Библиотека / Детская Литература / Тор Анника : " Остров В Море " - читать онлайн

Сохранить .

        Остров в море Анника Тор
        Рассказ о событиях Второй мировой войны заставляет читателей задуматься над прошлым, настоящим и будущим. Повесть «Остров в море» - история девочки из семьи австрийских евреев, которую приняла и спасла шведская семья, это взгляд на большой и поначалу чужой мир, в который попадает оторванный от семьи и родины ребенок. Те, кто будет читать эти ранящие душу страницы, получат своего рода прививку: можно надеяться, что они не поддадутся искушению подразнить ровесника, если он «не такой, как все».
        Анника Top
        Остров в море
        Издательство благодарит Шведский институт за поддержку, оказанную при издании этой книги.
        Издательство выражает благодарность за содействие сайту www.fennoscandia.ruwww.fennoscandia.ru(http://www.fennoscandia.ru/) .
        САРЕ И РЕБЕККЕ
        ПРЕДИСЛОВИЕ
        Повесть Анники Тор «Остров в море» относится к тем еще довольно редким в современной России книгам, которые говорят детям о вещах, до недавнего времени считавшихся недоступными их уму или слишком тяжелыми для их психики. Само понятие детской литературы за последние десятилетия изменилось в мире: за детьми признано право знать и способность понимать. А главной темой этой литературы стало то, что составляет, по существу, главную проблему цивилизации: взаимопонимание и сосуществование разных, непохожих друг на друга людей.
        Рассказ о событиях Второй мировой войны заставляет читателей задуматься над прошлым, настоящим и будущим - по-настоящему хорошим историческим книгам удается это сделать. Повесть «Остров в море» можно было бы назвать также «Остров в мире», это больше чем история девочки из семьи австрийских евреев, которую приняла и спасла шведская семья, это взгляд на большой и поначалу чужой мир, куда попадает оторванный от семьи и родины ребенок. Штеффи многое непонятно в окружающих ее людях: они не так одеты, у них другая пища, они молятся богу, в которого она не верит, они скупы на слова и чувства. Да и шведы, истовые протестанты, жители рыбацкой деревушки на маленьком острове, не понимают дочку венского врача, не могут представить себе, какой опасности подвергаются ее родители.
        В книге нет ни капли сладкого сиропа, в новом окружении девочки хватает недоброжелателей, охотников обидеть, унизить. Те, кто будет читать эти ранящие душу страницы, получат своего рода прививку: можно надеяться, что они не поддадутся искушению подразнить ровесника, потому что он «не такой, как все».
        Можно ли сказать, что книга «кончается хорошо»? В некотором смысле, да. Штеффи, судя по всему, удастся продолжить образование в городе, она убедилась, что суровая тетя Марта любит ее как родную дочь, остров в холодном море перестал казаться краем земли. Но шведские власти отказывают в визе взрослым беженцам-евреям, Штеффи догадывается, что нескоро увидится с родителями, а читатели знают, что, скорее всего, тех ждет смерть в концлагере. Война подступает к острову, до хэппи-энда еще далеко.
        Книга написана просто и проникновенно, хорошо переведена, читается с не ослабевающим до последней страницы интересом.
        Она понравится российским детям, а умным родителям и педагогам поможет в таком необходимом, тонком и трудном деле, как воспитание гуманного, толерантного отношения, к другим людям.
        Наталья Мавлевич
        Глава 1
        Поезд замедлил ход и остановился. С перрона на непонятном языке что-то говорили в репродуктор.
        Штеффи прильнула к окну. Сквозь дым паровоза она увидела большую вывеску, а немного подальше - кирпичное здание со стеклянной крышей.
        - Мы приехали, Штеффи? - робко спросила Нелли. - Нам пора выходить?
        - Не знаю, - ответила та. - Наверное, да.
        Штеффи встала на сиденье, чтобы дотянуться до багажной полки. Сначала она достала сумку Нелли, потом свою. Школьные ранцы уже стояли на полу рядом с сумками. Ни в коем случае ничего нельзя забыть в поезде. Ведь это все, что им удалось взять с собой.
        Неожиданно в дверях купе появилась дама в светлом костюме и в шляпе. Она говорила по-немецки.
        - Быстрее, быстрее, - сказала дама. - Это Гётеборг. Вам выходить.
        Не дожидаясь ответа, она прошла к следующему купе.
        Штеффи надела на плечи ранец и помогла младшей сестре.
        - Возьми свою сумку, - сказала Штеффи.
        - Она тяжелая, - пожаловалась Нелли, но сумку взяла. Держась за руки, девочки вышли в коридор, где уже толпились другие дети, готовясь сойти с поезда.
        На перроне среди детей поднялась суматоха. Поезд за их спинами пришел в движение. Стуча и скрежеща, он покатил прочь от станции. Какой-то малыш заплакал. Один мальчик звал маму.
        - Здесь нет твоей мамы, - сказала Штеффи. - Она не может прийти. У тебя будет другая, такая же добрая.
        - Мама! Мама! - продолжал кричать малыш.
        Дама в светлом костюме взяла его за руку.
        - Пойдемте, - сказала она остальным. - Следуйте за мной.
        Как утята друг за другом, дети вошли за ней в здание вокзала с высоким сводчатым стеклянным потолком. К ним подошел мужчина с большим фотоаппаратом. Ослепляющей молнией взорвалась вспышка.
        Кто-то из малышей пронзительно закричал.
        - Прекратите! - возмущенно воскликнула дама в костюме. - Вы пугаете детей.
        - Это моя работа, мадам, - сказал он. - Вы заботитесь об этих маленьких беженцах. А я сделаю трогательные фотографии, и вы получите больше денег за вашу работу.
        Репортер сделал еще несколько снимков. Штеффи отвернулась. Ей вовсе не хотелось быть маленькой беженкой на раздирающей душу фотографии в какой-нибудь газете. И ей также не хотелось, чтобы для нее собирали пожертвования. Дама отвела детей в дальний конец большого зала ожидания. Там, за заграждением, стояла целая толпа взрослых. Другая дама, постарше и в очках, сделала несколько шагов навстречу детям.
        - Добро пожаловать, - сказала она. - Добро пожаловать в Швецию. Шведский комитет помощи рад вас приветствовать. Здесь вы пробудете в безопасности до тех пор, пока не сможете вернуться к вашим родителям.
        Она тоже говорила по-немецки, но со странным акцентом.
        Первая дама, та, которая была моложе, достала список и принялась выкрикивать имена.
        - Рут Бауман… Стефан Фишер… Ева Гольдберг…
        На каждое имя кто-нибудь из детей поднимал руку и выходил к даме со списком. Дама проверяла, что написано на коричневой табличке, которая висела на шее у каждого ребенка. Затем один из взрослых отделялся от толпы ожидающих, брал ребенка за руку и уводил с собой. Самых маленьких, тех, кто не мог ответить, когда их вызывали, забирали прямо с тех мест, где они сидели.
        Имена следовали в алфавитном порядке, и Штеффи поняла, что до них с сестрой очередь дойдет нескоро. Желудок сводило от голода, и все тело ныло от желания вытянуться на кровати. Со вчерашнего утра их домом было узкое купе поезда. Мили железнодорожного полотна тянулись, словно лента, назад, в Вену, к маме и папе. Теперь эта лента разорвана. Теперь они одни.
        Число детей медленно уменьшалось, толпа взрослых тоже редела.
        Нелли прижалась к сестре.
        - Когда же наша очередь, Штеффи? Неужели никто не заберет нас?
        - Они еще не дошли до буквы «Ш», - объяснила Штеффи, - надо еще немного подождать.
        - Я проголодалась, - хныкала Нелли, - я устала. И хочу есть.
        - У нас ничего нет, - сказала Штеффи, - бутерброды давно закончились. Тебе придется подождать, пока нас не вызовут. Сядь на сумку, если не можешь стоять.
        Нелли уселась на свою маленькую дорожную сумку и подперла ладонями подбородок. Ее длинные черные косички почти касались пола.
        - Нелли, - сказала Штеффи, - вот увидишь, мы будем жить в настоящем замке с видом на море.
        - У меня там будет собственная комната? - спросила Нелли.
        - Да, - пообещала сестра.
        - Не хочу, - сказала Нелли. - Я хочу жить в одной комнате с тобой.
        - Элеонора Штайнер, - услышала Штеффи голос дамы.
        - Отвечай, - прошептала она сестре. - Это ты.
        - Элеонора Штайнер, - снова выкрикнула дама со списком. - Выйди вперед!
        Лавируя среди сумок, Штеффи потащила за собой Нелли.
        - Мы здесь, - сказала она.
        Дама посмотрела в список.
        - Стефания Штайнер? - спросила она.
        Штеффи кивнула.
        - Штайнер, - громко повторила дама, - Элеонора и Стефания Штайнер!
        В толпе ожидающих никто не двинулся с места.
        - Штеффи, - спросила Нелли дрожащим голосом, - нас никто не хочет брать?
        Штеффи не ответила. Она стиснула руку сестры. Дама со списком повернулась к ней.
        - Подождите минутку, - сказала она и отвела обеих девочек в сторону. - Постойте здесь. Я сейчас вернусь.
        Дама постарше взяла список и продолжила выкрикивать имена. Наконец все дети ушли. Только Штеффи и Нелли остались у своих сумок.
        - Мы можем вернуться домой? - спросила с надеждой Нелли. - Домой, к маме и папе?
        Штеффи покачала головой. Нелли заплакала.
        - Тс-с, - прошептала Штеффи, - не реви, ты ведь не маленькая.
        Послышался звук приближающихся шагов. Молодая дама что-то торопливо объясняла пожилой. Она достала карандаш и написала на листках с именами, висевших у девочек на шее: «Дети не говорят по-шведски».
        - Пойдемте, - сказала молодая дама Штеффи, - я провожу вас на пароход.
        Штеффи подхватила свою сумку одной рукой, другой взяла за руку Нелли. Молча, следуя за дамой, они покинули здание вокзала.
        Глава 2
        Увокзала они взяли такси. Солнце припекало, и августовский зной действовал угнетающе. Штеффи вспотела в новом теплом пальто. Перед отъездом мама заказала у портнихи, фрекен Герлах, новые пальто для Штеффи и Нелли. Она попросила фрекен Герлах сделать теплую подкладку, поскольку в Швеции, как она слышала, очень холодно.
        Пальто были голубого цвета с бархатным воротником более темного оттенка. Из того же бархата, что и воротник, фрекен Герлах сшила девочкам шляпки. Штеффи бы очень обрадовалась пальто, получи она его по другому случаю.
        Наконец машина остановилась. Вдоль пристани стояли гигантские, как дома, корабли. Рядом у пирса покачивался небольшой белый пароходик, казавшийся по сравнению с ними игрушечным.
        Дама оплатила такси и поспешила с Нелли и ее сумкой вперед. Штеффи тащила свой багаж сама, едва поспевая за ними.
        У посадочных мостков дама остановилась, чтобы купить билет у одного из членов экипажа. Она сказала ему что-то по-шведски и указала на Штеффи и Нелли. Сначала мужчина покачал головой, но дама повторила настойчивей, и наконец он кивнул.
        - Пойдемте, - бросил он девочкам и указал на несколько свободных мест в салоне парохода.
        Нелли выглядела разочарованной.
        - Я хочу постоять там, снаружи, - сказала она Штеффи и указала на палубу. - Спроси, можно ли нам выйти?
        - Сама спроси, - ответила Штеффи.
        Нелли пожала плечами и заняла свое место. Когда где-то под ними застучал мотор, Штеффи вспомнила, что забыла попрощаться с дамой из Шведского комитета помощи. Она выбежала на палубу, но дама была уже далеко.
        Корабль покинул пристань и поплыл вверх по течению реки. Черный дым вырывался из трубы и рассеивался тонкой завесой.
        Нелли осталась сидеть на своем месте, съежившись, словно тряпичная кукла. Только сейчас Штеффи заметила, что пуговицы на пальто сестры застегнуты неправильно, а на щеке - грязное пятно. Штеффи стерла его носовым платком.
        - Куда плывет этот пароход? - спросила Нелли.
        - Туда, куда нам нужно, - ответила Штеффи.
        - На курорт?
        - Да.
        - Расскажи, какой он, - попросила Нелли.
        - Там длинные пляжи с мягким песком, - начала Штеффи, - и вдоль аллей растут пальмы. На берегу в шезлонгах под разноцветными зонтами загорают люди. Дети строят замки из песка и играют в воде. Мороженщик продает мороженое.
        Штеффи никогда не бывала на море. Но Эви, ее лучшая подруга в Вене, два года назад ездила на курорт в Италию. Вернувшись домой, она рассказала Штеффи о пальмах и пляже, о шезлонгах и мороженщиках. Сами сестры обычно летом ездили с родителями в пансионат на Дунае. Раньше. До того как пришли нацисты.
        Штеффи почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она подняла глаза и увидела двух стариков, сидевших напротив и с любопытством уставившихся на нее и Нелли.
        - Почему они на нас смотрят? - встревоженно спросила Нелли.
        - Из-за табличек с именами, - предположила Штеффи.
        Один старик заложил за верхнюю губу жевательный табак. Коричневая капля слюны стекала из уголка его рта. Он что-то сказал другому и скрипуче рассмеялся.
        - Снимем их, - решила Штеффи и сунула листки с именами к себе в рюкзак. - Давай выйдем.
        Они вышли на палубу на носу корабля. Впереди раскинулось устье реки, впадающей в море. Против течения буксир тянул за собой какое-то судно. Было забавно смотреть, как маленький кораблик толкает большой, совсем как ребенок, который с усердием тянет за собой мать, чтобы показать ей что-то интересное. Вдоль пристани виднелись здания магазинов из красного кирпича. Огромные подъемные краны возвышались над ними, словно шеи жирафов.
        Нелли теребила коралловое ожерелье на шее. Вообще-то это были мамины бусы, купленные много лет назад в свадебном путешествии по Италии. Нелли всегда восхищалась маленькими серпиками, скрепленными в неровные столбики. Перед отъездом мама подарила Нелли это ожерелье.
        - Расскажи еще, Штеффи, - упрямилась Нелли. - А мне можно будет поплавать, когда мы туда приедем?
        - Сначала ты должна научиться плавать, - сказала Штеффи. - Днем все возвращаются к себе в гостиницу и часок отдыхают. После обеда - прогулка в парке и концерт.
        - Мы будем жить в гостинице?
        - Не знаю. Может быть, у тех людей, у которых мы будем жить, есть какая-нибудь небольшая гостиница.
        - Тогда у нас все будет бесплатно.
        - А может, у них собственная вилла. Или частный пляж.
        - А дети у них есть? - допытывалась Нелли.
        Штеффи пожала плечами.
        - Надеюсь, у них есть собака, - сказала она.
        - А пианино? - в сотый раз спросила Нелли.
        - Конечно, - заверила ее Штеффи.
        Она знала, как сильно Нелли тосковала по пианино. Она начала заниматься музыкой незадолго до того, как они были вынуждены переехать из большой квартиры рядом с парком, где было огромное колесо обозрения. Мама была готова взять пианино с собой, хотя оно заняло бы почти всю их маленькую комнату. Но папа не разрешил.
        - Нам едва хватает места для кроватей, - сказал он. - Или ты предлагаешь нам спать на пианино?
        Пароход миновал устье реки и вышел в море. Мимо проплывали скалы и шхеры. Поднялся ветер, и над морем сгущались темные тучи. Нелли дернула сестру за рукав.
        - Мне разрешат, Штеффи? - спросила она. - Мне правда разрешат?
        - Что?
        - Играть на пианино. Мне разрешат?
        - Разрешат, - пообещала Штеффи. - Только не ной.
        Нелли принялась напевать детскую песенку, одну из тех мелодий, что научилась играть на пианино. В отличие от Штеффи, ей достался от мамы красивый голос.
        Пароход обогнул мыс. Здесь ветер усилился, и пароход стало качать.
        - Мне холодно, - сказала Нелли.
        - Иди внутрь, если хочешь.
        Нелли медлила.
        - А ты пойдешь? - спросила она.
        - Пока нет, - сказала Штеффи.
        Палуба уплывала из-под ног. Ее тошнило. Небо быстро темнело. Вдалеке слышались раскаты грома. Нелли сделала было несколько шагов, но передумала и вернулась.
        - Иди же, - сказала Штеффи. - Я сейчас приду.
        Она крепко схватилась за перила и закрыла глаза. Пароход качало из стороны в сторону. Штеффи перегнулась через перила, и ее стошнило. В горле щипало, она чувствовала слабость и головокружение.
        - Ты заболела, Штеффи? - встревожено спросила Нелли.
        - Кажется, у меня морская болезнь.
        Штеффи закрыла глаза, крепко вцепившись в перила. Ноги не слушались ее. Держась за Нелли, она заставила себя вернуться в салон. Штеффи легла на лавку, положив вместо подушки под голову ранец, и закрыла глаза. Все вокруг завертелось.
        Штеффи проснулась от того, что кто-то дергал ее за руку.
        - Дайте мне поспать, - пробормотала она. - Я хочу спать.
        Но ее дергали настойчивей. Штеффи открыла глаза.
        - Штеффи! - взволнованно сказала Нелли. - Мы приехали.
        Штеффи не сразу вспомнила, где она находится. Нелли стояла рядом с ней и чуть не прыгала от нетерпения. Ее щеки раскраснелись, один бант развязался и коса почти совсем распустилась.
        - Давай скорее! Мы приехали!
        Глава 3
        Выйдя на палубу, Штеффи будто натолкнулась на невидимую стену запаха. Пахло солью, рыбой и еще чем-то отвратительным, гнилым. Тошнота вернулась. Штеффи с трудом сглотнула и огляделась.
        Пароход остановился у деревянной пристани. Вдоль берега рядами стояли выкрашенные в белый цвет рыбацкие барки с невысокими мачтами и раздутыми боками. Ветер гудел в снастях. К длинным причалам были пришвартованы лодки поменьше. Дамба, построенная из больших каменных блоков, защищала пристань от прибоя.
        На суше стояли высокие деревянные леса. Некоторые пустовали, на других сушились рыболовные сети. На одних лесах висело что-то, напоминающее белых летучих мышей с распростертыми крыльями.
        Вдоль пристани располагались обращенные к морю красные и серые навесы для лодок. За ними виднелись невысокие дома, выкрашенные в светлые цвета. Казалось, дома были построены прямо на скалах.
        Штеффи и Нелли пришлось ждать, пока какой-то мальчик выкатывал на берег тележку с резиновыми колесами, нагруженную коробками и мешками с картошкой. Один мешок порвался, и картофелины раскатились по пристани. Несколько штук плюхнулось в воду. Нелли рассмеялась было, но смолкла, когда краснолицый мужчина принялся кричать и ругать мальчика.
        Наконец подошла их очередь. Спускаясь по мосткам, Штеффи крепко держала Нелли за руку.
        На пристани пароход встречала женщина. Поверх цветастого платья на ней была накинута вязаная кофта, а на голове - косынка в крапинку. У висков из-под косынки выбилось несколько светлых локонов. Все ее лицо засветилось, когда она увидела девочек.
        - Элеонора… Стефания, - сказала она, чудно произнося имена. Это прозвучало как «Стефа-анья». Она присела на корточки, обняла Нелли и поцеловала ее в щеку.
        - Здравствуйте, - сказала Штеффи и протянула руку. - Я - Штеффи.
        Женщина взяла ее за руку и произнесла несколько слов на незнакомом языке.
        - Что она говорит? - спросила Нелли.
        - Не знаю, - ответила Штеффи. - Думаю, это по-шведски.
        - Она не знает немецкого? - удивилась Нелли. - Она не понимает, что мы говорим? - голос ее дрожал.
        Штеффи покачала головой.
        - Нам придется выучить шведский.
        - Штеффи? - повторила женщина. - Стефа-анья - Штеффи?
        - Да, - ответила девочка, - Стефания - это Штеффи. А моя сестра - Нелли, - продолжала она, указав на младшую сестру. - Элеонора - это Нелли.
        Женщина кивнула и улыбнулась.
        - Альма, - сказала она. - Альма Линдберг. Тетя Альма. Пойдемте.
        У навесов для лодок стоял велосипед.
        Тетя Альма привязала сумку Нелли к багажнику. Затем взяла ее за руку и повела велосипед по узкой дороге между домами. За ними шла Штеффи, неся свою сумку.
        Дома стояли вплотную друг к другу. Они тянулись вдоль поля до самого откоса. Вокруг домов в небольших садах росли приземистые кусты и кривые плодовые деревья. У пристани дома были маленькие и низкие. Немного подальше вдоль берега они становились выше.
        Тетя Альма шла быстрым, широким и уверенным шагом. Нелли почти бежала рядом с ней. А Штеффи все больше и больше отставала. В горле v нее пересохло, во рту чувствовался кисловатый привкус. Хотя их и так уже отделяли сотни миль от дома, но Штеффи казалось, что с каждым шагом она уходит все дальше и дальше от привычных домов, улиц, людей.
        Сумка была тяжелая как камень. В конце концов Штеффи поставила ее на землю, и то тащила ее за собой, то толкала перед собой ногой.
        Тетя Альма наконец обернулась. Она поставила сумку на сиденье велосипеда и показала Штеффи как следует ее поддерживать. Это было трудно, но все же лучше, чем нести самой.
        - Штеффи, - пискнула Нелли. - А где песчаные пляжи? И музыкальные павильоны?
        Штеффи притворилась, будто не слышит.
        - А что, если здесь вовсе и нет ни одной гостиницы? И нету пальм, собак и пианино? - голос Нелли стал высоким и жалобным.
        - Замолчи! - прикрикнула на нее Штеффи. - Мы еще не добрались.
        Как раз в этот момент они остановились у желтого дома с застекленной верандой. На клумбах по обе стороны от лестницы пестрели цветы: красные, желтые и голубые. Два маленьких белокурых ребенка выбежали из дома и бросились в объятия тети Альмы.
        - У них есть дети, - сказала Нелли довольным голосом. - И они младше меня.
        Девочки оставили пальто и сумки в прихожей и вошли в кухню. За кухонным столом сидела женщина с худым и строгим лицом. Ее чуть тронутые сединой волосы были стянуты на затылке в тугой узел. Блеклые глаза смерили Штеффи и Нелли оценивающим взглядом.
        - Бедняжки, - сказала она тете Альме. - Такие худенькие, такие несчастные. Будем надеяться, что из них выйдет что-нибудь стоящее.
        - Это тетя Марта, - сказала тетя Альма, указав на женщину.
        Штеффи протянула руку и сделала реверанс. Рука тети Марты была холодной и твердой.
        Тетя Альма поставила на стол большое блюдо с булочками. Затем наполнила четыре стакана соком и стала готовить кофе себе и тете Марте.
        - Булочка, - сказала тетя Альма, когда все сели за стол, и показала на поднос. - Стакан. Стол. Стул. Чашка.
        Штеффи и Нелли попытались произнести иностранные слова. Некоторые из них были похожи на немецкие, другие же звучали иначе.
        - Стул, штуль, - сказала Штеффи.
        - Штуль, - повторила тетя Альма и рассмеялась.
        - Штуль, штуль, - подхватили с восторгом малыши. Затем они стали тыкать в себя пальцами и кричать: Эльза! Ион! Эльза! Ион!
        Девочки успели выучить с десяток шведских слов, прежде чем тетя Марта встала из-за стола. Она вышла в прихожую и вскоре вернулась, неся пальто Штеффи.
        - Штеффи? - со страхом спросила Нелли. - Что это значит? Чего она хочет?
        - Я не знаю, - ответила сестра. Она медленно застегнула пальто на все пуговицы. Тетя Альма с детьми вышла их проводить.
        - Ты уйдешь, Штеффи? - прошептала Нелли. - Ты не останешься здесь?
        Тетя Марта направилась к выходу. Штеффи надела ранец.
        - Не уходи! - пронзительно закричала Нелли. - Я хочу, чтобы ты осталась.
        - Не кричи, - сказала сестра. - Мы должны делать то, что они хотят.
        - Мама сказала, что мы должны жить вместе. Она сказала, что они обещали.
        - Я знаю. Наверное, это только на одну ночь. Не бойся.
        Нелли крепко обняла Штеффи.
        - Ты придешь сюда завтра? - спросила она плачущим голосом.
        - Конечно, - ответила Штеффи, не зная, сможет ли сдержать обещание. Затем она вышла вслед за тетей Мартой.
        Спустившись с лестницы, она обернулась. Нелли и тетя Альма стояли в дверях. Тетя Альма покровительственно положила руки Нелли на плечи.
        Тетя Марта вела велосипед вдоль ограды. Выехав на дорогу, она похлопала рукой по багажнику. Штеффи села, держа перед собой сумку. Тетя Марта села на сиденье, и они поехали.
        Штеффи не умела кататься на велосипеде. Она даже никогда не ездила на багажнике. Мама никогда бы не позволила ей разъезжать по улицам Вены среди автомобилей и трамваев. Одной рукой Штеффи крепко держалась за велосипед, а другой прижимала к себе сумку. Каждый раз, когда они наезжали на кочку, она боялась, что велосипед опрокинется.
        Вдоль дороги постройки встречались все реже. Они миновали перелесок и вновь выехали на дорогу. Дорога виляла среди голых серых холмов. В расселинах то тут то там виднелись лиловые цветки вереска. Тетя Марта с трудом поднялась на холм и остановилась на его вершине. Перед ними раскинулось бескрайнее свинцово-серое море. Темные тучи были сродни потолку над полом моря. Бурые скалы в шхерах выступали над поверхностью воды. О них бились волны, разбрасывая клочья белой пены. Вдалеке показался темно-красный парус, устремленный от воды к небесам. За ним светлой полоской виднелся горизонт.
        «Край земли, - подумала Штеффи. - Здесь край земли».
        У подножия холма стоял одинокий дом. Он жался к холму, словно ища у него защиты от ветра. У самого берега можно разглядеть навес для лодки. У причала покачивался кораблик.
        В отдалении глухо ворчал гром. Ярко-белая молния осветила темные небеса. Тетя Марта показала пальцем на дом, стоявший внизу, и что-то сказала по-шведски. Штеффи не поняла ни слова, но догадалась, что именно здесь ей придется жить. Здесь, на краю земли.
        Глава 4
        Первые капли дождя упали Штеффи на лоб, еще когда они съезжали с холма. Дорога заканчивалась у калитки.
        С вершины холма дом казался маленьким. Сейчас же она видела перед собой двухэтажное здание на высоком фундаменте из каменных блоков. К входной двери вела лестница. С обеих сторон от двери на Штеффи смотрело по окну. Дом выглядел строгим, с прямыми линиями и гладкими поверхностями без каких-либо украшений.
        Тетя Марта прислонила велосипед к углу дома и поднялась по лестнице.
        Обычно, открывая дверь их квартиры в Вене, Штеффи чувствовала запах папиных сигар и слабый аромат маминых духов. После переезда, когда они ютились в одной комнате и делили кухню еще с тремя другими семьями, запах вареной капусты и стираных пеленок проникал повсюду. В каждом доме пахнет по-особенному. У тети Альмы - свежеиспеченным хлебом. Здесь же в нос ударял сильный запах моющих средств.
        Тетя Марта показала Штеффи дом. В кухне все сверкало чистотой. Там были как большая старая печка с вытяжкой, так и современная электроплита. Мебель - простая, деревянная. В углу стояло большое кресло-качалка. На столе, накрытом вышитой скатертью, лежала толстая книга. Должно быть, Библия. Окна занавешены хлопчатобумажными шторами в голубую полоску.
        В крыше над лестницей, ведущей на второй этаж, был выступ. Он образовывал маленькую нишу. Под окном к стене приделана лавка. Это местечко сразу понравилось Штеффи: светло, уютно, в общем, место, где можно читать или просто смотреть в окно. Через открытую дверь была видна спальня с двумя кроватями.
        Тетя Марта вошла в маленькую комнату со скошенным потолком. Из-за узорчатых обоев она казалась еще меньше. На низкой стене располагалось прямоугольное окошко, больше напоминавшее амбразуру. У окна стоял стол и один деревянный стул. У высокой стены Штеффи увидела свою кровать, застеленную кружевным покрывалом, а с противоположной от двери стороны - коричневый комод с тремя ящиками. И все. Никаких украшений, книг или картин.
        Впрочем, на стене над комодом висела репродукция. На ней был изображен мужчина с длинными волосами и бородой, облаченный в розовые одежды до пят, раскинувший руки в благословляющем жесте. Из-за его спины во все стороны били широкие лучи, исходящие от невидимого источника света.
        «Иисус, - подумала Штеффи. - Почему в моей комнате должна висеть картина с Иисусом? Разве она не знает, что я еврейка?
        Тетя Марта поставила на стол дорожную сумку Штеффи и открыла ее. Девочка послушно принялась распаковывать вещи. Тетя Марта показала, что платья она может повесить за занавеской у лестницы. Другая занавеска, как оказалось, скрывала чулан с умывальником.
        Штеффи сложила свои чулки, трусы и лифчики в верхний ящик комода, кофты - в средний. В нижний ящик она положила книги, дневник, писчую бумагу, карандаши и шкатулку. Своего видавшего виды плюшевого медвежонка девочка посадила на кровать. Штеффи давно уже не брала его с собой в постель, но и оставлять игрушку дома тоже не захотела.
        На комод она поставила фотографии. Портрет мамы, портрет папы и снимок всей семьи на прогулке в Венском лесу. Папа сидел на поваленном стволе старого дерева. Штеффи - на земле, прислонившись к его ноге. Нелли играла в наездницу, оседлав ствол, а мама стояла за папой, положив руки ему на плечи. Она слегка наклонилась, будто хотела что-то шепнуть ему на ухо.
        Снимок, сделанный два года назад. Тогда они были еще обычной семьей. Семьей, которая могла гулять, ездить на трамвае, ходить в кино и на концерты, проводить вместе отпуск. Затем власть в Австрии захватили нацисты и сделали их страну частью Германии. То, что раньше было само собой разумеющимся, стало запрещено. Для таких, как она. Для евреев.
        Штеффи опустилась на кровать. От усталости стучало в висках. Она хотела бы заснуть, но вместо этого осталась сидеть на кровати, дожидаясь возвращения тети Марты. Вернувшись в комнату, тетя Марта выдвинула ящики комода и проверила содержимое. Она достала некоторые вещи и аккуратно сложила, прежде чем вернуть на место.
        Когда Штеффи поднялась с кровати, тетя Марта принялась разглаживать за ней покрывало, пока не осталось ни единой складочки или морщинки, которые могли бы наябедничать, что здесь кто-то сидел. Затем тетя Марта знаками велела Штеффи идти, и первая спустилась вниз по лестнице. Медленными неуверенными шагами, словно ступая по зыбкой почве, Штеффи последовала за ней.
        Кухонный стол был накрыт на двоих. Тетя Марта поставила на него ужин: миску с дымящейся картошкой и блюдо. На блюде лежали две жареные рыбины. Целиком, с головами.
        Сев за стол, тетя Марта сцепила пальцы рук в замок и пробормотала несколько слов. Затем она положила одну рыбину на тарелку Штеффи и протянула ей миску с картошкой.
        Штеффи уставилась на рыбу, а та, в свою очередь, смотрела мертвыми белыми глазами на девочку. Тетя Марта отрезала своей рыбе голову и с помощью ножа сняла кожу. Штеффи сделала то же самое. Что-то противно хрустнуло, когда она отделяла голову от туловища.
        Тетя Марта налила в стакан молока и протянула Штеффи мисочку с красным вареньем. Дома они обычно ели варенье с оладьями, иногда клали малиновое варенье в чай. Папа научился этому у бабушки, которая была родом из России. Но варенье с рыбой?
        Девочка положила себе на тарелку чуть-чуть и с облегчением заметила, что тетя Марта делает то же самое.
        Поковырявшись вилкой в рыбе, Штеффи отправила в рот маленький кусочек, запила молоком и поскорее проглотила. Так вкус чувствовался не очень сильно.
        Только бы избавиться от этой ужасной рыбьей головы, лежащей на тарелке. Она старалась не смотреть на нее. Но тогда она не замечала острых костей, которые попадались в рыбе и застревали в горле.
        Молоко в стакане почти закончилось. Осмелится ли она попросить еще? И как ей это сказать?
        Штеффи допила остатки молока и пальцем показала на кувшин.
        - Bitte, - сказала она.
        Тетя Марта кивнула и наполнила стакан молоком. Штеффи жевала и глотала, жевала и глотала. Она старалась оставить как можно больше рыбьего мяса под кожей и отодвигала ее на край тарелки. Молоко снова закончилось, но Штеффи не осмелилась попросить добавки. С трудом она смогла заставить себя проглотить последний кусочек.
        Тетя Марта уже закончила ужинать. Она встала из-за стола, сняла с плиты котел с горячей водой и вылила его в мойку. Затем указала Штеффи на тарелки и на столик для мытья посуды.
        Раньше, в большой квартире, у них были повариха, горничная и уборщица, приходившие каждую неделю. После переезда мама была вынуждена сама вести хозяйство. Папа считал, что Штеффи и Нелли могли бы выполнять простую работу по дому: мыть посуду или вытирать пыль. Но мама была против.
        - Мои девочки не должны становиться какими-то домашними рабынями, - говорила она.
        Видела бы мама сейчас Штеффи: как та неумело счищает остатки ужина с тарелок в помойное ведро. Затем опускает их одну за другой в горячую воду. На ощупь ищет тряпку и оттирает с тарелок жир. А под конец споласкивает посуду в чане с чистой водой.
        После мытья посуды руки Штеффи покраснели и распухли. Она насухо вытерла стол тряпкой и ополоснула ее под краном. От тряпки шел прокисший запах.
        Тетя Марта подмела пол и протерла плиту. Она проверила тарелки: провела пальцем по одной из них и показала Штеффи, что они недостаточно чистые.
        Когда все было готово, тетя Марта сняла передник, включила в комнате радио и села в кресло-качалку. Штеффи осталась на кухне. Если бы по радио передавали музыку, она бы охотно ее послушала. Но из динамика слышался только мужской голос, произносивший непонятные слова. Тете Марте как будто было все равно, чем занята Штеффи, поэтому та решила подняться в свою комнату.
        Глава 5
        Штеффи на цыпочках поднялась по лестнице в маленькую комнатку со скошенным потолком. Она выдвинула нижний ящик комода, достала писчую бумагу и новую ручку. Штеффи получила ее в подарок от папы в последний вечер, проведенный дома.
        - Чтобы ты могла писать красивые письма, - сказал папа, когда она достала ручку из коробочки, отделанной темно-синим бархатом.
        Штеффи села в оконной нише. Она сняла колпачок с пера ручки и посмотрела в окно.
        Сквозь шквалистый ливень, хлеставший по стеклу, она различала каменистый берег, протянувшийся к воде, с редкими островками травы и несколькими можжевеловыми кустами. Прямо у кромки воды земля была усыпана тысячами мелких и крупных камней. Волны обрушивались на берег с грохотом, пробивавшимся даже через закрытое окно. Все было серым - серые камни, серое море, серое небо.
        «Дорогие мама и папа, - написала Штеффи. - Я так по вас скучаю. Мы уже добрались до места, где теперь будем жить. Это на одном острове в море. Сюда мы плыли на корабле, не знаю как долго, меня тошнило, и я заснула.
        Мне и Нелли не разрешили жить в одной семье. Я не знаю, почему. Тетю Нелли зовут Альма и она милая. У нее есть двое своих маленьких детей. Я буду жить у тети Марты. Она…»
        Штеффи задержала ручку над бумагой. Как ей описать тетю Марту? Она увидела перед собой ее лицо с туго стянутыми в узел волосами, резкими морщинами у рта, светло-голубыми, почти бесцветными, глазами.
        «Рыбьи глаза», - подумала Штеффи и вздрогнула.
        «…довольно строгая, - написала она. - Она не говорит по-немецки. Тетя Альма тоже. Я не знаю, есть ли здесь кто-нибудь, кроме нас самих, с кем мы могли бы поговорить».
        Что-то мокрое капнуло на лист, и на последнем слове расплылась клякса.
        «Мама! - продолжала Штеффи. - Милая мамочка, приезжай и забери нас. Здесь только море и камни. Здесь я не смогу жить. Забери меня, или я умру».
        Она отложила письмо в сторону. Рыдания комом подкатили к горлу. Сдержать их не удалось. Штеффи помчалась в маленькую комнату, собираясь броситься на кровать, как вдруг вспомнила, что нельзя мять покрывало. Штеффи опустилась на пол, прислонившись к спинке кровати.
        Выплакавшись, Штеффи почувствовала себя опустошенной, словно внутри образовалась большая дыра. Она пошла в чулан для умывания и как следует сполоснула лицо холодной водой.
        Письмо осталось на скамеечке у окна. Штеффи взяла его и прочла еще раз. «Приезжай и забери нас!» Как это сделать? Ведь у мамы с папой нет разрешения на въезд в Швецию. Они не смогут приехать, даже если бы захотели.
        Она не может отправить такое письмо родителям. Мама бы расстроилась и, возможно, пожалела о том, что позволила им уехать. Папа разочаровался бы в Штеффи, в своей «взрослой девочке».
        Штеффи решительно скомкала письмо в тугой комок. Она поискала корзину для мусора, но ничего не нашла. В комнате, рядом с окном, было небольшое отверстие со шнурком. Она дернула за шнурок, отверстие открылось, и она затолкала в него скомканный лист. Затем аккуратно положила перед собой чистый и начала писать новое письмо.
        «Дорогие мама и папа! Сейчас мы уже там, где будем жить. На острове в море. Сюда мы доплыли на корабле. Это было увлекательно. У меня комната на втором этаже с видом на море. Все очень милы с нами. Мы уже немного выучили шведский. Это не так сложно.
        Я надеюсь, что вы скоро получите разрешение на въезд в Америку. Тогда мы все четверо снова сможем быть вместе. А пока мы с Нелли поживем здесь. Здесь даже есть собака. Коричнево-белая. Нам разрешили играть с ней, сколько угодно. Скоро я напишу и расскажу больше.
        Ваша Штеффи».
        Она написала на конверте адрес, сунула в него письмо и заклеила. Теперь нужна лишь почтовая марка.
        Тетя Марта сидела за кухонным столом и пила кофе. Штеффи показала ей конверт.
        - Марка, - попыталась сказать она. - Мне нужна марка.
        Она показала пальцем в правый верхний угол конверта, где должна находиться марка. Тетя Марта кивнула и что-то сказала по-шведски. Штеффи показалось, что она услышала слово «почта». Видимо, марку надо купить на почте. Наверняка она это и сказала.
        - Кофе? - спросила тетя Марта и показала пальцем на свою чашку.
        Штеффи покачала головой. Кофе для взрослых. Тетя Марта сходила в кладовую и принесла кувшин с молоком. Держа его в одной руке, другой она изобразила, будто подносит стакан ко рту. Штеффи кивнула и улыбнулась. Довольно забавно выглядело, как тетя Марта пыталась с ней разговаривать.
        «Мы обе словно глухонемые, - подумала Штеффи. - Глухонемые, каждая на своем языке».
        Она взяла стакан молока и выпила его. Затем тетя Марта сложила ладони, поднесла их к щеке и закрыла глаза. Штеффи снова кивнула. Она действительно устала.
        - Спокойной ночи, - сказала она и пошла наверх.
