Библиотека / Детская Литература / Кроуфорд Чарльз : " Бег На Трех Ногах " - читать онлайн

Сохранить .

        Бег на трех ногах Чарльз П. Кроуфорд
        Повесть о трех подростках, об их дружбе, о жизни в современной Америке.
        Чарльз П. Кроуфорд
        Бег на трех ногах
        ГЛАВА I
        Брент взглянул на часы: секундная стрелка еле-еле ползет по циферблату. Сзади Линдси Харпер складывает в портфель учебники. Мисс Вандерлуп говорит о том, какие книги хорошо бы прочитать летом. Никто ее не слушает. Многие вообще не пришли в школу - последний день, дневники с отметками уже посланы родителям.
        Прозвенел звонок. Класс весело зашумел. Мальчишки и девчонки вскочили на ноги и помчались к двери.
        Стараясь перекричать шум, мисс Вандерлуп пожелала всем счастливых каникул. Брент у двери обернулся, помахал ей, она в ответ улыбнулась. Коридор сотрясался от топота ног бегущей детворы. Хлопали дверцы шкафчиков. Брент несколько раз кого-то толкнул, получил сдачу. Возле его шкафчика на секунду задержался Том.
        - В бассейн сегодня пойдешь? - бросил он на ходу.
        - Не знаю, - ответил Брент. - Счастливо.
        Коридор опустел с молниеносной быстротой. Брент смотрел, как по лестнице сбегают последние фигурки. Пол весь усеян обрывками тетрадных листков и обертками от жвачки.
        Брент открыл свой шкафчик - металлический щелчок гулко разнесся по коридору. Взял кеды, физкультурную форму, проверил, не забыл ли чего. Захлопнул дверцу и сбежал по лестнице вниз. С улицы доносился шум отъезжающих от школы городских автобусов.
        Брент остановился у раскрытой двери кабинета живописи. Мистер Самуэлсон снимал со стен последние рисунки. Кабинет становился голым, пустым.
        - Здравствуй, Брент, - сказал учитель. - Рад, что началось лето?
        - Очень, - ответил Брент. - Можно мне взять акварели, которые я нарисовал в этом году?
        - Можно, но жалко. Я думал, ты забудешь про них. У меня над камином есть пустое местечко. Я хотел их туда повесить. Надеюсь, ты и летом будешь рисовать.
        - Обязательно, мистер Самуэлсон. В Мэне я всегда много рисую.
        - Это хорошо. Очень важно не растерять достигнутого.
        - Я вам так благодарен, мистер Самуэлсон. Вы столько со мной занимались.
        - Ну, это пустяки, Брент. Учителю всегда приятно, когда попадает такой ученик, как ты. Счастливо тебе отдохнуть.
        - Спасибо. Ну я пойду, до свидания.
        Брент свернул акварели в трубку, сунул под мышку. Притворил за собой дверь, миновал вестибюль и вышел на залитый солнцем двор. Уже сильно припекало. «Лето, наверное, будет жаркое», - подумал он.
        Минуту Брент колебался, не пойти ли ему к «Джино» («Джино» - это кафе в центре их городка Лоуэллы) выпить кока-колы, съесть булку с котлетой. Там сейчас соберется вся их компания. Начнется веселье. Будут наперебой обсуждать летние планы. Нет, он не пойдет к «Джино». Все равно скоро всех увидит в бассейне.
        Брент зашагал по улице Уиндермер, под мышкой акварели, через плечо наперевес кеды. Деревья над головой сомкнули ярко-зеленый полог. Брент медленно брел, разрывая кружево светотени. Откуда-то со двора донеслись голоса мальчишек. Дома с большими верандами тихо дремали под полуденным июньским солнцем.
        «Как на картине Моне»[1 - Моне Клод Оскар (1840 -1926) - французский живописец-пейзажист, один из основателей импрессионизма.] - подумалось Бренту.
        Захлопнув за собой входную дверь, Брент услыхал из кухни голос матери:
        - Это ты, Брент?
        - Да, мама, - отозвался Брент.
        - Иди сюда на кухню. Если голоден, выпей соку со свежими булочками.
        Брент прошел через столовую в кухню. Мама что-то помешивала у плиты. Пахло вкусно.
        - Я только что вернулась, проводила Бетти до бассейна. Сегодня у них отборочные соревнования. Прошу тебя, Брент, если ее не возьмут в городскую команду, не дразни ее. Знаешь, как она будет переживать.
        - Не волнуйся. Кого-кого, а уж ее-то обязательно возьмут. Она плавает как дельфин.
        - Наверное, я и правда слишком о вас волнуюсь, - улыбнулась мать. - Ну, как ты себя чувствуешь в первый день каникул? Я думала, ты пойдешь со всеми к «Джино» или в бассейн. Ты разве не хочешь отметить начало каникул?
        - Что-то не хочется. Может, попозже съезжу в бассейн. Ребята еще за месяц надоедят.
        - Ты все один и один, Брент.
        - Но я ведь не скучаю, мама. Так что ты об этом не думай. А когда поедем на остров?
        - Не раньше середины июля. У отца много неотложных дел. Он никак не может ехать сейчас. Ну, не дуйся. И в Мэне еще успеем пожить. Лето долгое.
        - Мне так хочется поскорее уехать. Сейчас там самое лучшее время. Когда мы летом дома, мне кажется, что у меня каждый день проходит впустую.
        - Ты можешь рисовать, - сказала мать. - Пойди в бассейн. Я уверена, и здесь можно найти занятие по душе.
        - Конечно, можно. Просто на острове гораздо лучше, вот и все.
        - Ну разумеется. Думаешь, я не хочу ехать? Но зато Бетти сможет потренироваться в бассейне. Видишь, нет худа без добра. Просто надо набраться терпения.
        - Знаешь, какие у меня планы на эту субботу и воскресенье?
        - Пока нет.
        - Как ты думаешь, дяде Джорджу будет приятно, если я нарисую ему ко дню рождения его новый амбар?
        - Дядя будет в восторге! Он считает свой амбар произведением искусства.
        - А что если я на денек-другой уеду из Лоуэллы? Дядя Джордж ведь позволит мне провести у него на ферме конец недели. А я напишу его амбар. Смотри не проговорись, что это ему в подарок.
        - Да уж постараюсь.
        - К тому же разомну руку - я хочу в этом году серьезно поработать в Мэне. Ты меня отпустишь?
        - Конечно. Думаю, что и отец не будет против. Сегодня же позвоню дяде Джорджу.
        - Спасибо, мамочка. На ферме так хорошо, только бы братец Джон не очень мешал.
        - Ну, на это плохая надежда. Он ведь от тебя ни на шаг. Придется потерпеть его общество.
        - Несносный мальчишка. Кому хочешь отравит жизнь.
        - Да ведь это ненадолго, не умрешь, - улыбнулась мать. - Тебе тоже было когда-то семь лет.
        Брент просто не мог первые дни после школы оставаться в городе, ходить каждый день в бассейн, видеть все тех же ребят.
        «Если с островом не получится, я до сентября сойду с ума, - думал Брент. - Утром - бассейн, потом весь день слоняешься без дела как неприкаянный, и так все лето. Нет, это невыносимо. Скорее бы в Мэн! Там море, леса, и так мало людей».
        Вот уже три часа, как Брент приехал к дяде Джорджу, и Джон сразу же прилип к нему. Брент расположился с мольбертом вблизи амбара и начал смешивать краски, вглядываясь в желто-серый цвет его стен. Джон вертелся рядом, толкал под локоть, задавал глупые вопросы. А то вдруг надумал играть в салки: ударил по плечу да как закричит: «Чур, ты салка!»
        Брент, в общем, неплохо относился к Джону, но ведь невозможно работать, когда все время дергают.
        - Пойди к маме и спроси, скоро обед, - сказал он первое, что пришло в голову.
        - Мама нас сама позовет, - ответил Джон.
        - Ты уверен? - рассеянно отозвался Брент. Кедровая дранка крыши в лучах солнца была теплого медового тона - как бы перенести его на холст?
        - Идем на лужайку! - звал Джон. - Поохотимся на ужей!
        - Нет, Джон, не могу. Я здесь должен закончить картину.
        «Господи, да оставит он меня когда-нибудь в покое?» - подумал, теряя терпение Брент. Джон, как видно, тоже потерял терпение, он вырвал у Брента из руки кисть и помчался с ней вокруг амбара.
        - Догоняй! - крикнул он.
        Брент вскочил на ноги. Мольберт опрокинулся. «Вот негодник!» - возмутился Брент и бросился вдогонку. Обежав амбар, Джон нырнул в широкую дверь и залез по лестнице на сеновал. Брент кинулся следом.
        Внутри амбара было жарко. Пахло сеном и конским навозом. Сквозь слуховые окна падали снопы солнечных лучей, в которых плавали крупные пылинки. Потревоженная курица с шумом спорхнула с насеста и спланировала на пол. Джон стоял на куче сена и размахивал над головой кистью.
        - А ну-ка, поймай! - кричал он.
        Брент полез за братом, тот спрыгнул с сена и исчез во тьме сеновала. За ним спрыгнул и Брент. Пол, на миг показавшийся надежным, вдруг ушел из-под ног. Падение, казалось, никогда не кончится. Очнулся он на бетонном полу доилки. Все его тело наполняла боль. Под потолком на одной петле болталась дверь люка, вторая петля - сломанная - торчала в сторону.
        Смутно слышался рев Джона и отдаленный топот бегущих ног. Бренту показалось, что он не может дышать. «Ну же, старик, вдохни», - приказывал он себе. Но ничего не получалось. Как ни старался, грудная клетка не поднималась. «Я, наверное, сейчас синий, как баклажан», - вдруг подумалось Бренту, и он чуть не рассмеялся.
        От боли потемнело в глазах, и в этот миг над ним склонилось лицо дяди Джорджа.
        - Все в порядке, - тихо сказал он. - Лежи спокойно. Сейчас будешь дышать. Не напрягайся.
        Сразу стало не так страшно. А тут еще получился первый мучительный вдох. Воздух как будто обжег, но скоро стало дышаться легче. Бетонный пол холодил, боль и хрипы в грудной клетке унялись.
        - Молодцом, - сказал дядя Джордж. - Попробуй теперь, сможешь ли встать. Ты ведь вон откуда спикировал.
        Брент подтянул ноги, согнув их в коленях. Попытался сесть. Но пронзила такая боль, что он закричал.
        - Тогда лежи спокойно. Я вызову «скорую помощь». Раз такая боль, не надо вставать. Лежи и не двигайся. Я скоро вернусь.
        Дядя Джордж побежал бегом, Брент остался в доилке один. Боль становилась сильнее. «Может, я что-нибудь сломал», - подумал он. Шевельнул пальцами на ногах - пальцы двигались.
        Краешком глаза Брент заметил брата. Мальчишка, наверное, перепугался до смерти.
        - Не бойся, Джон, - сказал он. - Я скоро поправлюсь. Ты не виноват.
        Говорить было трудно.
        - Зачем только я полез на сеновал! - ревел Джон.
        - Но ты ведь не знал, что дверь люка сломана, - утешал его Брент. - Мог провалиться в любой момент кто угодно. Не плачь!
        - Лучше бы ты совсем не приезжал к нам рисовать свою противную картину! - крикнул Джон и бросился вон из доилки.
        - Согласен с тобой, малыш, - прошептал Брент.
        Ему казалось, что он помнит, как приехала «скорая помощь», но все-таки он не был в этом уверен. Было холодно, и по всему телу волнами ходила боль. Санитары осторожно уложили его на носилки, и он видел в окно машины, как мимо него побежали назад деревья.
        Когда его привезли в больницу, родители уже были там.
        - Привет, мам, - попытался говорить Брент, но язык плохо повиновался. - Папа, я поправлюсь?
        - Конечно, - ответил отец.
        Потом его перенесли на каталку, и доктор Мэттиас сказал:
        - Повезем тебя на рентген. Старайся не шевелиться. Боль сейчас станет меньше.
        В руку вонзилась игла, и Брент стал ждать, когда укол подействует. Боль в спине пульсировала не переставая, но теперь она как-будто принадлежала не ему.
        Он помнил, как потолок над головой ходил ходуном: сестра в рентгеновском кабинете придавала его телу разные положения. Рентгеновский аппарат опускался, кружил над ним и снова уходил вверх.
        Скоро его опять везли по коридорам. Потолок опять слился в одно сплошное пятно.
        - Ты меня слышишь, Брент? - спросил доктор Мэттиас. - Постарайся вникнуть в мои слова, потом можешь спать. У тебя перелом одного позвонка. Это значит, что ты сломал спину. Но тебе очень повезло. Ты будешь совершенно здоров, безо всяких последствий.
        - Сломал спину? - прошептал Брент.
        - Это только страшно звучит. Успокойся. Все будет в порядке. Полежишь у нас месяц, отдохнешь, - сказал доктор.
        - Целый месяц в больнице! Нет, я никак не могу.
        - Придется, - ответил доктор Мэттиас. - Перелом поясничного позвонка - дело нешуточное. Месяц полежишь на спине, несколько месяцев походишь в корсете. И будешь как новенький. Пока я не предвижу никаких осложнений. Теперь слушай внимательно - через минуту ты заснешь, а когда завтра проснешься, ни в коем случае не пытайся сесть. Если боль будет нестерпимой, попроси у сестры обезболивающее. Я ее предупрежу. Завтра я снова посмотрю тебя. Все будет хорошо, Брент. Перелом у тебя чистый, спинной мозг не задет. Ты родился в рубашке.
        Брент заснул, не успела еще каталка доехать до его палаты.
        Сквозь веки проникал красноватый свет. Значит, Брент проснулся и в лицо ему опять светит солнце.
        Боль была опять - постоянная, по всему позвоночнику. Ему показалось, что он куда-то падает, и он схватился за высокие борта кровати: еще не совсем проснулся после того укола.
        - Доброе утро, Супертрубкин, - произнес чей-то голос.
        Брент открыл глаза и глянул направо. Соседняя кровать была от него метрах в двух. На ней сидел, откинувшись на подушку, мальчишка его лет. У него были темные волосы и острое треугольное личико. Он курил сигарету.
        Брент вдруг заметил длинную резиновую трубку, она тянулась от руки к большой бутыли, висящей на штативе. Когда ее подсоединили, он не помнил.
        - Одно хорошо с этой трубкой - не чувствуешь, какую гадость ешь, - мальчишка на соседней кровати улыбнулся. - Похоже, мы теперь будем видеться довольно часто. Доктор сказал твоим предкам, что ты здесь пробудешь месяц. Счастливчик. Меня здесь продержат до глубокой старости.
        - Давай познакомимся. Меня зовут Брент Макаллистер, - сказал Брент.
        - Знаю. Прочитал вчера вечером на твоем температурном листе. У тебя сломана спина.
        - Да.
        - Не очень-то весело. А я - Бенджамен Киркус Хьюз. Но ты зови меня просто Кирк, как все мои приятели. «Только я давно уж их не видел», - пропел Кирк и засмеялся. Смех его оказался под стать довольно ехидной улыбке. - Здесь в общем недурно, если не трогать дежурную дневную сестру. Ее зовут миссис Пенджин Рэш. Не потрафишь ей - она подкрадется, когда ты спишь, отключит трубку и уморит голодной смертью. Злющая, как ведьма, но ты предупрежден и теперь я за тебя спокоен.
        - Спасибо за предупреждение.
        - На здоровье. Мы с ней сумеем справиться, не трусь. А ты, между прочим, побледнел. Очень болит?
        - Да, - на более длинный ответ не хватило сил.
        - Ладно, больше пока не буду надоедать тебе. В нашем распоряжении уйма времени. Дерни вон тот шнурок и попроси сестру болеутоляющее.
        Брент потянулся к шнурку, висящему над головой. Резиновая трубка натянулась, рука заныла. Он видел то место, где толстая игла, проткнув кожу, уходила в вену. В конце коридора раздался резкий звонок. Как он будет при Кирке просить лекарство от боли? Стыд какой! Может, уж лучше стиснуть зубы и потерпеть.
        - Ты все-таки будь понастойчивей. Им ведь спешить некуда. Месяц назад со мной лежал парень, тоже без движения. Откуда ни возьмись наползли пауки. Ну, он давай звонить сестре. Так когда она наконец явилась, он был с ног до головы оплетен паутиной. Пришлось ножами счищать.
        Боль все росла, набухала. «Лежи и терпи, - говорил себе Брент, сжав под одеялом кулаки. - Ведь ни стонать, ни плакать нельзя».
        Через несколько минут послышался частый стук каблуков по кафельному полу. И в комнату ворвалась сестра. Она была коротышка, на туго завитых темных колбасках торчала белая крахмальная шапочка.
        - Кто звонил? - спросила она.
        - Он, - ответил Кирк. - Ему нужно болеутоляющее.
        Сестра подошла сбоку к кровати Брента. Так и есть, «СЕСТРА РЭШ», - прочитал он у нее на значке.
        - Ты для этого меня вызвал?
        - Прошу вас, - сказал Брент. - Боль очень сильная.
        - Видишь, - сказала сестра, глядя на карту назначений, висящую в ногах кровати, - здесь сказано, что ночная дежурная в пять часов утра ввела тебе болеутоляющее внутривенно.
        - Да? - сказал Брент. Господи, как глупо он, наверное, выглядит. - Нельзя ли мне все-таки что-нибудь выпить? Очень болит спина.
        - Послушай, - сказала сестра, - насколько я понимаю, болеутоляющее так часто принимать нельзя. Давай условимся, я зайду к тебе через полчаса, может, боль сама собой утихнет.
        - Что такое? - вмешался Кирк. - Вы боитесь сделать из этого несчастного юноши наркомана? Я бы на вашем месте не боялся. И не стал бы портить ему аппетит. Пусть немножко соснет. Кому приятно смотреть, как твой плотный завтрак, состоящий из трех питательных блюд, вливается в вену?
        - Доктор Хьюз, пожалуйста, не вмешивайтесь не в свое дело. Мы с этим юным пациентом как-нибудь сами разберемся.
        - Мне правда нужно что-нибудь, - сказал Брент, стараясь не выдавать голосом боль. Он пошевелил ногами, боль не утихала. - Доктор Мэттиас сказал, стоит только попросить сестру.
        - Ну, ладно. Хотя должны быть какие-то минимальные промежутки между приемом болеутоляющих средств. И доктору Мэттиасу не мешало бы это знать. Я сейчас вернусь.
        Миссис Рэш вышла из комнаты, сопровождаемая раскатистой дробью своих каблучков.
        - Как же, сейчас! Жди ее после дождичка в четверг, - заключил Кирк. - Вот помяни мое слово, достанется сегодня доктору Мэттиасу на орехи. По-моему, ее жизненная задача - умножать страдания американской молодежи. Она, видно, считает, что страдания закаляют человека. Ходит слух, эта старая чертовка крадет в отделении педиатрии младенцев и тренируется на них делать уколы. Хотя, конечно, это всего только слух. И распустил его я.
        Брент было засмеялся, но тут же сморщился от боли.
        - Прости, Брент. Больше не буду тебя смешить. Прибавлю только одно - мы с ней отлично ладим, как ты успел заметить. Ни дать ни взять - влюбленная пара. Будь с ней приветлив, как я. Помрешь, она тебя сама в гроб уложит. Вернее, вгонит.
        - Спасибо за полезные сведения, - проговорил Брент.
        - Не стоит благодарности. Кто лучше научит жить, чем сосед по палате?
        Брент закрыл глаза. Вспомнилось приказание врача - не садиться. Неужели весь месяц придется лежать? Нельзя даже сесть. Нельзя, и ничего не поделаешь. Как бездарно он проводит лето! Теперь уж, разумеется, никакой поездки в Мэн не будет. В первый же день каникул провалиться в этот идиотский люк! Такая глупость!
        Бренту почудился возле кровати какой-то шорох: наверно, сестра с лекарством. Но шагов не было слышно. Скорее бы что-нибудь дали. Лежать без движения становилось невмоготу.
        Брент открыл глаза. Нет, это была не сестра. Возле кровати стояла девочка и смотрела на него. На ней был голубой купальный халатик, а ноги босые.
        - Как зовут твоего нового соседа, Кирк? - спросила девочка.
        Ее тихий голос понравился Бренту.
        - Брент Макаллистер. Его привезли вчера со сломанной спиной. Очень воспитанный. Его мама сказала, что он провалился в люк на сеновале. Брент, познакомься, Эми - единственный солнечный лучик в этой дыре.
        - Здравствуйте, - сказал Брент.
        - Добрый день, - ответила Эми. - Очень приятно, что наша компания увеличилась. Что бы там Кирк ни говорил, это совсем неплохая больница.
        - Дерьмо, - отрезал Кирк.
        - А самая лучшая черта Кирка - утонченная вежливость. Он мне очень напоминает мою бабушку. Она у нас была сама учтивость. - Эми улыбнулась Кирку и продолжала: - Мы все здесь друзья и неплохо проводим время, насколько возможно в больнице. Исключением был только последний сосед Кирка. Как его звали?
        - Не помню. Я звал его Жабой.
        - Этот мальчик все десять дней только и делал, что смотрел телевизор.
        - Очень любил «Городскую больницу», - сказал Кирк. - Говорил, реалистическая вещь. По-моему, это дает представление об его умственных способностях. Из всех, кого я знаю в больнице, ему одному нравилась сестра Рэш. Между прочим, бедняга страдал смертельным недугом - вросшимися в кожу ногтями.
        - Я рада с тобой познакомиться, - сказала Эми. - Через несколько дней ты почувствуешь себя лучше, и мы тогда будем чаще видеться.
        «Скорее бы, - подумал Брент. - А у меня здесь, кажется, будут друзья. Вот хорошо бы!»
        Эми вдруг протянула руку, схватила Брента за торчащий большой палец ноги и ущипнула его.
        - Ой! - воскликнул Брент. - Что ты делаешь?
