Библиотека / Детская Литература / Зартайская Ирина : " Он Мне Приснился Тени " - читать онлайн

Сохранить .

        Он мне приснился. Тени Ирина Зартайская
        Лето - удивительная пора. Именно летом происходят неожиданные встречи, а сны воплощаются в реальность. Так случилось и с подружками Кирой и Янкой, которые отправились к бабушке на дачу и в первую же ночь то ли в шутку, то ли всерьёз прошептали заклинание: «На новом месте приснись жених невесте»…
        В книгу Ирины Зартайской помимо летней истории «Он мне приснился» вошла также повесть «Тени» о сложных отношениях между Славкой и его приёмной сестрёнкой Эленкой, которую семья Славки удочерила после смерти её родителей.
        Для среднего и старшего школьного возраста.
        Ирина Зартайская
        Он мне приснился
        Он мне приснился
        Моей лучшей подруге
        Кира открыла глаза и прошептала:
        - Приснился… Он мне приснился… Потом резко скинула с себя одеяло и вскочила на постели:
        - Приснился!
        Янка, которая ещё спала, вздрогнула и медленно втянула воздух через сомкнутые губы.
        - Янка, Янка, просыпайся, слышишь? - Кира трясла подругу за плечи. - Он мне приснился, представляешь?!
        Не дождавшись ответа, Кира спрыгнула на холодный пол и, айкая, на цыпочках, подбежала к окошку. Отдернув пыльную дачную занавеску, Кира потянулась к оконной ручке, подпрыгнула, и в то же мгновение в резко распахнувшееся окно ворвался утренний ветер. Сияющая, вся освещённая солнцем, она повернулась к Янке.
        Подруга поёжилась и получше укуталась в одеяло. Заспанные глаза, полные непонимания, глядели на силуэт у окна и недоверчиво щурились.
        - Чего? - спросила Янка в пододеяльник.
        - Да приснился же, говорю! - свежий воздух защипал нос, и Кира громко чихнула. - О, значит, правда!
        Откинув со лба чёлку, она посеменила к Янке, залезла в постель и уткнулась носом в подушку.
        Янка вспомнила вечер накануне, когда подруги, ночуя здесь впервые, смеха ради, шепнули перед сном: «На новом месте приснись жених невесте». Она поднялась на локтях и улыбнулась:
        - Да ладно!
        Из подушки последовало сдавленное «Ага!»
        - Вот здорово! И кто?
        Подушка молчала.
        Кира медленно встала на колени и удивлённо посмотрела на Янку.
        - Ну? - не выдержала та.
        Удивление сменилось смятением, и широко открытые глаза уставились в пустоту.
        - Я…, я не помню…
        - Как это? Он тебе приснился, а ты не помнишь? - Янка плюхнулась на подушку.
        - Не-а… - Кира плюхнулась рядом.
        Девочки смотрели друг на друга и молчали. Занавеска дрожала на ветру, запуская в комнату бесформенные лучи света.
        - Зато я помню, что Он вылез из скворечника, который я построила для своего пингвина, пингвин так обиделся, что забрал все мои шишки и улетел в Африку…
        Янка не выдержала и прыснула. Через секунду в неё полетела подушка, и Янка расхохоталась ещё больше.
        Кира с Янкой приехали на дачу вчера. Каникулы только начались. Недавно отгремели все контрольные и зачёты. Восьмой класс стал девятым, где-то впереди замаячили последние школьные годы. Но верилось в это как-то с трудом. Казалось, что школа вечна. Не то что лето. Оно пролетало быстро и незаметно. Поэтому в этот раз подруги решили провести его как-нибудь по-особенному. Например, в кого-нибудь влюбиться.
        - Это дело нехитрое, - сказала Янка, подмигнув.
        У Янки всегда всё просто. Кира дружила с ней со второго класса, и за это время не было ещё такого дела, о котором бы Янка не сказала: «Да раз плюнуть». Так что и в этот раз Кире оставалось только пожать плечами. Действительно дело за малым - найти того самого. То есть тех самых. Принцев. Никто из их класса на эту роль не подходил. Одни фамилии чего стоили: Огурцов, Башмаков, Зайцев.
        Вот Янка и предложила поехать вместе к ней на дачу. Все дачные минусы: бабушкин надзор, зелень с грядки и отсутствие горячей воды - компенсировало присутствие местных красавцев футболистов, которых Янка расписывала как заправских денди.
        - Ты бы видела, как они бегают, - воскликнула Янка, потрясая в воздухе ещё тёплым блином.
        Девочки сидели на веранде и завтракали.
        - Кто бегает? - спросила Янкина бабушка, Варвара Александровна, разливая морс по пластмассовым кружкам.
        - Собаки, бабуль, собаки! - отозвалась Янка и откусила кусок блина, так что большущая капля варенья шлепнулась на скатерть.
        - Шляпа ты, Янка, - сказала Кира и поспешила накрыть пятно салфеткой.
        - Сама ты шляпа, - засмеялась Янка. - За пингвином не уследила.
        - И что вы там опять навыдумывали? - поинтересовалась Варвара Александровна.
        Янка хотела было рассказать бабушке о пингвине и скворечнике, но Кира её опередила.
        - Очень у вас, Варвара Александровна, блины вкусные! - похвалила она и ткнула Янку под столом коленкой.
        - Что? - Янка закусила губу.
        - А как же, - улыбнулась бабушка. - Таких блинчиков ты нигде больше не попробуешь.
        И, поставив на стол кружки с морсом, направилась на кухню.
        - Допивай давай, - скомандовала Янка. - И пошли на великах кататься.
        У Янки на даче было два отличных велосипеда. Один - специально для гостей.
        - Поехали, я тебе окрестности покажу, - предложила Янка и припустила вперёд.
        Кира помчалась следом. Под колёсами весело шуршала мелкая галька. Было очень рано, так что воздух еще не успел прогреться. Прохладный ветер освежал лицо. Янка то и дело выкрикивала: «Тут малинник», «А тут, за сосновым бором, озеро», «Здесь я в шесть лет соседскому мальчишке нос расквасила», «А тут он мне потом подножку поставил», «Здесь дядя Коля живёт», «А здесь - тётя Маша, у неё с дядей Колей роман». И всё в том же духе.
        Наконец они подъехали к огромному футбольному полю. Янка спрыгнула с велика.
        - А вот это наша с тобой цель.
        Кира остановилась рядом. На поле не было ни души. Слегка покосившиеся ворота напоминали какие-то древние развалины. Разросшаяся, почти по колено, трава покачивалась на ветру.
        - Это что, Помпеи? - Кира недоверчиво взглянула на подругу. - Тут разве что в прятки играть. Какой футбол?
        Янка хмыкнула. Было видно, что она и сама не ожидала увидеть такую разруху.
        - В прошлом году здесь иначе было, - растерянно сказала она. - Может, не время ещё. Наверное, скоро расчистят.
        - Счет 1:1! - засмеялась Кира и снова взобралась на велик.
        - Вот увидишь, всё будет! - закричала Янка ей вслед и, немного постояв, тоже повернула к дому.
        Кира никогда не была такой бойкой, как её подруга. И, если быть откровенной, не любила футбол и не считала футболистов такими уж распрекрасными. Кира любила читать английские романы, и Янка постоянно над ней посмеивалась.
        - Надеюсь, ты взяла с собой пару-тройку слезливых книжек, чтобы мы могли вдоволь поплакать? - спросила Янка перед отъездом.
        Кира передразнила её и ничего не ответила.
        Ну, конечно, взяла. На прошлой неделе папа принёс ей «Ярмарку Тщеславия» Уильяма Теккерея, такую толстую, что Кира рассчитывала читать её как минимум месяц. Книжка значительно прибавила веса рюкзаку, но Киру это не остановило.
        - Это что, на лето задали? - спросила Янка, перегнувшись через спинку кровати.
        Кира разбирала свои вещи и раскладывала их в тумбочке.
        - Папа подарил, - коротко ответила она.
        Янка откинулась на подушки.
        - Я-ясно. Нет, а всё-таки интересно, что с нашим полем случилось?
        Кира не знала, что случилось с полем. Она посмотрела на Янку, отрешённо уставившуюся в потолок.
        - Слушай, - сказала она наконец. - Наплюй ты на этих футболистов, сдались они тебе!
        Янка очнулась.
        - Если бы сдались, я бы не переживала, - она потянула вверх простынку. - Подняли бы они белый флаг над полем, посмотрели бы на меня вот так, - Янка подняла брови, сделала несчастные глаза - взгляд побитой собаки. - Сдаёмся, Янка, выбирай, кого душа твоя пожелает!
        - И стояли бы перед тобой, выстроившись в шеренгу, а ты бы говорила, качая головой: «Ну не знаю, мальчики, все вы какие-то… не айс!»
        Янка от смеха свалилась с кровати, да так здорово грохнулась, что Варвара Александровна из-за стенки обеспокоенно спросила:
        - Чего там у вас такое делается?
        - Ничего, бабуля, - отозвалась Янка, давясь от хохота. - Это Кира свою книжку уронила.
        А Кира добавила:
        - Футбольную энциклопедию.
        - Яночка, сходили бы вы к Вертухиным, а то неудобно как-то, - сказала бабушка за обедом.
        Янка скривилась.
        - А кто это? - поинтересовалась Кира. - Ты про них ничего не говорила.
        Девочки сидели на веранде и лениво ворочали ложкой в тарелке с окрошкой.
        - Прекрасные люди, и сын у них просто золото, - продекламировала Янка, возведя глаза к потолку. - Бабуля, ну неужели это так необходимо? Они ведь нас не трогают.
        Варвара Александровна покачала головой:
        - Зря ты так. Марк хороший мальчик, вы с ним всё детство…
        - … в одной песочнице играли, - закончила за неё Янка. - Не надо мне каждый раз об этом напоминать. Мы же с ним куличи делали, а не ребёнка.
        Кира, сдержав смех, уставилась в тарелку. Варвара Александровна нахмурилась:
        - Я им обещала сапоги резиновые отдать, которые у нас в сарае стоят. Сходи и отнеси.
        С этими словами она вышла из-за стола и зашаркала тапочками по деревянному полу.
        - Ты чего? - спросила Кира шёпотом.
        - Да ну их! - Янка плюхнула ложку в суп, да так, что брызги снова заляпали скатерть.
        - Ты мне про Марка ничего не говорила, - сказала Кира разглядывая капли. - Совсем ужас?
        - Ещё хуже, - Янка вытянулась по струнке и, сделав жест, будто поправляет на носу очки, сказала гнусавым голосом: - «Здравствуйте, Яна Валерьевна! Как ваши дела? А я сегодня огурцы посадил».
        - Действительно ужас, - Кира подхватила чуть было не слетевшую со стола ложку. - Он что, садовод?
        - Хуже, - Янка села и отломила кусок хлеба. - Отличник.
        Послышались шаркающие шаги, и девочки срочно принялись доедать окрошку. В дверях появилась бабушка с полной миской клубники.
        Нельзя сказать, чтобы Кире уж очень не нравились отличники. Она и сама хорошо училась, а вот Янка редко получала пятёрки.
        - Чего плохого в тройке? - пожимала она плечами. - Это же «удовлетворительно». Значит, родители должны быть удовлетворены.
        Кира так не считала. Но никогда не перечила подруге.
        Однако, когда они подходили к дому Вертухиных, держа в руках зелёные резиновые сапоги, Кира представляла себе Марка-отличника каким-то уж совсем противным типом. Он-де и страшен как смертный грех, и волосы у него на пробор расчёсаны, как у мальчика из воскресной школы, и шепелявит, и очки носит толстые, в роговой оправе. В общем, тот ещё красавец. К тому же, по словам Янки, Марк влюблён в неё с самого детства и каждое лето забрасывает цветами, глупыми открытками и плюшевыми медведями.
        Короче говоря, к тому моменту, как девочки постучали в дверь, в голове у Киры сложился отчётливый и далеко не самый привлекательный образ.
        Открыла им симпатичная молодая женщина в переднике с вышитыми вишенками.
        - Здрасьте, тёть Тань! - отчеканила Янка и улыбнулась во весь рот.
        - Марк! - позвала тётя Таня. - Смотри-ка, кто пришёл! - и обратилась к Янке: - Как ты выросла! Просто красавица! А это, должно быть, твоя подруга?
        Кира поздоровалась, и Янка представила её:
        - Кира, моя одноклассница. Мы с ней вместе…
        - Учитесь вместе. Это я поняла, - тётя Таня заправила за ухо растрепавшиеся локоны.
        Янка протянула ей пакет:
        - Мы вам сапоги принесли. Резиновые.
        - Вот спасибо! Да что же мы на пороге-то стоим? Проходите, я как раз клубнику собрала.
        Янка икнула.
        - Ой, спасибо, мы только что…
        Но тётя Таня уже не слушала. Она кричала откуда-то из глубины дома:
        - Марк, к тебе гости! - и потом в сторону двери: - Девочки, ну где же вы там застряли?
        Янка пожала плечами и взяла Киру за Руку.
        - Держись, - сказала она и склонила голову набок. - «Здравствуйте!»
        Тётя Таня расставляла тарелки.
        - Марк сейчас спустится, он на чердаке. Чинит что-то.
        Кира с Янкой сели на угловой диванчик и огляделись по сторонам. Ярко освещённая кухня была вся увешана картинами. На одной городской пейзаж с портом, на другой пионы, на третьей лодка у пристани.
        - Это всё Марк нарисовал, - пояснила тётя Таня.
        Янка многозначительно кивнула и ткнула Киру локтем. Кира вздрогнула.
        - Здорово, - похвалила она.
        - Он в художественное училище собирается поступать, - гордо сообщила тётя Таня. - Весь в деда. У него дед художником был. Помнишь, Яночка, как Марк тебя в детстве рисовал?
        Яна покачала головой. Но тётя Таня не обратила на это внимания.
        - А как вы с ним…
        - …в песо-о-чнице играли, - протянула Янка и улыбнулась. - Помню, конечно, тёть Тань.
        Женщина посмотрела на девочек и вздохнула:
        - Кажется, недавно это было, а вон вы уже как выросли.
        Она хотела сказать ещё что-то, но тут в дверях показался Марк.
        - Здравствуйте - поздоровался он.
        Янка снова толкнула Киру локтем. Марк стоял против солнца, опершись плечом о дверной косяк. Ни очков, ни пробора - в общем, совсем не такой, как описывала Янка. Светлые, чуть вьющиеся волосы, высокий лоб, тонкие черты лица… Кажется, Янка и сама не ожидала.
        Марк подошёл и протянул руку:
        - Привет, Яна, хорошо выглядишь.
        - Мерси, - Янка, привстав, сделала реверанс.
        Марк откинул со лба чёлку и повернулся к Кире.
        - Меня зовут Марк, - представился он и добавил: - Как евангелиста.
        - А меня Кира, - сказала она и тоже уточнила: - Как завоевателя.
        Марк улыбнулся, и Кире вдруг показалось, что она его уже где-то видела.
        Первой нарушила молчание Янка:
        - Евангелиста - это та, которая супермодель?
        - Нет, - Марк посмотрел на Янку. - Это тот, который апостол, автор одного из четырёх канонических Евангелий.
        Янка вскинула брови и закатила глаза:
        - А, неважно. Мы тут сапоги принесли.
        Марк сел за стол и потянулся за клубникой.
        - Мы что, идём в лес? - спросил он с плохо скрываемой иронией.
        Тётя Таня, всё это время с умилением наблюдавшая за встречей старых друзей, тут же спохватилась:
        - Сейчас я вам лимонной воды принесу.
        - Да мы уже пойдём, тёть Тань, - Янка вскочила и потянула за собой Киру. - Нам ещё в магазин за… за хлебом. До свидания.
        - До свидания, - машинально повторила Кира и, прежде чем Вертухины успели опомниться, девочки выскочили за дверь.
        Янка бежала и волокла за собой Киру.
        - Стой, - кричала та. - Да погоди ты!
        Янка остановилась, перевела дыхание.
        - Чего?
        - Неудобно как-то, - отдышавшись, сказала Кира. - Взяли да убежали.
        - А ты хотела ещё немного про этих, как там… анархистов послушать?
        - Не анархистов, а евангелистов!
        Янка пристально посмотрела на подругу:
        - Кир, он тебе что, понравился?!
        Кира пожала плечами:
        - По крайней мере не такое чудовище, как ты рассказывала.
        - Ну да, очки пропали - наверное, линзы нацепил. Да и вообще подрос, на человека стал похож. Пошли, чего стоим.
        Янка взяла Киру под руку.
        - Но как был занудой, так и остался. Ты видела, как он на меня смотрел?
        Кира чуть заметно кивнула.
        - Скоро цветы начнёт носить, вот увидишь, - Янка задрала голову и посмотрела на небо.
        Был вечер. Деревья шуршали молодой листвой, в воздухе пахло жареной картошкой. Где-то вдалеке лаяла собака.
        - Хорошо тут, - вздохнула Кира.
        - Нормально, - отозвалась Янка. - Только интернета нет. А по мобильному звонить дорого.
        Кира резко остановилась.
        - А давай в это лето - никакого компьютера!
        - Это как? - опешила Янка. - А как же скайп?
        - Подождёт твой скайп до осени, ты вокруг посмотри.
        Янка огляделась.
        - И что?
        - А то, что мы уже по самые уши в этом виртуальном мире сидим, а тут, - Кира закружилась на месте, - вон какая красота.
        Янка недоверчиво посмотрела на подругу.
        - Ты что, на солнце перегрелась? Жаль, жаль… Только один день здесь пробыли.
        Кира перестала кружиться и потрясла Янку за плечи:
        - Ну давай, а? Никаких скайпов, асек, мэйлов…
        - А эсэмэски можно писать?
        - Можно, - вздохнула Кира. - Эсэмэски - можно.
        - Ну ладно, давай. Только успокойся. Всё равно здесь интернет дорогой.
        Кира подпрыгнула и что было сил обняла Янку.
        - Пошли домой, ненормальная, бабушка волнуется, - простонала Янка, высвобождаясь из объятий, и потянула счастливую Киру за собой.
        Ночью разразилась гроза. Янка с Кирой лежали под одеялом, так что наружу торчали одни носы. Было слышно, как бабушка закрывает дверь на веранду. В окно стучали ветки, и казалось, что весь дом трясётся. То ли от ветра, то ли от страха.
        - Про что там в твоей книжке? - спросила Янка и повернулась к Кире.
        - Про любовь, конечно, - ответила та, улыбнувшись.
        - И только-то? Ну, это скучно…
        - И вовсе не скучно, - Кира перетянула на себя одеяло.
        - Скучно! - Янка потянула обратно.
        - Нет!
        - Да!
        Одеяло оказывалось то на одной, то на другой стороне кровати, пока наконец не свалилось на пол.
        - А всё-таки признайся, что тебе Марк понравился, - Янка строго посмотрела на Киру.
        За окном громыхнуло так, что девочки взвизгнули.
        - Прямо как в кино, - Кира подняла одеяло.
        Янка снова укрылась с головой и глухо спросила:
        - Ну?
        - Может быть… А может, и нет.
        - Может - не может. Устроила тут ромашку! - Янка прислушалась. - Слышишь, как деревья трещат?
        - Слышу, - прошептала Кира.
        И они стали слушать грозу. А она кряхтела, шумела, шуршала, спотыкалась о корни и запутывалась в кустах. И, только когда девочки уснули, стихла.
        Кире снилась книга. Огромная, будто гора, по которой Кире приходилось карабкаться.
        «Где-то это уже было, где-то было…», - говорил голос.
        Кира нервно листала книгу.
        Где-то было… Было, было… Но когда? Где?
        Она никак не могла отделаться от мысли, что это происходило с ней. Перебирала в памяти глянцевые и матовые, цветные и чёрно-белые страницы воспоминаний. Раньше она никогда не интересовалась ничем, кроме «содержания», потому что оно ей уже все рассказывало. Всё, что она хотела увидеть и понять, было на первой странице. Но здесь…
        Где-то это уже было, где-то было… Глаза бегали по странице… Кира облизала пересохшие губы…
        Она впервые заглянула дальше оглавления. Цифры внизу мелькали одна за другой: 5, 18, 45, 60… Кира не понимала, что происходит, почему она не может увидеть жизнь, как раньше? Она произносила звуки, они складывались в слова, слова в предложения…
        «Где-то это уже было, где-то было…», - всё шептал кто-то.
        Конец, уже конец, а губы не переставали повторять содержание. Что в нём? Она сама? Как же так? Неужели вот так просто кто-то взял и написал книгу о ней? Она знала, что это было. Теперь она знала точно, где и с кем. С ней, с ней самой. В этой жизни… Или в прошлой? Страницы, точно пронумерованные, сложенные в главы и аккуратно сшитые… Вот так просто сшили её движения, склеили канцелярским клеем, ровно и безжалостно. Тысячные тиражи её мыслей, переведённых на разные языки, издали и разослали по городам и странам…
        Наутро солнце сияло так, будто грозы и не было. Голубое небо слепило глаза своей чистотой, а земля, умытая и свежая, пахла ягодами.
        Кира сидела, сложив ноги по-турецки, и читала. Янка вертелась перед зеркалом, примеряя весь гардероб, который сумела увезти с собой.
        - Как думаешь, - спросила она, приложив к себе платье, - мне идёт зелёный?
        - Угу, - отозвалась Кира, не отрываясь от книги.
        - А красный? - Янка повернулась.
        - Ага.
        - А бегемоты?
        - Да, да, - всё так же рассеянно ответила Кира, и Янка недовольно вздохнула.
        - Ты совершенно не интересуешься подругой!
        У калитки послышался звон колокольчика, а затем голос Марка:
        - Доброе утро, Варвара Александровна!
        Янка вскрикнула и бросилась к окошку.
        - Небось цветы притащил!
        Кира отложила книгу и тоже отодвинула занавеску. Янка уже лихорадочно рылась в косметичке.
        - Девочки, - позвала бабушка, - Марк пришёл!
        - Выйди к нему, пли-из, - умоляюще протянула Янка, крася правый глаз. - Я сейчас.
        Кира вздохнула и пошла на веранду.
        - Привет! - Марк стоял у дверей, придерживая одной рукой руль велосипеда.
        - Привет, - Кира провела рукой по столу. - Яна сейчас выйдет.
        - Это я уже понял, - улыбнулся Марк и добавил шёпотом: - Приглашаю на речку, купаться.
        Кира подошла ближе.
        - А почему шёпотом?
        - Потому что Варвара Александровна считает, что после дождя вода слишком холодная, - Марк наклонился к Кире. - А я хочу вас похитить.
        Она вздрогнула. По спине пробежали мурашки.
        - Мы же не Европы, чтобы нас по воде на своей спине переправлять, - она опустила глаза.
        - Да и я, скажем прямо, далеко не Зевс…
        Их взгляды встретились, и девочку накрыло тёплой волной счастья. Такого юного и неокрепшего - она и сама не поняла, что это.
        - О чём шепчемся? - раздался звонкий Янкин голос, и Марк с Кирой одновременно повернулись.
        На Янке было зелёное платье, волосы она уложила в небрежный пучок, на губах блестела помада. Кира машинально отступила. Зато Янка подбежала к Марку и, лукаво улыбнувшись, спросила:
        - А где же цветы?
        - По дороге нарвём, - Марк подмигнул Кире. - Мы тут обо всём сговорились.
        Янка вопросительно посмотрела на Киру.
        - Марк зовёт нас на речку… - сказала та и добавила: - Купаться.
        - Тс-с-с! Главное, чтобы бабушка не узнала, - перебила её Янка и снова обратилась к Марку: - Ты же знаешь, она…
        - Знаю, знаю, - кивнул Марк. - Поэтому быстро собирайтесь, и поехали.
        - Полная конспирация! - Янка увлекла Киру за собой.
        - О чём вы говорили, пока меня ждали? - спросила Янка, как только подруги оказались в комнате.
        - Ни о чём, - рассеянно отозвалась Кира. - Он на речку позвал, и всё.
        - Завяжи, пожалуйста, - Янка подставила Кире спину и протянула концы купальника. - Говорил что-нибудь про меня?
        - Да ничего он не говорил, - Кира затянула узелок так туго, так что Янка ойкнула.
        - Ну и хорошо, - Янка надела платье. - Ты готова?
        - Почти.
        - Вечно ты копаешься, - в шутку упрекнула её Янка и приоткрыла дверь. - Пойду возьму что-нибудь пожевать.
