Водораздел Анна Пылаева
        АННА ПЫЛАЕВА
        ВОДОРАЗДЕЛ
        ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЙ ТРИЛЛЕР
        Видел я рабов на конях, а князей, ходящих пешком.
        Екклесиаст.
        Там, где власть выступает в качестве исходного условия,
        господствует случайность.
        С. И. Барзилов, А. Г. Чернышев. Безумство власти.
        ПРОЛОГ
        Солнце выжигало все на пути своего света. Казалось бы, оно стремилось испепелить навсегда бескрайние приволжские степи. Отчасти, ему это удалось, потому что трава к началу августа превратилась в желтую солому, иссохшую покорно перед пламенем светила.
        Однако на других полях кое -где колосилась пшеница, мелкая и редкая. На одном из полей, которые пощадило солнце, в этот довольно ранний час возник комбайн, смотревшийся посреди окружающего запустения как памятник некогда могучей, но уже пришедшей в упадок индустриальной цивилизации.
        В этот час, когда все живое исчезло и казалось бы, окончилась человеческая история, в синем безоблачном небе нарисовалась небольшая черная точка. Точка эта стала расти и все больше увеличиваться в размерах, и скоро превратилось в подобное дракону чудовище с гигантским винтом наверху, как будто шумом своим, призванное вогнать в летаргию все уцелевшее в эту страшную сушь. Казалось бы, еще немного и оно закроет собой солнце и принесет иссохшей земле и избавление.
        Одновременно с возникшим в небе вертолетом, путь комбайну преградил черный джип, из которого вышли двое мужчин в костюмах и при галстуках. Пришельцы знаками пригласили водителя вступить с ними в диалог, и когда он высунулся из кабины, один из них скомандовал:
        - Все, дядя, шабаш! Глуши двигатель!
        Сидящий в кабине комбайна человек, без рубашки, но в такой привычной для сельского населения кепке с козырьком, цветом отдаленно напоминающей белоснежный, понял, что это не пустые разговоры, и потому комбайн остановил и двигатель заглушил.
        Тем временем вертолет сел на землю и оттуда посыпались еще какие -то люди в костюмах. Вскоре стало понятно, что в эпицентре всего этого движения находится некий человек, средних лет, полноватый брюнет лет пятидесяти и с удивительно жизнерадостным выражением лица. Казалось бы, он всем видом своим демонстрировал небывалое жизнелюбие и полное осознание того факта, что жизнь удалась. В отличие от остальных был он без пиджака и галстука, а только в белой рубашке с короткими рукавами и парусиновых брюках. Одновременно с ним неведомо откуда появилась другой человек с профессиональной видеокамерой, которая всем своим стеклянным глазом к нему приклеилась. Прилетевший тем временем неторопливыми, но уверенными шагами направлялся в сторону заглохшего комбайна.
        Комбайнер сразу узнал визитера. Это был местный правитель, пользующийся ничем не ограниченной властью — губернатор Великоволжского края Дмитрий Иванович Агарков. Тем временем пара людей в штатском снова объяснили сельхозработнику, чтобы он немедленно вылезал из своей кабины и спускался на грешную землю. Чувствуя, как ноги под ним подкашиваются от ужаса, тот спустился из кабины.
        Губернатор, подойдя к нему, приобнял его и дружески похлопал по плечу, в это же время видеокамера аккуратно продолжала фиксировать все происходящее.
        - Ну, что? — весело сказал губернатор, когда похлопыванья и объятия закончились, — даст край двадцать миллионов тонн зерновых?
        - Все отдам!!! — взмолился сельзохработник, падая на колени, — и трактор забирайте! А меня, Христа ради, отпустите!!!!!!!!
        ЧАСТЬ I
        ГЛАВА 1
        Жарким августовским утром в начале рабочего дня Беловодский порт, крупнейший не только в крае, но и во всем поволжском регионе, жил своей привычной жизнью. Стучали молотки, работали подъемные кран, непрерывно загружая баржи и разгружая их, кричали грузчики и от распаленного, несмотря на ранние часы, асфальта, шел чад. В этот утренний час на территорию порта ворвались люди в пятнистом камуфляже, черных масках и шнурованных ботинках, вооруженные короткоствольными калашами. В течение нескольких минут они скрутили портовую охрану и положили всех лицами на раскаленный асфальт, после чего также быстро заняли портовое управление, а затем грузовые доки. На установление полного контроля над портом ушло меньше получаса.
        Гендиректор ОАО «Беловодский речной порт» Александр Пафнутьев успел только приступить к работе, когда в его кабинет зашли СОБРовцы в масках и с автоматами, а вслед за ними судебные приставы, которые предъявили документы. Из документов неумолимой юридической логикой вытекало, что вчерашней датой Арбитражный суд Великоволжского края признал ОАО «Беловодский речной порт» банкротом, по иску сразу двух акционеров: кипрской компании «Интермс», контролировавшей 22 % акций, и Министерства имущества края, которому принадлежал блокирующий пакет в виде 25 % и одной акции. После этого гендиректору предложили покинуть кабинет, поскольку вся власть на предприятии отныне принадлежит назначенному арбитражному управляющему, а он, гендиректор обанкротившейся структуры, никакой юридической силы здесь больше не имеет. Пафнутьев попытался было объяснить, что 53 % акций порта принадлежит самарской компании R. V.R., что он назначен сюда решением главного акционера и что порт далек от банкротства. В ответ дюжий СОБРовец, не снимая маски, схватил директора за шиворот пиджака, выволок из кабинета и в прямом смысле спустил
с лестницы, дав ему внушительный пинок сапогом под зад.
        После этого в кабинете появились люди в штатском и предъявив приставам и СОБРовцам красные корочки с надписью «Совет Безопасности Великоволжского края». Приставы и СОБРовцы взяли под козырек и вышли из кабинета и приемной. Приставы окончательно, а бойцы СОБРа встав по обе стороны от входной двери, образовали подобие почетного караула. Сотрудники Совета Безопасности, оставшись в кабинете в одиночестве, тут же приступили к выемке всей служебной документации.
        Тем временем сотрудников портовой охраны, подняли с асфальта и загрузили в парочку подогнанных автозаков. Погрузкой руководил еще один человек в штатском. Вскоре после этого перед автозаками появился милицейский УАЗик. Человек в штатском махнул рукой, и УАЗик тронулся, который включенной мигалкой и покрякиваньем расчищая дорогу автозакам. Вскоре этот кортеж выехал за пределы порта и растворился на просторах края.
        Смотрящий в городе Беловодске Тимур Канаев по прозвищу Каначик, услышав о захвате порта, прибыл на место, чтобы лично разобраться в ситуации. Каначик был в городе одним из самых влиятельных людей. Он имел при себе удостоверение помощника мэра города Алексея Сабурова, ездил на джипе «Чероки» и со спецпропуском городской мэрии под лобовым стеклом. Каначик считался ближайшим другом мэра города Алексея Сабурова, так же, как и мэр, он был заядлым охотником, и охотились они постоянно вдвоем. Принадлежащее Каначику частное охранное предприятие занималось охраной мэрии и большей части предприятий в городе. Порт тоже охраняли его охранники. Каначик держал почти весь городской бизнес, все рынки, сети магазинов и заправочных станций. Кроме того, Каначик представлял в городе интересы смотрящего в Поволжском регионе вора в законе Резо Старого. Каначик достиг того уровня, по достижении которого у людей его кругозора часто начинается головокружение от успехов. То же самое случилось и с Каначиклм. Он был уверен, что ничего плохого случится с ним уже не может, и поэтому, захватив всего парочку своих пацанов,
вооруженных двумя ТТ и одним «Калашниковым», лежавшим в багажнике, приехал к порту, чтобы разрулить все проблемы на месте.
        Там он увидел СОБРовцев в масках, дежуривших у закрытых ворот центральной проходной. Впрочем, когда один из его спутников подошел к ним и представился как человек Каначика, и сказал, что Каначик вот здесь в машине желал бы знать, что здесь происходит, его встретили необычайно приветливо. Из дверей проходной вышел человек в штатском, который сказал, что раз Каначик лично соизволил приехать, то конечно, они будут рады ему все объяснить, и тут же пригласил Каначика и его спутников проехать на территорию порта для дальнейших объяснений.
        Очевидно, что несколько лет почти неограниченной власти в городе сыграли со смотрящим совсем злую шутку. Каначик тут же принял приглашение, и джип заехал в любезно распахнувшиеся перед ним ворота.
        Едва створки ворот лязгнули, СОБРовцы выволокли Каначика и его спутников из машины, отобрали оружие, после чего избили их прикладами. Двух братков оставили лежать на асфальте под дулами автоматов, а на самого Каначика надели наручники. Потом по распоряжению человека в штатском его загрузили в «Волгу» с тонированными стеклами и увезли в неизвестном направлении.
        …
        Через полчаса после нежданного приземления губернатора в сельхозартели «Содомская», там уже находилось все руководство артели и начальство Верхнерадищевского района. К полетам губернатора по полям и весям края все уже привыкли и стали воспринимать как фоновое оформление скудной колхозной жизни, и поэтому его очередное приземление стало неожиданностью разве что для комбайнера Василия Хмарина, которого после встречи с посланником неба от греха подальше увезли и долго отпаивали самогоном. Зато председатель сельхозартели и глава района были вполне готовы к такой внештатной ситуации, лица их излучали уверенность и благолепие, и что показать пришельцу они тоже быстро сообразили. Уже через час губернатор сидел за обильно накрытым столом и поднимал тост с рюмкой водки местного производства, как уверял глава района (в действительности, это был «Русский стандарт», разлитый в тару водки «Губернаторская», предлагать «Губернаторскую» главе края никто бы не рискнул), а еще обильно закусывал копчеными колбасками, куриной грудкой и копченой стерлядью да свежими овощами.
        Столом губернатор остался доволен. После выпитого язык его по обыкновению развязался и Агарков пустился в воспоминания. Теперь он вспоминал бывшего премьера:
        - Я ему говорю, — оживленно рассказывал он, — вот ты говоришь, залысины у меня от того, что ты мне их лизал. А я тебе так скажу: у тебя залысины, потому что ты врешь много, вот и полысел! И вообще, сам -то ты мертвец ходячий, как ты ходишь, непонятно. Вот так вот. Да. Я слов для него не пожалел, а он утерся, и ушел…
        Губернатор Великоволжского края Дмитрий Иванович Агарков был человеком неординарного мышления и такого же поведения. Проще говоря, человеком был веселым, любил позабавиться и от души пошутить.
        Карьеру свою он начинал на местной птицефабрики заместителем агронома, потом начальником планового отдела, а в перестройку дорос до зама по экономике. В начале 90?х губернатором стал директор этой самой птицефабрики Виктор Чернов. За собой он перетащил кучу своих сослуживцев. Мэром города Великоволжск стал сделался другой выходец с птицефабрики Юрий Кротов, а его первым замом стал Агарков. Работая в мэрии, Агарков сблизился с другим вице -мэром — молодым и подающим надежды политиком Виталием Волыниным.
        Месяц спустя Агарков был назначен новым губернатором. Произошло это вскоре после того, как президенту передали аналитическую записку, в которой согласно опросам нескольких социологических центров Агарков был назван как самых популярный политик в регионе. Поговаривали, что о передаче этой записки Агарков договаривался с одним из руководителей Службы Безопасности Президента. Однако наряду с Агарковым на пост губернатора рассматривалась кандидатура главы местного баскетбольного клуба Мартынова. В недельный срок на него был собран убойный компромат, который также был передан на стол президенту и в силовые структуры. Альтернативы Агаркову больше не было. Первым заместителем Агаркова стал Волынин, его бывший коллега по мэрии..
        Новый губернатор взялся за дело энергично. В первую же неделю правления он вывел на субботник весь руководящий состав краевой администрации. Потом он объявил регион, богатый прежде предприятиями ВПК, аграрным и начал кампанию за сбор урожая зерновых, которая после этого превратилась в приоритетный нацпроект в пределах региона и с большой помпой освещалась в региональных СМИ. Он успешно провел президентские выборы, на которых вопреки ожиданиям действующий президент в регионе на десяток процентов обогнал своего соперника — лидера коммунистической партии. Происходило это в условиях действия нового федерального закона о выборах, разработанного видным демократом, членом одной очень демократической партии с фруктово -ягодным названием. Закон этот разрешал досрочное голосование и открепительные талоны, давал широкие полномочия избирательным комиссиям по снятию кандидатов с выборов, освобождал членов избиркомов от всякой уголовной ответственности за фальсификацию выборов, а еще ограничивал присутствие наблюдателей только часами голосования. Президентские выборы 1996 года стали первым испытательным
полигоном для нового закона, и тот вполне оправдал ожидания его разработчиков. Агарков по окончании выборов удостоился специальной благодарности президента.
        Вскоре состоялись и губернаторские выборы, одни из первых в стране. После интенсивной работы краевой администрации с главами муниципальных образований, региональным бизнесом и директорами крупных предприятий и руководителями бюджетных учреждений, а также смотрящими в районах. Плюс ко всему необычайно яркая и фееричная избирательная кампания, в ходе которой региональные новости, как о фронтовых сводках, сообщали о количестве собранного зерна. Регион явно претендовал на рекорд по сбору урожая. В результате, губернатор получил почти 90 % голосов и стал одним из самых известных и влиятельных региональных лидеров в России. В Великоволжском крае лихие 90?е окончились чуть раньше, чем в остальной стране — где -то на стыке 1996 и 1997 годов, когда в крае была установлен авторитарный режим. Начались 90?е стабильные.
        В это же время по региону прокатилась волна подозрительных смертей. Одной из первых ее жертв стал бывший спикер Крайсовета Макарихин, в это время занимавшийся народным целительством. Незадолго до смерти он как -то загадочно обмолвился, что покойного мэра Кротова в гробу нет, и что он знает про Агаркова все. За ним последовал другой видный лидер демократического движения по фамилии Захаров, вице -спикер Краевой Думы. Он скоропостижно скончался после одной тусовки с последующим фуршетом в городе Беловодске. Тело обнаружил водитель по возвращении в Великоволжск, который очень удивился, осознав, что он больше двух часов вез из Беловодска труп. Вскоре после этого из окна выбросился начальник краевого отделения федерального казначейства, причем случилось это в самый канун дефолта в августе 1998 года.
        Зато рос и крепчал авторитет губернатора, переходящий в культ личности. Портреты губернатора висели в каждом официальном учреждении, независимо от того, было ли оно подчинения регионального, муниципального или федерального. В родном селе губернатора Вороново в Шалайском районе в местной церкви лик губернатора был запечатлен на иконостасе, а в районном центре Шалайске на центральной площади стоял его бюст.
        Что -то недоброе таилось в атмосфере края, и многие местные пикейные жилеты приписывали это зловещей карме места, на котором был выстроен Великоволжск, над которым возвышалась настоящая лысая гора.
        …
        Снова степь бескрайняя, только где -то вдали на линии горизонта лес в синеватой дымке. А впереди по -прежнему скачет бешеным галопом конь бледный. А вокруг степь да степь… Гарью пахнет… При этом душно и воздух спертый, будто перед грозой. И надо во чтобы то ни стало коня этого догнать и оседлать. Иначе всем хана… А навстречу женщина с коромыслом, на котором два ведра болтаются. А губы уж пересохли, сил нет дальше бежать.
        - Дай, что ли, хозяюшка, воды напиться.
        - Пей, сколько сможешь проглотить. Да смотри не захлебнись.
        Вода студеная, ключевая. А глаза поднимешь — глядь у хозяйки той вместо лица череп да две пустые глазницы. А то, что казалось коромыслом, на самом деле — коса. А в ведрах там, где вода должна быть, черви копошатся. Смотрит и ухмыляется.
        - Ну, что напился? Еще хочешь?
        А сверху, с самых небес зычный зов раздается, и явно это звук трубы Иерихонской, а значит — на пороге Апокалипсис. Значит, напрасны были все усилия, и никому уже не спастись…
        Начальник службы экономической безопасности УФСБ по Приволжскому краю полковник Алексей Брусницын открывает глаза. За окном яркое солнце, а на столе звенит трубным голосом красный аппарат — выходит, главный уже у себя. Сколько времени? Ни фига себе, пятнадцать минут десятого.
        Полковник вспомнил, что отрубился около пяти утра, когда в окна краевого УФСБ забрезжил рассвет. Накануне он до позднего вечера был на полигоне на стрельбах вот откуда череп и пустые глазницы во сне, тьфу ты привязалась эта пакость, а после, как полагается, выпивал с командиром спецназа УФСБ подполковником… Потом на мобильник срочно позвонил генерал и потребовал… Потребовал оперативную справку к утру… Пришлось возвращаться на рабочее место и всю оставшуюся ночь сидеть на бумагами… Кажется, справку все -таки соорудил.
        «Вот только… Вот только… Как же зовут этого черта?… Ка -лин -кин…Как же он живет, с такой фамилией…»
        Полковник облизал пересохшие губы и взял трубку.
        - Полковник Брусницын, — произнес он, хотя отлично понимал, что звонить на этот аппарат может только один абонент, а потому это не более чем идиотская формальность.
        - Ты чего там уснул, что ли? — услышал он, — давай быстро дуй ко мне с докладом.
        - Никак нет, Александр Иваныч, — ответил он, — щас буду.
        Полковник быстро осмотрел свой рабочий стол. В левом углу лежала распечатка той справки, которую он накануне собственноручно набрал на своем рабочем компьютере. В правом же лежали какие -то папки, дискеты и пара видеокассет. Все это он торопливо сгреб и сложил в бронированный сейф, который сразу же запер на ключ, а напечатанные бумаги взял с собой. Потом он вышел из кабинета, запер его на ключ и направился в сторону апартаментов начальника краевого управления.
        …
        Каначик оказался в полутемном подвальном помещении. Сначала с ним попытался провести разъяснительную работу начальник седьмого отдела РУБОП майор Пархомов. Он радостно сообщил Каначику, что при нем обнаружены пакетик с героином и незарегистрированный ствол, а потом предложил написать чистосердечное признание и сдать всех своих подельников. Каначик послал его подальше, обозвав мусором поганым. После этого в подвальчике появилось двое ребят в масках и камуфляже, которые избили Каначика резиновыми дубинками.
        Через час его раздели догола, подвесили цепями к потолку и снова принялись удары по телу. Через полчаса экзекуция кончилась, его отсегнули и швырнули на пол.
        Еще час спустя Каначик, с трудом разлепив заплывшие глаза, увидел над собой двух человек. Один из оказался уже знакомым ему майором Пархомовым, а второй был одет в костюм кремового цвета и черную майку, с аккуратно подстриженной челкой и излучал аромат дорогого парфюма. Каначик быстро узнал в нем секретаря краевого Совета Безопасности и вице -губернатора Александра Мордашева.
        - Вот, Александр Константинович, — почтительно обратился к нему майор Пархомов, — так сказать, производим дознание.
        Человек в костюме внимательно оглядел Каначика, а потом обратился к нему:
        - Ну что, Каначик, не надумал еще со следствием сотрудничать?
        - Да пошел ты на хуй, — выдавил из себя Каначик и плюнул в вице -губернатора кровью и осколками зубов.
        - Я пришел, чтобы по -хорошему предложить тебе договориться, — не обращая внимания на реплику, сказал Мордашев, — нас интересуют твои высокопоставленные дружки. В первую очередь, это мэр Сабуров, это Резо Старый, и это глава группы R. V.R. Шмаков. Если ты вспомнишь подробности твоего сотрудничества с этими персонажами, я гарантирую, что условия твоего содержания под стражей будут улучшены.
        Каначик заржал, а потом опять харкнул кровью в секретаря Совбеза:
        - Я сукой никогда не был, и сейчас не буду. И вообще, меня задержали незаконно. Я требую присутствия своего адвоката.
        Мордашев ухмыльнулся в ответ.
        - Адвоката захотел? Как же вы, урки, любите вопить про закон, если вас за яйца прижать! А вот интересно, вспоминал ли ты про закон в процессе общения с предпринимателем Красиным два года назад? Ты думаешь, уже все забыли эту историю? Нет, я хорошо ее помню. Вы ведь тогда на пару с мэром Сабуровым откровенно подставили Красина. Сначала мэрия подписала с ним контракт на подставку мазута для котельных, а ты обещал ему мазут подогнать. А мазут пропал по дороге, и ты предъявил ему. Напомнить тебе, что ты тогда сделал с Красиным, чтобы выбить из него бабки? Вы вставили ему провод под напряжением в задний проход, да вот только с зарядом не рассчитали. Я знаю, что Сабуров тоже присутствовал при этом. Мне известно все, что было и что есть и что будет в регионе. Красин обратился к нам за помощью всего лишь за день до того, как это произошло. Мы опоздали всего на полтора часа, и твое счастье, что он тогда скончался. Я представил докладную губернатору, где предложил принять меры по Сабурову, но губернатор за год до парламентских выборов и за полтора до губернаторских не захотел трогать лучшего мэра всех
времен и народов. Поэтому и тебе эта история сошла с рук, но, как видишь, ничто не забыто. Так что не надо вопить про незаконное задержание.
        Каначик молчал.
        - Я могу напомнить тебе и про другие делишки. Например, про благотворительный вечер твоего фонда, после которого скончался депутат Захаров от острой сердечной недостаточности. И про взрыв палатки, которую держала конкурирующая бригада.
        Секретарь Совета безопасности и вице -губернатор Великоволжского края Александр Мордашев был специалистом широкого профиля. Его компетенция была широка и расплывчата, и включала контакты с правоохранительной системой, обеспечение безопасности краевой администрации, а также информационно -аналитическое сопровождение работы администрации. Неофициально в его сферу ответственности входили контакты с криминальным миром, организация специальных мероприятий по дискредитации противников краевой власти, а также осуществление других специальных операций по распоряжению губернатора. Мордашев считался одним из самых одиозных и зловещих представителей краевой власти, и немало жутких слухов ходило вокруг его личности, а некоторое время назад в местной полуоппозиционной прессе даже появился специальный термин «мордашевщина». Никто не мог внятно объяснить, где и откуда губернатор Агарков нашел этого человека. Он вынырнул, словно чертик из табакерки, осенью 1997, когда Агарков после полутора лет своего губернаторства назначил его секретарем Совета безопасности края, а еще через год возвел в ранг вице        Достоверно известно лишь то, что Александр Мордашев родился в одной из азиатских республик СССР в семье военнослужащего Туркестанского военного округа (злые языки поговаривали, что тот был особистом). Его детство прошло на востоке. Потом семья переехала в Великоволжск. Здесь Мордашев решил идти по стопам отца с той лишь поправкой, что вместо военному ведомству предпочел систему юстиции, и поступил в Поволжский юридический институт на специальность следователя -криминалиста и окончил его на излете перестройки, но послужить в органах так и не успел. На дворе стояла середина 90?го года, и бизнес уже расцветал пышным цветом на территории СССР. Мордашев вместе с несколькими бывшими сослуживцами учредил фирму по продаже оргтехники, в то время дефицитной в Поволжье, и сколотил на этом деле первоначальный капитал. Его фирму попыталась взять под крышу одна из местных группировок. Мордашев предложил ее представителям встретиться на пустыре в промзоне. Когда братки приехали на место встречи, со всех сторон по ним был открыт автоматный огонь. В ту ночь на пустыре нашли семь трупов, а вскоре правоохранительные
органы заявили, что расследование зашло в тупик. После этого брать под крышу бизнес Мордашева больше никто не пытался.
        Тем временем прекратила свое существование советская власть, а за ней и СССР. Начинались времена дикого свободного капитализма. Мордашев со товарищи быстро завязали с оргтехникой, а вместо стали осваивать два новых направления. Первым стало юридическое консультирование широкого профиля, включающее и уголовную, и гражданско -правовую квалификацию. Вторым стали совсем неизвестные в то время не только в Великоволжске, но и в России вообще, и оттого загадочные и манящие слова — Public Relations (аббревиатура PR в то время еще не вошла даже в узкое употребление). Мордашев оказался одним из пионеров на только зарождавшемся рынке политконсалтинга (это слово тоже тогда еще никто не знал), и стал оказывать услуги разным кандидатам на выборах всех уровней. Вскоре его взял Агарков, который только избрался губернатором. Сначала советником на общественных началах, потом заместителем главы информационно -аналитического управления, а затем и секретарем Совбеза.
        Поговаривали, что возвышение его произошло после того, как губернатор к своему вящему неудовольствию обнаружил признаки усиления своего первого зама и правой руки Виталия Волынина, которого он все больше стал подозревать в претензиях на губернаторский пост. В итоге, Мордашев потеснил Волынина в качестве исполнителя особых поручений губернатора и куратора внутренней политики в регионе. Созданный им Совбез быстро превратился в неофициальную, но самую влиятельную в регионе спецслужбу, поставившую под контроль деятельность всего госаппарата и других силовых структур. Это не понравилось начальнику краевого ГУВД Белякову, который в ответ начал уголовное расследование в отношении приближенному к губернатору предпринимателю Роману Чавия. Через несколько недель на одном из федеральных каналов была обнародована пленка, на которой начальник ГУВД развлекался с девушкой по вызову. Вопрос о его отставке решился сам собой. ГУВД возглавил начальник криминальной милиции полковник Синельников, полностью лояльный губернатору.
        Параллельно Совбез установил наблюдение за вице -губернатором Волыниным. Мордашев стал бомбить губернатора докладными, где утверждал, что Волынин то и дело готовит заговоры против Агаркова с целью захвата власти. Отношения между Агарковым и некогда его ближайшим соратником Волыниным испортились окончательно. Вскоре Волынин переехал в Москву, где перешел сначала на партийную работу, а затем избрался депутатом Госдумы и стал неожиданно вице -спикером.
        Мордашев же усилил свое влияние в краевой администрации. Среди региональных чиновников тем временем укреплялась атмосфера страха и шпиономании. Любой чиновник и политик, силовик и предприниматель знали, что в любой момент их телефон, служебный, домашний или мобильный, может оказаться на прослушке у Совбеза, что за любым из них может быть установлена наружное наблюдение, что любое неосторожно сказанное слово может стоить должности, бизнеса или жизни. Все важные вещи обсуждались вполголоса, в укромных местах и без лишних свидетелей.
        Каначик по -прежнему молчал. Мордашев продолжил диалог.
        - Но мы можем простить твои косяки, и фактические и юридические, если ты напряжешь свою память. Ладно, хрен с Сабуровым и Резо, один — твой кореш, а второй — вор, это дело святое. Но есть еще один человечек, который интересует нас больше всех остальных. Насколько я знаю, в вашем городке частым гостем стал Волынин, бывший вице -губернатор, а ныне вице -спикер Госдумы. Я знаю, что ты лично сопровождал его в поездках по городу и во время встреч с населением и что заручился его косвенной поддержкой накануне прошлогодних выборов. Было бы неплохо, если бы ты вспомнил про его участие в городской жизни. Если расскажешь про него что -нибудь интересное, то условия твоего содержания под стражей будут сильно улучшены, а там, глядишь, и на свободу с чистой совестью…
        Каначик подумал еще немножко, потом сплюнул и сказал:
        - Я сукой никогда не был.
        - Теперь про понятия вспомнил? — опять усмехнулся Мордашев, — а как же тогда твои контакты с Волыниным? Что говорят понятия по поводу общения с петухами? Ведь ты, по понятиям, уже зашкварился, причем конкретно.
        Каначик опять помолчал, потом сказал:
        - Что ты сам знаешь про понятия? Много ты в жизни видел? А насчет петуха, так это еще обосновать надо, мне про это ничего не известно.
        Мордашев обратился к майору Пархомову:
        - По -хорошему не получается пока. Надо переходить к плану 2.1.
        Потом он снова повернулся к Каначику и промолвил с ухмылкой:
        - Ты, кажется, большой специалист по электрическим проводам? Тогда, наверное, тебе радостно будет испытать на своей жопе благодать РАО «Единые энергосистемы России»…
        Через пять минут в помещение вошли двое РУБОПовцев. В руках они держали шнур, один конец которого представлял собой вилку для розетки, а второй торчал несколькими оголенными проводками.
        …
        Полковник Брусницын быстро достиг приемной начальника и попросил секретаршу доложить о своем приходе. Та ответила, что его уже ждут.
        - Заходи, Алексей, — произнес генерал -майор ФСБ Анатолий Гладышев, когда Брусницын слегка приоткрыл дверь, — все сделал?
        - Все, как заказывали, Анатолий Иваныч, — ответил полковник, протягивая генералу подшитую солидную папку. Тот бегло глянул на ее содержимое, зевнул и сказал:
        - Ну, присаживайся, что ли.
        - Спасибо, — сказал Брусницын, приземляясь на жесткий стул напротив генеральского места.
        - Ты уж извини, что я тебя дернул так, знаю, что ты так и по самое не балуй был задействован, но ничего не попишешь, срочно пришла шифровка из федерального округа.
        - Да, ничего, Анатолий Иваныч, я уж привык к непрерывным трудовым будням, — отозвался Брусницын. Привыкать ему было к чему. Дело в том, что генерал Гладышев с большим подозрением относился к своему довольно молодому и чересчур резвому заместителю и поэтому всегда старался по максимуму загрузить его текучкой, дабы у того не оставалось времени на кабинетные интриги и подсиживанья вышестоящего начальства. Вот и теперь, под предлогом того, что двое из пяти его замов находятся в отпусках, Гладышев накануне отправил Брусницына в качестве контролирующей инстанции боевых стрельб личного состава, а также на учения спецназа краевого УФСБ, несмотря на то, что подобные поручения в прямой круг его обязанностей не входили. Это была епархия полковника Треухова — заместителя начальника, курировавшего боевую подготовку и службу спецопераций, но он был в отпуске. О ходе их проведения ему еще предстояло написать подробный отчет. Вчера же в одиннадцатом часу вечера, когда по окончании учений Брусницын мирно выпивал с командиром спецназа, генерал позвонил на мобильник и озадачил делом необычайной срочности, причем
отчет должен был быть готов к утру. Полковник успел его сделать к пяти часам утра — как раз в рассветный час он, распечатав около двадцати страниц отрубился, упав головой на рабочий стол.
        - К чему такая спешка? Что же это наш Роман Вахтангович отщебучить успел, что вы так заинтересовались по его душу?
        - Вот, — ответил генерал и швырнул своему заместителю какой -то листок, — как говорится, без комментариев.
        Брусницын пробежал глазами его содержание. Там говорилось о том, что окружное управление ФСБ и полпредство Президента в Нижневолжском федеральном округе чересчур обеспокоены повышенным вниманием предпринимателя главы группы компаний «Интермс» и президента Объединенной продовольственной корпорации Приволжского края Романа Чавия к ОАО «Белогорский речной порт». Там утверждалось, что краевые структуры управления имуществом и краевой арбитраж, возможно находясь в коррупционных отношениях со структурами г-на Чавия, в настоящее время готовятся провести ускоренное банкроство порта с последующим назначением племянника Романа Чавия по имени Георгий Чавия временным арбитражным управляющим. В документе также утверждалось, что в связи с наличием таможенного терминала этот порт является стратегическим объектом, а потому требует повышенного внимания со стороны органов безопасности. В конце документа утверждалось, что дело держит на особом контроле полномочный представитель президента в Нижневолжском федеральном округе Сергей Коренчук. Документ был подписан начальником Главного управления ФСБ по Нижневолжскому
федеральному округу генералом Вишневецким.
