Зенит Кристина Артюшкина
        Максим Андреевич Антонов
        «В одиночестве я наконец-то слышу себя. Такая свобода и ясность. Зенит»
        Максим Антонов, Кристина Артюшкина
        Зенит
        «В одиночестве я наконец-то слышу себя»
        От авторов
        Хочется написать что-то стоящее внимания и времени человека, который откроет эту книгу: что-то вдохновляющее, мотивирующее, доброе и приятное, но как назло в голову ничего не приходит. Гуляя где-нибудь в чаще леса или в поле лаская траву, внутренний монолог кажется таким правильным и стоящим, чтобы им поделиться, но здесь наедине с ноутбуком и с собой, будто все то, что было в голове и казалось достойным для публикации - испарилось, оставляя лишь тень добрых и мудрых мыслей. И даже после того, как придуманный и одобренный нашим внутренним перфекционистом текст ляжет на страницы романа, у нас все равно останется то, чем мы хотели бы поделиться.
        Жизнь интересная штука, всегда есть что добавить и рассказать, увы все самое красивое и мудрое из слов происходит после. И именно это «после» является музой этой части.
        Между нашими книгами прошло много лет и если первые книги мы писали вдохновляясь сумерками, то ближе к концу вдохновение черпалось из своей и не только жизни.
        На самом деле мы знаем, что первые книги отличаются по качеству от последующих. И нам очень хотелось бы чтобы они все были классными и интересными, но к сожалению, у нас уже не осталось сил, чтобы доработать или переписать какие-то вещи. Долгих десять лет, тема всех книг была в каждом нашем разговоре и встрече, не важно где - в деревне, дома, в лесу, в поле, за чаем или за общей работой в огороде. Успех так и не постучал в нашу дверь с распростертыми объятиями. Грустно. И наверное, именно здесь начинается самое забавное, ведь осознание того, что мы пишем в общем-то для себя, оказалось самым стоящим открытием за эти долгие годы. Писать просто для себя, для людей, а не для того чтобы стать немного богаче и знаменитее, намного приятнее и приносит намного большее удовольствие. Мы хотим закончить эту историю. Да, именно так. В этих историях так много нас - Кристины и Максима, столько личного, некоторые вещи мы доверили только книгам и тебе, наш дорогой читатель. Только мы вдвоем и наши перемешанные переживания в одной чашке чая, разбавленные прелестями взросления и дружбы.
        Это своего рода дань нашему юношеству, копилка с нашими воспоминаниями, что-то светлое для серых дней, то, что хотелось бы рассказать в той форме, которую мы выбрали. Любовь к родным, друзьям. Семья. И это грустное понимание того, что ты не вечен и люди рядом тоже.
        Предлагаем, прямо сейчас позвонить родным, спросить как они. Позвоните, прежде чем приступать к чтению. Пусть эта книга откроется для тебя, дорогой читатель, с такой душевной ноты.
        Каждая из книг на момент ее написания казалась самой лучшей и мы надеемся, что весь наш труд не зря и тебе действительно понравится и ты прочувствуешь ее.
        P. S. Спасибо тем людям, которыми мы были тогда, когда это все начиналось и спасибо нам сейчас, тем людям, которыми мы стали. Мы сделали тогда столько, сколько не сможем сегодня. Мы были смелыми. Были влюблены по-настоящему влюблены в наше общее дело.
        Ваши навеки, М и К.
        Пролог
        «Здравствуй,
        Я долго собиралась с мыслями, чтобы написать это тебе. Пусть это будет моё прощальное письмо тебе, ведь многое осталось несказанным. Ты значил для меня слишком много, больше, чем я сама для себя. Я грела и лелеяла мысль о нашем общем будущем, хранила её на задворках своего рассудка и оберегала, как мать своего ребёнка. Мне больно и мне грустно. Ты был всем для меня. Но, увы, один человек в нашей недолгой жизни не значит совершенно ничего. Впереди многое и нет никакой гарантии, что чувства будут вечными, хотя хотелось бы этого больше всего.
        Теперь, когда прошло достаточно времени, я могу с уверенностью сказать, что ты, Елизар был моей первой любовью, самой заветной и самой несчастной…».
        Часть I. Жизнь - не красиво написанная книга
        Глава 1
        Осенняя безмолвная ночь опустилась на маленький город. Но она пришла не одна. Вместе с ней в город протянул свои влажные и плотные щупальца спрут-туман, завладел им безоговорочно. Щупальца сжались над городом мёртвой хваткой и все замерло в гипнотическом трансе. Живые улицы стали мертвенно тихими. В пелене тумана изредка мелькали спешащие домой тени его жителей, выхваченные светом тусклых уличных фонарей. Голые осенние деревья стояли в безмолвии и напряжении, будто ожидая чего-то страшного и пугающего. Их влажные блестящие ветви, скрученные и обнажённые, напоминали костлявые руки какого-то сказочного злодея. Но даже этот злодей замер в ожидании чего-то неподвластного ему.
        В этом году осень пришла незаметно, молниеносно сбросив с деревьев пожелтевшие листья и взорвавшись миллиардами дождевых капель. Канавы мгновенно заполнило водой, а земля сладко вздохнула, наконец-то напившись после летнего зноя. В конце октября мелькнуло что-то похожее на запасённое с лета тепло и город накрыло вечерними туманами, медленно расползающимися к вечеру, превращая все вокруг в серую пелену. Это зрелище одновременно пугало и радовало глаз. Пугало оно по причине неизвестности, спрятавшейся в том самом тумане. Обладателю бурной фантазии могли мерещиться чудовища, враги, спрятавшиеся и выжидающие своей жертвы. Демон или насильник, было не важно, важно было оглядываться по сторонам, ожидая опасности в каждом неизвестном шорохе. Романтику, уставшему от окружающих серых людей, туман мог показаться миром уединения и спокойствия. В тумане все словно отдаляются друг от друга, остаются со своими мыслями и внутренними демонами наедине и по воле случая демоны вдруг становятся сговорчивее и дружелюбнее. Они уже не грызут наш затылок своими сожалениями невыполненных обязанностей, нашими проигрышами,
нашими страхами и слабостями перед будущим, в такие мгновения они словно становятся «за нас», они будто сопереживают нам. В такие вечера, когда туман поднимается над одиноким городом, хочется бесконечно бродить по старым дорогам, погрузиться в свои мысли и слушать какую-нибудь лирическую балладу, возвращающую нас в тёплое прошлое.
        Он не спеша шёл по главной улице крохотного городка, задумчиво уставившись в сверкающую от влажности неровно выложенную тротуарную брусчатку. Опустив как можно ниже козырёк своей бейсболки, подняв воротник спортивной куртки, он был полностью погружён в свои воспоминания. В такие часы, когда он оставался наедине с собой, и вокруг никого не было, а суеверный страх, что его спрятанные в глубине мысли могут быть прочтены, он давал себе волю всласть погреться прошлым, прокручивая реальные воспоминания, разбавляя их словами, которые он хотел бы тогда произнести, но так и не решился. Мысли Бойца уносились к тому времени, когда его ещё не звали Баалом, когда его ещё не призвали на службу в тяжёлый час его владыки. Он был просто Борисом, который жил и работал в небольшом уральском городке тренером по боксу. Он знал, что рано или поздно придёт время, когда его призовут, но все же втайне грезил, что этого не произойдёт. По контракту он не мог завести семью. Жену и детей он променял на солидную зарплату от своих владык, будучи юным и глупым выходцем из бедной семьи. В то время ему не хотелось, чтобы его дети
прошли через ту же нужду что и он. Кругленькая сумма, предложенная Тенями за его физические данные и редкую родословную в его сокрытом от глаз людей мире, позволила ему не только вылезти из долговой ямы, но так же и помочь родителям сводить концы с концами. Позже, когда его родители, братья и сестра встали с колен бедности, а его детский голод по «игрушкам» притупился, одной бессонной ночью он вдруг поймал себя на мысли, что неплохо было бы сейчас и завести свою собственную семью. Но контракт… Он подписал контракт своей рукой, отказавшись от той самой семьи. Ни о какой семье не может быть и речи. Правда его тешили надежды, что однажды Тени всё-таки освободят его от оков и разрешат уйти на покой. Такое случалось. Он не раз слышал от своих товарищей, что кого-то из круга Убийц или Бойцов отпускали, выплачивая им своего рода пенсию и освобождали от оков контракта. Когда-нибудь придёт и его время. Он в это верил. Невольно на его лице всплыла улыбка, когда он вспомнил о девушке, которая приводила своего сына на его занятия. Она растила сына одна и Борису, не Баалу, хотелось стать для неё опорой. Она ему
нравилась. Она была хрупкой и по-детски открытой. Она из тех девушек, которые не лгут, не плетут интриги за спиной. Открытая книга с добрыми сказками. От её сына он узнал, что отец ушёл от них незадолго до рождения мальчика.
        Его уши выхватили еле слышные голоса, приглушённые пеленой тумана. Девушка и парень беседовали где-то впереди о чём-то приземлённом и мирском. Он не мог различить каждое их слово, но он узнал его голос. Он уже слышал голос этого парня, видел его тогда летом на поляне, когда покой его мира был нарушен. Тогда, когда один из трёх правителей был убит, и в мире оборотней воцарился хаос, готовый вылиться во что-то страшное и неконтролируемое.
        Один из дружков Елизара донёс ему, что тот вышел прогуляться со своей девушкой, не подозревающий о ждущем его Баале. Этот самый человек легко продался Теням за кругленькую сумму и докладывает им о каждом шаге его стаи. Баалу были противны такие люди, он понимал, что этот человек делает это не из каких-то альтруистических соображений, направленных во спасение его стаи, он думал только о себе и своей собственной выгоде. Как бы там ни было, Теням это было на руку, а ему было все равно как они добывают необходимую информацию.
        Баал ускорил шаг, зная, что парень и девушка сами того не зная, направляются в сторону центрального городского парка, где сейчас нет ни души. Он пытался сдержать ярость, возрастающую в нем, пытался сконцентрироваться на своей миссии и не позволять себе выходить за рамки дозволенного. Девушку ему приказали не трогать ни при каких обстоятельствах. Он и не собирался. Любая жизнь ценна. Этому учили Тени. Но Елизару хотелось свернуть шею этому трусливому щенку. Он и его отец были виновны в смуте, поднявшейся в его мире с убийством Мстислава. У Баала не было возможности ближе познакомиться с владыками, но он не раз слышал истории о том, как они помогали нуждающимся представителям их расы. К тому же, парнишка и его сородичи отдалили Силача от его мечты об обычной жизни неизвестно насколько.
        Две человеческие тени, еле заметные в пелене тумана, становились отчётливее с каждым шагом Бойца. Голоса и разговор стали чётче. Елизар не слышал его и не замечал.
        Будто чувствуя неладное, девушка обернулась и замерла при виде Баала, который приблизился к ним достаточно близко, чтобы чётко разглядеть её округлившиеся от страха глаза. Она дёрнула Елизара за рукав и тот тоже обернулся. Все замерли. Лёгкий ветер, взявшийся из ниоткуда, легонько толкнул деревья и те будто разочарованно простонали.
        - Снова удерёшь? - с ухмылкой спросил Баал у Елизара.
        - Нет, - прорычал тот и одним быстрым движением отвёл испуганную девушку за спину.
        - Хорошо, - улыбнулся Баал, торжествуя.
        Он задел парнишку за живое и тот станет достаточно предсказуемым.
        Елизар яростно оттолкнулся от скользкой парковой брусчатки и бросился на Силача, отводя руку со сжатым кулаком назад для удара в челюсть. Его слабую подготовку было видно невооружённым взглядом. Елизар не был бойцом, его движения были медленными, предсказуемыми. Возможно, в своей стае он мог бы и надрать кому-нибудь задницу, какому-нибудь хлюпику, но он никогда не сталкивался с противником, которого дрессировали на протяжении долгих лет только для одной задачи - быть первоклассным бойцом. Баал разочаровался в своём противнике. Значит все закончится намного быстрее. Придётся отнять у ребёнка конфету. Придётся, признаться честно, он этого уже несколько дней ждал.
        Когда Елизар был в паре шагов от слуги Теней, Баал сделал молниеносный выпад и, поймав руку Елизара, вывернул её ему за спину с такой силой, что почувствовал, как надломился плечевой сустав. Да, он вообще никчёмный! Елизар вскрикнул от неожиданной боли и его рука обмякла. Положив свою сильную ладонь на затылок юноши, Баал, бывший когда-то Борисом, что есть сил направил её вперёд, описывая дугу и направляя наглую мордашку Елизара в брусчатку, не чувствуя никакого сопротивления от испуганного парнишки. Раздался удар. Жертва повержена. Все это действие не заняло и пары секунд. Он надеялся на большее. Он ждал противника сильнее, или, по крайней мере, хитрее.
        Тело Елизара распласталось на сырой брусчатке, с безвольно выгнутой за спину рукой. Он дышал, не мог умереть от такого удара. Боец не единожды проворачивал подобный манёвр и знал, какую силу применить, чтобы противник не скончался. Слыша жалкое хриплое дыхание Елизара, вырывающееся из его груди, ему хотелось все-таки превысить свои обязанности и раздавить его, как червяка, но это не входило в его миссию.
        - Елизар! - раздался душераздирающий крик его девушки.
        Кулаки девушки сжались, а глаза яростно горели. Кристина смотрела на Баала без единой капли страха. Ненависть и злость вытеснили то что он видел до этого. «Она что совсем не напугана горой мышц, которая повалила её парня, как тряпичную куклу? Смелая или глупая?» - подумал он.
        Девушка уже хотела было броситься на Баала, когда он жестом остановил её и низком басом прогудел:
        - Если ты сделаешь хоть шаг, я убью его прежде, чем ты успеешь глазом моргнуть. Стой, где стоишь, - блефовал Баал.
        Конечно же он не собирался его убивать. У него было другое поручение.
        - Зачем ты с ним так? - её голос дрожал, но она изо всех сил пыталась спрятать свой страх.
        - Он знает причину, если захочет, то расскажет тебе. Я пришёл лишь предупредить.
        - Предупредить о чем?
        - Он знает о чем, Кристина.
        Когда Баал назвал имя девушки, её глаза округлились от удивления. Она будто кричала «откуда ты знаешь моё имя?». Конечно же Баал знал её имя. И не только имя. Он был осведомлён о ней и её семье и об их знакомстве с Елизаром. Баал знал о ней все.
        Баал бесшумно опустился на одно колено рядом с Елизаром и, приблизившись к уху, самодовольно шепнул:
        - Как думаешь, каковы у вас шансы против Теней?
        Хоть Елизар и лежал поверженный на земле, Баал знал, что тот его слышит и прекрасно осознаёт, что происходит вокруг него. Он знал, что Елизар понял его предупреждение, знал, что тот донесёт его отцу, а его рука и пара ссадин будут живым доказательством серьёзности намерений Теней. Стая Елизара обречена на проигрыш, если снова решится дать отпор Теням. В прошлый раз им повезло. Это было всего лишь везение, спровоцированное доверчивостью покойника Мстислава и эффектом неожиданности. Подобного не повторится.
        - Надеюсь, ты будешь лучше подготовлен к следующей нашей встрече.
        Выполнив свою миссию, Боец поднялся на ноги и отправился прочь из этого места.
        С каждым шагом в мою голову все сильнее и сильнее прокрадывалась мысль, что следующий шаг будет последним, что всего пару метров и мы с Елизаром обессиленные рухнем на тротуар. С каждым шагом, я все больше и больше осознавала, что произошло полчаса назад, что этот вечер чуть было не лишил меня Елизара. Полчаса назад человек, которого я безгранично люблю и обожаю мог навсегда исчезнуть из моей жизни. Это ужасно. Шок от произошедшего проходил и мне становилось все страшнее и страшнее. А что если я не успею, что если я не смогу его донести? Что если через несколько шагов он рухнет замертво от какого-нибудь внутреннего кровоизлияния или сотрясения. Я всю жизнь буду чувствовать себя виноватой в этом. Я могла набрать друзьям Елизара и попросить их забрать нас, встретить и помочь ему, но этим вечером судьба сыграла с нами злую шутку - телефон Елизара разрядился, а свой я оставила вместе с рюкзаком у его лучшей подруги Светы подзарядиться. Это была большая глупость. Сейчас я лишь могла надеяться, что встречу кого-нибудь на этой пустынной, окутанной туманом улице, чтобы попросить помощи, но, как назло,
город будто вымер, оставив нас наедине.
        Елизар дышал, что-то бубнил время от времени и даже мог волочить свои ноги, это успокаивало меня, но все же мне приходилось служить ему живым костылём, помогая продвигаться вперёд, помогая преодолевать метр за метром. Я предлагала ему пойти в больницу, которая находилась намного ближе дома Светы, предлагала постучаться в какое-либо окно и попросить помощи, но он резко и грубо дал мне понять, что я не должна ничего предпринимать без его разрешения и должна словно мул тянуть его к его друзьям. Уж не знаю, чем таким они могут помочь ему, не знаю, что плохого в том, чтобы дойти до больницы и попросить помощи у специалистов…
        - Прости меня, - сорвались слабые, еле различимые слова с губ Елизара.
        - Не проси прощения, я не пострадала, - как можно доброжелательнее сказала я.
        - Я же вижу, как тебе тяжело. Но мы действительно должны идти к Свете и больше никуда.
        Невольно я приподняла голову и посмотрела на его разбитое лицо. Из сломанного носа некогда текла ручьём кровь, сейчас, к счастью, кровотечение прекратилось и лишь тёмное пятно, сползающее по губам к подбородку, пару раз небрежно размазанное рукавом курки, напоминало об этом. Правый глаз заплыл синяком, уголок правой брови немного съехал с обычного места, будто бумажный, обнажая то, что скрыто под кожей… Больше я не могла этого видеть. Что же сотворил тот тип с моим Елизаром?! Что могло побудить того незнакомца так безжалостно напасть на Елизара? Каким же можно быть зверем, чтобы так искалечить человека. Уму не постижимо.
        Когда шок начал покидать меня, я почувствовала стыд за мою беспомощность, за моё бездействие.
        Трусиха. Это слово множество раз вспыхивало в моем сознании, словно молнии во время майской грозы, каждый раз заставляя вспоминать моё оцепенение, когда незнакомец одним лишь движением обездвижил Елизара. Я была парализована страхом, как какая-то овечка, наблюдающая как овец её родного стада одну за другой раздирают. Неужели в тот момент инстинкт самосохранения заставил меня пренебречь жизнью Елизара ради самой себя? В любом случае, если бы тот незнакомец имел на меня какие-то виды, мне все равно не удалось бы спастись, я могла бы только принять бой и хотя бы попытаться спасти саму себя, не становясь жертвой, убегающей от хищника, который лишь играет со мной. Я должна была попытаться что-то сделать. Сейчас я могу всячески себя оправдывать, но итог один - я ничего не сделала.
        - Прекрати себя ругать, - сказал Елизар, будто прочитав мои мысли.
        - Я не ругаю, - солгала я, борясь с отдышкой.
        - Ты всю дорогу молчишь и, зная тебя, мне не составляет труда предположить, что ты себя коришь за что-то. Я бы конечно предположил, что ты возненавидела меня после того, как меня вырубили за секунду и испытываешь ко мне отвращение, как обычный человек, но ты не обычная Кристина. Ты совсем не обычная.
        - Ты что пьян? - неконтролируемо вырвалось у меня.
        - О, шутишь, я рад этому, - усмехнулся криво Елизар. - Хочешь немного отдохнуть?
        - Нет, пока не хочу, - солгала я, втайне желая грохнуться и больше не вставать.
        - Спасибо, что помогаешь мне.
        - Если ты ещё раз поблагодаришь меня за эту чушь, я добавлю тебе ещё одного фонаря.
        И что, черт меня дери, я несу!? Иногда меня дико раздражает, что я не всегда могу спрогнозировать фразы, которые у меня вылетают изо рта. Сколько себя помню, уставшая или на эмоциях, я всегда несу какую-то чепуху, которая никак не согласуется с моим внутренним миром. Может быть, у меня раздвоение личности или шизофрения?
        - Один глаз у меня как раз без фонаря, тебе есть куда метить, - впервые за долгое время искренне засмеялся Елизар и напряжение, окутавшее нас с самого парка, куда-то улетучилось.
        - Учитывая, что ты еле на ногах стоишь, мне придётся прислонить тебя к дереву, чтобы попасть в самое яблочко, - усмехнулась я, дав волю своему безумию (может лучше остроумию), которое всегда метко помогало разрядить обстановку.
        - Ну, учитывая ваши крохотные Тетюшки, далёкие от мегаполиса, с деревьями у нас проблем не возникнет. Вот как раз проходим одно. А вот ещё одно. И ещё одно.
        - Крохотные Тетюшки? - возмутилась я такому неуважением к моему родному городу. - Да ты вообще из деревни. Помалкивал бы. Дурень.
        Последнее его заявление меня действительно возмутило. Бывает, он частенько отпускает шуточки по поводу моего маленького родного города и моего места в нем. Я, конечно же, в стороне не остаюсь, но не способна терпеть столько унижений в адрес своего родного города, пусть он и небольшой и не суперпродвинутый. У него есть своя многовековая история, своя душа, что присуща тем маленьким городкам, из которых время так и не смогло взрасти что-то большее. Он, покрасней мере, лучше некоторых стерильных городов, не имеющих за своей спиной никакой истории.
        - Кристина, мне нужно тебе кое-что сказать, - серьёзным тоном произнёс Елизар, нарушив мои размышления о моем родном городе.
        - Что же это? - заинтересовалась я.
        - Знаешь, - сказал он и выдержал мучительно долгую паузу, будто подбирая в своей голове правильные слова. - Я страшно люблю тебя, - его голос стал нежнее и добрее, будто сами слова заставляли его сиять.
        - Я тоже люблю тебя, - сказала я как-то дёргано и нескладно, не так, как произносила и слышала это в своей голове.
        Я все ещё не могу привыкнуть, что мои губы могут произносить эти слова в чей-то адрес, кто не является моим родственником. Мне все ещё сложно слышать и воспринимать свой голос, когда он превращает воздух и вибрации в слова «я люблю тебя». Сколько бы я этого не говорила ему по телефону, эти слова всегда заставляют меня краснеть, а голос предательски начинает дрожать. Да, и сами эти слова мне всегда кажутся каким-то уже клишированным способом передать своё тепло, нежность, заботу, привязанность, беспокойство и ещё огромный спектр чувств. Мне хотелось бы произнести что-то иное, что мало кто использует или не использует совсем, чтобы выразить все то, что Елизар для меня значит, но мне все не удаётся найти подходящих слов.
        - Ты моё единственное исключение, - еле слышно сказала я, смущённо опуская глаза вниз, будто меня кто-то мог увидеть.
        Да, единственное исключение, вот кто он для меня, тот, кого никто не сможет заменить или вытеснить. Произнеся те слова, мои немеющие от усталости пальцы невольно сжали его предплечье, жаждая удостовериться, что рядом все тот же Елизар, а не плод моего воображения. Он здесь. Рядом.
        Не смотря на прохладу осенней октябрьской ночи, застывшие в воздухе частицы воды, превратившиеся в густой туман и страшную усталость, мне вдруг стало так хорошо. Я будто напрочь забыла о том, что Елизара только что избили чуть ли не до полусмерти. Это эгоистично, я признаю это. Это неприемлемо. Но он здесь и благо жив, и я чувствую его рядом с собой, чувствую выветрившийся ослабевший парфюм, напоминающий о всем теплом, что было с нами этим летом. Он идёт рядом, и я готова нести его на своих плечах, потому что чувства к нему делают меня сильнее. Возможно, завтра я буду умирать от боли во всем теле, но сегодня… сегодня я с ним. Рядом, чтобы помогать ему идти вперёд, не смотря на ушибы и ссадины и даже возможный перелом.
        Немного неуклюже Елизар потёрся своей щетинистой щекой о мой затылок, устало, но нежно. Он тяжело выдохнул и его тёплое дыхание заставило мою шею покрыться мурашками. В моей голове кто-то словно запустил фейерверк. Темно и вдруг миллиарды огоньков таких ярких, что прикрываешь глаза рукой и состоящие из стольких цветов, что невольно поднимаешь брови от удивления. Наивно и невинно на глаза начали наворачиваться слезы от радости, что у меня есть он, от любви к нему, от чувств, переполняющих меня и не находящих выход наружу.
        Тишина и рассеянный в тумане свет фонарей. Разбитое отражение светофора на шершавей поверхности тротуара. Чувства, чувства и ещё раз чувства, которые ты не в силах обуздать и от которых теряешь свой рассудок, отдаваясь во власть безумия. Только бы это в конечном итоге не уничтожило меня саму. И имя этому опасному чувству - любовь.
        Глава 2
        Утреннее летнее солнце поднялось над горизонтом и зависло, будто насмехаясь над моим одиночеством. Огромная звезда, кипящая от своей же энергии, полыхающая, но абсолютно одинокая в холодном и бескрайнем космосе. Теперь она рада, что не одна такая. Рада, что кто-то на крохотной планете тоже одинок и брошен.
        Волшебство рассвета рассеялось. Осталось лишь обычное летнее утро, которое ничем не отличается от других, которое абсолютно лишено того волшебства уединения и невинности. Обычное летнее утро, которое через пару часов превратится во что-то нелюбимое многими, заставляющее вставать и идти на нелюбимую работу.
        Я долго всматривалась в пустой горизонт откуда должен был прийти Елизар этим утром. Капли росы все ещё покоились на зелёных листьях и раскрывающихся от ночного сна полевых цветах. Никто так и не стряхнул их своими шагами. Никто не торопился этим утром навстречу близкому человеку.
        В мгновение мною овладела всепоглощающая обида, которая подобно чёрной дыре, начала сжирать всё то, что было внутри меня, всю ту веру в Елизара и человечество в целом. Чёрная дыра, что поглощает свет, который никогда не сможет из неё вырваться. Она разрасталась и мне становилось одиноко и печально. Все тепло и нежность, что я чувствовала лишь минуту назад, улетели в эту чёрную дыру. Елизар предал меня, оставил меня одну.
        На глазах начали наворачиваться слезы обиды. Я не хочу сейчас рыдать, чувствуя себя преданной и брошенной, но ничего не могу поделать со своими чувствами, ничего не могу поделать с собой. Радует лишь то, что я сейчас здесь абсолютно одна и никто не видит моей слабости и никто о ней никогда не узнает.
        Такая жалкая.
        Вчера вечером, после того как он приехал на мотоцикле и объяснил мне все странности своего поведения, мы договорились встретиться утром на рассвете на этих лугах и погулять. Так сказать, начать новый день вместе. Но солнце уже встало, а его все не было.
        Оставив все надежды, я направилась обратно домой. Должно быть бабушка с дедушкой уже проснулись. Будет простило замечательно, если бы они не наблюдали за мной из-за старой липы около нашего дома и не видели моего провала. Я уверена, что они спросят куда я пошла в такую рань абсолютно одна. Задумаются над моим поступком, и даже возможно придут к выводу, что меня предали, что меня обманули, и будут жалеть меня. Такая жалкая.
        Больше всего на свете мне сейчас хотелось бы оказаться у себя в постели. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы я проспала рассвет этим утром, чтобы забыла о нем или чтобы с самой ночи шёл проливной дождь. Но ничего из этого не случилось. С самого утра все будто было против меня. С самого утра все складывалось так, чтобы я выглядела жалкой и тупой дурой. Все было против меня. Придётся придумывать оправдания, которые не заставят моих стариков усомниться.
        - Кристина, стой! - раздался знакомый мне голос где-то позади меня. Этот голос я уже не раз слышала этим летом и могла бы узнать, где угодно и при любых обстоятельствах. Этот голос заставлял моё сердце биться чаще, а иногда замирать.
        Я обернулась. По покрытой утренней росой старой, почти заросшей, тропинке бежал запыхавшийся Елизар. Он был всего лишь в одной лёгкой голубой рубашке, которая была ему велика, как минимум, на два размера и в трикотажных шортах. Рукава мятой голубой рубашки были завёрнуты до локтя, а несколько верхних пуговиц расстёгнуты. Елизар махал мне рукой, пытаясь привлечь моё внимание и убедиться, что я никуда не собираюсь сейчас убегать, что признаться честно мне страшно хотелось сделать. Он немного сбавил шаг, чтобы отдышаться.
        - Прости, я проспал, - сказал Елизар, подойдя ко мне.
        Он устало выдохнул и наклонился вперёд, оперевшись руками о колени, чтобы отдышаться. По его лицу стекали струйки пота, а спина рубашки потемнела. Угольно-чёрные волнистые локоны торчали во все стороны, будто их не расчёсывали год. Этот Елизар был полной противоположностью того ухоженного, по крайней мере, так мне казалось, парня, что я привыкла видеть этим летом. Такой простой, не загадочный, без какого-либо налёта надменности. Он все пытался привести своё дыхание в порядок, стоящий в одних домашних шортах и старых потёртых кедах, надетых на босую ногу.
        - Слушай, только выслушай меня. Я все объясню, - выдохнул Елизар.
        Он все ещё не мог выпрямиться, но его горячая и влажная рука легла мне на плечо. Осторожно. Я бы даже сказала, нежно. Но при этом в его движениях что-то поменялось, как и в его новом имидже. Его прикосновение было чем-то родным, будто знакомым уже не один год. Подобные чувства испытываешь, когда общаешься с близким другом. Но при этом этот друг был будто чем-то большим.
        - Я вчера всю ночь провёл с отцом и дядей, мы с ним кое-что обсуждали. Это очень важно. Я не собирался ложиться спать, но два часа назад просто выключился. Благо, черт, сейчас умру, я видел сон, из-за которого в итоге проснулся. Прости меня, пожалуйста, я виноват, но я честно не хотел тебя подводить. Даже переодеться не успел, как видишь.
        Он поднял на меня свои виноватые серо-голубые глаза, с расширившимися черными зрачками. На лбу собрались крупные капли пота, как и на его красном лице. Сейчас он мне казался даже красивее, чем обычно. Такой без лоска и фальши, простой и искренний, такой домашний.
        - Тебе нужно было написать или позвонить мне. Мы могли отменить встречу, - без капли злости или обиды произнесла я.
        Обида, злость и все высокопарные мысли об одиночестве и предательстве будто засосало в ту самую чёрную дыру, которая лопнула как мыльный пузырь, не оставив после себя и следа. Сейчас я лишь чувствовала беспокойство за него, и немного гордости. А ещё меня переполняла радость, что он сдержал слово, несмотря на то что не спал всю ночь. И как ни странно, я верю ему, верю, что именно так все и было.
        - Я не хотел отменять встречу. Я знаю, что для тебя рассвет очень важен. Да и вряд ли бы мне удалось уснуть, думая о тебе, - блеснула коронная улыбка Елизара.
        - Надеюсь последнее предложение было искренним, а то, если постараться, я снова могу завестись с пол-оборота, - засмеялась я.
        - Искренне.
        - Елизар, мне очень тепло от твоих слов.
        - Правда? Знала бы ты как мне тепло!
        - Твой вид об этом недвусмысленно намекает, - хихикнула я.
        - О, да, я пришёл в домашних вещах. Извини, - развёл руки в стороны, демонстрируя свой наряд.
        - Забудь об этом. Мне нравится, дурень.
        С этими словами я обняла его, не дожидаясь пока он созреет сделать это сам. Из головы все ещё не вылетал вчерашний поцелуй. Втайне мне хотелось, чтобы он снова сделал это.
        От Елизара не пахло кислым потом, от которого хочется зажмурить нос. Его запах был чем-то родным и приятным. Я не могла остановить себя от глубоких вдохов рядом с его шеей. От него пахло тёплым осенним лесом, воздухом перед грозой, сладкими яблоками.
        - А почему ты так странно меня нюхаешь? - игриво и с фальшивым испугом спросил Елизар.
        - Ты очень вкусно пахнешь.
        - Ты какая-то странная.
        - Сейчас нос сломаю.
        * * *
        С большим трудом я подняла руку и нажала на кнопку домашнего звонка квартиры лучшей подруги Елизара Светы. Моя рука страшно болела, такое чувство, будто она налилась свинцом или чём-то тяжёлым, инородным и незнакомым и совсем не хотела подниматься к заветной кнопке. Каждое движение давалось с большим трудом и что-то подсказывает мне, что завтра я точно не буду одной из тех, кто поднимают руку в классе, чтобы вызваться к доске. В этот раз хотя бы у меня будет уважительная причина перед самой собой.
        Дверь распахнулась и беззаботная Света, что-то кричащая кому-то в соседней комнате, посмотрела на нас. Первые несколько секунд на её лице сияла улыбка, присущая всем подросткам, дождавшимся отъезда родителей и получившим зелёный свет для сбора друзей на вечеринку у себя дома. Но когда до Светы вдруг дошла горькая реальность, её глаза испуганно округлились, она хотела что-то сказать, но какая-то незнакомая сущность внутри неё остановила панику и Света быстро скомандовала нам:
        - Быстро в мою комнату! - После этих слов хозяйка дома направилась, по всей видимости, в гостиную и закрыла дверь, что-то наказав тому, кто был ближе всех.
        Когда она закрывала дверь шумной комнаты, где играла музыка и слышался смех подростков, на её лице все ещё сияла фальшивая беззаботная подростковая дружелюбная улыбка, но как только она оказалась в тени, её лицо снова стало серьёзным и сконцентрированным.
        Этим вечером в квартире её родителей собралась огромная толпа её бывших одноклассников и друзей. Здесь были не только хранители большой тайны реальной природы Елизара и ему подобных, здесь собрались и обычные люди, ничего не подозревающие о существовании параллельного им мира. Такие же, как я раньше.
        Хоть Света и была ниже меня ростом, хрупкой и маленькой, она с лёгкостью приняла у меня Елизара и помогла мне сбросить его обувь. Елизар был в сознании, но последние несколько кварталов, он вдруг стал периодически выключаться и падать на меня, что делало наше продвижение ещё медленнее и мучительнее для меня.
        - Что произошло? - посмотрела строгими глазами на меня Света.
        - Какой-то незнакомец напал на нас, когда мы были в парке, - тяжело дыша выпалила я.
        - Незнакомец?
        - Я не смогла разглядеть его лица, но уверена, что никогда раньше не видела его. Мне кажется он не местный. И…, - выдержала паузу я, набирая в лёгкие воздух. - И я уверена, что он из ваших. Елизар даже не успел ничего сделать. А ещё он говорил про каких-то Теней.
        - Про Теней? - испуганно замерла Света. Её глаза снова округлились, как в тот момент, когда она осознала, что видит за порогом своей квартиры, когда открыла нам дверь. Но в этот раз в них читался неподдельный страх. Незнакомый мне страх, будто я упомянула «Того, чьё имя нельзя называть вслух» мира оборотней.
        - Да, Теней. Света, что тебя напугало?
        - Позже расскажу, давай уложим Елизара в моей комнате.
        Казалось бы, я пронесла своего парня через весь город, останавливала его, когда он выключался и изо всех сил тянула его дальше, умоляя очнуться и не оставлять меня. Но сейчас, когда мне помогала Света и Елизар делал жалкие попытки помочь нам, придерживаясь одной рукой стены, я сама готова была отключиться. Я будто несла на своих плечах горы. Могу биться о заклад, что никогда раньше так сильно не уставала. Но что значит страх Светы? Что такого в этих Тенях? Надеюсь, я получу хоть какое-нибудь, даже пусть жалкое, объяснение.
        Яркий свет, который залил комнату заставил в моих глазах плясать огоньки, отчего я даже зажмурилась и замерла на какое-то время, но Света взяла ситуацию в свои руки и легко уложила Елизара на свою кровать. Моя миссия выполнена. Теперь я с лёгкой совестью могу сползти по стене и подремать несколько минут.
        - Помоги мне стянуть с него эти ужасные узкие джинсы, - пропыхтела Света, пытаясь справиться с джинсами Елизара. - Модник хренов.
        Хотела бы я прорычать что-нибудь нечленораздельное и остаться на месте, но не могла, по своей привычке помогать людям, проигнорировать её просьбу. С трудом поднявшись, я помогла Свете стянуть с Елизара джинсы и даже не задумывалась, что под ними у него будут одни только трусы. Я залилась краской, как скромный маленький ребёнок, которого застали за каким-то нехорошим запрещённым делом. Будто меня поймали с поличным. Я быстро опустила глаза, чтобы не смущаться ещё больше и стала изучать постельное белье кровати Светы. Неплохое. Дорогое, наверное. Очень интересное занятие. Похлопайте в ладоши.
        - Что за хрень! - ворвался в комнату высокий смуглый брюнет.
        Игорь, лучший друг Елизара. Тот самый Игорь, что пробрался в дом моей бабушки летом, когда я осталась одна. От одного его голоса по моему телу пробежали мурашки и я захотела исчезнуть, стать невидимой для него, оказаться в другом месте. Мечтала о том, чтобы Игорь не заметил моего присутствия. Я все ещё не могу перестать бояться этого парня, заставившего меня почувствовать себя этим летом как в фильме ужасов, когда ты прячешься от существа, которое готово тебя растерзать или изнасиловать.
        - На Кристину и Елизара напал кто-то из Теней в парке, - быстро прошептала Света.
        - Здесь? - глаза Игоря округлились, так же, как и глаза Светы, когда я сказала ей о Тенях.
        Но даже несмотря на то, что этих ребят напугали какие-то незнакомые мне Тени, я не чувствовала такого же страха как они, я чувствовала страх при виде Игоря, который был всего в паре шагов от меня.
        - Нет, на Луне, тупица, - закатила глаза Света. - Перестань задавать тупые вопросы и давай помогай нам. Принеси Кристине что-нибудь поесть из холодильника и завари ей горячий чай.
        - Хорошо. Кристина. Ты как себя чувствуешь? - вдруг обернулся ко мне друг Елизара и по совместительству человек, которого я до чёртиков все ещё боялась.
        - В порядке, - фальшиво улыбнулась я, всячески пытаясь не смотреть ему в глаза и свести нашу беседу к минимуму.
        - Игорь, - окликнула уходящего парня Света. - Попроси, пожалуйста, Лену что-нибудь одолжить Кристине из одежды. Она вся промокла и ей не помешало бы переодеться во что-нибудь сухое и чистое.
        - Хорошо, - бросил Игорь Свете и на мгновение наши глаза встретились, я снова почувствовала, как мои волоски на теле встают дыбом.
        Света накрыла Елизара одеялом и села рядом с ним.
        - Елизар, ты узнал его? - спросила она у моего парня, склонившись над ним.
        - Да, он тоже был тогда на поляне летом, - хрипло выговорил Елизар. - Света, нужно предупредить папу, у нас большие проблемы. Мы все в опасности. Нужно что-нибудь придумать, чтобы всех уберечь.
        - Не думаю, что сейчас ночью что-то ещё произойдёт. Успокойся, тебе нужно отдохнуть.
        - Мне кажется тот незнакомец сломал Елизару руку в парке, - присела я с другой стороны кровати к Елизару.
        - Что с твоей рукой? - спросила Света.
        - Восстанавливается. Я старался держать её так, чтобы кости срослись правильно.
        - Срослись? - вдруг вырвалось у меня.
        - Да, - устало улыбнулся Елизар мне. - Небольшое преимущество.
        - Неплохое такое преимущество, я бы сказала.
        - Ты сама как? Я совсем забыла о тебе, когда увидела полуживого Елизара. Ты цела? - вдруг обеспокоено спросила Света у меня.
        - Да со мной все в порядке, я цела. Он не тронул меня. Не беспокойся обо мне, - засмущалась я.
        - Сейчас Игорь принесёт еду. Тебе нужно поесть, а то свалишься ещё рядом с ним, - усмехнулась Света.
        - Что тут такое? - вошёл в комнату парень Светы, с которым я познакомилась только этим вечером. Его звали Женя, он был очень милым, но каким-то сонным и излишне спокойным. Я всегда была немного с поехавшей крышей и видеть таких уравновешенных и спокойных людей для меня было сродни с тем, чтобы увидеть единорога в мегаполисе.
        - Давайте все по очереди, зайдите и переспросите у меня. Потом расскажу, - строго сказала Света своему молодому человеку. - Иди лучше поторопи вертихвостку Игоря, пусть принесёт что-нибудь из одежды для Кристины. Моя ей точно не подойдёт. С Елизаром все в порядке, поводов для беспокойства нет.
        - Есть, моя госпожа, - усмехнулся Женя и, артистично поклонившись, вышел из комнаты.
        Спросив у Светы, в которой стороне находится ванная комната, я вышла из комнаты, немного пошатываясь и мечтая не столкнуться с кем-либо из её гостей. В гостиной все ещё было шумно, не смотря на отсутствие нескольких друзей Елизара. Видимо после нашего ухода, у Светы прибавилось ещё несколько гостей. Благо в коридоре было темно и, даже не смотря на мой довольно-таки уставший и потрёпанный вид, никто бы ничего не заметил. Но больше всего мне не хотелось встречаться один на один лишь с одним человеком в этой квартире, а именно, с так называемым, лучшим другом Елизара Игорем.
        Когда несколькими часами ранее мы с Елизаром встретились около моего дома, он предупредил меня, что среди компании, собравшейся у Светы, будет и Игорь. Я пыталась как-то отговорить его идти туда, предпринимала жалкие попытки навязать ему прогулку по тихому городу вдвоём, нежели толпиться в гостях, но видимо мои доводы были неубедительными и Елизар остался непреклонен, ведь он хотел меня представить своим друзьям. Правда он заметил страх, вспыхнувший в моих глазах и в моем дрожащем голосе, поэтому, придя на вечеринку, был всегда рядом со мной и держал меня за мою вспотевшую ладонь. Возможно, в тот момент он думал, что мои ладони стали влажными из-за того, что я боюсь Игоря, но это была лишь одна из причин, вторая была иной - я впервые предстаю на публике в качестве девушки Елизара. Мы провели практически все лето вместе, мы всегда были одни среди угасающих в преддверии осени лугов. Никто нас не видел и никому не приходилось представляться, как «Кристина - девушка Елизара». Рядом с Елизаром я не боялась Игоря, но все же неловко чувствовала себя, когда он смотрел на нас, когда он пытался быть со мной
вежливым и всячески мне угодить. Его гложило чувство вины, это было заметно невооружённым глазом, но он ни разу не обмолвился о той ночи, когда он забрался в дом моих бабушки и дедушки и чуть было не свёл меня с ума.
        Вопреки моим сомнениям, в ванной никого не было и я смогла наконец-то выдохнуть и увидеть своё отражение. Картина была не из самых приятных. Пряди моих волос слиплись и спутались от пота и влажности, напоминая что-то вроде тины в пруду. Подводка, которой я подвела немного свои глаза этим вечером, как и полагается, превратилась в синяки под глазами, усиливая мой измотанный вид и буквально крича: «как же я устала, умереть бы!». Под некогда чистые и ухоженные ногти забилась грязь, не желая просто так от меня отставать. Да ещё и высохшая кровь Елизара. Она, казалось, была повсюду; небольшое пятно высохшей крови на моем лбу, пятна на шее, на ухе, на руках. В какой-то момент мне даже показалось, что меня вывернет наизнанку от вида этой крови и осознания кому она принадлежит. Здесь, в ванной, где никто меня не слышал и не видел, мне вдруг захотелось разрыдаться и дать волю своим чувствам и своим слабостям, которые я сдерживала на глазах Елизара, притворяясь хладнокровной и сильной девушкой, боясь вызвать его осуждение. Сейчас я принадлежу только себе в этих четырёх стенах, спрятавшись в коробке из черных
кафельных плиток, поглощающих весь свет в ванной. Что-то внутри застряв комом в горле так и просилось вырваться наружу, пытаясь выбраться во чтобы то ни стало. Я знаю, что это за ком, знаю, что очутившись в безопасном месте и уже не думая, как бы донести Елизара, превозмогая свою усталость, на меня снизошло какое-то озарение. Этим вечером Елизара избили, и я чуть было не потеряла его. Скорее всего, он остался жив только благодаря тому, что он не просто человек. Не знаю кто мог бы пережить сильный удар лбом по камню и при этом ещё соображать по дороге домой.
        - Оборотень, - вырвалось вслух у меня.
        Да, Елизар оборотень, чтобы это ни значило. Естественно, мой мозг не воспринимает эту информацию и не желает концентрировать на этом внимание. Елизар в моих глазах всегда остается обычным парнем, который провёл со мной все лето и стал для меня этим летом больше чем просто друг. Да и не думаю, что это только я такая тормознутая и не могу принять и осознать, что мой парень оборотень. Для меня Елизар по-прежнему остаётся человеком, да и ведь превращаться в волка он все равно не умеет, на полную луну он не воет, так что от его истинной природы в наших отношениях ничего не изменилось, кроме сегодняшнего вечера. Да, событие этого вечера оставило неизгладимый след в моей голове. Оборотни все-таки не просто люди и в их мире не все так просто и не все подвластно для понимания какой-то глупой девочки. Было бы странно не догадаться, что в их мире, который все время граничил и пересекался с нашим, есть свои своды правил и законов. Определённо у них есть какие-то правила, которые, возможно, и спасали все это время их расу от разоблачения. Может быть, в реальности все намного сложнее и запутаннее, чем я могу
себе вообразить, но какое отношение может иметь Елизар и его семья к каким-то Теням, которые могли послать гору мышц, чтобы побить какого-то паренька, тем самым лишь предупреждая его о чем-то, о чем Елизар умалчивал все это время. Да, Елизар не раскрывал мне всей правды, которая могла прийти в любой момент и показать себя в такой страшной форме. Не могу винить его в этом, ведь как ни крути это его тайна и его мир, не мой, но все же, я даже не была готова к тому, что произошло этим вечером. Да и какие ещё тайны может скрывать Елизар, считая, что я не достойна быть уведомлена в них?
        - Кристина, у тебя все в порядке? - раздался из-за двери взволнованный голос Светы.
        От неожиданности я вздрогнула и чуть было не схватила сердечный удар.
        - Да, со мной все в порядке, - пролепетала я, успокаивая своё, бешено колотящееся сердце.
        - Хорошо, Игорь пронёс тебе еды, Лена принесла какую-то одежду, чтобы ты могла переодеться, если хочешь. Я с ребятами будем в гостиной, не будем вам с Елизаром мешать. Если что-то понадобиться, позвони или напиши мне на телефон, - сказала Света, вкладывая всю заботу, какую только можно было найти в этом мире.
        - Спасибо, - искренне поблагодарила её я.
        Света мне нравилась. Она не была похожа на остальных друзей Елизара, в ней было много искреннего добра и сопереживания. Света с первой же минуты положительно расположила меня к себе своей открытостью, освобождая немного места в моем сердце для себя. Я уверена, мы с ней станем хорошими друзьями.
        Выждав ещё несколько минут, пока моё лицо перестанет гореть, я вышла из ванной и направилась к комнате, где лежал Елизар. По пути я пыталась разглядеть в полумраке коридора кого-то, кто мог меня обидеть, но, как и ожидалось, это был пустой страх. Никто не поджидал меня в коридоре и уж тем более никто не хотел мне здесь навредить. В какой-то степени эта квартира может смело называться самым безопасным местом этого вечера, где твой покой могут сохранить несколько парочек оборотней.
        - Хей, ты как? - наклонилась я над Елизаром.
        - Честно, бывало и хуже, - улыбнулся он.
        Лицо Елизара стало чище, ребята смыли с него грязь и кровь, но в некоторых местах все ещё осталась тёмные пятна. Под глазами начинали заплывать синяки, а на лбу появилась огромная шишка в том самом месте, где он ударился о тротуарную брусчатку. От знакомого прежде мне красавца не осталось и следа. Сейчас, как бы, мне не было стыдно ловить себя на этой мысли, он выглядел жалко. Истощённый, побитый, скрывающийся под одеялом, но, не смотря на все это, он все ещё остаётся самым любимым мне человеком. Моим родным человеком, которого я защитила бы не задумываясь.
        - Я была очень напугана за твою жизнь, - сказала я через силу, потому что что-то внутри меня все ещё испытывало неловкость при проявлении чувств к Елизару.
        - А я за твою, - слабым голосом отозвался он и его ладонь сжала мою. - Мне было страшно, что я ничего не смог предпринять, чтобы защитить тебя.
        - Не волнуйся об этом, он не тронул меня, - я легонько скинула с покрасневшего лба прядь его темных волнистых волос.
        - Не хочу об этом думать, но что если бы все-таки тронул. Я же ничего не смог сделать для твоей защиты, - стоял на своём Елизар.
        - Прекрати, пожалуйста, я не хочу продолжать эту тему, - улыбнулась я, но его лицо оставалось серьёзным. Он явно не хотел забывать об этой ситуации.
        - Сколько сейчас времени? Твои родители не будут о тебе беспокоиться?
        - Одиннадцатый час, не думаю. Я предупредила их, что иду к подруге.
        - Попроси Свету или кого-нибудь заказать тебе такси до дома, они сами заплатят и пусть посадят тебя в машину в целости и сохранности.
        Эти слова укололи меня. Кто-то будто тайком воткнул в меня иголкой, от которой я почувствовала неожиданную боль, но не могла понять, где болит. Слова Елизара были неприятны мне. Он хочет, чтобы я уехала домой, но мне не хотелось оставлять его так рано, я хотела провести с ним ещё немного времени. Не так быстро. Но почему он сказал это?
        - Я боюсь, что выключусь через несколько минут. Восстановление моего организма истощает меня. Только не обижайся, я не хочу тебя обидеть, но так было бы лучше для нас обоих.
        - Хорошо, - коротко сказала я, изучая тарелку бульона, парочку бутербродов и горячую чашку оставленные для меня на прикроватном столике. Есть совсем не хотелось.
        - Кристина, - рука Елизара легонько и нежно повернула моё лицо к себе. - Приходи завтра, я все тебе расскажу.
        - Хорошо, - натянула фальшивую улыбку я.
        - Попроси Свету вызвать тебе такси и пусть она проводит тебя до машины. Завтра мы увидимся снова. Я буду ждать тебя весь день.
        - Я постараюсь прийти к тебе после школы, если не будет важных дел по дому, - солгала я, чувствуя какую-то невидимую стену между нами, образовавшуюся только что.
        - Я буду ждать тебя, - на глазах Елизара выступили слезы.
        - Я приду. Я обязательно вернусь к тебе.
        Глава 3
        Утром, позавтракав с родителями на кухне в гнетущей тишине, которая все чаще стала сопровождать нашу семью по утрам, я, как и любой другой подросток, взяла рюкзак с учебниками и нехотя поплелась в школу.
        С самого утра стоял плотный густой туман. Скорее всего, он просто-напросто даже не покидал наш маленький городок с ночи и, надеюсь, не покинет его, давая спрятаться в своей мягкости таким людям как я.
        Мы жили недалеко от школы. Я не успевала прослушать и шести песен на плеере, который мне одолжил в конце лета Елизар, после того, как мой старичок утонул во время той ужасной рыбалки летом. Слушая тонны песен, которые мог уместить этот потёртый, видавший и лучшие времена плеер, я каждое утро плелась в школу всё сильнее и сильнее чувствуя связь с Елизаром. Я окуналась в его плейлисты и представляла, как мой парень (сложно так его называть даже в своей голове) тоже плетётся куда-то по ненавистному ему маршруту на учёбу или на работу. Некоторые песни наоборот же заставляли чувствовать себя бодрее и сильнее, отдаваясь во власть дерзкого и бодрого альтернативного рока. Но сегодня, увы, было не то утро, когда мне хотелось бы бодрым шагом бежать в школу сломя голову, чтобы скорее усесться за школьную скамью.
        Вообще, я люблю учиться, мне честно нравится читать школьный курс произведений по литературе, хотя часто ловила себя на мысли, что для многих они слишком сложные для восприятия; читать про жизнь незнакомых тебе взрослых людей, живших в другое время и даже разговаривающих на непонятном тебе языке, не всегда интересно. Чаще всего я уходила вперёд от курса, либо прочитывала рецензии на произведения, которые не были мне интересны и предпочитала что-то из английской классики. Но литература литературой, а в остальное время, когда разговаривать в классе уже не запрещается и каждый занимается тем, что ему придёт на ум, я боюсь поймать на себе насмешливый взгляд своих одноклассниц, так сказать сливок нашего класса.
        Когда вы увидите опрятную девочку в школьной форме, уже умеющую пользоваться косметикой и при этом умело балансирующей между «вызывающе» и «незаметно», которая день изо дня тянет руку, чтобы выйти к доске и получить заслуженную похвалу от учителя вы умилитесь и будете чувствовать к ней симпатию. Это не про меня. Иногда я жалею, что не такая, иногда мне очень хочется стать частью сливок общества нашего класса только для того, чтобы не ловить на себе их косые взгляды и насмешки на переменах. Сложно быть изгоем в школе. Мне не повезло родиться в семье богатых родителей и я ни за что не променяла бы своих потрясающих родителей ни на какие деньги, и у меня никогда не возникало к ним отрицательных эмоций из-за этого, но мне обидно, получать какие-то мерзкие слова от своих привлекательных и идеальных одноклассниц. К тому же, как назло, я будто проглатываю свой язык, когда они бросают какие-то колкости в мою сторону. Да и, как назло, я всегда балансирую на многих точных науках между «хорошо» и «удовлетворительно», поэтому для своих учителей я не стою и гроша. Когда мы перешли в десятый класс и большинство
моих друзей ушли в техникумы и колледжи, мне стало ещё сложнее. Я осталась один на один с ними. Не знаю, что такого я сделал этим девочкам, но им будто доставляло удовольствие называть меня тупой, толстой, нищенкой. Если справедливость в этом мире и существует, то точно не в пределах этой школы и этого класса, где подобным людям все сходит с рук, где у них целая свита из девочек нашего класса и тех, что младше их.
        Школа, конечно же, никуда за ночь не испарилась, хотя из-за густого тумана её не было видно даже в упор. Она все так же стояла на том же самом месте со своими серыми окнами, где-то и время вспыхивали лампы дневного света. Кузница будущего страны просыпается, готовится встречать свои юные умы. Жаль, что она не затерялась тумане. Очень жаль.
        Переодев в большом прохладном холле вторую обувь, я медленно поплелась к раздевалкам. Я часто приходила в школу пораньше, чтобы не толпиться в раздевалке, не ждать, когда кто-нибудь освободит немного места, чтобы повесить куртку и оставить уличную обувь. Пока в школе было даже пустынно. Редкие ученики, такие же ранние пташки, как я, выползали из раздевалок своего класса и шли в сторону кабинетов будущих уроков. Время от времени я приветствовала знакомых мне учителей, которые спешили на работу в этой цитадели знаний и детских предрассудков.
        Когда в прошлом году в школе был Макс, мне не было так одиноко. Мы часто встречались где-нибудь по пути в школу и вместе шли смеясь, или что-то обсуждая, а доходя до школы, мы так же громко смеясь заходили в неё, не обращая внимания ни на кого. И это было действительно потрясающее время. Я чувствовала защиту, чувствовала уверенность в себе, поддержку, а сейчас это все уехало вместе с моим братом. Макс часто рассказывал какие-то смешные истории или пересказывал сериал или фильм, который посмотрел накануне. У меня даже частенько не было времени послушать новые песни, которые я скачивала на плеер, а сейчас у меня море музыки на плеере Елизара и море времени её переслушать. Мне не хватает его. В школе будто стало пусто без него. Время от времени мы, конечно же, созваниваемся, делимся новостями, но я чаще становлюсь слушателем его историй, потому что мне, ввиду своей не совсем весёлой жизни, нечего рассказать.
        Правда кроме Макса у меня ещё оставалась в классе моя подруга Алиса, которая скрашивала серые школьные будни и её парень Руслан, который был на год нас старше и общался со мной только по той причине, что я подруга Алисы. Но Алиса никогда не сможет заменить мне моего сумасшедшего братца, ведь мы с Алисой были из разных слоёв общества и, хоть она не бросала в мою сторону насмешек или унизительных замечаний, она была в той же компании девочек, что испытывали экстаз при виде наворачивающихся слез на моих глазах.
        Дверь кабинета биологии уже была открыта. В тёмный мрачный коридор, в котором, по всей видимости, забыли включить свет, падал светлый прямоугольник, приглашая зайти и оказаться в светлом и большом классе, обставленном разнообразными растениями в горшках. Наш преподаватель биологии чудесная и добрая женщина, мне всегда нравилось присутствовать на её уроках и слушать материал, который я не всегда понимала, но страстно желала понять, чтобы угодить этой женщине. Она был высокой и худой, похожей на берёзу, и в ней было что-то аристократическое, что-то светское и утончённое. У неё был завораживающий высокий голос, но при этом она говорила спокойно, меняя интонацию в те моменты, когда ученики были готовы сорваться с крючка науки, сохраняя интерес к своему предмету до конца самого урока. А ещё она была из того редкого сорта учителей, которые не делят учеников на двоечников и отличников, на детей из бедных семей или богатых. Для неё все были равны и она всем хотела дать знания и шанс заработать хорошую оценку, хотя бы на её предмете.
        Поприветствовав преподавателя чистой и искренней улыбкой, я ушла к своей дальней парте около окна, где могла скрыться от всех тех, кто мог меня обидеть. Алиса часто делала мне замечания, потому что из-за меня ей тоже приходилось сидеть за последней партой, а это мешало её рейтингу. Правда, когда мы находили отличный повод посмеяться и пошептаться, уверена, она благословила меня, что оказалась в зоне недосягаемости преподавателей и её рейтинг совсем не страдал из-за этого.
        «Привет, чувствую себя не оч. Но к вечеру собираюсь встать на ноги. Спасибо» - пришло ответное СМС от Елизара.
        Я написала ему, как только проснулась, но ответ дождалась только сейчас, когда перестала о нем думать. У Елизара потрясающая способность появляться тогда, когда о нем начинают забывать. Я все утро ждала ответа, часто брала в руки телефон, думая, что просто пропустила сигнал нового сообщения. Успела даже напридумывать себе множество страшных сценариев; что если тот незнакомец пробрался в квартиру Светы и зарезал всех кого видел, или Елизару могло стать хуже за ночь и он не проснулся вовсе. Я пыталась ему позвонить, пыталась множество раз, но меня приветствовали только бесконечно долгие гудки, которые со временем превратились в фоновый шум. Надеюсь, его увечья не приведут к серьёзным последствиям. Вчера вечером, когда я приехала домой на заказанном Светой такси, Елизар позвонил мне и, голосом, так и сквозившим чувством вины, пожелал мне доброй ночи и рассказал, что ребята вызвали ему доктора, который знаком с миром оборотней и частенько подделывал им анализы, чтобы те походили на анализы среднестатистического человека.
        Елизар. Он стал мне безумно дорог, стал частью тех близких людей, как мои родители и бабушка с дедушкой. Банально, наверное, так считать и как-то по-детски наивно, но рядом с ним мне не страшны никакие бедствия и я готова бороться за него. Это лето перевернуло мою жизнь с ног на голову, заставило меня изменить моё мировоззрение, освободиться от кандалов детства, которые тащили меня дальше от осознанности взрослой жизни. Не то чтобы я играла в куклы этим летом и грезила волшебным миром, который мы с Максом придумали в детстве, но по своей наивности и веянием своего юношеского максимализма, я была уверена, что не создана для любви, была уверена, что не найдётся тот мальчик, что влюбиться в меня чисто и по-настоящему. Пока мои одноклассницы открывали себя для любви, обнимаясь с мальчиками нашей школы в коридорах, пока их не видели учителя, я ни разу не ловила на себе заинтересованного взгляда противоположного пола. Я приняла то, что если и есть где-то моя любовь, то она не в этом городе и раньше своего совершеннолетия и переезда в другой город, я не повстречаю того, кому смогла бы признаться в любви.
Но кто же знал, что этим летом я буквально свалюсь на того самого. На того самого, которого я смогу назвать своим королём на чёрном коне, того самого о ком я хотела бы заботиться и поддерживать во всем. Я благодарна этому фантастическому лету, изменившему всю мою серую жизнь, заставившего меня проснуться от какого-то зомбосна.
        - Привет! Как твои дела? - незаметно подошла к парте Алиса.
        - Привет, не заметила, как ты пришла, - улыбнулась я подруге, снимая наушники.
        Погрузившись в свои мысли, я напрочь забыла о серой реальности, что поджидала меня здесь вдали от зелёных лугов, где мы с Елизаром часто лежали, что-то обсуждая, наблюдая за плывущими над нами облаками. Не заметила и Алису, которая как, всегда вошла, в класс под взгляды наших мальчиков, мечтающих с ней встречаться. Из всего состава сливок нашего класса Алиса, это признавали все, была самой привлекательной. И это не говорит моя сестринская симпатия к ней и её хорошему отношению ко мне. Алиса была самой высокой девушкой нашего класса, у неё была потрясающая от природы фигура, которой я иногда завидовала белой завистью. К тому же её модельную внешность прекрасно дополняли золотистая копна густых и длинных волос, которые она все время закрепляла на затылке в конский хвост, и большие ясные добрые голубые глаза. Алиса для многих служила эталоном женской красоты и женственности. Правда и партия Руслана в качестве её бойфренда прекрасно ей подходила. Вместе они представляли прекрасный тандем самой милой и красивой пары нашей школы, к тому же оба они были отличниками и активистами нашей школы. Вот что
могла найти Алиса во мне в качестве подруги? Раньше я часто ловила себя на мысли, что она со мной дружит только для того, чтобы выигрышнее выглядеть рядом со мной. Но Алисе это ни к чему.
        - Чего грустишь? Все как обычно? - ослепляющей улыбкой кинозвезды улыбнулась моя подруга и села рядом со мной справа.
        - Не грущу, - натянуто улыбнулась я.
        - Я же вижу, что что-то не так. Я тебя, как облупленную знаю, Кристина.
        - Просто волнуюсь об одном человеке, - подкинула я ей немного информации, но чтобы расспросы не продолжались, раскрыла учебник биологии.
        - Так-так, и о ком же это ты волнуешься, разреши узнать, - встрепенулась Алиса, обратив все своё внимание на меня.
        Мой глупый план не сработал. Кажется, я наоборот дала ей больше пищи для воображения.
        - Да так, - отмахнулась я, густо заливаясь краской.
        Дело в том, что пока Елизара не было здесь, я никогда не рассказывала Алисе о нем, хоть и считала её лучшей подругой, с которой часто делилась какими-то переживаниями касаемо своей семьи. Елизара не было, вот я и не думала, что моей подруге стоит о нем знать, он оставался для меня чем-то фантастическим, не существующим вне реальности иоковских лугов и полей. Но сейчас, когда Елизар оказался вдруг в моем крохотном городишке, и держал меня за руку пока мы гуляли в городе, он вдруг стал неотъемлемой частью моей реальной жизни, той жизни, что была для меня серой и иногда казалась каким-то бременем, от которого я то и дело сбегала к бабушке. И теперь я вдруг осознала, что хочу поделиться со своей подругой этой новостью, чтобы сделать Елизара ещё ближе к моему миру. Чтобы он перестал существовать только в моих воспоминаниях о лете.
        Алиса сидела, обернувшись ко мне несмотря на то, что урок уже начался и кто-то из наших одноклассников уже стоял у доски, указкой тыча в анатомический плакат. Было ясно как божий день, что Алиса ждёт продолжения рассказа, поэтому я не стала долго её томить.
        - Летом, когда я была на каникулах у бабушки, я познакомилась с одним парнем…
        - Что? - дёрнулась в мою сторону от удивления Алиса. Такого начала она явно не ожидала.
        - Да, - не могла сдерживать истерический смех я. - Мы познакомились…
        - Он что деревенский? Кристина, ты завязала роман с деревенским мачо? - поиграла бровями Алиса. - Сенокос, а потом сеновал?
        - Не неси чепухи, - по-дружески толкнула я её в предплечье. - Нет, дай мне договорить.
        - А сама-то покраснела. Вот чёрт, наша тихоня оказывается совсем не тихоня.
        - Алиса, прекрати, если будешь перебивать меня своими пошлыми догадками, я ничего тебе не расскажу останешься с носом, - сердито предупредила я подругу.
        - Хорошо, попытаюсь тебя не перебивать, но рассказывай, как все было, - Алиса снова повернулась в сторону школьной доски, делая вид, будто слушает нашего одноклассника, но при этом немного наклонилась ко мне, чтобы лучше слышать мой рассказ.
        - Я поймала его, когда он влезал из соседского огорода. Он воровал яблоки, - начала я ту же сказку, что ранее слышала от Елизара. Опустим тот момент, что яблоки в реальности Елизара мало интересовали. - В тот вечер я подвернула ногу и он проводил меня до дома. А на следующий день пришёл меня проведать. В итоге все закружилось, завертелось. Конец.
        - Очень «длинный» рассказ, так и напрашиваются миллион вопросов. К тому же все странно и немного безумно. В твоём стиле, я так и знала, что по-человечески у тебя не получится завести парня, - усмехнулась Алиса, рисуя завитушки на полях своей тетради. - А как его зовут?
        - Можно я тебе позже скажу, чтобы ты не стала его искать во время этого урока?
        - Можно. Он симпатичный?
        - Да, не поверишь, брюнет с серо-голубыми глазами, с татуировками и одевается, как бомж, как я люблю, - тая в воспоминаниях о Елизаре, пролепетала я и положила голову Алисе на плечо.
        - Другого от тебя и не ожидала, - усмехнулась она. - Но по твоим описаниям и моим представлениям он горяч. Пшшш.
        - Есть такое.
        - Так почему ты грустила утром? Что страшного могло с ним случиться? - заботливо посмотрела на меня Алиса.
        - Да ничего страшного и серьёзного, - солгала я. - Просто волнуюсь.
        - Давай свалим после математики! - предложила мне Алиса и в её глазах затанцевали бесята, дружно махая вилами.
        - Ты что с ума сошла? - мне её идея совсем не понравилась. Я редко сбегала с уроков. Настолько редко, что мне хватило бы половины пальцев одной руки, чтобы их сосчитать.
        - Брось, в этом нет ничего страшного, подумаешь, один раз тебе поставят «н» и тебе придётся придумать какую-то ложь, чтобы отмазаться. Тем более это будут последние уроки в этой четверти. Послезавтра начинаются каникулы! - с этим словами она неожиданно ткнула меня ручкой в бок, пытаясь передать мне свой азарт.
        - А вдруг мы что-то пропустим?
        - Что мы можем пропустить? Если школа сгорит, то найдутся люди, которые снимут это на видео, а обо всем остальном я не сильно буду горевать.
        Алиса хоть и была отличницей и примером для подражания, при этом всем она оставалась той ещё сорвиголовой. Когда ей надоедало сидеть на уроках, а на улице была отличная погода, она подговаривала своего парня Руслана прогулять уроки вместе с ней где-нибудь в парке. Наивному учителю она естественно выплакивала, что у неё болит живот и что если её отпустят, на следующем уроке она будет активно отвечать у доски, но зачастую её обещания не требовались, ведь ей учителя всегда верили и никогда не загружали её на следующем уроке выше нормы. А сама мнимая больная брала парня за руку и бежала в парк, который находился недалеко от школы.
        - Мне страшно. Я хочу, но мне страшно, - мне вдруг понравилась идея провести с Елизаром больше времени, чем я рассчитывала, но сверчок по имени Совесть все ещё сидел в моей голове и отговаривал меня от этой затеи. - А какую отмазку мы придумаем?
        - Это я возьму на себя. Придумаю что-нибудь.
        - Давай попробуем. Правда я не уверена.
        Спустя три урока, мы уже быстро переодевались в раздевалке, натягивая наспех куртки и осенние сапоги. Не знаю, что наплела Алиса преподавателю географии, но, по её словам, та нас отпустила, но мы должны делать ноги, как можно скорее. Надеюсь, ей не пришло в голову запереть учителя где-нибудь в школе. Но как бы там ни было, за последние три урока я уже настроилась на побег и смирилась с протестующим голосом совести. Меня будет ждать Елизар, а я хочу увидеть его как можно скорее, ведь он приехал всего лишь на неделю на время моих каникул, чтобы мы снова могли уединиться в нашем спрятанном от посторонних глаз раю. Из школьного двора мы тоже выбирались окольными путями, что настораживало меня. Что-то мне подсказывало, что здесь пахнет жаренным.
        Когда мы наконец-то выбрались с школьной территории и в моей крови во всю бушевал адреналин, нас встретил сверкающей улыбкой Руслан. Он ждал Алису, с которой они, вероятнее всего, снова собрались где-то гулять, что и следовало ожидать.
        Попрощавшись с Алисой и Русланом, который, признаться честно, был очень удивлён, увидев меня, прогуливающую вместе с его девушкой. Я направилась в сторону дома Светы, где меня ждал Елизар, который, по его словам, сообразит нам что-нибудь поесть.
        Вот так, ради любви, я переступила через правила и совесть. Кто же знает, к чему меня приведёт эта скользкая дорожка!? Может быть, однажды я переступлю через твёрдое слово закона ради него. Глупо на самом деле. Ничего такого не случится, просто мне теперь есть к кому убегать с уроков, чтобы дольше понежиться в объятиях любимого человека. Будь я немного умнее, сбежала бы с первого урока, пройдя мимо школы.