        Кира осталась одна и медленно опустилась на кровать. Она чувствовала себя почти как Эмилия, героиня «Ярмарки Тщеславия», которую затмила своей красотой самоуверенная Ребекка. Наедине с Марком Кире всегда было так хорошо, так уютно, а когда появлялась Янка, она не могла сказать ни слова. Что это? Неужели она влюбилась? Тогда почему на душе у неё стало так тоскливо? Ведь всё должно быть наоборот! Хотя, если Янка права и Марк влюблён в неё с детства, то чему уж тут радоваться? Плакать надо.
        - Ну где ты там? - послышался Янкин голос.
        Кира вскочила.
        - Уже иду! - и стала поспешно собираться.
        На речке было безлюдно. Марк расстелил огромное полотенце, которое Янка тут же назвала одеялом и, засыпав песком, спросила, чем же он будет теперь укрываться ночью. Марк ничего не ответил и, взяв девчонок за руки, повёл к воде.
        Сердце Киры бешено застучало. Глаза Янки победно заблестели.
        Вода и вправду оказалась прохладной. И, если бы не Марк, тут же окативший Киру с Янкой с ног до головы, они бы так и не решились войти в речку. Кира невольно подмечала все взгляды, которыми Янка одаривала Марка, считала те, которые Марк бросал на неё, и старалась сама на него не смотреть. Всё это было одновременно и мучительно, и приятно. Каждое его прикосновение заставляло Киру краснеть, каждое слово, адресованное Янке, - негодовать. Чувства смешались в один клубок, так что стало сложно разобраться, чего в нём больше - любви или ревности, гордости или зависти.
        - Лови! - крикнула Янка, и на Киру откуда-то сверху свалился надувной мяч.
        - Ах так? - Кира сощурилась. - Ну, держись!
        Если бы Кира с Янкой участвовали в соревнованиях по водному поло, то наверняка вышли бы в лидеры. Марк только и успевал следить за полётом мяча.
        - Вперёд! - подзадоривал он девчонок. - Группа в полосатых купальниках! Река уже готова выйти из берегов!
        Река и вправду слегка заволновалась.
        - Ловкость рук, и никакого мошенничества! - вопила Янка и с плеском выпрыгивала из воды.
        С каждым прыжком она всё ближе и ближе подходила к Марку, пока они наконец не столкнулась.
        - Ого! - Марк удержал её за талию.
        Мяч пролетел мимо Киры. Янка смеялась.
        - Лови его!
        Будто очнувшись, Кира бросилась за мячом.
        Она плыла что было сил и несколько раз даже дотронулась до скользкой поверхности мяча, но он предательски выскальзывал из рук и в результате оказывался ещё дальше.
        - Вот чёрт!
        Кира хотела встать и отдышаться, но вдруг поняла, что заплыла слишком далеко. До дна было не достать. Она резко повернулась и посмотрела в сторону берега - течение унесло её куда-то очень далеко. Кира хорошо плавала, но тут руки вдруг ослабли, ноги перестали слушаться. В голове гудело. Она гребла изо всех сил, но течение было сильнее. Вода залила лицо, и Кира закрыла глаза.
        Вдруг кто-то подхватил её за плечи, и в следующую секунду Кира почувствовала, что плывёт. Она посмотрела перед собой. Синее-синее небо. Повернула голову. Рядом, так близко, было слышно дыхание, Кира увидела лицо Марка. Напряжённое, губы плотно сжаты.
        - Настоящий Зевс, - сказала она тихо.
        - Эх ты, Европа, - Марк тяжело вздохнул, и Кира почувствовала, что её ноги коснулись дна. - Куда ж тебя понесло?
        - Мяч далеко уплыл, - виновато объяснила она.
        Марк провёл рукой по лицу, на секунду зажмурился - и взглянул прямо на Киру.
        - Глупая, ты же чуть не утонула.
        - Но ты же меня спас…
        - Меня могло бы не быть.
        - Но ты был, - упрямилась Кира.
        Марк усмехнулся:
        - Ты как ребёнок.
        - Зато ты ужасно взрослый.
        - Никогда больше так не делай, слышишь?
        Марк взял Киру за плечи. Она вздрогнула.
        - А то ты меня накажешь?
        - Думаешь, нет?
        И в то же мгновение Кира ощутила на губах его поцелуй. Это было до того неожиданно, что она даже не успела ничего сказать. А когда пришла в себя, Марк уже выходил на берег, а к ней бежала взволнованная Янка.
        - Дурочка, ты чего так пугаешь?! - налетела она на остолбеневшую Киру. - Сдался тебе этот мяч!
        - Он уплыл, - рассеянно повторила Кира, провожая взглядом Марка.
        - Ну и шут с ним, - Янка пощёлкала пальцами перед лицом Киры. - Эй, ты здесь?
        Кира кивнула. Янка взяла её под руку.
        - Пойдём на берег, я бутерброды взяла, и колу.
        Марк сидел на песке, укутанный в полотенце.
        - Янка, доставай свой стратегический запас, - потребовал он. - Спасать людей не такое уж простое дело.
        Янка стала рыться в сумке, Кира села рядом.
        «Наверное, Янка ничего не видела», - думала она. - «А то обязательно начала бы расспрашивать».
        Кира украдкой взглянула на Марка. Он сидел как ни в чём не бывало, жмурился на солнце и бросал в воду камушки. Янка протянула ему бутерброд.
        - Нет, сначала Офелии, - усмехнулся Марк и кивнул в сторону Киры.
        - Не умничай, - отозвалась Янка. - Жуй.
        Марк покорно взял бутерброд. Янка повернулась к подруге:
        - Тебе с сыром или с колбасой?
        - Неважно, - Кира положила свёрток рядом с собой.
        Янка посмотрела на неё сочувствующе:
        - Понимаю. Не каждый день тонешь.
        Кира усмехнулась и бросила взгляд на Марка. Тот отряхнул крошки с коленей и откинулся на спину.
        - Хорошо тут, - сказал он и добавил: - В окружении прекрасных нимф.
        - Сам ты нимфа, - Янка толкнула его в бок. - Подвинься.
        Марк освободил место для Янки. Она улеглась на живот и положила голову на руки.
        Кира смотрела на реку. Она хотела увидеть то место, где Марк подхватил её, поцеловал, но никак не могла найти его на блестящей водной глади. И опять ей показалось, что она видела Марка прежде. Но где и когда? Наверное, в городе, а может, у Янки, на фотографии. Кира перевела взгляд на ребят.
        «Зачем он это сделал?» - вертелось у неё в голове.
        И душу её наполняла тихая радость.
        Тр-р-р-р-р-р!
        Янка подскочила и огляделась по сторонам.
        - Тихо, тихо, - Марк засмеялся. - Это всего лишь мой мобильник.
        Из его рюкзака доносилось оглушительное треньканье.
        - А попротивней музыки не было? - съязвила Янка и плюхнулась обратно на полотенце.
        - Была, - сказал Марк, доставая телефон. - Хочешь проверить?
        - Нет, спасибо, ответь уже скорее!
        - Слушаюсь! - Марк нажал на кнопку. - Алло! Да. Ба, какие люди!
        Марк отошёл в сторону, и Янка шепнула Кире:
        - А он изменился за пару лет! Ну, ты понимаешь, о чём я…
        Кира кивнула и опустила глаза.
        - Забудь всё, что я говорила, - продолжала Янка. - Конечно, умничает слишком много, но это поправимо. Надо же, а ещё недавно…
        Янка осеклась на полуслове.
        - О чём беседуете, милые дамы? - Марк сел рядом и посмотрел сначала на Киру, а затем на Янку.
        - А тебе всё расскажи! Это ты давай колись, кто звонил?
        Марк закинул телефон в сумку.
        - Брат. Двоюродный, не родной, - добавил он, заметив Янкино удивление. - Родители его к нам на дачу собираются отправить.
        - В ссылку? - Янка усмехнулась.
        - Точно. Провинился, теперь вот свободой расплачиваться будет.
        - Хорошее наказание, - заметила Кира. - На природе всё лето.
        - Кому как, - Марк слегка наклонил голову набок. - Не каждому по душе вылавливать из воды русалок.
        Кира вспыхнула и резко поднялась.
        - Ты куда? - Янка тоже встала.
        - Хочу прогуляться, вы оставайтесь. Я тут, рядом.
        Марк взял её за руку.
        - Ну уж нет, мы тебя больше одну не отпустим. Лучше поехали на карьер.
        - Куда? - Кира нехотя высвободила пальцы.
        - Это он про то место, куда мы всё детство мотались, - начала объяснять Янка. - Помнишь, я тебе рассказывала? Там огромный красный обрыв и лужа посередине.
        Марк рассмеялся:
        - Ты просто Паустовский какой-то. Мастер описывать пейзажи.
        Янка нахмурилась:
        - Не нравится - не слушай.
        - Ну, извини, извини. - Марк обратился к Кире: - Так что?
        По большому счёту Кире было совершенно всё равно, куда ехать. Только бы вместе с Марком. Она поняла это столь неожиданно и столь отчётливо, что улыбнулась сама себе.
        - Видишь, заулыбалась, - заметила Янка. - Значит, поедет.
        Кира пожала плечами, а Марк скомандовал:
        - Тогда по коням!
        Дорога шла через лес. Тропинка петляла между деревьями, и колёса велосипедов то и дело норовили застрять в торчавших тут и там корнях.
        - Долго ещё так трястись? - крикнула Кира Янке в спину.
        - Километра два, не больше, - ответила та, не поворачиваясь.
        - У-ужас, - протянула Кира.
        - Что?
        - Я говорю, отлично! - и Кира закрутила педали быстрее.
        Два километра, которые обещала Янка, оказались намного короче и превратились метров в пятьсот.
        - Вечно ты всё преувеличиваешь! - Кира слезла с велика.
        - И вовсе нет, - Янка показала Марку язык. - Это он коротким путём поехал.
        Марк ничего не ответил. Прошёл немного вперёд и остановился у трёх сосен. Девчонки подошли следом.
        Карьер и вправду оказался красивым. Крутые склоны, сплошь засыпанные огненно-красным песком, опоясывали небольшое озерцо, мутноватое от глины. Тут и там, растопырив причудливые корни, стремились к небу высокие сосны. А одна накренилась так, что ветвями почти доставала до воды.
        - Видишь вон ту сосну? - указала на неё Янка.
        Кира кивнула.
        - Мы там с Марком часами просиживали.
        Кира недоверчиво посмотрела на подругу. Ведь только вчера она говорила, что Марк всегда ей надоедал, и вдруг оказывается, они «часами просиживали».
        - Ну, допустим, не часами, а минутами, - возразил Марк, заметив Кирин взгляд. - Янка вечно от меня на футбольное поле убегала.
        Янка нахмурилась.
        - Это потому, что ты зануда, всё время про свои книжки талдычишь. А мне нужно живое общение. Кстати, не знаешь, что там с полем случилось?
        Марк подал девочкам руки и предложил спуститься к озеру.
        - А ты не слышала? Его застраивать собираются, кому-то взбрело в голову построить на этом месте очередную виллу «Курица».
        - Что?! - воскликнула Янка, споткнувшись о какую-то корягу, и, наверное, упала бы, если бы Марк её вовремя не поддержал.
        - Да вы что сегодня, сговорились что ли? - выдохнул он. - Одна тонет, другая с обрыва кидается!
        - Мне только это теперь и остаётся! - воскликнула Янка, оправляя платье.
        Первое удивление прошло, сменившись негодованием.
        - Я этой курице покажу, как футбольное поле своими сараями застраивать! Откуда она только вылезла?
        Марк невольно усмехнулся. Кира взяла Янку за руку.
        - Это он Пеппи процитировал, она так свой дом называла.
        - А мне какая разница, кто как его называл? - возмущалась Янка. - Вы мне только дайте до этой Пеппи добраться, я ей такое нацитирую!
        Марк предложил оставить подобные угрозы для личных встреч с владелицей будущей виллы.
        - Тем более, - добавил он, - место здесь совершенно не подходящее.
        Ребята оглянулись.
        - Да уж, - заметила Кира. - Застряли на пол дороге.
        Но Янка уже карабкалась по откосу.
        - Куда ты? - окликнула её Кира. - А как же озеро?
        - Водный футбол меня мало интересует, - отозвалась Янка откуда-то сверху.
        Через секунду она выглянула из-за пригорка.
        - Вы со мной?
        Кира и Марк переглянулись. Всё это время они не разжимали рук, и главным для них было то, что они вместе. Однако показывать это Янке им не хотелось.
        - Слушаюсь, командир! - крикнул Марк и потянул Киру за собой.
        Янка крутила педали так быстро, что Кира и Марк едва за ней успевали. Мимо них со сверхзвуковой скоростью проносились деревья, дома и стремительно бросавшиеся в сторону прохожие.
        - И куда мы так мчимся? - спросил Марк, поравнявшись с Янкой.
        - К главному! - ответила она.
        - Исчерпывающе, - улыбнулся Марк. - А где он?
        Янка ничего не ответила. Потому что не знала.
        - Может, сначала попытаться это выяснить? - предложил Марк.
        Какое-то время Янка ехала молча, постепенно сбавляя темп. Притормозив, она спрыгнула с велосипеда и, облокотившись на руль, несколько раз пощёлкала звоночком.
        Кира и Марк остановились рядом.
        - «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» - воскликнул Марк, отдышавшись. - Если ты не хочешь окончить свою жизнь, как первый марафонский бегун, тебе стоит ездить чуточку помедленнее.
        - Точно, - согласилась Кира. - Он, знаешь ли, замертво упал. А в таком состоянии всё равно ничего не добьёшься.
        Янка молчала, глядя куда-то вперёд, и, кажется, не слышала, что ей говорили. Она думала о том, как отвоевать футбольное поле и, главное, у кого.
        Марк, словно прочитав её мысли, ободряюще похлопал Янку по плечу:
        - Найдём мы твоего главного. Мама наверняка поможет. Она же раньше в каком-то там дачном совете состояла.
        Янка будто от сна очнулась. Она посмотрела на Марка как на спасителя, и на лице её снова засияла улыбка.
        - И как я сразу не додумалась?! Всё-таки есть у тебя голова на плечах!
        Марк засмеялся.
        - Да уж, всадник без головы мне бы точно позавидовал!
        Не обратив внимания на эти слова, Янка вдруг порывисто обняла Марка и трижды поцеловала в обе щеки. Кира отвернулась, а Марк, всё это время стоявший неподвижно, сказал:
        - Ух ты! Три поцелуя за один простой ответ… Дорогая цена!
        Янка звонко захохотала и, кокетливо повернувшись, взобралась на велик. Кире казалось, что её сердце стучит так громко, что Марк может его услышать, поэтому она последовала примеру подруги и уже через секунду резко рванула вперёд, оставив ребят позади.
        Вечером, сидя на кровати, Кира читала Теккерея, но совершенно не понимала содержания. Она думала о Марке, об утреннем происшествии, о быстром поцелуе украдкой. Вспоминала, как на карьере Марк держал её за руку и незаметно, едва касаясь, поглаживал большим пальцем её ладонь. Кира непроизвольно сжала руку и закрыла глаза. Как мало, оказывается, нужно для любви! Ещё несколько дней назад единственное, что могло взволновать её, - любимые джинсы, на которые она вылила сок. А теперь? Кира улыбнулась: что за мысли, откуда они только берутся?..
        В комнату вихрем влетела Янка.
        - Кира, бросай свою чепуху, я всё узнала! - тут же скомандовала она.
        Янка так и светилась. Она уселась перед Кирой и положила голову ей на колени.
        - Да что ты? И кто же убил Джона Кеннеди?
        Янка нахмурилась.
        - При чём тут Кеннеди?! Я узнала, куда надо жаловаться. Только что с тётей Таней говорила. Она сказала, все вопросы к… - Янка откашлялась в кулак и вытянулась в струнку, - представительному органу местного самоуправления. Вот!
        Кира вопросительно посмотрела на подругу:
        - Какому-какому органу?
        Янка отмахнулась, вскочила и заходила по комнате. Заскрипели половицы.
        - Я тоже сначала не поняла. На самом деле всё просто. Сидят себе люди из нашего посёлка и защищают наши права. Элементарно. Надо только к ним прийти с заявлением, жалобой то есть, и всё.
        - И всё? - недоверчиво переспросила Кира. - А как же слёзы, рубашки, изорванные на груди, и посыпание головы пеплом?
        - Думаю, без этого можно обойтись. Но, - продолжала Янка, резко повернувшись и очень решительно посмотрев на подругу, - если что, будем биться до конца!
        - Победного! - уточнила Кира.
        - Само собой! - воскликнула Янка и вскочила на кровать. - Вперёд, на защиту футбольного поля и моих футболистов!
        - Ура-а-а-а! - завопила Кира. - Землю крестьянам!
        - Ура-а-а-а! - подхватила Янка.
        Подруги взялись за руки и запрыгали.
        Кира развеселилась и, когда они с Янкой, тяжело дыша, плюхнулись на кровать, сказала:
        - Ты ненормальная!
        - Точно! Зато я далеко пойду. Вот к Марку же пошла… Ой, чуть не забыла! - спохватилась Янка. - Он же тебе какую-то книжку передал.
        Она порылась в сумке.
        - Вот, держи! - Янка снова села рядом и положила книгу Кире на колени.
        - Сказал, ты просила.
        Кира ничего не ответила. Конечно, она не просила, не знала даже, что это за книга, но признаваться в этом Янке почему-то не хотела.
        Она посмотрела на обложку. Николай Гумилёв.
        Янка заглянула через плечо.
        - Чего там?
        - Стихи… - машинально ответила Кира и тут же осеклась.
        Янка стала переодеваться. Кажется, она думала уже совершенно о другом.
        - Так есть охота, - сказала она. - Надо пойти помочь бабуле приготовить чего-нибудь вкусненькое. Догоняй.
        И Янка неслышно выскользнула за дверь. А может, Кира её просто не слышала, потому что, листая страницы, увидела обведённое карандашом название… Она читала стихи, несомненно, предназначенные Марком ей, и душа её наполнялась счастьем.
        О тебе, о тебе, о тебе,
        Ничего, ничего обо мне!
        В человеческой, тёмной судьбе
        Ты - крылатый призыв к вышине.
        Благородное сердце твоё —
        Словно герб отошедших времён.
        Освящается им бытиё
        Всех земных, всех бескрылых племён.
        Если звёзды, ясны и горды,
        Отвернутся от нашей земли,
        У неё есть две лучших звезды:
        Это - смелые очи твои.
        И когда золотой серафим
        Протрубит, что исполнился срок,
        Мы поднимем тогда перед ним,
        Как защиту, твой белый платок.
        Звук замрёт в задрожавшей трубе,
        Серафим пропадёт в вышине…
        …О тебе, о тебе, о тебе,
        Ничего, ничего обо мне!
        Кира посмотрела в окно. В глазах у неё стояли слёзы.
        - Бабуль, а бабуль, - сказала Янка, дожёвывая кусок брусничного пирога, - ты никого в нашем самоуправлении не знаешь?
        Варвара Александровна отряхнула передник и села рядом.
        - Как же не знать, знаю. Там, кажется, Зина из третьего дома работает. Хорошая такая тётка, только поесть любит. А тебе зачем?
        - А я, бабуль, жаловаться к ним пойду, - сообщила Янка и отхлебнула чаю. - Дай-ка мне, пожалуйста, ещё пирога.
        Бабушка протянула внучке кусок и обеспокоенно спросила:
        - На кого это ты жаловаться собралась? Уж не на меня ли? Смотри, пирога больше не дам!
        Янка засмеялась и позвала Киру:
        - Если ты через пять минут не придёшь, бабуля весь пирог съест!
        - Иду, - откликнулась Кира откуда-то из глубины дома.
        Варвара Александровна покачала головой:
        - Шальная ты у меня, Янка, ветер в голове! Я в твои годы не жаловалась. Это только после шестидесяти жаловаться положено.
        Янка подогнула под себя ноги и подалась вперёд.
        - У тебя просто такого повода не было, - она хитро сощурилась. - А вот если бы у тебя поле футбольное украли, что бы ты на это сказала?
        - Как же можно поле украсть? - растерялась бабушка. - Это же не кошелёк какой-нибудь, в карман не положишь!
        - Зато небоскрёб на нём возвести любой дурак может, - ответила Янка. - Правда, Кира?
        Кира, которая только что вошла на веранду, посмотрела на подругу.
        - Правда, - несколько рассеянно отозвалась она. - А вы о чём?
        Янка вздохнула:
        - Я говорю, поле наше - тю-тю! Жаловаться надо, и баста. А бабуля не понимает, говорит, рано ещё.
        - Спасибо, - поблагодарила Кира Варвару Александровну - та успела налить ей чаю и положить кусок пирога. - Ну как же рано, уже девять вечера.
        Янка помотала головой.
        - Да бабуля не про время, а про возраст.
        - Ну, в общем, это одно и то же, - вздохнула бабушка, подперев рукой щёку.
        - Короче, - подытожила Янка. - у бабули там какая-то Зина работает. Надо к ней идти.
        - Да разве я это говорила? - удивилась бабушка. - Я только сказала, что знаю, где она живёт.
        - И что она любит поесть, - перебила Янка. - Этого вполне достаточно для тесной дружбы. Я ей скажу, что я внучка её давней подруги.
        Варвара Александровна возвела глаза к потолку.
        - Какой подруги, я же её пару раз всего в очереди за молоком видела!
        - А я считаю, этого вполне достаточно, - Янка подняла палец вверх. - Молоко сближает!
        Кира поперхнулась чаем.
        - Настолько, чтобы тебе эта тётя Зина поле отвоевала? - спросила она.
        - Настолько, - настаивала Янка. - Она тебя, бабуля, сразу вспомнит. Твоё платье в зелёный горошек трудно забыть.
        - Перестань, - отмахнулась Варвара Александровна. - Давайте лучше доедайте и в картишки сыграем. В подкидного дурачка.
        - Только, чур, не в переводного, - буркнула Янка. - А то я вечно проигрываю.
        Бабушка смахнула со стола крошки и достала колоду.
        Кира любила играть с Варварой Александровной в карты. Не потому, конечно, что была любительницей азартных игр. Просто ей нравилось смотреть, как меняется выражение лица Янкиной бабушки: удивление сменяется радостью, задумчивость - сомнением. Варвара Александровна сжимала свои карты в руке и всегда раскладывала их по мастям. Поэтому каждый раз, после того как она брала следующие, девочки ждали, когда она разложит их в нужном порядке. Благодаря этому можно было предположить, пришёл бабушке козырь или нет: она всегда ставила их вперёд. Янка этим пользовалась. К тому же иногда она видела карты в отражении бабулиных очков.
        Так они сидели и играли. На веранде горела лампа под абажуром. Оранжевый свет выхватывал из темноты стол с потёртой скатертью, слегка загорелые лица девочек, сосредоточенное лицо бабушки и старый будильник. Часы мерно тикали, за окном тихонько шелестели деревья, где-то вдалеке гудел поезд. От этих звуков становилось тепло и уютно. Так, как бывает только летними вечерами на даче.
        Кире снился город. Они с Марком гуляли по набережной. Кира то и дело оборачивалась, боясь, что их увидят. Марк, кажется, не замечал её волнения.
        Вдруг вдали заиграла музыка, и они прислушались. Это была птичья песня.
        - Слышишь? Дрозд, - сказал Марк и протянул Кире ландыши.
        Кира вдохнула аромат белых цветов. Ей стало спокойно и весело. Глупо, наверное, смотрелась она среди серьёзных, сосредоточенных людей. Шла и улыбалась, счастливая. Улыбалась и плакала, и вдыхала аромат ландышей. Просто шлёпала по лужам, смотрела в небо, кружилась и смеялась, и пела, пела, пела…
        Завертелось, закружилось всё вокруг, взлетали в небо слова, падали на землю облака, ветер шелестел пакетами. И пахло весной, и она плыла в этом своём чудесном мире, и ловила тёплый свет окон.
        Кира вдохнула аромат белых цветов и оглянулась…
        Они стояли на площадке какого-то старого дома. Было тихо и очень сыро. Их шёпот словно разрезал чёрно-белые лестничные пролёты, сдувал осыпающуюся штукатурку со стен. Сверху послышались глухие шаги. По мраморной лестнице спускался человек. Ладонь бесшумно скользила по массивным пыльным перилам. Слёзы катились по морщинистым щекам старика. Эхо шагов растворилось в темноте подъезда, и внезапная тишина заложила уши.
