Библиотека / Детская Литература / Комольцева Юлия : " Я Балдею От Его Ямочек " - читать онлайн

Сохранить .

        Я балдею от его ямочек Юлия Комольцева
        Тебе 14, и против тебя весь мир. Одноклассники, тренер, спортивный режим, дождь за окном, равнодушие того, кто дорог, - все сразу! Но ты справишься! Ведь у тебя есть воля к победе и любящий дед, есть друзья и целая жизнь впереди.
        Юлия Комольцева
        Я балдею от его ямочек
        Глава 1
        Тренировку отменили - с утра зарядил плотный дождь. Лина покорно уселась за книжку, но за окном, отвлекая, нарастал шум воды. Ветра не было, лило сплошняком. К южным ливням Лина за два года еще не привыкла. Забралась на подоконник, обхватила колени и смотрела, смотрела.
        Поскребшись, как мышка, появился дед. Тоже загляделся. Мечтательно вздохнул:
        - Вот принять такой душ, а?
        В их малосемейке царил ужасный напряг с водой. Напор был такой слабенький, что приходилось набирать таз и устраивать обливания. Чаще всего холодные. Закалять, в общем, и волю, и организм. Мытье посуды тоже превращалось в целую баталию: кто кого, человек или скользкие от пены тарелки.
        Правда, позавидуешь деревьям, принимающим качественный природный душ. Пальмы и сосны подставляли дождю огромные зеленые ладони.
        - Ох и размечталась ты, гляжу, Аполлинария Матвеевна! - Раздался голос деда.
        - Дедушка!
        - Что, бабушка?
        - Сто раз тебя просила, не называй ты меня так!
        Дед довольно покрякивая, возразил:
        - Как не называть, если тебя так назвали!
        - Сами назвали, сами подковыривают!
        - А ты не поддавайся, Аполлинария Матвеевна! Стойку держи!
        - Вот был бы ты Фездипёкл Дормидонтович, я бы тогда тебя послушала…
        Дед легонько провел ладонью по золотистому затылку. Не кипятись, означал этот жест. Лина знала, что деду нравится ее подначивать. Но сейчас настроения продолжать словесный пинг-понг не было.
        Они помолчали, глядя на водопад за окном. Ветер проснулся, и опять словно застучали неумелые барабанщики. Лина сказала тихонько:
        - Я недавно «Что? Где? Когда» смотрела, там вопрос такой интересный был. Про японскую пословицу. Угадаешь?
        - Ну-ка, - дед азартно потер затылок, почти лысый от таких вот экзекуций.
        Лина медленно, без выражения произнесла:
        - Когда очень сильно кого-то ждешь…
        Сбилась, помотала головой.
        - Щас, погоди. Щас, скажу.
        Она снова отвернулась к окну. Дед вздыхал рядом. Уже понял. Понял, да не так.
        - Когда очень сильно кого-то ждешь, то за стук копыт его лошади принимаешь…
        На этот раз голос Лины прозвучал уверенно и нежно. Дедушка положил ладонь на ее плечо, тихо сжал.
        - Линочка, деточка…
        Ее взгляд обрезал сочувствие на корню. Не надо этого! Не о том речь вообще!
        - Дед, продолжи! Можешь?
        Он надул щеки так, что морщины почти разгладились. И опять лысину потер. Будто правда задумался, заинтересовался. Она небрежно махнула рукой.
        - Ну не пыжься! Слушай.
        И, уплывая взглядом в далекое-далеко, Лина произнесла, как пропела:
        - Когда очень сильно кого-то ждешь, то за стук копыт его лошади принимаешь… стук собственного сердца.
        Дед не стерпел:
        - Линочка!
        - Красиво, правда? Ты думаешь, я про маму? Нет, дедушка, нет! Я просто влюбилась. Влюбилась!
        Она соскочила с подоконника, закружилась в неистовом дикарском танце. Влюбилась, влюбилась, влюбилась! Как ей нравилось повторять это слово!
        Но танцевать в их комнате было опасно. И для мебели, и для здоровья. Локтем Лина задела ширму, отгораживающую ее уголок, ойкнув, отскочила и сбила стул. Дед только крякал да почесывал лысину. Бедная девочка, думалось ему. Одинокая, бедная, влюбленная девочка.
        Девушка - так бы возразила ему Лина. Четырнадцатый год пошел.
        И не бедная вовсе! Море, горы, любимый теннис, - целый мир у ее ног.
        И одиночество не грозит, - дед же рядом!
        Друзей нет, это, конечно, минус. Но что делать, если она так и не вписалась в школьную тусу, не имеет желания обсуждать вампирские саги или аниме, и возможности висеть в инете, переписываться и пересмайливаться. Чего уж там, путевого телефона у нее нет. Вот и получается, нищеброд. Так Лину и в глаза не раз называли. Она такая не одна, в курортном городке бедноты хватает. Но в основном это старички, у которых нет сил пахать ни в офисах, ни на огородах, или совсем уж опустившиеся семьи алкашей и наркош. Деклассированные личности, как их в русской литературе обозначали. Ровесники же Лины пытаются сами заработать на планшетник или айфон, если родители не в состоянии обеспечить.
        А у нее просто другие приоритеты.
        Эту формулировку Лина и сейчас повторяла про себя. Делая имитацию пультом от телевизора. Места в комнате явно не хватало, чтобы взять в руки ракетку и как следует отработать замах. Имитировать удары надо как можно чаще, так все теннисные авторитеты говорят. А теннис для Лины как раз и был главным приоритетом.
        Раньше, в доюжной эре - так Лина называла свою жизнь с матерью, - тренировки особо не волновали. На турнирах, да, азарт просыпался. А занятия в зале казались скучными, зато команда подобралась дружная, веселая, и самые лучшие подруги Лины занимались в той же группе. Так что тогда теннис для нее был не спортом, а местом, где можно расслабиться и пообщаться. Забыться.
        В этом городе, куда лет пять назад перебрался на пенсию дед, все встало с ног на голову. Ее привезли, как ненужного котенка. Вроде как на каникулы. И бросили насовсем. Здесь у нее ни друзей, ни нормального общения ни стало. Замороженная от горя и потрясения, она и в школе, и в теннисной академии будто просто отбывала повинность. Но именно мяч и ракетка разморозили. На юге гораздо больше кортов, чем в родном Воронеже, и наиграться можно вдоволь, не ожидая тренировки. Лине было все равно, кто бегал по ту сторону сетки. Первоклассник из младшей группы. Пенсионер, ветеран тенниса. Турист, прожигающий время и деньги.
        Она стала приходить раньше всех, и уходить, когда уже зажигались фонари. Над ней шутили: «тебе нужны мячи с подсветкой». Она не отзывалась, она бегала, прыгала, потела, и радовалась тому, что от усталости не чувствует ничего. Ничегошеньки! Только этого ей и надо было.
        Со временем корт стало не просто убежищем, а центром ее вселенной. У нее получалось! Количество перерастало в качество, и вскоре тренер ставил ее в пример остальным. Конечно, это мало кому из ребят нравилось, над Линой уже не подсмеивались добродушно, а крутили пальцем у виска и шипели: «одержимая!». Вот тогда-то все и перевернулось. Важен был и процесс, и результат, а окружающие волновали очень мало. Лина все больше замыкалась в себе.
        Южная эра открыла новые перспективы. Пусть Шараповой из нее не получится, но на свой кусок хлеба и независимость она сможет заработать очень скоро. Поможет деду. Купит квартиру. Или дом, лучше дом! На берегу моря, рядом с кортом обязательно. И всю жизнь будет играть в теннис, а когда состариться, - тренировать малышей.
        Пожалуй, из всех людей на свете, кроме деда и тренера, она теперь воспринимала только их - маленьких детей.
        И еще для одного было сделано исключение.
        Лина как раз думала о нем, когда вдруг раздалась трель сотового. Уверенная, что звонит мать, - больше просто некому! - Лина не обратила внимания. Недовольно сопя, дед оторвался от чистки картошки. Предложил:
        - Может, все-таки поговоришь?
        Он всегда это предлагал.
        Она отвечала по-разному, в зависимости от настроения. Однажды сорвалась в истерике, орала, пусть сам говорит со своей ненаглядной дочкой, если соскучился, а лично у нее, Лины, никакого желания нет слышать ее голос.
        Звонки продолжались.
        Дед пошел на звук, в поисках телефона. Иногда он действительно сам отвечал. Переговоры проводил в коридоре, так что Лина не знала, о чем они.
        На этот раз он протянул ей трубку, стараясь скрыть удивление.
        - Это не Рита. Незнакомый номер.
        - Да она, она, - отмахнулась Лина, скорчив гримасу, - догадалась наконец-то с чужой мобилы набрать. Думает, я дура.
        Дед высказался в том духе, что это предположение не лишено оснований. Раз Лина не соображает, что такие глупые уловки говорят об исключительном материнском отчаянии.
        - Она же понимает, что ты все равно дашь отбой! Просто хочет услышать твой голос!
        Лина закатила глаза, показывая, что не верит в такие сентиментальные порывы. Дед сердился и что-то доказывал. А телефон все звонил.
        Если бы кто-то подслушал препирательства внучки с дедушкой, момент был расценен явно как нелепый и не стоящий подобного накала. Но некому было подслушивать, некому заглядывать в их комнату. Некому звонить.
        Вот в чем соль.
        - Между прочим, номер местный, - вдруг заметил дед.
        Лина выдохнула. Ее ужасно выматывали ссоры с дедушкой.
        - Ну, значит, ошиблись. Скинь да и все.
        - Аполлинария Матвеевна! Какая же ты все-таки! - Тон у него сменился мгновенно. Дед расслабился и заулыбался. - А может, это что-то важное?
        Телефон не унимался. Важное или нет, а упрямство абонента вырисовывалось отчетливо.
        Замычав с досады, Лина выхватила трубку и рявкнула:
        - Слушаю!
        - Линка, привет! А я звоню, звоню, ты не берешь!
        - Это кто? - Опешила от свойского, дружеского вопля Лина.
        - Она меня не узнала, - заржали на том конце провода, - ты чего делаешь, май дарлинг? Давай ракетку в зубы и дуй на вокзал, автобус через полчаса.
        У Лины мелькнула безумная мысль о том, что она упустила какой-то турнир.
        Голос продолжал командовать:
        - Будешь в паре со мной играть. Под мостом. Андестенд?
        - Неа-а, - в несвойственной ей манере, совершенно сбитая с толку, протянула она.
        - Федь, это ты что ли? - Пришла догадка через мгновение.
        Из знакомых только Федор, самый старший в группе, разговаривал подобным образом, в приказном порядке и вставляя английские словечки.
        - Попала! - Снова развеселился он. - Ну, давай резче, мы тебя ждем.
        Лина с непривычной робостью уточнила, кто это, мы. Федя раздражено прикрикнул:
        - Тебе список скинуть? Или фото прислать? Ты играть хочешь? В Хосте под мостом сейчас свободно, андестенд ми?
        - Ес, офкос, - машинально отбила Лина, - фенкью вери мач, ай эм квикли.
        - Ну квикли так квикли.
        И пошли гудки.
        Обалделая, Лина пару секунд таращилась на деда. Он держал лицо - непринужденная улыбка, безмятежный взгляд.
        - Меня пригласили поиграть. Ребята из группы.
        - Ну и хорошо, ну и ладненько.
        Она сорвалась с места, как собака с цепи. И заметалась, засуетилась, пихая вещи в спортивный рюкзак. Дед делал вид, что ничего особенного не происходит. Но Лина-то знала, себя-то не обманешь. Почти два года она притворялась, что ей нет дела до мнения окружающих, что в ее замкнутом мире ей комфортно, и ничего другого не надо.
        Надо. Необходимо. Одна лишь мысль, что она кому-то нужна - не случайному сопернику по корту! - необычайно вдохновляла.
        Перед выходом Лина даже у зеркала притормозила. Ничего интересного там не показали. Обычная девочка-подросток. Удобная короткая стрижка, бледные губы, облупленный от загара нос. Глаза большие, выразительные, но цвет невнятный - то ли карий, то ли зеленый. В крапинку.
        Ладно. Жить можно.
        - Ты очень хорошенькая, - сказал за спиной дед, - вся в мать!
        Он всегда знал, как ее подбодрить.
        - Да ну тебя, дедушка!
        - И тебя, бабушка!
        Дед протянул дождевик.
        Меряя сапогами лужи, больше похожие на озера, Лина с улыбкой думала, что только сумасшедший в такую погоду радуется прогулкам.
        Она была без ума от тенниса.
        И не она одна, как выясняется.
        Когда Лина оказалась на вокзале и увидела у пригородных касс ребят, улыбка ее невольно стала шире. Догадки оправдались. Рядом с Федором стоял Егор.
        Она замедлила шаг. Она всегда так делала, чтобы посмотреть на него подольше.
        Нельзя сказать, что его внешность особо привлекала внимание. Невысокий, плотный, темноволосый, но с выгоревшим чубом. Когда он улыбался, ямочки на щеках делали его похожим на шкодливого карапуза.
        В целом Егор ничем не выделялся из толпы, разве что модными шмотками. Но это Лина узнала лишь из разговоров девчонок, сама она в брендах не разбиралась, конечно.
        - Он классный, - каждый раз единодушно подытоживали одногруппницы, обсуждая Егора.
        А как-то Лина услышала сквозь хихиканье чье-то робкое признание:
        - Я балдею от его ямочек.
        Большинство поддержали. И тоже глупо посмеивались.
        Самой Лине было трудно определить, почему именно Егор приковывает взгляд.
        Шла и смотрела. Вот и все.
        - Салют! - Кивнул он ей.
        Ямочки не появились.
        - Бегом, мы уже билеты взяли, - вместо приветствия заявил Федор.
        А девушка, третья в компании, вежливо поздоровалась. Лина подозревала, что она тут будет. Где Егор, там и Карина. Или наоборот.
        Они побежали к автобусу.
        Усевшись, Лина протянула Федору деньги за билет.
        Вот кто вызывал несомненный интерес окружающих, так это Федя. Долговязый, с торчащими рыжими вихрами, обвешенный фенечками и амулетами. И всегда несуразно одетый. Свитер, к примеру, мог запросто заправить в теннисные шорты. Сейчас, скинув с себя плащ, он оказался в широкой майке, надетой сверху на водолазку. То ли рассеянный, то ли по барабану ему.
        Лина о Феде не думала.
        Мысли ее кружились вокруг да около Егора. А тот сидел рядом с Кариной. Их головы почти соприкасались.
        Ну, это естественно, уговаривала себя Лина. Они знакомы с первого класса, тысячу лет! Оба из обеспеченных семей, учатся в частной школе, куда их подвозят на машине. Оба держатся с уверенностью людей, которым в жизни все удается. Легкие, коммуникабельные, здоровые оптимисты.
        Даже внешне похожи. Только Карина смуглей, у нее папа армянин, и это отчетливо проступает в чертах лица. Крупный нос не портил ее. Это была очаровательная девушка, статная, с размашистыми движениями. Лина и на нее смотрела всегда с удовольствием, без зависти.
        Они - Карина и Егор - из победителей, и дело даже не в турнирах, где оба зачастую брали первые места.
        Это все причины, и как следствие - две головы рядом, плечом к плечу.
        Так рассуждала Лина, и очень гордилась, что ей удалось все разложить по полочкам. И старательно не замечала зудящий голосок, что твердил ей: все это чушь!
        Федор между тем что-то рассказывал. Вернее, внушал. Его категоричность всегда забавляла Лину. Она прислушалась, чтобы отвлечься от собственных метаний.
        - … и ежедневно тренируются, понимаешь! Эври дей! А мы чем хуже? Вот отрыли этот мост, там в любой дождь можно играть!
        - Откуда у тебя мой номер? - Перебила Лина.
        Хотя спросить хотелось о другом. Почему, он вообще позвонил? Зачем она им вдруг понадобилась? Играли бы в короля или тройку…
        - Да я у Макса спросил. Ты, кстати, громкость включила? У тебя явно на вибро стоял, я тупо прозвониться полчаса не мог!
        Максом звали тренера. Конечно, за глаза.
        Федор все распинался о кортах под мостом, о том, что надо тренироваться каждый день, и ездить на турниры еще чаще. Четырнадцать лет - опасный возраст во всех отношениях, в теннисе точно. Многие уходят, ломаются или надоедает. Или деньги у родителей кончаются.
        У нас они и не начинались, подумала тут Лина.
        Объявили их остановку. Егор на выходе протянул руку Карине. И не выпускал ее всю дорогу.
        Дождь все наяривал, в апреле здесь это обычное явление. Им навстречу прошла старушка с пакетом на голове. А следом - турист в шортах, шлепанцах и под зонтом.
        Егор с Кариной рассмеялись.
        Корты Лине не очень понравились. Задумка чудесная - использовать автомобильный мост, как крышу. Но освещение было жутким, и в балки перекрытий, - она заметила сразу, - мячи будут попадать, как миленькие. Значит, свечки не попускаешь. Жалко.
        Ребята разминались, переговариваясь. Только Лина молчала. Пару раз она ловила на себя взгляд Карины. Слегка высокомерный, как показалось. Ну это было предсказуемо. Лина ощущала себя бедной родственницей, которую позвали на семейное торжество из жалости. Подъедать крошки с барского стола. Ладно, она не гордая. То есть, гордая, конечно, но кто тут барин, а кто - нет, это еще разобраться надо.
        Мешанина царила у нее в голове.
        Игра мигом вытеснила все. Стоило зайти на корт, все остальное перестало иметь значение. Они играли пара на пару. Лина встала у сетки, Егор на другой стороне занял ту же позицию. Нет, Лина не видела даже его. Любой матч был важней. Каждый мяч был дороже. На Егора она посмотрит потом. И никакая Карина не сможет этому помешать!
        В перерыве Федя гоготнул:
        - А мы тут не одни, братья-славяне!
        Он махнул в сторону, где у стенки прыгала худенькая фигура с ракеткой. Треники и кофта пузырились на ней, явно с чужого плеча.
        - Во хохол, а! - Восхищенно продолжал Федор. - В любую дырку пролезет! И откуда он про мост узнал?
        Все еще лило. Стука мяча было не слышно. Мальчишка скакал на одном месте, не бегая, не суетясь. Лина залюбовалась его спокойными, четкими ударами. Раньше он двигался иначе - неуклюже, нервно, постоянно озираясь вокруг.
        Ребята болтали о чем-то своем. А Лина, все поглядывая на мальчика, вдруг почувствовала себя еще более одинокой, чем обычно.
        Глава 2
        Впервые он появился на кортах зимой.
        Вообще-то в этом время тренировались в арендованных залах - своей закрытой базы не было, - поэтому, чтобы сэкономить, как только позволяла погода, все торопились на свежий воздух. Резиновое покрытие - хард - быстро протирали сами, не дожидаясь уборщиц. И, сбросив куртки, становились играть.
        Вот в такой ясный день Лина на входе столкнулась с парнишкой, которого не пускал охранник.
        - Это академия, понимаешь ты? - Объяснял раздраженный страж. - Тут с пяти, ну с семи лет надо начинать, а ты уж вон лоб здоровый! Иди на частные корты, арендуй да играй!
        Вообще-то и здесь резину реально было заполучить для игры, когда заканчивались тренировки. Лина сама зачастую после занятий играла с «вольными слушателями».
        Она пригляделась к парнишке. Худой, белобрысый, всколоченный, с независимым видом он держал руки в карманах и чуть раскачивался на носках. Казалось, вот-вот засвистит. Будто все ему нипочем.
        На бледном лице чернели глаза: круглые, черные, нахальные.
        Лине вспомнилось название рассказа - «Нахаленок». Это слово будто нарисовалось на лбу мальчишки. Он был не выше ее, и, вероятно, помладше. Одетый не по сезону, - штаны да олимпийка, - а за спиной ракетка в чехле. Нелепое создание, будто выпавший из гнезда птенец - растерянный, голодный, но обнаглевший от страха. Знает, что терять нечего.
        Она поняла, что платежеспособность клиента вызывает у охранника вполне очевидные опасения. Ни до, ни после тренировок Нахаленок сюда не попадет.
        Ей ровным счетом не было никакого дела до этого факта.
        - Да пусти ты его на стенку, дядь Сереж, - сворачивая в раздевалку, услышала она веселый бас.
        Так Нахаленок, благодаря Палычу, получил прописку в академии.
        Громоподобно и одинаково весело Дмитрий Палыч и хвалил, и ругал, и раздавал указания. Он был классным тренером, все ребята его уважали и любили. Тем более, что большинство в группе неизменно тренировались у него уже 6 -7 лет!
        Это был своего рода закрытый клуб. Не то чтобы элитный, скорее, домашний, семейный клуб по интересам. Вместе занимались, играли, отмечали дни рожденья, частенько устраивали вылазки на море или в горы на шашлык, ездили на турниры по всему побережью. Тогда брали и Макса - младшего тренера. И Лина тоже присоединялась.
        Во всем остальном она участия не принимала. Ей и так повезло, что попала сюда. Дед всю жизнь занимался борьбой, переехав на юг, нашел знакомых по спорткомитету. Это пригодилось, когда здесь оказалась Лина. В общем, устроили ее по блату в хорошую школу (академию!) к хорошему тренеру. Когда Лина узнала, сколько дед платит за занятия, ей сделалось дурно. Но к тому времени отказаться от тренировок она уже не могла, и, пошумев, навозмущавшись вдоволь, пошла на уступки. Все-таки стала принимать часть материнских подачек. Отступных, как она их называла.
        Ну еще, конечно, пришлось ноут продать, дубленку, кучу прочего барахла. В Воронеже мать одевала ее, как куколку, баловала. Теперь Лина с дедом ездили в Краснодар или в Сочи на распродажи. И ничего страшного.
        У Нахаленка ситуация явно была ужасней.
        Поначалу, встречая его на кортах, Лина только радовалась мимоходом. Повезло пацану, любимым делом занимается. Краем сознания она отмечала все тот же его потрепанный вид, худую мордаху с острыми скулами. Было ясно, что жизнь у него не сладкая.
        Федор пытался с ним познакомиться, давал советы, когда они оказывались у стенки вместе. Пару раз Лина видела, как Нахаленок при этом молча уходит в уборную. Парни посмеялись на тему «Федя не сошел за авторитета», да и все. Нахаленок же не вызвал у них никакого интереса. Другое дело девчонки. Любопытство одолевало прекрасную половину группы. Самые смелые заводили разговор с «нелегалом». Но узнали только, что зовут его Мик, и что он неместный.
        - Америкос, что ли? - Уточняли потом пацаны. - Че-то зачуханный больно, не похож.
        - Да уж, Микки Маус. Мышонок и есть!
        - А может и другое имя у него, - рассуждали девочки, - говорит, словно кашу жует, ничего не понять.
        - Пошли еще подойдем. Пусть раскалывается!
        Палыч пресек эти попытки. Как-то собрав группу после тренировки, он пророкотал:
        - Вы все тут более-менее благополучные, и дай бог не узнаете, что такое настоящая беда. К парню этому не лезьте. Не до вас ему! А захотите помочь, где припасы хранятся, знаете!
        Намек поняли. В тренерской, где отдыхали не только спортсмены, но и родители в ожидании своих чад, постоянно пополнялся запас кофе, чая и легкой снеди. И Мика - все стали звать его именно так, - Палыч чуть ли не с первого дня затащил туда перекусить. После речи тренера, в «буфете» стали появляться консервы, картошка, пакеты с вещами. Благотворительная акция набирала обороты.
        Нахаленок, впрочем, ходил по-прежнему тощий и в одном и том же костюме. Его, хоть и не доставали расспросами, но время от времени обсуждали. Лина, как обычно, в общие разговоры не лезла. Она знала, что ее из-за этого считают заносчивой букой. Ну и пусть.
        - Каждый имеет право на свой характер, - услышала она случайно слова Егора, и по смущенному взгляду, поняла, что речь о ней.
        Хотелось объяснить, что характер тут не при чем. Именно ему объяснить. Но, конечно, она этого делать не стала.
        Разговоры о Мике то стихали, то снова разгорались, и Лина, слыша их, молча злилась. Что не оставить парня в покое?! Она могла предположить, что он чувствует. Она была примерно в том же положении, и уже довольно давно. Одиночка. Один и точка. Вернее, множество вопросов со всех сторон.
        А почему ты живешь с дедушкой?
        А где твои родители? Ну хотя бы мама…
        Как же вы выживаете на такую маленькую пенсию?
        Где же вы берете деньги на теннис? Это же так дорого, так дорого!..
        Ну что ты молчишь все время?!
        Окружена, оцеплена любопытством. Лина забивалась еще глубже в раковину.
        Однажды она услышала, как две мамочки обсуждают «этого бедного украинского мальчика». Конечно, Лина и сама к тому времени догадалась, что Мик - беженец. И зовут его по-настоящему, скорее всего, Мыкола. Но лично ей ни помогать ему не хотелось, ни унижать расспросами или советами. А родительницы совещались, что делать, и кто виноват.
        - Может, ему и жить-то негде! Ты видела, в каком состоянии его одежда? Ведь явно за ребенком никто не ухаживает!
        - Да им же пособия выдают, - возражала вторая, - другое дело, что с моральной точки зрения тяжело! В чужой стране, без прав, без работы даже взрослому трудно, а уж ребенку… Мы просто обязаны выяснить, кто о нем заботится, что за люди… Может быть, в детском доме лучше…
        Это кошмар какой-то, подумала Лина мимоходом. И пошла переодеваться. На корте она, разумеется, забыла о Мике, о мамашках, обо всем.
        Но вот Нахаленок оказался под мостом, и Лина невольно снова сравнивала себя с ним. Даже сегодня положение их примерно одинаковое. Лина отметила, что в тоне Федора восхищение смешалось с досадой. Будто, какой-то бедный хлопец умудрился проникнуть на королевский бал. А сама она? Приглашена из милости.
        Лина понимала, что перегибает в сравнениях. Мику гораздо тяжелее. У него на родине война. Он, возможно, остался сиротой.
        Перестань, остановила она себя. Не думай. Проще не знать и не влезать в это, не травить душу человеку. Да и себе.
        Они доиграли партию. Карина с Егором выиграли на тайбреке, и отметили победу поцелуем. Это был мимолетный чмок, но Лина предпочла опять перевести взгляд на Мика.
        - А может, позовем его? - Вдруг предложила Карина.
        Оказывается, она заметила, куда смотрит Лина.
        - Хорошая мысль, - одобрил Егор, - у него получается вроде, да?
        Он направился к Нахаленку. Федор, еще негодуя из-за проигрыша, фыркнул:
        - Да не пойдет он! Гордый слишком!
        - Это потому что вы его заклевали, - вырвалось у Лины.
        Карина с Федей уставились на нее недоуменно.
        - Мы? Заклевали?
        - Ну, достали! Все такие добрые, благородные, такие правильные! И совет дадут, и конфеткой поделятся. А человеку, может, ничего не надо! Чтобы отстали от него, и все! Дали бы отдышаться, и все!
        Она говорила невпопад и понимала это. И злилась беспредельно на себя. За косноязычие, пылкость, нелепые жесты, - размахивала руками, как мельница!
        Дурища.
        - Лина, да ты оратор, - вымолвила Карина без улыбки и без насмешки.
        Серьезно так глядела на нее. Словно ожидая, что еще выкинет эта тихоня.
        Федя притих. Удивился так, что командовать забыл.
        - Что-то я… устала, наверное. Поеду.
        Лина стала запихивать в рюкзак воду, ракетку. Карина, пожав плечами, произнесла:
        - Вот некоторые придумают себе сложности и носятся с ними, как курица с яйцом!
        - Ты обо мне? - Исподлобья Лина взглянула на нее.
        - Мы знакомы два года, да? За это время хоть кто-то из наших тебе нагадил спецом? Или может тебя на праздники не звали, на пикники? Ты же сама нос воротила, тоже гордая!
        Федор пришел в себя, приказал:
        - Карина, не ори! Плиз!
        - А я не ору! Я вам говорила, не надо ее звать!
        Лина торжествующе погрозила пальцем.
        - Вот! Спрашиваешь еще.
        Она передразнила, преувеличивая армянский Каринин акцент:
        - Кто тэба не звал?! Никто тэба не звал!
        - Да! Я не хотела, чтобы ты с нами ехала. Не потому что у вас машины нет, не потому что ты играешь лучше всех. Успокойся, Лина! Тебе никто не завидует. И никто тебя не жалеет. С тобой просто общаться не хотят.
        - Зачет, - произнес Федя непривычно тихо.
        Лина села. Ну и что, подумала она, я и сама ни с кем общаться не хочу.
        Так и сидела, себя уговаривала.
        Показался Егор. Она глядела на него и понимала, что с ним тоже общение не светит. Ей вообще ничего не светило. Теннис? Ну разве что теннис.
        - Ладно, пока, - она поднялась тяжело, как старушка. Мышцы гудели. Идти не хотелось.
        Никто не откликнулся.
        Егор подошел, жонглируя на ходу двумя мячами. Взгляд у него был очень сосредоточенный. Важное занятие, что тут скажешь? Взмокший от пота чуб прилип ко лбу, Егор досадливо встряхивал головой, словно жеребенок.
        - Не пошел? - Спросила Карина.
        Лина чуть не добавила, что это было очевидно. Что-то язык у нее сегодня за зубами не держался!
        Сердито отбросив мячи, Егор взъерошил волосы. Теперь они торчали как колючки у ежа.
        - Даже разговаривать не стал, - голос Егора прозвучал с непривычной горечью.
