Меч королей Рик Янси
        Необычайные приключения Альфреда Кроппа #1
        В школе над Альфредом Кроппом смеются, девчонки его чураются, в футболе он полный ноль. Юный сирота живет с бедным дядей, который работает охранником в крупной фирме и страстно мечтает разбогатеть. Будущее видится Альфреду расписанным как по нотам. Это типичная судьба неудачника.
        Такой бы она и стала, не соблазнись дядя опасной аферой. Видный бизнесмен неожиданно делает ему заказ на похищение ценного предмета из кабинета главы компании. Собственно, красть предстоит племяннику, а дядя обеспечит прикрытие.
        Ни Альфред, ни его опекун не знают, что на кону само существование человечества. Похитить нужно знаменитый меч Экскалибур, оберегаемый потомками рыцарей Круглого стола. И прежде чем Альфред понимает, что происходит на самом деле, добытый им легендарный клинок попадает в руки прислужника тьмы…
        Впервые на русском! От автора бестселлера «Пятая волна»!
        Рик Янси
        Меч королей
        Rick Yancey
        THE EXTRAORDINARY ADVENTURES OF ALFRED KROPP
          2005 by Rick Yancey
        
                        
        

* * *
        Посвящается Сэнди.
        И конечно же, ребятам - Джонатану, Джошуа и Джейкобу
        Сестра молчаливая все укутает в белое и в синеву там, между тисами, позади сада Божьего, чья флейта затаила дыхание, ее голова преклонена, и дан знак, но не сказано слово.
        Т. С. Элиот. Пепельная среда
        1
        Я никогда не думал, что спасу мир… или погибну, пытаясь его спасти. Не верил в ангелов или чудеса и уж точно не воображал себя героем. Вы нипочем бы не подумали, что я могу стать героем, если бы знали меня до того, как я завладел самым мощным оружием в мире и позволил ему оказаться в руках психопата. Может быть, когда вы узнаете мою историю, вам и в голову не придет считать меня героем, ведь большинство моих геройских поступков (если хотите, так их и называйте) - результаты моих промахов. Многие люди погибли из-за меня, включая меня самого, но, кажется, я забегаю вперед, лучше расскажу все по порядку.
        Началось с того, что мой дядя Фаррел захотел стать богатым. У него и в молодости не бывало много денег, а когда появился мистер Артур Майерс с уникальным предложением заработать, дяде было сорок и ему до смерти надоела бедность. К ней нельзя привыкнуть, хоть всю жизнь проживи без гроша в кармане. И когда мистер Майерс помахал перед дядиным носом наличными, дядя не стал задавать лишних вопросов. Например, легальные ли это деньги. И конечно, дядя Фаррел не мог знать, кто такой на самом деле этот мистер Артур Майерс или что его и Артуром Майерсом-то не зовут.
        Но я снова забегаю вперед. Наверное, лучше начать с себя.
        Я родился в Салине, штат Огайо. Единственный ребенок Аннабель Кропп. Отца никогда не видел. Он ушел еще до моего рождения.
        Беременность мамы была тяжелой и очень долгой, почти десять с половиной месяцев, и доктор в конце концов решил, что пора меня выкорчевать, пока я, точно какой-нибудь инопланетный эмбрион, не разорвал мамин живот.
        Я родился большим и с каждым днем увеличивался в размерах. При рождении весил свыше двенадцати фунтов, а голова была размером с дыню. Ну, может, и не с обычную дыню, но точно не меньше канталупы[1 - Мускусная дыня.], только южноамериканской, которая будет покрупнее, чем ваши калифорнийские.
        К пяти годам я весил за девяносто фунтов, а рост имел четыре фута. К десяти годам набрал двести фунтов и вырос до шести футов. Мои показатели выбивались из педиатрической диаграммы роста. Маму это очень беспокоило. Она посадила меня на специальную диету и заставила заниматься физическими упражнениями.
        Из-за того, что у меня была такая крупная голова, большие руки и ноги, а еще из-за моей стеснительности, многие считали меня умственно отсталым. Маму, видно, это тоже беспокоило - она решила проверить мой ай-кью. О результатах мне не рассказала. Когда я спросил, она ответила, что у меня точно все в порядке с мозгами.
        - Просто ты большой мальчик, рожденный для великих дел, - сказала мама.
        Я поверил. Не в великие дела, а в то, что я не тормоз. Я все равно не видел своих результатов, и это как раз тот случай, когда приходится верить родителям.
        Мы жили в маленькой квартирке неподалеку от супермаркета, в котором мама работала помощником менеджера. Мама так и не вышла замуж, хотя ухажеры иногда появлялись. Она устроилась на вторую работу - вела бухгалтерский учет в двух семейных магазинчиках. Помню, обычно по вечерам я засыпал под щелчки калькулятора в кухне.
        А потом, когда мне было двенадцать, мама умерла от рака.
        Однажды утром она обнаружила у себя на левом виске болезненную точку, а спустя четыре месяца умерла, и я остался один.
        Два года я жил то в одной приемной семье, то в другой, пока мамин брат, дядя Фаррел, не взял меня к себе в Ноксвилл, штат Теннесси. Мне тогда только-только исполнилось пятнадцать.
        Дядю я видел редко: он работал ночным сторожем в офисном здании в центре города и спал большую часть дня. Он носил черную форму с золотым щитом на рукаве. Пистолета у дяди не было, но он ходил с полицейской дубинкой и считал, что выполняет очень важную работу.
        Почти все время я проводил в своей комнате - слушал музыку или читал. Это беспокоило дядю Фаррела. Он каждую ночь по восемь часов сидел сиднем перед мониторами наблюдения и ничего не делал, но при этом считал себя человеком действия. В итоге он спросил, не хочу ли я поговорить о смерти мамы. Я ответил: нет. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое.
        - Альфред, - сказал дядя, - оглядись вокруг. Посмотри на сильных мира сего. Ты думаешь, они смогли бы добиться своего положения, если бы целыми днями валялись, читали книжки и слушали рэп?
        - Я не знаю, как они добились своего положения, - ответил я. - Так что думаю, смогли бы.
        Дяде мой ответ не понравился, и он послал меня к школьному психологу, доктору Франсин Педдикот. Она была очень старая, и у нее был очень длинный и острый нос, а в кабинете у нее пахло ванилью. Доктору Педдикот нравилось задавать вопросы. Вообще-то, насколько я помню, если не считать «здравствуй, Альфред» и «до свидания, Альфред», она только и делала, что задавала вопросы.
        - Скучаешь по маме? - спросила доктор Педдикот в нашу первую встречу, предварительно выяснив, как мне будет удобнее - сидеть или лежать на диване.
        Я выбрал - сидеть.
        - Конечно скучаю. Она же была моей мамой.
        - О чем ты чаще всего думаешь, когда вспоминаешь маму?
        - Она хорошо готовила.
        - Правда? Ты больше всего скучаешь по приготовленным ею блюдам?
        - Ну, не знаю. Вы спросили, а это первое, что мне пришло в голову. Может, дело в том, что сейчас обеденное время. И дядя Фаррел не умеет готовить. То есть готовить-то он готовит, но я бы и голодную собаку не стал кормить его стряпней. Мы в основном едим заморозку и консервы.
        Доктор с минуту что-то писала в блокнотике.
        - А твоя мама… готовила хорошо?
        - Мама отлично готовила.
        Доктор тяжело вздохнула. Наверное, ожидала, что я буду отвечать как-то по-другому.
        - Бывает так, что ты ее ненавидишь?
        - Ненавижу маму? За что?
        - Ты ненавидишь ее за то, что она умерла?
        - О господи! Она же в этом не виновата.
        - Но ты злишься на нее иногда? За то, что оставила тебя?
        - Я злюсь на рак за то, что убил ее. Злюсь на врачей и… Ну, понимаете, он веками убивает людей, а мы все никак не можем его победить. Это я про рак. Вот я и думаю: что, если бы деньжищи, которые мы тратим на разные правительственные проекты, направить на борьбу с раком? На всякие там исследования, понимаете?
        - Как насчет твоего отца?
        - А при чем тут отец?
        - Ты его ненавидишь?
        - Я его даже не знал.
        - Ты ненавидишь его за то, что он бросил вас с мамой?
        Мне от вопросов доктора Педдикот было не по себе. Она как будто добивалась, чтобы я невзлюбил отца, человека, которого я в глаза не видел. Казалось даже, что она заставляет меня злиться на покойную маму.
        - Наверное, но я не знаю всех фактов.
        - Мама тебе не рассказывала?
        - Только то, что он не был готов связать себя обязательствами.
        - И что ты тогда почувствовал?
        - Я понял, что он не хотел ребенка.
        - Какого именно?
        - Меня, конечно. Какого же еще?
        Мне стало интересно - кого следующего я должен, по ее мнению, возненавидеть?
        - Тебе нравится ходить в школу?
        - Терпеть не могу.
        - Почему?
        - Я там никого не знаю.
        - У тебя нет друзей?
        - Меня прозвали Франкенштейном.
        - Кто?
        - Ребята в школе. Ну, из-за того, что я большой. У меня здоровенная голова.
        - А девочки? - спросила доктор Педдикот.
        - Называют ли они меня Франкенштейном?
        - Ты дружишь с какой-нибудь девочкой?
        Вообще-то, была одна девочка. Ее звали Эми Пушар, она сидела через две парты от меня. У нее были длинные светлые волосы и очень темные глаза. Однажды, еще когда я проучился всего неделю, она как будто улыбнулась мне. Хотя Эми могла улыбаться парню, сидевшему слева от меня, или даже не улыбаться вовсе, а я просто вообразил улыбку на равнодушном лице.
        - Девочки у меня нет, - сказал я.
        После этого дядя Фаррел долго разговаривал с доктором Педдикот. Мне он сказал, что она направила меня к психиатру, который пропишет антидепрессанты, - она считает, что я глубоко подавлен. И еще доктор Педдикот рекомендовала мне чем-нибудь заняться, а не только смотреть телевизор и слушать музыку. Дядя Фаррел сразу предложил футбол. Это неудивительно, если учитывать мои размеры, но футбол - последнее, чем я хотел бы заниматься. В чем я ему и признался:
        - Дядя Фаррел, я не хочу играть в футбол.
        - Ты представляешь опасность, Эл, - очень серьезно сказал дядя. - Все факторы риска налицо. Первое: нет отца. Второе: нет матери. Третье: твой опекун постоянно занят. Ты живешь в незнакомом городе, без друзей - и это четвертое. Было там еще что-то… Ах да, пятое: тебе пятнадцать лет.
        - Я хочу получить права, - сказал я.
        - Какие еще права?
        - Водительские права. Я хочу получить ученические.
        - Я говорю о том, что ты в любой момент можешь слететь с катушек, а тебе понадобились ученические права?
        - Я вспомнил про них, когда ты сказал, что мне уже пятнадцать.
        - Доктор Педдикот считает, что это здравая мысль, - сказал дядя.
        - Ученические права?
        - Нет! Поступить в футбольную команду. Во-первых, тебе необходима физическая активность. Во-вторых, это отличный способ обрести уверенность в себе и обзавестись друзьями. И в?третьих, посмотри на себя! Господи, ты же такой здоровяк! Любой тренер будет счастлив принять тебя в команду.
        - Не люблю футбол, - повторил я.
        - Не любишь футбол? Как можно не любить футбол? И кто же ты после этого? Как американский парень может не любить футбол? Сейчас еще заявишь, что хочешь учиться танцам!
        - Я не хочу учиться танцам.
        - Вот это хорошо, Эл. Правда хорошо. Если бы ты сказал, что хочешь учиться танцам, я бы не знаю, что сделал. Со скалы бы бросился или еще что-нибудь с собою сотворил.
        - Я не люблю боль.
        - Ой, перестань. Ребята будут отскакивать от тебя, как мелочь пузатая! Или мошкара. Точно комарики!
        - Дядя Фаррел, я плачу, когда занозу посажу. От вида крови в обморок падаю. Чуть ушибусь - обязательно синяк.
        Но мой опекун не принимал ответа «нет». Все закончилось подкупом. Дядя сказал, что позволит мне получить ученические права, только если я поступлю в футбольную команду. И еще пообещал: если не поступлю в футбольную команду, он подсадит меня на такие антидепрессанты, что я забуду штаны снимать, прежде чем садиться на унитаз. Дядя Фаррел мог быть и грубым, когда считал это нужным.
        Мне в самом деле хотелось получить права, а вот чего не хотелось, так это справлять нужду в штаны. Поэтому я согласился играть в футбол.
        2
        Меня приняли в команду запасным правым защитником - тренажером для основных.
        Тренер Харви оказался невысоким толстяком, живот выпирал над ремнем, а икры были размером с мою голову. Башка у меня, как я уже говорил, немаленькая. Подобно многим тренерам, Харви любил кричать. Особенно на меня.
        Однажды, примерно за месяц до того, как дядя Фаррел заключил сделку с главным агентом тьмы, я получил возможность услышать, как громко он способен орать. Я всего-то позволил полузащитнику промчаться мимо и сбить с ног стартового квотербека, самого популярного в школе парня - Барри Ланкастера. Я не нарочно, просто мне было трудно запомнить схему игры. Она казалась слишком сложной, особенно если учесть, что этот документ был составлен для амбалов, большинство из которых едва умели читать. Короче, я подумал, что Барри крикнул «правый дог», а на самом деле он имел в виду «правый хог»[2 - Дог - блокирующий полузащитник, «пес»; хог - защитник, «кабан».]. Одна-единственная буква все изменила и послала Барри на поле, где он теперь лежал и корчился от боли.
        Тренер Харви рванул к нам со скамейки запасных, сжимая губищами серебряный свисток и чередуя трели с истеричными воплями.
        - Кропп! - (Чик-чирик!) - Кропп! - (Чик-чирик!) - Кропп!
        - Простите, тренер, - сказал я ему. - Я услышал «дог», а не «хог».
        - Дог вместо хог? - Тренер глянул на корчившегося Барри, но корпусом остался развернутым ко мне. - Ланкастер! Ты цел?
        - Я в порядке, тренер, - задыхаясь, ответил Барри.
        Но по-моему, он был совсем не в порядке - лицо у него стало белым, как метки на поле.
        - Какая была команда, Кропп? - гавкнул тренер Харви.
        - Э-э… правый дог?
        - Дог! Дог! Ты решил, что хог - это дог? Как дог может быть хогом, Кропп? Ну? Отвечай!
        К этому моменту нас окружила вся команда. Ребята стояли, как зеваки на месте страшной аварии.
        Тренер Харви размахнулся и хлопнул меня ладонью по шлему.
        - Ты что, малой?
        Он хлопнул снова и дальше сопровождал плюхами каждый вопрос.
        - Ты тупой?
        Плюха.
        - Ты тупой, Кропп?
        Плюха.
        - Ты тормоз, Кропп? В этом все дело?
        Две плюхи.
        - Нет, сэр, я не такой.
        - Какой - «не такой»?
        - Я не тупой, сэр.
        - Ты уверен, что не тупой, Кропп? Потому что ты ведешь себя как тупой. Играешь как тупой. Ты даже говоришь как тупой. Так ты точно уверен, что не тупой?
        Плюха, плюха, плюха.
        - Да, сэр, я знаю, что не тупой!
        Тренер снова заехал мне по шлему.
        Я взвыл:
        - Моя мама проверила мой ай-кью, и я не тупой! Сэр!
        Тут ребята взорвались от смеха. И они смеялись надо мной еще три недели подряд. Я постоянно слышал: «Мама проверила мой ай-кью, и я не тупой!» И это звучало не только в раздевалке, а разошлось по всей школе. Незнакомые пацаны проходили мимо меня в коридоре и, кривляясь, пищали: «Мама проверила мой ай-кью, и я не тупой!» Это был кошмар.
        Вечером после той тренировки дядя Фаррел спросил, как все прошло.
        - Я больше не хочу играть в футбол, - сказал я.
        - Ты будешь играть в футбол, Альфред.
        - Дело не только во мне, дядя Фаррел. Другие тоже могут пострадать.
        - Ты будешь играть в футбол, - повторил дядя. - Иначе не получишь права.
        - Я не вижу в этом никакого смысла, - возразил я. - Что ужасного, если я не буду играть в футбол? По-моему, глупо думать, что раз я большой, то должен играть в футбол.
        - Ладно, Альфред, - произнес дядя, - тогда сам скажи, чем ты хочешь заниматься. Может быть, пойдешь в духовой оркестр?
        - Я не играю ни на одном музыкальном инструменте.
        - Это оркестр средней школы, Альфред, а не Нью-Йоркский филармонический.
        - И все-таки мне кажется, для этого нужно хоть что-то знать, разбираться в нотах и все такое прочее.
        - Нет, ты не будешь днями валяться дома, слушать музыку и витать в облаках. Я устал предлагать, скажи сам - что ты умеешь? Чем хочешь заниматься?
        - Лежать дома и слушать музыку.
        - Я говорю о способностях, мистер Умник, о талантах, об особенностях, которые выделяют тебя из середнячков.
        Я постарался припомнить хоть один свой талант, но у меня ничего не вышло.
        - Боже ж ты мой, Эл, у всех есть какой-нибудь дар.
        - А что плохого в середнячках? Ведь их большинство?
        - Вот оно что! Вот как ты представляешь свое будущее!
        Лицо дяди Фаррела побагровело. Я приготовился к тому, что он заведет свою песню о сильных мира сего или о том, что при капле везения и правильном настрое успеха добьется любой.
        Но дядя не стал читать мораль. Вместо этого он велел мне сесть в машину и повез меня в центр города.
        - Куда мы едем? - спросил я.
        - Везу тебя в волшебное путешествие, Альфред.
        - В волшебное путешествие? Это куда?
        - В будущее.
        Мы переехали через мост, и я увидел возвышающееся над округой огромное стеклянное здание. Оконные стекла были тонированные, и небоскреб напоминал блестящий черный большой палец, наставленный в ночные небеса.
        - Знаешь, что это за дом? - спросил дядя Фаррел. - Здесь я работаю, Альфред. Сэмсон-Тауэрс. Тридцать три этажа в высоту и три квартала в ширину. Хорошенько посмотри на него, Альфред.
        - Дядя Фаррел, я уже видел большие дома.
        Дядя на это промолчал. На его худощавом лице застыла злость. В свои сорок лет он был настолько же маленьким и костлявым, насколько я - большим и мясистым. Правда, с такой же большой головой. Когда дядя надевал свою форму, он смахивал на Барни Файфа из старого шоу Энди Гриффина. Или, скорее, из-за крупной головы и щуплого тела - леденец на палочке с головой Барни Файфа. Мне было совестно сравнивать дядю с таким придурком, но я ничего не мог с этим поделать. Он даже губошлепом был - вылитый Барни.
        Дядя подъехал к подземной стоянке и сунул в автомат пластиковую карточку. Ворота медленно отворились. Стоянка была почти пуста.
        - Кому принадлежит Сэмсон-Тауэрс, Альфред? - спросил дядя.
        - Какому-то Сэмсону? - попробовал угадать я.
        - Не какому-то, а Бернарду Сэмсону, - сказал дядя. - Ты о нем ничего не знаешь, но я тебе расскажу. Бернард Сэмсон - миллионер, который сделал себя сам. Он приехал в Ноксвилл в шестнадцать лет без гроша, а сейчас - один из богатейших людей в Америке. Хочешь узнать, как он этого добился?
        - Изобрел айпод?
        - Он много работал, Альфред. И у него было то, чего так не хватает тебе: сила духа, бесстрашие, дальновидность и энтузиазм. Позволь, я тебе кое-что скажу: мир достается не самым умным и не самым талантливым. В нем полно умных и талантливых неудачников. А знаешь, кому он принадлежит, Альфред?
        - «Майкрософту»?
        - Давай-давай, всезнайка, шути. Нет, не «Майкрософту». Мир принадлежит тем, кто не сдается. Тем, кого посылают в нокдаун, а они встают и готовы получить еще.
        - Хорошо, дядя Фаррел, - согласился я. - Я тебя понял. А что там про будущее?
        - Именно, - сказал дядя. - Будущее! Идем, Альфред. В этом гараже ты будущего не найдешь.
        Мы поднялись на лифте в холл. Дядя привел меня на свое рабочее место - изогнутый в форме подковы стол напротив двухъярусного атриума. Примерно на полпути между столом службы охраны и парадными дверями был фонтан - вода падала на огромные камни, которые, как сказал дядя, за немалые деньги вытащили из Пиджн-ривер в Смоки[3 - Национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс.].
        - Самая забавная штука в жизни - это то, что никогда не знаешь, куда она тебя заведет, - произнес дядя Фаррел. - Я работал в автосервисе, и однажды туда зашел Бернард Сэмсон. Он заговорил со мной, и уже на следующий день я оказался здесь и начал получать в два раза больше, чем раньше. И это за то, что сижу на месте. Ни за что! Ничего не делаешь и получаешь вдвое больше! Просто потому, что богатейший человек Ноксвилла решил дать мне работу!
        На столе было много мониторов для наблюдения за всеми уголками и закоулками Сэмсон-Тауэрс.
        - Эта самая современная система, Альфред. Сэмсон-Тауэрс охраняется надежнее, чем Форт-Нокс. Лазерные сенсоры, звуковые детекторы - все, что угодно.
        - Это очень круто, дядя Фаррел.
        - Очень круто, - эхом отозвался дядя. - Кто бы спорил. И тут я просиживаю по восемь часов шесть ночей в неделю. Сижу перед этими мониторами и смотрю. Как ты думаешь, Альфред, на что?
        - Разве ты только что не сказал, что смотришь на мониторы?
        - Я смотрю в никуда, Альфред. По восемь часов, шесть ночей в неделю, я сижу здесь, в этом креслице, и смотрю в никуда.
        Дядя придвинулся ближе. Так близко, что я почувствовал запах у него изо рта, а пахло не очень приятно.
        - Это - будущее, Альфред. Твое, если не поймешь, в чем твоя страсть и зачем ты пришел в этот мир. Ты всю жизнь будешь смотреть в никуда.
        3
        Я усердно готовился к экзамену на права, но все равно завалил. Тогда я предпринял вторую попытку с тем же успехом, но в этот раз у меня было больше правильных ответов, так что я, по крайней мере, улучшил отрицательный результат. Дядя Фаррел сказал, что мои баллы - доказательство неспособности добиться даже такой элементарной вещи, как ученические права.
        В школе дела шли не лучше. Выяснилось, что Барри Ланкастер на той тренировке серьезно растянул запястье, а это означало, что он стал таким же запасным игроком, как я. Барри это ничуть не обрадовало. Он всем расписывал, как «доберется до этого Кроппа», и я постоянно оглядывался через плечо в ожидании, когда Барри начнет выполнять свою угрозу. Я стал нервным и вздрагивал от любого громкого звука. Например, был готов намочить штаны, когда хлопала дверца шкафчика в раздевалке.
        В начале весны я пришел однажды домой и обнаружил, что дядя Фаррел уже проснулся.
        - Что-то случилось?
        - А что?
        - Почему ты не спишь?
        - Да ты король «Двадцати вопросов»[4 - Игра, цель которой идентифицировать загаданного человека (или предмет), используя всего двадцать (или меньше) наводящих вопросов.].
        - Я задал только два вопроса, дядя Фаррел, и они вроде как связаны, так что сойдут и за полтора.
        - Знаешь, Альфред, люди, которые считают себя остроумными, редко бывают такими на самом деле.
        - А я и не считаю себя остроумным. По-моему, я слишком высокий и толстый, слишком медлительный и слишком часто попадаю впросак, но вряд ли остроумный. Почему ты встал, дядя Фаррел?
        - У нас будут гости, - сказал дядя и облизнул толстые губы.
        - Да? - У нас никогда не было гостей. - А кто?
        - Кое-кто очень важный. Альфред, надень что-нибудь чистое и ступай на кухню. Сегодня поедим пораньше.
        Я переоделся и, войдя в кухню, обнаружил, что мой замороженный солсбери-стейк уже приготовлен в микроволновке и ждет меня на столе. Дядя Фаррел пил пиво - странно. Он никогда не пил пива за обедом.
        - Альфред, как ты посмотришь на переезд из этой дыры в Секвойя-Хиллс, где большие особняки?
        - Чего?
        - Ну, туда, где живут богачи?
        Я подумал.
        - Это было бы здорово, дядя Фаррел. Но когда мы успели стать богачами?
        - Мы и не стали, но можем разбогатеть. Когда-нибудь. - Дядя жевал свой стейк и загадочно улыбался. - А на следующей неделе ты снова сдаешь экзамен на права. Хочешь, чтобы твоей первой машиной был «феррари-энзо»?
        - Ух ты! Это было бы здорово, дядя Фаррел, - сказал я.
        На него иногда находило такое. Ни для кого не секрет, что быть бедным паршиво. Но есть бедные и есть нищие, а мы не были нищими. Я хочу сказать, что никогда не ложился спать голодным и свет у нас всегда был включен, то есть на электричестве мы не экономили, но работать ночным охранником на первого богача Ноксвилла - это, по-моему, нелегко. И еще дядя в последнее время мало спал, а от недосыпа можно чуточку оторваться от реальности.
        - Но я, пожалуй, предпочту «хаммер».
        - Ладно, пусть будет «хаммер». Как скажешь. Марка машины не имеет значения, Альфред. Этот парень, который придет к нам сегодня, он очень богатый человек и хочет нам кое-что предложить… В общем, я надеюсь, что, если все получится, мы больше никогда не будем волноваться о деньгах.
        - По правде, дядя Фаррел, я и не знал, что мы волнуемся о деньгах.
        - Его зовут Артур Майерс, и он владеет «Тинтагель интернэшнл»[5 - Тинтагель - деревня на корнуоллских скалах; одно из мест, связанных с артуровскими легендами.]. Ты когда-нибудь слышал о «Тинтагель интернэшнл»?
        - Нет, не слышал.
        - Это один из крупнейших международных конгломератов - может быть, даже больше «Сэмсон индастриз».
        - Понятно.
        - Короче, дела обстоят так, Альфред. Однажды на дежурстве, которое ничем не отличалось от других, то есть я сидел в одиночестве и ничего не делал, вдруг зазвонил телефон. Угадай, кто был на проводе?
        - Мистер Майерс?
        - Точно.
        - А что такое конгломерат?
        - Это бизнес, который владеет другими бизнесами. Или что-то вроде того. Суть не в этом. Альфред, перестань меня перебивать и постарайся немного сосредоточиться, лады?
        - Я постараюсь, дядя Фаррел.
        - Итак, мистер Артур Майерс сказал, что у него есть для меня деловое предложение.
        - У владельца крупнейшего конгломерата возникло деловое предложение к тебе? - переспросил я.
        - Бред!
        - Да уж точно.
        - Я тоже так подумал! - Дядя Фаррел пристукнул вилкой по тарелке и затараторил: - Кто я такой? Всего лишь маленький, неприметный ночной охранник. Но я встретился с ним, и оказалось, что он настоящий и ему нужна моя помощь. Наша помощь, Альфред.
        - Наша помощь?
        Чем больше дядя говорил об этом странном деле, тем сильнее я недоумевал.
        - Понимаешь, у Майерса и Бернарда Сэмсона есть что-то общее. Может, дружили когда-нибудь, или земляки, или не знаю что. В общем, Майерс убедил Сэмсона вложиться в одно крупное дело. Я не знаю деталей, но, видимо, сумма была немалая, а дело не заладилось. То есть все пошло из рук вон плохо. Сэмсон потерял кучу денег и обвинил в этом Майерса.
        - Почему он обвинил Майерса?
        - Не знаю. Альфред, ты слушай и не перебивай. У нас мало времени.
        - Почему у нас мало времени?
        - Я к этому и веду.
        - К чему?
        - К тому, почему у нас мало времени!
        Дядя тяжело вздохнул.
        - Мистер Сэмсон обвинил мистера Майерса в том, что дело накрылось. Он, то есть Сэмсон, очень плохо это воспринял и совершил ужасный поступок.
        - Что он сделал?
        - Он кое-что украл.
        - У мистера Майерса?
        - Нет, из Лувра в Париже. Естественно, у Майерса! Сэмсон украл это и запер в своем офисе.
        До меня постепенно начало доходить.
        - Из его офиса в Сэмсон-Тауэрс?
        - Вот именно. Наконец-то ты уловил суть. Из офиса в Сэмсон-Тауэрс, где ночным охранником работает твой покорный слуга.
        - И Майерс хочет, чтобы ты вернул ему эту вещь?
        - Правильно. Так и есть, и…
        - Что это?
        - Ты о чем?
        - О вещи, которую украл Сэмсон.
        - А, о ней. Я не знаю.
        - Ты не знаешь?
        Дядя Фаррел медленно покачал головой:
        - Понятия не имею.
        - Дядя Фаррел, как ты собираешься забрать эту вещь из офиса Сэмсона, если не знаешь, что это такое?
        - Это детали, Альфред. Пустяк. Вся суть в том…
        - По мне, так это очень серьезная деталь.
        - Ты хочешь узнать, в чем суть?
        - Конечно.
        Дядя зашевелил губами, но я ни слова не услышал.
        - Ты меня перебил, и все мысли вылетели! Со свистом! Прямо в окно! На чем я остановился?
        - Ты собирался объяснить, в чем суть.
        - Суть? О да! Суть в том, что, если я достану для него эту вещь, он заплатит мне миллион долларов.
        У меня глаза полезли на лоб.
        - Ты сказал - миллион долларов?
        - Ну не песо же!
        Я немного подумал над этим.
        - Это незаконно.
        - Нет, законно.
        - Но если мистер Сэмсон украл эту вещь, то почему мистер Майерс не обратится в полицию?
        Дядя Фаррел облизнул толстые губы.
        - Он сказал, что не хочет, чтобы в это дело вмешивалась полиция.
        - Это почему же?
        - Он заявил, что не желает огласки. Он не будет выдвигать обвинение, потому что газеты и телевидение вцепятся в эту историю, а ему это не нужно.
        - А может, эта вещь принадлежит мистеру Сэмсону, а мистер Майерс все врет. Может, он просто использует тебя, потому что у тебя есть ключ.
        - Ну да, у меня есть ключ, и поэтому я ему нужен. Но я не вор, Эл. Послушай, я затеял этот разговор не для того, чтобы получить у тебя разрешение. Я прошу о помощи.
        - Меня? О помощи?
        - Именно, - сказал дядя Фаррел. - Мне не справиться в одиночку, Эл. И я прикинул, что лучше тебя в этом деле помощника не найти, тем более что и ты выиграешь. Миллион долларов! Ты только подумай об этом, Эл. Тебе всего пятнадцать, ты еще мало живешь на свете - не то что я, а такой шанс выпадает только раз в жизни!
        - Мне надо это обдумать, - сказал я.
        Дядя перестал жевать свой стейк из микроволновки, у него немного отвисла челюсть, и я разглядел пережеванное мясо.
        - Что значит - тебе надо это обдумать? Что тут обдумывать? Я твой дядя. После того как твой никудышный отец бросил вас, а мама умерла от рака, упокой господи ее душу, я - вся твоя родня. Это самое выгодное дельце в твоей жизни. Один миллион долларов за час работы, и ты говоришь, что тебе надо это обдумать?
        - Тут много пищи для размышлений, дядя Фаррел.
        Дядя презрительно фыркнул:
        - Ну, так думай быстрее, Альфред, потому что…
        В дверь позвонили. Дядя Фаррел подскочил на стуле и напряженно улыбнулся. У дяди были очень крупные зубы.
        - Это он. Пришел.
        - Кто пришел?
        - Майерс! Я же говорил, что у нас мало времени.
        - Мистер Майерс уже пришел?
        - Знаешь, что я тебе скажу, Альфред? С такой большой головой ты мог бы соображать и побыстрее. Убери посуду и ступай к нам в гостиную. Нельзя заставлять ждать такого человека, как Артур Майерс.
        Дядя поспешил вон из кухни. Я услышал, как открылась входная дверь, после чего донеслось:
        - Здравствуйте, мистер Майерс! Как раз вовремя. Проходите, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Альфред! Альфред - это паренек, о котором я вам рассказывал.
        Я слышал голоса, но говорили тихо, и слов было не разобрать. Я сложил тарелки в раковину и вытер кухонный стол.
        Потом я услышал, как дядя спросил:
        - Не желаете чего-нибудь выпить, мистер Майерс?
        Затем он крикнул:
        - Альфред! Сделаешь нам кофе, хорошо?
        Так что я поставил кофе вариться, а сам обосновался возле раковины и принялся грызть ноготь на большом пальце. Я знал, что дядя хочет, чтобы я вышел к ним и познакомился с этим мистером Майерсом, но мне почему-то было страшно. Вся эта затея казалась мутной. Зачем такому богатому и могущественному человеку, как мистер Майерс, отдавать дяде Фаррелу миллион за то, чтобы тот вернул ему украденную вещь? Что там, в Сэмсон-Тауэрс, такого ценного?
        Но больше всего меня волновал вот какой вопрос: что будет со мной, если дядю Фаррела поймают, когда он проникнет в офис Бернарда Сэмсона? Если его посадят в тюрьму, меня снова отправят в приемную семью.
        Я подождал, пока сварится кофе, разлил его в две чашки и понес в гостиную.
        Дядя Фаррел устроился на краешке дивана, подавшись в сторону кресла, в котором сидел мистер Майерс. На полу рядом с креслом я заметил большую кожаную сумку с золотыми застежками.
        Артур Майерс оказался худым мужчиной с длинными каштановыми волосами, которые он затянул в хвост, доходивший аж до середины спины. На нем был шелковый костюм странного цвета - можно сказать, разноцветный: когда мистер Майерс поворачивался, свет играл на ткани и она вся переливалась, сначала становилась синей, потом белой, а после - красной. Но больше всего в Майерсе выделялись глубоко посаженные глаза под выпуклым лбом. Они были темно-карими, почти черными. И когда он впервые взглянул на меня, я испытал озноб, как будто в могилу заглянул.
        - Альфред! - бодро сказал дядя. - Кофе! Великолепно! Вы какой предпочитаете, мистер Майерс?
        - Черный, спасибо, - поблагодарил тот и взял у меня чашку.
        У него был акцент, похожий на французский, но другой, не могу сказать точно - я не очень хорошо различаю акценты.
        - Значит, ты и есть Альфред Кропп, - произнес мистер Майерс. - Твой дядя о тебе высокого мнения.
        - Неужели? Сливки и две ложки сахара, - сказал я дяде и передал ему чашку.
        - Это правда, - подтвердил мистер Майерс. - Но он забыл упомянуть о твоих впечатляющих… пропорциях. Ты играешь в школьной футбольной команде?
        - Я оттуда ушел. Был запасным правым защитником. Тренер редко выпускал меня на поле, потому что я не мог запомнить схему игры. Но когда мы выходили вперед на двадцать очков - выпускал. Однажды на тренировке я вступил в игру, и наш лучший квотербек получил травму. Кажется, я лишил его единственного шанса поступить в колледж, и он, по-моему, собрался меня убить.
        - Подойди сюда, Эл, и присядь, - сказал дядя Фаррел и похлопал по дивану. Затем он облизнулся и повернулся к мистеру Майерсу. - Я посвятил Альфреда почти во все детали операции.
        - Как я говорил, у меня есть свои условия, - сказал мистер Майерс. - Но я сознаю, что без сообщника в этом деле не обойтись. Если только ему можно доверять.
        - О, за это не переживайте, - заверил его дядя Фаррел.
        - А я не уверен, что гожусь, - возразил я, и дядя с мистером Майерсом удивленно посмотрели на меня. - Я хочу сказать, что не очень-то быстро соображаю, даже схему игры не могу запомнить, и вся эта затея кажется мне подозрительной.
        Артур Майерс скрестил ноги, уперся локтями в колени и сложил свои длинные пальцы домиком.
        - И что же вам кажется подозрительным, мистер Кропп?
        - Ну, во?первых, мистер Майерс, то, что вы употребили слово «сообщник». Судя по нему, вы подбиваете дядю Фаррела на что-то нехорошее.
        - Я просто неудачно выразился. Как тебе «партнер»? Это устраивает?
        - Отличное слово! - поспешил вставить дядя Фаррел.
        - Во-вторых, - продолжил я, - откуда нам знать, что эта вещь в офисе мистера Сэмсона действительно ваша? Может, она принадлежит мистеру Сэмсону, а вы все придумали, чтобы мы ее для вас украли.
        - Альфред! - воскликнул дядя Фаррел и одними губами добавил: - Немедленно прекрати.
        Мистер Майерс поднял руку:
        - Все нормально, мистер Кропп. У мальчика есть чувство собственного достоинства, а это не так плохо, особенно в столь юном возрасте. - Потом он посмотрел на меня в упор своими темными глазами, и мое сердце сжалось так сильно, словно его стиснула огромная лапа. - Каких гарантий вы хотите, мистер Альфред Кропп? Рекомендательных писем? Показаний очевидцев? Сертификата подлинности или чека, как от коробки с хлопьями? Это фамильная ценность, реликвия, которая передавалась из поколения в поколение. Бернард Сэмсон забрал ее у меня из-за того, что бизнес оказался убыточным - увы, но в этом не было моей вины. Если вы знаете, что это за человек, то вам должно быть понятно, почему он так поступил.
        - Я о нем ничего не знаю, - ответил я. - Я его даже ни разу не видел. Так почему он забрал у вас эту вещь?
        - Из мести.
        - А вы не просили ее вернуть, эту непонятную штуковину?
        Мистер Майерс молча посмотрел на меня, а дядя Фаррел заметил:
        - Да, это здравая мысль, мистер Майерс. То есть я хочу спросить, а что именно вы хотите вернуть?
        - Вот это.
        Не сводя с меня глаз, мистер Майерс достал из кармана длинный манильский конверт и протянул его дяде.
        - Я просто подумал, что вам, быть может, вообще не нужно выкладывать миллион долларов, чтобы вернуть вашу реликвию, - сказал я. - Может, вам с мистером Сэмсоном стоит помириться, и тогда он сам ее вернет.
        - Вы так считаете, мистер Кропп? - улыбнулся он.
        Щеки у меня вспыхнули, но я уже не мог остановиться.
        - Я не претендую на то, что знаю, как делаются дела в мире большого бизнеса и конгломератов. Но если бы я поссорился с другом или он одолжил бы у меня что-нибудь и не захотел отдавать, я бы пригласил его потусоваться, поиграть в видеоигры - вы бы, наверное, в этом случае выпили по мартини, а мы бы потрепались немного, а потом я попросил бы вернуть эту штуку. Я бы сказал: «Слушай, Берни (или Бернард, или как вы его зовете), я знаю, ты сердишься, но вещь, которую ты взял, очень много для меня значит. Она передавалась в моей семье из поколения в поколение. Может, мы попробуем как-то решить это сами, потому что мне очень не хочется привлекать к этому делу полицию». Ну или что-то в этом роде. Вы обдумывали такой вариант?
        - Вы правы, мистер Кропп, - сказал мистер Майерс со своей приклеенной улыбкой. - Вы не знаете, как делаются дела в конгломератах. Итак, вы с дядей отказываетесь от работы? Время не ждет.
        - Почему? - спросил я.
        - Ого! Мистер Кропп, - сказал мистер Майерс, обращаясь к дяде Фаррелу, - вы, должно быть, очень гордитесь этим мальчиком. Такой откровенный! Такой вдумчивый. Такой… любознательный.
        - У него никого нет, кроме меня, и он постоянно один, - начал оправдываться дядя. - Днем я сплю, а ночью меня не бывает дома. По мне, так это чудо, что он еще не в колонии.
        Дядя уже успел вытащить из конверта глянцевую фотографию восемь на десять и теперь протягивал ее мне.
        Я посмотрел на фото.
        - Это меч.
        - Да. - Мистер Майерс почему-то рассмеялся. - А пирамида Хеопса - камень.
        Меч лежал в стеклянном ящике, как музейный экспонат. Он был тусклого серебряного цвета, с очень красивой ручкой. Только «ручка» - неправильное слово, у меча это называется по-другому. Я закусил губу и попытался вспомнить. На клинке было что-то написано, но, может, и нарисовано, не разглядеть.
        - Я сделал эту фотографию много лет назад, - продолжил мистер Майерс, пока я разглядывал меч. - Для страховки. Сэмсон, как только увидел нашу семейную реликвию, сразу захотел ее приобрести. Он предлагал за нее фантастическую сумму, но я, естественно, отказал. Меч не стоит тех денег, что предлагал Сэмсон, но его сентиментальная ценность - астрономическая.
        - Я знаю, как это бывает, - встрял дядя Фаррел. - У меня был бейсбольный мяч с Кубка тридцать второго года, он…
        - Я просил Сэмсона вернуть меч. - Мистер Майерс не стал его слушать. - Я даже предлагал ему деньги. Все бесполезно. И мне остается только одно - выкрасть.
        - Говорю же - старый хрыч сам напросился, - сказал дядя Фаррел.
        - Естественно, я не могу сделать это сам. И я понимаю, что твой дядя рискует потерять работу. Вот почему я предлагаю столь щедрое вознаграждение. Кстати, о деньгах… - Мистер Майерс толкнул ногой сумку в сторону дяди. - Это аванс. Вторую половину получите, когда у меня будет меч.
        Дядя Фаррел дрожащими пальцами расстегнул золотые застежки. В сумке лежали пачки двадцатидолларовых банкнот.
        - О, моя милая тетушка Матильда! - прошептал дядя Фаррел.
        - Пятьсот тысяч долларов, - спокойно пояснил мистер Майерс. - Пересчитайте, если хотите.
        - О нет, мистер Майерс, я вам верю! - воскликнул дядя. - Альфред, ты только посмотри!
        Но я глядел не на деньги, я изучал фотографию меча в стеклянном ящике. Сто вопросов пронеслось у меня в голове, но они промелькнули так быстро, что я не успел сформулировать ни одного.
        А потом мистер Майерс сказал:
        - Мистер Кропп, как я уже говорил вашему дяде, мне нужен человек, который вернет мне этот меч. Человек ловкий и осмотрительный. Неподкупный и стойкий к соблазнам зла. Он должен быть упорным. Он не опустит руки и не дрогнет, когда обстоятельства будут против него. Одним словом, мне нужен тот, кто жизнь положит, чтобы вернуть украденное сокровище, цену которого не назовет ни один смертный.
        - Жизнь положит? - переспросил я. - Дядя Фаррел! Он говорит, что тебе, возможно, придется положить жизнь.
        - Альфред, мистер Майерс просто хочет все разложить по полочкам. Некоторые люди склонны к преувеличениям, когда пытаются донести свою мысль. Мы не положим жизни буквально. А, мистер Майерс? Ведь так? Это в переносном смысле слова?
        Мистер Майерс ничего не ответил. Тогда дядя Фаррел облизнулся и снова обратился ко мне:
        - Тебе следует слушать мистера Майерса. Ты многому научишься у такого человека.
        - Я мог бы обратиться к более… крутым людям. Я знаком с такими, но я им не доверяю. Они ненадежны именно из-за тех качеств, которые делают их крутыми. Мне нужен тот, кому я смогу доверять. Тот, кто меня не предаст.
        - Вы обратились по адресу, мистер Майерс! - поспешно вставил дядя Фаррел. - Нам можно доверять. Считайте, что ваш чудесный меч уже у вас.
        - Превосходно, - сказал мистер Майерс. - Как я уже заметил, в этом деле важно время. Сегодня вечером Сэмсон улетает в Европу. А через два дня он вернется.
        - Мы все сделаем сегодня ночью, - уверенно пообещал дядя Фаррел. - Или завтра. Сегодня или завтра, одно из двух, я не знаю - может, Элу надо сделать уроки. - Он посмотрел на меня. - В любом случае в ближайшее время, в эти две ночи. Сегодня или завтра, да, Эл?
        - Откуда вы знаете, что меч у него в офисе? - спросил я мистера Майерса.
        - Я не знаю этого наверняка, но он точно не дома.
        - Нам не обязательно знать, откуда вы это знаете, - сказал дядя Фаррел. - Да, Альфред?
        - А вдруг его там нет? - спросил я. - Тогда нам придется вернуть вам эти пятьсот тысяч?
        - Эй, это очень хороший вопрос! - сказал дядя Фаррел и прижал сумку к груди, будто боялся, что мистер Майерс ее отберет.
        - Конечно же, они ваши, - ответил мистер Майерс. - Это плата за беспокойство, остальное - за меч.
        После ухода мистера Майерса мы с дядей крупно поспорили. Сумка осталась на диване, и деньги, найдем мы меч или нет, были нашими, но мне все равно не хотелось ввязываться в это странное дело. Было в нем что-то гнилое. Может, мистер Сэмсон и правда забрал себе этот меч и спрятал его в своем офисе, но это вовсе не значило, что теперь будет правильно украсть меч у него.
        - Он ведь не просит нас прикончить кого-нибудь и натворить настоящих бед. И, Альфред, это же целый миллион долларов! Мы сможем делать все, что захотим, будем жить, где захотим, у нас будет все, что мы захотим!
        Никакие мои доводы на дядю Фаррела не подействовали, деньги затмили все.
        Он даже заявил:
        - Поступай, как знаешь, Эл, но мне, возможно, придется пересмотреть нашу жизнь… Я хочу сказать, что мне тебя не потянуть… Может, мне следует вернуть тебя в приемную семью…
        На этом наш спор закончился. Дядя знал, что я не хочу возвращаться в приемную семью.
        4
        На следующий день математик сообщил, что я завалил тест. Это было нехорошо, потому что теперь ко мне прикрепили репетитора, но не так уж плохо, потому что им оказалась Эми Пушар.
        Мы встретились после уроков на полчаса. Только я, Альфред Кропп, и Эми Пушар, та самая темноглазая златовласка. Сидя рядом, я чувствовал запах ее духов.
        - Смешной у тебя выговор. Ты откуда? - спросила меня Эми со своим восточнотеннессийским акцентом.
        - Из Огайо.
        - Ты из проблемных?
        Проблемный - это значит, что ты либо умственно отсталый, либо биография сильно подкачала, либо то и другое - как в моем случае, по мнению некоторых.
        - Нет, я только по математике отстаю.
        - Стоп, - сказала Эми. - Кропп! Ты же тот парень, который проходил тест на ай-кью!
        - Вроде того.
        - И ты сломал запястье Барри Ланкастеру.
        - Оно не сломалось, и сделал это не я, а другой игрок, но все произошло из-за меня, так что, наверно, без разницы.
        - Ненавижу репетиторство, - сказала Эми.
        - Тогда зачем берешься?
        - Затем, что мне поставят зачет.
        - Понятно. Я тебе правда очень благодарен. Мне тяжело это дается, я имею в виду - математика. И трудно привыкать к новому месту, к новой школе и всему такому.
        Эми забросила в рот жвачку, и к запаху духов примешался аромат мяты.
        - Я хожу к психиатру, - признался я и сам не понял, зачем вдруг разоткровенничался. - Не то чтобы я хочу, но мой дядя настаивает. Она старая-престарая и хочет знать, есть ли у меня подружка.
        Эми чавкнула жвачкой и уставилась на меня. Ее это, мягко выразиться, не интересовало. Она постукивала кончиком карандаша по столу и воплощала само безразличие.
        - Ну, я и сказал ей, что нет… что у меня нет подружки. Потому что, когда ты новенький, трудно… в смысле, сложно встречаться с ними. С девочками. А еще я застенчивый и отлично знаю свои габариты.