        Резкий выдох… Марк сжал влажную ладонь Киры и улыбнулся уголками губ.
        Резкий вдох… И они побежали вниз, рука в руке, на свет, мимо резных дверей пустых квартир, к грохочущей улице. В тот, другой город… В их город…
        Теперь Кира ясно различала слова песни:
        Тихий дождь разрезал город
        Пополам: на чёрный с белым.
        Лестниц пыльные меандры,
        Паутиной потолки.
        В окнах ветер бестелесный,
        Скрипы, тени и следы.
        И квадратный свет «колодца»
        В разноцветном витраже,
        Взгляд улыбки и испуга
        На четвёртом этаже…
        Тс-с-с… Ладони крепко сжаты.
        Видишь?
        Вижу - это мы.
        В местном управлении стояли два стола. За одним сидела толстая тётя с красными бусами на шее, за другим - худая, в огромных очках. Толстая читала какие-то бумаги, худая печатала на компьютере.
        - Наверное, Зина - та, что с бусами, - шепнула Янка Кире. - Бабуля же говорила, она поесть любит.
        - Ага, - Кира едва сдержала смешок и подтолкнула подругу.
        Янка смело шагнула вперёд.
        - Здравствуйте, - громко поздоровалась она.
        - Здравствуйте, - ответили тёти, не отрываясь от работы. - Садитесь, пожалуйста.
        Янка подмигнула Кире.
        - Меня зовут Быстрова Яна Валерьевна. Я пришла жаловаться, - отчеканила она, усевшись на стул.
        Кира встала рядом.
        - У нас тут все жалуются, - кивнула толстая тётя и впервые посмотрела на Янку. - Такая молодая, а уже есть на что?
        - Вот и бабушка моя то же самое сказала, - ответила Янка. - А я говорю, жалобам все возрасты покорны, правда ведь, тётя Зина?
        Тётя Зина, а это действительно была именно она, откинулась на спинку кресла и вопросительно взглянула на Янку.
        - А разве мы знакомы? - удивилась она.
        - К сожалению, ещё нет. Зато вы знаете мою бабушку Варю. Она с вами за молоком в одной очереди стояла.
        - Интересно, - тётя Зина стала перебирать бусы. - Что-то я не помню никакой бабушки Вари.
        Янка вскинула брови.
        - Как же? А бабуля моя только о вас и говорит: какая вы ответственная, умная, всегда людям помогаете. Правда, Кира?
        - Точно, - подтвердила Кира. - Только вчера о вашей массе… достоинств говорила!
        Тётя Зина оставила в покое нитку бус и начала постукивать пальцами по столу.
        - Это она про ту женщину, у которой платье в зелёный горошек! - вступила в разговор худая. - Мы и правда с ней в магазине виделись.
        - О! - воскликнула Янка, - А я бабуле говорила, что её платье забыть невозможно!
        - Ну да, кажется, помню, - вздохнула тётя Зина. - Виделись. И на кого же вы хотите пожаловаться?
        - На курицу, - не задумываясь, ответила Янка.
        Тётя Зина изумлённо вскинула брови:
        - Соседскую?
        - Пока нет, - возразила Янка. - По крайней мере надеюсь это соседство предотвратить.
        Собеседница удивилась ещё больше. Её напарница тоже заинтересовалась.
        - И что эта курица вам сделала? - спросила она, поправляя очки.
        - Она собралась строить виллу, - сообщила Янка, - прямо на футбольном поле.
        Худая сняла очки и посмотрела на толстую.
        - Ясно. Девочка про дачу Сергея Александровича говорит.
        Янка пожала плечами.
        - Какая разница! Пусть будет Сергей Александрович. Только по какому такому праву он там строить собрался?
        Обе женщины вздохнули.
        - По праву частной собственности, - пояснила тётя Зина. - Было поле ничьё, а теперь стало Сергея Александровича. Он его купил.
        Янка вспыхнула:
        - Как так купил? У кого? А в футбол теперь где играть прикажете? На крыше? - она вскочила и показала на окно. - На земле что, места мало?
        Тётя Зина постучала карандашом по столу:
        - Успокойтесь, пожалуйста, Яна…
        - Валерьевна, - подсказала Кира.
        - Валерьевна, - повторила за ней тётя Зина. - Сергей Александрович видный человек, он для нашего посёлка много хорошего сделал. Колодец построил, магазин собирается открыть. Продуктовый…
        Но Янка не унималась:
        - А в одном магазине батоны некуда раскладывать, что ли? Второй так уж необходим? Да и колодец нам ни к чему - колонка вон на развилке какая хорошая!
        Чистейшая вода! Меня в детстве с головой окунали!
        - Оно и видно, - буркнула худая, опять надевая очки.
        - Да как же вы не понимаете?! - Янка снова села и посмотрела на неё глазами, полными невыразимой скорби. - Это же футбольное поле! Там в футбол играют! Знаете такую игру? Это когда за одним мячиком куча красивых мальчиков бегает!
        - Теперь всё понятно, - кивнула тётя Зина. - В соседнем посёлке отличное поле есть, ходите туда на своих кавалеров смотреть.
        Янка опустила голову.
        - Вот она - дружба. Я-то думала, вы поможете внучке своей подруги.
        - Да какая же эта дружба - в очереди стоять? - ахнула тётя Зина.
        - Очень могла бы быть крепкая, - наставительно сказала Янка. - Очередь, между прочим, людей не только физически сближает, но и духовно.
        Тётя Зина с сомнением покачала головой.
        - Дайте хотя бы заявление написать, - попросила Янка, видя, что эту женщину ничем не проймёшь.
        Та пожала плечами и достала из ящика чистый бланк.
        - Пишите. Только это всё равно бесполезно.
        Янка всхлипнула и принялась писать:
        «Заявление.
        Я, Быстрова Яна Валерьевна, прошу запретить строить что бы там ни было на футбольном поле. До ближайшего поля на велосипеде 30 минут ехать, а это одна треть футбольного матча. Пусть строят в другом месте - вместо продуктового магазина».
        Янка прочитала написанное и положила листок на стол.
        - А ты чего молчала? - спросила Янка, когда дверь за ними захлопнулась.
        - А что мне было говорить? - ответила Кира. - Ты сама всё сказала. И аргумент привела прекрасный - «красивые мальчики». И про дружбу какую лекцию прочла, я чуть слезу не пустила!
        Янка фыркнула:
        - Подумаешь! Им, конечно, такого не понять. Ты этих тёток вообще видела?
        Янка скорчила рожу.
        - Очень похоже, - Кира улыбнулась. - Думаю, ты могла бы вместе с ними работать.
        - Вот ещё! - отмахнулась Янка и недовольно посмотрела на Киру. - Эх, никакой от тебя помощи. Надо к Марку идти. Он умный, что-нибудь придумает.
        Если бы Кира могла всё рассказать Янке: и про поцелуй, и про стихи… Но ей почему-то казалось, что, если она произнесёт эти слова, всё исчезнет, будто и не было никакой любви. Поэтому Кира молчала. Она вообще стала меньше говорить. Янка упрекала подругу в том, что та слишком много читает и совсем перестала жить реальностью. На самом же деле Кира только ею и дышала. А книга стала для неё убежищем, которое помогало избежать лишних вопросов. К тому же Кира никак не могла отделаться от мысли, что Янке нравится Марк. Кира всегда считала себя не такой яркой, не такой красивой и общительной, как подруга, и поверить в то, что Марк выбрал именно её, было очень трудно. Ребекка, Эмилия - героини «Ярмарки Тщеславия» - не выходили у Киры из головы.
        - Кира? Ты тут? - Янка защёлкала пальцами у неё перед носом.
        - А? - она словно очнулась. - Да, да… А где же мне ещё быть?
        Янка покачала головой:
        - Совсем тебя это чтение погубит. Ты бы лучше о высоком думала!
        - О футбольном поле, что ли?
        - Да хоть бы и о нём, почему нет? - Янка повернулась вокруг своей оси. - Эх, Кирка, Кирка! Ничего-то ты не понимаешь в любви!
        Кира едва заметно дёрнулась.
        - А ты что же, понимаешь? - спросила она, взглянув на подругу.
        - А то, - отозвалась Янка. - У нас с Марком с детства любовь. Ты что, не заметила, как он вокруг меня увивается? Книжки тебе передаёт только для того, чтобы лишний раз со мной встретиться. Знаешь, что он мне вчера вечером сказал?
        - Что? - с трудом выговорила Кира.
        - Сказал: «Кира тебе почитает, раз ты сама не хочешь». Представляешь? - Янка засмеялась. - Эх, ещё бы в футбол играл, цены бы ему не было. К чему вся эта заумь?
        Кира молчала. Пальцы её похолодели, и она тщетно пыталась согреть их, растирая ладонь о ладонь. Так вот почему Марк обвёл стихотворение - для того, чтобы Кира прочла его Янке! В голове гудело, лёгкий шум листвы превратился в грохот океанских волн. А как же поцелуй на берегу? Неужели это всё игра?
        - Да что же это такое? - Янкин голос звучал откуда-то издалека. - Куда ты опять провалилась?
        Кира подняла глаза.
        - Кажется, в очень глубокую яму, - сказала она еле слышно.
        Янка обняла подругу за плечи.
        - Давай выбирайся из неё скорее, и пошли. Мы уже тут минут двадцать стоим, а я Марку обещала, что мы до обеда обязательно придём.
        Кира молча кивнула.
        Марк сидел на скамейке перед домом. В руках он держал блокнот и карандаш. Марк рисовал. Его светлые волосы золотились на солнце, ветерок трепал их, и Марку приходилось то и дело вскидывать голову, чтобы убрать чёлку с глаз.
        - Привет, художник! - Янка распахнула калитку. - Двигайся, я посмотрю, что ты там рисуешь.
        Марк бросил на Янку быстрый взгляд, потом посмотрел на Киру.
        - Привет, - сказал он и сел чуть левее.
        Янка примостилась рядом и заглянула в блокнот.
        - Отличные помидоры у тебя получились! - ляпнула она, не задумываясь.
        - Спасибо. Только это яблоки.
        - Да ты что? То-то я смотрю - помидоры на деревьях не растут.
        Марк снова взглянул на Киру.
        - А тебе как кажется, похожи они на помидоры?
        Он встал, подошёл к Кире поближе и незаметно для Янки перевернул лист. Кира залилась краской. Перед ней был её портрет: она с распущенными волосами, небрежно раскиданными по плечам, лёгкой улыбкой, широко раскрытыми, будто от удивления, глазами.
        - Да ты и сама как спелый помидор стала, - сказала Янка, глядя на раскрасневшуюся подругу. - Значит, я была права - это помидоры, только растут на дереве. Чего только генная инженерия не выдумает!
        Кира еле заметно кивнула.
        - Очень похоже. Ты отлично рисуешь, - похвалила она Марка
        - Спасибо, - он посмотрел Кире прямо в глаза. - У меня теперь появилась муза.
        И все её сомнения сразу же улетучились. Ну как она могла усомниться в его искренности? И про стихи он Янке, конечно, для отвода глаз сказал. Он ведь прекрасно знает, что Янку они не интересуют! И этот портрет - как здорово, как чудесно он её нарисовал…
        - Кто там теперь у тебя, говоришь, появился? - переспросила Янка, вскочив со скамейки.
        Марк поспешно захлопнул блокнот и моментально сменил тему:
        - Да ты лучше поведай о своих успехах. Я надеюсь, ты исписала всю жалобную книгу?
        - Если бы, - Янка махнула рукой. - Заявление написала, да только вряд ли это поможет. Так что нужно придумать что-нибудь поэффективнее. Сможешь?
        Марк задумался.
        - А что тут можно ещё придумать…
        - Можно, - начала Кира, и ребята одновременно повернулись в её сторону, - можно самим к этому Сергею Александровичу пойти. И серьёзно поговорить с ним напрямую.
        - А что - идея! - обрадовалась Янка. - Что же ты раньше молчала?
        - Да мне только что это в голову пришло, - Кира посмотрела на Марка. - Вроде вдохновения.
        Янка довольно потёрла ладони.
        - Ох уж я этому буржую задам! Всё в лицо скажу! Всё, что о нём думаю!
        - Постой, постой, - прервал её Марк. - Ты, конечно, прирождённый оратор, но кому ты там, говоришь, всё высказывать собралась?
        - Какому-то Сергею Александровичу. Тому, которому места на земле мало, - пояснила Янка.
        - А фамилия его как? - не унимался Марк.
        - Фамилия? - Янка задумалась и повернулась к Кире, словно ища помощи.
        - Нам не сказали фамилию, - Кира пожала плечами. - А что, ты знаешь кого-то с таким именем?
        - Так маминого кавалера зовут. Он как раз в этом году маме предложение сделал.
        Янка даже села от неожиданности.
        - То-то я смотрю, тётя Таня как-то похорошела, - сказала она. - И что она, согласилась?
        - Пока нет, - ответил Марк. - Но вроде бы собирается. В любом случае этот Сергей Александрович решил идти в наступление.
        - Просто Наполеон какой-то, - улыбнулась Кира.
        - Точно, - кивнул Марк. - В общем-то, он хороший человек. Только богатый.
        - Так это же вдвойне хороший человек! - возразила Янка и тут же спохватилась: - Ему что, деньги девать некуда, чего это он вздумал наше поле застраивать?
        Марк пожал плечами.
        - Ну, во-первых, мы ещё не выяснили, он это или нет. Но если он, то тогда всё понятно - хочет поближе к маме быть, вот и выбрал себе этот участок.
        Янка сжала кулаки.
        - Ух, кавалер недоделанный! Я ему покажу, где раки зимуют!
        - И где же? - заинтересовался Марк.
        Янка прикусила язык.
        - А по-моему, это просто отлично, - сказала Кира. - Если этот Сергей Александрович старается на тётю Таню впечатление произвести, то надо просто попросить её, чтобы она ему запретила строить дачу. Думаю, это поможет.
        - Это правда, - согласилась Янка. - Мы, женщины, при желании из вас верёвки вить можем, что уж говорить о какой-то даче!
        - Ну, если моя мама будет хоть немного похожа на Жозефину, то всё возможно…
        - Слушай, - вскипела Янка. - Ты что, вообще не можешь нормальным языком говорить? При чём тут Жозефина?! Лучше скажи, как его фамилия, чтобы мы всё точно разузнали.
        Марк сел на скамейку и закинул руки за голову. Кира совершенно бессознательно отметила, какая у него красивая шея и удивительно широкие плечи… И снова ей показалось, что где-то она его уже видела.
        - Пе-ту-хов, - сказал Марк по слогам. - Куда лучше, чем Наполеон, правда?
        - Ага! - воскликнула Янка и ткнула Марка пальцем в грудь. - Я же говорила - курица!
        Вечер пролетел незаметно. Бабушка отправилась к какой-то своей знакомой помогать печь пирог. Кира с Янкой попытались было поиграть в карты, но без Варвары Александровны это оказалось не так интересно.
        - Хорошая у тебя бабушка, - сказала Кира, запихивая карты в коробку.
        - А то, - подмигнула Янка. - Мировая. Она, знаешь, такие штуки готовить умеет - пальчики оближешь!
        - Это я уже заметила, - кивнула Кира.
        Янка помотала головой:
        - Супы и борщи - это дело нехитрое, а вот как тебе такое блюдо - варенье из одуванчиков?
        Кира с интересом взглянула на подругу. Она читала «Вино из одуванчиков» Рея Бредбери, но про одуванчиковое варенье слышала впервые.
        - А это как? - спросила она, откладывая колоду в сторону.
        - Ага! - ликующе воскликнула Янка. - Заинтересовалась? В общем, оно делается из цветков одуванчика и из сахара.
        - И всё? - не поверила Кира.
        - Как же… ещё бабушка моя нужна, чтобы всё это сварить!
        - Звучит заманчиво, - улыбнулась Кира. - Может, наберём ей одуванчиков и купим килограмм сахара?
        Янка обняла подругу за плечи и с гордостью воскликнула:
        - Всё-таки ты у меня умница, Кирка! И бабушке приятно будет, и нам, - Янка похлопала себя по животу, - вкусненько!
        И девочки решили, что завтра обязательно соберут цветки одуванчика, чтобы бабушка сварила варенье. Засыпая, обе представляли огромную поляну, усыпанную жёлтыми цветами. И очень хотелось, чтобы завтра наступило как можно скорее. Однако впереди была ещё целая ночь, наполненная лунным светом и снами.
        Кира была в поезде, когда в вагон забежала первая собака. С чёрной как смоль шерстью и добрыми глазами. Кира взяла собаку к себе на полку, и она устроилась прямо на груди у девочки, рядом с сердцем. Кира улыбалась ей, чесала за ушком. Собака смотрела на неё так, как будто Кира для неё не просто человек, хозяйка, а родная душа. Так они лежали, пока в вагоне не появилась другая собака - серого окраса. Она тоже подошла к Кире, запрыгнула на полку и улеглась в ногах, тихо, почти бесшумно. Она не спускала с Киры глаз, а та продолжала гладить первую, чёрную собаку. Удивительно: серая совсем не обижалась, казалось, ей просто хорошо, только оттого, что она лежит у Киры в ногах, что тепло, что Кира рядом. Девочка уснула. А когда проснулась, чёрная собака прогоняла серую. Та не хотела уходить.
        Кира поняла: видимо, чёрная подумала, будто другая собака хочет сделать Кире больно - укусить или поранить когтями - и защищает её. Но серая так преданно смотрела на Киру! В конце концов чёрная победила и серая куда-то пропала. А Кире показалось, что она потеряла кого-то очень близкого. Кира спросила у соседей, не видели ли они, куда ушла серая собака. А они улыбнулись и указали под полку. Там, свернувшись калачиком, лежала серая собака.
        «Она вас никогда не бросит. Ей хочется просто быть рядом с вами», - сказали люди.
        Кира знаком подозвала серую собаку.
        Собака забралась туда же, где была прежде, и улеглась, неотрывно глядя на Киру. Так Кира и ехала дальше: на груди у неё лежала чёрная собака, а в ногах - серая…
        На следующее утро девочки проснулись рано, как по будильнику. На часах было 7.05, и было слышно, как бабушка на веранде готовит завтрак.
        - Янка, - Кира повернулась к подруге и зевнула. - А где мы одуванчики рвать будем?
        Янка тёрла глаза, стараясь отогнать от себя последние остатки сна.
        - Где-где, - зевнула она в ответ. - На футбольном поле, конечно. Там теперь только одуванчики собирать и остаётся.
        Кира кивнула и потянулась.
        - Кажется, оладышками пахнет, - сказала она, принюхиваясь.
        - Точно, - Янка приподнялась. - Есть охота - ужас!
        Она выскочила из кровати, набросила кофту и подмигнула Кире:
        - Айда оладьи поедать!
        Не прошло и пяти минут, как обе они уже сидели на веранде и от нетерпения стучали ложками.
        Варвара Александровна, не ожидавшая такого раннего пробуждения, спешила, как могла. И ещё через несколько минут перед Янкой и Кирой появилось блюдо с дымящимися оладышками.
        - Бабуля, - сказала Янка, хватая оладышку и перебрасывая её с одной ладони на другую, - у нас с Кирой появилась отличная идея.
        Варвара Александровна с недоверием взглянула на Янку.
        - Неужели прополоть огород?
        Янка замотала головой и потянулась за сметаной.
        - Лучше. Мы пойдём собирать одуванчики для варенья. Представляешь, Кира такого никогда не пробовала!
        Варвара Александровна посмотрела на Киру.
        - Правда? - спросила она и тут же сама ответила: - Это особенный рецепт, меня ещё моя бабушка научила.
        Она села за стол рядом с девочками и налила себе чаю.
        - Я очень люблю варенье из одуванчиков, - сказала Варвара Александровна и добавила: - У него вкус лета.
        - Янка говорит, только вы его вкусно варить умеете, - сказала Кира, дожёвывая оладышек.
        Бабушка только рукой махнула: Янка, мол, вечно всё выдумывает. Но было видно, что ей приятно это слышать.
        После завтрака девочки, взяли корзинку, которую дала бабушка, сели на велосипеды и отправились к полю. Несмотря на раннее утро, было уже очень тепло. Тишину нарушали крики петухов, явно запоздавших с известием о рассвете, да лай собак.
        Как Янка и предполагала, поле было сплошь усыпано одуванчиками. Тут и там мелькали рассыпанные повсюду желтые островки. Над ними вились какие-то жуки, бабочки, а кое-где и пчёлы.
        Янка забралась в самые заросли одуванчиков и повалилась в траву, так что было видно только поднятую руку с корзинкой.
        - Кира! - позвала она. - Ложись рядом, тут так здорово!
        Кира недоверчиво потрогала траву. Она думала, что в такое время ещё должно быть влажно от росы. Но трава оказалась на удивление сухой. Видимо, солнце уже давно осветило поле и теперь капельки остались только в дальних уголках.
        - Если мы будем лежать, - сказала Кира, устраиваясь рядом, - то кто же будет собирать цветы?
        - А кто нам мешает это делать? - Янка потянулась за одуванчиком. - Смотри, они же все вокруг нас!
        Кира последовала примеру подруги. Так они лежали, сначала на спине, и собирали головки цветов, до которых могли дотянуться. Солнце слепило глаза, и Кира предложила перевернуться на живот. Янка согласилось. Так было намного проще и веселее. Подруги болтали, весело перебирая ногами, и неспешно обрывали одуванчики.
        За разговорами, они и не заметили, как окружавший их цветочный островок постепенно растаял.
        - Хватит, - со знанием дела сказала Янка. - Вот уж не думала, что на футбольном поле буду цветочки собирать, а не влюблённые взгляды.
        - Ещё успеешь, - обнадёжила её Кира. - Поехали.
        Дома их ждала бабушка. Она уже приготовила сироп. Теперь Янка с Кирой взялись помогать ей мыть одуванчики.
        - Это как грибы собирать, - вздохнула Янка. - Процесс сбора всегда интереснее. А потом начинается - чистка, мытьё…
        Кира так не считала. Ей всё было ужасно интересно. Казалось, они занимаются каким-то колдовством: готовят приворотное зелье или что-нибудь в этом роде.
        - Ну вот, - сказала бабушка, промыв лепестки последнего одуванчика и положив его к остальным. - А теперь можно забросить их в кипящий сироп.
        - А дальше? - поинтересовалась Кира.
        - А дальше, - повторила Варвара Александровна, - дальше надо подождать двадцать минут.
        Янка махнула рукой и побежала в комнату краситься.
        Кира не хотела ничего пропустить, поэтому всё время стояла рядом и смотрела в кастрюлю. Там, то всплывая, то снова погружаясь в бурлящую воду, плавали жёлтые цветы. Кире все ещё было трудно представить, что из них может получиться что-то съедобное. Когда-то у неё была черепаха, и Кира кормила её листьями одуванчика. Но одно дело черепаха, и совсем другое - они с Янкой. Хотя иногда ей казалось, что время тянется так же, как у черепах.
        - Ну вот, - послышался за спиной бабушкин голос. - Теперь надо добавить лимонный сок.
        Варвара Александровна выжала в кипящую массу половинку лимона. Подождала немного и сняла кастрюлю с огня.
        - Теперь оставим на сутки настаиваться, - сказала бабушка, заметив вопросительный взгляд Киры. - А потом процедим через марлю и ещё немного поварим. Вот тогда одуванчиковое варенье будет готово.
        А Кира-то надеялась попробовать варенье прямо сейчас!
        - Ну что? - на веранду, взмахивая длинными ресницами, впорхнула сияющая Янка. - За Марком - и на речку!
        - Вот и хорошо, - бабушка одобрительно покачала головой. - Я рада, что вы с Вер-тухиными подружились.
        - С Вертухиным, - поправила её Янка. - Марк пока у тёти Тани в единичном экземпляре.
        - А жаль, - сказала бабушка и почему-то посмотрела на Киру. - Таких, как он, надо бы побольше, правда?
        Кира не нашлась что ответить. Она поспешила в комнату и едва не налетела на стул, на котором стояла кастрюля с вареньем.
        Ребята лежали на берегу речки. Кира читала книжку, Янка лениво пересыпала песок из ладони в ладонь, Марк жевал только что сорванную травинку. Лето было в самом разгаре: солнце светило так ярко, что всё вокруг казалось слегка белёсым, на небе тут и там виднелись маленькие вкрапления облачков. Лёгкий ветерок едва касался кожи, дразня мнимой прохладой и принося с собой одинокие песчинки.
