Больше, чем страсть
Татьяна Александровна Алюшина

    Много лет назад еще юная тогда Наденька безнадежно влюбилась всобственного начальника, закоренелого холостяка иловеласа Даниила Казарина. Закончилась эта история совершенно банально– сердце девушки оказалось разбито. Ивот теперь жизнь, словно вшутку, вновь свела этих двоих. Нооба уже нете, чтопрежде. Даниил пережил тяжелые испытания, заглянув загрань жизни исмерти, аНадя приобрела светский лоск и, похоже, превратилась вравнодушную бизнес-леди.

    Татьяна Алюшина
    Больше, чемстрасть
        
* * *

    Весна– это всегда надежда. Всегда.
    Иожидание чего-то замечательного, которое обязательно вот-вот настанет, исполнится– грядет! Ввесне гораздо больше надежды иожидания, чемвновогоднем празднике ивтаком долгожданном ибесшабашном мгновенно пролетающем лете.
    Ожидание лучшего скрыто внас наглубинном генетическом уровне, вкрови, вподсознании исознании, передаваясь веками отпредков,– радость, чтодожили: нувот, слава те, господи, зиму перевалили– отстояли-прошли, теперь уж чего инерадоваться, жить будем. Инстинкт такой приобретенный, особенно усеверных народов. Амы народ северный, какнипосмотри. Стоит только выйти солнышку уже непо-зимнему, скромненько начасик-другой да урывками сквозь тучи тяжелые, инепо-морозному ледяно насеребряном небосводе, аразлечься внебе вовсю ширь лазурную, раскинуться хозяйски да припечь– так сразу что-то меняется вчеловеческой душе. Цветком смелым пробиваются через зимнюю наморозь усталости ибесконечной серости будней радость какая-то особая да надежда светлая. Незря унас самые ухарские, веселые ихлебосольные именно весенние праздники– широкая Масленица да светлая Пасха.
    Воттак размышляла Надежда, выехав натрассу иопустив козырек лобового стекла отударившего вглаза весеннего солнышка.
    Вздохнула глубоко, порадовалась такому утреннему обнадеживающему теплу, почти жаре, ипринялась размышлять овесне. Надя специально выехала пораньше.
    Задумала поприезде, допогружения вдела, пройтись потропинке вдоль берега реки. Открывающиеся сэтой дорожки потрясающие панорамные виды пообоим берегам всегда действовали нанее умиротворяюще ивместе стем неизменно затрагивали что-то внутри первозданной чистой красотой, настраивая нафилософские размышления осуетности бытия. Как-то вот так. Одним словом, успокаивали ее эти красоты среднерусские.
    Краевиды, какговорит один ее знакомый.
    Сегодня эта прогулка прямо-таки просилась впланируемую оказию нынешнего делового приезда. Надю ссамого пробуждения одолели нистого ниссего непонятная тревога ибеспокойство беспричинное, какперед бурей илиеще чем стихийным, пугающим. Итакое странное настроение одолело– все изрук валится, неладится. Главное, счегобы? Совсем непонятно. ИНадюшка почти неосознанно, словно поторапливал кто, спешила добраться допансионата доназначенного времени встречи, надеясь пройтись надрекой и, наконец, уравновесить, утихомирить этот непонятный душевный раздрай.
    Вотивыехала наполчаса пораньше ивсю дорогу неосознанно подгоняла себя, всеприбавляя иприбавляя скорость, спеша добраться искинуть это странное душевное состояние.
    Тропинка та непростая, а, можно сказать, даже уникальная– проложена она была вдиком, «протоптанном» виде многочисленными отдыхающими пансионата, облюбована и«усовершенствована» парочками, стремящимися куединению, впоисках которого они умудрялись забираться насамые отвесные склоны надкрутым берегом. Несколько лет назад повелению руководства пансионата тропинку окультурили, выложив красной тротуарной плиткой, огородили те самые рискованные места надкручей коваными заборчиками, поставили скамейки дляотдыха спанорамным видом, настраивающим наособую романтику, поддержав таким образом, инициативу, проявленную, таксказать, снизу, отнарода.
    Дорога заканчивалась уцентральных ворот ипроходной пансионата большим кругом сдвумя остановками, расположившимися друг напротив друга дляприезда иотъезда пассажиров. Накруге разворачивались автобус, ходивший раз вдень, имаршрутка, приезжавшая также: развдень. Пансионат-то находился вглухомани, далекой отцивилизации, доближайшего города тридцать километров. Вэтом-то исостояла прелесть этого почти дикого места, медвежьего угла– вуединенности ивеликолепной природе, вкоторую был гармонично вписан пансионат.
    Рядом справой остановкой расположился небольшой магазинчик изжелтого кирпича, выполненный втойже непритязательной стилистике, чтоипропускной пункт дома охраны навходе. Сдержанно исовкусом.
    Адальше, залевой остановкой дляотъезжающих пассажиров, длинным прямоугольником пристроилась охраняемая бесплатная автостоянка. Народ впансионат приезжал отдыхать далеко небедный, имногие предпочитали добираться насвоих авто.
    Надежда припарковалась наавтостоянке, вышла, пиликнула сигнализацией, закрывая машину. Затем кивнула иприветливо улыбнулась охраннику, поспешившему выйти избудки навъезде ипоздоровавшемуся сней, идвинулась кпроходной.
    Гостем она тут была нечастым, ктомуже деловым, нодавним, Надю знали многие работники, ауж охранники так тем более.
    –Доброе утро, Надежда Семеновна. Что-то вы сегодня совсем раненько,– выказывая особое уважение, встретил ее удомика проходной один изних.
    –Здравствуйте, Андрей Васильевич,– улыбнулась она вответ, махнула приветливо рукой оставшемуся вбудке напарнику охранника ипояснила:– Давот решила прогуляться немного, полюбоваться вашими красотами.
    –А-а…– понятливо кивнул Андрей Васильевич иодобрил данный порыв:– дело хорошее. Надрекой, побережку, чтонепройтись-то, особо утречком. Идляздоровья полезно, идлядуши невредно.
    Дядька был еще тот! Бывший служака, летшестидесяти, Надюха подозревала, чтоизгебистов иликаких иных органов «веселых», но«сек» он все четко– памятью обладал отменной, мелочей непропускал, лица запоминал спервого раза иглаз имел хитрющий, сприщуром.
    Нуещебы! Пансионатик-то неизсамых простых идоступных– условно на«пять звезд», облюбован дляспокойного отдыха многими известными людьми, частенько очень известными, иохрана территории выстроена повысшему разряду– анедляпривычного отсиживания форменных пятых точек замониторами престижа ради. Ктомуже хозяин этой красоты– ой-ёй-ёй какой товарищ непростой, унего вообще незабалуешь, темпаче если дело касается его собственности.
    Впрочем, необэтом.
    Этот Андрей Васильевич имел кНадюхе явный мужской интерес иприкаждой встрече старался его выказать хоть намеком наизвестные ему пристрастия дамы, например, такие какпрогулки надрекой, илизаведя разговор легкий, иликаким иным приятным образом, однажды даже букетик полевых цветов презентовал сщедрой улыбкой впридачу. Приосанивался всякий раз, какНадежду видел, втягивал животик, расправлял плечи истарался сказать что-нибудь приятное. Нутак– легко, игриво, безпошлости иожиданий. Хороший дядька. Даией приятно. Онвсе-таки такой мужичок интересный имоложавый.
    Онаулыбнулась ему еще разок, кивнула взнак согласия свысказыванием и, проходя через ворота натерриторию, подумала, вотинастроение приподнялось– что значит внимание мужчины, даже такое– легкое, безнамеков, алишь подчеркивающее ее привлекательность.
    Но,подходя креке, Надя расстроилась.
    Сразу так расстроилась! Нувообще ужасно! Солнышко припекало крепко так, исовсем весна-весна вокруг, идаже лето вроде какручкой машет… аотреки наберег наползал тяжелый густой туман!
    Нунедосада, а?! Нукаквот так?!
    Надежда уже настроилась пройтись иутихомирить непонятные душевные трепыхания созерцанием природы, азаодно продышаться хвойно-речным прозрачным извенящим отчистоты воздухом и, прогулявшись любимым маршрутом вдоль соснового бора надрекой, выйти кадминистративному зданию спокойной, бодрой испривычной Наде неспешной деловой размеренностью. Атут!
    Итуман ведь какой-то странный– плотный, молочно-белый, клоками рваными, похожий накомки разбросанной беспорядочно ваты,– поднимался снизу отреки иуже умудрился наползти навысокий берег изакутать почти всю тропку.
    «Нуиладно,– решила Надежда.– Ну,туман, ичто теперь!» Неидтиже всамом деле вадминистрацию, чтобы провести там вприемной еще сорок минут! Решила гулять, значит, пойдет гулять!
    Ностоило ступить натропинку ивойти вэту зыбко колышущуюся субстанцию, каквсе негодование иразочарование сменилось ощущением какой-то сказочной нереальности происходящего– птичий гомон остался вдалеке, вокруг стояла удивительная тишина, нарушаемая лишь еле-еле слышным шорохом речных волн. Необычно плотный, непроглядный молочный туман окутал Надю своими влажными объятиями инехотел выпускать. Стоило выйти изсгустка тумана, каквдогонку все тянулись итянулись белесые щупальца, цеплялись заодежду, закручивались спиральками, словно скорбели орасставании извали назад.
    Ноглавное, все-таки тишина… Неправдоподобная такая, удивительная. Мягкая.
    Мистика какая-то.
    Ивдруг вэтой призрачной тишине Надя расслышала чьи-то шаги… Четкие, неторопливые шаги человека, двигавшегося навстречу подорожке. Надя улыбнулась загадочности происходящего: ничего невидно, лишь небольшие просветы между клочками тумана– вкоторые то попадаешь, тоснова проваливаешься втаинственное молоко, неестественная, приглушенная тишина иэти шаги.
    Каквстрашилках– вот сейчас выйдет незнакомец изниоткуда ибудет стра-а-а-ашно-о-о-о…
    Шаги приближались, Надя подумала, чтоидущие навстречу запросто могут истолкнуться втакой-то ватной непрогляди, иусмехнулась, красочно представив себе курьезную картинку, какдва человека налетают друг надруга.
    Итут она оказалась водной из«прорех» туманного покрова иувидела, каквметрах десяти перед ней, изплотного молочно-туманного сгустка показалась мужская фигура. Сначала очертания мужчины обозначились темным силуэтом вэтой белой субстанции, азатем, разрывая окутавший его туманный кокон, онвышел впросвет, изаним потянулись просяще-умоляюще нити-руки и, безнадежно отрываясь, закручивались унего заспиной внебольшие вихри-спиральки, словно гладили-прощались…
    Итут она узнала этого человека! Сразу! Мгновенно!
    Этой встречи немогло быть вреальности, просто немогло быть, ивсе!
    Надюхе накакое-то мгновение подумалось, чтоона фантастическим образом переместилась вовремени ипространстве, вкотором этот человек материализовался перед ней, пройдя через какой-то таинственный портал. Илион провалился, илиона. Аможет, обаони куда-то провалились. Ноэто точно недолжно было происходить вдействительности!
    Отэтого резкого, какудар, узнавания инеожиданности она замерла, невсилах пошевелиться, внутри словно что-то взорвалось, обдав все тело кипятком, горячая волна ударила подколенки ипрокатилась доступней.
    Амужчина, продолжая прогулочным неторопливым шагом двигаться навстречу, скользнул полицу девушки взглядом идежурно улыбнулся, какобычно улыбаются наотдыхе малознакомым людям, скоторыми сталкиваешься вресторанах, напрогулках-экскурсиях илиуресепшена, вроде какувас один «клуб поинтересам», ккоторому вы приобщены, но, слава богу, безблизко-дружественных отношений. Мимолетом, мимоходом, ниочем. Улыбка– легкий комплимент.
    Оншел навстречу, продолжая удерживать ту самую приветливую улыбку нагубах, даже какой-то намек накивок головой изобразил, иНадя вдруг подумала соблегчением, чтосейчас мужчина так ипройдет мимо– он неузнаетее, этоневозможно, иони общались-то совсем недолго, около месяца, иона ничего незначила длянего миллион жизненных лет иобстоятельств назад. Пройдет– решила окрепнуть эта мысль…
    Новкакое-то неуловимое мгновение, когда мужчина был уже метрах впяти отНади, выражение его лица резко изменилось– улыбка пропала, какрастаяла, взгляд стал цепким, острым. Человек пристально всмотрелся влицо незнакомки, замер, азатем решительно направился прямо кней.
    –ВыНадя?– спросилон, остановившись перед ней, всетакже бесцеремонно-внимательно рассматривая ее лицо.
    Онанестала отвечать. Почувствовала, какпервая горячая волна отхлынула изаней приходит какое-то замораживающее спокойствие, словно Надя наблюдает запроисходящим состороны. Стояла ирассматривала его вответ.
    –Надя Петрова,– выдохнулон.
    Неспросил– утвердил какданность, какузнавание давно разыскиваемого инужного человека, которого обыскался, ажустал инаконец-то вот встретил, нашел. Аона молча смотрела прямо нанего.
    –Вы,может, меня непомните,– предположил мужчина, неверно расценив это ее затянувшееся молчание.– ЯДаниил…
    –Япомню,– перебилаона,– вы Даниил Казарин.
    –Да…– обрадовался он как-то явно инепонятно длянее иповторил:– Да.
    Постоял, размышляя очем-то, ивдруг ошарашил заявлением, перейдя сразуже на«ты»:
    –Яискал тебя.
    –Зачем?– помолчав пару секунд, ровным тоном спросилаона.
    После взрыва чувств отнеожиданности иоторопи первого узнавания этого мужчины, невозможного инереального вее жизни, онастранно чувствовала себя, будто продолжала смотреть напроисходящее состороны. Ощущения, эмоции– все словно действительно подверглось мгновенной заморозке. Можно небояться сказать илисделать что-то нетак, успеешь сто раз подумать, пока продерешься сквозь этот лед, иуже непотребуется ниговорить, ниделать что-либо, потому что действие разворачивается дальше безнее, аона тормозит, запаздывает.
    –Яхотел многое тебе рассказать, объяснить,– перевел взгляд слица, посмотрев куда-то выше ее плеча, вдаль, Даниил.
    –Зачем?– повторила Надя «замороженным» голосом.
    –Этоважно дляменя,– опять посмотрел нанее Казарин, только каким-то другим, совсем непонятным взглядом.
    Онаснова помолчала, контролируя эмоции, начавшие также неожиданно «оттаивать» ипроситься наружу, ипостным ровным тоном уведомила, вроде какпрощаясь:
    –Мненадо идти.
    –Тыздесь отдыхаешь?– слишком заинтересованно спросил Даниил Казарин.
    –Нет,– односложно, безобъяснений ответила Надя.
    –Работаешь?– неотступилон.
    –Да,– вторично непорадовала конкретикой дама.
    –Япровожу,– утвердилон, нотутже поняв свою ошибку, уточнил:– Надеюсь, тынепротив?
    –Проводи,– пожала она плечами почти равнодушно.
    Онидвинулись потропинке рядом. И«заморозка», сделав свое дело, останавливая любые открытые эмоциональные порывы, стремительно растаяла ивовсе отпустила Надю, возвращая ей привычную рассудительность ипочти спокойствие. Нуладно– вовсе иникакое неспокойствие, нопокрайней мере она уже вполне владела своими эмоциями. Нухорошо, хорошо– невполне ивладела, нохоть как-то управлялась сними.
    –Можно пригласить тебя вкафе?– поинтересовался Даниил вродебы осторожно-мягко, нодовольно настойчиво.
    Все-таки это нетот мужчина, который способен осторожничать ипрогибаться перед женщиной иливообще перед кембы то нибыло. Онпривык отдавать распоряжения иприказы, анеисполнять чьи-то. Покрайней мере раньше он был именно таким.
    –Мненадо втретий раз спросить: зачем?– усмехнулась Надюха.
    –Поговорить,– усмехнулся вответ он ирастолковал снеким нажимом:– Надь, ядействительно тебя искал долгое время. Ия точно знал, длячего ичто хочу сказать.
    –Одиннадцать лет прошло, Даниил,– напомнила Надя,– все, чтобы вы нихотели мне сказать, перестало быть актуальным уже давно.
    Нарочитым выканием она нарочно подчеркнула дистанцию.
    –Данет,– вздохнул глубокоон,– есть вещи, которые нетеряют своей актуальности современем.– Исовсем другим, деловым тоном спросил:– Тывосколько освободишься? Ятебя встречу.
    Онаостановилась, вынуждая остановиться иКазарина, развернулась кнему, посмотрела долгим взглядом ислегким оттенком надежды уточнила:
    –Аэтого никак нельзя избежать?
    –Врядли,– улыбнулсяон.– Если помнишь, яредко отступаю отзадуманного.
    –Да,– кивнула она иснова двинулась вперед потропинке.– Этоя помню хорошо,– иуведомила:– Уменя сейчас переговоры начас, может, полтора. Потом найдется около часа свободного времени.
    –Отлично!– искренне порадовался Казарин.– Вотидоговорились.
    Больше они неразговаривали. Иона все останавливала свои порывы, неразрешая себе его рассматривать, изучать. Странно так молча шли потропинке, и, чтосовсем удивительно, отчего-то неиспытывая неловкости итягости этого молчания. Вырвались изтуманных объятий, прошли через парк, залитый радушным солнечным светом, кадминистративному зданию, мужчина распахнул ипридержал перед Надей двери, пропуская вперед, вошел следом. Итолько когдаона, кивнув администратору застойкой ресепшена, двинулась клестнице, Даниил предупредил:
    –Яподожду тебя вхолле.
    –Этоможет затянуться,– удивилась Надежда.
    –Яподожду,– твердо отрезал Казарин.

    Переговоры прошли быстро. Впрочем, ихфинальная стадия была посвящена формальному подписанию нового контракта. Вседетали, цены, ассортимент идополнения кдоговору были давно итщательно обговорены, перепроверены домелочей изапятых иутверждены обеими сторонами, кполному их удовлетворению. Чтоиспасло, собственно говоря, ибоНадежда наша Семеновна пребывала совсем невделовом настроении, мысленно уж точно невреальности происходящего инестем мужчиной, скоторым сидела забольшим переговорным столом.
    –Какие-то неприятности, Надежда Семеновна?– участливо поинтересовался управляющий пансионатом, подписывая документы.
    –А?– вернулась изсвоих размышленийона.– Нет, нет. Так, рабочие моменты.– Надя дружески улыбнулась.
    –Если помощь нужна, выже знаете, влюбой момент, чемсмогу,– напомнил Олег Евгеньевич.
    –Спасибо большое,– искренне поблагодарила Надя.– Ноничего серьезного.
    Вообще-то пансионат этот имел статус такого уровня, чтоподписывать текущие контракты споставщиками самому управляющему было непорангу, нуникак. Но,может, именно поэтому данный комплекс идержал много лет такой высокий элитный уровень, чтоего управляющий предпочитал рулить империей, вникая влюбые мелочи своего хозяйства ипроявляя лично уважение давнишним инадежным партнерам. Ахозяйство Дронова относилось кчислу именно таких– давних, весьма надежных, очень уважаемых илюбимых партнеров пансионата.
    –Значит, дело вмужчине,– усмехнулся понимающе Манин.
    –Всегда дело либо вмужчине, либо вженщине,– легко рассмеялась Надя и, вздохнув коротко, словно отбрасывая ненужные мысли-заботы, попросила:– Олег Евгеньевич, мненадобы срочно сделом одним разобраться, ямогу воспользоваться переговорной ипоработать немного сдокументами?
    –Дасколько угодно,– гостеприимным жестом обвел он комнату,– насегодня никаких встреч уменя незапланировано, располагайтесь, работайте сколько понадобится. Япредупрежу Ингу, оназавами поухаживает: чай, кофе ивсе, чтобудет нужно.
    –Спасибо огромное.
    –Ну,чтож,– поднимаясь скресла иубирая вкожаную папку свой экземпляр подписанного договора, подвел итог их встрече Манин.– Поздравляю нас обоих сновым добротным контрактом. Мнеочень понравились расширения ввашем ассортименте, впрочем, яуже обэтом говорил.– И,уже подходя кдвери, обернулся:– Кстати, Инга передала вам приглашение напраздник?
    –Да,первым делом,– подтвердила Надежда.
    –Приезжайте непременно,– убежденно пригласил управляющий,– номер вам забронирован, апраздник будет достойный.
    –Япостараюсь, Олег Евгеньевич.
    –Приезжайте,– повторил он ивышел задверь.
    Впомещение тутже заглянула секретарь Инга.
    –Надежда Семеновна,– профессионально приветливо обратиласьона,– чай, кофе, напитки, закуски? Может, что-то нужно дляработы?
    –Спасибо, Инга зазаботу,– сердечно поблагодарила Надя.– Ничего пока ненадо.
    –Хорошо,– кивнула девушка ипредупредила:– Если что-то понадобится, явприемной.
    –Спасибо,– улыбнулась Надя.
    Нискакими документами работать ей насамом деле нетребовалось, ився эта искренняя забота иучастие были излишни инеловки. Новнизу, вхолле, сидел Даниил Антонович Казарин, аНадя совершенно небыла готова никвстрече сним, никразговору, никего столь мистическому появлению изпрошлого.
    Совсем неготова.
    Ией просто требовалась передышка, время, чтобы осознать, осмыслить эту фантастическую встречу иподумать, каксебя держать сДаниилом инужноли вообще сним общаться.
    Онаразвернула кресло отстола, встала иподошла кпанорамному, отпола допотолка, окну, изкоторого открывался потрясающей красоты вид напарк, сосновую рощу, реку, натот берег, налес, дикое поле идальше, дальше…
    Справа, встороне, виднелась мансарда, терракотовая черепичная крыша усадьбы, которую хозяева почему-то называли «Доминой», ичасть высокого забора, отделявшего хозяйскую территорию отпансионата, «нейтральную» полосу между ним изабором состороны пансионата.
    Владел всей этой величавой красотой Дмитрий Федорович Победный. Нуочень крутой товарищ, колигархам себя непричислявший, нонакакой-то там позиции печально известного журнала «Форбс» появившийся.
    Раньше, вдалекие советские времена, наэтом месте располагался пансионат дляпартийной элиты страны, сособым смыслом удаленный вмедвежий угол– нетак чтобы далеко отМосквы, нетысячи километров, ноподальше отнарода, чтобы эта самая элита могла отрываться всвое удовольствие почем зря. Иместа-то специально выбирали– чтобы природная первозданность, радующая все органы чувств, виды уникальные, воздух, нуиоздоровление, какбезнего, побаливали отизлишеств инервов партийные чиновники.
    После страшного периода «гласности иперестройки», закончившегося развалом страны, пансионат бросили, списали-переписали скаких-то балансов ифондов. Бесхозный, онпришел вполное запустение иразорение. Норядом продавался огромный участок земли спотрясающей красоты природой ипрямым выходом креке. Участок приглянулся господину Победному. Насколько Надежде было известно, предприниматель решил выкупить иземли пансионата, которые собирались продавать подзастройку частными домами.
    Дмитрия Победного соседство множества частников снеизвестными амбициями ипроявлениями оных явно неустраивало, апоскольку человек такого уровня бизнеса низемлями, ниденьгами неразбрасывается, оннанял специалистов, которые просчитали прямую выгоду отустройства нового пансионата набазе старого. Кстати, расчет строиться «набазе» несработал– снесли все кчертовой бабушке ивыстроили абсолютно новые корпуса икоммуникации.
    Пансионат потрясающий! Просто чудесный!
    Органично вписан вприроду, натерритории разбили несколько новых парков, проведя огромную очистительную работу. Построили стильные современные корпуса, конюшни скрытым манежем длявыездки, свои рабочие хозяйские цеха: кулинарные, пекарня, кондитерские, прачечная, столярные ииные мастерские, дома дляобслуживающего персонала, работающего недельными вахтами, неговоря оресторанах, кафе, барах, несколько отдельно стоящих коттеджей длялюксовых гостей. Коммуникации, инфраструктура, новейшее медицинское оборудование дляпрофилактики илечения, косметические аппараты, салон красоты, спортивный комплекс, свой автопарк– давсе, чтотолько можно представить вдорогущем, держащем высочайшую марку оздоровительно-развлекательном, скажем так– целом городке. Кстати, достать сюда путевку– большая проблема: места проданы изабронированы нанесколько месяцев вперед, итак круглый год.
    Вокруг, куда ниглянь, красота. Надежде этот комплекс очень нравился илюди, работающие внем. Нравилось, насколько глубоко, досамых тонких мелочей все здесь продумано, устроено, спланировано, какслаженно иточно работает этот организм, какие интересные италантливые люди тут трудятся, иведь кое-кто изних даже переехал изМосквы. Апотому что платят достойно иуважение выказывают ких труду.
    Дачто этоона?! Чего это вдруг опансионате-то взялась размышлять? Отдосады Надюха аж головой тряхнула! Ивздохнула горемычной старушкой, понимая, чтотаким вот образом избегает главной проблемы, ради которой изадержалась здесь. Дауж, какниоттягивай момент инипрячься, новстречаться сКазариным придется, иподумать обэтом надо срочно.
    Онавздохнула еще разок, вернулась кстолу, ухватив кресло заспинку, перекатила его кокну, села иеще раз обвела взглядом открывающуюся потрясающую картину.
    М-да, ичто, скажите намилость, ейделать сДаниилом Казариным?
    Ну,положим, она-то сним поделать мало чего может, авот он сней…

    Надюша Петрова непременно хотела учиться ижить вгороде Москве.
    Воттолько там, ибольше нигде! Хотя Благовещенск, вкотором родилась ивыросла, онаочень любила, ивсе-все внем ей нравилось, ноМосква запала вее детскую душу вдесять лет. Тогда класс, гдеучилась Надя, возили наэкскурсию встолицу вовремя зимних каникул. Надежду потрясловсе, чтоона увидела,– Красная площадь иБольшой театр, ЦУМ, ГУМ, Тверская улица, Садовое кольцо, цирк, кинотеатр «Россия», Третьяковская галерея, Пушкинский музей… Все-все-все!
    Вернулась она домой, бросила сумку напол испорога решительно объявила деду:
    –Москва– это мой город! Буду жить там!
    –Окак!– усмехнулся столь сильному заявлению Максим Кузьмич.
    Авнучка принялась торопливо объяснять, размахивая руками, посверкивая восторженно глазами, возбужденная, взволнованная,– терпелаже всю дорогу, пока доберется иобъявит отаком важном! Такиходила задедом два дня кряду ирассказывала, рассказывала… Максим Кузьмич неостанавливал Надю, всепосмеивался эдакому энтузиазму, кивал, посчитав, чтопроще правильно использовать столь сильное увлечение внучки, направив его внужное русло.
    Онижили вдвоем спяти Надюшкиных лет, Надя звала деда папой иповеряла ему все свои радости-горести идаже какие-то девчоночьи тайны, аон любил ее безмерно, называл нежно Нюшей, старался несовсем уж безрассудно баловать ихорошо знал ипонимал характер внучки, чтобы мудро направлять ее сильные порывы ижелания, например такие, какгвоздем засевшее вмозгу стремление поселиться вМоскве.
    Дапожалуйста, поддержалон, только путь встолицу один– поступить ввуз.
    Чтонужно дляэтого? Правильно– великолепно учиться, желательно лучше всех.
    Абуду! Сказала Надюшка ипринялась учиться лучше всех. Старалась изовсех сил исерьезных устремлений, непотерявших актуальности сгодами, аровно наоборот, лишь укрепляясь внамерении стать жительницей столицы нашей Родины, вступив, таким образом, вмиллионные отряды девочек страны, мечтающих отомже истакойже горячей целеустремленностью. Которая, всем известно, какправило, разбивалась обобыкновенный быт, просеивая, каксквозь сито, миллионы желающих, оставляя тысячи, устремляющихся вманящую другой– дорогой, богатой, европейской– жизнью Москву. Атам уж иреальность пережевывала амбициозных девочек ивыплевывала большую половину изних назад породным домам.
    Бывают такие детки, которым учеба дается тяжеловатенько– усидчивостью иупорством сзубрежкой, нокоторые настолько стремятся быть первыми, побеждать ипреодолевать, чтостанут учить иучить. Есть такие. Интересно, чтонедавно ученые-социологи, проводившие многолетние исследования, выяснили, что, оказывается, практически все отличники имедалисты относятся именно кэтой категории детей– упорных зубрилок. Исовсем небольшой процент изних– это просто одаренные дети. Авот ксередничкам-хорошистам относятся практически все блестящие умы игении. Вседело втом, чтотакие детки немогут вписаться вопределенные рамки иустановленные правила, ихвосприятие мира иприложение кнему своих способностей простираются гораздо шире.
    Надюша неотносилась никтой, никдругой категории детей– она небыла низубрилкой-отличницей, нишебутным, беспокойным гением. Где-то посередине. Просто учеба ей давалась довольно легко ибезособых усилий инадрывов, чтобы прямо вот так уж упахиваться, стараться исидеть доночи заучебниками. Ктомуже она слишком рано ощутила себя взрослой, понимала мир ижизнь больше, чемнадобы детям ее возраста. Может, врожденное такое осознание мира дано, аможет, приобретенное непростой семейной ситуацией ижизнью смудрым дедом. Ноивполне определенные способности кнаукам унее имелись– кматематике, клюбым вычислениям ичуть меньше кязыкам.
    Практичный Максим Кузьмич отдал внучку вшколу суглубленным изучением иностранных языков, гдепреподавали весьма хорошие учителя, такчто ктретьему классу девочка уже бегло владела английским. Нуакитайский язык унее получился, каквторой родной.
    Тутнадо кое-что пояснить. Если кто незнает, тогород Благовещенск– один изсамых уникальных внашей стране, единственный город, который стоит прямо награнице– вкилометре отнего, направом берегу реки находится китайский город Хайхэ. Китайцыже вообще считают Благовещенск своим городом инаносят его накарты какчасть страны. Ноэто так, ксправке.
    Вседело втом, чтоеще вовремена начавшегося кооперативного движения вконце восьмидесятых годов Максим Кузьмич, будучи человеком умным, деятельным идальновидным, организовал свой первый кооператив изанялся сельским хозяйством, привлекая дляработы икитайцев. После девяносто первого он оформил совместное русско-китайское предприятие, существенно расширив область своей деятельности, аеще через пару лет переоформил бизнес вединоличную частную собственность, такему было удобней, даикитайским партнерам тоже.
    Надюшка смалолетства привыкла, чтокним вгости постоянно приезжают китайцы идаже дружила сдетьми дедушкиных партнеров, ауж сам Китай они сМаксимом Кузьмичом объездили вдоль ипоперек иподелам-командировкам, ипросто туристами, ивгости. Частенько бывало вэтих поездках, чтоНадя запросто бралась помогать взрослым вбухгалтерских расчетах, когда возникала такая необходимость, щелкая цифры, каксемечки, иумножая вуме трехзначные цифры засекунды. Воттакое имелось унее дарование, которое она еще иразвивала поодной известной методике наспециальных курсах.
    Повсем этим причинам иполучилось, что, собственно, кактакового вопроса овыборе вуза ипрофессии нестояло– бухгалтерия, финансы, экономика. Нуаязыки тоже какполучится– английский уж точно непомешает, икитайский пригодится.
    Надя спервого раза спокойно, безнервов иистерик поступила вМоскве всамый престижный экономический вуз страны– Высшую школу экономики, Вышку, какего почти любовно называют. Авечером, когда они сМаксимом Кузьмичом отмечали Надино поступление, онвдруг ошарашил внучку сообщением:
    –Я,Нюша, бизнес сюда поближе решил перенести.
    –Какэто, пап?– удивиласьона.
    –Такэто,– усмехнулся он ипояснил:– Неправильно, если ты будешь здесь одна, безродных иблизких, ая затысячи километров оттебя итоже один. Вдруг помощь нужна илипроблема какая утебя возникнет, дая изведусь, сума сойду, пока дотебя доберусь. Очем говорить, никуда я тебя одну неотпущу. Вотирешил.
    –Нокакже хозяйство, партнеры твои, Китай?
    –Хозяйство уже продаю, ивесьма удачно, хорошего покупателя нашел, кое-что перенесу-перевезу нановое место, даилюди сомной некоторые готовы переехать. Апартнеры иКитай благополучно проживут ибезменя.– Дедобнял ее заплечи, прижал ксебе иподбодрил весело:– Пора, каксчитаешь, Нюш, осваивать среднюю полосу России?
    –Ну,давай осваивать,– поддержалаона, рассмеявшись, ивдруг стала серьезной ипризналась:– Если честно, па, ятак боялась оттебя улетать иостаться здесь совсем одной.
    –Ну,этож была твоя мечта, самая горячая изаветная,– подначил, хитро усмехнувшись, он.
    –Нумечта,– вздохнула Наденька.– Ноодной всеравно страшно игрустно. Хотя самостоятельности тоже хочется.
    –Будет тебе самостоятельность,– рассмеялся Максим Кузьмич.– Ажсперебором. Яже посреди Москвы сельское хозяйство неразведу привсем моем горячем желании илюбопытстве. Придется «чигирями» подмосковными ограничиться.
    Новрезультате приглянулись Максиму Кузьмичу земля ихозяйство довольно далеко отстолицы, внесколько сот километров отпервопрестольной, зато места там знатные, удивительной красоты. Земли плодородные, удачные, ихозяйство несовсем чтобы разоренное он покупал, неснуля поднимать пришлось.
    Иподумаешь, намашине несколько часов добираться отМосквы, поих-то благовещенским меркам, считай, чторядышком, прям упорога, анезатысячи тысяч километров– пока долетишь-доедешь.
    Начинать заново дело нановом незнакомом месте, даеще инесколько прихватив ссобой вновую жизнь работников ссемьями, порушив оседлость привычную, безнужных связей изнакомств чиновничьих, безподдержки– ой какнепросто! Снасиженного места, отнаработанных механизмов ладного, добротного хозяйства иввозрасте, деду тогда уж пятьдесят шесть было, немальчик. Тяжело приходилось Максиму Кузьмичу, всефинансы вложил, кредитовался серьезно ивкалывал беспросветно: отзари дозари, чтоназывается.
    Надя ужасно переживала задеда, прямо измучилась вся, чувствуя некую свою вину вего мытарствах итрудностях, втом, чтосорвала его снасиженного места, изродного дома. Илюбящая внученька решила хоть как-то помочь Максиму Кузьмичу. Ну,она такая– решила, значит, надо действовать.
    Хорошее желание, даже достойное, можно сказать. Нокакпомочь? Вполне себе логичный вопрос напрашивался. Учится она наочном отделении, материала дляосвоения им дают дофига иеще трошки, какговорят наУкраине, только иделай, чтосиди-занимайся.
    Нуичто теперь– ничего, справлюсь!– решила упертая девушка Надя. Составила иразослала свое резюме вразные фирмы-организации. Игде-то через неделю начала получать многочисленные приглашения насобеседования. Ходила насобеседования какнаработу– чутьли неподва-три раза внеделю.
    Надюха такой популярностью употенциальных работодателей пользовалась потому, чтоуказала врезюме владение английским икитайским языками. Увы, иэто несильно ей помогло– большинство изработодателей, узнав, чтодевушке только семнадцать лет иона учится винституте, отказывались отее кандидатуры сразу.
    –Вотисполнится восемнадцать, тогда иприходите,– отшивали ее вочередной раз.
    Ктомуже большая часть фирм, вкоторых она проходила собеседование, имели потребность вкитайскоговорящем сотруднике исключительно длядеятельности науровне шмоточных рынков илисельхозработ.
    Ачто-то типа посольств, представительств каких-нибудь дипломатических, конгломератов международных, нахудой конец серьезных коммерческих фирм наНаденьку Петрову пока необратили внимание иневостребовали немедленно ксебе наработу. Вопросом «почему?» она незадавалась, будучи девочкой вполне разумной инепогодам здравомыслящей. Ноонабы ишмотками могла заниматься, ауж профермерское хозяйство очень даже хорошо все знала ипонимала, датолько самабы непошла вбольшинство тех фирм, гдеуже проходила собеседование– мутныеони, сразу чувствовалось.
    Нодевушка наша была настойчивая, упорная, дотошная. Отпоисков неотказывалась ипродолжала рассылку резюме ипоходы поразным организациям после учебы.
    Один положительный момент вэтом был. Даже два. Первое– топала Надюха восновном пешком отметро, искала нужные адреса покарте изадва месяца изучила город, пожалуй, получше многих коренных москвичей, особенно его центральную часть– вот точно: вдоль ипоперек. Ивторое– это особая школа: какправильно проходить собеседование приприеме наработу, какоценивать людей, уровень организации, куда пришел наниматься, степень ее серьезности илизапах «Рогов икопыт» ильфо-петровских сэлементами плохо прикрытого криминала. Между прочим, весьма интересная наука, которую Надежде приходилось осваивать самостоятельно, безподсказок исправочников, методом, какговорится, научного тыка, проб иошибок.
    Однажды, задвадцать дней доНового года, Надюха отправилась вочередной офис. Впринципе эта попытка изначально считалась безнадежно провальной– какправило, перед Новым годом никто никого ненанимает ивообще никаких телодвижений кадровых иреформаторских непроизводит, ноНадя позвонила узнать ответ поее кандидатуре, ейвяло ибезэнтузиазма объяснили, чтоместо вроде каквакантно, ноесть несколько претендентов, покоторым окончательного решения пока непринято…
    –Ну,приходите, побеседуем,– сбольшим сомнением иплохо скрываемым неудовольствием ответила потелефону дама.
    Понятноже, конечно: время собеседования после пяти вечера, когда уНади учеба заканчивалась, алюдям надо ипомагазинам запокупками-подарками, иделами предпраздничными заниматься, атут задерживайся из-за какой-то барышни только длятого, чтобы ей отказать… Надежда это понимала, новздохнула ипошла– ачто делать, онапривыкла доводить все доконца, даисама напросилась. Нечего было втаком случае звонить идопытываться, раззнаешь, чтоэто безнадега. Пошла.
    Офис ей сразу понравился. Даже инетак– еще доофиса ей понравился новехонько отреставрированный дом, приветливый охранник навходе, невзакуточке каком полтора наполтора ввиде гроба, авовполне достойной комнате застеклом.
    Нужная ей фирма располагалась напоследнем, третьем, этаже изанимала полностью большое левое крыло здания. Солидная вывеска, не«пятиминутка» незатейливая, авсе чинно-благородно, дверь подвидеонаблюдением. Теперь уже охранник самой фирмы, сидящий задлинным столом, отгороженным высокой стойкой справа отдвери, проверил Надюшин документ, сверяя скаким-то списком, иуказал, куда идти– последняя дверь вконце коридора.
    Аеще ей понравился запах свежего ремонта ипросторный длинный коридор, гдевуглах ивозле дверей стояли кадки снастоящими растениями. Словом, общее впечатление само посебе уже радовало иогорчало одновременно, потому каквот здесьбы Надя поработала судовольствием, ноей скорее всего откажут. Ажаль.
    Надя сняла пуховик, перекинула его через руку, подходя кнужному кабинету, подняла руку, чтобы постучать иуслышала стой стороны двери, прямо рядом, четкий очень начальственный мужской голос, недовольно распорядившийся:
    –Завтраже чтобы такой человек уменя был, Ольга Павловна!
    Дверь резко распахнулась исовсей дури жахнула Надежду прямехонько полбу!
    –О-у-у!– вскрикнула отболи девушка.
    Отлетела отдвери иплюхнулась напопку напол, уронив вполете пуховик исумку итутже прижав пальцы кушибленному месту.
    –Огосподи, девушка!– прокричал кто-то унее надголовой.
    Надюха всегда была убеждена, чтовыражение: «посыпались искры изглаз» носит исключительно образный, художественный характер, дактомуже звучит неочень-то икрасиво. Оказалось, ничего подобного– искры реально посыпались!
    Вернее, впервое мгновение Наде стало просто ужасно больно, потом потемнело вглазах или, может, онаих закрыла, стало темно. Ивот уже вэтой черноте полетели яркие золотистые искры-звездочки икрутились-крутились…
    –Девушка, свами все впорядке?– спросил кто-то унее надголовой.
    –Незнаю,– промямлила Надя иоткрыла глаза.
    Ага, значит, онаих все-таки закрывала– порадовалась такому важному открытию Надюха, убеждаясь экспериментальным путем, чтозренияона, слава тебе, господи, нелишилась. Ивидела теперь обе свои ладони, максимально приближенные кглазам, ивсе теже золотистые звездочки. Идобавила квышесказанному ею более внятно:
    –Идиотский вопрос.
    –Дауж,– согласился кто-то.
    Итут наНадежду обрушилась целая какофония голосов, разговаривающих прямо надее головой практически одновременно:
    –Чтосней?
    –Надо «Скорую» вызвать!
    –Еевбольницу надо!
    –Посмотрите, унее кровь неидет?
    –Акто она такая?
    –Пришла насобеседование.
    –Может, онаослепла?
    –Унее точно сотрясение мозга!
    Ивдруг один командирский голос распорядился громко, четко, останавливая это бессистемное кудахтанье:
    –Ти-хо! Значит, так! Ольга Павловна, принесите что-нибудь изморозилки, надо срочно приложить кушибу! Марина Анатольевна, полотенце илитряпку какую-нибудь! Виталий! Наключи, открой мой кабинет, надо девушку надиван уложить.
    Неожиданно ее подхватил кто-то наруки икуда-то понес. Наденька отвела наконец руки ото лба иудивленно посмотрела намужчину, наруках укоторого оказалась. Инеразглядела– все было каквдымке какой-то, расплываясь итеряя четкость контуров. Хотела спросить, куда он ее несет, ипотребовать отпустить, нопредательское горло выдало какой-то малопонятный звук вроде сипения придушенной кошки.
    –Вамплохо?– резко спросил мужчина.
    Нучто тут ответишь? «Нет, хорошо!» Вот она ипромолчала, чувствуя, какналивается пульсирующей болью ушиб налбу. Аздорово ее приложили! Прям вцентр лба– фигак совсей душой так!
    Наконец ее куда-то донесли иуложили надиван, надней склонилось мужское лицо, черты которого теперь начали приобретать четкость. Молодой мужик, темные волосы, высокий лоб, крупноватый, явно перебитый когда-то иотэтого немного кривой, сгорбинкой нос, тонкие губы, волевой подбородок, одна бровь сошрамом, почему-то злые сейчас карие глаза такого странного тепло-шоколадного оттенка.
    Некрасивый. Совсем. Очень мужчина. Ужасно сексуальный. Сосредоточенный излой.
    –Дайте я посмотрю!– потребовалон.
    Селрядом надиван, осторожно отвел Надину ладонь, которуюона, оказывается, непроизвольно все прижимала кушибу, ивнимательно рассмотрел Надин лоб. Потрогал кончиками пальцев, совсем осторожно, правда, Надюха всеже скривилась навсякий случай, ивынес вердикт:
    –Сильный ушиб. Шишка будет исиняк точно. Может, исотрясение есть небольшое.
    –Вот, Даниил Антонович!– чуть запыхавшись, сказала какая-то женщина исунула ему что-то вруки.
    –Очень хорошо,– оценил он предмет имедленно приложил его кНадюшиной голове.
    –Чтоэто?– спросила настороженно Надя.
    –Замороженная малина,– пояснила женщина.
    –Вот,– сказала другая женщина ипротянула небольшое полотенце.
    Мужчина кивнул, благодаря, завернул вполотенце пакет смалиной иснова приложил кушибленному лбу.
    –Вывообще кактут оказались, девушка?– спросил строго инедовольно, какбудто это неон ее стукнул, аона ему врезала отдуши.
    –Пришла насобеседование поповоду работы,– постаралась несмотреть намужчину Надюха.
    Егонекрасивое, даже несимпатичное, ноинтересное лицо производило нанее сильное впечатление, чем-то неотвратимо притягивая ксебе. Хотелось рассмотреть эти черты более детально, тщательно.
    –Насколько мне известно, унас имеется только одна вакансия,– заметил мужчина ивдруг улыбнулся, перестав казаться таким сосредоточенно недовольным.
    Иэта перемена мимики потрясла условно раненую Надежду Петрову иперевернула вней все– эта чуть кривоватая, сдержанная улыбка превращала его лицо вэдакий образчик мужского сурового эротизма, небрутального инарочитого, неглянцевой мачости, авот настоящей, истинно мужской сущности. Онказался способным насуровый поступок инанежность одновременно, насострадание ишутку– губительный коктейль дляженщин.
    –Секретаря-референта сознанием китайского языка,– пояснилон, неправильно истолковав ее изучающий взгляд из-под его руки, продолжавшей удерживать компресс унее налбу.
    –Ясознанием,– просипела отчего-то севшим голосом Надюшка, какзавороженная глядя наего улыбающиеся губы.
    Итут надней наклонился человек восточной внешности, загородив заботливого иначальственного Даниила Антоновича вместе сего эротической улыбкой, испросил по-китайски:
    –Каквы себя чувствуете?
    –Какчеловек, которого ударили поголове,– честно призналась Надюха.
    –Этоочень хорошо, чтовы сохраняете чувство юмора втакой ситуации,– порадовался незнакомец.
    –Вамкажется, чтоя шучу?– серьезно поинтересовалась Наденька.
    –Этоочень тонкий русский юмор, японимаю,– улыбнулся человек идаже хихикнул мелко испросил:– Гдевы изучали китайский язык?
    –НаДальнем Востоке,– весьма туманно ответилаона.
    Невдаваясь вподробности, очень неплохо зная характеры ипривычки китайцев имногому научившись уних, например, тому, чтоненадо открывать лишней информации, пока непридет действительно реальная необходимость.
    –Вычитаете по-китайски, рисуете иероглифы?– допытывался китаец.
    –Да,– оповестила его Надя.
    –Знаете какие-нибудь наречия?
    –Нескольких провинций, но, разумеется, невсех,– отчего-то начала злиться девушка.
    Ондостал изкармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги стандартного формата, развернул ипротянулей:
    –Прочтите вслух ипереведите,– по-добренькому так улыбаясь, всеже непопросил, аскорее распорядилсяон.
    Надя взяла листок ипринялась читать вслух текст все более недовольным тоном. Этобыл типичный длякитайского делопроизводства договор навыполнение одноразовых перевозок груза нестандартных габаритов между двумя частными лицами сперечислением всяких деталей.
    –Спасибо,– перебил ее мужчина, недав дочитать доконца.
    Онвыхватил изпальцев девушки листок, сложил снова вчетверо иубрал вкарман. Азатем быстрой скороговоркой оповестил Даниила Антоновича, повернувшись кнему:
    –Девушка прекрасно владеет языком ивполне может справиться свашими задачами. Если я вам еще понадоблюсь, звоните.
    Ипроворно свинтил сгоризонта, совершенно ошарашив своей шустростью Надежду, несовсем четко понявшую, чтосейчас произошло.
    –Чтоэто было?– ошарашенно спросилаона.
    –Это? Переводчик изкитайского посольства, который тестировал соискателя навакансию,– объяснил главный тут мужчина иулыбнулся.– Нучто, девушка, повсей видимости, вынам подходите.
    –Потому что вы засветили мне влоб?– решила уточнить Надя.
    –Нет,– усмехнулсяон.– Потому что вы хорошо владеете китайским языком.
    –Мнесемнадцать лет иработать я могу только повечерам, потому что учусь винституте надневном отделении,– поспешила оповестить освоих обстоятельствах Надюха.
    –Авот это неесть хорошо, барышня,– перестал улыбаться мужчина.
    –Новосемнадцать мне исполнится третьего января, аработать я могу идоночи, если надо, иповыходным,– заторопилась успокоить егоона.
    –Ладно, разберемся,– решительно выдохнул он испросил оболее актуальном:– Голова болит?
    –Болит,– подтвердила Надюха.
    –Сколько?– спросил начальник, показав ей три пальца.
    –Три,– скривилась она инапомнила:– Выж неломом все-таки приложили.
    –Ну,знаете…– неопределенно кивнул он головой, убрал сее лба холодящий пакет смалиной и, подхватив подлокоть, распорядился:– Давайте-ка попробуем встать ипроверить, каквы себя чувствуете.
    Чувствовала она себя идиоткой, когда Даниил Антонович, придерживая ее подлокоток идругой рукой заталию, помог подняться, ився собравшаяся вокруг них компания принялась свзыскательным интересом рассматривать выражение Надиного лица.
    –Голова некружится, нетошнит?– допытывался начальник.
    –Пальцев три, некружится, нетошнит, ноги неподгибаются, голова болит чертовски,– отрапортовала она недовольно ипотребовала:– Все, отпустите меня.
    –Всеравно надобы ее вбольницу, Даниил Антонович,– сбольшим сомнением втоне высказалась одна изженщин.– Ато сней случится что-нибудь наулице, когда она отсюда выйдет, онанавас иск накатает ивсуд подаст.
    –Авы решили мне подсказать, чтобы я отакой шоколадной возможности незабыла?– мило поинтересовалась Надюха.
    –Окак!– подивилась вторая женщина иконстатировала свеличавым спокойствием:– Адевушка-то схарактером.
    –Ну,думаю, развлечений насегодня достаточно,– строго оборвал обсуждение начальствующий мужчина.– Девушку я отвезу домой. Ольга Павловна, помогите ей одеться ипривести себя впорядок.
    –Каквас зовут?– спросилон, когда они отъехали отздания.
    –Надежда,– представиласьона.
    –Аменя Даниил Антонович Казарин.
    –Да,я поняла,– попыталась кивнуть девушка, сморщилась отрезкой боли, вызванной этим движением, испросила:– Выглавный хозяин илипросто начальник?
    –Яначальствующий хозяин,– ухмыльнулсяон.
    –Ачто заработа дляменя?
    –Большой проект скитайцами, много договоров, много информации, много перевода ичастые командировки вКитай, ближайшая сразу после Нового года. Поэтому вы врядли мне подойдете сосвоей занятостью винституте.
    –Надо попробовать,– заявилаона, прикрывая глаза иоткидывая болевшую все сильней исильней голову наподголовник.– Уменя каникулы, адокументы я могу переводить вечерами иночами. Ктомуже, какя понимаю, других подходящих кандидатов вы уже ненайдете заоставшееся время.
    Онничего неответил ивообще больше сней неразговаривал, пока они неподъехали кбольнице, только посматривал наНадю ихмурился.
    –Зачем?– вяло сопротивлялась Надюха, обнаружив, куда они приехали.– Ничегоже страшного, просто ушиб ишишка.
    Новступать вдискуссию начальствующий хозяин нестал, апридерживая подлокоть, сопроводил девушку вприемное отделение травматологии.
    Нуиничего серьезного унее ненашли– шишак, какполагается, синяк, который уже предательски сползал подглаза, исовсем легкое сотрясение. Сделали обезболивающий укол, порекомендовали отдыхать, вближайшие дни неделать резких движений, наклонов иизбегать нагрузок.
    Кдому, вкотором жила Надюшка насъемной квартире, подъехать было совсем непросто– через дворы, вечно заставленные машинами икоробками разномастных железных гаражей, почти втупик, гденеразвернуться, поэтому она всегда, когда ехала натакси, просила остановить уостановки, адальше шла пешком через два хорошо освещенных ивполне безопасных двора. Попросила она иэтого Даниила Антоновича, оннепременно хотел подвезти пострадавшую поего вине барышню кподъезду иубедиться, чтовсе сней впорядке, аона настойчиво отказывалась.
    –Ладно, тогда дайте мне номер вашего сотового,– согласился он накомпромисс истрого спросил,– сколько вам идти отсюда?
    –Датри минуты!– уверила Надюшка.– Ну,еще пару подняться налифте ивойти вквартиру.
    –Номер,– требовательно повторилон.
    Онапродиктовала, онзанес впамять телефона итутже позвонил, перепроверил, необманулали, истрого распорядился:
    –Идите. Япозвоню. Ивключите воду вкаком-нибудь кране, чтобы я точно знал, чтовы дома.
    –Ачто сработой?– осторожненько поинтересоваласьона.
    –Посмотрим,– ничего непообещав, навел туману господин Казарин.
    Онвзял ее наработу.
    Наследующий день позвонил исказал, чтонанимает ее наиспытательный срок спочасовой оплатой вкомандировке иприпереговорах вМоскве итарифной оплатой запереведенные страницы. Идобавил: Надя должна прийти сегодня вечером, чтобы подписать договор найма исразуже начать работать.
    –Спасибо! Обязательно приду!– порадовалась Надюха ипредупредила:– Только непугайтесь!
    –Что, всетак плохо?– помолчав, поинтересовалсяон.
    –Ужас!– весело сообщилаона.– Пол-лица фиолетово-синее.
    Даниил Антонович вздохнул тяжко ипризнался:
    –Переводчик мне нужен был еще две недели назад, такчто прийти все-таки придется, Надя, работы много.
    Работы оказалось непросто много, аочень-очень много, целая гора. Выяснилось, чтогосподин Казарин, является одним изизвестных инвесторов разного рода строительных проектов ну иеще чего-то там. Вданный исторический момент он собирался вкладываться вперспективнейшую стройку вКитае вкачестве одного изглавных инвесторов. Были унего идругие проекты идела-активы, нокитайский приоритетный.
    –Апочему вы невзяли других соискателей?– полюбопытствовала Надюха темже вечером.– Мнеже говорили, чтонаместо было несколько претендентов.
    Онпосмотрел нанее какое-то время внимательно и, улыбнувшись невесело, заметил:
    –Выглядите ужасно, такое впечатление, чтовы лбом остену долбились сцелью самоубийства. Никакой грим непомогает.
    –Вотспасибо, поддержали,– преувеличенно наигранно поблагодарила Надя.
    –Дауж,– даже несмутился, аразвеселился Казарин итутже снова вернулся кделовому тону:– Ачто додругих претендентов, товсе они были китайцами попроисхождению, хоть испрекрасным русским языком.
    –Ичто?– непоняла Надюха интриги момента.
    –Ато, Наденька, чтоони априори небудут намоей стороне доконца имогут играть, пусть даже вмелочах инеосознанно, новдругие ворота.
    –Тоесть неточно переводить илиочем-то умолчать, выэто имеете ввиду?
    –Именно. Насколько мне известно, китайцы всей душой ителом засвою Поднебесную родину идруг задруга, анадуть европейца, темпаче русского,– это вообще их святая задача.
    –Ну,несовсем так прямолинейно,– усмехнулась девушка.– Новобщем ицелом правильно.
    –Авы хорошо знаете китайцев?– живо заинтересовался Казарин.
    –Достаточно хорошо, я, можно сказать, выросла вКитае. Нотолько никто неможет хорошо идоконца знать ипонимать этот народ, хоть ты всю жизнь проживи сними. Многое вих жизни, характере итрадициях просто невозможно постичь ипринять разуму европейца.
    –Выуверены, чтовам действительно семнадцать лет?– приподняв вопросительно брови, спросил Казарин.

    Досамого тридцать первого декабря Надя переводила кучу документов, засиживаясь порой доутра, иработала переводчиком прителефонных разговорах Казарина скитайскими партнерами да еще сдавала экзамены ввышке, такчто кНовому году чувствовала себя совершенно измотанной. Ничем, кроме работы иучебы, онанезанималась. Запустила совершенно квартиру ихозяйство, неуспела подготовиться кпразднику– нипродуктов-подарков купить, нинаряд новый выбрать, неговоря уже оелке. Впрочем, навсе это наплевать, потому что Новый год Надя собиралась встречать сдедом идаже билет напоезд уже купила.
    Новновом интересном деле было нечто такое, чтозахватило девушку, околдовало, одарило новой незнакомой энергией, дающей небывалые силы, инаполняло ощущением какого-то праздничного подъема, радости.
    Даниил Антонович Казарин– имя этому нечто.
    Онивиделись каждый день, даже ввыходные. После института Надя сразу шла вприемную перед его кабинетом, гдераспоряжалась секретарь Ольга Павловна– та самая женщина, которая предупреждала Казарина отом, чтопострадавшая может подать нанего иск. Теперь Ольга Павловна взяла Надю подсвое крыло ивсе сетовала, чтодевушка так много работает, наизнос да итолько, даеще иучеба удевочки. Ольга Павловна старалась подкормить Надю чем-то домашним, вкусненьким, заботилась оней.
    Какправило, вприемной Надюха незадерживалась больше десяти минут– ее сразу вызывал Казарин, иони приступали кделу. Надя переводила документы, онтутже делал уточнения, пояснения, обозначал ей фронт работы навечер. Восновном переводами Надя занималась вофисе практически доночи, когда все уже уходили иоставались только она иохранник. Потому какбольшинство бумаг нельзя было выносить изофиса, ате, чтоможно, девушка забирала ссобой ипереводила еще идома, засиживаясь чуть недорассвета.
    Спервогоже дня Надюха безысходно ипредсказуемо подпала подсильнейшее воздействие мужской харизмы Казарина ипогружалась внего, увязая все глубже, ивполне четко понимала это. Частенько, когда они работали вместе, онавдруг, словно выключаясь издействительности, замирала, завороженная, инаблюдала заним: замимикой его лица, движениями, жестами, такисидела, пока он ее неокликал.
    Даниил Казарин был настолько неординарной личностью, чтосамо посебе привлекало кнему повышенное внимание, ктомуже он обладал невероятно сильным, природным мужским магнетизмом, который гибельно-неотвратимо притягивал женщин. Причем любых– отдетсадовского возраста достолетних старушек.
    Вэтой его некрасивости, даже где-то нарочитой,– словно природа постаралась лишить каждую черту его лица симметрии, мягкости игармонии,– было такое сильнейшее, чистейшее мужское начало, чтомеркли любые признанные красавцы эталонной мужской красоты, начиная казаться сладкими, безвольными мальчиками.
    Надюха постаралась разузнать оКазарине какможно больше– ивИнтернете покопалась, ижурналы проштудировала, инестеснялась вопросы сотрудникам задавать. Кладезем информации оказались, разумеется, Ольга Павловна и, какнистранно, охранники. Онитоже взяли подсвою опеку девочку, проверяли, чтобы она поужинала иеще чайку попила– закрывали-проверяли все замки-запоры, оставляя пост, приходили кней впереговорную, которую Наде выделили дляработы, ипрямо-таки заручку вели вкомнату отдыха исоставляли компанию застолом, заодно ибеседу вели. Длянее так весьма содержательную– сплетническую.
    Даниилу Казарину было двадцать пять лет, новыглядел он значительно старше иуж точно умнее-мудрее своих сверстников. Например, первым замом Казарина работал его бывший одногруппник Михаил Андреевич Дружинин. Вотон выглядел насвои двадцать пять идаже несколько моложе. НоНадежде этот человек непонравился сразу– что-то внем… инеопределишь что. Вроде приветливый, улыбчивый, новот так он наНадю смотрел, словно ккуску мяса вмагазине приглядывался, оценивающе– брать илинебрать. Илией просто так казалось из-за своего, скаждым днем все более растущего интереса кКазарину. Черт знает, новот почему-то непонравился ей Дружинин.
    Вообще-то речь неонем– бог сним, пусть живет издравствует.
    Таквот, странно, ноникто незнал родственников Казарина, изкакой он семьи вообще иоткуда родом, была, послухам, только тетка, которую он тщательно оберегал отлюбых журналистов ипубличных проявлений. Ольга Павловна как-то сказала, чтоих главный бухгалтер Константин Иванович вроде какэту тетю хорошо знает, ноион проэто железно молчит. Такчто просемью-детство Казарина даже самые дотошные журналюги ничего неписали.
    Апапарацци, надо сказать, заним гонялись! Ещекак!
    Ну,во-первых, господин Казарин всвое время числился самым молодым бизнесменом встране, вдвадцать лет он уже владел миллионами долларов иблагополучно пережил дефолт, лишь укрепив свое состояние. Во-вторых, онбыл известным инвестором, вкладывающим деньги впроекты, которые специалисты считали слишком рискованными, ноДаниил каждый раз умудрялся выигрывать иполучать офигенные прибыли да еще имел солидный пакет акций– словом, весьма удачливый бизнесмен. Сейчас ипомоложе его мальчики становились миллиардерами, ноинтерес кнему неослабевал.
    Апотому что: в-третьих! Онстабильно считался одним изсамых завидных холостяков страны– женщины охотились наКазарина, сходили понему сума, признавались ему публично влюбви исовершали всяческие сумасбродства вего честь, аон их ответно любил именял спостоянной регулярностью.
    Высокий, стройный, гибкий, Казарин обладал великолепной натренированной фигурой, имел прекрасный врожденный вкус исобственный стиль водежде, которому пытались подражать многие светские мужчины. Онпредпочитал определенные дизайнерские марки иносил одежду стакой неподражаемой естественностью, чтоего умоляли-зазывали редакторы глянцевых журналов иизвестные фотохудожники сделать хоть один снимок. Кстати, камера его любила, какивсе остальные женщины, непостижимым образом снимки усиливали его притягательную мужественность иприродную неподражаемую харизму самца-вожака. Просто потрясно.
    Понятное дело, чтошансов незапасть нанего Надежде провидение неоставило. Онабыла уже влюблена-влюблена-влюблена! Удивлялась самой себе, несопротивлялась ипадала вэту любовь.
    Восхищалась Казариным искаждым днем все глубже иглубже тонула всвоем очаровывании этим мужчиной. Еепоражала его работоспособность, вызывая неподдельное уважение, добавляясь еще одним плюсом кпрактически уже идеальному портрету его личности, сложившемуся уНади вуме. Онмог работать пошестнадцать-двадцать часов всутки, апосле успевал навсяческие светские мероприятия, вклубы, тусовки и– ра-зу-ме-ет-ся!– женщины!
    Женщин вокруг него было много. Очень много. Море! Постоянно! Запоследние годы журналисты «женили» Даниила неменьше раз двадцати насамых известных женщинах бомонда, даже наодной актрисе, которая была старше его лет натридцать. Онникогда ничего неопровергал, лишь посмеивался– ну, застукали его журналюги зажарким поцелуем иливнедвусмысленной ситуации, нуиладно– ишел себе дальше уже сдругой женщиной.

