Влюбиться on-line Ольга Агурбаш
        # Нелюбимая жена, уже совсем взрослая дочь, более не нуждающаяся в его заботе, пустые разговоры, рутина, отчаяние… Свет начал уходить из его глаз. Но желание полюбить заново толкает его на один, казалось бы, нелепый шаг. На сайте знакомств он так и пишет - «ХОЧУ ВЛЮБИТЬСЯ», абсолютно не подозревая, сколько страданий может принести эта новая любовь.
        Ольга Агурбаш
        Влюбиться on-line

* * *
        Семен уже второй час сидел перед компьютером, и настроение его с каждой минутой все ухудшалось. Зачем он вообще в это ввязался? Зачем ему эти игрища? Послушался Виктора, дружбана своего… Ему легко советовать, Виктору-то… У него все в порядке. Может запросто советы раздавать… А вот Семену что делать- непонятно. Жил себе спокойно, горя не знал. Счастья, правда, тоже не было. Зато теперь одни проблемы и переживания.
        Пару месяцев назад состоялся разговор у Семена с другом. Уж не в первый раз беседовали они на личную тему, но тот разговор отличался от других… Раньше они, что называется, переливали из пустого в порожнее. А тогда… Тогда Виктор вдруг сказал:
        - Слушай! Ну что ты все ноешь? Что ты без конца одно и то же? Сделай хоть что-нибудь… Сам, своими руками, для своего собственного счастья.
        Семен посмотрел на друга с недоумением: что он может сделать? Как такое вообще можно сделать?
        А тот не унимался:
        - Как ты думаешь решать свою проблему? Ну как?- Он волновался, повышая голос.
        Семен по-прежнему недоумевал:
        - А ты что, и вправду считаешь, что можно что-то реально сделать в моей ситуации?
        - Конечно! Дорогу осилит идущий! Слышал такое крылатое выражение? А от тебя, кроме нытья, ничего не дождешься!
        Речь шла о личной жизни Семена. Он имел семью. Давно, прочно, стабильно. Но взаимоотношения с супругой перестали его удовлетворять. Совсем. То есть семейная жизнь вроде бы устраивала. Ну там… общие вопросы типа воспитания дочери, совместный домашний труд, выезды к друзьям и к родителям, пребывание на отдыхе и вечерние посиделки у телевизора… А вот личная… интимная жизнь у Семена, можно сказать, отсутствовала. Какие-то постельные контакты с женой случались периодически, но это было таким явным супружеским долгом с его стороны, что обманываться в данном вопросе стало уже нечестно. И он вынужден был признать: все! Выдохся! Неинтересно!
        Нет, супруга Катюша, скорей всего, и не виновата ни в чем. У нее-то как раз желание присутствует и глаз горит. Она-то как раз в теме, как принято выражаться в современном обществе. А он- нет. А хочется. Очень хочется Семену свежего чувства, острых ощущений. Хочется влюбленности, волнения, шепота с придыханием, трепетных объятий, откровенных объяснений… Короче, готов он вступить в новую связь. Но не абы с кем, не лишь бы на разок-другой… Нет. Вот на разок-другой он не готов. Совсем даже. Ему хочется длительных, доверительных, искренних, долговременных взаимоотношений… Но только как? С кем? Где познакомиться? На улице? В офисе? В пробке? Он не представлял себе, как конкретно можно решить его вопрос. Наверное, нужно ждать вмешательства судьбы. А иначе как? Разве в первой встречной разглядишь свою вторую половину? Разве рискнешь к сотруднице по работе обратиться с личным вопросом?
        В общем ждал Семен чего-то особенного от жизни, мечтал, вздыхал, томился в предвкушении… Но никаких действий не предпринимал.
        И не потому, что лень или сложно… Нет. Просто не мог даже приблизительно предположить, что можно сделать… А друг ему четко и ясно объяснил:
        - Значит, так! Регистрируешься на сайте знакомств и… вперед!
        - Это что, знакомство через Интернет?- изумился Семен.
        - Ну да!
        - Ты с ума сошел!
        - Почему?
        - Ну… как такое возможно?!
        - А что?
        - Не видя человека…
        - Там фотографии есть… Люди что-то пишут о себе, общаются… Там такие же, как и ты… Те, кто ищет любовь.
        - Слушай, я как-то не рассматривал такой вариант.
        - А ты рассмотри! По крайней мере будешь среди равных себе. Тебя правильно поймут. С кем-то просто попереписываешься, с кем-то встретишься… А там, глядишь, и вправду найдешь свою любовь.
        Семен, который поначалу воспринял мысль друга в штыки, понемногу остывал и спокойно переваривал информацию. А Виктор уже объяснял, как и что надо сделать технически, где зарегистрироваться и какими словами лучше рассказать о себе, чтобы и примитивным не выглядеть, и слишком уж заумным не казаться.
        Незаметно для себя Семен включился в обсуждение, потом они оба подсели к компьютеру… Виктор уверенно нажимал нужные клавиши, и вскоре Семен был зарегистрирован на сайте знакомств.
        Тут же посыпались сообщения. Чуть ли не в первую минуту! То ли женщины клюнули на новенького, то ли это лично ему- Семену- так повезло, но буквально за первые двадцать минут он насобирал столько знаков внимания, что просто растерялся. Сидел перед экраном в полном смятении, то и дело оглядываясь на Виктора. А тот хохотал от души.
        - Вот видишь?! А ты говоришь: что я могу сделать?! Смотри, сколько желающих с тобой познакомиться! Выбирай!
        - А если мне никто не понравится?
        - Так ты же сам себе хозяин! На тебя обратили внимание женщины, которым ты понравился, которые тебя выбрали… Но ты же и сам можешь поискать. Вот смотри…- И он опять нажал какие-то клавиши.
        - Слышь, Вить, а ты-то откуда все знаешь? Сам пользуешься?
        - Я? Нет. У меня с этим делом, с любовью- я имею в виду, все в порядке. Ты же знаешь… Просто я разбираюсь в компьютерах. И по работе часто приходится в Интернете копаться…
        С тех пор Семен как завороженный следил за сообщениями. Ему показалось поначалу очень интересным времяпрепровождение в «Знакомствах». Он активно переписывался, острил, пытался шутить, отвечал на вопросы дам, знакомился сам. Однако быстро понял, что ничего серьезного не получается. Почему-то даже телефоны ни у кого не хотелось спрашивать, не говоря уж о свиданиях. Первое время он запросто раздавал номер своего мобильника, и девушки звонили напропалую, отчаянно напрашиваясь на встречу. Этот напор его ошеломлял и испугал одновременно. И голоса ничьи ему не нравились. То казались слишком слащавыми, неестественными, то грубыми и как будто не соответствующими представленным фотографиям, то чересчур игривыми. Короче, желания встретиться у него долго не возникало.
        Виктор периодически интересовался делами друга:
        - Ну, как дела на личном фронте?
        - Слушай, я раньше никогда не задумывался над этим словосочетанием «личный фронт». А сейчас, скажу тебе честно: фронт- он и есть фронт. В таком напряжении этот сайт меня держит!- Семен тяжело вздохнул.- С одной стороны- раздражает. С другой- не отпускает.
        - А почему раздражает-то?- удивился Виктор.
        - Да потому, что все не то! Кого только секс интересует. Кто спонсора ищет. Кто-то пишет о себе «адекватна, позитивна». Меня от этих слов тошнит. Веришь?
        - Почему?- посмеивался Виктор.
        - Ну чему она адекватна? Чему?- начинал заводиться Семен.- Своим же собственным представлениям о жизни? И разве человек может сам о себе сказать: «я адекватен»? Глупость какая-то! И все ищут сильных, умных, богатых, добрых…
        - А ты, можно подумать, мечтаешь о больной, злой, глупой? Сам-то ты какую ищешь?
        Семен не поддержал шутливый тон друга:
        - Я? Я ищу любимую…
        - Да…- задумчиво протянул Виктор.- Не простая у тебя задачка…
        - Ну вот ты сам… скажи… Как тебе удалось все гармонично соединить в своей жизни?- допытывался Семен у друга.
        Тот отвечал односложно:
        - Повезло, наверное…
        Виктор не любил распространяться о личном. А если бы захотел, то мог бы кое-что рассказать…
        Женился он в молодости. Брак получился у него и по любви, и по расчету одновременно. Так бывает. Редко, конечно, но бывает. И обычно в подобной ситуации не очень ясно: а что же преобладает? Расчет или любовь? Как правило, на этот вопрос отвечает время. И если любовь имеет обыкновение ускользать, угасать, трансформироваться, видоизменяться, растворяться, то расчет держится значительно дольше.
        В паре Виктор-Анна влюбленность, подкрепленная перспективами финансовой стабильности и материального процветания, явилась прекрасной основой для брака. Виктор со своей Анечкой принялся ковать базу для полноценной ячейки общества. Вернее, не ковать, поскольку база была уже создана родителями молодых, а поддерживать, укреплять, совершенствовать. И надо признать, ячейка их удалась на славу. Они имеют отличную квартиру, чудную дачу… У обоих стабильная работа. И дети у них замечательные- двадцатитрехлетний Митька и двадцатилетняя Машенька. Митька вместе с отцом бизнесом занимается. Причем не формально, не для галочки, а по-честному. Большим участком работы руководит. Как институт закончил, так отец ему поручил одно из важнейших направлений деятельности. У отца он теперь- правая рука.
        Машенька в университете на психологическом факультете. Очень ей нравится. В аспирантуру собирается.
        Но не об этом, не об этом мог бы рассказать Виктор. Жизнь семьи секретом не являлась. Все на виду, на поверхности. У них не было принято скрывать благосостояние. Напротив, они всегда хвалились успехами, демонстрировали их, открыто гордились своими достижениями и своими детьми! Скорее, уж такая политика была в их семье, а отнюдь не скромность! И Анечка никогда никаких тайн из семейных взаимоотношений не делала, делилась с Катей, женой Семена, и планами, и задумками о покупках, и новостями о детях. По всему выходило: удавшаяся семейная жизнь и стабильное материальное благополучие- не сказка, а истинная быль семьи Виктора.
        Про интимную жизнь Анечка говорить не любила. Как-то уклончиво, одним словом:
«Устраивает». И взгляд в сторону, и еле слышный вздох и вмиг погасшие глаза…
        Катя в душу Ане не лезла. Хотя на откровенный разговор все время пыталась ее вывести. Кате самой хотелось поделиться… Ее желание близости последнее время все чаще оставалось неудовлетворенным. При том, что отношения с Семеном ладились. Видимо у него, у Семена, с возрастом угас былой пыл. Кате было обидно и неприятно и, главное, дискомфортно. Куда ей-то со своим желанием? Как его реализовать? Рядом муж- живой, здоровый, желанный… А она- вроде как у реки, а напиться не может.
        Поговорить с подругой хотелось, но та интимную тему никогда не поддерживала. Хотя Кате почему-то казалось, что проблем у Ани тоже хватает. Причем таких, о которых даже и говорить-то не хочется. Потому что если все нормально, то человек взгляд не отводит и не подавляет вздохи усилием воли. И глаза у него не угасают при одном только упоминании… Значит, тоже что-то не так.
        Однако искреннего диалога никак не получалось. И Катя чувствовала себя несколько обманутой: она-то раскрылась перед подругой, поделилась с ней сокровенным. А та отговорилась несколькими словами: мол, меня все устраивает. Разве это по-дружески? Разве честно?
        Даже некоторое охлаждение возникло потом между подругами. Ненадолго, правда, но все-таки. Обе поняли: интимная тема если и не запретна, то очень-очень глубоко запрятана и любое прикосновение к ней болезненно…
        Аня, без всякого сомнения, понимала, что зажимать проблему в себе бессмысленно. От этого она не разрешится, а лишь усугубится… Вот только очень не хотелось перед подругой упасть с пьедестала. Всю жизнь их семья представляла собой образец для подражания, этакий эталон, к чему надо бы стремиться и который вряд ли кому удастся достичь… Настолько все у них было хорошо и гармонично. Конечно, случались между супругами и ссоры, и недомолвки, и даже скандалы. Но это же внутри, за закрытыми дверями. Внешне-то все супер! Эталон, одним словом! И как же теперь признаться, пусть даже самой близкой подруге, что не все так хорошо, как хочется показать, что не все так радужно.
        Аня поделиться не решалась, но и таить в себе проблемы становилось все тяжелей.
        Катя терпеливо ждала, понимая, что у подруги идет какая-то внутренняя борьба, что она зреет и готовится к разговору.
        А что касается Виктора, то ему и вправду повезло. Он встретил женщину, которая осветила его жизнь самыми яркими красками. И вроде бы ничего особенного не было в его Веронике, а так совпадали они во всем, так сочетались их темпераменты, характеры, жизненные ценности, устремления, желания, что лучшего и желать было нельзя.
        Встретились они совершенно обыденно, на работе. Она пришла в составе большой делегации на переговоры. Вот, собственно, и весь рассказ о встрече. Во время общей беседы они- Виктор и Ника- зацепились взглядами друг за друга и долго-долго не отводили глаз… Оба погрузились в какое-то иное состояние, отнюдь не деловое… Кругом сотрудники переговаривались, вступали в дебаты, кто-то о чем-то докладывал, кто-то кого-то в чем-то убеждал, а эти двое писали друг другу какие-то несерьезные записки и под видом деловой переписки передавали их через стол. Она краснела как девчонка. Он волновался так, что на лбу выступила испарина, пришлось промакивать ее платком, хотя в помещении, скорее, было свежо, чем жарко.

«Можно попросить вашу визитку?»

«Конечно, пожалуйста!»

«А вот номер моего телефона. Сможете позвонить мне вечером?»

«Лучше вы мне».

«Хорошо. Во сколько?»

«После семи. Только не очень поздно».

«Ладно. Я позвоню вам в семь ноль пять. Это не поздно?»

«Нет… Вполне…»
        Никто особого внимания на них не обратил, поскольку подобная практика переписки была уместна и даже приветствовалась во время переговоров. При большом скоплении народа многоголосый диалог часто грозил превратиться в базар, когда говорят все одновременно и никто никого не слышит. Поэтому, если возникали какие-то локальные вопросы, их вполне можно было решить письменно- не вступая в разговор, ибо вокруг и так шумно…
        Вот так незатейливо, по-школьному, можно сказать- с записочек, и началась их связь, которая длилась уже без малого семь лет…
        Надо же, уже семь лет! Виктор всегда помнил дату того самого совещания, которое явилось по-настоящему судьбоносным в его жизни. И каждый год в этот день устраивал своей Нике праздник. То корзину цветов закажет ей через курьера. Открывает она утром дверь, чтобы на работу бежать, и… «Ах!» Корзина роз перед ней! Свежайших, благоуханных! И не счесть их, и не хочется считать, а хочется хлопать в ладоши, заливаться смехом и порхать на крыльях!
        А то в магазин поведет ее, в ювелирный, украшения выбирать. Кольцо, или браслет, или сережки… А однажды песню для нее заказал по радио. Причем в один день на разные радиостанции дозванивался и неоднократно в эфире звучало: «Для моей любимой Ники пусть прозвучит в этот день ее любимая песня».