        Надев свою длинную фланелевую ночную рубашку, Штеффи умылась и почистила зубы. Затем тщательно сложила покрывало и повесила его на спинку кровати в ногах. Одежду она сложила на стуле аккуратной стопкой.
        Так прекрасно вытянуться под одеялом, хотя постельное белье пахло чужим домом. Штеффи уткнулась носом в мягкий мех игрушечного медвежонка и вдохнула хорошо знакомый запах.
        Несмотря на смертельную усталость, она не могла заснуть. Она долго лежала с открытыми глазами и слушала, как дождь барабанит по крыше.
        Никогда еще Штеффи не слышала так отчетливо звук дождя внутри дома. Через какое-то время она тихо встала с кровати и выглянула в окно. За окном был полный мрак. Ни единого уличного фонаря.
        - Когда тебе исполнится двенадцать лет, у тебя будет своя комната, - говорили мама с папой, когда они все еще жили в большой квартире. Тогда ей приходилось делить детскую с Нелли. Теперь ей двенадцать и у нее есть своя комната. Но не в том доме. Не в той стране.
        Наконец тело расслабилось, и Штеффи погрузилась в теплую темноту. Она почти уснула, и сквозь сон услышала, как тихо открылась дверь. Лежа с закрытыми глазами, она слышала звук шагов, приближавшихся к кровати. Быстро, словно во сне, ее щеки слегка коснулась рука. В следующее мгновение дверь снова закрылась.
        Глава 6
        Тело знало: что-то не так, еще до того, как мозг успел проснуться и вспомнить, в чем дело. Штеффи зажмурилась и попыталась остаться во сне, но не вышло.
        Солнечный свет просачивался сквозь щель между шторами. Из кухни доносились звуки шагов и дребезжание посуды. Наступило утро, ее первое утро на острове. Первое из череды скольких? Месяц? Два? Три?
        - Самое большее - полгода, - сказал папа, когда они стояли на перроне Восточного вокзала в Вене. - Несколько месяцев, возможно полгода, затем получим въездную визу. Тогда мы встретимся в Амстердаме и вместе отправимся в Америку.
        Штеффи повернула голову и взглянула на фотографии, стоявшие на комоде. Мама улыбалась, а папа серьезно смотрел сквозь очки. Штеффи села в кровати, согнув ноги под одеялом.
        - Не беспокойтесь, мама и папа, - громко сказала она. - Я уже взрослая. Я позабочусь о Нелли.
        Штеффи оделась, умылась и причесалась перед маленьким зеркальцем в умывальной комнате. Волосы спутались, и привести их в порядок было нелегко. Последний раз она расчесывала их как следует позавчера утром в Вене, перед тем как идти на вокзал.
        Когда Штеффи и Нелли жаловались, что им тяжело приходится с длинными волосами, мама обычно говорила, что оно того стоит.
        - У вас такие густые и красивые волосы, что их жаль стричь.
        Штеффи в упор посмотрела на свое отражение, а девочка из зеркала уставилась на нее. Лицо узкое, с карими глазами и крупным ртом. Черные волосы доставали почти до талии. Она разделила их на пробор и заплела в две аккуратные косы.
        - Доброе утро, - поприветствовала на кухне Штеффи тетю Марту.
        Та ответила что-то, что звучало почти так же.
        На завтрак Штеффи получила тарелку овсянки с молоком. Каша была вязкая и клейкая, но Штеффи была голодна и все съела. Тетя Марта выглядела довольной и положила ей еще одну порцию.
        Пока Штеффи завтракала, зазвонил телефон. Тетя Марта сняла трубку и какое-то время разговаривала. Закончив разговор, она обернулась к Штеффи.
        - Нелли, - сказала она и показала пальцем на кухонное окно. - Ты… Нелли!
        Штеффи положила ложку в тарелку. Что-то случилось с Нелли! Может, она заболела? Или с ней произошел какой-то несчастный случай? Запинаясь, она пыталась выяснить, что с сестрой. Но тетя Марта ничего не понимала. Она вывела Штеффи на улицу и указала на велосипед.
        Может, ездить на велосипеде вовсе и не так сложно?
        Штеффи вывела велосипед на дорогу и поставила ногу на педаль. Однако, когда она попыталась перекинуть другую ногу через сиденье, то потеряла равновесие и соскочила на землю. Штеффи попробовала еще раз, и еще. С четвертого раза ей удалось заставить педали сделать полный оборот, прежде чем велосипед упал. Он опрокинулся прямо на Штеффи, и она до крови разбила коленку. Поднявшись, она прислонила велосипед к углу дома.
        Штеффи бежала в гору, между холмами, через перелесок. Так путь оказался гораздо длиннее, чем вчера, когда тетя Марта везла ее на велосипеде. Запыхавшись до коликов в боку, она добежала до желтого дома и постучала в дверь.
        Открыла тетя Альма, взяла ее за руку и потянула за собой. На кухне в ночной рубашке с красным заплаканным лицом сидела Нелли. Увидев Штеффи, она бросилась к ней.
        - Штеффи, Штеффи, - всхлипывала она. - Я хочу домой! Я хочу к маме!
        - Что случилось? - сдержанно спросила Штеффи.
        Нелли заплакала пуще прежнего.
        «Позаботься о Нелли, - сказала мама перед отъездом, - утешай ее, когда ей будет грустно и страшно. Ведь ты уже взрослая».
        - Что-нибудь произошло? - пытаясь придать голосу больше мягкости, спросила Штеффи.
        Нелли кивнула.
        - Что?
        - Я ничего не могла поделать, - прошептала Нелли.
        - Объясни же, что случилось?
        - Я написала в постель.
        - Что? - удивилась Штеффи. Такого с Нелли не случалось уже лет пять.
        - Я не смогла удержаться. Я пыталась, но ничего не вышло. Мне так хотелось писать!
        - Во сне?
        Нелли покачала головой.
        - Ты не спала? Почему же ты не сходила в туалет?
        - Здесь нет туалета, - сказала Нелли. - Нужно идти на улицу, в специальный деревянный домик. Там плохо пахнет.
        - И поэтому ты не захотела туда идти?
        Нелли опять покачала головой.
        - Не поэтому, - пробормотала она.
        - А почему же?
        - Я не решилась. Было совсем темно, и я боялась, что они придут и заберут меня.
        - Кто «они»? - спросила Штеффи, хотя и сама уже догадывалась, что ответит Нелли.
        - Полицейские, прошептала Нелли еще тише. - Нацисты.
        - Нелли, - сказала сестра, - мы в Швеции. Здесь нет нацистов. Здесь полиция не приходит по ночам и не забирает людей. Ты не понимаешь? Ведь именно поэтому мы тут.
        - Да, - согласилась Нелли. - Но когда темно, я забываю об этом.
        Штеффи потратила немало времени, пытаясь объяснить тете Альме, что Нелли боится в темноте выходить из дома в туалет. Каким-то образом тетя Альма поняла, что она имела в виду, потому что поставила под кровать Нелли горшок. Затем она промыла ссадину на коленке Штеффи, помазала ее чем-то жгучим и заклеила пластырем.
        Через некоторое время Нелли надела платье и коралловое ожерелье. Тетя Альма покачала головой, сняла его и убрала в ящик комода, где хранились остальные вещи Нелли. Та была уже готова снова заплакать, но тетя Альма достала самое красивое платье и показала, что украшение подходит именно к нему. Когда будет повод, Нелли наденет и красивое платье, и ожерелье.
        Небо прояснилось и стало довольно тепло. Штеффи и Нелли вместе с детьми тети Альмы вышли в сад. Эльза и Нелли играли на столе в куклы. Они мыли их, одевали и раздевали. Ион принес мяч и хотел, чтобы Штеффи бросала его ему, но никак не мог поймать.
        Несколько девочек возраста Штеффи проезжали на велосипедах по дороге мимо дома. На руле висели купальники, а на багажниках лежали полотенца.
        Девочки остановились у калитки и уставились на Штеффи и Нелли. Одна из них, высокая и светловолосая, что-то сказала своим подругам, и все рассмеялись.
        «Словно мы обезьяны в зоопарке», - подумала Штеффи.
        - Что им нужно, Штеффи? - обеспокоенно спросила Нелли. - Они хотят сделать нам что-нибудь?
        - Нет, - решительно ответила Штеффи. - Они глупые, но не опасные.
        Девочка с огненно-рыжими волосами сказала что-то Штеффи. Та покачала головой, показывая, что не поняла. Девочка засмеялась. Ее смех звучал недружелюбно.
        Светловолосая тронулась в путь, и остальные последовали за ней. Размахивая яркими купальниками, дети сбились в кучу под горой.
        - Они едут на пляж, - сказала Нелли. - Пойдут купаться. Я тоже хочу.
        - Не выйдет, - ответила Штеффи тоном всезнающей старшей сестры. - У нас нет купальников.
        Давно это было, когда они могли дома пойти и искупаться. Последнее время им ничего не позволяли вывески, таблички с надписями: «Евреям запрещено!» Когда перед отъездом мама достала их старые купальники, оказалось, что они безнадежно малы.
        Тетя Марта подъехала на велосипеде с большой сумкой, висящей на руле. Она держала в руке письмо Штеффи и показывала рукой в сторону поселка.
        «Почта», - подумала Штеффи и решила отправиться вслед за тетей Мартой. Почему-то она не чувствовал а уверенности, что ее письмо будет отправлено, если не увидит это собственными глазами.
        - Подожди здесь, - сказала Штеффи сестре. - Мне нужно сходить на почту. Я скоро вернусь.
        Почта находилась в том же здании, что и магазин - большом прямоугольном доме с плоской крышей. Штеффи стояла рядом с тетей Мартой, пока та покупала у кассирши марку.
        - Это нужно отправить в Вену, - сказала тетя Марта. - В Австрию.
        - Австрия - это территория Германии, - ответила кассирша. - С вас тридцать эре. Фру Янсон, у вас знакомые за границей?
        - Это письмо девочки, - сказала тетя Марта. - Родителям.
        Кассирша окинула взглядом Штеффи с головы до ног.
        - А что это за девочка? - поинтересовалась она.
        - Еврейская девочка, - ответила тетя Марта. - Им там сейчас тяжело приходится. Поэтому мы с Эвертом решили взять ее. До тех пор, пока родители не смогут выехать из страны. Они собираются в Америку.
        - Бедняжка, - сказала кассирша. - Совсем одна в этом мире.
        - Здесь ей лучше, чем там, - коротко ответила тетя Марта. - Кроме того, она с сестрой.
        - Да, я и говорю, - продолжала кассирша. - В такое уж время мы живем. Как вы думаете, фру Янсон, война будет?
        - Человек предполагает, а Бог располагает, - ответила тетя Марта и достала из кошелька деньги. - Большое спасибо.
        Штеффи последовала за ней в магазин и подождала, пока тетя Марта сделает покупки. Она узнала человека за прилавком. Это был тот самый мужчина, который вчера у причала ругался и кричал на мальчика. Обслуживая тетю Марту, он несколько раз посматривал в сторону Штеффи. В его взгляде было что-то, что совсем испортило ей настроение.
        Они уже собирались уходить, как в магазин вошла девочка. Та самая, блондинка, чьи слова заставили смеяться других детей. У нее были мокрые волосы, а на шее - полотенце. Девочка прошла за прилавок и наполнила пакет конфетами-тянучками. Просто взяла их, не спросив и не собираясь платить.
        Покупатели улыбались и похлопывали девочку по щеке. Она засунула тянучку в рот, пожевала и прищелкнула от удовольствия языком.
        Все время она, не отрываясь, смотрела на Штеффи, даже когда за ней закрылись двери. Спускаясь по лестнице с тетей Мартой, Штеффи увидела, как девочка на своем голубом велосипеде исчезла за поворотом.
        Глава 7
        Подойдя к дому тети Альмы, Штеффи увидела Нелли, поджидавшую у калитки. Глаза ее сияли, и она закричала, завидев сестру еще издалека:
        - Штеффи! Штеффи! Мы пойдем купаться!
        - У нас же нет купальников.
        - Да? - торжествующе воскликнула Нелли и протянула купальник, который она прятала за спиной. - А посмотри, что у меня есть!
        - Откуда ты его взяла?
        - Тетя Альма дала, - ответила Нелли. - Наверняка тетя Марта тоже даст тебе купальник, ты не подумала об этом? Но сначала мы должны поесть, так сказала тетя Альма.
        - Ты ведь не понимаешь по-шведски.
        - Конечно же понимаю! Когда тетя Альма разговаривает со мной, я понимаю.
        Тетушки стояли у изгороди и о чем-то беседовали. Затем тетя Марта села на велосипед и поехала прочь, а тетя Альма показала пальцем на нее и на купальник Нелли.
        - Вот увидишь, - радостно сказала Нелли. - Ты тоже получишь купальник.
        Купальник Нелли был желтого цвета. Штеффи надеялась, что ей достанется такой же, или еще лучше - красный.
        Они ели бутерброды с сыром и запивали их молоком на кухне у тети Альмы. Малыши немного безобразничали, и Ион залил молоком стол. Тетя Альма не рассердилась. Она просто вытерла молоко и снова наполнила ему кружку.
        В дом вошла тетя Марта. В одной руке она держала полотенце, в другой - что-то черное, что она и протянула Штеффи. Это был купальник, старомодный дамский купальник из плотной черной шерстяной ткани.
        Штеффи уставилась на него. Материал был таким старым, что местами встречались зеленые полосы. Тетя Альма ободряюще улыбнулась. А тетя Марта выглядела так, будто ждала чего-то.
        - Danke sch n, - прошептала Штеффи онемевшими губами. - Большое спасибо.
        - Штеффи, - шепотом спросила Нелли. - Это купальник? Это твой купальник?
        - Заткнись, - шикнула на сестру Штеффи. - Скажешь еще хоть одно слово, и я буду щипать тебя до тех пор, пока не посинеешь.
        Нелли тут же замолчала. Тетя Альма собрала полотенца и купальники и ждала у дверей. Ничего не оставалось, как последовать за ней.
        Они спустились по тропинке к пляжу в небольшой бухте. Тетя Альма держала за руку своего маленького сына. Нелли и Эльза прыгали вокруг них, пробегая часть пути наперегонки, толкали друг друга и смеялись.
        Штеффи шла последней. Она держала ужасный купальник, касаясь ткани только кончиками большого и указательного пальцев. Там, где заканчивалась тропинка, стояло несколько велосипедов, небрежно прислоненных друг к другу. Штеффи завернула купальник в полотенце.
        Песчаный пляж оказался узким и каменистым. Никаких шезлонгов, никаких зонтов и мороженщиков не было и в помине. Лишь молодая женщина с тремя маленькими детьми сидела на одеяле. Больше на пляже никого не было, но вдалеке у скал Штеффи увидела купающихся детей. У одной девочки были рыжие волосы, ярко блестевшие на солнце.
        Тетя Альма расстелила одеяло на песке, села и расстегнула пару верхних пуговиц на блузке. Она помогла малышу переодеться в плавки. Нелли и Эльза стянули с себя одежду, надели купальники и помчались к воде. Они брызгались, плескались и гонялись друг за другом. Затем легли на живот на мелководье, опираясь руками о дно, и стали делать вид, что плывут.
        Штеффи села на одеяло рядом с тетей Альмой. Та показала пальцем на завернутый в полотенце купальник и вопросительно посмотрела на нее. Штеффи покачала головой. Тетя Альма развернула сверток и достала купальник.
        - Нет, - сказала Штеффи, - я не хочу купаться.
        Тетя Альма что-то говорила и жестикулировала. Она протянула руки к Штеффи, приглашая пойти вместе с ней к воде. Но Штеффи упрямо трясла головой и наконец тетя Альма сдалась. Она сняла туфли и чулки и повела маленького Иона к берегу. Тот, держа мать за руку, осторожно потрогал воду пальцами ноги.
        Дети ныряли со скал. Их звонкие голоса были отчетливо слышны на пляже. Они смеялись и отталкивали друг друга, чтобы нырнуть первыми. Девочки, которых Штеффи видела сегодня утром у дома тети Альмы, тоже были там. С ними - несколько мальчишек. Светловолосая девочка из магазина была в белом купальнике с красным бантом позади. Рыжеволосая - в зеленом.
        Подбежала Нелли, отряхиваясь, как мокрая собака. Капли воды падали с ее косичек, когда она трясла головой.
        - Вода теплая, Штеффи, - крикнула она. - Ты не пойдешь купаться?
        - Представь себе, не пойду, - прошипела Штеффи.
        - Почему? - спросила Нелли.
        - Не твое дело.
        - Пойдем, - упрямилась Нелли. - Я хочу купаться с тобой.
        - Никогда в жизни не надену этот ужасный купальник, - ответила Штеффи. - Никогда!
        - Ну как хочешь, значит, ты не сможешь пойти купаться, - деловито сказала Нелли. - Я вот собираюсь провести в воде весь день.
        Она стояла поодаль в своем желтом купальнике и выглядела довольной. Не глядя, Штеффи зачерпнула горсть крупного песка с галькой и бросила его в Нелли. Попала по ногам, но Нелли расплакалась, и прибежала тетя Альма. Она крепко схватила Штеффи за плечо и встряхнула ее. Затем принялась утешать Нелли и повела ее к воде смывать песок.
        Штеффи сидела на одеяле, изнывая от жары. Если бы она не повздорила с сестрой, то могла бы разуться и побродить по мелководью. Но теперь она вынуждена оставаться на своем месте и смотреть, как Нелли и Эльза собирают раковины на берегу, а тетя Альма играет с Ионом. Одеяло было похоже на маленький островок, на котором Штеффи осталась совсем одна.
        Дети у скал закончили купаться. Они вытирались и, хихикая, переодевались. Девочки по очереди закрывали друг друга полотенцем и снимали купальники. Мальчишки пытались заглянуть за полотенце.
        Когда дети подошли к пляжу, Штеффи отвела от них взгляд. Девчоночий голос что-то прокричал. Штеффи не двигалась. Если она не будет обращать на них внимания, возможно, они просто пройдут мимо. Одной рукой она копала песок и упрямо смотрела вниз.
        Дети болтали без умолку и хохотали. Штеффи посмотрела им вслед. Светловолосая девочка шла в центре группы. Дойдя до велосипедов, ее рыжеволосая подруга обернулась. Она подняла руку, будто подавая Штеффи какой-то знак.
        Когда Штеффи вернулась домой, тетя Марта указала на свернутое в узел полотенце, а затем на бельевую веревку, натянутую от угла дома до деревянного столба в глубине сада. Штеффи решила было показать, что купальник и полотенце сухие. Но не осмелилась и направилась к веревке. У дровяного сарая она увидела зеленый насос, и ей удалось накачать воды.
        Штеффи подержала купальник под струей, пока тот как следует не намок. Затем снова завернула его в полотенце. Полотенце пропиталось влагой, как если бы она вытерлась после купания. Штеффи развесила купальник и полотенце на веревке. Тетя Марта ничего не заметит.
        Глава 8
        Всю неделю на острове было солнечно. Каждый день Штеффи проходила долгий путь от белого домика на краю земли до желтого, с застекленной верандой.
        Каждый день тетя Альма водила сестер и своих детей на пляж.
        Каждый день Штеффи в одежде сидела на одеяле, пока Нелли и малыши плескались у берега, а дети постарше ныряли с утеса.
        Возможно, тетя Альма решила, что Штеффи не умеет плавать и стесняется этого. Во всяком случае, она больше не пыталась уговаривать ее.
        Проснувшись однажды утром и не увидев солнечных лучей, падающих на пол у окна, Штеффи почувствовала облегчение. Стало облачно и ветрено. Прежде чем, как обычно, отправиться к тете Альме, Штеффи надела кофту. Тетя Марта показала пальцем на купальник, висевший на бельевой веревке, и покачала головой. Она что-то сказала, и Штеффи поняла слова «купаться» и «холодно».
        - Не купаться, - сказала Штеффи. - Нелли… - на большее ее шведского не хватило.
        Тетя Марта кивнула и повела Штеффи в комнату, где висели настенные часы. Она показала на циферблате цифру «3» и сказала:
        - Приходи домой. В три часа.
        Штеффи кивнула. В три часа.
        - Эверт, - сказала тетя Марта. - Отец. Приедет домой.
        Штеффи притворилась, что поняла. Так проще всего.
        Малыши и Нелли сидели за большим столом на кухне тети Альмы и рисовали, сама тетя Альма что-то замешивала в миске. Она всегда была чем-то занята: готовила еду, пекла, мыла посуду, чистила, убирала. Но, в отличие от тети Марты, которая вела хозяйство с такой серьезностью, что челюсти сводило, тете Альме, казалось, это было совсем не в тягость. Поварешки, тряпки для мытья посуды, половые щетки так и плясали в ее руках, действуя, словно сами по себе. Тесто легко отскакивало от стола к столу, тарелки перелетали из таза для мытья посуды в сушилку.
        Нелли подняла взгляд от своего рисунка и сказала:
        - Мы не пойдем сегодня купаться.
        - Прекрасно, - ответила Штеффи.
        Она взяла лист бумаги и карандаш и принялась рисовать девичье лицо с большими глазами и кудрявыми волосами. Над губами она трудилась особенно тщательно. Они должны быть тонкими, изящно изогнутыми, словно лук Амура. Штеффи несколько раз стирала ластиком неверные линии, прежде чем осталась довольной рисунком. Девочка получилась печальной. Красивой и печальной. Совсем как Эви, ее лучшая подруга в Вене. Эльза пришла в восторг от рисунка Штеффи. Сама она рисовала принцесс в розовых платьях с длинными золотистыми волосами. Ион был еще слишком мал, чтобы рисовать аккуратно. «Получаются только черточки и каракули», - подумала Штеффи.
        Она обошла стол и заглянула через плечо Нелли. На рисунке были изображены двое людей, стоящие на тротуаре на коленях. Рядом - человек в униформе. В руках он держал пистолет и направлял его на стоящих на коленях людей. Позади них, на прямоугольной витрине, большими красными буквами было написано: «ЕВРЕЙ».
        Штеффи знала, что имела в виду Нелли. Она тоже это видела, почти полтора года назад, когда немцы заняли Вену.
        Родители с девочками возвращались домой из парка. У магазина, в котором мама обычно покупала себе меха, пожилой торговец и его жена стояли на коленях и терли тротуар обувными щетками. Человек в униформе с пистолетом в руке следил за ними. Вокруг собралась толпа зевак. Никто не помог пожилой чете. Наоборот, люди смеялись и издевались над ними. На витрине магазина кто-то написал огромными красными буквами слово «ЕВРЕЙ».
        Штеффи взяла сестру за руку и отвела ее в сторону.
        - Ты не должна рисовать такое, - сказала она. - Лучше нарисуй что-нибудь красивое.
        Она отняла у Нелли рисунок и смяла его.
        - Зачем ты это сделала? - возмутилась Нелли.
        - Нарисуй красивый рисунок, - повторила Штеффи. - Такой, какой бы ты смогла подарить тете Альме.
        Но Нелли не хотела больше рисовать.
        - Пойдем, я тебе кое-что покажу, - сказала она Штеффи и потащила сестру в гостиную. Там стояла старинная софа с прямой спинкой, стол на резной ножке, накрытый вязаной скатертью, несколько стульев с мягкой обивкой. И небольшой белый орган. Именно его хотела показать Нелли.
        - Пианино, - сказала она. - Здесь есть пианино.
        - Это не пианино, это - орган, - поправила ее Штеффи. - Как в школе, ты же знаешь.
        - Это почти то же самое, - сказала Нелли и села на маленькую скамью у органа. Ее короткие ножки едва доставали до педалей.
        - Я смогу играть на нем. Я сыграю для тети Альмы.
        Нелли принялась наигрывать детскую песенку. Штеффи обошла комнату. У стены стоял шкаф со стеклянными дверцами. В нем было много разных милых вещиц: шкатулка, покрытая раковинами, фарфоровая корзинка, украшенная маленькими розовыми бутончиками, две фарфоровые статуэтки, изображающие пастуха и пастушку, и многое другое.
        Самой красивой оказалась маленькая фарфоровая собачка. Она была белой с коричневыми пятнами, а нос - не просто черный, а позолоченный. На шее - голубой ошейник, голова склонена набок.
        - Нелли, - крикнула из кухни тетя Альма. - Нелли, прекращай играть, слезай со скамьи и иди сюда.
        Штеффи осталась у шкафа и не могла отвести взгляд от фарфоровой собачки. Она была такая славная. Штеффи захотелось просто подержать ее немного в руках. Медный ключ был вставлен в замочную скважину стеклянной двери. Штеффи повернула его, открыла шкаф и осторожно достала собачку. Фарфор приятно холодил ладонь. Она осмотрела собачку со всех сторон и тихонько похлопала ее.
        - Мими, - прошептала она фарфоровой собачке. - Тебя зовут Мими.
        - Штеффи, - раздался из кухни голос тети Альмы.
        Не успевая сообразить, что она делает, Штеффи сунула фарфоровую собачку в карман платья. Локтем толкнула дверцу шкафа, и она затворилась.
        На кухне тетя Альма поставила на стол молоко и бутерброды. Штеффи съела совсем немножко. У тети Альмы она была гостем, еще одним гостем, которого нужно кормить. Поэтому, когда тетя Альма предложила ей второй бутерброд, она поблагодарила и отказалась.
        - Я… не голодна, - запинаясь сказала Штеффи по-шведски. Она пользовалась только правой рукой, когда ела и пила. Левая сжимала фарфоровую собачку в кармане. Нужно поставить ее на место как можно скорее.
        После еды тетя Альма отправила всех в сад. Она собралась навести порядок в доме, и не хотела, чтобы дети ей мешали.
        Маленькая фарфоровая фигурка жгла карман. Штеффи все время держала собачку в руке, чтобы та не ударилась обо что-нибудь и не разбилась. Тихо сидя в саду, Штеффи ждала, когда тетя Альма снова их позовет. Тогда у нее будет шанс проскользнуть в гостиную и поставить фигурку на место в шкаф.
        Сквозь открытое окно Штеффи услышала, как забили настенные часы. Один, два, три удара. Уже три часа. Пора домой.
        - Я пошла, - крикнула она Нелли.
        Мими была вынуждена отправиться вместе с ней в белый дом. Завтра наверняка представится удобная возможность поставить фигурку на место.
        Глава 9
        Штеффи бежала почти всю дорогу. Открыв дверь, она услышала, как настенные часы бьют четверть четвертого.
        Тетя Марта вышла из кухни. Она не выглядела рассерженной, хотя Штеффи опоздала. Наоборот, почти радостной.
        - Пойдем, - сказала она и прошла через кухню в комнату.
        В кресле-качалке сидел мужчина. Когда Штеффи вошла, он встал и подошел к ней. На нем были синие штаны и вязаный свитер. Рука, которую он протянул девочке, оказалась большой, теплой и мозолистой. Лицо - загорелое, изборожденное морщинами. От его одежды слегка пахло рыбой.
        - Дядя Эверт, - сказала тетя Марта.
        - Штеффи, - представилась Штеффи.
        - Добро пожаловать к нам, - приветливо сказал мужчина.
        - Спасибо.
        - Она понимает! Ты слышала, Марта, она понимает!
        - Да, немного, - ответила тетя Марта.
        Она отправилась на кухню готовить обед.
        Дядя Эверт снова опустился в кресло-качалку. Штеффи села на стул напротив него. Они смотрели друг на друга. Глаза дяди Эверта были ясно-голубые. Его взгляд, казалось, проникал в душу, проходил насквозь и устремлялся вдаль в пространство. Словно он так долго смотрел на море, что морская синева влилась в его глаза.
        Наконец дядя Эверт нарушил молчание. Он произнес медленно по-немецки, словно подыскивая слова:
        - Я… рыбак, - он показал пальцем в сторону моря. - Далеко ездить… на лодке.
        Штеффи усердно закивала. Немецкий дяди Эверта оказался еще хуже, чем ее шведский. Но этого было вполне достаточно, чтобы понять, что он рыбак и уходит в море на своей лодке.
        Неуверенно они заговорили друг с другом на смеси немецкого, шведского и языка жестов. Штеффи рассказала, что ее отец - врач, что ее мама до замужества была оперной певицей. Дядя Эверт объяснил, что он в молодости был моряком, и именно тогда немного выучился говорить по-немецки.
        - Гамбург, - сказал он, - Бременский порт. Амстердам.
        И Штеффи поняла, что его корабль заходил в порты Северной Германии и Голландии. Первый раз за все время пребывания на острове она могла поговорить с кем-то еще, кроме Нелли. Ей хотелось, чтобы эта беседа продолжалась весь вечер.
        - Эверт, - крикнула тетя Марта из кухни. - Обед почти готов.
        Дядя Эверт поднялся.
        - Мыться… waschen… - сказал он и показал на свою рабочую одежду.
        Затем дядя Эверт исчез, поднявшись по лестнице. Штеффи пошла на кухню накрывать на стол. Три тарелки, три стакана, три вилки и три ножа, вместо обычных двух.
        Что-то стукнуло у левого бедра. Фарфоровая собачка! Штеффи совсем о ней забыла. Подумать только, вдруг она разбилась! Или вдруг тетя Марта заметит оттопыривающийся карман и спросит, что там. Нужно спрятать собачку в надежное место. Услышав, что дядя Эверт закончил умываться и прошел в спальню, Штеффи показала вытянутые руки тете Марте и сказала так же, как и он:
        - Мыться.
        Тетя Марта одобрительно кивнула. Штеффи помчалась вверх по лестнице в свою комнату. Она завернула Мими в носовой платок, выдвинула нижний ящик комода и спрятала ее подальше среди своих вещей. Затем поспешила мыть руки.
        Сложив ладони, Штеффи и дядя Эверт слушали, как тетя Марта молится перед едой.
        - С именем Иисуса садимся мы за стол, да благословит Господь пищу, что ниспослал нам.
        - Аминь, - сказали дядя Эверт и Штеффи.
        Затем тетя Марта и дядя Эверт беседовали о рыбе и о том, что произошло на острове за время отсутствия дяди Эверта. Штеффи улавливала иногда знакомые слова. Она тихо сидела и ковырялась в вареной треске, сдирая серую скользкую шкуру и смешивая рыбье мясо с картошкой и соусом. Получалась белая неаппетитная масса.
        Как всегда, она запивала еду молоком, и, как всегда, стакан с молоком пустел гораздо раньше, чем тарелка. Штеффи тихо проговаривала про себя слова много раз, прежде чем сказала точно такую же фразу, какую услышала от Эльзы несколькими часами раньше.
        - Можно мне немного молока?
        Тетя Марта замолчала на полуслове.
        - Это же… - сказал дядя Эверт. - Девочка же говорит на чистом шведском.
        - Она быстро учится, - сказала тетя Марта. - Это хорошо.
        Она протянула Штеффи кувшин с молоком. Дядя Эверт поощрительно улыбнулся.
        - Скоро ты заговоришь по-шведски, как любой другой, - сказал он. - Тогда сможешь пойти в школу.
        Штеффи не все поняла точно, но слово «школа» она поняла.
        - Да, - сказала она. - Школа.
        Штеффи вспомнила свою школу в Вене. Она училась лучше всех в классе и всегда получала в тетрадях золотые звездочки. Она нравилась учительнице, во всяком случае, так казалось Штеффи до того самого дня в марте прошлого года.
        На следующий день после того, как немцы заняли Вену, ее классная руководительница пришла в школу со знаком свастики на нарядном костюме.
        - Хайль Гитлер! - приветствовала она класс вместо привычного: «Доброе утро, дети!»
        - Хайль Гитлер! - ответили некоторые дети и вытянули в приветствии руку. Остальные только смотрели на учительницу, не зная, что надо сказать.
        Вскоре они узнали. Оказалось, что это правильный способ приветствия в школе. «Но еврейским детям, - сказала учительница, окинув строгим взглядом ряды, - еврейским детям не разрешается здороваться таким образом». Поэтому они должны сидеть отдельной группой на задних партах, чтобы учительница могла быть уверена, что только немецкие дети приветствуют ее как следует.
        Класс недоверчиво зароптал. Что она имела в виду? Неужели это серьезно?
        - Ну, - сказала учительница, уставившись на них. - Вы слышали, что я сказала?
        Первой поднялась со своего места Ирен, староста класса, взяла свои книги и села за пустовавшую парту в самом дальнем углу. Еще несколько учеников последовали ее примеру. Некоторые дети, сидевшие раньше за задними партами, покинули свои места и пересели на только что освободившиеся. Штеффи и Эви остались за своими партами прямо рядом с кафедрой.
        - Штеффи! - сказала учительница резким тоном. - Это касается и тебя, и Эви.
        - Я не еврейка! - крикнула Эви. - Моя мать - католичка!
        - Это неважно, - холодно заметила учительница. - Садись назад.
        Эви вскочила, бросилась вон из класса и хлопнула дверью. Стало совсем тихо.
        - Ну, - спросила учительница, уставившись на Штеффи. - Ты меня слышала?
        Штеффи собрала книги и села за свободную парту. Учительница взяла мел и, не говоря ни слова, принялась писать на черной доске задачу.
        - О чем ты задумалась? - спросил дядя Эверт.
        - Не играй с едой, - сделала замечание тетя Марта.
        Штеффи очнулась. Она посмотрела в тарелку перед собой. Не замечая, что делает, она сидела и рисовала вилкой в рыбно-картофельной массе звезду. Точно такую, как золотые звезды в школе. Как звезду Давида, что означало то же самое, что и «еврей». Штеффи поспешно перемешала массу и принялась за еду.
        Глава 10
        Дядя Эверт пробыл дома два дня. Когда он снова собрался уезжать, Штеффи пошла с ним на пристань, чтобы помахать ему на прощание. На рыбацком судне было шесть человек. Самого молодого звали Пэр-Эрик, и он был всего на пару лет старше Штеффи. Приветствуя ее, Пэр-Эрик пожал ей руку, но смотрел не в лицо, а немного в сторону. Муж тети Альмы, Сигурд, тоже был здесь.
        Корабль назывался «Диана», так сказал дядя Эверт. Красивое имя, но на носу корабля стояло только «ГГ 143». Это означало, что судно принадлежало рыболовному флот)7 города Гётеборг и имело номер 143.
        После отъезда дяди Эверта все стало как обычно. По утрам Штеффи завтракала с тетей Мартой, убирала со стола и мыла посуду. Затем гостила у Нелли, пока не приходило время возвращаться домой и обедать. После обеда она снова мыла посуду и помогала тете Марте по хозяйству. По вечерам Штеффи сидела в своей комнате или в оконной нише, писала письма или вела дневник. На последней странице она ставила по черточке за каждый день пребывания на острове. Полгода - это сто восемьдесят два дня. Она ставила черточки каждый вечер. Тридцать четыре… тридцать пять… тридцать шесть…
        В письмах к маме с папой и Эви Штеффи писала, что все хорошо. Особенно чудесно она расписывала свою жизнь на острове в письмах к Эви. Если она опишет Швецию действительно заманчиво, возможно, Эви тоже захочет приехать сюда. Хотя мама Эви - католичка, поэтому ей не обязательно уезжать из Австрии.
        Если Штеффи ничего не писала, то читала. Вскоре привезенные из дома книги закончились. В доме тети Марты не было никакой литературы, кроме толстой Библии, лежавшей в зале на столе.
        - Когда мы поедем домой, Штеффи? - спросила Нелли. - Скоро?
        - Мы не поедем домой, - терпеливо объяснила ей сестра. - Ты же знаешь. Мы поедем в Америку. Как только папа и мама получат въездную визу. Тогда мы поплывем на корабле в Амстердам и там их встретим.
        - Но когда это будет? - настойчиво требовала ответа Нелли.
        - Я не знаю. Скоро.
        Девочки сидели на камне на пляже, прижавшись друг к другу. Синева моря сияла на солнце, но ветер был прохладным, и на скалах никто не купался. Наступил сентябрь, и все дети, живущие на острове, пошли в школу. Теперь пляж принадлежал только им, единственное место, где они могли побыть вместе со своей тоской по дому.
        - Расскажи об Америке, - попросила Нелли.
        - В Америке, - начала Штеффи, - все совсем не так, как тут. Там большие города с высокими домами и на улицах полно автомобилей.
        - Как в Вене?
        - Дома гораздо выше, - объяснила Штеффи, - и больше автомобилей. В Америке все очень большое. Мы будем жить в доме с множеством комнат и большим садом. С настоящим садом с высокими деревьями, липами и каштанами. Почти как парк, не то, что здесь.
        - А у нас будет там собака? - спросила Нелли.
        Штеффи подумала о фарфоровой собачке Мими, что лежала завернутая в носовой платок в нижнем ящике комода. Тетя Альма наверное уже обнаружила пропажу. С каждым днем становилось все труднее вернуть собачку на место.
        - Да, - коротко ответила она. - Будет.
        - И пианино, - сказала Нелли. - Ведь у нас будет в Америке пианино?
        Когда сестры уставали сидеть и болтать, то бродили по маленькому поселку. Смотреть там было особенно не на что. Дома, небольшие сады, холмы. Почта, магазин, школа. Маленькая церковь на пригорке возвышалась над другими постройками. На окраине поселка, около дома тети Альмы, стоял большой деревянный дом, пятидесятническая церковь, хотя он совсем не походил на церковь. Другое крупное здание, расположенное неподалеку от пристани, называлось Миссионерский дом.
        На пристани всегда было людно и оживленно. Суда то уплывали, то прибывали. Рыбаки чистили свои сети и чинили лодки.
        Сверху, на дверях навесов для лодок, Штеффи читала их имена: «Юно», «Инез», «Швеция», «Матильда», «Северное море»… Теперь она знала, то, что она сначала издали приняла за летучих мышей, оказалось рыбой, вывешенной на ветру для просушки на отвесных деревянных лесах.
        Несколько стариков всегда сидели на лавках перед навесами, беседовали и курили трубки. Один из них угощал девочек леденцами всякий раз, как они проходили мимо. Леденцы были темно-красные, твердые и сладкие.
        Однажды к причалу пристало грузовое судно. Два матроса работали на палубе.
        - Наверное, оно идет в Гамбург, - сказала Штеффи, - или в Амстердам.
        - В Амстердам, - решила Нелли. - Ведь нам туда надо?
        - Да.
        Нелли подошла к самому краю набережной.
        - Можно нам поехать с вами? - спросила она v одного из матросов. - Мы хотим в Амстердам.
        Матрос ответил что-то по-шведски. Затем продолжил свою работу.
        - Не думаю, что он понял, - сказала Нелли сестре. - Может, ты сама спросишь?
        Штеффи знала, что мама и папа остались в Вене. Они не могут уехать оттуда до тех пор, пока не получат въездную визу в Америку. Но все равно казалось, что они были бы ближе друг к другу, если бы Штеффи и Нелли приехали в Амстердам.
        - Будьте добры, - закричала она. - Возьмите нас с собой! Нам нужно в Амстердам.
        Матрос посмотрел на нее и, улыбаясь, покачал головой.
        - Чтобы сесть на корабль, нужно заплатить деньги.
        - Возьмите нас в Амстердам, - повторила Штеффи. - Папа заплатит, когда мы приедем.
        Она вывернула карманы платья, показывая, что у нее нет денег.
        - Цыганочки, - сказал матрос своему товарищу. - Как они сюда попали?
        Он достал что-то из кармана и бросил Штеффи. Она поймала предмет рукой и посмотрела. Это была блестящая двадцатипятиэровая монета.
        Матросы закончили свою работу. Один из них отвязал канат.