        - Оперативную сводку за утро читал? — спросил генерал, когда Брусницын закончил читать.
        - Еще не успел, а что случилось?
        - Сегодня около восьми утра Белогорский порт был захвачен СОБРом, а вчера во второй половине дня бесследно исчез Канапа, смотрящий в Белогорске, который в числе прочего крышевал порт.
        Брусницын ухмыльнулся.
        - Ну, твои соображения? — спросил его генерал.
        - А чего тут соображать -то, — ответил полковник, — очевидно, что все произведено с ведома губернатора и в интересах структур близкого к нему предпринимателя Чавия, которого неофициально называют губернаторским кошельком. Вопрос в другом — от нас -то что сейчас требуется?
        - В том -то и дело, что ничего, — ответил Гладышев, — пока ничего. Тут не знаешь, с какой стороны подлянки ожидать. Так вмешаешься — с губернатором отношения испортишь, а этак — полпреду может не понравиться.
        - Так и не надо резких движений делать, Анатолий Иваныч, — произнес Брусницын, — вы же знаете, что инициатива наказуема. Вот я вам бумажку состряпал, так и отправляйте ее наверх. А дальше уж наше дело — ждать новых распоряжений.
        Генерал задумался. Он достал платок, вытер вспотевшее лицо и шею. Потом включил кондиционер и произнес:
        - Весь вопрос в том, откуда ветер дует. Правда ли, что это полпред? Или Вышневеций сам решил только -только в должность вступив инициативу проявить? Или это вообще, оттуда? — генерал показал пальцем куда -то в потолок.
        - А вы не волнуйтесь, Анатолий Иваныч. Наше дело — не дергаться, а плыть по течению, как говорят на Востоке. Время покажет, откуда ветер.
        - Мне ошибаться никак нельзя, — произнес генерал, опять вытирая лоб — у нас в ведомстве сам знаешь, какая перетряска идет. Один неверный шаг — и добро пожаловать на заслуженный отдых. А еще поработать хочу, и пожить по -человечески.
        - В нашей работе, Александр Иваныч, всегда каждый шаг выверять нужно тщательно. Нам, как саперам, ошибаться нельзя никогда.
        - В общем, так, — подытожил генерал, — я тут на днях съезжу, в Самару, потом в Москву, с людьми пообщаюсь, поспрашиваю, что к чему. Тебя на несколько дней на хозяйстве оставлю. Ну, вот вроде и порешили. Да, на сегодня ты свободен. Поди отоспись, расслабься. А я поеду в на Московскую. Дмитрий Иванович на два часа внеплановое заседание Совета безопасности назначил, видать до него этот листок уже тоже докатился. И смотри там поаккуратнее, никому вот про это ни слова, даже своим.
        - Хорошо, я вас понял, Александр Иваныч, — отозвался полковник и вышел из генеральского кабинета.
        Полковник Брусницын был довольно молод, но к своим 37 годам уже успел дослужиться до полковника и заместителя начальника УФСБ по вопросам экономической безопасности. Он происходил из хорошей семьи, и его отец был профессором в местном университете, и в школьные годы способному Леше тоже прочили научную карьеру. Однако получив школьный аттестат он вдруг решил повернуть жизнь совсем по другому пути, и к шоку своих родителей поступил в Великоволжскую Высшую школу КГБ, которую окончил на заре перестройки. Его карьера резко пошла в гору после 1991 года, когда многие большие чины из старой гвардии были отправлены на пенсию. Уже в начале 1992 года он дослужился до капитана и возглавил только что созданный отдел по разработке организованной преступности. Три года он занимался оперативной разработкой ОПГ, однако в начале 1995 года неожиданно был отправлен в командировку в Чечню, а по возвращении оттуда, получив майорские звездочки, был переведен на Зареченский районный отдел. В Зареченске он провел три года, а потом помог губернаторской семье отжать тамошний самый большой цементный заводик, который до
этого контролировался местной группировкой. В итоге, крышевавший завод авторитет по кличке Носорог был брошен в краевое СИЗО, где его через несколько часов нашли повешенным, а смотрящий по району Яшка — Цыган отправился на зону. Завод же после процедуры банкротства отошел в собственность губернаторской семьи, и числился теперь за компанией, принадлежащей супруге губернатора Ларисе Белорековой. В общем, с задачей своей тогда еще майор Брусницын справился виртуозно и оперативно. В итоге Брусницын, получивший погоны подполковника, вернулся в Великоволжск на должность начальника службы экономической безопасности в ранге заместителя начальника УФСБ, к вящему неудовольствию генерала Гладышева, который почуял, что краевая администрация готовит ему замену. Он тогда поначалу помешать его назначению, но был вынужден смириться с новым замом опять -таки по просьбе губернатора и его жены. Впрочем, полковник казался настолько аккуратным и исполнительным, без амбиций и претензий, что очень скоро генерал души не чаял в своем новом заместителе, и даже, бывало, когда требовалось, просил его в частном порядке порешать
какие -то вопросы с краевой администрацией. А частный порядок, в свою очередь, заключался в том, что примерно раз в неделю, в одном из номеров гостиницы «Лазурная» полковник встречался с губернаторской женой, Ларисой Агарковой. Так что все тогда устроилось очень даже неплохо, ко всеобщему консенсусу. А совсем недавно, полгода назад, Брусницын получил очередное повышение в звании, сделавшись самым молодым в управлении полковником.
        Выйдя от генерала, Брусницын вернулся в свой кабинет. Там полковник открыл один из сейфов и извлек оттуда на белый свет пачку бумаг и несколько кассет, помеченных как А-Ч, А-Ч-2, Ч-1 и Ч-4… На кассетах была запись телефонных разговоров Романа Чавия с губернатором Агарковым, вице -губернатором и министром имущественных отношений Калинкиным и главой краевого Арбитражного суда Васильченко. На видеокассете же была запечатлена праздничная трапеза членов Краевого Арбитражного суда во главе с председателем его Васильченко, однако тон там явно задавал Роман Чавия, а еще там присутствовал министр имущественных отношений Калинкин и его зам по вопросам банкротств Мормышкин. Кроме того, за столом сидело еще несколько человек, среди которых можно было узнать членов тендерной комиссии, которым предстояло в итоге определить, кому же достанется имущество обанкротившегося речного порта. Запись была очень плохого качества, однако все лица были узнаваемы. Бумаги же являли собой ксерокопии решений Минимущества, а также свежезаготовленная «рыба» протокола предстоящего аукциона по продаже имущества обанкротившегося
порта. Победителем, там, понятно, было названо кипрская компания «Интермс», черед ряд оффшоров в итоге принадлежащая Чавии и несколько справок из оффшорных банков, разбросанных по всему миру, о перемещении денежных средств.
        Осталось только догадываться, зачем полковник вместо того, чтобы накануне ночью подготовить всю эту коллекцию для отчета генералу, потратил время на собственноручное составление кратенькой справки. Тем не менее и теперь после беглого просмотра засунул все обратно и запер сейф. Потом он позвонил начальнику отдела по борьбе с экономическими преступлениями и попросил его к завтрашнему дню подготовить ему небольшую справку о бизнесе г-на Чавия, где попросил изложить историю всех контролируемых им структур и сделать опись принадлежащих ему активов. Затем он позвонил начальнику отдела по борьбе с организованной преступностью и попросил до завтра подготовить отчет обо всех заметных фактах биографии Чавия, его криминальных контактах и его нынешнем месте в криминальном мире края. Напоследок Брусницын набрал номер начальника отдела по борьбе с коррупцией и велел ему до завтра сделать аналитическую записку с перечислением всех возможных коррупционных контактах Чавия в краевой администрации и в судебной системе.
        Посчитав на сегодняшний день свою работу выполненной, полковник удовлетворенно усмехнулся, затем он переоделся в летний кремовый костюм от Бриони и открыл другой сейф.
        …
        Аня прошла в Великоволжский офисный центр, миновав самораскрывающиеся двери. Центр был заложен в еще в советские годы, но достроили его уже при нынешнем губернаторе два года назад. С тех пор центр считался восьмым чудом света и славился своими саморасркывающимися дверьми, лифтами с сенскорными дверьми и интерьерами. На площадке перед лифтом она посмотрелась в зеркало и, как всегда в таких случаях, невольно залюбовалась собой. Из зеркала на нее смотрела девушка лет двадцати, довольно высокая, с тонкой талией и русыми волосами до пояса, славянскими чертами лица и большими светло -голубыми глазами. Одета она была в белую мини -юбку, открывающую ее длинные ноги, и такую же светлую маечку, открывавшую загорелые плечи. В общем, Аня была весьма красивой девушкой, и хорошо знала себе цену.
        Она выросла в семье доцента местного университета, в относительном достатке в центральном районе города, и к своему двадцати одному году она уже успела окончить журфак Великоволжского госуниверситета, а за время учебы успела приобщиться к модельному бизнесу и городской светской жизни. Ее хорошо знали все местные светские персонажи, и она постоянно становилась звездой городских гламурных вечеринок. Однако в провинции ей периодически становилось скучно. Она все время говорила своим подружкам, что в этом городе ей тесно. Однако уезжать из него не торопилась, потому что при всей окружающей провинциальности она все же чувствовала себя здесь королевой. Золотые слова Цезаря насчет того, что лучше быть первой в деревне, чем второй в Риме, Москве или Нью — Йорке она понимала, как никто другой.
        Несколько недель назад она с легкостью устроилась работать в газету «Великоволжский комсомолец», которая была региональным филиалом одного из самых известных и массовых московских изданий. Это считалось круто. Если в местных изданиях сотрудники могли по несколько месяцев сидеть без зарплаты, то здесь платили регулярно и по здешним меркам много, а сам факт того, что редакция располагалась в этом роскошном центре с самой высокой арендной платой, говорил о многом.
        Аня поднялась на лифте на седьмой этаж дома печати, где располагалась редакция «Великоволжского комсомольца» и плавной неспешной поступью балерины, сдержанно отвечая на приветствия коллег мужского пола, проследовала к кабинету главного редактора.
        Главред Андрей Данилин был мужчиной средних лет, рано поседевший и с примечательной биографией. К своим сорока с небольшим годам он успел окончить военное училище пограничных войск, отслужить несколько лет на Дальнем Востоке, а с началом перестройки неожиданно вернуться и податься в журналистику. За период с конца 80?х он успел поработать почти во всех крупных изданиях, а последние три года возглавлял местный филиал крупнейшей московской газеты.
        Издание «Великоволжский комсомолец» считался одним из немногих изданий, державшихся довольно независимо по отношению к краевой власти. Отчасти это объяснялось прямым финансированием из Москвы и московским подчинением. Газета позволяла себе разные вольности по отношению к губернатору и его приближенным, а также всевозможным муниципальным руководителям, правда, в основном в виде анекдотов, прикольных фотографий или критических статей. Вольности эти, правда, большого вреда репутации начальства не приносили и были по большей части довольно -таки незначительными, однако на фоне всеобщего безрыбья все это почиталось за большую смелость. Злые языки поговаривали про весьма тесную дружбу между Данилиным и секретарем Совбеза Мордашевым, переходящую в попойки, однако никаких подтверждений этому никто так и не мог привести. Единственным аргументом в пользу такого рода слухов были критические материалы в адрес оппонентов краевой администрации, прежде коммунистов, а в последние несколько месяцев — бывшего вице -губернатора, а ныне вице -спикера Госдумы Виталия Волынина, о претензиях которого на губернаторское
кресло в регионе не говорил только ленивый. Материалы эти были гораздо более острыми, чем покалывания краевого руководства, однако само по себе это ни о чем не говорило.
        Кроме того, поговаривали куда с большими основаниями о богатой личной жизни главреда. Будучи женат, он имел вполне официальную любовницу — тощую незамужнюю телку лет тридцати с небольшим по имени Вероника и с фамилией Кобылина. Сначала он сделал ее своей секретаршей, потом устроил на должность обозревателя, а недавно сделал своим заместителем. Впрочем, ему было мало, и поэтому он взял на работу Аню, правда, ничего не требуя взамен (он хорошо понимал, что это не та девушка, которую можно затащить в постель в обмен на теплое местечко), однако определенно на что -то рассчитывал в будущем. С Аней он всегда был очень любезен, приветлив и сулил ей карьерный рост.
        В общем, с Данилиным у Ани сложились вполне контактные рабочие отношения. На этот раз она придя к нему стала просить, чтобы он подкинул ей какую -нибудь острую тему, потому что писать все время про светскую жизнь и моду ей надоело.
        Данилин попытался было возражать:
        - Это что же ты острого хочешь? Это ведь очень опасно может быть, особенно для таких девушек.
        - Для каких -таких девушек? — спросила Аня с легкой иронией и с полушутливой улыбкой.
        - Да вообще, для девушек, — нашелся Данилин, — не женское это дело, я тебе скажу. Тут здоровым мужикам головы проламывают, а ты лезешь куда -то.
        - Ну хорошо, — сказал он со вздохом, — раз ты так просишь, любой каприз, мадемуазель, — последние слова он произнес с придыханием с улыбкой галантного кавалера, приложив при этом три пальца к губам.
        - Так и быть, — продолжал он, — вот есть интересное дело по банкротству колхоза «Новая заря». Не побрезгуешь в колхоз съездить, если что?
        - Ну что вы! — игриво возмутилась Аня, — мне очень даже не хватает экзотики в жизни, так что в колхоз съезжу с превеликой радостью.
        - Отлично. Надо будет встретиться с его председателем по фамилии Чугунов и задать несколько вопросов. Понятно, что он будет все отрицать. Говорить, что никакого банкротства не ожидается. Но ты там по возможности постарайся еще с народом пообщаться и послушать, что люди будут говорить. Но это уже, как получится. Если ничего больше не узнаешь — тоже не страшно, нам главное комментарий от этого председателя получить, и все. Так что прямо завтра с утра и поезжай. Расписание автобусов я тебе достану. Да, и оденься как -нибудь попроще и поскромнее. Народ -то у нас дикий, мало ли чего. Будут проблемы — сразу звони, я подъеду, если что.
        …
        Заседание краевого Совета безопасности начался с полуторачасовым опозданием, хотя его членов это не сильно беспокоило. Собрались тут люди в крае уважаемые: областной прокурор Николай Маклаков, начальник ГУВД генерал Синельников, начальник УФСБ генерал Гладышев, начальники таможенного управления, налоговой службы и налоговой полиции, управления МЧС, а также главный инспектор ГУИН по Приволжскому краю. Короче говоря, все серьезные ведомства оказались представлены в Совбезе. В результате, и губернатору хорошо, все время с приятными людьми общается, и люди вроде бы как от краевой администрации далеко не отбиваются.
        Совет прошел в плановом режиме в остановке полного доверия и взаимопонимания. Губернатор рассказал, как он ночей не спит и думает, как бы улучшить жизнь работников силовых структур, а силовики поочередно распинались в своих признаниях любви губернатору и краевой администрации. Напоследок губернатор отдал поручение своему заму и секретарю Совбеза Мордашеву проработать вопрос о расширении перечня сотрудников органов, получающих надбавки от краевой администрации или как их называли, агарковских надбавок. Тот кивнул в ответ.
        - Ну все, товарищи, — подытожил губернатор, — всем спасибо, все свободны. А, попрошу пожаловать ко мне, на стопочку, да, коньячку французского, натурального.
        В комнате отдыха был расставлен стол, сервированный а-ля фуршет. Несколько закусок, маленькие бутерброды с красной и черной икрой, семга, бутылки коньяка, французские и чилийские вина, водка лучших сортов, а «Губернаторской», которая продавалась по всему региону не было. Собравшиеся были довольны закуской и выпивкой. Прозвучало предложение ехать в Чердынь, в губернаторскую резиденцию на продолжение банкета, уже неофициальное. Раздались томные вздохи. От слова «Чердынь» несло чем -то волнующе -романтическим, в памяти возникали сауна, лакеи в париках и камзолах, бассейн и голые девки. Предложение явно радовало.
        Когда члены Совбеза последовали приглашению губернатора, начальник УФСБ отозвал в сторону вице -губернатора Мордашева.
        - Слушай, Александр Константиныч, разговор есть, — сказал он.
        - Слушаю тебя, Анатолий Иваныч, — отозвался тот.
        - Так чего там у тебя с чеченами этими, которые по делу о похищении дочки Гольцмана, наклевывается чего?
        - А чему тут наклевываться? — изобразил удивление вице -губернатор, — там все в ажуре. Расследование почти закончено.
        - А суд скоро? — осведомился начальник УФСБ.
        - Погоди немного, и до суда дойдем. А ты -то чего так волнуешься, а?
        - Да вот за коллег из РУБОПа да прокуратуры переживаю немного, что уж больно долго следствие тянется. Чего там разбираться? Ты бы мне дал бы их на пару деньков, они бы и враз у меня раскололись.
        - Да не волнуйся ты так, Анатолий Иваныч, — отозвался Мордашев, — там с ними тоже не стажеры работают. РУБОПовские их раскололи уже запросто, те все им как на духу поведали. Просто много ниточек разных обнаружилось, вот и отрабатываем все.
        - Да? — переспросил генерал, — да я в ребятах РУБОПовских и не сомневаюсь. Просто у меня тоже кое -какие разработки по чеченам есть, вот и хочу проверить.
        - Так какие проблемы? Давай их мне все, мы с тобой вместе и разберемся.
        - Понимаешь ли дело какое, а Саня? У меня под грифом секретно все, с другими ведомствами, даже по дружбе делиться права не имею. Дай хоть на день, а? Я из них все и вытрясу.
        - Вот что, — резко прервал его Мордашев, — я ведь понимаю, что тебе они до усеру нужны. Чует ведь кошка, чье мясо схавала? — здесь Мордашев пристально посмотрел генералу в глаза. — Ну так и у меня тогда к тебе встречное предложение будет.
        - Я слушаю, — отозвался генерал.
        - Ты, говорят, в Самару зачастил. И, будто, говорят, чуть ли не с полпредом ручкаешься, а было такое, Анатолий Иваныч?
        - Ну, с полпредом -то не доводилось, а с генералом Вышневецким, уполномоченным ФСБ по Нижневолжскому округу, это да, общались.
        - А зря. Вот чего, Анатолий Иваныч. Пообщаться бы тебе не помешало. И с Сергеем Виленычем, а может, с кем -то и повыше. Короче говоря, твое ведомство -то нынче в почете. Сам понимаешь, президент теперь у нас из ваших. Так что ты, может, и знаешь побольше нашего да сказать стесняешься?
        - Нет, нет, ничего не знаю, — замотал головой генерал, — знал бы чего, давно бы сказал.
        - Ну, так узнай. Для твоего ведь учреждения это не проблема. С людьми пообщайся. Может, чего и услышишь так. А, Анатолий Иваныч?
        - Постарась, Александр Константиныч, постараюсь. Непросто, конечно, но можно.
        - Да уж, постарайся, Анатолий Иваныч. Тогда, гдядишь, и с чехами твоими вопрос решим. Только помни, что пока они у нас… Ну, пойдем к столу, а то еще обидятся мужики, подумают, что мы с тобой совсем зазнались.
        …
        Полковник Брусницын подъехал к отелю «Лазурная». Молча вошел внутрь, миновал холл отеля и проследовал в небольшой закуток за красными занавесками в самом углу. За занавесками была дверь. Полковник нажал звонок и психоделический даосский напев зазвенел над этим будуаром. Через 10 секунд дверь отворилась, и за ней обнаружился служитель в красном пиджаке и полицейском шлеме, более уместном в Лондоне, чем в этой «столице Поволжья». Полицейский молча кивнул и раскрыл дверь перед гостем. Полковник проследовал внутрь. За этой дверью была еще одна дверь, а за ней дверь лифта. Доморощенный полицейский открыл дверь лифта специальным ключом, а потом, войдя туда вместе с Брусницыным, нажал единственную кнопку, имевшуюся там. Лифт прибыл прямо 11-ый этаж. Брусницын покинул лифтовую кабину, а служитель остался там, отправившись на лифте в обратный путь. Там был еще один холл, выдержанный в китайских мотивах. В углу была одна -единственная дверь. Брусницын снова позвонил в домофон. За дверью опять оказался служитель, абсолютный клон клон первого. Тот открыл дверь и проводил пришельца по коридору, кончавшемуся
матовыми стеклянными створками. Брусницын чуть слышно постучал.
        VIP-зона отеля служила для приема особо важный гостей края, чаще всего из Москвы или других регионов, иногда — из южных республик, совсем редко — из дальнего зарубежья. Впрочем, гораздо чаще эти апартаменты снимали представители краевой элиты для организации своего досуга, вдали от всяких нравственных и политических ограничений. Наиболее информированные или просто умные догадывались о том, что за всеми этими апартаментами ведется видеонаблюдение, и потому старались избегать этого президентского люкса. Однако персонажи первого эшелона могли себе позволить заткнуть глазок камеры, и в число этих лиц входила жена губернатора Лариса Белорекова, которая и открыла полковнику, когда он аккуратно постучался в стеклянные двери президентских апартаментов.
        Жена губернатора и одновременно прима краевого драмтеатра Лариса Белорекова была хороша собой, как редко бывают жены ответственных номенклатурных работников. В свое время карьера ее началась с победы первого в крае конкурса красоты «Мисс Волга» в 1991 году, потом было участие в «Мисс России», правда неудачное, и еще в каких -то конкурсах. В те годы считалось, что в регионе нет ей равных по красоте, а на всяких показах с ее участием выстраивалась очередь из тогдашних авторитетных персонажей. Однако очень скоро избранником красавицы стал крупногабаритный и деловой Николай Владимиров, более известный в крае как Балу. Погоняло он получил за портретное сходство и медвежий норов, с которым он крушил все, что стояло у него на пути. Из ряда многочисленных поклонников Ларисы он выделился тем, что за одну ночь весь город Великоволжск оказался в билл -бордах с ее портретами, а еще Балу славился масштабными гулянками. Кроме того, он держал городской порт, нефтеперерабатывающий завод и несколько рынков, и считался одним из самых влиятельных городских авторитетов. Но окончательно он покорил сердце актрисы тем,
что на своем личном самолете с военного аэродрома в Зареченске лично отвез ее в Дагомыс, где снял целый этаж.
        После полутора лет счастливой жизни Балу вместе с еще десятком авторитетов был расстрелян в кафе «Молния» во время сходки. Красотка недолго проходила в безутешных вдовах, поскольку к этому времени уже успела познакомиться с тогдашним вице -мэром Великоволжска Дмитрием Агарковым, как раз к тому моменту еще и избравшемуся в Совет Федерации. Она снова не прогадала — ровно через два года Агарков был назначен губернатором Великоволжского края, а еще через полгода победил на выборах. Так актриса Краевого драмтеатра Лариса Белорекова стала первой леди края, и теперь ни одна светская тусовка, будь то благотворительный вечер, показ мод, смотр краевых политических сил или заезд в край какой -нибудь мега -звезды шоу -бизнеса или политики не обходился без ее участия. Еще она возглавляла несколько благотворительных фондов, отпустить пожертвования которым считали своим долгом все краевые предприниматели.
        - Здравствуй, — приветливо улыбнулся полковник, — а я к тебе не пустыми руками. И бережно достал из свертка бутылку 80-летнего срока давности.
        Вместо ответного теплого приветствия актриса выскользнула из его объятий и села на диван в углу в комнаты. Полковник попытался исправить ситуацию, подсев к ней, и снова попытался ее приобнять, но она опять стряхнула его руки, словно обнаруженного паука.
        - Ох, и неласковая ты сегодня, Ларисочка, — начал было Брусницын, но та прервала его жалобы на судьбу, всучив ему сложенный вчетверо листок.
        - Вот! — сказала она, — это что за поебень?!
        Брусницын развернул бумажку. Содержание ее оказалось ему знакомо. Это было письмо начальника ГУ ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу с просьбой разобраться с обстоятельствами банкротства Беловодского речного порта и с Романом Чавия, которое накануне показывал ему генерал. Пробежавшись по ней глазами, полковник снял пиджак и галстук, и начал расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки. Потом откупорил бутылку и разлил по двум фужерам, один из которых поднес к губам первой леди.
        - За тебя, — произнес он, но собутыльница его отстранила бокал и резко встала.
        - Я тебя спросила, что это за фигня?
        - Не знаю, — ухмыльнулся Брусницын, — нам в ведомство много бумаг всяких приходит. Сама понимаешь, работа у нас такая, жила бы страна родная…
        - Перестань выделываться! — резко оборвала его Лариса, — ты отлично знаешь про эту бумагу, ведь это твоя прямая компетенция!
        - Ну знаю я, допустим, видел ее? — ответствовал полковник, — ну и что дальше? Я вижу ровно столько же, сколько и ты.
        - А я тебя не про бумагу спрашиваю. Я, чтоб ты знал, ее раньше тебя прочитала. Я про другое спрашиваю. Откуда уши растут? И что у тебя в конторе говорят по этому поводу?
        Полковник задумался. Такого напора и совершенно неженского интереса к своим служебным делам он не ожидал и уж тем более не ожидал того, что бумага, которую ему два часа назад показал его прямой начальник под грифом «Совершенно секретно» ему спокойно и небрежно швыряет какая -то блондинка, будь она женой хоть десяти губернаторов сразу. Впрочем, чему тут удивляться. В стране уже лет десять бардак, и на конторе это, к сожалению, тоже отражается. Ничего не поделаешь, вот сейчас президент толковый пришел, может быть, он займется наведением порядка. Но пока с этим ничего нельзя поделать.
        - Ну, про уши я тебе ничего сказать толком не могу, — неторопливо произнес он, — знаю только, что сверху. А говорят то же самое, что и я сейчас. Что никто ничего не знает. Ну а вот мы зато с тобой много о чем можем поговорить, — ухмыльнулся полковник, и сделал еще одну попытку перевести разговор в другое русло и расстегнул еще несколько пуговиц рубашки и опять приобнял жену губернатора, но первая краевая леди снова вырвалась из чекистских объятий и невежливо толкнула полковника, так что тот едва не потерял равновесие и чуть -чуть не шлепнулся на покрытый мягким ковролином пол.
        - Перестань паясничать, Леша! — в ультимативной форме заявила она, — не надо держать меня за дуру, и думать, что мне можно впаривать любую чушь. Я отлично знаю, что ты следишь за всем, что происходит в крае, и только прикидываешься ванькой. Что без твоего ведома комар не пролетит, а ты тут дурачка валяешь передо мной! Ты ведь давно уже материалы по порту собираешь, не так ли? И на Чавию у тебя в сейфе вот такая папка лежит! Что, скажешь, я не права?!
        - Допустим, Ларисочка, допустим, ты права. Но вот, опасаюсь я, что правда тебе не сильно -то понравится.
        - Да ты говори, а там видно будет, — решительно заявила актриса.
        - Я вынужден признаться тебе, что ты в свое время сделала неплохую ставку. Ты всегда умела чувствовать, откуда ветер дует, носик -то свой ты по ветру аккуратно держишь. Твой муж стал хозяином региона. Но времена меняются. И есть информация, что наверху твой благоверный стал кое -кому ну совсем поперек горла. С Волыниным у него не все ладно, а тот ведь теперь вице -спикер Госдумы, да и у полпреда свои соображения. Сама понимаешь, в стране сменилась власть, и то, что при дедушке можно было зачесть в актив, сейчас очень быстро становится минусом. Поэтому все, что я в этой ситуации могу, это посоветовать тебе подумать, чтобы в очередной раз поменять ставку. Ведь раньше это у тебя ох как неплохо получалось. Ну а сейчас, как ты, наверное, видишь, наша власть начинается, — после этого полковник с бокалом в руке встал и сделал шаг навстречу Ларисе.
        На этот раз ответом стал ощутимый удар острым каблучком в область пониже пояса, так что Брусницын согнулся, хотя быстро, превозмогая боль, распрямился.
        - Зачем по яйцам?!!! — захрипел он.
        Лариса в ответ заявила на повышенных тонах:
        - Слушай ты, полковник! Ты это что о себе возомнил?!! Ты, что же, это, думаешь, что тебе вот так меня развести удастся? Мне твои комитетские разводки на хрен не нужны!! Братков своих разводи лучше! Нет еще в крае человека, который бы мог моему мужу поперек вякнуть! А ты, полковник, бы лучше на себя бы посмотрел! Возглавляет службу экономической безопасности, а сам на старой «Бэхе» ездит! Да у любого гопника машина получше будет! Да что ты вообще можешь!!!
        - Зря ты так, — ответил Брусницын на эту тираду, — нашего ведомства нынче держаться надо ближе.
        - Вот что, Лешенька, — сказала Лариса уже более спокойным тоном, — запомни: я тебя подняла, я тебя если чего и уничтожу. А сейчас пошел вон!
        - Зря ты так, — повторил полковник, торопливо застегивая рубашку, завязывая галстук и набрасывая пиджак. Но больше не сказал ничего и вышел восвояси. Дорогая коллекционная бутылка осталась на столе, откупоренная и разлитая, но вино в бокалах так и не было выпито.
        Уже выйдя из номера, полковник обернулся и чуть слышно произнес: «Ты еще пожалеешь, Ларисочка о своем поведении!» и пошел к лифту.
        …
        Пока силовики расслаблялись в парилке и бассейне с девками, губернатор заперся в своем кабинете в резиденции Чердынь. Вскоре к нему подошли те, кого он ждал в этот вечер, — вице -губернатор Мордашев, вице -губернатор Петр Шумилов, курировавший вопросы имущественных отношений и банкротств, и предприниматель Роман Чавия, которого называли личным кошельком губернатора.
        - Ну что? — спросил Агарков, когда все собрались и заперев дверь кабинета на ключ.
        - Все здесь, — сказал Мордашев и вытащил из портфеля папку, в которой оказался полный комплект финансовой и учредительной документации ОАО «Беловодский речной порт», которая накануне была изъята в кабинете директора порта.
        - Вот так всегда бы! — сказал губернатор, просматривая документы, — теперь выходит, все типа по закону. Ну ты что скажешь, Петр?
        Вице -губернатор Шумилов взял в руки устав, повертел его, полистал и подтвердил слова губернатора:
        - Ну да, — сказал он, — теперь уже все законно. В общем -то, решение суда по банкротству у нас есть, комплект документации имеется. Теперь можно и арбитражного управляющего назначить.
        Все посмотрели на Чавию. Тот сидел с удовлетворенным видом? и щерился.
        - Ну что, Роман Вахтангович, — воскликнул губернатор, — поди племянника своего на порт пристроить хочешь?
        - А чего ж, можно и Жорика, — ответил Чавия, — он у меня головастый, в Лондоне учился, MBА получил, курсы вот арбитражных управляющих недавно закончил. Отчего же не поставить, если никто не против.
        - А чего возражать -то, — произнес губернатор, — порт теперь твой, так что бери и принимай во владение. Только смотри там аккуратнее.
        После этого он поглядел на Мордашева.
        - Под надежной охраной порт -то? — спросил он.
        - Порт охраняет рота ОМОНа, — ответил секретарь Совбеза, — смена караула раз в двенадцать часов. Мышь не проскочит.
        - Вот так -то, — опять стал потирать руки губернатор, и его полное и слегка смуглое лицо засветилось от счастья, — давно уже пора самарским было надрать задницу. А то у нас под боком такой объект стратегический держали. Пора уже все нам брать в свои руки. Теперь это дело обмыть бы надо, и пошли к людям, а то они развлекаются там без нас.
