Библиотека / История / Горчаков Овидий : " Накануне Или Трагедия Кассандры " - читать онлайн

Сохранить .
Накануне, или трагедия Кассандры Овидий Александрович Горчаков
        Овидий Горчаков
        Накануне, или трагедия Кассандры
        Кассандрой звали дочь Приама, последнего царя Трои, которую Аполлон наделил даром прорицания, а затем, будучи отвергнутым ею, наказал тем, что никто в ее пророчества не верил. Она предсказала, что Троя падет, если откроет ворота деревянному коню, но властелин Трои не поверил ей. И Троя пала.
        Из древнегреческой мифологии
        …Фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении…
        Из выступления И. В. Сталина по радио 3 июля 1941 года
        Повесть в документах
        (Журнальный вариант)
        Раскроем чудом сохранившуюся, чудом не сожженную старую папку с пожелтевшими страницами и полустертыми грифами: «Совершенно секретно» и «Хранить вечно»…
        Из донесений секретного сотрудника «Запорожца»:
        «22 марта 1941 г. Сообщаю, что 13 марта маршал Антонеску принял германского представителя Геринга и обсуждал с ним вопросы участия Румынии в войне Германии против Советского Союза. Подтверждаю, что все планы вторжения вермахта на Британские острова отложены до окончания войны против СССР. Говорят о приказе Гитлера, (вменяющего все русские заказы. Вальтер».
        Справка Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии (РУ ГШКА) о радиограммах «Рамзая» (Рихарда Зорге) из Японии:
        «1. 18 ноября 1940 г. Первое сообщение о возможном нападении Германии на СССР.
        2. 28 декабря 1940 г. Сообщение о создании на базе г. Лейпцига новой резервной армии вермахта из 40 дивизий.
        3. 1 марта 1941 г. Сообщение о переброске 20 немецких дивизий из Франции к советским границам, где уже находится 80 дивизий.
        4. 5 марта 1941 г. Прислана микропленка телеграммы Риббентропа послу Германии в Японии генералу Отту с уведомлением, что Германия начнет войну против СССР в середине июня 1941 года.
        Начальник РУ ГШКА генерал-лейтенант
        Ф. И. Голиков».
        Москва, 1 апреля 1941 г.
        Из справки заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского:
        «…В январе с. г. К. Уманский, посол СССР в США, сообщил по просьбе заместителя государственного секретаря Самнера Уэлльса, что правительство США располагает сведениями о намерении Германии напасть на СССР весной с. г.
        19 апреля Черчилль передал мне через своего посла в Москве С. Криппса, что немцы ведут перегруппировку своих войск с целью нападения на СССР, и просил передать это товарищу Сталину…
        3 апреля 1941 года. „Георгин“ доносит:
        „Сэр Ричард Стаффорд Криппс сегодня нанес визит Сталину и по указанию премьера Черчилля сообщил Сталину, что германская армия готовится напасть на Советский Союз“.
        10 апреля. По дипломатическим каналам стало известно, что Гитлер встретился с югославским принцем Павлом и сообщил ему, что Германия пойдет войной против России в конце июня.
        11 апреля. На приеме в болгарском посольстве сильно выпивший шеф западной прессы министерства пропаганды Карл Бемер громко заявил:. „Не пройдет и двух месяцев, как наш дорогой Розенберг станет хозяином всей России, а Сталин будет мертв“. Говорят, что Бемер арестован гестапо…
        11 апреля. „Представитель Генерального штаба в Токио заявил, что сразу же после завершения войны в Европе начнется война против Советского Союза. Рамзай“.
        18 апреля 1941 года. „Георгин“ доносит:
        „Сэр Ричард Стаффорд Криппс сегодня вновь уведомил Сталина о новом предупреждении премьера Черчилля: Гитлер готовится напасть на Советский Союз“.
        25 апреля. Советский военный атташе во Франции генерал-майор И. А. Суслопаров сообщил из Виши, ссылаясь на сведения, полученные от американцев, югославов, китайцев, турок и болгар, что немцы, планировавшие начало войны против СССР на конец мая, теперь отложили нападение примерно на месяц из-за плохой погоды.
        30 апреля. По сообщению из Берлина первого секретаря посольства СССР В. Бережкова, первый секретарь посольства США в Берлине Джефферсон Паттерсон познакомил его у себя дома с майором „люфтваффе“, который конфиденциально заявил, что его эскадрилья и много других авиачастей германских ВВС перебрасываются на восток — на аэродром г. Лодзь (Лицманштадт).
        2 мая. „Гитлер принял решение начать войну и уничтожить СССР, чтобы использовать европейскую часть Союза как базу сырья и зерна. Критически срок возможного начала войны:
        A. Завершение поражения Югославии.
        Б. Завершение весеннего посева.
        B. Завершение переговоров между Германией и Турцией.
        Решение о времени начала войны будет принято Гитлером в мае… Рамзай“.
        Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „3 мая 1941 года… Сегодня вечером на ужине в „Арагви“ фон Б. поднял рюмку за германо-советскую дружбу. Выпили и немцы и наши. Фон Б. сказал мне, что он лично понял, что в германо-советских отношениях произошел коренной поворот тогда, когда два года назад, 3 мая 1939 года, в скромном уголке на последней странице „Правды“ появилось кратенькое сообщение: М. М. Литвинов по собственному желанию освобожден от должности народного комиссара иностранных дел.
        Фон Б. сказал, что Сталин поступил очень мудро, сняв еврея Литвинова и назначив на его место арийца Молотова. Убрав Литвинова, Сталин отказался от политики коллективной безопасности и укрепления Лиги Наций, Фон Б. со смехом заявил, что Сталина толкнули в объятия фюрера те самые кретины из правительства Великобритании и Франции, которые теперь сокрушаются из-за германо-советского пакта о дружбе и ненападении и льют слезы над „польской колбасой“.
        Выпив коньяку, фон Б. предался воспоминаниям. Оказывается, он присутствовал на ужине 26 июля 1939 года в одном из лучших ресторанов в Берлине („Адлон“?), когда немцы впервые начали серьезный зондаж, направленный на раскол советско-британско-французских связей и переговоров и установление германо-советских контактов. На ужине присутствовали, кроме фон Б., Риббентроп, поверенный в делах СССР в Берлине Астахов и торгпред Бабарин. Риббентроп заявил в ходе беседы, что „идеологию Германии, Италии и Советского Союза роднит одна общая черта — оппозиция капиталистическим демократиям Запада“.
        Потом фон Б. был переведен в Москву в качестве советника германского посольства. Вместе с послом графом фон дер Шуленбургом он не раз посещал Молотова. „Без преувеличения могу сказать, — заявил мне подвыпивший фон Б., -что я являюсь одним из помощников главных архитекторов германо-советского пакта“.
        Смеясь, фон Б. сказал, что англичане и французы потому не спешили летом 1939 года заключить военный союз с Россией, что считали слабой Красную Армию. По словам Б., британский военный атташе полковник Файрбрейс заявил ему в то лето, что Красная Армия обескровлена репрессиями. Фон Б. всячески постарался поддержать Файрбрейса в этом мнении.