        Глава 4
        Дорога до дома Светы в этот раз мне казалась куда длиннее, чем вчера, когда я тащила на себе изувеченного Елизара. Я шла целую вечность, а посмотрела на часы и обнаружила, что иду всего лишь пятнадцать минут. Мне хотелось сорваться на бег, но это выглядело бы убого и жалко, ведь бегунья из меня та ещё, запыхалась бы через пару метров. Пришлось довольствоваться лишь быстрым шагом навстречу Елизару, который меня ждал с самого утра. То и дело я набирала ему короткие быстрые сообщения, что прошла тот или иной отрезок дороги или какой-то знакомый ориентир: пробежала около почты, прошла здание городского правления, где в больших окнах, казалось, не было ни души, прошла старый колодец. Все то время, что я шла к Елизару, меня не покидало ощущение, что вот-вот я наткнусь на родителей или одних из их знакомых. Эти страхи были беспочвенны, они рождались под не прекращающуюся ругань моего внутреннего голоса совести. Моим родителям неоткуда было взяться в этой части города днём, когда их работа находится в абсолютно другом районе. Но кто знает, что могло их привести сюда? Вдруг утром, когда я сидела сонная за
обеденным столом, могла пропустить слова мамы или папы, что у них намечаются какие-то дела в южной части нашего города. Сколько бы я ни пыталась, все равно не смогла вспомнить, чтобы кто-то из них говорил подобное. Уверена, им здесь делать нечего, да и друзья родителей навряд ли будут гулять в такую сырую и унылую погоду в разгар рабочего дня. Глупости. Никто меня не увидит и не заметит, тем более я выбрала дорогу, которая идёт параллельно оживлённой улице и сюда обычно не заглядывают люди, которым пришлось пройтись по делам в это время. Кроме того, меня никак не хочет покидать чувство вины перед теми же самыми родителями, которых я получается обманула. А если меня спросят, как прошёл школьный день? Хотя меня никогда об этом и не спрашивали, поэтому это очередной беспочвенный страх, навеянный рискованностью моего поступка. Или же правильнее сказать проступка.
        А ещё я все ещё не рассказала маме о Елизаре. Не знаю, как это сделать, да и как-то не хочется признаваться ей в том, что у меня появился парень, она ведь об этом не спрашивала. Мои родители не строгие, но что-то во мне противится мысли открыть маме мой самый большой секрет. Раньше у меня никогда не было секретов от мамы, а с Елизаром так не вышло. Бабушка с дедушкой знали о нем, но по каким-то причинам решили скрыть эту новость от моих родителей. От моей бабушки сложно что-то скрыть, тем более каждое утро перед нашим домом караулил один и тот же мальчик, с которым я сбегала в поля или уезжала на велосипеде (пересаживаться на дряхлый мотоцикл Елизара я категорически отказалась). Не доверяю я ему после нашего падения летом.
        Наконец, добравшись до заветного мне дома, перебирая в голове вероятность выходящего в мою сторону окна третьего этажа в угловой части дома, я набрала номер заветной мне квартиры на панели домофона. Дверь открылась сразу же, как только кто-то снял трубку. Я не успела даже предупредить его, что это я пришла.
        Дверь в квартиру была уже открыта и из квартиры, в которой меня ждал Елизар, лился свет в тёмный подъезд, освещая ступеньки передо мной. Я словно в каком-то фильме мчусь навстречу свету, а в этом свете ярко контрастировал тёмный силуэт Елизара. На нем были обычные домашние спортивные брюки и растянутая старая футболка, открывающая его татуировки на руках.
        - Привет, - раздался его низкий и приятный голос.
        - Привет, - помахала я ему рукой и вдруг неожиданно для себя почувствовала какую-то неловкость.
        - Ты что-то долго, - сказал он, когда я вошла за порог.
        - Пришлось обойти улицу, чтобы не наткнуться на родителей или их знакомых, - краснея призналась я.
        - Смешная, - усмехнулся Елизар и направился в сторону кухни.
        Он что не собирается поцеловать меня? Что это ещё за холод с его стороны? Он не хотел, чтобы я приходила? Ну все, пошла вольная придумывать всякие паршивые мысли, которые заставят теперь меня анализировать каждый его шаг.
        - Чай готов. А ещё я приготовил лазанью. Ну как приготовил, разморозил в микроволновке, - раздался смех Елизара из кухни, когда я неуверенно оглядывала комнаты квартиры на предмет присутствия здесь людей кроме нас. Никого не было, можно расслабиться.
        - И почему я не удивлена? - усмехнулась я.
        Я прошла в небольшую, но хорошо обставленную и уютную кухню. Кухонный гарнитур и остальная мебель были нежного кремового цвета. Вместо знакомого всем и заезженного углового дивана со столиком рядом, что были практически во всех домах, где мне только удалось побывать, в этой кухне была высокая барная стойка и высокие барные металлические стулья с кремовыми сидениями из искусственной кожи.
        - Классная затея с барной стойкой, - произнесла я, вскарабкиваясь на стул.
        - Да, родители Светы решили сэкономить место на кухне. Завтракают они порознь, а гостей принимают в гостиной. Типа по-европейски, - сказал Елизар и повернулся ко мне лицом.
        Заметить моё резкое изменение выражения лица не составило бы труда и ребёнку. То, что сейчас было с лицом моего парня, совсем не походило на лицо, которое я видела вчера, выходя на прогулку с ним. Да и как я могла не обратить на него внимание вчера вечером? Я же всю дорогу несла его на себе. Сейчас в свете дня все стало отчётливее. Лицо Елизара отекло, став чем-то незнакомым, пугающим и похожим на неудачный шарж уличного художника. Мешки под глазами приобрели нездоровый зеленоватый оттенок, а белки залились кровью от лопнувших капилляров. На носу появилась горбинка, которой раньше не было. Мимика этого лица все ещё была свойственна Елизару, но на меня будто смотрел совсем другой человек. Лицо Елизара пугало, что заставило меня впасть в ступор, когда он пронзительно посмотрел мне в глаза, догадавшись причину моего оцепенения. Мне стало стыдно. Я быстро отвела взгляд на вазу с искусственными подсолнухами, что ничуть не смягчило напряжения, повисшего в маленькой кухне. Он уже видел страх в моих глазах. И даже некое отвращение. Теперь ясна причина, по которой он не стал меня целовать, как только я
вошла.
        - Ужасно да? - прямо и с каким-то новым незнакомым холодом спросил Елизар.
        - Нет, прости, - солгала я, но он знал ответ. Это был риторический вопрос.
        - Я же видел себя в зеркале, я знаю, что я ужасен. Как Квазимодо.
        - Это все спадёт.
        - Не хотел бы я, чтобы ты видела меня в таком виде, - разочарованно выдохнул Елизар и сел поодаль от меня за край стола. - Лазанья, - протянул он мне кусок разогретой в микроволновке лазаньи на тарелке.
        - Ты не будешь есть? - поинтересовалась я у него.
        - Нет, я уже поел полчаса назад, - холодно ответил он.
        - Я думала, мы пообедаем вместе, - полушёпотом разочарованно выдавила я.
        - Мне хотелось есть.
        Холодный и какой-то враждебный голос Елизара заставил меня съёжиться и мгновенно почувствовать себя лишней здесь, словно я участвую в заезде параолимпийцев будучи абсолютно здоровой. Будто я пришла на вечеринку людей с внешними недостатками абсолютной красоткой и стала выпендриваться перед ними, презентуя себя. Я будто навязалась к нему в гости против его воли, будто он не хотел, чтобы я приходила, но согласился лишь из вежливости. Должна ли я быть здесь сейчас? Не знаю. Не стоило мне приходить. Еда комом застряла в горле, и в тишине, которая повисла над нами, будто было слышно, как кусок прожёванной лазаньи спускается по моему пищеводу. Хотя бы часы повесили, чтобы что-то тикало, разряжая эту ужасную, давящую тишину.
        Мы сидели в молчании целую вечность. Я не могла придумать, что спросить у него, боясь, что натолкнусь на стену злости и холода. Боялась, что могу сморозить какую-то глупость, от которой он закатит глаза и устало выдохнет или хуже того поднимет на меня голос. Что-то вчера будто сломалось в нем. Какой - то незнакомый мне человек вчера овладел Елизаром и сейчас не хочет признавать меня. Это заплывшее после драки лицо уже не выражало знакомых мне эмоций.
        - Болит? - выдала я, желая хоть что-то вытянуть из Елизара.
        - Конечно, болит, Кристина, - голос Елизар прозвучал неожиданно громко и будто сотряс стены, отчего я даже немного вздрогнула. Он был наполнен ненависти и боли, и обиды и какой-то незнакомой мне злости. - Как ты думаешь, как чувствует себя человек, которого накануне хорошенько так приложили лицом о брусчатку?
        Риторический вопрос. Не отвечай Кристина! Не отвечай, ты ещё больше разозлишь его.
        - Прости, мне жаль.
        - Тебе-то чего жаль? Это я вчера не успел даже удара нанести, как оказался в нокауте. Даже тебя защитить не способен, - сверкнули его красные глаза, которые и без того были угрожающими залитые кровью.
        - Ты в этом не виноват, - промямлила я. - Не говори, пожалуйста, так.
        - А вот ещё как виноват! Ты просто не знаешь всего.
        - Так расскажи. Может быть, я могу чем-то помочь? - взмолилась я и положила свою замёрзшую ладонь на его.
        - Кристина, - твёрдо подчеркнул он моё имя, как отчитывает родитель провинившегося ребёнка. - Не начинай. Я не хочу об этом говорить и вспоминать это. Ты никак мне не поможешь, поэтому лишний раз грузить своими проблемами я никого не хочу. Ты не понимаешь.
        Он не был раньше таким! Не был таким жестоким, холодным и даже, позволю себе это резкое слово - бессердечным. Тот Елизар, с кем я провела лето, был нежен, заботлив, отзывчив и всегда считался с моим мнением. Он даже вчера перед той дракой был все ещё моим летним Елизаром. Моей летней любовью, пахнущей травами и землёй. А сейчас рядом со мной будто сидит какой-то судья, который выносит страшный приговор каждому, кому не повезло оказаться рядом и удивиться при виде его лица.
        - Что такого я сделала? - дрожащим голосом снова промямлила я.
        - Кристина, не нужно, дай мне время остыть, - процедил сквозь зубы Елизар и это стало последней каплей.
        - Окей, бери сколько нужно! - со злостью толкнула я тарелку в его сторону и направилась в сторону прихожей, где в гардеробе висели мои вещи.
        Меня обуяло сильное пламя злости. Мне стало неприятно, что со мной говорят в таком тоне и при этом даже объяснить не собираются что такого я сделала. Я не виновата в том, что вчера произошло. Я места себе не находила вчера, видя его лежащим в жёлтом свете фонарей на сырой брусчатке без движений. Я была готова на что угодно, рыдала из страха потерять его, а он так бессердечно позволяет себе со мной говорить. Какие бы там не были причины в его прошлом, о которых я не знала, я не виновна в этом. Он не упал в моих глазах, когда силач расправился с ним всего лишь за несколько секунд. Я была готова броситься на незнакомца ради него, ни на секунду не задумываясь, что тот может сотворить со мной. Я тащила его на себе, потому что он не хотел идти в больницу или попросить помощи у кого-нибудь. Тащила его, как какая-то кляча, а сегодня мне заявляют, что я ничего не понимаю!
        Резко дёрнув куртку на себя и, чуть было, не опрокинув гардероб, я накинула её на плечи, впопыхах запрыгивая в сапоги. Моё сердце бешено колотилось в груди. Гнев распирал меня. В последний раз, в надежде взглянув в сторону кухни, я не обнаружила того, что ожидала и с громким грохотом захлопнула за собой входную дверь.
        Глава 5
        Небо было сплошным серым холстом, пустым и безжизненным. Художник, что рисует облака и заливает фон ярко-голубым, сегодня взял очередной выходной. Сегодня не было даже тёмно-серых дождливых осенних туч, просто сплошной серый грязный холст. Серый простирался до самого горизонта, теряясь в корявых ветвях обнажённых осенних деревьев, что стеной стояли у нашего города со стороны Волги.
        Отдавшись воле гнева после ухода от Елизара, я сама не заметила, как пришла к небольшому пруду, бывшему некогда кирпичным карьером на краю города за домом Максима. Когда-то здесь, если мне не изменяет память, добывали глину для кирпичного завода, что находился неподалёку. Потом добычу глины прекратили и природа взяла все в свои руки, залив котлован водой, взрастив вокруг него деревья. Сейчас это место похоже на какое-то сказочное озеро, сокрытое от человеческих глаз. Мы с Максом часто гуляли здесь, когда обсуждали что-нибудь новое, но не имели возможности оказаться в деревне. Гуляли вокруг озера и небольшого леска, чувствуя присутствие магии Иоково. Мы будто снова оказывались в деревне, в её бескрайних полях, где цивилизация казалась такой далёкой и несуществующей, где почти не ловила мобильная связь и наши чувства, и слова вырывались бурным потоком из нас. Это место не заменяло мне деревню полностью, но здесь я не чувствую давления города, его близко расположенных домов, ушей, которые могли ненароком услышать о моих переживаниях, которые я доверяла только своему брату. И сейчас, хоть я и
находилась совсем одна, наблюдающая за отражающимся в серой воде небом, я чувствовала присутствие своего ментора, который был от меня сейчас в сотнях километров.
        «Елизар сделал мне больно» - сказал бы я ему. А может быть и не сказала, чувствуя какую-то неловкость, боясь озвучить эту проблему, боясь, что Максим может меня не понять и я покажусь ему глупой. Со мной часто случался такой ступор. Я долгие дни ждала наших встреч, чтобы излиться ему, чтобы выговориться и даже временами выплакаться, но все рассказать никогда не получалось. А вдруг он меня не поймёт? Вдруг он начнёт меня критиковать? А если посчитает меня слабой или осудит? Довольно было лишь озвучить в голове один из этих вопросов и сомнения не давали мне открыться. Мне нравилось спорить с ним, шутить, но проблемы все ещё оставались при мне и не находили своего выхода. А иногда так хотелось. Глупо было сомневаться в нем, но я все равно продолжала сомневаться.
        Елизар сделал мне больно. Не знаю, осознает ли он это, но его слова и его тон ранили меня. Он для меня все, один из самых дорогих мне людей. Но что будет дальше? Будет ли все как раньше, после того, что произошло сегодня? Будет ли он смотреть на меня снова своими серо-голубыми глазами полными ласки или же навсегда останется этим отёкшим незнакомым и чужим мне человеком? Мы никогда раньше не ссорились всерьёз. Я даже подумать не могла, что мы можем поссориться. У нас ведь все было хорошо. С лета мы были самыми лучшими друзьями, которые могли проговорить по телефону половину ночи. Я часто зарывалась под одеяло, когда он звонил мне и говорила с ним, потея, чтобы мои слова не расслышала в соседней комнате мама. И что теперь все? Конец? Я не хочу, чтобы он позволял себе говорить со мной подобным тоном, я не из тех девушек, которые готовы прощать своим парням все грубости. Эх, знала бы я. что делать дальше.
        Холодный ветер подтолкнул меня в спину, будто прося пройти дальше по заросшему высокой травой склону. Больше всего мне захотелось лечь на землю, обнять свои колени и долго-долго лежать вот так в позе эмбриона в этом уединённом месте. Но старая жёлтая поблёкшая от осени трава была влажной от дождей и туманов. Мама бы удивилась, если бы увидела меня извозившуюся в грязи. Моя осенняя парка, которая была мне на размер больше, против чего долго возмущалась мама, очень тёплая, но в какое-то мгновение меня начала бить дрожь от холода.
        «Не начинай!» - злой голос Елизара эхом отдавался в моих ушах, нарастая и заставляя наворачиваться слезы. Не начинай. А что я не должна была начинать? Что я начинала? Он всегда обещает мне что-то рассказать, обещает мне объяснить позже, но это позже так и не наступает. А наступит ли оно когда-нибудь? Сколько ещё можно меня кормить этими бесконечными завтраками, которые, видимо, существуют в какой-то другой реальности, где Елизар обо всем рассказывает Кристине. Наверное, в той реальности и Кристина была бы смелее и сильнее. Скорее всего, даже красивее, чем я. Нечестно вот так поступать с любящим человеком. Нечестно и неправильно срывать на него свой гнев, ведь он не повинен в каких-то твоих неудачах. Я хочу быть ближе, хочу быть и в радости и в горе, а не быть маленькой девочкой, которая в трудные минуты должна отходить в сторону и не мешать. Да, должно быть бывают люди, которые не любят обсуждать свои проблемы с другими, которым это просто не нужно и недоступно. Но в моем мире я привыкла выговариваться кому-то. Иногда даже стене в своей комнате или невидимому другу Максиму, который слушал меня,
широко раскрыв глаза. А сейчас получилось, будто я лезу к Елизару со своими глупыми вопросами, доставая его, донимая его. Да, возможно я веду себя, как маленькая девочка, но я хочу быть ближе к нему, хочу быть в курсе его проблем, а не жить в разных вселенных в моменты горя, оставляя его одного, а сама веселясь с кем-то в это время. Разве любящие люди не делятся своими переживаниями, становясь при этом ближе? Как правильно? Я не понимаю. Правильно ли, что он срывается на меня, когда я пытаюсь понять проблему? Или же я не права и должна дать ему время остыть? Не понимаю. Не знаю. Кто же знал этим летом, что я стану не нужна ему. Кто же знал этим летом, что придёт осень и разнесёт нас с Елизаром по сторонам.
        Прошло полтора часа, а он даже не позвонил мне и не спросил как я. Ему все равно, что я чувствую? Ему все равно куда я ушла? Елизара совсем не волнует, что со мной? Он обидел меня и даже не собирается позвонить и извиниться? Конечно, никто и не говорил, что он испытывает вину за свой тон и свои слова. Должно быть он сейчас смотрит в окно и даже не думает обо мне, копошась в своих проблемах. Больно думать о том, что твой любимый человек, вот так спокойно может тебя отпустить. Он что даже не задумывается, что я могу больше не вернуться, что с уходом лета могу уйти и я? А больше всего делает больно даже не его холодный и напряжённый тон, а его равнодушие к моему уходу. Он даже не попытался меня остановить, даже не крикнул на прощание что-нибудь. Елизар просто сидел на месте и продолжал размышлять о каких-то своих проблемах, давая мне уйти. От этого мне на самом деле сделалось намного больнее. Не важно, что он мог сказать в порыве злости, для меня был важен его поступок. Отпустит или остановит? Испугается, что я не вернусь или же наплюёт и останется сидеть на своём месте? Отпустил. Наплевал.
        На глаза навернулись слезы. Я люблю Елизара. По-настоящему люблю и совсем не хочу, чтобы он исчезал из моей жизни. Никогда. Не стоило мне все-таки так резко поступать и уходить, хлопнув дверью. Нужно было остаться и дать ему время остыть. Может быть, спустя какое-то время все наладилось бы, а я все испортила своим резким поступком, пойдя на поводу своих эмоций.
        Вернуться? Родители Светы вернутся только завтра, сегодня же он все ещё будет только со Светой и Женей. Я вернусь, извинюсь за свой резкий уход и он растает. Извинится передо мной. Все будет снова как раньше. Все будет, как летом.
        Но сейчас не лето… Все будет, как раньше. Проведу с ним хотя бы несколько часов, а потом пойду домой. Совру родителям, что была у подруги. Могу сослаться на подготовку к Осеннему балу в школе. Всего-то нужно развернуться на сто восемьдесят градусов и идти, пока снова не натолкнусь на подъезд Светы.
        К черту все. Он парень. Я девушка. Я не должна бежать к нему, как собака по первому зову. Он был не прав - он должен первым извиняться. Если он не чувствует своей вины, то мне вообще не за чем к нему возвращаться.
        Начало смеркаться. Кто-то начал выкручивать яркость картинки этого серого мира на минимум и вскоре я рискую оказаться по уши в грязи, если не успею выбраться из этого уединённого места до темноты.
        Нехотя, я доплела до дома. Родители все ещё были на работе, поэтому родной дом встретил меня какой-то нереальной тишиной и холодом. Включив телевизор, я избавилась от этой давящей тишины. Одной проблемой меньше. В холодильнике, как обычно стояла еда, которую приготовила мама для вечера, но мне абсолютно не хотелось есть. Оставив включённым телевизор в гостиной, я принесла из своей комнаты одеяло и, накрывшись им по самые уши, уставилась в мелькающие цветные картинки в экране. Мне было все равно, что показывали по телевизору, у меня перед глазами все ещё стояло лицо Елизара. Мой мозг то и дело подкидывает мне воспоминания о нем, как подкидывают в печь дрова, чтобы поддерживать огонь.
        Не сдержавшись, я отправила Елизару сообщение - «Прости меня». Ответа не последовало. Не последовало его и спустя несколько часов.
        «Я начала сомневаться в том, что мы подходим с Елизаром друг другу» - не выдержала и набрала сообщение Максу.
        Ответ не заставил себя долго ждать, мой брат был онлайн.
        «Что случилось? С чего ты это взяла?»
        «Я посмотрела нашу совместимость львов и близнецов. Мы не подходим друг другу» - быстро настрочила я на клавиатуре своего старенького ноутбука, который мне купили пару классов назад.
        - Нашла, кого слушать. Эти гороскопы на одном сайте говорят одно, на другом другое. Если вам хорошо вместе, то не следует забивать себя информацией от людей, которые тебя не знают, - ответил Макс.
        - Я начала сомневаться в нем
        - Что он сделал?
        - Ничего, мне просто кажется, мы не подходим друг другу. Иногда я думаю, что его чувства прошли, - немного слукавила я.
        - Если ты это из-за гороскопов, то дай себе остыть и не принимай необдуманных решений.
        - Как, интересно, наши бабушки без гороскопов справлялись? Били друг друга и норм, - устало выдохнула я.
        - У них было другое время. У них не было возможности осознанно подходить к выбору партнёра. Сейчас они наимилейшие пары, а в молодости многие мужья были абьюзерами. А разводы были чем-то табуированным, поэтому они и терпели все вместо того, чтобы послать все к чертям и жить для себя. Что скажут люди? Они же и сейчас так рассуждают. Нам в этом плане повезло больше. У нас есть свобода выбора, - ответил Макс, продолжая что-то набирать.
        - Да, ты прав. Наверное, я погорячилась. Спасибо.
        - Он же тебя не бьёт?
        - Нет, не бьёт, - усмехнулась мысленно я. - Мне пора, спасибо за разговор.
        - Всегда пожалуйста, - ответил мой троюродный брат и я закрыла крышку ноутбука.
        Но мои сомнения никуда не делись. По-прежнему остались со мной.
        Уже перед тем, как заснуть, провалившись одной ногой в царство Морфея, я быстро набрала ему следующее сообщение - «Добрых снов». Я сомневалась, должна ли делать это. Но что-то во мне все же теплилось в надежде, что он ответит. Мы каждый день желали друг другу доброй ночи, сегодня тоже не хотелось делать исключения. Наверное, обида начала отпускать меня.
        А он опять же ничего не ответил.
        Глава 6
        Пятница, ещё один учебный день перед долгожданными осенними каникулами. Ох, как же я долго ждала, когда закончится эта четверть и я снова смогу оказаться в деревне у бабушки. Надоела школа, надоел этот город. Хочу стереть его из своей жизни и навсегда остаться в деревне. Устроюсь библиотекарем или буду разводить овец, вязать из их шерсти носки и продавать их. Можно ещё продолжить традицию бабушки и дедушки и держать кур, чтобы продавать их яйца. Экологически чистый продукт всегда в цене. Я не смогла бы держать животных на убой, потому что не ем мяса и сама мысль об убийстве живого разумного существа для меня ужасна. Овцы, конечно, не бессмертны, но когда они состарятся, я буду их хоронить или отпускать в далёкий путь в закат. Но не убийство.
        Забыв о своей прошлой жизни и людях, которые когда-либо делали мне больно, я провела бы остаток жизни в доме своих стариков, там, где время останавливается. По утрам я могла бы встречать рассветы, а вечером, сидя на скамейке напротив дома у небольшого садика, где растут высокие тополя, калина и берёзки, я бы провожала закаты, перед тем как пойти спать. Смотреть, как на горизонте, где-то за лесом Красной Звезды, садится солнце, разжигая небо алым и оранжевым, выжигая застоявшиеся облака.
        Родителей, вероятнее всего, хватил бы удар, если бы я предпочла хорошей профессии жизнь в деревенской глубинке. Так и вижу, как папа недовольно качает головой, а мама падает в обморок. Но зачем мне все это моё будущее, которое выстроили они, которое ярко видят только они? Эта гонка в современном мире за красивой жизнью, стандарты которой, кстати, неизвестно, кто прописал, подходит, увы, не каждому. Если я не нашла высокооплачиваемую работу и не могу позволить себе отпуск заграницей или красивую машину, я автоматически становлюсь ничтожеством? Я согласна, что жизнь в нищете ни коем образом не может являться примером для подражания, потому что, банально, покушать вкусно мы все любим, с этим не поспоришь. Но что, если для меня красивая жизнь это жизнь в деревенской глубинке, где тихо, где неописуемо красиво и самое главное спокойно; нет никакой суеты, нет спешки, нет гонки за лучшим. Красивая жизнь для меня - выходить на по утрам на прогулку среди своих любимых лугов и полей, а потом завтракать у окна, смотря на свой огород и овраг за ним. Мой травяной чай из тех самых трав, что растут на лугах за
моим домом и собраны своими руками. Луговые опята, которые я собрала, поджаренные с яйцами, которые снесли мои курицы, на старой сковороде с потемневшей ручкой. И ещё немного свежего зелёного лука. Какой бы защитницей зверей я не была, но все же яичница с грибами, которую готовит бабушка, никогда не могла оставить меня равнодушной. Здесь я сдаюсь каждый раз, когда бабушка ставит на стол сковороду.
        Разве все это не смотрится красивой жизнью? Согласна, что она не подойдёт всем. Но таким интровертам, как я, должно быть, тоже хочется жить там, где их никто не беспокоит и не трогает своими нормами жизни экстравертов.
        Мечтая очередной раз о жизни в деревне, я сама не заметила, как закончился первый урок. Я поняла, что пора закидывать учебники и тетради обратно в сумку только тогда, когда ребята впереди меня резко сорвались с мест и, побросав школьные принадлежности в рюкзаки, стали выходить из класса. Минус один урок перед каникулами.
        Кстати, как оказалось, мне поставили четвертную оценку по истории - хорошо. Не плохо. По истории у меня никогда не было проблем, за исключением тех моментов, когда моё мнение и мнение преподавателя расходились. Правда, я не всегда высказывала то, что считала нужным высказать, потому что боялась осуждения одноклассников. «Умничает». Как бы грустно ни было это признавать, но для подростков важно мнение окружающих. Как бы мы ни хотели чувствовать себя независимыми и не слушать то, что говорят о нас другие, мы не можем от этого избавиться. Мама говорит, это пройдёт с возрастом.
        Следующим предметом был английский язык. Здесь я могла не беспокоиться и не бояться за свою оценку. У меня были хорошие отношения с преподавателем, потому что она, как и я, любила классическую английскую литературу и её любимой книгой тоже была «Джен Эйр». К тому же, мне легко давался язык, на что в большей степени повлиял именно преподаватель. Оценка за четверть - отлично.
        Урок русского языка. Елизар так и не ответил. Я пожелала ему доброго утра, но ответом мне было молчание. Я никогда столько раз не доставала телефон во время урока, как сегодня. Каждый раз меня охватывал жар волнения, сердце начинало биться чаще, а лицо краснело, будто меня застали за каким-то скверным делом. Но никаких входящих сообщений. Все тот же пустой экран уведомлений. Разочарование? Да, я разочаровалась в нем, в себе. В нем разочаровалась, потому что этого человека я боготворю и готова пойти на многое ради него. Разочаровалась в себе, потому что готова пойти на многое ради него, забывая о себе, как о независимой личности. Мир не сошёлся клином только на одном Елизаре. Но отпускать его тоже не хочется. Оценка за четверть по русскому языку - хорошо.
        Добро пожаловать на второй предмет все с тем же преподавателем русского языка, где я могу расслаблено вытянуть ноги под партой, откинуться на спинку стула и пожинать плоды своей любови к книгам - литература. Я была на хорошем счету у преподавателя, поэтому меня не трогали на этом уроке. Бывало, моё, опять-таки, мнение расходилось со школьной программой, но я не озвучивала этого, потому что понимала, что учитель вряд ли сможет вычеркнуть учебник литературы из программы и задать нам свободное чтение. Не думаю, что это в её власти.
        Алиса сидела рядом со мной и, как обычно, строчила сообщения Руслану под партой. Она смотрела на преподавателя, делала вид, что слушает, а затем быстро опускала глаза под парту и читала то, что ей ответил Руслан. Сегодня они обсуждали что-то важное. Алиса не могла выпустить телефон из рук, временами на её лице всплывала улыбка, которая была не к месту во время урока, и она то и дело ёрзала на стуле. Что же они такого замышляют? Я бы спросила у неё об этом вслух, но мне не хотелось, чтобы один из моих любимых преподавателей подумал, что я не уважаю его труд.
        Как и ожидалось оценка за первую четверть десятого класса по литературе - отлично.
        - Что ты с Русланом так бурно обсуждали весь урок? - подошла я из-за спины к Алисе.
        - Кристина, ты меня напугала, - вздрогнула Алиса и засмеялась. - Да, так, - засияла она.
        - Алиса, я, конечно, не собираюсь вытягивать из тебя эту информацию клещами, но если ты продолжишь тянуть резину…
        - Хорошо, слушай, - приблизилась к моему уху Алиса, когда мы шли по тёмному коридору на следующий урок в толпе школьников. - Мы собираемся поехать на пару дней в Казань на каникулах и хотим кое-что попробовать, - сказав это, Алиса подмигнула мне.
        - Ого, - удивилась я. - А что у вас ещё не было этого?
        Да, я из тех монашек, которым сложно сказать вслух слово «секс».
        - Нет, не было. А ты думала, что мы уже? - удивилась Алиса даже больше, чем я.
        - Да, я думала, что вы именно этим и занимаетесь, когда сбегаете с уроков, - пожала я плечами.
        - Нет, - засмеялась Алиса. - У нас пару раз, конечно, были случаи, что мы могли сорваться, но каждый раз кто-то мешал, а в Казани у его брата нам никто не помешает, да и можно добавить романтики.
        - Ты готова? - спросила я у неё. Сама я никогда даже не задумывалась о совсем первом сексе. О Елизаре я даже не задумывалась в сексуальном плане. Наша любовь на асексуальной стадии.
        - Волнуюсь. Ну, знаешь, думаю все время, о том, достаточно ли сексуальна буду в его глазах, когда буду обнажённой. Вдруг у меня грудь некрасиво лежит, когда я лежу на спине и все в этом духе. Иногда прямо ураган в голове. Хочу, чтобы все было красиво и по высшему разряду.
        - Зная тебя, я ничуть не удивлена тому, что ты слишком сильно накручиваешь себя, - я легонько погладила Алису по предплечью, чтобы показать ей свою заботу и любовь к ней. - Прости, из меня неважный советчик в этом деле. Никакой, если сказать как есть, но если тебе нужно поговорить, чтобы просто выговориться, то можешь обращаться ко мне. О твоих тайнах не узнает ни одна душа.
        - Спасибо, дорогая, ты как всегда добра, - по-дружески обняла меня Алиса. - Эх, если бы все люди были так же добры как ты, наша планета стала бы настоящим раем.
        - Я бы не стала на твоём месте делать поспешных выводов, милочка.
        - Перестань прибедняться, - остановила меня Алиса. - Я говорю искренне.
        - Спасибо, - прошептала я и обняла подругу.
        - Если мы не перестанем обниматься, то никогда не дойдём до кабинета, - усмехнулась моя подруга.
        Пятый урок - геометрия. Тут мой расслабленный день подошёл к концу. С точными науками у меня были проблемы где мне часто приходилось балансировать на канате «хорошо» над пропастью «удовлетворительно». Я любила математику и геометрию, но по каким-то причинам, не могу точно определить по каким, моя логика напрочь отключалась, когда я видела задачи по математике. То же самое происходило на контрольных по физике когда вдруг появлялась задача. Тут я и садилась в лужу, не понимая, что происходит вокруг меня. Какие формулы? Какие правила? Жизнь не создана, чтобы жить по каким-то правилам. Второй закон Ньютона? Теорема Пифагора? Чёрт, можно, пожалуйста, перемотать эту серию или нажать на кнопку «пропустить». Нельзя? Окей, здравствуй, моё «хорошо». Спасибо Алисе моему личному сорту ангела-хранителя по алгебре и геометрии.
        Услышав свою натянутую оценку, я опустила голову, как можно ниже, чтобы не светиться перед математичкой и дала ей вволю наслаждаться теми, у кого оценка была спорная. На моей последней парте, где за спинами парней меня не было видно, я могла отвлечься на что-нибудь другое в ожидании, когда пройдёт оставшаяся часть урока. Алиса не стала присоединяться ко мне, оставшись в мире формул и теорем, пыхтя над какой-то задачей. Ей нужна была веская причина, чтобы отвлечься от мысли о первом сексе.
        В какие дебри своих мыслей я могла пойти дальше? Куда свободное время меня закинуло? Ну, конечно же, все туда же. Елизар. Мысли о нем не могли покинуть мою голову, накатывающий волнами гнев все так же не находил выхода. Вчера впервые я испытала негативные эмоции по отношению к своему имени. Тот тон, с каким Елизар произнёс моё имя, заставил меня съёжиться. «Кристина». Специально подчёркнуто, выделено несколькими жирными линиями чёрной гелиевой ручки. «Кристина». Огромное слово во всю строку или даже, хуже того, страницу и без каких-либо завитушек, засечек. Строго и властно. Моё имя, произнесённое тем тоном, каким обращаются к провинившимся детям. «Кристина». Достаточно! Это моё имя, оно принадлежит только мне. Но тон, которым он произнёс его, заставляет съёжиться даже от родного имени.
        Геометрия закончилась. За ней следовало ОБЖ, на котором нас наивно попросили посидеть тихо сорок пять минут и уходить домой только после звонка, оценки всем выставлены. Но что значит тихо для школьников, которых отделял от каникул всего один урок сегодня и какие-то короткие уроки завтра? Слова преподавателя были не значительнее чиха для нас. За какие-то пять минут отсутствия учителя, наш класс растёкся по компаниям, в которых за считанные секунды поднялся гвалт смеха и какой-то дикой энергии, свойственной ученикам младших классов. Алиса ушла к подругам из компании сливок нашего класса обсуждать намечающийся Осенний бал. Я не стала обижаться или возражать, я сразу отказалась от её предложения прийти вечером в школу на дискотеку. Она не стала на меня давить, потому что знала - я избегаю многолюдных мест и больших компаний. К тому же у меня было совсем не то настроение, чтобы идти куда-то, мне скорее хотелось очутиться дома под одеялом перед телевизором.
        - Не читала комиксы про Бэтмена? - неожиданно для меня сел за пустующую пока парту передо мной мой одноклассник Слава. Слава был высокого роста, немного странный временами, как будто не от мира сего, типичный интроверт, который вдруг оказывался душой компании и весьма самодостаточным, чтобы переживать из-за своей интровертности.
        - Про Бэтмена? Нет, я вообще не читаю комиксы, - вежливо улыбнулась ему я.
        - Ты часто читаешь на переменах, я подумал, может быть, ты и комиксы читаешь. Мне кажется, из тебя вышел бы неплохой Бэтмен, - Слава раскрыл нуарный комикс и положил его передо мной.
        - Из меня вышел бы никчёмный супергерой, - усмехнулась я. - Но стиль этого комикса самое то для меня. - Сказала я, пролистав пару страниц.
        - Никчёмные супергерои тоже существуют, - засмеялся он. Я поддержала его.
        - Мне очень нравится трилогия Кристофера Нолана про Тёмного рыцаря, Кристиан Бэйл тот самый Бэтмен, каким я его себе всегда представляла, но до комиксов руки никогда не доходили.
        - Ого, а ты не тупенькая, как я думал, - усмехнулся Слава.
        - Здесь ты, возможно, ошибаешься, но спасибо, мне приятно, что я поднялась в твоих глазах ещё на одну ступеньку по лестнице «не тупенькая».
        - Просто не все девушки смотрят супергеройские фильмы, считая, что они не интересные, - еле заметно кивнул Слава в сторону наших одноклассниц.
        - Ну, их, - посмотрела я в сторону Алисы и других девочек, обсуждающих что наденут этим вечером. - Природа наградила привлекательной внешностью, за которой нужно следить, а мне позволила уделять много времени хорошим фильмам и книгам.
        - Прикольно, - снова усмехнулся Слава. - Хочешь дам тебе почитать комикс на каникулы?
        - Ты правда готов это сделать? - с усмешкой загнула я левую бровь вверх.
        - Да, почему бы и нет? Вдруг тебе они понравятся, будет хоть с кем обсудить потом.
        - А как же твои друзья? Они не обсуждают с тобой комиксы?
        - У нас с ними очень много тем для обсуждения, и комиксам там не хватило места, - пожал плечами Слава и краем глаза посмотрел в сторону компании своих друзей, которые играли в какую-то игру на телефоне по сети, громко выкрикивая проклятия в адрес друг друга. Мне было бы намного комфортнее в такой компании, нежели в компании девушек, обсуждающих вечерние наряды.
        - Я могу его вернуть после каникул? - посмотрела я на книжку.
        - Да, можешь, я заказал несколько номеров Аквамена и жду их уже к понедельнику, - дружески протянул книжку Слава.
        - Окей, спасибо. Мне приятно, - немного смущённо промямлила я.
        До этого я вела себя весьма раскрепощено, но как бывает со мной обычно, моих колкостей хватает на пару минут, а потом верх надо мной берет застенчивая Кристина.
        - Все, я пошёл к ребятам. Жду от тебя честного мнения и книгу в таком же виде, в каком ты её забрала. Бывай, - резко встал из-за парты Слава и ушёл к друзьям.
        - Бывай, - улыбнулась я ему вслед.
        Вежливый парень, в отличии от многих наших одноклассников. Благодаря ему у меня даже вроде поднялось настроение. Слава неплохой парень. Правда, не хотелось бы, чтобы Алиса подбежала с миллионом вопросов из разряда «что он сказал?», «а ты что ответила?», «не думала, что Слава засматривается на таких девушек, как ты», «я не имела в виду что-то плохое, просто в его компании крутятся крутые девчонки». Ко мне частенько подсаживались парни и начинали вести со мной наистраннейшие диалоги, которые не обсуждаются с обычными девушками и при этом совсем не обижающие меня. Общение с Максом, скорее всего, как-то сказалось на мне и вместо девочки-принцессы из меня выросла девочка-не девочка. Меня мало интересуют тренды последней моды, актуальные цвета сезона, разница между дорогой косметикой или дешёвой и то, что на мне. Я люблю вещи оверсайз, не крашусь, не выпрямляю волосы, не зачёсываю их до эффекта «ни одного торчащего волоска», поэтому зачастую мне проще найти общие темы с парнями, нежели с девушками. Сегодня на мне огромный чёрный свитер с высоким горлом и длинными рукавами, облегающие черные джинсы с
рваным коленом, обычные кеды для сменной обуви в школе и, как всегда, моя классическая туго заплетённая коса. Мне комфортно в этой одежде, чувствую себя защищённой, это моя броня. Бывают случаи, когда мне хочется переодеться для опыта в ту же одежду, что и Алиса, но я не смогла бы провести в ней весь день, я почувствую себя обнажённой, незащищённой и уязвимой, как бабочка. Красивая, но хрупкая.
        - Как думаешь, мне сделать локоны на вечер или же выпрямить волосы? - продолжала закидывать меня вопросами Алиса, когда мы с ней выходили из школы.
        - Я думала, ты все уже обсудила с Инессой и её компанией, - усмехнулась я.
        - Да, мы поговорили о вечере, но знаешь, женская компания тот ещё змеиный клубок, а ты всегда со мной честна, - ослепительно улыбнулась мне Алиса.
        - Уверена, что бы ты не сделала там со своими волосами, тебе все к лицу, - неоднозначно ответила ей я.
        - Очень хороший совет, - закатила глаза Алиса и звонко засмеялась.
        - Что ты ещё от меня ожидала? - засмеялась я.
        Но мой смех вдруг резко оборвался, когда я обратила внимание на человека, который стоял у последних ступеней школьной лестницы. Алиса, правда, не заметила резкой перемены в моем настроении, что сыграло мне на руку и уберегло от дальнейших расспросов, она была полностью погружена в свой вечерний образ, а я напрочь забыла, о чем меня спрашивали минуту назад.
        В клетчатой красно-чёрной рубашке дровосека с белой подкладкой из искусственной овчины, низко опустив козырёк, знакомой мне чёрной бейсболке «Левайс» и накинувший поверх неё капюшоном чёрной толстовки, в черных облегающих джинсах с потёртостями, стоял сверлящий меня взглядом Елизар. Заметив мой ступор, он легонько улыбнулся. Я смерила его высокомерным взглядом, но вдруг осознав, что рядом идёт моя любопытная подруга Алиса, сделала вид, что незнакома с ним. Алиса продолжала что-то тараторить, когда мы проходили мимо улыбающегося Елизара, изо всех сил сдерживающего смех. Меня прошиб холодный пот. А что, если Елизар сейчас подойдёт и, как ни в чем не бывало, заговорит со мной и захочет познакомиться с моей подругой? Допроса не избежать! Эта сумасшедшая женщина вполне может принести завтра в школу утюг, чтобы вытянуть из меня все подробности. Да она даже забудет про свои локоны, когда у неё на горизонте появится история интереснее этого традиционного школьного Осеннего бала. Только бы Елизар не стал вмешиваться.
        - Локоны или прямые? - вдруг резко толкнула меня Алиса, отчего я серьёзно пошатнулась и потеряла равновесие.
        - Прямые, - выкрикнула я испуганно, выдернутая из своих панических размышлений.
        - Так то лучше. Будут прямые, - хихикнула Алиса, наконец-то успокоившаяся и чётко представляющая свой вечерний образ. - Уверена, они будут смотреться лучше.
        - Да, будут смотреться лучше, - зомби голосом повторила я, оглядываясь назад на Елизара.
        Мой телефон завибрировал в кармане. Это заставило меня вздрогнуть.
        «Она долго ещё будет тебя преследовать», - Елизар.
        «Нет, мы с ней идём только до школьных ворот», - быстро ответила я ему.
        - Знаешь, эта коза Инесса предложила мне сделать локоны, а потом я узнала, что сама она собирается выпрямить волосы. Уверена, она сказала так, только чтобы я не сделала так же, - продолжала свой монолог Алиса.
        - Полностью с тобой согласна, - поддакивала ей я, то и дело оборачиваясь на Елизара, желая как можно скорее расстаться с Алисой.
        - Спасибо, - поблагодарила меня Алиса.
        Знала бы она, что я её даже не слушаю, не торопилась бы с благодарностями.
        - Жаль, что ты не придёшь вечером, - с искренним сожалением в голосе пролепетала она и посмотрела на возбуждённую меня.
        - Ты же знаешь, что я не люблю подобные мероприятия и всячески пытаюсь остаться в стороне.
        - Да знаю. Тогда до завтра, - попрощалась она со мной, когда мы вышли за школьные ворота.
        - До завтра, сделай их сегодня всех, - во все зубы улыбнулась я и, обняв подругу, поспешила за угол.
        Алиса не оборачиваясь направилась домой своей дорогой, что-то энергично набирая в своём телефоне и цокая каблучками своих осенних сапожек. Должно быть, снова чатится с Русланом. Ох, и сладкая же они парочка.
        - Что за мероприятия, которые ты не любишь? - догнал меня Елизар и ослепительно улыбнулся.
        С его лица каким-то магическим образом сошла вся опухоль, а от ярко-выраженных синяков почти не осталось и следа, лишь корочка засохшей крови на брови, которая ещё только позавчера болталась, как нечто инородное. Но белок одного его глаза все ещё был красным и казался неестественным и пугающим.
        - Осенний бал вечером в школе. Я держусь от таких мест подальше, - процедила сквозь зубы я.
        - А я как раз хотел тебя позвать на Осенний бал в моей старой школе. Света сказала, чтобы я взял тебя с собой, а если мы ослушаемся, она убьёт меня, - Елизар ближе подошёл ко мне и хотел было меня обнять, но я отстранилась от него.
        Как быстро сменилось у него настроение!
        - Какой такой Осенний бал? Ты уже старый для этого, как мне кажется, - удивилась я.
        - Нет, это просто ты малолетка, - громко и заливисто засмеялся Елизар. - Просто мой старый класс и класс Светланы договорились прийти и посмотреть, что там сейчас творится в школе. Так сказать встреча выпускников.
        - А у тебя я вижу сегодня отличное настроение. Смеёшься. Что же такого приключилось отчего ты вдруг стал сиять? - съязвила я.
        - Ты о вчерашнем, - виновато почесал затылок Елизар. - Прости, что был груб с тобой и не ответил на сообщения. Этот проигрыш в драке не даёт мне покоя. Я чувствую себя слабаком после этого. Да там ещё много всякой фигни, о которой мне не хотелось бы сейчас говорить. - Снова поник он.
        - Снова не хотелось бы сейчас говорить, - устало покачала я головой. Снова это не сегодня.
        - Прости, все не так просто, как может показаться. Пойми меня, мне сложно об этом говорить, - виновато сказал Елизар и опустил глаза, исследуя что-то под ногами.
        В этот момент мне стало жаль его. По незнакомой и не подвластной мне причине, я вдруг сама протянула руку к нему и легонько сжала его ладонь. Должно быть, он прав и есть причины, по которым он не может рассказать мне все сразу, причины, которых мне не понять. Если он не говорит мне об этом, пусть остаётся так, как есть. Придёт время и я сама все узнаю, а сейчас важно лишь то, что он рядом со мной и все.
        - Так, что по поводу Осеннего бала в моей старой школе? Составишь мне компанию? Это будет первое общественное мероприятие, где мы будем вместе, как пара. Мне очень хотелось бы с тобой туда пойти, - умоляющими щенячьими глаза взглянул на меня Елизар.
        - Мне не хотелось бы, чтобы кто-то из знакомых увидел нас там и поползли слухи.
        - Не думаю, что там будет кто-то из твоих знакомых. В твоей школе тоже Осенний бал. Да и какие могут быть слухи, ведь мы с тобой реально встречаемся.
        - Да, ты прав, мы встречаемся, но… - выдержала паузу я, не зная, что придумать. - К тому же я не одета должным образом, - отпустив его руку сказала я, и мы направились снова в сторону дома Светы.
        - Вот это вообще не проблема, - засмеялся Елизар. - Мы с тобой не идём на смотрины, а идём посмотреть, что организовали бывшие активисты Светы. Администрация нашей школы запретила устраивать подобные мероприятия два года назад по каким-то причинам, связанным с пьяными школьниками. А в этом году ребята Светы выбили возможность снова что-то организовать.
        - Ого, рада за них, - скупо выдавила я.
        - Расслабься, на нас никто не обратит внимания, - взмолился Елизар. Он так уговаривает меня пойти туда, будто от этого и вправду зависит его жизнь.
        - Можно мне подумать один час. Честно, мне совсем не хочется куда-либо идти.
        - Ради Светы. Разве можно отказать Свете? Она же мимишная, как корзинка крохотных котят, - улыбнулся Елизар своей коронной ослепительной улыбкой, что даже пасмурный октябрьский день вдруг стал светлее и ярче. - Я хочу, чтобы этим вечером мы были, как обычные подростки, а не старики на пенсии.
        - Я же сказала подумаю. Не дави на меня, - в шутку пригрозила я ему пальцем и глубже укуталась в свою парку.
        Представляю, как мы с Елизаром входим в актовый зал и на нас, как по команде, обращаются все взгляды людей. Но, в отличие от американских фильмов про школьников, выглядящих на тридцать, где бывшая дурнушка вдруг преображается и вся школа ахает при виде её потрясающего модного наряда, я буду похожа на чёрный сгусток тьмы в своём чёрном безразмерном свитере с высоким горлом и в черных джинсах с порезом на колене. Отличная картина. Уже сейчас чувствую холод, направленный в мою сторону, а я словно обнажённая в центре толпы и не знаю, как прикрыться и спрятаться. Как акула в косяке рыб, от который расходится в стороны, когда она проплывает рядом.
        - Я буду с тобой, - прервал мои страшные фантазии низкий бас Елизара, который звучал добро и нежно.
        - Если Алиса узнает об этом, она меня в мелкие клочья разорвёт.
        - Алиса об этом не узнает, мы не будет привлекать к себе внимание. Мои одноклассники уехали из Тетюш, а одноклассникам Светы вообще все равно на нас. К тому же увидишь ту среду, в которой я варился несколько лет назад, - играючи широко улыбнулся Елизар.
        Его улыбке невозможно было отказать. Сам по себе Елизар был одним из тех людей, кому вообще невозможно в чем-либо отказать. Природа наградила его отменной порцией харизмы и притягательности. Обычно таким людям всё сходит с рук, они без труда ведут за собой толпы и являются прирождёнными лидерами, которые могут толкнуть тебя на необдуманные поступки. Он был моей Луной, которая в темной ночи притягивает к себе твой взгляд. Ты уже не можешь отвлечься на что-то другое и чем дольше на неё смотришь, тем меньше замечаешь все то, что происходит вокруг. Только сияние и ничего больше. Я уже решила, как поступлю этим вечером. Мне не страшно предстать перед толпой, потому что я буду не одна. Рядом со мной будет человек, которого я люблю и которому всецело доверяю.
        Глава 7
        - Кажется с моей памятью какие-то проблемы, - обеспокоено подбежала я к Елизару, который укладывал свои волосы в ванной комнате в квартире родителей Светы.
        - Что стряслось? - испугался Елизар и молниеносно положил руки мне на предплечья.
        - Помнится мне, кто-то говорил сегодня, что мы идём не на смотрины, - злобно покосилась я на Елизара, который уже сменил свой стиль бомжа-хипстера на чёрную водолазку и синие зауженные джинсы.
        - Ты об этом, - засмеялся Елизар. - Ну, родная, ты же не хочешь, чтобы все подумали, что ты привела бездомного.
        - А тебе бездомную привести можно? - фыркнула я и сложила руки на груди.
        - Ты у меня не похожа на бездомную, глупышка, - с этими словами Елизар поцеловал меня в лоб и продолжил свою укладку. - Ты похожа на крутую солистку рок-группы.
        - Ага, времён эмо. Мне ещё розовой пряди не хватает и булавок на джинсах.
        - Да-да, помню это время, - продолжал заливаться смехом Елизар. - А ещё эмо девочки что-то с глазами делали и они были такие грустные-грустные.
        - Самолюбивый болван, - усмехнулась я глядя, как Елизар рассматривает своё творение в зеркале. Бьюсь об заклад, что он сейчас внутренне восторгается собой.
        - Ну, красивый же, - улыбнулся он мне и подошёл ближе.
        Руки Елизара обхватили меня за талию и притянули ближе к себе. Я неловко поддалась вперёд, удивляясь его силе вместо того, чтобы готовиться к чему-то иному. Он наклонился к моему лицу, так что я расслышала его учащённое дыхание. Мои глаза закрылись и я почувствовала его сухие потрескавшиеся губы. Он целовал меня недолго, но это было нежно и все моё нутро требовало продолжения, что удивило бы старую меня и заставило посмеяться над теорией подобного желания. Но сейчас, залившаяся краской, с бешено бьющимся сердцем, чувствующая лёгкое головокружение, я прижалась к его груди и обвила его широкую спину своими расслабившимися руками. Его запах, аромат присущий лишь одному Елизару появившийся на свет смешением его истинного природного запаха тела и туалетной воды, которой он пользовался, окутал меня и пуще вскружил мне голову, заставляя дрожать всем телом. Этот запах сопровождал все моё лето, сделав его неповторимым. И он никогда не даст мне быть равнодушной рядом с ним.
        - Красивый, - прошептала я. - Моё единственное исключение, - сказала я и прижалась к нему ближе.
        - Я тоже люблю тебя, - произнёс Елизар, сжимая меня крепче, и поцеловал в затылок.
        Я готова была стоять так душа к душе хоть целую вечность, но Елизар дал команду выдвигаться. Все хорошее рано или поздно заканчивается, как бы нам не хотелось это продлить. Следя за тем, как он накидывает на себя утеплённую кожаную куртку авиатора и запрыгивает в осенние черные классические «мартинсы», на меня в очередной раз снизошло, что он слишком хорош для меня. Чем я могла заслужить такого парня? Я же даже не сорокалетняя девственница, которая всю жизнь ждала своего принца и вот в один прекрасный день, она получила за свою веру и целомудренность того самого. Мне ещё только шестнадцать лет и вся жизнь у меня ещё впереди и совсем неизвестно, что и как в ней обернётся. Кто знает, чем закончится этот вечер!?
        Елизар взял с крючка для одежды свою кепку и попросил меня подойти, держа кепку руке. Я повиновалась, но совсем не понимала, что он хочет сделать. Его свободная рука быстро обвилась вокруг моей талии и снова прижала к груди. Неожиданный поцелуй. На этот раз он длился дольше, но был жаднее, давая тем самым понять, будто крича, что следующие несколько часов ему будет этого не хватать.
        - Я готов! - воскликнул он, отпустив меня.
        Резким движением руки он хотел было накинуть бейсболку на голову, но вовремя спохватился и повесил её обратно. Да-да, он вспомнил про свой труд на голове.
        Мне не пришлось долго его задерживать, я не прихорашивалась перед зеркалом полчаса. На улице стало немного теплее и мягкий туман снова разлился по вечерним улицам нашего города. Хоть вечерний туман и заставлял меня вспомнить тот страшный вечер, когда из него выплыл опасный незнакомец, сейчас опасности не было. Улицы города были оживлены людьми, торопливо бегущими с работы домой, родителями с маленькими детсадовскими детьми, женщин с пакетами продуктов из супермаркета, которым ещё предстояло приготовить из этого ужин для своей семьи - вполне безопасно, бояться нечего.
        Мы с Елизаром, как обычно шли рядом, как обычные друзья. Он настоял на том, чтобы взяться за руки, как «обычные подростки», но я протестовала до тех пор, пока он не сдался. Хоть он и был весь такой «вы сделаете ради меня все», все же мои принципы и упёртость тоже не спали.
        Наверное, это неправильно, что я все ещё не могу взять его за руку при людях, хотя в этом нет ничего дурного. Что такого в том, что два влюблённых подростка идут, держась за руки по улице города? Никто нас не осудит и не посмотрит косо, мы же не в Средневековье, да и парочек шляющихся и готовых заняться сексом на улице у нас в городе не считать. Чего же стесняюсь я? Стесняюсь показаться такой же? Или же часть меня просто не готова взрослеть и становиться девушкой, оттягивая момент взросления всеми возможными способами? Я не имею в виду физическое взросление, когда девочка становится девушкой, а тот этап жизни, когда она все ещё наполнена детскими фантазиями и мечтами. Это тот самый момент, когда все кажется тебе вечным и бессмертным, когда жизнь ещё не летит, как сошедший с рельс состав. Должно быть, многие девушки высмеяли бы меня, посчитав глупостью оттягивать момент взросления, я не могу им противопоставить что-то в ответ, ведь это правда жизни: рано или поздно нам пора взрослеть. Никто в подростковом возрасте не хочет оставаться в волшебном мире детства. Но я боюсь терять тот мир, боюсь, что
когда приму факт взросления, время ускорится, и я не замечу, как мои родители начнут стареть.
        - О чем ты задумалась? - наклонился ко мне Елизар.
        - О том, что я ненормальная и все ещё не хочу взрослеть. Боюсь, что не замечу, как пролетит время, - со смущением выдавила я.
        - Ох, взросление, эта штука заставляет меня впадать в панику, - усмехнулся Елизар. - Возможно, ты не одна такая и тебе не стоит об этом волноваться. Все придёт в своё время. Вместе с этим взрослеем в мою жизнь ворвалось столько дерьма, что до сих пор не разгребается, но, - протянул выжидающе последнее слово он. - У всего есть свои положительные стороны и я, все же, сторонник теории, что ни делается, все к лучшему.
        - Это снова история из разряда позже? - предположила сухим голосом я.
        - Нет, здесь нет ничего сверхъестественного. Когда пришла пора взросления, у меня погиб любимый мне человек, мне не доставало родительской ласки, я не знал, чего хочу от жизни, наломал дров, - все стандартно для одинокого подростка, - сказал с фальшивой усмешкой Елизар. Он улыбался, глядя вниз, но в его улыбке не было ничего радостного.
        - Сейчас все прошло? - спросила я у него и сама не заметила, как взяла его за руку. Осознав через некоторое время, что я сделала, я уже не стала отдёргивать её обратно.
        - Нет, что-то продолжается. Видимо, я все ещё не повзрослел, - он заботливо сжал мою ладонь и подошёл ближе.
        - Я с тобой, чтобы ни случилось. Я с тобой и я люблю тебя, - по-доброму и с любовью я уткнулась ему в предплечье, напрочь забыв о том, что буквально пару минут назад отбрасывала мысли о том, чтобы идти взявшись за руки. Эволюционирую быстрее, чем жизнь на нашей планете. Неплохо. Но как можно оставаться в стороне, видя его печальные глаза, в которых всплывала какая-то боль?
        - Спасибо, я тоже с тобой, - произнёс Елизар, крепче сжимая мою руку.
        Хотелось бы мне знать о нем все, чтобы быть готовой к его резким вспышкам гнева, но, увы, я не могу читать его мысли. Хотелось бы мне знать о нем все, чтобы вовремя приходить на помощь и предотвращать его депрессии. Я люблю этого человека и для меня очень важно, чтобы он всегда чувствовал, что у него есть близкий человек, которому он важен.
        В какой-то момент, моя твёрдая оболочка, которой я отгородилась от всего мира, дала трещину и мне вдруг, неожиданно для себя, стало приятно плестись по вечернему городу, в котором зажглись первые фонари, за руку с любимым человеком. Я перестала видеть в этом что-то сверхъестественное. Это как войти в холодную реку: сначала тебе страшно, но позже ты привыкаешь и не испытываешь страха. Да, это неотъемлемая часть моего взросления, которое мне хотелось бы отсрочить, но это в то же время момент человеческой близости. Кроме того, наедине мы обнимаемся, лежим рядом, это давно дало бы понять адекватному человеку, что он перешёл порог сказочного мира во взрослый, где, в принципе, не исключается волшебство. Оно остаётся в твоём сердце и может просуществовать сколько тебе одному угодно.
        Мы добрались до школы без происшествий, обсуждая фильмы, которые посмотрели недавно или рассказывая бытовые истории про своих друзей. Школа была трёхэтажной, но казалась не такой большой, как моя родная. За углом в темноте сверкали и исчезали красные огоньки. Кто-то спрятался за школой покурить.
        - Вот ведь обнаглели малолетки, мы раньше уходили за котельную, чтобы покурить, а они даже не соизволили отойти от школы подальше, - старчески проворчал Елизар.
        - Ох, уж это нынешнее поколение, - усмехнулась я. - Не то, что в ваше время.
        - И не говори, - ответил Елизар и, кажется, не понял моего сарказма. - Где носит Свету? Мы должны были встретиться около входа.
        Крыльцо второй школы не было таким высоким как наше, всего несколько ступенек и с виду она была проще, чем наша. Эта простота была из тех, что подкупает своей обыденностью без ярко выраженной помпезности. Обычная школа, построенная в прошлом веке.
        Входная дверь вдруг резко распахнулась, громко ударившись о стену ручкой. Во вспыхнувшем ярким светом дверном проёме показалась низкая человеческая фигура, тянущая что-то за собой. Незнакомец тянул за собой собаку, обычную дворнягу средних размеров, которая почему-то не собиралась покидать тёплого здания и упиралась всеми четырьмя лапами за порог.
        - А ну, проваливай! - раздался знакомый озлобленный голос Светы.
        Девушка вывела собаку на улицу и направила её в сторону от школы, держа за ошейник. Неожиданная картина.
        - Ого, - вырвалось у меня.
        Разочарованная собака недовольно гавкнула на Свету и не спеша потрусила куда-то за школу, где, должно быть, у неё были дела важнее, чем разборки со Светой.
        - Что произошло? - загорелись глаза Елизара в ожидании очень интересной истории.
        - Пришла я в школу, а эти мелкие оболтусы ловят собаку. Вот я офигела! Собака в школе! А она ещё такая наглая, не хочет уходить, - закатила глаза Света. - Привет, Кристина. «Вы пришли вместе», - в одно мгновение лицо Светы просияло и вся злость улетучилась, как только она заметила меня.
        - Привет, - улыбнулась дружелюбно я и помахала ей.
        - Блин, ну и история, - усмехнулся Елизар. - И почему я ничуть не удивлён.
        - Так, ребята, я, конечно, обещала себе больше не курить, но эта история меня вывела - мне нужно за котельную.
        - Света, прекрати, тебе не нужно этого делать. Ты продержалась достаточно, чтобы снова начинать, - остановил подругу Елизар суровым взглядом.
        - Только одну. Это место пробуждает во мне ту Свету.
        - Нет, мы идём в школу все вместе, - произнёс Елизар и взял Свету за руку. - Женя пришёл?
        - Да, внутри, общается с кем-то из своих старых друзей.
        Света все-таки сдалась Елизару и вошла в школу с нами. Судя по тому, как она быстро сдалась, её желание обнулить счётчик воздержания от никотина было не таким уж и сильным, а скорее просто сиюминутная слабость. Появление ещё одного знакомого человека рядом немного успокоило меня. У меня уже есть своя компания и не так страшно проваливаться в незнакомую мне обстановку. Тем более это те люди, которым я всецело доверяю.
        Внутри вторая школа нашего города была такой же простенькой, как и снаружи и многим уступала той, в которой я отучилась уже девять классов и со страхом вернулась в десятый. В отличие от наших школьных коридоров, которым больше повезло с финансированием, в этой школе стены были окрашены всего лишь двумя цветами белым и зелёным. Этот яркий контраст, делящий стену поровну, создавал ощущение тесного коридора, хотя по размеру он был такой же, как в моей школе. На подоконниках в пластиковых горшках стояли живые ухоженные, не хуже тех, что были повсюду в нашем доме, комнатные растения. Когда мы минули парадный холл и направились в сторону актового зала, расположенного на первом этаже в дальнем крыле школы, школа начала оживать. Ученики появлялись все чаще и чаще, многие из них были всполошены, взволнованны, репетировали в отдалённых коридорах свои номера, разговаривали с бывшими выпускниками. К некоторым подоконникам, прислонившись стояли парочки и что-то шептали друг другу на ухо и совсем не обращали на нас внимания. Да, никто не обращал на нас внимания и никто не торопился указывать на меня пальцем и
перешёптываться, у каждого в этот вечер в этой школе были свои задачи и свои поводы для обсуждения и волнения.
        Одна из дверей распахнулась и из неё вышел преподаватель, женщина в возрасте с ноутбуком в руках. Она заперла дверь кабинета и оглянувшись по сторонам, пристально всмотрелась в нас. Она была невысокого роста с аккуратно собранными на затылке волосами, в обычном вязанном свитере с высоким горлом серого цвета и в чёрной длинной плиссированной юбке. На какое-то мгновение мне стало неловко от её взгляда в нашу сторону. Она переложила связку ключей в руку, где покоился её ноутбук и замерла в ожидании, когда мы подойдём ближе.
        - Елизар, ты ли это? - с торжественным волнением спросила она.
        - Вы меня узнали Наталья Ивановна, - удивлённо воскликнул Елизар.
        - А как же тебя не узнать! - просияла учительница.
        - Не быть мне богатым, - пошутил Елизар и быстрым шагом направился, судя по всему, к бывшему преподавателю.
        Приблизившись достаточно близко, Елизар обнял преподавателя и несколько секунд стоял, замерев на месте. Учитель тоже приобняла его свободной рукой. Не смотря на то, что её вторая рука была занята, были видно невооружённым взглядом, что она обняла своего бывшего ученика так же крепко, как если сделала бы это двумя руками.
        - Сколько лет, сколько зим, - воскликнула она, вытирая выступившие на глазах слезы. - Даже не заходил к нам ни разу! Так возмужал, такой красивый!
        - Простите, все не мог подобрать удобного времени, - краснея извинился Елизар.
        - Как так? Можно же было найти хотя бы десять минут, чтобы навестить своего старого репетитора. Ты где сейчас? - женщина смотрела снизу вверх на Елизара, и то и дело продолжала вытирать выступавшие на глаза слезы.
        - Я сейчас в Казани в строительном, благодаря вам и вашей подготовке, - улыбнулся Елизар, не отрывая взгляда от репетитора.
        - Ой, как хорошо! Ты как ушёл из школы после выпускного, так и ни разу не заходил к нам, даже поздороваться, - отчитала преподаватель своего бывшего ученика. - А в остальном как у тебя дела? Все хорошо?
        - Да, спасибо, что спросили, сейчас все хорошо, - мельком оглянулся с улыбкой в мою сторону Елизар.
        От его взгляда мне вдруг стало тепло на душе. Я почувствовала свою значимость в его жизни, почувствовала прилив нежности к нему.
        - Я рада за тебя. Ты к нам на Осенний бал? - спросила она у него, оглядываясь на нас с все той же искренней улыбкой.
        - Да, с друзьями, - ответил ей Елизар и мы со Светой кивнули репетитору Елизара, широко улыбаясь.
        - Пойдёмте тогда вместе, я тоже туда направлялась.
        Елизар продолжал идти вместе со старым преподавателем, рассказывая ей об учёбе, о жизни, о первых временах в университете. Света взяла меня под руку, вероятнее всего, чтобы я не чувствовала себя брошенной и прошептала:
        - Это его репетитор по физике, готовила его к ЕГЭ. Елизар о ней очень хорошо отзывался. Он падок на добрых людей. Как твои дела, Кристина? В твоей школе сегодня тоже Осенний бал? Мы, случайно, не вырвали тебя из лучшего места?
        - Нет, я даже не собиралась туда идти. Я не фанат большого скопления людей. Елизар сказал, что ты убьёшь его, если я не приду с ним, - улыбнулась я.
        - Ого, я не собиралась его убивать. Не помню, чтобы говорила подобное, - многозначительно улыбнулась Света.
        - Вот, черт, обманул меня, - нахмурилась я.
        - Не злись на него. У него тот ещё характер, я бы его убила и не раз, но он добрый и всегда готов помочь, если может. Много дерьма было в его жизни, но ты самое хорошее, что могло с ним случиться, - сказала Света и погладила меня по предплечью. - Он дорог мне. Я рада, что ты у него есть. С тобой он будто стал другим - стал лучше.
        - Мне тоже, - не задумываясь сказала я, следя за улыбающимся преподавателю Елизаром.
        - На каникулах собираешься в деревню? Мы все договорились собраться там, было бы круто, если бы ты приехала к нам погостить на пару дней.
        - Да, собиралась. Благодарю за приглашение, но не уверена, что бабушка меня отпустит, - солгала я.
        Я не знаю, отпустила бы меня бабушка или нет, возможно, если появилась какая-нибудь хорошая отмазка, я бы и смогла вырваться к Елизару, но я боялась находиться с ним и его друзьями круглые сутки. Раньше у меня всегда было какое-то время абстрагироваться от всего и немного отдохнуть в одиночестве. Я умру от стеснения в его доме. Придётся знакомиться с каждым из его друзей, вести с ними какую-то беседу. А что если они не примут меня? К тому же, скорее всего нам придётся спать вместе, что заставляет пот течь ручьём по моей спине. То есть не исключено, что может произойти что-то большее. О, Господи, кажется, я сейчас сбегу отсюда и никогда не выйду на связь с внешним миром.
        - Мы что-нибудь придумаем, - выпалила Света и широко улыбнулась.
        «Что-нибудь придумаем» не совсем то, что в данный момент хотелось бы услышать. Что они могут придумать, чтобы заговорить зубы моей бабушке? Теперь ещё и что-то неопределённое, к которому не знаешь, как подготовиться.
        Пока Света шла рядом со мной, улыбаясь, она даже не подозревала, какой ураган начал бушевать внутри меня. У меня совсем не было желания ехать в Красную Звезду к Елизару с ночёвкой. Бабушка же сразу поймёт, что я еду туда ради того, чтобы кувыркаться со своим мужиком. Как же низко я упаду в её глазах. Все желание ехать в деревню отпало. А потом ещё и вероятность первого секса, к которому я абсолютно не готова, друзья Елизара, которые круглые сутки будут ошиваться вокруг меня. Вот это я влипла!
        Когда мы подошли к актовому залу, к нам присоединился Женя, оставивший своих школьных друзей ради нас. С виду Женя был спокойным и равнодушным, даже немного сонным. Мне, кажется, он идеально вписался бы в роль какого-нибудь серийного маньяка, посмотрев на которого, так сразу и не заподозришь. Он был низкого роста, чуть выше Светы на полголовы, при этом широкоплеч, с большими выразительными глазами и пышными ресницами, которым могла бы позавидовать любая девушка. Женя поздоровался со мной, поинтересовался моими делами, и повёл нас в актовый зал, где для нас уже были забиты места.