        - Да, ты здоровый, - сказала Эми, продолжая жевать. - Может, лучше порешаем задачки?
        - Ага. Мне типа интересно. - Тут у меня во рту так пересохло, что я готов был отобрать у нее жвачку. - Как по-твоему, можно встречаться с таким бугаем?
        - У меня есть парень.
        - Я просто хотел узнать вообще, честно.
        - Барри Ланкастер.
        - Барри Ланкастер - твой парень?
        Эми откинула волосы за правое плечо и кивнула, а жвачка все пощелкивала у нее во рту.
        - Есть же везучие, - сказал я, имея в виду Барри Ланкастера, а в переносном смысле - себя.
        В тот день из-за дополнительных занятий я пропустил автобус, и дядя заехал за мной в школу. Мы сразу покатили в пункт, где сдают на права. На этот раз тест я прошел - сделал четыре ошибки, на одну меньше допустимого максимума. Чтобы отметить такое событие, я отвез дядю пообедать в «Айхоп»[6 - Сеть ресторанов, отдельно специализирующихся на блинах.]. Себе заказал «рутти тути фрэш»[7 - Четыре толстых блинчика с персиками и взбитыми сливками.]. Дядя взял «пэтти мелт»[8 - Горячий закрытый бутерброд с котлетой, сыром и луком.]. Он был в своей форме и чаще, чем обычно, облизывал губы.
        - Ну, Альфред, что ты решил?
        - О чем?
        - О нашей операции для мистера Майерса.
        - По-моему, очень нечестно грозить мне приемной семьей, если я не соглашусь.
        - Забудь ты об этих честно-нечестно. А честно, что ты не хочешь помочь своему единственному кровному родственнику?
        - Ты только что велел забыть про честно-нечестно и сразу спрашиваешь, честно ли я поступаю.
        - И что?
        - Это нечестно.
        - Что-то мне подсказывает, Альфред, что ты со мной шутки шутишь, а это наглость для сопляка в твоем положении. Итак, выбор за тобой, спрашиваю в последний раз: ты поможешь мне сегодня ночью?
        - Сегодня? Ты собираешься сделать это сегодня?
        Дядя кивнул. Он пил уже третью, наверно, чашку кофе и поэтому кивал быстро и резко, как китайский болванчик.
        - Придется. Сэмсон уехал из города, а Майерс хочет вернуть свой меч как можно быстрее. Сейчас или никогда. Четвертая четверть[9 - В американском футболе игра продолжается четыре периода, каждый называется четвертью.], последние десять секунд.
        - Значит, ты все равно это сделаешь, и неважно, помогу я тебе или нет?
        - Я дал слово, Альфред. Я пообещал, - сказал дядя, причем так многозначительно, словно хотел напомнить, что и я должен сдержать свое, хотя никакого слова я не давал. - Так что остался только один вопрос… Ты мне поможешь?
        Я замешкался с ответом, и тогда дядя пригнулся ко мне и зашептал:
        - По-твоему, я этого не сделаю? Думаешь, не отправлю тебя обратно в приемную семью?
        Я вытер щеку салфеткой, но та была в сиропе, и щека у меня стала липкой.
        - А я возьму и расскажу полиции, что ты украл меч.
        - Не ори так, ладно? Говори тише. Я не вор. Я собираюсь вернуть украденное хозяину. Я, Эл, делаю доброе дело. А теперь спрашиваю в последний раз: ты мне поможешь?
        Я снова утерся липкой салфеткой и почему-то подумал об Эми и о том, что Барри Ланкастер, если узнает про наши занятия, вероятно, захочет меня убить. А еще я вспомнил о маме, которая умерла от рака, и о папе, которого никогда не видел. Последний родной человек сидел напротив, накачивался кофе, нервно облизывался и барабанил пальцами по столу.
        - Ладно, - сказал я. - Но я несовершеннолетний, и, что бы там ни случилось, во всем обвинят тебя.
        - Что бы там ни случилось, - ответил дядя, - это навсегда изменит нашу жизнь.
        Я еще вспомню эти слова дяди Фаррела, когда он повернется ко мне и прошепчет мое имя. За секунду до смерти.
        5
        Уже в машине, на пути к Сэмсон-Тауэрс, я спросил:
        - Дядя Фаррел, а ты придумал, как это сделаешь?
        - Что сделаю?
        - Как меч раздобудешь. Там же камеры наблюдения.
        - Мы вырубим электричество.
        - Во всем здании?
        - Нет, только в системе безопасности. У нас часто бывают перебои.
        - И нет дублирующей системы?
        - Ее тоже можно отключить. Правда, если она будет отключена больше десяти минут, автоматически поступит сигнал в полицию.
        Я немного подумал.
        - Значит, у нас есть десять минут с момента, когда ты отключишь систему, иначе сигнал поступит в полицию.
        - Ага. Но до ее приезда будет еще минут пять-десять.
        - А ты откуда знаешь?
        - Альфред, у нас уже бывали учения.
        Дядя вздохнул, а его голова снова закачалась, как у болванчика.
        - Хорошо, - сказал я. - Значит, окно возможности не больше пятнадцати минут.
        - «Окно возможности»? Альфред, ты смотришь слишком много кино.
        - А вдруг, пока мы будем в офисе мистера Сэмсона, внизу кто-нибудь появится?
        - Пока ты будешь в офисе мистера Сэмсона.
        - Я?
        - Я же не могу туда пойти, Альфред. А зачем еще ты нужен? Я буду прикрывать тебя внизу. Проведу в офис, ты заберешь меч, и мы смоемся. Потом я позвоню мистеру Майерсу, и мы обменяем этот меч на вторую половину нашего миллиончика.
        Какое-то время мы ехали молча. Впереди на фоне ночного неба маячил Сэмсон-Тауэрс.
        - Значит, так, Альфред, - произнес дядя Фаррел, въехав на подземную автостоянку. - Сиди в машине и жди. Сразу после пересменки я вернусь и заберу тебя.
        Короче, он ушел, а я остался сидеть, сгорбившись на пассажирском месте. На моих часах было десять сорок пять. Признаться, я испытывал некоторый азарт, хотя дело казалось очень сомнительным. Как в кино про шпионов, только мы с дядей не были шпионами и это было никакое не кино. То есть это не было кино про шпионов, а просто пятнадцатилетний пацан и его дядя пытались выкрасть меч, который то ли принадлежал, то ли не принадлежал типу, заплатившему за это кучу денег.
        Вернулся дядя Фаррел, и я вылез из машины.
        - Все чисто, - шепнул дядя. - Шевелись, Альфред! Я уже отключил питание.
        После этого он открыл багажник и вытащил оттуда потрепанный брезентовый вещмешок.
        - А это зачем? - тоже шепотом спросил я.
        В гараже никого не было, так что я сам не знаю, зачем шептал.
        - Ты же не хочешь, чтобы все видели, как ты тащишь в нашу квартиру здоровенный меч? На, держи. - Дядя вручил мне мешок.
        Мы поднялись в лифте на первый этаж. Там было тихо, только журчал и булькал фонтан, и наши шаги жутковато звучали в просторном пустом холле.
        Мы дошли до пункта охраны. Все мониторы были темны. У дяди на лбу выступили капельки пота.
        - Отлично, Альфред, приступаем, - сказал он.
        Мы вошли в лифт, и дядя Фаррел достал из кармана ключи от отдела администрации. К этому моменту он уже очень сильно вспотел. И я тоже весь взмок, а еще у меня язык так распух, что едва помещался во рту. Мы не разговаривали. Втайне я надеялся, что наш квест закончится ничем. Тогда мы скажем мистеру Майерсу, что не нашли меч, и разбогатеем на целых полмиллиона, не украв того, что не принадлежало нам и, возможно, даже ему.
        Двери лифта открылись. Мы вышли. Сердце так колотилось, что даже дышать было больно. Чтобы как-то облегчить боль, я старался вдыхать по чуть-чуть и неглубоко.
        Двойные двери в офис мистера Сэмсона были прямо напротив лифта. Дядя Фаррел глянул на часы. Я со своими уже сверился.
        - Так, минус четыре минуты, полет нормальный, - шепнул дядя.
        После этого он вставил ключ в замок, и двери беззвучно открылись. Я пошарил рукой по стенке в поиске выключателя.
        - Никакого света, - прошипел дядя Фаррел и вытащил из-за ремня фонарь.
        - Свет от фонаря тоже могут заметить, - сказал я.
        - Надо же, Альфред, а я, как нарочно, забыл инфракрасные очки. Так что, думаю, выбора у нас нет.
        Дядя включил фонарь, и луч света заплясал на секретарском столе из красного дерева.
        - И где он? - спросил я.
        - Не знаю.
        - Ты не знаешь?
        - Не знаю, но думаю, что где-то здесь.
        Дядя достал из кармана пару резиновых перчаток.
        - Это же для мытья посуды?
        - Взял их в шкафчике уборщика. Давай надевай.
        - А твои где?
        - Эл, я здесь работаю, - напомнил дядя. - Мои отпечатки ничего не доказывают.
        - Но разве полицейских не заинтересует, почему ты залапал всю мебель в офисе мистера Сэмсона?
        Дядя пару секунд молча таращился на меня, а потом сказал:
        - У нас только одна пара.
        Я стянул левую перчатку и передал ее дяде.
        - Я правша, - возразил он.
        - И я тоже.
        Мы посмотрели друг другу в глаза.
        - И что? - спросил дядя. - Я же не мог все предусмотреть.
        Я вздохнул и снова надел перчатку. Дядя повел фонарем влево и осветил позолоченную ручку двери. Кабинет Сэмсона.
        - Если меч где-то в офисе, - с придыханием произнес дядя Фаррел, - то он должен быть там. Держи фонарь, Эл.
        Дядя дрожащими пальцами перебирал ключи на связке, а я ему светил и одновременно пытался следить за часами, но у меня ничего не получалось: было слишком темно, а я не мог отвести фонарь от ключей.
        Дядя выбрал нужный, как ему показалось, ключ, но ошибся; он выругался и возобновил поиски.
        Попробовал следующий. Этот подошел, и мы шагнули в кабинет мистера Сэмсона. Прямо напротив двери стоял массивный стол; рядом с ним, вдоль стены, - кожаный диван, а по трем сторонам кабинета - книжные шкафы. Кабинет был просто огромный, раза в два больше, чем вся квартира дяди Фаррела. Слева от стола у дальней стены была еще одна дверь.
        - Отлично, - сказал дядя Фаррел. - И где же он может быть?
        Я поразмыслил.
        - Ну, это же меч, он явно не маленький, его не спрячешь, где попало.
        - Может, какой-нибудь шкаф и не шкаф вовсе, а дверь в потайную комнату? - предположил дядя Фаррел. - Я видел такое в «Скуби-Ду».
        - Ты смотришь «Скуби-Ду»?
        - Смотрел, когда был маленьким. Эл, это шоу крутят целую вечность.
        - В «Скуби-Ду» ты был бы злодеем, - заметил я. - Злодеи всегда уборщики или ночные охранники.
        - Какое облегчение, что мы не в «Скуби-Ду», Эл.
        Дальняя стена была вся из стекла, из нее открывался вид на деловой центр города. Света через нее поступало достаточно, так что дядя Фаррел выключил фонарь, и все равно было видно. Дядя прошел вглубь кабинета и скрылся за второй дверью. Через секунду я услышал, как он выдохнул:
        - Святая Луиза! - Дядя вернулся в кабинет Сэмсона и сообщил: - Ванная. Похоже, там краны из чистого золота.
        Я глянул на часы.
        - Окно - девять минут. Надо поторопиться.
        Мне было никак не понять, где в этом огромном кабинете скрывается меч. Стенные книжные шкафы со всякими безделушками, картины, пальма в горшке, диван, кофейный столик, стол и кресло - вот и ройся. Я попытался выдвинуть ящик стола, но он оказался заперт. Мистер Сэмсон, конечно, не стал бы засовывать меч в ящик стола. Возможно, дядя Фаррел был прав и нам следовало поискать потайную комнату. Может, за большой акварелью над диваном у Сэмсона был сейф. Как в кино. Дядя стоял у двери в приемную, растеряв всякую крутость.
        - Чего ты там стоишь, как столб? - зло спросил он.
        - Я не знаю, где искать, - признался я. - Может, мистер Майерс ошибался. Может, его здесь нет.
        - Он здесь, - убежденно сказал дядя.
        - Откуда ты знаешь?
        - Ниоткуда. Просто знаю, и все.
        - Ты не знаешь, но просто знаешь?
        - Заткнись, Альфред. Я пытаюсь думать.
        Я сел в кожаное кресло мистера Сэмсона. В жизни не сидел в таком удобном кресле. Казалось, что оно обнимает. Мне стало интересно, сколько стоит такое.
        - А сейчас ты что делаешь? - спросил дядя.
        - Думаю, - ответил я.
        - Альфред, у нас нет на это времени.
        Бернард Сэмсон содержал свой стол в идеальном порядке. Блоттер[10 - Настольная промокашка.] был чист. На углу столешницы стояла фотография в рамке. На ней был мужчина с большой белой собакой, похожей на помесь волка и сенбернара. Я подумал, что этот мужчина может быть мистером Сэмсоном и собака у него такая, потому что его зовут Бернард. Кроме фотографии, на столе еще были подставка для ручки и табличка с фамилией на случай, если входящий забудет, кто сидит в этом огромном, обнимающем кожаном кресле. Я снова посмотрел на фотографию. Мужчина был широкоплечий, с большой головой и густой золотисто-каштановой шевелюрой. Волосы он зачесал назад, и прическа напоминала львиную гриву.
        Я приподнял блоттер на пару дюймов, что было не так-то легко в резиновых перчатках «плэйтекс». Бывает же, что под блоттером что-нибудь прячут.
        - Дядя Фаррел, а если бы у тебя был такой бесценный меч, где бы ты его спрятал?
        - В своей бесценной заднице.
        Дядя заглянул в соседний офис. Он как будто ждал, что в любую секунду нагрянут полицейские, и уже не на шутку разнервничался.
        - Может, он за той картиной над диваном, - предположил я.
        - Может, он за той картиной над диваном, - передразнил дядя, но все-таки встал на колени на центральную подушку дивана и аккуратно приподнял картину.
        Ответ я знал еще до того, как он сообщил:
        - Пусто.
        Дядя Фаррел плюхнулся на диван и потер лоб.
        Я придвинул кресло ближе к столу и поставил локти на блоттер.
        - По-моему, меча здесь нет.
        - Заткнись, Эл. Я пытаюсь думать.
        - Или он был здесь, а мистер Сэмсон его куда-то перенес.
        - Зачем ему это делать?
        - Может, кто-то рассказал ему, что замышляет мистер Майерс.
        - Может, может, может. Будь твои «может» съедобными, мы бы уже устроили пикник.
        - Может, он для нас слишком умный, - предположил я, имея в виду мистера Сэмсона.
        - Умный?
        Дядя Фаррел вскинул голову и зло посмотрел на меня.
        - Помнишь, что я тебе про это говорил? - спросил он. - Быть умником не так важно, как кажется большинству. Хочешь знать, что важнее, чем быть умным? Упрямство. Упрямство и натиск, Альфред, вот путь на вершину.
        Дядя опустился на колени и посветил фонариком под диван. Я посмотрел на часы. Окно возможности закрылось.
        - Дядя Фаррел, нам надо уходить.
        - Я не уйду.
        - Нас поймают.
        - Я не брошу полмиллиона долларов!
        Я попытался рывком подняться из кресла, но пряжка моего ремня каким-то образом зацепилась за край стола и потянула за собой столешницу. Та приподнялась на полдюйма. Пряжка отцепилась, и столешница хлопнулась обратно.
        Дядя Фаррел, так и стоявший на коленях возле дивана, посмотрел на меня круглыми глазами и прошептал:
        - Вот это да, будь я проклят!
        6
        - Тяжелая. Возьми с этой стороны, - сказал я дяде, а сам переставил все, что было на столе, на книжную полку у меня за спиной.
        - Святая Луиза, и правда тяжелая, - выдохнул дядя, когда мы взялись за столешницу. - А теперь пошевеливайся, Альфред. Я должен спуститься и встретить копов. Ты посидишь здесь, пока они не уйдут.
        Тут я занервничал, мне не хотелось оставаться одному в темном кабинете, но я не придумал, как отвертеться.
        Столешница крепилась на петли с передней стороны стола, как крышка огромной шкатулки. Дядя Фаррел сделал глубокий вдох, и мы заглянули под нее.
        - Святые угодники, чтоб их! - выдохнул дядя. - Глазам не верю.
        Внутри стола была встроена серебряная клавиатура, похожая на кнопочную панель банкомата или калькулятора.
        - Это кодовый замок, - сказал я. - Набираешь код, и что-то открывается.
        - И какой же код? - спросил дядя с видом, будто вот-вот расплачется.
        - Не знаю.
        - Естественно, ты не знаешь, Альфред! Я бы не спросил, если бы думал, что ты знаешь.
        Дядя взглянул на часы и закусил свою толстую губу.
        - Ладно, Альфред, все нормально, - произнес он тем фальшивым жизнерадостным тоном, которым взрослые иногда разговаривают с детьми. - Я иду вниз и встречаю копов, а ты остаешься здесь.
        - Остаюсь здесь, а дальше?
        - Взламываешь код.
        Дядя ободряюще похлопал меня по спине и пошел к двери.
        - Дядя Фаррел! - позвал я, но он меня проигнорировал.
        Звякнул звонок лифта, и наступила самая оглушающая тишина в моей жизни.
        Я посмотрел на кнопочную панель. Пин-кодом могла быть дата рождения мистера Сэмсона, или год, когда он основал свою компанию, или вообще случайный набор цифр, которые ни с чем не связаны. Ни одной нужной даты я не знал и начал наугад нажимать на клавиши. Никакого результата. Мне подумалось, что я могу тыкать пальцем до второго пришествия и все без толку.
        Бросив это занятие, я снова сел в кресло и глянул на часы. Вдруг копы захотят осмотреть офис мистера Сэмсона и потребуют, чтобы дядя провел их сюда? Нам стоило запастись уоки-токи.
        Нервничать и одновременно маяться от безделья - необычное сочетание. Я не мог сидеть сложа руки, а потому наклонился и стал разглядывать потайное отделение. Тихий голос в голове прошептал: «Телефон». Потом снова: «Телефон». И я задумался: почему он так настойчиво нашептывает это слово?
        И тут до меня дошло.
        - Буквы, - прошептал я.
        Телефон мистера Сэмсона стоял на полу. Я поднял его и поставил себе на колени. Как и у всех телефонов, у этого каждой цифре соответствовали три буквы: например, цифре «два» - буквы «А», «В» и «С».
        В общем, я начал набирать разные комбинации.
        Семь-два-шесть-семь-шесть-шесть, что равно СЭМСОН. Ничего. Два-три-семь-шесть-два-семь-три равно БЕРНАРД. Ничего. А вдруг это кличка собаки с фотографии? Я интуитивно набрал: девять-шесть-пять-три (ВОЛК).
        Ничего.
        Вздохнув, я снова посмотрел на часы. Дядя Фаррел ушел пять минут назад. Он говорил, что быть умным не так уж важно, но мне показалось, что это качество могло пригодиться. Скорее от безысходности я набрал: два-пять-три-семь-три-три.
        Внизу подо мной что-то загудело, и гул начал усиливаться, как будто мотор набирал обороты. Пол задрожал. Я тихо вскрикнул и оттолкнулся от стола, а тот оторвался от пола и завис в воздухе, как на спиритических сеансах.
        Из-под ковра медленно вырастал массивный металлический столб. Он поднимался, пока столешница не оказалась в считаных дюймах от потолка.
        В этом столбе, прямо напротив меня, было углубление, а в нем на двух серебряных шипах острием вниз висел меч.
        Я принес с собой фотографию, чтобы не унести по ошибке какой-нибудь другой, но она не понадобилась, так как я сразу понял, что это тот самый меч. В окно проникал голубоватый свет городских огней, и клинок меча переливался, как озерная гладь в пасмурный день.
        Я вздохнул поглубже и взялся за рукоять. Меч буквально выскочил из столба. Я даже не ожидал, что он окажется таким легким. Мне представлялось, что такой меч будет весить тонну, а он был не тяжелее шариковой ручки. Звучит, конечно, странно, но меч сразу как будто стал частью меня, этаким продолжением руки длиной в пять футов. Улыбаясь, как играющий в пиратов малолетка, я несколько раз взмахнул мечом. Он со свистом рассекал воздух. Я направил его в сторону уличных огней и повернул так, что на клинке заиграл отраженный свет.
        Потом я провел большим пальцем вдоль лезвия, и сразу выступила тоненькая, как нитка, полоска крови. Я даже не почувствовал, что поранился. Но вид крови вернул меня в реальность. Я сунул меч в вещмешок, а палец - в рот. Мне не хотелось оставлять свою ДНК в кабинете мистера Сэмсона.
        Подбежав к двери, я остановился. Вдруг копы вздумают осмотреть офис мистера Сэмсона? Может, мне лучше где-нибудь спрятаться и подождать дядю Фаррела? Я остановился в дверях, прижал к груди вещмешок и принялся нервно сосать палец. Как опускается стол, я не знал, а потому, поразмыслив, решил оставить все как есть и вышел в коридор.
        Закрыв за собой дверь, я проверил замок и пошел прямиком к лифту, чтобы уже там подождать дядю Фаррела.
        У лифта я привалился к стене. Сердце продолжало гулко биться о ребра, пот струился по груди и между лопатками, а вещмешок вдруг стал очень тяжелым. Я вынул палец изо рта. Кровь остановилась, но палец покалывало, как будто он онемел. На секунду меня охватила паника. Вдруг лезвие отравлено и я умру в полутемном коридоре?
        Наконец я услышал, как поднимается лифт. Наверно, дяде было не просто избавиться от копов, подумал я, отлипая от стены. У меня все еще слегка кружилась голова, но вещмешок был уже не таким тяжелым.
        Двери лифта плавно разъехались, и я произнес:
        - Чего ты так долго, дядя Фаррел?
        И тут из кабины выступили две большие бурые тени. Я попятился к двери пожарной лестницы. Тени оказались крупными мужчинами в коричневых, как у монахов, плащах. Их лица скрывали низко опущенные капюшоны.
        Один встал перед другим и еле слышно проговорил:
        - Мы не желаем тебе зла. Нам нужен только меч.
        И он протянул ко мне руку.
        Голос у него был такой приятный и звучал так убедительно, что я едва не отдал ему меч. Возможно, мне так и следовало поступить, но в этот момент второй, стоявший позади первого, утробно зарычал и бросился на меня. Его рука вынырнула из складок плаща, и в ней тоже был длинный меч с двусторонним клинком, черный и тонкий, как бильярдный кий.
        Первый монах сделал движение, чтобы задержать второго, но не успел. Я не задумываясь выхватил из вещмешка меч. Атакующий замер от неожиданности, но только на долю секунды. Он был уже в шаге от меня, когда я почувствовал, как меч в моей руке просвистел у меня над головой - я даже не помню, чтобы поднял руку, - а потом увидел, как он прицельно обрушивается на голову монаха.
        Тот вскрикнул и в последний миг воздел над головой клинок. В маленьком коридоре разлетелся лязг, от которого заложило уши, и я отступил на шаг.
        Покалывание в пальце распространилось на всю руку. Первый монах отбросил все попытки договориться со мной и ринулся в атаку. У меня не было выхода, и я снова замахнулся мечом.
        Его напарник отступил, сжимая запястье руки с мечом. Я тоже попятился. Высокий монах двигался гораздо медленнее, но это был такой разумный вид медлительности. Я сдавал назад, пока не уперся спиной в дверь, которая вела на лестницу.
        - Отдай меч, - потребовал из-под коричневого капюшона высокий монах.
        Он протянул ко мне бледную руку, а второй вскинул меч с черным острым клинком.
        Я нащупал дверную ручку, резко опустил ее вниз и ударил в дверь пяткой. Одновременно мой меч просвистел, нацелившись на левое ухо монаха. Тот заблокировал удар своим черным клинком, а я схватил его за левое запястье и, сместившись чуть вправо, резко дернул на себя. Монах полетел на лестницу. Я слышал, как он кричал от боли, пока кувыркался по ступенькам.
        Монах поменьше ростом очухался и снова бросился на меня. Он с такой скоростью размахивал своим оружием, что я видел перед собой только нечеткое темное пятно, но мой меч блокировал и отражал все удары, как будто умел соображать. Сам не пойму, как я бился с этим типом, который явно был мастером фехтования.
        Казалось, что мой меч вообще невесом. Все стало похожим на замедленный танец во сне. Я мог оценить приближение меча нападавшего, как будто он летел на меня из далекого далека.
        Монах сделал еще один отчаянный выпад.
        Я с легкостью отвел его клинок и с силой ударил левым кулаком в висок. Монах повалился на колени.
        - Извините, - сказал я. - Я никого не хочу покалечить. Я просто помогаю дяде, иначе он отправит меня в приемную семью. Вы кто?
        Прежде чем он успел ответить, кто-то схватил меня за шиворот и вытащил на лестничную клетку. Это был высокий монах - тот, который заговорил первым. Он развернул меня и впечатал в стену, одновременно перехватив правое запястье. Мой клинок звякнул о бетон. Монах прижал острие меча к моему горлу.
        - Хочешь жить - брось меч, - приказал он.
        - Хорошо.
        Я бросил меч. Секунду никто из нас не двигался. Думаю, мы оба удивились, что я с ним расстался. А потом, даже не обдумав свои действия, я со всей мочи ударил монаха коленом в пах. Тот сразу упал и больше не шевелился.
        Я перепрыгнул через его тело, схватил меч и поднялся навстречу второму монаху, который уже выходил на лестницу. Он увидел своего упавшего напарника и коротко вскрикнул, а я ухватил его за плащ и рывком швырнул себе за спину.
        - Останови его! - сдавленно крикнул главный с пола.
        Я рванул по коридору со скоростью спринтера. Меч постукивал по ковровому покрытию.
        Я нажал на кнопку вызова лифта. Если его никто не вызвал после прибытия моих преследователей, то он должен был ждать меня на этаже.
        Двери плавно разошлись. Внутри стоял дядя Фаррел. А еще там был третий монах в коричневом плаще и с черным мечом, и меч он приставил к дядиному горлу.
        7
        - Альфред! - пискнул дядя Фаррел.
        - Брось меч на пол, - сказал новый монах. - Брось меч, или он умрет.
        - Мм, Альфред, - выдавил дядя, - ты лучше сделай, что он велит.
        Я услышал, как у меня за спиной открылась дверь на лестницу, оглянулся и увидел, что ко мне направляются первые два монаха. Высокий, которому я засветил коленом в пах, хромал в нескольких шагах позади напарника.
        - Тебе некуда бежать, - заявил высокий. - Если отдашь нам меч, то, может, останешься в живых.
        - Если убьете моего дядю, - сказал я тому, что стоял в лифте, - я вас всех поубиваю.
        Это прозвучало категорично, хотя особой решительности я не испытывал. Я никогда не смог бы убить человека, но монахи об этом не знали.
        - Мы никому не хотим вреда, - ответил высокий монах. - Нам нужен только меч.
        - Ну, Эл, отдай им меч, - взмолился дядя Фаррел. - Не тяни резину!
        И тут монах, который был меньше ростом, потерял терпение. Он завопил дурным голосом, поднял меч над головой и бросился на меня.
        - Нет! - крикнул ему высокий.
        Я заблокировал удар апперкотом (если это подходящее слово, я не знаю фехтовального жаргона). Мой меч был больше. Металлический скрежет от соударения клинков был похож на звук столкновения двух машин.
        Меньший клинок разлетелся в пыль. Я схватил монаха за руку и зашвырнул его в лифт. На головы нам сыпался сверкающий дождь из черных металлических крошек.
        Монах врезался в дядю Фаррела с третьим монахом и сбил их с ног. Шагнув в лифт, я схватил дядю за руку и вытащил его наружу. Потом я проволок его пару шагов по коридору, но выход на лестницу все еще преграждал высокий монах.
        - Клянусь честью, - произнес он, - нам нужен только меч. Прошу тебя. Ты сам не понимаешь, что творишь.
        Монах протянул ко мне руку:
        - Отдай меч, и вы не пострадаете. Даю слово.
        - Прочь с дороги, - сказал я ему. - Мы уходим.
        - Далеко вам уйти не удастся, - пообещал монах.
        Готов поклясться, что я видел, как под капюшоном блестят его глаза, но они были не красными, как у какого-нибудь демона, а светились мягким голубоватым светом, как от ночника.
        - Ты недолго будешь им владеть, - сказал он. - Мы знаем, кто ты.
        А потом этот высокий монах сделал то, к чему я совершенно не был готов, - отошел в сторону.
        Позади меня возмутился второй, но главный только поднял руку. Она была очень бледная, а пальцы изящные и тонкие, почти как у женщины.
        - Нет, - тихо сказал он, а потом обратился ко мне: - Мы еще встретимся.
        Мы с дядей побежали вниз по лестнице. Большая дверь громыхнула, как пистолетный выстрел.
        8
        Я бежал, перескакивая через ступеньку, и волок за собой дядю Фаррела. Спустившись так на два пролета, я остановился и прислушался. Тишина.
        - Еще двадцать семь этажей, ты справишься? - спросил я.
        - Грузовой лифт, - хватая ртом воздух, ответил дядя Фаррел. - Можем спуститься на нем.
        Я толкнул дверь в темный коридор, который вел к грузовому лифту, а потом затолкнул туда дядю. Дядя перебирал трясущимися руками ключи и не переставая шипел на меня. С ума я, что ли, сошел? Сцепился с бандой монахов. Он сказал, что я все запорол и его жизнь тоже. А я думал о брезентовом вещмешке, который оставил в коридоре возле офиса Сэмсона. Мне казалось, что я где-то читал, будто копы умеют снимать отпечатки пальцев с ткани.
        Дядя Фаррел был прав, я все испортил - и его жизнь, и свою.
        Наконец он нашел нужный ключ, и, когда двери грузового лифта открылись, мы ввалились внутрь. Дядя нажал кнопку нижнего этажа. Мы прислонились к задней стенке кабины и постарались восстановить дыхание.
        Двери лифта разошлись.
        - Мистер Майерс был прав - это не простой меч, - сказал я, и мы вышли в вестибюль.
        - Где ты, кстати, научился так размахивать мечом? - спросил дядя.
        Ответа он не стал дожидаться, и слава богу, потому что его не было.
        Дядя задал следующий вопрос:
        - Ты взломал код?
        Я кивнул.
        - О, так ты, оказывается, юноша с массой скрытых талантов? И какой же код?
        - Два-пять-три-семь-три-три.
        - Что это такое?
        - Это, - сказал я, - мое имя.
        Дядя вытаращил на меня глаза.
        - Еще может быть «Alepee», но это не имеет смысла.
        - Как и твое имя. Кто-то нас заложил, Альфред.
        - Или к столешнице была проведена сигнализация, - предположил я.
        - Ага, конечно. Сигнал тревоги поступил в монастырь, монахи прервали свою вечернюю молитву и ринулись в бой.
        Жутковатую тишину в вестибюле нарушал только тихий плеск воды в фонтане.
        - Что случилось с копами? - спросил я.
        - Я бы тоже хотел это знать, - недовольно проворчал дядя. - Правду говорят: когда надо, их днем с огнем не сыщешь.
        Дядя рассказал, что, когда он вышел из лифта в вестибюль, его поджидал там третий монах. Он приставил меч к горлу дяди и отвез его обратно в пентхаус.
        Дядя Фаррел остановился у своего рабочего стола и снова включил мониторы видеонаблюдения. В коридоре на верхнем этаже не было ни души. Я глянул на стену за столом, где красные индикаторы показывали положение всех шести лифтов. Скоростной все еще стоял на последнем этаже.
        - Они спускаются по лестнице, - сказал я.
        - И что нам теперь делать?
        Получалось, что раз у меня меч, то я - главный.
        Я подумал немного и решил:
        - Вызовем копов.
        - Чего?
        - Может быть, монахи, или кто они там, перехватили автоматический экстренный вызов. Вызывай копов, дядя.
        - И что мне им сказать?
        - Доложи, что здесь у тебя бегают три мужика с мечами, а то и больше.
        Я протянул руку за спину дяди и нажал тревожную кнопку. На панели сразу замигала красная лампочка.
        - Отлично, а я, пожалуй, пока едут копы, быстренько приготовлю какие-нибудь бутерброды для нас с монахами - пусть перекусят, когда спустятся. О чем ты вообще говоришь, Альфред? - взвился дядя.
        - Ты им не нужен, - сказал я, имея в виду мужчин в коричневых плащах. - Им нужен меч, а его здесь не будет.
        - Ты что, уходишь? Эл, ты не можешь уйти.
        - Конечно могу, дядя Фаррел. Дай ключи от машины.
        - Ты не заберешь мою машину!
        - Если ты уедешь, тебя уволят.
        - Альфред, я вот-вот стану миллионером. Ты правда думаешь, что я расстроюсь, если меня уволят? Надо сваливать отсюда!
        Мы спустились по лестнице на подземную стоянку. Дядя Фаррел сел за руль, а я с мечом на коленях устроился на заднем сиденье. Мы выехали. Мимо нас в сторону Сэмсон-Тауэрс промчались три полицейские машины с включенными сиренами. Как только мы оказались на безопасном расстоянии, мне стало страшно, и я запаниковал. Меня бросило в холодный пот, я еле сдерживал слезы.
        - Ладно, дядя Фаррел, ты должен рассказать, что на самом деле происходит.
        - Я не знаю.
        - Откуда взялись эти типы?
        - Не знаю.
        - Как они проникли в здание?
        - Не знаю.
        - Почему мое имя использовали как шифр к тайнику под столом?
        - Я не знаю.
        Дядя Фаррел явно не очень-то разбирался в этом деле. Мне стало еще хуже - получалось, что это я руководил операцией.
        Дядя поехал сразу домой. Припарковаться пришлось во втором ряду. Было уже почти три часа ночи, и мы не заметили, чтобы кто-нибудь, кроме нас, поднимался по лестнице. Дядя Фаррел первым вошел в квартиру, а я напоследок еще раз осмотрел коридор.
        Потом я шагнул в темную комнату и спросил:
        - Все в порядке?
        Я щелкнул выключателем и услышал, как захрипел дядя. Он стоял возле дивана в десяти футах от меня. За ним - мистер Майерс. Он провел дяде удушающий захват.
        - Конечно, все в порядке, мистер Кропп, - заверил меня Артур Майерс.
        9
        - Альфред, - просипел дядя, - я не могу дышать.
        - У него определенные трудности с дыханием, мистер Кропп, - подтвердил мистер Майерс. - Будь добр, брось меч и отойди в сторону.
        Я бросил. Меч с приглушенным лязгом упал на пол.
        - Очень хорошо. А теперь отойди к окну, пожалуйста.
        Я боком, не спуская с них глаз, отошел к окну.
        Мистер Майерс отпустил дядю, тот повалился на диван, а Майерс быстро подошел к мечу, поднял его и повертел в руке.
        - Ну вот, вы получили свой меч и теперь можете идти, куда хотите, - сказал я.
        - Подождите-ка минутку, - вмешался дядя Фаррел, потирая шею. - Мне бы сначала хотелось услышать ответы на некоторые вопросы. Во имя Иосафата[11 - Сын Асы, царь Иудейского царства.], что это за меч такой? И кто те мужики в странных плащах, которые хотели его забрать?
        - Они не хотели его забрать, - возразил мистер Майерс, а сам с каким-то странным выражением на лице продолжал разглядывать меч. - Они хотели, чтобы его не забрали вы. - Майерс перевел взгляд на меня, и по его лицу пробежала тень. - Вы оказали мне большую услугу, мистер Кропп, - обратился он к дяде Фаррелу, но не отвел от меня взгляд. - И я щедро заплачу вам за это.
        - Это очень хорошо, - сказал дядя. - У нас был уговор, а меня вообще чуть не убили.
        - О да. Они, безусловно, убили бы вас за этот меч. Ведь они поклялись защищать его любой ценой. Это жестокие люди с железной волей, мистер Кропп. Жестокость с годами приобрела плохую репутацию. Но в жестокости присутствует и честь, в ней есть чистота, вы согласны со мной?
        Меч уже был у Майерса, но он клонил к чему-то важному и явно хотел, чтобы мы до его ухода кое-что поняли.
        - Эти люди, поскольку мы с ними работаем в разных направлениях, в известном смысле мои враги, но я ими восхищаюсь, - сообщил он. - У них есть чему поучиться - например, как важна сила воли.
        Мистер Майерс повернулся ко мне. Он улыбался. Но у таких улыбок дурная слава.
        - Видишь ли, Альфред Кропп, у большинства людей слабая воля. Она не выдерживает испытаний. Стоит оказать ей сопротивление, она тут же отступает. Ей чуждо понятие необходимости. Ты понимаешь меня, мистер Кропп?
        - Не очень. Вы получили меч, мистер Майерс. Теперь мы можем получить наши деньги?
        - Я собираюсь подарить тебе нечто более ценное, чем деньги, мистер Кропп. Я намерен преподать тебе весьма важный жизненный урок. Я покажу тебе, что происходит, когда воля вступает в противоборство с другой, более сильной, - заявил мистер Майерс и в два шага оказался напротив дивана.
        Я не успел ничего предпринять, и мне осталось только смотреть, как он вонзает меч в грудь дяди. Клинок проткнул его насквозь и вошел в диванную подушку.
        Глаза дяди Фаррела обратились ко мне, и он перед смертью успел прошептать мое имя:
        - Альфред.
        10
        Майерс направился в мою сторону. Я оцепенел и ждал, что он и меня пронзит этим мечом. Но вместо того, чтобы убить меня, Майерс приложил палец к моим губам и шепнул:
        - Тсс.
        А потом, не сказав ни слова, он ушел.
        Я сразу понял, что пора привлечь к этому делу взрослых, а поскольку единственным взрослым в комнате был дядя Фаррел и он умер, я позвонил в службу 911.
        Приехали полицейские. Сначала двое в форме, потом два детектива в мятых пиджаках и перекошенных галстуках. Потом фотограф, чтобы сделать снимки моего мертвого дяди, и женщина из офиса коронера. Потом появилась еще одна тетка, которая представилась социальным консультантом. Я сказал ей, что мне нужнее стакан воды, нежели консультации. Один из полицейских принес мне воду.
        Я рассказал им все, начиная с вечера, когда мистер Майерс заплатил дяде Фаррелу аванс за меч, потом о моей схватке с вооруженными мечами монахами в коричневых плащах и о том, как мистер Майерс заколол дядю Фаррела и пригрозил убить меня, если я не буду держать рот на замке.
        Никаких признаков того, что кто-то из них мне поверил, я не заметил.
        Потом они положили дядю Фаррела в черный пластиковый мешок и унесли его в коридор, а там уже собрались поглазеть все соседи. Один из детективов попросил меня описать мистера Майерса. Я и описал: рассказал, что у него длинные волосы, которые он затягивает в хвост, а одет он в переливающийся разными цветами костюм.
        Другой детектив позвонил по сотовому и долго с кем-то вполголоса разговаривал. Не знаю, который был час, но, думаю, уже ближе к рассвету в комнату вошел крупный мужчина с похожими на львиную гриву золотистыми волосами, а следом за ним - два высоких типа в черных костюмах.
        - Вы закончили? - спросил детектива один из этих двоих.
        - Да, уже все.
        Полицейские ушли. Мы остались одни, а типы в черных костюмах встали у двери и вперили взгляд в пустоту.
        Человек с золотистыми волосами сел рядом со мной у окна. Лучи восходящего солнца поблескивали на кончиках его волос. Он положил руку мне на плечо.
        - Ты знаешь, кто я?
        У него был добрый, очень низкий голос.
        - Бернард Сэмсон? Вы похожи на мужчину с фотографии.
        - Да, Альфред, я Бернард Сэмсон, - мягко сказал он.
        - Откуда вы знаете, как меня зовут? - спросил я.
        Он улыбнулся:
        - То, что я знаю, может тебя сильно удивить.
        - Вы объясните, что происходит, мистер Сэмсон?
        - Да, Альфред, - все тем же ровным голосом ответил Сэмсон. - Хочешь чего-нибудь?
        - Коп дал мне стакан воды, - сказал я. - Так что обо мне позаботились. Я бы поспал.
        Я уже сутки на ногах. Еще я голоден, но боюсь, что, если что-нибудь съем, меня вырвет. Но больше всего мне хочется кое-что понять.
        Сэмсон улыбнулся:
        - Спрашивай.
        - Кто эти ребята? - спросил я и кивнул в сторону мужчин, стоявших у двери.
        - Это агенты.
        - Агенты чего?
        - Агенты организации, о которой ты никогда не слышал. О ней вообще мало кто знает. Они специально подготовлены для чрезвычайных ситуаций, таких как эта.
        - А это чрезвычайная ситуация?
        - Скорее, кризис. Видишь ли, Альфред, то, что было утеряно, имеет огромное значение.
        - Вы имеете в виду меч?
        Сэмсон кивнул.
        - Он ведь на самом деле не принадлежит Артуру Майерсу? - спросил я.
        - Нет.
        - Так я и знал. Я пытался сказать об этом дяде Фаррелу, но он не стал меня слушать.
        - Да, - вот и все, что ответил на это мистер Сэмсон.
        - Кто такой Артур Майерс?
        - Он многое собой воплощает.
        - Мистер Сэмсон, вы отвечаете на вопросы, но не даете ответов. Я думал, что вы в Европе.
        - Я только что прилетел.
        Сэмсон похлопал меня по плечу, встал и заходил по комнате, заложив руки за спину.
        - Так кто же этот Артур Майерс? - начал он. - До сегодняшнего дня я не слышал этого имени. Но я знаю этого человека. Он изменяет внешность и в разных странах появляется под разными именами. Бартоломью в Англии. Ванденберг в Германии. Луцкий в России. Какое из них настоящее, никто не знает. В организации моих друзей, - Сэмсон кивнул на дверь, - он проходит под кодовым именем Дракон. А вот когда я много лет назад впервые повстречал его в Париже, он был Могаром. Так что для меня он всегда был и останется Могаром.
        Мистер Сэмсон слегка встряхнул своей большой головой и горько усмехнулся.
        - Могар! Что тебе сказать о Могаре? Он некто и никто. Наймит, провокатор, разрушитель, террорист и убийца, но это ничего не объяснит. Слуга тьмы. Да! Именно тьмы. Если отталкиваться от его занятий, то можешь считать, что он просто агент, Альфред. Агент тьмы.
        Тут зазвонил его сотовый. Я слегка подпрыгнул. Не знаю, было ли это из-за моего движения или из-за звонка, но один из тех типов возле двери сунул руку во внутренний карман пиджака, а потом, когда мистер Сэмсон начал разговаривать, медленно убрал.
        - Да… Когда? Вы уверены? - спросил у кого-то мистер Сэмсон.
        Потом он долго слушал. Слабый утренний свет подчеркивал морщины на его лице. Я начал гадать - сколько ему лет и о чем он вообще толкует.
        - Очень хорошо. - Мистер Сэмсон закрыл телефон и снова сел рядом со мной. - Боюсь, Альфред, мне надо спешить. События развиваются очень быстро, и время теперь работает против нас. Мы задействовали все наши ресурсы, но у него было достаточно времени, чтобы проскользнуть мимо расставленных сетей. Давай спрашивай быстрее.
        - Я просто хочу знать, что такого особенного в этом мече? Почему три мужика, одетые, как монахи, и вооруженные мечами, хотели из-за него меня убить? А больше всего мне хочется выяснить, почему умер мой дядя?
        - Смерть твоего дяди, Альфред, это послание. Послание мне. Тебе. Тем людям, с которыми ты столкнулся ночью. Его смерть - угроза и обещание, что, если мы выступим против Могара, будет еще много смертей. И я боюсь, Альфред, что этому обещанию можно верить. Многие умрут, прежде чем все это закончится.
        - Что закончится? Мистер Сэмсон, почему вы не скажете прямо? Я правда устал, и мне правда очень плохо. Я с самого начала почуял, что эта сделка с Майерсом не доведет до добра, и я пытался отговорить дядю, но он меня не послушал, а теперь мне по-настоящему худо.
        Сэмсон похлопал меня по руке, потом взглянул на часы и произнес:
        - Меч, который ты забрал из моего офиса… Ты не заметил ничего необычного, когда взял его в руки?
        Я промолчал.
        - Ты дрался этим мечом с теми людьми. Ты когда-нибудь бился на мечах, Альфред?
        - Только не с настоящим. У меня был игрушечный в детстве.
        - И все же ты, не имея никакого опыта, сумел одолеть трех искусных фехтовальщиков?
        - Да. А кто они такие? Они ведь не работают на мистера Майерса… Могара, или как там его?
        - Нет.
        - Значит, тогда на вас.
        - Они ни на кого не работают, Альфред. Они члены древнего тайного ордена и связаны священной клятвой - охранять меч, пока не явится его настоящий хозяин. И да, они убили бы тебя за отказ отдать меч, но они не убийцы и не воры.
        - Да, скорее это мы с мистером Могаром воры.
        - Они рыцари, Альфред. По крайней мере, нам следует звать их рыцарями, коль скоро так было принято в Темные века.
        - Мистер Сэмсон, вы вообще собираетесь хоть что-нибудь объяснить? Я думал, что у вас мало времени.
        Мне казалось, что я уменьшаюсь до величины карандашного грифеля, а это очень неприятное ощущение при моих-то размерах.
        - Альфред, когда-то давным-давно, - начал свой рассказ мистер Сэмсон, - жил человек, который основал величайшее королевство на свете. Величие было не в территории и не в численности армии, а в том, что оно подарило человечеству новое в?дение мира. Справедливость, истина и честь - достижимы, они ждут нас не в каких-то других мирах, а здесь, в мире смертных. Король умер, но его в?дение осталось. И мы - стражи этого в?дения, ибо охраняем его последнее физическое воплощение.
        - Вы имеете в виду меч?
        - Альфред, меч существует в этом мире, но не принадлежит ему. Он был выкован до сотворения земли и сделан не руками смертных. Это Меч Истины, Альфред, Меч Королей. В те времена его называли Калибурн. Тебе он может быть известен как Экскалибур.
        - Вы говорите о короле Артуре, я правильно понимаю?
        - Да, о короле Артуре.
        - Мистер Сэмсон, это просто легенда, сказка.
        - Мне некогда убеждать тебя, Альфред. Сегодня ночью ты держал его в руках. И в них, во власти человека без малейшего опыта в этом деле, этот меч одолел трех лучших в мире фехтовальщиков. И это всего лишь малая толика заключенной в нем силы. В Мече Королей, Альфред, собрана сила небес; сила, способная как творить, так и разрушать. Перед ним бессильно любое оружие смертных, но скажу тебе больше: воля обычных людей не способна противостоять его энергии.
        Я подумал о высоком монахе, который, когда меч был у меня, отступил и дал нам с дядей уйти. Воля обычных людей не способна противостоять его энергии.
        Мистер Сэмсон с отсутствующим видом смотрел куда-то вдаль. Казалось, он прозревает то, чего не могу видеть я: великие сражения и ряды всадников в сверкающих доспехах, несущиеся через холмы.