        - Пробую чувствительность. Радуйся, что больно. Спина - дело серьезное. - Эми улыбнулась Бренту и, стремительно повернувшись, так что разлетелся халатик, вышла из комнаты, напевая незнакомую песенку.
        - Тебе она понравится, - сказал Кирк. - Девчонка что надо.
        - А с ней что?
        - Не знаю. Она, по-моему, тоже. Родители сказали ей, что мононуклиоз в тяжелой форме. Но она думает, что-то более серьезное. Иногда ей лучше, иногда вдруг хуже. Сегодня у нее не очень-то хороший вид. Но она никогда не жалуется. Она здесь уже третью неделю.
        - Надеюсь, она скоро выздоровеет.
        - И я тоже. Но в этом подлом мире с хорошими людьми почему-то всегда случаются какие-нибудь несчастья.
        В палату вошла молодая женщина в синем халате.
        - Доброе утро, Кирк, - сказала она. - Как самочувствие? Ты сегодня выглядишь таким молодцом, что, наверное, моя помощь тебе уже не нужна. А как зовут твоего приятеля?
        - Брент.
        - Здравствуй, Брент. А меня зовут Фея. И это не шутка. Меня действительно так зовут. Я буду опекать тебя. Что бы ты ни захотел - обратись к старушке Фее, и она все для тебя сделает. Перво-наперво надо тебя помыть.
        Фея подошла к кровати Брента. Бренту понравилось ее лицо. Делала она все быстро, но не суетилась.
        - Ты что, Кирк, так и будешь висеть у меня над душой и мешать? Я и не подумаю менять тебе постель, пока ты сидишь на ней. Вставай и иди в коридор. Почему бы тебе не прогуляться и не принять душ? Ей богу, тебе это не помешает. А я тем временем здесь все сделаю.
        - О'кей, Фея. Третий лишний. Я это всегда сразу чувствую. Держи с ней ухо востро, Брент. Фея - опасная женщина.
        - В чем, в чем, а в женщинах ты, Кирк, разбираешься. Это давно известно. А теперь давай-ка отсюда.
        Брент посмотрел на Кирка: он неловко ерзал на постели, пока ноги его не свесились. Взял прислоненные к стене костыли, встал, опершись на них, и медленно двинулся к двери. На пороге обернулся и сказал:
        - Ты все-таки, Фея, с этим юнцом полегче. Радости жизни ему еще противопоказаны.
        - Не волнуйся, Кирк. Брент в надежных руках.
        Кирк оперся на костыли и заковылял в коридор. Но опять остановился и громко закричал:
        - Сестра Рэш, Брент умирает от нестерпимой боли. Поторопитесь со своим лекарством, не то я обращусь в Общество охраны животных.
        В ответ из глубины коридора донесся пронзительный голос сестры:
        - Потише, пожалуйста, Кирк. В больнице нельзя так кричать. Мне некогда тебя усмирять - у меня и без того дел хоть отбавляй. Я приду, как только освобожусь.
        Кирк повернулся, шагнул вперед и скрылся из вида.
        - Ну, теперь давай мыться, - сказала Фея.
        Из тумбочки Брента Фея достала большой голубой таз и полотенце. Прошла через комнату к умывальнику и налила в таз теплой воды.
        - Вот станет лучше, будешь умываться сам, а пока позволь Фее поухаживать за тобой, как за принцем. Это много времени не займет.
        Фея подошла к Бренту и задернула штору, чтобы кровать его не была видна из коридора. Намочила полотенце в тазу, намылила до пены и принялась мыть Бренту лицо. Теплая вода, душистое мыло были так приятны, что Бренту показалось и боль стала меньше. Фея выжала полотенце и вытерла лицо насухо.
        Затем отогнула простыню до пояса и, подняв больничную рубашку, обнажила грудь. Широкими круговыми движениями стала протирать сначала шею, потом опустилась ниже.
        «Господи», - вздохнул Брент, когда руки Феи коснулись его живота. И он опять сразу почувствовал скованность.
        - Пожалуйста, не стесняйся, - сказала Фея. - У тебя нет ничего такого, чего бы Фея не видела сотни раз.
        Ее руки умело и проворно делали свое дело. Кулаки у Брента опять сжались. Фея перешла в изножье кровати, загнула простыню до колен, намылила ноги и вытерла их.
        - А теперь мы повернемся на бок, - сказала она. - Главное, чтобы спина была неподвижной. Тогда доктор ничего не скажет. Это у нас называется «катать бревно». Вытяни правую руку, левую согни в локте и прижми к груди, левую ногу закинь на правую и быстро повернись. Вот так, хорошо. Молодец!
        Брент напрягся и, к своему удивлению, очень легко повернулся. Он ожидал, что тысячи иголок сейчас же вопьются в тело. Ничего подобного - ощущалась только все та же тупая боль в спине.
        Сестра опять начала с шеи, потом ловко принялась за спину, растирая ее точным и нежным прикосновением.
        - Ты славный парнишка, - сказала Фея. - Теперь мы с тобой сменим постельное белье.
        Интересно, как Фея справится с этой, казалось бы невыполнимой задачей, - извлечь простыню из-под человека, пригвожденного к постели. Он вообразил себе картину - Фея подражает фокуснику, который одним мощным рывком сдергивает скатерть со стола, уставленного разными блюдами.
        Фея как будто прочитала его мысли.
        - Пожалуйста, не беспокойся, - сказала она. - Делай то, что я буду тебе говорить, и мы в два счета управимся.
        Начала Фея с левой стороны. Брент слышал, как она шуршит простыней, вытягивая ее из-под матраца и заправляя новую. Потом ощутил за спиной длинный валик из скрученной простыни.
        - Теперь перевернись на левый бок по моему способу, - сказала Фея.
        Брент надавил спиной этот валик и перекатился через него на левый бок - спина все время оставалась неподвижной. Сзади опять началось шуршание. Когда все кончилось, Брент, к своему удивлению, увидел, что лежит на туго натянутой свежей простыне, а он ведь даже ни разу не привстал.
        Фея скомкала грязные простыни и бросила их к двери. Потом взяла небольшую миску и налила в нее чистой холодной воды. Вынула из тумбочки зубную щетку с пастой и протянула Бренту.
        - Мне кажется, эту часть тела ты сможешь привести в порядок сам.
        Брент повернулся на спину; пока чистил зубы, наслаждаясь мятным ароматом пасты, освежившим рот, Фея в мгновение ока перестелила и постель Кирка.
        - Когда я сменю белье в других палатах, опять загляну к вам. Кирк наверняка захочет выпить стакан кока-колы, - сказала Фея, выходя из палаты с ворохом грязных простыней в руках.
        Брент посмотрел на потолок. Там ничего интересного не было, перевел взгляд вправо и стал наблюдать за тем, как медленно поднимаются пузырьки воздуха в бутылке, питавшей его через руку.
        Он закрыл глаза и стал ждать сестру Рэш. Это было не так легко.
        ГЛАВА II
        Кирк медленно двигался по коридору. Каждый его шаг сопровождался болью, пронизывающей левое бедро.
        Дверь в солярий была открыта. Он знал эту комнату до мельчайших подробностей. Ничто в ней не изменилось за несколько месяцев. А Кирк так мечтал - придет он сюда в одно прекрасное утро, а здесь все другое: мебель, гардины, свежие журналы на столиках.
        Кирк вошел в комнату и, ковыляя, заспешил к креслу. С удовольствием сел в него. В дальнем углу комнаты играли в шахматы малыши из отделения педиатрии.
        - Кыш отсюда! - крикнул им Кирк. - Идите к себе, вам здесь нечего делать.
        - А ты попробуй выгони нас, - ответил один.
        - И выгоню! - сказал Кирк, начиная подниматься с кресла.
        Мальчишки схватили шахматную доску и побежали из комнаты.
        Кирк смотрел в окно, занимавшее всю стену. День был солнечный. Взял со стола журнал «Спортс иллюстрейтед» четырехмесячной давности, быстро перелистал его. Он читал этот журнал уже три или четыре раза.
        В комнату вошла Эми. Она ступала неслышно, ее босые ноги легко касались мягкой синей дорожки. Кирк улыбнулся, Эми села рядом с ним и вздохнула.
        - Я так и знала, что ты здесь, - сказала она. - Хотела пойти в психиатрическое отделение, но сначала решила заглянуть в солярий, - улыбнулась Эми.
        - Я был там все утро, но меня оттуда в конце концов выгнали, - сказал Кирк, улыбнувшись в ответ своей легкой, чуть лукавой улыбкой. - Сказали, что я совсем уж того, и велели убираться. Ты сегодня немного хуже выглядишь.
        - Я мало спала, - ответила Эми. - Утром была слабость, какая-то боль по всему телу.
        - У меня тоже так бывает.
        - А Брент, по-моему, славный.
        - Да, с ним можно дружить. Немного бука. Но в тысячу раз лучше Жабы.
        - Сестра Рэш опять строит из себя начальство. Она мне просто житья не дает. Требует, чтобы я обулась.
        - Да, рвения ей не занимать. Наверное, за завтраком витаминами объелась.
        - Вдруг она опять отменит свободное посещение родных? Или запретит ходить к кому я хочу? Я сойду с ума, если меня запрут в палату и не будут никуда пускать, - сказала Эми.
        - Не запретит. Знаешь, давай ее разыграем! Пусть не задается!
        - А как?
        - Она любит похвастаться своей расторопностью. Вот и не мешает ей немного побегать.
        - Нет, ее лучше не трогать, Кирк. Она такой шум поднимет, что нам несдобровать… Но ведь тут можно умереть со скуки. Ладно, пусть шумит, мы никому ничего плохого не делаем. Так что ты такое придумал?
        - Давай разыграем небольшую больничную сценку. Как будто у меня снова вывихнулось бедро.
        - И вылетели все гвозди?
        - Ну да!
        - Зачем судьбу испытывать, Кирк?
        - Давай, Эми. Ну что со мной может случиться?
        - Знаешь, как сестра Рэш разозлится!
        - Пусть злится. Она все равно больных ненавидит.
        - А правда, давай! У нас это получится.
        Кирк привстал на кресле и подался немного вперед, опершись на свои костыли. Потом осторожно опустился на пол, лег, скорчившись, на бок и засмеялся.
        - Ну, я готов, - сказал и сморщился как от боли.
        - Очень похоже, - сказала Эми. - Тебе не приходило в голову отправиться на своих костылях в Голливуд?
        - Собираюсь через недельку, - ответил Кирк. - Только боюсь, мне скоро надоедят роли высоких смуглых красавцев.
        Оба засмеялись. Настроение у Кирка явно улучшилось.
        - Ты когда-нибудь слышал, как я кричу? - спросила Эми.
        - Нет.
        - Тогда зажми уши.
        Эми раскрыла рот и издала вопль, эхом разнесшийся по коридору.
        - Сестра Рэш! Сестра Рэш! Скорее идите сюда! Кирк опять сломал ногу!
        Обернувшись к Кирку, Эми коротко бросила:
        - Идет!
        Из коридора все громче слышался стук каблучков. В дверях появилась сестра Рэш и сразу оценила обстановку. Эми стояла посередине комнаты, прижав ладони ко рту.
        - Он упал, сестра. Наверное опять вывихнулся сустав.
        Кирк застонал сквозь зубы и поднял на сестру глаза, полные слез.
        - Не трогай его, - распорядилась сестра Рэш. - А все потому, что слишком много ходит. Я иду за доктором и сейчас же вернусь.
        Сестра Рэш чуть не бегом бросилась из солярия и скрылась в коридоре.
        Кирк поскорее забрался в кресло, Эми села на стул рядом. Оба взяли по журналу и сделали вид, что увлеклись чтением. Вскоре послышались частые шаги. И в дверях опять появилась сестра Рэш, на этот раз с молодым ординатором. Увидев прилежно читающую парочку, она остановилась как вкопанная.
        - Где больной? - спросил врач.
        - Вот он, - ответила сестра, показывая на Кирка. - Он видно как-то сумел подняться с пола.
        - Как ты упал? - спросил врач.
        - Упал? Я не падал, - ответил Кирк.
        - А ногу кто вывихнул?
        - Не знаю, сэр, - ответил Кирк. - Я все время сидел здесь и читал журналы.
        - Да, доктор. Он не вставал с кресла. Что-нибудь случилось? - спросила Эми как ни в чем не бывало.
        Вид у молодого ординатора был явно растерянный.
        - Простите, доктор, - вмешалась сестра Рэш. - Произошло недоразумение. Ради бога, простите, что побеспокоили вас.
        - Ничего страшного, сестра, - сказал ординатор и ушел.
        - У меня нет свободной минуты, а эти два умника решили позабавиться. Как вам не стыдно! Я буду счастлива, Кирк, когда тебя наконец выпишут. Эти ваши жестокие шутки отнимают у меня время, которое я должна тратить на вас же.
        - О'кей, сестрица, - улыбнулся Кирк. - Мы больше не будем.
        - Простите нас, сестра, - сказала Эми. - Мне так стыдно, что мы оторвали вас от дел. Не очень-то весело целыми днями сидеть взаперти. Но мы поступили нехорошо. Больше так никогда не будем.
        - Если подобное когда-нибудь повторится, я сообщу обо всех ваших проделках. И вас обоих выпишут отсюда, как бы вы себя ни чувствовали. Вы должны быть благодарны, что попали в такую хорошую больницу, к таким прекрасным врачам. - С этими словами сестра гордо подняла голову и вышла из комнаты.
        - Ну и пусть выписывают. Буду рад избавиться от этой ведьмы, - сказал Кирк. - Подумаешь, шуток не понимает.
        - Она права, Кирк. И мне очень стыдно. Мы-то бездельничаем, а она занята по горло.
        - Ну давай будем торговать сдобными булочками, а на вырученные деньги купим игральные автоматы. Или на худой конец отправим на курорт эту злючку и купим ей билет в один конец.
        - Довольно острить, безумный Кирк, - улыбнулась Эми.
        - Ладно, больше не буду. Ну, до скорого. Иду к себе. Лягу и буду считать трещины в потолке. Лень - мать всех пороков.
        - Я немножко попозже зайду к вам. Может, Бренту станет легче. Мне показалось, он нуждается в дружеском участии.
        - Между прочим, все мы в нем нуждаемся.
        - Разумеется. Но ему сейчас особенно одиноко. Ты ведь сам знаешь, как трудно в больнице первые дни. Может, нам удастся развеселить его.
        - Ну, пока, Эми, - сказал Кирк и пошел к себе. Он ковылял по коридору, заглядывая в каждую открытую дверь.
        Брент лежал на спине, было похоже, что он спит. Но услыхав стук костылей, сейчас же открыл глаза.
        - Господи, - вздохнул Кирк, - в моем бедре столько гвоздей, что я того и гляди заржавею.
        Он поставил костыли рядом с кроватью, лег и вытянулся, заложив руки под голову. Потом повернулся к Бренту:
        - Ну, как ты?
        - Ничего, - попытался улыбнуться Брент. Боль в спине все еще не отпускала. - Как погулял?
        - Великолепно. Виды по коридору - просто дух захватывает.
        - А что у тебя с ногой? - спросил Брент.
        - С бедром что-то. Кажется чашечка медленно растет. И сустав из нее выскакивает. В больнице все это скрепили вместе железками. Вот я и хожу на костылях, жду, когда чашечка вырастет. Или езжу в кресле. А может, я что-нибудь перепутал. Не люблю вникать в медицинские тонкости. Несколько раз резали, в общем, не позавидуешь.
        - Ты давно здесь?
        - Порядком уже. За семьдесят перевалит - тогда, глядишь, выпишут. Сперва, конечно, переведут в геронтологию.[2 - Геронтология - раздел медико-биологической науки, изучающий явления старения живого организма, в том числе человека.]
        - Ты ловко двигаешься на костылях. Даже удивительно, почему тебя не выписывают.
        - Я и сам удивляюсь. Видно, мои предки считают, что больница самое для меня подходящее место. Вот увидишь, вернусь домой, они в первый же день переедут меня своим авто. И опять куда-нибудь упрячут. Они у меня такая славная парочка.
        Бренту стало не по себе. Он еще не слышал, чтобы так говорили о родителях.
        - А как ты первый раз вывихнул ногу?
        - Я учусь в частной школе «Гейбл». Знаешь - серые дома, вокруг спортплощадки. После шестого класса это у меня уже третья школа. Как видишь, я тертый калач на ниве просвещения. Но в общем-то, «Гейбл» ничем не хуже других. Ну вот, было это три месяца назад. Сижу я на уроке английского. Смотрю, как всегда, в окно, стараясь не обращать внимания на мистера Дейвисона. Он у нас идиот каких мало. Я даже не помню, о чем он говорил. Не то о лирике, не то о другой такой же мути. Но помню, что снег за окном был грязный, раскисший. В конце урока старик Дейвисон стал раздавать контрольные, которые мы писали о Гекльберри Финне. Гляжу - у меня двойка. «Дьявольщина, - подумал я. - Не очень-то это много». А я ведь, Брент, не тупица. Я из тех, кто не умеет реализовать свои способности, как написано в «Советах школьнику, как выбирать профессию», - рассмеялся Кирк и продолжал: - Зазвенел звонок, я встал и хотел идти. Слышу - мистер Дейвисон зовет меня. Ну, думаю, сейчас будет разговор по душам. И угадал. Подхожу к столу, стою, книги за спиной. «Вы уже вторую контрольную пишете на двойку, мистер Хьюз», - говорит
мне старик. В частных школах тебя всегда по фамилии величают. По моему, это ужасное лицемерие. «Да, - отвечаю, - знаю». Я хотел сказать ему: «Отпусти, ради бога. Не приставай с глупостями». Но не сказал, а посмотрел ему в лицо честными, печальными глазами. Снял старикан очки, а это очень плохой признак. Зыркает на меня своими бусинами и спрашивает, не могу ли я ему объяснить, почему я стал так плохо учиться. Я сделал вид, что серьезно задумался. А потом отвечаю: «Не имею ни малейшего представления. Наверное, плохо усвоил материал». А он мне говорит, я просто ленюсь и очень, очень его разочаровал. Ведь я всего на один вопрос из четырех ответил, а они такие простые, проще не придумаешь. «Да, сэр, - отвечаю, - но мне не хотелось отвечать на остальные». Он так и взвился. «Вот именно, - говорит, - не хотелось. В этом вся беда. Если бы вы постарались, вы бы получили высший балл, зарываете свой талант в землю». На один-то вопрос я ответил лучше всех в классе. «Должны победить свою лень, - говорит, - и наконец взяться за ум». Ну и тому подобное. Я это уже тысячу раз слышал. Он разоряется, а я ему
поддакиваю: «Да, сэр, конечно, сэр, буду стараться». Ладно, Брент, пусть я махнул на свою жизнь. Но ему-то какое дело? Наконец отпустил он меня. Следующий урок была физкультура. Я уже на нее опоздал и решил покурить в туалете. Я так часто делал. Заперся я в кабине, смотрю, как колечки дыма плывут над головой, проклинаю старикана Дейвисона, стараюсь успокоиться. Докурил, бросил окурок в унитаз и пошел из туалета в физкультурный зал. Иду еле-еле, пришел в раздевалку, там еще поболтался немного. Открыл шкафчик, надел форму и пошел в зал - опоздал на целых двадцать минут. По мне что мяч гонять, что старикана Дейвисона слушать. «Где ты был, Хьюз?» - завопил учитель, как раненый бегемот или еще кто пострашнее. «Беседовал с мистером Дейвисоном». - «Записка от него есть?» - «Нет, - отвечаю, - мистер Дейвисон мне ее не дал. Я еще в туалете задержался». - «Ах, задержался? Ну тогда - десять кругов в полуприсяди вокруг зала - марш!» Эх, и послал бы я его с этой полуприсядью. «Марш! - орет учитель. - Да побыстрее! А будешь филонить, двадцать кругов дам! Пошел!» Такой он у нас душка. Присел я и пошел вокруг
баскетбольной площадки. Мячи мельтешат, у меня от них даже голова закружилась. Ты когда-нибудь ходил в полуприсяди?
        - Никогда, - ответил Брент.
        - Хуже не придумаешь. Через две минуты ноги болят, как будто палкой побили. Я и одного круга не сделал, а ноги уже стало сводить. Немножечко распрямился. А он опять орет. Через три круга чувствую - сейчас упаду. Немножко сбавил ход. «Быстрее! - кричит учитель. - Двадцать кругов!» Может, конечно, я поступил глупо, но я тоже как рявкну: «С огромным удовольствием, дерьмо собачье!» Гляжу - он мчится на меня, и вид как у разъяренного вепря. Съежился я в ожидании трепки. И тут мне как в бедро вступит, даже в глазах потемнело! Упал я и такой вопль издал. «Вставай!» - рявкнул учитель. А я не могу. Схватил он меня за шиворот, как рванет вверх. Я даже повис у него в руках. Ну и здорово он разозлился. «Что вы сказали, мистер Хьюз? - кричит, - Повторите, что вы сказали?» Открыл я рот, а звуков не получается. Боль адская. Учитель меня отпустил. И я опять упал. А он, видать, парень с головой, сразу раскумекал, что я не от смеха катаюсь. «Что случилось?» - спрашивает он совсем другим тоном. А я как онемел. Ну, он кого-то из ребят за «скорой» послал. Меня отнесли в канцелярию. Мать приехала раньше «скорой».
Удивляюсь, как это ее застали дома. Они ей, наверное, по телефону ничего не сказали. Потому что она вошла и с ходу давай ругаться, что я еще такое натворил. Я старался не показать ей, как больно, но видно, не очень-то получалось. Потом она всю дорогу в больницу всякие нежности сюсюкала. И даже сказала, что подаст на школу в суд. Ну, а я всю дорогу молчал. Так вот я и попал сюда. И уже торчу здесь целых три месяца.
        - Да, Кирк, ужасная история. Какую же боль ты вытерпел! - сказал Брент.
        - Правда, было больно. И как-то уж очень глупо. Теперь ты про меня все знаешь, а я про тебя ничего. Расскажи, как ты жил-поживал, пока с чердака не свалился.