        - Нет, - закричала Штеффи. - Не уплывайте! Возьмите нас!
        Судно отчалило от пристани. Оно медленно скользило ко входу в гавань.
        Штеффи бросилась вдоль пристани и взбежала на дамбу. Нелли последовала за ней.
        - Возьмите нас! - кричали обе. - Возьмите нас с собой!
        Судно обогнуло дамбу и направилось в открытое море. Матросы махали девочкам руками.
        - Мы - потерпевшие кораблекрушение, - сказала Штеффи. - Одни на необитаемом острове. Судно прошло мимо, они не увидели наших дымовых сигналов. Придется ждать следующего раза.
        - Нас спасут? - поинтересовалась Нелли.
        - Да, - сказала Штеффи. - В следующий раз нас спасут.
        Девочки стояли на дамбе, пока корабль не исчез из виду. Тогда они медленно направились к поселку.
        На пристани стоял рослый неуклюжий парень в одежде, которая была ему уже мала.
        Штеффи узнала его. После обеда она частенько видела его внизу у пристани, парень чинил сети, смолил лодки. Иногда помогал торговцам перевезти на берег товары, когда из города приплывали пароходы.
        - Ты хочешь покататься на лодке? - спросил он. - У меня есть.
        Он в ожидании смотрел на Штеффи. Лицо угреватое, рот полуоткрыт.
        - Нет, - фыркнула Штеффи и потащила Нелли прочь. Она ускорила шаг, чтобы поскорее уйти подальше.
        - Ты расстроена, Штеффи? - спросила Нелли. - Из-за того, что мы не уплыли с ними?
        Штеффи ничего не ответила.
        - А я вот не расстроена, - сказала Нелли. - Я бы лучше поехала домой.
        - Мы не можем поехать домой, - прошипела Штеффи. - Ты что, не понимаешь?
        - Ты злая! - закричала Нелли. - Я напишу маме, какая ты гадкая!
        Она побежала по дороге. Штеффи бросилась за ней, догнала и схватила за косичку.
        - Ай! - вскрикнула Нелли и пнула Штеффи по ноге.
        Штеффи крепко сжала ее плечо и посмотрела в глаза.
        - Ты не наябедничаешь маме, - сказала она. - Не хнычь, что ты хочешь домой. Ничто не должно расстраивать маму. Понимаешь?
        Нелли угрюмо уставилась в землю и кивнула.
        - Обещаешь?
        Нелли снова кивнула. Штеффи убрала руку с ее плеча. Нелли отошла на пару шагов так, чтобы оказаться вне досягаемости Штеффи.
        - Я все равно расскажу тете Альме, - крикнула она через плечо и тут же бросилась бежать.
        Глава 11
        ВЕвропе началась война. Папа объяснил в письме, что происходит: Германия захватила Польшу; Англия и Франция объявили Германии войну. Кроме того, Австрия принадлежит теперь немецкому государству, а это означало, что ее страна тоже втянута в войну.
        «Мы еще не знаем, чем это для нас обернется, - писал папа. - Станет ли нам труднее выехать из страны, или наоборот, будут ли сейчас Америка и другие страны, оказавшиеся перед угрозой войны, охотнее принимать беженцев, или нет. Это покажет будущее».
        Бродя по острову, Штеффи раздумывала над всем тем, что было написано в папином письме. Должен ли папа стать солдатом? Или его снова отправят в лагерь? Можно ли плыть в Америку, если идет война? Может ли война добраться до Швеции?
        Однажды Штеффи придумала новую игру.
        - Сейчас мы в Вене, - сказала она сестре.
        Нелли огляделась, сбитая с толку.
        - Как это? Что ты имеешь в виду?
        - Ты что, не видишь? - спросила Штеффи. - Мы идем по Кертнерштрассе, по широкому тротуару. По обе стороны улицы расположены большие дома с магазинами.
        Она показала рукой на склоны холмов справа и слева от тропинки.
        - В витринах горит свет, - продолжала она. - В них полно красивых вещей. Одежда, обувь, меха, духи. Ты видишь?
        Нелли усердно закивала.
        - Закрой глаза, - сказала Штеффи. - Просто прислушайся. Слышишь грохот трамваев и автомобилей, проезжающих мимо?
        Она сама погрузилась в мечты и слушала. С закрытыми глазами можно поверить, что шум волн - это шум машин.
        - Вот подъехал трамвай, - вскрикнула Нелли. - И еще один!
        - Конечно, - сказала Штеффи, - Теперь мы идем дальше, мимо оперного театра. Помнишь, как мы слушали там «Волшебную флейту?» Ты была такая маленькая, что заснула посреди второго акта. Теперь мы поворачиваем за угол и выходим к Площади героев. Посмотри, вон конная статуя! А пожилая дама кормит голубей.
        - Я лучше отправлюсь в городской парк, - перебила ее Нелли. - На игровую площадку. Это гораздо веселее.
        - Нет, сейчас мы идем в другую сторону, - распорядилась Штеффи. - Завтра будет твоя очередь выбирать. Пошли, мы пересекаем площадь.
        - Куда мы направляемся? - поинтересовалась Нелли.
        - Во Фрейунг. Зайдем на базар.
        - Так далеко? - запротестовала Нелли. - Пойдем лучше домой!
        - Это совсем недалеко. Закрой глаза, я держу тебя за руку. Вот мы уже там.
        Штеффи снова погрузилась в мир фантазий и почти поверила, что идет по узким улицам старого города. Ей приходилось тщательно прощупывать ступнями почву, чтобы не споткнуться на ухабистой тропинке. Она представляла, что неровности - это булыжники мостовой, а не обычные камни и корни.
        Звук шагов заставил Штеффи очнуться. Она быстро открыла глаза.
        На тропинке стояла рыжеволосая девочка. Она улыбнулась и тряхнула головой, откидывая волосы за спину.
        - Привет, - сказала она. - Я - Вера. А тебя как зовут?
        - Штеффи.
        Нелли молча стояла и смотрела в землю. Штеффи слегка толкнула ее.
        - Нелли, - застенчиво сказала она, не глядя на девочку.
        - Пойдем, - сказала Вера и махнула рукой, приглашая следовать за ней. Они перелезли через низкую изгородь, пересекли склон, покрытый редкой травой, вереском и зарослями голубики и подошли к расселине в скале.
        Девочки стояли у густого колючего кустарника. Среди темно-зеленых листьев поблескивали крупные черные ягоды. Вера сорвала несколько штук и протянула их на ладони Штеффи. Та на миг засомневалась. Может это злая шутка? Вдруг ягоды горькие, и Вера посмеется над ними, когда они будут плеваться и морщиться?
        - Штеффи, они ядовитые? - прошептала Нелли, стоя за спиной сестры.
        Штеффи взяла одну ягодку и положила ее в рот. На вкус она оказалась сладкой и вкусной. Штеффи взяла еще одну.
        - Они не ядовитые? - повторила Нелли и протянула руку. Вера положила несколько штук ей на ладонь. Нелли набила рот ягодами.
        - М-м-м, - промычала она от удовольствия. На губах выступил темно-красный ягодный сок.
        - Ежевика, медвежья ягода, - сказала Вера. - Медведь, - вы ведь знаете, кто такой медведь?
        Она принялась изображать медведя: ползать на четвереньках, урчать, вставать на «задние лапы», поднимая «передние». Нелли давилась со смеху, но вдруг внезапно умолкла.
        - Штеффи, здесь есть медведи? - спросила она. - На самом деле?
        - Нет, - заверила ее сестра. - Медведи живут в больших лесах. А здесь всего лишь несколько деревьев.
        Нелли заглянула в глубину расселины.
        - Точно?
        - Да, - ответила Штеффи. - Совершенно точно.
        Но она вслед за Нелли взглянула на темную расселину, и подумала о том, какие другие дикие и опасные звери могут тут скрываться.
        Девочки ели ягоды прямо с куста и их пальцы покраснели от сока. Вера болтала и смеялась. Штеффи отвечала ей, используя те немногие слова, что знала.
        Юбка Штеффи зацепилась за колючую ветку. Она попыталась отцепить ее рукой. Но шипы, словно когти, держали крепко и не хотели отпускать. Штеффи дернулась. С резким звуком ткань треснула и разорвалась.
        Штеффи уставилась на юбку. На ней зияла длинная прореха. Кроме того, ткань была в пятнах от ягодного сока. Что скажет тетя Марта?
        Вера выглядела испуганной. Только Нелли продолжала тихо есть ягоды.
        - Нужно идти домой, - сказала Штеффи Вере.
        Та понимающе кивнула.
        - Зашить, - сказала она и показала жестами, как можно зашить дырку.
        Какое-то время девочки шли вместе. Затем Вера свернула на узкую, едва виднеющуюся тропинку. Она помахала на прощание рукой, улыбнулась и исчезла.
        Штеффи решила идти прямо домой. Если повезет, тети Марты не окажется дома, но даже если она там, возможно Штеффи удастся прокрасться по лестнице незамеченной и переодеться. У нее было еще одно платье, похожее на это. Тетя Марта не вспомнит, какое из них достала сегодня рано утром. Затем Штеффи засунет грязное платье в ранец и завтра возьмет его к тете Альме. Тетя Альма наверняка знает, как зашить дырку и свести пятна. Тетя Марта никогда ничего не узнает.
        Штеффи рассталась с Нелли у дороги и пошла в свою сторону. Приближаясь к дому, она высматривала велосипед тети Марты. Ей повезло; велосипеда, стоявшего обычно у угла дома, не было.
        Штеффи пробежала остаток пути от склона до дома. Она рывком открыла дверь и захлопнула ее за собой. Штеффи успела подняться по лестнице на несколько ступеней, когда услышала звук спускающихся шагов. Прятаться слишком поздно.
        Взгляд тети Марты как магнитом был прикован к порванной грязной юбке.
        - Простите, - выдавила Штеффи.
        - Иди в свою комнату, - приказала тетя Марта. - Сними платье и умойся. Затем проведешь там весь остаток дня.
        Штеффи повиновалась. Она повесила платье как обычно на спинку стула и умылась в каморке для умывания. Она не осмелилась надеть чистое платье. Вместо этого натянула ночную рубашку поверх нижнего белья, хотя еще был день.
        Тетя Марта вошла в комнату, взяла платье и ушла, не говоря ни слова. Дверь с грохотом захлопнулась.
        Штеффи выдвинула нижний ящик комода. Она достала фарфоровую собачку, развернула носовой платок и поставила фигурку на комод рядом с фотографиями. Затем взяла музыкальную шкатулку и открыла замок. Послышалась нежная музыка и маленькая балерина закружилась на одной ноге. Музыкальную шкатулку для драгоценностей Штеффи получила в подарок от мамы на десятилетие. Когда музыка кончилась, она закрыла шкатулку и снова открыла. Балерина опять начала кружиться и танцевать.
        - Мама, - прошептала Штеффи, глядя на фотографию. - Мама, я хочу домой.
        С кухни слышался шум. Вскоре до нее донесся запах еды, но тетя Марта не позвала ее обедать. Снова послышались звуки, затем все стихло.
        Штеффи ничего не ела после завтрака кроме ежевики. Даже рыба показалась бы ей сейчас вкусной.
        Только спустя несколько часов тетя Марта поднялась в комнату Штеффи и принесла ей стакан молока и несколько бутербродов с маслом на тарелке, которую поставила на стол у окна. Выходя из комнаты, она обернулась и сказала:
        - Вера Хедберг. Подходящая компания. Такая же неряха, как ее мать.
        Затем она закрыла за собой дверь, прежде чем Штеффи успела спросить, что она имела в виду, и чем так плохи Вера и ее мать.
        Когда Штеффи села есть к окну, она увидела велосипед тети Марты, прислоненный к сараю. У него соскочила цепь.
        Глава 12
        Однажды воскресным вечером, в конце сентября, тетя Марта попросила Штеффи надеть пальто. Предстояло пойти на «собрание молящихся». Штеффи не знала, что это такое, но послушно оделась и отправилась вслед за тетей Мартой. Они пришли в поселок к деревянному дому, который назывался «пятидесятническая церковь».
        Снаружи было полно народу. Одни входили внутрь, другие, разбившись на небольшие группы, стояли и разговаривали на улице. Там была и тетя Альма с Нелли и малышами.
        - Что это такое? - прошептала Нелли.
        - Я не знаю, - шепотом ответила ей Штеффи. - Какая-то церковь.
        Внутри здания был большой зал с рядами деревянных лавок. Похоже на церковь, но не совсем. В Вене церкви были старые, построенные из камня, с витражными окнами, украшенные изображениями святых и наполненные запахом сотен горящих свечей. Штеффи бывала в одной из них с Эви и ее мамой.
        А тут - просто большая, холодная комната с возвышающейся кафедрой, совсем как в классе. Никакого живого огня, отбрасывающего всполохи света в глубину таинственных галерей среди темных колонн. Никаких изображений святых, печально взирающих со стен. Свет электрических ламп на потолке был резок. Только что вымытый пол пах влажной древесиной.
        Лавки стали заполняться. Штеффи сидела между тетей Мартой и Нелли. С другой стороны от Нелли сидела тетя Альма, держа на коленях Иона, а рядом с ней - Эльза.
        Когда все расселись, началась служба.
        Высокий худой мужчина стоял за кафедрой и говорил молитвенным голосом. Его большие руки были сложены в молитвенном жесте, и он то опускал, то поднимал их. Штеффи понимала только часть того, о чем он говорил. Речь шла о Боге и Иисусе, и о грешниках, которые должны раскаяться.
        - Придите в дом Иисуса, - сказал мужчина. - Он примет вас, кем бы вы ни были.
        Иногда его фразы заставляли Штеффи прислушаться. «Пылая, устремится в сердце», говорил он, кровь агнца». Это звучало красиво и необычно.
        На скамейке за ними сидела женщина, которая все время что-то бормотала про себя.
        - Да, да, дорогой Иисус, - многократно повторяла она.
        Штеффи обернулась и посмотрела на женщину, но тут же получила сильный тычок от тети Марты. Та сидела прямо и сдержанно, положив руки на колени, плотно сжав губы.
        Скамейка была жесткая. Рядом беспокойно ерзала Нелли.
        Внезапно женщина поднялась, пошла в зал и принялась говорить. Она монотонно бубнила длинную тираду, одни и те же слова, снова и снова. Как Штеффи ни напрягалась, она не смогла понять ни единого слова. Это не было похоже ни на шведский, ни на другие языки, которые Штеффи когда-либо слышала.
        Сестры исподтишка переглянулись. Штеффи захотелось рассмеяться. Но, увидев рядом строгий профиль тети Марты, она сдержалась.
        Снова подошла очередь худого мужчины. Он говорил и говорил, размахивая своими крупными руками.
        Обычно по праздникам мама и папа брали девочек в иудейский молитвенный дом, синагогу. Там не требовалось тихо сидеть все время. Люди приходили и уходили, стояли у входных дверей и беседовали, приветствовали знакомых и поздравляли друг друга с праздником. Дети выбегали в сад, играли там какое-то время и снова садились рядом с родителями.
        Наверху, где обычно Нелли и Штеффи сидели с мамой и смотрели вниз на папу и других мужчин, благоухающие духами дамы угощали их карамельками.
        Только в Судный день каждую осень все были серьезные и тихие. Особенно в прошлом году. Многие люди плакали, когда раввин читал молитву об усопших. Всего несколько недель спустя синагоги не стало. Ее сожгли дотла, одной ужасной ноябрьской ночью. В ту самую ночь…
        Штеффи не хотела вспоминать об этом. Усилием воли она заставила себя вернуться к действительности. Взгляд худощавого проповедника был устремлен ввысь, поверх голов собравшихся.
        - Иисус Христос, - сказал он, - Иисус Христос - вот ответ на все твои вопросы.
        На все вопросы? Может ли Иисус объяснить, почему им пришлось бежать в чужую страну? Может ли он сказать, когда она снова встретит маму и папу?
        Тут худой мужчина отошел в сторону. Группа молодых людей поднялась на помост. Они казались похожими друг на друга: все с румяными щеками и ясными глазами. По их виду можно было подумать, что у них вообще нет никаких вопросов.
        Хор запел чистыми голосами. Молодая женщина с косами, обернутыми вокруг головы, аккомпанировала на гитаре. Первый раз с тех самых пор, как Штеффи оказалась на острове, она слышала музыку. Песни текли сквозь нее, наполняли и согревали. Она погрузилась в дрему, чувствуя мелодию в голове, в груди, в руках и ногах. Музыка была так прекрасна, что Штеффи заплакала.
        Нелли осторожно тронула сестру за руку. Та сжала ее ладонь и держала, не отпуская. Нелли тоже заплакала. Они плакали и плакали, пока не прозвучал последний аккорд. Тетя Марта обернулась и вытолкнула обеих девочек в проход между рядами. Подойдя к помосту, она опустилась на колени на деревянный пол, увлекая за собой Штеффи и Нелли. Девочки встали на колени по обе стороны от нее. Худой мужчина возложил свои крупные ладони на головы сестер и принялся громко молиться.
        Штеффи чувствовала, как все в зале смотрят на нее, как она стоит перед ними на коленях. Она плохо вела себя? Нужно ли ей просить прощения? Пол был жесткий, и заноза из доски впилась сквозь чулок в коленку.
        - Забери меня отсюда, - тихо молилась Штеффи. Она не знала, кому именно была адресована молитва. Богу? Иисусу? Папе? Маме?
        - Аминь, - закончил пастор.
        - Аминь, - повторили все собравшиеся.
        Тетя Марта встала. Штеффи, пошатываясь, поднялась с колен. Все закончилось.
        Вместе они вернулись на свои места. Тетя Альма обняла Нелли. Затем она протянула руку и погладила Штеффи по щеке.
        После собрания они вернулись в дом тети Альмы.
        - Подумать только, - сказала тетя Марта. - Девочки так быстро смогли принять Иисуса. Я в это не верила.
        - Они - хорошие девочки, - ответила тетя Альма. - Добрые. Не виноваты же они в том, что не выросли в истине.
        - Тогда из них все же выйдет что-нибудь стоящее, - с облегчением вздохнула тетя Марта. - Их души обрели дом.
        - Штеффи, почему ты заплакала? - спросила Нелли. - Почему?
        - Из-за музыки, - ответила Штеффи. - Она была так прекрасна. А ты почему?
        - Потому что ты заплакала, - ответила Нелли.
        Тетя Альма обернулась к девочкам.
        - Теперь-то вы, наверное, радуетесь, - сказала она. - Ведь вы приняли Иисуса и спаслись. Я так за вас радуюсь.
        Приняли Иисуса? Спаслись? Медленно Штеффи начинала осознавать, что тетушки полагают, будто это Иисус заставил их плакать, а вовсе не музыка.
        - Да, - нерешительно начала Штеффи, - музыка была так прекрасна.
        Но тетя Альма не слушала. Она продолжала болтать с тетей Мартой. Они беседовали о проповеднике, худом мужчине.
        - У него талант, - сказала тетя Марта. - Он поистине одарен.
        Штеффи больше не произнесла ни слова. Несколько недель спустя, не протестуя, она и Нелли позволили себя крестить. Затем девочки стали членами общины пятидесятнической церкви и каждую неделю ходили в воскресную школу.
        У Штеффи было чувство, что сейчас, когда она спасена, она должна бы измениться. Стать милее, послушнее. Конечно, именно этого ожидала тетя Марта. Но Штеффи чувствовала себя точно так же, как и прежде.
        Иногда она смотрела на картину с Иисусом, висящую над комодом, и пыталась почувствовать ту любовь, о которой столько говорилось в воскресной школе, но не ощущала ничего особенного.
        - Прости, Иисус, - тихо бормотала она. - Прости, что я не спаслась по-настоящему.
        Штеффи ничего не писала в письмах маме и папе о спасении и принятии крещения. Она не знала, как им все объяснить. Возможно, им это не понравится. Ее мучил вопрос, можно ли снова стать неспасенной, если однажды была спасена. Иначе, когда семья снова будет вместе, ей придется всю жизнь хранить эту тайну.
        Воскресная школа, во всяком случае, была отдушиной в однообразной жизни острова. Занятия вела молодая женщина с гитарой. Они много пели. Девочка по имени Брита подарила Штеффи закладку с изображением темноволосого ангела в розовом одеянии. У нее был еще один, светловолосый в голубых одеждах, но с ним она не пожелала расстаться.
        Брита была ровесницей Штеффи, но меньше ростом. У нее были взъерошенные рыжие волосы. Иногда после школы она провожала Штеффи часть пути.
        Вера не ходила в воскресную школу. Иногда Штеффи видела ее, но обычно в компании других девочек. Светловолосая, дочь продавца из магазина, всегда была с ней, и еще другая, очень высокая и сильная девочка.
        Единственная, кто при встрече здоровался со Штеффи, была Вера. Остальные только смотрели на нее. Однажды светловолосая девочка крикнула что-то ей вслед, но Штеффи не поняла ни слова.
        Глава 13
        Школа находилась в центре поселка. Это было двухэтажное деревянное здание с часами над входом. Прямо напротив располагалась начальная школа, которая была едва ли больше обычного дома.
        Иногда Штеффи и Нелли проходили мимо обоих зданий. Если была перемена, и дети были на улице в школьном саду, они медленно шли, тайком поглядывая, как за оградой резвятся и шумят мальчишки и девчонки.
        - Когда нам разрешат ходить в школу? - спросила как-то Нелли.
        - Как только мы достаточно хорошо будем знать шведский язык, - ответила Штеффи.
        - А я знаю шведский, - гордо заявила Нелли. - Тетя Альма сказала, что я смогла бы болтать на каком угодно языке.
        Действительно, Нелли уже хорошо говорила по-шведски, гораздо лучше, чем Штеффи. Но ведь она могла сколько душе угодно болтать как с тетей Альмой, так и с Эльзой. Тетя Марта же слова не тратила понапрасну, а дядя Эверт редко бывал дома.
        «Скоро мы будем знать достаточно хорошо, - думала Штеффи. - Скоро нам разрешат».
        Она бросила тоскливый взгляд через ограду на школьный двор. Ей показалось, что она видит взметнувшиеся рыжие волосы, должно быть Верины. Если бы Штеффи начала ходить в школу, она бы встречала Веру каждый день. Они бы наверняка подружились.
        За обедом она особенно старалась правильно произносить шведские слова. Должна же тетя Марта заметить, что она теперь знает шведский? Словно прочитав ее мысли, перед тем как встать из-за стола, тетя Марта сказала:
        - Я разговаривала с тетей Альмой. Мы думаем, тебе и Нелли пора уже приступать к учебе. Не можете же вы целыми днями слоняться и бездельничать. Завтра я поговорю со старшими преподавателями, тогда, возможно, вы начнете учебу с понедельника.
        На следующее утро тетя Марта отправилась на велосипеде в школу. После обеда Штеффи узнала, что пойдет в шестой класс.
        - Но я уже училась в шестом классе! - запротестовала она. - В прошлом году, в Вене.
        - Тебе двенадцать лет, не так ли? - резко оборвала ее тетя Марта. - Поэтому ты пойдешь в шестой класс вместе с твоими сверстниками. И к тому же, куда тебе еще идти? Может быть, ты поедешь учиться в город?
        Наконец Штеффи поняла, что в Швеции дети начинают учиться с семи лет, а не с шести, как в Австрии. Поэтому ее ровесники идут в шестой класс, последний в неполной средней школе.
        «Возможно, это даже хорошо», подумала Штеффи. Она ведь уже пропустила два месяца осеннего семестра.
        Последний учебный год в Вене она тоже отучилась не полностью.
        Сначала семья переехала в тесную комнату, и Штеффи приходилось добираться до школы вдвое дольше, чем раньше.
        В тесноте и суматохе среди других жильцов стало трудно готовить уроки, хотя мама и папа пытались ей помогать. Затем пришлось сменить школу, когда еврейским детям нельзя было больше оставаться в обычной.
        В еврейской школе классы были переполнены, а учителя бледны от беспокойства и усталости. Там не было золотых звездочек, которые вклеивают в книги.
        На следующий день тетя Марта отправилась к знакомым и вернулась со стопкой школьных учебников: арифметика, история, природоведение, атлас и песенник. Все книги грязные и потрепаные. «Пэр-Эрик» - отчетливо было написано на обложках круглым детским почерком.
        Это тот самый Пэр-Эрик, младший на судне дяди Эверта. Он окончил школу два года назад. Теперь его старые учебники перешли к Штеффи. Тетя Марта взяла даже не до конца исписанную тетрадь по арифметике. Страницы пестрели от исправленных красной ручкой ошибок.
        - Нельзя ли мне новую тетрадь, - попыталась сказать Штеффи.
        - Здесь исписано всего несколько страниц, - сказала тетя Марта. - Сначала закончи эту, потом получишь новую.
        Штеффи листала испорченные учебники. Полоска ткани на корешке природоведения совсем износилась. А сама книга больше напоминала потрепанный веер. Некоторые страницы того гляди вывалятся.
        Штеффи вспомнила приятное чувство, когда открываешь новую книгу: жесткий корешок сопротивляется и пахнет новой бумагой.
        - Нечего дуться, - сказала тетя Марта. - Я не собираюсь тратить деньги на новые учебники в последний учебный год, если неизвесто даже, доучишься ли ты до конца. Нормальные учебники.
        «Они сгодятся для меня, - подумала Штеффи. - Старые, потрепанные книги сгодятся для чужого ребенка. Старые, потрепанные учебники и этот ужасный купальник сойдут для ребенка-беженца, который вынужден жить благодаря состраданию других. Если бы у тети Марты был свой ребенок, она вряд ли стала брать для него книги у кого-то другого».
        - Вот, - сказала тети Марта и принесла рулон коричневой оберточной бумаги. - Оберни книги, чтобы они выглядели аккуратными и чистыми.
        Тетя Альма поехала в Гётеборг за учебниками для Нелли. Тетя Марта дала ей денег и попросила купить кое-что из школьных принадлежностей, которых недоставало Штеффи: две тетради, несколько карандашей, ластик и Новый Завет.
        - Завет тебе пригодится на всю жизнь, - сказала тетя Марта. - Это не просто учебник.
        Учебники Нелли тоже были обернуты коричневой бумагой.
        - Я так буду беречь их, - пообещала Нелли.
        Штеффи показала ей язык, когда тетя Марта отвернулась.
        - Хватит подлизываться, - фыркнула она.
        - Ты просто завидуешь, - сказала Нелли. - Будь поласковей, может, и ты получишь новые книжки.
        Затем, почувствовав угрызения совести, она предложила сестре свою тетрадь по арифметике.
        - Возьми, если хочешь.
        - В чем же ты будешь считать? - спросила Штеффи.
        - Терпеть не могу считать, - сказала Нелли и скорчила рожицу.
        В среду вернулся домой дядя Эверт. Очевидно, он узнал, что Штеффи пойдет в школу и привез для нее небольшой пакет. «Гранд Базар» - гласила надпись на оберточной бумаге.
        Внутри лежал деревянный пенал для ручек. Выдвижная крышка легко скользила в желобке. С одной стороны она была размечена на сантиметры и миллиметры. Если снять крышку, ею можно пользоваться как линейкой. Коробочка имела два отделения: одно для пера и еще специальная маленькая секция для ластика.
        - Спасибо, - сказала Штеффи. - Спасибо вам большое, дядя Эверт.
        - Ты избалуешь девочку, - проворчала тетя Марта.
        Дядя Эверт притворился, будто ничего не слышал.
        - Тебе наверняка будет легко в школе, - сказал он Штеффи. - Ведь ты такая смышленая и внимательная.
        Воскресным вечером Штеффи собрала ранец. Она положила цветные карандаши, пенал с ручкой, новые карандаши и ластик. Ранец потяжелел.
        - Плохо, что ты не умеешь ездить на велосипеде, - сказала тетя Марта. - Тебе бы не пришлось добираться пешком, и ты могла бы вместо меня заезжать в магазин по пути домой, ведь ты так и так будешь в поселке.
        Все на острове ездили на велосипедах, по крайней мере, все взрослые и дети ее возраста. Малышей возили на багажниках или на раме у руля. Ребята постарше ездили большими ватагами, громко перекрикиваясь, как стая чаек, кружащая над морем и готовая в любой момент броситься в воду за лакомым кусочком.
        И только Штеффи не умела ездить на велосипеде. Она знала, что никогда этому не научится.
        Глава 14
        Впервый учебный день Штеффи рано отправилась в путь. Утро было холодным, и она застегнула пальто на все пуговицы.
        Нелли ждала у калитки. Тетя Альма заплела ей в косы красные ленты и завязала большие банты. Стоя на лестнице, она помахала девочкам рукой.
        Младшие школьники заходили в белый дом, расположенный напротив средней школы, где учились дети постарше. Учительница Нелли вышла встречать ее. Она была молодая и симпатичная, со светлыми косами, обернутыми вокруг головы.
        Штеффи осталась стоять перед забором, окружавшим школьный двор. Во дворе носились и шумели дети. Часы над входом показывали без десяти восемь. Осталось десять минут. Она разыскивала взглядом Веру или по крайней мере Бриту, но никого из них не было видно. Штеффи медленно вошла во двор.
        Время тянулось. Штеффи захотелось стать невидимой. Никто не обращал на нее внимания, но все равно она чувствовала на себе любопытные взгляды. Не следовало ей надевать пальто и шляпку. Здесь девочки ходили с непокрытой головой и в кофтах поверх платьев, хотя уже был октябрь. Мальчики были в шортах и чулках, сползавших, когда они бегали и лазали.
        Прозвенел звонок. Тут, наконец, примчалась Брита со скакалкой в руке.
        - Пойдем, - сказала она Штеффи, - ты будешь учиться в нашем классе.
        Шестиклассники учились на втором этаже. Дети выстроились в две шеренги, девочки слева от двери, а мальчики справа.
        Вера загадочно улыбнулась Штеффи, как будто у них была общая тайна. Штеффи попыталась встать рядом с ней в шеренге, но ее сильно толкнула светловолосая девочка.
        - Здесь мое место, - прошипела она.
        Штеффи встала последней. Перед ней стояла Брита. Она обернулась и прошептала:
        - Не обращай внимания на Сильвию. Она очень много о себе воображает.
        Звонок прозвонил во второй раз, и дверь в класс отворилась. В дверном проеме стояла учительница и приветствовала входивших детей: сначала девочек, потом мальчиков. Все становились у своих парт, все, кроме Штеффи, оставшейся у двери.
        Учительница была высокая и худощавая, и волосы у нее были завязаны в пучок, точно как у тети Марты.
        - Доброе утро, дети, - приветствовала она класс.
        - Доброе утро, фрекен Бергстрём, - пропищали и прогудели тридцать голосов.
        - Садитесь.
        На какое-то время стало шумно, прежде чем все не успокоились на своих местах.
        - У нас в классе новая ученица, - сказала учительница. - Подойди, Стефания.
        Штеффи сделала пару шагов к кафедре.
        - Стефания проделала долгий путь, чтобы приехать к нам сюда, - продолжала учительница. - Она приехала из Вены. В какой стране находится Вена? Сильвия?
        - В Австрии, - ответила Сильвия.
        Учительница дернула за шнур и на черную доску опустилась карта. Это была карта Европы.
        - Стефания, ты можешь показать нам свою родину? - спросила она.
        Штеффи подошла к карте. Но не нашла привычных очертаний Австрии. Вместо нее была одна Германия, раздувшаяся как воздушный шар.
        - Она должна быть здесь, - смущенно сказала Штеффи и показала на нижнюю часть шара. Учительница присмотрелась к карте и тут же нашлась:
        - Австрия отныне часть Германского государства, - сказала она и показала указкой. - Здесь находится Вена, столица музыки. А здесь у нас самая высокая в Европе горная цепь. Как она называется, Вера?
        - Гималаи, - ответила та.
        Все засмеялись.
        Учительница вздохнула и спросила Бриту.
        - Альпы.
        - А ты, Стефания, была в Альпах? - спросила учительница.
        Штеффи покачала головой.
        - В Альпах, - объясняла учительница, - находятся плодородные альпийские луга.
        В дверь постучали.
        - Войдите, - с раздражением сказала фрекен Бергстрём.
        В класс вошел неуклюжий парень. Это был тот мальчик с пристани, который предлагал Штеффи и Нелли покататься на его лодке.
        Ему должно быть было, по меньшей мере, лет четырнадцать. Что он делал здесь, среди детей гораздо младше его?
        - Простите, - невнятно пробубнил мальчик.
        - Заходи и садись, Сванте, - со вздохом сказала учительница.
        Сванте медленно прошествовал вдоль среднего ряда и сел позади всех. Он был такой большой, что едва помещался за партой.
        Фрекен Бергстрём отказалась от попытки продолжить урок географии.
        - Стефания - иностранка, - сказала она. - Ужасная война заставила ее покинуть свой дом и семью.
        Штеффи взглянула поверх светлых вихров и локонов. На нее с любопытством или сочувствием смотрели тридцать пар голубых, серых или зеленых глаз.
        - Я надеюсь, вы будете добры к Стефании, - продолжала фрекен Бергстрём, - и снисходительны к тому, что она говорит не так как вы. Ведь это связано с тем, что она - иностранка, и родилась в другой стране.
        «Не-такая-как-вы-не-такая-как-вы», - эхом отозвалось в голове Штеффи. Это звучало как стук колес поезда на стыке рельсов. Она почувствовала слабость и головокружение.
        - Можно мне сесть?
        Учительница кивнула. Брита подняла руку.
        - Можно она сядет со мной? - спросила она. - Я ее знаю.
        - Я тоже, - сказал Сванте.
        Сильвия засмеялась, и что-то шепнула своей соседке по парте, рослой девочке.
        Первым уроком была арифметика. Задачи были легкие, простое деление, которое Штеффи изучила еще в пятом классе. Она с усердием тянула руку, и наконец ей позволили выйти к черной доске и решить задачу.
        - Совершенно правильно, - сказала фрекен Бергстрём, когда Штеффи закончила. - Очень хорошо.
        - Очень хар-рашо, - передразнила ее Сильвия вполголоса.
        Учительница сделала вид, что не слышит.
        На перемене Штеффи надеялась, что Вера подойдет к ней, но она не подошла. Вера стояла с Сильвией и другими девочками в углу школьного двора. Иногда Штеффи казалось, что они смотрят в ее сторону. Ей было интересно, о чем они болтали.
        Вместо Веры подошла Брита и спросила, не хочет ли она попрыгать через скакалку. Все шло хорошо, пока Штеффи не заметила, что Сванте уставился на нее. Она занервничала, сбилась с ритма и стала крутить скакалку для Бриты.
        Пока Брита прыгала, Штеффи почувствовала, что сзади кто-то подходит. Она обернулась и увидела Сильвию, возглавлявшую свою компанию.
        - Скажи что-нибудь по-немецки, - сказала она.
        Штеффи покачала головой, продолжая крутить скакалку.
        - Скажи что-нибудь! - повторила Сильвия. - Ты ведь можешь говорить, а? Или не можешь?
        - Могу.
        - Ну, тогда скажи что-нибудь, - надоедала она. - Мы хотим услышать, как это звучит.
        - Скажи что-нибудь, - вторила подруга Сильвии; ее звали Барбру.
        Кольцо группы все плотнее сжималось вокруг Штеффи. Вера держалась в стороне. Она подтянула чулок и принялась искать что-то в кармане платья.
        - Или спой с переливами, - продолжала Сильвия. - Ведь ты родом из Альп.
        Брита ошиблась и наступила на скакалку. Она подошла и забрала конец скакалки из рук Штеффи.
        - Твоя очередь, - сказала она.
        - Не пытайся казаться особенной, - сказала Сильвия. - И не думай, что ты можешь подлизываться к учительнице. Маленькая принцесса из Вены! Кто тебя звал сюда, а?
        Штеффи притворилась, будто не слышит. Сильвия охотно поверит, что она не поняла.
        Штеффи прыгнула под вращающуюся дугой скакалку, отсчитывая про себя такт. Раз… и… два… и… раз… и… два… и…
        Внезапный рывок натянул скакалку. Штеффи упала и ободрала о жесткий гравий ладонь. Сильвия насмешливо улыбнулась, отпустила скакалку и удалилась со своей свитой.
        Глава 15
        Вноябре на острове стало еще серее, чем летом, когда они приехали. Зеленели только кусты можжевельника. По утрам, когда Штеффи выходила из дома, было темно, рано темнело и вечером, когда она возвращалась. Путь до школы был долгим. Холодный ветер с моря задувал под пальто, и колени синели от холода.
        И все же хорошо, что она начала учиться. Что бы она иначе делала целыми днями? После обеда и по вечерам время с тетей Мартой тянулось медленно. Они никогда не сидели вместе и не болтали, как обычно было с мамой.
        Как только Штеффи возвращалась домой из школы, они с мамой садились за стол: мама с чашкой кофе, Штеффи с чашкой горячего шоколада. Штеффи рассказывала о том, что случилось в школе и по пути домой. Мама вспоминала какую-нибудь историю из своего детства или из жизни оперной певицы. Они болтали о книгах, которые прочитали или о путешествиях, в которые они могут отправиться, когда Штеффи станет старше.
        Написать кому-нибудь письмо - это вовсе не то же самое, что поговорить. Беседа - это не только слова, это взгляды, улыбки, паузы между словами. Рука, которая пишет, не успевает за всем, что она хочет описать, за всеми мыслями и чувствами, что проносятся в голове. И когда письмо отослано, ответ может задержаться на много недель.
        Тетя Марта ни о чем не спрашивала и ничего не рассказывала. Она проверяла, чтобы Штеффи делала уроки, поддерживала чистоту в своей комнате и помогала ей по хозяйству. Это все.
        Вечерами тетя Марта сидела в комнате за своим вязанием. В семь часов она включала радио и слушала новости и вечернюю молитву. Но, как только радио начинало играть музыку, тетя Марта его выключала. «Мирская» музыка греховна, говорила она, а «мирской» была любая музыка, кроме псалмов и духовных песнопений, таких, как пел хор в церкви. Джаз, шлягеры, классическая музыка - все это было для тети Марты делом рук одного дьявола.
        Иногда, когда тети Марты не было дома, Штеффи тайком слушала радио. В остальное время в доме царила тишина.
        С приездом дяди Эверта все становилось иначе. Он болтал со Штеффи, рассказывал истории, случившиеся с ним на корабле, расспрашивал ее о школе, хвалил ее шведский и подшучивал над ней, когда она ошибалась.
        - Летом ты сможешь отправиться со мной на «Диане», - сказал дядя Эверт. - Я научу тебя грести на маленькой лодке.
        До лета было еще далеко. Так долго Штеффи здесь не останется, хотя она ничего не сказала об этом дяде Эверту. Штеффи провела в Швеции уже три месяца. «Самое большее - полгода». Так обещал папа.
        Но в письмах из дома не было ни слова о въездной визе, Амстердаме, или Америке. Папа написал, что они переехали в еще более маленькую комнату, и что мама устроилась работать приходящей домработницей к одной пожилой даме. Мама - домработница! Штеффи не могла представить ее себе в переднике, на чьей-то чужой кухне.
        Мама ничего не писала о своей работе. Ее письма были полны вопросов: о тете Марте и дяде Эверте, о школе и о том, есть ли у Штеффи друзья на острове. Штеффи отвечала, что все с ней очень милы, что у нее много друзей и что в школе все хорошо. По крайней мере, последнее было правдой. Она даже знала почти все псалмы наизусть, хотя едва понимала, о чем они.