        - Ты спросил, кто были те люди в Тауэрс. Сейчас нас осталось всего двенадцать. Но они, как и я, - наследники рыцарей Круглого стола короля Артура. Мы веками охраняли меч, а сейчас, насколько мне известно, впервые не уберегли, и он попал в руки людей зла.
        - Вы - рыцарь, - повторил я и медленно покачал головой. - Хотите сказать, типа рыцарей короля Артура?
        - Конечно, речь не об этих. - Мистер Сэмсон указал на два «черных костюма», которые стояли навытяжку возле двери. - В их организации до сегодняшнего дня даже не знали о существовании меча. В данный момент обстоятельства таковы, что мы должны использовать все свои возможности. Видишь ли, Альфред, у мсье Могара очень много влиятельных друзей, и они в состоянии заплатить любую цену за оружие, против которого нет защиты. Эти друзья Могара - далеко не друзья человечества. Это деспоты и диктаторы, которые готовы на все, лишь бы завладеть мечом. Теперь-то ты понимаешь? На земле нет такого оружия, нет такой армии или союза армий, нет государства или альянса государств, которые способны противостоять силе этого меча.
        - Значит, мистер Майерс заплатил моему дяде, чтобы тот украл для него меч, который он сам собирается продать кому-то еще?
        - Тому, кто предложит больше других, и можно представить, насколько высоки будут ставки.
        Мистер Сэмсон снова коснулся моей руки.
        Я очень удивился, когда увидел, что в его карих глазах блестят слезы.
        - И ты понимаешь, какого рода люди будут делать ставки, - сказал он. - Армия с этим мечом во главе непобедима.
        11
        - Этот трофей не имеет цены, Альфред, - продолжил мистер Сэмсон. - Но Могар может рассчитывать на то, что получит за него миллиарды. Десятки миллиардов. И если мы не найдем его до того, как меч окажется в руках людей зла, наступят времена террора и невообразимой жестокости. Представь кошмары нацистской Германии и сталинской России, умножь их на десять, и тогда ты начнешь понимать масштаб этой потери.
        Солнце уже взошло, его лучи сквозь окно освещали резкие черты лица мистера Сэмсона.
        - Мы должны вернуть меч, прежде чем Могар его продаст. Правда, он может оставить его себе, но это мало что изменит.
        - Вы знаете, где он? - спросил я.
        - Мне известно, куда он направляется. Могар долго готовился к этому дню. Как раз сейчас он пересекает Атлантику на пути в свой замок в Хативе. - Мистер Сэмсон заметил мое недоумение и тихо рассмеялся. - Это в Испании, Альфред. - Он снова улыбнулся. - У тебя есть еще тысяча вопросов, но я и так задержался. Мне пора идти.
        - Не уходите. Не оставляйте меня одного, - взмолился я.
        Мистер Сэмсон похлопал меня по руке, и улыбка слетела с его лица.
        - Похоже, это моя судьба, Альфред. И твоя, - ответил он и направился к двери.
        Я вскочил и побежал за ним.
        - Я ведь тоже могу пригодиться? Возьмите меня с собой. Это я потерял меч и должен помочь вернуть его.
        Я ожидал, что мистер Сэмсон скажет что-нибудь вроде: «По-моему, ты уже достаточно сделал». Но вместо этого он наклонился ко мне и шепнул:
        - Молись.
        Мистер Сэмсон пошел по коридору, а я крикнул вслед:
        - Еще только один вопрос, мистер Сэмсон! Почему он и меня не убил?
        Мистер Сэмсон остановился, повернулся ко мне и улыбнулся все той же печальной улыбкой.
        - Думаю, на то есть две причины. Первая: гораздо больнее убить твоего дядю, а тебя оставить в живых. Вторая: у воров тоже есть свой кодекс чести.
        После этого он скрылся на лестнице, а два агента пошли за ним следом. Не было ничего хуже, чем услышать, что он считает меня вором. Но мистер Сэмсон вряд ли хотел меня обидеть. В тот момент он меньше всего заботился о моих чувствах.
        12
        После смерти дяди Фаррела я снова попал под опеку государства. Меня вызвались взять к себе супруги Хорас и Бетти Таттл. Служба опеки согласилась, так как вряд ли можно было рассчитывать на кого-то еще.
        Таттлы жили в крохотном доме на северной окраине Ноксвилла. Там же ютились еще пятеро приемных детей. Я никогда не видел, чтобы Хорас ходил на работу, и знал, что Таттлы получают от государства и федеральных властей все мыслимые пособия и чеки на каждого приемного ребенка. Насколько я понял, мы и были для них средством к существованию.
        Хорасу Таттлу, невысокому толстяку, не давали покоя мои габариты, особенно голова. Я думаю, он побаивался меня или его задевало, что я такой большой, потому что сам-то он был очень маленьким. Бетти, его жена, тоже была коротенькой и круглой, с такой же, как у мужа, конусообразной головой. Они напоминали черепах. В том числе и фамилией[12 - Turtle (англ.) - черепаха.]. Возможно, некоторые люди становятся похожи на свои фамилии, как иные хозяева - на собак.
        Я делил спальню с двумя из пятерых усыновленных Таттлами пацанов. В первый же вечер тот, который постарше, пригрозил зарезать меня во сне. А у меня было так муторно на душе, что я сказал ему, что не имею ничего против.
        В школе мне было трудно сосредоточиться. Но попробуй сосредоточься, когда у тебя на глазах убили родного дядю и ты знаешь, что очень скоро настанет конец света. Попробуй учиться, когда тебе известно, что на подходе Третья мировая война и все это по твоей вине.
        Я продолжал дважды в неделю заниматься с Эми Пушар. Она спросила, почему меня не было, и я рассказал.
        - У меня дядю убили.
        - О господи! - воскликнула Эми. - Кто?
        Я немного подумал и ответил:
        - Один агент тьмы.
        - Так его поймали?
        - Ловят.
        - Слушай, а твоя мама ведь тоже умерла?
        - Да, от рака.
        - Ты, наверное, самый невезучий человек на свете, - сказала Эми и немного отодвинулась, хотя, возможно, и неосознанно. - Я хочу сказать: сначала твоя мама, теперь вот дядя, и еще то, что ты с Барри сделал, и все остальное.
        - Вообще-то, я внушал себе, что все это не имеет ко мне отношения, со мной все в порядке и так далее, - признался я. - Но верить в это становится все труднее и труднее.
        У дяди не было других наследников, и все его вещи стали моими, но я оставил себе только телевизор и видеомагнитофон. Их я перенес в спальню. Самое главное мне не досталось. Пятьсот тысяч долларов. Я не помнил, чтобы Могар, уходя, прихватил ту коричневую кожаную сумку. Дядя Фаррел затолкал ее под свою кровать, но там ее не было, и полицейские ее тоже не нашли. Может быть, потому, что я им о ней не сказал. Трудно было бы объяснить копам происхождение такой суммы наличных. Заикнись я об этой сумке, проблем бы у меня наверняка лишь прибавилось, но я начал жалеть, что у меня нет этих денег. С ними я мог бы сбежать. Не знаю куда, но тогда мне казалось, что везде будет лучше, чем в доме Таттлов с их приемными отморозками.
        Еще через пару дней я начал брать с собой в школу газету Хораса и, вместо того чтобы учиться, читал ее от первой до последней страницы: выискивал хоть какой-нибудь намек на поиски, которыми занялся мистер Сэмсон. Я тщетно пытался понять, что хорошего в миллиарде долларов, когда мир погружен в террор и кромешный кошмар. Но у таких, как Могар, воображение богаче, чем у меня. Например, будь я Могаром и захоти выкрасть самое мощное оружие на земле, мне бы и в голову не пришло нанять для этого дела кого-то вроде моего дяди.
        Я скучал по дяде Фаррелу. Скучал по нашей квартирке и ужинам из замороженных продуктов. Скучал по тому, как дядя Фаррел облизывал свои толстые губы, и даже по его наставлениям о выдвижении в мире скучал. Дядя просто пытался помочь мне и не хотел, чтобы я кончил, как он. Я вдруг понял, что дядя Фаррел любил меня и, кроме меня, у него никого не было.
        Чтобы как-то отвлечься, я взял в библиотеке книгу «Король былого и грядущего». Там рассказывалось о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Книжку я осилить не смог и поэтому взял напрокат старый фильм «Экскалибур», где играет куча английских актеров, о которых я никогда не слышал.
        Артур был таким туповатым малым. Он вообще служил оруженосцем у своего брата Кэя, таскал за ним меч, ухаживал за его конем, чистил доспехи и считался вовсе не рыцарем, а кем-то вроде лакея. Никто не верил, что этот пацан сможет вытащить меч из камня. Но Артур взял и выдернул меч, а потом сказал: «Если вы рыцари и следуете за своим королем, то следуйте за мной!»
        Так Артур стал королем. Он построил Камелот и собрал рыцарей Круглого стола. Все шло отлично, пока его лучший рыцарь, Ланселот, не спутался с королевой Гвиневрой, а потом пришел внебрачный сын Артура Мордред и все забрал себе.
        В конце фильма была большая кровавая битва. Артур убил Мордреда, а тот его тоже вроде как убил. Но там все крайне запуталось. По фильму, Артура понесли над морем три похожие на ангелов женщины в белых одеждах. Один из рыцарей подобрал Экскалибур и забросил его в большое озеро. А там под водой жила Хозяйка озера, она типа всплыла на поверхность и схватила меч.
        Эта последняя часть фильма совсем сбила меня с толку. Ведь если меч забрала Хозяйка того озера, то как он оказался у мистера Сэмсона и его рыцарей? Я решил, что если когда-нибудь еще встречу мистера Сэмсона, то обязательно расспрошу об этом.
        А потом мне начали сниться эти сны. Не знаю - возможно, из-за того, что я сорок девять раз пересмотрел «Экскалибур». Я всегда засыпал на титрах, и мне снился сверкающий белый замок на склоне горы. На крепостном валу развевались треугольные черно-золотые флаги, а за внешней стеной стояли рыцари. Целая тысяча рыцарей в доспехах. Все были вооружены длинными черными мечами, а лица, раскрашенные черной краской, жутко свирепели, когда за стену замка прорывались какие-то суровые длинноволосые ребята в коричневых плащах и с чумазыми рожами. Эти, в плащах, преследовали человека с золотыми волосами, и я почему-то знал, что это мистер Сэмсон, хотя во сне он был не таким, каким я его запомнил. Десять против тысячи. У них не было шансов, но они бились, пока не падал последний из них, а им оказывался рыцарь с золотыми волосами.
        После этого сна я просыпался со словом «Хатива» на губах. Я пошел в школьную библиотеку и нашел в атласе Хативу. Как и говорил мистер Сэмсон, это город в Испании, и стоит он на склоне горы Монте-Берниса.
        И вот еще какой сон мне снился. Страшный такой, из тех, когда мечтаешь проснуться. Я парил высоко над равниной или большим полем и видел внизу огромную армию. От самого горизонта маршировали шеренги солдат с непроницаемыми лицами. Миллион или даже больше солдат, и грохот их шагов был подобен грому. В небе ревели боевые самолеты, колонны танков с рычанием двигались по полю, а ночное небо освещали разрывы дальнобойных снарядов. Навстречу этой армии на черном коне скакал большой человек, и в руках у него был Экскалибур. Лицо всадника скрывала тень. Когда над ним пролетали самолеты, он поднимал руку с мечом и рев армии позади него заглушал разрывы бомб.
        Всадник спрыгивал с коня, поднимал меч высоко над головой и вонзал его в землю. Из этого места вырывался столб ослепительно-белого света. С неба сыпались загоревшиеся самолеты, взрывались танки, целые дивизии противника пожирал огонь, уцелевшие солдаты с дикими криками бежали с поля боя.
        Слепящий свет из-под земли постепенно гас, и дальше я шел по развороченному бетону среди вырванных с корнем голых деревьев и покореженных машин с мигающими аварийными огнями. Повсюду летал пепел, он забивался мне в волосы, в рот, не давал дышать. Я искал кого-то, звал его по имени, но не мог разобрать, кого зову. Мне нужно было обязательно найти этого человека; я был уверен, что если разыщу его, то все будет в порядке. Но сколько мне ни снился этот сон, я ни разу никого не нашел.
        13
        После того как Могар забрал меч, моя жизнь потекла, как прежде. Я допоздна смотрел новости или «Экскалибур», потом после двух-трех часов дурных снов плелся в школу, читал в классе газету, возвращался домой и шел прямиком в свою комнату ждать конца света.
        За ужином на меня набрасывались Таттлы.
        - Посмотри на себя! - разорался однажды Хорас. - Ты не спишь, не ешь, целыми днями с недовольным видом пялишься в телевизор или в газету. Эй, головастый придурок, что с тобой происходит?
        - Не знаю, - ответил я. - Возможно, это как-то связано со смертью моего дяди.
        - Дорогой! Не надо говорить о дяде малыша Альфреда, - попросила Хораса Бетти.
        - Во-первых, этот парень кто угодно, но только не малыш. А во?вторых, он сам заговорил про своего дядю, а не я! - Лицо Хораса исказилось от злости, и он не унялся: - Все дело в том, что ты себя жалеешь! Думаешь, ты один на свете потерял близкого человека? Мир полон горя, Альфред, и в нем масса неудачников. Возьмись за ум, иначе не станешь призером!
        - Таким, как ты? - уточнил я.
        - Ох, ох, ох! - закудахтала Бетти.
        - А вот это - еще одна твоя проблема! - закричал Хорас. - Ты неблагодарный! У тебя, здоровяка такого, хоть крыша над головой есть, и ты не пухнешь с голода! У многих даже этого нет!
        Мне все это надоело. Хорас еще двигал тонкими губами, а я встал из-за стола, ушел в свою комнату и заперся. Это вывело из себя моих приемных братьев: тринадцатилетнего хулигана Декстера с жирными волосами и его десятилетнего брата Лестера, который тоже был гадом, только помельче Декстера по гадометру. Они колотили кулаками в дверь и орали, что это и их комната тоже. А я просто сделал новости громче и притворился, будто не слышу. Потом Декстер начал вопить, что прирежет меня, что располосует меня на ремни. Это напомнило мне о шраме на большом пальце - шрам был белый, как зубная нить, и примерно с дюйм длиной. Иногда палец болел, иногда горел, а порой он просто пульсировал или его покалывало. У меня появилась привычка водить по шраму указательным пальцем, особенно когда я нервничал или думал, что схожу с ума.
        Я начал прогуливать школу, не видя смысла в образовании, коль скоро грядет конец света. Утром я уходил якобы на остановку школьного автобуса, а сам сворачивал на боковую улицу к Бродвею и шел в Старый город, в историческую часть Ноксвилла. Там я болтался по кофейням и букинистическим магазинам или расхаживал по Джексон-стрит, разглядывал бездомных и волосатиков из колледжа, бездельничающих в открытых кафе.
        Как-то около пяти вечера я решил, что просто не могу вернуться к Таттлам и больше не хочу видеть их физиономии. Поэтому я зашел в закусочную «У Макалистера». В такое время кафе обычно пустуют, и я был единственным посетителем.
        Ну, почти единственным. В противоположном конце зала сидел высокий и седой как лунь дядька. Он ел очень медленно - резал свой стейк на тонкие, как бритва, кусочки и очень-очень медленно их жевал. Время от времени он отрывал глаза от тарелки и смотрел в мою сторону. Этот старик показался мне знакомым, только я не мог вспомнить, где его видел. Он поднимал бокал с вином тонкими, изящными пальцами, но кисти у него были большими, как у баскетболиста или пианиста.
        Старик встал из-за стола, и вот тогда-то я и заметил, какой он высокий. Он достал из нагрудного кармана белый носовой платок и громко чихнул, а потом, ни разу не взглянув в мою сторону, вышел на улицу. А я еще подумал: почему какой-то старик в закусочной вызывает у меня паранойю?
        К тому моменту я начал чувствовать себя виноватым перед Таттлами. Было уже шесть вечера, они наверняка сели ужинать, и Хорас, могу поспорить, орал: «Где этот Кропп? Где этот головастый придурок?» Поэтому я позвонил им из телефона-автомата.
        Ответила Бетти:
        - О Альфред, где тебя носит? Где ты сейчас? Мы с ума сходим! Уже хотели звонить в полицию или в девять-один-один. Но Хорас сказал, что в службу спасения обращаются только в чрезвычайной ситуации, а он не считает ситуацию чрезвычайной, потому что тебе уже шестнадцать и ты в состоянии о себе позаботиться. Но я сказала ему, что ты хоть и очень большой, но все равно еще мальчик, и мы очень волнуемся.
        - Не беспокойся, Бетти, - сказал я. - Со мной все в порядке.
        - Где ты?
        - Я еще не скоро вернусь. Просто хотел сказать, что у меня все в порядке.
        - О Альфред, пожалуйста, иди домой, - сквозь слезы взмолилась Бетти.
        - У меня больше нет дома, - ответил я и повесил трубку.
        Был еще кое-кто, кому я хотел позвонить, но мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки. Я узнал номер через оператора, а потом, когда на звонок ответил мужчина, который вполне мог быть ее отцом, чуть не отключился.
        - Эми дома? - спросил я.
        Казалось, прошло целых два года, прежде чем я услышал ее голос.
        - Кто это? - спросила она.
        - Это я. Альфред. Альфред Кропп.
        - Кто?
        - Чувак, которому ты помогаешь по математике.
        - А! Тот, у которого умер дядя.
        - Да. Тот, у которого умер дядя. Послушай, я просто хотел сказать…
        - Я сразу поняла, что это не один из моих знакомых, - перебила она. - Ты же позвонил на домашний, а мои знакомые обычно звонят на сотовый.
        - Верно, - признал я. - Слушай, я звоню, чтобы сказать, что я… вряд ли завтра приду заниматься. Или вообще когда-нибудь. Я не думаю, что вернусь.
        Она молчала.
        - Я не думаю, что вернусь, - повторил я, чтобы как-то прервать это молчание.
        - Я слышу. Послушай, тебе, наверное, сейчас очень плохо. Я знаю, каково это. Когда мне было двенадцать, старший брат переехал мою собаку. Я тогда целую неделю не вставала с постели.
        И почему я решил, что ей не все равно? Почему вообразил, что кому-то есть до меня дело? Даже моему родному отцу было плевать на меня. Я настоящий лох, от которого всем одно горе. Как Барри с его запястьем.
        Я попрощался с Эми Пушар и пошел дальше. Уже начинало темнеть, на улице стало людно - в основном это были парочки; они прогуливались, держась за руки, а я за ними наблюдал. Потом что-то заставило меня обернуться, и я увидел его, того высокого седого мужчину. Он стоял у газетной стойки примерно в половине квартала от меня и делал вид, будто читает. На перекрестке Западной и Центральной я свернул налево и прошел полквартала до кофейни «Йе Олде», которая была сразу за старой кофейной фабрикой «Джей-Эф-Джи».
        Заказав большой кофе с двойными сливками и сахаром, я сел за длинную стойку возле окна и продолжил наблюдать за парочками снаружи.
        Я выпил уже половину и тут заметил, что тот высокий седой мужчина садится в самом конце барной стойки, ближе к туалету. Тогда я взял свою чашку, подошел к нему и пристроился рядом.
        Какое-то время мы пили кофе молча. Я заметил, что кончик носа у этого типа был красным и мокрым. Насморк, подумал я. Старик достал белый платок. На том был вышит рисунок - всадник. Всадник с алым стягом. Это стало последней каплей.
        - Как дела у мистера Сэмсона? - без всяких экивоков спросил я.
        - Он мертв.
        Я вспомнил свой сон.
        - Когда это случилось?
        - Два дня назад.
        - Это мистер Могар… его убил?
        - Не упоминай вслух это имя.
        Седой мужчина сложил носовой платок в идеальный квадрат и сунул его в нагрудный карман.
        - Кто вы? - спросил я.
        - Зови меня Беннасио.
        - Я Альфред Кропп.
        - Я знаю, кто ты.
        - Мы уже встречались, - сказал я. - В Сэмсон-Тауэрс. Я вас сначала не узнал без плаща. Но потом узнал ваши руки. И голос тоже.
        Беннасио кивнул:
        - Человек, которого ты знаешь как Бернарда Сэмсона, был убит два дня назад в Хативе на склоне Монте-Берниса. Это в Испании. - Отпив маленький глоток кофе, Беннасио снял крышку с кофейника, и я увидел, что он пьет черный. - У меня приказ найти тебя в случае его гибели.
        Я подумал над его словами. В них не было смысла, но с тех пор, как умерла мама и я стал жить с дядей Фаррелом, его лишилось едва ли не все в моей жизни.
        - Зачем?
        - Чтобы рассказать о его гибели.
        - А это важно - рассказать мне об этом?
        Беннасио пожал плечами, как будто сам не мог понять, почему так важно держать Альфреда Кроппа в курсе событий.
        - Что случилось в Испании?
        Беннасио не отрываясь смотрел в окно.
        - Он погиб в бою. Четверо из нашего Ордена пали вместе с ним. Я один спасся, чтобы принести тебе эту новость, Кропп. Это последнее желание умирающего.
        Беннасио мелкими глотками пил кофе. У него был острый нос, темные, глубоко посаженные глаза и густые черные с проседью брови. Седые волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб.
        - Двое других погибли в Торонто, - продолжал Беннасио. - Они были первыми. Сэмсон послал их остановить врага, прежде чем тот успеет бежать из Северной Америки. Один погиб в Лондоне. Двое - в По, еще до того, как мы туда прибыли.
        Я мысленно подсчитал рыцарей. Мистер Сэмсон говорил, что их осталось двенадцать.
        - Значит, теперь вас только двое.
        Беннасио покачал головой:
        - Виндимар погиб под Байонной в ночь перед тем, как мы наткнулись на врага в Хативе. Я - последний из моего Ордена.
        Больше он ничего не стал рассказывать. Мы допили кофе, и я наконец произнес:
        - Соболезную, мистер Беннасио.
        - Просто - Беннасио.
        Не думаю, что его хоть как-то заботили мои чувства.
        - Но ведь в этом деле замешано еще много людей? - спросил я. - Мистер Сэмсон привлек секретное агентство, каких-то шпионов или наемников. Не знаю, как вы их называете…
        - Ты говоришь об АМПНА.
        - Правда?
        Беннасио кивнул.
        - А-М-П-Н-А. АМПНА, - повторил он и скривился, будто от этого слова во рту остался противный вкус.
        - А что значит АМПНА?
        - Ты же сам говоришь, что Сэмсон о них рассказал?
        - Ну, он о многом рассказал, но так, будто и не выложил ничего. Только я не из тех, кто схватывает на лету. Так что же это такое - АМПНА?
        Беннасио огляделся по сторонам.
        - Здесь нам нельзя говорить об АМПНА, Кропп.
        После этого он встал. Не знаю почему, но я тоже поднялся. Я последовал за ним к двери и вышел на темную улицу. Нас встретил теплый и ласковый весенний воздух. Беннасио снова вытащил из нагрудного кармана белый платок, высморкался и усмехнулся:
        - Глупо даже надеяться.
        - На что? - не понял я.
        Беннасио не объяснил напрямик. Он, как и мистер Сэмсон, не то чтобы увиливал, но давал какие-то неопределенные ответы. Может, у рыцарей так принято?
        - Если Могар владеет мечом, его не остановить. И все же, пока я жив, я должен ему противостоять.
        Беннасио повернулся и впервые посмотрел прямо на меня. Глаза у него были грустными.
        - Час пробил, - тихо сказал он. - Наш рок настиг нас.
        Вот и весь разговор.
        Беннасио пошел прочь, а я стоял и смотрел, как он переходит через улицу. Потом я увидел, как из антикварного магазина вышли двое мужчин и устремились за Беннасио. Оба были крупные, и оба - в длинных серых плащах, слишком тяжелых для теплой погоды.
        Беннасио, как мне показалось, их не заметил. Он шел понуро, как будто глубоко о чем-то задумался.
        Тихий голос у меня в голове посоветовал: «Иди домой, Альфред».
        Но у меня больше не было дома. Мистер Сэмсон погиб, и все остальные рыцари, кроме этого Беннасио, - тоже. И все по моей вине. Я мог бы… я должен был сказать дяде Фаррелу, что не стану помогать ему с этим мечом. Я же знал, что воровать меч неправильно, и если бы настоял на своем, все были бы живы, а у меня сохранился бы дом. Я ненавидел дядину конуру с обшарпанной мебелью и затхлым запахом. Каждый день я страдал оттого, что у меня больше нет мамы, и думал, как было бы хорошо, будь моим дядей Дональд Трамп, а не Фаррел Кропп. Но теперь былая жизнь представлялась мне раем, и я готов был отдать что угодно, лишь бы ее вернуть.
        Беннасио шагал по Центральной на север, преследователи не отставали.
        И я - до сих пор не пойму почему - пошел за ними.
        Свернув за угол, я увидел, что двое в плащах прижали Беннасио к стене и методично его избивают. То есть один держал его, а второй мутузил кулаком в живот. Они были так увлечены этим занятием, что даже не заметили меня.
        Один повернулся к напарнику и приказал с каким-то иностранным акцентом:
        - Кончай его.
        Второй достал из складок серого плаща длинный черный предмет.
        - Эй! - крикнул я.
        Оба посмотрели в мою сторону. Секунду ни я, ни они не двигались с места, а потом тот, который был с кинжалом, всадил его Беннасио в бок. Второй отпустил старика, и Беннасио начал сползать по кирпичной стене, а эти, в серых плащах, побежали вдоль железной дороги на восток.
        Я подбежал к Беннасио. Глаза у него были открыты, он еще дышал и обеими руками сжимал свой носовой платок. Я прикоснулся к его боку, и рука сразу стала красной от крови.
        - Оставь меня, - сказал Беннасио.
        Я поставил его на ноги, закинул его руку себе на плечо и буквально поволок к Центральной.
        - Вы ранены, вам нужно в больницу, - возразил я.
        - Никакой больницы, никакой больницы, - повторял Беннасио, хватая ртом воздух.
        На углу стояло желтое такси. Я затолкал Беннасио на заднее сиденье.
        - Куда? - спросил водитель.
        - Куда? - спросил я Беннасио.
        - «Марриот»… - выдохнул он.
        - Отвезите нас в «Марриот», - попросил я водителя.
        Беннасио привалился ко мне, а я выдернул у него платок и прижал к ране.
        - О господи, - прошептал я, - вы же кровью истекаете.
        - Эй, парень! - окликнул меня водитель, поглядывая на нас в зеркало заднего вида. - С твоим приятелем все в порядке?
        - Только не в больницу, только не в больницу, - продолжал шептать Беннасио.
        Лицо у него стало серым, как у покойника, он склонил голову мне на плечо, и глаза у него закатились. Я решил, что он умирает.
        14
        Я вытащил Беннасио из такси и поволок в гостиничный вестибюль. Портье настороженно посмотрел на нас из-за стойки.
        - Это мой дядя, - объяснил я. - Выпил лишнего.
        Беннасио назвал мне свой номер, я кое-как умудрился загрузить его в лифт, и мы поднялись на шестой этаж. Там я завел его в номер и уложил на кровать.
        Беннасио закрыл глаза. Дышал он часто и тяжело. Я распахнул его пиджак и расстегнул рубашку. Пырнули в левый бок, прямо под ребра. Сбегав в ванную за полотенцами, я прижал одно к ране. Кровь быстро впитывалась в ткань, и полотенце пришлось почти сразу сменить, но кровотечение не останавливалось.
        - Я не знаю, что делать, - признался я. - Если мы не обратимся к врачу, вы истечете кровью.
        Беннасио открыл глаза и посмотрел на меня.
        - Клинок был отравлен, кровь не остановится.
        Потом он немного приподнял голову и посмотрел на мою руку.
        - Ты поранился мечом, - прошептал он.
        Наверное, увидел шрам на пальце.
        - Да, - сказал я.
        - В ванной. Моя опасная бритва. Принеси ее мне.
        На туалетном столике в ванной я нашел черный футляр. Внутри лежала складная бритва с длинным прямоугольным лезвием. Я и не думал, что кто-то еще пользуется опасными. Откуда мне было знать, что Беннасио говорит правду? Он ведь мог быть подосланным убийцей. Но даже если Беннасио меня обманывал, даже если он был негодяем, разве я мог позволить ему истечь кровью и умереть?
        В общем, я отнес ему бритву. Он чуть подался вперед и крепко схватил меня за запястье.
        - Эй, - возмутился я, - что вы делаете?
        Беннасио взял бритву и провел лезвием по моему шраму. Не сильно, только чтобы кровь выступила.
        - Черт! - вскрикнул я и попытался вырвать руку.
        Беннасио откинул полотенце свободной рукой, после чего прижал мой порезанный палец к своей ране.
        - Что вы делаете?
        - Меч способен не только рассекать, но и заживлять плоть, - отозвался Беннасио.
        Через несколько минут он отпустил мою руку. Я взял полотенце и снова приложил его к ране, но кровотечение уже почти прекратилось.
        Беннасио закрыл глаза. Дыхание выровнялось, и мне даже на миг показалось, что он заснул.
        Я зажал пульсирующий палец в кулак и спросил:
        - Что это были за люди, Беннасио?
        - Приспешники врага… преследуют меня с тех пор, как я вернулся в Америку.
        Значит, Беннасио пырнули из-за меня. Почему мистер Сэмсон послал его ко мне? Можно подумать, что если я буду в курсе их дел, это поможет вернуть меч.
        Я присел на кровать рядом с Беннасио. Мне хотелось плакать, но я не собирался реветь перед ним. В последнее время все вокруг меня умирали. И все потому, что я взял то, чего не должен был трогать. Я стал похож на неуклюжего, головастого ангела Смерти.
        - Вам что-нибудь нужно, Беннасио? - спросил я, но он не ответил. - Я не знаю, что делать. То есть я хочу сказать, что мне правда страшно. Почему мистер Сэмсон послал вас сюда? Все рыцари погибли. Что теперь будет?
        Я тоже должен умереть, да? Как и все мы. Вы сказали, что рок настиг нас. Я хочу пить. Хотите, принесу вам воды?
        Беннасио не ответил. На этот раз он действительно уснул.
        15
        Я долго смотрел на спящего Беннасио, а потом почувствовал, что и сам засыпаю. В соседней комнате стоял диван, и я решил на нем прикорнуть, но мне было неуютно оттого, что я не мог оттуда присматривать за стариком. Поэтому я вернулся в его комнату и снова сел на кровать. Наверное, меня в итоге сморило, потому что, проснувшись, я обнаружил, что лежу, свернувшись калачиком, в изножье кровати. Как большой преданный пес.
        Беннасио еще спал. Я позвонил в обслуживание номеров и заказал завтрак: бейгл простой (я же не знал, с какой начинкой он любит) и бейгл-ассорти, кофе и апельсиновый сок.
        В дверь номера постучали, я пошел за едой, а когда вернулся, Беннасио успел проснуться. Он взял бейгл-ассорти, который я заказал для себя, но раненым положен лучший кусок, и я не стал возражать.
        - Что случилось в Хативе? - спросил я.
        - Сэмсон считал, что наш единственный шанс вернуть меч - атаковать врага. Я был против, но Сэмсон - глава Ордена, и я уступил. Мы проследили за Могаром до Хативы. Он обосновался в старинном замке с видом на море, который заранее перестроил и укрепил для такого случая. Сэмсон разместил заметку в британской ежедневной газете. Там сообщалось, что он находится в Лондоне на конференции представителей крупного иностранного бизнеса. Сэмсон надеялся, что эта дезинформация притупит бдительность Могара.
        - Значит, не притупила.
        - Они дождались, когда мы окажемся во внутреннем дворе замка Могара, и напали. Пятьдесят человек, не меньше. Пал Белот, потом Сэмбон, но даже после этого мы еще могли их одолеть. Мы порубали первую линию противника и зацепились на занятой позиции. Но судьба отвернулась от нас - появился Могар с мечом… - Беннасио глубоко вздохнул. - Мы падали один за другим, и даже ангелы, бия себя в грудь, оплакивали нас. Меч не предназначен для таких дел; он был выкован не для того, чтобы проливать кровь тех, кто его охраняет. Мы отступали, наши сердца содрогались от ужаса, но позади нас выстроился еще один отряд противника, и путь к отступлению был отрезан.
        - Он убил… он всех убил?
        - Это была настоящая бойня, Кропп. Я пал у ворот. Меня ранили, но не смертельно, и я стал единственным свидетелем последнего коварства Могара. Я видел, как он убил главу нашего Ордена - человека, которого ты называешь Бернардом Сэмсоном. Не стану рассказывать, что он с ним сделал, Кропп, но это было жуткое зрелище. Чудовищное! И все-таки Сэмсон нашел в себе силы и успел перед смертью сказать, чтобы я передал тебе это послание. Что он погиб, а меч все еще у врага. Одним словом, Ордена Священного Меча больше не существует.
        Мне вдруг расхотелось есть, и я отложил наполовину съеденный бейгл. Я вспомнил свой сон - тот, где отважные воины сражались в сером замке против превосходящих сил противника и в том бою пал человек с гривой золотистых волос.
        - Я много часов пролежал на пропитанной кровью земле в убежище Могара, - продолжил Беннасио. - С наступлением темноты решил, что смогу ускользнуть незамеченным. Меня, конечно же, обнаружили и проследили за мной до Америки. Я думал, что избавился от слежки, но, видно, не вышло.
        Он отодвинул чашку с кофе и поставил тарелку с бейглом на прикроватный столик. К еде он так и не притронулся.
        - Они не остановятся, пока не убьют меня, потому что я последний рыцарь, последняя надежда на возвращение меча. Те, другие, - посторонние, которых Сэмсон привлек к нашему делу, эти люди из… АМПНА - они не способны противостоять Могару. Только у рыцаря Ордена есть шанс вернуть меч. И Могар знает об этом.
        Беннасио перекатился на край постели и поморщился от боли.
        - Что вы делаете?
        - Я ухожу.
        - Вам нельзя. Вы потеряли много крови и должны отдохнуть пару…
        - Послушай, Кропп, - резко оборвал меня Беннасио, - они ведут за мной охоту. Уже сейчас, пока мы с тобой говорим, они могут быть в этом самом здании. Теперь, сдержав данное Сэмсону слово, я должен вернуться в Европу и выследить Могара, пока не случилось худшее, пока он или кто-нибудь еще не использовал меч как силу зла.
        Беннасио рывком поднялся с кровати, качнулся и повалился обратно. Я подхватил его и аккуратно усадил.
        - Я - последний рыцарь, - хватая ртом воздух, повторил Беннасио. - Я связан священной клятвой, и мой долг - вернуть то, что не должно быть утрачено.
        Не знаю, ко мне ли были обращены слова об утрате, но я воспринял их именно так.
        - Чем я могу помочь? - спросил я.
        Беннасио приподнял густую бровь, и я снова почувствовал себя размером с карандашный грифель.
        - Пожалуйста, Беннасио, разрешите мне что-нибудь сделать. Позвольте вам помочь. До сих пор я не понимал, что делаю, но я сбежал из дома и больше никогда не вернусь к Таттлам. А если я никогда к ним не вернусь, то мне идти некуда, а я не могу идти никуда, значит мне надо идти куда-то. Все это… это я во всем виноват. То есть дядя тоже виноват, но если бы я отказал ему, то ничего не случилось бы. Он бы не сумел без меня. Но теперь он мертв, и я один могу это как-то исправить. То, что мы помогли Могару заполучить меч. Я не знаю, чем помочь, но вы не в лучшей форме. Может, вы сумеете как-то меня использовать. Прошу вас. Пожалуйста, придумайте, чем я могу помочь.
        Беннасио почти улыбался. Именно почти. Потом он взялся за раненый бок и поморщился.
        - Ты умеешь водить машину?
        16
        Я ответил, что, конечно, умею, но только получил права и у меня мало опыта. Беннасио это, кажется, не насторожило. Я помог ему одеться, после чего мы спустились на парковку. Там Беннасио подвел меня к стоявшему рядом с выездом серебристому «мерседесу» последней модели.
        - Это ваша машина? - спросил я.
        - Да.
        - Крутая тачка.
        Я помог Беннасио сесть на пассажирское сиденье, а потом сам сел за руль, и старик передал мне ключи.
        - У вас правда очень красивая машина, - сказал я. - Вы уверены, что мне можно вести?
        - Разве ты не говорил, что умеешь водить?
        - Конечно умею, но я всего шесть месяцев назад получил ученические права и почти не сидел за рулем.
        Беннасио только махнул рукой. Мне этот жест показался очень европейским.
        - Мы должны пользоваться всеми подручными средствами, Кропп.
        - Да, - согласился я, - это точно.
        Заурчал двигатель, и меня охватил трепет. Не будь все так серьезно, я, наверное, был бы в полном восторге.
        Беннасио велел выехать на федеральную трассу. Я спросил, куда мы едем, мне тогда казалось, что я просто подвезу его до аэропорта, но он ответил - «на север», то есть в противоположную от аэропорта Ноксвилла сторону. Поэтому я понятия не имел, куда мы направляемся, и знал только, что Беннасио взял меня с собой. По пути я постоянно поглядывал в зеркало заднего вида, но ничего плохого не замечал, только машины и большегрузные трейлеры. Как вообще отличить подозрительную машину от обычной? Я не знал ответа, и поэтому все машины начали казаться мне подозрительными. Новичку довольно трудно ехать по загруженной федеральной трассе, и еще труднее, когда его тайно преследуют квазисредневековые злодеи.
        Беннасио подал голос, когда мы уже примерно час как выехали из города.
        - Почему ты забрал меч?
        - Это была идея моего дяди, - ответил я. - Ну, точнее, эту идею ему подал мистер Майерс… я хочу сказать - Могар.
        - А твой дядя почему согласился?
        - Могар дал ему пятьсот тысяч долларов.
        - Значит, ты взял его за деньги.
        Он произнес слово «деньги» так, будто оно было грязным.
        - Нет. Правда не за деньги. Я не жадный, если вы так подумали.
        - Тогда почему?
        - Послушайте, Беннасио, я не знал ни кто такой Сэмсон, ни что это за меч. Откуда? Я просто помогал дяде Фаррелу. А еще он грозил, что вернет меня в приемную семью, если я откажусь.
        Я говорил, что не надо этого делать. Предупреждал, что у меня дурное предчувствие, что это неправильно, но он же мой дядя, а я ребенок. И в итоге я все равно оказался в приемной семье.
        На самом деле я просто оправдывался. Если тебе исполнилось десять, ну или максимум одиннадцать, то когда речь заходит о понимании разницы между «плохо» или «хорошо», отговорка «я всего лишь ребенок» уже не прокатывает.
        Долгое время мы ехали молча. Беннасио смотрел на дорогу, на меня совсем не глядел.
        - Куда вас отвезти? - спросил я.
        Беннасио не ответил. Я покосился на него. Он продолжал изучать дорогу.
        - А как вы собираетесь найти Могара и меч, когда окажетесь в Европе?
        Он и тут не ответил. Я сделал глубокий вдох и очень медленно выдохнул. Потом предпринял еще одну попытку.
        - Мистер Сэмсон говорил, что вы наследники настоящих рыцарей Круглого стола, - сказал я. - А лично вы от кого произошли?
        Беннасио немного помолчал. Может, ему не разрешалось об этом распространяться.
        - От Бедивера, - наконец сказал он.
        - О, а это не тот, который нашел Священный Грааль?
        - Нет, Грааль нашел Галахад.
        - Ага. Я смотрел фильм «Экскалибур». Видели?
        Беннасио не ответил.
        - Я раз пятьдесят смотрел, но кое-чего не понял. Например, в конце, когда Персиваль забрасывает меч в то большое озеро, а Хозяйка забирает его себе.
        - Артур не отдавал меч Персивалю. Меч был отдан Бедиверу.
        - Ну а в кино был Персиваль.
        Беннасио глянул на меня, вскинув бровь.
        Я кашлянул.
        - Так, значит… меч принадлежит вам?
        - Меч не может принадлежать человеку, - вздохнул Беннасио. - Артур был смертельно ранен в последней битве против полчищ Мордреда на равнине Солсбери. Перед тем как испустить дух, он доверил меч моему предку Бедиверу, чтобы вернуть его в те воды, откуда он вышел, дабы мир не постигло бедствие, которое и грозит ему сейчас.
        - А в кино это был Персиваль, и он действительно забросил меч в озеро. Так вот, если это правда, как меч оказался у Сэмсона?
        - Это кино, Кропп, - напомнил Беннасио.
        - А Артур правда умер?
        - Все умирают.
        - Мистер Сэмсон сказал, что вы, рыцари, должны хранить меч, пока за ним не придет хозяин. Кто же это, если Артур умер?
        - Хозяин - тот, кто заявит на меч свои права, - ответил Беннасио.
        - И кто это может быть?
        - Хозяин меча.
        - А вы знаете, кто это?
        - Мне незачем.
        - Как это?
        - Меч знает, - сказал Беннасио. - Меч выбрал Артура.
        - Как же меч может кого-то выбрать?
        Беннасио ничего на это не ответил.
        Тогда я спросил:
        - Откуда вам знать - может, меч выбрал Могара?
        Беннасио откинулся назад и закрыл глаза. Наверное, так он хотел показать, что все еще зол на меня, или ему неохота разговаривать, или у него болит бок.
        Где-то около полуночи я съехал с федеральной трассы, чтобы заправиться и купить чего-нибудь поесть. За весь день я съел только бейгл, а Беннасио вообще не притронулся к завтраку.
        Я заплатил за бензин и купил два корн-дога, пакет чипсов и пару напитков из автомата. Вернувшись в машину, я передал один корн-дог Беннасио.
        - Что это? - спросил он.
        - Корн-дог.
        - Корн-дог?
        - Венская сосиска в кукурузном тесте.
        - Зачем в тесте?
        - Чтобы держать удобнее.
        Беннасио с подозрением посмотрел на корн-дог. Я подъехал к концу здания и припарковался у воздушного шланга.
        - Что ты делаешь, Кропп?
        - Мне нужно осмотреть ваш бок. Задерите рубашку, Беннасио.
        - Мой бок в порядке. Мы не должны останавливаться.
        Я просто посмотрел ему в глаза. Беннасио вздохнул, положил на колени все еще завернутый в желтую бумагу корн-дог и подчинился.
        Я оттянул повязку и увидел, что рана уже закрылась. Я не доктор, но с виду она почти зажила.
        - Едем, Кропп, - решительно приказал Беннасио и дернул рубашку вниз.
        Я снова выехал на федеральную трассу. Беннасио есть не стал, корн-дог лежал у него на коленях, а он не отрываясь смотрел в окно.
        - Ваш корн-дог остывает, - напомнил я.
        Беннасио проигнорировал мое замечание. Тогда я взял с его коленей корн-дог, развернул и съел. Потом до меня вдруг дошло, что Беннасио с того момента, как я накануне вечером встретил его в кафе, не съел ни крошки.
        - Наверное, мне следовало спросить вас, прежде чем покупать вам корн-дог, - произнес я. - Но я подумал, что от корн-дога не отказываются.
        - Я не голоден.
        - Вы должны поесть, Беннасио. Скажите, чего вам хочется, и я сделаю еще одну остановку.
        - Нет, не надо. Не останавливайся.
        - А куда конкретно мне ехать?
        - В Канаду.
        Я посмотрел на Беннасио и переспросил:
        - В Канаду?
        Он вздохнул:
        - В Галифакс, это в Новой Шотландии. У меня там друзья.
        - Господи, Беннасио, я и не думал, что повезу вас до самой Канады! А не проще было полететь в Испанию самолетом?
        - Аэропорты будут взяты под наблюдение.
        - А Галифакс - нет? Им это и в голову не придет?
        Я не знал, где именно в Новой Шотландии находится этот Галифакс. И где Новая Шотландия находится, тоже не знал. Но я не стал спрашивать. Беннасио говорил со мной неохотно, будто из вежливости.
        - Кто эти ваши друзья в Галифаксе? Это те, кого вы называете АМПНА?
        - АМПНА мне не друзья.
        - Тогда кто они? Они вообще за кого?
        Беннасио промолчал, а я начал гадать: Агентство международных причудливых… Белиберда какая-то.
        - Рыцари не единственные, кто знает о существовании меча, - сказал Беннасио. - Мы, Кропп, были его защитниками. Но у меча и без нас достаточно друзей.
        - Ого. Это здорово. Хорошо иметь друзей. Мой последний друг остался в Салине. Мы вместе росли. Его зовут Ник. А что будет, когда мы доберемся до Галифакса? Вы поплывете через океан на корабле?
        Беннасио снова уклонился от ответа.
        - Что? - спросил я. - Слишком медленно? У вас, ребята, небось под рукой всегда есть сверхзвуковой самолет или что-нибудь вроде того.
        Проехав какое-то время молча - очевидно, Беннасио предпочитал путешествовать именно так, - мы въехали в дождь. Беннасио пил свою газировку. Он прижимал соломинку верхней губой к нижней, сама соломинка липла к его подбородку. Он не всасывал, а осторожно потягивал. Дождь шуршал, газировка булькала, и долгие мили я слышал только такие звуки. Меня это достало.
        - А вот интересно, от кого происходил мистер Сэмсон? - спросил я.
        Беннасио вздохнул и устало ответил:
        - От Ланселота.
        Я решил не париться из-за того, что его раздражает мой треп.
        Мне надоела его снисходительная манера общения представителя Старого Света. Он говорил со мной как с ребенком или недоумком. А еще мне хотелось спать. Машина, конечно, была потрясающая, но я не привык ездить так далеко. Я вообще не привык ездить, точка.
        - Это тот самый тип, который увел у короля Артура Гвиневру, - заметил я, будто Беннасио не знал этой маленькой подробности из жизни рыцарей. - По-моему, всего этого не случилось бы, умей он держать себя в руках. А вы женаты, Беннасио?
        - Нет. Многие из нас либо женились тайно, либо вообще обошлись без этого, поэтому с годами наша численность уменьшилась.
        - А почему не женились?
        - Кропп, не забывай, что мы поклялись защищать меч. Полюбить женщину, связать себя кровными узами с другим человеком - значит пойти на риск шантажа или, еще хуже, предательства. Ты упомянул о Ланселоте. Сэмсон так и не женился, потому что не мог смириться с перспективой подвергнуть смертельному риску чужую жизнь.
        - Меня еще кое-что интересует, - признался я. - Как Могар вообще узнал о существовании меча?
        - Все рыцари Священного ордена знают.
        Я посмотрел на Беннасио. Он с непроницаемым лицом глядел на бьющие в стекло струи дождя.
        - Могар был рыцарем?
        - Когда-то.
        - А что случилось?
        - Сэмсон изгнал его, - вздохнул Беннасио. - Могар не очень хорошо это воспринял. Что неудивительно.
        - Тогда почему мистер Сэмсон его изгнал?
        Беннасио помолчал, но все-таки ответил:
        - Это было между ними. - Он посмотрел на меня и снова отвернулся. - Такой человек, как Могар, неминуемо появился бы среди нас. Это было делом времени. Удача столетиями была на нашей стороне, но древняя кровь со временем становится жиже. К нашей крови примешивалась кровь мелких людей, наша доблесть потускнела от соблазнов этого мира. Голоса ангелов стихли, и вместо них зазвучали голоса порока и разложения.