        - Мне, судя по твоему рассказу, жилось куда лучше. С родителями мне повезло. Я их люблю. Ну, я много читал, рисовал…
        - Да, звучит захватывающе. Мы поладим с тобой, если только ты не будешь день-деньской глазеть в телевизор.
        В дверь заглянула Фея.
        - Кока-колы хочешь, Кирк?
        - Хочу, если без джина с тоником.
        - Не намекай, Кирк. Ты ведь знаешь распорядок. До полудня никаких напитков. А ты, Брент, подожди немножко. Вот снимут трубку, и тебя будем чем-нибудь поить.
        - Спасибо.
        - Значит, в эту палату одну кока-колу. Фея повернулась и вышла.
        - Знаешь, Брент, что я тебе скажу, в больнице ничуть не хуже, чем у нас в «Гейбл». А с домом так просто не сравнить. В тысячу раз лучше!
        «Мне он нравится, - подумал Брент. - И мне его очень жалко. Конечно, не любить своих родителей - плохо. Но он мне все равно нравится. Я даже ему завидую. Такой он веселый, не унывает. И наверное, легко заводит друзей. Я уверен - мы с ним подружимся».
        Брент закрыл глаза, стараясь отогнать боль, которая опять расшевелилась. Стали ждать Фею с кока-колой.
        ГЛАВА III
        Эми тоже вышла из солярия. И долго смотрела вслед Кирку. Вот он уже в конце коридора, вот свернул к себе в палату. Эми пошла по коридору налево в педиатрическое отделение. Ей там было тяжело. Она любила малышей. Они такие доверчивые, искренние. Дома она охотно оставалась с маленькими, когда их родители по вечерам куда-нибудь уходили. Но здесь она их очень жалела. Они просились к маме и часто плакали. А некоторые не могли даже поднять головы с подушки - так тяжело болели, и Эми тоже хотелось плакать. Но она все равно приходила сюда, останавливалась у кроватки загрустившего малыша и ласково разговаривала с ним.
        Эми вошла в палату № 284, где лежал мальчик лет шести; он был серьезно болен, а родные редко его навещали. Эми познакомилась с ним неделю назад, когда, по обыкновению, наведывалась к малышам. Палата была пустая. Исчезли книжки, картинки, карандаши - все, что отличало палату этого мальчика от других палат. Он уехал, и она с ним даже не попрощалась.
        Эми устремилась дальше по коридору. Заглянула в игральную комнату: за игрушечными столиками сидели куклы, возвышались из кубиков башни и пирамиды; грузовики, пожарные машины, автобусы были готовы отправиться в рейс. Со стен смотрели смешные разноцветные звери. Не было только детишек. Мало кому разрешалось вставать с кровати и пойти поиграть; а кто начинал вставать, того скоро выписывали.
        Эми вошла в комнату: она устала и решила немного отдохнуть в кресле. В окна лился солнечный свет, зверушки со стен глядели особенно весело, и было совсем тихо. Как здесь не хватало ребячьего смеха!
        Послышалось шуршание резиновых шин. Эми подняла голову. К дверям подъезжал в кресле-каталке маленький мальчик. Ему было лет семь. Эми улыбнулась - малыш смотрел на Эми серьезно.
        - Давай с тобой познакомимся и поговорим, - позвала малыша Эми.
        Мальчик не двинулся с места.
        - Не бойся, - сказала Эми, - я не серый волчище и я тебя не съем.
        Мальчик взялся за колеса, кресло поехало и остановилось возле Эми.
        - Ну, здравствуй. Меня зовут Эми. А тебя как? - спросила Эми.
        - Нулик.
        - Какое прекрасное имя! Кто же тебя так назвал?
        - Не знаю. Так все зовут.
        - Тебе здесь нравится?
        - Нет.
        - А ты чем болеешь?
        - Просто болею, и все.
        - Ты еще долго здесь будешь?
        - Мама говорит, уже скоро выпишут.
        - Как хорошо! Ты, наверное, скучаешь?
        - Скучаю.
        - Давай во что-нибудь поиграем?
        - Не умею.
        - А я тебя научу.
        - Не надо. Я не хочу играть.
        - Рассказать тебе сказку?
        - Не знаю.
        - Ну тогда я тебе расскажу. Я люблю рассказывать мальчикам сказки. Про что тебе рассказать?
        - Про что-нибудь страшное.
        - Ладно. Я как раз только что придумала страшную сказку. Вот слушай. Она начинается как все сказки. Жила-была одна девочка. Жила она с папой и мамой в хорошеньком домике. Ее все любили, и ей было всегда весело, - рассказывала Эми, сочиняя на ходу. - Однажды девочка поднялась по лестнице на чердак, увидела маленькую дверцу, толкнула ее и очутилась в пустой белой комнате. Дверца захлопнулась, и девочка никак не могла выйти.
        Эми долго рассказывала, а когда сказка кончилась, Нулик вздохнул и сказал:
        - Какая печальная сказка! А ты мне еще расскажешь? Я люблю про зверей.
        - Конечно, в следующий раз будет тебе новая сказка.
        Нулик повернул колесо и поехал из комнаты к двери.
        - Спасибо за сказку, - обернулся он и выехал из комнаты.
        Эми еще немного посидела в кресле, разглядывая веселых зверушек, следя за солнечным лучом, прорвавшимся сквозь щель в занавеске, которая ярким пятном выделялась на скучной белой стене. Отдохнув, Эми поднялась с кресла и пошла в свое отделение. Слабость не проходила, и по всему телу то там, то здесь, вспыхивала боль. Эми решила полежать и, может, даже уснуть перед обедом. Тогда, наверное, станет легче.
        У самой двери в свою палату Эми столкнулась с сестрой из лаборатории. Она везла столик на колесиках, на котором рядами стояли пробирки, наполненные розовой жидкостью, трубочки с красным стерженьком внутри.
        - Где ты была, Эми? Я тебя ищу. Боюсь, мне придется похитить у тебя еще немножко крови.
        - Что поделаешь, госпожа Пиявка. Если в моих жилах еще течет кровь, берите. Вы ведь без меня и дня не можете прожить. Думаю, четверть ложечки наберется.
        - Иди, Эми, в палату и ложись. Еще упадешь в коридоре.
        - А сегодня для чего?
        - Опять нужно проверить состав. Спроси у своего врача, я не очень-то в этом разбираюсь.
        Эми вошла в палату, следом въехала со своим столиком сестра, пробирки на нем легонько позвякивали. Палата Эми была настоящим зеленым царством. На окнах из горшков свисали густые цветущие побеги, на тумбочке возле умывальника пышно разросся большой куст бегонии; по стене протянулись плети филодендрона, аспарагус рисовал на белом тонкий зеленый узор.
        - Как у тебя красиво, Эми, - сказала сестра. - Не палата, а ботанический сад. Твой цвет зеленый, да?
        - Я люблю цветы, - сказала Эми. - У меня дома есть даже небольшая оранжерея. Цветы чувствуют, когда с ними ласково обращаются. Мне без них было бы здесь совсем грустно.
        - Они так оживляют голые больничные стены. А у меня дома цветы почему-то совсем не растут. Я тебе так завидую, Эми.
        - Так ведь ваш любимый цвет - красный! - засмеялась Эми.
        Она легла на кровать. Сестра взяла ее левую руку, затянула выше локтя резиновый жгут, Эми сжала кулак, и вены у нее на руке обозначились, как голубые реки на карте.
        Сестра протерла на сгибе локтя спиртом, и вонзила в кожу иглу. Эми смотрела, как темно-красная жидкость медленно поднимается в стеклянной полости шприца.
        Сестра осторожно вынула шприц, отложила его в сторону и зажала дырочку ватным тампоном.
        - Спасибо, - сказала сестра. - Завтра опять увидимся.
        - Благодарю вас, сделаю пометку в календарике. Ни за что на свете не хотела бы пропустить нашу встречу.
        - До свидания, Эми. И, пожалуйста, много не ходи. Тебе нельзя уставать.
        Сестра вывезла свой столик и исчезла в коридоре - слышалось только тоненькое звяканье. Пробирки и трубочки звенели, как серебряные колокольчики.
        Эми соскочила с постели и пошла в палату к друзьям. Кирк пил кока-колу, Феи уже не было.
        - Решила вас навестить перед сном. Как ты себя чувствуешь, Брент?
        - Спасибо, неплохо, - ответил Брент. - Вымолил у сестры Рэш еще укол. И стало гораздо легче.
        Эми улыбнулась, и Брент попытался улыбнуться в ответ: такая добрая и дружеская улыбка была у Эми.
        - Я рада, что тебе лучше. А Кирк тебя не очень мучает? Он ведь у нас колючий, как еж. Ты не обращай на него внимания.
        - А ну-ка поди сюда. Ежовых рукавиц не хочешь попробовать? - пошутил Кирк.
        Эми засмеялась и тряхнула головой, взметнув волну каштановых волос.
        - А ты поймай меня. Да где тебе за мной угнаться! Видишь, Брент, Кирк ведь только говорит. А плохого ничего не делает. Под этой волчьей шкурой бьется сердце ягненка.
        «Как это у них просто, - подумал Брент. - Шутят, смеются и никакой обиды. Настоящие друзья».
        Точно прочитав его мысли, Эми сказала:
        - Вот спина перестанет болеть, и ты будешь с нами шутить. Мы все здесь друзья.
        - Кроме сестры Рэш, - добавил Кирк.
        - Кроме сестры Рэш, - повторила Эми. - Хорошие новости, мальчики. Сестра брала у меня кровь. И представьте себе, крови у меня полно и сердце еще бьется, что бы ни говорили врачи.
        - Везет же некоторым! Значит, ты еще числишься среди живых, чего я сказать про себя не могу.
        - Я всегда удивляюсь, что у меня еще есть кровь. Когда меня сюда привезли, я думала, у меня и сосуды-то все пересохли.
        - А что с тобой было? - спросил Брент.
        - Вдруг горлом хлынула кровь. Родители привезли меня сюда, тут мне сделали переливание. Это было месяц назад. Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Я сама во всем виновата, Брент. Этой весной я так переутомилась, что у меня начался не то мононуклеоз, не то еще что-то. Я играла дочку в «Стеклянном зверинце»[3 - Пьеса Теннесси Уильямса, современного американского писателя-драматурга (р. 1914 г.).] Мы репетировали каждый вечер, а потом я допоздна сидела с уроками. Я совсем выбилась из сил, но мне очень нравилась моя роль, и я не хотела от нее отказываться. Было так интересно, что я и думать забыла о здоровье. А теперь заставляю себя о нем не думать. Мама все время говорила мне, чтобы я пожалела себя. Вид у меня был - краше в гроб кладут. Синячища вокруг глаз - вот какие! Я обещала маме хорошенько отдохнуть после спектакля, даже пойти к врачу. Хотя, конечно, ни к какому врачу не собиралась. Спектакль всем очень понравился. И вместо того чтобы сразу идти домой и лечь - я буквально валилась с ног от усталости, - я еще осталась на вечеринку. Хотелось со всеми отметить успех. Это было, конечно, глупо.
Выпила я немного пива, и мне вдруг стало совсем худо. Наверное, я потеряла сознание. Потому что я вдруг упала. А все решили, что это от вина. Позвонили родителям. Они приехали и забрали меня. Я пыталась им что-то объяснить. Теперь-то смешно вспомнить. Мама сказала, что никак от меня этого не ожидала. Я ведь обещала ей сейчас же после спектакля идти домой. Я хотела что-то сказать, а тут как хлынет из горла кровь. Они меня и отвезли сюда. Тут стали каждый день делать анализы. Потом несколько переливаний. Мне, как видно, очень был нужен отдых, потому что сейчас я чувствую себя гораздо лучше. Никогда больше не буду столько на себя взваливать. От каких-то любимых занятий придется отказаться. Но вот вопрос - от каких? Мне все было интересно. Только для сна времени не хватало. Ну, я вас совсем заговорила. Тебе, Брент, тоже не мешает до обеда немножко поспать. Я стараюсь не пропускать мой дообеденный сон. Что поделаешь, приказ врача. А ты, Брент, стал заметно лучше выглядеть.
        - Спасибо, Эми. Как интересно ты рассказывала о себе. Иди теперь, отдыхай. А если тебе еще будет нужна кровь, скажи мне, у меня много.
        - Какая я счастливая! Многие могут позавидовать. Судьба свела меня с двумя такими рыцарями. До свидания, Кирк и Брент.
        Эми повернулась и ушла.
        Нет, здесь не так уж и плохо, подумалось Бренту. И это все благодаря Эми и Кирку. Даже спина стала болеть меньше.
        ГЛАВА IV
        Опять сели втроем играть в покер[4 - Покер - азартная карточная игра.] Брент явно пошел на поправку. Спина почти не болела; убрали резиновую трубку, через которую его кормили - он был в больнице уже неделю. Брент лежал на боку, держа в руке карты, Кирк сидел рядом в кресле-каталке, Эми устроилась в ногах на кровати Брента.
        Бренту было очень хорошо с друзьями. Пожалуй, таких друзей у него никогда не было. С ними он не чувствовал ни раздражения, ни скованности, шутил так же весело, как они. Может, потому, что в больнице так мало радостей.
        - Две двойки, - положила Эми карты на тумбочку и придвинула к себе три салфетки. Возле нее лежала уже целая горка таких салфеток, каждая изображала собой банкноту в сто долларов. - За эту неделю я выиграла четырнадцать тысяч долларов. Нет, покер мне явно нравится, - продолжала Эми, тряхнув головой, длинные каштановые волосы рассыпались по плечам. - Я, кажется, начинаю понимать эту игру.
        - Дело не в понимании, - заметил Кирк. - Новичкам, как известно, везет. На их стороне бог.
        - А вот и нет, - возразила Эми, - думать надо, когда играешь. Давайте сдадим по семь карт, пики пусть будут джокерами. И посмотрим, кто выиграет.
        - Ого! - воскликнул Кирк. - В тебе, я вижу, проснулся настоящий игрок. Поезжай-ка в Лас-Вегас. Там умеют вести большую игру.
        - По-моему, Эми не такой уж новичок в картах. Но старается это не показывать. Чтобы нас легче обыграть. Не будь я миллионером, я бы уже стал волноваться.
        Эми засмеялась. Какой нежный у нее смех!
        - Должен признаться, я банкрот, - сказал Кирк. - Задолжал этой акуле уже девять тысяч. Остался без гроша после первой же партии. Придется идти просить милостыню.
        - Извини, Кирк, но я не согласна получать долги центами[5 - Цент - американская монета, 1/100 доллара.] Ну, мальчики, играем или нет? - спросила Эми, тасуя карты.
        - Не ссудит ли мне эту сумму сестрица Рэш? Она так нежно сегодня на меня смотрела.
        - Совсем как на очковую змею, - уточнил Брент.
        - Я придумала, мальчики. Будете погашать свой долг ежемесячными взносами.
        - Слава богу! У нашей акулы золотое сердечко! - воскликнул Брент.
        - А мне что-то уже надоело играть на деньги. Давайте на что-нибудь другое. Хотя бы на стриптиз, - предложил Кирк.
        - Вот, Брент, наглядный пример того, как активно зло в этом мире, - сказала Эми. - Начали с невинных грошовых ставок, и нА тебе - уже стриптиз.
        - Я буду в самом невыгодном положении, - сказал Брент. - У меня всего одна одежка, и та на спине распахнута.
        - Ничего, простыня тоже в счет, - успокоил его Кирк.
        - Я возражаю. Придумайте что-нибудь еще. Ну кто в здравом уме согласится играть на такие ставки с двумя глупыми мальчишками? Во всяком случае, не я.
        - А что скажет сестрица Рэш, увидев, как мы играем в покер в чем мать родила?
        - Детки, - скажет, - сейчас же оденьтесь. Вы простудитесь, и у вас будет насморк, - очень похоже передразнил Кирк сестру Рэш.
        - Господин Ловелас[6 - Ловелас - герой романа английского писателя XVIII века Ричардсона «Клариса Гарло», светский волокита, сумасброд.] из отделения подростков, или на салфетки, или не играем совсем, - сказала Эми.
        - Господи, куда я попал. В детский сад!
        - Разумеется, куда же еще?
        В дверях появилась Фея - привезла столик на колесах с обедом. На нем стояло три закрытых крышками подноса.
        - Я так и знала, что вы здесь все трое, - сказала она, - и перед каждым поставила поднос. Кирку на его тумбочку, два другие на тумбочку Брента.
        - Сегодня на обед компот из замороженных фруктов, зеленый салат с парижским соусом, ростбиф, жареный картофель, засахаренная свекла и бисквит со взбитыми сливками. Не плохо, а?
        - Звучит недурно. А вот как, интересно, выглядит, - скептически заметил Кирк.
        - Не знаю. Сказать по правде, ростбиф от бисквита не отличишь, - засмеялась Фея. - Принимайтесь-ка за еду живее, пока не остыло мясо, - прибавила она и выкатила столик в коридор.
        - Ну, помоги господи, - сказал Кирк и снял крышку. - Н-да, не мешало бы всему этому побывать сначала в операционной.
        - Пожалуй, тут и хирург не поможет, - подхватил Брент, заглядывая под свою салфетку. - Вид самый устрашающий.
        - Глупости, по-моему, вполне аппетитный, - сказала Эми. - Я очень люблю эти бисквиты.
        - А что, в больнице были случаи отравления со смертельным исходом? - спросил Брент.
        - Если до сих пор не было, то сегодня наверняка будут.
        - Пожалуй, через трубку было приятнее питаться.
        - А я тебе что говорил?
        Эми отпила компот.
        - Не так уж плохо, - сказала она.
        - Интересно, а замороженные фрукты испортить можно?
        - Можно, если по ошибке отварить их за неделю до обеда. Выдержанные вареные грейпфруты, неплохо, а?
        Эми принялась за ростбиф.
        - И мясо как мясо, только немного похоже на вчерашнюю грудинку.
        - Вот-вот. Мясо здесь все одинаковое. Просто пускают его под разными названиями. Я бы называл его «мясо-фантази».
        - Почему «фантази»?
        - Под этим названием сойдет что угодно, - пояснил Кирк. - Бифштекс из кенгуру или отбивные из козы - лишь бы подешевле. - Кирк попробовал свой ростбиф. - Эми права, точь-в-точь вчерашняя грудинка.
        Однако только Эми не съела весь обед, заметил Брент. У них с Кирком на тарелках не осталось ни кусочка.
        - Что бы я сейчас отдала за настоящий бифштекс с молочным коктейлем, - сказала Эми, положив вилку рядом с недоеденным ростбифом.
        - Пошли слугу в ближайший ресторан. Ты ведь выиграла четырнадцать тысяч салфеток, то бишь долларов.
        - Чудак ты человек, Кирк.
        - Просто я люблю давать дельные советы.
        - А ведь ты и правда дал мне совет, Кирк, - улыбнулась Эми. - Большое спасибо.
        - Ну, а я что говорю?
        - Ты у нас просто гений. Как ты думаешь, Брент, ночная сестра сможет перевезти тебя на кровати ко мне в комнату, после того, как сестра Рэш уйдет?
        - Думаю, что сможет.
        - Вот и прекрасно. Джентльмены, приглашаю вас к себе на ужин. Ровно в семь. Фраки не обязательны. Без опоздания.
        - Ты шутишь, Эми? - спросил Кирк.
        - Нет. Жду вас у себя в семь.
        - Черт побери! - воскликнул Кирк. - У меня уже сейчас слюнки текут. Что ты придумала?
        - Это сюрприз. Иду приводить свой план в исполнение. Так не опаздывайте.
        Эми ушла из палаты. Кирк взглянул на Брента и пожал плечами.
        - Безумная девчонка! - сказал он. Вернулась Фея и увезла подносы.
        - Ты не возражаешь, Брент, если я пойду прогуляюсь? - спросил Кирк.
        - Иди, конечно. Я бы тоже с удовольствием прогулялся. Но ты не беспокойся. Мне одному не скучно.
        - Ну и отлично. Тогда я пошел.
        - Только смотри, не подглядывай за Эми. Не порти сюрприза. Куда ты пойдешь-то?
        - Еще сам не знаю. Может в родильное отделение. Там из каждой щелки торчит новоиспеченный папаша. Я как их вижу, говорю им: «Не волнуйтесь, не перепутают. На каждом чуть не сто ярлыков навешено, сам видел».
        - Ну иди, иди, - засмеялся Брент.
        - А ты не вертись особенно. Береги спину, - проворчал Кирк и, взяв костыли, заковылял из палаты.
        Брент лежал на спине и смотрел в потолок. «А мне здесь даже нравится - спина не болит и стало совсем хорошо. Ну что бы я делал сейчас дома до отъезда в Мэн? Целыми днями мок бы в плавательном бассейне, и все».
        Брент протянул руку к тумбочке, взял книжку и открыл страницу, на которой остановился. Дошел уже до половины второго тома «Властелина Колец».[7 - «Властелин Колец» - трехтомная эпопея современного английского писателя Дж. Р. Толкиена (1892 -1978).] Он читал «Властелина» уже второй раз. Ему так нравился мир «Средиземья». Он почти верил, что этот мир существует в действительности. Вот бы туда попасть!
        Он так зачитался, что не слышал, как вошла мама.
        - Здравствуй, Брент. Как ты себя чувствуешь? - сказала она, подойдя к его кровати.
        Брент оторвался от книги и, улыбнувшись, взглянул на мать.
        - По-моему, прекрасно. Только очень надоело лежать.
        - Да, это нелегко. А у меня хорошие новости. Я только что видела доктора Мэттиаса, и он сказал мне, что доволен вчерашним снимком: спина заживает прекрасно.
        - Я уже знаю. Он мне тоже это сказал сегодня утром.
        - Я так рада. Говорит, недельки через две-три можно тебя забирать.
        - Завтра, кажется, придет протезист и снимет мерку для корсета.
        - Дома тебя заждались. Знаешь, как без тебя скучно. Бетси целый день места себе не находит. Не с кем ссориться, - улыбнулась мама.