        Фон Б. довольно подробно и откровенно рассказывал о своем участии в советско-германских переговорах 15 -21 августа. По его словам, именно Молотов, явно действуя от имени Сталина, предложил заключить пакт о ненападении. Гитлер был в восторге от предложения Молотова, переданного ему 16 августа через графа фон дер Шуленбурга и Риббентропа. В тот же вечер Гитлер сообщил, что безоговорочно принимает советское предложение. Риббентроп всячески торопил Молотова, так как приближался день 1 сентября — день нападения на Польшу. Вечером 19 августа граф Шуленбург молнировал о согласии Советского правительства принять Риббентропа в Москве. В тот же день Молотов вручил фон дер Шуленбургу проект пакта о ненападении. Граф фон дер Шуленбург, выезжая из Кремля, был на седьмом небе. Фон Б. намекнул, что ему известно, что Сталин объявил о своем намерении заключить пакт с Гитлером на заседании Политбюро. Но Сталин не хотел принять Риббентропа раньше 26 -27 августа. Тогда 20 августа Гитлер лично обратился к Сталину с просьбой принять Риббентропа в Москве 22 -23 августа. Гитлер провел бессонную ночь, ожидая ответа из
Москвы. 21 августа в 9.35 утра Берлин принял шифрованную телеграмму из Москвы — Сталин сообщал Гитлеру, что согласен принять Риббентропа в Москве 23 августа, и приветствовал предстоящее подписание договора о ненападении. В 10.30 эта телеграмма была передана Гитлеру на виллу „Бергоф“…
        Подчеркнув, что он считает меня своим другом, Б. доверительно заявил мне, что, когда Гитлер 22 августа собрал в Оберзальцбурге высший военный совет и сообщил ему о пакте с Россией, Геринг исполнил дикий танец на столе. Фон Б. добавил, что польское правительство само вырыло себе могилу, наотрез отказавшись пропустить по своей территории русские войска и тем подорвав намечавшийся советско-англо-французский военный союз против Германии. Это отлично понимал и Ллойд Джордж…
        В полдень 23 августа фон Б. был в свите графа фон дер Шуленбурга, встречавшего в московском аэропорту Риббентропа. Германская делегация прилетела на двух огромных „кондорах“. Вечером Сталин и Молотов приняли Риббентропа в Кремле. На трехчасовом совещании Сталин подчеркнул, что не намерен таскать каштаны из огня за Англию. После перерыва встретились вновь, поднимали тосты за полночь. Риббентроп рассказал Сталину берлинский анекдот: поскольку ему, Сталину, больше всего не по нутру капиталисты, английские лавочники и дельцы Сити, то он еще станет членом антикоминтерновского пакра. Сталин на это улыбнулся „довольно кисло“.
        Фон Б. рассказывал, что Сталин якобы произнес тост за фюрера: „Я знаю, как велика любовь германской нации к фюреру. Поэтому я хочу выпить за его здоровье“. Молотов якобы поднял рюмку за Риббентропа. Все вместе якобы пили за новую эру в германо-советских отношениях. Риббентроп — он не дурак выпить — пил за здоровье Сталина, за Советское правительство, за мир между Германией и СССР. Прощаясь, Сталин заявил, что готов поручиться честным словом, что лично он никогда не нарушит пакт. По настоянию Сталина была снята преамбула к коммюнике, в которой превозносилась германо-советская дружба. Сталин, по мнению фон Б., гораздо больше заботился об общественном мнении в своей стране, чем Гитлер.
        25 августа фон Б, с радостью узнал, что маршал Ворошилов прервал московские переговоры с англичанами и французами. Их военные делегации вылетели из Москвы. По мнению Черчилля, которого, фон Б. чрезвычайно уважает, макиавеллистское, с точки зрения многих, решение Сталина заключить договор с Гитлером являлось в ситуации 1939 года в высшей степени реалистическим. Не дождавшись конструктивных шагов от англо-франко-польской дипломатии, Сталин одним ударом превратил этих горе-дипломатов в политических банкротов. Это признает и Черчилль. Рузвельт, узнав заблаговременно о германо-советских переговорах от своего посла в Москве, напрасно пытался уговорить англичан, французов и поляков пойти на соглашение с Советским Союзом.
        Едко издеваясь над американским президентом, фон Б. сказал, что немцам отлично известно, что Рузвельт еще 5 июля пытался предупредить Сталина против соглашения с Германией, уверяя, что, если правительство Сталина пойдет на такое соглашение, то с той же неизбежностью, с какой ночь сменяет день, Гитлер нападет на Советский Союз, как только победит Францию.
        Фон Б. жаловался, что многие деятели нацистской партии застигнуты врасплох германо-советским договором и неправильно понимают era, протестуют против „сговора с иудо-масонскими нелюдьми“.
        18 сентября русские войска встретились с немецкими войсками под Брест-Литовском.
        „Под тем самым историческим Брест-Литовском, — торжествующе сказал мне фон Б.,- в котором 23 года назад мы заключили мир между нашими странами! Символично, не правда ли?“
        Наш разговор мы продолжали, покинув номер в „Арагви“, в машине фон Б.
        „Я должен со всей откровенностью сказать, — заявил мне фон Б., — что ваш Сталин почти без единого выстрела получил больше, чем получили мы, потеряв в Польше 45 тысяч офицеров и солдат! Это не только мое мнение, мнение фон дер Шуленбурга и Риббентропа. Это мнение фюрера“.
        В Берлине с большим удовлетворением узнали о речи Молотова 31 октября на сессии Верховного Совета, в которой он заявил: „Правящие круги Польши немало кичились „прочностью“ своего государства и „мощью“ своей армии. Однако оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора…“ Особенно понравились в Берлине такие слова в этой речи: „Правящие круги Англии и Франции пытаются изобразить себя в качестве борцов за демократические права народов, против гитлеризма… Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой… Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за „уничтожение гитлеризма“, прикрываемую фальшивым флагом борьбы за „демократию“…“
        Выполняя полученное задание, я спросил в удобный момент, каково отношение фон Б. и его коллег лично к Сталину. Я в точности запомнил его ответ. Вот он: „Что Сталин великий человек — для всех очевидно. Чемберлена и Даладье фюрер называл „червячками“, но Сталина он уважает. Более того, он молится, чтобы провидение даровало Сталину долгую жизнь. Вы, конечно, понимаете, как важно для Германии не воевать на два фронта. А случись что-либо со Сталиным, новое Советское правительство могло бы порвать наш договор! Вот почему мы, немцы, вслед за рождественским посланием фюрера Сталину, желаем вашему вождю многие лета! Сталин — блестящий политик и стратег! Буду до конца откровенным — напав 30 ноября 1939 года на Финляндию, он поставил нас в тяжелое положение. Он понимал, что наши руки связаны Западным фронтом. А ведь с Финляндией нас, немцев, связывала давняя дружба! Но мы принесли финнов в жертву, ибо превыше всего ценим дружбу Сталина! В те дни, когда даже Муссолини призывал к миру с западными демократиями, пророчил фюреру поражение в войне и предупреждал его против сговора со Сталиным, именно в союзе со
Сталиным черпал фюрер силу и уверенность! И разумеется, мы бесконечно благодарны ему за миллионы тонн хлеба и нефти, за хром и марганец. Конечно, Сталин ничего даром не дает, в обмен получает станки и военные материалы, включая образцы новых самолетов — Me-109 и Ме-110, Ю-88, танков и пушек…“
        „Сталин, — добавил фон Б., — отлично понимает плюсы и минусы договора с Гитлером“. В конце 1939 года фон Б. присутствовал на советско-германских торговых переговорах, во время которых Сталин, разволновавшись из-за немецкой прижимистости, закричал, что Советский Союз, оказывая немцам громадную услугу, потерял много друзей, наделал себе много врагов в мире и потому вправе рассчитывать на наибольшее благоприятствование!
