Заячьи лапы Константин Георгиевич Паустовский
        Хрестоматии для начальной школыБольшая хрестоматия для начальной школыСовременная русская литература
        «К ветеринару в наше село пришёл с Урж?нского озера Ваня Малявин и принёс завёрнутого в рваную ватную куртку маленького тёплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными от слёз глазами…»
        Константин Георгиевич Паустовский
        Заячьи лапы
        К ветеринару[1 - Ветеринар - врач, лечащий животных.] в наше село пришёл с Урж?нского озера Ваня Малявин и принёс завёрнутого в рваную ватную куртку маленького тёплого зайца. Заяц плакал и часто моргал красными от слёз глазами.
        - Ты что, одурел? - крикнул ветеринар. - Скоро будешь ко мне мышей таскать, оголец!
        - А вы не лайтесь, это заяц особенный, - хриплым шёпотом сказал Ваня. - Его дед прислал, велел лечить.
        - От чего лечить-то?
        - Лапы у него пожжённые.
        Ветеринар повернул Ваню лицом к двери, толкнул в спину и крикнул вслед:
        - Валяй, валяй! Не умею я их лечить. Зажарь его с луком - деду будет закуска.
        Ваня ничего не ответил. Он вышел в сени, заморгал глазами, потянул носом и уткнулся в бревенчатую стену. По стене потекли слёзы. Заяц тихо дрожал под засаленной курткой.
        - Ты чего, малый? - спросила Ваню жалостливая бабка Анисья; она привела к ветеринару свою единственную козу. - Чего вы, сердешные, вдвоём слёзы льёте? Ай случилось что?
        - Пожжённый он, дедушкин заяц, - сказал тихо Ваня. - На лесном пожаре лапы себе пожёг, бегать не может. Вот-вот, гляди, умрёть.
        - Не умрёть, малый, - прошамкала Анисья. - Скажи дедушке своему, ежели большая у него охота зайца выходить, пущай несёт его в город к Карлу Петровичу.
        Ваня вытер слёзы и пошёл лесами домой, на Урженское озеро. Он не шёл, а бежал босиком по горячей песчаной дороге. Недавний лесной пожар прошёл стороной на север около самого озера. Пахло гарью и сухой гвоздикой. Она большими островами росла на полянах.
        Заяц стонал.
        Ваня нашёл на дороге пушистые, покрытые серебряными мягкими волосами листья, вырвал их, положил под сосенку и развернул зайца. Заяц посмотрел на листья, уткнулся в них головой и затих.
        - Ты чего, серый? - тихо спросил Ваня. - Ты бы поел.
        Заяц молчал.
        - Ты бы поел, - повторил Ваня, и голос его задрожал. - Может, пить хочешь?
        Заяц повёл рваным ухом и закрыл глаза.
        Ваня взял его на руки и побежал напрямик через лес - надо было поскорее дать зайцу напиться из озера.
        Неслыханная жара стояла в то лето над лесами. Утром наплывали вереницы плотных белых облаков. В полдень облака стремительно рвались вверх, к зениту, и на глазах уносились и исчезали где-то за границами неба. Жаркий ураган дул уже две недели без передышки. Смола, стекавшая по сосновым стволам, превратилась в янтарный камень.
        Наутро дед надел чистые онучи[2 - Онучи - портянки, обмотки под сапоги или лапти.] и новые лапти, взял посох и кусок хлеба и побрёл в город. Ваня нёс зайца сзади. Заяц совсем притих, только изредка вздрагивал всем телом и судорожно вздыхал.
        Суховей[3 - Сухов?й - сухой, горячий ветер.] вздул над городом облако пыли, мягкой, как мука. В ней летал куриный пух, сухие листья и солома. Издали казалось, что над городом дымит тихий пожар.
        На базарной площади было очень пусто, знойно: извозчичьи лошади дремали около водоразборной будки, и на головах у них были надеты соломенные шляпы. Дед перекрестился.
        - Не то лошадь, не то невеста - шут их разберёт! - сказал он и сплюнул.
        Долго спрашивали прохожих про Карла Петровича, но никто толком ничего не ответил. Зашли в аптеку. Толстый старый человек в пенсне и в коротком белом халате сердито пожал плечами и сказал:
        - Это мне нравится! Довольно странный вопрос! Карл Петрович Корш - специалист по детским болезням - уже три года как перестал принимать пациентов. Зачем он вам?
        Дед, заикаясь от уважения к аптекарю и от робости, рассказал про зайца.
        - Это мне нравится! - сказал аптекарь. - Интересные пациенты завелись в нашем городе. Это мне замечательно нравится! - Он нервно снял пенсне, протёр, снова нацепил на нос и уставился на деда. Дед молчал, топтался. Аптекарь тоже молчал. Молчание становилось тягостным.
        - Почтовая улица, три! - вдруг в сердцах крикнул аптекарь и захлопнул какую-то растрёпанную толстую книгу. - Три!
        Дед с Ваней добрели до Почтовой улицы как раз вовремя - из-за Оки заходила высокая гроза. Ленивый гром потягивался за горизонтом, как заспанный силач распрямлял плечи, и нехотя потряхивал землю. Серая рябь пошла по реке. Бесшумные молнии исподтишка, но стремительно и сильно били в луга; далеко за полянами уже горел стог сена, зажжённый ими. Крупные капли дождя падали на пыльную дорогу, и вскоре она стала похожа на лунную поверхность: каждая капля оставляла в пыли маленький кратер.