        Собравшиеся распили бутылку коньяка «Корвуазье», которую накануне принес лакей в парике и одеянии 18 века. Закусили икрой. Жизнь явно налаживалась.
        Совет безопасности завершился в рабочем режиме, где после парилки с девочками, на свежем воздухе в небо неслись песни советского ретро, а краевой уполномоченный по правам человека Шлифельсон отплясывал комаринского в женском платье. На этот раз по желанию губернатора его нарядили в сарафан и кокошник, а вообще у него была большая коллекция таких нарядов. Потом начальник ГУИНа катался верхом на главном налоговике, и было еще много чего интересного.
        …
        После отъезда Мордашева с базы РУБОПа с Каначиком случилась неприятность. Когда, по распоряжению вице -губернатора, РУБОПовцы перешли к плану 2.1 и вставили провод в задницу смотрящему, тот так сильно разволновался, что сердце не выдержало. Не успели оперативники пустить напряжение, как Каначик задергался и забился в конвульсиях. РУБОПовцы поначалу подумали, что он притворяется, но через полминуты он стал задыхаться. Тогда майор Пархомов понял, что дело может принять плохой оборот, и велел позвать местного фельдшера, но когда тот пришел, ему оставалось лишь констатировать смерть предположительно от инфаркта.
        Когда Мордашев ближе к ночи вернулся, чтобы узнать о результатах допроса с пристрастием, то был очень недоволен исходом дела. Он выбранил Пархомова за преступную халатность, по -всякому его обругал, сказал «Знал ведь, что вы сами ни хера не можете!». Осмотрев тело, которое было все в синяках и гематомах, он спросил:
        - На хера вы его так отделали? — а после этого сказал, что нужно составить медицинское заключение о смерти да по -быстрому кремировать, дабы не допустить пышных похорон со всеми почестями.
        - Уж чего -чего, а отпиариться на своей смерти всякой мрази мы не дадим, — заключил вице -губернатор.
        ГЛАВА 2
        Роман Чавия, владелец кипрской компании «Интермс», по иску которой Беловодский порт был подвергнут процедуре банкротства, приехал в порт рано утром в компании своего племянника Георгия Чавия, которого Великоволжский арбитражный суд назначил временным арбитражным управляющим. Георгий Чавия был довольно молодым человеком лет тридцати с небольшим. За свою жизнь он уже успел побывать фигурантом двух уголовных дел, одно по обвинению в вымогательстве, второе — нанесения вреда здоровью средней тяжести. Еще он успел поучиться в Лондоне, где пытался получить степень МВА, но оттуда его депортировали за драку, и диплом МВА он получил уже в Москве. А совсем недавно он неожиданно окончил курсы арбитражных управляющих, а тут и достойный объект подвернулся.
        Дядю и племянника Чавия сопровождали вице -губернатор Петр Шумилов, министр имущественных отношений Калинкин, его зам Мормышкин, курировавший вопросы банкротств, и мэр Беловодска Сабуров. У Сабурова лицо было беспокойное и обескураженное. Известие о смерти Каначика привело его в расстроенные чувства. Он резко ощутил свое одиночество. Он готов был обратиться с призывом к населению города выходить на улицы, и позвонил с этим предложением Резо. Однако вор очень дорожил своим человеком на посту второго по величине города в регионе и понимал, что краевой администрации ничего не стоит выкинуть того из мэров. Поэтому Резо резко остудил пыл и посоветовал пока что стелиться перед губернатором и вылизывать все, что можно. «Главное — дожить до выборов», — так сказал он Сабурову напоследок. Выборы мэра должны были состояться в марте следующего года, то есть примерно через полгода. Сабуров собирался баллотироваться на новый срок.
        Сразу же по приезду вице -губернатор повел дядю и племянника осматривать кабинет гендиректора порта. Он открыл перед ними дверь и показал кабинет, где еще вчера сидел бывший гендиректор Пафнутьев.
        - Вот, — торжествующе махнул рукой Шумилов, — теперича принимайте дела.
        После этого он вручил Чавия -младшему печать и акт сдачи -приема дел. Несмотря на то, что подпись прежнего гендиректора отсутствовала, Георгий подмахнул акт, потом приложил полученную печать и тем самым вступил в должность управляющего портом.
        Чавия -старший тем временем подошел к окну и одернул жалюзи. Из окна открывался великолепный вид на портовые доки и на Волгу, раскинувшуюся вокруг на несколько километров.
        - Вот, — торжествующе сказал Чавия своему племяннику, — принимай владения.
        После этого господа Чавия в компании Шумилова, Калинкина и Сабурова отправились на встречу с трудовым коллективом. После вчерашнего захвата порта персонал был сильно обеспокоен своим будущим, и теперь ждал разъяснений от новых хозяев. К тому же все знали, что порт банкротом не был и давал вполне внушительную рентабельность.
        При появлении нового руководства народ забурлил. На трибуну поднялся вице -губернатор Шумилов, который стал объяснять, что ничего страшного не происходит, что прежнее руководство завело порт в долговую яму, но теперь после процедуры санации порт должен выйти на прибыль уже к концу года, так что жизнь теперь пойдет лучше прежней.
        После этих слов народ забурлил еще больше прежнего. С мест послышались крики, что будет с надбавками и премиями, которые прежний собственник — самарская компания R. V.R. платила всем работникам. Шумилов попытался заверить трудящихся, что для них ничего не изменится, а только улучшится, но убедить в этом народ было сложно. Кто -то даже поднялся с мест. Тогда на трибуну вышел мэр Беловодска Сабуров, которого население уважало. Его сразу стали слушать молча и внимательно. Сабуров сказал, что проблемы у прежних собственников и вправду были, но что теперь пришли нормальные хозяева. Что это обычная процедура, через которую проходят многие предприятия, что для трудового коллектива ничего не изменится в худшую сторону, он это гарантирует и будет держать руку на пульсе. Несмотря на то, что порт был предприятием не муниципального, а регионального значения и никакого влияния на него мэр иметь не мог, Сабурова выслушали внимательно, а потом захлопали. Трудящиеся стали понемногу успокаиваться, и Георгия Чавия, временного арбитражного управляющего, выслушали молча и пару раз даже жиденько похлопали.
        …
        Смотрящий в поволжском регионе вор в законе Резо Старый сидел в гостиной своего дома под Самарой и выслушивал двух визитеров. Первый был гендиректором Беловодского порта Пафнутьевым, которого вчера с таким апломбом выставили из собственного кабинета, второй — его непосредственным начальником, гендиректором группы компаний R. V.R. Дмитрием Шмаковым. Оба они пришли жаловаться на беспредел великоволжских властей и незаконный захват актива.
        - Так, так, понятно, — сказал Резо с еле заметным грузинским акцентом, когда закончил выслушивать ходоков, — ну а вы -то сами чего ушами хлопали? Что совсем ни сном ни духом, что Чавия банкротство готовит?
        - Откуда? — удивился Шмаков, — мы собственной разведки не ведем, тем более в Великоволжске.
        - А это зря, — заметил Резо, — надо было наблюдать, потому что Чавия этот — мразь и подлец, чего еще от него ожидать было. Мой крестник, между прочим. Я его в люди вывел и на ликеро -водочный завод посадил в свое время, а он с губером великоволжским снюхался, под его крышу пошел. Кидала он, вот кто. И вы должны были знать, с кем дело имеете, и что если у него 22 % акций, то когда -нибудь подлянку выкинет, а вы уши развесили. Лохами быть не надо. Я про то, что он захват порта готовит, уже несколько дней назад знал. Не думал только, что так быстро все будет. А с Каначиком что случилось?
        - Я ему позвонил, как только все началось, — объяснил Пафнутьев, — и сказал, чтобы он подъехал и разобрался. А потом я не видел, но рассказывали, что СОБРовцы его скрутили и увезли. А что с ним дальше, я не знаю.
        - Да нет больше Каначика, — обреченно махнул рукой Резо.
        - Как нет? — спросил Пафнутьев.
        - Скончался от сердечной недостаточности, — объяснил Резо, — по версии ментов. Сейчас ребята пытаются хоть тело получить, да хрен они теперь дадут что -то.
        На несколько секунд воцарилось тягостное молчание. Пафнутьев хотел было пошутить, что милиционер родился, но потом посчитал, что сейчас такая шутка будет неуместной.
        - Ну а нам теперь что делать? — спросил Шмаков.
        - Пока ничего, — ответил Резо, — сидеть тихо и не делать резких движений. Да, можешь апелляцию оформить в арбитражный суд округа, хотя он еще не сформирован толком.
        - И все? — удивился Шмаков, — то есть, мы вот так вот проглотим это?
        - Я что сказал, что проглотим? — возмутился вор, — я сказал, чтобы вы сидели тихо и не высовывались. А я пока по своим каналам поработаю, дальше видно будет. Как новости появятся, я сразу дам знать.
        Резо встал, давая понять, что прием окончен.
        Едва Шмаков и Пафнутьев вышли, Резо велел начальнику своей личной охраны Гиви позвать Гвоздя.
        Смотрящий на Нижней Волге Резван Чхартишвили, больше известный как Резо Старый, был одним из самых авторитетных воров на пост -советском пространстве. Коронованный в начале 70?х, он имел за плечами пять ходок и контролировал обширный кусок земли, раскинувшийся вдоль Волги от Ульяновска до Астрахани. Его личным ноу -хау была яхта под флагом Буркина — Фасо. Резо оплачивал аренду квартиры, служившей офисом посольства этой африканской державы, а в обмен посол дал согласие на то, чтобы оформить одну из яхт и несколько машин Резо под юрисдикцию посольства, тем самым обеспечив дипломатическую неприкосновенность яхты. Такой маневр позволил обеспечивал вору дипломатическую неприкосновенность, поскольку представители силовых структур не могли войти на территорию посольской яхты.
        Вотчиной Резо считалась Самарская область. Он держал под крышей почти все предприятия области, включая знаменитый автозавод, и большую часть ведущих ФПГ области, которые отстегивали ему от 10 до 20 % от своей прибыли. В руководстве каждого предприятия или ФПГ работали его ставленники, которые следили за тем, чтобы собственники и менеджмент не утаивали от него прибыли.
        В начале и середине 90?х регион сотрясали кровопролитные криминальные войны, когда стрельба и взрывы были обыденностью на улицах Самары и Тольятти. Однако после того как общероссийском воровском сходе несколько лет назад Резо к середине 90?х, после отстрела и посадки ряда авторитетов из числа спортсменов и выходцев с Северного Кавказа, замирить все враждующие группировки, а несогласные мириться были быстро зачищены. То же самое произошло в других приволжских регионах. На улицах поволжских городов воцарилось относительное спокойствие. С региональными властями и местными силовыми структурами Резо тоже удалось найти общий язык, отчасти на коммерческой основе, отчасти потому что сами нередко прибегали к помощи Резо как посредника и переговорщика. Несмотря на свой внушительный воровской стаж, Резо отнюдь не был ярым приверженцем старых воровских понятий. Он охотно шел на контакт с силовыми и государственными структурами, и вообще вел дела скорее как коммерсант и олигарх, нежели как вор в законе. Несколько раз коллеги по цеху пытались ему это предъявить, но влияние Резо было так велико, что они очень
быстро забывали о своих претензиях.
        Среди поволжских регионов особняком стоял Великоволжский край. Дело в том, что Великоволжск никогда не был воровским городом, а последняя коронация в нем состоялась в далеких 60?х годах. С начала 90?х в регионе на первый план вышли спортсмены и этнические группировки, «синие» же всегда оставались на заднем плане. После прихода к власти Агаркова его команда очень быстро замирила и зачистила регион, причем на пару лет раньше, чем это сделал Резо в остальном Поволжье. Поэтому в услугах смотрящего здесь не слишком нуждались. Резо это хорошо понимал, и до последнего времени не стремился залезать сюда. Он был довольно -таки хитрым политиком маккиавеллиевского склада, никогда не шел напролом, не прошибал лбом стену и понимал, что если куда -то его не приглашают, то незачем туда и лезть. На территории Великоволжского края он имел несколько кусков, которые его вполне удовлетворяли. Одним из них был Беловодский порт, принадлежавший самарской группе R. V.R., которые крышевали подконтрольные ему беловодские братки во главе с Каначиком и через который он пропускал множество полезных грузов. Этот порт играл
важную роль в его бизнес -империи. Захват порта стал очень болезненным ударом по его интересам.
        Кроме того, несколько лет назад под крышу Резо изъявил желание перейти великоволжский авторитет Гвозь, имевший бизнес -интересы в Ленинском районе города. Сам Гвоздь тоже не относился к «синим», в прошлом он был офицером спецназа ГРУ, а после увольнения из вооруженных сил сколотил бригаду, которая к концу 90?х установила контроль над Ленинским районом. Несмотря на это Резо посчитал его за «правильного пацана». Официально Гвоздь был объявлен смотрящим в Великоволжске и положенцем. Резо также сулил ему в скором будущем воровскую корону и место смотрящего во всем Великоволжском крае, поэтому Гвоздь служил ему верой и правдой, исправно представляя интересы воровского сообщества в регионе.
        Гвоздь появился через две минуты после приглашения Резо. Это был высокий и сухопарый мужчина лет сорока с небольшим, с ранней сединой. Его особой приметой был шрам, пересекавший всю левую щеку от уха до горла. Накануне утром Гвоздь уже успел побывать у Резо, он и сообщил ему о судьбе Каначика.
        - Ну, что скажешь? — спросил его Резо, когда тот присел на диванчик для посетителей перед ним.
        - Мочить всех надо, — ответил Гвоздь, — без вариантов. Нужно, чтобы земля у них под ногами горела.
        - А вот этого не нужно, — умерил его пыл Резо, — нам нужно все делать аккуратнее, без шуму, без пыли, особенно теперь. С ними нужно их же приемчиками действовать.
        После этих слов Резо многозначительно помолчал, а потом пристально поглядел на Гвоздя и добавил:
        - Я еще с людьми знающими посоветуюсь, что к чему. Так что ты там давай аккуратнее, без резких движений. Но ты там тоже руку на пульсе -то держи. Пока сиди тихо, присматривайся, что к чему. Меня, главное, в курсе держи. Обо всех подвижках сразу же говори все, как есть. У тебя самого людей -то много, если что?
        - Ну, сотню стволов могу выставить в любой момент, — сообщил Гвоздь.
        - Это хорошо, — одобрительно махнул Резо, — людей держи в боевой готовности. Но еще раз говорю — без моего ведома никаких резких движений. И давай, если все выгорит, то считай, коронация тебе обеспечена. Мое слово верное.
        После того ухода Гвоздя, допив бутылку настоящего грузинского «Киндзмараули» (в продаже такого не сыщешь, говорил Резо всем своим гостям), вор взял мобильник и набрал номер давнего знакомого, в прошлом подшефного коммерсанта, затем прикормленного регионального чиновника, а ныне помощника полпреда президента в Нижневолжском федеральном округе.
        - Але, Юрий Васильич? — спросил он, — ну как там дела наши продвигаются? Бумагу твой шеф подписал, да. Это хорошо. Бумага ушла уже, говоришь? Ну хорошо, постарайся теперь с силовиками покрепче завязаться. Как это пошлют? Ты помощник полпреда президента, государева ока, так никто тебе даже слова поперек сказать не посмеет. Главное, чтобы сам ты себя ощущал большим человеком, тогда и другие проникнуться. Да, а как же. Привыкай к этой роли. И давай там этого генерала, с которым у тебя отношения, пусть тоже без дела не сидит…
        …
        Вице -спикер Государственной Думы Виталий Викторович Волынин сидел на своей служебной даче в подмосковном Архангельском и изучал информационные сводки с исторической родины — Великоволжского края. Там говорилось о банкротстве Беловодского порта, задержании авторитета Каначика и его последующей смерти от сердечной недостаточности. Чем больше он погружался в чтение, тем более глубокие морщины бороздили его лоб, а татарские глаза вице -спикера как будто становились еще более косыми. Порт Волынина не слишком встревожил, но вот судьба Каначика взволновала его сильно. Поэтому когда ему доложили, что из Великоволжска бизнес -рейсом в Москву прибыл начальник службы безопасности группы компаний «Бутон» Игорь Ярыгин, Волынин дал команду подготовить машину и ехать в офис московского представительства ГК «Бутон», находившегося на Пресненской набережной недалеко от Белого дома.
        Вообще -то, большую часть рабочего времени Волынин проводил в своем думском кабинете, где он как вице -спикер занимал целое крыло на пятом этаже старого здания, но в стенах Думы он сильно опасался посторонних ушей и поэтому все конфиденциальные встречи, особенно с по вопросам безопасности и развития бизнеса, он проводил в офисе компании. Там сотрудники службы безопасности каждый день сканировали все помещения на наличие прослушивающих устройств, а еще накануне важных встреч Волынин выключал мобильник и вынимал оттуда батарейку и своего собеседника всегда просил делать то же самое.
        Виталий Волынин до конца 90?х считался ближайшим соратником и правой рукой губернатора Агаркова. До осени 1999 года он занимал пост вице -губернатора края. Правда, злые языки в течение нескольких последних лет мусолили слухи о кошке, пробежавшей между соратниками и об интригах, которые молодой политик будто бы постоянно плел против своего шефа. Поговаривали в частности, что Волынин во время выборов в Краевую Думу три года назад составлял собственный список кандидатов, чтобы сформировать там фракцию и стать ее спикером, а еще говорили, что он финансирует единственную оппозиционную краевой администрации газету «Свобода». Но на людях эти двое так или иначе демонстрировали полное согласие и единение и нерушимую дружбу. При этом сфера полномочий вице -губернатора, который начинал как единственный первый зам Агаркова, постоянно сокращалась. Так, сначала у Агаркова появился второй первый зам — секретарь Совбеза Мордашев, затем большая часть полномочий Волынина оказалась в руках краевого вице -премьера Кейтеля. За Волыниным же остались вопросы ЖКХ, строительства, и крайне невнятное Министерство
инвестиционной политики. Вдобавок ко всему губернатор стал регулярно назначать Волынина ответственным за взимание недоимок с краевых бизнес -структур и за выплату зарплат бюджетникам и пенсий. Впрочем, вице -губернатору каждый раз удавалась выходить сухим из воды. В конце концов, накануне недавних думских выборов Волынин вошел в состав руководства блока, созданного московским мэром и одним их бывших премьеров, и занял там пост председателя исполкома. После начала работы третьего думского созыва он сразу же оказался в кабинете вице -спикера, как поговаривали, за счет умения быстро сводить дружбу с нужными людьми, главным образом, за счет неких тайных пороков, всегда скрепляющих их носителей теснее любой идеологии и любых финансовых интересов.
        Однако оказавшись в Москве на вице -спикерской синекуре Волынин не стал почивать на лаврах и останавливаться на достигнутом. Виталию Викторовичу захотелось чего -то большего, чем простое вице -спикерство. И Виталий Викторович отлично отдавал себе отчет в том, что он хочет — его истинной целью было Великоволжское губернаторство. И не радовали его до конца ни отдельное крыло в здании Госдумы, ни охрана на лестничных пролетах, ни мигалка с машиной сопровождения, ни вид на кремлевские башни.
        Для человека несведущего в нюансах и тонкостях российской внутренней политики это желание могло бы показаться странным. И в самом деле, человек, достигший немыслимых высот в Москве, не просто получивший депутатский мандат, что само по себе являлось недосягаемой мечтой для десятков тысяч представителей региональной элиты, но и севший в кресло вице -спикера, вдруг мечтает уехать из златоглавой Москвы в степной заброшенный Великоволжск, с его кривыми улочками, скачущими вверх и вниз, все время продуваемый каспийским бризом и кара -кумскими суховеями, забытый Богом и находящийся далеко на периферии внутриполитической реальности.
        Однако для человека, глядящего на мир глазами Волынина, ничего странного или противоречивого здесь не было. Для управленца, оказавшегося в свое время в самом эпицентре абсолютно системы власти абсолютно азиатской, выстроенной в Великоволжском крае, никаких сомнений здесь быть не могло. Его шеф губернатор Агарков пользовался всеми почестями, всеми привилегиями, всеми атрибутами власти восточного деспота, этот «волжский баши», как его окрестили газетные острословы, превратил Великоволжский край в каганат, и даже суверенитет федеральной власти в 90?е он признавал скорее формально. Для того, кто находился всего на одну ступеньку ниже этого самодержца, единственной и подлинной целью жизни могло стать только восхождение на трон Великоволжского падишаха. И какими пресными и скучными должны были казаться после реалий Великоволжского каганата московские кулуарные будни, какими полинялыми казались федеральные ковровые дорожки. Ведь в этих кулуарах Волынин был не то что вторым — он явно не попадал даже в первые два десятка. Здесь он вынужден был часами просиживать в приемных больших людей, ожидая, когда его
соблаговолят пригласить. Здесь ему порой приходилось вести витиеватые и бессмысленные переговоры, а еще вежливо улыбаться и любезно раскланиваться. Но дело было даже не в скромной роли, которую он играл в федеральной политической системе. Здесь, в Москве была совсем другая культура, другая эстетика и другая философия отношений. Здесь, существовало множество придворных кланов, олигархических групп, здесь двенадцать ведомств носили погоны, и каждый мало -мальски приближенный к федеральным чертогам считал себя исключительным носителем права на жизнь и смерть, здесь никто не мог рассчитывать на подобрастные взгляды снизу вверх. Разумеется, за исключением очень ограниченной группы лиц, находящихся на самом верху пирамиды властной вертикали. Но узок круг их, и страшно далеки они… Так же, как далеки и недоступны кремлевские звезды… И возвращение на историческую родину в качестве полновластного ее правителя становилось целью существования. Только этим в глазах вице -спикера был оправдан его переезд в Москву, который он считал кратковременным загибом, призванным привести его к конечной цели — Великовожскому
трону.
        Впрочем, был у Волынина еще и собственный бизнес. Он являлся одним из совладельцев группы компаний «Бутон», занимавшейся производством разных жировых продуктов, но в последнее время выходившей и за эти рамки. В период вице -губернаторства Волынина «Бутон» монополизировал рынок масла и майонеза в регионе, а в последний год раскинул свои сети и за его пределы. В его состав входили масло -жировые комбинаты, располагавшиеся в Томской, Курской и Волгоградской областях, он также владел пакетом акций одного из подмосковных комбинатов. Вторым совладельцем и гендиректором группы компаний был давний друг Волынина Сергей Бурцев, с которым они начинали бизнес еще в начале 90?х.
        Когда Волынин приехал в московский офис «Бутона», Ярыгин уже ждал его в приемной. Вице -спикер велел ему идти следом в кабинет и как обычно, попросил отключить все мобильники и вытащить из них батареи, и сам проделал то же.
        Когда все было сделано, Волынин запер дверь кабинета на ключ и предложил Ярыгину рассказать, что произошло в регионе накануне.
        - Да ничего особенного, — пожал плечами тот, — захватили порт под предлогом ускоренного банкротства по иску Чавии, приняли Каначика, допросили его так энергично, что тот помер, обычное дело.
        - Ты мне не пересказывай того, что я и так знаю, — оборвал его вице -спикер, — ты лучше скажи, много ли Каначик успел рассказать, пока не помер, и что вообще с ним произошло.
        Вице -спикер слегка опасался начальника своей службы безопасности. Ярыгин в прошлом служил в спецназе внутренних войск и дослужился до подполковника. Волынин внимательно изучил его биографию, прежде чем взять того на работу, и знал, что у того немалый боевой опыт в таких горячих точках как Карабах, Фергана, Ош, Ингушетия и наконец, первая чеченская кампания. Знал вице -спикер и то, что Ярыгин лично проливал кровь и даже расстреливал арабских наемников в Чечне и как всякий человек, не совершивший ни одного убийства своими руками, инстинктивно побаивался своего подчиненного, хотя и старался всячески это скрывать. Вот и сейчас глядя в глаза Ярыгину, он инстинктивно почувствовал холодную сталь возле своего горла и липкий подсознательный страх.
        Ярыгин оглядел по сторонам, а потом спокойным тоном произнес:
        - Его сразу после задержания доставили в РУБОП и там сильно избили. Потом с ним провел беседу лично Мордашев. Насколько мне известно, он предложил Каначику дать показания на вас, Резо и Сабурова в обмен на улучшение условий содержания под стражей и последующее освобождение. Понятно, что показания на вас его интересовали в первую очередь.
        - Так, так, — произнес вице -спикер, нервно теребя галстук и покусывая губы, — дальше, что было?
        - Ну, Каначик естественно как правильный пацан послал его куда подальше. После этого его попытались подвергнуть пытке, вставив ему в задницу электрический провод под напряжением, правда, не очень высоким, чтобы не помер. Ну а как только вставили, так сразу и помер. Судмедэкспертиза констатировала обширный инфаркт. Сердечко -то негодное никуда оказалось.
        - То есть, сказать он ничего не успел? — слегка успокоившись спросил Волынин.
        - Абсолютно ничего, — подтвердил Ярыгин.
        - А ты -то откуда знаешь все эти подробности? — поинтересовался Волынин.
        Ярыгин подумал пару секунд, потом объяснил:
        - У меня есть надежные источники в РУБОПе. Информация из первых рук, от очевидцев.
        - Так, так, — сказал вице -спикер, потирая руки и пытаясь изобразить улыбку, которая все равно выходила нервной, — а скажи -ка, уж не твои ли источники помогли ему отправиться на тот свет?
        Ярыгин пожал плечами и спокойно улыбнулся.
        - Меня там не было, — сказал он, — и поэтому утверждать это со стопроцентной уверенностью я не могу. Но я дал соответствующее распоряжение сделать так, чтобы Каначик не смог ничего рассказать.
        - Вот значит как! — уже совсем расслабившись заявил вице -спикер, — ну уж раз так все обернулось, скажи, сколько стоят услуги твоих информаторов?
        - Все финансируется в плановом порядке из средств бюджета группы компаний, выделенных на организацию спецмероприятий по обеспечению безопасности, — ответил Ярыгин, — но ребята не отказались бы от премии, если, конечно, бюджет позволяет ее выплатить.
        - Отчего ж не позволяет, все позволяет, — весело сказал Волынин, после чего открыл служебный сейф, вытащил оттуда конверт и вручил его Ярыгину. Тот в ответ кивнул.
        - Я думаю, ребята будут благодарны, — сказал он.
        Волынин откинулся на спинку кресла и продолжил расспросы:
        - Ну а дальше как ситуация развивается?
        - Пока никак, — ответил Ярыгин, — СОБР охраняет порт, сегодня туда должен заехать племянник Чавия, назначенный арбитражным управляющим.
        - А что Резо? — спросил Волынин, — неужели ничего не делает в ответ.
        - Резо сидит под Самарой и по данным оперативных источников точит зубы. Очевидно, что действовать он будет через силовые структуры и полпредство президента.
        - Так, так, — уже совсем весело осклабившись проговорил Волынин, — это хорошо.
        - Распоряжения с вашей стороны еще какие -нибудь будут? — спросил Ярыгин.
        - Да нет, пока, — ответил Волынин, — главную задачу мы решили, а там уже пусть они сами разбираются. Думаю, что Резо теперь захочет показать Агаркову кузькину мать и еще много чего. Посмотрим, как дальше дела будут складываться. Наше дело — сторона. Ты главное все дела там на контроле держи и если что, сразу мне докладывай. Я читал у кого -то из классиков, что когда дерутся лев и тигр, то самая выгодная диспозиция у обезьяны, которая смотрит на это с веток. Как там это называется, третья сила снимает все сливки в конечном результате. Ну а профиль нашего бизнеса как раз и заключается, чтобы сливки снимать, — подытожил он, и оба посмеялись над шуткой вице -спикера.
        Выйдя от вице -спикера, Ярыгин заглянул в конверт. Там лежали две тысячи долларов.
        …
        Аня проснулась непривычно рано — около семи часов утра. Ей нечасто приходилось подниматься в такое время, обычно она спала как минимум до десяти утра. На этот раз ей предстояло выехать в колхоз «Новое время», а автобус отходил с автовокзала в половине девятого.
        Аня решила одеться на деревенский образец, вернее, так как она понимала сельский стиль. Для этого она заплела косу и накинула на себя желтый сарафанчик, который полностью открывал плечи, руки и ноги. Еще она наложила на лицо довольно мало косметики и посчитав, что теперь она ничем не будет отличаться от местного населения, отправилась в путь.
        До места назначения она доехала в разбитом и душном ПАЗике и очень удивилась, что такая техника еще как -то ездит. Вместе с ней ехало несколько старушек в платках, толстые тетки и группа каких -то работяг, которые всю дорогу глядели на нее и облизывались. Однако путь оказался недолгим, потому что колхоз находился всего в семи километрах от города.
        ПАЗик приехал на центральную площадь села под названием Еловское. Выйдя из автобуса, Аня увидела несколько улиц, хаотично разбегавшихся в разные стороны. Она отправилась по самой большой из них, и вскоре увидела дедка, сидевшего на завалинке. Она попыталась расспросить его про ситуацию в колхозе «Новое время» и про грозящее колхозу банкротство. Дедок оказался глуховат, а когда все -таки расслышал вопросы, то ответил в духе «А пошли они все на хрен». Аня пошла дальше, ей попалась бабка с ведром, но та в ответ на вопросы послала ее куда подальше и еще грязно обругала. Наконец, с третьей попытки общение с народом получилось. Встреченная Аней женщина неопределенного возраста от 30 до 60 лет и начала в подробностях рассказывать про сложившуюся ситуацию. Она рассказала про то, что председатель колхоза Чугунов и правление все разворовали, что зарплату задерживают на полгода, что Чугунов и компания специально доводят ситуацию до банкротства, что пустить колхоз по ветру, а землю продать каким -то финнам; что самые роскошные строения в колхозе принадлежат Чугунову, его заму по финансам, главбуху и
начальнику местной милиции. Когда та закончила, Аня поблагодарила ее за исчерпывающую информацию и спросила, где здесь правление. Тетка радостно сказала, что это она сейчас покажет, и еще предложила показать особняки председателя и прочих. Аня поблагодарила и спросила дорогу к правлению.
        Когда интервью наконец закончилось, Аня подумала, что пора уже и сваливать отсюда. Время шло к полудню, и солнце довольно -таки сильно жарило. К тому же, недалеко нарисовалась компания гигиенично стриженных ребят в майках адидас, которые пристально смотрели на нее. Было не очень уютно. Однако Аня решила дойти до правления, оказавшегося похожим на барак из белого кирпича, и попробовать получить комментарий председателя.
        Когда она достигла правления, то увидела там компанию мужиков, которые оживленно что -то обсуждали. Из их разговора вытекало, что это были рабочие местного автоцеха, которых интересовала выплата зарплаты. Впрочем, когда Аня прошла мимо, то галдеж как -то притих, и работяги внимательно на нее уставились, а кто -то из крикнул «Ух ты, гляди какая! К председателю, небось!».