    Тридцать первого числа, утром, Надюшка принесла наработу очередную пачку переведенных документов. Никто уже инеработал, всесобрались вокруг фуршетного стола сбокалами шампанского поздравить друг друга, получить подарки ипоздравления отначальства. Надю сразуже принялась опекать, угощать-кормить Ольга Павловна. Итут кколлективу вышли Казарин сДружининым.
    Даниил Антонович двинул поздравительную речь, вручил всем небольшую внеплановую премию ипожелал хорошего отдыха. Азакончив, подозвал ксебе Надежду инапомнил, чтотретьего января они сней вылетают вКитай и, пока вся страна Россия отдыхает иэкспериментирует свыносливостью своей печени десять дней кряду, импредстоит работать.
    Билет насамолет изагранпаспорт свизой Ольга Петровна отдала Наде еще напрошлой неделе вместе срасписанием проведения деловых встреч имероприятий вКитае, искренне посочувствовав такой несправедливости– все отдыхают, празднуют ивеселятся, аим работать.
    –Уменя день рождения третьего,– вздохнула печально Надюха.
    –Япомню,– кивнул Казарин инебрежно пообещал:– Воттам иотметим.
    Ивручил ей сдельную плату запроделанную уже работу иочень-очень солидную премию. Онадаже решила, чтоначальник перепутал что-то.
    –Даниил Антонович, здесь что-то неправильно,– поспешила сообщить ему обошибке Надя.
    –Чтонеправильно?– своей коронной убойной улыбочкой поинтересовалсяон.
    –Здесь очень много,– шепотом сообщила девушка, придвинувшись кнему чуть поближе, чтобы никто неуслышал.
    –Этокомпенсация зананесенную вам травму иблагодарность засверхурочную качественную работу,– тоже заговорщицким шепотом сообщил Казарин.– Главное, завесьма своевременную работу,– и, наклонившись еще ближе, темже шепотом добавил:– СНовым годом!
    Посмотрел нанее насмешливо иушел. Воттак. Аона стояла, какзагипнотизированный кролик, исмотрела ему вспину.
    –Даже невздумай!– услышала Надюшка строгий голос Ольги Павловны усебя заплечом.
    –Что?– повернулась кней Надя.
    –Влюбляться внего!– сдвинув недовольно брови, пояснила Ольга Павловна.– Нивлюбляться, ниувлекаться им! Нипридумывать себе никаких надежд иожиданий!
    «Поздно»,– тутже подумала просебя Надюха и, улыбнувшись, спросила:
    –Почему?
    –По-очевидному!– отрезала Ольга Павловна, жестко ухватила девушку залокоть, отвела всторонку отпразднующих сослуживцев ипринялась строго наставлять:– Потому что Казарин– это погибель всех женщин. Ониего интересуют только водном качестве– дляразнообразия вего постели. Никто иникогда несможет удержать Казарина, какбы женщине никазалось, чтоименно сней он изменится ивот именно ее вдруг он полюбил по-настоящему. Имятаким заблудшим– «легион». Казарин ведет себя скаждой женщиной каксединственной, необыкновенной иисключительной, врубая все свое обаяние, этоунего какзубы почистить– естественное состояние. Какбирюльками любуется, неболее того. Апотом расстается безсожалений– все, «досвидания», отрезает. Правда, прощается красиво, ноотэтого неменее жестоко, больно, ачасто разрушительно дляженщин.
    –Прямо совсеми?– улыбнулась такой серьезности Надюшка.
    –Ну,надо отдать должное, наивным дурочкам он голову неморочит, обходится дамами своего круга, всепонимающими ирасчетливыми.
    –Нувот,– наигранно «порадовалась» Надюха,– значит, мненичего негрозит.
    –Ребенок!– призвала ее ксерьезности Ольга Павловна.– Даже несмотри лишний раз вего сторону! ИнаКазарина может возникнуть проруха, когда ты своими глазищами вот так сверкать примешься. Сжует тебя, кактортинку назавтрак, инезаметит. Потом сердце покускам несоберешь. Поняла?
    –Поняла-поняла!– усердно кивнула Надежда.
    Нопредупреждение Ольги Павловны сильно запоздало ибыло уже бесполезным. Надя безнадежно погрузилась вовлюбленность кэтому мужчине, ивсе ее мысли были только оКазарине.
    Онаехала напроходящем поезде врайонный центр, гдевстречал ее намашине Максим Кузьмич, чтобы отвезти домой, ивсю дорогу смотрела вокно насменяющиеся пейзажи идумала только онем– оКазарине, чувствуя, какзамирает ихолодит насердце отэтих мыслей.
    Максим Кузьмич снял ее сподножки поезда, прямо вместе ссумкой вруках так иобнял, прижал ксебе идолго держал, неопуская наземлю.
    –Соскучился ужасно потебе!– объявилон, невыпуская внучку изобъятий.
    –Ятоже, па, ужасно-ужасно,– рассмеялась Наденька ирасцеловала его вобе щеки.
    –Ну,поехали, поехали,– заторопился дед, поставил ее наплатформу изабрал сумку.– Пока еще доберемся, ауж Новый год скоро.
    –Точно, надоже еще приготовить-накрыть,– заспешила вслед заним внучка.
    –Туттакое дело…– замялся вдруг Максим Кузьмич.
    –Что-то случилось?– перепугалась сразуже Надюха.
    –Данет-нет, чтоты,– поспешил успокоить он икак-то смутился-стушевался.– Просто хотел предупредить сразу, чтоНовый год мы будем встречать втроем. Ещеодин человек снами.
    –Па-а-а,– протянула, поразившись, Надя.– Утебя женщина, чтоли, образовалась?
    –Нувот, образовалась,– покаянно вздохнул иразвел рукамион.
    –Такэтоже здорово!– обрадовалась внучка.
    –Считаешь?– снадеждой спросил Максим Кузьмич ипредупредил:– Важно, каквы сней поладите.
    –Япостараюсь, па,– торжественно пообещала Надя.
    Воттак иполучилось, чтопосидеть посекретничать Надежде сдедом неудалось. Сначала состоялось торопливое инесколько нервное знакомство свизави деда– приятной женщиной где-то врайоне сорока, стройной, симпатичной, сумными ивеселыми глазами.
    –Рива Олеговна,– представилась она исразу пояснила:– Ривой назвали меня родители вчесть какой-то дальней родственницы отца, прожившей больше ста лет вполном здравии, благополучии исчастье.
    –Ичто, васединственную изродни назвали вее честь?– искренне заинтересовалась Надя.
    –Да,– кивнула женщина.
    –Тогда ябы засомневалась вэтой легенде ипредположила нечто более романтическое врешении ваших родителей дать вам такое имя.
    –Если честно,– рассмеялась Рива Олеговна,– я тоже всю жизнь подозреваю здесь совсем иную подоплеку, ноони непризнаются, лишь загадочно переглядываются иулыбаются. Аимя мое мне нравится.
    Все! Надюшка сразуже приняла женщину ирасположилась кней душой. Пока они втроем сшутками исмехом, весело, наподъеме предпраздничном накрывали настол, заканчивая последние приготовления, Надя только укрепилась всвоей симпатии кновой знакомой.
    Давот только, какбы нибыла она симпатична Наде…
    Дедникогда неприводил вих дом женщин, видимо, решив оберегать ребенка оттаких волнений, иникогда незнакомил Надю нисодной дамой. Наденька знать незнала, естьли унего вообще романы иликакие-то отношения сженщинами. Честно говоря, даже инезадумывалась обэтом раньше.
    Аведь, когда они стали жить вместе, деду исполнилось всего сорок четыре года ион был очень интересным мужчиной. Подтянутый, стройный, моложавый, безвредных привычек ивнешне привлекательный, ктомуже дед всегда хорошо зарабатывал– вот умел, имелось унего такое качество характера иделовая хватка, всегда, влюбые времена работал очень много ибыл приденьгах. Разумеется, онпользовался большим спросом упротивоположного пола, акакиначе, нокакигде он встречается сдамами ипроводит время, Надя никогда незнала.
    Максим Кузьмич всегда нанимал помощницу похозяйству, которая вела нетолько дом, ноизанималась Надюшкой– водила всадик-школу, встречала, кормила, следила зарасписанием иуроками. Нонеизменно каждый вечер иночь дед проводил дома свнучкой, порой возвращаясь совсем поздно, иобязательно целовал ее наночь, даже если надо было ради этого разбудить ребенка. Этатрадиция образовалась уних сразу, спервых дней, когда внучка переселилась кнему инесколько ночей подряд просыпалась вслезах отиспуга. Дедприбегал, хватал ее наруки, успокаивал, аона спрашивала, глядя нанего перепуганными глазищами:
    –Тыменя небросишь? Ядлятебя неплохая девочка? Нужная?
    –Никогда неброшу, всегда буду стобой,– клятвенно обещал дед иуверял:– Тыдляменя самая лучшая девочка насвете исамая, самая нужная.
    Иобязательно, каждую ночь стал целовать Наденьку наночь, чтобы она знала, чтоон рядом, дома иникуда неденется. Ивозил ее ссобой вовсе командировки иотпуска, игнорируя занятия вшколе, иникогда сней нерасставался.
    Видимо, деднепосвящал внучку всвои отношения сженщинами, чтобы она неподумала, чтостала ему нетак важна. Ониникогда обэтом неговорили.
    Атут вот– Рива Олеговна.
    Сидя запраздничным столом, дедсРивой Олеговной рассказали Наде, какпознакомились, поглядывая многозначительно друг надруга, гармонично переплетая слова– один начинал, второй подхватывал, словно знали друг друга всю жизнь ипровели много лет вместе.
    Рива Олеговна работала заместителем районного главы администрации икурировала сельское хозяйство всего района. Поэтим самым вопросам иобратился кней новоприбывший агропромышленник Дронов. Через полчаса делового разговора вее кабинете они поняли, чтолучше продолжить общение нанейтральной полосе, скажем, зачашкой кофе. Ипроговорили, ужевкафе, несколько часов подряд, незамечая времени, такчто пришлось Максиму Кузьмичу остаться ночевать вгостинице, чтобы неехать совсем уж ночью назад всело. Аутром они снова встретились… Всело поехали вдвоем ввыходные.
    Воттак. Чудно икрасиво.
    –И…– осторожно расспрашивала Надя,– вы будете вот так друг кдругу вгости ездить попраздникам ивыходным?
    –Ясделал Риве Олеговне предложение,– посмотрел прямо вглаза женщине Максим Кузьмич,– иона его приняла.– Онперевел взгляд наНадю иповинился немного:– Прости, чтонепредупредил. Необсудил это стобой.
    –Даничего,– уверила внучка, нопочувствовала такой острый укол ревности, чтопришлось передохнуть.– Нотеперь все унас поменяется.
    –Невсе,– твердо заявил дед.– Унас все по-прежнему: любовь, полное доверие идружба.
    –Аможно, ясвами тоже буду дружить?– спросила Рива Олеговна, улыбнувшись.
    –Можно!– рассмеялась Наденька, заталкивая поглубже горький слезный ком вгорле, испросила:– Ичто, Рива, вывот так бросите город, высокую чиновничью должность исюда переберетесь?
    –ЗаМаксимом Кузьмичом,– посмотрела женщина вглаза деду, словно клятву давала,– я хоть наферму, хоть накрай света, хоть кчерту нарога переберусь.
    –Ничего себе,– подивилась Надя.
    Ноэти двое ее уже неслышали, смотрели вглаза друг другу, обмениваясь чем-то большим, чемслова, понятным только им.
    Вотеще ипоэтому неполучилось уНадюхи признаться деду всвоей влюбленности, рассказать проКазарина, повосторгаться этим мужчиной, поделиться самым важным, горячим, происходившим вее жизни. Потому что, какона нистаралась быть разумной иобъективной, новсеже пришлось пережить иболезненную ревность, иобиду, хоть ималую, новсеже обиду натакую неожиданную перемену вжизни деда, вкоторую вошла-ворвалась другая женщина, ставшая теперь длянего, какказалось Надюхе, гораздо более важной, чемона. Дапочему казалось? Такиесть!
    Максим Кузьмич мучения внучки просек вмомент ипозвал пройтись вдвоем попоселку утречком первого января. Пошли. Идолго молча шагали додальнего леса, остановились напригорке, откуда открывался сказочный вид назаснеженную округу. Стояли. Смотрели.
    –Трудно тебе ее принять?– спросил обеспокоенно Максим Кузьмич.
    –Неее,– помолчав-подумав, ответила Надя.– Онамне понравилась. Онахороший человек. Только такое чувство, будто меня подвинули итеперь уже нея самая главная втвоей жизни иуже нетак много длятебя значу. Почему-то обидно идаже больно, иплакать хочется,– всхлипнула она по-детски, неудержавшись вконце отпризнания.
    –Японимаю,– вздохнул глубоко дед.– Ябы также себя чувствовал, еслибыты, например, привезла вчера ссобой парня какого-нибудь неожиданно иобъявила, чтоувас любовь ивы женитесь. Ивроде какя уже иненужный. Так, да?
    –Наверное,– кивнулаона.
    –Ичто, ябы стал тебе ненужный, еслибы парень образовался?– усмехнулся дед грустно.
    –Па,да ты что?– поразилась Надя такому предположению.– Яж безтебя никуда!– Иповторила:– Какже это я безтебя, тычто?
    –Вотия безтебя никуда, Нюшенька,– еще разок вздохнулон, обнял ее одной рукой заплечи, прижал ксебе ипоцеловал вголову.– Тыже моя деточка ивсегда ею останешься. Астрашно иобидно тебе потому, чтоты привыкла, чтоя– неизменная величина втвоей жизни ичто ты уменя самая-самая главная. Такничего инеизменилось: тысамая главная. АРиву я полюбил иточно знаю, чтобудет она тебе какмать, насколько возможно стать матерью длявзрослой девушки. Иначебы врядли полюбил истобой несталбы знакомить. Только хочу тебе сказать, втвоем случае все иначе.
    –Вкаком смысле?– непоняла Надя, украдкой смахнув сщеки предательскую слезинку.
    –Втом смысле, что, когда женщина любит ивыходит замуж, онасоздает свою семью иуходит отродителей. Итогда уже муж становится длянее самым главным человеком наземле идети заним, ауж только потом где-то там родители. Реальность жизни.
    –Нуяже оттебя неуйду?– неутвердила, авроде какпопросила заверения Наденька.
    –Уйдешь,– вздохнул нерадостно дед.– Обязательно когда-нибудь уйдешь. Видишь, тыуже несомной живешь, асамостоятельно вМоскве. Авлюбишься, такивовсе забудешь лишний раз позвонить.
    Итут Надюхе стало стыдно. Даже щеки покраснели, какстыдно! Онанасамом деле запоследние дни деду практически незвонила. Араньше-то каждый день да понескольку раз, просто болтала, делилась новостями. Можно былобы отговориться безумной занятостью, ноникогда раньше занятость немешала Наде поговорить сМаксимом Кузьмичом. Атут все Казарин затмил своей личностью.
    Вообщевсе! Воттак.
    Инеподелилась Надя своим первым вжизни сильным увлечением, инесказала, чтовлюбилась-зажглась мужчиной. Похвасталась заработком ипремией полученной, много говорила оновой работе, сообщила, чтотретьего улетает вКитай нанесколько дней вкомандировку. Максим Кузьмич ужасно расстроился:
    –Ая надеялся, чтотвой день рождения все вместе отметим. МысРивой целый план мероприятий праздничных составили.
    –Ничего, явернусь, имы все наверстаем!– бодро пообещала Надюшка.
    Праздник они всеравно здорово отметили, нодед ворчал все три дня:
    –Совсем мне ненравится, чтоты работать пошла. Совершенно это незачем. Япрекрасно справляюсь, инужды вденьгах мы неиспытываем, атебе учиться надо, первый год самый сложный, аты себя еще какой-то работой непомерной перегружаешь.– Ираспорядился:– Давай-ка прекращай это.
    Ноиего недовольство иворчание уже запоздало, какипредупреждение Ольги Павловны– все было поздно.

    Онидоговорились встретиться ваэропорту, куда каждый добирался самостоятельно. Надюшка стояла вусловленном месте ивсе вытягивала шею, высматривая Даниила, ужасно волновалась ипоглядывала взеркальную поверхность затемненного стекла стены здания– хорошоли выглядит. Когда увиделаего, замахала рукой, чувствуя, какзаколотилось-зашлось сердце икровь прилила кщекам.
    Казарин подошел неспешной походкой уверенного всебе человека, которому принадлежит весь мир, сияя своей убойной улыбочкой.
    –Здравствуйте, Наденька,– поприветствовалон.– СНовым годом. Сновым счастьем.
    –Да,– подтвердила она серьезно, глядя ему вглаза,– совсем новым.
    Онасмотрела наКазарина итонула, каквзыбучих песках, пропадая безысходно. Отнего пахло тонким дорогим мужским парфюмом.
    –Нучто, пойдемте,– распорядился Даниил ипояснил:– НамвVIP-зал. Мылетим бизнес-классом.
    И,согнув влокте, предложил Наде руку.
    Смомента, когда они устроились вневероятно удобных, мягких креслах бизнес-класса, идосамого приземления Наденька Петрова совершенно потерялась вовремени ипространстве изаметить неуспела, какони долетели, иужасно расстроилась, чтодолетели так быстро!
    Онапропала, растворилась вих разговорах, вблизости этого мужчины, вокутавшей, словно накрывшей ее облаком, егосильнейшей мужской привлекательности исексуальности. Надя чувствовала себя невесомой, сней происходило что-то прекрасное, волшебное– сердце то стучало, топропускало удары, авнутри что-то сжималось, замирая, ираспускалось прекрасным пионом отмодуляций его голоса, отмногозначительного взгляда его глаз цвета молочного шоколада.
    Иона неслась внеизвестность, добровольно пропадая…
    Казарин заказал устюардессы шампанское и, приподняв свой бокал, произнес такими эротическими тонами ивибрациями голоса, чтоуНадюшки мурашки побежали попозвоночнику икровь прилила кщекам:
    –СНовым годом, Наденька, ещераз. Исднем рождениявас. Номы отметим его позже, вечером, когда прилетим.
    –Спасибо,– еле пролепеталаона, утонув вэтом обещающем все тайны мира взгляде.
    –Скажите, Надюша, выбыли вэтой части Китая, куда мы летим?– отпив шампанского, спросил Казарин.
    –Да,несколько раз,– перевела она дыхание ипринялась судовольствием рассказывать:– Этонепростое место. Впрочем, вКитае все места уникальные. Вызнаете, япосмотрела покарте, гдесобираются производить строительство, вфинансировании которого вы участвуете.
    –Ичто?– по-настоящему заинтересованно спросилон.
    –Ато, чтоэто очень подходящий район длямалоэтажного элитного жилья,– оживилась Надя.– Дело втом, чтовКитае, невзирая нато что он считается социалистическим-коммунистическим, существуют своя иерархия исоциальные касты, принадлежность ккоторым очень четко отслеживается. Ктомуже уних сейчас ирыночные отношения признаны, исвои миллионеры существуют. Таквот, телюди, которые относятся, скажем так, квысшему звену, никогда непоселятся внекоторых местах Китая. Район, куда мы направляемся, считается какраз очень престижным. Во-первых, здесь удивительной красоты природа, горы, аво-вторых, воздух иэкология.
    –Вкаком смысле воздух?– уточнил Казарин.
    –Вывообще бывали вКитае?– спросила Надя, улыбнувшись.
    –Нет, первый раз.
    –А,тогда понятно,– кивнула она ипояснила:– Когда вы попадете вПекин, например, васпоразит, чтотам везде пахнет. Такой специфический запах наулицах, икажется, чтоотнего трудно дышать. Ктомуже уних теплоэлектростанции топятся углем, аввоздух иногда попадают мелкая угольная взвесь игарь. Такоеже положение вовсех крупных городах, даитам, гдебольшие сельскохозяйственные предприятия, ситуация нелучше. Китайцы часто говорят, чтомы, русские, неценим то, чемвладеем,– чистый воздух. Думаю, чтомногие обеспеченные китайцы захотелибы приобрести дом втом поселении, которое вы собираетесь строить.
    Казарин задавал ей вопросы проКитай исинтересом слушал объяснения, апотом они незаметно перешли кдругим темам ипоговорили оновом нашумевшем фильме, оскандальной книге, вышедшей наднях. Акогда объявили опосадке, снова принялись обсуждать программу поездки, чтонамечено сделать, чтопосетить.
    Ихвстречал один изглавных китайских партнеров Казарина, приехавший спереводчиком. Московских гостей посадили влимузин иповезли вгостиницу. Надежда всопровождении портье отправилась всвой номер, аКазарин остался очем-то разговаривать спартнерами вхолле. Надя еще подивилась, почему он ее отослал, вроде она его официальный переводчик. Ноон начальник, емувидней.
    Ачерез минут сорок Даниил постучался кней вномер испорога, кактолько она открыла, распорядился:
    –Собирайтесь, мыидем отмечать ваш день рождения.
    Ион повел ее вдорогой, роскошный ресторан, вкотором, кактолько они вошли, ихпроводили заединственный свободный столик. Надя сильно удивилась инеудержалась отлюбопытства:
    –Онинас что, ждали?
    –Да,я попросил господина Чжана заказать длянас столик влучшем ресторане еще доприлета сюда. Кстати, онпрекрасно говорит наанглийском, так, чтотрудностей собщением унас невозникло.
    –Тогда зачем вамя?– недоумевала Надя.
    –Потому что общаться иработать нам придется нетолько сним, асочень многими людьми. Ктомуже этот визит официальный,– довольно прохладно пояснил Казарин, устав, видимо, отобсуждения деловых вопросов, исовсем иным тоном спросил, раскрывая меню:– Ну-с, ичто вы посоветуете взять?
    –Смотря что вы предпочитаете, каквидите, здесь есть иевропейская кухня,– изучала меню Надя.
    –Нетуж,– отказался Казарин.– Размы приехали вКитай, тобудем есть исключительно китайскую еду.
    –Этоочень широкое понятие,– усмехнулась Наденька ипоинтересовалась:– Выумеете есть палочками?
    –Нетак хорошо, каккоренные жители, но, надеюсь, чтодовольно сносно ими управляюсь.
    Ониобсудили меню, Надя поясняла Казарину, чтопредставляют собой предлагаемые блюда, выбрали, заказали. ИдляНадюшки началось волшебство…
    Ониели, смеялись, разговаривали олюбимых книгах, фильмах, актерах, онрассказывал всякие курьезные истории изсветской жизни известных людей, которых знал лично… Ужин пролетел мгновенно, какодно горячее дыхание, апотом они пошли гулять, заходили внебольшие магазинчики исолидные старинные торговые лавки. Казарин покупал идарил Наде всякие подарки: прекрасный китайский расшитый веер, великолепную серебряную брошку ввиде пантеры сглазами изжелтого топаза…
    –Онаочень навас похожа, такиеже загадочные глаза,– сказал Даниил Антонович, вручая девушке брошь, испросил, переходя наколдовской низкий тембр своего голоса, почти шепотом:– Вамговорили, чтоувас удивительные глаза. Необыкновенные, колдовские.
    –«Божественный правый вдетстве косил», какответила Барбара Стрейзанд водном старом классическом фильме,– смеялась счастливо Наденька, погружаясь вего взгляд.
    …китайский национальный костюм изшелка– брючки икуртка скосой застежкой, маленький букетик цветов, милую расписную шкатулку. Онаотказывалась, отнекивалась, ноКазарин отметал все возражения безапелляционным тоном, вручал ей подарки ивел дальше. Задавал много вопросов отом, чтовидел попути– остроениях, оместных особенностях итрадициях. АНаденька рассказывала, шутила, смеялась надего попытками повторять китайские слова– итаяла, таяла вэтом вечере, втом, какДаниил смотрел нанее, втом, чтоговорил иобещал его взгляд…
    Втаком парении душевном Казарин идовел ее догостиницы, проводил дономера, подержал все многочисленные пакеты спокупками, пока Надя отпирала дверь, передал их назад ей вруки, апотом… медленно наклонился инежно поцеловал вкраешек губ.
    –Сднем рождения,– прошептал мужчина, провел, елекасаясь пальцами руки, поее щеке, развернулся ипошел покоридору.
    –Спасибо!– крикнула Надя ему вслед.
    Необорачиваясь, продолжая двигаться своей удивительной– гибкой, расслабленной, органичной, какукошки, походкой, онподнял руку ипомахал.
    Аутром следующего дня началась ударная вахта. Зазавтраком Казарин был уже совсем другим человеком– нимягкости, ниэротичности вголосе, никакого тепла иобещания вшоколадных глазах. Онпросматривал бумаги холодно, четко задавал вопросы, поторапливал. Изавертелось– встречи, переговоры, совместный спартнерами иучастниками совещания обед, выезд наобъекты, снова небольшое совещание. Квечеру Надя уже непонимала, ктоговорит, акто спрашивает, ипереводила все подряд безпауз ипередышки, какпулемет. Совсем осатанела, даже горло охрипло.
    –Все!– строго распорядился Казарин, опускаясь рядом сней назаднее сиденье машины, которую предоставили им враспоряжение вместе сводителем китайские бизнесмены.– Едем ужинать. Вамнадо отдохнуть.
    Онадаже спорить нестала. Даивообще уже говорить нехотелось даже сним. Но,увидев, чтоони вновь приехали ктомуже дорогому ресторану, покрутила отрицательно головой.
    –Что?– спросил недовольно Казарин, ужесобираясь выходить.
    –Японимаю, чтовы питаете пристрастие ковсему самому шикарному ироскошному, иluxury– это стиль иобраз вашей жизни. Ноя чертовски устала инамерена действительно вкусно иклассно поесть, расслабиться душевно иотдохнуть,– решительно заявила Наденька.
    –Ичем неподходит этот ресторан?– приподняв одну бровь, усмехнулся Казарин.
    –Помпезностью, пафосностью иискусственностью. Нет, тутклево готовят, неспорю, иобстановка, антураж шикарные, только это какрусский домашний борщ вдизайнерском стакане, вкрутом ресторанном исполнении. Ая, знаетели, предпочитаю настоящую еду инастоящую жизнь,– немного рисуясь, свидом эдакого знатока объясняла Надюха ивдруг задорно спросила:– Хотите сомной, яприглашаю?
    –Ну,ещебы,– усмехнулся Казарин,– низачтобы такое непропустил. Ну-с, икуда вы меня поведете?
    –Сейчас узнаем,– пообещала она ипринялась расспрашивать водителя по-китайски.
    Небольшое заведеньице наокраине города, куда их привез водитель, вызвало уКазарина откровенные сомнения затрапезным, зачуханным видом, неказистыми столами-стульями. Посетители– явно простые работяги. Даисам райончик, гдерасполагалось заведение, настораживал.
    –Небойтесь,– придвинувшись кКазарину, весело прошептала ему наухо Надя.– Ясумею вас защитить, даже ваш «Ролекс» непострадает.
    –Обнадеживает,– усмехнулся он ипоинтересовался сявным сомнением, обведя вокруг рукой:– Увас вот такое представление онастоящей жизни?
    –Сейчас поймете,– пообещала Надюшка ипринялась бодро разговаривать сподошедшим кним невысоким, улыбчивым официантом.
    Через пять минут их оживленного разговора посетители, доэтого внимательно прислушивающиеся кэтой беседе, настороженные смомента появления двоих русских, загомонили, разулыбались, принялись очем-то оживленно переговариваться. Официант расплылся вдовольной улыбке, покивал ибыстро-быстро удалился, почти убежал.
    –Чтовы ему такого сказали, чтовсе прямо возбудились?– заинтересовался Казарин.
    –Яобъяснила, чтовы– именно тот человек, откоторого зависит, будут строить поселки илинет. Иподелилась посекрету, чтовроде какпока вам все нравится ипереговоры идут хорошо. Асюда мы пришли, потому что такому важному господину хотелосьбы лучше узнать их город иих страну и, конечно, попробовать настоящую китайскую еду,– хитро улыбалась Надя.
    –Понимаю,– усмехнулся Даниил Антонович,– почти градообразующая стройка века.
    –Верно,– призналась девушка.– Покрайней мере многие изтех, ктоздесь сидит, будут работать именно там. Даидлялюдей города ирегиона это очень важный проект. Кстати, язаказала кучу всякой еды,– предупредила она весело,– мы здесь надолго, располагайтесь поудобней, Даниил Антонович,– пообещала:– Вампонравится.
    Емупонравилось. Этоточно.
    Едаоказалась насамом деле потрясная. Онничего подобного непробовал вжизни, хотя кое-что изпредложенного меню несколько насторожило икак-то так удивило, скажем. НоДаниил пробовал инесобирался отказываться. Апотом Надюшка повела его пройтись, невзирая нато что ощутимо похолодало, ивсе рассказывала что-то проместный колорит итрадиции, пока неосипла окончательно. ИКазарин подозвал водителя медленно ехавшей заними машины.
    Такуних иповелось вэтой поездке– день, переполненный встречами, переговорами, работой сдокументами, переездами вдругие города иновыми встречами, авечерами Надюшка вела Казарина смотреть город.
    Нестесняясь, открыто иприветливо расспрашивала местных жителей инаходила разные кафе иресторанчики, вкоторых подавали действительно настоящую китайскую еду. Онисудовольствием пробовали что-то новое иобщались. Таккакквечеру Надюха уже немогла говорить, восновном эту функцию брал насебя Казарин, рассказывая что-то интересное, сюмором, шутками. Повозвращении вгостиницу он умудрялся еще иполночи работать сдокументами, аНадя отключалась напрочь, стоило головой коснуться подушки, и, восхищаясь безмерно, немогла понять, откуда уначальника такая работоспособность.
    Заканчивалась их командировка вПекине. Собственно, надобности ехать встолицу небыло– уже все дела решены исогласованы, документы подписаны, ноКазарин решил, разуж он прилетел вКитай, тонадо осмотреть истолицу. Один изпартнеров вызвался их сопровождать илично показать все достопримечательности Пекина.
    Вобщем, вышло практически официально. Этосильно напрягло Казарина иужасно его раздражало, ивкакой-то момент он предложил Надюхе сбежать, аона горячо поддержала такую инициативу. Какдети, онисделали вид, чторазминулись скитайским другом иякобы потерялись, апотом хохотали судовольствием.
    Иповторилось каквдень рождения Нади– они бродили погороду, заходили взаинтересовавшие их лавочки, магазинчики, кафе, что-то пробовали слотков уличной торговли, покупали сувениры ибезделушки, Казарин снова умудрился надарить девушке кучу всяких вещичек, неслушая возражений искромных отнекиваний.
    Ивесь этот потрясающий день– вот весь день!– он так смотрел нанее! Таксмотрел нанее своим шоколадным взглядом– обволакивая, затягивая вочто-то неведомое, жаркое, обещающее… Ипридерживал заталию рукой, когда они шли поулице, ипоправлял ей волосы, еледотрагиваясь какбы случайно кончиками пальцев доее шеи иподбородка, отчего Надю окатывало горячей волной отмакушки кпяткам, и, понижая голос дошепота, что-то говорил так сексуально, чтоунее ноги подкашивались…
    АКазарин все повторял, какая Наденька удивительная, необыкновенная девушка…
    Онапросто растворялась внем, теряя себя, пропадая вэтом невысказанном, нотаком явном признании, обещании… Иждала какого-то продолжения.
    Нет. Продолжения непоследовало. Даниил проводил ее догостиничного номера, поцеловал вщеку, поблагодарил запрекрасный, незабываемый день иушел, ничего более несказав.
    Утром они улетали. Казарин практически сразу, ещедовзлета, уснул, апроснувшись, извинился сухо, сказал, чтоему нужно поработать, ипогрузился визучение бумаг, изредка обращаясь кНаде зауточнением деталей перевода. ИНадюшка мучилась этой его занятостью, закоторой растворилась возникшая заэти дни их особая близость иожидание яркого, сильного продолжения.
    Нет. Ничего. Ниобещания, нипродолжения. Онпосадил Надю ввызванное потелефону такси, заплатил водителю, напомнил, чтодопятнадцатого числа она свободна, ипопрощался. Вотивсе.
    Нет, представляете– вот ивсе!
    Новедь что-то было, было между ними!– говорила себе Наденька всю дорогу. Ониоба чувствовали это! Казарин смотрел нанее, такговорил, касался! Почему сейчас холодно попрощался, почему?! Может, оначто-то сделала нето илисказала?!
    Нет-нет! Крутила Надя головой, глядя вбоковое окно машины, полностью погрузившись всвои мысли,– ничего она такого несделала инесказала– что-то другое здесь, что-то другое.
    По-хорошему ей следовало завтраже уехать кМаксиму Кузьмичу ипровести оставшиеся празднично-выходные дни сним. НоНадя только позвонила деду, сообщив, чтоблагополучно добралась домой, иполдня после прилета промаялась, бродя поквартире. Непошла забилетом напоезд, неразобрала вещи, даже неготовила себе ничего, жевала печенюшки счаем, сделала пару бутербродов ивалялась утелевизора, непонимая инеслушая, чтотам идет, погрузившись вмысли оКазарине иввоспоминания однях вКитае. Инемогла заснуть полночи– только закрывала глаза ивидела перед собой лицо Даниила иэту его кривую улыбочку ислышала, какон произносит одуряющим шепотом, какая она необыкновенная…
    Наследующий день Наденька тоже никуда непоехала.
    Трусливо уговаривая себя, чтоей надобы отдохнуть денек ичто поедет завтра. Бодрилась деловым намерением: отдохну, постираю вещи, соберусь, куплю продукты иприготовлю что-нибудь– ихвалила себя затакие продуктивные решения– правильно! Надоже отдохнуть исделами разобраться! Иснова промаялась целый день, незная, куда девать себя оттоски, вопросов иглухой апатии, чувствуя внутри звенящую пустоту.
    Аночью Казарин позвонил.
    –Хотите внастоящую русскую зиму ссанками илыжами?– спросилон, проигнорировав приветствие, когда Надя сонно пролепетала «алло».
    Надюха сразуже проснулась отего голоса, села резко накровати и, нераздумывая нисекунды, ответила:
    –Хочу.
    –Ввосемь утра будьте навашей автобусной остановке. Иприготовьтесь: мероприятие натри дня,– распорядился он иотключился.
    Надя посмотрела нателефон, откинула голову наподушку игромко заявила миру, счастливо улыбаясь:
    –Да! Вседа!
    Ейвсе-таки удалось хоть отчасти справиться сразбушевавшимися эмоциями ипоспать несколько часов, ноготовиться квыезду Надюха начала где-то вполшестого утра. Онаустала отстарания инелегких решений– вочто одеться ичто взять ссобой, нокак-то все-таки собралась. Незабыла деду позвонить исообщить, чтоедет сколлегами загород. Ну,посути, правдаже? Илиначальник коллегой несчитается?
    Даитьфу совсем этим– недотого, недотого! Ведь ура!
    Надя стояла усамого края тротуара, выглядывала знакомую машину, акогда рядом затормозил большой серебристый джип, даже необратила нанего внимания, продолжая всматриваться вдорогу.
    –Надя,– позвал Казарин, открыв окно пассажирской дверцы.
    –Ноувасже другая машина?– растерянно спросилаона, наклонившись кокну.
    –Идругая тоже,– усмехнулся он ираспорядился:– Садитесь.
    –Здрасте!– засияла ему улыбкой Наденька, усевшись вмашину.
    –Ивам,– посмеивался Даниил испросил:– Нучто, поехали?
    –Конечно!– светилась Надежда отсчастья.
    –Ивы даже неспросите куда?– приподнял удивленно брови Казарин, продолжая посмеиваться надее энтузиазмом.
    –Нет. Неспрошу. Выже сказали: внастоящую русскую зиму.
    –Ну,тогда вперед!– хмыкнул Казарин.
    Ониехали несколько часов, иНадюшке ужасно хотелось идаже, каквдетстве, мечталось красочно– чтобы эта дорога некончалась совсем! Казарин так классно, практически профессионально вел машину, чтонечувствовалось вообще дороги, движения, тихим фоном играла музыка– изысканные блюзовые композиции, Стинг, фантастическая «Энигма». Иони разговаривали омузыке исвоих предпочтениях вней, отеатре илюбимых актерах, сплетничали оних ивосхищались, олюбимых книгах, начальник рассказывал какие-то интересные случаи-истории изжизни его знакомых. Итак это было замечательно, чтоНадюшке казалось, онаслышит, кактихо поет отсчастья ее душа.
    Нокогда они добрались доместа, стало еще прекраснее!
    Посреди величественного леса стоял великолепный деревянный, современный двухэтажный дом, заимка– какпояснил Казарин. Когда они въехали ввысокие деревянные ворота, Надюха даже ахнула восторженно «открыточной» красоте картинки, раскинувшейся перед глазами. Солидный, такой крепкий, приземистый дом, обступившие его сосны селками, засыпанные снегом, вековые уж точно сугробы вокруг, посверкивающие льдистыми снежинками насадящемся морозном солнышке, дым, поднимающийся издвух труб…
    –Здесьбы Новый год отмечать, каквсказке,– завороженным шепотом поделилась она впечатлениями.
    –Вотиотметим,– пообещал Казарин ивдруг заторопился, распорядившись бодрым, веселым тоном:– Новечером. Сначала разомнемся. Берите свои вещи ибегом замной!
    Мужчина, который их встречал привъезде, ужезакрыл ворота иподошел кмашине втот момент, когда они доставали свои вещи избагажника. Оннапугал немного Надюху, протянув из-за ее спины руку иперехватив унее сумку.
    –Ой!– пискнула отнеожиданностиона.
    Мужик хохотнул вкороткую бороду, крутнул довольно головой ипоздоровался сКазариным:
    –Здравствуй, Даниил Антонович.
    –Привет, Коль,– кивнул тот иусмехнулся:– Тычто мою девушку пугаешь?
    –Датак вот получилось,– усмехнулся вответ мужик поимени Коля.
    –Знакомьтесь, этоНиколай, главный помощник, смотритель, можно сказать, хранитель дома. Аэто Надежда.
    Поздоровались. Мужчины обменялись рукопожатиями, поднялись втроем пошироким ступеням накрыльцо ипрошли вдом, Казарин продолжал отдавать распоряжения, дляначала поинтересовавшись удевушки:
    –Увас есть ссобой зимняя спортивная экипировка?
    –Выже сказали: лыжи, санки,– кивнулаона.
    –Вотиотлично. Сейчас я покажу вашу комнату, облачайтесь вспортивное, ипоедем разомнемся. Ато засиделись вмашине.
    Онпроводил Надю помассивной широкой лестнице навторой этаж, зашел водну изгостевых, какпоняла Надя, комнат, поставил возле большой двухспальной кровати Надину сумку ипродолжил руководить:
    –Через десять минут жду вас внизу вгостиной. Поторопитесь, скоро день закончится, хоть пару-тройку часов захватим.
    Надюха так торопилась, чтоуложилась в«норматив» даже сопережением графика испустилась вспортивном лыжном облачении через восемь минут. Казарин был уже вгостиной, одетый вдорогущий стильный лыжный костюм иразговаривал сКолей. Заметив Надю, онхлопнул смотрителя поплечу идвинулся навстречу девушке.
    –Нучто, готовы?
    –Да,– улыбаясь подтвердила она инаконец поинтересовалась:– Мыналыжах пойдем?
    –Налыжах. Тутхорошая тропа, виды классные. Поднимемся нахолмы,– ипоторопил:– Идемте, выберем вам ботинки илыжи.
    Этобыло здорово!
    Ихоть морозец пощипывал, перевалив запятнадцать, ноони шли ходко, споро, взяв один темп: дляНадюхи ничего так, снагрузочкой, дляКазарина прогулочный– онбы ивперед ушел, носдерживался, было видно, чтодлянего темп низковат.
    Надя предложила напрямом участке пойти наперегонки. Безнадежно проиграла, нохохотала, когда Казарин, вырвавшись далеко вперед, встретил ее заповоротом снежками, исразуже включилась вигру, сбросила лыжи иначала обстреливать его вответ. Нахохотавшись, наигравшись, онипродолжили забег, выехали нахолмы, остановились, любуясь открывшейся величественной панорамой леса, уходящего загоризонт, изажатым между небольшой речушкой илесом стрех сторон полем. Зарекой лежало еще одно поле, тянулся лес, возле него– уже еле видные очертания домов какого-то поселка, надкоторым поднимались тонкие столбики дыма.
    Возвращались они молча вгораздо более резвом темпе, который задал Казарин, объяснив, чтонемного нерассчитал современем, такчто сейчас начнет темнеть, акдому они ивовсе втемнотище выйдут. Ноничего страшного, тамуже попрямой иколея протоптанная, незаблудятся.
    Идействительно, быстро как-то подступила темень, иНадя шла заКазариным, чуть подсвеченные снизу деревья идорога казались вснежном мареве миражом, ибыло ей бесшабашно ипочти счастливо.
    Полное, безграничное счастье наступило чуть позже.
    Коля их уже высматривал уворот, специально фонарь зажег, чтобы туристы неугомонные видели ориентир, идаже немного поворчал, чтоприпозднились– опасно влесу ночью. Аони смеялись бесшабашно отвозбуждения, удальства ирадости, чтодошли иуже вдоме, втепле.
    Апотом был роскошный ужин, который приготовил им Николай изтех продуктов, чтопривез ссобой Казарин– семгу нагриле, запеченные картофель игрибы, овощной салат. Сервировал стол управляющий заимки, пока гости переодевались иприводили себя впорядок, подал ужин, когда спустились вгостиную. Затем, попрощавшись, ушел ксебе вдомик, стоявший особняком вконце участка усамого леса.
    Надя иДаниил остались вдвоем, иНадюха только сейчас четко осознала, чтобудет дальше. Почему-то досих пор она недумала отом, почему Казарин привез ее сюда, иполагала, что, может, ещекакие гости приедут, аоказалось…
    Онразлил вбокалы вино, поднял свой ипредложил формальный тост:
    –Нучто, сНовым годом?– сделав особый нажим наслове «новым», обещающе посмотрел надевушку.
    –СНовым годом,– слегким нервным придыханием ответила Надюшка, чувствуя разливающийся втеле жар, отозвавшийся румянцем.
    Чокнулись, отпили, глядя друг другу вглаза, избокалов, иКазарин разорвал этот кокон интимных недоговоренностей инамеков банальным вопросом. Мол, знаетли Надя, какпразднуют Новый год вКитае, ибеседа приняла почти светский тон.
    Наверное, было вкусно, ноНадюха так нервничала ипритом старалась демонстрировать спокойствие ировность, чтопрактически нечувствовала вкуса еды инепонимала, чтовообще ест. Апотом Казарин предложил переместиться ккамину, прихватив ссобой бокалы. Онасела надиван, ноон покачал головой искинул пару больших подушек напол, напушистый ковер.
    –Давайте, здесь посидим, чтобы было уютней разговаривать исмотреть наогонь.
    Онакивнула, села рядом сним, норазговаривать они нестали. Казарин, отпив вина, неотводя взгляда отдевушки, отставил бокал нажурнальный столик исказал низким эротичным, обещающим все самое жаркое голосом:
    –Сейчас я тебя поцелую, имы наконец перейдем на«ты».
    Онзабрал изее вмиг ставших безвольными пальцев бокал иотставил тудаже, настолик.
    Ноцеловать сразу нестал.
    Надя смотрела наКазарина инемогла двинуться, словно он наложил нанее заклятье неподвижности, исердце грохотало вгруди громко ичасто, внутри что-то сжималось отожидания ипредчувствия, идышать стало трудно ижарко… Даниил медленно-медленно протянул руку, елекасаясь, провел пальцами погубам Нади, подбородку ивниз пошее, чуть погладил ключицы итакже неспешно, неотводя взгляда отее глаз, начал расстегивать пуговички наее блузке.
    УНадюхи барабанило сердце, пылали щеки, кожа стала невероятно чувствительной, ималенькие электрические зарядики разлетались откончиков его пальцев повсему ее телу, аона тонула, тонула вего взгляде. Онрасстегнул последнюю пуговку, медленно снял блузку, откинул куда-то всторону и, поглаживая пальцами грудь надкраем лифчика, завел вторую руку Наде заспину ирасстегнул застежку. Затем очень медленно, подчеркивая каждое движение, снял снее бюстгальтер, тоже откинул всторону иперевел взгляд сее глаз, вкоторые смотрел неотрываясь все это время, наее грудь.
    –Очень красивая,– просмаковал он низким, сводящим сума голосом,– великолепная. Роскошная.
    Медленно придвинулся кдевушке, накрыл ладонью ее грудь, склонил голову итолько теперь, также подчеркнуто медленно поцеловал. ИНадюха по-ле-те-ла! Ипропала!
    Этобыло так головокружительно, такотчаянно прекрасно! Онаплавилась, растворялась вэтом поцелуе подчувственными пальцами Даниила, гладившими, играющими сее грудью, иуже ничего несоображала. Онпередвинул ее поудобней, иНадя незаметила, какоказалась совсем голой, поняла это только, когда Казарин отстранился отнее истал рассматривать восхищенным икаким-то удивленно-задумчивым взглядом, словно увидел нечто необычайно прекрасное.
    –Утебя удивительная фигура, совершенно несовременная, очень женственная, великолепная икожа необыкновенная, прямо светится, шелковистая, какбархат,– творил волшебство своим голосом Казарин.
    АНадя вдруг засмущалась намгновение– она-то всегда считала себя несколько полноватой, покрайней мере более упитанной, чемвсе ее подруги. Исейчас эти слова Даниила, то, какон смотрел восхищенным одобрительным мужским взглядом, перевернули что-то всознании, наполняя Надю женской гордостью исмелостью икакой-то радостью, чтоона именно такая, какая есть. Иудивительным чувством свободы!
    –Тыодет,– шепотом напомнила Надюшка.– Этонечестно.
    –Яуспею,– пообещал Даниил.
    Снова придвинулся, обнял ипоцеловал гораздо более настойчивым игорячим поцелуем. Игладил, ласкал, уложив Надю наспину, иона снова провалилась вэти невероятные, дурманящие ощущения, желания инезаметила, какразделсяон, лишь увидела намгновение его прекрасное, гибкое тело, прежде чем он опустился нанее, продолжив свое колдовство руками, губами, жарким шепотом…
    Ипотерялась, растворилась вих объятиях ипросила его очем-то, торопила игромко вскрикнула отнеожиданной боли, когдаон, наконец, вошел внее. Аон замер, откинул голову, посмотрел, внимательно, вглядываясь ей влицо.
    –Чтослучилось?– шепотом спросила Надюшка.
    –Этоя утебя должен спрашивать,– усмехнулся Казарин.
    –Ничего,– удивленно уверила она иповторила:– Ничего.
    –Ладно, потом,– что-то непонятное сейчас длянее ответил Даниил иснова поцеловал.
    Иони понеслись!
    Ончто-то говорил ей жарким шепотом– слова неимели значения, нотембр его голоса сводил ее сума, иона отвечала стонами, двигаясь вунисон сего телом, куда-то спешила, звала, просила, совершенно потерявшись вэтом мужчине ивтом, чтодарили они сейчас друг другу…
    Потом они лежали неподвижно, иНадюха через плечо Казарина смотрела надогорающие вкамине дрова исмаковала покапле свое великое, нереальное счастье. Даниил перекатился набок, подпер голову рукой, рассматривал Надю долго, внимательно, думал очем-то, хмурился, аона глядела наего лицо, поражаясь, насколько родным оно стало, словно Надя всю жизнь знала этого мужчину, словно привыкла имиллион раз целовала каждую его некрасивую черточку.
    –Почему ты мне несказала?– вдруг спросил Казарин.
    –Очем?– искренне непоняла Надюшка.
    –Отом, чтоутебя еще небыло мужчины.
    –А,это,– отчего-то смутиласьона.
    –Это,– негромко рассмеялсяон.– Впрочем, неимеет значения, хотямне, безусловно, приятно. Только я еще ниразу неспал сдевственницами инеочень знаю, чтосними делать.
    –Тебе инепридется, яведь уже недевственница,– серьезно заявила девушка.
    АКазарин откинулся назад ирасхохотался насей раз уже отдуши. Лежа наполу, согретые огнем камина, ониобнимались, тянули потихоньку вино, смотрели наогонь ипочти неразговаривали. Вкакой-то момент Надюшка начала подремывать, иКазарин, заметив это, подхватил ее наруки иотнес навторой этаж ксебе вкомнату. Всюночь они занимались любовью, уснули нарассвете, обессиленные иопустошенные.
    Этипочти два дня были полны фантастического, нереального, просто невозможно какого огромного счастья!
    Онизавтракали наоткрытом балконе второго этажа, одевшись вспортивные костюмы иукутавшись впледы. Нажаровне, принесенной заботливым Колей, набольшущей сковороде медленно поджаривался грубый хлеб изотрубей стаявшим нанем сыром, арядом яйца, кружочки помидоров икусочки домашней деревенской колбасы. Иони хватали их прямо сосковородки, перекидывая натарелки, иели, обжигаясь, изапивали сладким терпким вином.
    –Пофиг любые правила,– сказал Казарин, когда Надя заметила, чтоменьше всего это похоже назавтрак.– Надо всегда стремиться делать то, чтотебе нравится, итак, кактебе нравится.
    –Загну-у-ул!– смеялась счастливоона.
    –Воттак!– уверил ееон.– Атыбы предпочла сейчас овсянку скофе?
    –Ябы предпочлавсе, чтоугодно, если это делаешьты!
    –О!– поднял многозначительно палец Даниил.– Будь очень осторожна стакими заявлениями. Яплохой мальчик имогу втянуть тебя внеприятности.
    –Этовкакие?– вступила вигру девушка Надя, непереставая смеяться, всяпереполненная счастьем.
    –Сейчас покажу!– пообещал мужчина ссамым серьезным видом.
    Поставил тарелку сбокалом настол, онухватил ее заруку ипотянул ксебе, Надюшка, посмеиваясь, подчинилась. Даниил усадил ее наколени, спиной ксебе, забрал изруки тарелку итоже отставил настол. Затем приподнял девушку немного, задрал вверх край пледа, вкоторый она была укутана, ирезким движением сдернул сее попки лыжные брюки вместе струсишками…
    –Ох!– взвизгнула она отнеожиданности ивосторженно, весело спросила:– Тычто?
    АКазарин неответил, повозился сосвоими брюками, перехватил Надю посильней заталию ирезко, почти грубо насадил насебя. Онапискнула отнеожиданности инемного неприятного, болезненного ощущения.
    –Воттак!– сказал он ей наухо шепотом, обдавая жарким дыханием.
    –Мороз,– растаявшим голосом напомнила Надюшка, ужеподстраиваясь подего ритм, чувствуя жар, заполнившийее, улетая,– иКоля может застукать.
    –Ноотэтогоже только интересней, неправдали?– искусителем преисподней шептал жарко мужчина ей наухо.
    Ираспалил так, чтоона, неудержавшись, закричала навесь морозный двор исолнечное утро инавершине счастья билась вего руках, пока он успокаивающе поглаживал ее поголому животику…
    Днем они поехали всело наснегоходе, прихватив ссобой коньки, пара которых нашлась идляНади узапасливых хозяев, термос сгорячим кофе ибутерброды, икатались несколько часов подряд вместе сместными ребятишками назалитом сельском катке, останавливаясь, только чтобы перекусить, выпить горячего кофе ицеловаться зажидкими елками подсмешки малышни, указывающей наних пальцами.
    Вернулись, вместе принимали душ, занимаясь любовью подгорячими струями, ужинали присвечах смузыкой, долго неторопливо сидели застолом иразговаривали, поднялись наверх иснова почти неспали всю ночь, пропав вобъятиях друг друга…
    Аутром– относительным утром, вдвенадцать пополудни– Даниилу позвонили.
    Ивсе изменилось.
    –Да,– оторвавшись отдолгого, неторопливого утреннего поцелуя, ответил Казарин назвонок.
    Послушал, чтоему говорят, встал скровати иушел разговаривать вванную комнату, оставив слегка недоумевающую Наденьку наедине сосвоими мыслями. Ноон довольно быстро вернулся иделовым, начальственным тоном сообщил:
    –Сейчас позавтракаем, итебе надо будет ехать.
    –Что-то случилось?– встревожилась отэтого прохладного тона Надежда.
    –Ничего,– принялся одеваться Казарин.– Просто едут хозяева спокупателями, имнадо показать дом.
    –Разве это нетвоя заимка?– удивилась Надюшка.
    –Нет. Этодом моих друзей, ноя могу пользоваться им влюбое время. Онирешили его продать, ия взялся помочь им вэтом деле.– Ужеодевшись, Даниил поторопилее:– Давай, давай, вставай, пошли завтракать.
    Насей раз они завтракали вдоме, вкухне. Ивсе как-то резко инепонятно изменилось. Завтракали практически молча– безсмеха, шуток ишалопутного секса. Казарин даже непоцеловал Надю после того звонка ниразу, деловито поинтересовался, чтоона будет есть– ивсе. Апотом объявил, чтоотвезет Коля ее вгород ипосадит напроходящий поезд доМосквы.
    Надюха пребывала всостоянии какого-то шока.
    –КакКоля?– совершенно потерявшись, переспросилаона.
    –Яже объяснил, чтопомогаю продавать этот дом, мненадо остаться,– чуть приподняв недовольно бровь, повторил Казарин идобавил:– Нувсе, идисобирайся.
    Надюшка ничего непонимала исовершенно растерялась оттакой резкой перемены его настроения ихолодноватого тона, указывающего наопределенную дистанцию между ними. Онсловно стал другим– сосредоточенным начальником. Ноона собралась испустилась вниз. Казарин молча проводил девушку домашины, вкоторой уже сидел зарулем Николай.
    –Нувсе, пока.– Ивдруг проявил заботу, достал изкармана брюк деньги ипротянулей.– Несмей ехать наметро, возьми сразу такси навокзале.
    Онкоротко чмокнул ее вщечку, распахнул дверцу и, когда Надя села, более требовательным жестом снова протянул ей деньги.
    –Ненадо,– отодвинула его ладонь сденьгами Надюшка,– я хорошо зарабатываю, уменя есть деньги.
    –Язнаю, сколько ты зарабатываешь. Ясам плачу тебе зарплату, если ты незабыла,– отрезал строго Казарин, взял ее ладонь одной рукой, второй насильно положил внее деньги идобавил:– Увидимся наработе.
    Иона уехала.
    Потерянная, уязвленная, недоумевающая… Всюдорогу Надюха молчала. Онабыла доглубины души потрясена мгновенной переменой Казарина, словно водин момент он стал чужим человеком, отстранившись отнее душой ителом. Такидобралась домой всостоянии странной отгороженности отдействительности, погрузившись впереживания.
    Наследующий день пошла винститут– итак пропустила несколько дней учебы, пришлось брать конспекты уодногруппников, чтобы переписать задания. Получилось, чтоНадя задержалась часа надва ипришла наработу поздненько, когда народ уж расходился подомам.
    –О,привет, дорогая!– встретила радостно ее Ольга Павловна. Обняла по-дружески, апотом отстранилась ипосмотрела внимательно.– Казарин сказал, чтовы отлично отработали командировку. Хвалил тебя.
    –Аон здесь?– спросила Надюшка, чувствуя, какзаколотилось сердце.
    –Нет. Уехал.– Ольга Павловна вернулась засвой стол, подняла ипротянула девушке увесистую стопку документов.– Велел передать тебе дляперевода. Сказал, чтоэто непервой срочности, нокпослезавтра бумаги нужны. Выносить нельзя, так, чтопридется тебе вконторе работать.
    Онаиработала. Этот вечер. Иследующий. Казарина так иневидела.
    Изамирала постоянно прилюбом звуке, шорохе, всеждала, чтоон войдет вкомнату. Кней. Заней. Ноон непоявлялся инезвонил. Надюхе казалось, чтоунее разорвется сердце отнедоумения, обиды, непонимания!
    Чтослучилось, почему так?!
    Онавышла сработы уже после десяти вечера, охранник напутствовал «быть осторожной», девушка ему улыбнулась, махнула рукой напрощание, постояла накрыльце, натягивая перчатки, имедленно двинулась потротуару всторону метро.
    Вдруг рядом сней резко затормозила какая-то машина. Отнеожиданности Надюха шарахнулась всторону.
    –Садись!– перегнувшись через пассажирское кресло, позвал Казарин воткрытое окно.
    –Тыменя испугал!– согнувшись, посмотрела нанего Надя.
    –Садись!– повторилон, подождал пока девушка сядет, захлопнет засобой дверцу, повернется кнему испросил совсей серьезностью:– Тыготовить умеешь?
    –Умею,– пожала плечами недоуменно Надюшка.
    –Вотихорошо,– похвалил он нейтральным тоном ипоехал вперед, попутно разъяснив интригу.– Приготовишь нам ужин. Ато устал я каксобака иголодный. Авресторан тащиться нехочу.
    –Тытри дня непоявлялся инезвонил,– обиженно напомнила Наденька.
    –Таквот получилось,– ничего необъясняя, ответил Казарин испросил веселым, бодрым тоном:– Нутак что, кормить-то меня будешь?
    Онпривез ее ксебе инедал даже осмотреться вквартире, сразу потащил вкухню, раскрыл огромный холодильник, предложил выбирать что угодно, только поскорее что-нибудь приготовить итутже, забыв захлопнуть дверцу холодильника, поцеловал страстным, сводящим сума поцелуем, стянул снее колготы струсиками, усадил накрай стола ивзял быстро, несколько грубовато иодуряюще прекрасно…
    Ужин Надя приготовила, заставив иДаниила принимать посильное участие вэтом процессе. Иосталась унего наночь. Утром, совсем рано, вшесть, елесмогла продрать глаза, услышав тренькающий будильник нателефоне, поцеловала непроснувшегося, проворчавшего нечто непонятное мужчину, кое-как собралась ипобежала домой– принять душ, переодеться– ивинститут!
    Вечером Надюшка летела наработу! Идышалось ей какникогда, ичувствовала она себя такой невесомой, энергичной иулыбалась весь день! Иоказалось, чтосегодня Казарин наместе и, когда Ольга Павловна доложила ему оНадином приходе, сразу распорядился, чтобы она прошла вкабинет. Надюшка впорхнула вдверь, просто лучась любовью, радостью, счастьем донебес.
    –Здравствуйте, Даниил Антонович!– светилась она ему навстречу.
    –Здравствуйте, Надя,– холодно ответил Казарин ираспорядился:– Садитесь, начнем работать.
    Идва часа подряд они работали вхолодной деловой обстановке, которую Казарин недал сбить ниполунамеком, необращая внимания наНадины улыбки исияние глаз,– четко, требовательно, задав высокий темп. Акогда вкабинет постучавшись, заглянула Ольга Павловна предупредить, чтоуходит, нооставляет им там настоле чай ибутерброды, если проголодаются, Казарин сдержанно поблагодарил, кивнув, неотрываясь приэтом отдокумента, который читал.
    Нокактолько дверь засекретаршей закрылась ипослышался удаляющийся стук каблучков, онотложил документ всторону, поднялся состула, взял заруку, рывком поднял Надюшку и, поцеловав жарким, дурманящим поцелуем, вдруг резко развернул кстолу ивзял мощно, сильно…
    –Весь день мечтал обэтом,– признался Даниил, погладил Надю поспине ипопке, вздохнул-выдохнул шумно иделовым веселым тоном распорядился:– Ну,давай почайку, бутерброды иеще часок поработаем.
    Втот вечер ксебе домой он Надюшку непозвал– довез доее автобусной остановки иуехал. Аввыходные так ивовсе исчез, появившись лишь поздно вечером ввоскресенье, позвонил ираспорядился выйти наостановку.
    Такпродолжалось еще неделю– то он пропадал надень-два, иНадя его даже невидела, топоджидал ее наулице ивез ксебе, ничего необъясняя иниочем неспрашивая. Ониготовили илизаказывали надом ужин, практически ниочем, кроме работы, неразговаривали, нозато, когда оказывались впостели, Казарин преображался– нашептывал Наденьке прекрасные слова, рассказывая, какая она потрясающая, необыкновенная, каквеликолепны ее тело, кожа, аотее глаз можно сойти сума.
    Иона слушала музыку этих слов ирастворялась безостатка… Иточно знала, чтовпереди ждет только самое прекрасное, чтоможет быть вее жизни, иготова была следовать заним, кудабы икогдабы он нипозвал.– Оналюбила ижила, дышала только этой любовью, которая сменила состав ее крови, пробралась вмозг, всердце, вкаждую клеточку ее тела…
    Дороковой пятницы.
    Вэтот день Казарина небыло вофисе. Очередная стопка документов, правда, совсем небольшая, ждала Надю впереговорной. Девушка сразу села заработу, чтобы освободиться побыстрей, исовсем незамечала времени, пока ее непозвала Ольга Павловна попить чайку.
    –Идем, перекусишь, ато совсем заработалась,– по-матерински поворчала секретарь.
    Надюха потянулась судовольствием, разминая затекшую спину, иотправилась вкомнату отдыха. Ольга Павловна тем временем приготовила маленькие бутербродики, накрыла стол иразливала почашкам чай.
    –Какздорово!– порадовалась Надюшка, усаживаясь застол.
    –Ешьуже,– поворчала заботливая женщина.– Совсем заработалась. Даже вон похудела.
    –Аэто что?– весело поинтересовалась Надюха, беря вруки лежавший настоле раскрытый журнал.
    –А,это,– небрежно махнула Ольга Павловна,– статья пронашего Казарина.
    –ПроКазарина…– заинтересовалась Надя иперелистнула страницу наначало статьи.
    Итут ее словно ударило что-то всолнечное сплетение, сбивая дыхание исжимая сердце. Предваряла статью большая фотография, накоторой Казарин целовал вщеку красивую светскую девушку, обнимая одной рукой ее заталию, аона откинула голову, подставляя ему лицо, иоба улыбались многозначительными откровенными улыбками любовников. Изастал фотограф эту идиллию накрыльце той самой заимки, гдеНадюшка сДаниилом провели самые счастливые часы ее жизни…
    «Снова вместе?»– называлась статья, вкоторой журналист сообщал, чтоизвестный высшему бизнес-сообществу инвестор, прославившийся своими любовными похождениями искандальными романами, Даниил Казарин помог бывшей любовнице ипочти невесте впрошлом выгодно продать ее загородное лесное поместье, иих уже несколько раз видели насветских мероприятиях вдвоем. Теперь всех интересует один вопрос: неужели любовники снова сошлись инерешилли наконец расстаться сосвоей свободой известный холостяк, бонвиван илюбитель женщин господин Казарин?
    –Надь, тычего?– обеспокоенно спросила откуда-то издалека Ольга Павловна.
    –Яничего…– еле прошептала Надюшка.
    –Надя!– громко воскликнула Ольга Павловна, рванула ее состула, подняла, тряхнула, обняла икрепко прижала ксвоей груди ее голову.– Тычто наделала, девочка!– состоном сожаления произнесла женщина.– Тысним спала, чтоли?– Отодвинула голову девушки отсебя, всмотрелась влицо, снова прижала, погладила поволосам.– Дурочка. Господи, нузачем, зачем, девочка?
    –Янезнаю. Такполучилось,– безжизненно ответила Надюшка.– Немогло получиться иначе.
    –Немогло,– кивнула Ольга Павловна и, отстранив ее отсебя, распорядилась строго:– Ну,что сделано, тосделано. Садись. Пейчай, инечего здесь умирать, может, ещеиобойдется.
    –Таквотже, необошлось,– подняла Наденька журнал, который почему-то так идержала вруке.
    –Ой,да это такая ерунда,– отмахнулась Ольга Павловна. Онапочти насильно усадила девушку настул, забрала унее изруки журнал иподвинула тарелку сбутербродами.– Ешьдавай ичай пей, тебе еще работать.– Села сама застол рядом, разлила чай почашкам ипринялась успокаивать:– Ато, чтопроКазарина пишут, такэто такая журналистская утка ивранье практически сплошное. Мыего устали поздравлять сженитьбами, поначалу принимая всерьезвсе, чтопишут вжурналах ивещают всветской хронике, аон только отмахивался ипосмеивался. Такчто все это чушь. Ичего ты расстроилась? Нучто тут наснимке?
    –Онее целует,– сробкой надеждой вголосе пояснила Наденька.
    –Даон ее сто лет знает!– громко уверила секретарь.– Ну,помог продать жилье, такникто лучше его этогобы несделал. Ипоцеловал, поздравляя схорошей сделкой.
    –Да?– улыбнувшись сквозь неожиданные слезы облегчения, спросила Наденька.
    –Да!– твердо уверила Ольга Павловна ипотребовала:– Пейчай икушай.
    Наэтот раз Казарин позвонил, чего неделал стого самого памятного утра после их возвращения изкомандировки. Было полдесятого вечера, Ольга Павловна давно ушла, аНадюшка почти закончила перевод последнего документа.
    –Закругляйся там,– распорядилсяон, снова непоздоровавшись.– Выходи, ячерез пять минут подъеду.
    –Иду!– улыбнулась Надюшка изаспешила.
    Простатью вжурнале она спросила рано утром.
    Расслабленные, уставшие, онизаснули глубокой ночью, несколько часов подряд перед этим все никак немогли оторваться друг отдруга.
    Асовсем рано Надюшка вдруг проснулась отморочного страшного сна, вкотором ее громко позвал мужской голос. Онзвал ее отчаянно, какпоследнюю надежду, каклюбовь, какжизнь! Иона продиралась через какие-то заросли, рвалась наэтот голос, понимая, чтообязана найти, успеть спасти– потому что он самый главный, самый важный вее жизни человек, икричала вответ наего зов, уговаривала подождать– сейчас она поможет, протянет руку, вытащит, спасет исовсем застряла вкаком-то буреломе. Аголос все звал извал откуда-то снизу, из-под земли– глухо итак страшно! ИНадя продралась через злющие ветки иколючки, побежала вперед– туда, кзовущему ивдруг упала иувидела перед собой яму. Черную, бездонную жуткую яму ипочему-то подлезла кее краю, легла наживот ипротянула вниз руку. Ивсе старалась опустить ее какможно ниже– ивдруг снизу кто-то дотронулся доее пальцев кончиками своих, сусилием подтянул руку еще выше имедленно, нежно переплел свои пальцы сее. Иона поняла, чтоуспела.
    –О-о-ох!– вскрикнула Надя, проснувшись, ирезко села вкровати.
    –Тычего?– сонно спросил Казарин, погладив ее поспине.
    –Сонкакой-то кошмарный,– поежилась Надежда, всееще находясь там, возле черной ямы.
    –Идисюда,– потянул Даниил ее залокоток.
    Уложил набочок, прижал ксебе спиной ипоцеловал ввисок.
    –Спи,– распорядилсяон.
    Оназакрыла глаза иснова увидела черную дыру вземле, услышала этот зовущий голос ипочувствовала такое жуткое отчаяние ибессилие, каккогда запуталась взарослях…
    –Охнет,– села она рывком накровати,– немогу! Перед глазами кошмар этот крутится.– Иначала выбираться изпостели.
    Встала, натянула насебя футболку Казарина, которую обнаружила наспинке кровати, нагнулась ипоцеловала Даниила вщеку.
    –Тыспи. Пойду чаю выпью.
    Надюшка заварила чай, налила вкружку, устроилась завысокой барной стойкой, отделявшей зону кухни отгостиной, авголове все прокручивался ипрокручивался, какфильм, кадр закадром постепенно тускнея, отступая странный, пугающий сон.
    –Ладно, налей имне,– вошел вкомнату недовольный Казарин.
    Босиком, водних только джинсах, незастегнутых доконца, сонный, растрепанный иужасно, донеприличия сексуальный ипритягательный. Селрядом сней навысокий стул, забрал уНадюхи ее кружку иворчливо поинтересовался:
    –Чтотебе такое приснилось?
    –Непонятный какой-то кошмар,– погладила его повсклокоченным волосам Надюшка, чмокнула вщеку иотошла кстолешнице налить еще кружку чаю, нопозабыла отом, чтохотела сделать, погрузившись заново всвой сон.– Представляешь, какой-то лес, кусты непролазные колючие, именя кто-то зовет, какой-то мужчина. Такзовет, словно отэтого зависит его жизнь. Ия понимаю, чувствую, чтоэто очень, очень важно, надо торопиться ипробираюсь через эти кусты. Через бурелом какой-то, застреваю. Аон зовет изовет. Итут я вижу яму вземле, черную, иголос доносится оттуда. Ия понимаю, чтонадо обязательно дотянуться донего втой черноте…– Онатряхнула резко головой, выскакивая изнеприятных воспоминаний.– Ужас какой-то, досих пор мурашки покоже.
    –Нутак дотянулась?– лениво спросил Казарин, прихлебывая чаек.
    –Дотянулась,– кивнула Надюшка.
    –Ну,значит, всехорошо закончилось,– резюмировал безособых эмоций Даниил испросил:– Отпустило?
    –Почти,– вздохнула Наденька ирешила сменить тему.– Явидела вжурнале статью протебя иОксану Закир. Тамнаписано, чтоона твоя невеста.
    –Никогда ею небыла инебудет,– усмехнулся Даниил.– Мысней давно знакомы, встречались совсем недолго, потом расстались. Оксанка прекрасно знает, чтоя несобираюсь жениться именя неинтересуют серьезные отношения. Зачто я ее весьма ценю.
    –Тоесть вы друзья?– осторожно уточнила Надюха, чувствуя какой-то странный холодок усердца.
    –Можно итак сказать,– неопределенно пожал он плечами.– Изредка видимся натусовках, помогаем когда надо друг другу, например, выйти вместе всвет, если нет пары, илиеще чем.
    –Тыей помог продать заимку,– напомнила Надюшка.
    –Даэто ерунда, просто подогнал хорошего покупателя,– допил он чай, поставил кружку настолешницу инебрежно сусмешкой добавил:– Мыего там сутки прождали.
    –Подожди,– оторопелаона,– ты хочешь сказать, чтоя уехала, авы остались там вдвоем насутки?– чувствуя, чтоей почему-то становится страшно, тихо спросила Наденька.
    –Надюш,– почувствовав ее внезапную напряженность, удивился Казарин.– Тычего? Ктебе это неимеет отношения.– Ипояснил еще раз:– Мыстарые знакомые, иногда спим вместе, иногда помогаем друг другу поерунде.
    –Ивы там сней спали?– непроизвольно всхлипнув, втянула всебя воздух Надюха.
    –Ну,спали, ичто?– искренне недоумевал Казарин.
    –Тоесть…– поперхнуласьона, кашлянула иосипшим отпотрясения голосом спросила:– Тыпривез меня вдом своей любовницы, занимался сомной там любовью, апотом, кактолько узнал, чтоона едет, выпроводил, асам остался сней?
    –Звучит, какобвинение,– недовольно заметил Казарин.
    –Скажи!– потребовала Надюшка.
    –Втвоей интерпретации получается прямо запланированный обман какой-то. Да,мы провели ночь вместе, нуичто?– все больше заводился раздражениемон.– Ясплю сомногими женщинами.
    –Одновременно?– просипелаона.
    –Иногда да. Ичто значит: одновременно?– встал состула, засунул руки вкарманы джинсов иподошел кней Казарин.– Мненравится женщина, яприглашаю ее провести вместе время, мыдоставляем друг другу удовольствие, иэто прекрасно. Номы оба свободные люди, икаждый может выбирать, когда искем ему спать.
    –Тоесть ты хочешь сказать, чтоя могу заниматься сексом скем угодно ивстречаться вэтоже время стобой?– сдерживая рванувшиеся кгорлу слезы, чувствуя, какее начинает мелко колотить, спросила Надя. Весь ее мир рушился, погребая ее подсвоими обломками.
    –Ну,разумеется. Тысвободный человек иможешь встречаться скем угодно,– растолковывал Казарин. Онвытащил одну руку изкармана, провел пальцами пощеке Нади иулыбнулся.– Тыизумительная, уникальная, очень привлекательная иневероятно соблазнительная девушка, иты вольна спать скем захочешь икогда захочешь. Уженщин, какиумужчин, такиеже сексуальные потребности.
    –Тысейчас объясняешьмне, чтоунас стобой только просто постель иникаких иных отношений? Чтоты засвободный, никчему необязывающий секс?– Всесильнее исильнее колотило Надюху, ичто-то черное, страшное заползало вдушу.
    –Ну,разумеется, малышка. Дляменя неприемлимо никакое ограничение свободы, имне совершенно неинтересен нибрак, нитак называемые отношения снепременным сохранением верности партнеру. Всеэто лукавство, иничего более.– Даниил снова погладил ее пощеке.
    Итут ее прорвало– слезы потекли сами собой, неслушаясь никаких приказов, какпереполнившийся докраев шлюз, ееколотило, ибыло так плохо, такплохо…
    –Кчему эти истерики, Надя, перестань,– скривился Казарин.
    –Аты немог мне все это растолковать иобъяснить, чтотебя неинтересуют никакие нормальные отношения перед тем, какзатащить впостель?– дрожала всем телом иплакала, плакалаона.
    –Ятебя незатаскивал,– отрезал недовольно Казарин, отошел отнее иоперся бедром остолешницу, скрестив руки нагруди.– Тысама туда рвалась изовсех сил ипрекрасно понимала, куда я тебя приглашаю.
    –Неправда,– покрутила головой Надюшка, усиливая отрицание идаже непытаясь утирать текущие слезы.– Янепонимала, чтотебе нужен только секс, ивсе. Ядумала, чтоты влюблен вменя, увлечен мной ичто унас серьезные отношения.
    –Яувлечен тобой,– пожал он плечами,– сильно увлечен, тынеобычная девушка иочень интересная, мнехорошо стобой впостели, ноя никогда неговорил, чтобуду предан только тебе иникакой этой ерунды проверность неподразумевалось. Тыже ненастолько наивная девочка, чтобы непонимать этого.
    –Настолько!– крикнула она ирезким движением тыльной стороной ладони вытерла слезы.– Иты прекрасно это понимал, видел иосознавал, чтоя ничего втвоем цинизме непонимаю инаивно верю вчувства! Видел инамеренно меня соблазнял! Очаровывал, ухаживал, какты смотрел наменя, говорил, гулял сомной, дарил подарки– я тонула втебе, влюблялась! Аты все это время просто играл всвои расчетливые, жестокие игры, тебе разнообразия захотелось, наивной дурочки! Девственницу попробовать!
    –Янезнал, чтоты девственница!– рявкнул вответ Казарин.
    АНадюха вдруг вмомент перестала плакать икак-то сконцентрировалась вся, взяла себя вруки, сжалась внутренне, словно вкулачок собралась. Вытерла слезы исказала ровным, уверенным тоном:
    –Знал. Тыточно знал. Немог незнать. Тыслишком опытный, чтобы непонимать таких вещей.– Иповторила еще раз, ещеболее убежденно:– Изнал, чтоя втебя влюблюсь, если ты станешь меня соблазнять, ухаживать по-настоящему замной. Ненаденьги твои западу, неназначимость иизвестность, апо-честному, навсю катушку именно натебя какмужчину, какличность. Итебе этого очень хотелось, эксперимент такой, попробовать наивную девочку.
    Онапрошла вванную, умылась, стараясь несмотреть насебя взеркало, расчесалась, заплела косу, вернулась вспальню, оделась, сложила свои вещи всумочку, закинула ее наплечо.
    –Тебя отвезти?– спокойно поинтересовался Казарин, сидевший надиване увключенного беззвука телевизора.
    –Спасибо, ненадо,– отказаласьона.
    –Какхочешь.
    Надя кивнула инаправилась квыходу, новдруг остановилась, азатем вернулась кКазарину ивстала возле него.
    –Знаешь,– сказала она каким-то совсем взрослым, чужим голосом,– мне тебя жаль. Мнеочень тебя жалко.
    –Ничего неперепутала?– усмехнулся Казарин, посмотрев нанее.– Этоты унас здесь вслезах, разбитых сердцах итрагедиях глупых.
    –Нет. Неперепутала,– покрутила она головой.– Тыитакие, какты, сидите накуче дерьмовых вещей, пусть исупердорогих иэлитных, ноэто пустышка. Вамкажется, чтовы сидите навершине мира, чтовы почти боги ивсе познали, поняли проэту жизнь ивам все дозволено. Язнаю, яточно знаю, яучилась стакими мажорами вшколе, такими сволочами, которые могли запросто убить, даже непонимая, чтоэто загранью.
    –Уволь меня отлекций одобре изле иоклассовой ненависти бедных кбогатым иких образу жизни,– скривился Казарин и, взяв ее ладошку вруку, тряхнул ипочти нежно объяснил:– Надюш, всякие там отношения, семья иверность одному партнеру– все это обыкновенные способы манипуляции людьми. Сказки. Нетверных людей, всегуляют насторону, всеищут новых ощущений, нового секса, новых партнеров. Такбыло, есть ивсегда будет. Этоприрода человеческая. Нунепроживают мужики содной партнершей всю свою жизнь, нунебывает так, ивсе! Иженщины ищут разнообразия, только больше, чеммы, боятся все потерять ирискуют реже. Ая нехочу играть втакие игры, изображать что-то изсебя, усложнять свою жизнь иврать женщине, которая сомной. Яневерю винститут брака иненуждаюсь всовместной жизни, ограничивающей мою свободу. Глупо наменя обижаться ивот так уходить, оскорбленной. Намочень хорошо вместе, такзачем это портить.
    –Янеобижаюсь, какнистранно,– погладила она его пощеке.– Мнеочень больно. Такое ощущение, чтосейчас сердце разлетится накуски, авнутренности вырезают тупым ножом. То,что ты делаешь сженщинами,– это обыкновенный душевный садизм иразврат. Даже все твои великосветские развращенные дамочки больше всего насвете хотят любить ижить содним-единственным, самым родным мужчиной. Ибольше ничего. Онипросто подыгрывают таким, какты, делая вид, чтосвободны доотвращения. Такунижать женщин, какделаешь этоты, просто используяих, нельзя.– Ивдруг, неудержалась, снова заплакала.– Такнельзя! Тыдаже непонимаешь, чтотворишь. Ведь жизнь воздаст тебе завсе. Жизнь обязательно воздаст. Небывает по-другому!– Онарезко смахнула слезы ираспрямила плечи.– Япомолюсь затебя, свечку вцеркви затвое здравие поставлю, потому что хуже всех ты делаешь самому себе идаже непонимаешь этого. Мнетебя жаль. Тынепредставляешь, чтосейчас теряешь.
    Развернулась, направилась вприхожую. Казарин так иневышел ее проводить, иНадя очень хотела, чтобы невышел, неговорил больше ничего. Суетясь, торопливо она оделась, провозилась сключами взамке, носправилась, открыла, выскочила задверь и, недожидаясь лифта, побежала поступенькам вниз…
    Онанемогла сейчас ехать вметро, спуститься втолпу людей подземлю было страшно– иНадя пошла пешком, недумая, куда идет, лишьбы идти идышать. Ейказалось, чтоона задыхается. Онашла, шла, шла… Сколько она так протопала, Надюха непоняла. Вернулась восознанное состояние, когда неожиданно, словно проснулась ипоняла, чтозамерзла ужасно, иноги гудят отусталости, онанаходится рядом софисом Казарина. Девушка постояла, посмотрела наэтот дом ивдруг приняла странное, спонтанное решение. Шагнув напорог, онанажала кнопку домофона.
    Еевпустили сразу. Все, ивтом числе охранники, привыкли, чтодевушка работает повечерам иввыходные. Надюшка поднялась вофис, сняла верхнюю одежду, словно работать собралась, села застол Ольги Павловны, подвинула ксебе документы, которые сюда самаже иположила вечером изакончила перевод того, чтонеуспела вчера. Затем сложила их аккуратной стопкой, посидела неподвижно ирешительно открыла ящик стола.
    Коллектив уКазарина работал небольшой– он, егозам Дружинин, главный бухгалтер Константин Иванович, егопомощница, юрист Марина Анатольевна, дваэкономиста, секретарь Дружинина Верочка иОльга Павловна, старший секретарь-референт, онаже отвечала заотдел кадров. Кадровые документы хранили вобыкновенном сейфе вприемной. Аключ Ольга Павловна прятала чисто по-женски– поглубже вящике стола закоробками соштампами, гербовой именной бумагой идежурной шоколадкой, ивсе обэтом знали.
    УНадюшки странным образом что-то переключилось вголове, иона вдруг решила, чтонехочет оставить даже тени воспоминания осебе вэтом офисе– ничего, словно ее инебыло никогда здесь. Никогда! Онадостала ключ, открыла сейф, нашла среди папок свое дело, проверила остальные документы– неосталосьли чего, нашла отчетный корешок отсвоего билета вКитай иобратно, сунула иего впапку, закрыла сейф, убрала ключ наместо, задвинула ящик истала соображать: гдееще могли остаться хоть какие-то данные оней? Вкомпьютере? Вроде нет– договор она подписывала стандартный, еепаспортные данные иимя-фамилия вносились внего отруки, ручкой, чеки ей невыписывали, азагранпаспорт длявизы ибилета был только уОльги Павловны иего данные она никуда невносила.
    Значит, все? Надя встала, обошла незапертые комнаты, забрала свою кружку, осмотрелась, прощаясь, сунула всумку папку сличным делом икружку. Все!
    Ахнет! Такнельзя. Иона написала короткую сумбурную записку иположила ее сверху переведенных документов.
    «Замечательная, дорогая Ольга Павловна! Спасибо вам завсе огромное. Выоказались правы, вовсем правы. Извините, ноя нехочу, чтобы тут хоть что-то осталось отменя. Простите, если вам из-за этого попадет. Прощайте испасибо еще сотню раз. Надя».
    Оделась и, прежде чем выключить свет ивыйти, впоследний раз осмотрела офис.
    Наавтомате, внеосознанном состоянии, почти полностью отключившись отпроисходящего вокруг, Надюшка добралась доквартиры, покидала какие-то вещи всумку, позвонила деду ипредупредила, чтоприедет, ипопросила встретить. Иочень старалась держать спокойный ровный тон, разговаривая сним, нополучалось совсем плохо. Максим Кузьмич сразуже понял, чтосвнучкой беда, ииспугался ее голоса, разволновался ужасно.
    –Явпорядке, па, жива-здорова, впорядке,– неживым голосом уверяла Надя иневыдержала-таки, всхлипнула.– Мнетолько дотебя доехать надо. Только доехать.
    –Дачто стобой, детка?!– взревел перепуганный Максим Кузьмич.
    –Яприеду, па, приеду ивсе тебе расскажу,– всхлипывалаона,– асейчас мне лучше неговорить, ато я невыдержу.
    –Ясам затобой приеду, сейчасже!– решил дед.
    –Ненадо, па, поездом быстрее, мнескорее ктебе надо!– уже плакала вовсю Надюха.
    –Тогда держись, держись, маленькая!– напутствовал дед.– Позвони мне свокзала, когда впоезд сядешь, скажи, какой вагон. Идержись! Разздорова, всеостальное преодолеем, Нюшенька.
    Онадержалась. Кое-как просипела деду номер вагона ивремя прибытия, апотом иотключила телефон. Истаралась всю дорогу нискем неразговаривать. Наде казалось, чтостоит открыть рот изаговорить, какизнее польются реки слез изатопят ее сознание, итогда она уже ничего несможет понимать ичувствовать, кроме выворачивающей все нутро боли. Задвадцать минут доприбытия настанцию Надя уже стояла втамбуре, сбежав отлюдей.
    Ипрыгнула наруки кдеду, встречающемуее, прижалась сильно-сильно итолькотогда заплакала. Аон гладил поголове, успокаивал инеспешил расспрашивать. Отвел заручку, какмаленькую, кмашине, усадил, самсел заруль, сунул бумажные платочки ибутылку воды Наде вруки, апотом вдруг прижал ксвоему боку, подержал так ирасцеловал вголову.
    –Ну,поехали?– спросил дед иподбодрил:– Ничего, дома отогреешься, ятебе плюшек напек.
    –Ско-о-зьим молочком?– совсем уж по-детски всхлипнув, спросила Надюшка.
    –Сним,– улыбнулся Максим Кузьмич.
    Когда Надюшка была маленькая, онаоднажды сильно заболела, иболезнь такая странная оказалась– высоченная температура держалась больше недели иникакого насморка, кашля, только силы убывали, иНадя слабела ислабела. Врачи никак немогли поставить диагноз. Вселе, вкотором расположилось хозяйство Максима Кузьмича, жила одна старушка травница. Вотона ипосоветовала отпаивать девочку козьим молоком. Молоко совершенно непонравилось малышке навкус, итогда таже бабулька дала рецепт особых плюшек скусочком масла внутри, которые сэтим молоком очень сочетались. Вотэто ребенок оценил, распробовал иуплетал сбольшим уважением. Амолоко помогло– Надюша вылечилась безвсяких лекарств. Стех пор, если что-то случалось трудное вее детской жизни, дед«лечил» внучку своими изумительными плюшками смолоком.
    Кстати, именно из-за этого случая он завел вхозяйстве коз, апотом начал делать козий сыр, итвердый, имягкий, вкусню-ю-щий! Ахозяйство его тогда находилось совсем рядом сгородом, имипереезжать-то непришлось, такижили вгородской квартире, поэтому сыр привозил дед домой совершенно свежим– только-только сделанным, «снятым», какэто называют, обалденная вкуснятина.
    Исейчас, сидя рядом вмашине ивсхлипывая, Надюшка вспомнила обэтом ритуале «лечения», итак ей сыру захотелось иплюшек дедовых смолоком. Аеще свернуться рядом сдедом калачиком, спрятавшись подего рукой отвсего насвете…
    Плюшки она ела вперемешку сослезами– неудержалась, начала сразу рассказывать. Обовсем– стого момента, какпришла наниматься наработу иКазарин засветил ей дверью влоб. Ипрокомандировку вКитай, какичто там уних было, ипрозаимку, просчастье, переполнявшее ее выше небес, прото, каквернулись– все-все. Кроме совсем уж личных, интимных подробностей, тайных жарких воспоминаний. Говорила, говорила– икакувидела эту фотографию вжурнале сОксаной Закир, ичто Даниил ей сказал просексуальную свободу, покоторой все гуляют насторону именяют партнеров, икакона его по-настоящему накакое-то время пожалела…
    Дедслушал, неперебивал, акогда Надюха замолчала, задумался. Отвернулся отнее идолго смотрел вокно.
    –Па,ты чего молчишь?– почти шепотом, испуганно спросила Надюшка.
    –Здесь недалеко городок маленький, атам старинная церковь. Истинная, вней даже неторгуют, всезастенами храма,– заговорил вдруг остранном Максим Кузьмич.– Батюшка там настоящий, чистый духом. Отец Иннокентий. Мыстобой завтра съездим, если захочешь. Постоишь вцеркви, икак-то светлее надуше становится, спокойнее.– Онповернулся квнучке, улыбнулся грустно.– Этоты правильно ему сказала, чтосвечку заздравие поставишь.
    –Тысерьезно?– удивилась Надюха.
    –Мнебы по-хорошему встретиться сэтим твоим Казариным иморду ему набить, датолькотолку отэтого никакого.
    –Па,он вполне ивответ может,– пролепетала Надя, испугавшись, чтодед вполне способен ивдраку занее полезть.
    –Неможет,– отмахнулся Максим Кузьмич,– знаешь, каксказано: «Гнев отцовский ибогатырю неодолеть». Необэтомя.– Онснова задумчиво посмотрел вокно.– Тутдругое странно,– иопять повернулся ипосмотрел навнучку.– Тыуменя девочка хоть совсем непогодам умненькая, номолодая, конечно, неопытная, мудрости изнаний жизни еще ненарастила. Ночтобы так поглупости накомплименты исоблазнения мужские непопасться, наэто утебя разумения вполне хватает. Вотя идумаю, чтосильно он тебя зацепил, сразу. Даивинить-то его особо иневчем.
    –Какневчем?– поразилась Наденька.– Онже меня обманул!
    –Авот скажи, ончто-то тебе обещал, ну, там, говорил: будем жить вместе или«ты моя девушка»?
    –Не-ет,– подумав, покрутила головой Надюшка.
    –Влюбви признавался, намекал, чтовы пара ичто он ктебе испытывает какие-то особые чувства?– перечислял дальше дед.
    –Не-е-ет,– снова покрутила головой Надюха.– Говорил, какая я необыкновенная, удивительная, привлекательная, чтотаких небывает, ивсе такое.
    –Ну,это ктобы спорил,– хмыкнул дед,– ноэто очевидные вещи, иговорил он чистую правду. Аникаких обязательств иобещаний Казарин тебе недавал. Ктомуже ты прекрасно знала оего репутации страшного бабника, даеще иОльга Павловна тебя предупреждала. Онпросто так живет, понимаешь? Онипредположить немог, чтоты придумаешь какой-то там серьез, потому что встречается испит исключительно сженщинами своего круга: циничными, расчетливыми, развращенными, всепонимающими, играющими попринятым вих светской тусовке правилам, делающими намужика ставку исоглашающимися нанеобязывающий никчему секс.
    –Ивсеже он понимал, чтоя отних отличаюсь испециально несказал проэти свои жизненные принципы иустои, непредупредил, чтонеприемлет серьезных отношений, такему хотелось очередной победы, разнообразия,– обиженно обвинилаона.
    –Скорее всего так ибыло,– вздохнул тягостно дед испросил:– Аеслибы он предупредил освоих принципах жизненных, тыбы нату заимку поехала?
    –Теперь незнаю,– подумав, честно ответила Наденька.
    –Вотвидишь, значит, неодин он виноватый,– усмехнулся грустно дед.– Ипонесласьбы ты сголовушкой забубенной, хоть предупреди он тебя, хоть вообще начни отговаривать. Ещебы инастаивать стала. Это, Нюшенька, страсть, влечение, сней очень тяжело бороться. Аеще тяжелее мозги включать, когда втебе это влечение зашкаливает. Ктомуже увас невозникло душевной близости, сплошная физиология, ивсе, неуспела ты его какличность узнать.
    –Какэто, невозникло?– непонялаона.– Яже люблюего, па!
    –Да?– усмехнулся Максим Кузьмич невесело.– Аты уверена? Вотты рассказывала, чтовы много говорили отеатре, актерах, фильмах, книгах. Онтебе истории рассказывал, тыему оКитае. Авот скажи, онхоть что-то просебя говорил? Осемье, опрошлом, освоих увлечениях, гдеучился, какстал бизнесменом?
    –Не-е-ет,– протянула, покрутив головой, потрясенная таким открытием Надюха.– Ничего такого, личного…
    –Во-от,– констатировал Максим Кузьмич ипродолжил:– Атебя расспрашивал протвое прошлое, историю твоей семьи? Тыему что-то осебе рассказывала?
    –Ну-у…– совсем растеряласьона,– спросил, накого я учусь, ясказала наэкономиста, наследующий год еще инабухгалтера поступлю, онпохвалил…
    –Агде учишься, ктородители, откуда приехала?
    –Нет,– снова собралась заплакатьона,– неспрашивал, ая неговорила.
    –Вотто-то ионо,– вздохнул тяжело дед.– Говоришь люблю, асама даже непоинтересовалась его настоящей жизнью, проблемами. Физическое влечение тебе все затмило. Значит, инелюбовь это. Подумай, прислушайся ксебе.
    Надюшка задумалась. Крепко.
    Представила сразуже четко, ясно Казарина, вспомнила самые яркие моменты, проведенные сним,– какувидела его первый раз, ихсовместную работу, Китай, заимку, егоулыбку, голос, запах, походку, какон шептал ей горячие, страстные слова– вспоминала, вспоминала ичувствовала, каквместо обиды иболи наполняется сердце жарким теплом…
    –Любовь, пап…– прошепталаона, иодинокая слезка выкатилась изее глаза.– Люблю яего.
    Дедснова отвернулся кокну инадолго замолчал. Надя ждала, чтоон скажет, быстро смахнула предательскую слезу, смотрела надеда идышала тихо-тихо.
    –Любовью, Нюшенька,– продолжая глядеть вокно, заговорил Максим Кузьмич каким-то особым тоном,– люди очень часто называют совсем неимеющие кней никакого отношения понятия ичувства.– Онповернулся, посмотрел навнучку иулыбнулся сгрустинкой.– Твой Казарин вомногом прав: вподавляющем большинстве своем люди, находясь вбраках, вотношениях изменяют своим партнерам, ищаразнообразия всилу своей животной физической сути, неограниченной моралью. Ия понимаю, почему он так поступил стобой. Больше того скажу, леттридцать назад, я, наверное, сделалбы тоже самое. Тывыросла ипревратилась вочень привлекательную девушку, непросто привлекательную, аманкую, эротичную, необычную. Ну,мне непристало говорить тебе такие вещи. Яодругом. Люди привыкли называть любовью совсем иные явления. Ведь какобычно бывает: встретились двое, физически совпали поопределенным параметрам, ивот уже возникла химия: сексуальное притяжение, которое принимают залюбовь. Современем оно тускнеет, проходит, илюдей связывает привычка жить вместе, основанная насамом деле настрахе одиночества истрахе, чтобольше ты никому небудешь нужен. Неосознанный
первобытный человеческий страх. Даи, какправило, кэтому времени уже идети всемьях. Ивот эту привычку, привязанность, часто уважение кпартнеру называют любовью. Аэто простое бытовое сожительство людей, которые договорились обусловиях проживания, устраивающих обоих. Только единицы постигают истинную любовь. Иона совсем непредполагает совместного счастливого проживания, каквсказке. Этонечто иное, подвиг душевный.
    –Этокак?– пораженная, отчего-то шепотом спросила Надюшка.
    –Как?– переспросил дед.– УАпостола Павла проэто сказано: «Любовь долго терпит, милосердствует, любовь незавидует, любовь непревозносится, негордится, небесчинствует, неищет своего, нераздражается, немыслит зла, нерадуется неправде, асорадуется истине; всепокрывает, всему верит, всего надеется, всепереносит». Понимаешь, истинная любовь– это когда человек любит безусловно, тоесть безвсяких условий иожиданий: «неищет своего». Любит другого человека таким, каков он есть, пусть тот даже последний подонок, «все покрывает». Любит безпричины, безоснования, расчета икорысти, «непревозносится, негордится», поднимаясь надлюбой суетностью, внезависимости рядом этот человек, живешьли ты сним илиэто невозможно. Любовь все прощает ивсе принимает. Чаще всего человек, наделенный такой любовью, остается один, потому что тот, кого он любит, неподнимается, недорастает душой дотаких высот ичистоты. Вотэто иесть истинная любовь. Изадумаешься, нуженли тебе этот крест иливполне достаточно обычной бытовой так называемой любви.
    –Аесли, тоткого любишь, дорастает?– все шептала Надюшка.– Если он тоже так может любить?
    –Ну,такие семьи очень счастливы илюбят друг друга всю жизнь. Большинствуже даже представить глубину таких чувств сложно.
    –Ипрямо вот такие чистые-чистые, неошибаются ниразу, неизменяют?– засомневалась что-то Надя.
    –Почему?– усмехнулся Максим Кузьмич.– Мыже говорим олюдях, анео«иже херувимах» иангелах бестелесных. Семья– это семья: люди живут каждый день вобыденном ритме: работают, устают, едят, втуалет ходят имусор выбрасывают, абыт, какржавчина, разъедает любые возвышенные чувства. Порой люди ссорятся испорят, совершают ошибки, нотолько их «любовь все покрывает», всепрощает ипонимает и«нетребует своего», делая их еще чище ивыше вэтом чувстве. Эторедкого уровня духовное единение двух людей. Очень высокой частоты, если говорить научным языком.
    –Аутебя сбабушкой такая любовь была?
    –Нет,– вздохнул снова дед,– унас сЛеной была самая обычная бытовая история. Учились винституте, янагод старше, встретились натанцах, сексуальное влечение возникло. Потом оказалось, чтоона ждет ребенка, женились совсем молодые, мневосемнадцать, ейсемнадцать. Надо было Тоню растить, институт оканчивать, авдвоем выживать всегда легче, даиродители помогали, имы вроде какисемья. Якней хорошо относился, нолюбви унас небыло никакой– нибытовой, нивозвышенной, номы оставались хорошими друзьями. Апотом Лена заболела.
    –Аты ей изменял?– немного стесняясь, всеже спросила Надюшка.
    –Изменял,– честно признался дед.– Онаведь долго болела,– нестал больше ничего объяснятьон.
    –Амои родители, уних любовь была?– первый раз Надюха спросила оботношениях своих родителей.
    –Дассамого начала стало ясно, чтоони абсолютно неподходят друг другу иничего вих отношениях, кроме секса шалопутного ивредности характеров обоих, инет,– возмутился дед.
    –Тоесть они тоже поженились, потому что я должна была родиться?
    –Ничего подобного!– ворчал Максим Кузьмич.– Сначала страсти кипели, потом назло обеим семьям поженились, потом ты родилась. Атам уж…– Онбезнадежно махнул рукой.
    –Аутебя сРивой?– продолжала расспрашивать Наденька.– Любовь? Тасамая?
    –Надеюсь,– признался Максим Кузьмич.– Очень надеюсь, чтота самая. Авот, чтокасается тебя,– перевел он разговор навнучку,– подумай хорошенько, очень хорошенько подумай, разберись всебе: какая утебя любовь кэтому Казарину. Сильное физическое влечение, желание, чтобы он был только твой итолько стобой, обычная бытовая химия? Илиты любишь его таким, какой он есть, внезависимости, стобой он илискем другим, обиделли он тебя, увидитесь выеще, встретитесь вжизни илинет, прощаешь его и«неищешь своего»?
    –Иесли я это пойму, мнестанет легче?– тихо спросила Надя.
    –Если твое чувство– просто сильное сексуальное влечение, тоихорошо, чторасстались, значит, пройдет, перестанет болеть, встретишь другого парня. Илегче станет. Аесли настоящее, глубокое, то, значит, будешь любить Казарина всю жизнь, хоть ипостроишь семью скем-то другим. Иникто несказал, чтоэто плохо– такие чувства возвышают, очищают ичасто помогают творить нечто прекрасное. Вотты иподумай, Нюшенька. Крепко подумай ипостарайся, пока думаешь, необвинять его нивчем.