        - А в Мэн, конечно, в августе не поедем?
        - Пока трудно сказать. Посмотрим, что скажут врачи. Радуйся, что спина заживает без осложнений. Конечно, осенью никакого футбола, но зимой, когда снимешь корсет, сказал доктор Мэттиас, опять можешь бегать и прыгать сколько душе угодно. Если в Мэн теперь не поедем, то зимой отправим вас с Бетси куда-нибудь на недельку покататься на лыжах.
        - Вот было бы здорово! - сказал Брент. - Когда все так хорошо складывается, и лежать здесь не так уж страшно.
        - Бэтси тоже хотела прийти, но у нее сегодня утром тренировка в бассейне.
        - А как папа?
        - Прекрасно. Сказал, что постарается заскочить к тебе завтра утром. Знаешь, как он обрадуется, узнав, что сказал доктор Мэттиас.
        - Передай отцу привет.
        - Конечно. А кто-нибудь из школьных друзей тебя навестил?
        - Нет, никто не был.
        - Ни Джимми, ни Том? Удивительно. Я встретила Тома вчера на улице. Он так огорчился, узнав, что ты в больнице.
        - Нет, Том не приходил. Ты ведь знаешь, как все заняты на каникулах. Кто уехал на море, кто еще куда-нибудь. Я получил от ребят пару открыток. И одну от брата Джона.
        - Ну, открытки - совсем не то. В больнице ведь скучно. Хорошо бы тебя навещали не только родные.
        - Это ничего. Эми, Кирк и я - мы очень подружились и почти все время проводим вместе. Они замечательные ребята.
        - Я очень рада. Эми правда славная девочка. Как хорошо, что хоть здесь ты не замкнулся в свою скорлупу. А как кормят, все так же плохо?
        - Последние дни стало еще хуже.
        - А ведь мы столько за тебя платим - могли бы кормить поприличнее.
        - Да, еда здесь мало съедобная.
        - Вот придешь домой, наготовлю твои любимые кушания. А где Кирк?
        - Ушел прогуляться по больнице.
        - Хоть немножко развлечется. А я тебе принесла акварельные краски. В больнице столько свободного времени, может, порисуешь немного. Врач сказал, это не повредит.
        - Вот спасибо, мамочка!
        Мать достала из сумки альбом для акварели, несколько кисточек и коробку с красками.
        - Положу на тумбочку. Вдруг ты захочешь порисовать. Самое плохое, когда человеку нечего делать.
        - Здесь это не страшно. Но все равно большое спасибо.
        - Я, пожалуй, пойду. А ты, наверное, опять уткнешься в книгу, от которой я тебя оторвала?
        - Скорее всего. Спасибо, мамочка, что пришла.
        - Слушайся, пожалуйста, врачей и не вздумай без их разрешения садиться.
        - Что ты, я никогда этого не сделаю.
        - Мы так все рады, что ты пошел на поправку. Нет, ты все-таки под счастливой звездой родился.
        - Да, наверное.
        - Ну до свидания. Не сердись, что я убегаю. У меня сегодня тысяча дел. Завтра я опять приду.
        - Конечно, мама, иди. Я понимаю.
        - До свидания, родной.
        - До свидания.
        Брент посмотрел матери вслед. Потом подвинул к себе тумбочку, налил в стакан воды из графина, взял альбом и маленькую кисть. Обмакнул ее в воду и открыл коробочку с красками. Повернулся на левый бок, подпер голову левой рукой. Нос его почти упирался в альбом, лежавший на кровати. Не очень-то удобно, но попробовать можно. Что бы такое нарисовать? В Мэне он всегда рисовал пейзажи. У него хорошо выходят деревья и камни. Камни писать особенно трудно.
        За окном виднелась только кирпичная стена другого крыла больницы.
        Не очень-то вдохновляющий пейзаж.
        Он еще раз обмакнул кисточку в воду и коснулся кончиком коричневой плиточки.
        «Напишу портрет Эми», - подумал он и даже немного испугался. До сих пор он никогда не писал портретов.
        В правом нижнем углу листа сделал плавный мазок. Коричневый цвет в точности передавал каштановый цвет волос Эми.
        Бренту хотелось написать очень хороший портрет.
        А вдруг они будут смеяться над ним?
        Но он продолжал рисовать.
        Кирк обвязал вокруг шеи резиновый жгут. Галстука ведь не было.
        - К тому же галстук с пижамой, согласись, очень нелепо, - сказал он Бренту. - А резиновый жгут именно то, что надо. В конце концов, Эми сказала, что фрак необязательно.
        Брент причесался и как мог разгладил простыни.
        Без пяти семь в палате появилась сестра Шульц. Она была добрая и приветливая - совсем не походила на злючку Рэш. Когда вечерняя сестра сменяла дневную, как будто солнце выглядывало из-за туч.
        - Как я понимаю, вы собираетесь в гости? - сказала она. - Только не проговоритесь дежурной сестре. А я тоже никому не скажу.
        - Конечно, мы будем молчать! - радостно завопил Кирк. - Пожалуйста, отвезите его.
        Сестра Шульц толкнула кровать Брента, и он поехал вслед за ковылявшим на костылях Кирком в гости к Эми.
        Проехали через весь коридор и остановились у дверей ее палаты.
        - Гости пожаловали, - постучал в дверь Кирк.
        - Входите, - откликнулась Эми из-за двери.
        Кирк толкнул дверь и вошел. Сестра Шульц вкатила за ним кровать Брента.
        - Желаю хорошо провести вечер, - сказала она, закрывая за собой дверь.
        Брент глядел и не верил глазам. Он первый раз был в палате Эми. Как здесь чудесно, настоящие зеленые джунгли: цветы и растения на столе, на тумбочке, стены оплетает зеленое кружево аспарагуса. Над постелью Эми неярко горит ночник.
        Теплое живое пламя свечей бросает кругом колыхающиеся блики. Белые больничные стены в зеленом полумраке не видны совсем.
        - Милости прошу, джентльмены, - улыбнулась Эми. - Вы пришли вовремя. Я люблю, когда мои гости точны.
        - И мы очень рады, что не опоздали, - сказал Кирк, похромал к Эми и поцеловал у нее руку.
        - Я бы тоже хотел встать, чтобы поприветствовать хозяйку по всем правилам этикета. Но, к сожалению, это сейчас невозможно.
        - Невелика беда. Чувствуйте себя как дома.
        Кирк опустился в мягкое кресло, прислонив костыли к стене. Эми села на соседний стул. Ее кровать была отодвинута к дальней стене. В середине палаты стояла тумбочка, накрытая скатертью.
        - Где в больнице можно раздобыть скатерть? - спросил Брент.
        - Это наволочка. Фея тихонечко взяла ее у сестры-хозяйки. Мне приятно, что вам у меня нравится.
        - Очень нравится! - воскликнул Кирк. - Стол выглядит божественно. Особенно хороши походные чашки.
        - Надо уметь довольствоваться тем, что имеешь, - сказала Эми. - Не выпьете ли коктейль?
        - Безо всякого обмана? - спросил Брент.
        - Мне двойную порцию, - выпалил Кирк.
        Эми подошла к столу, взяла графин, налила из него три чашки. Одну протянула Бренту, другую Кирку, третью взяла сама и вернулась на место.
        - Предлагаю тост, - сказал Кирк. - Давайте выпьем за друзей, и пусть этот подлый мир катится ко всем чертям.
        - Как вы изящно выражаетесь, - сказала Эми. - У вас замечательное красноречие.
        Отпили по глотку.
        - Мой бог! - воскликнул Кирк. - Что это такое? Выдержанное шотландское виски?
        - Во-первых, я еще несовершеннолетняя, во-вторых, даже если бы мне было сорок семь лет, я все равно не смогла бы сбегать в винную лавку, вот я и составила этот напиток из всего, что имелось под рукой!
        - Это заметно, - сказал Кирк.
        - Вам не нравится мой славный пуншик? - сказала Эми. - Он приготовлен бенидиктинскими монахами в монастыре, что по соседству с Перт-Амбоем в штате Нью-Джерси.
        - Бесподобно! Что же это такое?
        - Кока-кола с вареньем. Вот и все, что я могла здесь найти. Чувствуете его неповторимый аромат?
        - Неповторимый, это да, - сказал Брент, осторожно отпивая из чашки сбоку, стараясь не залить подушку. Коктейль здорово отдавал тиной, но все-таки пить через резиновую трубочку не хотелось.
        - Ужин скоро накроют. Я распорядилась, чтобы первое блюдо принесли к началу восьмого.
        - Первое блюдо? Сколько же их будет всего? - спросил Брент.
        - Всего одно. Но я заказала достаточно, можно будет взять добавку - вот вам и второе блюдо.
        - Я сгораю от нетерпения. Если это первое блюдо также великолепно, как коктейль, то я, пожалуй, пойду домой.
        - Вы, мой добрый джентльмен, - не джентльмен. И уж, конечно, не добрый человек. Если вам не нравится моя кухня, вам никто не запрещает питаться больничной бурдой. На ужин вы еще успеете.
        - Вы желаете моей смерти?
        - Иной раз желаю, - засмеялась Эми.
        - Эми, а у меня есть для тебя подарок, - сказал Брент.
        - О, спасибо, Брент. Как мило с твоей стороны.
        Брент вынул из-под простыни законченную акварель и протянул ее Эми. Сам он был доволен портретом.
        - Ой, Брент, как чудесно! - восхитилась Эми. - А я и не знала, что ты так хорошо рисуешь.
        Кирк наклонился и тоже посмотрел.
        - Вот это здорово! Смотри, как похоже!
        - Спасибо на добром слове, - сказал Брент. - Мне тоже показалось, что вышло неплохо. Это мой первый портрет, до сих пор я писал только пейзажи.
        - Мне очень нравится, Брент. Знаешь, куда я его поставлю?
        Эми пошла в другой конец комнаты и аккуратно поставила портрет на полочку среди свисающих побегов аспарагуса.
        Брент оценил вкус Эми - ее лицо точно обрамляли ветви плакучей березы.
        - А когда ты нарисуешь мой портрет? - спросил Кирк.
        - Не знаю, - ответил Брент. - Я ведь не Пикассо.[8 - Пикассо Пабло (1881 -1973) - знаменитый французский художник, испанец по происхождению.]
        Бренту было здесь так уютно, так славно, эта комната, освещенная свечами и похожая на заросший сад, стол, накрытый скатертью, шутки друзей. Он всей душой отдавался неизвестному раньше чувству - какой-то удивительно теплой дружбе.
        В дверь постучали.
        - Это, наверное, наш обед, - сказала Эми. - Входите, пожалуйста.
        Дверь открылась, и вошел мальчик-рассыльный.
        - Здесь заказывали пиццу с помидорами и сыром? Сестра назвала номер вашей палаты.
        - Да, да, здесь! - Эми встала, подошла к тумбочке и вынула деньги. - Поставьте, пожалуйста, пиццу на стол.
        Она протянула мальчику деньги, он поблагодарил и ушел, закрыв за собой дверь.
        - Ужин подан. Один пирог с перцем, другой с грибами. Кто с чем любит.
        - Боже мой! - воскликнул Кирк. - Никогда в жизни не вдыхал столь изумительного аромата. Ты, Эми, волшебница в купальном халатике. Давайте скорее есть!
        Эми сняла крышки с двух картонных коробок. В свете неяркого пламени заклубился пар и запахло еще сильнее. Да и вид у пиццы был отменный: два больших пирога, облитых горячим сыром и густым соусом, один - перечным, другой - грибным.
        - Эми, без дураков, ты - гений! - сказал Кирк.
        - А ты сомневался?
        Пироги были уже нарезаны. Эми положила Кирку и Бренту по куску от каждого.
        - Какая обида есть такие пироги лежа. Ну да ничего, Брент, будем надеяться, что соус в ухо не нальешь.
        Сама Эми взяла кусок с грибным соусом и с наслаждением откусила.
        Она съела всего два кусочка. Брент - пять, а Кирк управился с остальными девятью.
        - Нельзя же, чтобы пища богов пропадала зря, - сказал он, приступая к последнему ломтику.
        - Как вкусно, Эми, - сказал Брент. - Вот уж спасибо!
        - М-м-м, - промычал благодарственно Кирк с набитым ртом.
        - Надеюсь, вы опять как-нибудь меня навестите, - сказала Эми. - Я очень люблю давать обеды.
        Вдруг она точно поперхнулась, из носу у нее потекла струйка крови и побежала по подбородку прямо на купальный халат.
        - О, черт, - ругнулся Кирк. - Что случилось?
        Эми закрыла лицо ладонями и покачала головой. Кровь показалась сквозь пальцы.
        - Позови кого-нибудь! - крикнул Брент.
        Кирк схватил костыли и запрыгал к двери. Распахнул ее и закричал, чуть не выпав в коридор:
        - Эй, кто-нибудь! Скорее сюда!
        По коридору уже бежала сестра Шульц.
        - Что случилось? - крикнула она на ходу.
        - У Эми опять идет кровь из носу.
        Сестра Шульц побежала к посту дежурной сестры.
        - Джин, скорее за доктором, - сказала она.
        Кирк вернулся в комнату и стоял в дверях. Эми зажала ноздри. Весь ее халатик был закапан кровью.
        - Простите меня, - еле выговорила она.
        - Молчи, - сказал Кирк, - Ты устроила такой замечательный вечер. Спасибо тебе. Но сейчас ты, наверное, хочешь остаться одна. Надо ведь убрать за гостями.
        Он повернулся и вышел из комнаты.
        Брент лежал на своей кровати как узник. Ему было нестерпимо жаль Эми.
        - Я все испортила, - сказала она.
        - Ничего ты не испортила, - сказал ей Брент. - Не думай ни о чем.
        Пришел доктор.
        - Сейчас все будет в порядке, - сказал он. - Вот сделаем только переливание. Сестра, приготовьте аппарат.
        Пока вторая сестра ходила за аппаратом, сестра Шульц повезла Брента в его палату.
        - Эми, - прощаясь сказал Брент, - отдохни как следует. Слышишь? Ты нас угостила на славу. В жизни ничего вкуснее не ел. Большое спасибо.
        Эми слабо улыбнулась и махнула рукой. Выезжая в коридор, Брент успел поймать ее улыбку.
        - В общем-то, - сказал Кирк, лежа в постели, когда выключили свет и в коридоре все успокоились, - вечер был неплохой.
        - Я очень беспокоюсь за Эми, - откликнулся из темноты Брент.
        - Не болтай глупости, а спи. Слышишь?
        Но Брент не мог заснуть. Он долго лежал с открытыми глазами. Интересно, Кирк тоже не спит? Но не стал Кирка звать.
        Брент лежал в темноте, вперив взгляд в потолок, который был не виден сейчас.
        «Как я хочу, чтобы Эми поправилась, - думал он. - Чтобы мы все поправились, вышли из больницы и пожили бы все втроем где-нибудь далеко-далеко. Как это было бы славно!»
        ГЛАВА V
        Спустя два дня Эми опять была на ногах. Эти два дня показались Бренту вечностью. Она пришла к ним в палату после завтрака. Брент видел ее первый раз после того вечера. Кирк заглянул к ней накануне, но сестра Рэш не позволила ему быть у Эми долго.
        Кирк и Брент разговаривали друг с другом, шутили, как обычно, но Бренту не давала покоя мысль об Эми, и Кирк - Брент это видел - тревожился, но не показывал виду. Без Эми все было не так. И шутки не такие смешные. И разговор часто не клеился. Совсем другое дело - втроем. «Без третьего дружба у нас уж не та», - как-то даже подумалось Бренту.
        Брент прочитал уже Толкиена и теперь зачитывался «Дюнами».[9 - Научно-фантастический роман современного американского писателя-фантаста Фрэнка Греберта.] В дверях послышались легкие шаги, он поднял голову и улыбнулся: прислонившись к косяку, на пороге стояла Эми. Кирк, с головой зарывшийся в «Спортс иллюстрейтед», тоже оторвался от своего увлекательного чтения.
        - Здравствуй, Эми, - сказал Брент. - Кирк говорит, тебе гораздо лучше. Да?
        - Я чувствую себя прекрасно! - улыбнулась Эми.
        - Но ты бледная, как шампиньон, - пошутил Кирк.
        Все трое громко рассмеялись. «Слава богу, - подумал Брент, - все опять как прежде. Эми здесь, и все в порядке». У него даже лицо просветлело.
        - Как шампиньон, говоришь? - притворно рассердилась Эми. - Я побила бы тебя твоим костылем, но врач не велел мне дня два-три напрягаться. Считай, что тебе повезло.
        - Согласен подождать несколько дней. Можешь побить меня, когда вздумается. Дам тебе дельный совет: поезжай на Ямайку. Тебе недурно бы пожариться на солнышке.
        - Дело не в солнышке, Кирк. Будь в тебе крови с чайную ложку, ты был бы еще не такой бледный.
        - Наверное. Переливание помогло? - спросил Кирк.
        - Конечно. Но тут, как назло, пошла носом кровь. И опять хоть не делай переливание.
        - Это-то я в тебе и люблю, Эми. У тебя всегда все бывает вовремя. Я даже Бренту это сказал, когда он здесь появился. Помнишь, Брент? Я сказал: «Удивительная девчонка эта Эми - у нее все всегда идет по графику».
        - Никогда этому не поверю. Ты, наверное, сказал Бренту: странная девчонка эта Эми, точь-в-точь бледная поганка.
        - Не поганка, а шампиньон, - поправил ее Брент. - Это большая разница. - И все опять рассмеялись. - Но тебе лучше, а это главное. Знаешь, как мы о тебе беспокоились.
        - Доктор сказал, это был рецидив. Но что я скоро буду совсем здорова.
        - Рецидив чего? Твоего «нуклеоза»? - спросил Кирк.
        - Да, кажется. Точно не знаю, мне ведь никто ничего не говорит. Но я чувствую себя действительно лучше.
        - И наша неразлучная тройка опять вместе. Сразимся в покер? - предложил Кирк.
        - Что-то не хочется, - сказала Эми.
        - И мне тоже, - отозвался Брент.
        - Но надо что-то придумать, а то ведь с тоски умрешь.
        - Что верно, то верно, Эми. Мы говорим об этом уже неделю, а, кроме твоего роскошного обеда, так ничего и не придумали.
        - А знаете, что мне вчера пришло в голову? - сказала Эми.
        - Нет. И не хочу знать - вижу, как хитро поблескивают твои злокозненные глазки.
        - Так вот, слушайте. На той неделе я была в педиатрическом отделении у малышей. И познакомилась с мальчиком по имени Нулик. Он был такой грустный. Я рассказала ему сказку, и он был так рад. Малышам здесь еще хуже, чем нам. Давайте что-нибудь для них придумаем, пусть они немножко повеселятся.
        - Это было бы просто чудесно! - сказал Брент.
        - Сто пятьдесят орущих пацанчиков гроздьями висят на моих костылях? Мне только этого не хватает. Может, ты и умеешь все делать вовремя, но умишком-то ты, Эми, явно не блещешь.
        - Я не шучу, Кирк. Ты послушай меня хотя минуту. Давайте устроим праздник в игральной комнате. Принесем торт, мороженое, если можно. Поиграем с малышами в игры, расскажем сказки. Больше ничего и не надо, а им будет весело. Да и мы, наконец, займемся делом.
        - По-моему, Кирк, - сказал Брент, - Эми это прекрасно придумала.
        - Я давно заметил, что вы оба слегка чокнутые. Но ведь в этой богадельне и правда недолго рехнуться. Ладно, согласен, пусть будет детский праздник.
        - Какой ты молодец, Кирк. Я была уверена, что ты согласишься. Без тебя у нас ничего не получится.
        - Это уж само собой. Взрослые почему-то меня не любят, зато малыши, между прочим, - обожают.
        - Теперь надо все хорошо продумать. У меня такой план. Ты, Брент, пока без движения. Значит, ты сочинишь сказку. Ты, Кирк, известный затейник. Придумаешь две-три игры. А я беру на себя Фею и сестру Рэш, договорюсь со старшей сестрой педиатрии и устраиваю угощение. Согласны?
        - Идет! Я всегда мечтал стать массовиком-затейником.
        - Ты ведь уже все придумала, Эми. Как жаль, что от меня сейчас так мало пользы.
        - Сочинять сказки не так-то просто. А малыши очень любят их слушать. Праздник будет через два дня. Времени у нас больше, чем достаточно.
        Фея очень им помогла - оправдала свое имя. Ей удалось умаслить сестру Рэш, и та дала разрешение устроить для малышей праздник. Достала цветной гофрированной бумаги, картонные тарелки и чашки для угощения, помогла сделать и развесить в игральной комнате гирлянды.
        Эми все два дня была радостно возбуждена, даже щеки у нее разрумянились. Удалось растормошить и Кирка. Он придумал две смешные игры. Брент сочинял сказку, отбрасывая неподходящие варианты и придумывая все новые. Сказка должна быть интересной - веселой, немножко грустной и с хорошим концом.
        И вот наконец все готово. Под потолком колыхались сине-красные гирлянды. Сестра Рэш расставляла на маленьких столиках лимонад и пирожные. Она даже разок-другой улыбнулась, но, в общем, ее вид говорил: это одно баловство и никаких праздников она не одобряет. Малыши ничего не подозревали. Утром их не пустили в игральную комнату: Эми готовила для них сюрприз.
        После обеда сестры и нянечки обошли все палаты и пригласили детей на праздник. Троих привезли в кроватках. Привезли и Брента.
        Дети стояли у раскрытых дверей и, широко раскрыв глаза, смотрели на чудо - нарядно убранную комнату и столики, уставленные лакомствами. Маленькая девочка с повязкой на голове радостно засмеялась и первая вбежала в комнату. За ней бросились остальные.
        - Сегодня у нас будет праздник! - громко сказала Эми, стараясь перекричать веселый гомон, которого так всегда здесь недоставало. - Мы будем играть в игры, рассказывать сказки, а потом вы получите сладости. Ну, скорее рассаживайтесь, кто куда хочет.