        Председатель правления АО «Новая заря» Егор Степанович Чугунов оказался довольно крепким на вид мужиком лет пятидесяти с золотым зубом во рту и красноватым подсветом лица. Сейчас однако он был трезвый. Кабинет у Чугунова тоже был довольно -таки простой с белыми отштукатуренными стенами и большим столом, а еще с несгораемым шкафом у стены, портретом губернатора на стене и железным сейфом в углу. На столе стоял старый дисковый телефон. Следов компьютера или другой оргтехники не обнаружилось. В то же время в кабинете работал кондиционер, а окна были завешены вполне современными жалюзи. На стенах висели картины с местными пейзажами. Поначалу председатель встретил Аню приветливо, с ходу предложил ей чаю, кофе или чего погорячее, но та попросила только стакан простой воды без газа, и председатель лично взял пластиковый стаканчик и сбегал к титану, стоявшему в коридоре, а потом лично вручил этот стакан Ане в руки.
        Однако стоило ей перейти к расспросам, как настроение председателя сильно поменялось. Он сразу же сделался угрюмым, лицо его нахмурилось, а глаза сосредоточенно уставились в стол. Он пояснил, что колхоз работает в плановом режиме, что хозяйство только -только начало выбираться из долговой ямы 90?х, за что большое спасибо губернатору и правительству, что к концу года колхоз может выйти на прибыль и что никаких оснований для банкротства нет, а все разговоры такого рода являются в лучшем случае, сплетнями, в худшем — провокацией. После этого председатель объявил беседу законченной и сказал, что у него работы непочатый край и поэтому тратить время на комментарии идиотских домыслов он не намерен, и указал девушке на дверь. В ходе беседы Аня успела заметить красную папку с тесемками и надписью «Конфиденциально».
        - То есть вы отрицаете вероятность банкротства с последующим перепрофилированием назначения земли? — спросила Аня.
        - Девушка, я уже все сказал. Добавить мне нечего. Извините, мне надо работать. До свидания, — вымолвил председатель и снова указал на дверь.
        Когда Аня вышла на крыльцо около десятка мужчин средних лет в расстегнутых рубашках и майках -алкоголичках продолжали оживленно что -то обсуждать.
        - Нет, ты послушай, — говорил один из них, вот я вчера к Иванычу, объясняю ситуацию… Техника заржавела, из семи комбайнов на ходу только четыре… Механик из запоя не выходит… Я говорю, что, бляха, тебе вручную убирать буду… Он дескать, ничего не знаю, уборочная горит, выкручивайся как хочешь… Я говорю, еб те, какая уборочная, ты вообще в курсе, что на полях происходит… В конце концов, сколько можно зерно по дешевке сдавать этому жулику черножопому… Нет, говорит, подожди, скоро жизнь станет лучше… Я ему: я, говорю, обеспечил уже весной ударное голосование всей полевой бригады за губернатора… Он мне, ты это брось…. Я говорю, хоть денег, бля, когда увидим, а то сколько можно за идею рубиться… Меня, говорю, самого скоро мужики на вилы поднимут…
        - Во, во… — закивали головой собеседники, — твоя правда…
        - А я предлагаю, — начал один из них, перекрыть выход из правления… Шахтеры вон рельсы перекрывали, а мы что, пальцем деланные?
        В этот момент Ане пришла в голову любопытная комбинация. Она вдруг поднялась на крыльцо и громко спросила:
        - Так вы что, зарплату не идете получать?
        - Какую зарплату? — кто -то спросил.
        - Обыкновенную, сейчас всем раздает. А вас разве еще не позвали?
        Компания, моментально забыв и темы своих разговоров и появившуюся неизвестно откуда девушку, бросилась вверх по ступенькам и через полминуты ввалилась в кабинет председателя акционерного общества «Новое время» Василия Чугунова.
        - Вам чего, товарищи? — робко спросил тот, когда десять рослых мужчин одновременно оказались в его кабинете.
        - Так мы это… насчет зарплаты… — начал тот, который только что рассказывал про свой прошлый визит к председателю.
        - Я ж тебе сказал уже. Через пару деньков. Вот сейчас платежи придут, и все вам будет…
        - Я че -та не понял, Иваныч, ты нас совсем за мудаков держишь? — подал голос другой представитель общественности.
        - Товарищи, вы выражение выбирайте, вы где находитесь!
        - Ты чего несешь, еб те, Иваныч, — продолжал тот, — да уже весь колхоз говорит, что у тебя тут раздача… Выходит, своим, значит помаслить можно, а рабочий народ пусть мол потерпит…
        - Какую зарплату, вы чего? — пытался объясниться председатель, но в ответ на это последовал возмущенный ропот:
        - Да он, блядь, издевается над нами!!!.. — после чего ходоки обступили председателя со всех сторон, кто -то схватил его за грудки и начал трясти, а еще кто -то шваркнул его лицом об стол. В обстановке всеобщей неразберихи никто не обратил внимание на девушку в желтом сарафане, как никто не заметил исчезновения красной папки, лежавшей на краю председательского стола.
        …
        В обеденное время начальник краевого УФСБ генерал Гладышев сел в служебную «Волгу», которая отвезла его к ресторану «Волжский утес». Там он прошел через общий зал, но вблизи одной из вип -лож чья -то рука уцепилась за полу его пиджака. Генерал оглянулся, и тут же словил крепкое рукопожатие мужчины лет 40, стриженного седым бобриком, одетым в изящный белоснежный костюм, к которому прилагалось лицо человека с богатой биографией.
        - А, Леонид Семеныч, — сказал генерал, расплываясь в улыбке, — а я?то думаю, где вас тут искать.
        - Ну а чего меня искать, — ответил того, кого звали Леонид Семеныч, — вот мы тут тебя давно дожидаемся, — и пригласил генерала в кабинет. Там его ждал еще один, черноволосый, небритый и в лавсановом костюме.
        - Дорогой, ты до нас снизошел наконец? — закричал смуглый, едва генерал вошел в кабинку.
        - Ну вот дождались мы наконец Анатолия Ивановича, а то уж не чаяли, — подтвердил Леонид Семенович.
        - Да куда ж я от вас денусь -то, — сказал генерал, присаживаясь.
        Первым собеседником генерал был Леонид Фейдельман, бизнесмен, считавшийся раньше казначеем Центральной ОПГ, но после того как ее верхушку несколько лет назад завалили, он слыл цивильным предпринимателем. Вторым же был местный чеченский авторитет Руслан Имаев, также когда -то состоявший в чеченской группировке, но после того как все первые лица сложили головы в войнах 90?х, вышел на передний план и тоже считался мирным коммерсантом.
        Минут пятнадцать разговаривали, как водится, о погоде. Генерал посетовал на жару, из -за которой совсем невозможно работать, Фейдельман его поддержал, добавив, что не представляет, как сейчас в электричках хреново. Имаев ничего не сказал, но кивнул. Потом заговорили о делах. Начали издалека. Фейдельман спросил, как контора, генерал ответил, что стоит, куда же она теперь денется. Фейдельман поинтересовался, что за бумага пришла из федерального округа по поводу Беловодского порта. Генерал удивился, сказав, что бумага конфиденциальная, про нее в регионе знают всего три человека.
        - Мы и не такие еще конфиденциальные бумаги читали, — ответил Фейдельман, и стал раскуривать сигару, пуская кольца дыма.
        - Да я на зама своего все спихнул, на Лешку Брусницына. Пускай помудохается, выскочка, бля, — ответил генерал, — он мне кстати тут новую тему подкинул. Есть в Зареченске клейзавод, от него вонь на весь город. Вроде как есть решение его вывести. А там такая земля! Мне Брусницын подробную справку сделал, типа что да как. Короче, влезать надо в тему эту.
        - Подумать надо, — сказал Фейдельман, продолжая пускать кольца дыма, — идея интересная, спору нет. Вот только ты уверен, что на эту землю других претендентов кроме нас нет?
        - Нет, — решительно заявил генерал, — мне Лешка все в справке расписал. К тому же, у него с зареченским мэром свои делишки, так что проблем тут не будет.
        - А Чавия, или кто -нибудь из родственников губернатора? — спросил Фейдельман, — ты уверен, что у них интереса к этой земле не появится?
        - Не, им сейчас не до того, — отмахнулся генерал.
        - Ты смотри, — произнес Фейдельман, — а то может ты нас хочешь на бабки развести, в блудняк нас втянуть, а потом и слить под шумок, а?
        Генерал растерялся.
        - Ладно, шучу я, расслабься, — сказал Фейдельман, закуривая новую сигару, — Будем думать, изучать вопрос. А справку эту ты давай как можно скорее. Пока нас другое волнует. Ты лучше расскажи, что в наших кулуарах слышно? Вчера, говорят, Совет безопасности был. Как там Дмитрий Иванович поживает?
        - Нервничает Дмитрий Иванович, — рассказал Гладышев, — в завтрашнем дне не уверен.
        - Ну, это ежу понятно, — произнес Фейдельман, смакуя сигару красивыми холеными пальцами, — не просто же так он выборы губернаторские на полгода раньше назначил. Кто его знает, что дальше будет. Да и с портом этим тоже. Видать, хотят напоследок под себя подгрести как можно больше. Ну, а что нового Мордашев говорит?
        - Да ничего так, все вроде по -старому.
        - Слушай, ты что нам тут гонишь? — вмешался в разговор Имаев.
        - Да не волнуйся ты так, — осадил его Фейдельман, — Анатолий Иванович просто забыл все подробности, сейчас вспомнит…
        - Да, да, конечно, — ответил генерал, — я поговорил с ним… вопрос поставил. Короче, у них там шухер с этой бумагой из полпредства страшный. Мордашев меня разобраться просил. Вот завтра еду в Самару, потом в Москву. Короче, он теперь раком станет, все для меня сделает, лишь бы я информацию достал, откуда ветер дует. Вот так. Так что ничего, мужики, все будет в ажуре. Все нормально. Никуда они от нас не денутся.
        - Ну а ребята, которых РУБОП принял, не раскололись? — спросил Фейдельман.
        - Нет, там все нормально, — успокоительным тоном произнес генерал, — судя по всему, никакой конкретной информации у них нет.
        В этот момент в кабинет вошли официанты и привезли на тележке жаренную баранью ногу, которую тут же стали делить на части. Порезав ее на кусочки и поставив большое блюдо на стол, они ушли. Генерал жадно вцепился в кусок и начал его грызть. Потом поднял бокал с коньяком и сказал:
        - Ну, за нас мужики. За наше, так сказать, плодотворное сотрудничество.
        Фейдельман усмехнулся в ответ:
        - Когда вместе собираются русский, еврей и чечен, то получается хорошо покушать, и в этом наверное смысл жизни.
        - Ага, — согласился генерал, поедая баранину и прикасаясь к бокалу, но не успел взяться, потому что со своего места вдруг вскочил Имаев и не говоря ни слова положил генерала лицом в блюдо с бараниной. Потом он достал из кармана нож, не столовый, а настоящий, приставил его острием к лицу начальника краевого УФСБ и угрожающе произнес:
        - Слушай, генерал, я тебя сейчас самого как барана зарежу. Хули ты хуйню тут нам всякую втираешь, а?! Ты забыл, гнида, что за базар отвечать надо?! Ты бабки взял, а?! А зачем тогда хуйню нам впариваешь?!
        - Отпусти его, Руслан, с лицом в тарелке говорить неудобно, — подал голос Фейдельман.
        Имаев отпустил генерала, и тот сразу поднялся. Лицо было в бараньем сале, которое стекало с него на великолепный костюм, на стол и на пол, и вид у генерала был довольно жалкий
        - Да, обнаглела у нас госбезопасность, — сказал Фейдельман, затягивая очередную сигару холеной белой рукой, — к тебе ж, Анатолий Иванович, по -человечески обращаются. А ты почему нормально по делу поговорить не хочешь?
        - Да вы чего, мужики? — чуть не плача произнес Гладышев, — да не знаю я ничего. Мне Мордашев ведь ничего не скажет, а что там в РУБОПе я не знаю. Мне он так и сказал вчера: если информацию нароешь, то получишь этих ребят в свои руки. А больше не знаю ничего.
        - Похоже, не врет, — вдумчиво сказал Фейдельман, — только вот скажи нам, Александр Иванович, за что же мы тогда тебе деньги заплатили?
        - Так я ж тогда все сделал…, — произнес генерал, — Ну кто знал, что войска в Чечню войдут?
        - Должен был знать, — ответил Фейдельман, — ты за это нехилый лавандос получаешь, чтобы всю информацию на кончиках пальцев держать. А нет — какой из тебя начальник УФСБ?
        - В общем так, — сказал Имаев, — вот держи, — и передал Гладышеву два листка.
        - Что это? — спросил генерал, вытерая с лица бараний жир салфетками.
        - Это маршрут, которым твоего внука возят в школу. А тут — список фрагментов, которыми ты обратно будешь его получать. Усек? Сутки тебе даю. А теперь пошел вон.
        - Ну, сутки тут будет мало. И так долго ждали, и еще можем подождать. Неделя в самый раз будет. Ступай, Анатолий Иванович, — напутствовал его Фейдельман, — и помни, что мы ждем тебя с хорошими новостями. Мордашеву ты удружи, сделай то, о чем он тебя просил. И смотри сам тоже маху не давай. Увидимся ровно через неделю
        Генерал поднялся, кое -как вытерая жир с лица напоследок и пошел к выходу.
        - С вами все в порядке? — спросил его водитель, когда тот садился в машину. В ответ Гладышев махнул рукой.
        - Все нормально, — чуть слышно ответил он, — Давай, вези на работу.
        - Это ты зря так, — сказал Фейельман Имаеву, едва генерал покинул вип -ложу ресторана «Волжский утес», — с ними так нельзя, обидчивые они люди.
        - Пошел он на хуй, — ответил чеченец, — бабки взял, а теперь фуфло гонит… Решить бы вопрос по нему…
        - Погоди, он нам еще пригодится. Если ничего не сможет, тогда успеем еще…
        Опасения Фейдельмана и Имаева объяснялись довольно просто. Год назад была похищена восьмилетняя дочь предпринимателя Льва Гольцмана, совладельца строительной компании, подконтрольной Фейдельману. Девочку увезли в Чечню, как и десятки заложников по всей стране в период между двумя чеченскими войнами, и через месяц прислали ее пальчик. Еще через три месяца случилось настоящее чудо. Федеральные силы вошли на территорию Чечни, и вскоре после Нового года бойцы спецназа ГРУ случайно обнаружили похищенную девочку в зиндане в одном из аулов Урус — Мартановского района. Девочка была возвращена отцу, и после этого несколько месяцев провела в психиатрической клинике, а потом была отправлена отцом за границу.
        В это же время пока Гольцман был занят поисками дочери и переговорами с похитителями, Фейдельман выдавил его из бизнеса и полностью подмял компанию под себя.
        В процессе освобождения заложницы были задержаны боевики, которые ее охраняли, и очень скоро они сдали своих великоволжских подельников. Сразу после получения ориентировок, Великоволжский РУБОП задержал бандитов, причем успел сделать это всего несколько часов раньше Великоволжского УФСБ. После этого начальник УФСБ генерал Гладышев несколько раз пытался изъять дело из производства РУБОПа, но прокуратура встала на сторону последних, и у него ничего не вышло.
        Тем временем, возникли подозрения насчет интереса генерала. В квартире задержанных чеченцев были обнаружены удостоверения и спецпропуска краевого управления ФСБ, а похищенная девочка вспомнила, что когда ее везли в Чечню, то вместе вслед за «Девяткой» чеченцев ее вывозивших, ехала «Волга», а в ней вполне мужчины славянской внешности, которые, когда «Девятку» тормозили на постах ДПС, выходили из машины и показывали ГАИшникам красные корочки. Один раз она сквозь приоткрытое стекло услышала, как они произнесли слово «ФСБ».
        Арестованных чеченцев все это время держали на базе РУБОПа. О данных ими показаниях ничего известно не было. Однако три человека в регионе — Фейдельман, Имаев и генерал Гладышев — сильно волновались по этому поводу.
        …
        Когда Аня вернулась к автобусной остановке, ее ждал неприятный сюрприз. Оказалось, что старый ПАЗик, на котором она приехала сюда, совсем сдох, а новый будет не раньше вечера. Оставаться в колхозе ей очень не хотелось и она спросила водителя, что ей делать? Он ответил, что проще всего будет пройти пару километров до трассы Великоволжск — Воронеж и уж там обязательно можно будет словить какую -нибудь попутку.
        Аня последовала его совету и пошла по сельской дороге, местами асфальтированной, в сторону трассы. Однако минут через десять она пожалела об этом. Она оказалась в голой степи под палящими лучами солнца. Лучи слепили глаза, а сарафан намок от пота и прилип к телу. Очень быстро она почувствовала, что солнце сильно печет голову, а головного убора она с собой не взяла. Никакого попутного транспорта вблизи не замечалось, изредка по дороге проносились грузовики и ГАЗели, обдавая клубами пыли. А до трассы оставалось идти еще полтора километра. Аня попыталась позвонить по мобильнику кому -нибудь из своих знакомых и попросить вытащить ее из этого дикого края, но обнаружилось, что здесь нет зоны покрытия.
        Неожиданно со стороны поселка в поле, поднимая клубы пыли за собой, появился милицейский УАЗик. Он проехал мимо Ани, а потом резко остановился. Из него вылезли трое ППСников — два сержанта и один старший лейтенант.
        - Здравствуйте, девушка, — весело сказал старлей, — давайте мы вас отвезем, куда скажете. — весело сказал старлей, — что это вы тут гуляете одна?
        - А как еще отсюда выбраться? — отвечала Аня, — говорят, автобус сломался, а попутной машины ни одной нет.
        - Ну, это не проблема, — отвечал тот.
        Аня была неглупой девушкой, и почувствовала неладное в интонациях милиционера и в глумливых улыбках его напарников.
        - Да нет, спасибо, — отклонила она предложение, — я лучше сама как -нибудь, тут идти до трассы осталось всего чуть -чуть.
        - Да нет отчего же, нам не трудно будет, — продолжал патрульный.
        - Нет, спасибо, я сама, — опять сказала Аня и отошла от милицейской машины на пару метров.
        Выражение лица старшего лейтенанта изменилось, улыбка исчезла с его лица. Он резко сказал:
        - А документики свои покажи для начала? И объясни, чего ты здесь шатаешься?
        Аня оглянулась, но бежать было некуда. Кругом до самого горизонта простиралась выжженная солнцем степь и никого, кроме нее и ППСников. Понадеявшись, что как -нибудь получится уладить дело, она достала из сумки журналистское удостоверение и студенческий билет и протянула их старлею.
        - Так, так, — сказал он, изучив документы, — а паспорт где?
        - По закону необходимо иметь при себе документ, удостоверяющий личность, — жестко сказала Аня, — а про паспорт там не сказано ни слова. И вообще, я сотрудница «Великоволжского комсомольца», слышали, может быть?
        - Это типа угрожаешь? — спросил старлей, — короче, поехали с нами в отдел, там разберемся уже кто, чего и откуда.
        - Я никуда не поеду, — сказала Аня, и в тот же момент один из сержантов, подойдя к ней, схватил ее за руку и потащил к УАЗику. Она закричала, но в дикой степи никто не мог услышать ее крик.
        Девушку почти дотащили до УАЗика, когда на горизонте вдруг показались клубы пыли, а когда они рассеялись, за ними обнаружился джип Toyota Land Cruiser с тонированными стеклами, спецномерами с большим триколором и спецпропуском под лобовым стеклом. Джип остановился рядом с УАЗиком и оттуда вылез мужчина лет 35 -40 в белых брюках, черной майке и солнечных очках.
        - Э, але, мужики, — обратился он к милиционерам, — чего тут происходит?
        - А ты вообще сам -то кто? — ответил один из сержантов, но старлей тут же заехал ему локтем под ребро.
        - Да вот нарушительницу паспортного режима задержали, — ответил старлей, — при ней документов не было, сейчас везем в отдел разбираться.
        - Это неправда, документы при мне, — сказала Аня.
        - Так, так, — сказал приехавший, — значит, тут в степи решили документы проверить? Весело живете. А свои документы покажите, — обратился он вдруг к милиционерам. Те в ответ протянули красные корочки.
        После чего тот внимательно изучил их, а потом разорвал и швырнул в пыль. После этого он подошел к старшему лейтенанту и заехал ему по лицу, после этого сделал то же с сержантом, только его он еще и отпинал ногами.
        - У вас есть сутки, чтобы написать заявление по собственному желанию, — сказал он, — я завтра лично проверю. Если вы этого не сделаете, то придется вас закрыть. За что — это не проблема, статью мы для вас всегда подберем. Вы поняли меня, ублюдки? И документы девушке верните.
        После того как Ане вернули ее документы, пришелец обратился уже к ней:
        - А ты садись в машину, сейчас отвезу тебя до города.
        Внутри салона джипа было прохладно — работал кондиционер и климат -контроль стоял на 16 градусах, а солнечные лучи казались совсем бледными за тонированными стеклами. От бежевых кожаных сидений шел запах свежей кожи. В салоне на полную громкость завывала Megadeth, но как только Аня села в машину, ее новый знакомый, уловив настроения девушки, тут же поставил диск Enigma. Еще он сразу же убавил кондиционер, бросив Ане:
        - Простудишься еще после такой парной на улице. Меня Александр зовут, а тебя как?
        Аня назвала себя и задала встречный вопрос:
        - Как вы ловко с ними разобрались. И что они правда теперь уволятся?
        - А куда же они денутся, — ответил Александр.
        - А почему они вас так испугались?
        Александр усмехнулся.
        - А краевое начальство во мне почуяли, — ответил он.
        - Ах вот оно, что! — воскликнула Аня, — а кем вы работаете?
        - А в аппарате, в краевой администрации, бумажки ношу туда -сюда, — небрежно бросил он в ответ.
        На самом деле произошло вот что. Как только рабочие закончили избивать председателя, он сразу же позвонил начальнику местного ОВД и рассказал, что случилось. Через пятнадцать минут подъехало три наряда, которые забрали взбунтовавшихся рабочих в отдел. Однако пока они ехали, Чугунов хватился красной папки на своем столе. Он опять позвонил начальнику ОВД и попросил его перетряхнуть всех содержанных, но ни у кого из них папки не обнаружилось. Тогда председатель догадался, что папку очевидно прихватила девка, пытавшаяся взять у него интервью. Он еще раз позвонил начальнику ОВД, сообщил ему все приметы Ани и очень просил задержать ее как можно быстрее. Тот и вызвал наряд ППС, который очень быстро напал на след Ани и настиг ее в степи.
        Однако начальник ОВД имел инструкции из Совета безопасности в связи с особой важностью спецобъекта АО «Новая заря» немедленно докладывать в Совбез обо всех происшествиях, что он тут же и сделал, рассказав и про избиение председателя, и про залетную журналистку, которую он уже распорядился задержать. Дежурный оперативник Совета безопасности тут же доложил обо всем Мордашеву, который как раз находился в своем кабинете. Вице -губернатор, всегда считавший, что с прессой обходится нужно мягко и тогда она сама будет лизать тебе руку, понял, что дела могут принять весьма паршивый оборот, и лично поехал разруливать ситуацию, и проезжая по степи как раз застал сцену, когда менты затаскивали девушку в УАЗик.
        - Как тебя вообще занесло в эти дебри? — спросил Мордашев.
        - Задание редакционное, — ответила Аня, и объяснила, что ей было поручено разобраться в обстоятельствах возможного банкротства колхоза «Новая заря» и последующей продажи его земель под строительство торгового комплекса шведского концерна.
        - Ну и как, разобралась? — спросил вице -губернатор.
        Аня хотела было рассказать все, как на духу. Ей весьма понравился этот мужественный и довольно приятный собой человек, особенно то, как лихо он решил вопрос с приставшими к ней милиционерами. Но в последний момент она решила все не рассказывать, и про похищенную у председателя папку умолчала. Впрочем, умолчал про нее и сам председатель, не пожелавший признаваться в таком косяке. Он просто просил начальника ОВД задержать девушку, обыскать ее и выяснить, кто послал. Поэтому получилось так, что Мордашев тоже не был в курсе того, какую информацию ей удалось вывезти.
        - Да непонятно ничего, — ответила Аня, — председатель все отрицает, а местные жители говорят, что будет банкротство и что у них скупают земельные паи.
        - Вот как, — усмехнулся вице -губернатор, — и больше ничего не говорят?
        - Да нет, — ответила Аня, — даже не знаю, что теперь в редакции сказать.
        - А ты где работаешь? — спросил Мордашев, хотя был прекрасно осведомлен об этом.
        Аня ответила, что работает в «Великоволжском комсомольце».
        - Это что же, у Михасева, значит, — сказал он, — а что же это, у Михасева людей, что ли совсем не нашлось? Мужика не мог послать?
        - А что, это так опасно? — кокетливо спросила Аня.
        - А ты сама не поняла еще, — ответил вице -губернатор.
        - Ну, вообще я сама напросилась, — ответила она.
        - Что, приключений захотелось? — спросил вице -губернатор, — жить стало скучно?
        И не дожидаясь ответа, произнес:
        - Мой тебе совет — не лезь ты больше в эти игрушки. Лучше пиши про моду или светскую жизнь — тебе это гораздо больше к лицу. Разборки оставь мужикам. Ты что не понимаешь, что ты лезешь туда, где тебя просто размажут по стенке. Я скажу твоему Данилину, чтобы он больше не подвергал твою жизнь такому риску.
        - Вообще -то я сама могу за себя постоять, — попыталась возразить Аня. Мордашев только усмехнулся в ответ.
        - Это мы уже видели, — сказал он.
        Аня вспыхнула, но сразу же успокоилась. Ей почему -то не хотелось спорить с этим мужчиной. И вообще, хотелось спать. Потом желание прошло, и стало скучно. Аня заглянула в бардачок. Там она увидела среди дисков и файлов с какими -то бумагами сверкавший черным отблеском пистолет «Макаров». Такой она видела один раз, в школьные годы у одного своего знакомого. Она сразу же захлопнула бардачок, но от Мордашева это не укрылось.
        - А ты не бойся, — сказал он, — у меня здесь ничего незаконного нет. Все легально, с разрешением.
        - А с чего ты взял, что я боюсь, — с улыбкой ответила Аня. Подсознательно она уже поняла, что можно переходить на ты.
        - А с чего ты так вырядилась, как будто на дискотеку? — спросил ее Мордашев, — разве ты не поняла, что в таком виде ты привлекаешь лишнее внимание.
        Аня попыталась объяснить, что она как раз оделась и причесалась на сельский манер, но Мордашев только заржал в ответ.
        - Нет, вы видели, — сказал он, — если бы ты хотела прикинуться местной жительницей, то во -первых тебе нужно было бы одеться с рынка, а от этого сарафанчика за километр бутиком пахнет. Во -вторых, нужно было покрасить волосы в блондинку едкой перегидрольной краской. А поскольку ты ни хрена не смыслишь в социо -культурной стилистике, то зачем вообще ты туда поперлась.
        - Я не смыслю в стиле? — снова вспыхнула Аня.
        - Я имею в виду социо -культурное мировоззрение, — объяснил вице -губернатор.
        Тем временем зазвонил мобильник Мордашева. Аня еще не видела таких аппаратов — маленький, серебристого цвета, с цветным дисплеем.
        - Да але, — взял трубку Мордашев, — чего ты там говоришь? Как это, платить больше не хочет? А ты объяснял ему, что да как вообще устроено? И чего? Все без толку? Другую крышу нашел, по ходу. Соображения есть?
        Мордашев несколько секунд слушал своего собеседника, а потом вдруг выпалил:
        - Майонез! Я тебя понял. Да, я в этом и не сомневаюсь. Так ты уж проведи с ним разъяснительную работу по всем правилам, чтобы понял, что майонез далеко, а он живет здесь, сам понимаешь, ну чего я тебе объяснять буду. Только поаккуратнее там, без последствий, понял меня?
        Вскоре машина приехала в центр и остановилась рядом с ее двором на улице Ленина.
        - Ну вот, и приехали, а теперь давай иди домой и больше не балуйся, — сказал Мордашев.
        Аня вдруг сообразила, что она не называла свой адрес. Но пора было выходить. Напоследок Мордашев протянул ей визитку и сказал:
        - Будут проблемы — звони в любое время суток. Если станет скучно — тоже звони.
        - Хорошо, пока, — сказала Аня и вылезла из машины. Когда джип уехал, она посмотрела на визитку, оставленную ей незнакомцем, а когда прочитала, то почувствовала, как ее обдало ледяной волной ужаса. На визитке было написано: «Мордашев Александр Константинович, секретарь Совета безопасности — вице -губернатор Великоволжского края». Начальник контрразведки губернатора Агаркова был объектом самых жутких слухов, ходивших по региону, и Аня много чего слышала о нем от своих знакомых и как -то раз от отца, доцента Великоволжского университета. Однако потом Аню вдруг переполнило чувство гордости от того, что она общалась и ездила в одной машине с этим персонажем. Она почувствовала желание рассказать о своих приключениях какой -нибудь подружке, но потом решила, что делать этого не стоит.
        …
        Полковник Брусницын с утра появился на рабочем месте в довольно расстроенных чувствах. Ни с кем не здороваясь и никого не вызывая к себе, он извлек из служебного непочатую бутылку коньяка «Курвуазье», открыл ее, налил полстакана, и осушил не глядя. Потом открыл сейф и копался в нем несколько минут, после чего извлек оттуда папки по Чавии, положил их стол и стал изучать. Через полчаса он взял трубку местного телефона, набрал номер начальника отдела по контролю за госорганами и вызвал его к себе.
        Через полминуты невысокий мужчина в штатском и редкими усиками отчитывался перед полковником.
        - Подтвердилась ли информация по полпреду?
        - Ну да.
        - Что да?
        - Ну, приезжает он завтра.
        - Во сколько?
        - В половине десятого в городской аэропорт.
        - Встречать будет губер?
        - Да, Дмитрий Иванович со всем своим иконостасом. Ну, Шумилов там, Кейтель, Мордашев, наверняка Харченко будет…
        - Наш будет?
        - Анатолий Иванович? Скорее всего. У него, по имеющейся информации, отдельная встреча с Сергеем Виленовичем запланирована.
        - Расписание есть?
        - А как же, товарищ полковник, обижаешь, — улыбнулся Михальчук и извлек из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумажку, — наше с вами ведомство просто обязано располагать всей полнотой информации.
        Брусницын быстро пробежался по ней. Потом отложил и сказал.
        - Это хорошо. Значит, говоришь, завтра вечером, как полагается, приватный междусобойчик намечается у Дмитрия Ивановича?
        - Это не я говорю, это наши осведомители.
        - Да ладно, не скромничай. А скажи -ка мне вот что, Юра. Правда ли, что слухи ходят по нашему управлению, что генерал наш на повышение собрался?
        - Ну, этого я уже не знаю, — затряс головой Михальчук, — но пару раз слышал, будто он идет к полпреду Коренчуку, то ли на зама, то ли на пома. Но слухи неподвержденные, поэтому врать не буду. Чего не знаю, того не знаю
        - А, скажи -ка мне, Михальчук, что слышно о преемнике, если, конечно, это вот все по генералу нашему подтвердится.
        - Пока ничего конкретного. Но слухи ходят разные. Согласно одной версии, ждут варяга. Сверху. Возможно, из Москвы кого -то спустят. А согласно другой, это может быть Усольцев, начальник службы конституционной безопасности.
        - А почему он?
        - Говорят, его в администрации желают видеть, и что Мордашев его рекомендовал.
        - А с чего это вдруг у Александра Константиныча такая любовь к Усольцеву появилась?