        Как было запланировано, я повез фон Б. к женщинам, где он уже не вел политических разговоров… В 2.10 я расстался с ним у Никитских ворот, передав ему подготовленную „дезу“ — дезинформацию.
        Моя следующая встреча с фон Б. состоится 9 мая. Мы по-прежнему будем встречаться в театрах. Я обещал показать ему „Фельдмаршала Кутузова“, „Надежду Дурову“, „Собор Парижской богоматери“, „Дворянское гнездо“, „Анну Каренину“. Прошу обеспечить билеты…
        О постановке Эйзенштейном оперы „Валькирии“ в Большом театре фон Б. сказал, что Эйзенштейн испортил Вагнера своими „еврейскими штучками“…“
        Из донесений секретного сотрудника „Кармен“:
        „4 мая 1941 года. Как уже сообщал источник, посол США Штейнгардт снял и в настоящее время меблирует большую дачу под Москвой. По заявлению его жены в разговоре с Генри Кэссиди, начальником бюро агентства Ассошиэйтед пресс, дачу посол снял потому, что уверен, что Германия скоро, этим летом, нападет на СССР и будет бомбить Москву. Следуя примеру жены посла, почти все сотрудники посольства отправляют свои вещи багажом в США. Многие запасаются продуктами питания, покупая их в Финляндии.
        Прощаясь с Кэссиди в холле, жена посла сказала, что „немцы могут напасть на Россию в любую минуту…“
        Из донесений секретного сотрудника „Марса“:
        „4 мая 1941 года. Третий секретарь посольства опять менял у меня доллары. На этот раз он дал мне на обмен всего 100 долларов. Видя мое удивление, он сказал мне: „Не стоит менять большую сумму, В банке нам дают 5 рублей за доллар, ты даешь, как и все на черном рынке, 12 рублей, но как только нападут на нас немцы, доллары на черном рынке будут стоить вдвое-втрое дороже!“
        „5 мая. Открытые военные приготовления продолжаются в Польше. Германские офицеры и солдаты открыто говорят о грядущей войне между Германией и Советским Союзом, как о деле уже решенном. Войну ожидают после весеннего сева. Войцех“.
        Из донесений секретного сотрудника „Кармен“:
        „5 мая 1941 года. Жена Штейпгардта распорядилась, чтобы упаковали для отправки в Америку все серебро, все дорогие скатерти и постельное белье…“
        Из донесений секретного сотрудника „Верного“:
        „5 мая 1941 года. Сегодня с 9.30 до 11.30 источник возил Д. Штейнгардт, жену посла, по комиссионным магазинам, где она продавала старую одежду. Проезжая мимо разрушенного при реконструкции улицы Горького дома напротив Центрального телеграфа, она сказала по-английски своей спутнице, жене второго секретаря Томпсона: „Пора выбираться. Скоро здесь будет много таких домов. Вы слышали, что они сделали с Варшавой и Роттердамом? Ужас!“
        Проезжая мимо сырного магазина, госпожа Штейнгардт сказала: „Вы видели, какие чудесные сыры выставлены в витрине? Представьте себе — бутафория, все из папье-маше. Мой муж говорит, что такими же окажутся русские самолеты и танки!“
        Потом, оглянувшись, она воскликнула: „Ах, вон она едет! Машина с нашими „хвостами“ — людьми этого Берии. Без нее как-то непривычно. Мы их называем „мальчиками из ассоциации молодых христиан“, так забавно и одинаково они все одеваются! Посмотрите — все в темно-синих плащах, костюмах и незаломлениых шляпах с негнущимися полями. Муж говорил мне, что к нему приставлена бригада из двенадцати мальчиков, работают они четверками, каждые восемь часов сменяя друг друга. Двое остаются в машине, двое повсюду следуют за мужем, сидят с ним почти рядом в ресторане, в театре, идут за ним даже в уборную! В ответ на протесты мужа русские или говорят, что нам все это померещилось, или уверяют, что мальчики приставлены к нам для нашей охраны“.
        Из донесений секретного сотрудника „Алмаза“:
        „5 мая 1941 года. Во время нашей беседы Чолертон охарактеризовал посла Великобритании сэра Ричарда Стаффорда Криппса, левого лейбориста, как преданного друга СССР. По его словам, сэр Стаффорд Криппс, блестящий юрист, изучил стенограммы процессов врагов народа и утверждает, что в них нет никаких нарушений законности. Вышинского он называет благородным идеалистом…
        Я спросил его, считает ли он, что немцы собираются напасть на нас? Он ответил, что слухи об этом распускают главным образом сотрудники шведского и румынского посольств по заданию немцев, с тем чтобы припугнуть нас и заставить быть посговорчивее… Однако он тут же вспомнил, что Криппс еще в начале февраля этого года услышал от греческого посланника, будто немцы собираются напасть весной на Россию… Но Сталин не поверил Криппсу…
        В апреле Черчилль вновь попытался предупредить Сталина. От английской агентуры в окуппированной нацистами Польше поступили тревожные сигналы о концентрации германских войск в Польше. В конце апреля Криппс сообщил Сталину точную дату нападения Гитлера на СССР — 22 июня 1941 года. Но Сталин не верил, и потому даже Чолертон разуверился во всех этих сигналах…“
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „5 мая 1941 года. Сегодня посол Германии граф фон дер Шуленбург заявил обслуживающему персоналу — советским гражданам, чтобы те подыскивали себе новые места…“
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Верного“:
        „6 мая 1941 года. Госпожа Д. Штейнгардт, разъезжая по комиссионным, говорила госпоже Томпсон: „Русские не выдержали той войны, не выдержат и этой. Так считает мой муж. Они еле-еле побили крохотную финскую армию. Немцы устроят страшный блиц! Ужасные русские коммуникации сразу придут в полное расстройство, начнется голод. Народ взбунтуется. И немцы это прекрасно понимают. Русские все пьяницы — маляры на моей даче постоянно просят на водку. Как только дача будет готова, я повезу тебя туда. Деревня называется Тарасовкой, а речка, на которой она стоит, — Клязьмой. У меня там семь комнат, не считая комнат для шофера и прислуги, ледник, всякие служебные помещения. Очень мило! Мы установили там небольшую электростанцию. Продуктов у нас достаточно, чтобы прожить в осаде два месяца. Муж говорит, что он сможет теперь эвакуировать всех американцев из Москвы в течение часа. А у англичан дача тоже готова!..“.