        - Вот это лето, - сказал Марк и, прищурившись, взглянул на Янку: - А ты теперь всё время по муниципалитетам бегать будешь?
        - Пока поле не отвоюю, - ответила та, не поднимая головы.
        - А боеприпасов и провизии у тебя хватит? Долгое сражение требует больших затрат сил и энергии.
        Янка перевернулась на спину и приподнялась на локтях.
        - Не волнуйся, мы сегодня одуванчиков на варенье нарвали, - сказала она, жмурясь от солнца. - Да и вообще, сил у меня всегда было достаточно.
        - Точно, - подтвердила Кира, отрываясь от чтения. - Видел бы ты, как она в школе зачёты по физкультуре сдаёт. Через козла раз двадцать подряд перепрыгнуть может.
        - Это моё хобби - через козлов прыгать, - подтвердила Янка. - Много их, знаете ли, развелось. Так что в будущем такой навык пригодится.
        Марк недоверчиво посмотрел на Янку:
        - Так уж и много? Очень у тебя скептический подход к жизни. В людях, получается, сомневаешься. А зря.
        - А вот и не зря, - возразила Янка. - Откуда я знаю, что они в следующую минуту выкинуть могут? Это сейчас они, может быть, белые и пушистые, а потом подножку поставят.
        Кира бросила быстрый взгляд на Марка, но он, кажется, этого не заметил.
        - И всё-таки людям надо верить, - сказал он. - Иначе жизнь совсем тоскливой становится. А так - сплошные приключения! Вот я, например, однажды отдал какому-то парню тысячу рублей, которые мне на день рождения подарили.
        - Зачем? - удивилась Янка.
        - Он сказал, что собирает средства на вылавливание морских котиков из нефтяного пятна. Достойное занятие, ты так не считаешь?
        - Очень, - Янка плотно сжала губы. - И что потом?
        Марк усмехнулся:
        - А потом я увидел, как этот парень покупает себе айпод. Оказывается, ему как раз тысячи не хватало.
        Янка расхохоталась. Кира, закрыла книжку и смотрела на Марка с неподдельным интересом. Она ещё никогда не встречала таких парней. Так искренне смеяться над тем, что тебя обманули, да ещё и не чувствовать ни злобы, ни обиды! Кира думала, что такие люди бывают теперь только в книжках, а тут оказывается - вот он, собственной персоной. Сидит и смотрит на неё, как будто читает все её мысли.
        - Неужели тебя это ничему не научило? - спросила Янка, успокоившись.
        - Ну почему же, ещё как научило, - сказал Марк, переводя взгляд на Янку. - Теперь, когда у меня просят денег, я даю немного больше - чтобы хоть что-то осталось несчастным котикам.
        С этими словами Марк схватил Янку за нос и слегка поводил туда-сюда.
        - А таким забиякам, как ты, этого не понять, - подытожил он.
        Янка вырвалась и обратилась к Кире:
        - Нет, ну ты его только послушай! - и снова посмотрела на Марка: - Таким, как я, значит, не понять! А таким, как Кира?
        Кире показалось, что он пытается прочитать ответ в её сердце. Но оно забилось часто-часто, и разобрать что-либо было бы слишком трудно. Поэтому Кира решила ответить сама и, стараясь не выдать своего волнения, сказала:
        - Наверное, я поступила бы так же.
        Марк благодарно улыбнулся, как будто боялся услышать что-то другое. А Янка только всплеснула руками:
        - Да вы что, совсем с ума посходили? Вас послушать, так и футбольное поле можно этому богатею отдать!
        Кира пожала плечами, Марк последовал её примеру.
        Янка встала, руки в боки, и назидательно произнесла:
        - Если бы мир был полон таких доверчивых болванов, как вы, он бы не просуществовал и года.
        - Ну к чему такой пессимизм? - возразил Марк. - Где же утопичность сознания? Где мысли о прекрасном будущем, в котором все равны? А на твоё «если бы» я отвечу своим: если бы все думали так, как ты, Махатма Ганди не дожил бы до начальной школы.
        - А так? - спросила Янка.
        - А так он прожил семьдесят девять лет и был убит каким-то безумцем.
        - Прекрасно! - воскликнула Янка. - И ты считаешь это достойным примером?
        Кира опередила Марка:
        - Мне кажется, лучше погибнуть с открытой душой, чем с закрытым сердцем.
        Она перехватила взгляд Марка, полный восхищения. Щёки её пылали. Ей было и приятно, и страшно - вот так встать на сторону парня, оставив подругу без поддержки! До чего она дошла!
        Но Янка, кажется, на её слова и внимания не обратила.
        - Говорят, с умалишёнными нужно соглашаться, - сказала она и махнула рукой в сторону дороги. - Что ж, предлагаю пойти купить конфет и раздать их бедным детям из соседних особняков!
        - Отличная идея! - воскликнул Марк. - Только не шоколадных - они на такой жаре растают.
        Кира чуть заметно улыбнулась и взглянула на Янку.
        - Я умываю руки, - Янка безнадёжно покачала головой.
        Марк протянул руку Кире.
        - А я предлагаю умыть не только руки, но и всё остальное!
        - Хочешь купаться, так и скажи, - одёрнула его Янка.
        Марк, почтительно поклонившись до земли, произнёс:
        - Милые дамы, не соблаговолите ли составить мне компанию и искупаться?
        Кира ответила таким же поклоном, а Янка хлопнула Марка по спине.
        - Смотри не упади, - сказала она и подмигнула Кире: - Давай кто быстрее до речки!
        Кира засмеялась и подруги, держась за руки, побежали к воде.
        Правда, конфет ребята покупать не стали. Решили обойтись без подвигов. Зато после этого разговора тонкая ниточка, связывавшая Киру и Марка, укрепилась. Вообще, после происшествия на реке они не сказали друг другу ни слова наедине. Да это было и не нужно: ведь каждый взгляд говорил больше, чем тысяча слов.
        Кира сидела в комнате и смотрела на сгущавшиеся за окном сумерки. Янка пошла к бабушке за чаем. Кира думала о соседних домах. Их окна горели тёплым оранжевым светом и казались удивительно уютными. Так всегда бывает, когда среди темноты вдруг высвечивается какое-нибудь окошко. Особенно если это кухня. Наверное, тем, кто там живёт, очень-очень хорошо. Они пьют чай, который намного вкуснее обычного, говорят друг с другом ласково, и вокруг них летают прекрасные бабочки.
        Кира рассмеялась своим мыслям.
        В дверях показалась Янка с двумя дымящимися кружками в руках.
        - Смех без причины - начала было она, - признак…
        - Знаю-знаю, чей это признак, - остановила её Кира. - Смотри кипяток не разлей, а то все признаки ожога тебе обеспечены.
        Янка осторожно, не отрывая взгляда от чая, дошла до кровати и передала одну кружку Кире.
        - Спасибо. Как там бабушка?
        Янка устроилась напротив.
        - Как всегда, что-то готовит, - ответила она. - Знаешь, я у Марка его айпод попросила. А то мы тут с тобой совсем как дикари живём.
        - Здорово, - обрадовалась Кира. - А что у него там за музыка? Ты уже слушала?
        - За кого ты меня принимаешь? Я без тебя и шагу не ступлю. Вот, держи.
        Янка протянула Кире айпод. Кира улыбнулась: она знала, что Янке было просто лень соображать, как с ним обращаться. Кира сделала вид, что сосредоточенно думает.
        - Вуаля, - сказала она наконец, нажав единственную кнопку в центре, и посмотрела список песен. - Ого, да у него тут одна классика!
        Янка отставила кружку в сторону и подсела поближе.
        - Да ладно! А нормального ничего нет?
        Кира отрицательно помотала головой.
        Янка вздохнула и откинулась на подушки.
        - Ладно, - сказала она голосом приговорённого к казни. - Врубай что есть.
        Кира дала один наушник Янке, второй взяла сама. Он неприятно зашипел, и через секунду на девочек обрушился целый оркестр всевозможных музыкальных инструментов. Ещё секунда - и в ушах зазвенел прекрасный женский голос.
        - А что, красиво, - крикнул Янка. - Это что за песня?
        - Георг Фридрих Гендель. Опера «Александр». Ария… дальше на итальянском, - прочитала Кира. - И незачем так орать, не забывай, что у меня наушник только в одном ухе.
        - Прости, - снова крикнула Янка, и тут же перешла на шёпот: - Хорошо поёт Гендель.
        Так они сидели, прихлёбывая чай, слушали музыку и молча смотрели в окно. Ночь уже вступила в свои права, и теперь там с трудом можно было что-то различить. На фоне тёмного неба вырисовывались неровные силуэты деревьев. Над ними повисла белая луна, которая то и дело пряталась в листву. А окна соседних дач по-прежнему горели тёплым оранжевым светом.
        Кира шла по многолюдной улице, но чувствовала себя ужасно одинокой. Справа, слева, впереди и сзади - никого. Она одна, и мир только для неё. Это её пугало. Как же она встретит здесь Марка, если этот мир не для него? Она шла и не видела никого, а Марк был совсем в другом измерении и тоже ничего и никого не видел. Как же могут пересечься два совершенно разных мира?
        Кира услышала музыку, она звала её и в прошлое, и в будущее. Наверное, музыка - самое простое доказательство того, что время идёт так быстро, плавно - и незаметно проходит. Как мелодия. Вот она звучит - ты её слушаешь, но вот она замолкает, и ты уже силишься вспомнить её. Так и в жизни. Только тебе показалось, что ты начал вникать в неё, постепенно осознавать её смысл, как она прекращается или замирает. Просто человек перестаёт жить где-то внутри себя. Он путается в бесконечности слов, неба и океана. Перестаёт осознавать то, что вокруг него, а то, что в нём самом, просто забывает. И в этот момент его сердце начинает биться беззвучно. Оно не останавливается, его просто становится не слышно. Человек сам его не слышит.
        Кире казалось, ещё минута - и она перестанет ощущать себя. Забудет, кто она и зачем она здесь. Ей стало тяжело дышать, перед глазами всё поплыло - ужасное состояние, его необходимо было преодолеть, но с каждой секундой оно становилось всё более невыносимым.
        Вдруг стало тихо. Кира протянула руку в другой мир, и кто-то дотронулся до её пальцев. Это был Марк.
        На следующее утро девочки снова отправились в муниципальное управление.
        Оказалось, что участок действительно выкупил Петухов Сергей Александрович. Это Янка узнала у тётенек за шоколадку.
        - Спорим, - сказала она Кире, - тётя Зина ни кусочка не даст той, которая в очках? Сама всё съест.
        - Тебе надо в Африку ехать, о голодных заботиться, - засмеялась Кира.
        - Да, я такая. Чересчур добрая и заботливая, - Янка молитвенно сложила руки. - Погляди, у меня ещё нимб не появился?
        - Пока нет. Хотя, погоди, а это что?
        Кира озабоченно разглядывала Янкину голову.
        - Ну точно, - резюмировала она. - Рожки.
        Янка махнула на подругу рукой.
        - Да ну тебя, - она машинально провела рукой по волосам. - Я, конечно, не ангел, но и до чёрта мне ещё далеко.
        Кира согласилась. Тем более что стремление Янки, пусть даже и корыстное, вернуть посёлку футбольное поле, её действительно восхищало.
        - И что теперь, мой генерал? - спросила она.
        - Теперь дело за Марком. Он поговорит с мамой и всё уладит. Точнее, тётя Таня всё уладит. Она же у него хорошая, для будущей невестки всё сделает.
        И Янка подмигнула смутившейся Кире.
        - Да ладно, не переживай. И тебе жениха найдём. Вот поле вернём, все парни из соседних садоводств к нам слетятся!
        Кира уже давно хотела всё рассказать Янке, но так и не решалась. Вот и сейчас она стояла, растерянно глядя на подругу. Но та как будто ничего не замечала. Янка всегда была такой: обратить внимание на тех, кто был рядом, а уж тем более заметить какие-либо перемены в поведении близких, было для неё сродни героическому подвигу.
        - Всё, дорогая, - сказала Янка. - Хватит тут стоять, как витязи на распутье. Пошли, я нам кое-что на вечер запланировала.
        - Что, сегодня играем в переводного? - рассмеялась Кира.
        - Ты обо мне слишком плохого мнения, - надулась Янка. - Вообще-то, у меня немного больше фантазии.
        Кира вопросительно смотрела на подругу. Та взяла её под руку, и они зашагали в сторону дома.
        - Устроим сегодня ночь пожирателей бутербродов, - продолжала Янка заговорщическим тоном. - У нас под крышей чердак есть. С широкой такой дверью.
        - И что, - спросила Кира. - Будем всю ночь есть бутерброды в окружении старого пыльного хлама? Заманчиво…
        - А вот и не хлама, - прищёлкнула языком Янка. - Это у других там разный мусор навален, а у нас - сено. А знаешь, как оттуда звёзды видно? Эх ты, а ещё романы читаешь!
        Кира представила себе звёздное небо и невольно улыбнулась. Конечно, это совсем другое дело…
        - И Марка позовём, - добавила Янка. - У него, вроде, подзорная труба есть.
        Чердак оказался удивительно уютным. Кира и Янка заранее запаслись тёплыми пледами, одеялами и термосом, который дала им в нагрузку бабушка.
        - А вот и одуванчиковое варенье, - сказала Варвара Александровна. - Вкусное получилось, сладкое. Значит, с любовью сделано.
        Янка кивнула.
        - А как же, мы же тебя любим, и ты нас, кажется, тоже. Так что возьми, пожалуйста, термос с супом обратно.
        - Ну нет, - воспротивилась было бабушка. - А вдруг оголодаете, замёрзнете?
        - Ты нам ещё курицу в фольгу заверни, - проворчала Янка. - Мы же не на Колыму собираемся, а на чердак. Захотим поесть - спустимся!
        Бабушка безнадёжно развела руками:
        - Ну что мне с вами делать?!
        - А ничего не делать, - Янка чмокнула бабушку в щёку и стала взбираться по чердачной лестнице. - Не скучай.
        Кира полезла следом.
        Марк пришёл через час. На улице было ещё светло.
        В руках у Марка были чемоданчик с телескопом и пакет с клубникой.
        - Мама передала, - сказал он, оправдываясь. - Хорошо тут. И звёзды будут видны. Только темноты надо дождаться.
        - Дождёмся, - обнадёжила его Янка. - Авось конец света не сегодня вечером наступит.
        - Да уж, - сказала Кира. - А то я ещё Теккерея не дочитала.
        - Это, кажется, английский писатель? - спросил Марк, устраиваясь поудобнее.
        - Точно, - кивнула Кира. - Мастер реалистического романа. В девятнадцатом веке жил…
        - А потом умер, - закончила Янка. - Слушайте, давайте хоть сейчас не умничать, а? Предлагаю поговорить о чём-нибудь более интересном.
        - О чём, например? - спросил Марк, развязывая пакетик с клубникой.
        Кира взяла ягоды и благодарно кивнула.
        - Ну, например… - задумалась Янка, - например, о том, что ты любишь.
        Янка слегка подтолкнула Киру и хитро подмигнула.
        - Что люблю? - удивился Марк. - Странная тема для разговора…
        - И всё-таки? - не унималась Янка.
        - Ну, например, - сказал Марк, передразнивая Янку, - я люблю, когда тихо и нет никого….
        - Не повезло тебе, - тут же прервала его Янка. - Сегодня не твой вечер.
        Марк усмехнулся.
        - Спросила, так слушай до конца, - наставительно сказал он.
        Янка вытянулась по струнке и зажала рот ладонью.
        - Так вот, - продолжал Марк. - Бывает, вот так сидишь себе, думаешь о чём-нибудь, и никто ничего не скажет, не отвлечёт не вовремя - как будто ты под невидимым куполом. И кажется, любой звук его тут же разрушит. В такие моменты за окном обычно идёт снег, оранжевый от света фонарей. А в окнах соседних домов кто-то ходит, живёт своей, неизвестной мне жизнью. И мысли как-то сами собой переносятся в эти кажущиеся такими уютными квартирки. Я тогда живо представляю себе, как какая-то женщина в зелёном халате варит для своей семьи суп, непременно вкусный, и ужинать они будут непременно вместе, за одним столом. А старший брат обязательно толкнёт младшего, да так, что тот расплескает весь бульон из ложки и со злости этой же ложкой даст по лбу обидчику. А женщина в зелёном халате неодобрительно посмотрит на обоих, но ничего не скажет, только вздохнёт и нальёт мужу добавки.
        - У одной моей знакомой девчонки то же самое, - со знанием дела поддакнула Янка. - Не брат, а свинтус какой-то.
        Марк кивнул и продолжал:
        - А в окне уже и свет-то давно погас, и нет там ни женщины в халате, ни её вкусного супа. И ты как-то автоматически вспоминаешь, что у тебя-то в холодильнике суп есть, и так же автоматически забываешь о том, что он вчерашний, совершенно невкусный и вообще не удался. Бежишь, наливаешь себе, греешь, подносишь горячую ложку ко рту, вдыхаешь аромат и понимаешь, что это совсем не то. Ну не то это. И ты не из той семьи, и тебе даже этой ложкой огреть некого… И тут тишина вокруг как-то сгущается и уже вовсе не радует. Включаешь радио, телевизор - ну хоть что-то, чтобы не умереть в этом одиночестве. И уже изрядно ошалев от такого состояния, слышишь, как в замке поворачивается ключ, - звук этот становится для тебя самым прекрасным из всех, какие ты когда-либо слышал…
        Марк замолчал. Вокруг стрекотали кузнечики, шуршала трава.
        - Хорошо сказал, - похвалила Янка. - Только я так и не поняла, зачем было столько всего накручивать. Любишь тишину - так и скажи. При чём тут суп? Ты прямо как моя бабушка… Ладно, ну а теперь ты, Кира, чего-нибудь расскажи. У тебя тоже приступы одиночества бывают?
        Кира откашлялась.
        - Иногда, - сказала она. - А бывает, я вижу то, что было когда-то давно, до меня и до тебя, до моих родителей, до дедушек и бабушек - словом, до того как.
        - Ещё лучше, - подхватила Янка. - Давай колись, сколько ты перед этим выпиваешь?
        - Погоди, - перебил её Марк. - Мы же договорились, никаких шуточек.
        - Ладно, ладно, - вздохнула Янка. - Продолжайте… Как там космические корабли бороздят просторы Большого театра?
        Кира немного помолчала, но, почувствовав на себе взгляд Марка, продолжила.
        - Знаете, осенью, когда я иду по пожелтевшей траве, а мои сапоги утопают в болотистой жиже, я чувствую запах камыша, а свежий воздух окутывает меня, будто мягкий плед. Идти становится приятно, легко и нескучно. Иногда я поднимаю глаза от земли и начинаю смотреть на прохожих. Все они такие разные, непохожие, удивительные каждый в своём роде. В метро, когда вдруг оказываешься в переполненном людьми вагоне, тебя зажимают со всех сторон совершенно посторонние люди. Сперва кажется, так неуютно, хочется развести руки в стороны, образовать вокруг себя хотя бы небольшой свободный островок. Постепенно начинаешь прислушиваться к дыханию людей, ощущаешь их запах, и тут… - Кира приподнялась на локтях и посмотрела на ребят. - Поразительно! Я вижу этих людей у них дома, как они живут и что делают, как просыпаются утром, потягиваются, как нехотя нащупывают ногами тапки, шлёпают в ванную, умываются. Я вижу это всё так, будто я сама переживала это с ними, будто они - мои родные люди, с которыми я живу всю жизнь и проживу ещё много счастливых лет. И сразу свободнее становится вокруг, и давят уже не с такой силой,
и воздух появляется, и даже улыбаться начинаешь. Странно всё это. Странно жить в мире, который так велик, так невероятно велик, и знать так мало. Ведь наши знания ограничиваются лишь тем, что можно услышать и увидеть… А представить? Представляете ли вы, как живут миллиарды других людей? Что они чувствуют, как мыслят, радуются, печалятся? Конечно, страшно было бы вдруг ощутить всё это, но иногда так хочется, чтобы мир открылся перед тобой полностью. А так я иду и вижу то, что может быть, есть, а может быть, и нет. И голова моя постоянно занята мыслями других, которые мне порой удаётся «прочесть». И так хочется подойти к человеку, обнять его и сказать: «Знаю… Я всё знаю». Только если бы я так поступила, от меня бы шарахнулись в сторону, подумав, что я сумасшедшая. Наверное, так и есть.
        - Точно, - кивнула Янка. - Если бы ты так ко мне подошла, ещё ладно. Но к незнакомому дядьке…
        - Янка, - оборвал её Марк.
        - Молчу, - спохватилась Янка.
        - Теперь твоя очередь, - сказала Кира.
        Янка тяжело вздохнула.
        - Ну, когда я узнала про футбольное поле…
        - Нет, только не об этом, - запротестовал Марк. - Так просто не отделаешься. Не можешь же ты только об этом думать?
        Янка пожала плечами. В сгустившихся сумерках трудно было поймать её взгляд.
        - А можно я передам свои полномочия Марку? - спросила она. - Расскажи ещё что-нибудь - за меня. У меня всё равно так хорошо, как у вас, не получится.
        Марк посмотрел на Киру. Та кивнула.
        - Ну что ж, - сказал Марк. - Но в этот раз история будет короткой. Не могу же я перебарщивать - за Янку всё-таки говорю…
        Янка скривилась, а Марк продолжал:
        - Мне об этом дед рассказывал. В Тихом океане, в незаповедной половине бухты Теляковского, есть маленький островок, где хранится большое каменное сердце. Убаюканное шумом прибоя, оно прячется в природной «ванне», расположенной на восточной стороне острова. Сердце огромное - руками не охватишь, но холодное, как вода, в которой оно лежит. Лёгкие волны беззвучно омывают его бока. Сердце спит. Но стоит лишь встать на него тёплыми босыми ногами и начать чуть-чуть раскачивать, оно просыпается и стучит глухо и ровно, и вода вокруг становится светлее. Вот так: тук-тук… тук-тук… И стук этот удивительно похож на стук человеческого сердца. Дед говорил, это подтверждали даже кардиологи.
        Марк замолчал и посмотрел на девчонок.
        - Здорово, - сказала Янка. - Вот бы там побывать…
        - А твой дед, кажется, художник? - спросила Кира.
        - Да, - ответил Марк. - Самый лучший. Я обязательно по его стопам пойду.
        Ребята помолчали.
        - Ну что? - снова нарушила тишину Янка. - Как там твоя медведица, Марк? Уже показалась?
        Марк кивнул и указал на телескоп. Они стали по очереди смотреть на небо, к тому времени усыпанное звёздами, будто бисером. Созвездия медленно перемещались.
        - Вот это Малая Медведица, это - Большая. Чуть левее - Дракон и Кассиопея. А справа Большой Пёс, - объяснял Марк. - Почти у каждой звезды есть пара.
        - Почти? - спросила Кира. - Почему почти?
        - Потому что найти того, с кем тебе будет уютно и хорошо, очень трудно, - ответил Марк, едва заметно коснувшись её плеча.
        Глаза Киры заблестели.
        - И кому же не повезло? - заинтересовалась Янка, отрываясь от телескопа.
        Кира опустила взгляд и слегка отступила.
        - Сириусу, - Марк посмотрел на Янку. - Это очень яркая звезда. Наверное, именно поэтому ему так сложно найти себе достойного спутника. Всех затмевает своим светом.
        - Ну прямо как я, - деланно вздохнула Янка. - Придётся влюбляться в звезду.
        - Не думаю, что тебе подойдёт такая пассия. Он ведь совсем не умеет играть в футбол, - засмеялся Марк.
        Вдруг Кира спохватилась:
        - Ой, да мы же про варенье забыли! - она начала рыться в пакете, который дала бабушка.
        - Вы что, уже к зиме готовитесь? - удивился Марк.
        - Да нет же, - усмехнулась Янка. - Это она про одуванчиковое, что моя бабушка сварила.
        Марк обрадовался. Оказалось, Кира одна не пробовала цветочного варенья.
        - Варвара Александровна часто его варит, - пояснил Марк. - У него чудесный вкус. Тебе понравится.
        Кира поднесла ложку ко рту. В темноте не было видно цвета, но этого было и не нужно. Вкус оказался невероятно нежным. Чем-то он напоминал берёзовый сок. Кира закрыла глаза от удовольствия. Ей вспомнилось поле и то, как они с Янкой срывали жёлтые цветы.
        - Ну как? - хором спросили Янка и Марк.