        - Не могу знать, товарищ полковник. Но слухи ходят… В общем, помните дело про этих чеченов и про похищение дочки Гольцмана, которую в Чечне нашли.
        - Ну, и дальше что…
        - Говорят, но я, сам понимаешь, конечно, этого не знаю, и этому нисколько не верю…
        - Да, говори, Михальчук, не боись, ты же мне чужие слова пересказываешь, а знать всякие слухи да сплетни — сам понимаешь, это наша работа.
        - В общем, говорят, будто генерал наш в этом замешан. И Усольцев тоже. И что чеченцы на базе РУБОПа дали показания, и поэтому теперь, что товарищ генерал, что Усольцев, все у Мордашева под колпаком.
        - Вот значит, как…
        Полковник достал сигарету, чиркнул зажигалкой и задымил. Подымив с полминуты, он вдруг спросил:
        - Скажи -ка, Михальчук…Хочешь на мое место?
        Михальчук слегка растерялся.
        - Да говори, не стесняйся, только честно. Мы все люди свои.
        - Вообще -то я считаю, что никто не справится с этой работой лучше, чем вы. Я, конечно, не отказался бы, но…
        - Вот за что я тебя люблю, Михальчук, так это за честность, — и Брусницын подошел к Михальчуку и положил руку на его плечо, — а теперь сам посуди. Занять ты его можешь при двух раскладах. Либо если меня отсюда сапогом да под задницу, либо если я уйду на повышение.
        - Ну, конечно, только если ты пойдешь на повышение.
        - Вот и я так думаю, Михальчук. А чтобы наши мечты стали явью, просто думать мало. Придется нам с тобой поработать, причем стахановскими темпами. Готов ли ты к этому, Юра?
        - Всегда готов, Леха.
        - Вот это правильно, это по -нашему. А теперь иди и работай. Держи ситуацию под контролем, круглыми сутками, без перерыва на сон, еду и чего там у тебя еще. И докладывай мне все незамедлительно.
        - Вас понял, товарищ полковник, разрешите идти?
        - Иди. Да, кстати, скажи -ка мне, это так, или я ошибаюсь, что Волынин Виталий Владимирович давно уже не был в наших краях.
        - Да уже больше двух месяцев.
        - Двух месяцев, говоришь… — полковник задумчиво уставился в потолок, — то есть с момента инаугурации губернатора на второй срок.
        - Да, получается так.
        - Ну, ладно, иди, иди.
        Как только дверь захлопнулась, полковник снова достал бутылку и налил себе еще полстакана. Осушив и его, он подошел к окну и закурил.
        - Так, так, — начал он бормотать, глядя на шумевшую внизу улицу Дзержинскую, — похоже, что между Дмитрием Ивановичем и Виталием Владимировичем отношения -то испортились… Похоже, все не так плохо, как казалось вчера. И ты еще горько пожалеешь, дорогуша, о своем поведении, на этот раз ты плохо сообразила и просекла смену внутриполитической обстановки, — договорив, он потушил сигарету, покрошил ее в пепельницу и вернулся в свое кресло.
        …
        Генерал Гладышев вернулся в свой кабинет в довольно взвинченном состоянии. Первым делом, он пошел в свой персональный туалет, где вымыл лицо, потом сменил костюм и освежился одеколоном. После этого он взял набрал номер дежурного. У дежурного он затребовал график визита полпреда, внимательно его изучил и произнес:
        - Ну, я вам, сволочам, еще всем покажу!!!
        Потом достал бутылку водки, распечатал его, налил себе стопку и залпом осушил. Немного посидев, он открыл свой личный сейф и углубился в него, а затем извлек на белый свет несколько папок. Внимательно их просмотрев, он произнес:
        - Ну, хорошо, еще посмотрим, кто кого чьим компроматом перешибет…
        Посидев около пяти минут, он взял в руки мобильник и набрав номер Мордашева, жалобно сказал:
        - Але, Александр Константиныч? Это я. Вот звоню вам защиты просить. Уголовники эти достали. Все требуют, чтоб я их вопрос порешал… Да, сами знаете какой… Вы же хотите, чтоб я в живых остался… вы бы вопрос этот с ними как -то порешали. Увидеться бы надо, все обговорить. Сегодня никак, да? Завтра вечером? То есть после приезда полпреда? По результатам разговора? Ну хорошо, давайте хоть так.
        После этого генерал позвонил своему давнему знакомому помощнику полпреда президента Юрию Копылову и попросил подтвердить завтрашнюю аудиенцию у полпреда. Тот все подтвердил:
        - Все нормально, Толя, завтра будь в боевой готовности, — заверил он его.
        Положив трубку, генерал осушил еще одну стопку водки, потом откинулся на заднюю спинку кресла и уставился в потолок. Из размышления его вывел звонок телефона, да не какого -нибудь, а вертушки. Генерал не мешкая схватил трубку и машинально привстал, как всегда бывало в таких случаях.
        - Генерал -майор Гладышев у телефона, — бодро отрапортовал он, и две выпитые рюмки никак не ощущались в его голосе.
        - Слушай, Анатолий Иваныч, — проговорил голос оттуда.
        - Слушаю, — ответил генерал и мгновенно вскочив со своего кресла вытянулся по стойке смирно с зажатой у уха трубкой.
        - А что там у нас с поставкой? — поинтересовался голос.
        - Все нормально, прибытие по расписанию.
        - Ты смотри, Анатолий Иваныч, головой отвечаешь. Я к тебе сегодня ребят зашлю для контроля, а ты будь уж так добр, пропуск на машину выпиши и дождись их в своем кабинете вечером.
        - Вас понял, — ответил генерал, после чего связь закончилась.
        Через полчаса генерал вызвал дежурного по управлению и дал указание выписать пропуск на некую машину — черную бэху с московскими номерами.
        В тот же вечер генерал отпустил свою секретаршу.
        - Иди с Богом, — сказал он ей, — а я еще поработаю. Дел накопилось невпроворот.
        Та ушла, слегка удивившись, поскольку трудоголизмом генерал никогда не отличался. Но об этом она не сильно задумывалась.
        В окне генеральского кабинета свет горел всю ночь.
        …
        Известие о прибытии полпреда вызвало эффект растревоженного улья. Забегали людишки по кулуарам, засуетились, захлопали дверьми, полетели бумажки в разные стороны.
        Губернатор срочно созвал совещание, на которое вызвал все руководство краевой администрации, а еще мэра города Великоволжск Аксюту и начальника ГУВД Синельникова. В ходе совещания мэру и начальнику отдела благоустройства территории управления делами при губернаторе было поручено срочно навести порядок на всем пути следования полпреда от аэропорта до центра. Коммунальным службам предстояло в течение грядущего вечера и ночи заасфальтировать дорогу от аэропорта до краевой администрации, поставить крышки на люки, покрасить нижнюю часть заборов и фасадов, побелить деревья и убрать мусор. Исторический центр города губернатор велел языком вылизывать, и задача эта была возложена на отдел благоустройства территории управления делами при губернаторе. Вопросы обеспечения безопасности были поручены главе ГУВД Синельникову и вице -губернатору Мордашеву. Милиция должна была обеспечивать наружное кольцо оцепления, внутренняя охрана полпреда была возложена на ЧОП «Волга — Эскорт», кроме того сотрудникам РУБОПа и Совбеза было велено вести оперативное наблюдение за кулуарами и прилегающими улицами. ОМОН и СОБР
предстояло держать вблизи места пребывания полпреда в боевой готовности. Губернатор также приказал не допускать никаких митингов и прочей бучи в дни присутствия полпреда. Организация всех мероприятий, включая встречу полпреда в аэропорту, расширенное заседание правительства края с его участием, встречу полпреда с краевыми депутатами, пресс -конференцию и официальный прием в здании городской консерватории были доверены вице -губернатору Кейтелю, известному своей исполнительностью и умением наладить производственную дисциплину. Составить концепцию приема и протокольные детали были доверены министру иностранных дел края (был в то время и такой) Пинчуку. Пресс -секретарю губернатора Вайнбергу, курировавшему работу со СМИ губернатор приказал не позднее сегодняшнего вечера составить списки благонадежных журналистов для аккредитации на спецмероприятия и участия в совместной пресс -конференции полпреда и губернатора. Лично на себя губернатор взял неофициальный прием в своей резиденции в Чердыни, но про это на заседании никому не сказал ни слова.
        По окончании совещания Мордашев попросился к губернатору на приватный разговор.
        - Ну, давай, валяй, чего там у тебя, — небрежно бросил в ответ губернатор указывая ему на дверь своего кабинета.
        Секретарь Совбеза протянул Агаркову аналитическую записку, подготовленную сотрудниками информационно -аналитического отдела по мэру Беловодска Алексею Сабурову. В ней речь шла о контактах мэра с покойным авторитетом Каначиком, вором в законе Резо Старым и вице -спикером Госдумы Волыниным. Записку завершал вывод о необходимости принятия срочных мер по перемещению Сабурова из кресла мэра на другую работу в самое ближайшее время. В противном случае Беловодск может превратиться в центр антигубернаторской оппозиции, особенно в преддверии выборов мэра, которые должны состояться в марте следующего года и на которых Сабуров собрался снова выдвигать свою кандидатуру.
        - Я полагаю, Сабурова стоит убрать из мэров, — заключил выводы записки Мордашев, — и сделать это нужно до начала активной фазы избирательной кампании. Доверьте мне и моим людям эту спецоперацию, и мы все устроим без шума и пыли.
        Мэр Сабуров накануне утром звонил губернатору и заверял его в своей преданности. В подтверждение своих слов он публично выступил по беловодскому городскому телевидению и назвал захват порта операцией по оздоровлению предприятия. Население и трудовой коллектив он призвал сохранять спокойствие. А сегодняшним утром он тепло принял Чавию с племянником и вице -губернатора Шумилова, которых проводил на территорию порта и присутствовал на их встрече с трудовым коллективом, где тоже поддержал политику краевой администрации и заверил, что их положение лишь улучшится от смены собственника и руководства. Губернатор не знал, что все эта демонстрация лояльности была устроена Сабуровым по совету Резо, который очень дорожил своим человеком на посту второго по величине города в регионе и понимал, что краевой администрации ничего не стоит выкинуть того из мэров. И хотя сразу после известий о смерти Каначика Сабуров позвонил Резо и стал обещать вывести на улицу людей, вор его охладил и посоветовал пока что стелиться перед губернатором и вылизывать все, что можно. «Главное — дожить до выборов», — так сказал он
Сабурову напоследок.
        Губернатора, правда, самого мучили сомнения в лояльности Сабурова, но Сабуров так убедительно изображал свою преданность, да еще и обладал репутацией крепкого хозяйственника, которых так ценил губернатор. К тому же, Агарков любил демонстрировать свой крутой нрав ближайшим соратникам, даже если для того и не было прямых оснований. Вот и сейчас, прочитав записку и выслушав Мордашева, он начал кричать в ответ:
        - Ты мне это брось, свои комбинации! Опять интрижками своими занимаешься! Против Сабурова интриговать удумал?! Единственного мужика, который у нас в крае работает! Ты хоть это понимаешь? Я тебе покажу, как под Сабурова копать! Нормальный мэр, хозяйственный, вот это вам всем покоя и не дает! И про Волынина ишь чего удумал! Хочешь с Виталиком меня лбами сшибить?! Хрен тебе! Иди работай, вон у тебя конкретное поручение есть. Работать, блядь, никто не хочет, а как интрижки плести, так это все запросто! Докладными друг на друга завалили уже по самые уши! Устроили, понимаешь, тайны мадридского двора. Ну да я из вас эту дурь быстро повышибаю!
        Мордашев в ответ лишь кивнул и спросив разрешения идти, вышел из кабинета. Он очень хорошо изучил все губернаторские закидоны и понимал, что тот всего лишь включает административные понты. Губернатор мог несколько часов орать на своих подчиненных, грозить увольнением и карой небесной, а на следующий день поменять точку зрения на 180 градусов. При этом он никогда не вспоминал о прежних заблуждениях и не извинялся перед своими сотрудниками.
        Так уже было полтора года назад, когда сотрудники Совета Безопасности вели наблюдение за Волыниным, в то время еще вице -губернатором. Вернее, за его переговорами с руководством только что созданного московским мэром и недавно уволенным премьером блока «Вся Россия». Волынин готовил учредительную конференцию Великоволжского отделения движения. Мордашев тогда принес материалы оперативного наблюдения и сказал в лицо Агаркову, что если Волынин создаст региональное отделение в качестве вице -губернатора, то туда побежит вся краевая элита, а это будет означать превращение «Отечества» в местную партию власти и вероятно последующую триумфальную победу Волынина на губернаторских выборах. Агарков тогда тоже раскричался, стал говорить, что они с Виталиком Волыниным старые боевые соратники, прошли огонь и воду, что Мордашев просто интригует против своего более удачливого коллеги, что Виталика он никогда не сдаст. А через два дня губернатор уволил Волынина с формулировкой «В связи с переходом на работу в движение «Отечество». После этого Агарков сказал, что Виталий Владимирович — его давний соратник, но сейчас
он начал делать партийную карьеру, и в связи с этим Агарков считает эгоистичным в дальнейшем загружать его работой в краевой администрации и поэтому развязывает ему руки и желает ему удачи на новом поприще. Это был полностью губернаторский экспромт, и Мордашев тогда искренне восхитился его искрометности и остроумию. А Волынин и вправду организовал вскоре учредительную конференцию регионального отделения «Отечества», вот только состав его получился намного более жидким, чем если бы он это делал в качестве вице -губернатора. Ни одного крупного бизнесмена или муниципального главы тогда в этот блок не вступило, а единственным видным деятелем, примкнувшим к Волынину стал вице -спикер Краевого ЗАКСа Николай Синяев. Вскоре Волынин откочевал в Москву, где стал заместителем главы предвыборного штаба блока, а потом сделался председателем исполкома движения и вице -спикером.
        А когда был создан прокремлевский блок «Единство», то его Великоволжское отделение возглавил вице -губернатор Мордашев, которому исполнение вице -губернаторских обязанностей уже никак не помешало участвовать в партийном строительстве. Губернатор по привычке отстранился от всех предвыборных проектов и объявил себя над схваткой.
        На этот раз Агарков не передумал. Ни на следующий день, ни через неделю. Он испытывал определенную симпатию к Сабурову как к успешному крепкому хозяйственнику, которую не могли поколебать никакие оперативные материалы и аналитические выкладки, и оттого на сей раз его всегдашняя подозрительность изменила ему. Это стало одной из самых больших ошибок Агаркова за весь период его губернаторства. Впоследствии он сильно жалел, что в тот момент не прислушался к доводам своего первого заместителя.
        …
        В тот же вечер в административном корпусе Беловодского порта произошла грандиозная пьянка по случаю прихода туда Чавия -младшего в качестве арбитражного управляющего. Пьянка однако получилась не столь грандиозной, как планировалось изначально. Ожидали губернатора, но он так и не приехал. Вице -губернатор Шумилов, приехавший представлять арбитражного управляющего трудовому коллективу, уехал сразу после обеда — его вызвал губернатор на совещание по поводу визита полпреда. Мэр Беловодска Сабуров тоже ушел сразу после встречи с трудовым коллективом, сославшись на срочные мэрские заботы. Во время прогулки по ДОКам, где Георгий Чавия осматривал свое новое хозяйство, их сопровождал лишь заместитель краевого министра имущественных и отношений и банкротств Михаил Мормышкин.
        Вскоре прогулка была окончена и Георгий Чавия отправился обживать кабинет и принимать дела. Процедура эта оказалась формальной, потому что прежний гендиректор Пафнутьев и все его замы были выдворены с порта СОБРом в процессе захвата. Из прежнего руководства застать удалось лишь заместителя главбуха, которого сразу произвели в главные бухгалтеры, заместителя главного инженера и начальника отдела логистики. Впрочем, начальники цехов и ДОКов тоже никуда не делись, им было все равно, кому подчиняться. Остальной административный состав теперь предстояло сформировать заново.
        - Вот завтра и начнем, — сказал Роман Чавия своему племяннику, — я тебе как раз своих людей подгоню. А сейчас надо отметить все это дело.
        Отмечание вылилось в праздничный концерт и грандиозный фуршет, устроенный в помещении портовой столовой, на котором гостями оказались в основном сотрудники компаний, подконтрольных семье Чавия. Главной звездой концерта стала считавшаяся первой красоткой в регионе певица Аиша. Георгий Чавия уже давно обхаживал ее, и вот теперь его дядя лично подвел ее за руку к нему и небрежно бросил:
        - А это твой главный подарок, так сказать, бонус к порту!
        После чего Георгий уволок ее за собой в свой новый кабинет.
        …
        Главный редактор «Великоволжского комсомольца» Андрей Данилин погасил экран компьютера, и уже собирался восвояси, когда дверь редакторского кабинета распахнулась, и в комнате появилась Аня, которую он накануне посылал собирать материал о возможном банкротстве колхоза «Новое время». В руке она держала папку.
        - Вот, Андрей Васильевич, — произнесла она, — еле унесла оттуда свои ножки…
        Главред раскрыл папку и углубился в чтение, а Аня в это время отошла и стала глядеть в свое отражение в стеклянном шкафу главного редактора и пыталась пригладить растрепанную прическу.
        Документы неумолимо свидетельствовали, что контрольный пакет АО «Новое время» скуплено Объединенной Аграрной корпорацией.
        - Ну и ну, — произнес Данилин, — и как же тебе удалось эту бомбу надыбать.
        - Ничего особенного, — с улыбкой отвечала Аня, — я просто устроила маленькую революционную ситуацию.
        Главред удивленно уставился на нее, после чего та рассказал ему подробности своего визита, но про инцидент с милицией и знакомство с Мордашевым она благоразумно умолчала.
        - Ну да, — задумчиво смотрел на нее Данилин, — в общем, я смотрю ты девчонка не из робких… А не боялась, чем для тебя это все закончиться могло…
        - Да нет…
        - … В общем, ты это, больше на такие задания не суйся. Лучше будешь экономическим обозревателем, а то с кадрами в этой теме вообще напряг… Короче, теперь давай следующую тему. Тут какая -то буча вокруг беловодского порта начинается… Порт, как выяснилось, стихийно обанкротили, и сейчас там сидит племянник Чавия, назначенный арбитражным управляющим Попробуй навести контакты с главой нашего Крайимущества… с этим чертом… как его….Калинкин. Попробуй выведать у него подробности любыми средствами, какие есть в твоем распоряжении, если не боишься конечно, с такими мужчинами связываться…
        - Обижаете, — с улыбкой ответила Аня.
        …
        Время шло к полуночи, когда гендиректор завода минеральных удобрений Валерий Сидоров возвращался к себе домой. Квартира его находилась в Заводском районе, недалеко от предприятия, и он до сих пор не обзавелся более элитным жильем. Последние несколько лет он регулярно отстегивал гонорар за обеспечение безопасности сотруднику Совбеза по фамилии Воронов. Надо сказать, что свои обязательства Совбез выполнял. Ни черные, ни красные крыши его не донимали с тех пор, как он начал платить Совбезу. Он не знал проблем ни с УБЭПом, ни с РУБОПом, ни с налоговыми инспекцией и полицией, ни с прокуратурой, ни с санэпиднадзором. Однако платежи постоянно росли. Особенно тяжко пришлось во время думских и губернаторских выборов, когда кроме традиционных выплат сотрудникам Совбеза его заставили отстегивать взносы в избирательные фонды — сначала блока «Единство», а потом выдвинувшегося на второй срок Агаркова.
        Вчера он встречался с помощником вице -спикера Волынина и председателем исполкома краевого отделения движения «Отчизна» Овчаровым, который попросил денег на финансирование движения, а взамен обещал решить вопрос с маржой, которые он регулярно платил сотруднику Совета Безопасности. А еще посулил охрану со стороны службы безопасности группы компаний «Бутон». Сидоров проникся его обещаниями и выделил движению нехилый транш, а сегодня утром позвонил своему куратору в Совбезе Воронову и сказал, что больше платить ничего не будет.
        Он уже достиг подъезда, когда навстречу вдруг замаячили три тени.
        - Закурить не найдется? — спросил один из них.
        Сидоров не успел ничего ответить, когда его свалил с ног удар бейсбольной битой. Больше его битой не били. Пинали в основном ногами. Когда пинать закончили, то просивший курева поинтересовался:
        - Ну, что, сука? Прикрыл твою жопу майонез? Все теперь понял?
        - Понял, понял, — закрывая лицо руками проговорил Сидоров, — я все заплачу. Завтра заплачу. Только не бейте больше.
        ГЛАВА 3
        Полпред приземлился в половине десятого, прилетев на персональном Як?40, в городском аэропорту Великоволжска. Встречать его приехал сам губернатор Агарков вместе со всей региональной верхушкой. В кучке встречающих можно было разглядеть спикера Областной Думы Харченко, вице -губернаторов Кейтеля, Мордашева и Шумилова, еще нескольких простых вице -премьеров, мэра города Аксюту, начальника ГУВД Синельникова и краевого прокурора Маклакова. Отдельного внимания явно заслуживал краевой уполномоченный по правам человека Артур Абрамович Шлифельсон, который приехал встречать полпреда в прокурорском мундире с погонами генерал -лейтенанта.
        - Это что такое?!!! — заорал не своим голосом прокурор Николай Маклаков, неожиданно узнав в краевом омбудсмене своего коллегу, — это что, блядь, за маскарад?!!!
        - Да, вот, Николай Иванович, чтоб, так сказать, соответствовать моменту, — робко попытался оправдаться правозащитник.
        - Я тебе покажу «соответствовать моменту», чучело!!! — орал прокурор, — а ну быстро вон отсюда, чтоб глаза мои не видели!!! И запомни: еще хоть раз увижу в мундире прокурорском — пойдешь у меня по статье за дискредитацию органов!!! Ты меня знаешь!!! Мое терпение лопнуло!! Это последнее предупреждение!
        - Ухожу, ухожу, — послушно кивал главный краевой правозащитник, быстро ретируясь, но при этом он никуда не ушел, а лишь спрятался за спинами журналистов, отобранных губернаторским пресс -секретарем Вайнбергом. Отобраны они были буквально накануне, и многие из них узнали о том, что аккредитованы на встречу с полпредом около полуночи, и поэтому откровенно зевали.
        Губернатор приехал на личном БМВ, бодро вышел на свежий воздух и стал здороваться с присутствующими в первом ряду.
        - Нет, послушайте, Дмитрий Иванович, — жалобно сказал прокурор Маклаков, обменявшись с губернатором рукопожатием, — совсем они ведь страх потеряли! Над прокурорским мундиром надсмехаться! Да что же это делается -то, а! Куда ж это мы катимся!!!
        - Ничего, Николай Алексеевич, не волнуйся, — бодро отвечал губернатор, — разберемся. Меры примем. Ну чего ты разволновался так. Ну, клоун он клоун и есть. Я с ним сам лично поговорю.
        Тем временем показался самолет в небесной дали, вскоре он совершил посадку и зарулил на стоянку. Тут же подогнали девицу в кокошнике и с караваем, а за ней целый хор, местный казачий народный ансамбль, который губернатор считал своей личной гордостью и даже возил с собой во время своих заграничных вояжей.
        Едва полпред покинул пределы самолета и ступил на трап, ансамбль разразился дружным и громким хором:
        - К нам приехал, к нам приехал, Сергей Виленыч дорогой!
        Полпред, поначалу слегка ошарашенный, быстро взял себя в руки и резво сбежал вниз по трапу, чтобы попасть в крепкие мужские объятья губернатора Агаркова.
        - Сергей Виленыч! — закричал тот, — вот радость -то какая у нас! Сам приехал! А вот хлеб -соль, отведай, а!
        - Здравствуйте, Дмитрий Иванович! — отвечал тот, освобождаясь из крепких губернаторских объятий, — вот наслышан о вашем легендарном губернаторстве! Хочу, так сказать, лично взглянуть! О вашем крае легенды ходят! — все это он проговорил быстро, буквально за три секунды, но очень членораздельно.
        Полномочный представитель Президента в Нижневолжском федеральном округе Сергей Виленович Коренчук был моложав, невысок и носил очки, и всем своим видом напоминал пионера -отличника. Еще при своей внешности и к своим 37 годам он был человеком с непростой и насыщенной биографией. Успел он поработать вице -премьером российского правительства по экономике и в этом качестве приложить свою руку к дефолту. После дефолта он несколько месяцев отсиживался в далекой солнечной Австралии, а ближе к выборам снова всплыл в Москве в качестве главы одного либерального блока, с которым он кое -как прошел в Госдуму и возглавил там небольшую фракцию. А с приходом к власти действующего Президента, неожиданно оказался снова востребован на государевой службе, и получил назначение полпредом Президента в Нижневолжский федеральный округ. И вот теперь совершал он свою ознакомительную поездку по подшефным регионам.
        - Поехали, Сергей Виленыч, поехали, — отвечал губернатор, и толпа встречающих расступилась, как мановению волшебной палочки, и только щелкали камеры фотокоров губернаторского пула.
        - Вот прошу, добро пожаловать в мой автотранспорт, — сказал губернатор, лично распахивая перед полпредом заднюю дверцу «Мерседеса».
        - Спасибо, — сказал полпред, — неплохо для главы региона, очень даже неплохо.
        - Стараемся соответствовать, Сергей Виленович, — сказал Агарков, усаживаясь на кожаное заднее сиденье рядом с полпредом, потом он махнул рукой, и лимузин покатился восвояси. За ним тронулся и весь остальной кортеж. На своих персоналках поехали первые лица, а за ним еще около десятка машин, набитых охранниками и референтурой. Впереди аккуратно расчищала дорогу громкой связью машина ГИБДД. Тем временем, оставшихся на летном поле журналистов провели в микроавтобус и распихали там кое -как. «Газель» заворчала и тоже тронулась с места.
        По прибытии в специальный дом приемов краевой администрации, в который Агарков превратил городскую консерваторию, выстроенную в духе древнерусского барокко -ампира времен Александра III, начался торжественный прием в честь полпреда. Первой его частью явилось так называемое «пре -пати», как выражался министр внешних связей Пентюх, считавшийся при дворе Агаркова большим спецом по части светского этикета. Собственно говоря, сценарий таких приемов был написан им же еще три года назад под тогдашнего Президента. Заключалось это пре -пати в том, что представители краевой администрации ходили по большому и по очереди представлялись полпреду, а представлял их лично губернатор, ставший ведущим вечера. Между ними шныряли официанты с закусками и выпивкой, в том числе шаманским и всевозможными коктейлями, с абсентом и Бейлисом, которые стали подаваться на губернских светских меропоприятиях по инициативе все того же Вольво.
        Тем временем представители краевой элиты подходили к полпреду засвидетельствовать почтение, а губернатор лично представлял каждого.
        Элита!!!… — восклицал он при этом, — это практически, совесть нации!!! Да! Это, знаете ли, не хухры -мухры… Это элита в квадрате, да!!!! — и губернатор энергично жестикулировал при этом.
        Тем временем на шум вынырнул Антон Абрамович Шлифельсон, который никуда не уехал, а тихо затерявшись в толпе, обнаружился теперь в самый разгар приема, причем одетый все в тот же самый прокурорский мундир при генерал -лейтенантских погонах.
        - Позвольте представиться, Шлифельсон Антон Абрамович, — громко и с достоинством сказал он, когда приблизился к полпреду и приподнял в знак приветствия свою темно -синюю фуражку.
        - Как, еще один прокурор? — удивился Коренчук, — вы же вроде уже представили мне краевого прокурора.
        - Это наш уполномоченный по правам человека, — с искривленной улыбкой сказал губернатор, и незаметно погрозил правозащитнику кулаком.
        Полпред недоуменно поглядел на правозащитника, потом произнес:
        - А, ну понятно. Хорошая шутка.
        Едва Шлифельсон отошел от Коренчука, к нему быстро подошел Мордашев, положил ему руку на плечо и вкрадчиво прошептал в самое ухо:
        - А теперь быстро взял и съебался отсюда. Будешь и дальше отсвечивать — пеняй на себя.
        - Ну, Сашенька, — возмутился правозащитник, — мне же по должности положено присутствие…
        - Взял и съебался. И я последний раз тебя предупреждаю, чтоб ты свою клоунаду при людях приезжих прекратил.
        Потом был краткий брифинг для прессы (большая пресс -конференция была назначена на следующий день). Полпред Коренчук и губернатор Агарков выступили с заранее заготовленными заявлениями. Полпред сказал, как сильно ему все понравилось, особенно великоволжское гостеприимство, и вообще городок ухоженный, приятный да и с самолета самое благоприятное впечатление. Губернатор говорил про то, как рада администрация Великоволжского края видеть на своей земле такого легендарного государственного деятеля как Сергей Виленович и вообще что сотрудничество краевой админстрации и полпредства НФО обещает быть на редкость плодотворным.
        После брифинга Агарков пригласил дорогого гостя на обед, присовокупив, что отобедаем, что земля приволжская уродила.
        Обед был уже в другом зале городской библиотеки — большой гостиной, где раньше был главный читальный зал, но потом оттуда вынесли все стеллажи и столики, зато поставили большие столы, обшили стены красным балдахином (над дизайном работала лично жена губернатора Лариса) и оборудовали кондиционеры.
        Вечерний прием в официальной резиденции губернатора Чердынь в честь полпреда заметно отличался от дневного обеда в Главной Библиотеке Великоволжского края. Это объяснялось тем, что его организацией занималась лично жена губернатора Лариса Белорекова.
        Краевому обмудсмену Шлифельсону появляться там было строго запрещено, а его фирменное выступление в женском платье и парике блондинки, либо в кокошнике и сарафане, было отменено прямым губернаторским распоряжением.
        Вместо Шлифельсона и веселых девиц из его кордебалета гостей развлекал квартет скрипачей, местная оперная дива и какой -то приятный баритон. Летний сад губернаторской резиденции был оформлен в околокитайском стиле с бумажными фонариками, миниатюрными пагодами и официантами в шекловых рубашках, ненавязчиво разносящих спиртные напитки. С Волги подул прохладный бриз, поэтому было не жарко и не холодно.
        Банкетный стол был если не богаче дневного, то намного изысканнее. На столе присутствовали змеи, фаршированные рисом, многочисленные разновидности суши, какие -то экзотические травы и салаты. Впрочем, любителям более традиционной кухни тоже было чем поживиться. Рядом на углях коптились угри и осетры, только что выловленные из расположенного тут же прудика, который выполнял роль личного губернаторского заказника. На столах радовали глаз тарелки с красной и черной икрой, а еще поблизости жарились шашлыки из курицы, телятины и баранины. И завершало все это великолепие обилие спиртных напитков. Была здесь и водка — «Столичная», «Смирнофф» и «Путинка», зато не было «Губернаторской», которой были забиты все водочные ларьки края; было настоящее французское шампанское, французские вина и французский же конъяк, а еще фирменный абсент, который официанты в шелковых рубашках разносили, как полагается, с бенгальскими огоньками.
        В общем, все это призвано было удовлетворить утонченный вкус полпреда Коренчука, большого ценителя восточных мотивов.