        Из сообщения советского военного атташе в Германии:
        „7 мая 1941 года. Гражданин СССР Бозер… передал заместителю военно-морского атташе, что, согласно заявлению одного германского офицера из штаба Гитлера, Германия готовится вторгнуться в СССР 14 мая через Финляндию, Прибалтийские страны и Латвию. Одновременно Москва и Ленинград подвергнутся ожесточенным бомбардировкам, и парашютные войска будут выброшены в пограничные города…“
        Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „12 мая 1941 года. Этот прием в афганском посольстве был необычным приемом. Афганский посол, как представитель нейтральной страны, пригласил как союзных дипломатов, так и дипломатов держав „оси“ и их партнеров. По уже установившемуся обычаю они вошли в разные залы. Американцы и другие нейтралы сновали из зала в зал, а французы совсем растерялись — не знали, в какой зал им войти.
        Союзные дипломаты возмущались высылкой из России их норвежских, бельгийских, югославских и греческих коллег. В другом зале весьма одобрительно отзывались об этом шаге. В подобном духе высказался и сам германский посол — граф фон дер Шуленбург… Чолертон назвал его „светским львом с душой лисы“. Когда племянник американского посла спросил его: „Как тут в России обзаводятся девочкой?“ — граф с тонкой улыбкой ответил: „Молодой человек! Когда я был в вашем возрасте, я выспрашивал человека моего возраста, как обзавестись девочкой!“
        Мне удалось услышать, как позднее фон дер Шуленбург сказал генералу Татекава, что на Востоке Германия лишь производит обычную смену оккупационных частей и солдат старших возрастов.
        В разговоре со мной Джек Скотт, корреспондент лондонской газеты „Ньюс кроникл“, намекнул прозрачно, что фон Вальтер, второй секретарь германского посольства, является гестаповцем.
        Беседовал с корреспондентами — Магидовым и Шапиро (США), Шампеиуа (Гавас), японцами Хатанака и Хуга. Фон Б. на приеме не присутствовал… О миссии Гесса ничего узнать не удалось…“
        Из донесений секретного сотрудника „Алмаза“:
        „12 мая 1941 года… Чолертон, возражая мне, сказал, что он слышал, будто бы японский посол генерал Татекава сообщил американскому послу точную цифру вагонов с советскими грузами, отправляемыми с Дальнего Востока в Германию, — 110 вагонов в день. Но фон Вальтер уверяет, что меньше. В апреле было отправлено в Германию 208000 тонн зерна, 90000 тонн нефти, 8300 тонн хлопка, 4000 тонн каучука, 6310 тонн меди, олова, никеля и других металлов“.
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „8 мая 1941 года… Фон Б. рассказал мне за ужином в „Арагви“, что посол Германии граф Фридрих Вернер фон дер Шуленбург любит Россию, правда, не советскую, а бывшую, но и сегодня он стоит за мир с Советским Союзом и страшно боится войны, тем более — на два фронта: против Англии и России. Он часто вспоминает, что и глава рейхсвера генерал фон Сект также стоял за сотрудничество с Россией…
        Оказывается, посол до революции имел немало родственников в России: графы фон дер Шуленбурги были петербургскими и новгород-северскими дворянами, переженились на русских дворянках, ходили в предводителях, служили в кавалергардах…
        Посол жалуется, что Гитлер ему не доверяет, обходит его, скрывает свои планы. Впрочем, он надеется, что Гитлер на войну с русскими не пойдет…“
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Ребекки“:
        „…Этот же советник посольства, хвастая своей осведомленностью, сказал мне в интимной обстановке, что на днях посол сэр Ричард Стаффорд Криппс добился приема у И. В. Сталина и рассказал ему, что Гитлер якобы собирается напасть на нашу страну. При этом он показал Сталину карту, составленную Рудольфом Гессом, со стрелами, нацеленными на Ленинград, Москву и Киев. Пунктиром обозначена линия от Архангельска до Астрахани, где должны остановиться к зиме немецкие войска. Я, конечно, ничуть в это не поверила…
        Тогда же советник процитировал такие слова, принадлежащие якобы маршалу Ворошилову: „У нас есть еще время, чтобы сыграть роль могильщика мирового капитализма и нанести ему смертельный удар!“
        Первое предупреждение Криппсом, утверждал советник, было сделано в феврале этого года, когда он заявил наркому иностранных дел, что Германия нападет сначала на Балканы, а потом на СССР. Тогда же такие предупреждения делал Самнер Уэлльс нашему послу в США Уманскому, а 3 апреля сам Черчилль писал через Криппса, что немцы, не успев разделаться с Югославией, три из своих пяти танковых дивизий перебросили в Южную Польшу с явным намерением использовать их против нашей Родины!..
        Такие же представления были сделаны Молотову и Вышинскому, но Сталин якобы считал, что англичане и американцы хотят втянуть его в войну против Германии, а он стоял за мир.
        Советник добавил, что английский министр иностранных дел Антони Идеи тоже никак не может успокоиться — все время шлет предупреждения Сталину через нашего посла в Лондоне Майского о намерении немцев вот-вот начать войну против нас“.
        Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „9 мая 1941 года… Далее разговор перешел на разгром врагов народа в 1937 -1938 гг. Источник „сказал, что никто в дипломатическом корпусе, кроме дипломированных дураков вроде американского посла Дэвиса, не верит, что Тухачевский, Егоров, Якир, Гамарник, Корк, Уборевич, Примаков, Эйдеман, Путна, Фельдман и 35000 их сообщников среди маршалов, генералов и командиров Красной Армии были хоть в чем-то виноваты перед Советской властью. Не было у них, мол, и вины перед товарищем Сталиным. Во всем виновата будто бы только подозрительность товарища Сталина.
        Источник заявил, что германский посол фон дер Шуленбург с самого начала не верил в наличие такого громадного антисоветского, антисталинского заговора, охватившего чуть не 80 процентов командно-начальствующего состава Красной Армии, в то, что эти заслуженные боевые генералы и офицеры, герои гражданской войны в России, поддерживали связь с „одной иностранной державой“, то есть Германией. Посол специально запросил в 1938 году, во время отпуска в Берлине, свое правительство по этому поводу и получил ответ, что никаких связей у казненных с Германией не было.
        Я напомнил ему, что сообщение „Правды“ от 11 июня 1^37 года разъяснило, что упомянутые враги народа обвинялись в том, что все они были агентами германской разведки, вредителями, стремились подорвать изнутри Красную Армию и обеспечить ее поражение, восстановить власть помещиков и капиталистов, что все они признались в этом', что их судил Верховный Суд СССР во главе с председателем Военной коллегии этого суда Ульрихом, в которую входили такие люди, как Алкснис, Блюхер, Буденный, Шапошников, Дыбенко, Каширин. Он тут же возразил, что и большинство из судей тоже были расстреляны как враги народа.
        Источник заметил, что американский военный атташе полковник Феймонвилль заявил в своем кругу, что у Германии не хватило бы золота, чтобы купить таких людей, что такие люди не становятся предателями, что не они, а Сталин опозорил Красную Армию и органы НКВД, которые якобы проглядели столь огромного „троянского коня“!