        - Каких таких ангелов?
        - В моем Ордене, Кропп, были те, кто верил, что Артуру был дарован меч архангела Михаила, дабы он объединил человечество.
        Я вспомнил слова мистера Сэмсона о том, что этот меч выковали не руки смертного.
        - Добром не кончилось, да?
        - И это точно не первый раз, когда мы разочаровываемся в небесах, - ответил Беннасио.
        17
        Я остановился на окраине городка Эдинбург в долине Шенандоа, чтобы отлить и найти для Беннасио какую-нибудь еду вместо корн-дога. Дождь стих и превратился в серую морось, а температура упала градусов на десять. Из Ноксвилла я уехал в чем был, у меня не было ни куртки, ни зонтика, а они бы не помешали. Особенно в Новой Шотландии, которая виделась мне дождливым, пустынным краем, продуваемым всеми ветрами.
        Я вспомнил о Таттлах. Ищут ли они меня? Или вообще не заметили моего отсутствия? А еще подумал, что пропускаю занятия, а еще подумал об Эми Пушар. И все это - Таттлы, Эми, школа - казалось взятым не из моей жизни, как будто это были не мои, а чужие, украденные воспоминания. У меня было чувство, будто я оставил в Ноксвилле что-то важное, покинул там себя самого, который и сделал меня мной.
        Мы нырнули в «Макдоналдс», и Беннасио заказал мак и колу. Он попросил одноразовую посуду, а я удивился: как он собирается есть бигмак пластмассовой вилкой? Я взял большую колу, чтобы не уснуть за рулем, и рыбный сэндвич. Потом я загрузился со всем этим в машину и принялся ждать Беннасио, который звонил из телефона-автомата возле «Макдоналдса». Разговаривал он минут пять. Из-за ранения у него изменилась походка, и он пошел назад медленно, словно каждый шаг давался ему с трудом.
        Беннасио сел в машину и велел:
        - Кропп, заблокируй входы.
        Я собрался спросить зачем, но тут задние двери открылись, и двое крупных мужчин протиснулись на заднее сиденье.
        - Поздно, - сказал Беннасио.
        К моей шее приставили что-то острое, и голос позади меня произнес:
        - Езжай.
        Я сдал назад и увидел в зеркале чью-то квадратную голову и большую руку, которая прижимала к моему горлу черный кинжал. Тело покрылась мурашками. Второй мужик сидел рядом с тем, что с кинжалом, и вид у него был такой, будто плевать он хотел на все и всех.
        - Сверни направо.
        Я выехал с парковки и свернул направо, то есть в другую сторону от выезда на федеральную трассу.
        - Куда я еду? - спросил я.
        - А сам как думаешь? - вопросом на вопрос ответил тип за спиной.
        Я понял, что он имеет в виду. Я ехал к своей могиле, а вероятнее - прямиком в ад за то, что из-за меня погибло столько людей.
        - Подумайте хорошенько о том, что вы делаете, - посоветовал Беннасио. - Мне не хочется вас убивать.
        - Заткнись, - отозвался тот, который находился за ним.
        - Время еще есть, - возгласил Беннасио. - Покайтесь, и небеса еще примут ваши души.
        Тот, который прижимал кинжал к моему горлу, рассмеялся.
        - Что бы ни предложил вам Могар, неужели вы продадите за это ваши бессмертные души? - спросил Беннасио. Спокойно так спросил, как будто разговор шел о погоде.
        Мужик позади меня что-то сказал напарнику. Мне почудилось, что по-французски.
        Его приятель заворчал и рявкнул:
        - Repos![13 - Спокойствие (фр.).]
        - Подумайте о ваших женах и детях, - продолжил Беннасио. - Неужели вы оставите их вдовами и сиротами? Если вы не цените свои жизни, то, может, подумаете о них?
        - Еще одно слово, и жиртрест умрет, - пригрозил тип у меня за спиной.
        Я посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что у него чуть подрагивает рука. Беннасио его зацепил. Я вспомнил, как Могар говорил, что у большинства людей слабая воля. А еще я подумал, что если у кого-то слишком крупная голова и сам он огромный, то это еще не значит «жиртрест».
        Мы проехали несколько миль, и после знака «Национальный лес им. Джорджа Вашингтона» мне приказали свернуть на подъездную дорогу. На повороте стоял указатель: «Только для рейнджеров». На этой дороге было уже не разъехаться, и она, петляя, уводила куда-то в чащу.
        - Приехали, - сказал тот, который держал кинжал у моего горла. - Останавливайся.
        - Я убью вас обоих, - пообещал Беннасио все тем же жутковато невозмутимым тоном. - Сначала тебя этим кинжалом. Я подведу твою руку к горлу и отрежу голову. - Он кивнул в сторону мужика, который сидел у него за спиной. - А потом я выпотрошу тебя, как свинью на бойне, и раскидаю дымящиеся кишки по земле, чтобы их пожрали падальщики.
        Тот тип что-то сказал напарнику. Не знаю, что именно, но прозвучало это очень настойчиво.
        - Враг! - прошипел в ответ парень с кинжалом.
        - Вам лучше послушать Беннасио, - подал я голос. - Он рыцарь, а эти ребята никогда не врут.
        Беннасио начал молиться:
        - Ave Maria, gratia plena…
        Парень, который сидел позади него, вышел из машины, открыл дверь со стороны Беннасио и рывком вытащил его наружу.
        - Вылезай, - приказал мне второй.
        Я вылез.
        - Dominus tecum. Benedicta tu in milieribus…
        Земля была укрыта ковром из хвои и пожухлых листьев, в воздухе клубился туман, а тишину не нарушал даже щебет птиц. Я посмотрел на Беннасио. Он уже стоял на коленях, спокойно опустив руки, глаза его были полузакрыты.
        - Et benedictus fructus ventris tui, Iesus.
        Мужчина, который стоял напротив Беннасио, был крупным и широкоплечим брюнетом с коротко подстриженными волосами и выпуклым лбом. Мой мучитель оказался полегче и пониже, - наверно, я был тяжелее фунтов на десять. У него были спутанные светлые волосы и страшный шрам от правого глаза до самого подбородка.
        И кинжал я тоже разглядел преотлично. Он был около двух футов в длину, с двусторонним лезвием, и на его рукоятке была выгравирована голова дракона, то есть он смахивал на уменьшенную версию мечей, которыми фехтовали в Сэмсон-Тауэрс Беннасио и другие рыцари. Эти ребята, наверное, оснащались у одного поставщика.
        - Santa Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc, et in hora mortis nostrae.
        - Я тоже хочу помолиться, - заявил я.
        Сам не знаю, почему это брякнул, но Беннасио молился, а мне казалось, что он из тех, кто всегда поступает правильно в критических ситуациях. Я встал на колени, склонил голову и тоже начал читать «Аве, Мария», только по-английски. Но когда я дошел до «прости нам грехи наши», мне пришлось прерваться, потому что я услышал крик и громкий хруст, как будто сломали ветку.
        «Ну вот, - подумал я, - Беннасио отмучился».
        Я глянул вправо и увидел, что Беннасио мчится на моего парня. Тот замахнулся кинжалом.
        Только двигался он медленно. А вот Беннасио - быстро.
        Беннасио поймал его за запястье, и я снова услышал хруст, но не такой громкий, как в первый раз. Беннасио схватил его за спутанные волосы и подвел кинжал к горлу. Я не хотел видеть дальнейшего, встал и, спотыкаясь, побрел меж кустов и деревьев. Проходя мимо скорчившегося на земле громилы, я услышал глухой удар позади. Мне было незачем оглядываться, я и так понял, что Беннасио исполнил первую часть обещания, которое дал в машине. И я знал, что он намерен исполнить и вторую.
        Я зашел за дерево, и меня вырвало. Я еще стоял согнувшись, а Беннасио уже негромко звал:
        - Кропп! Альфред! Идем же!
        «Только не смотри, только не смотри, не опускай голову и смотри на Беннасио», - твердил я себе, пока шел обратно к машине.
        Беннасио уже сидел на пассажирском сиденье. Он развалил бигмак пополам и ел котлету. Он делал это так: положил на свою большую ладонь салфетку, которая заменила тарелку, и краем вилки отламывал по кусочку.
        «Только не смотри вниз, только не смотри», - повторял я по пути к машине, но мне пришлось взглянуть, потому что я не хотел споткнуться о какой-нибудь фрагмент человеческого тела. Поэтому я посмотрел под ноги и увидел, что Беннасио исполнил обе части своего обещания.
        18
        Я покатил назад к федеральной трассе. Беннасио попросил свернуть на стоянку возле «Макдоналдса». Сперва я решил, что он хочет умыться и почистить одежду, но потом увидел, что на нем нет следов крови - ни капельки. Затем Беннасио потребовал, чтобы я объехал дом, снова вырулил на дорогу и свернул налево к стоянке возле заправки, которая была напротив «Макдоналдса».
        - Остановись здесь, Кропп.
        Я затормозил рядом с машиной, которая была припаркована за заправкой. Беннасио промокнул салфеткой уголки рта и вышел из «мерседеса», а я наблюдал за ним через открытую дверь. Он достал из кармана связку ключей, нажал на кнопку дистанционного замка и открыл тот самый автомобиль. Тогда я решил выйти и присоединиться.
        - Эй, - сказал я, - да это же «феррари-энзо».
        Беннасио никак на это не отреагировал. Он обыскивал салон. Проверил центральную консоль, осмотрел солнцезащитные щитки, заглянул под сиденья и коврики на полу. Потом открыл бардачок и вынул оттуда черный сотовый телефон.
        - Знаете, а это забавно, - заметил я. - Недавно мне кое-кто пообещал именно такую машину.
        И мне вдруг захотелось расплакаться.
        - Припаркуй его вон там. - Беннасио коротко кивнул в сторону «мерседеса» и показал в дальний угол стоянки.
        Я сделал, как он велел, и вернулся к «феррари». Беннасио уже обыскивал багажник. Он бросил мне ключи.
        - Мы что, забираем ее? - спросил я.
        - Поторопись, Кропп, - приказал Беннасио. - Теперь они знают, где мы и куда направляемся. Там их будет еще больше.
        - Вы, рыцари, странствуете со вкусом, - обронил я, усевшись за руль.
        - Поезжай, Кропп, - отрезал Беннасио.
        Я выехал на трассу, и «феррари» легко разогнался до семидесяти пяти миль. Беннасио велел ехать быстрее. На девяноста милях он приказал поднажать еще. На ста десяти я возразил, что не поеду быстрее, иначе желудок выскочит изо рта. После этого он уже ничего не говорил.
        Я жалел, что не могу опустить верх. Мне всегда хотелось иметь кабриолет. Порой я воображал, как выезжаю на пустое шоссе и мчусь со скоростью сто миль в час с открытым верхом, как в рекламе.
        Через час зазвонил черный сотовый телефон. Беннасио открыл крышку, послушал секунду и сообщил:
        - Слишком поздно. Они мертвы.
        Он захлопнул крышку и выбросил телефон в окно.
        - Теперь я должен отдохнуть. Разбудишь меня, когда устанешь, я поведу, - сказал он, откинулся и закрыл глаза.
        - Я не понимаю, - сказал я.
        Настроение у меня было хуже некуда. Вокруг лилось столько крови, прямо как в ужастике.
        Я вдруг очутился в фильме категории «R», хотя мне бы хватило «PG-13»[14 - Фильм категории «PG-13»: необходимо присутствие родителей при просмотре фильма детьми до 13 лет.].
        - Я очень многого не понимаю, Беннасио. Например, почему мы едем на крутой тачке в Новую Шотландию? Почему нас хотят убить? Что за чертовщина эта ваша АМПНА? И какое она имеет ко всему этому отношение? Как Могар или кто-нибудь другой сумеет завоевать весь мир вашим мечом, какой бы силой он ни обладал? И главное: почему все это случилось именно со мной? Но что мне вообще непонятно, так это зачем вы разделались с теми ребятами именно таким способом?
        - Они точно так же поступили бы с нами.
        - Но чем вы тогда от них отличаетесь?
        - Они приспешники врага…
        - И что?
        - …Рабы Дракона. А ты сохранил бы им жизнь - пусть преследуют, пока не убьют?
        - Я просто не понимаю, вот и все. Отрезать людям головы, потрошить, как свиней…
        - Ты не стал бы их жалеть, если бы знал так же хорошо, как я.
        - Я не знаю никого, кто заслуживает такой смерти.
        - Ты боишься. Я понимаю.
        Беннасио так и не открыл глаза. Он говорил со мной по-доброму, как отец, - вернее, как тот говорил в моих фантазиях, раз уж я его не знал.
        - Кропп, ты можешь съехать с трассы и найти ближайшую автостанцию. Я дам тебе денег на билет. Я уже в полном порядке и доберусь сам.
        Я обдумал это предложение. Очень серьезно обдумал. Оно было крайне заманчивым, но куда мне податься? Я не хотел жить с Таттлами, а если вернуться в Ноксвилл, то больше и негде. Затем я ни с того ни с сего вспомнил о городке во Флориде, куда каждое лето отвозила меня мама. Я подумал, что мог бы поехать туда, найти там работу и жить на берегу, пока не наступит конец света. Есть куча мест и похуже, где можно его дожидаться.
        Да и чем это я занимался - Альфред Кропп, и никто другой, гнал со скоростью сто миль в час в «феррари-энзо» на пару с этаким современным рыцарем? Кем, черт возьми, я себя возомнил?
        - Это из-за того, что Могар сделал с мистером Сэмсоном? - наконец спросил я. - Вы поэтому так их разделали?
        - Сэмсон был моим командиром, Кропп, - сказал Беннасио. - Есть долги, которые взывают к небесам, их надо возвращать.
        19
        В Пенсильвании, в двадцати милях к северу от Харрисбурга, Беннасио приказал мне покинуть трассу. Мы были в пути уже больше шестнадцати часов, и он, наверное, заметил, что я часто зеваю и тру глаза. После Эдинбурга мы останавливались только заправиться и сходить по нужде.
        Я начал сворачивать к «Суперэйт»[15 - Сеть мотелей в США.] сразу после съезда, но Беннасио потребовал ехать дальше.
        Я покатил на запад по пятьсот первому шоссе, которое огибало национальный парк Сватара. По обе стороны густо росли деревья, фонарей не было, и казалось, будто мы едем в тоннеле.
        Я подумал, что мы остановимся где-нибудь в лесу и поспим в машине. Мы миновали знак «Сведберг - 2 мили».
        Где-то через милю Беннасио приказал свернуть на узкую грунтовую дорогу, которая, петляя, уходила вверх по склону холма и дальше, в густой подлесок. За ним был мост через речушку, а после моста дорога стала совсем узкой и привела к лесному дому. Он напомнил мне ведьмины жилища из страшных детских сказок вроде «Гензель и Гретель».
        Может, это конспиративная обитель рыцарей, где они отдыхают после своих приключений?
        Я остановил машину, и Беннасио сказал:
        - Подожди здесь минуту, Кропп.
        Он вышел, но я успел спросить до того, как он закрыл дверь:
        - Это почему?
        - Я не знаю, как тебя примут.
        Беннасио поднялся на крыльцо, дверь отворилась, и в освещенном проеме возникла темная фигура. Человек был в платье, так что я догадался, что это женщина. Она обняла Беннасио, встала на цыпочки и расцеловала его в обе щеки. Я видел, как она склонила голову, пока он шептал ей на ухо. Потом выпрямилась и посмотрела в мою сторону.
        Наверное, женщина что-то сказала Беннасио, потому что он махнул мне рукой, и после этого они скрылись внутри.
        Выйдя из машины, я закрыл дверцы. Место было безлюдное, мало ли кто мог прятаться в лесу. Я еще не пришел в себя после стычки с приспешниками Могара в Эдинбурге, и мне мерещилось, будто каждая тень вооружена длинным черным кинжалом. Я уже понял, что мир гораздо опаснее, чем кажется.
        Беннасио с женщиной закрыли за собой дверь, и я немного потоптался на пороге, решая, как лучше поступить. Постучать? Или Беннасио, махая мне, имел в виду не «заходи, Кропп», а «оставайся в машине, иначе простишься с жизнью»? Потом я учуял запах свежеиспеченного хлеба, и мой желудок решил за меня. Я ведь ничего не ел после того корн-дога.
        Я легонько постучал и открыл дверь - это был компромисс между стучать или не стучать.
        В первой комнате не было никого, но откуда-то из коридора доносились голоса, и оттуда же пахло хлебом. Я вошел в следующую. В небольшом камине потрескивал огонь, в углу на маленькой деревянной тумбочке горела свеча. Еще там стояла фотография: парень примерно моих лет, с длинными светлыми волосами и большими ярко-голубыми глазами, в фиолетовой тунике, мрачно смотрел в объектив. А на голове у него был узкий серебряный обруч. Перед портретом одиноко лежала белая роза. Я понял, что это нечто вроде алтаря, а еще уверился, что это фотография одного из рыцарей мистера Сэмсона, хотя мне никто об этом не говорил.
        - Кропп.
        На пороге стоял Беннасио. Я показал на фотографию.
        - Рыцарь?
        Беннасио кивнул:
        - Виндимар.
        - Это его дом?
        - Это дом его матери. Мы останемся здесь на ночь.
        - Я думал, мы спешим.
        - Да, но даже рыцари должны есть и спать, а мне нужен ее совет. Мириам предсказательница, Кропп.
        - Правда? Ух ты. Это как?
        - У нее дар предвидения.
        - Вы хотите сказать, что она может видеть будущее?
        Беннасио не ответил. Я прошел за ним по коридору в кухню. Там почти все пространство занимал большой дубовый стол, крепкий такой, грубо сколоченный, с массивными ножками и столешницей, наверное, дюймов пять в толщину. На столе были блюда с дымящейся едой: жаркое в глиняной миске, горшки с картошкой и овощами, фрукты в большой деревянной чаше, а еще пять ломтей свежеиспеченного хлеба на разделочной доске в форме рыбы.
        Мать Виндимара, Мириам, ходила вокруг стола и расставляла посуду: тарелки и большие кружки, как в фильмах про пиратов, из таких они пьют грог. Я стоял, потому что Беннасио не садился. Мне было неуютно. Казалось, что я занимаю слишком много места, еще у меня слегка кружилась голова, и я почему-то нервничал. Может, потому, что все молчали, а у Мириам было недовольное лицо. Она была в черном платье до пола, а ее седые волосы цвета стали были так туго затянуты в узел, что это могло быть больно. У нее были такие же, как у сына, ярко-голубые глаза, идеально прямой нос и немного крупные для ее возраста губы. Лицо гладкое, морщинки я заметил только в уголках глаз, а сами глаза немного припухли, и я подумал, что наверняка от слез.
        Мириам накрыла стол на двоих, по одному прибору на противоположных концах стола. Беннасио сел с одного конца, и я, с облегчением, с другого. Он пробормотал над едой что-то, по-моему, на латыни, и мы приступили к трапезе, а женщина занялась мытьем посуды.
        Это была самая вкусная еда в моей жизни: жирное, горячее жаркое из говядины, а хлеб такой пышный, что буквально таял во рту. И питье соответствовало - сладкое, как мед; теплое, как подогретый яблочный сидр, но только не из яблок… Не знаю, что это было за варево, но получилось вкусно.
        Мириам сунула горшки в сушилку и села рядом с Беннасио. Они разговаривали тихо и на каком-то непонятном языке. Он был не совсем французский и не совсем испанский, но точно не немецкий. Может, латинский или тот, на котором говорили во времена короля Артура, типа кельтского.
        Уплетая третью порцию жаркого и второй ломоть хлеба, я заметил, что их разговор стал напряженным. Я догадался, что они о чем-то спорят, и о предмете догадался, потому что Мириам постоянно на меня поглядывала, а один раз даже ткнула в мою сторону пальцем. Мне было очень не по себе из-за того, что они говорили про меня в моем присутствии. Наверно, Беннасио это понял, потому что в итоге перешел на английский.
        - Не забывай, - сказал он Мириам, - что если бы не он, меня бы здесь не было.
        - А ты, лорд Беннасио, - ответила она с очень сильным акцентом, - видно, забыл, что если бы не он, мой сын сейчас был бы с нами.
        Итак, разговор шел о том, что я выкрал меч, из-за чего погибли рыцари, включая сына Мириам. Я уронил ложку. Есть напрочь расхотелось.
        - Виндимар пал не из-за того, что сделал или не сделал Кропп. Он, Мириам, погиб, потому что сдержал данную небесам клятву.
        - Ему не пришлось бы пройти испытание клятвой, если бы не он. - И она снова ткнула пальцем в мою сторону.
        - Возможно. Испытание выпало нашему поколению, и кто знает, божественного или дьявольского оно происхождения? Но мы, Мириам, должны утешиться тем, что небеса порой используют странные орудия.
        - Он - орудие разрушения! - выпалила Мириам. - В решающий час он подведет тебя, Беннасио. Ты будешь умирать, а он отойдет в сторону.
        - А вот это уже неправда, мэм! - вмешался я, не в состоянии больше молчать. - Я часто, даже очень часто попадаю впросак, но и в дурацком положении всегда стараюсь поступать правильно. Может, вы этого не знаете, но Могар убил моего дядю. Наверно, я и правда частично отвечаю за всю эту кашу, потерю меча и этих рыцарей… за все, что с ними случилось. Короче, так оно и есть, и единственное, что я могу сделать, чтобы все как-то исправить, это помогать Беннасио.
        - Нет, я видела. Ты его подведешь, и последний рыцарь падет. - Мириам прищурилась, и сама комната тоже как будто ужалась, а она смотрела на меня с противоположного конца узкого тоннеля, и ее скрюченный палец нацелился мне в нос. - И ты тоже погибнешь, Кропп. Один во мраке там, где нет ни рассветов, ни закатов. Темный пронзит твое сердце, и ты по его приказу умрешь.
        20
        После ужина мы с Беннасио сидели в первой комнате. Было уже полвторого, а Беннасио говорил, что мы должны уйти на рассвете, но спать совершенно не хотелось. Я сидел в кресле, которое стояло прямо напротив алтаря Виндимара, и мне казалось, что он вроде как с укором смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами.
        Беннасио не был настроен болтать. Он оперся локтями на подлокотники, сплел свои длинные пальцы и неотрывно смотрел на огонь в камине.
        У меня в голове все еще звучали слова Мириам, а молчание Беннасио ничуть не повышало настроения, и я в конце концов спросил:
        - Как вы стали рыцарями? То есть я знаю, что вы рыцари по рождению, но вы же не с пеленок знаете, как биться на мечах и все такое. Как вы научились? В школу рыцарей ходили?
        Если Беннасио и понял шутку, то виду не подал.
        - Нас обучали отцы. В некоторых случаях, за неимением отца, мы шли в ученики к другому рыцарю.
        - А Виндимар?
        Судя по фотографии в позолоченной рамке, он был достаточно молод и вполне еще мог иметь отца.
        - Отец Виндимара умер до того, как он успел закончить обучение.
        - Это вы помогли ему доучиться, Беннасио?
        Он промолчал. В комнату вошла Мириам и подала ему большой, суженный кверху бокал с бренди. Она спросила, не нужно чего-нибудь и мне. Я понял, что такая обходительность далась ей с трудом, и ответил, что мне ничего не надо.
        Потом Мириам обратилась к Беннасио на их странном языке, а он отрицательно покачал головой. Но она продолжала напирать, и Беннасио в конце концов пожал плечами и махнул рукой, как бы говоря: «Делай, что хочешь, я слишком устал, чтобы с тобой спорить». И Мириам ушла.
        - А как умер его отец? - поинтересовался я и приготовился услышать историю о печальном исходе рыцарского турнира.
        - На него перевернулась газонокосилка.
        - Вы шутите.
        - Даже рыцари, Кропп, не застрахованы от нелепого конца.
        Вернулась Мириам. На сей раз она принесла длинный черный футляр, который был похож на вместилище какого-то музыкального инструмента. Может, она ожидала, что Беннасио сыграет какую-нибудь траурную мелодию на гобое или чем-то еще? Мириам положила эту штуку ему в ноги и что-то сердито затараторила. Наконец Беннасио ответил ей по-английски:
        - Хорошо, Мириам.
        - Он бы хотел, чтобы это было у тебя, - продолжила она, будто пытаясь переспорить.
        - И я приму в память о твоем сыне, но молю Бога, чтобы не пришлось воспользоваться.
        - Ты им воспользуешься, лорд Беннасио. Еще до завтрашнего заката.
        После этого она оставила нас одних.
        Я кашлянул и спросил:
        - А ее предсказания всегда сбываются?
        В свое оправдание могу сказать, что вряд ли кому-то хочется умереть во мраке там, где не бывает ни рассветов, ни закатов, да еще после того, как его сердце пронзит некто Темный.
        - Я никогда не подвергал сомнению ее дар, - ответил Беннасио. - Но ты, Кропп, должен понимать, что Мириам подавлена горем, а горе всегда вредит нашему сознанию и даже ниспосланному свыше ясновидению. Мириам с рождения Виндимара знала, что его ждет кровавая смерть. Попробуй представить, если сумеешь.
        - Да, от такого может в мозгах помутиться. Помню, когда мама сказала, что умирает от рака…
        Слова застряли у меня в горле, но Беннасио кивнул, будто понял, почему я умолк, и похлопал меня по руке.
        Допив бренди, он сказал, что нам пора спать, потому что завтра мы должны без остановок гнать до самой Канады. Потом последовало еще одно долгое не то обсуждение, не то спор с Мириам насчет того, где и как мы будем спать. Во всяком случае, я так это понял, только я не разобрал, кто победил. Но, судя по злому лицу Мириам и ожесточенному топоту, с которым она проводила меня в спальню, выиграл Беннасио.
        Эта комната когда-то принадлежала Виндимару. Ванной там не было, но был туалетный столик с набором чашек на полке и кувшином с горячей водой. Я умылся, почистил зубы и огляделся.
        В стене напротив кровати был камин, а перед ним - кресло-качалка. В изголовье кровати висело распятие из золота и серебра. На той же стене, что и камин, висел гобелен. Он выглядел древним, но в то же время не мог быть таким уж старым, потому что на нем красовался мистер Сэмсон в доспехах на большом белом коне, а вокруг него собрались одиннадцать мужчин в пурпурных одеждах со щитами, на которых был изображен всадник. Ну, по крайней мере, тот мужчина смахивал на мистера Сэмсона - у него тоже была большая голова и развевающиеся на ветру золотистые волосы. Из всех одиннадцати я сразу выделил того, что был похож на Беннасио, и рыцаря с глазами, которые были вышиты ярко-голубыми нитками. Этот последний смотрел прямо на меня и наверняка был Виндимаром - красавчиком, как Брэд Питт в молодости, только голубоглазым. Зависть никому не полезна, а я никогда не был завистливым. Но этот парень учился биться на мечах и сидеть в седле, он дал клятву и пожертвовал собой ради благородной цели, а я сидел у постели мамы, беспомощно глядя, как она умирает, и позволял метелить себя на тренировках по футболу.
        Открыв шкаф, я увидел там полный набор начищенных до зеркального блеска доспехов, а рядом - шестифутовое копье. Все выглядело так правдоподобно, что я чуть не вскрикнул, потому что мне показалось, будто я угодил в средневековую засаду.
        Я очень долго рассматривал доспехи. Их так отполировали, что в каждой пластинке я видел себя. Как минимум двадцать пять отражений Кроппа. Кривые, как в павильоне смеха. Спутанные каштановые волосы, карие глаза, заурядный нос, подбородок, уши, зубы. Если у рыцарей на гобелене и было что-то общее, так это то, что в каждом имелось нечто свое, особенное. Виндимар выглядел самым красивым, Сэмсон - самым благородным, Беннасио - одержимым целью. Но всех отличали уверенный взгляд и волевой подбородок. Я подумал, что если надену эти доспехи, то и со мной случится какое-нибудь преображение, как бывает с кончеными «ботаниками», когда они, став резервистами и надев форму, моментально превращаются в мачо. Но потом я решил, что надеть их будет крайним неуважением к рыцарю, который погиб по моей вине. И я закрыл шкаф.
        Потом я выключил свет и, не раздеваясь, улегся в кровать. Все бы ничего, но мне не давало покоя, что распятый Христос надо мной как бы глядит и спрашивает: «Ты-то откуда здесь?» Из-за этого я очень долго не мог заснуть. Я ничего не мог с собой сделать и все слушал, как Мириам плачет где-то вдали, но не просто, а оплакивая кого-то. В какой-то миг я даже захотел встать, найти ее и разделить с ней скорбь… Ну, обо всем сказать, о чем промолчал в кухне. Но Мириам ни к чему мои сожаления, ей нужен сын. Возможно, войди я к ней, она запустит в меня чем-нибудь тяжелым.
        Плач ее продолжался очень долго. Я оплакивал маму, когда она умерла, но не так, как Мириам - Виндимара. И пока я слушал, мне пришло в голову, что мой поступок повлиял не только на судьбы дяди Фаррела, мистера Сэмсона с рыцарями, Беннасио и Виндимара. То, что я сделал, ударило по людям, которых я даже не знал, в частности по Мириам. От этой мысли мой тормознутый мозг испытал огромное потрясение, круги от которого разошлись, как волны в океане после падения булыжника величиной с Монтану или от астероида, который грохнулся на Землю миллионы лет назад и уничтожил динозавров.
        Наконец я уснул, и мне снилось, будто я карабкаюсь по каменному склону, только не горы, а скорее огромного террикона. В битых камнях поблескивали кусочки кварца или тех кристаллов, что бывают в пещерах, где они похожи на большие зубы, сверкающие в лунном свете.
        Я лез на вершину и постоянно соскальзывал. Ладони и колени были ободраны в кровь. Каждый раз, когда до цели оставалось всего два фута, я снова срывался, но мне почему-то было очень важно добраться. Ухватившись за большой камень у самой вершины, я подтянулся и залез на него. Потом немного передохнул, оглядел усыпанный поблескивающими камнями склон и ощутил нечто вроде гордости оттого, что смог подняться хотя бы до этого уровня.
        Но вот я встал, повернулся и одним прыжком преодолел остаток пути. Вершина была идеально плоской, она вся заросла высокой травой. Там стоял одинокий тис. Я пошел к дереву, и трава приятно щекотала мне ноги.
        А под тисом сидела женщина с длинными темными волосами, в белой мантии, и лицо у нее было бледным, почти как ее одеяние.
        Не знаю почему, но она показалась мне знакомой, а когда я подошел ближе, женщина подняла голову и улыбнулась. Она смотрела на меня печальными темными глазами, будто знала меня и я совершил или не смог совершить что-то такое, из-за чего она разочаровалась во мне. Потом она задала вопрос, и я проснулся.
        - Ты видел сон, - произнес чей-то голос.
        Я подскочил в постели и обнаружил в кресле-качалке у камина Беннасио.
        Я провел рукой по лицу, и ладонь стала мокрой. Я плакал во сне.
        - Там была эта… женщина, - сказал я и закашлялся. - С черными волосами и вся в белом.
        - Она с тобой говорила?
        - Да.
        - Что она сказала?
        - Задала мне вопрос.
        Мне не хотелось об этом говорить. У Беннасио было странное выражение лица, как будто он знал, что я видел во сне.
        - О чем?
        - Она спросила… она спросила, где хозяин меча.
        - И что ты ответил?
        - У меня не было ответа.
        - Хм.
        Беннасио улыбнулся, но улыбка была не широкой и открытой, а загадочной, словно он знал, как я был должен ответить, и якобы мне тоже было это известно, но я не захотел напрячь мозги.
        - Кто эта женщина, Беннасио?
        - Не мне об этом говорить.
        - Это почему?
        - Она пришла в твой сон, Альфред.
        Я вспомнил, как он рассказывал об ангелах, будто они существуют на самом деле, и подумал: а вдруг та Леди в Белом одна из них? Но зачем ангелу со мной разговаривать?
        - Я никогда особо не верил ни в ангелов, ни в святых, ни даже в Бога, - признался я.
        - Это не так уж и важно, - сказал Беннасио. - К счастью, ангелы не спрашивают у нас, существовать им или нет.
        Этот субъект каждым словом и действием напоминал мне о моей незначительности. Беннасио вряд ли унижал меня нарочно. Он вышел на другой уровень задолго до нашей встречи. Не его вина, что я еще находился у самого подножия того террикона.
        - Я никогда не придавал этому большого значения, - ответил я. - Наверно, одна из моих величайших проблем - это то, что я не успеваю все хорошенько обдумать. Иначе меч и сейчас лежал бы под столом мистера Сэмсона, а дядя Фаррел остался бы жив. Все были бы живы, и Мириам вместо плача занималась бы чем-то другим - вышивала, например, гобелен. Это ее работа? Наверняка она очень долго трудилась. Что стряслось с Виндимаром, Беннасио?
        - Я тебе уже говорил. Он погиб под Байонной.
        - Нет, я спрашиваю не где, а как?
        - Ты правда хочешь это знать?
        Беннасио с минуту молча смотрел на меня, а я гадал, зачем он пришел ко мне, пока я спал. Похоже, он хотел оказаться рядом, когда я проснусь.
        - Ладно. Он поездом прибыл в Барселону. Мы договорились встретиться там перед нападением на Могара в Хативе. И его атаковали семеро приспешников Дракона. Он мог бежать, но предпочел драться. Виндимар был младшим в нашем Ордене. Идеалист, взбалмошный и… глупый. Он никогда не верил, что мы можем проиграть. Виндимара сгубила гордыня, Альфред. Да, он храбро сражался и одолел пятерых, но остались двое, которые изувечили его, когда он еще был жив.
        Беннасио понизил голос до шепота. Он смотрел не на меня, а в какую-то точку над моей головой.
        - Когда его нашли, Альфред, у него не было глаз. Они убили его и вырезали глаза.
        Беннасио посмотрел на меня, взгляд был тяжелым.
        - С того момента, как Сэмсон изгнал Могара из Ордена, тот два года подбирал подобных людей. Ты не так долго живешь на свете, но наверняка слышал о таких. Увы, их хватает. Это люди без совести, их сердца пожирают алчность и жажда власти, их мозг извращен. Они забыли, что такое любовь, жалость, раскаяние, честь, достоинство, милосердие. Они - падшие, это тени людей, от их человечности ничего не осталось. Могар пообещал им богатство, какое трудно вообразить простому смертному, и жажда обогащения привела их на самое дно варварства. Помни об этом, когда захочешь судить меня за то, что я сделал в Эдинбурге. Помни Хативу. Помни глаза Виндимара, а потом уж суди.
        21
        На следующее утро я спозаранку поплелся в кухню. Мириам приготовила маффины с черникой и эти маленькие сливочные роллы, которые тают во рту, как сахарная вата. Беннасио нигде не было видно, а Мириам вела себя так, будто я пустое место, большой такой пузырь, плавающий по ее кухне. Я бы и не остался там, но роллы были на редкость вкусными, а маффины - размером чуть ли не с мой кулак.
        В конце концов я не выдержал и спросил:
        - А где Беннасио?
        Он ведь талдычил, что мы должны выехать на рассвете. Я задал вопрос слишком громко: во?первых, потому, что нервничал в ее присутствии; во?вторых, она не очень хорошо знала английский, а я, как многие в общении с иностранцами, всегда говорил громче обычного. Мириам кивнула в сторону небольшого окошка над раковиной. Из этого я сделал вывод, что Беннасио вышел из дома, а после - сразу второй: он не просто захотел подышать воздухом, он решил уехать без меня. Я выбежал из дома и с огромным облегчением увидел, что «феррари» стоит на месте.
        За ночь на землю опустился густой туман, восходящее солнце придало местности красноватый оттенок, а темные стволы деревьев вокруг дома Мириам блестели от влаги. Где-то справа в лесу раздался громкий стук, и я повернулся на звук, который все усиливался. Наверно, я понял, чтo оттуда грядет, и с трудом поборол желание броситься в дом.
        Беннасио мчался через лес на большом белом коне. Никаких поводьев не было, он склонился к массивной шее и двумя руками держался за недоуздок.
        Он остановил коня рядом со мной. Конь раздувал черные ноздри и охлестывал себя хвостом по бокам, а Беннасио улыбался, глядя на меня сверху.
        - Поедем в Канаду верхом? - спросил я.
        - Разве не здорово было бы? - рассмеялся Беннасио. - Время не ждет, но я не смог отказать себе в последней прогулке.
        И он протянул мне руку.
        - Я боюсь лошадей, - возразил я.
        - А я, слава богу, нет.
        Беннасио ухватил меня за запястье и забросил на широкую спину коня с такой легкостью, будто закинул на плечо плащ. Потом он наклонился вперед, шепнул что-то коню на ухо, и мы сорвались с места.
        Лишь несколько часов назад я мчался по федеральной трассе со скоростью сто миль в час, но по сравнению с этой прогулкой по сельской Пенсильвании я тогда не мчался, а плелся. Я обхватил Беннасио, уткнулся лицом ему в спину и зажмурился. Мимо со свистом проносились деревья. Меня швыряло из стороны в сторону, и я крепко стиснул зубы, потому что боялся в любую секунду откусить себе пол-языка.
        Не знаю, сколько мы так скакали - может, минут пятнадцать, но мне показалось, что прошел час или два, прежде чем меня покинула скованность, и я испытал легкое головокружение, которое заставило меня приоткрыть глаза. Я чуть откинулся и ослабил железную хватку, потом отпрянул еще дальше и распахнул глаза. Лицо обдувал чудесный весенний воздух, силуэты деревьев на такой скорости превращались в смазанные бурые и ярко-зеленые пятна, а топот копыт звучал в ушах, как приглушенный гром. Беннасио подгонял коня, а я даже начал громко смеяться и вопить, как ребенок на ярмарочных аттракционах. Последний рыцарь Круглого стола мчался на белом коне спасать проклятый мир, а позади цеплялся за жизнь Альфред Кропп, который был так рад, что его взяли с собой, что орал и плакал одновременно.
        22
        Когда мы вернулись к дому, я остался стоять возле «феррари» и ждать, пока Мириам простится с Беннасио. Волосы у нее были распущены, и так она выглядела моложе. Мириам взяла лицо Беннасио в ладони и что-то настойчиво ему говорила. Что бы она ни твердила - не достучалась. Беннасио продолжал мотать головой, а я, хоть и пробыл с ними совсем немного, догадался, что у них довольно сложные отношения. Мириам встала на цыпочки и поцеловала Беннасио в обе щеки, а после долго, ни слова не говоря, смотрела ему в глаза.
        Беннасио спустился с крыльца и протянул руку.
        - Ключи, Кропп. Я поведу. До темноты мы должны добраться до границы у Сент-Стивена.
        Я передал ему ключи и сел на пассажирское сиденье. Беннасио забросил на заднее черный футляр Мириам и сел за руль. Мне очень хотелось вести «феррари», но я решил не спорить.
        - А вы не боитесь, что эту машину уже разыскивают как угнанную и нас могут арестовать? - спросил я, когда мы выехали на федеральное шоссе.
        - Об этом я не подумал.
        - Может, следовало.
        - Посмотрим.
        Я потерял счет дням, но, по-моему, наступила суббота. Трасса была практически пуста, и только изредка попадались большие трейлеры. Беннасио пролетал мимо них, будто они стояли на месте.
        Мы ехали по Пенсильвании, где-то между Хейзелтоном и Скрантоном.
        - Это был конь Виндимара? - спросил я.
        Беннасио не ответил. Наверное, потому, что это был глупый вопрос. Если вы отзываетесь на глупости, их становится только больше. Я решил, что, перед тем как задать вопрос, буду оценивать его качество.
        - Беннасио, а вы много путешествуете по своим рыцарским делам?
        - Время от времени.
        - Вот об этом я и спрашиваю. То есть я знаю, что ваша главная работа - защищать меч, но ведь это не все, чем вы заняты? У вас бывают приключения?
        - Возможно, не в том смысле, как ты себе представляешь. Но как бы то ни было, мы рыцари и поклялись защищать слабых и невинных.
        - Это значит - да?
        - Это так важно, Кропп? Мне всегда хватало того, что я призван защищать Святой Меч.
        - Я правильно понимаю, что большую часть времени вы болтаетесь без дела?
        Беннасио не ответил, а я продолжил:
        - Похоже на мою жизнь, только я не защищаю никаких святынь. Просто сижу дома, ем бейглы, пью кока-колу и слушаю музыку. Готов поспорить, у этой малютки отличная звуковая система. Не хотите включить? Вы какую музыку любите? Наверно, григорианское пение или что-нибудь вроде этого. Или Синатру. Хотя Синатра не был монахом. Тогда ночью в Тауэрс, когда я украл меч, мне показалось, что вы монах. Моя мама любила Синатру. Я слишком много болтаю? У меня, наверное, мозги перегрузились, не успевают обработать информацию. Ее, понимаете, слишком много. Священные мечи, современные рыцари и мир на краю гибели. По-моему, я еще хорошо держусь, учитывая обстоятельства. Вообще-то, после смерти мамы я тоже не очень много путешествовал. А когда мама была жива, она каждое лето возила меня на пляж во Флориде. Мы останавливались только через часа четыре пути, чтобы я перекусил. Кстати, а что в том черном футляре?
        - Подарок.
        - О, а я надеялся, что леди Мириам упаковала нам пару сэндвичей. Но вообще мне всегда нравились пекан-логи и пакетики с вареным арахисом, которые продают вдоль дороги.
        - Что такое пекан-лог?
        - Ну, это такие усыпанные крошеным пеканом штуки. Когда мы с мамой путешествовали по Флориде, мама покупала их в «Стакис»[16 - Сеть придорожных магазинов в США.]. Пекан-логи и еще черепашки, но это не настоящие черепахи, это так называются шоколадные конфеты с пеканом. Я не знаю, какие орехи в пекан-роллах, это что-то вроде конфет или такая замороженная начинка для пирога. Как с ванилью и еще чем-то, но реально сладкая. Если есть с крошеным пеканом, вообще вкусно получается.
        - Можно с венской сосиской в булке.
        - С корн-догом.
        - Да, с корн-догом.
        Беннасио смотрел на дорогу и временами поглядывал то на меня, то в зеркало заднего вида.
        Потом он вдруг утопил педаль газа, и я сильно ударился затылком о спинку сиденья. Спустя еще несколько секунд на скорости сто двадцать миль в час Беннасио нажал на кнопку круиз-контроля и сказал:
        - Возьми руль, Альфред.
        - Что?
        - Порули минутку.
        После этого он отпустил руль, и я тут же вцепился в него левой рукой. Беннасио развернулся и начал возиться с застежками черного футляра на заднем сиденье.
        - Беннасио!..
        Он сел, как прежде.
        - Держи руль. Если съедем с дороги на такой скорости - нам конец.
        Беннасио достал из футляра две изогнутые деревянные штуковины и соединил их, вставив одну в другую. Ему стало чуток неудобно, потому что вместе эти штуки превратились в одну длиной футов в пять. Глянув в зеркало заднего вида, я увидел солнечные блики на чем-то из черного хромированного металла. Это что-то занимало обе полосы и быстро нас нагоняло.
        - Что это там сзади, Беннасио?
        - «Сузуки-хаябуса».
        - Они нас догоняют.
        - И догонят, - кивнул Беннасио. - Это самые быстрые мотоциклы на свете.
        Он достал из футляра длинный белый шнур. На концах были крючки. Беннасио продел один в металлическое ушко с одной стороны изогнутой деревяшки, потом перевернул эту штуку и начал ее сгибать, чтобы продеть в другое ушко второй крючок. Это, наверное, было нелегко, потому что у Беннасио вздулись шейные жилы.
        - Что вы делаете?
        - Натягиваю тетиву, Кропп, - по-прежнему невозмутимо ответил Беннасио.
        Он опустил стекло, и в салон «феррари» ворвался такой ветрище, что волосы Беннасио превратились в белый торнадо.
        Я снова посмотрел в зеркало и обнаружил, что мотоциклисты - Беннасио назвал бы их приспешниками Дракона - разделились и продолжают приближаться. Я насчитал шесть, но считать пришлось быстро, иначе я мог съехать с дороги.
        - Держи машину на полосе, Альфред! - крикнул Беннасио. - Рули правой, а левой хватай меня!
        Он снова потянулся к футляру и вынул колчан, полный стрел.
        - У меня не получится!
        - У тебя нет выбора!
        Беннасио закинул колчан за спину и начал протискиваться в окно, пока в салоне не остались только ноги и половина задницы. Я ухватил его за щиколотку левой рукой.
        Нас нагнали пять мотоциклов. Из-за сиплого рева двигателей они были похожи на рой взбешенных пчел. Шестой продолжал держаться сзади на расстоянии нескольких корпусов.
        Мотоциклисты были сплошь в черном, у них даже визоры шлемов были черными. Когда они пошли на обгон, Беннасио открыл стрельбу. Запели стрелы, и я увидел, как первый байк потерял управление. Беннасио попал прямо в шею мотоциклисту. Отличный выстрел с учетом того, что он стрелял из «феррари-энзо» на скорости сто двадцать миль в час. Два следующих байка не смогли увернуться от первого. Они врезались в него, и приспешники Дракона полетели через рули. Их тела приземлились на трассу, как тряпичные куклы.
        Осталось двое плюс тот, который ехал позади. Слева грянула пальба. В нас стреляли из довольно крупного оружия, но я не мог разглядеть из какого, потому что Беннасио заслонял мне обзор, а еще приходилось следить за дорогой.
        Пуля попала в левый бампер, и я догадался, что они целились в колеса, или бензобак, или туда и туда. Нас качнуло вправо, и я чуть не потерял управление, но все же выправил «феррари» и теперь вел машину по центральной полосе.
        Это навело меня на одну мысль. Я слегка повернул руль влево. Беннасио продолжал выпускать стрелы; они летели одна за другой, а он стрелял, перезаряжал (или как там это у лучников называется) и снова стрелял так быстро, что у меня зарябило в глазах. Я продолжал плавно выруливать на левую полосу. Теперь мотоциклистам предстояло либо отстать, либо оказаться прижатыми к разделительной полосе.
        Краем глаза я увидел, как «сузуки» с оглушительным хлопком взлетел на десять футов. Очевидно, Беннасио попал ему в колесо. Вот что бывает, когда пробиваешь покрышку на скорости сто двадцать миль в час.
        Слева остался один мотоциклист. Он набирал скорость, пока не поравнялся с передним бампером, и тогда я рассмотрел, что в нас палят из обрезов. Беннасио развернулся, а я подумал: почему у нас всего-навсего пучок стрел против шести вооруженных обрезами психов на «сузуки-хаябуса»?
        Потом я глянул в зеркало заднего вида и засек последнего. Он мчался, уперев свой обрез прикладом в колено, и черный ствол блестел в лучах восходящего солнца.
        Обгонявший нас парень сумел повернуться вправо и выстрелить. Я увидел оранжевую вспышку, ветровое стекло взорвалось, и нас с Беннасио осыпало крошками. Наверно, я завопил, но ворвавшийся ветер с воем унес всякие звуки.
        Я вдруг очутился в очень узком воздушном тоннеле под мощным напором ветра, от которого слезы собрались в уголках глаз и струйками потекли в уши.