        В каждом письме мама просила Штеффи напомнить Нелли, чтобы та написала домой.
        «Ты уже большая и должна помогать своей младшей сестренке, - писала мама. - Проследи, чтобы она регулярно нам писала, и постарайся помочь ей с немецким. Ее правописание стало ужасным. Конечно, это хорошо, что вы учите шведский язык, но помните, что немецкий - ваш родной язык и что однажды вы вернетесь домой».
        - Завтра, - пообещала Нелли, когда Штеффи попросила ее написать письмо. - Завтра точно напишу. Сегодня после школы я играю с Соней.
        Но на следующий день Нелли сообщала, что пойдет в гости к кому-нибудь из одноклассниц, или приглашала кого-нибудь к тете Альме. Нелли пользовалась популярностью. По утрам, когда она отправлялась в школу, ее обычно поджидала целая стайка одноклассниц, которые соперничали между собой за право быть избранной в ее подруги. Нелли смеялась и болтала без умолку, словно говорила по-шведски всю свою жизнь.
        Штеффи никто не ждал. Вера держалась компании Сильвии, а там никто не был рад Штеффи. Ей самой приходилось разыскивать в школьном дворе Бриту и ее друзей. Конечно, ей разрешали быть с ними, но она постоянно чувствовала себя чужой. Они, не обращая на Штеффи внимания, болтали о вещах и людях, совершенно ей не знакомых. Никто не приглашал ее в гости после школы. Однажды Штеффи сама попыталась пригласить Бриту домой.
        - Это так далеко, - сказала Брита. - Вряд ли мама мне разрешит. Тем более, на улице уже темно.
        Хуже всего было то, что Сильвия не оставляла ее в покое. На немецкий акцент Штеффи, на ее одежду, на ее внешность - на все, что отличало ее от других, Сильвия жадно набрасывалась, как прожорливая мышь.
        - Конский волос, - говорила Сильвия и дергала Штеффи за косу. - Посмотрите, у нее в гриве косички. Может у тебя есть и страусиное перо, как у цирковой лошади?
        - Хи-хи-хи, - хихикала компания Сильвии. Все, кроме Веры, потому что она смотрела в сторону и притворялась, что не слышит.
        Сванте оценил косы Штеффи. Иногда, проходя мимо нее в классе, он тайком прикасался к ним. Штеффи дергала головой, чтобы избавиться от его больших ручищ, которые никогда не были по-настоящему чистыми.
        Вера часто передразнивала Сванте: его невнятную манеру говорить и его неуклюжие движения. У нее ловко получалось передразнивать. Она замечала мелкие детали, характерные жесты и выражения людей и точно копировала их.
        Однажды она передразнивала учительницу, пока та была в кладовой, где хранились карты, и заставила весь класс согнуться пополам от хохота. Когда учительница вернулась, дети были вынуждены щипать друг друга, чтобы успокоиться. В другой раз Вера размахивала руками и картавила как проповедник из церкви, но Брита и другие ученики, посещающие воскресную школу, рассердились.
        Сильвия, разумеется, заметила интерес Сванте к Штеффи.
        - У принцессы из Вены появился поклонник, - насмешливо сказала она. - Принцесса и Дурак, совсем как в сказке. Хотя Сванте никогда не станет принцем.
        Однажды Сванте вытащил из своей школьной сумки какой-то пакет и протянул его Штеффи. Это случилось во время перерыва на завтрак, когда дети сидели в классе, ели бутерброды и запивали их молоком. Сначала Штеффи решила, что Сванте хочет отдать ей свой пакет с завтраком. На коричневом бумажном кульке были жирные пятна.
        - Нет, спасибо, - вежливо сказала она. - У меня есть свои бутерброды.
        Сванте громко рассмеялся.
        - Это не бутерброды, - ответил он. - Это подарок. Тебе.
        - Открой же! - сказала Брита, сидевшая рядом со Штеффи.
        - Да, открой! - согласилась с ней Сильвия и наклонилась, чтобы лучше видеть. - Посмотрим, что купил для тебя твой поклонник.
        - Я открою его дома, - сказала Штеффи и попыталась спрятать пакет в ранец. Но это рассердило Сванте.
        - Открой! - настаивал он. - Я хочу посмотреть, как ты его открываешь.
        Штеффи некуда было деться. Она развернула засаленную бумагу. Внутри была картина, вставленная в грубую, самодельную деревянную рамку.
        - Переверни ее! - нетерпеливо сказал Сванте.
        Штеффи перевернула картину. На нее смотрело знакомое лицо. Лицо, которое она видела тысячи раз, в газетах, на афишах, в витринах магазинов в Вене. Черная челка, маленькие черные усы, жесткий взгляд. Картина была сероватая и заляпанная, скорее всего вырезанная из еженедельной газеты. Портрет Гитлера. В рамке.
        - Я сам сделал, - сказал Сванте. - Тебе нравится?
        Штеффи смотрела на картину и пыталась собраться с мыслями.
        Однажды она видела Гитлера живого. В прошлом году немецкие солдаты участвовали в параде, торжественно маршируя по Вене. Гитлер ехал по улицам города в черном «Мерседесе» мимо ликующих людей.
        Штеффи и Эви тайком пошли посмотреть парад, хотя мамы запретили им. Сначала все казалось захватывающим и праздничным.
        - Хайль Гитлер! Хайль Гитлер!
        Народ толкался и напирал, чтобы лучше видеть. Многие вытягивали руку в нацистском приветствии.
        Толстая женщина отпихнула девочек в сторону. Человек в униформе недружелюбно уставился на них. Штеффи и Эви попытались выбраться из толпы, но им не удалось. Прижатые к стене дома, девочки вели себя как можно более незаметно, пока парад не прошел мимо и народ не начал расходиться.
        - Ну и что это? - воскликнула Сильвия, стоя за спиной Штеффи. - Что это такое?
        Она протянула руку и попыталась отобрать картину. Но Штеффи держала ее крепко. Она случайно опрокинула бутылку с молоком, стоявшую на парте. Молоко хлынуло на картину и закапало на пол.
        - Тебе не нравится? - разочарованно спросил Сванте. - Я думал, ты будешь довольна.
        Он оперся своими огромными ручищами о парту Штеффи и наклонился, так что его прыщавое лицо оказалось совсем близко.
        - Отстань от меня! - закричала Штеффи. - Оставь меня в покое! Идиот!
        В дверях стояла учительница.
        Что тут происходит? - спросила она.
        - Это все Штеффи, - ответила Сильвия. - Сванте хотел сделать ей подарок, но она его не приняла. Она назвала его идиотом.
        - Стефания, - резко сказала учительница. - В нашей школе так не говорят друг другу. Возможно, так делали там, откуда ты приехала. Но не здесь, в Швеции.
        Штеффи бросилась вон из класса, спустилась по лестнице и выбежала во двор. Она бросила картину на землю, принялась топтать ее, сломала рамку, повернулась на каблуке так, чтобы ужасное лицо исчезло. Затем открыла дверь туалета и кинула все, что осталось в одну из дыр, прямо в зловонное месиво.
        Глава 16
        - Ты ведь понимаешь, что Сванте не имел в виду ничего дурного, - сказала Брита, когда они возвращались после школы домой. - Он ничего не понимает, он очень глупый. Сама подумай, второй раз учиться в шестом классе и все еще не знать таблицу умножения! Сванте понятия не имеет, кто такой Гитлер. Он наверняка думал, что ты обрадуешься, получив что-нибудь как напоминание. О твоей родине.
        Штеффи резко остановилась.
        - Это ты ничего не понимаешь, - крикнула она Брите. - Ты так же глупа, как и Сванте! Ты ничего не знаешь. Ничего!
        Брита выглядела оскорбленной.
        - Все я знаю, - начала она. - Я знаю, что Гитлер злой человек, папа сказал, но…
        - Твой папа тоже ничего не знает, - отрезала Штеффи. - Мой папа был в концлагере, но тебе даже не известно, что это означает!
        Штеффи была неправа, и она сама знала это. Поэтому она не стала дождаться, что ответит Брита, а пошла вдоль обочины дороги как можно быстрее.
        - Подожди! - крикнула ей вслед Брита. - Подожди, Штеффи!
        Она побежала и успела догнать Штеффи как раз перед развилкой дороги, где каждая должна была повернуть в свою сторону.
        - Ты придешь завтра? - переводя дух, спросила Брита. - В воскресную школу?
        - Нет.
        - Иисус огорчится, если ты не придешь, - укоризненно сказала Брита.
        Штеффи остановилась и обернулась. Она посмотрела Брите прямо в глаза. Та испуганно захлопала короткими ресницами.
        - Иисуса нет, - твердо сказала Штеффи. - Иисус мертв. И его ни капельки не интересую ни я, ни ты, ни кто-либо еще.
        Маленькие светлые глаза Бриты расширились и слезы брызнули из них. Она попятилась назад.
        - Конечно же он есть, - крикнула она. - Он есть, и он любит меня! Но ты его не интересуешь, потому что ты дурной человек! Ты… ты не настоящая христианка!
        Как только Брита исчезла за холмом, Штеффи почувствовала угрызения совести. Не потому, что дружба с Бритой так много значила для нее. Она порядком устала от ее не по-детски серьезных манер и приставаний с Иисусом. Да и прыгать в скакалки Штеффи порядком устала.
        Но без Бриты будет совсем одиноко. Одна на переменах, одной идти из школы домой. И что, если Брита расскажет своей маме про слова Штеффи, а та передаст их тете Марте? Тогда тетя Марта поймет, что она не уверовала по-настоящему. Что она только притворялась, что верит, будто Иисус - это сын Божий и воообще. Это почти то же самое, что ложь. Возможно, даже еще хуже.
        Вернуться и догнать Бриту? Сказать, что она вовсе не это имела в виду, попросить прощения? Но уже слишком поздно. Брита жила всего в пятидесяти метрах вверх по холму. Она уже наверняка дома. Сидит на кухне со своей мамой и рассказывает о том, что произошло в школе. О Штеффи, о Сванте и о портрете Гитлера. О ссоре по дороге домой. О том, что Штеффи сказала об Иисусе. Возможно, мама Бриты уже сняла трубку и просит телефонистку соединить ее с тетей Мартой.
        Начался дождь. Штеффи проходила мимо дома тети Альмы. В кухонном окне горел свет. Штеффи представила себе кухню тети Альмы, теплую и гостеприимную. Там наверняка за столом сидели Нелли и малыши и ели свежеиспеченные булочки. В каждом доме, мимо которых она проходила, были люди, семьи, которые разговаривали друг с другом, которые любили друг друга. Только она была одна.
        Выйдя из поселка, Штеффи уже не пыталась защищаться от непогоды. Порывы ветра гнали дождь почти вдоль земли прямо на нее. Она пробивалась сквозь встречный ветер, закрывая руками лицо, чтобы спастись от острых как иглы маленьких капель. В перелеске стало легче, но на склоне холма от ветра перехватывало дыхание.
        Последний отрезок пути до дома ей следовало бы пробежать, скорее снять мокрую одежду, растереться жестким льняным полотенцем тети Марты, пока кожа не начнет гореть. В такие холодные дождливые дни тетя Марта обычно поила Штеффи теплым молоком, когда та возвращалась из школы.
        Штеффи пробежала мимо дома и спустилась к берегу. Камни были мокрые и скользкие. Повсюду лежали груды гниющих водорослей. Пытаясь сохранять равновесие, Штеффи неуверенно скользила вниз к узкой полоске песка у самой кромки воды. Нахлынула волна, а Штеффи не успела отпрыгнуть. Чулки промокли насквозь до самых щиколоток. В туфлях хлюпало.
        Переохлаждать ноги опасно. Можно заболеть воспалением легких и умереть.
        Если она умрет, будет ли кто-нибудь здесь на острове грустить о ней, кроме Нелли? Кто напишет и объяснит все маме с папой? Похоронит ли ее дядя Эверт здесь, на пляже? Как моряка в песне, которую обычно пела тетя Альма.
        «Могила на берегу» - так называлась та песня. Она, конечно, не духовная, но очень красивая и печальная.
        Вода темная и ледяная. Такой же она была и летом, когда утонула одна девочка.
        Штеффи пробралась вдоль берега к причалу и лодочным навесам. Маленькие лодки, вытащенные на песок, лежали перевернутые вверх дном.
        Штеффи тронула ногой дверь навеса. Она оказалась не заперта.
        Внутри пахло рыбой и смолой. Странного вида бочки и ящики стояли вдоль стен, нагроможденные друг на друга.
        Под потолком на шестах висела черная сеть. Сломанное весло, старый табурет на трех ножках. Другие вещи, которые она не могла распознать в темноте. Штеффи нашла сложенный брезент, села на него и сняла мокрые туфли. Затем отвернула кусок брезента, накрылась им и легла.
        Проснулась она оттого, что кто-то тряс ее за плечо.
        - Проснись! - сказал голос дяди Эверта. - Проснись, девочка!
        Штеффи открыла глаза. Дядя Эверт склонился над ней. Он легонько хлопал ее ладонями по щекам, но, увидев, что она проснулась, прекратил.
        - Что случилось? - спросил он, и Штеффи не смогла решить, сердитый ли у него голос или встревоженный.
        - Я уснула, - глупо ответила она. - Я не хотела. Простите.
        - Мокрая, как утопленная дворняжка, - сказал дядя Эверт и поднял брезент. - Что ты здесь делаешь?
        - Простите, - пробурчала она снова, хотя не знала толком, за что просила прощения.
        Дядя Эверт поднял ее и на руках вынес из-под лодочного навеса. Весь путь до дома он нес ее, по скользким камням и в гору по тропинке.
        - Я могу идти сама, - сказала Штеффи. - Я не больна.
        Но она была рада, что дядя Эверт не поставил ее на землю. Так прекрасно было просто лежать у него на руках. Когда Штеффи была маленькой, еще до рождения Нелли, папа обычно укачивал ее, чтобы она заснула. Она осторожно приклонила голову к плечу дяди Эверта.
        - Что случилось? - так же спросила тетя Марта, когда дядя Эверт внес Штеффи на кухню и положил ее на софу. - Где ты ее нашел?
        - Она спала под навесом для лодки, - ответил дядя Эверт. - Что-нибудь случилось?
        - Понятия не имею, - сказала тетя Марта. - Где туфли?
        - Они остались там, внизу, - прошептала Штеффи. - Я сняла их. Они были такие мокрые.
        - Зачем ты туда пошла? - спросил дядя Эверт. - Тебя кто-то обидел?
        - Да, - прошептала Штеффи. - Или нет, не то, чтобы обидел… - На этом запас ее шведских слов закончился.
        - Чудной она ребенок, - сказала тетя Марта, помогая Штеффи снять пальто и кофту. Штеффи так замерзла, что просто тряслась от холода. Зубы стучали.
        - Ей нужно принять горячую ванну, - сказала тетя Марта. - Эверт, иди в комнату.
        Дядя Эверт вышел из кухни и затворил дверь. Тетя Марта согрела на плите воды и наполнила большой чан. Штеффи попыталась отстегнуть подвязки, но пальцы закоченели. Тете Марте пришлось помочь ей.
        Вода была горячей. Жгло до боли, когда ее замерзшее тело стало согреваться. Штеффи расплела мокрые косы и позволила им плавать в воде.
        Тетя Марта принесла полотенца и ночную сорочку. Она помогла девочке вытереть спину, а мокрые волосы Штеффи приводила в порядок сама. Мама обычно осторожно причесывала их и делала прямой пробор. Теперь же волосы спутались. Штеффи мучалась с гребнем. Было больно. Она оставила самые сложные колтуны и скрыла их под только что причесанными волосами.
        Ни дядя Эверт, ни тетя Марта больше ни о чем не спрашивали. Перед сном Штеффи дали теплого молока с медом.
        На следующее утро она заболела, и ей не пришлось идти в воскресную школу. В обычную школу она не ходила еще целую неделю.
        Дядя Эверт тоже был дома. Бушевал шторм, поэтому «Диана» не могла выйти в море. Дядя Эверт рассказывал моряцкие байки и учил Штеффи играть в карманные шахматы.
        Каждый телефонный звонок пугал Штеффи, но всякий раз это была не мама Бриты.
        Глава 17
        Когда Штеффи снова отправилась в школу, шел снег; крупные мокрые хлопья таяли, касаясь земли.
        Сванте оставил в покое ее косы. Хоть в этом было облегчение.
        На перемене к Штеффи подошла Брита. По выражению ее лица было ясно, что она хочет сказать нечто важное, но собирается выжидать как можно дольше.
        Штеффи смотрела на снежные хлопья, кружащиеся в воздухе. Она не собиралась заговаривать с Бритой. Если ей есть что сказать, пусть сама сделает первый шаг.
        Брита откашлялась.
        - Я решила простить тебя, - торжественно сказала она. - Если ты действительно раскаиваешься. Тогда Иисус наверняка тоже простит тебя.
        - Спасибо, - ответила Штеффи и попыталась выглядеть полной раскаяния.
        - Мама сказала, что мы должны быть кроткими и терпеливыми, - продолжала Брита. - Ты жила в царстве греха всю жизнь. Это не твоя вина.
        В царстве греха! Штеффи открыла рот, чтобы выразить протест, но Брита опередила ее.
        - Я охотно помогу тебе, - сказала она. - Встать на путь истинный. Можно мне пойти к тебе после обеда?
        - Я не знаю… - начала было Штеффи. Но Брита перебила ее.
        - Моя мама уже спросила у твоей тети, - сказала она. - Она сказала, что можно.
        - Ну ладно, - пробурчала Штеффи.
        Ей показалось, что за ее спиной что-то устраивают, но не могла понять толком, что именно.
        После школы они вместе пошли домой. Брита без умолку болтала о воскресной школе, о новой песне, которую они выучили в прошлое воскресенье, о том, что скоро день святой Люсии.
        - Что за Люсия? - удивилась Штеффи.
        - Разве ты не знаешь? - спросила Брита, будто это была самая очевидная вещь в мире. - День святой Люсии - это праздник в честь королевы света.
        Ответ ничего особенно не прояснил для Штеффи.
        - Какая еще королева света?
        Брита принялась усердно и обстоятельно объяснять, как празднуют день святой Люсии.
        - В классе выбирают девочку на роль Люсии. И шестерых подруг. Все должны голосовать.
        - Кого нужно выбрать?
        - Кого-нибудь красивого, - сказала Брита с едва слышным вздохом и добавила: - И кто хорошо поет.
        Вера пела хорошо. К тому же она была симпатичной.
        - Обычно мы выбираем Сильвию, - сказала Брита.
        Они поднимались на последний холм. Брита отстала.
        - Не иди так быстро, у меня колет в боку, - пожаловалась она.
        Штеффи захотелось поддразнить Бриту. Вместо того чтобы замедлить шаг, она пошла быстрее.
        - Подожди же! - крикнула Брита.
        Штеффи остановилась только, когда оказалась на вершине холма. Она посмотрела на море. Вдалеке мерцал маяк. Его свет был белым, но, отойдя на пару шагов в сторону, Штеффи увидела, что он стал красным. Дядя Эверт объяснял, что корабли должны держаться белого света. Если они сбиваются с курса, тогда красный предостерегает их от скал и отмели.
        Брита догнала Штеффи.
        - Почему ты не подождала меня? - укоризненно спросила она.
        - Я же жду, - ответила Штеффи.
        Глаза Бриты зло сузились, но она, очевидно, вспомнила, что должна быть терпеливой.
        - Нам надо идти вниз? - спросила она более дружелюбным тоном.
        - На край земли, - сказала Штеффи. Но Брита не смогла понять, что она имела в виду.
        - А они богатые? - спросила Брита. - Янсоны?
        Штеффи никогда не думала о тете Марте и дяде Эверте как о «богатых». Конечно же, у них было все необходимое. Но тетя Марта сама вела хозяйство без чьей-либо помощи, а дядя Эверт ходил в синей рабочей одежде, и от него пахло рыбой, даже когда он много дней проводил дома.
        - Не особенно, - ответила она.
        - А твоя семья в Вене? - спросила Брита. - Они-то наверняка богатые?
        Штеффи вспомнила большую квартиру, красивую мебель, мягкие матрасы. Вспомнила мамины платья, шляпы, шубы. Папин кабинет, книжные полки от пола до потолка, книги в кожаных переплетах. Все то, чего они лишились, когда нацисты отобрали у них квартиру и папе запретили работать.
        - Уже нет, - коротко ответила Штеффи.
        Тетя Марта открыла перед ними парадную дверь, словно давно уже стояла там и ждала.
        - Добро пожаловать, Брита, - сказала она. - Входи.
        Пока они снимали верхнюю одежду, тетя Марта спросила, как поживают мама Бриты, ее бабушка и многие другие люди, о которых Штеффи никогда раньше не слышала. Брита вежливо отвечала.
        - Покажи Брите твою комнату, - сказала тетя Марта. - Я скоро принесу вам булочки и сок.
        Девочки поднялись на второй этаж.
        В комнате Брита осмотрелась. Она кивнула, увидев картину с Иисусом, и указала на фотографии на комоде.
        - Это твои родители?
        - Да.
        Брита мельком взглянула на папин портрет, а вот мамин рассматривала внимательно. На мгновение Штеффи увидела маму глазами Бриты. Волосы с химической завивкой, накрашенные губы, на шее - кокетливое меховое боа. Так непохожа на женщин острова с их сдержанными прическами, не накрашенными лицами и простыми хлопчатобумажными платьями.
        Она поняла, что Брита подумала о ее маме: легкомысленная и тщеславная. Греховная. Как кинозвезда из журналов, которые Сильвия иногда приносила с собой в школу и показывала другим девочкам.
        - Это неправда, - хотела сказать Штеффи. - Она не такая. Разве плохо быть красивой?
        Она увидела перед собой мамино лицо в холодном свете утра на железнодорожной станции, когда они с Нелли уезжали. Из-за красной помады ее лицо казалось еще бледнее, а у рта появились резкие морщины, которых Штеффи раньше не замечала. Мама упаковывала вещи до поздней ночи, что-то передумывала и упаковывала заново. Пакет с бутербродами, приготовленными заранее, она забыла, когда они выходили. Пришлось возвращаться и забирать его.
        - У тебя много вещей? - спросила Брита. - Вещей из Вены?
        Штеффи открыла нижний ящик комода и достала свои сокровища. Брита проверила ручку и с любопытством заглянула в дневник. Штеффи не рассердилась, все равно все было написано по-немецки. Брита восхитилась при виде танцующей балерины и примерила украшения. Затем увидела в глубине ящика сверток.
        - Что это там? - спросила Брита, и, прежде чем Штеффи успела ответить, сунула в ящик руку и достала узелок.
        - Отдай! - сказала Штеффи.
        - Интересно, - продолжала Брита, поднялась и попятилась от вытянутой руки Штеффи.
        - Не трогай!
        Штеффи схватила Бриту за руку. Дальше все происходило одновременно: Брита развернула носовой платок, Штеффи дернула ее за руку, в дверях с подносом появилась тетя Марта. Фарфоровая собачка Мими выскользнула из рук Бриты, упала на пол и разбилась.
        - Про… простите, - запинаясь сказала Брита. - Я не хотела.
        Тетя Марта подняла с пола отколотую голову Мими.
        - Что это? - резко спросила она. - Это твое? Откуда ты ее взяла?
        - Я не виновата, - пронзительно вскрикнула Брита. - Я только хотела посмотреть.
        - У Альмы была такая же собачка, - сказала тетя Марта. - Это она? Ты взяла ее?
        Штеффи уставилась вниз на остатки Мими. Нога, хвост, подставка, на которой стояла фигурка. Много маленьких осколков, которые невозможно собрать.
        - Это собачка Альмы?
        - Да, - прошептала Штеффи. - Но я хотела вернуть ее на место.
        - Тогда ты воровка.
        Голос тети Марты хлестал как удар кнута.
        - Я пойду домой, - сказала Брита.
        - Так будет лучше всего, - ответила тетя Марта. - Штеффи, принеси щетку и подмети здесь. Затем ты пойдешь к тете Альме и попросишь прощения.
        Тетя Марта проводила Бриту до дверей. Штеффи принесла щетку и совок, смела осколки фарфора в кучку и выкинула в помойное ведро.
        Глава 18
        Тетя Марта долго беседовала с тетей Альмой по телефону. Штеффи сидела на своей кровати и ждала приговора. Неужели ей придется дойти до дома тети Альмы и вернуться назад в полной темноте? Может она получит другое наказание?
        Тетя Марта ястребиным взглядом обнаружила крохотный осколок фарфора на полу.
        - Подбери, - приказала она.
        Осколок был так мал, что Штеффи едва удалось взять его большим и указательным пальцами.
        - Мы с тетей Альмой решили, что сегодня ты к ней не пойдешь, - сказала тетя Марта. - Тебе нужно время подумать о том, что ты сделала и как следует раскаяться. После воскресной школы ты пойдешь вместе с сестрой к тете Альме и попросишь прощения.
        Сначала Штеффи почувствовала облегчение. Но потом она поняла, что было бы лучше разделаться с этим сразу. Сегодня среда. До воскресенья четыре дня. Четыре долгих дня.
        На следующее утро в коридоре Брита повернулась к ней спиной, а в классе отодвинулась подальше на самый край скамьи, словно боялась заразиться опасной болезнью.
        - Сегодня мы будем выбирать Люсию, - сказала учительница. - Есть какие-нибудь предложения?
        Барбру подняла руку.
        - Да, Барбру?
        - Я думаю, Сильвия должна быть Люсией.
        - Есть другие предложения?
        В классе стало тихо. Никто не тянул руку.
        - Других предложений нет?
        Маргит, тихая, застенчивая девочка, которая обычно прыгала в скакалки с Бритой и ее подругами, осторожно подняла руку.
        - Да, Маргит?
        - Сильвия, - почти прошептала девочка.
        - Сильвию уже предложили, - сказала учительница. - Итак, больше никаких предложений нет?
        - Есть, - сказала Штеффи.
        У нас в классе поднимают руку, прежде чем сказать что-нибудь, - сделала замечание учительница. - Ну?
        - Вера, - сказала Штеффи. - Думаю, Люсией должна быть Вера.
        Кто-то фыркнул. На пол упала ручка. Вера обернулась, бросив на Штеффи поспешный удивленный взгляд. Сильвия вскинула голову и равнодушно улыбнулась.
        - Так-так, - сказала учительница. - Тогда будем голосовать.
        Вера подняла руку.
        - Я не хочу быть Люсией, - сказала она. - Сильвия подходит гораздо лучше на роль Люсии.
        - Это решит класс, - ответила учительница.
        Ингрид, староста, раздала каждому по маленькому цветному бумажному листочку. На нем нужно было написать имя той, кому следует быть Люсией, и свернуть его. В свою очередь, учительница написала имена Сильвии и Веры вверху на черной доске.
        Когда все закончили, Ингрид собрала листочки и отдала учительнице. Та развернула первый листок.
        - Вера, - сказала она и поставила штрих на доске под именем Веры.
        Штеффи стало интересно, не ее ли это листок. Может, она одна голосовала за Веру?
        - Вера, - снова сказала учительница и поставила на доске еще один штрих. - Вера. Вера.
        Она разворачивала листок за листком. Один за другим появлялись штрихи под именем Веры. Под именем Сильвии было почти пусто.
        - Вера. Вера. Вера. Сильвия. Вера. Вера.
        Когда листки закончились, у Веры было двадцать шесть голосов, а у Сильвии только пять.
        - Рыжая Люсия, - громко сказала Сильвия, не подняв руки. - Такого никогда еще не видали!
        - Да, Вера, - сказала учительница. - Ты будешь Люсией в этом году.
        Вера выглядела несчастной.
        - У меня слишком короткое платье, - сказала она.
        - Удлини подол, - посоветовала учительница. - Или пришей снизу оборку, если нужно. Корону мы тебе дадим.
        - Ей не нужны свечи, - сказала Барбру. - И так волосы горят.
        - Что вы себе сегодня позволяете? - возмутилась учительница. - Следующий, кто скажет слово, не подняв руку, отправится в коридор. Сильвия будет подружкой, не правда ли?
        Класс загудел, соглашаясь.
        - У меня есть еще одно предложение, - продолжала учительница. - Стефания никогда еще не принимала участие в праздновании Люсии, и это, возможно, единственный шанс для нее. Я думаю, мы позволим ей быть одной из подружек.
        Никто ничего не сказал. Ни да, ни нет.
        Кроме Сильвии и Штеффи подружками были выбраны Барбру, Гунвор, Майбрит и Ингрид. Все, кроме Ингрид принадлежали к компании Сильвии.
        На перемене учительница задержала Штеффи.
        - Тебе понадобится длинное белое платье, - сказала она. - Попроси тетю. И зеленый венок на голову. Из веточек голубики подойдет, брусники здесь мало.
        Выйдя во двор школы, Штеффи поискала взглядом Веру, но ее нигде не было видно. Сильвия шепталась со своими подругами, с ненавистью поглядывая в сторону Штеффи.
        - Ты еще за это получишь, - прошептала она Штеффи на ухо, когда они поднимались по лестнице после перемены.
        День тянулся медленно. Штеффи была невнимательной, и учительница делала ей замечания. Штеффи пыталась сконцентрироваться на войне Карла XII с Россией. Но разбитая фарфоровая собачка, извинения перед тетей Альмой, странное выражение лица Веры, угроза Сильвии и белое платье, которое нужно где-то найти - все крутилось в ее голове и заглушало слова учительницы.
        - Стефания? - ее имя пробилось сквозь завесу мыслей.
        - Я не слышала вопроса, - пробормотала она.
        Учительница переадресовала вопрос Брите. Разумеется, та ответила. Брита проявляла способности ко всему, что можно выучить наизусть - псалмы и даты, горные вершины и столицы.
        Последним уроком было правописание. Этот предмет нравился Штеффи меньше всего. Говорить по-шведски получалось все лучше и лучше, но писать было трудно, а писать правильно - почти невозможно.
        «Лоцманы были уже на борту, - читала учительница. - Они направились в море, чтобы перехватить дрейфующее судно…»
        Штеффи окунула перо в чернила и принялась писать. Как пишется «перехватить»?
        «… чтобы пирихватить дрейфующее судно…», - получилось у нее.
        «… лавируя между огромными волнами…», - продолжала учительница. Должно быть, Штеффи что-то пропустила. Как там было? Она уставилась в страницу, пытаясь отыскать отсутствующие слова. Теперь уже она забыла последние слова учительницы.
        Штеффи сдалась. Она отложила ручку в сторону.
        - Стефания? - спросила учительница. - Почему ты не пишешь?
        - Я не могу.
        - Что с тобой сегодня? - встревожилась учительница. - Ты опять заболела?
        Штеффи покачала головой и тут же об этом пожалела. Она могла бы сказать, что ее знобит. Ей бы позволили пойти домой.
        - Тогда работай, - сказала учительница и принялась диктовать дальше.
        Штеффи взяла ручку. Слова продолжали упрямиться. Наконец прозвенел звонок.
        В одиночестве Штеффи возвращалась домой. Брита за весь день не сказала ни слова.
        Немного впереди на дороге она увидела, как мелькнули рыжие волосы. Штеффи прибавила шаг и догнала Веру. Может быть, она рада, что ее выбрали Люсией?
        Но Вера со злостью прошипела:
        - Что ты устроила?
        - Ты про что?
        - Тебе не следовало вмешиваться в то, что тебя не касается. Сильвия никогда меня не простит.
        - Тебя? Это на меня она злится.
        - Ты ничего не понимаешь, - крикнула Вера. - Дура! Ты все испортила.
        - Я не хотела… - начала было Штеффи, но Вера ее не слушала. Она свернула направо и исчезла, сверкнув огненно-рыжими волосами.
        Глава 19
        - Штеффи, теперь тебя отправят домой? - спросила Нелли по пути из воскресной школы.
        - Нет, - прошипела та. - Домой вернуться не удастся. Идет война, дурочка.
        Домой ее не отправят, что бы она ни сделала. Но возможно отправят куда-нибудь еще. В другую семью или в детский дом. В другое место, где не будет Нелли.
        Нелли молчала. У калитки она сказала, утешая сестру:
        - Во всяком случае, если тебя отправят домой, ты встретишься с мамой и папой.
        Она открыла парадную дверь и закричала:
        - Мама! Мы уже дома!
        Мама? Нелли назвала тетю Альму мамой? Штеффи вскипела от гнева.
        - Она не твоя мать, - сказала она, но не успела закончить, поскольку в комнату вошла тетя Альма.
        Тетя Альма закрыла дверь за собой и Штеффи и села за стол.
        Штеффи присела на самый край стула и вцепилась в него обеими руками, боясь свалиться. На кухне шумели Нелли и малыши.
        - Зачем ты взяла собачку? - спросила тетя Альма резким тоном, которого Штеффи никогда раньше не слышала.
        - Простите, - прошептала Штеффи. - Мне очень жаль, что она разбилась.
        - Я не из-за собачки расстраиваюсь, - сказала тетя Альма. - А из-за того, что ты взяла ее без спроса. Разве ты не понимаешь, что это воровство?
        - Я собиралась вернуть ее, - почти беззвучно произнесла Штеффи.
        - Нельзя брать чужие вещи, - сказала тетя Альма. - «Не укради». Вы ведь наверняка говорили об этом в воскресной школе?
        - Я и раньше это знала, - сказала Штеффи громче и с вызывающей интонацией. Вероятно, тетя Альма думает, что она ничему не училась дома. Словно они открыли для себя десять заповедей только на острове.
        - Я разочаровалась в тебе, - продолжала тетя Альма. - А ведь я всегда тебя защищала.
        Ее голос звучал оскорблено, словно Штеффи взяла фарфоровую собачку, только чтобы огорчить ее.
        - Зачем ты это сделала?
        Штеффи не ответила. Тетя Альма выжидающе смотрела на нее. Наконец Штеффи сказала:
        - Я только хотела подержать ее.
        Тетя Альма вздохнула.
        - Я раскаиваюсь, - сказала Штеффи. - Я действительно очень раскаиваюсь. Я никогда так больше не сделаю. Милая тетя Альма, прости меня.
        Тут тетя Альма улыбнулась и похлопала ее по щеке.
        - Хорошо, - сказала она. - Я прощаю тебя. Но только потому, что ты искренне раскаиваешься.
        Однако на этом все не закончилось. Вечером в церкви был молебен. Штеффи пошла туда с тетей Мартой, хотя была уже утром в воскресной школе. Тетя Марта велела ей стать на колени.
        - Мы будем молиться вместе, - сказала она.
        Тетя Марта принялась громко и звонко читать молитву. Она просила Иисуса направить Штеффи на путь истинный и помочь ей не грешить. Щеки Штеффи пылали. Она тайком посматривала по сторонам, не слушает ли ее кто-нибудь.
        - Молись! - сказала тетя Марта и слегка толкнула ее в бок.
        - Дорогой Иисус, - начала Штеффи и тут же сбилась. - Дорогой Иисус, помоги мне не быть плохой девочкой. Сделай так, что бы я стала хорошей. И сделай так, чтобы Сильвия тоже стала добрее. И позволь мне вскоре снова встретиться с мамой и папой.
        - Молись о прощении, - прошептала тетя Марта.
        - И прости меня за то, что я взяла Мими из шкафа тети Альмы.
        - Мими, что еще за глупости? - спросила тетя Марта, выходя из церкви после службы. - Только живым созданиям полагается иметь имена. Ну и лодкам, конечно.
        Штеффи молчала. Она думала о живом создании по имени Мими. О маленькой собачке с коричневыми подпалинами на белой шерсти, с черным, влажным носом.
        Перед сном Штеффи сложила в ранец свои школьные принадлежности. На чистом листе бумаги она написала слова песни Люсии. Песню нужно выучить к среде. В среду день святой Люсии. Мелодия сложная, но она собиралась петь тихо, едва двигая губами.
        Уже воскресенье, а она все еще не попросила тетю Марту помочь ей с белым платьем. Скоро будет слишком поздно. Вряд ли тетя Марта захочет отправиться за ним в Гётеборг. Возможно, удастся взять у кого-нибудь взаймы? Или сшить?
        Тетя Марта сидела в кресле-качалке и листала газету.
        - В среду день святой Люсии, - начала Штеффи.
        Тетя Марта подняла глаза.
        - Правда? - сказала она.
        - Я буду подружкой.
        Тетя Марта кивнула.
        - Очень мило.
        Она перевернула страницу газеты.
        Штеффи набралась мужества.
        - Мне нужно длинное белое платье.
        - Полагаю, мы что-нибудь придумаем, - почти дружелюбно сказала тетя Марта. - А сейчас иди и ложись.
        Вечером накануне дня святой Люсии на кровати Штеффи лежало сложенное, тщательно выглаженное платье. Штеффи развернула и примерила его. Это была длинная фланелевая ночная рубашка с пуговицей высоко на шее. Фон был белого цвета, но на нем слабо угадывался бледный узор из маленьких голубых цветочков.
        Штеффи представляла себе платье Люсии совсем иначе, более красивым, с кружевами и лентами, как на свадебном наряде невесты. Но тетя Марта наверняка лучше знала, как должна выглядеть подружка Люсии. Аккуратно сложив платье, Штеффи завернула его в шелковую бумагу и сунула в школьную сумку.
        На следующее утро она вышла из дома на целый час раньше, чем обычно. Нужно было отрепетировать шествие Люсии, прежде чем придут остальные школьники. Шел снег и, как обычно с востока, всю дорогу до школы дул встречный ветер.
        Учительница уже запустила девочек в класс. Мальчишки собрались рядом в кладовке для карт и готовились изображать «звездных мальчиков» в процессии Люсии.
        Вера была одета в простую белую рубашку с маленьким круглым воротником. Учительница завязывала ей широкую красную шелковую ленту, резко выделяющуюся на талии. Сильвия кружилась, демонстрируя свое красивое платье с широкими кружевами на воротнике и рукавах.
        Ингрид, староста класса, стояла в углу и переодевалась. Платье, которое она надевала через голову, было белоснежным. Как, впрочем, и у других девочек.
        Штеффи встала рядом с Ингрид и принялась раздеваться. Она дрожала от холода и торопливо достала из сумки платье тети Марты. Ингрид бросила на нее рассеянный взгляд и вздрогнула.
        Штеффи натянула сорочку через голову и стала застегивать маленькие пуговички. Рукава были длинноваты и мешали.
        - Посмотрите, - вскрикнула Барбру. - Посмотрите на Штеффи!
        Все уставились на нее. Сильвия громко расхохоталась.
        - На ней старая ночная рубашка!
        - В цветочек! - фыркнула Барбру.
        Гунвор и Майбрит расхохотались в один голос. Ингрид покосилась на учительницу и украдкой улыбнулась. Вера не смеялась. Она была бледна и не обращала внимания на то, что происходило вокруг.
        - Тихо! - закричала учительница. - Немедленно прекратите!
        - Она будет в этом? - спросила Сильвия. - Вся процессия Люсии будет испорчена. Довольно того, что она не может петь.
        Учительница вздохнула.
        - Подождите здесь, - сказала она. - Я найду другое платье для Стефании. Ингрид, смотри, чтобы все вели себя тихо.
        Казалось, учительница отсутствовала очень долго, хотя прошло лишь десять минут. Штеффи сняла ночную рубашку и натянула поверх нижнего белья кофту, чтобы не замерзнуть. Другие девочки причесывались и шептались. Вера бубнила стихи Люсии, повторяя их раз за разом.