«Выдумать… Хочу тебя сегодня выдумать…»
        И Ника слушает радио, плачет от счастья! Потому что Виктор- это ее счастье! Она и не скрывает этого никогда. Ни от него, ни от себя. Так и говорит ему: «Ты мое счастье! Ты мое самое счастливое счастье!»
        Он от этих слов замирает и почти не дышит. Слушал бы и слушал. Как это она такое придумала- самое счастливое счастье?!
        Разве мог о таком рассказать Виктор кому-либо? Да хоть и лучшему своему другу? Нет, конечно. Поэтому и ограничивался одним словом: «Повезло!» И это было правдой. Повезло мужику!
        Семен знал, что есть у друга женщина. И не банальная любовница, а любимая. Близкий человек. Очень-очень близкий… А больше знать и не надо.
        Только вот Семену не везло что-то. Ну никак не везло.
        Он так разочаровался в этом самом сайте, что то и дело говорил Виктору:
        - Все! Не могу! Глупость какая-то! Часами просиживаю в Интернете и вроде бы общаюсь с кем-то, вроде бы беседую… А толку никакого. Пора, наверное, выходить из игры.
        - Да подожди ты немного,- успокаивал его Виктор.- Сколько времени прошло?
        - Да уже два месяца сижу в этих «знакомствах», и все безрезультатно!
        - Давай так, еще месяц! Ладно? Если и за это время ничего, тогда выйдешь…
        - А ты-то что так заинтересован? Почему меня уговариваешь?- поражался Семен.
        - Да потому, что вижу я: есть у тебя потребность влюбиться… Этого не скрыть. Видно, что ты ищешь родственную душу… Видно, что страдаешь в одиночестве. И вроде бы ты не один в своей жизни: семья, друзья… Все так… А нет любви, и ты ощущаешь себя сиротой…
        - Слушай, правда! Так и есть! И ты знаешь, тема эта… она такая закрытая… Ни с кем ни поделиться, ни перед кем ни открыться… Хорошо, вот с тобой мы как-то разоткровенничались…
        - Ты пойми! Почему у меня на Интернет такие надежды? Да потому, что мне кажется, что там ты скорее себе кого-то найдешь. В жизни-то ты ведь не особенно смелый… Ну, в плане знакомств с женщинами.
        - Да. Это уж точно. Стеснительный какой-то, неуверенный.
        - Ну вот. А там, в Сети… Там же целенаправленный поиск. Там есть возможность для заочного знакомства. Вроде как разведка боем…
        - Видишь, ты опять: то фронт, то бой, то разведка. Как на войне, ей-богу!
        - И все же я лично много слышал историй, когда люди друг друга таким образом нашли. И любовь обретают, и семьи создают. А иначе зачем бы все это было нужно?
        - Хочется верить, конечно!- отозвался Семен, но взгляд его оставался грустным.- Вот ты говоришь: счастливые истории. А я недавно в газете такое прочитал!
        - Про знакомства?
        - Ну да!
        - Расскажи!
        - Мужчина с женщиной долго переписывались по Интернету… Ну, тоже на сайте каком-то подобном сошлись и стали общаться. И настолько они заинтересовались друг другом, что чуть ли не до объяснения в любви у них дошло.
        - Заочно, как я понимаю?!
        - Ну да! Пока только переписка, без встреч. А ты же понимаешь прекрасно, что Интернет и плох, и хорош одновременно…
        - Что ты имеешь в виду?
        - Ну ведь в анкете можно себя и другим именем назвать, и возраст скрыть, и чужую фотографию представить…
        - Наверное… Я как-то не задумывался…
        - Так вот. Эти двое нашли в виртуальном общении такую отдушину, такое притяжение, что кидались к компьютеру в любую свободную минуту, взахлеб общались и в конце концов договорились о свидании.
        - Ну?!- заинтересовался Виктор.
        - Встретились!- произнес Семен и сделал загадочную паузу.
        - И что?- торопил друг.
        - А то, что оказались они мужем и женой!
        - Вот это да!
        - При том, что дома у них были вечные ссоры, скандалы…
        - Подожди, подожди! А как же они раньше-то не сообразили, до встречи?
        - Говорю же: другие имена, чужие фото.
        - И чем дело кончилось?
        - Они приняли решение о разводе!
        - Как? Зачем? Глупость какая-то!- заволновался Виктор.
        - Почему глупость?
        - Ну представь: среди миллионов пользователей они нашли друг друга. Причем под чужими именами, с ложной информацией… То есть они реально близкие люди! Они притягиваются, невзирая ни на что. Наоборот, это же указывает на их неразрывную связь!- не унимался Виктор.
        - И тем не менее. Не знаю уж, чем они руководствовались, но развелись. Причем подчеркивается, что это было их обоюдным желанием.
        - Слушай, ты меня этими историями завел. Я аж разволновался. Хотя мне никакого дела нет до этих людей.
        - Вот! А мне каково? Я целыми днями варюсь во всех этих историях… Устал. А к решению моего вопроса так и не приблизился.
        Бессонница- страшная вещь! Ее не обманешь. Скорее уж она тебя. Можно заснуть быстро и спокойно и спать себе целых… полночи. А часа в четыре открыть глаза- и все! И никак. Можно, конечно, встать, покурить, попить и даже почитать… Часов до семи утра. Чтобы, отложив книгу, отправиться умываться и собираться на работу.
        Можно ворочаться с боку на бок, честно пытаясь уснуть, считая до ста или до тысячи, повторяя про себя стихи любимых поэтов… Можно перебирать все намеченные планы на месяц вперед, раздражаясь, уставая, повторяясь и все же никак не приближаясь к желанному сну.
        Семен явно перевозбуждался от взаимодействия с компьютером. Сидел до глубокой ночи перед экраном, переписывался с разными женщинами, искренне не понимая, зачем он это делает. Да, возможно, его цепляло женское внимание. Да, ему, безусловно, были приятны комплименты в свой адрес. Да, ему тоже казались симпатичными те или иные дамы, и он пытался наладить с ними контакт. И контакт налаживался, и общение складывалось более-менее интересное. Но… все это было не то. Не то! Сердце не екало. При том, что эмоций было много. Даже возбуждение возникало периодически, поскольку предложения поступали подчас очень даже откровенные и пикантные. Но секс на один-два раза его не интересовал. Он даже в своей анкете под своей фотографией подписал всего два слова: «Хочу влюбиться!» А к одноразовому сексу любовь не имеет никакого отношения. Но образы доступных, сексуальных женщин волновали, будоражили… На этом фоне он даже активизировался в отношениях с Катей. Та была настолько рада, что засыпала вполне удовлетворенная и наутро порхала по квартире, как в молодые годы. И бессонница ее почему-то не мучила. А вот Семен все
переосмысливал новые виртуальные знакомства, все переваривал открывающиеся возможности, все сомневался, не зная, стоит ли начинать с кем-то связь, если не екает внутри, или все же подождать, когда наверняка?
        Как будет выглядеть это «наверняка», он не знал. Просто был уверен, что почувствует.
        - Вить!- Аня позвонила мужу в офис в четверг.- Давай Семена с Катей на дачу пригласим. Шашлык устроим, у костра посидим!
        - Давай!
        - Я им скажу тогда, чтобы в пятницу вечером приезжали.
        На вечер пятницы у Виктора было назначено свидание с Никой. И жертвовать встречей с любимой он не собирался.
        - Как хочешь… Только я приеду в субботу утром…
        - Почему?- даже не удивилась, а, скорее, обиделась Аня.
        - Потому что я занят вечером.
        - Чем это ты занят?
        - Слушай! Не заводись, а?! Мы запросто можем все вместе выехать в субботу утром и два полных дня дышать воздухом на природе, как ты любишь говорить. Разве этого мало?
        - Да нет, не мало, нормально… Пусть в субботу. А ты-то почему не можешь?
        - Да у начальника день рождения. Решили на работе задержаться, отметить. Не могу же я ему отказать, сама понимаешь,- привычно и легко соврал он супруге.
        Она далеко не легко, но привычно восприняла ложь мужа, прекрасно понимая, что лучше так, чем выяснять истинную причину его поздних возвращений. Кроме агрессии, ожесточения и очередной лжи она ничего не добьется. А так- хоть видимость доверительных отношений. Хотя почему видимость? Разве не может быть правдой праздник на работе? Разве так уж невозможно задержаться на службе? Тысячи мужей тысячи раз задерживаются. И что? Не доверять им теперь после этого? Тогда никому нельзя доверять. Никому…
        Она погасила в себе злость, набрала номер подруги и делано веселым голосом прощебетала:
        - Катюша, привет! Как вы?
        - Да все хорошо!
        - Семен дома?
        - Дома-то он дома… Только за компьютером целыми вечерами сидит. Говорит, к докладу готовится. Так что никакого толку от того, что он дома, я не наблюдаю.
        - А мы с Витей вас на дачу хотим к себе пригласить на выходные.
        - Ой, мы с удовольствием! Да, Сень?- Она отвела трубку от лица и крикнула вглубь квартиры:- Семен! Виноградовы нас на дачу зовут. Поедем?
        - Угу…- уныло пробурчал Семен, и Катя радостно подтвердила:
        - Да, да! Конечно, едем! Мясо, как всегда, за нами. Сеня с утра на рынок заедет, возьмет и свинину, и рыбу.
        - А рыбу зачем?
        - Уху сварим! В субботу- уху, в воскресенье- шашлыки. Или наоборот. Ты не против?
        Аня рассмеялась:
        - Нет, Катюш! Я не против. Как же я рада, что вы у нас есть. Ладно, до встречи!
        Субботнее утро выдалось на редкость спокойным. Машин было не так уж много. Видимо, многие уехали в пятницу вечером, и Виктор мог спокойно поразмышлять, не тревожась о трудностях движения. Обычно дорога занимала все его внимание, и он не очень-то позволял себе погружаться в раздумья. А на этот раз ехали без напряжения. Аня молчала, слушая тихую музыку, а Виктор вспоминал вчерашнюю встречу с Никой.
        Как же все-таки ему хорошо с ней! Хорошо- это даже не то слово. Тепло, уютно. И спокойно и неспокойно одновременно. Спокойно- потому что когда она рядом, у него нет никакого волнения ни о ком и ни о чем. Сплошное умиротворение и гармония. Все передряги и недоразумения, связанные с работой или с семьей, отходят на второй план. Все сомнения развеиваются, внутри все приходит в состояние баланса и равновесия.
        А неспокойно- потому что волнует она его, будоражит, возбуждает…
        И коктейль этот из прямо противоположных ощущений вызывает в Викторе такую эйфорию, такую радость, что будь его воля, он и не расставался бы с ней.
        Будь его воля… Интересная формулировка! А ведь именно его воля и является определяющим моментом во всей их ситуации. Ведь это его в первую очередь устраивают такие отношения… Или все же не устраивают?
        Так! Стоп! Что-то он запутался.
        - Ты что?- удивилась Аня, когда Виктор вдруг притормозил у обочины.
        - По-моему, мы хлеб забыли,- сказал он первое, что пришло в голову.
        - Хлеб?- переспросила Аня.- Я взяла белый. Но если хочешь, давай и черного возьмем.
        - Да. Я пойду куплю. Что еще надо?
        - Давай я вместе с тобой выйду. А то я, по-моему, к чаю ничего не купила. И масло подсолнечное кончается…
        Виктор не любил магазины. Скучал в них, терялся. Покупал быстро и много. Надо, не надо- набирал вечно целую корзину. Жена знала за ним такую особенность и предпочитала ходить за покупками сама. А Виктору только это и надо было. Он вполне мог покурить на улице в ожидании жены и запросто успеть даже позвонить.
        Ника ответила сразу, в первую же секунду, будто держала телефон в руках и ждала.
        - Как ты?- спросил он.
        - Скучаю…
        - И я…
        - Хочешь, приезжай!
        - Хочу! Но ты же знаешь, приехать не могу.
        - Знаю…
        - Я попробую позвонить вечером, если удастся.
        - Я буду ждать.
        - Целую!
        - И я тебя!
        - Хочу к тебе!
        - И я!
        - Обнимаю.
        - Пока.
        Виктор иногда пытался посмотреть на себя со стороны. Вот и сейчас он представил себе, что наблюдает сам за собой извне. Взрослый мужик, глупо улыбаясь, что-то шепчет в трубку. В счастливой истоме прикрывает глаза, слушая что-то в ответ. И весь его образ излучает радость и грусть, нежность и томление одновременно. И выглядит он как влюбленный пацан, а не как зрелый, солидный мужчина. И взгляд теплеет, и лоб расслабляется, и трепещет душа, и волнуется, и мечется от воспоминаний к ожиданию встречи…
        Какая-то мысль его беспокоила? Что-то промелькнуло и ушло? Он никак не мог ухватить ускользающую ниточку… О чем он? Ах, да! Была бы его воля! Да-а-а-а! Вопрос вопросов! Банальная ситуация. Привычная на протяжении многих тысяч лет, наверное. Любовный треугольник. Примитивный сюжет. Избитая тема. И тем не менее никак с ней не справится человечество. Чтобы всем троим хорошо было… Ну никак не получается. То мужчина мечется между двумя женщинами, то женщина- между двумя мужчинами. На Востоке, правда, с помощью гаремов или многоженства вопрос этот решается. Но то на Востоке, а Восток- он не везде.
        Вот и Виктор… Все бы хорошо, все бы устраивало. Ан нет. Видно, не все. И жену не бросить, и от Ники не отказаться. Ну не идиот же он на самом деле- отказываться от любви, страсти, желания, счастья… От жарких объятий, томных вздохов, откровенных признаний… От нежных прикосновений, трепетного шепота, горящих глаз. Нет, он не идиот! И жену оставить немыслимо! Ну нереально! У них образцово-показательная семья, со всеми возможными атрибутами социальной успешности. У них- практически идеальная модель современной организации семейной жизни… И в принципе все у них нормально. И не к чему даже придраться. Не за что зацепиться. Единственное, что может вызвать сомнение,- интимная сфера супружества. Ну так на то она и интимная, чтоб никто и никак… На виду все супер! А в замочную скважину нечего подглядывать! Да и вряд ли у кого спустя двадцать с лишним лет совместной жизни в постели будет так же хорошо, как в молодости. Может, конечно, встречаются подобные феномены. Но лично Виктор в такое не очень-то верит. Ну а если и в самом деле есть- так Бог им в помощь! Честь и хвала!
        Лично у Виктора интимный интерес к супруге угас очень быстро. Чуть ли не через семь-восемь лет после свадьбы. Он, естественно, скрывал каким-то образом угасание желания: сначала частыми командировками, куда с удовольствием уезжал, благо работа позволяла. Потом отнекивался усталостью, недомоганием, плохим самочувствием. В дальнейшем свел сексуальные контакты с Анной чуть ли не до одного раза в месяц. А сейчас и вовсе перестал в них нуждаться. У него была Ника, которая, с одной стороны, выжимала его до последней капли, а с другой- давала столько силы, энергии и счастья, что он и вправду был неспособен мечтать о чем-то большем. Были и раньше в его жизни женщины, были всегда… Но никого, равного Нике… Ничего даже приблизительно похожего…
        И все было бы просто замечательно. Всех бы все, наверное, устроило. Если бы не одно «но». Ника не была замужем. Никогда. А очень хотела. Ребенок у нее был. Растила его она без мужа, но зато с такой колоссальной помощью родителей, которое заменяло, наверное, очень многое. Отца ребенку, конечно, вряд ли кто заменит. Но это хорошего отца. А тот, с кем случился у Ники роман по молодости, вряд ли можно было таким представить.
        Тогда все произошло по глупости. Ника не любила вспоминать тот момент своей жизни, остро переживая чувство покинутости, отверженности и собственной беспомощности, в котором находилась, когда ее бросил возлюбленный. Он и бросил ее как-то странно…
        Роман у Ники с Игорем начался сразу после школы. Бурный, искрометный, безудержный роман. Он был первым у нее, она- первой у него. Они бросились в свою любовь безоглядно и всецело. На момент его ухода в армию Ника находилась на третьем месяце беременности, но даже и не подозревала об этом. Недомогания, которые изредка стали случаться с ней по утрам, она отнесла за счет переживаний предстоящей разлуки, а отсутствия месячных не заметила вовсе. Не до того было.
        А когда заметила и связала все воедино, то оказалось, что срок уже приближается к середине. Ребеночек начинал первые легкие шевеления в утробе, и врач подтвердил очевидное.
        Ника, абсолютно не готовая не то что к родам, а даже и к самой мысли о предстоящем материнстве, заметалась… На письма Игорь не отвечал. То ли почта плохо работала, то ли переводили его по первости с одного места на другое… Надо было что-то решать. Живот наливался новой жизнью и день ото дня давал о себе знать все новыми и новыми ощущениями. Родители потребовали:
        - Стоп! Хватит метаться, хватит ждать писем! Успокойся!
        - Мы рожаем!- Папа так и сказал- «мы».- Рожаем осознанно и радостно!
        Ника даже не представляла себе, что ее отец может так выражаться. Всегда он был немногословен и прост в разговоре. И вдруг такие формулировки: осознанно, радостно!
        Ника вдруг сразу, в одну секунду и вправду успокоилась, расслабилась и размякла. Она не одна. Есть мама с папой, прекрасные, понимающие, любящие! Значит, они справятся!
        Ответ из армии все же пришел. Игорь восторженно воспринял новость. Написал:
«Держись! Я вернусь- поженимся! Ура!» И прочее, прочее… Взахлеб, эмоционально, на подъеме! Но как-то быстро сдулся. Как праздничный шарик, который рвется в небо, тянет за собой ниточку, дрожит, волнуется, трепещет на ветру… А потом потихоньку день за днем скукоживается, морщится, теряет упругость, сдувается, сникает и в конце концов лежит пыльный где-то под столом, сжавшись в жалкий, бесформенный комочек, и дожидается своей участи в виде веника или щетки.
        То же самое произошло и с Игорем. Хотя трудно его обвинять, наверное… Тяготы службы, разлука с домом, напряженные взаимоотношения, отстаивание своей чести, тоска по близким. Чувства к любимой меркли, не находя подкрепления. В письмах Ника писала все больше о своем состоянии, о растущем животе и о предстоящих волнениях. Он был далек от этого. Воспринимал как рассказ из жизни знакомых, никак почему-то не соотнося сложившуюся ситуацию с собой, не воспринимая ребенка частью себя, а Нику- навечно избранной спутницей жизни.
        Может, и правда армия способна отбить все чувства? Может, это именно он- Игорь- оказался недостаточно сильной личностью? Может, друзья-приятели настроили его против? Только поздравительную телеграмму он отбил с опозданием в месяц и всего с одним словом: «Поздравляю!»
        Нике некогда было недоумевать и возмущаться. Она мучилась сцеживанием, бесконечными стирками и бессонными ночами. Если днем удавалось заснуть, то она буквально проваливалась в беспробудный, черный, тяжелый сон- без видений, без отдыха, без успокоения. Кое-как восстановить баланс сна и бодрствования- вот и вся забота!
        Дочку назвала Катюшей. Родители души не чаяли во внучке. Обеспечивали всем не только необходимым, но и свыше нормы. По выходным не спускали девочку с рук, гуляли, купали, играли. Словом, по воскресеньям Ника могла хоть немного прийти в себя.
        Однажды решилась и понесла Катюшу к родителям Игоря. Мол, посмотрите, какая внучка у вас народилась, порадуйтесь! Но те вместо радости и умиления выразили сомнение:
        - Вот вернется Игорек, признает дочку, тогда и поговорим!
        Хмурый, небритый отец Игоря в несвежей майке и с приклеенной к нижней губе сигаретой вообще особого интереса не проявил. Криво усмехнулся и скрылся в кухне, толком даже не поздоровавшись. А мать, женщина с усталым лицом, обрамленным мелкими кудряшками неопределенного цвета, заявила:
        - Нам Игорек ничего не говорил… Вы уж извиняйте!
        И все!
        Именно в этот момент, почему-то именно в ту минуту ощутила себя Ника никому не нужной, преданной. Покинутой и очень несправедливо обманутой… Хотя вряд ли это было стопроцентной правдой. Родителям своим она была нужна, дочке- просто необходима! А Игорь? Ну что Игорь?! Вернется, увидит Катюху- возрадуется. Не сомневалась почему-то Ника, что все у них с Игорем будет нормально: и семья, и личное счастье. Но нет. Ничего такого у нее с Игорем не случилось. И почему-то не только с ним. Сколько ребят ухаживало за ней в молодости, да и позже многие мужчины обращали на нее внимание. Но ни с кем семьи не сложилось.
        То ли ранена она была так сильно Игорем, только никак не заживала рана, никак не хотели отпускать обманутые когда-то в молодости надежды. И вера в счастливую звезду спряталась куда-то глубоко-глубоко, и ничем было не выманить ее из надежного укрытия.