        Тот, что слева, отпустил газ и приблизился к нам. Я даже среагировать не успел, как он запрыгнул на крышу «феррари». Брошенный байк накренился влево и въехал в разделительную полосу. Черная одежда облепила тело парня, обреза он не выпустил.
        Я почувствовал, как напряглась щиколотка Беннасио. Он изогнулся, чтобы пустить стрелу поверх крыши, пока тот не отстрелил мне голову. Но опоздал. Я увидел еще одну оранжевую вспышку, и теперь уже взорвалось заднее стекло.
        Я резко крутанул руль вправо. Этот маневр застал парня врасплох - он слетел, и его крик оборвался, как только он приземлился на трассу.
        Беннасио рухнул обратно на водительское сиденье, но уже с пустыми руками. Наверно, бросил лук на дорогу. А может, стрелы кончились или лук показался ему не лучшим оружием против обрезов. Я откинулся на спинку и попытался восстановить дыхание, не будучи уверенным, что не намочил штаны. Все - мои колени, рубашка, волосы - было усыпано осколками стекла.
        Я повернулся влево, глянул за спину и крикнул Беннасио в ухо:
        - Что с ним случилось?
        - Пригнись, Кропп.
        Я не двигался и только тупо на него смотрел. Тогда он положил ладонь мне на голову и резко нагнул. Боковое окно разлетелось, осыпав меня новыми осколками. Автоматически вжавшись в спинку сиденья, я повернулся и увидел перед собой ствол.
        Схватив обрез обеими руками, я заорал в разбитое окно парню на байке:
        - Отдай!
        Как будто он отдал бы только потому, что я попросил. Он и не отдал.
        Тогда я, пока он не выстрелил, со всей мочи дернул обрез к себе. У парня был выбор: выпустить оружие или потерять управление байком. Он выбрал первое и начал удаляться в сторону аварийной полосы.
        - Откинься назад, Кропп, - сказал Беннасио.
        Он произнес это громко, но спокойно, как будто мы продолжали обсуждать корн-доги. Потом он забрал у меня с колен обрез и прицелился через мое окно в мотоциклиста. Я взвизгнул и отпрянул, а обрез грохнул прямо у меня под носом.
        Пуля попала в бензобак байка. Мое лицо обдало жаром, а машину так тряхнуло от выстрела, что Беннасио пришлось выронить обрез. Тот упал мне на колени, а Беннасио, к счастью, успел схватить обеими руками руль и удержал машину на дороге.
        - Кажется, меня сейчас вырвет! - закричал я сквозь вой ветра.
        Беннасио ничего не ответил. Он улыбался, и вряд ли моим словам, что меня сейчас вырвет.
        23
        Беннасио снизил скорость до вполне приемлемых восьмидесяти миль в час, но ветер все равно лупил в лицо. Я сполз на сиденье, прикрыл ладонью глаза и задался вопросом, когда же прибудет подкрепление.
        Не знаю, сколько я так просидел, содрогаясь от порывов ветра, а ветер был таким холодным, что у меня стучали зубы и коленки бились друг о дружку. Мне показалось, что очень долго. Потом я услышал, что двигатель сбавляет обороты, и почувствовал, что ветер стих. Я убрал руку и увидел, что Беннасио выруливает на аварийную полосу. Нас быстро нагонял грузовой тягач с прицепом. Он посигналил и прогромыхал мимо, а Беннасио ему дружески помахал.
        - Что-то случилось? - спросил я.
        - У нас кончился бензин, - ответил Беннасио, и машина медленно остановилась.
        - Вы шутите?
        - Нет. Вылезай, Кропп, дальше пойдем пешком.
        - Пешком?
        - У нас нет выбора.
        - Вы постоянно это повторяете. Почему у нас никогда нет выбора?
        - Порой так даже легче.
        Мы вышли из машины и с минуту стояли, просто ее разглядывая. Теперь наша «феррари-энзо» была уже не такой крутой. Я сунулся в окно за обрезом.
        - Не надо, оставь это, Кропп.
        Я вздохнул и бросил обрез обратно на сиденье.
        - Беннасио, позвольте вас кое о чем спросить. Зачем все эти мечи, кинжалы, луки со стрелами и прочие средневековые штуки? Вам, рыцарям, что - запрещено огнестрельное оружие?
        - Для нас нет запретов.
        - Тогда почему вы им не пользуетесь?
        - В основном из гордости. Ты можешь думать иначе, но огнестрельное оружие примитивнее, чем мечи. В нем нет элегантности, Альфред. - Беннасио улыбнулся и добавил: - Да и по-нашему воюется веселее!
        И мы пошли по трассе. Пройдя с четверть мили, я остановился. Беннасио шел, задумчиво глядя под ноги, а потому лишь через несколько шагов заметил, что меня рядом нет. Он затормозил и обернулся, а я сел на землю и обхватил колени руками.
        День выдался чудесный, в небе застыла пара перьевых облаков, а с юга дул легкий ветерок. Я подставил лицо солнцу. Беннасио подошел и сел рядом.
        - Я буду честен с вами, Беннасио. Сейчас я глубоко потрясен. Я понимаю, что для рыцарей такие вещи - нормальное дело, но то, что сейчас случилось, немного меня напугало. Нет. Не немного. Я сильно перепугался. Ходишь себе в кино, смотришь, как там гоняются на машинах и палят друг в друга, и думаешь: ага, я тоже так могу. То есть я хочу сказать, что сидишь в темном зале и вроде как жалеешь, что это не ты там, в фильме, стреляешь в злодеев. Но в реальной жизни совсем не так, хотя все это становится больше похоже как раз на кино. Это странно, потому что я начинаю скучать по моей настоящей жизни, хотя она и отстойная.
        Я не знаю, сколько еще продержусь.
        - Понимаю. - Беннасио вздохнул и печально посмотрел на меня. - К сожалению, Альфред, мы не можем долго здесь оставаться. Скоро прибудет полиция… или кто похуже.
        - Еще АТ?
        - АТ?
        - Агенты тьмы.
        Беннасио улыбнулся:
        - Да. АТ. Именно так.
        - Я не хочу вас задерживать, Беннасио. У вас важное дело - спасти мир и все такое. Если я увяжусь за вами, это будет эгоистично с моей стороны. Тем более что я сам не знаю, хочу ли я этого.
        - Ты себя недооцениваешь, Альфред. Без тебя я бы не пережил это утро.
        Беннасио явно сказал это, чтобы приободрить меня, но вряд ли искренне так считал.
        - Бродвей, - ни с того ни с сего произнес он.
        - Что?
        Беннасио улыбался.
        - Ты спрашивал, какая музыка мне нравится. Я люблю мелодии из мюзиклов.
        Не знаю почему, но я рассмеялся.
        - Особенно Лернера и Леу. «Камелот»[17 - Мюзикл, либретто Алана Джея Лернера, музыка Фредерика Леу.]. Слыхал? - Беннасио начал тихо напевать: - «Никто нигде никогда не найдет, сколько ни обойти, обители слаще, чем Камелот, в самом конце пути!» Понимаю, что это предсказуемо.
        Я расхохотался. И оно помогло.
        - Нам нужно найти какой-нибудь транспорт, Беннасио, - сказал я, когда наконец отдышался. - Мы не можем идти пешком до самого Галифакса.
        Беннасио встал.
        - Да, не можем. Вставай, Кропп, не дергайся и руки не поднимай.
        Он смотрел вдоль трассы. Я поднялся и поглядел в ту же сторону. Сирену я услышал даже раньше, чем увидел проблесковые маячки.
        - Отлично, - сказал я. - Полиция.
        Патрульная машина остановилась на аварийной полосе. Сирена отключилась, но сине-красные маячки продолжали вращаться. Из машины вышел патрульный, державший руку на кобуре.
        - На колени и руки за голову! - крикнул он нам. - Быстро!
        - Делай, как он говорит, - шепнул Беннасио.
        Мы встали на колени, я сплел пальцы на затылке. Полицейского я не видел, но слышал, как скрипят по асфальту его ботинки.
        Подойдя к нам, он спросил:
        - Вам что-нибудь известно о том, что случилось там, на дороге?
        - У нас кончился бензин, - ответил Беннасио.
        - Похоже, что с вами произошло еще кое-что.
        Коп остановился в двух футах от Беннасио. К этому времени он уже вынул пистолет и нацелил его Беннасио прямо в лоб.
        - У меня пистолет, - спокойно сказал Беннасио, как будто поделился мнением о погоде. - За спиной.
        - Не двигаться! - сказал коп и облизнул губы.
        Он был ненамного старше меня, лет девятнадцать-двадцать, и в своей высокой коричневой шляпе выглядел глуповато, как ребенок на карнавале в костюме полицейского. Коп наклонился и потянулся за несуществующим пистолетом. Его собственный ствол оказался в четырех дюймах от носа Беннасио.
        Тот выбросил правую руку и ударил копа в шею рогаткой из указательного и среднего пальца. Полицейский рухнул на асфальт и замер.
        - Господи, Беннасио! - закричал я. - Вы убили его!
        - Он жив. Идем, Альфред, - велел Беннасио, уже будучи на ногах и быстро направляясь к патрульной машине.
        - Мы заберем его тачку?
        - Да.
        - Потому что у нас нет выбора?
        - Именно.
        - Я хочу домой.
        Беннасио остановился у двери патрульной машины и обернулся.
        - Где твой дом, Альфред?
        Это он не со зла спросил, а просто не понимая, что я имею в виду под словом «дом». А что я имел в виду под словом «дом»? Дом Таттлов? Ноксвилл? Беннасио не понял, а я и сам не знал. У меня больше не было настоящего дома.
        И я сел в машину.
        24
        Беннасио выключил проблесковые маячки, нажал на газ, и очень скоро «форд-краун-виктория» разогнался до ста пяти миль в час. Машины уступали нам дорогу - они ведь думали, что мы едем в служебном автомобиле по каким-то очень важным полицейским делам. Я занял пассажирское место «дробовиком патрульного»[18 - To ride shotgun (англ.) - американское шутливое выражение, означающее «охранять в пути», «сидеть рядом с водителем».] близ настоящего дробовика и теперь думал, что если на нас снова нападут, то отбиваться мне придется в одиночку, так как стрелы у нас кончились, а обрез недостаточно элегантное оружие для Беннасио.
        Мы ехали по долине Вайоминга, справа виднелись горы Поконо. Раньше я никогда не путешествовал на машине. Да, мы с мамой ездили во Флориду, но это не в счет, потому что то были семейные выезды. Однако наша с Беннасио поездка точно не выглядела путешествием, потому что все путешествия на машине объединяет одно - это весело.
        Беннасио настроился на полицейскую волну. Об угоне нашей крутой «феррари» не говорили ни слова… пока, но мы оба понимали, что это вопрос времени.
        - И что теперь? - спросил я.
        - Мы должны найти другое средство передвижения.
        - Дайте-ка угадаю. Белые скакуны?
        - Я склоняюсь к мысли о быстрой кошке, - возразил Беннасио и включил красно-синие проблесковые маячки.
        Машина впереди нас перестроилась в правый ряд, Беннасио повторил ее маневр и подобрался ближе.
        - «Ягуар», - сказал я. - Быстрая кошка. Понятно. Очень смешно, но как угон машин сочетается с кодексом рыцарской чести?
        Вместо ответа Беннасио потянулся к кнопке включения сирены.
        - Постойте, а можно мне?
        - Изволь.
        Я нажал. Взвыла сирена, а Беннасио присовокупил к ней фары дальнего света. «Ягуар» затормозил на аварийной полосе. Беннасио остановился в десяти футах позади, снял дробовик с держателя и без лишних слов передал его мне.
        - Я думал, это оружие варваров.
        - Так и есть, но ты же не рыцарь.
        - Я не собираюсь ни в кого стрелять, Беннасио.
        - Не думаю, что возникнет такая необходимость.
        С этими словами он вынул из нагрудного кармана тоненький блокнот в черной кожаной обложке, на которой стояло тиснение золотом: «Сэмсон индастриз». Чековая книжка. Беннасио открыл ее и подписал пустой чек.
        - Возвращаясь к волнующему тебя вопросу, - произнес он. - Мы не воруем и не угоняем машины, но некоторые не хотят продавать. Идем, Кропп.
        Я не успел сказать ни слова, как он уже зашагал к тому «ягуару». Я вылез из патрульной машины и с дробовиком в руках пошел за Беннасио. За рулем «ягуара» сидел крупный парень в бежевом пальто. Этот спортивный автомобиль был для него явно мал. Казалось, он еле втиснулся между рулем и сиденьем. По выражению его лица было понятно, что он совершенно не ожидал, что из машины дорожного патруля появится кто-то вроде нас с Беннасио.
        - В чем дело? - спросил он.
        - Не пугайтесь, - сказал Беннасио и жестом подозвал меня к себе.
        Когда я подошел, он выхватил у меня дробовик и нацелил его в нос тому парню.
        - Интересно, как тут не испугаться?! - возмущенно осведомился тот и автоматически поднял руки.
        - Пожалуйста, выйдите из машины, - приказал Беннасио.
        - Да, конечно, я выйду, только не стреляйте.
        Парень был здоровенный, да еще нервничал, так что ему было трудно выбраться наружу.
        - Это вам за причиненные неудобства, - сказал Беннасио и сунул ему чек. - Я полностью полагаюсь на ваше благородство. Сами впишите сумму, которую посчитаете разумной. Идем, Кропп.
        Он перекинул мне дробовик. Я поймал и без особого энтузиазма направил его на здоровяка, который никак не мог понять, куда ему смотреть: на Беннасио, который садился за руль его машины, на меня с дробовиком или на пустой чек в дрожащей руке.
        Проходя мимо него к пассажирскому месту «ягуара», я, желая ему помочь, сообщил:
        - Мы оставили ключи в зажигании. - Тут я показал на патрульную машину. - Но думаю, ехать за нами будет с вашей стороны неразумно.
        Я забрался в «ягуар», и Беннасио вдавил педаль газа еще до того, как я успел пристегнуться.
        - Вы жутко доверчивы, Беннасио, - заметил я, когда мы проехали несколько миль и стало понятно, что тот парень не собирается преследовать нас в случайно доставшейся ему патрульной машине. - Откуда вы знаете, что он не выпишет себе чек на миллион долларов?
        - Большинство людей - честные и хорошие, Кропп. Если им дать возможность, они обычно делают правильный выбор. Зачем быть рыцарем, если в это не веришь?
        С этими словами он взял дробовик, лежавший у меня на коленях, и выбросил его в окно.
        25
        За всю дорогу до границы Пенсильвании, далее через Нью-Йорк в Массачусетс, потом по девяносто пятому шоссе вдоль побережья Новой Англии в Нью-Гэмпшир, а из Нью-Гэмпшира - в Мэне мы останавливались, только чтобы заправиться (этот «ягуар» так и жрал бензин) и отлить, и еще один раз перехватили по сэндвичу с лобстером в «Авто-Маке». По дороге я все оборачивался и смотрел, не гонится ли за нами дюжина патрульных машин… или агентов тьмы, только теперь на «харлеях», пусть не таких резвых, зато мощных.
        Миль за двадцать до канадской границы, когда мы мчались по девятому шоссе на скорости сто пятнадцать миль в час, я заметил, что мы практически одни на своей полосе, а в южном направлении образовалась многомильная пробка.
        - Что-то не так, - сказал я. - Все едут из Канады.
        Конечно, было крайне трудно представить, что в Канаде начался Армагеддон.
        - Скорее всего, закрыта граница, - отозвался Беннасио.
        - И что нам делать?
        - У нас нет выбора. Мы должны попасть в Канаду.
        Я представил, как мы на скорости сто десять миль в час пролетаем через заграждения, а за нами несется Королевская конная полиция. И как только я вообразил эту картину, во тьме за нами появился первый комплект сине-красных огоньков. Очень быстро за ним нарисовались еще три-четыре, и я различил вой сирены. Беннасио среагировал просто - стрелка на спидометре скакнула на сто двадцать. Мы с ревом пронеслись мимо электронного табло с надписью «Граница закрыта».
        - Послушайте, Беннасио, дело плохо, - сказал я. - Нам бы лучше бросить этот «яг» и перейти границу своим ходом.
        Это было, само собой, не лучшее предложение с учетом того, что нас преследовала половина патрульных машин штата Мэн.
        Беннасио не ответил. Он не сбавлял скорость, пока на горизонте не появились вооруженные штурмовыми винтовками бойцы Национальной гвардии. Первый ряд уже опустился на одно колено и прицелился в нашу сторону.
        Беннасио ударил по тормозам, и футов через пятьдесят мы наконец остановились.
        - Вылезай из машины, Альфред, - распорядился Беннасио. - Только так, чтобы они видели твои руки.
        Я вышел с поднятыми руками и услышал, как кто-то орет в мегафон:
        - Отойдите от машины! Держите руки так, чтобы мы их видели!
        Подъехали автомобили преследования. Все фары включены, десятки копов в коричневой форме заняли позиции за открытыми дверцами. Мне стало интересно, как Беннасио выкрутится из такой ситуации.
        - На землю! Лицом вниз! Руки за голову!
        Беннасио кивнул мне, и мы легли бок о бок. Эти последние футы Америки были очень холодными. К нам подошел какой-то коп и встал рядом. Я видел только свое отражение в его идеально начищенных черных ботинках.
        - Привет. А сейчас я должен задать вам вопрос: причина вашей поездки в Канаду? - спросил их обладатель.
        - У меня в кармане пиджака визитка, - ответил Беннасио. - Прежде чем вы продолжите, я рекомендую связаться с этим человеком.
        Мне не было видно, взял мистер Начищенные Ботинки визитку или нет, но он ушел и некоторое время отсутствовал.
        - Что происходит, Беннасио? - спросил я шепотом.
        - Я попросил об одолжении.
        - Мне холодно, - пожаловался я, но Беннасио ничего не ответил.
        Кто-то схватил меня за шкирку и рывком поднял на ноги. Парень в синей ветровке - тот самый, в начищенных ботинках, - протянул Беннасио визитку и объявил:
        - Можете радоваться, сегодня вам повезло.
        - Везение здесь ни при чем, - пробормотал Беннасио. - Иначе и быть не могло.
        Мы с Беннасио снова забрались в «ягуар». Парень в синей ветровке махнул пограничнику. Тот набрал код на воротах, а парень отступил на шаг и помахал нам рукой.
        - Удачи! - крикнул он, когда мы уже въезжали в Канаду.
        - Неизбежности, - пробормотал Беннасио.
        26
        Я никогда не бывал в Канаде, но и сейчас увидел не так уж много, потому что стемнело, а Беннасио выбирал второстепенные двухполосные дороги. Он мчался в ночи, как будто за нами гнались черти из самого ада. Я знал, что Галифакс находится на побережье, где нас, возможно, ждал самолет. Вот только какой от самолета прок, если все вылеты запрещены?
        Я попытался вздремнуть, но попробуйте поспать в «ягуаре», который мчится по чужой стране со скоростью сто двадцать миль в час.
        В три часа мы проехали длинный мост, и Беннасио сообщил, что мы в Новой Шотландии. По мне, так мы с тем же успехом могли быть на темной стороне Луны. Дальше мы ехали молча, пока на горизонте не появилось какое-то оранжевое свечение. Сперва я подумал, что это солнце встает, но потом вспомнил, что еще ночь.
        - Видимо, мы все-таки опоздали, - обронил Беннасио.
        Он сбросил скорость до неспешных восьмидесяти миль в час, и очень скоро я понял, что это зарево - пожар на каком-то частном аэродроме. Там, судя по всему, произошло крушение.
        Беннасио свернул на подъездную дорогу и поехал прямиком на взлетно-посадочную полосу. В конце у песочного «шевроле-субурбан» стояли три типа. Все трое в коричневых плащах. Беннасио в нашу первую встречу носил такой же.
        - А я думал, что вы последний рыцарь, - заметил я.
        - Так и есть, - кивнул он. - А еще, Альфред, насколько я помню, тебе было сказано, что у меча много друзей.
        Беннасио остановил машину, и мы вышли на полосу. Моросил холодный дождик. До нас долетал шум океана, и я ощутил соленый привкус во рту. Беннасио не выключил фары, мы встали перед машиной, а в воздухе сверкали и кружились крохотные капли влаги.
        Один из тех мужиков подошел к Беннасио. Они расцеловались в щеки, а потом этот тип крепко обнял Беннасио и посмотрел на меня.
        - Кабири, это Кропп, - представил меня Беннасио.
        - Он Друг? - спросил Кабири, окинув меня оценивающим взглядом.
        - Друг и Рубака.
        - Да ну! Тогда он мне друг, - отозвался Кабири, после чего расцеловал меня в обе щеки и тоже крепко обнял. - У нас тут возникли небольшие проблемы. - Он повернулся к Беннасио и кивнул на горящие обломки самолета. - Нас атаковали пешим строем, застали врасплох. Мы ожидали нападения с воздуха. Они использовали вот это.
        Кабири кивнул в сторону одного из парней, который стоял неподалеку и держал штуковину, похожую на необычно большую базуку. По-моему, это был гранатомет.
        - Дерье? - спросил Беннасио.
        - Он был в самолете, лорд Беннасио.
        Беннасио закрыл глаза. Я заметил, что двое других смотрят на меня, и отвел взгляд.
        - Проклятье! - пробормотал Беннасио. - Им удалось уйти?
        Кабири мрачно улыбнулся.
        - Идемте, - сказал он и кивнул в сторону горящего самолета. - Я вам покажу.
        Мы пошли за ним по бетонной полосе мимо разбившейся машины. Искореженный корпус дымился и шипел под струйками дождя. На противоположной стороне взлетно-посадочной полосы лежали навзничь тела трех мужчин в черных плащах. Беннасио откинул капюшоны и не спеша рассмотрел одного за другим. Потом он указал на того, который вытянулся посередине. Этот был самый крупный, с приплюснутым носом и черными щелями вместо глаз.
        - Это Качмарчик, - произнес Беннасио. - Тех двоих я не узнаю.
        Кабири отвернулся и сплюнул.
        - Скорее всего, завербованные Качмарчиком местные рыбаки.
        - Возможно.
        Беннасио отвернулся от трупов и посмотрел на горящий самолет, в серых глазах плясали язычки пламени.
        - Нам нельзя здесь оставаться, - сказал Кабири. - Качмарчик не доложил о выполненной работе, так что скоро сюда прибудут другие. Боюсь, их будет много и вчетвером нам с ними не совладать. - (Вообще-то, нас было пятеро, но меня, как я понял, Кабири не посчитал.) - Едем ко мне домой. Это недалеко. Там отдохнете, и мы решим, что делать дальше.
        - Наш пилот, Дерье, погиб, - ответил Беннасио. - Даже если мы найдем другой самолет, без пилота нам не взлететь.
        Кабири положил большущую руку на плечо Беннасио.
        - Идемте, лорд Беннасио, - тихо позвал он, и хотя голос был бодр, глаза его наполнились слезами. - Горячая еда, теплая постель, и утром мир покажется лучше.
        Кабири посмотрел на своих товарищей.
        - К тому же вас кое-кто с великим нетерпением ждет.
        27
        Тела мы оставили на взлетной полосе. Беннасио накрыл капюшонами лица тех, кого не смог опознать, а лицо Качмарчика оставил открытым. Я не понял, почему он так поступил, но решил, что это, наверное, что-то символическое.
        Мы загрузились в «субурбан», а «ягуар» остался на поле, о нем никто и не вспомнил.
        Беннасио, я и парень с базукой, которого звали Жюль, сели позади, а Кабири и еще один тип по имени Майло, в коричневом плаще, - впереди. У Жюля был длинный нос с таким немного вздернутым кончиком, и от него странно пахло, как будто черной лакрицей. У Майло были длинные светлые волосы, он затягивал их в хвост, а пронзительные глаза сияли голубизной, как у Виндимара. Подумав о Виндимаре, я с болью осознал тот факт, что я не он, я Альфред Кропп и не принадлежу к числу этих воинов с базукой.
        Несколько минут мы ехали молча, потом Кабири сказал:
        - Вчера аутсайдеры напали на убежище Могара в Хативе. Естественно, они ничего не нашли.
        - Где Могар? - спросил Беннасио.
        Кабири покачал головой:
        - Не знаю. Мы ничего о нем не слышали, лорд Беннасио.
        Кабири обращался к нему с большим почтением, как будто даже находиться рядом с Беннасио было великой честью. Знай он, что это я виноват в том, что заварилась такая каша, он бы, наверное, приказал Жюлю пристрелить меня из базуки.
        - И теперь у нас нет возможности пересечь Атлантику, - продолжил Беннасио.
        - Они перекрыли границу, но вы все-таки ее пересекли. Не отчаивайтесь, лорд Беннасио. Я знаю, вы их ненавидите, но сейчас у нас нет другого выхода. Мы должны использовать все имеющиеся средства.
        Беннасио вздохнул:
        - Я подумаю об этом.
        Мне стало интересно: кого именно он ненавидит?
        - Кто такие аутсайдеры? - спросил я. - АМПНА?
        - АМПНА! - фыркнул Кабири и изобразил, будто презрительно сплевывает.
        - А что вообще это означает? Единственное, что мне пришло в голову, это «Агентура мощных противников нормальных явлений».
        - Ха-ха! - воскликнул Кабири. - А вы нашли смышленого малого, лорд Беннасио!
        Остаток пути - он занял минут тридцать - все молчали. Приехали мы в небольшой городок с узкими извилистыми улочками и домами в стиле кейп-код. Это мог быть Галифакс, а мог и какой-нибудь другой городок. Я ведь не знал, насколько велик Галифакс и далеко ли он от аэродрома.
        Мы остановились возле синего дома с белыми ставнями. Как я понял, это и было жилище Кабири. На столах были расставлены керосиновые лампы, а в камине потрескивал огонь. Я удивился, что они не пользуются электричеством, и подумал, что у этих служителей меча, наверно, весьма ограниченный бюджет. С другой стороны, Беннасио дал тому парню на трассе незаполненный чек «Сэмсон индастриз». Возможно, рыцарям выделяют представительские средства, а Друзьям Меча - нет. Или они сами выбрали такой стиль жизни, как реконструкторы, которых показывают по телевизору.
        - Здесь мы в безопасности, лорд Беннасио, - объявил Кабири. - По крайней мере, на несколько часов. Жюль, найди лорду Беннасио чего-нибудь поесть. - Он не сказал Жюлю, чтобы тот нашел чего-нибудь и мне. - Майло, доложи ей, что лорд Беннасио здесь. - Кабири улыбнулся старику. - Она очень волновалась.
        Беннасио ничего не ответил. Он опустился в глубокое кресло у камина, закрыл глаза и кончиками пальцев надавил на веки. Я не знал, куда себя девать, сел рядом на табурет и принялся мечтать о сухих носках - пятки уже зудели, но я не знал, можно ли в таком обществе снять ботинки.
        Кабири скинул коричневый плащ, под которыми оказались фланелевая рубашка и джинсы «ранглер». А еще у него были короткие и сильно курчавые, как у пуделя, волосы, и вообще он смахивал на парня из рекламы бумажных полотенец фирмы «Брауни».
        Жюль принес поднос с копченым лососем, толсто нарезанным сыром и гроздьями крупного винограда. Еще там были крекеры с маленькими кучками черных, грязноватого вида шариков. Я догадался, что это икра. Икру я раньше не пробовал, а есть что-то незнакомое на голодный желудок мне не хотелось, поэтому я остановил свой выбор на лососе и сыре. Виноград был хорош, с тонкой кожицей - только раскусишь, и рот наполняется соком. Жюль вышел и снова вернулся с бутылкой вина и бокалами. Вино я не пью, поэтому воздержался и усиленно «запивал» еду виноградом. Я подумал, что если бы они не тратились на икру и дорогое французское вино, им хватило бы денег на электричество. Кабири был крупным парнем, почти как я, и аппетит у него был соответствующий, так что стоявший между нами поднос опустел очень быстро.
        - Вы должны им позвонить, - сказал Кабири Беннасио.
        - Даже думать об этом тошно, - ответил тот.
        И тут в комнату вошла девушка. Кабири встал, Жюль тоже, поэтому и я поднялся, и с моих колен посыпались на ковер крошки. Девушка была высокой, почти шесть футов ростом, босая, и на ней было длинное - даже подол волочился по полу - зеленое платье без рукавов. Темно-рыжие волосы она убрала за уши, а кожа у нее была бледной почти до прозрачности. Это была самая красивая девушка из всех, кого я видел в жизни.
        Она сразу направилась к Беннасио, и он встал ей навстречу. Она поцеловала ему руку, а после прижала его ладонь к своей щеке.
        - Милорд, - тихо произнесла девушка.
        Беннасио прикоснулся к ее щеке свободной рукой и сказал:
        - Наталия, тебе нельзя здесь находиться.
        - И тебе тоже.
        - У меня нет выбора.
        Беннасио на три четверти отвернулся от камина, и я не видел лица, но голос у него был такой убитый, как в тот момент, когда он сказал мне в Ноксвилле о роке, который настиг нас.
        Он повернулся ко мне:
        - Это Альфред Кропп.
        - Я знаю, кто такой Кропп, - ответила Наталия.
        Она даже не посмотрела на меня. Голос у нее был очень мелодичный, как колокольчик, который звенит где-то вдалеке, и хотя она говорила тихо, он был слышен во всех углах комнаты.
        - Он спас мне жизнь, - добавил Беннасио.
        Не знаю, зачем он это сказал. Может быть, хотел, чтобы Наталия хорошо ко мне отнеслась, но я видел, что этот рекламный трюк вряд ли выгорит.
        - Чтобы ты ею пожертвовал, - подхватила Наталия.
        - Чтобы я сдержал клятву.
        Я посмотрел на Кабири. Тот разглядывал блики огня на своем бокале, а Майло стоял у двери, как часовой. Куда делся Жюль, я не знал. Беннасио и Наталия разговаривали так, будто в комнате, кроме них, никого не было, и я чувствовал себя не в своей тарелке.
        - Твоя клятва! - вспылила она. - Нет, милорд, это не твоя, а мифическая клятва, которую тысячу лет назад дал тот, чьи кости давно превратились в прах. Ты доверяешь слову мертвых больше, чем обетам живых.
        - Для меня превыше всего чистота моего Ордена.
        - Твоего драгоценного Ордена больше не существует, милорд. Все его рыцари погибли.
        - Все, кроме одного.
        - Очень скоро погибнешь и ты, и я останусь одна.
        - Поэтому ты здесь? - спросил Беннасио. - Чтобы терзать так меня? Я не могу отказаться от клятвы ради одного человека, кем бы он ни был. Я не могу пожертвовать всем миром во имя одной души.
        - Если жизнь одного человека ничего не стоит, то этот мир не заслуживает спасения, - возразила Наталия.
        Беннасио прикоснулся к ее щеке:
        - Я люблю тебя больше всего на свете. Видеть, как ты страдаешь, для меня мука страшнее смерти. Но ты сама не понимаешь, о чем просишь, Наталия. Я не могу повернуться спиной к Небесам и даже ради любви не обреку себя проклятию.
        - Это ты ничего не понимаешь, - запальчиво ответила Наталия, но тут же сникла.
        Она склонилась к Беннасио, он принял ее в свои объятия, и она тихо заплакала у него на плече. Беннасио нашептывал ее имя ей в затылок, а потом посмотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились, я не выдержал и отвел глаза.
        28
        - Время на исходе, Беннасио, - сообщил Кабири. - Вы должны принять решение. Мы потеряли и самолет, и пилота. Вас не терзали сомнения, когда вы использовали аутсайдеров, чтобы пересечь границу. Вызовите их и сейчас.
        - У нас гости, - вмешался Майло.
        Окно, которое было ближе к нему, разбилось, и в комнату посыпались осколки стекла. Какой-то темный предмет шлепнулся на пол, покатился к нам и остановился, только ударившись о ногу Кабири.
        Это была голова Жюля.
        - Свет! - крикнул тот.
        Они с Майло бросились гасить керосиновые лампы. Беннасио толкнул Наталию ко мне, схватил стоявшее у камина ведро и выплеснул воду в огонь. Дрова зашипели, повалил белый дым.
        - Альфред, в конец коридора, - скомандовал Беннасио. - Последняя дверь слева. Поторопись!
        Я сгреб Наталию в охапку и потащил по коридору. Идти приходилось в кромешной темноте. Я ощупывал стены правой рукой, а Наталия брыкалась, и мне приходилось нелегко. Девушка она была высокая и, несмотря на кажущуюся хрупкость, сильная. Я слышал, что позади нас завязалась настоящая драка: звон стекол, крики, топот, треск мебели.
        Добравшись до конца коридора, я нащупал вход, впихнул Наталию в комнату, вошел следом и захлопнул за нами дверь. Что делать дальше? Спрятаться в шкафу? Залечь под кровать? Прямо над нами я услышал мерное бухтенье вертолетного винта, а потом приглушенные выстрелы и вопли.
        У меня появилась идея, я отпустил руку Наталии и предложил:
        - Может, нам лучше…
        Но она не дала мне закончить. Из темноты ко мне вылетело колено, ударило в пах, и я скрючился на полу. Когда получаешь такой удар, только и остается корчиться, зажав больное место, и ждать, когда тебя отпустит.
        - Это за то, что ты взял меч и обрек Беннасио на смерть, - прошипела Наталия.
        Сквозь слезы я увидел, как распахнулась дверь и силуэт Наталии растворился в полумраке коридора. Еще я успел заметить, что в правой руке она сжимала кинжал. После этого я остался наедине со своей болью.
        Через какое-то время я ухватился за край кровати, подтянулся и встал. Пока я так стоял, покачиваясь, и боль от удара пульсировала в унисон с моим сердцем, в комнату ворвался луч света от большого фонаря. Я не раздумывая ломанулся плечом вперед и врезался в грудь какого-то типа. Он вылетел обратно в коридор и выронил фонарь, а я принялся месить кулаками его живот. Длилось это недолго, он схватил меня за правое запястье, завел мне руку за спину, развернул и уложил ничком, после чего уперся коленом в поясницу. Он так заломил руку, что кончики моих пальцев коснулись шеи.
        Я даже испугался, что плечо выскочит из сустава, а потом ощутил, как за ухо приставили что-то холодное.
        Вдруг стало совсем тихо. Я слышал только, как тяжело дышит этот парень и еще медленный стук винтов вертолета снаружи.
        А потом я услышал, как громко крикнул Беннасио:
        - Нет! Он с нами!
        Парень отпустил меня, поднял с пола фонарь, пнул меня в зад и посветил мне в глаза.
        - Ты кто? - спросил он.
        - Альфред Кропп!
        - Альфред Кропп! Ошибка вышла - извини, малыш, ты застал меня врасплох.
        Из темноты возникла рука и рывком поставила меня на ноги. Я чуял запах его одеколона и слышал, как он жует жвачку. К нам подошел Беннасио с керосиновой лампой в руке.
        Парень с фонариком дважды и с силой пожал мне руку. Он был в джинсах «докерс», а под синей ветровкой носил рубашку поло. На вид ему было лет двадцать пять, может, тридцать. У него были волосы до плеч, и он зачесывал их назад, умащивая чем-то вроде геля.
        - Майк Арнольд, - представился он. - Как поживаешь? - Парень повернулся к Беннасио: - Скажи, мы были на волосок? Поблагодаришь потом, сейчас пора валить. Скоро сюда подтянется масса серьезных гадов.
        Он проводил нас по коридору к главной комнате. Там у камина стоял Кабири, а возле его ног лежали два трупа в черных плащах с капюшонами. Еще один покойник в черном плаще распластался ничком на полу в кухне. Из головы натекла лужа крови. Над ним стояла Наталия. Она сжимала в руке кинжал и прерывисто дышала.
        - Майло? - спросил Беннасио у Кабири.
        Тот помотал головой и кивнул на диван. Я совершенно не хотел смотреть на Майло, но все равно взглянул, о чем сразу же пожалел.
        - Все здесь? - спросил Майк Арнольд. - Все, кто нужен? Отлично. Просто великолепно. Не заморачивайтесь, мы пришлем кого-нибудь прибраться.
        - Как вы нас нашли? - спросил Беннасио.
        - Некогда объяснять. Хватайте, что тут у вас есть, и сваливаем.
        Майк быстро подошел к выходу и распахнул дверь. Снаружи стоял большой черный вертолет, который гнал в дом холодный воздух лопастями винта.
        Кабири шагнул к Беннасио и тихо, как будто не хотел, чтобы услышал Майк, сказал:
        - Идемте, лорд Беннасио. Выбор сделан за нас. Нам остается довериться этому повороту судьбы.
        - О да, когда вращается колесо фортуны, приходится только верить, - поддакнул Майк Арнольд.
        А я подумал: «Какого черта? Кто такой этот Майк Арнольд?»
        29
        Мы загрузились внутрь. Это был такой большой военный вертолет с местами для пулеметчиков по бортам. Я сел в хвосте вместе с Беннасио и Наталией. Вертолет взлетел, когда мой зад еще не успел опуститься на сиденье; потом, набирая высоту, машина резко накренилась влево, желудок подскочил к горлу, и я почувствовал кисловатый привкус сыра. Наталия так и не обулась, и я подумал, что ей, наверное, холодно, ведь вертолет продувался со всех сторон. Кабири и Майк Арнольд сели напротив нас. Майк улыбался мне во весь рот, зубы у него были белые и очень крупные, так что жвачку было трудно не увидеть.
        Он подался вперед и прокричал мне в лицо:
        - Так, значит, ты - Альфред Кропп! Да уж, сглупил ты, малыш! Меч украл! Ты - Пандора нашего века! Учил в школе греческие мифы? Наверное, теперь думаешь: «Елки-палки, что я наделал?»
        Майк рассмеялся, а жвачка все щелкала у него во рту; он жевал ее так яростно, как будто она его злила.
        Потом он посмотрел на Наталию.
        - По-моему, мы не знакомы. Я - Майк Арнольд. Как дела?
        Наталия просто смотрела на него, но Майка это ничуть не смутило. Он подмигнул ей и обратился к Беннасио:
        - Итак, ты спросил, как мы вас нашли. Мы, естественно, знали, когда и где вы пересекли границу. А пару часов назад выяснили, что вы, ребята, сделали с Качмарчиком. Не такая уж головоломка, что после этого вы залегли на дно у Кабири.
        - Ваше появление было… внезапным, - заметил Беннасио.
        - Как кавалерийский наскок?
        - Куда вы нас переправляете? - спросил тот.
        - Мы переправляем вас через этот пруд, Беннасио. Видишь ли, сложились определенные обстоятельства.
        - Какие обстоятельства?
        Майк глянул на меня и ответил:
        - Это секретная информация.
        - С вами связался Могар, - сказал Беннасио, и это был не вопрос.
        - Это секретная информация, Бенни. Сек-рет-на-я, - по слогам повторил Майк и одарил меня бессмысленной улыбкой.
        - Вы предложили купить меч, и он принял ваше предложение.
        - Я начинаю думать, что у нас возникли проблемы с взаимопониманием! - прокричал Майк сквозь рокотание двигателя. - Это дельце под нашей полной юрисдикцией, и я не уполномочен рассказывать тебе больше, чем уже выложил!
        Кабири отвернулся и притворился, будто сплевывает. Я и раньше видел, как он это делает, и тут до меня дошло, что Майк Арнольд - агент АМПНА.
        Через какие-то двадцать минут после взлета вертолет описал широкий круг и пошел на посадку. Майк глянул на часы, потом достал из кармана ветровки пистолет и небрежно так положил на колено.
        - «Глок», девять миллиметров! - пояснил он мне, потому что заметил, как я вытаращился. - Хочешь, дам подержать?
        Я отрицательно покачал головой, а Майк широко улыбнулся и щелкнул своей жвачкой. Майк Арнольд явно не разделял взгляды Беннасио на огнестрельное оружие. У меня было ощущение, что оно ему очень даже нравится.
        Когда мы приземлились, солнце только-только проглянуло сквозь пелену облаков. Было холодно, вполне мог и снег пойти, и ветер поднялся. Это был еще один аэродром. На взлетно-посадочной полосе примерно в ста ярдах от нас стоял военно-транспортный самолет. Грузовой люк в хвостовой части был открыт в темноту и очень напоминал разинутый рот.
        Я вылез вслед за Майком и Кабири, а Беннасио и Наталия остались внутри. Глаза Наталии блестели от слез, - похоже, они с Беннасио опять поругались. Беннасио хотел встать, а Наталия взяла его за руку, и было ясно, что она умоляет его остаться. Он помотал головой и поцеловал Наталию, после чего спрыгнул к нам под вращающиеся лопасти.
        - Ну, все утрясли? - спросил Майк. - Отлично!
        И он пошел к транспортному самолету, но в одиночестве. Беннасио повернулся к Кабири.
        - Я пойду с вами! - крикнул тот.
        - Нет. Ты должен остаться с Наталией. Пока я жив, она в опасности. Защити ее, Кабири!
        Потом Беннасио повернулся ко мне:
        - А теперь, Кропп, я с тобой попрощаюсь. Пусть Кабири и не рыцарь, но он Друг Меча и поможет тебе вернуться домой, если тебе так хочется.
        Вокруг его глаз и рта залегли глубокие тени. Он казался очень постаревшим и усталым.
        - Мой путь лежит во мраке, и только Небесам известно, где он закончится. Молись за меня, Альфред. Прощай.
        Беннасио сжал мое плечо и быстро направился к Майку, который ждал его у грузового люка транспортного самолета. Я провожал Беннасио взглядом, пока он не дошел, а потом не выдержал и бросился за ним.
        - Беннасио! Беннасио! Подождите! Подождите меня, Беннасио!
        Я остановился возле трапа.
        - Беннасио!
        У меня срывалось дыхание, бежать было нелегко: во?первых, я толстый и не привык бегать, а во?вторых, мне совсем недавно врезали коленом между ног.
        - Возьмите меня с собой!
        - Ты сам не понимаешь, о чем просишь, - ответил Беннасио.
        - Я вам пригожусь. Я могу… - На самом деле я понятия не имел, что могу. - Я буду вашим оруженосцем или лакеем, или как их там называют. Пожалуйста, Беннасио, не оставляйте меня здесь. Я должен… вы обязаны дать мне шанс исправить то, что я натворил.
        Беннасио посмотрел на Майка. Тот изучал меня с самодовольной улыбкой школьного заправилы.
        - А что ты натворил, Альфред? - спокойно спросил Беннасио.
        - Взял меч, - пробормотал я.
        И снова Беннасио уподобился строгому отцу, а я был ребенком, которого поймали на краже печенья.
        - И из-за этого убили дядю Фаррела, и мистера Сэмсона, и остальных рыцарей, - запинаясь, продолжил я. - А теперь Жюля и Майло. И бог знает, сколько еще людей умрет из-за того, что я не хотел жить в приемной семье. Поэтому я не могу туда вернуться, Беннасио, разве не понимаете? Я не могу вернуться.
        - Может, так и есть, - подал голос Майк Арнольд. - Но тебе нельзя с нами. У тебя нет допуска, а у меня нет таких полномочий.
        Я не обратил на него внимания.
        - Вы мне обязаны, - напомнил я Беннасио, - я спас вам жизнь, и теперь вы у меня в долгу.
        - А я спас твою, - парировал он.
        - Послушайте, мистер Сэмсон не стал бы посылать вас в такую даль только ради того, чтобы вы рассказали мне о случившемся. Как вы думаете, почему он это сделал? Должна же быть какая-то причина. Я не знаю, в чем она. Но для мистера Сэмсона она была достаточно важной, если он решил, что вы должны все бросить и рассказать мне об этом. Вы же знаете, что он разрешил бы мне пойти с вами. Вы же это знаете, Беннасио.
        Он ничего не ответил, развернулся и полез в самолет.
        - Да, Эл, такой облом, - посочувствовал Майк. - Но ты реально можешь считать, что тебе повезло, раз ты сумел зайти так далеко.
        С этими словами он нажал на кнопку, и рампа начала подниматься. А потом его внимание привлекло что-то у меня за спиной, и он вдруг воскликнул:
        - Отлично! Мы не одни!
        Майк наклонился, схватил меня за руку и втащил в грузовой отсек. Я развернулся и увидел на горизонте три темные точки. Они быстро приближались. Это были либо вертолеты, либо летящие на малой высоте самолеты. Майк оттолкнул меня в сторону и поволок к кабине.
        - Это Матушка Гусыня! - орал он на бегу в свою портативную рацию. - Мы отложили яйцо. У нас три дракончика на пути к гнезду. Повторяю - мы еще в гнезде! Срочно нужна поддержка с воздуха!
        Майк вломился в кабину, а меня отбросило назад, потому что самолет тронулся, когда рампа грузового отсека еще не закрылась до конца. Если бы Беннасио меня не подхватил, я бы точно выпал. Мы смотрели в смыкавшуюся щель. Черные силуэты приближались, они были похожи на ударные вертолеты вроде недавнего нашего. Он к этому времени уже поднялся в воздух, и один из трех дракончиков, как называл их Майк, отделился от своих и начал преследование.
        Потом рампа закрылась, и я уже не видел дальнейшего. Беннасио потянулся через мое плечо и опустил рычаг запирающего механизма.
        - Идем, Альфред, - позвал он.
        Мы сели на небольшую скамью вдоль борта. Самолет начал разгоняться перед взлетом.
        - Здесь нет ремней безопасности! - крикнул я Беннасио сквозь рев двигателей.
        Он пропустил это мимо ушей, повернулся к иллюминатору и поднял пластиковую шторку. По тому, как он недовольно фыркнул, я понял, что оттуда ничего не было видно.
        Потом самолет оторвался от земли и резко накренился вправо. Беннасио отвернулся от иллюминатора и закрыл глаза. Возможно, он, как и я, боялся летать. Я выглянул в иллюминатор и увидел два вертолета. Один преследовал другой, но они были одинаковые, и я не смог разобрать, какой из них наш. Тот, который преследовал, слал вдогонку маленькие яркие вспышки, а тот, что пытался уйти, то поднимался, то снижался и резко поворачивал то влево, то вправо. Мы набирали высоту, и очень скоро вертолеты остались далеко внизу, уменьшившись до размеров ногтя. А потом я увидел яркую вспышку и клубы черного дыма. Где были другие два дракончика, я понятия не имел и еще не знал, был ли корпус нашего самолета бронирован - если нет, то очень зря.
        Я глянул на Беннасио. Он так и сидел с закрытыми глазами. Я снова посмотрел в иллюминатор и на сей раз увидел примерно в тысяче футов под нами какие-то самолеты - реактивные истребители F-16 или их канадские аналоги. Они преследовали вертолеты. Тех было два, третьего я не увидел и понадеялся, что взорвавшийся не был нашим с Кабири и Наталией на борту. Я повернулся к Беннасио, чтобы рассказать ему про увиденное, но он уже уснул.
        30
        В грузовом отсеке мы были одни. Беннасио так и сидел с закрытыми глазами. Я подумал, что ему наверняка известно что-то такое, чего я не знаю. Потому что я бы на его месте извелся. Живы ли Кабири и Наталия? Удалось ли им уйти от погони? Беннасио сидел, положив руки на колени. Я посмотрел на его тонкие пальцы. Обручального кольца не было, но это не значило, что он не был женат. Правда, Наталия была слишком молода для него. У меня сложилось впечатление, что у всех этих типов из Старого Света молодые жены, но, как и все мои впечатления, это не опиралось на личный опыт. Беннасио был рыцарем, он строго придерживался традиций, их брак мог быть договорным и заключенным родственниками. Но Наталия любила его, в этом я не сомневался. Иначе она бы не двинула мне коленом между ног.