        - Теперь мы едва ли успеем провести репетицию, - недовольно сказала Ингрид.
        - Да, и кто в этом виноват? - прицепилась Сильвия.
        Наконец учительница вернулась с платьем Люсии. Оно оказалось слишком коротким для Штеффи, и учительнице пришлось подпороть подол.
        - Будет не видно, что подол не подшит, - сказала учительница. - Но тебе придется забрать платье домой и все подшить. Я взяла его взаймы у жены вахтера. Ее дочь уже выросла из платья.
        Девочки два раза отрепетировали песню. Затем все отправились в кладовую.
        - Начинаем! - сказала учительница и распахнула дверь в коридор. Она зажгла шесть свечей на тяжелой короне Веры. Подруги тоже зажгли свечи, которые держали в руках. Процессия Люсии медленно двинулась по коридору, где выстроились другие ученики класса и смотрели на них. Штеффи и Ингрид шли сразу за Верой. За ними - Сильвия и Барбру, потом - Гунвор и Майбрит, и последними - два мальчика в остроконечных колпачках со звездочками из золотой бумаги.
        Оставалось пройти всего лишь несколько метров, как Штеффи почувствовала, как кто-то тронул ее косу. Она не успела понять, что произошло, пока не зашипело и противно не запахло паленым.
        - Горит! - закричал кто-то.
        Штеффи держала в руке косу и смотрела на нее. От кисточки внизу остались лишь опаленные клочки волос.
        - Как это случилось? - спросила учительница.
        - Я не знаю, - невинно ответила Сильвия. - Должно быть, Стефания размахнулась косой и задела мою свечу. Или свечу Барбру.
        - Да, - подтвердила Барбру. - Так все и было.
        Штеффи ничего не сказала. Сильвия - ее враг, и сейчас она оказалась сильнее.
        Глава 20
        Большие ножницы из кухонного ящика тянули руку Штеффи. Она держала опаленную косу и смотрела на нее. Клочки волос все еще пахли паленым.
        В доме было тихо. Тетя Марта куда-то ушла.
        Штеффи попробовала отрезать волосы до ленточки, которая держала косу. Затем немного повыше, и еще выше, до тех пор, пока холодные ножницы не коснулись шеи.
        Лицо, отражавшееся в зеркале над раковиной в комнате для умывания, было бледным. Штеффи посмотрела себе прямо в глаза и щелкнула ножницами.
        Острые лезвия вгрызлись в косу. Рука Штеффи все сильнее и сильнее давила на кольца. Железные ножки, с трудом преодолев сопротивление густых волос, резко щелкнули.
        Отрезанная коса повисла в руке, как мертвая змея. В зеркале она увидела странную картину. Половина изображения отражала обычную Штеффи. Другая половина - незнакомое существо с густыми черными волосами, дико торчавшими во все стороны.
        Входная дверь открылась и снова закрылась.
        - Штеффи? - крикнула тетя Марта. - Ты дома?
        - Да, - ответила та, не отводя взгляда от зеркала.
        - Что ты делаешь?
        - Ничего особенного.
        - Тебе пришло письмо! - крикнула тетя Марта.
        С косой в руке Штеффи спустилась по лестнице. Тетя Марта уставилась на нее.
        - Что ты сделала, девочка? Ты совсем с ума сошла?
        - Я решила немного подстричься, - сказала Штеффи. - Я не знала… Это просто осталось так.
        - Ну да, - сказала тетя Марта. - Короткая стрижка, разумеется, более практична.
        Штеффи села на стул на кухне, тетя Марта завязала ей вокруг шеи старую простыню. Тетя Марта расплела вторую косу и сравняла длину волос с обеих сторон. Большие пряди падали на газету, разостланную на полу.
        Затем тетя Марта достала маленькие ножницы из корзиночки для швейных принадлежностей и принялась подравнивать кончики. Штеффи закрыла глаза. Она едва могла поверить, что жесткие руки тети Марты могут двигаться так мягко и осторожно.
        Когда тетя Марта закончила, Штеффи посмотрела на себя в зеркало, висящее в прихожей. Волосы больше не выглядели странно, но она совсем не узнавала себя. Шея казалась длинной и худой, а глаза стали еще больше. Тяжесть кос, которую она обычно чувствовала, двигая головой, исчезла. Штеффи ощущала себя голой, словно у нее вообще не было волос.
        Тетя Марта выбросила остатки волос и отрезанную косу в мусорное ведро. Увидев ее среди картофельных и рыбных очисток, Штеффи расстроилась. Надо было сохранить косу на память. Но уже было слишком поздно.
        Когда Штеффи собрала газеты и обрезки волос, тетя Марта достала письма. Два.
        Одно - с немецкими почтовыми марками и папиным почерком на конверте. На другом письме стоял штамп Геётеборга, а отправителем значился Шведский комитет помощи.
        Сердце Штеффи забилось. Не случайно эти письма пришли одновременно. А что если все устроилось? Мама с папой получили въездную визу в Америку?
        Тетя Марта вскрыла конверт, хотя письмо было адресовано Штеффи.
        Оно было напечатано на машинке бледным, немного смазанным шрифтом. Вверху печатными буквами стояло «Дорогая», а рядом написано от руки «Штеффи».
        - Дорогая Штеффи, - громко прочитала тетя Марта. - Мы в Шведском комитете помощи желаем тебе счастливого Рождества и надеемся, что ты хорошо устроилась в Швеции.
        Тетя Марта поправила очки и взглянула поверх них на Штеффи. Штеффи усердно закивала. Конечно же она здесь хорошо устроилась! Только тетя Марта могла бы читать побыстрее. Больше всего Штеффи хотелось выхватить у нее письмо и дочитать его самой. Написано ли там то, чего она ждет?
        - …слушайся своих приемных родителей и будь им благодарна за то, что они решили позаботиться о тебе… старайся совершенствовать свое знание шведского… учись у своих шведских друзей…
        С каждым предложением Штеффи все больше теряла надежду. Если бы ей вскоре предстояло уехать отсюда, все эти напутствия были бы не нужны. И все же она с нетерпением ждала окончания. Возможно, это написано там.
        - Помни, - читала тетя Марта, - что ленивые и неблагодарные дети сильно вредят себе самим, всей нашей работе, и даже всем евреям.
        Тетя Марта отложила письмо в сторону.
        - Больше там ничего нет?
        Тетя Марта покачала головой.
        - Только пожелания всего наилучшего и подпись.
        Она перебросила письмо через стол. Штеффи подхватила его и торопливо пробежала взглядом. Ничего, кроме напутствий.
        - Хорошие советы, - сказала тетя Марта. - Надеюсь, ты запомнишь их. Сохрани письмо, тогда ты сможешь перечитывать его время от времени.
        Штеффи сложила письмо и сунула в конверт. Она не собиралась больше никогда его открывать. После обеда Штеффи поднялась в свою комнату и закрыла дверь. Дрожащими пальцами она распечатала письмо от папы. В нем-то уж точно должна идти речь о том, что они получили въездную визу. Дамы из Комитета помощи, возможно, не успели еще узнать об этом.
        В конверте было два сложенных листка. Один - с папиным почерком, другой - с маминым.
        «Дорогая малышка Штеффи, - писал папа. - Когда вы с Нелли уезжали, мы думали, что разлука будет недолгой. Уже прошло четыре месяца, но, кажется, много воды еще утечет, прежде чем мы увидимся снова. Вопреки всем моим стараниям, мы не получили въездной визы в Америку. Это выглядит мрачно, но мы не должны терять надежды».
        «Не терять надежды». Как она может надеяться, если постоянно разочаровывается? Слезы закапали на аккуратные папины буквы, расплываясь кляксами. Штеффи вытерла глаза и принялась читать дальше. Папа написал, что ему посчастливилось получить разрешение работать в еврейской больнице.
        «Это очень изнурительно, у нас нет практически никаких медицинских средств и лекарств. Но для меня это вообще единственная возможность работать, и я чувствую себя нужным каждый день и час.
        Дорогая Штеффи, ты - взрослая девочка и должна быть смелой. Позаботься о Нелли, ведь она младше и не может понять всего, что понимаешь ты. Мы все должны верить, что это временно и что мы скоро встретимся снова. Для мамы и меня большое облегчение знать, что вы обе в безопасности, что бы ни случилось».
        Папино письмо заканчивалось наилучшими пожеланиями «шведским родителям» Штеффи. «Передай, что мы с мамой очень благодарны им за заботу о вас». Благодарны, благодарны, благодарны! Штеффи отложила исписанный листок, и достала письмо от мамы.
        «Любимая моя! Я так скучаю по тебе и Нелли. Каждый день я смотрю на ваши портреты и на снимок с пикника в Венском лесу. Но эти фотографии старые, а вы, конечно же, подросли на целебном морском воздухе. Мне бы очень хотелось получить от вас пару новых снимков. Нет ли у кого-нибудь ваших недавних фотографий? Возможно, с вашими шведскими семьями? В таком случае вышли их мне. А если нет, может у кого-нибудь есть фотоаппарат? Скажи, что ваша мама ужасно хочет посмотреть, как вы выглядите, проведя четыре месяца в Швеции».
        Рука Штеффи потянулась к затылку, тронула волосы и кожу на шее. Что скажет мама, когда увидит ее без кос, которыми она так гордилась?
        Летом, когда они только приехали, тетя Альма фотографировала несколько раз девочек вместе с Ионом и Эльзой. Наверное, эти фотографии можно отправить маме, написав, что они сделаны недавно.
        Рано или поздно мама все равно узнает. Но волосы растут быстрее, если их подстригают. Может быть, до поездки в Америку они успеют отрасти ниже плеч?
        Глава 21
        Сильвия язвительно хихикнула, увидев стрижку Штеффи.
        - Сожгла всю гриву?
        - Нет, она состригла их ножницами для стрижки шерсти, - поправила ее Барбру.
        Штеффи не ответила. Раньше у нее хорошо получалось защищаться в перебранках. Если кто-нибудь говорил что-нибудь злое, Штеффи не оставалась в долгу. Но на шведском слова приходили медленно и их всегда не хватало. Вместо этого Штеффи отошла в сторону.
        По дороге домой из церкви, после торжественного окончания учебного семестра, Штеффи переполняли радостные чувства: от живого огня свечей, органной музыки, псалмов.
        - Выросла роза… - тихо напевала она, не слушая болтовню сестры.
        - Я получила подарок от Сони, - с гордостью поведала Нелли. - Но я не открою его до сочельника. А тетя Альма будет фотографировать нас после обеда. Мама получит снимки к Рождеству.
        Штеффи остановилась.
        - Кто это сказал?
        - Мама мне написала, что хочет нашу фотографию, - ответила Нелли. - Разве тебе она этого не написала?
        - Нет, - солгала Штеффи.
        - Нет? - удивилась Нелли. - Но мне она так написала. И мне разрешили купить рамку, когда мы поедем в Гётеборг покупать подарки к Рождеству. А еще мы зайдем в кондитерскую.
        - В Гётеборге нету кондитерских, - заявила Штеффи. - Во всяком случае, таких как в Вене.
        - Конечно же есть!
        Только сейчас Штеффи заметила, что Нелли разговаривает с ней по-шведски, хотя сама она говорила по-немецки.
        - Почему ты разговариваешь со мной по-шведски?
        - А почему бы нет?
        - Потому что наш родной язык - немецкий.
        - Он так глупо звучит, - сказала Нелли. - Вдруг нас кто-нибудь услышит.
        - Может, ты уже думаешь, что ты - шведка?
        Нелли не ответила. Она достала из кармана пальто маленький пакетик, поднесла его к уху и потрясла.
        - Мама с папой огорчились бы, если бы слышали тебя, - сказала Штеффи. - Очень бы огорчились и рассердились.
        Нелли сунула пакетик обратно в карман. Она надула губы, и весь остаток пути шла молча.
        Тетя Альма выставила на стол малиновый сок, булочки с шафраном и пряники. Она попросила сестер показать отметки и похвалила обеих.
        - Скоро вы станете лучшими ученицами в классе, обе, - сказала она. - Когда как следует выучите шведский язык.
        - Уже в следующем семестре мы получим американские отметки, - сказала Штеффи. - Если успеем выучить английский.
        Тетя Альма озабоченно нахмурилась.
        - Милое дитя, - сказала она. - Я не думаю, что тебе следует рассчитывать на путешествие в Америку весной.
        - Но, - начала было Штеффи, - папа написал…
        Эльза и Ион устали тихо сидеть за столом. Они принялись с диким воем бегать друг за другом по кухне. Нелли соскользнула со стула и поймала Иона. Тот завопил, смеясь, когда она щекотала его.
        - Твой папа, конечно же, делает все, что может, - сказала тетя Альма. - Но путешествовать во время войны очень тяжело.
        Что имела в виду тетя Альма? Неужели они останутся на острове, пока не кончится война? Как долго она может продлиться?
        - Да, но Америка, - попыталась возразить Штеффи, - Америка ведь не участвует в войне.
        Но тетя Альма занялась детьми и не слушала ее.
        - Не испачкайте одежду, - сказала она. - Имейте в виду, что вас будут фотографировать.
        Еще и это! Она почти забыла.
        - Нам нужны именно новые фотографии? - спросила Штеффи. - Разве мы не можем выслать те, которые вы сделали летом?
        - Но Нелли сказала, что ваша мама хочет свежий снимок, - возразила тетя Альма. - А сейчас, когда вы нарядно одеты, это как нельзя кстати.
        Тетя Альма сфотографировала их на лестнице. Сначала - только Нелли и Штеффи, затем - всех четверых детей.
        - Сделай снимок со мной, - попросила она Штеффи.
        - Я не умею.
        - Это очень просто, - ответила тетя Альма. - Я наведу на вас фокус и установлю вспышку, так что тебе нужно будет лишь нажать на кнопку.
        Тетя Альма показала Штеффи, где она должна стоять и куда следует нажимать. Сама она встала на лестницу, держа Иона на руках, а девочки расположились по обе стороны от нее. Штеффи держала фотоаппарат так крепко, как только могла. Когда она нажала на кнопку, послышался тихий металлический звук.
        - Я оставлю пленку в Гётеборге, - сказала тетя Альма. - После Рождества Сигурд заберет ее.
        Нелли выглядела разочарованной.
        - Я думала, мама получит снимки к Рождеству, - протянула она.
        - Ничего не выйдет, дурочка, - сказала Штеффи. - Даже обычное письмо не успеет дойти до Вены к Рождеству, если его отослать сейчас.
        Нелли скорчила сестре рожицу.
        - Не зазнавайся, - сказала она.
        Штеффи помогла тете Альме помыть посуду. Все время она надеялась, что тетя Альма предложит ей поехать с ними в Гётеборг. Но та болтала о чем угодно, только не о Гётеборге, а спросить сама Штеффи не осмеливалась.
        Когда Штеффи собралась домой, Нелли проводила ее до калитки.
        - Штеффи, - начала она.
        - Да?
        - Я бы хотела купить Соне подарок. Она мне уже подарила.
        - Ну подари. Купи ей что-нибудь в Гётеборге.
        Нелли покачала головой.
        - Тетя Альма обещала дать мне деньги на рамку для мамы и на подарок для тебя. На Соню уже не хватит. У тебя есть деньги?
        У Штеффи была монета в двадцать пять эре, которую ей бросил моряк в порту, и одна крона, которую дал дядя Эверт. Но она и не думала отдавать их Нелли на подарок этой несносной Соне.
        - Они мне самой нужны. Мне тоже нужно купить подарки.
        - Что же мне делать?
        Штеффи пожала плечами.
        - Не знаю. Попроси у тети Альмы еще денег.
        - Я не могу.
        - Тогда ничего не покупай.
        - Соня - моя лучшая подруга, - сказала Нелли. - Она самая добрая. И наверняка она купила мне что-нибудь красивое.
        - Возьми что-нибудь из своих вещей, - предложила Штеффи. - Что-нибудь, что ты привезла из дома.
        - Что?
        Штеффи ответила не раздумывая. Слова вылетели, словно сами по себе.
        - Твое коралловое ожерелье.
        Нелли побледнела.
        - Я не могу его отдать. Оно - мамино.
        - Она подарила его тебе.
        - Ты думаешь? - голос Нелли задрожал. - Ты думаешь, я должна подарить ожерелье?
        - Да, - сказала Штеффи. - Или у тебя есть что-нибудь другое?
        Нелли покачала головой.
        - Делай, что хочешь, - сказала Штеффи. - Пока.
        Сделав несколько шагов, она обернулась. Нелли осталась у калитки. Она выглядела такой маленькой. Штеффи захотелось вернуться и сказать, что это была шутка. Но она все же пошла дальше.
        «Нелли наверняка этого не сделает, - думала Штеффи. - Конечно же не сделает».
        Глава 22
        За неделю до Рождества тетя Марта и Штеффи вычистили дом с низу до верху. Они повесили на кухне рождественские гобелены, а на столе расстелили вышитую скатерть с гномами и еловыми ветками.
        Когда пришло время мариновать селедку, тетя Марта обнаружила, что кончился уксус.
        - Сходи в магазин, - сказала она Штеффи. - Но не задерживайся по дороге, а возвращайся скорее домой.
        Штеффи отправилась в магазин с большой сумкой, болтавшейся через плечо. Список покупок и кошелек тети Марты лежали в правом кармане пальто. В левом были ее личные деньги: крона и монета в двадцать пять эре. Нужно купить рождественские подарки для Нелли и дяди Эверта.
        Тете Марте она подарит прихватку, которую сама сшила на уроках труда. Прихватка получилась кривой и косой, но после того, как Штеффи три раза ее переделывала, учительница решила, что теперь вполне сгодится.
        Зазвонил колокольчик, когда Штеффи открыла дверь магазина. Продавец стоял за прилавком, насыпал кофе в коричневые бумажные кульки и взвешивал их. На полках за его спиной громоздились консервные банки, бутылки и пакеты. На полу стояла деревянная бочка с селедкой, и мешки с мукой, сахаром и кофе. А на прилавке - пара больших стеклянных банок с тянучками и карамелью.
        Штеффи была единственным покупателем.
        - Здравствуйте, - вежливо поприветствовала она продавца.
        Он коротко кивнул и продолжил взвешивать кофе.
        Штеффи ждала. Лишь тогда, когда все пакеты были наполнены, продавец сказал:
        - Да? Что тебе?
        Штеффи достала список покупок и начала читать:
        - Бутылку уксуса, двести пятьдесят грамм кофе, килограмм овсяной кру…
        Продавец достал с полки бутылку уксуса и поставил ее перед собой на прилавок. Рядом положил пакетики с кофе.
        Дверь отворилась.
        - Что вам угодно? - спросил продавец вошедшую женщину.
        - …крупы, - договорила Штеффи и замолчала.
        У женщины был длинный список покупок. Она перепробовала много сортов сыра, прежде чем определилась с одним, и долго отбирала четыре апельсина, перещупав, по меньшей мере, штук двадцать. Штеффи стояла, переминаясь с ноги на ногу. Дома тетя Марта ждала уксус.
        Со второго этажа не спеша спустилась Сильвия. Она облокотилась о прилавок, подперев руками подбородок.
        - Мое рождественское платье - голубое, - сказала она. - А у тебя какого цвета?
        Штеффи не ответила.
        - Может, у тебя вообще нет нового платья к Рождеству?
        - Есть, - солгала Штеффи. - Но это будет сюрприз.
        Сильвия надменно улыбнулась.
        - Не верю.
        Женщина наконец дочитала свой список и оплатила покупки. Сильвия села на табурет в углу за прилавком и принялась листать газету.
        - Спасибо, - сказал продавец. - Большое спасибо. Большое вам спасибо. Приходите еще.
        Когда женщина ушла, он повернулся к Штеффи.
        - Ну, что ты хотела?
        Штеффи продолжила читать.
        - Килограмм овсяной крупы…
        - Посмотрим, - сказал продавец и взял ее листок. - Овсяная крупа, дрожжи, горох…
        Он доставал и взвешивал товары. Консервированный горох, стоявший на полке, кончился.
        - Сильвия, принеси-ка банку со склада, - сказал продавец.
        Сильвия выглянула из-за газеты.
        - Банки с горохом стоят на самом верху. Я не достану.
        Продавец вздохнул.
        - Тогда не спускай глаз с карамели, пока я схожу сам.
        - Конечно, - улыбнулась Сильвия.
        Щеки Штеффи вспыхнули. Можно подумать, она попыталась бы стащить эти карамельки!
        Продавец вернулся с банками гороха. Штеффи заплатила и получила несколько монет сдачи.
        - Я бы хотела посмотреть закладки для книг, - попросила она.
        - Ты собираешься купить закладку?
        - Да.
        - Этого нет в твоем списке. Тебе разрешили потратить сдачу?
        Охотнее всего Штеффи взяла бы сумку с продуктами и ушла оттуда. Но на острове больше не было магазинов, а ей нужно было купить подарки для Нелли и дяди Эверта.
        - У меня есть свои деньги, - упрямо сказала она.
        - Покажи!
        Штеффи достала из левого кармана крону и монету в двадцать пять эре. Сильвия с любопытством посмотрела на нее поверх газеты.
        - А где сдача, которую я тебе дал?
        Только когда Штеффи показала сдачу в кошельке тети Марты, продавец успокоился и достал коробку с закладками. Штеффи выбрала две: одну - с ангелом, склонившимся над кудрявыми облаками, а вторую - с маленькой девочкой и корзинками цветов. Дяде Эверту она купила упаковку лезвий для бритвы.
        Осталось монетка в десять эре. Сначала Штеффи хотела потратить ее на тянучку, но потом решила сэкономить.
        Выйдя из магазина, она увидела, что пошел снег. Начинало смеркаться. Тетя Марта наверняка уже беспокоится.
        Тяжелая сумка при каждом шаге ударяла по ногам, а ручка врезалась в ладонь. Штеффи перекладывла сумку из одной руки в другую много раз. В конце концов ей пришлось остановиться и отдохнуть.
        - Эй! - окликнул ее мужской голос. - Штеффи!
        Это был дядя Эверт, он шел за ней. Должно быть, он возвращался прямо с причала.
        - Эта сумка слишком велика для такой маленькой девочки, - сказал дядя Эверт. - Давай-ка ее мне.
        Дядя Эверт легко поднял сумку, словно она ничего не весила.
        - Ты видела? - спросил дядя Эверт. - Снег не тает. У нас будет снежное Рождество.
        Он протянул свою крупную теплую ладонь и взял Штеффи за руку.
        - Вот увидишь, - сказал он. - Увидишь, скоро все будет хорошо.
        Глава 23
        Вечером в канун Рождества Штеффи с волнением наблюдала, как тетя Марта распаковывала прихватку. Не покажется ли ей прихватка кривой и некрасивой? Но тетя Марта ласково поблагодарила Штеффи и повесила подарок на крючок под вытяжкой.
        От дяди Эверта Штеффи получила коробку с красками, кисточки и блокнот для рисования. Тетя Марта подарила ей вязаную шапочку и варежки с таким же узором. Штеффи не понимала, как она умудрилась связать их, ни разу не попавшись ей на глаза со спицами. Шерсть сладковато пахла средством от моли.
        Лежа в постели, Штеффи услышала голоса тети Марты и дяди Эверта, доносившиеся из спальни.
        - Ты могла бы купить ей что-нибудь другое, - сказал дядя Эверт. - Какое-нибудь украшение, которое нравится девочкам.
        - Украшение, - фыркнула тетя Марта. - У нее нет теплой одежды!
        - Да, да, - сказал дядя Эверт. - Но ребенку нужно все же дарить другие подарки.
        - Неужто я не знаю, что нужно девочке?
        - Я этого не говорил.
        - Так-то.
        Стало тихо. Спустя какое-то время снова послышался голос дяди Эверта.
        - Она хорошая девочка. Я рад, что мы ее взяли.
        Тут за окном завыл ветер. Штеффи не расслышала, что ответила тетя Марта.
        В день Рождества они были приглашены к тете Альме и дяде Сигурду. У них собралось много народа. Все приходились друг другу родственниками, и только сейчас Штеффи поняла, что тетя Марта и тетя Альма тоже родственницы - двоюродные сестры.
        Нелли подарила Штеффи банку карамелек. Конфеты были твердыми снаружи с мягкой шоколадной начинкой. Они лежали в красивой голубой банке с золотистым узором.
        - Потом ты сможешь хранить в ней свои вещи, - сказала Нелли.
        На ней не было кораллового ожерелья, которое она обычно надевала с нарядным платьем. Пустота вокруг ее пухленькой шеи, там, где следовало находиться ожерелью, бросалась в глаза.
        - Что тебе подарила Соня? - спросила Штеффи словно невзначай.
        - Резиновую лягушку, - ответила Нелли. - Она прыгает, если нажать на баллончик.
        - А ты что-нибудь ей подарила?
        Нелли кивнула.
        - Что же?
        Нелли не ответила. Она уставилась в сторону, и ее нижняя губа слегка задрожала.
        - Ты отдала ей коралловое ожерелье?
        Нелли снова кивнула.
        - Дурочка, - сказала Штеффи. - Как ты думаешь, что скажет мама, когда узнает?
        - Ты ведь сама посоветовала, чтобы я так сделала!
        - Я не имела этого в виду, понимаешь?
        - Зачем тогда ты так сказала?
        - В шутку, - ответила Штеффи. - Я не думала, что ты настолько глупа, что отдашь мамино коралловое ожерелье.
        - Я напишу маме! - сказала Нелли. - Я напишу и расскажу, что ты обманула меня.
        Нелли была уже готова заплакать.
        - Что сделано, то сделано, - торопливо сказала Штеффи. - Пойдем, посмотрим, что делают Эльза и Ион.
        После Рождества похолодало. Воздух был сырым, сильно пахло морем. От холода кололо щеки и щипало в носу. Остроконечные скалы в шхерах, которые Штеффи видела из окна, покрылись снежными шапками. Они стали похожи на вершины Альп. Как будто горы погрузились под воду, и только вершины выступают над поверхностью моря.
        Вода у самого берега и в бухтах замерзла. Лед напоминал серо-зеленый ковер с белыми полосками. Вдали, словно голубая сталь, поблескивало открытое море. Штеффи шла вдоль берега и чувствовала под ногами хруст, когда ломалась тонкая ледяная корка. Иногда она проваливалась сквозь наст в застывшие тиски снега и льда.
        Штеффи нравился снег, он окрашивал остров в белый цвет вместо привычной серости. Она слепила снежок и бросила, целясь в камни под водой. Потом она каталась на ледяной дорожке за домом, пока тетя Марта не велела ей прекратить портить подошвы.
        Рядом со школой был холм, с которого было очень удобно кататься на санках. Нелли получила санки в подарок на Рождество и проводила весь день со своими друзьями, катаясь с холма. Если бы Штеффи захотела, она бы могла взять у Нелли санки, но у нее не было желания просить. Все равно ей было не с кем кататься.
        Дядя Эверт снова ушел в море за рыбой. В предновогоднее утро он вернулся домой. Был прекрасный день с ясным голубым небом и прозрачным воздухом.
        Штеффи сидела за столом в своей комнате и рисовала новыми красками.
        - Почему ты не на улице в такой-то день? - спросил дядя Эверт. - Детям необходим свежий воздух.
        - Я уже была там, - ответила Штеффи. - Утром.
        - На холме полно ребят на санках. За школой.
        Штеффи кивнула, не отрывая от рисунка взгляда.
        Дядя Эверт постоял какое-то время, смотря на нее.
        После кофе он попросил Штеффи выйти вместе с ним на улицу. Она застегнула пальто и надела шапочку и варежки, полученные в подарок на Рождество. Дядя Эверт держал перед ней дверь открытой, пока она спускалась по лестнице, словно перед взрослой дамой.
        Внизу у лестницы стояли санки. Они были красного цвета, но краска кое-где облупилась. Впрочем, санки были изящные, сделанные из узких деревянных реек, с плавно изогнутыми полозьями.
        - Нравятся? - спросил дядя Эверт.
        - Это мне?
        Дядя Эверт кивнул.
        - Они стояли в подвале, никому не нужные. Мы можем покрасить их, но я подумал, что ты сначала испытаешь их.
        - Чьи они были раньше? - хотела спросить Штеффи, но дядя Эверт уже пошел с санками к небольшому холмику за домом.
        Штеффи каталась недолго. Дядя Эверт предлжил ей взять санки и сразу же пойти на холм за школой, но Штеффи предпочитала сначала покрасить их. Они отнесли санки в подвал, и дядя Эверт показал, как нужно соскабливать шкуркой старую краску. Когда поверхность была зачищена, он отыскал банку с краской и маленькую кисточку.
        Покраска заняла некоторое время. Самым трудным оказалось достать кисточкой между деревянными рейками и во всех углах. Наконец, санки снова заблестели ярко-красной краской.
        - К утру они высохнут, - сказал дядя Эверт. - Тогда и сможешь покататься.
        В синих сумерках внизу у лестницы Штеффи и дядя Эверт строили снежный фонарь. Они катали из снега маленькие твердые шарики и складывали их в кольцо. Посреди круга Штеффи поставила огарок свечи, который ей дала тетя Марта. Поверх первого кольца они положили другое, поменьше. Так с большой осторожностью они продолжали укладывать снежные шарики один слой за другим, пока на самом верху в середине не осталось лишь маленькое отверстие.
        Дядя Эверт принес спички и зажег свечу. Огонек заставлял снежные шарики светиться. Мягкий красно-желтый свет струился по земле.
        - Как красиво, - выдохнула Штеффи.
        Тетя Марта вышла из дома, чтобы посмотреть на снежный фонарик.
        - Неплохо, - сказала она.
        В устах тети Марты это звучало действительно высокой похвалой.
        В честь Нового года Штеффи, тетя Марта и дядя Эверт ужинали в гостиной, которая почти никогда не использовалась. Они ели жаркое с картошкой, соусом и горохом. Это был настоящий праздник, хотя их было только трое.
        Дома родители Штеффи обычно принимали гостей к ужину 31 декабря, всегда одну и ту же семью с двумя детьми в возрасте Штеффи и Нелли. Стол был накрыт белой скатертью и вышитыми салфетками, сервирован фарфором с золотым оободком и серебряными столовыми приборами.
        В живом свете свечей вино в бокалах взрослых блестело как волшебные драгоценные камни. Горничная в черном платье и белом переднике вносила блюда и расставляла их на столе, пока повариха на кухне готвила угощения.
        После еды все четверо детей шли в детскую и ложились спать. Они лежали и долго перешептывались слишком возбужденные, чтобы уснуть.
        Без четверти двенадцать мама звала их. Все вместе шли на балкон, чтобы послушать колокольный звон со всех церквей города.
        - Можно мне не спать до двенадцати? - спросила Штеффи.
        - Об этом не может быть и речи, - отрезала тетя Марта.
        - Но почему нет? - возразил дядя Эверт. - Новогодняя ночь бывает лишь раз в году. А новое десятилетие наступает только раз в десять лет.
        - Ну ладно, - сказала тетя Марта. - Надень ночную рубашку и постели постель. Тогда, так и быть, разрешу.
        Точно перед первым ударом тетя Марта включила радио. Низкий мужской голос читал стихотворение.
        - Звони, колокол, звони…
        Дядя Эверт открыл окно. Колокольный звон по радио смешался со звоном колокола из единственной на острове церкви и тонкими ударами настенных часов тети Марты.
        1939 год закончился. Наступил новый 1940-й.
        - Пусть он будет лучше, - про себя шептала Штеффи. - Боже милостивый, пусть он будет лучше. Я обещаю, что постараюсь стать послушной.
        Глава 24
        - Да, вот я и говорю, - жаловалась кассирша на почте какой-то толстой даме, которая искала деньги в кошельке. - Вот такая уж у нас зима!
        Штеффи ждала своей очереди. После школы она обычно заходила на почту и спрашивала письма. Вдруг пришло письмо от мамы с папой?
        - Да, вот досада, - сказала дама и выудила банкноту. - Даже моя старая матушка, а ей уже за восемьдесят, не может припомнить подобного холода.
        - А море замерзло на много километров, - сказала кассирша.
        - Да, сейчас наверняка можно дойти по льду до Хьювика.
        Штеффи навострила уши. Хьювик располагался на большой земле к северу от Гётеборга. Подумать только, туда можно дойти!
        Корабли в порту стояли вмерзшие. Рыбаки были вынуждены прорубать торосы и тащить лодки по льду в открытое море. Когда дядя Эверт вернулся домой, его рабочая одежда была заледеневшей, как броня.
        - Это из-за войны? - спросила кассирша. - Как вы думаете, фру Петерсон?
        - Кто знает? - ответила дама и покачала головой. - Тяжелые времена.
        - Тяжелые времена, - согласилась кассирша и протянула ей сдачу.
        Фру Петерссон взяла свою бандероль и попрощалась.
        Наконец-то подошла очередь Штеффи.
        - Здравствуйте, есть ли что-нибудь для Янсонов?
        - Здравствуй, - сказала кассирша. - Я погляжу.
        Она поискала в своих ящичках и покачала головой.
        - Ничего.
        Штеффи закусила губу. Она с Рождества не получала писем из дома. И Нелли тоже.
        - Подожди, - сказала кассирша. - Оно могло завалиться не туда. Я еще раз посмотрю.
        Она снова поискала, но ничего не нашла.
        - Наверняка оно скоро придет, вот увидишь, - утешала кассирша Штеффи. - Загляни-ка завтра, может быть, письмо уже будет здесь.
        - Спасибо, - сказала Штеффи.
        Снег скрипел под подошвами, когда она вышла на лестницу. Зимние ботинки, купленные в прошлом году, немного жали, но она не хотела просить тетю Марту о новой паре.
        Сильвия и Барбру шли к магазину. На Сильвии была шапка из пушистого белого кроличьего меха. У Барбру была такая же, но серая. Вот какую шапку нужно носить зимой. А не такую, как у Штеффи, вязаную, с кисточкой.
        - Чего уставилась? - сказала Сильвия.
        - Ничего.
        - Ни-чего, - передразнила Сильвия. - Нужно произносить «ничево». Учи шведский, если собираешься здесь жить.
        Штеффи не ответила. Она сделала несколько шагов, чтобы пройти мимо них, но Сильвия и Барбру перегородили ей путь.
        - Пропусти меня, - сказала Штеффи.
        - Жаль, что ты спешишь, - сказала Сильвия. - А мы думали поучить тебя немного шведскому языку. Скажи «ничево».
        - Ничево, - Штеффи старалась произнести слово так, чтобы «г» не было слышно.
        - Что ты думаешь? - спросила Сильвия Барбру. - Это похоже на шведский?
        - Нет, - ответила та.
        - Тебе замечание, - сказала Сильвия.
        Она зачерпнула горсть снега. Штеффи попятилась, но сзади стояла Барбру. Сильвия размазала снег по лицу Штеффи.
        - Посмотрите, - издевалась она. - Какая плакса!
        Штеффи попыталась вытереть лицо. Тем временем Барбру засунула ей снежок за воротник пальто. Сильвия собрала побольше снега и снова двинулась на Штеффи. Их двое и обе крупнее и сильнее. Штеффи не сбежать. Вдруг откуда-то вылетел снежный заряд и попал прямо в лоб Сильвии. Та покачнулась и отступила на пару шагов. Барбру швырнула снежок в Штеффи и огляделась в поисках того, кто кидал.
        На дороге стоял Сванте и лепил новый снежок.
        - Двое на одного - это трусость, - крикнул он.
        Сильвия стряхнула снег с одежды.
        - Эй, хватит, - сказала она Барбру. - Пошли в магазин.
        Штеффи отряхнула снег, застрявший в волосах и прилипший к одежде. Она вытащила из-за воротника снежный ком и вытерла лицо носовым платком.
        - Спасибо, что ты помог мне, - сказала она Сванте.
        - Ты больше не сердишься на меня? - спросил он.
        - Нет, - ответила Штеффи. - Я не сержусь на тебя.
        Она не смогла удержаться от смеха. Сванте пришлось спасать ее!
        - Спасибо, - еще раз сказала она. - А теперь мне пора домой.
        На следующий день письма не оказалось, не было его и через два дня. На третий день, как только Штеффи вошла на почту, кассирша помахала ей конвертом.
        - Сегодня пришло! - гордо выкрикнула она, словно это была ее заслуга.
        Штеффи взбежала по лестнице в свою комнату и вскрыла конверт. Внутри было два письма, как обычно.
        «Моя любимая Штеффи, - писала мама. - Наконец-то я получила фотографии, которые послала фру Линдберг. Вы выглядите такими бодрыми и сильными, а у Нелли такие славные сводные брат и сестра! Фру Линдберг тоже кажется очень милой. Жаль, что твоя тетя не смогла сфотографироваться с вами. Мне бы очень хотелось знать, как она выглядит.
        Я вижу, что ты подстриглась. Так ты кажешься старше, или, может быть, еще что-то изменилось? Я уже понимаю, как ты будешь выглядеть, когда вырастешь».
        «Я вижу, что ты подстриглась». Как будто это ничего не значило. Словно это едва волновало маму.
        С тех пор, как Штеффи получила мамино предыдущее письмо, она боялась фотографий, беспокоилась, что мама рассердится из-за стрижки. То, что мама не сердится, теперь казалось еще хуже. Неужели ее больше совсем не интересует, что делает Штеффи?
        - Штеффи! - крикнула тетя Марта из кухни. - Иди и помоги мне погладить белье!
        Тетя Марта расстелила на кухонном столе одеяло и старую простыню. Задачей Штеффи было следить за тем, чтобы под рукой тети Марты всегда находился горячий утюг, и когда тот, которым тетя гладила, остывал, Штеффи приносила новый, а остывший ставила греться на печку.
        Еще она должна была смачивать белье водой из пульверизатора и помогать складывать выглаженную одежду.
        Кучи мятых рубашек, блузок, платьев и нижнего белья хватило на полдня. Только после ужина у Штеффи появилось время, чтобы прочитать папино письмо.
        «Штеффи, моя взрослая девочка! Надежда на то, что мы сможем вместе отправиться в Америку, становится все меньше. Я знаю, что требую слишком многого от тебя, совсем еще ребенка, но я хотел бы попросить тебя попытаться помочь нам с мамой».
        Папа просил ее о помощи! Почти как взрослую. Штеффи с волнением читала дальше.
        «Возможно, в Швеции, не принимающей участия в войне, могли бы нас принять. Поговори с твоими приемными родителями и попроси их помочь тебе связаться с властями. Сообщи о гонениях здесь и скажи, что мы должны покинуть Австрию. Пока еще немцы не препятствуют нашему отъезду, если только какая-нибудь страна согласится принять нас. Сделай все, что в твоих силах, мой друг, напиши и сообщи, как все прошло».
        Штеффи покажет, что знает, как сделать это лучше всего. Комитет помощи наверняка сможет устроить так, чтобы папе с мамой разрешили приехать. Она поговорит с тетей Альмой и попросит ее позвонить как можно скорее.
        На следующий день после школы Штеффи зашла к тете Альме. Она притворилась, что пришла навестить Нелли, но та собиралась уходить.
        - Пойду, поиграю с Соней, - сообщила Нелли. - Мы будем лепить снеговика в ее дворе.
        - Да-да, - сказала тетя Альма. - Заходи, Штеффи. Поешь что-нибудь, раз ты пришла.
        Она поставила на стол молоко и булочки.
        - Последнее время ты нечасто заходишь, - сказала тетя Альма. - Но ты, наверное, загружена уроками и друзьями.