        Некоторое время все четверо наблюдали, как Мик прыгает у стены. Каждый раз мяч попадал точно в квадрат. Мик двигался плавно, по-кошачьи.
        - Справа не доводит слегка, - пробормотала Лина.
        Егор вдруг с воодушевлением подхватил:
        - Да в том-то и дело, что слегка! Ему бы еще подучиться, а не тупо стенку молотить.
        Карина задумчиво высказалась в том духе, что Мик наверняка тренировался раньше.
        - А наши тренировки ему типа не подходят, - проворчал Федор.
        Она вздохнула:
        - Ты же понимаешь, что дело не в этом! У него вон денег на приличный костюм нет!
        - Да может, он идейный! Может, из принципа в рванье ходит! Мы же про него вообще ничего не знаем!
        Такие споры и раньше вспыхивали. Непохожие на других - хоть в чем-то! - всегда вызывают жгучий интерес и тягу к препарированию. Лина снова подумала о себе в связи с этим. И развязала-таки язык:
        - Мы знаем одно. Мик отлично держит мяч.
        Егор кивнул, и опять обращаясь только к ней одной, сказал:
        - Ладно, на тренировки нет денег. Но играть-то его бесплатно зовут! Меня лично заело, понимаешь? Отмахнулся и все.
        Она посмотрела в упор в темные, чайного цвета глаза.
        - Ну ты же из любопытства его позвал, - тихо проговорила Лина.
        - Из любви к искусству! - Брякнул Федор.
        - И что? И что такого? - Взорвался Егор. - Да мне любопытно, как этот парень играет, и что на корте может. А тебе нет?
        - Нет.
        Он развел руками. Карина похлопала его по плечу, успокаивая. Супружеским таким жестом. Лина отвела глаза и сказала:
        - Вот некоторые ловят букашек, сажают в банку и смотрят, как они так смогут. Любопытно же.
        Федор протянул, закатив глаза:
        - Загнула!
        Егор заулыбался, играя ямочками.
        - А ты у нас психоанализом увлекаешься, да?
        Но Лина не позволила все свести к шутке. Теперь заело ее. Столько времени она старалась не соприкасаться ни с чьей жизнью, чтобы не открывать двери в свою! Столько сил потратила, держа язык на привязи. И прочие органы, типа сердца.
        Молчала. Терпела. Бегала и потела. Прыгала и задыхалась от слез.
        Махала ракеткой, выплескивая боль, и агрессию, и страх.
        Она знала, что у других так бывает тоже: одиночество и тоска. Но делить и делиться не хотела. Не умела?
        Дождь, не переставая, гудел вокруг. Такой же, как тысячи дождей, уже прошедших и будущих. Но сегодня он смыл какие-то границы. Все стало расплывчатым, потеряло привычные очертания.
        Она стоит под мостом с людьми, которых давно знает. Ее позвали впервые сами ребята, не Макс, не Палыч, не великодушные родители. Позвали, хотя могли бы и не звать.
        Пусть никогда за пределами корта Лина с ними не сталкивалась. Она только представляла, как они проводят праздники, чем занимаются, когда нет тренировок, какие читают книги. Но они - и Карина, и Федя, и Егор, - два года бок о бок бегали рядом с ней. Подножек не ставили. В спину не толкали.
        И вот она стоит, и корчит из себя великомученицу.
        Лина решительно зашагала к стенке.
        - Прямо униженные и оскорбленные! - Высказался Федор.
        Но он неправильно ее понял.
        Линой двигала не обида. Злость - на себя, прежде всего, - и желание сделать что-то, чего от нее совсем не ждут.
        Глава 3
        Потом она пыталась вспомнить, что говорила Мику, но не могла. Это был долгий монолог. Наверное, самый длинный за ее жизнь. Нахаленок поначалу не переставал стучать ракеткой, и, возможно, даже не слышал Лину. В какой-то момент мяч был пойман проворными пальцами, и черные глаза уставились Лине в лицо.
        - Хорошо, пойдем, - сказал Мик.
        И они вышли на корт под настороженными, недоверчивыми взглядами ребят. Лина уже чувствовала себя победительницей. Ей удалось заманить его в игру. Неважно, с каким счетом пройдет этот матч. Главное, что он все изменит. Она не знала, почему, но была уверенна в том, что все будет иначе после этой игры.
        Мик преобразился на корте до неузнаваемости. Плавность, легкость ушла из его движений. Он снова стал скован, но вся фигура дышала решимостью и готовностью к бою. Каждый мяч Мик так лупил, словно это был его личный враг. Словно это была не игра, а драка.
        При его весе и росте она не ожидала пробивных, мощных подач. Но едва приняла мяч. Мик подавал навылет, хлестко. Лина решила не атаковать, играла на удержание, и вынудила его ошибиться. Мик вдруг зарычал, как тигренок, от досады.
        Со второй подачи он вколотил эйс.
        Ребята зааплодировали, и Лине захотелось присоединиться к ним.
        Когда дошло до счета «ровно», Мик не перестал рисковать. Его атака выглядела неумелой, но такой яростной, что Лина невольно тоже допускала ошибки. Подобные соперники встречались ей нечасто. Темпераментные и вместе с тем будто замороженные физически. Мик не только рычал, но и орал, доставая сложные мячи. При этом двигался на прямых ногах, как оловянный солдатик, поджимал руку с ракеткой, стойку не держал. Лина поставила бы ему за технику слабую четверку.
        А потом игра пошла такими темпами, что уже не было времени и желания оценивать что либо. Мик повел «4:2», с каждой минутой все больше заводясь, - все громче звучал его сердитый рык и радостные вопли. Он сорвал с себя кофту, скомкав, бросил ее, не глядя, в сторону.
        В перерыве, после того, как Лине удалось отыграть один гейм, Мик внезапно выскочил под дождь. Карина хотела остановить его, но парни удержали.
        - Оставь, человек волну поймал, - проговорил Федя с некоторым трепетом.
        Мокрый, взъерошенный, с красным лицом, Мик выбежал на корт, ни слова никому не сказав.
        Зато в игре теперь у него рот почти не закрывался. Лина опешила, когда услышала целую тираду:
        - Эй, ты совсем, дебил! - Заорал Мик самому себе, запустив мяч в аут. - Ракетку закрыть! Колени согнуть!
        И объявил счет на еще более высокой громкости. С настоящей злобой в голосе.
        Как бы не кинулся, подумалось Лине, не вцепился бы в волосы. Судя по всему, вполне способен.
        Мик давил психологически, но не нарочно, конечно. Вскоре Лина пришла к выводу, что такого соперника ей еще не попадалось. И хорошо!
        Что он творил!
        Ребята не успевали хлопать, несколько раз принимались хохотать и выражали готовность налить валерьянки. На ошибках Мик то бросал ракетку, то катался по корту, то снова крыл самого себя последними словами. А когда забивал, делал неприличный жест и во все горло кричал: «Мой!» или «Ай, молодец!».
        Лине с великим трудом удалось выиграть у него. Когда Федор громко объявил счет, Мик снова наладился кинуть ракетку, но подбежал Егор. Вцепился в его локоть.
        - Хватит! Ты отлично играешь!
        - Отвали! - Мик заскрежетал зубами и навалился на него с такой силой, что Егор не удержался на ногах.
        Лина подоспела первая. Карина за ней. Девочки визжали, сами не зная, почему. Мальчики не собирались драться. Просто один был еще охвачен азартом, а второй попался под горячую руку.
        Заговорили все разом. Мик извинялся, правда, все еще рычащим, злобным голосом. Егор хвалил его игру. Карина все повторяла:
        - Ну ты даешь!
        Федор сыпал указаниями, что делать дальше. Конкретно Мику с его манерой игры. И вообще всем в дальнейшем.
        А Лина, взбудораженная матчем, бормотала, что так нельзя, надо беречь нервы, - и свои, и чужие. От напряжения ей хотелось плакать.
        Мик отреагировал на ее блеянье.
        - Неужели не понятно? Я поэтому и не играю.
        Он развернулся, схватил кофту, и убежал под дождь.
        Егор молча кинулся следом.
        Карина позвонила отцу и выяснила, что он скоро за ней приедет.
        - А мы поместимся все? - В ее голосе отчетливо слышалась озабоченность. Лина поспешила сказать, что прекрасно доберется на автобусе.
        - Да брось. Я думала, мы поладили. Только этого сумасшедшего тоже надо прихватить. Как считаешь, он нас по дороге ракеткой не прибьет?
        В шутке была лишь доля шутки.
        - Егор вообще за ним зря побежал, - высказался Федя, - хлопчик-то в ударе, адреналин бурлит. Еще в морду даст…
        Но парни вернулись, как ни в чем не бывало. Егор молча достал воду из рюкзака, протянул Мику. Взгляд его предупреждающе обвел остальных. Мол, не выступайте. Было заметно, что Мик плакал.
        Когда у кортов притормозил джип, Егор досадливо растрепал чуб.
        - Чем тебя автобус не устраивает? - Тихо обратился он к Карине. - Сюда же доехали, на фига было папаню гонять?
        - Да он сам…
        - Ну, конечно! Пошли, что теперь…
        Они гурьбой вышли к машине. В сутолоке расселись. Отец Карины что-то спросил насчет игры, и ребята наперебой стали рассказывать. Мик, который вопреки ожиданиям Лины, не сопротивляясь, остался в компании, тоже пару фраз произнес.
        Быстро пришел в себя, отметила она. Молодца!
        Не то что некоторые, с беспощадностью заметил тоненький голосок внутри. Та часть Лины, на которую она старалась не обращать внимания. Иначе пришлось бы слишком многое менять. Ломать старое и строить что-то другое. Гораздо проще смириться с обстоятельствами, чем их преодолеть.
        После убойного матча не было сил спорить еще и с самой собой. Лина приказала себе смотреть в окно и радоваться жизни.
        С ее стороны было море. Взлохмаченное ветром и дождем, грязно-серое у берега, на горизонте оно отливало нежным серебристым светом. Кое-где солнце прорвало блокаду туч. Его розовые блики казались драгоценностями среди булыжников.
        Лина чуть повернулась назад и увидела смутные силуэты гор. В ясную погоду на этой дороге Красная поляна была видна четко, как на отретушированном снимке. Впрочем, и сейчас зрелище было впечатляющим. Особенно на высокой скорости. Только на серпантине отец Карины немного сбавил газ. Но на одном из поворотов завернул так круто, что Лина оказалась прижатой к дверце. Каринин локоть ощутимо въехал ей в бок.
        - Ну что, детки, делаем котлетки? - Засмеялся водитель.
        По той готовности, с которой отозвались хохотом Федя, Карина и Егор, стало понятно, что шутка обкатанная.
        Следующий вираж был еще сильней и сплющил их кучей в другую сторону. Лина, оказавшись крайней, почти обнималась с Кариной. Ни дать ни взять закадычные подружки! Ей стало одновременно и досадно, и весело. Как от щекотки, когда заливаешься смехом не по собственной воле.
        - Люблю котлеты! Особенно отбивные! - Долетал сквозь общий гам комментарий.
        Не успели отдышаться и сесть ровно, как снова поворот. Все уже хохотали в голос.
        - Пап, ты все же поаккуратней, - задыхаясь от смеха, попросила Карина.
        - Пристегните ремни, идем на посадку, - отозвался тот.
        Неожиданно в тон ему подхватил Мик:
        - В салоне повреждения, ремни отсутствуют, парашютов тоже на всех не хватит! Предлагаю катапультироваться!
        - Реальность данного мероприятия выглядит весьма сомнительной, - еще серьезней заявил в свою очередь Федор.
        И ребята принялись соревноваться в остроумии. Папа Карины, решив, вероятно, что в атмосфере скопилось достаточно веселья, сбросил скорость. Ехали довольно долго и успели вдоволь натрепаться. Обо всем понемногу. То есть, ни о чем.
        Лина, преодолев себя, втянулась в этот бессмысленный, но приятный процесс. К концу поездки она не понимала, чего ради отказывала себе раньше в удовольствии. Возможно, больше никогда в этом составе они и не соберутся, и уж вряд ли станут крепкими друзьями или даже приятелями. Скорее всего, если ребятам нужен будет игрок для компании, ее имя всплывет в последнюю очередь.
        Да, вероятно, так и будет.
        Или нет?
        Промельк надежды - разве этого мало, чтобы улыбнуться?
        И увидеть ответные улыбки.
        Зайдя домой, она застыла, привалившись к косяку. Спросила просто так, от полноты жизни:
        … - Ты дома, дедушка?
        - А где же еще мне быть, бабушка?
        Дед возник из-за угла, где колдовал над электроплиткой. Лицо его светилось от сдержанной радости. Он по тону понял, что все прошло великолепно.
        - Уж думал, звонить. Тебя нет и нет. Как игра?
        Опытный болельщик, он никогда не спрашивал напрямик: «Ты выиграла?».
        - Отлично. Сначала мы проиграли. Потом я победила.
        Она не уточнила, что победила саму себя. Свой страх, неуверенность, нервозность. Может, только на время, на короткий миг. А может, удастся успех закрепить.
        Макс учил, что на каждом турнире надо изучать соперника. Мудрый Палыч повторял, что главный соперник на корте - ты сам!
        Сегодня она поняла, что имелось в виду.
        - А чем это пахнет? Селедочкой, да? И картошечка жареная, да?
        Голодна она была зверски. Переоделась мигом. И уже за столом, торопливо жуя, пробормотала:
        - Надо маме позвонить. Она, наверное, соскучилась…
        Сказать, что дед удивился, все равно, что назвать Амазонку ручейком.
        Глава 4
        Каникулы кончились внезапно, с ними всегда так. Раз, и нет. Пару дней Лина ходила как очумелая, заново привыкая к школьному гулу, необходимости делать домашние задания, включать игнор в ответ на насмешки, экономить время. Словом, к несвободе.
        А на носу был очередной турнир. Это и вдохновляло, и пугало. Как обычно, впрочем. Лина всегда испытывала перед соревнованием противоречивые чувства.
        Максим гонял их нещадно, изматывал физически. Палыч больше напирал на стратегию и отрабатывал различные комбинации. Чем ближе становился день «икс», тем больше атмосфера в группе накалялась. Ребята были разновозрастные, и не все могли участвовать в турнире. Категории «12 и младше» не предполагалось в этот раз, так что младшие завидовали старшим, и это добавляло тренировкам нервозности.
        Но в общем Лина была вполне довольна жизнью. Погода наладилась, школьные будни вошли в колею. И мамин голос по телефону теперь не отпугивал. И главное, - Егор держался дружелюбно, они иногда даже перекидывались парой фраз. Она больше не кружилась по комнате в эйфории. Некогда было. Но когда он позвонил ей, у Лины форменным образом затряслись поджилки. Раньше она думала, что это романтические выдумки, и внутренняя дрожь пробирает только от сильной усталости. А тут ей пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.
        С первого раза Лина не поняла, о чем идет речь. Она попросила:
        - Повтори, пожалуйста. Плохо слышно.
        - Ты можешь завтра в восемь быть на корте? Он соглашается играть, если никого не будет вокруг.
        - Кто это он?
        Задав вопрос, она тут же догадалась сама, кто имеется в виду. Мик, естественно. Он все это время как прежде полировал стенку. Но всякий раз, когда подходил Егор, они отступали в тень и болтали. Раньше Мик не прерывался ради разговора с кем-то.
        Егор объяснил, что Мик готов играть только с Линой.
        Она не стала спрашивать, почему. Ее интересовало другое: зачем Егору этот Нахаленок вообще сдался. Жалко хлопца, это верно. Но при чем тут игра?!
        - Приезжай, ага?! - Попросил он, и это все решило.
        Лина понимала, что Егор тоже будет там, и неважно, что им двигает. Он сказал «приезжай», и коленки у нее задрожали еще больше.
        - Ладно. До завтра, - ответила Лина быстро, и, отключившись, разрыдалась вдруг.
        Деда не было дома, и некому было утешить или расспросить, что случилось. Она плакала навзрыд, уткнувшись носом в стену.
        - Мама, мамочка, - срывалось с губ, хотя два года ей удавалось сдерживать эти рыдания и это слово. Но сейчас, когда терзало не предательство матери, именно к ней обращалась Лина.
        Растерянность, обида, радость - все смешалось. Он позвонил, но не для того, чтобы услышать ее голос. Он просил, но не за нее, и не для нее. Ему плевать на нее по большому счету. И по маленькому.
        А ей … Если бы она могла сказать, как та девочка: «Я балдею от его ямочек!». Так же легкомысленно и просто.
        У него есть Карина. И десяток друзей. Уверенность в каждом шаге и очаровательная улыбка. А что у нее? Дикая радость от его звонка. И злость на себя за это. Уязвимость. Зависимость.
        Собственная готовность бежать на его зов поразила Лину.
        Вот завтра он позвонит и попросит луну с неба, и она ведь бросится со всех ног ее доставать, взмоет в небо хоть на ракете, хоть на чем…
        Стоп! Так приказала Лина себе, отлепилась от стены и пошла умываться.
        Из крана едва капало. Лина подставила ковшик, и, набирая воду, также по капле, по крохе мысленно складывала все, что имела.
        У нее есть характер. И сила воли. И упорство. Хорошее такое спортивное упрямство.
        У нее есть дед. Обожаемый дед, самый суперский на свете. И теннис. И она завтра покажет такую игру, что Егор ахнет. Придет смотреть на своего ненаглядного Мика, а увидит ее - Лину. Наконец-то разглядит!
        До этого момента она уже пыталась поразить его в самое сердце. В том числе и теннисом высокого класса. Прически, наряды, ужимки тоже шли в ход. Робко и неумело, правда. Кокетство это ведь своего рода искусство, а Лина им владела далеко не в совершенстве. Другие иногда оценивали ее ухищрения, но не Егор. В его глазах ни разу она не увидела даже проблеска интереса.
        До той игры под мостом. Что-то тогда его зацепило.
        Утром Лина поднялась без будильника, хотя спала отвратительно и чувствовала себя разбитой. И только убедившись, что на корте нет Карины, повеселела. О таком она даже не смела мечтать.
        Мик прыгал через скакалку. Егор, чертыхаясь, ровнял грунт, - резиновые корты с утра были заняты старшими. Лина вышла ему помочь.
        - Лучше разминайся, - проворчал он.
        Но она упорно тащила за собой волокушу. Засмеялась:
        - Мы как тягловые лошадки!
        - Скорее, волы!
        - Не, бурлаки на Волге!
        - Есть немного, ага - усмехнулся Егор.
        Была у него такая привычка - агакать. Почему-то именно в этом коротком слове «г» получалась мягче, чем обычно. Аха. Это звучало трогательно. А может, так только казалось Лине.
        - Я раньше думала, что бурлаки - это корабли так называются, которые они там тащат, на картине. От слова «бурлить». Бурлят себе по воде и бурлят.
        - Не корабли, а баржи, - поправил он с улыбкой и, закончив свою половину, подошел к Лине.
        - Давай, давай, я сам. Иди имитацию делай.
        Лина смотрела на лицо с ямочками. И осмелилась задать вопрос:
        - Тебе зачем этот Мик, а?
        - Что значит, зачем?
        Он отвел взгляд. Она ждала.
        - Ты же сама все понимаешь. Тебе он тоже нужен, ага?
        Егор поглядел на нее с вызовом.
        - Мне?!
        - У него есть чему поучиться.
        - У него?!
        Она чуть ли выкрикнула последнюю фразу. А голос Егора, наоборот, становился все тише. Они вдвоем держали одну волокушу, застыв в центре корта.
        - Да не ори ты, - поморщился Егор, но было ясно, что досадует он скорее на себя. - Я знаю, что тебе не все равно. Ты его уговорила как-то, нашла общий язык, сумела же?
        Ей стало неловко. Лина пробормотала:
        - Я просто так…
        Он покачал головой.
        - Не просто, Лин.
        Горечь его тона поразила.
        - Ну все, ладно, время идет. Разминайся и Мика зови, ага?
        На этот раз Лина послушалась, смирившись, что больше все равно ничего не объяснит. Впрочем, Егор был прав, - она понимала и так. Просто хотелось, чтобы он сказал это вслух, откровенно, по-дружески.
        Или такие вещи не говорят даже друзьям?
        Но у Лины давно не было друзей, она не помнила, как это бывает.
        Задумчивость не покинула ее на корте. Возможно, из-за этого игра получилась несколько вялой. Хотя Мик, войдя в азарт, снова принялся орать, как оглашенный. Дядя Сережа выскочил на его вопли, постоял, покачал головой. В перерыве предупредил:
        - Скоро начальство придет, выгнать могут.
        Именно этого и дожидался Егор. Потом, когда Мик, проиграв все-таки, ушел к драгоценной своей стене, рассказывал Лине свой план:
        - Сначала начальники. Потом пару раз тренер замечание сделает. Потихоньку ребята подтянуться. Главное, не спугнуть сразу. Постепенно время сдвигать, ага?
        - Угу!
        Это прозвучало отзывом на пароль. Они рассмеялись.
        Лина боялась спугнуть это мгновение. Но все-таки вернулась к разговору.
        - Ты думаешь, если вот так играть с ним, он перестанет психовать? Только от того, что привыкнет к людям на корте и станет бояться замечаний?
        - Глупо, ага. Но хоть попробовать можно.
        - Мотивацию надо добавить, вот что.
        Серьезность беседы напоминала консилиум врачей. Психиатров. Ага!
        Осознав это, и переглянувшись, оба опять заулыбались. Егор взъерошил чуб.
        - Как мотивировать-то?
        - Главное, понять, зачем, - тихо сказала Лина.
        - Ну что, зачем, что? - Рассердился Егор. - Зачем играть?
        - Ты уверен, что Мику надо играть? Может, ему и так хорошо!
        - Он сам все сказал, Лин. Он не играет только потому, что не может держать себя в руках. Знаешь, сколько он ракеток разбил? Пять! Еще дома, у себя на Украине. А тут полгода на корт не выходил.
        - Боялся?
        Егор будто не услышал.
        - Он с судьями не только спорил, - ругался, ага! Ногами топал! Сетку грыз! Представляешь?
        Лина помотала головой, не веря.
        Егор передразнил ее, скорчив такую же потрясенную мину. Смех немного разрядил обстановку.
        - Ну, допустим, - Лине удалось взять спокойный тон, - и что там его никто не смог привести в чувство? Тогда мы-то как сможем? Мы его даже не знаем толком! Мы сами-то далеко не идеальны.
        Слово «мы» она готова была повторять до бесконечности.
        Егор не обратил внимания на это. Взгляд у него стал жестким.
        - Его там война в чувство привела, ты забыла?
        Лина смущенно закусила губу.
        - Так что еще хуже все стало, ага!
        - Егор, я понимаю, правда, я все понимаю! - Торопливо призналась она.
        Он будто освобождено выдохнул.
        Говорить о таком трудно. Теперь и Лина ощущала ненужность слов. Откуда у него была уверенность в ней, неважно. Это было восхитительное чувство.
        Взаимопонимание.
        Пусть речь шла о ком-то третьем, он не был лишним. Он стал связующим. Они будут заботиться о нем вместе, потому что им обоим это нужно. А для чего именно, сформулировать тяжело. Почти невозможно. Ради справедливости и гуманности? Но это лишь красивые слова. Ради спортивного интереса? Посмотреть, на что действительно способен Нахаленок? Ерунда! Интересно, конечно, но ничего не решает и ничего не меняет в их жизни.
        Что тогда?
        Что ими двигало?
        Смутные ощущения, и только. Туманные, подсознательные силы. Они будили их каждое утро, заставляли прогуливать уроки, совещаться, пока Мик разминается, договариваться с ребятами, чтобы и те, по очереди, появлялись на корте. Они толкали их на робкие разговоры со взрослыми, чтобы найти пусть не ответы на вопросы, но хотя бы нащупать почву под ногами. Они подвигали их читать специальную литературу и смотреть теннисные турниры не только наслаждаясь любимой игрой, но высматривая моменты, которые смогут поддержать Мика. Егор будто бы вскользь упоминал, что юный Андреа Агасси позволял себе орать на судей, а Федерер кидался мячиками. Лина рассказывала, что Шарапова иной раз на корте визжит на пределе человеческих возможностей, чуть уступая звуку реактивного самолета.
        Мик не реагировал. «Пока», успокаивали они друг друга. Он так и не соглашался встать на корт с Егором. Хотя с ним общался более плотно, а с Линой едва словом перекидывался. Ее это немного задевало.
        Карина за неделю таких утренних игр не появилась ни разу. Судя по всему, Егор не посвящал ее в подробности. Им, наверное, хватало тем для бесед, а Лина не знала толком, как относиться к этому. С одной стороны, ее бесконечно радовала та роль, что отвел ей Егор - доверенного лица. А с другой, остальные стороны его жизни были закрыты для нее. Абонент вне доступа. Нет связи, и все тут!
        Она не замечала, что с каждым днем их разговоры затягиваются, и обмен улыбками почти не прекращается. Они были на одной волне. Ежедневно созванивались, а как-то Егор сердито заявил, что не нашел ее ВКонтакте.
        - Мы вечером на Поляне были, я тебе фотки хотел скинуть. Там закат такой обалденный был!
        - Тут тоже ничего себе, - хмыкнула Лина.
        - Ну, может быть. Так ты что, в Одноклассниках только висишь? Ты же Рябцева, ага? Полина Рябцева?
        Она изобразила книксен и, улыбаясь, произнесла по складам:
        - Апполлинария!
        - Чего, чего?
        - Рябцева Апполлинария. Очень рада знакомству.
        Егор с очумелым видом взлохматил челку. Привычный жест, однако, не помог сосредоточиться.
        - А как же… я и не знал… в списках ты вроде всегда Полина…
        - Ну в списках еще и не то напишут! Это дед попросил кого-то в комитете, чтоб не ржали лишний раз.
        Она угрюмо отвернулась.
        Егор проворчал, что ржут обычно лошади, и непонятно, чего стесняться собственного имени, тем более такого красивого. Он был явно смущен. Он растерялся еще больше, когда выяснилось, что ВКонтакте и Одноклассниках не зависает не только Полина, но и Апполлинария Рябцева, потому что не имеет компьютера.
        - В смысле? А как же ты уроки делаешь? Доклады, рефераты… И вообще…
        - Ну чего, вообще? Ты же у Мика не спрашиваешь, как он уроки делает, а?
        - Ага…
        - У него тоже ноута нет, планшета нет, ничего такого!
        - Но он же… - Егор снова терзал свой чуб, не находя слов, - а ты же…Ага?
        - Угу!
        Лина разозлилась. Даже тот факт, что он назвал ее имя красивым, не мог ее остановить. В его словах, а самое главное - в его взгляде, смущенно-жалостливом, - ей почудилась оторопь. Он будто отшатнулся от нее, впервые осознав, насколько разной жизнью они живут.
        Они разругались вдрызг. Она шипела что-то, в чем-то обвиняла, упрекала. Егор в долгу не остался, не желая признавать справедливость ее слов. Ужас ужасный!
        Хорошо, что игра уже закончилась, а тренировка еще не началась. Мик был на стенке, их никто не слышал. Лина развернулась и убежала.
        Глава 5
        Кажется, именно с этого момента все пошло наперекосяк. Вернее, поначалу шиворот-навыворот, а постепенно с ног на голову. В общем, впервые между ними возникло напряжение. Взаимные извинения не спасли.
        На следующее утро Мик заметил, что они избегают разговоров друг с другом. Он промолчал, только улыбаться начал - краешком губ, несмело и неловко, словно это стоило больших усилий. Ему казалось, что он понял, что происходит. Теперь уже не он, а они находились «под колпаком».
        Лина в этот день играла из рук вон плохо, Мику в первый раз удалось победить.
        Еще одной такой игры он не выдержал.
        - Или вы нормально общайтесь, или разбегаемся!
        - Это ультиматум? - С непривычно насмешливой улыбкой поинтересовался Егор.
        - Это просьба, - твердо обозначил Мик.
        - Я тебя тоже просил, между прочим! Давай сыграем в мужской теннис!
        - Егор, не подначивай его! - Попросила Лина. - Что ты на слабо берешь!
        Он повернулся к ней и чрезвычайно вежливо, ледяным тоном ответил:
        - Апполлинария, вы бы разминались, а то опять, я извиняюсь, продуете!
        - Хам!
        - Чем это я тебе нахамил?
        - Мальчики и девочки! - Воззвал к ним Мик. - Предлагаю отношения выяснять за кортом. Иначе целесообразность спариннга вызывает сомнения.
        Лине импонировала его грамотная, яркая речь. Он хоть мало и коротко говорил, но всегда старался четко выражать свои мысли.
        - Много читает, хлопец, - с ноткой высокомерия объяснил Егор, когда она как-то обмолвилась об этом.
        Его снисходительность претила ей. Лина давно знала, что Егор самоуверен, но его шарм, ямочки на щеках, веселая ирония сглаживали впечатление. Свою исключительность Егор преподносил красиво, обезоруживающе, и при этом не унижая других. В разговорах насчет Мика не раз и не два наравне с искренней тревогой и сочувствием проскальзывало именно пренебрежение.
        Сейчас Егор тоже со снисходительной улыбкой отвечал ему. Быть может, вынуждая к более жесткой позиции, Лина не знала. Но ей стало противно. Их словесная баталия явно шла не на равных. Лине оставалось только уйти, что она и сделала.
        Догнал ее Мик.
        Приноравливаясь к Лининому шагу, пошел рядом. Корты были возле берега, с моря остро дул ветер. Им приходилось останавливаться, пережидая, пока осядет пыль.