        В легких беседах прошел вечер. Близилась полночь. Полпред выглядел довольным и умиротворенным. Со своей обычной улыбкой пионера -отличника и энергичным жестикулированием вел он легкую беседу с женой губернатора, которая весь вечер приветливо ему улыбалась и не оставляла ни на шаг. Готовился заключительный этап вечера — губернаторский фейерверк. В этот момент губернатор ощутил какую -то заметную тревожность, словно какая -то заноза в одной части тела напомнила о себе. Еле заметным жестом он подозвал к себе Мордашева и спросил:
        - Слушай, а где начальник УФСБ Гладышев? Куда этот мудила подевался? Он же вроде как с полпредом увидеться собирался.
        Мордашев пообещал разобраться, и сразу набрал номер оперативного дежурного Совета Безопасности и велел послать человека в УФСБ. Через пятнадцать минут он перезвонил и сказал, что генерал весь день не выходил из своего кабинета. Сейчас он там, судя по тому, что в кабинете горит свет.
        Мордашев тут же пересказал эту новость Агаркову. Губернатор задумался.
        - Что же он там сидит так долго? — спросил он.
        - Видите ли, Дмитрий Иванович, я вам не успел доложить со всеми этими хлопотами… Вчера с ним инцидент неприятный произошел. Вчера в два дня в «Волге» он встречался с Фейдельманом и Имаевым. В ходе встречи Имаев его окунул лицом в тарелку. На рабочее место генерал вернулся изрядно помятый и в сильно расстроенных чувствах. Вот с тех пор он из кабинета и не выходил. Видно, переживает.
        - Так, так, — с довольной ухмылкой, губернатор потер руки, — значит, говоришь, мордой в тарелку… Интересные дела творятся в нашем королевстве. Значит, говоришь, опустили генерала? То -то он огорчился так, что даже про полпреда забыл. Значит, так. Давай сейчас быстро лично езжай в УФСБ и привези сюда этого козла, живым или мертвым. Скажешь, полпред желает его видеть. А если будет артачиться — силком потащишь.
        …
        Мордашев на своем джипе домчался до улицы Дзержинского за считанные двадцать минут. Мигалку вице -губернатор почти никогда не включал — в крае ГАИшники и так знали его машину.
        Остановившись у ворот краевого управления ФСБ он непринужденно посигналил и пару секунд посветил дальним светом. Охрана на КПП быстро опознала его машину и, не задавая лишних вопросов, открыла створки железных ворот. Вице -губернатор въехал внутрь, оставил машину на заднем дворе и быстро выйдя из нее с ходу потребовал дежурного.
        В ту ночь в краевом УФСБ дежурил старший лейтенант Курочкин, молодой розовощекий паренек, который всего три года назад окончил Великоволжскую Высшую школу ФСБ, но уже успел получить повышение и вообще считался довольно перспективным кадром. Отчасти, ему это удавалось потому что он стремился никогда не спорить с начальством, всегда приветливо улыбался, был подтянут и гладко выбрит, а для начальства всегда держал в запасе хорошие новости.
        - Где генерал? — спросил с порога Мордашев.
        - Он у себя, — доложил старлей с искренней и теплой улыбкой, — но он сегодня целый день никого не принимает и не выходит. Ну, вы понимаете, туалет у него там внутри, а видеть, я так понимаю, никого не хочет.
        - А я тебя и не спрашиваю, чего он хочет, — сказал вице -губернатор, быстро поднимаясь по лестнице на третий этаж, где находился кабинет начальника.
        - Но, послушайте, — начал заикаться дежурный, и улыбка моментально сошла с его лица, — мне же влетит, если я его побеспокою.
        Вице -губернатор остановился, обернулся и ответил, глядя прямо в глаза старлею:
        - А если ты побеспокоишь меня, то тебе влетит так, что всю жизнь отхаркивать будешь. Понял?
        Старлей испуганно закивал головой.
        - Тогда быстро исполнять!
        - Вас понял, — ответил дежурный.
        Тем временем они подошли к апартаментам начальника. Дежурный открыл дверь. В приемной было темно и пусто.
        - Лена уже ушла, — сказал старлей, — ну, секретарша. Странно, но она ничего не говорила. Заходила она вообще к нему — не знаю.
        Мордашев подошел к двери генеральского кабинета и взялся за ручку. Дверь была заперта. Он ее попытался пару раз подергать — было бесполезно. Тогда он со всей забарабанил по ней, но никакого ответа изнутри не последовало.
        - Анатолий Иваныч, — громко сказал вице -губернатор, — выходи. Тебя губернатор и полпред видеть хотят. Давай, не дури, вылезай на белый свет.
        Но за дверью было по -прежнему глухо.
        - Ключи, — скомандовал Мордашев дежурному, — быстро.
        - Но… — попытался было возразить старлей.
        - Я че, говорю не по -русски?! — спросил вице -губернатор и старлей сразу согласился.
        - Я мигом, — ответил он.
        Уже через минуту запыхавшийся дежурный вернулся со связкой ключей. Из нее он быстро выделил нужный, вставил его в замочную скважину и открыл замок. Вице -губернатор быстро распахнул дверь, и в тот же миг в ноздри шибануло запахом чего -то тухлого. Дежурный вскрикнул, а вице -губернатор произнес:
        - Ебанный в рот!!!!
        В кабинете горел свет. Поникшая голова генерала лежала на столе лицом вниз, и если бы не лужа крови залившая длинный стол, за которым обычно собиралась коллегия краевого УФСБ, и пол генеральского кабинета, то можно было бы подумать, что генерал, устав от службы, на минутку вздремнул прямо на рабочем месте. На том же полу рядом с креслом валялся табельный пистолет генерала. Руки генерала безжизненно повисли. Сомневаться в отсутствии генерала в мире живых уже не приходилось.
        Мордашев обошел труп со всех сторон и внимательно все осмотрел. На рабочем столе лежала записка, на которой небрежным почерком было выведено:
        «Ухожу из жизни добровольно. Прошу никого не винить. Не могу пережить позора и глумления над честью мундира. В какое дикое время мы живем. Это не мое время. Больше так жить не могу. 8 августа. Подпись».
        - Значит, еще вчера, — сказал Мордашев. Тут он обратился к дежурному:
        - Слышишь ты, стой здесь. Сейчас ты закроешь дверь и оставишь все, как есть. О происшествии никому ни слова. Как минимум ближайшие сутки. Если раскроешь рот, будет хуже для тебя. Постарайся, чтобы к этому кабинету завтра в течение дня никто не подходил. Ты меня понял?
        Старлей, на котором буквально не было лица от ужаса, закивал головой, а потом вдруг произнес смущенным голосом.
        - Так он ведь это…ну, разлагаться дальше будет… Запах вон какой!..
        Вице -губернатор внимательно посмотрел на него и объяснил:
        - А ты скажи, что рыба в холодильнике протухла.
        После этого дежурный никаких вопросов больше не задавал, и быстро ретировался. Мордашев же, осмотревшись в кабинете, достал из кармана платок, взял его в руку и сквозь платок начал открывать ящики служебного стола генерала. Оттуда он извлек несколько папок. Еще немного осмотревшись, он подошел к шкафу, стоявшему в углу кабинета и раскрыл его. Там был бронированный сейф. И в этот момент с порога кабинета раздался голос:
        - Что здесь происходит?
        В дверях стоял полковник Брусницын.
        Полковник подошел к столу, и так же, как сделал пару минут назад Мордашев, обошел труп и внимательно осмотрел его со всех сторон. Потом он прочитал записку, повернулся лицом к Мордашеву и дежурному и сказал:
        - Так, так. И что же это вице -губернатор, секретарь совета безопасности Великоволжского края в такой поздний час делает в кабинете начальника краевого УФСБ?
        С вице -губернатора от неожиданности слетела его обычная отстраненность и наглость. Он раскрыл было рот, чтобы ответить в своей обычной манере, но слова ему в голову не приходили.
        - Так, а что это у нас за бумажки тут такие? На память о покойном решили прихватить? — продолжал полковник, и не сделав никакого перерыва приказал:
        - Дежурный! Быстро опергруппу на место происшествия. Это первое. И второе. Немедленно доложить о происшествии в Москву и в окружное управление.
        - Вас понял, — неуверенно сказал дежурный, появившийся в кабинете вслед за полковником, и повернулся к двери.
        - Стоять! — подал голос пришедший в себя Мордашев.
        - Слышь, полковник, — обратился он к Брусницыну, — давай не будем торопить события. Надо подождать сутки. Я думаю, картина происшествия очевидна. Это однозначно самоубийство. А здесь полпред, завтра его совместная с губернатором пресс -конференция. Давай не будем омрачать…
        - Товарищ вице -губернатор, — ответил Брусницын, — вы, может быть, не совсем понимаете, что случилось, так я вам объяснить постараюсь подоходчивее. Здесь труп генерала ФСБ, причем начальника краевого управления. Смерть носит черты насильственного характера, а уж самоубийство это, или что другое, сможет определить только следствие. Рядом с трупом оказываетесь вы, хотя к нашему ведомству не имеете никакого отношения. Причем, оказываетесь в кабинете начальника УФСБ в нерабочие часы, да еще прихватываете тут какие -то бумажки. Я заместитель начальника краевого управления, старший офицер здесь на данный момент. Что я, по -вашему, должен делать? Утаивать информацию о происшествии и тем самым совершать должностное преступление, как вы мне сейчас предлагаете?
        - Хорошо, полковник, — быстро нашелся вице -губернатор, — давай попытаемся поговорить вне служебных рамок. Генерал мертв, но тебе -то еще здесь жить. Зачем нам сейчас портить отношения? Давай лучше попытаемся понять, чем мы можем быть друг другу полезны. Поищем, так сказать, точки соприкосновения.
        - Товарищ вице -губернатор. Мы, наверное, разговариваем с вами на разных языках. Искать точки соприкосновения вы можете у себя в краевой администрации, а здесь случилось чрезвычайное происшествие, причем на нашей ведомственной территории. Я тут при исполнении. Поэтому ничем помочь вам не могу. Дежурный, ты долго будешь еще рот разевать?! Быстро иди и выполняй.
        Дежурный опять направился к двери, но его остановил вице -губернатор:
        - Старлей, стой!
        - Товарищ вице -губернатор, — опять подал голос Брусницын, — а вы часом дверью не ошиблись? С каких это пор вы отдаете распоряжение офицерам ФСБ, находящимся при исполнении?
        - Полковник, — сказал Мордашев, — я последний раз предлагаю тебе договориться по -хорошему. Сколько ты хочешь за молчание в течение суток? Больше я ничего тебе предлагать не буду.
        - Александр Константиныч, — ответил Брусницын, — ведь вы вроде бы взрослый человек. Я ведь вам все вроде бы объяснил, а вы делаете вид, что не понимаете.
        - Ну, смотри, полковник, тебе здесь еще жить, — сказал вице -губернатор и вышел восвояси.
        - Дежурный, ты совсем оглох?! — заорал Брусницын, — быстро исполнять приказ!
        - Есть! — ответил старший лейтенант Курочкин и побежал в комнату дежурного.
        …
        Праздник закончился губернаторским фейерверком, озарившим пределы Чердыни и еще окрестности далеко за ними. Гости расходились довольные, отдавая должное вкусу и фантазии Ларисы Белорековой, и размаху души Агаркова. Полпред, чуть захмелевший, но по -прежнему довольный, рассказывал жене губернатора байки из своего вице -премьерского прошлом, анекдоты про ушедшего Президента и попутно пытался читать лекции о роли регионов в формировании единого экономического пространства государства.
        - Можно, конечно, жить и по Мазаю, — говорил он.
        - А Мазай это экономист такой? — с очаровательной улыбкой интересовалась Лариса.
        - Мазай — это Мазай. В смысле, дед Мазай и зайцы. То есть, всех выловить, всех спасти, ну а кормить -то потом кто их будет? У деда Мазая, знаете ли, пенсия не ахти какая, он на свою пенсию всех не прокормит. Так же и здесь. Можно опять нараздавать дотации всем регионам, пускай, мол, у всех будут и зарплаты у бюджетников, и пенсии. Но бюджет -то ведь не резиновый! Поверьте, я этого всего нахлебался в 98?м, я видел лично, на своем опыте, какой катастрофой вот такая политика заканчивается. Все! Хватит! Регионы должны учиться сами себе на жизнь зарабатывать. Федеральный центр, конечно, должен оставить за собой какой -то предельный минимум, но своих бюджетников уж пусть обеспечивают самостоятельно! За регионы никто платить больше не будут. А то эта система дотаций да субвенций, поверьте, сильно она всех развращает! Регионы просто даже не задумываются о путях дополнительных заработков, вариантов не ищут. А надо, чтобы искали. Впрочем, — тут полпред улыбнулся жене губернатора, — вас ведь это не касается. С такой командой, как у вашего мужа, сейчас такие перспективы открываются. А перспективы будут,
поверьте. Сейчас у нас молодой президент, человек нового поколения, юрист! И вокруг него формируется квалифицированная команда! Мы сейчас такие великие дела совершим, даже представить страшно! Когда еще у нас было такое молодое интеллектуальное правительство, интеллектуальная Администрация Президента?! Сейчас заживем совсем по -другому, и никаких мазаев! Одно слово, знаете, как в песне этой старой поется: у власти орлиной орлят миллионы, и ими гордится страна! — полпред так энергично зажестикулировал, что заехал по лицу стоявшему поблизости вице -премьеру краевого правительства Рашиду Алимжанову, который чудом смог увернуться и уберечь свой глаз от прямого попадания. Впрочем, тот не обиделся и даже не отошел подальше, поскольку очень надеялся стать главным федеральным инспектором края.
        В этот момент у стоявшего рядом губернатора зазвонил мобильник. В трубке губернатор услышал голос своего первого зама.
        - Але, — закричал он, отойдя на небольшое расстояние от полпреда, — Але, Саня! Ты где шастаешь?! Какого хера?!
        В трубке раздались какие -то слова.
        - Ну, еб те! — губернатор сказал там громко, забыв о присутствии высокого гостя, что все поневоле обернулись. Впрочем, сам полпред был так увлечен разговором с женой губернатора, что не обратил на происходящее никакого внимания.
        - Слушай, — уже тише заговорил Агарков, — а ты можешь сделать так, чтоб хотя бы сутки про это никто не узнал? Ну, пока полпред здесь.
        - Боюсь, уже не получится. В ситуацию вмешались отдельные представители конторы.
        - Ну и хули? Ты уже с ними разговаривать разучился?
        - Дмитрий Иванович, здесь особый случай. Я вам потом все доложу при личной встрече. Сейчас я должен срочно принять кое -какие меры.
        - Ладно, действуй, как знаешь! — и губернатор отсоединился.
        Затем он направился к полпреду, который уже как раз собирался уезжать.
        - Может, останетесь, Сергей Виленыч? — обратился он к полпреду, — мы тут вам лучшие апартаменты подготовим.
        - Благодарю вас, Дмитрий Иванович, — отозвался полпред, — но у меня есть принципы: во время служебных поездок никогда не оставаться ночевать под чужой крышей, какой бы гостеприимной она не была. Чтобы в случае чего никто ничего не смог бы мне предъявить. Так что извините. Как -нибудь в другой раз, когда в отпуск соберусь в ваши края. А сейчас поеду в «Лазурную», там у меня номер забронирован, все, как полагается.
        - Ну, как знаете, Сергей Виленыч, уж тогда позвольте вас проводить.
        - Это не обязательно, но уж на ваше усмотрение.
        - Хорошо, тогда одну минуточку.
        Губернатор подозвал к себе начальника отдела режима.
        - Обеспечь отправку, — сказал он.
        - Вы тоже поедете?
        - Да, прокачусь до «Лазурной» и обратно.
        …
        Оперативно -следственная бригада прибыла на место происшествия уже через полчаса после сообщения о происшествии. Полковник Брусницын разбудил и своего давнего товарища — одного из ведущих следователей краевого УФСБ Виктора Егорычева, которого попросил взять следствие в свои руки.
        Так или иначе, через тридцать минут Егорычев уже был на месте, а спустя еще десять минут прибыло все руководство краевого УФСБ, в том числе четверо других заместителей, начальник следственной части и начальник службы собственной безопасности.
        В это время в кабинете уже работала бригада криминалистов, следователь Егорычев составлял протокол, а вход в кабинет перекрыли оперативники из службы собственной безопасности.
        Тем временем, к Брусницыну подошел дежурный, недавно еще жизнерадостный и розовощекий старший лейтенант Курочкин и показал ему срочно пришедшую «молнию» из окружного управления:
        «Полковнику Брусницыну. Взять под контроль расследование происшествия, возглавить оперативно -следственную бригаду до моего прибытия. Дело беру под личный контроль, прибываю завтра утром спецрейсом. Начальник ГУ ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу генерал -лейтенант Г. Вышневецкий».
        Брусницын продемонстрировал ее коллегам.
        - Ну, раз так, командуй, — сказал начальник следственного департамента.
        - А мы, пожалуй, пойдем спать, завтра трудный день предстоит, — вторил ему заместитель по контрразведке.
        - Да уж, в принципе все понятно, Анатолия Иваныча уже не вернуть, а в ногах правды нет, — отозвался заместитель по тыловым вопросам.
        - В общем, так, — обратился к своим сотрудникам начальник собственной безопасности, — вы все поступаете в его распоряжение, — он указал рукой на Брусницына, — а я уж поеду досыпать. Мне этот геморрой на хрен не нужен. И так к нам тут понаедут из верхов, всех наизнанку вывернут.
        - Всем спать! — как -то чересчур весело воскликнул начальник службы конституционной безопасности полковник Усольцев.
        Когда руководство разбрелось, Брусницын подошел к Егорычеву и спросил:
        - Ну, что скажешь, Витя?
        - Ну, окончательные выводы можно будет делать только по результатам криминалистической экспертизы, сейчас еще отпечатки снимут. Но похоже, что самоубийство. Довели человека, ничего не скажешь.
        - Ладно, я тут больше не нужен?
        - Ну, вот подпиши протокол, ты же тело обнаружил.
        - Про вице -губернатора Мордашева в протокол занес?
        - А как же. Но, сам понимаешь, с твоих слов. Пропуск ему сюда официально никто не выписывал, он ведь, сам знаешь, въезжает куда захочет.
        - Ну, есть еще показания дежурного. Слышь, дежурный. Иди, протокол подпиши.
        Старлей подмахнул протокол и посмотрел на Брусницына глазами, в которых была только усталость.
        - Дежурный, — сказал ему Брусницын, — у тебя когда смена заканчивается?
        - В восемь утра, — ответил тот.
        - Короче, труповозку организуешь и можешь идти спать. Тут вот ребята остаются, — и он показал на оперативников. Затем он обратился уже к ним:
        - Значит, ты проконтролируешь, чтобы тело доставили в морг нашего госпиталя, в смысле госпиталя ФСБ. Будешь сопровождать его в морг. Отвечаешь за сохранность головой. А ты останешься тут и проследишь, чтобы никто в кабинет не входил. А я поеду и попробую вздремнуть хоть пару часиков. Трудный день предстоит. Да и кого -нибудь на дежурстве оставьте до прибытия сменщика, чтобы на звонки и факсы отвечал.
        Спать однако полковник не поехал. Он спустился в нижний холл управления, где его дожидались два оперативника из отдела «М».
        - Короче, Михальчук, — сказал полковник, и написал что -то на листке бумаги, — это адрес городской квартиры генерала. Возьмешь пару ребят и поедешь туда. Там встанешь стеной и, если кто -то захочет туда войти, никого не подпускать на пушечный выстрел. Стой и жди моего приезда. А я возьму еще парочку ребят и поеду на дачу, где генерал последнее время жил со своей семьей. Время у нас сколько? Уже половина второго. А Мордашев ушел около половины двенадцатого. Надо поторопиться.
        Брусницын с двумя своими подчиненными домчался до поселка Юбилейный, где жил с семьей генерал Гладышев, за пятнадцать минут.
        Несмотря на возросшую в последнее время роль органов госбезопасности в жизни страны, генерал в отличие от глав других силовых ведомств, жил не престижном среди краевой элиты Октябрьском ущелье и не в Чердыни, а в этом достаточно бедном пригороде Великоволжска. Дом генерала также не потрясал воображение роскошью, хотя и был вполне добротным кирпичным строением.
        Подъехав к дому генерала, полковник заметил черную «Волгу», стоявшую около самых ворот.
        - Так, так, — произнес он, и добавил, обратившись к операм:
        - На всякий случай, оружие и ксивы привести в боеготовность.
        Брусницын позвонил в домофон, обратив при этом внимание, что в доме ярко горят окна первого этажа. Через полминуты дверь открыла жена генерала Светлана, одетая в халат.
        - Светлана Николаевна, — обратился к ней Брусницын, — разрешите войти.
        - Да -да, Леша, конечно, — ответила она, — что -то сегодня прямо все к нам сюда в гости.
        - Да, а кто еще? — спросил полковник, заходя внутрь.
        - Да вот, ребята приехали, сослуживцы, говорят, у Анатолия Иваныча на работе какое -то срочное совещание, и ему потребовались бумаги, которые у нас тут хранятся. А вас тоже, что ли, он послал.
        - Какие ребята?
        - Да я их не знаю, первый раз вижу. Ну, да подчиненных -то много у Александра Иваныча, всех разве упомнишь?
        - И где же они?
        - Так, в кабинете у Анатолия Иваныча, говорят, он велел все захватить.
        В бумагах три каких -то персонажа, один — пиджаке, двое в джинсах и рубашках. В первом Брусницын опознал сотрудника Совета Безопасности по фамилии Егоров, во втором — начальника седьмого отдела РУБОПа майора Пархомова.
        - Господа, а вы вообще кто такие? — спросил Брусницын, заходя в кабинет, — хотя кое -кого я, разумеется, знаю, вот только я понять не могу, с каких это пор РУБОП и Совет Безопасности проявляют интерес к жилищу начальника краевого УФСБ?
        - Что здесь происходит? — спросила жена генерала, заходя в кабинет.
        - Вы извините, Светлана Николаевна, эти господа вам что -нибудь сообщили?
        - Они сказали, что их прислал Анатолий Иваныч, что у него аврал на работе… А что такое?
        - Сядьте, пожалуйста, прошу вас. Мне очень жаль, Светлана Николаевна, но три часа назад ваш муж был обнаружен мертвым в своем кабинете. Предположительно, это самоубийство.
        - Примите мои искренние соболезнования, Светлана Николаевна. Вы уж извините, я понимаю, сейчас неподходящий момент, но просто хочу вас предупредить, что с вашей стороны неразумно пускать на порог всякую неизвестную вам шваль, которая теперь как мухи на мед будет слетаться… А, впрочем, чего теперь говорить.
        - Выбирайте, выражение, полковник, — подал голос майор Пархомов, — мы тут тоже не чаи гоняем. Мы занимаемся расследованием гибели генерала.
        - Господа, а вы случайно субординацию не забыли? — обратился к ним Брусницын, — если да, то я вам напоминаю, что расследование всех инцидентов с сотрудниками ФСБ ведет либо наша внутренняя безопасность, либо военная прокуратура. РУБОП, а тем более Совбез, здесь никаким боком не стоял. Да, и потрудитесь объяснить, с чего это вдруг вы взялись вывозить сейф?
        - Не обостряйте, товарищ полковник, — подал голос сотрудник Совбеза Егоров.
        - Значит, так, господа, — предложил Брусницын, либо вы уходите сами, оставив все, что вы тут насобирали, либо я вызываю группу захвата, которая задерживает вас до выяснения.
        Пархомов попытался что -то возразить, но Егоров удержал его похлопыванием по плечу.
        - Извините за беспокойство, товарищ полковник, — сказал он, — и все трое направились к выходу.
        - Докладную по факту мошенничества и незаконного вторжения в жилище, а также превышения полномочий, я на вас подам в любом случае, — бросил им вслед Брусницын.
        - Ваше право, товарищ полковник, — сказал Егоров.
        Когда за визитерами захлопнулась дверь, Брусницын вспомнил про жену. Она сидела все в том же кресле, где он ее оставил, но уже не закрывала лицо руками, и глаза были почти сухими. Известие о смерти мужа она восприняла на удивление спокойно.
        - Вот так, Светлана Николаевна, очень прошу, извините, что все так получилось, я понимаю, в каком вы сейчас состоянии.
        Она кивнула.
        Брусницын тем временем достал мобильник, и набрал Михальчука и быстро сказал ему:
        - В общем, ты будь в боевой готовности. К тебе туда могут гости непрошенные пожаловать. С корочками РУБОПа и Совбеза. Если они станут большую активность проявлять, сразу вызывай спецназ.
        Брусницын вернулся в кабинет к Светлане Гладышевой.
        - Вы меня извините, Светлана Николаевна, — опять обратился он к ней, — я понимаю, вам сейчас ни до чего, но я тут заберу все документы вашего мужа, чтобы они опять невзначай кому -нибудь не достались.
        - Да -да, конечно, — ответила она, — берите, что хотите.
        - Да и еще. Простите, конечно, я понимаю, что вам сейчас не до вопросов, но вынужден спросить вас в интересах следствия. Вы извините, а что, вчера Анатолий Иваныч тоже дома не ночевал?
        - Да, — ответила вдова, — его тоже вчера не было.
        - И он вас не предупреждал?
        Она покачала головой.
        - Простите, и вас это никак не обеспокоило тогда?
        - Вы знаете что, — отвечала она, — я, понимаю, конечно, что звучит это дико, что вы после этого будете думать обо мне… Но уж, давайте, начистоту. Толя жил так, как он хотел. В свое удовольствие. И меня в его жизни не было. И я туда не лезла. Потому что, знаете, я уже с ним хлебнула. А теперь я скажу совсем прямо. Баба с возу — кобыле легче. А кобыла — это я. Хоть поживу теперь по -человечески. А чем он там занимался, меня не касается. Хотя я догадывалась. И соседки мне наши по городской квартире все рассказали, — на этом месте она перешла на всхлипывания, — да вы поймите. Да он же там секс -притон устроил. Дня не проходило, чтоб очередную поблядушку туда не приводил. А ведь я все знала. Хоть поживу теперь спокойно остаток жизни.
        Все помолчали.
        - Все нормально, — успокоил ее Брусницын, — вы только простите, но придется у вас одного нашего сотрудника оставить. Вдруг эти товарищи, или еще какие, захотят опять вас навестить. Мы сейчас быстро кое -какие бумаги, с грифом секретно, вашего мужа соберем, а потом поедем.
        - Ой, — вдруг вспомнила вдова, — я же этим шаромыжникам ключи от квартиры нашей выдала. Я ж не думала, что они вот так…
        - За это вы не волнуйтесь. Там уже выставлена охрана, так что их никто туда не пустит.
        Через пятнадцать минут все документы были собраны. Бронированный сейф генерала перенесли в машину. Брусницын остался, чтоб попрощаться со Светланой Гладышевой. Напоследок он сказал ей.
        - Ну, организацию и оплату похорон наша контора возьмет на себя, это однозначно. Но завтра, очевидно, приедут московские следователи, и вам придется еще походить на допросы.
        - Ничего, хуже уже не будет. Нет, вы только послушайте. Хлебнула я с ним лиха, что и говорить. Хорошо хоть дети уже живут своей жизнью, от нас отделились, этот козел любого довести мог.
        …
        - Да вот вам и супружеское счастье, — сказал оперативник Михаил, когда Брусницын выруливал из поселка Приволжский.
        - От генерала другого ожидать и не стоило, — ответил полковник, — Я?то знал про все его похождения, но не думал, что жене тоже известно. Видно, он и так ее достал в конец. И знаешь, Миша, что самое интересное? Вот это финал его жизни. При всех его званиях, наградах и статусе. Ведь никто его не оплакивает. Вспомни хотя бы, как все наши все себя вели на трупе. Никто не то что даже не всплакнул — даже вида не сделал, что огорчен.
        Светало. БМВ полковника влетел на центральные пустые улицы предутреннего Великоволжска. Проехал по улице Советской, миновав Центральный рынок, затем свернул в проулки Советского района и остановился напротив сквера на улице Ленина. Полковник и оперативник подошли к подъезду, откуда в этот же момент вышли Егоров, Пархомов и еще один их спутник.
        - Доброго утречка, коллеги, — поприветствовал их Брусницын, — и что же это все не спится? Да, кстати, ключи от квартиры покойного генерала надо бы вернуть.
        - Нет у нас никаких ключей, — ответил Егоров, и троица, сев в черную «Волгу» уехала с места событий.
        - Вот ведь врут и не краснеют. Но судя по их мордам, пробить оборону Михальчука им не удалось.
        Михальчук с нарядом расположились на четвертом этаже напротив квартиры генерала.
        - А, товарищ полковник, — сказал он, завидев Брусницына, — вот только что отбивались.
        - Ну да, мы с ними столкнулись, — ответил тот, — ну а вы тут как? Выстояли?
        - Да куда ж деваться. К нам тут еще минут сорок назад менты пытались подвалить, ППСники. Сказали, будто соседи вызвали, на нас пожаловались. Скорее всего, пытались пробить на прочность. Ну а потом уж эти заявились. На понт взять пытались. Пархомов сказал, будто решением военной прокуратуры к расследованию подключен РУБОП. Как же, сказали мы, прокурор наш военный, поди, девятый сон видит, и знать ни о чем не желает, а ради генерала нашего даже с постели не встанет, не то что поедет к себе в контору приказы подписывать. Приказ они не предъявили, ну и мы им сказали, либо они уебывают, либо мы вызываем спецназ.
        Чекисты вошли в квартиру. Судя по всему, помещение это действительно использовалось для каких -то встреч, скорее всего, личного характера. Гостиная была украшена гобеленами эротического содержания, а спальня более всего напоминала будуар. Кабинет же был заставлен всевозможнымий бутылками — от водки «Губернаторской» до коньяка «Курвуазье».
        Попытки обшарить столы и ящики результатов не дали. И только в последний момент, когда осмотр был завершен, Брусницын обнаружил каком -то дубовом ящике с висевший на соплях дверцей коллекцию видеокассет.
        - Вот так, прямо не отходя от кассы генерал собирал рабочий материал, — прокомментировал полковник, — ладно, собираем это барахло и вперед. Пора ехать, рабочий день скоро начинается, а нам еще с этой похоронной байдой разбираться.
        ГЛАВА 4
        В самом начале рабочего дня ленты региональных и федеральных информационных агентств облетела новость о самоубийстве начальника УФСБ по Приволжскому краю генерала Гладышева.
        …
        Около десяти утра мобильник Брусницына зазвонил необычайно настойчиво для этого времени суток.
        - Алексей Евгеньевич, — раздался в телефоне голос с едва заметным кавказским акцентом.
        - Он самый, — ответил полковник.
        - Это вас беспокоит Резван Кобаладзе.
        Брусницын моментально почувствовал, как с него слетают остатки сна. Гражданские имя и фамилию Резо Старого, могущественного смотрящего в Поволжье, он опознал сразу.
        - Слушаю вас, Резван Тенгизович, хотя и не представляю, зачем вы мне звоните.
        - Надо бы увидеться и поговорить.
        - О чем же это нам с вами разговаривать, Резван Тенгизович?
        - Есть информация, которая может быть интересна вашему ведомству. Да и вам лично тоже.
        - Ну, если, так… Даже не знаю, что вам ответить.
        - Я буду завтра в Великоволжске. Вы сможете приехать на мою яхту?
        Брусницын помолчав несколько секунд ответил:
        - Встречаться я предпочитаю на нейтральной территории. Давайте завтра созвонимся и определимся с местом встречи.