        Штеффи дождалась, пока Нелли уйдет. Она сделала глоток молока и собралась с духом.
        - Тетя Альма, - осторожно начала Штеффи. - Мой папа просил меня попытаться помочь им с мамой приехать сюда. Дома им сейчас очень тяжело.
        Улыбка сошла с лица тети Альмы.
        - Милое дитя, - сказала она. - Я бы охотно помогла тебе. Но я не могу вмешиваться в политику. Сигурд бы этого не одобрил.
        - Политика? - Штеффи не понимала, о чем говорит тетя Альма.
        - Да, что мы, собственно, знаем о том, что там происходит. Не сажают же людей в тюрьму просто так?
        Штеффи смотрела на круглое лицо тети Альмы с вьющимися у висков волосами. Она всегда считала ее доброй, но сейчас казалось, что все это доброе и мягкое было чем-то вроде ваты, которой тетя Альма набита, и из-за которой невозможно достучаться до нее.
        - Спасибо за булочки, - сказала Штеффи. - Я должна идти.
        Дядя Эверт был на рыболовном промысле, и дома его ждали только через неделю. Оставалась только тетя Марта.
        - Я получила письмо от папы, сказала Штеффи.
        Тетя Марта кивнула, не отрывая взгляда от носка, который вязала.
        - Да, да.
        - Они не получили въездную визу в Америку. Папа думает, что они вообще никогда ее не получат.
        - На все Божья воля, - сказала тетя Марта.
        Штеффи захотелось встряхнуть ее.
        - Они не могут там оставаться, - сказала она. - Это невозможно! Разве вы не понимаете?
        - Не говори со мной таким тоном, девочка, - ответила тетя Марта.
        Как она могла подумать, что получит какую-то помощь от тети Марты? Никто не хочет ей помочь. Она никогда не встретится с мамой и папой.
        Слезы хлынули так внезапно, что Штеффи не успела выйти из комнаты. Она громко и несдержанно зарыдала.
        - Я хочу домой! - кричала Штеффи. - Я хочу домой!
        - Успокойся, - сказала тетя Марта. - Завтра я позвоню в Комитет помощи. Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет. Но долг христианина - попытаться помочь страждущему.
        Штеффи смотрела сквозь слезы на тетю Марту. Ее лицо было серьезным. Она выглядела как человек, который принял твердое решение.
        - Иди, умойся, - сказала тетя Марта. - И избавь меня впредь от подобных выпадов.
        Пока Штеффи умывала холодной водой свои пылающие щеки, она думала, что, возможно, надежда есть. Если и есть кто-то, кто может повлиять на ситуацию силой своей воли, так это тетя Марта.
        Глава 25
        - Что они сказали?
        Штеффи стояла в дверях кухни, запыхавшаяся и покрасневшая. Всю дорогу от школы до дома она бежала со всех ног.
        Тетя Марта повернулась от плиты.
        - О чем это ты? И почему ты в обуви? Сейчас же иди в прихожую и разуйся!
        Штеффи повиновалась. К тому времени она уже хорошо изучила тетю Марту, и понимала, что в противном случае не получит ответа на свой вопрос.
        - Вытри, - распорядилась тетя Марта, когда Штеффи вернулась.
        Штеффи взяла половую тряпку и вытерла с пола несколько едва различимых мокрых пятнышек. Затем прополоскала тряпку, выжала ее и повесила сушиться.
        - Тетя Марта, вы звонили в Комитет помощи?
        - Ты, верно, думаешь, что у меня других дел не было целый день, кроме как сидеть у телефона? - огрызнулась тетя Марта.
        - Нет, - попыталась смягчить ее Штеффи. - Я только думала…
        - Это заняло больше часа, - сказала тетя Марта.
        - Я могу почистить картошку, - предложила Штеффи.
        Стоило поднять тете Марте настроение, если она рассчитывала узнать что-нибудь.
        - Почисти, - немного дружелюбнее сказала тетя Марта. - Возьми эмалированную миску.
        Штеффи наполнила водой бледно-желтую с зелеными краями миску. Затем принесла из погреба картошку и взяла специальный ножик для чистки кожуры.
        Тетя Марта потрошила треску. Сизо-красные внутренности, которые она извлекала из рыбьего брюха, имели тухлый запах. Штеффи зажала нос и задержала дыхание, чтобы не чувствовать вони.
        - Тетя Марта, вы что-нибудь узнали?
        - В результате да.
        - Что они сказали?
        - Сказали, что ничего не смогут сделать.
        Нож соскользнул с картофелины в руке Штеффи. Левый указательный палец обожгло болью, и выступила капля крови.
        - Подумать только, надо же быть такой неуклюжей, - сказала тетя Марта. - Дай посмотрю палец.
        Она сунула палец Штеффи под кран и смыла кровь. Ранка была едва заметна, но в пальце пульсировала боль.
        - Почему? - спросила Штеффи.
        - Что почему? Порез нужно промыть.
        - Нет, я имела в виду, почему они не смогут ничего сделать?
        - Потому что они заботятся только о детях. Так решило правительство. Взрослых беженцев не пускают, если нет на то особых причин.
        - Так ведь есть, - попыталась возразить Штеффи. - Мы же с Нелли здесь.
        - И пятьсот других детей, - сказала тетя Марта. - Как ты себе представляешь, если все привезут сюда своих родителей?
        - Но мой папа - врач. Он мог бы быть здесь полезен. Он работал бы на острове и на соседних островах, если бы нашелся кто-нибудь, кто возил бы его на лодке.
        Тетя Марта обернула палец куском пластыря.
        - Такой ответ я получила. К сожалению. Ничего не поделаешь. Теперь можешь продолжать чистить картошку.
        Штеффи очищала картофелины и ополаскивала их в проточной воде. Если бы она могла понять хоть что-нибудь!
        Оставался только один выход. Ей самой нужно поговорить с дамами из Комитета помощи. Если она все расскажет, покажет папино письмо и действительно сможет объяснить, как обстоят дела, тогда они поймут, что обязаны помочь маме с папой.
        Она должна отправиться в Гётеборг. Но как?
        «Можно дойти по льду до Хьювика». Так сказала женщина на почте. Хьювик был расположен на большой земле. Оттуда можно доехать до Гётеборга на автобусе.
        «В среду», - решила Штеффи. В среду занятия в школе закончатся рано. Она не будет есть в школе свои бутерброды или попытается раздобыть еще несколько. Ей понадобится теплая одежда и маленький компас, которым научил ее пользоваться дядя Эверт.
        Глава 26
        Штеффи взяла с собой пару чулок и самую теплую кофту. Она тайком сунула в ранец компас и сказала тете Марте, что собирается после школы погулять и покататься на санках.
        - Приходи домой к ужину вовремя, - сказала тетя Марта.
        - Можно мне взять еще бутерброды? - спросила Штеффи. - Вдруг я проголодаюсь на горке.
        Тетя Марта не возражала. Папино письмо Штеффи положила в карман пальто вместе с нравоучительным письмом из Комитета помощи. На конверте был адрес. Туда она отправится, приехав в Гётеборг.
        В тепле в классе от чулок стали чесаться ноги. Штеффи крутилась за партой, как червяк, пытаясь извернуться и почесать бедро так, чтобы никто не заметил.
        - Что с тобой, у тебя блохи? - прошептала Брита. После рождественских каникул она смилостивилась настолько, что снова стала разговаривать со Штеффи.
        - Это чулки, - прошептала в ответ та. - Они новые.
        Брита понимающе кивнула. Новые шерстяные чулки, от которых чешутся ноги, были ей тоже знакомы.
        После школы Штеффи пошла к пристани, везя за собой санки, но ей не хотелось отправляться в путь по льду прямо оттуда. Кто-нибудь может увидеть ее и заинтересоваться, куда она идет. Вместо этого она свернула налево и немного прошла вдоль берега, пока не отыскала место, где ее не было видно с мыса.
        Штеффи спрятала санки в кустах, и только тут ее осенило, что она должна будет каким-то образом вернуться на остров.
        До сих пор ее планы не простирались дальше, чем дойти по льду до большой земли и доехать на автобусе до Гётеборга. Она надеялась, что десяти эре, которые лежали у нее в кармане, хватит на автобусный билет. Когда она доберется до Гётеборга, она спросит, как найти адрес, написанный на конверте из Комитета помощи.
        А потом? Неужели ей придется весь путь назад до острова идти пешком? Или дамы из Комитета помощи дадут ей денег на поездку на корабле? Лучше всего было бы, если бы она смогла остаться в городе до приезда мамы с папой.
        Мама и папа чувствовали бы себя лучше в Гётеборге, чем на острове.
        Папа съездил бы и забрал Нелли, и тогда они бы могли снимать в городе квартиру. Ничего, если она будет маленькая, зато они снова будут вместе.
        Штеффи проверила ногой лед на прочность. Он не поддавался. Она сделала несколько осторожных шагов. Покрытый снегом лед казался почти таким же крепким, как и земля.
        Штеффи выбрала направление по компасу, как учил ее дядя Эверт. Она решила пойти прямо на восток. Там должна быть большая земля.
        Первые отрезки пути Штеффи прошла с подветренной стороны острова, но, когда она отошла от берега дальше, с моря подул холодный ветер. Какая удача, что она тепло одета.
        Штеффи обернулась и посмотрела на остров. Может быть, она видит его в последний раз. Ей было весело смотреть на гавань, причалы и лодочные навесы с этого расстояния, идти пешком по льду, который раньше был открытым морем.
        Здесь, на море, ветер гнал поземку по снежному покрывалу. Штеффи немного пробежала, разгоняясь, и прокатилась по ледяной дорожке.
        Перед ней был небольшой остров с тремя домами и несколькими лодочными навесами. Там жила ее одноклассница Маргит. Она со своим братом каждый день вынуждена была добираться до школы на лодке, хотя теперь они, конечно, могут пройти по льду.
        Штеффи прибавила шагу, проходя мимо заселенной части острова, и обогнула мыс. Скрывшись за мысом, она села на камень у края берега, открыла ранец и достала пакет с бутербродами. Она могла сейчас съесть один бутерброд. Второй следовало оставить. Путь предстоял долгий, и неизвестно, когда она доберется до Гётеборга.
        Штеффи проглотила последний кусочек бутерброда с колбасой и отхлебнула молока из бутылки. Затем она поднялась, проверила по компасу направление и двинулась дальше.
        Когда остров остался далеко позади, перед ней раскинулась открытая ледяная равнина. Бесконечная и белая, она простиралась, насколько хватало взгляда. Лишь несколько покрытых снегом шхер возвышались надо льдом.
        Холод проникал через подошвы в ступни и выше в ноги. Ей нужно было набить ботинки соломой, как это делали в Альпах люди из книги, которую она читала, хотя в ее тесных ботинках вряд ли бы поместилось много соломы.
        Штеффи остановилась, чтобы еще раз проверить направление. Она сунула руку в ранец, на ощупь поискала компас, но не нашла. Она выложила пакет с бутербродами и учебники и перевернула ранец. Компаса не было. Должно быть, она выронила его на острове.
        Она обернулась и украдкой взглянула на холм вдалеке за собой. Нужно ли ей вернуться? Это займет по меньшей мере полчаса, а затем еще полчаса, чтобы дойти до места, где она стояла сейчас. Если она просто пойдет прямо вперед, наверное, она справится без компаса.
        Ледяная равнина, казалось, не имела конца. Штеффи мерзла всем телом, несмотря на кофту и две пары чулок. Она съела последний бутерброд, пока шла. В бутылке с молоком плавали льдинки.
        Хуже всего было то, что начало смеркаться. Свет стал тусклым, и ее тень на льду чудно вытянулась. Казалось, что она идет на ходулях.
        Быстро темнело. Вскоре она ничего не сможет увидеть. Подумать только, а ведь там могут быть проруби и трещины во льду!
        Штеффи испугалась, но выхода не было. Если она останется там, где находится сейчас, замерзнет насмерть ночью. Снег скрипел, а лед слегка потрескивал. Вдали мигал красным светом маяк.
        Наконец, когда почти совсем стемнело, она увидела впереди очертания земли. Штеффи прибавила шагу. Смертельно устав и промерзнув до костей, она ступила на твердую почву. Она стояла на каменистом берегу. Справа был причал и навес для лодки…
        Штеффи подняла глаза. Прямо перед ней стоял белый дом с высокой каменной лестницей.
        Этот дом она узнала.
        Должно быть, она ходила по кругу, вместо того, чтобы идти прямо вперед; свернула от моря, думая, что идет к большой земле, обогнула остров на таком большом расстоянии, что сама не видела его, прежде чем снова отклонилась от курса и пришла к берегу с левой стороны. Маяк, который она видела, был, видимо, тот же, на который она обычно смотрела с вершины холма.
        Все это долгое путешествие оказалось бессмысленным. Она вернулась туда, откуда начала. Она ничего не смогла сделать, чтобы помочь маме с папой. Ничего.
        В кухонном окне горел свет. Открыв входную дверь, Штеффи почувствовала запах жареной свинины.
        - Штеффи, - крикнула тетя Марта из кухни. - Это ты?
        Тетя Марта разогревала тушеные бобы для нее и была недовольна, что она опоздала.
        - Могла бы постараться не опаздывать, - сказала она. - Я же просила прийти домой к ужину?
        - Я не знала, который час, - ответила Штеффи.
        - Ты так долго каталась на санках?
        Штеффи покачала головой.
        - Нет, мы еще ходили на лед недалеко.
        - Ну и затея, - сказала тетя Марта. - Будь осторожна, чтобы не упасть в какую-нибудь прорубь.
        Глава 27
        Никто ничего не узнает о ее путешествии по льду. Это останется ее тайной. Санки она заберет после воскресной школы, а тете Марте скажет, что оставила их у Бриты.
        Когда дядя Эверт вернулся домой, Штеффи рассказала ему о папином письме и об ответе Комитета помощи. К ее изумлению тетя Марта сказала:
        - Это неправильно. Должен же быть какой-нибудь выход.
        Дядя Эверт на некоторое время погрузился в раздумья и затем сказал:
        - Я могу написать нашему депутату риксдага. Возможно, он попробует что-нибудь сделать.
        - Депутату риксдага? Кто это? - спросила Штеффи.
        - Риксдаг, - сказал дядя Эверт, - это место, где заседают политики и принимаются государственные решения. Наш депутат риксдага родом с островов. С ним можно поговорить, как с обычным человеком.
        Дядя Эверт расспросил Штеффи о ее родителях и написал письмо. «Риксдаг Швеции» стояло под именем на конверте.
        Штеффи пошла на почту вместе с дядей Эвертом, чтобы отправить письмо в Стокгольм. На кассиршу это произвело впечатление.
        - Вот как, решили заняться политикой? - сказала она.
        - Конечно, - ответил дядя Эверт.
        Покинув здание почты, Штеффи и дядя Эверт от души посмеялись над любопытным выражением лица кассирши.
        - Ей бы очень хотелось узнать, о чем это письмо, - сказал дядя Эверт.
        Теперь Штеффи с таким же нетерпением ждала письмо из Стокгольма, как и от мамы с папой. Она представляла себе узкий длинный конверт с золотистой кромкой и гербом Швеции на желто-голубом поле. Внутри должно лежать письмо, где написано, что мама и папа приглашены в Швецию.
        Недели следовали одна за другой, не принося никаких писем. Мороз усилился. В школе дети сидели, не снимая верхней одежды.
        В среду, в начале марта, учительница сообщила, что школу закроют на несколько недель. Слишком много тратилось кокса, чтобы согреть здание.
        - Нужно экономить топливо, особенно сейчас, когда идет война. У нас коксовые каникулы до Пасхи. Затем так и так должно уже потеплеть.
        Они получили задания для работы дома, пока школа будет закрыта, примеры и упражнения по правописанию. Штеффи скучала по школе. Дни тянулись так долго. Она ждала письма из Стокгольма, открытия школы, наступления весны.
        В этом году Пасха была ранняя. Море все еще сковано льдом и покрыто снегом. Незадолго до Пасхи дети и молодежь принялись собирать на самом высоком месте острова огромную кучу хвороста. Это будет пасхальный костер.
        - Он должен быть виден издалека, - сказала Нелли, когда они со Штеффи тащили вверх к костру несколько кусков старой фанеры. - Чтобы на других островах увидели, что у нас самый большой огонь.
        Костер зажгут в пасхальный вечер, когда начнет смеркаться. В понедельник, как обычно, Штеффи отправилась на почту. По дороге ей встретились два странных существа. Они выглядели как маленькие старушонки, но оделись не в черное, как было принято на острове, а вырядились в пестрые юбки, передники и шали.
        Подойдя поближе, Штеффи увидела, что это два ребенка. Длинные юбки путались у них в ногах. Один ребенок нес метлу. У другого был медный котел. Щеки нарумянены, а носы - в саже.
        Только когда они подошли вплотную, Штеффи их узнала. Нелли и Соня. Что они с собой сделали?
        - Подари монетку пасхальным бабкам, - сказала Соня и протянула Штеффи котел.
        Штеффи пришла в ярость. Ее младшая сестра бродила по дорогам и попрошайничала, вырядившись, как оборванка.
        Подумать только, если бы мама с папой об этом узнали! Она сорвала с Нелли цветастую шаль и закричала:
        - Ты с ума сошла? Ты еще будешь позорить нас на весь остров?
        - Пусти! - заревела Нелли и попыталась перетянуть шаль на себя. - Побереги шаль, она - тети Альмы.
        - Сними с себя эти лохмотья, - продолжала кричать Штеффи. - Иди домой и умойся! Ты похожа на попрошайку. Что подумают люди?
        - Это ты сошла с ума, - закричала ей в ответ Нелли. - Ты ничего не знаешь. Мы - пасхальные бабки. Только ты не знаешь, что это такое. Ты ведь считаешь, что все должно быть как дома.
        - Соня! Нелли! - послышалось несколько детских голосов. Прибежали три маленькие девочки. Они были одеты точно так же как Нелли и Соня.
        - У вас уже что-нибудь есть?
        Соня показала свой котел. Она потрясла его, и внутри что-то загромыхало.
        Штеффи переводила взгляд с одного нарумяненного и вымазанного сажей детского лица на другое. Пасхальные бабки?
        - Отдай мне шаль, - сказала Нелли. - Здесь все переодеваются в пасхальных старушек. Спроси кого угодно, тебе скажут.
        Штеффи протянула Нелли шаль и пошла дальше. Почта оказалась закрыта.
        Вечером Штеффи пошла с тетей Мартой и дядей Эвертом на холм к пасхальному костру. Еще как следует не стемнело. Небо было темно-синим.
        Все население острова собралось вокруг костра: молодые и старые, мальчики и девочки, мужчины и женщины. Там же была и Нелли со своими подружками. Все еще выряженные.
        Пэр-Эрик с несколькими мальчишками отвечали за костер. Они взяли с собой бидон с керосином, чтобы огонь вспыхнул.
        - Когда же зажгут? - спросила Штеффи.
        - Скоро, - сказал дядя Эверт. - Но мы не первые. Нам придется подождать.
        Синий цвет неба стал еще на тон темнее.
        - Теперь пора, - сказал дядя Эверт.
        Далеко-далеко на севере слабым светом вспыхнуло пламя. Еще одно, немного ближе, и еще, на соседнем острове. Пэр-Эрик вылил содержимое бидона на кучу хвороста и поджег. Взметнулось большое пламя. Захрустел и затрещал сухой хворост.
        - Огонь разгорается, - удовлетворенно сказал дядя Эверт.
        Эстафета передавалась с острова на остров, дальше и дальше к югу. Как пылающая цепь, горели костры на вершинах самых высоких холмов.
        Жар был так силен, что Штеффи пришлось немного отступить. Казалось, будто летнее солнце согревало лицо и тело спереди, а за спиной все еще была зима.
        Дядя Эверт положил руку на плечо Штеффи.
        - Замерзла?
        Штеффи покачала головой. Огонь бушевал. Языки пламени взвивались к небу, которое уже почти потемнело.
        «На всех островах, - думала Штеффи. - На всех островах вокруг костров стоят и греются люди. На всех островах кого-нибудь из детей спрашивают, не замерз ли он. На всех островах смотрят на огни соседних островов».
        От этой мысли на душе у нее потеплело.
        Глава 28
        - Кто из вас осенью собирается продолжить учебу?
        Учительница стояла на кафедре в первый учебный день после Пасхи. Дети еще как следует не угомонились за своими партами. Как будто они разучились за долгие каникулы вести себя тихо.
        Сильвия и Ингрид, староста класса, одновременно подняли руки. Еще три мальчика подняли руки следом за ними.
        - Больше никто?
        Штеффи подняла руку.
        - Стефания? - сказала учительница.
        - Да, - ответила Штеффи. - Я тоже продолжу учиться.
        Учительница кивнула.
        - Хорошо, сказала она. - Шесть человек - это больше, чем обычно. Я буду заниматься с вами дополнительно до конца учебного года. Вам придется оставаться на какое-то время каждый день после уроков. Я запишу вам названия двух книг и попрошу, чтобы вы достали их уже к следующей неделе.
        Учительница написала на черной доске названия книг.
        Штеффи аккуратно переписала их в тетрадь. Это были арифметика и книга под названием «Сказания Фенрика Стола».
        После занятий учительница попросила Штеффи задержаться на минутку.
        - Ты способная девочка, - сказала она. - Я рада, что у тебя есть возможность продолжать учебу. Немецкий, который изучают в полной средней школе, не будет ведь для тебя никакой проблемой.
        - Не будет, - согласилась Штеффи, пытаясь угадать, к чему клонит учительница.
        - Я тебе принесу эти две книги, которые мы будем проходить весной. У меня есть лишние экземпляры, и я могу тебе одолжить. Завтра я принесу их, а ты дома обернешь бумагой.
        Когда Штеффи вышла на лестницу, школьный двор был пуст. Из куч грязного снега в самых тенистых уголках вытекали ручейки, пробивая себе путь через гравий.
        Теперь, когда снег начал таять, все ее одноклассники достали свои велосипеды. После уроков они толпой мчались к стоянке велосипедов, садились на них и разъезжались по домам.
        Сейчас на стоянке остался лишь один велосипед. Рядом с ним на корточках сидела Вера и накачивала насосом камеру заднего колеса.
        Штеффи осторожно подошла. Это был тот случай, которого она ждала, чтобы поговорить с Верой.
        Нужно было только просто спросить: ты домой? Пойдем вместе? Но иногда простые вещи становятся слишком сложными. Штеффи почему-то решила начать разговор с чего-нибудь другого. Тогда она сможет идти рядом с Верой, пока та не выведет велосипед за калитку, словно это совершенно естественно, что они вместе идут домой.
        Она подошла к велосипедной стоянке.
        - Ты не будешь продолжать учиться? - спросила она.
        Вера подняла глаза.
        - Нет, - сказала она. - Мама не разрешила. Кроме того, я не очень хорошо учусь.
        - Ты могла бы учиться лучше, - сказала Штеффи. - Если бы только захотела. Ты бы, например, могла стать актрисой. Ведь у тебя так хорошо получается передразнивать.
        - Ну и что, - сказала Вера. - Я выйду замуж. За кого-нибудь богатого, из дачников. Буду жить в городе, и у меня будет домработница.
        Она поднялась и бросила украдкой взгляд в сторону изгороди. Только сейчас Штеффи увидела, что на дороге со своими велосипедами стояли Сильвия и Барбру. Они кого-то ждали. Ждали Веру.
        - Другое дело ты, - сказала Вера. - Тебе стоит продолжать учиться.
        - Пошли же, Вера, - крикнула Сильвия. - Мы уезжаем.
        - У тебя, что, нет велосипеда? - спросила Вера.
        - Нет.
        Пусть лучше другие думают, что у нее нет велосипеда, чем узнают, что она не умеет на нем ездить.
        - Жаль, - сказала Вера. - А то мы могли бы покататься вместе. Пока.
        Вера села на велосипед и поехала догонять Сильвию и Барбру. Штеффи смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду.
        В тот день Штеффи ничего не сказала тете Марте о продолжении учебы. На следующий день учительница принесла ей книги. Арифметика оказалась гораздо более сложной, чем их обычная. Там были задачи с «X» и «Y» вместо цифр.
        Штеффи взяла книги домой и попросила у тети Марты оберточную бумагу.
        - Вы так поздно в этом году получили новые учебники? - спросила она. - Откуда ты их взяла?
        - Мне их одолжила учительница, - сказала Штеффи. - Они нам нужны для дополнительных занятий, чтобы продолжить на следующий год учебу в Гётеборге.
        - Можешь забыть об этом, - сказала тетя Марта. - Ты не поедешь учиться в Гётеборг.
        Штеффи уставилась на нее.
        - Но я собираюсь стать врачом! - сказала она. - Я должна учиться!
        Тетя Марта хохотнула, и этот сухой смешок прозвучал как кашель.
        - Самое время оставить эти аристократические замашки, - сказала она. - Куда, ты думаешь, ты попала? Может, ты думаешь, что мы богачи? Нам не по карману содержать тебя на полном пансионе в городе, ты должна бы это понимать. Да и к чему все это? Ведь даже не известно, как долго ты здесь пробудешь.
        - Но что же мне тогда делать, когда закончатся занятия в школе?
        - Помогать здесь по дому, - сказала тетя Марта. - Осенью можешь пойти на кухню в школьную столовую, как обычно делают девочки.
        - Не хочу я идти ни на какую кухню! - запротестовала Штеффи. - Я хочу учиться в настоящей школе!
        - Твои желания никого не интересуют, - сказала тетя Марта. - Иди наверх, в свою комнату, и посиди там, пока не осознаешь это.
        На следующий день Штеффи отнесла учительнице арифметику и «Сказания Фенрика Стола» так и не обернув их. На перемене она сказала учительнице, что им нужно поговорить.
        - Я не смогу продолжить учебу, - сказала она.
        Учительница выглядела огорченной.
        - Ты не спросила разрешения?
        - Нет.
        - Знаешь, - сказала учительница. - Я поговорю с Янсонами.
        - Спасибо, - ответила Штеффи. - Только, пожалуйста…
        - Что?
        - Подождите до пятницы. Тогда дядя Эверт будет дома.
        - Его легче уговорить?
        Штеффи кивнула.
        - Думаю, да. И еще, пожалуйста, ничего не говорите классу. О том, что мне не разрешили учиться дальше.
        Учительница все поняла.
        - Не буду.
        По дороге домой, Штеффи как обычно заглянула на почту. Там был только коричневый конверт, подписанный на машинке, адресованный Эверту Янсону. Тетя Марта убрала его в буфет до возвращения дяди Эверта.
        Глава 29
        Впятницу на ужин, как обычно, была жареная скумбрия.
        - Сегодня придет учительница Штеффи, - сказала тетя Марта, раскладывая столовые приборы. - Она хочет с нами поговорить.
        - Что ты натворила на этот раз? - спросил дядя Эверт, но голос его был шутливым.
        - Ничего, - сказала Штеффи. Она не хотела говорить с дядей Эвертом о продолжении учебы при тете Марте.
        - Посмотрим, - сказала тетя Марта.
        После ужина Штеффи пришлось вытереть пыль в комнате, хотя последний раз она делала это два дня назад. Тетя Марта сказала, что комната должна быть опрятной, когда придет учительница.
        Дядя Эверт вошел в комнату.
        - Дядя Эверт, - начала Штеффи.
        - Да?
        Он увидел коричневый конверт, лежащий в буфете, достал свой карманный ножик и вскрыл письмо.
        - Учительница придет сюда… это не из-за того, что я что-то сделала.
        - Да ничего страшного, - рассеяно сказал дядя Эверт, вынимая из конверта машинописный лист.
        - Я не это имела в виду, - сказала Штеффи. - Дело в том… Я бы так хотела…
        Она замолчала, заметив, что дядя Эверт не слушает ее. Чем дольше он читал письмо, тем глубже становилась озабоченная морщина на его лбу.
        Штеффи подняла горшок с цветком, собираясь вытереть с подоконника пыль.
        - Штеффи, - сказал дядя Эверт. - Я должен тебе кое-что рассказать.
        - Что?
        - Видишь это письмо, - сказал дядя Эверт. - Помнишь, я писал нашему депутату риксдага?
        Как она могла забыть!
        - Вот его ответ, - продолжал дядя Эверт.
        - Что он пишет?
        Дядя Эверт вздохнул.
        - Он написал, что не смог ничего сделать для твоих родителей.
        Цветочный горшок выскользнул из рук Штеффи и, упав на пол, разбился.
        - Они могут обратиться за въездной визой в шведское посольство в Вене, но маловероятно, что они ее получат. Здесь написано, что насколько он смог разузнать, почти никому из еврейских беженцев не разрешили приехать в Швецию.
        Вбежала тетя Марта.
        - Что тут разбилось?
        Она увидела разбросанные по полу осколки цветочного горшка, землю и остатки растения.
        - Не может быть, девочка, какая же ты неуклюжая! Моя прекрасная пеларгония! Да еще так невовремя!
        - Оставь ее, - сказал дядя Эверт. - Не видишь, что она расстроена?
        Он протянул тете Марте конверт. Она прочла письмо и затем сказала более дружелюбным тоном:
        - Теперь возьми и подмети пол, пока не пришла учительница.
        Штеффи подмела.
        Закончив, она попросила дядю Эверта дать ей письмо. Штеффи поднялась в свою комнату и с трудом попыталась прочитать запутанные формулировки: «известное ограничение в отношении выдачи разрешения на въездную визу…».
        Внизу хлопнула входная дверь и Штеффи услышала голос тети Марты:
        - Добро пожаловать, фрекен Бергстрём. Заходите!
        - Спасибо, - сказала учительница. - Стефания дома?
        - Да, - ответила тетя Марта, - но…
        - Я только хотела поздороваться с ней, - сказала учительница.
        - Штеффи! - крикнула тетя Марта.
        Штеффи отложила письмо и спустилась.
        - Здравствуй, Стефания, - сказала учительница.
        Это звучало торжественно. Учительница была единственным человеком на острове, кто называл ее Стефанией.
        - Здравствуйте.
        - Ты здесь неплохо живешь, - сказала учительница. - У тебя даже есть своя комната?
        - Да, наверху.
        - Подумать только, - сказала учительница. - Прошло уже лет пятнадцать с тех пор, как я была здесь в последний раз. Когда Ан
        - Лиза…
        - Ну, проходите, - прервала ее тетя Марта. - Проходите и садитесь.
        Она пригласила учительницу в гостиную. На столе были выставлены кофейные чашки, молочник и сахарница. Это был изящный фарфор с позолоченными краями и мелким цветочным узором, в будни они никогда не пользовались этой посудой. На блюде с высокими ножками возвышался свежеиспеченный торт.
        - Принеси кофе, Штеффи, - сказала тетя Марта, пока учительница здоровалась с дядей Эвертом.
        Штеффи перелила кофе из чайника в фарфоровый кофейник, выставленный тетей Мартой. Осторожно она внесла горячий и тяжелый кофейник в комнату и поставила его на стол. Тетя Марта налила кофе.
        - Можешь взять кусок торта с собой наверх, - сказала она Штеффи.
        Так ей нельзя остаться с ними! Штеффи посмотрела на учительницу, но та помешивала кофе ложечкой и ничего не сказала.
        Штеффи положила на тарелку кусочек торта и вышла из гостиной.
        - Закрой дверь, будь добра.
        Штеффи остановилась в коридоре. Она слышала неясное бормотание голосов через закрытую дверь, но у нее не получалось различать слова. С тем же успехом можно пойти и наверх.
        Она села на кровать и принялась разламывать кусок торта на маленькие кусочки. Наконец остались только крошки. Часть просыпалась на кровать. Штеффи было все равно.
        Через полчаса она услышала, что дверь из гостиной в коридор открылась.
        - Вы уверены, что вас не надо проводить до дома, фрекен Бергстрём? - это был голос дяди Эверта.
        - Абсолютно уверена, - ответила учительница. - Но обещайте мне, что вы подумаете об этом серьезно.
        - Мы подумаем, - сказала тетя Марта. - Но скорее всего, будет так, как мы сказали.
        - Спасибо за кофе и вкусный торт, - сказала учительница.
        - Да не за что. Спасибо вам, что зашли.
        Они вышли из коридора.
        - До свидания, Стефания, - крикнула учительница, подойдя к лестнице.
        Штеффи вышла на лестничный пролет.
        - До свидания.
        - Увидимся в понедельник в школе.
        Входная дверь захлопнулась. Учительница ушла.
        Глава 30
        - Не всегда все получается так, как нам хочется, - сказал дядя Эверт. - Жизнь надо принимать такой, какая она есть, и радоваться всему хорошему.
        Штеффи чертила ногтем по цветастой клеенке и ничего не говорила. Сказать было нечего. Они все решили. Она не сможет поехать учиться в Гётеборг.
        - Нечего сидеть и дуться, - сказала тетя Марта. - У тебя нет причин для недовольства. Мы заботились о тебе как о родной. Тебе следовало бы быть благодарной.
        - Я вам благодарна. - Голос Штеффи свидетельствовал об обратном.
        - Выше нос, - сказал дядя Эверт. - Вот увидишь, все наладится. Если ты останешься здесь надолго, мы позаботимся, чтобы ты со временем выучилась настоящей профессии.
        - Можно мне встать из-за стола?
        - Пожалуйста, - кивнула тетя Марта.
        - Спасибо.
        Штеффи надела пальто и отправилась к берегу.
        Всего лишь за несколько дней весеннего солнца снег и лед растаяли. С крыш лодочных навесов капала вода. Клуша, крупная морская чайка, закричала у нее над головой. «Ха-ха, ха-ха», - прозвучало гак, словно птица насмехалась над ней.
        Штеффи присела на перевернутую верх дном лодку и посмотрела на море. Несколько льдин все еще плавали в бухте.
        Голубая вода сверкала. Далеко, на другом конце моря была Америка. Попадет ли она туда когда-нибудь?
        Во второй раз Штеффи понесла книги учительнице в школу. Та согласилась принять только арифметику.
        - Эту оставь пока, - сказала учительница и протянула назад «Сказания Фенрика Стола». - Ты можешь почитать ее для себя и вернуть мне, когда закончишь.
        Штеффи прочла несколько стихов из книги. Речь шла о войне давным-давно. Такие стихи Штеффи не очень нравились.
        Каждый день, когда Штеффи видела, как Сильвия, Ингрид и еще три мальчика оставались с учительницей для дополнительных занятий, у нее сжималось сердце. Была бы она одной из них, она бы только и делала, что училась. Она была почти рада весенней простуде, позволившей ей остаться дома на несколько дней.
        Поскольку Штеффи заболела, тетя Марта позволяла ей спать сколько угодно. Однажды утром Штеффи проснулась и обнаружила, что тетя Марта уже ушла в магазин. Она босиком в длинной ночной рубашке прокралась вниз.
        Утреннее солнце бросало косые лучи сквозь окно в комнате. Штеффи включила радио и прибавила звук, чтобы слышать музыку на кухне. Она отрезала несколько кусков хлеба и достала из кладовой масленку и кувшин с молоком.
        Посреди песни музыка прекратилась. Послышался резкий звук, а затем - привычный голос:
        - Специальный выпуск новостей от Шведского телеграфного бюро. Германия начала военные действия против Норвегии и Дании. «Радио Осло» сообщило, что сегодня, в три часа утра, германские войска высадились на берег в норвежских портах. Силы германских военных соединений в данный момент находятся в заливе Осло-фьорд.
        Штеффи застыла как статуя посреди кухни с кувшином в одной руке и масленкой - в другой.
        До Осло недалеко. Если немцы воюют против Норвегии и Дании, то с таким же успехом в любой момент может настать и черед Швеции.
        Когда тетя Марта вернулась домой, Штеффи сидела, забравшись с ногами на стул, натянув на поджатые колени ночную рубашку. На кухонном столе стоял нетронутый завтрак. Новости кончились, но радио продолжало работать. В другой раз тетя Марта сразу же выключила бы его и отчитала бы Штеффи за то, что играла музыка, но в этот раз она только сказала:
        - Ты слышала?
        - Да.
        - Я услышала об этом на почте, - сказала тетя Марта. - Это ужасно. Ужасно.
        Радио оставалось включенным весь день. Штеффи сидела в комнате, закутавшись в одеяло. С каждым выпуском новостей все больше норвежских городов оказывалось в руках немцев.
        - Из-за угрозы мин шведским рыбакам не рекомендуется выходить в Скагеррак и даже в Каттегат, - сообщил в полдень потрескивающий голос.
        «Диана» вышла на промысел куда-то к Скагерраку. Дядю Эверта и других рыбаков ожидали домой только послезавтра.
        - Дядя Эверт… - прошептала Штеффи.
        - С ним все в порядке, - грубо одернула ее тетя Марта, но сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. В тот момент, когда диктор сообщал о продолжении боев между германскими и английскими военными судами у норвежских берегов, зазвонил телефон.
        - …сильный шторм, море бушует… - говорил голос по радио.
        Они переглянулись. Штеффи поняла, что тетя Марта подумала о том же, о чем и она сама: что-то случилось с дядей Эвертом. Тетя Марта поднялась и сняла трубку.
        - Алло?
        Она слушала мгновение и протянула трубку Штеффи.
        - Это тебя.
        Штеффи выдохнула.
        - Алло? - сказала она в трубку.
        Сначала были слышны лишь всхлипывания, затем голос Нелли:
        - Штеффи?
        - Да?
        - Я боюсь. Они придут сюда?
        - Я не знаю. Я тоже боюсь.
        - Можно мне прийти к тебе?
        - Подожди, мне нужно спросить.
        Тетя Марта ничего не имела против того, чтобы Нелли пришла.
        Тетя Альма с малышами проводили Нелли. Тетя Альма была взволнована. Они с тетей Мартой разговаривали шепотом.
        - …вошли в какой-то порт…
        - …может быть, по радио…
        В пять часов диктор сообщил в новостях, что немцы захватили почтовое отделение и полицейский участок в Осло, а воздушный флот высадился на юге Норвегии. Тогда тетя Марта выключила радио и сказала:
        - Я приготовлю ужин. Все равно ведь нужно есть. Если хотите, можете у нас переночевать.
        Для тети Альмы и малышей постелили в комнате для гостей.
        Нелли легла на полу, на матрасе в комнате Штеффи. Это был первый раз за почти восемь месяцев, когда они спали в одной комнате.
        - Штеффи? - прошептала Нелли, когда они погасили свет.
        - Что?
        - Можно мне к тебе на кровать?
        - Я простужена. Ты заразишься.
        - Ничего.
        Нелли заползла к Штеффи под одеяло. Ее ноги были ледяные. Штеффи обняла ее.
        - Если они придут сюда, что мы тогда будем делать? - спросила Нелли.
        - Тогда мы поедем куда-нибудь еще, - сказала Штеффи.
        - Куда?
        - В… в Португалию.
        - Португалия, - сказала Нелли. - Там тепло, правда ведь? Там нет снега?
        - Нет, - сказала Штеффи. - Только песчаные пляжи и пальмы.
        - Ты говорила, что здесь должны были быть пляжи и пальмы, - напомнила ей Нелли.
        - Я знаю. Я ошиблась.
        - Мама с папой смогут приехать туда?
        - Не знаю, - ответила Штеффи. - А сейчас спи.
        Нелли замолчала и повернулась в кровати.
        Штеффи думала, что она заснула, когда услышала в темноте ее голос:
        - Штеффи? А что, если война будет продолжаться так долго, что мама с папой не узнают нас, когда она закончится?