        Праздник кончился, как все на свете. Малыши неохотно расходились по своим палатам. Веселье удалось на славу, хотя длилось всего два часа: Эми обещала сестре Рэш не утомлять детей.
        Эми, Брент и Кирк были очень горды. Кирк организовал две игры: «Кольцо, кольцо, ко мне» (вместо кольца передавали пакетик с бинтом) и «Сделаем укол сестре». В этой игре выигрывал самый меткий. Первое место занял Нулик и получил приз. А когда сестра Рэш ушла на дежурство, устроили соревнование в креслах-каталках по коридору до солярия и обратно.
        Брент рассказал сказку про Крота, Мышонка и Воробья, как они втроем перехитрили Братца Лиса. Малыши смеялись и хлопали в ладоши. А Брент, видя их веселые личики, сам радовался не меньше.
        Комната опустела, Фея увезла ведро, полное картонных стаканчиков и бумажных салфеток. С потолка свесился один конец гирлянды, Кирк подцепил его костылем, дернул, и все украшение, плавно покачиваясь, опустилось сине-красным ворохом на пол.
        - Хороший был праздник, - сказал Брент.
        - Очень, - кивнула Эми. - Пора по домам?
        Кирк взялся за кровать Брента с одной стороны, Эми с другой, и неразлучная тройка двинулась, не спеша, в отделение подростков. Мягко шуршали колесики кровати, негромко постукивали резиновые нашлепки костылей по кафельным плиткам. Лица у всех троих сияли.
        Эми пошла отдохнуть. Брент и Кирк остались у себя в палате. Кирк позировал: он сидел, откинувшись на подушку и заложив руки под голову. Брент рисовал его портрет. Он никак не мог схватить легкую с лукавинкой улыбку Кирка, которая всегда играла на его губах. Улыбка на портрете получалась самодовольной. Чего, чего, а самодовольства в Кирке совсем не было.
        Брент стер очередной рисунок и начал сначала. Уже в третий раз.
        - А, это кажется мои блудные родители! - вдруг воскликнул Кирк.
        - Здравствуй, Кирк, - защебетала миссис Хьюз, - ты чудесно выглядишь!
        - Спасибо, мама. Я и чувствую себя неплохо. А как поживает рекламный босс номер один и лучшая домохозяйка Главной улицы?
        - У нас все чудесно! Прости, что мы так долго не были у тебя. Отец страшно занят, а мне и передохнуть некогда.
        - Мы сейчас едем к Бекстерам в гости. И по дороге решили заглянуть к тебе, - вставил отец.
        - Чувствительно вам благодарен. А то я уже стал забывать, как выглядят мои родители.
        - Да ну тебя, Кирк! - рассмеялась миссис Хьюз. - Неужели мы так давно у тебя не были?
        - Да нет, я шучу. Надо же немножко вас подразнить.
        - Как у тебя дела, Кирк? - спросил отец.
        - По-моему, прекрасно. От скуки пока не умер. Даже напротив, мы тут последнее время все веселимся. Каких только номеров не откалываем! Шутка ли жить взаперти до конца дней. А что у вас новенького?
        - Врач сказал, что тебе осталось здесь лежать всего один месяц, - утешила Кирка миссис Хьюз.
        - Всего один месяц! Вот это здорово, черт побери!
        - Нечего чертыхаться, Кирк, - заметил мистер Хьюз.
        - А по-твоему, я должен прыгать от радости?
        Брент убрал свой рисунок и взял книгу, которую начал читать утром. Ему было неудобно подслушивать чужой разговор, да и не хотелось показывать родителям Кирка рисунок.
        - Нельзя, Кирк, потакать своим прихотям. Курс лечения еще не окончен. Ты должен примириться с этим.
        - Ладно, мать, кончай эту волынку. Нашла время читать нотации.
        - Ну, хорошо, хорошо, прости меня, Кирк. Я понимаю, ты огорчен.
        - Мы пришли к тебе, чтобы обсудить еще одну вещь, - сказал мистер Хьюз.
        - Надеюсь, эта ваша бомба меня не доконает?
        - Какие глупости! Я уверен, ты будешь благодарить нас.
        - Ого! Начало многообещающее! Ну, выкладывайте, что вы еще для меня приготовили?
        - Мы с матерью, Кирк, говорили с директором твоей школы. Он считает, что тебе не стоит осенью туда возвращаться.
        - Нет, ты это серьезно? - перебил отца Кирк.
        - Разумеется. Он говорит, что твое поведение…
        - Слушай, отец, мне наплевать, что он говорит, раз я там больше не появлюсь. Клянусь, худшей психушки я еще не видывал.
        - Школа была неплохая, Кирк, - вмешалась миссис Хьюз, - и ты это прекрасно знаешь. - Мы пытались уговорить директора. Но он был непреклонен. Слишком много на тебя жалоб. Я уверена, что он несправедлив, но…
        - Я очень этому рад. Мне лучше проглотить костыль, чем вернуться туда. Слышишь, Брент? - повернулся Кирк к другу. - Похоже, я буду учиться с тобой в городской школе.
        - Подожди, не спеши, - прервал его отец. - Мы именно это и хотели с тобой обсудить.
        - А что тут обсуждать?
        - Твоя мать, я и директор школы, мы все трое считаем, что тебе нужна более строгая дисциплина, чем в городской школе.
        - Это еще почему? Городская школа мне нравится. Стойте, стойте! Вы что-то против меня задумали!
        - Ничего не задумали. Просто мы считаем, что тебе нужна школа с более строгой дисциплиной, - миссис Хьюз пришла на помощь мужу.
        - И мы нашли такую школу. Школа прекрасная. Осенью ты поедешь туда учиться. Мы с матерью возлагаем на тебя самые большие надежды. Мы уверены, там ты будешь одним из первых. Учителя там прекрасные. И кроме того, важно просто переменить обстановку.
        - Что же это за школа? - спросил Кирк.
        - Военное училище «Нью-Петфорд». Отзывы о нем самые лучшие. Верни Стаймен устроил туда своего сына, и тот в восторге.
        - Очень рад за него. А что это школа-пансион?
        - Да, - ответила мать. - Ну разве это не прекрасно? Правда ведь это прекрасно? Школа оборудована по последнему слову. И ты сможешь полностью использовать все, что в ней есть.
        Брент никак не мог сосредоточиться. Читал и перечитывал одну и ту же строку десять раз. Он помимо воли слушал разговор Кирка с родителями.
        - А как насчет моего собственного мнения? Или оно никого не волнует?
        - Послушай, Кирк, нам ведь не из чего особенно выбирать. Ты можешь думать, что хочешь, но мы с матерью действительно готовы сделать для тебя все. Только бы это было тебе на пользу.
        - А откуда вы знаете, что мне на пользу, а что нет? Нашли еще одно заведение для отщепенцев и рады. А почему бы вам просто не аннулировать факт моего рождения? Тогда у вас вообще не будет никаких забот.
        - Послушай, Кирк, - опять начал отец, - для тебя сейчас не так-то легко найти школу. Хорошо хоть удалось пристроить в «Нью-Петфорд». Это действительно прекрасная школа.
        - Не школа, я уверен, а дерьмо.
        - Кирк, не смей выражаться в присутствии матери.
        - Не выражаться в присутствии матери? А что, у нее покраснеют уши? Я ведь твой сын, а яблоко от яблони не далеко падает.
        - Перестань сейчас же дерзить! - завопил мистер Хьюз.
        - Я же тебе говорила, что он ничего не поймет, - вмешалась миссис Хьюз. - Он не в состоянии оценить…
        - О, прости, мамочка, приношу мои глубочайшие извинения. А позволено мне будет заехать домой на часок, собрать мои жалкие пожитки? Или я отсюда прямиком проследую в новую школу? Мне бы не хотелось причинять тебе неудобства.
        - Да помолчи ты, Кирк. Мы с матерью ожидали, что ты будешь нам благодарен…
        - Сказать честно, папочка, когда я начинаю сравнивать дрянную школьную еду, неуютное общежитие, утренние маршировки на плацу с тем, что меня ожидает дома, я все меньше огорчаюсь. Спасибо вам за посещение и добрые вести.
        - Кирк, но я правда стараюсь… - начала было мать.
        - Ладно, хватит, - сказал Кирк. - Езжайте в гости, а то опоздаете.
        - Послушай, Кирк, - заговорил опять отец. - Я знаю, какие в больнице расходы, но все-таки… вот тебе двадцать долларов, вдруг понадобится на что-нибудь.
        - Старая песенка о том, как отец от сына откупался. Спасибо, папочка. Может, приобрести походную сумку с кухонными принадлежностями на случай войны?
        - Мы скоро опять приедем, - сказала миссис Хьюз.
        - Лет, этак, через двести.
        - Кирк, но мы правда очень обеспокоены твоей судьбой.
        - Когда я на приличном расстоянии. Ну, уходите, прошу вас.
        Родители Кирка ушли. Брент оторвался от книги и посмотрел им вслед. У него с родителями были совсем другие отношения. Сколько вместе проведено счастливых часов, а летние каникулы в Мэне? Надо будет обязательно пригласить Кирка к себе.
        Через несколько минут пришла Эми.
        - Я так и не смогла уснуть. В больнице тоже не очень-то спокойно. Это, Кирк, твои родители ожидают лифта?
        - Да, они. Отбыли очередную родительскую повинность. Эми села в ногах у Брента.
        - Так нельзя к родителям относиться, - сказала она. - Ты что, действительно очень плохо вел себя дома? Почему они так на тебя сердиты?
        - Не так уж и плохо. Но ведь дело не в этом. Что для меня хорошо, то для них всегда хуже некуда. Я ведь первый раз напился, когда мне было всего шесть лет, - засмеялся Кирк.
        - Ты шутишь, - не поверил Брент.
        - Нисколько. Еще как напился. Матушка устроила мне такую головомойку, что я до сих пор помню. Они ведь, по-моему, и тогда уже не очень-то меня любили.
        - Как же это случилось? - спросила Эми. - Наверное, интересная история.
        - Мы были тогда просто очень глупые, несмышленые мальчишки. У меня был дружок, звали его Майк. Мы играли у него во дворе. Был август, солнце уже садилось. Мы переиграли во все игры, и стало нам очень скучно.
        - Что же вы сделали?
        - Пошли к Майку в гараж и нашли там старый давильный пресс. Так мы тогда решили. Но теперь, я думаю, это был навозоразбрасыватель. Майк мне и говорит: «Знаешь что, Кирк, давай сделаем вино!» «Давай!» - обрадовался я. Через дорогу от нас жили две старухи, у них в саду была беседка, вся увитая виноградом. В темной зелени висело, наверное, миллион тяжелых матовых гроздьев. Взяли мы две корзинки, залезли к ним в сад и начали как сумасшедшие рвать эти гроздья. Мы очень боялись, что старые чертовки увидят нас, позвонят в полицию и нас посадят в тюрьму. Виноград еще был незрелый, но ведь без винограда вина не сделаешь. А мы решили во что бы то ни стало употребить в дело этот пресс, даже себе на погибель. И мы таки чуть не погибли. Ну, в общем, набрали мы полные корзинки винограда, перетащили их через дорогу, вытянули из гаража этот чертов пресс и высыпали в него виноград. Тут к нам подошла маленькая девочка лет четырех, наша соседка, по имени Салли. «Что вы делаете?» - спрашивает она. А мы ей так это небрежно: «Не видишь разве? Вино!» «И я хочу! И я хочу!» - запрыгала она. Нам пришлось взять ее в
компанию, а то еще пойдет наябедничает. Майк, скорее всего, по телеку видел, как делают вино, во всяком случае, распоряжался он. Сняли мы ботинки с носками и начали давить ногами виноград. Насколько помню, ноги наши чистотой не отличались, а виноград был совсем зеленый, со всякими букашками и муравьями. Словом, месиво получилось не очень-то аппетитное. Майк поставил под пресс большой кувшин, и скоро туда потекла коричневая жижа. Мы очень обрадовались, а Салли даже завизжала от восторга, так что Майк на нее прикрикнул. Мы вообще-то не играли с соседскими девчонками. Наконец нам надоело топтать виноград, но кувшин, уже наполнился. Майк побежал в дом и принес три стакана. Хлебнули мы этой гадости, так у нас даже рот свело. Не знаю, как мы тут же не отдали концы. Ничего отвратительней я никогда больше не пробовал. А уж поверьте моему слову, я немало отведал на своем веку всякой дряни.
        - Но как вы могли от нее опьянеть? - спросил Брент. - Ведь это был виноградный сок, пусть кислый и грязный.
        - А ты до конца дослушай. Детки мы были смекалистые. Майк говорит: «Подождите, я принесу из бара бутылку, отец свое питье всегда смешивает». «Неси скорее, - сказал я. - Чем мы хуже взрослых?» А Салли только прыгает и визжит от восторга. Вся мокрая и липкая от виноградного сока. Она еще толка в вине не знала. Майк побежал домой. Принес бутылку не то джина, не то водки - не помню уже. Но нам тогда это было все равно. Долили мы наши стаканы доверху, немножко поболтали и выпили.
        Эми всю так и передернуло, и она рассмеялась.
        - Хуже эта гадость от джина не стала. А всякие микробы и букашки-таракашки от спиртного, конечно, сдохли. Выпили мы еще по стакану, стало весело, побегали по двору и еще выпили. Словом, осушили мы кувшин вместе с бутылкой и даже не успели понять, что случилось - как были совсем пьяные. Салли так просто на ногах не держалась. Не знаю, что чувствовал Майк, а у меня перед глазами все поплыло. Майк завопил, что хочет покататься на карусели. У него во дворе висела на дереве старая шина; Майк взобрался на нее, а я стал его раскручивать. Салли все смеялась и падала на землю, вскакивала и снова падала. Майк крутился быстрее, быстрее - я старался изо всех сил. Вдруг его начало рвать и шина превратилась в вертящийся зловонный фонтан. Салли решила закусить одуванчиками, и весь ее рот был в белых пушинках. Тут вышла мама Майка и ахнула - ну и видик у нас, я вам скажу, был! Мать Салли тоже не была в восторге, но я помню: где-то в глубине души им самим было смешно. А для нас это был хороший урок - лучшего и желать не надо. Я потом неделю болел.
        - Господи, какая смешная история! - сказала Эми. - А что сказали твои родители?
        - Вот об этом-то и речь! Мой отец разорался так, что у него чуть не лопнули голосовые связки. Я-де опозорил его имя, как он будет теперь смотреть в глаза соседям! И тому подобное. А он, надо сказать, за словом в карман не полезет. Чего только я тогда не услышал. Как видите, мои предки еще в те далекие времена особой чуткостью не отличались. Как будто мы по крайней мере ограбили банк. А ведь это была просто игра, и она нас кое-чему научила.
        - Да, глупо, конечно, - сказал Брент. - А у меня старики совсем другие. Они все понимают. Меня никто никогда даже пальцем не тронул.
        - Да и меня тоже. Но я предпочел бы хорошую трепку. А то они как возьмутся воспитывать. Это у них называется психологический подход: пробудить чувство вины, заставить раскаяться.
        - А меня однажды чуть не выдрали, - вспомнил Брент. - Я тогда был совсем маленький и очень испугался. Но мама все поняла.
        - Расскажи, как это было, - попросила Эми. - Я очень хочу послушать. Запоминается ведь самое интересное.
        - Мне тогда было года три-четыре, - продолжал Брент. - Мама и бабушка - она жила с нами - взяли меня в гости к бабушкиной сестре. У нее был свой дом и, наверное, что-то вроде фермы: я как сейчас вижу - большой двор, важно расхаживают индюки, хрюкают поросята. Меня, кажется, никогда раньше не брали к этой тетушке. Во всяком случае, до того дня я ее ни разу не видел.
        Мы ехали в машине, за стеклами лил дождь. Мне было очень уютно. Я сидел у бабушки на коленях, на ней было платье в голубой цветочек, и она ласково поглаживала меня. А я смотрел, как по стеклу снаружи туда-сюда бегают дворники. Мама с бабушкой о чем-то разговаривали, но я их не слушал. Когда мы свернули на дорогу к дому, мама сказала мне: «Веди себя хорошо, Брент, не шуми, не бегай: тетя Сара очень больна». Машина остановилась, бабушка пошла в дом, к сестре, а мама повела, меня во двор посмотреть животных. Кругом были лужи и мне так хотелось пошлепать по ним босиком. На травинках висели капли дождя. Мы полюбовались на поросят. Они с наслаждением барахтались в первозданной грязи. Наконец, мама сказала: «Ну, а теперь пойдем к бабушке Саре в большой дом». В доме было очень тихо и сумрачно. Мы поднялись по лестнице наверх и вошли в просторную комнату. В глубине ее у стены стояла большая кровать, вокруг суетились женщины в белом. На кровати лежала тетя Сара. Мы прошли всю комнату и остановились. Я вцепился в юбку матери и, выглядывая из-за ее спины, видел, как пальцы тети Сары словно что-то обирали с
одеяла, трепыхаясь подобно птицам. Мне показалось, если она улыбнется, кожа у нее вокруг рта натянется и лопнет.
        - Мой маленький Брент, - прохрипела она, - подойди сюда. - И протянула ко мне сухую, блестящую, точно лаковую, руку. Я увидел на ней синие вздувшиеся вены и спрятался за спину мамы, но она подтолкнула меня вперед. Я почувствовал на плечах дрожащие ладони тетушки Сары.
        - Поцелуй тетю Сару, - сказала мама.
        Тетушка потянула меня к себе, а я как прирос к полу. Тетя Сара попыталась поцеловать меня. Но я вдруг вырвался, побежал вон из комнаты, скатился вниз по лестнице и выскочил во двор. Я ждал возле нашей машины, дрожа с головы до пят. Не знаю, почему она вызвала во мне такой ужас. Но мне было так страшно чувствовать ее дрожащие цепкие пальцы. В дверях появилась мама, и я не на шутку испугался. Я понимал, что я гадкий мальчишка, и ждал, что меня сейчас выпорют. Но мама молчала. Когда они с бабушкой подошли к машине, она сказала только: «Брент, иди садись. Мы едем домой». И она не отругала меня, не побила. Она поняла, что я пережил, ожидая во дворе.
        - Ты счастливчик, - вздохнул Кирк. - Моя бы мать бросила меня на съеденье индюкам и уехала.
        - Со мной тоже была похожая история, - сказала Эми. - Только все было наоборот. Я не хотела уезжать из гостей, и маме пришлось чуть не силком меня оттуда тащить.
        - Ну, теперь ты рассказывай, - попросил Брент.
        - Мы пошли в гости к друзьям матери. У них в доме было много цветов. Как в саду.
        - Это что, у нас День воспоминаний? - перебил ее Кирк.
        - А почему бы и нет? - сказал Брент. Ему хотелось послушать Эми. - Делать нам все равно нечего. Не знаю как вы, но я с удовольствием слушаю ваши рассказы.
        - И я, - сказала Эми. - Когда ты, Кирк, рассказываешь про себя, мне кажется, я вот-вот пойму, что тебя действительно интересует в жизни.
        - Это дело нелегкое. Я пока что и сам не знаю.
        - Так что же случилось в гостях, Эми? - спросил Брент.
        - В гостях? Вы ведь знаете, как я люблю растения. Я тогда была совсем маленькая. У маминых друзей было очень много цветов, для них даже была отведена специальная комната. Взрослые увлеклись разговором, а я стояла на пороге зимнего сада и смотрела на цветы. Они была такие красивые, стояли рядами на столах, стеллажах, подставках; цветущие плети свисали с потолка и тянулись по стенам. И они так хорошо пахли. Хозяйка сказала мне: «Эми, дорогая, войди туда. Тебе скучно слушать наши взрослые разговоры». И я вошла. Мама, конечно, закричала вслед: «Только ничего там не трогай!» Она мне это всегда в гостях говорила. И я на цыпочках вошла в зеленые джунгли. Там было великолепно. Я бродила между столиков, вдыхая незнакомые ароматы, и, признаюсь, перетрогала все растения. Одни листья были гладкие, блестящие, другие на ощупь, как бархат. Я залезала под столы, подбирала опавшие цветы и втыкала их себе в волосы. Я уже тогда была помешана на растениях, а до того раза я никогда не видела зимнего сада в квартире. Ну, вы, конечно, догадались, что было дальше. Пора было уходить домой, а я спряталась среди цветов и не
иду. Я не могла расстаться с этим зеленым раем. Забилась в самый дальний угол, знала, что мои родители очень рассердятся, но мне было все равно. Наконец им надоело меня звать. Мама пошла за мной, вытащила из-под стола, шлепнула разок-другой. И я задала такой рев, какого они еще не слыхивали. Я вопила, визжала, вцепившись в ножку стола, и оторвать меня было невозможно. Мама страшно рассердилась. Я всегда была таким милым, тихим, воспитанным ребенком. А тут на тебе - вся в земле, в сухих цветах и ору не своим голосом.
        - Как же они все-таки с тобой справились? - спросил Кирк.
        - Пришла хозяйка дома, засмеялась, погладила меня по голове и спросила, не хочу ли я взять с собой какой-нибудь цветок. Я ответила, что очень хочу, и слезы у меня моментально высохли. Мама стала возражать, сказала, вот так и портят детей. Но цветок мне все-таки подарили. Это была африканская фиалка, вся усыпанная розовыми цветами. Первое растение в моей оранжерее. Оно жило долго-долго. Я пылинки с него сдувала. У меня дома и сейчас цветут фиалки из его отростков.
        - А ты была своенравная девчонка, - засмеялся Кирк, - не лучше нашей соседки Салли.
        - Я до сих пор помню этот случай. И моя мама тоже. Наверное, она никогда в жизни не была в более неловком положении.