    Надежда встала иподошла кокну, вглядываясь вдальний лес зарекой.
    Онатогда несколько дней ходила попоселку иокрестностям, гуляла идумала, думала. Размышляла. Переодевалась как-то утром, наткнулась насвой выключенный телефон иудивилась– совсем пронего забыла, настолько ей сейчас разговоры слюдьми казались лишними, даже чуждыми какими-то– внеее мира. ДедиРива, приехавшая темже вечером, оберегалиее, заботились, чувствуя Надино состояние. Инемешали думать, разбираться всебе изалечивать рану, помогая тонко иненавязчиво. Иникого ей больше иненадо было. НоНадя вдруг вспомнила проОльгу Павловну иустыдилась– уж ей-то, наверное, следовало сказать, чтовсе впорядке, ато сбежала, записку какую-то дурацкую написала, ивсе. Девушка включила телефон, поставила его назарядку ипозвонила. Ирасплакалась тихонько, когда услышала ужасно обеспокоенный голос Ольги Павловны:
    –Девочка, какты, чтостобой?
    –Сомной все впорядке,– поспешила уверить Надя, аусамой горло дрожало отсдерживаемых рыданий.– Ясродными. Онименя тут… оберегают, заботятся.
    –Тынебольна? Здорова?– расспрашивала женщина.
    –Да,– переведя дыхание, сказала через силу Надюшка.
    –Тыплачешь, чтоли?
    –Уженет,– усмехнулась сквозь слезыона.
    –Вернешься?– осторожно задала вопрос Ольга Павловна.
    –Нет.– Инеудержалась, спросила:– Акакувас там? Ну,я имею ввиду…– Инесмогла договорить.
    –Онтебя ищет,– поняла итак Ольга Павловна,– иочень переживает.
    –Этоунего скоро пройдет,– холодно ответила Надя ипопрощалась:– Нувсе, Ольга Павловна, пока. Мненадо идти. Спасибо вам завсе.
    Иснова выключила телефон, теперь уже окончательно. Иходила-бродила поокруге, впоисках ответов всебе. Аоднажды забрела намаленькую поляну, которую окружали высокие стройные, заснеженные сосны, запрокинула голову вверх иувидела надвершинами деревьев кусок чистого-чистого, какого-то лазоревого неба ивздохнула всей грудью, ипочувствовала благодать, ивсе поняла…
    Тотразговор сМаксимом Кузьмичом помог ей многое переосмыслить иувидеть вином свете.
    Надя больше никогда невидела Казарина досегодняшнего дня, ночастенько думала онем, представляла, какони моглибы встретиться. Просто так думала, абстрактно, отвлеченно отдействительности: понимая, чтотакого неможет произойти никогда– они крутятся вразных пространствах, каквпараллельных мирах, непересекающихся вжизни.
    Вотипересеклись. Параллельные-то.
    Словно пройдя некий портал невозможности, нарушая все законы мироздания, Казарин вышел изтуманной неизвестности, фантастически материализовавшись водном времени ипространстве сней.
    Вздохнув-выдохнув глубоко, Надя посмотрела начасы настене кабинета– ого, аона подзадержалась, больше чем начас, воткакзатянули всебя воспоминания. Итутже подумала: может, Казарин устал ждать иушел? Ладно, сейчас узнаем!
    Онасобрала документы, ручки, убрала все впортфель, вышла изпереговорной, попрощалась сИнгой, решительно направилась квыходу… иостановилась, дойдя доконца коридора, задумалась. Вдругом конце была еще одна лестница, которая вела кчерному входу, аведь можно спуститься поней. Избежать встречи сКазариным искорее всего больше никогда сним неувидеться…
    Надя стояла идумала.

    Даниил еще раз посмотрел начасы.
    Кактолько Надежда начала подниматься полестнице, онподошел кадминистратору, представился ипоинтересовался, ктоэта дама.
    –Надежда Семеновна?– улыбнулась администратор.– Онасовладелица агрофирмы Дронова, нашего основного поставщика продуктов питания. Пансионат сотрудничает сними много лет.
    –Ичто, уних действительно достойная продукция?– сбольшим интересом задал вопрос Казарин.
    –Более чем достойная,– уверила сэнтузиазмом женщина,– наивысшего качества. Очень-очень вкусная, ивсе самое свежее. Давы наверняка пробовали внашей столовой ивовсех ресторанах икафе готовят изих продуктов.
    Онкивнул, соглашаясь– действительно, свежее ивкусное. Поговорил еще недолго опансионате иотошел, уступив место мужчине, явно здесь отдыхающему, обратившемуся кадминистратору скакой-то надобностью.
    Даниил занял стратегически идеальное место– большое, широкое инизкое кожаное кресло, весьма удобное, рядом смаленьким кофейным столиком, камерно отгороженное отхолла парочкой кадушек срастениями, откуда прекрасно просматривалась лестница.
    Нуте-с, посмотрим, чтоэто заагрофирма такая Дронова– достав смартфон ивходя вИнтернет, любопытствовал Даниил Антонович. Икто вообще этот Дронов. Ого, уних есть свой вполне респектабельный сайт. Даниил просмотрел основную информацию, подивился разнообразию продукции ипредставляемым услугам, както: экскурсии похозяйству ивсякое туристическое. Забуриваться вэтот официоз нестал, вышел изсайта ипринялся запоиски поИнтернету. Нашел интересную статью иувидел фотографию хозяина агрофирмы, того самого ДроноваМ.К.
    Нумужик зашестьдесят, номоложавый, подтянутый. Энергичное умное лицо, неплохо одет, приятный, интересный, явно умный. Госпожа Петрова также упомянута встатье, какведущий экономист, креативщик ичеловек, придумавший массу новаторских идей.
    Интересно, ктооней? Муж? Тогда почему унее девичья фамилия? Любовник?
    Даниил отвлекся откартинки наэкране, посмотрел вокно, вспомнил…

    Онждет Надю уже час двадцать. Чтотам запереговоры такие? Нунезатянувшиеся, нетриже часа, новсеже. Онбудет ждать.
    Эточудо, чтоони встретились. Чудо. Ион станет ждать столько, сколько понадобится: хоть три часа, хоть сутки.
    Даниил снова погрузился ввоспоминания, прокручивая впамяти все то, чтообдумывал, вспоминал уже, наверное, тысячу раз.

    Онтогда ударил ее дверью полбу.
    Иперепугался, чтовообще зашиб. Даниил пребывал всильном раздражении, емутребовался переводчик, срочно ирусский, нунехотел он китайцев, ивсе! Новот уже десять дней, какэто стало проблемой. Казарин вообще непонимал, каквМоскве ненайти переводчика?! Вотирванул дверь всердцах после нагоняя секретарю, атам девчонка!
    Апотом она убрала руки солба ипосмотрела нанего. ИДаниил обалдел: удевушки оказались потрясающие глаза, какие-то нереальные– большие, миндалевидные, приподнятые уголками квискам, необыкновенного оттенка– цвета дикого янтаря, переливчато-золотистые стемными карими крапинками.
    Какистинный инеугомонный ценитель, Даниил разбирался вженщинах профессионально имоментально оценивал все параметры любой незнакомой особи женского пола. Напервый взгляд девушка пополней принятых стандартов, ккоторым стремились все молодые инеочень особы. Определенно никакой худобы вней небыло ивпомине. Самже Даниил предпочитал именно стройных барышень, сдлинными ногами, упругими попками ибольшой грудью. Таких ивыбирал.
    Но,подняв девушку наруки и«транспортируя» всвой кабинет надиван, сильно подивился. Во-первых, своей физиологической реакции нанезнакомку, почувствовав неуместное возбуждение, чего сним небывало современ далекого пубертатного возраста– это вообще что-то! Аво-вторых, держать ее вруках оказалось весьма ивесьма приятно– отнее пахло горьким миндалем илимоном инемного барбарисным леденцом. Казарин чувствовал упругое, податливое тело, итолько сейчас понял определение: «какналитое яблочко». Вотточно– такое спелое, налитое, покато-округлое.
    Акогда девушка поднялась сдивана, онпоразился ее необычной грациозной женственности. Онасловно издругого века– все вее обалденной фигуре казалось плавным: покатые плечи перетекали ввысокую грудь, узкая талия, небольшой животик иокруглые бедра– все, чтоможно было приблизительно ивосновном намеком рассмотреть.
    Длинные, чуть вьющиеся волосы редкого каштанового оттенка сболее светлыми прядками собраны внеобычную прическу– валиком подзатылком– очень симпатично инесовременно. Классический овал лица, тонкие дугообразные бровки, милые губки, круглый подбородок, высокие скулы, совсем чуть-чуть удлиненный носик иэти колдовские глаза– невозможно взгляд отвести.
    ВКазарине уже горел охотничий мужской азарт.
    Оназаявила, чтоей семнадцать, аон удивился– выглядела девочка старше, может, из-за этой ее несовременности, словно она являлась жительницей другого времени, вкотором взрослеют раньше, только он пока никак немог сообразить изкакого.
    Разумеется, онвзял ее наработу, хоть там семнадцатьей, хоть шестнадцать– да пофиг, онуже немог ее отпустить: охота началась, гормоны запели, рогзатрубил!
    Какое отпустить, вычто! Думал, придется нанять еще одного переводчика, носильно поразился, обнаружив впроцессе работы, чтодевушка прекрасно справляется собязанностями ивкалывает бездураков ипоблажек. Вотиеще один сюрпризец.
    Он,прожженный циник, любитель женщин, избалованный добезобразия их вниманием, своим социальным статусом, светской развращенной жизнью, всепрекрасно понимал ипрощелкивал проее наивность, доверчивость ипровинциальность. Ноэту девочку Казарин хотел так, какнехотел ниодну женщину– поражался этому странному сильному желанию, ноточно знал, чтовозьмет ее обязательно.
    Апотом был Китай.
    Итам Даниил сделал еще массу сильно удививших его открытий: оказалось, чтодевочка Наденька– интересная личность, обладает замечательным чувством юмора иневероятно начитана. Онаглубокая, неповерхностная иразмышляет-разговаривает совсем некакдевчонка, акаквполне сформировавшаяся умная женщина. Онапоказала ему настоящий Китай, понятное дело, совсем небольшую его часть, новсеже настоящий! Ирассказала оКитае больше, чемон узнал обэтой стране завсе время подготовки кпроекту. Аизучал Казарин будь-будь! Какобычно, когда планировал какой-то новый проект.
    Надежда сумела показать то, чтоненайдешь всправочниках испециальной познавательной литературе: еду, нравы, привычки китайцев, какую-то небольшую сторону, ичасть их культуры, икаклегко можно инужно общаться скитайцами. Рассказала, чтосдетства понескольку раз вгод ездила сотцом вКитай иони практически всегда жили всемьях уего партнеров, бывало, чтоивдеревнях каких-то, совсем уж оторванных отцивилизации, и, пока взрослые работали, онасместными детьми моталась поокрестностям, познавая традиции иправила жизни вприкладном, таксказать, режиме.
    Даниилу было необычайно интересно слушатьвсе, чтоона рассказывала. Онрасспрашивал, задавая массу уточняющих вопросов. Емунравился ее голос, импонировала ипоражала ее искренность, такая невозможная втех кругах, вкоторых он жил ивращался.
    Иэто только распаляло, укрепляло его горевшее ровным, мощным огнем желание ирешимость его осуществить.
    Даниил прикинул, чтонездесь, невкомандировке, невгостиничном номере, отвлекаясь наработу,– когда вернутся. Впервыйже вечер их прилета вКитай он начал ее «окучивать», собственно, истараться-то особо неприходилось, Казарин прекрасно видел, чтодевочка уже сильно им увлечена иидет заним, какнаверевочке.
    Весь вечер вресторане он немог оторвать взгляда отвыреза ее платья, вполне скромного, надо заметить, нодостаточно открывавшего ее великолепную шею иокруглости груди. Егопоразила ее кожа– сливочно-розовая, чистейшая, казалось, чтоона светится изнутри. Проводив девушку додвери номера, Даниил неудержался, коротко поцеловал ее ипровел пальцами пощеке– бархатистая, какшелк! Онтак идумал.
    Казарин так завелся отэтого невинного поцелуя, чтовсерьез подумывал невызватьли какую-нибудь ночную бабочку вномер, навернякаже имеются такие услуги, пусть инеофициально. Нопередумал– обошелся успокаивающим контрастным душем.
    Идуш такой пришлось принимать ему практически каждый день– они сНадей очень много работали, новечера проводили вместе, иДаниил все больше ибольше распалялся. Казарин радовался этому– такое сильное желание он испытывал, наверное, только всвой первый раз, ито это изобласти туманной памяти.
    Ивсеже!
    Всеже, когда они впоследний день проводили вПекине, онвдруг подумал, чтодействует иведет себя каксовратитель малолетних. Наденька чистая, провинциальная, вомногом наивная девочка, скорее всего девственница. Онасмотрит нанего своими колдовскими нереальными глазами, полными влюбленности, иуже возвела его напьедестал. Соблазнитьее, взять было настолько легко, какотнять уребенка совок впесочнице. Действительно, попахивает растлением каким-то…
    И,уже садясь всамолет, Даниил решил, чтонестанет сней спать итащить ее ксебе вкойку– ну, насамом деле девчонкаже совсем, чтоему других баб нехватает?
    Онпродержался полтора суток.
    Впервыйже вечер после прилета пошел взакрытый элитный клуб скомпанией друзей, выбрал девушку изстарых знакомых-подружек, привез ксебе иполночи ее оприходовал, неполучая особого удовольствия. Апотом отправил натакси, поняв, чтодаже спать сней рядом неможет.
    Весь следующий день провел всплошной тусне иразвлекухе, перебираясь содного светского мероприятия надругое, стараясь даже недумать одевочке Наде. Ближе кночи начал присматривать когобы издамочек сегодня пригласить вгости ивдруг четко понял– никого изэтих! Онхотел только Надежду. Все! Онхочет, онадавно созрела иготова. Скакого перепуга он вдруг решил отнее отказаться? Изблагородства? Пардоньте-с, ондавно ислова-то такого непомнит. Такие вещи сильно мешают бизнесу, даижизни тоже.
    Ипозвонил Наде среди ночи.
    Даниил иприпомнить немог, скем когда-нибудь ему было так уютно икомфортно делить дорогу. Оннелюбил, когда посторонние находились унего вмашине. Одно время специально обучался профессиональному иэкстремальному вождению, друзья-раллисты посоветовали, иДаниил всегда вудовольствие водил машину ичувствовал себя раскованно зарулем– любил ехать инеторопливо размышлять очем-то. Этобыла его зона комфорта иуединения.
    Носэтой девушкой каждый раз происходило нетак, какон предполагал. Музыка тихо играла, отНадюшки притягательно пахло миндалем илимоном, иДаниилу казалось, чтоэтот аромат, присущий толькоей, окутывает его возбуждающим облаком. Ониразговаривали, иему странным образом оказался интересен их разговор, создавалось ощущение некой душевной близости истранной теплоты…
    Даниилу показалось, чтоНадя нервничает. Онтутже придумал устроить лыжную прогулку, чтобы девушка немного расслабилась, отвлеклась оттого, чтосовершенно точно ждало их впереди, даисамому надо было скинуть, разрядить слишком сильное желание инетерпение.
    Много чего видевший вэтом доме инезадающий вопросов, Николай накрыл стол иудалился ксебе. Ужин был хорош, ноДаниил почти нечувствовал вкуса, ужепогрузившись вожидание секса ипроигрывая вголове красочные картинки, какэто может уних получиться.
    Нокогда он ее раздел…
    Даниил обалдел, даже дышать забыл накакое-то время– такое удивительное, незнакомое чувство посетилоего, нечто похожее наблагоговение…
    Девушка полулежала наперсидском ковре ибыла так прекрасна впляшущих отсветах огня вкамине, чтоказалась нереальной. Итут его осенило, какозарение снизошло, накого она похожа– эта невероятная девушка словно сошла сполотен художников Ренессанса! Этивеликолепные формы: безупречная шея, покатые плечи, плавные линии, высокая округлая потрясающая девичья грудь сбольшими розовыми сосками, умопомрачительная талия утонченного изгиба, животик, округлые великолепные бедра, длинные точеные ножки, узкие ступни икисти рук. Илицо– брови идеальными дугами, чуть удлиненный носик, милые припухшие губки, высокий лоб, круглый подбородок ивьющиеся волосы– эпоха Возрождения!
    Никакой худобы, угловатости иострых выступов суставов– наполненная жизнью, невероятно чувственная, истинно женская красота! Иее кожа! Этовообще нечто! Бело-розовая жемчужина, которая светится изнутри!
    Обалдеть!
    Леонардо даВинчи «Мадонна Витта», Боттичелли «Рождение Венеры», Джорджоне «Спящая Венера», модели Тициана– вот откуда сошла всовременный мир эта девушка!
    Онабыла венцом женственности, тойсамой глубокой, истинной никем иникогда непознанной доконца ипрактически утерянной современными женщинами всумасшедшем ритме новой жизни.
    Онаявлялась самой сутью женственности.
    Иэто открытие настолько потрясло Даниила, поразило, чтоон смотрел нанее какое-то время инемог оторваться отэтого великолепного зрелища, откровенно недоумевая, какипочему всю жизнь принимал заженскую красоту ипривлекательность совсем другое?
    Иводин неуловимый момент созерцание стало совершенно невозможным– он первый раз по-настоящему поцеловал ее вгубы, иему казалось, чтоони пахнут миндальным медом исейчас он сойдет сума…
    Даниил совершенно забыл, чтоона может быть девственницей, такторопился ииспугался, чтосделал ей больно,– нодаже это неимело уже значения, потому что остановиться он уже немог.
    Конечно, онабыла совершенно неопытна иничего изсексуальной гимнастики неумела, ноэто ерунда– вот еще одно великое открытие Даниила Казарина вту ночь. Оннемог оставить ее впокое, немог оторваться отнее, ноона так иосталась длянего непознанной.
    Онабыла влюблена внего иотдавалась целиком иполностью, новсе равно вней оставалось нечто загадочное, принадлежащее толькоей, кчему неимелось доступа мужчине, какбудто она знала ихранила вселенскую женскую тайну. АКазарин чувствовал, чтоему нужна эта ее тайна, нужна эта девушка вся, безостатка, ичто он хочет именно этот ее последний исамый главный непостижимый секрет!
    Иотэтого неосознанного стремления полностью овладеть ее душой ителом он был груб запоздним их завтраком наморозе! Ноона непостижимым образом сумела переплавить эту его грубость ижажду покорить, может, наказать даже, вневероятно чувственную радость– приняв его всего, вместе сего неистовым желанием подчинять, окутав его своей женственностью, утихомиривающей любые мужские штормы.
    Онабыла неопытна, невинна иодновременно непостижимо женственна, таинственна ивеликолепна впостели. Онпросто улетал, шалел, переживая такие оргазмы, которых неиспытывал никогда.
    Казарин невылезалбы сэтой заимки несколько дней, невыпуская Надюху изпостели, нопозвонила Закир, иДаниил поспешил отправить девочку домой. Емупочему-то совершенно нехотелось представлять ее знакомым ивводить всвой обычный круг общения, что-то останавливало его оттаких шагов.
    Втусовке он проводил время безНади.
    Даже решил пару дней незвонить инеобщаться, посмотреть, насколько он спокойно перенесет воздержание отее тела. Даже сработы два дня уходил пораньше, чтобы непересекаться сНадей. И,несмотря нанапряженные деловые встречи, переговоры иусталость, постоянно думал оней ивидел мысленным взором это бело-розовое роскошное тело натемных простынях ишалел оттаких воспоминаний.
    Никакие другие женщины немогли заменить Надю. Даниил даже инепытался экспериментировать, навторой вечер сдался ипоехал заней.
    Оннавсегда запомнил, какраспахнул холодильник, что-то говорил, ивэтот момент повернулся кней ивсе забыл насвете– она смотрела нанего таким счастливо-влюбленным взглядом, чтоказалось, этиколдовские глаза светятся каким-то неземным светом. Казарин захотел ее так сильно, чтоиспугался, чтоопозорится, кончив даже непоцеловав. Ивзял прямо настоле вкухне, иулетел отпотрясающего оргазма.
    Апотом… Потом Наде попалась эта фотография сОксанкой вжурнале.
    Онсказал, чтоспал сЗакир специально, чтобы объяснить девочке правила его жизни. Оксанка действительно предлагала секс ирасхаживала подому голой, ноДаниила совершенно невозбуждало ее спортивное, стройное тело. Онвсе еще чувствовал «послевкусие» последнего оргазма, полученного сНадей, иотчего-то это ощущение хотелось продлить исмаковать.
    Даниил отдавал себе отчет, чторано илипоздно подобный разговор сдевушкой Надей обязательно состоится. Онслишком хорошо знал правила жизни обеспеченных людей, как«дружат» и«любят» вэтом сообществе. Онслишком хорошо знал женщин иих стремления, чтобы хоть кому-то изних позволить привязать его ксебе. Онценил свою свободу выше всего, егонеинтересовали нипривязанности душевные, ниотношения большие, чемпросто хороший секс.
    Ноотчего-то, когда Даниил объяснял это Наде, надуше, стало так погано, словно он участвовал вгрупповом изнасиловании. Ион немог смотреть вее неземные глаза, наполненные болью ислезами, ислышать ее убитый голос.
    Даиладно! Непринимаешь моих правил– свободна!
    Даисразу было понятно, чтодевочка издругого мира внаивных фантазиях олюбви настолько далека отреальной жизни, чтозадержаться вмире ипостели Казарина могла совсем ненадолго. Да,господи– очем он вообще! Девчонка изпровинции, детский сад, сэтим «любовь-верность»! Отчиталаего, какпацана какого-то, что-то там наумничала, мораль подвела! Идиотизм! Какон вообще повелся?! Нуладно, секс фантастический, тело роскошное, нупобаловался, ихватит!
    И,раздраженный, поругивающий себя зато, чтовообще связался сней, Даниил поехал загород, вгости кдрузьям, звавшим его набаню ссиганием впрорубь иделовой пьянкой, правда, безпокупных девочек, асостарыми подругами.
    Будучи влегком опьянении, барышню Казарин выбрал пополней остальных подружек идаже посмеялся надсобой, когда это понял. Известная, кстати, дива светская, которая твердит освоей «полной» индивидуальности, повторяя, чтоженщина недолжна быть суповым набором, аиметь накостях плоть.
    Онабыла хороша, никто неспорит, хотя еще месяц назад Даниил инеподумалбы пригласить ее насекс– неего размерчик. Ноей доНадюхи всеравно, чтотелеге докосмического аппарата– нителом, тщательно обихаживаемым всалонах, нолишенным природной чувственной манкости ипритягательности, нидушевностью, ничем-либо остальным.
    Когда Даниил разделся, подошел ккровати иувидел, какдама, приподнявшись налокте, смотрит нанего, каккошка насметану, впредвкушении, только губы необлизывала разве что– ему стало тошно. Онвдруг совсей отчетливостью представил, каксмотрела нанего Надюха своими потрясающими глазищами, переполненными любовью, восхищением икакой-то тайной…
    Даниил извинился перед дамой, выкрутился красиво– сказал, мол, такона его завела, чтоиз-за нее совершенно забыл, чтосрочно надо позвонить, вопрос больших денег. Магическое словосочетание «большие деньги» действовало вих сообществе безотказно. Иуехал. Попросил охранника одного изгостей отвезти его вМоскву.
    Утром ввоскресенье Даниил отчетливо понял, чтоненасытился девушкой Надей, чтохочет толькоее, думает постоянно оней ивспоминает это божественное тело. Онпока никаких иных женщин нехочет, ниодна изних несможет удовлетворить его сексуальную тягу.
    Ипонял, чторано еще отпускать Надю. Может, пойти накороткий компромисс ипригласить ее переехать кнему? Ну,ввиде эксперимента. Ачто, такдаже лучше– она всегда подрукой, ион скорее насытитсяею.
    ИКазарин позвонил.
    Телефон внезоны доступа инаходился вэтой недоступной зоне все воскресенье ивпонедельник утром. Ужасно недовольный этим обстоятельством исвоим неослабевающим, горячим желанием, Даниил появился наработе всамом препаршивом состоянии иоторвался наподчиненных, несильно правда,– людей своих Казарин ценил исамодуром никогда небыл.
    Наденька Петрова обычно приходила наработу кпяти вечера, ипоследние два часа Казарин все посматривал начасы идумал, чтоикакей сказать, чтобы забрать сразу, кактолько придет, отвезти домой иневыпускать изпостели всю ночь. Новремя приближалось кшести, телефон Нади так иболтался внепонятной зоне, иДаниил почему-то начал волноваться. Онвпервый раз вдруг подумал: анеслучилосьли сНадей чего? Онауходила отнего вслезах иужасно расстроенная, малоли что… Ивызвал ксебе секретаршу.
    –Ольга Павловна, вызнаете, гдеПетрова?– строго затребовал Казарин.
    –Нет,– почему-то довольно холодно ответила его обычно приветливая секретарша.
    –Найдитеее,– распорядился начальственным тоном Даниил.
    –Янемогу. Еетелефон отключен, агде ее искать, янезнаю,– еще более холодно оповестилаона.
    –Достаньте ее личное дело ипосмотрите адрес проживания иномер стационарного телефона,– уже заводясь ненашутку, велел Казарин.
    –Даниил Антонович, ееличного дела нет,– отрапортовала секретарь.
    –Чтозначит нет?– поразился Даниил.
    –Егонет всейфе, ичайная чашка Надюши тоже пропала,– пояснила темже сдержанным тоном женщина.
    –Какэто пропала?– недоумевал начальник.
    –Охранники сказали, чтовсубботу утром Надюша приходила наработу. Скорее всего тогда она все изабрала.
    –Почему?– задал несовсем уместный дляначальника вопрос Даниил.
    –Ядумаю, вамэто известно лучше, чеммне,– поджав губы, снамеком наосуждение ответила женщина.
    –Ичто вы хотите этим сказать?– холодно поинтересовался Казарин.
    –Толькото, чтоувас сней какие-то отношения, иесли вы умеете это недемонстрировать, тоНаденька– очень чистая девочка исвоей влюбленности ввас ей неудавалось скрыть. Думаю, выее обидели чем-то, вотона иушла,– растолковала ему секретарша, каквоспитывающая тетушка.
    –Осуждение, Ольга Павловна?– опасно тихо спросил Казарин, приподняв одну бровь.
    –Да,Даниил Антонович,– кивнула женщина игордо приподняла подбородок.– Выпрекрасный начальник, явас уважаю, иваша личная жизнь никоим образом меня некасается. НоНадюша– наивная, чистая девочка, иона непонимает ничего протот образ жизни, который вы ведете, незнает правил игр, вкоторые играют такие мужчины, каквы. Ееочень легко обидеть, сломать ииспортить ей жизнь.
    –Тоесть вы хотите сказать, чтоя испортил ей жизнь?– подивился Казарин тому, чтоего секретарь, оказывается, обладает смелостью.
    –Надеюсь, чтонет ичто она переживет свою влюбленность ввас ибудет счастливо жить дальше. Новам неследовало ее соблазнять,– отчеканилаона.
    –Авы уверены, чтоя ее соблазнил?– пугающе спокойным тоном спросил Казарин.
    –Онасбежала, Даниил Антонович,– напомнила секретарь.– Исбежала отвас. Иначебы незабрала все свои вещи иличное дело. Да,я уверена, чтовы ее соблазнили.
    –Ольга Павловна, выпонимаете, чемрискуете, говоря мне все это?– искренне полюбопытствовал Даниил.
    –Отчетливо,– уверилаона.– Я,разумеется, нехотелабы терять это место, мнеинтересно ихорошо свами работается, повторюсь: выдостойный начальник ищедрый ктомуже. Нодевочка была беззащитна противвас, ивы ее обидели, аэто сильно снижает мое уважение квам. Такчто, даже если мне придется искать другую работу, яскажу: непристойно инизко использовать влюбленность наивной девчонки,– ровным, холодным тоном заявила Ольга Павловна.
    –Прежде чем начнете искать другую работу, Ольга Павловна, найдите Петрову,– помолчав ивнимательно ее порассматривав, устало вздохнул Казарин испросил:– Вызнаете, вкаком институте она учится?
    –Ачто, выее даже обэтом неспросили?– поразилась женщина.
    –Ольга Павловна,– повысил голос Даниил,– вы уже достаточно наговорили, нестоит больше испытывать мое терпение,– иповторил вопрос:– Таквы знаете, гдеона учится?
    –Нет,– несколько стушевалась женщина.
    –Спросите удругих сотрудников, может Надя кому-нибудь рассказывала просвою учебу ивообще просебя.
    –Хорошо, Даниил Антонович,– кивнула секретарша иразвернулась квыходу.
    –Ольга Павловна,– окликнул ее Даниил.
    –Да?– снова повернуласьона.
    –Вывроде каквзяли ее подсвое крыло.– Казарин помолчал изадал прямой вопрос:– Онавам незвонила?
    –Нет,– сухо ответила дама.
    –Инепредупредила, чтоуходит?– приподнял удивленно бровион.
    Оназамялась, явно решая, стоитли говорить очем-то, ивсеже призналась:
    –Онаоставила мне записку. Правда, ничего толком необъясняющую.
    –Покажите!– потребовал Казарин.
    Ольга Павловна, постояв несколько секунд всомнении, все-таки вышла изкабинета и, вернувшись, протянула ему листок бумаги. Онпрочитал, молчал какое-то время испросил нейтральным голосом:
    –Онапишет, чтовы оказались правы. Вчем?
    –Япредупреждала Надю, чтобы она даже недумала влюбляться ввас инадеяться начто-то серьезное,– пояснила несколько натянуто Ольга Павловна.
    –Хорошо,– кивнул Даниил, приняв ксведению иэту информацию, ивздохнул:– Идите, постарайтесь ее найти.
    НоНаденьку Петрову так инеудалось найти. Даниил, ругая себя последними словами, вообще непонимая, какого черта он творит, несколько дней подряд приезжал кее автобусной остановке икараулил девушку там.
    Нотак инедождался.
    Инанял частного детектива. Немолодой, хитроватый мужик покачал головой, заметив, чтослишком мало сведений длябыстрого поиска– фамилия самая распространенная, ниотчества, ниоткуда приехала, никонкретного института идаже факультета: «будущий экономист»– это слишком расплывчато, абухгалтер так ивообще гиблое дело– их больше, чемгрибов восеннем лесу. Правда, дата рождения– уже что-то.
    Онначал поиски, инаследующий день, чуть усмехнувшись, сообщил Даниилу потелефону, чтоподходящих подвозраст Надежд Петровых найдено вмосковских институтах больше сотни. Искать дальше? Искать– распорядился Даниил.
    Анаследующий день кнему вкабинет вошла так инеуволенная им пока Ольга Павловна и, несколько смущаясь, сообщила:
    –Надюша мне позвонила.
    –Гдеона?– тутже подобрался Казарин.
    –Онанесказала, сообщила только, чтосней все впорядке, онажива и, кажется, здорова.
    –Кажется?
    –Сказала, чтоздорова.
    –Чтоеще?
    –Чтоона сродными, иони оней заботятся. Тихонько плакала, ноя услышала.
    –Мне,– Даниил споткнулся голосом наэтом вопросе,– что-нибудь передавала?
    –Нет,– ссожалением ответила секретарь.– Только… Ясказала, чтовы ее ищете ипереживаете, онаответила, чтоувас это очень скоро пройдет.
    –Все?
    –Все,– подтвердила Ольга Павловна.
    –Хорошо. Идите,– распорядился Казарин.
    Через полчаса Даниил позвонил частному сыщику иотменил свой заказ напоиск Надежды Петровой.
    Ончасто думал оней, вспоминал, какуних все было, инеожиданно стал весьма разборчивым сженщинами ипристрастился кживописи художников эпохи Возрождения.
    Ачерез полгода, летом…