        Карл Петрович играл на рояле нечто печальное и мелодичное, когда в окне появилась растрёпанная борода деда.
        Через минуту Карл Петрович уже сердился.
        - Я не ветеринар, - сказал он и захлопнул крышку рояля. Тотчас же в лугах проворчал гром. - Я всю жизнь лечил детей, а не зайцев.
        - Что ребёнок, что заяц - всё одно, - упрямо пробормотал дед. - Всё одно! Полечи, яви милость! Ветеринару нашему такие дела неподсудны. Он у нас коновал[4 - Конов?л - лекарь-самоучка, лечащий лошадей.]. Этот заяц, можно сказать, спаситель мой: я ему жизнью обязан, благодарность оказывать должен, а ты говоришь - бросить!
        Ещё через минуту Карл Петрович - старик с седыми взъерошенными бровями, - волнуясь, слушал спотыкающийся рассказ деда. Карл Петрович в конце концов согласился лечить зайца. На следующее утро дед ушёл на озеро, а Ваню оставил у Карла Петровича ходить за зайцем.
        Через день вся Почтовая улица, заросшая гусиной травой, уже знала, что Карл Петрович лечит зайца, обгоревшего на страшном лесном пожаре и спасшего какого-то старика. Через два дня об этом уже знал весь маленький городок, а на третий день к Карлу Петровичу пришёл длинный юноша в фетровой шляпе, назвался сотрудником московской газеты и попросил дать беседу о зайце.
        Зайца вылечили. Ваня завернул его в ватное тряпьё и понёс домой. Вскоре историю о зайце забыли, и только какой-то московский профессор долго добивался от деда, чтобы тот ему продал зайца. Присылал даже письма с марками на ответ. Но дед не сдавался. Под его диктовку Ваня написал профессору письмо:
        «Заяц не продажный, живая душа, пусть живёт на воле. При сём остаюсь Ларион Малявин».
        Этой осенью я ночевал у деда Лариона на Урженском озере. Созвездия, холодные, как крупинки льда, плавали в воде. Шумел сухой тростник. Утки зябли в зарослях и жалобно крякали всю ночь.
        Деду не спалось. Он сидел у печки и чинил рваную рыболовную сеть. Потом поставил самовар - от него окна в избе сразу запотели и звёзды из огненных точек превратились в мутные шары. Во дворе лаял Мурзик. Он прыгал в темноту, ляскал зубами и отскакивал - воевал с непроглядной октябрьской ночью. Заяц спал в сенях и изредка во сне громко стучал задней лапой по гнилой половице.
        Мы пили чай ночью, дожидаясь далёкого и нерешительного рассвета, и за чаем дед рассказал мне наконец историю о зайце.
        В августе дед пошёл охотиться на северный берег озера.
        Леса стояли сухие, как порох.
        Деду попался зайчонок с рваным левым ухом. Дед выстрелил в него из старого, связанного проволокой ружья, но промахнулся. Заяц удрал.
        Дед пошёл дальше. Но вдруг затревожился: с юга, со стороны Лопухов, сильно тянуло гарью. Поднялся ветер. Дым густел, его уже несло белой пеленой по лесу, затягивало кусты. Стало трудно дышать.
        Дед понял, что начался лесной пожар и огонь идёт прямо на него. Ветер перешёл в ураган. Огонь гнало по земле с неслыханной скоростью. По словам деда, даже поезд не мог бы уйти от такого огня.
        Дед был прав: во время урагана огонь шёл со скоростью тридцати километров в час.
        Дед побежал по кочкам, спотыкался, падал, дым выедал ему глаза, а сзади был уже слышен широкий гул и треск пламени.
        Смерть настигала деда, хватала его за плечи, и в это время из-под ног у деда выскочил заяц. Он бежал медленно и волочил задние лапы. Потом только дед заметил, что они у зайца обгорели.
        Дед обрадовался зайцу, будто родному. Как старый лесной житель, дед знал, что звери гораздо лучше человека чуют, откуда идёт огонь, и всегда спасаются. Гибнут они только в тех редких случаях, когда огонь их окружает.
        Дед побежал за зайцем. Он бежал, плакал от страха и кричал: «Погоди, милый, не беги так-то шибко!»
        Заяц вывел деда из огня. Когда они выбежали из леса к озеру, заяц и дед, - оба упали от усталости. Дед подобрал зайца и понёс домой. У зайца были опалены задние ноги и живот. Потом дед его вылечил и оставил у себя.
        - Да, - сказал дед, поглядывая на самовар так сердито, будто самовар был всему виной, - да, а перед тем зайцем, выходит, я сильно провинился, милый человек.
        - Чем же ты провинился?
        - А ты выдь, погляди на зайца, на спасителя моего, тогда узнаешь. Бери фонарь!
        Я взял со стола фонарь и вышел в сенцы. Заяц спал. Я нагнулся над ним с фонарём и заметил, что левое ухо у зайца рваное. Тогда я понял всё.
        notes
        Примечания
        1
        Ветеринар - врач, лечащий животных.
        2
        Онучи - портянки, обмотки под сапоги или лапти.
        3
        Сухов?й - сухой, горячий ветер.
        4
        Конов?л - лекарь-самоучка, лечащий лошадей.