        - Волшебно, - ответила Кира и посмотрела на Марка. - Действительно приготовлено с любовью.
        Остаток ночи ребята болтали о всякой ерунде. Янка запретила говорить о чём-то более сложном, чем футбол, поэтому ограничились школьными приколами и обсуждением фильмов.
        А когда всё варенье и бутерброды были съедены и за окном начало светать, Марк, сославшись на усталость и боль в животе - от количества яств, отправился домой. Кира и Янка лежали в сене, укрывшись пледами и одеялами.
        - А всё-таки хорошо, что бабушка одеяла дала, - сказала Янка, укутавшись. - Околели бы тут.
        - Точно, - согласилась Кира и, помолчав, спросила: - А тебе Марк очень нравится?
        Янка зевнула.
        - Наверное, - сказала она. - В любом случае, других кандидатов на моё сердце тут пока нет.
        - Да, - неуверенно согласилась Кира. - Ян, я тебе давно хотела сказать…
        - Кир, давай не сейчас, а? - Янка наморщила лоб. - Так спать охота. Завтра расскажешь, ладно?
        Уже засыпая, Кира вспомнила, как Марк дотронулся до её плеча, когда показывал ей созвездия.
        Кира пробиралась сквозь густой лес. В темноте тут и там светили маленькие огоньки-звёзды. Вдруг всё вспыхнуло под ярким пучком света. Сквозь шелест листвы пробивалось звонкое щебетание птиц, под ногами хрустели еловые веточки. Запутавшиеся в ветвях солнечные зайчики прыгали с дерева на дерево, щекоча морщинистую кору стволов. А на огромной ветреной поляне росла жимолость. Будто каждая ягодка - это маленькая история. Кира срывала ягоды и снова и снова слушала истории, рассказанные Марком. Было тепло и хорошо.
        Неожиданно пошёл дождь. Кира укрылась под огромным листом лопуха. Стук капель доносился со всех сторон, то усиливаясь, то затихая. Кира вся превратилась в слух, пытаясь различать, обо что и на сколько мелких капелек они разбиваются. Кира выглянула из своего укрытия и увидела Марка. Он сидел на поляне и слушал дождь. Капли падали ему на лицо. Кире казалось, что это она дарила ему свои поцелуи.
        Кира с Янкой проснулись поздно. По улице прогрохотал грузовик, на какой-то даче работала бензопила.
        Девочки умылись и, наскоро позавтракав, пошли к Марку. Янке не терпелось узнать результат разговора его мамы с Петуховым.
        - Надеюсь, этот дядя ради тёти Тани откажется от своей безумной идеи, - сказала Янка.
        - Думаю, да. Марк же вчера сам тебе об этом говорил.
        - Ну да, - отозвалась Янка весело. - Но кто ж знает, что у этих миллионеров на уме?
        Она засмеялась и посмотрела на Киру:
        - Кстати, что ты там мне вчера сказать хотела?
        Кира не думала, что подруга вспомнит, поэтому слегка смутилась.
        - Да так, - отмахнулась она. - Уже не помню…
        - Давай колись, - не отставала Янка. - Ну, не дуйся, не могла я вчера тебя слушать. Эти звёзды с бутербродами и ваши с Марком разговоры меня слишком утомили. Я бы тебя не поняла.
        - А так поймёшь? - неуверенно спросила Кира.
        - Конечно, - заверила её Янка. - На то я тебе и подруга! Ну, выкладывай, чего там у тебя стряслось!
        - Янка, - сказала Кира уже серьёзно, - мне кажется, Марк тебе не подходит…
        - С чего это ты взяла? - удивилась Янка. - Ну да, он, конечно, не футболист, зато меня любит, и…
        - Ты в этом уверена? - прервала её Кира.
        - В чём? - не поняла Янка.
        Кира немного растерялась от её взгляда, но всё равно продолжила:
        - Янка, я уже давно тебе хотела сказать, но всё как-то не получалось. Мы с Марком…
        - Вы с Марком? - перебила Янка. - Что значит - «мы»?
        - Это значит, - Кира посмотрела на Янку, - это значит, любим. Друг друга любим, понимаешь? С того самого дня на речке, когда он меня из воды вытащил и… поцеловал.
        - Поцеловал? - изумилась Янка.
        - Ну да, поцеловал, - подтвердила Кира, запнувшись. - Я тебе не говорила, потому что уверена не была. Но после того как он мне стихи прислал, и ещё этот портрет…
        Янка, казалось, была совершенно растеряна. Она стояла, глядя куда-то вдаль, и едва ли понимала, что говорила ей подруга.
        - Портрет, - повторила она последнее произнесённое Кирой слово.
        - Это он меня нарисовал, понимаешь? Он меня любит, а я его… Так уж получилось. Мы же сюда для того и приехали - влюбиться. И вот…
        - И вот, - снова повторила Янка. - А как же я? Обо мне вы подумали?
        Она посмотрела на Киру, и та впервые увидела на её глазах слёзы.
        - Янка, Яна, ну что ты, - только и смогла сказать Кира. - Он же тебе никогда не нравился, ты сама говорила…
        - Да мало ли что я говорила! - вдруг взорвалась Янка. - Вот так, за спиной, парня уводить!
        Янка сжала ладонями виски.
        Кира не знала, что делать. Она попыталась взять Янку за руку, но та вырвалась и протестующе замотала головой.
        - Иди к своему Марку, - крикнула она с горечью. - Читайте свои книжки и смейтесь надо мной. Конечно, куда мне до вас - я ведь такая глупая, ничего не знаю!
        - Всё совсем не так, как ты думаешь, - возразила Кира. - Мы почти и не говорили, ты же знаешь, я всё время с тобой. Ты же моя лучшая подруга!
        - Подруга? - Янка бросила на Киру взгляд, полный ненависти. - Нет у меня больше подруги!
        И, резко развернувшись, побежала прочь.
        - Яна! - закричала Кира, но почему-то не двинулась с места. Она была совершенно потрясена. Что ей теперь делать? Куда идти?
        «Надо рассказать Марку, - подумала Кира. - Надо всё рассказать Марку…»
        За обедом бабушка сразу почувствовала что-то неладное.
        - Кстати, - заметила она, нарезая хлеб, - вы так и не рассказали, как сходили в местное управление.
        - Плохо, - буркнула Янка. - Выяснили, что дружбы не существует.
        Она бросила гневный взгляд на Киру.
        - Ну, вообще-то, не совсем так, - уточнила та. - Тётя Зина просто не поняла, о чём мы ей говорили. Потому что не прислушивалась.
        - А чего это ей прислушиваться, - парировала Янка, - если её, можно сказать, нагло обманули?
        - Никто её не обманывал, - возразила Кира. - Просто ей раньше не могли ничего сказать, потому что сами не были уверены.
        - Ну да, - Янка усмехнулась. - Уверены они не были! Так я и поверила!
        Варвара Александровна, всё это время растерянно переводившая взгляд с одной девочки на другую, всплеснула руками.
        - Ох, батюшки, да о чём же это вы, не пойму? Кто кого обманул? Вы на кого жаловаться ходили?
        Кира смотрела в сторону. Янка, опустив глаза, медленно помешивала суп ложкой.
        Бабушка сокрушённо покачала головой:
        - Вы бы, прежде чем жаловаться, со своими делами разобрались. Я же говорила, рано вам ещё на жизнь сетовать. У вас вон сколько всего впереди. Вот о чём думать надо.
        Варвара Александровна поставила на стол нарезанный хлеб и вышла из кухни.
        Оставшееся время девочки ели молча. А после обеда Янка, не сказав Кире ни слова, уехала куда-то на велосипеде.
        Постаравшись как можно спокойнее ответить на вопросы Варвары Александровны, Кира помчалась к Марку. Ей было ужасно совестно перед подругой. Она не понимала, почему вчера вечером не решилась ещё раз заговорить с ней. Всё эта дурацкая гордость - и кому она нужна? Права Янкина бабушка: столько ещё будет впереди, а они из-за ерунды ссорятся.
        Кира остановилась у дверей дачи Марка. А вдруг его не окажется дома? Или она всё-таки ошиблась, и он её вовсе не любит? Кира сделала глубокий вдох и робко постучала:
        - Можно?
        - Кира? - Марк бросился ей навстречу. - Наконец-то, как же я рад!
        И сразу же все сомнения развеялись. Кира прижалась к Марку и впервые почувствовала его запах: запах зелёных яблок.
        - Я так тебя ждал, всё думал о тебе, завоеватель мой… - Марк говорил тихо, на ушко, и от каждого его слова у Киры по коже пробегали мурашки.
        - Марк, - начала было она.
        - Нет, ты молчи, сперва я скажу, - он обхватил её лицо ладонями и посмотрел Кире в глаза. - Я тебя люблю! С самого первого дня, с того самого, когда ты собралась от меня уплыть… Но я тебя поймал, слышишь? Ты прочла тот стих, что я тебе передал? Все мои мысли теперь о тебе. А этот портрет - что он рядом с тобой? Ты в сто раз прекраснее… Ну, не молчи, скажи же что-нибудь…
        Кира не могла ничего сказать. Она помнила о Янке, но слова Марка совершенно её околдовали. Кира смотрела на него, и в её глазах Марк читал признание: «Я тоже тебя люблю». Вдруг Кира встрепенулась: этот его взгляд, тепло рук, эти брови, чёлка… Только теперь она поняла, где встречала его раньше.
        - Так это ты, - прошептала она.
        - Ну, конечно, я, - улыбнулся Марк. - А кого ты думала увидеть?
        - Это ты мне приснился тогда, с пингвином…
        - С пингвином? - удивился Марк. - Что-то не припомню, чтобы я плавал в Антарктиду…
        - Да нет же… Ой! - Кира наступила Марку на ногу. - Извини… давай сядем.
        - Это ерунда, - сказала она, когда они устроились на диване. - Не в пингвине дело. Я очень, очень рада, правда, но…
        - Что но? - Марк сжал её руку.
        - Это Янка. Она думала, ты её любишь… и когда она узнала про нас, то… - Кира не выдержала и заплакала. - Марк, ты должен ей все объяснить, успокоить. Она ведь ни в чём не виновата, а теперь, когда мы с тобой вместе… Найди её, Марк! Сделай что-нибудь, пожалуйста, чтобы она меня простила.
        - Кира, - Марк обнял её, прижал к себе. - Ну что ты, перестань. Я всё ей объясню, обещаю. Кажется, я даже знаю, где она может быть. Ты только не плачь. Ты тоже ни в чём не виновата. Это же сердце, оно решает, а не мы.
        Кира всхлипнула. Марк достал платок и аккуратно промокнул её влажные от слёз щеки.
        - Да, это действительно ты, - снова повторила она и улыбнулась.
        - Без вопросов, - подтвердил Марк. - Даже пингвина могу раздобыть, для большего сходства.
        И Кира засмеялась.
        В прихожей послышались шаги.
        - Эй! Это я!
        - Мама, - Марк удержал Киру, которая уже собиралась встать.
        Она быстро вытерла слёзы и отвернулась.
        - Марк, ты дома? - позвала тётя Таня.
        - Да, мам, мы в комнате.
        - Мы? - тётя Таня появилась в дверях и приветливо улыбнулась.
        - Здравствуйте, - сказала Кира. - Я на минутку зашла.
        - Почему только на минутку? - удивилась тётя Таня. - Марк тебя так ждал…
        - Мама! - вспыхнул Марк, и она осеклась.
        - Ну ладно, ладно, - тётя Таня села напротив. - А где же Яна? У меня для неё хорошие новости, - заметив Кирино смущение, она перевела взгляд на сына и добавила: - И не только для неё.
        Марк незаметно протянул руку Кире.
        - Неужели дядя Сережа согласился?
        - И он тоже, - сказала тётя Таня с какой-то загадочной улыбкой..
        - Тоже? О чём это ты?
        Тётя Таня посмотрела на Киру и, как будто убедившись в том, что она теперь свой человек, торжественно сообщила:
        - Я выхожу замуж!
        - Ух ты! - выдохнул Марк.
        - Здорово! - воскликнула Кира. - Поздравляю!
        - Спасибо… Марк, наверное, говорил тебе, что Сергей Александрович давно сделал мне предложение. Но я как-то сомневалась, не была уверена. А тут ваше футбольное поле… - тётя Таня усмехнулась. - Марк мне всё рассказал. Ну кто же знал, что он собирается тут дачу строить? Я ему позвонила, мы встретились… Оказывается, это он в нашем посёлке колодцы отстроил. Ты знал об этом?
        Марк помотал головой.
        - Видишь, какой он! Ничего мне не говорил, всё молчал и ждал моего решения. Я ему Янину жалобу передала. Он даже не подозревал, что там футбольное поле было - ему-то всё равно было что покупать, главное, чтобы рядом со мной… - тётя Таня опустила глаза. - Вот я и сказала ему - зачем покупать ещё один дом? Живи с нами. Вот так. Всё как-то неожиданно получилось…
        Марк взял маму за руки.
        - Ну что ты… Я очень за тебя рад! Вы друг друга любите, а это, - он посмотрел на Киру, - это ведь самое главное.
        Кира смущённо улыбнулась.
        Тётя Таня вздохнула.
        - Я знала, что ты поймёшь, - сказала она и обратилась к Кире: - Вы поймёте. Он ведь от тебя сам не свой…
        - Мама!
        - Молчу, молчу, - спохватилась тётя Таня и незаметно подмигнула Кире.
        Варвара Александровна стояла в очереди за молоком.
        - Здравствуйте, - послышался голос позади. - Вы последняя?
        - Да, - ответила она, не оборачиваясь.
        Сзади немного помолчали.
        - Гм… извините, а вас случайно не Варвара зовут?
        Варвара Александровна обернулась. Перед ней стояла тётя Зина с красными бусами.
        - Точно, так и зовут, - ответила бабушка и улыбнулась. - А вас Зина, верно?
        - Правильно, - подтвердила тётя Зина. - А ко мне ваша внучка недавно приходила. За футбольным полем.
        Варвара Александровна гордо кивнула:
        - Да, Яна у меня такая - боевая девчонка. Чуть что не по ней, тут же лезет справедливость восстанавливать.
        - Это она, конечно, молодец, - сказала тётя Зина. - Только что я-то могу? Жалобу передать? А толку? Не мне же чужие покупки критиковать.
        - Критиковать - это нехорошо, - согласилась бабушка. - Я вообще в чужие дела нос не люблю совать.
        - Очень мы с вами, Варвара, похожи, - заметила тётя Зина. - Я вот тоже нос куда попало не сую, хотя по работе и положено. А вы за чем стоите?
        - За молоком - оно, говорят, сегодня очень свежее, вкусное.
        - Ну надо же, и я за молоком, - тётя Зина всплеснула руками. - Вот совпадение! Мы с вами, получается, об одном думаем!
        - Я не только о молоке думаю, - возразила Варвара Александровна. - Я ещё яйца хочу купить…
        - Так и я за ними стою! - не переставала удивляться тётя Зина. - Мне кажется, у нас с вами телепатическая связь. Не зря ваша внучка мне про нашу дружбу говорила.
        - Про какую ещё дружбу? - не поняла бабушка.
        - Крепкую, - пояснила тётя Зина, - которая в очередях образуется. Я-то сразу и не поняла, не распознала. А теперь вот к вам всей душой прикипела. Давайте дружить будем! У меня огород знаете какой!
        Тётя Зина развела руки в стороны и показала, какой у неё большой огород.
        Варвара Александровна молча наблюдала за ней. Нельзя сказать, чтобы она испытывала недостаток в подругах, но эта дама чем-то её заинтересовала. Варвару Александровну вообще всегда привлекали не совсем обычные люди. Они казались ей какими-то… настоящими, неподдельными.
        - Ну так что? - спросила тётя Зина. - «Мир, дружба, жвачка», как говорит моя внучка?
        - Жвачка, - кивнула бабушка, не заметив, что уже подошла к самой кассе.
        - Вам мятную или с лесными ягодами? - откликнулась продавщица.
        Янка сидела на склонившейся к озеру сосне и смотрела на своё мутное отражение. Ей было обидно, очень обидно, но не оттого, что Марк её не любит. Конечно, это удар по её самолюбию, но какая же это ерунда по сравнению с тем, что Кира ничего ей не говорила. Разве можно так обманывать? Влюбилась - расскажи! А крутить роман за спиной лучшей подруги - просто возмутительно и нечестно, да ещё и с парнем, которого Янка знает с детства. Строят из себя умных, а о людях не думают, только о себе, любимых… К тому же это дурацкое футбольное поле… Никаких футболистов, никакой любви.
        Янка уронила голову на грудь и всхлипнула.
        - Эй, Алёнушка, - раздался у неё за спиной голос Марка, - ты чего разревелась? Неужто братец в козлёночка превратился?
        - Хуже, - резко ответила Янка. - В самого настоящего козла. И не брат, а друг. Вернее, подруга…
        - Ну хватит, хватит, - остановил её Марк и устроился рядом. - Чего ты себе там навыдумывала? При чём тут Кира?
        Янка бросила на Марка злобный взгляд.
        - И ты ещё спрашиваешь? Прикрылись своими книжками и думаете, можно надо мной смеяться? Да я вас с самого начала раскусила, только виду не подавала. Ждала, пока сами попадётесь.
        - Ну вот мы и попались, правда? - Марк положил Янке на плечо руку. - Да только в одном ты не права. Ничем мы не прикрывались, ни от кого ничего не скрывали. И попались мы, сами того не желая, друг другу в сети. Так уж случается, никто в этом не виноват. Мы до сегодняшнего дня с Кирой и словом не обмолвились, я только предполагать мог, что она меня тоже… В общем, зря ты так на неё разозлилась, она ведь только о тебе и думает. А я, знаешь ли, человек ревнивый…
        - Да ну тебя, - Янка сбросила его руку со своего плеча. - Допустим, Кира ни при чём. А как же твоя пресловутая любовь, которой ты меня раньше допекал? Думаешь, я забыла, как ты мне цветочки-открыточки носил?
        - Было дело, - Марк кинул в воду камушек. - Но ведь мы немного подросли с того времени, правда? Ты, наверное, забыла, что последнюю открытку я тебе в десять лет подарил… Что же там было написано?..
        - «Поздравляю с пирогом», - напомнила Янка, впервые улыбнувшись.
        - Ах да, точно! - засмеялся Марк. - Я тогда никак повода не мог найти, чтобы к вам в гости наведаться, а тут твоя бабушка как раз на пирог меня позвала.
        Янка отломила сухую ветку и бросила её в озеро. Некоторое время Марк молчал.
        - Ну так как, мир? - спросил он наконец, не отрывая взгляда от ветки, медленно кружащейся на воде.
        - Мир, - кивнула Янка. - Да и вообще, из-за вас, парней, вечно одни неприятности. Ясно, что Кира тут ни при чём, это всё ты, охламон…
        - Ну-ну, поосторожнее с выражениями, - одёрнул её Марк. - Между прочим, этот охламон и его мама тебе футбольное поле вернули!
        Янка даже вскрикнула и подскочила, чуть не упав с дерева.
        - Да ты что? Этот Курицын, или как там его, отказался от дома?
        - Не Курицын, а Петухов, попрошу не искажать фамилию маминого жениха…
        Янка растерялась ещё больше, и тут уже Марку пришлось придержать её, чтобы не вылавливать из озера.
        - Поаккуратнее на поворотах, - сказал он. - А то некому будет мячи футболистам подавать.
        Янка от радости захлопала в ладоши и готова была расцеловать Марка.
        - Ну вот, - опомнилась она. - Чуть у тебя на шее не повисла. Вот бы Кира мне сейчас задала трёпку!
        - И ничего бы я не задала. Я ж тебя как облупленную знаю.
        Янка округлила глаза.
        - А ты-то тут откуда?
        - Мы с Марком вместе приехали. Ты прости меня, Янка… Я ведь и сама ничего до сегодняшнего дня не знала. Вот и не говорила тебе - боялась, всё неправдой окажется. Да и тебе…
        - Стоп! - скомандовала Янка. - Ты за что это прощения просишь? Это я извиняться должна, а не ты. Ну влюбилась ты, с кем не бывает. Разве что со мной… Да и то пустяки! Теперь вон футболистов будет - пруд пруди, я их как рыбок ловить буду, вот увидишь!
        Кира едва заметно улыбнулась.
        - Так ты больше не сердишься?
        - Только на то, что ты ещё меня не обняла! - Янка деланно нахмурилась и протянула руки к Кире.
        Та бросилась к ней и не отпускала до тех пор, пока их не разъединил Марк.
        - Во-первых, я уже говорил, что человек я ревнивый и не позволю вот так просто, у меня на глазах, обнимать мою девушку. А во-вторых, мне брата надо идти встречать.
        - Какого брата? - удивилась Кира.
        - Двоюродного, я вам про него на пляже говорил.
        - Это того, который наказание отбывать приезжает, - вспомнила Кира.
        - Точно, - кивнул Марк. - Прямо как Гоген на Таити: будет страдать в окружении прекрасных девушек.
        - Ладно, не начинай, - Янка схватилась за голову. - У тебя теперь есть с кем умничать. Поехали твоего брата встречать. У него небось тоже энциклопедия вместо головы?
        Всю дорогу до станции они крутили педали что было сил.
        - Это что же получается, - запыхавшись, крикнула Янка, - твоя мама теперь Петухова будет?
        - Не знаю, - ответил Марк. - А что?
        - Да так… - Янка засмеялась. - Звучная фамилия.
        Марк остановился и укоризненно взглянул на Янку.
        - Будешь прикалываться, я одного человека со звучной фамилией попрошу на поле «Макдоналдс» построить.
        - Ладно, ладно, - улыбнулась Кира. - Давайте потом будем решать проблемы генеалогии и общепита. Мы и так опаздываем.
        Она подтолкнула обоих друзей, и ребята помчались. Однако поезд пришёл раньше них. Он уже удалялся, и рельсы гудели ему вслед. Янка держала Киру за руку и всматривалась в толпу приехавших дачников.
        - Ищешь голову в форме энциклопедии? - пошутил Марк. - Не надейся, у него несколько другие интересы.
        - Откуда же я знаю, у меня его фоторобота не было, - ответила Янка.
        Марк усмехнулся и показал куда-то вперёд:
        - Да вон он, посмотри внимательно.
        Янка прищурилась. По лестнице спускался высокий парень лет шестнадцати, темноволосый, загорелый и… с футбольным мячом под мышкой.
        Янка и Кира вопросительно уставились на Марка.
        - А что, я разве не говорил, что Руслан футболист? - и как бы невзначай ткнул Янку локтем. - Не правда ли, вылитый Аполлон с футбольного поля?
        Руслан замахал ребятам рукой и подмигнул зардевшейся Янке.
        А Янка посмотрела на ребят горящими глазами.
        - Так чего же мы ждём? - воскликнула она и, поправив причёску, бойко зашагала навстречу своему счастью.
        Тени
        - Ты их видишь? - спросила Эленка и крепко схватила меня за руку.
        - Да, - ответил я.
        Мой ответ прозвучал пугающе.
        Мы стояли посреди комнаты, уставившись в окно. Там, в ночной темноте, одна за другой мелькали тени.
        - Кто это? - спросила Эленка шёпотом.
        - Не знаю, - я даже вздрогнул.
        Одна тень прыгнула прямо на карниз. Он прогнулся и издал звук похожий на пение пилы.
        Эленка завизжала и нырнула под одеяло. А я так и остался стоять.
        За дверью послышались торопливые шаги. На пороге появилась мама в ночном халате и в тапочках.
        - Что у вас тут случилось? - спросила она и тут же обратилась ко мне: - Почему ты не в постели? Опять пугаешь сестру?
        В ярком свете, лившемся из гостиной, я видел только мамин тёмный силуэт. На волосах, как обычно, были бигуди, и от этого мама была похожа на какое-то экзотическое дерево.
        - Ничего я не пугаю, - огрызнулся я. - Просто…
        - Никаких просто! - пригрозила мама.
        Когда ей приходится вставать посреди ночи, она редко бывает в хорошем настроении. Тут её можно понять.
        - С тех пор как появилась Эленка, я только и слышу её плач и твои «просто». Хватит! Завтра будешь говорить с отцом. А теперь марш в постель!
        Сказав это, мама присела на край Эленкиной кровати и стала ласково поглаживать девчонку по спине. Ну прямо как меня раньше.
        Эленка всё всхлипывала, но уже совсем тихо. И когда я, надувшись, словно воздушный шар, улёгся, мама поцеловала Эленку и вышла из комнаты. Я посмотрел ей вслед. Когда-то она целовала меня перед сном. Теперь, кажется, этого совсем не бывает. Её внимание целиком принадлежит Эленке.