        - Если уж говорить о родителях, вот вам еще одна история, - сказал Кирк. - Называется она: «Как мы праздновали мой день рождения». Я этот день никогда не забуду. Мои дни рождения праздновались всегда. Устраивали обед, я гасил свечи на именинном пироге и разворачивал подарки. В эти дни мои родители осыпали меня ласками. Дарили самые дорогие подарки, словно хотели откупиться на целый год. В тот день мне исполнилось десять лет, я не ходил по дому, а летал в ожидании подарка. А обещали мне новый велосипед. Представляете себе мое нетерпение: сначала мать с отцом должны отбыть свой «коктейльный час», потом праздничный обед и только вечером я обрету наконец долгожданное сокровище. Пробило шесть - отца не было. Я слонялся по кухне, по гостиной и так надоел матери, что она отправила меня наверх поиграть в своей комнате; отец придет и она позовет меня. Отец в конце концов явился. Было половина восьмого, и он уже изрядно где-то хватил. Я сидел на верхней ступеньке лестницы и видел, как отец, спотыкаясь, вошел и направился прямо к бару пропустить еще стаканчик для храбрости. Мать к этому времени была тоже
не лучше. Весь день не отходила от бара. Увидев отца, она первым делом спросила, где он шлялся. Думаю, от ее голоса вода в кране замерзла. «Здорово, отец!» - крикнул я сверху. Он что-то прохрипел в ответ и плюхнулся в свое любимое кресло. Но от матери так легко не отделаешься. «Где ты столько времени пропадал в день рождения сына?» - не отставала она. У нее удивительный нюх на отцовские проделки. «Деловая встреча», - ответил отец и сделал хороший глоток. «Деловая встреча? А как ее зовут?» До сих пор они никогда не говорили при мне на такие темы, хотя через стенку я чего-чего только не наслушался. «Давай поговорим об этом потом, - сказал отец. - Право, ничего серьезного, успокойся». - «Ничего серьезного? - взорвалась мать. - Пусть Кирк все слышит. Пусть он знает, какой у него отец. Никаких встреч у тебя сегодня не было. Я звонила к тебе после обеда, хотела напомнить, что у Кирка день рождения, тебя уже и след простыл». Я чуть было не крикнул матери: «Я и без вас все давно знаю, давайте о чем-нибудь другом». Но я сидел на верхней ступеньке и словно язык проглотил. «Дорогая, - сказал отец. - У
меня действительно была деловая встреча. Больше ничего». - «У тебя в этом году чуть не каждый день деловые встречи!» - разоряется мать. Гляжу, и отец полез в пузырек. И чего это ученые ищут причины взаимного отчуждения людей? Посмотреть на моих предков - и все ясно. «Деловая встреча с одной из твоих секретарш?» - кричит мать. Не скажу, чтобы мне было приятно слушать. «Не понимаю, - говорит отец, - чем ты недовольна? Каждый вечер я дома. Хорошо обеспечиваю тебя с сыном. Ты всегда модно одета и причесана у лучшего парикмахера. Тебе только рожна не хватает. И нечего на меня бросаться». - «Я не бросаюсь, а говорю тебе, - продолжает кричать мать, - прекрати это гуляние! Терпение мое лопнуло. Если не прекратишь, я возьму Кирка и уйду». - «Никогда не угрожай тем, чего не можешь исполнять», - назидательно проговорил отец. И мать заплакала. Я видел, что мои надежды на веселый праздник разбились, как та посуда, за которую принялась мать. Я вам рассказываю, как вы понимаете, вкратце. Сражение длилось до поздней ночи и кончилось тем, что кто-то кого-то чем-то хорошенько огрел. Я пошел к себе в комнату и
стал читать журнал, чтобы не слышать вопли и грохот внизу. Я еще надеялся, что кто-нибудь из них опомнится и скажет: «Что же это мы, ведь Кирку сегодня десять лет. Давайте сядем за стол и будем веселиться». Но конечно, ничего этого не случилось. И никакого праздничного обеда не было. Мне было так горько в тот вечер, но они об этом так никогда и не узнали. Я уже давно привык скрывать от них свои обиды. Вот так мы и отметили мое десятилетие. Не знаю уж, когда они угомонились. Выпил я чашку молока с кукурузными хлопьями и лег спать.
        - А как же велосипед? - спросила Эми.
        - Утром я спустился завтракать. Мама встретила меня с сияющим лицом, как ни в чем не бывало. Возле стола, поблескивая лаком, стоял новенький велосипед. Я поблагодарил ее, но он уже мне не был нужен. А вечером отец принес еще теннисную ракетку.
        - Мне тебя очень жалко, Кирк, - вздохнула Эми.
        А Брент промолчал. Что ни скажи - все прозвучит глупо.
        - Пустяки. Я уже из-за всего этого давно не расстраиваюсь. Раньше, когда был маленький, обижался, а теперь нет. Наверное, привык.
        - Давайте теперь вспомним свой самый счастливый день, - предложила Эми.
        - Давайте, - согласился Кирк. - А то от моего рассказа вы, вижу, совсем скисли.
        - У меня было много счастливых дней, - сказал Брент. - Сразу и не выберешь.
        - А ты постарайся, - сказала Эми. - Мне бы очень хотелось послушать.
        - Помню, однажды я провел ночь в лодке один в открытом море, - сказал Брент.
        - Это, наверное, страшная история? - спросила Эми.
        - Нет. Наоборот. Было просто чудесно. Наша семья отдыхала тогда в Мэне на острове. В нашем любимом месте. Домик стоял на берегу. В ближайший поселок надо было плыть в лодке через пролив. Но мы жили там несколько лет подряд и к этому привыкли. Знаете, как хорошо отдыхать в таком уединенном месте. Можно побыть одному, любоваться морем, писать картины, совершать прогулки - на все хватит времени. К вечеру иногда с моря наползал туман. И если кто-нибудь задерживался в поселке - смотрел фильм или засиделся в гостях, ночевал обычно в машине на берегу. В мэнском тумане легко заблудиться, хотя остров наш расположен от берега всего в полумиле. Это было в субботу, родители позволили мне взять лодку и поохать на маяк в бухту Кэнди, где по субботам устраивались танцы. У меня там были друзья, и мы очень весело проводили время. Когда я поздно вечером вернулся к лодке, на воду опустился густой туман. Я даже не видел фонаря, который мои родители всегда вывешивали для меня в таких случаях на нашем причале. Мне бы надо было заночевать в машине, а я все-таки решил плыть домой, держась кромки рифов и надеясь вскоре
различить фонарь. Я спустился к воде и прыгнул в лодку. Было сыро и довольно прохладно. Я завел мотор - наш старенький десятисильный «джонсон». И поплыл в море, не сомневаясь, что минут через десять буду на месте. И потерял направление, да так, что уже через пять минут не знал, где север, где юг. Мэнские туманы - дело нешуточное.
        - Ты испугался? - спросила Эми.
        - Представьте себе, нет. Хотя это было не так уж безопасно. Можно было наскочить на риф, да мало ли еще что могло случиться. Ночь была очень тихая. Я выключил мотор и стал вслушиваться, хотел определить направление по звукам. Звякнул колокольчик на бакене, на том, что недалеко от Медвежьего острова, протрубил на заставе морской горн. Но с какой стороны донеслись звуки, определить было невозможно. Волны тихо плескались о борт лодки. Загадочный мир вокруг меня был так красив. Вода за кормой излучала голубоватый фосфорический свет. Лодку тихонько относило течением. Куда - я не представлял себе. Но времени прошло еще немного, я и не беспокоился. По-видимому, меня сносило к буйку, к которому ловец омаров привязывал свою сеть. Я решил тоже к этому буйку привязаться. Мне вовсе не улыбалось очутиться в открытом море. Лодку легко покачивало. Вокруг ходили молочные клубы тумана. Время от времени в разрывах на мгновение появлялась луна. Иногда возле самой лодки тюлень высовывал из воды морду. Хотел, наверное, со мной познакомиться. Похрюкает, полает и опять уйдет в воду. Чудесная была ночь. Спать мне не
хотелось. Совсем один ночью в море - не могу передать, как было хорошо. А родители не сомневались, что их сын крепко спит в машине на берегу или у кого-нибудь из друзей. И рассвет был удивительный, солнце съело туман, и оказалось, что я всего в двухстах ярдах от дома. Вы, наверное, скажете, что я сумасшедший, но ничего более прекрасного, чем эта ночь в моей жизни, не было.
        Кирк промолчал. Эми вздохнула.
        - Как бы мне хотелось пережить такую ночь, - задумчиво проговорила она. - А знаете, что я нашла за несколько дней до того, как попала в больницу?
        - Волшебного принца? - спросил Кирк.
        - Перестань, Кирк, я серьезно. Наверное, за неделю до больницы перебирала я всякую всячину в старых коробках и нашла глиняный слепок моей руки, сделанный в первом классе. Помню, мы во дворе делали пирожки из глины. У меня была большая формочка, я прижала ладонь к мокрой глине, а когда она высохла, понесла показать маме. Вот она с тех пор и лежала у меня в коробке. Я взяла ее и приложила к ней ладонь. И стало мне как-то чудно.
        - Почему? - спросил Брент.
        - Я не могла поверить, что эти крошечные ручки - мои.
        - Рано или поздно человек вдруг понимает, что будет когда-то взрослым, - сказал Кирк.
        - Я это знаю, Кирк. Только мне иногда почему-то не хочется расти.
        Брента тоже порой волновали такие мысли, но он никогда ни с кем не делился ими.
        Вспоминали до самого вечера, как играли в детстве, что их пугало, что радовало. И Брент изо всех сил старался выкинуть из головы подслушанный им разговор Кирка с родителями.
        - О, Монти, выбери меня! Меня! - кричал Кирк тоненьким голосом. - Я хочу выиграть холодильник! Выбери меня, Монти!
        Они сидели перед телевизором и смотрели передачу «Давайте рискнем!».
        - Ну как можно смотреть на этих идиотов? - заговорил Кирк своим нормальным голосом. - Разодеты как попугаи, а орут-то как, стараются от жадности перекричать друг дружку. И все для того, чтобы отдернуть штору и получить премию - какую-нибудь дурацкую ламу или что-нибудь такое же глупое. Меня от этих передач тошнит.
        И вдруг Эми начала плакать. Она плакала неслышно, только вздрагивали плечики. Она сидела, как всегда, в ногах у Брента и вместе с мальчишками смотрела телевизор. Брент с Кирком повернулись к ней. Эми, молча, продолжала плакать.
        Кирк свесил с постели ноги и потянулся за костылями. Не оглядываясь, он заковылял из комнаты. Эми спрятала лицо в ладони. На экране телевизора продолжали мелькать участники игры, коробки с призами, шторы.
        Брент повернулся на другой бок, чтобы видеть Эми. Он хотел успокоить ее и не знал, какие найти слова.
        - Что с тобой, Эми? - наконец спросил он.
        - Не знаю. Просто мне грустно, Брент, и страшно.
        - Ну чего ты боишься?
        - Не знаю. Боюсь, и все. Господи, что будет с нами. Что будет со мной?
        - Не плачь. Ты ведь почти совсем поправилась. Твоя мама говорит, что ты молодец.
        - И все равно страшно. Как-то жутко. Мне так хочется скорее выздороветь, Брент.
        - Не бойся, Эми. Все будет хорошо. Тебя скоро выпишут, и меня тоже. И с Кирком больше ничего плохого не случится. Теперь его только бульдозером сокрушишь.
        - Да, я знаю. Это очень глупо.
        А телевизор тем временем верещал:
        «Какую штору выбираете? Самый большой приз дня! Штора номер один, штора номер два, штора номер три!»
        Эми продолжала плакать.
        - Не плачь, Эми, прошу тебя. Не знаю, как тебя утешить.
        - Не надо меня утешать, Брент. Я хорошо себя чувствую. Просто мне страшно. Как будто я участвую в этой игре и выбрала не ту штору. Ее открывают и за ней что-то очень страшное. Ты, наверное, никогда ничего не боишься, Брент?
        - Боюсь. Только никому не говорю. Не знаю почему, но мне иногда бывает так страшно, что даже спина опять начинает болеть. А может, она начинает болеть и тогда мне становится страшно? Но я не показываю вида. И вообще я могу говорить об этом только с тобой и Кирком. Потому что вы мои самые лучшие друзья. А больше ни с кем.
        - Спасибо, - сказала Эми, все еще хлюпая носом и вытирая глаза ладонями. - Просто мне очень хочется знать, что там, за шторой.
        В дверях показался Кирк, толкая перед собой столик с обедом.
        - Что у вас тут происходит? Ваше поведение не лезет ни в какие рамки. Сколько раз говорить вам, что вдвоем оставаться неприлично. Сестры уже начинают шушукаться.
        - Ну и пусть шушукаются, - сказала Эми. - Истинная любовь ничего не боится.
        - Я напишу об этом роман, - объявил Кирк. - Девочка и ее поросенок. Душещипательная история одной любви.
        - Протестую! - засмеялся Брент. - Я ведь не поросенок.
        - Нет? Как странно! - изумился Кирк. - Впрочем, я перепутал. Поросенок на обед, и я привез его. С пылу с жару. Сегодня замечательный обед, ухо поросенка, начиненное печенками артишоков и зажаренное как раз в меру.
        - Не печенками, глупый, а сердечками артишоков, - засмеялась Эми.
        - На этот раз печенками. Да и не только ими.
        - Повтори, пожалуйста, что ты привез, - сказал Брент, глядя как Кирк поднимает крышку с подноса. Оттуда действительно запахло мясом.
        - Я так хочу есть, - сказала Эми. - Кажется, могу съесть лошадь.
        - Ты, Эми, как всегда угадала. Именно ее и зажарили нам на обед.
        ГЛАВА VI
        В больнице было очень тихо. Обед уже давно кончился. Эми, Кирк и Брент в комнате мальчиков смотрели по телевизору фильм «Самый длинный день».[10 - Фильм по документальному роману с тем же названием современного американского писателя К. Райэна, рассказывающий о высадке войск союзников на побережье Франции во время второй мировой войны.] Войска начали высадку на побережье. Выли сирены, грохотали пушки, ухала артиллерия.
        Фильм прервался, и на экране появилась реклама, расхваливающая зубную пасту. Вой сирены, однако, не прекратился.
        - Что бы это могло быть? - спросила Эми.
        - Наверное, пожар, - откликнулся Брент, рисуя какие-то каракули на листке блокнота.
        - Тише, - зашипел Кирк. - Я люблю эту рекламу. Прослушаю из-за вас самое интересное про это чудо «белее белого».
        - Но сирена воет где-то совсем рядом, - встревожилась Эми.
        - А ведь верно, - заметил Кирк. Начали рекламировать лимонад.
        - Сигнал тревоги, кажется, в отделении «Скорой помощи», - прислушался Кирк.
        - И довольно-таки серьезный, - заметил Брент. - Воет несколько сирен.
        - Надеюсь, ничего страшного, - сказала Эми. - У меня от сирены всегда поджилки трясутся.
        - Почему бы нам не спуститься и не поглядеть? - спросил Кирк. - В это время нас никто не заметит.
        - Не знаю, Кирк, - сказала Эми. - Мне что-то не по себе. И не хочется оставлять Брента одного.
        - Ничего, Эми, идите. Мне самому любопытно, что там за переполох, - сказал Брент.
        - Меня туда не тянет.
        - Идем, Эми. Ничего страшного не случится. Никто нас не увидит. Мы просто заглянем в дверь и узнаем, в чем дело.
        - Конечно, идите. А я досмотрю фильм, - сказал Брент. - Мне скучно не будет.
        - Не хочу я идти, Кирк.
        Звук сирен всё наполнял комнату, и точно бился о стекла, стараясь вырваться наружу.
        - Только на одну минутку. Посмотрим, что происходит, и назад.
        - Ну, ладно, - согласилась наконец Эми, встала и, запахнув поплотнее свой халатик, сунула босые ноги в тапочки.
        - Мы скоро вернемся, Брент, - сказала она. - Даю слово, не задержимся.
        Кирк с Эми ушли. Рекламные фильмы кончились. И Брент снова стал смотреть вторжение в Нормандию.
        В коридоре никого не было. В самом конце направо две сестры тихо о чем-то разговаривали. Эми и Кирк проскользнули в другую сторону, к служебному лифту. Кирк нажал кнопку, и Эми стала следить, как стрелка побежала вверх от цокольного этажа на шестой. Дверь открылась, и полумрак коридора залил яркий свет из кабины.
        Ухватив костыли в одну руку, Кирк взял Эми за руку, и они вошли в лифт. Дверь шурша закрылась. Кирк прислонился к стенке кабины.
        - На каком этаже «Скорая помощь»? - спросила Эми.
        - На первом, - ответил Кирк.
        Эми нажала на кнопку первого этажа, кабина качнулась и плавно пошла вниз.
        - Кирк, давай вернемся. Вдруг нас кто-нибудь увидит.
        - Никто не увидит. Мы даже не войдем туда. Только заглянем в дверь и назад.
        Кабина остановилась. Дверь опять зашуршала: в коридоре первого этажа было совсем темно. Сюда выходили двери канцелярий, кабинеты для приема амбулаторных больных и киоски, где можно было купить всякую мелочь. «Скорая помощь» была в конце коридора в другом крыле больничного здания. Здесь, в тишине, сирены завывали еще сильнее.
        - Наверное, что-то очень серьезное, - прислушалась Эми.
        Крадучись, двинулись по коридору на звук сирен. Повернули за угол и увидели в самом конце яркую полоску света под створчатыми дверями, ведущими в «Скорую помощь». Светлая полоса то и дело перебивалась тенями ходящих за дверями людей.
        - Давай вернемся, - опять попросила Эми.
        - Мы уже почти дошли. Нет, я не могу, я должен узнать, в чем дело.
        У самых дверей остановились. Сирены всё выли, но теперь были слышны стоны, плач, хлопанье дверей и шаги бегущих людей.
        Кирк толкнул одну створку двери, оба заглянули внутрь. И заморгали от яркого света.
        От того, что они увидели, мороз побежал по коже. На стульях, скорчившись, сидели дети. Другие стояли, прислонившись к стене. Сестры, врачи, ассистенты в белом бегали от одного к другому. У многих перевязаны головы, по щекам течет кровь, два мальчика корчатся на полу.
        - Зовите еще врачей! - крикнул один доктор.
        Сестры, едва успев перевязать одного, бежали к другому.
        Наружная дверь отделения открылась, и вошло еще четверо ребят, трое поддерживали одного, помогая ему идти. Два санитара внесли носилки. На них лежала девушка лет шестнадцати без сознания.
        Эми отвернулась и стала смотреть в глубь уходящего в противоположную сторону коридора.
        - Кирк, что это? - спросила она.
        - Не знаю. Что-то страшное. Я войду туда и спрошу.
        - Не ходи. - Эми схватила его за руку.
        - Пойду. На меня не обратят внимания. А ты подожди здесь.
        Дверь за Кирком закрылась, и Эми осталась одна. Она зажала уши руками, но звук сирены и плач были все равно слышны.
        Она толкнула дверь и вошла следом.
        Кирк стоял, опершись на костыли, возле двери. Эми стала рядом. Теперь они видели все отделение - зрелище было действительно ужасное.
        - Кирк, давай им поможем. Нельзя же так просто стоять, - сказала Эми.
        - Как же мы поможем? - возразил Кирк.
        У дальней стены стояла девочка, ровесница Эми, и громко плакала. Доктор сделал ей укол, и она почти мгновенно уснула - сползла по стене на пол. Доктор подошел к мальчику, у которого вся рубашка была залита кровью. Сестра наклонилась над лежавшей девочкой и поправила ей ноги поудобнее.
        В отделении было, наверное, тридцать детей, не меньше. У всех ушибы, ссадины, переломы.
        В двух шагах от Эми и Кирка сидела на стуле девочка, спрятав лицо в ладони. Руки у нее были забинтованы.
        Эми подошла к ней и села рядом.
        - Как это произошло? - спросила Эми.
        - Не представляю, - девочка отняла от лица ладони. - Перевернулся автобус.
        - Какой автобус? Куда вы ехали? - спросил Кирк.
        - На концерт. Автобус съехал с обочины и кувыркнулся. Стекла все разбились. У Джона рука застряла в осколках, все повалились друг на друга, - сказала девочка и заплакала. Эми обняла ее за плечи. - Было так темно, ничего не видно. Выхода не найдешь. Я вся порезалась. Не помню как…
        - Теперь уже все хорошо, - утешала ее Эми. - Вы в больнице, врачи сделают все, что надо.
        - Господи, - вздохнула девочка, - хорошо бы…
        - Не плачь, смотри, все уже перевязаны.
        Врачи и сестры все еще метались от одного ребенка к другому.
        Эми вытерла кровь, появившуюся из-под бинта на руке девочки.
        - Так все глупо, так ужасно… - И девочка снова заплакала.
        Эми тоже захлюпала носом. Она посмотрела вокруг себя - суетящиеся люди в белом, плачущие дети. Кирк положил руку на плечо Эми.
        - Пойдем, - сказал он.
        Эми подняла голову, по щекам у нее текли слезы, но плакала она неслышно. Кирк был белый как полотно.
        - Пойдем, - повторил он. - Мы ведь ничем не поможем. Только будем мешать. Врачи справятся и без нас.
        Эми погладила рыдающую девочку. Кирк вцепился в плечо Эми, она опять обвела взглядом комнату.
        - Я не пойду. Может, я хоть чем-нибудь помогу.
        - Выброси это из головы, Эми. Тут ничего не сделаешь. К счастью, никто тяжело не покалечился. Все очень скоро будут здоровы.
        Кирк потянул ее за рукав. Эми поднялась на ноги и пошла за ним. Всю дорогу обратно в лифте и коридоре оба молчали.
        Телевизор был уже выключен. Брент спрятал свой альбом и опять углубился в чтение. Услышав шаги, он поднял голову. Глаза у Эми были красные, распухшие. Брент понял - Эми чем-то очень расстроена.
        - Что случилось? - спросил он.
        - Ты даже не можешь себе представить, что там творится, - ответил Кирк. - Перевернулся автобус с детьми, которые ехали на концерт. Человек тридцать или сорок. Все в крови. Кошмарное зрелище.