    Даниил увидел, какНадежда спускается полестнице.
    Онподнялся сдивана инепроизвольно засмотрелся, подумав, чтоона стала еще прекрасней, чемодиннадцать лет назад. Богзнает, каким образом вней добавилось женственности итой самой непостижимой тайны. Потрясающая женщина!
    Ипоспешил ей навстречу.
    –Вызнаете, чтоздесь есть другой выход, ия подумывала невоспользоватьсяли им,– кладя свою ладонь вего галантно предложенную руку дляподдержания дамы напоследних ступеньках, полувопросом, можно считать, чтопоздороваласьона.
    –Япредусмотрел такой вариант ипопросил знакомого подежурить там.
    –Ичтобы он сделал?– весело поинтересовалась Надежда, убирая ладонь изего руки, сделала шаг назад, останавливаясь наприличной дистанции отКазарина.– Сталбы меня удерживать илипреследовать?
    –Всегораздо прозаичней,– усмехнулся Даниил,– онбы просто позвонилмне, ауж я перехватилбы тебя увыхода.
    –Вынеутратили своей расчетливости ипредусмотрительности,– усмехнулась девушка, продолжая выкать снеким вызовом.
    –Богвдеталях,– улыбался Даниил.
    –Дьявол, говорят, тоже,– довольно холодно заметила Надежда.
    –Ион, безсомнения,– приподняв одну бровь, заметил Казарин. Помолчал, разглядывая ее несколько секунд, ибодрым тоном предложил:– Нучто, пойдем присядем вхорошем месте, гденам непомешают поговорить.
    Вообще-то никто инесобирался мешать им разговаривать, но, посовещавшись, онисошлись вовкусе, выбрали одно изкафе натерритории иотправились туда, придерживаясь попути самой нейтральной темы– работы пансионата ипрекрасного устройства его инфраструктуры. Перед этим, правда, Казарин позвонил и, многозначительно улыбаясь, поблагодарил запомощь идал отбой своему знакомому, поджидавшему Надежду начерной лестнице.
    Вкафе, практически пустом вэто время суток, онивыбрали уютный столик вэркере убольшого панорамного окна, Казарин поухаживал задамой, когда она занимала место, селнапротив, взял меню уподошедшей кним сразуже официантки и, нераскрываяего, спросил:
    –Вина, отметим встречу?
    –Нет,– отказалась Надежда.– Язарулем, иуменя еще сегодня много дел.– Онасразу сделала заказ:– Апельсиновый фреш, пожалуйста.
    –Уменя тоже сегодня плотный график,– кивнул понимающе Казарин истал изучать меню.
    Вэто время Надежда совершенно беззастенчиво его рассматривала.
    Онизменился. Этоона заметила еще там, натропинке, после того какотошла отпервого шока, поверила вто, чтоперед ней тот самый Казарин.
    Седина нависках, хотя истранно– емуже всего тридцать семь, нувот седина почему-то. Усамого уголка левой брови, почти нависке, появился шрам, иподглазом заметной белой полоской еще один, инаверхней губе. Морщинки мимические обозначились, взгляд стал иным, что-то внем такое добавилось затаенное, глубокое. Изменились… какбы это определить– фон, аура, энергия, да, энергия, чтоли, излучаемая им, некое поле. Оноставался, какипрежде, невероятно привлекательным, иего неповторимая некрасивость казалась еще более притягательной. Ноесли раньше Казарин излучал просто шибающую, какую-то животную сексуальность, тотеперь она превратилась вмощную зрелую, загадочную чувственность опытного мужчины.
    «Господи боже мой!– вдруг испугалась Надежда.– Меня тянет кнему, какгвоздь кмагниту! Какбудто инебыло этих лет! Явсе еще его хочу! Ужасно хочу! Мама дорогая!»
    –Что…– Казарин сделал заказ, отдал меню мило улыбающейся официантке иусмехнулся,– изменился?
    –Неочень,– помолчала, справившись свнутренней паникой, ответила Надежда ровным тоном.– Виски поседели немного, совсем чуть-чуть, обозначились морщины. Шрамов добавилось, какузаправского драчуна. Авостальном вы все такойже привлекательный мужчина иможете совершенно небеспокоиться освоем возрасте.
    –Меньше всего я беспокоюсь онем,– усмехнулся Казарин.
    –Выздесь отдыхаете?– уводя беседу нанейтральную полосу, задала естественный втакой ситуации вопрос Надя.
    –Нет,– принял Даниил выдерживаемый ею тон легкой светской беседы.– Участвую вконференции.
    –Но,– удивилась Надежда,– насколько мне известно, здесь проходит конференция покакой-то медицинской тематике, что-то прооборудование?
    –Совершенно верно,– кивнул Даниил.– Всвете прошедшей вмарте вГанновере выставки высоких технологий иих применения вмедицинском протезировании. Очень познавательная иинтересная конференция.
    –Акаково ваше участие вней?– недоумевала Надежда.
    –Самое прикладное,– туманно пояснил Казарин.– Мнеинтересно. Много новой мощной информации. Ктомуже здесь завязываются деловые связи.
    –Этот предмет теперь входит всферу ваших деловых интересов?– так инеполучила конкретного ответаона.
    –Входит,– подтвердил Казарин ибыстро предложил:– Надь, давай ты перестанешь выкать. Японимаю, этотакая форма указания мне дистанции, носогласись, разговаривать удобнее водном формате.
    Онапомолчала, разглядывая его ипринимая решение. Надюха понимала, чтоужасно рискует, просто даже согласившись наэтот разговор вкафе, аесли еще ина«ты», убирая, какКазарин правильно заметил, дистанцию, торискует еще больше.
    Чем? Многим. Вонунее уже что-то сжимается вживоте иподнимается волнами тепла снизу вверх, исердце предательски куда-то побежало, ипальцы холодеют…
    –Нухорошо,– выдохнулаона.– Давай на«ты», только я неочень понимаю, очем нам разговаривать,– смогла она взять ровный, спокойный тон, даже где-то дружеский.– Иудивляюсь, чтоты меня вообще узнал там натропинке, мыже общались очень мало иочень давно.
    –Тебя невозможно неузнать,– улыбался ей Даниил.– Тынеобыкновенная женщина. Исключительная.
    –О-о нет,– рассмеялась Надя,– я понимаю, чтодлятебя это какдышать, нодавай обойдемся безигр всоблазнение.
    –Этобыл некомплимент инесоблазнение,– уверил Казарин сосвоей неповторимой кривой улыбочкой,– аистинная правда. Тыидевчонкой была необыкновенно привлекательной, особенной, асейчас стала еще прекрасней.
    –Спасибо,– кивнула она иулыбнулась вответ.– Нонаэтом будем считать вступительную, такназываемую марлезонскую часть нашей беседы законченной,– испросила:– Тыдействительно меня искал?
    –Искал,– вздохнул, перестав улыбаться, Даниил ипосмотрел ей прямо вглаза.– Тыушла всубботу утром, ясутки думал онашем неприятном расставании иутром ввоскресенье начал тебе названивать, ноты уже была внезоны всякого доступа. Промаявшись размышлениями еще сутки, впонедельник, придя наработу, ярешил, чтоиладно, такибыть, предложу тебе пожить вместе.
    –Окак!– усмехнулась Надюха идаже скаким-то уважением протянула:– Нунепростое решение длятебя, близкое кбытовому подвигу.
    –Ещебы!– усмехнулся Казарин.– Такой крутой разгульный холостяк, ивдруг скем-то жить. Ноя был еще неготов тогда стобой расставаться, тыслишком быстро сбежала, ия понял, чтомогу пойти даже натакие жертвы.
    –Прошло столько лет, Даниил, этовсе так коротко итак давно было, зачем ты сейчас обэтом вспоминаешь идаже позволяешь себе быть откровенным?– искренне недоумевая, спросила Надя.
    Онсобрался ответить, ноподошла официантка, принесла напитки– капучино иводу дляКазарина ифреш дляНадежды, предупредила, чтоего заказ: блинчики сначинкой, будут готовы через пять минут, иотошла отстола.
    –Аты нехочешь перекусить?– поинтересовался Даниил уНадежды.
    –Нет, янеголодна,– совралаона.
    Нунемогла она сейчас есть! Находилась втаком напряжении исмятении, чтоеле-еле сил хватало держать ровный дружеский тон, какая уж тут еда!
    –Ну,посмотришь, какбуду естья,– снова усмехнулся Казарин.
    АНадюху отэтих слов какбудто кипятком ошпарило– перед глазами тутже возникла картина ясно, четко, словно это было только вчера,– какони завтракали наморозе назаимке, пили терпко-сладкое вино, Даниил выхватывал своими сильными, чуткими пальцами сосковородки горячие хлебцы срасплавленным, растекающимся поним сыром, кусочки колбаски, клал их сверху, жевал, закрывая глаза отудовольствия, ипротягивал Наде, давая откусить. Икакон сказал тогда сексуальным низким тембром:
    –Яплохой мальчик имогу втянуть тебя внеприятности.
    Ипересадил ее ксебе наколени и…
    Ой-ей-ей-ей! Надюха резко отвернула голову кокну, чувствуя, какпредательский жар разливается повсему телу изатапливает ее дощек, домакушки, поглощая остатки разума!
    «Господи!– испугалась она иэтих воспоминаний, исвоей безумной тяги ксидящему рядом мужчине.– Господи! Чтоделать?!»
    –Что-то случилось?– обеспокоенно спросил Даниил.
    –Нет-нет,– повернулась снова кнему лицом иулыбнулась холодно Надя.– Так, подумала оработе.
    –Ахда,– кивнулон,– ты занялась сельским хозяйством. Янавел справки. Говорят, ваша продукция очень достойная.
    –Этотак,– уже сумела справиться ссобой Надежда.
    Нунастолько, насколько было вее силах– покрайней мере держать ровный тон получилось. Теперь она большая, серьезная иделовая девочка– она разберется истакими неожиданными жизненными фортелями, какнеожиданное появление изпрошлого мужчины-фантома. Ничего!
    –Тебя перебили, имы отвлеклись. Такчто там пропоиски сбежавшей девушки?– напомнилаона.
    –Ну,собственно, натом этапе все изавершилось. Тыненашлась, янанял частного детектива, ночерез пару дней моя секретарь сказала, чтоты звонила, стобой все впорядке иты уехала кродственникам. Ятак понял, чтоэто полная отставка, иотозвал детектива.
    –Яипредположить немогла, чтоты захочешь меня найти, даеще настолько серьезно,– искренне удивлялась Надежда.
    –Серьезно я стал искать тебя через семь месяцев, после того каквернулся изпринудительного вояжа,– усмехнулся Казарин.
    –Да,– кивнула Надежда.
    Подождала, пока вновь подошедшая официантка выставила настол перед Даниилом его заказ, снова улыбнувшись ему многозначительно явно «зеленым светом», и, недождавшись ответной реакции мужчины нанамек, отошла отстолика.
    –Япомню, чтостобой случилось,– продолжила Надя свою мысль.– Следила зановостями все время, пока ты невернулся.
    –Дауж,– подтвердилон, усмехнувшись ипокрутил перед собой, располагая поудобней, тарелку сблинчиками, взял вруки приборы.– Несамая удачная командировка получилась,– отрезал кусочек, положил врот, прожевал, сделал глоток капучино итолькотогда посмотрел навизави.– Вотпосле нее я искал тебя более тщательно.
    –Длячего?– искренне недоумевала Надя.
    Онотрезал еще кусочек, повторил процедуру жевания-запивания, положил натарелку вилку сножом, чуть отодвинул ее вперед, сложил перед собой, переплетя, руки настол, посмотрел наНадю ичто-то такое было вего взгляде… Что-то такое…
    –Извиниться,– объяснил Казарин совсей серьезностью.– Яхотел попросить утебя прощения зато, чтосделал, зато, чтообидел тебя. Мненужно было твое прощение.
    –Огосподи!– Надя поразилась тону, которым Казарин произнес это признание.– Ноничего такого уж страшного ты несовершил, чтобы нуждаться всерьезном прощении.
    –Тыбыла чистой, совсем юной инеопытной девочкой-провинциалкой, ая богатым, развращенным циником ипрекрасно отдавал себе отчет, чтоделаю,– пояснил Казарин так, словно говорил неосебе, аодругом человеке, может, таконо ибыло.– Ноя тебя захотел исовратил безвсяких сомнений, несобираясь иметь стобой длительных иливообще какихбы то нибыло отношений, кроме секса.
    –Да,– кивнула она ипожала плечами.– Нуичто?
    Отвернулась, посмотрела вокно задумчиво. Какхорошо сидеть уокна: если трудно смотреть вглаза собеседнику илиотвечать нанеудобные вопросы, всегда можно задумчиво отвезти взгляд, можно помолчать… Надюха повернулась, посмотрела Даниилу вглаза, отметив судивлением, какон напряжен. Странно все это, иразговор уних получается странным.
    –Если тебе нужно мое прощение, тооно давно утебя есть,– негромко начала говоритьона.– Мнепонадобилась вся, какая только уменя была натот момент, объективность, ещеизанимать пришлось уодного мудрого человека. Явсе ходила иразмышляла, почему все так получилось сомной.
    Оннеперебивал, смотрел нанее сосредоточенно, хотел взять заруку, нонестал, боясь спугнуть неожиданную откровенность.
    –Ябыла наивной донеприличия девочкой, совершенно неопытной вотношениях мужчин-женщин. Замной, конечно, ухаживали мальчики идядька постарше– вженихи-ухажеры набивались. Новсе это меня совершенно неинтересовало, незатрагивало. Атутты!– Онатепло улыбнулась воспоминаниям.– Непринц набелом коне. Нет. Настоящий король. Иутебя имелось собственное королевство. Совершенно неотразимый мужчина– умный, раскованный, сексуальный, привлекательный ужасно. Уменя просто неосталось шансов невлюбиться втебя доумопомрачения. Явообще-то небыла клинической идиоткой ипонимала, чтоты хронический бабник именяешь подружек, какноски, меня предупреждали, чтостобой лучше неиметь дело. Новсе это немогло меня остановить.
    Онапомолчала, рассматривая выражениеего лица.
    –Ведь, посути… ам-м…– Надя задумалась, подбирая слова,– все, чтослучилось сомной, было очень здорово.
    –Чтоименно?– уточнил Казарин ссамым серьезным видом.
    –Давсе,– заверила Надежда.– Мойпервый сексуальный опыт прошел впрекрасной романтической обстановке, счеловеком, вкоторого я была влюблена поуши. Меня никто несовращал, неопаивал, нетащил насильно впостель. Всеочень красиво, иты был опытным партнером, аненеуклюжим юнцом, аэто немаловажно. Ктомуже ты замечательно ухаживал замной перед этим, яимею ввиду поездку вКитай. Ито, чтоэти отношения непродлились, тоже очень хорошо. Яже девчонкой совсем была, мнетолько исполнилось восемнадцать лет. Какие отношения? Выочем? Ясама себя еще незнала инепонимала– ктоя, чтовпереди, кемстану ичто собираюсь делать вжизни. Изамечательно, чтоты сразу меня вреальность вернул: ничем другим наш роман немог закончиться, кроме расставания. Современем только больнейбы пришлось инекрасивей.
    –Спасибо,– выдохнул проникновенно Даниил.
    –Зачто?– удивиласьона.
    –Зато, чтоназвала меня неотразимым,– рассмеялся Казарин, нотутже снова стал серьезным идоговорил:– Зато, чтонашла всебе объективность, чтобы считать то, чтобыло унас, красивым. Изапрощение. Мнеэто важно.
    –Этостранно,– заметила Надежда,– что ты нуждался вмоем прощении. Насамомже деле столько лет прошло, итыже понимаешь, чтоничего совсем уж дурного несовершил.
    –Тымне жизнь спасла, инеодин раз,– улыбнулся странной улыбкой Даниил, снова взял вруки приборы иначал есть, ачерез какое-то время добавил:– Именно обэтом я столько лет хотел стобой поговорить. Иискал тебя. Просто чудо, чтомы встретились. Ноэто долгий разговор, ненабегу,– испросил:– Завтра суббота, можем увидеться? Так, чтобы неспеша никуда, спокойно поговорить.
    –Завтра врядли,– задумалась Надежда,– уменя утром мероприятие, авечером впансионате праздник, ия приглашена,– ивдруг спохватилась, достала изсумочки смартфон ипосмотрела время.– Так, мнеуже пора. Уменя еще одна деловая встреча вгороде.
    –Надя,– взял он ее ладонь всвои руки.– Явомногом изменился, повзрослел, наверное, нохарактер иделовые привычки остались прежними. Какипрежде, если я ставлю перед собой некую цель, тоделаювсе, чтобы ее добиться. Всегда. Тебе неудастся сбежать, кактогда. Если понадобится, тоя стану самым лучшим клиентом вашей агрофирмы, итебе придется хоть так, нообщаться сомной. Послезавтра воскресенье, сможешь уделить мне время?
    –Наверное, ноточно незнаю когда,– осторожно вытащила свою ладошку изего рук Надежда.
    –Дайномер твоего телефона,– постарался непотребовать, апопросить Казарин, Надежда заметила это старание.– Созвонимся.
    Онапродиктовала номер, онзаписал итутже набрал, ауслышав мелодию наее телефоне, констатировал:
    –Аэто мой,– ипопросил:– Есть еще десять минут? Ядоем ипровожу тебя.
    –Нет-нет,– торопливо поднялась она сместа,– доедай спокойно, ая поспешу.
    Онгалантно поднялся, провожая даму, Надя подхватила сумочку, портфель ипопрощалась:
    –Нупока. Созвонимся.
    –Обязательно,– пообещал Казарин.

    Навстречу, вполне реальную истолькоже деловую, какипредыдущая, Надя непоехала– позвонила иперенесла напонедельник, ничего толком необъясняя.
    Какая встреча? Какие дела? Онасейчас соображать нормально неможет! Вообще! Еепоколачивает отадреналина ипаники. Банальной такой паники!
    Иотжелания!.. Будь оно неладно!
    Онадаже неспросила Казарина, какон живет, чемзанимается, естьли унего семья– ниодного нормального вопроса, которые задают друг другу люди привстрече через много лет. Ничего неспросила– все ссобой пыталась справиться. Интересно, удалось ей непоказать своего явного интереса, нервозности?
    Воттак всю дорогу допоселка иконторы иразмышляла, находясь вуже легкой форме мандража. Припарковалась возле правления, вошла вофис инавходе столкнулась сдедом.
    –О,ты так быстро управилась?– порадовался встрече Максим Кузьмич.
    Обнял, поцеловал. Онавответ обняла ипоцеловала.
    –Данет, па, вгород непоехала, впансионате задержалась.
    –Пошли тогда перекусим вместе,– предложилон,– я какраз встоловую собрался.
    –Нупошли!– поддержала внучка.
    Столовая вих хозяйстве была знатная– длясотрудников, ноходили сюда обедать все– иначальство, игости заезжие, иприезжающие назакупки экспедиторы сводителями. Трудились встоловой только местные бабоньки, нопрошедшие специальное обучение, акакже! Иполучившие все нужные допуски, справки идокументы.
    Готовили отменно, прямо какдома изпечи. Длязаезжих платно, длясвоих поталонам, которые выдавали вместе сзарплатой исовсем подругим ценам, скорее символическим. Таскать изкухни подомам продукты позаведенной старинной «традиции» всех общепитов невозбранялось, нопоспециальной системе учета итоже практически засимволическую плату, вотиготовили кухарки насовесть, мясо смаслом нежалели.
    Встоловой дляхозяев иначальства имелся свой, отгороженный отосновного зала кабинетик, нуи, понятное дело, украшен понарядней, спретензией набанкетный зал. Надюха сМаксимом Кузьмичом устроились друг напротив друга, сноровистые подавальщицы быстренько принесли ирасставили настоле обед и, пожелав аппетита, здорового идоброго, удалились, дабы немешать начальству обсуждать дела важные.
    Необсуждали. Максим Кузьмич принялся заеду, аНадежда, отщипнув отхлебного кусочка мякиш, стала задумчиво мять его пальцами. Смотрела вокно заспиной удеда, мяла мякиш ипропала всвоих непростых мыслях.
    –Нюшенька, тычего?– заметил ее странное состояние Максим Кузьмич.
    –А?– переспросилаона, возвращаясь кдействительности.
    –Чтотак задумалась, спрашиваю,– усмехнулся ее рассеянностион.
    –Ясегодня впансионате встретила Казарина,– призналась растерянно Надюха.
    –Какого Каза…– начал было Максим Кузьмич, нотутже сообразил ипротянул:– Да,ты что-о-о?
    –Да-а,– вздохнулаона.
    –Ну-у-у,– осторожно заявил дед,– всегда имелся шанс, чтовы можете встретиться.
    –Никакой!– горячо уверила Надюха.– Даже немизерный, нулевой, мифический! Мывразных вселенных вращаемся, ивдруг…
    –Значит, несовсем вразных,– хмыкнул дед.
    –Он,представляешь, меня узнал,– эмоционально поделиласьона,– идаже обрадовался. Икараулил вхолле, пока я сОлегом Евгеньевичем договор подписывала!
    –Зачем?– спокойно спросил дед.
    –Говорит, всеэти годы хотел попросить прощение зато, чтотогда обидел меня,– недоуменно развела руками Надя.
    –Ну,молодец,– искренне похвалил Максим Кузьмич.
    –Оннавстрече настаивает, ненабегу, хочет сомной поговорить очем-то,– нервничала Надюха.
    –Ну,так встреться,– ответил дед, неразделяя нервозности внучки.– Отчего непоговорить?
    –Па!– возмутилась пуще прежнегоона.– Тычто, непонимаешь?
    Иони посмотрели вглаза друг другу, разделяя одну мысль надвоих.
    –М-да,– произнес Максим Кузьмич неопределенно, ноподбодрил:– Знаешь, Нюшенька, надо встретиться ипоговорить обязательно, инечего тебе так переживать. Человек вон столько лет хотел повиниться, значит, есть унего нато веские причины. Надо выслушать. Ипотом, если он тебя через столько-то лет помнит иговорит, чтоискал, так, может, этотвоему женскому сердечку бальзамом будет. Почувствуешь, чтомного значила вего жизни, чтонезабывал он тебя. Приятно исамооценку повышает.
    –Да,па,– рассмеялась Надюха,– умеешь ты нужные слова найти иуспокоить!
    –Ато!– хмыкнул дед ираспорядился:– Ешьдавай иненервничай.

    Даниил пропустил половину информации сегодняшних докладов, постоянно переключаясь намысли оНадежде Петровой.
    Какая стала!
    Рассудительная, спокойная и… прекрасная. Длянего– прекрасная. Непополнела, непохудела заэти годы, только грудь вроде какпобольше округлилась, такаяже наливная, какяблочко. Выглядит потрясающе! Иесли тогда Надя выглядела старше своего возраста, тосейчас, наоборот, кажется юной девушкой, только вот взгляд этих ее необыкновенных переливчато-золотистых, янтарных глаз светится мудростью. Нуистильный деловой костюм подчеркивает статус идобавляет серьезности.
    Изапах! Отнее все также пахло миндалем, лимоном, аеще чем-то, присущим только ей– неповторимым, тонким! Сума сойти!
    Онхотелее!
    Иэто желание было совсем иным, чемте долгие годы назад. Несексуальным притяжением слепого плотского влечения юноши, ажеланием зрелого мужчины, познавшего глубины, вкоторых физиология соединяется сглубоким созвучием двух людей, ивосторг отдавать больше, чембрать самому, инечто необъяснимое… Этобыло горячей, сильней, мощней ивозвышенней, чтоли.
    Ахтыж, господи! Кактакое возможно!
    Встретиться вот так, когда уже давно перестал надеяться ипринял это, какобъективную реальность, ижил всвоем мире безмыслей оней! Как!
    Казарин сегодня оказался потерян дляколлег каксобеседник, участник дискуссий идружеских посиделок. Иушел пораньше вномер, инемог спать полночи, видя мысленным взором Надю идумая, думая.
    Нуничего особо оригинального он ненадумал, кроме того, чтонепозволит Наденьке снова исчезнуть изсвоей жизни. Сейчас-то Даниил точно знает ее имя-отчество, место работы ипроживания, так, чтосбежать вторично барышне Петровой неудастся.
    Будучи человеком действия, Казарин решил, чтонадобы исамому посмотреть хозяйство Дронова. Познакомиться сместом работы ижизни Наденьки Петровой, чтобы владеть навсякий случай иэтой информацией. Впользу такого маневра имелись идругие весомые резоны, както: порасспрашивать местных жителей, собрать информацию, втом числе напредмет простой иважный– естьли уНадежды Семеновны кавалер илибойфренд какой.
    Казарин взял напрокат машину, имелась вэтом сказочном пансионате итакая услуга, сверился скартой ипоехал понамеченному маршруту. Собственно, ехать было недолго– тридцать километров повполне добротной дороге– милое дело, прямо туристическая поездочка.
    Хозяйство он объезжать нестал, таккак, посмотрев карту, установленную набольшом щите привъезде всело, выяснил, чтомасштабы ускромно названного агрофирмой сельскохозяйственного производства весьма внушительные. Проехал поцентральной улице, отметил тот факт, чтоначужую машину местные жители необращают никакого особого внимания, привыкли, значит, чтолюди сюда заезжают разные. Ирешил: пойдет поздоровается сНадеждой, может, онаему сама экскурсию устроит, темпаче, какКазарин помнил, этовходит вперечень предоставляемых хозяйством услуг. Правда, сегодня суббота, иконтора наверняка закрыта, номожно узнать упрохожих, гдеживет их любимое начальство.
    Нонавсякий случай доцентрального офиса, расположившегося, какиположено, наглавной площади поселка, Даниил доехал инашелего, наудивление, открытым. Вофисе, вбольшой комнате, куда выходило несколько дверей, гостя встретила приветливая розовощекая толстушка секретарша ибойко поинтересовалась, чемможет помочь.
    –Мненужна Надежда Семеновна,– объяснил Казарин.
    –Такони все наконцерте!– жизнерадостно ответила девушка.
    –Где?– улыбнулся он этой ее энергичной веселости.
    –Таквгороде!– эмоционально подивилась она незнанию таких простых вещей.– Вклубе сельхозработников. Тамсегодня наших много, выступают.
    Задавать дальше вопросы Казарин нестал, поблагодарил ипопрощался. Довышеупомянутого города шла прямая дорога, иДаниил доехал занесколько минут. Городишко оказался совсем небольшим, ноуютным, старинным, чистеньким, сказывалось нанем исоседство сбольшим серьезным хозяйством, вкотором, повсей видимости, работала добрая часть горожан. Казарин притормозил утротуара, остановил прохожего дедка лет восьмидесяти ирасспросил, какпроехать кклубу сельхозработников.
    Клуб Даниил нашел быстро, отметив, чтостоянка перед зданием заполнена практически полностью, припарковался сам и, поднимаясь пошироким ступенькам, прочитал красочную афишу, сообщающую, чтосегодня состоится концерт «Любительских коллективов, артистов агрофирмы Дронова ижителей города». Судя подоносившийся музыке иотсутствию людей перед дворцом культуры ивнутриего, концерт вовсю шел.
    Казарин постучал вокошко кассы, которое тутже открылось, имилая женщина по-доброму поинтересовалась:
    –Опоздали?
    –Увы,– подтвердил Казарин данное предположение иполез закошельком вкарман пиджака.– Один билет, пожалуйста.
    –Асидячих мест нет, могу только стоячее дать,– сочувственно разъяснила женщина ипорадовала:– Нооно вдва раза дешевле.
    –Ну,если вдва раза, тодавайте,– улыбнулся Даниил.
    Кассирша быстренько оформила билетик, хлопнула понему штампиком, отсчитала сдачу ипредупредила:
    –Войдите через последнюю дверь слевой стороны, ту, чтоусцены, чтобы немешать выступлению. Ну,там Ивановна должна стоять, онавам подскажет.
    Ивановна если истояла, тогде-то вдругом месте– вхолле икоридоре ниодной живой души ненаблюдалось. Даниил прошел вуказанную дверь, зашел взал иподивился– довольно большой зал оказался заполнен доотказа– люди сидели настульях впроходах, кое-кто стоял удверей.
    Казарин выступлением незаинтересовался, а, подвинувшись поближе ксцене, развернулся кзалу истал высматривать Надю. Инашел ее практически сразу– девушка сидела впервом ряду, рядом стем самым ДроновымМ.К., вжизни оказавшимся еще более интересным имоложавым мужчиной. Вданный моментон, неотрывая взгляда отсцены, шептался ссимпатичной женщиной неопределенного возраста, сидевшей отнего подругую руку.
    АНадя Петрова так сосредоточенно смотрела насцену, каксмотрят, только переживая закого-то близкого, илицо ее освещала улыбка поддержки ирадости.
    Интересно, подумал Казарин иповернулся посмотреть надействие, разворачивающееся насцене.
    Двамальчика идевочка показывали акробатические этюды, срывали бурные аплодисменты идовольные, подбадривающие возгласы зрителей после каждого упражнения. Вотони закончили выступление, выскочили наавансцену и«отработали» комплимент публике, азрители горячо хлопали икричали «браво»…
    Казарин почувствовал, каксердце камнем ухнуло куда-то вжелудок изамерло, клицу прилила кровь, аколени враз ослабли. Неотрывая взгляда откланяющихся насцене детей, онотступил назад нанепослушных, подламывающихся ногах исел, невсилах устоять. Онсмотрел, каккланяются юные артисты…
    –Мужчина, вамплохо?– Кто-то дергал его зарукав пиджака.
    –Что?– непонял Казарин, продолжая неотрывно смотреть надетей.
    –Яспросил, вамплохо?– повторил вопрос тотже голос.
    Казарин посмотрел намужчину отсутствующим взглядом, постепенно донего дошло, чтоон сидит наколенях унезнакомца, устроившегося настуле рядом споследним креслом вряду.
    –Ох,нет,– поднялся Даниил, всееще чувствуя легкую слабость вногах иделая успокаивающий жест ладонью.– Извините, янезаметил.
    –Да,да,– усмехнулся мужик.– Бывает.
    НоДаниил его уже неслушал итутже забыл оего существовании исвоем конфузе, снова повернувшись ксцене, скоторой убегали закулисы юные акробаты, сорвавшие овации зала. Онперевел взгляд наНадежду иобнаружил, чтоона, Дронов иженщина, сидевшая сним рядом, поднялись смест инаправились кступенькам, ведущим насцену. Ондвинулся заними, даже непопытавшись пригнуться, поднялся следом поступенькам, прошел закулисы ипочти сразу заметил их всех. Онистояли метрах впяти, рядом свыступавшими мальчиками инебольшой, тоненькой, гибкой девочкой, ивесело что-то обсуждали. Надя обнимала ицеловала поочереди каждого изтроих детей.
    –Добрый день,– поздоровался Казарин, подойдя ккомпании.
    Обернулись все сразными выражениями налицах. Надежда смотрела удивленно ииспуганно, аостальные сразной степенью любопытства иневысказанного вопроса.
    –Добрый,– абсолютно ровным тоном поздоровался сКазариным мужчина.
    –Откуда ты здесь взялся?– спросила совершенно ошарашенная Надежда.
    –Тебя искал,– улыбнулся приветливо Даниил.
    –Вызнакомый Наденьки?– поинтересовалась дружеским тоном женщина, мило, нонейтрально улыбаясь.
    –Да,– ответила Надя, перевела дыхание ипредставила:– ЭтоДаниил Антонович, мойдавний знакомый. Онотдыхает впансионате. Аэто мой папа, Максим Кузьмич,– указала она рукой намужчину,– иего жена Рива Олеговна.
    Пара кивнула, детей Надя представлять нестала, ноони сами проявили инициативу кзнакомству.
    –Высмотрели наше выступление?– спросила девочка, всееще возбужденная, раскрасневшаяся, невыровнявшая доконца дыхание.
    –Да,– улыбнулся Казарин.
    –Вампонравилось?– Удевчонки горели глаза отжелания услышать похвалу.
    –Выочень талантливы,– уклонился Даниил отоценки выступления.
    –Спасибо,– поблагодарил ребенок.
    –Теть Надь, мыпойдем,– заявил тем временем один изпацанов, итак уж нетерпеливо поглядывавший куда-то всторону…
    –Да,да,– отпустила она ребятишек.– Конечно, идите, васродные ждут.
    Мальчики махнули напрощание иубежали.
    –Вамдействительно понравилось?– переспросила девочка уКазарина.
    Онпосмотрел наее личико, сияющее улыбкой победительницы, помолчал ичестно ответил:
    –Нет. Совсем непонравилось.– Иуслышал, кактихо охнула рядом Надя, но, глядя только надевочку, объяснил:– Увас выдающийся талант идарование. Редкое. И,поверьте мне наслово, уникальное. Носовершенно ужасная техника. Чудовищная. Дело неввас, аввашем нерадивом наставнике. Сальто опасно недокручены, растяжка непоставлена, стойки невыверены.
    –Откуда тебе это известно?– спросила агрессивно Надюха, неосознанным защитным жестом прижав ксвоему боку девочку, расстроившуюся так сильно, чтоподбородочек уже дрожал ислезы набежали наглазки.
    –Дочетырнадцати лет я профессионально выступал вцирке акробатом,– холодно сообщил Казарин изасунул руки вкарманы джинсов.
    –Ты?– поразилась, только неахнула отудивления Надежда.
    –Вцирке?– воскликнула восторженно девочка одновременно сней. Отизбытка чувств она сложила ладошки иприжала их кгруди.– Расскажите! Пожалуйста, расскажите мневсе!
    –Наснепредставили,– улыбнулся Даниил ипротянул ей руку длярукопожатия.
    –Меня зовут Глаша,– скороговоркой сказала девочка, вложив свою ладошку ему вруку, ипоправилась:– Вернее, Глафира.
    –Очень приятно,– кивнул Казарин, пожал ее ручку испросил:– Увас будут еще выступления сегодня?
    –Нет.
    –Тогда, может, вамлучше переодеться,– мягко предложил он ипояснил,– здесь дует, апосле выступления лучше неостывать.
    –Да,Глаша,– тутже согласилась Надежда,– надо идти переодеваться. Давай, бегом.
    –Яей помогу,– положив руку наплечико Глаше, вызвалась Рива.
    –Авы неуйдете?– спросила девочка уКазарина.– Расскажете мне процирк?
    –Япостараюсь,– улыбнулсяон.
    –Иди,– подтолкнула девочку Надя.
    Девочка побежала кгримерным, нопару раз оглянулась наКазарина. Загремела музыка, насцене выступали другие участники, иМаксим Кузьмич махнул рукой всторону выхода, предлагая отойти. Онипрошли какими-то коридорами ичерез техническую дверь вышли ввестибюль, гдеуже можно было говорить, чемтутже ивоспользовалась Надежда, напустившись супреками наКазарина:
    –Зачем ты ее критиковал? Онаребенок итак старалась, готовилась!
    –Якритиковал неее, если ты обратила внимание, аее наставника,– уточнил спокойно Казарин.
    –Ачто, Даниил Антонович,– вступил вразговор Максим Кузьмич,– вы там сказали проопасное сальто? Этодействительно так?
    –Уних очень плохой учитель, думаю, даже непрофессионал. Ида, Максим Кузьмич, этореально опасно длядетей. Если номера делаются неправильно, бездолжного профессионализма изнаний, риск очень велик. Во-первых, дляформирования детского тела, костей, мышц, аво-вторых, просто травмоопасно. Например, ребята недокручивали сальто, атакие просчеты часто приводят ктому, чтоакробат «приходит», этотермин такой, проще говоря, приземляется неустойчиво, неправильно наруки, иможет повредить позвоночник, нуитак далее,– пояснил строгим тоном Даниил.
    –Господи!– перепугалась всерьез Надюха испросила:– Тыэто точно знаешь?
    –Поверьмне, язнаю это очень хорошо иболее чем уверен втом, очем говорю,– очень весомо заверил Казарин.
    –Ичтоже теперь делать?– перепугаласьона.
    –Либо срочно искать другого наставника, либо вообще отказаться отзанятий акробатикой,– ответил Даниил иобъяснил:– Переучивать после таких вот горе-учителей– это всеравно что исправлять неправильно сросшийся перелом: требуется снова сломать кость исложить заново. Аэто всегда опасно иужасно больно. Понимаете, тело, особенно детское, запоминает многократно повторенные упражнения, иломать все это непросто.
    –Ночтоже делать?– повторила она вопрос, посмотрела надеда совершенно расстроенно ивновь перевела взгляд наКазарина.– Вовсей округе мы нашли только одного преподавателя, который дает уроки акробатики. Есть еще врайонном центре цирковой кружок, нотуда очень далеко инеудобно ездить, аГлаша так увлечена цирком, чтопросто безнего неможет,– и, улыбнувшись, принялась рассказывать, стараясь объяснить:– Совсем маленькая была, года три, когда мы ее первый раз вцирк привели. Ивсё, какзаколдовали ребенка. Стех пор только оцирке разговоры. Всякомната плакатами обклеена, надисках, флешках ивкомпьютере записи выступлений известных артистов. Впрошлом году мы ездили вМоскву навыступление Цирка дю Солей. Билеты занесколько месяцев вИнтернете бронировали. ТакГлаша посмотрела идва дня немогла разговаривать– молчала отпотрясения. Потом говорит: воттам я хочу ибуду выступать. Ичто я теперь должна ей сказать, чтоона небудет больше заниматься? Какя могу ей запретить?
    –Увы, никак. Тыничего несможешь сэтим сделать,– ссочувствием произнес Даниил,– унее насамом деле уникальные способности италант. И,какя понял, ктомуже трудолюбие?– Онпосмотрел вопросительно наМаксима Кузьмича, мудро помалкивавшего допоры.
    –Ещекакое!– подтвердил тот.– Ябы сказал, железная упертость.
    –Аэто дляцирковых артистов основное,– кивнул Казарин, снова посмотрел наНадю и, стараясь произнести это помягче, сказал жесткую правду:– Тебе придется ее отпустить.
    –Чтозначит отпустить? Как? Куда?– возмутилась ошарашенноона.– Тывообще понимаешь, чтоговоришь?
    –Никакой замечательный райцентр ицирковой кружок неспасет,– сочувствуяей, объяснял Казарин.– Глаше нужен наставник изсамых лучших. Изаняться данным вопросом это надо прямо сейчас, пока еще можно исправить нанесенный вред. По-хорошему, таким деткам, какГлаша, надо заниматься умастеров лет ссеми,– исовсем уж стараясь смягчить слова, понимая, каково ей сейчас, добавил:– Если ты ее неотпустишь вбольшой город кнастоящим наставникам илинедашь заниматься дальше, онасбежит сама илиисковеркает себе жизнь, занявшись чем-то другим.
    –Даоткуда ты можешь это знать?!– беспредельно возмутилась Надюха, повысив голос.
    –Язнаю,– вздохнул Казарин и, глядя ей вглаза, очень медленно, снажимом накаждом слове, сказал:– Потому что она моя дочь.
    –Как?..– задохнулась Надя– Какты?..– Ипосмотрела нанего пораженно.– Тыпоэтому меня нашел? Из-за Глаши?
    –Нет. Мывстретились стобой совершенно случайно, идляменя это такаяже неожиданность, какидлятебя,– признался Даниил иразъяснил:– ПроГлашу я инеподозревал даже. Но,увидев девочку насцене, сразу понял, чтоона моя дочь, безкаких-либо сомнений, потому что некоторые движения, которые она делала, итот талант, который есть унее, этонаследственное.– Онпомолчал, посмотрел наНадюху, глядевшую нанего своими огромными колдовскими глазами, наполненными сомнениями искрытой болью, идоговорил:– УГлаши очень сильно проявляется этот дар. Аэто значит, чтоона продолжательница инаследница одной изизвестных встране ивмире цирковой династии.
    –Огосподи!– прошептала Надюха, отпотрясения прижав ладошки кгубам, иповторила:– Огосподи! Нокак? Ведь никто никогда неговорил, чтоты изцирка, инигде такого неписали.
    –Обэтом мало кто знает, только родственники,– пожал плечами Казарин.
    Даниилу так хотелось прижать ее ксебе, разделить сней ее тревогу, поддержать ипообещать, чтовсе будет хорошо, чтобы ушел изэтих янтарных глаз испуг задочь. Однако Казарин сдержался ипосмотрел наМаксима Кузьмича, который так имолчал, слушая его самым внимательным образом иникак невыдавая своего отношения куслышанному.
    –Нампридется где-нибудь сесть ипоговорить,– обратился кнему Казарин.– Яобязан рассказать вам освоей семье, ноэто довольно длинная история. Илучше это делать пока безГлаши.
    –Согласен,– кивнул тот.– Намдействительно надо многое обсудить, разуж выясняется, чтоэто непростое увлечение девочки, анечто более серьезное.
    –Поехали кнам, Ольга обед праздничный готовит, тамипоговорим, ая попрошу Лену отвезти Глашку кним домой вместе смальчишками изанять их чем-нибудь,– справившись сосвоим первым потрясением, кивнула Надежда.
    –Идем, заберемих,– взял внучку подлокоток Максим Кузьмич иобратился кДаниилу:– Придетсявам, правда, пообещать девочке, чтовы сней пообщаетесь отдельно попозже, иначе она нас всех живыми неотпустит. Характер.
    –Есть вкого,– усмехнулся Казарин, глядя Надежде кглаза.
    Всеначиналось еще впозапрошлом веке.
    Клава Данина перестала быть обычной девочкой вдесять лет, втот день, когда впервые вжизни попала вцирк.
    Пыльный отлетней жары, захудалый уездный городок лениво проживал очередной день, когда, разгоняя брешущих отиспуга подзаборных шавок, зазевавшихся кур игусей, наего улицу шумно ипразднично вкатился бродячий цирк.
    Гремела музыка, громко кричал зазывала, обещая небывалые аттракционы ичудеса, каких свет невидывал, ловкие мужчины жонглировали, здоровенный детина подбрасывал иловил пудовые гири, клоуны смешили прохожих, акрасивые девушки внеприличных трико показывали гимнастические этюды, стоя нателеге, такчто умужиков раззявивших оттакой красоты рот, выпадали папироски иокруглялись глаза.
    –Спешите! Спешите!– кричал врупор дородный дядька впереливчатом костюме.– Сегодня вечером наш цирк шапито представит уважаемой публике чудеса возможностей человеческого тела исмелости человеческого духа!
    Весь класс воглаве спреподавательницей французского мадам Невелиной бросился кокнам, распахнутым из-за жары настежь, ивовсе глаза следил занеобычным фееричным зрелищем.
    Папенька, придя сработы наобед идождавшись, когда все семейство чинно сядет застол, сообщил домочадцам, чтовечером они идут вцирк:
    –Макар Силыч отправил управляющего, итот, выстояв приличную очередь, взял дляруководства фабрики билеты напредставление вцирк шапито.
    Клавочка отизбытка чувств подавилась куриным супом слапшой, иее долго стукала поузенькой спинке маменька, ноэто было совсем неважно, онауже вся пребывала ввосторженном предвкушении.
    Авечером, одетая всамое лучшее платье, сбольшим сладким красным леденцовым петушком напалочке, онасидела между маменькой ипапенькой втретьем ряду и, замирая отпредчувствия иожидания чуда, смотрела, каквыходит накруглую сцену импозантный мужчина вкрасивом фраке, расшитом блестками поканту воротника.
    Ичудо незаставило себя ждать.
    Точнее произошло непросто чудо– великое чудо! Авместе стем апокалипсис вжизни Клавочки Даниной– она смотрела напроисходящее наарене, быстро-быстро взволнованно дышала все представление, такидержа перед собой, всего-то три раза лизнутый леденец, крепко-крепко сжимая его вкулачке– ажизнь ее менялась вэтот самый момент навсегда!
    Цирк!!!
    Вотчто стало наваждением всей ее жизни!
    Сэтого дня ребенок изменился совершенно, какподменили,– умненькая, усидчивая ивполне послушная девочка превратилась вчистую бестию! Онасдружилась скухаркиными детьми, сбегала суроков илазила сними через дыру взаборе вцирк каждый день, подружилась там сцирковыми детьми имогла проводить целые дни, забывая оеде иродителях. Итак продолжалось дотех пор, пока цирк, оставив после себя наполе вытоптанную пожухлую траву, мятые фантики, билеты, газетные кульки отсемечек идругой мусор, неотбыл дальше, ужебезфанфар ивеселья– уставший, притихший ипотрепанный.
    Клавочка взмолилась батюшке, прося дозволить ей посещать «Курсы гибкости тела игимнастических упражнений» мсье Грандона. Родители посовещались, вздохнули тягостно такой стыдобе, ноединственной доченьке отказывать нестали– пусть себе ребенок тешится.
    Девочка усердно занималась, мсье Грандон всячески превозносил ее способности, ичерез год она стала посещать еще итанцы мадам Люсьен. Надо сказать, чтоодарена Клавочка была отприроды исключительно иобладала невероятной растяжкой игибкостью, ктомуже имела дарование добиваться поставленной цели иумела ради этого трудиться споразительным упорством.
    Разумеется, через год она лучше всех выполняла любые упражнения, автанце ивообще достигла заоблачных высот.
    Увы, ногородишко, вкоем проживала семья Даниных, былнастолько затрапезным, чтоцирки его посещали далеко некаждый сезон, и, такинедождавшись шапито наследующее лето, через год Клавочка смогла уговорить любезных родителей. Онивтроем поехали вгубернский городок кдальним родственникам отца, идевочка целых три дня ходила вцирк, который давал там представление.
    Аеще через два года, когда ей исполнилось четырнадцать лет, большой красивый, яркий цирк заехал ивих город!
    Понятно, чтоКлава проводила там все время, перезнакомилась совсеми артистами исдружилась смолоденькими акробатками, которые пропускали ее посмотреть представление из-за кулис. Однажды, набравшись смелости, девочка вовремя дневной репетиции подошла кхозяину цирка Казимиру Архарову.
    –Возьмите меня ксебе втруппу,– дерзко потребовала Клава.
    –Чтоумеешь делать?– посмотрев внимательно наподростка, спросилон.
    Девочка показала все гимнастические упражнения, которым научилась умсье Грандона, итанцы мадам Люсьен. Казимир посмотрел, подозвал рабочего сцены, наказав немедленно привести Трофима Потаповича. Когда упругим стремительным шагом кним подошел высокий стройный мужчина, хозяин цирка, сказал:
    –Посмотри, Трофим.– Икивнул девочке, чтобы она повторилавсе, чтоделала доэтого.
    Клавочка расстаралась еще раз, всепоглядывая навыражение лиц смотревших нанее мужчин.
    –Ну,что скажешь?– спросил Казимир.
    –Тысам-то разве невидишь?– спросил вответ мужчина.
    Иони обменялись многозначительными, понимающими взглядами.
    –Вотчто, дитя,– Казимир подошел кдевочке, положил руку ей наплечо ивнимательно посмотрел вглаза,– я тебя возьму, если родители тебя отпустят.
    –Ониотпустят!– пообещала уверенно Клава.
    –Только через мой труп!– заявил папа.– Этоже позор длясемьи! Актрисулька! Моядочь– актрисулька цирка! Ногами дрыгать!
    Третий сын мелкопоместного дворянина, итак опозоривший род ужасным мезальянсом– женитьбой надочери мещанина, вынужденный работать всилу полного разорения их семьи из-за безумств старшего брата, тихий, уравновешенный исмирившийся сжизнью человек, взбунтовался даже отодной мысли отом, чтоего единственное любимейшее чадо собралось сделать сих жизнью иостатками его репутации.
    –Яхочу служить вцирке! Этомоя жизнь! Моеединственное предназначение!– кричала вответ дочь итопала отбессилия ножкой.
    Аее мама, досих пор наблюдающая засемейной бурей состороны, решительно поднялась сместа, ухватила дочь залокоть, отволокла вее комнату, надавала пощечин изаперла наключ, пояснив:
    –Негодяйка! Отец старается, содержит семью, дает тебе великолепное образование, надеясь, чтотвоя жизнь будет лучше, чемнаша, копит капитал, чтобы отправить тебя учиться встолицу кбабушке. Аты, неблагодарная девчонка! Посидишь поддомашним арестом, пока твой драгоценный цирк неуедет! Ичтобы слово несмела молвить!
    Клава посидела взаперти. Акогда цирк уезжал, собрала вещички, вытащила иззаветной маминой шкатулки все скопленные деньги, вылезла через окошко, наняла извозчика, затем догнала усталый кочующий цирковой караван загородом иприсоединилась кнему. Сделаетсяли папенька трупом из-за ее побега ичто станется смаменькой, ееуже неинтересовало– унее началась настоящая жизнь!
    Клаве повезло вомногом.
    Ну,во-первых, Казимир Архаров хоть ибыл прожженным хитрованом ирасчетливым дельцом, какиположено хозяину идиректору цирка, но, вобщем-то, человеком являлся порядочным. Правда, девчонку назад кродным неотправил, кактребовали того закон ивсе таже порядочность, ноиэксплуатировать нещадно, обирать, домогаться ииспользовать, повязав кабальным контрактом, тоже нестал– инепожалел, слишком хорошо знал цену ее редкостному, уникальному дарованию итерять этот подарок небес нерискнулбы.
    Ну,аво-вторых, Трофим Брызгалов, которому тутже отдали Клаву вполное обучение, былзнаменитейшим цирковым акробатом впрошлом, взял ее подсвое крыло, оберегал, учил игонял так, чтоона сознание теряла нарепетициях, ноподнималась иначинала все снова.
    Вотгде характер, выдержка железная ицелеустремленность!
    Иони лишь закалялись отпостоянных перегрузочных тренировок инепростой кочевой жизни. Вседело втом, чтоцирк– его запах, особое устройство, люди, бутафория, бурлеск, кочевая жизнь, животные, манеж, зрители, цирковая семья– все, чтоесть Его Величество Цирк сбольшой буквы,– непостижимым образом стало страстью, сутью, жизнью икровью Клавы, всем ее нутром, итолько внем исним она могла существовать ичувствовать себя свободной, настоящей.
    Итолько ради него ивоимя него могла пойти навсе, чтоугодно, непризнавая никаких компромиссов, морали исовестливости. Все– Цирк! Цирк– все!
    Через полгода был готов ее первый номер, который Клара делала вместе сТрофимом Брызгаловым икоторый стал бриллиантом их циркового представления. Просмотрев их генеральную репетицию, Казимир, потрясенный идовольный донельзя, объявил:
    –Имянадо сменить.
    –Зачем?– спросила ссерьезностью ученицы девочка.
    –Запомни,– сказал он назидательно,– имя циркового артиста должно звучать! Когда его произносит шпрехшталмейстер, онодолжно рокотать, звенеть ираскатываться позалу. Зрителю нужен праздник, публика ждет необыкновенных людей. Васька Иванов неможет быть великим гимнастом илиборцом-победителем. Какинеможет Клава Данина стать великой акробаткой. Будешь Клеопатрой. Фамилию потом придумаем, чтобы созвучно было. Например, когда я выступал, меня объявляли так: Казими-и-и-ир Ар-р-рхаров! Вотэто имя! Вотэто звучало. Поняла?
    Клава поняла даже лучше, чемпредставлялось директору.
    Вкаждом городе, гдепроходили их представления, напротяжении последующих трех лет Клавдия, ставшая теперь Клеопатрой, вместе сТрофимом иприсоединившимся кним вномере еще одним акробатом срывали такие овации, чтошатер качало отдружного громкого оханья зрителей, замиравших отиспуга, когда исполнялся особо рискованный трюк, оглушительных аплодисментов икриков восторга.
    Ставшая заэто время весьма расчетливой итак много познавшая внепростой, часто слишком циничной жизни цирка, девочка резонно решила, что, пока она остается обычной актрисой, ееталанту маловато простора, даипорабы себе звучную фамилию приобрести.
    Исоблазнила Казимира, который был старше ее натридцать один год, отдав ему свой «цветок невинности» вобмен наофициальную женитьбу.
    Чтопоразило всю труппу дошока.
    Великолепный гимнаст впрошлом, получивший цирк внаследство отсвоего бездетного учителя, обладавший неплохим образованием, никогда неженившийся инеимевший детей, Архаров– статный, видный, пользовался неизменным повышенным спросом уженщин. Имел кучу любовниц вкаждом провинциальном городе, покоторым разъезжал его цирк, практически официальную любовницу дрессировщицу Эльвиру, неофициальную Матильду, воздушную гимнастку иеще кучу старинных знакомых дам встолице.
    Какикто только непытался его насебе женить, всеоказывалось бесполезно. НоКлеопатра, теперь отзывавшаяся только наэто имя, неожиданно вшестнадцать лет ощутила еще одно уникальное дарование. Как-то мгновенно инезаметно вней проявилась, расцвела удивительная женская манкость– эта ее миниатюрность, удивительная гибкость, обманчивая детскость милого личика, сильнейший стальной характер, поразительная работоспособность, стервозность иумение идти кцели любыми путями создали безумный коктейль дляпогибели мужчин.
    Казимир имел неосторожность заметить эту метаморфозу первым, поразиться, присмотреться повнимательней ипропасть…
    Начало нового века– тысяча девятисотый год– Клеопатре семнадцать, Казимиру сорок восемь, иони сыграли свадьбу вцеркви Казанской Божией Матери вМоскве, куда юная невеста уговорила жениха привезти цирк.
    Чтоготовил им этот век? Клео, какее стали называть цирковые, была полна самых радужных надежд, планов иожиданий.
    Иуже через год взяла своей маленькой сильной ручкой всю труппу загорло, ацирк всвое управление. Сначала просто помогала мужу, разбираясь, вникая вовсе мелочи, учась унего, какнадо управлять цирком. Постепенно она освоилась– что-то подсказывала, лично отдавала указания, ачерез год Казимир уже вовсем советовался смолодой женой иполагался нанее.
    Труппе непонравились такие перемены: начались зависть, интриги. Но,какнистонали артисты ирабочие оттирании этой маленькой, хладнокровной, расчетливой стервы, уважали еевсе. Потому что Клеопатра ничем неотличалась отних иработала наравне, ато ипобольше многих, ивпрягалась перетаскивать баулы вместе совсеми, когда напереходах утелеги отваливалось колесо, имогла почистить стойло илошадь, если запил конюший, изнала все нужды исложности, изаботилась околлективе, какодетях, хоть изаставляла вкалывать всех, каксумасшедших. Исамое главное, подее управлением цирк расцвел!
    Онанастояла наобновлении костюмов иинвентаря, нанаборе новых молодых артистов ипроложила другой маршрут– побольшим губернским городам. Ицирк Архарова вдруг поднялся наступеньку выше прежнего.
    Затри года Клео сделала так много, чтовесь коллектив готов был идти заней ивогонь ивводу. Любви сотрудников она так инедобилась, правда, инестремилась кэтому, Клеопатру вполне устраивало их уважение иоправданное опасение.
    Инадоже, ноименно вмомент наивысшего расцвета цирка случилась очередная крутая перемена вее жизни. Онауговорила мужа гастролировать вМоскве ивПитере. Ихпредставления имели оглушительный успех исобирали кассу нанедели вперед. Ивот наодно изтаких представлений пришел известный цирковой импресарио изПарижа. Посмотрев выступления Клеопатры, онпредложил ей контракт всамом великолепном цирке Франции. Идвадцатилетняя Клео, незадумываясь нинасекунду, подписывает контракт, забирает наличность изкассы иуезжает симпресарио наследующийже день.
    Тригода она отработала вофранцузском цирке. Очень многому научилась, оттачивала свое мастерство, беря уроки усамых лучших акробатов, выдержала жесточайшую конкуренцию, негнушаясь никакими средствами вборьбе, даже покалечила свою конкурентку, столкнув ее слестницы.
    Но,каквыяснилось, инатаких девочек случаются прорухи нежданные.
    Влюбилась Клеопатра врусского казака Степана Красто изсемьи известных вольтижировщиков, выступавших водном цирке сней. Любовь их оказалась такой неистовой, чтогудел весь цирк откупола доманежа. Пара назагляденье– Клеопатра была стройной, гибкой красавицей свеликолепной фигурой, копной светло-медовых волос иогненным темпераментом. Аон высокий, атлетичный, состальными мышцами, красавец казак чернокудрый, неуступавший ей встрастности. Любили так дообморока, целовались так докрови, ругались-ревновали так допоножовщины икнута– иснова бросались внеистовые объятия.
    Сказала как-то Клео известная старая цыганка-гадалка, назиму вместе сосвоим табором осевшая рядом сцирковыми, бросив карты:
    –О-о! Тыизбранная женщина. Проживешь очень долгую, непростую жизнь, страшные времена переживешь исемью создашь известную, исама вславе будешь людьми управлять. Нозато, чтонет длятебя ничего, кроме дара твоего изова циркового, изаталант свой дорого заплатишь. Небудет любви тебе иженского счастья, инаследовать тебе станут только девочки, ккоторым ибудут переходить твоя фамилия известная италант. Амужья их станут фамилию жен брать, кним прибиваться. Итак будет дотех пор, пока неродится всемье мальчик, который возьмет все насебя ипрославит фамилию твою еще громче.– Посмотрела ей прямо вглаза своими черными, пугающими глазищами цыганка, улыбнулась изакончила пророчество:– Любовь сильную ипривязанность чистую только вконце жизни познаешь,– поклонилась имахнула рукой.– Иди, великая женщина.
    Вдвадцать три года Клеопатра вернулась кброшенному мужу Казимиру, таккакпарижский цирк продлевать сней контракт всвязи сее беременностью отказался, какотказался отплода их любви иСтепан Красто, умоляя избавиться отребенка иоставить все по-прежнему. НоКлео он уже небыл нужен– остылаона. Ивдень отъезда, когда Степан встал наколени перед ней иплакал, уговаривая остаться, соглашаясь даже наребенка,– она оттолкнула его коленом, переступила иушла.
    Зато пятидесятичетырехлетний Казимир принял жену вместе сее животом идолго рыдал отсчастья унее нагруди, признавшись, чтонеможет иметь детей, потому каквтридцать лет переболел корью ибоялся ей это сказать, чтобы непотерять.
    Затри года отсутствия Клеопатры ипорой запойной депрессии Казимира, оплакивавшего побег жены, цирк сильно пострадал– лучшие артисты разбежались подругим труппам, рабочие пьянствовали практически воткрытую, реквизит разворовали.
    –Э-эх!– порадовалась Клеопатра Архарова, уперев руки вбока.– Ну,чтож, повоюем!
    Вдевятьсот седьмом году она родила девочку, которой, какиположено цирковым детям, дали звучное имя– Виолетта. Казимир дочку обожал, тутже объявил освоем отцовстве, воспрял духом, помолодел и, наудивление, стал серьезной поддержкой иопорой жене вовсех ее делах ипланах повосстановлению былого величия цирка.
    Иснова Клеопатра поднимает цирк навысокий уровень, вложив внеговсе, чтозаработала воФранции, ираспродав всех животных, кроме лошадей.
    Через два года внезапно умирает Казимир, оставив цирк внаследство Клеопатре. Онаскорбела искренне, онбыл ее первым мужчиной, еетрамплином вцирковую жизнь, еедругом иопорой.
    Ношоу продолжается!
    И«Цирк Архарова» разъезжает посамым крупным городам России, имеет ангажемент навесь год, собирает полные залы ипродает билеты намесяц вперед, Клеопатра блистает всвоем номере смолодыми талантливыми акробатами.
    Итут война! Девятьсот четырнадцатый год!
    Половина мужчин изтруппы ичасть тягловых лошадей мобилизованы. Новыступления игастроли непрекращаются. Клео удается так перекроить программу, чтопредставление остается захватывающим, интересным.
    Нонаступил страшный семнадцатый год.
    Стране амбец полный! ИКлеопатра ввосемнадцатом году вовсеобщей неразберихе, панике иначинающейся кровавой бойне Гражданской войны, убегая отразрухи икошмара, привезла свой цирк вкрупный краевой центр и, отдав распоряжение рабочим иартистам ставить шапито ирасполагаться основательно, отправилась искать главных начальников вэтом городе– черт их знает, какони теперь называются уновой власти.
    Назывались они народными комиссарами изаседали вздании бывшей губернской управы. Воттуда инаправила свои великолепные стопы госпожа Архарова.
    Клеопатра знала абсолютно точно: если дать выплеснуться дикой, неконтролируемой агрессии, остановить ее невозможно– люди неуспокоятся, пока волна ненависти пронесется пожизни истране, обдирая все насвоем пути докостей, доостовов!
    Клеопатра сразу поняла, чтоэти пришли надолго. Ижизнь теперь устанавливается новая, поих законам. Онабыла очень мудрой женщиной. Мудрой ирешительной.
    Мириться свластью когобы то нибыло илинегодовать поповоду ее прихода Клео несобиралась– она собиралась использовать любую власть наблаго своего цирка.
    Пройдя мимо всех солдатиков сружьями, стоявшими вохранении новой власти идаже непытавшимися остановить посетительницу, подпадая подстранное влияние этой женщины, способной нести себя так, словно ей принадлежит весь мир, онапрошествовала вприемную кглавному начальнику ицарственно кивнула секретарю– мальчику вполувоенном облачении:
    –Усебя?– приподняв одну бровь, поинтересовалась Клеопатра.
    –Аркадий Андреевич занят,– подскочил сместа мальчик.
    –Недляменя,– повела она ручкой, игероический большевистский мальчик замер, нерешившись препятствовать такой женщине.
    Клео вплыла вкабинет, сразуже спорога, запару мгновений оценила мужчину– лет сорока иличуть больше, суровое лицо, усы, одет вгимнастерку беззнаков различий ирегалий, галифе ссапогами икожаную куртку, взгляд усталый. Онасразу поняла, какименно надо держаться сэтим начальником.
    –Меня зовут Клеопатра Архарова.– Клео прошла вперед кстолу, встала ненапротив через стол, арядом, подойдя практически вплотную. Мужчина поднялся состула, иона заглянула ему вглаза.– Уменя квам интересное деловое предложение.
    –Бизнес ивсяческие коммерческие сделки неинтересуют большевиков, мадам,– отрезал мужчина, непроизвольно посмотрев наее грудь вдекольте изастряв там взглядом.
    –Сильно сомневаюсь,– заметила Клео иобъяснила:– Ноя предлагаю вам небизнес икоммерческую сделку, анечто гораздо более значимое, дорогое иважное.
    Через сорок минут Клеопатра вышла изэтого кабинета, имея наруках мандат, вкотором сообщалось, чтогражданка АрхароваК.П. добровольно ибезвозмездно отдает свою частную собственность ввиде бродячего цирка шапито совсем его имуществом, кроме личных вещей исбережений, всобственность рабоче-крестьянского пролетарского государства иСовета народных комиссаров, иназначается директором иуправляющим «цирка Архарова», который отныне охраняется государством иберется им наполное довольствие. Атакже документ отом, чтотоварищ АрхароваК.П. есть друг, соратник ипомощник революции инаходится подохраной, какчеловек государственного значения.
    Когда Клео «закончила» стоварищем комиссаром, оннаходился практически вполной прострации, получив моральный, душевный ифизический шок, иперед глазами его все стояла картина: великолепная Клео, севшая накрай его стола исделавшая идеальный шпагат своими чудными ножками вчулочках, попутно продемонстрировав товарищу комиссару полное пренебрежение кношению нижнего белья.
    Вывообще представляете, чтоикакможет вытворять акробатка такого уровня, какКлео, занимаясь сексом смужчиной впостели ивнеее?
    Товарищу комиссару такая возможность представилась, инанесколько лет он стал любовником иярым поклонником всех талантов Клеопатры Архаровой.
    Мужчины всегда сходили поней сума, бывало, чтоивпрямом смысле собещаниями покончить ссобой, если предмет страсти откажетему, илизарезать ее ножичком, новсе это Клео было безразлично. Никогда ничего небоялась, имужчин длясебя выбирала сама, ибросала их безтени сожаления, если разочаровывалась илиостывала. Нонекоторых изних Клео уважала, ценила, ипосле окончания романа они надолгие годы становились друзьями.
    Онавыступала наарене досорока пяти лет ивсе еще выглядела юной девушкой, априэтом руководила цирком железной рукой. Большевики цирк любили ипомогали, какнистранно, сохранитьего. Клеопатра даже встречалась сЛуначарским, который вручил ей почетную грамоту ивыписал особый охранный мандат, утверждавший ее пожизненное руководство цирком всвязи стем, чтоКлео была первой иединственной, ктопередал свой цирк добровольно государству загод дотого, какспециальным постановлением Ленина вдевятнадцатом году все цирки встране национализировали.
    Сталин тоже благоволил кциркам, поскольку это был единственный вид искусства, абсолютно неполитизированный, имеющий своей основной задачей– развлекать, удивлять, приводить ввосторг ипоражать человеческими возможностями. Аклоунам вих репризах категорически запрещались любые вольности.
    Втридцатом году дочь Клеопатры Виолетта, разумеется, талантливая акробатка, выходит замуж завоздушного акробата Артура Козака. Онберет фамилию Архаров, становится акробатом ивозглавляет номер жены.
    Надо объяснить, чтотакое дляцирковых династия.
    Этовысшая элита, высшее звание, какдворянство– это особая каста, войти вкоторую очень непросто. Вэтой среде существует традиция династических браков ислегка пренебрежительное отношение ктем, ктопришел впрофессию состороны изсемей, неимеющих отношения кцирку. Аесли партнер занимается чем-то иным инепринадлежит кцирку– это вообще мезальянс ужасный.
    Клеопатра, какосновательница династии, очень серьезно выбирала длядочери мужа. Артур был надежным, аглавное, являлся сиротой, иэто позволило надеяться, чтоон окажется абсолютно предан их семье, фамилии ицирку. Взвесив все это, Клео просто приказала детям жениться.
    Какнистранно, этот брак оказался счастливым икрепким благодаря общности интересов, аможет, иеще чему.
    Втридцать втором году уних рождается дочь Элеонора.
    Тридцатые-сороковые годы стали расцветом Советского цирка, иКлео делалавсе, чтобы ее предприятие вошло впятерку ведущих цирков страны. Онаеще вдвадцать восьмом году добилась, чтобы уцирка появилось собственное здание, итеперь, расположившись внем, руководила своей империей.
    Никакие репрессии некоснулись ниКлеопатры, ничленов ее коллектива, она, какорлица, оберегала свое детище исвоих людей. Клео обладала каким-то мистическим чутьем, способностью разбираться влюдях идаже предугадывать будущее. Вгороде перешептывались, чтоона, мол, дружит только стеми, кого неарестуют. Вместо первого секретаря обкома партии Клео вдруг допустила ксвоему телу его третьего заместителя, который, пережив ипервого, ивторого, занявшего его место, через три года возглавил обком.
    Итак повсем структурам власти. Чиновники скатушек съезжали, стараясь набиться Клео вдрузья, полагая, чтоэто оградит их отрепрессий. Аона совершенно беззастенчиво этим пользовалась ксвоей выгоде иоформила вчастную собственность двухэтажный домик бывшего купца Федотова, считавшийся некогда загородной дачей иоказавшийся ксередине тридцатых годов вцентре города. Итак она хитро документы оформила, чтоникто, ниодна власть несмогла придраться исковырнуть ее изэтого дома, ставшего родовым гнездом Архаровых.
    Ну,ещебы!
    Потолки подчетыре метра, лепнина, лестница изискусно вырезанного красного дерева, кухня метров двадцать, двеванные комнаты такогоже метража. Нуиостальное можно представить. Отвоевала! Зубами выдрала– неотнимешь!
    Но,надо отдать должное, длястраны Архаровы сделали много, очень много!
    Клео открыла первое цирковое училище, куда поставила преподавать артистов, уженевыступавших наарене. Набирала беспризорников сулиц, открыв вздании самого цирка школьные классы икомнаты дляребятишек.
    Спервыхже дней Второй мировой войны Клео создала артистические бригады, выезжавшие нафронт, исама сними ездила вкачестве руководителя, оставив управлять цирком, незакрывавшимся вовремя войны нинаодин день, Виолетту иАртура.
    Клео себя нещадила– моталась пофронтам досамого Берлина, алюдей своих берегла, какмогла, изаботилась оних больше, чемородной дочери ивнучке. Однажды вовремя выступления цирковой бригады напозиции прорвались немецкие танки ипехота. Клео, непотеряв нинасекунду присутствия духа, сумела подогнем организовать немедленную эвакуацию своих людей инескольких раненых вместе сними, асама взяла автомат, встала рядом сбойцами ивоевала наравне совсеми.
    Иподобных неординарных, апорой страшных игероических ситуаций завремя войны вее биографии хватало сизлишком. Всорок пятом ей исполнилось шестьдесят два, аона могла иартиста вномере заменить, иполуторкой управлять, илебедку починить, иоказать первую помощь раненым– да небыло такого, чтонемоглабы сделать эта женщина.
    Впятьдесят третьем внучка Клео Элеонора вышла замуж заИвана Краснова, своего одногруппника поцирковому училищу. Иснова Клеопатра, управлявшая цирком исвоей семьей железной рукой, самолично принимала решение напредмет вхождения мальчика вдинастию, правда соговоркой, чтоувнучки случилась любовь.
    Ваню Краснова Клео одобрила затрудолюбие, наличие таланта, цирковой характер и… полное отсутствие родни.
    Впятьдесят пятом году уЭлеоноры иИвана родилась дочь Стелла, разумеется, талантливая, цирковая, онаипродолжила династию Архаровых.
    Вдоме Клеопатра жила одна, родственников неприглашала ксебе, пробив всем детям– кстати, тоже весьма заслуженным илауреатам всяческих премий,– личные квартиры.
    Отобожавших Клеопатру остались подаренные ей драгоценности, несколько уникальных коллекций, например, пластинок двадцатых-тридцатых годов, двемашины– «Победа» и«Волга», картины именитых художников, втом числе три портрета Клео, дизайнерские наряды, ставшие музейной редкостью– тойже Коко Шанель, которую Клео знала лично.
    Последний любовник появился унее, когда Клеопатре исполнилось восемьдесят три года. Онбыл младше натридцать лет илюбил ее доблагоговения. Клео выглядела немногим старше своего любовника, садилась нашпагат, делала мостик исгибалась пополам, доставая лбом коленей, безособого напряга. Норассталась с«мальчиком», какона его называла, через год, объявив семье, чтокак-то подустала отмужчин и, пожалуй, пора отних отдохнуть. Заметьте– отдохнуть! Анеотказаться навсегда. Нобольше романов илюбовников незаводила. Наверное, ивсамом деле устала.
    Клеопатра Архарова управляла цирком додевяноста лет!
    Додевяноста! Вникните!
    Конечно, многое отдав подответственность внучки иее мужа,– Виолетта иАртур преподавали вучилище, аЭлеонора сИваном взяли насебя управление этим большим, беспокойным хозяйством.
    Каждый день, после того какКлео оставила руководство иусловно вышла напенсию, онасадилась в«Волгу», которой управлял личный водитель, иехала вцирк. Проходила повсему зданию, усаживалась вовтором ряду, наблюдала зарепетициями артистов ичерез три часа возвращалась домой. Вруководство невмешивалась открыто, притруппе, демонстрируя полное доверие преемникам, ноежедневно обсуждала все дела сЭлеонорой иИваном потелефону.
    Всемьдесят седьмом году Стелла, какиее мама, вышла замуж засвоего одногруппника. Изциркового училища.
    Антон Казарин оказался семейным, сродней, и, кужасному расстройству Клео,– нецирковой родней, дактомуже столичной. Ноона его одобрила иблагословила молодых, удивив таким решением все цирковое сообщество.
    Апричин наэто было несколько. Первая, мальчик оказался настоящим мужчиной ссильным, волевым характером, фамилию менять отказался, носогласился выступать вномере подфамилией жены. Вторая, Стеллу любил сильно ипригрозил, чтовообще умыкнет, если им неразрешат пожениться. Ониз-за Стеллы-то ипоступил именно вэто училище вих городе, аневмосковское– увидел ее выступление, когда их цирк был нагастролях, ивлюбился спервого взгляда. Воттакой оказался мальчик. Клео поговорила сним ипоняла– этот умыкнет!
    Устраивать пошлую мелодраму вблагородной семье несобиралась, ктомуже имелся пункт третий– Антон оказался очень одаренным акробатом.
    Всемьдесят восьмом году, когда Клеопатре исполнилось девяносто пять лет, родился ее праправнук Даниил.
    Ився семья предрекла, чтоон именно тот мальчик, который снимет «проклятие Клео», какназывали вдинастии то пророческое гадание старой французской цыганки.
    Мальчик Даниил стал единственным человеком вжизни Клеопатры, которого она беззаветно, беспредельно любила. Любила всей душой, всей мощью истрастью своей неординарной личности.
    Какивсе родственники, Даниил унаследовал великолепные физические данные идарование какробатике, аеще врожденное любопытство инекие иные способности, проявившиеся чуть позже.
    Ужевпять лет мальчика поставили вномер, ион справлялся прекрасно.
    Клеопатра прожила доста пяти лет, оставаясь вясном уме иотносительном здравии, будучи подвижной иэнергичной.
    Запять лет досмерти она переселила ксебе вдом дочь Виолетту, сдавшую после смерти мужа, азагод досмерти распорядилась поселить усебя иДаниила.
    Клеопатра проводила сДаней все его свободное время, обучая тому, чему немогбы научить никто, кроме нее,– умению мыслить масштабно, приэтом неупуская ниодной мелочи, тактике истратегии мышления человека, которому многое дано. Втом числе иуправлять другими людьми, учила, какнадо относиться кподчиненным, если хочешь, чтобы они затобой шли, уважали иделали то, чтоты считаешь нужным, имногое рассказывала освоей жизни, особственном опыте.
    Аеще она посвящала его втайны мужской жизни, объясняя, зачто ипочему женщины выбирают мужчин.
    Однажды, как-то вечером, когда они привычно устроились дляразговора– прабабушка– восседая всвоем величественном антикварном кресле, мальчик– наневысоком пуфике возле нее, Клеопатра положила руку Дане наголову ихитро прищурившись сказала:
    –Тыобманул всех, да? Зряони думают, чтоты тот самый мальчик, «который возьмет насебявсе».
    –Почему, Клео?– удивился Даниил, называвший ее всегда только поимени.
    –Тывеликолепный акробат, новтебе нет бациллы, страсти цирковой,– пояснилаона,– ты ибезцирка возвысишься инайдешь, чеминтересным заняться. Мыже молчим отвоей маленькой тайне ибольшом увлечении.
    –Нуувлечение, нуичто. Яже ивцирке могу этим заниматься,– несоглашался Даня.
    –Можешь. Только речь неотом. Аопредназначении,– погладила она его поволосам изадумчиво предположила:– может, речь отвоем сыне…
    И,став вдруг серьезной, посмотрела нанего удивительным взглядом, словно изглубины какой-то, может, прожитой жизни, аможет, ичего больше, идала наставление-наказ, которое впечаталось впамять Даниила навсю жизнь:
    –Никогда ничего небойся, смерти небойся, онанестрашная. Если что задумал, идидоконца инеотступай. Никогда несдавайся, даже если все будет против тебя истанет казаться, чтоневозможно сделать то, чтозадумал,– несдавайся. Пусть лучше неполучится, ноты точно будешь знать, чтосделал все длятого, чтобы получилось. Небойся рисковать именять жизнь. Онапотом наградит. Никогда непривязывайся кденьгам ивласти, нецепляйся заних, сами придут. Иникогда небойся потерятьвсе, сэтого обычно начинается новая жизнь.
    Клео произвела ревизию всей своей собственности, всех документов иважных дел изавещалавсе, чтоимела, Даниилу– дом совсем содержимым, безправа передачи его комубы то нибыло, кроме продолжателей династии Архаровых, вседрагоценности, коллекции, картины, сбережения имашины. Исамое главное– свои дневники. Только после ее смерти выяснилось, чтосдвадцати лет, когда девушка сбежала впарижский цирк, Клеопатра вела дневники– четким аккуратным почерком, великолепно владея словом, стонкой иронией иискрометным юмором она записывала туда всю свою жизнь. Итакие встречи! СКоко Шанель, сГорьким иМаяковским, сГинзбургом иМандельштамом. Имен таких больших личностей эпохи вэтих дневниках немало.
    Клеопатра была великой женщиной. Великой артисткой. Великим руководителем. Ивеликой основательницей династии. Жила наотмашь, полной мерой, нещадила себя иблизких ивсе отдала самой великой своей любви– цирку!
    Инебыло вее жизни места сожалению ниободном совершенном ею поступке.
    Грандиозная женщина! Женщина-эпоха!
    Закончив сделами, онаотправила домой кродителям Даниила, анаследующий день умерла также величественно, какижила,– впарадном костюме, приприческе, макияже, маникюре итех кольцах, вкоторых завещала себя похоронить. Онасела влюбимое кресло, поставила пластинку Вертинского, закрыла глаза иумерла сзагадочной, непостижимой улыбкой нагубах.