        И еще источник заявил, что в ноябре 1937 года генерал Геринг правильно объявил на весь мир, что Красная Армия перестала быть боеспособной, а отсюда следует, что Германии надо добить ее, пока она не поднялась, пока не создала новые кадры.
        Он добавил, совсем захмелев, что расстрел бывшего начальника Разведывательного управления Берзина и его лучших помощников оставил Красную Армию без глаз и ушей, а уничтожение таких опытных профессионалов в НКВД, как Артузов, ослепило и оглушило чекистскую разведку…
        Потребовалось все мое самообладание, вся сила воли, чтобы ^сдержать себя, не выдать своего возмущения его наглыми антисоветскими выпадами и клеветой…“
        Из донесений резидента „Рамзая“:
        15 мая. „Война начнется 20 -22 июня… Рамзай“.
        19 мая. „Против Советского Союза будет сосредоточено 9 армий, 150 дивизий… Рамзай“.
        Из справки заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского:
        „19 мая. Советский военно-морской атташе в Берлине адмирал М. А. Воронцов получил от „Вальтера“, офицера ставки Гитлера, сообщение, что Германия готовится напасть на СССР через Финляндию и Балтийские республики. На Москву и Ленинград будут совершены воздушные налеты…
        20 мая. Посол СССР в Стокгольме Коллонтай передает, что концентрация германских войск на советских границах является самой мощной в истории.
        22 мая. Заместитель военного атташе в Берлине Хлопов передает, что нападение немцев на СССР назначено на 15 июня“ но может состояться и в начале июня.
        23 мая. Наш военный атташе в Берлине генерал Тупиков начал присылать ежедневные сводки о военных приготовлениях Германии. Однако Деканозов предупредил, что военные сильно преувеличивают угрозу“.
        Из справки РУ ГШКА:
        „22 мая. „Рамзай“ прислал карту с дислокацией советских войск, принадлежавшую военному атташе Германии в Токио Кретчмеру. Стрелы на карте указывают направление ударов вермахта. Согласно „Рамзаю“, Гитлер намерен захватить Украину и использовать один-два миллиона русских пленных на тяжелых работах. В нападении на СССР примут участие от 170 до 190 дивизий. Война начнется без объявления войны или ультиматума. Немцы ожидают, что Красная Армия и советский режим рухнут в течение двух месяцев…,“
        Из донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „22 мая 1941 года. Только сегодня удалось мне продолжить подробный разговор с фон Б. о советско-германских отношениях с 22 августа 1939 года.
        Фон Б., с которым я вновь провел вечер в „Арагви“, начал с того, что выразил удивление по поводу существующего до сих пор недоверия в „русском народе“ к третьему рейху. „Казалось бы, — заявил он, — что последние события вполне доказали лояльность Берлина. Да, красные флаги в Риге, Каунасе и Таллине пришлись, что греха таить, не по нраву многим немцам, но они утешились флагом со свастикой над Эйфелевой башней“.
        Фон Б. сказал, что Берлин был просто растроган благородной лояльностью Сталина, проявленной им в инциденте с письмом Черчилля. В конце июня прошлого года Черчилль прислал Сталину письмо, предупреждая его против германской экспансии. Сталин не только не ответил на это письмо, но передал его содержание через Молотова Гитлеру. Британскому послу Ричарду Стаффорду Криппсу Сталин вскоре заявил, что он отнюдь не считает, что „германские военные успехи угрожают Советскому Союзу и его дружественным отношениям с Германией…“
        „Только на основе такого полного доверия, — сказал фон Б., — и можно строить наши отношения…“
        Я спросил его о дальнейших военных планах Гитлера, поинтересовался, почему немцы медлят с вторжением на Британские острова. Фон Б. ответил, что „фюрер ждал, что Черчилль запросит мира после разгрома под Дюнкерком, а теперь Германии необходимо гораздо больше самолетов и кораблей для вторжения“. Он не отрицал переброску десятков германских дивизий на восток. „Мне говорил сам генерал Эрнст Кестринг, наш военный атташе в Москве, что переброска наших войск на Восток — это крупнейшая операция для маскировки высадки в Англию!“
        Фон Б. подробно говорил об участии Сталина в проводах японского министра иностранных дел Мацуоки после подписания пакта о ненападении между СССР и Японией 13 апреля 1941 года. Впервые Сталин приехал на вокзал, чтобы проводить министра иностранной державы. Сталин обнял Мацуоку и воскликнул: „Ведь мы тоже азиаты, а азиаты привыкли держаться вместе!“ Сталин был весел и доволен и расхаживал под руку с японцем по перрону. Потом он на глазах у потрясенного фон Б. подошел к германскому военному атташе полковнику Гансу фон Кребсу, тоже обнял его за шею и сказал: „Мы с вами тоже останемся друзьями, не правда ли?…“ Сталин обнял и германского посла графа фон дер Шуленбурга со словами: „Мы должны остаться друзьями, и вы теперь должны все сделать ради этого!“
        „Не могу не сказать, что наш посланник Вернер фон Типпельскирх и все мы высоко ценим уступчивость вашего правительства в деле окончательного урегулирования пограничных вопросов. Да и поставки сырья, после временных задержек в начале этого года, вы производите с образцовой пунктуальностью!“
        „Однако вы, — заметил я, — задерживаете поставки машинного оборудования!“
        Фон Б. ответил, что знает, что Германия уже задолжала нам почти 400 миллионов рублей. Он выразил уверенность, что Германия сможет покрыть этот пассив до конца нынешнего 1941 года.
        „Просто наши фирмы, — объяснил фон Б.,-дезориентированы вражеской пропагандой и безответственными сплетнями об агрессии Германии против Советской России. Все уладится, к концу июня все уладится!“
        „А вы, разумеется, не верите, — спросил я, — вражеским выдумкам, будто Красная Армия сосредоточивается вдоль западной границы!“
        „Разумеется, нет! — сказал, смеясь, фон Б. — Если бы Сталин хотел напасть на нас, он сделал бы это год назад, когда наши руки были связаны французами. Тогда вы бы за пару недель смяли наши пять дивизий в Польше и вошли в Берлин. Зачем же вам теперь нападать на нас, когда мы поставили мат Франции и объявили шах английскому королю?! Когда у нас вся армия ждет новых приказов фюрера! Нет, Сталин правильно сделал, лично сменив Молотова на посту главы правительства — тоном Молотова нельзя разговаривать с фюрером!.. Гитлер же хочет мира и дружбы с Россией — скажу вам по секрету, что наш посол, горячий сторонник бисмарковской политики союза с Россией, еще в начале мая просил Берлин принять самые серьезные меры против слухов о готовящемся нападении Германии на СССР!“
        „И что же Берлин?“ — спросил я.