        Актовый зал гудел. Гудел коридор перед актовым залом. Ученики, организовавшие вечер и участники номеров, были возбуждены и взволнованы не на шутку. Для них это первая возможность за несколько лет, снова вернут в школу вечера, дискотеки, балы. Организаторы боялись, что что-то может пойти не по сценарию и весь их труд насмарку. Должно быть, в моей школе сейчас такая же суета.
        Наши места были на последнем ряду, что, конечно же, заставило меня облегчённо выдохнуть. Проходя по актовому залу, я внутренне съёжилась, ожидая косых взглядов в свою сторону, но никто не обратил на меня внимания. Если кто-то и встречался с моим испуганным взглядом, мило улыбался мне и продолжал ждать начало концертной программы. Все вокруг казались простыми, без лишнего пафоса, добрыми. Мне даже понравилась эта школа и я ни капли не жалела, что согласилась прийти сюда. Когда мы проходили к своим местам и кто-то задевал одного из сидящих, на наши извинения они отвечали «ничего страшного». Мне кажется, в моей школе за такое давно набили морду. Невольно на моем лице всплыла улыбка. Здесь все улыбались и было крайне сложно сдержаться и не улыбнуться в ответ.
        - Волнуешься? - шепнул мне на ухо Елизар, когда мы опустились на свои стулья.
        - Уже нет, - честно ответила я.
        Его рука легла на мою и наши пальцы сплелись. Я удивлённо посмотрела на Елизара, но он делал вид, что не замечает моего взгляда. Как ни в чем не бывало он продолжал наблюдать за сценой, по которой сновали ученики, переставляющие декорации и оборудование.
        - Спасибо, что пришла, - шепнул Елизар, не сводя взгляда со сцены.
        - Не благодари меня, - засмущалась я.
        - А вон та дылда моя сестра, - ткнула меня в бок Света и указала на одну из девушек, мечущихся по сцене и проверяющих все ли верно стоит.
        - Эм, - замялась я, перебрасывая взгляд со Светы на высокую девушку на сцене. - Вы точно сестры?
        - Да, ей достался рост, а мне ум, - усмехнулась Света.
        Я посмеялась её шутке и вдруг неожиданно свет в зале погас. Голоса учеников и учителей притихли в ожидании представления, смешки на задних рядах прекратились и все головы повернулись в сторону небольшой сцены, где только пару минут назад сновали организаторы вечера. Кто-то поставил стул в центре сцены, незнакомый силуэт с гитарой в руках опустился на него, пальцы скользнули по струнам и началась лирическая баллада об осени и любви. Приятный уху баритон полностью овладел залом и нашим вниманием, а темнота, которую никто не собирался нарушать гудящими лампами дневного освещения погружала в эту песню полностью. Ты полностью погружаешься в этот приятный голос и забываешь, где находишься. По руке пробежали мурашки.
        - Весьма неплохо, - шепнул мне на ухо Елизар.
        После неизвестного исполнителя свет в зале снова включили и началась концертная программа. Кто-то пел песни, кто-то приготовил танцы, кто-то рассказал нам шутки о школе, нервно теребя руками список заготовленных шуток. В принципе, саму программу сложно назвать какой-то потрясающей, но для школьного Осеннего бала, как сказал Елизар, весьма неплохо. Было забавно наблюдать за волнующимися сверстниками, которые выступали со своими номерами. Сама бы я никогда на подобное не решилась в виду своей стеснительности, поэтому эти люди не оставляли меня равнодушной.
        После концерта на сцену забралась завуч по воспитательной работе, потравила несколько реально смешных шуток, поздравила всех с наступающими каникулами и поблагодарила организаторов, дав им добро на повторение подобных вечеров, и объявила окончание запрета на подобные мероприятия. Ею слова вызвали ликующий радостный гвалт в зале и бурю аплодисментов, кто-то даже умудрился подняться на стул и закричать: «Елена Владимировна, я вас люблю». Завуч покраснела и поблагодарила этого ученика, добавив, что на стул можно было и не взбираться, чтобы не повредить себе что-нибудь ненароком. После её речи дали старт на дискотеку, которая, как бывает во всех школах, проходила в спортзале. Мне не совсем хотелось идти в спортзал, я вообще не люблю уроков физкультуры, к тому же на дискотеку. Но Елизар, Света и Женя силой поволокли меня туда.
        «Всего несколько танцев»
        На дискотеке меня не покидало чувство неловкости, сковывая мои движения, отчего я стала выглядеть ещё нелепее, хотя вокруг и была темнота. Я то и дело оглядывалась по сторонам, чтобы найти косые взгляды в свою сторону, не давая себе при этом раскрепоститься. Елизару же и остальным было все равно, они отрывались, как могли, веселились, прыгали. В какой-то момент Елизар со Светой бросили друг другу в шутку вызов и принялись отплясывать друг напротив друга смешные танцы. Елизар был неплох. Он заставил меня искренне посмеяться. В какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что восхищаюсь его раскрепощенностью. Через какое-то время, когда дуэль двух лучших друзей детства закончилась, я поймала себя на том, что стала двигаться свободнее и чувство неловкости меня покинуло. Эти ребята творят чудеса. Интересно, они специально задумали эту дуэль, чтобы дать мне расслабиться?
        - О, медляк! - выкрикнул с наслаждением кто-то в зале, когда началась новая песня.
        - Разрешите мне пригласить вас на танец, - протянул мне свою руку Елизар.
        - Разрешаю, - приняла робко я его приглашение.
        Постепенно зал прекратили освещать вспышки фотоаппаратов, гул и топот приутихли, сменяясь соединившимися парочками. Я прильнула к груди Елизара и положила свои руки ему на плечи. Мои движения были неуклюжими: я все ещё не могла освободиться от мысли, что мы с Елизаром впервые показываем наши чувства перед таким большим скоплением людей. Казалось, будто каждый сейчас поглядывает в нашу сторону и следит за каждым моим движением. Неимоверно сложно перебороть эту часть себя, дав волю своим чувствам и опустошить голову от лишних мыслей.
        - Расслабься, я с тобой, забудь про всех, - нежно прошептал мне на ухо Елизар.
        В какой-то миг наши отношения перенеслись в реальный мир из созданного нами рая на иоковских лугах. Руки Елизара обвили мою талию, заставляя меня приблизиться к нему вплотную. И спустя несколько секунд, мне сорвало крышу и я напрочь забыла обо всех людях, которые нас окружали.
        Мы медленно качались из стороны в сторону в такт музыке. В зале было слышно только лирическую балладу о любви и лёгкие шаркающие шаги танцующих парочек. В какое-то мгновение в темноте вокруг нас вспыхнули огоньки - свободные люди включили вспышки на своих телефонах. Тёмный зал немного осветился, создавая романтическую атмосферу. Я обвила шею Елизара руками и положила свою голову ему на плечо, он зарылся своим носом мне затылок и погладил меня нежно по спине. От его касаний по телу пробежали приятные мурашки. Меня окружила невидимая аура его аромата, напоминающая мне все самое лучшее, что с нами происходило этим летом. В голове вспыхивали картинки наших поездок на велосипеде, наших песен в высокой траве на лугу, дни, когда мы просто лежали в траве и разговаривали. Как же непредсказуема наша жизнь. Мы ведь могли и вовсе не познакомиться, если бы тем летним вечером, я не погналась за ним. До сих пор не могу понять, что заставило меня это сделать? Я никогда не отличалась храбростью, мне присуще в такие моменты сбегать в безопасном направлении. В тот вечер во мне что-то щёлкнуло, какие-то незнакомые
мне инстинкты, что-то заставило меня сорваться за ним. Что-то хотело, чтобы мы скатились кубарем в овраг, чтобы в наших жизнях началась новая глава. Что было бы, если бы в тот вечер я от страха побежала домой, а Елизар дошёл спокойно и без происшествий до Красной Звезды? Как развивались бы наши судьбы в таком случае? Кто бы сейчас вальсировал в этом спортзале чужой мне школы, крепко обнявшись и став единым целым? Никто. Никакого продолжения не было бы. Сейчас, вероятнее всего, я сидела бы дома за какой-нибудь книгой, считая минуты до деревни. А каникулы мои проходили в таком же ритме - в ритме печали и тоски. У меня был бы способ уйти от этой реальности, я смогла бы постоять за себя, но только вот это было бы на страницах книг, которые читаю. Какая же хрупка вещь случайность. Я, чьи инстинкты заставили совершить глупость и броситься за незнакомым мне человеком, и Елизар, который был обессилен и легко дал себя догнать.
        На глаза навернулись слезы от одной мысли, что мы могли не познакомиться. Все помутнело перед глазами. В горле встал тяжёлый ком, отчего стало тяжелее дышать. Мы могли бы не познакомиться и ничего бы этого не было. Я могла потерять все самые ценные воспоминания этого лета и остаться одинокой. Первый поцелуй, первое признание в любви, его лицо, которое я встречала каждый день и ждала его с самого утра, прогулки на рассвете, на закате, вылазка одной ночью из дома, чтобы посмотреть на звезды в середине августа…
        - Я люблю тебя, - всхлипнула я, прижимаясь к Елизару.
        - Кристина, - встревоженным голосом произнёс моё имя Елизар. - Я тоже тебя люблю, что-то не так?
        Он легонько повернул своими пальцами мой подбородок в свою сторону, чтобы посмотреть на меня. Его серо-голубые глаза в страхе округлились, а зрачки расширились от темноты, отчего его лицо стало казаться ещё милее. Он так прекрасен.
        - Все в порядке, - улыбнулась я, вытирая слезы рукавом свитера.
        - Соринка в глаз попала? - по-доброму усмехнулся Елизар, вытирая мои скатившиеся по щеке слезы большим пальцем.
        - Типа того, - усмехнулась я. - Просто подумала, что было бы, не познакомься мы этим летом.
        - Не думай об этом, это же неважно. Важно то, что сейчас, - широко улыбнулся Елизар и прижал меня к себе. - Важно то, что сейчас. Оставь все, - снова повторил он шёпотом мне на ухо.
        И я оставила. Оставила учеников, вальсирующих рядом с нами, оставила учителей, скопившихся в одном углу и точно так же танцующих, оставила стены старенького спортзала, оставила свои страхи и панику. Сейчас есть только я, лирическая прекрасная песня и Елизар, который закрыл глаза и поцеловал меня, нежно положив руку мне на затылок. Вокруг ничего не осталось, остались только мы двое и что-то очень сильное соединяющее нас. Ничто не важно, кроме нас. Вернуться бы сейчас в те летние дни, в которые мы тянули резину и сказать себе, чтобы перестала заниматься самобичеванием и открылась Елизару. Мы потеряли слишком много времени, которое могли провести вместе. Как бы я не связывала нашу с ним любовь с Иоково, в действительности она там, где мы. Наша любовь не в лугах в высокой траве, не в подсолнечном поле, она там, где я и он, неважно школьный это спортзал, который медленно покачивается в танце или что-то другое.
        Сложно это принимать, но вскоре этот вечер закончился.
        Глава 8
        - Все было ужасно, ты ничего не потеряла, - разочарованно выдохнула Алиса и бросила свою сумку за нашу парту.
        Сегодня на ней была обычная одежда смертных, как её назвала бы, наверное, сама Алиса: обычная чёрная водолазка, облегающая её фигуру, и синие узкие джинсы с высокой талией - ничего лишнего, но даже в этом довольно-таки безжизненном облачении она смотрелась сногсшибательно. А вот глаза её метали гром и молнии.
        - Ого, - вырвалась я из своих воспоминания о вчерашнем вечере, как только сумка моей подруги с грохотом упала на парту.
        - Музыка была ужасная, учителя патрулировали школу, как часовые, не знаю откуда, но это скотина Инесса была в таком же платье, как я. Когда она успела его купить? - с возмущением плюхнулась на стул моя подруга. - Я в ярости! Представляешь, я прихожу на танцы, а там она в окружении своих шестёрок в своём платье. Я выглядела так тупо, что моё настроение сразу же испортилось до конца оставшегося дня.
        - Вот это поворот, - усмехнулась я, настраиваясь на волну Алисы.
        - И не говори! Она меня таким презрительным взглядом смерила, как будто это я скопировала её образ, а потом её змеиный клубок начал перешёптываться. Она знала в чем я приду! Я показывала ей своё платье ещё месяц назад, а она так им восхитилась. Кто же знал, что эта гадюка приползёт в таком же, да ещё и раньше меня! - на одном дыхании протараторила она.
        - Жесть, - с сочувствием покачала я головой.
        - Это ужас! Катастрофа! Если бы не Руслан, я бы ушла домой. Я уже хотела набрать тебе, чтобы напроситься на пижамную вечеринку, но Руслан убедил меня не обращать на неё внимания и не уходить с поражением с поля боя. Но я все равно весь вечер чувствовала себя хуже некуда. Крыса! - закончила Алиса и разочарованно положила голову на парту.
        Было бы забавно, если бы она мне вчера позвонила и обнаружила, что я совсем не дома, а в другой школе. Вот это было бы неожиданно и смешно, она бы убила меня. Ума не приложу, что мне пришлось бы ей соврать и вернуться домой раньше, чем до меня дойдёт Алиса. Руслан достоин награды за моё спасение. Как бы я хорошо не относилась к Алисе и как бы её не любила, но последнее что мне вчера хотелось бы, это бежать домой сломя голову, чтобы опередить разбушевавшуюся подругу.
        - Твоя подружайка, мне никогда не нравилась, - хищнически улыбнулась я. - И если бы у меня было достаточно сил и смелости, я бы зажала её в туалете и побрила бы налысо. Мне очень жаль тебя и твой испорченный вечер.
        - Это, кстати, не плохая идея, - загорелись глаза Алисы. - Нам нужна электробритва.
        - И алиби, думаю, нам с тобой придётся потом защищаться в суде, - засмеялась я. - Зная её родителей, они не остановятся ни перед чем, чтобы наказать обидчиков их дочери.
        - Да пошли они, их мы тоже побреем, - засмеялась вместе со мной Алиса.
        - В принципе, мы могли бы с тобой стать ночными мстителями Тетюш и брить всех злодеев, - широко улыбнулась я.
        - Да-да, а ещё сделали бы себе супергеройские костюмы с плащом, а на груди вывели бы электробритву, - звонко захохотала Алиса, которая начала снова приходить в себя.
        - Бритвумен и женщина бритва, - не смогла сдерживаться я и тоже захохотала во весь голос.
        - Да-да! - поддержала меня Алиса. - А мне бы подошла короткая юбка и высокие ботфорты.
        - Я не сомневаюсь.
        - А ещё маска!
        - Точно, ты была бы горяча!
        - Да-да! - достаточно приободрилась Алиса и вдруг крепко обняла меня. - Спасибо тебе подруга! Я так рада, что ты у меня есть. Ты всегда можешь поднять мне настроение.
        - Не за что, это долг каждого друга, помогать другу в трудную минуту, - обняла я её в ответ. - Я уверена, что ты все равно была намного круче, чем Инесса. Ты высокая блондинка с клёвой фигурой, а она тёмный кудрявый низкорослик, который пытается как-то выделиться из толпы. Она тебе даже в подмётки не годится.
        - Кристина, - продолжала благодарно гладить меня по спине Алиса.
        - Все, прекращай, обнимашки, а то эти стервы пустят слух, что мы с тобой тайно встречаемся, - смутилась я от объятий своей благодарной и эмоциональной подруги.
        - Пусть говорят, что хотят. Мне все равно, - сказала Алиса, отцепилась от меня и стала раскладывать тетради и учебники для первого урока.
        Алиса хорошая подруга, правда, временами у нас и случались разногласия и обижала она меня часто, оставляя одну, когда компания Инессы звала её, чтобы обсудить какие-нибудь сплетни. Мне было очень тоскливо в такие моменты, я чувствовала себя брошенной, но не осмеливалась признаться ей, а она видимо не замечала этого. Но как бы там ни было, она навсегда останется одним из близких мне людей на душевное состояние, которого мне никогда не будет наплевать.
        - А ты вчера чем занималась? - посмотрела в зеркальце Алиса.
        - Ничем, читала, смотрела телевизор, - быстро соврала я.
        - Ничего не потеряла, - констатировала Алиса и полезла в сумочку.
        Пока Алиса искала в сумке свой прозрачный бальзам для губ, зло вздыхая и переворачивая все внутри, к нам обернулся Слава и замер, поймав мой вопросительный взгляд. Мне стало немного неловко, когда он продолжал смотреть мне прямо в глаза, но так и не осмелился что-то произнести. Я вопросительно покосилась в его сторону, давая ему понять, что жду продолжения.
        - Начала читать? - выдал он без приветствия, продолжая изучать меня.
        - Нет, ещё не начала. Оставила для каникул, - улыбнулась я ему, вспомнив, про комикс, который он мне вчера одолжил и который все ещё лежал в моей сумке.
        - Ну ладно, - коротко бросил Слава и повернулся обратно к своей компании.
        Странный парень.
        - Так, - протянула Алиса.
        Её «таааак» меня словно громом поразило. Обычно, когда она так тянула это слово и медленно оборачивалась ко мне происходило что-то ужасное. И этот раз, конечно же, не стал исключением. Начался допрос.
        - Ты что со Славой встречаешься? - радостно округлились её глаза.
        - Нет, с чего ты взяла, - удивилась не больше Алисы я.
        - Он часто крутится вокруг тебя, а с кем ты встречаешься, ты оставила в тайне, - начала хлопать в ладоши подруга. - У него крутая компания, у нас, конечно, разные интересы, но они крутые ребята. Странные, но крутые. Молодчина.
        - Да не он это, - засмеялась я такому развитию событий.
        - Ну, конечно, - хищно посмотрела на меня Алиса. - Вешай мне ещё эту лапшу на уши. Побрею.
        - Честно, это не Слава. Мы с ним только вчера заговорили. Он мне дал почитать комикс про Бэтмена, - оправдывалась я, как могла. - Это не он, и не кричи так, а то кто-нибудь действительно подумает так.
        - Ну, ладно, пусть будет по-твоему, - согласилась со мной Алиса, но продолжала хитро улыбаться. - Так уж и быть, поверю тебе.
        - Это не он, - устало выдохнула я, понимая, что никак не смогу переубедить Алису, если не приведу Елизара и не поцелуюсь с ним в губы.
        - Я же тебе говорила, что мой молодой человек одевается, как бомж…
        - А Слава, что нет? - вытянула она руку с указательным пальцем в сторону нашего одноклассника.
        - Убери руку! - возмутилась я. - И я говорила, что у него есть тату…
        - Слава! - окликнула парня Алиса, заговорщически улыбаясь.
        Слава, не слышавший нашего разговора, устало обернулся и вопросительно посмотрел на Алису. В его глазах так и читалось, что он далеко не рад тому, что его оторвали от какой-то беседы.
        - У тебя есть татуировка? - с широченной улыбкой спросила Алиса.
        - Нет, - коротко ответил ей Слава.
        - Точно? - ликующе спросила Алиса, чувствуя, что сейчас раскроет какую-то тайну века.
        - Я её, по крайней мере, не видел. Что-то ещё?
        - Нет, спасибо, - махнула ему рукой Алиса, приказывая возвращаться обратно.
        Слава вопросительно посмотрел на меня, уже дружеским взглядом, и я непонимающе пожала плечами, будто сама не знала, что нужно этой сумасшедшей блондинке за моей партой.
        - Теперь ты убедилась? - устало выдохнула я.
        - Шутишь? Ни чуть, - усмехнулась Алиса и косо посмотрела на Славу.
        Как я и ожидала, это «таааак» не стало исключением. Теперь эта сумасшедшая считает, что я встречаюсь со своим одноклассником и долго будет придерживаться этого мнения, пока ей это не надоест или она не получит реальных доказательств обратного. А какие я могу предоставить ей доказательства того, что мы со Славой не встречаемся? Познакомить её с Елизаром? Не совсем хотелось бы этого делать. Перебесится и успокоится. Вот так нелепо начался последний день этой четверти. Благо впереди целая неделя без этой школы и что-то подсказывает мне, что за эту неделю Алиса забудет обо мне, о моем несуществующем романе со Славой. У неё сейчас заботы поважнее. А что касается Славы, то он интересен мне только, как друг. Мы слеплены с ним из одного теста, оба любим уединение, но абсолютно не подошли бы друг другу в качестве романтических партнёров.
        После четырёх коротких уроков, я попрощалась с Алисой и, оставив её в ожидании Руслана вышла на школьное крыльцо. Я торопилась домой, чтобы собрать часть вещей для поездки в деревню на неделю, поэтому не стала дожидаться Руслана, как попросила меня моя подруга, к тому же не хотелось быть пятым колесом в телеге.
        Туман на улице рассеялся, но пасмурная погода все ещё не спешила уступать правление морозным предзимним дням. Небо все так же было окрашено в печальный безжизненный серый, которое вот-вот готово было разразиться отвратительным холодным дождём. Скорее всего, такая погода останется на протяжении всех каникул. Идеальная погода для книг, горячего травяного чая и домашнего деревенского уюта.
        В толпе слетающих по ступенькам школьного крыльца счастливых учеников я узнала укутавшийся по самый нос в спортивную куртку знакомый силуэт. Сегодня Елизар был во всем спортивном. Он прямо как мама дяди Фёдора, каждый день в новом образе. Сколько же образов у него осталось до конца его отъезда. Увидев его обезоруживающую улыбку, мне вдруг стало тепло на душе. Промозглая осень отошла на задний план, уступив место моему любимому сочетанию широкой ослепительной улыбки и сияющих серо-голубых глаз.
        - Давно меня ждёшь? - спросила я, поравнявшись с улыбающимся Елизаром.
        - Нет, минут десять назад подошёл. Боялся, что не успею - хотел было обнять меня Елизар, но я вежливо отстранилась от него, намекая на сохранении дистанции в школьном дворе. - Мы сегодня вечером едем в деревню, может быть всё-таки поедешь с нами?
        - Я хотела оказаться там раньше вечера, - улыбнулась я Елизару в ответ. Его обворожительная улыбка не даст устоять никому, даже если у этого человека чертовски плохое настроение. Эта самая улыбка и влюбила меня без памяти в него летом.
        - Мы поедем около шести вечера, у Светы есть дела, они с Женей освободятся только к этому времени.
        - Поедешь со мной на автобусе? - предложила я ему.
        - Боюсь на автобусе я проеду только половину дороги, - усмехнулся он. - Мне до Красной Звезды потом ещё придётся как-то добираться пешком через поле.
        - Ну ладно, - разочарованно сдалась я. Не то чтобы я сильно надеялась на его согласие, но все же во мне теплилась мысль того, что мы можем поехать вместе, сидя рядом и слушая музыку на стареньком плеере, что теперь стал моим. - Проводишь меня тогда до дома.
        - Да, конечно, - вежливо кивнул Елизар и мы направились в сторону школьных ворот.
        - Кристина, отличных каникул! Не потеряй комикс! - вдруг раздался голос Славы где-то позади.
        Мы обернулись на голос и обнаружили Славу, уходящего спиной вперёд в сторону другого выхода со школьного двора. Он махал мне рукой и ждал от меня какой-то ответной реакции. Это было неожиданно для меня. К тому же рядом стоял Елизар. Но Слава не тот человек, который растрезвонит всему классу, о том, что видел меня в компании какого-то взрослого парня. Ему можно доверять секреты и к тому же, что я так сильно волнуюсь по этому поводу, узнают - узнают.
        - Спасибо! Не потеряю, - показала «окей» я.
        Мой одноклассник развернулся в обратном направлении и исчез за углом школы.
        - Это ещё что за типок? - покосился на меня Елизар с удивлённой улыбкой.
        - Мой одноклассник, - пожала я плечами, не заподозрив в этом прощании ничего неладного.
        - А про какой такой комикс он тебе говорил?
        - Он одолжил мне комикс про Бэтмена полистать на каникулах, - небрежно отмахнулась я.
        - Интересно, - задумчиво протянул Елизар.
        - Так, стоп, - вдруг осенило меня. - Ты что ревнуешь? - вопросительно усмехнулась я, наблюдая за реакцией Елизара.
        - Я? - возмутился Елизар моим предположением. - Конечно, да. Мальчики какие-то тебе комиксы дают полистать на каникулы. Раньше ты мне о нем ничего не говорила.
        - Как это мило, - обняла я его руку. - Ты меня приревновал к моему однокласснику, который меня раньше в упор не замечал.
        - Видимо все-таки замечал, - погладил меня Елизар.
        - Я серьёзно, нет поводов для ревности. Я не такая мамзель, чтобы меня ревновать. Но мне действительно стало приятно от этого, - промурлыкала я.
        - Приятно ей, - усмехнулся Елизар, растягиваясь в широкой улыбке. - Ты думала о предложении приехать к нам в Звезду на пару дней?
        - Я думала это шутка, - встрепенулась я, вспомнив вчерашние слова Светы.
        - Я что похож на шутника? - хитро покосился Елизар.
        - Сейчас мне очень хотелось бы, чтобы было да.
        - Жди нас. И не беспокойся, мы обставим все так, что твоя бабушка ни за что не догадается куда ты поехала.
        - Елизар, мне честно не хотелось бы, чтобы у неё возникли подозрения, что её внучка вертихвостка, - покосилась я на своего парня, желая, чтобы он уяснил, насколько мне важна моя репутация в глазах бабушки и деда. - Одно дело, когда мы летом проводили дни напролёт, гуляя по лугам и лесам, другое дело, когда я целенаправленно еду к нему с ночёвкой.
        - Мы что-нибудь придумаем. Не волнуйся, доверь это нам, - сказал Елизар с задумчивой улыбкой, видимо уже рисуя сценарии моего похищения в своей голове.
        Когда Елизар довел меня до дома и поцеловал в лоб на прощание, чтобы я не смущалась лишний раз, мы сразу же разошлись. Мы не прощались надолго, договорились, что увидимся сегодня вечером в деревне, хотя бы на несколько минут. У меня не было времени устраивать долгие сцены томительного прощания, меня ограничивало расписание автобуса до Иоково.
        Родителей дома не было, они были на работе, с ними я попрощалась этим утром, когда мама собирала обед папе, а папа сидел перед кухонным телевизором. Быстро переодевшись, я запихала в огромный рюкзак, который папа называл походным, свои оставшиеся вещи и, взяв со стола деньги на дорогу и парочку шоколадных батончиков, которые заботливо с утра оставила мама вместе с запиской с сердцем, я помчалась на автостанцию.
        Когда двери автобуса захлопнулись и он резко дёрнулся с места, громко тарахтя, что не внушало доверия, моё сердце учащённо забилось от предвкушения снова увидеть своих любимых стариков, которых я не видела с конца сентября. Я звонила бабушке каждую неделю, слушала её рассказы, как они провели день, что ели на завтрак и обед и каждый раз ловила себя на мысли, что они ждут, когда я приеду и разукрашу их обычные серые будни. Но чего же они от меня ожидают, я не привожу с собой цирк, не придумываю новые виды развлечений? Что-то с моим приездом видимо меняется в их доме, то, чего не замечаю я, но ощущают они.
        За покрытым царапинами окном старенького автобуса пролетали деревни, черные поля и серые обнажённые леса. Осень прокралась и сюда. Глупо было ожидать чего-то другого, не так ли? Но по моим последним воспоминаниям здесь ещё желтели поля после уборки урожая, переливались красками осени деревья, а небо ещё было голубым с белоснежными осенними пуховыми облаками. Сейчас все вымерло; деревья скинули всю листву, которая предсмертным покрывалом укрыла корни деревьев перед долгой зимой, поля вспахали для будущего урожая, который разольётся зеленью в следующем году, а небеса будто выцвели и выгорели под последними тёплыми днями бабьего лета. Мир готовится к зиме. Даже деревни, которые находились по разные стороны от асфальтированной дороги, ведущий в Ульяновск, казалось, выцвели и посерели от, будто, кислотных осенних дождей, выжигающих все воспоминание о теплом и ярком лете. На улицах я тут и там замечала людей, которые неспешно шли по своим делам опустив головы. Эти деревенские люди, облачённые в серые и обесцвеченные одежды в высоких резиновых сапогах, были единственным живым свидетельством, что деревни
не вымерли. Хоть я и люблю деревню, но не могу не признать, что в такие дни, свинцовое небо печальным тяжёлым грузом ложится на плечи деревенских жителей, будто вводя их в какой-то транс. Должно быть очень сложно провести в деревне всю осень и зиму. Я погружалась в эту меланхолию только на неделю или две во время каникул и для меня это все казалось романтикой, атмосферой времён великих произведений английских классиков, утончённых и одиноких. Но что было бы со мной, и без того меланхоличной и подверженной унынию натурой, останься я так на все время в деревне до весны? Смогла бы я все это вынести? Смогла бы, мы люди существа уживчивые, но это оставило бы на мне свой след. Серое свинцовое небо, жухлая мёртвая луговая трава, трясущаяся, будто от холода, осеннего промозглого ветра, разбитые дороги с глубокими колеями, наполненные дождевой водой, по которой пробегает рябь, когда ветер пролетает неизвестно куда, и деревья замершие, обнажённые со своими вытянутыми, будто в мольбе, к небу узловатыми сучьями.
        Эту картину, которую я нарисовала в своём воображении, многие сочли бы излишне напыщенной, раздутой и негативной, но, если ты окажешься брошенным один на один в эту атмосферу, без хорошего Интернет-соединения, твои глаза сами начнут все это различать, а мозг будет жадно поглощать все это, вытесняя радостные воспоминания длинных летних дней.
        Из-за деревьев, в просветах ветвей, появившихся после опавшей листвы, вдали в черных полях я узнала серое скопление деревьев и крохотную часовенку из красного кирпича с синим куполом, стоящую за голубой выцветшей кладбищенской оградой. Иоковское кладбище, куда мы ходим каждое лето в день памяти мёртвых, вспоминать тех, кого больше нет. На этом кладбище покоятся многие мои родственники, многих из которых я никогда не видела вживую и знаю их только по рассказам и черно-белым фотографиям на могильных плитах. С самого детства бабушка всегда брала меня с собой в день памяти, ещё с тех времён, когда я не осознавала даже что такое «смерть». Мне говорили, что эти люди ушли на небо к Боженьке, но я всегда ломала свою голову, зачем же тогда нужны эти могильные плиты и это место. Позже, когда я стала немного взрослее и уже познакомилась со смертью и горечью утраты, своего прадеда, я поняла к чему эти надгробные плиты, узнала, что сияющая дорожка не спадает с небес, чтобы по ней могли взобраться мёртвые.
        - Это брат вашего прадеда, это ваша прабабушка, это ваш покойный дядя Гена наш с Мишей младший брат, - говорила полушёпотом бабушка, когда мы приходили на кладбище в очередной раз.
        Мы с Максом, по обычаю никогда не расходящиеся в стороны на долго, замирали всматриваясь в фотографии неизвестных нам родственников. Какими же они были? Какие у них были голоса? Что они любили? Для нас это были таинственные незнакомцы, которых нам никогда не суждено встретить, но генетически схожих с нами, чьей частью и продолжением в этом мире являемся мы. Я никогда не замечала в тот момент, как перестаёт говорить бабушка, как она замирает, кладя руки на ограды. Мы с Максом всегда что-то обсуждали, а потом срывались с места и бежали дальше по кладбищу искать знакомые нам фамилии, пока нас строго не окликнет голос бабушки Максима, что кладбище не место для игр и мы должны с уважением относиться к усопшим. Что чувствовали эти женщины, когда видели камень, на котором выбиты имена их родителей, братьев и их фотографии, единственные символы реального существования этих людей. Когда-нибудь кто-то из них тоже окажется на этом кладбище, когда-нибудь уже я буду говорить непоседам вроде меня и Макса, чтобы они не носились между могилами и проявили уважение к знакомым только мне людям на этих фотографиях.
        Дальше от кладбища вниз срывался крутой склон, некогда бывший сочно зелёным пастбищем для домашнего деревенского скота, а теперь пожелтевший. Этот склон был первоклассным местом для катания на санках каждую зиму. Когда я была младше, а бабушка моложе и для неё не было проблемой спуститься в гости к Антоновым, мы часто брали мешок, набитый сеном или соломой, и петляли по проторённой напрямую через поле тропке в центр деревни. Я всегда удивлялась тому насколько мешок был лёгким, когда мы шли к Антоновым и каким он был тяжёлым, когда мы шли обратно, если конечно я по своему обычаю не оставляла его где-нибудь в овраге. Сейчас я понимаю, что он набивался снегом и кроме сваленной в крохотную подушку соломы, я везла домой мешок снежных комков. Как я могу его не привезти обратно? Да, частенько я его оставляла в овраге или у Антоновых, но в редких случаях, вспомнив об ухмылке дедушки, который спрашивал где же снова затерялся мой мешок, я брала его за верёвку и волокла домой в затвердевшей от холода варежке. Иногда бывало, что даже привязывала его, чтобы по дороге домой не забыть о нем и не обронить. Я была
страшной растеряшей, благо голова прикручена шеей к плечам, так бы и её где-нибудь оставила и как сумасшедшая безголовая курица вернулась домой и вспомнила бы о ней только когда села обедать за стол.
        Крутой склон обрывался в речушке, на другом берегу которой и начинались мои любимые Иоково, мой маленький уголок безопасности и уюта, вытянутый по течению реки. Нашего дома я не могла отсюда разглядеть, его прятала стена высоких тополей в небольшом садике перед домом, но дом Антоновых я видела отлично. Узнала пристройку, где теперь была кухня, в которой мы долго сидели с Максом, узнала крышу гаража дяди Миши, в котором тот хранил какие-то незнакомые нам штуки, которые мы то и дело потом раскидывали по двору в детстве. Позже мы начали залезать на эту крышу и осторожно прокрадывались к тополю, чтобы посидеть под его тенью и немного поговорить. Я не часто спускалась к Максу, он всегда приходил сам. Тётя Маша и дядя Миша люди педантичные и в их доме не приветствовался хаос, который мы с Максом могли навести. Скорее всего, моя бабушка тоже внутри была готова отодрать нас как Сидоровых коз, но её любовь к детям не позволяла ей сделать этого. А может быть, ей даже нравилось смотреть, как мы ураганом проносимся перед её глазами, взбираемся на спинки диванов, перепрыгиваем со стула на стул и с грохотом
падаем на пол. Она любит говорить, что живые дети должны себя так вести.
        Пока я плавала в своих воспоминаниях, автобус уже проехал соседнее с Иоково село Жуково и вырулили прямо в направлении Иоково. Когда мы проезжаем этот участок дороги, я каждый раз я с трепетом припадаю к окну и, замерев, смотрю на верхушки знакомых мне сосен, которые растут недалеко от леса Красной Звезды. В это родное для меня место, мы обожаем возвращаться с Максимом, ведь наш приезд в Иоково никогда не будет засчитан, если мы не дойдём туда. Пару лет назад мы умудрились даже зимой через сугробы проползти к этому месту только для того, чтобы посмотреть на скрученные сосны снизу вверх и поймать абсолютную тишину места, где не выл ветер. Одно из самых любимых наших мест. Бабушка всегда удивляется, когда узнает откуда мы пришли в этот раз, а дедушка шутит по поводу того, что когда-нибудь мы все-таки найдём что-то интересное в этих местах, хотя он за свою жизнь так и не встретил ничего необычного. Хотелось бы его удивить и рассказать, что мы уже сделали это летом, когда гуляли утром на рассвете и столкнулись с теми большими волками, а дальше в моей жизни появился Елизар. Теперь-то дед, наверное, уже
не задаст подобных вопросов, потому что знает, что в этих местах я уже нашла что-то необычное и интересное и это не те волки.
        Автобус со скрипом остановился у конца асфальтированной дороги на развилке рядом с новенькой автобусной остановкой, над которой возвышалась большая буква «А». Приехали.
        Выйдя из автобуса, под любопытные взгляды сельчан, я быстро направилась через школьный двор уже полуразрушенной школы, в которой некогда училась моя мама в сторону окольной дороги к дорогим моему сердцу людям и дому. Меня всегда тянет к этому дому. Даже когда я увидела ещё на полпути верхушки наших тополей, заслоняющих дом, моё сердце уже учащённо забилось в груди от предвкушения и по всему телу разлилось тепло. Это моё место, место, где я чувствую себя свободно и безопасно. Моя спокойная гавань. Уверена, что дом это не то место, где ты родился, а то место куда с трепетом тянется твоя душа. То место, куда ты готов вернутся даже спустя долгое время, а вернувшись облегчённо выдыхаешь и расслабляешься.
        Когда я вышла на улицу, где проводила все свои каникулы, я сразу же узнала фигуры двух людей у невысокого голубого забора палисадника рядом с домиком выкрашенным в яркий жизнерадостный жёлтый, пристально всматривающихся в мою сторону. Бабушка и дедушка. Долго они интересно стоят? Они должны знать расписание автобусов, не думаю, что они вот так с утра стоят и покорно с нетерпением ожидают, когда же я покажусь на улице. Низенькая бабушка в бордовом платочке, который она носила на улице осенью поверх своего домашнего платка, в чёрной курточке на пуговичках с большими карманами, в которых она держала непонятные мне в детстве штучки, а сейчас кучу таблеток для сердца. Из-под куртки выглядывал яркий цветастый домашний халатик, черные тёплые гамаши, аккуратно заправленные в шерстяные носки. Дед был в своей дворовой куртке, которая по обыкновению была расстёгнута и под которой была давно знакомая мне клетчатая тёплая рубашка с молнией на груди и в шапке-ушанке сдвинутой на бок. Он был в домашнем трико, должно быть уже закончил свои дела по двору. Когда я подошла достаточно близко, разглядела их сияющие
глаза и широкие счастливые улыбки. Не сдержав эмоции, я бросилась к ним на встречу, отчего бабушка, что-то быстро бросила деду на чувашском и радостно захохотала.
        - Куккамай! Куккащей! - выкрикнула я, раскинув руки для объятий.
        Бабушка продолжала хохотать, моим любимым, знакомым мне из самого глубокого детства смехом, а дед улыбался. Я выглядела неловко, немного по-детски, громко топающая, с трясущимся рюкзаком за спиной, который стал казаться неимоверно тяжёлым, но мне было все равно, я видела только их и радость на их лицах. Я обняла их сразу вместе, хоть это было и сложновато учитывая высокого дедушку и низенькую бабушку, не могла выделить кого-то одного первым, потому что любила их одинаково. Бабушка страстно поцеловала меня в щеку, немного неуклюже, торопливо, но радостно. Дед же крепко прижал меня к себе, похлопав рукой по спине и каждый его хлопок чётко передавал мне то, насколько они соскучились по мне и как долго меня ждали.
        - Вы что весь день здесь стоите? - покосилась я на них.
        - Нет, - протянула, улыбаясь бабушка. - Только что вышли.
        - Я же вижу, что ты врёшь, - засмеялась я.
        - Куккамайка уже с утра выходит на проверку, - легонько толкнул меня в бок дедушка и игриво подмигнул.
        - Давай-ка не ври, - сердито процедила бабушка, почувствовав себя неловко. - Как доехала? - быстро сменила она тему.
        - Хорошо, как обычно, - продолжала улыбаться я от радости, следуя за ними в дом.
        - Много людей в автобусе то было? - спросил дед, который шёл за мной следом, будто оберегая меня.
        - Нет, были даже свободные места, - ответила я ему, сбрасывая обувь в сенях, которую заботливо, опередив меня, дед поставил в уголок на сухую картонку, которые они держали для того, чтобы не испачкать половицы.
        - Погода плохая, кто в такую погоду будет уж кататься в город-то, - выдала свою версию бабушка.
        Дом был таким же, каким был несколько месяцев назад. Ничего не изменилось. Тут время замерло и при этом все вокруг хранило колоссальную кучу воспоминаний из жизни хозяев. На стенах по-прежнему висел ковёр со стадом пасущихся на озере оленей, по-прежнему к входной двери вёл разноцветный коврик, который бабушка сплела со своей матерью перед свадьбой, как часть приданного и низенькая входная дверь обшитая дерматином и так знакомо поскрипывающая, когда её кто-то открывает. Этот скрип я бы узнала из тысячи разных звуков и именно этот скрип сопровождался запахом бабушкиной стряпни и особенным запахом этого дома.
        - Ты и пироги испекла? - заметила я гору пирогов под полотенцем на столе.
        - Испекла, - улыбнулась бабушка. - Капусты в этом году урожай хороший, а Мишка мешок яблок нам собрал, сами они уже не знали куда это все добро девать. Женька в этом году мало увёз к себе в город, а у Сергея у самого сад большой, вот Маша и заставила нас мешок увезти с собой, когда мы за молоком и творогом спускались к ним.
        - Как ваше здоровье? - раздеваясь спросила я.
        - Хорошо, не жалуемся, - улыбнулся дед, занявший своё обычное место за столом.
        - Оценки нам привезла? - спросила бабушка, разливая чай.
        - Нет, не привезла. Но все как обычно. Все хорошо, - усмехнулась я.
        - А жениха? - засмеялся дедушка.
        - Жениха тоже не привезла, - густо краснея промямлила я и про себя добавила, что он приедет вечером.
        - Садись, ешь давай, с дороги проголодалась. После школы, наверное, и не успела поесть, - заботливо пододвинула ко мне пироги и чай бабушка.
        Так и начались мои осенние каникулы, которые я ждала целых три месяца и которые пролетят, как один день. Они начались как обычно тепло, с радостного приветствия, со скрываемого стариками нетерпеливого ожидания, чтобы не показаться сумасшедшими, с семейных шуток, обычного подтрунивания деда над бабушкой, с пирогов и тёплого травяного чая.
        Глава 9
        Расправившись с пирогами и чаем, которые бабушка пыталась впихнуть в меня все больше и больше, не веря моим тяжёлым вздохам и мольбам, что я действительно наелась и в ближайшие пару часов не собираюсь умирать от голода, мы прошли в скромную по-деревенски гостиную, где работал старенький телевизор, по которому шёл какой-то российский сериал из тех, что крутят весь субботний день. Я отписалась маме, потом Елизару, чуть было не перепутав адресатов сообщений, что приехала и нахожусь дома. Мама попросила передать родителям привет и поцеловать их от неё, Елизар же снова ничего не ответил. Должно быть, чем-то занят.
        Через некоторое время старики расслаблено заняли свои стандартные места в гостиной; дед лёг на короткий диван в дальнем углу, бабушка растянулась на большом диване ближе к телевизору. Я уже давно не бегала по дому, переворачивая все вверх дном, не рассказывала какие-то фантастические байки, им было достаточно того, что я снова сижу на полу в одной комнате с ними и их уже не двое, как обычно, а снова трое.
        Дождавшись, когда дед мирно засопит, а бабушку полностью поглотит мелодрама про деревенскую простушку, покорившую сердце городского парня, который, вероятнее всего, поматросит и бросит её позже, что каждый раз встречалось в этих сериалах будто снятых под копирку. Я переоделась и вышла на улицу, пока на тихую деревню не опустились осенние сумерки.
        На улице было тихо, ни единой души, в окнах домов горел свет, пробиваясь через задёрнутые шторы. Закутавшись сильнее в ту самую бабушкину куртку, в которой она меня встречала, я словно в трансе пошла в сторону моих любимых лугов, которые пожелтели и словно ушли в спячку. Время от времени меня толкал слабый ветерок, развивая мои распущенные волосы. От летней романтики, заставившей нас с Елизаром влюбиться друг в друга, не осталось и следа, все казалось каким-то безжизненным и пустым, будто кто-то скомандовал сворачиваться и увёз все декорации лета. Я не стала уходить достаточно далеко, ограничишь концом забора, закрывающего наш огород. Отсюда можно было всласть насладиться всеми видами осенних лугов. Да, романтики уже не осталось, как и жизни, но это место по-прежнему оставалось моим местом, тем самым местом, которое лечило все мои душевные раны, место, которое даровало мне чувство безопасности и вдохновляло меня. Все эти крутые овраги, небольшие холмы, тропинки, разрезающие эти луга, всегда были и останутся для меня чем-то большим, чем просто место, всегда будут для меня самыми красивыми и
родными, даже несмотря на то, что я часто пускала слюни, видя ландшафты Норвегии. Это место хранит в себе память и воспоминания прожитой недолгой жизни, здесь жили мои предки, на которых я похожа. Здесь мы с Максимом могли дать себе волю и фантазировать, как за нами гонятся демоны и не бояться, что кто-то осудит наши глупые детские игры. Здесь все казалось бескрайним и не заканчивалось соседней улицей, как в городе. Это место уже заняло крепкую позицию в моем сердце, а чернеющий вдали лес Красной Звезды теперь добавил в него новую палитру чувств и эмоций. Мы можем не замечать за собой тяги к подобным местам, где мы выросли или часто ходили в школу, или на работу, но рано или поздно, когда мы вдруг столкнёмся с чем-то новым и будем вынуждены попрощаться с нашим родным местом, мы вдруг обнаружим печаль и тоску.
        Вечером, когда я в шерстяных носках и в своём любимом дедушкином свитере, который уже несколько лет как перестал быть его собственностью, читала комикс, одолженный Славой, в моё окно кто-то осторожно постучался, отчего я даже вскочила на ноги. Немного придя в себя, я подошла и обнаружила за окном знакомое улыбающееся лицо. Так и сердечный приступ недолго заработать. Оставив свет в комнате включённым, чтобы меня не сразу спохватились, я прокралась мимо спящих перед телевизором дедушки и бабушки. Видимо Куккамайка решила, что ничего не пропустит в своём сериале, если позволит своим глазам немного отдохнуть. Я взяла куртку в руки, чтобы накинуть её на себя в сенях, и осторожно, с еле слышным скрипом, вышла к Елизару.
        Мой молодой человек по традиции ждал меня около липы, растущей на углу нашего дома. Он прислонился к ней и, если бы я не знала, где его искать, легко бы спутала его с частью дерева. Ещё одна приятная встреча этим вечером, которая уже относилась к новой главе моей жизни.
        - Меня чуть удар не хватил, мог бы сначала предупредить, что постучишь, - недовольно прошипела я в темноту.
        - Прости, я так хотел скорее тебя увидеть, что напрочь об этом забыл, - блеснули в темноте зубы Елизара.
        - Забыл он, - передразнила его я.
        Он знал, что есть оружие против меня, которое заставит меня заткнуться и растаять перед ним. Он уже имел опыт с моим ворчанием и знал, что делать в таком случае. Елизар подошёл ко мне и, без лишних слов, приблизившись к моему лицу, поцеловал. Это заставило меня почувствовать себя неловко, ведь мы находимся совсем близко к дому и мне не хотелось бы в глазах своих стариков превращаться из вечного ребёнка во взрослую женщину, которая оказывается и «а-ба, уже и цоловаца умеет». Его оружие сработало, и я перестала ворчать.
        - Когда придёшь ко мне? - нетерпеливо задал свой вопрос Елизар.
        - Не знаю, - ответила честно я. - Я даже ещё не думала об этом. Признаться честно, я даже не знаю, как это организовать. Не знаю, что сказать бабушке с дедушкой, чтобы они ничего не заподозрили. В любом случае, два дня - это максимум, на большее количество дней, я не смогу вырваться, не хочу их оставлять одних.
        - Два дня? - разочарованно переспросил Елизар и обиженно поджал губы.
        - Да, два, я здесь и без того, всего лишь на неделю. Мы же с тобой можем продолжать гулять днём несколько часов, просто ночевать будем в разных местах.
        - Мне хотелось бы провести с тобой все время и ни на минуту тебя не отпускать - промурлыкал он.
        - Мне тоже хотелось бы того же, но я не могу оставить бабушку с дедушкой, их я тоже люблю.
        - Понимаю, - огорчённо выдохнул Елизар. - Два так два. Когда тебя забрать?
        - Ты что сам это собираешься сделать? - испугалась я.
        - Нет, это сделает Света, мы уже набросали очень хороший план.
        - Ладно, Света - это лучше, чем если бы ты сам заявился. Тогда мне на лоб поставили бы штамп «малолетняя шлюшка», - усмехнулась я.
        - Не говори так о себе, - усмехнулся Елизар. - Чем будешь заниматься вечером?
        - Ничем экстраординарным, буду читать комикс, есть, - пожала я плечами.
        - Ах, да, комикс, - недобро улыбнулся Елизар.
        - Да, комикс, у тебя есть какие-то предложения по этому поводу? - вызывающе улыбнулась я, следя за его дальнейшей реакцией.
        - Нет, читай, - небрежно махнул рукой Елизар.
        - А ты чем собираешься заниматься? - спросила я у него.
        - У нас на сегодня назначен общий сбор по поводу того, что случилось тогда в парке, - голос Елизара изменился, стал каким-то виноватым и неуверенным.
        - Расскажешь мне потом что-нибудь? - без особой надежды спросила я.
        - Да, когда будешь в моем логове и вокруг не будет лишних ушей, я тебе все расскажу. Всё, о чем только ты меня попросишь.
        - Ничего себе аттракцион невиданной щедрости, - не поверила я своим ушам. - Не верю, по-любому, здесь должен быть какой-то подвох.
        - Никакого подвоха. Приедешь и можешь спрашивать о чем угодно.
        - Поймала на слове.
        Мгновение и Елизар замер, встав, как вкопанный. Его глаза сузились будто он слышит то, что не слышу я. Я тоже замерла, повторяя за ним и ожидая чего-то страшного.
        - Какая-то опасность? - шёпотом спросила я, озираясь по сторонам.
        - Никакой опасности. Мне пора, - поцеловал меня в лоб Елизар и бросился в ночную темноту. - Я напишу тебе! - выкрикнул он, когда полностью скрылся в темноте.
        - Напишешь, а как же, - разочарованно выдохнула и поплелась обратно домой пока меня не хватились мои родные.
        За время моего отсутствия в доме ничего не изменилось: бабушка все так же лежала перед телевизором с закрытыми глазами и с сконцентрированным задумчивым лицом, дед, свернувшись калачиком на своём небольшом диване, мирно сопел отвернувшись к стенке, а по телевизору все так же шла та самая мелодрама. Недолго понаблюдав за этой мирной картиной, греющей моё сердце, я зашла в свою комнату, расположилась на своей кровати и продолжила чтение.
        Странно иногда ловить себя на мысли о незнакомых способностях Елизара. Сегодня он снова продемонстрировал мне какую-то незнакомую свою способность, что-то такое, что было неподвластно моему обыденному пониманию жизни. Для меня он всегда оставался обычным парнем. Да, он рассказал мне, что он что-то вроде оборотня, хотя и не может оборачиваться в волка, когда ему вздумается. В мире Елизара не было такой возможности, которую часто преподносили по телевизору, когда мужчины в кожаных длинных плащах с поднятым воротником в одно мгновение могли обратиться волком в голливудских блокбастерах. В нашей реальности, которую до сих пор не принимал мой мозг, эти люди могли обратиться в большого волка только в страшных муках, да и то на всю жизнь. Одна бесповоротная и необратимая возможность навсегда изменить свою жизнь. Страшное проклятие для любого. Некоторые способности Елизара я уже успела подметить этим летом такие, как ускоренная регенерация, отличный слух, усиленное обоняние и, не свойственная для его телосложения, физическая сила. Но какие ещё возможности остались утаёнными от меня? Что ещё я не заметила
или просто не имела возможности увидеть? Да и важно ли это, если я встречаюсь с ним из-за его личностных и моральных качеств. Мне неважно, может ли услышать Елизар то, что я шепну из соседней комнаты или его способность в одиночку переставить всю мебель в доме. Для меня в первую очередь важно его сопереживание, его доброта, его чувство юмора и широкий ум, который как и мой не ограничивается лишь инстинктами выживания. Кто знает, может быть в будущем я не смогу остаться в стороне от каких-то правил или проблем его мира, от его тонкостей или традиций, но сейчас он остаётся для меня все тем же юношей, с тем же набором качеств, что были при нашем знакомстве. Он заставляет меня улыбаться, даёт мне чувство любви и важности, щедро одаривает меня нежностью и лаской. Бесспорно все эти тёплые эмоции я могу получить в кругу своей любимой семьи, но, как бы я не любила своих родных, а они меня, Елизар нечто другое, что-то что принадлежит только мне, а не делится между всеми членами моей семьи. Любовь Елизара принадлежит только мне одной, а моя любовь к нему, только для него.
        С этими мыслями, неожиданно для себя, я погрузилась в сон, в котором мне ничего не снилось.
        Проснулась я утром от громкого разговора своих стариков. Бабушка с дедушкой частенько подобным образом пытались меня разбудить на каникулах, намекая на то, что нечего спать до обеда. Это происходило нечасто, но все же раздражало каждый раз одинаково. Заправив постель и, взяв свою зубную пасту с щёткой, я вышла на кухню, где бабушка готовила что-то на шипящей сковороде.
        - Проснулась? - улыбнулась она мне.
        - Да, - ответила я ей дружелюбной улыбкой, хотя внутри была бы не прочь ещё часок поваляться в постели.
        - Умывайся, сейчас картошку с грибами будем есть. Ты мясо начала кушать? - косо посмотрела бабушка, а дед тем временем читал газету.
        - Нет, не начала, - устало выдохнула я.
        - Как так? Умрёшь ведь! И так шея как телячий хвостик, - возмущённо покачала головой бабушка и показала свой указательный палец, который в её понимании видимо был идеально подогнан под телячий хвостик.
        - Не умру, куккамай, многие люди не едят мяса и не умерли же.
        - Многие люди в колодец прыгнут, ты тоже за ними?
        - Нет, я это делаю не из-за всех, просто не хочу есть животных. Я не хищник, - процедила сквозь зубы я, энергично орудуя зубной щёткой.
        - Ну, ладно, ваше дело. Моё дело предложить…
        - Ваше дело отказаться, - закончил за бабушку дед, оторвавшись от газеты.
        Бабушка промолчала на эту заметку деда, но я почувствовала, что где-то над ней сверкнула молния из-за его вмешательства в разговор. Дед всегда был на моей стороне, стараясь принять мои решения, даже если они во многом расходились с его мировоззрением. Уверена, что не каждое моё действие устраивало его внутренний мир или казалось ему логичным, но он был не против дать мне свободу действий, чтобы я все-таки сделала, а потом пожалела. В случае с бабушкой и её волевым характером, такой трюк не проходил. Она могла закрыть глаза и покачать головой, но при этом всегда оставалась только при своём мнении, каждый раз ожидая повода, чтобы в очередной раз напомнить о нем. Как бы мне не хотелось этого признавать, но эта черта характера передалась и мне. Но при всем при этом, она все же не стала готовить пироги с мясом, ограничившись яйцами, яблоками, картошкой, не стала жарить мясо с картошкой, а выбрала грибы, как страховку. Она меня любит, какая бы чушь не зародилась в моей голове, которую ей, как деревенскому жителю, не понять.
        - Чем сегодня будем заниматься? - спросила я за столом.
        - Ничем, - хором ответили старики.
        Бабушка усмехнулась, глядя на дедушку.
        - А чем нам заниматься? Все дела уже закончились. Теперь только отдыхать, - улыбнулся дед.
        - Отдыхай, каникулы же, - добавила от себя бабушка.
        - Можем в лес за вениками съездить, - предложил дед и посмотрел на бабушку, ожидая её слова.
        - Можете, небо хмурое, но дождь вроде не передавали, - сказала она. - Я все равно не поеду. Освежитесь.
        - Клёво! - обрадовалась я.
        Возможность выбраться из дома в хмурую погоду и потрястись в телеге с запряжённой лошадью, неспешно ковыляющей по дороге, могла бы напугать кого угодно, но не меня. Нахлобучив на голову большую вязаную зимнюю шапку, обмотавшись шарфом и накинув тёплую куртку, я запрыгнула в огромные резиновые сапоги и выскочила во двор вслед за дедом. куккащей вывел Ласку из конюшни, за которой теперь по пятам шёл испуганный гнедой жеребёнок, которому старики ещё не придумали имя, хотя он гулял по белому свету вот уже три месяца. Раньше дед доверял мне вести лошадь или разрешал её гладить, но сейчас с появлением жеребёнка она стала агрессивнее и дед запретил мне подходить близко. Правда сейчас Ласка казалась спокойной, а её жеребёнок уставился на меня, не признавая во мне никого, из живущих в этом доме. Он осторожно выглянул из-под своей матери и замер, наблюдая за мной. Дед запрягал лошадь, периодически отталкивая любопытного жеребёнка, который был не прочь пожевать дедову фуфайку. Забавная картина. куккащей даже несколько раз громко выругался, но жеребёнка надолго не хватало.
        Бабушка как обычно проводила нас взглядом, когда мы ехали вниз по улице. По деревне мы ехали не спеша, но, когда оказались на дороге, тянущейся через поле, дед поддал вожжами и лошадь резко дёрнулась вперёд, выбрасывая из-под копыт комья грязи.
        - Застоялась в конюшне, бедолага, - улыбнулся дед. - Вон как чешет.
        Выбрасывая комья сырой земли, Ласка рысью мчалась вперёд, заставляя нас трястись в старенькой телеге, поскрипывающей на кочках ещё сильнее. Рядом с нами мчался маленький жеребёнок, иногда преодолевающий свой страх и убегающий вперёд, а через какое-то время трусливо возвращающийся к матери. Маленький, с длинными непропорциональными для взрослой лошади ногами, с коротким хвостом, он казался ещё милее и неуклюжее. Дед присвистывал, подгоняя лошадь, но при этом никогда не давал себе вольности, заботясь о своей любимице.
        По серому осеннему небу ветер гнал облака куда-то в неведомую даль. Обнажённый осенью лес чернел на горизонте, куда несла нас лошадь. За глубокими оврагами, сомкнувшимися петлёй вокруг Иоково, раскинулись черные вспаханные недавно поля. По высохшим и пожелтевшим лугам неспешно бродило стадо коров тех сельчан, что ещё не решились запирать корову дома в хлеву. Скоро придёт зима и вся деревенская скотина будет ограничена лишь пространством хлева, прячась от зимних холодов в соломе, жуя сухое сено и мечтая о сочной весенней зелени. В глубоких колеях, образованных передвижением сельхоз техники, набрались лужи, по которым с гулом пролетающий ветерок рисовал рябь. Время от времени в выси басом гудел сильный ветер, подбрасывая хищных птиц, высматривающих в поле свою добычу.
        Через некоторое время Ласка замедлила темп, переставая выстреливать грязью в дедову телегу, и мы спокойно поплелись дальше.
        - Устала, - констатировал ласково дед.
        Жеребёнок же, чья энергия била ключом, все ещё бегал вокруг нас, то срываясь на рысь, то замирая, следя за чем-то невидимым нашему взгляду. Когда он прыжками подбегал к матери и пытался и потянуться к её соскам, Ласка одаривала его лёгким играющим ударом хвоста, велев ему немного повременить. Несмотря на всю унылость этого серого обычного осеннего дня, на меня даже не думала нападать грусть или тоска. Я там, где, наконец-то, чувствую себя свободной.
        Глава 10
        Несмотря на мои первоначальные ожидания, вернулись мы с дедом нескоро. куккащей, видимо, как и его любимица, застоялся дома и не торопился возвращаться обратно в свои четыре стены к обычным бытовым делам, которые окружали его на протяжении всей жизни. Да и сама я совсем не сопротивлялась нашей задержке, любуясь глубокими оврагами и балками, заросшими молодыми осинами и берёзами. Пока куккащей нарезал прутья для веника, я оставила его ненадолго и отправилась к старому заброшенному колхозному саду, где был родник, рядом с которым мы отдыхали летом с Елизаром после нашей велопрогулки.
        С приходом осени и с окончанием листопада, сад растерял весь свой шарм, став лишь скопищем обнажённых старых деревьев в высокой пожелтевшей траве. К тому же, в отличие от лета, когда я могла пройти в этой высокой траве без любых проблем, сейчас все мои деревенские треники облепили репьи. Потом придётся сидеть и очищать их на улице - в таком виде меня бабушка даже во двор не впустит.
        Неподалёку от того места, где мы с Елизаром напившись родниковой воды ненадолго погрузились в сон, я обнаружила низенькую яблоньку. Листьев на яблоньке уже совсем не осталось, так что между ветвями виднелось серое небесное пустое полотно, но я обнаружила крепко вцепившиеся в дерево крохотные, напоминающие чупа-чупс, красные яблочки. В саду нашего с Максом прадеда росли такие же, правда дерево у него было высокое, на которое залезал Макс, а позже мне приходилось нести ему стремянку, чтобы он мог спуститься. Несравненный плюс китайки в том, что яблоки можно закидывать в рот целиком, что я и сделала с наслаждением, отдаваясь воспоминаниям.
        Вернувшись домой, мы обнаружили снова щедро накрытый бабушкой стол. Это всего лишь второй день, но я почти уверена, что в свои повседневные одеяния я уже рискую не влезть. Я и без того часто комплексую по поводу своей внешности и веса далёкого от пятидесяти килограммов, а бабушка будто нарочно хочет заставить меня отъесть ещё лишние несколько килограммов. Да и что с неё взять, если в их время ценились не худышки с осиновой талией «как будто есть нечего», а пышнотелые девы, способные коня на скаку остановить, в горящую избу войти и нарожать кучу здоровых детей. Как бы там ни было, после длительной прогулки по свежему воздуху и тряске в телеге, я набросилась на все, что подставляла передо мной бабушка. Но кроме бабушкиной стряпни, меня ждала ещё одна новость - пока меня не было приходил Елизар. Бабушка сказала об этом спокойно, немного небрежно, будто ей совсем нет до него дела, но я-то её знаю не первый год - внутри она сгорает от любопытства. Я ответила ей так же небрежно и продолжила уплетать в две щеки. Пару минут куккамайка молчала, ожидала, что я прерву молчание и что-нибудь выдам, но я стойко
держала оборону. После неловкой паузы, когда дед вдруг хотел что-то сказать, она резко оборвала его и спросила, почему же Елизар мне не позвонил, вместо того чтобы впустую идти к нам. Я только пожала плечами и продолжила свою трапезу, будто мне совсем нет никакого дела до Елизара. Скорее всего, я разочаровала бабушку и её любопытство, но это моё личное дело, о котором мне совсем не хотелось сейчас говорить. Придёт время, что-нибудь расскажу ей. Правда через некоторое время она спросила ещё о нем - почему он не на учёбе, не каникулы ли у него тоже, но я лишь равнодушно пожала плечами.
        После семейного раннего ужина мы отправились в гостиную, где шёл очередной сериал о тяжёлой судьбе девушки из российской глубинки. Иногда мне кажется, что моя бабушка повёрнута на этих сериалах, но, если посмотреть с другой стороны, что им ещё остаётся делать этими короткими серыми осенними днями в деревне. Ею подруги по скамейке у соседского дома уже не собираются в такую погоду, предпочитая кочевать из дома в дом время от времени и приносить какие-нибудь угощения.
        Серый день незаметно перешёл в сумерки, а после, через какое-то время, уже сгустилась ночь. В такие серые дни даже понять сложно, когда время близится к ночи - утро серое, день серый, вечер тоже серый, но момент и уже серый день становится ночью. Мне нравятся подобные сонные серые осенние дни, но все же время от времени хочется наблюдать за бесподобными яркими осенними закатами, окрашивающими в алый, розовый, багряный облака, будто кистью знаменитого художника размазанные по небу. Стоишь такими вечерами, наблюдая как небо становится ярче и насыщеннее. Стоишь и забываешь о том, что вокруг происходит, забываешь о времени, растворяясь в этих красках угасающего дня. Обнажённые деревья и черные вспаханные поля уже не отвлекают на себя внимание, давая небесам взорваться всеми цветами заката. В такие моменты, когда все небо полыхает закатом, который совсем не похож на рассвет, я никогда не могла оторваться от этого зрелища, пока краски не начнут бледнеть.
        В комнате пропиликал мой телефон, уведомляя о новом входящем сообщении. Я мгновенно вскочила на ноги подошла к столику у окна, где оставила его заряжаться.
        «Сможешь выбраться? Скоро буду» - пришло сообщение от Елизара.
        «Да» - коротко ответила я и смерила своих стариков подозрительным взглядом. Вроде спят.
        Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, я вышла на кухню и почти беззвучно сняла бабушкину куртку с вешалки. Мои способности бесшумного ниндзя оказались на высоте - в гостиной никто даже ухом не повёл, пока я кралась. Выйду и никто меня не хватится. Легонько толкнув входную дверь, я сделала осторожный шаг в сени, сопровождаемая гудением старого холодильника.
        - Кристина, одевайся теплее, - вдруг разрушил тишину нашего дома голос бабушки.
        - Хорошо, куккамай, - дрогнул мой голос, который я хотела сохранить спокойным и бесстрастным.
        Да, каким бы ниндзей я не была, опыта у моей бабушки все-таки больше. Ученик не смог превзойти своего учителя. Да и голос у неё был такой хитрый. Уф, из меня никудышный ниндзя, теперь можно не скрываться и не красться.
        Я вышла на улицу, пытаясь избавиться от улыбки, растянувшейся на все моё лицо, после моего провала. Рядом с липой, еле заметно выделяющейся на фоне чёрного беззвёздного ночного неба, никого ещё не было. Елизар ещё не успел дойти. Мне стало не по себе. Стоя рядом с липой в шаге от непроглядной тьмы и я направилась к скамейке рядом с садиком перед домом, куда падал свет фонаря. Здесь я, конечно, как на ладони у бабушки, но она и без того поняла, куда я собралась, наверное, будет даже лучше, если я останусь у неё на виду.
        - Сегодня мы даже не будем прятаться? - усмехнулся Елизар, вынырнувший из тьмы за липой, где начинались луга и поля.
        - Мне стало не по себе, когда я стояла около липы. Страшновато. Тем более бабушка поняла, куда я намылилась, - улыбнулась я видя заразительную улыбку Елизара.
        - Значит пока без поцелуев? - состроил он печальную гримасу.
        - Пока без них, - покосилась я в сторону дома, пытаясь разглядеть в окнах знакомый мне силуэт.
        - Я приходил сегодня, - начал Елизар, но я его оборвала.
        - Да, бабушка сказала мне об этом. Она хитро узнавала каникулы ли у тебя и все такое. При этом у неё было такое равнодушное лицо, будто просто решила занять минутку паузы во время ужина.
        - Забавная она у тебя, - плюхнулся рядом со мной на скамейку Елизар.
        - Ещё какая, - закатила я глаза.
        - Я хотел предложить тебе приехать ко мне завтра, - буравил меня своим пристальным взглядом Елизар.
        - Ого, уже завтра? - съёжилась я, прекрасно понимая, что рано или поздно этот день настал бы, но при этом совсем не готовая к такому вот серьёзному поступку.
        - Да, завтра. Ты говорила, что для приличия должно пройти хотя бы пару дней прежде, чем я заберу тебя в Красную Звезду. Завтра пару дней уже будут пройдены, так, что Кристина пакуйте ваши чемоданы, завтра за вами приедут.
        - Но что же я скажу своим. Они меня не отпустят. Бабушка потом всю оставшуюся жизнь будет на меня косо поглядывать. Или хуже того скажет, что я проститутка, - запаниковала я.
        - Нет, мы сделаем все так, что никто даже не догадается. За тобой приедет Света и Маша на машине Сергея, а через пару часов к вам загляну я, будто бы пришёл к тебе. Задам твоей бабушке парочку вопросов о том, когда ты вернёшься и все такое - я постараюсь развеять все подозрения.
        - Она все равно догадается. Ей бы даже не пришлось никого утюгом пытать, она и без этого узнает всю необходимую ей информацию, - с опаской посмотрела я на наш сонный тихий домик на краю деревни, в окнах которого временами вспыхивал свет от экрана телевизора.
        - Не догадается, прекрати. Если ты сама себя не сдашь, то все пройдёт как по маслу. Тебе просто самой нужно поверить в свою ложь. Не думай о том куда ты реально собралась. Ты собралась к подружкам на пару деньков в Жуково вот и все. В этом ничего такого нет. У них каникулы и у тебя каникулы, - настаивал Елизар.
        - Хорошо, я постараюсь поверить в свою ложь, как ты говоришь, но в любом случае послезавтра я уже должна вернуться домой.
        - Давай девочки тебя привезут обратно утром в среду. Послезавтра слишком мало, - хотел было положить свою ладонь на мою Елизар, но вовремя осёкся, остерегаясь, что из дома, как бывало летом, выскочит полиция нравов.
        - Хорошо, - согласилась я, предпочитая побыть с ним дольше. - Ох, Елизар, на грех меня толкаешь. На том свете вся подноготная выйдет наружу ведь, - покачала головой я.
        - Ты не веришь в тот свет, - усмехнулся мне Елизар, - так что не заливай мне тут.
        - Будет эпично обнаружить после смерти, что я была не права, - засмеялась я.
        - И не говори, - поддержал меня Елизар.
        Все ещё сдерживая дистанцию между нами, мы продолжали обсуждать какие-то бытовые истории сегодняшнего дня. Каждый раз, когда дело заходило о чем-то связанным с оборотнями и настоящей натурой Елизара, он продолжал повторять, что обо всем расскажет в Красной Звезде, ограничиваясь лишь банальными историями о том, что ел и что смотрел в свободное время. Но в каждой из его историй были часовые пробелы, о которых он не говорил. Эти пробелы интриговали меня и заставляли меня останавливаться на них, в то время, когда Елизар продолжал какую-то банальную историю, которая мало чем меня интересовала. Чем же занят он и его товарищи в эти пробелы, о которых он не говорит? Что же такого замышляет шайка оборотней в Красной Звезде, пока мир живёт своей обычной скучной серой жизнью? Какие же скрытые битвы и заговоры готовятся за высокой стеной леса за лугами и полями, среди которых прошло моё влюблённое лето. По крайней мере, завтра в это время я уже обо всем буду знать. Надеюсь, что буду знать…
        - Думаю, нам пора закругляться. Тебе, должно быть, холодно? - прервал наше очередное бессмысленное обсуждение некоторых аспектов жизни Елизар.