    Казарин закончил рассказ, инадстолом, закоторым они сидели уже неодин час, повисла благоговейная тишина.
    –Осталась одна пленка сзаписью выступления Клео,– продолжил говорить Даниил.– Вдвадцать шестом году ее снял известный кинооператор, влюбленный внее. Ейтогда было сорок три, ноона выступала вполную силу, совершенно непотеряв форму. Яотдавал эту пленку нареставрацию, мнеее хорошо сделали иперекинули нацифру, такчто ее вполне можно посмотреть.
    Онзамолчал, задумавшись.
    –Да,– покивал Максим Кузьмич,– былобы очень интересно.
    –Янеотом.– Казарин посмотрел напритихшую Надежду.– Когда сегодня я увидел насцене Глашу, яобалдел: эточистая Клео. Тотже жест приветствия публики, присущий толькоей, ееповорот головы, какона задирает подбородок, становится намостик, какделала Клео: только прапрабабушка входила вмостик таким движением, дастолько всегоеще, мелочей всяких. Иеще Глаша похожа наКлеопатру ивнешне. Сильно похожа. Яневерю нивкакую реинкарнацию, ното, чтоГлафира унаследовала отКлео свой дар, этоточно. Имало того, думаю, чтоее способности мощнее, чембыли досих пор вовсей династии.
    –Ичто делать?– спросила тихо Рива.
    –Ксожалению, выничего несможете сделать, кроме одного: отправить ее учиться унастоящих учителей.
    –Аесли неотправить?– резко спросила Надя.
    –Вотты запретишь ей заниматься?– чуть повысив тон, снаездом поинтересовался Казарин.– Протого наставника, чтоунее сейчас, явсе уже объяснил, этопросто опасно. Другого увас нет. Ну,продержишь ты ее дочетырнадцати лет возле себя, апотом, может, иотпустишь вцирковое училище. Ачто она эти четыре года делать будет? Ромашки собирать итихо сидеть вожидании? Унее такой характер?
    –Нетакой,– спокойно ответил Максим Кузьмич, утихомиривая своим тоном Даниила.
    –Вотия отомже,– уже спокойней продолжил Казарин.– Разве вы здесь найдете, гдеей заниматься? Ееуже сейчас надо переучивать иставить заново мышцы, растяжки. Через четыре года это станет непросто трудно, аможет, иневозможно.– Ион устало потер лицо рукой.– Глаша вам непростит, когда все это поймет.– Онснова посмотрел наНадежду.– Явсе понимаю, длявас эта информация просто шок. Дляменя, кстати, тоже. Думаю, всем нам надо отдохнуть икак-то осознатьвсе, чтослучилось. Иуспокоиться. Поэтомуя, пожалуй, поеду.
    –Может, ещечаю,– гостеприимно предложила Рива.
    –Онет,– отказался Казарин, поднимаясь сместа.– Большое спасибо. Обед был замечательно вкусным. Ичай сдесертом тоже. Вечером впансионате праздник: пятнадцать лет основания, имне необходимо присутствовать. Такчто поеду.
    Онпротянул руку Максиму Кузьмичу, поднявшемуся из-за стола следом заним. Мужчины обменялись рукопожатиями, иДаниил повернулся кНаде:
    –Проводишь?
    Онакивнула, поднялась из-за стола ивышла следом заним водвор кего машине.
    Постояли. Помолчали тягостно.
    –Напраздник приедешь?– спросил Казарин.
    –Да,– кивнулаона, глядя куда-то вдаль.– Мыобязаны присутствовать, будут Победные иеще несколько наших постоянных клиентов ипартнеров, нопапа иРива сразу переложили это наменя, онинелюбители таких мероприятий. Такчто мне придется ехать.
    –Встретимся там?– предложилон.
    –Незнаю,– пожала Надя плечами, чувствуя себя опустошенной.– Может.
    И,развернувшись, непопрощавшись, ушла вдом.

    Даниил вошел взал иостановился, рассматривая гостей, пытаясь отыскать взглядом среди них Надежду. Мероприятие проходило вбольшом конференц-зале сосценой итрибуной, который переоборудовали подпланы нынешнего вечера– демонтировали иубрали ряды кресел, вместо них установили круглые столики нашесть персон каждый. Надоформлением декора зала работали известные дизайнеры– все торжественно, дорого икрасиво.
    Доначала официальной части праздника оставалось несколько минут, гости собирались вхолле изале, официанты разносили подносы сшампанским изакусками, проворно лавируя между группками беседующих людей. Казарин, обследовав холл впоисках интересующей его дамы инеобнаруживее, двинулся взал.
    Онпрошел вперед иувидел неподалеку отсцены Надежду, разговаривающую сМарией Победной. Вокруг двух мило беседующих женщин словно невидимый круг отчуждения образовался– невсякий решилсябы подойти просто так кжене Дмитрия Победного, инаверняка где-то рядом ее охрана трется.
    Казарин прошел вперед инепроизвольно остановился возле них, пораженно рассматривая Надежду.
    Онапотрясающе выглядела!
    Волосы, прихваченные сбоков двумя золотистыми заколками, ниспадали каштановыми локонами поспине, елезаметный профессиональный макияж подчеркивал ее необыкновенные глаза, авечернее длинное впол платье, струящееся золотистым шелком янтарного цвета, обрисовывало все изгибы фигуры.
    Даниилу стало жарко! Онперестал замечать ислышать все вокруг. Онвидел толькоее, вбирая всебя удивительный образ этой необыкновенной девушки.
    Охренеть! Снова она напомнила ему женщину эпохи Возрождения– великолепную, невероятно женственную изагадочную…
    Казарин мотнул головой, сбрасывая ссебя странное оцепенение изавороженность, ипрошел вперед, присоединившись кдамам.
    –Добрый вечер,– поздоровалсяон.
    –О,Даниил, привет!– обрадовалась Мария Победная.
    Инаглазах пораженной таким панибратским приветствием Нади эти двое приобнялись ипоцеловались вщечки, какстарые добрые друзья.
    –Здравствуйте, Мария,– улыбнулся Казарин и, хитро усмехнувшись, поинтересовался:– Ачто наш муж еще неприбыл?
    –Здесь, сейчас будет речь произносить.
    –Тогдая, пожалуй, васбольше целовать нестану, ато, каквпрошлый раз, придется спарринг проводить. Мнекак-то неудобно бить помордасам почти олигарха нашей страны,– рассмеялся легко Даниил.
    –Дакто кому еще набил!– тутже вступилась замужа Мария Владимировна ипожурила:– Обахороши! Хуже Лешки, ей-богу! Мальчишки!
    –Вот-вот, япотому ипропустил парочку ударов, чтоЛешка ваш кинулся папаше любимому помогать идубасил меня почем зря, емуказалось, чтоэто просто куча-мала,– улыбался Даниил.
    –Яже говорю, мальчишки,– развела назидательно руками Мария испохватилась, вспомнив охороших манерах:– Ох,извинитенас, Наденька, явас непредставила,– иповела ладонью наКазарина,– это Даниил Антонович Казарин, давний друг нашей семьи, сДимой они были знакомы еще задолго доменя. Аэто…– начала разворачиваться она кДаниилу.
    –Мызнакомы сНадеждой Семеновной.
    –Да?– удивилась госпожа Победная.
    –Да,– глядя только наНадю, ответил Даниил, усмехнулся иперевел взгляд наМарию.– Итоже задолго довас. Больше десяти лет назад она уменя работала.
    –Тычто, эксплуатировал детский труд?– посмеялась Мария.
    –Почти,– улыбался он испохватился:– Спасибо, вымне напомнили оманерах иэтикете.
    Онизаговорщицки переглядывались, видимо, вспоминая какие-то истории протот самый этикет. АНадя смотрела наних, пораженная, переводя взгляд содного надругого.
    Находясь всвоих глубоких переживаниях ивыбитая изпривычной колеи событиями последних двух дней, практически вшоке, онасовсем забыла, чтоКазарин некогда был известным бизнесменом, занимавшимся инвестициями вмасштабные международные проекты ивполне мог вращаться среди олигархов этой страны. Ондавно исчез сжурнальных таблоидов иперестал являться объектом журналистских интересов, сплетен исветской хроники, иНадя совершенно незнала, чемКазарин сейчас занимается ичто делает. Могла, разумеется, пошариться вИнтернете иразузнать онем что-нибудь, ноеще десять лет назад дала себе зарок неделать этого.
    Даиневажно, чемон занимается– хоть давным-давно растерял все свои деньги ибогатства, Казарин прилюбом раскладе останется человеком изэтого круга, круга элиты деловой и, каквыяснилось сегодня, культурной.
    АМария Победная?
    Надежда, пройдя взал, увиделаее, нонесталабы подходить сама, хотя они изнакомы, новрамках принятых манер– нетот статус: Надя Петрова всего лишь поставщик продуктов питания пансионата исемьи Победных.
    Акто встране незнает Марию Победную?
    Известное фото этой необыкновенной женщины облетело все мировые таблоиды, журналы ителеэкраны. Фотограф случайно уловил момент, сделав самый удачный исамый дорогой всвоей жизни снимок,– вытащил свой счастливый золотой лотерейный билет!
    Мария стоит нанебольшой насыпи вгрубых рыжих ботинках свысокими бортами натолстой подошве. Одета вкороткие шорты, открывавшие стройные загорелые ноги, врубашку сзакатанными рукавами, завязанную узлом нагруди, ветром раздувает копну ее непокорных шикарных волос, слева отлица она держит рацию, аправая рука лежит наголове четырехлетнего сынишки, прижавшегося кее ноге, крепко обхватив ручонками. Приэтом унее такой взгляд, непередать– восторженный, полный ожидания, решительный. Получилась она наэтом снимке фантастически. Даеще вкадр попала часть раскопок, гдеработают люди, которыми она руководит.
    Потрясающей силы фото.
    Мария– профессор, между прочим, идаже уже член-корреспондент Академии наук, аеще мать двоих детей. Ивыглядит просто офигенно непотому, чтосалоны-косметологи, иони, конечно, новгораздо меньшей степени, чемможно заподозрить ужены человека такого уровня. Дело вэнергии, всиле, вхарактере, вувлеченности своим делом. Инаверное, влюбви, которую она излучает.
    Водном интервью Мария Владимировна как-то сосмехом рассказывала обэтой фотографии. Онаприняла душ ипереоделась, потому что работать нараскопках втаком виде, какнафото, нестанет ниодин разумный человек. Ониссынишкой только сели пообедать, какприбежал ее помощник изакричал, чторабочие наткнулись напоразительную находку. Мария схватила Лешку подмышку ирванула, авыскочив нагору, увидела, чтовсе столпились водном месте. Тогда она поставила ребенка наземлю ипринялась орать врацию, чтобы дышать там несмели наднаходкой, нето что трогать… атут фотограф.
    Надюха искренне уважала эту женщину ивосхищаласьею.
    Вдруг вспомнился сегодняшний рассказ Даниила оКлеопатре Архаровой. Вотэто женщины! Аона что? Экономист ибухгалтер. Да,ей нравится, какинтересно, мощно развивается их хозяйство, иее работа Наде нравится.
    Ичто? Онапростой бухгалтер ипростой экономист…
    Изагрустила. Ноее отвлек отнеожиданных мыслей Казарин. Перестав посмеиваться, онпосмотрел прямо Надежде вглаза:
    –Ивсеже, Мария Владимировна, яобязан сказать, каквы обе сегодня необыкновенно прекрасно выглядите, дамы.– Ичуть поклонившись, онотсалютовал им бокалом шампанского, который держал вруке.
    –Вответном «алаверды»,– усмехнулась Мария Победная,– замечу, чтоты просто неотразим вофраке,– и, повернувшись кНаде, неожиданно спросила:– Правда, Наденька?
    –Да,– просипела отнеожиданности Надюха, кашлянула иповторила:– Да. Господин Казарин сегодня блистает своей мужской неотразимостью.
    –Онвсегда такой,– махнула нанего ладошкой Мария.– Впрочем, вы, наверное, помните,– ипереключилась наиную тему.– Яначала вам говорить, когда нас перебили…
    –Янехотел,– повинился весело Даниил.
    –Яговорила Наденьке, чтомы все ввосторге отих новой продукции. Дети отказываются есть что-то поутрам, кроме вашего козьего творожка сразными наполнителями. Лизке особенно нравится смедом иземляникой.– Мария посмотрела наКазарина.– Обалденно вкусно, тыпробовал?
    –Нетпока.
    –Обязательно попробуй. Итворог, иих козьи сыры. Акакие уних запеканки тыквенные иморковные, аперетертые ягоды! Давообщевсе!– иснова обернулась кНаде:– Яхотела спросить, каквам удается избавиться отрезкого козьего запаха ивкуса?
    –Унас специальная порода коз, французская,– принялась пояснять Надя иулыбнулась.– Красивые такие козочки, рыженькие сдлинными красивыми рожками. Едят только траву ибольше ничего, мыподних специальные луга отводим, инаэтих лугах особые травы выращиваем, следим, чтобы сорняки непрорастали ненужные. Этоэлитная продукция, потому что ее нетак много, непоставишь набольшой поток.
    –Вот, понял?– поддакнула Мария, улыбаясь Казарину.– Тебе, может, инедостанется, элитного-то, разве что вгости кнам наконец заявишься.
    –Зачем это ты его вгости зазываешь?– неслышно подошел сбоку господин Победный, Надюха аж вздрогнула отнеожиданности ипосмотрела нанего снизу вверх: здоровый такой мужик.– Съест все вкусное иснова драться полезет. Мыему нос разобьем, аты переживать будешь.
    –Ктокому разбил-то!– возмутился тутже Казарин, улыбаясь, ипротянул Дмитрию Федоровичу руку дляприветствия.
    –Оба. Друг другу,– ответил тот.
    Онипожали руки, приобнялись ипохлопали друг друга поспинам, выражая тем самым гораздо более близкие отношения, чемпростое знакомство.
    –Давно тебя невидел,– обратился кДаниилу Победный.– Тыкогда уезжаешь?
    –Незнаю,– пожал плечами Казарин.
    –Такконференция вроде закончилась,– удивился Победный.
    –Конференция закончилась, акогда уеду незнаю,– туманно ответил Казарин инепроизвольно посмотрел наНадежду.
    Дмитрий Победный этот взгляд перехватил, лицом невыдал никаких своих мыслей наэту тему ипоздоровался сдевушкой:
    –Здравствуйте, Надежда, если неошибаюсь, Семеновна,– позволил себе чуть улыбнутьсяон.
    –Здравствуйте, Дмитрий Федорович,– ответно улыбнуласьона,– неошибаетесь.
    –Мыздесь наодин день, коротко. Маша права, давай вМоскве встретимся, вгости завались кнам, ждать будем,– повернулся он снова кКазарину.– Асейчас я речь толкну, тынеотходи далеко, поговорить надо, есть тема.
    –Добро,– кивнул тот.– Ятоже хотел тебе кое-что предложить.
    Речь господина Победного была краткой, четкой, нопроникновенной. Онделал упор науникальный коллектив людей, работающих вего пансионате, безкоторых достичь такого успеха иподдерживать столь высокий уровень невозможно. Вспомнил всех особо отличившихся ударников этого производства, вплоть доуборщицы какого-то там корпуса. Поздравил коллектив, незабыв пронебольшие подарочки ипремию вчесть юбилея каждому работнику, нуиприглашенных гостей необошел своим вниманием.
    Да,молодец!
    Вотнезряже таким крутым стал, знает, какнадо скадрами работать, помимо всего прочего.
    Каждый работник почувствовал себя важным, нужным ивообще крутым. Потому что работает именно впансионате. Что, собственно, соответствовало истине, иботысячи рабочих мест вмедвежьем углу свысокой зарплатой науровне столичной– это вам некот чихнул, этопоказатель реального благополучия целого района, ато иобласти.
    Надя посмеялась надсобой: чтоона разнюнилась– простой бухгалтер, экономист? Совсем форму потеряла! Гдеунас большая любовь ксебе иуважение? А?
    Нубухгалтер иэкономист, ичто? Инесовсем, кстати, простой! Зато ей очень нравится то, чемона занимается,– цифры, стратегия развития, вычисления возможных вариантов, разработка новых смелых планов. Длянее это захватывающе. Конечно, если совсем честно, тоей последнее время все больше хотелось попробовать себя вчем-то новом, впроизводстве сдругими масштабами изадачами, но… Издесь интересно.
    Посидев немного застолом вкомпании сдругими поставщиками, послушав официальные выступления важных лиц стрибуны, выдержав церемонию вручения наград отличившимся, онавдруг почувствовала, чтосовершенно измотана морально ифизически, ееугнетает большое скопление людей. Итак вдруг захотелось тишины иуединения. Вперерыве между очередным награждением она потихоньку выскользнула из-за стола ивышла иззала.
    Вхолле организовали бар, гдегостям подавали напитки засчет заведения. Надюха заказала немного красного вина, взяла бокал иотправилась искать тихое местечко, чтобы спрятаться ото всех иперевести дыхание. Навтором этаже располагалась открытая терраса, тянущаяся вдоль торцевой части здания. Надя вспомнила пронее, потому что вдруг заметила парочку, которая какраз входила через дверь стеррасы, инаправилась именно туда.
    Натеррасе было темно ипусто. Никого. То,что надо! Стояло несколько плетеных кресел, вдальнем углу пристроился небольшой диванчик изтойже плетеной коллекции, сквозь ажурные кованые перила просматривался парк внизу. Девушка прошла всамый конец террасы, села надиванчик, развернувшись так, чтобы видеть панораму парка, искусно подсвеченную фонарями.
    Ипоежилась. Прохладно дляоткрытого вечернего платья.
    Ноуже май, май! Несколько последних дней так совсем припекало по-летнему, иуже расцвело, зеленело ипахло по-особому, извенело что-то ввоздухе инадуше, итак хотелось…

    СПобедным они поговорили, обсудили дела довольно быстро. Договорились овстрече вМоскве, чтобы перейти кдетальному обсуждению, даипообщаться ненабегу, иДаниил отправился искать Надежду. Ноненашел инесколько напрягся.
    Мероприятие продолжалось поплану. Закончились официальные выступления, ивозник небольшой перерыв перед концертом иторжественным ужином, столы длякоторого уже сервировали официанты, затем последуют танцы изавершит программу фейерверк.
    Казарин решил еще раз пройтись потомуже маршруту– ну, вдруг Надя отошла вдамскую комнату. Нозастоликом, гденаходилось отведенное госпоже Петровой место, Надежды неоказалось, какизаостальными столиками, ивхолле. Онподошел кбарной стойке испросил бармена, невиделли тот даму, иописал какую.
    Верный ход мышления делового человека. Такчто через минуту, прихватив открытую бутылку того вина, чтовзяла длясебя дама иеще один бокал, Казарин поднимался полестнице натеррасу, куда указал ему бармен.
    Онасидела всамом конце площадки наплетеном диванчике исмотрела напарк внизу, заметила Даниила, ничего несказала, снова отвернулась ипродолжила смотреть забалконное ограждение. Казарин пододвинул кее дивану кресло, установив его напротив, поставил напол бутылку ибокал, снял ссебя фрачный пиджак инакинул девушке наплечи.
    –Спасибо,– поблагодарила Надя, поправила полу пиджака, укуталась получше иснова посмотрела вдаль.
    Онасидела чуть подавшись вперед, поставив локти наколени идержа бокал двумя ладошками. Казарину показалась, чтоэта поза передает ее усталость, напряжение икакую-то беззащитность, чтоли.
    Казарин сел вкресло, налил себе вина, долил ей– слегка, какположено поэтикету, освежил– она никак неотреагировала. Нестав ничокаться, нипредлагать неуместные вданный момент тосты, онотпил вина итихим голосом, ненарушая общего настроения, проникновенно посочувствовал:
    –Японимаю, кактебе сейчас тяжело.
    –Врядли,– неповорачивая головы, тускло ответила Надежда.
    –Ты,наверное, нехотела, чтобы я когда-нибудь узнал оГлаше ивообще появился ввашей жизни. Новот так получилось, чтопоявился, итеперь это все меняет.
    –Чтоменяет?– повернулась наконец она кнему.– Тыдумаешь, чтоя позволю вот так запросто все разрушить вее жизни инеизвестно куда отправить ребенка? Только потому, чтоты что-то там рассказал просвою семью?
    –Понимаю, чтоинформация длятебя слишком неожиданная, вообще-то дляменя тоже, Надь. Ичто тебе предстоит трудное решение, понимаю, ното, чтоя теперь есть вГлашиной жизни, тебе придется принять.
    –Счегобы?– холодно иотстраненно поинтересовалась Надежда.– Только потому, чтоты вдруг появился неизвестно откуда? Вышел ежик изтумана, вынул ножик изкармана: «Буду резать, буду бить, скем останешься дружить?»– напряженным тоном процитировала она детскую считалку.– Таквот, Казарин, ястобой дружить неостанусь. Ясовершенно незнаю, ктоты икакой. Когда мы общались, тыбыл эгоистичным, избалованным молодым человеком, страшным бабником, который думал только осебе исвоих удовольствиях. Янезнаю, изменилсялиты, даэто иневажно. Японятия неимею, начто ты способен, исовершенно недоверяю тебе. Иты полагаешь, чтоя могу доверить тебе дочь? Человек редко меняется, Даниил.
    –Эторасхожее мнение, нонеправда насамом деле,– сделав глоток вина, спокойно возразил Казарин.– Неменяется характер человека, егосущность: если он подонок, тотаким иостанется, бесхребетный слабак никогда нестанет сильным человеком, аесли волевой иупертый, товрядли превратится враскисшего слюнтяя. Номеняются мировоззрение, духовная основа жизни, цели, желания, устремления. Иногда счеловеком происходят такие потрясения, которые кардинально меняют всю его жизнь, прошлые привычки иубеждения.
    –Этоты кчему сейчас сказал?– напористо инесколько агрессивно спросилаона.– Ктому, чтопереродился истал праведником? Даже если итак, сути вопроса это неизменит. Ейдесять лет! Десять! Онаребенок! Аты предлагаешь оторвать ее отматери, отсемьи, привычной жизни, отдрузей иотправить куда-то ксовершенно чужим людям?
    –Некчужим!– завелся он вответ, повысил голос инажал тоном.– Этородные ей люди, которые будут ее обожать, оберегать, холить илелеять, азаодно передавать ей знания иучить. Ятоже оней беспокоюсь исделаювсе, чтобы ей было хорошо. Она, ведь имоя дочь, Надь.
    –Нет,– устало покачала она головой ипосмотрела нанего измученным взглядом, словно вней закончился заряд какой-то.– Пока нет. Иначебы ты понял,– ивдруг спросила:– Утебя есть дети?
    –Других нет,– мрачно ответил Казарин.
    –Тогда ты неможешь вот так, заполдня почувствовать ипонять, чтоэто такое быть родителем. Когда это твоя кровиночка, твое продолжение, часть тебя, когда это такая любовь, накоторой, собственно, истроится вся жизнь,– совершенно безусловная. Иты больше непринадлежишь только себе, утебя есть вечная ответственность. Иеще ты начинаешь жить сострахом. Тыпостоянно переживаешь ибоишься заребенка– всегда! Чтобы его необидели, чтобы он был здоров, чтобы непопал вплохую компанию, чтобы правильно переходил дорогу, боишься травматизма, несчастного случая ибеды, которая может сним произойти, боишься педофилов икриминала всякого. Иты живешь спростой истиной, чтовлюбую секунду готов отдать заэтого ребенка жизнь. Аеще его надо учить этой жизни, мудрости иделать это как-то очень правильно, чтобы ненавредить, итебе всегда страшно, чтоты плохой родитель, иты постоянно думаешь, чточто-то недодаешь ребенку, испрашиваешь себя: всели я правильно делаю, воспитываяего? Тывот так чувствуешь себя отцом?– спросилаона, заглянув ему вглаза.
    –Нет. Тыправа, пока нет,– согласился Казарин.– Яеще доконца непрочухал своего отцовства, хоть идумаю обэтом постоянно, такую новость иперемену вмоей жизни трудно вот так сразу прочувствовать ипринять. Но,Надь, чтобы ты променя нидумала, ятеперь никогда неисчезну изГлашиной жизни ибуду принимать вней самое активное участие. Тебе придется сэтим смириться.
    –Янедумаю, чтоты плохой илипропащий человек, Даниил,– вдохнула ивыдохнула усталоона.– Яведь инасамом деле тебя совсем незнаю. Ноты прав: такполучилось, чтоты ее отец, иесли раньше мы жили спокойно ибезтебя, тотеперь все изменилось, потому что ты появился вее жизни.
    Онапомолчала, отпила вина, откинулась наспинку дивана и, глядя куда-то вдаль, стала рассказывать тихим усталым голосом:
    –Онавсегда была невероятно подвижная, шустрая, какволчок, ссамого рождения. Когда только начала подниматься вкроватке, прыгала, скакала, гулила безостановки.– Надежда повернула голову, посмотрела наКазарина иулыбнулась воспоминаниям чуть грустноватой улыбкой.– Акакона ползала! Словно вней моторчик какой-то стоял– быстро-быстро, какторпедка, стоило насекунду отвлечься, аее уже нет. Пошла вдевять месяцев ипочти сразу побежала. Воттут начался мой самый страшный кошмар. Глашка оказалась настолько неугомонная, подвижная, чтоникакого сладу сней небыло. Носилась повсему дому, участку, ая заней наполусогнутых. Боялась ужасно– она скровати накресло, оттуда настол, оттуда прыгает снова накровать инапол, пролезает вокна, везде залезает иносится, носится… Датак быстро, чтоисообразить неуспеешь. Яужасно боялась, чтоубьется ребенок, плакала постоянно, думала, чтосней что-то нетак. Апотом папа как-то позвал нас сРивой иговорит: присмотритесь кней, только некидайтесь хватать, спасать иостанавливать, просто понаблюдайте. Имы целый день заней ходили инаблюдали.
    –По-моему, язнаю, чтовы заметили,– усмехнулся Казарин,– смоей мамой было тоже самое, бабушка рассказывала. Давай угадаю: онаниразу неударилась, неспоткнулась инеупала.
    –Именно,– кивнула благодарно запонимание Надя.– Невероятным образом Глашка умудрялась буквально вмиллиметрах пройти отострых углов иопасных выступов. Непадала соступенек, небилась. Каксказала Рива, «будто полет райской птички взамедленной съемке». Втри года она спокойненько садилась нашпагат, делала мостик итакие выкрутасы, чтоя снова пугалась– покалечится. Аона садилась напол рисовать, клала перед собой листок бумаги, подтягивала ногу, сгибая вколенке, имогла так часами сидеть, меняя ноги. Потом, став постарше, как-то сказала, чтоей нравится чувствовать натяжение мышц. Конечно, мывсе понимали, чтоунас растет необыкновенный ребенок, ивсе думали, прикидывали, куда это ее дарование пристроить. Естественно, первое, чтопришло наум,– художественная гимнастика. Ну,здоровоже длядевчонки. Красиво. Унас вгороде, какраз гимнастика очень хорошо поставлена, даже свои чемпионки страны имира есть. Тренеры только нерыдали отсчастья, когда я привела Глашу, аона прозанималась год иговорит: нет, ненравится мне тут, инискем я соревноваться нехочу. Ну,что тут делать? Решили попробовать другой спорт, чтотолько
непрошли.– Надюха принялась загибать пальцы наруке:– плавание– полгода; фехтование– три месяца; самбо, бальные танцы– все пополгода, потом попали всекцию айкидо, тамнагод задержались, ито только потому, чтоей хотелось научиться драться.
    Даниил так внимательно слушал, чтобоялся даже громко дышать, чтобы неспугнуть этот неожиданный откровенный рассказ ожизни его дочери, осуществовании которой еще сегодня утром он нисном нидухом недогадывался.
    –Конечно, явидела, понимала, чтоунее особые какие-то способности, новсе думала: нукуда их применить, нучто заталант такой, голову ломала ипробовала, чтомогла. Итут возник этот учитель цирковой акробатики. И,знаешь, Глашка просто расцвела. Даона ссамого начала говорила только процирк, амне казалось, чтоэто вещи разные: ееувлечение им какискусством отстранены отее занятия спортом. Фантазиюже отом, чтоона будет работать вЦирке дю Солей, никто всерьез непринимал.
    Надя снова наклонилась вперед, устало потерла ладонью лицо, поправила пиджак, съехавший сплеча, сделала глоток вина.
    –Наверное, тыправ, утверждая, чтоуГлаши плохой наставник ичто сее данными надо заниматься надругом уровне.– Онапосмотрела наДаниила ибезапелляционным тоном, снажимом, объяснила:– Нодлятого чтобы так круто изменить ее жизнь ипринять решение отпустить куда-то ребенка, ядолжна абсолютно точно знать, чтоэто ее призвание, дело всей жизни. Чтоэто ее мечта, понимаешь? Нужна абсолютная уверенность, надвести процентов.
    –Японимаю, Надюш.– Онпоставил бокал напол, наклонился вперед кней, взял двумя руками ее ладонь изаговорил тихим прочувствованным тоном:– Мывсе будем делать продуманно. Шагзашагом. Первым делом покажем ее специалистам, высними побеседуете, апотом спросим саму Глашу. Иобещаю тебе, чтонедопущу, чтобы сней что-нибудь случилось ичтобы ее кто-нибудь обидел.
    –Втом-то идело, Казарин,– усмехнулась невесело Надюха.– Втом-то все ирастреклятое дело ивечная родительская боль, чтомы неможем оградить изащитить детей отжизни. Сребенком может случиться что угодно влюбой момент: иобидеть ее могут, какбы мы низащищали отэтого, ипокалечиться она может. Дачто угодно. Иесли ты насамом деле собираешься стать дляГлаши настоящим отцом, прочувствуй это, идобро пожаловать вродительский ад.
    –Что?– усмехнулсяон, попытавшись разрядить обстановку, нагнетенную ее естественными страхами иопасениями.– Всетак страшно?
    –Есть иположительные моменты,– усмехнулась Надежда.
    –Какие?
    –Детская абсолютно бескорыстная любовь ктебе ибесконечное твое счастье оттого, чтоона есть утебя, есть наэтом свете. Иэто столько радости илюбви, чтосердцу невместить ипорой трудно дышать отэтой любви, переполняющей тебя, когда смотришь насвоего ребенка. Необъяснить.
    –Значит,– тихо-тихо спросилон, подвинувшись кней еще ближе,– это стоит того, чтобы потерпеть все остальное?
    –Стоит,– также тихо ответила она ипрояснила доконца:– Ноты либо прочувствуешь исам поймешь, либо непоймешь никогда, ктобы тебе нипытался объяснить.
    Иона вытащила свою ладонь изего рук, откинулась снова наспинку дивана и, усмехнувшись, заметила:
    –Кстати, завтра тебе представится прекрасная возможность начать осваивать роль отца исвыкаться сэтой мыслью. Глашка устроила нам троим форменный скандал, когда выяснила, чтомы тебя отпустили, такинедав ей возможности поговорить ссамим цирковым акробатом! Такчто если непередумал, томожешь приехать утром ипообщаться сребенком. Заодно сам иобъяснишь, почему она недолжна завтра ехать назанятия поее обожаемой акробатике.
    –Срадостью,– тутже согласился Казарин.
    –Неспеши сэтим чувством, ибоесть несколько категорических условий,– остудила она его радость.– Во-первых, тынескажешь Глаше, чтоявляешься ее отцом ичто она происходит издинастии Архаровых. Онаочень хорошо знает эту фамилию, даже мы все ее знаем, потому какребенок регулярно просвещает семью напредмет известных цирковых артистов. Аво-вторых, тынинамеком недашь ей понять, чтоунее есть возможность уехать учиться профессионально. Если такие условия тебя устраивают, милости просим вгости.
    –Устраивают,– кивнул Казарин,– и, кстати, ясовершенно согласен, чтопока девочку нельзя нивочто посвящать идавать ей ложные надежды.
    –Ладно, Казарин,– села ровно Надя.– Ячертовски устала. Пойду спать.
    –Хорошо,– согласился он ипредложил:– Только давай выпьем занашу дочь, чтобы унее все сложилось здорово изамечательно, ия тебя провожу.
    Онподнял спола свой бокал ибутылку, долил вина воба бокала, поставил бутылку ипризывным жестом приподнял свой бокал.
    –Задочь, давай выпьем,– согласилась Надежда.
    Оничокнулись, отпили вина, иона закончила свою мысль:
    –Апровожать меня ненадо. Здесь совсем рядом, яхотелабы пройтись одна. Аты иди напраздник, развлекайся.

    Надюха никак немогла уснуть.
    Ужепрослушала всю подборку доносившейся праздничной дискотеки ишум разгулявшегося веселья, ифейверк уж отгремел, ивроде, постепенно затихая, народ расползался потерритории либо праздновать дальше, либо спать-отдыхать, инаступила почти полная тишина, несчитая единичных всплесков пьяненькой активности илегкого шума, новскоре иони исчезли, аона никак немогла расслабиться ихотябы задремать.
    Уставшее отсуеты дня инепростых переживаний истрессов тело даже двигаться отказывалось, аразум все прокручивал ипрокручивал сегодняшние события.
    Надя увидела Казарина, когда он подошел кним закулисами, унее даже сердце закололо отнеожиданности ипоследовавшего заней испуга. ИкакКазарин сказал: «Потому что она моя дочь»– иприэтом выражение его лица стало таким странным, глубоко печальным иторжественным одновременно. Иэтот его рассказ просемью. Ночто-то он явно недоговорил, всетам нетак просто, вэтой его знаменитой семье, исвои тайны имеются.
    Нет, нунадоже! Ктобы мог подумать: Даниил Казарин– цирковой акробат!
    Акакон выглядел сегодня вечером! Мама дорогая! Этоже мучительная смерть всем женским сердцам! Вофициальном прикиде истакой внешностью– эта его чертовски привлекательная сексуальная некрасивость, даеще шрамы налице. Адорогой фрак сбабочкой– эдакий пират-миллиардер, завоевавший высшее общество ииграющий сним всобственное удовольствие!
    Это, девочки, убой вчистом виде!
    Черт!– снова перевернулась надругой бок Надюха. Ещеиживот урчит отголода– торжественный ужин она благополучно пропустила из-за взыгравших нервов.
    Надюшка вспылила мысленно, дотянулась, взяла стумбочки укровати смартфон и, найдя нужный номер, написала СМС: «Прости заидиотский вопрос, но: тыспишь?»
    Подумала немного, глядя наэкран, иотправила.
    Ответного сообщения непришло, нобуквально через полминуты зазвонил телефон. Определился номер Казарина.
    –Нет,– сказалон, когда она приняла вызов.
    –Чтонет?– улыбнулась почему-то Надежда.
    –Нет, несплю,– пояснил он испросил серьезно:– Что-то случилось?
    –Никак немогу заснуть,– пожаловаласьона, вздохнув старушкой, измученной бессонницей.– Двигаться немогу, такустала, всемышцы болят, азаснуть неполучается. Иеще ужасно хочется есть. Тынезнаешь, тутнатерритории имеется какое-нибудь ночное заведение, гдеможно перекусить?
    –Есть бар вадминистративном корпусе, но, по-моему, онсегодня всвязи спроведением мероприятия закрыт,– задумчиво проговорил Казарин иболее деловым тоном предложил:– Подожди немного, явсе узнаю иперезвоню. Хорошо?
    –Нуладно,– снеким сомнением согласилась она ивдруг спохватилась:– Ой,подожди, ая тебя ниотчего неотвлекаю?
    –Отчего, например?– усмехнулся Казарин.
    –Ну-у-у…– неопределенно протянулаона.
    –Если ты проженщину, тонет, неотвлекаешь,– посмеивалсяон.
    –Онауже ушла илипросто заснула?– ехидно поинтересовалась Надюха.
    –Нет,– рассмеялся Казарин,– она неспит, онаесть хочет.
    Инажал отбой, ноНадя успела услышать, какон рассмеялся своим потрясающим эротичным негромким смехом, откоторого унее мурашки попозвоночнику побежали.
    Господи, зачем она вообще ему написала?! Ещежаловаться принялась иподкалывать! Совсем сбрендила! Вотсейчас он узнает, гдеможно перекусить, ипридется тащиться туда, исидеть сним, очем-то говорить посреди ночи идумать совсем, совсем одругом. Иразумеется, онпоймет направление ее мыслей, этот мужчина несможет непрочухать, чтоона его хочет и… авот с«и» какраз инепонятно, илишнее, исовсем уж глупое. Итак Даниил этот Казарин шороху навел вее жизни дальше некуда, авпереди только пугающая неизвестность.
    Вотзачем она отправила ему это СМС?!
    Покряхтывая, Надюшка выбралась изкровати ипоплелась вванную. Посмотрела насебя взеркало– м-м-да, нерадовало отражение. Поплескала влицо холодной водой, кое-как пригладила пальцами волосы, забрала резинкой вхвост ивернулась вкомнату.
    Натянула насебя длинное прямое, очень удобное трикотажное домашнее платье-балахон, поразмышляла несколько секунд исняла– идтиже куда-то придется. Достала изшкафа ипереоделась вдомашний спортивный костюмчик– тоже удобно.
    Ноидти непришлось.
    Через полчаса после их разговора, когда Надя уже подумывала раздеться иснова отправиться впостель, анеждать неизвестно куда запропастившегося вместе сосвоим обещанием все разузнать господина Казарина, вдверь ее номера постучали. Надя отнеожиданности аж вздрогнула, такгромко вполной тишине прозвучал этот звук.
    Огосподи! Икого там посреди ночи?
    Задверью стоял молодой человек сбольшим подносом, заставленным разнообразными блюдами, аунего заспиной помянутый дурным словом господин Казарин собственной персоной.
    –Все, чтомы сВиктором смогли быстро найти,– прокомментировал свое появление Казарин, входя вномер, следом замолодым человеком.– Ион любезно помог мне раздобыть бутылочку достойного вина.
    –Большое спасибо,– искренне поблагодарила Надя молодого человека.
    –Даниил Антонович умеет уговаривать,– усмехнулся многозначительно мужчина и, пожелав приятного аппетита, быстренько удалился.
    –Горячее приготовить неудалось,– деловито рассказывал Казарин, одновременно пододвигая кресло поближе кжурнальному столику, накоторый Виктор поставилвсе, чтопринес,– нозакусок разных, оставшихся после банкета Виктор нам сообразил,– ираспорядился, указав рукой надиван:– Садись иприступай.
    Надюха спорить нестала, откликнулась надостойное предложение, села надиван ипринялась изучать предложенное меню. Казаринже тем временем по-хозяйски достал избуфета бокалы, открыл бутылку иустроился напротив Нади вкресле.
    –Янезнал, чтоты предпочитаешь веде, поэтому пошел простым путем: взял три основных набора– мясной, рыбный, вегетарианский иотдельно сыры.
    –Здорово!– уже что-то жуя порадовалась ипоблагодарила Надя снеожиданным добрым энтузиазмом.– Спасибо тебе, непредставляешь, какя оголодала! Даже думала домой поехать, чтобы поесть нормально.
    –Хорошо, чтонепоехала,– улыбнулся он ей своей фирменной кривоватой улыбочкой испросил:– Вина?
    –Совсем чуть-чуть,– кивнулаона, продолжая сооружать себе небольшие бутербродики, ивдруг заметила:– Кстати, сыры нашей фирмы, попробуй, есть совершенно уникальные. Вотэтот, например,– она указала наодин изсыров втарелке,– козий сбазиликом.
    –Обязательно, ятоже голоден,– признался Казарин.
    Некоторое время они ели, обменивались короткими репликами, позабыв провино. Нодовольно скоро этот нето поздний ужин, нето слишком ранний завтрак перешел встадию первого насыщения, иразговор стал постепенно скатываться отобщих тем иобмена впечатлениями овкусе блюд наличностные интересы. Надюшка, посмотрев наДаниила внимательно, вдруг спросила:
    –Тысказал, чтодочетырнадцати лет был акробатом, апочему нестал продолжать это занятие?
    Выражение лица Казарина резко изменилось– израсслабленного иприветливого, вдруг став напряженным икаким-то отстраненным, замкнутым, иНадя спохватилась:
    –Извини, я, наверное, спросила очем-то неприятном иочень личном.
    –Ничего,– выдохнул Даниил изаметно расслабился, даже чуть улыбнулся,– это я попривычке многолетней напрягся. Говорят, надо работать надсобой иуметь отпускать прошлое. Отпускать получается, новсе равно каждый раз болезненно реагирую. Закрепилось, наверное, какрефлекс.
    –Расскажешь?– осторожно спросила она ипредположила:– Вдруг поможет отпустить рефлекс-то, яслышала, утверждают, чточем чаще проговариваешь проблему, тембыстрее она перестает быть таковой.
    –Данет никакой проблемы, Надюш,– снова улыбнулсяон.– Просто застарелые детские, ещенеизжитые доконца обиды.