        „Берлин, — он нагнулся ко мне. — Опровергая эти слухи, Берлин официально ответил нам, что он перевел восемь дивизий с востока на запад!“
        Около полуночи я повез фон Б. к женщинам…“
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „19 мая. Источнику стало известно, что на днях, во время приезда посла СССР в Берлине Деканозова, посол вместе с переводчиком В. Н. Павловым посетил посла Германии в СССР графа фон дер Шулеибурга и его ближайшего друга Густава Хильгера, сына обрусевшего немца-коммерсанта, а также секретаря посольства Гебхардта фон Вальтера. Состоялась совершенно секретная беседа, во время которой фон дер Шуленбург попытался предупредить (!) Деканозова о намерении его фюрера развязать войну против СССР! Деканозов доложил об этом разговоре тов. Л. П. Берии. Тов. Берия разъяснил, что немцы пытаются прибегнуть к шантажу против СССР. Фон дер Шуленбургу Деканозов заявил, что он не уполномочен выслушивать подобные заявления от германского посла и что только Молотов может выслушать его“.
        Из справки НКИД СССР:
        „28 мая. На днях на Унтер-ден-Линден в витрине фотостудии личного фотографа Гитлера Гофмана, который всегда выставляет карты военных действий с победами вермахта, выставили карту Восточной Европы“.
        Из донесений секретного сотрудника „Джека“:
        „1 июня 194! года. Сегодня помогал американскому послу Штейнгардту паковать его чемоданы. Вещи первой необходимости посол уложил в первый, ближайший к двери чемодан, вещи второй необходимости — во второй чемодан и так далее. Первый чемодан он подхватит, если на эвакуацию будет дано пятнадцать минут, первый и второй — если на эвакуацию дадут полчаса, и так далее…“
        Из сообщения военно-морского атташе в Берлине:
        „1 июня. Германия нападет на Советский Союз 20 -22 июня“.
        Из справки РУ ПИКА:
        „1 июня. Получена радиограмма „Рамзая“ о стратегических, оперативных и тактических планах германского командования. Особо подчеркивается роль окружения частей и соединений и уничтожение окруженных войск…“
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „2 июня 1941 года. В личной беседе военный атташе Германии полковник Ганс фон Кребс заявил, что Сталин, судя по совещанию его и членов Политбюро с советскими генералами 13 января сего года, не считает возможным, что Германия и СССР могут в скором времени начать войну друг против друга, несмотря на то, что НКГБ еще в июле прошлого года стало известно, что главное командование вермахта попросило министерство транспорта рейха представить подробную справку о пропускной способности идущих на восток линий рейхсбанна. Сталин не согласен с маршалом Василевским, который убежден после встречи Молотова и Гитлера в ноябре 1940 года в Берлине, что Гитлер нападет на СССР. Сталин поистине мудрый вождь. Он понимает весь вред немцеедства среди своих генералов. Он справедливо карает всех, кто посмеет сказать слово против советско-германского пакта. Кребсу известно, что советский военный атташе в Берлине получил на рождество анонимку, уверявшую, что Германия готовится весной напасть на Россию. Известно также, что 30 января Ворошилов получил сообщение о прозрачных намеках военного атташе Японии Ямагучи, вернувшегося
из поездки в Берлин, о возможном военном конфликте между Берлином и Москвой. Но Ворошилов также не поверил этому и не придал значения сведениям о появлении сильных контингентов германских войск в Болгарии и Финляндии. Враги мира между СССР и Германией сильны и коварны. Так, 15 февраля они подослали рабочего одной берлинской типографии в советское консульство в Берлине с якобы отпечатанным по заказу вермахта немецко-русским разговорником с такими словами и фразами, как „руки вверх“ и „сдавайся“.
        Полковник фон Кребс знает и о выговоре, данном адмиралу Кузнецову Сталиным в присутствии тов. Л. П. Берии в Кремле, за самовольный приказ по Балтийскому флоту обстреливать немецкие самолеты, нарушающие воздушное пространство СССР. После этого, когда немецкий самолет-разведчик совершил вынужденную посадку у военно-морской базы в Либаве, его накормили отменным обедом, снабдили горючим и сердечно проводили обратно в Германию.
        3 июня. Военный атташе Германии в Москве генерал фон Кребс заявил послу графу фон дер Шуленбургу, что весьма доволен полученным им сообщением о том, что Маленков, поддержанный Сталиным, сегодня на Военном совете выступил против предложенного на совете призыва к бдительности, заявив, что благодаря гениальному руководству Сталина война ни сегодня, ни завтра Советскому Союзу не угрожает. „Той же точки зрения, — заявил Кребс, — придерживаются и самые влиятельные помощники Сталина — Берия, Жданов, Ворошилов, Молотов, Жданов мудро подчеркивал не раз, что Германия не может и не станет воевать на двух фронтах“.
        Из донесений секретного сотрудника „Вальтера“:
        „6 июня. Германские войска, сконцентрированные против СССР, насчитывают 4 миллиона солдат и офицеров“.
        Из донесений секретного сотрудника „Кармен“:
        „6 июня 1941 года. В посольстве США открыто говорят о том, что Корделл Хэлл, государственный секретарь США“ прислал послу для передачи Молотову донесения американских посланников в Бухаресте и Стокгольме, в которых утверждается, что Германия нападет на СССР через две недели…“
        „8 июня 1941 года. Американская журналистка, корреспондентка журнала „Кольерс“ Алиса Леон-Моутс сегодня „рассказывала в моем присутствии о своем посещении посла Германии графа фон дер Шуленбурга на его подмосковной даче, куда ее отвезли утром Вальтер и некий Браун, который, по словам А. Л.-М., на несколько дней приехал из Берлина.
        А. Л.-М. уверяет, что фон Вальтер сказал ей, что Германия начнет войну против СССР 17 июня. Она сама спрашивает: „Не старый ли это немецкий фокус — чтобы запугать врага, говори ему правду“.
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „11 июня. Позавчера германское посольство получило указание из Берлина: быть готовым к эвакуации через семь дней. В подвале начали жечь документы“.
        Из донесений секретного сотрудника „Вертера“:
        „16 июня. Войскам группы армий „Норд“ в Восточной Пруссии приказано Оберкомандо дер Вермахт занять исходные позиции для наступления на Советский Союз к 13 июня, но затем срок был перенесен на пять дней“.
        Из справки НКИД СССР:
        „10 июня. Майский прислал срочную шифрограмму из Лондона. Лорд Кадоган из министерства иностранных дел продиктовал ему список германских войск у советской границы с обозначением частей“.
        Телефонограмма А. Поскребышева:
        „13 июня. Сегодня И. В. Сталина в Кремле посетил адмирал Кузнецов. В докладе он упомянул, представив даже статистические данные, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и просил разрешения вывести все советские корабли из немецких. „Хозяин“ выпроводил его вон. Неужели адмирал не читал сегодняшнее сообщение ТАСС, опровергающее провокационные слухи о нападении Германии на Советский Союз? Всюду — провокации. Все наши враги и ложные друзья пытаются стравить нас с Гитлером в своих интересах…“
        Из донесений резидента „Рамзая“:
        „13 июня. Повторяю: девять армий в составе 150 дивизий начнут наступление на широком фронте на рассвете 22 июня 1941 года“.