        - Немного, но я готова ещё посидеть здесь полчаса, - улыбнулась я, укутываясь в куртку.
        И тут, будто услышав мои слова, в окне мелькнула невысокая фигура, принадлежавшая только одному человеку. Бабушка остановилась у окна, не скрываясь от нашего взгляда, и всмотрелась в нас. От этого жеста мне стало не по себе и что-то внутри меня проворчало «пора домой!»
        - Хотя, сейчас действительно пора закругляться. Она не перестанет нас сверлить своим взглядом, - прорычала я не спуская глаз за наблюдающей за мной бабушкой.
        - Тогда расходимся, - усмехнулся Елизар, пряча своё лицо.
        - Хорошо.
        Не спеша мы поднялись со скамейке лениво потягиваясь. Все то время, что мы делали вид, что чем-то заняты перед тем, как разойдёмся по домам, тень бабушки не сходила с места. Кажется, я поняла, чего она ждёт. Как почувствовала ведь!
        - Она ждёт того момента, когда мы с тобой поцелуемся, - хмуро покосилась я в сторону дома.
        - Ого, что прям при ней поцелуемся? - удивился Елизар.
        - С ума сошёл!? - покачала я головой. - Сегодня нам придётся разойтись, как друзья.
        - Нет, это жестоко, - возмутился в шутку Елизар.
        - Жизнь сплошная жестокость.
        Ничего не ответив, Елизар помахал мне рукой и ушёл в темноту полей. Вот облом. Шаркая большими галошами, я тоже подошла к воротам и в тот самый момент, когда я уже опустила прохладную металлическую ручку, ко мне на корточках подбежал Елизар, так чтобы его не было видно из окна и быстро чмокнул меня в губы, не сказав ни слова. После он снова опустился на корточки и убрался обратно, мальчишески хихикая.
        Не скрывая широкой довольной улыбки, я зашла домой, где с расспросами и дружелюбной улыбкой ждала меня бабушка, заваривающая чай.
        С самого утра, как только я проснулась, а проснулась я из-за волнения раньше обычного, я сновала по дому, как заведённая, ожидая что вот-вот к дому подкатит незнакомая мне машина. Моё волнение сложно было скрыть, хоть я и пыталась, как могла, чтобы не навлечь на себя новый допрос. Бабушке и дедушке я так и не смогла ничего сказать, оставив все объяснения на приезд Светы и Маши. Плохо таким вот образом сбрасывать с себя ответственность, но нужные слова и объяснения никак не хотели приходить мне в голову. Еду к каким-то подругам, о которых никогда не рассказывала, в Жуково на пару дней, по неизвестным мне причинам, которые я пока не могу придумать. Прекрасно. В дополнение к моему беспокойству дел по дому никаких не было, старики были абсолютно спокойны, а энергия, скопившаяся во мне, никак не могла найти выход. Я даже пыталась окунуться в комикс о Бэтмене, но все ограничивалось только рассматриванием картинок, которые никак не могли уложиться в определённый сюжет.
        Небо с самого утра было таким же серым, как вчера. Никакого намёка, что облака разорвёт яркое голубое небо и осеннее тёплое солнце. Ветер все так же качал высокие крепкие тополя перед домом, а в небе замирали птицы лавируя в потоках холодного воздуха.
        Ближе к одиннадцати часам, когда мои нервы были на пределе, к дому подъехала машина серебристого цвета, за рулём которой сидела смуглая брюнетка с туго заплетённой косой и хорошо знакомая мне Света. Началось.
        Когда я выходила из комнаты навстречу нежданным гостям, бабушка молниеносно вскочила с дивана и подлетела к окну, наблюдая за пришельцами.
        - Кто там? - оторвав глаза от газеты, спросил у бабушки дед.
        - Не знаю. Девицы какие-то приехали, - задумчиво произнесла куккамайка.
        - Это мои подруги, - бросила вскользь им я и выскочила на улицу, чтобы иметь фору до того, как бабушка направится за мной.
        - Кристина! - бросилась ко мне в объятия дружелюбная Света, как только я захлопнула за спиной входную дверь на крыльце.
        Я крепко, по-дружески, обняла девушку, которая встала на цыпочки и даже чмокнула меня в щеку. Меня все ещё била дрожь от волнения. Я ожидала, что, когда девочки приедут, волнение меня покинет и мне станет намного спокойнее, но я сильно ошибалась. При виде Светы и Маши, мне вдруг стало в разы страшнее, что наш план раскроют. Мой язык начал заплетаться, а о спокойствии и приветливости не было и речи. Меня трясло, как от удара током. Маша, конечно же, тоже меня обняла, будто мы с ней были закадычными подругами, но это ещё не делало нас настоящими друзьями.
        - Оставь мне все. Я все сделаю так, что тебя отпустят без каких-либо вопросов, - шепнула мне на ушко Света в тот самый момент, когда на крыльцо вышла бабушка.
        - Здравствуйте, - смущённо и слегка покраснев, сказала бабушка, не зная, чего ждать от моих подруг.
        - Здравствуйте, тётя Маша! - бросилась с объятиями на мою бабушка Света.
        Бабушка немного опешила от этой резкой и неожиданной дружелюбности в свой адрес, но отплатила Свете той же монетой. Света ни с кем никогда не церемонилась, а для таких людей, как моя бабушка, это была самая верная тактика. Маша же держалась в стороне, сохраняя приветливость и любезность. В ней была сквозящая строгость, которую можно было заметить невооружённым взглядом.
        - Куккамай, Света и Маша - мои подруги, - представила я своих подружек бабушке.
        - Рады знакомству, - будто отрепетировав в один голос выкрикнули девочки и хихикнули.
        - Рады, рады, - сияла моя бабушка, незаметно меряя девочек своим оценивающим взглядом.
        - А мы вот с Машей в Жуково собрались на пару дней и вспомнили, что Кристина в деревне на каникулах. Мы хотели бы её с вашего позволения украсть на пару дней, - через широченную улыбку процедила Света, не отрывая глаз от моей бабушки.
        - На пару дней? - удивилась бабушка и её взгляд на мгновение потускнел.
        - Да, в среду мы её привезём, если вы конечно же не будете против. Нам очень хотелось бы услышать от вас положительного ответа. С вашей внучкой ничего не произойдёт, - вставила своё слово Маша.
        - Не знаю, если она хочет, то пусть едет, - потерянным взглядом посмотрела на меня бабушка.
        Что-то в её глазах говорило о том, что она не хотела бы меня отпускать, пусть и понимает, что мне с ними скучно. В то же время она понимала, что мне, как и любому подростку, хотелось бы провести пару дней в компании моих друзей. Мне вдруг стало неудобно перед ней, осознавая, что все это представление затеяно только для того, чтобы я могла пару дней провести со своим молодым человеком. Ни о каких девичьих посиделках не было и речи, просто её внучка захотела вырваться, чтобы сбежать к парню которого знала лишь несколько месяцев.
        - Да, хочу, - сказала я, переступив через свою совесть ради Елизара.
        Но в моем голосе не было никакой радости и никакого азарта, он был холодным, виноватым. Было бы проще, если бы она не поверила, или подозревала меня в чем-то. Но бабушка всецело поверила девочкам и мне, отчего на мои плечи упал тяжёлый груз.
        - Тогда собирай скорее все самое необходимое и в дорогу, - с сияющей улыбкой модели из рекламы жевательной резинки сказала Света.
        - Окей, - бросила я ей и неторопливо зашла домой, чувствуя одновременно и вину, и облегчение.
        - Девочки, заходите, выпьем чаю! - скомандовала взявшая себя в руки бабушка.
        - С превеликим удовольствием, - ответила ей Света и пританцовывая вошла в сени.
        Пока бабушка на скорую руку собирала на стол яства и заваривала травяной чай, я быстро побросала в рюкзак туалетные принадлежности. Дед, хранивший молчание и охранявший своё место в гостиной, осторожно зашёл в мою комнату и поинтересовался тем, кто к нам нагрянул. Я рассказала ему ту же самую «лапшу», что повесили на уши бабушке, после чего он вышел ко всем остальным, чтобы поприветствовать моих друзей.
        Спустя полчаса, когда меня окончательно довела совесть и я была готова сказать девочкам, что передумала с ними ехать, Маша встала из-за стола, благодаря мою бабушку и дедушку за гостеприимство, и сказала, что нам пора выдвигаться. За это время Света успела отлично втереться в доверие моим старикам так, что с ней меня были готовы отправить хоть на край света. Бабушка несколько раз извинялась за то, что не может вместе с нами передать пирогов и прочих гостинцев, на что Света пару раз её обняла, убедив, что с собой нам ничего не нужно, ведь они уже уезжает с тем, ради чего приехали. Куккамай пообещала к среде испечь пирогов девочкам. Света умела втереться в доверие не хуже Макса. Если Максим об этом узнает, то он не на шутку приревнует мою бабушку к этой девушке. Признаться честно, я считаю, что эти двое - Света и Максим - были бы отличной парой.
        - До среды, - обняла крепко я куккамайку, когда мы прощались на улице перед машиной.
        - До среды, - ответила она мне.
        - Не скучайте тут без меня, - бросила я дедушке, который стоял поодаль.
        - Не будем, - усмехнулся он.
        Света ещё несколько раз поблагодарила бабушку и села на пассажирское сидение спереди. Маша уже завела мотор, что не осталось не замеченным дедушкой Он похвалил девушку, но попросил быть осторожней. Его замечание заставило девушку расплыться в искренней улыбке и даже покраснеть.
        - В путь, - сказала Маша и нажала на педаль газа. Ловко развернув машину перед нашим домом, она повела её в сторону Жуковской дороги, где на полпути был поворот в Красную Звезду.
        - Елизар там весь извёлся в ожидании, - засмеялась Света. - С самого утра нас гнал поехать к вам.
        Но её слова так и не дождались от меня реакции. Я смотрела назад, где в дверном пороге стояли дедушка и бабушка наблюдающие за отдаляющейся машиной. Снова одинокие и преданные своей внучкой, которую любят так, как не любили никого в этой жизни. А что чувствовала в этот момент я? Я чувствую себя предателем, солгавшим своим родным людям ради своих интрижек.
        Глава 11
        С приходом серых осенних дней, когда весь мир стал ценить каждый солнечный день, пришли дожди, которые размыли просёлочную дорогу до Красной Звезды. Из-за заполненных дождевой водой колей выбитых колёсами сельскохозяйственной техники, стало невозможно добраться до Красной Звезды короткой дорогой, поэтому Маша выбрала безопасный, но долгий путь пролегающий через дорогу на Тетюши. Я волновалась, что не смогу найти общие темы для разговоров с девочками, отчего дорога покажется ещё длиннее, но Света, каким-то неведомым мне образом, будто предсказала этот вариант, всю дорогу рассказывала мне какие-то одноразовые истории, которые мы часто рассказываем друг другу, чтобы как-то заполнить нависшую тяжёлым грузом тишину. Энергичная низенькая лучшая подруга Елизара, то оборачивалась ко мне, энергично жестикулируя и передавая весь спектр своих эмоций в той или иной ситуации, то что-то пыталась донести до холодной и сконцентрированной на дороге Маши. Маша же, поначалу оставляющая впечатление не самого приветливого человека, тоже начала раскрываться под воздействием чар Светы. Девушка стала улыбаться, громко и
раскованно смеяться, вспоминала какие-то личные короткие истории, которые удавалось вставить в монолог Светланы. Какое-то время мне казалось, что Маше не совсем по нраву идея ехать за мной, но как оказалось, она недавно получила права и каждая вылазка для неё небольшой стресс, связанный со страхом потерять контроль над машиной.
        С каждым белым столбиком, обозначающим расстояние в километрах на синей крохотной табличке, во мне нарастал страх и осознание, что эти два дня я полностью проведу с ним. Голос Светы стал становиться чем-то фоновым, на что я обращала все меньше и меньше внимания, сюжет её историй стал выветриваться из моей головы, не имея возможности за что-то зацепиться. Я лишь кивала головой, широко улыбалась и дружелюбно ей отвечала, а время от времени громко восклицала, когда её интонация начинала говорить о каком-то неожиданном повороте в истории. Елизар - вот кто сейчас полностью завладел моими мыслями, накручивая круги в моей голове со скоростью света.
        Какова будет наша встреча? Как мы будем проводить все это время? О чем мы будем говорить целых два дня, ведь мы ещё никогда не оставались вдвоём на такое время? Сколько из его друзей тоже сейчас будут в Красной Звезде? Я могу спросить об этом у Светы, потому что эта девушка полностью втёрлась в моё доверие и мне хотелось открыться ей во всех своих страхах и волнениях, но не при Маше.
        Апогеем моего страха стал въезд на территорию заброшенной Красной Звезды. Я никогда не была здесь раньше, а даже если и была, то это было в том самом глубоком детстве, когда более яркие эмоции вытесняются серыми и неинтересными. Когда машина начала сбавлять ход перед перекрёстком, где по одну сторону продолжалось поле, а по другую сторону начиналась дорога, выложенная щебнем и сворачивающая в аллею из высоких обнажённых тополей, я поняла, что мы уже намного ближе, чем я ожидала.
        По обе стороны от дороги, покрытой тонким покрывалом осенней листвы, крепкой стеной возвышались старые могучие тополя, чьи ветви сплетались в своего рода арку над нами. За толстыми серыми стволами раскинулись полуразрушенные, заросшие и заброшенные дома прошлых жителей этой деревни. Некоторые стены домов отсутствовали, где-то ввалились крыши, обнажив кирпичные крепкие печные трубы; какие-то дома спрятались в гуще деревьев, будто осторожно выглядывая, стараясь не привлечь к себе внимания и одичавшие со временем. В серых красках хмурого осеннего дня это место казалось мрачным, опустошённым и кишащим привидениями. В каждом выбитом окне, в каждой раскрытой настежь ветром двери, я ожидала увидеть призрачный силуэт, пристально взирающий на нас. Силуэт, некогда живущего здесь хозяина, чья душа так и не нашла себе покоя.
        - А у вас здесь мрачновато, - полушёпотом проронила я слова и сама удивилась своему испуганному голосу.
        - Идеальное место для оборотней, - усмехнулась Маша, которая немного расслабилась, подъезжая к дому.
        - Она шутит, - обернулась ко мне Света. - Мы и сами не в восторге от этой части Звезды. Наш дом на другом конце деревни, где нет этих заброшенных мрачных домов. Мне кажется, от их вида с ума сойти можно, - добавила девушка и глубже вжалась в автомобильное сидение.
        - Да, да, я пошутила, - посмеялась Маша. - Я этой дорогой вообще стараюсь не ходить, сокращаю через поле. Сейчас там ни проехать, ни пройти.
        Мы недолго ехали по аллее из тополей, хотя, когда смотришь на эти мрачные заброшенные дома, время начинает тянуться дольше, как перед нами возник огромный двухэтажный коттедж. Этот коттедж заметно выбивался из окружающей мрачной обстановки, оградившись высоким забором, за которым росли невысокие фруктовые деревья. Ворота были настежь открыты, приглашая нас въехать и оказаться в другом цивилизованном мире, не вписывающемся в этом лесу. У коттеджа были широкие стеклянные панорамные, во многих из которых не смотря на полдень уже горел свет. Стены были воздвигнуты из камня и дерева, к которым примыкал обычный кирпичный гараж, который, судя по всему, пристроили намного позже. На крыльце под козырьком стояло двое парней, один из которых нервно переступал с ноги на ногу. Елизар. Увидев машину, замер и сделал несколько шагов к нам навстречу, оставляя своего собеседника одного на широком крыльце. Моё сердце замерло. Поколотилось пару раз учащённо и снова замерло.
        - Приехали, - заглушив двигатель, выдохнула облегчённо Маша.
        Света выскочила первой, не дожидаясь нас, и, за пару прыжком сравнявшись с Елизаром, громко и озорно выкрикнула:
        - Мы её привезли!
        Не стоило привлекать к моей персоне столько внимания. Я бы предпочла оказаться здесь инкогнито, чтобы никто даже не подозревал о моем присутствии. Какая-нибудь дверь чёрного хода или подземные тоннели и те бы мне подошли намного больше, чем эти плавные въезды на машине к крыльцу дома, словно я какая-то диснеевская принцесса, притащившая свою будущую королевскую задницу на судьбоносный балл. Излишне драматично, не затягивая своим появлением, я вышла из машины, набрасывая на одно плечо свой рюкзак со скромными пожитками. Как только я увидела сияющую улыбку Елизара, которую видела вчера вечером, меня накрыло неописуемым душевным теплом, плавно растекающимся по всему моему телу, зажигая румянец на моих щеках. Елизар был в одной фланелевой клетчатой красной рубашке, надетой поверх чёрной футболки в обтягивающих джинсах с потёртостями.
        - Я думала ты дома скромнее одеваешься, - сказала я первое что пришло мне на ум.
        - Ко мне приехал дорогой мне гость. Не встречать же мне его в домашнем трико и в заляпанной едой футболке, - засмеялся Елизар, приближаясь ко мне для поцелуя.
        - А я своё платье забыла забрать из химчистки, поэтому простите мне мой небрежный внешний вид, - указала я на своё оверсайз худи и широкие удобные джинсы.
        - Ты потрясающе выглядишь, - расплылся в улыбке Елизар и легонько коснулся моих губ своими.
        Елизар не стал устраивать страстные лобызания у всех на виду, зная, как я отношусь к этому. Последнее что мне хотелось бы делать в кругу малознакомых мне людей, это устраивать сцены страсти.
        Сняв с моего плеча рюкзак, Елизар обнял меня за талию и проводил к дому.
        - Сергей, - представил он парня, ждущего нас на крыльце. - Не помню знакомы вы или нет.
        - Ничего страшного, можем ещё раз познакомиться, - усмехнулся Сергей и протянул мне руку. - По совместительству парень Марии.
        - Рада знакомству, Серёжа, - улыбнулась ему я и протянула в ответ свою руку.
        - Как доехали? Тебя не обижала Света? - поинтересовался Елизар, джентельменски открывая передо мной входную дверь.
        - Нет, не обижала, - посмотрела я на Свету, которая плелась за нами.
        Мы вошли в небольшие сени, где в одном углу стоял большой керамический горшок с какими-то сухими ветками, а на коврике для обуви стояли несколько пар обуви, как мужской, так и женской. Обуви было немного, что говорило о том, что собрались не все друзья Елизара. Это успокаивает.
        - Не волнуйся, дома кроме нас и Тимура никого, - шепнул мне на ухо Елизар, заметив, как я замешкалась на пороге.
        - Хорошо, - шепнула я, стягивая свои осенние сапоги.
        Войдя в дом, я замерла на пороге - он был огромным. Дом моих родителей рядом с этим казался каким-то летним бунгало. Длинная прихожая переходила в широкую и просторную гостиную с большими панорамными окнами, занавешенными полупрозрачными шторами. В одну стену был встроен небольшой камин, в котором потрескивали сухие поленья, отдавая еле уловимым ароматом сосны. Между гостиной и прихожей на второй этаж вела широкая деревянная лестница. Мне здесь нравилось. Правда несмотря на то, что на втором этаже в нескольких окнах горел свет, на первом этаже единственным источником света был камин. Говорить о каком-то уюте, тепле и свете не было и речи.
        - Почему у вас так темно? Вы экономите на электричестве? - покосилась я на Елизара.
        - Нет, нам достаточно и этого, - обыденно пожал он плечами.
        - Я и забыла, что вы оборотни. Вы видите, в темноте?
        - Ну, - задумчиво протянул Елизар, - если есть какие-то источники света, то можем хорошо ориентироваться, но в непроглядной темноте мы также слепы. Кроме того, чтобы видеть в темноте нам нужно тренировать зрение. Если жить как обычный городской житель, то все наши способности постепенно атрофируются, как ненужные конечности, если их не напрягать долгое время.
        - Интересно, - промямлила я, оценивая обстановку гостиной.
        - Чаю? Я нашёл запасы травяного чая, которые никто не трогал, потому что чай в пакетики проще заварить. Ты ведь не выносишь чай в пакетиках так, что для тебя припасено все самое лучшее.
        - Как это мило, я бы не отказалась.
        - Тогда пойдём на кухню.
        Кухня особым убранством не отличалась. Обычная кухня, которые можно встретить в любом доме России. Уютно, тепло и светло. Правда, когда я садилась на угловой кухонный диван, меня сопровождал предательский скрип, содрогающий могильную тишину дома.
        - Бабушка не сопротивлялась, когда девочки предложили тебе уехать с ними? - заваривая чай заботливо поинтересовался Елизар.
        - Нет, не сопротивлялась. Правда у неё на лице была грусть, отчего мне стало тоже грустно, как будто я их предаю своей ложью, - поникла я.
        - Не грусти, - подошёл ко мне Елизар и погладил мою щеку своей грубой шершавой ладонью. - Я схожу к ним через часок, поспрашиваю о тебе, чтобы у них не возникло никаких подозрений и быстро вернусь к тебе. Обещаю, тебе, что приложу все свои усилия, чтобы тебе не было тоскливо у нас.
        - Хорошо, - единственное, что смогла ответить я, мысленно прокручивая печальный взгляд бабушки, которым она меня провожала на пару дней к моим, якобы, подругам.
        Мне было тепло от слов Елизара, от его заботы и волнения за моё настроение здесь. Эта забота ничем не заменима. Забота любимого человека, которого волнует твоё состояние. Я, конечно, подозреваю, что вся эта забота навеяна его бременем ответственности за меня и за украденные у моих стариков дни со мной. Но все же, я доверяю ему.
        - А для нас чай найдётся? - вошли на кухню Света, Маша и Сергей.
        - Да, найдётся, - указал на чайник Елизар, а сам сел рядом со мной. - Чувствуйте себя, как дома.
        - Спасибо, - саркастично выдавил Сергей и разлил девочкам чая. - А что ничего крепкого не предложил гостье? Или ещё рано?
        - Я не пью, - покачала головой я, вопросительно посмотрев на Елизара.
        Меня собираются напоить этим вечером?
        - Кристина не пьёт, - прочёл мои мысли мой парень. - Даже не думай предлагать, Серый.
        - Даже чуть-чуть за встречу? - улыбнулся Сергей.
        - Ни капли, - процедил сквозь зубы Елизар, ставя точку в данном вопросе.
        - Ваше право, - пожал плечами Сергей и сел за стол.
        - Какие у нас планы на вечер? - энергично запрыгнула на стул Света и вопросительно уставилась на нас? А где Тимур?
        - Планов никаких нет, - замялся Елизар, явно не загадывающий настолько далеко в будущее. - Я думал мы тихо мирно посидим и поговорим, познакомимся. А Тимур в своей комнате.
        - Странный тип, даже не вышел поздороваться. А по поводу вечера - так не годится, - недовольно покачала головой Света. - Кристина у нас в первый раз, нам нужно приложить максимум усилий, чтобы она запомнила этот вечер надолго. Кристина, как смотришь на то, чтобы поиграть в Монополию или Твистер?
        - Положительно. Можно и в то, и в другое, - обрадовалась я такой возможности.
        - Отлично! - похлопала в ладоши Света. - Я подумаю во что мы можем ещё поиграть.
        После чаепития мы с Елизаром поднялись на второй этаж, где мне была подготовлена особая гостевая комната. Не подумала бы, что для моей персоны кто-то будет столько заморачиваться, чтобы подготавливать особенную комнату, но это все равно было приятно. Приятно осознавать, что ты желанный и долгожданный гость. Правда, когда Елизар открыл дверь и я обнаружила, что желанного панорамного окна в этой комнате не предвидится, я немного разочаровалась, но это все придирки. Комната была пастельных тонов, немного скромна в обстановке с одной кроватью, с личной ванной и столом, как комната в отеле. Ох, уж эти богачи со своими гостевыми комнатами. Но меня радовала мысль, что Елизар не претендует на большую близость и не торопит события, отводя для меня отдельную комнату в своём доме. Комната Елизара находилась по соседству и, как он меня заверил, большую часть времени мы будем проводить в его комнате либо в гостиной со всеми ребятами. После того, как за моей спиной захлопнулась дверь, и мы с Елизаром оказались наконец-то наедине, он сбросил мой рюкзак на пол и притянул меня к себе. Поцелуй. Поцелуй долгий и
изголодавшийся.
        - Наконец-то я могу сделать это, - улыбнулся Елизар, когда моё сердце начало громко биться в груди, словно испуганная птица в клетке. - Я буду целовать тебя весь вечер.
        - Я не против, - густо краснея, выдавила я.
        - Ещё бы ты была против, - усмехнулся Елизар и снова меня поцеловал.
        Но наше уединение снова прервал осторожный стук в дверь. Елизар устало закатил глаза, погладив меня по спине.
        - Елизар, - осторожно позвала друга Света. - Мы с Сергеем кое-куда съездим, Маша и Тимур остаются дома, - сказала Света делая ударение на слове «кое - куда».
        - Хорошо. «Вы надолго?» - не открывая двери спросил Елизар.
        - Не думаю, - отозвалась его подруга.
        - Хорошо, я скоро тоже собирался к дедушке и бабушке Кристины.
        - С ней тогда Маша останется. До вечера.
        - До вечера, - бросил через плечо Елизар и прижал меня к себе. - Ты же не боишься остаться наедине с Машей? Она тебя не укусит. Мне кажется, что вам даже понравится общество друг друга. Вы чем-то похожи.
        - Хорошо, не думаю, что у нас возникнут проблемы, - заверила его я и уткнулась в его грудь, жадно вдыхая его аромат.
        Даже не верится, что мы наконец-то оказались вдвоём на целых два дня, предоставленные только друг другу, вольные решать, что нам и когда делать, имеющие возможность наговориться на месяцы вперёд. Хоть во мне до сих пор поёт сверчок моей совести, я все же безгранично рада этому уединению в этой заброшенной деревне в лесу. Раньше я всегда смотрела на загадочную Красную Звезду, гадая как там оно. Позже я смотрела на неё в ожидании, что оттуда должен явиться мой Елизар, но никогда не задумывалась над тем, что сама могу здесь оказаться. Не задумывалась над тем, что вторгнусь в этот мир и стану его частью. Кроме того, что-то во мне будто перенесло наши отношения на новую ступень, когда мы превратились из парочки, которая довольствуется лишь прогулками, в парочку, которая впустила друг друга в зону личного комфорта.
        Позже мы лежали с Елизаром на кровати, обнявшись. Он рассказывал мне, как они отстроили этот дом, когда взрослые поняли, что их дети подрастают и все чаще путаются в каких-то заброшенных гаражах и зданиях. Родители начали беспокоиться, что дети могут пропадать в опасных местах и было решено отстроить новый дом, где все приезжие члены их большой семьи и подростки могли проводить время. Отец Елизара отстегнул круглую сумму на стройматериалы, а самим строительством занимались уже все свободные люди, благо которых в клане Елизара оказалось на тот момент много. Теперь этот дом стоял на краю заброшенной деревни и друзья собирались здесь каждый месяц, устраивая грандиозные попойки. Находясь в крепких объятиях Елизара, слушая его низкий бархатный голос, я невольно начала проваливаться в сон, чувствуя себя в безопасности. На какой-то момент я видимо все-таки действительно выключилась и засопела, потому что рассказ Елизара вдруг оборвался.
        - Я заснула? - хриплым голосом поинтересовалась я у него, протирая глаза.
        - Да, так мирно засопела, как котёнок, - сказал Елизар и поцеловал меня в затылок. - Видимо мой рассказ тебе показался особенно увлекательным.
        - Нет же, - засмеялась я. - Просто мне стало так хорошо рядом с тобой, и вибрация твоего голоса… невозможно было не заснуть.
        - Хорошо, пусть так и будет. Но мне пора выдвигаться, как бы мне не хотелось оставлять тебя одну.
        - Я буду скучать.
        - Передать что-нибудь твоим родным? - Да, передай, что я та ещё бессовестная врунья.
        Елизар громко засмеялся и поднялся, оставляя меня лежать. Он потянулся и устало выдохнул, смотря в окно, которое выходило в сторону Иоково. По нему было видно, что перспектива выходить на улицу и тащиться ко мне домой, оставляя меня здесь одну, совсем ему не нравится, но мы уже твёрдо решили, что он сделает это, чтобы у моих родных не возникло никаких подозрений. Естественно, наш план не даёт сто процентных гарантий, что бабушка с дедушкой ни о чем не догадаются, но это хотя бы какая-то крупица на чаше весов.
        - Может быть, тебе остаться здесь и выспаться, а когда я приду разбужу тебя? - предложил Елизар.
        - Нет, я все-таки познакомлюсь ближе с Машей. Что-то подсказывает мне, что я предстану не в лучшем свете, если буду храпеть в этой комнате в твоё отсутствие. Тем более, учитывая, что я твоя девушка, мне нужно будет рано или поздно познакомиться с твоими друзьями.
        Когда Елизар вышел из своей комнаты, держа в руках наушники, мы прошли к крайней двери на этаже у лестницы, где находилась комната Маши и Сергея. Елизар постучал в дверь и без особых церемоний распахнул её и втолкнул меня внутрь, не спрашивая разрешения. Маша сидела на диване с книгой в руках. Увидев Елизара, она поначалу нахмурила брови, а после улыбнулась мне и пригласила к себе.
        - Скоро вернусь, - произнёс Елизар и поцеловал меня. - Не скучай без меня.
        - Не буду. Жду. - Сказала я и проводила печальным взглядом сбегающего по лестнице Елизара.
        На секунду Елизар замер на последней ступеньке, смотря на меня с влюблённой счастливой улыбкой. В его влюблённой мальчишеской улыбке не были ничего от того взрослого и рассудительного Елизара, с которым мы обсуждали смысл жизни летом. Он больше походил на кота со своей темной щетиной, горящими глазами и широкой улыбкой. В него невозможно не влюбиться.
        - Как дела? - с дружелюбной улыбкой спросила Маша, когда я закрыла дверь и вошла в комнату.
        - Отлично, проводила Елизара к своим.
        - Присаживайся, - похлопала рядом с собой Маша, заметив то, как я замешкалась, не зная куда мне пристроиться.
        - Спасибо.
        Комната Маши разительно отличалась из всего, что я уже успела увидеть в этом доме. В этих четырёх стенах совсем не было даже намёка на ту темноту и холодность, что присутствовали за дверью. В небольшой комнате на стенах со светлыми обоями висело множество фотографий в рамках, где присутствовали, как мне показалось, родные Маши с огромным спектром чистых эмоций. На каких-то фотографиях девушка стояла перед домом с женщиной, которая видимо была её матерью, на одной из них я даже узнала дядю Вову крестника дедушки. Маша была дочерью дяди Вовы и тёти Лили, сестрой Игоря лучшего друга Елизара! Кроме фотографий на стенах были даже плакаты с музыкантами из подростковых журналов нулевых. Некоторые из этих групп я даже заслушивала до дыр, теперь нет никаких сомнений по поводу тем для разговоров. Широкий подоконник был обставлен множеством горшочков с комнатными растениями всех размеров. Напротив дивана у стены стоял стеллаж с множеством самых разных книг, часть из которых были энциклопедиями и справочниками по медицине.
        - Слушай, Маша, - подошла я к дивану и плюхнулась на яркое покрывало. - Твоих родителей зовут Вова и Лиля?
        - Да, все верно, - улыбнулась девушка, но в глазах её стоял вопрос.
        - Мой дедушка крестный твоего папы!
        - Ого, серьёзно?! - удивилась Маша. - А я даже не узнала их. Так неудобно. Они же нам как родственники. Ужас! Послезавтра нужно исправить эту оплошность! - не на шутку забеспокоилась девушка.
        - Я и сама об этом не подумала, вспомнила только, когда увидела фотографии.
        - Земля круглая.
        - Чертовски круглая, - согласилась я, обнимая одну из небольших декоративных подушек, хаотично разбросанных по дивану.
        - Ты внучка дяди Коли крестного моего папы, - все ещё переварила Маша новость, задумчиво глядя в угол комнаты.
        - Кроме того, мы были у вас, когда я была маленькая, и там мы впервые с Елизаром познакомились. Он мне показывал фотографию…
        - А сейчас вы встречаетесь, - подытожила за меня она.
        - Все верно.
        - Как в фильмах, - засмеялась звонко Маша.
        Глава 12
        Через пятнадцать минут я с Машей уже мило беседовали, сидя на мягком диване в её уютном гнёздышке. Маша оказалась открытой девушкой. Она то и дело невольно брала меня за руку, когда что-то рассказывала, все время смотрела мне в глаза, показывая полную заинтересованность моей историей. Я рассказала ей, как мы познакомились с Елизаром, как я относилась к нему в первое время. Я даже не смогла скрыть того, что хотела порвать с ним, страдая от неразделённой любви.
        В нашей жизни встречаются такие люди, как Маша. На первый взгляд абсолютно незнакомые нам личности, которых мы знаем всего лишь несколько минут или часов, вдруг становятся хранителями наших тайн или секретов, которые мы доверяем им без какого-либо страха или неуверенности получить в свой адрес осуждение. Эти люди становятся добровольно губкой наших эмоций, впитывая каждое наше слово, каждое наше переживание и страх. Мне всегда хотелось быть такой же. Быть человеком, который вселяет своему собеседнику уверенность, спокойствие и безопасность.
        В этом доме у меня уже есть бесспорный фаворит. И да простит меня Света, но это не она.
        - А девушка Елизара - Арина. «Какой она была?» - спросила я Машу, испытывая неловкость от своей заинтересованности прошлым Елизара.
        - Арина? - улыбнулась Маша, будто видя меня насквозь. - Вы с ней разные. Что именно тебя интересует?
        - Эм, - замялась я, не зная, как и что спросить.
        - Они познакомились накануне нового года, - начала девушка.
        - Об этом Елизар мне рассказывал, - перебила я её, давая понять, чтобы она переходила дальше.
        - У меня кстати есть их фотография, - грациозно поднялась с дивана Маша и, подойдя к стене с фотографиями, сняла одну из них для меня.
        - Она сохранена у него в интернете, - вспомнила я фотографию, которую нашла у него в альбоме вконтакте летом.
        Это фотография стала для меня отправной точкой в решении разорвать все контакты с Елизаром. Хоть дата её публикации и была несколькими годами ранее, я не придала этому особого значения. Кроме того, тогда я даже подумать не могла, что Елизар может быть привязан к своей прошлой любви настолько сильно, что хранит ей верность вот уже несколько лет подряд. Для меня эта хрупкая девушка с россыпью веснушек на лице, с бледной чистой кожей, которую не берет загар и с пышным огненно-рыжим водопадом непослушных волос, была живее всех живых. Для меня Арина существовала наяву в Красной Звезде и ждала возвращения Елизара после каждой нашей встречи. Но правда оказалась печальнее. Хоть смерть незнакомой мне Арины и была звеном в цепочке событий, которая позже приведёт Елизара ко мне, она была живым человеком со своими амбициями и мечтами, поэтому заслуживала счастливой долгой жизни. И кто знает, может быть, она была лучшей партией для него, чем я.
        - Она была троюродной сестрой девушки моего бракованного брата Игоря, - громко захохотала своей шутке Маша. - Они с Елизаром одного года. Её родители, знаю, что плохо говорить о мёртвых нехорошие вещи, были алкоголиками и погибли в автокатастрофе, когда она была ещё маленькой. Так странно, но Арина тоже разбилась, когда она и её пьяные друзья ехали по трассе. Она была хорошей, с Леной, девушкой моего брата, они полные противоположности. Лена вся такая выскочка, никогда не понимала, что нашёл в ней Игорь, а Арина была доброжелательной и приятной в общении. Немного даже напоминает тебя. Тоже любила своих бабушку и дедушку. Но временами она была страшно ветряной и не хозяйственной. Света её недолюбливала. Помню, когда мы приезжали в Звезду, где Елизар с Ариной жили какое-то время одни, мы первым делом брались за генеральную уборку. Эти хитрюги, конечно же, наводили «типа порядок», но я видела все с порога. А ты вот очень нравишься Свете. Она в тебе души не чает.
        - Спасибо, мне очень приятно, - засмущалась я этой похвале.
        - А я полностью доверяю вкусу Светы, - добро улыбнулась мне Маша. - И это я говорю не потому, что мы узнали, что мы чуть ли не родственники.
        - Ты вгоняешь меня в краску, Маша, - закрыла я руками покрасневшее лицо.
        - Брось ты, - усмехнулась она. - Не знаю даже, что ещё могу про неё рассказать. Я особо-то с ними и не общалась. Я об Арине знаю больше по жалобам Светы.
        - Иногда я беспокоюсь, что он может до сих пор её любить. Гадаю, а не была ли она лучше, чем я, и со мной он только потому, что… потому что, - не знала я что добавить.
        - Знаешь, что я думаю? Да, он до сих пор может любить её, потому что она была его первой любовью. Любовью того Елизара, который был в прошлом. В этом нет ничего такого, из-за чего тебе пришлось бы волноваться. Понимаешь, это нормально хранить воспоминания о прошлом. Но Елизар очень изменился с тех времён. Повзрослел. И тебе, дорогая моя, досталась его лучшая версия. Ты не должна зацикливаться на прошлом, на которое мы с тобой никак не можем повлиять. Сейчас он с тобой и он тебя очень сильно любит, об этом я могу говорить с полной уверенностью.
        - Спасибо, - искренне поблагодарила я её.
        Некоторое время мы сидели в тишине, обдумывая каждая свои мысли. Эта тишина совсем не давила, наоборот же давала переступить на следующий уровень взаимопонимания. Не могу сказать, что слова Маши заставили меня отказаться от сомнений по поводу себя и Елизара, но они помогли мне принять эту неизбежную правду. Да, Елизар может все ещё любить Арину и хранить свою любовь вместе с воспоминаниями в той части его внутреннего мира, куда меня уже не впустят и где мне нет места. Но при этом, да - он со мной, а это тоже не просто так. Тем более, учитывая то, что мы чаще находимся порознь, живя в разных городах, он все ещё хранит мне верность. Возможно, кто-то другой давно бы махнул на подобные отношения рукой и пошёл дальше, но не Елизар. Мне определённо повезло с ним. В этом нет никаких сомнений.
        - Давно вы с Сергеем встречаетесь? - решила я уйти от рассказов о себе к биографии Маши.
        - Со школы. Вообще, сколько себя помню мы всегда были вместе. Он был моим первым парнем, и, вероятнее всего, будет моим мужем, - сказала девушка, пряча свои глаза, дабы скрыть от меня какую-то деталь, которой она стеснялась.
        - Он милый, - высказала я своё первое впечатление о парне.
        - Да, милый, - сказала Маша и ушла в какие-то свои раздумья, отчего эмоции на её лице вдруг начали угасать.
        - Что-то не так? - спросила я у неё, положив свою ладонь поверх её.
        - Я никому не рассказывала этого, - начала неуверенно она. - Ты первая. Тебе я верю. Я сомневаюсь в нем.
        - Сомневаешься? - переспросила я.
        - Да. Знаешь, я привыкла к нему и не уверена, что реально хочу и дальше с ним быть. Понимаешь, когда проводишь половину своей жизни с одним и тем же человеком, ты волей-неволей привыкаешь к нему, закрывая глаза на все дерьмо. Сергей только для друзей такой милый, но также он безответственный, ветреный, бросает слова на ветер, на него сложно положиться. Недавно я начала задумываться, а тот ли он человек, за которого я готова выйти замуж. Ко мне начал подкатывать мой одногруппник. Раньше я не придавала этому значения, но сейчас я стала подмечать, как меняется его поведение рядом со мной, как часто он предлагает мне свою помощь, как часто пишет. Он даже сегодня писал мне пока мы ехали за тобой. А Сергею будто все равно, он уверен, что я никуда не денусь и это меня обижает.
        - Ого, интересно, - вставила я своё слово.
        - Да, мне тоже интересна эта история с одногруппником, - усмехнулась Маша. - Этот парень полная противоположность Сергею. Иногда я задумываюсь, а не порвать ли свои многолетние отношения, а потом ловлю себя на мысли, что боюсь это сделать. Да ещё эти мысли типа, а не показалось ли мне, что он что-то чувствует, вдруг это всего лишь человеческая любезность.
        - О, да, мне это знакомо.
        - Кроме того, мне страшно рвать с Сергеем. С ним мне комфортно. Я привыкла к нему. Он моё спокойное болотце. И он не такой уж и плохой, как ты могла подумать по моим рассказам. Он тоже заботливый…
        - … временами? - предположила я.
        - Именно.
        - Я бы сказала тебе, что жизнь всего одна, если бы ты попросила у меня совета, - намекнула я.
        - Да, я понимаю это. А вдруг тот парень через некоторое время тоже станет холоднее относится ко мне или окажется хуже, чем Сергей?
        - Маша, я думаю ты уже знаешь решение своей проблемы, тебе нужно просто его озвучить, - я не стала брать на себя ответственность за чужие судьбы, а предоставила сделать это ей самой.
        - Да, знаю, - задумалась Маша и на секунду вдруг улыбнулась сама себе. - Хочешь чаю?
        - Не откажусь, - просияла я.
        - Душевные разговоры под чай. Идеальный осенний день. Надеюсь, Елизар ещё не скоро вернётся, - усмехнулась девушка.
        С этими словами Маша выскочила из комнаты и вприпрыжку спустилась по лестнице. Оставшись одна, я снова осмотрела на уютную комнату, напоминающую мне чем-то дом бабушки и его уют. В этой обстановке было что-то деревенское и душевное. Что-то такое, что сложно искусственно воссоздать, но при этом невозможно искоренить из себя. Это что-то неосязаемое создавало уют в окружающем мире, отталкивая современные тенденции в дизайне интерьера, предпочитая ему обыденную простоту с множеством мелких деталей. Эта комната идеальное место для душевных разговоров и секретов.
        - Тимур! - вдруг неожиданно раздался дикий вопль Маши откуда-то из дома.
        Мою кожу мгновенно покрыли мурашки. Волоски на руках встали дыбом и меня окатило холодным потом. Краски комнаты, которая буквально мгновение назад казалась мне самым уютным местом на земле, поблекли. Я выжидающе замерла.
        - Тимур! - снова завизжала Маша и что-то рухнуло со звоном на пол, разлетаясь миллионами осколков.
        На втором этаже кто-то грохнул дверью и вылетел в коридор, на ходу ударяясь о стены. Я тоже рванула с места, чтобы узнать, что там произошло, не представляя, что могло вселить такой ужас в Машу в этом месте. Уют и тепло вдруг стёрлись. Страх заполонил все окружающее меня пространство будто плотный непроглядный ядовитый туман.
        Сбегая вниз по лестнице за парнем, я чуть было не скатилась, потеряв равновесие из-за сумрака, царившего в доме, но вовремя ухватилась за перила. Парень, которого по всей видимости звали Тимуром, бежал впереди, не обращая на меня никакого внимания. Он одолел лестницу за пару прыжков и скрылся за углом. Маша больше не кричала, отчего становилось ещё страшнее. Что произошло?
        Когда я была уже на последней ступеньке, мною овладел панический страх. Повеяло холодом. Что-то такое во мне проснулось, что заставляло все моё нутро съёжиться от страха и замереть на месте. Не представляя, что нашло на Машу, я начала замедлять шаги, а оказавшись во входной прихожей я приросла к месту, забыв, как дышать.
        Передо мной в шаге замер Тимур, превратившись от страха в каменное изваяние. Парень даже, казалось, не дышал, пристально смотря вперёд. В нескольких шагах от него на пороге стояла Маша, а перед ней в раскрытом настежь дверном проёме возвышалось безупречно белое и мохнатое существо, выделяющееся на фоне серого осеннего неба. Это существо еле заметно подрагивало, выпуская клубы пара. Никто не двигался и время как будто остановилось, превратив все вокруг в статичную картинку. Что это такое? Это что-то издало рык и Тимур в страхе попятился назад, задев меня, но не обращая на меня никакого внимания.
        - Это он, - дрожащим голосом еле слышно прошептала Маша, но её шёпот громким эхом отразился от стен дома, словно смертный приговор, заставив меня съёжиться.
        Мгновение и огромная волчья морда вцепилась в хрупкое плечо девушки. Маша истошно завизжала. Волк рванул девушку из стороны в сторону, будто тряпичную безвольную куклу. Алые полосы разлились по вязанному белому свитеру девушки. Одной рукой Маша начала колотить волка по морде, чтобы тот отпустил её, но монстр будто даже не замечал попыток девушки, возбуждённо рыча. Вторая рука, та, что была связана с плечом, в которое монстр вонзил свои клыки, безвольно повисла в воздухе, напоминая какой-то искусственный протез.
        Резко выдернув визжащую от боли и страха девушку на улицу, монстр швырнул её на траву перед домом, как какой-то кусок мяса. Маша рухнула на землю и вцепилась здоровой рукой в кровоточащее плечо. Через дрожащие пальцы, сквозь пропитанный кровью свитер, ручьём хлестала багровая жидкость. Ею некогда доброе и дружелюбное чувственное лицо, запятнанное теперь уличной грязью, смешанной с её кровью и слезами, исказила маска ужаса. Девушка извивалась от боли, моля о помощи. Но я ничего не могла сделать. Я не знала, как пошевелить конечностями, наблюдая в открытую дверь за этой леденящей душу картиной.
        - Только не это, - всхлипнул Тимур. - Только не это, только не это! - в панике повторял парень, будто его слова могли вернуть время вспять и превратить все это лишь в кошмарный сон, будто он читал какое-то заклинание. Казалось, он обезумел от страха, повторяя одно и то же.
        Монстр пристально наблюдал за мучениями Маши, будто даже получая удовольствие от этой картины, питаясь её отчаянием и страхом. Он казался чем-то большим, чем просто огромный хищник. У него будто был разум. Волк подошёл к извивающейся, как раненый зверь девушке и входная дверь вдруг резко захлопнулась с ужасным грохотом, сотрясая стены дома. Вместе с грохотом волшебным образом прошло и моё оцепенение. Больше я ничего не видела: ни Маши, ни того монстра, будто ничего не было, лишь осколки битых чашек перед закрытой дверью, которые выронила Маша. Дом снова погрузился в ядовитый сумрак.
        - Тимур, что это? - крикнула я, подбегая к двери.
        - Стой, ты ничего не сможешь сделать! Он нас всех убьёт! Нам нужно бежать! Сука, бежать! - в панике заорал парень, убегая куда-то вглубь дома. - Прячься! - последнее, что услышала я.
        Остановившись у двери, я замерла, не зная, что делать дальше. В ногу впились осколки чашек, заставив меня взвизгнуть от боли и испуга. Я потянулась к дверной ручке и замерла, так и не дотронувшись до неё, боясь впустит демона внутрь. Открыть дверь и что дальше? Откуда вообще взялся этот монстр? Что я смогу против него сделать? Стоять, слушая, как кричит Маша, ставшая несколько мгновений назад близким мне другом, я тоже не могла. Я дотронулась до дверной ручки, в сомнениях, как мне поступить, но решение так и не приходило, а ручка никак не становилась оружием против этого монстра. Я никогда не видела таких огромных волков. Те волки, что я видела летом с Максом, казались теперь обычными дворнягами - он был намного крупнее их. Как же мне хочется, чтобы все оказалось лишь кошмарным сном, от которого я проснусь в поту у себя дома, но все будут целы и здоровы.
        - Помогите! - разбудил меня голос Маши за дверью. - Помогите мне, пожалуйста! - молила она о помощи.
        Как мне ей помочь? Что я могу сделать против него?
        Я решилась.
        Рывком толкнув дверь, да с такой силой, что мне в лицо ударил резкий порыв ветра, я лихорадочно принялась осматривать опустевший двор. Крик Маши стал отдаляться где-то слева. Быстро повернув голову в ту сторону, я обнаружила белый силуэт зверя, мелькнувший за углом дома. Он волочил за собой извивающуюся девушку, тщетно пытающуюся спастись. Маша продолжала кричать, но её голос садился. Её время на исходе.
        Не взвешивая ничего в своей голове, я бросилась за ними в одних носках.
        Вспомнив о телефоне в кармане, я дрожащими руками достала его, чтобы набрать Елизару. Ладони вспотели. Телефон предательски зависал, не реагируя на мои прикосновения, тормозя как никогда раньше, но экран вызова все-таки появился, спустя несколько неудачных попыток. В трубке раздались монотонные и смешные в данной ситуации протяжные гудки, которые тянулись целую вечность. Тем временем волк нёс Машу за раненное плечо, прыжками приближаясь к забору перед лесом, где были настежь распахнуты задние ворота, подрагивающие от ветра. Следом за монстром тянулась отчётливо выделяющаяся на смятой пожелтевшей осенней траве дорожка из крови Маши.
        Последнее, что я увидела, и что останется в моих кошмарах на всю оставшуюся жизнь, это обречённый и молящий о помощи взгляд Маши, её лицо, испачканное грязью и собственной кровью. Девушка смотрела на меня и безнадёжно просила помочь ей, а из её рта кроме хрипа вырывалась красная пена. Её грязные пальцы вцепились в белоснежную шерсть исполина, оставляя на будто сияющей даже в этот пасмурный день шкуре кровавые отметины. А затем монстр скрылся в лесной чаще, которая вдруг стала темнее и мрачнее со своими черными застывшими от ужаса стволами деревьев, сопровождаемый треском веток и шуршанием опавшей листвы.
        У самой границы леса я снова замерла, не зная, как быть. Моё сердце бешено колотилось в груди, а кровь в венах стала кипеть от выброса адреналина. Что-то в моей голове кричало о том, что я должна думать о себе, должна вернуться и спрятаться, но была и другая часть меня, которая тянула меня вперёд на помощь человеку, чей стон умолк. Лес будто проглотил монстра и Машу, блокируя все звуки. Повисла тишина. Лишь жалобно и мрачно скрипели ворота, которые толкал туда-сюда ветер.
        - Кристина? - раздался до смешного в данной ситуации спокойный голос Елизара в трубке телефона, заставивший меня в очередной раз отшатнуться от испуга.
        - Елизар! - закричала я, не найдя нужных слов. - Помоги! - повторила я последние слова Маши, эхом отдающиеся в моей голове. - Огромный белый волк. Он утащил Машу в лес! У неё кровь! Ей нужна помощь!
        На моих глазах выступили слезы, когда в моей голове стали прокручиваться ужасные образы, которые моя память желала выбросить, чтобы защитить меня.
        - Что? - выкрикнул Елизар. - Кристина, прячься! Не выходи из дома, пожалуйста! Запрись в моей комнате.
        - Я на улице, я должна ей помочь! - кричала я, смотря в тёмный и холодный лес, который стал казаться мне жадной пастью голодного монстра.
        - Иди домой! Ты не сможешь помочь! - голос Елизара стал хриплым и прерывистым, как во время бега. - Иди домой и жди меня. Никуда не выходи.
        - Хорошо, - бросила ему я и прервала звонок, кинувшись следом за монстром в лесную чащу.
        Отбрасывая руками низкие ветки, я стремительно углублялась в лес преследуя смятый окровавленный след на опавшей листве. Если бы не этот след, то я бы ни за что не смогла найти направление, в которое скрылся волк. Воздух с хрипом вырывался из моих лёгких, а в ушах нарастал знакомый по урокам физкультуры стук, но я не обращала на это внимание. Я даже не обращала внимания на то, что лес уходит вниз, а я бегу в одних носках, все моё внимание приковал след, орошённый кровью Маши. Откуда в этом монстре столько сил? Он прилично вырвался вперёд, пока я разговаривала с Елизаром и при этом нёс с собой Машу.
        Что-то вдруг взметнулось вверх передо мной, заставив меня завизжать от страха и укрыть руками лицо. Листья, выброшенные веткой, на которую я наступила. Всего лишь ветка.
        Безмолвные стволы шершавых многолетних деревьев колоннами тянулись ввысь, скрывая обнажёнными сплетёнными ветвями серое осеннее небо. Кроме меня в лесу ничто не двигалось, он будто замер или вымер от страха.
        Не знаю сколько я бежала, казалось, целую вечность, но мной снова овладела паника, когда я обратила внимание на листву, взъерошенную убегающим монстром. Такого страха я ещё не испытывала. Я думала в моей голове уровень страха давно пробил максимальную отметку, но то, что я начала замечать заставило съёжиться все мои внутренности. С каждым шагом я обнаруживала, что крови на взъерошенной листве становится все меньше и меньше. Неужели Маша потеряла всю кровь? Неужели я уже гонюсь за трупом девушки. А потом я застыла на месте, как вкопанная, сверля взглядом ужасную деталь, занявшую все мои мысли, после чего меня вывернуло наизнанку.
        Среди взъерошенных опавших этой осенью листьев, на поломанных сухих ветках лежал бледно-розовый лоскут человеческой кожи. Я видела каждый волосок на этом лоскутке размером с мою ладонь. Видела кровавый контур по краям этой кожи. Один его край был немного загнут, видимо во время падения, и на этом крохотном уголке было красный слой мяса.
        Меня снова вырвало.
        Я оперлась о дерево позади меня и пристально смотрела на эту страшную находку, боясь её, страшась, что она может взмыть и рвануться на меня. Я никогда не смотрела фильмы ужасов и мне не приходилось видеть часть человеческой срезанной кожи. Ни за что на свете мне не хотелось бы снова столкнуться с подобным.
        Опираясь о каждое дерево и обходя свою ужасную находку по широкой дуге, я побрела вперёд на дрожащих ногах. Я не смогла продолжать идти ровно по следу, преследуя свою цель, потому что одним куском человеческой плоти все не ограничилось. Теперь я брела параллельно пути отступления того монстра, покачиваясь и понимая, что силы стали покидать меня. Моё хриплое дыхание каждую секунду разрывало эту давящую лесную тишину. Время от времени я сверялась с чётким следом, оставленным тем волком и Машей, бросая беглый взгляд в ту сторону и страшась обнаружить ещё что-то ужасное.
        Вокруг стало темнее. На лес опустились сумерки и мне было сложнее выхватывать в полумраке след. К тому же от усталости в глазах стали вспыхивать тёмные пятна. В нескольких метрах передо мной лес обрывался, спускаясь в глубокий овраг. Я доковыляла до края и, осознав, что не смогу устоять на ногах, спускаясь вниз, упала на колени и стала съезжать. На полпути я вцепилась ногтями в ствол дерева и замерла, наблюдая за очередной ужасной картиной.
        В полумраке вечера, в глубине оврага в куче чернеющих от сырости листьев лежало что-то тёмное, подрагивая какими-то неестественно вывернутыми конечностями. С каждым еле заметным вздохом из существа вырывался протяжный хрип, заставляя меня покрыться мурашками. Волка рядом не было. В какой-то момент меня охватил страх того, что существо может подняться и броситься на меня. Я не узнавала в нем человека. Была уверена, что это не человек, даже несмотря на то, что вокруг смеркалось. Я оцепенела от ужаса, обнимая дерево, будто оно могло меня защитить. Дальше я уже не смогу идти. Мне и не нужно. Я достигла своей цели.
        Из оцепенения меня вырвала вибрация моего телефона в кармане. Я достала его, глаза ослепило от неестественной яркости экрана в этом мрачном синем сумраке. Звонил Елизар.
        - Кристина? Ты жива? - раздался оглушающий и взволнованный от злости голос моего парня на другом конце линии.
        - Да, - коротко шепнула я.
        - Я убью тебя! Что я тебе, сказала делать? - вопросительно бросил он мне.
        - Елизар, я нашла её, - шёпотом проговорила я в страхе выдать себя.
        - Почему ты пошла в лес? - стоял на своём мой парень. - Я же сказал идти домой! - кричал от отчаяния Елизар.
        - Где ты? - снова шепнула я, не сводя глаз с вздрагивающего тела в овраге.
        - Я близко. Тебе что-нибудь угрожает?
        - Нет, - ответила я.
        - Не бросай трубку, пока я не найду тебя.
        - Не буду, - виноватым и наполненным страха голосом пролепетала я.
        Но боялась я не Елизара, который на всех парах мчался сюда, подгоняемый страхом за мою жизнь и злостью из-за моего непослушания. Меня не пугали воспоминания его злого лица, нахлынувшие на меня после его слов. Я даже не боялась белого волка, который мог возникнуть из ниоткуда. Что-то подсказывало мне, что он уже далеко отсюда. Сила бьющего по венам адреналина и дикой гонки куда-то улетучилась, уступив место дикой усталости и сонливости, как только я остановилась, вцепившись в старое дерево своими ногтями. Меня пугало то, что некогда было человеком и лежало в глубине оврага в куче листьев и веток. Хоть я и знала, что тот человек ни за что не причинил бы мне боль, я не знала, на что способно это существо. Не знала даже, как его назвать. Но это уже была не Маша.
        Не помню, сколько я прождала Елизара, сколько просидела, вцепившись мёртвой хваткой в дерево, но, когда надо мной раздался хруст веток, я оглянулась и обнаружила Елизара - стало намного темнее. В темноте мне даже было сложно выхватывать какие-то детали внешности Елизара, но я узнала его по походке, по дыханию. Узнала его на каком-то неосязаемом и недоступном обычному языку ментальном уровне. Вероятнее всего, в то время, когда я гипнотически наблюдала за существом в овраге, похрапывающем, постанывающем от боли, я заснула в сидячем положении сама того не осознавая.
        - Ты в порядке? - оказался рядом со мной Елизар и тут же принялся ощупывать моё тело в поисках ранений.
        - Да, я в порядке, - дрожащим голосом проговорила я.
        - Ты вся ледяная, Кристина, - взволнованно произнёс Елизар, потирая мои посиневшие руки. - Почему ты меня ослушалась? - на этот раз его тон не был приказным или угрожающим, сейчас к нему снова вернулась та нежность и забота, а ещё всепоглощающий страх за мою жизнь.
        - Я не знаю, - честно ответила я. - Ты знаешь, что Маша тоже дочка дяди Вовы?
        - Да, конечно, знаю, - грустно ответил Елизар и обратил внимание на существо в глубине оврага.
        - Нам нужно вернуться домой, как можно скорее, пока ты не заболела, - скомандовал Елизар и поднял меня на ноги.
        Когда я начала подниматься по его воле, все мои конечности словно током ударило и я перестала чувствовать свои ноги. Они онемели. Не будь Елизара, я бы, вероятнее всего, просто рухнула бы обратно и даже, возможно, скатилась в этот злосчастный овраг. Но боль, поднявшаяся разом во всем теле, разбудила меня и снова вернула в физический мир. Из-за того, что весь обед вырвался из меня, пока я шла сюда, мой желудок громко застонал от голода, а во рту появился неприятный привкус, после которого началась странная дрожь, сотрясающая моё тело от холода.
        - Но как же Маша? - испугалась я за девушку, которую Елизар не собирался брать с собой. - Мы не можем её оставить! - запротестовала я.
        - Мы не оставляем её. С минуты на минуту здесь будут остальные. Они приведут её домой, - поднимая меня вверх по склону, сказал Елизар.
        С грустью оборачиваясь назад, я почувствовала предательский укол боли и стыда. Мне было больно оставлять её одну, мне не хотелось, чтобы девушка оставалась одна в этой глуши в этот холод. Ей тоже должно быть холодно и ужасно больно. Ох, как же ей должно быть больно. И будто почувствовав, как мы бросаем его, существо жалобно застонало и начало неистово биться во тьме оврага, взметая сырые листья, будто умоляя остановить боль и забрать его с собой. Но что-то не позволяло ему подняться на ноги и последовать за нами. Что-то приковало его к земле. Неестественно вывернутые суставы конечностей…
        - Накинь на себя мою куртку, - протянул Елизар свою спортивную куртку, в которой приходил вчера ко мне вечером.
        Не сопротивляясь, я приняла его куртку, все ещё хранившую его жар, и почувствовала, как ко мне постепенно начала возвращаться жизнь. Глубже завернувшись в куртку Елизара, я почувствовала его запах, от которого у меня всегда сносило крышу, но каждый раз, когда меня хоть немного уносило от воспоминаний этого дня, очередная волна испытанного ужаса накатывала с новой силой, возвращая в холодную реальность.
        - Елизар, что с ней будет? - спросила я у Елизара, когда он поднял меня на руки и понёс в обратную сторону.
        Вспомнив, что я увидела днём на этой тропе, я закрыла лицо капюшоном, только бы случайно не увидеть тот бледно-розовый лоскут с тонкими полупрозрачными волосками в жёлтой сырой листве, сброшенной осенними деревьями.
        - Не знаю, - честно ответил Елизар. - Не знаю.
        - Она уже не сможет стать прежней? - спросила осторожно я, надеясь, что он ответит иначе, чем я предполагаю.
        Я знала ответ. Знала потому, что он уже говорил об этом. Знала, но надеялась, что он окажется другим. Елизар уже рассказывал о подобном исходе, когда я, надувшаяся от обиды, сидела рядом с ним в алом свете заходящего июльского солнца на скамейке перед домом бабушки.
        - Нет, - холодно ответил Елизар.
        Глава 13
        Спустя пару минут после того, как мы отошли от того оврага, когда Елизар быстрым и уверенным шагом шёл сквозь тёмный лес, где я ничего не могла различить, к нам навстречу вышли какие-то тёмные фигуры. Они обменялись с Елизаром несколькими скудными фразами, которых я не смогла расслышать и направились в ту сторону откуда мы пришли. Семья Елизара. Осознав, что помощь за Машей тоже подоспела, я облегчённо выдохнула, закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон.
        Во сне ужасы снова вернулись за мной, ликуя и торжествуя. Они выползли из-за высоких стволов деревьев, напоминавших каменные колонны, хищно ухмыляясь моей уязвимости. Я снова стояла посреди сумеречного леса совсем одна прикованная к одному месту своим страхом, страшась сделать шаг в сторону. Все вокруг выглядело намного угрожающе, чем наяву. Колонны деревьев безмолвно наблюдали за мной теряясь где-то в небе. Все вокруг казалось огромным, а я, наоборот, съёжилась до незначительной крупицы.
        Листва под моими ногами вдруг начала чернеть превращаясь в прах, будучи ещё мгновение назад золотым покрывалом, и передо мной из ниоткуда возник Елизар. Я не могла окликнуть его, не могла позвать или протянуть руку, чтобы коснуться. Его серо-голубые глаза были наполнены какой-то траурной неведомой мне печалью, которую подчёркивали тёмные круги под глазами. Бледное лицо не выражало никаких эмоций. Пустота.
        - Кристина, что же ты натворила?! - разочарованно спросил он.
        Я не успела произнести ни слова, как вдруг Елизар забился в страшных конвульсиях, крича от боли. Он упал на колени, все ещё истошно крича, посылая в мой адрес страшные проклятия. Его руки принялись лихорадочно рвать на себе одежду, пока в какой-то момент не начали сдирать с себя лоскуты бледно-розовой кожи. Елизар рвал свою кожу, обливаясь своей же кровью, и что-то кричал. Куски бледной кожи падали на землю, светясь на фоне чёрной гнилой листвы, а в тех участках его тела, где её уже не было, стало выступать что-то чёрное. Поначалу я подумала, что это его кровоточащая плоть, но позже поняла, что ошибалась. То было не мясо Елизара, пульсирующее и дрожащее, то была чёрная густая жёсткая животная шерсть. Руки его стали меняться. Хруст костей заглушил крики и проклятия моего любимого человека и передо мной оказался большой чёрный волк. Шкура зверя была влажной от крови. Алые бусинки, ставшие неуместно яркими в этой темноте, падали с шерсти на бледную человеческую кожу на земле. На остатки того Елизара, что я знала.
        Волк яростно зарычал и резко бросился на меня, раскрывая огромную звериную пасть с белоснежными клыками.
        Я проснулась от своего визга. Проснулась и долго не могла понять, где я нахожусь. Бледный приглушённый свет рисовал на стенах страшные хищные вытянутые тени. Они мерцали и пританцовывали по воле недоступной моему слуху песни. Казалось, очередной сон захватил меня своими клещами и снова забросил обратно в ужасную и жадную бездну, где меня ждали очередные кошмары.
        Надо мной снова сидел Елизар, но уже в облике человека. Отшатнувшись от него, я отползла, путаясь в чем-то, что не хотело меня отпускать, и провалилась вниз, слыша грохот и чувствуя накатившую боль.
        - Кристина, Кристина! - испуганно повторял моё имя Елизар и, обогнув кровать, которую я сейчас заметила, упал на колени передо мной. - Это я - Елизар.
        Я не смогла выдавить из себя ни единого слова. Язык заплетался, а в голове мелькало лишь слово «монстр». Скорее всего, если бы я открыла рот, то из меня вырвалось бы именно это слово.
        - Тихо-тихо, - осторожно подполз ко мне Елизар и нежно прижал меня к своей груди.
        Эмоции взяли надо мной вверх и по щекам покатились слезы. Я снова нахожусь в Красной Звезде. Это та самая гостевая комната, в которую меня поселил Елизар. Я в безопасности. В безопасности…
        - Что тебе приснилось, малышка? Ты вертелась, стонала, - спросил Елизар, заглядывая в мои глаза.
        - Кошмар, - еле слышно выпалила я, чувствуя, как тот самый кошмар стал таять в моей голове, уходя на те задворки моей памяти, где его не смогут найти.
        - Ты в безопасности, поднимайся в постель, - поднимая меня за плечи заботливо попросил он.
        - Елизар, Маша? - безумным голосом спросила я. - Она здесь?
        - Да, здесь.
        - Я могу её увидеть? Как она? - чувствуя боль в горле, прохрипела я.
        - Завтра. Она лучше, чем я предполагал, - ответил он, избегая моего взгляда.
        - Она человек?
        - Нет, - одним словом поставил он точку в этой истории.
        Маша больше не человек. Она стала волком? Да, стала. Скорее всего, завтра утром, когда я её увижу, от её проницательного доброго и чистого взгляда совсем ничего не останется. А вместе с её взглядом и не останется даже воспоминаний о ней. Все её планы на будущую жизнь, все её мечты так и останутся в том глубоком овраге в лесной чаще засыпанные гниющей листвой, куда мало кто заглядывает. Мне жаль её. Не хотелось бы мне, чтобы кто-то оказался на её месте.
        Я юркнула под одеяло, положила гудящую голову на мягкую подушку и уставилась на настольную лампу на прикроватной тумбе, отбрасывающую жуткие тени на противоположную стену. В голове все мысли сбились в какой-то сумасшедший вихрь, угрожая вырваться из меня, проделав огромную дыру в моем черепе. Меня снова стало подташнивать, но в этот раз мне с лёгкостью удалось сдержаться. Елизар протянул мне чашку с какой-то тёплой мутной жидкостью и попросил выпить её до дна. Я сделала это. Куриный бульон. Снова откинувшись на подушку, я зарылась в одеяло по самый нос и закрыла глаза, чувствуя, как ко мне снова подкатывает сон. Уже на границе между сном и явью, когда лишь крохотный шаг отделяет тебя от сладкой дрёмы, я почувствовала, как Елизар лёг рядом и осторожно обнял меня. Я снова заснула, но снов в этот раз не было: ни кошмарных, ни хороших.
        Но долгожданного и крепкого сна я так и не дождалась этой ночью. То и дело ворочаясь во сне, от жара, накатывающего на меня волнами, я разбудила уставшего Елизара, сжимающего мою ладонь. Вокруг все ещё царила тьма. Я поняла, что на дворе все ещё стояла ночь, хоть и не знала сколько сейчас времени. Меня душила жажда, превратившая моё горло и язык в наждачную бумагу. Собрав все силы в кулак, я смогла попросить Елизара принести мне стакан воды. Он, незамедлительно повинуясь моей просьбе исчез в дверном проёме, оставив меня одну. Пока я ждала своего спасителя в этой холодной одинокой и мрачной комнате, ко мне стали возвращаться обрывки моего кошмара. Мало из того, что мой мозг подбрасывал мне, словно поленья в огонь, я могла приписать тому, что случилось в действительности. Елизар, оборачивающийся в чёрного огромного волка, мне вдруг начал казаться реальным. Но он же был все ещё человеком?! Он только что ушёл за водой для меня. Значит это всего лишь моя фантазия. А существо, которое храпело в овраге и пыталось совладать со своим новым телом? Оно было реальным или это очередной сон? Оно существовало в
этой реальности или события прошлого ужасного дня, напоминающего фильм ужасов, очередной кошмарный сон? Маша стала волком?
        Вошёл Елизар. Он не произнёс ни слова, лишь осторожно присел на край кровати, будучи все ещё в той же одежде, в которой нашёл меня на краю того оврага в лесу и протянул мне стакан воды. Оперевшись на локоть, я приподнялась и приняла этот стакан. Вместе с водой ко мне вернусь лёгкая ясность ума, которая говорила… Нет не говорила, она просто кричала о том, что произошло на самом деле и жирно подчёркивала тот ужас, который я испытала этим днём. Дрожащая рука моего парня приняла пустой стакан и поставила его на тумбу рядом с кроватью с каким-то загробным грохотом.
        - Мне очень стыдно, Кристина, что все так обернулось. Мне хотелось бы, чтобы ничего этого не происходило с тобой, но это произошло, и я не знаю, как загладить свою вину.