    Спяти лет Даниил участвовал вномере родителей. Онвизбытке одарен был Богом, каквсе Архаровы, атеперь ипервый Казарин вклане акробатов. Иэтот избыток проявился нетолько вакробатике, аивиных занятиях. Свосьми лет мальчонка начал увлекаться всякими механизмами иустройствами. Аэтого добра вцирковом хозяйстве хватает слихвой ихвостиком.
    Влюбое свободное время, понятное дело, которого уциркового ребенка-школьника практически небыло, Даня проводил вмастерских иликрутился рядом синженерами ирабочими, обслуживающими механизмы, идоводил всех бесконечными вопросами, какчто устроено. Авскоре исам принялся что-то починять, мастерить– пусть исамое примитивное.
    Жил-работал уних вцирке такой дядя Влад– Владилен Григорьевич Пролесов– известнейший впрошлом воздушный гимнаст, инвалид-колясочник вгрустном настоящем. Клео взяла его вштат, хотя все ипоражались– зачем? Закулисами вцирке вечная суматоха, хоть иорганизованная, привычная, новсе бесконечно торопятся, бегают; реквизит-декорации меняются, рабочие суетятся, артисты нервничают, атут колясочник! НоКлео сказала, какотрезала:
    –Пролесов специалист высшего класса, каких поискать, инаставник талантливый, ониврепетициях поможет, ивделах рутинных подскажет. Человек большой одаренности игордый: онподачек невозьмет, азаработает судовольствием. Авам всем постоянное напоминание перед глазами будет: техника безопасности ирасчет, расчет итренировки, иначе также станете наколяске кренделя выписывать!
    Наудивление, ужечерез пару месяцев коллектив недоумевал, каквообще раньше обходился бездяди Влада,– он поспевал везде, глаз имел острый ивсе замечал, какипредрекала Клео. Даня частенько сним беседовал «зажизнь». Вотпожаловался дядя Влад мальцу как-то, чтоколяска медленно ездит, непоспевает он быстрее да шустрее, когда требуется, аспешит он всегда.
    Десятилетний Даня присмотрелся кагрегату, что-то там себе покумекал, скем-то израбочих договорился, ипривезли вцирк поего заказу еще одну коляску– временную, взятую напрокат, куда ипересадили дядю Влада. Апацан снял моторчик сновехонького, ещепахнущего смазкой, подаренного Клео мопеда, переделал его как-то, пристроил кколяске, переставил колеса, установив их более эргономично, приладил какие-то передачи, ручки управления, тормоза-крепления, иполучилась единственная вмире коляска набензиновом двигателе. Ирассекал наней дядя Влад стаким удовольствием, чтотолько пыль столбом стояла, пугая закулисный народ бодрым, жизнерадостным криком:
    –Поберегись!
    Итеперь он уж точно поспевал везде, даеще раньше всех.
    Ну,все подивились, похлопали пацана поплечам истали дальше жить-работать. АДаня настолько вдохновился этим своим изобретением, чтотеперь постоянно, если неучился вшколе, неделал уроки инетренировался-выступал, проводил время вцехе, помогая механикам.
    Кчетырнадцати годам мог смонтировать любой простой механизм, вдвигателях разбирался, каквазбуке. Нуиартистом стал знатным.
    Однажды они смеханиками разбирали какой-то мотор, иподвесить его настропила должен был Даня. Онприлаживал лебедки, когда кнему заявилась лебедью завлекающей Зиночка, воздушная гимнасточка семнадцати годов, которую Даниил старательно окучивал напредмет переспать уже пару недель итолько вчера достиг желанной цели.
    Вместо того чтобы закончить дело, Даня потащил Зиночку вукромное место имял ее круглые грудки сострыми сосочками, ибрал сподростковой неистовостью натолстой попоне впустом стойле цирковой звезды кобылы Антеи, которую вывел выезжать конюх. Ачерез полчаса заДаниилом вмастерские пришел Кирилл позвать натренировку, ивэтот момент незакрепленный мотор сорвался сцепей ирухнул, ударив Кирилла поноге совсей дури. Гимнаст успел отреагировать наопасность иотскочил, такчто ногу несломало, носильный ушиб парень схлопотал иработать пару недель позаверению врача немог.
    АКирилл стоял пассировщиком Даниила вовремя репетиций, тоесть тем человеком, который держит перекинутый через блок свободный конец лонжи, страхующей артиста. Пришлось наего место срочно ставить другого человека, незнавшего хода иплана всего номера.
    Вцирковой акробатике рисковые героивсе. Нонаибольший– тот, ктостоит снизу впирамиде– тоесть когда наплечи одного акробата становится другой, кнему наплечи третий, может, быть ичетвертый– пятый это уже совсем…
    Агерой, потому что стоять обязан прилюбом раскладе– хоть утебя ноги ломаются, хоть сердечный приступ, хоть смерть пришла,– пока все неспрыгнут, стой. Есть определенные команды длятакой работы, икаждый акробат обязан подавать их врабочем режиме. Родители несколько месяцев назад взяли вномер нового парня, прямо после училища, ипока еще все притирались друг кдругу. Номежду Даниилом ипарнем сразу возникла какая-то непонятная неприязнь илискорее непонимание, разногласия винтересах, может, ревность– несуть.
    Ониотрабатывали тройную пирамиду. Отец Даниила был нижним, нанего вставал новый парень, асверху Даня. Ивмомент, когда Даня сделал стойку наодной руке упарня наголове ивытянулся вовесь рост, пацан безпредупреждения сильно мотнул головой, смещая центр тяжести свой инапарника исбрасывая верхнего акробата ссебя…
    Даниил сорвался иполетел вниз встойке– головой ирукой вперед. Именно этот роковой момент пропустил пассировщик, страхующийего,– пропустил, замешкался оттого, чтонеуслышал команды, которую никто инеотдавал. Ивту долю секунды, когда Даниил понял, чтонет рывка лонжи, время вдруг замедлилось длянего. Видя несущуюся прямо ему влицо арену, онотчетливо понял, чтосейчас воткнется внее головой ирукой иавтоматически, профессионально, начистом подсознании идарованном свыше растянутом времени сгруппировался исделал ввоздухе кувырок…
    И-и-и… совсем немного недокрутил, неуспел– пришел неправильно наноги. Левая практически врезалась впол, раскрошившись подтяжестью опускающегося тела.
    Цепь роковых случайностей иглупостей человеческих.
    Около года Казарин провалялся побольницам– сначала ногу собирали покусочкам раздробленных костей, потом какие-то изних неправильно срослись, делали новую операцию, ломали искладывали заново, потом был аппарат Елизарова несколько месяцев. Аследующим этапом Даниил начал учиться заново ходить.
    Иполучил приговорный диагноз врачей– жить будет прекрасно имолодцом, акробатика запрещена пожизненно. Все!
    Парня, чтосбросил его потак иоставшимся длявсех непонятным причинам, уволили нетолько изцирка, авообще изциркового сообщества выкинули сволчьим билетом– небудет больше такого артиста. Новместо него ивыбывшего навсегда Даниила родители взяли двух новых талантливых ребят иработали все это время судвоенной силой, готовя новый номер.
    Иуехали вдлительные гастроли поЕвропе.
    Show must go on!
    Шоу, какизвестно, должно продолжаться! Прилюбых раскладах, смертях ивластях!
    АДаню отправили кродной тетке поотцовской линии– Маргарите Илларионовне Казариной. Онаобожала парня, каксобственного ребенка. Ониклассно сней жили, весело, онзвал ее Ритой, аона его Даней, иони были очень близки, относились друг кдругу скорее какбрат ссестрой, чемкактетка сплемянником.
    Всяродня казаринская– дед сбабушкой иРита– коренные москвичи ижили встолице, только отец оказался загульным казачком, уехав следом засвоей любовью иее архаровским цирком. АДаня, такполучилось, вернулся вместо него осваивать новую незнакомую ему жизнь.
    Авремя-то было несамое простое– середина девяностых, Рита работала ворганизации, которая, казалосьбы, нунастолько пыльная-далекая откаких-либо бизнесов икриминала, чтодальше только сельская библиотека вдеревне Задрипинка. Называлась она длинно-официально, авпростоте– государственное учреждение пореестру иучету московской недвижимости. Запыленная контора сархивом, одним словом.
    Ага, сейчас!
    Через эту организацию проходили все архивные документы намосковскую недвижку, особенно «жирную», иименно здесь давалось определение: памятникли это культуры, охраняемый железно, илиможно получить окончательное разрешение напродажу. Решения, понятное дело, осносе илиреставрации принимались совсем вином учреждении инадругом уровне, нокаждая бумажка изэтой организации была иногда ивпрямом смысле навес золота. Впрочем, вте годы сносили кчертовой матери ибезвсяких разрешений, постановлений ибумаг инастоящие памятники культурного наследия запару чемоданов наличности– да нараз! Ивсеже!
    Этоктому, чтовсякое вэто время случалось вих жизни– инаезды братков им пришлось пережить, ипрятали коллег Ритиных, отправляя пожить вдом Клео, исами отсиживались надачах– обхохочешься. Атак ничего, весело, сшуточками иприбауточками пожизни. Кроме одной темы.
    Старшие Архаровы отзаботы ивоспитания сына как-то совершенно устранились– отправили вМоскву ивсе, какзабыли. Иих вроде иневолновало, неинтересовало, чтосыну пришлось там преодолевать– идти заново вшколу, уйдя изциркового училища, куда он поступил нагод раньше сверстников. Авшколе сразуже начались проблемы– акаким небыть? Онцирковой паренек, знает, видел иумеет больше всехих, вместе взятых, онсексом заниматься начал всвой четырнадцатилетний день рождения, аэти все напонтах, свыкрутасами, столичные мажорчики. Ктомуже девчонки все поДаниилу сохнуть принялись. Ещебы! Накачанный пацан скрасивой мускулатурой, развитой непогодам, шустрый, острый насловцо иживотносексапильный.
    Даня пытался поговорить сродителями, наладить контакт вновых дляних всех реалиях, ноони вечно были заняты: работа, гастроли. Ивкакой-то момент он вдруг понял, чтотеперь он им ненужен инеинтересен. Совсем!
    Этостало таким шокирующим потрясением дляпятнадцатилетнего мальчишки, чтоего понесло просто вразнос– он стал курить, алкоголь пробовал, сРитой скандалить начал, приехал как-то вподпитии кбабушке сдедом вцирк инаговорил им всякого. Кричал, чтоон им теперь пофиг иненужен, хоть подохни, разработать неможет, ичертбы свами совсеми.
    Прибежали родители, успокаивать пытались, объясняли, чтолюбят его больше всего насвете, аон вырывался и… много чего наговорил. Наплакался иуснул отстресса иоттого, чтосовсем неумел пить, прямо вдиректорском кабинете. Отец позвонил Рите. Тасразуже приехала, забрала Даниила, аувозя, высказала исвое нелицеприятное мнение:
    –Какаяже это увас династия, если вы своих бросаете исписываете всамую трудную минуту жизни? Этонединастия, аговно!
    Извиняться ниДаня, ниРита нестали. Ноощущение, чтоего предали самые близкие, родные люди исписали, какутиль изсвоей жизни, осталось сКазариным надолгие годы. Закрепившись внутренней четкой установкой, чтонельзя доверять кому-то абсолютно, открываться, верить, любить.
    Нельзя любить так, какон! ИКлео, ибабушек-дедов, отца сматерью– вся душа вних ивработе была, вседокрови доверие, гордилсяими, любил!
    Нельзя доверять. Никому, кроме Риты! Онастала длянего единственным близким человеком.
    Ножизнь продолжается, «корабль, какводится, плывет», ибурную, кипучую энергию, имозги Даниила требовалось направлять начто-то, ион нашел уникальный способ их применения.
    Дляначала ему требовалась душевная, авместе сней ифизическая реабилитация. Привыкший задолгие годы ккаждодневной нагрузке организм требовал занятости, иДаня пошел накурсы айкидо– себе что-то там доказывая поповоду своего полного здоровья, и«завис» вэтом виде спорта надолгие годы.
    Нуамозг взялся размышлять другими категориями, темпаче что само время кэтому логическому шагу подталкивало– вбизнес, взарабатывание первичного капитала. Правда, тогда Казарин непонимал нипрокапитал, нипроего первичность ничерта. Апросто придумал одну ерунду.
    Загоды выступления вцирке Даня накопил вполне приличную сумму денег, вернее, неон, ародители откладывали весь его заработок наспециальный банковский счет. Потом дед посовету грамотного человека перевел все эти сбережения ввалюту ивдругой, европейский, банк, когда тот открыл свой филиал вРоссии. Пока Даня работал вцирке, унего невозникало потребности тратить насебя собственные сбережения– его полностью содержали родители. Асейчас-то что– он боец свободный– гуляй, шпана! Родители, кстати, такиприсылали каждый месяц Ритуле вполне приличные деньги наего жизнь.
    Ишпана придумал купить игральный автомат.
    «Перетер» содним знакомым, который был вэтой «теме», тотдал «наводку», гдеикакможно занедорого взять такую «балалайку»– так теперь вот начал разговаривать Даня. Ичтобы вы думали– купил, правда, хитро бизнес оформил: надеда Иллариона Казарина. Нотот только посмеялся:
    –Вотинаша династия начто-то сгодилась, Данечка!
    Новнук совсей серьезностью предупредил, чтобы неочень-то дед веселился. Бизнес этот непростой, могут лихие ребятки подойти ивопросы задавать.
    –Ая что?– посмеялся дед.– Круглые глаза сделаю: выче, ребятки, какой автомат, какой такой изменя бизьнисьмен?
    –Во-во,– рассмеялся внук,– так иговори иглаза пучь недоуменно.
    Через год, всемнадцать лет, Казарин-младший уже три автомата имел вразных районах столицы. Каким-то непостижимым образом умудрялся избегать братков идоговариваться сментами, шустрый исметливый оказался мальчонка, нунеудержишь– кконцу школы, неповерите, заработал миллионы.
    Поступил вБауманку нафакультет робототехники икомплексной автоматизации. Нувот интересна ему была механика. Онипронее незабывал, абудущее все-таки заробототехникой.
    Через год вступил вправа наследования, получиввсе, чтооставила ему Клеопатра. Драгоценности демонстративно отдал маме, ноона положила их вбанковскую ячейку, сказав, чтоэто Даниила иносить их должна его жена. Даня неспорил, онвообще практически необщался сродителями икланом Архаровых, отгородился отних стеной. Вдоме Клео жили бабушка сдедом иприсматривали за«родовым гнездом», коллекциями ивсем добром.
    Даняже взял ссобой только дневники Клеопатры. ВМоскве отдал их впереплетную мастерскую, гдестраницы обработали специальным составом, чтобы невыцветали чернила, икаждую тетрадь красиво переплели. Стех пор они всегда сним.
    Аденьги прапрабабки– часть которых успела обесцениться иостаток спас дед, поменяв надоллары, Даня добавил ктем, чтополучил отбизнеса, ивложил впервый свой инвестиционный проект.
    Ввосемнадцать лет!
    Этоистория, требующая пояснения. Наодном курсе сДаниилом, новдругой группе учился некий Михаил Дружинин. Онипознакомились напочве того, чтопарень тоже вкаком-то, правда неличном, вотцовском, бизнесе подвизался. Как-то встоловой, оказавшись заодним столом, заговорили оналогах беспредельных, дурном законодательстве, рэкете государственном, бухгалтерии– наболевшие рассуждения людей, имеющих кмолодому бизнесу страны какое-то отношение. Потом еще где-то пересеклись несколько раз, словом, через пару месяцев уних что-то вроде дружбы напочве общности интересов образовалось. Вотэтот Михаил однажды ипринес Даниилу некую идею.
    Егоотец занимался вложениями встроительство, атут возник интересный проект вЧехии. Слово заслово, какбывает, ивот уже встретился Даниил сАндреем Львовичем Дружининым, отцом Михаила.
    Выслушалего, документы взял дляизучения, асам кРитуле свопросиком– вроде какутебя там школьный друг-товарищ имелся, влюбленный втебя чистой детской любовью, ныне офицер милиции, немогбы он проверить этого Дружинина иего дела. Защедрое вознаграждение бывший влюбленный одноклассник сбольшим рвением собрал информацию нетолько обобъекте, ноиосамой стройке ииностранной фирме, еезатевающей.
    Рискнул Даня, продал игорный бизнес, потому какуже поджаривались пяточки изадница теми серьезными бандитскими дядечками, сбивающимися группами, которые крышевали этот сегмент бизнеса икделам своим относились самым решительным образом,– вот ипродал подчистую, пока непопал подраздачу. Оформил новую фирму, теперь уж насвое имя, соединил все имеющиеся средства ивложил впроект практически весь капитал.
    Через полтора года коттеджный поселок вЧехии был построен исдан вэксплуатацию, вседома реализованы, иКазарин получил свою нехилую прибыль. Теперь уж он сам начал всерьез интересоваться всякими предложениями овложениях, анеждать, пока кто придет ипредложит.
    Атут иРитуля подогнала интересную идею– один исторический дом вцентре Москвы совершенно разваливался, иего гоняли сбаланса города нафедеральный иобратно. Никто нехотел им заниматься– проще было дождаться, пока неразвалится окончательно, признать непригодным дляреставрации, списать закопейки ипродать забольшие взятки «жирную» землю подлюбые застройки.
    АРитуля расстроилась– дом ей этот сдетства знаком, тамстудия какая-то находилась, гдеона занималась вразных кружках, вотипредложила племяннику выкупить всобственность, мол, здание сейчас оценено совсем дешево, отреставрировать исдать варенду.
    Идея– во!
    Ихоть Даня отаком, скажем так, прикладном размещении капитала недумал, нотутже схватился заидею ичерез год имел вцентре Москвы прекрасное здание, вкотором, какпирожки вголодовку, расхватали буквально занесколько дней площади варенду подофисы. Нуипоучаствовал вочередном проекте, предложенном отцом Михаила– Андреем Львовичем, иснова вЧехии. Дружинин втой стране серьезные дела уже делал, имея вдрузьях тамошних чиновников высоких и, главное, нужных рангов.
    Вдевяносто восьмом повезло Казарину здорово– какраз срок оплаты аренды пришел, Даниил подоговорам ее виностранной валюте получал, капитал вЧешском проекте работает, строительство вразгаре, площади хорошо продаются уже наэтом этапе и, чтосамое обнадеживающее, восновном европейцы покупают будущие застройки, анерусские бизнесмены. Абуквально через три недели– дефолт!
    Многие приплыли, аон взял Риту, иукатили они вдвоем наморе, назло тому самому дефолту.
    Через месяцев девять Даниил получил практически всю прибыль счешской недвижимости инашел другой интересный проект, правда, рисковый– втом смысле, чтоприбить могли конкуренты запросто. Нозато знатный иинтересный.
    Такипошел расти финансово, изнания-умения накапливал Даниил Казарин, бывший акробат ирухнувшая надежда целой династии.
    Итак, чтобы напомнить, наминуточку, продолжал приэтом учиться наочном отделении тяжелейшего технического вуза идостойно учился, всерьез– счертежами, срасчетами курсовых, сэкзаменами вполный рост, безпоблажек. Ещеиподумывал параллельно пойти нафакультет биомедицинской техники, такинтересно вдруг стало ему это направление, впамять, чтоли, оинвалидной коляске намоторчике дяди Влада.
    Окончил университет иподал-таки документы набиомед, взяли сразу натретий курс– ну, интересно это делоему, вотзахотелось, ивсе! Энергии полно, девать некуда, идей еще больше, жить взахлеб научился, спать часа потри всутки.
    Атут Ритуля надоумила:
    –Даня, утебя бизнес растет, капитал крупный крутится, аты все каквигрушки играешь, какие-то бухгалтера разовые, консультации сэкономистами непонятными. Пора тебе собственный офис серьезный завести, бухгалтера нанять, экономиста толкового, разты сденьгами дело имеешь, секретаря, вконце концов.
    –Слушай, Ритуль, аты права,– осенило Казарина.
    –Есть один человек, закоторого я могу стопудово поручиться,– ссамым серьезным видом сообщила тетушка.
    –Такты эту идею из-за него выдвинула, чтоли?– усмехнулся племянничек.
    –Нет. Но,когда обэтом думала, сразу его вспомнила,– честно призналась Ритуля ипояснила свою мысль:– Онклассный бухгалтер ихорошо сейчас зарабатывает.
    –Икто такой? Почему незнаю?
    –Зовут его Константин,– сообщилаона,– Константин Иванович Бальдин. Мыучились водном институте, наразных факультетах ипотоках. Онстарше меня натри года. Иунего протез вместо левой руки, вподростковом возрасте сдрузьями нашли настройке оставшийся свойны снаряд, нуон ирванул, одного мальчика убило, аКостю иего друга покалечило. Костя очень хороший человек иочень умный ивообще мужик настоящий, мысним дружили.
    –Чтож неполюбились?– поинтересовался Даня.
    –Полюбились. Нопотом расстались, унего проблемы всемье возникли, что-то смамой, онаболела, ион, весь такой благородный, мнеотставку дал: мол, исам я калека, имама тяжелая, аты молодая, красивая… А-а!– Онамахнула безнадежно рукой.– Мама умерла, онодин остался, яодна. Ладно, чего уж обэтом. Прошловсе. Главное, чтоя занего поручусь железно.
    Такпоявился уДаниила Константин Иванович, иначе его Казарин долгое время называть немог– уж больно серьезным всегда был этот Бальдин. Онже ипредложил Казарину кандидатуру знатного экономиста.
    Атут как-то объявился Мишка Дружинин исходу попросился нароль первого зама икоммерческого директора, зачто он обещал вывести Казарина напервоклассный, просто «шоколадный» проект. Должность первого зама Дружинин получил, азапредложенный проект Казарин невзялся– тот сильно подванивал криминалом, иДаниил участвовать внем нестал, другой нашел, изчисла тех, чтоему ктому времени уже предлагали визбытке.
    Нуадальше интересные ибольшие проекты идела стали возникать один задругим, иКитай втом числе, благодаря которому Казарин ивстретился сНадеждой.
    Апотом то лето…

    Онзамолчал, поднял бутылку, почти полную, вопросительным жестом предложил Наде выпить, онакивнула, соглашаясь.
    Нога. Да. Надя помнила проего ногу, посеченную шрамами, помнила, какрассматривала ее исочувственно гладила поэтим белесым отметинам, нопочему-то тогда нестала расспрашивать опричине травмы, ждала, чтоДаниил сам расскажет. Идаже смотрела несколько раз вполне вопросительно, ожидая пояснения– мол, чтоэто случилось такое стобой? Ноон нерассказал. Тогда.
    –АсПобедным вы где познакомились?– спросилаона, отодвигая неуместные вмомент его откровений свои воспоминания.
    –Этоотдельная история,– усмехнулся Казарин.
    Долив вбокалы немного вина, поднял свой, откинулся наспинку кресла ирассказал:
    –Загод доокончания универа уменя еще ниофиса небыло, нипомощников, только собственные мозги, наглость икапитал. Ноя тогда борзой мальчик был, ничего небоялся, лезбезстраха вовсякое. Сейчас вспоминаю, думаю, какя стеми понятиями, мизерными знаниями иумениями смог вообще что-то заработать? Всенаграни фола исплошной везухи. Вфарт, каквкарты, играл. Вотеслибы хоть раз кинули илиобломился хоть один проект, все, осталсябы сголой задницей.– Онсделал еще глоток вина, посмаковал, посмотрел набокал, покручивая внем содержимое, перевел взгляд наНадю.– Воттакой весь чистый пацанский нагляк, яиподвалил кПобедному наодной деловой тусовке. Онуж вто время был дядечка известный вбизнесе, идела совсем серьезные закручивал– порты, перевозки, корабли, ещевсякое. Задумал он одно рисковое предприятие, втом плане, чтопретендентов нанего имелось много икое-кто отмаргиналов, изделовых. Аменя азарт пробил именно наэтот его проект.
    –Тычто, специально рисковал, играл так илидоказывал кому-то что-то?– поинтересовалась Надюха.
    –Мнебыло интересно, арисковать я сдетства привык каждый день, иужасно мне этого нехватало каквоздуха. Носамое главное, тыправа, доказывал всем: родителям, клану Архаровых, сверстникам своим исебе впервую очередь, чтоя чего-то стою, помимо цирка. Много чего стою имогу безнего прекрасно обойтись, аеще процветать буду. Поэтому инеугомонный был такой, двигаться постоянно хотелось, драйва, жить вполную силу, учиться всему, побеждать всех.
    –Асейчас уже все доказал?– спросила Надя, внимательно его разглядывая.
    –Этодавно потеряло актуальность. Яочень давно перестал комубы то нибыло что-то доказывать,– посмотрел он ей вглаза, иНадя поняла, очем говорит Казарин. Отом лете, почти одиннадцать лет назад.
    –Ичто Победный?– напомнилаона.
    –Да,Победный,– вернулся Даниил изкакой-то темноты, которая тенью воспоминаний легла наего лицо нанесколько мгновений.– Подхожу я кнему совершенно внаглую ипрямиком заявляю: слышал, мол, вытут проектик один затеваете, инвесторов приглашаете, такя вот, инвестор ваш, поучаствовать желаю. Аон мне вответ: мальчик, дело это опасное, могут иата-та попопке, амогут ибошку отстрелить, типа: шелбыты. Ая спрашиваю, расчеты-то вы верные выложили? Да,подтверждаетон. Тогда я ему рассказал историю. Приглашают как-то одного изкрутых чешских подрядчиков нанашу стройку, показывают проект, онпосмотрел быстренько, все, чтонадо, ухватил сразу иговорит: «будем строить». Емутак осторожно уточняют: давы посмотрите внимательней, тутрельеф сложный, придется понему пробиваться, онотвечает также спокойно: «будем строить». Тогда ему напоминают отом, очем уже предупреждали, чтоопасное это предприятие, конкуренты беспокойные имеются, могут ипобить иеще чего похуже устроить, аон также спокойно отвечает: «будем бздеть истроить». Дима расхохотался отдуши, хлопнул меня поплечу ивзял вдело. Стех пор друг друга знаем.
    –Ичто построили, заработали натом проекте?– допытывалась Надя сбольшим интересом.
    –Ато какже? Ипостроили, иденег подняли. Ясним еще несколько раз сотрудничал.
    –Апочему ты сним на«ты» итак дружески, асженой его на«вы»?
    –Когда Победный нас сней познакомил, яМаше сразу признался, чтокаквечный студент немогу спрофессором на«ты» изапросто. Онапосмеялась, нонам так удобней. Онасовершенно несветский человек, занята наукой навсю голову, ией эта тусня деловая какваленок кошке. Вотя ивзял надней некое шефство инакаждом официозе, гдемы пересекались, прикрывал. Ното было раньше.
    –Азнаешь,– посмотрев вокно, задумчиво вдруг заметила Надюха,– вчем-то унас стобой похожие отношения сродителями. Уменя, правда, всепосложней будет. Аможет, ипроще, какпосмотреть.– Онаперевела взгляд наКазарина, вздохнула ипризналась:– Максим Кузьмич немой папа. Онмой дед, мамин отец. Кактолько стали открываться границы вдевяностом, мойпапа начал бредить идеей уехать вАмерику. Сделал визу себе имаме, наполгода, иони поехали. Дедктому времени жил один, бабушка умерла еще домоего рождения. Ивторая бабушка моя, папина мама, тоже была вдовой, второй дед умер загод доих отъезда. Меня родители оставили спапиной мамой. Яхоть ималенькая совсем была, нопомню, какплохо мне сней жилось, онапроменя все время забывала– покормить забывала, спать уложить, помыть-переодеть, неговоря уж там, незнаю, сказку почитать да просто поговорить сребенком. Заней постоянно ухаживали какие-то мужчины, иона ими сильно увлекалась. Один раз забыла меня надетской площадке, ия там несколько часов просидела досамого позднего вечера. Соседка меня заметила, ксебе привела идеду позвонила. Онпримчался, устроил бабушке страшный разгон
изабрал меня ксебе. Родители так иработали вАмерике, отец подал документы влотерею нагринкарту ивыиграл. Родители вернулись нанесколько недель, оформляли какие-то документы, всечто-то делали, суетились, решали какие-то вопросы. Меня даже удеда незабрали наэто время. Апотом мама мне сказала, чтоони уедут далеко, ия им пока там ненужна, акактолько они устроятся, тосразу меня заберут.
    Надя замолчала ивсе смотрела вокно, словно всвое странное детство.
    –Такисказала: чтоя им ненужна,– вздохнула. Отвернулась отокна иулыбнулась Казарину легкой, немного печальной улыбкой.– Нодед недал им просто так уехать. Заставил оформить нанего полное опекунство надо мной. Мнебыло пять лет, ипосле их отъезда я просыпалась каждую ночь иплакала отужаса, мнеказалось, чтоменя снова где-то забыли ибросили, ия ненужна никому. Дедприбегал, успокаивал, укачивал меня ивсегда ночевал только дома, чтобы я знала, чтоон рядом. Онпостоянно повторялмне, чтоя самая нужная ему исамая любимая девочка насвете. Апотом, как-то водин момент я успокоилась, уверилась всвоей нужности, стала называть деда папой, ижизнь наша наладилась. Вовсе свои деловые поездки, командировки иотпуска он ездил только сомной– школа, нешкола, главное, чтобы мы нерасставались. Воттак. Аему сорок четыре только исполнилось, когда он меня забрал, ия ведь только десять лет назад, когда он Риву встретил, осознала, чтоиз-за меня дед отказался отличной жизни, будучи совсем молодым мужчиной.
    –Неотказалсябы, может, иРиву свою невстретил,– философски заметил Казарин.– Ачто родители твои?
    –Онибольше неприезжали ниразу. Развелись там вАмерике через год, создали другие семьи самериканцами, завели других детей. Поначалу еще как-то поддерживали связь, звонили, писали, алет через пять иэто перестали делать. Мнебыло лет пятнадцать, когда неожиданно позвонила мама. Ясначала непоняла, чтозатетка плачет втрубку ипрощения просит, акогда дошло, меня аж колотить начало отстраха, явдруг подумала, чтоона меня удеда забрать собирается. Ноона хотела совсем другого, попросила папу помочь, денег дать, унее там что-то случилось, какой-то развод, неприятности. Дедотправил ей приличную сумму. После этого ниона, ниотец больше незвонили ниразу.
    –Аутебя развился комплекс брошенной девочки иобида народителей,– подсказал ей Казарин.
    –Ничего подобного,– активно опровергла Надежда.– Мнебыло, считай, четыре, когда они первый раз уехали, яничего особо инепомню. Нуапотом мне так хорошо иинтересно жилось сдедом, онвсегда находился рядом. Всегда, влюбой момент. Оночень меня любит, ктомуже унего обалденное чувство юмора, инам всю жизнь было весело. Наверное, кактебе сРитой твоей. Говорюже, вчем-то похожие истории. Домработниц инянек дед нанимал, ия подженским присмотром находилась, неболталась никогда безвнимания. Сейчас, когда я сама мама, ядумаю, чтомне ужасно повезло, чтородители свалили вАмерику. Вотзаэто я им точно благодарна. Потому что непротащили меня через свой эгоизм, ограниченность ума идуши. Через ругань, разборки иобязательный развод совсеми грязными подробностями. Иногда жизнь странные кульбиты вытворяет.– Надя вздохнула, словно сбросив паутину воспоминаний, ипереключилась наДаниила:– Нуаты сродителями досих пор необщаешься?
    –Многое изменилось,– пришла его очередь задуматься очем-то непростом.– Мысмогли поговорить ивыяснить наше непонимание. Теперь пытаемся восстановить отношения, стараемся, нобылой близости пока неполучается. Ядумаю, может, что-то безвозвратно пропало, сгорело вобоюдном чувстве вины иобиды, аможет, просто еще непришло время дляполного примирения.
    Онзамолчал, думая освоем. Надюша снова посмотрела вокно. Чтож мы все постоянно вокно смотрим, когда задумываемся очем-то иливспоминаем. Интересно, этокакой-то защитный механизм илисам процесс созерцания успокаивает человека, поддерживает? Задумалась она отвлеченно…
    –Светает,– сказала Надя тихо, встала иподошла кокну.– Надо хоть немного поспать.
    –Да,– поддержал мысль Казарин, поднялся, подошел кней иостановился рядом.– Восколько ехать домой планируешь?
    –Незнаю, каквысплюсь,– повернулась кнему иискренне поблагодарила:– Спасибо тебе. Зато, чтонакормил, изато, чторассказал осебе.
    –Итебе спасибо,– тихо ответил он ивдруг наклонился ипоцеловал ее вщеку.– Спи.– Онпосмотрел нанее каким-то особым взглядом.– Акогда проснешься, позвони, поедем вдвоем.
    Даниил больше ничего несказал, развернулся, прошагал через комнату, вышел имедленно, осторожно прикрыл засобой дверь.
    Денек выдался жарким ссамого утра. Майуже сдавал окончательно свои позиции решительно наступающему лету, ихоть детские листочки еще зеленели изумрудно, проклюнувшись совсем недавно, подставляя солнышку свои глянцевые бока, иптицы орали абсолютно по-весеннему отлюбви, радости имолодости, иподдувал порой порывами холодный ветерок, напоминая, чторано сезон отпусков открывать,– лето уже по-хозяйски разворачивалось вотвоеванных владениях, устраиваясь поудобней икидаясь вот такими денечками.
    Онивыехали после двенадцати дня. Надвух машинах.
    Надюха впереди ивсе поглядывала взеркало заднего обзора наКазарина, едущего заней напрокатной машине, ипребывала встранном состоянии, которое наступает, какправило, после сильного стресса– эдакой легкой форме заторможенности ипритупленности чувств. Словно организм, защищаясь, оберегает человека, еголичность отразрушения, отходя отсильного шока, пытаясь приспособиться кновым обстоятельствам, перезагрузить все внутренние настройки ивосстановиться.
    Двадня!
    Всего лишь два дня назад, ещевпятницу утром она жила совсем другой– привычной, размеренной ираспланированной жизнью. Спокойной. Ровной. Устойчивой. Предсказуемой.
    Ивсе изменилось водин момент– неминуемо, какстихийное бедствие, каккатастрофа,– когда вышел изтумана этот мужчина инепожелал пройти мимо!
    –Вышел ежик изтумана…– тихо проговорила Надюха, очередной раз бросив взгляд взеркало наедущую сзади машину,– …вынул ножик изкармана…
    Задва дня она узнала проотца своего ребенка больше, чемзавсе эти одиннадцать лет! Онаузнала просебя больше, чеммогла завсе эти годы.
    –Буду резать, буду бить…– объезжая колдобину, продолжила Надежда считалку.
    Сегодня утром, проснувшись ипосмотрев настолик состатками их ночного застолья, наполовину полную бутылку, бокалы снедопитым вином, вспомнила поцелуй, который словно обжегее, оставляя надолго ощущение его мужских губ накоже. Исовсей ясностью ичеткостью вдруг осознала, чтогосподин Казарин Даниил Антонович неисчезнет изее жизни. Непропадет, несгинет инерастворится, также неожиданно втумане, какипоявился. Ичто-то ему отнее нужно! Инужно было еще дотого, какон узнал проГлашу. Ведь зачем-то он искал ее иприехал кним вхозяйство, апотом неполенился ипоехал дальше всоседний городок идаже пошел наконцерт…
    Иэто поразило Надюху так сильно, чтовот наэтом самом открытии ее заклинило, иврубился наполную катушку защитный механизм организма, притушив все чувства иэмоции, решив оградить ее оточередного стресса.
    –Скем останешься дружить?– закончила она считалку, снова кинув взгляд взеркало.

    Даниил смотрел наНадину машину, двигающуюся впереди, идумал, каклучше объяснить ирастолковать Наде, чтоон, пусть иблагодаря чудесному, невероятному случаю, носнова появился вее жизни иникуда теперь изэтой жизни несобирается деваться.
    Весь вчерашний день он находится вшоке.
    Втаком настоящем, крутом шоке! Унего перед глазами все повторялась иповторялась картинка: девочка Глафира делает мостик, выходит изнего вкувырок ивыскакивает наавансцену, раскинув руки вприветствии зрителям, икакобрывается все внутри отпонимания, чтоэто его дитя!
    Егодочь! Его! Родная! Дочь!
    Онтолько обэтом весь день идумал– занимался делами, общался, двигался– идумал только обэтом. Апотом увидел Надюху вэтом ее золотисто-янтарном платье, иснова перевернулось все внутри, вкоторый раз заэти два дня.
    Двадня! Всего два дня, иего жизнь изменилась абсолютно!
    Бывают, конечно, ипозаковыристей выкрутасы судьбы, емули незнать, ното, чтоэта женщина так неожиданно нашлась, иновость, чтоунего, оказывается, есть дочь…
    Это… Казарин немог найти такого определения, котороебы передаловсе, чтоон испытывал ичувствовал эти два дня.
    Надя ушла тогда стеррасы настолько элегантно, чтоон глаз немог отвести– поднялась грациозно сдивана, плавным жестом руки сняла пиджак, кинула его насиденье ипошла неспешной величественной походкой, мимоходом оставив бокал наподоконнике окна. Ашелковое платье обтекало, гладило ее фигуру, какпогибающий отлюбви любовник– иКазарин все смотрел вслед, даже когда задевушкой тихо закрылась дверь, емуказалась, чтоснова иснова движется ее фантом квыходу, доканывая внем все мужские инстинкты.
    Онушел следом заней спраздника, емухотелось подумать водиночестве итишине. Одиночества Даниил получил сколько угодно, авот стишиной вышел большой напряг– праздник гулялся сразмахом ибольшим весельем. Впрочем, этопочти непомешало Казарину думать. Оннемог заснуть, вышел набалкон, постоял, опираясь наперила, апотом сел вплетеное кресло, смотрел втемноту идумал, думал… Вспоминал все стого момента, когда обрисовался сквозь туман стройный женский силуэт, икакДаниил вышел избелесой субстанции впросвет натропинке, кивнул незнакомке иулыбнулся, мгновенно отметив просебя ее привлекательную внешность, икаквследующую секунду его ударило узнавание…
    Ивдруг слишком громко дляполной ночной тишины пропиликал сигнал сообщения, пришедшего наего телефон. Даниил достал смартфон изкармана пиджака, увидел, откого оно пришло, прочитал, ивэтот момент неожиданно ясно, какснизошедшее озарение, оносознал ипонялвсе…

    –Апочему вы обращаетесь комне на«вы»?– спросила Глашка.
    Онисидели забольшим круглым семейным столом вгостиной заусловным обедом, поскольку дляобеда было еще рановато погородским меркам ивсамый раз посельским.
    Девочка еле сдерживалась, чтобы незавалить Казарина вопросами инепотребовать его единоличного внимания только ей– ведь обещалже процирк рассказать! Норебенка остудили, напомнив охороших манерах иотом, чтоДаниил Антонович гость вих доме, егонадо угостить ипринять какподобает, апотом уж расспрашивать. Ноудержаться она всеравно немогла. Нунемогла!
    –Такя выражаю свое уважение кмалознакомому человеку.
    –Нояже ребенок,– напомнилаона.
    –Этонезначит, чтовам ненадо выказывать уважение. Такпринято увоспитанных людей, ккоторым я иногда отношу исебя,– пояснял Казарин.
    –Понятно,– кивнула Глафира.– Значит, ядосих пор встречалась снеочень воспитанными людьми. Никто извзрослых еще ниразу неназывал меня на«вы». Акогда вам можно уже будет комне на«ты» обращаться?
    –Когда вы мне это позволите, темсамым показывая, чтопринимаете мою дружбу ирасположены комне дружески вответ,– ссерьезным видом, ноявно сдерживая улыбку, объяснял Казарин правила этикета.
    –Ой!– обрадовалась девочка.– Яквам очень расположена иочень дружески! Давайте уже на«ты».
    –Хорошо,– кивнул Даниил и, неудержавшись, усмехнулся.
    –Аскажите, этотрудно стать настоящим акробатом?– закончилось окончательно ибесповоротно все возможное терпение уГлашки.
    –Трудно,– подтвердил Казарин испросил неожиданно:– Ачто ты знаешь оцирке?
    –Ну…– задумаласьона.– Много, наверное.
    –Ну,например, счего все началось: чтововсех цирках мира арена, онаже манеж, одного размера иустройства ты знаешь?
    –Не-ет,– удивилась девочка итутже спросила:– Какого?
    –Сорок два фута вдиаметре, илитринадцать метров,– уведомил Казарин.
    –Апочему?– завороженно допытываласьона.
    –Нувот,– усмехнулся Казарин,– аговоришь, чтознаешь оцирке многое.
    –Язнаю!– уверила его Глашуня исостроила рожицу, сообразив, очем он спрашивает.– Ну,несовсемвсе, разумеется, номного.
    –Адействительно, Даниил, почему арены одинакового размера?– спросил слюбопытством Максим Кузьмич.
    –Этомировая история цирка,– принялся пояснять Казарин.– Такие размеры продиктованы профессиональной необходимостью. Дело втом, чтосовременный цирк зарождался вдевятнадцатом веке сконной вольтижировки иакробатики– попросту говоря, свыступления артистов налошадях. Адляакробатических трюков наспине улошади требовалось, чтобы она всегда находилась пододним углом кцентру манежа. Иэтого можно добиться, только поддерживая определенную скорость лошади приопределенном диаметре манежа. Этоочень непростое, красивое, тонкое искусство. Кстати, ибарьер, окружающий манеж, тоже вовсех цирках имеет определенный размер итакую высоту, чтобы лошадь среднего роста могла положить нанего копыта передних ног ипродолжать передвигаться задними поарене.
    –Здорово!– завороженно глядя нагостя, восхитилась Глашка.
    –Итаких интересных, апорой совсем загадочных фактов процирк очень много,– улыбался ей Даниил.– Если тебя увлекает это искусство, то, может, стоит начать сизучения его истории?– идобавил:– Хотя мостик иреприза утебя уже получаются прекрасно.
    –Какая реприза?– подивилась девочка незнакомому слову.
    –Нувот,– рассмеялся Даниил.– Значит, все-таки начинать придется систории,– ипояснил:– Репризой вцирке называют окончание выступления. Когда артист раскланивается спубликой иприветствуетее, раскидывая руки встороны, какбы посвящая иотдавая ей свое мастерство.
    –Здорово!– еще раз, носерьезно повторила Глашка испросила почти строго:– Все, мызакончили обедать? Ия теперь могу поговорить сДаниилом Антоновичем?
    –Амы тоже хотим его послушать,– сказала весело Рива,– он так интересно иувлекательно рассказывает.
    –Нет,– отказала вприятной беседе взрослым Глашка.– Высним ипотом поговорите, ауменя много вопросов. Иеще,– повернулась она кКазарину,– вы мне можете показать упражнения? Иливот вы говорили, чтоя сальто недокручиваю, можете показать, какправильно. Аеще вы говорили проподдержку…
    –Глаша!– остановила дочь Надя.
    –Всеправильно, Глаш,– поддержал девочку Казарин,– куй железо, какговорится, пока непропало,– иобратился квзрослым застолом:– Спасибо большое, всебыло необыкновенно вкусно.
    –Пожалуйста,– ответила завсех радушно Рива.– Выочень благодарный едок, Даниил. Нахваливаете отдуши, так, чтохозяйкам приятно.
    –Ноэто насамом деле было потрясающе вкусно,– повторился он ипоинтересовался:– Естьли где-нибудь место, площадка, подходящая длятренировок? Ябы показал Глаше, какправильно нужно делать некоторые элементы.
    –Назаднем дворе большая площадка стравяным покрытием. Подойдет?– предложила Надя.
    –Посмотрим,– поднялся из-за стола Казарин.
    –Япокажу!– тутже подскочила Глашка.
    Обежала стол, ухватила Казарина заруку ипотащила засобой, что-то походу уже рассказывая нетерпеливо, возбужденно. Такиутащила издома, ивскоре послышались их громкие голоса заокном.
    –Интересный человек,– признался Максим Кузьмич, посмотрев наНадю.– Япредставлял его иным потвоим рассказам ипотому, чтопрочитал ислышал онем.
    –Раньше он был другим,– задумчиво покачала она головой.– Прошло очень много времени, иобстоятельства, жизнь изменились. Даивсемы.
    –Амне он понравился,– решительно заявила Рива.
    –Онтак навсех женщин действует,– рассмеялась Надя,– очаровывает.
    –Но-но!– предупредил наигранно Максим Кузьмич и, обняв жену заплечи, притянул ксебе ипоцеловал ввисок.
    –Яимею ввиду, какличность понравился,– рассмеялась Рива, глядя намужа снизу вверх таким особым взглядом, который только надвоих.
    –Какличность…– повторила заней автоматически Надюха, глубоко задумавшись.
    –Тычего-то опасаешься?– насторожился Максим Кузьмич.
    –Себя, пап,– честно призналасьона.– Ябоюсь, чтомогу быть необъективна, лелеять какие-то застарелые обиды, стремиться что-то доказать, наказать. Ихоть я нечувствую вдуше ипамяти ничего этого, новдруг оно где-то там засело ивылезет. Яочень боюсь принять неверное решение, аведь решается вообще-то судьба Глаши.
    –Итвоя,– напомнил дед.

    –Пойдем пройдемся,– предложил часа через два Казарин Наде, наблюдавшей заих занятиями сГлашей.– Япоказал некоторые упражнения, теперь Глаше надо их повторять изакрепить,– иусмехнулся.– Этонадолго, онаочень упорная девочка, ночаса через два ее всеже следует остановить.
    –Япредупрежу папу иРиву,– кивнула, соглашаясь Надя испросила вроде какбезособой заинтересованности:– Атебе ненужно возвращаться впансионат?
    –Нет,– ответил Казарин испросил:– Увас вокруге есть какое-нибудь особое место, которое тебе больше всего нравится, гдеты любишь бывать?
    –Есть одно очень красивое место,– несразу ответила Надюха, внимательно рассматривая выражение его лица.– Ононаходится насамой высокой точке, надрекой, итам растет большая сосна, очень старая, авид оттуда наокрестности открывается потрясающий. Излюбленное место нашей молодежи, нотуда лучше подъехать намашине, слишком далеко добираться. Хочешь посмотреть?
    –Поехали,– взяв ее подлокоть, решительно распорядился Казарин.
    Проселочная дорога шла покромке большого поля, заним через молодой березовый подлесочек изумрудно-зеленый отнедавно вылупившейся листвы, дальше наширокий луг, заходила покраю всерьезный хвойный лес иобрывалась метрах впятидесяти отстоящей нагоре одинокой, горделивой сосны. Онаказалась королевой, вцарственном одиночестве осматривающей свои владения. Надежда припарковалась утрех небольших сосенок наобочине, онисДаниилом вышли измашины. Посмотрев наверх, наэту одинокую хвойную королеву, Казарин поделился впечатлением:
    –Величественное дерево.
    –Подожди, тыеще увидишь, какой вид оттуда открывается,– пообещала Надя и, взглянув нанебо, заметила.– Дождь скоро будет. Давай поторопимся.
    Чернющая туча закрывала полнеба, грозная, обещавшая вскоре пролиться майским мощным дождем, онанедовольно перекатывалась, раздувалась, смещалась, собирая инакапливая силу.
    –Агде паломники?– полюбопытствовал Казарин.– Тоесть молодое поколение любителей природы ивидов?
    –Смотрят американский кинематографический фильм внашем новом кинотеатре,– пояснила Надя.
    –Окак!– подивился Казарин.– Какой, однако, ввашем селе культурный народ: наконцерты ходят, кинематографические фильмы смотрят.
    –Движемся вногу современем иборемся зато, чтобы молодежь оставалась населе,– объяснила Надюха имахнула рукой вперед.– Ну,идем?
    Да-а-а! Видпотрясал своим величием!
    Вотона, Россия– река, леса, поля-поля, луга! Догоризонта красота-а, простор!
    Стояли молча, смотрели. Парило.
    Стало непросто жарко, адушно, ветер налетал сильными порывами, подхватил ирастрепал наскоро скрепленные ненадежной заколкой волосы Надежды, задирал подол ее широкой юбки. Отступил, обманчиво затих ирванул сдругой стороны, закинув большую прядь волос Наде налицо.
    Казарин повернулся кдевушке, взял вруку, подержал, потер задумчиво между пальцами игривый локон, рассматривая, затем подвинулся совсем близко кНадежде, медленно заправил эту прядь ей заушко ипровел пальцами вниз поскуле, отчего унее пошее вниз кзаколотившемуся сердцу побежали обжигающие мурашки. АКазарин приподнял заподбородок ее лицо, заглянул вглаза иуведомил тихим, наполненным обещанием, потрясающим эротическим голосом:
    –Тыдолжна знать, чтоя никуда теперь неуйду изтвоей жизни.
    –Японимаю,– также тихо ответилаона, встречая его взгляд.– Глаша твоя дочь, иты имеешь право…
    –Тшь-шь,– прижал он палец кее губам, останавливая слова.– Неиз-за Глаши.– Даниил смотрел исмотрел вНадины глаза, словно завораживал, ичто-то такое пугающее ипрекрасное светилось вглубине ее зрачков. Онпровел, елекасаясь пальцами, поее щеке итихим, наполненным чувством голосом признался:– Одиннадцать лет прошло, ая все помню. Каждый день, проведенный стобой. Кожу твою, запах твой, руки твои, улыбку, голос исмех. Моетело тебя помнит все эти годы, ите оргазмы, которые я испытывал только стобой. Нидотебя, нипосле нисодной женщиной я непереживал такого. Иесть еще нечто гораздо большее, чтоя должен рассказать тебе ичто связываетнас…
    Онмедленно наклонил голову, неотводя взгляда отее глаз, ипоцеловал…
    Этобыл поцелуй всей ее жизни!
    Поцелуй всей жизни Надежды Петровой! Всех лет безэтого мужчины, всей мудрости, накопленной после него,– поцелуй совсем другой женщины, чемта прошлая, молоденькая Надюшка.
    Оннеспешил инеусиливал напор– медленно, предельно чувственно целовалее, словно пил сладкий нектар, дарующий жизнь,– возвращая ксегодняшней реальной жизни их обоих. Унее подкашивались ноги, дрожало все внутри, наливаясь какой-то огненной субстанцией, иказалось, чтодуша поднимается ирвется куда-то вверх…
    Даниил медленно отстранился, всмотрелся ввыражение ее лица, иглаза унего посверкивали, плавились топленым шоколадом отжелания. Онпротянул руки, ухватил закрая Надину футболку, остановился напару секунд, спрашивая взглядом последнего разрешения, ипотянул вверх. Сдернул, кинул куда-то наземлю, медленно завел руки заспину девушки, расстегнул иснял бюстгальтер, уронил его наземлю. Стоял исмотрел наее великолепную грудь.
    Иподего восторженным взглядом она вдруг почувствовала, каквырывается изнее какой-то прямо огненный вихрь так долго сдерживаемой, постоянно контролируемой ею страсти– так она боялась инехотела показать ему свое влечение смомента их странной встречи! Такдержала себя, держала, справляласьже! Ивотвсе! Все! Ивсе долампочки инеимеет значения! Никакого!
    Иона шагнула кнему, обвила руками иприжалась! Итут они понеслись! Целуясь страстно, неистово, стонали, торопились, срывая друг сдруга одежду– ивдруг снова все остановилось!
    Даниил шагнул назад, оставляя Надю одну, ипотрясенным, восхищенным взглядом рассматривал ее обнаженное тело. Апотом вернулся опустился наодно колено, провел рукой поее телу отшеи, погруди, вниз поживоту, наклонил голову ипоцеловал нежно ее живот…
    –Тывеликолепна,– прошептал Казарин стаким благоговением, чтонаглаза ее вдруг навернулись слезы.– Тыстала еще прекрасней.
    Онавзяла двумя ладошками его голову, подняла вверх, склонилась ипрошептала:
    –Тыстал еще прекрасней.
    Ипоцеловалаего, какблагословение давала.
    Ивэтот момент первые тяжелые, крупные, какнебесные слезы, капли дождя упали наних. АНадюха вдруг подумала, что, наверное, этикапли сразуже испаряются, исходя паром, наих раскаленных телах.
    Этопоследнее, очем она могла еще думать…
    Казарин схватил ее наруки, опустил наземлю, наброшенную юбку, условно можно считать, чторасстеленную,– иони целовались, целовались, ласкали друг друга ивсе смотрели, смотрели вглаза, словно тайну какую постигали…
    Ивтот момент, когда он вошел внее, наних рухнул тяжелой стеной ливень, словно река Иордан, вкоторой крестился Иисус,– начало иконец всех рек мира,– обрушила наэтих двоих свои благословенные воды…
    ИДаниил брал ее неистово, вунисон сразбушевавшейся водной стихией, лупившей поего телу упругими струями, какмаленькими плетьми, и, опираясь налокти, держал владонях Надину голову ицеловал ее мокрое лицо, ставшее соленым отслез восторга, иони поднимались все выше ивыше, итуда задушами стремились их тела…
    Даниил поднял голову сНадиного плеча, посмотрел влицо, поцеловал коротким нежным поцелуем, Надюха открыла глаза итутже закрыла отлившейся наних воды.
    –Надо выбираться отсюда,– сказал весело Казарин,– ато дорогу совсем размоет изатопит.
    Быстро поднялся и, подхватив подлокти, помог подняться Надежде.
    –Придется одеться вмокрое,– осмотрелся он вокруг сквозь стену воды.
    Ливень лупил серьезно, вдалеке вдруг сверкнула молния, загрохотал гром. АНадюха наблюдала задействиями мужчины, торопливо собиравшего разбросанные вещи сземли, ивсе откидывала непослушную мокрую прядь падающую ипадающую ей налицо.
    –Надь, тычто замерла?– весело прокричал Казарин.– Давай вмашину! Замерзнешьже!
    Иона какбудто очнулась, бросилась собирать оставшиеся вещи. Оннатянул мокрые ботинки набосу ногу, скомкав, подхватил одежду водну руку, второй обхватил Надю заталию, придерживая наскользком спуске сгоры. Скользя поразмокшей земле, оникое-как спустились ипобежали кмашине. Надюшка принялась долго, неуклюже копошиться, пытаясь достать ключи изкармана юбки. Пойди найди ключи вмокрой грязной юбке подлупящими, какненормальные, струями дождя, особенно если утебя руки трясутся! НоКазарин, оценив ситуацию, быстро забрал удамы юбку, сразуже нашел идостал ключи, открыл дверцу, втолкнул Надюшку назаднее сиденье, закинул напол мокрые вещи ибыстренько забрался сам.
    –Нучто,– весело поинтересовалсяон,– потоп?
    –Стихия!– кивнулаона.
    –Придется как-то натянуть все это насебя,– посмотрел Даниил ссомнением илегкой формой отвращения навещи подногами.
    –Уменя вбагажнике сумка соспортивной одеждой иполотенцем большим, яобычно повоскресеньям вбассейн езжу,– вспомнила вдруг Надюха ипредложила:– Тебе полотенце, мнеодежда.
    –Отлично!– порадовался Казарин, быстренько поцеловал ее вгубы и, распахнув дверцу, рванул кбагажнику.
    Емупонадобилось всего несколько секунд навсю операцию: раз– выскочил, два-три– открыл багажник, четыре-пять– схватил сумку, шесть-семь– закрыл багажник, восемь-девять– заскочил обратно всалон машины. Десять– захлопнул дверцу! Может, ибольше, ноНадюхе он казался самым стремительным, самым… вобщем, самым, ивсе!
    –Тыочень-очень быстрый, ковбой,– улыбнулась она ему особой улыбкой, которой улыбаются женщины тем самым мужчинам после…
    Казарин кивнул– ато! Хороший я такой ковбой. Оннастоял, чтосначала надо вытереть полотенцем Надюху иее волосы, предварительно отжав воду, потом уж вытерся сам иобернулся полотенцем вокруг талии. Помог одеться своей женщине ивтомже приподнятом боевом ивеселом настроении поинтересовался:
    –Нучто, поехали?
    –Янемогу,– вдруг потрясенным шепотом призналасьона.
    –Чтослучилось?– забеспокоился Даниил.
    –Уменя внутри досих пор все дрожит,– прошептала Надюха, отчего-то смутившись.
    –Хорошо,– порадовался Казарин, прижал ее ксебе, поцеловал вволосы иповторил:– Хорошо. Тамунас все было фантастически,– иперешел наубойный сексуальный шепот:– Тыневероятная женщина.
    –Надо ехать,– смутилась еще большеона, меняя тему.
    –Да,– прошепталон, поцеловал ее иснова вернулся кбодрому, громкому оптимизму:– Значит, поведуя!
    Иперелез наводительское сиденье так ловко, чтоНадюха только вздохнула, сразуже вспомнив ободаренной дочери.
    Спроселочной, раскисшей как-то сразу дороги они выбрались сбольшим трудом итолько благодаря тому, чтоКазарин оказался классным водителем. Велабы машину Надя, застрялибы однозначно, безкаких-либо вариантов. Понервничать пришлось несколько раз вполне серьезно. Номужчина оставался сосредоточенным, спокойным ипросто делал то, чтотребовалось, безпаники ипроявлений какойбы то нибыло нервозности.
    Такчто наасфальтированную дорогу выбрались покрышу вгрязи иснеким потрясыванием ручек уНадюхи– новыбрались. Втот момент, когда, разбрасывая комья налипшей жирной грязи сколес, чуть забуксовав, машина выбиралась наасфальт, запел телефон всумке уНадежды.
    –Да!– ответила она Максиму Кузьмичу.
    –Поддождь попали?– спросилон.
    –Ещекак, пап!– весело отрапортовала Надя.– Промокли напрочь!
    –Вынагрунтовке?– обеспокоился дед.
    –Уженет,– радовалась жизниона.– Воттолько что Даниил Антонович нас героически вывез натрассу!
    –Ну,слава богу, ато беспокоиться начал,– перевел дыхание дед.– Дождина-то нешуточный, стихия чистая!
    –Па!– встретившись взглядом взеркале заднего обзора свеселыми шоколадными глазами, попросила Надя.– Тытам баню затопи, ато нам погреться надо.
    –Дауж давно запустил!– успокоил Максим Кузьмич.– Какувидал тучу, квам потянувшуюся, таксразу иналадил. Подумал, авдруг промокнут, красоты природные обхаживая илизастрянут напроселке так, чтовытаскивать придется.
    –Здорово! Па,ты гений!– порадовалась Надюха.
    –Да,Нюшенька,– вспомнил что-то еще дед,– девочки вам там самовар-чаек организовали, нуизакусочки всякие кнему, такчто парьтесь отдуши, грейтесь, отдыхайте, никто мешать небудет.
    –Яуже говорила, чтоты гений?– улыбалась счастливо Надя.
    –Сегодня пару раз,– усмехнулся он иперераспределил чрезмерную похвалу внучки.– Этовсе девочки, Рива сОльгой сзакусками-едой придумали.
    –Нуичто там такого гениального Максим Кузьмич организовал?– полюбопытствовал Казарин, поглядывая наНадю взеркало, когда она закончила разговор иубрала телефон всумку.
    –Ужезатопил нам баню, аРива сОльгой самовар поставили иеды всякой натаскали,– иобъяснила:– Ольга– это наша помощница похозяйству, сегодня выходной унее, ноона дома сидеть нелюбит, ейунас больше нравится, говорит, снами веселей.
    –Баня– это классная идея,– поддержал инициативу Казарин.– Прогреться нам точно непомешает. Куда надо ехать, ячто-то незаметил увас научастке бани?
    –Онавдальнем конце засоснами стоит, ееотцентрального входа невидно,– пояснила Надя иусмехнулась:– Иэто несовсем простая баня.
    Банный комплекс целиком иполностью являлся детищем Ривы. Ещедосвадьбы сМаксимом Кузьмичом выяснилось, чтоона заядлая банщица. Можно сказать, профессионал банной культуры. Надяже сдедом это дело хоть иуважали, нотогда еще нефанатели особо. ВотРива ивзялась их просвещать иприобщать, причем всерьез так взялась.
    Первым делом она объявила, чтонадо построить непросто баню, ачто-то типа спа-комплекса, аргументируя столь крутую заявку тем, чтоисами они судовольствием станут им пользоваться, нонадо незабывать иомногочисленных гостях. Дело втом, чтокним постоянно кто-то приезжал– деловые партнеры, которыми обзаводился Максим Кузьмич нановом месте, быстро переходили вразряд друзей, данеодни, а, какводится, ссемьями; истарые друзья сДальнего Востока; икитайцы, бывшие партнеры, теперь издесь налаживали дела сМаксимом Кузьмичом. АРива привела засобой ввиде приданого нетолько своих родственников идрузей сих семьями, ноибывших коллег икое-кого извышестоящих чиновников. Словом, гости практически непереводились вих доме.
    Нуикакбезбани? Безвариантов– никак!
    Аесли гостей бывает попятнадцать-двадцать человек зараз, ивсе хотят одновременно ипариться, иобщаться, изастолом сидеть? Вотиполучился современный комплекс: баня, сауна ихамам турецкий, бочка-купель, вкоторую, взависимости отнастроения ипожеланий, толедяную воду наливали, даже снег сольдом кидали, тотравяные лечебные настои, бассейн глубокий, массажная комната скреслами, аппаратами всякими, несколько душевых, просторный предбанник сошкафами разного назначения игостиная комната согромным столом состолешницей изцельного дерева, закоторым помещалось дотридцати человек.
    Аеще второй этаж, гдеподскошенной крышей разместились две гостевые комнаты иподсамым скатом нанебольшой подиум уложили большой мягкий матрац инакидали подушек разных. Обозначив это местом релаксации– прямо надголовой, вкрыше, расположилось большое окно, через которое открывался вид наверхушки деревьев ибескрайнее небо.
    Надюха сГлашкой этот укромный уголок любили больше всего ичастенько прямо там изасыпали поддоносившийся снизу гомон голосов большой, веселой компании, бубнящий фоном телевизор ивосторженные визги ныряющих вледяную купель илисугроб наулице. Обнимались, укутавшись пледом после жаркой парилочки, чистенькие, разморенные, исмотрели назвезды, постепенно погружаясь вдобрый сон.
    Дождь все еще упрямо лил, ноуже потеряв стихийную мощь ипостепенно затихая, сдаваясь, когда Надя сДаниилом подъехали ксамому комплексу и, прихватив мокрое шмотье спола машины, забежали внутрь.
    Подолгу сидели впарилке, выскакивали поочереди– Надюха быстрей сдавалась, Казаринже парился судовольствием, даеще поддавал ивыходил поддуш разгоряченный докрасноты.
    Онперехватил Надю, когда она выходила очередной раз издуша после парилки, обнял, прижал ксебе крепко, приподнял, оторвав отпола, изацеловал, зацеловал доволшебства, доголовокружения… отнес надиван вгостиную, иэто было так…– какдавно инесбыточно мечталось годами. Ивтоже время прекрасней, чемНадюша могла представить. Унее все звенело идрожало внутри, наворачиваясь наглаза слезами…
    Акогда они после, укутавшись вуютные большие банные халаты расположившись наогромном удобном диване застолом, пили чай сзакусочками «назубок кдушистому», каких называла Ольга, выставляя настол угощений всяких неназаявленный зубок, анаобъедение беспардонное, Казарин скаким-то сделавшимся вдруг странно серьезным выражением лица неожиданно спросил:
    –Какэто было, Надь, когда ты узнала, чтождешь ребенка?
    –Вкаком смысле какбыло?– непоняла она вопроса.
    –Тыиспугалась?– пояснил он стемже странным выражением лица.– Решала оставить илинет? Боялась? Чтовообще думала делать?
    Аона усмехнулась, вдруг так ярко идетально вспомнив, какэто было.

    –Нокакэто могло случиться?!– абсолютно честно недоумевала Надюха.
    –Традиционный вопрос дляженщин нашей семьи,– усмехнулся Максим Кузьмич.– Тоже самое спросила твоя бабушка, узнав, чтобеременна всемнадцать лет, итвоя мама, узнав отомже вдевятнадцать. Теперь иты ввосемнадцать. Соблюла традицию, можно сказать.
    –Нет, нукакже…– тупила отрастерянности девочка Надя.
    Онаточно помнила, чтоКазарин всегда пользовался презервативами, кроме только двух раз– там наморозной, залитой солнцем террасе заимки инастоле вкухне ураспахнутого холодильника. Ахда! Ещераз всвоем кабинете наработе…
    Хватило-о-о… повсей видимости. У-пол-не!
    –Ичто теперь?– спросила Надюха уединственного человека вее жизни, который знал ответы навсе ее вопросы.
    Аон неожиданно строго инедовольно спросил вответ:
    –Тыочем, Нюша?
    –Нукакочем?– снова непоняла его она иразъяснила:– Какмне сребенком-то учиться?
    –Анепрочто другое?– уточнил навсякий случай еще раз дед.
    –Тыпро…– дошло наконец додевочки Нади, иона аж задохнулась оттакого предположения,– …да ты что? Данизачтобы, этоже ребеночек мой!– Иотиспуга, прижала ладошки кгубам.
    –Нувот ислава богу,– порадовался Максим Кузьмич, шагнул кней, спрятал всвоих надежных объятиях, прижав кгруди.– Вотихорошо,– поцеловал вмакушку иуспокоил:– Ачто учиться? Годучебный закончишь, академку нагод возьмем, атам поглядим, какдальше будет.
    Адальше все сложилось, какдоченька Глашка определила.
    Родилась она воктябре, почти год они счастливо идружно прожили вхозяйстве подприсмотром деда, Ривы иОльги. Ксентябрю, когда начинался следующий учебный год, выяснилось, чторасставаться сребенком Надя неможет нифизически, поскольку досих пор кормила девочку грудью, ниморально, потому что даже представлять себе такой вариант несобиралась.
    –Неттак нет,– каквсегда спокойно ирассудительно решил Максим Кузьмич.
    Какоеже это великое счастье, чтоуНади такой дед! Этоже непросто какой-то дед– человечище, настоящий мужчина! Это…
    Говорят, идаже уже ученые доказали этот факт,– что, если увас хорошие дети выросли, значит, вамсильно повезло, ивсе! Никакое прекрасное воспитание ивсе ваши старания немогут ничего дать, если неповезет идети родятся трудными, неуправляемыми сужасным характером илиизначально сволочными. Вотхоть обстенку бейтесь– неповезло, ивсе! Нознайте, если увас замечательные родители ипрекрасное детство, тоэто тоже значит, чтовам сильно повезло! Какивситуации сдетьми. Этообоюдно. Надюха это давно поняла, ещевподростковом возрасте, поняла, чтоей невероятно, сказочно повезло сдедом.
    Почему изачто? Самые непродуктивные вопросы.
    Максим Кузьмич снял дляних сГлашкой квартиру вМоскве, совсем рядом сВышкой– везде пешком– задесять минут винститут, авмагазин так ивообще втомже доме. Нашел няню дляГлашки, самотбирал кандидаток ипроверял их данные. Прямо пошел втогда еще милицию, познакомился скаким-то капитаном, договорился, преподнес ввиде вознаграждения запомощь несколько коробок спродукцией своего хозяйства иконвертиком небольшим, беленьким таким. Ивсех дамочек, которые приходили длясобеседования поповоду найма наработу няни, этот капитан прогнал помилицейской базе данных ивыдал сведения. Хороший дядя.
    ТакНадюха иучилась– утром покормила ребенка, сцедила молоко иназанятия, ещеипереводами занималась, ноэто уже дома, когда Глашку спать укладывала.
    Потом Глаша подросла, всадик ребенка устроили.
    Ничего трагического итяжелого. Бывало, Надя ночами неспала– занималась иподрабатывала переводами, апозже ибалансы бухгалтерские стала делать длянебольших частных фирм. Всестаралась деду как-то материально помочь, хоть нажизнь себе сГлашкой заработать, ато ему итак достается. Только он из-за этого постоянно ругался свнучкой– мол, нафига такие жертвы! Онисам справляется иуж насемью-то зарабатывает! НоНадя знала, какему сейчас трудно, исельское хозяйство унас встране вте годы переживало нелучшие времена…
    Нуничегоже, справилась. Даинеупахивалась она так, чтобы героиней себя чувствовать.
    Такижили, росли. АкакВышку окончила, переехали домой кдеду сРивой.