        Из донесений секретного сотрудника „Гладиатора“:
        „12 июня. Посол Россо и другие работники итальянского посольства открыто говорят о скором нападении Германии на СССР, но, судя по всему, сами они толком ничего не знают и очень обижаются на скрытных немцев. Россо сильно беспокоится из-за своей жены, которая, посетив США, а затем Японию, собирается вернуться в Москву по железной дороге Владивосток — Москва. Он хочет, чтобы она переждала, пока выяснится обстановка, в Харбине или осталась в Токио…“
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“;
        „14 июня 1941 года. Сегодня все в германском посольстве комментируют сообщение ТАСС. Особенное внимание уделяется строкам: „По данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы…“
        Вчера вечером Молотов вызвал фон дер Шуленбурга и вручил ему текст этого сообщения. Граф фон дер Шуленбург многим говорил о мудрости и своевременности этого сообщения“.
        Из донесений секретного сотрудника „Алмаза“:
        „17 июня 1941 года. Чолертон в большом волнении. От прежнего его скептического отношения к перспективе скорой войны между Германией и СССР не осталось и следа. Он не понимает, как Кэссиди, начальник бюро Ассошиэйтед Пресс, мог 14 июня уехать в Сочи. Но утром он узнал, что дочь сэра Ричарда Стаффорда Криппса, который уехал в Лондон в конце мая, потому что Молотов перестал принимать его, срочно пакует чемоданы. В английском посольстве объявлено, что все женщины посольства должны быть готовы выехать в Персию 22 июня…
        Сообщение ТАСС от 14 июня он называет опровержением осужденного с петлей на шее, доказывающего, что палач — его друг и благодетель. Возмущается отказом Майского выслушать предложения Антони Идена об английской помощи России…“
        Из радиограммы посольства СССР в Великобритании:
        „18 июня 1941 года. Криппс глубоко убежден в настоящий момент в неизбежности вооруженного конфликта между Германией и СССР, который начнется не позднее середины июня. Согласно Криппсу, немцы сосредоточили сейчас 147 дивизий (включая военно-воздушные и подсобные части) вдоль границы СССР…“
        Из донесений секретного сотрудника „Кармен“:
        „19 июня 1941 года. Алиса Леон-Моутс рассказывает всем в американском посольстве, будто фон Вальтер, второй секретарь германского посольства, встретив ее во время визита в американское посольство, сказал ей буквально следующее: „Я сожалею, что дезинформировал вас, указав 17 июня в качестве даты вторжения. Нападение состоится 21 июня“.
        Вечером, час назад, посол Штейнгардт объявил о том, что все женщины американской колонии в Москве должны быть готовы к эвакуации в ближайшие дни… А. Л.-М. убеждена, что фон Вальтер предупредил американцев о нападении Германии на СССР. Она сказала, многозначительно глядя на меня: „Все уже устали предупреждать русских!..“
        Из донесений секретного сотрудника „Гладиатора“:
        „20 июня 1941 года. Посол Италии Россо утром простился со всем обслуживающим персоналом и, страшно волнуясь, сказал, что сегодня же возвращается на родину…“
        Из донесений секретного сотрудника „Верного“:
        „20 июня 1941 года. После обеда, посол Штейнгардт ездил по всем дорогам, ведущим из Тарасовки на восток, чтобы определить, по какой из них ехать в случае эвакуации. Он так долго носился взад-вперед, что, в конце концов, машина была остановлена местными жителями-колхозниками, заподозрившими в после шпиона. Выручили посла ездившие за ним работники наружного наблюдения, которые, предъявив свои документы, приказали колхозникам разойтись…
        В случае, если все дороги будут забиты бегущими из Москвы жителями, посол намерен эвакуироваться по воде. Для этого он приказал срочно отремонтировать снятую им на Клязьме весельную лодку…“
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Ястреба“:
        „20 июня. Все в посольстве крайне удивлены сообщением ТАСС от 13 июня, в котором резко опровергаются „абсурдные слухи“ о надвигающейся войне между Германией и СССР, распространяемые сэром Ричардом Стаффордом Криппсом и другими поджигателями войны. Еще больше удивляются отъезду 19 июня в отпуск в Сочи А. А. Жданова, секретаря ЦК ВКП (б), которого дипкорпус считает „правой рукой“ Сталина и его вероятным преемником. В последние дни дипкорпусу стало известно — по-видимому из немецких источников, — что по указанию Л. П. Берии генерал Л. 3. Мехлис, начальник Главного политуправления РККА, разослал в войска своих представителей, официально заявляющих, что никакой войны с Германией не будет, что надо бороться с провокационными слухами жесткими методами вплоть до самых суровых репрессий“.
        Из агентурных донесений секретного сотрудника „Нана“:
        „Отвечаю на вопрос, какие ходят в дипкорпусе анекдоты.
        Как могут русские выиграть войну, спрашивается, если Гитлер и Муссолини сумели обеспечить движение поездов строго по расписанию, а Сталину и Кагановичу это никак не удается!
        Почему русские мужики и бабы ходят с голыми задами? Потому, что весь холст уходит на портреты Сталина и его лозунги!
        Русским всюду мерещатся враги народа. Читали ли вы Павлова? Русские разбираются в собаках гораздо лучше, чем в людях.
        Что такое загадочная русская душа? Посмотрите на девятиголовую гидру собора Василия Блаженного.
        О себе дипломаты в Москве говорят: мы отличаемся друг от друга не по степени своего знания России, а по степени нашего невежества…
        Советник британского посольства сказал мне, что недавно его попросил из Парижа белоэмигрант князь Горчаков присмотреть за его бывшим особняком на Софийской набережной, где сейчас находится британское посольство. Горчаков женился на дочери миллионера-сахарозаводчика Харитонова, который построил этот особняк. Не анекдот ли, что князь Горчаков надеется вновь занять этот особняк напротив Кремля и вести сладкую жизнь в Москве!..“
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „20 июня 1941 года. Сегодня удалось установить, что уже несколько суток под руководством фон Вальтера днем и ночью сжигаются кипы документов…“
        Из донесений секретного сотрудника „Кармен“:
        „20 июня 1941 года. Поскольку все американки были заняты упаковкой вещей, госпожа Штейнгардт взяла меня с собой.
        Она сдала в комиссионный несколько поношенных костюмов своего мужа-посла… Она сказала, что завтра все американки вылетят из СССР…
        Жена посла полетит в Стокгольм, остальные в Тегеран…
        Я не понимаю, что происходит. Судя по всему, Германия в самом деле вот-вот нападет на нас! Но почему-то никто никак не реагирует на все мои сигналы. Что происходит?! Прошу довести мои сообщения до высшей власти!.. Прошу и требую этого как чекист, как советский человек, которому дорога судьба его Родины!..
        В посольстве все говорят о войне. Все убеждены, что Германия очень скоро разгромит Россию. Называют разные сроки — от шести недель до трех месяцев…
        Посол Штейнгардт утром сообщил своим ближайшим помощникам, в том числе и Т. — о важном обмене радиограммами между Черчиллем и Рузвельтом. По словам Т., 15 июня Черчилль обратился к Рузвельту с посланием, в котором сообщал, что, судя по всем источникам информации, Германия готовит „великое наступление“ на Россию. Черчилль заявил, что он окажет России всевозможную поддержку и посильную помощь для полной победы над Гитлером. Призывая к тому же Рузвельта, Черчилль подчеркнул, что не ожидает в связи с этим никаких „классово-политических осложнений“ ни в Англии, ни в США.