        Мик говорил что-то, но, как и свою речь, обращенную к нему в тот день под мостом, Лина не запомнила его слова. Главным был тон, успокаивающий, дружеский. С ней только дед так разговаривал. Лина внезапно поняла, что плачет.
        - Ветер ужасный, - пробормотала она, вытирая глаза.
        - Давай вернемся. На кортах тихо.
        Тут они увидели Егора. Он резко выбежал перед ними и затормозил, расставив ноги, как на приеме подачи. Рисуясь, откинул назад чуб.
        В эту секунду Лина готова была вцепиться ему в волосы, так он ее раздражал!
        - Мир, ага?
        Он протянул ладонь Мику. Тот пожал плечами.
        - Я с тобой не ссорился.
        Егор схватил его руку, потряс. Клоунада давалась ему с трудом, что просчитывалось по смущенной физиономии. С еще более нелепым видом, Егор присел на одно колено перед Линой.
        - Мадам, я виноват!
        - Хватит паясничать, - поморщился Мик.
        - Мадам, я исправлюсь, - продолжал Егор, протягивая к ней руки, словно в мольбе.
        Лина невольно рассмеялась. Сердиться на него долго было невозможно. Ей уже доводилось быть свидетельницей подобных сцен, когда Егор, дурачась, извинялся перед Кариной или кем-то другим, случайно зацепив ракеткой или попав мячом. Тогда он держался более непринужденно, вызывая смех окружающих. Не сводя с него глаз, она мечтала, чтобы его дивная улыбка была обращена к ней.
        И вот теперь он перед ней на коленях. Шут гороховый!
        - Тренировки сейчас начнутся, нет смысла возвращаться, - деловито высказалась Лина. - Да и в школе показаться надо.
        В эти дни было пропущено столько уроков, сколько за все предыдущие четверти!
        - Ты в какой школе? - Небрежно спросил Егор.
        Лина ответила. Он обратился к Мику:
        - А ты?
        Мик сделал вид, что не услышал, предложил:
        - Давай свернем, тут во дворах проход.
        Между домов почти не было ветра, лето наступало на пятки: колыхалось в мареве разноцветье, пахло нагретой травой. За забором кудахтали куры. Лина сбавила шаг.
        - Прикольно. В центре города, курятник, пожалуйста! Никак не привыкну!
        - К чему? - Спросил Егор.
        - Тут все на контрастах, да? - Тихо проговорил Мик, не глядя на них. - То солнце жарит, то ливень, рядом с небоскребами какие-то избушки на курьих ножках…
        - Утром в море искупался, а вечером на лыжах катаешься в горах, - подхватил Егор.
        Лина с Миком смотрели на него исподлобья.
        - Ну да, - медленно произнесла она.
        - Что? - Он развел руками, вмиг поняв, что продолжается их недавний разговор. - Я не виноват, что у меня папа хорошо зарабатывает! Ты меня достала уже этим упрекать!
        Лина покрутила пальцем у виска.
        - Я тебе ни слова про это не сказала!
        - Но думаешь-то так!
        - Я о тебе вообще никак не думаю!
        - Егор, ты рюкзак забыл, - вдруг заметил Мик.
        Тот чертыхнулся, кинул на Лину быстрый, сердитый взгляд и попросил:
        - Подождите меня, ага?
        - Не ага! - Буркнула она.
        Едва он отошел, Лина схватила Мика за руку.
        - Бежим быстрей!
        - Ну что ты как в детском саду? Не можешь общаться, не общайся!
        Откуда только взялся у него этот покровительственный тон?! Лина опешив, разглядывала Мика, словно впервые увидев.
        - Сколько тебе лет? - Вдруг спросила она.
        - Сто сорок восемь, - без запинки ответил он.
        - Ладно, долгожитель, с каких пор ты командовать начал? Не общайся! Легко сказать! А если он меня бесит?!
        - Влюбилась?
        Она отвела взгляд. Его вопрос не требовал ответа. Лина отпустила ладонь Мика, он, вздохнув, положил руки ей на плечи и развернул к себе. Она неожиданно обнаружила, что смотрит на него снизу вверх.
        - Ты понимаешь, что все это ерунда, да? Его крутой папа, частная школа, кроссовки за 10 штук, лыжи по уэкендам. Не в этом же дело!
        - А в чем?
        Она заворожено, как малышка на Деда Мороза, таращилась на него. Черные, как угли, глаза глядели без привычного вызова. С сожалением и тоской.
        - Ерунда все это, - повторил Мик.
        Он думает о своем, поняла Лина.
        А ей, дурынде, показалось… Она на минуту решила, что небезразлична ему. Как друг, разумеется. Что он переживает за нее с Егором, как у них все сложится. Или не сложится.
        Конечно, все это чушь и мелочи жизни, и не стоит тратить нервные клетки. Вот что имелось в виду. Мик прав. Есть вещи поважней.
        Ему, и правда, сто сорок восемь лет! Он в тысячу раз взрослей. Страшно подумать, почему это случилось!
        Осознав это, Лина взяла и обняла его.
        Мик замер, застыл, как изваяние, только кадык прыгал туда-сюда, - Лина видела краешком глаза.
        Жалость унижает, да?
        Пацаны не плачут, да?
        - Это не ерунда, - строго сказала Лина, отлепившись от него, - это любовь! А важней любви нет ничего на свете, понял?
        - Понял, - усмехнулся Мик.
        - Да ни черта ты не понял! Ты думаешь, я романтическая идиотка, пускаю розовые слюни. А вот влюбишься сам, и увидишь! Или что? Ты уже того… влюблялся и разочаровался?
        Мик закатил глаза.
        - Лин, мне пятнадцать скоро, естественно, я уже был влюблен.
        Сказано было с невероятным апломбом. Лина опять поразилась, куда делся прежний Нахаленок.
        - Только я все равно не согласен, что любовь - это самое главное!
        - А что тогда?
        Это был ужасно увлекательный разговор. Лина давным-давно не вела таких вот откровенных бесед. С Егором последнее время что-то такое проскальзывало, но при этом ее постоянно заботило, как она выглядит, какое производит впечатление на него. Это мешало быть самой собой.
        - Ты заметила, что мы все-таки ушли? - Вдруг спросил Мик.
        Лина растерянно улыбнулась.
        Они, действительно, шагали вперед и сравнительно быстро.
        - Егор обидится, - предположила она.
        - Не дурак же он! - Возразил Мик.
        Вот она, мужская солидарность. Лина пробормотала, что умные люди не срываются на других, как дикие орангутанги. Мик усмехнулся.
        - Он не срывался. Он запутался.
        Она ждала объяснений, но Мик лишь улыбался. Лина даже вперед забежала, чтобы убедиться, не ошиблась ли. Нет, все верно - улыбка сияла на лице.
        Лина рассмеялась от удовольствия.
        - Ты чего?
        - А ты чего?
        У нее затрезвонил сотовый. Звонил Егор, и был чрезвычайно зол. Лина некоторое время слушала его, а потом рявкнула:
        - Все?! До завтра, ваше величество!
        - Если хочешь, можем его подождать, - предложил Мик, наблюдая, как она трясущимися руками запихивает телефон в карман рюкзака.
        - Ничего я не хочу! Пошли!
        Она решительно потянула его за рукав.
        - Кстати, тебе не жарко в этой фуфайке?
        Мик все ходил в олимпийке.
        - Жарко. Но красота требует жертв!
        - Остришь, да?
        - Пытаюсь, - скромно потупил глаза Мик.
        Ему снова удалось развеселить ее. Егор был забыт. Точнее, забыто его поведение. В общем, Лина расслабилась и настроилась позитивно. Они шагали по улицам, отмечая, как город готовится к сезону: наравне с солнцем трудились таксисты, шашлычники и продавцы, пестрели цветы и павильоны с сувенирами, в новом парке развлечений запустили колесо обозрения.
        - Зайдем? - Кивнула на громадину Лина.
        - А школа?
        - Ты же не ходишь, и я могу! - Она вызывающе смотрела на него.
        Мол, давай, поспорь. Дескать, давай, отговорись!
        - У меня есть причины, - солидно высказался Мик.
        Лина усадила его на лавочку перед парком и завела воспитательную беседу. Она осознавала, что зря старается, но стерпеть не могла. Это раньше ее не касалось, кто он, как живет, чем дышит. Теперь она отчитывала его, как малолетнего оболтуса, как младшего братишку. Всех ребят с Украины устраивали в школу, Лина четко знала об этом.
        - А ты, значит, сам не хочешь! Вроде не дурак, должен понимать, чем это кончится.
        - И чем? - С притворным ужасом воскликнул он.
        - Ну куда ты без образования денешься, а? - Жалостливо спросила Лина.
        - Между прочим, Роджер Федерер еле умеет читать! - Парировал Мик.
        - Ты что, задумал стать первой ракеткой?
        - Не-а, мне просто некогда учиться!
        Ей хотелось долбануть его по кумполу. Как выражались ее одноклассники. От досады Лина едва не скрипела зубами. И потому уже перестала стесняться в выражениях и подбирать слова помягче. Прямо сказала, что он - балбес. Беззаботность его тона не обманула ее. Лина распиналась, доказывая, что мечты - это здорово, но школа не помеха, а наоборот!
        - Вот раскудахталась, - тихо, как бывало прежде, неразборчиво промямлил Мик.
        У нее аж слезы на глазах выступили. Она переживает, а он…! И правда, балбес! Небось, обманывает родителей и… Или с кем он тут живет?
        - Ты не думай, - торопливо произнесла Лина, - я к тебе не лезу, в смысле, не доковыриваюсь, если не хочешь, ничего не рассказывай! Но только ты сейчас упустишь… пропустишь много, потом не догонишь… а тренироваться все время тоже вредно, ты вон какой…
        - Какой?
        - Худой ты! И нечего на меня глазами сверкать!
        - Ты сама сверкаешь! Плакать придумала - вот еще!
        Оба заговорили разом, нить разговора была утрачена. Когда стихла буря, Мик выдохнул и немногословно объяснил, ч то вовсе не тратит все время на тренировки, а просто вынужден работать. Лина вплеснула руками, будто старушка.
        - Прям вынужден? Вам что, пособие не платят?
        - Это если оформить статус беженца. А я не хочу. И мама не хочет.
        Она намеревалась спросить, почему, но не стала. Его взгляд красноречиво говорил о том, ч то тему пора менять.
        - И где ты работаешь?
        - Лина, хватит! У тебя платок есть? На, держи мой, вытрись.
        - Ну, ладно.
        Она громко высморкалась. Оказывается, все это время слезы текли и текли, и бог знает, на кого теперь Лина была похожа. Мик забрал у нее платок, протянул бутылку с водой. Она попила, успокаиваясь.
        Мик уперся ладони в колени, словно собрался бежать. Смотрел прямо перед собой.
        - Понимаешь, отец остался там, и мама хочет вернуться.
        - А у меня мама замуж вышла, - сказала Лина, - а меня вот, к деду отправила.
        Они помолчали. Лина снова было наладилась плакать, но Мик так больно сжал ей плечо, что она охнула и отвлеклась.
        - Ты чего?
        - А ты чего?
        Улыбка осветила его лицо.
        - Эх ты, Аполлинария!
        - Услышал, да?
        - Да вы так орали!
        - А тебя на самом деле Мыколой зовут, да?
        - Митрофаном, - хохотнул он.
        - Ну правда!
        - Пошли, я тебя в школу провожу. И отдай рюкзак, ладно? Ты учебники в нем таскаешь, что ли? Оставляла бы в парте.
        - У нас нельзя.
        - А у нас можно было…
        Переговариваясь, они шагали вперед. Только вперед.
        Глава 6
        - Горец! Горец!
        Так называл Егора только один человек - его младший брат. Этот человек выбежал на корт и махал руками, словно утопающий.
        - Горец! Ну!
        Обычно его поведение отличалось флегматичностью, так что игру прервали и на вопли побежали все трое: и Егор, и Лина с Миком.
        - Что случилось?
        - Ты цел?
        - Пожар?!
        - Папа едет! - Выдохнул мальчишка, вытирая со лба пот.
        Взмокшие короткие волосы топорщились в разные стороны, делая его похожим на ежа. И это полностью соответствовало характеру. Десятилетний Иван, которого все на американский манер звали Джонни, был полной противоположностью брата - колючим, неулыбчивым букой.
        Вопросы продолжали сыпаться:
        - Куда едет?!
        - Ты в порядке?
        - А орал чего?!
        Джонни схватил бутылку с водой, кем-то оставленную на лавочке, жадно забулькал. Потом степенно высказался:
        - Вы телефонов не слышите никто. Я звонил, звонил, бестолку. Дядя Сережа по ходу спит, тоже не отвечает. Короче, мне пришлось самому бежать.
        - Зачем? - Спросил Егор.
        - За шкафом! Папа узнал, что ты школу прогуливаешь вторую неделю. Они с мамой разговаривали, а я услышал. Он сюда едет, разбираться. Все!
        Как человек, выполнивший свой долг, Джонни бухнулся на лавку и вытянул ноги. Лина не помнила, чтобы он так много говорил.
        Егор растерянно смотрел на ребят.
        - Что-то я не подумал, - он взлохматил чуб, - совсем, блин, заигрался… ну, допустим, приедет он… ладно…
        - Что ты бормочешь? - Джонни снова вскочил. - Делай ноги!
        - В смысле?
        - Сопли повисли!
        - Джонни! - Лина осуждающе покачала головой, но добавила, что его предложение в целом выглядит разумно. Егору по-хорошему надо сваливать.
        Мик спросил, откуда известно, что Егор именно здесь, а не прогуливает уроки, допустим, в кино.
        Джонни пожал плечами с видом прожженного циника.
        - Стукнул кто-то…
        - Да не буду я бегать, - пробормотал Егор.
        Он бы и не успел, - на сцене появилось еще одно действующее лицо. Непроницаемое.
        - Здравствуйте, ребята, - промолвило оно, и, не дожидаясь ответа, приказало, - выйдем, сынок!
        Лине хотелось кинуться вслед с оправдательным выступлением, но Мик цепко ухватил ее за руку. Покачал головой, мол, не время и не место. Она сглотнула. Оставалось молча наблюдать, как Егора уводят, будто арестованного.
        Джонни проворчал, что напрасно торопился. Вдруг его лицо озарилось энтузиазмом:
        - О, пойдемте тогда поиграем!
        Мик и Лина переглянулись. Он был им одинаково неприятен, этот маленький выскочка. Да и не только им, - насколько Егор пользовался авторитетом и всеобщей симпатией, настолько его брат вызывал обратные чувства.
        Джонни был в своем роде уникален, вундеркинд от тенниса. Если бы Лина не видела своими глазами, что он вытворял, никогда бы не поверила. Еще в Воронеже, имея комп и доступ к Интернету, она зависала иногда на теннисных форумах и натыкалась на родительские комментарии. Самыми частыми были вопросы из серии «Бывают ли таланты в теннисе и как их распознать?». Увидев Джонни в игре - тогда он был первоклашкой, - Лина пожалела, что эти озадаченные родители не стоят рядом.
        Это был явный талант!
        Приземистый, коренастый Джонни скользил по корту, словно невесомый, одинаково легко «работал» и слева, и справа, и ракетка казалась продолжением его маленькой ручки.
        Он играл с ее ровесниками и… переигрывал! Он гонял их по углам, смело и уверенно выходил к сетке, и резал, и крутил, и все-все ему удавалось.
        Создавалось такое ощущение, что мальчишка был рожден на корте, и вырос с мячиком вместо соски и ракеткой вместо погремушки.
        По слухам, так и было на самом деле. Брат Егора вынужден был с малолетства вместе с ним таскаться на тренировки, и, едва научившись ходить, двинулся прямиком к стенке. Поначалу на малыша не обращали внимания. Не крутится под ногами, не мешает, и ладно! А потом все вокруг ошалели, увидев, как трехлетка попадает по мячу. Джонни взяли в группу. Случайные прохожие останавливались, разинув рот, когда видели мальчика на корте. Снимали на камеру, брали интервью.
        В пять лет Джонни выиграл первый приз, попав вместе с братом на мастер-класс известного теннисиста.
        В шесть на неофициальных турнирах среди младшеклассников ему не было равных.
        В семь он вовсю состязался с собственным братом, и тому приходилось нелегко!
        Разумеется, когда подошел срок, Джонни стали возить на турниры, и, как следовало ожидать, он вошел в первую десятку. Лина слышала, с какой гордостью Егор рассказывал о братишке, и, хотя сам он таких результатов не показывал, это не мешало радоваться за «малого». Только однажды проскользнула досада - Егор говорил о том, что на него отец возлагает надежды в плане бизнеса, а Джонни от этой ответственности освобожден, у него, дескать, своя дорога. Теннис и только теннис.
        Тяжелый нрав Джонни оправдывали гениальностью. Вроде того - одаренные люди все с чудинкой. Общаться с чудо-ребенком не спешили. Даже толерантный Палыч с трудом выносил его. Капризный, вечно хмурый на тренировках, Джонни и на соревнованиях вел себя безобразно - подначивал соперника, морально давил, корчил рожи исподтишка и даже неприличный жест мог изобразить.
        Словом, приятного в нем было мало. Только прозвище - мягкое, плюшевое «Джонни» было дано Ивану не из-за перевода его собственного имени, а в противовес надменному, колючему нраву.
        Но играть с ним считалось делом чести даже для старших. Попробуй-ка выдержи такого, и тогда в будущем тебе нипочем любой соперник! Этакий психологический тест.
        Впрочем, чисто технически тоже интересно. Лина пару раз пробовала, победа над Джонни далась ей с трудом.
        Только вот сейчас для игры не было никакого настроения. Лина определенно дала это понять малому, но тот не смутился.
        - Ну не хочешь, как хочешь! Тогда ты пойдем! - Джонни ткнул пальцем в Мика.
        Подобная самоуверенность была, наверное, единственным качеством, которым обладали оба брата. Лине стало интересно, как отреагирует Мик. С Егором он не церемонился.
        - Да я тебя порву! - Мик усмехнулся, лицо его вдруг стало жестоким.
        Джонни азартно потер ладошки.
        - Посмотрим! Ты судишь, - кивнул он Лине, не сомневаясь ни в своем успехе, ни в том, что кто-то станет перечить ему.
        Она ждала, что Мик отмахнется, пойдет на попятную, превратив все в шутку или просто молча уйдет на стенку. Но он решительно вышел на корт. Лина ничего не понимала. Нахаленок уже который раз приводил ее в смятение. Его отчужденность и замкнутость никуда не делись за это время, но Лина видела его и другим: веселым, прямодушным, отзывчивым. На корте Мик оставался явным неврастеником. Сейчас же он выглядел злобным, как цепной пес, стороживший хозяйское добро. Вот-вот зарычит! И вид такой, будто контролирует ситуацию целиком и полностью.
        Мало того, что он согласен состязаться с кем-то, кроме Лины, так еще и настроен так… серьезно?
        И все из-за Джонни?!
        Лина пожалела, что Егор пропустит это зрелище.
        Игра началась. Джонни подавал, и делал это с рисовкой, присущей ему во всем. Некоторых впечатляло его поведение, они говорили: «У него не только классическая техника, но и сногсшибательная харизма!». Лина чувствовала, что в этом была своя правда: Джонни выделялся из толпы, вел себя на корте так, что притягивал взгляды - возмущенные или восхищенные.
        - На! - На выдохе лупил он, и каждый следующий удар сопровождал новым комментарием, - а так! Ну! Ого! Угу!
        Самолюбование было в каждом движение. Это страшно бесило, и обычно соперники - особенно ровесники Джонни, - совершали массу нелепых ошибок.
        Но Мик не ошибся ни разу за первые три сета. Промахи все были вынуждены, мастерство Джонни невольно завораживало, так что Лина сначала не обратила внимания на поведение Мика.
        Он молчал!
        Впервые на корте он не издал ни звука!
        Когда она осознала это, вскинулась на судейской вышке, едва не свалившись.
        Что происходит?! Дали результат их тренировки и внушения? Или Мику просто плевать на этот матч, потому что Джонни все-таки «мелочь пузатая»?
        Ну почему, почему в такой момент нет рядом Егора?!
        Когда наступил перерыв, Лина ринулась к выходу. Она надеялась, что Егор уже получил порцию родительского порицания и был отпущен на волю. Надежды не оправдались. Она набрала его номер, но абонент оказался «вне сети».
        Скорее всего, строгий отец отвез Егора в школу. Джонни учился во вторую смену, да и судя по всему, его учеба носила чисто формальный характер. Лина и раньше думала об этом, как об очередной жизненной несправедливости, а сейчас просто пылала негодованием. Гениям, значит, закон не писан! Младшего возят по турнирам, а старшего берут лишь изредка, младшему все спускают с рук, избаловали вон беспредельно, - он и тренеру хамит, и брата ни во что не ставит, и даже с его ровесниками держится свысока. А Егора за прогулы увели с корта, вместо того, чтобы похвалить за спортивное рвение!
        Он, может быть, тоже мечтает стать профессиональным теннисистом, а вовсе не наследовать папин бизнес!
        Правды Лина, разумеется, не знала. Они лишь мимоходом обсуждали с Егором подобные вещи. Она могла лишь догадываться о его чувствах. И если все так, как ей казалось, его жизнь далеко не безоблачна. Раньше Лина была уверенна, что он купается в счастье и довольстве.
        А предположив о его горестях, она готова была утешать его, защищать и вместе с ним отстаивать право на свободу. Эти ощущения пугали.
        Она вернулась на корт в полной прострации. Столько всего навалилось в последнее время, что голова работала с перебоями, на душе то кошки скребли, то пели скрипки, и сердце, будто не знало куда деваться: то падало холодным камнем в живот, то взлетало к горлу, мешая вздохнуть.
        Мальчики продолжили игру, но Лина не полезла на вышку. Обессилено привалилась к скамье. Даже десять кругов вокруг кортов ее так не изматывали!
        - Какой счет? - Раздался голос Егора, заставив взвизгнуть ее от неожиданности.
        - Ты совсем уже?! Чего подкрадываешься?
        - Я тайный лазутчик! Мне положено.
        Лина сделала глубокий вдох и мысленно сосчитала до десяти. По-английски. Палыч так советовал поступать на корте, когда нужно прийти в себя. Или таблицу умножения вспомнить. Для концентрации.
        Обычно помогало.
        Но не сейчас, когда Егор смотрел на нее впритык.
        Кажется, еще недавно Лина только об этом и мечтала. Чтобы он глядел вот так, и не мог наглядеться!
        Он глядел. Она оцепенела.
        - Почему ты лазутчик? - Наконец-таки смогла выдавить она.
        Совсем не это ее волновало на самом деле!
        Почему ты так смотришь? Почему ты стоишь так близко? Почему я сама не могу оторвать от тебя глаз?
        Что происходит в этом мире?!
        Весна происходит, вот что. Цветут магнолии, смягчается ветер, накаляется солнце, со всей страны едут на поездах, летят на самолетах люди, мечтающие отдохнуть у моря.
        Волшебный край. Лазурный берег. Сочный, как манящий плод, город.
        Весна. Пятнадцатая весна, вот что! Она чудесна, неповторима и неохватна в любом городе, правда-правда!
        Они смотрели друг на друга, и никак не могли вспомнить, о чем разговор.
        - Лазутчик. Ты сказал, что ты - лазутчик, - пересохшими губами произнесла Лина.
        Егор глубокомысленно кивнул.
        - А ты спросила, почему.
        - Ага.
        - Угу.
        - Ну!
        Он встряхнулся, словно только что вынырнул из воды.
        - А, ну так вот… Я этот… как его… секретный агент… или шпион что ли… не, вообще-то, все не так… я типа вне закона…ладно, просто кретин!
        В его голосе прозвучала горькая бравада.
        - Ты сбежал что ли? От отца?
        - Аполлоша, - теперь Егор заговорил развязно, - какой счет, скажешь ты сегодня?
        - Не хочешь, не рассказывай!
        Она понимала, что обижаться глупо. Но обиделась все равно, конечно. Отвернулась к ребятам.
        - Лин, ну ты же сама все поняла, что спрашивать? Сбежал, ага! А что я, как бычок, на веревочке что ли должен ходить?
        Она пожала плечами и пробурчала, что учиться все равно надо, и им обоим придется за эти прогулы отвечать. Егор ответил, что знает.
        - Мне лекций от отца хватило, - добавил он.
        Лине снова пришлось считать до десяти. Так он ее бесил! И саму себя она в этот момент терпеть не могла! Болванка пустая! Не может слова найти, не может вести себя нормально, ничего не может!
        Поцеловать его, - вот что ей хотелось больше всего на свете!
        Она не оборачивалась, потому что боялась броситься ему на шею.
        Его взгляд вбуравился в спину.
        - Лина-а! Давай жить дружно, а? Ага? Мне что теперь, и тебе доказывать, что я не верблюд? В школу не мог пойти из-за отца, а сюда из-за тебя не надо было приходить, так что ли?
        Она развернулась в недоумении.
        - Чем тебе отец-то помешал?
        Лицо его побледнело. Нахальство ушло из глаз, притворная усмешка уже не кривила губы. Егор играл желваками, как человек, доведенный до крайности.
        - Он как щенка, понимаешь? За шкирку!
        Итак, ее догадки подтвердились. Егору на самом деле приходилось отстаивать свободу и право на выбор. Он невероятно разгорячился и впервые заговорил о своей семье. Было принято и до сих пор приятно, что исполнялся любой каприз. Должна быть отдача, и только. В виде хорошей учебы, достойного поведения и уважительного отношения.
        - И я стараюсь не доставлять неприятностей! Мне тоже не надо лишнего геморроя. Я не пью, не колюсь, не шляюсь. Да я уроки прогуливал всего пару раз, и вот эту неделю еще.
        - Как-то так… - выдохшимся голосом закончил Егор, - досталось по полной программе, я же не человек, а дрессированный пудель, оказывается…
        - По крайней мере, у тебя есть хозяева. Поверь, брошенной собачкой быть не лучше.
        Он скептически нахмурился.
        - Ты себя имеешь в виду? Твоим родителям по барабану, что ты не ходишь в школу?
        - Я живу с дедом. Мама осталась в Воронеже со своим новым мужем.
        - А папа?
        - А папы у меня никогда и не было.
        Откровенность далась нелегко. С ресниц капнуло. Заметив это, Егор смущенно уставился себе под ноги. Лина поняла, что он не догадается утешить ее или сменить тему. Пришлось самой.
        - Все наладится, Гошка! - Оптимистически заявила она, немного споткнувшись на его имени.
        - Конечно, Аполлошка, - отбил он подачу.
        - Я серьезно. Вряд ли тебе стоит устраивать революцию, на носу турнир, с Миком надо заниматься, не подходящий момент, понимаешь?
        Он упрямо потряс головой. Не понимал, и не хотел понимать. В буквальном смысле она предлагала сидеть тихо и не нарываться на разборки с родителями. Егор же уже вынул чеку и готов был бросить гранату. Взорвать привычный мир: благополучный, уравновешенный, уставленный по периметру аккуратным забором.
        К черту заборы!
        - Пойду с Миком в трущобы!
        Лина глянула недоверчиво.
        - Ты думаешь, он - дитя подземелья, что ли?
        - Ну, что-то вроде того. А тебе так не кажется? Зато, судя по всему, ни от кого не зависит, никому не отчитывается, в школу не ходит. Помнишь, он тогда технично ушел от разговора? Не учится нигде, факт!
        - Да я тебе повторяю, что независимость это не есть гуд! - Вскипела она.
        - Ну конечно! Куда лучше прыгать на цырлах за лакомый кусочек, ага? Деньги, деньги, еще раз деньги! И власть. Надо мной в том числе. Думаешь, правда, родоков интересует мое образование или мое самочувствие? Главное, чтобы я не подвел, сечешь? Чтобы все трюки правильно выполнил, а потом спать на коврик улегся.
        - Гошка, успокойся!
        - Нет, я ничего не говорю, у меня сладкая жизнь, куда там! Особенно в перспективе. Я же не просто пудель, я с родословной, ага? Как вырасту большой и много кубков завоюю, медалей там, туда-сюда, так мне еще перепадет большая конура, заводы-пароходы, все папочкины…
        - Гошка!!!
        - Да к чертям собачьим, понимаешь! Я сам заработаю, понимаешь?! Не надо мне перед носом куском этим трясти, чтоб я на задних лапах стоял!
        Неужели это ей недавно не терпелось встать на его защиту? Оказывается, защищать Егора надо от него самого! Избалованный принц получил пендель от короля, впал в истерику и готов отречься от престола.
        - Я тебя не узнаю, - пробормотала Лина.
        - Ага.
        Ей очень, очень-очень хотелось взять его за руку, отвести за тридевять земель отсюда, где никогошеньки не будет, кроме них. И не утешить, нет. Заставить забыть обо всем. Чтобы он смотрел на нее и думал только о ней. О них.
        - Ты слышишь? - Вдруг спросил Егор.
        - Что?
        Он развернул ее к корту, прижав спиной к себе.
        - Они играют, ага?
        - И? - Пискнула она, замерев в его объятиях.
        - И Мик молчит! Ты слышишь? - В голосе Егора звучало торжество. - Молчит же! И ракетку не швырял!
        Она не могла разделить его восторгов в той же степени. Ее немного потряхивало, будто подключили к энергостанции.
        - Ты чего? - Прошептал он.