«Ну не дано мне иметь семью,- думала Ника.- Видно, не судьба. Или в женатого влюблюсь, или, если мужик холостой, не цепляет он меня. Так, повстречаться, свободное время провести можно, а жить? Нет, вряд ли…»
        Вот и теперь, уж сколько лет она с Виктором. Лучшего и придумать сложно. А он, как обычно и случается в ее жизни, банально женат. И ничего менять в своей жизни не собирается.
        Так и живет Ника: вроде бы в счастье, что есть в ее жизни такая прекрасная любовь в лице Виктора, и в то же время в неудовлетворенном ожидании. «Неужели никогда мне замуж не выйти? Неужели семью не создать?»
        Эта мысль превратилась в навязчивую идею и порой самой Нике портила жизнь. Но избавиться от нее она не могла. Может, и не очень-то хотела?.. Однажды Ника заговорила на эту тему с Виктором, но он ушел от ответа.
        - А зачем ты спрашиваешь?- с досадой поморщился он.
        - Потому что меня волнует этот вопрос.
        - Тебе что, плохо со мной? Скучно? Неинтересно?
        - И интересно, и хорошо… Но мало!
        - А чего тебе не хватает? Чего?- Он повысил голос, раздражаясь и злясь на самого себя за ненужное раздражение.- Общих сковородок? Грязных носков? Моего храпа по ночам? Ты хочешь убрать праздник из своей жизни?
        - Почему это?- не поняла Ника.
        - Да потому, что быт способен убить любое чувство! Ты никогда не задумывалась об этом?!
        - Я никогда не была замужем! Мне не с чем сравнить!
        - Знаешь,- он как-то недобро прищурился,- я, может быть, выскажусь не очень-то привычно, но это хорошо, что ты не была в браке. Ничего там особо счастливого нет.
        - Да?- в изумлении протянула Ника.- То-то ты за свой брак держишься крепко-накрепко! Что-то не вяжется это никак с твоими рассуждениями!
        - Послушай, дорогая!- Виктор сделал шаг к примирению.- Давай прекратим этот разговор. Я прошу тебя! Он не имеет никакой перспективы. Мы можем поссориться. А вот этого мне никак не хотелось бы. Ни ссориться с тобой, ни спорить, ни выяснять отношения. Просто поверь мне: так лучше!
        - Как?- со слезами переспросила она.
        - Как у нас…
        Пожалела Ника, что завела этот разговор. Никакой надежды не обрела и настроение себе испортила.
        Естественно, Виктор прекрасно ее понимал. Конечно же, он отдавал себе отчет в том, что она хочет от него услышать, но ничего пообещать ей не мог, не хотел и не собирался. Он на самом деле был уверен, что любая семейная жизнь одинаково скучна. И любая женщина, какой бы интересной и привлекательной она ни казалась в процессе ухаживания, становясь женой, быстро надоедает. Подтверждений тому было хоть отбавляй! Недаром все его женатое окружение либо имеет любовниц, либо находится в поиске, либо тихо страдает от неудовлетворенности, если по каким-то причинам не имеет отдушины на стороне.
        Печально, наверное, сознавать, что институт брака утрачивает свои ценности и явно сдает свои позиции. Но что делать? Это же процесс, происходящий не в одной и даже не в нескольких семьях, а в целом обществе. Это отражение какого-то этапа общественного развития: может, деградации, а может, наоборот, продвижения вперед. Когда рушатся устои, которые казались незыблемыми, это хорошо или плохо? Лично себе на этот вопрос Виктор ответить не мог. С одной стороны, плохо, потому что разрушение устоев и длительных традиций никак не способствует укреплению семейных уз. А хорошо, наверное, потому, что человек становится свободным от устоев и традиций и живет по велению сердца, истинных желаний. Да, он попирает своим поведением многовековые законы, и это явно провоцирует разрушение семейных взаимоотношений. Но в то же время свободное поведение продвигает и развивает его. Это неоспоримо!
        Ведь вопрос, который возник у Виктора, отнюдь не примитивный: изменять жене или не изменять? Или… как-нибудь по-другому его можно сформулировать? Типа: является ли измена грехом? Нет, вопрос гораздо глубже. Стоит ли сохранять брак, если отношения себя исчерпали? И возможно, даже еще глубже: а в чем причина того, что отношения исчерпываются, чувства угасают, интерес пропадает? Чья в этом вина? Наверное, обоих. Но почему тогда никто из этих двоих не пытается поддержать огонь, не стремится чего-то изменить, наладить, возродить?.. Или видоизменить, пусть на другой основе, пусть не на базе влюбленности и страсти, как это бывает по молодости, при вступлении в брак, а… как-то иначе?
        Но даже если кто-то один из семьи пытается, то у него не очень-то получается. Потому что союз- это дело двоих, и односторонние усилия к успеху не приводят. Если оба заняты вопросом сохранения теплых отношений, тогда да, тогда, пожалуй, семейную жизнь можно назвать счастливой. Но таких мало. В окружении Виктора таких и вовсе не наблюдалось, к сожалению.
        И даже если внешне все выглядит пристойно, Виктор знает, что на самом деле это чаще всего видимость, личина, иллюзия, которую пара демонстрирует миру.
        Да что далеко ходить? У него у самого такая же ситуация, причем давно уже, много лет. И можно что угодно говорить о стабильности брака, о семейных ценностях, но если супруги изменяют друг другу, если перестали быть привлекательны один для другого, если сердце волнует отнюдь не муж и не жена, а кто-то третий, но, наверное, далеко не так все радужно в этой семье, как хочется думать.
        Или вон Семен! Тоже ситуация типичная. Все вроде бы хорошо, никаких проблем с Катюхой. А тянет его куда-то, причем его интересует не банальный секс на стороне, не примитивный пересып, а отношения, чувства… Как это он сказал? «Ищу любимую!» Значит, глубокая внутренняя потребность у человека, если еще не встретив женщину, он готов ее полюбить. Он готов к любви! Но к новой. Не к своей Кате, не к привычной жене, а почему-то к новой связи, свежему чувству и пока неясным, но таким привлекательным перспективам!
        Понятно, что со своей Аней на все эти глубокомысленные темы Виктор рассуждать не может. Поэтому перемалывает все в себе, перекручивает в голове по нескольку раз и ни к каким конкретным для себя выводам не приходит. Ну разве это решение: оставить все по-прежнему? Вряд ли его можно считать конструктивным и созидательным. Это, скорее, бегство от него…
        Однако дальше идти не хочется. Потому что дальнейшее погружение в тему требует не только сил, но и мужества. Мужества признаться самому себе в собственной слабости… И вот этого Виктор допустить не мог. Поэтому и с Никой тогда разговор оборвал, поэтому ни с кем в диалог на больную тему не вступает, поэтому и в собственных монологах всегда останавливался на определенном моменте. А именно: на вопрос «Как жить дальше?», заданный самому себе, он обычно отвечает: «По-прежнему». Такой ответ его и устраивает, и не устраивает одновременно. Но что-то менять, трансформировать, переиначивать- это же столько сил требует, что легче оставить все как есть…
        Ну, поволнуется Ника еще какое-то время и успокоится. Все равно лучше него она никого не найдет и вряд ли кого полюбит сильнее. Это же тоже не просто- встретить достойного человека, полюбить его, вызвать в нем взаимные чувства, наладить такие взаимоотношения, которые устраивали бы обоих. И еще не факт, что с этим человеком ей захочется создать семью, не факт, что тот окажется холостым и тоже будет стремиться к браку.
        Так что Никины тревоги хоть и волновали Виктора, но не сильно. Пройдет, перегорит, успокоится. Замуж ей хочется, видите ли! Знала бы она всю подноготную замужества, не рвалась бы!
        С этими бесконечными мыслями дорога пролетела быстро. Аня не мешала ему разговорами, видимо, сама погрузилась в собственные размышления. И только подъезжая к участку, сказала:
        - Как же хорошо, что у нас есть дача! Правда, Вить?
        - Да, хорошо, конечно! А к чему ты это?
        - Так просто. Приятно на выходные за город уехать. Приятно гостей пригласить на природу. Умиротворение какое-то наступает, покой… Разве нет?
        - Ну да…
        Конечно, хорошо, что у них есть дача, что их дети учатся в престижных вузах, что у них две машины в семье, а в скором будущем, наверное, будет четыре. У них вообще в семье все хорошо. Абсолютно все! Не считая интима… А его никто и не считает.
        Семен с Катей приехали спустя два часа. С замаринованным мясом для шашлыка и с рыбой для ухи. Оби были оживлены и улыбчивы. Даже радостно возбуждены возможностью провести выходные за городом. И хотя стоял октябрь и на дворе было не очень-то уютно, тем не менее решили обедать на летней террасе.
        Мужчины развели костер, установили мангал и занялись приготовлением шашлыка. Женщины накрывали на стол и бурно обсуждали счастливую возможность выезда на дачу. И какой воздух прозрачный. И какая природа замечательная. И как настроение меняется в лучшую сторону… И прочее, прочее…
        - Знаешь, Ань, я так рада, что вы нас пригласили… С таким удовольствием я к вам собиралась. И Семена наконец-то из-за компьютера вытащила. А то сидит целыми вечерами… Вроде бы и дома мужик, а нет его…
        - А чего он так вдруг компьютером заинтересовался?
        - Да я и сама толком не знаю. Говорит, к докладу готовится. К какому такому докладу? Мне неудобно к нему в кабинет заглядывать, когда он работает. А так иной раз тянет посмотреть… Думала, откажется ехать. А он, смотрю, согласился…
        - Ну и молодцы! Знаешь, мы тоже… в последнее время… Наедине хоть и бываем, но все больше молчим. Даже не знаю почему. Темы для разговора кончились? Или мы друг другу настолько неинтересны стали, что и говорить не о чем? Вернее, может, и есть о чем, только не друг с другом? Вот сюда ехали, всю дорогу молчали. Думала, пусть он заговорит первый. А он молчит себе, и все! Ушел вглубь себя. О чем думает? Где витает? Непонятно! Вот благодаря вам и поговорим…
        Мужчины занимались костром, мясом, разговаривали о футболе и последних переменах в правительстве. Потом переключились на автомобили, зимнюю резину, страховку… Следом вспомнили общих друзей, пожаловались друг другу на неважное самочувствие…
        Когда, казалось, все темы были исчерпаны, Виктор задал другу вопрос:
        - Ну как твои женщины на сайте поживают?
        Ему показалось, что Семен ждал этого вопроса. Тот засмущался, покосился в сторону беседки, где крутились женщины, и, понизив голос, ответил:
        - Знаешь… такая интересная ситуация получилась!
        - Да?!- обрадовался Виктор.- А я-то боюсь спрашивать, думаю- все! Ты же говорил, что будешь выходить из игры.
        - Ну так я и думал выходить. Дал себе время: еще неделя, и все! Гудбай! Ну ничего не трогает, никто не цепляет, а пустая переписка из вежливости, сам понимаешь, не для меня…
        - Ну?
        - Ну вот… Решаю свернуть переписку, прощаюсь с теми, с кем успел завести какое-то общение. И в принципе понимаю, что уже пора закругляться. Ну, может, думаю, еще день-два…Потому что еще от двух женщин нужно было дождаться ответа… И вдруг вижу- новое лицо! А там есть такая рубрика, что-то типа: впервые на сайте. Это кто только что зарегистрировались.
        - И что?
        - Ну понравились мне фотографии. Женщина моего возраста, но очень молодо выглядит. Симпатичная, стройная… Я тут же написал ей, мол давайте познакомимся, вы мне очень понравились.
        - Так…
        - Она отвечает: «Ой, я только что зарегистрировалась. И вы первый, кто откликнулся!» Я пишу: «Вот и хорошо! Может, на мне и остановитесь?»
        Короче, стали мы с ней переписываться… У меня времени свободного полно, я же со всеми предыдущими распрощался, ну и целиком на ней сконцентрировался. И вдруг, знаешь, такая уверенность у меня: подойдет мне эта дама!
        - Как ее зовут?
        - Вера.
        - А лет ей сколько?
        - Пишет, что сорок два. Но выглядит не больше, чем на тридцать пять.
        - А что же ты тянешь? Почему не звонишь?
        - Ты понимаешь, загвоздка там одна есть…
        - Какая?
        Семен вздохнул:
        - В анкете каждый человек рассказывает что-то о себе, пишет, чего бы он хотел получить от жизни вообще и от сайта в частности… Ну, какие-то личные предпочтения, желания, мечты…
        - Да я в курсе! Мы же с тобой вдвоем тебе анкету эту составляли!
        - Так вот… У нее написано: цель знакомства- брак.
        - И что?
        - А то! Мало того, что я женат. Так я еще этот факт скрываю. Написал, что свободен, живу один.
        - И что теперь?
        - Не знаю… Если я ей честно признаюсь, что женат, то вряд ли мы увидимся вообще, потому что она пометку даже сделала: «женатых прошу не беспокоиться!» А начинать отношения с обмана тоже, наверное, неправильно.
        - Слушай! А может, бог с ней? Небось, полно женщин, которые ищут отношений без вступления в брак. Неужели нельзя найти что-то попроще, не мороча себе голову всякими глупостями?!
        - Да все дело в том, что я уже три месяца ищу! Тысячу фотографий пересмотрел, с сотней переписывался, с десятком перезванивался… И только она, только эта вызвала у меня желание встретиться… Было бы глупо упустить свой шанс.
        - Ну, не знаю… По-моему, лучше не заводиться. Или наоборот: договорись встретиться, а там определишься. Вдруг при ближайшем рассмотрении она тебе и не понравится?
        - Мне кажется, она уже мне понравилась. Конечно, ты прав: встреча есть встреча… Но чует мое сердце: она! Такая милая! У тебя здесь нет компьютера?
        - Нет.
        - Жаль! А то показал бы тебе.
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Вы мне очень понравились!
        Она: Спасибо! Приятно! Правда, я отдаю себе отчет, что моя удачная фотография может быть лучше оригинала. Так бывает: в жизни человек проигрывает. Внешне, я имею в виду. Так что я не обольщаюсь. А вы давно на сайте?
        Он: Давно. Почти три месяца.
        Она: И как?
        Он: Да никак!
        Она: То есть?
        Он: Я разочарован.
        Она: Похоже, я тоже.
        Он: А вы-то когда успели разочароваться? Вы же недавно зарегистрировались!
        Она: Уже неделя прошла. И есть чем поделиться. Хотите расскажу?
        Он: Хочу! Расскажите!
        Она: Мужчин, по крайней мере тех, которые знакомятся со мной, я могу рассортировать по группам. Первая группа- это те, кто ищет секс. Что называется, просто секс. Без отношений, без продолжений и, как здесь модно говорить, без обязательств. Эту категорию я готова уважать за честность. Они не прикрываются высокими целями, не врут и не досаждают. Не хочешь- не надо! Повторяю, я уважаю их точку зрения, однако такие меня не интересуют. Совсем.
        Он: Как ни странно, среди женщин я выявил точно такую же категорию.
        Она: Вот бы им найти друг друга!
        Он: Кто-то наверняка находит…
        Она: Дальше рассказывать?
        Он: Конечно!
        Она: Вторая группа- молодые люди. То есть очень молодые. Моложе лет на пятнадцать-двадцать. И здесь я склонна видеть два мотива. Либо это потенциальные альфонсы, либо молодые мужчины, которых тянет к женщинам постарше. Ни те, ни другие мне тоже не подходят, хотя среди них попадаются очень симпатичные и явно неглупые. Поначалу я вступала в переписку с некоторыми из них, но быстро отказалась от этого.
        Он: Очень интересно! Есть ли еще категории?
        Она: Есть, конечно! Но в другой раз, ладно?
        Женщины любили накрывать стол красиво. У них всегда имелись под рукой яркие салфетки, стильные стаканы и даже свечи. И хотя мужчины вроде бы не очень ценили подобные выкрутасы, а может, даже и не замечали их, Аня и Катя всегда старались сервировать с любовью даже самый простой завтрак на даче, не говоря уж об обеде с шашлыками.
        На столе появился букет поздних астр. Яблоки блестели будто бы отполированными боками. Сливы, казалось, лопались от сока, а порезанный тонкими кружочками лимон так и притягивал взор. Катя даже накрыла блюдце с лимонами салфеткой. Временно. Якобы чтобы нарезанные дольки не заветрились, а на самом деле подальше от соблазна. Потому что сама она уже схватила одну и знала за собой: обязательно потянется еще, если не спрятать от самой себя этот цитрус.
        - Ань, какие тарелки ставим?
        - Хочешь, прозрачные… Или нет! Давай новый сервис откроем. Нам на серебряную свадьбу подарили. Вон там, в коробке, в большой комнате. Уже три месяца прошло, а все руки не доходят разобрать.
        - Ой! Какая красота!- Катя достала тарелку и с восторгом рассматривала ее. Ей и вправду нравилось. Расцветка, качество, необычная форма: то ли овал, то ли квадрат с округлыми краями.- Слушай, Ань! Давай оставим. Жалко…
        - Ты что? Почему жалко? Абсолютно не жалко! Доставай-доставай! Сейчас сполоснем и на стол.
        - Очень красивая посуда!- искренне продолжала восхищаться Катя.- А кто подарил?
        - Это с работы Виктора.
        - Какие молодцы!- И без перехода:- А у нас в следующем году серебряная свадьба. Даже не знаю, отмечать или нет.
        - Это почему?- изумилась Аня.
        - Да…- Катя безнадежно махнула рукой,- никакого настроения!
        - Подожди-подожди! Это что: сиюминутная грусть или глубинное нежелание?- Аня перестала протирать посуду и серьезно взглянула на подругу.
        Глаза у Кати погрустнели, губы сложились в тонкую, напряженную полоску:
        - Показуха все это!
        - Ну почему показуха? Вот мы с Витей, когда отмечали…
        - Ань,- перебила Катя,- ты извини меня, конечно… Я ничего подобного тебе раньше не говорила…
        - Ты о чем?
        - Вы с Витей… на вашей серебряной свадьбе… были в таком напряжении…
        - Ну мы же переживали. Столько народу. Как все сложится, как пройдет. Знаешь, сколько волнений?!
        - Ладно! Давай тогда оставим этот разговор. Я говорю, как вы смотрелись со стороны, а ты мне про народ…
        - Ну и как мы смотрелись?- напряглась Аня.
        - Как чужие!- Катя немного замялась, подыскивая слова.- И даже не как чужие, а как абсолютно равнодушные люди, не заинтересованные друг в друге, не привлекательные друг для друга… Анечка, ты меня извини, но это было страшно. Страшно, потому что я подумала о себе. Если я буду выглядеть так же, то лучше вообще ничего не надо.
        - Подожди! Что значит- «страшно»? Ты же сама восхищалась моим платьем и говорила, что прическа мне к лицу…
        - Да при чем здесь прическа? Внешний вид- это одно! А внутреннее состояние- совсем другое.
        - И что? Что было не так?!
        - Взгляд, улыбка, внутреннее напряжение. Все не так. Знаешь, когда люди счастливы, это видно… Это не сыграть, не придумать. Ты можешь улыбаться, но если в душе дискомфорт, то улыбка не спасает. Скорее, наоборот, усугубляет.
        Аня буквально застыла в изумлении:
        - Кать, ты меня удивляешь! Мы так были довольны торжеством! Столько гостей пришло, столько слов хороших наговорили. Подарки, тосты, цветы! Мы с Витей устали, конечно, но нам понравилось…
        - Ань, ты не обижайся! Я, честно говоря, не собиралась говорить тебе ничего подобного, просто разговор зашел… Я больше о себе задумываюсь. Потому что глядя на вас, понимаю: показуха! Неискренне все, нечестно!
        - Ну почему нечестно-то?!- не сдержалась Аня, выкрикнув очередную фразу громче, чем следовало. Мужчины удивленно оглянулись на нее, и она повторила тише, но с прежним глубоким надрывом:- Почему нечестно?
        - Да потому что неправда! И ты сама знаешь, что неправда! Что нет любви между вами, что отношения дали трещину, что все чаще и чаще сквозит раздражение и даже грубость. Что при всем взаимном уважении видно: супруги устали друг от друга, а может, даже и надоели…
        Аня потрясенно молчала. Она-то, конечно, знала, что все у них именно так, как говорит подруга, но предположить, что об истинном положении вещей догадывается еще кто-то, никак не могла…
        Замолчала и Катя. Она вовсе не собиралась говорить подруге что-то неприятное, тем более, что после праздника прошло уже много времени. Как правило, ситуация обсуждается либо сразу после события, либо не обсуждается вообще.
        Все было уже обсуждено подругами неоднократно: и кто из гостей как выглядел, и какие подарки принесли, и насколько хорош был тамада, и у кого из выступающих наиболее удачно получилось сказать тост, и у кого какие наряды, и кто посмел прийти с любовницей, а кто с молодой женой… Все обсудили, проанализировали, переговорили. А самое главное, оказывается, осталось за кадром. Самое главное… То, ради чего все затевалось, оказалось блефом, показухой, прозрачной игрой…
        Неужели кроме Кати еще кто-то заметил? А впрочем, настолько ли важно: заметил- не заметил! Если кто-то один понял, значит, и от других не укрылась ее обида на мужа, и досада, и раздраженность… А возможно, даже следы слез.
        В тот день у них случилась ссора. С утра. Глупая, безобразная, дурацкая ссора, от которой Аня опомнилась только к вечеру. Опомниться-то опомнилась, а простить- не простила. Он кричал:
        - Где мой галстук? Ты что, не могла приготовить его заранее?
        И швырял рубашки из шкафа, и выбрасывал галстуки на середину комнаты. Она старалась сдержаться… Вот-вот должна была прийти парикмахер. Аня вызвала знакомого мастера на дом. И зря! Ох, зря! Такой кавардак в доме! Да еще Виктор кричит не переставая:
        - Почему ты думаешь только о себе? Твое-то платье на месте! Туфли… вот они… аккуратненько так стоят! Все приготовила, обо всем позаботилась, да?!
        - Вить! Ну что ты? Да найдется твой галстук!
        Он не слышал:
        - О себе ты, конечно, волнуешься. А о муже? О муже, я тебя спрашиваю, ты позаботилась?! Носки, галстук, ремень! Где все это?
        Он кричал, краснел от возбуждения, носился по комнате, продолжая швырять и без того разбросанные вещи.
        Аня в ужасе взирала на весь этот беспорядок, понимая, что опять придется гладить рубашку. А что делать с галстуком, вообще непонятно. Теперь Виктор, даже если тот галстук найдется, вообще его не наденет. Уж она-то его знает. Специально наденет, что похуже и постарее, чтобы она весь вечер свою вину ощущала. И не только вину, но и собственное несовершенство.
        Она все же не выдержала, расплакалась, кинулась к шкафу, в котором довольно быстро нашла злополучный галстук. Он заорал, что «поздно!», что «ему уже на все наплевать», что «будь его воля, он вообще бы отменил это дурацкое мероприятие, никому не нужное, пустое, никчемное…»
        Виктор выкрикивал все эти ужасные слова в таком гневе, в таком нервном возмущении, которое никак, ну никак, по Аниным понятиям, не соответствовало причине. Подумаешь, галстук! Но, видимо, причина была не столь поверхностна, поэтому и поведение мужа было реакцией на что-то совсем другое, к одежде не имеющей никакого отношения.
        Она умывалась, когда парикмахер позвонила в дверь, и вышла встречать ее с влажным лицом, воспаленными глазами и красным носом.
        Естественно, волосы ложились не так, как хотелось бы. Естественно, настроение было испорчено напрочь. А Аня знала по опыту: в отсутствии настроения ни одна прическа ей не понравится. Да еще Виктор включил магнитофон на всю громкость. Музыка орала так, что не спасали закрытые двери. Просить сделать его потише было бесполезно… Это означало бы только усугубить скандал.
        По опыту Аня знала- он так выходит из стресса. Громкая музыка, вероятно, заглушала его внутренний монолог. Наверное, это помогало ему. Несколько раз в жизни она уже сталкивалась с подобным поведением мужа. Всегда психовала, затыкала уши или даже уходила из дома, специально громко хлопнув дверью. Скорее всего, никакие звуки, кроме его убийственно орущих песен, до Виктора не долетали, но Аня таким образом выражала свой протест против его поведения. На этот раз уйти она не могла. Затравленно смотрела на свое отражение в зеркале, ощущая вину и стыд перед посторонним человеком, и молча страдала.
        Слава богу, пришел сын. Митька обратился зачем-то к отцу, они уединились, музыка была остановлена. Аня распрощалась с обалдевшей от грохота знакомой и поняла, что надо мириться… Через два часа выезд в ресторан, а ехать в таком виде и в таком настроении просто немыслимо…
        Мирились сложно, будто бы нехотя, из-под палки, скорее, осознавая необходимость подобного шага, а отнюдь не по истинному желанию. Просто понимая, что мероприятие не отменить. Вот, собственно, и вся мотивация к примирению, как выразились бы современные психологи.
        Виктор высказал супруге все свое недовольство ею. Буквально по пунктам. Первое, второе, третье.
        Первое: Ты обнаглела настолько, что не считаешь нужным элементарно ухаживать за мужем!
        Второе: Ты сосредоточена только на себе и абсолютно не следишь за мужем!
        И третье: Галстук- это повод! Истинная причина в том, что ты думаешь только о собственных интересах, полностью игнорируя потребности мужа.
        Достаточно? Или еще продолжить? Конечно, Аня признала свою вину. Конечно, попросила прощения. Конечно, убрала весь устроенный им беспорядок. И рубашку погладила, и злополучный галстук уговорила надеть… Но боль, обиду и досаду, видно, не спрятать было ни за какой улыбкой, ни за каким нарядом.
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Верочка! Вы обещали дальше поделиться своими наблюдениями о мужчинах.
        Она: На ком я остановилась?
        Он: На молодых.
        Она: Так вот. С молодыми понятно. Теперь следующая группа- пожилые мужчины. Назовем их так. Хотя, конечно, если мужчине пятьдесят пять- шестьдесят лет, вряд ли его можно считать пожилым… Но это я так для себя их назвала. Пожалуй, самая достойная категория мужчин. Взрослые, состоявшиеся личности со сложившимися характерами, привычками, потребностями. Они, наверное, могли бы представлять интерес для меня, но… скорее, как приятели, как собеседники. Я же ищу мужа. Глупо звучит, наверное, зато честно. А с мужчинами намного старше себя я связать мою жизнь не хотела бы… А вы, Семен, кого здесь ищите?
        Он: Я ищу любимую!
        Она: Ах, да! Вы же так и написали в вашей анкете: «хочу влюбиться!» Хотя, по-моему, любовь и влюбленность- это разные вещи. Как вы считаете?
        Он: Конечно, разные! Только противоречия в моих высказываниях я не вижу. Для начала влюбиться, потом- полюбить! Вас бы устроила такая перспектива?
        Она: Вы, наверное, ждете от меня однозначного ответа, типа: «Да, конечно!» Или:
«Было бы здорово!» Или еще что-то в этом роде. А я отвечу иначе: в моей жизни есть любовь, но нет семьи. Как быть?
        Он: Знаете, Вера, гораздо печальнее обратная картина: есть семья, а нет любви.
        Она: Не знаю. Мне не с чем сравнить.
        Он: Вы не были замужем?
        Она: Нет.
        Он: Понятно…
        Она: А вы женаты?
        Он: Вера, вы не договорили. Мне кажется, есть еще одна категория мужчин, о которой вы не сказали.
        Она: Да. Осталась самая интересная.
        Он: Какая же?
        Она: Реальные мужчины, как я их называю.
        Он: Это какие же?
        Она: Это те, кто на самом деле заинтересован в поиске партнерши. Не на одну встречу и не для временного развлечения, а для дружбы, брака, длительных отношений.
        Он: Вера, давайте встретимся!
        Она: Вы уверены?
        Он: В чем?
        Она: В желании встречи?
        Он: Как никогда! Пожалуй, впервые за все время, что я здесь.
        Она: Давайте для начала хоть голоса друг друга услышим.
        Он: С удовольствием! Вот мой номер. Напишите ваш.
        Она: Пожалуйста!
        Семен не замечал ничего вокруг. Его перестали волновать пробки, погода, политические события и прочие мелочи. Весь мир сосредоточился на экране компьютера. Целый день он работал, хотя нельзя сказать, что был полностью сосредоточен на деловых вопросах. То и дело витал в облаках, как принято называть подобное состояние, отвлекался, думал явно не о долгосрочных перспективах развития компании и ждал вечера. Тогда, когда можно будет, прибежав домой, что-то по-быстрому перекусить и, уединившись, наконец, в своем кабинете, уткнуться в монитор.
        Его раздражало недоумение жены, ему досаждали совершенно неуместные, на его взгляд, вопросы дочери… Он закрывал дверь и без зазрения совести сообщал:
        - Не мешайте мне. Я готовлюсь к докладу.
        Катя как-то позволила себе спросить:
        - Сень, а когда доклад должен быть готов?
        Он только заорал в ответ:
        - Ну почему вы не даете мне спокойно работать? Почему я должен отчитываться еще и перед вами?!- Он говорил во множественном числе, очевидно имея в виду и жену, и дочь.- «Когда? Во сколько? Зачем?» Мне и на работе хватает контролирующих…
        Катя изумилась столь бурной и, как ей показалось, неадекватной реакции на ее, казалось бы, абсолютно уместный вопрос.
        - А что особенного я спросила? Когда у тебя выступление с докладом? Это что, секрет?
        - Да не секрет никакой, не секрет!- Продолжал кричать Семен на повышенных тонах из своего кабинета. Катя стояла в дверях, не решаясь войти, чтобы не усугубить и без того непонятное состояние супруга.- Просто не надо ходить вокруг да около, выспрашивать, выведывать…
        - Сеня… Просто ты уже три месяца занимаешься чем-то целыми вечерами, а я… а мы… с дочерью вроде и не одна семья…
        - Послушай, Катя!- Семен попытался взять себя в руки и, хотя головы от экрана не повернул, продолжал уже в более спокойном тоне:- А если бы я решил диссертацией заняться? И это заняло бы полтора-два года? Что тогда? А если я захочу книгу написать? И буду занят творческой работой постоянно? Тогда как? Скажи, у меня может быть мое личное время? Мое, собственное, индивидуальное, личное пространство? Может или нет, я тебя спрашиваю?
        - Может, конечно… И должно быть…- Катя глубоко вздохнула.- Оно должно быть у каждого. Просто как тогда быть с пространством семьи?
        - А как с ним быть?- Семен наконец-то повернул голову в сторону супруги.- Что с ним не так, с этим семейным пространством?
        - Ну мы же совсем не общаемся друг с другом!

«Ну и слава богу!»- подумал он про себя, а вслух сказал:
        - Как это- не общаемся? Завтракаем вместе, ужинаем вместе. Все выходные проводим друг с другом. Ночуем дома…
        - Вот именно- «ночуем»,- грустно отреагировала Катя.- Не спим вместе, не занимаемся любовью, а именно ночуем…
        - Кать!- Семен опять начал закипать.- Что ты хочешь от меня, а?!
        Она поняла бесполезность разговора, замкнулась, закрыла дверь и ушла на кухню перебирать пшено. Она его всегда перебирала, находясь в сильном волнении. И хотя пшенную кашу ели в семье редко, Катя с завидным постоянством отделяла чистые желтые крупинки от мусора. Поэтому крупа у нее всегда была в идеальном состоянии…
        Вот и на этот раз села она за кухонный стол, высыпала крупу перед собой и захлюпала носом.
        Аньке, что ли, позвонить? Правда, если у нее Виктор дома, то с ней нормально не поговорить. Можно, конечно, попробовать. И она, сморкаясь, пошла за телефонной трубкой.
        - Ань, привет! Чем занимаешься?
        - Сериал смотрю. А ты?
        - Пшено перебираю…
        - Случилось что-то?- Аня, зная особенность подруги, сразу поняла, что та в плохом настроении, выключила телевизор и настроилась на разговор.
        - Даже и не знаю… Вроде и не случилось ничего, а так тошно, так тяжело…
        - С Сеней что-то не так?
        - Ну да! Я говорила тебе, что он уже месяца три как из-за компьютера на вылезает.
        - Говорила. Доклад какой-то готовит.
        - Ну да. Но дело даже не в этом.
        - А в чем?
        - Ну, во-первых, не верю я ни в какой доклад. Надо было бы- на работе готовил бы. А даже если и дома, то с его работоспособностью он с любым докладом за три недели справился бы. Ну, пусть за месяц. Не за три же! А во-вторых, не нравится мне его разговор…
        - Чем не нравится?
        - Голос стал повышать… О каком-то личном пространстве заговорил. Это что такое?
        - А это такое понятие… когда человек занимается чем-то сугубо личным… Ну, не знаю… Читает, мемуары пишет, мечтает или просто размышляет. Короче, когда ему нужно побыть в одиночестве…
        - Что значит в одиночестве?- Возмутилась Катя.- У него же семья!
        Аня усмехнулась:
        - Ну и что? Если у него семья, это же не значит, что ему не хочется побыть одному.
        - Не знаю. Лично мне почему-то никогда не хочется быть одной. Мне, наоборот, его недостает. Мне не хватает общения с ним.
        - Ну все же разные…- глубокомысленно изрекла Аня.- Лично я тоже не люблю быть одна, но приходится терпеть. Не могу же я навязываться.
        - Как это понимать?
        - Ну, например, на даче… Очень часто бывает, что мы вообще не разговариваем друг с другом целые выходные. И хорошо, если Виктор на участке находится: прибирается во дворе или костер разводит. А то уйдет на полдня в лес. Бросит так небрежно: «Пойду прогуляюсь!» Я ему: мол, и я с тобой. А он: нет, мне надо побыть в одиночестве. И сижу я одна… И скучно мне, и грустно… А ничего не поделаешь… Или читаю, или соседку в гости зову. Цветами могу позаниматься на участке. Но честно говоря, безрадостно мне без Виктора. А ему, похоже, комфортно…
        - Ань! И что, вы всегда так жили? Или только в последнее время?
        - Раньше-то не так, конечно. Но ты не забывай: дети были маленькие, мы все были привязаны друг к другу. Это сейчас, когда они выросли, мы стали посвободнее. Только что-то никакой радости от этой свободы нет…
        Семен позвонил как-то другу в радостном волнении:
        - Вить, знаешь, что странно? Вот я еще не встречался с ней… ну, с Верой… а у меня такое интересное чувство: раздвоенности, что ли… И увидеть ее хочу, и пытаюсь оттянуть этот миг.
        - А чего его оттягивать-то?- удивился друг.- Так, глядишь, уведут! Я смотрю, там у вас на сайте народ активный. Наверняка не один ты к ней интерес проявляешь.
        - Да так-то оно так. Только сейчас у меня чувство необычное! Предвкушение- вот как бы я его назвал. Преддверие встречи!
        - Слушай, да ты романтик, оказывается…
        - Ну, есть немного…
        - Надо же, с какой стороны человек открывается! Столько лет тебя знаю, а не подозревал, что ты сентиментален.
        - А ты нет?
        - Я?- Виктор задумался.- Пожалуй, изредка… И с определенными людьми.- И чуть помедлив, добавил:- А если честно, то только с одним человеком!
        Он не стал уточнять, с каким, но Семен и так прекрасно его понял.
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Верочка! Наверное, я позволю себе излишнюю смелость…
        Она: Что вы хотите спросить?
        Он: Ну, во-первых, если не возражаете, я бы предложил перейти на «ты».
        Она: Не возражаю.
        Он: А во-вторых, расскажи о себе… Но не так, как в анкете, а откровенно.
        Она: А я достаточно откровенна в анкете. Что ты имеешь в виду? Что конкретно тебя интересует?
        Он: Если честно, интересует многое- от цвета глаз (на фото могут быть искажения) до пристрастий в еде. Ну, словом, все, что сочтешь нужным.
        Она: Я люблю кино. Только не фантастику, не боевики. Мелодрамы, психологические драмы, философские притчи. Так называемое кино не для всех. Или еще его называют-
«другое кино». Очень люблю искусство фотографии. И бытовые снимки обожаю рассматривать, и художественное фото. Ношу тонкие чулки и зимой, и летом. Если боюсь замерзнуть, то надеваю брюки или длинную шубу. Это тебе интересно?
        Он: Очень! Еще!
        Она: Почти не пользуюсь косметикой. Только ресницы и помада. И то ресницы изредка. По утрам пью кофе, по вечерам- чай. Ненавижу кроссворды и нарды.
        Он: А нарды-то за что?
        Она: Наверное, за то, что ничего не понимаю в них и не умею играть. Нравится отдыхать на море- лениво перекатываться со спины на живот, бездумно жариться на солнце, плескаться в море… Обожаю мороженое. Ненавижу селедку. С удовольствием грызу семечки. Хотя, по-моему, это считается не очень приличным занятием.
        Он: Ха-ха-ха! Ну ты меня и насмешила! Я тоже люблю семечки, но никогда не думал, что это неприлично!
        Она: Теперь ты о себе! Чем любишь заниматься? Какой ты?
        Он: Какой я? Интересный вопрос! Так сразу и не ответишь… Разный. В последнее время часто грущу, хотя мне всегда казалось, что состояние грусти не очень-то мне свойственно. И вдруг год-полтора назад удивился сам себе: заметил, что все чаще я бываю задумчив, серьезен и даже печален… Без причины печален…
        Она: Отчего же?
        Он: Очевидно, от отсутствия любви! Ушла из жизни радость, и на ее место пришла грусть. Природа не терпит пустоты.
        Она: Прости, но я тут вспомнила. Один очень важный вопрос. Я тебе уже его задавала его. Ты не ответил. Сейчас ответишь?
        Он: Спрашивай!
        Она: Ты женат?
        Он: А какое это имеет значение?
        Она: Для меня колоссальное!
        Он: Почему?
        Она: Судя по тому, что ты вновь уходишь от ответа, скорее всего, ты женат.
        Он: Да…
        Она: Семен, это нечестно!
        Он: Почему?
        Она: Потому, что в анкете я указала, чтобы женатые мужчины не знакомились со мной! Потому, что я хочу замуж! Потому, что я здесь для того, чтобы найти спутника жизни, а не партнера для занятий сексом! Потому, что я мечтаю создать семью! Боже, как же это нечестно!
        Он: Подожди, Верочка! Ну подожди! Почему нечестно?! Как же мне быть? Ты понравилась мне, и я очень хочу встретиться с тобой, познакомиться поближе. Мне кажется, я начинаю влюбляться! Что же в этом нечестного?
        Она: Все, Семен! Я все уже объяснила. Мне очень жаль! Я прощаюсь с тобой. Прошу тебя больше мне не писать. Хорошо, что мы до сих пор не созвонились. Вот и не звони!
        Он: Нет, Вера! Нет! Пожалуйста! Позволь увидеть тебя. Я не могу описать тебе мою жизнь, я не могу рассказать все, но, похоже, моя семейная жизнь исчерпала себя. И я сейчас нахожусь не просто в поиске, а в очень серьезном поиске. Вера! Я прошу тебя! Не принимай мою настойчивость за банальное ухаживание и уж тем более за навязчивость. Это серьезно. Я и пришел на этот сайт в надежде перемен! Не сиюминутных, не примитивных, а истинных, судьбоносных перемен! Вера-а-а! Пожалуйста, Вера!
        - Вить! Привет! Можешь говорить?- Семен был явно возбужден.
        - Привет! Как дела?
        - Слушай, мы встретились!
        - Да?! Ну и как?
        - По-тря-са-ю-ще!- Семен пропел это слово и счастливо рассмеялся.- Я, конечно, предполагал, что она милая женщина. Но при встрече она меня буквально очаровала! Улыбчивая, приятная в разговоре, глаза глубокие! Вить, похоже, я влюбился!
        - Поздравляю! Рад за тебя! Искренне рад.
        Виктору и вправду было приятно, что у друга все получается. Тем более, что и он- Виктор- поучаствовал в судьбе Семена. Ведь именно он подсказал ему возможность обращения в банк знакомств. Ведь именно он поддерживал его в разговорах на щепетильные темы. Мужчины на самом деле редко откровенничают о душевных переживаниях.
        Правда, у самого Виктора что-то немного стало разлаживаться с Никой. Черт, неужели после того разговора о замужестве? Какая-то задумчивость на нее напала некстати. Во время свиданий, во время телефонных разговоров… Как будто она разговаривала с Виктором, а мысли ее витали где-то далеко… Как будто озадачена чем-то, озабочена. И не рассказывает, главное, ничего. Не делится с ним. Он ее и так развеселить пытается, и эдак отвлечь. То на комедию в кино пошли, то в магазин ее любимый. Она вроде бы да, с благодарностью… Но он-то ее знает, чувствует- что-то не то…
        А тут на прошлой неделе вообще такое случилось… Такого не было за все годы их общения. Она ему отказала. Нет, ну это как-то грубо звучит и не очень-то применительно к их взаимоотношениям, но тем не менее.
        Он приехал к ней домой. Причем на целый вечер, надолго. Это у них так и называлось- «надолго». Было два варианта встречи на дому: «заскочить»- что означало на час, и «надолго». Они так и договаривались: «Я к тебе заскочу сегодня». Или: «Завтра я смогу надолго».