        - Ты не виноват, - попыталась успокоить его я.
        - Виноват. Он пришёл уже не в первый раз. Я не должен был приглашать тебя в Красную Звезду. Не должен был подвергать тебя такой опасности, но я не знал, что он снова вернётся именно сейчас.
        - Ты не знал, поэтому ты не виноват, не извиняйся, милый, - потянулась я к нему, но он был так далёк от меня.
        Елизар устало выдохнул. Я понимала, что он остался при своём мнении и испытывает вину за произошедшее со мной. Не знаю, как его переубедить. Возможно, лишь время справится с этим.
        - Может быть, включить тебе фильм? - спросил он, переводя тему.
        - Да, - коротко ответила я, откидываясь назад. - Что угодно.
        Елизар снова исчез и через секунду явился, держа в руках серебристый ноутбук с крышкой небрежно заклеенной разнообразными стикерами. Он опустился передо мной на край кровати и, поставив ноутбук на край тумбы, включил первый попавшийся фильм. «Хоббит. Нежданное путешествие». Люблю этот фильм. Максим тащится по вселенной Средиземья и часто рассказывал мне факты, которые остались за кадрами фильма, что он выудил в интернете. Я уже неоднократно видела этот фильм, но не была против старой доброй фэнтэзи, способной отвлечь от нашей тяжёлой реальности.
        Я уставилась в экран ноутбука Елизара, а он тем временем обнял меня сзади. Его дыхание щекотало мне ухо, но это ничуть не раздражало меня, а напротив успокаивало. Я рада чувствовать рядом своего любимого человека, который против воли моих кошмаров остался живым человеком и был способен говорить, обнимать меня и заботиться обо мне. Хоть что-то приятное в этой реальности, которая столкнула меня лоб в лоб с тем миром, о существовании которого я лишь смутно догадывалась. Рядом с ним страхи отступали и сгорали под его палящим солнцем.
        Елизар рассказал мне, что параллельно моему миру так же существует мир оборотней, мир расы, о которой я слышала лишь в голливудских фильмах и представляла их некими мутантами, способными оборачиваться в волка. Но, как оказалось, я совсем не была готова к реальности. В реальности оборотни не могли одним щелчком пальца обернуться волком и очередным щелчком пальцев обернуться обратно человеком. Этап перевоплощения был чем-то ужасным, грязным и болезненным. Этот этап был долгим, наполненным болью и омерзительными мелочами. К тому же перевоплощение было роковым. Оно не сулило смерть или что-то доступное дешёвым мелодрамам, оно было бесповоротным. Мы можем жить обычной человеческой жизнью, кажущейся нам каким-то серым бременем, и в одночасье, становимся животным. Да, животным, которое обречено на жизнь в дикой среде вдали от родных нам людей и цивилизации. Твоя жизнь стирается, будто кто-то выделил все твоё будущее в текстовом редакторе и одним движением пальца перечеркнул все, нажав на «delete». И в один миг тебя уже не существует. Не существует твоих заслуг, не существует твоих достижений, твоих
планов на будущее. Ничего не существует, даже тебя. Все перечёркнуто, теперь ты обречён быть человеком в теле животного. Обречён быть частью другого мира, который мы не замечаем, пока не переступаем порог зоопарка или дешёвого цирка, эксплуатирующего рабский труд неспособных за себя постоять зверей. Ты обречён на жизнь без всех тех благ и тех людей, к которым мы привыкаем в нашей обычной жизни. Тебя больше нет. Нет твоей личности. Ты больше не личность.
        Маши больше нет. От неё остались лишь фотографии в рамках на стене её комнаты в окружении созданного ею уюта, который теперь некому поддерживать. Кто же знал, что это будет единственное напоминание об этом человеке?! Кто же знал, что судьба так несправедлива? А что будет с воспоминаниями о ней дальше? Что узнают о ней те люди, которые не приближены, как я, к этому миру, параллельно существующему рядом с ними? Что придумает её семья, чтобы скрыть отсутствие девушки? Что скажут другим людям, когда завтра утром от прежней Маши не останется и следа?
        - Елизар, - позвала я своего парня, когда позади осталось двадцать минут фильма.
        - Да? - произнёс надломлено Елизар.
        - Маша будет помнить обо всем, что сегодня случилось? - спросила я у него, по-прежнему следя за картиной на экране.
        - Должна. Как правило, никто не забывает прежней жизни.
        - А часто такое происходит? Часто у вас люди становятся волками?
        - На моей памяти это только второй случай. Папа рассказывал, что раньше это случалось чаще во время суперлуний. Сейчас мы стараемся вести спокойную жизнь без лишних стрессов, обучаясь на старых ошибках.
        - А что будет с Машей дальше?
        - Она отправится в большой лес около Старого Сумароково. Там обитает наша волчья стая: те немногие, кому не повезло, те, кто примкнул к нам уже после того, как обернулся и небольшая стая обычных волков.
        - А что будет с её прошлой жизнью?
        - Взрослые подстроят её смерть, в которой придётся хоронить Машу в закрытом гробу. Скорее всего, в морге найдут неизвестный труп, который станет Машей. Наверное, это автокатастрофа. Это проще всего подстроить.
        - А почему не солгать, что она уехала куда-нибудь? Переехала в другую страну и все такое?
        - А что дальше? - в голосе Елизара стали проявляться нервные нотки, которые по всей видимости вызвали мои глупые расспросы. - Она же все равно никогда не сможет появиться перед людьми, никогда не сможет вернуться. Смерть просто перечеркнёт все вопросы.
        - Это ужасно.
        - Да, ужасно.
        - С тобой это тоже может произойти? - вылетели из меня слова, смысла которых я даже не разобрала поначалу, но спустя несколько секунд, я вдруг поняла, насколько ужасна сама мысль о его исчезновении.
        - Да. - Сухо ответил Елизар.
        Я обернулась к нему и встретила его серо-голубые глаза, пристально смотрящие на меня. Он был спокоен. Ему как-то слишком просто дался этот ответ, который мгновенно поднял во мне шквал эмоций. Сама мысль о том, что Елизара в одно мгновение может не стать, заставляет моё сердце замереть в страхе. Нет, я даже думать об этом не хочу. Даже на сотую долю секунды не хочу впускать эти страхи в свою голову, чего стоил один только сон, где Елизар принялся рвать на себе… Нет, нет и ещё раз нет. С ним подобного не произойдёт. Я приложу все усилия, буду делать все, что он скажет только бы его вспышка эмоций не заставила его обернуться волком, перечёркивая все то, что нас ждёт в будущем.
        В глазах помутнело и я уткнулась ему в грудь, жадно вдыхая его запах, который вдруг стал чем-то уязвимым и не вечным. Пока я лишь мельком осознавала, что он отличается от других парней, не вдаваясь в подробности, мне казалось, что никакая опасность из его мира нам не угрожает. Но вот всего за неделю я уже второй раз столкнулась с тем, что мир Елизара не так прост, как мой. Кроме каких-то обыденных ссор, проблем, связанных с поиском себя в мире, нашим отношениям могут угрожать какие-то незнакомцы, обращения в волка. Я не хочу, чтобы с Елизаром случилось что-то плохое, не хочу оставаться одна.
        - Я люблю тебя, - мой голос надломился, когда я произнесла эти слова. В горле по-прежнему стоял ком.
        - Я тоже люблю тебя, Кристина, - сказал Елизар и погладил меня по голове.
        - Не хочу, чтобы с тобой произошло подобное, - срываясь сказала я.
        - Не волнуйся, со мной не произойдёт ничего плохого. Я уже сталкивался с подобным и знаю, как сдержать себя.
        - Уже происходило? - испугалась я.
        - Да, было как-то дело давным-давно. Не хочу сейчас об этом вспоминать.
        - Хорошо, - сказала я, отпуская его.
        Я легла на спину сбоку от него, упираясь ему макушкой головы в подмышку, и положила руки ему на грудь, только бы ощущать, что он все ещё здесь со мной, а остальное не важно.
        - Елизар, а кто был тот мужчина в парке? - перевела я разговор в другое русло, вспомнив то, что он обещал мне все рассказать, когда мы будем в Красной Звезде.
        - Ты уверена, что не хочешь спать? - холодно спросил он.
        - Уверена, - сказала я с нажимом.
        - Хорошо, - сдался расстроенный моим нежеланием отступать Елизар. - Я знаю его под именем Баал, не думаю, что это его настоящее имя. Он один из шестёрок Теней. Они послали его напомнить нашей стае, что Тени не забыли о том, что произошло летом.
        - А что произошло летом?
        - Долгая история, которую я и сам не особо понимаю, но в ходе которой был убит один из главных Теней. Тогда на поляне, где проходили переговоры, снова появился тот белый волк, но он как будто был на нашей стороне. Он то и убил того слепого мужика. А теперь Тени горят мыслью о мести нашей стае.
        - Слепого мужика? Кто эти Тени?
        - Раньше я вообще не знал о них, да и мне было как-то все равно. Они одна из самых старых стай. В принципе, это самая старая стая, о которой я слышал. У них много связей, много своих у власти, а сколько у них волков и людей я даже не знаю. Знаю только одно - они больше и могущественнее нас и сейчас мы их враг номер один. Я, конечно, не жалею, что летом все так вышло, они хотели убить моего папу, но благо ту битву мы выиграли. Сейчас папа ищет союзников, готовых примкнуть к нам, если Тени развяжут настоящую войну. Звучит все как-то бредово, мне самому это все кажется чьей-то фантазией, но взрослые всполошены не на шутку. Не знаю, как ведутся войны в мире оборотней и как они объяснят обычным людям исчезновение множества человек, - пожал плечами Елизар.
        - Я могу тебя потерять ещё по одной причине? - испугалась я.
        - Прекрати сгущать тучи, - устало выдохнул Елизар. - Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Официально нам вызова все равно никто ещё не бросил, так что поводов для волнений пока нет.
        - Ясно, - ответила я, хотя ни о какой ясности тут не было и речи. - А что это за белый монстр? Он в разы больше тех волков, которых мы с Максом видели летом.
        - Не знаю, кто это такой. Ни мой папа, ни мой дядя, ни кто-либо ещё никогда о нем ничего не слышали. Он уже как-то заявлялся к нам в дом несколько лет назад зимой. Тогда при превращении умер один мальчик. Я очень боялся, что с Машей произойдёт то же самое, но Маша оказалась сильнее и смогла пережить обращение. Не могу сказать, что он друг, потому что из-за его визитов пострадали наши люди, но и не могу с точностью сказать, что он враг, потому что благодаря нему я и папой живы. Непонятный он. И что странно, у него как будто нет запаха. Сколько бы мы его не пытались выследить, его запах будто растворялся, а такого ещё никогда не было.
        - Ого, - только и смогла выдавить я.
        Слова Елизара снова стали казаться чем-то фантастическим и совсем нереальным. Если бы я сама не увидела этого волка, то вероятнее всего даже не поверила бы ему, смутно представляя этот образ, накладывая его на картинку реального мира. Но я видела этого монстра собственными глазами. Видела, как он вгрызается в плечо Маши, видела, как девушка кричит от нестерпимой боли. Навряд ли это создание может быть каким-то другом, ни за что бы в это не поверила. Он причинил Маше боль, он отнял у неё все самое дорогое, обрёк её на жизнь зверя. Он не может быть никаким другом. Он монстр, у которого свои незнакомые нам планы.
        Мы пролежали ещё несколько минут погруженные в свои мысли, пока на экране шла битва с орками. Не знаю, что было в голове Елизара, что заставило его задумчиво нахмурится, сверля взглядом противоположную стену. Но в мою голову закрались старые мысли, которые частенько заставляли меня копаться в себе, рассматривать себя в зеркале, стараться выглядеть при нем стройнее, ухоженнее и все время втягивать живот. Я постоянно сравнивала себя с одним человеком, которого однажды увидела у него на странице в соцсети и каждый раз чувствовала разочарование, понимая, что во многом проигрываю ей.
        - Елизар, какой была Арина? - задала я свой вопрос, страшась, что вызову в нем бурю негодования.
        - Я не хочу с тобой о ней говорить, - холодно отрезал он, не сводя глаз со стены.
        Этот роботизированный ответ, лишённый всяческих эмоций, заставил меня виновато прикусить губу. Я почувствовала себя человеком, влезшим дальше, чем мне следовало бы. Возможно, мой язык развязался из-за его открытости в вопросах, которых он всегда избегал. На что я рассчитывала? Рассчитывала на то, что он продолжит открываться? Наверное. Но эту тему Елизар решил не продолжать.
        Я недолго ругала себя в своей голове за свою промашку. Через некоторое время мой мозг снова выключился, глаза, уставшие от мерцания картинки на экране, закрылись и я провалилась в очередной сон.
        Глава 14
        Проснулась я рано утром, не понимая, где нахожусь. Поначалу меня охватил парализующий страх, когда я осознала, что нахожусь в незнакомой мне обстановке, силясь вспомнить, как сюда попала, а почувствовав на своей талии чужую руку, я резко обернулась и обнаружила рядом с собой Елизара в чёрном спортивном костюме, с натянутым на голову капюшоном толстовки. Я в Красной Звезде.
        Кусочками мозайки моя память стала восстанавливать события вчерашнего дня, дополняя маленькую картинку новыми деталями. В конце концов я восстановила в своей памяти весь тот кошмар, что обрушился на меня во второй половине вчерашнего дня. Белый монстр, нарушивший покой этого уединённого в лесу дома, багровые пятна на белом шерстяном свитере девушки, смешанные с грязью, крики и стоны боли, мольба о помощи, сгущающиеся синие сумерки в лесу, тишина нарушаемая лишь моим сбившимся дыханием и шуршанием опавшей листвы под ногами. А позже, когда лес погрузился во тьму, я различала лишь существо в глубине оврага, подрагивающее конечностями и выпускающее клубы пара из ноздрей.
        В бледном свете осеннего серого утра гостевая комната в доме Елизара, обставленная красивой, но при этом стерильной бездушной мебелью, казалась холодной и чужой. Она и была для меня чужой, ведь здесь я всего лишь гостья.
        Стараясь не делать резких движений, я убрала руку Елизара с талии, следя за его сонным лицом, на котором не дрогнул ни один мускул и встала с постели. Мне нужно было в ванную комнату.
        В ослепительно ярком свете ламп ванной комнаты, который чуть было не ослепил меня своей резкостью, из зеркала на меня смотрела какая-то малознакомая мне больная девушка с темными кругами под глазами, лопнувшими капиллярами и с помятым лицом. Ужасный вид. Не такой устрашающей я хотела предстать перед Елизаром этим утром. Но после того, что случилось вчера, не думаю, что эта картина смутит его. Кисти рук сплошь покрыты маленькими царапинами, а под ногти забилась грязь. Ужасно. Вряд ли мне когда-либо удастся избавиться от воспоминаний этих двух дней.
        Медленно включив горячую воду, я жадно и с фанатизмом намылила руки, пока белая пена не скрыла от меня эти ужасающие остатки вчерашнего дня. Кожу пощипывало. Пытаясь избавиться от воспоминаний, я снова намыливала руки и снова ополаскивала их, намыливала и ополаскивала. Тщетно пытаясь избавиться от испытанного мною ужаса, пытаясь смыть его с рук. Подсознательно я понимала, что мытье рук добела не даст мне того, что я жажду. Все не так просто. Одним мылом это не смоешь.
        Двигаясь бесшумно насколько это возможно, я вышла из ванны, быстро взяла сменную одежду и снова вернулась в небольшую стерильно белую комнату с кафельным полом и ярким светом, обнажающим все недостатки моего внешнего вида.
        Не могу сказать точно сколько я сидела под струёй горячего душа, обняв свои колени и пытаясь согреться, но для меня, казалось, прошла целая вечность. Мой мозг отключился на какое-то время, когда все моё внимание привлекли прозрачные капли, сползающие по белой пластиковой занавеске. Это дало мне небольшую передышку. В какое-то мгновение, мне даже стало казаться, что все это был лишь сон, что мой визит в Красную Звезду не омрачили вчерашние события. Как бы мне хотелось, чтобы эти два дня мы с Елизаром провели полностью отдавшись друг другу, валяясь под одеялом около камина, попивая горячий шоколад, как в американских фильмах и смотря какую-нибудь дешёвую, но тёплую комедию по телевизору. А чего ещё может желать девушка, находясь в гостях у своего парня в загородном доме осенним хмурым днём, когда холодный дождь время от времени поливает и без того сырую землю? Романтики. Но этому не суждено было сбыться. Все испортил тот белый монстр. Не знаю сколько времени мне понадобится, чтобы стереть из своей головы испорченные выходные или хотя бы свыкнуться с ними. К счастью, я не чувствовала, что вот-вот
заболею. Хотя бы что-то хорошее. Не хотелось бы провести и без того короткие каникулы прикованной к постели с градусником.
        Когда я собиралась уже выбираться из ванной, кто-то осторожно и нетребовательно постучал в дверь. Елизар.
        - Кристина с тобой все в порядке? - раздался его сонный и заботливый голос за дверью.
        - Да, - испуганно от неожиданности его визита ответила я.
        - Точно?
        - Да, Елизар. Можешь не волноваться. - Вложила я немного уверенности и веселья в свой голос.
        - Хорошо, я сгоняю на кухню за чаем.
        После его слов щёлкнула ручка двери в гостевую комнату и вокруг стало тихо.
        Когда я вышла из комнаты Елизара все ещё не было. У меня не было никакого желания выходить за пределы этой комнаты. Я чувствовала себя неловко при виде его друзей и мне абсолютно не хотелось столкнуться с кем-то в коридоре без Елизара, не зная, о чем я могу заговорить с этими людьми. Опустившись на край кровати, я достала свой телефон, но он оказался разряжен. Стоит позвонить бабушке и спросить, как они там, сказать, что со мной все в порядке.
        Завтра я вернусь домой уже без Маши с одной только Светой. Как это будет? Удастся ли нам с ней надеть маски или они будут сидеть на наших лицах неправдоподобно и неуклюже?
        Держа в каждой руке по чашке чая, а в зубах небольшую тарелку с печеньями в комнату вошёл Елизар, повернув ручку локтем и толкая дверь ногой.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил он, поставив чашки и тарелку на тумбу рядом с кроватью.
        - Думала будет хуже. Вполне себе нормально. - Бодро ответила я.
        Этим тусклым утром бледное лицо Елизара тоже казалось больным и разбитым. Я впервые вижу его таким. Мне доводилось видеть его сонным, печальным, но не таким разбитым, как сейчас, будто душевные терзания и пережитое вчера слоями как грим наложились на его прекрасное лицо.
        - Елизар, я хочу увидеть Машу, - произнесла я, отхлебнув горячий чай.
        - Может быть, сначала нормально позавтракаем? Тётя Лиля привезла нам еды вчера ночью.
        - Родители Маши тоже сюда приехали?
        - Да.
        - Спасибо, но я не голодна, - солгала я.
        От будущей встречи с родителями Маши мне вдруг стало не по себе. Мне стало стыдно, будто вина за сломанную жизнь их дочери лежала на мне. Не знаю, что я могла бы сделать, чтобы предотвратить это, но маленький червячок копошился в моей голове, тревожа мою совесть. Что я скажу её родителям? Как посмотрю в глаза дяде Вове, который всегда при встрече улыбался, был открыт и добр?
        Елизар опустился передо мной и, положив свою голову мне на колени, произнёс:
        - Прости меня, Кристина, прости.
        В его голосе было столько сожаления, столько печали, что мне сразу же стало больно от его чувств. Я будто сама испытывала все это. Мне стало жаль его. Сейчас, с капюшоном на голове, в спортивной мятой одежде он казался беззащитным, разбитым, уязвимым как никто другой на этой планете. Он тоже осознает, что наше желание провести эти два дня наедине, наслаждаясь обществом друг друга, разбито в пух и прах. Разбито на мелкие осколки без возможности восстановить.
        - Ты ни в чем не виноват, - подняла я его лицо и легонько поцеловала в губы. - Это не твоя вина. Ты не мог предотвратить это.
        - Я должен был остаться, я не должен был никуда уходить. Я хотел, чтобы это были самые незабываемые твои два дня. Но они стали незабываемыми по другой причине. Я очень сожалею, - пробурчал он и снова положил голову мне на колени, закрыв лицо.
        - Нам уже не исправить случившегося, - сказала я и погладила его по голове. - Я хочу увидеть Машу, если можно.
        - Да, конечно можно. Она в гараже, - сказал Елизар и поднялся на ноги, тяжело выдохнув.
        Где-то в глубине дома громко разговаривали взрослые, решая какой-то вопрос, смысл которого я не смогла уловить. Услышав их голоса, я замерла на месте, во мне стали расти неуверенность и страх. Не то что бы я боялась взрослых, которые должно быть прибыли сюда из-за произошедшего вчера, я не была уверена, что готова встречаться с ними лицом к лицу и раскрывать себя. Мне хотелось быть инкогнито в этом доме. Но навряд ли это удастся после вчерашнего. Кроме того, я уверена на сто процентов, что все посвящённые и без того в курсе, что я сейчас нахожусь в Красной Звезде.
        - Ты передумала? - произнёс за моей спиной Елизар, отчего я вдруг вздрогнула.
        - Нет, ни чуть. - Сжала я кулаки и пошла дальше, все тем же уверенным шагом.
        Первой я встретила тётю Лилю, мать Маши и Игоря и жену дяди Вовы крестника моего дедушки. Женщина стояла лицом ко мне и к мужчинам, которые были скрыты от меня за лестницей. Тётя Лиля представляла из себя высокую женщину со смуглой кожей, обветренной суровыми ветрами и жизнью в деревне, в её черных волосах, собранных в тугой пучок на затылке, сверкали серебряные пряди. В одной руке она держала носовой платок, прижатый к её рту, другая была прижата к груди. В темных покрасневших глазах стояли слезы. На ней был скромный шерстяной кардиган, под которым была вылинявшая зелёная водолазка, и длинная старая чёрная юбка. Всем своим видом она кричала о боли. Она была разбита, подавлена. Казалось, что с нашей последней встречи она постарела лет на тридцать. Мне стало тяжело от одного её вида. Если минуту назад я хоть и понимала, что Маша никогда не вернётся к обычной жизни, но все же все ещё жива, то сейчас, видя её убитую горем мать, я вдруг почувствовала себя на похоронах. Надежда умерла в этой комнате. Для родителей их дочери теперь нет, даже несмотря на то, что она все ещё жива. Человека, которого все
хорошо знали в этой комнате, больше не будет в том мире, где они продолжат доживать свою серую и рутинную жизнь. Она уйдёт от них и начнёт новую жизнь, в которой её родным уже не будет места.
        - Кристина, - через силу искренне улыбнулась она мне.
        - Здравствуйте, - покраснела я и опустила глаза, чувствуя очередную волну неловкости, накатившую на меня.
        Из-за угла вышел дядя Вова и улыбнулся мне так же искренне и добро, как его жена. Он через силу пытался выдавить из себя доброту и свет, которых в нем почти не осталось.
        Не успела я спуститься, как родители Маши и Игоря приняли меня в свои тёплые объятия, как часть своей семьи, хотя я видела их крайне редко. Я обняла их в ответ, стараясь не смотреть им в глаза, потому что какая-то часть меня вдруг шепнула, что я виновна в случившемся. Глупо, я ни в чем не виновата.
        - С тобой все в порядке? - поинтересовался дядя Вова, заглядывая мне в глаза.
        Его глаза были такими же красными от слез, как и у его жены. Под глазами темнели круги, а лицо было вымотанным и уставшим. В щетине на щеках я заметила короткие седые волоски.
        - Да, все в порядке, - кивнула я, натягивая фальшивую улыбку.
        - Не говори родным о случившемся, пожалуйста, - попросил дядя Вова, опустив вниз глаза.
        - Не скажу. - Сухо ответила я. - И не собиралась.
        А ещё я заметила мужчину средних лет, сидящего на диване. Задумчивый, статный он был спокоен и собран. Его висками уже овладел след возраста выражаясь сединой, но в остальном он выглядел молодо и свежо. Он был в качественном белом шерстяном свитере с высоким горлом и в подвёрнутых классических темно-синих джинсах. Мужчина был широкоплеч и, стоит признать, красив. Он лишь кивнул мне, смерив меня каким-то высокомерным взглядом. А после на долю секунды я поймала момент, когда один уголок его губ еле заметно приподнялся.
        - Мы к Маше, - обратился к взрослым Елизар и увёл меня.
        Я ещё раз обняла родителей Маши и последовала за Елизаром, стараясь не смотреть на мужчину на диване, хотя все же обернулась на долю секунды в его сторону и поймала его пристальный взгляд на себе, от которого по спине побежали мурашки. И в эту же секунду похоронную тишину сотряс его голос:
        - Кристина, - низкий, властный, но дружелюбный. - Могу я с тобой потом поговорить?
        - Да, - покорно ответила я не задумываясь.
        В горле тут же пересохло и я вжала голову в плечи, стараясь не встречаться с ним глазами, сделав лишь полуоборот в его сторону.
        - Пап, не думаю, что сейчас лучшее для этого время, - закрыл меня собой Елизар, будто пряча от мужчины.
        - Все нормально, Елизар, - положила я руку на плечо своего парня. - Я отвечу на ваши вопросы. - Обратилась я к мужчине.
        На его лице была дружелюбная улыбка, но глаза хищно сузились. Он мне не понравился. Не знаю, что в нем такого, но бывает такое, что какие-то люди тебе импонируют с первой встречи, а какие-то вызывают отторжение и ты ничего не можешь с этим поделать. С этим мужчиной было то же самое. Родители Маши с первого взгляда внушали доверие, они излучали открытость и доброту, а этот мужчина был не так прост, как кажется.
        - Мужчина на диване твой отец? - спросила я у Елизара, когда за нашими спинами захлопнулась входная дверь дома.
        - Да, - коротко ответил он, смотря вдаль.
        Маша находилась в гараже рядом с домом. Елизар сказал, что им больше некуда было её поместить, а в лес к остальным волкам днём уходить небезопасно из-за случайных людей, которые ещё встречались на дороге между сёлами. Она покинет этот дом сегодня вечером, когда достаточно стемнеет, чтобы её не могли разглядеть.
        Как только мы перешли порог гаража, мне в нос сразу же ударил сильно выраженный запах пыли, каких-то машинных масел и собаки. Я не сразу поняла, что это совсем не собака. В дальнем углу за мотоциклом, накрытым брезентом, который, должно быть, принадлежал Елизару, на куче старых детских шуб и курток, в сумраке лежала свернувшись серая волчица. Она была немного больше обычных волков, но даже в подмётки не годилась тому, кто вчера пришёл и сломал её жизнь.
        - Привет, - хрипло прошептала я, боясь нарушить тишину.
        Волчица резко подняла свою морду и вопросительно уставилась на меня. По спине пробежали холодок и мурашки. А вдруг она кинется на меня? Вдруг она во всем винит меня? Елизар находился далеко и навряд ли успел бы меня защитить. Но волчица не бросилась на меня. Она снова опустила морду и испуганно прижала уши. Она пыталась не смотреть в мою сторону, но то и дело, жалобно скуля поглядывала на меня своими изменившимися бледно-золотистыми глазами. Несмотря на то, что она стала волчицей, её мимика все же напоминала человеческую. В ней можно было заметить смущение, испуг, горечь. Человеческая часть девушки никуда не испарилась, она осталась с ней вместе с пережитым ужасом.
        - Маша, - произнесла я её имя и сделала шаг в её сторону.
        Волчица проскулила и глубже забилась в угол, пряча свою морду. Она закрыла своё вытянутое покрытое шерстью изменившееся лицо тонкой лапой и провыла. Её вой был наполнен печалью и жалостью к себе. Она не хотела того, что с ней случилось. Не хотела, чтобы кто бы то ни был, видел её такой.
        - Я не хотела, чтобы с тобой произошло подобное, - присела на корточки и произнесла я, чувствуя поднимающийся к горлу ком. - Маша, - сдерживая слезы продолжила я. - Я даже не знаю, что сказать. Мне так жаль. Это нечестно, блин. Так не должно было быть.
        По моим щекам градом покатились слезы, застилая от меня волчицу - не смогла сдержаться. Я вытерла слезы рукавом толстовки, но все равно не могла остановиться, пока не почувствовала, как к моей руке прижалось что-то тёплое и влажное. Я подняла голову и увидела печальные волчьи глаза Маши.
        Она замерла, уткнувшись своим влажным тёплым носом в мою руку. На меня по-прежнему смотрели сочувствующие печальные глаза. Осторожно, чтобы её не спугнуть, я провела своей рукой по её морде и обняла её за шею.
        От неё больше не пахло сладкими женскими духами, что окутывали её комнату невидимым облачком. Я не встретила тёплую нежную ухоженную женскую кожу, к которой прикасалась вчера. Я почувствовала, как мою кожу покалывает её грубеющая шерсть, которая местами ещё была мягкой, как человеческие волосы. От неё пахло пылью и животным.
        Я погладила её словно собаку, отчего мне вдруг стало невыносимо стыдно, но я не почувствовала сопротивления. Волчица положила свою голову мне на плечо и тяжело выдохнула. На долю секунды мне показалось, что она сейчас расплачется, но навряд ли волки могут плакать.
        - Мне так жаль, - всхлипнула снова я, чувствуя, как меня сжигает изнутри обидное чувство несправедливости по отношению к ней.
        Почему такая несправедливость случилась именно с ней? Почему этот хороший человек потерял все, а её добрые родители теперь должны оплакивать эту потерю? Это не справедливо. И как после такого у кого-то поворачивается язык говорить, что за нами следит бог? Будь он на самом деле, такого не должно было бы случиться. Почему какие-то мрази и дальше будут топтать эту землю и наслаждаться своим мерзким существованием, отравляя жизнь других, а эта девушка, у который были мечты сделать мир немного лучше, вдруг обязана распрощаться со своей человеческой жизнью?
        - Она рада, что с тобой все в порядке, - произнёс Елизар, который бесшумно подошёл к нам.
        - Спасибо, - ответила я волчице, которая села передо мной.
        Её движения были неуверенными и было видно невооружённым взглядом, что она ещё не привыкла к новому телу и чувствует себя в нем неловко. Что-то в её памяти все ещё контролирует человеческое тело и пытается выдать жестикуляцию и движения рук, но проходит мгновение и она вспоминает, что у неё больше нет рук и нет её красивого загорелого лица - теперь она в волчьем теле.
        - Неужели ничего нельзя сделать? Неужели нельзя снова превратиться в человека? - взмолилась я, обращаясь к Елизару.
        - Нет, - покачал он головой.
        - Это несправедливо, - обиженно выдохнула я.
        - Ей приятно, что ты так о ней волнуешься, - сказал мне Елизар, замерев взглядом на Маше.
        - Ты говоришь с ней? Мысленно? - удивилась я.
        - Нет, я ощущаю её эмоции, - ответил он.
        В это время Маша не спускала взгляда с Елизара, будто мысленно передавала ему слова, но как сказал Елизар, это всего лишь передача эмоций. Волчьи глаза гипнотически застыли на моем парне, который в свою очередь, будто прислушался к голосу, который не слышала я.
        - Она говорит, что ты хороший человек. Ты ей нравишься, - нахмурив брови перевёл Елизар. - И ей жалко, что вам не удастся познакомиться ещё ближе. А ещё ей страшно.
        Последнее предложение Елизар произнёс будто в трансе. Его взгляд блуждал где-то за пределами этого мира. Волчица сердито прорычала, но увидев мой испуганный взгляд снова испуганно прижала уши к голове. Я не знала, чего она боится. Елизар вовремя осёкся, извинился перед ней за то, что проник в её голову намного дальше, чем положено. Но вариантов было не так-то и много. Чего может боятся человек, обернувшийся до конца своей жизни в животное? Страх перед новой жизнью? Возможно.
        - А могу я её навещать там, куда она уйдёт? - спросила я у Елизара, поглаживая Машу по загривку.
        - Нет. - Коротко ответил Елизар и строго посмотрел в мою сторону, ставя точку в этом вопросе.
        В последнее время для меня стало слишком много «нет». Это заставляет задуматься, заставляет начать сомневаться и бояться, что я снова могу перейти какую-то границу, которую обозначил в своей голове Елизар. И с каждым разом я все больше чувствую себя ребёнком, который нашкодил, разбив дорогую вазу. Сколько должно пройти времени, чтобы эти осколки начали причинять мне настоящую боль?
        - Пойдём позавтракаем, - положил свою руку мне на плечо Елизар. - Ты должно быть голодна.
        - Немного, - посмотрела я на Машу, которую мне совсем не хотелось оставлять в одиночестве в этом грязном и пыльном гараже.
        - Она хочет, чтобы ты позавтракала, - произнёс Елизар.
        - Эту байку ты можешь и сам придумать, зная, что я не могу её проверить, - нахмурила я брови.
        Волчица пару раз полаяла и её глаза засияли. Она будто смеялась. Елизар тоже расплылся в улыбке после моего умозаключения. Но я уже не могла лгать о том, что абсолютно не голодна - желудок торжественно прокричал «еда!».
        Я обещала Маше вернуться снова, прежде чем она уйдёт вечером, когда уходила с Елизаром держась за руки обратно в дом.
        На скромной кухне, куда мы с Елизаром прошли, не доходя до гостиной, в которой все ещё находились взрослые, на столе нас уже ждала еда, которую заботливо вероятнее всего приготовила мама Маши.
        - Дети, там на столе еда приготовлена. Ешьте, - раздался заботливый женский голос из гостиной.
        Я была права.
        - А где остальные ребята? - поинтересовалась я у Елизара, когда он протянул мне мою тарелку, в которой лежала румяная жареная картошка с зеленью.
        - Игорь мчится из Казани, Света поехала встречать Женю, Сергей наверху надрался от горя и дрыхнет. Он всю ночь просидел с Машей. Тимур, - произнёс имя одного из друзей Елизар и его глаза зло сверкнули. - Сидит в своей комнате и не выходит.
        - Он вчера… - хотела я сказать правду о парне, на которого тоже сердилась, но Елизар прервал меня.
        - … сбежал, как трус, сукин сын. Из-за его трусости ты могла пострадать. Даже у тебя хватило смелости броситься в лес, хотя правильнее называть это глупостью…
        - Так-так, - в этот раз прервала я его.
        - Я готов был убить его, когда все узнал. Даже сейчас кулаки чешутся.
        - Давай не будем об этом. - Жестом руки прервала я его.
        - Хорошо, как скажешь. Я думаю, тебе нужно позвонить родным, узнать как они там, - предложил Елизар.
        - Да, я собиралась это сделать, когда зарядится телефон.
        - Хорошо, - сказал Елизар и принялся за еду.
        Мы просидели минут десять, погруженные каждый в свои мысли. Елизар что-то разбирал в своей голове, над чем-то хмурился, а затем будто исчезал из этой комнаты. Понятия не имею, о чем он думает, для меня он всегда останется тайной, которую я не смогу до конца раскрыть, как бы мне не хотелось. Бывает, на секунду я поверю, что знаю его, как передо мной возникает его новая грань, которая ранее была недоступна мне. Часто я даже начинаю сомневаться в его чувствах, не смотря на его ласку и заботу. Кто я для него? Стала ли я кем-то больше, чем девчонка, с которой он проводил летние дни и слушал её нескончаемые обыденные рассказы? Нравится ли ему моя временная инфантильность или мои интересы, взгляды на жизнь? Не знаю. Всегда буду сомневаться, когда столкнусь в очередной раз с его погруженным в свои раздумья взглядом. Но как бы там ни было, я всегда буду любить его и всецело принадлежать ему. Я ему верю, верю безоговорочно. И буду принадлежать лишь ему одному.
        После позднего завтрака, который можно было смело назвать обедом мы направились наверх. Когда мы проходили гостиную, взрослые на время прервали свой разговор погрузившись в молчание. Мне было знакомо это молчание, которое ни с чем нельзя спутать. У них есть свои темы, в которые нас нельзя посвящать. Ох уж это неловкое молчание.
        Бабушка по телефону была абсолютно спокойна, даже не подозревала, что произошло вчера в нескольких километрах от её уютного деревенского домика на краю деревни. Она ни на что не жаловалась, даже усмехнулась, мол что может с ними произойти за день. Все как обычно: проснулись, поели, дед накормил скотину, а сейчас смотрят телевизор. Наивная моя бабушка, как же хорошо, что ты даже не подозреваешь о параллельном мире, о котором я узнала только этим летом.
        - Чем мы будем дальше заниматься? - спросила я у Елизара и в дверь кто-то постучался.
        - Молодые люди, я вам не помешал? - раздался глубокий бас за дверью, который принадлежал отцу Елизара.
        - Нет, - ответил быстро Елизар, а потом хотел было что-то добавить, но дверь распахнулась и на пороге возник его отец.
        - Кристина, - обратился он ласково ко мне. - Могу я попросить тебя уделить мне пару минут?
        - Да, конечно, - неуверенно ответила я, следя за реакцией Елизара.
        По лицу моего парня было заметно, что он не горит желанием оставлять меня наедине со своим отцом. Но что он может мне сделать? Почему Елизар так негативно относится к своему родному отцу? Это какое-то мальчишеское нежелание впускать взрослых в свой мир? Как бы там ни было, признаться честно, я и сама не горела желанием оставаться с ним с глазу на глаз.
        - Хорошо, пройдём в мой кабинет, - властно скомандовал мужчина и удалился в коридор.
        Я прошла за высоким брюнетом с седыми висками, исследуя его в попытках найти сходство с Елизаром. Сходства было мало. Я хоть и не видела мать Елизара, но по его словам, он вылитый она. Правда отец его был тоже высоким и статным. Он внушал уважение и авторитет. С первого взгляда можно было понять, что этот мужчина привык командовать и отдать приказы. В нем был стержень лидера.
        - Проходи, - вежливо открыл передо мной дверь одной из комнат он.
        - Спасибо, - надломленным голосом ответила я.
        Мой страх и волнение вылезли наружу. Их было сложно замаскировать, да к тому же хороший лидер без проблем распознал бы во мне эти эмоции, ведь актриса из меня никудышная.
        - Не стесняйся и не волнуйся. Я тебя не съем. - Усмехнувшись ответил он, усаживаясь на стул напротив дивана, где села я. - Кристина, я приношу тебе свои извинения за кошмар, с которым ты вчера столкнулась. За это я несу ответственность, ведь это произошло в моем доме, а ты мой гость. И прости, я не представился - Андрей, - протянул он мне руку.
        - Рада знакомству, Кристина, - улыбнулась я ему. - Ой, вы же знаете, как меня зовут. - Пробурчала я под нос
        - Взаимно. - На его лице всплыла искренняя улыбка. - Следующее, хоть Елизар и не удосужился мне о тебе рассказать, моё первое впечатление о тебе очень положительное. Мне приходится работать с разными людьми и я научился очень хорошо разбираться в людях. Ты мне нравишься. Надеюсь, мы будем чаще видеться. Ты хорошим образом повлияла на Елизара.
        От этих слов я густо залилась краской, чувствуя, как полыхают мои щеки.
        - Ещё мне хотелось бы узнать заметила ли ты вчера какие-либо странности?
        - Знаете, - усмехнулась я. - Проще было бы сказать, что было не странным.
        - Понимаю, - засмеялся он.
        У него была приятная ослепительная улыбка, в которой я узнала Елизара. Сходство все-таки у них было. Оковы, стягивающие меня, немного расслабились.
        - Может быть, были какие-то детали, которые тебе даже в этом дурдоме показались чересчур странными?
        - Ну, - протянула задумчиво я. - Почему он оставил Машу в овраге? Почему он утащил её так далеко от дома и оставил обращаться? Что ему было нужно?
        - Боюсь, но здесь я не знаю, что тебе ответить. Меня самого волнуют эти же вопросы и знай я ответ на них, возможно, уже спас бы свою семью. Это ведь не первый раз и неизвестно сколько раз он ещё нагрянет, прежде чем мы его остановим.
        У меня было ещё множество вопросов, но я не решалась их задать. Что-то подсказывало мне, что ответы на них мне никто не даст, ведь кто я такая. Подружка его сына.
        - Не буду тебя задерживать, - встал он со стула, намекая на то, что разговор окончен и он не получил от меня желаемого. - Но, если ты вдруг что-то вспомнишь, передай это Елизару или напрямую обратись ко мне. Нам нужна помощь.
        - Хорошо, - кивнула я и направилась к двери.
        - Кристина, - окликнул он снова меня и подошёл ко мне. - Ты смелая девушка, прости ещё раз за произошедшее и никому не рассказывай. - Снова извинился мужчина и взял меня за руку.
        Его прикосновение меня не обожгло. Я, наоборот, даже стала доверять ему больше, хоть его властность и не нравилась мне, но как он может ещё управлять своей стаей, если не будет властным лидером.
        - Все в порядке, - ответила я ему улыбкой.
        - Развлекайтесь, - игриво подмигнул он и отпустил мою руку.
        Развлекайтесь?! В смысле? Вот черт! О чем же он подумал? Не подумал же он, что мы с Елизаром уже занимаемся сексом? Не хотелось мне прослыть распутной девицей. Я ни в коем случае не утверждаю, что секс до совершеннолетия плох и грешен, но все же я ещё не созрела для этого, а на мне уже поставили ярлык. Хотелось бы мне его убедить в обратном, но боюсь это будет выглядеть убого и жалко. Только испортит между нами отношения. Но лицо моё полыхало ярче красной тряпки, которой машут перед быками. Когда Елизар увидел меня он засмеялся.
        - Ты чего какая возбуждённая? Он тебя не съел? - спросил он, растянувшись на кровати в гостевой комнате.
        - Не съел, - ответила я.
        - Что-то не так? - снова спросил Елизар, но на его лице была та же хитрая улыбка, будто он подозревал, что его отец сказал что-то очень забавное.
        - Все в порядке, - отрезала я. - Проехали.
        - О чем он у тебя спрашивал? - его лицо стало серьёзнее.
        Я поняла, что он спрашивает о другой части нашего разговора, которая не заставляла меня жутко покраснеть.
        - Спрашивал о странностях, которые я могла заметить. Но я ответила, что для меня все это одна большая странность.
        Я легла рядом с Елизаром и свернулась калачиком рядом с ним. Он обнял меня одной рукой, прижал к себе и нежно погладил по голове.
        - Согласен. Я бы на твоём месте вообще подумал, что в дурке оказался.
        - Я и подумала, - закатила я глаза.
        - Малышка, - ласково протянул Елизар и поцеловал меня в макушку.
        Я подняла голову и наши губы встретились. Ох, как же мне этого не хватало. Наконец среди этого сумасшествия и урагана ужаса, что-то родное, знакомое и тёплое.
        - Так, чем мы будем заниматься сегодня? - спросила снова я у него.
        - Не знаю, - выдавил устало, но наигранно, он. - Ничего в голову не приходит. Но если у тебя есть предложения, - хищно посмотрел он на меня и поиграл бровями, - то я готов ко всему.
        - Дурак, - усмехнулась я. - Нет, честно, мы что вот так будем весь день валяться на кровати и ничего не делать?
        - Тебе это не нравится?
        - Нравится, но мне хотелось бы немного развеяться за стенами этого дома. Прости, но не могу сказать, что мне здесь теперь нравится. Если бы я сказала «ужасно нравится», то сделала бы ударение на слове «ужасно».
        - Понимаю. В принципе, пока отец здесь, мы можем одолжить у него машину и покататься по полям. Новый уровень.
        - Да, новый. Я с тобой в этом году каталась на велосипеде, на мотоцикле, теперь машина. Что дальше? Поезд или самолёт?
        - Надеюсь, и то другое, но вести буду явно не я, - усмехнулся Елизар и притянул меня ближе.
        Его настроение улучшилось и он снова превратился в моего дурашливого Елизара, над которым теперь не висел страх потерять меня. Его глаза снова стали сиять, улыбка на его лице расширялась с каждой новой шуткой.
        - Тогда полежим минут десять и начнём собираться, - посмотрел он на часы.
        - Хорошо, - поднялась я на локте и снова поцеловала его в губы.
        Жаль, никто не предупредил меня, что это наш последний день.
        Глава 15
        После десяти обещанных минут, которые растянулись на целых ленивых тридцать, мой парень все же собрался силами и ушёл в свою комнату переодеваться. В принципе, я не была против провести с ним так весь день, просто валяясь под одеялом, смотря в потолок или в экран ноутбука. Мне было хорошо и тепло просто от того, что он рядом и может обнимать меня. Нас никто не трогал, никто не беспокоил и мне не нужно было стесняться в проявлении своих чувств. Правда все это омрачал тот факт, что вчерашний день перечеркнул одну жизнь, а моё первое впечатление о Красной Звезде теперь носит негативный отпечаток. Что хорошего я могу вспомнить об этих днях? Только Елизар. Он был со мной рядом и это он нашёл меня в тёмном лесу. Все.
        Через какое-то время я сообразила, что ни разу не была в его комнате. Быстро вскочив с кровати и прикинув, что он должно быть уже переоделся, я вышла из гостевой комнаты и осторожно открыла дверь соседней.
        В комнате Елизара царил мрак. Плотные тёмные шторы закрывали огромное панорамное окно, стены были обиты деревянными панелями покрытые темным лаком. Обстановка была скромной и мрачной, я ожидала нечто большее от комнаты обеспеченного подростка, но все ограничивалось черным кожаным диваном, серым ковром с длинными ворсинками на полу, компьютерным столом и шкафом, у которого стоял Елизар, натягивая чистую толстовку.
        - Не дождалась? - каким-то странным голосом спросил Елизар, в котором то ли были нотки раздражения, то ли испуга.
        Он улыбнулся мне и на секунду его глаза скользнули по верхней полке компьютерного стола, стоящего у противоположной стены, а затем снова на меня. Если бы я тщательно не следила за ним после его изменившегося в мгновение ока голоса, я возможно и упустила бы эту вспышку, отвлеклась бы на какую-то мелкую деталь интерьера его комнаты или просто непросто отвела бы взгляд от него, но эта странность овладела моим вниманием.
        - Подожди за дверью, - улыбнулся мне Елизар. - Мне нужно переодеть штаны.
        - Хорошо, - улыбнулась я, но перед этим подошла к компьютерному столу, чтобы узнать, что же привлекло внимание моего парня.
        На верхней полке словно святыня на пьедестале стояла та самая фотография, которую я видела вчера в комнате Маши в рамке на стене и которую видела у Елизара на страничке в интернете. Арина - его первая любовь, унесённая смертью. А моей с ним фотографии здесь не было.
        Елизар ничего не произнёс, когда я на несколько секунд замерла, разглядывая фотографию.
        - Могу я переодеться, выйдешь? - настойчиво произнёс он, изменившись до неузнаваемости.
        - Да. - Промямлила я и вышла из комнаты.
        Не то чтобы я хотела, чтобы он избавился от всех воспоминаний об Арине после её смерти, но все же я ожидала, что займу своё место на его пъедестале. Я понимаю, как для него важна память о ней, понимаю, что у них было прошлое, которое не перечеркнуть одним лишь моим появлением, к тому же тогда они были в переходном возрасте, когда гормоны с ноги вышибают все двери в голове. Но как же я? Я ещё не заняла в его сердце то же место, что и Арина или его принтер на компьютерном столе не работает и у него нет возможности распечатать нашу совместную фотографию? Да, можно найти тысячу отмазок тому, что на верхней полке на уровне глаз всего лишь одна фотография Елизара с Ариной, а нашим, которые мы наделали летом, здесь нет места, но одна важная деталь не смогла ускользнуть от меня - Елизар уже был в других брюках. И когда он вышел из комнаты, после звука напоминающего закрывшуюся дверцу ящика компьютерного стола, на нем снова были те же брюки, что и в комнате, когда он попросил меня выйти, чтобы их переодеть. Я ничего не сказала по этому поводу, не стала будить в нем ту сторону, которая будто ненавидела
меня, которая смотрела на меня холодным взглядом. Я молчала вплоть до того момента, пока мы не выехали на внедорожнике его отца с участка.
        - Прохладно сегодня, - запрыгнул за руль Елизар, потирая покрасневшие руки после того, как закрыл ворота.
        Его тон снова стал добрее, а взгляд теплее. Он снова превратился в того мальчишку, который заставлял меня смеяться над своими нелепыми шутками.
        - Да, холоднее, чем вчера, - согласно кивнула я.
        Мой тон был все таким же холодным и беспристрастным, а взгляд был обращён вперёд на дорогу перед нами - я старалась не смотреть на него. Елизар заметил это. Не мог не заметить.
        - Прости малышка, если обидел, - нежно погладил он своей шершавой ладонью мою щеку. - Просто я никому не разрешаю заходить в свою комнату.
        - Ничего, все в порядке, - солгала я и натянула фальшивую улыбку.
        «Никому не разрешаю» … Неужели я для него тоже всего лишь кто-то из этих «никому»? Я думала, для меня, как для его девушки, не существуют ограничений.
        Когда мы выезжали из Красной Звезды, Елизар подключил свой телефон к стереосистеме автомобиля и заиграла знакомая мне музыка, что я слушала всю осень на его плеере, который он мне подарил в конце лета. Знакомые песни, которым я начала подпевать, заставили меня выбросить из головы неприятные воспоминания и снова стать той Кристиной, что до боли в животе смеялась над шутками Елизара все это незабываемое лето. Кристиной, что всегда старалась оставлять все обиды в прошлом.
        Черные поля в некоторых местах ещё не были вспаханы и хранили остатки золота после уборки, но из-за серости дня, это золото выглядел неуместно и громче кричало о том, что впереди холодная унылая зима. Ох, боги скоро зима, как быстро летит время.
        - Я покажу тебе, потрясающее место. Я не часто туда езжу, но там очень красиво, - крепко держа руль, чтобы не потерять управление на ухабах, сказал Елизар.
        - И что же это за место? - с нетерпением посмотрела я на него.
        - Увидишь, - подмигнул он одним глазом.
        - Уговорить тебя рассказать заранее, как всегда, не удастся?
        - Нет, ты же знаешь, какой я упёртый, - усмехнулся Елизар.
        - О, да это я знаю. Скорее небо упадёт нам на головы, нежели ты согласишься сделать что-то, если я попрошу, - дурачась закатила я глаза.
        - Да-да, я такой, - натянул довольную улыбку Елизар.
        Мне нравилось смотреть на него за рулём, я даже испытывала к нему большее влечение, когда его глаза хмурились, а руки резко поворачивали руль, когда впереди была очередная опасность. Трёхдневная щетина на его лице никак не портила его внешность, делала человечным и даже немного уставшим без излишнего лоска, который он иногда наводил, когда приходил ко мне. Мятая толстовка под тонкой спортивной курткой, серые треники, старые потёртые кроссовки - абсолютная противоположность Елизару, которого я видела в чёрном длинном пальто в сверкающих черных мартинсах и в белой рубашке. Этот простой Елизар нравился мне гораздо больше, он был ближе мне. Елизар-бомж мой любимый его образ.
        - Почему ты так на меня пристально смотришь? - не поворачивая головы испуганным голосом протянул Елизар.
        - Просто люблю на тебя смотреть, - подпёрла я голову рукой и повернулась в его сторону.
        - Любишь на меня смотреть? - пытался выглядеть испуганно Елизар, но не смог сдержать улыбки.
        - Да, ты все правильно расслышал.
        - Я же сегодня выгляжу ужасно.
        - А мне нравится.
        - Вон оно как, - снова усмехнулся он. - Мне становится неловко.
        - Не обращай внимания, следи за дорогой.
        - Сложно за ней следить, когда с тебя глаз не спускают.
        - Тогда тебе придётся потерпеть, - развела я руками и поджала губы.
        Елизар дурашливо покачал головой и засиял. Определённо ему нравилось моё внимание, он вообще из тех людей, что любят чужое внимание к себе.
        - Ты красивый, - сказала я и тяжело выдохнула.
        - Как мерин сивый, - усмехнулся он и больше ничего не ответил.
        Спустя полчаса, как мы выехали с участка его дома, когда моё настроение было таким же хмурым, как этот осенний день, я уже улыбалась ему и не могла отвести от него влюблённый взгляд. Сейчас, когда мы стали парой, когда мне не нужно прятать свои чувства к нему, считая, что они не взаимны и у него есть какая-то девушка, я могу всласть им налюбоваться и не стесняться. Он принадлежит только мне.
        - Я так рада, что ты у меня есть, - проурчала я.
        - Я тоже, - улыбнулся он и снова нежно погладил мою щеку.
        Через какое-то время мы выехали на поляну между двумя густыми лесами, где на краю трёх озёр, отделённых искусственными запрудами, стоял старый покосившийся домик с огромной черёмухой в палисаднике. Дом казался заброшенным, в пыльных окнах не было ни намёка на живую душу. Очередное место, доказывающее, что жизнь в деревнях вымирает, даже в таком прекрасном месте. Когда я увидела, как по свинцовой глади озёра бежит рябь, превращая отражение чернеющего леса в калейдоскоп, у меня захватило дыхание. Это заброшенное место с первого взгляда влюбляло в себя своей уединённостью, сокрытое далеко от цивилизованного мира. Крайние озера были небольшими и со временем стали пересыхать от бурно разросшихся зарослей ивы, которые уже некому было подпиливать, но центральное было большим и должно быть глубоким. Я никогда не была на Байкале, но что-то наивное внутри меня сразу же вспомнило о нем, как только я заметила это озеро. На противоположной от нас стороне плотной высокой стеной деревья осторожно спускались к воде, а между ними я заметила скромную скамейку, сложенную из двух пеньков и доски.
        - Мы должны перейти на ту сторону! - восхищённо завопила я.
        - Как скажешь, - улыбнулся Елизар, видя мою реакцию.
        - Господи, как же здесь красиво!
        - С этим нельзя не согласиться.
        Я перебежала по искусственной переправе на другую сторону, чувствуя, как ноги проваливаются в сырую после дождя почву, и стремительно направилась к скамейке среди высоких деревьев у озера. Вокруг ни души и от этого хотелось кричать, чтобы выпустить всех спрятавшихся демонов. Потрясающе.
        В лесу было тихо. Лишь слышалось, как ветер пролетает в ветвях и заставляет тут и там поскрипывать деревья. Жёлтым плотным ковром опавшей листвы была устлана земля. В некоторых местах ещё росли бледно-зелёные папоротники, которые видимо не знали, что зима близко. Этот лес был огромен, больше леса Красной Звезды. Он успокаивал и одновременно давил своей массивностью, своими огромными колоннами черных стволов. Перескакивая с ветки на ветку, ввысь упорхнула незнакомая мне птица, испуганная нашим появлением. Сейчас мне даже стало казаться, что лес Красной Звезды, который некогда был для меня большим, всего лишь жалкая пристройка в сравнении с этим незнакомым мне гигантом.
        - Здесь очень красиво, - восторженно выдохнула я.
        Елизар ничего не ответил, лишь бесшумно подошёл сзади, обвил меня своими руками за талию и нежно поцеловал в шею. По моему телу пробежали миллионы мурашек, заполоняя каждую клеточку моего тела. А после по мне разлилось долгожданные тепло и блаженство.
        - Я люблю тебя, - обернулась я и поцеловала его в губы.
        - Я тоже, - отстранился через некоторое время Елизар, когда весь кислород вокруг нас будто выгорел.
        Он уткнулся своим лбом в мой и мило улыбнулся. Его серо-голубые глаза с редкими темными вкраплениями сияли, когда я пристально смотрела в них, чуть ли не различая своё отражение. Одна бровь вопросительно приподнялась и на пухлых губах всплыла довольная улыбка.
        - Я хочу, чтобы в старости мы жили здесь, - с хрипотцой сказала я, не узнавая ставший тоньше голос.
        - До этого очень долго, - произнёс своим головокружительным басом Елизар будто мурлыкая.
        - Да, до этого нам придётся прожить несладкую жизнь.
        - Почему ты так уверена, что она будет несладкой?
        - Так всегда бывает, - выдохнула я, по-прежнему обнимая его и не желая, чтобы этот день и это мгновение заканчивались.
        Я снова обернулась к озеру и укуталась в его руки, будто он какое-то большое и тёплое одеяло оберегающее меня от осеннего холода, одиночества, опасностей этого мира и даже от меня самой и моей способности к разрушению. В это мгновение мне было неописуемо хорошо, я бы даже сказала, что в моем животе запорхали бабочки, если бы не считала эту метафору дешёвой и избитой.
        В молчании мы простояли несколько минут, погруженные в свои мысли. Не знаю, о чем думал Елизар. Как бы часто мне не хотелось проникнуть в его голову, мне это никогда не удастся. Временами мне кажется, что я абсолютно его не знаю, пока он не начнёт кривляться или шутить. От одной мысли, что он у меня есть, мне мгновенно становится тепло и приятно. Чувствовать его рядом с собой, говорить с ним, обниматься или же просто слышать его аромат… Моё хладнокровие и сдержанность пали этим летом. От старой Кристины, которая всячески отталкивала все бредни влюблённых, ничего не осталось. Как я могла судить о любви, сама не познав её? Как я могла считать свою точку зрения единственно правильной, если даже никогда раньше не чувствовала присутствие человека, которого люблю и ради которого готова пойти на многое. Я бы даже не побоялась того белого волка, если бы он угрожал жизни Елизара. Я бы не раздумывая бросилась за ним, бросилась бы на того белого монстра и изорвала его в мелкие клочья.
        - А кто живёт в том домике? - кивнула я в сторону одинокого дома на противоположном берегу озера.
        - Никто, хозяева умерли летом. Мы с папой как-то заезжали к ним, - шёпотом ответил Елизар, будто боялся потревожить чей-то покой.
        - От чего они умерли? - тем же шёпотом спросила я.
        - От старости. Их сын, кстати, тоже обернулся в волка в молодости.
        - Из-за того белого?
        - Нет, случайность и всплеск эмоций во время суперлуния. Сейчас он живёт в лесу с нашей стаей и должно быть ему примерно столько же лет сколько и его родителям. - Тяжело выдохнул Елизар, смотря куда-то поверх меня.
        Мне не нужно было спрашивать, почему он так тяжело это сказал - Маша. Теперь для неё время тоже полетит быстрее, чем для нас и в какой-то момент она и её родители будут одного возраста, а потом…
        Над нами снова темным плотным покрывалом повисло молчание, которое мы не торопились нарушить. Серое небо стало давить, озеро стало казаться унылым и печальным со своей свинцовой водой, по которой бежала частая рябь. Печаль и меланхолия. От моих счастливых фантазий о нашей старости здесь ничего не осталось. В какое-то мгновение мне даже захотелось рыдать. Не знаю с чем это связано, вероятнее всего с унылой атмосферой вечера поздней осени, когда то и дело покрапывает холодный дождь, а от летних красок ничего не остаётся, но я с трудом проглотила вставший поперёк горла ком.
        - Нужно возвращаться, - прервал тишину Елизар. - Скоро стемнеет и мы отсюда будем выбираться целую вечность, к тому же нужно успеть на проводы Маши.
        - Да, возвращаемся, - с радостью поддержала я, устав от печали, накатившей на меня.
        На обратном пути мы уже не гоготали во все горло дурачась и травя байки, мы ехали в тишине по просёлочной дороге, которая превратилась в ужасное месиво грязи после затяжных осенних дождей. В стороны летели комки грязи из-под колёс, машину то и дело подбрасывало вверх на ухабах или же уносило в сторону на склонах. Елизар, время от времени матерясь, пытался справиться со своим железным конём, выхватывая светом фонарей ухабы. Небо резко стало темным, как будто кто-то до этого держал сумерки на паузе, пока мы стояли у озера, а сейчас снова нажал на кнопку «ускорение».
        Мы успели вовремя. Ворота перед домом уже были распахнуты и множество человеческих фигур полукругом стояло спиной к нам. Кто-то обернулся, сощурив глаза из-за ослепительного света фонарей автомобиля, когда мы подъезжали, а кто-то так и остался наблюдать за чем-то в центре полукруга. Лица некоторых мне людей показались знакомыми. В этом нет ничего странного, все они жили в соседних сёлах и даже в Иоково. Елизар припарковался перед забором и заглушил двигатель. Мы вышли из машины и направились к толпе, собравшейся этим вечером, чтобы проводить одного из своих в другую жизнь. Мне снова стало неловко, ведь я не была частью этого мира - не одна из них. Скрывая неловкость и страх, я взяла Елизара за руку. Он мельком посмотрел мне в глаза и приободряющее улыбнулся, хотя обстановка была далеко не увеселительная.
        Мама Маши и Игоря стонала и что-то выкрикивала охрипшим голосом через всхлипывания, но слов я не смогла разобрать как бы не хотела. Кто-то перешёптывался, стараясь не привлекать к себе внимания. Пройдя через толпу, мы вышли ближе к центру, где на коленях в грязи сидела знакомая мне женщина и, обхватив обеими руками волчицу за шею, громко рыдала, не обращая ни на кого внимания. Рядом с ней сидел её муж и отец волчицы, погруженный в тяжкие раздумья, а с другой стороны, прижавшись к волчьей шее, сидел её младший брат. Сергей, её парень, стоял рядом закрыв глаза руками и часто вздрагивал.
        Кто-то погладил меня по предплечью, что заставило меня невольно вздрогнуть. Света. Она посмотрела на меня печальными глазами и тепло обняла. Я обняла её в ответ, будто мы лучшие подруги, пытающиеся разделить горечь утраты. Как бы там ни было, мне стало немного спокойнее, когда рядом оказалась Света, а с ней и Женя. Парень с девушкой стали в этот момент для меня больше, чем просто друзья Елизара. Они стали для меня моими друзьями.
        - Машенька, дочка! - душераздирающе выкрикнула тётя Лиля и крепче сжала волчью шею.
        Волчица проскулила в ответ, пытаясь обнять мать лапой словно рукой, но у неё ничего не выходило, она лишь размазала грязь по шерстяному кардигану матери и вытянула пару нитей. В новом теле ей сложнее воспроизводить свои старые движения. На мгновение волчица даже горько завыла, но быстро осеклась и замолчала. Никто не осудил её проступок. Все понимали, что ей тяжело.
        - Вова, Лиля, пора, - подошёл к горюющей возможно в последний раз вместе семье отец Елизара.
        Он присел и, обняв за плечи мать Маши, поднял её на ноги. Её юбка была перепачкана и почему-то от этого мне стало ещё больнее. Её руки были в грязи, спину и плечи тоже заляпало - это не походило на красивые фильмы, где не смотря на то, что герои ползают по земле, их одежда остаётся по-прежнему чистой и выглаженной, в реальности все выглядело иначе.
        - Ой, Маша, - все ещё всхлипывала мать.
        Дядя Вова поднял Игоря, который вдруг из взрослого парня, которого я некогда боялась, превратился в заплаканного мальчика, что не мог принять утрату сестры. Даже несмотря на то, что у них, вероятнее всего, часто возникали ссоры, он не хотел прощаться с ней, не хотел, чтобы все обернулось вот так трагично.
        Семья была разбита, разорвана в клочья.
        Волчица медленно поднялась на четыре лапы, исподлобья обречённо осмотрела окружающих и медленно заковыляла к выходу. Она не торопилась. Не хотела расставаться с этой жизнью. Вопли её матери наполненные горечью и болью усилились, словно это магическим образом могло вернуть её дочь, остановить её, не давая ей выйти за пределы участка этого дома, разрушить наконец-то это проклятие. Поскуливая, волчица дошла до распахнутых ворот и замерла. Обернулась. Прижав уши к голове, жалобно посмотрела на нас, умоляя остановить её. Никто не вышел к ней, чтобы вернуть её. Взгляд волчицы задержался на дико дёргающейся в руках отца Елизара матери. Мама Маши стала изо всех сил вырываться из крепких рук Андрея, до неё вдруг будто снизошло какое-то озарение, которое должно спасти её дочь от этой участи. Она билась, кричала. Не в силах продолжать видеть это, волчица повернулась в сторону, окутанной густой ночью дороги и трусцой исчезла во тьме. Крики прекратились. Тётя Лиля обмякла в руках Андрея и горько зарыдала, закрыв лицо руками.
        А что было дальше? Дальше приближался конец.
        Глава 16
        - Что-нибудь посмотрим? - плюхнувшись на кровать со стареньким макбуком в руках, спросил Елизар.
        - Да, я не против, - подвинулась я ближе к нему, обнимая подушку.
        - Что хочешь посмотреть? - спросил он, включая интернет.
        - Мне без разницы. Может быть, что-нибудь советское? - предложила я, смотря, как Елизар находит сайт, на котором можно посмотреть фильм.
        - Советское? - усмехнулся он. - Ты любишь советские фильмы?
        - Есть парочка любимых. А что тут такого? - пристыжено покраснела я.
        - Ничего, - улыбнулся Елизар. - Просто не думал об этом.
        - Мне нравится атмосфера некоторых советских фильмов.
        - Что предлагаешь? - пальцы Елизара в ожидании замерли над клавиатурой.
        - Может быть, «Любовь и голуби»? - предложила я.
        Елизар удивлённо загнул брови, набрал название фильма, клацнул по нему и началась загрузка плеера.
        - Из-за того, что все сейчас сидят в интернете, скорость, конечно, самое то, - недовольно проворчал он.
        Начался фильм. Я устроилась у Елизара в ногах, он же остался в сидячем положении, поглаживая меня словно котёнка по голове. Мне снова стало тепло, не смотря на осадок после прощания с Машей. Я даже не обняла её перед уходом. Меня осенило, когда волчица скрылась в темноте, что я, скорее всего, её никогда не увижу. Это была наша последняя встреча, я должна была с ней попрощаться, должна была обнять её и что-то сказать, но я стояла как столб, уткнувшись в плечо Елизара и вытирая слезы. Я столько мусолила её имя в своей голове на протяжении этого дня, а в конечном итоге, даже не подошла к ней. Встреча в гараже, когда я обещала вернуться, была последней. Вот так всегда - я думаю-думаю и в итоге так и ничего не делаю, упускаю возможность, а после корю себя. Надеюсь, у Елизара все-таки получится как-нибудь устроить мне встречу с Машей.
        После того, как все начали расходиться по машинам, чтобы разъехаться по домам, мы вошли в дом с друзьями Елизара. В молчании, стараясь не задерживать взгляд на убитой горем тёте Лиле, мы выпили чай на кухне, чтобы согреться. Скромная кухонька вдруг стала казаться огромной и пустой, где любой случайный звук усиливался стократно. В какой-то момент я поймала в своей голове слова - оглушающая тишина. Да, действительно было так. Раньше я слабо представляла себе, что это значит, а сегодня на собственной шкуре это испытала. Мне хотелось сказать что-то тёплое, что-то человечное семье Маши, но ни одна мысль в голове не складывалась во что-то уместное и полноценное. Это не похороны, но и не день рождения. Я не знала, что могу сказать. Никто не произнёс ни слова. Я решила, что и мне не стоит вставлять свои неуместные пять копеек.
        После угрюмого чаепития, Игорь, его родители и его девушка Лена, уехали в Жуково домой. Я обняла их на прощание. Они напоминали молчаливых приведений, зомби, которые выполняют какие-то действия лишь машинально. Их лица перестали выражать какие-либо эмоции. Мысленно они ушли со своей дочерью, какая-то часть их души умерла в муках, теряя связь с близким. Как только свет фар автомобиля скрылся за обнажёнными скрюченными деревьями, все разошлись по своим комнатам. Света в какое-то мгновение хотела остановить нас с Елизаром, чтобы мы присоединились к ней с Женей, но тут же отказалась от этой идеи, оставив нас наедине.
        Я не стала входить в комнату Елизара, когда он удалился за ноутбуком - осталась одиноко сторожить его в пустынном коридоре с множеством закрытых дверей. Мне не хотелось снова вызывать у него вспышку гнева. Если он хочет хранить память об Арине в той комнате, то пусть так и будет. У всех нас есть право хранить в своей душе частичку прошлого и никто, кроме нас, не имеет права вмешиваться в этот мир и менять что-либо в нем. Это прошлое. Оно прошло и я должна относиться к нему с пониманием и не влезать в него, чтобы что-то поменять. Я должна уважать его устройство внутреннего мира.
        Когда мы заходили в гостевую комнату, ставшую моим пристанищем, он обнял меня и поцеловал в макушку, отчего я смягчилась и на время перестала сомневаться во взаимности моих чувств. Этот жест снова вернул мне моего парня, дал осознать, что моя ревность к его прошлому выглядит по-детски.
        Через какое-то время после начала фильма я задремала.
        Проснувшись, я обнаружила, что фильм все ещё идёт, а Елизар сидит рядом и держит свою руку на моей голове. Он продолжал охранять меня даже во сне.
        - Ты уснула, как котёнок, - почувствовав мою возню, ласково сказал он.
        - Рядом с тобой так тепло, что я не смогла сдержаться, - прошептала я.
        - Малышка, - сказал он и чмокнул меня в щеку.
        - Тебе не нравится фильм? - заметила я телефон в его руке.
        - Я его уже много раз смотрел по телевизору. Ребята из универа пишут, все не могут оставить меня в покое, - отмахнулся с улыбкой он.
        - Понятно, - промямлила я и снова обернулась к экрану.