        Я уткнулся лицом в подушку. Мне хотелось плакать, но я сдерживался, чтобы не потерять влияния на Эленку. Тем более сейчас, когда за окном так и снуют эти противные тени. А ведь ещё недавно Эленки не было и в помине. И всё было совсем иначе.
        Когда-то мы жили только втроём: мама, папа и я - Славка. По выходным мы куда-нибудь выезжали вместе. Мы называли себя командой «ТРИ». У моего папы привычка давать всему подряд названия. Знаете, есть такие люди, у которых всё должно быть пронумеровано, разложено по полочкам и занесено в специальную книгу учёта. Мой папа именно такой. Точность для него превыше всего. Когда мама покупает себе новое платье, он просит её записать цену, название модели и магазин, в котором оно было приобретено. Надо сказать, маму это слегка нервирует, поэтому она часто пишет какую-нибудь чепуху вроде: «Бордовый папуас. Пять копеек за штуку. Магазин котлет». Папа относится к подобным шуточкам снисходительно и сам заносит нужную информацию в свои таблицы, предварительно вычёркивая мамину ерунду. С меня он тоже требует отчёта: сколько я потратил на завтрак, куда отнёс книгу Стивена Кинга и почему Витька до сих пор не возвращает мой перочинный ножик. Витька - это мой лучший друг. Он учится со мной в одном классе и обожает просить у меня что-нибудь взаймы. Например, недавно Витька увидел у меня новый ластик и буквально
умолял одолжить его ему на пару дней. Ума не приложу, что он в нём нашёл. Мама говорит, у Витьки начальная стадия клептомании. Клептомания - это такая болезнь, когда человеку непременно нужно что-нибудь стащить. К счастью, моя мама с уважением относится к любым болезням, потому что она врач. Несколько раз она порывалась позвонить Витькиной маме и предложить её сыну квалифицированную помощь, но я маму отговорил.
        Так вот, наша команда «ТРИ» вечно куда-нибудь выбиралась и что-нибудь придумывала. Мы исходили все окрестные парки, обошли все музеи и собирались поехать на море, когда в нашем доме появилась Эленка.
        У мама была лучшая подруга. Кажется, они вместе учились в институте. После его окончания мама уехала в родной город, а её подруга - как же её звали? - осталась работать в институте лаборантом. Мама рассказывала, что эта подруга была вторым после моего папы человеком, которому она могла доверять. Будучи студентками, они решили никогда не забывать друг друга и помогать, что бы ни случилось. А я никогда не стал бы давать таких обещаний. Потому что обязательно наступает тот день, когда их приходится выполнять.
        Год назад нам позвонил какой-то дядька и сказал, что мамина подруга и её муж попали в аварию и погибли. Осталась их пятилетняя дочка Лена. Теперь её должны были отдать в интернат или куда-то в этом роде. У неё никого не было, кроме какой-то очень дальней родственницы, живущей в доме престарелых. Маму тогда будто подменили. Несколько дней она ходила сама не своя, всё молчала и думала о чём-то. Потом вызвала папу на разговор, и они долго не выходили из своей комнаты. Я сидел в гостиной и ждал. Мне казалось, скоро что-то должно измениться. Я ещё не понимал, что именно. Но ждать объяснений пришлось не долго. В дверях показался папа. Мама, с опухшими от слёз глазами, стояла за ним и виновато смотрела на меня. Похоже, она не решалась сказать мне что-то важное.
        - Вячеслав, - когда папа называл меня так, это значило, что разговор предстоит серьёзный. - Нам с мамой надо поговорить с тобой. Мы думаем, что должны удочерить Лену. Ей не место в сиротском приюте. Она потеряла родителей, и теперь ей придётся несладко. Конечно, мы не можем ничего решить без твоего согласия, поэтому ты должен хорошенько подумать и сказать, готов ли ты стать для Лены старшим братом.
        Мама закрыла лицо руками и заплакала. Ну что я мог ответить? Конечно, я сказал «да». К тому же, даже если бы я был против, ничего бы уже не изменилось. Я ведь знаю, что все эти родительские «мы не можем решить без твоего согласия» - сплошной блеф и ничего больше. Если бы я отказался, они бы всё равно взяли Эленку.
        Эленкой стала называть её моя мама. Ей казалось, что это звучит ласково. Имя быстро прижилось, так что теперь Эленка и сама не помнит, что её настоящее имя - Лена. Когда Эленка пришла в наш дом, она была в синем платье с брошкой-бабочкой, а в руках держала плюшевую обезьяну. Потом я узнал, что эту игрушку Эленке подарила её настоящая мама.
        Эленка выглядела тогда совсем маленькой. Может, потому, что замёрзла, пока ехала в автобусе.
        - Это наш Славик, - сказала мама.
        А это Эленка.
        Мы с Эленкой посмотрели друг на друга с подозрением, но без злости и, понятно, без нежности. Таким было наше знакомство.
        Тяжёлое молчание нарушила мама:
        - Пойду сделаю какао.
        Мы остались в коридоре и молчали, не решаясь проговорить ни слова.
        - Ну что же вы стоите? - мама выглянула из кухни и ласково посмотрела на Эленку. - Славик, покажи ей дом.
        - Славик, - повторила Эленка.
        Я молча кивнул и жестом пригласил девчонку следовать за мной.
        Ненавижу подобные экскурсии. Мы же не в музее, в конце концов. Мама часто просит меня показать дом гостям, пока готовит чай или накрывает на стол. Обычно в таких случаях я быстро пробегаю по квартире, кивая налево и направо: «кухня», «ванная», «моя комната…» В гостиной я предлагаю всем сесть на диван, они охотно усаживаются и ждут маминого прихода. Но с Эленкой мне и этого не хотелось. Я вообще плохо понимал, как с ней разговаривать, с такой маленькой.
        Эленка послушно семенила за мной. Мы вошли в мою комнату, которая теперь должна была стать нашей. Эленка огляделась.
        - Я буду здесь жить, - заявила эта девчонка так, будто не я ей, а она мне собиралась объяснить, что к чему.
        Это был не вопрос - утверждение.
        Я слегка растерялся, но мама вовремя пришла на помощь. Она вошла с кружкой горячего какао.
        - Славик уже показал тебе твою кровать?
        Мама была так естественна, что я даже удивился. Мне казалось, появление Эленки смутит её. Думал, что мама, так же как я, не будет знать, как с ней разговаривать и о чём. Но мама преспокойно устроилась на полу - ноги по-турецки - и предложила нам сесть рядом.
        - Ой, - спохватилась она, - Славик, возьми свою кружку, я её на кухне оставила, - и добавила елейным голосом: - Иди сюда, Эленка, устраивайся поудобнее.
        Я пошёл на кухню, оставив их в компании Эленкиной обезьяны. Раньше мама всегда приносила мне кружку сама. А теперь я вынужден был плестись на кухню. Не скажу, что мне это так уж трудно. Совсем нет. Но внутри что-то укололо меня - как тогда, когда родители сообщили мне, что собираются взять Эленку к нам.
        Эленка освоилась довольно быстро. Я удивлялся, наблюдая, как ловко она приноровилась залезать на свою кровать, которая оказалась для неё высоковата. Папа хотел сделать небольшую ступеньку, но Эленка воспротивилась.
        - Так хорошо, - сказала она. - Как будто я скалолаз.
        И откуда она только знает такие слова? Ведь ещё мелкая - мне ниже плеча! Но юркая, словно мышь. Однажды у папы потерялся пульт от телевизора. Оказалось, как-то завалился за батарею. Мы пытались достать его черенком швабры, но без толку. А Эленка просто просунула руку между батареей и стенкой и вытащила пульт на раз-два. Как она изловчилась - ума не приложу!
        После этого папа стал называть Эленку «моя мышка». Кажется, она была не против.
        Эленка вообще легко привыкала к новым родителям. Уже через пару месяцев она назвала мою маму мамой. Папе, правда, всё ещё продолжала говорить «дядя». Но в этом её «дядя» было столько нежности, словно дядя ей куда роднее любого папы на свете.
        Первое время меня это ужасно злило. Я не понимал, как можно, потеряв родителей всего пол года назад, забыть их и признать других - будто ничего и не было. Скажу честно, я много думал о том, что бы я сделал, если бы мои мама с папой умерли. И каждый раз мне казалось, что я скорее выбрал бы детский дом, чем новую семью. А Эленку я считал предательницей - вроде Павлика Морозова. Я представлял, как она, схваченная врагами, выдаёт им местонахождение своих родителей. И на ней было то самое платье, синее с брошкой, в котором я увидел её в первый раз.
        Эленка, кажется, не замечала моей холодности. Наоборот. Она радостно встречала меня с прогулки, всегда была готова пойти со мной, если мама просила нас сходить в магазин. А один раз, когда я разбил кружку, сказала, что это сделала она.
        - Зачем ты соврала? - спросил я её вечером, когда мама вышла из комнаты.
        - Меня быстрее простят, - она лукаво улыбнулась.
        Хитрая Эленка. Конечно, она понимала своё положение. Знала, что ей, потерявшей родителей, будет куда больше поблажек, чем мне. И, надо признать, это-то меня с ней и сблизило. В конце концов, подумал я, нет ничего страшного в том, что она живёт с нами. Во-первых, теперь всегда есть на кого свалить вину, а во-вторых, она не такая уж плохая, если способна придумывать подобные уловки.
        С этой битой кружки и началось наше с Эленкой общение. Я имею в виду настоящее, а не то натянутое, что было раньше. Я по-прежнему не признавал в ней сестру, но кое-что всё же изменилось. Она стала моим сообщником. Именно так - сообщником. Раньше численное преимущество было за родителями, а теперь мы сравнялись: папа с мамой и мы с Эленкой. Эленка частенько прикрывала меня, а взамен я убирал за ней игрушки. Наверное, это первая девочка в мире, которая ненавидит уборку. За то, чтобы вместо неё это сделал я, она готова была съесть вторую порцию каши.
        Эленка ела кашу за двоих, я за двоих прибирал. Я терял папины часы, Эленка выуживала их из маминой бижутерии. Я читал Эленке книжки, она стирала мои носки. В общем, мы стали уживаться. Пока не появились эти тени за окном.
        Как-то Эленка, указав на окно, воскликнула:
        - Смотри!
        Сначала мне показалось, что это деревья или птицы. Словом, я не придал этому большого значения. Успокоил Эленку, и мы заснули.
        Но на следующую ночь, когда видение повторилось, я решил всё-таки выяснить, что же это, и подошёл поближе к окну, стараясь рассмотреть непонятные силуэты. Совершенно точно, это были не птицы и не деревья. Тени видоизменялись, колыхаясь за стеклом, но очертания их всегда были совершенно чёткими, и, казалось, в окне нашем возникали то собаки, то кошки, то люди, то какие-то неизвестные существа.
        Именно тогда Эленка впервые спросила меня:
        - Кто это?
        И я ответил, что не знаю.
        С этого я и начал свой рассказ. Помните?
        Когда мама вышла из комнаты, я зашипел на Эленку:
        - Не могла сказать, что я тут ни при чём?
        Она высунула нос из-под одеяла и виновато пролепетала:
        - Я так испугалась…
        Но я был неумолим. В тот момент я забыл про тени, зато вспомнил о том, что Эленка мне совершенно чужая.
        - Испугалась она, - огрызнулся я. - Думаешь, мама это так просто оставит? Расскажет папе - и привет мой новый велосипед. А всё из-за какой-то глупой маленькой девчонки!
        Я знал, что это прозвучало грубо. Знал, что Эленка, и без того напуганная, совсем расплачется. Но ничего не мог с собой поделать. Злоба подкатывала к самому горлу, изливаясь на Эленку всё новыми обвинениями.
        - Конечно, ты ведь у нас сирота, ангел во плоти! Тебе всегда всё прощается! Только попроси ещё раз прибрать за тебя в комнате - вот тебе.
        И я показал зарёванной Эленке фигу.
        Теперь она сидела в кровати и вытирала глаза ладонями, размазывая слёзы по щекам. Трогательное зрелище, должен вам сказать. Мне даже стало её немного жаль. Но обида тут же победила минутную слабость, и я вновь стал непреклонен и зол, как Цербер.
        Наверное, я наговорил бы ещё кучу грубостей, если бы в стекло снова не ударила чья-то тень. Эленка вздрогнула и вжалась в стенку. Я неотрывно смотрел на окно, пытаясь понять, что делать дальше.
        - Можно я сегодня буду спать с тобой? - спросила Эленка так тихо, что я едва различил её слова.
        Сам не знаю почему, но я согласился. Эленка со скоростью ракеты перебралась на мою кровать и уткнулась мне в подмышку.
        - Мне страшно, - сказала она, и я обнял её за плечи.
        В тот момент мы действительно могли бы сойти за брата с сестрой.
        - Не бойся, стекло они не разобьют, - я попытался утешить Эленку, но мои слова прозвучали, наверное, не слишком убедительно.
        Тем временем за окном всё стихло.
        Мы лежали не шелохнувшись. Было слышно, как папа включил воду в ванной и хлопнул дверью. Это немного привело нас в себя.
        - И зачем он каждый раз так хлопает? - спросил я в пустоту.
        И почувствовал, как Эленка пожала плечами.
        - Наверное, чтобы нас не разбудить.
        Это объяснение прозвучало так нелепо, что мы оба хихикнули.
        Мне показалось, глупо лежать вот так, обнявшись, и я отодвинулся. Места на кровати уже совсем не оставалось, и я чуть не упал. Эленка вовремя схватила меня за Руку.
        - Ну хватит, - опомнился я, оказавшись в безопасности. - Давай дуй к себе. Тут и для одного места маловато.
        Эленка жалобно посмотрела на меня. Но я всё-таки отправил её. Что мы, маленькие, что ли? Эленка нехотя зарылась в одеяло и несколько раз позвала меня. Я не ответил. Послышались тихие всхлипы. Я сделал вид, что сплю.
        Пусть ревёт, мне-то что? Я попытался заснуть, но сон не шёл. Мне всё мерещились тени за окном, хотя их там уже не было. Эленка ещё минут десять возилась в своей постели, потом затихла. А я лежал и думал. О разном: о родителях и об Эленке, об этих непонятных тенях, о том, что завтра скажет мне папа… Мне казалось, что теперь я остался один, хотя на самом деле у меня появилась сестра. Сестра! Да разве такие бывают сёстры? Я взглянул на соседнюю кровать. Из-под одеяла торчал Эленкин нос. Она тихонько сопела и морщилась - ну прямо как пекинес. Я вздохнул. Уж лучше бы они собаку на улице подобрали. Папе всегда нравились собаки, но мама считала, что они плохо пахнут.
        - Ты тоже не розами пахнешь, - замечал папа, - но я же тебя всё равно люблю!
        Папа, понятно, шутил, но как-то не очень удачно - маму это страшно задевало. Она называла его «глупым собачником» и выходила, хлопнув дверью. Как ни странно, я любил эти перебранки родителей - не злые, а скорее, весёлые. Папа потом подходил к маме и целовал её в шею.
        - Ты пахнешь жасмином, - говорил он. - А это в тысячу раз приятнее каких-то там роз!
        И мама улыбалась. Ей нравилось, что папа каждый раз приписывал ей новый аромат: апельсина, вишни, а то и вовсе моря.
        Я принюхался - не пахнет ли чем от Эленки. Но ничего не почувствовал.
        На следующий день, как и ожидалось, папа вызвал меня на разговор.
        - Зачем ты пугаешь сестру? - спросил он строго и громко - чтобы мама услышала. А потом незаметно подмигнул мне, и я понял - он на моей стороне.
        - Прости, - так же громко ответил я. - Я больше так не буду!
        - Нет, - воскликнул папа и потряс в воздухе кулаком. - Ты не до конца осознал свою ошибку, и я жестоко проучу тебя!
        Он картинно замер, указывая на открытый ящик, в котором лежал ремень.
        - Понял, о чём я? - спросил он и грозно насупил брови.
        - Да, отец, - я подыгрывал, как мог. - Накажи меня, я заслужил десять ударов плетьми!
        Папа с трудом сдержал смех и взял меня за руку.
        - Так пойдём же, я награжу тебя ими вдали от невинных женских глаз.
        Мы выскочили из комнаты. И покатились со смеху.
        - Ну ты и загнул с плетьми! - сказал папа, немного успокоившись. - Где это ты такое вычитал?
        Я неопределённо махнул рукой.
        Папа кивнул и не стал дальше расспрашивать. Зато перестал смеяться и уже серьёзно посмотрел мне в глаза.
        - Славик, пойми, Эленке сейчас нелегко. Куда труднее, чем тебе. Посмотри, какая она маленькая. Тебе бы её защищать, а ты всякими страшилками по ночам пугаешь.
        Ну как мне было ему объяснить? Знал ведь, что в эти тени никто не поверит. Я понимал, что если сейчас скажу правду, то она покажется папе просто фантазией. Поэтому пришлось врать. И я соврал:
        - Мне что-то почудилось за окном, вот я и сказал об этом Эленке. А она испугалась. Кто же знал, что она такая трусиха?
        Папа покачал головой:
        - Ты бы лучше ей сказку на ночь рассказал. Ты же много читаешь, придумай что-нибудь весёлое, про принцесс. Девочки это любят. А ужастики свои забудь. Тебе для таких историй и Витьки хватит.
        - Витька! - спохватился я. - Пап, мне бежать надо, мы же с ним сегодня встретиться договорились. На рыбалку идём!
        Папа удивлённо вскинул брови. Оно и понятно: в нашем районе не то что речки, ни одного малюсенького озерца не было.
        - И где это вы рыбу найдёте? - поинтересовался он.
        Я уже вовсю одевался.
        - За углом, - пыхтел я. - Там яма с водой. Дядя Феля говорит, вчера там щуку видел.
        Дядя Феля - это наш сосед. Мы с Витькой его очень любим. Он всегда что-нибудь интересное рассказывает. Дядя Феля - бывший капитан корабля. Весь мир объездил, столько всего повидал - нам и не снилось. Говорит, однажды пиратов встретил. Они хотели взять в плен весь его экипаж и ограбить корабль. Но дядя Феля расправился с захватчиками с помощью вёсел и… кока - корабельного повара. Тот как раз готовил на обед макароны по-флотски, и дядя Феля, намотав горячие спагетти на вёсла, отразил атаку морских разбойников.
        Родители говорят, что дядя Феля всё выдумывает и никогда не покидал нашего города. Но мы с Витькой ему верим.
        Во-первых, он всегда ходит в тельняшке и в фуражке с якорем, во-вторых, у него есть татуировка «Добро пожаловать на борт», а в-третьих, он так здорово рассказывает. И всегда приговаривает:
        - Тысяча чертей, ребятки, если хоть что-то из моих слов - ложь.
        Именно поэтому папа, услышав про дядю Фелю, понимающе кивнул и посоветовал быть осторожнее и не упустить крупную рыбу. И, хотя в его голосе слышалась явная ирония, я поблагодарил его за напутствие и уже собрался бежать, когда мама вдруг попросила:
        - Славик, возьмите с собой Эленку. Ей не с кем гулять, ты же знаешь.
        Да чтоб им всем провалиться! Опять эта Эленка! И что я скажу Витьке? Да у нас вся рыбалка прахом пойдёт! Я недовольно взглянул на Эленку, которая уже застёгивала сандалии.
        - Я не хотела, - прошептала она.
        - Как всегда, - буркнул я.
        - Береги её, - сказала мама наставительно. - Не забывай, что ты теперь старший брат.
        Забудешь тут! Мне об этом по сто раз в день напоминают! Прощай, свобода…
        Мы с Эленкой брели по нашему двору. Я впереди, Эленка за мной. С Витькой мы договорились встретиться у его подъезда. Это недалеко, всего через два дома. Я шёл и думал о том, что скажет Витька, когда увидит, что я не один. Кажется, я ему говорил, что теперь у меня есть сестра. Сестра! Как же всё-таки странно это звучит. У Витьки вот тоже есть сестра. Они близняшки - вместе родились, в один день. Она всего на десять минут старше. Её зовут Карина, и она ужасно красивая: каштановые волосы и большущие глаза. Не то что у Витьки - они совсем не похожи. Карина учится вместе с нами и сидит с братом за одной партой. По-моему, со стороны учителя глупо было сажать их вместе. Они и так друг друга дома достают, а тут ещё целый день в школе цапаются. Нет чтобы меня с Каринкой посадить. Я бы ей карандаши точил. У меня отличная точилка - папа из Америки привёз. Мама говорит, у нас таких не делают…
        - Эй, Славка!
        Это меня Витька окликнул. Он, оказывается, уже давно ждёт, пораньше пришёл. Я подбежал.
        - А она чего? - Витька кивнул в сторону Эленки.
        Я только плечами пожал.
        Витька уточнять не стал - сразу всё понял.
        - С нами пойдёт?
        - Ага.
        Эленка стояла и ковыряла носком туфельки землю. И казалась такой же маленькой, как в тот день, когда я её впервые увидел. Ещё и обезьяну свою взяла. Мне снова стало жалко девчонку. Ведь у неё от прежней жизни ровным счётом ничего не осталось, кроме этой игрушки. Платье ей моя мама сшила. Она у меня здорово шьёт, и не скажешь, что не покупное. Эленке платье сразу понравилось. Она тогда маму в первый раз поцеловала. Робко, конечно, но маме большего и не надо. Ей вообще мало для счастья надо - такая уж она оптимистка. Папа её всегда так называет. Я у него спросил, что это значит, и он объяснил, что оптимист - это тот, кто считает, что стакан наполовину полон, а пессимист - что стакан наполовину пуст. Мне кажется, я пессимист. По крайне мере сейчас мне было жутко тоскливо: и оттого, что Эленка сирота, и оттого, что я не могу её сестрой назвать, и оттого, что с собой брать не хочу.
        - Это твоя сестрёнка? - Я будто ото сна очнулся.
        Передо мной стояла Карина и смотрела на Эленку своими большими серыми глазами.
        - Это твоя сестрёнка? - повторила она и взглянула на меня.
        Ну что я мог ей ответить? Я и так-то не люблю спорить, а уж Карине возразить - это мир должен перевернуться.
        - Да… сестрёнка, - сказал я не очень уверенно.
        Эленка помотала головой, но промолчала. Дуется. Ну и пусть, мне теперь всё равно.
        - А можно мне с вами пойти? - Карина посмотрела на Витьку, потом на меня и добавила: - Я за твоей сестрой пригляжу.
        И, прежде чем Витька успел что-либо возразить, я выпалил: «Конечно!» - и потащил его за собой. Когда мы оказались чуть впереди, Витька шепнул мне в самое ухо:
        - Ты чего? Зачем они нам сдались? Дядя Феля говорил, женщины всегда беду приносят, особенно на корабле.
        - Брось, - ответил я. - Мы же не на корабле, и лужа эта на море вовсе не тянет. Расслабься, Каринка за Эленкой присмотрит. А так бы нам с тобой пришлось - какая уж тут рыбалка!
        Кажется, этот аргумент показался Витьке вполне убедительным. По крайней мере он, хоть и хмурился, но больше ничего про девочек не сказал. А сзади слышалось щебетание - тоненький голосок Карины и тихий смех Эленки.
        Мы пришли быстро.
        - Тут, что ли? - увидев эту лужу, я как-то усомнился в успехе предстоящей рыбалки.
        - Наверное, - Витька, кажется, тоже был слегка удивлён.
        Конечно, мы знали, что дядя Феля может что-то приукрасить, но представить, что в этой воде кто-то живёт, было трудно. На поверхности плавали веточки, сухие листочки и ещё какая-то пыль - иначе и не скажешь.
        Карина посмотрела вниз:
        - А щука здесь уже вяленая, что ли?
        Мне даже немного стыдно стало, что мы её с собой притащили. Лучше бы она нашего позора не видела. Ежу ведь понятно, что мы тут никого не выловим.
        - Вяленая - это такая порода? - спросила Эленка, тыча пальцем в воду.
        - Да, - быстро среагировал Витька. - И мы вам сейчас это докажем.
        Не знаю, что он имел в виду, но вид у него был решительный. Казалось, он из этого болота не то что щуку - кита без проблем вытянет. Даже меня заразил своей уверенностью.
        - А что? - сказал я, разматывая леску. - Не верите - идите в куклы играть. Потом сами увидите.