        - Они узнают нас, - сказала Штеффи. - Даже если война продлится много лет. Я уверена.
        Они заснули, крепко прижавшись друг к другу. Как тогда, когда они были маленькими, дома, в детской.
        Глава 31
        Дядя Эверт вернулся домой уже к следующему вечеру. Он был бледным и усталым. Рыболовецкая лодка с соседнего острова подорвалась на мине.
        - Шесть человек погибли, - сказал дядя Эверт. - Это могло случиться и с нами. Мы прошли всего в нескольких сотнях метров друг от друга.
        Его руки дрожали, когда он чистил картошку. Дрожали лишь слегка, но Штеффи увидела это и поняла, что дядя Эверт тоже напуган.
        - Что будет дальше? - поинтересовалась тетя Марта.
        Дядя Эверт покачал головой.
        - Мы не можем прекратить рыбачить. Остается только надеяться на Божий промысел. И на то, что война скоро закончится.
        Штеффи попыталась что-то сказать, но помешал ком в горле, не дававший словам выйти. Она с трудом сглотнула и наконец задала вопрос.
        - Нужно ли вам выходить далеко в море? Разве вы не можете ловить рыбу поближе к берегу?
        Она сама услышала, как неестественно и нечетко прозвучал ее голос.
        Дядя Эверт улыбнулся, но только губами. Улыбка не тронула его глаз.
        - В море есть большие подводные камни. Море богато.
        - И опасно, - сказала тетя Марта. - Стыдно и горько, что люди делают его еще опаснее друг для друга.
        Она смотрела на дядю Эверта, и такого выражения ее светлых глаз Штеффи никогда раньше не видела. Так часто мама смотрела на папу, вернувшегося из лагеря, обычно вечерами, когда они сидели, разговаривали и думали, что дети заснули. Тогда Штеффи лежала и смотрела на них сквозь полуприкрытые веки, слушая их шепот, улавливая лишь отдельные слова.
        - Когда мы проходили мимо Марстранда, военные корабли стояли в море у Патерностера и палили друг в друга, - сказал дядя Эверт.
        Марстранд был расположен всего в нескольких десятках километров. Теперь война шла рядом.
        По радио сообщили, что все дома нужно затемнить. Если немцы нападут ночью, они не должны увидеть, где находятся дома и люди. Тетя Марта сшила светонепроницаемые шторы из черной ткани и повесила их на окна. В сумерках, когда в доме зажигали свет, шторы должны быть задернутыми. Хорошо, что сейчас весна, и по вечерам светло.
        В школе они узнали, что все дети с островов, возможно, будут эвакуированы на большую землю. Каждый ребенок должен иметь при себе упакованную сумку, если придет сообщение, что нужно ехать. Большинству казалось, что это даже интересно. Но Штеффи боялась. Не очередного переезда, не нового путешествия в чужие места с чужими людьми!
        Она упаковала в дорожную сумку два платья, украшения и фотографии. Кто знает, если ей придется уехать, возможно, она никогда уже не вернется сюда.
        Больше всего Штеффи огорчало, что мама с папой не узнают, где она. Никто заранее не знает никаких адресов. И подумать только, вдруг их с Нелли разлучат!
        Но спустя несколько недель сообщили, что никакой эвакуации не будет. Можно было снова распаковывать сумку.
        После Пасхи сахар стал выдаваться по талонам, так же как и кофе. Нельзя было купить столько, сколько хочешь, лишь столько, сколько указано в серых талонах, которые тетя Марта принесла с почты. Она внимательно следила за тем, чтобы Штеффи не клала слишком много сахара в овсянку.
        Волосы Штеффи стали отрастать. Они уже доставали до плеч. Штеффи заплетала их в две короткие косички. Наверное, они успеют отрасти до отъезда в Америку.
        Ветер с моря становился все мягче. Дядя Эверт спустил на воду небольшую лодку и взял Штеффи с собой на лодочную прогулку.
        - Иди, садись сюда, научишься грести, - сказал он. - Нужно уметь, если живешь у моря.
        Штеффи уселась рядом с дядей Эвертом на деревянной скамье, «банке», так у моряков называется сиденье на гребной шлюпке. Дядя Эверт, стоя на коленях позади Штеффи, помогал ей управлять тяжелыми веслами.
        Сначала весла неуклюже болтались в разные стороны, пока палки не попали в специальные крепления на бортике, предназначенные для того, чтобы удерживать их на одном месте. Тогда гребки стали получаться лучше, но Штеффи потребовалось какое-то время, прежде чем удалось заставить весла двигаться в такт. Всякий раз она слишком сильно налегала на правое весло, поэтому лодку разворачивало влево.
        - Почему нужно грести, сидя задом наперед? Ведь не видно, куда направляешься.
        - Попробуй наоборот, тогда увидишь.
        Штеффи развернулась на скамье и попыталась грести наоборот: сначала вперед, а затем назад. Вообще ничего не получилось. Было почти безветренно. Далеко на западе серо-голубая дымка стирала границу между небом и землей. Поверхность воды была ровной, без ряби. Вода лишь мягко колыхалась вперед и назад, словно блестящий шелковый материал маминого самого красивого платья. Пепельно-синий муар, называла его мама. Штеффи было приятно произносить слово «муар», такое же мягкое и красивое, как сама ткань.
        - Если продолжать грести на запад, только грести и грести, то можно доплыть до Америки? - спросила Штеффи.
        Дядя Эверт засмеялся.
        - Да, если тебе посчастливится сохранить курс на запад, двигаясь к северу от Скогена в Дании и к югу от Норвегии, тогда, для начала, ты попадешь в Шотландию. Затем останется только пересечь Атлантику. Тебе придется хорошенько запастись едой, если ты собираешься рискнуть. И надеяться на такой штиль, как сегодня.
        Весла натерли Штеффи руки, больнее всего было на мягкой складке кожи между большим и указательным пальцами. Но она не собиралась жаловаться.
        Дядя Эверт потянул за деревянную обмотку и выкатил с кормы лодки свернутый линь - тонкий пеньковый трос.
        - Подними весла и иди сюда, подержи, - сказал он.
        Штеффи подняла весла над краем лодки. Холодная вода капала ей на ноги. Она осторожно перешагнула с «банки» на корму. Лодка казалась неустойчивой. Двигаясь, Штеффи боялась, что она опрокинется.
        - Не бойся, - сказал дядя Эверт. - Эту лодку не удастся перевернуть с первого раза. Ты уж во всяком случае слишком мало для этого весишь.
        Штеффи держала трос, пока дядя Эверт греб сильными ударами весел.
        - Сейчас увидишь, как клюет скумбрия, - сказал он. - Дашь мне знать, когда почувствуешь, что дергает.
        Штеффи казалось, что трос дергался все время.
        - Вот! - крикнула она. - Дергает.
        Дядя Эверт подошел и проверил. Затем покачал головой.
        - Это просто тяжесть грузила, которую ты чувствуешь. Когда клюет рыба, дергает иначе.
        - Как?
        - Ты заметишь. Живая, а не просто мертвая тяжесть.
        Штеффи оценивающе посмотрела на свои ладони. Они покраснели и ныли от боли. Она почти забыла о тросе с его мертвой тяжестью, как он внезапно пришел в движение.
        - Вот! - закричала она. - Теперь тянет!
        Дядя Эверт перебрался к ней и принялся вытягивать трос. На одном из крючков билась блестящая рыба.
        Хотя Штеффи много раз с тех пор, как приехала на остров, видела, как тетя Марта чистила скумбрию, она никогда раньше не думала, насколько эта рыба красива. Гладкая кожа отливала черным, зеленым и серебристым. Штеффи почувствовала странное волнение, ее сердце заколотилось.
        - Хороша рыба, - сказал дядя Эверт. - Весит наверняка полкило. Сними ее сама.
        Штеффи медлила. Она никогда раньше не держала в руках живую рыбу.
        Штеффи ухватилась за скумбрию обеими руками. На ощупь рыба не была такой противной, как казалось. Холодная, но не склизкая. Дядя Эверт помог ей снять рыбу с крючка.
        Затем он достал свой нож и сделал косой надрез у жабер. Штеффи отвела взгляд.
        - Этому ты тоже должна научиться, - сказал дядя Эверт. - И чистить.
        - Фу, нет, - ответила Штеффи. - Никогда в жизни.
        Дядя Эверт улыбнулся.
        - Никогда не говори никогда.
        В тот день их улов составил три рыбины. Тетя Марта почистила их и пожарила к ужину. Рыба оказалась на самом деле довольно вкусной.
        Глава 32
        Однажды светлым весенним вечером, когда тетя Марта, села, управившись с делами, послушать вечернюю молитву, Штеффи всунула голову в комнату.
        - Я помыла посуду и сделала уроки, - сказала она. - Можно мне немного погулять?
        - Можно, - ответила тетя Марта. - Но возвращайся домой до темноты.
        Штеффи надела кофту и завязала на туфлях шнурки. Наконец-то стало достаточно тепло, чтобы избавиться от тесных зимних ботинок и носить легкие прогулочные туфли.
        Она вышла на лестницу. Воздух был прохладен и свеж.
        К углу дома был прислонен велосипед тети Марты. Он был большим и тяжелым, с толстыми шинами и крепкой рамой.
        Если она смогла грести на лодке, то, может, она справится и с велосипедом тети Марты.
        Штеффи взялась за деревянные ручки руля и вывела велосипед на дорогу. Тяжело дыша и вспотев от напряжения, она потащила его на холм.
        На вершине холма Штеффи остановилась. Перед ней простирался длинный, но не крутой спуск. Дорога была почти прямой. Место вполне подходящее.
        Штеффи поставила правую ногу на педаль и глубоко вдохнула. Затем она подняла левую ногу, одновременно нажав на педаль правой. Велосипед покатился. Штеффи попыталась сесть на седло, но оно оказалось слишком высоким. Стоя на педалях, она неуверенно поехала вниз, все быстрее и быстрее. Было чудесно и страшно одновременно.
        Дорога делала крюк влево между склонами двух холмов.
        Штеффи повернула руль и потеряла контроль над велосипедом. Она покачнулась, резко затормозила, и ее занесло на рыхлом гравии. Велосипед упал, Штеффи свалилась в канаву.
        «Я умерла», - подумала она.
        Но она не умерла, потому что чувствовала боль в руке и в колене.
        Звук шин, тормозивших о гравий, заставил ее поднять взгляд. Теперь она опозорится на весь остров.
        - Как это случилось? - спросила Вера.
        - Не знаю, - сказала Штеффи. - Думаю, я сломала руку.
        - Я помогу тебе выбраться, - сказала Вера.
        Она соскочила с велосипеда и вытащила Штеффи из канавы.
        - Это твой велосипед? - спросила она.
        - Нет, тети Марты.
        Вера подняла велосипед и осмотрела его.
        - Вроде с ним все в порядке, - сказала она. - Может, спицы спереди слегка погнулись. Или так оно и было?
        - Не знаю, - ответила Штеффи.
        Головокружение прошло. На коленках только ссадины, но правая рука болела.
        - Думаешь, рука сломана? - спросила она Веру.
        Вера осторожно пощупала руку Штеффи через кофту.
        - Можешь ею пошевелить? - спросила она. - Вот так?
        Штеффи попробовала пошевелить рукой разными способами. Было больно, но получалось.
        - Кажется, не сломана, - сказала Вера. - Ты раньше никогда не ездила?
        Теперь не было смысла врать.
        - Я могу помочь тебе, - сказала Вера. - Ты не только должна уметь крутить педали, но еще тормозить и поворачивать. Хочешь научиться?
        - Хочу.
        - Завтра, - сказала Вера. - После школы. В субботу домашних заданий не задают. А сейчас мне пора домой, а тебе, наверное, надо вымыться и переодеться.
        Штеффи посмотрела на свое испачканное глиной платье.
        - Мне нужно будет сходить за велосипедом после школы, - сказала она. - Где мы встретимся?
        - Может, здесь?
        - Давай.
        - Увидимся, - сказала Вера, запрыгнула на свой велосипед и уехала.
        Весь путь до дома Штеффи вела велосипед за руль. Казалось, он становился все тяжелее и тяжелее. Спускаясь с крутого холма к дому, Штеффи пришлось сдерживать его изо всех сил, чтобы велосипед не покатился и не утянул ее за собой.
        Штеффи прислонила велосипед к стене и вошла дом.
        - Я пришла, - крикнула она тете Марте и поспешила подняться в свою комнату, чтобы та не увидела ее в грязном платье. В каморке для умывания Штеффи оттерла, как смогла, грязь с платья и с себя самой и промыла ссадины.
        - Вот как, учишься ездить на велосипеде, - сказала тетя Марта, когда Штеффи снова спустилась.
        Штеффи надеялась, что тетя Марта не заметит отсутствия велосипеда. Но уже восемь часов и вечерняя молитва давно закончилась. Должно быть, она выходила во двор и увидела, что велосипеда нет.
        - Простите, - сказала Штеффи. - Мне следовало бы спросить, прежде чем брать велосипед.
        - Ничего, - ответила тетя Марта. - Только ты не бойся его. И не разбейся до смерти, - добавила она, бросив взгляд на ободранные коленки и негнущиеся руки Штеффи.
        - Можно я возьму его завтра после школы?
        - Возьми.
        - Спасибо.
        На следующий день Штеффи торопилась домой после занятий. Она взяла велосипед и повела его к месту встречи. Вера уже была там.
        - Пойдем, - сказала она и отвела Штеффи к боковой дорожке. - Здесь лучше. Ты должна начать тренироваться на ровной земле. Первым делом мы опустим сиденье.
        У Веры был с собой гаечный ключ, которым она отвинтила гайку, фиксирующую сиденье. Она опустила его и снова закрутила гайку.
        - Теперь попробуй, - сказала она.
        Штеффи попыталась забраться на велосипед, как она сделала это вчера, но не удержала равновесия.
        - Ты должна сразу же начать крутить педали, - сказала Вера. - Я подержу за багажник, попробуй еще раз.
        Вера крепко ухватилась за багажник. Штеффи вскочила на сиденье и начала крутить педали.
        - Не так быстро, - пропыхтела Вера, когда Штеффи прибавила скорость. - Теперь тормози, но мягко.
        Штеффи нажала на педали в обратную сторону и почувствовала, как велосипед останавливается. Она поставила одну ногу на землю.
        - Еще раз, - сказала Вера. - Веди и тормози осторожно, если едешь слишком быстро.
        Штеффи снова набрала скорость. Вера бежала за велосипедом, не отрывая рук от багажника.
        Вскоре ее шаги перестали слышаться, только звук шин, шелестящих по гравию. Педали крутились, крутились; велосипед мягко катился по изгибам дороги. Штеффи сама ехала на велосипеде!
        Посреди дороги торчал камень. Но Штеффи успела выставить ногу и не упала.
        Вера ехала следом на своем велосипеде.
        - Отлично получается, - радостно сказала она. - В понедельник ты сможешь поехать в школу на велосипеде.
        Все послеобеденное время Штеффи тренировалась, катаясь туда и обратно по дороге. Сначала Вера помогала ей, подталкивая велосипед, но через некоторое время Штеффи смогла сама удерживать равновесие. Тогда Вера просто ехала рядом. Волосы и юбки развевались на теплом ветру. Соленый воздух с моря смешивался с запахом нагретой солнцем земли. По обочинам дороги и между каменных плит пробивалась светло-зеленая трава.
        Устав кататься, Вера показала Штеффи, как накачивать камеру. Они сидели на корточках рядом друг с другом. Их кисти рук слегка касались. Прядь волос Веры отнесло ветром в сторону, задев Штеффи по щеке.
        Штеффи хотелось расспросить Веру о стольких многих вещах. Почему она всегда ведет себя на уроках как клоун и притворяется, будто ничего не понимает? Почему она дружит с Сильвией и ее компанией? Разве они вдвоем, Штеффи и Вера, не могли бы стать настоящими подругами?
        Штеффи ни о чем не спросила. Вера поднялась.
        - Мне пора домой, - сказала она. - Надо помочь маме со стиркой.
        Они ехали бок о бок вперед до большой дороги.
        - Доберешься сама до дома? - спросила Вера.
        - Думаю, да.
        Штеффи села на велосипед. Она смогла проехать до вершины холма, но вниз на всякий случай повела его, держа за руль.
        Глава 33
        Впонедельник Штеффи поехала в школу на велосипеде. Весь воскресный день она упражнялась, катаясь вверх и вниз по холму, вперед и назад по дороге. Тетя Марта, велевшая обычно Штеффи заниматься после воскресной школы чем-нибудь тихим, была в хорошем настроении и сразу разрешила взять велосипед.
        С трудом добравшись от белого дома до вершины холма, Штеффи с попутным ветром в спину проехала почти целый километр. Не нужно было крутить педали, лишь просто позволить велосипеду катиться. Ветер мягко дул в лицо, а воздух был наполнен новыми ароматами.
        Штеффи представляла себе, как она приедет на школьный двор: как она мягко затормозит у школьной ограды и поведет велосипед к велостоянке; как Сильвия, Барбру и все остальные удивленно посмотрят на нее. Штеффи будет делать вид, словно в том, что она ездит на велосипеде, нет ничего особенного. Если они будут долго глазеть, она скажет:
        - Чего уставились? Никогда велосипеда не видели?
        Затем она встретится взглядом с Верой, и они понимающе улыбнутся друг другу. Вера не выдаст ее тайну. Она обещала.
        Последний отрезок пути Штеффи нарочно проехала медленно. Ей хотелось, чтобы все были на месте и увидели, как она подъезжает.
        Притормозив у ограды и поставив ногу на землю, Штеффи осмотрела школьный двор, ища взглядом Сильвию со своей свитой. Они стояли между велосипедной стоянкой и туалетом. Сильвия, Барбру, Гунвор и Майбрит. И Вера. Она была в центре внимания. Ее представление было в самом разгаре. Остальные смотрели на нее и смеялись.
        Штеффи вела велосипед к стоянке. Никто не замечал ее. Она украдкой посмотрела на компанию вокруг Веры.
        Вера держалась за одну руку, словно та болела.
        - Ай, ай! - кричала она. - Моя рука! Она, кажется, сломана!
        Тут Гунвор заметила Штеффи.
        - Вот она! - крикнула Гунвор.
        Штеффи почувствовала ком в груди. Сначала он был ледяным, затем стал горячим. Он рос и рос. Взгляды всей компании были прикованы к ней.
        - Вы только посмотрите, - сказала Сильвия жеманным голосом, каким некоторые взрослые часто разговаривают с маленькими детьми. - Малышке разрешили попользоваться тетиным велосипедом. Будь осторожна, не упади в канаву. В следующий раз, возможно, некому будет вытаскивать тебя.
        Штеффи заставила себя не обращать на них внимания, а смотреть прямо на велосипедную стоянку, куда направлялась. Она уже достаточно увидела: язвительно улыбающиеся рты, презрительные взгляды. И бледное, пристыженное лицо Веры, обрамленное взъерошенными рыжими волосами.
        На лестнице, поднимаясь в класс, Вера догнала ее.
        - Штеффи, - сказала она напряженно. - Прости… Я не хотела.
        Ком в груди Штеффи взорвался.
        - Отстань от меня, - воскликнула она. - Ты точно такая же, как и другие. Я презираю тебя!
        На долю секунды, прежде чем Вера отвела взгляд и поднялась по лестнице, Штеффи увидела в ее глазах что-то знакомое. Она не поняла точно, что именно, но ей захотелось расплакаться.
        После школы Штеффи задержалась в коридоре. Ей не хотелось идти к велосипедной стоянке вместе с остальными и слышать новые гадости.
        Выйдя из здания школы, она надеялась увидеть где-нибудь на школьном дворе копну рыжих Вериных волос. Надеялась, что Вера ждет ее, несмотря ни на что.
        Но школьный двор был пуст. На велостоянке осталось лишь шесть велосипедов.
        Черный велосипед тети Марты выглядел старомодным и неуклюжим рядом с голубым велосипедом Сильвии и зеленым Ингрид.
        Штеффи вытащила велосипед задом наперед. Он катился тяжело, не как обычно. Штеффи проверила камеры. В них почти не было воздуха. Колпачки клапанов были откручены.
        Должно быть, они сделали это на перемене, иначе бы воздух не успел выйти. Это могла быть Барбру. Или Гунвор. Или Майбрит. Или сама Сильвия, но это вряд ли. Она остерегается делать что-то, в чем ее могут заметить. Сильвия распорядилась, а другие выполнили ее распоряжение.
        Штеффи поискала на земле колпачки от клапанов. Рядом что-то сверкнуло. Маленький гвоздь.
        - Пф-ф-ф, - зашипел воздух из шин Сильвии. Штеффи глубже воткнула гвоздь, так, что только шляпка виднелась, как маленькая блестящая точка. Такую тяжело обнаружить, если не знаешь, что гвоздь там. Вдавлено, как если бы Сильвия случайно наехала на него на дороге.
        Штеффи нашла колпачки от клапанов. К счастью, к раме велосипеда тети Марты был прикреплен насос. Штеффи накачала камеры и поехала домой.
        На следующее утро ее поджидали у велосипедной стоянки. Как только Штеффи припарковала свой велосипед, ее обступили плотным кольцом. Она попалась.
        Сильвия, держа что-то большим и указательным пальцами, поднесла это так близко к лицу Штеффи, что та едва смогла понять, что это было. Предмет блестел.
        Гвоздь!
        - Это ты, - сказала Сильвия. - Признайся, что это ты!
        Стоит ли отпираться? Хотя Сильвия никогда не докажет, что это ее рук дело.
        - Признайся, - снова сказала Сильвия.
        Она подошла так близко, что Штеффи ощущала ее дыхание.
        - Да, это я. Но вы выпустили воздух из моего колеса.
        - Ничего я такого не делала, - сказала Сильвия. - И вообще это разные вещи. Теперь тебе придется просить прощения.
        - Никогда.
        - Держите ее, - сказала Сильвия.
        Барбру схватила Штеффи за правую руку и заломила ее за спину. Было больно.
        - Ты сказала «никогда»?
        - Да, сказала.
        Барбру схватила Штеффи за волосы и потянула голову назад.
        - Ты это сказала?
        - Да.
        Сильвия наклонилась и взяла горсть земли.
        - Помнишь, как я умыла тебя зимой? Я могу повторить. Землей вместо снега.
        Штеффи смотрела на Сильвию. Та была всерьез намерена сделать это. Единственная надежда Штеффи - школьный звонок.
        Сильвия сделала еще один шаг.
        - Прости, - сказала Штеффи.
        - На коленях.
        - Нет.
        - Иначе не пойдет, - сказала Сильвия. И тут Барбру потянула Штеффи вниз. Штеффи упала на колени.
        - Говори!
        - Прости.
        - Скажи: «Прости, что я испортила твой велосипед».
        - Прости, что я испортила твой велосипед.
        - И целуй мне ногу.
        Сильвия вытянула свою дамскую сандалию рядом с лицом Штеффи.
        - Целуй!
        Барбру надавила Штеффи на шею. Она сжала губы, когда ее лицо коснулось ноги Сильвии. Тут наконец прозвенел звонок.
        Глава 34
        Вокруг домов в поселке изумрудной зеленью сияли молодые садовые газоны. Невысокие яблони были усыпаны бело-розовыми цветами, а кусты сирени - гроздьями белых и лиловых почек.
        У дома на краю земли не было сада с яблонями и сиренью. Он стоял открытый всем ветрам с моря. Но на берегу между камней пробивались низкие цветочки: желтые, белые и всех оттенков розового, от самого бледного до пунцового. Из расселин выглядывали фиолетовые островки анютиных глазок.
        Пестро-коричневая гага направлялась со своими птенцами к воде. Птенцы были желто-коричневые и очень пушистые. Они послушно поплыли гуськом за матерью.
        - Зайди-ка, примерь, - крикнула из окна тетя Марта.
        Она шила платье для праздника по случаю окончания учебного года. Ткань была красивая, с мелким розово-голубым цветочным рисунком. Штеффи хотелось платье, застегивающееся спереди, с воротником и оборкой. Так она бы выглядела взрослее, но тетя Марта сказала, что такое платье слишком сложно сшить. Она сделала простой поясок спереди, небольшой круглый воротник и молнию на спине.
        - Ай, - вскрикнула Штеффи, когда тетя Марта, втыкая булавки, нечаянно уколола ее в плечо.
        - Стой спокойно, тогда ничего не случится, - сказала тетя Марта.
        Когда все булавки были на месте, Штеффи позволили взглянуть на себя в зеркало. Юбка была очень пышной. Когда Штеффи покружилась, она поднялась «солнышком».
        - Не стой перед зеркалом, - сказала тетя Марта. - Тщеславие - это грех.
        Но сама она выглядела довольной, оценив платье, и убрала нитку, приставшую к юбке.
        Вечером накануне праздника, тетя Марта выгладила новое платье и накрахмалила нижнюю юбку, придающую особую пышность. Ткань казалась одеревеневшей и шуршала, когда Штеффи натягивала нижнюю юбку через голову.
        У Штеффи было праздничное настроение. Платье было первой новой вещью, которую она получила с тех пор, как приехала на остров, не считая белья и чулок, которые тетя Марта купила, выписав по почте, и шапочки с варежками, подаренных на Рождество.
        Садясь на велосипед, Штеффи старалась быть особенно аккуратной, боясь помять юбку. Она позволила ей свободно спадать на багажник, разгладила рукой, проследив, чтобы ткань не застряла в спицах.
        Дети собрались в школе, а затем отправились в церковь. Почти у всех девочек были новые платья. Платье у Сильвии застегивалось спереди, совсем как мечтала Штеффи. Но ни у кого не было такой пышной юбки, как у нее.
        Речь старшего преподавателя в церкви, казалось, никогда не закончится. Он долго говорил о «мрачной тени войны над Европой» и наставлял ребят не только играть, но и быть особенно послушными и добрыми в «это суровое время».
        Деревянная скамья была жесткой, а накрахмаленная нижняя юбка больно врезалась в талию.
        - Большинство из вас осенью вернутся за свои парты, - сказал старший преподаватель. - Но для учеников шестого класса это последнее торжество в честь окончания занятий здесь в школе. Вам особенно я хочу пожелать счастья, как тем, кто продолжит учебу в Гётеборге, так и тем, кто заканчивает школу. Подумайте о том, что какое бы место в жизни вы ни заняли, у вас всегда есть предназначение. Неважно, что вы делаете, главное, делайте это хорошо.
        «Конечно же важно, - подумала Штеффи. - Если хочешь, можешь делать хорошо. Но только не то, что презираешь».
        Старший преподаватель продолжал:
        - Мы с фрекен Бергстрём, разумеется, особенно гордимся тем, что в этом году целых пять учеников продолжат свое образование. Это делает честь нашей школе.
        Сильвия сидела наискосок от Штеффи. Она самодовольно улыбалась, словно старший преподаватель обращался только к ней.
        - А теперь, - сказал старший преподаватель, - я должен распределить награды для особенно отличивгихся учеников выпускного класса. Фрекен Бергстрём, не могли бы вы выйти и помочь мне?
        Учительница Штеффи встала рядом со старшим преподавателем, держа стопку книг. Она протянула ему маленький листок бумаги.
        - Ингрид Андерссон, - прочитал преподаватель.
        Ингрид вышла, получила книгу, пожала старшему преподавателю руку и сделала книксен, прежде чем вернуться на свое место.
        - Бертиль Эрикссон.
        Штеффи посмотрела на картину, висевшую на стене у бокового прохода. На ней был изображен пожилой мужчина в черной одежде, с жестким воротником, выдающимся вперед. Воротник напоминал большой белый цветок. Ей стало интересно, не был ли он таким же жестким, как ее нижняя юбка.
        Брита толкнула ее в бок.
        - Не слышишь? - прошептала она. - Это ты.
        - Стефания Штайнер, - сказал старший преподаватель. - Разве Стефания Штайнер не здесь?
        Штеффи в смущении поднялась.
        - Я здесь, - сказала она.
        Фрекен Бергстрём улыбнулась.
        - Ну тогда выходи, Стефания, - сказала она.
        Штеффи протиснулась к проходу и вышла к фрекен Бергстрём и старшему преподавателю.
        - Можно мне кое-что сказать? - спросила фрекен.
        - Конечно.
        - Всегда приятно вручать награду способным ученикам. Но особенно приятно награждать ученицу, ставшую одной из лучших в классе, при том что еще год назад она не знала ни единого слова по-шведски. Я желаю тебе удачи, Стефания.
        Книга, которую получила Штеффи, была толстая, перевязанная красивой ленточкой. «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями» - было написано позолоченными буквами на обложке. На первом развороте фрекен написала изящным почерком: «Стефании Штайнер, 7 июня 1940. Пусть эта книга поможет тебе еще лучше узнать твою новую родину и ее язык. Твоя учительница, Агнес Бергстрём».
        Штеффи листала книгу, погрузившись в иллюстрации. Когда заиграл орган, Брите снова пришлось толкнуть ее в бок, чтобы она поднялась.
        «Пришла пора цветения, красы и наслаждения». «Красивый псалом», - подумала Штеффи, хотя не понимала всех слов. Она была рада книге и словам учительницы, но к радости примешивалась грусть. Обычным каникулам она бы обрадовалась. Но каникулы, которые не заканчиваются началом занятий - не настоящие каникулы.
        С осени она будет ходить на школьную кухню два раза в неделю. Учиться вести домашнее хозяйство, как сказала тетя Марта, а ведь существует так много вещей, которым можно было бы научиться.
        После торжества в церкви они вернулись в свой класс, где учительница раздала табели с отметками. «Годовые отметки» - было написано вверху на отпечатанном формуляре. Ее имя, дата и сами отметки вписаны синими чернилами. «Арифметика и геометрия: Отлично». По рисованию тоже «отлично». По всем предметам стояли отличные отметки, кроме родного языка. За него только «хорошо». Но учительница написала на полях: «Шведский язык не является родным для Стефании. И, принимая это во внимание, она делала исключительные успехи в течение учебного года».
        Проезжая мимо садов на велосипеде, Штеффи чувствовала, как благоухает сирень. Яблони уже почти отцвели. Белые лепестки были разбросаны по земле, словно крупные снежные хлопья.
        - Сними праздничное платье, - сказала тетя Марта, как только Штеффи вошла. - Теперь нам нужно привести в порядок дом к приезду летних постояльцев.
        - Вот мои отметки, - сказала Штеффи.
        Тетя Марта пробежала глазами по формуляру.
        - Хорошо, - коротко сказала она и вернула Штеффи лист.
        - Еще я получила книгу. В награду.
        - Вот как, - сказала тетя Марта. Ее голос прозвучал немного странно.
        Штеффи поднялась в свою комнату и переоделась в обычное платье. Затем они с тетей Мартой прибрали в доме, вычистив его сверху донизу, так же, как и перед Рождеством. Завтра должны приехать постояльцы на лето. Тогда Штеффи, тетя Марта и дядя Эверт переедут в подвал. Там обустроена жилая комната и маленькая кухня. Штеффи будет спать на кухонном диване.
        Почти все на острове летом сдавали комнаты приезжим. Некоторые только одну, но большинство - весь дом, а сами переселялись в подвал. Семья Сильвии построила дом, который пустовал всю зиму и использовался только для сдачи летом. Сами они могли жить без неудобств на верхнем этаже магазина.
        Штеффи освободила комод в своей комнате и отнесла все свои вещи в подвал.
        Одежду ей разрешили сложить в комод в гостиной. В кухне места не нашлось.
        Фотографии, шкатулку и дневник Штеффи сложила в пустую коробку из под обуви и поставила ее под кухонный диван.
        Репродукцию с Иисусом она оставила гостям.
        Глава 35
        Постояльцы на лето прибыли на следующий день на такси из порта. Багажник их автомобиля был битком набит сумками и пакетами.
        Их было шестеро: пожилая чета, двое их взрослых детей, жених дочери, а также домработница, которая должна была вести хозяйство. Штеффи слышала, как тетя Марта называла даму «жена доктора», потому что ее муж, должно быть, был врачом. Как папа. Он был седоволосым, носил очки и выглядел усталым.
        Жена доктора - высокая и статная. Видно, что в молодости она была красива. Дочь - симпатичная, со светлыми вьющимися волосами. Она все время держалась за руки со своим женихом. Сын - высокий, с умными серыми глазами и каштановыми волосами, спадающими на лоб.
        Лучше всех была собака: коричнево-белый фокстерьер, которая сразу же подскочила к ногам Штеффи и облизала ей руки.
        - Ты понравилась Путте, - сказала дочь врача.
        - Ты не боишься собак? - спросила ее мать.
        - Нет, - сказала Штеффи и похлопала Путте по голове. - Я люблю собак.
        - Ты можешь гулять с ним, - сказала жена доктора. - Когда захочешь.
        Штеффи помогла занести в дом вещи гостей. Сын доктора будет жить в ее комнате. Его звали Свен, она услышала это, когда его позвала мать. Ей стало интересно, сколько ему лет. Наверное, семнадцать или восемнадцать.
        Жена доктора дала ей крону, когда все было готово.
        - Спасибо за помощь, - сказала она.
        Штеффи покраснела.
        - Мне не нужно платы.
        - Не обижайся, - сказала дама. - Купи себе что-нибудь хорошее на эти деньги. Откуда ты, кстати?
        - Из Вены, - сказала Штеффи и сунула крону в карман платья. - Большое спасибо.
        После обеда они отправились домой к тете Альме. Ее постояльцы прибудут только послезавтра. Тетя Альма, Нелли, Эльза и Ион все еще переносили в подвал свои вещи.
        - Тебя наградили в школе, я слышала, - сказала тетя Альма.
        - Да, книгой.
        - Ты не представляешь, как гордилась Нелли своей старшей сестрой, когда пришла домой и рассказала об этом. Ты умница, должна я сказать.
        - Это все без толку, - сказала Штеффи.
        - Что без толку?
        - Что меня наградили. Мне ведь не разрешили продолжать учебу.
        - В полной средней школе?
        Штеффи кивнула
        - Ты должна понять Марту и Эверта, - сказала тетя Альма. - Это очень дорого, поместить ребенка на полный пансион в Гётеборге. А помимо того, книги и прочее.
        - Дядя Эверт разрешил бы мне. Это она не хочет.
        Тетя Альма замолчала на какое-то время.
        - Ты не думала, что Марта, возможно, не хочет отправлять тебя в Гётеборг? - спросила она затем. - Что она будет скучать без тебя?
        Это было так нелепо, что Штеффи чуть не рассмеялась. Тетя Марта будет скучать без нее!
        - Я не нравлюсь ей, - сказала Штеффи. - Я не понимаю, зачем она взяла меня.
        - Марта не рассказывала тебе про Анну-Лизу? - спросила тетя Альма. - Или Эверт?
        - Нет, кто это?
        - Ан
        - Лиза - это дочь Марты и Эверта, - сказала тетя Альма. - Их единственный ребенок.
        - Я не знала, что у них был ребенок.
        - Она умерла четырнадцать лет назад, - сказала тетя Альма. - Ей было двенадцать.
        - Отчего она умерла?
        - Ан
        - Лиза с раннего детства часто болела. Марта заботилась и постоянно следила за ней. Когда девочке было одиннадцать, они узнали, что у нее туберкулез. Последние полгода она жила в санатории в Вестеръётланде. Лесной воздух был полезен для нее, говорили доктора. Но это не помогло.
        - Значит, шапка, - сказала Штеффи. - И санки…
        - Что?
        - Вещи, которые я получила. Должно быть, они принадлежали Анне-Лизе.
        Странно было чувствовать, что шапка и варежки, которые она носила всю зиму, принадлежали девочке, умершей еще до ее рождения. Успела ли Ан
        - Лиза поносить их? Или она уже умерла, когда тетя Марта закончила их вязать?
        - Почему мне никто ничего не сказал? - спросила Штеффи. - Почему у них нет ее фотографий?
        - Марта очень тяжело перенесла потерю, - сказала тетя Альма. - Она не могла ее видеть даже на фотографии. Больше года после этого на ней не было лица. Если бы не ее вера в Бога, не знаю, чем бы все это закончилось. Встретила бы ты ее раньше, когда Ан
        - Лиза была жива. Она была совсем не такая, как теперь. Полная жизни, уверенная в себе. Она всегда имела на все ответ и могла отказать кому угодно. Хотя с Анной-Лизой она никогда не была строгой. Марта души в ней не чаяла и всегда была с ней ласкова.
        - Но зачем она взяла меня?
        - Не знаю. Я тоже размышляла над этим. Может быть, она хотела спасти какого-нибудь ребенка, потому что не смогла спасти Анну-Лизу.
        Слова соскользнули с языка, прежде чем Штеффи успела удержать их.
        - Почему мне не разрешили здесь жить? Мы должны были попасть в одну семью. Нам обещали.
        - Я знаю, - сказала тетя Альма. - Я бы охотно взяла вас обеих. Но Сигурд не захотел, он считал, что одного ребенка будет достаточно. Тогда Комитет помощи спросил, могу ли я найти кого-нибудь еще на острове, чтобы, во всяком случае, вы были вблизи друг от друга. Марта сразу же согласилась. Но она не хотела брать маленького ребенка, поэтому взяла тебя.
        - Штеффи, - крикнула Нелли с заднего двора. - Штеффи, иди сюда и посмотри, что мы нашли!
        Тетя Альма улыбнулась.
        - Поди, поиграй, - сказала она. - Не думай об этом. Жизнь такая, какая она есть, и надо радоваться тому; что имеешь.
        Штеффи обогнула дом и вышла на задний двор.
        Нелли с малышами нашли толстого дождевого червя на картофельном поле тети Альмы. Червяк болтался между большим и указательным пальцами Нелли.
        - Посмотри, какой он противный! - восхищенно воскликнула Нелли. - Сможешь взять его в руки, Штеффи?
        Штеффи забрала у сестры червя. Он извивался в ее пальцах.
        - Мы положим его обратно, - сказала Штеффи. - Он хочет жить в земле.
        Она осторожно положила червя между кустов картофеля. Он тут же исчез в почве.
        - Червяк пошел домой, - сказал Ион. - К себе домой.
        Когда Штеффи собралась уходить, тетя Альма позвала ее в дом.
        - У меня кое-что есть для тебя, - загадочно сказала она.
        На кухонном столе лежал небольшой сверток.
        - Это мне?
        - Конечно.
        - Но почему… ведь у меня день рождения только в июле.
        - Я знаю. Но тебе это нужно сейчас. Ты не откроешь?
        Штеффи развязала веревочку и развернула сверток. Внутри лежал купальник. Он был красным в белую крапинку с оборкой по краю.
        - Какой красивый!
        Штеффи приложила купальник к себе. Он должен был оказаться впору.
        - Думаю, он подойдет по размеру, - сказала тетя Альма. - Поэтому летом ты сможешь купаться, а не сидеть все время на берегу.
        - Если бы Ан
        - Лиза была жива, - спросила Штеффи. - Тетя Альма, вы думаете, ей пришлось бы носить старый перешитый купальник?
        - Если бы Ан
        - Лиза была жива, наверное, тебя бы здесь не было, - ответила тетя Альма.
        Она улыбнулась.
        - Знаешь что? Примерь сейчас купальник, чтобы я посмотрела, как он сидит.
        Штеффи поднялась в комнату Нелли и переоделась. Купальник сидел великолепно. Завтра же она пойдет купаться.
