Библиотека / Детская Литература / Жуковский Василий : " Сказка О Иване Царевиче И Сером Волке " - читать онлайн

Сохранить .

        Сказка о Иване-царевиче и Сером Волке Василий Жуковский
        «Сказка о Иване-царевиче и Сером Волке» - произведение русского поэта, одного из основоположников романтизма в русской поэзии В. А. Жуковского (1783 - 1852). *** «Мне хотелось в одну сказку впрятать многое характеристическое, рассеянное в различных русских народных сказках…», - писал поэт. У автора она получилась глубоко поэтичная и народная. А главное то, что Иван-царевич побеждает не столько богатырской мощью и молодецкой статью, сколько своей добротой и справедливостью. Перу Жуковского принадлежат и такие произведения: «Баллады и поэмы», «Аббадона», «Двенадцать спящих дев. Старинная повесть в двух балладах», «Ундина. Старинная повесть».
        В.А.Жуковский
        Сказка о Иване-царевиче и сером волке
        Давным-давно был в некотором царстве
        Могучий царь, по имени Демьян
        Данилович. Он царствовал премудро;
        И было у него три сына: Клим —
        Царевич, Петр-царевич и Иван —
        Царевич. Да еще был у него
        Прекрасный сад, и чудная росла
        В саду том яблоня; всё золотые
        Родились яблоки на ней. Но вдруг
        В тех яблоках царевых оказался
        Великий недочет; и царь Демьян
        Данилович был так тем опечален,
        Что похудел, лишился аппетита
        И впал в бессонницу. Вот наконец,
        Призвав к себе своих трех сыновей,
        Он им сказал: «Сердечные друзья
        И сыновья мои родные, Клим —
        Царевич, Петр-царевич и Иван —
        Царевич, должно вам теперь большую
        Услугу оказать мне; в царский сад мой
        Повадился таскаться ночью вор;
        И золотых уж очень много яблок
        Пропало; для меня ж пропажа эта
        Тошнее смерти. Слушайте, друзья:
        Тому из вас, кому поймать удастся
        Под яблоней ночного вора, я
        Отдам при жизни половину царства;
        Когда ж умру, и все ему оставлю
        В наследство». Сыновья, услышав то,
        Что им сказал отец, уговорились
        Поочередно в сад ходить, и ночь
        Не спать, и вора сторожить. И первый
        Пошел, как скоро ночь настала, Клим —
        Царевич в сад, и там залег в густую
        Траву под яблоней, и с полчаса
        В ней пролежал, да и заснул так крепко,
        Что полдень был, когда, глаза продрав,
        Он поднялся, во весь зевая рот.
        И, возвратясь, царю Демьяну он
        Сказал, что вор в ту ночь не приходил.
        Другая ночь настала; Петр-царевич
        Сел сторожить под яблонею вора;
        Он целый час крепился, в темноту
        Во все глаза глядел, но в темноте
        Все было пусто; наконец и он,
        Не одолев дремоты, повалился
        В траву и захрапел на целый сад.
        Давно был день, когда проснулся он.
        Пришед к царю, ему донес он так же,
        Как Клим-царевич, что и в эту ночь
        Красть царских яблок вор не приходил.
        На третью ночь отправился Иван —
        Царевич в сад по очереди вора
        Стеречь. Под яблоней он притаился,
        Сидел не шевелясь, глядел прилежно
        И не дремал; и вот, когда настала
        Глухая полночь, сад весь облеснуло
        Как будто молнией; и что же видит
        Иван-царевич? От востока быстро
        Летит жар-птица, огненной звездою
        Блестя и в день преобращая ночь.
        Прижавшись к яблоне, Иван-царевич
        Сидит, не движется, не дышит, ждет,
        Что будет? Сев на яблоню, жар-птица
        За дело принялась и нарвала
        С десяток яблок. Тут Иван-царевич,
        Тихохонько поднявшись из травы,
        Схватил за хвост воровку; уронив
        На землю яблоки, она рванулась
        Всей силою и вырвала из рук
        Царевича свой хвост и улетела;
        Однако у него в руках одно
        Перо осталось, и такой был блеск
        От этого пера, что целый сад
        Казался огненным. К царю Демьяну
        Пришед, Иван-царевич доложил
        Ему, что вор нашелся и что этот
        Вор был не человек, а птица; в знак же,
        Что правду он сказал, Иван-царевич
        Почтительно царю Демьяну подал
        Перо, которое он из хвоста
        У вора вырвал. С радости отец
        Его расцеловал. С тех пор не стали
        Красть яблок золотых, и царь Демьян
        Развеселился, пополнел и начал
        По-прежнему есть, пить и спать. Но в нем
        Желанье сильное зажглось: добыть
        Воровку яблок, чудную жар-птицу.