        События на экране заставили меня улыбнуться. Я тоже пересматривала этот фильм множество раз и каждый раз он как будто снова возвращает меня в детство в то время, когда я лежала на полу подперев подбородок руками, а родители, обнявшись лежат на диване в гостиной. В то время я только выуживала из фильма смешные эпизоды, забавные поступки героев, напоминающие мне моих стариков, сейчас же моё внимание уже привлекали их слова, действия и черты характера, я выцеживала крупицы, раскрывающие героев с другой стороны, открывая для себя другие грани смысла заложенного в фильм.
        Телефон Елизара щёлкнул, издавая звук блокировки, и мой парень убрал его на тумбу рядом с кроватью. Я почувствовала, как меня снова стали ласково гладить по голове. Если бы я могла, то непременно начала бы мурлыкать, как кошка.
        - Я снова вырублюсь, если ты продолжишь так делать, - с наслаждением пробурчала я.
        - Мне нравится смотреть, как ты спишь, - нежно прошептал он мне на ухо своим низким бархатным голосом, накрывающим меня с головой.
        Я не стала сопротивляться, лишь улыбнулась и устроилась удобнее.
        Мне нравятся советские фильмы своей наивностью и чистотой, добрыми шутками, знакомыми персонажами. Сейчас, то, что выходит в прокат из отечественного кинематографа становится чаще пошлым и одноразовым. Мало какие фильмы хотелось бы пересматривать несколько раз, а те, что вышли хорошими, изгадили множеством продолжений, в попытке выдоить из зрителя больше денег. Старая школа канула в небытие, став классикой, которую сложно воскресить. Не знаю, действительно ли жизнь тогда была такой как на экране, но мне хотелось бы переместиться в ту наивную и чистую пору хотя бы на день.
        Телефон Елизара тренькнул одновременно с ноутбуком и в правом верхнем углу экрана появилось уведомление и спустя пару секунд исчезло. Но мне было достаточно и этого. Мой мир перевернулся с ног на голову…
        «Тогда до выходных, Лев. Жду (эмодзи подмигивающего смайлика, баклажана и персика)» От какой-то девицы.
        И следом за ним тут же вспыхнуло следующее:
        «Спокойной ночи. Сладких снов (целующий с сердечком смайлик)»
        Меня окатило жаром. Всего лишь доля секунды, а все моё тело вдруг заполыхало. Я замерла. Даже не дышала. Сердце перестало биться. Фильм отошёл на задний план, а в голове эхом стали отдаваться буквы сложенные в непонятные для меня слова.
        «… до выходных…»? Что это значит? И что значит подмигивающий, целующий смайлик, баклажан и персик…
        Должно быть, это какая-то шутка.
        - Елизар, что это значит? - поднялась я и в недоумении посмотрела в глаза своему парню, который сейчас напоминал статую.
        Он ничего не ответил, лишь округлившимися от страха глазами смотрел на меня. Побледнел.
        - Что это значит? - спросила я и у меня вырвался неконтролируемый истерический смешок.
        - Что ты видела? - лишь спросил он, не шевеля ни одним мускулом.
        - Ты смеёшься надо мной? - молниеносно вскочила я с кровати, путаясь в одеяле, в которое я лишь минуту назад завернулась словно в кокон. - Ты хочешь, чтобы я тебе вслух сказала?
        Меня начала бить дрожь и смех. На моем лице всплыла истерическая кретинская ухмылка и ладони покрыл холодный пот. Все вдруг стало казаться каким-то сумбуром, сном. Нет, нет…
        «Подмигивающий смайлик, баклажан и персик…»
        - Покажи мне, что там! - выкрикнула я и протянула к нему дрожащую руку.
        Мой голос дрогнул. Я хотела и одновременно не хотела этого видеть. Но я прекрасно понимала, что это все не окажется лишь кошмарным сном. Моё неведение и нежелание это принимать не вычеркнет эти ужасные слова из реальности.
        - Нет, - грубо оборвал Елизар и с силой захлопнул крышку ноутбука.
        Какую-то долю секунды озвучка ещё продолжалась и резко оборвалась. Повисло гробовое молчание.
        - Елизар… - начала я и меня прорвало, слезы градом покатились по щекам.
        Он молчал и как статуя сидел на одном месте, нахмурив брови и не сводя с меня взгляда. Я же была полной противоположностью, металась как зверь в клетке, не находила себе места.
        - Покажи мне, что там! - процедила я сквозь зубы, глупо желая его запугать.
        - Нет, - бесцветным тоном повторил он.
        Я подбежала к тумбе, хотела взять его телефон, но он опередил меня и сжал его в своей ладони. Я потянулась к нему, но он пригвоздил меня к месту одним лишь движением своей руки. Его пальцы с силой впились в моё запястье, чуть было не выкрутив его.
        - Успокойся, - приказал он и голос его тоже дрогнул.
        Но дрогнул он не по причине сожаления или страха. В его голосе и глазах не было вины или раскаяния. Он был зол и, казалось, вот-вот и взорвётся.
        Я отошла от него, не узнавая его. Елизар вдруг стал для меня чужим. Это не тот человек, которого я знала. Того человека даже не существовало. Я придумала себе образ Елизара, скрывающегося в густой полевой траве под лучами солнца.
        Пошатываясь, я стала отдаляться от него, не веря своим глазам. Меня остановила стена. Я оперлась спиной в стену, все ещё сверля этого парня на кровати в мятой толстовке и спортивных серых брюках. Дрожь в теле не отступала.
        Резко метнувшись к двери ванной, я краем глаза заметила, что он тоже вскочил с кровати и направился в мою сторону.
        Я вскрикнула и с грохотом захлопнула за собой дверь, когда он спрыгнул с кровати на пол, а его лицо перекосило от ярости. Борясь с дрожащими руками, на этот раз уже от страха перед ним, я заперла дверь со своей стороны и быстро отошла от неё, врезавшись в раковину.
        Ручка лихорадочно дёрнулась. Ещё раз. И ещё раз. В какое-то мгновение мне стало даже страшно, что сорвавшийся с цепи Елизар вырвет её и убьёт меня. Сильный удар сотряс дверь и что-то даже скрипнуло и треснуло.
        - Открой! - выкрикнул он с той стороны.
        - Нет, - всплакнула я.
        - Кристина, открой дверь! - очередной удар по двери заставил меня вжаться в угол между унитазом и раковиной.
        Я не смогла ничего ответить, с открытым ртом наблюдая, как дверь ходит ходуном. Мне стало страшно, что он выломает её.
        - Открой дверь и мы поговорим, как взрослые люди! - снова задребезжала золотистая ручка.
        Я молчала. Язык присох к небу, не давая мне что-либо произнести. Я ждала, когда же дверь сдастся и вылетит из косяка под ударами Елизара.
        Повисла устрашающая тишина. Тишина оказалась страшнее бури, обрушившейся на дверь за минуту до этого. Я в страхе сжимала край холодной керамической раковины и с бешеными глазами наблюдала за дверью. Моё сердце остановилось. Тишину прерывал лишь капающий кран душевой. Только «кап-кап-кап» и ни единого звука, кроме этого.
        Елизар отошёл от двери. Почему он отходит? Он хочет врезаться в неё и выломать её к чертям собачьим?
        Я отошла так, чтобы он не налетел на меня, когда дверь под натиском его силы превратится в щепки и выжидающе замерла.
        Но он не выломал её. Грохнула дверь комнаты в коридор и я услышала отдаляющиеся тяжёлые шаги.
        Кап-кап-кап…
        Ноги стали ватными. Я снова начала дышать, жадно хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба и сползла на пол. Слезы градом катились по щекам.
        Что это было?
        «… до выходных, Лев. Жду (эмодзи подмигивающего смайлика…)
        Нет, нет! Мне захотелось орать от боли и обиды.
        «…фиолетовый баклажан…»
        Этого не может быть! Я закусила что есть силы руку, чтобы не закричать.
        «…персик…»
        «Спокойной ночи. Сладких снов (целующий с сердечком смайлик)»
        Мою плотину, сдерживающую огромные волны эмоций, обрушивающиеся с новой силой, прорвало. Стена дала течь и обрушилась, разметая все на своём пути.
        Какая-то девушка договорилась увидеться с Елизаром на выходных, намекая на секс. А что ещё могут значить эти эмодзи, как не секс? Это совсем не похоже на одногруппников, докучающих ему. Неужели у Елизара есть кто-то на стороне? Неужели он все это время лгал мне?
        Я почувствовала себя преданной, обманутой, человеком которому доверяла безоговорочно. Почувствовала себя пустым местом, существом, позорно облитым грязью у всех на глазах.
        Больше всего на свете я презираю ложь и в конечном счёте столкнулась с тем, что меня обманул мой же парень, которого я любила, доверяла, боготворила. Я никогда бы не подумала, что все это время он мог за моей спиной крутить роман с кем-то ещё, Елизар для меня всегда был самым честным и самым верным человеком.
        Дверь в комнату скрипнула. Кто-то вошёл, лёгким шагом подошёл к двери и осторожно постучал.
        - Кристина, малышка, - виноватым голосом сказал Елизар. - Открой, пожалуйста, мы поговорим.
        Меня душили слезы, поэтому мне не сразу удалось ответить ему. Вытирая рукавом толстовки слезы и свои сопли, текущие в три ручья, я глубоко вдохнула и сказала:
        - Ты можешь говорить через дверь.
        Мне совсем не хотелось показываться ему на глаза в таком разбитом состоянии. Мне совсем не хотелось видеть его сейчас. Я поймала себя на мысли, что он стал мне омерзителен.
        - Прости, - услышала я, как он сполз на пол. - Да, я изменял тебе. - С трудом выговорил он.
        Мне как будто пощёчину зарядили. Больно.
        - Но я не чувствую ничего к ней. Я люблю только тебя, - голос его дрогнул и он замолчал.
        Я собралась мыслями, чтобы выпалить очередную фразу, с трудом прерывая свой бесшумный плачь.
        - Ты обманул меня. Ты же знаешь, что для меня значит доверие, - на последнем слове мой голос снова дрогнул.
        - Прости, - снова выдавил он.
        Я встала с пола, чувствуя себя абсолютно опустошённой. Глаза смотрели только в одну точку, которая не имела для меня никакого значения, ведь перед моими глазами была лишь эта плашка уведомления на экране его ноутбука, всплывшая медленно и так же медленно исчезнувшая, будто насмехаясь надо мной.
        Из зеркала на меня смотрела Кристина с красными глазами, бледным лицом из прошлого, когда кто-то делал мне невыносимо больно, отчего я готова была взять лезвие с папиной полки и располосовать себе вены, чтобы никогда не возвращаться в эту реальность.
        Включив холодную воду, я ополоснула лицо и замерла, вглядываясь в своё отражение, по лицу которого стекали на пол капли воды, перемешавшиеся с моими слезами.
        Я отпёрла дверь и с силой толкнула её, зная, что он все ещё сидит на полу рядом. Страх испарился, мгновение паники закончились. Сейчас во мне словно начал расти ледник, становясь крепче и холоднее.
        Елизар умоляюще посмотрел на меня снизу вверх и вцепился в мою ногу.
        - Прошу, прости, клянусь этого больше не повторится. - Говорил он стыдясь посмотреть мне в глаза.
        - Заткнись, - холодно бросила я и выдернула свою ноги из его объятий.
        Я подошла к рюкзаку и свалила в него все свои вещи, не заботясь, что часть из них торчит и никак не собирается убираться внутрь.
        Он заметил, как я стала собираться и встал перед дверью, испуганно наблюдая за моими хаотичными движениями.
        - Ты никуда не пойдёшь! - твёрдо сказал он.
        - Я не могу здесь больше находиться, - отрезала я, не смотря на него.
        - Кристина, ночь на дворе. Я не пущу тебя никуда. Что скажут твои родные? Они перепугаются до смерти! Кристина! - Елизар одним прыжком оказался рядом со мной и крепко обнял меня, целуя в макушку и повторяя будто мантру слово «прости».
        Я вырывалась. Вырывалась недолго, сдалась. Он сильнее меня. Но как только он ослабил хватку я отошла от него и посмотрела ему в глаза, вложив всю ненависть и обиду. От него приторно пахло сигаретами. Никогда не видела его с сигаретой и не чуяла их запах. Оказывается, он курит.
        - Ты трахался с ней? - холодным тоном спросила я.
        Не знаю, зачем я спросила это. Не знаю, что это даёт мне. Все и без этого понятно. Мне нужно было услышать это ещё раз. Услышать, чтобы боль отрезвила меня.
        - Да, - виновато опустил он голову.
        - Сколько раз?
        - Больше одного.
        - Сколько? - сердито процедила я сквозь зубы.
        - Кристина, это ничего не значит. Я люблю тебя, просто природа…
        - Сколько? - уже яростно выкрикнула я, устав от его попыток уйти от ответа.
        - Много раз. Я не считал.
        - Давно… это… началось? - сдерживая обиду и слезы спросила я.
        Молчание. Он потупил взгляд и опустил голову.
        Что я могла ответить? Ничего. Я даже до конца не осознавала зачем мне это знать. Не понимала почему после этого на моих губах всплыла улыбка и мне захотелось смеяться. Просто захотелось хохотать как сумасшедшая. Его ответ ничего не прояснил. Мне не стало от него теплее, не стало… холоднее мне все-таки стало.
        - Прошу, не уходи никуда на ночь глядя. Дай мне шанс. - Взмолился он.
        - Нет, я не хочу тебя видеть.
        - Я сам уйду, только не уходи никуда ночью. Останься, пожалуйста.
        - Оставь меня.
        - Ты остаёшься? - его мокрые глаза сверкнули надеждой.
        - Я не хочу тебя видеть. Оставь меня одну.
        Елизар подошёл к двери. Он не сводил с меня глаз, будто ожидая, что я кинусь ему в объятия и попрошу остаться. Он был жалок. Его шаги были медленными. Он надеялся, что я верну его, остановлю. Он не знал меня. Оказывается, совсем не знал меня. Я была непреклонна. Дождалась, когда он выйдет и заперла дверь изнутри.
        Я действительно не могла вернуться к бабушке в слезах, представляя собой жалкое зрелище посреди ночи. Они должно быть уже и спать легли. Поеду, как и обещала завтра утром, подготовлю довольную мину, избавлюсь от слез. Никто не должен знать, как меня предали. Никто в этом гребенном мире не должен знать, как подло меня обманули и предали. А ведь Елизар знал, я часто ему говорила, как для меня важны доверие и правда. Но плевать он хотел на это, думая только своей природой. Я не готова для секса - можно запросто найти другую, которая готова двадцать четыре на семь. Кроме того, он сам сказал, что это было не единожды.
        Чувствуя очередную волну, накатывающую на меня, я легла на край кровати, укуталась в одеяло с головой и свернулась в позе эмбриона на самом её краю, стараясь не касаться той стороны, где лежал он.
        В мою голову долго не приходили более-менее складные мысли. Долгое время я лежала и смотрела в пустоту. Казалось, что буря моих эмоций бушует где-то рядом со мной, но не во мне. Ураган, кричащий фразу «он меня обманул», был в этой комнате и набирал силу, давая мне передышку в виде пустоты.
        Я была пуста. Мне всегда почему-то казалось, что в подобной ситуации люди бросают все что попадётся под руку, рвут и мечут, бегают по стенам и потолку в конце концов, но я же была пуста. Просто сверлила взглядом одну точку на стене и ничего не чувствовала. Ураган не возвращался ко мне. Я смутно чувствовала его где-то рядом, но не в себе. В мою голову осторожно прокрадывались какие-то глупые мысли о фильме, погоде, школе, комиксах, которые одолжил Слава. Мозг будто пытался блокировать все то, что произошло. Он будто хотел отгородить меня от этой тьмы и негатива, что обрушились на меня.
        Но, как говорится, от любви до ненависти один шаг. Воспоминания, связанные с Елизаром, стали покрываться плесенью и гнить. Словно яблоки они стали исчезать под черными пятнами серебристой плесени и иссыхали. Будто в стакан с чистой водой падает капля чёрной краски, медленно окрашивая её в чёрный цвет. Память стала искажать все, уничтожая и извращая все то, что некогда для меня было важным.
        Тело все ещё бьёт дрожь, словно я простояла час на морозе, напомина, что во мне все ещё бьётся жизнь. Понятия не имею сколько я пролежала так, смотря в одну точку, время для меня перестало существовать. Я стала пустой оболочкой - телом - душа которого по щелчку пальцев испарилась.
        Мозг стал непринуждённо накладывать на сообщения Елизара присутствие той незнакомки, что оказывается все это время существовала бок о бок со мной. Его губы уже не были только моими, а руки ласкали не только меня. Он уже не был моим. Не отвечал на мои сообщения, потому что был в душе - был с той; поздно лёг спать, поэтому был в сети до глубокой ночи - переписывался с ней или занимался с ней сексом; сидел в телефоне при мне - договаривался с ней встретиться на выходных. Всюду был один только обман, всюду было то, что он скрывал от меня, зная, как для меня важна честность. Смотрел мне в глаза и говорил, что любит, а сам в это время был с другой, которая присылает ему баклажаны и персики. Какая мерзость, тянет выблевать все эти воспоминания из себя. Хочется опустошить себя морально и физически, только бы эта зараза, запустившая в мой чистый мир свои грязные липкие щупальца, вышла из меня. Сказка, которую я себе придумала, была лишь иллюзией, запотевшим стеклом, по которому стоило провести рукой и вся горькая правда вышла наружу.
        Больнее всего предают близкие люди, никому из врагов не под силу причинить такую боль. Я наивно доверилась ему, готовая пожертвовать собой, а он обманывал меня, втоптал все мои принципы в грязь и наплевал на них.
        Как же обидно и больно. А ещё стыдно, что я могла так ошибаться в человеке. Я, та что всегда держала ухо востро, вдруг будто воды в рот набрала и тупо кивала всему, что он мне говорил и верила. Ещё недавно я думала о том, как готова броситься на того белого волка и разорвать его в клочья ради Елизара, сейчас же разочаровалась в себе. Да, я разочаровалась не только в нем, но и в себе. Он хоть и обманул меня, но это я была слепа и даже не пыталась представить, что он может предать меня. Как может предать человек, с которым ты провела все лето, деля с ним свои самые сокровенные и чистые места этих лугов и полей? Стоило ему только уехать отсюда в конце лета, как все обесценилось. Грош цена его чувствам. Все начиналось так красиво. Я не в каком-нибудь красивом подростковом романе, где парень готов пойти на край света за своей девушкой и между ними только честность и доверие, я, мать его, в тупой реальности. И я поплатилась за свои розовые очки…
        Глава 17
        Всю ночь я не могла уснуть, сверля взглядом одну точку в стене. Моё тело было в этой холодной комнате, а мысли где-то далеко продолжали прокручивать события прошлого вечера. Когда я в очередной раз моргнула, обнаружила, что в комнате стало заметно светлее - заснула. Не помню, чтобы мне что-то снилось.
        Всю ночь я прокручивала произошедшее в своей голове, будто перематывала песню на пару секунд назад, чтобы лучше её расслышать. Поначалу мой мозг противился этим больным воспоминаниям, а позже сдался и выпустил все воспоминания в мельчайших деталях, словно махнув рукой. Будь, что будет.
        Предательство. Для меня это слово многое значит, так же, как и правда, и доверие. Я впервые в своей жизни столкнулась с предательством, знала о нем только понаслышке и считала, что смогу избежать его, буду защищена и никогда не попаду на этот крючок. Но нет, я не оказалась готова, мало того, я так сильно проглотила наживку, что, когда леска натянулась в его руках, крючок вспорол мне все внутренности. Меня ранил мой любимый человек. Ранил очень больно.
        Я всю жизнь боялась предательства и лжи, потому что в моей семье было время, когда подобное заставляло родителей громко ругаться за закрытой дверью кухни, наивно полагающих, что я ничего не слышу и не понимаю. Я все понимала и все слышала, хоть вокруг меня и были разбросаны детские игрушки, которыми я пыталась отвлечься, но их голоса не мог заглушить мой внутренний голос, озвучивающий действия моих кукол. Это было давно, но это оставило горький отпечаток на моей психике. Сейчас мои родители уже переросли то время, когда они устраивали скандалы за закрытой дверью и живут более-менее спокойно, но я все ещё помню тот страх за них, помню тот волшебный замок в облаках, которым я считала свою семью, а потом этот замок развалился, оставив лишь обломки, в которых временами миражом всплывало его былое величие.
        Моя мама очень ревнива, она из тех людей, которые делят мир на чёрное и белое, на плохое и хорошее, а отец тот человек, которого называют душой компании. В молодости, когда папа пропадал или что-то заставляло её сомневаться в нем, она закатывала ему истерики, бросаясь самыми разными плохими словами в его адрес, рыдала, била посуду. Это было за закрытой дверью, но маленькая девочка отлично слышала рыдания мамы. Папа отгораживался от её слов, пытался её успокоить, но вскоре вслед за ней начинал кричать и уходил из дома, громко хлопнув дверьми так, что чайный сервиз в шкафу, вручённый им на свадьбе, принимался дребезжать, а я вздрагивала, повышая воображаемый голос в голове. Оба моих родителя вспыльчивы.
        Не знаю, кто из них был неправ. Не знаю застукала ли мама папу на самом деле, или дело ограничивалось лишь её догадками, но я стала скептически относиться к папе, считая его лгуном. А позже вбила себе в голову, что нет ничего страшнее лжи. Ложь для меня стала хуже той же самой смерти, ведь, если ты умер, тебе все равно на то, что вокруг, а если кто-то из любимых тебя предал, солгав о том, что тебе дорого, ты обречена жить с этим.
        Не обращая внимания на свои убеждения, я построила новый замок в облаках, напрочь забыв о том, как с ним могут поступить другие люди. Я построила этот замок летом, когда Елизар рассказал мне свою историю, сидя на скамейке перед домом моей бабушки вечером. В тот самый вечер я узнала, что он оборотень, что Арина лишь призрак из прошлого и что мои чувства были взаимны. Мне казалось, что если человек доверяет тебе такие тайны, он никогда тебя не предаст, и ты всецело можешь ему доверять. Я слишком быстро построила свой замок, не позаботившись, что поспешная стройка может дорого мне обойтись. А вчера Елизар все уничтожил. Остались лишь обломки.
        С трудом поднявшись с постели, чувствуя усталость и головокружение, словно зомби, я прошлёпала в ванную. Я не стала тратить время на тёплый душ, ограничилась лишь чисткой зубов и ополоснула лицо. Мне не хотелось проводить в этом доме ни минуты больше, мне хотелось скорее убраться отсюда и забыть обо всем, что было в последние полгода.
        Когда я собирала свой рюкзак, на этот раз аккуратно запихивая вещи, чтобы все уместилось, в дверь комнаты кто-то осторожно постучал и повисла пауза.
        - Да? - окликнула я того, кто потревожил мой покой.
        Дверь медленно открылась и появилось лицо Елизара, согревшее меня сначала нежностью и теплом, а после сразу же полоснуло воспоминаниями прошлого вечера, после чего я почувствовал лишь больной укол предательства.
        - Я услышал, что ты проснулась, - замялся он. - Позавтракаем?
        - Я не хочу завтракать. Спасибо. - Сквозь зубы процедила я, стараясь не смотреть на него.
        - Кристина, прости меня, пожалуйста. - Закрыв за собой дверь, виновато произнёс Елизар.
        Он медленным шагом направился ко мне, осторожно ступая, будто оказался на минном поле. По нему было видно, что он не знает, как быть, поэтому выбрал тактику осторожности. А ещё кретинизма, если решил, что я собираюсь с ним чаи попивать.
        - Стой! - остановила я его, когда поняла, что он собирается обнять меня и, как ему кажется, успокоить.
        - Прости, - остановился Елизар, неловко почесав затылок. - Прошу, прости меня, давай начнём все сначала.
        - Нет. - Полная решимости и гордости ответила я.
        - Кристина, это никогда не повторится. Клянусь, - взмолился Елизар, осознав, что дороги назад нет. - Давай мы с тобой позавтракаем, успокоимся и ты снова подумаешь.
        - Я решила, я не хочу больше тебя видеть в своей жизни, Елизар. Сейчас я хочу только убраться отсюда, со Светой или без неё.
        - Давай я увезу тебя сам, - предложил Елизар, протягивая ко мне руку, но я оторвала её, будто меня коснулась ядовитая змея.
        - Нет, тогда я лучше пешком пойду.
        - Я провожу тебя, - предложил Елизар, осторожно заглядывая мне в глаза.
        И тут меня прорвало. Прорвало так, как никогда ранее. В глазах все помутнело и по щекам градом покатились слезы, застилая некогда любимое мне лицо.
        - Отстань! - выкрикнула я сквозь слезы. - Оставь меня! Я хочу домой! Неужели ты не понимаешь, как мне было важно тебе верить? - дрожа, вытирала я слезы.
        - Прости, - промямлил в очередной раз Елизар, и подумав, что сейчас то самое время, попытался обнять меня.
        - Нет! - остановила я его, чувствуя, как его прикосновения причиняют мне смертельную боль.
        Я оттолкнула Елизара и отпрыгнула в угол комнаты, закрывая лицо. Меня душили слезы, мне было сложно понять, что на меня нашло. Не было и речи, чтобы остановить слезы. В этот момент я не была хозяйкой своего тела, была лишь слабым наблюдателем этой жалкой истерики.
        Елизар отошёл от меня. Он стоял какое-то время надо мной, а потом ушёл. Пришла Света, обняла меня, что-то нашептала мне на ухо, протянула стакан воды и мне полегчало. Елизара в комнате не было.
        Через какое-то время я запрыгнула в машину Сергея, в которой меня привезли сюда и попрощалась с Красной Звездой. Я не оборачивалась назад. Правда на мгновение мне хотелось взглянуть лишь мельком, незаметно обернуться, чтобы увидеть, где он, но я не сделала этого. Сдержалась. Он не вышел меня провожать. Не то чтобы меня это сильно заботило и волновало, но все же что-то во мне будто нашёптывало, что он должен выйти, ведь кто знает, что щёлкнет в этот момент в моей голове. Но Елизара не было поблизости.
        По дороге в Иоково Света пару раз пыталась вставить своё слово, обсудить ситуацию, высказать свой взгляд со стороны, но я останавливала её, пресекала на корню эту тему. Я не желаю возвращаться с этому. Не желаю с кем-либо обсуждать свой провал, свой проигрыш и своё постыдное положение в этой ситуации. Мне было стыдно. Стыдно, что меня вот так предали, стыдно что я стала какой-то жертвой в центре всеобщего внимания, жертвой, которую все пытаются успокоить. Я не слабая жертва. Я сильная. Не нужно меня успокаивать и приободрять. Я справлюсь с этим. Справлюсь в одиночестве. Справлюсь без чьей-либо помощи.
        Когда машина остановилась перед домом моей бабушки, который ни на йоту не изменился за эти два дня в отличие от моей жизни, я вышла и, хлопнув дверью автомобиля, быстрым шагом направилась домой, бросив лишь короткое «спасибо» Свете. Я не хотела, чтобы она заходила вместе со мной, хотела как можно скорее от всех избавиться и очутиться в одиночестве, где я могу собраться силами. Мне потребуется много одиночества, чтобы пережить предательство Елизара.
        На пороге в дом меня встретила бабушка, которая выходила к нам на встречу, но я натянула улыбку и убедила её в том, что девочки торопились и не стали заходить. Бабушка, конечно, искренне расстроилась, потому что испекла пирогов им в дорогу.
        - Ничего, я с ними сама справлюсь, - кивнула я в сторону пирогов с хищнической улыбкой.
        Чуть позже, по обычаю, бабушка стала расспрашивать как прошли эти два дня, чем мы занимались и ещё много других вопросов, на которые я лишь сухо отвечала, а позже, чувствуя, что мои силы на исходе, ушла в комнату, ссылаясь на желание немного поспать. Мы допоздна смотрели романтические комедии и разговаривали, поэтому я валюсь с ног, а глаза слипаются. Ох, уж эти девчачьи посиделки.
        Из комнаты я уже вышла абсолютно другим человеком. Уже не той Кристиной, что была этим летом, но и не совсем той Кристиной, которой была до этого лета.
        * * *
        - Я боюсь, что это всего лишь какой-то приятный затянувшийся сон, - еле слышно прошептала я, смотря в серо-голубые глаза Елизара.
        - Это не сон, - усмехнулся он и, примяв под собой траву, лёг ближе ко мне. - Если бы это был сон, он бы не длился так долго, глупышка.
        Мы лежим в высокой траве, так что нас не видно, где-то недалеко от Красной Звёзды, где нет опасности быть застуканными кем-то из деревенских. Августовский зной выжег траву делая её жёлтой будто поздней осенью. От земли исходит жар, законсервированный до прихода зимы. То и дело ветер изменял своё направление, отражая свой маршрут на пожелтевших стеблях овсяницы. Все вокруг кричало о скором приходе осени, все вокруг кричало о том, что скоро сказка закончится и придётся вернуться в серую реальность.
        - А что будет, когда мы разъедемся? - выдала я вопрос, который давно меня беспокоил.
        Я каждый день думала об этом, думала днями и ночами, но никак не осмеливалась задать его вслух. Боялась. Боялась услышать то, что причинит мне боль.
        - А чего ты хочешь? - задумчиво нахмурил брови Елизар.
        - Не хочу, чтобы ты исчезал, - закрыв лицо руками, произнесла я.
        - Я не исчезну, - шепнул мне на ухо Елизар и неожиданно дунул в него.
        - Ты с ума сошёл? - вскочила от неожиданности я, стреляя молниями из глаз.
        Елизар, заливаясь громким смехом, катался по траве схватившись за живот. Ему, должно быть, очень смешно. О себе я такого сказать не могу. Сто раз ему говорила, что мне неприятно, когда он так делает!
        - Расстояние между нами ничего не измерит, Кристина. Мы так же будем видеться время от времени во время твоей учёбы, будем видеться, когда я буду приезжать в Тетюши со Светой, будем видеться на каникулах, а потом ты переедешь учиться ко мне в Казань.
        - А ты я вижу уже все спланировал? - спросила я у него, громко торжествуя внутри.
        - Да, все спланировано. Если нашим планам ничего не помешает, то мы уже через два года будем жить в одном городе и, если ты не против, в одной квартире. - Светясь как солнце улыбнулся Елизар и заправил себе травинку за ухо. - Как тебе мой план?
        - Есть над чем подумать, - краснея опустилась я обратно к нему в траву, слушая запах его кожи, перемешанный с его парфюмом.
        Блаженно широко улыбаясь, я смотрела в небо, по которому плыли огромные тяжёлые белоснежные ватные облака. Моя фантазия взяла надо мной верх, рисуя картины нашей совместной жизни, где нам никто не станет мешать и мы всегда будем вместе. Будем просыпаться по утрам в обнимку, желая друг другу доброго утра, будем завтракать перед тем, как отправиться на пары или на работу, устраивать киномарафоны на выходных. Я уже видела, как готовлю ему всякие вкусности, стараясь удивить его, придумывала наши маленькие личные традиции, сборы в компании его друзей. И мы всегда будем вместе. Всегда. Вместе.
        * * *
        Каждый день в Иоково становился для меня тяжелее и тяжелее. Время стало мучительно растягиваться, как тесто, которое использовала бабушка для своих пирогов. Казалось, проходила целая вечность, но часы показывали лишь полдень, а серые последние октябрьские дни превратились в какую-то кашу, когда не понимаешь утро сейчас или вечер. Меланхолия в конец овладела мной.
        Вчера вечером меня потревожил телефон, издавая звуки входящего сообщения. Оно было от него. Он просил меня выйти к дому. Просил меня выйти и поговорить с ним, он хотел объясниться. Не знаю, что можно объяснять в этой ситуации - все и так понятно, и я проигнорировала его - не вышла. Перевела телефон в авиа режим и, покрытая мурашками, перевернулась на другой бок, чтобы не видеть окна выходящего на сад перед домом. Я не хотела его видеть. Не хотела.
        Бабушка с дедушкой косились на меня многозначительным странным взглядом, когда я дни напролёт проводила на диване в компании очередного классического романа. Они интересовались все ли со мной в порядке, не заболела ли я. Волновались, что я скучаю и ничем не могу себя занять этим серым осенним днём. Я отмахивалась от их вопросов, коротко отвечала, что со мной все в порядке, старалась пустить им пыль в глаза, была уверена, что я хитрее их, что их жизненный опыт ни за что не даст им понять, что со мной что-то не так. Иногда я даже злилась на них, огрызалась, когда мне становилось сложно сдерживать свою вспыльчивость. Они будто чувствовали куда нажимать, будто знали, что я проиграла и меня нагло обманули, окунули головой в дерьмо. Но это были лишь мои фантазии и паранойя.
        Иногда я выходила прогуляться, когда стены моей комнаты начинали давить настолько сильно, что мне сложно было вздохнуть. Я оставляла раскрытую книгу и, набросив на себя огромную тёплую куртку, выходила в огород, а после удалялась на луга.
        Все пожелтело, вымерло с приходом осени. Былое величие и романтика увяли, оставив холмы обнажёнными и серыми. Луговых цветов, которые радовали меня летом не осталось. Последние зелёные травинки дико колыхались из-за сильного прохладного ветра. Ветер будто хотел их вырвать и бросить в утёс. Мне тоже хотелось это сделать. Хотелось вырвать все холмы и низины, где мы проводили с Елизаром время летом и скинуть их в чёрную пучину, чтобы ничего мне не напоминало о нем, чтобы отчистить это священное место от скверны, от болезни.
        Мне больно. Больно смотреть на все вокруг и помнить все то, что было. Больно видеть вдали чернеющий лес, за которым стоял его дом. Но я долго всматривалась в эти серые лысые деревья, пока не почувствовала холод. Пора возвращаться домой. Пора снова вернуться в эти четыре стены. Внутри меня образовалась пустота и я понятия не имею чем её заполнить, понятия не имею, что в неё вложить, чтобы она не зудела. Если бы это был укус комара на моем теле, я бы зачесала его до крови, но это что-то внутри меня. Что-то под кожей, куда я не могу добраться.
        А вечером, уже вернувшись домой, выпив несколько чашек чая, я приняла решение, которое было несвойственно мне. Приняла решение, которого никто от меня не ожидал. Никто не ожидал от старой меня. Я решила возвращаться домой. «Но как же? Так скоро?» Запротестовала бабушка. Я невнятно промямлила, что у меня есть задания на каникулы, которые я забыла по своей глупости и обязательно должна их сдать в понедельник, а выполнить их за выходные навряд ли успею. Дед пытался уговорить меня остаться хотя бы до пятницы, погостить у них ещё пару дней, но я напрочь отрезала эти предложения. Я не могла больше находиться здесь. Здесь все кричало о Елизаре. Даже этот дом. Старики были опечалены моим скорым отъездом. Они посерели так же, как я все эти дни. Стали молчаливыми и погруженными в себя. Перестали протестовать и смирились с моим желанием покинуть их. Мне было больно на них смотреть. Мне было стыдно за свою ложь, за то, что я оставляю их снова одних, лишив их своего живительного общества на эту неделю. Я лгала им. Возможно они и догадывались об этом, но не подали виду.
        На следующий день я уехала домой на раннем утреннем автобусе пока день в очередной раз не окрасился в серый.
        Глава 18
        Узнав, что я так скоро решила вернуться домой, мама не слабо так удивилась, ведь меня обычно за уши не вытянешь из деревни. Я не любила город, старалась как можно меньше проводить здесь времени, когда есть возможность свалить от всего в деревню. В городе жили свои монстры. Но теперь эти монстры казались мне не такими страшными, как те, что ждали меня в тенях в Иоково.
        Днём родители были на работе и я была предоставлена сама себе, никто не подходил ко мне с назойливыми расспросами, никто не пытался как-то поднять мне настроение своими бытовыми рассказами.
        Когда утром родители уходили на работу, я ставила на фон какой-то очередной сериал и лежала под одеялом проливая слезы по разрушенным первым отношениям. Здесь, где никто меня не видит, где каждая вещь не напоминает мне о Елизаре, я могла дать волю своим скопившимся чувствам и громко кричать от обиды и душивших меня слез. Я не сопротивлялась тому, что сидело во мне и жаждало вырваться наружу. К тому времени, как родители вернутся с работы, я уже успею прийти в себя.
        В какой-то момент я даже успела поймать себя на мысли, что не могу заставить замолчать мой внутренний голос, который то и дело навязчиво напоминал мне о том, что сделал Елизар. Этот голос говорил о нем, он никак не хотел затыкаться, как будто считал своим долгом не давать мне отпустить эту ситуацию. Я даже поняла, что маниакально пытаюсь выбросить его из головы, всячески пичкая себя другой информацией.
        Я перестала есть. Перестала следить за собой, оборачиваясь в ту же самую скорлупу каждый день. Пока не было родителей, я даже из пижамы своей не вылезала. Да и из комнаты я выходила редко, став затворником в своей холодной камере, где громко из компьютера кричали герои сериала, а одеяло, казалось, совсем меня не греет. Я не могла читать потому, что на каждой строчке я спотыкалась о свои мысли о нем.
        Почему он так поступил? Что заставило его изменить мне? Природное желание, ситуация или же его чувства ко мне остыли? Мы редко виделись с ним после лета и каждую нашу встречу нам сперва приходилось немного привыкать друг к другу, чувствуя неловкость, а после того, как мы наконец обнаруживали то же тепло что и летом, приходилось снова прощаться. Наверное, сказочка закончилась.
        Для меня, человека-эмоция, он всегда был на первом месте, моя голова всегда была поглощена им, даже когда я сидела на контрольных и смотрела в окно, понимая, что решение задачи так и не придёт ко мне и проще дождаться Алису, которая быстро решит часть моих заданий. Но он живёт в большом городе, его окружает множество разнообразных людей на парах в универе, на работе. Наверное, у него редко выдавалась минута, чтобы вспомнить обо мне. Чаще я первая писала ему, каждое утро именно я желала ему доброго дня, списывая его молчание на то, что он снова просыпает свою первую пару. А вдруг он даже не думал обо мне? Вдруг он просыпался, умывался, завтракал и даже ничто в его голове не щелкало мыслью, что мне нужно пожелать доброго утра, что я жду его сообщений. Я писала ему, а он всего лишь отвечал. Каждое утро я придумывала какие-то новые пожелания, старалась использовать новые слова, чтобы не повторятся, а он лишь отвечал «Доброго утра». Но время от времени он и сам мне писал. Писал он обычно днём, по всей видимости, когда ему нечем было заняться на парах и скука настолько сильно им овладевала, что он
вспоминал обо мне или же он просто считал, что обязан мне написать, чтобы как-то отметиться, что он по-прежнему думает обо мне. Что это если не первые звоночки о нашем скором расставании? Что это если не знак, что пора бы мне остановиться, проверить его на прочность, на внимательность? Нет, я не видела этого в упор, не замечала.
        Другой человек на моем месте давно бы устроил Елизару скандал, но не я. Я же тихоня и сама мысль, что в меня кто-то влюблён заставляла меня всецело отдаться человеку, угождать ему, позабыть о себе и своих принципах, стать какой-то тряпкой. Я даже подумать не могла, что в то самое время, пока я желаю ему сладких снов, он может быть с кем-то. Глупая Кристина придумывала себе принцев, королей. Сказочница. Девочка, выросшая на сказках и красивых романах, где все чувства искренни, где у всех героев есть благородные помыслы и тайны, которые они скрывают исключительно во благо любимого человека. Классика. Возможно, в то время так и было, но минуло не одно столетие. Да кто знает, может быть, даже тогда не было таких чувств, какие описывают классики. Может быть, это лишь щедро приукрашенная реальность. Лето вскружило мне голову, превратив мою жизнь в отражение тех самых романов, а потом смачно зарядило мне пощёчину.
        Что дальше?
        Понятия не имею.
        На второй день мне вдруг захотелось найти ту самую девушку, что писала Елизару и проверить её соцсети.
        Как же её звали. Что-то вроде на «Ч». Да, кажется Чулпан, но фамилию никак не припомню. Да, точно, её звали именно так. Даже сейчас меня будто током ударило, когда я произнесла её имя в своей голове.
        Я взяла телефон в руки, чувствуя лёгкое головокружение при резком движении. Я быстро залезла к нему на страницу, открыла список его друзей и стала листать его в поисках той самой девушки. Благо, у Елизара было не так уж и много друзей.
        Я нашла её быстро. Поначалу я думала, что не найду это имя, что Елизар не стал её добавлять в список своих друзей. Но я нашла её.
        Высокая, словно спустившаяся с обложки глянцевого журнала, с идеальным телом и личиком, она излучала всем своим видом уверенность и властность. На её странице было много попсовых постов с цитатами умных людей, фотографии кричали о её активности, о путешествиях в другие страны, о динамичной вечерней жизни. А главное, у неё была копна огненно-рыжих волнистых волос. Она напоминала её. Напоминала Арину.
        Я бросила телефон к ногам, будто он ужалил мою руку и горько разрыдалась, осознавая, что совсем не похожа на ту девушку в интернете, что я полная её противоположность, что внешне у неё много общего с Ариной, которую Елизар любил все это время. И любит до сих пор. Как я могла оказаться его девушкой? Как я, с моими прямыми каштановыми волосами, с моим пухлым телосложением могла понравиться тому, кто сох по рыжей девушке, а теперь спит с такой же? Я не в его вкусе.
        Я долго рыдала от обиды. От слез моё одеяло стало сырым, что уже сложно было не заметить. А что-то во мне снова захотело посмотреть на неё. Что-то во мне недостаточно насытилось болью.
        Оказалось, что чуть ли не под каждой фотографией той девушки стоял «лайк» Елизара. Каждый пост с украденной цитатой того или иного известного человека на странице этой Чулпан был отмечен Елизаром. Он активнее себя проявляет на её странице, чем на моей. Да, можно сказать, что это глупо, что это ничего не значит, но мои фотографии и посты он лайкал только в тот день летом, когда кинул мне заявку в друзья. И все! А её записи, даже те, что были опубликованы недавно, все с сердечком от Елизара. Как он мог! И все это под моим носом!
        Мне снова стало обидно и мерзко. Он не мог уделить мне внимания, не мог написать мне лишний раз утром, но зато у него было достаточно времени, чтобы пролайкать каждый пост этой девушки.
        Я швырнула телефон и протяжно провыла от обиды. Как же обидно и больно! Как же неприятно от одной мысли, что наивно верила каждому его слову, идеализировала его.
        Предатель! Предатель! Я хочу, чтобы он умер! Да, умер! Я знаю, что так нельзя говорить, нельзя никому желать смерти, но мне наплевать, я не хочу, чтобы он ходил по этой земле и не хочу, чтобы он продолжал шнырять с этой сукой по клубам! Я тащила его на своей спине, волновалась о нем, когда на нас напали в парке, а для чего? Для чего, черт подери, я все это делала? Для кого? Для этого человека, который не уважал мои чувства и не во что их не ставил?
        Я хочу, чтобы Елизар умер! Хочу…
        Часть II. После него
        Глава 19
        Каникулы закончились. Началась очередная учебная четверть. Уже вторая моего десятого класса.
        - Привет, - безразлично я махнула рукой Алисе, когда она влетела в класс, прижимая к груди свою сумку и что-то строча в своём телефоне.
        - Привет, - не поднимая глаз с гаджета сухо ответила она.
        Алиса с грохотом рухнула на стул за нашу последнюю парту в первом ряду и разложила учебники и тетради, как всегда в своей педантичной манере. Она повесила сумку на спинку стула и тупо уставилась в доску, не реагируя на пиликнувший телефон. Все это время она будто забыла о моем существовании, хотя до начала первого урока было ещё целых десять минут, а на Алису это не было похоже. Обычно моя единственная подруга успевала рассказать миллион историй за это время и заткнуть её мог только появившийся учитель, да и тому приходилось для начала пару раз на неё косо посмотреть, прежде, чем она жестом показывала, что больше не раскроет рот по личным темам.
        - Все в порядке? - посмотрела я на неё.
        - Выглядишь неважно, - смерила она меня задумчивым взглядом.
        - Как обычно на первом уроке после каникул, - пожала я плечами и фальшиво отвлеклась на какую-то деталь за окном.
        - Ну, да, наверное. - Не смотря мне в глаза, сказала Алиса и задумчиво погладила свою тугую косу.
        Всем своим видом она кричала, что ей необходимо в чем-то выговориться, но она ждёт какого-то несвойственного ей приглашения к разговору.
        - Ты хочешь о чем-то мне рассказать? - спросила я у неё, не то, чтобы мне было интересно, но эта резина начала надоедать. - Или в твою голову проникли инопланетяне и что-то там подкрутили?
        - Инопланетян там ещё не хватало, - усмехнулась Алиса и превратилась в знакомого мне человека.
        - Тогда выкладывай, что там у тебя. - Я легла на парту, подложив под голову локоть, и внимательно уставилась на неё.
        - Помнишь, я говорила, что мы с Русланом собираемся в Казань… - неуверенно начала она.
        - Да-да, помню, у вас должно было состояться «волшебство». - Бесцеремонно перебила я.
        - Да, «волшебство», - бездушным голосом сказала она и погрузилась в себя.
        - Что-то мне подсказывает, что ты хочешь мне что-то рассказать об этом «волшебстве»? - предположила я.
        - Фух, - нервно выдохнула Алиса. - Короче, не назвала бы я это волшебством. Все было далеко не волшебно. Мы были неловкими, я все время думала про то, как выгляжу, достаточно ли я страстная, до того момента пока он не вошёл. А дальше был полнейший звездец. Я никак не смогла расслабиться, а он, как назло, тянул и тянул. Я уже ждала, когда же он допыхтится на мне и все это закончится. А ещё моя роза запачкала простыни и я десять раз пожалела о том, что выбрала белые. Это было ужасно! - договорила Алиса и ударила лбом о парту.
        - Ого, - единственное, что смогла выговорить я.
        - А этот кретин как будто так и не понял, что все прошло не так хорошо, как хотелось бы. И его эти тупорылые вопросы «ты в порядке?», «все хорошо?», «мне остановиться?». Я почти сорвалась и простонала от злости и дискомфорта, а он счёл, что я от наслаждения, мать его, стону. Господи, ну и кретин же он. Теперь он хочет снова повторить, зовёт меня прогулять уроки, чтобы пойти к нему, пока родители на работе, а я ещё с прошлого раза не отошла, - прорычала Алиса все ещё не поднимая голову.
        - Тебе нужно было расслабиться.
        - А то я этого не знала, - покосилась она на меня. - Я всю ночь гуглила все о первом сексе, думала, что буду готова на все сто. Да не тут-то было.
        Телефон Алисы снова пиликнул.
        - Вот опять что-то написал, козел. Я сейчас этот телефон в доску запущу, - ударила она кулаком по столу так, что в нашу сторону обернулись даже гогочущие над какой-то своей глупой шуткой наши одноклассники.
        - Ты с кем-нибудь ещё об этом говорила?
        - Нет. Хотела поговорить с мамой, но не решилась.
        - А с Русланом вы обсуждали это?
        - Мы пытались поговорить, но в один момент я взяла и сказала, что все было отлично, а после уже не смогла вернуться к этому разговору.
        - Может быть, стоит все-таки поговорить? Ты же не собираешься дать обет целомудрия? - улыбнулась я и приблизилась к её лицу, широко улыбаясь.
        - Да, конечно, не собираюсь, но мне нужно время, чтобы собраться.
        - Поговори с ним. Поработайте над ошибками.
        - Откуда ты обо всем этом знаешь? Можно подумать, что у тебя тоже что-то было, - хищно покоилась на меня моя подруга.
        - Не знаю. Просто говорю первое, что приходит в голову. Знаешь, это из разряда мастер по советам, пока дело не касается тебя лично. У меня ничего не было.
        - Будешь до свадьбы себя хранить?
        - Не знаю. Хочу быть уверена в этом человеке.
        - Смотри, затвердеет там все.
        - Не неси фигни, - усмехнулась я и дружески толкнула подругу в плечо.
        Мне неприятны подобные разговоры. Неприятны разговоры, которые заставляют меня вспоминать о нем. Не хочу даже близко подходить к темам, которые могут заставить меня вспомнить о нем, а потом о его предательстве. Вот, пожалуйста, держалась все утро и опять соскочила.
        Алиса подняла голову, на лбу которой отпечатался рельеф парты, и взяла телефон в руки, собираясь что-то ответить Руслану. Не знаю, что она хотела ему ответить, она редко пускала меня в их переписку, давая прочитать только то, что хотела, но в этот момент в класс зашёл Слава и я вспомнила о его комиксе, который так и не дочитала.
        - Привет, - подсел он на пустующий стул парты перед нами с Алисой.
        - Привет, - улыбнулась я.
        Алиса же сначала заговорщицки подняла на нас глаза, смерила Славу двумя своими голубыми сканерами и бросила ему сухое «прив». Всем своим видом она показывала, что не обращает на нас внимания, уткнувшись носом в свой телефон, но я знала эту женщину, она такой возможности ни за что не упустит. Каждое наше слово будет проанализировано, как на каком-то собеседовании.
        - Ну как тебе комикс? - спросил Слава, теребя уголок моей тетради.
        - Прости, но я так и не дочитала его, - извиняющимся голосом пролепетала я.
        - Ах, да? Не дочитала. Ну, ладно. Хочешь вернуть? - когда он говорил в его голосе все больше и больше проступали нотки обиды. Он пытался их скрыть, но даже Алиса должна была заметить, что он расстроен.
        - Нет, пожалуй, я все-таки добью его. Могу я вернуть его в конце недели?
        Признаться честно, у меня уже не было никакого желания листать этот комикс, но из тёплых чувств к этому странному парню, мне хотелось все-таки узнать, что там было дальше, чтобы Славе было с кем его обсудить. Тем более то количество литературы что я прочитала, даёт мне право оценивать произведения, хоть я и никогда раньше не притрагивалась к книжкам с картинками.
        - Да, можешь, - расправил плечи Слава и улыбнулся.
        Долговязый парнишка поднялся со стула и удалился к своей парте, доставать из рюкзака, где я уверена ничего нужного для уроков почти нет потому, что он как обычно стал спрашивать у класса ручку, свои изрисованные героями его комиксов тетради.
        Не успел Слава опуститься на свой стул, как мне тут же в ухо залетел возбуждённый голос Алисы:
        - Если вы не встречаетесь, то ты ему определённо нравишься!
        - Мы не встречаемся, я же уже говорила тебе об этом и мне не хочется думать о том, что я ему нравлюсь. Ты разве не слышала, что у него уже есть девушка?
        - Нет, не слышала. Если бы наш город не был таким крохотным, где все обо всех всё знают, навряд ли бы я даже была уверена, что его не с какой-нибудь Альфа-Центавры к нам закинуло.
        - Или они даже расстались.
        - Вот он и решил к тебе подкатить.
        - Я не хочу об этом говорить. - Сквозь зубы процедила я.
        - Хорошо, как хочешь. Не хочешь говорить - не будем. Это же моя роль всегда все тебе рассказывать. А ты, недоверчивая моя, просто слушаешь и киваешь, ничего не открывая взамен.
        - Ох, давай ещё обидимся друг на друга, - возмутилась я. - Тем более тебя никто за язык не тянет, что-то мне рассказывать. Ты сама первая начинаешь свои рассказы, не успев спросить, как у меня дела.
        - Ах вот оно как, - покраснела Алиса. - Значит ты делаешь мне одолжение выслушивая мои истории и волнения? Между прочим, я всегда интересуюсь, как у тебя дела.
        - Так между делом. - Косо усмехнулась я.
        Наши голоса стали повышаться и это становилось сложно скрывать от остального класса и преподавателя ждущего звонка призывающего к началу урока. Но нам было все равно.
        - Так, Романова и Волкова, вы не успели и одного урока просидеть после каникул и уже лаетесь? - повысил голос учитель.
        - Простите, - в один голос произнесли мы.
        И это было последним, что мы произнесли за весь урок. Алиса была погружена в свои мысли, возможно рассказывая уже сама себе все, что там у неё произошло, а я просто наслаждалась тишиной.
        Домой после уроков я летела стрелой. Летала, как ракета, пытающаяся вырваться из атмосферы потому, что в конце последнего урока во мне что-то снова щёлкнуло и я вспомнила Елизара. Я была готова разрыдаться прямо на уроке, но стиснув зубы, держала все внутри. В горле встал тяжёлый ком и глаза будто стали влажными, но я не имела права показать свои чувства прямо во время урока, тем более Алиса теперь сидела с Инессой, которая то и дело бросала в мою сторону хищнический взгляд.
        В конце последнего урока я поймала себя на постыдном деле, когда незаметно для себя снова скрытно на цыпочках пробралась на страницу Елизара. Я даже не осознала, когда включила интернет и, спрятав телефон под тетрадью, зашла к нему. Снова зашла на страницу Елизара, которого всем сердцем теперь ненавидела. Мне обидно, что я нигде не могу скрыться от него. Мне стыдно за мою слабость, которая, пользуясь моей рассеянностью, то и дело прокрадывается к нему, страшась, что он каким-то магическим образом может меня отследить.
        Он писал мне. Писал на выходных несколько раз, но я даже не стала открывать переписку, чтобы он не получил заветных двух галочек о прочтении сообщений. Мне хотелось сделать ему больно. Хотелось всем своим видом показать, что я не хочу его видеть, слышать и читать. Хотелось сделать ему больно. Так же больно, как мне.
        Дома никого не было, родители ещё не скоро вернутся с работы. Я кричала. Громко рыдала и проклинала все на свете. Бросала самые страшные проклятия в то прошлое, когда я побежала за ним. Когда кончились силы, я просто всхлипывала на полу своей комнаты. Обессиленная я даже не могла сообразить сколько лежу на полу, но день ещё был серым. Не знаю, как люди справляются с расставанием и таким предательством. Будь я смелее, наверное, обратилась бы к кому-нибудь, но я никому не хочу доверять этой тайны о себе.
        Так холодно и одиноко.
        Родители пришли с работы и, как обычно поужинав, разлеглись на диване перед телевизором, а я удалилась в свою комнату, чтобы разделить своё одиночество с «Маленькими женщинами» Луизы Мэй Олкотт. Я видела как-то мельком по телевизору экранизацию этого романа и мне захотелось познакомиться с ним ближе, ведь в нем есть близкая мне героиня бунтарка с феминистическими взглядами.
        А потом дни потекли какой-то серой густой массой, неторопливой, унылой, и мне даже не за что было зацепиться, чтобы хоть как-то их запомнить. С Алисой мы перестали общаться, и даже если бы я захотела вернуть подругу, то уже не могла этого сделать - в неё глубоко запустила свои щупальца Инесса и теперь Алиса часть её компашки. Мы даже перестали с ней здороваться, сталкиваясь в школьном гардеробе по утрам. Не знаю, что было внутри моей подруги, жаждала ли она возобновить наше общение или же она нашла достойную мне замену, но решиться и подойти к ней я не могла потому, что взгляд её стал строгим и тяжёлым.
        Через неделю после нашей ссоры, когда я со скукой ждала начала первого урока за своей партой, она зашла, громко хохоча с девочками и даже не взглянула в мою сторону. Надеюсь, она поговорила с Русланом и они решили свои проблемы. Искренне надеюсь.
        На странице Чулпан появились новые посты, которые не остались незамеченными Елизаром. Снова лайки. Какой же он все-таки подонок. Тварь. Не хочу ничего общего иметь с ним. Хочу, чтобы воспоминания, связанные с ним, начисто выветрились из моей головы и он оставил меня в покое. А что ему? Он по-прежнему живёт своей жизнью, развлекаясь с той девицей похожей на Арину. Он по-прежнему лакает её фотографии и посты, будто ничего не случилось, будто она не стала причиной нашей разлуки. Видимо он не считает эту разлуку чем-то ужасным или разрушающим. Обычное дело. А для меня это был конец света.
        Почему мне так больно? Почему в груди что-то вдруг начинает давить, как только я вижу, что он что-то лайкнул у той девушки или то, что они одновременно заходят в сеть? Почему мне так больно, когда я вижу это? Я должна наконец-то понять и принять то, что он уже не со мной и он не принадлежит мне. Я не вправе его судить за те знаки внимания, что он оказывает ей сейчас. Но у меня не получается. Казалось бы, что все хорошо, что я смирилась и отпустила его, но стоит мне увидеть его активность на её странице, как мне снова становится больно, становится тяжело дышать и в глазах появляется пелена разочарования и огорчения. Он ничего не должен мне. Он свободен, волен поступать так, как ему заблагорассудится. Нас ничего они связывает. Я должна… я должна… больно. Не могу.
        Почему я так сильно поддалась своим чувствам? Почему я даже на минуту не снимала свои розовые очки. Вот только почему мне нельзя было этого делать? Почему я обязана была все время держать дистанцию, чтобы позже мне не было больно? Почему любить так больно и опасно? Почему все не может быть просто, как в диснеевских мультфильмах. Неужели в реальности так нельзя? Неужели отдаваясь во власть своих чувств, нужно быть все время начеку, чтобы тебе не сделали больно? В чем тогда смысл этой любви? Бабочки в животе, баллады о любви, нежность, ласка и добрые широкие искренние улыбки… сиюминутная слабость. Отвлекаешься лишь на секунду и вдруг… удар в сердце. Все, что раньше приносило радость и любовь вдруг восстаёт против тебя, чтобы причинить боль. Зачем нам тогда любить? В чем смысл? Мы все через это проходим. Но почему мы должны проходить через это? Не было бы проще вообще жить без этого? Не проще ли было бы вообще стереть всю любовь из этого мира, чтобы не испытывать боль утраты, чтобы не угасать в трауре о пережитых чувствах, выуживать в своей голове приятные воспоминания, которые будто доза наркотика
или антидепрессантов даруют тебе мгновения радости, а позже оставляют тебя выжатой и сухой, как лимон. Зачем это все?
        Мне… мне… больно! Не хочу испытывать эту боль. Не хочу знать, что он теперь счастлив с кем-то кроме меня. Я хочу проснуться и забыть все то, что нас связывало. Хочу просто проснуться однажды утром в своей постели и навсегда забыть о его существовании. Ох, если бы от этого всего было лекарство… Почему так больно… когда это прекратится?
        Глотаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег… в глазах все мутнеет, а грудь сдавливают тиски да так, что трещат ребра.
        Говорят время лечит, но никто не говорит сколько должно пройти этого самого времени, чтобы раны наконец-то затянулись. Меня окружали лепестки моих любимых луговых цветов, они давали мне силы и веру, а он проник через этот защитный кокон и одним движением руки разорвал его обнажив меня у всех на глазах. Я не должна возвращаться в это прошлое. Прошлое прошло. Мне не вернуться назад. Я должна смотреть вперёд, должна перестать, выходя из школы, надеяться увидеть его силуэт на последней ступеньке, где он ждал меня тогда перед каникулами. Нужно идти дальше. Нужно спокойно спускаться по ступенькам, не обращая внимания на столпившихся учеников перед лестницей. Нет там никого, кто мне нужен. Нет там того человека, который заставлял моё сердце биться чаще, а лицо заливаться краской.
        Глава 20
        После того, как закончилась эта рутина в школе, которая с каждым днём становилась для меня все невыносимее, домой я пошла вместе со Славой, хоть мы и жили в разных частях города. Ему нужно было забрать что-то с почты, что была недалеко от моего дома, и он решил составить мне компанию.
        Стены моей комнаты, будто пропитанные моими ядовитыми слезами по нему стали давить на меня, и если раньше я пыталась скрыться в ней от родителей и остального мира, теперь же старалась проводить в ней как можно меньше времени. Сама того не понимая, я поселила в некогда сакральном для меня месте, пугающего призрака прошлого, что время от времени душил меня своими холодными руками.
        - Ты стала какая-то грустная после каникул. У тебя что-то произошло? - спросил Слава, когда мы неспешно плелись в сторону единственного в нашем городе почтового отделения, завернувшиеся в осенние куртки.
        - Нет, все нормально, - машинально ответила я, даже не подумав.
        - А мне вот моя девушка изменила, - напряжённо усмехнулся Слава, выдав это признание на одном дыхании.
        - Ого, - вырвалось у меня и я за долгое время в пути впервые посмотрела парню в глаза.
        - Да, мои друзья все узнали. Были на выходных в клубе и видели, как она вышла куда-то с одним парнишкой из второй школы. Потом, якобы, их видели сосущихся за углом клуба.
        Слава выпалил это с какой-то иронией в голосе. Я не почувствовала страдания в нем и сожаления к себе, которое крепко засело во мне. Казалось, что для него это было что-то незначащее. Казалось, что для него мир не развалился лишь на этом этапе жизни. Его маска была куда убедительнее моей, прятала истинное лицо так, что даже я, та, что была в похожей ситуации, ни за что бы не раскусила парнишку.
        - Как ты себя чувствуешь после этого? - искренне поинтересовалась я.
        - Так себе. Больно было. Стремена и обидно. Но на этом жизнь не кончается. - Довольно-таки убедительно уверенным в своих словах голосом произнёс Слава.
        - Ты её любил?
        - Очень-очень сильно. И сейчас люблю. Слишком сильно, видимо.
        - Знаешь, - сказала я и собралась силами. - У меня такая же история. На каникулах. Я случайно увидела сообщение от другой девушки у него на компьютере. - Призналась я.
        Признавшись Славе, я вдруг неожиданно для себя не почувствовала того стыда, что испытывала все это время. Я даже не помышляла, что этот человек может косо на меня посмотреть или разболтать о моем провале всей школе. Просто вырвалось. Я сказала то, что сидело во мне. Призналась в том, что не могла открыть до этого кому-то другому, считая, что это так и останется моей тайной, скрытой от всего мира и при этом ни капли не пожалела.
        - У тебя есть парень? - спросил Слава, удивлённо глядя мне в глаза.
        - Теперь «был», - сдерживая ком в горле усмехнулась я.
        Был. Это слово эхом отразилось в моей голове. Я никогда вслух не признавала то, что между нами с Елизаром все кончено, а сейчас будто сама обрубила нить связывающую нас вместе.
        - Не знал.
        - Я скрытная личность, - усмехнулась я. - Я мало что кому-либо рассказываю.
        - Я тоже.
        - Понимаю тебя. Кстати, я никому до этого дня не рассказывала о своём провале.
        - Это не провал. Не волнуйся, я никому не расскажу об этом. Считай, что даже никому не рассказывала. Ты не хочешь его вернуть? Не хочешь начать все сначала?
        - Нет, не хочу, - сказала я и почувствовала какую-то неуверенность в своих словах.
        - А я вот хочу. Думаю, что мы все-таки снова сойдёмся. Она раскаивается, а мне тяжело без неё. Только ты никому не говори, что я такой сентиментальный, - покраснел мой друг.
        - Никому не скажу, считай, что даже никому не рассказывал. - Подмигнула я.
        - Не знаю надолго ли мы сойдёмся, мне сложно забыть то, что произошло, но если ничего не получится, то мы хотя бы попытаемся. Может быть, этот опыт даже пойдёт на пользу нашим отношениям.
        Слова Славы сделали мне больно. Я твёрдо решила, что никакого будущего с Елизаром у меня нет, но слова моего друга посеяли во мне семена сомнения. А что, если… Никаких сомнений. Точка поставлена, не может быть никой попытки. Я не могу забыть того, что произошло, не смогу спокойно смотреть на него и целовать его, зная, что в то время, пока я ждала его, он целовался с другой.
        - Я не могу простить такое предательство.
        Дальше мы шли молча, погруженные каждый в свои мысли, пока тишина не стала неосязаемой. Я не чувствовала необходимости заговорить о чем-то как это бывало с Алисой, да и Слава не навязывался. Казалось, ему тоже комфортно в этой тишине. После того, как он забрал с почты свою посылку, мы попрощались и разошлись по домам.
        Вчера ночью были морозы и небольшие лужи города сковала прозрачная морщинистая корочка льда. Правда после полудня, когда солнце более-менее разгорячилось, лёд стал постепенно сходить, а тот, что ещё не сошёл до конца уроков младшеклассников, стал жертвой их тёплых сапожек, за грязь на которых они потом получат от родителей. После того, как все остатки листьев с деревьев унёс холодный ноябрьский ветер, мир будто поблёк, стал серым и унылым, даже несмотря на то, что солнце стало чаще появляться на небе. Но это небо, что пряталось за облаками долгое время, вдруг оказалось не таким голубым и ярким, как раньше. Оно посерело. Поблекло. Немного выгорело. От вида этого, некогда яркого тёплого и безграничного, а теперь бледного простора, становилось тоскливо.
        А вдруг Слава был прав? Вдруг мне следовало выслушать Елизара и дать ему шанс? Вдруг все было бы снова хорошо? Может быть, со временем я бы забыла о той девушке и о его предательстве? Всего лишь попытка. Кто знает, чем это могло бы обернуться.
        А потом меня снова стали душить слёзы, и я помчалась домой, шмыгая носом. Теперь эта мысль не уходила из моей головы. Навязчивые слова «а что, если…» крепко засели в моей голове и я ничего не могла поделать с ними, бесконечно прокручивая их. А чт,о если бы тогда я осталась в Звезде, выслушала бы Елизара и дала ему второй шанс? Что если бы мы поговорили? Но что он сказал бы мне? Что заставило бы меня изменить свою точку зрения и пренебречь своим принципам? Что он мог сказать? Он раскаивается, хочет нажать на кнопку удаления, чтобы стереть прошлое и оставить наши отношения такими же чистыми и искренними как летом? Вырезать этот неудачный дубль из нашей киноленты? Если бы он мог вернуться в прошлое, то ни за что бы не связался с той девицей, ни за что бы не поступил со мной подобным образом. Меньше всего на свете он хочет причинить мне боль, я дорога ему, как никто на этой планете.
        А что, если бы он не сказал эти слова? Вдруг для него в порядке вещей иметь на стороне ту, что может ему дать больше, чем я в физическом плане. Вдруг он совсем не готов менять прошлое и единственное, что ему хотелось бы поменять, это выйти из своего аккаунта на ноутбуке, чтобы я осталась так же слепа.
        Все произошло слишком стремительно. Та ночь была подобно огромной лавине, которая не давала толком обдумать все, рассмотреть все с разных точек зрения. Будто огромная морская волна, накрывающая с головой и бросающая в тёмную пучину. Нет времени все обдумать, эмоции берут вверх и все пропало.
        Но разве я могу простить такое предательство? Разве смогла бы я после парочки красивых слов махнуть на все и простить его? Нет, не смогла бы. Вернись я сейчас в прошлое, я сделала бы то же самое. Я так же собрала бы рюкзак и послала его, так же проклинала бы его имя и желала как можно скорее убраться из того проклятого дома куда подальше. Ничего не поменялось бы для меня.
        А не значит ли это, что мои чувства к Елизару не так сильны, как я считала. Любящий человек может простить все, что угодно, а я не смогла. Неужели я лгала ему о своих чувствах? Нет, я любила этого подонка, считала его своим единственным исключением и даже говорила ему это вслух. Вряд ли я кому-то скажу это ещё. Эти слова навсегда останутся выбитыми на иоковских лугах независимо от времени года и будут принадлежать только ему. Пусть это будет данью этому уроку жизни.
        Сейчас, находясь в своей комнате, в свете садящегося солнца, чьи алые лучи ласкают крышу соседского дома, я сижу на кровати в своей комнате и вспоминаю, как все красиво начиналось и чем были для меня те времена. Тяжело вспоминать это и не разрыдаться. Никто не видит моих слез - это не считается. Но обманывать себя мне уже надоело. Что-то щёлкнуло во мне после разговора со Славой и теперь с каждой минутой мои убеждения стали растворяться, как утренний туман. Я убеждала себя, что ни за что не прощу Елизара после его предательства, что для меня это страшнее смерти. «Ложь» опечаталась в моей голове, будто кто-то гвоздём нацарапал это на моей шее. Но никто этого не делал. Я сама это сделала. Признаюсь, если бы он сейчас вновь приехал к моему дому на своём мотоцикле и мы снова поговорили бы, как летом, спокойно, остывшие, то, вероятнее всего, я бы простила его. Дала бы ему шанс. Я не хочу говорить нашей любви «прощай». Я снова хочу слышать, как бьётся его сердце, дурачиться с ним и говорить ему, что люблю его. Но сейчас, когда прошло уже больше двух недель, а от него нет никакой весточки, навряд ли
можно рассчитывать на что-то в будущем. Видимо, в этой истории уже поставили конец. Кто-то захлопнул эту книгу на последней странице и взялся за другую, а я по-прежнему маниакально продолжаю перечитывать последнюю страницу, в которой кто-то умнее уже распознал финал, и снова перелистываю на предпоследнюю. Нежелание смириться с расставанием. Не будет в моей жизни после него. Он навсегда останется частью меня. Но он не торопится возвращаться. Если вообще вернётся. Скорее всего уже не вернётся.
        Не знаю реальных причин того, что Елизар снова бесследно исчез из моей жизни, виновна ли в этом я или та девушка, которой он ставит лайки каждый день. Меня обидело это. Признаюсь честно, сильно обидело, мне хотелось такого же внимания, но не я ли сама всегда ценила таинственность в отношениях? Не я ли презирала те парочки, что показывают свою любовь всем вокруг, под конец уже влюбившись в саму картину, которую видят на экранах своих устройств, где в пикселях отпечаталась их любовь? Нет, мне никогда этого не хотелось и мне никогда не было важно показать нашу любовь окружающим лайками под постами в соцсетях.
        Таинственность и чистота.