        Я откинулся и прислонился затылком к жесткой обшивке самолета. Мерный гул двигателей и тихий храп Беннасио постепенно убаюкали и меня.
        Мне снилось, что я опять на том терриконе, под тисовым деревом. Моя голова лежала на коленях у Леди в Белом. Она поглаживала мой лоб, и легкий теплый ветер шевелил кончики ее темных волос. Она что-то напевала, но я не разбирал слов. Возможно, она пела на каком-то чужом языке. Я прервал ее пение и спросил, где нахожусь.
        - Разве не знаешь? Разве ты не бывал здесь раньше?
        - Однажды. Но я и тогда не знал, что это за место.
        - А сам ты как думаешь, Альфред?
        - Небеса?
        Она улыбнулась, как будто умиленная ответом.
        - А я кто такая?
        - Ангел?
        - Я та, кто ждет. А это - место, где ждут.
        - А чего вы ждете?
        - Ты знаешь.
        Я предположил, что эта женщина - та самая Озерная Леди, разве что озера в сновидении не было, а ждет она того, чтобы мы, люди, оставили Экскалибур в покое и вернули его ей.
        Так, лежа навзничь с головой у нее на коленях, я смотрел на крону тиса. Листья шелестели, хотя ветра не было, и я заметил, что они какие-то странные, разноцветные - красные, черные и белые. А потом я увидел, что ветви тиса голые, и это не листья шуршат, а бабочки бьют крыльями, но тщетно, потому что каждая приколота к ветке длинной серебряной иглой. Мне стало не по себе, и я потянулся освободить одну, но женщина плавно опустила мою руку обратно.
        - Еще не время.
        - Не время для чего?
        Женщина смотрела куда-то вдаль, а ее глаза, которые были так же темны, как волосы, заблестели, словно от слез.
        - Когда придет хозяин, он их освободит.
        - Хозяин, - повторил я. - Кто этот хозяин?
        - Тот, кто помнит.
        - Что помнит?
        - То, что было забыто.
        Я смотрел на бабочек, которые беспомощно били надо мной крыльями, и думал, что это и есть моя беда: хочу все забыть. Я хотел забыть, но не мог.
        - Что было забыто?
        Женщина наклонилась и прохладными губами поцеловала меня в лоб. Я уловил слабый запах жасмина.
        - Настанет час, и ты вспомнишь.
        31
        Проснувшись, я потер шею. Эти военно-транспортные самолеты совершенно не приспособлены для людей. Беннасио уже бодрствовал и смотрел в окно.
        - Тебе снова приснилась она? - спросил он.
        - Эта женщина - Хозяйка Озера?
        - Я не знаю. Кем бы она ни была, она важна только для тебя.
        - Это был такой сон, когда совсем не хочешь просыпаться. Как вы думаете, она может быть кем-то вроде маминого призрака? Вы же знаете, моя мама умерла.
        - Я не могу ответить на этот вопрос, Кропп.
        - Но мама никогда не была такой красивой. Даже в молодости. Я не думаю, что во сне находился на небесах. Ведь трудно представить небеса на вершине большой кучи шлака. А где мы сейчас?
        - Думаю, примерно в часе пути от места назначения. Ты долго спал.
        - А какой у нас пункт назначения?
        - Франция.
        - Я никогда не бывал во Франции, - признался я. - У меня нет визы, и паспорта тоже, или что там еще нужно.
        - Это не важно.
        - А Могар сейчас во Франции?
        Беннасио покачал головой:
        - Я не знаю. Похоже, Могар предложил меч АМПНА. У АМПНА есть во Франции надежная база, и мы будем ждать там, пока Могар не сообщит им последние инструкции об условиях передачи денег.
        - Беннасио, это, конечно, не мое дело, но чей это самолет? И кто такой этот Майк?
        - Я уверен, что ты уже сам догадался, Кропп.
        Беннасио достал из нагрудного кармана точно такую визитку, как та, которую он показал пограничнику, и передал ее мне. На карточке значилось имя Майка Арнольда, а над ним жирным шрифтом была напечатана аббревиатура: АМПНА. А под именем Майка номер - 800.
        - Беннасио, вы когда-нибудь расскажете, что это за АМПНА такая?
        Беннасио улыбнулся:
        - А сам как думаешь?
        - Мистер Сэмсон сказал, что это какая-то суперсекретная шпионская организация. Вы ведь им не доверяете?
        - Я не верю, что аутсайдеры способны не поддаться искушению завладеть абсолютным оружием.
        - Это и есть сделка? Могар предлагает меч им?
        - Возможно.
        - Беннасио, вы как-то слишком спокойны.
        - Я человек веры, Альфред.
        - И что это значит?
        - Всему есть свое предназначение.
        - Наверно, - согласился я. - Только я не понимаю.
        - Не многие понимают, когда приходит час испытания.
        - По-моему, я провалил этот тест.
        - Думаешь? Может быть. Но так же возможно, что время настоящего испытания еще не пришло. Кто знает? Я много думал о том, что ты сказал в Галифаксе. Для Сэмсона действительно было важно, чтобы ты узнал о нашем падении.
        - Может, он просто хотел, чтобы я осознал, какую кашу заварил.
        - Неужели ты так мало узнал о нас, Кропп? Эта, как ты выразился, «каша» принадлежит тебе не больше, чем мне. Не терзайся мыслями о своей вине и потерях, Альфред. Ни одна победа не была одержана и ни один великий поступок не был совершен тем, кто погружен в скорбь и считает себя недостойным. - Беннасио похлопал меня по плечу и встал. - Извини, я должен переговорить с мистером Арнольдом.
        И он ушел в кабину пилота. Я зевнул и посмотрел в иллюминатор. Много неба и много воды - вот и все, что я увидел. И еще за крылом что-то поблескивало в лучах заходящего солнца. Наверно, еще один F-16. Я снова зевнул. Странно, вроде проспал несколько часов, а все равно клонило в сон.
        Беннасио долго не было, но он улыбался, когда вернулся.
        - Что? - спросил я.
        - Она жива, - коротко ответил он и сел на скамью рядом со мной.
        - Это здорово, - сказал я. - Беннасио, мне нужно извиниться. Я должен был удерживать ее в той комнате, но она врезала мне коленом в пах.
        Я чуть не сгорел от стыда, когда признался. Хороший же из меня вышел оруженосец.
        Беннасио вяло отмахнулся. Я не понял, что это значит.
        - Она ваша жена? - спросил я.
        - Она моя дочь.
        - Надо же. - Я не знал, что сказать, поэтому просто брякнул: - Она красивая.
        Беннасио никак не отреагировал, глядя в иллюминатор.
        - Похоже, мы заходим на посадку, Кропп. Не говори Майку о мече.
        - Это запросто, я ведь о нем почти ничего и не знаю.
        - В этих поисках Майк наш союзник, но мы странные партнеры.
        - Это как?
        - Ты, конечно, уже понял, что завладеть мечом жаждут не только люди зла. Этот меч - абсолютное оружие. На него нет управы.
        - Я думал об этом, - сказал я. - Мистер Сэмсон говорил, что армия с этим вашим мечом будет непобедима. Но разве нельзя просто взять и сбросить на нее ядерную бомбу?
        - Ни одно созданное человеком оружие, каким бы оно ни было смертоносным, не в состоянии повредить меч, - ответил Беннасио. - Альфред, я не знаю, что произойдет именно в этом случае. Мне лишь известно, что меч нельзя ни одолеть, ни уничтожить.
        - После смерти дяди Фаррела мне приснился сон. Скорее, кошмар.
        И я рассказал Беннасио об армии безликих солдат и всаднике на черном коне; о том, как он вонзил меч в дымящуюся землю, как падали самолеты и взрывались танки, а солдаты с криками бежали от ослепительного света, который исходил от меча.
        Когда я закончил, Беннасио долго и пристально смотрел на меня, а потом произнес:
        - Интересные сны тебе снятся, Альфред Кропп. Давай помолимся, чтобы они не оказались пророческими.
        32
        Когда мы приземлились во Франции, на краю частной взлетно-посадочной полосы нас ожидали две машины. Возле них стояли трое мужчин в черных костюмах и солнцезащитных очках. Спускаясь по трапу, я поднял голову и увидел, как в небе пронеслись два истребителя F-16.
        - Вы, ребята, наверное, порядком измотались, - заметил Майк. - Поехали. Это недалеко, обещаю.
        Он распахнул заднюю дверцу. Я посмотрел на Беннасио. Он кивнул, и я забрался в салон. Беннасио устроился рядом, а один из парней в черных костюмах сел за руль. Майк занял пассажирское место. Другие два парня поехали за нами во второй машине.
        Майк открыл бардачок и достал оттуда что-то черное, похожее на ветошь.
        - Эл, - обратился он ко мне, - я правда не хочу это делать, но место секретное, понимаешь?
        Он перегнулся через спинку и, прежде чем я успел поднять руки, надел мне на голову тряпичный мешок. В нем ничего не стало видно, и я попытался сдернуть его, но кто-то положил руку мне на плечо. Беннасио. Он словно говорил: «Все нормально».
        - Надеюсь, вы голодные, - продолжал болтать Майк. - Вчера к нам присоединился Джефф из Стамбула. Он чертовски хороший повар. Мы сначала заморим червячка, а потом примете душ и переоденетесь. Вам это не помешает. Тебе особенно, Эл, ты выглядишь так, будто тебя пожевали и выплюнули.
        - Где Могар? - спросил Беннасио.
        - Понятия не имею.
        Майка это вроде не особенно парило, но он мог скрывать свои чувства, не расставаясь с жвачкой.
        - Мы знаем, где его нет. В Хативе. Наши ребята побывали там вчера. Все обшарили. Но Могар и его люди к этому времени уже свалили. Наши обнаружили Сэмсона. Или то, что от него осталось. Жуть какая-то. Вы, ребята, работаете на совершенно другом уровне. Что это за чертовщина?
        Беннасио молчал. Я не понял, о чем толкует Майк. Что такого жуткого сделал Могар с Сэмсоном?
        В мешке было трудно дышать. Пришлось собрать всю волю, чтобы не сдернуть его. Я не знал, как поступит Майк, если я сорву с головы мешок. Пристрелит? Небрежно так, в своем стиле. Так же, как разговаривал или жевал жвачку, как будто ничего такого не происходит, а просто выдался погожий день и он пришел на бейсбольный матч.
        - Сэмсон был командиром Беннасио, - пробухтел я из-под мешка. - Не говори о нем в таком тоне.
        Майк не обратил на меня внимания.
        - Мы думаем, что он мог ускользнуть в Марокко или, может, в Алжир. В любом случае границы всех цивилизованных стран для него закрыты, но еще полно мест, где можно спрятаться. Не везде любят правду, справедливость и американский образ жизни, если ты понимаешь, о чем я говорю. Короче, вчера он позвонил. Готов к сделке. Велел сидеть на месте, а он с нами свяжется и назовет окончательную сумму и место обмена. Я не знаю, где это произойдет и какой будет сумма - нам о таком не говорят, - но мы тут делаем ставки, так что можешь поучаствовать, если хочешь. Ходят слухи… Неподтвержденные, конечно, информация-то секретная… В общем, поговаривают о ста миллиардах долларов. Это миллиард с большой буквы, приятель. Знаешь мое личное мнение?
        Я думаю, он затеял все это только для того, чтобы попасть в список «Форбс».
        Я услышал, как зазвонил сотовый, и Майк с кем-то тихо заговорил. Ехали мы долго, но когда у тебя на голове мешок и ничего не видно, время тянется иначе. Мы двигались сначала быстро, потом медленно, потом опять быстро, как будто чередовали шоссе со второстепенными дорогами. Потом двигатель заревел, словно мы взбирались на кручу. Как только машина выровнялась, двигатель заглушили и дверь с моей стороны отворилась. Кто-то схватил меня за руку, потянул наружу и предупредил:
        - Пригнись.
        Потом этот человек взял меня за локоть и повел по каменистой тропинке. Под ногами шуршал гравий, и я вспомнил тот сон, когда карабкался по крутому склону террикона, на вершине которого была черноволосая и черноглазая Леди в Белом, печально смотревшая в пустоту и ждавшая Хозяина.
        - Ступенька, - предупредил меня голос.
        Теперь я шел по деревянным доскам. Я дрожал от холода, а потом вдруг стало тепло. Меня ввели в дом. Кто-то стянул с головы мешок. Я зажмурился от света, хотя он был не такой уж яркий.
        Мы стояли в небольшой прихожей в хижине или шато, раз уж дело было во Франции. Деревянные полы, сводчатый потолок и огромный камин. По просторной комнате бродило с дюжину молодчиков. Пахло жареным беконом. Мне вдруг так захотелось есть, что я даже испугался, как бы не грохнуться в голодный обморок.
        - Итак, ребята, что решили? Сначала душ или завтрак?
        - Альфреду надо поесть, - сказал Беннасио.
        - Я съел только немного сыра и винограда, - сообщил я, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Правда, меня никто и не слушал.
        33
        Агент Джефф накрыл на стол. Там были ветчина, бекон, бисквиты, яйца, какие-то сладкие штучки - кто-то назвал их бенье (это такие французские пончики, я съел шесть штук), пара стейков на косточке, кофе, сок, горячий чай и свежий горячий шоколад. Оказалось, что Майк - большой фанат «Кабс»[19 - Профессиональный бейсбольный клуб.]. Он болтал с другим парнем, Полом, об их перспективах в этом году и вечной проблеме со скамьей запасных. Беннасио сидел рядом со мной. Он хрустел тостом с каким-то джемом, пил мелкими глотками кофе и молчал.
        После завтрака Майк отвел нас на второй этаж, где находились ванные комнаты. Я разделся прямо в коридоре и, как посоветовал Майк, сложил одежду возле двери, чтобы ее сдали в стирку, пока мы с Беннасио принимаем душ.
        Я долго отмокал под горячими струями. Наверное, перелет сбил мои биоритмы: я постоянно ронял мыло и все делал очень медленно, а голову мыл, казалось, целых два часа.
        Я простоял под душем, пока не сморщились подушечки пальцев, потом вытерся и надел белый махровый халат, который висел на крючке рядом с душевой кабинкой. Ванная комната была слишком мала, я исправно натыкался на раковину, ударялся локтями о стены, но полный желудок и чистое тело придали мне сил. В аптечке я нашел зубную щетку и тюбик с остатками пасты и тщательно вычистил зубы. Вспомнил маму. Она была поборницей гигиены полости рта, и у меня не было ни одной пломбы.
        В общем, когда я спустился вниз, совещание уже началось. Майк, Джефф и Пол сидели на диване, а Беннасио расположился в кресле-качалке у камина.
        Рядом с Майком сидела какая-то платиновая блондинка в полосатом деловом костюме и черных туфлях на высоком каблуке. У нее были пухлые губы, которые при свете камина казались очень красными и влажными. А волосы она затянула на затылке в пучок.
        Я был с мокрой шевелюрой, бос, чувствовал себя глуповато и остановился на пороге, прислонившись к деревянной опоре. Беннасио был полностью одет. Никто не обратил на меня внимания.
        Речь держал Майк.
        - Итак, все готово. Вчера я получил окончательное подтверждение из штаба. Сумму назвать не могу, это секретная информация. Могу только сказать, что мы как минимум на полмиллиарда превысили наибольшую ставку.
        Майк выдержал паузу, словно ждал реакции Беннасио. Но не дождался. Беннасио молча смотрел в огонь.
        Майк вынул из кармана кусочек фольги, аккуратно завернул в нее жвачку и спрятал. Потом забросил в рот очередной пласт, а обертку, сложив ее так же тщательно, тоже сунул в карман.
        Слово взяла платиновая блондинка. У нее был британский акцент.
        - Откровенно говоря, мы считаем, что он изначально и собирался продать меч нам.
        - Неужели? - произнес Беннасио. - Смелое предположение.
        - А кому еще? - отозвалась блондинка. - Мы представляем самую богатую страну на планете. И он может нам доверять. Даже Дракон не стремится спалить этот мир дотла.
        - Вот именно, Бенни! - подхватил Майк. - Как он сможет насладиться своими деньгами в ядерной пустыне? Он с самого начала понимал, что меч надо продать героям, а не злодеям.
        - Повторяю: Могар не собирается отдавать вам меч, - возразил Беннасио. - Он никогда с ним не расстанется.
        - Почему это? - Майк улыбался, но ничуть не дружески.
        - А ты бы расстался?
        - Да брось, Бенни. Мы же герои, забыл? Мы же на одной стороне?
        - Он заберет ваши деньги и оставит себе меч.
        - Мировое господство? Король Могар. Мы просто пользуемся случаем, Бенни.
        Беннасио отвлекся от огня и посмотрел на Майка:
        - Ты глупец. Он обманет.
        - Вот именно поэтому мы и пригласили на праздник тебя. - Майк повернулся к англичанке: - Верно, Эбби?
        - Обмен состоится только после того, как вы подтвердите подлинность меча, - сказала она.
        - А потом АМПНА вернет Меч Справедливости своим друзьям, то есть нам, - улыбнулся Беннасио.
        Теперь уже его улыбка не походила на дружескую.
        - Я буду с тобой честен, Бенни. Это не наша тема, - сказал Майк. - Суть в том, что вы, ребята, не очень-то хорошо выполнили свою работу.
        - Мы защищали его тысячу лет, - резко ответил Беннасио. - И потеряли только из-за дурной случайности.
        Майк глянул через плечо на дурную случайность, то есть на меня. Потом снова посмотрел на Беннасио, улыбнулся и пожал плечами, как бы говоря: «Послушай, приятель, вы не сумели защитить меч даже от этого бугая-недотепы».
        - Беннасио, - доброжелательно произнесла Эбби, - мы всегда с огромным восхищением относились к вашему Ордену, но, возможно, настало время передать меч другим защитникам. Зачем иначе Сэмсону было привлекать нас к этому делу?
        - Эбби взяла быка за рога, - кивнул Майк. - Бенни, никто на этой планете не справится лучше нас.
        Беннасио не купился.
        - Я не пойду на это, пока не получу гарантий, что вы вернете меч мне.
        - Я уже говорил, Бенни, мы не можем этого гарантировать, - сказал Майк. - Я всегда был с тобой честен и очень уважаю тебя и всех ребят из твоего Ордена. Мы бы никогда не позволили себе усомниться в твоем авторитете. Но я лично гарантирую, что Контора не намерена использовать меч в каких-либо целях. Мы хотим того же, что и ты: держать его подальше от злодеев и психов.
        - Я не нарушу священную клятву, - ответил Беннасио, - и буду защищать его своей жизнью или смертью. Я до конца останусь верен клятве. Если Могар действительно отдаст меч, вы либо вернете его мне, либо вам придется меня убить.
        - Никто не хочет вас убивать, - заметила Эбби.
        Правда, она не сказала, что они его не убьют.
        - Бенни, мы пойдем на эту сделку с тобой или без тебя, - предупредил Майк. - Сейчас мы просто ждем, когда Дракон выйдет на связь и сообщит о месте передачи меча. Мы… я, конечно, хочу, чтобы ты был с нами. Сначала вернем меч, а уж потом приступим к переговорам. Обо всем можно договориться, было бы желание. Давай решать вопросы по мере их поступления.
        Беннасио вздохнул. Все молчали. Пол грыз ногти, Джефф разглаживал несуществующие морщины на брюках, Майк щелкал своей жвачкой. И только Эбби смотрела на Беннасио.
        Наконец он поудобнее устроился в кресле и сказал:
        - Я пойду с вами, но с одним условием.
        - Все, что пожелаешь.
        - Мне отмщение, и Аз воздам.
        - «Так говорит Господь»…[20 - Исход 10: 5.] - брякнул Майк, но никто не рассмеялся.
        34
        Поднявшись наверх, я обнаружил в спальне свою одежду. Кто-то все постирал и положил на узкую кровать возле окна. Я раздвинул шторы, но ничего не увидел - окно было заколочено. Безопасное место. Как будто я мог по пейзажу понять, в каком углу Франции мы находимся. Угадал бы, конечно, но только при виде Эйфелевой башни на заднем дворе.
        Я оделся и сел на кровать. Что делать дальше, я не знал. Возвращаться вниз не хотелось. Мне было не по себе в компании Майка и его банды шпионов, или кем там они себя считали.
        В дверь тихо постучали. Вошел Беннасио. Он закрыл за собой дверь и сел рядом со мной.
        - Вы им верите? - спросил я.
        - А ты бы поверил?
        Я поразмыслил.
        - Нет выбора?
        - Мы должны использовать любое предложенное нам оружие, даже если оно обоюдоострое.
        - А как они вообще узнали о существовании меча?
        - Когда меч был утерян, Сэмсон сразу понял, что нам понадобится их помощь. Я выступал против, но теперь понимаю, что такова была суровая необходимость, хотя нам и пришлось заплатить за это самую высокую цену со времен основания нашего Ордена.
        - Я думал, это все из-за меня.
        Беннасио хмуро посмотрел в мою сторону.
        - Я сейчас говорю не о мече.
        - Они ведь не собираются вам его отдавать?
        - Думаю, что нет.
        - И как вы их остановите?
        - Я займусь тем, чем занимался всегда. Сделаю все, чтобы защитить меч.
        - Беннасио, нельзя их убивать.
        - Альфред, - вздохнул он, - давным-давно я дал священную нерушимую клятву. Другого пути у меня нет.
        - Знаете, Беннасио, я вас никак не пойму. Может, это потому, что я никогда не давал таких клятв. Да и вообще никаких.
        Он посмотрел мне прямо в глаза:
        - Почему?
        - Наверное, случая не было.
        - У всех есть случай, но мы либо не хотим давать клятву, либо притворяемся, что не видим в этом нужды. В самолете, когда я сказал тебе, что верю в особое предназначение всего на свете, ты вспомнил о смерти своего дяди. И ты подумал: как же столь мелкое событие послужит великой цели? Раньше, Альфред, люди искали основания для своей веры. Сейчас они ищут основания для неверия.
        - Я не поспеваю за вашей мыслью, Беннасио.
        - Прошли века, люди стали слишком самонадеянными и дерзновенно решили, что весь смысл и заключается в их существовании. Это самое большое заблуждение нашего времени.
        - Беннасио, - ответил я, - вы не можете просто взять и убить их. На вас откроют охоту. Взамен одного покойника они пришлют дюжину и рано или поздно найдут вас. Мне все равно, какой неотразимой силой обладает ваш меч, но они сумеют его отобрать. А потом они вас убьют.
        - Возможно, - согласился Беннасио. - И все-таки жалость дорого нам обходится. Убей я тебя той ночью, когда ты забрал меч, твои и мои друзья остались бы живы, а меч был бы в безопасности.
        - Ага, а я был бы мертв.
        Беннасио рассмеялся, похлопал меня по колену и встал.
        - Я буду скучать по тебе, Альфред Кропп, чем бы все это ни кончилось.
        И он оставил меня одного. Я сидел на кровати и размышлял. В основном о том, что последний рыцарь решил умереть. Его убьют. Могар или агенты АМПНА, но убьют обязательно.
        Я не сомневался, что планом Майка было использовать Беннасио в своих целях, а потом прикончить его (а заодно, может быть, и меня тоже). Вот что имела в виду Наталия, сказав, что я обрек Беннасио на смерть.
        При мысли о Наталии мне стало совсем тошно. Сам не знаю почему. Не очень-то приятно, когда тебя ненавидят, но особенно тяжело, если это чувство испытывает прекраснейшая девушка из всех, кого ты видел в жизни.
        35
        В тот же день, но уже после обеда, я лежал на кровати, думал о чем-то своем и вдруг услышал размеренный стук вертолетных винтов. Он становился все громче, а снизу неслись звуки ударов и топот, как будто шпионы запаниковали и забегали в поисках оружия.
        - Нас обнаружили! - кричал Майк.
        Я спрыгнул с кровати и выбежал в коридор, где буквально врезался в Беннасио. Он был в коричневом плаще и с черным мечом в руках.
        - Могар? - спросил я.
        Беннасио тряхнул головой:
        - Думаю, кое-что похуже.
        Я попробовал представить что-то похуже Могара и пошел за Беннасио вниз, в большую комнату. Джефф и Пол оттеснили нас назад, а Майк с Эбби распахнули парадную дверь. Я вытянул шею и увидел, как на склоне прямо перед домом приземляется черный штурмовой вертолет. Оттуда спрыгнул крупный мужчина в черном свитере. Он протянул руку и помог выбраться кому-то поменьше.
        Майк расслабленно опустил плечи и убрал пистолет под ветровку, а те двое пошли по гравиевой дорожке к дому.
        Эбби сверкнула глазами в сторону Беннасио.
        - Как вы это объясните? - спросила она.
        Майк отступил от двери, и в комнату вошел Кабири. А следом - Наталия. Она даже не обратила внимания на Майка и Эбби и сразу кинулась к Беннасио. Когда она пробегала мимо меня, я уловил запах ее волос… они пахли персиками.
        - Привет! - ни к кому конкретно не обращаясь, крикнул Кабири. - Привет, привет! Как вы тут поживаете? Как дела у моих друзей из секретной службы?
        Майк захлопнул дверь, задвинул засов и резко повернулся к Беннасио.
        - Что это значит? - спросил он зло.
        - Майкл, я уже поинтересовалась, - холодно сказала Эбби.
        - Уверяю, в этом нет вины лорда Беннасио, - заверил их Кабири. - Я действовал по собственной инициативе. - Он улыбнулся, как будто ему было неловко. - Пардон.
        - Оставь свои пардоны при себе, - рявкнул на него Майк, а стук винтов тем временем затихал. - Как вы нас нашли?
        - А как лиса находит цыплят? - вопросом на вопрос ответил Кабири. - Как птичка находит червячка? - И он улыбнулся Беннасио.
        - Ты им позвонил, - повернулся к Беннасио Майк.
        - Как я мог позвонить? У меня нет телефона.
        - Я - Друг Меча, - сообщил Кабири Майку уже не шутливо. - А у Друзей Меча есть друзья, у которых тоже есть друзья. Неужели ты думаешь, что ваше появление в Сент-Этьене могло остаться незамеченным?
        Майк его будто не слышал. Он ринулся мимо Кабири к лестнице и побежал наверх, одновременно вызывая кого-то по своему сотовому. Потом мы услышали, как наверху хлопнула дверь и Майк начал что-то орать, только слов было не различить. Эбби тяжело вздохнула.
        - Простите меня, милорд, - сказал Кабири, обращаясь к Беннасио. - Это было не мое решение. - И он посмотрел на Наталию.
        Наталия глядела на Беннасио.
        - Я пойду с тобой, - вызывающе объявила она и гордо вскинула голову.
        - Ты знаешь, что не можешь, - ответил Беннасио, как бы запрещая и в то же время благодаря.
        - И я пойду, - подхватил Кабири.
        - Нет.
        - И кто же будет рядом с тобой, когда придет час испытания? - требовательно спросила Наталия. - Вот эта? - И она кивнула в сторону Эбби.
        - Меня зовут Абигейл. А вас? - отозвалась та.
        - Или он? - Теперь Наталия кивнула в мою сторону.
        - Это мой друг - Альфред Кропп, и ты напрасно его недооцениваешь, - возразил Беннасио. - Первое впечатление бывает обманчивым. В нем больше, чем тебе видно.
        - Ну, тогда там и правда всего полно! - искренне сказал Кабири и хлопнул меня по спине. - Парень не маленький!
        Тут появился Майк. Он протопотал вниз по лестнице и наставил на Кабири палец.
        - Мистер, вы вмешались в дело, касающееся международной безопасности!
        - Расстрелять меня за это.
        - Хватит! - сказал Беннасио. Все сразу заткнулись и посмотрели на него. - Им не следовало появляться, но, раз уж они здесь, надо этим воспользоваться. Когда позвонит Могар, Кабири останется тут, с моей дочерью. Я вернусь к ним, как только мы добудем меч.
        На этом препирательства закончились. Никому из АМПНА это не понравилось, но у них не нашлось веских аргументов, чтобы отослать Кабири и Наталию. Потом какое-то время ушло на решение вопроса, кто и где будет спать, так как все помещения были заняты. Джефф добровольно вызвался спать на диване внизу, чтобы Наталия могла занять его комнату, а Кабири решил присоседиться ко мне.
        - Лучше и не придумаешь, раз уж мы с тобой, Альфред Кропп, единственные в этой компании Друзья! - заявил он мне. - Только должен тебя предупредить, что у меня две слабости - храп и газы.
        Наталия отправилась к Беннасио, и они заперлись на несколько часов. Я слышал через стенку их голоса. Они спорили. Иногда Наталия плакала.
        В дальнейшем она если и выходила из спальни, то шла в большую комнату на первом этаже. Там она сидела, поджав колени, в кресле-качалке у камина и смотрела на огонь. Языки пламени отражались в ее темных глазах. Иногда она проходила мимо меня по коридору или в кухне за ужином, и каждый раз я чуял запах персиков. Как в детстве, когда сбиваешь в миксере мороженое, а мама бросает в машинное чрево свежие персики.
        Наталия избегала разговоров со мной, хотя иногда я ловил на себе ее взгляд, но она сразу отворачивалась.
        А потом как-то ночью газы Кабири вынудили меня уйти из комнаты (они накапливались под одеялом и шли в атаку всякий раз, когда я поворачивался на другой бок). Я тихо спустился, подумывая разбудить Джеффа и предложить ему партию в покер или бильярд. Но вместо Джеффа на диване оказалась Наталия. Она не спала и, свернувшись под одеялом клубком, смотрела на тлеющие угли.
        Я на секунду замер у подножия лестницы. Можно было, конечно, сгонять на кухню перекусить, но это грозило сойти за нарочитое нежелание ее тревожить.
        Короче, я решил сказать так:
        - Привет.
        Она не ответила.
        - Я… мне не спится. Кабири постоянно пердит.
        Она никак не отреагировала.
        - Слушай, - сказал я и шагнул в комнату. - То, что случилось там, в Галифаксе… это ничего, нормально.
        Она медленно перевела взгляд на меня. Прямо как жука пригвоздила булавкой.
        - Что нормально?
        - Ну, то, что ты двинула мне коленом между ног.
        - Надо было тебе горло перерезать.
        - Да, конечно, это само собой.
        Я проскользнул мимо кресла-качалки.
        Она снова уставилась на огонь в камине, а потом тихо спросила:
        - Кто ты такой?
        Наталия резко повернулась ко мне, и темные волосы взметнулись над правым плечом.
        - Кто ты такой, чтобы так поступить?
        - Я просто пацан, который хотел помочь своему дяде.
        - Ты - вор.
        - Да. Получилось, что вор.
        - Мой отец должен был убить тебя, еще когда ты взял меч. Я бы убила.
        - А тебе не кажется, что жизнь устроена забавно? - спросил я, а Наталия посмотрела на меня так, будто я заговорил на тарабарском языке. - Ты же наверняка уже заметила, что здесь тоска смертная. Я не знаю точно, сколько времени здесь торчу, но у меня такое ощущение, что уже очень долго, а заняться нечем, только ешь, спишь, ну и думаешь. Вот я и подумал, сколько всего должно было случиться, чтобы я в конце концов оказался в этом месте. Ничего бы не было, если бы мой отец не сбежал от мамы. Если бы мама не умерла от рака. Если бы дядя не вызвался меня воспитывать. Если бы мистер Сэмсон нанял кого-нибудь другого в охранники Сэмсон-Тауэрс. Или если бы дядя Фаррел просто взял и отказал бы Могару, и это было бы правильно. Или если бы я отказал дяде Фаррелу. Я могу продолжать, но ты уже, наверное, поняла, о чем речь. Твой отец часто говорит о судьбе и предназначении. Я-то никогда всерьез о таком не думал. А теперь вот подозреваю, что, может быть, есть что-то такое, что нас направляет и готовит для чего-то важного… А ты как думаешь?
        - Я? Я думаю, что ты идиот.
        - Тут ты не первая, - признал я.
        - Меня тошнит оттого, что тебе нравится мой отец.
        - Понятно, - сказал я. - Но может быть, тебе не стоит на меня злиться. Я знаю, каково это.
        - Каково - что?
        - Каково терять родителей.
        Наталия молча смотрела на меня. И это длилось так долго, что мне стало уже совсем не по себе - сильнее, чем раньше.
        - У него хотя бы есть шанс остаться в живых, - напомнил я. - У моей мамы даже шанса не было.
        36
        После того вечера между нами с Наталией что-то изменилось. Не скажу, что у нас наладились отношения, но мы в каком-то смысле достигли взаимопонимания. Я, как и раньше, замечал, что она на меня поглядывает, и Майк, наверно, тоже это засек. Как-то за ужином я поднял голову от тарелки и обнаружил, что она на меня смотрит, а потом глянул на Майка, а он все это видел и улыбался.
        Однажды утром я принял душ и после, проходя по коридору мимо комнаты Беннасио, услышал голос Наталии. Беннасио ей тихо отвечал. Похоже, они спорили. Я понял, что Наталия настаивает на том, чтобы пойти с ним на встречу с Могаром. Я прошел в свою комнату и вскоре услышал, как хлопнула дверь, а потом различил легкие шаги Наталии.
        Немного выждав, я подошел к комнате Беннасио и тихо постучал. Мне никто не ответил. Я повернул ручку. Дверь оказалась не заперта.
        Тогда я вошел. Свет в комнате был выключен, но на столике у дальней стенки горели две свечи. Между ними стояла картинка в позолоченной рамке. На ней был изображен мужчина в белом плаще, который словно парил на черном фоне. Он раскинул огромные пушистые крылья, а в правой руке держал меч.
        Беннасио стоял перед картинкой на коленях. Он даже не обернулся, когда я вошел. Мне стало стыдно, как будто я застал его голым. Но больше всего меня поразило, каким он выглядел маленьким рядом с этой картинкой - крохотным и бесконечно одиноким.
        - Слушаю тебя, Кропп, - произнес Беннасио, не поворачивая головы.
        - Вы должны взять ее с собой, - сказал я.
        Он не пошевелился.
        - Возьмите ее с собой, Беннасио.
        - Ты не понимаешь, о чем просишь.
        - Может, и не понимаю, - согласился я. - Я много чего в этой истории не понимаю. И наверное, многое так и не пойму, но вот в этом я точно уверен.
        Беннасио поник плечами и опустил голову на грудь, а потом, когда он встал, я впервые осознал, насколько он стар - настоящий дед. Беннасио обернулся и посмотрел мне в глаза.
        - В чем ты уверен, Кропп?
        - Послушайте, Беннасио, когда моя мама заболела, она все время ругалась на меня за то, что я шляюсь в больницу. Пропускаю уроки, ем не вовремя, мало сплю… Но она умирала. Не было никакой надежды, что она не умрет. Но я все равно приходил к ней каждый день. Больше месяца. Сидел рядом с ней часами, даже когда она не понимала, что я нахожусь рядом.
        На меня нахлынули воспоминания. Я вспомнил, как высохла мама, лежавшая на больничной койке, маленькая, как пигмей, и лысая после химиотерапии. Вокруг глаз образовались черные круги, а зубы казались большими, потому что щеки провалились и губы стали совсем тонкими. И она постоянно и слезно просила: «Пожалуйста, Альфред, пожалуйста, сделай что-нибудь. Сделай так, чтобы не было больно».
        - Наверно, от моих приходов не было никакого толку. Мне было нечем помочь, но где еще я должен был находиться? Вы говорите, что лишены выбора, но при этом думаете, что у нее он есть. Но может быть, у нее его не больше, чем у вас. Это, между прочим, лицемерие - говорить, будто у вас выбора нет, а у нее есть.
        Не знаю, был ли какой-то смысл в том, что я говорил, но Беннасио слушал. Он не перебивал, просто смотрел на меня, но явно слушал.
        - Ладно, - выдавил я. - Это все. Больше говорить не о чем.
        Я вышел и плотно притворил за собой дверь. Всего в паре шагов от меня стояла Наталия.
        Я вытер слезы и быстро прошел мимо нее, бормоча на ходу: «Случайностей не бывает». Не знаю, почему я это сказал.
        37
        Я убрался в свою комнату, и спустя какое-то время - не знаю, может быть, часа через два - в дверь постучали. Вошел Беннасио с какой-то длинной коробкой в руках. Он все еще был в коричневом плаще.
        Беннасио сел рядом со мной, а коробку положил за спину.
        - Кропп, - сказал он.
        - Беннасио.
        - Я не могу взять ее с собой.
        - Придется.
        - Когда-нибудь, возможно, у тебя будет ребенок, и тогда ты поймешь.
        - Фигня.
        - Не суди меня слишком строго.
        - Ладно, - сказал я, как будто мое мнение о лорде Беннасио, последнем рыцаре Ордена Священного Меча, имело какое-то значение.
        Беннасио сидел подле меня, и от него исходила какая-то всепоглощающая печаль, которая окутывала его, как незримое одеяние скорби.
        - Та картина в вашей комнате, - произнес я. - На ней святой Михаил?
        - Архангел Михаил, да.
        - Знаете, я думал об этом. Мистер Сэмсон рассказывал о хозяине меча, и та леди в моем сне - тоже. Это ведь Михаил - тот самый хозяин меча, которого вы ждете?
        Беннасио медленно покачал головой и улыбнулся. Я не понял, что он имел в виду. Прав я был или нет?
        - Однажды, когда мне было тринадцать, - начал Беннасио, - отец отвел меня в сторону и сообщил, что мы находимся в доме Бедивера. Я тогда уже, конечно, знал историю меча, но так же, как ты, считал ее просто легендой. Отец подвел меня к главе Ордена, отцу Сэмсона, который тогда только-только переехал в Америку. Я увидел меч и уверовал. На смертном одре отец рассказал мне об ошибке Бедивера. - Беннасио вздохнул. - Бедивер должен был бросить меч в озеро, как недвусмысленно приказал Артур, но решил оставить его у себя, и так был основан наш Орден. Бедивер сильнее всех прочих рыцарей любил своего короля, и из этой любви выросла вера в то, что наступит день, когда за мечом придет новый хозяин.
        Беннасио снова вздохнул, на сей раз очень тяжко.
        - Это особое бремя, Альфред, - происходить из рода Бедивера. В нашем Ордене всегда были рыцари, которые считали, что своим поступком он предал доверие короля. Многие считали, что меч надлежит вернуть водам озера, из которого он появился, и тем устранить любую возможность его использования во зло. Я - последний рыцарь и последний сын Бедивера - клянусь, что, если мне удастся вернуть меч, я так и поступлю. Я искуплю его грех, хотя тот особого рода и был порожден любовью.
        Беннасио взял длинную коробку, положил ее на колени и открыл. Внутри на подкладке из фиолетового бархата лежал меч с тонким черным клинком. Он был похож на тот, которым Беннасио бился, когда я совершил кражу. Беннасио взял его в руки.
        - Это отцовский меч. Сотрудники АМПНА нашли его, когда атаковали убежище Могара. В день смерти отца я дал на этом мече древнюю клятву нашего Ордена. - Он повернулся ко мне. - Наверное, в час испытания мне суждено погибнуть от руки Могара. И если так, согласен ли ты принести такую же клятву и взять этот меч?
        Я был искренне потрясен.
        - Господи, Беннасио! Это большая честь, и я действительно благодарен за предложение, но думаю, что вы ошиблись с выбором. Может, вам лучше попросить Майка, Пола или одного из этих ребят… Даже эта леди, Эбби, и то будет лучшей кандидатурой. Я даже думаю, что она круче их всех. Майк ее побаивается.
        - О чем ты говоришь, Кропп? Эти люди высокомерны и считают себя умнее всех. Они глупцы.
        - Так некоторые скажут, что и я не подарок, Беннасио! Надо знать, что ты можешь, а чего - нет. То, о чем вы просите, намного превосходит мои возможности. Обычно я лох.
        Беннасио сурово посмотрел на меня:
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - Ну, во?первых, я потерял меч. Но мне и без того нечем похвастаться. Вы же знаете, что у большинства людей есть какие-то способности? Кто-то хороший спортсмен, кому-то дается математика или другие предметы… А у меня нет никаких талантов. Я играл в футбол, но неважно, и учился очень даже посредственно. Понимаете, я просто… середнячок.
        - Середнячок, - повторил Беннасио.
        - Да. Такой среднестатистический Кропп. Хотя в последнее время я лажал больше, чем обычно. Так что идея, будто с вашим мечом я стану кем-то вроде героя… По-моему, это смешно.
        Беннасио положил руку мне на плечо:
        - Альфред, мы падаем, чтобы потом подняться. Мы все падаем и все, как ты выразился, лажаем. Но само падение не так важно. Встанешь ли ты после падения - вот что важно. - Он легонько потрепал меня по плечу. - А что касается героя… Кто может знать, сколько мужества скрыто в душе человека, пока не настал час испытания? Герой живет в каждом сердце, Альфред. Он ждет, когда появится дракон.
        38
        Беннасио взял мою руку и положил ее ладонью на плоскую часть клинка.
        - Я подведу вас, и все дела, - сказал я.
        Я готов был расплакаться. И еще подумал, что, может быть, самое время. Тогда Беннасио поймет, что в моем сердце нет никакого героя.
        - Возможно. Людская воля не всегда тверда. Мой разум подсказывает, что ты слабый юноша, робкий и неуверенный в себе, но сердце говорит другое. Несмотря на все твои недостатки, Альфред, ты не способен хитрить и притворяться. Мечом нельзя завладеть при помощи обмана или каких-то уловок, как думают эти люди внизу. Поклянешься ли ты сейчас, пока еще есть надежда?
        Я отвернулся от Беннасио. В его взгляде было столько отчаяния, что я просто не мог на него смотреть. Наверное, дело и вовсе дрянь, если рыцарь Беннасио вынужден обращаться за помощью к Альфреду Кроппу.
        - Альфред, - тихо произнес он, - есть кое-что еще, о чем ты не знаешь. Возможно, это поможет тебе принять правильное решение.
        Я снова повернулся к нему:
        - Что же это?
        - Ты спрашивал, не я ли завершил обучение Виндимара. Да, я, и это было в порядке вещей. Сэмсон тоже обучил одного рыцаря после знакомства с ним во Франции, когда тот вступил в Орден. Угадай, кто это был.
        Беннасио умолк и принялся терпеливо ждать, когда до бестолочи Кроппа дойдет.
        - Могар?
        - Да. Могар был оруженосцем Сэмсона и даже больше. Сэмсон объявил его своим наследником.
        Бестолочи не удалось переварить эту новость.
        - Тогда почему Могар выступил против него?
        Черные глаза Беннасио сверкнули под густыми бровями. Такой же блеск я целую вечность назад наблюдал в коридорах Сэмсон-Тауэрс.
        - Альфред, ты никогда не задумывался, почему твое имя было шифром в тайнике Сэмсона? Неужели твои мысли не занимало, почему в свой роковой час Сэмсон приказал мне вернуться в Америку и разыскать тебя? Зачем он нанял Фаррела Кроппа, механика с низкой квалификацией, ночным охранником в Сэмсон-Тауэрс? Два года назад Бернард Сэмсон узнал, что у него есть другой наследник, настоящий. Сэмсон хотел, чтобы о его сыне заботились, пока он не достигнет возраста, когда сможет вступить в права наследования как рыцарь Ордена.
        - Дядя Фаррел был сыном Бернарда Сэмсона? Это значит, что я… - Я попытался вычислить степень нашего родства. - Внучатый племянник или что-то вроде того?
        - Альфред, Бернард Сэмсон - твой отец.
        Я вытаращился на него и долго не мог вымолвить ни слова.
        - Я не понимаю, Беннасио.
        - Шестнадцать лет назад человек, которого ты знаешь под именем Бернард Сэмсон, совершал деловую поездку и влюбился в некую женщину. Он ездил в Огайо, Альфред, в город Салина. А ту женщину звали Аннабель Кропп.
        Я медленно покачал головой. Хоть она у меня была больше, чем у середнячка, но все-таки не такая огромная, чтобы вместить историю Беннасио.
        - Сэмсон не хотел отлучать Могара от Ордена. По многим статьям Могар был лучшим из нас. Бесстрашному, умному, с мечом и копьем ему не было равных. Но Могар не желал быть простым рыцарем, как все мы. Ему было этого мало. Он жаждал занять место Сэмсона, но после твоего рождения уже не мог на это рассчитывать.
        - Ну и дела. Это просто здорово, Беннасио. Теперь я еще и в этом виноват?
        - В этом нет твоей вины, Альфред. Это факт. Ты - последний в роду Ланселота, величайшего из всех рыцарей, когда-либо живших на свете.
        Я не знал, что ответить. Из всего, что случилось со мной после смерти мамы, это было, наверное, самым диким… и худшим.
        - Вы все это выдумали, чтобы я принес эту глупую клятву, или обет, или как ее там! Я не его… Он не мой отец…
        Я не сумел продолжить, а Беннасио не стал просить. Он молча сидел рядом, пока я плакал.
        - Почему он бросил маму? - спросил я, когда наконец обрел дар речи.
        - Чтобы не подвергать ее опасности… и тебя.
        - Но не очень-то удалось?
        - Не все благие намерения приводят к желаемому результату.
        - Я все равно не верю.
        - Это, Альфред, как с ангелами и вряд ли важно.
        Я опустил голову и обнаружил на коленях меч.
        - Почему вы сразу не объяснили, Беннасио? Почему тянули до этого дня?
        - Я надеялся, что мне не придется этого делать. - Беннасио перешел на шепот. - А теперь, Альфред Кропп, произнеси это вслух. Повторяй, сын моего полководца, наследник Ланселота:
        «Я, Альфред Кропп, клянусь именем моего заступника и покровителя архангела Михаила посвятить мою жизнь защите Меча Справедливости и охране его от сил тьмы».
        Я повторил все слово в слово и начал ждать, когда меня разопрет от доблести, но ничего такого не почувствовал. Только слегка затошнило.
        Беннасио улыбнулся, снова похлопал меня по плечу и убрал меч в коробку.
        Тут мы услышали, как внизу зазвонил сотовый Майка. Я понял, что это его телефон, потому что рингтоном стояла песня «Возьми меня с собой на бейсбол».
        - Ну, наконец-то, - сказал Беннасио. - Возможно, это хороший знак.
        - Я теперь рыцарь?
        - Остался только один рыцарь, и его Судный день близок.
        39
        В дверь громко постучали. В комнату заглянул Майк. Он жевал свою жвачку и улыбался.
        - Отличные новости, ковбои. Мы выдвигаемся. По коням!
        Майк хлопнул в ладоши и затопотал по коридору в этих своих трекинговых ботинках.
        - Вы хотите, чтобы я взял ваш меч, - сказал я, - но я даже не умею с ним обращаться.
        - Сейчас уже некогда учить тебя, Кропп. Но как бы то ни было, я подозреваю, что сегодня победа или проигрыш не будут зависеть от искусства владения мечом.
        Мы спустились. Джефф разложил на столе сэндвичи. Он передал приказ Майка подкрепиться перед уходом.
        - А куда мы отправляемся? - спросил я Майка.
        - Это секретная информация.