        И она поняла, что шепот отнюдь не романтический. Егор просто боялся спугнуть эту минуту, эту маленькую победу - спокойствие Мика в игре. Он словно не верил своим глазам. А Лина не могла поверить другому: его руки лежали у нее на плечах, но при этом ничего такого, о чем ей мечталось, не происходило!
        Случайное прикосновение.
        Дружеское, мимолетное.
        Продолжение следует? Ох, как колотилось сердце в надежде на это.
        Она рискнула пошевелиться. Подняла к нему лицо и ласково произнесла:
        - Поцелуй меня!
        Это в мечтах.
        В реальности Лину словно сковало ледяной коркой.
        Он отстранился, чтобы похлопать Мику. Тому особо удался удар слева, мяч попал красиво под линию.
        Матч скоро закончился. Джонни, проиграв, с привычной мрачно-насупленной физиономией прошмыгнул мимо них. Впрочем, выигрывая, он тоже не снисходил до улыбок.
        Егор выбежал к Мику. Лине в которой раз за сегодняшний день пришлось сдерживать слезы.
        Вечером, когда она рассказывала деду, что происходит в ее жизни, вдруг ожил сотовый. Пришла смс-ка от Мика. Два смайлика держат за руки друг друга.
        Получается, он видел, как Егор обнимал ее. И решил, что это серьезно.
        Лина почему-то жутко разозлилась.
        Глава 7
        Новый день тоже начался с посланий. Егор написал три бурных сообщения. Суть сводилась к тому, что родители закатили скандал, отняли карманные деньги, отключили Интернет и оставили у школы папиного водителя контролировать любой вдох и выдох. Из радостей жизни, стало быть, сохранился только телефон.
        Все утро они с Линой переписывались.
        От Егора пришло отчаянное:
        «К Палычу на спарринг записали. Под охраной!»
        Лина отбила бодрое:
        «Зато потренируешься перед турниром».
        На его угрозу: «С турнира снимусь!», она ответила пословицей: «Назло маме уши отморожу?». И смайликом смягчила удар.
        Но Егор сорвался на капслук. Вопил:
        «АЦЦКАЯ ЖИСТЬ!»
        Потом у ее телефона села батарейка. Со вздохом обреченного, Лина убрала сотовый, вспомнила, что находится в школе и попыталась усвоить хоть капельку знаний. Но мысли разбегались. По физике, как всегда, вкатали трояк. Выше Лина бы и не прыгнула! Английский вообще прошел мимо сознания.
        Литературу она читала, точно это помнила! Вчера, когда возвращалась с кортов, достала в автобусе учебник и… Ну читала же! А в голове пустота. То есть, куча барахла, но никаких сведений о Маяковском. Только где-то услышанный факт про то, что он застрелился от несчастной любви.
        Лина его отлично понимала!
        Но не рассказывать же об этом у доски, если вызовут.
        Повезло, учительница лишь вскользь попеняла, что Лина пропустила сочинение. Придется писать дополнительно. Это еще хорошо, что за прогулы не влетело! Дед с самого начала был в курсе, не одобрял, но записку в школу написал. Взамен взял обещание обходиться без подобной самодеятельности.
        - Я думал, важнее всего для тебя турниры, - обронил он, потирая лысину.
        Непонятно было, жалеет он Лину или хвалит.
        Она не стала прояснять. Запутанных моментов становилось все больше, в воздухе пахло грозой, и казалось, что почва уходит из-под ног. Только непонятно, чем обернется бездна: падением или взлетом.
        На тренировке в этот день не было ни Егора, ни Мика.
        Лина, преодолев себя, обратилась к Карине.
        - Ты не знаешь, как у него дела?
        - Позвони и узнай сама, - прошипела та.
        - Да я не могу, у меня сотовый умер, - пробормотала Лина прежде, чем смогла осмыслить ответ.
        Палыч сердито велел прекратить разговорчики и погнал их разминаться. На бегу у Лины в голове просветлело. Карина ревнует! Однозначно! «Позвони сама!», мысленно передразнила ее Лина.
        Настроение дивным образом наладилось.
        Отсутствие Егора чувствовалось остро, как обычно, когда он болел или уезжал. Даже Федя не пытался командовать, тихо и скучно было в группе. Зато Лина не отвлекалась.
        Тренировались на износ. Работали с пушкой, потом элементы, и напоследок пару сыграли. Палыч в конце подошел к Лине, потрепал по волосам:
        - Я уж думал-гадал, что с тобой случилось, - негромко пробасил он, и в голосе проступило облегчение, - проснулась, а то всю неделю еле ногами шевелила.
        Лина подумала, не сказать ли ему про игры с Миком. Но слухи, наверное, и так дошли. Выжидательный взгляд тренера подтверждал это. Интересно, а родители Егора предупредили Палыча, что введен комендантский час и режим террора? Уж намекнули-то точно!
        Ей расхотелось откровенничать.
        - Ну что, ничего не скажешь в свое оправдание? - Полушутливо спросил он.
        - Я же стараюсь.
        Тренер улыбнулся понимающе и дернул ее за козырек кепки.
        - Ну, старайся, ты барышня взрослая, сама все понимаешь, да?
        Ответную улыбку сдуло под взглядом Карины. Та наблюдала за Линой с явной злобой. Палыч заметил их переглядывания, покачал седой головой, будто старый кот, наблюдающий за шкодливыми, наивными котятами. Лина мечтала спрятаться за его спиной.
        Карина шушукалась с девочками, и можно было предвидеть, чем это кончиться. Если она узнала об их тренировках, звонках, переписке, то Лине грозит очевидный бойкот. Неважно, что Егор вовсе не вкладывал в общение какой-то особенный смысл. Решил же Мик, что они теперь пара.
        Получается, все вокруг видят все не так.
        Дома, стоило ей чуть подзарядить сотовый, посыпались сообщения о пропущенных звонках. Егор звонил дважды, а Мик - десять раз! Лина насмешливо подумала, что становиться популярной. Потом ее нагнала беспокойная мысль: «что-то случилось»!
        Дед, увидев ее застывшую с телефоном в руке, удивленно крякнул:
        - Что ж ты там увидела такое?
        - Да просто думаю, - произнесла Лина, медленно осознавая, что терзается сомнениями, кому же позвонить первому.
        Надо же! Почему, спрашивается, она сомневается?
        А потому что с Егором все ясно, а с Миком могло случиться все, что угодно! Так решила она и набрала его номер.
        - Привет, что звонил?
        - Привет. Да я просто уточнить хотел, ты завтра придешь?
        - Спрашиваешь! Суббота же, уроков нет. Конечно, приду.
        - Давай в восемь, да? Как всегда.
        - Хорошо. Пока.
        - Пока.
        Обычный разговор. Сверхъобычный. Суперзаурядный.
        А Лина жутко переволновалась, аж ладошки вспотели. Нажав отбой, не сдержала вздоха облегчения. Мик жив-здоров, все в порядке. Оказывается, она за него переживает, все это время с ужасом ожидая, что его депортируют, или какие-нибудь нацмены изобьют, или слишком сильным порывом ветра сдует в море. Он ведь худой, как щепка!
        - Вздыхаешь, как старушка, - заметил дед с чуть вопросительной интонацией. Мол, в чем причина-то.
        - Про Мика думаю, - призналась Лина.
        Дед был немного в курсе. Почесав затылок, изрек:
        - Что тут думать, Экзюпери был прав на сто процентов.
        - А? - Не поняла Лина.
        - Мы в ответе за тех, кого приручили.
        Тяжесть этой ответственности будто упала на плечи, придавила. Разделить ее можно было только с Егором. Но тот сам сейчас в сложной ситуации. Лина не знала, чем ему помочь. Она столько раз воображала, как идет с ним рука об руку, поддерживает во всем, понимает и принимает его таким, какой он есть, а теперь пребывала в полной растерянности.
        Не то чтобы его ребячество разочаровало ее. «Снимусь с турнира!». Не то чтобы его желание бунтовать ее раздражало. Но казалось мелочью. Как дед выражался: по сравнению с Мировой революцией!
        Но с другой стороны, Егору реально перекрыли кислород. Он психует и может наделать глупостей, значит, она просто обязана помочь!
        - Хотя о помощи меня никто и не просил, - пробормотала Лина себе под нос.
        - И не жди, - оживленно сказал дед, решив, что она обращается к нему, - не каждый способен признать, что нуждается в помощниках!
        - Дедушка, я вот просто думаю… Если я поддержу Егора, а он явно накосячит, получается моя помощь не на пользу, а во вред. Его надо успокоить, а я не знаю, как.
        Она вертела в руках телефон так и эдак. Дед забрал сотовый и положил на стол.
        - Э, милая ты моя, покой нам только снится! Ты главное не иди поперек совести.
        Это только слова, подумалось Лине. Она досадливо поморщилась. То ли дед не понимает, то ли она плохо объясняет. В Егоре проснулся мятежник, воевать рядом с ним, на его стороне - счастье для Лины, - но поражение разведет их по разную сторону баррикад. Вот от чего она трепещет! Доверие лишь штрихами обозначилось в их общении, стереть его ничего не стоит.
        - Да что ты мучаешься заранее, - улыбнулся дед, - ты позвони, поговори, у него другой настрой уже может быть, он, может, и с родителями помирился.
        Она с горячностью схватила телефон. Тот забился в руке, сообщая о входящем вызове. Мама.
        Раньше ее номер не был обозначен. Теперь Лина, прежде чем ответить на ее звонки, с болью и радостью одновременно смотрела на это короткое, мяукающее, самое главное слово - мама.
        Горько-сладкое на вкус, оно давалось ей с трудом. Но Лина все чаще и чаще повторяла его, словно заново впуская маму в свою жизнь.
        Они всегда говорили о ерунде: о погоде, уроках, одежде на будущий сезон. Лина не отказывалась теперь от подарков и денежных переводов. Ей в какой-то момент стало ясно, что маме хотя бы так хочется участвовать в ее судьбе. Ну пусть. Раз иначе невозможно. Мама больше не заикалась о том, чтобы Лина вернулась в Воронеж. Прежде шли такие разговоры, ведь ссылка на юг была только временной мерой, пока «молодые» привыкнут друг к другу, обставят новую квартиру и проч., и проч.
        Самый сложный вопрос был решен с молчаливого согласия обеих сторон. Лине хорошо с дедом. Маме хорошо с ее новым мужем. Любить можно и на расстоянии, верно?
        - Как делишки насчет любвишки? - Ласково, чуть заискивающе задала привычный вопрос мама.
        Это была просто присказка, и все. Лина обычно вежливо смеялась в ответ.
        А сейчас вдруг у нее вырвалось:
        - Да не очень, мам. Трудности всякие.
        - Ну в любви всегда трудно.
        Мамин ответ прозвучал осторожно, словно она ступала по тонкому льду. Лина молчала.
        - Линуся, ау, - внезапно перепугалась мама, - ты серьезно влюбилась, да? Ты наделала глупостей?! Или только собираешься?
        У Лины вырвался истерический смешок. Мама все-таки остается мамой, несмотря на километры и новую жизнь. Волнение на том конце провода было неподдельным. Или она просто боялась преждевременно стать бабушкой?!
        - Собираюсь, - снова хихикнула Лина, - собираюсь одному мальчику помочь.
        - Ах, помочь…
        - Ну да. Его родители прессуют, он из дома хочет уйти, так мы с дедом укрытие предоставим, как политическому беженцу! У нас тут как раз еще одна койка влезет, под умывальником куча места!
        - Что это, Линуся? Откуда столько яда? Я, между прочим, предлагала твоему дедушке, чтобы вы переехали в нормальную квартиру. Мы с Митей…
        - Мой дедушка - это твой отец, между прочим! А про Митю я слышать не хочу!
        - Все, все, Линусик, я поняла. У вас там как, тепло уже совсем, наверное, да? Я тебе посылочку отправила, ну, дедушка знает, встретит. Там юбочки, маечки, все к лету. И нижнее белье. Ты ведь уже носишь бюстгальтеры?
        Лине хотелось швырнуть трубку, как в старые добрые времена. А чего, собственно, она ждала?
        Что материнское сердце поймет невысказанное, невыплаканное, непонятое?
        Что сквозь расстояние пробьется нежность, вернется чувство защищенности, наивная вера в чудеса и во все хорошее, и земля под ногами вновь обретет твердость.
        Лина не бросила телефон, но отключилась.
        Договорить о белье можно и после. А сейчас ей хотелось высказать Егору, какой он дурак!
        О нем заботятся, его холят и лелеют, и папа, и мама всегда рядом, и, как любые родители тревожатся, если он нарушает границы. Наказывают, да! Имеют же на это полное право!
        Кажется, она здорово орала в трубку все это и еще что-то дополнительно.
        - Да угомонись же, - услышала Лина его спокойный голос, - я уже решил, понимаешь? Я знаю, что делать.
        - Уйдешь из дома? Уйдешь все-таки?
        - Лина, ты можешь выслушать? Нет, давай так, завтра утром я все расскажу тебе и Мику.
        Она подумала, что до утра поседеет.
        - Егор, а тебя отпустят завтра-то?
        - А я спрашивать не буду!
        Вот этого она и боялась. Завинтили гайки, и трубу сорвало. То есть, крышу унесло. Он все-таки намерен сбежать!
        - Я к тебе сейчас приеду, - категорично заявила Лина.
        - Э…
        - Не э…, а приеду! Сможешь выйти?
        - Ну…
        Ей стало смешно, и на душе полегчало немного. Будто она навязывалась на свидание, а кавалер не знает, как повежливей отказать.
        Впрочем, примерно так и было.
        Она его поцелует, вот что. Как мечтала давно. И пусть думает, что хочет!
        Она приедет сама, и поцелует сама, потому что невозможно больше терпеть эти дружеские беседы, доверительные разговоры, потом внезапную злость, непонимание, скованность, а затем снова теплоту в голосе и улыбку, от которой появляются ямочки на щеках. Хаос! Полная неразбериха.
        И тут еще его борьба за свободу?!
        И кем тогда окажется Лина? Надеждой Крупской, распевающий рядом с мужем Интернационал? Соратницей и сподвижницей?
        Ну уж нет!
        Она его поцелует, и дело с концом!
        Глава 8
        Ни минуты промедления, иначе она бы просто передумала. Только этим обстоятельством можно объяснить нелепый наряд Лины. Она выскочила на свидание в домашних шлепанцах и старом спортивном костюме, в котором на корте уже стыдно было появляться. Разглядывая в автобусе заплаты, Лина вместо отчаяния вдруг почувствовала неудержимое веселье.
        Пассажиры косились на взлохмаченную рыжеватую девицу, хихикающую в кулачок.
        Ну и пускай!
        Егор встретил ее на остановке. Уже зажглись фонари. В центре, где он жил, освещение было причудливым и многообразным: разноцветные кораблики, флаги, гирлянды на пальмах. Лина вскользь подумала, что давным-давно не выходила на улицу так поздно. Не с кем. И незачем.
        - Побродим? - Предложил Егор, кивнув в сторону набережной.
        Оттуда неслась музыка, покачивались на воде яхты, напоминая «Алые паруса». Ассоль в свое время дождалась Грея, а Лина примчалась к Егору сама.
        И гулять в толпе туристов ей не хотелось, не та романтика. Но и спорить не тянуло.
        Он расценил ее колебания по-своему.
        - Я потом тебя провожу, не волнуйся.
        - Как с родителями-то? - Неловко спросила Лина.
        Они побрели рядом, скованно, старательно избегая прикосновений. И все же разговаривать на ходу было легче.
        - Да никак, - Егор пожал плечами и, кривляясь, пропел, - я свое отсидел, я свой срок отмотал.
        - А если серьезно?
        - Да правда! Уроки сделаны, проверены, извинения принесены, оправдания приняты. Чего еще надо, ага? Ну, понятно, я - пустой.
        Он вывернул карманы, посмеиваясь.
        - Это папенька перед выходом проверил, думает, без денег далеко я не уйду. А маменька по доброте душевной на карточку кинула, дитяти же развлекаться надо, ага? Так что мы вполне можем закатиться куда-нибудь, если найдем банкомат.
        Лина рассмеялась и развела руками.
        - Куда?
        Он остановился и пристально посмотрел на нее. Заулыбался, освещая лицо ямочками.
        - А что? Новый стиль от теннисной звезды Аполлинарии Рябцевой: шлепки и треники! Все гениальное просто. Ладно, не полыхай ты так глазищами, мне страшно! Значит, сходим в другой раз.
        Она вспомнила, как мечтала поцеловать его. В другой раз?! Он серьезно хочет пригласить ее куда-то? Это будет настоящее свидание?!
        Лина постаралась охладить свой пыл, спросила насмешливо:
        - Карина не будет против?
        Егор засунул руки в карманы и продолжил путь.
        - Почему это она должна быть против? - Беззаботно откликнулся он. - Ты что встала? Пойдем, пойдем!
        Он потянул ее за руку. И в какой-то момент - случайно, как-то само собой, между делом, - их пальцы сплелись.
        Лина затаила дыхание, стараясь подстроиться под шаг Егора. Он что-то говорил, а она уже не слышала. Она только и думала о том, что ее рука в его руке, и они куда-то вместе идут. Неважно, куда. И неважно даже, о чем он говорит сейчас.
        Неужели это вообще происходит с ней на самом деле?
        «В той бухте, где Ассоль дождалась Грея!».
        Старая наивная песенка прокрутилась почти целиком в ее голове, фоном к мыслям.
        Егор все-таки вышел к набережной. Море дышало полной грудью, прибой спокойно поглаживал берег, перекатывая гальку и заглушая ресторанные песни. Лина скинула шлепки и уверенно пошла по камням. Егору понадобилась минута, чтобы разуться. Не сговариваясь, они закатали штаны, снова взялись за руки и побежали к воде.
        Лина ойкнула, когда первая волна окатила ступни: холодно!
        - Осторожно! - Егор заставил ее отпрыгнуть.
        Сзади раздался топот, шум голосов. Подвыпивший народ стремился охладиться. Егор с Линой, снова молча, отошли в сторонку.
        Он присел у воды, умывался и фыркал довольно. Лина брела вдоль берега. Ей не было ни грустно, ни весело, тянуло на философию. Жизнь представилась морем: в шторм пугающей, а в штиль спокойной, бесконечно прекрасной и такой же бесконечно разнообразной.
        Егор подошел, но она сделала вид, что не заметила.
        Он обнял ее сзади, как тогда, на кортах. Несколько мгновений они стояли, замерев, подле друг друга. Егор развернул Лину к себе, взял в ладони ее лицо.
        - Да ты совсем замерзла! - Ужаснулся он.
        Она сняла эти слова с его губ.
        Поцелуй получился солоноватый, с привкусом моря. От счастья перехватило дыхание, словно она нырнула на очень большую глубину.
        … потом Егор снял свитер, бросил на камни и, усадив Лину, отогревал ее ледяные ступни…
        Они заговорили разом. Лине хотелось прояснить вопрос с Кариной. А Егор затронул тему Мика. Оба сконфузились, захлебнувшись начатыми фразами.
        - Говори ты первая, ага… - с хрипотцой произнес он.
        - Да что там… уже все ясно.
        Нахаленок был ему важней, чем сегодняшний вечер. Вот что она уяснила, даже не пытаясь дать себе надежду: мол, Егор заговорил о третьем от смущения, стремясь сбавить накал страстей.
        Да не было никаких страстей, вот и все!
        Это она его поцеловала.
        Сбылась мечта идиотки!
        - Аполлошка, ну что ты, как маленькая, дуешься! Все же хорошо, ага? Смотри, какие звезды! И море дивное, правда, еще холодное все-таки.
        Тон у него был словно у доброй нянюшки, и, говоря, Егор подтянул к себе край кофты, закутал Линины ноги. Она сопротивлялась немного, ей хотелось капризничать. Хотелось еще слушать про звездное небо, а не про теннис и Нахаленка.
        Как там маленьких деток уговаривают? На каждое хотенье есть терпенье!
        Наивная чукотская девушка! Неужели, она серьезно ждала признания в любви?! Еще вчера для счастья хватило бы и одной его улыбки.
        - Давай пройдемся, ты всё дрожишь!
        Егор решительно вскочил и помог ей подняться. Они в обнимку шли по камням. Было жутко неудобно! Несколько раз Лина чуть не упала, но Егор ловил ее, хохотал и снова прижимал к своему боку.
        Больше в этот вечер они вообще не разговаривали. Стало очевидным, что от полноты чувств не хватает слов. Только на прощание, у ее подъезда, Егор сказал:
        - До завтра, Апполошка.
        И, скрывая неуверенность за привычной иронией, уточнил:
        - Ты же придешь завтра, ага?
        - Я Мику обещала.
        - Это хорошо. Теперь мне пообещай.
        - Клянусь! - Торжественно произнесла Лина.
        Он поцеловал ее робко, очень нежно, в одно касание. Лина подавила вздох. Егор на ухо ей прошептал вдруг: спасибо.
        - За что?
        - За то, что ты есть и за то, что ты здесь… Стихи, получились вроде, ага? Не смотри на меня, а то я не скажу, стесняюсь.
        - Ты стесняешься? - Изумилась она.
        - Представь. Ты мне помогла, Лин. Очень. Если бы не ты, я бы … не знаю… ох, шайтан, проще на корзине два часа, чем слова найти… Лин, ты же понимаешь, ага?
        Ага.
        Она понимала, но не все. И это совершенно ее не тревожило. Главным была твердость его плеча, близкое дыхание, звезды над их головами, стрекот цикад. Обыкновенная ночь, привычные краски и звуки, но Лина постаралась вобрать в себя, запомнить каждый штрих. Как шумели от ветра сосны, как таял в небе след самолета, как в открытом окне галдели соседские дети. И как этот мир вокруг отражался в Егоркиных глазах.
        Только это имело значение - его глаза напротив.
        Он не говорил «пока», и она не могла. Расстаться теперь, когда все-все изменилось, казалось немыслимым.
        Но почти одновременно у них ожили сотовые. Дед волновался, и это понятно, - Лина охнула, узнав, сколько времени. Егору тоже влетело, судя по рыку, что долетел из трубы.
        - Пойду я, ага. Давай утром на остановке встретимся?
        - А ты разве не на машине будешь?
        - Я теперь самостоятельный, - усмехнулся Егор, - буду ездить, как все.
        Она поняла, что он весь вечер хотел рассказать об этом, и только сейчас решился.
        Значит, срок-то отсидел, покаялся, карманных денег лишился, но добился своего! Раньше-то и в школу, и на теннис его «доставляли». Другие видели в этом привилегию, а Егор - ущемление прав и достоинства.
        - Поздравляю! - Серьезно сказала она и протянула ладонь.
        Он тоже очень серьезным, внимательным взглядом посмотрел ей в глаза.
        - Спасибо, Линка!
        Снова затрезвонил его телефон. Лина торопливо, без смущения чмокнула Егора и чуть оттолкнула от себя.
        - Беги. До завтра!
        - Спокойной ночи.
        Она чувствовала себя, словно воздушный шарик - наполненной до предела, вот-вот лопнет!
        Так хотелось поделиться с кем-то, но нужных, подходящих слов Лина не знала. Их и не было, наверное, не изобрели!
        Дед посмеивался, глядя, как внучка танцует в обнимку со шваброй.
        - Излишне спрашивать, как прошла встреча, да?…
        - Ага!
        Глава 9
        Утром она первым делом проверила телефон на предмет новых смс. Зироу, как выразился бы Федя!
        Ладно, Егор ведь и не обещал, что будет писать. Но мог бы. Хоть бы смайлик какой прислал… в подтверждение, что вчерашнее не прекрасный сон, а все было на самом деле: и море, и прогулка, и поцелуи…
        Воспоминания удержали Лину в постели. Она почувствовала себя героиней романтического фильма. Такой неотразимой, воздушной, очень счастливой. Лежит, улыбается, локоны по подушке красиво рассыпаны. Хеппи энд. Титры.
        - У тебя вроде будильник звонил, - проскрипел дед за ширмой.
        Вторым делом стала ревизия шкафа. Куча одежды на полу росла. Счастье стремительно убывало.
        Лина поняла, что ей абсолютно нечего надеть. Не может она явиться, как обычно, в потрепанной спортивной форме. И новый костюм тоже не годится - еще велик!
        Юбка! Нужна юбка! Срочно! Прямо сейчас!
        Почему? Зачем? Эти вопросы были неуместны!
        - Что за раскопки? - Решился все-таки спросить дед, когда Лина влезла в шкаф уже с головой.
        Пыхтя, она вытащила коробку с вещами, которые мама прислала еще к Новому году.
        - Это не то, это тоже, - бормотала Лина, отбрасывая свертки.
        Дедушка крякал, обходя завалы. Решил, что безопасней заняться завтраком, чем продолжать расспросы.
        - Вот она!
        Лина выудила упаковку с теннисным костюмчиком, скрылась за ширмой, но спустя минуту издала протяжный горестный стон. К юбке прилагалась маечка в обтяжку. Оказавшись в этом наряде перед зеркалом, Лина констатировала, что верх никуда не годится. Вот и стонала.
        Где это видано? И поцелуй случился, и свидание практически настоящее, а грудь у нее плоская как у мальчика!!!
        Конечно, она не ждала, что за ночь из гадкого утенка превратится в прекрасного лебедя, но хоть какое-то подобие женственности должно было проявиться!
        Может быть, в лифчик поролон напихать? Лина слышала, что некоторые девочки так делают. Или специальное белье покупают, уже с накладками. Она еще тогда представила, как, наверное, на корте бегать неудобно с такими штуками.
        Теперь на удобство было плевать.
        Она вообразила, как Егор смотрит на нее разочарованно, и на глаза навернулись слезы.
        Если бы рядом была подруга, Лина непременно услышала бы что-то вроде «дура, он же видит тебя каждый день, не в юбке дело, и не в майке, и не в твоей фигуре!».
        Но подруги не было.
        Были слезы. Была майка, облепившая плоскую грудь. Был перепуганный дед, который терялся в догадках, кто подменил внучку. Когда всхлипывания за ширмой переросли в судорожные рыдания, он схватился за телефон.
        Лина обрывочно услышала: швыряется… истерика… ты же мать, у тебя получится… ну хотя бы попробуй…
        Был разговор с мамой. Он, конечно, помог немножко. Лина даже посмеялась в конце, когда мама рассказала, как сама собиралась на первое свидание и, перемерявши все наряды, в итоге по запарке выбежала в колготках, забыв надеть юбку.
        Но окончательно привел ее в чувство звонок Мика. Привычный голос вернул все на свои места. Лина еще икала от рыданий, отводила трубку подальше, машинально все одергивала майку, приглаживала волосы, но уже понимала, что жизнь налаживается. У нее есть друг, подопечный, можно сказать. Есть дед и мама - родные, пускай не идеальные. И грудь тоже есть - просто еще не выросла!
        А главное - есть Егор!
        Она увидит его совсем скоро. Неважно, что на ней будет надето. Нет, не так - важно, но не принципиально.
        В то время, как она зарылась в шкаф по пятому разу, мальчишки ждали ее на корте. Оба были сердиты. Лина не догадывалась, что Егор тоже нервничает. И злится на себя из-за этого волнения - непривычного, непонятного, очень похожего на истерику. Он даже был рад, что Лина опаздывает. Это была как отсрочка. Но и собственная радость по такому поводу бесила невероятно. Словом, Егор чуть ли не впервые в жизни чувствовал себя неуверенно.
        Настроение Мика тоже удивило бы Лину. Договорив с ней по телефону, он сделался хмур, словно она пообещала приехать не через двадцать минут, а через двадцать лет.
        - Может, разомнемся, пока Линка едет? - Предложил Егор с некоторой издевкой в голосе. Он был уверен, что Мик, как всегда, откажется.
        Но тот внезапно ответил в тон - ядовито:
        - Да чего там разминаться! Давай сыграем.
        Егор опешил.
        - Серьезно? Пошли!
        И когда Лина, перебрав всевозможные наряды, перепробовав разные прически и варианты макияжа, все-таки явилась на корт, ей открылась дивная картина: долгожданный спарринг Мика с Егором.
        Вернее, сначала Лина еще на подходе услышала вопли. Радостная мысль о том, что Мик преодолел себя и встал играть с другим соперником, заставила прибавить шаг. А собственно соперник - окаменеть.
        Застыв у корта, она забыла даже о вчерашнем. Она забыла, что надо переживать из-за внешнего вида или из-за того, как теперь себя вести с Егором, или как он посмотрит на нее, что скажет ей, поцелует ли …
        На какое-то время ею полностью овладело торжество. Получилось! Конечно, Лина надеялась, что рано или поздно это случиться, - Мик расчехлит ракетку не только ради игры с ней. Но это случилось так скоро, и сама игра выглядела настолько эмоциональной, что у Лины подкашивались ноги.
        Она попятилась, села на ощупь, переводя взгляд с Егора на Мика. Ребята держали мяч потрясающе долго - в самый длинный розыгрыш Лина насчитала тридцать пять ударов.
        Игра была в самом разгаре.
        Мик опять выдавал целые тирады, обращенные к самому себе. Топал, как слон, догоняя мячи. Лина с досадой отметила, что и техника у него снова хромает. Отбивался хорошо, но атака снова выглядела беспомощно, слишком нахраписто. А потом следовал взрыв - то орал, то по лбу себя хлопал, то прыгал, как маленький истерик возле витрины со сладостями.