«Надолго» означало полдня или длинный вечер, до ночи. То есть несколько часов. В этот раз он почему-то особенно готовился. Бывали у Виктора такие неординарные порывы: то редкий фильм из старой классики привезет или, наоборот, только вышедшую свежую ленту. Или мог накатить на него кулинарный настрой. Тогда он привозил мясо или рыбу, специи, овощи и принимался готовить плов, чебуреки, а то и вовсе фаршированного карпа. В то вечер Виктор выбрал почему-то чайную церемонию. Купил в специальном магазине чайничек, кружки, несколько сортов чая на выбор, разноцветный сахар. «Ой, как в ресторане!»- удивленно-радостно всплеснула руками Ника.
        К чаю Виктор купил пирожные во французской кондитерской. И опять:

«Ой, мои любимые! Суфле! А это что? Парфе?! А это, безе, что ли? Какая красота!» Она с нетерпением ожидала, когда он, наконец, пригласит ее к чаепитию. А Виктор все мудрил с заваркой, одновременно заваривая разный чай в разных чайничках. Потом накрывал их полотенчиками. Потом следил по часам: для этого сорта пять минут, а для того- семь. Потом медленно разливал на чашкам и заставлял вдыхать аромат, и просил не торопиться пить, а именно насладиться всей этой чайной церемонией, антуражем и атмосферой «приятности», которая создавалась на Никиной кухне.
        Ника не особенно разбиралась в сортах. Ей хотелось кинуть в чашку лимон, но Виктор не разрешал, говорил, что пропадет аромат и вкус изменится. А она не слушала, хватала лимон, он шутливо обижался, пытался перехватить ее руку с лимоном. Они влезли в крем от пирожного, перепачкались, расхохотались, облизывали пальцы друг друга, потом стали целоваться… прямо здесь, на кухне, над всей своей чайной церемонией.
        Чай попили, пирожные съели. Самое время перейти в спальню. И он уже было потянул ее за руку, и игриво щекотал запястье, и ворковал уже что-то интимно-возбуждающее… А она упиралась. Не игриво, не интимно. По-настоящему. Не с целью завести, пробудить желание или, как говорят, распалить. Нет, совсем наоборот. Шаг сделает, не в силах ему сопротивляться, и стоит. Он вновь потянет ее за руку, она опять- маленький шажок и стоит.
        - Ты чего, Ник?- удивился он.- Что-то не так?
        Она стушевалась, замялась.

«Ничего себе! За столько лет никогда ничего подобного!»- успел ошарашенно подумать он.
        - Что случилось?- спросил он серьезно. Игривость моментально слетела с него. Он вдруг почувствовал тревогу.
        - Ничего не случилось… Не хочется что-то…
        Он отпустил ее руку.
        - Ну ты скажи: может, плохо ты себя чувствуешь или не в настроении? Я же пойму.
        - Я нормально себя чувствую… И настроение хорошее… Просто не хочется.
        Тут он сник окончательно. Ничего себе! Он так старался ей угодить, удивить ее. Он выбирал для нее ее любимые пирожные, он целый час консультировался с продавцом-китайцем, какой чай выбрать, чем один сорт отличается от другого, какие секреты заварки существуют, когда какой чай лучше пить вечером или утром и почему.
        И сахар этот дурацкий выбирал еще минут пятнадцать. Ну не дурацкий, конечно. Хороший сахар. Только никакой радости от него. Вот лежит он, пожалуйста, выбирай на любой вкус: белый, коричневый в виде сердечек, прозрачный, бесцветный малюсенькими кусочками…
        Он летел к ней, бежал, стремился, он хотел порадовать ее. Порадоваться вместе с ней… Она всегда ценила его творческий подход в их отношениях, его энергичность, подвижность, креативность. Ей всегда нравилась активность Виктора, неравнодушие, генерация идей. Не было случая, чтобы она не восхитилась им, не поблагодарила… Не было случая, чтобы она не захотела его. Сегодня впервые! И это было страшно!
        Он уговаривал себя: «Ну и что! Такое у всех бывает. Она же живой человек!» Но сердце почему-то не уговаривалось. Сердце почему-то загрустило и свернулось в маленький комочек. Комочек закатился куда-то за грудину и начал болеть… Было неудобно. Физически неудобно. Ни достать его оттуда, ни погладить, ни успокоить. Он гладил грудную клетку, но гладилась только кожа. До маленького комочка было не достать.
        Ника усадила Виктора в большой комнате, включила телевизор. Шла юмористическая передача. С великим трудом смотрел он на экран. Все эти развлекательные программы Виктор считал страшной глупостью и по доброй воле никогда не смотрел. Теперь у него вдобавок к сердцу свело и челюсти от дурацких шуток дурацких юмористов. Но он сидел как истукан. Ника сидела рядом. И непонятное напряжение повисло между ними. Откуда оно? Что такое происходит? Он же явно осознает- что-то происходит. А что именно, понять не может.
        - Ник… Я пойду, наверное…- Он сделал неуверенную попытку встать, хотя вставать и уходить ему совсем не хотелось. Но и тупо сидеть перед глупым экраном было бессмысленно. Виктор не за этим приходил к ней. Впрочем, опять же странно: а зачем он приходил? Значит, переспать- нормально. А скоротать вечер у телевизора- не просто ненормально, а неприемлемо и даже страшно?! Причем так страшно, что аж сердце закатилось в угол грудной клетки.
        - Я пойду…- с сомнением повторил он и со второй попытки встал.
        Она не остановила его. И опять он заволновался. Ника всегда просила:
        - Ну, дорогой, ну побудь еще… Хоть чуть-чуть… Хоть минуточку…
        И всегда обнимала до последнего. И всегда норовила поцеловать- в сотый, в тысячный раз… Пусть в дверях, чуть ли не на лестничной клетке…
        Неважно куда, куда придется- в щеку, в веко или в ладонь, или хотя бы скользнуть губами по пальцам… Он чуть ли не вырывался из ее объятий, из ее шепота, из полных страсти признаний: «Люблю, люблю!» Он сам вечно оттягивал момент расставания, не желая уходить и понимая в то же время, что и дома ждут, что поздно, что еще ехать, и неизвестно, какая ситуация на дорогах. Пробки теперь и днем и ночью, никакого спасения от них… И в этой двойственности было столько живого интереса, столько истинного обоюдного чувства, столько неутоленности и нового желания, что он обожал эти моменты прощания. Обожал чуть ли не больше самого процесса любовной игры. Потому что их процедура расставания была частью той же игры. И какой игры! В ней была ненасытность, недолюбленность, обещание новой встречи… Они, еще не простившись, думали о следующем свидании. Они уже скучали, уже ждали, уже грезили новым слиянием.
        А сегодня? Сегодня- что-то из ряда вон.
        - Ты расстроился?- Она нежно погладила его по голове.
        Он хотел сказать: «Нет, что ты?» И не смог. Отвел глаза… Потом потерянно взглянул на нее, протянул руку, потрепал за ушко. У них так было принято: напоследок она гладила его по голове, а он нежно ласкал ее ухо. В этот раз ритуал был соблюден. Только обычно движения его были игривы, а на этот раз получилось грустно.
        - Пока!
        - Спасибо! Спасибо за чай!
        У лифта он обернулся. Ника стояла в дверях. Такая желанная, такая своя и такая непонятная. Он не мог долго смотреть. А лифт, как назло, не торопился. На его счастье, в глубине квартиры зазвонил телефон. Она встрепенулась, махнула рукой- пока! И закрыла дверь.
        А в другой раз Ника была, наоборот, активная! Такая возбужденная! Сама проявила инициативу, сама потащила его в спальню. Он-то, ошеломленный прошлым визитом, не очень-то смел был на этот раз. Зато она разошлась не на шутку. И была настолько игрива, откровенна, нежна и страстна одновременно, что он почти забыл то прошлое, неудачное свидание. И был с ней предельно ласков, мягок, предупредителен. Не дай бог спугнуть! Не дай бог!