        - Да, Брент, это было так страшно, - сказала Эми. - Мне так их жалко. Надо было остаться и помочь. Врачи не успевали накладывать повязки. Зачем я ушла оттуда?
        - А правда, зачем? Помогала бы как Скарлет О'Хара[11 - Скарлет О'Хара - героиня романа американской писательницы Маргарет Митчел (1900 -1949) «Унесенные ветром».] при осаде Атланты. Перестань сейчас же так волноваться! Они все скоро поправятся. Ну чем бы мы могли там помочь? Только бы путались под ногами.
        - Тебе ни до чего и ни до кого нет дела, - вспылила Эми. - Ты замкнулся в свой мирок и только твердишь: «Какая от меня польза!» Но что бы ты ни говорил, я знаю: я должна была там остаться. Иногда я спрашиваю себя: да помог ли ты хоть кому-нибудь за всю свою жизнь, ты ведь занят только собой.
        - Послушай, Эми… - начал было Брент. Как они могут ссориться! У него даже сердце защемило.
        - Ничего, Брент, - сказал Кирк. - Пусть Эми думает, что хочет. Все ребята из этого автобуса в лучшем состоянии, чем мы в нашем отделении. Так что побереги свой праведный гнев, Эми. У нас свои проблемы, где еще заниматься синяками и царапинами этих бедняг.
        - Прости меня, Кирк, - тихо сказала Эми. - Я зря набросилась на тебя. Но все-таки, мы должны были там остаться.
        - Пойми, Эми, мы просто не в силах были ничем помочь. Этот подлый мир за нашими окнами катится к черту в ад. Да разве его спасешь нашими руками?
        - Скажи, Брент, неужели мир на самом деле так плох? - спросила Эми. - Мне он кажется таким далеким, что, по-моему, я его совсем забыла.
        - Ну что ты, Эми, - ответил Брент. - Не все на земле так уж плохо.
        - Когда ты и Кирк рядом, мне ничего не страшно. Я даже стараюсь не думать, что придется все-таки возвращаться домой.
        - Я понимаю тебя, Эми, - сказал Брент.
        И он действительно понимал. Когда он думал о том, что скоро вернется в мир за больничными стенами и расстанется с Эми и Кирком, на глаза у него наворачивались слезы.
        Кирк забрался в постель. Несколько времени сидели молча.
        - Мы же не видели, чем кончился фильм, - вдруг сказал Кирк. - Расскажи нам, что было дальше.
        - А дальше погибло много людей, - сказал Брент, взял свою книжку и утонул в ней. Он не слышал, как Эми пожелала им спокойной ночи и ушла.
        ГЛАВА VII
        Кирк свернул еще одну салфетку, метнул ее в утку, подвешенную в дальнем углу комнаты, и опять промахнулся. Брент негромко рассмеялся.
        - Если ты еще немного здесь полежишь, - сказал ему Кирк, - удостоишься чести лицезреть безумного Кирка. Еще один день этой невыносимой скуки - и я съеду с катушек. Придется надеть на меня смирительную рубашку и отвезти в отделение к психам.
        Эми сидела в кресле и развлекалась тем, что разжимала и сжимала на ногах пальцы.
        Брент смотрел на потолок, угадывая в узоре из трещин фигурки животных.
        - Не сомневаюсь, - сказал он. - Ты не самый уравновешенный субъект среди моих знакомых.
        - Очень смешно. Две-три таких шуточки - и я не буду скучать до конца жизни.
        - Нет, надо немедленно что-то придумать! - воскликнула Эми. - Я и сама сегодня немного скисла. Невыносимо столько времени сидеть взаперти.
        - Ты ведь, Брент, здесь не так долго и тебе все это не так осточертело, как нам с Эми. К тому же тебя, кажется, через несколько дней выписывают. Ты не будешь против, если мы с Эми что-нибудь предпримем вдвоем? Мы ведь до сих пор все всегда делали вместе.
        - Конечно, не буду, - ответил Брент.
        - Это не значит, что я хочу исключить тебя из нашей компании, но согласись, ходок ты пока еще не из лучших.
        - Я же тебе серьезно говорю. Если вы с Эми можете как-то развлечься, я буду только рад.
        - Ты когда, Эми, последний раз пьешь лекарство?
        - Перед ужином.
        - Так я и знал. Но все равно, мысль мне пришла довольно-таки глупая. Не о чем и говорить.
        - Нет уж скажи, - заволновалась Эми. - Мне это очень любопытно.
        - Вот поэтому и не скажу. Ты ведь последние дни чувствовала себя немного хуже, да? Придумаем что-нибудь другое.
        - Ну знаешь, Кирк! Объявить, что в голову пришла мысль и держать ее в секрете - это уж слишком. Я чувствую себя прекрасно. Говори, что ты придумал. Последнее слово за мной. Это все равно, что подразнить смешным анекдотом и замолчать, набрав в рот воды.
        - Ладно, слушайте. Я подумал, хорошо бы нам с тобой вечером улизнуть отсюда и пойти… ну, скажем, в кино, что ли. Но я понял, что это глупо. Давайте думать еще.
        - А по-моему, Кирк, это гениально! - решила Эми.
        - По-моему тоже, - сказал Брент. - Когда вернетесь, расскажете мне, что смотрели.
        - Эми, врач ведь не велел тебе утомляться. Нет, я просто идиот.
        - Ты считаешь, что сидеть в кино утомительно? После ужина сестра никогда ко мне не заглядывает. А если заметят, что тебя нет, Брент что-нибудь придумает. Блестящая мысль. Жаль только, что Брент с нами не может пойти. Наверное, это плохо оставлять тебя одного, Брент?
        - Я требую, чтобы вы пошли. Если вы из-за меня не пойдете, я этого никогда себе не прощу. К тому же я хочу немножко порисовать. Почему бы вам не отправиться сегодня вечером? Никто не заметит, что вас нет.
        - Не знаю, - колебался Кирк. - Ты, Эми, неважно себя чувствуешь.
        - Я хочу вырваться отсюда так же, как ты, Киркус Хьюз. Если ты не пригласишь меня сегодня в кино, я завтра пойду с тем ординатором, который недавно заглядывал ко мне.
        - Ладно, идем. Если это вам не повредит, мисс Эми, позвольте пригласить вас сегодня в кино. В соседнем кинотеатре играет весьма приличный ансамбль.
        - С удовольствием, мистер Хьюз, я уж думала, что вы так и не осмелитесь пригласить меня. Жду вас у себя в половине девятого.
        - Прекрасно. Буду ровно в восемь тридцать. Самое удобное время, чтобы удрать. Как раз кончаются посещения. И мы выйдем незаметно со всеми вместе.
        - Как бы мне хотелось пойти с вами, - сказал Брент и тут же испугался, что вложил в эти слова слишком много чувства.
        Что говорить - он завидовал друзьям. До больницы он никогда не тяготился одиночеством. И теперь не мог понять, почему эти несколько часов наедине с собой представляются ему такой мрачной перспективой.
        - Пожалуй, будет слишком подозрительно, если мы покатим тебя в кровати по городу. Да и кассирша вряд ли согласится продать тебе билет. От этих кроватей всегда пробки в проходах. В кино ведь народу прорва. Ладно, не обижайся. Шучу. Хотелось рассмешить тебя.
        - Понял, - сказал Брент. - Желаю вам хорошо повеселиться.
        В восемь тридцать Кирк уселся в свое кресло-каталку.
        - Так легче, чем на костылях, - сказал он Бренту.
        - Конечно. Какое может быть свидание, если не на колесах. Жаль что у тебя нет коляски.
        - И самого мотоцикла.
        - Постарайтесь вернуться до двенадцати.
        - А ты нас не жди, мамочка, - ответил Кирк и выехал из комнаты. Брент отложил книгу в сторону и уставился в потолок.
        Эми была готова. Какая она была красивая! Первый раз они видели друг друга в костюме и платье. Каштановые волосы Эми завязала на макушке и сделала хвост.
        - Как ты думаешь, мне надеть кофту? - спросила она., - Зачем? Прогноз погоды обещал очень теплый вечер.
        - Ну, ладно. Знаешь, как мы будем двигаться? Я выкачу тебя отсюда. А когда спустимся вниз, все будут думать, что мы или амбулаторные больные или посетители.
        - Как ты себя чувствуешь, Эми? Может быть, вернемся?
        - Прекрасно чувствую! Я полдня собиралась, а ты говоришь «вернемся». Да ты что!
        Эми выкатила Кирка из комнаты.
        - Придется сделать небольшой крюк, - сказала Эми и двинула кресло обратно в палату мальчиков.
        - Брент, - позвала его Эми, - я не могу уйти, не попрощавшись с тобой.
        - До свидания, Эми, - Брент улыбнулся. - Желаю вам хорошо провести время.
        - Постараемся, - ответила Эми. - Все-таки неправильно, что мы тебя оставляем. Мы ведь почти все вечера были вместе с тех пор, как тебя сюда привезли. Но мы не будем долго гулять.
        - Счастливо оставаться, - махнул рукой Кирк. - Не вешай носа.
        Эми и Кирк ушли. И Брент вдруг почувствовал такую пустоту… Раньше одиночество ему было приятно. А вот Кирка с Эми нет, и точно свет для него померк. Даже самому стало смешно.
        Он потянулся к тумбочке, достал альбом, краски и кисточки. И начал писать небольшую акварель: Эми, Кирк и он сам. Работа подвигалась успешно, хотя рисовать автопортрет оказалось не так-то легко, даже с зеркалом.
        Он ведь через день-другой уйдет отсюда и надо что-то оставить на память. Акварель он подарит Эми, Кирк бы посмеялся над такими сантиментами. «Но дома все-таки что-нибудь нарисую ему и пошлю, - подумал Брент, - а эту акварель надо закончить здесь».
        Картина будет в приглушенных тонах. Они втроем среди зарослей, каштановые пряди волос Эми перепутались с зелеными стеблями. Брент был доволен композицией и сходством. Он не хотел показывать акварель Эми и Кирку до самого ухода и писал ее тайком.
        Может успеет закончить сегодня до их возвращения.
        Брент макнул кисточку в воду и начал работать.
        Эми докатила Кирка до лифта. Дверь открылась, и они вошли внутрь. В кабине у дальней стены стояли двое, один из них - ординатор в белом халате.
        - Как я рад, - сказал Кирк. - Джонни сегодня гораздо лучше. Глядишь, через неделю-другую он опять появится в бассейне.
        - Я надеюсь, - ответила Эми. - И щеки порозовели. А ведь операция была не из легких.
        - Пересадка мозга, - подмигнул Кирк врачу.
        Тот в ответ улыбнулся.
        Они вышли на цокальном этаже и с независимым видом двинулись к выходу. Выехали через главный вход, миновали широкую аллею и очутились на улице.
        - Свобода! - закричал Кирк. - Я даже не верю этому. - И он три раза повернулся на кресле вокруг своей оси.
        Больница находилась в одном квартале от центра города. Чтобы помочь Эми, Кирк руками вращал колеса. Проехали мимо старых домов, разбросанных по больничному саду, в них была контора больницы, разные канцелярии. Оставили позади школу, библиотеку и небольшой парк.
        Свет от уличных фонарей падал на тротуар сквозь листву затейливым пятнистым узором. Над головой вспыхивали светляки. Вокруг ламп кружились ночные бабочки. Каблучки Эми негромко постукивали по тротуару. Шуршали шины в тихом ночном воздухе.
        Дошли до главного перекрестка и свернули налево по центральной улице. В середине квартала манил огнями кинотеатр художественных фильмов. Его зрителями были главным образом студенты двух соседних колледжей. На афише стояло: «Похищение».
        - Если бы я мог выбирать, я бы предпочел что-нибудь другое, - сказал Кирк.
        - А мне все равно. Кино есть кино, и я жажду посмотреть что угодно. К тому же «Тайм» писал, что фильм потрясающий. Единственный досягаемый фильм для нашего кресла.
        - О чем он? - спросил Кирк.
        - Не знаю. Это иностранный.
        - Не везет, так уж до конца. Идем.
        Кирк заплатил за билеты шесть долларов из тех денег, что оставил отец.
        - А чем здесь кормят? - спросил он у кассирши. - Воздушная кукуруза есть?
        Кассирша, продолжая жевать резинку, ничего не ответила. Фильм уже начался.
        - Беглецы не могут быть особенно требовательны, - сказала Эми. - Если хочешь, можно посмотреть начало после конца. А здесь довольно прохладно. Слишком мощный кондиционер.
        - Ты хочешь конфет или воздушную кукурузу? - спросил Кирк.
        - Кукурузу. Я ее не пробовала месяца два. И побольше масла.
        - Отлично, - сказал Кирк и покатил в буфет. За прилавком стояла женщина необъятных размеров. Пятнистая ярко-оранжевая кофта не спасала.
        - Две кукурузы и побольше масла, - сказал Кирк. - Загримировались под корову?
        Женщина презрительно фыркнула и привычной рукой насыпала в бумажные стаканчики кукурузы. Полила сверху маслом и протянула Кирку, не сказав ни слова.
        Кирк заплатил за кукурузу и вместе с Эми отправился в зал. Там было холодно и темно, на экране мелькали одетые в голубое и зеленое люди.
        Эми с Кирком прошли вперед.
        - Здесь тебе будет удобно? - остановилась Эми у полупустого ряда.
        - Прекрасно.
        Эми села в первое кресло от прохода. Кирк пристроился рядом и поставил свое кресло на тормоз. Оба с аппетитом принялись уплетать кукурузу.
        Фильм был о любви. В конце героиня гибла, и Эми плакала, глядя, как на нее медленно надвигался поезд.
        Вышли из кинотеатра вместе с негромко переговаривающимися зрителями. Ночь была теплая, летняя. Подождали, пока все разойдутся. Скоро тротуар опустел, машин почти не было.
        - Какой хороший фильм, - сказала Эми.
        - Да, неплохой. Немного слюнявый, да и титры мелькали чересчур быстро - для таких фильмов надо кончать курсы скоростного чтения.
        - Я очень рада, что мы убежали.
        - И я.
        - Хорошо бы нам не попасться на обратном пути, - сказала Эми.
        - Чем позже вернемся, тем меньше опасность. Лучше подождать, пока выключат свет и все заснут. Ты хочешь есть?
        - Хочу. Раз уж мы на свободе, надо попробовать все, чем может порадовать нас этот мир. А что, интересно, делает Брент?
        - Наверное, читает.
        - Жалко, что он не с нами.
        - Очень.
        Свернули в переулок направо. Через три дома от угла был небольшой ресторанчик «Creperie».[12 - Блинная (франц.).]
        - Зайдем? - спросил Кирк.
        - С удовольствием. Я люблю блины.
        - Я бы предпочел шашлычную, но делать нечего.
        - Какой ты привередливый, Кирк. Я уверена, блины тебе понравятся.
        В ресторане было почти пусто. Кирк подъехал к столику на двоих, Эми села, официантка принесла меню и тут же исчезла. Кирк закурил.
        Проглядели меню.
        - Господи, что это за дыра такая, - сказал Кирк. - Нет даже пиццы.
        - Тебе все не так, - сказала Эми. - Я буду только блины. Вот эти с ликером «гран марниер».
        - И я тоже. Смотри, если их в рот нельзя будет взять!
        - Почему ты, Кирк, не можешь быть галантным, как герой фильма?
        - Мы же с тобой не влюбленные. И почему девчонки так любят сюсюкать!
        - Но ведь мы убежали тайком. А раз такая игра, значит, влюбленные.
        Заказали две порции блинов «гран марниер» и с наслаждением их съели. Блины были обсыпаны сахарной пудрой, политы ликером и корочка у них была такая хрустящая. Играла тихая музыка, уютно горели свечи и, покончив с блинами, они посидели еще немного.
        - Как хорошо хотя бы вечер провести не в больнице. А то начинаешь думать, что за стенами больницы вообще ничего нет, - сказала Эми.
        - Да это верно. Хотя иногда я спрашиваю себя, так ли уж плохо в больнице по сравнению с реальной жизнью.
        - Мне понравился сегодняшний фильм. Только он очень грустный. Жалко, что эта девушка в конце умерла.
        - На экране всегда так. Конечно, жалко. Но ведь это только в кино.
        - Ты когда-нибудь плакал, когда смотрел фильм? Я всегда плачу. Глупо, конечно, но я ничего не могу поделать.
        - Да, плакал один раз. Мне было пять лет и меня взяли посмотреть «Бемби». Когда его мама умерла, я заревел. Но я был совсем маленький.
        - Я даже борюсь с собой, чтобы фильмы меня так сильно не трогали. В конце концов, это все только выдумка.
        - А один раз я убежал из зала. Мне было шесть лет, я стащил у мамы из кошелька доллар и один пошел смотреть «Волшебник из Оза».[13 - Фильм по одноименной повести американского писателя Лаймона Фрэнка Баума (1856 -1919), которая известна у нас под названием «Волшебник изумрудного города».] Когда летучие обезьяны спрыгнули вниз и схватили Дороти, я так испугался, что чуть не наделал в штаны. Убежал из зала и конец фильма смотрел, стоя в дверях.
        - Какой ты был смешной. А здесь прохладно. Нам, наверное, пора возвращаться. Все-таки надо было взять кофту, - сказала Эми и кашлянула.
        - Да, наверное, надо было. А Брент сейчас думает, куда это мы запропастились.
        Кирк заплатил за блины, и они вышли на пустынную улицу. Их силуэты отражались в темных витринах.
        - Как жаль, что мы ничего не принесем Бренту, - сказала Эми.
        - А почему бы и не принести?
        - Все магазины уже закрыты.
        Прошли мимо витрины с керамикой и заморскими диковинками, мимо магазина, где продавались джинсы и джерси.
        - Что можно найти в городе, когда все уже закрыто? Как же мы не подумали об этом раньше! Могли бы захватить для него хоть стаканчик кукурузы, - сказала Эми.
        - Можно разбить окно и что-нибудь стащить, - предложил Кирк. - Пустимся во все тяжкие.
        - А как будем удирать с твоим креслом?
        - Со скоростью черепахи.
        - Вот именно.
        - Представь себе сенсационный заголовок в газетах: «Ограбление витрины! Больная мононуклиозом и прикованный к креслу инвалид опять оставили свой зловещий след»! Пожалуй, чересчур драматично.
        Кирк остановился, нагнулся и поднял яркий фантик от конфеты.
        - Давай подарим Бренту этот фантик. Как ты думаешь, он на что-нибудь ему пригодится?
        - Ты очень заботлив. Но, по-моему, у него их и так девать некуда.
        - Хуже всего дарить тому, у кого все есть. Можно бы принести ему цветы. В больницу ведь всегда приходят с цветами.
        - Кирк, это прекрасная мысль. Только где мы их возьмем? Нам по дороге не попался ни один цветочный магазин, торгующий круглосуточно.
        - Это верно. А я знаю где!
        - Где?
        - В квартале отсюда есть кладбище.
        - Ты, наверное, шутишь.
        - Нет, я совершенно серьезно. На кладбищах всегда горы цветов. И они пропадают там зря.
        - Нет, это нельзя.
        - Почему? Один цветок оттуда, один отсюда. Никто и не хватится. Ну кому их будет жалко? Потом от них только один мусор. По-моему, вообще на кладбищах надо вешать таблички с надписью: «Не сорить».
        - Может, ты и прав, - засмеялась Эми. - Только бы нас не заметили.
        - Да кто же нас заметит в такую пору?
        Часы на углу пробили половину двенадцатого.
        Кирк ехал впереди. Эми шла за ним. В конце небольшого парка стояла церковь и при ней небольшое кладбище. Кирк с Эми вошли в ворота. Здесь было темнее и теплее. Свет от уличных фонарей сюда не доходил.
        - А тут, наверное, водятся привидения, - сказала Эми.
        Высоко в кронах деревьев горели светляки. Эми бродила среди надгробий. Кирк ехал по сырой траве.
        - Завтра кто-нибудь заметит твои следы, - вполголоса проговорила Эми.
        - И решат, что приезжали вурдалаки на велосипедах, - отозвался Кирк.
        Подходящих цветов пока не было. На могилах стояли горшки с геранью, петуньей и ноготками.
        - Совсем ничего нет, - сказал Кирк. - Герань пахнет тиной. А Бренту я какую-нибудь дрянь не понесу.
        Углубились в самую темень.
        - Эми, смотри, - позвал Кирк.
        Эми подошла к нему. Кирк остановился у целой горы цветов: свежие белые гвоздики и белые розы.
        - Наверное, сегодня положены, - сказал Кирк. - Давай возьмем несколько роз и гвоздик. Смотри как их много.
        - Я не могу, - сказала Эми.
        - Глупая. Всего два или три цветка. Никто и не заметит. Брент их оценит больше, чем этот бедняга. Дай мне вот эти розы.
        Эми нагнулась и взяла две розы. Протянула Кирку и уколола палец шипом. Пососала его, пока кровь не остановилась.
        - Вон еще те гвоздики.
        Эми протянула несколько гвоздик. Цветов было так много, что изъян был совсем незаметен.
        - Еще немного, Эми, - сказал Кирк.
        Эми протянула ему еще цветок. У Кирка на коленях вырос душистый ворох, излучающий слабое белое сияние.
        - Как они красивы, - тихо сказала Эми. - Бренту понравится.
        - Очень! Вот как здорово мы придумали.
        - Я что-то очень устала, - сказала Эми, прислонившись к памятнику. - А вечер был чудесный. Если мы здесь останемся ночевать, к утру нас подернет росой. Как это будет красиво. Волосы будут сверкать бриллиантами. Если бы Брент был с нами, я бы осталась.
        - Пожалуй, все-таки пора возвращаться, - сказал Кирк.
        Эми взглянула на могильный холмик, откуда они взяли цветы.
        - Спасибо, - сказала она. - Брент будет рад. Надеюсь, вы не рассердились на нас.