        Егор взмок так, будто его облили из ведра. Как всегда, наблюдая со стороны его игру, Лина ощущала, что сердце разгоняется, будто на взлет. Он был потрясающе хорош. Правда, этот спариннг не походил на все остальные. На корте, как в жизни, Егор обычно был спокоен, уверен в себе, благодушен даже. На своих ошибках он улыбался и пожимал плечами, словно поражаясь, как так вышло нелепо. Забивая, просто шире улыбался. А сейчас ямочек на его лице она не видела. И движения выглядели резче, агрессивней. Лина вдруг поняла, что он злой, как черт. Ракеткой бьет как хвостом, хлещет. Она услышала счет и поняла, в чем дело.
        Мик вел 5:3.
        В это было невозможно поверить! С такими психами, с такой техникой, - и выигрывать у Егора?!
        Она рискнула переспросить. Мальчики только сейчас заметили ее присутствие. Егор с усмешкой крикнул:
        - Ты все услышала верно. Мик ведет пять: три. Валерьянку принесла?
        Это был намек на поведение Мика, разумеется. Удар ниже пояса. Лине хотелось бы думать, что Егор это делает из доброго побуждения. Она также хотела поверить, что он проигрывает нарочно. Не сливает игру, а просто чуточку поддается. Но судя по розыгрышам, вряд ли. Яростные взмахи Егоркиной ракетки опровергали напрочь эту теорию.
        Он был на взводе, он чуть зубами не скрипел, он был сам на себя не похож.
        Лина испуганно наблюдала продолжение игры. Ей казалось, что вот-вот случиться что-то непоправимое. Тренируя Мика, они с Егором не ждали от него побед, они только хотели поддержать, помочь ему научиться владеть собой. В итоге он оказался сильней? Его буря захватила и Егора. Пламя поглотило лед.
        Нет, нет, конечно, Егор не был ледяным или замороженным, но его спокойствие и уверенность должны были победить бешеный темперамент Мика. А на практике получалось наоборот. И Лине становилось страшней с каждой минутой. Как отреагирует Егор, если Мик выиграет? Как ей самой реагировать?
        Заранее переживая, Лина уже не так внимательно следила за очками, и выдохнула с облегчением, услышав, что Егор сравнял счет. И все же стиль его игры изумлял. Она привыкла к другому Егору.
        Был напряженный момент: Мик подал, мяч розыграли, подержали немного на задней линии, потом Егор выбежал к сетке. Он пробил слета на хавкорт, но Мик достал мяч и послал свечу. Лина подскочила. Егору удалось догнать, и она не сдержала радостного крика. Но тут же, спохватившись, зажала ладонью рот. Мик поднял «мертвый» мяч, розыгрыш продолжался, да в таком темпе и с таким мастерством, что Лине только оставалось восхищенно качать головой.
        В тот момент, когда Егор в очередной раз атаковал, вдруг раздался взрывной грохот. Где-то совсем рядом шпана баловалась с петардами, видимо, разогреваясь перед 9 мая.
        От резкого звука Лина встрепенулась, краем глаза уловив странное движение Мика. Он то ли упал, то ли присел так низко, стараясь отбить мяч. С другой стороны метнулся Егор.
        В следующее мгновение снова взорвалась петарда и завыла сигнализация. Лина перевела взгляд на корт и, еще не понимая, что случилось, бросилась к ребятам. Зажав голову руками, Мик на полусогнутых - будто выполняя упражнение «гусиный шаг» - бежал к лавочкам. Егор поспешал за ним.
        - Вы чего? - Крикнула Лина. - Что такое?!
        Егор все окликал Мика и не ответил. Петарды взрывались одна за другой, вой сигнализации тоже не смолкал. Дядя Сережа вышел из своей каморки и ругался у входа, грозя догнать паршивцев и надрать им задницу.
        Не опуская рук, Мик уселся на лавочку, сжавшись так, что коленки уперлись в подбородок. Его колотило.
        Егор тихо, будто самому себе, проговорил:
        - Он решил, что это настоящие взрывы…

* * *
        Мик ушел, так и не сказав ни слова. Опустив голову низко-низко, словно в чем-то был виноват.
        Лина с Егором так и стояли в проходе, не глядя друг на друга. Пришли ребята, начались игры, индивидуальные тренировки. Палыч тоже пришел, не взирая на выходной. Он любил свое дело, любил детей, и, конечно же догадался, что эти двое стояли тут неспроста.
        Им пришлось рассказать о Мике. Впрочем, Лина даже рада была разделить ответственность.
        Они, как и предполагали, получили взбучку за самодеятельность.
        - Я же не слепой, - с горечью заметил Палыч, - вы на тренировках оба вареные, и думаете, я ничего не понимаю? Выкладывались с Миком по полной программе, школу прогуливали, а в результате - что?
        Лина сидела красная, как из бани.
        Егор, стараясь сохранить привычный независимый вид, с интересом разглядывал потолок.
        - А в результате - ноль, - сам себе ответил Палыч, - к турниру не готовы, Мика до стресса довели, родители рвут и мечут!
        - Мы что ли петарды взрывали, - дернул плечом Егором.
        - И причем тут родители? - Зацепилась за другое Лина. - У меня дед все понимает…
        Палыч хмыкнул и сообщил, что ее бедный дед извелся в тревоге, звонил ему уже не раз и не два, и просил «держать руку на пульсе».
        Блин, подумала Лина.
        Больше мыслей не возникло.
        У Егора была такое выражение лица, словно и в его голове стало совершенно пусто.
        Палыч глубоко, по-стариковски вздохнул.
        - Ладно, что вас терзать. Сделанного не вернешь. Давайте думать, как исправлять будем. До турнира месяц остался. Егор, тебе бы размяться, как следует, в Пятигорске через неделю игра, там сетка неполная и состав подходящий…
        - Ну че… - заныл Егор, как последний разгильдяй и двоечник, вызванный к доске.
        - Поедешь, - решил Палыч.
        И вдруг посмотрел на Лину лукаво, словно знал не только про занятия с Миком и прогулы в школе, но и вчерашний вечер. И вообще.
        - А ты, Линуська, хочешь в Пятигорск?
        В данный момент Лина хотела одного - остаться наедине с Егором и все обсудить. Мика, турниры, их будущее.
        Поймать взгляд Егора не удавалось. Ему по-прежнему было интересней на потолок любоваться.
        - Я не знаю, Дмитрий Палыч…
        - Чего не знаю… Поехали. Микст сыграем. - Сказал небрежно Егор.
        Они глядели друг на друга в упор некоторое время. Тренер, кажется, засмущался.
        - Линочка, деточка, - как дедушка, обратился он к ней, - я вообще-то пошутил, в Пятигорске тебе делать нечего, девочек там, как всегда перебор. Нет, если очень хочешь, поезжай, пожалуйста, Макс своих десятилеток повезет, можешь с ними прицепом.
        Лина представила такую картину: тренер с малышами, Егор с Джонни (куда ж без него?!) и с папаней, и она - не пришей козе баян!
        Но следующая картинка тоже не радовала: она на тренировках одна, без Егора.
        И еще неизвестно, чем кончится эта история с Миком. Вернется ли он вообще…
        - … ты слушаешь нас?
        Палыч с Егором одновременно уставились на Лину выжидающе и сердито.
        - Я все про Мика думаю, - честно ответила она.
        - Да уж, есть о чем подумать.
        Палыч встал, прошелся по комнате, словно медведь, вразвалку. По его походке вообще трудно было представить, насколько он подвижен на корте. Лине всегда казалось, что Палыч без ракетки просто не знает, куда руки девать, потому вечно прячет их за спину и двигается неповоротливо.
        - Дмитрий Палыч, а как вы думаете, может его тоже на турнир заявить? - Вдруг спросил Егор. - Может, клин клином вышибить, а?
        - Скажешь! Он и так в постоянном стрессе, сегодня еще получил. Кстати, мне показалось, или ему мяч в лицо попал?
        Лина недоверчиво нахмурилась.
        Такое редко случалось даже с новичками. Егор тоже в сомнении покачал головой, протянул:
        - Да ладно…
        - Да складно, - передразнил Палыч, - я могу ошибаться, конечно, я только подходил, с той стороны кортов розыгрыш видел, а потом за этими недоумками помчался…
        Лина хихикнула, представив, как тренер преследует мальчишек.
        - Догнали?
        - Естественно, - хмыкнул тот с невероятным апломбом, становясь вдруг похожим на Егора.
        Все-таки мальчишки всегда мальчишки, подумала Лина. Даже если им уже за сорок!
        Егору не терпелось узнать судьбу «взрывателей».
        - И че? Бомбочки-то отняли?
        - Сами отдали. Мы еще и в магазин зашли, где им эту пиротехнику продали.
        - Продавцов построили? - Довольно уточнил Егор.
        - Ну типа того, - в тон ему ответил тренер.
        - Это все хорошо, - задумчиво вклинилась Лина, - но что с Миком-то делать? тем более, вы говорите, в него мяч попал!
        Палыч сказал, что это как раз не так страшно, как причина попадания.
        - Да я ж не нарочно, - сразу пошел в атаку Егор, - пробил, конечно, но ведь не в него целился, не маленький…
        Палыч опустился на стул, устало перебил:
        - Да никто тебя не винит. Мик на нерве играет, натянут как струна, а тут взрыв, легко ли… Отвлекся он, вот и прилетело! Это самое поганое, ребята, - все вы правильно поняли, он парень игровой, но слишком много сейчас на него навалилось.
        - И как ему помочь-то? - Спросила Лина, заметив, что у Егора непроизвольно сжались кулаки, будто он собирался биться за Мика прямо сейчас.
        - А зачем тебе это? - Жестко спросил Палыч.
        Лина сама недавно задавала тот же вопрос Егору. Но они оба решили, что ответ не нужен. Тренер ждал четкой формулировке. Как на корте, когда отрабатывали комбинации, - нужна конкретная задача. Цель.
        - Просто помочь, - пробормотала Лина.
        - Для чего? Он тебе кто, брат, сват?
        - Дмитрий Палыч, а вы зачем в тренерскую пакеты с едой стали носить? - Вкрадчиво спросил вдруг Егор.
        Палыч расхохотался. Но тут же снова стал серьезным, даже печальным.
        - Да не жрет он! Гордый! Все вы в этом возрасте бараны настырные, и самолюбие вон из ушей хлещет!
        - А чего вы переживаете? Он вам кто? Брат, сват?
        - Ты, Гошка, не хами! И меня с собой не равняй, я делаю, так и отвечать тоже мне. А вы накосячите, так кто за вас разгребать будет? Ты знаешь, какую истерику мне тут твой папа закатил? И не только он один!
        Лина с Егором недоуменно переглянулись.
        - По какому поводу? - Поинтересовался он с деланным безразличием.
        - Все по тому же! Кто тебе дал задание тренировать этого оборвыша?
        - Да он! Да я!
        - Да мы! - Влезла Лина.
        - Цыц! - Палыч легонько постучал ладонью по столу. - Вы что, маленькие? За тренировки, за корты деньги платят. И это нормально, что родители недовольны. Большинство родителей, - уточнил он.
        До Лины дошло. В самом деле, наивно было полагать, что взрослым понравиться их идея. Спарринговать «нелегала», тратить силы и время, неизвестно зачем, занимать корты, создавать конкуренцию и показывать недостойный пример остальным. Головная боль, а не идея.
        Палыч поднялся.
        - Закругляемся, ребята. У меня тренировка. А вы, если хотите, поиграйте.
        - Так что, кто-то серьезно против, чтобы Мик к нам приходил?
        - Я думал, что вы поняли, - разговор между нами! - Палыч неожиданно подмигнул. - Я пока вам ничего не запрещал, так?

* * *
        Егор с Линой решили не тренироваться сегодня. Оба были слишком взвинчены, чтобы играть. Они вышли с кортов, побрели вдоль моря, держась за руки. Но это была не романтичная прогулка, а деловое свидание. Они озабоченно спорили, чем и как помочь Мику.
        - Давай хоть позвоним ему для начала, - предложила Лина.
        - Спорим, он трубку не возьмет!
        - Возьмет! Он гордый. Он сделает вид, что вообще ничего не случилось!
        Она набрала номер. Абонент оказался вне доступа.
        - А где он живет, мы даже и не знаем… - протянула Лина разочарованно.
        Егор выразил надежду, что Мик явится на корты, как ни в чем не бывало. Может, он и нервный, но брать себя в руки умеет.
        - А помогать надо знаешь как? На турнир его взять!
        - Так Палыч же сказал, что нельзя!
        - Палыч тоже человек, может ошибаться. Мику нужна победа! Я пацан, я знаю, что говорю.
        Лина обиженно уточнила, что может не понять девочка в данной ситуации.
        - Да все. У вас, у девочек, все шиворот-навыворот.
        Она остановилась, вырвала руку.
        - Это ты сейчас со мной поссориться решил?
        - Вот! - Засмеялся Егор, взъерошив чуб. - Я же говорю, вы все с ног на голову переворачиваете! Кто с тобой ссориться, Аполлоша?
        Она фыркнула и попросила не называть ее так. Егор примирительно сжал ее ладонь. Лина не стала упираться, только легонько ткнула локтем его в бок. Чтоб соблюдал дистанцию. Он засмеялся и сжал ее так, что дышать стало трудно.
        Постояв так немного, задыхаясь, глядя друг другу в глаза, они поняли, что свидание все-таки романтическое. И как начали целоваться!
        В какой-то момент Лина едва не разрыдалась, вспомнив слова Палыча о турнире.
        - Это что же, получается? - Отстранившись немного, она смотрела на Егора испуганно. - Ты уедешь, а я - останусь?
        - Аполлинария Матвеевна, что за истерики? - Он попытался разрядить атмосферу шуткой. - Тебе сказано было, тоже поезжай!
        - Ага! С твоим папой! Чтоб он меня сгрыз!
        - Да причем тут ты?! Он тебя знать не знает!!!
        - Если он Палычу мозги ковырял насчет Мика, то про меня он точно все разузнал. Скажет, нашел себе сообщницу! Или еще хуже, решит, что это я тебя подбила…
        Егор с досадой тряхнул головой.
        - Да перестань ты! Отец знает, что меня не подобьешь! И вообще, я с ним после такого сам никуда не поеду. Мама повезет, если надо. Честно говоря, мне - не надо совсем! Что я в Пятигорске не видел?
        - Ну баллы наберешь… - нерешительно сказала Лина.
        Ей не хотелось давить на него. Спорт есть спорт. Тренер сказал - участвуй в турнире, значит, никаких отговорок! У нее же два варианта - страдать в разлуке или поехать вместе с ним, и страдать от собственного несовершенства и его родителей.
        Денег на поездку нет. Нарядов нормальных нет. Уверенности - ни в чем!!! - тоже нет.
        Лина так привыкла подсчитывать потери, а потом компенсировать их чем-то положительным.
        Что же есть у нее на данный момент? Вот это солнце и море, и пляж, по которому они идут вдвоем. Тут они впервые поцеловались. И снова это делали всего минуту назад!
        Есть Егор. Сейчас. Здесь.
        А в Пятигорске, на турнире, то ли будет он рядом, то ли нет - еще неизвестно!
        Это она снова взялась прикидывать отрицательные моменты. Напрасный труд. Бессмысленный. Зачем думать о том, что еще не случилось.
        - Давай мы про поездку потом решим, а? - Жалобно прошептала Лина.
        Глава 10
        Синяк был бледно-зеленый с фиолетовым отливом.
        Палыч оказался прав - мяч попал Мику в щеку.
        - Красавчик, - тренер показал большой палец.
        - Герой, - говорили парни и, хлопали по плечу, будто принимая в свое братство.
        Девочки хором ахнули, прозвучало возмущенное «кто ж тебя так?!».
        Мик повел плечом, словно сгоняя комара. Стало ясно, что подробностей не будет.
        Лина поймала его взгляд и вдруг поняла, что не гордость пригнала его сюда. Он смотрел неуверенно, без обычного вызова. Будто спрашивал. И ответа не ждал.
        Он знал ответ заранее.
        Автор синяка в этот момент пожимал своей «жертве» ладонь.
        - Больно? - Тихо спросила Лина, чтобы не молчать.
        - Не очень, - тоже шепотом ответил Мик, - только улыбаться неудобно.
        Можно подумать он часто это делал!
        Вероятно, ее мысли отразились на лице, Мик демонстративно изобразил голливудскую улыбку. Блеснули зубы. Нахально засветились глаза. А на щеке, где разливался синяк, внезапно образовалась ямка… как у целлулоидного пупса…
        Лина смотрела, не отрываясь. Ее будто затягивало в воронку.
        Стоп-кадр.
        Егор потряс за плечо.
        - Ты заснула? Побежали! Мик ты на стенку?
        - Если можно, - Мик бросил взгляд на тренера, Палыч кивнул.
        Ребята пробежали пару кругов, как обычно болтая. Лина старательно не слушала: обсуждали опять Мика. Никто в группе, конечно, не знал, откуда появился фингал, и что вообще произошло. Карина с Егором бежали впереди. Потом отошли в сторонку, как раньше, - вдвоем. Только за руки не держались.
        Лина знала, что они-то уж точно не о Мике говорят.
        Она решительно выбежала с кортов и направилась к стенке.
        - Ты почему вчера телефон отключил? - Тоном сердитой бабушки спросила издалека.
        Мик, не сбавляя темпа, крикнул:
        - Потом объясню.
        Она встала у стены, загородив ему квадрат.
        Злость требовала выхода. Лина могла бы сейчас не только на линию огня выскочить, но и ракетку у него отобрать, и еще мячиком вдарить как следует! Во вторую щеку. Для симметрии!
        Все наперекосяк, ну все!
        Егор разбирается с Кариной. И еще неизвестно, чем это кончиться!
        Мик, которого она считала уже другом, отключает телефон. И весь вечер она за него переживает! Весь вечер только об этом они с Егором и говорят! Как будто больше не о чем!
        Друг, ага! Они же даже не знают, где он живет!
        Случись что, и…
        Зачем она вообще думает о таком?!
        - Ну и что ты трясешься? - Он подошел к ней, поигрывая ракеткой.
        С таким видом, что стал похож на Джонни.
        - От злости! - Рявкнула Лина. - Можно подумать, ты не понимаешь, что мы волновались!
        Мик усмехнулся, - мелькнула ямочка.
        Лина отвела взгляд.
        - Дай мне свой адрес!
        - В гости хочешь?
        - Мик! Просто скажи адрес!
        - Хватит, Лин, я не младенец, нечего мать Терезу изображать! Иди бегай, а то Палыч и мне, и тебе вставит! Иди!
        Он оторвал ее от стены.
        - Я не могу, - прошептала она, - там Егор… с Кариной.
        - Дура! А где им еще быть? Это же тренировка!
        - Они разговаривают. Вдвоем.
        Кажется, выражалась она не очень внятно. А выглядела еще хуже! Истеричка!
        Мик глубоко вздохнул. Подолом олимпийки вытер ей лицо - мокрое то ли от слез, то ли от пота. Легонько потряс за плечи.
        - Эй, соображай давай! Он же с ней встречался, теперь надо расстаться, так? По-человечески! Или что? Ты хочешь, чтобы он ее в ресторан пригласил и официально поставил в известность, что у него теперь другая девушка?
        Формулировал Мик, как всегда, четко. Только Лине это не помогло. Она сама все понимала. И все равно было страшно. То есть, не страшно, а … зыбко… зябко… все казалось размытым, неопределенным…
        - Ты перенервничала просто, - сделал он вывод, - водички глотни и занимайся!
        Лина хлюпнула носом:
        - Ну и кто тут мать Тереза?
        Они засмеялись. Мик картинно схватился за синяк, но она успела снова увидеть ямочку.
        Ей не хотелось высказывать Егору претензии и выглядеть ревнивой идиоткой. Но так и вертелось на языке: мог бы предупредить!
        Казалось бы, чего проще? Мол, так и так, мне с Кариной надо перетереть сложившуюся ситуацию. Поставить точки. И прочие знаки препинания.
        - Ты чего такая? - Всю тренировку потом доставал Егор.
        - Ничего, - только и бурчала она.
        Опыта нет, вот чего! Отношения надо строить, так пишут в журналах и говорят взрослые. Об этом Лина в курсе. Но теоретически. Как их строить и зачем, она не понимала.
        Вот есть она и есть он. И между ними притяжение.
        И все.
        И - все?!
        Голова кругом. Сердце туда-сюда скачет, как давление у дедушки. То замирает пульс, то колотится в горле так, что ни слова не скажешь. Да и слов-то нет!
        Вот они идут с тренировки, он ее провожает, за руку держит, говорит что-то, рассуждает, кажется, о турнире, а она… молчит и молчит… плевать ей на турнир!
        И что с этим делать?
        Целоваться!
        Когда они целуются, то все просто!
        - Далеко ушли, - прозвучал насмешливый голос Мика.
        Ну да, застряли во дворе рядом с кортами. Смотрели на него одинаковыми осоловелыми глазами. Мик покачал головой:
        - Ладно, голуби, до завтра!
        - Утром придешь? - Сипло уточнил Егор.
        - Давай.
        - Спроси ты у него, - Лина пихнула Егора в бок.
        Он понял сразу. Это получалось обсуждать без смущения и сумятицы. Мик по-прежнему оставался связующим третьим.
        - Скажи, где ты живешь, ага?
        Мик усмехнулся краем рта.
        - Навестить болезного желаешь? Синячок подлечить?
        - Брось! Вдруг что…
        - А знаете? Проводите-ка меня и дело с концом. Успокоитесь оба. А то я чую, вам энергию некуда деть!
        Они расцепили объятья, побрели рядом с Миком по обе стороны. Как конвой. Он улыбался. Теперь уже от души. Поглядывал искоса то на Егора, то на Лину.
        - Ну что, детский сад, штаны на лямках? Любовь-морковь и все дела?
        - Мик, а ты в турнире хочешь участвовать? - Вдруг спросил Егор.
        Тот не удивился.
        - Да не очень. Палыч уже спрашивал. К тому же, документов нет, кто меня возьмет?
        - Документы не проблема, - тоном агента ноль-ноль шесть заявил Егор, - хочешь или нет?
        Лина подергала Мика за руку.
        - Соглашайся!
        - Братцы, я понимаю, вы сейчас в своей этой… эйфории всех вокруг готовы осчастливить. Но мне по барабану, правда. Чухня это все!
        Он сплюнул даже. Лина заметила, что роль оборванца из трущоб ему не очень идет. Мик вяло отбрехнулся, что ей видней. Слово за слово, пока не вмешался Егор, они спорили о пустом. И правда, детский сад!
        Егор толкнул речь о том, что надо прорываться, а не трепаться. Везде, и в теннисе, и в жизни - надо бороться!
        - Бороться за что? Или против кого? Вы благородные сеньоры и сеньориты, а я - ноль без палочки, - констатировал Мик, - это нормальное разделение классов, так всегда было и будет.
        - А я отцу сказал, что хочу стать тренером по теннису, - неожиданно признался Егор.
        Лине он этого не говорил.
        Она аж рот распахнула. И споткнулась. Мик подхватил. Егор обошел его, и взял ее за руку.
        - Что? Я так хочу! Имею полное право сам решать!
        - Во балбес! - Восхищенно присвистнула она.
        - Скребешь на свой хребет? Адреналину не хватает, - небрежно высказался Мик.
        Егор стал доказывать, что это не так. Многословно. Будто сам был не уверен. И это бросалось в глаза. Лина испытывала по этому поводу сложные чувства. Хотелось вытрясти дурь из его головы. Но и жалость была. И восторг тоже. У Егора блестели глаза, и вообще вид он имел очень вдохновенный. Будто поэму сочинял.
        - Эту бы энергию да в мирных целях, - вздохнул Мик.
        - Думаешь, запретный плод сладок? Я не только из-за этого! Реально, не представляю себя в роли бизнесмена!
        - А в роли тренера, значит, представляешь?
        - Палычу все веселей живется, чем моему папочке с его миллионами!
        - Тебе видней. У моего миллионов не водилось, но бизнес был. Нормально жилось, интересно. Мы, конечно, редко виделись, занят он был по уши, но…
        - Какой бизнес? - Деловито прервал Егор, и Лина едва его не стукнула.
        Мик впервые заговорил о прежней жизни, какая разница, что за бизнес!
        - Автомобильный.
        - А! Автомобили и я люблю.
        - Так вперед. Купишь себе автопарк, кто мешает?
        - Лучше корты отстрою, - задумчиво проговорил Егор, - или вот… можно нашу академию расширить.
        Лина с Миком переглянулись, сдерживая улыбки. Теперь детсадовцем выглядел Егор.
        Они еще порассуждали на тему, куда пристроить денежки Егоркиного отца. Размечтались. Егор снова вдохновился, выдавал идею за идеей. Среди прочего собрался стать официальным спонсором местных турниров. Для самых маленьких тоже - мягкими мячами можно играть, призы выдавать какие-нибудь интересные, мастер-классы устраивать.
        - А пока давайте мороженого слопаем, - сам себя притормозил он.
        Мик отказался и торопливо попрощался.
        - Ты же хотел показать, где живешь! - Возмутилась Лина.
        - В другой раз.
        Он рванул через дорогу. Ну не догонять же!
        Лина смотрела, как ракетка хлопает по худой спине.

* * *
        Через несколько минут от него пришло сообщение. Точнее, даже два, так как текст был длинный.
        «…если бы весь адреналин, затраченный Надалем за две недели «Ролан Гаррос», собрать в одном месте, то полученной энергии вполне хватило бы, чтобы любой человек прыгнул с земли прямо на вершину Эйфелевой башни».
        Это была явно цитата из какого-то издания.
        Лина быстро отбила:
        «Это намек?»
        «Да», пришел ответ.
        «На что?».
        «На вектор».
        Лина вытаращила глаза. Недоумение заставило ее почесать телефоном макушку. Как дед прямо! Но это не помогло.
        «Вектор чего?», сформулировала она, наконец.
        Мик прислал:
        «Энергии!» и смайлик с высунутым языком.
        Лина написала: «Поясни!», потом стерла и написала: «Чем плох наш вектор?». Потом и это убрала, написала: «Могут быть разные вектора». Исправила на «векторы». Добавила: «Могут быть разные векторы сразу».
        Перечитала и чертыхнулась. Запуталась.
        Она уставилась вдаль, постукивая мобильником подбородок.
        И тут из магазина вышел Егор с мороженым.
        - Извини, очередь. Ты чего?
        - Да так. С Миком переписываюсь. Он по ходу трубу сменил, Интернет появился. Интересно, где он работает, а?
        - Ага.
        - В смысле?
        - В смысле, я согласился, - Егор блеснул ямочками, - интересно, где.
        - Может, узнать как-нибудь?
        Лина машинально откусила от мороженого и закашлялась так, что слезы брызнули. Егор аккуратно похлопал ее по спине. Отдышавшись, Лина заговорила быстро и горячо. О том, что узнать следует не только это, но и многое другое. Желательно, все! За Миком надо проследить и убедиться, что ему ничего не грозит.
        Егор пощупал ее лоб.
        - Ты перегрелась сегодня?
        - А что? Ты сам вон как загорелся, на турнир его хочешь заявить!
        - Это другое.
        Она отмахнулась:
        - Да то же самое! Забота о ближнем, называется. А ближний пишет, чтобы мы свою энергию в другую сторону направили.
        - Прям так и пишет?
        - Ну вроде того.
        Ее сотовый снова пиликнул, приняв смс-ку.
        - Вот, пожалуйста.
        Лина прочитала: «Егор рядом?». И напечатала на ходу: «рядом». Хотя хватило бы и короткого «да».
        Егор шел рядом. Держал ее за руку. Они ели мороженое, улыбались друг другу и вид имели счастливый, как положено влюбленным.
        Только мысли о Мике мешали полностью расслабиться. Во всяком случае, Лине. Теперь она уже то и дело в разговоре возвращалась к нему. И стало заметно, что Егора это раздражает.
        - Может, он и прав. Ты заигралась, Лин, - смягчая слова улыбкой, высказался он, - выслеживать, узнавать, все такое… еще МЧС подключим давай… в общем, чушь несешь…
        Лина вспомнила старую шутку:
        - Осторожно, несу чепуху, могу уронить!
        И другим, каменным голосом добавила:
        - Смотри, он в чужом городе, в школу не ходит, где-то работает, пугается взрывов петард, и вечно голодный… и вечно в одном и том же костюме…
        - Лина!
        - А может, ему и правда, удастся турнир выиграть, Егор? Тогда все по-другому может быть, понимаешь? Все изменится!
        - Что? Ну что изменится? Ему не надо будет работать? Или он сразу в школу побежит грызть гранит науки?
        Она спросила, зачем тогда он вообще это предлагал. Егор ответил, что не планировал глобальных перемен. Просто хотел оказать дружескую услугу. Причем в своих же интересах.
        - Это что за интересы?
        Он остановился и в упор посмотрел на нее.
        - А как ты себе представляешь его участие? Зарегистрировать официально не получится, значит, что?
        Лина сощурилась, соображая. Почему-то раньше ей не приходило в голову задаться этим вопросом.
        - Так что ты придумал-то?
        - Мик меня заменит.
        - Как?!
        - Наперекосяк! - Голосом Джонни огрызнулся Егор.
        Лина дернула его в направлении лавочки. Да так резко, что ее мороженое брякнулось на землю. Не судьба ей сегодня полакомиться!
        - Давай сядем. Я ничего не понимаю. Еще раз. По буквам.
        Егор сумбурно, то и дело взлохмачивая чуб, принялся растолковывать суть плана. Он сказал, что идея появилась давно. Ну как давно? Когда он узнал, как по-настоящему зовут Лину.