        - Ну, коли так, тогда до встречи, — попрощался Резо.
        …
        Первым делом с утра губернатор вызвал к себе Мордашева. От взгляда секретаря Совбеза не смогла укрыться растерянность, которая, несмотря на все волевое усилие, отражалась на лице главы региона. Он явно был встревожен.
        Агарков спросил про последние новости, после чего Мордашев рассказал ему обо всем, что случилось ночью. Губернатор остался неудовлетворен услышанным.
        - Что же это твои хлопцы с одним паршивым полковником справиться не смогли? — раздраженно спросил он.
        - Очевидно, у Брусницына какой -то свой интерес проявился, — объяснил Мордашев, — возможно, метит на место покойника, а может быть, еще что -нибудь. Я его знаю, он человек довольно осторожный, просто так он бы не стал нарываться. А мои люди, я считаю, сделали все, что могли. В условиях нынешней ситуации в стране, — эти слова он произнес с ухмылкой, — идти на конфронтацию с комитетчиками себе дороже.
        - Ахрив -то генерала проебали, — сказал губернатор.
        - Ну, не совсем, — ответил Мордашев, — кое -что, наверное, самое интересное, мы все же прихватили, — с этими словами он протянул губернатору несколько измятых листков. Их он успел взять с рабочего стола генерала и спрятать во внутренний карман пиджака за несколько секунд до появления Брусницына. Эти листки были слегка испачканы кровью, но читалось все вполне четко.
        Это оказалась аналитическая записка, адресованная на имя полпреда Коренчука, в которой перечислялись все возможные коррупционные связи бизнесмена Чавия. В конце целый абзац был посвящен особым отношениям бизнесмена и губернатора. В том числе, говорилось, что усилиями краевой администрации для Чавии и его бизнес -структур в крае создан режим максимального благоприятствования. Была упомянута Объедиенная аграрная корпорация, во главе которой приказом губернатора был назначен Чавия. Еще было сказано, что расцвет бизнеса семьи Чавия начался после прихода к власти нынешнего губернатора, а согласно оперативной информации, Чавия считается основным казначеем губернаторской семьи. В конце записки стояло вчерашнее число и подпись генерала.
        Губернатор кончил чтение, снял очки, протер глаза и закричал:
        - Нет, но какая же гнида!!!!
        Он вскочил с места и возбужденно забегал по кабинету, потом выпил воды и сел на место.
        - Нет, ты полюбуйся только! — говорил он, — А ведь как передо мной стелился! И вот на тебе! Я так скажу, оно конечно, о покойниках хорошо или ничего, но оно и к лучшему, что эта мразь застрелилась! А все ж таки хорошо, что эту бумажку мы с тобой перехватили. Теперь до полпреда не дойдет. А с полпредом я еще вчера по дороге объяснил про генерала. Я ведь любую новость подать умею. Вот и ему тоже сначала анекдот рассказал, а потом со смехом -то и говорю: а вот тут начальник УФСБ генерал Гладышев сегодня тоже пулю в лоб пустил. Не иначе как вашего приезда испугался.
        - И что полпред? — спросил Мордашев.
        - Да, ему -то что… Тоже посмеялся.
        Выпив еще воды и совсем успокоившись, губернатор сказал:
        - Ну да ладно, иди работай. Отследи все контакты Брусницына и глаз с него не спускай. И по генералу собери информацию, любую, какую сможешь. И самое главное — держи на контроле все происходящее сейчас в Комитете. Особенно, вопрос с преемником генерала. Эту тему пробей как следует. Любую новую информацию сразу докладывай мне, понял?
        После ухода Мордашева губернатор вызвал к себе другого первого зама Кейтеля и велел ему включиться в процесс похорон генерала Гладышева.
        - Оно понятно, что комитетские сами будут вопросами похорон заниматься, — объяснял Агарков, — но и мы со своей стороны должны все возможное сделать. Подумай, что мы в этой связи можем им предложить? Короче, бери дело на контроль, будешь курировать похороны со стороны краевой администрации.
        Кейтель, на котором и так висело организационное обеспечение визита полпреда, остался невозмутим и ни один мускул на его лице не дрогнул.
        - Хорошо, — сказал он, — я вас понял, Дмитрий Иванович.
        - Это хорошо, что понял, — напутствовал его губернатор, — смотри там, старайся на совесть, а то Мордашев со своими хлопцами обделались уже, проморгали суицид -то.
        Агарков любил поощрять конкуренцию между ближайшими соратникам. Он никогда не читал Макиавелли, однако подсознательно следовал его заветам везде и во всем. Но он не мог упустить случая, чтобы хоть как -то простимулировать конкуренцию в своем окружении.
        …
        Пресс -конференция полпреда Коренчука и губернатора Агаркова началась с полуторачасовым опозданием, поскольку губернатор возил полпреда в образцово -показательное хозяйство «Губернское» (бывший совхоз «Красное Поволжье») и там наглядно объяснял ему, какой рекордный урожай зерновых будет собран по итогам этого сезона в Великоволжском крае. Полпред остался доволен увиденным.
        По местным меркам опоздание было не очень большим. Бывало, журналистам приходилось и по пять часов ждать губернатора, но это случалось, когда он был единственным героем пресс -конференции.
        Пресс -конференция началась с минуты молчания, которой губернатор предложил почтить память погибшего накануне генерала Гладышева. Губернатор в своем вступительном слове сказал, что согласно выводам следствия это самоубийство, вызванное, скорее всего, семейными обстоятельствами, однако в любом случае это очень тяжелая потеря для всего края.
        - Память о нашем погибшем товарище всегда будет жить в наших сердцах, — закончил свое выступление губернатор.
        Полпред добавил еще несколько теплых слов о погибшем, сказав, что был немножко знаком с генералом и считал его перспективным кадром и что это, безусловно, тяжелая потеря для всей России. Но при этом его приятно порадовали те позитивные тенденции, которые он увидел в крае, так что все не так страшно.
        После этого перешли к вопросам. Первым слово взял телезвезда Петров, который поинтересовался у полпреда, каким он нашел успехи в сельском хозяйстве края и, как он, полпред, думает, удастся ли в этом году побить рекорд трехлетней давности и собрать больше двадцати миллионов тонн зерновых? Полпред ответил, что сельское хозяйство он нашел в образцовом состоянии, а Великоволжский край в этом плане — образец для подражания всем остальным регионам НФО.
        Потом были еще вопросы от газет «Поволжье сегодня», «Губернская неделя», «Великоволжские вести». Спрашивающие интересовались, каким нашел полпред город, как он оценивает качество управления, что теперь может измениться в соотношении «центр -регионы» в связи с начатой административной реформой и каким лично он видит развитие нижневолжского макрорегиона. Полпред говорил, что город ему показался великолепным, что качество управления замечательное, что регионы будут учиться сами зарабатывать, с одной стороны, а с другой, будет восстановлено единство конституционного поля.
        Затем с места встал импозантный мужчина в элегантном белом костюме и с легкой небритостью. После этого он с легкой интонации иронии и ехидства голосом и с легкой презрительной ухмылкой по отношению ко всему окружающему произнес:
        - Аркадий Привалов, политический обозреватель. Скажите, пожалуйста, Сергей Виленович, как вы оцениваете случившееся с главой краевого УФСБ, произошедшее во время вашего визита в край, и не кажется ли вам неуместным после этого инцидента рассуждать о погоде и успехах в сельском хозяйстве, к чему вас настойчиво подталкивает пресс -секретарь нашего губернатора и лояльные краевой администрации журналисты. Это первый вопрос. И второй вопрос. Не кажется ли вам, что рапорты об успехах в проведении уборочных работ несколько преждевременны и что пока они не окончены, итоги подводить рано. Кроме того, хочу вас проинформировать, если вы не в курсе, что точные статистические данные об уборке зерновых за последние три года засекречены специальным постановлением краевой администрации, а победные реляции в 97?м также не находили фактического подтверждения на уровне предприятий агросектора, поскольку последним было запрещено публиковать такую информацию. Так что мы точно не знаем, сколько у нас собрано зерновых за последние три года, и полагаться в этом вопросе приходится исключительно на краевую администрацию. Я
бы очень хотел, чтобы в этом году информация оказалась бы более открытой. Спасибо.
        Губернатор насупил брови, а полпред развел руками и сказал:
        - По первому вопросу. Да, согласен, конечно, на фоне этой новости все остальное меркнет. Но, что поделать, как говорится, жизнь продолжается, и поэтому я не могу, при всем желании, упускать из виду или переносить те вопросы, решать которые я сюда приехал. По второму. Полностью с вами согласен, вся статистическая информация должна быть открытой, однако, насколько я ознакомлен с ситуацией, причин не доверять администрации Великоволжского края тут нет, я это все лично перепроверил и могу сказать, что информация о собранном урожае зерновых за последние три года соответствует объективной реальности. Так что здесь можете не волноваться. Очень рад тому, что в крае все в порядке со свободой слова, что журналисты могут задавать в лоб вот так любой вопрос, пусть даже самый неприятный, и конечно, вот такой уровень свободы слова — это еще одна заслуга уважаемого Дмитрия Ивановича. Спасибо вам за вопросы.
        После пресс -конференции Агарков, оставив ненадолго полпреда на попечение вице -губернатора Кейтеля, подозвал к себе пресс -секретаря, отвел его в отдельную комнату и, схватив за шиворот, спросил:
        - Я тебе сколько раз говорил, чтобы всякой шушеры на моих мероприятиях не было?!! А?!! Я, блядь, тебя предупреждал?!! Ты разве не знаешь, что этот козел под Виталиком Волыниным ходит?!
        - Дмитрий Иванович, — попытался оправдаться Вайнберг, — Так нам же надо изобразить видимость плюрализма. Да он к тому же мне обещал, что не будет ничего такого спрашивать. Слово давал. Я ему и вопрос на бумажке раздал, как и всем остальным, про погоду, мол, не слишком ли жарко у нас ему показалось… …
        - Да какого хуя! — закричал губернатор и еще сильнее затряс пресс -секретаря, оборвав ему верхнюю пуговицу пиджака, — плюрализм он тут развел!
        Через несколько секунд он остыл, отпустил пресс -секретаря и более спокойным тоном произнес:
        - Значит так, Сеня, еще раз эту морду увижу где -нибудь — вылетишь у меня пинком под жопу. А пока объявляю тебе строгий выговор с предупреждением и лишаю тебя премии и надбавок до конца года. Да, и списки всех аккредитованных отныне будешь заверять в Совбезе, и без личной визы Мордашева чтоб на пушечный выстрел никого не подпускал. Понял? А теперь иди работай…
        …
        Начальник Главного управления ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу генерал Вышневецкий приземлился на военно -воздушной базе в городе Зареченске ни свет ни заря, и сразу же сходу, не дав вставить и слова встречавшему его полковник Брусницыну и заму начальника по контрразведке полковнику Воронину, сел в подогнанную машину и помчался в Великоволжск, где экстренно назначил заседание коллегии краевого УФСБ.
        Меньше чем через час он уже проводил оперативное совещание.
        - Ну, что, хлопчики, — говорил он, ласково хмуря брови, — совсем совесть потеряли, да? Сгубили, значит, начальника своего?
        Сидящие понимающие кивали, а тот продолжал:
        - Не уберегли, значит, самое дорогое, да? Начальника своего не уберегли? Совсем, выходит, оборзели, да?
        Потом было еще минут пятнадцать таких шутейных полупричитаний -полунаставлений, а потом Вышневецкий спросил:
        - Ну а что с картиной происшествия? Выводы есть какие?
        - Похоже, что самоубийство. По всем признакам, — ответил Брусницын.
        - Самоубыйство! По всем признакам! — картинно прожевывая звуки, будто пытаясь передразнить полковника, повторил за ним генерал, — много вы все, можно подумать, понимаете в криминалстической экспертизе. Вот я, знаете ли, всю жизнь на оперативной работе. Все ступеньки прошел! Начинал простым опером в Тольятти, шпионов ловил, потом бандитов. Да. А вот, видите, дорос до большого начальника. Вот. И вам того же желаю. Только ни хрена у вас тут не получится. Потому что мудаки вы все, и все тут. Так и сгниете тут, в провинции этой, в прижопском крае вашем.
        В своем монологе генерал благоразумно умолчал о том, как ему удалось выбиться в большие люди. Между тем, рассказать ему было о чем. Так, ни слова он не упомянул о своей роли в налаживании дилерской сети знаменитого автозавода и в последующей реализации его продукции совместно с тамошними околокриминальными структурами. Промолчал он и о своей тесной дружбе с небезызвестным олигархом Сосновским, который как раз в эти самые дни начинал медленно но верно входить в опалу, приведшую его спустя два месяца к вынужденной эмиграции. А ведь именно Вышневецкий помог в свое время Сосновскому зайти на автозавод и сколотить там свой первоначальный капитал, в обмен на что олигарх способствовал карьерному росту. Сначала по его протекции Вышневецкий стал начальником отдела ФСБ по городу Тольятти, потом дорос до начальника УФСБ по Самарской области, да и последнее его повышение тоже не обошлось без участия старинного приятеля, который три месяца назад, будучи еще в зените политического могущества, рекомендовал его полпреду в НФО Коренчуку и директору ФСБ Пастушенко.
        - Ну а у следствие -то кто ведет, — обратился генерал к присутствующим, — послушать -то хоть можно?
        В зал вошел терпеливо дожидавшийся вызова следователь УФСБ Егорычев. Не спеша и подробно начал он докладывать обстоятельства обнаружения тела и предварительные результаты всевозможных экспертиз, ну и самые первые выводы следствия. Спустя всего пару минут генерал прервал его доклад и, отмахиваясь, будто от назойливой мухи, произнес:
        - Слушай, как тебя там, ну ты объясни по -человечески, самоубийство это или что?
        - Согласно всем предварительным выводам следствия самоубийство, — доложил следователь Егорычев.
        - Ну и ступай тогда с миром, нет, будет он тут нам муть разводить, баллистика -хуистика, пятое, десятое, а у людей и без того времени в обрез. Все, следователь, как там тебя, свободен.
        После этого генерал еще раз окинул взором собравшихся и сказал:
        - Ну, ладно, там еще московские следаки подкатят, пускай пошаманят, может, еще чего найдут. А у нас на повестке дня еще один вопрос. Надо нам нашего товарища, так сказать, достойно похоронить. Чтобы там со всеми почестями, чтобы по всем правилам! Слышь, как там тебя, полковник?
        - Полковник Брусницын, — отозвался тот.
        - Ты, кажется, тело обнаружил? Вот ты его и хорони! Нашел покойника — будь добр освежевывать его по всем правилам. В общем, назначаю тебя председателем похоронной комиссии. Вот так! Да. А чего ты хотел? Нашел труп — так им и занимайся до конца, а то больно умные вы все тут!
        Еще минут десять прошло в шутках и прибаутках. Потом генерал наконец успокоился, тяжело вздохнул и сказал:
        - Да, а Толика жалко, конечно. Хороший мужик был, хотя и мудило еще тот. Да. А, кстати, надо бы исполняющего обязанности назначить. Вопрос по преемнику, понятно, в Москве решать будут, ну а ВРИО должен я пока назначить. Кого же из вас поставить -то ВРИО? Хотя кого тут ставить! Да вы ж все мудаки! У вас же тут мудак на мудаке сидит и мудаком погоняет! Одно слово, какой поп, такой и приход! Толик покойник мудаком был, так и контингент себе набрал соответствующий! Я ведь ваше управление все давно знаю, как облупленное, еще как я на Самаре работал, давно уже знал все про вас! Вот у меня в Самаре орлы, а вы тут…, — и генерал обреченно махнул рукой, дав понять, что продолжение этой темы считает совсем бесперспективным. При этом все сидевшие сосредоточенно внимали генералу, понимающе кивали и тщательно следили за всеми движениями его рук, словно пытались разглядеть на кончиков его пальцев тех, о ком он говорил.
        Генерал еще немного помолчал, а потом сказал:
        - Ну да, ладно, время еще есть, подумаю я. Дела ваши посмотрю, с людьми, так сказать, посоветуюсь. А пока все свободны.
        Коллегия начала расходиться. Зам по кадрам подошел к генералу и робко поинтересовался, что генерал думает насчет рыбалки.
        - Иди на хер, — ответил генерал, — или ты думаешь, мне у себя в Самаре этой рыбалки мало? Умный, что ли, самый? Или забыл, что мы на одной реке живем? Где же, только вас, мудаков, делают…
        …
        Машина Резо прибыла к краевому управлению ФСБ, как и было сказано, в половине второго. Это была черная «БМВ» седьмой модели с московскими номерами и тонированными стеклами. Пропуск на нее уже был выписан по личному распоряжению Брусницына, и поэтому ее без проблем пропустили на территорию управления.
        Машина затормозила во внутреннем дворике напротив черного выхода из здания управления. Из нее вышел Резо, но перед этим начальник его охраны Гиви, выполнявший на этот раз обязанности личного шофера. Он открыл заднюю дверь и посторонился, пропуская вора вперед. Тем временем к машине вышел оперативник Михаил. Поинтересовавшись у приехавших их именами и услышав в ответ «Резван Тенгизович» Михаил сказал Резо, что его уже ожидают. Гиви было предложено остаться внизу в машине и не отсвечивать на территории управления. Михаил и Резо быстро поднялись по черной лестнице и прошли на пятый этаж, который занимала служба экономической безопасности. Затем озираясь по сторонам Михаил так же торопливо проводил вора до приемной полковника Брусницына. В приемной не было секретарши (Брусницын накануне в принудительном порядке отправил ее домой), зато был оперативник Сергей с металлоискателем, который подверг вора унизительной процедуре досмотра, о которой тот уже успел подзабыть. В последний раз ему пришлось выворачивать карманы в прошлом году в Госдуме, куда он приходил на встречу с лидером одного из предвыборных
блоков. Встреча оказалась бесплодной, его людей выкинули из списка в последний момент перед регистрацией блока в Центризбиркоме, несмотря на занесенные деньги. Однако ему самому удалось провести в Думу двух одномандатников по Самарской области и одного законспирированного по Великоволжскому краю, которого депутатский мандат спас от неизбежной посадки.
        В ходе осмотра оружия при воре обнаружено не было, однако два мобильника чекисты все же изъяли.
        - Обеспечение информационной гигиены, — объяснил эти действия Сергей. Брусницын вообще был крайне щепетилен по отношению к гигиене, особенно информационной. За час до приезда Резо человек из службы специального технического обеспечения проверил кабинет на наличие прослушивающих устройств.
        Слегка покоробленный таким унизительным досмотром, но не подавший вида, Резо прошел в кабинет Брусницына. Полковник в этот момент сидел в своем кресле, отвернувшись к монитору компьютера, так что переступив порог кабинета, вор был вынужден покашлять, чтобы привлечь к себе внимание. Только после этого Брусницын обернулся. Вор и чекист несколько секунд смотрели друг на друга немигающими глазами. Потом полковник ласково улыбнулся и как будто извиняясь торопливо произнес:
        - А, Резван Тенгизович! Извините пожалуйста, не сразу заметил. Да вы проходите, присаживайтесь. Может чего -нибудь выпить желаете? Чай, кофе, а может быть, коньяк или вино? Есть настоящая Хванчкара, прямо из Грузии.
        Резо молча прошел и сел на диван, стоявший сбоку от рабочего стола полковника. Как и во многих высоких кабинетах, этот диванчик был чуть ниже кресла, на котором сидел хозяин кабинета, и оттого любой посетитель подсознательно начинал чувствовать себя бедным ходоком на приеме у большого начальника.
        - Благодарю за предложение, — ответил вор, — вот только не пью я в рабочее время. Поэтому ограничимся кофе.
        - Ну, хорошо, — снова ласково улыбнулся Брусницын, и вызвав оперативника Михаила велел ему принести две чашки настоящего арабского кофе. Заварить кофе велел в кофемашине в приемной покойного генерала.
        Брусницын почувствовал, что слегка робеет, встречаясь взглядом с вором. Он понял, что эффект низкого диванчика не срабатывал, это, во -первых. Во -вторых, от Резо, этого пожилого грузина с двойным подбородком и заметным брюшком, исходила непонятная, но пугающая аура. Полковник как будто кожей своей ощутил жар, исходивший от вора, словно от мартеновской печи, и включенный кондиционер здесь не помогал. А в черных глазах его как будто застыла смерть.
        Брусницын попытался взять себя в руки и опять ухмыльнулся в своей манере, но почувствовал себя нашкодившим мальчишкой перед матерым и взрослым дядей. Полковнику доводилось общаться со многими местными авторитетами, да и некоторые его коллеги по силовым ведомствам вполне могли сравниться с теми же авторитетами, однако ни с кем из них он не испытывал ни одного намека на чувство, охватившее его при виде Резо. Ему стало окончательно ясно, что перед ним необычайно большой и заслуженный человек. «Хорошо еще хоть встречу назначил на своей территории», — подумал про себя полковник.
        - Я вас слушаю, — начал разговор Брусницын, стараясь говорить как можно более увереннее и нахальнее и сопровождая вопросы своей неизменной улыбкой, — итак, с чего это вы, такой солидный и крупный деятель, вдруг захотели встретиться со мной, ничтожным полковником госбезопасности? — улыбка, впрочем, выходила довольно жалкой, и полковник это чувствовал.
        Резо опять выдержал паузу, а потом сказал:
        - Меня очень сильно беспокоит ситуация вокруг Беловодского порта.
        - Она всех беспокоит в последние дни, — рассмеялся Брусницын, стараясь при этом, чтобы смех его звучал как можно естественнее, — вот только вы -то каким боком к ней отношение имеете?
        Резо опять помолчал несколько секунд, а потом произнес:
        - Эту тему мы обсуждали несколько дней назад с покойным генералом. Мы оба пришли к выводу, что действия краевой администрации незаконны. Сегодня должны были начаться действия по предотвращению захвата порта. Но судьба распорядилась иначе, — и Резо посмотрел в высь.
        - И что именно вы с ним обсуждали? — спросил Брусницын.
        - Противодействие незаконному банкротству порта, которое провернул аферист Роман Чавия, приближенный к губернатору.
        Полковник закурил сигарету, предложил портсигар Резо, но тот лишь помотал головой. После этого Брусницын сказала:
        - Знаете, что Резван Тенгизович. Вам наверное придется со мной можете быть целиком и полностью откровенным. Потому что если уж вы пришли ко мне, то наверное рассчитывали на какую -то помощь с моей стороны. Поэтому вам придется рассказать мне все, что вы рассказывали генералу. В подтверждение своих слов хочу сказать, что интерес ваш мне вполне понятен. Мне известно, что самарская группа R. V.R., которой принадлежало 53 % акций порта, находится под вашим контролем через две кипрские и одну мальтийскую компании. Мне известно, что ваш бывший ставленник Роман Чавия, которому вы доверили около 20 % акций порта, несколько лет назад перебежал из -под вашей крыши под губернаторскую, а сейчас попросту вас кинул и воспользовавшись своей близостью к краевым властям в течение нескольких дней организовал ускоренную процедуру банкротства порта, а его племянник Георгий Чавия назначен временным арбитражным управляющим. Известно мне и то, что три дня назад в ночь с 6 на 7 августа порт был занят СОБРом, под охраной которого на порт и зашел свежеиспеченный арбитражный управляющий. Накануне же этих событий ваш
соратник и смотрящий в Беловодске известный в определенных кругах как Каначик был похищен неизвестными, предположительно оперативниками РУБОПа. Обнаружен был через два дня, вчерашним утром в районе набережной. Предположительно, причиной смерти стали побои и пытки, однако подлинно установить это не удалось. Тело был изъято сотрудниками РУБОПа, под их же присмотром судмедэкспертизой было составлено заключение, согласно которому причиной смерти стала сердечная недостаточность. Мне известно даже то, что покойный генерал по поводу всего происходящего был сильно встревожен, написал аналитическую записку полпреду президента, после чего появилось указание полпреда во всем разобраться. Одного я понять не могу — что вы от меня сейчас хотите, Резван Тенгизович?
        - Да, — ответил Резо, — этот шакал Чавия был не просто ставленником — он был мне как сын, он мой крестник. Я поднял его из дерьма и посадил в свое время на великоволжский ликеро -водочный завод. Я дал ему денег, прикрывал своим авторитетом, а потом он снюхался с Агарковым, вошел к нему в доверие, и я стал не нужен.
        - Однако же его знакомство с Агарковым произошло не без вашего участия, — заметил полковник, — я думаю вам не стоит напоминать об обстоятельствах знаменитого расстрела в «Молнии»? Говорят, что именно вы привели Чавия в начале 94?го на прием к Агаркову, когда он был еще простым первым вице -мэром Великоволжска. Я знаю, что в то время вас очень сильно беспокоил местный авторитет Балу, из спортсменов, и этот вопрос вы обсуждали с Агарковым, и что на той встрече еще присутствовали нынешний вице -спикер Госдумы Волынин. А через два дня Балу с десятком своих бойцов был расстрелян в кафе «Молния» в центре Великоволжска, а еще через две недели застрелился мэр города Кротов, не так ли? — и Брусницын, почувствовав себя совсем осмелевшим, широко улыбнулся, — да уж, нынешняя элита скрывает очень много скелетов в шкафу. Поскреби любого — на двадцать лет строго режима ведь наберется.
        Резо молчал около минуты.
        - Человеку свойственно ошибаться, — наконец произнес он, — и я не исключение.
        - Так что же от меня вы хотите?
        Резо внимательно посмотрел на полковника и сказал:
        - Я хочу, чтобы вы продолжили дело покойного генерала и завершили запланированное им.
        - Каким образом? — поинтересовался Брусницын.
        В ответ Резо достал папку с бумагами.
        - Это бухгалтерская документация, которая хранилась в Самаре. Она свидетельствует, что для банкротства не было никаких оснований. Порт показывал прибыль, даже в кризисный 98?й год, и рентабельность его все время росла.
        - И что я смогу сделать в этой ситуации? — пожал плечами полковник.
        - Это еще не все. Вот, — и Резо торжествующе достал бумагу с гербовой печатью, — Это решение Самарского арбитража недельной давности, которая признает передачу акций мной Чавии, произведенную пять лет назад назад, юридически ничтожной. А это значит, что и оснований для банкроства не было никаких. На днях будет решение арбитража Нижневолжского федерального округа, которое может отменить решение о банкротстве. Кассацию я подал сразу же. А это постановление окружной прокуратуры о возбуждении уголовного дела по факту незаконного банкротства. Его фигуранты — глава краевого Минимущества, его заместитель по вопросам банкротства, председатель краевого арбитража и сам глава тендерной комиссии вице -губернатор Шумилов. Так что вся эта шобла имеет может на законных основаниях отправиться на нары.
        - Хорошо, уважаемый Резван Тенгизович, одного я не пойму — мне -то это зачем? — снова спросил Брусницын.
        - Во -первых, чтобы закон восторжествовал.
        Брусницын рассмеялся:
        - Вот дожили, — произнес полковник, ухмыляясь, — вор о законе рассуждает! Я конечно извиняюсь, но чья бы корова мычала про торжество закона -то.
        - А во -вторых, — продолжил Резо, — я в долгу не останусь.
        - Но этим -то вы меня не удивите, — махнул рукой Брусницын, — мне каждый второй местный предприниматель или авторитет регулярно предлагают взятку.
        - Назовите ваш интерес, — продолжил вор.
        - Во -первых, — начал Брусницын, — я не продаюсь. Ни оптом, ни в розницу. Я не беру взяток. Во -вторых, то, что вы мне сейчас предлагаете, означает войну как минимум с четырьмя влиятельнейшими людьми региона — предпринимателем Чавия, губернатором Агарковым, вице -губернатором Шумиловым и секретарем краевого Совбеза Мордашевым.
        - Тогда что вы хотите? — спросил Резо.
        - Для начала я хотел бы услышать ваше предложение, Резван Тенгизович, — сказал Брусницын и вопросительно посмотрел на вора.
        Резо взял листок бумаги, что -то накалякал там и протянул полковнику. На клочке было написано: $100 000.
        - Эта сумма, о которой мы договорились с вашим покойным шефом.
        Брусницын взглянул на листок, как будто пытаясь внимательно в него вчитаться, присмотрелся, покачал головой и ухмыльнулся:
        - Вы думаете, что сможете купить работника госбезопасности? — ухмыльнулся полковник, — я же сказал, что я не продаюсь. Генерал Гладышев принадлежал к советской формации чекистов, он так и не успел освоиться в режиме свободных рыночных отношений. А я занимаюсь экономической безопасностью без малого девять лет, на моих глазах произошло становление так называемого свободного капитализма, его упорядочивание и формирование нынешней модели номенклатурно -олигархического капитализма. И именно по этой причине, как я уже сказал вам, меня невозможно купить.
        - Хорошо, — сказал Резо, — тогда назовите ваши условия.
        Брусницын взял чистый листок, достал из кармана ручку и написал на ней следующее: «25 % + 1 — компания «Рес-КА», архипелаг Фиджи». Потом с улыбкой довольной своей работой энтузиаста протянул его вору.
        - Вот так, Резван Тенгизович, в ином случае, как говорится, давайте разбежимся по -хорошему. Как грится, вы нас не знаете — мы вас нема.
        Резо взглянул на бумажку, и лицо его изобразило крайнюю степень задумчивости.
        - Как я дважды уже говорил вам, — продолжил тем временем Брусницын, — меня невозможно купить. Зато я с большим интересом поучаствовал бы в бизнесе на правах партнера. И отнюдь не младшего.
        - Серьезный кусок, — прокомментировал вор.
        - А это уже на ваше усмотрение, — ответил Брусницын, — выбор у вас, как я понимаю, не велик, поскольку предприятие и так уже тю -тю, а так вы хотя бы 28 % сохраните. Да если еще и у Чавия пакет отсудите, то опять контрольный пакет у вас окажется. Впрочем, решайте сами, Резван Тенгизович, все в ваших руках.
        - Ну, хорошо, я согласен, — ответил Резо, и вернул листок Брусницыну, который сразу же достал из кармана зажигалку и поджег его. Бумага загорелась веселым огоньком.
        Брусницын стряхивал в пепельницу черные хлопья, в которые превращалась на глазах белая бумага, а потом сказал:
        - Я рад, что мы поняли друг друга. Но мне нужны гарантии.
        - Вот все это, — Резо указал на стопку бумаг, которые только что ему продемонстрировал, — это все подлинники. Кроме того, я передаю вам подлинник реестра акционеров.
        - И еще, я хотел бы узнать, могу ли я рассчитывать на ваш административный ресурс, при помощи которого вы, как я понимаю, уже добились решения самарского арбитража и письма полпреда.
        Резо написал что -то на листке и протянул его Брусницыну.
        - Это телефон помощника полпреда Юрия Копылова, — сказал он, — ему можно позвонить прямо сейчас, и он организует вам встречу с полпредом. Полпред сегодня собирался встречаться по этому поводу с генералом, вы просто скажете, что занимаетесь этим вопросом вместо Гладышева.
        - Ну, вот и славно, — отозвался Брусницын, докуривая вторую сигарету, — ну что ж, всего хорошего, в таком случае, Резван Тенгизович. Я полагаю, что в ближайшее время нам с вами не стоит поддерживать прямой контакт. О последующих событиях узнаете из СМИ. Если что — звоните, — и он в свою очередь написал номер на бумажке, — это телефон моего ближайшего доверенного лица.