        Мы с Беннасио взяли по сэндвичу и съели их, стоя возле камина. Эбби держалась особняком и приглушенно говорила с кем-то по сотовому, поглядывая на часы. Кабири и Наталия, естественно, тоже спустились, но к еде не притронулись. Кабири отбросил свои шуточки и вел себя непривычно тихо, а у Наталии было такое лицо, будто она вот-вот расплачется.
        Все собрались у передней двери.
        - Отлично, - сказал Майк. - План такой: Джефф, Пол, Беннасио и я идем на место встречи. Все остальные, - он посмотрел на Эбби и ухмыльнулся, - ждут здесь, пока мы не вернемся.
        - Я пойду с Беннасио, - встрепенулся Кабири.
        - Нет, приятель, ты не пойдешь, - весело так возразил Майк. Игра наконец началась, и у него заметно улучшилось настроение. - У тебя нет допуска.
        - Мне не нужен ваш допуск! Я нашел вас, когда…
        - Попробуй только выйти из шато, и я пущу тебе пулю в затылок, - с улыбкой предупредил Майк. - Я только что получил приказ.
        Кабири отвернулся и в очередной раз изобразил, будто сплевывает.
        - Кабири, останься, - приказал Беннасио.
        У него были отсутствующие тон и взгляд, будто он уже находился там, на месте встречи с Могаром, и меч совсем близко.
        - Господи, до чего это трогательно, - умилился Майк. - Слезное расставание, все эти добрые слова… Вот только время поджимает, и нам надо пошевеливаться.
        Майк открыл дверь и махнул рукой Беннасио. Я тоже шагнул к выходу.
        - Ты остаешься здесь, Эл, - остановил меня Майк.
        - Кропп пойдет со мной, - сказал Беннасио. - Он мой второй.
        - Второй - кто? - не понял Майк.
        - Если я паду, он примет мой меч.
        - Без обид, Бенни, - заметил Майк, - но я бы на твоем месте выбрал Кабири.
        - Ага, только у меня нет допуска, - саркастично откликнулся тот.
        - Слушай, Бенни. - Тут Майк перешел на тон, которым разговаривают с малыми детьми. - Мы не можем взять пацана.
        - Майкл! - вмешалась Эбби. - У нас нет времени на это. Разреши ему взять мальчишку.
        Майк открыл было рот, но не произнес ни звука, и только лицо у него покраснело.
        - В штабе узнают об этом из моего рапорта, - пригрозил он.
        - В штабе узнают не только об этом, - парировала Эбби.
        С этими словами она кивнула Джеффу, и тот снова надел мне на голову черный мешок.
        Когда мы выходили из дома, я услышал голос Беннасио:
        - Нет, я поведу его сам.
        И ощутил, как вместо Джеффа меня взял за локоть кто-то другой. Понятно, что Беннасио.
        Он помог мне забраться на заднее сиденье машины и закрыл дверь. Через секунду она вновь распахнулась, и донесся голос Кабири:
        - Нет-нет, не надо, Наталия…
        Я почуял запах персика.
        - До свидания, Кропп, - шепнула она. - Береги моего отца.
        Край мешка поднялся со стороны моей правой щеки, и я почувствовал, как к подбородку прижалось что-то теплое и влажное. Майк, сидевший впереди, присвистнул и запел про любовь, которая разлита в воздухе[21 - «Love Is in the Air» - песня Джона Пола Янга.].
        Потом дверь с моей стороны захлопнулась. Под колесами захрустел гравий, и мы покатили со склона холма.
        По моим прикидкам, мы ехали не меньше часа. Потом остановились, и мне стало слышно, как разогревается реактивный двигатель. С меня сняли мешок, я заморгал от яркого света. Футах в ста от нас стоял самолет. Я испытал легкую дурноту.
        Майк повернулся ко мне:
        - Еще не поздно, Альфред. Через десять минут здесь будет другой самолет.
        Я посмотрел на Беннасио, который к этому моменту встал рядом со мной, и ответил:
        - Все нормально. Я остаюсь.
        Мы поднялись на борт. Я не люблю смотреть в иллюминатор и сел у прохода. Майк надел большие наушники. Он что-то говорил, а самолет в это время выруливал на взлетно-посадочную полосу.
        - Ура! Идем на взлет! - Майк даже разрумянился. - Помню, так же Минобороны США вызвало нас, чтобы мы помогли им с небольшим казусом в Зоне пятьдесят один![22 - Военная база, удаленное подразделение военно-воздушной базы Эдвардс. Расположена в США на юге штата Невада. Согласно официальным данным, в «Зоне 51» разрабатываются экспериментальные летательные аппараты и системы вооружения. Существует расхожее мнение о содержании там представителей инопланетных цивилизаций.] Ух, это было нечто! Ладно, хватит об этом - секретная информация!
        Самолет начал разгоняться, и Майк перешел на крик, а я зашарил вокруг себя в поисках ремня безопасности.
        - Или еще, помнится, мы потерялись на шесть дней в Бермудском треугольнике! Без балды скажу - стремно было! Ты бы точно поседел! - Майк рассмеялся в лицо Беннасио. - Но ты уже и так седой, ерунда!
        Беннасио молчал, но лицо его явственно выражало презрение. Я был абсолютно уверен, что он собирается убить Майка еще до того, как все закончится. Мне было интересно, понимает ли это сам Майк и нет ли у него таких же планов насчет Беннасио. Мне даже стало его немного жаль - он не знал, с кем связался.
        Майк объяснил, что мы летим прямо на место встречи, где заплатим выкуп и получим меч.
        Он не сказал, где именно состоится этот обмен, но упомянул, что нас встретят агенты АМПНА - вернее, Конторы. Сотрудники АМПНА никогда не называли свою организацию «АМПНА». Может, на самом деле она звалась Агентством Международного Преследования Наемников Абракадабры.
        - Говорить будем мы, - заявил Майк. - А твое дело, Бенни, стоять в сторонке и ждать. В нужный момент я дам тебе знать, ты выйдешь и подтвердишь, что у нас настоящий Маккой[23 - Выражение «real McCoy» появилось в Северной Америке в середине XIX века и означает истинную сущность какого-либо предмета или явления. К примеру: «Вот попробуешь эту штуку и узнаешь, что такое real McCoy!» О происхождении идиомы ходят споры, однако достоверно ее истоки так и не выявлены. При этом за полтора века целый ряд Маккоев оставили свой след в истории, за счет чего выражение обрастало новыми значениями и набирало вес.].
        - А потом? - тихим голосом спросил Беннасио.
        - А потом он будет в твоем распоряжении, и ты насладишься местью.
        - А меч?
        - Бенни, давай будем действовать поэтапно. Сначала мы его вернем, ладно? А потом у тебя будет возможность переговорить с моим начальством.
        Беннасио кивнул, но я видел, что ему этот сценарий ничуть не нравится. У меня свело желудок, и я потянулся за гигиеническим пакетом.
        Когда мы приземлились, я ожидал, что мне на голову снова наденут черный мешок, но Майк просто встал у двери и с улыбочкой кивнул: мол, пора на выход. И все щелкал своей жвачкой. Солнце зашло за горизонт, было холодно, над землей клубился густой туман. Я потерял счет дням и даже не знал, какое нынче число.
        Майк проводил нас к двум «бентли», которые стояли на взлетно-посадочной полосе. Беннасио пришлось переместить свой меч, чтобы сесть в машину. В салоне он откинулся и закрыл глаза. Примерно через минуту его губы зашевелились, как будто он молился. Скорее всего, так и было.
        Мы съехали с широкой трассы на дорогу с односторонним движением, которая, петляя, шла через лес. Фары едва пробивали туман, но нашего водителя это не волновало, он жал на газ, а я постоянно боялся, что мы врежемся в дерево и погибнем, еще не добравшись до места встречи. Правда, я слышал, что в Европе всегда так гоняют.
        Минут через пятнадцать дорога вышла на открытое пространство. Мы ехали по холмистой местности, и вдалеке я увидел выхваченные прожекторами темные фигуры, похожие на толстые черные пальцы торчком. Картина показалась знакомой, но только когда мы начали тормозить, я понял, что местом, где решится судьба всего мира, Могар назначил Стоунхендж.
        40
        Мы остановились примерно в ста ярдах от каменного круга. За его чертой были установлены огромные прожекторы, повернутые к центру, и между их лучами клубился туман. Воздух был таким холодным, что изо рта рвался пар. За внешним кольцом нас ожидали люди в черных костюмах.
        Один из них подошел к Майку и произнес с английским акцентом:
        - Наша дичь еще не появилась, Майк. Пока никаких следов. Мы расставили людей по всему периметру. У него нет ни малейшего шанса остаться незамеченным в радиусе десяти километров.
        Майк кивнул и похлопал британца по спине, а Беннасио тихо возразил:
        - Нет, он уже здесь.
        - Боюсь, это совершенно исключено… - начал было британский агент, но закончить он не успел, потому что из-за самых больших камней в центре круга появилась группа мужчин.
        Их было шестеро, все в черных плащах, и еще один самый высокий - в белом, с откинутым капюшоном.
        Могар.
        Мы вошли в круг с противоположной стороны. Сотрудники АМПНА встали перед нами с Беннасио - всего семеро, если не считать нас двоих. В общем, силы были бы равны, не будь Могар вооружен мечом, перед которым не устоит ни одна армия и даже союз армий. Майк шагнул к Могару и протянул руку.
        - Вы очень пунктуальны, мсье Могар! Я не могу описать, как впечатлен!
        - А вы, мистер Арнольд, опоздали, - ответил Могар. - Я вижу, вы привезли с собой нежданных гостей. Рад снова видеть тебя, брат-рыцарь.
        Он поклонился Беннасио и повернулся ко мне.
        - И тебя, мистер Кропп! Вот уж кого не думал встретить! Прими мою благодарность за то, что добыл меч!
        - Пошел ты к черту, - пробурчал я под нос, а Беннасио тронул меня за руку, как будто говоря: «Сохраняй спокойствие».
        - Что ж, любезностями мы обменялись, не пора ли перейти к делу? - предложил Майк.
        - Вам, американцам, вечно неймется! - рассмеялся Могар.
        Майк протянул руку к Полу, и тот достал из кармана куртки длинный белый конверт. Майк бросил его Могару. Конверт упал на землю в трех футах. Один из людей Могара быстро поднял его и вручил хозяину.
        - Это адрес и номер счета, - пояснил Майк. - Гони товар, и мы сообщим тебе код доступа.
        Могар заглянул в конверт, и на его губах заиграла коварная улыбка. Он передал конверт парню, который стоял справа, а после кивнул тому, что был слева. Его подручный шагнул в центр круга, держа в руках узкий длинный предмет, завернутый в золотистую ткань, которая переливалась в лучах прожекторов. Он положил его на землю и отступил назад к Могару.
        - Отлично, - выдохнул Майк. - Бенни, твой ход.
        Беннасио медленно выступил из-за спины Майка, и я хотел присоединиться, но он шепнул:
        - Нет, Альфред. Только по моему знаку.
        И он один вышел в центр круга из камней и опустился на колени рядом с лежащим на земле предметом. Когда Беннасио начал разворачивать сверток, ткань заискрилась. Потом он сделал какое-то движение правой рукой. С моего места было трудно разглядеть, но мне показалось, что он перекрестился.
        Я не смогу описать дальнейшее, потому что все происходило одновременно, но будто в замедленном темпе, как в момент автокатастрофы. Со всех сторон внезапно выскочили вооруженные мечами фигуры в черных плащах и бросились на Беннасио. Рядом со мной что-то закричал Пол. Я повернулся и увидел вихрь из черной ткани и взмах меча, а в следующее мгновение черный клинок проткнул спину Пола. С другой стороны до меня донеслись хлопки пистолетных выстрелов. Перед носом пролетела голова. Голова Джеффа.
        Мимо меня по дуге пронеслась фигура в черном плаще. Это один из британских агентов швырнул противника через спину, но тот приземлился на ноги, попятился, припечатал агента спиной к камню, избавился от захвата и по самую рукоять вонзил в тело меч.
        Потом кто-то повалил меня и прошипел в ухо:
        - Не высовывайся!
        Выстрел грянул так близко и громко, что у меня чуть не лопнула голова. На меня упало чье-то тело. Я сбросил его с себя и увидел у того парня во лбу пулевое отверстие.
        Я огляделся. На ногах остались только Могар с Беннасио. Вокруг Беннасио лежали тела четырех или пяти агентов тьмы, большинство были обезглавлены, у некоторых еще подергивались ноги. Я увидел, что по щеке Беннасио стекает тонкая струйка крови. Это его задел один из АТ, когда он опустился на колени перед мечом.
        Я ожидал увидеть меч у Беннасио, но он оказался у Могара.
        Оба замерли, и ни один не произносил ни слова. Между ними было футов шесть. Они просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Оба делали глубокие вдохи и выдыхали белые клубы пара.
        Наконец Беннасио сказал:
        - Верни меч, Могар. - Говорил он очень спокойно. - Верни его сейчас же, и я пощажу тебя.
        - О да, жду не дождусь от тебя пощады, - с презрительной улыбкой ответил Могар. - Сэр Беннасио! Благородный Беннасио! Добрейший и отважнейший из рыцарей! Последний рыцарь! - Ухмылка слетела с губ Могара, и его лицо накрыла тень. - Я - последний рыцарь, Беннасио. Я - наследник Ланселота и хозяин меча!
        Я потянулся к Майку и шепнул:
        - Пристрели его.
        Майк покачал головой. Я мог бы выхватить у него пистолет, но беда была в том, что я в жизни не стрелял из пистолета. И, честно признаться, боялся огнестрельного оружия. Майк жевал свою жвачку и занимался этим так ожесточенно, что даже челюсть пощелкивала.
        Беннасио извлек из-под складок коричневого плаща черный меч и небрежно опустил руку, как будто держа зонтик.
        - Ты никогда не умел выбирать друзей, - заявил Могар. - Все - сплошные трусы и дураки. Но твой выбор оруженосца вызывает у меня восхищение, лорд Беннасио! Толстый неуклюжий простофиля, у которого ума едва хватает на то, чтобы зашнуровать ботинки. Ты превзошел самого себя, Беннасио.
        - Меч не принадлежит никому из нас, Могар. - Беннасио говорил с ним тем же тоном, каким иногда беседовал со мной, то есть обращался к нему, как терпеливый родитель - к туповатому отпрыску. - В душе, если она у тебя еще не совсем сгнила, ты это знаешь. Ты можешь нарушить священную клятву, но истину тебе не изменить. Ты предъявляешь права на то, что предназначено не тебе. Откажись от этой безумной затеи, и тогда еще сможешь остаться в живых.
        - Мудрые слова из уст того, чья единственная цель - убить меня.
        - Я не желаю никому смерти, Могар. Предлагаю в последний раз: откажись от меча - и останешься жить. Отвечай: да или нет.
        Беннасио поднял свой меч. Он держал его обеими руками - рукоять на уровне груди, а клинок прямо перед лицом, примерно в двух дюймах от носа. Могар улыбнулся и воздел Экскалибур. Он тоже держал его обеими руками, так что они с Беннасио зеркально отражали друг друга. Только Беннасио был в коричневом плаще и с черным мечом, а Могар - в белом, и Меч Королей был длиннее и шире меча Беннасио.
        - Вот мой ответ, - тихо сказал Могар и бросился на Беннасио.
        41
        Меч Беннасио разил с такой скоростью, что я видел только смазанное черное пятно. Клинок мелькал и вспыхивал в лучах прожекторов. Беннасио кружился, уклонялся то вправо, то влево, а полы его коричневого плаща взлетали и хлопали, словно крылья. Беннасио был выше Могара и быстрее. Они бились, держа мечи двумя руками, и каждый раз, когда Экскалибур ударялся о меч Беннасио, я видел, как черные искры и крошки улетают к черному как уголь «заднику» из больших камней Стоунхенджа.
        Клинки со свистом рассекали холодный воздух, а я никак не мог понять, от чего у меня звенит в ушах. Возможно, после пальбы, но я еще слышал такой слабый звук, похожий на хоровое пение. И вспомнил, как Беннасио рассказывал, что в их последнюю встречу с Могаром ангелы оплакивали павших.
        И еще я припомнил свои ощущения, когда держал этот меч. Он будто был частью меня, или, скорее, я был его продолжением. Я вспомнил, как Беннасио говорил, что меч нельзя ни одолеть, ни уничтожить. И тогда я понял, что Беннасио все знал заранее. Меч не победить. У Беннасио не было ни единого шанса. При этой мысли у меня сжалось сердце. Молитва не могла ему помочь, но он все равно молился. Он не мог победить и тем не менее дрался.
        Могар заметно нервничал. По его расчетам, Беннасио уже должен был умереть. Он начал быстрее орудовать мечом, а Беннасио уже не успевал отражать удары. Все кончилось тем, что Могар размахнулся и по дуге обрушил меч на голову Беннасио. Тот выставил перед собой меч. Экскалибур выбил его из рук и отбросил куда-то во тьму. Сила удара повергла Беннасио на колени.
        Тогда Беннасио сделал самое странное и жуткое, что я видел в жизни. Он очень медленно развел руки ладонями вверх. Он предлагал себя!
        Могар заколебался. Острие меча замерло в нескольких дюймах от груди Беннасио.
        - Нет, - прошептал я.
        А потом Могар вонзил меч в грудь Беннасио, и последний рыцарь беззвучно и с открытыми глазами упал на землю.
        42
        Кто-то заорал так громко, что заглушил пронзительное пение или звон, или что там еще звенело у меня в голове. И только через секунду я понял, что кричу-то я сам.
        Следующее, что я помню, это бег через каменный круг прямо к Могару, а Майк вопил у меня за спиной:
        - Кропп! Кропп!
        Когда мне осталось двадцать футов, Могар выдернул меч из груди Беннасио.
        Последний рыцарь повалился на бок, и его открытые глаза смотрели на меня, пока я мчался к месту поединка.
        Когда расстояние сократилось до десяти футов, Могар начал поворачиваться в мою сторону.
        Когда до пяти - поднял меч, и я увидел, что острие клинка еще блестит от крови Беннасио.
        Когда осталось всего два фута, его губы начали растягиваться в улыбке.
        Я не оставил ему шансов оскалиться во весь рот. Предплечьем я врезал ему в лицо, и он отшатнулся. По инерции я продолжил движение, сбил его с ног и грохнулся сверху, вышибая из него дух. Могар начал поднимать меч, но я с силой надавил на запястье и, когда его рука коснулась земли, выхватил меч и встал.
        Поднявшись и выдыхая рваные клубы пара, я попятился. Могар медленно сел, пытаясь восстановить сорванное дыхание.
        - Альфред, - позвали сзади.
        Я обернулся и - сам не знаю, как это вышло, - замахнулся мечом. Ко мне шел Майк. Он широко улыбался, держа в одной руке пистолет и протягивая мне другую.
        - Ну и ну, парень! Просто фантастика, - подивился Майк. - Не хочешь на нас поработать?
        - Спасибо футболу, - выдавил я, хватая ртом воздух. - Аукнулся наконец.
        - Мистер Кропп, - подал голос Могар, - я умоляю вас пересмотреть решение.
        Я сделал два шага назад, чтобы видеть обоих, и тут Могар улыбнулся.
        - Это не твой меч, - сказал он.
        - И не твой, - парировал я, но вышло пискляво и неубедительно.
        - Вообще-то, он мой, - вмешался Майк. - Вернее, этот меч - собственность моего работодателя. В любом случае мы заключили сделку, и все было честно. Альфред, сейчас я передам мсье Могару код доступа к счету в швейцарском банке, и он таким образом получит доступ к деньгам, а мы, то есть ты, я и меч, спокойно отсюда свалим. Устраивает?
        - Не очень, Майк, - сказал я и сорвался с места.
        43
        Конечно, было темно, да еще туман, и страна чужая, но я решил, что сумею выбежать к лесу, через который мы ехали. От ожидания выстрела на шее дыбились волоски. Майк не задумываясь убил бы Могара за этот меч, и я не сомневался, что и меня он прихлопнет, как муху.
        Бегун из меня никакой, а вес меча, понятное дело, не прибавлял скорости. Высокая, да еще мокрая трава путалась в ногах, и я рисковал побежать в темноте кругами, но прожекторы светили в мою сторону. Я постоянно оглядывался и видел, как они становятся все меньше.
        Я прислушивался, не спешит ли за мной воинство Могара, но слышал только собственное сопение и шелест травы.
        Спотыкаясь, я наконец вышел на дорогу. Если это та, по которой мы приехали, она приведет меня к лесу. Погони было не слыхать, да и сил уже не осталось, и я решил перейти на шаг.
        Я все время утирался, потому что из-за тумана и пота волосы липли у меня ко лбу. Намокшая рубашка пристала к телу. Меня знобило. Я чувствовал, что все это не к добру, да еще шрам на большом пальце почему-то начал пульсировать. Наверно, из-за соседства с мечом.
        Я шел и шел, а никакого леса все не было - только окутанные туманом холмы.
        И тут я услышал, что сзади приближается машина.
        Я метнулся к обочине и распластался на земле. Расплющился, как подобает неуклюжему простофиле. Но видимо, не очень удачно, потому что машина затормозила и кто-то тихо окликнул меня:
        - Альфред! Альфред Кропп! Давай выходи!
        Я поднял голову. За рулем сидел Майк. Он улыбался, жевал жвачку и махал мне рукой.
        - Ну же! У нас мало времени…
        Тут он, наверное, был прав, и особого выбора у меня не было. Я встал, вышел на дорогу и сел в машину на заднее сиденье. Майк нажал на газ, и колеса «бентли» завизжали на асфальте, как раненое животное.
        - Привет, пацан! - воскликнул Майк. - Скажи ведь, мы были на волосок? Что называется, понесли тяжелые потери. Но этого следовало ожидать, согласен? Главное, меч теперь у нас. Вернули меч и спасли мир. Неплохо для одной ночи, как считаешь?
        Я откинулся на спинку, прижал меч к груди и попытался отдышаться.
        - А ты там быстро скумекал, Эл. Вы с Бенни так и спланировали или это целиком твоя идея?
        Я не отвечал, но Майка, кажется, это не волновало, и он не умолкал:
        - Проклятье, выронил во время этой заварухи сотовый! Ну да ладно, все наготове. Мы с Джеффом были вместе еще с Каира… Этот идиотский культ смерти в Долине Царей. Но не будем о нем. Секретная информация. В любом случае я буду скучать по этому ковбою. А как хреново с Бенни-то получилось? Крутой был парень! Будь у меня сотовый, я бы вызвал парочку «стелсов», они бы отправили этого средневекового психа сам знаешь куда, а заодно и все эти древние каменюги. Не самая большая потеря! Правильно я говорю?
        - Ты убил его? - спросил я.
        Майк рассмеялся:
        - А ты как считаешь, Эл?
        - Вряд ли. - Я выпрямился и приставил острие меча к его шее.
        Он никак не отреагировал и только чуть крепче сжал руль.
        - Останови машину, Майк.
        - Эй, Эл, приятель, какого черта?
        - Останови машину, Майк.
        Майк сбросил скорость и затормозил на обочине.
        - Ладно, и что дальше? Отвечай, Эл. Что ты задумал?
        Я и сам не знал, что дальше, поэтому пришлось импровизировать.
        - Отдай пистолет. Нет, Майк, левой рукой. Правую оставь на руле. Медленно, Майк.
        Майк поднял пистолет, я взял его и сунул за ремень.
        - Отлично. А теперь положи левую руку на руль.
        - Эл, я же за наших, ты не забыл? - Майк говорил спокойно, но жвачку свою жевал очень агрессивно. - Слушай, я больше всех сожалею о том, что случилось с Бенни. Это было паршиво, но ты-то там был и все видел. Что я, по-твоему, мог сделать?
        - Ты его подставил.
        - Да брось, Эл!
        - Ты с самого начала так задумал. Могару нужны были не только деньги. Он хотел получить и Беннасио.
        Майку было нечего на это сказать. Он смотрел на меня в зеркало заднего вида. Именно по его молчанию я понял, что прав.
        - И ты подставил мистера Сэмсона и остальных рыцарей в Испании. Ты предупредил Могара об их приходе.
        Майк покачал головой. Теперь он уже улыбался.
        - Зачем мне это делать?
        - Затем, что вы оба знали: пока рыцари живы, они - единственная надежда на то, что меч будет в безопасности. Вам обоим было важно убрать их с дороги. Поэтому вы включили их в сделку.
        - Надо же, какая интересная теория.
        - Мистер Сэмсон верил, что ты поступишь правильно, - продолжил я. - Зря он сказал тебе о мече, ты его обманул. Сегодня Беннасио знал, что ты темнишь, но у него не было выбора. Он поклялся, понимаешь… он дал слово…
        - Послушай, Эл, без обид - я знаю, ты желаешь только добра и все такое, но это дело тебе не по зубам. Опусти меч, дружище. Поговорим об этом в самолете, хорошо? Разве ты не хочешь домой?
        - У меня больше нет дома.
        - Правда? - Майк присвистнул. - Это, наверное, нелегко. Я правда соболезную, Эл. Что ж, мы можем переправить тебя куда угодно. Наталия осталась в шато. Хочешь с ней увидеться? Ты ведь вроде запал на нее?
        Я ничего не ответил, но почувствовал, как вспыхнули щеки. Майк заметил и улыбнулся.
        - Выходи из машины, - сказал я.
        - Эл…
        Я ткнул его в шею острием меча.
        - Ладно, я выхожу.
        Майк открыл дверь и вышел на дорогу. Я тоже вылез и направил на него пистолет.
        - Ложись на живот и положи руки на голову.
        - Ты совершаешь большую ошибку, Эл. Очень большую ошибку…
        - На землю, Майк. Или я пристрелю тебя.
        - Неужели? Извини, Эл, но мне почему-то не кажется, что ты на это способен.
        Майк шагнул ко мне, и тут пистолет выстрелил. Мы оба подпрыгнули от неожиданности. Я даже сам не понял, как нажал на спусковой крючок.
        - Хорошо, хорошо, - пробормотал Майк и лег на землю.
        - Руки на голову, - скомандовал я.
        Майк сплел пальцы на затылке.
        - И куда ты собрался, Альфред? Ты не выедешь из страны. И что ты думаешь делать с мечом? Захватишь весь мир? Передашь его в Смитсоновский институт?[24 - Научно-исследовательский и образовательный институт в США и принадлежащий ему комплекс музеев.] Ты, парень, еще даже не думал об этом.
        - Прощай, Майк.
        Я сел в машину и поехал прочь. Я, конечно, поглядывал в зеркало, но Майк так и не встал.
        44
        Руль находился справа, и мне было трудно вести машину. Правые колеса постоянно съезжали на обочину. Когда до меня дошло, что надо ехать по левой стороне, дела пошли лучше, но все равно было как-то странно.
        Я понимал, что надо как можно скорее избавиться от этой машины - глупо пускаться в бега на «бентли».
        Я бесцельно ехал по сельской местности Англии и даже не знал, где нахожусь. Потом свернул на дорогу пошире и покатил уже по ней, пока не вырулил на автостраду, или как там называются такие трассы, а вскоре миновал знак «Лондон - 40 миль».
        По мере приближения к городу движение стало более оживленным. Я так сжимал руль, что побелели костяшки пальцев. Меч лежал рядом на пассажирском сиденье. Я постоянно зевал, мне жутко хотелось съехать на обочину и немного поспать, но я не останавливался.
        К тому времени, когда я добрался до окраины Лондона, уже начало светать. Ехать в центр города на «бентли» было неразумно, и я притормозил у первого попавшегося отеля под названием «Слау»[25 - Город в Англии, графство Беркшир, но также - «болото», «топь».]. Я снял куртку и завернул в нее меч. Было неплохо, но стал виден заткнутый за пояс пистолет. Еще меня волновало, что подумает портье, когда к нему пожелает вселиться подросток пятнадцати лет без багажа и родителей, но с чем-то очень похожим на большой меч, завернутый в куртку. Однако есть вещи, с которыми ничего не поделать. Поэтому я затолкал пистолет поглубже, и холодный ствол уперся мне в пах.
        Отель попался старый и в прошлом вполне мог быть загородным домом какого-нибудь аристократа. По сравнению с отелями, которые я знал по Америке, холл в этом был маленький и старомодный. Портье ничего не сказал о куртке, сквозь которую проступали очертания меча. Он поинтересовался, на какой срок я планирую остановиться. Я ответил, что совершаю пеший тур по Англии и съеду, когда устану ходить. Больше портье ни о чем не спросил. Он даже ни разу не улыбнулся, и я подумал, что у него, наверно, плохие зубы. Я где-то читал, что в Англии с ними беда.
        На лестнице я вынул пистолет из трусов и сунул под мышку. Коридор был узким, плинтус отсырел, стены не крашены лет десять, а ковролин пах плесенью. Мой номер находился в самом конце рядом с туалетом.
        Кровать оказалась узкой и всего шесть футов в длину. Когда я на нее сел, она пошатнулась, и я испугался, как бы не развалилась. Мне даже захотелось позвонить портье и спросить, нет ли у них номеров с кроватями побольше. Я положил пистолет на прикроватный столик, а меч рядом с собой на постель, потом снял ботинки, стянул мокрые носки и лег.
        Что делать дальше с мечом, я не знал. Тут Майк был прав. Если понадобится, они перекроют всю страну и начнут обходить дом за домом. Они обнаружат на гостиничной парковке «бентли», а я, дурак, даже зарегистрировался под настоящим именем.
        Я ждал стука в дверь, но они вряд ли постучат. Скорее всего, ворвутся в номер и сразу начнут палить, потому что у меня был Меч Королей и с ним я мог завоевать весь мир.
        Я зевнул. Надо было поспать, но инстинкт подсказывал, что если я усну, это будет моим последним деянием в жизни. Усилием воли я заставил себя встать. На стене рядом с телевизором висело зеркало. Посмотрев на свое отражение, я решил принять душ. Но тогда придется выйти из номера, а я не хотел брать с собой меч и оставлять его тоже не собирался. Я смотрел на себя в зеркало и вспоминал, как Могар назвал меня толстым. Вообще-то, я не толстый, я просто большой. Я всегда был большим и неповоротливым с виду, как эти камни в Стоунхендже, широкие такие прямоугольники. Прямоугольник - самая унылая штука после квадрата.
        Я снова сел на кровать и попытался обдумать, что делать дальше. Оставаться в отеле дольше чем на несколько часов было нельзя. Надо принять душ, почистить зубы и сваливать. Вот только у меня не было зубной щетки. У меня было только самое мощное оружие на свете. Я мог объявить себя императором Кроппом, королем Альфредом Первым, Властелином Земли, но в тот момент хотел одного - почистить зубы.
        Сделавшись королем, я соберу в «Слау» всех мировых лидеров и объявлю мир во всем мире. Я потребую, чтобы все танки, бомбы и остальное оружие переплавили и понаделали всяких штуковин для детских площадок. Прикажу богатым странам накормить бедные и прекратить войны. Я объявлю, что с этого момента все деньги, которые они тратили на оружие, пойдут на поиск лекарств от болезней и на создание машин, которые работают на экологически чистом топливе. Я распоряжусь, чтобы прекратилось всякое зло под солнцем. Больше не будет ни войн, ни болезней, ни голода. Я выполню то, для чего, по словам Беннасио, архангел вручил этот меч Артуру - объединил человечество. Я закончу начатое Артуром. Это не вернет Беннасио, Сэмсона и рыцарей, не оживит дядю Фаррела и всех, кто погиб по моей вине, но хоть отчасти ее искупит. Может быть, даже Наталия перестанет меня ненавидеть.
        Возможно, мое предназначение - стать спасителем мира, и Эми Пушар еще горько пожалеет, что не дала мне свой номер телефона!
        Я видел себя на большом троне с большой золотой короной на моей большой голове.
        Простуда, приближение которой я почувствовал в пути, разгулялась вовсю: голова болела, из носа текло, а лоб пылал. Я лежал на кровати и говорил себе, что буду лучше соображать, как только освежусь под холодным душем. Печально дойти до того, что расписываешь, как прочистишь мозги.
        - Ну вот, Кропп, ты все разложил по полочкам, - сказал я себе. Меня уже серьезно лихорадило. - Рыцари Священного ордена тысячу лет хранили меч и ждали, когда придет Альфред Кропп и спасет этот прогнивший мир. Все правильно! Никому из них, начиная с Бедивера, и в голову не пришло заняться этим самостоятельно. Они ждали, когда явишься ты, мистер Головастик и Недоучка.
        Я потрогал холодный клинок. За тысячу лет на нем не возникло ни единой зазубрины! Одно прикосновение к нему наполнило меня сразу печалью и радостью.
        В конце концов я заснул и снова увидел тот сон с темным всадником на жутком поле боя. Всадник держал в руке меч. Он уже собрался вонзить его в землю и тем самым уничтожить всех врагов, но тут поднял голову, и я увидел его лицо. Мое лицо. Не Кроппа Всеблагого… а Кроппа Завоевателя, Кроппа Ужасного.
        Когда я открыл глаза, в номере было темно. Разрывался телефон. Я включил лампу на прикроватном столике и уставился на аппарат, пытаясь сообразить, сколько проспал и кто мне может звонить. Может, это портье хочет сообщить, что внизу меня ждут ребята в черных плащах?
        Я взял трубку:
        - Алло?
        - Бонжур, мистер Кропп.
        Я взял со столика пистолет Майка и положил его на колени.
        - Мистер Могар.
        - Телевизор смотришь?
        - Простите?
        - У тебя в номере есть телевизор? Если есть, советую включить первый канал.
        - Прямо сейчас?
        - Именно.
        - Мне придется положить трубку на стол.
        - Ничего страшного.
        Я положил трубку на столик и включил телевизор. Только-только начались новости Би-би-си. Минут пять они вели пресс-конференцию генпрокурора Америки. Он говорил о новой главной фигуре в списке злодеев, составленном ФБР. Еще не успели показать фотографию, а я уже знал, кого увижу.
        Себя.
        Генеральный прокурор сообщил, что я международный преступник, связан с террористами и участвовал в акции, направленной на уничтожение национальных сокровищ Англии, в результате которой погибли шестнадцать граждан Великобритании и США. Потом он заявил, что Министерство юстиции предлагает вознаграждение в шесть миллионов долларов за информацию, которая будет способствовать моей поимке.
        Лох-головастик наконец хоть в чем-то отличился: я стал самым разыскиваемым преступником в мире. Но меня больше заботило то, как трудно теперь будет устроить саммит мировых лидеров и объявить им о создании королевства Кропптопия.
        Я выключил телевизор и вернулся к телефону.
        - Слушаю.
        - Мои поздравления, мистер Кропп. Вы теперь знаменитость. Может, даже появитесь на обложке «Пипл».
        - Как… как вы меня нашли, мистер Могар?
        С трубкой в руке я подошел к окну и отвел занавеску, ожидая увидеть внизу готовый к штурму американский отряд полицейского спецназа или его английских коллег. Но обнаружил только пустую парковку и деревья, а слева на горизонте - мутно-желтые огни Лондона.
        - Пятнадцатилетний парнишка, не сильно умный, если признать правду, да один в чужой стране, перепуганный и без друзей, за рулем машины с маячком… По-твоему, это было трудно?
        - Наверно, не очень.
        Я снова сел на кровать.
        - Я знаю, что вам нужно, мистер Могар. Но, понимаете, если я вам это отдам, то погибнет весь мир. А мне, как вы только что сказали, всего пятнадцать, и для меня очень важно, чтобы он просуществовал еще немного. Пусть мне хотя бы исполнится сорок. А то и пятьдесят.
        - О, ты меня не понял, Альфред. - Могар впервые обратился ко мне по имени. - Меня не волнует, доживешь ты до пятидесяти или нет. Мне нужно только одно, и ты должен понять, что мы с тобой в одинаковом положении. У тебя есть то, что нужно мне, а у меня - то, что нужно тебе.
        - И что же это?
        Я думал, что у меня не осталось ничего, чем бы я дорожил. Все, кто был мне дорог, умерли. Но это было не так, и вся ирония заключалась в том, что об этом знали только мы двое - я и Могар.
        - Кропп.
        Я не сразу понял, что голос в трубке принадлежал уже не Могару. Он был вообще не мужской.
        - Кропп, - повторила она шепотом.
        - Наталия?
        Я услышал приглушенный вскрик, после чего снова заговорил Могар:
        - Видишь ли, Кропп, мне незачем то, чем владею я, как и тебе то, чем обладаешь ты. Я жизнь отдам за то, что есть у тебя, а ты готов отдать свою за мое. По-моему, есть только один способ удовлетворить наши желания. Ты следишь за моей мыслью, Кропп?
        - А не проще было прийти сюда и забрать его у меня? - спросил я, и мой голос предательски задрожал.
        - А зачем мне за ним ходить, мистер Кропп, если вы и сами принесете?
        И тут в дверь отрывисто постучали. Я подпрыгнул и приглушенно пискнул.
        - К тебе кое-кто пришел, - сказал Могар. - Открой дверь.
        - У меня пистолет. Я буду стрелять, - предупредил я.
        - Попробуй, и она умрет.
        В дверь снова постучали.
        - Кто это? - спросил я.
        - Открой и увидишь. Я подожду.
        Я подошел к двери.
        - Кто там?
        - Ваш эскорт, мистер Кропп, - ответили из коридора.
        Я открыл дверь и отступил назад, подняв при этом пистолет, и когда незнакомец вошел в номер, тот был нацелен ему прямо в нос.
        - Даже не думай подходить к кровати, - предупредил я.
        Он кивнул. Это был крупный, примерно моих размеров, мужчина в сером плаще-накидке с капюшоном, застегнутом под шеей на булавку в виде дракона. Под плащом виднелся дорогой костюм, а волосы были длинные, он зачесал их назад и умастил чем-то блестящим.
        - Стойте, где стоите, - скомандовал я и попятился к кровати, но при этом продолжал в него целиться. Он снова кивнул. - И никаких резких движений! - добавил я.
        Мужчина кивнул в третий раз. Я взял телефонную трубку левой рукой.
        - Мистер Кропп, - мягко произнес Могар, - я, помнится, говорил вам, что у большинства людей слабая воля. Народы этого мира в упадке, они разлагаются, великие начинания никому не нужны, люди терпят унижения и бессмысленные страдания. А еще я сказал - вернее, даже наглядно продемонстрировал, что случится, если ваша воля столкнется с моей. Вы приедете с моим помощником ко мне, или девчонка умрет.
        У меня чуть колени не подкосились. Я сел и выронил пистолет на кровать. Я дал клятву, и если сдержу ее, Наталия умрет. В тот момент я чувствовал себя таким жалким, что чуть не отдал меч приспешнику Могара, который стоял у двери, наблюдал за мной и улыбался.
        - Слушай меня внимательно, Кропп. - Голос Могара зазвучал жестче, все игривые интонации исчезли. - Ты ничего не смыслишь в том, что собираешься сделать. Ты мальчишка, который играет в мужскую игру. Ты, может, и получаешь удовольствие, вживаясь в роль героя, но на самом деле тебе еще повезло, что я нашел тебя первый.
        - Я не понимаю, о чем вы говорите! - закричал я в трубку. - Я никогда не хотел быть героем! Я вообще ничего этого не хотел!
        - Они близко, мистер Кропп. Помнишь, что показали в новостях? АМПНА идет за тобой, и тебя найдут. А когда это произойдет, они заберут меч, а я убью девчонку. Ты потеряешь все. Сейчас у тебя нет выбора, и ты принесешь мне меч.
        - Но если я принесу, вы все равно ее убьете.
        - Вы оскорбляете мои чувства, мистер Кропп.
        - Вы убьете ее, потому что в прошлый раз, когда я отдал вам меч, убили дядю Фаррела, хотя это было совершенно незачем.
        Могар вздохнул:
        - Нет. Мне следовало его убить. И тебя тоже.
        - Вы так и сделаете.
        - Итак, ты отказываешься?
        - Вы сами знаете, каким будет ответ.
        - Быть по сему.
        45
        Я повесил трубку. Приспешник Могара продолжал улыбаться у двери.
        - Идем, - позвал он. - Господин ждет.
        - Меч у меня, и разве не я господин?
        - Ты объявляешь себя его хозяином? - с ухмылкой спросил он.
        Я посмотрел на меч, лежавший подле меня на постели.
        - Нет. Но я думаю, что в этом весь смысл. Никто не смеет предъявить свои права на него. Вы можете прождать тысячу лет, даже десять тысяч, но на самом деле никто ему не хозяин. По-моему, именно этого и не понимает твой господин, и вот почему рыцари прятали его столько лет - возможно, даже поэтому и должен был умереть Артур. Им нельзя владеть. - Приспешник Могара ничего не понял, и тогда я спросил: - Куда мы поедем?
        - А разве господин не сказал? В Дандагель, теперь Тинтагель.
        - О! А что там, в Тинтагеле?
        - Камелот в Тинтагеле и пещеры Мерлина.
        - Конечно, - сказал я. - Это логично.
        После этого я взял пистолет и выстрелил ему в левое колено.
        Приспешник Могара закричал, качнулся вперед и вцепился в него обеими руками, а я схватил Экскалибур.
        - Именем святого Михаила! - завопил я и плашмя ударил его мечом по голове.
        Я сам от себя такого не ожидал. Я приложил приспешника Могара плоской частью клинка, и он вырубился.
        Затем я присел рядом, чтобы пощупать пульс. Он был жив. Я вспомнил, что сказал Беннасио еще в Америке после того, как прикончил тех двоих в лесу: «Ты не стал бы их жалеть, если бы знал так же хорошо, как я».
        - Что ж, Беннасио, - пробормотал я, расстегивая булавку в виде дракона и стягивая с приспешника Могара плащ. - Я знаю, что они учинили над моим отцом. Я знаю, что они сделали с тобой и с остальными рыцарями, но наступает момент, когда кто-то должен сказать: «Хватит!» Приходит время остановить кровопролитие.
        Под плащом оказался знакомый черный меч. Я обшарил карманы и нашел ключи от машины.
        Меч я повесил себе на ремень и повернул так, чтобы он очутился справа. Экскалибур заткнул за ремень слева. Потом накинул на плечи серый плащ, застегнул его на булавку и посмотрелся в зеркало. Сэр Альфред Кропп Вечнолажающий.
        Переступив через приспешника Могара, я выглянул в коридор, убедился, что там пусто, и только после этого вышел из номера и закрыл за собой дверь.
        Я решил спуститься по служебной лестнице и по пути молился, чтобы там оказалась задняя дверь. Меч выпирал из-под плаща, и любой догадался бы, что я там прячу.
        Лестница закончилась у стеклянной двери, которая выходила прямо на парковку. Я выскользнул из отеля и прогулялся по ней в поисках машины моего гостя. Сразу справа от двери на свободном месте стоял «ламборджини-мурселаго». Я понял, что это та самая, еще до того, как попробовал открыть ее ключом. Эти ребята любили красивые тачки.
        Мне было не сесть за руль с мечами на поясе, и я положил их на небольшое заднее сиденье, прикрыв плащом. Перед тем как уехать, я сделал круг по парковке на случай, если там притаились какие-нибудь шпионы или молодчики в черных плащах, но ничего подозрительного не заметил.
        Я понятия не имел, где находится Тинтагель, и зарулил на первую попавшуюся заправку, хотя в Англии их, кажется, называют бензоколонками. Когда я вошел в моем длинном сером плаще с булавкой-драконом, продавец иронически посмотрел и осведомился:
        - Кого изображаем?
        - Я наследник Ланселота, величайшего рыцаря на свете.
        Продавец вскинул брови, и я признал:
        - Длинновато, согласен. Я сам не сразу запомнил.
        - Если ты - Ланселот, не хотел бы я увидеть Гвиневру.
        - Я не говорил, что я Ланселот. Я его потомок.
        - Ну да. А я - царица Савская.
        Я сказал продавцу, что мне нужна карта Англии, и спросил, где находится Тинтагель.
        - Тинтагель? Это в Корнуолле.
        - Далеко?
        - Миль двести.
        Продавец разложил карту на прилавке и показал, где находится Тинтагель. Выяснилось, что на юго-восточном побережье.
        - Вот мыс Тинтагель. - Продавец показал на точку возле самого Атлантического океана. - Туда любят ездить янки, со скалы открывается замечательный вид. Триста футов над уровнем моря.
        - А замок там есть?
        - Да, есть какие-то развалины. Не на что смотреть. Замок короля Артура - легенда, но ты же потомок Ланселота, так что сам знаешь. А тебе известно, что он не был британцем? Он был французом.
        - Да? Ну… tres magnifique[26 - Прекрасно (фр.).]. Значит, там только руины?
        - Сверху. А в скалах внизу есть пещера. Говорят, что там находилось святилище Мерлина, королевского волшебника. А еще поговаривают, что во время отлива, когда ветер дует с моря, там слышно, как дух Мерлина оплакивает потерянное королевство… Если ты веришь в такие штуки.
        - О, не сомневайтесь, мистер, я верю.
        - Конечно, сэр рыцарь, - кивнул продавец. - Вам положено.
        46
        Я ехал к Тинтагелю со скоростью девяносто миль в час и каждую минуту ждал, что налечу на дорожное заграждение или увижу в ночном небе военный вертолет и мне прострелят колеса. Но ничего такого не происходило. Я пытался думать. Мне был нужен план. Возможно, у меня остался последний шанс его сочинить. Но в голове было пусто; я чувствовал себя голым, как будто попал в торнадо и с меня сорвало всю одежду, а я завис в воющих вихрях, и мне даже не за что ухватиться.
        Примерно через полтора часа я почувствовал запах моря. Дорожные указатели были незнакомые, и я не успевал их считывать, так что скорость пришлось сбросить. На повороте к Тинтагелю я съехал с главной трассы и дальше ориентировался по указателям «Мыс Тинтагель».
        Я опустил стекло и теперь уже не только чуял, но и слышал океан.
        Дорожное заграждение мне все-таки встретилось. На центральной полосе стояли два красных морских конька, а рядом был выставлен знак: «Закрыто. Ведутся археологические работы». Я отвел «ламборджини» футов на пятьдесят и вдавил педаль газа. Один конек взлетел и врезался в лобовое стекло, оставив паутину трещин.
        Я выключил фары и медленно покатил дальше, ожидая в любую секунду, что из мрака на капот машины посыплются парни в черных плащах. Дорога закончилась в пятидесяти ярдах от края скалы. Я заглушил двигатель и вышел из машины.
        С моря дул очень холодный, просто ледяной ветер. Я постоял секунду. Глаза сразу начали слезиться, и слезы побежали не вниз, а к вискам и дальше в волосы. Мне следовало препоясаться мечами и смело пойти навстречу судьбе, как поступил Беннасио. И судьбе всей земли, потому что, если лишусь Меча, его будет некому вернуть. Кроме АМПНА. Однако я не был уверен, на чьей стороне АМПНА. Майк Арнольд был еще тем придурком, да и Абигейл не вызывала доверия, разве что была симпатичной и не любила Майка, а это можно засчитать в плюс.
        Но вместо того, чтобы взять мечи, я вернулся в машину.
        - Ладно, Кропп, - обратился я сам к себе, - решай: Наталия или меч?
        Такая постановка вопроса заставила меня выскочить вон, и я со всей силы забросил ключи в темноту.