        - А мое имя-то здесь причем? - Перебила она оторопело.
        - Да не имя! А то, что твой дед попросил и все. Никому нет дела. Никто не смотрит наши документы. Тем более, на местных турнирах. А организаторы у них меняются постоянно, ага!
        - Не тарахти, а?
        - Короче. Я подаю заявку на себя. И Мик выступает. Врубилась?
        Она уточнила:
        - Вместо тебя?
        Он кивнул.
        - Суперплан, ага?
        - Да чего там, гениальный! - Лина вскочила со скамейки и стала слоняться туда-сюда, бурча себе под нос:
        - Ну и кто тут перегрелся! Ты чокнулся! Сбрендил однозначно! И деда-то приплел! Дед вместо меня никого не выставлял, просто имя назвал другое.
        Она остановилась вдруг резко, развернулась к Егору.
        - А в чем, кстати, твой интерес? Ты говорил, что для себя стараешься?
        - Я тебе больше ничего не скажу, - капризным тоном заявил он, старательно демонстрируя обиду.
        Переиграл. Обида была настоящая. Лина поняла, что уязвила его больше, чем ожидала.
        - Гош, ну ведь правда ерунда… Я не понимаю, зачем!
        - Потому что обрыдло все! Достало!
        - Хочешь отца зацепить! А ты понимаешь, что Мика подставишь? Ну нарушишь ты правила, докажешь всем, какой независимый и благородный, а он останется в дураках! Дальше финала все равно не пустят, родоки твои придут игры смотреть…
        - Пусть! На это и расчет! Он громче всех возмущался, зачем взяли этого хохла! Вот пусть посмотрит, зачем!
        Лина устало спросила, откуда ему знать, кто и какими словами возмущался. Егор так же вяло отозвался:
        - Уж я представляю.
        Они поглядели друг на друга и обменялись улыбками - вскользь. Лина встрепенулась, опомнилась, будто только сейчас осознала, с кем она разговаривает.
        Это же Егор!
        Они вместе, рядом, так какая разница, что происходит вокруг?!
        Как только они отгораживались от всего мира, все шло прекрасно. Но стоило вернуться на землю, и - бац! - нахлобучивало проблемами, как сугробом. Не пошевелиться и жутко холодно.
        Она еще помнила снегопады в Воронеже.
        - О чем ты думаешь? - Спросил Егор, взяв ее за руки.
        - О зиме. О снеге. О маме…
        Она ждала, что он попросит: расскажи… Но Егор сказал:
        - А я все про турнир думаю. И про Мика.
        Она заставила себя улыбнуться:
        - Вот ему, наверное, икается!

* * *
        Тревога преследовала ее. Временами даже в паранойю превращалась. Лина плохо спала, представляя, что вот-вот Егор ее бросит. Почему? Причин хватало. Одно только отражение в зеркале выбивало почву из-под ног. Что он в ней нашел? Тощая, блеклая, ни лоска, ни шарма.
        Тьфу!
        И поговорить с ней не о чем!
        Только теннис их объединял, только о нем и болтали.
        Бросит. Точно, бросит!
        Кроме того, она страшно волновалась за Мика. По яростному блеску его глаз было ясно, - что-то не так. То ли обиду он затаил на нее с Гошкой из-за их чрезмерной опеки, то ли сил после его таинственной работы не оставалось - их спариннги прекратились. Он вернулся к своей ненаглядной стенке. Молотил как робот.
        Турнир опять же… Прежнего азарта не ощущалось, но беспокойство нарастало.
        Ежедневный восторг от встреч с Егором повергал в эйфорию, но ненадолго. То и дело возвращался страх, - будто кто-то внутри поскуливал, тоненько, с подвыванием. Ракетка казалась тяжелой. Палыч смотрел недовольно. Карина - так вообще испепеляла.
        И Мик стрелял, стрелял своими черными глазищами. Словно знал про нее что-то такое, что никто не знал. Даже она сама!
        Лине постоянно вспоминалась фраза, услышанная в каком-то фильме: «Невозможно чувствовать столько всего сразу!».
        И правда - невозможно! Еще чуть-чуть и она взорвется от напряжения. Или на тренера наорет, или на деда, или Мика треснет, или Карину. А тут еще услышала мимоходом, как Федя поучает Егора:
        - По-братски говорю, завязывай! Вылетишь в трубу.
        Лина переглотнула и быстренько смылась. Непонятно, о ней шла речь или о выступлениях Егора против родителей. Федор вроде не такой уж ему и близкий друг. Хотя… О друзьях она мало что знала, - они с Егором не ходили ни на какие тусовки, ни с кем, кроме друг друга, не общались.
        Что она вообще знает о нем?
        Как светится его улыбка, когда он на нее смотрит…
        Как играют ямочки на щеках…
        Как твердеют скулы, если он злится…
        Сколько мозолей на пальцах от ракетки.
        Как серьезно он воспринимает жизнь, хотя выглядит легкомысленным. Готов биться до последнего - в любом споре, в любом деле. Борьба у него в крови. Потому он и на корте выигрывает чаще, чем ожидают тренер и родители. Он не самоуверен, а только делает вид, что ему все ни по чем.
        В этом они с Миком очень похожи. Тот также прикрывается бравадой будто щитом. Но его щит потяжелей, повнушительней. Лина много раз думала о том, что случилось бы, окажись Егор на месте Мика. Обнаружив перед другим свою слабость, пришел бы он на следующий день, как ни в чем не бывало?! Или, испугавшись петард, назавтра высмеивал бы сам себя? Замкнулся бы?
        А Мик? Стал бы он портить отношения с родителями? Доказывать свое право на свободу?
        Лина не знала, зачем ей эти мысли. Они приходили, бродили, и ничего не давали, кроме беспокойства. Опять и опять тревоги! Хоть бы не разом, хоть бы по очереди сыпались, так нет - сиди снова, как сугробом нахлобученная!
        На утренней тренировке в выходной она столкнулась в дверях с Миком. В последнее время им совсем не удавалось поговорить.
        - Привет, - бросил он и сел переобуваться.
        Лина оценила его новые кроссовки.
        И летний костюм - тоже с иголочки. От Нахаленка в нем ничего не осталось. Статный парень, плечи вон откуда-то взялись. Накачал за полгода!
        В ушах наушники, вместо чехла - большой теннисный рюкзак. И ракетка вроде другая.
        Совсем красавчик. Еще и упакованный.
        Только синяк - угрожающе почерневший - малость портил картину.
        Прежнее беспокойство зудело в Лине все громче. Где он так много мог заработать? Украл? Стал наркотиками торговать?
        - Мик, - окликнула Лина.
        Он не слышал, качал головой в такт музыки.
        Она подошла и выдернула наушник.
        - У тебя новая ракетка?
        - Си!
        - И обувь? И рюкзак? И одежда?
        - Си, си, си.
        - Откуда дровишки?
        Она старательно держала дружескую, чуть насмешливую ноту. На последнем вопросе бровь у Мика поползла вверх.
        - Ваше любопытство, сеньорита, в данной ситуации выглядит неуместно.
        - В какой такой ситуации?
        - Егора нет, я так полагаю? Вы скучаете?
        - А вы ревнуете?
        Он спровоцировал ее, это факт! Она вовремя не съехала с ироничного тона и попала в капкан. Мик был готов к следующему удару:
        - А вы кокетничаете?
        И тут она засмущалась. Конечно! Потрясла головой, словно сбрасывая наваждение. Это же Мик! Нахаленок!
        Лина села с ним рядом, огладила юбку.
        - Ну, правда. Откуда это все? У тебя… все… наладилось?
        Скажи «да!», попросила она мысленно. Кого? Судьбу? Мика?
        - Си. Эсто май буэн!
        - Что это значит?
        - У меня все хорошо.
        Она зацепила провод от наушников, спросила:
        - Учишь испанский?
        - Вроде того.
        Лина воткнула «таблетку» в ухо, устремила на Мика недоуменный взгляд. В наушнике грохотала старая, очень быстрая песня. Скороговорка даже. «Айм степмен!»
        Мик краем губ улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд:
        - Это я пример беру. Силу воли тренирую. А уж потом испанский.
        Она продолжала смотреть в упор, ожидая дальнейших объяснений. Черные глаза весело сверкнули, и ямочка обозначилась резче.
        - Ты что-нибудь слышала про этого певца?
        Она не слышала. Он стал рассказывать.
        - Он был заика, представляешь? С детства заикался. А потом, уже лет в сорок с гаком стал петь.
        Насмешливая томность ушла из его голоса, Мик увлекся:
        - Записал вот эту песню, настоящий хит! Кучу наград получил…
        - Как заика? - Перебила Лина. - Там же вон какой темп!
        - Вот в этом вся соль! Так нормальный не выговорит, как он спел! Понимаешь? Человек свою слабость…
        - … превратил в силу! - Подхватила Лина.
        Они глубокомысленно замолчали.
        Сидели, слушали на двоих одну песню.
        Думали разные думы.
        Тут появилась Карина и еще несколько девочек. С Миком поздоровались, а Лину демонстративно не заметили. Начинается, подумала она с отчаянием.
        За их спинами зашушукались, захихикали. Тому, кто никогда не был изгоем и предметом насмешек, никогда не понять, как пугают эти звуки. Привыкнуть нельзя. Вздрагиваешь, ожидая удара, откровенной издевки, злой шутки. Готовишься дать отпор. Постоянно на взводе, постоянно в напряжении.
        Она-то мечтала, что сможет расслабиться. Спрятаться за спину Егора. Его-то девушку не станут высмеивать!
        Ну да.
        Мик прибавил громкость. Лина вздрогнула от неожиданности, когда в ухе раздался настойчивый речитатив «Айм Степмен!». Шушуканья стало не слышно.
        Она улыбнулась Мику. Он незаметно пожал ее пальцы. Словно хотел сказать: будь сильной. Нет, пожалуй, не то. Он хотел сказать: не показывай свою слабость.
        Или?
        Лина бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Черные глаза выстрелили в упор. Они говорили совсем другое. Самое простое и самое нужное.
        Я с тобой.
        А может быть, она все это придумала? И шепот за спиной предназначался не ей, и бойкот совсем не бойкот, и поддержка во взгляде Мика всего лишь отблеск ее собственной надежды. На дружбу и понимание.
        Как бы там не было, хорошо было сидеть вот так - вместе, слушая невероятную песню-скороговорку, и мечтать, что совершишь в жизни тоже что-нибудь эдакое… сверхъестественное! Думать о таком гораздо приятней, чем о Карине и ее подружках!
        - Всем привет! - Раздался, наконец, долгожданный голос.
        Егор бросил рюкзак, пожал Мику ладонь. Лина вытащила наушник.
        - Что слушаете? А, старье, - он махнул рукой, стащил с себя футболку и пристроил Лине на плечо. Надел майку.
        - Загорать буду. А чего сидите?
        - Тебя ждем, - ответил кто-то из девчонок.
        - А Федя где?
        - В пробке застрял.
        - Ну начнем без него, - тоном хирурга, приступающего к операции, разрешил Егор.
        В этот момент Лина почувствовала, как Мик прожигает ее взглядом. Наверное, вид у нее был глуповатый. Ну и пусть! Она имеет полное право смотреть безотрывно на своего парня, держать его футболку, ждать его, в конце концов!
        Мик прошептал сочувственно:
        - Ты от восторга сейчас пузыри начнешь пускать…
        Она прыснула в кулак. Егор погрозил пальцем:
        - Разговорчики в строю!
        Он перевесил футболку на спинку сиденья и протянул Лине руки.
        - Побежали?
        Она спрыгнула к нему. Он поймал, на миг задержал ее в объятьях и чмокнул в губы. Легонько, но не мимоходом, - аккуратно так, будто прислушиваясь к ней, здороваясь, спрашивая, как настроение, как дела, как …
        Ладно, может, и это она тоже придумала…
        Чмокнул и все.
        Впервые на кортах! При всех!
        Она вдвоем побежали на разминку. Спиной Лина ощущала взгляды, пылающие любопытством. И злобой - это Карина. И жалостью - это Мик.
        Было ясно, что жалеет он бедное, влюбленное, глупое создание. Зато счастливое, заключила Лина, даже на бегу поглядывая на Егора.
        Глава 11
        От разлуки настоящая любовь только крепнет - эту банальную истину она повторяла как мантру.
        Егор уехал всего два дня назад. Точнее, тридцать четыре часа как они расстались у ее подъезда, нацеловавшись до звона в ушах.
        Тридцать четыре часа и одна минута. Эти минуты для нее складываются в вечность. Куда там Кай и кубики Снежной королевы!
        А любовь… ей уже крепнуть некуда! Лина в ней, как в панцире. Дышать нечем. Эта броня не защищала, а сковывала. Чтобы двигаться, улыбаться, чувствовать, нужен был Егор. Не его смс-ки и звонки, а он - рядом!
        Она говорила себе: идиотка! Она повторяла: эта поездка необходимость! Ему важно заработать баллы, набраться опыта. Любой турнир - это еще один шаг вперед, даже если проигрываешь в первом круге. А Егор выиграл. И завтра у него снова игра, и если Лина будет страдать и гундеть, это может ему помешать.
        Она говорила себе: эгоистка!
        И сообщения писала веселые, ободряющие. Буквально била себя по рукам, чтобы не напечатать лишнего. Типа - не могу без тебя! Или - извелась совсем! А еще так - скучаю за тобой!
        Самой от себя было противно. Что такое неделя? Тем более, что уже прошло тридцать четыре часа и две минуты! Тьфу, ерунда, капля в море.
        Чем горше разлука, тем слаще свидание, - так высказывался дед.
        Словом, ничего страшного не произошло, а Лина ходила замороженная, как после приезда из Воронежа два года назад.
        Оживала лишь на кортах. Но тренировок было мало, к тому же Карина сильно доставала, так что и Палыч не спасал. Спас Мик, когда предложил поиграть в другом месте, сменить картинку. Видеоряд, выразился он.
        Привез ее, нахохленную, в санаторий.
        - Думаешь, вылечат? - Уныло сострила она, увидев вывеску.
        Мик развел руками:
        - Медицина в твоем случае бессильна! Но тут есть корты и мало людей. Можешь играть до упаду.
        Она пожала плечами. Играть так играть. Падать так падать. Все равно.
        Он пошептался с охранником и провел ее через вертушку. В другое время Лину сильно бы заинтересовал тот факт, почему их впустили. И откуда вообще Мик знает про этот санаторий. А сейчас только лениво размышляла: может, его мама сюда на работу устроилась? Или он сам подрабатывает, к примеру, дорожки подметает… вон какие они чистенькие, словно вылизанные…
        Вообще вокруг все было аккуратно и пристойно. Даже цветы на клубах стояли по стойке смирно. По аллейкам бродили тихие парочки, в большинстве, пожилые.
        Солнце уже не пекло, вечерело. Лина с Миком вышли к зеленой площадке с сеткой.
        - Осторожней, ладно? На искусственной траве очень больно падать, - предупредил он.
        Прежде чем выйти на корт, Лина проверила телефон и выставила предельную громкость. Мик хмыкнул. Ямка на его щеке вдруг взбесила ее.
        - Ты бы синяк свой мазал что ли! - Прошипела Лина. - А то ходишь как бандит!
        Он улыбнулся широко.
        - Прибереги силы для игры, а? Выпустишь пар на корте.
        - Я тебе не чайник, - огрызнулась она, но желание лаяться пропало.
        Мик же не виноват, что Егор далеко. Наоборот, Мик старается помочь ей. Отвлечь. Если бы не он, где бы она сейчас была? Выла бы в подушку… Или с отчаяния вцепилась бы Карине в волосы!
        - Извини, - пробурчала Лина, - не обращай внимания… ты же понимаешь, ага?
        Он покачал головой, словно не веря сам себе. Сказал, что она даже выражается, как Егор. Поставил диагноз: не любовь, а патология прямо! Хроническая самозабвенная страсть.
        - Маниакальная, - добавил Мик уже у сетки.
        Лина смеялась, не зная, чего ей больше хочется: заткнуть его или слушать дальше.
        Они не стали разминаться, сразу начали играть. Лина забыла уже, как Мик орет и дергается в игре. Ничего им с Егором не удалось изменить: он все также бесился, ругался, с пеной у рта спорил из-за каждого аута.
        А в перерыве, когда они отпивали из одной бутылки, Лина поймала невзначай его взгляд, - такой близкий, что увидела свое отражение, - и все поняла. Он смотрел внимательно, с надеждой, как врач на больного.
        Она отшатнулась.
        - Ты специально, да?
        - Что?
        - Орешь! Прыгаешь!
        Она помахала руками и заскакала на одной ноге, нелепо дрыгая второй. И закричала, изображая его:
        - Черт подери! Какой осел! Доводи руку, кретин! Ноги не работают, баран!
        Мик захохотал:
        - Это я так делаю, да?
        - Слушай, хватит! Не прикидывайся! Это ты так делаешь и делаешь нарочно! Чтобы я отвлеклась, да?!
        И надо сказать, получилось! Даже не игра увлекла, а тревога за Мика: все розыгрыши Лина напряженно думала, почему ничего не изменилось, и как все-таки помочь этому дурню справиться со своими эмоциями.
        Кто тут дурень, еще вопрос.
        И кто не умеет справляться с эмоциями?
        Мик, который не мог владеть собой, сейчас изображал африканские страсти! Пародировал самого себя.
        - Так что? Значит, самоконтроль в норме? Ты просто артист, оказывается.
        - Не понимаю, о чем речь, - невинным голоском отозвался он.
        - О, конечно! Прыгал, как кенгуру, выл, как раненный бегемот, и - не понимает! Я за тебя по-настоящему волнуюсь, а ты…
        - Лин, ну тормози, ну что ты завелась…
        - Спасибо за спектакль! Если ты так прекрасно себя контролируешь, мог бы его не устраивать. Эффект был бы круче. Я бы за тебя порадовалась.
        Мик покаянно улыбнулся:
        - Перемудрил. Давай доиграем.
        Она была так зла, что забыла проверить телефон. С ходу взяла два гейма и показала Мику язык. Он улыбался, как ни в чем не бывало. Лина поймала себя на мысли, что подозревает, не проигрывает ли он нарочно. У нее точно паранойя! Никому нельзя верить!
        На этой ноте три гейма подряд отдала!
        Мик молчал, и лицо его было непроницаемо. Теперь Лина не знала, радоваться ли этому.
        - Не могу, - сказала она, проигрывая 5:2, - ты сегодня в ударе, явно. Молодец!
        - Борись за каждый мяч, - процитировал он тренера, - давай, давай, не сдавайся!
        Лине удалось сравнять счет. На тай-бреке он все же выиграл.
        Оба были измотаны и довольны.
        Когда присели, отдышались, попили, Мик заметил:
        - Ты Егора не вспоминала даже.
        Она улыбнулась.
        - Да ты меня так загонял, я себя-то не помню.
        - Значит, средство от твоей болезни все-таки есть, - он вроде шутил, но голос дрогнул, выдавая тревогу.
        Или просто так устал?
        Лина почему-то отвернулась.
        - Я провожу тебя, - на остановке сказал Мик.
        - Не стоит. Я хочу Егору позвонить.
        - Позвонишь вечером.
        - Уже вечер.
        - Лина…
        - Пока, Мик.

* * *
        Жалко, что она не ведет дневник! Написала бы там так: люблю, люблю, люблю! И следом: он меня тоже любит! Любит, любит, любит!
        Правильно, что она не ведет дневник!
        Они ворковали по телефону до тех пор, пока Егора мать не шуганула. Комнату он делил с ней и Джонни, так что пришлось жать отбой.
        Лина долго еще лежала без сна, вспоминая и мечтая.
        Следующая игра у него была первым запуском, так что утром она решила прогулять школу и «сидела» на телефоне. Стыдно признать, но Лине хотелось, чтобы он проиграл и побыстрее вернулся. Видимо, она так горячо этого желала, что иначе сложится и не могло. Егор не позвонил, расстроенный поражением. Пришла смс от него: «Увидимся уже завтра»!
        Ликуя, она подпрыгнула на месте.
        - Хорошие новости? - Раздался за спиной голос Мика.
        Тут она подскочила еще раз.
        - Откуда ты взялся?!
        - Да просто гулял.
        Рюкзак с ракеткой выглядывал из-за плеча, опровергая это заявление. Лина невольно рассмеялась.
        Гулял! Как и она: сбежав с уроков, будто намагниченная, притащилась к кортам. Все дороги ведут сюда.
        - Так что Егор? - Настаивал Мик.
        - Едет домой.
        Он высказался в том духе, что радоваться нечему. Лина смущенно призналась, что понимает это, но ничего поделать не может.
        - Ничего-ничего?
        Мик пристально смотрел на нее.
        - О чем ты? Я рада, что он возвращается. Жалко, конечно, что сыграл всего две игры, но…
        - Ты почему не в школе? - Перебил Мик.
        Она не сразу нашлась, что ответить. В какой точно момент они поменялись местами, ролями? Кто кого теперь опекал? И почему он вообще позволяет себе такой тон? Контролер тоже выискался!
        - Мик, тебе что, Егор поручил за мной приглядывать? - Догадалась Лина.
        Он вздохнул и отвернулся. А когда снова взглянул на нее, вид у него был такой, словно он собрался кинуться в воду с моста.
        - Ты дура? - Спросил Мик серьезно. - Или притворяешься?
        - Не хочу ругаться, - ни капли не обидевшись, сказала она, - смотри, какой день чудесный, давай погуляем, а? Правда, погуляем, без ракеток, без ничего. Оставь рюкзак в раздевалке и пошли.
        Он покачал головой.
        - Ну, Мик!
        - Тебе надо в школу. А мне на стенку, потом работать.
        - Пожалуйста!
        Она сложила ладошки. Ей хотелось с кем-то разделить свою радость. И пусть она выглядит эгоисткой, пусть! Он едет к ней!
        - Мик, ты случайно, не ведешь дневник?
        - Нет!
        - И молодец! И нечего! Пожалуйста, пойдем, я тебя мороженым угощу!
        - Ну ради мороженого я за тобой хоть на край света…
        - Знаете, сеньор, нельзя говорить такие вещи юным и восторженным сеньоритам!..
        Она закружилась на месте. Ей нравилось, как он смотрит на нее: с полуулыбкой, чуть снисходительно.
        Ей хотелось плясать и петь, и шутить до бесконечности. С Миком было легко, не надо следить за собой, можно расслабиться и радоваться всяким мелочам вроде солнечных зайчиков на мостовой.
        Он сдался. Она уговорила.
        Болтая о чем-то, что тут же забывалось, улетая и растворяясь в майской истоме, они пошли бродить по городу.
        Лина просто проводила время, ожидая Егора.
        Мик просто шел рядом. Он тоже ждал.

* * *
        - Ага, вот они, френдсы!
        Федор качал головой в ярко-фиолетовой бандане. При этом множество бирюлек на его шее тряслись, как у папуаса.
        Мик с Линой переглянулись, прыснули. Они отлично провели время, настроение у обоих повысилось до максимума. Так что хотелось обнять весь белый свет. И Федю в том числе.
        Он не внял улыбкам. Продолжал осуждающе мотать головой.
        - Ты иди переодевайся, - велел Лине, а Мика взял за плечо, - а ты со мной. Нарисуем тебе еще синячок. Вэри-вэри биг!
        Мик сбросил его руку. Лина встрепенулась:
        - Что случилось-то?
        Федор проворчал, что Егора ждет большой сюрприз. От этих слов ее бросило в жар. Неужели, ребята решили, что она с Миком… что Мик с ней… пока нет Егора?!
        Да бред!
        Не могли они так подумать! Никто и не знал про их прогулку. Хотя, могли, конечно, заметить случайно.
        Федор втолкнул Мика в раздевалку, а Лина замерла у дверей, терзаемая сомнениями.
        Войти и объясниться?
        Ну да, с мальчиками. Очень мило.
        Ждать, пока Мика прибьют? За Егора и его поруганную честь, получается.
        Да нет же, ничего не получается! Что они могли увидеть? Как двое шатаются без дела, бесцельно по городу? И что предосудительного? Они же друзья, всего лишь друзья. Какому идиоту пришло в голову другое?!
        И тут ее осенило.
        Карина! Только она пустить безумную «дезу», только она заинтересована в этом!
        Лина решительно толкнула дверь в женскую раздевалку. Рой голосов тут же смолк. С ней опять никто не поздоровался, смотрели искоса. Так было на первых порах, когда она сама вокруг себя воздвигла оборонительные валы. Со временем Лина стала своей, а теперь все вернулось снова: косые неодобрительные взгляды, приглушенные голоса при ее приближении.
        Плевать!
        - Карина, есть разговор. Выйдем?
        Бывшая девушка Егора окатила ее презрением с ног до головы. Лина поежилась. Все к этому шло. Прямое столкновение было неизбежно.
        - Тут говори, у меня секретов нет.
        - У меня секретов нет, слушайте, детишки, - машинально вспомнилось Лине вслух.
        Девочки запереглядывались, кто-то у виска покрутил. Ладно, не стоит внимания. Они всегда считали ее шизанутой.
        Доказать? Двинуть ракеткой по симпатичной загорелой мордочке с чуть горбатым носиком. Чтобы уж горбатился как следует!
        Нет, это дикость, право слово!
        Лина сглотнула, откашлялась, но вопрос все равно прозвучал хрипло:
        - Что ты наплела про нас с Миком?
        Карина захлопала ресницами. Было чем хлопать! Лина раньше от зависти умирала, глядя на них.
        - Про вас с Миком?
        - Нам Федя сказал. На входе. Что ты придумала? От ревности крышу снесло?
        Девчонки загудели, надвигаясь. Лина чувствовала, как ее окатывают волны злости. Из толпы донеслось:
        - Ты, кукла немая, что-то язычок развязала? Силу почуяла? За Егора решила спрятаться?
        - Подождите, девочки. Я сама, - решительно оборвала Карина, сузив глаза, она наступала на Лину, - моя ревность тебя вообще не касается, ясно! Это мы с Егором разберемся. А Мика вашего отсюда гнать надо. Он - вор! А ты - дура малахольная.
        Лина так и села. Хорошо, что попала на скамейку.
        От нелепости Карининых слов мысли словно выдуло из головы. Все. Напрочь.
        Она вскочила, выкрикнула:
        - Повтори, что ты сказала!
        - У нас деньги пропадают. И у мальчишек тоже. Не первый раз уже!
        - Ка-какие деньги?
        С готовностью отозвались сразу несколько девочек. Хихикая, разъяснили:
        - Это бумажечки такие. На них всякое барахлишко покупают.
        - Бывают еще монеты. Слышала?
        - Да вы совсем… - Лина потерянно оглядела толпу, - вы что думаете… это Мик?
        - А кому еще? - раздалось возмущенное.
        Карина снова сократила дистанцию. Теперь можно было разглядеть родинки на ее лице. Не такая уж и красавица при близком рассмотрении! Вон и прыщик имеется.
        О чем я думаю, с отчаянием спросила себя Лина.
        - Вы точно сбрендили! - Прошептала она. - Этого просто не может быть!
        Затрещали, как сороки, уже все разом. Карина не могла перекричать. В хоре голосов Лина разобрала несколько реплик. Ужасно несправедливых. Дескать, возились они с этим Миком, как два придурка. Отличиться мечтали. Егор всю жизнь, мол, красуется, а Лина за ним подтянулась.
        - Звезды!
        - Ну, конечно, они у нас особенные…
        - Педагоги!
        - Заслуженный тренер Звягинцева собственной персоной…
        - Да заткнитесь! - Завизжали Карина и Лина похожими голосами.
        И обменялись взглядами - тоже одинаково яростными.
        - Палычу говорили? - Успокоившись вдруг, спросила Лина.
        Карина хмыкнула:
        - Он Мика обожает, как и вы. Ни за что не поверит.
        - И я не верю. Глупости это. Ты просто зла на нас, вот и не соображаешь ничего!
        Карина сказала, что не надо мешать кислое с пресным. Мухи - отдельно, котлеты - отдельно. Ее злость при ней остается, а деньги пропадают. Вот сегодня опять…
        - Муська, - она махнула на девочку в красном костюме, - не досчиталась пятисотенной, ей родоки дали за тренировки заплатить…
        Лина вскрикнула:
        - Да нас даже тут не было сегодня!
        Карина ответила быстро, навылет:
        - Вас, может, и не было, а Мика с утра видели. Как раз когда Муська забегала.
        Лина вспомнила, что он, действительно, забегал, оставить их рюкзаки. Ну и что? Разве это меняет суть дела? Подозревать Мика в краже - нелепо! Она пожала плечами, легкомысленным тоном заявила, что деньги и потерять можно.
        Загибая пальцы, Муська перечислила:
        - Сначала у Федора мелочь какая-то испарилась, потом у меня, вчера две сотни у Мишки Соломы улетели…
        Карина остановила ее жестом, нависла над Линой:
        - Как бы мы к тебе не относились, ты знаешь, у нас в группе такого не было, и быть не может никогда! Мы как семья. В семье, конечно, не без урода. А этот ваш приблудный… Он - чужак!
        Лина потрясла головой.
        - Он не мог, понимаешь? Он гордый. Он даже еду у Палыча не брал. И одежду. Ничего!
        - Правильно, - с готовностью отозвалась та, - сама говоришь, гордый, вот и не брал, чтобы обязанным себя не чувствовать. Лучше стащить. Ты ракетку его новую видела?
        Со всех сторон снова полетело:
        - Знаешь, сколько стоит?