        Резо кивнул и направился к выходу, не подав на прощание руки полковнику.
        …
        Министр имущественных отношений Виктор Калинкин шел по коридорам своего ведомтсва. Он только что закончил важное совещание, и шел теперь в свой кабинет, где у него назначена была страшно важная встреча. Он ждал гонца от очень большого человека. В этот самый момент кто -то неожиданно тронул его за плечо.
        - Простите, Виктор Владимирович? — раздался звонкий женский голос, который скорее можно было назвать девичьим. Калинкин обернулся, и увидел девушку с распущенными каштановыми волосами до пояса, в мини -юбке, в туфлях на высоких каблуках, а еще с макияжем на лице и розовой помадой на губах.
        - Да, — расплылся в улыбке Калинкин, моментально позабыв о гонце, — вы что -то хотели?
        - Да ничего особенного, — ответила пришелица, — я из газеты «Великоволжский комсомолец»… Аня меня зовут, Еременко… Хотела тут попробовать получить у вас комментарий… Или интервью, если получится…
        - Да ладно, — засмеялся замминистра, — что -то я как -то не видел никогда, чтобы в наших краях журналистки такие красивые были… Что -то вы темните, девушка…
        - Я могу и удостоверение показать, если что…
        - Да ладно, верю я вам, верю… А пойдемте ко мне в кабинет… Заодно и пообщаемся…
        - Ой, вы извините, — ответила Аня, — но я очень спешу. Я тут буквально на пять минут… У меня важная встреча…
        - А, знаете что, — отвечал Калинкин, — а давайте сегодня поужинаем с вами в восемь в «Лазурной». А вот и визитка моя…
        - Хорошо, — сказала Аня, — тогда до встречи.
        - Ну да, конечно, до встречи, — вытянулся Калинкин, — Буду ждать.
        …
        Брусницын приехал в офис федеральной инспекции к шести часам, как и договаривались. Полпред задержался на сорок минут.
        Войдя, он быстрыми шажками подбежал к полковнику, протянул руку и произнес:
        - Сергей Виленович, — представился он, — что вы хотели обсудить со мной?
        - Алексей Евгеньевич, — тоже представился, — а обсудить я хотел вот что. Я знаю, что покойный ныне генерал Гладышев обещал вам передать определенную информацию. Мне кажется, я смогу сделать это за него, — и он протянул полпреду стопку листов бумаги.
        - Вот это показания Пафнутьева, бывшего директора Балагорского порта, это копии реестра акционеров и финансовая документация, а это отчет обо всех коррупционных связях господина Чавии в нашей краевой администрации. Вот все, как вы просили. Насколько я понимаю, именно эту информацию вам должен был передать покойный генерал? — и Брусницын вопросительно взглянул на полпреда.
        Полпред несколько минут молчал, изучая документы. Потом снял очки и снова их надел. Потом еще помолчал, вскочил с места и начал быстро ходить по кабинету взад -вперед.
        - Поразительно! — стал приговаривать он, — просто потрясающе! Изумительно! Вот уж не ожидал, что ваше ведомство может так оперативно сработать!
        - Зря вы нас недооценивали, Сергей Виленович!
        - Да, нет, я вас всегда оценивал правильно. Просто не думал, что так быстро сработаете. А теперь… да -да… послушайте вы меня, — и полпред вскочил с места и с вдохновенным лицом, но в то же время спокойным тоном начал говорить:
        - Президент назначил меня на эту должность как минимум на два года. Он дал мне полный карт -бланш в кадровых вопросах. Велел, так сказать, произвести полную инвентаризацию и при необходимости зачистку в округе! А теперь я скажу все, что должен сказать. Агарков и иже с ним — это позор России!!! Самый натуральный позор! И я, вступая в должность, да себе клятву Ганнибала, что таких людей больше не будет в нашей власти. Безусловно, Агарков — это самый одиозный из всех губернаторов нашего округа. И не скрою, что с самого вступления в должность я поставил перед собой цель раз и навсегда прекратить это позорное правление. Я вижу, что материала у вас больше чем достаточно.
        Брусницын слушал это вдохновенное выступление полпреда и отмечал про себя, что не чувствует даже доли того почтения, которое внушал его утренний собеседник Резо. Коренчук показался ему совершенно опереточным персонажем, и скорее всего Брусницын и посчитал бы его таким, если бы не знал о его роли в недавней российской истории. Тем не менее, с полпредом Брусницын чувствовал себя намного более уверенно, чем с Резо.
        - Скажите, что вы намерены с этим делать? — спросил полпред, закончив свои пафосные излияния.
        - Ну, как видите, здесь речь идет о первых лицах региона. Во главе тендерной комиссии стоял вице -губернатор Шумилов, а документы подписывали министр имущественных отношений Калинкин и его зам по банкротству Мормышкин. Конечно, это само по себе не доказательство участия Шумилова в преднамеренном банкротстве, он может сослаться на то, что его самого ввели в заблуждение. Зато материал на министра Калинкина здесь имеется в полном комплекте. Его можно закрывать уже сегодня. Полагаю, что если он даст показания на Шумилова, то можно будет брать и его. Понятно, что здесь ничего нет на первое лицо, поскольку нигде нет его подписи, Дмитрий Иванович далеко не такой дурак, как иногда выглядит. Но если при желании тряхнуть вышенаназванных лиц, то получим полный комплекс показаний, достаточных для того, чтобы вы смоги предложить Дмитрию Ивановичу, к примеру, уйти в отставку по собственному желанию.
        - Хорошо, хорошо, — полпред присел, налил себе стакан воды без газа, и быстро выпил его, — ну а с Чавия вы что делать намерены?
        - По Роману Вахтанговичу здесь к сожалению нет прямого материала, зато его племянника Георгия Чавия, которого краевое правительство поставило сначала арбитражным управляющим можно спокойно закрывать. Иск о банкротстве был подан все той же «Интермс», которую в совете директоров порта представлял все тот же Чавия -младший, поэтому по всем эпизодам как главный фигурант пойдет он. Ну, я полагаю, в нашем арсенале найдутся средства, чтобы заставить племянника дать показания на любимого дядю, — объяснил Брусницын.
        - Хорошо, хорошо. А скажите, что вам нужно, чтобы начать действовать немедленно? — спросил полпред тоном ребенка, которому не терпится увидеть принесенный подарок.
        - Во -первых, мне нужны полностью развязанные руки. Мне нужно, чтобы мое непосредственное начальство в лице того, кто придет на смену генералу, предоставило бы мне полную свободу действий. Во -вторых, мне для того, чтобы начать оперативно -следственные мероприятия, мне необходима прокурорская санкция, но я хорошо знаю, что наша краевая прокуратура такой санкции никогда не даст, — произнес Брусницын
        - Я вас понял. Можете считать, что назначение исполняющим обязанности начальника управления уже у вас в кармане. Я прямо сейчас позвоню генералу Вышневецкому, начальнику окружного управления ФСБ, и скажу, чтобы вас назначили, и еще до вечера вы станете и. о. Дальше, я думаю, в течение месяца самое большее — вы будете утверждены в этой должности. Во всяком случае, я приложу к тому все усилия. Теперь дальше. Санкцию прокуратуры федерального округа вы получите, самое большее, послезавтра. Так что можете начинать готовить спецоперацию. Да и еще. Поймите меня правильно. Мы обсуждали с покойным генералом Гладышевым перспективы начала этОй спецоперации под кодовым названием «Губерния». Гладышев говорил, что на Агаркове уже пробу ставить некуда. Я хотел, назначить генерала своим замом. Да, как видите, Бог располагает… Да… В общем, думайте, какие еще есть резервные варианты, чтобы подойти к губернатору со всех сторон.
        - Не сомневайтесь, Сергей Виленович, они найдутся, — и Брусницын уверенно улыбнулся.
        - В общем, имейте в виду, что должность начальника управления — для вас не потолок. Если все у вас получится, то нам с вами отроются большущие горизонты для проведения зачистки уже в масштабах всего федерального округа. А кстати, кого бы вы посоветовали бы мне назначить на должность главного федерального инспектора по краю? Есть предложения? Агарков все пытается сосватать Алимжанова, своего зама, а вы что скажите?
        - На Алимжанове тоже пробу ставить негде, это человек, который два года назад напрямую курировал создание Объединенной аграрной корпорации, региональной монополии в сфере сельского хозяйства, которую возглавляет лично Роман Чавия. Ну да ничего, доберемся и до этого эпизода. А что касается федерального инспектора, то я бы порекомендовал Андрея Россомахина, главу нашего областного телевидения и депутата Краевой думы. Наш кадр, в смысле выпускник Великоволжской Высшей Школы КГБ, мы с ним однокурсники.
        - Хорошо, — сказал отрывисто сказал полпред и давая понять, что разговор близится к завершению, протянул руку полковнику, — начинайте действовать и знайте, что вы всегда и во всем сможете на меня полагаться. Вот номер моего сотового телефона, — полпред протянул визитку, и на ней накалякал ручкой несколько цифр федерального номера, — он включен круглосуточно. Если что — сразу на него звоните, я отвечу. Ну, как говорится, вперед и с песней.
        - Готов к труду и обороне, — ответил полковник, уловив комсорговские замашки полпреда.
        …
        На следующий день с утра приказом начальника Главного управления ФСБ по Нижневолжскому федеральному округу исполняющим обязанности начальника УФСБ по Великоволжскому краю был назначен полковник Брусницын. Вступив в должность, он созвал экстренное совещание, пригласив туда главу следственной части ФСБ, командира спецназа ФСБ Плотникова и начальников всех подразделений службы экономической безопасности.
        В тот же день Брусницын позвал к себе старого друга детства и своего одноклассника известного в крае журналиста Юрия Щепкина.
        Известный всему региону журналист -расследователь Юрий Щепкин, несмотря на свое громкое имя и почти федеральную славу, выглядел более чем неприметно. Он мог целыми месяцами ходить в одном и том же свитере и всем видом своим напоминал этакого парию -неформала, непонятно как оказавшегося в приличном обществе, где он, несмотря на такой внешний вид то и дело мелькал.
        Щепкин и Брусницын на первый взгляд казались полными противоположностями, однако дружба их тянулась с самого детства. Брусницын часто помогал Щепкину с поиском «вонючего и жареного», ну а тот, в свою очередь, всегда был готов бескорыстно разместить информацию, призванную незаметно направить мысль читателя в нужном органам направлении.
        - Здорово, разгребатель грязи, — сказал Брусницын Щепкину, едва тот переступил порог его кабинета.
        - Органам тоже привет, — отвечал тот.
        - Садись, не тушуйся, — говорил ему полковник, — поди там совсем с ног сбился в поисках вонючего и жареного?
        - Да так, бегаем помаленьку, — отвечал тот.
        - Давай выпьем за встречу, что ли. Вот, — на этих словах полковник достал из сейфа нераспечатанную бутылку «Курвуазье», — отведай, что ли, коньяковского, настоящего, французского! А то вы там жрете поди всякое пойло вроде «Губернаторской».
        Полковник разлил коньяк по фужерам.
        - Ну, за встречу, что ли, — сказал полковник.
        - За нее, — ответил Щепкин.
        Друзья выпили.
        - На, вот закуси, — сказал Брусницын, достав из ящика стола коробку с дорогими шоколадными конфетами.
        - На сладкое потянуло? — спросил Щепкин, сразу запихивая в рот всю конфету..
        - Да вот припас тут зазнобе одной, а она такой сукой оказалась! Ну, да ничего, будет и на нашей улице праздник, — объяснил полковник, и на лице его отразилось заметное раздражение.
        - Хотел бы я посмотреть на ту бабенку, которая отказала бы полковнику ФСБ! Особенно нынче, — пошутил Щепкин.
        - Да бывают и такие, всякие бывают, — махнул рукой Брусницын, — ну ты давай о себе лучше расскажи?
        - А что я? — удивился Щепкин, — давай лучше про тебя. Ты вот вроде как до власти дорвался, место генерала занял?
        Брусницын опять махнул рукой.
        - Да это так, временно исполняющий обязанности, — сказал он.
        - Слушай, кстати, вот с генералом вашим темная история. Говорят, это ты труп обнаружил…
        Брусницын горестно вздохнул и опять нахмурился.
        - Да уж, история и вправду паскудная. Особенно для меня. На меня ведь его похороны повесили. А дел и без того невпроворот. Вот теперь сиди и мудохайся, и все тут.
        - Так это ж здорово, — оживился Щепкин.
        - Чего же тут здорового?
        - Так в советское время тот, кого назначали во главе похоронной комиссии по умершему вождю, становился его преемником. Ты разве не знал?
        - Эх, Юрик, твоими бы устами…, — горестно вздохнул Брусницын.
        - Слушай, так что с генералом -то? Сам он или как? — не унимался Щепкин.
        - Сам, сам, — полковник успокаивающе закивал и прикрыл глаза в знак подтверждения, — самоубийство это стопроцентное. У него в тот день разборка случилась в «Волжском утесе» — и там его окунули лицом в тарелку. Вот, видать, не вынесла душа глумления над мундиром. Хотя какая там честь… Ты не поверишь, но никто за эти дни даже слезинки в память о генерале не проронил. Включая его супругу. А наши так вообще — всем до лампочки. Вот так вот, Юра. Что был человек, что нет его — никакой от того перемены в мире не произошло.
        - Да, — потрясенно произнес Щепкин, — не ожидал, что жизнь генерала госбезопасности вот так дешево стоит.
        - Да стоила -то она, может, и недешево, в его, генеральском представлении, да только смерть его оказалась совсем девальвированной. А все от того, что мелкий он был человек… Всю жизнь старался нос по ветру держать, плыл по течению, все чего -то урвать норовил там, где можно… Вот и финал… Ну, давай, помянем…
        Друзья снова чокнулись, выпили и опять закусили шоколадными конфетами.
        - Ох, честно скажу тебе, Леха, не верю я, чтобы генерал ФСБ мог сам себе пулю пустить. Ведь не такие же они слабонервные, генералы, по природе своей. Подумаешь, лицом в тарелку. И покрепче бывает…, — попытался вернуться на ту же линию Щепкин.
        - Эх, Юра… Плохо ты людскую психику знаешь, — усмехнулся Брусницын, — У каждого человека, Юра, свой предел есть, когда клапаны перегорают, и когда они перегорают, то последствия бывают непредсказуемые. Кто -то в запой уходит, кто -то палить начинает в окружающих, а иной — и пулю в лоб себе пускает. Каждый по -разному реагирует…
        - А как же генерала так довели? — удивился Щепкин.
        - Тоже мне, разгребатель грязи…, — усмехнулся Брусницын, — Про чеченов слышал, которых РУБОП закрыл…
        Щепкин кивнул.
        - Так вот. Есть большое подозрение, что генерал в этом деле сильно был замешан. И все показания на него были у Мордашева. Так что тот генералом вертел, как хотел.
        - А в тарелку его кто?
        - А, в тарелку его Фейдельман с Имаевым, которые это все дело и организовали. Они ведь тоже генералу денег заплатили, и немало, чтобы он разрулил эту тему, а генерал ничего сделать не мог, потому что сам был связан по рукам и ногам Мордашевым. Так что безвыходная ситуация у него сложилась… Вот и свел он счеты с жизнью трудовой, ну давай, пусть земля ему будет пухом…
        Полковник опять разлил коньяк, и друзья снова выпили, не чокаясь.
        - Слушай, — возобновил свои расспросы Щепкин, — а что там с бумагой из полпредства… Говорят, это губера касается…
        - А, вот ты о чем, — оживился полковник, — ну вот как раз об этом я и хотел бы с тобой поговорить, — с этими словами Брусницын извлек из недр своего ящика папку, которую он нашел в сейфе генерала, и небрежно бросил ее своему приятелю. Щепкин схватил папку и жадно начал листать ее содержимое.
        - Вот дела! — сказал он через пару минут, подняв кверху стеклянные от шока глаза, — но ведь это же полный, так сказать, крандец! По крайней мере, для Чавия. Я такого собрания компромата еще не встречал. Да здесь сразу на три уголовных дела хватит.
        - Ага, — кивнул Брусницын, — здесь не только на Чавия, здесь на всю нашу краевую администрацию материала хватит, уверяю тебя. С Дмитрием Ивановичем во главе!
        - Чего делать думаешь? — возбужденно спросил Щепкин.
        - Как чего? Давать делу законный ход, — произнес полковник и улыбнулся..
        - Не, Лех, да ты в своем уме? Ты, что же это, хочешь против Агаркова пойти? Да тебя же на куски порвут и в асфальт закатают! — возбужденно воскликнул Щепкин.
        - Много ты понимаешь, — объяснил ему Брусницын, — Это только на краевом уровне так кажется… А если ты внимательно присмотришься к ситуации на уровне федеральном, то увидишь, что в стране происходят очень большие подвижки. И подозреваю, что очень скоро таким людям как Агарков места во власти больше не будет. Перемены произойдут очень быстро и незаметно, даже быстрее, чем кажется сейчас. И самое главное для нас с тобой, Юра, оказаться на гребне этой волны, а не быть похороненными ею. Поэтому время действовать пришло, и действовать надо здесь и сейчас.
        - И как же ты, Леха, действовать собрался? Пока в крае Дмитрий Иванович царь и бог.
        - Это все относительно, Юра. Сегодня ты царь, а завтра, глядишь, спускаешься в подвал Ипатьевского дома. А действовать мы начнем с тобой прямо сейчас. И теперь, Юра, я бы попросил тебя в ближайшем номере твоей газетенки опубликовать всю эту информацию. Без ссылок, естественно.
        Щепкин задумался, а потом сказал:
        - Да без проблем.
        - Только давай так, — предложил ему Брусницын, — сразу же после выхода материала ты уедешь из города на некоторое время.
        - Это еще почему? — удивился Щепкин.
        - А ты сам не понял? — спросил Брусницын, — сам ведь только что говорил, в асфальт закатают, Агарков царь и бог. А обеспечить твою безопасность у меня сейчас вряд ли получится.
        - Ну уж нет, — ответил Щепкин, — я в своей жизни никогда ни от кого не прятался, да и сейчас тоже не буду.
        - Может, тогда под псевдонимом это дело опубликуешь? — спросил Брусницын.
        - И этого тоже не дождешься, — ответил тот, — чтобы я от такой сенсации отказался.
        - Ну, смотри, дело твое, — сказал полковник. Он впрочем понимал, что Щепкин откажется от любых предложений по обеспечению безопасности. Но понимал он и то, что выходом этого материала он может подставиться под пресс силовой машины краевой администрации. И поэтому предложения эти он озвучил скорее для очистки своей совести. Впрочем, надеялся он больше на то, что с началом его активных действий властям будет уже не до Щепкина.
        …
        Калинкин приехал в ресторан «Москва» в половине восьмого вечера, держа в охапке огромный букет бордовых роз. Метрдотель появился через десять секунд, и взглядом пригласил следовать за ним и быстро довел его до ВИП-зоны, которая вся была забронирована им на вечер. Там он велел подать ему бутылку виски Dewars и стал дожидаться.
        Спутница появилась только через полтора часа. Она была в красном атласном платье, обтягивающем и коротком, черных колготках, вечерних туфлях и с распущенными завитыми локонами. Шею ее украшала нитка жемчуга, а лицо — внушительный слой макияжа. Одним словом, мало что напоминала ту девушку в желтом сарафане, из -за появления которой несколько дней назад глава колхоза «Новая заря» вынужден был обратиться за помощью в травматологию, а двое бригадиров того же колхоза получили по пятнадцать суток.
        - Извините, что немножко задержалась, — сказала Аня, усаживаясь за столик и поправляя прическу.
        - Да, ничего, — отвечал чиновник, — такую девушку можно ждать хоть всю ночь.
        За время ожидания он успел осушить бутылку виски, и поэтому находился уже в расслабленном состоянии.
        - Да, ладно, — сказала Аня, — вы же человек страшно занятой, а ночью, наверное, вам спать надо рано ложиться… Вы же встаете ни свет ни заря…
        - А это уже как получится, — отвечал Калинкин, пытаясь поцеловать руку своей спутницы, — в конце концов, я в своем ведомстве самый главный, могу задержаться хоть до обеда, могу вообще не ходить.
        - Та ведь на вас же, наверное, вся работа держится. Все без вас встанет, — сказала Аня.
        - Это точно, — подтвердил Калинкин и в подверждение слов своих прикрыл глаза, — эти бездельники без меня хрен чего вообще могут. Ну, ничего, иногда полезно их проучить… Как они там без меня крутиться будут…
        Девушка тем временем углубилась в изучение меню, а министр окончательно возбудился:
        - Эй, человек, человек…, — кричал он, — Я ресторан покупаю… Документацию на собственность и учредительные документы…Быстро. Чё?!!! Да ты хоть знаешь, кто я такой?!! Да я вас всех под банкротство пущу! Сегодня же! Да я могу сделать так, что завтра никакого кабака здесь на хер не будет!!!
        - Тише, тише, — Аня взяла чиновника за руку, — это он так шутит, — объяснила она подоспевшему метрдотелю и сопровождавшим его секьюрити.
        - Захочу, пошучу, захочу нет, — отвечал Калинкин, но слегка успокоился, — а вообще, я всегда хотел узнать, как это тебя, такую красивую в эти дебри занесло?
        - А куда меня еще можно было занести, по -вашему?
        - Да хотя бы к нам, например… Хочешь, возьму тебя пресс -секретарем к себе?
        - Ну, не знаю, надо подумать…
        - И думать тут нечего… У меня бабла столько, сколько газета твоя хоть десять лет будет издаваться, не получит… Что ты там, за зарплату, что ли, работаешь?
        - Ну, во -первых, работаю я потому что интересно, потому что с людьми общаешься, много нового узнаешь каждый день…
        - И чего же ты там узнаешь нового…
        - Да вот хотя бы про бумагу какую -то из полпредства…
        В тот же момент Калинкин изменился в лице, глаза его, мутные от количества выпитого, как -то резко прояснились и почти трезвым голосом он спросил:
        - Какую еще бумагу?
        - Да что -то про Беловодский порт… Как будто банкротство его было проведено с какими -то нарушениями.
        - Бумага эта — фуфло!!! — заявил Калинкин, — Полная хуйня!!! Не к чему им прицепиться!!! А порт себе большой человек забрал — Чавия Роман Вахтангович… А он с Дмитрием Ивановичем не разлей вода… Так что пусть они там все отсосут!!! А этот, блядь, киндер, если сюда сунется попробует, то его просто вальнут, и всего делов… Тоже мне, тварь, учить еще нас будет, как банкротить правильно… Слушай, а может поедем, у меня номер в «Лазурной» есть свой, постоянный, чего тут делать?…
        Через полчаса вызванное Калинкиным такси доставило их к «Лазурной». Замминистра подошел к задней двери и распахнул ее перед своей спутницей. Такая галантность едва не привела к падению чиновника, потому что его равновесие довольно сильно нарушилась, и только зацепившись за дверь, он удержался на весу.
        - Прощевай, дядя, — сказал он таксисту.
        - Может, на чай накинете? — спросил его таксист.
        - Скажи спасибо, что ваша фирмешка вообще еще дышит, — отвечал тот, взяв свою спутницу за руку и направляясь к входу в гостиницу.
        Внутри была будничная ночная обстановка. Скучали ночные бабочки, высматривая редких клиентов, а за ними присматривали ребята северокавказской наружности. Редкие бизнесмены и офисные клерки клубились подобно летучим мышам около входа в казино, которое располагалось тут же на первом этаже. Народу в холле было не много, поскольку впереди был рабочий день. Калинкина сразу при входе встретили два гостиничных служителя одетых в красные пиджаки и красные же колпаки, похожие турецкую феску. Они бережно взяли его под руки и повели наверх. На восьмом этаже он достал из кармана свою личную пластиковую карточку и вставил внутрь. Дверь пару секунд поколебавшись открылась внутрь. Лакеи в турецких фесках остались снаружи, а чиновник со своей юной спутницей вошел внутрь.
        - Так, так, — сказал он, радостно потирая руки, — ну, что начнем с бара? — с этими словами он извлек откуда -то ключ, и открыл им железный сейф, где оказалось много бутылок с яркими этикетками: были тут и коньяки, и вина французские, виски, водка и еще много чего..
        - С чего начнем? — переспросил он.
        - Начали уже, — отвечала его спутница, присев на диван, но держа при себе свою маленькую красную сумочку.
        - Ну да, так ведь и продолжить можно, — продолжал Калинкин. Он откупорил бутылку виски, налил себе четверть стакана, другой предложил спутнице, но она отказалась и попросила налить себе вина. Он открыл какую -то французскую бутылку 1996 года, взял бокал и наполнил его, после этого поднес девушке. Потом он подсел к ней на диванчик и попытался приобнять ее за талию, но она отстранила его и слегка отодвинулась.
        - Послушай, — вдруг резко сказала Аня, — неужели ты не понимаешь, что ты просто подставляешься с этим портом?
        - Как это? — удивленно переспросил Калинкин, — почему подставляюсь?
        - Да потому, что на всех документах, о банкротстве, о создании тендерной комиссии, о назначении временного арбитражного управляющего и прочей фигне, стоит твоя подпись или виза. Потому что тебя постоянно видят в обществе Чавией, который этот порт в итоге хапнул, причем в неформальной обстановке. Ты что думаешь? Чавия и губер останутся в тени, им все сойдет с рук, как уже много раз сходило. А вот ты — реальный кандидат на роль стрелочника. Тебя же просто посадят, и никто тебя не отмажет, они просто переведут все стрелки на тебя. А потом тебя найдут повешенным в камере. Ты что, сам это все не понимаешь?
        - Ни фига себе, вот это девка, — произнес ошарашенный Калинкин, — и где это ты так наблатыкалась? По возрасту и по виду не скажешь…
        - Ну, внешность обманчива, знаешь ли…, — сказала Аня.
        - Да я не спорю… Я про то, откуда это ты все знаешь…, — при этом слегка красноватое лицо Калинкина сделалось наполнено смесью удивления и испуга.
        - Во -первых, я не первый день живу. Во -вторых, я все -таки работаю экономическим обозревателем. В-третьих, я все -таки что -то читала, с кем -то пообщаться успела…
        - Слушай, да я все понимаю… Вот только как тебе объяснить… Во -первых, Чавия мне отвалил столько, что я, даже если мне завтра придется, все бросить и бежать, могу безбедно жить до глубокой старости на Канарских островах. Во -вторых, за мной губернатор, а Дмитрий Иванович — это тебе не хрен собачий, это величина федеральная… С президентом завтракает, причем как со старым, так и с новым … Если где -то какой -то кипеж, меня сразу предупредят… Вот так, понимаешь, крошка, — и Калинкин предпринял еще одну попытку сближения.
        В ответ Аня встала и пересела на другой диван на другом конце комнаты. Калинкин пошел было за ней, держа в руках стакан с виски.
        - Подожди, — остановила девушка жестом руки, — стой мне надо в ванную. Носик припудрить.
        - А, ну тогда конечно, — произнес Калинкин.
        Девушка вошла в ванную, включила воду, достала мобильник и под шумок набрала номер своего знакомого, Никиты Васильева, работавшего топ -менеджером в одном из магазинов, принадлежащих Фейдельману.
        - Але, Никита, — сказала она, — ты можешь сейчас приехать в «Лазурную»? Тут какой -то козел ко мне приклеился, говорит что замминистра. Комната 814, 8?й этаж. Да, жду тебя, чем быстрее, тем лучше.
        Через десять минут она вышла из ванной. Калинкин к этому времени успел уже снять пиджак и расстегнуть несколько пуговиц на рубашке, а еще дойти до полной кондиции, опустошив половину бутылки виски. Он удивленно спросил:
        - А че это ты так долго? И что вообще дальше?
        - А дальше мне пора домой, баиньки. Завтра вставать чуть свет на работу… А тебе разве не нужно…
        - Как это так домой? — Калинкин поднялся и пошатываясь направился к Ане…, — почему домой? Только начали ведь?
        - Ну, за мной сейчас друг заедет…
        - Какой -такой друг?!! Погоди… Я ж, блядь, тебе все рассказал тут!.. — начал возмущаться министр.
        - Все, пока -пока…
        В этот момент в дверь постучали. Аня открыла ее, и за дверью обнаружился Никита, молодой человек лет 25 высокого росточка.
        - А, Виктор Николаевич, доброго здоровьечка, — произнес тот.
        - Погоди, — закричал Калинкин, — куда ты, — однако дверь уже захлопнулась.
        Аня вместе с Никитой спустились на первый этаж, миновали холл с проститутками и абреками и вышли на улицу, где уже ничего не осталось от полуденной жары. С Волги дул резкий ветер, небо закрывали тучи, сквозь которые бледным всевидящим оком проглядывала полная луна. Где -то вдалеке прозвучал раскат грома.
        - Ну и погода, — сказала Аня, придерживая рукой свои волосы и становясь боком к направлению ветра.
        - Ох, и бедовая ты девка, — произнес Никита, когда девятка, покинув район набережной, выехала на улицу Некрасова, — а если бы там с десяток амбалов бы его охраняли?
        - Этого? — засмеялась Аня, — да брось… Ты его видел… Дешевка при понтах…
        …
        Генерала Гладышева похоронили со всеми воинскими почестями. После гражданской панихиды в краевом УФСБ похоронная процессия отправилась в храм великомучеников Бориса и Глеба, где митрополит Великоволжский и Бельский Михаил лично отслужил панихиду. Потом процессия отправилась на самое престижное кладбище, что кургане, рядом с мемориалом.
        Во главе похоронной процессии шли губернатор Агарков, вице -губернатор Кейтель, спикер Краевой Думы Харченко, начальник УФСБ по НФО генерал Вышневецкий и полковник Брусницын. Впереди на бархатной подушке несли все награды покойного. Водители, давились в пробках, пытаясь объехать процессию, вскипали старые «Жигули» и «Волги», создавая дополнительные заторы, но ГИБДД зорко стояло на страже памяти генерала Гладышева.
        Правда, при всех этих почестях бросалось в глаза, что Москва оказалась на удивление равнодушной к трагедии, прислав на похороны лиц третьего ранга в званиях майора и подполковника. Не было ни одного высокопоставленного представителя центрального аппарата ФСБ, а от полпредства приехал только помощник полпреда Копылов. Не соизволили прибыть и высокопоставленные выходцы из региона.
        Отношение московского начальства произвело должный эффект и на региональном уровне. В результате, на поминках в краевом УФСБ не оказалось ни губернатора, ни спикера Думы Харченко. Отдуваться пришлось вице -губернатору Кейтелю, который сидя за поминальным столом, сказал прочувственный тост о боевых заслугах и кристальной чистоте покойного, его любви к семье и к детям, и невосполнимой утрате. Не оказалось на поминках не оказалось и быстро уехавшего генерала Вышневецкого, а ВРИО начальника Брусницын тоже быстро куда -то ушел. Ушел не абы куда, а к себе в кабинет, и увел куда -то верхушку службы экономической безопасности и командира спецназа Толоконникова. Они опять совещались до полуночи.
        Еще до похорон полковник Брусницын отдал распоряжение о проведении ремонта в кабинете начальника УФСБ с заменой мебели и оргтехники, а сам же пока скромно продолжал сидеть в кабинете заместителя начальника по экономической безопасности.