        Я-то просто так сказал, для важности, а Карина всё всерьёз приняла. Она вообще очень серьёзная. Всегда домашнее задание делает, иногда даже на несколько дней вперёд. Я так не могу - всё на последний момент оставляю.
        В общем, как я сказал, так она и сделала: взяла Эленку за руку и в сторону отошла, на площадку.
        - Идём, - говорит, - от этих горе-рыбаков. Я тебе покажу, как замок из песка строить.
        И ушла. Точнее, они обе ушли. А мы остались. С палками, лесками и грязной лужей.
        - Вот и хорошо. Теперь нам никто не помешает, - радовался Витька, от нетерпения потирая руки.
        Посмотреть на него - будто и вправду верит, что здесь можно что-нибудь поймать. Разве что старый башмак, да и тот не поместится.
        - А тебе не кажется, - предположил было я, - что дядя Феля немного… присочинил? И на самом деле нет тут никакой щуки?
        Витька взглянул на меня укоризненно, словно я не в дяди-Фелиной, а в его честности усомнился.
        - Просто, - объяснил я, оправдываясь, - может, он сказал не «щука», а «штука». А мы неправильно поняли. Мало ли тут разных штук плавает?
        И, как будто в подтверждение моих слов, на поверхности показался кусок пластика, со всех сторон облепленный мокрой паутиной.
        Витька передёрнулся.
        - Ерунда! - парировал он. - Не могло же нам одно и то же померещиться. Так не бывает.
        И я подумал, что Витька прав. В конце концов, какая разница, есть тут щука или нет. Главное - процесс. Я слышал, что рыбалка успокаивает нервы. А мне сейчас это было как нельзя кстати. Мама, когда у неё, как говорит папа, «нервишки шалят», пьёт валерьянку. А папа, чтобы успокоиться, едет на рыбалку. Правда, он редко возвращается с уловом, зато всегда в хорошем настроении. Я ещё раз взглянул на тёмную воду и закинул удочку. Витька последовал моему примеру.
        Так мы сидели, наверное, минут двадцать. Первым не выдержал Витька. Он вскочил и бросил удочку на землю.
        - Нет здесь никакой щуки, и никогда не было!
        Я посмотрел на него, такого красного от злости, и подумал, что рыбалка иногда оказывает и отрицательное воздействие.
        - Ну да, - сказал я спокойно. - А как же дядя Феля? Или нам обоим померещилось?
        - Сам знаю, - кипятился Витька. - Да мало ли, что он там видел! Может, это не нам, а ему показалось. У него после его плаваний глаза плохо видят, он сам говорил. Это оттого, что на море долго смотрел.
        - Во-во, - согласился я. - И у нас так же будет, если мы тут ещё несколько минут проторчим. Давай сворачиваться, ну её, эту щуку…
        И в этот самый момент, как раз когда я говорил «ну её», моя леска дрогнула. Да-да, по-настоящему, как у заправского рыболова.
        - Клюёт, - прошептал я и повторил громче: - Клюёт!
        Мы Витькой уставились на самодельный поплавок - жёлтую коробочку из-под киндер-сюрприза. Она то опускалась, то поднималась. И так это было удивительно, необычно и даже… красиво - я сразу и не сообразил, что делать. А Витька, которому вообще несвойственно терпение, как заорёт:
        - Тяни её, Славка! Тяни!
        И я тянул. Тянул, а сам вспоминал рассказ Хемингуэя, который мне папа когда-то читал. «Старик и море» называется. Там старый рыбак мечтает поймать огромную рыбу и отправляется рыбачить. Сидит он, сидит, вот так же, как мы с Витькой, и вдруг у него клюёт. Он пытается вытащить - а рыба не идёт. Тяжёлая такая, что и не вытянуть, сил-то у старичка уже нет. А рыба его вместе с лодкой за собой тащит. Вот он и плавал по морю за рыбой, пока у той духу хватало. Потом рыба обессилела и рыбак отправился домой. Думал - вот как все удивятся, когда его улов увидят, сколько денег ему за рыбу дадут. Только, пока он до берега добрался, его рыбу другие мелкие рыбёшки объели. Так и остался он без своей добычи. А как за неё боролся!
        - Ты чего там, спишь, что ли? - нервничал Витька. - Дай я сам вытяну!
        Но было поздно. Я с силой рванул удочку на себя, и прямо к нам под ноги вылетела большущая щука. Самая настоящая! Я даже рот от удивления раскрыл. Смотрю, Витька тоже глазам не верит - только пыхтит как паровоз. А рыба знай трепыхается: ей же без воды-то никак. Она за жизнь, значит, борется, а мы за ней, как два истукана, наблюдаем. Я оглянулся и посмотрел на Эленку. Она играла с Кариной в какую-то девчачью игру: то ли в дочки-матери, то ли в принцесс. И вдруг мне показалось, что глаза у неё такие же тоскливые, как у этой несчастной щуки.
        Даже несмотря на заливистый Эленкин смех. Это она сейчас такая весёлая, а дома всё больше куксится, в окно смотрит. Я как-то раньше и не замечал. А теперь вдруг подумал об этом.
        - Эй, что это там у вас? - это Каринка щуку увидела.
        Подбежала и запричитала:
        - Бедная, как же вы её так, зачем?
        Мы с Витькой молчали. Во-первых, всё ещё не могли поверить, что щуку из лужи выудили, а во-вторых, потому, что услышали от Каринки то, о чём мы и сами думали, только сказать друг другу никак не решались.
        - Давайте её в воду! Скорее! Она же сейчас умрёт! - И Каринка подтолкнула рыбу к воде. Бултых! Щуку только и видели - хвостом вильнула и ушла куда-то на глубину. Витька посмотрел на сестру то ли с укоризной, то ли с благодарностью. Но так ничего и не сказал. И я промолчал.
        - Вы что, в молчанку играете? - Каринка пощёлкала пальцами у нас перед носом. - Очнитесь, рыбаки, хватит душегубствовать. Пойдёмте лучше с нами.
        Эленка стояла в сторонке и прижимала к себе плюшевую игрушку. Карина взяла её за руку и подмигнула нам. Мы смотали наши удочки, уложили снасти и пошли следом за девчонками.
        - Вы будете рыцарями, а мы, само собой, принцессами. Будете нас от дракона спасать, - командовала Каринка.
        - Девчачьи игры! - возмутился Витька. - Давайте лучше все будут рыцарями. Будем земли завоёвывать, как настоящие воины!
        Витька схватил палку и замахал ею в воздухе.
        Карине эта затея явно не понравилась. Она-то, конечно, хотела, чтобы её похитили, а потом спасли.
        - Ты будешь спасать Эленку, - сказала она Витьке, - а Славка - меня.
        Я покраснел до самых ушей. Даже наша удачная рыбалка не обрадовала меня так, как эти Каринины слова. Я толкнул Витьку в бок и сказал как бы невзначай:
        - Да ладно, Витька, чего ты… Они же девчонки, им уступать положено.
        И заметил, что Карина взглянула на меня одобрительно. А я думал только о том, как бы скрыть от неё своё волнение. Не знаю, что со мной происходит, но каждый раз, когда она вот так смотрит, я готов сквозь землю провалиться! Конечно, она мне нравится, и всё такое…
        Папа рассказывал, что, когда они с мамой только познакомились, он при ней всё время говорил какие-то глупости. Маму это очень веселило, а папу огорчало.
        Он думал, что мама его никогда не полюбит. Однажды он пригласил её на танцы. Папа хотел сказать, что любит её и хочет прожить с ней всю жизнь. Но когда увидел её, такую красивую, в красном платье до колен, с лентой в волосах и маленькой чёрной сумочкой, то не решился признаться в своих чувствах. Ему стало страшно, что мама откажет ему, такому нелепому и неуклюжему. Весь вечер папа молчал, отводил взгляд и ужасно волновался. И, когда танцы закончились, поспешно распрощался и убежал домой, оставив маму в полном замешательстве. Потом он не звонил ей целую неделю, всё сидел дома и страдал. Тогда мама сама пришла к нему и прямо с порога сказала, что любит. Папа говорит, что он тогда чуть с ума не сошёл. А мама говорит, что всё-таки слегка сошёл, потому что только ненормальные могут так долго носить своих возлюбленных на руках.
        - Представляешь, он нёс меня от своего дома до моего! А это не меньше двух кварталов.
        Я снова посмотрел на Карину и подумал, смогу ли я нести её на руках так долго. Наверное, нет. Семён Геннадьевич - наш учитель физкультуры - считает, что я слабенький для своего возраста. А я просто не люблю заниматься спортом. То есть побегать, погонять мяч во дворе или поиграть в волейбол с ребятами - это одно. Но школьные соревнования меня всегда выводили из строя. Поэтому я предпочитал прогуливать физру: сидел где-нибудь на первом этаже, под лестницей, и читал. Не скажу, что это всегда сходило мне с рук, но иногда дядя Сеня - так мы называем нашего физрука - не замечал моего отсутствия, а Витька отзывался за меня на перекличке.
        - Так мы играем или нет? - Карина явно теряла терпение.
        - Играем, - Витька махнул рукой. Только Эленку я спасать не буду. Мала она ещё для принцессы. Пусть будет твоей служанкой или дочкой. А я буду кровожадным драконом.
        И он почему-то зарычал.
        Эленка вздрогнула и спряталась за Карину, и мне вдруг стало обидно, что она выбрала её, а не меня.
        - Хорошо, - согласилась Карина, - Мы с моей фрейлиной - так называют придворных дам - будем сидеть в башне и ждать, когда нас освободит храбрый рыцарь.
        Я снова покраснел и сделал вид, что ищу палку. К сожалению, единственную палку, подходящую на роль меча, уже схватил Витька.
        - Брось, - сказал я. - Ты же дракон, тебе не нужно оружие!
        Но Витька так не считал. Он сказал, что любой уважающий себя дракон должен иметь при себе средство защиты от рыцарей. А иначе его каждый дурак победить сможет. Я не знал, что на это возразить, и уже собирался рукой махнуть на всю эту игру, как вдруг передо мной предстала Эленка с палкой в руке. Палка была раза в два больше, чем Витькина, и производила впечатление не меча, а настоящего рыцарского копья.
        - Возьми, - сказала Эленка и улыбнулась уголками губ. - Спасай нас с принцессой.
        Кажется, Эленку абсолютно не задело то, что ей предстояло быть всего лишь фрейлиной. В её глазах блестел озорной огонёк, а прежние обиды совершенно забылись. Сейчас мы были заодно: нам нужно было победить злого дракона. Эленка верила в меня, поэтому нашла мне подходящее оружие. Она помогла мне как брату, но я ещё не мог отблагодарить её как сестру, поэтому просто кивнул и сказал, что постараюсь оправдать оказанное доверие.
        Карина радостно подпрыгнула, хлопнула в ладоши, и в следующую минуту они с Эленкой уже сидели на горке посреди детской площадки и взывали о помощи. А отважный рыцарь всё мешкал. Он пытался понять, что ему нужно будет сделать, после того как он победит страшного дракона. Обычно в сказках принц целовал принцессу, но об этом не могло быть и речи. Поцеловать Карину? Вот так просто, на глазах у Витьки и Эленки? Это уж слишком! Я скорее сквозь землю провалюсь.
        - Р-р-р-р! - зарычал Витька мне в ухо. - Ты чего, оглох, что ли! Р-р-р-р, я тебе говорю, растерзаю и съем!
        Я посмотрел на него и с трудом сдержал смех. Из-за пазухи у Витьки торчал огромный букет сухих веток, и в руках тоже были ветки. Видимо, так, по его мнению, должен был выглядеть уважающий себя дракон. А уж физиономия у него при этом была - как у больного поросёнка! Но я не решился сказать ему об этом. В конце концов, мне было совершенно всё равно, от кого спасать Карину. Поэтому я нахмурился и сурово пригрозил:
        - Берегись, мерзкое существо! Мы ещё посмотрим, кто кого!
        С этими словами я кинулся на Витьку и отчаянно замахал палкой-копьём. Девчонки завизжали. Вряд ли принцессы и их фрейлины вели себя подобным образом. С другой стороны, если уж на меня нападает такое чучело… И я в очередной раз смирился. Наверное, мама права, когда говорит, что во мне есть изрядная доля практичности и скептицизма - от папы. Мне редко удаётся поверить в правдоподобность игры. Может быть, дело в том, что я слишком много читаю: трудно соотнести яркий и насыщенный приключениями мир книги с такими вот примитивными представлениями. Наверное, актёра из меня не вышло бы: я бы не смог сыграть даже самой простой роли.
        - Ты, жалкий человечишко! - кричал Витька. - Сейчас я покажу тебе, где раки зимуют!
        - А где? - с интересом спросила Эленка.
        - В Караганде! - ответил Витька-дракон. - Я отнесу вас туда, когда расправлюсь с этим ничтожным рыцарем!
        - Здорово! - некстати обрадовалась Эленка.
        Вот глупая! Карина стала ей объяснять, что Караганда - не слишком подходящее место для принцессы и её фрейлины. Поэтому не стоит туда стремиться.
        - И вообще, мы должны быть на стороне рыцаря, он же хочет нас спасти! - Карина указала на меня, и Эленка кивнула.
        - Хорошо, - согласилась она. - Тогда поехали туда, где раки зимуют, вместе с рыцарем и драконом.
        Карина безнадёжно покачала головой, но Эленка этого не заметила. Кажется, она была в полной уверенности, что всё, что происходит, - взаправду. И не она одна. Витька так вжился в роль дракона, что уже забыл про меня, и с криками «Еда!» стал гоняться за голубями. А те, напуганные его странным поведением, бегали кругами, не решаясь, однако, взлететь. Наверное, считали, что Витька летает лучше и в воздухе их ждёт неминуемая гибель.
        Воспользовавшись тем, что Витька так увлёкся охотой, я подскочил к башне и забрался вверх по крутой горке.
        - Как ловко ты покорил эту неприступную вершину! - восхитилась Карина. - Милый рыцарь, за это я награжу тебя поцелуем!
        Ну вот, так я и думал. Губы Карины едва коснулись моей щеки. Такие мягкие и горячие - я совсем потерял голову. Вот как это бывает! Это тебе не мамин поцелуй на ночь! Мне показалось, что я повзрослел на несколько лет. И тут же почувствовал себя сильным - и одновременно слабым и беззащитным. Я мог свернуть горы - и потерять сознание. Но почему-то поспешно вытер щёку тыльной стороной ладони и со словами «Ни к чему это!» развернулся и соскочил вниз.
        Я решил, что игра окончена. Хватит.
        Витька всё ещё бегал за несчастными птицами. Я позвал его:
        - Хватит, птицелов, принцесса свободна, пошли к дяде Феле, про щуку расскажем.
        - Сейчас, - крикнул Витька. - Только вот этого догоню, и всё.
        Я оглянулся. Карина о чём-то говорила с Эленкой. Они смеялись. Я подумал, как хорошо, что теперь мы можем гулять все вместе, если, конечно, Витька не будет против. Он не очень любит, когда Карина проводит время с нами. Будь моя воля, я бы с ней никогда не расставался.
        - Славка! - позвала Карина. - Эленка домой хочет. Я её провожу.
        Вот какая у Витьки хорошая сестра. И почему я ей этого сказать не решаюсь? Да и Витьке тоже. Только молчу и хмурюсь. Ерунда какая-то! В кино всегда всё по-другому. И герои смелые и самоуверенные. Поэтому на них девушки гирляндами вешаются. Я просто сказал: «Ага». Вот дурак! Даже про «спасибо» забыл.
        И Карина с Эленкой ушли. А я остался с Витькой-драконом. Он всё бегал за голубями. Та ещё компания.
        - Пойдём к дяде Феле, - я выдернул у Витьки из рук ветки и потянул его за собой. - Хватит дурью маяться.
        Витька не сопротивлялся, но палку с собой прихватил.
        Мы шли и думали каждый о своём. Я о Карине, Витька, наверное, о непойманных голубях. Дядю Фелю всегда можно было найти в одном и том же месте. Он сидел на скамейке перед домом и читал книжку с шахматными задачами. Никогда я не понимал, что он в ней находит: мало текста и почти на всех страницах картинки с шахматной доской и несколькими фигурами на ней. Но дядя Феля говорил, это единственное, что еще может скрасить ему остаток дней. Какой именно остаток, он не уточнял, но чтение продвигалось медленно. Поэтому я подумал, что жить дяде Феле ещё не меньше десяти лет. Над одной страничкой он просиживал больше месяца, а книга была толстенная. Как «Война и мир» Толстого, которую я пока не осилил. Интересно, если дядя Феля так и не дочитает свою шахматную книжку, то будет жить вечно?
        - Привет, молодёжь! - поприветствовал нас старик и вытер лоб платочком. - Ну как улов?
        И Витька принялся рассказывать. Рыбацкая история в его исполнении получилась просто захватывающая. Рыба клевала одна за другой, но постоянно срывалась. И вдруг поплавок задёргался и заходил по воде так, будто там, на дне, настоящий кит. Тянули вместе. Ну, Витька, конечно, сильнее, и вся надежда была на него. От него, можно сказать, всё зависело. Раз, два, три! Думали - уйдёт! Витька подсёк, и рыбища так и выскочила из воды, прямо нам под ноги. Во-от такая! - Витька развёл руки в стороны, насколько возможно.
        - Представляешь, дядь Фель, я эту рыбу с трудом держать мог, - подытожил Витька и, наконец, перевёл дыхание.
        Всё-таки Витька мастер рассказывать. Я бы так не сумел. Наверное, он мог бы стать вторым Хемингуэем и написать страниц сто о том, как мы с ним тащили рыбу из лужи. Возможно, это даже было бы интересно читать, и не только нам. По крайней мере дядя Феля был явно под большим впечатлением и радовался нашей удаче. Всё время, пока Витька рассказывал, он переживал, хватался за сердце и облегчённо вздыхал, услышав, что рыба осталась на крючке. Наконец дядя Феля хлопнул в ладоши, назвал нас героями и попросил продемонстрировать трофей.
        Мы смущённо переглянулись.
        - Нет его, - пробормотал Витька.
        - Как нет? - удивился дядя Феля. - Неужели уже уху сварили? Без меня?
        - Да нет же, - пришёл я Витьке на помощь. - Просто она уплыла. Выскользнула - только её и видели.
        Дядя Феля заметно огорчился. Нахмурился и с сомнением на нас посмотрел. Мне показалось, что он нам не верит.
        - Упустили, значит?
        - Упустили, - вздохнул Витька.
        - Зато как ловили! - снова засиял дядя Феля.
        Я никак не ожидал от него такой реакции. А он как засмеётся:
        - Эх вы, рыбаки! А если бы от этой рыбы зависела жизнь экипажа? Да вы бы всех голодом уморили. А так только меня смехом. Ну ничего, держите карамельки, я на всякий случай приготовил.
        У дяди Фели всегда для нас конфеты припасены. Так что его слова про «всякий случай», конечно, чепуха. Но нам всё равно было приятно. Во-первых, потому, что он не стал расспрашивать: очень уж не хотелось сюда Карину приплетать. А во-вторых, потому, что мы проголодались.
        - А я твоего отца видел, - сказал мне дядя Феля. - Он из магазина шёл. Рассказал, что ты у них теперь не один. Сестрёнка, значит, у тебя появилась. Младшая, правильно?
        Я сказал «да». И чего это он вдруг про Эленку разговор завёл? Нашёл тоже тему!
        - Ты её береги, слышишь? Сестрёнки, они хорошие, правда, Витька?
        Теперь согласился Витька. Хотя его «да», так же как и моё, прозвучало, мягко говоря, не очень искренне. Так уж мы устроены - никогда правды сказать не можем. Даже самим себе.
        Мы ещё немного постояли с дядей Фелей и наконец оставили его наедине с очередной шахматной партией. Витьке надо было идти домой, мама обещала отвезти его в какой-то огромный магазин с аттракционами.
        - С Кариной поедешь? - спросил я.
        Витька мотнул головой:
        - Она не захотела. Будет дома сидеть, у неё что-то там не дочитано.
        Я знал, что Карина любит читать, так же как и я. Но никогда не говорил с ней об этом. И вообще ни о чём не говорил.
        Мы с Витькой попрощались и разбрелись по домам. Витька с удочками и палкой, а я - с мыслями о Карине.
        Мама встретила меня холодно.
        - Разве так поступают хорошие старшие братья? - строго спросила она.
        - Понятия не имею, как поступают братья, я к ним не отношусь, - огрызнулся я.
        Не знаю, почему я так ответил. Пока шёл, думал только о Карине, никак не об Эленке. Я и забыл о её существовании. Забыл, что отправил её вместе с Кариной домой, а сам остался гулять. Но какая разница? Она ведь была в безопасности…
        - Не надо так говорить, - мама понизила голос. - Ты, к сожалению, не слишком любезен с ней. Ей нелегко, и ты должен это понимать. Так что, вместо того чтобы грубить, мог бы подумать о том, что Эленка нуждается в тебе и твоей защите.
        - Но, мам, от кого мне её защищать? Она же не одна пришла, а с Кариной. В конце концов, я к ней в няньки не нанимался.
        Мама покачала головой. Было видно, что она расстроилась. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне было ужасно обидно, что из-за какой-то девчонки, которая появилась у нас совсем недавно и с которой я вынужден делить свою комнату, мама отчитывает меня, как маленького.
        - Ты ей больше, чем нянька, - сказала мама и пошла на кухню.
        Я стянул кроссовки и швырнул их в угол. Тут из комнаты высунулась Эленка.
        - А у нас гости, - весело сообщила она.
        Я посмотрел на неё вопросительно. Улыбается. Не скажешь, что недавно родителей потеряла. Конечно, я слышал, что малыши легче переносят потерю близких, потому что ещё не умеют долго горевать, но поверить в это не мог. Каждый раз улыбка Эленки меня злила. Вот и теперь я весь напрягся и процедил сквозь зубы:
        - Замолчи.
        Эленка переменилась в лице. Она явно не понимала, почему я так ей ответил. Не понимала, почему настроение у меня так быстро меняется. И я был не в силах объяснить. Наверное, я сказал бы ещё что-нибудь грубое, но тут рядом с Эленкой показалась Карина. В её глазах я прочитал недоумение и разочарование. Она смотрела на меня, как будто я как минимум человека убил.
        - Привет, - сухо сказала она.
        И больше ни слова. Стояла и смотрела. Хоть сквозь землю провались, до того мне было неуютно под этим её взглядом.
        - Девочки, идите чай пить, - позвала мама с кухни, и Эленка схватила Карину за Руку.
        - Идём. Ты варенье любишь?
        Карина кивнула, но тут же будто спохватилась:
        - Мне домой пора.
        - Нет, - Эленка повисла у неё на руке. - Мы же ещё только играть начали. Не уходи!
        Карина снова посмотрела на меня. Теперь я увидел в её глазах вопрос и ожидание. Вздохнул - и сдался.
        - Извини, - сказал я тихо. - Оставайся, ты ведь всё равно с Витькой не едешь.
        Карина кивнула на Эленку:
        - Не у меня прощения проси, а у неё.
        Ну вот, прямо как моя мама. Снова нравоучения, указания, как и что мне делать. Только с той разницей, что Карине я возразить не мог. Её огромные глаза, её волосы, убранные в хвостик, серёжки в маленьких аккуратных ушках - всё это совершенно завораживало меня. Глядя на неё, я готов был согласиться с чем угодно.
        - Прости, Эленка, - сказал я.
        Эленка не поняла, за что я извинился. Зато Карина согласилась остаться и выпить чаю. И ради одного этого стоило переступить через себя! Я был вознаграждён.
        Мы все втроём сидели на кухне и прихлёбывали чай из зелёных чашек, которые папа подарил маме весной, чтобы напомнить - лето не за горами. Тогда мама убрала старые, зимние кружки, и у нас остались только эти, цвета нежной молодой листвы.
        Эленка с Кариной не переставая болтали о всякой чепухе, то и дело смеялись и весело перебирали ногами под столом. А я любовался Кариной, её пальцами, сжимавшими чашку. И решил, что теперь буду пить только из этой, потому что из неё пила самая замечательная девочка на свете.
        И вдруг я поймал себя на мысли, что дома мне гораздо проще общаться с Кариной, чем в школе или на улице. Здесь я чувствовал себя уверенно и не боялся, что меня засмеют. Я с радостью предлагал Карине положить ещё варенья, ухаживал за ней, и как-то само собой получалось, что и за Эленкой тоже. При этом я не испытывал прежней злобы. Эленка в этот момент и вправду была похожа на мою младшую сестру, а Карина - на подругу. Я рассказывал им о том, как мы с Витькой ловили рыбу и как он завирался перед дядей Фелей. Девчонки веселились. Потом я сам убрал со стола и мы пошли к нам в комнату. Мама незаметно сбежала в магазин.