«Значит, ничего страшного в прошлый раз не случилось! Просто была не в настроении. Ну с кем не бывает?!»- ликовал он. Ликовать-то ликовал, но понял вдруг, отчетливо понял: он зависим от нее. Ничего ведь страшного не произошло, ничего особенного не случилось, а он запаниковал, испугался, он абсолютно не готов к изменениям в их отношениях. Его в настоящем все устраивает, он опасается даже мысли о каких-то изменениях…
        Ничего себе зависимость! Жил, казалось бы, спокойно, особенно не отдавая себе отчета ни в глубине чувств, ни в силе эмоций… А чуть что- и выясняется: страшно! Очень страшно потерять ее расположение, лишиться ее внимания, перестать вызывать желание. Не просто страшно, а немыслимо! Виктор впервые допустил мысль: а вдруг она увлечется еще кем-то? Вдруг кто-то сделает ей предложение? Мысль-то он допустил, а вот до ответа в своем внутреннем монологе не смог подняться… Отбросил, отложил на потом, задвинул в дальний ящик своих самых сокровенных и потаенных размышлений.
        Да, наверное, это бегство от самого себя. Да, скорее всего это самообман. Да, это очень похоже на страуса, который голову в песок. Ну и пусть! Ну и что? Зато так легче. Так можно жить. И ничего внутри не ноет, не болит. И сердце не скатывается в мелкий комочек, и не прячется далеко за грудиной, и не стонет там тихо и жалобно…
        Что он может изменить? Что он может сделать? То, чего она хочет, имеется в виду замужество, он ей дать не может. Он ей может дать очень многое, почти все… То, о чем другие мечтают всю жизнь, но имеют единицы,- искреннюю, истинную любовь! А кроме любви, еще и участие в каждодневной жизни, и помощь в решении любых вопросов, и материальную поддержку, и полноценное общение! Разве этого мало? Разве это не счастье- иметь все это в лице одного человека?! И к тому же в лице не просто какого-то поклонника, а любимого мужчины.
        Все что угодно, кроме семейной жизни!
        Но кажется, Ника успокоилась. По крайней мере последние несколько месяцев эта тема болезненная исчезла из их разговоров, и Виктор вздохнул с облегчением.
        Теперь Семен все делал с улыбкой. Выносил мусор и улыбался, шел к гаражу и улыбался, стоял в очереди и улыбался. Ничего его не раздражало, ничего не отвлекало от собственных мыслей, воспоминаний, мечтаний.
        Похоже, он влюбился! Причем влюбился, что называется, по собственному желанию.
        Семен очень удивился, обнаружив, что симптомы влюбленности одинаковы в любом возрасте. Когда-то мальчишкой, когда он впервые испытал восторг перед девочкой, его внутренние ощущения были точно такими же. Желание быть рядом, потребность слышать голос, заглядывать в глаза, мечтать, улыбаться при одной только мысли о ней… А еще потерянность, оторванность от реальности, равнодушие ко всему, что не касается предмета его обожания! Все то же самое! Все повторяется! Неужели в любом возрасте, даже в пожилом, если Бог подарит человеку влюбленность, он точно так же будет улыбаться, грустить, мечтать?
        На работе происходили какие-то важные события, и он вынужден был принимать в них какое-то участие. Причем не какое-то, а самое непосредственное. Но принимал как-то спокойно, без фанатизма. Дела шли себе и шли, бумаги подписывались, переговоры велись, договора заключались, недоразумения урегулировались. Словом, все двигалось, казалось бы, без участия Семена, а на самом деле с его, конечно, участием. Только основным было его душевное состояние. А все остальное- по остаточному принципу.
        Дома он и вовсе был тише воды, ниже травы. Поест, журнальчик полистает, новости по телевизору посмотрит- и спать. В кабинете стал проводить гораздо меньше времени. С Верой они приняли решение: удаляют свои профайлы с сайта и общаются по электронной почте. Им почему-то кроме телефонного общения хотелось еще говорить друг с другом посредством письма.
        Встречались они всего два раза. Оба в кафе. Вера была довольно сдержанна. Она напомнила ему еще раз, что не намерена строить серьезные отношения с женатым мужчиной. На что он эмоционально ответил:
        - Верочка! Я не из тех мужчин, которые морочат голову женщинам бестолковыми и лживыми обещаниями: мол, подожди еще немного, я разведусь, мы поженимся…
        - Так! Стоп!- остановила Вера его порыв.- Я тебя ни о чем не прошу и, если честно, даже не желаю выслушивать откровения на эту тему. У каждого свой выбор, свой путь! Ты попросил о встрече. У нас она уже вторая! Но это нечестно! Ты пойми, я живой человек, мне свойственны сильные эмоции. И я могу запросто войти в новые отношения, привязаться к тебе, увязнуть… У меня же другие задачи.
        - Вера! Я знаю!
        - Семен! Я предлагаю честную игру. Игру начистоту! Если согласен, то принимай условия игры! Если нет, твое право…
        - Ты о чем?
        - Семен, ты мне нравишься… Ну, насколько может нравиться человек, которого видишь второй раз в жизни…
        - Может!- Он с чувством перебил ее.- Может! Вот ты мне понравилась с первого взгляда на твою фотографию! Ты очень красивая на ней!- Он немного стушевался.- Вернее, не только на ней! Ты и в жизни красивая! Я про другое хотел сказать. Мне кажется, ты мне дана откуда-то свыше…
        - Как это?- не поняла она.
        - Ну, много симпатичных женщин. Понимаешь? Красивых, ярких, сексуальных. Но ведь не только во внешности дело. Вот мы начали с тобой переписываться, и я понял: зацепило. Меня зацепило что-то… С одной стороны- обычный разговор, привычные фразы. Практически любое знакомство на этом сайте начиналось с одних и тех же фраз. Но зацепила-то ты одна. Вот я и говорю: фотография не столь уж важна, и разговор постольку-постольку… Что-то другое… Я еще и сам не пойму, как назвать это. Слово «судьба» кажется мне слишком смелым. В слово «случайность» я просто не верю… Внутри что-то мне подсказывает: не отпускай! Ни за что! Удержи любой ценой!
        Он замолчал, перевел дыхание, потом продолжил:
        - Извини, я тебя перебил. Ты что-то про условия игры говорила?
        - Да, говорила…
        - Хотелось бы честности…
        - Давай конкретно!
        - Давай! Ты знаешь, я покинула сайт и в игре под названием «Поиск спутника жизни» больше не участвую. Пока.
        - Что значит «пока»?
        - Пока я жду твоего поступка.
        - То есть?
        - А что непонятного? Если ты намерен строить со мной долговременные отношения на семейной основе, то я готова ждать. Скажи, сколько. Месяц? Два? Три? Но встречаться мы не будем.
        - Почему?- возмутился Семен.
        - Потому что так нечестно!
        - Тьфу ты, детский сад какой-то! Честно, нечестно!
        - Знаешь, Семен! В моей жизни были обещания, ожидания, обманы… В ней были горькие слезы разочарования, долгие годы терпения, всепрощения, понимания… В ней до сих пор есть почетное место любовницы, любимой, подруги… Только одного в ней не было и, к сожалению, нет до сих пор. Статуса жены. Семьи. Счастливого супружеского союза. А я мечтаю об этом! Я этого хочу! Так что свою иронию, сарказм, высказывания про детский сад оставь, пожалуйста! Я над твоей мечтой не смеялась.
        - Извини!
        - Так вот. Условия игры очень просты. Я тебя жду. Ты принимаешь решение. Если условия устраивают, скажи, сколько времени мне ждать.
        Он тяжело вздохнул. Так тяжело, что мужчина за соседним столиком с тревогой оглянулся: не случилось ли чего? Может, плохо человеку? Может, помощь какая нужна?
        Вздохнул Семен и замолчал. Молчала и Вера. Смотрела в окно. Там, за окном, шел дождь. Осенний, нудный, долгий… А она дождь любила… Хоть летний, хоть осенний. Никогда не боялась промокнуть. Летом смело шлепала по лужам, осенью шуршала листьями…
        Чай в ее чашке совсем остыл. Она налила себе еще из чайника, стоящего на столе, взяла маленькое сахарное печенье. И печенье такое она любит. Много, конечно, не позволяет себе- фигуру бережет, но иногда в гостях или как сейчас, в кафе, с удовольствием наслаждается любимым лакомством.
        Вот и здесь она положила в рот кусочек печенья и с восторгом запила его чаем. Боже, как приятно! Любимая погода за окном, любимое печенье на столе, влюбленный мужчина напротив! Так ли уж важно, что он ответит? Важно, конечно. Только если ответом будет слово «нет», то ничего страшного не произойдет. Она же еще не успела влюбиться, не успела привязаться… Значит, пойдет дальше. Будет искать того спутника жизни, который скажет «да». Она так долго ждала, подождет еще немного. А если он ответит положительно, то ей будет приятно. Хотя… хотя и этот ответ не гарантирует счастья. Нет никаких гарантий в жизни вообще, а у счастья и подавно! Зато у них двоих будет шанс!
        - Вера!- Его голос вывел ее из задумчивого состояния. Он назвал ее по имени и снова замолчал.
        Она по-прежнему терпеливо ждала. Допила остатки чая, потянулась за очередным печеньем. Ну до чего же вкусное!
        - Вера! Дай мне два месяца! Развод не бывает быстрым, ты же понимаешь! Два месяца ты готова ждать?
        - Готова,- пробурчала она набитым ртом.
        - Только и у меня есть одно маленькое условие!
        - Какое?- заинтересовалась она.
        - Мы будем переписываться. Если уж ты категорически против встреч, то я настаиваю на том, чтобы мы переписывались и перезванивались.
        - Хорошо!- Она легко согласилась.- Если можно, закажи, пожалуйста, еще чай и печенье…
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Вера, у меня к тебе очень серьезный вопрос. Можно?
        Она: Да!
        Он: Ты говорила, что в твоей жизни есть отношения с неким мужчиной. Я правильно понял?
        Она: Да!
        Он: Что с этим делать?
        Она: В смысле?
        Он: Ну, во-первых, я ревную. А во-вторых, это как-то нечестно.
        Она: На тему честности поговорим через два месяца. А насчет «ревную» я тебя прекрасно понимаю. Я тоже тебя ревную.
        Он: Ты? Меня?! К кому?!
        Она: Ты же несвободный мужчина. Значит, есть к кому.
        Он: Вот уж глупости! Хочешь правду?
        Она: Хочу!
        Он: Я только о тебе мечтаю! И желаю только тебя! Ты стала мне сниться. Представляешь? Мне так давно ничего не снилось… И вдруг ты…
        Она: Да? Как интересно! И как же я тебе приснилась?
        Он: Это был эротический сон.
        Она: Можешь рассказать?
        Он: Мы были с тобой вдвоем в каком-то непонятном помещении. В старом доме, что ли. Я смотрел в окно… Там двор был пустынный. Мне он показался знакомым. То ли из детства, то ли из юности… Я тогда путешествовал много. И я вглядываюсь в какие-то отдельные предметы этого двора… Вон дерево, там забор, а вдалеке лавочка… И вдруг понимаю, что тебя рядом нет. Мы же пришли вместе, а я вдруг почему-то один у этого окна. Кидаюсь тебя искать… И не вижу. Потом вдруг все пропало. И мы уже лежим с тобой вдвоем… Кровать какая-то несуразная, узкая, и одеялко маленькое, будто детское. И я прижимаюсь к тебе теснее, чтобы одеяла на двоих хватило, а ты такая горячая…
        Она: И что?
        Он: Я говорю тебе: «Согрей меня!» И ты ложишься на меня сверху и так мне тепло, так приятно!
        Она: Это все?!
        Он: Ну не все, конечно!
        Она: А что еще было?
        Он: Тебе очень интересно?
        Она: Конечно, интересно!
        Он: А вот возьму и не расскажу.
        Она: Почему?
        Он: При встрече!
        Она: У-у-у! Только при встрече?! Это сколько же еще ждать?
        Он: Зато смогу рассказать в красках и даже показать…
        Она: Сон будешь показывать?
        Он: Ну, не весь сон. А только ту его часть, которая была после того, как ты меня накрыла собой как самым лучшим одеялом на свете!
        Она: Ну ладно! Уговорил! А я хотела тебе рассказать, что была вчера в магазине белья. И знаешь, растерялась.
        Он: Почему?
        Она: Думала выбрать себе новый комплект и не знаю, какой цвет ты предпочитаешь. И вообще, возбуждает ли тебя нижнее белье? Чулки?
        Он: Мне бы… очень понравилось выбирать белье вместе с тобой… Я никогда не дарил женщине нижнее белье, никогда не участвовал в выборе и даже не знал, что хочу этого. А вот ты сейчас заговорила… И я аж вспотел от возбуждения. Белье… Боже, как это сексуально! Почему-то рисуются в воображении белые чулки с кружевами. Белые или нежно-розовые! Кстати, я даже не знаю, бывают ли чулки такого цвета?
        Она: Нежно-розового? Наверное, бывают. Я в основном интересуюсь черным или бежевым цветом.
        Он: А само белье- ослепительно белое, кружевное… Или, может быть, опять же нежно-розовое. Надо же, никогда не задумывался. Но очень интересная тема для меня. Очень! Слушай, а может мы с тобой вместе?.. Ну подожди, осталось-то всего каких-то сорок семь дней. Вместе выберем. Ты будешь примерять, я смотреть на тебя. И возможно, ты позволишь мне застегнуть лифчик и погладить нежную кожу под кружевом трусиков…
        Она: Позволю…
        Он: А потом я приближусь к тебе и слегка-слегка, едва касаясь, дотронусь губами до изгиба шеи… Сзади… И пробегусь легкими пальцами по плечам… А ты опустишь безвольно руки и прикроешь веки…
        Она: Дальше…
        Он: А когда спустя минуту откроешь их, то обалдеешь от своих глаз…
        Она: Почему?
        Он: Потому что они будут излучать томление, негу, запретное желание.
        Она: Запретное?
        Он: Ну да! Мы же будем в примерочной кабине, и в магазине, кроме нас, будут еще люди, и мы оба будем осознавать невозможность сближения. Но именно этот запрет заведет нас так сильно, что сдерживать желание не останется сил…
        Она: Дальше…
        Он: Я буду целовать тебе шею, плечи, спину, руки мои осмелеют настолько, что проберутся к самым вожделенным местам твоего тела…
        Она: Постой! Мне кажется, я не выдержу еще сорок семь дней.
        Он: Я постараюсь справиться досрочно. А впрочем, все в твоих руках. Если ты изменишь условия и попросишь меня о встрече, то я всегда готов!
        - Слышь, Вить! Тут такие дела! Не знаю даже, как тебе и рассказать…
        Мужчины встретились вечером после работы поговорить, пивка попить. Наедине они редко встречались. Все больше семьями. В выходные или по праздникам. Как на этот раз, удавалось не часто. Это Семен попросил друга: мол, давай увидимся, посоветоваться надо.
        - А что такое? С шефом проблемы?
        - Да нет! На работе все нормально. Я насчет моей личной жизни.
        - А! Бои на личном фронте продолжаются?!
        - Не говори…
        - Ну что там у тебя?
        - Так вот… Вера. Ну, женщина, с которой я познакомился… Я тебе говорил о ней.
        - Да, я помню. И что?
        - Она какое-то условие дурацкое поставила. Если я хочу с ней развивать отношения, то должен быть свободен.
        - Слушай, а попроще никак нельзя высказаться?
        - Куда проще-то? Что тут непонятного?- Семен вздохнул, прервался на мгновение, потом сказал:- Знаешь, ее тоже можно понять. Она хочет замуж. И наверное, вполне логично, что общаться ей нужно с холостыми мужчинами. А поскольку я совсем даже не холостой, то, сам понимаешь, ее такое положение не устраивает.
        - Эх! Говорил я тебе: не морочь голову! Ну разве мало на свете женщин, которых брак не интересует? Или тех, которые замужем? Неужели нельзя было никого попроще найти? Не отягощенную идеями создания семьи?!- Он почему-то разволновался.
        - Тише, тише!- остановил его Семен.- Что ты так эмоционально реагируешь?
        - Да потому что моя…- Он запнулся, не зная, как правильно назвать Нику- подругой, любовницей или как-то еще. В итоге никак не назвал и продолжил:- Потому что моя… тоже периодически этот вопрос поднимает. В последний раз чуть было не поссорились даже. Правда, вот уже несколько месяцев как молчит. Дай Бог, смирилась. А то непрерывно одно и то же: хочу семью, хочу семью! Как зациклило! Я почему так завожусь? Потому что прекрасно понимаю, во что ты вляпался… Неразрешимый вопрос, ты понимаешь? Поэтому и говорю тебе: завязывай! Пока не влюбился, найди себе кого-то еще!
        - Да похоже, влюбился…- Семен мечтательно откинулся на стуле и блаженно закатил глаза.- Видел бы ты ее!
        - Та-а-а-к! Понятно…- с тяжелым вздохом произнес Виктор.- Ну и что ты думаешь делать?
        - Не знаю…- Семен нехотя вернулся в привычное положение.- К разводу я не готов… То есть совсем… Никогда даже не думал в этом направлении… Хотя…- Он замолчал.
        - Ну?- осторожно задал вопрос друг.
        - Хотя… Если задуматься… Семья давно превратилась… как бы это поточнее высказаться…
        - В сожительство под одной крышей?- подсказал Виктор.
        - Вот! Да! Общая территория, на которой мы сосуществуем…
        - Согласен. Только, может, это и неплохо? Устраивает же это нас с тобой! Вот уже двадцать пять лет, как устраивает.
        - Все так… все так… и в то же время… что-то не то… Понимаешь? Может быть, мы просто не задумываемся? Живем, едим, спим, разговариваем… Буднично, привычно, безрадостно… Но зато все прогнозируемо. А интимную жизнь и на стороне можно наладить. Правильно же? Вот ты все устроил для себя и горя не знаешь. И семья на месте, и личная жизнь в полном объеме присутствует!
        - Ну, в принципе да!- согласился Виктор.
        - Счастлив?
        Повисла небольшая пауза.
        - Пожалуй…- почему-то с сомнением произнес Виктор.
        - А чего ты так неуверенно?- удивился Семен.
        - Да вот чего-то засомневался. Ты спросил, и я вдруг понял, что и сам не очень-то уверен: а счастлив ли я? Про семью я полностью согласен с тобой. Какие бы ни были отношения между мной и Аней, пусть дружеские, теплые… Не знаю, какие они еще бывают между супругами? Не мастер я красивые слова говорить. Но нет в них искры, желания… Уходит интим. А на его место приходит либо раздражение, либо равнодушие. И то, и другое не есть адекватная замена интиму. Ты согласен?
        - Согласен, конечно,- кивнул Семен.
        - Ну и что нам остается? Сохранять семью для статуса, находя удовольствия на стороне? Известная как мир формулировка. Не нами придуманная…
        - Так-то оно так. Только почему-то не греет…
        - Да брось ты! А что лучше? Как по-другому? С одной развестись, на другой жениться? Менять шило на мыло?- Виктор опять начал кипятиться.
        - Ну почему шило на мыло? Жениться по любви! Жить бурно, весело, взахлеб!- Семен воодушевился, раскраснелся, собираясь приводить другу аргументы, один красноречивее другого, но был остановлен жестким вопросом друга:
        - Долго?
        - Что долго?- не понял Семен.
        - Долго так жить, как ты описываешь? Бурно, счастливо, с любовью?! Да от силы пять лет! А потом та же тоска, скука и одиночество вдвоем!
        Семен, который прервался на полуслове, задумчиво посмотрел в дальний угол помещения, подавил вздох. Затем перевел грустные глаза на Виктора и тихо-тихо, но убежденно произнес:
        - Разве пять лет- это мало? Нам с тобой скоро пятьдесят! Ты сколько еще лет думаешь куролесить? Кто знает, сколько нам Господь отмерил полноценной мужской жизни?! Три, пять, десять лет?! Вряд ли больше. И потом: ты нарисовал грустную картину. Но ведь она не обязательно именно так сложится. Ну да, страсть утихнет, эмоции улягутся… Но ведь если ты выбираешь достойного человека, и выбираешь не из корысти, а сердцем, вряд ли ты с ним будешь одинок. Конечно, все это рассуждения, предположения… Однако хочется рискнуть! И хочется, и боязно, с другой стороны.
        - Да никуда ты не денешься от своей Катьки! Никуда она тебя не отпустит! Вцепится обеими руками, и что? Драться с ней будешь? Да и ради кого? Ту женщину ты еще и знать-то не знаешь… Поначалу все они ангелами представляются, а потом как покажут свою истинную сущность- не обрадуешься!
        - Я вот иногда думаю: если бы Катька меня выгнала… Ну или сама бы к другому ушла… Короче, если бы она инициативу проявила… в плане разрыва отношений… Я не стал бы сопротивляться ни минуты. Если бы она… А сам нет! Не решаюсь…
        - Интересная мысль… А ведь, пожалуй, ты прав. Пожалуй, что и прав…- И после молчания:- Выходит, мы трусы?
        - Почему это трусы?- возмутился Семен.
        - Да потому, что все ждем, чтоб бабы за нас решение принимали… У самих ни сил, ни смелости не хватает…
        Семен тихонько присвистнул:
        - Слушай! Ну ты и формулируешь!- Он покачал головой и надолго задумался. Какая-то злость появилась во взоре. Злость пополам с грустью. Странное сочетание.
        - Вот и посоветовался…- будто бы про себя подытожил Семен,- и так был на распутье, а теперь и подавно… Ладно, Вить! Спасибо тебе. Бывай!
        Мужчины распрощались и оба в редком для себя состоянии смятения разошлись по своим машинам…
        Семен стал приглядываться к Кате. Замечает ли, что он влюблен? Видит ли его сомнения? Чувствует ли, что назревает разговор?
        Катя вела себя по-прежнему, вроде бы как обычно. Единственное, что он отметил, так это ее недовольство тем, что он увлечен компьютером. Только и эта увлеченность Семена становилась все менее выраженной. Теперь, если он и переписывался с Верой, то в основном на работе или буквально двадцать минут вечером. Иногда они общались по телефону, но тоже, разумеется, вне дома. Поэтому Катя должна была, видимо, успокоиться. Она спросила его недавно:
        - Что у тебя с докладом?
        - С каким докладом?- не сразу среагировал Семен.
        - Как с каким?! Над которым ты три месяца работал каждый вечер до глубокой ночи?!
        - А-а-а!- включился он.- С докладом все нормально. Написал, оформил. Будет конференция через десять дней, там прочту.
        - Ну хорошо! Значит, теперь по вечерам ты принадлежишь семье!- удовлетворенно и успокоенно констатировала Катя.
        И тут он взорвался. Взорвался так, что она остановилась перед ним, замерла и остолбенело слушала его гневную речь, ни в силах ни возразить, ни сдвинуться с места.
        - Что значит- «теперь»?- заорал он.- Почему только теперь? А всю жизнь я кому принадлежал? Может быть, я самому себе принадлежал?! Двадцать пять лет я только и делаю, что занимаюсь семьей, тобой, дочерью, твоими родителями, вашими проблемами… Может быть, мне позволено заниматься собой?! Может, ты знаешь о моих желаниях, о моих мечтах?! Да! Ты о них знаешь, прекрасно знаешь! Только тебе наплевать!!! И на мое пристрастие к волейболу, и на то, что я заядлый болельщик! И на то, что я баню люблю! На-пле-вать!- раздельно, по слогам повторил он.
        Она молчала.
        - За все двадцать пять лет много раз ты меня на футбол отпустила?! Ты вдумайся в саму постановку вопроса: отпустила! Будто я раб какой или собственность твоя! Так сколько раз? Два? Три? Четыре? Да, пожалуй, четыре. И каждый раз со скандалом, с истерикой! Через ссоры, через слезы! Мне эти походы на стадион таких нервов стоили!- Он перевел дыхание и продолжал с новой силой:- Или, может, ты меня на тренировки волейбольные отпускала? «Ой, Сенечка, посиди с дочкой! Ой, дорогой, надо маме помочь! Ой, а как же ты пойдешь, когда я билеты в театр взяла?!»- передразнил он жену.- Что? Не так?
        Она стояла перед ним, хлопала глазами и молчала. Такой взрыв эмоций в муже Катя увидела, наверное, впервые. Обычно спокойный, покладистый, он не повышал голоса почти никогда. Если только в исключительных случаях. Вот когда отстаивал свои интересы футбольного болельщика, тогда да, повышал. Она помнила все эти четыре случая его похода на стадион. И в самом деле, а почему она тогда так яро противилась? Чем футбол хуже театра? Что в этом такого уж страшного? Почему она всегда протестовала? Или волейбол этот дурацкий? Ну и ходил бы себе в зал, ну и тренировался бы… Что такого? А может, у него самого сил не хватило отстоять свой интерес и теперь он ее обвиняет в своей собственной слабости?
        Ей всю жизнь казалось, что чем больше времени муж находится дома, у нее на глазах, тем крепче семья, тем меньше искушений, меньше возможностей для ненужных знакомств и, соответственно, поводов для измен.
        Собственно, в измене она его никогда не уличила. У нее даже не было повода подозревать его в чем-то подобном. Да, желание его к ней угасало. Она замечала это, и переживала, и говорить пыталась… Но он сводил всегда разговор к усталости, к плохому самочувствию… Наверное, так и было. Во всяком случае, Семен всегда был подконтролен. Всегда- на расстоянии вытянутой руки, на расстоянии телефонного звонка. Короче, на коротком поводке, как принято говорить в таких ситуациях. Где он, с кем, чем занят, Катя всегда была в курсе и в общем-то не волновалась за стабильность своего брака. Он ей представлялся незыблемым, невзирая на интимные разногласия.
        И вдруг оказывается, что Семен, ее муж, такой карманный, домашний, предсказуемый, такой покладистый, спокойный, послушный… способен на бунт. И не просто на бунт, а на такой натиск, что она, Катя, которая находила выход в любой ситуации и всю жизнь управляла мужем как хотела, стояла обескураженная, с комом в горле, с непролившимися слезами, с трясущимися коленями, не зная, что возразить и чем успокоить бешено колотящееся сердце.
        Но Семен резко остановился сам. Внезапно остыл, как будто выпустил пар, хотя не изменил тон разговора. Он продолжил говорить гораздо спокойнее, без надрыва, но по сути все то же самое:
        - Да, Катя, я принадлежу семье… Всегда и безраздельно. К сожалению! К большому сожалению! Потому что человек в первую очередь должен принадлежать сам себе! Я же сам себе никогда не принадлежал. Жил твоей жизнью и продолжаю ею жить. А это, наверное, неправильно.- Он задумался на мгновение и поправил сам себя:- Это наверняка неправильно! Видишь, Катя, как тебя из колеи мой доклад вывел! Я, видите ли, несколько месяцев был выключен из жизни семьи! Эх, Катя, Катя!- И он махнул рукой. Обреченно, печально… Махнул и вышел из комнаты.
        Катю трясло. Ей было непонятно, почему она так остолбенела, почему ничего не возражает ему. Ведь все, что он говорит, неправда. Неправда!
        Разве она его ущемляла? Разве от чего-то отговаривала? Он сам, он всегда сам соглашался с ее доводами. Семен почти никогда не спорил, не сопротивлялся ее решениям. Она и привыкла верховодить, командовать, руководить, направлять.
        Ну подумаешь, волейбол! И зачем это нужно? Потные майки, грязные носки, бесконечно выбитые пальцы, вечно куда-то пропадающие наколенники. Правильно она запретила ему эти тренировки. Лучше с ребенком погулять или уроки лишний раз проверить. Почему она все должна- и уроки, и уборку, и кухню, и маме помогать? Значит, будет гробиться по хозяйству, а он тренироваться?! Нашелся спортсмен, видите ли! Все никак молодость свою не забудет, как он за сборную университета выступал!
        Катя накручивала себя, внутренне готовясь к отпору и понимая, что отпора не будет. Разговор окончен. Она не успела. Попросту проиграла этот разговор. Да бог бы с ним, с разговором! Как бы чего большего не проиграть! Ведь за словами Семена стояла не просто обида. Она почувствовала боль. Надрывную, многолетнюю боль мужа, спрятанную глубоко-глубоко… Какой уж тут отпор… Какой ответ…
        Можно только подойти, прижаться к его спине и постоять полминутки. Можно даже ничего не говорить, просто помолчать, и посопеть, и потереться щекой о его водолазку… Что она и сделала… А он передернул плечами, будто бы сбрасывая ее с себя как лишний груз, тяжелый, ненужный… Сбросил и отошел.
        Было воскресенье. Семен коротко бросил:
        - Я в магазин. Что надо купить?
        Катя совсем растерялась. Она хотела вместе с ним, она любила с ним по магазинам, и много чего надо было купить, но никаких сил, никакого настроения, никакого желания отвечать не было.
        - Чего захочется, то и купи…
        Он спокойно оделся, вышел, тихо прикрыл за собой дверь. Катя обреченно опустилась на диван, закрыла лицо руками и зарыдала… Плакала она долго, пока не закашлялась. Кашляла тоже долго и очень сильно. В какой-то момент ей показалось, что сейчас ее вырвет. Она взяла себя в руки, пошла на кухню, выпила воды. Решила что-то приготовить к обеду. С утра думала куриную лапшу сварить, но с этими разговорами не до супа. Картошки, что ли, нажарить? С луком, с грибами? Как Сеня любит. Взяла нож, картошку. Шмыгая носом, принялась чистить.
        Она даже не поняла, почему картошка красная. И откуда вообще столько пятен. А когда осознала, что это кровь, стала осматривать руки.
        Надо же, она порезалась! Да как сильно! А боли даже не почувствовала.
        Когда Семен вернулся из магазина, он застал на кухне странную картину. Кожура, недочищенный картофель, нож со следами крови валялись в мойке, его жена с кое-как забинтованной рукой в оцепенении сидела на столом, а раскаленное масло фырчало на сковородке и дымилось так, что нужно было срочно проветривать не только кухню, но и всю квартиру.
        Из переписки Семена и Веры:
        Она: Так время быстро летит. До конца назначенного срока осталось семнадцать дней. Могу я поинтересоваться, как продвигаются твои дела в этом направлении?
        Он: Плохо!
        Она: Что значит «плохо»? Почему плохо?!
        Он: Понимаешь, Верочка… В мечтах все просто: все препятствия устраняются запросто, все вопросы решаются сами собой. А в жизни почему-то все не так.
        Она: Подожди-подожди! Так это выходит, ты меня обманываешь?
        Он: Ну почему обманываю? Время-то еще есть…
        Она: Но ведь ты ничего не делаешь! А я тебя жду, надеюсь, строю планы, мечтаю… Зачем ты так со мной?
        Он: Верочка! Дорогая! Ну слаб я… Слаб. Это ты хочешь услышать? Или то, что я лжец? И этот так! Ну и что мне, такому, делать? Трусу и обманщику… Как жить? Запретить себе мечтать? Или влюбляться запретить? А если я хочу полюбить? Если душа моя просит любви? И к моей семейной жизни это не имеет никакого отношения!
        Она: Ну что ж… Спасибо за откровенность. Не такой уж ты и лжец, раз признался. Хотя если бы я тебя не спросила, ты тянул бы до последнего… Подлец ты, Семен! Просила же как человека… Эх, да что говорить! Жаль… И времени потерянного, и надежд своих…
        Он: Вера! Я понимаю, что не в праве больше ни о чем просить… И все же… Все же… Надеюсь, я могу хоть изредка…
        Она: А зачем? Все бессмысленно. Ты, конечно, можешь. Но, боюсь, незачем. Я возвращаюсь на сайт!
        Он: Вера! Вера-а-а-а! Верочка!!!
        После разговора с другом в жизни Виктора что-то поменялось. Он даже толком не понял, что именно. Внешне все оставалось по-прежнему: семья, работа, встречи с Никой… А вот внутренне… Внутренне шел какой-то нескончаемый диалог. И диалог этот привел его к следующему: к осознанию своей жизни, к ее переосмыслению. Вот он жил и жил, не задумывался особо, что его не устраивает, почему, можно ли что-то поменять, нужно ли менять…
        Вопросы типа «а что мне нужно для полного счастья?» вообще никогда не приходили ему в голову. К чему мучиться глупыми вопросами? Какое такое счастье? Что есть счастье? Это же надо определяться в понятиях, копаться в себе, задумываться, вытаскивать изнутри какие-то проблемы, разбираться с ними, работать над их устранением, прилагать усилия, затрачивать энергию… Вместо всего этого можно не задумываться вообще… Или если, не дай бог, подобный вопрос возникнет непонятно каким образом, вдруг и скорее всего в нетрезвом мозгу, то легче ответить самому себе: да у меня все в шоколаде! Собственно говоря, долгие годы так оно и было. Не в том смысле, что «в шоколаде», а в смысле, что не было честного ответа.
        А после разговора с Семеном Виктор вдруг резко и с болью признался самому себе: нет, он не удовлетворен! Он испытывает дискомфорт. И от своей нечестности, и от двойной игры, и от самообмана, и от того, что, имея в своей жизни двух женщин, ни одну из них не может сделать счастливой. Ну, с женой вообще все понятно: там отношения нарушены давно и, похоже, бесповоротно. А с Никой… С Никой, казалось бы, полная идиллия. И любит она его, и считает лучшим мужчиной своей жизни, только и ей не дает он полноценного счастья. Как бы ни хорохорился, ни кичился, ни выражал самодовольства по этому поводу.