        Истинная причина того, что я так обозлилась на него - я не хочу, чтобы он уделял кому-то внимание кроме меня. Не хочу его делить с кем-то ещё ни духовно, ни физически. И тот факт, что пришло время говорить «прощай» меня совсем не радует. Я хотела провести с ним все отмеренное нам время.
        А что, если самой попросить его вернуться? Что если самой сесть на мотоцикл и приехать на закате к его дому и сидеть ждать, пока он не соизволит выйти ко мне? Нужно всего лишь набрать его номер телефона или же открыть переписку с ним и набрать несколько слов на клавиатуре, которая не ужалит меня.
        Я не смогу набрать ему. Даже не могу произнести и слова в трубку телефона. Как только услышу, что гудки прервались и установилось соединение с ним, потеряю дар речи, проглочу язык. Да и что я могу сказать, извини что ты мне изменил с какой-то девицей? Или… извини, что не выслушала тебя тогда. Давай поговорим? Расскажи почему ты сделал это? Хватит ли у меня смелости? Нет. Я могу только зарыться в подушку и рыдать.
        Глава 21
        Просыпаться и не находить больше сил для сна стало моим обычным состоянием. Сегодняшнее утро не стало каким-то исключением. Единственное исключение - я проснулась, когда на часах моего телефона ещё слабо подсвечивалось время «05:25». На моих глазах небо превратилось из иссиня-чёрного в серое. Я провалялась в постели полтора часа, не найдя силы для сна. Опустошённая и лишённая всяческих мыслей, я лежала и смотрела, как за окном моей комнаты постепенно светлело небо. Что было внутри меня? Ничего. Абсолютная и холодная пустота, лишённая всяческих воспоминаний и надежд.
        Я собралась с силами и встала с постели лишь тогда, когда на кухне заиграл телевизор передающий свежие новости, а после них раздались голоса ведущих утреннего шоу.
        Казалось бы, я проснулась несколько часов назад и должна уже кипеть от энергии и желания двигаться вперёд, но я все равно чувствовала усталость будто проснулась несколько минут назад от назойливых гудков вредного будильника.
        - О, соня явилась, - с улыбкой поприветствовал меня папа, когда я, шаркая ногами, добралась до кухни.
        Я лишь коротко кивнула ему, натянув вежливую улыбку, которую принято натягивать при любезности родителей. Сложно отказать в улыбке отцу, который сияет бодростью и добротой.
        - Вова, ты хотя бы за завтраком убрал свои книги! - проворчала мама, поставив перед папой тарелку с пельменями, которые она сварила на скорую руку с утра.
        - Да ладно тебе, - недоумевающе покосился папа на неё.
        Ну вот снова - ещё одна тема в нашей семье, когда родители ходят по острию ножа. Папа много времени проводит за чтением книг, от которых уже начинают ломиться полки книжного шкафа, а в последнее время и полки под кухонным телевизором. По-моему, в этом нет ничего дурного, ведь это его хобби, возможность убежать из серого мира на какую-либо несуществующую планету в далёком космосе фантастического романа. Но мама видит в этом проблему, когда муж вместо того, чтобы починить дверной косяк и смазать петли, которые могут мертвеца своим скрипом разбудить, снова берётся за очередную книжку. Раньше я готова была все что угодно отдать, только бы мои родители не ссорились и не воспламенялись от любой ерунды, но сейчас, наверное, повзрослев в какой-то мере, я перестала обращать на это внимание.
        Закинув в рот несколько бутербродов и затолкав овсяную кашу, которую в последнее время так сильно полюбила мама, заметив на своих весах появление нескольких лишних килограммов, я собрала все школьные принадлежности и рванула в школу.
        Холодный ветер гудел над моей головой и пытался стянуть капюшон моей парки, который я старательно надвинула на нос, чтобы ничего и никого не видеть кроме носков своих осенних ботинок. Музыку я перестала слушать. Пресытилась в какой-то момент и даже не доставала плеер Елизара из своего рюкзака. Наверное, он уже тысячу раз разрядился. Хочется немного побыть наедине с собой без каких-либо песен. В последнее время тишина стала моим постоянным спутником.
        В школьном гардеробе я столкнулась со своими одноклассницами - сливками нашего класса. Инесса и ещё парочка прислуживающих ей девочек, которые даже не осознавали этого, как всегда о чем-то шушукались, но при виде меня на некоторое мгновение заткнулись. Я старалась не обращать на них внимания, старалась быть невидимкой как обычно, мы даже не здоровались, как обычные подростки при виде друг друга, хотя учимся в одном классе и живём на одной улице. Должно быть это странно, но не для нас. Для нас это было в порядке вещей.
        - Я вчера видела, как её мама выходила из секонд-хэнда, - шепнула Инесса своим подружкам так, чтобы я это слышала, но при этом она не казалась бестактной.
        - Да ты чего? - вскрикнула возбуждённо одна из девочек.
        - Не кричи, вдруг она услышит. - Шикнула на подругу Инесса.
        - Как ты думаешь, эта кофточка из вчерашней охоты?
        - Нет, она уже в ней давно ходит, наверное, закупались там же перед первым сентября, - усмехнулся мой самый главный враг в этой школе.
        - Кошмар, как можно покупать чьи-то ношеные вещи. - Брезгливо фыркнула третья девочка, когда я быстро вылетела из гардеробной десятых классов.
        Черт! Черт! Почему нужно было с самого утра портить настроение? Слов не могу подобрать, чтобы описать все то, что думаю об этих гадюках! Какое им вообще дело до моей семьи? Почему мама опять побеёрлась в секонд?
        В горле уже встал тяжёлый ком, из-за которого мне стало трудно дышать, а слезы снова норовили хлынуть в два ручья. Никто не должен видеть моей слабости и слез, не хватало чтобы они возликовали, когда увидят, что им удалось задеть меня. Никто этого не должен видеть.
        В школе было не так-то много мест, где ты можешь какое-то время побыть наедине и спрятаться ото всех, но рядом с гардеробом, в конце спортивного крыла было именно то, что мне нужно. Чувствуя, как меня вот-вот раздерёт от обиды и слез, я рванула на себя ручку двери с табличкой, указывающей на то, что за ней находится женский туалет.
        В этом заброшенном туалете, как и ожидалось, никого не было. Даже не горел свет, который с утра уборщицы включали по всей школе, когда начинали убираться. Обычно в мужской туалет рядом приходили девочки, чтобы покурить, когда на улице была ужасная погода. Они специально заходили в мужской, чтобы отвести от себя подозрения. Парни же, в свою очередь, специально заходили в женский, но делали это редко и уж тем более не в такое раннее время, когда можно покурить перед школой где-нибудь в парке или на заброшке.
        Я быстро юркнула в одну из нескольких кабинок и поджала колени к груди, сотрясаясь от нахлынувших слез. Нельзя долго плакать! Нужно вовремя остановиться. Они заметят мои покрасневшие глаза, когда придёт время возвращаться и снова будут шушукаться. Ненавижу их! Как же я мечтаю, чтобы они от меня отстали! Миру было намного лучше, если бы их не было и вовсе. Да и мама хороша, неужели нельзя было выходить незаметнее?
        Дряни! Дряни!
        Моя мама время от времени забегает в наш секонд-хенд, чтобы прикупить какую-нибудь «вещицу из Европы». Она никогда не видела в этом ничего зазорного, ведь она стирает их перед тем, как носить. Как мне стыдно, что первым делом я обозлилась на неё. В этом нет ничего ужасного. Наша семья не из богатых и приходится осознанно подходить к каждой новой покупке. Бывало даже, что деньги на хлеб и масло приходилось наскребать по карманам. В такие моменты мне было ужасно грустно видеть лица родителей, которые никак не могли понять, почему наши дела настолько плохи. Они стараются-стараются, а все словно идёт против них, в то время как родители некоторых моих одноклассниц покупают новую машину чуть ли не каждый год. В такие моменты мама опять сердилась на папу, виня его в нашей нищете. Он мужчина - он добытчик, который должен заботиться о семье. Не думаю, что отцу нравились её слова, ведь для него тоже такие времена были отнюдь не сладкой розовой ватой.
        «Опять валяется читает! Лучше бы новую работу нашёл, если на этой нечего делать!» - сотрясалась она гневной тирадой.
        Мне и самой было стыдно, что я никак не могу помочь им. В нашем городке сложно найти хорошо оплачиваемую работу взрослым, что уж говорить о подростках.
        Снова чувствую себя опустошённой каким-то дементром из поттерианы. Нужно собраться, глубоко подышать. Прекращай реветь, Кристина. Не нужно слушать их и забивать свою голову их словами. Нам осталось учиться всего лишь чуть больше полутора лет, дальше наши дорожки наконец-то разбегутся. Все будет хорошо. Правда, как бы мне не хотелось, у меня все равно не получается закрыть глаза на их попытки меня задеть. Макс говорит, что это приходит со временем. В подростковом возврате нам как никогда в жизни важно мнение других, важно стать частью какой-то компании, стать частью чего-то, но со временем эта необходимость пропадает и мы начинаем искать гармонию с самим собой, искать своего внутреннего я, который становится нам куда важнее окружающего мира.
        Когда я уже была готова выйти из кабинки, скрипнула входная дверь и кто-то на цыпочках прокрался в туалет, скрипя влажной подошвой кроссовок. Кто-то из парней. Еле различимое серое пятно тени проскользнуло по кафельному полу и замерло, когда её владелец остановился у окна. Скрипнули петли форточки, чиркнула спичка о коробок на мгновение освещая сонное серое помещение. Пора уходить.
        Я тихо вышла из кабинки, стараясь не показывать своего лица незнакомцу и подошла к двери, делая вид, что не заметила его. Вот тебе и безопасное укромное место.
        - Кристина! - остановил меня знакомый голос.
        Я с удивлением обернулась и застала держащего в вытянутой руке в форточку сигарету моего друга и одноклассника Славу.
        - Ты куришь? - удивилась я.
        - Да, балуюсь, - усмехнулся он. - Подождёшь меня?
        - Да, конечно, - дружелюбно ответила я.
        Повисла неловкая пауза. Слава затянулся и выдохнул в окно синее облачко.
        - Можешь посмотреть нет ли кого в коридоре, - попросил он.
        - Да, конечно, - кивнула я и приоткрыла дверь, чтобы убедиться, что нас не застукают.
        - Не ожидал тебя тут увидеть. Ты тоже балуешься?
        - Нет, что ты! - возмущённо покачала я головой, давая понять, что негативно отношусь ко всему этому. - Я просто… спряталась ненадолго от этого мира.
        - Понятно. Здесь тихо, - сказал он и снова затянулся. - Никто не идёт?
        - Нет. - Выглянула я в маленькую щёлочку в открывшейся двери.
        - Не знаю, что страшнее то, что нас застукают в этом туалете, на который можно смело вешать табличку «курилка» или же выходящих отсюда вместе, - усмехнулся Слава, стряхивая пепел в раковину.
        - Надеюсь, ни то, ни другое, - покосилась я на него. - Давай быстрей заканчивай.
        - У меня ещё половина. Не волнуйся сюда никто не заходит с утра, все же на улице курят.
        - А ты чего сюда пришёл?
        - Я думал не курить с утра, а уже в школе жёстко захотелось.
        - Ясно все с тобой. Стоит заводить лекцию о вреде курения или ты все сам прекрасно понимаешь? - покосилась я на одноклассника и снова выглянула в коридор.
        - Да, я знаю. Я редко курю. Можно сказать даже не курю. Только когда нервничаю.
        - Что-то мне подсказывает, что редко курю и курю не такие уж и разные понятия. - Усмехнулась я.
        Слава лишь хмыкнул и выдохнул в открытую форточку очередное облачко, которое тут же унёс ветер.
        - Что тебя заставило нервничать в такую рань?
        - Мелочи. Не хочу грузить с утра тебя своими проблемами.
        - Как хочешь дело ваше.
        Слава ещё пару раз затянулся и бросил дымящийся окурок в форточку. Я ограничилась лишь недовольным лицом и косым взглядом. Мог бы и затушить.
        После того, как мы вышли из спортивного крыла школы, где школьники выходили из раздевалок и сонно направлялись в спортзал, Слава достал из рюкзака зелёное яблоко и вгрызся в него зубами.
        - Чтобы не разило сигаретами, - пробубнил он с набитым ртом.
        - Это уже баланс какой-то: выкурил сигарету, а потом полезное яблочко, - усмехнулась я.
        - Да, так и есть. Где-то убыло, где-то прибыло. А не хочешь прогулять первый урок?
        - Что? - возмутилась я этому предложению.
        - Может быть, не пойдём на английский? Посидим где-нибудь, поболтаем. - Вдруг затанцевали бесята в его глазах.
        - Ты чего, а если нас увидит препод после урока?
        - Мы будем перебегать из кабинета в кабинет незаметно. Да и нужны мы ей с утра пораньше?!
        Признаться честно, мне сейчас вообще не хочется даже из дома выходить, не то что бы ходить на уроки и идея Славы прогулять урок мне даже понравилась в какой-то степени. Возможно, это не такая уж и плохая идея. Не думаю, что случится конец света, если я прогуляю один урок.
        Первые пятнадцать минут мы провели все в том же туалете в полумраке, а после Слава предложил сходить накормить щенят за школьной котельной. Оказывается, какая-то из собак школьного двора ощенилась там неподалёку и курящие старшеклассники время от времени их подкармливали. Снова я иду туда, где собираются одни курильщики. Слава подметил это первым, иронично смеясь над тем, что, если нас кто-то застукает, на меня повесят ярлык курильщицы, хотя я самая безобидная и скромная ученица этой школы. Мне такая перспектива совсем не льстила. Не думаю даже, что нам поверят, будто бы мы кормили щенят там, куда все ходят только для того, чтобы покурить. Ну да, ну да, ничего умнее не придумали, наглые курильщики.
        Недалеко от котельной действительно ошивались трое щенков, которым на вид около трёх месяцев. Они были обычными дворняжками, но от этого не были менее милыми. Один из этой троицы самый смелый, подбежавший к нам первым, узнав Славу, был полностью черным, а двое его братьев или сестёр были белыми с несколькими черными пятнами на спинах и мордашках, будто на него ушёл весь чёрный пигмент и остальным осталось довольствоваться лишь остатками.
        В рюкзаке Славы оказались припасены несколько небольших пакетиков с кормом для собак. Почуяв запах еды, щенята стали энергично вилять хвостиками, но когда Слава скомандовал «сидеть», они будто по волшебству плюхнулись на свои задницы и стали с открытой пастью ждать, когда же им разрешат напасть на еду. Оказывается, их дрессируют курящие ребята. Очень мило. В моем понимании курильщики всегда были грубыми, часто отстающими в учёбе и мерзкими, но как оказалось у них есть сердце и даже хорошие идеи. Стереотипы. Я была не права.
        Слава разрешил щенятам приступить к еде и мы в тишине наблюдали как троица энергично виляя хвостиками и рыча накинулась на вскрытые пакетики. Я даже подумать не могла, что у Славы такое доброе сердце. Не то чтобы я считала его каким-то злодеем или тихоней со скрытыми маниакальными наклонностями, но все же не думала, что он покупает еду для бездомных щенят.
        - После обеда старших классов тут вообще целые пиры для них устраивают. Они даже не могут доесть целиком то, что им принесли, - улыбнулся Слава своим воспоминаниям. - Старшеки и мелких учат заботиться о них.
        - Это так мило, - искренне улыбнулась я. - Никогда бы не подумала, что двоечники курильщики будут учить мелких заботиться о бездомных собаках.
        - Они ведь не становятся плохими из-за того, что курят, - усмехнулся Слава. - Чаще всего это влияние компании, в которой они крутятся. К тому же курение никак не влияет на желание творить добрые поступки. Уверен, что многие задроты прошли бы мимо и даже на секунду не задумались бы над тем, чтобы покормить их.
        - Или побоялись бы, что их новые туфли за большой прайс испортят какие-то бездомные дворняги. - Вспомнила я тех, с кем столкнулась утром в гардеробе.
        - Вот-вот, - поддержал меня Слава. - Ну, парни, пора закругляться, у вас там уже ничего не осталось. - Обратился он к троице, забирая дочиста вылизанные пакетики, чтобы выбросить их в урну.
        - Что-то мне вообще уже в школу не хочется, - усмехнулась, краснея я.
        - Я смотрю ты вошла во вкус. Но сегодня нам лучше больше не прогуливать, тем более целый день. Можем свалить с последнего урока.
        - Я подумаю над твоим предложением. - Хитро улыбнулась я.
        Глава 22
        Наверное, если бы моя жизнь была книгой, она бы никому не была интересной. Почему? Да потому что у многих такая же чертовщина и, навряд ли, кому-то было бы интересно в очередной раз читать о тех проблемах, с которыми они столкнулись в реальности. Изменил парень? Расстались? Таких историй множество. Я никакое не единственное исключение. Такое встречается сплошь и рядом. Разочарование в отношениях. Разочарование в слове «любовь». Ничего нового. Эта книга пылилась бы на полках магазинов или библиотек, имела бы минимальное количество скачиваний в электронной версии. Кому интересно читать о своих проблемах?! Все мы хотим идеальной жизни, к которой даже не нужно прикладывать фильтры Инстаграм.
        Мой парень изменил мне. Окунул меня в дерьмо с головой и сказал, что «ему жаль, он не хотел, давай поговорим». А о чем нам говорить? О причинах побудивших его сделать это? Проговаривать слова, которые многим из нас известны? Обсуждать одно и тоже, будто кто-то, уже даже не современно вспоминать пластинки, прокручивает в очередной раз одну и ту же песню в своём телефоне? К чему это? Моя жизнь не окончена на нем. Моя жизнь не превращается в прах, будто кто-то щёлкнул пальцами и перчатка Бесконечности испепелила половину жизни во Вселенной. Совсем нет. На нем одном моя жизнь не окончена.
        У нас были потрясающие отношения, все было будто в книге или фильме. Парень, что похоронил свою девушку и был ей верен многими годами, вдруг встречает серую мышку, которая оказалась способна растопить его сердце и обратить все своё внимание на себя. Лето. Поля. Луговые цветы. Аромат умирающего лета. Голубое небо с белоснежными облаками. Бабочки в животе. Все будто так и живёт этими эмоциями. Все будто только и движется на силе твоих чувств и каждый день становится чем-то тёплым и исключительным. Ничего подобного.
        Поначалу все хорошо и мило. Конфетно-цветочный период. Потрясающее описание всем тем головокружительным эмоциям, что затуманивают твой разум. Он единственный и неповторимый, он идеал, смысл твоего существования, тот человек, что придаёт тебе силы и заставляет меняться и становиться лучше. Серьёзно?
        Это ты тот самый единственный и неповторимый. Та самая, что заставляет Землю приходить в движение и совершать обороты вокруг своей оси и день за днём загораться новыми красками. Ты и есть сила, никто тебе не нужен для того, чтобы становиться лучше. Ты должна это делать для самой себя.
        Нам не избежать боли. Мы обречены на боль. Таково наше предназначение, чтобы ни говорили прославленные психологи и знатоки жизни. Натирать мозоли, из-за тесных туфель, терпеть тесное белье, пытаться создать идеальные ровные стрелки, такая же идеальная укладка, балансировать на канате «милая девушка - доступная сука», улыбаться и говорить умные мысли при необходимости. Но для чего это? Для чего, черт его подери, мне нужно притворяться какой-то иной девушкой лишь для того, чтобы он обратил на меня своё драгоценное внимание? Для чего мне нужно притворяться, чтобы он считал меня идеальной? Почему мне нужно быть идеальной, а не ему? Он превосходный любовник, способный выдержать темп 20/80? Он способен достать с неба звезду, обжигая свои руки, не обращая внимания на волдыри? Он готов забыть прошлое ради меня? Он способен сказать «нет» своим привычкам и принципам? Он способен стать кем-то большим, чем маменькин сыночек, который ждёт, что его приголубят и накормят? Смешно? Мне не было смешно. Я была готова отдать для него все. Была готова стать кем-то другим только для того, чтобы удержать его. Быть
умной, быть интересной, готовой обсудить с ним все, что ему важно. Ему одному важно. А ему было интересно, что для меня важно? Не думаю. Если бы это была правда, то он принял бы меня такой, какая я есть. Глупая, наивная, по-детски простая и с ворохом своих проблем, над которыми он даже не задумался. Он считал, что у него есть детские травмы, он считал, что его жизнь сплошная яма, но он даже не хотел узнать, насколько глубока моя яма. Он думал, что его решения ведут нас к единственному правильному пути. Смешно. Ты думал, что ты всезнайка, а я так, лишь милая девочка с сияющими глазками, ждущая каждое твоё слово, каким бы оно глупым мне не казалось.
        Елизар, ты сделал мне больно и, мне кажется, был уверен, что твоё объяснение и твои слова облегчат мне боль. Но не хотел бы ты узнать, как было больно мне? Ты же не хотел узнать, что чувствую я. Ты рыцарь в сияющих доспехах, который способен лишь предположить то, что считаешь правильным со своей точки зрения, но не удосужился даже спросить меня. Для меня ты был смыслом всего. Для меня ты стал теми лугами и тем небом, что я видела каждый летний день. Для меня ты был первым, кому я поверила. Стала ли я тем же самым для тебя? Стала ли я чем-то большим, чем твои комплексы и привычки? Я не знаю. Мне не дано знать об этом. Моя роль лишь кивать и соглашаться со всеми твоими решениями.
        «Я решил и мы расстаёмся»
        «Хорошо, милый, если так нужно, мы расстаёмся»
        «Ты слишком хороша для меня. Мы расстаёмся"
        «Хорошо, милый, мне наплевать, на то, что ты стал смыслом моей жизни, мы расстаёмся, ведь это твоё решение»
        «Я совершил ошибку. Мы расстаёмся»
        «Да, господин, ты решил и мы поступим так, как ты считаешь нужным»
        А хочу ли я расставаться? Ты же не спросил об этом меня. Смотря на все это со стороны, сейчас, я понимаю, что я была глупа. Наивна. Я поддалась своим чувствам. Измена. Это так больно. Это предательство. Все своё детство я только и слышала об этом предательстве и лжи. Для меня ложь была сродни концу света, когда я покрытая язвами на теле от радиации падала перед заходящим солнцем и задыхалась этим серосодержащим воздухом. В слезах и с мыслями о конце я представляла, что будущему не быть. Апокалипсис. Конец света. Елизар бросил меня. Я никогда не стану такой любимой, как с ним, никогда не стану кем-то без него. Глупость. Кристина, это глупость. До сегодняшнего дня я не понимала, что никакой Елизар не сделает мою жизнь полноценной и никакой Елизар не сможет заставить меня засиять. Я и есть сияние. Я сама. Если я хочу, то я сияю, если я хочу я могу погаснуть на время, но я всегда останусь сама собой. Я Кристина, что любит гулять на рассвете и наблюдать за разгорающимся на востоке солнцем. Я Кристина, что, хоть и довольно-таки не акула, а всего лишь улиточка, медленно движущаяся к своей мечте.
Движущаяся к своему смыслу, который важен лишь для неё. Я та Кристина, которой важно, как она выглядит не для какого-то там Елизара, а лишь для себя самой. Я личность, но с ним я кажется забыла, что такое личность. Стала той, кем хотела казаться для него.
        Глава 23
        В один из вечеров дома после типичного школьного дня, в типичность которого теперь входил постоянный ритуал кормления щенков за школьной котельной вместе со Славой, я вдруг поймала себя на одной странной мысли. Не то, чтобы эта мысль навязчиво засела в моей голове или была частью моей ежедневной жизни. Нет. Я просто лежала у себя в комнате на кровати в свете настольной лампы, чатясь со Славой по какой-то банальной теме. Не столько сама тема была для меня важна, как периодические отвлечение Славы на свою девушку. Я вдруг почувствовала в себе давно знакомую мне ревность. И эта не была ревность девушки к молодому человеку, то была ревность друга, что не хочет делить с кем-то другим своего друга. Такое уже периодически случалось раньше с Максом. Я неосознанно злилась на него и его друзей, когда весенними тёплыми вечерами он отвергал мою компанию, потому что у него намечены планы с его одноклассниками. Я не понимала и понимала одновременно, как так он может променять меня на его друзей. Как Макс может веселиться с кем-то кроме меня или же без меня? Эти мысли были неосознанными. Они исходили откуда-то
изнутри, где я никогда не бывала и даже не имела ключи для доступа туда. Меня туда просто-напросто не впускали. Меня не впускали в комнаты внутри моей головы.
        В те краткие мгновения я чувствовал лишь злость на своего брата, а позже злость на саму себя, считая себя ярым эгоистом, который хочет, чтобы весь мир вращался вокруг него. А позже, отпустив Макса, после того, как у меня появился Елизар, я почувствовала нечто похожее. Меня будто снова высадили не на той остановке, я будто снова проезжала рядом со знакомым мне местом, но понятия не имела, когда я здесь проезжала и в какое время года. Просто мимолётная вспышка из разряда «щёлк», мурашки по коже, волна жара и все снова в порядке. Все снова как раньше, будто секунду назад у меня не было чего-то вроде дежавю. Все как раньше. Но эта вспышка пробуждала во мне ту сторону, что я совсем не знала, ту сторону, с которой я никогда не была знакома.
        Я всегда нуждалась во внимании Елизара. Всегда хотела быть с ним рядом, делить с ним каждую секунду своей жизни, видеть его каждую минуту и слышать его голос. Хотела, чтобы он написывал и названивал мне 24/7. Я хотела его внимания, как хотела внимания Макса раньше, как сейчас не хотела делить внимание Славы ещё с кем-то. Я хотела, чтобы Елизар был только моим, ведь я всецело принадлежала ему. В ту пору мне казалось это абсолютно нормальным, ведь я влюблённая девочка, которая никак не может насытиться обществом своего парня и тоскует по нему, когда его нет рядом. Мы все нуждаемся в наших любимых, говорила я себе. Но только сейчас я вдруг стала понимать, что это не было нормальным. Я не была искренна сама с собой.
        У каждого из нас своя жизнь и свои рамки личного пространства, где мы живём, несмотря на то, состоим ли мы в отношениях. В этом закрытом круге мы всегда остаёмся собой, храня свои интересы, принципы и привычки. Даже когда мы находимся в отношениях, мы всегда должны оставаться собой и позволять нашему партнёру оставаться собой, имея это самое закрытое пространство, в которое мы уходим время от времени. Признаюсь честно, я не задумывалась о том, что это нормально для Елизара не писать мне круглыми сутками, не проводить со мной все время летом, не оставлять свой круг для того, чтобы перейти в мой и всецело стать игрушкой в моих руках, которую я могу бесконечно тискать и носить с собой повсюду. Я напрочь забыла о слове личность. Я не хотела признавать, что в порядке вещей то, что он не написывает мне каждую минуту или хотя бы каждый час. У него есть свои дела, есть свой мир.
        Я тосковала, когда не видела сообщения от него. Тосковала, когда он занятый какими-то делами не мог уделить мне часа и прийти на наши родные луга. Когда мы разъехались в конце лета по домам, мне стало невыносимо больно и тоскливо. Я снова почувствовала одиночество, снова открыла для себя сомнения в нем, хоть поводов для этого и не было. Я по-прежнему хотела, чтобы он писал мне. Но что это дало бы мне? Чувство важности? Моё одиночество вдруг развеялось бы по ветру? Нет. Ничего этого не произошло бы. Да и не было никакого одиночества. Я стала каким-то вампиром, который питался лишь его вниманием и ощущением его присутствия. Я забыла каково быть Кристиной ведь, если призадуматься, я интроверт и мне чуждо желание все время общаться с кем-то и питаться этим общением. Мне куда ближе быть наедине с собой и заряжаться энергией в тишине и в безмолвии. Но я была жадна до внимания Елизара. Только мой и ничей больше. Я даже не допускала возможности его мыслей об Арине. Но что она могла сделать мне? Что она могла противопоставить против меня, находясь под землёй и уже давно став лишь памятью для родных?
        Скорее всего эта проблема тянется за мной из самого детства. Это ненормально все время требовать чужого внимания и заставлять человека принадлежать только тебе, будто у него нет своих планов и чувств, будто у него нет своей жизни. Все мы хотим достигнуть своих планов в этой жизни. Наша жизнь слишком скоротечна, чтобы распыляться лишь в одном направлении. Я ведь хочу от своих близких именно этого. Но что такого произошло в том прошлом, которого я не могу припомнить. Вокруг меня всегда были близкие мне люди. Пока я была с родителями, они любили меня, когда я была в деревне меня уже любили мои старики. Или это лишь плод моего воображения. Не то чтобы я хотела их обвинить в том, что они меня не любили, я хочу сказать лишь то, что вероятнее все могло быть немного иначе и я сама приписала им чрезмерную опеку. Может быть, моя память просто достроила этот замок. Поставила недостающие кирпичики на свои места? Может быть, то самое внимание и любовь какого-то из родителей, в которой я нуждалась, я не имела на самом деле и все началось именно в этот момент?
        Как бы то ни было, я оставила Славу в покое, дав ему возможность сконцентрироваться на своей девушке. У меня вдруг появились неотложные дела, которые я якобы должна сейчас решить, а списаться мы можем и позднее. Червь по-прежнему сидел в моей голове. Он не ушёл. Я все ещё хотела внимания. Но так будет лучше. Я должна побыть наедине, чтобы собраться силами и приклеить свои разбитые кусочки обратно. Что-то внутри меня требовало своей пищи, поэтому больше всего мне хотелось заткнуть эту незнакомку, попросить кого-то о помощи, ведь самой мне неимоверно сложно справиться с этим. Я даже не знаю, что именно мне нужно делать, я просто чувствую, что у меня есть проблема, которая помешает мне в будущем стать полноценной и независимой личностью. Я независима лишь до тех пор, пока на горизонте не появляется моя очередная жертва, будь это мой парень или мой друг.
        Я желаю Славе счастья с его девушкой, хочу чтобы их отношения наладились после того, как она изменила ему, разбив его сердце. Сейчас их отношения налаживаются и я должна дать ему время подумать, побыть в своём секретном круге, где его никто не донимает и он вправе решать, как ему быть дальше.
        Достав из-под кровати потёртую библиотечную книжку, я вернулась к своей Джо из «Маленьких женщин».
        Глава 24
        Сколько бы я не прощалась в своей голове и душе с Елизаром, мне все равно сложно выбросить эту, хоть и короткую, часть моей жизни. После мотивирующих тирад в своей голове, после мысленного поднятия сильного и уверенного кулака, сопровождающегося боевым кличем, я все равно оставалась собой. У меня появилась дурная привычка тайком проверять социальные сети Елизара и той самой девушки. Я оставалась по-прежнему слаба даже после своих пламенных речей. Меня не хватало надолго.
        Социальные сети Елизара были нейтрально чисты, кроме одновременных «онлайн» его и той девушки. А вот соцсети той самой девицы, что написала ему в тот вечер и разорвала в клочья то чудо, что мы сплели вместе с ним, пестрили новыми фотографиями, под которыми всегда стояло сердечко от Елизара. На одной из них она стояла с шариками и цветами, а позади неё на столе стояла бутылка шампанского и два бокала. Я поняла, кто был её партнёром в этот вечер, и кто подарил ей огромный попсовый букет роз и шарики. Несложно было догадаться, что это был за человек, что отражался в стёклах окна. Это был Елизар. Это кольнуло меня. Кольнуло больно и в самое сердце.
        Он быстро переключился на неё. Быстро забыл обо мне и моем существовании. Но что я могу противопоставить? Я сама выгнала его, я не дала ему ничего сказать, не отвечала на его звонки и сообщения.
        В последнее время меня часто стали посещать мысли, что я должна выговориться ему, что я должна сказать ему все то, что внутри меня, независимо от того какие у нас сейчас взаимоотношения. Я чувствую необходимость выплеснуть все это и забыть.
        Я взяла телефон в руки, глубоко вдохнула и открыла нашу с ним переписку. Я не стала читать его предыдущие сообщения, сразу перелистнула на самый конец и нажала на пустое поле для ввода текста. Меня бросило в жар. Руки вспотели, а пальцы будто судорога свела.
        Что я хочу ему написать? Что хочу сказать Елизару?
        «Здравствуй…» - набрала я и задумалась, что писать дальше. Стоит ли ставить восклицательный знак или ограничиться запятой или же точкой? Не стану я ставить никакие восклицательные знаки, ограничусь запятой.
        Я посмотрела на свою кровать, на которой была разложена его футболка с логотипом какой-то классической американской рок-группы, что я стянула у него летом перед нашим отъездом по домам под предлогом, что мне необходим его запах в этом мире без него. От былого напоминания о нем почти не осталось и следа, хоть я и хранила эту футболку в бумажном пакете. Какое-то время я была готова сделать из этой футболки куклу вуду, но спустя время эта мысль стала казаться мне до ужаса глупой, поэтому я запихнула её обратно в пакет и закинула глубоко в шкаф, туда, где мои глаза не будут её видеть каждое утро. Но в последнее время тоска по Елизару дала мне о себе знать, и я стала раскладывать футболку на кровати и ложилась рядом с ней, ударяясь в воспоминания о том, что с нами было. Многое из того, что было летом мне хотелось бы снова пережить.
        «Здравствуй, прости, что беспокою тебя, прошу не отвечай на это сообщение, я лишь хочу выговориться…» - стоит ли добавлять последнее? Стоит ли просить его не отвечать, ведь я хочу услышать от него ответ. Не думаю, что он должен отвечать. Это сделает мне только больнее. Ничего уже не поменять, я отдала его той девушке.
        «Здравствуй, прости, что беспокою тебя, прошу не утруждай себя ответом на это сообщение, я лишь хотела попрощаться с тобой. Я уже не держу на тебя зла, но не хочу обсуждать причину нашего расставания, потому что ты уже в отношениях» - а не подумает ли он, что я слежу за ним? Посчитает это низким. Да и я сама предстану не в лучшем свете, если дам ему знать, что все это время мониторила его соцсети. Пожалуй, последнее предложение я удалю. А что писать дальше? Внутри столько мыслей, но ни одна не кажется мне подходящей. К чему я вообще решила, что должна ему что-то писать спустя столько времени? С чего я решила, что он захочет это прочитать?
        Потому что я не хочу остаться невысказанной. Я устала нести все в себе. Я хочу, чтобы то, что осталось внутри меня было высказано, хотя бы ради этой футболки, что разложена на моей кровати принтом вверх.
        Все не так. Нет, не так. Я быстро удалила все то, что успела напечатать. Ещё раз посмотрела на его футболку, поймала призрачную вспышку его запаха.
        «Здравствуй. Я долго собиралась с мыслями, чтобы написать это тебе. Пусть это будет моё прощальное письмо тебе, ведь так много осталось несказанного. Ты значил для меня слишком много, больше, чем я сама для себя. Я грела и лелеяла мысль о нашем общем будущем, хранила её на задворках своего рассудка и оберегала, как мать своего ребёнка. Мне больно и мне грустно. Ты был всем для меня. Но, увы, один человек в нашей недолгой жизни не значит совершенно ничего. Впереди многое и нет никакой гарантии, что чувства будут вечными, хотя хотелось бы этого больше всего.
        Теперь, когда прошло достаточно времени, я могу с уверенностью сказать, что ты, Елизар, был моей первой любовью, самой заветной и самой несчастной.
        Я искренне желаю тебе самого прекрасного и самого счастливого, того, что желает человек, который искренне любит другого, чьё сердце никогда не будет принадлежать ему. Я надеюсь, что ты не ошибся в выборе человека, которому сейчас даришь своё внимание и любовь, с которым ты сейчас счастлив. Надеюсь, что это письмо не всколыхнёт в тебе ничего кроме дружеской симпатии, ведь отправляется оно только для того, чтобы хоть немного облегчить мои терзания и заставить двигаться дальше. Я хочу поставить точку в нашей истории.
        Я любила тебя. Ты был для меня добрым другом, частицей моей жизни и конечно же, моей любовью. Прошу тебя, быть счастливым, радоваться жизни и её мелочам, поменьше вспоминать прошлое, не огорчаться и не забывать о любимых.
        Я никогда не хотела делать тебе больно и вставать на пути к твоему счастью. Единственное чего я не понимаю, почему ты не мог сказать мне, что встретил кого-то, кого полюбил и с кем хотел бы быть вместе? Неужели ты думал, что я не пойму тебя, устрою сцену и не смогу тебя отпустить? Это неправда, я бы не стала препятствовать твоему счастью, а наоборот, приложила бы все усилия для того, чтобы больше не беспокоить тебя. Для себя я поняла одно, что я не борец, как некоторые, я скорее человек разочарованный и отступивший выбирать для себя иной путь для того, чтобы жить и двигаться дальше.
        Извини, что тогда в Красной Звезде повела себя как ребёнок, сейчас я понимаю, что так делать не следовало, и нужно было все обсудить, простить и отпустить, но видимо во мне не было ресурсов для этого, поэтому я делаю это сейчас. Извини, что не брала трубки и не хотела разговаривать с тобой, мне следовало обсудить это все и не закрываться от тебя, а наоборот сказать, все, что я хотела бы сказать тебе, но я сделала это сейчас.
        Прости меня, я отпускаю тебя и желаю тебе всего самого лучшего, как человек, который любил и любит тебя всем сердцем».
        Да, то, что нужно. Это все, что я хотела бы сказать ему.
        Мой палец завис над кнопкой отправить. По спине пробежал холодок, руки вспотели.
        «Давай, сделай это, поставь же точку, Кристина. Нажимай!»
        Нет. Палец переместился к кнопке удаления и, что есть силы, я надавила на экран. Передо мной снова было пустое поле ввода сообщения.
        Глава 25
        А потом пришла весна. Зима, казалось, была бесконечной и невероятно холодной и серой, но в марте, когда столбик термометра замер выше нуля ночью, я вдруг почувствовала её уход внутри себя и втайне возликовала.
        В пятницу утром, перед тем как я ушла в школу, папа обрадовал меня новостью, что вечером мы поедем в Иоково к бабушке с дедушкой, чтобы растопить баню и помочь бабушке с генеральной уборкой. Правда, как оказалось потом, бабушка не очень-то и горела браться за уборку, а главным инициатором была мама, которая залезла в каждый шкаф и сундук, чтобы проветрить все то добро, что хранили старики со времён своей молодости.
        Пока я занималась выбиванием подушек и перин, а папа с дедом чинили часть забора в дальнем конце огорода, которая рухнула зимой, бабушка сновала вокруг нас и счастливо рассказывала свои милые житейские истории. Она была счастлива видеть нас в полном составе, приехавших помочь им с подготовкой к весенним тёплым денькам.
        - Васька, Помба, вы где негодники? - позвала она двух котят, что им подбросил одни из наших родственников пару месяцев назад.
        На самом деле одного из котов звали Пумбой, как бородавочника из диснеевского мультфильма «Король Лев», но почему-то бабушке было сложно запомнить Пумбу, и она стала называть котёнка по-своему.
        - Может быть, они во дворе, мам? - предположила мама, выбрасывая из-за печки весь хлам, что старики уронили за зиму и не смогли достать, а, быть может, просто махнули на него рукой.
        Мама, как всегда, подошла к уборке ответственнее всех, вычищая каждый угол, протирая окна и стекла у кухонных шкафчиков до кристальной чистоты, и была уже запыхавшаяся и вся измазанная в печной саже, паутине и пыли. Откуда в ней столько энтузиазма и энергии? Она то и дело выуживала из-за печки какие-то рукавицы, тряпки, старые галоши и даже пару валенок, которые, как ей показалось были ещё со времён её детства, но она точно помнит, что пару лет назад положила их в предбаннике. Но бабушка лишь хмыкнула, мол как они могли тут оказаться, если ты их сама в предбанник уносила. Мама на это ничего не ответила, лишь закатила глаза и снова исчезла за печкой.
        - Да выйдут они во двор, конечно, держи карман шире. Срут где ни попадя в доме, залезают на стол, вечно что-то ищут. Бестолковые. Городские какие-то, видимо. Сплавила нам добро в деревню, Шурка, будто у нас своих не хватает, - усмехнулась бабушка.
        - Я уже нашла место, где они у вас срут, - выкрикнула из-за печки мама, а после добавила какое-то проклятие.
        - Я их выброшу во двор, пусть мол привыкают к нашей деревенской жизни, а Коля, дурак, опять заводит обратно. Замёрзли, говорит, сидят на крылечке и плачут. А потом эти замёрзшие по столу футбол гоняют, - проворчала бабушка, осторожно заглядывая за печку, чтобы проведать маму.
        - Они же ещё маленькие на улице жить, - жалобно покосилась я на бабушку.
        - Маленькие, - каркнула бабушка и засмеялась. - У нас всегда кошки во дворе жили, крыс ловили. От этих я не знаю будет толк или нет. На той неделе, чтобы по столу не прыгали, мы решили им ноги перевязать…
        - Ноги? - не поверила я своим ушам, представляя котят связанных, как жертв в каких-нибудь боевиках с кляпом во рту.
        - Да, марлей перевязали им ноги, чтобы ходить могли, но не прыгать, - начала заливаться смехом бабушка, вспоминая эту картину. - Вышли мы во двор, оболтусов оставили дома. Заходим через полчаса, марли лежат на полу развязанные, - ещё пуще прежнего залилась звонким смехом бабушка. - Со стола все сброшено! Все на полу! Сами лежат на батарее отдыхают. Я как крикнула «етитвашумать», они слетели с батареи и «вжух» за печку. Весь день там сидели. Как у них только ума хватило развязать марлю? Умные подлецы оказались. Мы потом два дня с Колей смеялись, вспоминая это.
        Мама не могла ничего вставить, громко смеясь за печкой будто какой-то сумасшедший домовой, задыхающийся от своего смеха, как вдруг громко закричала и вылетела к нам с широко раскрытыми испуганными глазами, пытаясь стряхнуть что-то со спины. Это оказался один из котят, который сам не понимал на что спрыгнул в полутьме и в страхе вцепившийся в плечи шерстяного свитера мамы.
        - А вот и Помба! - плюхнулась на стул бабушка и закрыла лицо руками, не в силах сдерживать смех.
        В такой тёплой и домашней обстановке прошли все наши семейные выходные в деревне. В будущем, я ещё не раз буду вспоминать это время, открывая альбомы с воспоминаниями в своей голове, в котором с годами остаётся все меньше и меньше фотографий, а часть из них превратится лишь в запомнившиеся обрывки фраз или запахов.
        Когда солнце стало заползать за горизонт около Красной Звезды, окрашивая все вокруг оранжевым, мы вышли на улицу, пока папа помогал дедушке кормить скотину. Поля уже почернели, впитав в себя весь снег, и только в оврагах и балках ещё лежали небольшие сугробы с прошлогодним снегом, который сойдёт только к середине апреля. На берёзках, среди тополей, в саду перед домом, уже появились крохотные серёжки, и только старая липа не торопилась просыпаться, сонно наблюдая одним глазком за заходящим солнцем, как мы.
        Мы стояли в полной тишине, слушая, как поют первые вернувшиеся птицы, как вниз по улице кто-то бранит свою непокорную домашнюю скотину, как где-то один из сельчан пытается завести свой трактор. Аромат весны и растопленных деревенских бань словно убаюкивал и, казалось, закрой я глаза непременно рухну в крохотное русло ручейка, которое выкопал дед, чтобы вода не заливалась во двор, а стекала вниз по склону к речушке.
        - Вымахала выше меня, - улыбнулась мне бабушка. - Помню, как будто вчера ещё было, ты была мне по плечо, а сейчас уже я тебе по плечо.
        Впервые за долгое время я заметила, как постарела бабушка. Я никогда раньше не присматривалась к ней, не обращала внимания на её внешность. Для меня она всегда была той самой, которую я помню из детства. Сейчас же она будто высохла, стала меньше. Её лицо испещрено многолетними морщинами, пожелтело от времени и солнца, а румяные щеки, которые, мне казалось, были с ней всегда, вдруг исчезли вместе с чернотой в её волосах. Эта зима ей далась тяжело…
        В груди вдруг что-то защемило, а в горле застрял предательский ком. Когда она успела постареть? Когда моя бабушка, которая всегда была энергичной, неунывающей, временами ворчливой, но от этого становящейся только смешнее, стала такой хрупкой и маленькой? Почему я была так слепа и не замечала, как время её иссушило, оставив от той женщины, которую я представляла при слове «бабушка» лишь лёгкое напоминание? Почему в моей памяти отпечатался тот образ, что я привыкла видеть в детстве и где я была, когда та женщина стала сдавать позиции под сильной волей времени? Неужели дедушка тоже постарел, и я даже этого не заметила, хотя мы с ним всегда были закадычными друзьями, закатывающими глаза, когда слышала бабушкино «етитвашумать».
        Мои любимые старики стареют так же, как деревья и листья. Стареют, как трава и цветы на лугу, что распускаются яркими цветами летом, а к осени готовятся ко сну. Эта самая осень нагнала и их. И я никак не могу замедлить их старение. Никого не могу попросить поставить время на паузу или отмотать его к тем временам, когда мне было пять лет. Почему жизнь так жестока? Единственное бессмертие, которое они могут себе позволить это старенький потёртый альбом воспоминаний с кожаным корешком в моей голове.
        Я встала между бабушкой и мамой и крепко обняла их за плечи, притягивая к себе. Я чувствовала, как по моим щекам скатываются слезы, но старалась не подавать виду. Я знала, что, должно быть, они и сами почувствовали прилив моей печали и тоски по ушедшим годам, но они ничего не сказали. Бабушка лишь положила свою еле тёплую мягкую ладошку на мою, а мама обняла меня за талию. Вот так мы и простояли некоторое время три поколения женщин, наблюдая, как солнце заходит за горизонт и растворяется в высоких тополях Красной Звезды. Три женщины со своими судьбами и своими переживаниями свойственные лишь их возрасту и их времени. Три женщины, как рассвет, зенит и закат.
        Глава 26
        Перед тем как пойти в баню, которая должна была немного поостыть, и пока на улице ещё было не так темно, чтобы было возможно разглядеть пейзаж ранней весны в Иоково, я поднялась на крышу дедушкиного гаража, где мы обычно проводили время с Максом, и решила немного предаться воспоминаниям под журчание многочисленных ручьёв на лугах и грохот реки, ревущей в овраге.
        - Да, ты можешь отдать свою душу
        Оранжевым демонам страсти
        И смотреть, замирая,
        Как она превращается в дым.
        Что душа мне твоя?
        Этот лёгкий затерянный ветер.
        Hет, должно быть моим твоё сердце,
        Твоё сердце должно быть моим, - нежно шёпотом пропел Елизар песню группы Пикник, чтобы никто кроме меня не услышал его.
        - Очень красиво, - прошептала я и придвинулась к нему, касаясь лбом его плеча.
        Этой летней августовской ночью, пока ночь ещё могла хранить тепло дня, мы решили наблюдать за звёздами на крыше дедушкиного гаража, пока мои ничего не подозревающие старики мирно сопели в своей постели.
        Накануне вечером я тайком выкрала из бани парочку старых фуфаек, чтобы застелить их на крыше, а в полночь, когда в нашем доме уже было слышно, как храпит дедушка, а бабушка посапывает ему в дуэт, пришёл Елизар. Он осторожно постучал в окно моей комнаты, чтобы никого не разбудить и не напугать меня.
        - Ты не спала? - спросил он меня, когда я выбиралась из окна, крепко державшись за его плечи.
        - Нет, ждала тебя, - улыбнулась я, не думая о том видит ли он мою улыбку в темноте.
        - Хорошо, - счастливо ответил он и, взяв меня за руку, повёл в сторону нашего гаража через улицу осторожно оглядываясь по сторонам.
        Когда Елизар предложил прогуляться ночью и посмотреть на звёзды, я не задумываясь согласилась на это сомнительное предложение. Не знаю, как повела бы себя старая Кристина, но та, что любит и любима Елизаром, лишилась всяческого страха и сомнений. Я стала другой с ним. Стала живой, начала больше ценить каждый отведённый нам летний день, перестала думать о зоне моего личного комфорта, соглашаясь на разного рода авантюры. Мне ни на миг не хотелось с ним расставаться. А когда мы расставались, я все время думала о нем, думала о том, что сказала бы ему, вспоминала его лицо и его голос, мысленно спорила с ним на те или иные темы.
        После того, как Елизар открыл мне свою тайну, мы стали неразлучны. Теперь не существовало никаких преград для проявления наших чувств, страхи потерять его превратились в призраков, которые с его приходом растворялись в утреннем воздухе.
        Он с лёгкостью подтянулся на дедушкин гараж и подал мне руку. Его физические способности не остались не замечены мной, но, по его словам, взбираться на нашу липу было куда сложнее. Иногда, когда он рассказывал мне какие-то свои тайны связанные со слежкой за мной, мне становилось жутко и неуютно рядом с ним, ведь я не знаю всего того, что он мог видеть, но чаще всего мне становилось тепло от мысли, что он все время был рядом со мной, когда я даже не подозревала об этом и волей-неволей стал моим ангелом-хранителем. Правда вслух я лишь назвала его сумасшедшим маньяком.
        Я очень боялась, что кто-то из стариков решит проведать меня ночью, поэтому подложила под одеяло свои вещи, чтобы создать силуэт человека. Правда они никогда не занимались этим, по крайней мере, не говорили мне об этом. Куда я могу исчезнуть среди ночи? Единственное, о чем следовало волноваться так это о том, что кто-то из них может пойти в туалет ночью и услышит нас с Елизаром. Вот это была бы неловкая и вполне вероятная ситуация.
        На синем ночном небе разлился Млечный Путь, что в этой деревенской глубинке был ярче, чем в городе. Миллиарды солнц сияли для нас в эту безоблачную тёплую ночь. Я не могла оторвать от них глаз, наблюдая за ними, выискивая те, что мерцают разными цветами, скорее всего, готовясь погибнуть. Что такого волшебного в этих бездушных газовых гигантах, что заставили наши с Елизаром сердца биться в унисон, хоть временами Елизар и подмечал, что моё сердце бьётся, как у загнанного кролика, и смотреть на них с раскрытыми ртами? Не знаю, но я их тех людей, что никогда не перестанут восхищаться окружающему их миру.
        Половину ночи мы проговорили, находя все новые и новые темы для споров, а когда наши языки наконец-то устали молоть чепуху, Елизар стал шёпотом напевать лирические баллады. Его голос убаюкивал меня, и я то и дело проваливалась сон. Но моя дрёма была недолгой, я снова возвращалась к нему, мне не хотелось тратить время на сон рядом с ним. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
        - Смотри, звезда упала, - указал пальцем куда-то в небо Елизар.
        - Где? Я не успела, - разочарованно всхлипнула я, пытаясь понять куда нужно было смотреть.
        - Загадывай желание, - велел он мне, нежно погладив меня по голове.
        - Разве я могу его загадывать? Я же не видела ничего, - удивилась я.
        - Я видел. Моё желание твоё! Загадывай скорее, пока я не передумал, - сверкнула в сумраке его белоснежная улыбка.
        - Ты меня не обманываешь? - покосилась я на него.
        - Загадывай, - процедил он сквозь зубы с лёгкой усмешкой.
        - Если так можно, то так уж и быть, - усмехнулась я, понимая, что за глупость мы несём.
        Чтобы я хотела загадать? Ничего на ум не приходит. Я не была готова. Наверное… наверное, я хотела бы… Наверное, я хотела бы, чтобы это никогда не заканчивалось. Мне всегда хотелось бы лежать вот так рядом с ним, слушая как он мурлыкает над моим ухом песни и время от времени целует меня в затылок и прижимает ближе к себе. Мне хотелось бы, чтобы эта идиллия и это тёплое чувство никогда не исчезало и не умирало. Я никогда не хотела бы потерять его тепло. Я хочу быть с Елизаром. Всегда.
        - Загадала? - поднял он голову и серьёзно посмотрел мне в глаза.
        - Да, загадала, - еле слышно шепнула я и по-детски улыбнулась.
        - Хорошо, - сверкнул своей обворожительной улыбкой Елизар и опустился обратно, заключая меня в свои крепкие объятия.
        Я жадно втянула ноздрями его запах и с тоской выдохнула, не имея возможности задержать его дольше.
        - Я следом за тобой пойду,
        Меня не отличишь от тени.
        А спрячешься в траву,
        Я притворюсь растением.
        Это я незаметно крадусь
        В час, когда ты отходишь ко сну.
        Твоё сердце должно быть моим,
        Твоё сердце вернёт мне весну, - закончил песню Елизар, лаская моё лицо своими пальцами.
        Я будто снова пробралась в ту ночь. Будто снова оказалась на старых фуфайках вместе с ним. Будто снова стала той влюблённой и счастливой Кристиной.
        Была ли тогда на небе действительно падающая звезда? Или же загадывание желаний при падающей звезде лишь миф, лишь рождение новой надежды? Надежда, что теплится в душе, ожидая, когда же сможет вспорхнуть. Как бы то ни было, моё желание не исполнилось.
        Посмотрев на Красную Звезду в последний раз и с тоской выдохнув, я подошла к старой стремянке, что стянула из дедушкиного гаража, и спустилась обратно во двор, все ещё слыша, как поёт Елизар. Я все же не смогла остановить себя от соблазна напоследок снова посмотреть на занесённую местами снегом дорогу ведущую в Красную Звезду. Меня ждало разочарование. Она была пуста. Никого.
        Прекрати надеяться, Кристина, пора осознать, что моя жизнь продолжается без него.
        Глава 27
        С новым две тысячи пятнадцатым годом в мою жизнь пришёл новый старый человек. Как такое бывает? Да просто. Я снова начала общаться со Светой, но уже не через мост под названием «Елизар». Оказалось, что у нас со Светой намного больше общего, чем я себе представляла: у нас оказались схожие музыкальные предпочтения, мы смотрели одни и те же сериалы, а кроме того, мне нравилась её простота и неиссякаемая энергия, которой мне в последнее время не доставало. К тому же, с Алисой мы так и не возобновили общение и мне была необходима подруга.
        Поначалу Света ещё упоминала его имя при мне, будто проговаривалась о том, как у него дела, о том, что он спрашивал обо мне, но вскоре я дала ей понять, что не хочу ничего о нем слышать и не хочу бередить эту рану. Он остался в прошлом, а над прошлым мы не властны. Свете не пришлось долго это объяснять и больше его имя при мне не упоминалось. Если же у них были какие-то общие встречи, она ограничивалась лишь словом «ребята», и я понимала, кто был среди этих «ребят».
        Каждые две недели Света приезжала на выходные домой к родителям. В эти возвращения она вытягивала меня на улицу и мы с ней долго бродили по городу, обсуждая все на свете. Временами она просила постоять меня на стрёме, когда залетала за дом, чтобы тайком покурить. Она смеялась над всем этим цирком, ведь она уже взрослая девушка и ей вот-вот стукнет двадцать один, но все же дома она по-прежнему себя чувствовала малюткой Светулей. К тому же для всех, даже для самых близких друзей, кроме меня, она давно завязала
        В эти выходные мы с ней не смогли встретиться, потому что я с родителями поехали в Иоково помочь куккамайке и куккащейке, а в Красную Звезду Света уже не возвращалась. Да и я ни под каким предлогом не вернулась бы туда даже ради подруги. Даже близко не хочу подходить к этому месту.
        Вместе с весной ко мне вернулись силы двигаться дальше и открываться всему новому. Эта зима для меня была сложной. Холод и одиночество будто толстым слоем льда сковали моё тело без какой-либо надежды на пробуждение. Я уже стала бояться, что я останусь такой навсегда - холодной и чёрствой и, что эта зима никогда не закончится. Мне не хотелось жить в мире безразличия, не иметь надежды, не иметь цели, но как только в конце февраля дни стали заметно теплее, во мне пробудилась надежда и силы.
        Ещё этой зимой у бабушки был приступ. В этот раз он оказался серьёзнее прежних и нехило так нас всех перепугал. Её привезли в нашу городскую больницу, куда я приходила к ней чуть ли не каждый день, чтобы помочь, если ей понадобится. Мы дежурили с мамой по очереди, пока её не выписали. Дед тоже приезжал, оставил хозяйство на соседей и принарядившись по еле заметной тропинке в поле добрался до соседней деревни откуда приехал на автобусе. Вот только бабушка, как всегда в своём репертуаре, отчитала его за такую беспечность и излишнюю спешку. Не знаю ругала ли она деда, потому что действительно была зла на него и не нуждалась в его обществе, или же она ругала его заботясь о его здоровье, или же она вовсе не хотела, чтобы он видел её такой беспомощной. Как бы там ни было, вечером папа увёз его обратно домой. Не хотелось бы мне, чтобы слова бабушки обидели деда, да и не думала я всерьёз, что кто-то из них до сих пор может испытывать такие чувства, способные заставить их идти зимой по безжизненному полю, только бы приехать в город.
        То время было тяжёлым. Вероятнее всего, именно этот случай высосал из меня все силы. Я вспыхивала, как спичка, все время хотела спать, была разочарована во всем, бессильна, у меня даже не было сил как-то реагировать на продолжающиеся усмешки Инессы и её шестёрок. У меня просто не было сил. Я была выжата, как лимон. Благо вскоре бабушка пошла на поправку и её выписали. Она вернулась обратно к деду, а мы старались их навещать как можно чаще. Правда мама, как мне кажется, все ещё не оправилась от той ночи, когда дед, не умеющий пользоваться телефоном, позвонил нам посреди ночи и сказал, что они с соседкой вызвали скорую помощь, потому что бабушке стало плохо. Мама будто постарела в тот момент на несколько лет и до сих пор не смогла вернуть свою молодость обратно.
        Что касается моего неугомонного троюродного братца, Макс устроился на подработку в свободное от универа время, закрутил роман со своей одногруппницей и почти не приезжал домой на выходные. Мы периодически созваниваемся, но все же живое общение ничто не заменит. По нему я скучаю, как ни по кому больше. Он частенько просит присылать ему фотографии из деревни, когда мы всей семьёй наведываемся в гости к старикам. Неужели из-за этого взросления мы вынуждены терять близких нам людей, пусть это даже не смерть? Раньше я никогда бы не подумала, что наступит время, когда мы с Максом будем так далеко друг от друга и будем ждать каждой встречи, как какого-то праздника с нетерпением отсчитывая дни.
        Слава. Со Славой мы по-прежнему общаемся, как лучшие друзья и все ещё вместе ходим подкармливать собак за школьной котельной, что росли, как на дрожжах. Но я стала замечать, что время от времени он становится закрытым и из него слова не вытянешь. Я предполагаю, что причина в его девушке, с которой он окончательно сошёлся в новогоднюю ночь. Не думаю, что она счастлива знать, что её парень шляется где-то с какой-то девицей и кормит собак. Ничего не имею против неё. Для меня давно стали центром в моей жизни я и моя семья. Болезнь бабушки дала ясно понять, что всякие расставания с Елизаром ничто в сравнении со страхом потерять действительно важного человека навсегда. В те трудные для нашей семьи времена никого не было рядом, кто мог бы дать мне силы или утешить меня. Я справилась со всем этим в одиночку, нашла в себе что-то наподобие сил и стала, как мне кажется, даже крепче.
        Вот так пролетело это время. Вроде бы никого не забыла.
        На этой неделе начинается апрель и у меня большие планы на эту весну и лето. Я уже не та унылая Кристина, что убивалась по парню, приходя после уроков домой, да и в целом, я поняла, что никто кроме меня не может понять, что мне нужно и как мне быть. Это моя жизнь и я её хозяйка.
        Думаю, здесь я могла бы закончить эту историю, поставить точку на последней странице, но, как оказалось, время ещё не пришло.
        Глава 28
        - Дорогая моя, спасибо за поздравления, мне очень приятно, что ты позвонила мне одна из первых, - с благодарностью промурлыкала в трубку телефона Света после того, как я позвонила ей с утра по дороге в школу, чтобы поздравить с днём рождения. - Я буду отмечать день рождения на этих выходных в Тетюшах, ты обязательно должна выбить для меня вечерок субботы.
        - Я с радостью приду, если у меня не появится никаких важных дел, - покрылась я холодным потом, как только представила, что мне придётся идти на вечеринку к Свете, а Света умела закатывать вечеринки.
        - Надеюсь, ты сможешь выбить для меня вечер в своём плотном графике, - усмехнулась Света.
        - Сегодня только понедельник, - промямлила я.
        - Кристина, я тебя за косу приволоку. Ты же меня знаешь, - угрожающе прорычал в шутку Света.
        - Да, да, я тебя знаю, - усмехнулась я. - Конечно же я приду.
        - Так-то лучше. Ну, тогда до встречи, пошла я собираться на пары. Спасибо тебе ещё раз за поздравление.
        - Ещё раз с днём рождения, - произнесла я вкладывая в свой голос как можно больше любви и нажала на красную кнопку.
        «Обязательно должна выбить для меня вечерок субботы». Не то, чтобы мне не хотелось повеселиться в шумной компании, но я уверена, что буду чувствовать себя неловко в незнакомой мне обстановке. А мне меньше всего хочется провести вечер стоя у стенки и улыбаясь всем проходящим около меня людям, следя за часами, чтобы, когда придёт время, незаметно смыться с этого мероприятия. Но, с другой стороны, я дала себе обещание социализироваться в этом году и не пропускать вечеринки, которые устраивает Света. Новая Кристина больше не будет серой мышкой, она будет той ещё заводилой в компаниях. Меня все равно мало кто знает из друзей Светы, а друзьям по Красной Звезде думаю на меня наплевать, после того как мы порвали с ним. К тому же, Света и сама призналась, что переросла своих старых друзей и их общение строится исключительно на каких-то делах стаи и воспоминаниях о совместном прошлом. Я даже не уверена, что она позовёт всех своих старых друзей. Тем и лучше.
        Итак, новая Кристина, оторвёмся в субботу, как в последний раз? Да, конечно, и не думаем о том, кто и что может о нас подумать. Пошли все к чёрту. Я иду веселиться. Без алкоголя. К нему я отношусь все так же негативно. Я и без него сумасшедшая.
        - Не может такого быть! Вы проверили неправильно! Не может такого быть, что у неё одной пятёрка за тестовую работу из всего класса! - кричала во все горло Инесса, когда объявили результаты тестовых работ по обществознанию.
        - Да, проверьте ещё раз! У нас не могут быть тройки! - поддержали Инессу её «шестёрки».
        - Я все проверил корректно! Вы что думаете, учитель не сможет проверить тест?! От вас я такого не ожидал! За что я вам пятёрки ставлю на уроках? - резко вскочил со своего стула покрасневший от злости и обиды учитель обществознания.
        - Но так же не может быть! Одна пятёрка на весь класс? - продолжала верещать Инесса.
        - Это значит, что Кристина в отличие от остальных готовилась к тестированию! - преподаватель указал пальцем на мою последнюю парту, которую даже не было видно за высокими парнями, сидящими передо мной.
        - Она списала! - не могла поверить в свой провал Инесса.
        - Я не списывала! - дрожащим голосом выкрикнула я в свою защиту.
        Я не хотела подавать признаков жизни, чтобы не разжигать этот конфликт, желая лишь того, чтобы он закончился, как можно скорее. Мне даже хотелось предложить, чтобы результаты аннулировали и провели тестирование повторно. Меньше всего мне сейчас хотелось стать центром всеобщего внимания и ненависти.
        - Никто не списывал! Я все тетради собрал, а посторонние предметы с парт вы убрали! - рявкнул учитель, впервые вижу его таким рассерженным. - Вы получаете тройки и обвиняете кого-то в своих ошибках! Вам стыдно должно быть!
        - У неё не может быть пятёрки! - не унималась Инесса.
        Вот ведь крыса!
        - Она списала, - еле слышно поддержала её Алиса.
        В меня словно молния ударила. И это говорит человек, которого я некогда считала лучшей подругой, человек, которому я доверяла свои тайны?! Словно пощёчину мне зарядила. От этого я даже лишилась дара речи. В горле встал ком обиды.
        - Она даже списывать не умеет! - наигранно громко, будто сам себе, усмехнулся впереди сидящий Слава.
        - А мне она помогла и ниоткуда при этом не списывала, - поддержал меня и Славу Олег, сидящий передо мной.
        - Кристина не списывала! Мне она тоже помогла! - громко пробасил кто-то из мальчиков впереди.
        - Вот видите, люди сами признаются, что им помогали, - засмеялся учитель, явно не ожидавший такого развития событий.
        Я и сама не ожидала, что кто-то может встать на мою сторону. Я даже не предполагала, что за меня кто-то может заступиться. И от этого всего, от вида мальчиков с моего первого ряда перекрикивающих девочек третьего ряда в мою защиту, по моему телу разлилось какое-то успокаивающее тепло. Мне вдруг стало так хорошо. Сложно на самом деле описать то, что я чувствовала в тот момент, потому что раньше я подобного не испытывала - никто за меня не заступался против Инессы. Но сегодня вдруг все изменилось.
        - Угомонитесь молодые люди, - поднял свои руки преподаватель, чтобы успокоить поднявшийся ураган в кабинете. - Успокойтесь или будете стоять до конца урока!
        - Давайте мы перепишем тест после уроков, - предложила Инесса.
        - Конечно, перепишем! Только в конце следующего урока, потому что вы так совсем обнаглеете! Сначала проводим урок, а потом в оставшееся время переписываем тест. И если вам не хватит времени ответить на все вопросы, я не виноват. В следующий раз будете учить лучше, а тебя Кристина прошу не давать списывать остальным, а то вашу общую оценку придётся делить на весь ваш ряд, - сказал учитель и сел за стол.
        Аркадий Юрьевич всегда старался сделать так, чтобы справедливость восторжествовала - у него не было любимчиков в нашем классе, он был одним из немногих учителей, что не делили учеников на отличников и троечников. По-моему, он очень мудрый человек. Иногда, конечно, он забавляет меня своей педантичностью и пунктуальностью, но от этого я любила его только больше.
        После урока обществознания мы пошли на математику. Многие в классе ещё больше ожесточились ко мне, недовольно перешёптывались и косо смотрели в мою сторону, а я ведь и вправду не списывала, но что значит моё слово против слова самой популярной девочки в классе. Я весь вечер готовилась к самостоятельной работе, потому что я не гуляю вечерами на улице с приходом долгожданной весны, как они. Просто, я понимаю, что мы не богаты и моего платного обучения в институте родители не потянут. Поэтому я должна учиться. Благо на моей стороне тоже были люди и от этого я чувствовала себя сильнее. Рядом плелся Слава, рассказывая мне вместе с Олегом что-то отдалённое от школьных тем. Возможно, парням тоже было неприятно получить тройки, но они явно не винили меня в этом и не зацикливались на этой теме, их вполне устроила возможность переписать самостоятельную работу в конце следующего урока.
        - Теперь ты самая умная, может быть, и контрольные за весь класс будешь решать?! - надменно усмехнулась Инесса, когда мы поднимались на второй этаж.
        Я ничего не ответила. Не буду на неё обращать внимания - она того не стоит. К тому же что я могу ответить ей? Слова никогда не приходят в мою голову тогда, когда это нужно больше всего.
        - Откуда ты нашла ответы? - присоединилась к ней Алиса.
        Обидно, что некогда лучшая подруга не доверяет мне. В моем горле застрял тяжёлый ком и начало казаться, что вот-вот на глазах выступят слезы. Я привыкла к тому, что Инесса всячески пытается задеть меня, чтобы поднять свою самооценку, но я не ожидала, что к ней присоединится и Алиса.
        - Я не находила ответов, я все сама решила. Я честно готовилась, - сквозь зубы процедила я. Сдерживайся, Кристина!
        - Что у вас произошло? - подлетел к своей девушке Руслан.
        - Мы писали тестовую работу и Кристина единственная в классе, кто получил пятёрку, а остальные получили тройки и двойки, - прошипела Алиса, будто с каждой секундой все больше и больше веря словам Инессы.
        - Молодец, - дружески похлопал меня по плечу Руслан и мельком улыбнулся.
        - Спасибо, - искренне поблагодарила его я.
        - Да не может такого быть! - возмутилась Алиса и продолжила что-то бубнить, но я не стала обращать внимания на её слова и поторопилась за мальчишками.
        Теперь я даже не знаю, что больше задело Алису то, что её парень вдруг похвалил меня, не зная, что на меня нужно было наброситься или же действительно её продолжало волновать то, что я получила «отлично». Ужасно, что половина класса вдруг обозлилась на меня из-за того, что я получила какую-то оценку, ужасно, что для того, чтобы разжечь это пламя ненависти, нужно было всего лишь раз отличиться от них. Получи кто-то из них пятёрку, никто бы даже рта не раскрыл, ведь так и должно быть, они любимчики учителей и отличники, для них это в порядке вещей. Но вот серая мышка, получившая пятёрку, заставила пошатнуться все моральные устои этой своры.
        - Пришла наша отличница. Сегодня на матане будешь отдуваться за весь класс, раз ты такая у нас умная, - приказным тоном бросила мне Инесса, когда я вошла в кабинет математики.
        - Да, заткнись ты уже! - вырвался из меня яростный рёв.
        Моё тело вдруг забила дрожь. Но то был не тот озноб, когда мне вдруг становилось страшно и горько из-за насмешек Инессы. Весь мой страх и моя неуверенность вдруг лопнули, как мыльный пузырь, исчезая в воздухе лёгкой взвесью. Мои кулаки сжались, наполняясь силой, которую я раньше не испытывала в школе. По телу пробежала жаркая волна и мои челюсти яростно сжались.