        Глава 36
        Квартирка в подвале имела отдельный вход с обратной стороны дома.
        Каждое утро Штеффи выходила через него, обходила дом и поднималась по каменной лестнице. Затем стучала в дверь и ждала.
        Иногда дверь открывала жена доктора, но чаще всего ее дочь, Карин. Как только открывалась дверь, виляя хвостом, выбегал Путте и облизывал колени и руки Штеффи. Карин приносила поводок, висевший в коридоре, и пристегивала его к ошейнику.
        - Есть какие-нибудь поручения? - обычно спрашивала Штеффи.
        Иногда нужно было отнести на почту письмо или сходить в магазин, если жена доктора забывала что-то заказать заранее. На лето продавец магазина нанял мальчика-курьера, развозившего на велосипеде с корзинкой спереди товары для отдыхающих. Достаточно было только позвонить и сделать заказ.
        Если требовалось сходить на почту или в магазин, Штеффи обычно брала велосипед. Она крепко привязывала поводок к раме, и Путте бежал рядом. На узких тропинках, где трудно было проехать на велосипеде, она давала ему передышку. Путте принюхивался, фыркал и усердно тянул поводок. Штеффи приходилось чуть не бежать, чтобы успевать за ним.
        Ей не позволяли отстегивать поводок и отпускать Путте, но бывало, она все же делала это. Путте очень любил приносить палочки, которые Штеффи ему бросала, и всегда приходил на зов. Если Штеффи садилась на камень, он обычно подбегал и клал голову ей на колени. Так он просил, чтобы ему почесали шею и за ухом.
        Когда Штеффи возвращалась с Путте домой, жена доктора и Карин с женихом обычно пили утренний кофе в саду за столом, который дядя Эверт поставил в укромном уголке. Доктор вернулся работать в Гётеборг и приезжал только на выходные. Где пропадал Свен, Штеффи не знала. Она думала, что, наверное, он долго спит по утрам.
        Но однажды утром, бродя с Путте по зарослям голубики и сухого прошлогоднего вереска, Штеффи увидела Свена. Он стоял на валуне и смотрел на море. Какая удача, что Путте в этот момент был на поводке. Штеффи боялась, что кто-нибудь из семейства доктора увидит, что она позволяет ему бегать без привязи, и ей не разрешат больше с ним гулять.
        - Привет, - крикнул Свен. - Какое потрясающее утро!
        Штеффи не находила в этом утре ничего особенного. Светило солнце и с моря дул легкий ветерок.
        Путте тоже заметил Свена и оживился. Свен спрыгнул с камня и подошел к ним. Путте прыгал у его ног и хотел, чтобы его приласкали.
        - Привет, Путте, привет, приятель…
        Свен потрепал пса, но не так нежно, как обычно делала Штеффи, не игриво, а грубовато.
        - Ты можешь отстегнуть поводок, - сказал Свен. - Сейчас он не убежит далеко.
        «Он никогда не убегал от меня», - подумала Штеффи, но вслух ничего не сказала.
        Свен перестал играть с Путте и присел на край валуна. Его ноги преградили Штеффи тропинку. Она подняла конец поводка и остановилась.
        - На море можно смотреть бесконечно, - сказал Свен. - Оно постоянно меняется.
        - Ну да, - ответила Штеффи. - Это зависит от погоды.
        Ей хотелось, чтобы Свен подвинулся, и она смогла пройти.
        - Тебе не нравится море?
        - Оно такое большое. Было бы лучше, если бы это был не остров. Тогда бы чувствовалась связь миром.
        - С чем?
        - Со всем миром. С людьми. С городом.
        - Как долго ты здесь?
        - С августа. Десять месяцев.
        - А твоя семья?
        - Мама с папой остались в Вене. Моя младшая сестра здесь, хоть и в другой семье.
        - А эти Янсоны, у которых ты живешь? Они хорошие?
        - Хорошие, - сказала Штеффи.
        - Ты не такая, как они, - сказал Свен. - Это не значит, что ты должна быть одна.
        Путте повизгивал и дергал поводок.
        - Мне пора идти, - сказала Штеффи.
        - Подожди, - попросил Свен. - Я прочту тебе кое-что.
        Он снял свой маленький рюкзак и принялся рыться в нем. Он вытащил мятый пакет с бутербродами, термос и рубашку, и наконец достал толстую книгу, которая лежала на самом дне.
        - Это на английском, - сказал Свен. - Ты знаешь английский?
        - Нет.
        - Ничего. Я переведу.
        Он полистал и нашел, что искал.
        - Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть суши…
        Штеффи стояла, совсем притихнув, и слушала. Голос Свена звучал не так, как когда он говорил, гораздо глубже и спокойнее.
        - …смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе.
        Свен замолчал и поднял от страницы взгляд. Какое-то время они оба молчали. Затем Свен закрыл книгу.
        - Вот, - сказал он. - Но ты, наверное, слишком мала, чтобы понять.
        - Я поняла, - сказала Штеффи. - Кто написал эту книгу?
        - Один американец, Эрнест Хемингуэй, - сказал Свен. - Но то, что я прочитал, была цитата из поэта Джона Донна, жившего в XVII веке в Англии. Когда ты станешь постарше и выучишь английский, сможешь прочитать всю книгу.
        - Я не выучу английский, - сказала Штеффи.
        - Почему? Тебе легко даются языки, это заметно по твоему шведскому.
        - Я окончила школу, - сказала Штеффи. - Осенью я просто пойду на школьную кухню. Мне не разрешили учиться дальше.
        - Жаль, - сказал Свен. - Тебе стоит учиться. Читать, думать, писать.
        Он сунул книгу и другие вещи в рюкзак.
        - Если хочешь, можешь брать у меня книги, - сказал он. - У меня есть какие-то с собой, и я могу попросить папу привезти еще из города. Немецкие книги тоже могу дать, если хочешь.
        - Спасибо, очень хочу.
        - Заходи ко мне, если хочешь. Ведь это в твоей комнате я живу?
        - Да.
        - Это ты повесила картину, которая там висит? - спросил Свен.
        - Нет, - твердо ответила Штеффи.
        - Я отвернул ее к стене, - сказал Свен. - Не говори это фру Янсон. Если хочешь, я могу случайно уронить ее на пол, чтобы она разбилась.
        Штеффи рассмеялась.
        - Не надо, - сказала она.
        Свен снова стал серьезным.
        - Однажды ночью, когда в комнате было слишком жарко, я открыл вентиляционную трубку и заметил, что она чем-то забита. Это оказался скомканный лист бумаги. Письмо. Должно быть, твое, потому что на немецком.
        То письмо, которое Штеффи написала в первый вечер на острове, письмо родителям. «Приезжай и забери меня, мама, иначе я умру». Штеффи покраснела.
        - Я не читал его, - сказал Свен. - Слово чести. Вернуть тебе его?
        - Нет, - ответила Штеффи, - выбрось его или сожги. Но не давай никому прочитать. А теперь мне пора. Путте волнуется.
        Когда Штеффи отошла немного, Свен крикнул:
        - Скажи еще раз, как тебя зовут?
        - Стефания.
        Она не знала, почему не сказала просто «Штеффи». Возможно, потому что «Стефания» звучало более взросло.
        - Красивое имя, - крикнул Свен. - Пока, Стефания.
        В тот же день Штеффи пошла купаться с Нелли. Она попробовала провезти сестру на багажнике велосипеда тети Марты, но ничего не вышло. Велосипед был неустойчив, и подниматься в гору было тяжело.
        На пляже они встретили подругу Нелли, Соню. Они лежали и загорали на полотенцах, расстелив их на песке. Вода была холодной, но если купаться недолго, то было прекрасно.
        Вдали на скалах лежали Сильвия и Барбру с двумя мальчишками, которых Штеффи не узнавала. Должно быть, дачники.
        Глава 37
        За несколько дней до праздника середины лета Штеффи поехала на велосипеде в магазин, чтобы купить пакет печенья для жены доктора. Путте, как обычно, бежал рядом.
        Несколько детей сидели, забравшись на каменный забор, окружавший сад продавца. В центре Сильвия и Барбру, а по рядом - двое мальчишек из приезжих. Короткие волосы одного были такими светлыми, что казались почти белыми. Другой - темнее, с лицом, усыпанным веснушками.
        Вера тоже была там. Она сидела немного поодаль от других и плела венок из одуванчиков.
        Штеффи поставила велосипед и привязала поводок Путте к крючку в стене. Сильвия и Барбру пошептались с мальчишками и захихикали. Штеффи, чувствуя спиной их взгляды, открыла дверь в магазин и вошла.
        Оплачивая печенье, она услышала собачий лай с улицы.
        - Это твоя собака лает? - недовольно спросил продавец.
        - Она не моя, но я гуляю с ней.
        - Тогда следи, чтобы она вела себя тихо.
        Штеффи сунула пакет печенья в карман и вышла на лестницу.
        Сильвия, Барбру и двое ребят стояли вокруг Путте, на таком расстоянии, что он не мог добраться до них, как бы сильно ни натягивал поводок. Вера осталась на заборе.
        Штеффи подошла ближе. Теперь она увидела, что светловолосый мальчишка держал что-то в руке. Это был кусок сахара, привязанный к нитке. Он болтал им перед носом Путте и отдергивал, как только пес собирался схватить сахар зубами. Путте огорченно тявкал.
        - Оставь Путте в покое, - сказала Штеффи.
        - Путте, - повторил мальчишка с куском сахара. - Эту дворняжку зовут Путте?
        - Он не дворняжка, - сказала Штеффи. - У него есть родословная.
        - Породистая собака, да? - спросил мальчишка.
        Штеффи сделала шаг вперед, чтобы снять с крюка поводок, но мальчишка преградил ей путь. Путте лаял и тянул поводок.
        - Тихо ты, - сказала Сильвия.
        Она сильно шлепнула пса по носу. Путте взвизгнул.
        - Не трогай его! - крикнула Штеффи.
        - Надо же! - сказал другой мальчишка, который до этого молчал. - Вот умора!
        - Прямо как собака, - сказал светловолосый. - Думаешь, у нее тоже есть родословная?
        Сильвия и Барбру захихикали.
        - Чистая порода, - сказал веснушчатый. - Первоклассный экземпляр.
        Штеффи хотелось уйти. Но она должна была забрать Путте.
        - Уйди, - сказала она мальчишке, стоявшему у нее на пути.
        Светловолосый не сдвинулся с места
        - Вы слышали? - спросил он. - Вы слышали, что она сказала? «Уйди». Такие, как она, будут приезжать и указывать нам, шведам, куда нам идти?
        - Сама уходи, - сказала Сильвия. - Тебе здесь делать нечего.
        - Мы знаем, почему ты приехала сюда, - сказал веснушчатый. - Вы удрали из Германии со своими деньгами и драгоценностями и думаете, что можете купить нашу страну точно так же, как пытались сделать это там. Но у вас ничего не выйдет. Скоро сюда придут немцы и уж они с вами разберутся, еврейское отродье.
        На мгновение Штеффи застыла, как парализованная. Затем налетела на мальчишку и с размаху стукнула его по язвительно улыбавшимся губам, на усыпанном веснушками лице. Она стукнула ему кулаком в грудь и ударила ногой по лодыжке.
        Мальчишка был так ошеломлен, что сначала даже не стал обороняться. Девчонка, которая дерется - такого он не ожидал. Он схватил Штеффи за запястья и оттолкнул от себя.
        - Держись от меня подальше, - сказал он, и его голос был полон ненависти. - Держись от меня подальше, маленькая мерзавка.
        Капля крови выступила у него на нижней губе.
        Путте заворчал и прижал уши.
        Мальчишка оттолкнул Штеффи, и она опрокинулась в траву. Мальчишка отступил на шаг назад. Путте вцепился ему в штанину и выдрал порядочный кусок ткани.
        - Ай! - закричал мальчишка. - Дворняжка меня укусила, - он дал Путте пинка. Пес пронзительно взвыл, когда нога попала ему в бок.
        Штеффи метнулась к Путте. Она не доставала до крючка в стене. Вместо этого она отстегнула поводок от ошейника.
        - Беги, Путте, - крикнула она. - Беги!
        Путте бросился прочь, мелькнув как коричнево-белая молния. Штеффи вскочила на ноги и побежала.
        На дороге она остановилась и оглянулась. Ее никто не преследовал.
        - Путте, - крикнула она. - Путте, ко мне!
        Пса нигде не было видно. Он убежал домой? Или просто бросился бежать от своих мучителей куда глаза глядят?
        - Путте, - снова позвала она.
        Штеффи увидела двух маленьких мальчиков, играющих у обочины.
        - Вы не видели собаку? - спросила Штеффи. - Коричнево-белую? Не пробегала?
        - Да, - сказал один мальчик. - Она побежала туда.
        Он показал в сторону пристани.
        - Нет, - сказал другой и показал направо, в сторону, где жила Брита. - Она побежала туда.
        Штеффи села бы на велосипед, чтобы попытаться догнать Путте, но не рискнула вернуться к магазину и забрать его.
        Она побежала вниз к пристани. Никаких следов Путте. Она спросила старичков, сидевших на лавочках и гревшихся на солнце. Никто не видел собаку. Штеффи развернулась и побежала назад.
        Брита, стоя на коленях, пропалывала в огороде грядки.
        - Привет, - пропыхтела Штеффи. - Тут не пробегала собака? Минут десять назад?
        - Я только что вышла, - сказала Брита. - Что за собака?
        На ответ у Штеффи не было времени.
        Дорога, у которой жила Брита, заканчивалась у желтого дома. Женщина, развешивающая белье во дворе, сказала, что только что видела собаку.
        - Какая-то пробегала мимо. Это твоя собака?
        - Да, - сказала Штеффи, чтобы избежать долгих объяснений.
        - Можешь пройти через сад, - сказала женщина.
        Штеффи срезала путь через сад, вышла на луг и перепрыгнула через канаву. Оступившись, она зачерпнула полную сандалию тинистой воды.
        - Путте, - крикнула она, - Путте!
        Несколько часов Штеффи искала его, но пес как сквозь землю провалился. В какой-то момент ей показалось, что она слышит его лай за можжевеловыми кустами, но в зарослях пса не оказалось.
        Наконец Штеффи сдалась и присела на камень. Она очень устала. Голые ноги поцарапались.
        Что же ей делать? Путте убежал и это ее вина. К тому же она подралась с дачником и разбила ему губу. А Путте испортил ему брюки, когда он собирался защищаться от нее.
        Путте был городским псом, не привыкшим жить на воле самостоятельно. Он мог где-нибудь застрять или сломать ногу. Может пройти много времени, прежде чем кто-нибудь найдет его. Он может умереть с голоду. Лисы могут утащить его. Возможно, он уже мертв.
        Тетя Марта будет в ярости. А ей придется у всех просить прощения. У жены доктора, у Карин, у веснушчатого мальчишки. И у Иисуса.
        Никогда Штеффи даже и не подумает извиняться перед этим мальчишкой. После того, что он сказал. Она ничего ему не сделала. Но если рассказать, как все было, ей никто не поверит. Их было четверо против одной, и она знала, что ни Сильвия, ни Барбру не побоятся соврать.
        Поэтому Штеффи не хотелось рассказывать о том, что сказал мальчишка. Никому. Ей было стыдно. Хотя в том, что случилось, не было ее вины, ей было стыдно.
        Она не может вернуться домой.
        Стало уже достаточно тепло, и можно было спать на улице. Но нужно где-то раздобыть еду. Если подождать до вечера, то можно пробраться в погреб никем не замеченной.
        Пакет печенья был все еще у Штеффи в кармане. Это поддержит ее силы в течение дня. Все равно печенья поломались и раскрошились. Должно быть, она упала на них, когда мальчишка толкнул ее. Штеффи открыла пакет и достала одно печенье. Остальное она сбережет до тех пор, когда проголодается по-настоящему.
        Глава 38
        Как же долго может тянуться день! Час за часом солнце ползло с восточной стороны острова, пока не остановилось в зените. Затем продолжило свой путь на запад так медленно, что едва было заметно.
        Несколько раз Штеффи казалось, что она слышит лай Путте, но это была лишь игра воображения, и Путте нигде не было видно.
        В животе урчало. Иногда Штеффи доставала печенье. На какое-то время оно утоляло голод.
        День был жарким. Солнце пекло, а слабый ветер не приносил настоящей прохлады. Штеффи хотелось пить.
        Она попыталась вообразить себя потерпевшей кораблекрушение на необитаемом острове, как, бывало, делала, только приехав сюда. На острове должны быть деревья с вкусными фруктами, которые и насыщают, и утоляют жажду. Штеффи вспомнила о ежевике, что показывала ей Вера. Но стоял июнь, и кусты были усыпаны белыми цветами. Расселина в скале за кустами ежевики казалась темной и глубокой. Туда не проникали солнечные лучи.
        Штеффи сделала пару осторожных шагов внутрь расселины. Воздух внутри был прохладным и влажным. Ноги мягко ступали по песчаной почве.
        Она прошла еще дальше и услышала журчание. Из камней пробивался узкий ручеек и тонкой струйкой уходил у стены в почву. Штеффи сложила ладони лодочкой, подержала под струйкой воды и осторожно выпила мелкими глотками. Вода немного пахла землей и железом, но на вкус оказалась недурна.
        Прежде чем расселина раскрывалась в другом направлении, она образовывала небольшой грот. На песчаной почве росла мягкая трава. Было сумрачно и прохладно.
        Штеффи легла на землю. Трава щекотала ее голые руки и ноги. Было очень тихо. Здесь внутри не слышался даже шум моря.
        Единственный звук, который она различала - настойчивый треск кузнечика.
        Штеффи долго пробыла в гроте. Немного поспала, затем просто лежала и думала. Грызла печенье по одной штуке.
        Наконец, Штеффи стала замерзать. Тело затекло. Она поднялась и пошла обратно. Странно, что голод больше не чувствовался, только слабость и головокружение.
        На западе солнце опускалось за горизонт. Последнюю часть пути оно двигалось так быстро, что Штеффи показалось, что она почти видела, как оно соскользнуло в море. Небо было ясным и отливало пастельными тонами: розовым, сиреневым, светло-голубым, зеленым. Прежде чем солнце исчезло, небо окуталось серо-розовой дымкой.
        Воздух быстро терял тепло. Штеффи дрожала. Ей нужно было постараться раздобыть что-нибудь теплое. Может, под лодочным навесом найдется старое одеяло или свитер.
        Смеркалось. Небо стало темно-синим, лишь на западе все еще виднелась полоска света. Тетя Марта, наверное, уже легла спать. Она укладывалась каждый вечер ровно в десять, и зимой и летом.
        Постояльцы, разумеется, могли быть на улице, но Штеффи придется пойти на риск. Она слишком проголодалась и замерзла, чтобы ждать дольше.
        Штеффи шла вдоль берега, приближаясь к дому со стороны моря. В сумерках казалось, что белый цвет светится сам по себе.
        Окна были темными, кроме ее комнаты на втором этаже. Очевидно, Свен бодрствовал, может быть, лежал и читал. Теперь она никогда не возьмет у него книги.
        Дверь в погреб скрипнула, когда Штеффи открывала ее. Она быстро схватила несколько консервов, банку варенья, две морковки и сунула все в бумажный кулек.
        «Теперь я настоящая воровка, - подумала Штеффи. - Мне нужна бутылка, чтобы набрать воды из колонки».
        Пустые бутылки и банки стояли на самой верхней полке. Штеффи встала на табурет, но все равно доставала с трудом. Потянувшись за бутылкой, она потеряла равновесие и была вынуждена ухватиться за полку. Полка зашаталась, и Штеффи уже ждала, что банки с бутылками обрушатся на нее и разобьются об пол.
        Ей повезло. Полка осталась на месте. Штеффи схватила бутылку и слезла с табурета. Она поставила бумажный кулек с едой снаружи у двери в погреб. Теперь осталось только наполнить водой бутылку.
        Штеффи прокралась за угол дома и резко остановилась. В окне подвала горел свет!
        Чтобы подойти к колонке, ей надо было пробраться мимо окна. Она решила, что лучше всего держаться вплотную к стене дома, а затем проползти под окном, поскольку окно было расположено на высоте едва ли в один метр от земли.
        Медленно Штеффи подкралась к окну и нагнулась. Но она была не в силах справиться с любопытством. Подняв голову достаточно высоко, она заглянула через жестяной подоконник.
        В спальне подвальной квартирки горел свет. На краю кровати сидела тетя Марта. На ней была ночная рубашка, волосы заплетены в длинную косу, спадавшую вдоль спины. Штеффи никогда раньше не видела ее такой, только со стянутыми в узел волосами.
        Тетя Марта сидела, склонив голову. Это казалось невозможным, но было похоже, что она плачет.
        Штеффи вытянула шею, чтобы лучше видеть. В этот момент тетя Марта подняла голову и посмотрела в окно. Штеффи поспешно отпрянула, но было слишком поздно.
        - Эй, - крикнула тетя Марта, - кто там?
        Штеффи могла бы еще убежать, схватить на бегу пакет с едой и исчезнуть, прежде чем тетя Марта успела бы выйти.
        - Это я, - сказала Штеффи и поднялась.
        Тетя Марта не отчитывала ее. Она пошла со Штеффи на кухню, намазала маслом хлеб и приготовила горячий шоколад.
        - Ешь, - сказала она. - Ты, должно быть, проголодалась.
        - Я взяла еду в погребе, - прошептала Штеффи. - Она в пакете, на улице.
        - Ты хотела убежать из дома? - спросила тетя Марта. - Куда ты собиралась пойти?
        Штеффи не знала, что ответить. Столько всего произошло, а она так устала.
        - Там были мальчишки, - начала она. - У магазина.
        - Можешь не рассказывать, - сказала тетя Марта. - Я знаю, что произошло.
        Кусок бутерброда застрял в горле Штеффи. Кто-то уже рассказал тетя Марте о том, что случилось. Может быть, продавец? Или родители мальчишек, приехавших на лето?
        Разумеется, жена доктора спрашивала о Путте. Как только Штеффи поест, настанет время для ругани, а завтра ей придется просить прощения.
        - Сюда приезжала на велосипеде Вера, - сказала тетя Марта. - Вера Хедберг. Она решила, что ты побежала домой. Она обо всем и рассказала.
        - Путте, - сказала Штеффи, - мне пришлось отпустить его. Я боюсь… я боюсь, что он умер.
        - Умер? - переспросила тетя Марта. - Он так же умер, как я. Путте прибежал сюда, хромая, уже около десяти утра. Слегка повредил лапу, но жена доктора сказала, что ничего серьезного.
        Тогда Штеффи заплакала. Положила руки на стол, уткнулась в них лицом и зарыдала.
        - Я не понимаю тебя, девочка, - сказала тетя Марта. - Ты плачешь оттого, что собака не умерла?
        Слова принадлежали тете Марте, но голос был другим. Мягче.
        - Мими умерла, - сквозь рыдания произнесла Штеффи.
        - Высморкайся, - сказала тетя Марта и протянула ей носовой платок. - И объясни мне, о чем ты говоришь.
        Тогда Штеффи рассказала об одной ночи, когда к ним пришли вооруженные люди. О той ночи, когда забрали папу.
        - Они стучали, но им не успели открыть, как они уже выбили дверь. Их было много, наверное человек десять. Без униформы, но у всех пистолеты. Несколько человек вошли в нашу комнату. Они велели нам встать и выйти в коридор. Мама хотела дать нам с Нелли тапочки, но они не позволили.
        - Мы стояли в коридоре, - продолжала Штеффи. - Все, кто жил в квартире: мама, папа, Нелли, я, Гольдберги с их малышом, пожилая фру Зильберштейн и ее слепой сын, Рейхи с тремя детьми. Пол был таким холодным. Один из них, тот, что приказывал, все время ходил около нас туда-сюда. Иногда тыкал в кого-нибудь пистолетом.
        - Неужто это возможно? - спросила тетя Марта.
        Это прозвучало, словно она задала вопрос сама себе.
        - Мими завизжала. Потому что она не могла вести себя тихо! Наверное, она испугалась их собак. У них было две больших овчарки. «У вас есть собака? - спросил один из них. - Разве вы не знаете, что евреям запрещено держать домашних животных?» - «Это собака детей», - сказал папа. Тогда они ее застрелили. Мими упала и задергала лапами. Потом затихла. На полу была кровь. Я наступила в нее.
        - Дитя мое, - сказала тетя Марта. - Милое мое дитя.
        Она положила ладонь на голову Штеффи и погладила ее по волосам.
        - Теперь иди, ложись спать, - сказала она. - Попытайся заснуть. Здесь никто не причинит тебе вреда.
        Глава 36
        Запах кофе ударил Штеффи в нос. Она открыла глаза. Тетя Марта стояла у плиты и разливала кофе по чашкам в синий цветочек.
        - Пора уже просыпаться, - сказала она. Ее голос был обычным, неприветливым.
        Наверное, все это было сном. Вряд ли возможно, что тетя Марта говорила с ней вчера ласково и дружелюбно. Что она гладила Штеффи по голове. Должно быть, ей это приснилось.
        - Я встаю, - сказала Штеффи и поднялась с кухонного дивана.
        - Давай скорее, - ответила тетя Марта. - И надень нарядное платье. Мы пойдем в гости к постояльцам продавца.
        Это могло означать лишь одно: ей придется просить прощения у веснушчатого мальчишки.
        - Мне обязательно идти?
        Но тетя Марта уже ушла в комнату заправлять постель.
        Штеффи оделась и съела бутерброд. Она не была голодна, но заставила себя есть его как можно дольше. Затем аккуратно причесалась перед зеркалом.
        Тетя Марта начала уже проявляла нетерпение.
        - Ты долго будешь возиться?
        - Да, - сказала Штеффи. - Не могу найти заколку для волос.
        Она прекрасно знала, где ее заколка: в кармане платья, в котором она была вчера. Тетя Марта нашла другую.
        - Пойдем, - сказала она.
        У дома на корточках сидел Свен и чесал Путте брюшко. Тот крутился и бил по воздуху лапами. Одна была забинтована.
        - Что с ним? - спросила Штеффи.
        - Ничего серьезного, - ответил Свен. - Перелома нет. Нога немного опухла. Но он скоро поправится.
        Штеффи похлопала Путте.
        - Что случилось? - спросил Свен.
        - Пойдем, - перебила его тетя Марта. - Потом поговорите.
        Штеффи ехала на багажнике, точно так же как в первый день на острове. Когда они доехали до места, где дорога поворачивала к магазину, у обочины с камня поднялась Вера. Она как будто ждала их.
        Последнюю часть пути до магазина тетя Марта вела велосипед.
        - Ну, Вера, - сказала она. - Ты подумала над тем, что я тебе сказала?
        Вера кивнула.
        Вместо того чтобы войти в магазин, тетя Марта отворила калитку в сад. Продавец вышел на лестницу.
        - Доброе утро, - сказал он. - Я могу вам чем-нибудь помочь?
        - Доброе утро, - ответила тетя Марта. - У нас дело к вашим постояльцам.
        - Вот как, - сказал продавец. - Ну что ж, думаю, они уже проснулись.
        - Смею надеяться, - фыркнула тетя Марта. - Уже полдня прошло!
        Уверенным шагом она прошла в сад, за ней - Штеффи с Верой. Продавец тоже отправился вслед за ними.
        Дачники сидели за садовым столом и завтракали. Там были двое мальчишек и девочка помладше, такая же веснушчатая, как и ее брат. Их отец был высокий, плотный, практически лысый мужчина. Мама выглядела моложе, у нее были светлые волосы с химической завивкой.
        Молодая девушка в белом фартуке прислуживала им за столом.
        - Прошу прощения, - сказал продавец. - К вам гости.
        - Марта Янсон, - представилась тетя Марта. - А это моя приемная дочь Стефания.
        - Вот как, - сказал лысый. - В чем дело?
        - Нельзя ли подождать? - раздраженно сказала его жена. - Мы еще не закончили завтракать.
        Веснушчатый мальчишка избегал смотреть на Штеффи. Он уставился в тарелку, и, казалось, был полностью поглощен перемешиванием своей каши.
        - Вы ешьте, - сказала тетя Марта. - Мы можем подождать.
        С противоположной стороны магазина вышла Сильвия. Она остановилась неподалеку от стола и притворилась, что пропалывает цветочные грядки.
        - Глупости! - сказал мужчина. - Мы вас слушаем!
        - Это касается вашего сына, - сказала тетя Марта.
        - Та-а-ак, - сказал мужчина. - Рагнар? Это та самая девочка?
        - Да, - не поднимая глаз, пробубнил веснушчатый мальчишка. Его ложка скрежетала по тарелке.
        - Мы не станем устраивать из этого события, - сказал мужчина. - Брюки испорчены, но мы не предъявляем требований о возмещении. Извинений будет достаточно.
        - Совсем новые брюки, - гневно сказала женщина. - И пятна крови на рубашке. Эта девочка ненормальная!
        - Если кто и должен просить прощения, - очень медленно и четко произнесла тетя Марта, - то это не Стефания.
        - Та-а-ак, - повторил мужчина. - А кто же тогда?
        - Ваш сын, видимо, не рассказал вам, почему Штеффи ударила его, - продолжала тетя Марта. - Не правда ли?
        - Нет, - ответил мужчина. Он сделал рукой жест, словно тетя Марта была назойливой мухой, которую он хотел отогнать.
        - Тогда я расскажу вам, - сказала тетя Марта. - Она ударила его за то, что мальчик назвал ее «еврейским отродьем» и сказал, что немцы придут сюда и заберут ее.
        Лысый побагровел. Он сильно ударил ладонью по столу, так что подпрыгнули кофейные чашки и звякнули столовые приборы.
        - Это правда? - спросил он у мальчишки.
        - Нет, - ответил тот. - Она лжет. Так ведь, Гуннар?
        Брат пожал плечами.
        - Я, во всяком случае, ничего такого не слышал, - сказал он.
        - Вот, значит, как, - сказала тетя Марта. - Детей теперь не учат говорить правду?
        - Почему я должен вам верить? - ответил мужчина. - Ваша приемная дочь, возможно, выдумала оправдание позже.
        - Вера, - сказала тетя Марта. - Кто говорит правду: Штеффи или этот мальчик?
        Вера ответила почти шепотом.
        - Он назвал ее… так. И он ударил собаку жены доктора.
        - Вера пришла ко мне домой вчера утром, - сказала тетя Марта. - Ни она, ни я не разговаривали со Штеффи, потому что она убежала и где-то пряталась. Вера рассказала о том, что произошло. Она также рассказала мне о других вещах, о которых я не знала. Но об этом, - тетя Марта посмотрела на продавца и Сильвию, - мы поговорим позже.
        - Рагнар, - сказал мужчина. - Все было так, как говорит госпожа Янсон?
        Мальчишка кивнул.
        - Но ведь ты сам говорил… - начал он.
        - Замолчи! - взревел мужчина.
        - Никто, - сказала тетя Марта. - Никто не посмеет говорить такое моей девочке. Кем бы он ни был. Поэтому никаких извинений не будет. Но за брюки мы заплатим. Сколько они стоили?
        Мужчина тряхнул головой. Лицо его было красным как помидор.
        - В этом нет необходимости.
        - Девять крон семьдесят пять эре, - сказала его жена.
        Тетя Марта достала кошелек, открыла его, достала десятикроновую купюру и положила ее на край стола.
        - Сдачи не нужно, - сказала она. - Пойдем, Штеффи.
        «Моя девочка», - сказала тетя Марта. Моя девочка! Словно Штеффи была ее собственным ребенком.
        Глава 40
        Штеффи и Вера лежали на скалах в бухте. На Штеффи был красный купальник, подаренный тетей Альмой, на Вере - зеленый. Они только что искупались.
        Теперь они лежали рядом на спине, вытянув руки вдоль тела. Горячие от солнца камни грели им спины. Темные пряди волос Штеффи смешались с рыжими волосами Веры. Капли воды стекали по коже.
        Никогда еще Штеффи не была такой загорелой. «Коричневая, как имбирное печенье», - сказала тетя Марта. Вера не загорала. В начале лета она была розовой. Теперь же ее светлая кожа была усыпана мелкими-мелкими веснушками.
        - Осенью я буду скучать, - сказала Вера. - Когда ты уедешь учиться в Гётеборг. Хотя тебе-то будет весело, - торопливо добавила она.
        - Да, - ответила Штеффи. - И я буду приезжать домой на каникулы и иногда на выходные.
        Она все еще не могла до конца поверить, что это правда.
        Что они передумали.
        Главную роль в этом сыграла жена доктора. Когда Штеффи принесла ей первую стопку книг, которые ей дал почитать Свен, она предложила Штеффи присесть и принялась расспрашивать ее о книгах и о школе.
        Несколько дней спустя жена доктора пригласила тетю Марту и Штеффи на чашку кофе. Тетя Марта смущалась, не желала принимать приглашение. В конце концов, они все же пошли.
        Жена доктора сказала тете Марте, что Штеффи одаренная девочка и ей следует продолжать учиться. Да, это тетя Марта и раньше слышала, но, к сожалению, объяснила она, полный пансион, книги и все остальное, что может потребоваться, стоит очень дорого.
        Тогда жена доктора сказала, что Карин и ее жених поженятся в конце августа и в их квартире в Гётеборге освободится комната. Квартира расположена неделеко от школы для девочек, и Штеффи могла бы жить у них. Платить за комнату Янсонам не придется, только за еду. На книги и другие школьные потребности, как сказала жена доктора, можно было бы ходатайствовать о стипендии.
        Тетя Марта поблагодарила ее и сказала, что подумает. Она хотела обсудить все с дядей Эвертом, когда он вернется с моря.
        Следующую неделю Штеффи более чем когда бы то ни было, старалась быть милой и помогать во всем. Это ли повлияло или нет, но они сказали «да»!
        Жена доктора обещала договориться, чтобы Штеффи приняли в школу, несмотря на то, что подавать заявление на осенний семестр было уже слишком поздно. Она была знакомы с ректором. Учительница Штеффи снова одолжила ей учебник арифметики. Штеффи справлялась самостоятельно, но фрекен Бергстрём обещала ей помочь, если она вдруг что-нибудь не поймет.
        - А что, если ты снова окажешься в одном классе с Сильвией? - спросила Вера.
        - Плевать я на это хотела, - ответила Штеффи.
        Это не было хвастовством. После того разговора в саду продавца, Штеффи казалось, что Сильвия больше не сможет ей ничего сделать.
        - Да уж, там, в городе, она будет меньше воображать, - сказала Вера.
        Она немного помолчала, затем произнесла:
        - У тебя появятся новые подруги. Девочки из города.
        - Да, - согласилась Штеффи. - Я надеюсь. Но ты все равно останешься моей лучшей подругой.
        Сказав это, Штеффи почувствовала укол в груди. Она не писала Эви уже несколько недель.
        - Ты и Эви, - добавила она.
        - Кто это, Эви?
        - Моя лучшая подруга из Вены. Мы знаем друг друга с первого класса. Мы сидели за одной партой.
        - Ты скучаешь по ней?
        - Да, иногда.
        - А по своим родителям?
        - Да.
        - Я скучаю по своему отцу, - сказала Вера.
        Отец Веры умер. Он утонул до того, как она родилась. Он и мама Веры не успели пожениться.
        - Так странно думать о том, что мама с папой, Эви и все остальные там, дома, - сказала Штеффи. - Что они ходят по обычным улицам, и что я здесь.
        - Ты бы хотела оказаться там?
        - Я бы хотела, чтобы они были здесь.
        - Они не могут сюда приехать?
        - Не знаю. Жена доктора обещала позвонить кому-то, кто, может быть, поможет.
        Штеффи зажмурилась. От яркого солнечного света под сомкнутыми веками клубилась красная пелена. Было очень тепло. Она встала.
        - Пойдем искупаемся, - предложила Штеффи.
        Вода была прозрачной, как стекло. Можно было увидеть дно. На поверхности воды плавали коричневые водоросли. Штеффи достала одну и сжала пальцами желтоватые пузырьки, которыми было покрыто растение. Пузырьки с треском лопнули. Эта водоросль называлась «пузырчатый фукус», но дети звали ее «хлопушкой».
        - Окунемся или прыгнем? - спросила Вера.
        - Прыгнем, - ответила Штеффи.
        Они забрались на камень, с которого обычно дети ныряли, и осмотрели поверхность воды. Прыгать надо было так, чтобы не попасть на жгучих медуз. Однажды Штеффи нырнула и заработала себе красную сыпь по всей груди и рукам.
        Вот и сейчас одна большая оранжевая медуза покачивалась в нескольких метрах справа от камня-трамплина.
        - Надо прыгать влево, - сказала Вера. - У нее могут быть длинные щупальца.
        - Чур я первая, - сказала Штеффи.
        Она сделала глубокий вдох и зажала нос. Затем разбежалась и прыгнула.
        С открытыми глазами она погрузилась в сверкающую зеленую глубину.
        На мгновение ее тело зависло в воде, словно в невесомости. Затем, отфыркиваясь, Штеффи всплыла на поверхность. Она как раз успела увидеть, как с камня прыгнула Вера.
        Лето было теплым. Сейчас, в августе, вода так прогрелась, что можно было купаться, сколько хочешь, не замерзнув.
        Они соревновались в нырянии, доставая со дна камни. Всплывая, Штеффи поцарапала себе коленку о «морские желуди», густо росшие тут же под водой. «Морские желуди» - это не растения, а своеобразные морские животные, твердые и острые как корки, цепляющиеся за камни.
        Выступила капелька крови. Штеффи осмотрела ноги, покрытые синяками, ссадинами и расчесанными укусами комаров. На ступнях кожа стала толстой и жесткой, так что она могла теперь ходить босиком.
        Штеффи стала другой, изменилась за год жизни на острове. Это было заметно.
        Девочки высохли на солнце, прежде чем одеться. Коричневая кожа Штеффи покрылась белым налетом. Она лизнула руку. На вкус кожа была соленой.
        У берега плескались Нелли и Соня.
        - Эй, Штеффи! - крикнула Нелли. - Посмотри, как я плаваю!
        Этим летом Нелли научилась плавать брасом и на спине. Она кувыркалась в воде, словно пухленький дельфин.
        Велосипеды стояли выше над берегом. Красный велосипед Штеффи сиял в лучах солнца, так же, как сиял несколько недель назад в день ее тринадцатилетия. В тот день, проснувшись утром, она обнаружила у входа в подвал велосипед. Ее собственный велосипед.
        Подъехав к главной дороге, Вера спросила:
        - Можно мне зайти к тебе? Ополоснем волосы под колонкой?
        - Конечно можно, - сказала Штеффи.
        Они проехали через невысокий лесок и поднялись на холм. На вершине Штеффи остановилась.
        - Почему ты остановилась? - спросила Вера. - Нам же вниз.
        Штеффи не ответила. Она посмотрела на море, соприкасавшееся с небом на западе. Далеко, за горизонтом, тоже есть земля.
        В следующий пасхальный вечер зажгутся огни на островах, которые она не видит сегодня, хотя погода ясная. Там находятся острова и большая земля.
        На другой стороне Атлантики, как мираж, лежит Америка. Ближе всего находится Норвегия, оккупированная немцами. Гораздо дальше - Вена, мама, папа и Эви. А в белом доме у подножья холма есть тетя Марта, дядя Эверт, жена доктора и Свен. Рядом с ней - Вера.
        Она - не на краю земли. Она на острове в море, но она не одна.
        - Поехали, - сказала она Вере. - Наперегонки с холма!

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к