        В последнее время Ника была очень подвержена смене настроений. Раньше он никогда за ней ничего подобного не замечал. Она была с ним ровна, всегда рада встрече. Он постоянно чувствовал, что она скучает, ждет, желает его… Он привык видеть в ее глазах живой интерес к себе. А тут вдруг все куда-то потихоньку стало пропадать. То она грустна, то задумчива, то сообщения получает от кого-то и не говорит, от кого. Он просто бесился в такие мгновения. Прежде такого не было. А то вообще от свидания отказывается.
        Когда это случилось однажды, он просто опешил. Не знал, как реагировать. И спросить, почему, не решался и что говорить дальше, не знал.
        Это было буквально неделю назад:
        - Ника! Привет, дорогая!- Он позвонил ей с работы.
        - Привет.
        - Соскучился…
        - Привет, дорогой!- повторилась она.
        Он напрягся уже после этой реплики. Потому что обычно она отвечала: «Я тоже!» или
«А ты не представляешь, как я соскучилась». А он начинал: «Нет, я сильнее!» А она подхватывала: «Нет, я!»
        И эта полудетская игра нравилась им обоим и служила прелюдией к более серьезным признаниям или договоренностям о встрече.
        - Как ты?- продолжал он.
        - Хорошо. А ты?
        - Говорю же, соскучился…
        Молчание.
        - Как насчет встречи сегодня? Я тут новый ресторанчик приглядел. Сходим?
        - Может, не сегодня?
        - Что?- Он сделал вид, что не расслышал, а потом недоуменно проговорил:- Как не сегодня? Виктор настолько не был готов услышать отказ, что растерялся.
        - Что-то настроения нет. Да я еще и на диету решила сесть. Так что не до ресторанов.
        - А в кино?- Он еще цеплялся за возможность свидания, но интуитивно уже понял: ни кино, ни кафе, ни интима… Сегодня, похоже, ничего этого не случился.
        - В кино?- переспросила она задумчиво.- Давай в другой раз.- И тут же добавила: - Извини, дорогой! У меня второй звонок. Пока. Целую.- И не выслушав ответа, повесила трубку.
        Такого состояния у него не было давно. Представить себе, что она его разлюбила, он не мог. Не мог, и все! Потому что так не бывает. Никогда! Она ему шептала, что он- ее счастье! Самое счастливое счастье! Она его разлюбить не может! Тогда что? Что? Ну, может, занята чем-то? Ну, может, и вправду настроения нет? Бывает же у нее нервность повышенная перед месячными. Она в такие дни и раздражается чаще, и голос повышает. Не на него, конечно, а в каких-то ситуациях. На него она не только голос ни разу не повысила, а взгляда недовольного в его сторону не позволила.
        Но как бы он себя ни уговаривал, ничего не получалось. Внутренний оппонент тревожно заявлял: «Что-то с ней происходит! Будь внимателен! Будь осторожен!»
        Но что делать, он не знал. Просто решил переждать. Не звонил пару дней. Мучился, скучал, томился, но не звонил. Она объявилась сама:
        - Привет, дорогой! Ты как?
        - Хорошо!- Он обрадовался ее звонку. Так обрадовался, что чуть ли не рассмеялся в голос от удовольствия.
        - Что-то ты пропал. Случилось что?
        - Нет, все нормально. Просто мне показалось, ты не настроена на встречу, на разговоры. Ну я и решил не настаивать на общении…
        - Ну и правильно!
        На этой фразе улыбка исчезла с его лица. Это было чудовищная фраза! Неправильная, не из его жизни и уж точно не из их отношений с Никой! Он-то ждал от нее совсем других слов…
        Она между тем продолжала:
        - Ладно! Я рада, что у тебя все нормально. Звони, когда будет настроение. Пока!
        Все! Это, наверное, все! Виктору не нужны были с ней никакие другие отношения, кроме тех, которые сложились. Никаких полумер, недоговоренностей, недомолвок он не хотел.
        Он хотел ее всю, целиком, без остатка! Он привык, что она всегда рядом, по первому его щелчку, что называется. Что она всегда его хочет, что она отдана ему до самого донышка. Что нет в ней сомнений, метаний, ненужных раздумий. Что нет секретов, тайн, закулисной игры. Что горят ее глаза при взгляде на него, что нескончаема ее нежность и желание близости, что откровенна она с ним, искренна и естественна. Что нет в ней двусмысленности, глупого бабского кокетства, дурацких намеков. Все честно, прозрачно, предсказуемо.
        И вдруг- резко, внезапно, без объявления войны- конец! Он реально почувствовал холод. Холод внутри живота, пустоту за грудиной. Фу, тяжело-то как!
        Ехать домой не хотелось. Совсем. Семену, что ли. позвонить…
        В семье Семена наступило странное затишье. Катя, видимо, никак не могла прийти в себя от дерзкой выходки мужа, а сам Семен был под впечатлением от собственной же смелости, столь несвойственной ему в отношении с супругой.
        Катя позвонила подруге поделиться своими переживаниями:
        - Ань, мой что-то совсем одурел… Всю жизнь я его, оказывается, зажимала, подавляла… Якобы живет он только моими интересами, ущемляя себя постоянно. Представляешь?
        - Представляю,- грустно согласилась Аня.- Витька вон тоже что ни день, то скандал, то ссора, то молчание. И все на ровном месте. Беспричинно будто бы.
        - Вот это и страшно, что беспричинно,- глубокомысленно заметила Катя.
        - Почему?- всполошилась Аня.
        - Ну потому что причина, видимо, есть. Только она глубоко, не на поверхности. И мы с тобой об их истинных причинах ничего не знаем. Это-то и страшно.
        - Ой, подруга, а что делать-то?!
        - Да ничего не делать! Перебесятся да и успокоятся. Куда они от нас денутся?! Сама подумай!
        - Ань, мне бы твое спокойствие. Я уже вся извелась. Да еще и руку порезала. Заживает плохо, ноет, болит…
        - Знаешь, Кать, я тут недавно с Леркой встретилась. Ну, помнишь, я с ней училась в одной группе?.. Вы как-то пару раз в общих компаниях встречались…
        - А-а! Это та, у которой двойняшки?
        - Да, она!
        - И муж такой представительный. То ли доктор наук, то ли профессор?
        - Вот-вот! Он и доктор наук, и профессор, и заведующий кафедрой. Все правильно! Так вот Лерка мне рассказала, что мужик ее на старости лет обалдел совсем. Говорят же, седина в бороду… С какой-то аспиранткой закрутил любовь, чуть ли не по курортам с ней зачастил…
        - Да ты что?!
        - Да. И в какой-то момент признался ей, что ребенка хочет… от молодой своей пасии.
        - Кому признался? Лерке?!
        - Ну да!
        - Ничего не понимаю,- заволновалась Катя.- Это он жене своей признался, что хочет ребенка от любовницы?!- Катя ошеломленно выговорила фразу, сама до конца не веря в ее адекватность.
        - Во до чего дошел! Представляешь?!
        - Ну а она что, Лерка?
        - А Лерка, не будь дурой, и говорит: «Пожалуйста, рожай! Только со мной разведись сначала! Квартиру мне оставь, дачу, машину! И все счета- пополам. И вперед- к светлому будущему!»
        - Ну а он?
        - Ну он же не дурак! Куда он в пятьдесят лет пойдет? Это же надо все с нуля, все по новой. Тем более, они только-только одному сыну свадьбу сыграли. Бюджет подорван. Второй сын тоже заговаривает о женитьбе. Да и вообще, испугался он почему-то такой перспективы. Лерка говорит- с тех пор как шелковый. И про любовницу ни слова, и вечерами дома, и «Лерочка, Лерочка!».
        - Слушай! А вдруг бы правда ушел?! Вдруг наплевал бы на все трудности… Или у той женщины, к примеру, были бы все условия для жизни?
        - Да какие там условия? Она приезжая, ни кола, ни двора.
        - Рисковала все же Лерка, по-моему…- засомневалась Катя.
        - Не думаю! Все мужики трусы по большому счету. Трусы и собственники! И каждый боится потерять то, что долгими годами зарабатывалось и вкладывалось в семью. В общем, Лерка говорит: у них сейчас идиллия и чуть ли не вторая молодость!
        - Ты что, предлагаешь и нам попробовать таким же образом наших мужиков расшевелить?
        - Да запросто!- беспечно подтвердила Аня мысль подруги.- Я уже думала: очередной скандал затеет- так я ему выдам по полной программе! А то совсем уже стыд потерял: и крикнуть может, и оскорбить…- Она вдруг поймала себя на том, что сболтнула лишнее. Кате не стоит знать всю подноготную их отношений с мужем, лучше не выносить сор из избы, но ее уже несло… И она как мысленно ни останавливала себя, никак не могла остановиться.- Иной раз наглеет до предела. Может не разговаривать со мной целыми днями- настроения у него, видите ли, нет. Или грубить начнет ни с того ни с сего. Не дает себе никакого труда сдержаться, справиться с раздражением. Такая безнаказанность! Такая вседозволенность!- откровенничала Аня.
        - Слушай!- перебила Катя.- Ладно твой Виктор! Он всегда был взрывной, импульсивный… А мой-то Семен! Представляешь- спокойный, тихий, никогда слова поперек не скажет. И он туда же! Я просто остолбенела от его яростной речи! Несколько дней в себя прийти не могла.
        - Короче, подруга! Давай решаться на сильные контраргументы. А то они привыкли, что мы всегда рядом, всегда под боком, никуда не денемся… Надо бы им встряску устроить. Как ты считаешь?
        - Пожалуй, что так. Боязно, конечно, немного, но, наверное, ты права…- борясь с сомнением, тихо проговорила Катя.
        Семен, казалось, вернулся в свое привычное состояние. По-прежнему был тих, спокоен. Только очень грустен. Настолько, что не заметить этого было нельзя. Катя, опасаясь повторения скандала, не решалась его ни о чем спрашивать. Хотя ей очень хотелось ответить ему на ту вспышку гнева. Она никак не могла простить себе того молчания, бессилия, того своего потерянного состояния, в котором оказалась чуть ли не впервые за долгие-долгие годы семейной жизни. Катя, практически никогда не встречавшая противоречий и противодействия со стороны мужа, была не готова к тому, что он все-таки способен противостоять ей.
        Поражение свое она воспринимала болезненно. Да еще и рука, которая плохо заживала, напоминала ей о ее позоре. Да, Катя восприняла ту ситуацию как позорную для себя. Стояла перед ним, как провинившаяся школьница, и подавленно молчала. Как будто не она главная в семье, как будто не он всю жизнь в подкаблучниках, а наоборот.
        Короче, руки у нее чесались ответить ему, оставить последнее слово за собой, уязвить, укусить, поставить на место, вернуть себе соскользнувшую корону.
        Случай подвернулся довольно быстро. Невинный такой, абсолютно высосанный из пальца повод, но она ухватилась за него со всей неистовой женской самоуверенностью, с желанием отмщения и с такой несоразмерной страстью, что теперь обалдел Семен.
        Они спокойно пили чай. Молча сидели на кухне и пили чай. Работал телевизор, показывали новости. Репортажи и комментарии сменяли друг друга. Семен внимательно смотрел на экран, слушал и не обращал на супругу никакого внимания.
        Катя же, наоборот, посчитала, что вечерний чай- самое лучшее время для общения, и начинала потихоньку злиться. Сколько же можно, в самом деле, молчать? Не пустое же она место, в конце концов! Ну нельзя же настолько откровенно ее игнорировать и не замечать!
        Что она и высказала мужу. Он, как ни странно, не очень-то отреагировал поначалу на ее выступление, сказав только одно слово:
        - Подожди!- Досадливо поморщившись, Семен хотел что-то возразить, но потом решил дослушать новости до конца.
        Катя же дослушивать не собиралась. Она нарочито громко загремела посудой, принялась за мытье, за уборку…
        Тогда Семен выключил телевизор и, зловеще сжав губы в тонкую полоску, угрожающе тихо спросил:
        - Что ты хочешь?
        Катя, дождавшись, наконец, что на нее обратили внимание, начала сразу на повышенных тонах:
        - Слушай, Семен! Ну ты хоть немного обрати внимание на свое поведение! Ты посмотри, до чего мы докатились: молчим, как сычи! Будто бы чужие! Будто бы нам сказать друг другу нечего.
        - Катя! Я смотрел новости! Неужели я не могу спокойно посмотреть последние известия? Неужели именно в этот момент ко мне надо приставать со всякими глупостями?!
        - Ах, так?- чуть не завизжала Катя.- Значит, общение с женой- это глупости? Значит, разговор за чаем, а не бездушное молчание,- это глупости? Значит, потребности супруги- это глупости?
        - Кать, не заводись! Я тебя прошу! Успокойся!
        Но успокаиваться Катя не собиралась. Она громыхала посудой, хлопала дверцами кухонных шкафов и одновременно продолжала:
        - Да я для тебя пустое место! И в жизни вообще, и в постели в частности. Каждый раз как милостыню прошу… Теперь еще и на кухне вздумал меня игнорировать? Новостями он, видите ли, интересуется. А мною? Мною не интересуешься больше?
        Семен замер от такого напора. Неоправданно резкого, грубого и, как ему показалось, бессмысленного. Стоял, слушал гневные выкрики жены, ждал, когда она выкричится, выплеснет свое неожиданное раздражение. Катя же, не видя сопротивления мужа, довольно быстро закончила свой монолог. И скорее всего была удовлетворена произведенным эффектом. Теперь Семен стоял перед ней чуть ли не на вытяжку, смущенно, потерянно, и молчал. Она увидела в его реакции хороший знак для себя: ну вот, стало быть, отплатила, отомстила. Теперь стой и думай, каково это- на ровном месте выслушивать гневные замечания не по делу…
        Катя собралась уже покинуть кухню. И с гордо поднятой головой победительницы прошла было мимо него, когда Семен неожиданно остановил ее порыв:
        - Кать! Присядь! Давай поговорим!
        - Да о чем говорить-то?! О чем с тобой говорить? Если события в мире для тебя важнее семьи?!- скорее по инерции, уже без энтузиазма, отбивалась Катя. Но сесть села и, высокомерным взглядом смерив мужа, неуважительно бросила:
        - Ну?!
        - Что ты хочешь?- спросил он устало.
        - Уже ничего!- чересчур самоуверенно произнесла она.- Чего вообще от тебя можно хотеть?
        - Катя, мне не нравится твой тон. Это первое. Мне не нравится наш разговор. Это второе. И мне непонятно, к чему ты все это затеяла. Это третье.
        Она лишь усмехнулась в ответ.
        - Ах, так?!- Он, не повышая голоса, не делая резких движений и даже не меняя интонации, проговорил четко и жестко. Это было даже удивительно: как такое возможно- тихо и жестко одновременно. Тем не менее Семен произнес:- Я не намерен разговаривать в подобном тоне. Я не желаю выслушивать этот бред. И не хочу больше терпеть неуважение к себе.
        Катя смотрела на него по-прежнему с сарказмом и по-прежнему не удостоила ответом. Он продолжил:
        - Или ты извинишься сейчас и пообещаешь прекратить подобное поведение, или…
        - Или?- перебила она его с наигранным интересом во взгляде.
        - Ты что, хочешь сказать, что не собираешься извиняться?- начал он заводиться.
        - Да ничего я не хочу сказать. Просто любопытно, что стоит за этим «или»?- Она явно провоцировала его, проверяла на вшивость.- Ну-ка! Ну-ка! Что там у нас припрятано в кустах? На что мы способны? Да ни на что!- ответила самой себе.- Ни мысли, ни поступка! Одни слова!- Она язвила, кривлялась и не могла никак остановиться, хотя, наверное, понимала, что уже переигрывает:- Ну-ну!
        - Или,- проговорил он решительно,- я предприму радикальные меры.
        - Ха-ха-ха!- гротескно захохотала Катя.- Ты? Меры? Да еще радикальные? Не смеши меня!
        Семен помолчал, прикрыл глаза, собираясь с мыслями, потом как-то странно, исподлобья и как будто даже с жалостью посмотрел на нее и негромко сказал:
        - Или мы расстанемся.
        - Что?! Что ты сказал? Ну-ка повтори!- Катя вошла в раж и никак не могла сказать себе стоп, хотя ситуация давно требовала от нее благоразумия и смирения.
        - Ты все поняла правильно,- спокойно повторил он.
        - То есть ты хочешь сказать, что поставил на весы две несоизмеримые вещи: просьбу об извинении и всю нашу дальнейшую совместную жизнь?!
        - Я сказал именно то, что хотел сказать.
        - И что? Если я не извинюсь перед тобой, ты со мной разведешься?- все еще не веря в подобную перспективу, ехидно осведомилась Катя.
        - Послушай, Катя!- медленно и очень убедительно начал Семен.- Ты сейчас можешь сделать непоправимую ошибку. Остановись! Успокойся, не делай глупостей.
        - Я уже сделала однажды глупость,- повысила она голос,- выйдя за тебя замуж! Так что большей ошибки уже не совершить!- В ее глазах заблестели слезы. Со стороны было похоже, что она усилием воли пытается остановить себя, но ее несло. И здравый смысл затерялся где-то, и ошибку она все-таки совершила. Непоправимую.
        - Ну что ж!- На ее удивление, он вздохнул как будто бы с облегчением. Поднялся из-за стола, направился к выходу. В дверях кухни остановился, оглянулся и спокойно произнес:
        - Хорошо, что ты сама сделала выбор. По крайней мере не будешь меня обвинять…
        - В чем обвинять?- не поняла она.
        - В том, что я- инициатор развода.
        - Какого развода? Ты о чем?
        - Все, Катя! Поздно!- И он тихо вышел из кухни, оставив жену не просто в недоумении, а в шоковом состоянии.
        Она сидела и повторяла одно и то же:
        - Какого развода? Ты о чем? Какого развода? Ты о чем?
        В тот же вечер Семен вновь зарегистрировался на сайте знакомств. Не потому, что не мог позвонить Вере по телефону. Очень даже мог. Просто хотел проверить, на сайте ли она, не обманула ли, когда говорила, что возвращается к поиску. Нет, оказалось, не обманула. Он нашел ее. Она обновила фотографии, написала о себе подробную анкету, гораздо более развернутую, чем в первый раз. Он с удовольствием разглядывал ее снимки, любовался ею, улыбался и продумывал текст нового послания.
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Верочка, привет! Не забыла старого знакомого?
        Она: Привет! Не забыла.
        Он: Есть серьезный разговор.
        Она: Да? О чем?
        Он: О нас с тобой!
        Она: И насколько серьезный?
        Он: Очень!
        Она: Говори!
        Он: Можно я позвоню?
        Она: Ну попробуй!
        Он: Только перед звонком я хотел бы сказать: ты прекрасна! Я очень скучал. В моей жизни происходят важные события. Они настолько кардинально меняют все, что я верю… Нет, «верю»- это не то слово… Я знаю: мы с тобой на пороге счастливых перемен. Вера, скажи: ты вспоминала обо мне? Ждала? Ну скажи!
        Она: Скажу! Звони!
        Виктор несколько дней ходил мрачнее тучи. Вечерами замыкался в себе, сосредоточенно уйдя в телевизор или рано ложась спать. Аня даже и не знала теперь, что лучше: когда вечерами нет мужа дома и нужно его ждать, волноваться, встречать, кормить поздним ужином, или когда он дома, но как будто бы его и нет. То спит, то молчит, то уткнется в экран.
        Расспрашивать не решалась. В последнее время отношения портились день ото дня. Иной раз выручали дети, рассказывая о своих проблемах и сосредотачивая внимание обоих родителей на себе. Это несколько объединяло семью, но ненадолго. Проблема решалась, и достигнутое с таким трудом шаткое равновесие утрачивалось вновь.
        Аня и не очень-то хотела сближения. Понимала, что, возможно оно только ценой ее усилий, только ее эмоциями, душевными порывами, лишь ее энергетикой. Невозможно же кардинально изменить ситуацию, когда один идет навстречу, а другой нет. Семья, союз, отношения- это же дело двоих! Двоих! А не одного. Если этот один хоть наизнанку вывернется, а второму от этого ни жарко ни холодно, то что хорошего получится?! Да ничего! Один будет жить вывернутым наизнанку, а второй как ни в чем ни бывало… Она уже много раз пыталась наизнанку: то потащит его в какую-нибудь экзотическую страну отдыхать, и они там рассорятся так, что лучше бы и не ездили никогда. То уговорит в выходные поехать на дачу, но он промолчит два дня и уйдет в лес побыть в одиночестве, а она проплачет над своими грядками, будь они неладны. То затеет большой праздник, типа того, когда серебряную свадьбу отмечали, а он все испортит, испоганит, извратит так, что ни радости никакой, ни удовольствия, а только мука…
        Ну не нужно ему ничего этого! Ну не хочет он ее, Аню! Это же очевидно!
        Очевидно-то оно, может, и очевидно, только как смириться с этим? Как жить в таком микроклимате?
        Вон ходит как сыч. Надулся, нахмурился. Господи, зачем тогда нужны друг другу близкие люди, если даже вопрос задать- и то боязно? И насколько в таком случае они близки, если даже страшно предположить ответ?! Потому что ответом может быть грубость, оскорбление, мат или даже полное игнорирование. Он может просто не заметить, не услышать, не уделить внимания, не отреагировать, не придать значения. Сплошные «не».
        И все же Аня решилась.
        Она зашла в спальню, когда Виктор читал. «Слава богу, не спит,- пронеслось в голове,- может, хоть чуть-чуть поговорим?»
        - Вить, что читаешь-то?
        - Да детектив какой-то схватил…
        - Интересно?
        - Да так себе, не особо.
        - Что нового?
        Он оторвал глаза от книги и удивленно посмотрел на жену.
        - Ты о чем?
        - Ну, на работе? Или так… может, новости какие расскажешь?
        - Новости? Катька с Семеном разводятся. Слышала?
        - Что? Как разводятся? Откуда ты знаешь?- Аня ошарашенно уставилась на мужа и, потрясенная, ждала объяснений.
        - Ой, можно подумать, ты не знаешь! И Катя с тобой не делилась?
        - Нет, правда, не знаю! Первый раз слышу.
        - Ну тогда я действительно сообщил тебе новость.
        - А как? Как такое могло случиться? Что произошло?
        - Ну уж подробностей я не знаю. Семен сказал, что Катя его спровоцировала и подтолкнула…
        - Погоди-погоди! Наверное, они просто поссорились… Бывает же… Я с Катей когда разговаривала?- задала вопрос самой себе.- По-моему, неделю назад… Все у них было нормально.
        - А мне Семен позавчера сказал, что решение принято. И сегодня собирался идти заявление подавать. Не знаю, куда там идут в таких случаях: в ЗАГС или в суд. Завтра позвоню, узнаю…
        Аня осторожно присела на край кровати. Она смахивала невидимые былинки с простыни, бесцельно разглаживала ее и пыталась осознать услышанное. Но оно почему-то не осознавалось. Не хотело осознаваться. Сопротивлялось что-то внутри Ани, и она тупо гладила и без того натянутую простыню, выискивала несуществующие погрешности и изъяны в постельном белье.
        А Виктор опять уткнулся в книгу, как будто его этот вопрос не интересовал.
        - Вить,- осторожно решилась Аня,- а как ты к этому относишься?
        - Я? А при чем тут мое отношение? Не я же развожусь!- начал раздражаться он.
        - Ну все же они наши друзья… Близкие, давние…
        Виктор вздохнул:
        - Сложно отношусь.- Он наконец отложил книгу.
        Она смотрела на него во все глаза. Почему, ну почему обязательно должно случиться что-то такое, неординарное, чтобы можно было нормально поговорить? Почему супруги в других семьях общаются, разговаривают друг с другом по любым поводам, да и без повода тоже? А у них для того, чтобы появилась тема разговора, должно что-то произойти? Да еще нечто из ряда вон… Чтобы появилась потребность обсудить, проанализировать. Раньше беседы с мужем ей доставляли удовольствие. Он всегда был логичен, лаконичен, аргументирован. Виктор прекрасно умел вести диалог, слушая собеседника, не перебивая, давая возможность высказаться… По молодости они столько всего обсуждали, такие глубокомысленные беседы вели. Их диалоги подчас напоминали научные диспуты. Чем принципиально зарубежная литература отличается от отечественной, как может проявить себя современная личность в истории, и что есть вообще понятие «личность», рождаются ли личностью или становятся, и почему в одной семье и при одинаковом воспитании вырастают абсолютно разные дети, и почему все люди стремятся к счастью, а достигают его лишь единицы.
        Они могли поделиться друг с другом любыми сомнениями, могли начать философствовать над любым мало-мальски любопытным высказыванием. Иной раз были так увлечены разговорами, что не замечали, как вечер переходил в ночь, а ночь все ощутимее перетекала в рассвет.
        Куда все ушло? Когда стало пропадать? Когда появились дети? И стало не до себя, не до философии и политики? Нет, не тогда… Она помнит, что кормила дитя грудью, а сама неотрывно следила за мыслью мужа, который доходчиво и четко обосновывал ей, почему Хемингуэй получил Нобелевскую премию за произведение «Старик и море». Лично она, Аня, никак не могла взять в толк, что уж такого особенного и необыкновенного можно открыть для себя в простеньком рассказе. Ну совсем в простеньком…
        А он ей по полочкам, обстоятельно, мол, в этом небольшом и, как ты говоришь, абсолютно, с твоей точки зрения, незамысловатом сюжете,- вся философия жизни. Только и всего.
        - Что? Как? Какая философия? Чьей жизни?
        - Да любой. Каждой. Жизни вообще.
        Она кормила тогда ребенка, покачивая его тихонько, слушала мужа и плакала. Слеза капала на налитую молоком грудь, скатывалась к соску и вместе с молоком попадала в ротик к малышу. Он чмокал, не чувствуя изменения вкуса молока. Такие маленькие еще, наверное, не понимают, что есть вкус. Сладкое молоко, соленые слезы. Теплая грудь, уют материнских объятий. Одним словом, счастье. Понимает ли младенец? Нет, конечно!
        А Аня почувствовала вдруг свою недалекость, поверхностное отношение к жизни. Надо же, она такая умная, такая развитая, такая начитанная и ничего не поняла. Абсолютно ничего! Ноль! А ее муж вывел из незамысловатого повествования целую философию жизни! И про отношение к себе, и про отношение к другим, и про удачу, и про труд, и про человеческие качества, про достоинства и пороки, и про то, как по-разному живут люди и как хотят одного и того же.
        Аня наклоняла голову все ниже и ниже, не хотела, чтобы он увидел ее слезы. Но он, естественно, понял, что жена плачет.
        - Эй, ты чего? Разве можно плакать во время кормления?
        Она открыто вытерла слезы, высморкалась, подняла на него заплаканные глаза и сказала странную на первый взгляд фразу:
        - Я горжусь тобой!
        - Что-о-о-?- протянул он.
        - Я горжусь тобой,- повторила Аня,- твоим умом, глубиной, проникновенностью! И еще, знаешь, я вдруг осознала, какая я недалекая… Аж неловко. У такого умного мужа такая примитивная жена.
        Ему польстила ее речь. Он часто потом вспоминал этот разговор. С приятным чувством вспоминал…
        Так когда же началось охлаждение? Лет через пять? Через семь после свадьбы? И почему? Просто затихло чувство, а вместе с ним и интерес, и потребность в столь плотном общении. Угасло, сникло, померкло. Каким словом ни назови, суть одна.
        Она долго еще цеплялась за былое, неоднократно пыталась его возродить, возобновить… То на разговор его откровенный провоцировала, то кидалась всесторонне проанализировать новый фильм, книгу, спектакль. Виктор, естественно, отзывался, откликался, включался в диалог, но… Уходила постепенно следом за чувством почему-то и интеллектуальная составляющая их жизни. Нет, они не деградировали, не останавливались в своем развитии, но только теперь развивался каждый сам по себе, не вместе… Вернее, вроде бы вместе, под одной крышей, одной семьей, а на деле- каждый в отдельности…
        Аня подозревала наличие у него женщин на стороне. Даже периодичность их появления могла проследить по каким-то очень тонким признакам. Виктор ничем не выдавал себя. Был осторожен, чуть даже более внимателен к ней в эти периоды. Может, по этому повышенному вниманию, может, по сопровождающему его охлаждению в интимной жизни она всегда чувствовала: кто-то появился. Никогда не выясняла, не приставала с глупыми расспросами, просто страдала молча, стараясь не показывать ему ни слез, ни своей печали.
        Один раз не выдержала, устроила истерику, набросилась на него с кулаками. А он только молча сгреб ее в охапку, прижал к себе и гладил вздрагивающую спину. Долго-долго гладил, пока она не затихла и не успокоилась. Повторял какие-то совсем простые слова:
        - Ну все… Все… Успокойся. Все хорошо… Тихо… тихо… Все хорошо.
        И за эти простые слова, в которых, наверное, сокрыто столько мудрости, раз они помогают в тяжелую минуту, так она была благодарна Виктору… именно за них и еще за объятие его крепкое, уютное, такое родное… Он ничего не объяснял тогда, не обещал, не просил прощения. Виктор вообще ненавидел выяснять отношения. Тогда он просто сделал вид, что не понял причины истерики. Подумаешь, зарыдала баба! С кем не бывает! А уж почему, по какому поводу, никакого значения не имеет. Выплакалась? Выкричалась? Выпустила пар? Вот и хорошо! И все опять пошло по-прежнему.
        Он жил какой-то своей жизнью, она продолжала безрезультатные попытки к сближению. И сейчас они пришли к тому, к чему пришли: к далеко немирному совместному проживанию.
        Есть такая фраза в политике: мирное сосуществование. Они, помнится, обсуждали это словосочетание на заре своей семейной жизни и пришли к выводу, что, пожалуй, да, мудро и правильно именно так сосуществовать- мирно! Правда, само слово
«сосуществование» Ане не особенно нравилось. Не нравилось тогда, не нравится и теперь. Но если тогда оно ее близко не касалось, поскольку была любовь, дружба, бурное общение, активный интерес, взаимная тяга друг к другу, то теперь- как раз то самое существование. Но, к сожалению, далеко не мирное.
        Она гладила простыню. Он кусал дужку очков и серьезно, вдумчиво, как, впрочем, ему и было свойственно, ответил:
        - С одной стороны, это ужасно… Развод, разрыв… Люди полжизни вместе. Срослись, соединились, слились… И как это можно разорвать? Не представляю… А с другой…- Он замолчал и вдруг пристально посмотрел жене в глаза:- Знаешь, с другой стороны, я уважаю Семена за такое решение.
        - Что?- не поняла она.- Как это? За что? Ты, выходит, поддерживаешь его?!- В ее голосе плескалось удивление, возмущение и страх одновременно.
        - Ну, выходит, так…- согласился он.
        Она не находила слов. У нее внутри где-то между горлом и грудной клеткой вдруг стало не хватать воздуха. Она ловила его открытым ртом, но что-то мешало вдохнуть полной грудью… Вот уж поистине: ни охнуть, ни вздохнуть. Ни заплакать, ни закричать… Тяжесть сдавила грудину, горло перехватило… Аня сидела с выпученными глазами, с открытым ртом, задыхающаяся, несчастная, и молча слушала мужа, который опять же по полочкам объяснял ей мотивы поступка друга.
        - Ты пойми,- как школьнице, втолковывал он Ане,- человек перерос взаимоотношения… Или взаимоотношения изжили себя… Что по сути одно и то же. Да, наверное, больно это осознавать. Наверное, непросто признаться даже самому себе в этом. Но признался же Семен, осознал. Для подобного вывода не только сила… мужество необходимо. Согласна со мной?
        Аня как-то неопределенно пожала плечами: не то согласна, не то нет. Она вообще не очень адекватно воспринимала ситуацию. Мало того, что речь идет о самых близких друзьях… Так разговор этот напрямую проецируется на их жизнь, их- Ани и Виктора. А это становится опасным. Очень опасным.
        - И я уважаю решение Семена,- вновь повторил Виктор.- Да, оно может показаться опрометчивым, не очень взвешенным. Возможно, поспешным, не до конца продуманным, а может быть, наоборот, запоздавшим… Каким бы оно ни оказалось, у него есть неоспоримое достоинство, у этого решения…
        - Какое?- хрипло спросила Аня.
        - Честность!- И добавил после паузы:- На мой взгляд, правильное решение.
        - То есть… получается… ты- за то, что они разводятся?- как-то сипло выдавила она из себя.