        Затем я навесил мечи: черный справа, Экскалибур слева. Надел плащ с капюшоном и похлопал себя по карманам, но вспомнил, что оставил пистолет на кровати в номере. Все правильно - мужские игры не для меня.
        На фоне безлунного, но звездного неба вырисовывались какие-то темные силуэты. Я подбежал к ним, но никакой активности там не заметил. Это были просто белесые каменные глыбы, которые торчали из земли, как гигантские зубы. Мне не хватило фантазии принять их за белоснежный замок у моря.
        От руин к краю скалы вела тропа, выложенная из больших белых камней. Ни веревки, ни перил я не заметил, держаться было не за что, и я, спускаясь по крутому склону, постоянно оскальзывался на влажных булыжниках. Плащ намок от дождя и рассыпавшихся волн.
        Я добрался до конца тропинки. Никто из банды Могара не показался, хотя к этому моменту меня должны были обнаружить.
        В тридцати ярдах от места, где я стоял, светился вход в пещеру. Пещеру Мерлина.
        Хватаясь за скалу, я пошел вперед. Камни под ногами были мокрыми и очень гладкими после столетий приливов и отливов. Дойдя до входа в пещеру, я выдохнул. Изнутри доносились мужские голоса. Разговаривали тихо, но от стен отражалось эхо. И был еще один высокий, свистящий звук. Я догадался, что это ветер гуляет по скальным расселинам. Плач Мерлина.
        У меня так и не было плана. Я никогда не атаковал логова злодеев и все, что знал о таких ситуациях, почерпнул из фильмов и книжек. Но там все происходило понарошку. Я прижался спиной к скале справа от входа в пещеру. Прямо напротив была еще одна скала, пониже; она образовывала вторую стену бухты и закрывала океан. Но я его слышал и даже чувствовал на языке соленый привкус. Казалось, что самое мощное оружие человечества должно придать мне отваги, но я ощущал только собственную ничтожность.
        Я сделал глубокий вдох и произнес:
        - Я готов умереть.
        Затем повернулся и шагнул в пещеру.
        47
        У небольшого костра примерно в двадцати футах от входа сидели двое мужчин. Они секунду молча смотрели на меня, потом один из них встал. На нем был черный плащ, а в руке он держал меч с тонким черным клинком - точно такой же, как у меня на ремне справа.
        - Где пацан? - резко спросил он. - Где Экскалибур?
        Наверное, он подумал, что я тот тип, который поехал за мною в отель.
        - Мы оба здесь, - ответил я и медленно вынул из-за ремня Экскалибур.
        До него не сразу дошло, а когда он все понял, то заорал и бросился на меня.
        Он рухнул к моим ногам. Я обомлел. Он просто упал и даже не успел поднять меч.
        Я поборол тошноту и переступил через тело. Тем временем второй развернулся и неуклюже побежал по скользким камням вглубь пещеры. Этот был без плаща. Он был в серо-синей ветровке, джинсах «докерс», кроссовках «нью бэланс» и бейсболке «Чикаго кабс».
        Я догнал его в конце пещеры. Она была не такой уж большой, футов пятьдесят-шестьдесят в глубину. Там я развернул его и левой рукой прижал к стене, а правой приставил к его горлу острие Экскалибура.
        - Привет, Майк, - сказал я.
        - Привет, Эл.
        Он жевал жвачку и улыбался, демонстрируя мне свои лошадиные зубы.
        - Где Могар?
        - Не знаю.
        Я надавил клинком на кадык. У него расширились зрачки.
        - Послушай, пацан, я клянусь, что понятия не имею. Ты только что убил единственного парня, который знал, где Могар. Он должен был отвести нас к нему, как только тебя доставит помощник. Клянусь Богом, я не знаю!
        - Ты отдал ему Наталию.
        Майк ничего не ответил. Он улыбался, но глаза у него были холодные.
        - Отвечай, где она.
        - Даже если бы я знал и сказал, как ты поступишь, Эл? Отдашь ему меч? Он убьет ее в любом случае. А если ты попытаешься до него добраться, он успеет убить ее раньше, чем ты убьешь его. Разве ты не видишь, что тебе не победить? Пора сократить потери. Сделай шаг назад и оцени всю картину. Мы говорим о судьбе всего безумного мира, Эл! Ты собираешься пожертвовать человечеством ради одного человека? Давай рассуждать здраво!
        - Ладно, Майк, я рассужу здраво. Я заключу с тобой сделку. Ты отведешь меня к Могару, а я, когда все кончится, отдам тебе меч.
        Майк смотрел мне в глаза и теперь жевал заметно медленнее.
        - Ты же за этим здесь? - спросил я. - Отдашь меня Могару, и меч будет твоим.
        Майк немного подумал и ответил вопросом на вопрос:
        - Откуда мне знать, что ты не обманешь?
        - Неоткуда. Но, как сказал мне мистер Могар, у тебя нет выбора.
        Я отступил, но меч от его горла не отвел.
        - Отдай мне пистолет.
        Майк извлек из ветровки пистолет и, держа его одним пальцем за скобу, протянул мне. Я взял его и сунул в карман.
        - Что-нибудь еще? - спросил Майк.
        Он вел себя так, будто еле сдерживал смех.
        - Нет, - сказал я, а потом мне пришла в голову мысль: - Да. Что значит АМПНА?
        - Агентство Муфлонов, Преследующих Настоящие Аномалии. - Тут Майк все-таки рассмеялся и щелкнул жвачкой. - Доволен? Мы закончили?
        - Почти, - ответил я и протянул руку. - Жвачка.
        Майка снова разобрал смех, но, увидев, что я абсолютно серьезен, он вынул изо рта жвачку и бросил мне на ладонь. После этого добрая половина его личности улетучилась. Я зашвырнул резинку в темноту.
        Майк повернул налево, и я пошел за ним вдоль задней стены пещеры. Стены были гладкие и слегка вогнутые. Майк остановился возле расселины в левом углу. Она тянулась от пола до самого потолка, но была узкой, и в нее едва мог протиснуться один человек.
        - Ты первый, - велел я.
        Мы протиснулись в этот узкий проход, и шум моря стал тише, а звук падающих капель воды и плач Мерлина - громче. Неровная тропинка была усыпана камнями и шла под небольшим уклоном. Она свернула влево, потом вправо, потом резко вниз, и мне, чтобы удержать равновесие, приходилось хвататься свободной рукой за неровные стены. Мы продолжали спуск. Камни и острые как нож стенные выступы изрядно замедляли движение.
        Постепенно расселина стала шире, тропинка выровнялась, вдалеке появился круг света. Когда осталось ярдов сто, Майк повернулся ко мне и требовательно шепнул:
        - Эл, ты должен отдать мне пистолет.
        - Почему?
        - Он подумает, что я его кинул. А ты видел, что он делает с теми, кто его кидает.
        Я немного подумал и произнес:
        - Ладно.
        После чего достал пистолет и со всей силы ударил Майка рукояткой по голове.
        Майк сразу упал. Я сунул пистолет обратно в карман, перешагнул через тело и последние сто ярдов прошел один.
        48
        Я стоял у входа в пещеру такую огромную, что стены и сводчатый потолок терялись в темноте. Пол, гладкий и темный, напоминал поверхность замерзшего пруда. Я медленно пошел вперед, и мои шаги отражались эхом от невидимых стен. Больше ни звука и ни души. Я выставил меч перед собой и думал, что, может быть, где-то есть еще один ход и я зря так рано вырубил Майка. А потом я услышал голос Могара. Казалось, он идет ниоткуда и одновременно отовсюду.
        - Мистер Кропп. Вы не перестаете меня удивлять.
        Я остановился и левой рукой достал пистолет. Но я вынул его больше спокойствия ради, чем для чего-то еще, а потому не стал никуда целиться и просто опустил руку.
        - Где Наталия? - Мой голос был тонок и тих, как у ребенка.
        - Здесь.
        Казалось, он говорит прямо мне в ухо. Я резко повернулся кругом и увидел, что они идут ко мне. Наталия шла первой, а Могар прятался позади. Левой рукой он держал Наталию за шею, а в правой сжимал кинжал.
        Они остановились футах в двадцати, и Могар улыбнулся.
        - Рад, что ты уже успел позаботиться о мистере Арнольде, - похвалил он и кивнул на пистолет. - Этот тип никогда мне не нравился.
        Глаза Наталии были сухие, но красные - наверняка от слез. Спутанные темные волосы падали на лицо, а на лбу виднелся кровоподтек.
        - Бедная, - сказал я. - Ты в порядке?
        Наталия кивнула.
        - Я принес меч, мистер Могар. Отпустите ее.
        - Сначала пистолет, согласен? Он ни к чему, мистер Кропп, а ты рискуешь совершить непоправимую ошибку. Ты можешь попасть не в того человека.
        Я поразмыслил. Если откажусь, он может заколоть Наталию до того, как я выстрелю, да еще и промахнусь. Но меч был у меня, и Могар понимал, что, если убьет Наталию, у меня больше не будет причины оставить его в живых. Правда, без Наталии это не имело для меня никакого значения.
        Я отшвырнул пистолет, и он заскользил по черному полу во мрак.
        - Молодец, - сказал Могар. - А теперь, пожалуйста, меч.
        - Сначала отпустите ее.
        Могар рассмеялся:
        - О боги, какими мы стали смелыми! Но смелость, мистер Кропп, никогда не заменит ум.
        Он приставил острие кинжала к боку Наталии. Она округлила глаза и крикнула:
        - Кропп!
        - Решай, мистер Кропп, - сказал Могар. - Или бросаешь меч, или она умрет.
        Наталия была просто человеком, и, как сказал Майк, чего стоила ее жизнь, когда на кону весь мир? Если я не отдам меч, Могар убьет Наталию. Если отдам, то он, скорее всего, опять же ее убьет, а я нарушу клятву - единственную клятву в моей жизни.
        Я понимал, что любое решение наверняка будет ошибкой, как все, которые я принимал с начала этой истории. Я постоянно косячил, а потом возвращался, чтобы налажать еще больше. Чтобы исправиться, мне, может быть, надо сначала решить, а после сделать наоборот.
        Глядя на Могара, я понял одну простую вещь: моим главным врагом был вовсе не Могар. Им был пятнадцатилетний лох с Мечом Королей.
        - Выбирай, Кропп, - спокойно повторил Могар.
        И я выбрал.
        Я бросил ему меч. Тот упал примерно на полпути между нами. Я ожидал, что Могар отпустит Наталию и бросится за мечом, но он не шелохнулся. Он смотрел мне в глаза, а у меня возникло мерзкое предчувствие, как тогда в квартире дяди Фаррела за секунду до того, как Могар погрузил меч в его грудь.
        - Не надо, мистер Могар, - взмолился я. - Теперь-то зачем? Пожалуйста, не трогайте ее.
        - О мистер Кропп, - ответил Могар, - неужели после всего, что произошло, ты так ничему и не научился?
        И с этими словами он вонзил кинжал в бок Наталии.
        49
        Наталия упала, даже не вскрикнув. Я смотрел, как она падает, и на секунду оцепенел, а потом рванулся к мечу, но было поздно. Могар опередил меня. Я бросился на него, он откатился в сторону.
        Вскочив на ноги, я выхватил из-за ремня черный меч и собрался переложить его в правую руку, но Могар двигался слишком быстро. Меч Королей со свистом опускался на мою голову.
        Я едва успел поднять свой и заорал во всю глотку. Удар Экскалибура был таким мощным, что у меня чуть не сломалось запястье. Я отступил и замахнулся мечом, а Могар улыбался и явно был доволен собой.
        Он атаковал почти с ленцой, приговаривая:
        - Хорошо, мистер Кропп! Великолепно! Прекрасно парируете удар, сэр! Теперь на носок, легче шаг и выше клинок!
        Могар наступал, я пятился. Он заходил то справа, то слева, потом снова справа и в итоге так отбил мою руку, что хрустнул плечевой сустав.
        Могар вцепился мне в правую кисть. Рука у него была холодная, а хватка очень крепкая. Я ощутил под челюстью острие Экскалибура. Могар подступил ближе, и теперь мы стояли буквально нос к носу.
        - Есть в тебе что-то, чего я никак не пойму, Альфред Кропп, - прошипел он. - Почему ты никак не угомонишься? Я убил твоего дядю, а ты связался с Беннасио. Я убил Беннасио, ты остался один, но все равно полез на рожон.
        Я убил Наталию, а ты продолжаешь драться. Так объясни мне, мальчишечка, почему ты никак не уймешься?
        - Я… я дал клятву, - срывающимся голосом ответил я.
        Могар чуть запрокинул голову, его рот начал расплываться в улыбке, глаза заблестели.
        - Дал клятву! Альфред Кропп дал клятву! - Он хрипло рассмеялся. - Не сомневаюсь, что лорду Беннасио.
        - Нет, - сказал я. - Небесам.
        И в ту же секунду со всей силы двинул ему коленом между ног. Потом я высвободил руку с мечом и отступил, а Могар упал на каменный пол пещеры. Вот оно! Давай, Кропп, пока он не поднялся, вонзи в него меч! Но что-то помешало мне это сделать. Вместо того чтобы убить Могара, я просто стоял, переводил дух и ждал, когда он поднимется.
        - Он вам не принадлежит, мистер Могар. Неужели не понимаете? Он ничей.
        Могар встал, и лицо его исказилось от боли и чего-то еще вроде злобы, но не чистой, а с примесью грусти. Так кривится маленький мальчик, когда понимает, что не получит любимую конфету.
        - Кто ты такой? - спросил он, хватая ртом воздух. - Кто ты, Альфред Кропп? Почему я всюду на тебя натыкаюсь? Ты, жирный, будто булыжник, который вечно попадается под ноги.
        С каждой репликой Могар делал шаг вперед, а я - назад.
        - Почему после гибели Сэмсона Беннасио пришел именно к тебе? - Шаг. - Зачем он притащил тебя сюда? - Шаг. - Почему он взял с тебя клятву? - Шаг. - Кто ты, Альфред Кропп?
        - Я - сын Бернарда Сэмсона и наследник Ланселота.
        Могар застыл на месте. Вид у него был такой, будто я влепил ему пощечину. Затем боль и печаль испарились, осталась одна злоба.
        Он дико взревел и бросился на меня. Я поднял свой черный клинок и отразил удар Экскалибура. От звона стали у меня заложило уши. Глаза Могара сверкали от бешенства, и он с такой скоростью размахивал мечом, что тот превратился в размытое серебряное пятно.
        Могар наступал, а я пятился, пока не уперся в стену. Теперь мне оставалось либо дать отпор, либо сдаться и умереть.
        Я держал меч двумя руками и двигался только благодаря инстинктам. А Могар нырял то в одну сторону, то в другую, нагибался, отклонялся и поворачивался кругом. Клинки пронзительно скрежетали. Я почувствовал сквозь плащ, как в спину впились острые камни.
        И тогда я громко, как только мог, выкрикнул имя Беннасио. Это окончательно взбесило Могара. Он ударил меня кулаком в плечо, и я выронил меч.
        Могар придавил мне шею предплечьем, я начал задыхаться и понял, что бой закончен.
        - Наследник Сэмсона! - прошипел он мне в лицо.
        Острие Экскалибура уперлось мне в живот, прокололо плащ и начало медленно вспарывать рубашку.
        - Наследник Ланселота! Причина моего изгнания! Вот круг и замкнулся, Альфред Кропп!
        - Пожалуйста, - прошептал я. - Пожалуйста, мистер Могар…
        Я сам не понимал, о чем просил - не то что-то сделать, не то чего-то не делать.
        - А благородный Беннасио рассказывал тебе, как встретил смерть твой отец? Кто-нибудь говорил тебе, Альфред Кропп, как умер папуля?
        Я почувствовал, как клинок проткнул мне кожу и теплая кровь потекла по животу.
        - Пожалуйста, - твердил я. - Пожалуйста.
        - Я истязал его. Я исполосовал его всего, пока он не начал умолять на коленях, чтобы я его прикончил. Вот именно так, как ты умоляешь сейчас.
        Его рука сделала движение вперед. Клинок вошел глубже - может, на четыре или пять дюймов, и я ощутил привкус крови.
        - А когда у него не осталось сил умолять, я отрубил его жалкую голову.
        Он снова шевельнул рукой, на этот раз резко, и мой рот наполнился кровью.
        Лицо Могара поплыло у меня перед глазами, голос звучал все тише.
        - А потом я взял голову Бернарда и посадил ее на стальную пику. Я выставил ее у входа в мое убежище, чтобы жрали падальщики, чтобы его глаза и язык выклевали вороны. И вот круг замкнулся, мистер Кропп. Пора прощаться. На сей раз ты оставишь меня и присоединишься к отцу.
        И Могар вонзил в меня меч по самую рукоять. Я услышал звук, с которым клинок, пронзая меня насквозь, разорвал плащ и легко, как в песок, вошел в каменную стену.
        Могар отпустил меч и шагнул назад. Он снова улыбался.
        - А теперь умри, Альфред Кропп.
        Наверняка не скажу, но думаю, что я и умер.
        50
        После смерти я побывал в нескольких местах.
        Сперва я завис под сводом пещеры и сверху увидел себя, пригвожденного мечом к стене. Могар, обеими руками схватившись за рукоять, изо всех сил тянул меч к себе. Его лицо перекосилось от натуги. Он рычал от злости и бессилия, и его рев эхом разлетался по всей пещере.
        Он все тянул и тянул меч, но никак не мог вытащить его из стены.
        Потом Могар, пошатываясь, отошел от меня, разыскал свой кинжал с двухфутовым лезвием, который бросил, когда кинулся за мечом, и снова вернулся ко мне. Наверное, он собрался освободить меч от моей плоти, потому что тело человека слишком мягкое и не может служить упором. После этого картинка постепенно исчезла.
        Наступила тишина, а потом я услышал шелест листвы.
        И очутился в больничной палате. Я сидел у маминой койки, а мама просила:
        - Пожалуйста, помоги. Сделай так, чтобы не было больно.
        Я не мог этого вынести, отвернулся и увидел на диване дядю Фаррела с мечом в груди. Он выдернул клинок и протянул мне.
        - Забери его, Эл. Забери его.
        Я отвернулся от дяди. Рядом со мной стоял Бернард Сэмсон, мой отец, и он говорил мне:
        - Они принадлежат древнему тайному Ордену и связаны клятвой хранить меч, пока не придет Хозяин и не предъявит на него свои права.
        Я снова отвернулся и увидел Беннасио. Я слышал наши голоса, но это было больше похоже на воспоминание.
        Кто же это, если Артур умер?
        Хозяин - тот, кто заявит на меч свои права.
        И кто это может быть?
        Хозяин меча.
        Беннасио отвернулся, и мне стало грустно, потому что по нему я скучал больше всех.
        А потом я увидел Леди в Белом. Она сидела под тисовым деревом. Ветра я не чувствовал, но ее темные волосы развевались, а полы белого плаща перекатывались, как волны.
        Она не посмотрела на меня, когда я встал рядом. Ее щеки были мокры от слез.
        - Я умер? - спросил я.
        - А ты хочешь умереть?
        - Думаю, что хочу. Я очень устал.
        Большего всего на свете мне хотелось лечь на землю, положить голову ей на колени и чтобы она гладила мой лоб.
        По ее щеке скатилась слеза, и я сказал:
        - Пожалуйста, не надо. Я ведь старался. С самого начала я делал то, о чем просили. Дядя Фаррел попросил помочь ему достать этот меч, и я помог. Беннасио попросил помочь вернуть меч, и я снова помог. Могар попросил принести меч ему, и я принес. Но каждый раз, когда я выполнял чью-то просьбу, кто-нибудь умирал. Так что сами видите, леди, - больше никого не осталось. Уже никто не нуждается в моей помощи, и никто не умрет из-за моих стараний. Мне незачем возвращаться.
        Я отвернулся, потому что видеть ее слезы было невыносимо. Она оставалась на месте, но я не мог ее видеть; я различал только воспоминания о ней, о тисовом дереве, о высокой траве и блеске битого камня на склоне террикона. И еще о бабочках над головой.
        - Час пробил, Альфред Кропп. Теперь ты вспомнил то, что было забыто?
        Затем все сгинуло. Даже тьма не была темной, потому что память о темноте угасла. Не было ни света, ни звуков, ни ощущений, даже меня самого не стало. Альфред Кропп умер.
        И когда умирала последняя моя частичка, я вспомнил, о чем забыл.
        Я потянулся к тисовому дереву и вынул из тела бабочки серебряную булавку. Освобожденная, она забила красно-черными с золотом крыльями, взлетела и поднималась все выше в лазурное небо, пока совсем не исчезла.
        Темнота вернулась. Но она царила только потому, что у меня были закрыты глаза.
        И я решил их открыть.
        Я снова оказался в пещере Мерлина, и у меня из живота торчала рукоятка Меча Королей.
        И до меня наконец дошло, кто был хозяином меча.
        51
        Могар подошел ко мне с черным кинжалом в руке. Но звук моего голоса заставил его остановиться.
        - Хозяин… - выдохнул я. - Хозяин меча… тот… - Я закашлялся, кровь наполнила рот и потекла по подбородку. - Тот, кто… объявит себя… хозяином.
        Я сжал рукоять. Я потащил из себя меч, и металлический клинок заскрежетал о камень. Могар открыл рот, чтобы закричать или что-то произнести. Но я уже никогда не узнаю зачем, потому что к тому моменту освободился от меча. Или меч освободился от меня. Я размахнулся и по широкой дуге - моя кровь еще слетала с клинка Экскалибура - одним ударом снес его проклятую голову.
        Я опустился на холодный каменный пол и понял, что все еще могу умереть. Но я уже однажды умирал, и смерть меня больше не волновала, надо было только закончить начатое.
        Я на карачках пополз к Наталии, но сил в руках не осталось, и я плюхнулся на живот. Меч пришлось бросить - чтобы доползти, нужны обе руки.
        Ее тело окружал мягкий белый свет. Глаза мои застилали слезы, и я видел смутно, но мне показалось, что над ее телом зависла чья-то тень и что у этой тени были крылья.
        В голове у меня было пусто, перед глазами расплывались черные пятна. Мне было не добраться до Наталии, но я твердил себе, что могу продвинуться еще на один дюйм.
        «Еще один дюйм, Кропп, - говорил я себе. - И еще один».
        Так я и полз. Дюйм за дюймом. От холода у меня клацали зубы. Никогда в жизни мне не было так холодно. Мне было больно смотреть на свет вокруг ее тела, я закрыл глаза и ощутил тепло, словно кто-то закутывал меня в одеяло.
        В ушах зашумело. Я представил широкую реку, впадающую в океан. Прошли сотни лет, тысячи лет, а я все не знал, насколько я приблизился к Наталии и приближался ли к ней вообще.
        А потом уловил запах персика.
        Я открыл глаза и увидел лицо самой прекрасной девушки на земле.
        - Силой Меча, Наталия… - зашептал я ей в ухо. - Именем архангела Михаила…
        Я погрузил пальцы в рану в животе и поднес руку к тому месту, куда ударил кинжалом Могар.
        Я смазывал ее рану своей кровью и шептал:
        - Видишь, я вспомнил. Я вспомнил то, что забыл. Я собирался умереть только потому, что страшно устал, но потом вспомнил то, что забыл. Я вспомнил… власть исцелять плоть и уничтожать плоть… Так что вставай, Наталия, потому что теперь я хозяин меча и тебе придется сделать по-моему.
        Другой рукой я гладил ее по волосам и по лбу, повторяя:
        - Не умирай… не умирай…
        Мне казалось, что это длилось очень долго, но вот Наталия открыла глаза, глубоко вздохнула, и я понял, что спас ее.
        52
        Наверное, после этого я бы истек кровью рядом с Наталией, но появился Майк, который и нашел нас в той пещере. Вскоре какие-то люди погрузили нас на носилки и подняли по тропе наверх, а там уже ждал вертолет. И на этом вертолете нас переправили в лондонскую больницу.
        Спустя две недели я уже мог садиться и по чуть-чуть есть густую пищу. Правда, больничная и при лучших обстоятельствах не особенно вкусная, а так как дело происходило в Англии, то еда была просто паршивой.
        Мне сделали две операции: удалили часть толстой кишки и подлатали левое легкое, которое Могар порвал своим последним тычком. Спустя еще две недели я начал понемногу ходить. Иногда Наталия прогуливалась со мной по коридору. Мы почти не разговаривали, но она поблагодарила меня за то, что я спас ей жизнь.
        А я однажды спросил, верит ли она в ангелов.
        - В детстве верила, что у меня есть ангел-хранитель, - ответила Наталия.
        - Это не считается. Малые дети и в Санта-Клауса верят. Твой отец говорил, что ангелы существуют, верим мы в них или нет.
        Наталия отвернулась, а я готов был отвесить себе пинка за то, что упомянул ее отца. Она ведь впервые заговорила со мной как с человеком нормальным хотя бы наполовину.
        - Наверно, тебе будет трудно меня простить, - сказал я. - У меня, как ни стараюсь, не получается.
        - Ты должен был позволить мне умереть, - ответила Наталия. - Так было бы лучше. Почему ты не дал мне умереть?
        Она расплакалась.
        Я попросил прощения, но ей только хуже стало. Тогда я начал думать, что у меня есть особый дар ухудшать и без того скверное. Я попытался взять Наталию за руку, но она только отвернулась. Я спас ее жизнь, но не разбитое сердце.
        Когда Наталия ушла, мне стало по-настоящему плохо. Так худо мне не было за всю эту историю с мечом. Вы можете подумать, что после спасения шести миллиардов жизней я должен был чувствовать себя лучше, но этого не случилось. Я спас мир, но не мог оживить дядю Фаррела. И моего отца это тоже не вернуло.
        Или Беннасио. Картина его гибели постоянно вставала перед глазами. То, как он развел руки и позволил Могару вонзить в себя меч. Почему Беннасио не стал драться? Он мог броситься вперед и схватить Могара за ноги. Почему он просто взял и сдался? А как же его драгоценная клятва? Я был очень зол на него. Если бы он не сдался, меч бы не оказался у меня, он бы не умер, а сердце Наталии не было бы разбито.
        В комнате появилась тень, но я даже не обратил внимания. Я хотел, чтобы все исчезло: больница, Лондон, мои воспоминания, я сам.
        Тень приблизилась, и послышался тихий голос:
        - Альфред, почему ты плачешь?
        - Это срабатывает со всеми, Наталия, кроме меня. Я могу излечить любого, но только не себя.
        Наталия села на деревянный стул возле моей кровати. Она уже переоделась, на ней было серое платье с высоким мягким воротником, а сверху - длинный красный плащ. В ушах сверкали серьги с бриллиантами величиной с оливки. Рыжие волосы свободно падали на плечи. Она была похожа на средневековую принцессу, красивая и пугающая одновременно. Увидев ее такой, я сразу понял, что она уходит.
        - Ты кое-что забыл, - сказала Наталия.
        - Я ничего не могу забыть. В этом вся беда.
        - Ты забыл, что спас этот мир.
        Я ничего не ответил. Я пытался понять, зачем она вернулась, и в то же время понимал, но просто не мог выразить словами.
        Тогда она сказала:
        - Я ухожу, Альфред.
        - Когда?
        - Сегодня вечером.
        - Не уходи.
        - Я должна.
        Наталия тяжело вздохнула. Она очень прямо сидела на стуле.
        - Но прежде, чем уйти, - продолжила она, - я хочу отдать дань уважения хозяину.
        Наталия посмотрела сверху на мою зареванную физиономию.
        - Никакой я не хозяин, - буркнул я.
        - Альфред, мы с отцом очень долго ждали, когда же ты наконец придешь. Отец рассказывал мне истории о нашем предке Бедивере - о том, как он предал короля, отказавшись вернуть меч озеру, из которого тот появился. Я часами воображала, каким будет хозяин меча. Высокий, красивый, храбрый, честный, скромный, рыцарь из рыцарей… короче, я наделила его всеми качествами моего отца. - Наталия покосилась на меня, ничуть не подходившего под описание. - Если честно, то в детстве я заявила отцу, что это он должен быть хозяином меча - возможно, это его предназначение: предъявить права на меч, а потом искупить грех Бедивера.
        - А он что сказал?
        - Он поведал о пророчестве Мерлина, которое тот сделал перед тем, как уйти из мира людей. Хозяин не явится, пока не умрет последний мужчина из рода Бедивера. Мой отец верил в это пророчество, Альфред. Он верил в него, потому что считал, что это справедливо. Такова цена, которую мы должны заплатить за падение Бедивера, это искупление греха.
        Я вспомнил, как Беннасио стоял на коленях перед Могаром, и понял, почему он раскинул руки, словно говоря: «Вот он я».
        - О господи, - произнес я. - Я думал, что хуже не будет. И что мне с этим делать? Как, по-твоему, я должен поступить? Я, знаешь ли, просто помогал дяде. Я не знал, кто мой отец, и уж точно не догадывался, что украл Меч Королей для черного рыцаря, или агента тьмы, или кем он там был. Разве нормальный человек поверит во все это? Мерлин и король Артур, волшебные мечи, ангелы, пророчества… кто в наше время в них верит? Я не понимаю, чего ты от меня хочешь, Наталия. Ты можешь сказать, что мне делать дальше? Лучше бы кто-нибудь объяснил, да поскорее, потому что я уже на пределе.
        Наталия встала, подошла к кровати и наклонилась. Ее волосы упали мне на лицо.
        - Он упокоился с миром, - прошептала она. - Его мечта сбылась, и он отправился в мир иной. А теперь и ты утешься.
        Наталия поцеловала меня в лоб, ее волосы окружили мое лицо, как стены собора, как святилище, и она шепнула мне на ухо:
        - Мир тебе, Альфред - хозяин меча.
        53
        За неделю до выписки в мою палату вошел человек в черном костюме. Он был высокий, сутулый, с длинным лицом, и мочки ушей у него тоже были вытянутые; в общем, он был похож на бассета с грустными глазами. Гость закрыл за собой дверь, а я сел на кровати и подумал: «Ну, что на этот раз?»
        Незнакомец не произнес ни слова и на меня-то едва взглянул. Он подошел к окну, посмотрел в щель между занавесками, а потом еще и в ванную заглянул. После этого он высунулся в коридор и негромко что-то сказал. Потом посторонился, и в палату вошла женщина в деловом костюме в тонкую полоску. Черные блестящие туфли громко цокали по линолеуму, светлые волосы были затянуты на затылке в пучок. В руках она держала продолговатый предмет, завернутый в белый атлас.
        - Абигейл? - удивился я.
        - Альфред. - Она улыбнулась, и меня поразило идеальное состояние ее зубов. - Рада, что не забыл.
        Она передала сверток мужчине с лицом бассета и присела подле моей постели.
        - Как ты себя чувствуешь?
        - Паршиво, - ответил я. - Физически я иду на поправку, меня беспокоят другие материи.
        - Тебе пришлось через многое пройти, - кивнула Абигейл.
        Повисла неловкая пауза.
        - У меня его нет, - выпалил я.
        - Чего у тебя нет, дорогой?
        - Вы знаете чего. У меня его нет. И я не знаю, где он, хотя догадываюсь.
        - И где же он может быть?
        Я закусил губу. Улыбка не покидала лица Абигейл, ее голубые глаза ярко блестели.
        - Ты мне не доверяешь, - спокойно сказала она. - Я тебя в этом не виню, Альфред. Мы мало сделали, чтобы заслужить твое доверие. Но тебе и не нужно ничего говорить. Я думаю, что и сама знаю. Дар вернулся к дарителю.
        Я ничего на это не ответил, и она понизила голос до шепота:
        - Хозяин меча предъявил свои права и понял, что меч не может никому принадлежать. - К этому моменту Абигейл вся прямо сияла. - Мы разнесли пещеру по камешку и прочесали тралом бухту, Альфред. Меч исчез, это большая потеря и великое благо. Его земное время истекло, и теперь в нашем мире стало на одно чудо меньше. Возможно, это цена, которую мы должны заплатить за наше… взросление.
        Я удивленно уставился на Абигейл.
        - Да кто же вы такие?
        - Я думала, ты знаешь.
        - Я знаю только, что ваши ребята обманули мистера Сэмсона и его рыцарей, и вы обманули Беннасио и его дочь. Из-за вас ее чуть не убили, а меня убили и…
        - АМПНА их не обманывало, Альфред, это все сделал Майк. - Абигейл поморщилась, словно само это имя было ей противно. - Ты лучше других понимаешь, какой эффект может оказать меч на умы… слабых людей. Майк с самого начала не смог устоять перед искушением. Он без нашего ведома связался с Драконом и сообщил ему, что Сэмсон планирует напасть на его замок в Испании. И согласился пожертвовать Беннасио, чтобы завладеть мечом. Майк также сказал Могару, где найти Наталию. И все это без нашего ведома. Он оказался, скажем так, двойным агентом и был списан.
        - Вы убили Майка Арнольда?
        Абигейл улыбнулась:
        - Он больше не работает в Конторе.
        - В Конторе, - повторил я. - Что это такое? Что означает АМПНА и почему Контора интересуется этим мечом?
        - Интересуется, потому что обязана. Это ее задача - интересоваться.
        Я секунду молча смотрел на Абигейл, а потом, благо все же успел кое-чему научиться, произнес:
        - Моя ошибка. Я задал два вопроса и этим позволил выбрать, на какой из них отвечать.
        Абигейл рассмеялась тихим журчащим смехом, который обычно ассоциируется с очень утонченными людьми или англичанами.
        - Наша организация занимается изучением и охраной великих мировых тайн, - сказала она.
        - Неужели? А я-то думал, что вы какое-то суперсекретное подразделение шпионов, которое занимается убийством неугодных.
        - Мы не шпионы, Альфред. Не в том смысле, как ты себе представляешь. Мы засекреченная организация, и очень немногие знают о нашем существовании. И мы действительно располагаем… технологиями, которые еще официально не признаны. Но мы скорее оснащены карманными протекторами и ноутбуками, чем бронежилетами и пистолетами. Большая часть сотрудников АМПНА - ученые, историки и теоретики, а таких, как Майк, оперативников у нас не так уж много. Глава моего отдела - доктор тауматологии. А у меня докторская степень по эсхатологии.
        - Это что значит? - спросил я.
        Она вела себя очень похоже на Беннасио - чем больше объясняла, тем сильнее я запутывался.
        - Эсхатология изучает последние рубежи. Смерть. Загробную жизнь. Конец света.
        - Ага, усек.
        - А тауматология - чудеса. Как видишь, вполне естественно, что Сэмсон сразу обратился к нам, как только меч был утерян.
        Абигейл махнула высокому сутулому мужчине с собачьим лицом, и тот поднес ей продолговатый предмет, завернутый в атлас. Она положила эту штуковину мне на колени.
        - Что это? - спросил я, но сам догадался еще до того, как услышал ответ.
        Я потянул за край ткани, под нею оказался черный клинок.
        - Меч Беннасио, - пояснила Абигейл. - Мы нашли его в Стоунхендже и подумали, что ты, возможно, захочешь оставить его себе.
        Я уставился на меч и шепнул:
        - Спасибо.
        - И еще, Альфред. Перед уходом я должна сообщить, что руководство Конторы находится под большим впечатлением.
        - От чего?
        - От тебя. Это экстраординарно, иначе не назовешь.
        - Что именно?
        - То, что ты не только остался жив, пройдя через такое испытание, но и выполнил то, чего мы не добились со всеми своими ресурсами.
        - Ну, - сказал я, - все началось из-за меня, мне пришлось и заканчивать.
        - Не будь так строг к себе. Ты еще очень молод. Ты понятия не имеешь, какая это редкость.
        - Молодость?
        - Способность поступать правильно. Не только совершать правильные поступки, но и понимать, что правильно, а что нет.
        - О, - подхватил я, - это точно.
        Хотя я не очень-то понимал, к чему она клонит и почему вдруг у нас пошла философская беседа.
        - Мы будем присматривать за тобой, Альфред Кропп, - пообещала Абигейл.
        - Да?
        Звучало это не очень.
        - Мы заинтересованы в твоем… развитии.
        Я похолодел.
        - Послушайте, Эбби… Абигейл… мэм… у меня нет никакого желания снова ввязаться в какую-нибудь историю вроде этой, с мечом, и если вы беспокоитесь, что…
        Она подняла руку, давая понять, что мне пора заткнуться.
        - Мы совершенно не беспокоимся. Я лишь хочу вручить тебе вот это на случай, если ты захочешь поближе познакомиться с нашей Конторой. Мы всегда ищем свежие таланты… к экстраординарному, если угодно.
        Абигейл бросила мне на колени визитку, резко поднялась, кивнула мужчине с лицом бассета, и они оставили меня одного.
        Я взял визитку, на ней было написано:
        АГЕНТСТВО МЕЖПРОСТРАНСТВЕННЫХ ПАРАДОКСОВ и НЕИЗУЧЕННЫХ АНОМАЛИЙ (АМПНА)
        Абигейл Смит,
        доктор медицины, доктор философии, доктор юридических наук, магистр делового администрирования.
        Специальный ответственный агент.
        Отдел полевых операций.
        Вашингтон • Лондон • Париж • Токио • Брюссель • Рим • Москва • Сидней
        54
        На следующий день за мной приехали мои приемные родители, Таттлы. Я их вовсе не ждал. Они просто возникли на пороге палаты, и Хорас заорал:
        - Альфред Кропп, ты головастая заноза в заднице! Какого черта ты делаешь в Лондоне?
        - Если ты еще раз так удерешь, нам придется тебя отдать, Альфред, - слезливо посулила Бетти Таттл.
        - И без того можем отдать! - пропыхтел Хорас. - Тебе многое придется объяснить, молодой человек!
        - Вообще-то, - сказал я им, - я спас мир от полного уничтожения.
        - Ну конечно! - воскликнул Хорас. - А я Тарзан, король обезьян!
        - Перестань, Хорас, - попросила Бетти. - Ты же помнишь, что нам сказал социальный работник: Альфред - проблемный подросток.
        - У всех проблемы, - буркнул Хорас.
        - Я уверена, что Альфред намерен вернуться в школу, выучиться, стать достойным гражданином и честным налогоплательщиком. - Бетти похлопала меня по руке. - Верно, дорогой?
        - Верно, - сказал я. - Можете не сомневаться.
        - Что ж, я перелетел через Атлантику в эту забытую богом Англию не для того, чтобы заниматься болтовней. Где твои вещи, Альфред? Мы уезжаем.
        - У меня нет вещей, - сказал я, - только вот это.
        И показал черный меч Беннасио. Хорас попытался его схватить, но я предупредил, чтобы он не трогал, потому что лезвие очень острое. А еще я не хотел, чтобы он к нему прикасался, потому что мне становилось дурно от одной мысли, что Хорас Таттл дотронется до клинка Последнего Рыцаря Ордена Священного Меча.
        - Его не пропустят через таможню, - сказал он.
        - Тогда я никуда не полечу. Я не уеду без этого меча.
        И я без него не уехал. Я запихнул меч в сумку Хораса, а когда на досмотре подняли шум, показал визитку инспектора Абигейл Смит. Один звонок - и через пять минут мы уже прошли таможенный контроль.
        55
        Вот так после спасения мира со всем его населением, включая Таттлов, я снова очутился в Ноксвилле, штат Теннесси.
        Еще через неделю я вернулся в школу. Мою фотографию, сделанную после инцидента в Стоунхендже, уже успели показать по телевидению во всех странах мира, и я стал своего рода знаменитостью. Не знаю, кто кому позвонил и что сказал, но я приступил к занятиям, словно ничего не произошло. Прошел слух, будто я международный террорист, потому что меня так назвали по телевидению, но некоторые люди, наверно, не в состоянии уловить нюансы.
        В первый же день Эми Пушар отвела меня после математики в сторонку. Она так и перемалывала жвачку, чем напомнила мне Майка Арнольда, и вдруг оказалось, что Эми Пушар нравится мне не так сильно, как я считал.
        - Ты исчез, взорвал что-то, а теперь вернулся, - сказала она.
        - Я ничего не взрывал, хотя кое-кого убил.
        Эми вытаращила глаза.
        - Врешь!
        - Ну, он вроде как сам напросился.
        - Террорист?
        - Нет, но его можно назвать агентом тьмы.
        - Ух ты! Вот это круто! - Эми прикоснулась к моей руке. Ее пальцы были очень холодными, и я подумал, что у нее, наверно, проблемы с кровообращением. - Ты его застрелил?
        - Я его обезглавил.
        Эми приоткрыла рот, так что я разглядел ярко-зеленый комочек жвачки между языком и зубами.
        - Кропп! Эй! Кропп!
        Это Барри Ланкастер, расталкивая учеников, шел ко мне по коридору.
        - Ты все еще с ним? - спросил я у Эми Пушар.
        - Типа да. То есть нет. Он же никого не обезглавливал и ничего такого не делал. Хочешь, дам тебе мой номер?
        Тут Барри дошел до нас.
        Он сильно толкнул меня в плечо и осведомился:
        - Что ты здесь делаешь, Кропп? Разве ты не должен сидеть в тюрьме или где-то еще?
        - Вообще-то, на обществоведении, - ответил я.
        - Но вместо этого разговариваешь с моей телкой. Очень глупо с твоей стороны, Кропп.
        - Она не твоя телка, Барри.
        - Ты-то откуда знаешь?
        И он снова меня толкнул.
        - Не толкайся, Барри.
        - Да? А кто мне помешает, Кропп?
        И он опять толкнул.
        - Барри, - вмешалась Эми Пушар, - прекрати.
        К этому времени вокруг нас уже собралась толпа. Прозвенел звонок, но никто не обратил на него внимания.
        - Наверно, мне пора предупредить, что последний тип, который вот так меня толкал, остался без головы, - сказал я Барри.
        - Эк ты раздухарился, - прорычал он и бросился на меня.
        У него и правда не было шансов. Я шагнул вправо и, когда он пролетал мимо, засветил ему по белокурой башке. Барри растянулся на полу. Будь я такой же, как он, - наподдал бы ему по ребрам. Но я не Барри Ланкастер. Я - Альфред Кропп и, хоть не обязан соблюдать кодекс рыцарства, все же являюсь потомком величайшего рыцаря на свете. Да и после того, как посмотришь в глаза смерти, начинаешь лучше понимать, ради чего стоит драться.
        Я протянул Барри руку:
        - Не дури, нас же обоих исключат.
        - Тебе повезло, просто удачный удар, - оттолкнул мою руку Барри.
        - Все говорит об обратном, - возразил я. - Мне никогда особенно не везло.
        Я рывком поднял его на ноги.
        - Ты урод, - зло сказал Барри.
        Но больше он никогда не толкал меня и даже не пытался задеть. И после этого случая никто уже не дразнил меня из-за моих габаритов и не подшучивал над моим ай-кью. Меня оставили в покое. Даже учителя сохраняли дистанцию и тщательно избегали меня критиковать. О том, что я признался в каком-то убийстве, узнала, понятное дело, вся школа, и слухи, будто я террорист, не прекращались.
        Днем после школы я бесцельно бродил по Старому городу или сидел в кофейне «Йе Олде», где мы познакомились с Беннасио. Я всегда садился на табурет в самом конце стойки, заказывал латте и разглядывал проходивших мимо большого окна людей. Иногда вынимал из кармана визитку, которую дала мне в Лондоне Абигейл, и подолгу ее рассматривал. Хотя большую часть времени я просто смотрел в окно. И мне всегда отчаянно не хотелось возвращаться к Таттлам.
        Сидя в кофейне, я чувствовал близость Беннасио, роднее которого был для меня только отец. Иногда в голове звучал его голос. Он говорил: «Не терзайся мыслями о своей вине и потерях, Альфред. Ни одна победа не была одержана, и ни один великий поступок не был совершен тем, кто погружен в скорбь и чувство вины».
        Постепенно я начал понимать, что предъявил в пещере Мерлина права на нечто большее, чем меч. Я заявил о праве на нечто более мощное и страшное.
        На самого себя.
        Однажды, допив кофе, я посмотрел на часы и понял: уже почти шесть вечера. К тому времени, когда приду к Таттлам, все уже поужинают, Бетти разворчится и пристанет с расспросами, где я болтался целый день вместо того, чтобы делать дома уроки, как хороший мальчик. Хорас начнет топать ногами и орать так, что задрожат тонкие стенки дома. Я съем остатки ужина и поднимусь в конурку, которую делю с Лекстером и Декстером. Утром пойду в школу. И такой будет жизнь Альфреда Кроппа, наследника Ланселота, сына Священного ордена, Хозяина Меча Королей и Экстраординарного Искателя Приключений.
        Я вышел из кофейни и свернул с Центральной на Джексона, но вместо того, чтобы пойти к автобусной остановке, направился к телефонной будке, которая стояла в полуквартале дальше, и набрал нацарапанный на обратной стороне визитки номер: 800.
        - Это Альфред Кропп. Эбби… Абигейл… мисс Смит, доктор Смит, мэм, - проговорил я. - Мне не дают покоя ваши слова. О том, что вам нужны… свежие таланты…
        notes
        Сноски
        1
        Мускусная дыня.
        2
        Дог - блокирующий полузащитник, «пес»; хог - защитник, «кабан».
        3
        Национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс.
        4
        Игра, цель которой идентифицировать загаданного человека (или предмет), используя всего двадцать (или меньше) наводящих вопросов.
        5
        Тинтагель - деревня на корнуоллских скалах; одно из мест, связанных с артуровскими легендами.
        6
        Сеть ресторанов, отдельно специализирующихся на блинах.
        7
        Четыре толстых блинчика с персиками и взбитыми сливками.
        8
        Горячий закрытый бутерброд с котлетой, сыром и луком.
        9
        В американском футболе игра продолжается четыре периода, каждый называется четвертью.
        10
        Настольная промокашка.
        11
        Сын Асы, царь Иудейского царства.
        12
        Turtle (англ.) - черепаха.
        13
        Спокойствие (фр.).
        14
        Фильм категории «PG-13»: необходимо присутствие родителей при просмотре фильма детьми до 13 лет.
        15
        Сеть мотелей в США.
        16
        Сеть придорожных магазинов в США.
        17
        Мюзикл, либретто Алана Джея Лернера, музыка Фредерика Леу.
        18
        To ride shotgun (англ.) - американское шутливое выражение, означающее «охранять в пути», «сидеть рядом с водителем».
        19
        Профессиональный бейсбольный клуб.
        20
        Исход 10: 5.
        21
        «Love Is in the Air» - песня Джона Пола Янга.
        22
        Военная база, удаленное подразделение военно-воздушной базы Эдвардс. Расположена в США на юге штата Невада. Согласно официальным данным, в «Зоне 51» разрабатываются экспериментальные летательные аппараты и системы вооружения. Существует расхожее мнение о содержании там представителей инопланетных цивилизаций.
        23
        Выражение «real McCoy» появилось в Северной Америке в середине XIX века и означает истинную сущность какого-либо предмета или явления. К примеру: «Вот попробуешь эту штуку и узнаешь, что такое real McCoy!» О происхождении идиомы ходят споры, однако достоверно ее истоки так и не выявлены. При этом за полтора века целый ряд Маккоев оставили свой след в истории, за счет чего выражение обрастало новыми значениями и набирало вес.
        24
        Научно-исследовательский и образовательный институт в США и принадлежащий ему комплекс музеев.
        25
        Город в Англии, графство Беркшир, но также - «болото», «топь».
        26
        Прекрасно (фр.).