        Призвав к себе двух старших сыновей,
        «Друзья мои, - сказал он, - Клим-царевич
        И Петр-царевич, вам уже давно
        Пора людей увидеть и себя
        Им показать. С моим благословеньем
        И с помощью господней поезжайте
        На подвиги и наживите честь
        Себе и славу; мне ж, царю, достаньте
        Жар-птицу; кто из вас ее достанет,
        Тому при жизни я отдам полцарства,
        А после смерти все ему оставлю
        В наследство». Поклонясь царю, немедля
        Царевичи отправились в дорогу.
        Немного времени спустя пришел
        К царю Иван-царевич и сказал:
        «Родитель мой, великий государь
        Демьян Данилович, позволь мне ехать
        За братьями; и мне пора людей
        Увидеть, и себя им показать,
        И честь себе нажить от них и славу.
        Да и тебе, царю, я угодить
        Желал бы, для тебя достав жар-птицу.
        Родительское мне благословенье
        Дай и позволь пуститься в путь мой с богом».
        На это царь сказал: «Иван-царевич,
        Еще ты молод, погоди; твоя
        Пора придет; теперь же ты меня
        Не покидай; я стар, уж мне недолго
        На свете жить; а если я один
        Умру, то на кого покину свой
        Народ и царство?» Но Иван-царевич
        Был так упрям, что напоследок царь
        И нехотя его благословил.
        И в путь отправился Иван-царевич;
        И ехал, ехал, и приехал к месту,
        Где разделялася дорога на три.
        Он на распутье том увидел столб,
        А на столбе такую надпись: «Кто
        Подумавши, поворотить решился
        Иван-царевич. Он недолго ехал;
        Вдруг выбежал из леса Серый Волк
        И кинулся свирепо на коня;
        И не успел Иван-царевич взяться
        За меч, как был уж конь заеден,
        И Серый Волк пропал. Иван-царевич,
        Повесив голову, пошел тихонько
        Пешком; но шел недолго; перед ним
        По-прежнему явился Серый Волк
        И человечьим голосом сказал:
        «Мне жаль, Иван-царевич, мой сердечный,
        Что твоего я доброго коня
        Заел, но ты ведь сам, конечно, видел,
        Что на столбу написано; тому
        Так следовало быть; однако ж ты
        Свою печаль забудь и на меня
        Садись; тебе я верою и правдой
        Служить отныне буду. Ну, скажи же,
        Куда теперь ты едешь и зачем?»
        И Серому Иван-царевич Волку
        Все рассказал. А Серый Волк ему
        Ответствовал: «Где отыскать жар-птицу,
        Я знаю; ну, садися на меня,
        Иван-царевич, и поедем с богом».
        И Серый Волк быстрее всякой птицы
        Помчался с седоком, и с ним он в полночь
        У каменной стены остановился.
        «Приехали, Иван-царевич! - Волк
        Сказал, - но слушай, в клетке золотой
        За этою оградою висит
        Жар-птица; ты ее из клетки
        Достань тихонько, клетки же отнюдь
        Не трогай: попадешь в беду». Иван —
        Царевич перелез через ограду;
        За ней в саду увидел он жар-птицу
        В богатой клетке золотой, и сад
        Был освещен, как будто солнцем. Вынув
        Из клетки золотой жар-птицу, он
        Подумал: «В чем же мне ее везти?»
        И, позабыв, что Серый Волк ему
        Советовал, взял клетку; но отвсюду
        Проведены к ней были струны; громкий
        Поднялся звон, и сторожа проснулись,
        И в сад сбежались, и в саду Ивана —
        Царевича схватили, и к царю
        Представили, а царь (он назывался
        Далматом) так сказал: «Откуда ты?
        И кто ты?» - «Я Иван-царевич; мой
        Отец, Демьян Данилович, владеет
        Великим, сильным государством; ваша
        Жар-птица по ночам летать в наш сад
        Повадилась, чтоб золотые красть
        Там яблоки: за ней меня послал
        Родитель мой, великий государь
        Демьян Данилович». На это царь
        Далмат сказал: «Царевич ты иль нет,
        Того не знаю я; но, если правду
        Сказал ты, то не царским ремеслом
        Ты промышляешь; мог бы прямо мне
        Сказать: отдай мне, царь Далмат, жар-птицу,
        И я тебе ее руками б отдал
        Во уважение того, что царь
        Демьян Данилович, столь знаменитый
        Своей премудростью, тебе отец.