        - А рюкзак!
        - И айфон!
        - Все сходится! Сейчас пацаны с ним разберутся! Все вернет, до копейки!
        Оглушенная, она опускала голову все ниже. Невозможно было даже на миг вообразить, что это все правда, что он мог… Но, действительно, новые вещи, телефон…
        Мик, как же так?
        Она фурией вылетела из раздевалки.
        Соседнюю дверь кто-то подпирал, открыть не получалось. Изнутри доносился бубнеж. Очевидно, Федор командовал парадом. Уже хорошо, что бить не начали! Во всяком случае, звуков борьбы не было.
        Лина постучала, подолбила, покричала даже.
        Бесполезно!
        Она понеслась в тренерскую.
        Палыч пил чай. Увидев Лину, поперхнулся и закашлялся.
        - Здрасте! Сидите, сидите. Приятного аппетита! Там Мика сейчас побьют…
        И тут она заплакала, спрятав в ладони лицо.

* * *
        Собрав всю группу и Мика в тренерской, Палыч по пунктам описал их дальнейшую жизнь на кортах:
        - Во-первых, личные отношения оставлять за забором. Во-вторых, личные отношения оставлять за забором. В третьих, личные отношения…
        - Оставлять за забором, - удрученно подхватили ребята.
        Им хватило минутного промывания мозгов, чтобы сделать вид, будто все в порядке. С Палычем всегда так. Лучше не спорить и ничего не доказывать. Все равно тренер главный. И пункты не меняются никогда! Во-первых, тренер всегда прав. Во-вторых, смотри первое!
        - Теперь. После тренировки останутся те, у кого пропали деньги. А сейчас работать. Карина с Линой на третий корт. Егор с Федей на второй.
        Лина сумрачно напомнила, что Егор еще не приехал.
        - Ну, тогда с Мишей. Мик на стенку, - добавил тренер.
        Она боялась посмотреть на него. Он молча вышел, поигрывая ракеткой. Свистел, запихивая ее в рюкзак.
        - Ты что? - Спросила Лина.
        - Ничего.
        - Тебя на стенку отправили.
        - Я не бандероль. Успокойся. Все будет нормально.
        Он внезапно резко развернулся, чуть не сбив ее с ног.
        - Пока.
        Лина не успела отойти. Задев ее плечом, Мик направился к выходу. Она кинулась следом.
        - Мик!
        Он снова рывком развернулся, пошел обратно. Встал вплотную. Лина успела подумать, что он вырос за пару месяцев. Или всегда был выше, а она просто не замечала?
        Она многого не замечала.
        Короткая улыбка осветила лицо. Мелькнула ямочка.
        - Пока, - повторил Мик, - солесито…
        И побежал прочь, да так быстро, что рюкзак конвульсивно забился на спине.
        Вздыхая, Лина потащилась на корт.
        Солесито? И что он хотел этим сказать? «Эх ты, предательница? Как ты могла поверить, хоть на мгновение вообразить, что я способен на такое?!»
        Она не поверила, нет! Это было минутное заблуждение, и только. Но, вероятно, Мик уловил его.
        Солесито… «Прощай?»
        Успокоиться. Все наладится. Естественно, ему обидно. Но он вернется.
        Она надеялась на это.
        Он сказал: солесито. Это значит: до встречи! Она будет верить, что так. Никакой другой перевод ее не устраивает.
        Палыч разберется во всем, Мик остынет, Егор приедет, - и все войдет в норму.
        Лина думала об этом как-то лениво, и по корту двигалась тоже через силу. Когда тренер, освободившись, вышел к ребятам, ей влетело больше остальных.
        - Как черепаха! Проснись же, давай, играй! Что с ногами? А плечи? Разверни, ну!
        Не получалось. Ни думать. Ни играть. Неужели, он не понимает?
        Едва волоча ноги, Лина обошла корт и замерла сбоку от тренера. Он спросил, в чем дело. Она присела на корточки.
        - Дмитрий Палыч…. Не могу.
        - Чего ты не можешь? - Зарычал он, отвернувшись от нее. - Вставай, работай.
        Слезы вновь навернулись на глаза. Она уже плакала сегодня. Хватит!
        - У тебя турнир в понедельник! Что за капризы? Ноги болят? Руки?
        - Сердце, - себе под нос сказала Лина.
        Палыч не унимался. Он подошел поближе и сбавил тон, так чтобы не слышали остальные. Все проблемы за полем, повторял он. Ты большая девочка, у тебя турнир, все остальное - потом.
        Как-то так.
        Лина не вслушивалась, но кивала.
        - Что ты как робот, головой мотаешь? - Устало спросил Палыч. - Думаешь, я не понимаю? Тоже молодым был. Зубы сцепила, обо всем забыла, поплачешь ночью в подушку. Или хочешь еще добавить поводов для слез? Ну, вылетишь с таким настроением в первом круге, хорошо будет?
        - Да поняла я…
        - Умница. Я всегда говорил, что ты умница! Иди-ка, что покажу…
        Палыч кивнул на ту сторону. Лина встала через сетку напротив него. Привычно согнула ноги в стойке. Она знала это выражение лица у тренера. Как у пацана, что лезет на самую верхушку платана под одобрительное улюлюканье таких же балбесов.
        В таком настроении Палыч играл с кем-то из ребят, по гейму - левой рукой, хотя был правшой. Или отбивая мячи через ногу. Подпрыгивал, как молодой. Выигрывал почти всегда. Словом, развлекался.
        Сейчас придумал покруче. Лина даже не сразу сообразила, как он держит ракетку. Палыч попадал по мячу ободом! И вколачивал, - она еле доставала.
        Засмеялись оба одновременно. Остальные издалека присвистывали, качали головами.
        - Не фига себе!
        - А можно мы тоже?
        - А вы нам так еще не показывали!
        Палыч, как маленький, подкидывал мячик, поворачивая вверх-вниз ракетку. Пек пирожки - так это называлось. Не глядя, разумеется. Смотрел он на ребят. Довольно сказал:
        - Ну вроде не забыл. Могу еще кое-что!
        - Кое-что! Скажите! Вон как ей забивали!
        Лина чувствовала, как расползается улыбка до ушей. Она поняла все, что хотел сказать тренер. И даже чуточку больше…
        - Иди с Кариной одиночку играй.
        Вот! Теперь Карину ей подсовывает, как красную тряпку быку. Лина усмехнулась и тихо, только чтобы Палыч слышал, спросила:
        - Как вы, ободом?
        Он сузил глаза.
        - Не бери на себя слишком много. Рассчитывай силы.
        - Да я пошутила.
        - А я нет! - Улыбкой он смягчил тон.
        Ладно, подумала Лина, ладно.
        Уделает она Карину под ноль. Может, правда, легче станет?!
        Глава 12
        Весенние сумерки ровно выкрасили небо в ультрамарин. Лина стояла у окна сжав мобильный, словно гранату. Егор возвращался. Его сотовый уже в зоне доступа.
        И летело сквозь пространство то, о чем трудно говорить глаза в глаза:
        «Я соскучился!»
        «Ты ждешь меня?»
        «Небо сейчас как твои глаза…»
        «Выйдешь на пару минут?»
        Прочитав последнее, Лина удивленно и обрадовано метнулась к двери, в чем была. В ночнушке.
        Вернулась, схватила шорты и майку, стала натягивать, да перепутала, куда и что. Бросила в сердцах. Кинулась к шкафу, вытащила платье какое-то наугад. Напялила сверху.
        Мысли также метались. Он пересел в машину? Он угнал самолет, чтобы быстрее вернуться к ней?
        Он летит на крыльях любви!
        Дед заполошенно подскочил на своей раскладушке.
        - Ты что?!
        - Мне надо выйти, дедушка!
        - На часы смотрела, бабушка?
        - О! Ну… э…
        - И платье задом наперед. И точно, бабушка!
        - Блин! Дед, спасибо!
        Лина бросилась за ширму, быстро переоделась. Схватила телефон, на бегу напечатала: «лечу!».
        И впрямь, летела, как на крыльях.
        У подъезда под фонарем стоял Мик.
        Улыбка его была такой широкой, что ямка на щеке скрывала синяк.
        - Ты? - Вытаращила Лина глаза. - А… Как ты меня нашел?
        Ямка пропала. Фингал переливался нежно-лимонным цветом. Мик судорожно сглотнул и пробормотал что-то невпопад.
        - Чего? - переспросила Лина.
        - Я говорю, надо смотреть, от кого смс получаешь. Чтобы глаза от удивления не выскочили.
        - Не поняла. Ты меня позвал, чтобы нахамить?
        - Я-то тебя позвал, а ты к Егору бежала, да?
        Лина пожала плечами с независимым видом. Конечно, она решила, что это Егор приехал.
        - Что-то случилось? Или ты просто так?
        Откуда вдруг взялась скованность в ее голосе? Это же Мик! Просто Мик!
        - Ты же не думаешь, что я подумала, что это ты… тьфу! Я знаю, что ты эти деньги не брал! Знаю, Мик!
        Он пробормотал, что деньги вообще не причем. Смотрел, не отводя глаз.
        Щеки у нее загорелись.
        - Ты синяк чем-нибудь мажешь? - Спросила Лина.
        Мик буркнул, что мама мажет.
        - А то ведь след останется.
        - Шрамы мужчины украшают, - снова ворчливым тоном отозвался он.
        Он придвинулся. Хотел взять ее за плечи, но Лина отступила.
        - Ты что?! Он ведь твой друг!!!
        Мик усмехнулся.
        - Вот уж нет!
        Лина сжала кулаки. Ее озарила догадка. Все его взгляды, его улыбка, смс-ки, разговоры, - ни о чем! Это просто уловка такая. Даже если она ему нравится, он появился тут не из-за этого!
        - Ты решил увести у него девчонку, чтобы доказать, что сильней? Что тебя не надо жалеть и опекать!
        - Лина, ты же не лошадь, чтобы тебя уводить!
        Он так смотрел, так смотрел, что щеки снова вспыхнули. И уши. И во рту пересохло.
        Но ведь он не Егор!
        Эта мысль мелькнула и пропала.
        - Мик… - она откашлялась, - Мик, иди домой.
        - Думаешь, я не знал, что ты так скажешь?
        - Зачем тогда пришел?
        - Посмотреть на тебя. Без него! С ним ты снова будешь глаза отводить. Как будто виноватая. А ты ни в чем не виновата! Я просто хотел сказать тебе это.
        - Все?
        - Остальное напишу.
        - Не надо, Мик.
        От этих слов желваки у него заходили туда-сюда. Очень решительным, очень мужским жестом он взял ее за руку и положил ладонь себе на грудь. Там бухало рывками, горячо и сильно, его сердце.
        Ну же, сказала она себе, это не Егор, ты не должна. Не должна и не будешь!
        Не будешь что?
        Влюбляться?
        Смотреть на него?
        Жалеть?
        - Это не жалость, Лин, - сказал Мик, читая в ее глазах, - не жалей меня, поняла?
        - Ага, - пискнула она.
        И снова тень Егора пронеслась между ними.
        Мик отпустил ее руку. Лина выдохнула.
        - Пойдешь со мной в кино? - Спросил он.
        Она помотала головой.
        - В парк?
        Она помотала еще.
        - На море?
        Она засмеялась, но невесело.
        - Мне побить его что ли?
        - Мик!
        - Тогда прощай.
        - Вот еще!
        Теперь Лина схватила его запястье, сжала что есть сил. Прошептала, что так нельзя. Вот так расставаться - нельзя! И слов таких говорить не стоит, больно очень. Они же друзья!
        - Ты мой друг? - Усмехнулся Мик, и ямочка на щеке заиграла опять.
        У Лины проскочила сумасшедшая мысль, что ямочка всему причина! Она перепутала все.
        - Конечно, я твой друг, - сказала Лина, зная, что это не совсем так.
        Или - совсем не так?!
        Раскованность, которую она всегда чувствовала рядом с ним, пропала. И будто ушла почва из-под ног. От страха сделать что-то не то, не так, или не сделать чего-то, внутри все вибрировало.
        А что если сейчас он уйдет, и она больше никогда его не увидит?
        - Лина!
        - Что?
        - Я не уйду, если ты этого не хочешь. Только не надо про дружбу, ладно? - Он скривился, как от кислого, - как там у Пушкина? «…но я другому отдана, и буду век ему верна!» Вот это еще годится для отмазки!
        Она вскинулась моментально, но он не дал и слова произнести.
        - Я завтра приду. Адьос!
        Его силуэт растворился в полумраке. Лина осталась одна. Меж двух огней.
        Так ей думалось потом навязчиво, монотонно. Их двое, а она - одна. Когда это началось, чем закончиться, - неизвестно. Но сейчас было так: одна и двое.
        Проснулась Лина в совершенно другом настроении.
        Страха не было. Смущения тоже. Она великолепно выспалась, видела чудесные, разноцветные сны, в которых летала, как маленькая. И все предстало в ином свете.
        Одна и двое - это же здорово!
        У нее есть парень, в которого она давно была влюблена. И есть Мик, который влюблен в нее. Чем плохо-то? Разве она виновата, что не может ответить взаимностью? Она же только одна… а их - двое!
        Перед выходом, Лина приплясывала у зеркала.
        - Дед, а, дед, ты сразу знал, что на бабушке женишься?
        - С первого взгляда!
        - Ну, серьезно!
        Лина замерла в ожидании ответа. Дед присел на скамейку в коридоре. Потер лысину.
        - Да, откуда знать-то, Линуська?! Познакомились, понравилась она мне. ухаживать я за ней стал…
        - А ты ей понравился? Сразу она замуж-то согласилась?
        - Ох, нет, Маша норовистая была. Полячка же. Эх, и нрав крутой! То ей это не так, то эдак не то! И много к ней сваталось-то, перебирала она…
        Лина слушала напряженно, чуть не с придыханием, как сказки в детстве. Спросила:
        - А почему же тебя выбрала?
        Дед хмыкнул:
        - Да за лысину!
        - Ну, правда!
        - Кривда! Точно тебе говорю! У меня тогда уже волос маловато было, она и решила, что это от избытка мозгов. Ум, говорит, прямо из тебя так и лезет. Вместе с волосами! А я, говорит, дураков терпеть не могу, мужа благоразумного хочу!
        Дед засмеялся, утирая глаза. Лина обняла его. Ласково провела по лысине. Заартачилась бы бабка, не будь этой лысины, так и Лины бы тоже на свете не было!
        Вот удивительная штука.
        А двое и одна - это вовсе не удивительно. На каждом шагу. Сколько угодно историй! И чего она так перепугалась, спрашивается?! Вон и бабушка у нее полячка гордая с кучей ухажеров была, и мама второй раз замуж выскочила, не поморщившись.

* * *
        Она думала, что от радости разорвется сердце.
        Она думала, стоит увидеть его - и все заботы останутся в прошлом, позабудутся, покажутся неважными.
        Она думала, счастье заслонит весь мир.
        Так и вышло. Ну или почти так.
        Несколько первых минут они молча держались за руки. Лина физически ощущала, как сердце плавится от нежности. Словно мороженое на солнцепеке.
        А солнце между тем, действительно, неумолимо жарило. Лицо Егора - близко-близко - качалось в мареве. Блестели на лбу капельки пота. Не отрывая от него взгляда, Лина высвободила руку, достала платок, промокнула осторожно.
        Егор улыбался.
        Потом они о чем-то говорили. Вероятно, о турнире. О том, как Егор проиграл и почему, и что делать, чтобы в следующий раз выиграть. Им обоим.
        Разговор был важный. Но все же их глаза вели отдельный диалог, более существенный.
        Общая скованность не оставляла. Они оба походили на путников, забредших в болото. И прежде чем сделать следующий шаг - сказать слово! - нащупывали твердую почву, ставили одну ногу, - осторожно, неуверенно, смущенно улыбаясь друг другу и пытаясь скрыть страх.
        Неловкость прошла окончательно, только когда они оказались на кортах. Привычная атмосфера затянула обоих. Решено было, что с ребятами Егор поговорит отдельно, без Лины. Ей это было только на руку.
        Все равно осталась белой вороной, чужой среди своих, и вносить раздор между коллективом и Егором - явно лишнее. Пусть разбирается сам.
        Он разберется, она была уверенна!
        Особо ни времени, ни сил тратить на внутренние разборки не хотелось. Егор вышел из раздевалки на минуту позже, чем Лина. Ямочки на его лице утвердились прочно. И Лина улыбнулась в ответ, ни о чем не спрашивая. Диалог, который продолжали вести их взгляды, был все так же насыщен и важен во сто крат чем то, что происходило вокруг.
        Как всегда, громоподобно разносились указания Палыча.
        Как всегда, сеял смуту Джонни. Он тоже вылетел в Пятигорске, - играл с 12летками! - и это явно повлияло на его настроение. Его младшая группа стонала хором, требуя, чтобы «старшаки» забрали Джонни к себе.
        Егор, не дожидаясь вмешательства тренера, так и сделал. Он разминал братца и Лину, а ей представилось вдруг на мгновение, что на месте Джонни - Мик.
        Она ждала, что он придет. Что встанет на стенку, будет молча работать, но прежде, его мимолетный взгляд коснется ее, и новообретенная ямочка собьет с толку глупое девичье сердце.
        Не хватает тебе адреналина, говорила она самой себе сердито.
        Хочется острых ощущений!
        Лина ждала, что Мик придет, и радовалась, что этого не случилось. Каша в голове становилась уже привычной.
        - Говорят, ты Карину под ноль разнесла? - В перерыве хмуро спросил Джонни.
        Она усмехнулась и ответила, как Егор:
        - Ага.
        Ей и раньше удавалось выигрывать у Карины довольно спокойно. Не всегда, но чаще всего. Но чтобы под ноль, не случалось. Вчерашняя игра, и правда, получилась блестящей.
        Джонни переводил задумчивый взгляд с нее на брата.
        - Влюбиться что ли… - пробормотал он.
        Егор удивленно вскинул брови:
        - Чего? Чего?
        - Представляешь, как я стану играть, если того… самого… 12леток порву!
        Лина вдруг увидела, что они похожи: Егор и Джонни. Младший тоже был неуверен в себе, просто у него не получалось это так красиво и умело скрывать, как у брата. Егору достаточно улыбаться, высоко держать голову, встряхивать чубом. Он легко справлялся с комплексами. И проигрывал тоже легко. А Джонни переживал каждую неудачу, замыкаясь в себе все больше, выискивая причины.
        Напрашивался вывод, что старший - поверхностный тип. Это было смешно и нелепо, и Лина заставила себя переключиться.
        - Того… самого… - передразнила она ласково.
        Хотелось потрепать Джонии по макушке, но Лина не решилась.
        - Влюбляться тебе рано, - серьезно сказал Егор, бросив на Лину лукавый взгляд.
        Джонни независимо дернул плечом. Мол, кто определяет, когда рано, а когда не рано.
        Уже после тренировки, провожая Лину, Егор вспомнил этот короткий обмен репликами. Засмеялся:
        - Сумасшедший у меня все-таки брат. Одержимый теннисом. Это же надо придумать, - влюбиться, чтобы лучше играть!
        - А может, он и прав? Это же помогает, - расслабленно ответила Лина.
        Егор взлохматил чуб.
        - Ну, брось, ты же понимаешь! Он все с ног на голову поставил! Знаешь, когда Джонни был совсем мелкий, у него в каждом слове теннис вылетал. Я ж говорю, помешанный. Играем, например, в города, он придумать не может и просит: «переподай»! Или писает стоит, струя такая фонтаном брызжет, а он комментирует: «я свечку пустил»!
        Лина хохотала до упаду.
        - Одна, но пламенная страсть! - Вспомнила она пушкинские строки.
        И вдруг само собой огненно вспыхнуло в голове вчерашнее: «Но я другому отдана, и буду век ему верна!».
        Это Пушкин виноват. Куда не ткни, везде он отметился, на каждом шагу можно упоминать, в любой ситуации…
        Гений, что делать.
        - Джонни, наверное, тоже гений, - сказала она вслух.
        - Почему тоже? - Удивился Егор.
        Она снова засмеялась:
        - Ты не спросил, почему гений?
        Он блеснул ямочками и заверил, что никогда не сомневался в гениальности брата. Этот факт, как говорится, на лицо.
        У подъезда Лининого дома они еще долго болтали, хотя уже решено было, что вечером снова встретятся и погуляют.
        - На море охота… - вздохнул Егор, - водичка уже классная, наверное.
        - Палыч нам голову оторвет!
        Тренер не разрешал рисковать перед соревнованиями. Впрочем, Егор раньше не относился к запретам серьезно.
        - Ты все-таки купальник прихвати, - велел он Лине, - мало ли что…
        Она вдруг вспомнила кое-что. Спросила будто невзначай, мимолетно:
        - Слушай-ка, не знаешь, что такое «солесито»?
        Егор тряхнул чубом:
        - Не-а. Мик знает, наверное. Это же по-испански, да? Он вроде говорил, что испанский учит.
        Она выразительно молчала. Мол, где теперь Мик, как у него спросить. Егор предложил погуглить. Лина улыбнулась вяло:
        - Ну, погугли, погугли.
        - Ну, погуглю, погуглю.

* * *
        Несколько дней до турнира пролетели незаметно. Только приходилось каждую минуту проговаривать мысленно, как формулу: сначала игра, потом все остальное…
        Сначала игра, потом все остальное!
        Остальным был Мик.
        Егор-то вон он, рядом. Скованность ушла, как ни бывала, - остались поцелуи, взгляды, от которых опять мороженым таяло сердце, горячие ладони, сладкая недосказанность…
        …А Мик…
        Он не отвечал ни на звонки, ни на смс-ки.
        - Не изводись, ясно же, что обиделся, - повторял Егор.
        - Объявится скоро, - отрезал Палыч, будто знал наверняка.
        Лина себя убедила - знал. Иначе вообще труба! Хоть кто-то должен был знать! Пусть не ей, но кому-то же он доверял!
        Скотина он все-таки, вот что, - вырывалось у нее по ночам, когда не спалось. Сказал, что придет, и не пришел. Сказал: «солесито!», и не объяснил, что это значит.
        Скотина и есть! Баран упрямый!
        Дни летели незаметно, то есть, наоборот, были яркими и праздничными. Просто быстро-быстро мелькали, будто пестрые бабочки. Дни летели - в них был Егор. Но снова приходила ночь и тревога.
        Сначала игра, потом все остальное, шептала в подушку Лина.
        В понедельник начался турнир. И Егор, и она играли первым запуском, на соседних кортах. Разминаясь, она чуть не плакала. Игра, игра, - а зачем? Если с Миком что-то случилось, разве нужны будут кубки, медали, баллы, набранные в турнире?!
        Вдруг он приходит, не потому что передумал и не из-за гордости? Вдруг реально не в состоянии?
        Самое паршивое, что не с кем поделиться. Она уже привыкла рассказывать все или почти все Егору. А если не ему, так Мику. Тут же получается уравнение с двумя неизвестными.
        Дед, конечно, был немного в курсе. Накануне даже предложил сходить с ней на игру, хотя обычно присутствовал только с полуфинала.
        - Чем ты поможешь? Я только отвлекаться буду, - отмахнулась Лина.
        Его советы звучали, может, и логично, и разумно, но невыполнимо. Мол, время все расставит по местам, выдохни и живи спокойно. И еще вроде той пословицы: «делай, что должен, и будь что будет!».
        Ну да. Она должна участвовать, вот и разминается. Но прежним азартом не пахнет!
        - Жалко, что затея с Миком провалилась, да? - Шепнул Егор, пробегая мимо. - Он бы сейчас тут всех на уши поставил, разбудил бы это сонное болото!
        Болото, и, правда, имело место быть. Первые дни всегда так, если речь идет о городском первенстве, которое тут проводится каждый летний месяц. Все знакомые лица: и игроки, и судьи, и организаторы.
        Лина с неожиданным раздражением так и сказала Егору. Дескать, глупая идея-то была - протащить новичка вместо себя, когда все друг друга знают!
        Он не обиделся.
        - Ага, а ты заметила, что сами игры никто не смотрит? Даже родители не ходят!
        - Ну ты же сам себе противоречишь, Егор! - Закипая все больше, она делала ракеткой яростные махи, - если бы тут появился Мик, все сбежались бы на его крики, и твой план сразу бы провалился!
        Егор возразил, что никому бы в голову не пришло спрашивать у Мика фамилию. Послушали, посмотрели, поохали да разошлись. Он знал, о чем говорил: Джонни тоже всегда выделялся из толпы, но в начале «карьеры» никто не интересовался его данными.
        - Людей вообще мало волнуют другие люди, - заключил он с горькой усмешкой.
        Лина опустила ракетку.
        - Ты что-то в философию ударился.
        - Да потому что скучно. Сейчас я выиграю у Данилова, я его сто раз обыгрывал, и результат наперед известен. Завтра снова выиграю, у Кирюхи нашего, это тоже вполне предсказуемо. А третьим у меня Батон, знаешь, Батона?
        Она покачала головой. Но тут же закивала.
        - Я понимаю, о чем ты. Батон или не Батон, суть не в этом. У тебя куража нет.
        Егор вздохнул и непонятным тоном сообщил:
        - А у Мика он есть, ага!
        То ли зависть, то ли все-таки восхищение - а может, и того и другого пополам, - прозвучали в его голосе.
        Лина отвела взгляд, будто виноватая.
        Егор ничего не заметил, только снова вздохнул. И, откинув чуб со лба, продолжил забег. Без куража или с ним, он привык делать то, что должен. Во всяком случае, на корте.
        Теннис - это не просто спорт, это стиль жизни, вспомнила Лина чье-то выражение. Из спорта можно уйти, а тот, кто однажды взял в руки ракетку, уже не выпустит ее никогда!
        Можно устать, сломаться, получить травму, - неважно, физическую, или психологическую, - но рано или поздно, ты опять подкинешь мяч и встанешь к стенке. А потом и к сетке выйдешь. Подтвержденный статистический факт!
        Значит, что? Пусть сегодня нет куража - надо играть. И ждать, когда он вернется, ловить свою волну, вызывать вдохновение. Не всем же быть гениями, как Пушкин или вот Джонни. Мастера попроще, обычные профи - в любой области - тоже имеют право на существование. Лина понимала это и раньше, к высотам Олимпа не стремилась, играла себе и играла. Когда лучше, когда хуже.
        Хоть бы у Егора сегодня была игра в другое время! Он бы смог на нее посмотреть, а она могла бы …
        Лина не успела додумать, отвлек звонок сотового. Она метнулась к рюкзаку.
        Мик?
        Мик!
        Волна радости окатила с ног до головы, но из вредности Лина равнодушно бросила в трубку короткое: «салют».
        - Ни пуха, ни пера, - отозвался Мик.
        С превеликим удовольствием она послала:
        - К черту!
        Он заржал, как конь, готовый взбрыкнуть. И взбрыкнул на самом деле - отключился сразу.
        Она тут же набрала его номер, чтобы высказать все, что думает. Например, так:
        - Пообещал прийти, а сам скрываешься, как будто от позора! Ладно я, но остальные-то думают, что на самом деле деньги попер и пропал!
        Или вот так:
        - Ты понимаешь, что творишь?! Телефон отключил, как капризная девчонка! Можно подумать, я тебя преследую!
        Нет, этого точно говорить не следовало. Ерунда какая-то! Лучше иначе:
        - Я уж думала, больницы обзванивать и морги!
        Вообще бред!
        Пока все варианты с космической скоростью проносились в голове, из трубки занудело: «абонент вне доступа связи».
        Лина дрожащими руками засунула телефон поглубже. Чтоб не шваркнуть в стену.
        Баран! Осел! Король кретинов!
        Вот как надо было сказать! И все!
        - Вот это ты размялась! - Восхищенно присвистнул знакомый парнишка, - красная вся!
        А Егор через минуту сделав кружок, заявил наоборот, что на ней лица нет.
        Очень мило. Теперь она и без азарта, и без лица. Какая игра получиться, интересно?!
        Получилось ничего себе, неожиданно так. Оказывается, злость вполне себе заменяет кураж. Злилась Лина на Мика, а забивала сопернице. На тебе, приговаривала мысленно, воображая, как лупит его по спине. Скалкой, допустим. Или по голове, по глупой, - ракеткой!
        На, на!
        Как ты со мной, так и я тебе!
        А после игры, наблюдая за Егором, который еще бился, Лина вдруг подумала: чего это я злюсь-то? Радоваться же надо. Жив, здоров и невредим мальчик Вася Бородин! Так что ли в детских стишатах было? Ну и вот, живой Мик, - это главное. Здоровый более-менее, раз телефон в состоянии держать.
        Остальное - детали несущественные. Почему он не появляется, зачем сотовый отключает, когда теперь они увидятся.
        Ей же что важно было? Что с ним все в порядке.
        Теперь она убедилась и может жить спокойно.
        Может?
        А то!
        Мысленный диалог выходил плодотворным и оптимистическим.
        Егор выиграл, как и ожидалось, и они, счастливые, отправились праздновать маленькую победу в ближайшее кафе. Чокнулись стаканами с соком. Лина сообщила радостную весть, что у Мика все нормально.
        - Мне кажется, он больше у нас не появиться, - с сожалением заметил Егор.
        - Почему это?
        - Просто интуиция.
        Она поежилась, представив, что он прав. Хотя, если вдуматься, лично для нее это шикарный выход. Знать, что с Миком все хорошо, но при этом не видеть его, не общаться. Не смущать и не смущаться самой. Она же знает, каково это - быть влюбленной без ответа. Она была на его месте.