    –Ничего трудного илитрагичного,– улыбнулась Казарину Надюха.– Унас все дружно, втроем получалось: иГлашку растить, ихозяйство поднимать, ираскручивать бизнес. Семья, родные люди.
    Онслушал молча, смотрел нанее таким странным, нечитаемым взглядом, ичто-то плескалось вглубине его глаз, такое сильное ипугающее, чтоНадежда неожиданно затаила дыхание, заглянув вэто шоколадное бездонье, уходящее вчерную точку зрачка.
    –Мненадо кое-что тебе рассказать, объяснить,– вдруг произнес Казарин глухим голосом ипосмотрел мимо нее, словно перенесся душой вочто-то темное, страшное…

    Дружинин позвонил, когда Даниил уже начал посматривать начасы ипонемногу напрягаться поповоду его отсутствия– досамолета три часа, азам еще даже вофисе необъявился, документы попроекту все здесь.
    –Дэн!– сразу приступил кделу Мишка.– Походу, накрылась моя поездка!
    –Чтослучилось?– понял поего тону наличие проблемы Казарин.
    –Мать только что на«Скорой» увезли вбольницу,– напряженно пояснил Дружинин.– Сердце. Похоже наинфаркт. Пока незнают точно, ноговорят, чтодело плохо. Придется тебе самому лететь, Дэн.
    –Даочемты, Мих!– отмахнулся словесно Казарин.– ТыоВере Семеновне сейчас беспокойся. Сделами сам разберусь. Помощь какая нужна?
    –Дакакая помощь! Ждем, чтоскажут врачи. Все, чтопотребуется, сделаем, достанем,– устало вздохнул Дружинин ивсеже продела незабыл:– Уменя всейфе папка сподготовленными документами поСочи изеленая такая сзаметками, деталями поним, нуикто там что собой представляет, иххарактеристики, справки подкем что находится икурируется. Самразберешься,– ивздохнул еще раз, совсем уж тяжко, какповинился:– Придется тебе, Дэн, все-таки лететь сегодня.
    Лететь придется, этоКазарин понимал и, пока продолжал разговор, ужеприкидывал, каклучше провести встречу.
    Наинтересный проект вСочи вышел Мишка ипривел кДаниилу людей, внем участвующих. Посидели-посчитали, просмотрели цифры приблизительные. Казарину понравилось. Посовещались сэкономистами иКостей, через оплачиваемых друзей изорганов проверили «соучастников» попроекту, кое-кого дополнительно поспрашивали ивлезли вдело.
    Курировал его Дружинин, всеконцы завязаны были нанем, мотался он Москва– Сочи срегулярностью пару-тройку раз вмесяц. Дело двигалось кподписанию договора, ивот натебе: напоследнем этапе такая канитель сВерой Семеновной!
    Казарин купил билет наближайший рейс, некоторые бумаги взял ссобой, нобольшую часть важных документов оставил, азаписки, относящиеся кпроекту, скопировал невсе, оставив оригиналы навсякий, непонятный ему пока доконца случай всейфе.
    Почему так сделал, самнепонял. Ночто-то… чуйка какая-то свербила.
    Весь полет изучал документы, решив, чтосегодня ничего подписывать они нестанут– так, визит большой вежливости будущим партнерам всвязи сфорс-мажором основного участника бумажных официальных отношений. Аон объяснит, чтовсе документы наМихаиле, дескать, вмешиваться сам Казарин нехотелбы, хоть он ихозяин, ипоследнее слово заним, ноуних свой процесс закручен, апартнеру своему Даниил доверяет.
    Даже неплохо, чтотак получится, подумалось Даниилу– присмотрится, чтозалюди, перед окончательным подписанием. Окажется такой расклад напряжным дляпартнеров, захотят окончательного решения– пожалуйста, подпишем– уних-тоесть своя основная болванка согласованного договора идокументы кнему. Относительно деталей связь потелефону сДружининым походу переговоров держать будут.
    Ваэропорту Казарина невстретили.
    Вернее, встретили, данете, ктоожидался.
    Анзора он знал влицо, новтолпе встречающих Даниил его неувидел и, выходя иззала прилета, ужесобирался позвонить встречающему, когда кнему обратился неизвестный мужчина.
    –Даниил Антонович?– спросил он ссильным кавказским акцентом.
    Прежде чем ответить, Казарин внимательно посмотрел нанезнакомца– мужик, леттридцати сочень ярко выраженной кавказской внешностью, счерными отнеистребимой щетины почти доглаз, щеками, узкими неприятными губами иочень непростым взглядом.
    –Да,– ответил Казарин ипочему-то огляделся вокруг.
    –Ксожалению, Анзор немог вас встретить, ивместо него прислали меня,– старался изовсех сил изобразить подобострастное радушие мужик. Ноунего это неочень хорошо получалось: выдавало непокорное выражение глаз.
    –Спасибо, номеня встречают друзья,– соврал почему-то Казарин, почувствовав опасность.
    Намиг незнакомец напрягся, нотутже улыбнулся. Онухватил Казарина подлокоть, сделал печальное выражение лица ипожаловался:
    –Какие такие друзья? Меняже начальство сработы выгонит, если я вас лично непривезу! Машина люкс!
    Ивэтот момент быстрым, злым взглядом посмотрел куда-то Казарину заспину. ТутДаниил понял, чтопроисходит нечто очень-очень фиговое иполез зателефоном вкарман. Амужик какклещами надавил ему пальцами налокоть, недавая руке пошевелиться, наклонился исзаметно усилившимся акцентом прошипел:
    –Нэнадо тэбе никуда звоныть.
    Казарин рванул изего захвата локоть, делая резкий шаг всторону, вовремя движения успев просканировать пространство взглядом изаметить, каккним изтолпы ринулось трое кавказцев. Онотскочил еще наодин большой шаг ипрокричал:
    –Милиция!!! Охрана!!!
    После чего пропустил удар всолнечное сплетение. Итут уж начался сплошной балаган– сдаваться просто так, какзаяц всилки, Даниил несобирался и, откинув сумку всторону, принялся отбиваться– годы занятий айкидо многие навыки прививают идоводят дорефлексов. Нокавказцев было четверо, иэто оказались очень злые кавказцы.
    Даниил продержался минут десять, но, получив удар сзади поголове, отключился. Иочнулся, придя всознание отпадения напол какого-то фургона, куда его швырнули сособым удовольствием.
    Дверцы захлопнулись, мотор взревел, машина рванулась сместа, аКазарина принялись методично ижестоко избивать. Егоспасло то, чторазвернуться парням было негде– ограниченное пространство фургона недавало возможности размахнуться вовсю ширь, даикачало отдвижения автомобиля. Нобили его профессионалы, такчто вовторой посчету отключке он провалялся неизвестно сколько.
    Очнувшись, Даниил почувствовал запах собственной крови имощную волну опасности. Изатаился, стараясь сообразить, чтотворится.
    Аничего нетворилось– он лежал, машина двигалась, бравые кавказские джигиты очем-то лениво переговаривались. Тело болело, причемвсе! ИКазарин принялся проводить диагностику организма, начиная отголовы.
    Так– затылок сзади: скорее всего шишка ирассечена кожа, сотрясение есть, голова гудит икружится. Так, дальше: бровь разбита, износа кровь, левый глаз неоткрывается, новроде цел, зубы наместе– зачто отдельное спасибо. Дальше– ребра– он осторожно покрутился, подлаживаясь подход автомобиля– пожалуй, парочка треснула. Ливер болит весь, новроде острой нехорошей боли, говорящей окровотечении илисерьезном повреждении внутренних органов, нечувствуется. Так, руки-ноги– пошевелил– болят, новообще-то фигня– синяки верняк, может, трещины есть, нобезпереломов. Вобщем ицелом диагноз неплохой– более жив, чеммертв.
    Да,спасибо, чтонегде братьям горцам развернуться было. Адотерпеть, отъехать вбезопасное место ивытащить его напросторную площадку да оторваться пополной отдуши, этоневкавказском характере, требующем немедленного возмездия. Намахались внеудобстве, вспотели-устали да подостыли джигиты.
    ИКазарин начал внимательно прислушиваться кразговору горячих парней.
    Ехали они долго. Наверное, днядва.
    Жара вфургоне стояла непомерная, мужчины остужались уоткрытых окон, нонапол ветерок практически недолетал, иДаниил варился влуже собственной подсыхающей крови ипота. Саднило, болело иныло все тело, авскоре начало изудеть подзасыхающей коркой крови.
    Даниила вытаскивали, отводили отлить всторону, глумливо насмехались, когда он падал наколени иразбитыми пальцами неуклюже расстегивал ширинку, нобольше небили, давали пить, завязывали руки иснова бросали назад вфургон.
    Егонекормили, неразговаривали сним– только выводили втуалет идавали пить. Когда дорога принялась круто подниматься вгоры итрясти начало, каквбарабане стиральной машинки, уКазарина изразбитых ран открылись все возможные кровотечения сразу, аребра, емуказалось, таквообще доломались окончательно. Причемвсе.
    Нолюбая дорога имеет особенность заканчиваться. Закончилась иэта.
    Даниила выволокли измашины ипотащили куда-то, ухватив подруки сдвух сторон. Онпопытался осмотреться, нозаизлишнее любопытство получил удар прикладом поголове– невырубающий, предупреждающий, бездуши исилы. Ивсеже успел заметить каменные деревенские дома типичного горного аула, примостившегося накрутом склоне, много деревьев вокруг.
    Тропинка, покоторой его тащили, попетляв среди заборов домов, вывела их процессию задеревню изакончилась возле круглого отверстия вземле, прикрытого поржавевшей решеткой. Подход кяме имелся один– там, гдесейчас истоял Даниил, совсехже остальных сторон дыра была окружена плотным кустарником сшипами. Даже где-то красиво– зеленый кустарник нафоне гор инеобычайно синего, прямо лазоревого неба.
    Казарин вздохнул всей грудью доболи впострадавших ребрах ивнутренностях, запрокинул голову ипосмотрел вэто удивительное небо уцелевшим глазом.
    –Правыльно,– похвалил кто-то изего сопровождавших сиздевательской усмешкой.– Попрощайся.
    Предложил, какдобрый церемониймейстер вкрематории.
    Кто-то избоевых акынов достал из-под кустов лестницу, решетку отодвинули, лестницу опустили вниз и, подталкивая Казарина вспину прикладами, велели спускаться. Довести процесс доконца недали– стоило Даниилу спуститься напару ступенек, лестницу дернули, ион, неудержавшись, полетел вниз.
    Ноприземлился достойно, нарефлексе, впитанном смолоком матери, успев сгруппироваться. Правда, никто, кроме него, этого непонял, наверху ржали,– удовольствие получали оттакого цирка.
    Иушли.
    Казарин сел, опершись спиной настену, иосмотрелся.
    Устроили его кавказские братья совсеми возможными неудобствами. Этобыла банальная яма, вырытая вземле. Просто ибеззатей. Икто-то сильно постарался, устраивая эти апартаменты,– выдолбить вземле вперемешку сгорной породой колодец метра вчетыре слишком глубиной иметра три шириной, этож какой труд нужен. Навека, видать, делали. Сдальним деловым расчетом. Иявно сие общежитие ненаодно койкоместо рассчитывалось, разаж целых три метра вдиаметре заложили. Вполне вероятно, чтосами «постояльцы» ирыли себе этот «гостиничный» номер.
    Нопонынешним временам заложников угостеприимных хозяев поубавилось, этовам некровавые девяностые.
    –Нучто,– усмехнулся Казарин невесело итутже скривился отболи вразбитой губе ипересохшем горле, прокашлялся надсадно изакончил фразу:– Получилты, Казарин, люкс вединоличное пользование,– снова закашлялся, сплюнул сгусток крови ипросипел:– Располагайся. ИбоподЖеневскую конвенцию ты тут, Казарин, нахрен, непопадаешь.
    Квечеру пошел дождь, который быстро перерос вливень, оказавшийся испасением, исерьезной неприятностью дляДаниила. Онподставлял подтеплые струи свое избитое лицо, стараясь смыть запекшуюся коростой кровь, хватая воду ртом, чтобы напиться. Снял порванный пиджак, стянул ссебя изначально бывшую белой футболку, подставлял ее поддождь итер ею лицо, волосы, торс, выжимал иповторял процедуру, постанывая отболи вовсем теле. Обнаружив, чтовода скапливается надне ямы инеспешит просачиваться вглубь через каменную подушку, онпонял, чтоэто грозит стать настоящей проблемой. Дождь все шел, уровень воды все поднимался. Ондоходил Даниилу уже доколен, авода все прибывала. Странно, ноона оказалась почти прозрачной, хотя истекала постенам колодца ручьями. Казарин разделся, прополоскал все вещи, потер еще раз тело футболкой, какмочалкой, снова оделся.
    Дождь пошел наубыль, когда вода вяме дошла Казарину доталии, авскоре исовсем прекратился. Ичерез какое-то время, запрокинув голову вверх, Даниил вдруг увидел начерном небе огромные яркие звезды икусок серебристой россыпи Млечного Пути там, заквадратной решеткой его тюрьмы.
    Этуночь он провел наногах.
    Проваливался всон, падал влужу, захлебывался водой, поднимался, вставал иснова засыпал. Водин такой момент Даниил упал иуже несмог встать, ксчастью, вода почти ушла, онперевернулся наспину ипровалился всон.
    Вэту его первую ночь вяме ему присниласьона. Первый раз.

    –Увас здесь есть что-нибудь выпить?– прервав рассказ, прокашлялся испросил Даниил.
    –Есть,– кивнула Надя, указав насервант, стоявший уодной изстен.– Тамбар.
    Казарин поднялся, подошел ксерванту, долго что-то там выбирал, затем спросил, необорачиваясь:
    –Тыбудешь?
    –Чтоты выбрал?– уточнила предложение Надя.
    –Ябы коньячку немного принял,– повернулся он кней сбутылкой коньяка вруке.
    –Нет,– отказалась Надежда,– я непью крепкое, только сухие вина иногда.
    –Тогда тебе сухого,– решил вопрос Казарин.
    Ивернулся кстолу, неся две бутылки: коньяк ивино идва бокала вовторой руке. Надюха смотрела нанего, замирая отсострадания ипоражаясь его мужеству, осиле которого инеподозревала.
    Онабоялась спугнуть его выстраданную откровенность каким-нибудь ненужным вопросом илизамечанием ивсе смотрела наДаниила, поражаясь, какмного она онем незнала, непонимала. Абралась судить помолодости, непониманию иотобиды.
    Казарин открыл бутылку вина, налил вбокал ипротянулей, потом щедро плеснул себе коньяка впузатый коньячный бокал, сел, откинувшись наспинку дивана, сделал большой глоток, непредложив никакого тоста. Помолчал, глядя вглубину своего бокала, медленно поднял голову ипосмотрел вдаль, запределы стен, невидящим настоящего взглядом, проживая то страшное прошлое заново…

    Вту ночь, когда он спал намокром осклизлом полу ямы, емупервый раз приснилась она– Надежда Петрова.
    Еебледное лицо, обрамленное волнистыми каштановыми локонами, свободно спадавшими наплечи, лицо загадочной женщины эпохи Возрождения вдруг выплыло изтемноты, окутавшей его сознание, становясь все более иболее четким. Онасмотрела нанего своими невероятными глазами цвета дикого янтаря стемными крапинками, ислезы, скапливающиеся вних, делали эти глаза нереально большими, космическими, переполненными любовью иболью…
    –Такнельзя!– сказалаона, идве большие слезы, выкатились изее глаз.– Ведь жизнь тебе воздаст! Жизнь обязательно воздаст! Небывает по-другому!
    Казарин реально почувствовал всю боль имуку, чтопереживала эта девочка втот момент и… иее любовь! Ипотянулся кней, потянулся– попросить прощения, рассказать, чтоискалее, идаже решил, чтоони могут пожить вместе, итак хотел утереть ее слезы!
    НоНадя стряхнула их сама тыльной стороной ладони, ивыражение ее лица сделалось вдруг сосредоточенным инемного суровым, онанаклонилась кнему совсем близко, такчто Даниилу показалось, чтонавсем свете есть только эти ее загадочные янтарные глазищи, игромко, четко приказала, какхлестнула словом:
    –Вставай!
    –Мн-а-а-а!– резко вдохнул он отнеожиданности, выскакивая изсна вреальность.
    Ипроснулся.
    Исразуже почувствовал, чтоужасно замерз– отпереохлаждения его колотило, губы дрожали, авживоте ощущался комок льда. Казарин попытался сесть инесмог сделать этого спервого раза.
    Ивот тогда он отчетливо понял, чтопроисходит. Ночью температура вгорах даже летом часто опускается довольно значительно, авсырой яме она так вообще упала напорядок посравнению сдневной жарой. Всеего тело болело совершенно немилосердно, икэтой боли добавилось чувствительное переохлаждение– мокрая одежда усиливала этот процесс, ато, чтоон несколько часов лежал неподвижно навлажной земле, усугубило ситуацию.
    Казарин перевернулся ивстал начетвереньки. Постоял так, отдышался, собираясь ссилами, изаставил себя подняться наноги…
    –А-а-а-ах, тыж, твою!..– подбодрил он себя матерно.
    Прислонился кстене, стараясь выровнять дыхание после рывка.
    Надо двигаться, отчетливо понял Даниил. Этоединственное спасение, иначе он тут замерзнет кчертовой бабушке! Иливоспаление легких схватит иокочурится.
    –Двигаться!– приказал он себе.
    Изаставил орущий отболи организм подчиняться. Шагзашагом, воттак! Покругу, покругу, придерживаясь рукой застену,– давай! Один шаг, другой, третий… десятый… тридцатый!
    Неподвижное, закостеневшее, болезненное тело понемногу разрабатывалось, отходило отокоченения. Казарин все ходил, ходил, страхуя себя рукой ошершавую поверхность стены, ноги скользили иразъезжались насклизком полу, налетние стильные ботинки налипла грязь, усугубляя тяжесть, ноКазарин упорно продолжал ходить.
    Идумал, думал. Думал…
    Сдаваться он несобирался– хренвам, обсеритесь!
    Еслибы он сдавался, когда накону стояла его жизнь, тоэто былбы совершенно другой человек– неон! Непервый раз фортуна выкидывает ему несамый лучший расклад. Правда, нынче это что-то особенное! Расстаралась судьба выкрутасами!
    Нучто поделаешь– будем танцевать оттого, чтоесть. Итак, чтомы имеем? Ну,дляначала стоит признать очевидное: онконкретно вжопе– внекой дыре вгорах, что, вобщем-то, одно итоже. Это, таксказать, отправная точка отсчета. Самое дно.
    Онходил, ходил, чувствуя, какпостепенно все больше ибольше согревается тело, отпускает внутренний холод иоттаивает ледышка вживоте– идумал, думал…
    Итак. Унас есть отправная точка.
    Все, конечно, хреново, ноимеется кое-что обнадеживающее– уКазарина были некие свои серьезные преференции, окоторых нисном нидухом незнали инемогли догадываться похитители.
    Первое– он был акробатом, настоящим акробатом, рожденным вцирковых «опилках», иумел то, чтонедоступно большинству людей наземле– слышать ичувствовать свое тело, управлять им ивыполнять непростые трюки.
    Второе– он знал чеченский язык. Понимал идаже мог немного разговаривать нанем. Вих цирке выступала вджигитовке чеченская семья известных артистов Бакировых. Исмладшим изних, своим ровесником Русланом, Даниил дружил сколько себя помнил. Чего они только непрошли вместе– мама дорогая! Но,собственно, неотом речь. Даня даже непомнил, какикогда научился чеченской речи, просто спрашивал удруга, чтозначит то илииное слово, пробовал сним общаться наего языке икак-то незаметно стал его понимать иговорить по-чеченски.
    Понятное дело, чтоему давно неприходилось практиковаться вэтом языке, даизнал он его насамом бытовом уровне, ноиэтого вполне хватило, чтобы Казарин понялвсе, очем говорили вмашине его похитители. Понял. Осмыслил изапомнил.
    В-третьих, никто изего друзей, знакомых идаже родственников доконца незнал инепонимал всей дерзновенности его характера. Только Клео. Только она чувствовала Даниила абсолютно ичуть больше других Ритуля. Нопорой он исам незнал доконца, начто способен. Когда приперли кстенке, онсделаетвсе, чтоугодно, нотолько непокорно сдастся!
    Наарене Даниил Казарин– зажизнь! Иэто очень весомое три!
    Исамое главное– Наденька Петрова! Иэто нечетыре– это, пожалуй, гораздо больше! Потому что именно вэту ночь Казарин понял то, чтоона тогда ему сказала:
    –…Ты непредставляешь, чтосейчас теряешь!
    –Представляю,– ответилон. Шелвдоль стены ишептал:– Теперь представляю…
    Потому что даже здесь, сейчас, сквозь затхлый запах сырой земли, перемешанной сзапахом крови ипота, ончувствовал ее аромат, помнил пальцами ощущение ее бархатистой кожи ивидел перед собой эти колдовские глаза, наполненные слезами, глядевшие нанего ссожалением илюбовью! Иэто, черт возьми, больше, чемпростая мотивация, этожизненная, физическая потребность– выжить, найти ее ипопросить прощения! Изаграбастать вобъятия, ибрать дотех пор, пока они оба непотеряют сознания отпереполняющего кайфа! Утонуть вней инедать больше сбежать!
    Онвдруг оцарапал палец обострый камень, торчавший изстены.
    Казарин остановился иосторожно принялся ощупывать находку. Здесь, вяме, темень стояла такая, чтоон невидел даже руки, поднесенной прямо кглазам. Пришлось полагаться только натактильные чувства. Камень он расшатал, поковырял землю вокруг него пальцами ивытащил– тот оказался довольно большим, размером сладонь, неровным иплоским, содним заостренным концом, наподобие лезвия топора илималенькой лопаты.
    Находка эта стала первой большой удачей Даниила– посланной небесами помощью иподдержкой.
    Примеряя камень круке, перекладывая так иэдак, приспосабливаясь кнему каккорудию, Казарин первым делом подумал, что, судя потому, чтоон услышал изразговоров бандитов, удерживать его здесь собираются долго, значит, спать, есть иоправлять свои естественные потребности предстоит тутже– абстрактно назовем: водном помещении. Хотелосьбы неутонуть всобственных нечистотах икак-то облагородить свое длительное пребывание.
    Ион принялся копать выгребную яму устены.
    Было больно– разбитые вдраке пальцы отказывались сгибаться, колени ныли, ребра болели, какивсе тело. Ночерез минут десять земляных работ Казарин уже полностью согрелся, через двадцать начала подсыхать одежда. Через полчаса он натянул насебя мокрый пиджак, чтобы высушить иего.
    Кутру Даниил остался совершенно безсил, илюбое движение казалось ему подвигом. Нояма устены получилась довольно приличная, ктомуже он что-то там художественно изобразил, обложив ее края выкопанными камнями исделав бортик изземли. Одежда наКазарине полностью высохла, исам он согрелся, будьте любезны.
    Егоразбудили громким окриком.
    –Эй,русский, неподох тамеще?– спросили весело сверху.
    Казарин поднял руку ипомахал, идентифицируя себя какусловно живого.
    –Тогда завтрак вномер!– заржал мужик.
    Даниил посмотрел наверх иувидел, какотодвинулась решетка ипоявилась плетеная корзина наверевке. Постеночке, постеночке, перебирая ипомогая себе руками, онструдом поднялся, шагнул кцентру ипринял спустившуюся корзину. Вней находился глиняный кувшин сводой, где-то около двух литров ибольшая лепешка традиционного чеченского хлеба. Кактолько Казарин достал все изкорзины, еевтянули наверх, авдыре снова появилась таже физиономия истрого предупредила:
    –Завтра утрам паменяю натакойже сводой, есьли этот разабьешь, больше вода нэ будэт! Понял?
    –Понял,– кивнул Даниил.
    Решетку сшумом задвинули наместо, мужик что-то кому-то сказал, видимо, пришел неодин, иснова наступила тишина.
    Казарин отпил воды, нонабрасываться налепешку неторопился. Оннеел уже больше двух суток ипонимал, чтоделать это надо осторожно, чтобы ненавредить. Разделив лепешку начетыре равные части, триизних он завернул впиджак иотложил кстене. Сел, поставил между ног крынку сводой и, размачивая вней понемногу лепешку, принялся осторожно, неторопясь кушать.
    Впервый момент ему показалось, чтоэто самая вкусная еда, которую он когда-либо пробовал! Апотом Даниил понял, чтоэто так иесть насамом деле– вопрос только втом, каким образом ивкакой момент ты вкушаешь пищу.
    Засиживаться зазавтраком Даниил нестал– унего было намечено много дел. Первым всписке числилось приведение организма впорядок. Дляэтого требовалась диагностика, аследующим этапом физическая нагрузка.
    Казарин сел впозу лотоса посреди ямы, занялся дыхательной гимнастикой, постепенно сосредоточиваясь насвоем теле и, неспеша, начиная сволос наголове, начал прислушиваться корганизму, словно просматриваяего. Никаких серьезных повреждений он ненашел, только сглазом было неочень хорошо– гематома подним серьезная, ктомуже рассечена кожа и, видимо, попала инфекция, потому что глаз так иоставался заплывшим, даеще дергать начало, какотвоспаления. Авостальном– истощение отпобоев иголода, естественно, боли, новсе само затягивается ивосстанавливается.
    Какмог втаких условиях, Казарин промыл глаз ирану подним иприступил кпункту два– физическая нагрузка. Носначала он провел «тестирование» нового туалета. Ну… крышкубы нанего немешало, атак все лучше, чембезнего.
    Мысленно прогоняя болевые ощущения, онотжимался отпола, приседал, делал некоторые упражнения изайкидо ивдруг услышал, каккто-то тихонько засмеялся. Запрокинув голову, Даниил посмотрел наверх. Двамальчишеских личика тутже исчезли, кактолько дети заметили, чтоон наних смотрит.
    Казарин стоял иждал, точно зная, чтоони появятся снова. Иоба любопытных чертенка незаставили себя ждать– осторожно высунувшись скраю ямы, хихикнули, иодин изних крикнул:
    –Русский, лови!– Инеожиданно что-то кинул.
    Даниил схватил летящий предмет автоматически, неуспев даже сообразить, чтоделает, ноуспев подумать, чтоэто вполне может быть граната итрындецему! Нетакой, разумеется, длинной ивразумительной мыслью, абольше матом иконкретней…
    Онмедленно разжал кулак иувидел наладони, чуть примятый крупный оранжевый абрикос, который источал умопомрачительный запах…
    –Лови!– снова крикнул кто-то измальчишек.
    Втечение, наверное, получаса Казарин ловилвсе, чтокидали внего эти два пацаненка,– абрикосы, желтые медовые сливы, алычу итри небольших камушка. Оннепропустил ниодной подачи, поймаввсе, чемпривел двух мелких абреков вполный восторг.
    Мальчишки, получившие новый увлекательный аттракцион, стали приходить кнему почти каждый день водно итоже время, видимо, вперерывах между делами илисбегая отзанятий иобязанностей, которые имеются вбольшом количестве укаждого ребенка вгорных аулах.
    Иэто стало второй крупной удачей Казарина.
    Пацаны редко кидались внего камнями, только войдя вазарт ирастратив все принесенные ссобой метательные орудия ввиде фруктов. Какпонял Даниил, мальчики резонно рассудили, что, если русского досих пор неубили инепытают, значит, оннужен взрослым живым, и, боясь зашибить ненароком, старались камни всвоих играх неиспользовать. Даиприходили они явно тайком ото всех, придумав себе забаву надвоих.
    Ноэти фрукты сослужили Даниилу великую службу.
    Благодаря им он неиспытывал голода, авместе слепешкой иводой это стало вполне достойным рационом питания. Ктомуже косточки Казарик использовал длядругих целей.
    «Человек неблоха, ковсему привыкает»,– через несколько дней вспоминал высказывание Зощенко Даниил.
    Ивпрямь– ковсему!
    Онпровел вяме неделю иуже приспособился кэтой жизни. Мало того, этажизнь была переполнена делами исмыслом. Дляначала Казарин принялся улучшать иоблагораживать свое жилище.
    Теперь унего имелся улучшенный клозет– ту первую яму он закопал, выкопав рядом более глубокую, прикрытую оторванной отпиджака подкладкой, сложенной вдва слоя иобложенной покраям камнями. Напротив туалета унего условно находилась столовая испальня одновременно. Тамон стал, какмозаику, плотно, одну кодной, укладывать вземлю косточки отфруктов, устраивая себе таким образом более удобный пол. Рядом лежал пиджак, служивший буфетом ихолодильником одновременно. Внем Даниил хранил лепешку ифрукты. Центрже ямы служил ему спортивным залом.
    День Казарина начинался рано, срассветом, когда ему приносили еду, далее следовал короткий завтрак, земляные работы, после– длительная серия серьезных спортивных упражнений, потом, какправило, приходили мальчишки. Когда пацаны, наигравшись, убегали,– легкий перекус, после него земляные работы, снова серия физических упражнений, насей раз айкидо, нанесколько часов. Обед– земляные работы– небольшой отдых– спортивные занятия. Длительная прогулка попериметру ямы. Ужин. Итолько стемнотой Казарин садился впозу лотоса иначинал иные занятия– успокаивался, прислушивался корганизму, стараясь отключиться отдействительности ипогрузиться вплавное течение времени.
    Странно, никогда доэтого Даниил непрактиковал медитаций, сразумом неэкспериментировал вовсякие погружения иотключения, неиспытывая вэтом необходимости. Ноотчего-то здесь это стало жизненно важным.
    Что-то менялось внем. Что-то очень важное.
    Иименно здесь Казарин понял всю глубину высказывания кого-то изфилософов: «душу можно услышать, если тело затихает». Аон очень хотел ее услышать ипонять по-настоящему, почему оказался здесь. Ивовсе непричину чьих-то злых умыслов идействий, хотя идоних он обязательно докопается инакажет виновных. Так, чтоон рекомендовалбы тем людям, чтоучаствовали вего похищении, начинать бояться. Ночто-то внутри требовало понять, осмыслить, чтосним нетак, сего жизнью, мыслями, душой нетак, чтопривело его вэту яму. Иэто казалось Даниилу самым важным.
    Нуапоскольку поскладу своего характера каждый русский сам себе великий философ, вотисидел впозе лотоса, какйог, ипосмеивался надэтим.
    Да,упомянутые врасписании дня многочисленные земляные работы несводились крытью ям подотхожее место– Даниил делал ступени встене.
    Просто инезатейливо.
    Какчеловек, мыслящий инженерными категориями, Казарин рассчитал, чтонезаметней всего ступени будут именно натой стороне стены, скоторой смотрят вниз. Онприкинул, какудобней подниматься, накаком расстоянии ставить ноги-руки, какой глубины иуклона вглубь должны быть ступени, ипринялся заработу.
    Воттак.
    Работы предстояло много, довольно хлопотной итрудоемкой, ноэто непугало Казарина. День сменялся днем, распорядок неменялся. Сутки, проведенные вяме, Даниил отмечал маленькими камушками, складывая их устены, куда каждое утро добавлял еще один. Аеще Казарин незабывал изображать больного иослабевающего, морально раздавленного, валяющегося все время наполу русского перед своим «официантом», приносившим ему еду.
    Однажды, недели через две его заточения, Даниил услышал несколько громких голосов, приближающихся кяме. Решетка отъехала всторону, ивниз начала опускаться лестница.
    –Русский! Поднымайся!– приказали ему сверху ипредупредили:– Стрэляю сразу, нэглупи!
    Ион увидел дуло автомата, направленное нанего.
    Казарина грубо выволокли споследних ступенек, онсразуже вошел вобраз теряющего силы, грязного иболезненного заключенного– еле переставлял ноги, щурился насолнце одним здоровым глазом, запинался ипадал постоянно, зачто получал тычки, пока его просто неподхватили подмышки инеповолокли поземле.
    Егопритащили вбольшой дом, гдеусадили наскамейку устены впрактически пустой комнате, сунули вруки газету, почему-то «Коммерсант», юмор, чтоли, такой незатейливый учеченских братьев. Сфотографировали изаставили сказать вкамеру, чтоон молит опомощи ипросит исполнить все требования похитителей.
    Казарин сказал, емубыло пофиг. Онточно знал, чтопотом разберется слюбыми последствиями, какимибы катастрофическими они ниоказались дляего бизнеса.
    Если выживет, конечно. Аон собирался выжить!
    Газету унего забрали. Носразу неувели обратно, апривели какого-то мужика, который стал внимательно осматривать иощупывать закрытый глаз Казарина иопухоль вокруг него. Мужик вышел изкомнаты, ноочень скоро вернулся, поставил Даниилу наколени поднос синструментом ипузырьками, протер ватой, пропитанной спиртом, область вокруг больного глаза, взял скальпель, плеснул нанего спирта избутылки ибыстрым, ловким движением сделал надрез ниже века.
    Казарин попривычке непроизнес нислова, сцепив зубы, носпохватившись, решил покричать врамках образа сдавшегося, опустившегося человека. Образ дополнился, нозакрик он получил вчелюсть отстоявшего рядом слекарем бойца.
    –Давай, яего сначала вылечу,– строго отчитал того заудар лечивший мужик,– ато подохнет раньше времени!
    Онобработал разрез антисептиком изалепил широким лейкопластырем. Обратно Даниила снова волокли, ухватив сдвух сторон подмышки и, пользуясь этим, оносторожно, насколько мог, осматривал окрестности. Шутку соскидыванием слестницы повторили.
    Безфантазии ребята. Факт.
    Ноглавное, Даниил понял: оннепредставляет дляпохитителей ничего значимого, ониего вообще зачеловека несчитают. Даже бить нестали, настолько он дляних перестал быть одушевлен. Таккусок мяса– отработает свое положенное, иего спокойно пристрелят.
    Авот это большая ошибка, ребята!
    Любого противника, даже поверженного, следует поумолчанию считать равным себе, иначе рискуешь потерять здоровье вместе сголовой.
    Ноэто их безразличие давало Казарину дополнительные бонусы вего борьбе зажизнь.
    Больше его нетревожили ниразу. Кучка изкамешков, отмечающих сутки, проведенные вяме, всеросла, день сменялся следующим, полным занятий идел. УКазарина заэто время заметно подкачалась иналилась мускулатура, тело слушалось безупречно, обретя былую гибкость иподвижность, аглаз практически выздоровел.
    Как-то раз ночью он вдруг понял, чтовидит свою вытянутую руку. Наверное, полнолуние, подумал Даниил, вотисветло. Носразуже вспомнил, чтодаже солнце, находясь взените, непроникает прямыми лучами сюда, наглубину, чтоуж говорить олуне. Носомнения остались. Наследующую ночь небо заволокло тучами, ноДаниил по-прежнему видел свою вытянутую руку. Онначал прислушиваться иприсматриваться ксвоим чувствам иощущениям исудивлением обнаружил, чтообострились все его органы чувств.
    Онстал видеть втемноте, идовольно хорошо видеть. Онумудрялся слышать шаги наверху, когда кто-то подходил кяме, иразличать, ктоидет исколько человек, обострились обоняние иощущение перемены погоды.
    Удивительно! Какие загадочные резервы скрыты внаших организмах.
    Ночное зрение дало Даниилу возможность работать ивтемноте. Аделать это становилось все сложнее– находясь навысоте, приходилось рыть одной рукой, удерживая равновесие, потом медленно спускаться, маскируя вырытые ямки камнями иземлей, чтобы небросались вглаза. Нодело двигалось, иДаниил понимал, чточерез пару дней уже достигнет края колодца.
    Ночи. Ночи дляКазарина наполнились болезненным, мучительным душевным очищением иосмыслением.
    Онвспоминал наставления Клео ипонимал, чтодавно небоится смерти, какона иучила. Нотолько здесь, сидя вяме, анализируя свою жизнь заново, Казарин осознал, чего надобы бояться больше, чемсмерти– пустоты! Пустоты иникчемности проживания, бессмысленных дней, которые он искусственно заполнял шумными тусовками, сменяющимися бесконечно женщинами, романами, пьянками доутра, хорошо хоть ккоксу непристрастился, стараясь сохранить светлой голову дляработы.
    Ипонял, честно себе признавшись, чтодавно исчез куда-то азарт отпервых больших денег ипобед, отновых проектов ичтовсе, чемон занимается,– это неего! Всеэто пустое– ниочем! Давно негреет, неприносит радости идушевного удовлетворения, творческого поиска иподъема. Всенето! Нето!
    Гдеон потерялся напути кблагополучию? Накаком этапе исчез тот задиристый, ничерта небоящийся юноша, укоторого отполноты ирадости жизни аж визжало все внутри, который спал потри часа, жалея насон время иуспевая везде.
    Аеще ночами кДаниилу приходила Надежда.
    Онасадилась рядом сним напол, вытягивала ноги, поворачивала кнему лицо, смотрела своими необыкновенными глазами, светящимися втемноте, иговорила:
    –Этонестрашно, чтоты непонимаешь, главное, чтоты хочешь понять.
    –Японимаю, чтоэто все бред какой-то итебя тут насамом деле нет, но, Надюшка, яхотел попросить прощения: прости, чтообидел тебя,– осторожно просил Даниил, пугаясь, чтосего головой невсе впорядке.
    Аона смеялась тихим звонким смехом, проводила нежно пальчиками поего щеке ирастворялась втемноте. Ион ждал ее нетерпеливо, подгоняя наступление ночи, извал частенько, разговаривал сней, иодновременно боялся своего возможного безумия, иотдавал себе отчет, заглядывая вее глаза, чтоочень близок кумопомешательству.
    Натридцать второй день своего заточения Даниил закончил делать ступени, доведя их досамого верха. Онприготовился кпобегу, лежал вцентре ямы исмотрел через решетку назвезды внебе, ожидая наступления глубокой ночи, когда заснет иутихомирится весь аул.
    Ивдруг увидел рядом ссобой Надю, онанаклонилась кнему сбоку итихо произнесла:
    –Несразу инесегодня. Надо осмотреться.
    Иисчезла, кактолько он повернул кней голову, чтобы лучше рассмотреть.
    Какэто осмотреться?! Где? Зачем? Дрожало недоумением инетерпением все внем. Бежать! Немедленно! Разве недляэтого проделана такая работа?! Бежать!
    НоДаниил уже понимал, чтонепобежит вэту ночь ичто привидившийся образ лишь озвучил его подсознательные мысли иопасения. Бежать вот так надурака, непроведя хоть какой-то разведки, неосмотрев местность, непопытавшись запастись хоть темиже абрикосами вдорогу иличем-то более существенным, если повезет. Даже просто сориентироваться наместности немешалобы!
    Нет, выможете себе представить– иметь возможность бежать, вседляэтого сделать иостановиться, когда сердце, разум итело стремятся вперед, кровь закипает– вырваться изплена, освободиться! Ивернуться вяму?! Самому?! Добровольно?!
    Аесли завтра неполучится?! Если события свыкупом развиваются быстрей, чемон слышал вразговорах захватчиков?!
    Твоюж… Наденька… чтобы тебе хорошо жилось, гдебы ты нинаходилась!
    Ночь звенела тишиной, иКазарин, поднявшись наверх, предпринял попытку отодвинуть решетку– то еще занятие! Хоть она инебыла никак закреплена, апросто лежала сверху, новесила прилично, исдвигать ее одной рукой, неимея опоры натело, зацепившееся крабиком навыдолбленных встене ступеньках, оказалось офигенно тяжело. Носовторой попытки ему удалось сдвинуть эту суку железную ровно настолько, чтобы проскользнуть вобразовавшуюся щель.
    Онвыбрался наружу, присел накорточки иначал старательно прислушиваться имедленно осматриваться вокруг. Большую часть села было видно сточки, гдеон сидел, какналадони– оно словно раскинулось перед ним, спускаясь уступами погоре. Везде темно, итолько водном доме горел свет. Даниил прикинул ипонял, чтоэто, видимо, тотдом, куда пленника приводили длясъемки.
    Нучтож, объект дляразведки появился. Туда идвинемся впервую очередь.
    Онсделал несколько глубоких вдохов ивыдохов, снаслаждением задерживая влегких исмакуя почти сладкий после затхлости ямы воздух свободы! Продышался несколько минут иосторожно двинулся наориентир, светящийся втемноте.
    Дисциплина сохраной учеченских хлопцев непросто хромала, абыла откровенно хреновой– Даниил совершенно свободно добрался додома подсамые его распахнутые окна иоколо часа слушал разговоры бойцов, забивших назапреты Корана исудовольствием принимавших водку подзакуску. Узнал нечто интересное длясебя, инемало,– судя потому, чтообсуждали чеченцы, операция поего вопросу должна завершиться через несколько дней передачей денег исмертью Казарина. Нетак прямолинейно, разумеется, ониэто обсуждали– ребята восновном беспокоились отом, сколько им обломится сэтого дела, делились планами будущих трат, упоминали какие-то имена, полевых «батяней» скорее всего.
    Наверное, онимного обэтом говорили, устали сидеть возле ямы иждать завершения дела, вотипопивают ночами, пока Аллах икомандиры невидят, иболтают всякое. Ихвсего трое. Ну,это понятно, неотрядже держать возле полудохлого русского вяме.
    Ладно, ещепослушаем, поузнаем, поразведуем.
    Вяму Даниил вернулся перед самым рассветом, данеспустыми руками– привязал добычу кверевке, которую прихватил уовечьего загона, долго возился срешеткой, маскировал ступеньки, спускаясь, и, когда достиг дна, почувствовал себя совершенно обессиленным.
    Особенно морально– спуститься назад это какдушу вывернуть наизнанку оголенными нервами наружу! Ончувствовал, какглаза горят слезами.
    Ираскинулся наполу, ощущая, каквсе внутри дрожит отнапряжения, ижелая только лежать, лежать ибольше ничего! Но! Даниил понимал, чтопрежде чем отдыхать, надо разобраться срезультатами разведки, если он хочет все-таки свалить отсюда.
    Казарину удалось обследовать все село, благо оно оказалось небольшим, онувидел цель инаправление, куда следовало двигаться,– серебристо изгибающуюся змеей подлунным светом асфальтированную дорогу. Ипримерно понятно, куда следует идти поней– отгор книзине. Подружился стремя свободно гуляющими поселу собаками– сживотными сдетства, какпрактически увсякого циркового ребенка, уДаниила было полное взаимопонимание илюбовь. Аэто важно, чтобы незабрехали начужого человека. Этитеперь незабрешут– признали.
    Ондобыл иинтересную информацию отдоблестных моджахедов. Надобы побольше, нопридется довольствоваться тем, чтоесть. Прихватил водном дворе позабытую налетней кухне засохшую лепешку, тамже разжился парой луковиц иморковкой избольшой плетеной корзины, стоявшей устола. Видимо, хозяйка несильно радивая вэтом доме: иворота незакрыла, илепешку оставила. Вовине возле другого дома нашел веревку ивуглу засыпанный сеном кусок дерюги– все пригодится. Стильные туфли, например, грозят развалиться влюбой момент.
    Завтра,– решил Даниил.
    Завтра– точно, иуходить надо раньше, недожидаясь глубокой ночи, каксегодня. Вауле спать ложатся рано, адом сохранниками спокойно можно обойти стороной, зато унего будет больше времени, чтобы уйти какможно дальше, пока необнаружат его привет ручкой.
    Вотинаступила эта ночь. Тридцать третьи сутки.
    Онснова лежал наспине, смотрел через решетку назвезды вчерном небе, старался дышать правильно, сосредотачиваясь иуспокаиваясь. Позвал мысленно Надюху иКлео, ноникто насей раз непришел ему ввидениях.
    Остались только он иего дерзновенность. Вдвоем.
    Какпорядочный гость, уходя, Казарин закрыл засобой двери– задвинул решетку наместо, после того каквыбрался наружу. Посидел, прислушиваясь кночным звукам, поправил веревочные лямки наплечах, проверяя их удобство. Накануне он соорудил изверевки иостатков пиджака нечто вроде рюкзачка, куда сложил добытое вразведрейде, аоторванные рукава послужили защитой наплечах, чтобы неврезались инетерли веревочные лямки.
    Все. Вперед!
    Даниил осторожно пробирался поулочке между домами наокраину села туда, гденачиналась горная земляная дорога вдве колеи, ведущая касфальтированной трассе. Ивдруг накакое-то мгновение перед глазами возникло лицо Надежды, которая, сверкнув настороженными глазами, выкрикнула:
    –Стой!
    Даниил замер. Иперестал дышать, стараясь понять, чтопроисходит, почему он остановился иоткуда исходит опасность. Ивдруг изнепроглядной темноты большого куста узабора одного издомов, возле которого застал его этот нереальный окрик, совершенно бесшумно отделилась огромная тень какого-то животного идвинулась кКазарину…
    УДаниила отнеожиданного страха, близкого кмистическому ужасу, адреналин ударил кровью влицо, непроизвольно напряглось все тело, исжались кулаки, готовясь кпоединку безвсякой команды отмозга.
    –Ганди, нет!– услышал Казарин резкий, нотихий приказ.
    Иоттогоже забора отделилась ишагнула вперед вторая тень. Человеческая. Онаприблизилась кКазарину– прокапали почти осязаемо секунды ввечность, впрошлое, апотом человек спросил тихо:
    –Тырусский изямы?
    –Да,– подумав, ответил Казарин, прикидывая, чтоможно предпринять.
    –Идизамной,– сказал человек наочень хорошем русском языке.
    Развернулся ипошел вперед, легко ориентируясь втемноте, хоть инебеспроглядно черной– луна светила половинкой нанебе. Даниил постоял, прикидывая свои шансы, ивсеже двинулся замужчиной, резонно заметив просебя, чтораз тот незакричал сразу ихватать нестал, может, есть еще возможность уйти.
    Человек прошел через двор, поднялся поступенькам ивошел вдом всопровождении волкодава размером стелка.
    Даниил постоял, сомневаясь, новсеже поднялся следом, разуж позвали, ивошел вдом. Хозяина он застал застранным занятием– тот занавешивал окна комнаты кусками плотной ткани, управившись, онзажег свет. Только теперь Даниил смог рассмотреть человека.
    Старик. Сгордо поднятой головой, прямой спиной, весь излучавший спокойное достоинство имудрость.
    –Садись,– указал он рукой настул устола.
    Казарин сел, спорить нестал. Иосмотрелся посторонам– отметил волкодава, разлегшегося лениво напороге комнаты, грамотно перекрывая гостю этот путь котступлению, искудную обстановку. Вотивсе, чтоуспел.
    –Тыправильно сделал, чтозамер, иначе Ганди тебябы порвал, неиздав низвука,– ровным тоном произнес хозяин исел застол напротив Даниила.
    –Явас невидел инезнал, чтонадо остановиться,– признался Казарин.
    –Почемуже остановился?– безособого удивления поинтересовался старик.
    –Почувствовал,– пожал плечами Даниил.
    –Этоты вчера поселу ходил ночью?
    –Я,– спокойно признался Казарин, чего уж теперь юлить?
    –МысГанди подумали, может, зверь какой забрел, вотирешили сегодня проверить,– объяснил старик и, помолчав, рассматривая пристально ночного беглеца, добавил:– Оказалось, воткакой зверь,– снова помолчал испросил.– Какизямы выбрался?
    –Вырыл встене ступени ивылез,– глядя ему вглаза, объяснил Даниил.
    –Такой ловкий?– удивился старик.
    –Жить захочешь, инетакое придумаешь,– снова пожал плечами беглец.
    Старик поднялся сместа ивышел изкомнаты, бросив какую-то невразумительную команду волкодаву. УКазарина ухнуло вниз сердце, подскочило обратно ипринялось стучать набатом, атело все собралось, сконцентрировалось, какперед броском илидракой.
    Неужели старик его сдаст? Онтут сидит дураком, ждет непойми чего, астарый акын сейчас дошкандыбает догорячих чеченских парней, иКазарину полный амбец настанет.
    Ностарик вернулся вкомнату ипоставил перед Даниилом глиняную миску сгустой похлебкой, положил рядом ложку иполовинку лепешки.
    –Ешь,– приказал он иснова сел напротив.
    Казарин неотказался, взял ложку истал неторопливо есть, посматривая настороженно настарика. Похлебка оказалась очень вкусной исытной. Внутри сделалось горячо иблагосто, итак забыто мирно, чтозахотелось закрыть отудовольствия глаза инасладиться этим фантастическим вкусом иминутами спокойствия.
    –Кактебя зовут?– спросил старик.
    –Даниил,– представился Казарин, продолжая есть.
    –ЯМурат Арсланович. Тыможешь называть дядя Мурат.
    –Дядя Мурат,– спросил прямо Даниил,– ты меня сдашь бойцам?
    –Нет,– ровным тоном заверил старик,– я пригласил тебя вдом и, соблюдая нохчалла, наши традиции, обязан отебе позаботиться ипредоставить свою защиту.
    –Тыменя отпустишь?– уточнил дляполной ясности Казарин.
    –Отпущу,– подтвердил старик.– Ипомогу. Ешь.
    Онснова поднялся сосвоего места ивышел изкомнаты. Даниил быстро доел похлебку, вытер тарелку кусочком лепешки иотправил его врот, закрыл глаза, откинулся наспинку стула ипопытался расслабиться, судовольствием дожевывая. Онзнал четко– если такой старик дал слово, томожно быть абсолютно уверенным, чтоон его ненарушит. Мурат Арсланович вернулся скучей каких-то вещей ипарой ботинок вруках, положил вещи настул, поставил ботинки испросил:
    –Чтоутебя всумке заплечами?
    –Кусок дерюги, двелуковицы, морковка, абрикосы исухая лепешка,– перечислил Даниил.
    Старик снова сел напротив него, положил перед собой настол натруженные, потемневшие ладони истал объяснять:
    –Надорогу тебе выходить нельзя, тамискать начнут впервую очередь, испрятаться наобочине неполучится. Явыведу тебя изаула ипокажу тропу, покоторой пойдешь, онатянется вдоль ручья. Вот.– Онвзял состула ипротянул Казарину кусок обычного хозяйственного мыла.– Сначала ты разденешься, войдешь вручей икакследует вымоешься иодежду свою выстираешь. Иначе тебя собаки сразу найдут. Пройдешь голый поручью доместа, гдеон делает большую петлю. Тамвыберешься ипереоденешься вчистое. Свое все соберешь иссобой возьмешь. Проследи внимательно, чтобы ничего неосталось, даже косточки отабрикоса. Отойдешь отручья кбольшому камню, нависающему наднизиной. Отнего иди параллельно дороге, онабудет видна слева, нокней неприближайся. Через пять километров увидишь надороге пост милиции ивоенных. Неподходи кним исмотри, чтобы они тебя необнаружили. ЭтисМустафой дружат, дела длянего любые делают. Они-то тебя искать впервую очередь иначнут ссобаками инамашинах. Лесстанут прочесывать. Поднимешься выше вгоры иобойдешь их пост доразвалин старой церкви. Аотнее все время прямо, иснова дорога слева оттебя будет, только неподходи кней
близко. Идти догорода долго придется. Дляотдыха исна ищи место поукромней влесу. Подкустами, там, гделиствы побольше, изарывайся внее сголовой. Навъезде вгород стоит пост– милиция изместных ирядом русские военные. Тысразу квоенным иди, командир уних достойный человек, онпоможет. Всезапомнил?
    –Да,– кивнул Даниил.
    –Давай тогда посмотрим, подойдетли тебе обувь. Твоя совсем развалилась.
    –Ачьи это вещи?– спросил Казарин, примеряя простые, ноочень удобные ботинки измягкой кожи, емучуть большие поразмеру.
    –Моего сына,– строго ответил старик иобъяснил:– Онпогиб вГрозном. Вдевяносто пятом году,– затем посмотрел нагостя иразъяснил доконца:– Онвоевал против русских. Засвободную Чечню.
    –Тогда…– осторожно спросил Казарин,– почему вы мне помогаете?
    –Этобыла ненаша война,– вздохнул старик,– молодые этого непонимали. Аостановить их мы несмогли. Всехотят длясвоего дома инарода свободы, только каждый видит ипонимает ее по-своему. Какиненаша война та, чтоведут сейчас полевые командиры. Какте, чтозахватили тебя. Онинеизнашего аула идаже неизнашей страны. НоМустафа давно сними вместе ипривел их внаш дом, нарушив законы гор инеспросив стариков,– исовсем будничным тоном спросил:– Нукакобувь?
    –Немного большеваты, ноэто ерунда,– ипоблагодарил отдуши:– Спасибо большое.
    –Носок толстый дам, наденешь. Ночью холодно инога болтаться небудет. Давай, соберем тебя ипора идти.
    Онипрощались уручья. Старик проводил Даниила дальше, чемсобирался первоначально. Онпо-отечески положил руку Казарину наплечо, посмотрел ему влицо, повторил наставления инапутствовал:
    –Дойди, Даниил, ипусть Аллах помогает тебе впути иубережет, тыдостойный человек.
    –Врядли,– вздохнул, покрутив головой, Казарин,– много глупостей сделал, многих людей обидел. Кого исильно обидел. Жилтолько ради себя исвоего удовольствия, мало вочто верил.
    –Этовсегда можно исправить, пока живой. Авот найти всебе мужество исилу духа достойно биться засвою жизнь дано некаждому,– заверил его старик иубрал руку сего плеча, словно отпуская.– Ну,иди.
    –Мурат Арсланович,– уже разворачиваясь, вдруг вспомнил Даниил,– откуда вы так хорошо знаете русский язык?
    –Яродился ивырос вэтом ауле, аучился вРоссии, вернулся ипреподавал русский язык илитературу идругие предметы вместной школе.
    –Ничего вам небудет зато, чтопомоглимне?– обеспокоился Казарин.
    –Мустафа знает, чтоникто изместных несталбы помогать русскому, чтобы ненавлечь насвоих родных инааул неприятности, онпоймет, какты сбежал, спустится вяму ипоймет,– разъяснил старик.
    –Спасибо вам огромное,– поблагодарил еще раз Казарин итвердо пообещал:– Ещеувидимся.
    Онушел неоглядываясь ивсе думал, чтослучилось какое-то странное чудо– вот какбы он уходил, невстреть этого дядю Мурата? Дуракомбы попер подороге, аувидев пост– настоящий пост милиции ивоенных,– рванулбы отрадости кним наплохих дядек жаловаться! Нашиже? Наши! Спасители? Ато! Игдебы он сейчас был?
    Вяме. Догнивал. Теперь уж окончательно.
    Сколькоже чудес иудачных совпадений способствовали его побегу?
    Казарин запретил себе думать обэтом. Сейчас главное– бежать, идти, пробираться кгороду! Все!
    ИДаниил старался уйти, какможно дальше, безостановок ипривалов, насколько хватит сил. Онискупался вледяной воде ручья, выстирал старую одежду, сложил ее впакет, который дал ему дядя Мурат, спрятал взаплечный мешок, чтовместо его импровизированного рюкзака выдал ему старик, идолго шел поручью вниз, пока незамерз дотакой степени, чтоперестал чувствовать стопы ног. Выбрался наберег, оделся вчистую простую рубашку срукавом ибрюки, натянул назаледеневшие ноги теплые носки, ботинки ипобежал, чтобы согреться.
    Долго бежал. Разгорячился, перешел набыстрый шаг. Заночь Казарин преодолел приличное расстояние, неуставая поражаться тому, какхорошо стал видеть втемноте, миновал пост надороге, добрался доразвалин церкви, представлявших собой большие истертые временем валуны фундамента, иуглубился влес. Водин момент он вдруг понял, чтонеможет больше идти– ноги перестали слушаться, ивсе. Даниил опустился наземлю укакого-то дерева, привалился кнему спиной, вытянул гудевшие ноги, решив передохнуть, апотом искать место поукромней. Ондостал измешка кусок свежей лепешки, абрикосы исыр, которыми снабдил его гостеприимный хозяин, стараясь неспешить инезаглатывать кусками отподсасывающего вживоте голода, поел. Закрыл глаза, откинул голову наствол дерева иразрешил себе немного расслабиться.
    Онанаклонилась кнему, заглянула сочувственно вглаза ивдруг нахмурилась, отвернулась, посмотрела куда-то всторону, снова посмотрела нанего своими янтарными глазами истрого приказала:
    –Проснись!– Иповторила еще требовательней игромче.– Проснись!!!
    –А-а-м-м-м!– очнулся Казарин.
    Онзаснул! Онзаснул водну секунду, непонимая инеосознавая этого– отключился, ирасслабленное тело упало набок. Сколько он проспал? Сколько времени?
    Итут Казарин различил вдалеке голоса!
    Вгорах звуки разносятся очень четко инабольшие расстояния, иопределить, гдесейчас люди, онбы несмог. Ното, чтоэто поего душу, анепогрибы кто-то наладился, было понятно какясный день.
    Ивдруг Казарин услышал два голоса совсем, казалосьбы, рядом!
    Даниил вскочил, быстро оглядел место, гдележал, самым тщательным образом проверив, неосталосьли каких следов– расшебуршил руками примятую жухлую траву илистья, сделал пару шагов назад, посмотрел спристрастием– нет, ничего неуказывает нато, чтокто-то тут сидел.
    Ходу! Ходу!
    Осторожно, нобыстро двигаясь между деревьев, помня наставления старика, онвнимательно смотрел посторонам итолько поэтому смог заметить что-то вроде небольшой воронки, засыпанной прелыми листьями, образовавшейся между каменным валуном, двумя деревцами инизким разросшимся кустом. Раздумывать особо было некогда– голоса приближались– видимо, леспрочесывали цепью подва человека, хорошо хоть безсобак. Даниил нырнул вуглубление ипринялся закапываться сголовой листьями. Оставил лишь небольшую щелку углаз, чтобы следить заобстановкой.
    Онипоявились именно утого дерева, возле которого Казарин заснул– чеченец ирусский мужик вмилицейской форме. Обасавтоматами, шлиграмотно– ступая осторожно навсю ступню сразу, осматриваясь острым взглядом вокруг, иговорили приглушенными голосами. Какон смог их услышать?!
    Казарина пробило холодным потом, когда он понял, насколько близкоони, оказывается, находились, пока он спал. Икакон вообще успел спрятаться, закопаться вэтом углублении– непонятно! Фантастика какая-то!
    Итут ему сделалось еще фиговее, когда догнала мысль, чтотакие волчары, какэти двое, этуего лежку должны проверить впервую очередь– уж больно удобное место, прямо просится длятого, чтобы спрятаться.
    –Тысам видел?– спросил русский, похоже, чтонепервый раз, судя потому, какскривился чеченец.
    –Ятебе говорю, да!– возмутился абрек новоявленный.– Самвяму лазил: ступени встене!
    –Вомужик вас сделал!– хохотнул милиционер.– Поймаем, порасспрашиваю, какон дотакого додумался.
    –Тыпоймай сначала, ато он итебя сделает вместе совсей вашей бригадой,– зло посоветовал второй.
    –Асчегобы,– довольно возразил мент.– Пронаши дела здешние он невкурсе ипронас нисном нидухом, авас всех влицо видел.
    –Тынеболтай,– зло цикнул нанего соратник.– Смотри лучше!
    Ноони его незаметили!
    Иэти двое прошли вметрах трех отнего, переставшего дышать идаже думать громко!
    Казарин пролежал вэтой лежке несколько часов. Выбрался, когда уже солнце начало клониться кзакату. Размялся, выпил воды изфляги дяди Мурата идвинулся вперед.
    Шелон практически два дня. Поднялся повыше вгоры, нотак, чтобы нетерять извиду дорогу какориентир. Несколько раз замечал ищущих его людей, машины, гоняющие подороге туда иобратно,– иментовские газики, игражданские джипы– движуха шуршала вовсю! Егоискали, иискали всерьез. Нобольше втакой смертельно опасной близости кпреследователям Казарин неоказывался.
    Кгороду вышел совершенно обессиленный, последний отрезок пути проделав безостановок– боялся сесть иснова вырубиться, каквпрошлый раз. Долго лежал удорожной насыпи иприсматривался кконтрольному пункту, соображал, откуда икаклучше выйти, чтобы оказаться сразу упоста военных, анемилиции, идаже смог рассмотреть командира, пару раз заэто время выходившего изкаптерки.
    Мужик оказался грамотный. Спростым русским именем– капитан Алексей Иванов.
    –Язаложник!– сразуже поднял руки вверх Казарин, кактолько получил команду «стоять» отсолдатика иувидел направленный нанего автомат.– Сбежал изплена! Даниил Казарин изМосквы!
    Капитан Иванов проверил его предполагаемую пока личность запару минут– созвонившись соштабом вГрозном.
    –Пусть остановят передачу денег,– подсказал ему Казарин, когда тот, слушая, чтоему говорят потелефону, кивнул, мол, всевпорядке: числишься врозыске.
    Признать московского богатенького тусовочного хлыща взаматеревшем мужике сранами налице, заросшего бородой иодетого впростую помятую, грязную одежду, рискнулбы некаждый. Леша Иванов рискнул– признал сразу. Видимо, инетакого насмотрелся завремя своей непростой службы вЧечне.
    Тутже закрутилась особая операция. Опера изГрозного связались сМосквой ичто-то там заварилось– передача денег, слежка, вели курьера, отслеживали звонки, черт знает что еще делали– обычная оперативная работа фээсбэшников.
    НоКазарину было откровенно пофиг– намывшись, напарившись внастоящей бане, чтосоорудили длясебя солдатики, переодевшись вчистое, чтонепожалели длянего вояки изобмундирования, налопавшись наваристого борща изпоходной кухни, онспал наказарменной койке, ивэтот момент глубоко ему было наплевать навсе деньги излодеев.
    Онспал. Первый раз затридцать шесть суток Даниил спал беспробудным исцеляющим сном безсновидений.
    Адальше провели операцию попоимке банды, вкоторую входил тот самый Мустафа изаула, неуважавший обычаи гор, накрыли иарестовали всех ментов ивоенных, чтосотрудничали сними, ите практически сразу начали давать показания, чтопомогло раскрыть иобезвредить вдальнейшем все бандформирование.
    Даниила привезли ваул дляопознания ипроведения следственных мероприятий. Ивсе опера ивоенные, чтобыли сним, безисключения, спускались вяму, чтобы собственными глазами убедиться вналичии ступенек, вырытых встене, даеще разок его «набис» попросили повторить этот трюк якобы дляпротокола.
    Сними приехал фотограф, и, отведя его всторонку, Казарин попросил мужика сделать лично длянего несколько снимков Мурата Арслановича.
    Онивстретились какстарые друзья после войны– обнялись идолго неотпускали друг друга. Даниил, заняв умужиков денег, накупил всяких подарков семье дяди Мурата– спросил совета узнающих людей, какие вещи иугощения будут самыми актуальными длядалекого горного аула. Онипосидели удяди Мурата всаду подстарым абрикосовым деревом, пили чай, смотрели нагоры имолчали.
    Большая фотография, вставленная врамку, накоторой замер нафоне гор илазоревого неба гордый человек спрямой спиной ипоразительным мудрым ипечальным взглядом, положив одну свою натруженную руку наплечо самой младшей своей внучки, висит теперь уКазарина дома насамом почетном месте.
    ВМоскве, ваэропорту, еговстречали Ритуля сКостей и… иродители сбабушкой идедом Архаровыми. Оннеожидал! Честно, неожидал почему-то родителей истарших Архаровых.
    Ритуля кинулась Даниилу нагрудь, онее подхватил, прижал, оторвав отпола. Онаплакала, что-то говорила громко, беспорядочно, аон смотрел поверх ее головы ивидел, какмама, прижав ладони кгубам, качает головой иплачет беззвучно икрупные слезы текут поее пальцам, аона, незамечаяих, всесмотрит исмотрит насына стакой мукой вглазах, стаким страданием…
    Онпоставил напол Риту, поцеловал вщеку. Затем пошел кродителям, остановился напару секунд внерешительности перед мамой, апотом обнял, крепко прижал ксебе, поцеловал вмакушку ипопытался успокоить:
    –Нувсе, мам, все. Яживой, впорядке.
    –Данечка!– заливалась она слезами.
    Отец подошел поддержать жену, Даниил, невыпуская маму, протянул кнему руку– тот шагнул еще ближе подэту сыновью длань, обнял Даниила ижену вместе, похлопал сына поспине иприжал еще сильней. Онитак истояли втроем обнявшись– мама плакала, иотец неудержал мужских слез.
    Двадня вся архаровская родня прожила унего вквартире, забросив цирк ивсе свои обязанности. Родители вместе сДаниилом ходили вследственный комитет, общались сфээсбэшниками иоперативниками, непропуская ниодной подробности происшествия, иразговаривали, разговаривали ссыном, словно хотели наверстать упущенные годы.
    Казарин замолчал, смотрел вбокал, который держал вруке иизкоторого так инесделал больше ниодного глотка.
    –Ябыла нашестом месяце,– тихо начала говорить Надя.
    Даниил поднял голову, вернулся изсвоих воспоминаний ипосмотрел нанее. Онакашлянула, прочищая горло, пересохшее отнепролитых, удержанных волевым усилием слез исильнейшего потрясения, которое пережила, слушая рассказ.
    –Однажды Глашка вдруг начала сильно крутиться уменя вживоте, беспокоиться,– продолжила Надя.
    …Она прижимала ладони кживоту ивсе успокаивала ребеночка:
    –Нуты чего? Нувсеже хорошо. Чтостобой?– спрашивала Надюшка.
    Итак обеспокоилась, чтопожаловалась Риве. Ата посмотрела, какходит ходуном ее живот, иповезла девочку вполиклинику вгород. Врач ничего подозрительного ненашла, предположила, чтомамаша могла что-нибудь съесть, чтонепонравилось плоду. Вобщем, фигню всякую наговорила. Такиуехали обратно. Глашуня все капризничала икрутилась-вертелась беспокойно.
    Аднем вновостях передали срочное горячее сообщение, чтовсочинском аэропорту похищен иувезен внеизвестном направлении бизнесмен Даниил Казарин. Ипоказали съемку скамер наблюдения, накоторой Казарин отбивается отчетырех кавказцев икакего бьют сзади поголове, онпадает напол, больше недвигается, иего подхватывают подруки иутаскивают через двери. Картинку показали сразных камер подразными ракурсами.
    Иникто! Ниодна собака, ниодин человек невступился! Неостановили бандитов– никто! Вохраняемом здании аэропорта, наглазах тысяч свидетелей, днем подприцелами видеокамер ицелой кучи охранников имилиции избивают ипохищают человека! Воттак запросто!
    Глашка билась вживоте еще двое суток, аНадюха все ходила, ходила, гладила живот иуспокаивалаее:
    –Даты что?! Сним все будет хорошо! Тызнаешь, какой он утебя? Онумный, сильный иочень храбрый! Чего ты испугалась? Онсправится, вотувидишь! Ещеивсех победит!
    Такходила иуговаривала.
    Наследующую ночь он ей приснился– вкакой-то темноте лежал, скрючившись, иНадя наклонилась кнему исказала, чтобы он встал– нельзяже так спать, неудобно.
    Мучительный какой-то был сон, неприятный.
    Новости опохищении Казарина прошествовали повсем каналам, прошуршали еще несколько дней исменились другими, более свежими игорячими. Потом как-то прорвалось сообщение, чтозагосподина Казарина потребовали выкуп, ипоодной изверсий следствия он скорее всего находится вЧечне. Инадолго замолчали онем. Надюха искала любые сообщения вгазетах, журналах, вИнтернете, наальтернативных телевизионных каналах– ноничего.
    Онстал ей сниться практически каждую ночь, иони очем-то разговаривали восне, ноона непомнила очем. Онвсегда находился втемноте, ирассмотреть его было сложно, приходилось придвигаться совсем близко. Несколько раз она отчего-то сильно пугалась занего ипросыпалась отиспуга.
    Апотом повсем каналам сообщили, чтоКазарина освободили изплена, онвернулся вМоскву иведется следствие.