        Гнев и уверенность взяли надо мной вверх. Злость стала моим топливом и пламя внутри меня ярко заполыхало, ослепляя мои прошлые страхи.
        - Что ты сказала? - хищно покосилась на меня Инесса, ожидая конфликта, в котором она сможет «поставить меня на место».
        Не могу сказать точно, что стало катализатором этой моей неожиданной смелости, но видя торжествующие улыбки моих одноклассников, поддержавших меня, и Руслана, после того, как я повысила голос на Инессу, я почувствовала себя ещё сильнее. Инесса ожидала, что я, как обычно, выйду из себя и в слезах выбегу из класса. Это её любимое занятие - выводить меня из себя. Но на этот раз она этого не дождётся! Сегодня она не получит того, что ждёт! Все, игра в кошки-мышки окончена.
        - Можешь сколько хочешь унижать меня, но это не делает тебя круче, потому что ты издеваешься только над людьми, которые слабее тебя. Это уже все давно поняли. А хватит ли тебе сил в будущем, когда ты столкнёшься с такими как ты или даже сильнее тебя? Уверена, ты и слова против сказать не сможешь, будешь стелиться перед ними, как тряпка! Хочешь сказать, что я не права? - с широченной улыбкой произнесла я и расслабила тело.
        Сила, пришедшая вспышкой ярости, так и бурлила в моих венах. Я долго сдерживала свои чувства, все время выбирала тактику отступления, сдавалась, пыталась спрятаться, но то, что вспыхнуло во мне сегодня уже не хотело прятаться. Оно устало за эти годы прятаться от неё и рыдать в кабинке пустого туалета. Я думала, такое бывает только в голливудских фильмах. Оказалось, не только в них. Я даже никогда не думала, что в один момент мир может вот так перевернуться и даже необязательно ждать конца одиннадцатого класса, чтобы избавиться от неё.
        Вдруг первый ряд, за которым сидели исключительно парни и я, разразился бурей аплодисментов, и парни стали подвывать, поднимая кулаки вверх. Это было смешно и приятно. Даже Руслан, на коленях которого сидела хмурая Алиса, широко улыбался втайне от своей девушки, глядя на все это. Я не могла сдерживать эмоции и рухнула на свой стул, заливаясь краской и смехом при виде такой поддержки. А ведь я всего-то помогала им время от времени с контрольными. Кто знает, может быть, это всего лишь благодарность за помощь или же такая тактика, чтобы я помогала им будущем, хотя я бы в любом случае продолжала давать им списывать, но это придало мне сил. Их голоса и аплодисменты наполнили меня такой силой, какую раньше я и представить не могла.
        По классу пошли перешёптывания и смешки. Инесса сузила глаза от злости и села за свою парту, делая вид будто бы ничего не произошло. Она ничего не могла ответить мне, потому что она и весь остальной класс знали, что я права. Я унизила её, «раздела» её перед всем классом. Победа над ней не сделала меня счастливой, потому что я не такая падальщица, как она. Я лишь рада тому, что наконец-то смогла защитить себя и дать отпор своему обидчику. У меня не было желания самоутвердиться за счёт неё, меня не сделает сильнее чужая слабость, я не понаслышке знаю, каково чувствовать страх и свою слабость, которые будто опарыши копошатся внутри тебя и прогрызают твою плоть изнутри. Ты ненавидишь себя за эту слабость, но ничего не можешь с собой поделать, потому что это сидит внутри тебя и крепко вцепилось будто голодная пиявка.
        Начался урок математики, а я тихо сидела на своей последней парте первого ряда, спрятавшись за спинами своих одноклассников, и словно полоумная широко улыбалась. Я была горда собой, наконец-то за столько лет угнетения, я смогла найти в себе силы, чтобы прекратить эту пытку. Не могу утверждать, что Инесса не продолжит свои насмешки и попытки как-то меня задеть, но теперь мне не было страшно - я отвечу ей снова, если придётся и никуда не буду убегать. Достаточно я уже набегалась от своих проблем, пришло время их решать.
        Глава 29
        Мне захотелось жить. Мне вдруг захотелось жить. Я не собиралась кончать жизнь самоубийством, даже не думала об этом последние несколько лет, просто сегодня во мне вдруг что-то щёлкнуло, да с такой силой, что я даже не была готова к такому головокружительному эффекту. Просто щелчок, лёгкий, еле заметный, и тёмная комната озарилась ослепительным тёплым светом до рези в глазах. Я считала, что в моей комнате было и без того достаточно светло, но даже не подозревала, что может быть так ярко. Оказывается может.
        Мне вдруг захотелось жить и кричать от радости. Кричать во всеуслышание, что я Кристина захотела жить и радоваться жизни, захотела жить и петь потому, что мне стало так тепло и хорошо на душе, как никогда раньше, никогда ни с кем прежде. Я слышу и чувствую себя. Я даже чувствую, как по телу разливается приятное тепло, не дикое пламя, а именно тепло, как весенний лёгкий бриз, ласкающий кожу. В голове все так чисто и ясно, что хочется упасть в траву и рыдать, заливаясь громким счастливым смехом.
        Мне вдруг захотелось жить и смеяться. Просто смеяться звонким искренним детским смехом, как будто в моей жизни не было тьмы и страданий, как будто последние полгода моей жизни стёрлись из моей памяти. Я физически ощущаю, как всю боль и усталость смыло тёплым весенним дождём, что прошёлся по нашему городу и ушёл в луга. Раньше я чувствовала необходимость убежать из города и оказаться на моих любимых лугах в Иоково, чтобы почувствовать лёгкость и свободу, чтобы спрятаться ото всех, но тот щелчок, что пробудил меня сегодня, вдруг дал мне понять, что я и есть эти луга. Я, именно я, те самые цветущие и благоухающие луга Иоково. Это во мне голубое бескрайнее небо, мягкие облака проплывающие над скромным окрашенным в яркие цвета домиком моей бабушки на краю деревни, это я высокая старая липа около дома, это я дикие полевые цветы, это я мягкая зелёная трава и резкие овраги, это я журчащая речушка с кристально чистой водой.
        Мне вдруг захотелось жить. Просто захотелось жить и радоваться обыденности, наслаждаться рассветами и закатами, зноем и грозами, зимой и летом, весной и осенью, любить каждый день и себя в нем. Не знаю, что нашло на меня, но этот дикий и необъяснимый прилив энергии вскружил мне голову так, что я сама не заметила, как начала пританцовывать по пути домой, будто кандалы на моих ногах превратились в прах. Все равно, что скажут обо мне люди, ведь жизнь прекрасна и это такой подарок иметь возможность прожить эту жизнь. Разве это не прекрасно иметь эту возможность? Разве не прекрасно иметь возможность громко петь от радости, наслаждаться своему нелепому танцу, идти под весенним апрельским солнцем с уроков домой под несравненным голубым небом?
        Мне вдруг захотелось жить. Захотелось жить после того, как ко мне пришла ясность - ясность мыслей и происходящего. Давно, а может быть даже никогда, я не чувствовала себя так чисто. В голове будто кто-то прибрался и наконец-то навёл долгожданный порядок, разложив все вещи по своим полкам, распределив все книги по алфавиту, выбросив весь ненужный хлам в корзину. Да, больше нет хлама в моей голове. Такой порядок, что даже не верится. Почему раньше я не могла привести все в порядок? Почему мне не удавалось взяться всерьёз за себя и прочистить себе путь в включателю? Так чисто и свежо…
        Мне вдруг захотелось жить. Мне просто захотелось жить и кричать от радости, жить и заливаться звонким детским смехом, валясь в высокой траве, жить и танцевать, не стесняясь о том, что могут обо мне подумать, жить и радоваться каждой обыденности. Мне просто захотелось жить… достаточно было щёлкнуть включателем, чтобы увидеть все и почувствовать тепло.
        Такая свобода и ясность. Я не поддамся страху. Раньше в моих лёгких будто была затхлая вода, а сейчас мне наконец-то удалось с удивлённым вскриком вздохнуть полной грудью. Такая свобода и ясность. Нет, я не поддамся больше страху.
        Домой я ворвалась все так же пританцовывая и напевая себе под нос песню, что звучала в моих ушах. Родителей не было и я могла дать себе волю петь во весь голос, не боясь, что кто-то может услышать мои потуги угнаться за вокалисткой в моих ушах. Я чувствовала себя в клипе, который сама придумала для этой песни и, как мне казалось, из меня вышел довольно-таки неплохой актёр и режиссёр. Правда, как это обычно бывает, скорее всего все выглядело красиво лишь в моей голове.
        В четыре часа я должна быть около дома Светы, где состоится общий сбор после чего мы все отправимся на Волгу, чтобы устроить вечеринку на одном из высоких холмов с прекрасным видом. Времени до выхода ещё предостаточно, поэтому я решила улечься с очередным комиксом Славы на диван и скоротать так пару часов. Возможно, стоило бы порыться в шкафу в поисках подходящего образа для вечера, но я уже давно решила, что запрыгну в свободные джинсы, чёрное худи и в безразмерную джинсовую куртку. Света говорила, что этот образ смотрится на мне отлично, да и я сама чувствую себя в нем спокойно и уверенно, чтобы не чувствовать себя не в своей тарелке, а лёгкое волнение все ещё не хочет меня покидать, нарастая с каждой минутой.
        Этим вечером я должна быть просто собой. Но как быть собой и при этом стать душой компании, что мне хотелось больше всего. Конечно же, я могу оставаться в стороне и быть лишь немым наблюдателем, что присуще старой мне, но я твёрдо решила, что новая Кристина должна быть в новой компании такой же раскрепощённой, как со своими друзьями и я не отступлюсь от этого плана. Я почти семнадцать лет была лишь немым наблюдателем своей жизни, пришло время что-то менять, меня уже не устраивает тот образ жизни, что я вела раньше. Я устала быть серой мышкой, так вся жизнь пролетит и даже не заметишь, как придёт время жалеть об упущенном.
        После того, как этой зимой мы поняли, что можем в любой момент потерять бабушку, я часто задумывалась о своей жизни. Когда бабушка была совсем плоха, она как-то сказала мне, что не хочет умирать, не смотря на боль и беспомощность. Она не хотела умирать, она хотела продолжать жить. Так почему же я, которой отведено так много времени, напрасно растрачиваю данное мне время, растрачиваю золотые годы своей молодости, прячась за стопками книг в своей комнате, мечтая о другой жизни, но сама ни разу не ударившая палец о палец, чтобы изменить свою жизнь. Мне было проще ждать какого-то знака, проще ждать, что кто-то иной ворвётся в мою жизнь и все поменяет за меня. Была у меня такая перемена, но ничего хорошего из этого не вышло потому, что я ничего не пыталась предпринять, чтобы взять ситуацию под свой контроль; куда проще поддаться течению и смотреть на все будто со стороны. А ведь это моя жизнь, это жизнь, которую подарили мне родители с надеждой, что я проживу её без сожалений. Как говорит мама, они уже сделали все, что могли и время что-то менять уже упущено. Но разве это не ложь себе? Разве это не
очередное оправдание? Я уверена, что оба моих родителях могли бы что-то поменять в своей жизни, если бы нашли в себе смелость пойти на такой шаг. Мне кажется, что всему виной наш менталитет и их мировоззрение, отражающее все деревенские табу, в которых они росли. Иногда меня злит, что мама считается с мнением других людей, которые, по её мнению, лучше знают, как нужно жить.
        «А что скажут люди?!» - удивлённо и немного испуганно.
        «Что люди скажут!?» - со страхом перед чужим осуждением.
        Она всегда была такой. Такой её сделало её окружение. Сначала родители, потом компания, в которой она росла в деревне, а позже наш маленький город, который особо ничем не отличается от той же самой деревни, где все всё про друг друга знают. Её зацикленность на общественном мнении сказалась и на мне. Я не осуждаю свою маму, ни в коем случае, она моя мама и какой бы она не была, я всегда буду любить её детской и невинной любовью. Наши взгляды на жизнь могут быть противоположно разными, но эта женщина пыталась дать мне все, и не её вина, что она всего лишь такая какая есть. Она всего лишь человек, такой же как я. К тому же сейчас для меня родители это люди взрослые, мудрые, знающие как поступить в той или иной ситуации, но ведь когда-то они были такими же детьми, как я. Они были молоды, когда женились и ко всему в жизни приходили через грабли и шишки на лбу. Я не осуждаю их ни в чем, я люблю их. Мне и самой предстоит пройти через все, что они прошли. Не знаю, как я сама буду справляться с этим, к тому же мне ещё рано делать выводы о своём будущем. Просто мне не хочется, чтобы моя мама зависела от
чужого мнения, я хочу, чтобы она была свободна от чужих предрассудков. С папой намного проще, он в отличие от мамы не равняется на чужое мнение. Думаю, это из-за того, что он мужчина. Хотя стереотипы в его голове тоже имеются.
        Самый большой стереотип, из-за которого мы часто сталкиваемся лбами - «женщина должна…». Когда отец заводит эту шарманку с «женской работой» и с обязанностями женщины, у меня челюсти сводит и начинается дёргаться глаз потому, что мы уже тысячу лет спорим из-за этого и, мне кажется, никогда не придём к общему мнению. Я считаю, что женщина не обязана подтирать за мужчиной. Не обязана и не должна. Наличие матки ещё не делает нас носителями встроенной поваренной книги в голове и рукам-трансформерами, которые превращаются в половую тряпку или скалку при необходимости. Мы не рождаемся с инстинктами к готовке и уборке. Мама, например, так же устаёт, как и папа, возвращаясь с работы и при этом она обязана стоять ещё час около плиты, готовя ему ужин, пока он смотрит телевизор. Да она тоже без задних ног, поэтому обычно к их приходу я стараюсь сама все приготовить, но остановить маму от приготовления еды с утра я не успеваю. Это же не честно. Почему она каждый день должна вставать раньше папы на час, чтобы приготовить ему еду на работу? У него что своих рук нет? Или его работа сложнее её? Бьюсь о заклад,
что в коллективе папы перекуры частая история, в то время пока женщины на маминой работе работают круглый день только потому, что ответственнее.
        Я никогда серьёзно не задумывалась о феминизме, считая его лишь прерогативой мегаполисов или больших сообществ по защите прав женщин, но в последнее время, я начала ловить себя на мысли, что вижу эту несправедливость по отношению к женщинам и не хочу с ней мириться. Я не хочу, чтобы моя мать жертвовала своим личным временем и готовила отцу ужин, придя уставшей с работы. Я не хочу, чтобы отец косо на меня смотрел, если я не приготовила блюдо с максимальным количеством мяса или использовала макароны, ведь он у нас их не ест. «Если не ест, то пусть готовит себе сам!» - временами хочу выкрикнуть я, но мама не позволяет мне этого сделать, свято веря в свою роль хранительницы домашнего очага, придуманную патриархальным сообществом.
        Женщины в России, да и не только в России, больше мужчин гнут свою спину, часто получая в награду лишь побои и множество брани в свой адрес. Это несправедливо. Сколько таких примеров в деревнях. Да в тех же самых наших Иоковах, где мужья пропивают свою зарплату, а женщина тащит всю семью на свои кровно заработанные гроши, даже смутно не задумываясь о том, чтобы потратить их на себя, о том, чтобы побаловать себя. Нет! О таком не может быть и речи! Кроме того, если он пропил свои деньги, это всего лишь вершина айсберга, а что скрывается под водой… Побои, оскорбления, унижения, выставление из дома в любое время суток и сезона.
        Бывает мама рассказывает о какой-нибудь из наших родственниц или своих деревенских подругах, чей муж снова напился и выгнал свою жену на улицу. Она ночевала в предбаннике или на сеновале. Утром встала, накормила скотину и отправилась на работу, а он бедняга отсыпается. Сказка. И при этом все продолжают жить так дальше. Мне сложно понять, что держит этих женщин рядом с этими мужчинами, почему они не могут их послать, собрать свои вещи и уйти из дома. Неужели какие-то косые деревенские взгляды куда хуже, чем эта жизнь? Неужели муж-абьюзер куда лучше, чем осуждение каких-то сторонних людей, которые настолько погружены в себя, что не способны протянуть руку помощи утопающему в насилии. Самое страшное, что одно дело эти неприятные ситуации, когда тебя выставляют из дома, а совсем другое, когда все это выливается в болезни. Вся эта история с ежедневным насилием, даже без использования физической силы, очень сильно бьёт по здоровью психическому и, что важно, по физическому тоже. Ежедневный стресс…
        Да, уж. Не станешь тут феминисткой со всем этим дерьмом. А потом кто-нибудь ещё скажет, что ты феминистка лишь из-за того, что это модно и все прочее. Я не поддерживаю этот экстремальный токсичный феминизм, но я хочу, чтобы в этом мире уважали женщин! Я хочу, чтобы женщин ценили потому, что они матери, они способны дарить жизнь и свои годы, отдаваясь ребёнку полностью, чаще даже забывая о себе самой. Они способны выносить живое существо и дать ему шанс идти своей дорогой. Ни одна мать не хотела бы, чтобы её дочь была жертвой насилия, а наличие яиц и члена не делает их обладателя сильным полом. Я считаю, что это кардинальное заблуждение, что мужчины сильный пол. Это чем же таким они себе выбили этот статус? Родами? Способностью проработать, как ломовая лошадь, а после ещё вкалывать дома во благо семьи? Способностью отдать своё дитя на растерзание войны?
        Как бы там ни было, я никого не призываю к агрессии. Агрессия рождает агрессию и только. Я призываю к уважению каждого живого существа и его интересов, его мировоззрения. Каждый из нас имеет свои права. Сила не в оружии и кулаках, сила в любви. Любовь, независимо от её разновидности, будь то влечение к человеку, любовь матери, уважение с пожилым, есть движущая сила. Жаль только в школе нас не обучают, как правильно любить, чтобы в будущем мы могли избежать боли, страданий, которые мы можем причинить другим людям.
        Любовь - сила. Не раздельно, а именно вместе.
        Глава 30
        До дома Светы я добралась быстро, наслаждаясь апрельским приятным деньком, переходящим в тёплый нежный вечер. Погода располагает к вечеринке на природе - отлично. Хоть во мне и сохранялось лёгкое волнение, я пыталась абстрагироваться от него, прокручивая одну и ту же песню в старом потёртом плеере, что мне когда-то подарил он. Сейчас во мне ничего не ёкало, когда я слушала песни, что раньше принадлежали ему. Я уже не представляла, как он под ту или иную песню едет на пары или идёт с работы пешком потому, что любит пешие ночные прогулки. Его частица во мне, казалось, отмерла и я безгранична рада этому. Теперь мне не больно и то одиночество, с которым я столкнулась и та тьма, дали мне наконец-то услышать и почувствовать себя. Сейчас я другая, а самобичевание из-за какого-то парня кажется мне глупым и детским. В жизни есть куда большие проблемы способные отнять твои силы и прогрызть тебя изнутри, а он того не стоил. Но один вопрос волновал меня всю неделю и я никак не могла избавиться от него, уже несколько дней вынашивала его в своей голове, чтобы наконец-то задать Свете, но так и не осмелилась.
Будет ли он на этой вечеринке? Как он себя поведёт, столкнувшись со мной?
        Я пришла раньше назначенного времени, даже боялась, что буду, как Хатико ждать общего сбора на скамеечке около дома, но благо около подъезда Светы уже собралось несколько человек. Среди них я заметила знакомое мне лицо Жени и с облегчением выдохнула - не придётся подходить к незнакомой компании и приветствовать их, как сумасшедшая.
        - Здравствуй, Женя, - широко улыбнулась я низкому коренастому и по обычаю сонному парню моей подруги.
        - О, Кристинка, привет! - обнял меня дружески Женя.
        - Не называй меня так, - наигранно сердито покосилась я на него.
        Женя усмехнулся, извинился и представил меня другим ребятам. Все они оказались казанскими друзьями Светы, приехали сегодня вместе с ней и, что меня успокоило, все они были такими же стеснительными, как я. Чудесно. Волноваться не о чем. Сама именинница забежала обратно домой за какими-то принадлежностями, которые они забыли в спешке. Но её не пришлось долго ждать. Громко ругаясь в трубку телефона, открыв ногой дверь подъезда, во двор вылетела разъярённая Света.
        - Ты как обычно! Все время тебя приходится ждать, опять прихорашивался?! - рычала Света в телефон, не замечая никого вокруг. - Хорошо-хорошо, приезжай сразу на бугор, не буду мешать тебе за рулём.
        Она зло нажала на экран, сбрасывая звонок, закинула телефон в карман своей спортивной куртки и, резко переменившись в лице, с широкой улыбкой подлетела ко мне.
        - Кристина! - крепко обняла меня моя подруга. - А что это у тебя в руках? - игриво покосилась она на небольшую коробку завёрнутую в мятного цвета подарочную бумагу в моих руках.
        - Это тебе подарок, - улыбнулась я и вежливо протянула ей коробку. - Но могла дать мне самой его подарить.
        - Прости, - заливисто засмеялась Света, возвращая мне подарок. - Повторим?
        - Нет, - усмехнулась я. - Можешь оставить себе, с прошедшим днём рождения, дорогая.
        - Спасибо, - протянула Света и поцеловала меня в щеку. - А что в ней?
        - Мелкие бьюти-штучки.
        - Ой, как я люблю! - по-детски подпрыгнула Света
        - Девочки, нам долго вас ждать? - проворчал Женя.
        - Так, а ты вообще молчи, - сердито покосилась на своего парня Света.
        - Я же тысячу раз уже извинился, - устало закатил глаза молодой человек Светы. - Я вручу тебе подарок, как только мы вернёмся в Казань. И забыл я его из-за того, что ты меня сегодня торопила.
        - Забыл он, - проворчала Света и обратилась ко мне. - Представляешь, мой молодой человек забыл мой подарок. Видите ли он хотел мне его подарить позже моего дня рождения и забыл его в нашей квартире. Вот она - любовь.
        - Ну мы же с тобой хорошо посидели в понедельник в том ресторане! - развёл разочарованно руками Женя.
        - Так, не будем об этом. Все остальные уже на буграх. Нам нужно загрузиться в мою машину максимально компактно, чтобы хватило места всем и не наткнуться на сотрудников ДПС.
        Света подбежала к большому белому внедорожнику, открыла багажник, бросила часть вещей и скомандовала нам загружаться. Ей не терпелось наконец-то начать вечеринку.
        Уместившись на заднем сидении, как шпроты в консервной банке, мы дали Свете добро на выдвижение. На всякий случай хозяйка вечера заблокировала нам двери, чтобы по дороге никто не выпал ненароком. Необычно было видеть такую хрупкую и крошечную Свету за рулём такой массивной и здоровой машины. Казалось, что для такой хрупкой на первый взгляд девушки нужна такая же крошечная машинка, которую с лёгкостью можно было бы припарковать в любой точке мира. Но, как только Света нажала на педаль газа и машина резво рванула вперёд, выбрасывая назад фонтан гравия, я в очередной раз подметила, что эта девушка не так проста. Она гнала, как ошалелая, но при этом на её лице не дрогнул ни один мускул. Эту машину она чувствовала, как свои пять пальцев и я даже не подумала о том, чтобы бояться за свою жизнь. К тому же Света включила песни Макса Коржа, чтобы мы могли вдоволь накричаться по дороге.
        За окном пролетал со световой скоростью мой крошечный уютный городок. Некоторые жители шли с работы, погруженные в свои мысли. Кто-то выгуливал собаку, все время натягивая поводок неугомонного пса, норовящего убежать далеко вперёд. Небольшие компании подростков младше меня заняли скамейки парков, энергично жестикулируя и делая общие селфи. Обычный вечер в обычном небольшом городке.
        - Я выбираю жить в кайф! Я выбираю жить в кайф! - кричала наша стеснительная компания на заднем сидении, когда машина резко остановилась на парковке перед одним из высоких волжских бугров нашего города, на котором часто устраивали, так сказать, опенэйеры.
        - Приехали! - скомандовала Света, смотря на нас в зеркало заднего вида и широко улыбаясь. - Мне кажется вы и без алкоголя отлично оторвётесь.
        - Без сомнений! - сказал Данил, единственный парень на заднем сидении, который приехал со своей девушкой Ксюшей.
        Не такая уж и стеснительная и скромная компашка у нас оказалась - ребята раскрылись, когда почувствовали предстоящее веселье. Они уже нравились мне и что-то подсказывало мне, что этим вечером я смогу найти своё окружение в их небольшой троице.
        На днях Света обещала мне, что на вечеринке будут только самые близкие друзья, и я конечно же ожидала этих близких друзей человек десять, ну, может быть, около пятнадцати максимум, но кто же знал, что у Светы столько близких друзей - на всей площадке, где Света собиралась отмечать свой день рождения, было как минимум человек тридцать! Вот это размах. Сколько же у неё «просто знакомых» тогда?
        - А где остальные? - спросила у кого-то Света.
        Остальные? Это ещё не все?
        - Фотографируются на склоне, - ответила ей незнакомая мне девушка и приветливо обняла каждого из нас. - Таня.
        - Отлично, - недовольно покосилась на неё Света. - Так, врубайте Коржа, эта стеснительная компания требует много песен Макса, - указала Света на нас и открыла багажник, чтобы забрать оттуда оставшиеся пакеты.
        - А у вас здесь очень красиво, Света не врала нам. - Восхищённо произнесла Ксюша.
        - Да, очень красиво, - согласилась я с ней, любуюсь панорамой Волги с её крутыми обрывистыми склонами, заросшими густым бескрайним лесом.
        - Кристина, не оставляй меня вечером, я здесь никого не знаю, - неловко шепнула мне другая девушка Ира. - Данил с Ксюшей могут пропасть. Ты без парня?
        - Хорошо. Да, я без парня, - улыбнулась я ей, машинально сканируя бугор на наличие одного знакомого лица.
        Его не было. Хорошо. Стоит узнать о нем у Светы, но сейчас она была не одна и мне не хотелось лишних вопросов в своей адрес от кого-то из её друзей. Не думаю, что она не пригласила его на свой день рождения, ведь они все-таки лучшие друзья.
        - Так, ребята, не киснем, вечеринка начинается. На своих вечеринках я не терплю драк и кислых мин! - приказным тоном бросила нам Света и кинулась приветствовать остальных ребят.
        Её «крохотный» круг друзей бросился ей навстречу, громко и торжественно выкрикивая её имя. Казалось, вот-вот и они просто раздавят её своей толпой. Я хоть и знала, что эту хрупкую на первый взгляд девушку мало что может сломать, все же на секунду испугалась за её сохранность. Ребята подняли её на руки и стали высоко подбрасывать в воздух, повторяя её имя. Визг, много матерных слов, которые забавно звучали из уст Светы, хохот. Так начался этот вечер.
        - Про оборотней ни слова. Не все друзья Светы знают её тайну. - Шёпотом произнёс мне на ухо Женя, краем глаза следя за остальными ребятами, которые стояли в нескольких метрах от нас.
        Я лишь кивнула ему в ответ. Впрочем, я и не собиралась поднимать эту тему этим вечером. Мне неважно кто Света по своей природе - мне куда важны её человеческие качества. Именно благодаря этим качествам она и собрала вокруг себя такую огромную компанию людей на празднование своего дня рождения. Даже немного завидно, что у Светы столько друзей, которые искренне любят её такой какая она есть. В её притягательности нет никакого секрета, ведь я тоже её люблю и верю, что она не оставит меня ради кого-то другого, как это сделала Алиса, которую я считала своей лучшей подругой на века. Мне свойственно разочаровываться в любимых людях, с этим нужно уметь жить, и, как показала практика, это не смертельно.
        - Иди на дым костра, в полной луне; -
        К тем глухим местам, где шорох теней.
        И будут там твои друзья; - радостный, смех.
        Обними меня, пламенный свет! - кричали мы во все горло текст песни, которая играла из чьей-то машины.
        Я прыгала и кричала, что есть силы текст песни, полностью отдавшись энергии музыки этого вечера. Рядом прыгали остальные ребята. Мы образовали своего рода танцпол, оторвавшись от остальных, что фотографировались на фоне прекрасного заката, окрасившего все вокруг в розовый и персиковый или накинувшихся на еду и алкоголь на длинном деревянном столике. На нашем танцполе было больше половины всех собравшихся. Кто-то даже достал цветную дымовую шашку и зажёг её под наш общий одобряющий ор. Меня окутал красный дым и голос Макса Коржа, а остальное стало неважно. Никогда ещё я не чувствовала себя такой окрылённой. Возможно, было что-то похожее по ощущениям, но я никогда не была в центре огромной толпы, кричащей слова песни, включённой уже пятый раз подряд. И нам все было мало. Нам было мало этого мира и наших тел. Мы хотели долететь до зажигающихся на небе звёзд! Мы хотели стать метеорами и кометами, разрезающими спящее небо. Мы были искрами, танцующими над костром, но мы не угасали, мы разгорались ярче и ярче. И мы были едины.
        Неожиданно для меня, ко мне подошёл Игорь, его лучший друг, и стал пританцовывать рядом со мной широко и дружелюбно улыбаясь. Он даже какое-то время хлопал мне, подбадривая меня и, признаюсь честно, мне это нравилось. Мне нравилось чувствовать эту свободу, мне нравилось чувствовать эту другую себя, что не прячется в тени, ожидая, когда же закончится вечер, а танцует в центре вселенной. А ещё я не боялась Игоря, как раньше. Я помнила ту летнюю ужасную ночь, но мне было наплевать на это. Сейчас я была сильнее него. Я чувствовала силу, пульсирующую в моих венах. Чувствовала, как эта сила подбрасывает меня в воздух и вырывается из меня счастливым голосом, подпевающим песне. Потом подошла его девушка Лена, что одолжила мне как-то свою одежду. Она дружески обняла меня, будто мы с ней знакомы тысячу лет, но я тут же вспомнила слова Светы, что эта Лена та ещё лицемерка, поэтому я лишь улыбнулась ей и не стала бросать Иру, как и обещала. Правда, эта девчонка оказалась той ещё чертовкой, она все больше и больше времени стала проводить с одним широкоплечим красавчиком, который обворожительно улыбался ей и с
каждой минутой прижимался к ней ближе и ближе. Уверена, не пройдёт и часа, как я потеряю свою Иру, которая первоначально показалась мне страшной тихоней. Ничего подобного. Оторва. Стоило выпить один стаканчик колы с виски. Правда я тоже не осталась без внимания - незнакомый мне парнишка, наверное, кто-то из казанских друзей Светы, то и дело подкатывал ко мне во время танца. Признаюсь честно, но внешне он мне вообще не нравился, поэтому я только улыбалась ему и сразу же меняла свою позицию на танцполе. Не хватало мне ещё кавалеров на этот вечер.
        - О, Елизар приехал! - выкрикнул рядом со мной Игорь и вырвался из нашего круга.
        Моё бешено бьющееся во время танца сердце замерло на секунду и вдруг ускорилось так, что мне начало казаться, вот-вот и оно вырвется из груди и даже моя одежда его не удержит.
        Елизар приехал…
        Я обернулась в ту сторону куда убежал Игорь, продолжая пританцовывать, но уже без былого азарта.
        На поляну въехал большой чёрный внедорожник с тонированными окнами. Машина плавно остановилась и из неё вышел парень с черным ёжиком на голове, с густой чёрной бородой, в солнцезащитных очках, не смотря на то, что солнце почти закатилось за горизонт, в чёрной объёмной куртке бомбер, в голубых прямых подвёрнутых джинсах и высоких конверсах - изменился до неузнаваемости. Он обошёл машину и открыл пассажирскую дверь, из которой выскочила высокая пепельная блондинка с потрясающей фигурой, которую идеально подчёркивала телесного цвета водолазка и облегающая такого же цвета юбка.
        - Елизар! - подняла руки в небо Лена и побежала вслед за своим парнем к машине.
        Елизар…
        Глава 31. Зенит
        На поляну въехал большой чёрный внедорожник с тонированными окнами. Машина плавно остановилась и из неё вышел парень с черным ёжиком на голове, с густой чёрной бородой, в солнцезащитных очках, не смотря на то, что солнце почти закатилось за горизонт, в чёрной объёмной куртке бомбер, в голубых прямых подвёрнутых джинсах и высоких конверсах - изменился до неузнаваемости. Он обошёл машину и открыл пассажирскую дверь, из которой выскочила высокая пепельная блондинка с потрясающей фигурой, которую идеально подчёркивала телесного цвета водолазка и облегающая такого же цвета юбка. А вот и главные гости подъехали. Этот вечер, кажется, обещает быть интересным.
        Девушка вышла из машины, держа Елизара за руку и ослепительно улыбалась подбегающему Игорю. Статная, с пухлыми накаченными губами, с ровным цветом кожи, будто кукла, она легонько обняла Игоря и вежливо ему улыбнулась, поправляя и без того идеальную укладку. Я бы такой особо не доверяла. Что-то в ней было отталкивающее для меня. Не знаю, что именно, но, надеюсь, это не жалкий укол некой фантомной ревности. Не думаю. Не хочу думать об этом. Мне в принципе не нравятся люди такого типа: ухоженные, без единой складки на одежде, которая сидит будто вторая кожа, облегая все изгибы тела, а изгибы у таких людей, как правило, только положительного характера. Кроме того, в ней было что-то наигранное и напускное. Короче говоря, я не верю таким идеальным во всем людям, к тому же, якобы, приветливым.
        - Так, выключайте музыку, - взволнованно прошипел подлетевший к нам откуда ни возьмись Женя. - Выключайте, я вам говорю! - зло выругался он впервые за мою память.
        Хозяин машины покорно залетел в салон и поставил песню на паузу недоумевая, что заставило Женю так напрячься. Какое-то время ребята ещё подпевали, не замечая, что музыка прекратилась, кто-то даже начал выкрикивать проклятия в адрес того, кто обломал его жизнь в кайфе. Женя быстро подлетел к нему и что-то шепнул ему на ухо, не забыв отвесить подзатыльник, и тот сразу же побледнел и умолк. Женя был взволнован и это не могло укрыться ни от кого.
        - Как-то странно это все, - сказала Ира, снова очутившаяся рядом со мной, но на этот раз за её талию уже цеплялось дополнение в виде того широкоплечего улыбающегося красавчика.
        - Чего это он такой нервный? - удивилась я, вслед удаляющемуся к Елизару Жене.
        - Не знаю. Случилось может что-то? - предположила Ира, вжимаясь в грудь красавчика.
        К нам подбежала Таня, которая до этого была среди тех, кто участвовал в фотосессии одного паренька, что по всей видимости был фотографом потому, что в его руках был дорогущий зеркальный фотоаппарат. Она залетела в салон нашей музыкальной машины никого не замечая, оттолкнула водителя и быстро подсоединила свой телефон к акустике автомобиля, нервно листая что-то в своём телефоне. Хозяин машины пытался сопротивляться, но она что-то сердито пробурчала и он вдруг побелел и дал ей делать все, что нужно, пытаясь ещё как-то помочь. Уверена, он, так же как и мы, недоумевает от резкой смены обстановки вокруг. А тот самый фотограф незаметно прокрался ближе к машине Елизара вместе с парочкой парней.
        Что происходит? Дело пахнет жаренным. Что-то тут не чисто.
        Зажглась стена с гирляндами, которую ребята соорудили ещё днём до нашего приезда. Сейчас, когда опустились сумерки, она стала напоминать ночное небо с густо засеянными звёздочками.
        - А что все притихли? - возмутилась Света всеобщему молчанию. - Подонок, - обратилась она к Елизару. - Они что встречают тебя? Не велика ли честь?
        - Прости Света, они не смогли устоять передо мной, - улыбнулся он своей широченной ослепительной улыбкой.
        Я брезгливо хмыкнула себе под нос, чтобы никто не заметил. Не удержалась. Сколько самолюбия. Увидев моё недовольство словам Елизара, Ира тоже хмыкнула, закатила глаза и покосилась на него. А она мне нравится, знает на чьей стороне быть. Интересно, она была знакома с ним до этого дня, все-таки они оба друзья Светы?
        - О мой Бог, и откуда в тебе столько любви к себе, - возвела очи горе Света и подошла к другу, раскрывая объятия для приветствия.
        - Пора, - громко скомандовала кому-то Таня.
        Из динамиков автомобиля, рядом с которым мы столпились для танца, неожиданно полилась лирическая песня поначалу оглушительно громко, но Таня тут же исправилась и громкость стала приемлемой, чтобы не раздражать нас. Она была на английском и незнакома мне, поэтому я не поминала её смысла, но Света вдруг застыла на месте как вкопанная. Никто не проронил ни звука, ожидая что же будет дальше. Кто-то из нас, мне кажется, понимал, что происходит и к чему все идёт, а кто-то, как я, был в танке, где собрались все тугодумы. Что-то назревало, но я понятия не имела, что и меня это сильно напрягало.
        Женя вплотную подошёл к Свете, стараясь не бегать по нам глазами в поисках поддержки, а сконцентрироваться только на своей девушке. Он волновался и волновался не на шутку. Нежно взяв её за руки, он посмотрел на неё пристальным взглядом своих голубых глаз и энергично захлопал своими пышными ресницами. Его глаза стали сверкать от света гирлянд, казалось, вот-вот и по щекам покатятся слезы.
        - Светлана, - его голос дрогнул и на мгновение охрип. Женя откашлялся и улыбнулся. - Светлана, мы с тобой уже много лет вместе и в радости, и в горе, и мне хотелось бы, чтобы это не заканчивалось…
        Света взвизгнула и по её щекам градом хлынули слезы. Она зажала рот рукой, пытаясь сдержать эмоции. Я не заметила, как в моей руке оказался зажжённый бенгальский огонь, а после и у остальных ребят. Меня осенило - я поняла, что задумал Женя! О мой Бог! Это прекрасно.
        - Света, ты самой дорогой и близкий мне человек в этом мире, и я хочу провести свою жизнь только с тобой, - встал на одно колено Женя, все ещё держа свою девушку за руку. - Ты выйдешь за меня?
        Света взвизгнула и стала смеяться через слезы, пытаясь выдавить из себя хоть какой-то звук. Вдруг образ сильной и энергичной девушки, к которому я привыкла, треснул по швам и она стала такой же хрупкой и ранимой, какой казалась снаружи. Она уже не была той, что с лёгкостью управлялась с огромным внедорожником одной рукой, она была хрупкой милой девочкой, пытающейся справиться со слезами радости. Не найдя в себе силы что-то произнести, она рухнула на колени рядом с Женей энергично кивая и обняла его за шею.
        - Она сказал «да»! - выкрикнул нам светящийся от счастья Женя, прижимая к себе вздрагивающую девушку.
        Мы возликовали. Внезапно из-за машины Елизара со свистом в небо ударили яркие залпы салютов. Залп. Залп. Ещё один залп с грохотом выплеснул в небо сотни светящихся огоньков, из-за чего даже припаркованная рядом чья-то машина испуганно взвизгнула пару раз. Ночь вдруг насытилась яркими красками и светом, а ещё какой-то лёгкой неосязаемой аурой волшебной любви и радости, от которых ты медленно растекаешься словно масло на жаре.
        Дрожащими руками Женя надел на безымянный палец Светы кольцо и нежно поцеловал её.
        Вокруг меня люди стали прыгать и кричать от радости. Я была слишком ошарашена таким поворотом событий, поэтому кроме неуправляемых слез ничего не могла из себя выдавить. Свете сделали предложение! Вот это поворот!
        После толпа ринулась поздравлять ребят, я же осталась позади, чтобы прийти в себя и поздравить их самой последней, когда бушующая волна сойдёт с будущих супругов.
        До этого волшебного события нашим вечером управляла дикая неуправляемая юношеская энергия, а сейчас же все вокруг будто пропиталось чувствами этой пары, выплёскиваясь из нас светящимися слезинками, сбегающими по щекам. Я была безгранично рада за Свету, зная сколько сил и времени они с Женей вложили в свои отношения, через сколько ссор в подростковом возрасте они прошли, чтобы выковать по-настоящему крепкую любовь. Не раз им приходилось идти на компромиссы из-за диаметрально разных характеров, чтобы сохранить то, что они построили. Но никогда они не смотрели по сторонам в поисках кого-то другого, кто подходил бы им больше, ведь по словам Светы она знает, что никогда никого не найдёт похожего на Женю, который временами был слишком тормознутым, но всегда является её родным якорьком сдерживающим её от необдуманных поступков.
        Когда толпа перед именинницей и её парнем стала редеть, я наконец-то подошла к ним, чтобы поздравить их и сказать, как сильно я их люблю. Я не торопилась, шла размеренно, чтобы собраться мыслями и совладать со своими чувствами и слезами все ещё ручьями, скатывающимися по моим щекам. Когда я уже собиралась броситься на ребят, чтобы обнять их вместе, меня опередил он, случайно толкнув своей рукой.
        - Ой, извини… - в недоумении посмотрел он на меня, не догадываясь кого пихнул, и вдруг испуганно замер. - П-п-привет, К - кристина. - Выпалил он заикаясь.
        У меня неожиданно задрожали руки и меня тут же бросило в холодный пот. В груди разъярённо забилось сердце.
        - Здравствуй, Елизар, - вложила я в свой голос все безразличие, что нашла в себе, чтобы не показать ему своей сиюминутной слабости.
        Повисло неловкое молчание. Он смотрел на меня, а я смотрела на него. В голове начали всплывать старые добрые воспоминания. Они вихрем крутились во мне, пробуждённые звуком его низкого бархатного голоса, произнёсшего моё имя до тех пор, пока я не заметила за его спиной пепельную блондинку со скучающим выражением лица.
        - Света, Женя! - воскликнула я, обернувшись к своим друзьям и бросилась им на шею. - Как же я рада за вас! Женя, ты такой молодец!
        - Спасибо дорогая, - все ещё рыдала Света, время от времени разглядывая кольцо на своём пальце.
        - Спасибо, Кристинка, - счастливо пробасил Женя, но вовремя осёкся. - Ой, извини, Крис.
        - Ничего страшного, сегодня ты можешь называть меня как угодно, только не именем своей будущей Жены. - Звонко засмеялась я, стараясь не оборачиваться в ту сторону, где был он и его очередная пассия.
        Ребята посмеялись моей глупой шутке и я оставила их следующим в очереди, которых я так нагло не пропустила перед собой. Не оборачиваясь, стараясь не ускоряться слишком быстро, чтобы не показалось, будто я пытаюсь убежать, и заглушая его голос в своей голове, я направилась в сторону нашего «музыкального автомата», где собрались ребята, бурно обсуждающие Свету и Женю. Я подошла к Ксюше, Данилу, Ире и её новому ухажёру, чтобы не чувствовать себя белой вороной и отвлечься от него. Внутри себя я кричала и не знала, куда деться, что сделать, чтобы меня немного отпустило и мои эмоции улеглись, внутри меня сейчас бушевал шторм, накатывая яростными волнами. Нужно срочно становиться невозмутимой и снаружи, и внутри.
        - Кристина, держи, - протянул мне стаканчик с шампанским Данил.
        С лёгким сомнением я приняла его, не думаю, что от одного стаканчика меня унесёт в космос и я проснусь где-нибудь в овраге, скатившаяся в пьяном угаре. Да, я несовершеннолетняя, это незаконно и все такое, но кто действительно ждёт этого совершеннолетия? Почти каждый пробует алкоголь и секс раньше общепринятого времени и попытки запретить все это и «сохранить» наше детство приводят только к тому, что этот запретный сладкий плод все стараются испробовать раньше времени. Запреты рождают желание.
        К нам подошли будущие молодожёны, крепко держась за руки. Оба они казались детьми, которым нечего и думать о свадьбе, но Свете уже стукнуло двадцать один, день рождения Жени в конце июня. В принципе, для людей, знающих друг друга с детства и прошедших огонь и воду, время уже пришло - к чему тянуть неизбежное.
        - Ребята, спасибо вам, что собрались сегодня с нами здесь и разделили это важное для нас событие, - с счастливой широченной улыбкой пролепетал Женя все ещё дрожащим голосом.
        - Да, спасибо вам всем. Я бы сказала ещё что-то, но пока не могу прийти в себя, - усмехнулась Света и уткнулась в грудь Жени.
        - Горько! - выкрикнул кто-то из толпы.
        - Горько! - поддержали остальные в том числе и я.
        Женя ласково обвил своими руками Свету за талию, наклонил её и нежно поцеловал. Её руки легли ему на плечи. Они улыбались и сдерживали смех, неожиданно подкативший к ним. Во мне зашкаливал уровень умиления, вот-вот и пробьёт потолок.
        - А теперь продолжайте веселиться! - скомандовала Света и плеснула в нас шампанским из своего стаканчика.
        Мы испуганно взвизгнули, прячась от брызг, и кто-то снова вернул на поляну атмосферу дикой молодости, которая прощает все танцевальной и знакомой многим музыкой. Вечер снова вошёл в своё русло, правда у меня уже не получилось так же легко забыться, как у ребят вокруг, ведь их бывший только что не приехал со своей очередной девушкой.
        Счастливые голубки отошли в сторону вместе с Елизаром и его девушкой, что-то бурно обсуждая. Света дала Елизару пару затрещин, громко смеясь и светясь от радости. Мне стало немного завидно и обидно, что как бы мы не дружили со Светой, этот человек и его пассии останутся для неё ближе, чем я. Но я не собираюсь портить себе настроение в этот вечер, какими-то глупыми мыслями и сомнениями. Пора снова идти на танцпол, чтобы выгнать из себя всех демонов под голос Макса Коржа. Правда было бы неплохо, если ребята уже наконец-то разбавили его песни другими исполнителями.
        Спустя какое-то время Данил, Ксюша, Ира и её новый кавалер предложили мне немного подкрепиться за праздничным столом. Деревянный стол, на котором расположились все угощения, был сколочен нашими заботливыми горожанами для подобного рода мероприятий и благо до сих пор никаким вандалам города не пришло в голову его сломать. Взяв немного закусок, мы отошли к краю поляны, чтобы отдохнуть рядом с костром, у которого парни готовили мясо. Наша бывшая толпа все ещё бесновалась около машины, кто-то пытался залезть на крышу, благо находящийся рядом хозяин автомобиля за шкирку вернул неугомонного на землю. Не хватало нам потом переломанных шей.
        Рядом с нами снова оказались Женя, Света и ещё одна парочка. Я упрямо делала вид, что не замечаю, что он стоит от меня всего в паре шагов, следя за тем, как парни колдуют над мангалом и перекидывалась пустыми фразами со своей небольшой компашкой из Иры, Ксюши, Данила и того незнакомца, что все ещё не отходил от Иры. Мне нравились ребята. Честно. Мне даже стал нравится этот широкоплечий все время улыбающийся красавчик, которого я с каждой минутой все больше и больше подозревала в слабоумии.
        - Елизар, открой машину, пожалуйста, я схожу за своей курткой, - жеманно произнесла пепельная блонда Елизара, заправляя своим длинным ногтем за ухо прядку своих шелковистых волос.
        - Да, конечно, милая. - Сказал ласково Елизар и что-то пиликнуло.
        Забавно было осознавать, что парень, с которым у нас столько всего было, стоит всего лишь в паре шагов от меня и ведёт себя будто между нами ничего не было и я лишь какая-то подружка его лучшей подруги. Кроме того, забавно видеть его с девушкой, с которой мы похожи, как небо и земля. Видимо его вкусы поменялись или же я никогда не была в его вкусе. А я даже начала думала, что ему нравятся исключительно рыжие девушки. Но скорее всего, ему просто начали нравиться вот такие куклы, с которыми не стыдно приехать на какое-то мероприятие, чтобы ловить завистливые взгляды окружающих.
        Шампанское, видимо, поддало в голову - мне до одурения захотелось врезать Елизару.
        - Ты пьёшь алкоголь? - вдруг раздался голос Елизара прямо передо мной.
        Он подошёл вплотную ко мне, будто желая отгородить меня от всего окружающего воздуха, чтобы я задохнулась. Он смотрел на меня немного осуждающе и с удивлением. А какое он имеет право меня осуждать?
        - Нет, - честно ответила я. - Я попросила ребят налить мне колы. - И с вызовом ткнула ему в нос свой стаканчик с колой.
        Он стоял спиной к костру отчего мне сложно было рассмотреть его лицо, да мне и не особо и хотелось этого. Мне не хотелось смотреть в лицо человеку, что предал меня, унизил и причинил мне нестерпимую боль, когда я не была готова к этому. Но этого предательство многому меня научило и заставило меня понять одну истину - в этой жизни для меня важна лишь я и мои родные.
        - Постриглась. Тебе идёт, но мне больше нравилось, как было раньше. Давно решилась состричь свою длинную косу? - смотрел он на мои распущенные волосы, выбившихся из под капюшона.
        - Этой зимой, - безразлично ответила я, смотря на свою прядь волос.
        Этой зимой я и вправду решила состричь свои длинные волосы, оставив длину лишь до лопаток, желая избавиться от своего прошлого и тьмы внутри себя.
        Он пристально смотрел на меня своими светящимися от костра серо-голубыми глазами, почти не мигая и тут я заметила, что один его глаз был темнее, чем прежде. Возможно, это из-за освещения? Навряд ли. Что с ним произошло?
        Елизар даже не шевелился, будто чего-то ждал. Стоял передо мной, отгородив меня ото всех и спрятав меня в своей тени, будто солнечное затмение. Я начала чувствовать себя неловко, не зная куда себя деть и как разрядить эту неловкую тягучую паузу.
        - Ты и сам сменил вкусы, - бегло посмотрела я ему в глаза.
        - Да, тоже решил сбрить свои кудри, - усмехнулся он, как когда-то раньше, как тогда, когда… был моим Елизаром.
        Будь он немного умнее, заметил бы мой скрытый намёк, но кажется он ничего не заметил.
        - Как у тебя вообще дела? - встал сбоку от меня Елизар, снова открыв моё лицо свету огня.
        - Отлично. - Коротко и безразлично ответила я. - Твои? Что с твоим глазом? - спросила я у него, заметив, что один глаз был теперь ярко-зелёным, а не серо-голубым.
        - Долгая история, а так в целом неплохо. Купил машину недавно. - Заметно оживился он.
        - Поздравляю. - Бросила я ему, следя за парнями занимающимися мясом.
        - Ты начала есть мясо? - удивлённо спросил у меня Елизар.
        - Нет, не начала. - Ответила я и смерила его возмущённым взглядом.
        - Ты так сверлишь ребят, занимающихся шашлыком, я подумал, может быть, ты ждёшь, когда они уже наконец-то его приготовят, - усмехнулся он.
        Если бы я была в мультфильме, моё лицо покраснело бы от злости и из ушей повалил бы пар. Дерзит, козел. Я ничего не стала отвечать. Мне хотелось бы нагрубить ему, но я должна быть выше этого. Я просто промолчала и мысленно отпустила его слова.
        - Мы можем поговорить с глазу на глаз? - в мгновение стал он серьёзным и задумчивым.
        - Я думаю у тебя есть с кем сейчас поговорить, - кивнула я в сторону приближающейся пепельной блонды и ушла в сторону машины, где ребята отплясывали под хиты восьмидесятых.
        Во мне бушевал ураган. Молнии сверкали одна ярче другой. Шквалистый ветер начал вырвать многовековые деревья с корнем. Пыль, поднявшаяся с земли, ослепляла и не давала открыть глаза. Гром гремел так, что сотрясалась земля. А в эпицентре этой бури стоял он.
        Через полчаса мы потеряли Иру и её кавалера. Даня отшутился пошлой шуточкой, на что Ксюша лишь покачала головой. Мы продолжали прыгать и кричать под песни знакомые нам по вечеринкам родителей из нашего детства, когда они включали на кассетных магнитофонах эти самые песни и бросались в дикий рейв. На мгновение мне тоже захотелось, как Ира подцепить какого-либо красавчика и отвлечься от того, что стоял на краю поляны в свете костра, положив руку на талию своей девушки, но это было бы по-детски и совсем не подходило мне. Мне сложно было противиться желанию взглянуть на изменившегося Елизара. Я не чувствовала никакого душевного притяжения, мне хотелось понять, что в нем поменялось, мне хотелось найти осколки того человека, что теперь предстал передо мной. Хотелось понять, осталось ли в нем что-то от того Елизара, которого я знала. Этот Елизар выглядел куда взрослее, куда надменнее и высокомернее. Стал увереннее в себе?
        Чёрная шапочка ёжика на голове, густая ухоженная борода на лице, спрятавшая ту самую ямочку на подбородке, что я так любила… совсем другой человек. Не тот Елизар, который был моим. Этого человека я уже не знаю. Это кто-то другой. Изменился так же, как и я.
        Я не чувствую какого-то сожаления или разочарования, что он не со мной. Не чувствую тоски и печали, встречаясь время от времени с его серо-голубыми глазами. Возможно, лёгкая ностальгия по тому времени. Для меня сейчас куда важнее моя личность и её рост. В те почти, как мне казалось, забытые времена, я не имела для себя никакого значения, моим центром галактики была эта чёрная дыра, затягивающая все вокруг. Прошло немало времени с тех пор - мы оба изменились. Вероятнее всего, у него тоже сменились ориентиры в жизни, да к тому же эта гламурная пепельная блонда… мой Елизар навряд ли бы с такой встречался. Его дорогая машина… Садится ли он время от времени на свой старый потёртый «Минск», что они собрали с Игорем? Столько вопросов к этому незнакомцу…
        Не сказала бы, что появление Елизара как-то сказалось на моем настроении и желании оттянуться, но я стала чувствовать лёгкую усталость и присоединилась к ребятам поющим песни под гитару вокруг костра. А после меня присоединился и он со своей девушкой, будто нарочно преследуя меня. Они стояли напротив меня, на противоположной стороне круга. Я чувствовала его любопытный взгляд, иногда встречалась с ним и замечала скучающий взгляд его девушки, обращённый в одну точку в огне, не догадывающейся, что только что столкнулись солнце и луна на одном небе. Она не подпевала остальным, казалось, будто она находится далеко от этого неинтересного ей места, хоть и оставалась в объятиях его крепких рук, которые некогда были моими.
        Мне не хотелось ничего анализировать, не хотелось ничего вспоминать, но я неподвластна над своими мыслями. Блокируя одну за другой, я упускала третью, которая подбрасывала дров в этот огонь. Лёгкое чувство тоски пробилось через мой крепкий щит и я поняла, что этот человек уже не мой Елизар. Он не был моим сейчас, я знала это, но с каждой минутой я как будто осознавала, что вообще его не знаю и ничего не испытываю к этому незнакомцу. Испытывала к тому простому пареньку в мятой домашней одежде и поношенных кроссовках, но не к этому напыщенному, самолюбивому и высокомерному парню. Был ли он всегда таким или эти полгода сделали из него нового человека, как выковали во мне стержень? Этого я уже не узнаю.
        В полночь мы уже валились с ног и все больше и больше чувствовали свою усталость, после чего Света дала добро на обратные сборы. Она предложила желающим продолжить вечеринку у неё в квартире - её родители специально уехали на выходные в деревню, чтобы гостям было где расположиться. Я от её предложения остаться отказалась, сославшись на усталость. Я действительно чувствовала себя уставшей, но то была приятная усталость, вызванная выбросом адреналина и эндорфина. Вечеринка была сказочной. Никогда мне прежде не удавалось так оттянуться и, что странно для меня, я хотела почаще так отдаваться дикому танцу в толпе под знакомые песни, забываясь в неконтролируемом выбросе энергии.
        Но этот вечер не собирался заканчиваться просто разъездом по домам, а точка в этой истории не торопилась появляться на последней странице.
        - Кристина, ты поедешь с Елизаром, он развезёт тетюшских ребят, живущих в твоей стороне, - сказала Света, неловко переступая с ноги на ногу.
        - Что? - возмутилась я. - Света, ты смеёшься надо мной?
        - Нет, солнце, мы договорились что ребята возьмут людей, живущих в одном районе города, и развезут их - Елизар как раз подобрал всех, кто живёт в твоей стороне. Остальные поедут ко мне. - Твёрдо посмотрела на меня Света, но в её глазах танцевали заговорщицкие бесята.
        - Я пойду пешком! - запротестовала я.
        - Я тебе пойду! - помахала кулаком перед моим носом Света.
        - Тогда на такси поеду, - в панике начала метаться я.
        Мне не хотелось ехать в одной машине с ним. Это все походило на какой-то заговор против меня. Я не хочу снова оказываться с ним один на один. Нет, нет и ещё раз нет.
        - Кристина, не серди меня, пожалуйста. Он тебя не укусит и не съест. Если ты откажешь мне, то испортишь мне вечер! А я не хочу, чтобы этот вечер был омрачён некрасивым поступком моей подруги. Ты понимаешь меня?
        - Да, понимаю, - капитулировала я.
        - Он выезжает. Там, - указала она пальцем на край поляны, где стоял его внедорожник. - Иди скорее.
        - Хорошо, спасибо за вечер, дорогая! Это была самая лучшая вечеринка в моей жизни. Поздравляю вас с Женей. Созвонимся завтра утром. - Обняла я подругу и поцеловала её в щёчку.
        - И тебе спасибо, что пришла. Я очень рада была видеть, как ты отжигаешь этим вечером. - святящимися глазами проворковала Света и дружески толкнула меня в ту сторону, где стояла машина Елизара.
        Собрав все силы в кулак, я широким уверенным шагом преодолела расстояние между мной и машиной, подошла к задней двери пассажирского сидения и дёрнула за ручку, стараясь не смотреть в сторону водителя. Но меня ждало очередное разочарование и очередной сюрприз, после которого было глупо отрицать великий заговор против меня.
        - Занято. Вперёд, - заплетающимся языком проворковал пьяный незнакомец, который чуть было на выпал на меня, когда я открыла дверь.
        - Кристина, сзади не осталось места, садись вперёд. - Раздался голос Елизар.
        - Потрясающе, - буркнула я себе под нос и, обойдя машину сзади, запрыгнула на переднее пассажирское сидение. - А где твоя девушка? - спросила я у Елизара.
        - Она поедет сразу домой к Свете.
        Дальше все было настолько предсказуемо, что я даже не стала удивляться разворачивающимся событиям. Будь у меня возможность делать ставки, я непременно победила бы.
        Первым делом мы развезли ребят. Елизар всячески игнорировал мои просьбы оставить меня по пути, где я могла срезать дворами пешком. Он специально делал круги, чтобы не ехать ко мне прежде, чем мы развезём остальных, хотя я могла быть второй на нашем маршруте. Елизар делал вид будто не расслышал моей просьбы повернуть на следующем перекрёстке, чтобы сначала завезти меня, а потом остальных. Я понимала, что он делает это специально. Понимала, что неспроста он делает крюки, только бы максимально далеко объехать мой дом. А спустя двадцать минут он припарковался недалеко от моего дома, чтобы из окон спальни родителей не было видно его машины и заглушил двигатель.
        - Поговорим? - предложил он в темноте и повернулся ко мне.
        Я не сразу смогла ответить ему. Я будто онемела и оцепенела от этого. Мне хотелось выскочить из машины и рвануть, как трусливый заяц домой, но мне хотелось и остаться, наконец-то поговорить с ним потому, что, если я сбегу в этот раз, то никогда не прощу себе этого.
        - Да, давай. - Сказала я и уставилась на дорогу перед собой, избегая его взгляда.
        - Почему ты тогда не ответила мне ни на сообщения, ни на звонки? - с каким-то незнакомым мне разочарованием спросил он.
        - Не знаю, - виновато промямлила я первое, что мне пришло на ум.
        Он молчал. Ждал. Его не устроил мой короткий ответ - он ожидал куда большего.
        - Я не могла тебе ответить. Ты сделал мне больно, Елизар. Я верила тебе, верила, как никому другому! - мой голос становился твёрже и сильнее с каждым словом. - Ты солгал мне тогда. Я любила тебя. Была готова на все ради тебя, а ты предал. Втоптал меня и мои чувства в грязь.
        - Прости меня, Кристина, - потянул было он руку ко мне, но вовремя осёкся и остановился, делая вид будто хотел протереть рукой приборную панель.
        - «Прости меня», - передразнила я его. - Ты не представляешь каково мне было тогда. Я хотела тебе ответить, но не могла. Весь мир как будто рухнул. Всё, во что я верила, оказалось мертво.
        - Ты действительно любила меня? - задал он глупый вопрос, ответ на который был очевиден даже для ребёнка.
        - Ты смеёшься, - дрожащим голосом усмехнулась я. - Конечно я любила тебя. Ты был моей первой любовью и, - я замолчала, потому что чуть было не сказала «навсегда ею останешься».
        Он молчал. По нему было видно, что ему паршиво и ничуть не лучше, чем мне.
        - Скажи, почему ты это сделал?
        - Мне казалось это чем-то безобидным, ведь это было не из чувств, а из биологической потребности…
        - Елизар, ты любил меня? - вспыхнула я и посмотрела в его серо-голубые, теперь и зелёные глаза.
        - Тогда я не был уверен в этом. Мы были на расстоянии. Это сложно.
        - Знаешь, а мне не было сложно каждый день думать о тебе! Сложно ждать нашей встречи, как праздника, но я ждала тебя, а тебе оказывается было сложно и ты принял вот такое решение…
        - Я думал, что тебе будет лучше найти мальчика в этом городе, который каждый день сможет уделять тебе внимание. Я не хотел делать тебе больно своим возвращением.
        - А ты меня об этом спрашивал? Какое ты имел право решать это один?! Вообще-то в этих отношениях мы были вдвоём и должны были решать все вместе.
        Он промолчал. Ничего не ответил. Откинулся на своё сидение и устало выдохнул. Я тоже молчала. Меня терзала обида - он решил, как мне будет лучше. Что за глупость? Он считает себя маленьким ребёнком, неспособным решить сам за себя?! Быть может, мне было бы лучше ждать его, ведь он не в другой стране живёт и даже не в другом регионе нашей страны. Я любила его так сильно, что мне было наплевать сколько и откуда его ждать. Я была готова.
        - Та девушка была лишь небольшая интрижка. Я вообще не чувствовал к ней ничего. Она клеилась ко мне и я в шутку время от времени отвечал ей взаимностью.
        - Ты такой мудак, Елизар, - разочарованно закатила я глаза.
        - Я знаю. - Ответил он.
        Елизар тяжело выдохнул и в салоне снова повисла неловкая пауза. Сейчас я уже была уверена в том, что это не мой человек. Осознала, что по большей части я влюблённая нарисовала в своей голове его идеальный образ и идеализировав его, упустила настоящего Елизара. Настоящий же Елизар был далёк от тех высоких материй, что я ценю в людях. Он оказался обычным и заурядным парнем. Я зла на себя за слепоту. Уже не столько зла на него, как на себя глупую и наивную девчонку, что обвели вокруг пальца и отняли наглым образом конфету.
        - Как твои бабушка и дедушка. - Прервал он тишину.
        - Сойдёт. У бабушки начались приступы и зимой она пролежала некоторое время в больнице. - Коротко ответила я, все ещё прокручивая разницу нарисованного мною образа и реального Елизара.
        - Сейчас с ней все порядке? - со знакомой заботой спросил он.
        - Да, сейчас вроде, как все в порядке, но мы каждый день, как на иголках. Она изменилась и обессилела.
        - Я думаю все будет хорошо, - положил он мне руку на плечо. - Надеюсь на это.
        - Спасибо, я тоже на это надеюсь, - поблагодарила я его и моя злость немного улеглась. - Как там ваша кампания против Теней? Как Маша?
        - Фух, с Тенями пока все тихо. Без изменений. Сейчас мы ищем сторонников, которые могли бы помочь нам. Пока без особых успехов. А Маша все так же - живёт с остальными волками в лесу. Как-то даже спрашивала про тебя, - с тоской положил он подбородок на руль.
        - С ней все в порядке?
        - Да, для её положения вполне в порядке. Мы навещаем их раз в месяц.
        В машине снова повисла напряжённая тишина. Странно вот так обсуждать с человеком, которого похоронила какие-то общие темы. Вроде бы он уже совсем другой человек, но при этом остаётся все тем же. Вроде бы я зла на него и себя, а через секунду забываю об этом.
        - Наверное, мне пора идти. - Взглянула я на время.
        - Да, наверное. - Ответил он, не поднимая головы с руля.
        С лёгким чувством недосказанности и разочарования, я открыла дверь машины, готовая отправиться домой, чувствуя груз на душе, но вдруг он остановил меня:
        - Кстати, я же тебе не рассказал эту историю с Женей и Светой, - усмехнулся Елизар и мгновенно оживился. - Останешься ещё на пару минут? - умоляюще сказал он.
        - Что за история? - улыбнулась я, заразившись его оживлением.
        - Короче, - устроился он удобнее. - Женя давно собирался сделать предложение Свете, а как ты знаешь, у неё день рождения был в понедельник. Он думал сделать ей предложение в ресторане, но засомневался, переволновался и решил отложить это на сегодня и тут началось самое страшное. Он каждый день писал мне и жаловался, что Света ворчит на него, из-за того, что он так ничего ей не подарил. У них даже секса не было потому, что она тоже начала отнекиваться субботой. Женя весь извёлся от чувства вины. А ещё, когда они собирались сегодня в Тетюши, он не смог забрать фейерверк потому, что Света следила за каждым его шагом и он оставил свои ключи в почтовом ящике, чтобы мы могли забрать его по пути сюда.
        - Серьёзно? - засмеялась я, не веря этой истории.
        - Да-да, представляешь недоумение Светы, когда она весь понедельник ждала подарка от него, а он так ничего ей не подарил. - Разразился громким смехом Елизар.
        - Представляю, Света же та ещё неугомонная душа.
        - Да-да, - согласился Елизар. - Женя сказал, что, когда они пришли домой из ресторана, она переоделась в домашнее и встала на пороге кухни со словами «Это все?» А он ей ответил «А что ещё надо?»
        - Жесть! - ржала я, как лошадь представляя эту картину. - Света мне ничего об этом не говорила. Видимо это её сильно обидело.
        - Они почти не разговаривали на этой неделе. Света даже не расстилала сторону Жени на кровати. Он спал на диване пару дней.
        Я не смогла ничего из себя выдавить, лишь громко рассмеялась, боясь разбудить всю округу.
        - А я сегодня прихожу, дарю ей подарок, а она на Женю косится недовольно. - Через слезы сказала я.
        - Представляю, если бы она его довела и он не сделал бы ей никакого предложения по итогу.
        - Очень хорошо, что Женя спокойный и уравновешенный.
        - Да уж, в отличие от нас.
        Я проигнорировала эти слова.
        - Я думаю теперь мне всё-таки пора, - вытирая слезы смеха рукавом своего худи сказала я.
        - Подожди, остановил он меня.
        - Да? - вопросительно обернулась я к нему, встречаясь с теми самыми серо-голубыми и зелёными глазами.
        - Ты ещё не думала, куда будешь поступать в следующем году?
        - Нет, не думала, но я не хочу поступать в Казань.
        - Почему?
        - На то есть личные причины. - Замялась я и многозначительно посмотрела ему в глаза.
        Он ничего не сказал на это. Продолжил смотреть мне в глаза, будто пытаясь там что-то найти.
        - Я думала о Нижнем Новгороде.
        - Далековато. - Выдавил он.
        - То, что мне нужно.
        - Не будешь скучать по дому? По родным?
        - Думаю, буду. Но мне нужно строить свою жизнь, а там не будет никаких знакомых лиц.
        - А как же друзья?
        - Какие друзья, Елизар? У них у всех есть своя личная жизнь. К тому же Нижний Новгород не край света, всего-то четыреста километров от Тетюш.
        Он опять же никак не прокомментировал это.
        - Мне пора домой, а тебя ждёт твоя девушка. И теперь она вполне реальна, не призрак твоего прошлого. Я не хочу чувствовать себя той рыжей девицей, которая клеилась к тебе осенью. Я прекрасно понимаю, что такое столкнуться с изменой. Прощай Елизар.
        - Подожди, Кристина, - взял он меня за руку. - Ответь только на один вопрос - что было бы, если бы я пришёл к тебе тогда, чтобы объясниться?
        - Не знаю, Елизар. Теперь мы никогда об этом не узнаем, но, наверное, все было бы иначе. Прощай. - Твёрдо сказала я и выскочила из машины, захлопывая за собой дверь и ликуя от своего ответа.
        На секунду я застыла, встретившись с его взглядом. Сейчас самое время открыть дверь и вернуться, чтобы продолжить до утра обсуждение каких-то общих тем. Самое время, чтобы вернуться и начать все сначала, игнорируя его новую девушку… Но я ушла. Убрала руку с ручки, развернулась и направилась в сторону дома, не оборачиваясь назад.
        Зайдя домой, я тихо прокралась в свою комнату, не включая свет, чтобы ненароком не разбудить спящих родителей. Перед сном, почистив зубы, я вернулась в свой комнату, испытывая какое-то волнение и триумф над собой и своими слабостями, а ещё свободу - я наконец-то избавилась от своей недосказанности и поставила для себя эту злосчастную точку, освободившись от бремени.
        Уже перед тем, как заснуть, я услышала, как на полу рядом с кроватью провибрировал мой телефон. Я подняла его и обнаружила входящее сообщение:
        От: несуществующий в моей телефонной книге номер, но кажущийся мне смутно знакомым
        «Ты самое лучшее, что было в моей жизни».
        Конец
        21.05. 2020