        В комнате было светло. Во второй половине дня солнце всегда освещает её, потому что окна выходят на запад. Карина строила домик для Эленкиной куклы, а Эленка, свернувшись калачиком, лежала на кровати и смотрела на неё сонными глазами.
        - Видишь, - сказал я через несколько минут, - уснула.
        Эленка и правда спала. Плюшевая обезьяна выпала у неё из рук и валялась на полу. Карина подобрала её и аккуратно положила рядом с подушкой.
        Мы тихонько вышли из комнаты.
        Проходя мимо книжных шкафов, которых у нас дома немало, Карина проводила рукой по корешкам.
        - Сколько книг! Твои родители много читают?
        - И не только они, - ответил я.
        Карина явно было интересно.
        - И ты, значит, тоже?
        Я кивнул и указал на столик рядом с телефоном.
        - Диккенс, - прочитала Карина. - «Оливер Твист». Здорово! Я ещё не читала.
        - А у тебя что? Витька сказал, не дочитано…
        Карина дёрнула плечиком - так грациозно, что я невольно залюбовался.
        - Грин, «Алые паруса».
        И вот тут я ляпнул. Никогда не смогу простить себе этих слов! Я усмехнулся и сказал:
        - Девчачьи штучки. Принцы-шмринцы и прочая чепуха!
        Нет чтобы промолчать, кивнуть просто. Карина аж в лице переменилась: только что улыбалась, так что глаза сияли, а теперь губы поджала и презрительно сощурилась.
        - Да уж лучше, чем про грязных оборванцев, - и она резко рванула к двери, мимоходом столкнув Диккенса на пол.
        Бах! Я и оглянуться не успел, как дверь захлопнулась, только стоял и смотрел куда-то вперёд. Вот дурак! Ведь всё было так хорошо, она мне улыбалась, мы были вдвоём, без всяких Витек и Эленок. А я взял и всё испортил. Вдруг дверь слегка приоткрылась, и я очнулся.
        - Карина, - затараторил я. - Прости, ну что ты, я же так просто сболтнул…
        Но на пороге вместо Карины стояла мама и удивлённо смотрела на меня.
        - Что случилось? Карина так быстро убежала…
        Я что-то пробурчал в ответ и кинулся в комнату. Там всё так же мирно и тихо спала Эленка. Я сел у её кровати и обеими руками схватился за голову.
        Когда пришёл папа, мы сидели в гостиной и складывали паззл. Вернее, складывали мама и Эленка, а я пытался читать. Только в голове у меня всё время вертелось то, что случилось сегодня днём.
        - Привет, дорогие, - сказал папа и поднял руки. - Смотрите, что я принёс!
        В одной руке он держал пакет с чем-то большим и круглым.
        - Мячик? - взвизгнула Эленка.
        - Не-ет, - протянул папа и довольно улыбнулся. - Арбуз!
        По-моему, нет ничего на свете вкуснее арбуза. Сколько себя помню, мог есть арбузы килограммами и не наедаться. Папа всегда удивлялся, куда в меня столько влезает, и сдавался после третьего куска. А мне всё было нипочём: такая это радость - выковыривать косточки и впиваться зубами в сочную красную мякоть. Ну и что, что потом весь в сладком соке, - зато сколько удовольствия! Наверное, поэтому папа и заподозрил что-то неладное, когда я даже ухом не повёл и не кинулся отбирать у него пакет.
        - Вы что, не поймали рыбу? - спросил он, присев на краешек кресла.
        - Поймали, - тихо ответил я. - Но упустили.
        - Не велика беда, - попытался подбодрить меня папа. - Зато я арбуз поймал.
        Тут уже подскочила Эленка:
        - Это как - поймал?
        - А так, - ответил папа и посадил её на колени. - Ты разве не знала, что арбузы под водой растут? Вот я сходил на речку, закинул удочку с хлебным мякишем и вытащил вам арбуз. Речной.
        Эленка смотрела на папу во все глаза. Было видно, что она верит каждому его слову.
        - Это как рыбу?
        - Точно, - ответил папа.
        Эленка покачала головой.
        - А где тогда у него плавники и хвостик?
        Папа указал на полоски.
        - Вот тут были, гляди. Только они на воздухе тут же отпадают, потому что только под водой нужны. У тебя ведь плавников нет?
        - Нет, - согласилась Эленка.
        - Ну вот, видишь, и ему теперь не нужны. Тем более мы его есть собираемся. Пойдём!
        Папа подхватил Эленку на руки и понёс на кухню. Как он ещё и арбуз при этом тащил - не пойму. Просто идиллия какая-то, можно медаль ему вручать - за примерное отцовство.
        Я пренебрежительно хмыкнул и уткнулся в книжку.
        - Пойдём, милый, - мама положила руку мне на плечо. - Я тебе серединку отдам.
        Удивительные существа мамы. Всегда знают, когда нам нужна ласка. Вот и теперь мне стало спокойнее от маминого прикосновения. Я захлопнул книжку и пошёл за ней следом. Хотя на душе у меня кошки скребли.
        - Так что там у вас с рыбалкой? - папа отложил арбузную корку и потянулся за салфеткой.
        Я пожал печами. Что тут было говорить?
        - Они её пожалели, - просто, как что-то само собой разумеющееся, сказала Эленка.
        Я вспыхнул и отвернулся. Ещё не хватало, чтобы папа меня за какого-то слюнтяя принял. Пожалели! Где это видано, чтобы рыбаки свой улов по собственной воле отпускали? Мы же не девчонки, нам не до всякой жалобной ерунды.
        Папа хмыкнул. Я даже съёжился весь от этого его «Хм!»
        - Да ну? - вдруг сказал он. - Что ж, молодцы.
        И хлопнул меня по плечу.
        Я взглянул на папу. Думал, он издевается, смеётся надо мной. Оказалось, нет, смотрит серьёзно, даже с уважением! Никогда не знаешь, чего ожидать от родителей. По-моему, я своего отца как облупленного знаю, но никогда бы не подумал, что он меня похвалит за то, что я дал маху. Наверное, здесь какие-то взрослые дела, которые родители называют воспитанием.
        Теперь я был даже благодарен Эленке за то, что она проболталась. А ведь всего только минуту назад готов был наградить её подзатыльником.
        - О чём задумался? - прервал мои размышления папа. - Уж не сожалеешь ли ты о потерянном улове?
        Я неопределённо пожал плечами.
        - А что если я тебе скажу, что это я её туда подбросил?
        - Кого? - не понял я.
        - Куда? - подхватила Эленка.
        Папа лукаво улыбнулся.
        - Щуку в лужу. Я её туда принёс, у друга в ресторане купил. Она у него там в аквариуме уже второй год плавает, мается. А тут вы со своей рыбалкой. Вот я и решил её таким образом ущучить.
        Папа, кажется, был очень доволен каламбуром.
        - Кстати, надо будет завтра её оттуда достать. Ей, конечно, не привыкать к тесноте, но всё-таки лужа не лучшее место для рыбы.
        Так вот откуда щука в этой луже взялась! Мы с Эленкой уставились на папу. Я совершенно не знал, что сказать. Что ни минута - то сюрприз.
        - Ну чего молчите, будто воды в рот набрали? Не горюйте, вы ей жизнь спасли! Завтра выловим сетью и в озеро отпустим. Я, признаться, боялся, что вы её уморите. Да вот на эту девчушку надеялся, - папа потрепал Эленку по волосам. - Она же вас небось надоумила?
        - Нет! - Эленка решительно замотала головой. - Это…
        - У самих головы есть, - перебил я. - Ещё не хватало девчонок слушаться.
        Эленка умолкла. И я уже второй раз за вечер мысленно сказал ей спасибо.
        - Что ж, тем лучше, - кивнул папа. - Тогда завтра пойдём вытаскивать беднягу. Ух и досталось же ей!
        - Да уж, - вмешалась мама. - Ну и пример ты подаёшь детям! Тут и до живодёрства недалеко!
        - Так я же ради них старался! - начал было оправдываться папа.
        Но мама была непреклонна. Как врач, она привыкла настаивать на своём и по нескольку раз повторять одно и то же, поэтому спорить с ней было совершенно бесполезно.
        - Ладно, ладно, - сдался папа. - Был не прав, признаю. В любом случае, не думаю, что рыбе намного хуже там, куда мы её временно переселили. Там-то её уж точно никто не закажет на обед. Я, можно сказать, дал ей шанс.
        - Вот когда вы её спасёте, тогда и поговорим, - отрезала мама.
        Все это время мы с Эленкой молча смотрели на моих родителей. Не то чтобы они ссорились, но наблюдать за их перепалкой было довольно забавно. Каждый раз, когда мама подавала какую-нибудь реплику, папа одновременно и хмурился, и улыбался, так что выражение лица у него было очень смешное. А когда отвечал папа, мама непременно вздыхала и поворачивалась то к окну, что-то там рассматривая, то к плите, помешивая что-то на сковородке.
        - По-моему, вам уже пора спать, - вдруг сказала мама нам с Элейкой.
        - Да, сын, - тут же спохватился папа. - Бери Эленку и марш в кровать.
        Я не стал возражать. И хотя Эленка явно была не против съесть ещё несколько долек арбуза, я подхватил её под руку и вывел из-за стола. Я знал: сейчас лучше всего просто делать то, что говорят родители.
        - Эй, - тихо позвал я, когда мы уже лежали в постелях.
        - М-м? - отозвалась Эленка из-под одеяла.
        - Я хотел…
        - Чего?
        - Хотел сказать тебе спасибо, вот чего.
        - За что? - не поняла Эленка.
        Я замялся.
        - Ну, что не проболталась про Карину, да и вообще…
        - А-а-а, - сонно протянула Эленка. - Понятно.
        Я хмыкнул и больше ничего не сказал. Эленка тоже молчала - кажется, заснула.
        А я лежал и думал. Вдруг мне вспомнились тени, и я с опаской взглянул на окно. Всё было спокойно, деревья мерно покачивались из стороны в сторону. Я вытянул шею - вдруг они затаились на подоконнике. Но и там никого не было. Может, нам тогда просто показалось? Такое бывает, я слышал, что это называется групповой галлюцинацией - когда людям мерещится одно и то же. Я снова улёгся и стал разглядывать потолок. Сколько себя помню, я всегда спал в этой комнате и уже, кажется, должен был бы выучить наизусть все трещинки. Но каждый раз, когда я присматривался внимательнее, оказывалось, что я не разглядел множества интересных узоров и рисунков. Даже в темноте можно было различить некоторые из них, потому что уличные фонари по ночам исправно горели. Сейчас, например, я увидел огромную рыбину, запутавшуюся в сетях. Я тут же вспомнил о щуке, которую папа подбросил нам в лужу. Мне казалось невероятным, что она может там существовать: вода особенной чистотой не отличалась. Тем сильнее мне хотелось снова пойти к ней завтра, чтобы вытащить и отпустить на волю. Может быть, у щуки есть родители, которые давно ее
потеряли и уже и не надеются на её возвращение.
        Я посмотрел на Эленку. Вот она-то точно потеряла своих родных навсегда.
        Вдруг Эленка вздрогнула, резко протянула вперёд руки и закричала. Так громко и пронзительно, что я даже вздрогнул и заткнул уши. Честно признаться, я порядком испугался, особенно когда заметил, что из-под закрытых век у Эленки текут слёзы.
        Тут в комнату вбежала мама.
        - Тихо, тихо - уговаривала она Эленку, прижимая к себе. - Всё хорошо, хорошо…
        Я давно заметил, что когда кого-то успокаивают, всегда всё дважды повторяют. Раньше я не понимал почему, а сейчас прямо сразу ощутил, что так и правда спокойнее делается. Эленка, наверное, тоже это почувствовала и перестала плакать. То есть, наверное, перестала - я её не видел из-за маминого халата. Просто больше всхлипов не слышал. Взглянул на маму - глаза у неё блестели. Тоже, значит, плакала… Я протянул руку и положил маме на колени. Она вздрогнула от неожиданности, а потом посмотрела на меня и улыбнулась. Грустной такой, не своей улыбкой.
        И я вдруг понял, почему Эленка кричала во сне. И как хорошо, что днём она всё забывает. Или делает вид, что не помнит. Потому что как же это, должно быть, страшно - проснуться однажды без родителей. В смысле, не потому, что они в другой комнате или на работе, а потому, что их вообще больше нет. Нигде-нигде. Я опять посмотрел на маму. Она сидела совсем близко. Нет больше нашей команды «Три», это правда. Зато появилась другая, тоже наша. И нас в ней теперь четверо.
        Не знаю, как долго мама так с нами просидела, но когда я засыпал, она ещё была в комнате.
        А когда проснулся, было уже утро и Эленка скакала на своей кровати. Её золотистые кудряшки подлетали вверх при каждом прыжке, как пружинки. Помнила ли она, что было ночью, я спрашивать не стал. Зато запустил в неё подушкой - нечего в такую рань шум поднимать. Тоже мне акробатка выискалась!
        Папа приоткрыл дверь и тут же снова закрыл, потому что в него полетела подушка. Даже в бой не ринулся! А вместо этого сообщил нам из-за двери, чтобы мы устроили перемирие и бежали на кухню есть оладышки. Солдат называется! А ещё говорил, что в танковой дивизии служил. Видали мы таких танкистов, которые без раздумий бой на оладышки меняют.
        Мы ехали с папой и Эленкой в электричке. За окном мелькали деревья. Эленка крепко держала в руках пакет, где плескалась в воде щука. Рыба теперь казалась мне не такой уж большой, а Эленка - не такой маленькой.
        Папа рисовал нам в своём блокноте человечков и разные корабли. Он любил рассказывать про всякие исторические события, сопровождая их такими вот картинками, для достоверности. Выходило здорово. Только мы так увлеклись, что чуть не пропустили нашу станцию.
        На платформе было тихо. Я даже подумал, что оглох от долгой поездки в шумном вагоне или у меня уши заложило. Но тут Эленка закричала:
        - Озеро! - и побежала куда-то так быстро, что мы с папой еле за ней успевали.
        Озеро на самом деле было совсем рядом. Мы легко разглядели его за редкими кустами. А подойдя ближе, удивились: оказалось, что оно очень большое, просто огромное.
        - Море! - восхитилась Эленка.
        Я засмеялся и сказал, что она ещё моря не видела. Правда, сам я тоже его не видел, разве что в кино и на картинах. Но представлял хорошо.
        Папа потрепал нас по волосам.
        - Ну что, пионеры? Свершим наше доброе дело?
        Мы с Эленкой дружно кивнули, хотя она, наверное, не знала, кто такие пионеры. Во всяком случае, пакет со щукой Эленка отдала папе очень неохотно.
        Папа подмигнул нам, ловко развязал узелок и скомандовал:
        - Раз, два… три!
        В следующую секунду щука, сделав тройное сальто в воздухе, очутилась в воде.
        - Где она? Где? - заволновалась Эленка и стала подпрыгивать, в надежде разглядеть рыбу. Папа взял Эленку на руки и показал куда-то на середину озера:
        - Во-о-он там. Плавает, как метеор. Наверное, после аквариума и лужи ей не терпится поразмять свои плавники.
        Эленка с грустью смотрела вдаль. Она явно не предполагала, что процесс отпускания щуки на волю будет таким кратковременным. Смешная!
        Мне было приятно смотреть на неё вот так, снизу вверх. Приятно, что папа держит её на руках, рассказывает, куда сейчас плывёт наша щука и кто её там ждёт. Словом, я вдруг окончательно осознал то, о чём подумал сегодня ночью, - что теперь нас четверо. Наша команда «ТРИ» увеличилась, но от этого вовсе не стала хуже.
        - А теперь Славик! - вдруг сказала Эленка и показала на меня.
        От неожиданности я растерялся и бросил, кажется, довольно резко:
        - Чего это?
        Эленка спрыгнула на землю и взяла меня за руку.
        - Папа, возьми Славика на руки, - попросила она.
        Мы так и застыли. Ничего себе! Папа даже рот открыл от изумления. Эленка впервые назвала его папой! И сама не заметила - как будто всегда только так и говорила. Я не переставал удивляться этой девчонке. Даже на её нелепую просьбу внимания не обратил. А папа присел перед Эленкой на корточки, положил руки на её маленькие плечи и спросил:
        - Как ты меня назвала?
        - Папа, - повторила Эленка и просияла. - Возьми Славика на руки, ему не видно.
        Мне показалось, что папа сейчас заплачет. Это было уже слишком. Поэтому я вскочил ему на плечи и скомандовал: Подъём!
        А потом добавил:
        - Эленка права, я не вижу, куда заплыла наша щука.
        Папа шутливо зарычал и медленно вытянулся во весь рост, придерживая меня за ноги. Давно он не сажал меня на плечи. Мы оба с трудом удержали равновесие. Это, кажется, ещё больше развеселило Эленку.
        Я тоже рассмеялся и посмотрел на свою сестру сверху вниз.
        Она стояла, запрокинув голову.
        Мы провели на озере целый день. Мама дала нам с собой бутерброды с колбасой, варёные яйца, яблоки и шарлотку. Папа наливал из термоса чай и сверял все продукты со списком, который сам и составил. Оказалось, что вместо конфет с орешками, которые были под номером 5, мама положила орешки в шоколаде и приписала рядом: «Точность превыше всего!» И нарисовала улыбочку. Так что папа улыбнулся как бы ей в ответ.
        Всё вокруг казалось новым, незнакомым. Может быть, оттого, что мы вдруг стали другими: папа стал Эленкиным папой, а я - братом. А может быть, оттого, что мы выпустили на волю нашу щуку. Я представлял, как ей сейчас здорово в этом огромном озере. Она, наверное, уже нашла своих родственников или друзей и сейчас играет с ними в догонялки.
        Я вспомнил о Витьке и пожалел, что его здесь нет. Вот бы мы с ним сейчас устроили! И вдруг Эленка крикнула:
        - Догоняй!
        И побежала вдоль берега. Вот догадливая! Я сорвался с места и помчался за ней, спотыкаясь о торчащие из песка камни.
        Потом папа раздал нам заранее приготовленные пластиковые баночки из-под сметаны и мы пошли собирать ягоды. У папы ягод оказалось больше, чем у нас, потому что у него было больше терпения. Эленка собрала полбаночки, но по дороге домой не удержалась и всё съела. Моя баночка была почти полной. Но я прижал её к груди и не давал ягод ни папе, ни Эленке.
        Я знал, для кого их собирал.
        У нашего подъезда я остановился. Папа вопросительно посмотрел на меня.
        - Я быстро. Только к Витьке заскочу.
        - Не задерживайся там, - сказал папа, и слегка подтолкнул Эленку вперёд.
        Она еле заметно улыбнулась и помахала мне своей маленькой ладошкой. Я помахал в ответ.
        Дверь открыла Витькина мама.
        - А Витя уже спит. Накупался в аквапарке, вот и…
        - А я не к нему, - выпалил я.
        Я знал, что если не скажу этого сейчас, то потом просто духу не хватит.
        Витькина мама удивлённо подняла брови, но вдруг просияла и позвала:
        - Карина, это к тебе.
        Я был ей благодарен. За то, что не спросила, к кому, зачем и почему. За то, что, пропустив меня в коридор и прикрыв входную дверь, сама тихонько ушла на кухню.
        Сердце бешено колотилось. Я ещё сильнее прижал к груди баночку с ягодами. Мне казалось, что они даже слегка подпрыгивали от стука моего сердца. Прошла уже целая вечность, и я готов был развернуться и убежать. Но тут появилась она. В лёгком белом платье, с убранными наверх волосами. Точь-в-точь принцесса, подумал я и тут же постарался отогнать от себя всю эту романтику. Вышло плохо.
        Я так залюбовался Кариной - даже не расслышал, что она мне сказала.
        - Прости? - переспросил я и, будто очнувшись, повторил: - Прости…
        Карина изумлённо посмотрела на меня и тут же отвела взгляд. «Кажется, поняла, - подумал я. - Она, наверное, всё ещё сердится из-за того, что я наговорил ей тогда». Дрожащей рукой я протянул ей баночку с ягодами. Карина приняла их, слегка коснувшись моих пальцев своими.
        - Это я сегодня собрал, - сказал я и еле слышно добавил: - Для тебя.
        Карина зарделась и попробовала одну ягодку.
        - Вкусно. Спасибо.
        Мы ещё немного постояли. Тишина была почти такая же, как утром в лесу.
        - Ну я пойду, - сказал я.
        Карина кивнула и вдруг как-то вся сжалась, подбежала ко мне и, привстав на носочки, поцеловала прямо в губы. От неожиданности я замер. А Карина улыбнулась и убежала куда-то вглубь квартиры.
        По полу покатилось несколько выпавших из баночки ягод.
        По дороге домой я столкнулся с дядей Фелей.
        - Ну что, парень, - спросил он, - где сестрёнку потерял?
        - Не потерял, - весело отозвался я. - Нашёл!
        Дядя Феля понимающе подмигнул и зашагал к себе, сжимая под мышкой книгу с шахматными задачками. Я смотрел в спину бывшему капитану. Он шёл медленно, будто прощупывал каждый сантиметр земли. В тот момент он показался мне очень старым и одиноким. И я, кажется, понял, зачем ему нужна эта толстая книга.
        - До завтра, дядь Фель! - крикнул я ему вслед.
        - Счастливого плавания!
        Я лежал в кровати и смотрел в потолок. Эленка ворочалась и притворно сопела. Я думал о Карине. О том, что её губы пахли ягодами. О том, что теперь я точно попрошу учительницу посадить нас вместе. О том…
        И тут за окном послышалось знакомые звуки. Я подскочил и уставился в темноту. Эленка замерла.
        «Вхр-р-р-р!» - прозвучало отчётливо. И в то же время звуки будто таяли в воздухе.
        Эленка вскрикнула.
        - Не бойся! - успокоил я её. - Они нам ничего не сделают.
        Прозвучало не слишком убедительно: голос мой дрожал, и Эленка не могла этого не заметить. Но она ничего сказала. Только встала и босиком подбежала ко мне.
        Я крепко взял её за руку. Не так, как тогда, когда тени появились впервые. А по-настоящему. Как старший брат. В тот момент я больше всего на свете хотел её защитить. Правда, и сам боялся так, что мурашки по спине бегали.
        - Кто вы? - спросил я как мог громко.
        Тени за окном зашевелились, заметались, задевая дребезжащие стекла.
        Эленка прижалась ко мне. Я обнял её и резко сказал в темноту:
        - Убирайтесь! Слышите, вы?
        И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Тени замерли, и в этих тонких призрачных силуэтах я вдруг различил две человеческие фигуры. Мне стало до того страшно, что я готов был разреветься, как маленький. Шутка ли - увидеть такое за окнами собственной комнаты! Но вопреки всем моим опасениям, тени явно не собирались предпринимать ничего ужасного. Та, что поменьше, чуть заметно кивнула мне, а та, что повыше, подняла руку, словно прощаясь. Эленка заметила, что я слегка ослабил объятия и, проследив за моим взглядом, робко взглянула на тени.
        То, что произошло дальше, показалось мне совершенно невероятным. Не отходя от меня, почти не двигаясь, Эленка вздохнула как-то особенно глубоко и протяжно.
        - Мама… - еле слышно прошептала она. - Папа…
        На секунду тени вспыхнули так ярко, будто на них направили фонарь. И в этом странном свете я увидел - да, мне не почудилось - добрые и грустные лица мужчины и женщины. Затем комната снова погрузилось во мрак и фигуры задрожали, как плохая картинка на экране телевизора. Я всё ещё не мог поверить в то, что увидел, когда тени слились в одну и растворились в ночи.
        Я долго не мог прийти в себя. А когда посмотрел на Эленку, оказалось, что она спит, положив голову мне на колени.
        Плюшевая обезьяна одиноко лежала на её кровати.
        Прошло время. Тени больше не появлялись, и мы с Эленкой почти не говорили о той ночной встрече. Да и зачем? Мне кажется, для того, чтобы сказать о самом главном, не всегда нужны слова. Иногда достаточно просто взгляда, тёплого маминого какао, рассыпанных по полу ягод или толстенной книжки про шахматы.
        Это уж кому что больше нравится.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к