        - Да при чем здесь я? При чем здесь- «за», «против»? Мы что, в игры играем? Ты спросила о моем отношении. По-моему, я доходчиво объяснил.- Он опять взял книгу в руки, показывая тем самым, что разговор окончен.
        Аня потрясенно молчала. Она наконец перестала разглаживать простыню, переключившись на свои ногти. Уж что-что, а маникюр у нее всегда был безупречный. И форма ногтей от природы красивая, и руки ухоженные. Ни за чем она так не следила, как за руками. Непонятно даже почему. Ведь и волосы требовали ухода, и лицо. Аня уделяла внимание и этому тоже, но руки составляли главную часть ее заботы о себе. Сейчас она смотрела на идеальные пальцы, на блестящий лак и не понимала, чьи это руки перед ней. И зачем ей надо на них смотреть? Надо встать, пойти в ванную, принять душ… Надо двигаться, что-то делать… Не сидеть, не застывать… Она заставила себя подняться и сделать шаг в направлении туалетной комнаты, когда зазвонил телефон.
        Звонила Катя. Ее голос был сухой, надрывный. Она старалась казаться спокойной, но Ане казалось, что в любую минуту подруга может сорваться и зарыдать. Что, собственно, в конце концов и случилось. Катя кричала, что это она во всем виновата, что она сама спровоцировала своего тихого, спокойного, прекрасного Семена на скандал, что переоценила свои силы, что была слишком высокомерна с ним и груба, и что теперь ничего уже нельзя сделать- сегодня он подал заявление на развод.
        - Еще вчера… понимаешь, вчера… еще можно было, наверное, предотвратить… А сегодня- уже все!
        - Катя! Катенька! Да не реви ты! Да объясни ты спокойно, что произошло. Откуда вдруг такое решение?- допытывалась Аня.
        - Да я и сама не пойму. Мне казалось, что такое невозможно в нашей семье. Никогда! Ни-ког-да!- повторила она по слогам.- Просто невозможно! От Семена я никогда и простых-то поступков не ожидала. Да ему и не надо было ничего решать. Я, как правило, и решения принимала, и пути подсказывала, и готовые рецепты выдавала. Все привыкли. Всем было удобно. Ну да… Принято, наверное, что мужчина- глава семьи. У нас- наоборот. Поэтому я всегда была спокойна в отношении Виктора… Раздражалась, конечно, по каким-то поводам. Не без этого. Но по большому счету, спокойна…- Катя более-менее пришла в себя. Слезы кончились, и говорила она хоть и с надрывом, но уже без рыданий.- А тут… Я даже не ожидала. Ну ладно, допустим, мы поссорились. Допустим даже, что я виновата в этой ссоре… Ладно! Но то ссора, а то развод!
        - Послушай! Ну а ты пыталась поговорить, помириться? Ну, может, прощения попросить?
        - Да в том-то и дело,- тяжело вздохнула Катя,- в том-то и дело, что пыталась. А он мне: «Поздно!» Ну ни в какую! Аня, Анечка,- вновь заплакала Катя,- ну что мне делать?
        - Ой-ой-ой! Что тут сделаешь? Если только нам всем вместе собраться и поговорить по душам? Как ты думаешь? Может, мы его уговорим?
        - Нет… Не надо… Спасибо, конечно! Не захочет он… Как решил, так и поступит… Говорит: «Хоть раз в жизни могу я принять решение самостоятельно? Хоть раз в жизни сам возьму ответственность на себя! Двадцать пять лет терпел, подчинялся, смирялся. Все! Теперь все!» Ну что на это ответить? Ладно, Анечка! Ты извини, что я тебя так поздно потревожила…
        - Ну что ты! Что ты!
        - Ладно, пока! Созвонимся…
        - Пока, Кать! Держись!
        Держалась Катя плохо. Всю жизнь ощущала себя сильной, уверенной, главной. А тут вдруг сломалась. Семен только чуть отошел, отодвинулся, а опереться-то ей не на кого стало. Выходит дело, не такая уж она сильная была, не настолько главная…
        Семен же, наоборот, был очень собран, серьезен, внешне уравновешен. Чуть ли не впервые в жизни приняв важнейшее решение, он успокоился и планомерно претворял его в жизнь. Для начала подал заявление на развод, потом занялся поиском квартиры. Менять и делить он ничего не собирался. Снимать для себя жилье он считал пока вполне приемлемым вариантом. Никакими вопросами Катю не мучил, сказал только:
        - Собери мне самое необходимое. Что сама сочтешь нужным…
        - Что ты имеешь в виду? Твои вещи?
        - Ну это само собой…
        - А еще что?
        - Ну то, что может понадобиться первое время: пару комплектов белья, полотенца, может, из посуды что-то… Если тебе, конечно, не жалко…
        - Семен,- Катя заламывала руки,- ну послушай! Я погорячилась, признаю… Я переосмыслила, поняла, что не всегда бывала права… Ну прости ты меня!
        - Кать,- он по-свойски потрепал ее по плечу,- я не обижаюсь! И прощения просить тебе не за что. Так что ты себя не вини, не кори. Лучше помоги вещи собрать. А нет, так я сам.
        - А ты что, прямо сейчас уходишь?- заволновалась Катя.
        - Ну не сию минуту, конечно! Как только найду подходящую квартиру…- И добавил после паузы:
        - Да, Кать… Давай договоримся: я все оставляю. Квартиру, мебель, ну, короче…- он обвел взглядом их жилище,- все это… Себе забираю только машину. Денег пока не знаю сколько смогу давать, сама понимаешь… Новая жизнь- новые расходы. Дочери учебу оплачу без вопросов, ну и если надо будет в чем-то помочь, обращайся!
        - Сень, да бог с ними, с деньгами с этими… Сень…- Она тихо плакала и совсем утратила былой облик самоуверенной хозяйки положения.- Сень, ну хоть не уезжай пока… Живи здесь. Чего торопиться-то?
        - Ладно, посмотрим…- Он по-прежнему запросто соглашался с ней. Но решимость его голоса и внутренняя уверенность выдавали теперь в Семене совсем другого человека. Да, возможно, по-прежнему покладистого, тихого, но уже сильного, напористого, уже устремленного в новую жизнь.
        Из переписки Семена и Веры:
        Он: Верочка! Как же я тебя жду! Как я хочу быть рядом!
        Она: Сеня- ты хороший!
        Он: Ну что мы решаем? Покидаем сайт одновременно и навсегда?
        Она: А вдруг ты опять?
        Он: Что опять?
        Она: Ну не сможешь… Или обманешь… Или изменишь решение…
        Он: Нет, Вера! Заявление на развод я подал. Вплотную занимаюсь поиском квартиры. И жду встречи с тобой.
        Она: Если все так, почему бы не встретиться? Я уже соскучилась по тебе!
        Он: Тогда я назначаю тебе свидание. Не возражаешь?
        Она: Не возражаю!
        - Знаешь, Вить, может, конечно, это и кощунственно… Но я счастлив! Ты не поверишь: я как будто оковы сбросил! Все же очень меня подавлял брак. И знаешь когда я это понял?
        - Когда же?
        - Да только теперь! Когда решился на разрыв. Задышал полной грудью, даже выше как будто стал, словно вырос на несколько сантиметров. Мне многие говорят: «Семен, ты такой стройный стал! В спортзал, что ли, ходишь?!» А это я плечи распрямил, оказывается. Представляешь, жил- словно тяжелый мешок на спине тащил… А сбросил его и помолодел лет на пять.
        - Это правда!- подтвердил Виктор.- Выглядишь отлично! Глаза горят, осанка гордая, походка уверенная! А что у тебя с твоим интернет-романом?
        Семен заулыбался.
        - Отлично у меня все, Вить! Веришь?
        - Да верю, конечно! И рад за тебя! Ты молодец! Честное слово, молодец! Как Катя переносит развод?
        - Ну Катя, сам понимаешь… Ошарашена, оскорблена, расстроена. Я, правда, с ней очень мирно, не повышая голоса, не выясняя отношений… Жаль ее, конечно, по-человечески… Плачет, переживает. Но я ничего не хочу возвращать. Наоборот, только об одном жалею…
        - О чем?!
        - Что раньше не сообразил. Столько лет себе не принадлежал! Надо же, только сейчас понял. Хотя, с другой стороны, уйди я раньше- не встретил бы Веру.
        - Что ж это за Вера такая?!- воскликнул Виктор.- Ты аж расцветаешь, когда имя ее произносишь.
        - Ты бы ее видел!- мечтательно заулыбался Семен.- Потрясающая женщина! Обязательно тебя с ней познакомлю. Вот сейчас определюсь с квартирой, перевезу ее к себе и познакомлю.
        - Ну это долго ждать! Давай побыстрее!
        Семен опять заулыбался. Казалось, он только что научился улыбаться. «Неужели и вправду,- подумал Виктор,- семейная жизнь настолько давила на него, что он, освободившись, автоматически обрел счастье?»
        - Ладно, я поговорю с Верой! Она же тоже должна быть готова к встрече с моими друзьями. Когда решит, тогда и познакомимся!
        - Что, опять в подкаблучники? Опять женщина будет за тебя все решать?- заволновался Виктор.
        - Нет! Думаю, что нет. Просто я хочу комфорта для обоих. Решим так, чтобы и ей, и мне было приятно. Ты же знаешь, я никогда не давлю. И она, как я понял, вполне спокойная в этом плане женщина. Говорит: «Ты, Сеня,- лидер! Если я тебя выбрала моим мужчиной, значит, будь главным! Опорой, добытчиком, советчиком!» Я аж воспрял от таких слов.
        - Слышь, Сень,- Виктор перебил друга,- а я вот что-то сомневаюсь: если ты всю жизнь на вторых ролях был, сможешь ли теперь стать лидером?
        - Я и сам опасался: как же, думаю, быть? За меня вечно Катька решала: куда пойти, что надеть, чем заняться… Мне даже и задумываться было незачем! Но…- тут он загадочно остановился, но мгновение помолчав, продолжил:- Но оказалось, Витя, что с разными людьми мы разные. Мы способны играть любые роли, если партнер нас поддерживает и помогает. И умный лидер отступает в тень, когда признает первенство другого… И не слишком решительный человек обретает силу, когда берет на себя ответственность за слабого. Разве не так?
        - А она у тебя слабая?
        - По-моему, она очень умная. Настолько, что может быть слабой, когда я должен проявить силу… Во мне сейчас такие метаморфозы, такие трансформации происходят…
        - Прав ты, Сеня, прав!- Виктор на этих словах почему-то погрустнел.- По тебе видно, что ты меняешься… На глазах меняешься… Я рад за тебя!
        - Слышь, Вить! А сам-то чего такой? Хмурый? Грустный?
        - Да смотрю на тебя и чего-то тоже… начинаю анализировать.
        - Ты о чем?
        - Ну про Аньку… Про мою ситуацию…
        - А какая у тебя ситуация? Ты и умный, и волевой, и правильный во всех отношениях. Дом- полная чаша! Что не так?
        Виктор досадливо поморщился и махнул рукой:
        - Да я не об этом. Смотрю я на тебя и думаю: молодец! Сумел и свои интересы отстоять, и Катьке с дочерью все оставить, и влюбиться заодно! Это же редкость. А я, боюсь, как бы не потерять.
        - Ты о чем?
        - Да я о личном… О Нике…
        - А почему ты должен потерять-то? При чем здесь твоя семья и Ника? Какая связь? У вас давно уже все определено, как я понял.
        - Да правильно ты все понял! Правильно!- почти закричал Виктор.- Потому что я тебе именно так все и преподносил: в семье все в шоколаде, с Никой- все в мармеладе! Не жизнь, а сказка! Потому что мне именно так хотелось видеть картину моей жизни. Потому что так мне удобно было существовать.- Виктор покраснел, глаза налились болью…
        - Ну а на самом деле что?- осторожно поинтересовался Семен.
        - А на самом деле Ника очень любила меня… Очень! Господи, как же она меня любила! И хотела в принципе, наверное, немногого. Не бриллиантов, не вилл, не крутых тачек… Замуж за меня хотела. Только и всего.
        - А почему в прошедшем времени-то?! Что-то я не понял!
        - А я и не знаю, почему. Не могу понять… Она вроде со мной, а вроде ее уже и нет. Она то рядом, то недосягаема. А последний месяц вообще…- Не договорив фразу, он тяжело вздохнул и закрыл глаза. Помолчал, потом добавил:- Сень, я не могу ни с кем поделиться, кроме тебя. Мне очень больно. Мне очень плохо. Если я ее потеряю, не знаю, как переживу.
        - А почему ты терять-то ее должен? Сделай что-то! Верни!
        - Для этого разводиться нужно. А я, видимо, не готов…
        - Вот и я тоже думал, что не готов,- проговорил Семен.- Как-то без подготовки получилось.
        - Ты молодец!- в который раз за вечер повторил Виктор эти слова.- Смотри, как странно получается. Ты вроде бы тихий, нерешительный, и вдруг- раз! Такой судьбоносный поступок совершаешь. Причем как-то запросто, без истерики, без колебаний. Внешних по крайней мере. Внутри, может, и сомневался, но внешне все выглядит спокойно, взвешенно, продуманно. Я же, наоборот, резкий, энергичный, активный. А в подобной ситуации пасую. Черт его разберет, почему. Казалось бы- разруби узел, тем более что материальное положение позволяет выйти из ситуации достойно. Одним махом! И все! Ты счастлив! Бери любимую за руку и- вперед, к новым горизонтам!
        - Ну? И что мешает? Красиво же говоришь!
        - Вот и я не пойму: что мне мешает? Ничего не мешает! То есть совсем ничего! А почему я ничего не меняю в моей жизни- понять не могу!
        - Ладно, Вить! Ты не очень-то напрягайся. Мне кажется, что-то обязательно решится. Единственное, что бы я тебе посоветовал: с любовью побережнее… жалко ее терять, любовь-то… Она- такая редкая гостья. Мне кажется, даже не в каждую жизнь она приходит. А раз уж пришла…
        - Да…
        Виктор обхватил руками голову и так держал ее. Долго-долго… Держал и молчал. О чем думал? О чем сожалел? Семен не спрашивал друга ни о чем. Тоже молчал.
        Они встретились в кафе, неподалеку от дома Виктора. Решили поговорить за ужином. Уже все было съедено и выпито. Уже давно они обсудили все насущные темы. И вот теперь принесли кофе, а Виктор, опечалившись ушел в себя, и в какой-то момент Семен встревожился:
        - Вить, с тобой все в порядке?
        И поразился: друг медленно поднял голову, открыл глаза, потянулся за салфеткой. В глазах стояли слезы. За долгие годы их дружбы Семен никогда не видел у Виктора таких глаз.
        - Верочка! У меня есть друг. Очень близкий. Настоящий. И он хочет тебя увидеть.
        - Зачем?- улыбнулась Вера. Она, как и Семен, улыбалась теперь часто и подолгу.
        - Ну как зачем? Познакомиться с тобой, порадоваться за нас.
        - Давай пригласим его на пельмени! Кстати, ты любишь пельмени?
        - Люблю! Еще как люблю!
        - А с чем?
        - С мясом- это само собой! С картошкой и с грибами очень люблю!
        - Ну давай налепим и позовем его!
        - Когда?
        - Да хоть в ближайшую субботу!
        Они только-только въехали в снятую Семеном квартиру, потихоньку обживали ее и подумывали о каком-то более приемлемом жилье…
        - Может, домик купим недалеко за городом? Как ты на это смотришь?- спросила Вера.
        - Хорошо смотрю!- соглашался Семен.
        - В Москве вряд ли мы с тобой квартиру потянем, а за городом, мне кажется, можно попробовать. Сейчас и кредиты запросто дают…
        - Нет, Верочка! С домом, наверное, придется подождать!
        - Да? Почему?
        - Потому что есть дела поважнее…
        - Важнее дома?- изумилась она.
        - Да, моя дорогая! Важнее дома!
        - Какие же это дела бывают важнее дома?- с удивлением переспросила она.
        - Ну, свадьба, например!
        - Свадьба?! Мы же не планировали роскошного гулянья.
        - Не планировали. А я думаю, что надо запланировать. Пусть моя любимая женщина будет в прекрасном платье! Пусть наша свадьба будет самым лучшим праздником в жизни. Я хочу, чтобы ты придумала именно то и именно так, как мечтала! Я не просто хочу! Я настаиваю на самой настоящей свадьбе!
        И он кружил ее по комнате, танцевал под собственные напевы и в счастье прижимал к своей груди ее голову.
        Жизнь Виктора изменилась. Резко и не в лучшую сторону. Сказать, что в ней случилось затишье, было бы неправильно. Не затишье, а какой-то застой. Виктор ненавидел застой во всем. В работе, в личных взаимоотношениях… Ненавидел! И не допускал. Считал, что прозябание и топтание на одном месте- это и есть деградация. А он привык к развитию. Никогда не сидел без дела. Всегда что-то предпринимал, чем-то занимался, даже отдыхал- и то активно! Он потому и не терпел пляжный отдых. Тот казался ему настолько скучным и унылым, что был, по его мнению, достоин лишь пенсионеров или уж совсем уставших от жизни людей. Даже если подобный отдых и случался в его жизни, то Виктор старался не лежать, а быть в движении: много плавал, совершал долгие пешие прогулки вдоль берега, собирал команду по пляжному волейболу…
        Дома не представлял себе бесцельного лежания на диване перед телевизором. Он и дома-то редко бывал. Все у него какие-то мероприятия: то встречи с товарищами, то дела по работе, то Ника.
        Ох, Ника, Ника! Пожалуй, именно из-за нее и случился застой в его жизни. Ушла она. Такое короткое, маленькое слово: ушла! А сколько в нем всего: недопонимания, тоски, печали, обиды, боли!
        А на этом фоне еще и развод лучших друзей. Ситуация непростая, конечно. Семен целиком ушел в новую связь. Катька совсем потерялась. То плачет, то злится, то обвиняет бывшего мужа во всех смертных грехах, то чуть ли не в ноги бросается: только вернись! Так ей плохо, так тяжело, что ни скрыть боли, ни сыграть спокойствия у нее не получается.
        А Виктор с Аней на правах лучших друзей периодически выслушивают причитания Катьки и не представляют, чем ей можно помочь. Аня ее, правда, приглашает и в театр, и на дачу. Но во всех разговорах превалирует одна тема. Не обойти ее, не забыть, не проигнорировать.
        Виктор сказал как-то жестко:
        - Все, Кать! Ты же знаешь, он ушел к другой женщине. У него серьезные намерения. Смирись! Успокойся! Прожили вы неплохо. Хорошая семья у вас была. Но кончилось! Забудь! Оглянись вокруг! Возможно, тебя тоже ждет счастье. Да наверняка ждет!
        - Не надо мне никакого другого счастья!- продолжала канючить Катя.- Я сломалась без него! Понимаешь, сломалась! Думала, что это я- сильная, могучая, решительная. А оказалось, что я совсем другая без него. И только с ним я сильная и могучая.
        Виктор не терпел подобных разговоров. Считал их бессмысленными.
        - Кать! Ну мы уже сто раз все это проанализировали. Хватит уже! Уходи от этой темы, не зацикливайся! Съезди отдохнуть! Вон Аньку бери и поезжайте! Ань, а что? Это идея! Ты не против?- обратился он к супруге.
        - Я? Конечно, я «за»! Даже не ожидала, что ты такое решение прекрасное предложишь. Правда, Кать! Поехали?! Куда ты хочешь?
        - Ой!- Катя недоуменно смотрела на друзей.- Куда я хочу? А хочу ли я куда-нибудь? Если у меня плохо внутри, значит, мне везде будет плохо!
        - Так! Хватит ныть!- оборвала ее Аня.- Ты мечтала, по-моему, по Европе проехаться…
        - Ну да… А то все Турция, Эмираты, Тунис. Пляж и нестерпимое солнце…
        - Вот! Ну и давай! Я подберу какой-нибудь экскурсионный тур по нескольким странам. С отпуском на работе получится?
        - Наверное,- неуверенно произнесла Катя.- Я теперь ни в чем не уверена. Но на работе знают мою ситуацию. Думаю, пойдут навстречу…
        Катя с Аней уехали. А Виктор, оставшись в одиночестве, не стесняясь продолжал напрашиваться к другу в гости.
        - Эй, Семен! Когда на смотрины невесты пригласишь?
        - Приглашаю! В ближайшую субботу приходи на пельмени.
        - Все! До встречи! Буду!
        В драматургии и в кинематографе есть понятие «немая сцена». Много читающий и много знающий Виктор всегда очень скептически относился к данному словосочетанию. Он считал это удачной уловкой автора, не более того. Лично в его жизни немых сцен не случалось, и он не очень себе представлял в принципе подобную возможность, поскольку сцена- это одно, а жизнь- совсем другое. Хотя… если сцена есть отражение жизни, то не так-то уж она далека от действительности. Но в углубленное размышление по данному вопросу Виктор никогда не ударялся.
        Он зашел к другу с охапкой тюльпанов в одной руке и с бутылкой виски в другой. Дверь открыл Семен. В квартире витали приятные запахи. Виктор сразу и не понял, чего именно. Борща ли, баклажан… На кухне что-то скворчало.
        Мужчины стали здороваться, передавать бутылку из рук в руки… Виктор стягивал с шеи шарф, Семен подавал гостю тапочки, когда из кухни вышла Вера:
        - Здравствуйте!- сказала Вера, едва успев появиться в коридоре и толком еще не рассмотрев вошедшего.
        И тут случилась та самая немая сцена. Да, да! Та, в существование которой Виктор никогда не верил.
        Перед ним стояла Ника. Раскрасневшаяся, нарядная, милая Ника. Такая домашняя, такая красивая… Самая лучшая женщина на свете… самая прекрасная женщина его жизни…
        Семен продолжал что-то говорить… Забирал из рук друга шарф, доставал плечики, чтобы повесить пальто в шкаф, улыбался… А эти двое молча смотрели друг на друга, не в силах справиться с охватившим их волнением.
        Обычно в кино на этом месте звучит музыка или какой-то нарастающей силы звук или закадровый текст. Все то, что так или иначе показывает усиливающееся напряжение героев… Здесь, в прихожей, музыки не было. Суетился Семен, скворчала на кухне сковородка, гулко стучало сердце Виктора, благоухали тюльпаны.
        Вера опомнилась первой:
        - Проходи…те…
        - Вот… это вам…- Он протянул ей букет.
        Она вдруг вскрикнула: «Ой, мясо! Извините, я сейчас!»- и убежала на кухню.
        По изменившемуся лицу Виктора Семен понял: что-то произошло! Причем не просто
«что-то», а что-то такое… Чему и объяснение-то не сразу найдешь. Пришел-то друг в хорошем настроении. Что его выбило из колеи? Неужели Вера такое впечатление произвела?
        - Ты чего, Вить?!
        Виктор обреченно прислонился спиной к стене, взялся за голову. В висках сильно стучало. Прямо барабанило: бум-бум-бум! Марш даже можно было бы пропеть. При желании, конечно. Марш или даже гимн под ритмичные удары в висках. Но желания петь не было. Было желание умереть. Здесь, сейчас, сразу и навсегда! Умереть и не знать, что твой самый близкий друг обладает твоей самой любимой женщиной. Причем не случайно, не по пьянке, не по сиюминутному порыву похоти… Нет, обладает осознанно, серьезно, с любовью…
        Такое знание казалось Виктору несовместимым с жизнью. Потому что внутри вдруг стало плохо так, как не было никогда. Даже когда на его фирму наезжали, даже когда бизнес хотели отнять, даже когда угрожали пытками и полным разорением… Даже тогда не было так плохо. Страшно было- это да! Очень было страшно! И именно страх гнал его, заставлял думать, действовать, искать поддержку на стороне, привлекать чью-то помощь, бороться. Потом пришло ощущение силы, уверенность. Затем появился кураж! И все- он победил! Он смог тогда справиться. Потом, правда, с давлением в больнице две недели провалялся. Но это уже мелочи по сравнению с тем, что пришлось пережить.
        А сейчас- только боль! И такая, что никакими действиями или уговорами с ней не справиться. Против угрозы можно мобилизоваться, принять боевую стойку… Перед препятствием нужен рывок, усилие, сосредоточенность. В борьбе важен тонус, настрой, решимость. А здесь… Ни угрозы, ни препятствий, ни борьбы. Крах!
        - Семен!- еле выдавил из себя Виктор.- Позволь поговорить с твоей девушкой….
        - С Верой? Поговорить наедине? Или как? Я не понял.
        - Да. Наедине… Если можно… Буквально несколько минут…
        Семен удивился, но ответил довольно спокойно:
        - Пожалуйста…
        Виктор зашел на кухню. Закрыл дверь. Вера стояла у плиты, переворачивала мясо.
        - Вы же сказали «на пельмени»…- нелепо начал Виктор.
        - Пельмени тоже есть… И борщ, и мясо, и пельмени…
        - И даже баклажаны…- Он потянул носом аромат, шедший от кастрюль.
        - Да… И баклажаны. Ты голоден? Сейчас будем обедать.
        - Ника!- он схватил ее за руку. Сильно сжал.- Ника! Почему «Вера»?
        - Отпусти, пожалуйста! Больно!- Она освободила кисть.- Потому что я Вероника. Имя у меня такое… двойное. Тебе нравилось Ника. Мне же всегда импонировало Вера.
        - Могла бы настоять… Я бы тебя Верой называл…
        - Настаивать- не мой стиль… Если бы я могла настоять, то была бы твоей женой…
        - Господи!- чуть ли не завыл он.- Господи! Как же мне жить?!
        Подобную фразу Виктор тоже считал исключительно театральной. И если бы сейчас был способен к анализу, то удивился бы тому количеству открытий, которые ему пришлось пережить буквально за какие-то полчаса.
        - Скажи… а зачем ты… на какие-то сайты? Разве плохо тебе было со мной? Неужели плохо? Или ты врала, когда признавалась, что счастлива со мной?!
        - Вить! Не надо, ладно? А то я наговорю тебе лишнего. Не время сейчас да и не место!
        - Нет уж! Давай! Все равно хуже уже быть не может. Некуда хуже!- со злостью произнес он.
        - Вить… Я никогда не могла уравновесить в тебе двух разных мужчин. С одной стороны, решительный, умный, сильный. А с другой, даже не знаю, каким словом назвать… Ведь ты живешь с женщиной… С супругой своей, я имею в виду, много лет просто по инерции. Без интереса, без развития… Так, топтание на месте, болото…
        Он попытался было что-то возразить, но она его остановила:
        - Мне всегда было странно: неужели устраивает? И если устраивает, то почему? И как такого человека, как ты, может устроить болото?!
        Он опять хотел что-то сказать, но она вновь прервала его порыв. Сервировала стол и одновременно говорила с ним. Причем говорила так спокойно, взвешенно, что ему стало ясно: это по-честному! Это не эмоции, не порыв гнева или злости. Это ее честное мнение, которое не зависит ни от настроения, ни от самочувствия, ни от изменения ситуации. Она не намерена его обидеть, унизить, уязвить. Нет, она действительно искренне так считает.
        - То, что происходит в твоей жизни, Виктор,- это твой выбор! И только твой! Слышал, наверное, крылатую фразу: «Человек- кузнец своего счастья!»? Вот и попробуй не согласиться с ней сейчас!
        - Ника! Вера! Тьфу ты! Послушай… Ну ты же любила меня… А может, и теперь еще… Ты же испытывала со мной восторг. Настоящий восторг! Зачем же искать чего-то другого? От добра добра? Я этого никак не пойму!
        - Витя! Остановись! Прошу тебя. Я понимаю, что тебе больно… Но в мою душу больше не надо… Ладно? Ни заглядывать, ни копаться в ней…
        Семен по-хозяйски открыл дверь:
        - Ребята! По-моему, хватит разговоров! Давайте обедать! Верочка, приглашаешь?
        - Да! Мужчины, прошу к столу! Напитки только осталось поставить. И хлеб…
        - Семен!- Виктор потихоньку пытался прийти в себя. Первый шок прошел, и он немного успокаивался.- Семен, послушай! Тут такое дело!
        - Вы знакомы?- почти не удивился Семен.
        - Да не то слово… Это та самая Ника, о которой я тебе неоднократно говорил.- У него чуть не сорвалось- «моя Ника», но он вовремя остановил себя.
        - Та-а-а-а-к!- протянул Семен.- И что?!
        - Сеня…- Голос Виктора сначала потеплел, а потом вдруг дрогнул и охрип. Виктор откашлялся.- Ты мой лучший друг! Ты самый близкий мой друг…
        Семен так и стоял посреди кухни, ошарашенный новым знанием, а Виктор сделал шаг навстречу, распахнул руки для объятий и проникновенно сказал:
        - Я поздравляю тебя!- Он по-мужски крепко и с чувством обнял его и прошептал еле слышно:- Какой же ты счастливый!
        Потом вышел в ванную и долго сидел там, подставив руки под ледяную воду и дав волю слезам. Он и не предполагал, что может плакать. Черт! Слезы не кончались. Виктор вытирал их холодными руками и бессмысленно повторял про себя:
        - Дурак! Какой же я дурак!
        - Вить! Даже не знаю, как правильно поступить в сложившейся ситуации.- Семен в раздумье потер лоб и испытующе глянул на друга.
        - Ты о чем?
        Они сидели уже третий час за столом. Была выпита почти вся бутылка виски, испробованы все блюда, дело дошло до сладкого… Вера, она же Ника, отошла к телефону, и Семен решился задать вопрос Виктору.
        - Понимаешь, мы решили все же свадьбу широко не гулять. Я предложил Вере все устроить по максимуму… Чувствую, что ей хочется, чтоб и платье, и все такое… А она: нет! Говорит, мол, свадьба- не главное. Лучше давай настроимся на домик. Но я сейчас не об этом. Я о другом… Мы ресторанчик заказали на двадцать человек. Скромно, только близкие. Да и близкие-то, сам понимаешь… Мои приятели в шоке от развода, вряд ли кто придет. Ну да бог с ними. Так вот. Я в числе гостей, естественно, предполагал видеть и вас с Аней. А теперь даже не знаю, удобно ли вас звать?! Как ты?
        Виктор расслабленно покачал головой. Алкоголь всегда делал его мягче. Агрессия и жесткость уходили на второй план, уступая место неторопливости и расслабленности.
        - Мы придем, Сень! Когда, куда, во сколько? Ты позвони Ане, сам пригласи. Она, конечно, на стороне Кати. Это и понятно: женская солидарность… Но прийти придет. Хотя бы из любопытства. Они сейчас с Катей в Европу укатили. Слышал? Через неделю вернутся. Так что звони. Мы придем!
        Алкоголь- штука, конечно, хорошая. Жаль, недолговечная. Ну в смысле, выпьешь- и все хорошо вроде бы. Боль отпускает, тяжелые мысли уходят, легкие приходят. Ненадолго, правда. Потом все опять, по новой. И не легче совсем даже, нет. Похоже на таблетку. Выпил- не болит. Через пару часов действие таблетки закончилось- и опять заболело. Причина-то на месте. Куда же боль денется? На два часа ее обмануть, конечно, можно… А что дальше?
        Виктор лежал на диване и занимался самоедством. Как ни сопротивлялся поначалу он Никиным словам про болото, как ни выстраивал внутренний монолог контраргументов, все же вынужден был признать ее правоту.
        Да, так и есть. Долгие годы он живет семейной жизнью по инерции, раздражаясь по мелочам, придираясь к пустякам. Долгие годы не возбуждается ни телом, ни душой, глядя на Аню. Да, они были очень близки. По-человечески, интеллектуально, дружески, даже интимно первые годы… А потом пропало, прошло. Осталась инерция, привычка, рутина. Он никогда не пытался переиначить, вырваться, изменить ситуацию… Он жил себе и жил, не задумываясь, не замечая несоответствия, не давая себе труда глубоко и всесторонне проанализировать свое место в семье, свою роль, свой путь…
        С появлением Ники ситуация обострилась: противоречия выявились, можно сказать, в полный рост. Да, он признавал это, но… сформулировать мысль о том, что отношения с супругой исчерпали себя, сил не хватало. Не хватало даже не сил. Смелости. Потому что если это признать, то надо что-то менять. А менять- это нужно столько в себе перелопатить, столько преодолеть, такую гигантскую работу по перестройке самого себя, своей жизни, своего образа мысли и действия произвести, что лучше и не заводиться. Лучше в мнимом комфорте пребывать, иногда позволяя раздражению вырваться на волю…
        Так и жил. Да, собственно, и продолжает жить… Только раньше любовь у него была, отдушина, радость… А сейчас судьба и этого его лишила. Раздражение и болото оставила, а любовь забрала. Только стоп! При чем тут судьба?! Как это сказала Ника? «Это твой выбор! И только твой! Человек- сам кузнец…» Пожалуй, что и не поспоришь…
        И что ж получается? Он- весь такой из себя сильный, умный, волевой… Или, как это принято говорить, харизматичный! Он- решительный, успешный, яркий! А прозябает в болоте! У него, безусловно, есть контраргументы: про долгие совместные годы, про взаимное уважение, про ответственность перед семьей… Есть еще слова про статус, про задачи воспитания… Да, они все правильные, честные… Только тошно что-то. Тошно, муторно и больно! А так все хорошо! Взаимное уважение согревает. И чувство ответственности поддерживает… Не сдохнуть бы от тоски только…
        В молодости, читая классику, он поражался слабости кисейных барышень, которые, скучая по любимому, могли лежать, угасать и умереть, в конце концов, от непереносимой тоски. Он принимал подобные сюжеты за пустые выдумки и даже удивлялся классикам: чего-то они как-то несерьезно…
        Теперь же, лежа в одиночестве дома, страдая, тоскуя и изнемогая от боли, вдруг с легкостью представил себя умирающим… Пусть бы! Зато одним махом! Все проблемы, все узлы- бац! И на тот свет!