        Штейнгардт уведомил своих помощников, что государственный департамент США настроен против активной помощи России, но Рузвельт и Корделл Хэлл всецело согласны с позицией Черчилля. Штейнгардт добавил, что Черчилль уже с 20 июня пишет свою речь, в которой, выступая по радио, он объявит миру, что Англия готова приветствовать Россию в качестве союзника.
        Отвечая на вопросы, посол заметил, что если бы Гитлер вторгся в ад, то Черчилль заключил бы союз против него с самим дьяволом…
        Все посольство, составив группу из 19 человек, выезжает за город, в Тарасовку. Иностранные корреспонденты выписываются из гостиниц „Метрополь“ и „Националь“ и подыскивают себе жилье на окраине Москвы. Причина одна — все считают, что Гитлер разрушит с воздуха Кремль, а эти гостиницы и посольство на Моховой рядом с Кремлем… Иностранные корреспонденты считают, что всего безопаснее поселиться в хороших гостиницах подальше от центра города, так как такие гостиницы немцы постараются сберечь для себя. Однако таких гостиниц в Москве они не находят…“
        Из донесений секретного сотрудника „Короткого“:
        „20 июня, Н. сказал, что война, которая разразится через день-два, не будет внезапной. „Никогда ни одно государство в истории войн не знало, благодаря своей разведке, столько о планах врага и о его силах, сколько Россия. Почему же Сталин так мало делает, видя, как перетирается нить, на которой висит дамоклов меч?“
        Из телефонограмм Ленинградского управления Балтийского торгового флота:
        „20 июня. В ночь на 20 июня нами принята радиограмма, по-видимому, с советского грузового судна „Магнитогорск“, задержанного по неизвестной причине германскими властями в порту Данциг. Радист Юрий Стасов сообщил открытым текстом, что корабль задержан, не может выйти в море. Далее следовало: „Не посылайте другие корабли… Юрий… Юрий… Немецкие порты задерживают советские корабли… Протестуйте… Юрий… Юрий…“ На наши вопросы „Магнитогорск“ не отвечает. Молчат и остальные пять судов, находящихся в немецких портах. Заместитель начальника политотдела управления Н. Павленко“.
        „21 июня. Беспокоит отсутствие инструкций из Москвы. Вынуждены были по согласованию с секретарем Ленинградского обкома ВКП (б) А. А. Кузнецовым приказать судну „Луначарскому“ вернуться в порт Ленинград, а „Второй пятилетке“ зайти в Рижский порт до получения Ваших инструкций. Последний немецкий корабль покинул наши порты 15 июня. На нем уплыл последний из немцев-специалистов, принимавших участие в работе над незаконченным германским крейсером, купленным Советским Союзом. Н. Павленко“.
        Из радиограммы посла СССР в Германии В. Г. Деканозова:
        „21 июня… Перед обедом я заявил тов. И. Ф, Филиппову, корреспонденту ТАСС, и работникам посольства, что нет никаких причин для тревоги и паники, что мы не можем идти на поводу у наших врагов и должны уметь различать между правдой и пропагандой. Ни Риббентропа, ни его ближайших помощников нет в Берлине, где стоит великолепная летняя погода. Представитель НКВД И. Ахмедов получил донесение нашего агента о том, что якобы завтра, в воскресенье 22 июня, Германия нападет на СССР. Я сказал ему и его начальнику Б. Кобулову, чтобы они не обращали внимания на подобные „утки“, и посоветовал нашим работникам выехать завтра на пикник“.
        Из радиограммы генерала Суслопарова, советского военного атташе в Виши (Франция):
        „21 июня 1941 года. Как утверждает наш резидент Жильбер (Леопольд Треппер. — О. Г.), которому я, разумеется, нисколько не поверил, командование вермахта закончило переброску своих войск на советскую границу и завтра, 22 июня 1941 года, внезапно нападут на Советский Союз…“
        Резолюция И. В. Сталина красными чернилами: „Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его“.
        Из докладной записки Л. П. Берии И. В. Сталину:
        „21 июня 1941 года… Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня „дезой“ о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это „нападение“ начнется завтра…
        То же радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией… (подпольную организацию Шульце-Бойзена и Харнака. — О. Г.).
        Начальник разведупра, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Ф. И. Голиков жалуется на Деканозова и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе…
        Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!..“
        Из телефонограмм НКИД СССР:
        „21 июня. В 21.00 была принята и расшифрована телеграмма от посла СССР в Лондоне тов. И. М. Майского, который получил от посла Великобритании в Москве сэра Ричарда Стаффорда Криппса, находящегося сейчас в Лондоне, предупреждение, что Германия якобы завтра, 22 июня, нападет на Советский Союз“.
        „21 июня. Сегодня утром одним из последних покинул германское посольство военно-морской атташе капитан фон Баумбах, недавно приехавший из Ленинграда, где он руководил работами на крейсере „Лютцов“. Посол готов к отъезду…“
        Из донесений секретного сотрудника „Консула“:
        „21 июня 1941 года. Супруга посла Румынии г-жа Попеско вылетает завтра в Берн через Берлин…“
        Из донесений секретного сотрудника „Эрнста“:
        „21 июня 1941 года. Сегодня в 9,30 посол фон дер Шуленбург был вызван к Молотову. Фон дер Шуленбург вернулся весьма довольный. Он сказал военному атташе Кребсу, что Молотов, указав на повторные нарушения германскими самолетами советского воздушного пространства, просил посла довести это до сведения Риббентропа, а затем сказал: „Целый ряд признаков указывает на то, что германское правительство недовольно Советским правительством. Ходят даже слухи о войне между Германией и Советским Союзом. Советское правительство не понимает причин недовольства Германии“. Он просил разъяснить, что можно сделать для улучшения отношений с Германией. Фон дер Шуленбург обещал запросить Берлин.
        Выслушав посла, полковник Кребс сказал задумчиво: „Завтра — воскресенье, и Берлин будет пуст. Завтра — 22 июня, день, когда Наполеон начал вторжение в Россию…“
        Сегодня же утром фон Вальтер отправил самолетом в Берлин свою собаку-боксера…
        Вечером он подготовил всю радиоаппаратуру к выводу из строя. Шифровальный материал подготовлен к сожжению после получения последней радиограммы из Берлина завтра рано утром…“
        На старой папке, где хранятся эти донесения, выцветшими фиолетовыми чернилами чьей-то рукой пронумерованы фонд, опись, дело. Когда открываешь папку, в глаза бросается резолюция, написанная с нажимом вечным пером: „В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников „Ястреба“, „Кармен“, „Алмаза“, „Верного“ за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль, как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить“. Подпись: „Л. Берия. 21 июня 1941 года“.
        Закроем эту старую папку с пожелтевшими за много лёт машинописными страницами. Полустертые грифы „Совершенно секретно“ и „Хранить вечно“. „Дело начато…“ „Дело окончено…“
        Окончено ли?
        Троя пала. Но Родина наша победила. Победила вопреки Берии и Сталину. Ценой более 20 миллионов жизней.
        И не воспеты еще сотни и тысячи героев и мучеников нашей разведки.
        Москва, 31 декабря 1956 г.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к