        - Он тебе нравится? - Спросила Лина у Егора. - Или ты просто ставил эксперимент от скуки?
        - Ты же знаешь, что нравится. Вызывает уважение, по крайней мере. Пойдем, мне нужно Джонни забрать из школы.
        По дороге Егор рассказывал про брата:
        - Представляешь, он вчера три раза подряд смотрел Надаля с Джоковичем. Паузы делал, что-то рассматривал. Занял комп на весь вечер! Такой настырный, ужас!
        Лина подумала, что Джонни тоже внушает уважение: своей талантливой игрой, упорством, усидчивостью, сложившимся уже характером - пусть и противным! Но многим не нравится.
        Вообще, что такое это вот «нравится - не нравится»?!
        С Миком ей было легко и приятно. Она скучала по нему. Шла с Егором, а скучала по Мику. Это нормально? Это, значит, он ей нравится?!
        Лина сбоку посмотрела на взлохмаченный профиль Егора. Тут сомневаться не приходилось - ей нравилось на него смотреть. И говорить, и целоваться с ним.
        А Мика целовать ей вовсе не хотелось. Перед глазами сразу вставал Егор - и все, не хотелось!
        Вот бы сделать так, чтобы и ему расхотелось целовать ее. В смысле, Мику. Чтобы как раньше, он был просто друг, и не смущал ее своими черными глазищами, ямочкой, заигрыванием. Влюбился бы, например, в Карину. И они бы иногда гуляли все вчетвером. Очень взрослые, грамотные отношения.
        - До вечера, ага? - Попрощался Егор.
        Она впервые попрощалась с ним скомкано, спеша остаться наедине с собой.
        Дома спросила деда:
        - Что такое «солесито», не знаешь?
        Он не знал.
        Глава 13
        После обеда за окном неожиданно и стремительно потемнело. Небо в лохмотьях угрожающе нависло над городом. Лина сразу потянулась к телефону.
        - Егор, как у вас в центре?
        Он ответил, что ужасно. Но это к лучшему - они могут отдыхать без зазрения совести.
        - Давай хоть раз в клуб закатимся, а? Я тебя с друзьями познакомлю.
        Это что-то новенькое. Следующий шаг, да?
        Лина мысленно уже метнулась к гардеробу. Клуб это дело такое… ммм… непривычное… соответствовать надо, а у нее ни опыта, ни нарядов, ни подружек, чтобы посоветоваться…
        Черт!
        - Ты чего сопишь, Лин?
        - Я не сопю. Не соплю. Тьфу ты, в общем, я пошла собираться.
        - Да рано еще. Я за тобой часиков в восемь подъеду.
        Ради такого случая он, вероятно, попросит у папы машину с водителем. Интересно, с Кариной они тоже так катались-развлекались?
        Зачем про это думать, непонятно!
        Лина перезвонила Егору уже через полчаса.
        - Слушай, а нас вообще пустят туда?
        - Куда?
        - Ну в клуб твой. Мы же несовершеннолетние.
        - Я же не в ночной тебя приглашаю. Успокойся! Просто развеемся.
        Развеемся, ага.
        Лина загнанной лошадью таскалась по квартире. От шкафа к зеркалу и обратно. И снова по кругу. Дед наблюдал из-под очков. Газета в его руках явно была не так увлекательна, как похождения внучки.
        - Ты чего делаешь-то? - Не выдержал он.
        Лина призналась, что готовится к свиданию. Дедушка поскреб затылок и, достав свой сотовый, прочитал вслух голосом диктора:
        - Штормовое предупреждение. Опасность селей в горных районах. По Центральному округу ливни, грозы, ветер до 30 метров в секунду.
        - И?
        - Ты в окно глянь! Какое свидание? На Титанике если только…
        Дед посмеялся скрипуче. Лина замерла напротив окна, за которым сплошным потоком лилась черная вода. Нет, вода все-таки не черная, наверное, это вокруг была темень. Хотя еще даже вечер не наступил полноценный!
        Кошмар!
        Она снова набрала Егора.
        Он хмуро сообщил, что дурак.
        - Тебя тоже не отпускают? - Догадалась Лина.
        - Да дело даже не в этом. Я сам вижу, что творится. Дурак, что раньше к тебе не приехал. Теперь до завтра, понимаешь? Слушай, у нас тут во дворе такое… я сейчас фотку пришлю!
        - Куда?! - Простонала она.
        Егор вспомнив, что у нее ни компа, ни айфона, чертыхнулся. Они долго-долго болтали о том, что творится снаружи. А о том, что внутри, говорить было трудно. И не надо, должно быть.
        Лина распахнула окно, и слова утонули в потоках воды. Шумело так, будто она стояла у водопада. Развеселившись, она кричала в трубку какие-то глупости. И Егор отвечал тем же, и тоже открыл окно нараспашку. Двое в затопленном городе, где реки выходили из берегов и плавали машины, смеялись от счастья.
        Беспрерывный ливень продолжался всю ночь. Утро принесло надежду: южное солнце работает споро, да и грунт хорошо впитывает воду. Но турнир все-таки перенесли, выяснилось, что последствия дождя слишком серьезны. Корты залиты, как и дороги вокруг. Дед напряженно слушая новости, заявил, что Лину никуда не отпустит. Ожидалось новое нападение стихии.
        И действительно, через пару часов солнце заволокло тучами, как тяжелыми портьерами. И дождь-барабанщик принялся трудиться что есть сил.
        Обхватив коленки, Лина сидела у телевизора. Егора родители потащили по магазинам, решив воспользоваться плохой погодой, чтобы прибарахлиться. Он звонил уже трижды с дороги, докладывал обстановку. Пробки, аварии, лужи размером с озера, везде патрули. В общем, журналисты не преувеличивали.
        - Да переключи ты, - сердито сказала Лина дедушке, - все и так ясно.
        Он будто не услышал. Ворчал, как им повезло - живут на горе, речка далеко.
        - В Хосте вон с гор дома ползут, а у нас скала!
        - Дед, ну правда, хватит!
        - Смотри, что делается! - Он качал головой.
        На экране из затопленной хибары через окно пытались вытащить холодильник. В следующем кадре ребята плавали на надувном матрасе прямо во дворе. Рядом на дереве дико орал кот. Следом показали явно любительскую съемку: деревянный барак за пеленой воды, перекошенное женское лицо в открытой форточке. Корреспондент, захлебываясь восторгом, сообщил:
        - Некоторые старые дома залиты почти полностью. Имущество уже никто не спасает, самим бы спастись! Одному из жильцов этого барака удалось заснять на телефон героические действия остальных.
        На экране мельтешили люди в плащах и резиновых сапогах. Женщина что-то протискивала в форточку, опровергая комментарии.
        Лина решительно встала. Журналистам лишь бы сенсация! Героические действия!
        Дрожащая камера придвинулась к дому. Видимо, самозваный оператор трясся от страха.
        И тут Лина замерла. Сквозь шум дождя и вой сирен с экрана долетел детский крик. В форточку пытались просунуть не телевизор, не вещи, - ребенка. Раскачиваясь на стремянке у стены дома, его подхватил парнишка - ровесник Лины, не старше.
        Она, закусив губу, переглянулась с дедом. Он покивал:
        - Вот так-то…
        На экране мальчик развернулся, чтобы передать ребенка дальше - мужику, подплывшему на лодке.
        Из-под капюшона сверкнули черные глаза.
        - Мик?!
        Лина подскочила к телевизору. Но картинка уже сменилась, снова замелькали кадры стихии: сель в горах, перевернутый грузовик, деревья и булыжники на мостовой в центре города.
        Она обхватила ладонями лицо.
        - Во дурак, - бормотала, - во, дурак!
        - Что ты говоришь, Линусь? - Не разобрал дедушка.
        Ей стало так стыдно, что щеки вспыхнули.
        Кто тут дурак, а? Она сидит дома, маясь от безделья и скучая по Егору. Егор таскается по магазинам.
        А Мик спасает детей.
        Лина бросилась к телефону.
        - Егор! Я Мика нашла! То есть, не нашла, но я знаю, где он. В Хосте, где наводнение. Там жесть вообще! А он… Его сейчас показали…
        - Не тарахти, Лин - попросил он, - мы в магазине уже, тут музыка, ничего не слышно! Я тебе сейчас напишу…
        От досады она едва не выбросила сотовый в окно. Пришла смс-ка:
        «Тут корт в подвале есть. Хочешь потренироваться? Мы за тобой приедем!».
        Лина тупо смотрела в текст. Корт? Приедем? А может, приплывем?! Конечно, у отца Егора вездеходный джип, но разве он для того, чтобы на корты их возить?!
        И вообще, кроме тенниса, его хоть что-то интересует?!
        Она быстро набрала:
        «Меня дед не отпускает!».
        И стала дозваниваться на телевидение. Все линии были прочно заняты, как и следовало ожидать.
        Тогда она, будто прыгая с моста в реку, решительно отбарабанила:
        «Приезжай! Поедем в Хосту людей спасать!».
        Егор в ответ прислал смайлик. Ну, конечно, разве он мог всерьез рассматривать такое предложение!
        Следующая смс была от Мика, и пальцы у Лины задрожали будто на холоде. Абонент появился в сети!
        Она нажала вызов. Полились гудки - как отзвук дождя.
        - У тебя все в порядке? - Без лишних слов спросил Мик. Гулко, словно он был в туннеле.
        Она закричала:
        - У меня да! А у тебя?!
        - Не вопи. Тут хорошая связь. Со мной все окей.
        Она сказала, что видела его по телевизору. Что он - герой! И спросила, как там малыш, которого он спас. Помолчав, Мик заметил:
        - Да это утром еще… Все отлично с ним, только перепугался. Их в гостиницу отправили. Жилье-то совсем непригодно.
        - А ты? Где сейчас ты? Тоже в гостинице? Хочешь, приезжай к нам, у нас сухо, мы на горке, тут скала. Слышишь, Мик, приезжай!
        Он хмыкнул и вежливо поблагодарил за приглашение.
        - Мик! Я серьезно. Приезжайте вместе с мамой!
        - Успокойся. Это не наш барак, наш выше, у него только подвал залило. Я дома сейчас. А ты, смотри, никуда не суйся!..
        - Куда - никуда?!
        Он сердито повторил, что вообще «никуда!».
        - А то Егору взбредет в голову тебя потащить на какой-нибудь закрытый корт…
        Вспыхнув, Лина моментально бросилась на защиту Егора. Мол, он же не дурак. Причем тут корт, если вокруг такое твориться!
        - Ладно, - перебил Мик, - не хочу я про него, лучше, скажи, ты по мне скучала?
        - Безумно! - Рявкнула она.
        И отключилась.
        Психопатка! Он людей спасает, в бараке живет, петарды принимает за настоящие взрывы, - а она рычит на него!!!
        Лина снова набрала его номер.
        - Мик, извини! Я, правда, скучала.
        - И это так тебя бесит, что ты трубки швыряешь? - Насмешливо уточнил он.
        Прежде чем ответить, она сосчитала до десяти. Осторожно, тихо, медленно - будто ступая по минному полю, - Лина спросила:
        - Ты почему не приходишь?
        - Работы много, - легкомысленным тоном откликнулся Мик.
        - А …
        Она не знала, что еще сказать.
        Вернее, знала, но боялась говорить об этом.
        Нет, не боялась, а - смущалась, наверное.
        - Мик… ты приходи. Ты же обещал…

* * *
        На кубке было написано «За волю к победе».
        Если точнее, Лина заработала четвертое место. До финала не дотянула. Да и полуфинал играла кое-как, себе она это могла сказать, не таясь. Воли как раз не хватило, характера, выдержки, упорства, - всего того, за, что ценил тренер, за что саму себя уважала. Что принадлежало только ей, и никто не мог отнять.
        - Ты какая-то изнемогающая прямо, - заметил Егор после вручения.
        Лина прошептала, что, действительно, сил не осталось и хочется одного - завалиться спать. Но дома, бросившись ничком, не раздеваясь в кровать, она лежала без сна, в полузабытьи. Напугала деда, он захлопотал, предлагал то температуру померить, то чая принести.
        - Я просто перегорела, - пояснила Лина самой себе больше, чем ему.
        Он присел, поглаживая ее по волосам, как кошку, бормотал, что перегореть могут пробки, но не человек, что весна слишком тяжелая выдалась, и всякие контрольные в школе, и турнир, и первая любовь…
        Так и сказал - первая любовь.
        Лина почему-то стеснялась этих слов. Они были наивные, пафосные, грустные. Избитое выражение таило в себе неудачу. Первая - не единственная, не последняя, не главная. Просто открыт, мол, отсчет. Как будто когда-то, через много лет, она будет вспоминать Егора этими словами:
        моя первая любовь…
        Глупо!
        И сама она глупа! Вместо того, чтобы праздновать победу, валяется в постели.
        - Знаешь что, - решительно сказал дед, - поехали на рыбалку!
        Фыркнув, она отвернулась к стене.
        - Я серьезно. Собирайся!
        Он выскочил так прытко, что едва ширму не опрокинул. Зашуршал в коридоре. Лина разглядывала узор на обоях: ромбики, квадратики. Окна как будто. Окна в другой мир. Вот бы сделаться с горошину, вылезти туда, через ромбик - ну пусть квадратик! - и увидеть что-то совсем новое, незнакомое. Потом ее мысли переключились на другие окошки - интернетовские. Сто тысяч лет как будто прошло, когда в последний раз она лазила в Сети. И ничего, не скучает, не испытывает никакого дискомфорта. Разве что школьные задания приходится делать у соседки, на ее компе. Соседка славная, из тех, чье сочувствие не переходит границы и не унижает откровенным жалостливым, снисходительным взглядом.
        Но причем тут соседка?
        Лина отдавала себе отчет, что прячется за мыслями о постороннем, как за ширмой. Перегородки воздвигает. Заборы до бесконечности.
        Чтобы не вспыхнуло в голове: Мик.
        Чтобы не грызть опять подушку. Беспокойством теперь не оправдаться. Каждый день после того жуткого потопа Мик присылает смс: жив, здоров.
        Иногда добавляет что-то по-испански. Противоречивые чувства овладевают Линой, когда она думает о Мике. Иногда читает его сообщения, и хочется ей, чтобы он сидел рядом и держал ее за руку, как уже было. А в другой раз, мысленно представляя его, она жутко злится. Что в нем такого, что заставляет вновь и вновь нервничать? Беззащитность? Одиночество? Сила духа?
        Или все это из-за ее собственных парадоксальных порывов? Ведь она скучает, скучает по нему страшно! Но в глубине души Лина признавала, что не желает все вернуть: дружбу, ответственность, доверие. Она не хотела, чтобы все было, как прежде, легко и понятно. Ей мечталось о другом. Ей понравилось быть желанной. Взгляды, улыбки, слова Мика - все говорило о том, что она ему больше, чем друг, и побуждало к ответному кокетству.
        Быть может, так просыпается женское начало? Лина не знала. Но точно не испытывала этого с Егором.
        Возле кровати грохнуло что-то, отвлекая от мыслей. Лина повернулась и увидела деда и резиновые сапоги на полу.
        - Примерь-ка! - Приказал он.
        Легче было согласиться, чем спорить. И уже через полчаса, трясясь в автобусе, Лина осознала, что радуется жизни. Вокруг сиял любимый, - даром, что не родной! - город. Много зелени, солнца, людей. Чистый горизонт открывал очертания гор, а с другой стороны так же четко обрамлял море. Последствия стихии уже устранили, дороги очистили от палок и камней, восстановили разрушенный ливнем мост, увезли затопленные машины. По дну городской речки катался трактор, сгребая кучи грязи.
        И вдруг подумалось, что вот так бы убрать лишнее с души. Из головы тоже. Угадать бы только что именно - лишнее.
        Кавардак мыслей, однако, сам собой испарился в лесу. Дед, он хитрый, не поехал сразу к воде, решил потаскать ее сначала по болоту. Типа за червями, для наживки, и за ягодой, если повезет. И вот, в сапогах по колено, высоко переставляя ноги, как цапля, Лина брела за ним совершенно пустоголовая. Солнечные лучи пронзали гущу листвы неожиданно и остро, словно играли в прятки. Жмуря то один, то другой глаз, Лина слушала лесные шорохи, птичий гомон, дедово негромкое бормотание, хлюпанье сапог по грязи… ничего романтичного… ничего особенного…
        Но почему-то звенела внутри пустота. Не черная дыра одиночества, а ожидание, предчувствие, готовность впитать новый мир, новые краски, звуки, ощущения.
        И уже много позже, сидя на берегу озера с удочкой, Лина сказала деду:
        - Ты молодец, что придумал эту рыбалку.
        Он прыснул, как пацан, смущенно.
        - Рыбалку придумали древние люди, Линуся. Давай, за поплавком следи!
        В зеленоватой воде, казалось, плавали только облака. Ни ветерка, ни всполоха. Все вокруг замерло, и время тоже вроде остановилось. Лина с дедом изредка лишь переглядывались, одинаково глубоко вздыхали - без грусти, без улыбок, - спокойно.
        - Не клюет сегодня, - под вечер сказал дед.
        А Лина подумала, что улов у нее - ого-го! Душевное равновесие, оказывается, дорогого стоит. И поймать его не так-то легко.
        И она загадала, - если его телефон не отключен, и ей удастся дозвониться прямо сейчас, то все будет хорошо.
        Без конкретики. Просто хорошо, и все.
        Затаив дыхание, она набрала номер Мика.
        - Я как раз о тебе думал, - сказал он в трубку вместо приветствия.
        - А я о тебе, - призналась она.
        - Встретимся?
        Она сделала вид, что не расслышала.
        - Мик, ты представляешь, я рыбу ловила. Но не поймала. Ни одной! И дед не поймал, говорит, клева вообще сегодня нет!
        - А чем еще занималась сегодня?
        - В лесу гуляла, - отрапортовала она.
        - Комаров кормила?
        - Ага. И этих… клещей! А ты?
        Он ответил, что никого не кормил, но зато только что поел сам - в Макдаке!
        Они еще поболтали - будто не расставались, не злились друг на друга, не запутались, - о солнце и воде, о правильном питании и занудстве, о юности и старости, о новом фильме на РТР, о том, что надо бы Лине все-таки приобрести компьютер.
        Разговор оборвался только тогда, когда села батарейка.
        Лина поняла, что ни слова не было сказано о теннисе, о турнире, о Егоре. И это даже не удивило ее.
        Уже ночью, укладываясь спать, она мельком взглянула на кубок. Пробормотала вслух:
        - За волю к победе!
        И улыбнулась. Значит, я волевая. Так или иначе, я его получила! И еще получу!
        Но как же это здорово, что за пределами корта существует большой, непознанный, такой простой и такой необыкновенный мир!
        Глава 14
        Летняя свобода спортсменам не светила. На юге вообще многие живут от сезона к сезону, теннисисты - тоже. Мало того, что тренировки каждый день, так и турниры без конца. А еще хочется в море поплескаться, позагорать, на роликах покататься, в кино сходить, как все нормальные люди. Иногда удавалось.
        К июлю вода уже была такая теплая, что купаться стало опасно - как обычно, врачи пугали кишечной палочкой и прочей заразой. Егор с Линой так и не собрались на пляж. Макс обещал поездку в Дивноморское, обычно там сочетали и соревнования и отдых на турбазе, где людей немного, и море вполне чистое. Этим себя и подбадривали. Тренировались в два захода - утром, пока еще не пекло, и вечером, когда уже не пекло. Домой с кортов не уезжали, чтобы ни время, ни деньги не тратить. Обедали в недорогих столовых - их множество открылось для туристов. За шаткими пластмассовыми столиками, в разномастных тарелках почему-то была самая вкуснейшая окрошка. Брали иногда сразу по две порции. И потом осоловело откидывались.
        А иной раз обходились мороженым. Егор называл это пикником в холодильнике - в парке возле кортов они находили тенек, и, устроившись прямо на траве, спешно поедали пломбир, пока не растаял.
        Время от времени с ними увязывался Федор или кто-то еще из ребят. Лина изо всех сил старалась не показать, что чувствует себя лишней. Но из разговора выпадала. Наедине с Егором удавалось обходиться междометьями, да и в большинстве случаев она чаще слушала, чем говорила. В компании же беседа налаживалась активная, но у Лины не получалось держаться на равных. Во всем чудился подвох, как прежде. Если говорили о теннисе, еще ничего, но в основном ребята обсуждали новости вконтакте, или развлечения по типу водных лыж и скалолазания, ей недоступные. Сами собой всплывали старые комплексы по поводу бедности.
        Егор все чаще заговаривал о том, что надо искать работу. Отношения с отцом он так и не наладил, и не стремился к этому. Ему претило тратить «папашкины миллионы».
        - Станешь работать, на тренировках упадешь, - обычно возражала Лина.
        Как-то Егор признался, что разговаривал с Палычем на тему заработка. Это была обычная практика - ребят постарше ставили к малышам, давая возможность и опыт получить, и денег.
        - Но я рожей не вышел, - рассказывал Егор беззлобно, но отчаянно, - Палыч велел подождать годик-другой, терпения набраться.
        - Разве у тебя терпения нет? - Удивилась Лина.
        Он пожал плечами.
        - Можно смотрящим устроиться, - помолчав, предложила она.
        На соревнованиях низкой категории судьи присутствовали лишь на финалах, остальные игры проходили под наблюдением так называемых смотрящих. Работка не пыльная, но жутко скучная. Весь день ходишь, как привязанный. Не поиграть, не потренироваться, не отвлечься на телефон или разговор. Твое дело - следить за чужой игрой и разрешать конфликты. На жаре, с утра до вечера!
        - Да ну, - Егор покачал головой, - я про это даже не думал, мало того, что сидеть все время…
        Лина улыбнулась:
        - Можно ходить.
        - Как тигр в клетке! Нет, это точно не по мне. Старшаки рассказывали, самое поганое - родителей разнимать. Когда малолетки типа Джонни играют, самая нервотрепка! Ладно дети в правилах толком не разбираются, психуют то и дело… как Мик, ракетки бросают, бывает! Взрослые тоже жесть, что творят! До драки доходит, реально. Вон Солома недавно был свидетель, мамашки друг другу в волосы вцепились. И матом на весь город орали.
        Лина кивала. Она сама наблюдала что-то подобное. Особенно у приезжих. Не то чтобы она была настроена против «пришлых». Но местные в основной массе спокойные пофигисты, так уж утроена их жизнь. Юг, солнце, вечный праздник, томная нега. Кортов полно, погода блеск - играй, сколько влезет. А в других городах аренда «поля» стоит раз в пять дороже, не расслабишься больно-то. Да пока до него доберешься по слякоти и в набитом транспорте. Это она по Воронежу помнит.
        - У меня, знаешь, какая идея, - развивал тему работы Егор, - по санаториям двинуть, предложить свои услуги … ну как тренера.
        - Кто ж тебя возьмет без документов?
        - Подделаю!
        - Ну, Егор! Брось!
        Однако, он был настроен решительно. Сказал, что завтра пойдут на разведку. Заодно в аквапарке поплавают, осмотрятся.
        - Если на кортах только играют, не тренируются, пойду к начальству. А что? Выгляжу я лет на 16, так? В этом возрасте уже КМС дают… да и вообще, им-то какая разница, какой у меня разряд, лишь бы денег приносил, себе немного попрошу, санаторию чистая выгода!
        Лина с улыбкой заметила, что он все продумал, кроме того, что самому нужно тренироваться.
        - Успею, - отмахнулся Егор, - будем поменьше отдыхать, побольше пахать. Ты же мне поможешь, да?
        Она, конечно, согласилась.
        И вот, с легкими летними сумками, в шортах и майках, в шлепанцах - что особенно непривычно! - они подошли утром к проходной. Санаторий был тот же, где Лина играла с Миком. Ближе всех просто оказался.
        Егор заплатил, и, расцепив руки, они вошли через вертушку.
        Воспоминания внезапно ударили поддых. Лина, задыхаясь, посмотрела на Егора.
        - Ты что? - воскликнул он, такие беспомощные, отчаянные у нее сделались глаза.
        - Да так… что-то голова закружилась.
        Егор приобнял ее за плечи, усадил на скамейку в тени. Лина заставила себя улыбнуться.
        - Пойдем, пойдем.
        Она считала шаги и дни - сколько они с Миком не виделись. Созванивались, переписывались, но не встречались. Иногда их разговор напоминал бой, чаще - увлекательное путешествие. Ей стали забываться черные глаза, улыбка с ямочкой. Мик представлялся образом, безликим ухажером, которому важно улучшить ей настроение, услышать ее смех, знать, что с ней все в порядке.
        Ненавязчивый такой поклонник.
        Она никогда больше не говорила ему, что скучает, и не просила приезжать. В конце концов, не только у него есть гордость!
        - Ага, слышишь! - Донесся голос Егора. - Вон там у них корты!
        В той стороне, куда он указывал, доносился стук мячей и детские крики.
        - Давай, я вперед пойду, разведаю, что и как, а ты не торопись.
        Он буквально убежал. Вот как не терпелось! Лина встряхнулась, сбрасывая тяжесть мыслей. Невозможно думать о том, что было бы, если бы… Сослагательное наклонение вызывает оцепенелость, и только.
        Вперед! Как в спорте: оглядываться на прошлые победы и поражения можно лишь для того, чтобы учесть ошибки и сделать выводы.
        А что она может учесть в истории с Миком?
        Не бери на себя слишком много, вот что!
        Лина прибавила шаг, подходя к кортам. Егора нигде не было видно. Она подошла вплотную к решетке, увитой плющом, и невольно заулыбалась. Ребятишки лет пяти - не больше! - с ракетками наперевес выстроились рядком напротив сетки. Ожидая своей очереди, они делали имитацию ударов и подпрыгивали от нетерпения.
        Когда-то такой же пузатой мелочью и Лину привели в теннис.
        Она стояла и улыбалась: себе, маленькой, далекой. И вдруг услышала:
        - Молодец, Денис!
        Мальчишка, только что попавший по мячу, завопил от радости.
        И Лина готова была завопить вместе с ним. Потому что голос по ту сторону сетки принадлежал Мику!
        Она рванула через кусты, обдирая ноги. Приникла к решетке.
        Так и есть.
        Он стоял рядом с корзиной, чуть расставив ноги. Накидывал мячи малышам. Таким серьезным и сосредоточенным Лина никогда его не видела!
        Кепка скрывала глаза. Губы, растянутые в полуулыбке, что-то бормотали. Себя ли он подбадривал или малышей?
        Пританцовывая, возле корзины образовалась девочка с косичками. Голосок прозвенел колокольчиком:
        - Михаил Иванович, а можно мне еще слева попробовать?
        Лина чуть не свалилась в кусты! Михаил Иванович, надо же! Вот тебе и Мик! Вот тебе и Нахаленок!
        Чехарда в голове сложилась в догадку. Наверное, в санаторий его пристроил Палыч. Отсюда и деньги, и занятость постоянная. И вот это - «Михаил Иванович! - явно прибавило стойкости, терпения, уверенности в себе.
        Стройные рассуждения маршировали спокойно и размеренно. А сердце билось в другом режиме - галопом.
        Прикованная взглядом к смуглому лицу, Лина прошептала в отчаянии, пытаясь объяснить необъяснимое:
        - Я просто балдею от его ямочки!
        Насмешка над собой не отрезвила. Хотелось повторить это еще и еще - вслух, глядя ему в глаза. Хотелось коснуться этой ямочки. Хотелось вернуться в тот вечер, когда под фонарем у подъезда он ждал ее. Все переиграть! Все-все!
        Какая же ты дура, простонал кто-то внутри нее.
        Совесть?
        Душа?
        Влюбленное сердце?
        Но она же влюблена в Егора!
        Вот потому и дура!
        Закусив губу, Лина приказала себе отступить. Но продолжала стоять неподвижно. И дождалась - он заметил ее. Улыбка стала шире, но лишь на мгновение, а потом губы его упрямо сжались. И вслед за ними сжалось Линино сердце, будто стиснутое крепкой безжалостной ладонью.
        И вот тогда она отступила, и готова была убежать, захлебываясь рыданиями.
        Но он крикнул, как ни в чем не бывало:
        - Привет! Заходи!
        А малышам сказал:
        - Собирайте мячи.
        Лина вышла из зарослей и направилась к входу на корты. Она шагала, стараясь не побежать, не помчаться, не зарыдать от напряжения. Он вышел навстречу, и они одновременно застыли у открытых ворот.
        - Ага, Михаил Иванович, значит! - Раздался насмешливый голос Егора.
        Лина вздрогнула: как она могла забыть про него?!
        - А я смотрю, ты, не ты, прям не похож, такой весь из себя деловой…
        Он продолжал говорить - один. Двое молчали.
        И, наверное, сообразив что-то, Егор тоже замолк, уперся взглядом в Мика. Потом - в Лину.
        Она силилась улыбнуться и сказать что-то, но не получалось. Немая сцена явно затянулась.
        - Не понял, - пробормотал Егор.
        - Все ты понял, - отрезал Мик.
        И взял Лину за руку.

* * *
        Когда кого-то сильно ждешь, то стук собственного сердца принимаешь за звук шагов. И вскидываешься, озираясь. И перехватывает дыхание от похожей фигуры в толпе.
        Шуршат по мостовой листья, испуганные осенним ветром. Закатное солнце похоже на мяч, улетевший в аут. Где-то совсем рядом бормочут встревоженные прибоем камни…
        … а ты ждешь… главное, - дождись, ее! … свою любовь…

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к