«Эх, на работу, что ли, выйти?- слабо шевельнулась вялая мысль, но быстро ушла.- Хоть как-то отвлечься. На кого накричать, кого уволить, с кем рассориться… Глядишь, полегчает. А Сенька-то! Сенька! Вот молодец! В тихом омуте… Надо же. И не побоялся с семьей разорвать отношения. И за прекраснейшей из женщин не постеснялся поухаживать. И решение принял, и в жизнь его воплотил. Сколько лет дружили, знали друг друга как облупленных, ан нет…» Не подозревал Виктор в друге такой решимости и внутренней силы. Другим представлялся Семен. Парадоксы характера? Или психики? Или все же загадки любви?
        Ладно, на работу можно и завтра. Сегодня еще выпить! Поспать потом подольше. Утро, оно, как говорится, мудренее будет…
        Он вспомнил, как в юности они спорили с Аней: добровольный уход из жизни- это сила или слабость? Не затрагивая религиозной стороны вопроса, они дискутировали довольно пристрастно. Аня считала, что самоубийство- это слабость, а сила как раз в том, чтобы суметь достойно выйти из сложной ситуации. Виктор же до хрипоты доказывал ей обратное. И даже сравнивал суицид с отшельничеством. Мол, разве это просто- отказаться от мирской жизни, уйти в осознанное одиночество и посвятить свою жизнь каждодневной молитве, беседам с Богом, аскетизму и отречению от мало-мальских удовольствий? Аня утверждала прямо противоположное: что именно в подобном отношении к жизни и кроется несостоятельность человека. Поскольку жить среди людей гораздо сложнее, чем одному… Строить отношения, нести ответственность, испытывать различные по силе чувства- от ненависти до обожания, от гнева до милосердия… Это же гораздо проще- ни с кем не спорить, ничего не делить. Никого не воспитывать, никому не подчиняться… Не на кого обижаться, не с кем бороться, некого любить… Жить в социуме сложнее, чем в монастыре. Выживать тяжелее, чем
покончить жизнь самоубийством.
        Они так и не пришли тогда к единому мнению. Каждый остался при своем. А теперь Виктор вспомнил тот разговор. И не просто так, а применительно к себе… И вновь задался вопросом: нежелание жить- это что? Боязнь проблем? Или страх боли? Опасения быть неуспешным? Или отсутствие смысла? В своей-то жизненной ситуации смысла он не видел однозначно. То есть никакого. Он пытался систематизировать свои жизненные приоритеты, и получилась печальная картина.
        Семья есть, но она его не греет. Можно поставить «минус» против этой позиции. Бизнес налажен. Текущие проблемы в нем есть всегда, но по большому счету Виктор все организовал правильно, механизм работает как положено, команда воспитана им в нужном ключе… Так что жгучего интереса работа уже не вызывает. Тем более, что он подключил к работе сына. Так что эта позиция тянет на «более-менее» с точки зрения представления интереса в его жизни. Пожалуй, только она и является привлекательной в данной ситуации.
        Любви нет. Это минус. Вернее, любовь есть, но она безответна, несчастна и бесперспективна. Значит, не просто минус, а огромный минус!
        Страдание есть. Это опять же минус.
        На новые любовные связи нет ни сил, ни желания, ни внутреннего ресурса. Снова минус.
        Дружба? Под большим вопросом. Конечно, он не ссорился с Семеном. И тот абсолютно не виноват перед Виктором. Но просто непонятно пока, смогут ли они дружить как прежде… Скорее всего нет. Выходит дело, опять минус.
        Хобби? Увлечения? Да нет ничего такого ярко выраженного. Минус.
        Что еще присутствует важного в жизни человека? Семья, любовь, дружба, работа, здоровье, досуг… Вроде все перечислил. Ничего не забыл.
        Дача если только. Ее можно отнести к досугу и здоровью одновременно. Ну, пожалуй, против дачи можно поставить плюс.
        Список получился неутешительный. Минусы явно превышали. А в очевидных плюсах только дача. Как будто он пенсионер престарелый… Ничего себе радость в жизни…
        Вероника сияла. Невзирая на отсутствие белого платья и фаты, она была очаровательна. Глаза искрились, улыбка не покидала ее лицо ни на минуту. Они держались с Семеном за руку и с удовольствием целовались под крики «горько!».
        Семен то и дело приобнимал свою новую жену, шептал на ушко нежности и признания, а она счастливо смеялась, запрокидывая голову…
        Глядя на изгиб ее шеи, на глубокий вырез платья, открывающий складку между грудей, на сияющее лицо, Виктор страдал. Лучше бы и не смотреть на нее. Но и не смотреть не мог! Она притягивала его, завораживала, невольно заставляя поворачивать голову туда, где находилась.
        Аня пыталась поначалу критиковать торжество: и стол не ахти какой, и гости незнакомые, и невеста без фаты… Но Виктор цыкнул на жену, и она послушно замолчала. А потом уже, познакомившись с соседями по столу, заинтересованно обсуждала и самих молодых, и всю непростую, пикантную историю, которая так круто изменила жизнь ее друзей.
        Играла музыка, звучали тосты, раздавались крики «горько», шампанское лилось рекой… Гулянье плавно переходило от первой своей стадии неловкости и некоторого стеснения ко второй, когда гости постепенно раскрепощаются, гул голосов нарастает, когда начинается неформальное общение и истинное веселье. Кто-то танцует, кто-то выходит покурить и проветриться, кто-то за рюмкой водки обсуждает план переустройства общества и другие проблемы мирового масштаба, а по мере подпития и успешно решает их…
        К молодым то и дело подходил кто-то из гостей, поздравлял, жал руку Семену, обнимал Веронику. Подошел и Виктор:
        - Ребята! Я поздравляю вас! Мне непросто, конечно… Но желаю… всего хорошего… А вот это,- он достал из кармана конверт,- наш подарок.
        - Спасибо, Виктор!
        Семен крепко пожал другу руку. Вероника старательно отводила взгляд от страдающих глаз Виктора.
        Конверт был тонкий. Похоже, что в нем лежала одна бумажка.
        - Что здесь?
        Виктор усмехнулся:
        - Домик!
        - Что-о-о-о?- в один голос удивились молодые.
        - Ну вы же хотели дом, семейный очаг…
        - Ну да…- Семен с Вероникой непонимающе переглянулись…
        - Там чек. Получите деньги и купите какой захотите. Думаю, хватит…
        Семен напрягся:
        - Послушай, Виктор! Это как-то… по-моему, слишком…
        Виктор проигнорировал замечание друга:
        - Сень! Ты молодец! Я рад за тебя…- Он крепко пожал ему руку и попрощался.- Все, я ухожу! Счастливо!
        - Как? Уже уходишь?
        - Аня пусть останется. А я пойду…- И он направился к выходу.
        Гулянье было в самом разгаре, когда Семен заволновался.
        - Вер, что-то на душе неспокойно! Не пойму даже почему.
        - Устал, наверное. Может, домой поедем?
        - Домой? А гости?
        - По-моему, мы им уже не нужны. Все танцуют, веселятся… Справятся и без нас. Почему я волнуюсь? Даже не пойму, по какому поводу…
        - Ты из-за Виктора? Что он раньше уехал?
        - Точно! Виктор! Черт! Дай-ка я позвоню ему.
        Семен взял телефон, но звонки оставались без ответа. Он набрал домашний, однако и тут ответом вновь была тишина. Семен кинулся к Ане:
        - Слушай, где Митька?
        - Какой Митька?- не поняла Аня. Она кружилась с каким-то кавалером в танце и была далека от волнений Семена.
        - Ну, сын ваш! Аня, где он сейчас? Где Маша?- Он терпеливо ждал ответа.- Маша- это ваша дочь. Я тебе на всякий случай напоминаю.
        Аня нехотя оторвалась от партнера:
        - Ну… не знаю. По-моему, они в клуб собирались большой компанией. А чего ты так разволновался-то?- Аня настолько погрузилась в гулянье, что не собиралась оттуда выходить в ближайшие несколько часов. Виктор уехал, детей рядом не было, никто ее не контролировал, не делал замечаний. Она могла и выпивать, и веселиться, и танцевать, не боясь осуждения мужа.
        - Я не могу Виктору дозвониться! Дай мне Митин мобильный!
        Тот долго не отвечал, потом Семена оглушила музыка и шум. Парень действительно был в клубе, ничего не слышал, только кричал:
        - Але! Але! Кто это? Я ничего не слышу, перезвоните позже!- Странно было, что он в таком шуме вообще услышал телефонный звонок.
        Семен пристально посмотрел Ане в глаза. Она разочарованно вздохнула, ей явно не хотелось уходить.
        - Ладно!- Семен принял нестандартное решение.- Давай ключи, а сама оставайся!
        - Сень! Да что ты так напряжен? Ну, может, он в ванне лежит или спать лег, отключив телефоны. Он вообще в последнее время странный какой-то, а сегодня особенно…
        - Аня! Дай мне ключи!- Семен твердо стоял на своем.- Я приеду, проверю, все ли в порядке, посмотрю на него… Мне надо убедиться, что все хорошо… А то душа не на месте.
        - На, возьми, пожалуйста.- Аня покопалась в сумке и выдала Семену связку ключей, ворча что-то невразумительное себе под нос.
        Пока ловили машину, пока ехали, Семен непрестанно набирал то домашний, то мобильный Виктора. Звонки проходили, но ответа не было. Тревога нарастала. И вроде бы у Семена не было никаких оснований волноваться, но интуитивно что-то внутри толкало его на поиски друга…
        Машина Виктора стояла у подъезда, и это каким-то образом успокоило Семена и Веронику. Но ненадолго. Потому что на звонок в дверь никто не откликнулся, и пришлось воспользоваться ключами Ани.
        Они вошли в квартиру… Тишина… Только хрип какой-то из спальни. Не то стон, не то храп.
        Вероника шепотом произнесла:
        - Ну вот, спит. Слава богу! Зря волновались…
        Но Семен решительно вошел в спальню.
        Виктор хрипел, сипел и шумно дышал. На мирно спящего он явно не был похож. На тумбочке стояла бутылка водки, стакан, валялись пачки каких-то лекарств.
        Семен кинулся к другу:
        - Витя! Виктор! Очнись!
        Но тот не реагировал:
        - Вера! Вызывай «скорую»! Срочно!- Он заорал так, что она аж подпрыгнула на месте.
        - Да, да… Сейчас… Ой, Сень, а адрес-то какой?
        Семен проорал адрес и вновь принялся трясти друга.
        - И спроси,- крикнул он в сторону комнаты, куда вышла Вера,- спроси, как оказать первую помощь при отравлении!..
        Хотя сам уже понимал: надо перво-наперво сделать так, чтоб его вырвало. Он попытался повернуть друга на бок. Тот был тяжелый, пьяный, отекший…
        Вернулась Вера. Вдвоем они кое-как переложили его на живот. Голова чуть свесилась вниз.
        Семен с трудом разжал Виктору губы, полез двумя пальцами в глотку, к основанию языка… Тот сжимал зубы, продолжая хрипеть, не проявляя никаких признаков осознанного поведения.
        К приезду «скорой» у Семена получилось-таки немного освободить желудок Виктора. Хотя привести его в чувство так и не удалось. Врач тут же поставил капельницу, оперативно дозвонился до диспетчера, выяснил номер клиники и коротко бросил:
        - Собирайте его в больницу!
        Пока врач спускался за носилками, Вера нашла спортивный костюм, и они вдвоем надели его прямо на голое тело Виктора.
        - Поторопитесь! Мы можем не успеть!- Врач заметно волновался.
        - Что значит «не успеть»?- не понял Семен.
        - Мы же не знаем, сколько времени прошло после приема препарата. Рвота- не панацея. Таблетки успели усвоиться. Вот что страшно. Тем более в сочетании с алкоголем. Кстати, возьмите пустые коробки из-под лекарств.
        - Зачем?- спросила Вероника.
        - Чтобы найти противоядие, надо знать яд.
        Мужчины несли носился к лифту, Вероника на ходу натягивала носки на отекшие ноги Виктора…
        Они успели. Еле-еле успели… Виктора спасли. Оказалось, он готовился. Завещание написал, письмо обстоятельное сыну, как вести дела, какие первоочередные задачи стоят перед фирмой, на кого из сотрудников можно положиться, а с кем быть поосторожнее… Длинное такое письмо, на нескольких страницах, на компьютере отпечатанное…
        В больнице лежал недолго. Долго жил потом один на даче. Никому не велел приезжать, даже Ане. Она все равно приезжала два раза в неделю, стирала, убиралась, готовила. Он не разговаривал с ней, уходил в лес…
        Она не могла себе простить, что не почувствовала тогда тревоги в душе, что не подхватилась вместе с Семеном, и вообще, что не поехала с мужем домой.
        А Виктор так и не простил другу своего спасения. И даже на новоселье к молодоженам не поехал, не посмотрел, как его денежным подарком распорядились, какой дом купили, как устроились… И на долгие-долгие месяцы замкнулся в своем внутреннем мире, лишь спустя, наверное, полгода начал возвращаться к привычной жизни, к самому себе…
        Боль потихоньку начала сдаваться, уступать свои позиции простым человеческим желаниями, которые приходят на освободившееся после нее место…
        Где-то через год Виктор зарегистрировался на сайте знакомств. Под своим именем, со своей фотографией, с честным указанием возраста и цели посещения сайта.
        В графе «мои желания» заглавными буквами было выведено: «ХОЧУ ВЛЮБИТЬСЯ!» Никакие другие графы заполнены не были. А зачем? И так все понятно!