    Надя замолчала. Даниил долго смотрел нанее, что-то думал ивдруг спросил:
    –Тытогда,– замолчал, словно решался спросить,– когда уходила иотповедь мне читала, сказала, чтотебе меня жаль иты поставишь свечку вцеркви замое здравие. Нукак, поставила?
    –Да,– кивнулаона.– Один раз, через несколько дней после той субботы. Акогда тебя похитили, каждый день ходила иставила. Унас здесь церковь замечательная, старинная, ибатюшка– светлый человек.
    –Тыпонимаешь, чтоты мне жизнь спасла?– тихо спросил Казарин.
    –Ничего подобного,– отрезала решительно Надежда.– Тысам себя спас! Только ты сам. Ачто там тебе виделось, таквтаких обстоятельствах иархангелы разговаривать начинают, икто угодно спустится снебес. Человеческий разум способен настранные выкрутасы.
    –Способен. Этоточно,– подтвердил Даниил иусмехнулся.– Номне спасла жизньты, этотоже точно.
    –Нет,– совсей серьезностью отрицала Надя.– Твоя сила воли, твой характер, твой разум испособности спасли тебя. Иэтот старик дядя Мурат помог. Всесделал ты сам.
    –Слушай,– непроникся он ее пламенной речью,– есть увас тут местечко такое, гдеприлечь можно покомфортней?
    –Здесь есть одно клевое место навтором этаже, мыего сГлашкой очень любим: подскатом крыши, тамокно, через которое можно назвезды смотреть.
    –Пошли,– поднялся Казарин, поставил настол бокал сконьяком ипротянул Надежде руку.
    Вчилауте русского «разлива»– длярасслабления после бани, наматрасе они накидали подушек, устроились поудобней, такчтобы полулежать ивидеть друг друга, иНадюха задала так мучивший ее вопрос:
    –Нокто это сделал, Даниил? Ктоизачем?
    –Всегда, Надь, большинство преступлений совершаются ради денег. Большая часть всяких войн, криминала, происшествий вмире исчеловеком именно из-за них.
    –Нокто?

    Мишка Дружинин.
    Зависть ижадность. Такбанально пошло ипросто дослез!
    Ондавно хотел, просил, намекал вроде каквшутку, аиногда инастаивал– больше денег, больше власти, больше возможностей, ноКазарин его придерживал. Впартнеры небрал– анафига? Капитала такого, чтобы брать впартнеры, Мишка ненажил, тратя большинство заработанного наподдержание имиджа ну очень богатого, крутого мужика, была унего такая фишка– рисоваться перед миром исамим собой, чтобы машина дороже, чемуКазарина, квартира богаче, шмотки самые-самые, курорты идевочки– втомже русле, даже спорт он выбирал только элитный имодный.
    Отец ему помогать финансово отказался, аргументируя это тем, чтоМиша исам большой мальчик: «Тыже зарабатываешь, таквкладывайся, ая чем смогу, поддержу: делами, связями, проектами– ауж денежки делай сам!»
    АМишке хотелось неделать, ауже иметь, ижелательно вчера.
    Особых дарований италантов Казарин внем невидел. Более того, бизнесменом Мишка был так себе, хреновеньким– ничутья отцовского, нихватки, чуть незавалил пару серьезных сделок. Нопомощник наподхвате всеравно нужен, аДружинину Даниил доверял, ненавсе сто процентов, этопонятно, новсеже доверял.
    Межтем Мишку годами разъедали изнутри зависть ичувство глубочайшей жизненной несправедливости визвечном человеческом вопросе– почему емувсе, амне неочень?
    Давашуж дивизию, народ! Чтовы все ободном итомже! Скольких людей погубила эта херня!
    Ему– все, атебе фиг, потому чтоты, сука, завидуешь, ненавидишь, исходишь ядом, вместо того чтобы делать что-то длясебя, свое! Вместо того чтобы строить свою жизнь, зарабатывать свои деньги, создавать свое дело, семью, тебе нужны именно его деньги, бизнес, семья, фарт!
    Задумка уДружинина вызрела такая– похищение сцелью выкупа. Красивое похищение, громкое! Акактолько похитители потребуют выкуп, онразовьет кипучую деятельность, начнет собирать деньги, сотрудничать сорганами навсю «честную» катушку, поддерживать родных иблизких Дани.
    Асам тем временем переведет деньги сосчетов фирмы насвои внеком офшоре накаком-нибудь красивом острове вокеане иперенаправит все поступающие отработающих проектов прибыли тудаже. Впоследний момент, вдень передачи денег выяснится, чтоДаниила уже нет вживых, исобранные деньги отпроданных казаринских активов, кстати, сразрешения его родни ради спасения любимого человека, вернутся насчета фирмы. Асэтих счетов куда? Правильно,– нановые офшорные счета Дружинина.
    Даже неэлегантно. Топорно, носработалобы, каклом, против которого нет приема. Еслибы… Авот наэтой фигне, натаких вот «еслибы» многие крысы Мишкиного типажа сломали свои наточенные зубки– насовокупности непросчитанных мелких деталей ивариантов. Хотя могло исработать.
    Найти выход начеченских боевиков оказалось проще, чемДружинин предполагал, ноони сразу запросили половину всех доходов отоперации иторговаться несобирались. Мишка крякнул отжадности, ноотступать идавать «заднюю» испугался– хотябы потому, чтоуже изложил им весь план. Дурачок. Мишка непонимал простой вещи– что стого момента, какобратился кбоевикам, онстал гораздо большим заложником, чемКазарин, сидящий вяме.
    Какие офшоры? Какая счастливая богатая жизнь? Окстись, мальчик!
    Половину вперед, адальше ты накрючке– все! Месяц-полтора ивсе твои деньги станут чеченскими, атебя найдут вподворотне сперерезанным горлом влучшем случае.
    Икакого хрена его вообще понесло выходить начеченов? Нанялбы простых бандюков родного московского разлива, идешевле, ибезопасней. Даидоговариваться сними проще.
    Какпотом признался наследствии Мишка, емуказалось, чтотак масштабнее будет, шумведь навсю страну поднимется, исразу станет понятно всем, чтодело очень серьезное, все-таки Чечня.
    Лавры крутого полководца намозг давили. Аеще хотелось, чтобы Казарину было какможно больней, страшней иунизительней– отомстить хотелось, опустить.
    Маму родную непожалел! Подлил ей вчай сильнодействующий препарат, чтобы уВеры Семеновны случился сильнейший сердечный приступ, чтобы достовернее выглядел отказ лететь втот день вСочи. Крысеныш.
    Новсе исразу пошло наперекосяк. Следственная группа, взявшая это дело, оказалась немилицейской, какпредполагал Дружинин, аслужба безопасности, потому каквсе дела поЧечне вела тогда ФСБ. Аэто «мальчики» жесткие иработают поопределенной схеме– все счета казаринские икарточки заморозили через час после его похищения иникаких операций сними провести уже неимелось возможности.
    Ктомуже Костя Бальдин, великий бухгалтер иумнейший человек, усмотрел нанескольких счетах идокументах, переданных ему Дружининым дляпроведения оплаты еще запару дней допохищения, подписи Казарина, показавшиеся подозрительными, иподелился своими мыслями соследователями, непоставив визвестность Мишку, которого сразуже заподозрил впричастности кисчезновению Даниила.
    Нуадальше все пообычной оперативной схеме– похитители назначили сумму выкупа: десять миллионов долларов, которую, разумеется, надо было собрать. Оперативники затребовали доказательство, чтоКазарин жив, получили это доказательство ввиде фото– ивидеосъемки сгазетой, датированной нужным числом.
    Родители ибабушки-дедушки готовы были подписать любые документы иотдатьвсе, чтоугодно, чтобы спасти Даниила, нооперативники делать это запретили. Отслеживались средства связи Дружинина: телефоны, компьютеры, электронная почта, изаним велись круглосуточная слежка ипрослушка. Через два дня следователи уже знали, какая чеченская группировка занималась этим делом, вышли наисполнителей, которые тоже, всвою очередь, следили заДружининым, Ритой идедом сбабушкой Казариными вМоскве.
    Мишка даже неподозревал ородстве Даниила сизвестными Архаровыми, Казарин никогда нерассказывал обэтом, впрочем, онникому освоем родстве нерассказывал. Ночто удивительно, ибравые бандюки неузнали проАрхаровых, чтосильно облегчило работу чекистов. Следили затеми, ктовел переговоры вЧечне. Да,все ребята делали грамотно, профессионально, непропуская ниодной детали, только…
    Только они прекрасно понимали, чтоживым Казарина им невытащить уже низакакие деньги. Воттак.
    Руководство операцией поосвобождению Даниила Казарина провело беседу, собрав всех родственников иобъяснив им реальность– Даниила никто неотпустит инесобирался делать этого ссамого начала. Найти его вЧечне нереально. Готовьтесь кхудшему.
    Никто поверить немог, чтоКазарин сбежал! Фээсбэшники вшоке! Спомощью показаний Даниила накрыли пост ментовский ивоенных, ачерез них ивсю банду.
    Дружинина арестовали, судили, дали пять лет колонии строгого режима. Егоотец, Андрей Львович, приходил кКазарину ипросил засына прощение. Плакал.
    Даниил простил. Ижалел просебя этого придурка. Такжизнь собственную испоганить наровном месте!
    Любимая тетка Ритуля напочве страшных переживаний сошлась сКостей Бальдиным, утешавшим инеотходившим отнее все эти страшные дни. Иони через эти совместные переживания сроднились уже через три месяца после возвращения Даниила, поженились. И,непобоявшись сорока одного года Ритули, родили доченьку Елизавету. Девчонка классная.
    Сродителями Даниил много разговаривал ииспытал настоящий шок, когда выяснилось, чтовсе эти годы они считали себя виноватыми втом трагическом случае спадением сына инезнали, каксебя вести икакзагладить свою вину.
    Акогда его понесло вразнос ион, пьяный, обвинил их вкабинете убабушки, родные ивовсе поняли, чтопотеряли сына итеперь он будет ненавидеть их всю жизнь. Решили, чтолучше его нетрогать, ненадо им мальчику мешать жить, сголовой погрузились вработу, справляясь сдушевной болью единственным известным им образом.
    Кторассудит? Архаровы жили покаким-то иным законам ипониманиям, какправильно выстраивать отношения сдетьми. Цирковые дети взрослеют очень рано, испрос сних, каксовзрослых, иответственность дляних наступает слишком рано, иотносятся кним какквзрослым людям. Вотстаршие Архаровы ипосчитали, что, разсын решил, чтоони ему ненужны,– он взрослый человек иимеет право жить так, какрешил.
    Нет, нунедураки, а? Нутак-то, между нами! Взрослые люди!
    Апоговорить ссыном, рассказать, каклюбитеего, какпереживаете занего, какгордитесь им, чтовините себя! Нет?
    Нет– переклинило что-то вмозгах, обвинили себя навсегда ирешили держаться нарасстоянии, чтобы мальчика нетравмировать исвоим присутствием ненапоминать, чтоон потерял из-за травмы.
    Всенепросто.
    Больше чем надесять лет Даниил словно вычеркнул их изсвоей жизни, отрекся отних, авернуть былую близость идоверие очень сложно. Практически невозможно. Ноони стараются.
    Теперь дни рождения ипраздники проводят вместе. Даниил часто ездит кним вгород, иногда понескольку дней живет вдоме Клео состариками. Имама все эти годы посматривает нанего виноватыми глазами, полными боли инадежды насближение. НоКазарин пока так идержит некую дистанцию.
    Боится, чтоли?
    Иесть еще одна закавыка внем ивего отношениях сродителями– он так иневошел вих цирк ниразу завсе эти годы. Иниводин другой цирк вмире.

    Глашка стояла уокна исмотрела насветящиеся окна банного комплекса. Такее инашел Максим Кузьмич– задумчивую, притихшую, глядящую вокно.
    –Тычего, Глашуня?– мягко спросил он ипогладил девочку поголове.
    –Уних, что, дед, роман?– спросила девочка, продолжая, словно завороженная смотреть наокна бани, подсвечивающие желтым уютным светом сквозь стволы деревьев научастке.
    –Укого?– усмехнулся Максим Кузьмич.
    –Нузачем ты шутишь!– насупилась она ипояснила:– Умамы иДаниила Антоновича.
    –Пророман ничего незнаю,– уверил, улыбаясь, дед.
    –Ноониже там вдвоем,– посмотрела нанего Глаша и, сделав значительное выражение лица, развернула пояснение:– Идавно уже, даже ужинать непришли. Иможет, останутся там ночевать.
    –Аможет, онипросто парятся иотдыхают?– улыбалсяон.
    –Такдолго?– выказала большое сомнение Глаша, покрутила головой отрицательно иутвердила:– Нет, уних точно роман.
    –Атебе хотелосьбы, чтобы он уних был?– посмеивался ее серьезности дед.
    –Нуконечно!– снажимом утвердила внученька.– Онтакой классный. Акробатом был итак много знает! Ион так нанее смотрит!
    –Нанее многие мужчины так смотрят,– напомнил Максим Кузьмич.
    –Не,нетак!– опровергла Глаша.– Онслюбовью смотрит, анепо-другому. Ионже…– вдруг сбилась, замолчала, смутилась иснова отвернулась кокну.
    –Что, Глашунечка?– подошел ближе, спросил ипогладил ее поголовке своей большой, теплой инадежной рукой Максим Кузьмич.
    –Дед, какты думаешь…– посмотрела нанего сробкой надеждой Глаша,– …он мой папа?
    –Почему ты так решила?– улыбнулся ей мудро Максим Кузьмич.
    –Потому что он говорит, уменя данные хорошие, аон был акробатом, ведь откого-то уменя должны быть эти данные. Ипотом, онисмамой, оказывается, давно знакомы. Онаже сама заобедом сказала, чтоони были знакомы еще домоего рождения. Ипотом, дед,– воинственно заявила Глашка,– я очень умная и, если ты забыл, ужебольшая. Нетак сложно было идогадаться, сопоставив факты.
    –Аты хотелабы, чтобы Даниил Антонович был твоим отцом?– осторожно поинтересовалсяон.
    –Конечно!– сверкнула она глазами.– Онзамечательный!
    –Счего ты взяла?– остудил восторги дед.– Стого, чтоон тебя похвалил ипоказал парочку упражнений?
    –Нет. Непоэтому. Онклассный, япросто точно знаю!– твердо заявила Глафира идобавила тише:– Имне кажется, чтоон все-таки мой папа. Иначе, чтоони там делают?
    –Ещекогда вовсю шло следствие, япопросил одного изследователей найти тебя,– рассказывал Даниил.– Ужечерез два дня он передал мне официальную справку, вкоторой говорилось, чтоНадежда Петрова ствоей датой рождения неучится ниводном высшем учебном заведении Москвы иПодмосковья.
    –Явто время какраз ушла вакадемку,– пояснила Надежда.
    –Да. Ия подумал, может, тыинститут бросила илиуехала домой иперевелась вкакой-нибудь местный институт. Снова обратился кэтому следователю, новтот момент им всем было недомоих просьб. Янанял частного сыщика ипоставил перед ним задачу. Через неделю он тебя нашел. Точнее, нетебя, атвое личное дело, котороеему, понятно, недали, ноон смог его посмотреть вприсутствии секретаря ивыяснил, чтоты выписалась изгорода Благовещенска, агде прописана, теперь неизвестно. Онполетел вБлаговещенск искать твоих родственников изнакомых. Нашел. Исоседи ваши бывшие рассказали провас сМаксимом Кузьмичом, ибабушка твоя. Онидрузей вашей семьи нашел. Нооказалось, чтоникто изних понятия неимеет, куда вы переехали. Чтоты учиться вМоскву уехала, зналивсе, авот куда Максим Кузьмич делся, нет. Ивыяснился интересный факт, чтосбабушкой ты вообще никаких контактов неподдерживаешь, адрузьям вашим твой дед звонит всегда сам, норедко, аони даже его нового номера телефона незнают.
    –Папа сказал тогда: ещерано, вотобустроимся, обживемся, тогда ипригласим вгости всех. Асейчас ипринять-то по-человечески несможем. Даинеопределился он доконца втот момент, ещеприсматривался кдругим местам идумал, может, исовсем уйти изсельского хозяйства,– пояснила Надюша.– Почему-то он так решил.
    –Понятно. Наверное, тяжко ему приходилось, недогостей ипраздных разговоров. Хотя, если честно, странное решение,– заметил Казарин.
    –Может,– пожала плечами Надя.– Яобэтом незадумывалась. Наверное, емутак было проще иудобней. Незнаю. Какая разница?
    –Такая, чтонаэтом изакончились мои поиски. Сыщик оставил вашим друзьям номера телефонов мои исвои длясвязи, записки Максиму Кузьмичу позвонить поэтим номерам иулетел. Передалли кто-нибудь ему записки, можно спросить утвоего деда. Ноон так инепозвонил. Потом, когда закончилось следствие исуд надМишкой инакрыли всю банду, следователь предложил мне помочь втвоих розысках. Ноктому моменту я уже решил отказаться отних. Подумал, чтоя так настойчив, потому что это нужномне, анужноли это тебе, вопрос. Ичто ты почувствуешь, когда я все-таки тебя найду? Обрадуешься? Ипочему-то подумал, чтоврядли. Еслибы это было нужно тебе, тыбы объявилась. Иотказался отдальнейших поисков.– Онпосмотрел нанее игрустно усмехнулся.– Ноя держал вголове, чтоссентября ты должна вернуться винститут, и, знаешь, пару раз приезжал кэтой вашей Высшей школе, истоял там, когда студенты вываливались сзанятий, всевыглядывал тебя. Апотом подумал, чтоеслиб ты немного интересовалась мной, тохотябы позвонила Ольге Павловне, нухотябы узнать, какуменя дела илиунее.
    –Аона все еще работает утебя?– радостно удивилась Надя.
    –Онавсе еще работает уменя,– улыбнулся вответ натакую искреннюю радость Даниил.
    –Всетамже? Втомже офисе?
    –Данет,– задумчиво протянулон.
    –Ноты занимаешься темже, чемитогда?– уловив вэтой его задумчивости интригу, спросилаона.
    –Нет,– откинулся наподушки Даниил ипосмотрел вокно напотемневшее небо.– Сидение вяме, знаешь, сильно прочищает мозги помногим, многим аспектам.

    Любая трагедия прочищает мозги, отбрасывая шелуху амбиций ислепого, нездорового потребительства, если, разумеется, вчеловеке есть еще что-то, кроме этого.
    Внем вот обнаружилось. Вопросы, которые Даниил задавал себе, сидя вкаменном мешке, никуда неделись. Исамый главный изних, самый важный мучительно стучался ввиски каждую бессонную ночь, которые начались после возвращения вМоскву.
    Чтомое? Вчем мое призвание иреализация вэтой жизни? Чтомне так интересно делать, чтобы захватывало всего целиком, чтобы чувствовать процесс творчества, радость отработы?
    Атут еще подшум итарарам его резонансного дела все фискальные органы решили проверить финансы Казарина– иначалось! Иналоговая, иорганы власти– совсех сторон. АДаниил отчего-то чувствовал, чтоему почти безразлично. Однажды ночью сидел застолом вкухне, потягивал остывший иставший совсем невкусным чай ипоймал себя намысли– жаль, чтоДружинину неудалось обобрать его подчистую, пришлосьбы начинать все снуля, воттогдабы азарт пробил пополной ивернулся тот импульс, заставлявший крутиться ичувствовать себя живым, загораться новым делом, идеей.
    Даниил даже как-то испугался такой мысли– чур меня, чур!
    Ужон смыслями-то старался быть осторожнее, после откровений непростых ссамим собой вяме иотчеткого понимания, чтосами мы ксебе все притягиваем исоздаем– своими делами, поступками имыслями.
    Итут его осенило! Вспомнил вдруг Даниил, каксделал Косте новый протез!
    Этобыло где-то год назад. Онисглавным бухгалтером сработались, притерлись уже друг кдругу, иКазарину показалось, чтоможно позволить себе задать вопрос опротезе. Отчего, мол, онунего совсем неподвижный, сейчасже вроде есть новые модели– гибкие, более удобные? Бальдин интеллигентно ихудожественно послал начальника куда подальше сего грубым любопытством. НоКазарин неотставал, уверяя, чтоинтересуется излучших побуждений– скоими вместе был послан бухгалтером еще дальше. Неделю Бальдин разговаривал сДаниилом Антоновичем холодным, исключительно деловым тоном.
    АКазарин завелся, кактрактор безтормозов, иуже остановиться немог. Иподговорил Ритулю пригласить Бальдина вгости подкаким-нибудь предлогом. Атам унее застолом– якобы!– случайно зашедший клюбимой тетушке племянник, подразговор душевный достал-таки своего главного бухгалтера так, чтотот, плюнув всердцах, громко послав его еще раз, ноуж теперь более конкретно– сдернул ссебя пиджак ирубашку, снял протез исунул Казарину вруки.
    –Стобой, Даниил Антонович, вразведку хорошо ходить!– шумел разбушевавшийся Константин.– Тыврага так достанешь, чтоон тебе все свои секреты выложит, лишьбы ты отстал наконец!
    Асам наРиту поглядывал исподлобья, наблюдая заее реакцией наего уродство, аона хохотала аж дослез– вот ився реакция.
    –Родственнички!– устало заметил Костя итак иуселся застол сголым торсом, остывая отвспышки возмущения.
    Казаринже протез изучил, насколько смог, икультю руки, отрезанной выше локтя, осмотрел.
    Изагорелся интересом, идеей. Просидел несколько дней иночей вИнтернете, дергал Костю, привозил ксебе домой, рассказывал, чтозадумал, снимал снего мерки. Заказал вГермании новейшую модель протеза.
    Доставили. Честно– дорого дляпростого человека.
    Ивзялся Казарин протез модернизировать. Незряже он изучал нетолько робототехнику икомплексную автоматизацию, ноиокончил факультет биомедицинской техники.
    Ивлез он вэто дело сго-ло-вуш-кой! Итакой кайф поймал!
    Апотом испытывал натерпеливом Костике свою разработку.
    Вовещь получилась! Константин теперь мог управлять рукой– сгибать, разгибать, делать иные манипуляции, разумеется, невовсем объеме живой руки, ноочень много. Ктомуже пальцы искусственной руки стали подвижными итоже могли выполнять несколько простейших операций, чтоочень сильно облегчило жизнь Константина.
    Тойночью, сидя надкружкой остывшего чая, Даниил вспомнил проэтот протез ипережил сильнейшее потрясение отснизошедшего откровения. Ипошел-пошел замыслью, побежавшей вперед, икутру совершенно четко понял, чемименно хочет заниматься.
    Удивляйтесь неудивляйтесь– ноделать протезы, аппараты, приспособления, искусственные имплантаты, которые могут максимально приблизиться кфункциям человеческого организма. Всевпринципе вполне врамках образования Казарина, кроме одного… Оннеобладал достаточными знаниями, какустроен человеческий организм, длятого, чтобы разрабатывать ивнедрять механизмы иприспособления такого рода новейших технологий натом уровне, которого ему хотелось достичь.
    Вто знаменательное утро Даниил уже точно знал, чтодляэтого надо делать.
    Ипошел договариваться вмединститут, чтобы унего приняли экзамены ввиде исключения, поскольку надворе стоял конец августа ивсе, ктомогли, ужепоступили.
    И,знаете, договорился. Представляете– взял справку вФСБ, чтонемог сдавать экзамены вположенное время всвязи стем, чтонаходился вплену.
    Ржаливсе! Начиная отмужиков вФСБ доректора мединститута. Но,какнисмешно, ноформальности припредоставлении такой справки были соблюдены, иКазарина ввиде исключения допустили допрохождения индивидуальных экзаменов.
    Ион сдал. Хорошо сдал, схимией, правда, неочень, ноон обещал подтянуться вовремя учебы. Ипоступил. Внимание– налечебный факультет!
    Подобрал себе управляющего, молодого талантливого парнишку подостойной рекомендации, оставил его подприсмотром Костика заниматься делами фирмы, асам учился инаполставки нанялся работать инженером вНаучно-исследовательский институт медицинской техники. Запять лет учебы Даниил сменил несколько мест работы поэтому профилю, разного уровня крутизны.
    Интернатуру проходил всерьез пополной вСклифе вэкстренной неотложной помощи хирургом.
    Сразу после окончания интернатуры открыл собственную фирму поразработке ипроизводству протезов, имплантатов, аппаратов ииного специализированного оборудования длявосстановительной медицины.
    Нанял очень талантливых специалистов– инженеров имедиков– коллектив просто уникальный, люди исключительные! Нуисвои избывшей фирмы– Ольга Павловна, Костя, понятное дело, и, какнистранно, управляющий. Оказался очень толковый парень. Свое конструкторское бюро, свои лаборатории ицеха производственные– Казарин вложил все активы.
    Ивсе эти годы учебы ивыстраивания нового дела Казарин чувствовал, чтоэтоего! Вототэтого он получает настоящий, чистейший кайф творчества ичувство полной реализации! Емуинтересно все– каждый новый проект, всякая информация, каждый новый человек, нуждающийся впомощи такого рода! Онпросыпается утром сощущением кайфа жизни, дела своего, радости отэтого дела.
    Кактот Иванушка, почти дурак изсказки, который прыгнул вкотел сгорячим молоком ивынырнул другим человеком, Даниил упал вяму ивылез изнее другим человеком.

    –Такты что, доктор?– поразилась доглубины души Надежда, даже села наматрасе отпотрясения.
    –Да,– скривился слегка оттакого ее преувеличенного удивленияон.– Хирург. Нонепрактикующий. Явсеже больше инженер, чемхирург.
    –Обалдеть!– Надя качала головой, глядя расширившимися отвосхищения глазами наКазарина.– Ичто утебя есть пациенты, клиенты? Много?
    –Какнистранно, номного,– усмехнулся Даниил, нотутже стал серьезным:– Тяжелый травматизм– нетакая уже иредкая штука унас встране, даивообще вмире. Ноесть вещи ипострашней. Мы,например, сотрудничаем сИнститутом неотложной детской хирургии итравматологии. Уменя вколлективе есть ребята, специализирующиеся именно подетской травматологии. Дело втом, чтопротезисты иврачи-хирурги работают вместе уже наэтапе оперирования, чтобы сделать действительно уникальный протез, способный практически заменить утерянные органы. Авдетскую хирургию сейчас привозят тяжелых деток изДонецка сочень страшными травмами. Мыделаем дляних протезы бесплатно. Находим спонсоров, оплачивающих работы иматериалы. Насегодняшний день протезирование выходит науровень высоких современных технологий, аэто очень дорого.
    –Подожди,– остановила его красноречие Надюха,– я хотелабы уточнить. Получается, чтовяму бросили тебя дьяволом-искусителем, совратителем наивных дев, прожигателем жизни имахровым эгоистом, авыбрался ты оттуда прямо ангелом белым, спасителем несчастных детишек? Чистым-чистым, ижехерувимы, какговорит Максим Кузьмич?
    –Э-э-э, нет,– сделал Казарин отрицающий жест рукой,– иненадейся. Вкаждом человеке есть ито идругое. Ты,можно подумать, когда дела ведешь, всятакая чистенькая, правильненькая, мечта налоговой иклиентов, желающих тебя нагреть по-крупному. Вкаждом сидит иангел, идьявол. Другой вопрос, прикаких обстоятельствах тот илидругой берет верх, каким образом проявляется вчеловеке иначто его толкает. Иногда эти обстоятельства могут быть очень жесткими.
    УНади тутже изменилось выражение лица отвоспоминания оего жестких обстоятельствах. АКазарин, увидев эту смену настроений, обнял Надюшку заплечи, опрокинул наспину инавис надней, приподнимаясь налокте.
    –Жалеешь меня?– наигранно сурово спросилон.
    –Нет,– честно ответила Надюха ипогладила его пощеке.– Сочувствую, переживаю ужасно. Когда ты говорил отех днях, чтопровел вяме, мнеказалось, будто я чувствую тоже, чтоты переживал тогда, даже, знаешь, воздуха нехватало, исердце щемило.
    –Атеперь скажи, чтолюбишь меня,– потребовал Казарин навсем серьезе.
    Аона всматривалась вего лицо имолчала.
    Когда-то прозрачным морозным утром Наденька Петрова вошла взаледеневший лес, подняла голову ипосмотрела влазоревое прозрачное небо, звеневшее отчистоты ипростора, иснизошла нанее ясность. Понялаона, чтолюбит Даниила Казарина любовью, которая «милосердствует, всепокрывает, всему верит, навсе надеется, всепереносит инеищет своего». Любит безвсяких условий– гдебы он нибыл наэтой земле.
    –Ялюблю тебя,– спокойно иуверенно сказалаона.
    –Во-о-т,– кивнул Казарин довольно.– Воттак правильно.– Ипринялся растолковыватьей, какмаленькой девочке:– Тыдолжна понимать: яникуда тебя неотпущу иникому неотдам, потому что мы связаны чем-то очень сильным. Сильнее, чемможем представить. Икстати, разты меня спасла, теперь ты заменя отвечаешь.
    –О-о нет,– застоналаона.– Неначинай это сначала! Никто тебя неспасал, сосвоим спасением ты благополучно справился сам.
    –Справился,– подтвердилон.– Нобезтебя инекой необъяснимой, ноочень сильной связи между нами этого могло инепроизойти.– Онсмотрел нанее несколько мгновений молча состранным выражением лица ивдруг спросил:– Тыпомнишь тот кошмар, чтоприснился тебе утром всубботу, когда мы расстались?
    –Помню,– тихо-тихо ответилаона.– Нонеужели это помнишьты?
    –Яочень четко помню тот день ивсе, чтоты мне тогда сказала,– все смотрел исмотрел нанееон.– Когда впервую ночь вяме я ходил попериметру, товспомнил, какты рассказывала, чтотебе приснилось, каккто-то звал тебя изямы вземле, иты чувствовала, какважно было найти, добраться доэтого человека. Икакты тянула итянула ему руку, ион смог дотянуться донее изтемноты. Тыже понимаешь, чтоэто быля. Ячетко тогда вспомнил твой рассказ ипонял, чтораз ты спасла меня вэтом сне еще тогда, то, значит, совершенно точно, чтоспасешь вреальности. Язнал– непросто верил илинадеялся, ячетко знал, чтоспасусь ипоможешь мне вэтомты. Мысвязаны стобой нетолько любовью, ночем-то гораздо большим. Поэтому я никому тебя неотдам инеотпущу тебя больше никуда.
    –Так, всяэта мистика– ерунда! Малоли что мне приснилось!– сбивая серьезность такого заявления, шутливо толкнула его Надя, аДаниил принял эту ее дурашливость, даже, наверное, благодарно принял ипокорно откинулся наспину, аона села.– Ичто значит: неотпущу, неотдам? Куда неотпущу икому неотдам? Очем мы вообще разговариваем? Третий день пошел всего, каквстретились. Ядаже незнаю, женат ты илинет.
    –Нет,– начал посмеиваться Даниил, протянул руку идернул девушку насебя.
    Онаупала боком ему нагрудь испросила, устраиваясь поудобней:
    –Был?
    –Женат небыл, ножил содной женщиной три года.
    –Целых три года?– протянула Надюха ссарказмом.– Нуты силен, Казарин.
    –Даладно. Этовсе потому, чтоя вэтот момент учился иработал, какподорванный, иее почти невидел, атакбы она давно слиняла.
    –Апочему это она слиняла?– допытывалась Надюха.
    –Нуда. Тебели незнать,– хмыкнул Казарин.– Я,Нюшка, несильно изменился вэтом плане жизни. Вбыту тяжелый, приручаюсь трудно, капризный, эгоистичный. Мнетишина, чистота испокойствие дома нужны. Веде разборчив стал донеприличия. Требовательный, каквсе эгоисты. Такчто тебе трудно придется, ковсему этому как-то прилаживаться.
    –Стоп, стоп!– снова села она напостели, высвобождаясь изего объятий.– Давай-ка уточним: эточто, предложение? Тыпредлагаешь пожить вместе, попробовать, чтоизэтого получится, иличто-то другое?
    –Данебудет никакого предложения!– отрезал Казарин итоже сел, напротив нее, сделавшись вдруг серьезным.– Самое главное, чтоя понял, находясь вэтой яме, чтонедается человеку никаких вторых шансов, всеэто миф, иллюзия ивыдумки! Нетэтих вторых илитретьих шансов ивремени никакого нет. Нетникакого прекрасно придуманного испланированного завтра. Завтра начинается прямо сейчас. Иделаешь ты его вот здесь исейчас. Нетучеловека нипрошлого, нибудущего– все, чтоунего насамом деле есть, чтоон реально держит вруках,– это настоящее. Адано человеку только одно– возможность! Изменить что-то можно именно вэтот момент, итолько! Идана ему одна-единственная задача вжизни– жить внастоящем наполную катушку. Понимаешь? Человек рожден длярадости ипознания бытия идолжен жить врадости. Стремиться изовсех сил ивозможностей жить вбольшой душевной благости, чувствовать ее– получать кайф отдела, которым занимается, любитьего, учиться, совершенствоваться внем иполучать отэтого процесса удовольствие, постигать что-то новое каждый день. Человек должен жить слюбимыми людьми, друзьями ичувствовать любовь ирадость отобщения сними
иотдавать им свою. Человек обязан вести постоянный внутренний диалог сосвоей душой иприродой, аможет, исБогом, познавать его всебе ипереживать какие-то катарсисы очистительные, открытия духовные, ноэто тоже часть радости жизни, пусть иболезненная. Учеловека есть только настоящее, ибольше ничем он нерасполагает. Иесли тебе хреново живется, трудно, меняй это прямо сейчас– никаких размышлений, сомнений, длительных прикидок! Вставай иделай! Сейчас сидишь, бздишь что-то исправить всвоей жизни, репу чешешь: итак хорошо, ивполне уютно, тошно, правда, работа неврадость, всемье фигня какая-то, нопривык ивроде каквсе нормально– азавтра вяме окажешься ипоймешь, какмного имел сил, возможностей дляизменений, атеперь все– ничего небудет инифига уже неизменишь. Конечно, надо иметь планы исмотреть вперспективу, нотолько осуществлять эти планы требуется внастоящем, каждый день покирпичику. Нетучеловека времени насомнения истрахи перемен, страхи выбираться изпривычного мира, дает судьба тот самый шанс– хватай иблагодари! Поэтому, Нюша, небудет никаких предложений, иничего мы пробовать нестанем. Случилось чудо:
мывстретились. Уезжаем отсюда вместе вМоскву иначинаем жить вместе. Итебе придется как-то справляться смоими капризами, бытовым эгоизмом ифиговым характером, как-то учить меня жить совместно итому, чтотакое семья, устраивать наш быт иналаживать всю эту байду.
    –Чтоэто ты меня Нюшей принялся называть?– улыбалась Надюха его эмоциональному выступлению.
    –Мнепонравилось, какМаксим Кузьмич тебя зовет. Тебе неподходит, несоответствует твоему типажу. Зато как-то приземляет твою нереальность: глаза эти фантастические, лицо итело богини изэпохи Возрождения. Буду тебя так звать.
    Казарин снова ухватил ее заплечи, опрокинул наспину и, наклонившись, поцеловал долгим, многообещающим поцелуем. Ивсе споры-разговоры закончились. Загорелись оба водин момент иуже постанывали…
    –Эй! Выгде?!– раздалось снизу, прерывая все их пожары.
    –Мыздесь, Глаша!– прокричала вответ Надя, торопливо поправляя халат.– Врелаксе подокном!
    Застучали барабанчиком полестнице быстрые Глашкины ножки, иона встала надними.
    –Вычего здесь?– задал ребенок вопрос.
    –Давот, напарились, теперь отдыхаем, разговариваем,– объяснила Надя изабеспокоилась:– Случилось что?
    –Нет,– покрутила головой дочь изамялась,– я это… хотела спросить…
    –Что?– подтолкнула ее вопросом Надя.
    Глашка помялась, помяласьеще, собираясь сосмелостью, ивыпалила, глядя прямо наДаниила, покраснев приэтом:
    –Вымой папа?
    –Да,– спокойно ответилон.
    –Да?– переспросила девочка исмутилась еще больше, изаспешила:– Мнепросто надо было узнать обязательно. Нуочень. Прямо сейчас, ато я ждать немогла больше, авы тут сидите исидите, инеидете никак…– Онатараторила, жестикулировала, незная, куда себя девать, изаторопилась сбежать.– Нуладно, нутогда… я пойду,– махнула рукой, резко развернулась ипошла.
    –Эй!– окликнул ее Казарин.– Глафира!
    Девочка замерла, острые плечики поднялись, голову втянула, словно ждала нагоняя. Постояла так, затем медленно вернулась, подошла ккраю подиума, накотором лежал матрас, ипосмотрела настороженно наДаниила.
    –Тыкуда это рванула?– спросил удивленноон.– Аобнимашки?– раскрыл ей свои отцовские объятия ипредложил:– Давай кнам!
    ИГлашка, постояв внерешительности всего пару секунд, осознав происходящее ичто он ей предлагает, разулыбалась, взвизгнула отсчастья исиганула кним снарядиком вперед. Аотец– ее отец!– поймал девочку налету, прижал ксебе ипоцеловал вмакушку. Онаоткинула голову, посмотрела нанего восторженными, счастливыми глазами ипереспросила еще раз навсякий случай:
    –Авы точно-точно мой папа? Втом смысле, чтородной?
    –Роднее небывает,– заверил Казарин.
    –Ичто мы теперь совсем этим будем делать?– глядя наэтих двоих, совздохом спросила Надюха.
    –Ура!– закричала ее дочь.– Жить будем, мамочка! Любить все вместе! Вцирк пойдем!– ответила она навсе вопросы иподелилась счастьем:– Какже клево, чтоты мой папа! Просто полный отпад!

    Казарин стоял наверхней ступеньке лестницы, спускавшейся между рядами зрительских кресел кманежу, держал заруку Глашу, чувствовал, какщемит сердце иперехватывает дыхание, ипытался справиться сзастрявшим вгорле комом инакатывающими слезами.
    Оннеожидал, чтоиспытает такое потрясение!
    Думал, знал, что, наверное, будет непросто, иразмышлял, чтопочувствует, когда вернется сюда, ночтобы так, стакой силой хлынули эмоции ичувства– честно неожидал! Ужепривиде купола цирка, что-то предательски сжалось внутри ипотяну-у-уло задушу, потянуло.
    Казарин небыл здесь двадцать два года.
    Двадцать два года он невидел арены цирка! Вотэтой– своей, родной, вопилках которой родился! Арены его побед икраха всех надежд. Арены, взрастившей изнего мужчину ипобольшому счету научившей вставать, какбы больно нипадал.
    Атеперь Даниил пришел сюда сдочерью.
    Наманеже работали репетицию сразу несколько групп артистов– воздушные гимнасты оттачивали наземле поддержки, акробаты репетировали свой номер. Отец уже много лет занимал пост директора цирка, сменив Элеонору Артуровну, амама была его первым замом иглавной помощницей вовсем. Ивроде каким, притаких должностях изанятости, проводить тренировки артистов неполагалось, даивремени нехватало, нокаждый день они приходили назанятия ипринимали участие втренировках акробатов.
    –Пап!– Глаша дернула Казарина заруку и, придвинувшись поближе, зашептала, затараторила горячо:– Яих знаю! Этоже знаменитые Архаровы! Архаровы, пап! Ониофигительные! Уменя есть надиске запись номера, скоторым они воФранции первое место иГран-при взяли вконкурсе. Обалденный номер! Очень-очень крутой! Па,аты их знаешь?
    –Знаю,– наклонившись кней, тихо ответил Даниил ираспорядился:– Глаш, сядь накресло ипосиди. Подожди, пока я тебя позову.
    –Папа!– визжала шепотом отвосторга неугомонная Глашка, докоторой вдруг дошло, зачем они здесь.– Тыменя им хочешь показать?! Да?!
    Этоже!..
    –Так, дочь,– включил строго отца Казарин, елесдерживая улыбку,– давай-ка договоримся: тысидишь смирно, ая пойду поговорю. Потом покажешь свою программу, какмы планировали иотрабатывали, ибудешь помалкивать допоры. Поняла?
    –Поняла!– радостно кивнулаона, усаживаясь наближайшее кресло и, разумеется, неудержалась ишепотомже спросила:– Аты сними, да, работал?
    –Да,– улыбнулсяон, погладил девочку поволосам, поцеловал влоб инапомнил:– Помалкиваешь.
    Онакивнула, светясь восторгом, сделала жест двумя пальчиками, застегнув рот, идемонстративно уселась поглубже вкресле– всем видом изображая послушную дочь, правда, снепослушными чертенятами, скачущими вглазах.
    НоДаниил уже отвернулся иулыбаться перестал, глядя наманеж, вкотором работали родители. Имобоим исполнилось пошестьдесят, ноони находились ввеликолепной форме и, продолжая тренировать артистов, сами способны были еще многое показать исделать– гибкие, подтянутые, энергичные, спортивные.
    Первым его заметил отец. Онподошел кжене, приобнял ее заталию, что-то сказал ей наухо. Онарезко повернулась кДаниилу. Отудивления унее расширились глаза иподозрительно начали посверкивать, наполняясь слезами.
    –Перерыв десять минут!– крикнул артистам Антон Илларионович.
    Взял заладошку жену, иони направились кбортику арены навстречу сыну.
    –Данечка!– Мама смотрела нанего радостным ивтоже время настороженным взглядом, сложив почти молитвенно ладошки нагруди.– Тыпришел вдом!
    Домом их семья частенько называла свой цирк. Иэто было истиной гораздо вбольшей степени, чемте дома иквартиры, вкоторых они жили. Цирк, посути, иявлялся их единственным домом исмыслом существования.
    –Пришел,– улыбнулся он грустно, переступил через барьер иобнялее, отстранился, невыпуская изрук, посмотрел влицо ипризнался:– Ноподелу.
    –Главное, чтопришел,– сказал отец.
    Даниил чмокнул маму вщеку, повернулся кАнтону Илларионовичу, онипожали руки друг другу итоже обнялись. Постояли так чуть-чуть.
    –Двадцать два года небыл,– сказал Казарин, отпуская отца,– даже сердце защемило.
    –Аты подыши, подыши духом родным, оноиотпустит,– посоветовал отец, положив руку наплечо сына.
    –Чтозадело, Данечка?– забеспокоилась вдруг мама.– Приехал инепредупредил. Случилось что?
    –Нет,– поспешил успокоить Даниил, нозадумался ихмыкнул.– Хотя, каксказать.– Итутже переключился наделовой тон:– Ятут девочку одну привел, хотел чтобы вы ее посмотрели.
    –Девочку?– недоуменно переспросила Стелла Ивановна.
    –Девочку,– подтвердил Казарин ипояснил:– Ейдесять лет, имне кажется, чтоунее очень хорошие данные, ноона занималась уфигового преподавателя, который больше навредил, чемнаучил. Кое-какие элементы мы причесали, нодоидеала далеко. Яхотел, чтобы вы посмотрели, насколько она перспективная.
    –Давай, посмотрим,– сразуже перешел кделу Антон Илларионович.– Гдеона?
    –Давон,– указал наГлашку Даниил, махнул, подзывая дочь, иперешагнул барьер обратно:– Мысейчас.
    Глашка подбежала кнему внетерпении, глаза горят, посматривает навеликих Архаровых украдкой, ноКазарин быстро привел ее врабочее состояние.
    –Так, Глаша,– строго руководилон.– Давай разоблачайся.
    Онирешили, чтоГлашка заранее оденется вкостюм длятренировок, чтобы нетратить время напереодевания ипоиск гримерной, онатолько легкую ветровку накинула сверху, которую сейчас быстренько сняла, сунула отцу вруки, переобулась всменную обувь, аДаниил наставлял тем временем:
    –Сделаешь ту связку, чтомы стобой репетировали, ипока больше ничего. Отработаешь ипойди посиди впервом ряду, посмотри, какартисты занимаются, пока мы все обсудим. Договорились?
    –Да!– очень серьезно ответила Глаша, встала, вытянувшись стрункой, иочень серьезно уверила:– Яготова.
    –Ненервничай,– посоветовал Казарин,– делай все вудовольствие, спокойно.
    –Хорошо, пап!– кивнула Глашка.
    Онивместе подошли кожидавшим их родителям Даниила, ион представил девочку:
    –ЭтоГлафира, знакомьтесь.
    –Здравствуйте,– поздороваласьона.
    –Здравствуйте,– ответил Антон Илларионович ипредложил:– Проходите наманеж иначинайте,– азатем спросил:– Вамнадо подготовиться иличто-нибудьеще?
    –Нет-нет,– почти испуганно заверила Глашка изаторопилась.
    Онавстала вначальную позу, отсчитала просебя некий ритм ираз-два-три длявступления иначала выполнять упражнения. Даниил сродителями оставались забарьером инаблюдали заее выступлением. Онанеплохо работала, норемесленности нехватало– того, чтооттачивается годами напостоянных тренировках доавтоматизма, дорефлекса, то, безчего небывает мастерства.
    Глафира закончила ивместо репризы, просто поклонилась, какони идоговаривались сДаниилом и, кивнув отцу, перелезла через бордюр исела накресло впервом ряду.
    –Ну,– чувствуя, чтонапрягся отожидания оценки, спросил Казарин уродителей.– Чтоскажете?
    –Очень одаренный ребенок,– ответил отец.
    –Данные потрясающие,– кивнула, соглашаясь сним, Стелла Ивановна снеким удивленным восхищением.– Поразительные, ябы сказала, уникальные данные. Врожденная растяжка просто потрясающая. Нополное отсутствие базовых навыков. Хотя кое-что иесть, наверняка гимнастикой занималась.
    –Да,очень сильная девочка,– подтвердил Антон Илларионович.– Согласен, чтошколы, конечно, никакой, даираньше надо было начинать, нопрыгучесть, гибкость, растяжка отприроды мощнейшие. Очень перспективный ребенок. Может выйти особенный, уникальный артист, если, какты понимаешь, есть упорство, трудолюбие, умение заниматься. Ихарактер цирковой.
    –Этого навалом,– усмехнулся Казарин испросил:– Выбы ее взяли?
    –Ябы взял незадумываясь, если ты утверждаешь, чтоработать она готова, характер есть, иона адекватно управляемая,– ответил старший Казарин, ноуточнил:– Правда, работы, какты сам понимаешь, очень много, учить ипереучивать, адевочке уже десять.
    –Стакими данными десять– это ерунда. Очень одаренная девочка, справится,– отмахнулась Стелла Ивановна испросила:– Данечка, тыхочешь, чтобы мы взяли эту девочку? Почему? Аее родители небудут возражать?
    Онпосмотрел наних обоих, глядевших нанего вопросительно, и, каквсегда, соскрытой осторожностью инадеждой наполное примирение ипрощение, вздохнул ивыдал признание:
    –Глаша– моя дочь.
    –Что-о-о?..– Мама схватилась рукой загорло иотступила.
    –Моядочь,– кивнул, повторив еще раз, Даниил идобавил:– Иваша внучка.
    –Огосподи!– всхлипнула мама, покрутила потрясенно головой иповторила еще раз:– Огосподи!
    –Внучка?– переспросил сиплым из-за спазма голосом Антон Илларионович иавтоматически обнял жену защитным жестом: оберегая иподдерживая одновременно, вместе переживая потрясение.
    –Внучка,– подтвердил Казарин тоже хрипло.
    –Данечка…– заплакала мама.– Этоже счастье. Этоже такое счастье…
    –Иты готов нам ее отдать, доверить?– неверил отец втакую возможность и, какниизбегали они все эти годы больной, мучительной темы, спросил:– Вцирк отдать? После твоей страшной травмы ивсего того, чтоты пережил?
    –Никто незастрахован оттакого, пап, ивы лучше меня это знаете. Никто невиноват втом, чтослучилось сомной: нивы, ния, давно пора это понять иперестать изводить себя идруг друга. НоГлашуня, какивсе Архаровы, неможет жить безцирка, этоунее вкрови, онабредит цирком ихочет жить им идышать. Инет никого наэтом свете, кромевас, комубы я мог доверить своего ребенка, ктобы любил изаботился оней иосуществил все ее мечты.– Онпочувствовал пощипывание вглазах, посмотрел наприжавшихся друг кдругу, потрясенных родителей ипоспешил убавить накал:– Кстати, онамечтает работать вЦирке дю Солей, чтобы вы знали. Перспективку прочувствуйте.
    –Аее мама?– почти шепотом спросила Стелла Ивановна.
    –Мояединственная женщина,– усмехнулся Казарин.– Еезовут Надя. Одиннадцать лет назад я ее потерял поглупости, анедавно мы случайно встретились. Аможет, инеслучайно, апосудьбе, нотеперь уж безвариантов, невестка ваша. Исейчас она идедушка сбабушкой Глаши сидят вкафе вхолле иужасно нервничают, ожидая вашего вердикта.
    –Аона знает отвоей травме ипочему ты ушел изцирка?– напряженно спросил Антон Илларионовича.
    –Знает,– кивнул Казарин.– Яей рассказал.
    –Иона отпустит дочь, даже зная, какэто опасно?– спросил напряженно отец, вглядываясь влицо Даниила.
    –Отдастнам? Доверит?– расширила его вопрос мама, тоже тревожно рассматривая сына.
    Онусмехнулся, подумав: вотоно то самое– «ивгоре иврадости, пока смерть неразлучит!» Так всегда было– они одно целое– все друг вдруге: иработа, ижизнь, ипотери, ирадости, ивину тяжкую столько лет всебе несли. Атеперь вот такое…
    –Отпустит идоверит, когда вы объяснитеей, какой дар уее дочери. Впрочем, Надюха всегда понимала, чтоудочери есть определенная одаренность,– убежденно уверил он родителей.
    –Боже, господи!– вдруг воскликнула Стелла Ивановна, всплеснув руками, только сейчас вполной мере осознав.– Антон, онаже Архарова, тыпонимаешь?!– Онасхватила мужа заруки ипосмотрела потрясенно ему влицо:– Архарова, наша! Продолжение династии!
    –Идаже больше, чемвы можете себе представить,– таинственно высказался Даниил.
    –Вкаком смысле?– переспросил Антон Илларионович.
    –Сейчас увидите,– пообещал Казарин, махнул Глаше рукой идвинулся ей навстречу.
    Ониочем-то пошептались, девочка кивнула, перелезла через барьер, снова вышла наманеж, встала вначальную позицию, сделала мостик, вышла изнего настойку наруках, вытянув вверх ножки. Снова вернулась вмостик, перевернулась, встала наноги, сделала колесо и, подпрыгнув, раскинула руки вприветственной репризе, закончив упражнение.
    –Боже мой!– совершенно потрясенным шепотом протянула Стелла Ивановна.– Этоже Клео!..
    –Кто-нибудь здесь впереселение душ верит?– наблюдая задочерью, поинтересовался Казарин.– Илибудем считать это ярким проявлением генов?
    –Обалдеть!– произнес Антон Илларионович, неотрываясь глядя навнучку.
    АГлафира, постояв вприветствии, улыбнулась задорно ипобежала кним. Перелезла шустренько через барьер, подскочила кДаниилу и– ну уже никаких сил терпеть унее неосталось!– выпалила снадеждой:
    –Нукак, явам понравилась?– Ипосмотрела благоговейно сначала наСтеллу Ивановну, апотом наАнтона Илларионовича ирасширила вопрос:– Тоесть уменя есть способности какие-то?
    –Способности утебя исключительные,– совсей серьезностью ответил ей Казарин-старший.
    –Такчто, ура?– Девочка посмотрела широко распахнутыми глазищами наотца.
    –Ещекакое ура, Глашуня,– кивнул Даниил инаконец открыл ей главную интригу.– Познакомься, Глафира, этотвои бабушка идедушка.
    –Ониже Архаровы,– пожав плечами, напомнила Глаша.
    –Глаш, вседело втом, чтоты тоже Архарова,– растолковал Даниил.
    –Я-а-а?– указала она насебя ладошкой, совершенно обалдев оттакой информации ичуть незаикаясь, покрутив головой отшока, напомнила:– Нотыже Казарин!
    –Глашунь, яиКазарин, иАрхаров.– Даниил протянул руку обнять ребенка.
    Нодевочка сделала шаг назад, смотрела нанего обалдевшими, расширившимися отпотрясения глазами, крутила головой ивдруг неожиданно расплакалась, переводя ошарашенный взгляд содного лица надругое.
    –Ну,иди, бабушка,– легонько подтолкнул мать подлокоть Даниил,– успокаивай, япока понятия неимею, какэто делается, только учусь.
    Стелла Ивановна шагнула кдевочке, обнялаее, прижала ксебе, отстранилась, невыпуская изобъятий, что-то прошептала наухо, потом вытерла слезки, стала что-то тихонько объяснять, посмотрела намужа, ион, поняв сполуслова, шагнул кним иобнял внучку сдругого бока, тоже что-то ей сказал. Глаша перестала плакать, кивнула, шмыгнула носом…
    –Ждем вас вфойе,– сказал Даниил поднявшему нанего глаза отцу.
    Положил набарьер Глашкин рюкзачок светровкой иушел, оставив их втроем вэтой нежной интимной радости узнавания.
    –Нучто?– встретила его нетерпеливым измучившим вопросом троица, сидевшая застоликом.
    –Все, какя иговорил: Глашка совершенно уникально одаренный ребенок, редкий талант.– Казарин опустился настул, чувствуя себя опустошенным.
    –Агдеона?– осмотрелась посторонам Надежда.
    –Плачут иобнимаются сновообретенными бабушкой идедом. Ребенок никак неможет поверить, чтоона Архарова.
    –Надо идти сними познакомиться,– сказал Максим Кузьмич.
    –Онисейчас сами подойдут,– махнул Казарин.
    –Ичто, ониее возьмут вобучение?– расспрашивала Надюха.
    –Даневозьмут, азаграбастают иникому неотдадут и, боюсь, залюбят ее донеприличия, ииспортят нам ребенка.
    –Ичто будет?– задала самый главный вопрос Рива.
    –Будем любить все друг друга сильно-сильно!– прокричала Глашка, подлетевшая кстолику, кинулась нашею матери, расцеловала ее вобе щеки изахохотала счастливо.– Жить будем счастливо-счастливо! Итеперь все будем ходить вцирк!
    –Здравствуйте,– подошли кстолику Антон Илларионович иСтелла Ивановна.
    –Нет!– прокричала перевозбужденная Глашка, посмотрев наних.– Ябуду жить вцирке, авы все будете внего теперь ходить!
    –Тоесть,– заметила философски Надюха,– какя понимаю, всемы теперь будем жить вцирке.
    –Да!– непоняла шутки гремевшая счастьем Глашка.– Ивсем нам будет хорошо!
    Иподгромкий смех взрослых принялась расцеловывать их всех поочереди, создавая кучу-малу, пока взрослые знакомились, жали друг другу руки, обнимались, возбужденно разговаривали…
    Надя, улыбаясь этому шумному знакомству двух семей, повернулась инаткнулась навзгляд Даниила– иисчезли куда-то звуки илюди, ирастворилось пространство, окружавшееих. Онисмотрели друг надруга ичувствовали, чтодве их жизни соединились, сливаясь водну, наполненную любовью ичем-то недоступным нашему пониманию…
    …Он вышел изплотного молочного тумана, укрывшего тропинку, иона сразу его узнала– мужчину, которого любила все эти одиннадцать лет, мужчину, которого любила, наверное, всюсвою жизнь, мужчину, которого любила, наверное, гораздо дольше, чемжила наэтом свете…
    …Он вышел изтуманного облака иувидел перед собой интересную, привлекательную женщину иузнал ее через несколько мгновений– женщину, которую ждал иискал все эти годы, свою единственную женщину, которую любил все эти одиннадцать лет, любил иждал, наверное, всюсвою жизнь, женщину, которую наверняка любил гораздо дольше, чемжизнь, которую прожил…
    «Если имею дар пророчества, изнаю все тайны, иимею всякое познание ивсю веру, такчто могу горы переставлять, анеимею любви– то я ничто».
    «Любовь никогда неперестанет, хотя ипророчества прекратятся, иязыки умолкнут, изнание упразднится…»
    Апостол Павел.
    Изпервого Послания Коринфянам (глава13).