        - Идем скорее, смешная ты девчонка, - позвал ее Кирк.
        Они шли по темному кладбищу между могильными памятниками и надгробьями. Скоро показались ворота, и они вышли на улицу, освещенную фонарями.
        - Какой у тебя глупый вид, Кирк, - сказала Эми. - Ты словно оранжерея на колесах.
        На крыльце одного темного дома залаяла собака. Это была большая немецкая овчарка. Она стояла на верхней ступеньке и грозно рычала.
        - Милый песик, - сказал Кирк, - почему бы тебе не заняться своей костью.
        Собака сбежала с крыльца и, громко лая, помчалась прямо к ним.
        - Она разбудит всю улицу, - сказала Эми и бросилась бежать. Каблучки ее дробно стучали.
        Кирк что было сил крутил колеса. Собака еще немного побежала за ними и в конце своего двора остановилась, не переставая лаять.
        - Тише ты, брехунья, - крикнул ей Кирк.
        Догнал Эми, бросил ей с колен гвоздику и проехал мимо нее вперед. Эми шла за ним, размахивая гвоздикой. Она напевала песенку без слов на собственный мотив, и голое ее нежно звучал в ночном воздухе. Кирк замедлил ход. Эми пошла рядом, похлопывая его гвоздикой по голове.
        Вот и ворота больницы.
        - Ш-ш-ш, - прошептала Эми, смеясь и немножко задыхаясь. - Мы с тобой похитители цветов. Сейчас мы их контрабандой внесем в больницу. Давай двигаться тихо, тихо. Иначе мы попали в беду.
        Она толкнула дверь на пружине, и Кирк въехал во двор. Эми вошла следом. В вестибюле было темно и пусто. Светилось только табло под лифтом. Стараясь не шуметь, пересекли вестибюль. Эми не удержалась и прыснула.
        - Ш-ш-ш, - зашипел теперь Кирк. - Ты можешь хоть минуту побыть серьезной?
        - Какой у тебя смешной вид с этой охапкой цветов, - сказала она, схватила гвоздику и сунула ему за ухо.
        Кирк нажал кнопку, дверь лифта раскрылась. Нажали на шестой этаж, и кабина взмыла. Наверху было светлее: в дальнем конце горела лампа на посту дежурной сестры.
        - Ну, теперь тихо. Не дай бог нас поймают.
        Эми пошла на цыпочках, но шаги ее гулко раздались в ночной тиши. Казалось, даже шины шуршат оглушительно. Взглянув на разукрашенного цветами Кирка, Эми опять хихикнула. Они были уже у самой двери в ее комнату, как вдруг сестра Шульц поднялась из-за стола и двинулась прямо к ним.
        - Явились, беглецы. Знаете какого я страху из-за вас натерпелась. Хорошо, что Брент сказал мне, куда вы делись. Чур, на него не сердиться! Я вымолила у него признание.
        - А кто-нибудь еще знает?
        - Нет, хотя я должна была немедленно сообщить о вашем исчезновении. Вы поступили очень неразумно. Особенно ты, Эми. Ночь довольно холодная.
        - Но такая прекрасная.
        - Да, знаю. Вы хоть немножко развлеклись?
        - Еще как!
        - А теперь - марш спать. Уже очень поздно.
        Эми пошла к себе.
        - Отдай Бренту цветы, хорошо, Кирк? - сказала она, обернувшись. - И пожелай ему от меня спокойной ночи. Спасибо тебе, Кирк. Я очень люблю кино.
        - Спокойной ночи, Эми. До завтра.
        До палаты Кирка довезла сестра Шульц. Она несколько раз прищелкнула языком, один раз даже как будто издала смешок.
        - Спасибо, сестра Шульц. Спокойной ночи.
        - Спокойной ночи. И больше так не делай. Ты ведь не хочешь, чтобы у старушки Шульц были из-за тебя неприятности.
        - Спокойной ночи, - попрощался Кирк и въехал к себе в палату, едва освещенную двумя ночниками.
        - Добрый вечер, Кирк. - Брент еще не спал. - Хорошо повеселились?
        - Шикарно! И тебя есть чем порадовать.
        - Спасибо. А что это такое?
        - Сейчас увидишь. Включи свою лампу.
        Брент включил и рассмеялся.
        - Вы что, ограбили оранжерею?
        - Почти угадал, - рассмеялся и Кирк. - Просто решили хоть чем-нибудь скрасить тебе скучный вечер.
        Кирк подъехал к умывальнику и, налив в раковину воды, сунул туда цветы.
        - Пусть до утра тут полежат. Эми устроит нам взбучку, если они завянут.
        Кирк подъехал к своей кровати. С трудом разоблачился, надел пижаму и лег. Брент выключил свет.
        - Хороший был фильм?
        - Ничего. Про любовь. У героини был очень милый возлюбленный.
        - Жаль, что я не был с вами.
        - Конечно, жаль. Одно утешение - ты скоро будешь дома.
        - Да, корсет уже готов. Доктор сказал, что я завтра смогу встать и немного походить, только очень осторожно. Надевать его совсем просто. Сестра мне уже показала.
        - Вот здорово.
        - А мне что-то не хочется уезжать, - сказал Брент.
        В дверях появилась тоненькая призрачная фигурка, силуэт ее четко рисовался в неярком свете коридора. Это была Эми в голубом халатике поверх ночной рубашки.
        - Добрый вечер, Брент, - сказала она шепотом, - я не могла уснуть, не узнав, понравились ли тебе цветы?
        - Роскошные цветы, Эми. Мне очень приятно, что вы подумали обо мне, - ответил Брент.
        Эми подошла к его кровати.
        - Ты очень скучал? Мы так хотели чем-нибудь порадовать тебя.
        - Мы их доставали с риском для жизни. Нас чуть не съела собака Баскервилей,[14 - Собака Баскервилей - огромный черный мастиф из повести Конан Дойла (1859 -1930) «Собака Баскервилей».] - сказал Кирк. - Еще бы они тебе не понравились!
        Все трое тихо рассмеялись.
        - Только бы меня не застала здесь сестра Шульц. Какая она добрая - не выдала нас. А я что-то устала. Ноги прямо подкашиваются. Можно, Брент, присесть на твою кровать с краешка?
        - Конечно.
        - Как у тебя тепло, - сказала Эми.
        - Хорошая была прогулка?
        - Чудесная. Мне хотелось принести тебе светлячка.
        - Цветы тоже неплохо. Спасибо.
        - Кирк, - позвала Эми, - как ты думаешь, сколько может поместиться детей на больничной койке?
        - Не знаю, - донесся из темноты его голос.
        - А трое уместятся?
        - Сейчас проверим.
        - Иди сюда! - позвал его Брент.
        Кирк сел и потянулся за костылями. Брент и Эми подвинулись к окну, давая ему место.
        - Но рассчитана-то она точно не на троих, - сказал Кирк, ложась с краю. - Я, конечно, не жалуюсь, как вы понимаете.
        Несколько времени лежали молча, дыхание их, казалось, слилось в одно.
        - Нет, жизнь устроена не так уж плохо, - сказала Эми.
        - Бег на трех ногах. У финиша мы всегда вместе, - сказал Кирк.
        Одной рукой Эми взяла за руку Кирка, другой Брента. И соединила все руки вместе.
        - Ты молодец, Эми, - прошептал Брент.
        - Тише, не надо ничего говорить, - сказала она.
        Долго лежали молча. Наконец Эми прошептала:
        - Мы друзья, и это прекрасно. Кирк с Брентом ничего не ответили.
        Понемногу дыхание Эми и Кирка стало размереннее, и они незаметно уснули. Брент лежал в темноте с открытыми глазами. Потолок не был виден. В его руке лежала рука Эми. Он слышал ее дыхание. «Время, остановись! - подумал он. - Пусть бы так было всегда». Наконец заснул и он.
        Эми проснулась от приступа кашля. Все тело разламывала боль. Она взглянула на часы. Было начало пятого. Она попыталась удержать кашель и не могла. В груди что-то хлюпало и прокашляться было невозможно. Она потрогала свой лоб. Он горел.
        Эми села. Кашель не унимался, в голове стучало. Кирк и Брент крепко спали.
        Эми откинула одеяло, соскользнула с постели и встала на пол. Голова закружилась так, что она чуть не упала. Эми ухватилась за перекладину кровати, собралась с силами и тихонько вышла. У себя в палате забралась под одеяло и заснула.
        ГЛАВА VIII
        Брент проснулся утром в самом радужном настроении. Как он хорошо выспался! Брент потянулся, взглянул на Кирка. Тот уже сидел на своей кровати.
        - Доброе утро, - сказал Кирк.
        - А где Эми? - спросил Брент.
        - Не знаю. Когда я проснулся, ее не было. Наверное, ночью ушла к себе.
        - Наверное. Представь себе ужас сестрицы Рэш, если бы она застала ее здесь.
        - Пришлось бы послушать лекцию о том, как вредно спать втроем в одной постели.
        - Да, сестрица Рэш помешана на гигиене.
        - А ты уже поставил цветы в воду? - спросил Брент, увидев на столе в графине большой букет.
        - Я проснулся, гляжу, а они совсем завяли в этой раковине. Я испугался, что Эми расстроится. И поставил их в графин. Правда, я не очень-то умею составлять букеты, но зато они теперь в воде и, может, еще оживут.
        - Я что-то беспокоюсь об Эми. Она вчера очень устала?
        - Не беспокойся, - ответил Кирк. - Я думаю, она придет сегодня немного позже. Пусть поспит. Мы вчера очень поздно заснули.
        Вдруг дверь распахнулась и в палату ворвалась мать Эми. Ее било как в лихорадке, глаза ничего не видели.
        - Негодяй! Если она умрет, виноват будешь ты! - кричала она. - Как ты мог на такое решиться?
        Кинувшись к Кирку, она задела букет цветов, графин упал на стол, вода разлилась, цветы рассыпались по полу. Мать ничего не замечала. Она стояла у кровати Кирка, сжимая кулаки. Бренту показалось, что она сейчас ударит его.
        - Эми? Что с ней?
        - И ты еще спрашиваешь! Господи, опять переливание. Дали кислород. Она еле дышит. Все эти трубки…
        - Что случилось?
        - Что? Ты не знаешь, гнусный, мерзкий мальчишка? Моли бога, чтобы она осталась жива. Моя девочка…
        - Но я, правда, ничего не знаю… не может быть… - лепетал Кирк.
        - Она уже выздоравливала. Доктор говорил, ей гораздо лучше. Ты что, не хотел, чтобы она выздоровела? Такое кровотечение, а теперь еще воспаление легких. Если она умрет…
        - Умрет? От мононуклеоза? Ерунда!
        - Какой мононуклеоз! Что я могла еще ей сказать?
        - Если бы я знал… - тихо проговорил Кирк.
        - Таким как ты на все наплевать! Утащить девочку ночью в кино. Мне ночная сестра все рассказала. Если все будет хорошо, ты больше никогда - слышишь - никогда ее не увидишь. Если твоя нога ступит в ее палату…
        В дверях появилась сестра Рэш.
        - Идите к дочери, - сказала она. - Вы ей сейчас нужны. Не надо волновать других больных.
        - Но я должна…
        - Сейчас же уходите отсюда, - приказала сестра Рэш.
        Мать Эми повернулась и выбежала из комнаты.
        - А я все равно к ней пойду, - крикнул ей вдогонку Кирк.
        - Прости, Кирк, но Эми сейчас очень плохо. Я знаю, ты не виноват, - сказала сестра Рэш, - хотя, конечно, это была глупая выдумка. Но не надо пока к ней ходить. Там и без того тяжело. Не хватает только истерики матери. Врач сейчас никого туда не пускает. Вам будут все сообщать.
        - Спасибо.
        Сестра вышла.
        Брент и Кирк долго молчали.
        - А сестра Рэш не такая уж и плохая. - проговорил наконец Кирк.
        - Да, неплохая, - отозвался Брент. Надо было что-то еще сказать, но слова не находились.
        - Какая подлая все-таки жизнь, - сказал Кирк. - Почему несчастья всегда случаются с самыми хорошими людьми. Бедная Эми. Если бы я только знал…
        - Ты, Кирк, не виноват, что Эми так тяжело больна. Она сама очень хотела вчера вечером пойти погулять.
        - Но я не должен был ее пускать.
        - Ты бы ее не остановил.
        - Это была глупая затея.
        - Успокойся. Нам остается только ждать. Эми поправится.
        - Брось ты эту взрослую ахинею: «Успокойся, подожди…» Я не узнаю тебя. Уж лучше бы помолчал.
        - Ладно, Кирк, не буду, - примирительно сказал Брент.
        Опять долго лежали молча, ожидая известий.
        - Может, я пойду посмотрю, как она там? - не выдержал Кирк.
        - Не ходи. Ее мать опять на тебя накинется. Если что, сестра придет и скажет.
        - Но я так хочу ее видеть. Так все ужасно получилось. Мне очень тяжело.
        - Она это понимает.
        - Да, наверное…
        В палату тихо вошла Фея.
        - Эми больше нет, - глухо проговорила она.
        Точно ледяная волна окатила Брента.
        - Господи, - выдохнул Кирк. - Почему Эми?
        Он схватил подушку и несколько раз ударил ею по стене. Соскочил с постели, взял костыли. Фея подошла к нему и опустила руки ему на плечи.
        - Кирк, теперь уж ничего не поделаешь, - сказала она.
        Кирк оттолкнул ее и двинулся к двери, размахивая костылями и ударяя ими по стенам.
        - Господи, - говорил он, - только не Эми!
        Навстречу по коридору катила свою тележку сестра из лаборатории. Пробирки в штативах тоненько позвякивали. Кирк вдруг размахнулся и ударил костылем по тележке. Еще раз, еще, второй костыль он отбросил в сторону. Сестра в испуге прижалась к стене. Кирк бил по пробиркам, и скоро его пижаму и белые стены запятнала кровь. Кирк, точно раненый зверь, издал вопль, и еще раз изо всей силы ударил по тележке. Она опрокинулась, пробирки упали на пол и разбились. Кирк стал босыми ногами топтать их. Он топтал и топтал осколки стекла. Ноги у него были в крови. Сестра закричала.
        «Не могу я больше лежать», - потянулся Брент за корсетом, который принесли накануне. Втиснул тело в серый полотняный каркас, просунул руку в одну лямку и попытался надеть вторую. Скорее, скорее, торопил он себя. Корсет сопротивлялся, но Брент все-таки ухитрился влезть в него, застегнул спереди застежку и сбросил ноги с постели.
        Встал, и комната перед его глазами поплыла. Закружилась голова после почти трехнедельного лежания. Поправил корсет и почувствовал, как туловище охватила плотная ткань. Голова закружилась еще сильнее. Но он должен преодолеть слабость.
        Брент шагнул к двери, держась за спинку своей кровати. Шагнул еще раз, ухватившись за кровать Кирка. Еще шаг, еще… Ноги не держали. Ему казалось, что он сейчас упадет.
        Кирк стоял у самого входа, прислонившись к стене. Плечи его вздрагивали.
        Прижавшись к косяку, Брент заставил себя стоять.
        Кафельный пол был усеян осколками. Сестра из лаборатории все еще оставалась в оцепенении. Сестра Рэш бежала по коридору. Фея стояла в дверях рядом с Брентом.
        - Кирк, - тихо позвал Брент. - Дай мне руку. Я сейчас упаду.
        Кирк посмотрел на Брента, и такая знакомая, чуть заметная улыбка, тронула его губы.
        - Иду, - сказал он.
        Опершись на один костыль, попрыгал к Бренту и поддержал его свободной рукой.
        - Ты просто спятил, Брент. Встать первый раз с постели без всякой помощи!
        Поддерживая друг друга, вернулись в комнату. Кирк помог Бренту лечь, шагнул к своей кровати и тоже лег.
        В дверях появилась сестра Рэш и быстро подошла к кровати Кирка.
        - Ты успокоился, Кирк? - спросила она.
        - Да, спасибо, - ответил Кирк. - Я… простите меня.
        Сестры ушли.
        - Как это подло, Брент, - произнес, не поворачивая головы, Кирк. - Хорошее всегда быстро кончается.
        Этот вечер длился бесконечно долго.
        Назавтра Брента выписывали. Было непривычно стоять, ходить. Пижама, зубная щетка, книги, краски, все уже было уложено в чемодан. Он так сжился со своей комнатой, что мир здоровых людей иногда просто не существовал, и вид за окном казался нарисованной кем-то картиной.
        Когда все было собрано, Брент повернулся к Кирку и сказал:
        - Мне почти не хочется уезжать отсюда. Надеюсь, что и тебя скоро выпишут.
        - Выпишут когда-нибудь, - ответил Кирк. - Но в общем-то, мне все равно.
        - У тебя есть мой адрес и телефон? - спросил Брент.
        - Есть.
        - Мы ведь будем видеться? То есть, я хочу сказать, я дня через два навещу тебя.
        - Хорошо.
        - Одно утешает - дома хоть можно вкусно поесть.
        - Завидую тебе.
        - Передай от меня привет Фее.
        - Передам.
        - Обязательно сообщи мне адрес твоей новой школы.
        - Не беспокойся, сообщу.
        - И береги себя - меня ведь теперь рядом не будет.
        - Не волнуйся о старине Кирке. Он сейчас в полном порядке. Как никогда.
        - У тебя, наверное, скоро будет новый сосед.
        - Опять какая-нибудь Жаба, будет смотреть весь день рекламные комиксы. Мне даже хочется побыть одному. Кое-чему от тебя все-таки научился.
        «Как мы уже далеки друг от друга», - подумал Брент, и ему стало еще тяжелее.
        - На улице, по-моему, очень жарко. Слава богу, что здесь есть кондиционеры, - сказал Брент.
        - Да, что бы здесь было, если бы не они!
        - Экваториальная Африка.
        И оба невесело рассмеялись.
        - В корсете неудобно? - спросил Кирк.
        - А ты как думаешь? Я уже не один раз хотел сорвать его и выбросить. К счастью, хоть на ночь можно снимать. Как-нибудь привыкну. Что тебе принести?
        - Ничего не надо, спасибо. У меня все есть.
        - Ну ладно. Ты, наверное, уже мечтаешь о своей новой школе и как бы скорее вырваться отсюда.
        - Конечно. А знаешь, Брент, старый дружище, ты не так плохо выглядишь в этом корсете. Можешь стать законодателем мод.
        - Вот будет смешно, - сказал Брент, но не засмеялся. - Сниму его с плеч и осчастливлю кого-нибудь таким подарком.
        - Отдавать даром такую великолепную технику! Брент Макаллистер, ты просто глуп!
        «Ну, заговори же об этом, - уговаривал себя Брент, - открой рот и заговори. Нельзя ведь так уйти».
        - А мы славно здесь жили, - сказал он.
        - Да.
        - Мы были хорошими друзьями.
        - Да, конечно. Все трое.
        И мальчики чуть улыбнулись друг другу.
        - Я хочу что-то подарить тебе на память, - сказал Брент, подошел к тумбочке и вынул почти законченную акварель, на которой они были изображены все трое. Фон был закончен, только лица немного не завершены. Это был удачный рисунок. Бренту удалось передать волну каштановых волос Эми, ее распахнутые внимательные глаза и легкую, чуть лукавую улыбку Кирка.
        Брент протянул рисунок. Кирк его взял и долго рассматривал.
        - Мне бы хотелось что-нибудь подарить тебе, - сказал Брент.
        - Ты уже подарил, спасибо.
        Брент опустил глаза и долго молчал.
        - Ну, Кирк, - наконец сказал он, - мне пора идти. Меня ждет мама.
        - Иди, конечно.
        - Я дня через два приду к тебе, хорошо?
        - Приходи. Когда сможешь. Я, кажется, в ближайшее время никуда не собираюсь. А увидеть тебя было бы здорово.
        - Спасибо, Кирк. До свидания.
        - Всего. И, пожалуйста, осторожнее. Много не плавай в бассейне.
        - Об этом можешь не беспокоиться. Я еще нескоро расстанусь с корсетом.
        В дверях появилась мать Брента.
        - Я подожду тебя в коридоре, - сказала она.
        - Мы очень скоро увидимся, Кирк. До свидания.
        - Береги свою спину. И не падай больше в люки. Ты ведь ловкостью не отличаешься, - сказал Кирк и достал сигарету.
        - Постараюсь не падать, Кирк. Ну, всего.
        - Счастливо, Брент.
        Брент ушел. Ему хотелось плакать. Но только не здесь - дома.
        notes
        Примечания
        1
        Моне Клод Оскар (1840 -1926) - французский живописец-пейзажист, один из основателей импрессионизма.
        2
        Геронтология - раздел медико-биологической науки, изучающий явления старения живого организма, в том числе человека.
        3
        Пьеса Теннесси Уильямса, современного американского писателя-драматурга (р. 1914 г.).
        4
        Покер - азартная карточная игра.
        5
        Цент - американская монета, 1/100 доллара.
        6
        Ловелас - герой романа английского писателя XVIII века Ричардсона «Клариса Гарло», светский волокита, сумасброд.
        7
        «Властелин Колец» - трехтомная эпопея современного английского писателя Дж. Р. Толкиена (1892 -1978).
        8
        Пикассо Пабло (1881 -1973) - знаменитый французский художник, испанец по происхождению.
        9
        Научно-фантастический роман современного американского писателя-фантаста Фрэнка Греберта.
        10
        Фильм по документальному роману с тем же названием современного американского писателя К. Райэна, рассказывающий о высадке войск союзников на побережье Франции во время второй мировой войны.
        11
        Скарлет О'Хара - героиня романа американской писательницы Маргарет Митчел (1900 -1949) «Унесенные ветром».
        12
        Блинная (франц.).
        13
        Фильм по одноименной повести американского писателя Лаймона Фрэнка Баума (1856 -1919), которая известна у нас под названием «Волшебник изумрудного города».
        14
        Собака Баскервилей - огромный черный мастиф из повести Конан Дойла (1859 -1930) «Собака Баскервилей».

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к