        Но слушай, я тебе мою жар-птицу
        Охотно уступлю, когда ты сам
        Достанешь мне коня Золотогрива;
        Принадлежит могучему царю
        Афрону он. За тридевять земель
        Ты в тридесятое отправься царство
        И у могучего царя Афрона
        Мне выпроси коня Золотогрива
        Иль хитростью какой его достань.
        Когда ж ко мне с конем не возвратишься,
        То по всему расславлю свету я,
        Что ты не царский сын, а вор; и будет
        Тогда тебе великий срам и стыд».
        Повесив голову, Иван-царевич
        Пошел туда, где был им Серый Волк
        Оставлен. Серый Волк ему сказал:
        «Напрасно же меня, Иван-царевич,
        Ты не послушался; но пособить
        Уж нечем; будь вперед умней; поедем
        За тридевять земель к царю Афрону».
        И Серый Волк быстрее всякой птицы
        Помчался с седоком; и к ночи в царство
        Царя Афрона прибыли они
        И у дверей конюшни царской там
        Остановились. «Ну, Иван-царевич,
        Послушай, - Серый Волк сказал, - войди
        В конюшню; конюха спят крепко; ты
        Легко из стойла выведешь коня
        Золотогрива; только не бери
        Его уздечки; снова попадешь в беду».
        В конюшню царскую Иван-царевич
        Вошел, и вывел он коня из стойла;
        Но на беду, взглянувши на уздечку,
        Прельстился ею так, что позабыл
        Совсем о том, что Серый Волк сказал,
        И снял с гвоздя уздечку. Но и к ней
        Проведены отвсюду были струны;
        Все зазвенело; конюха вскочили;
        И был с конем Иван-царевич пойман,
        И привели его к царю Афрону.
        И царь Афрон спросил сурово: «Кто ты?»
        Ему Иван-царевич то ж в ответ
        Сказал, что и царю Далмату. Царь
        Афрон ответствовал: «Хороший ты
        Царевич! Так ли должно поступать
        Царевичам? И царское ли дело
        Шататься по ночам и воровать
        Коней? С тебя я буйную бы мог
        Снять голову; но молодость твою
        Мне жалко погубить; да и коня
        Золотогрива дать я соглашусь,
        Лишь поезжай за тридевять земель
        Ты в тридесятое отсюда царство
        Да привези оттуда мне царевну
        Прекрасную Елену, дочь царя
        Могучего Касима; если ж мне
        Ее не привезешь, то я везде расславлю,
        Что ты ночной бродяга, плут и вор».
        Опять, повесив голову, пошел
        Туда Иван-царевич, где его
        Ждал Серый Волк. И Серый Волк сказал:
        «Ой ты, Иван-царевич! Если б я
        Тебя так не любил, здесь моего бы
        И духу не было. Ну, полно охать,
        Садися на меня, поедем с богом
        За тридевять земель к царю Касиму;
        Теперь мое, а не твое уж дело».
        И Серый Волк опять скакать с Иваном —
        Царевичем пустился. Вот они
        Проехали уж тридевять земель,
        И вот они уж в тридесятом царстве;
        И Серый Волк, ссадив с себя Ивана —
        Царевича, сказал: «Недалеко
        Отсюда царский сад; туда один
        Пойду я; ты ж меня дождись под этим
        Зеленым дубом». Серый Волк пошел,
        И перелез через ограду сада,
        И закопался в куст, и там лежал
        Не шевелясь. Прекрасная Елена
        Касимовна - с ней красные девицы,
        И мамушки, и нянюшки - пошла
        Прогуливаться в сад; а Серый Волк
        Того и ждал: приметив, что царевна,
        От прочих отделяся, шла одна,
        Он выскочил из-под куста, схватил
        Царевну, за спину ее свою
        Закинул и давай бог ноги. Страшный
        Крик подняли и красные девицы,
        И мамушки, и нянюшки; и весь
        Сбежался двор, министры, камергеры
        И генералы; царь велел собрать
        Охотников и всех спустить своих
        Собак борзых и гончих - все напрасно:
        Уж Серый Волк с царевной и с Иваном —
        Царевичем был далеко, и след
        Давно простыл; царевна же лежала
        Без всякого движенья у Ивана —
        Царевича в руках (так Серый Волк
        Ее, сердечную, перепугал).
        Вот понемногу начала она
        Входить в себя, пошевелилась, глазки
        Прекрасные открыла и, совсем
        Очнувшись, подняла их на Ивана —
        Царевича и покраснела вся,
        Как роза алая; и с ней Иван —
        Царевич покраснел, и в этот миг
        Она и он друг друга полюбили
        Так сильно, что ни в сказке рассказать,
        Ни описать пером того не можно.
        И впал в глубокую печаль Иван —
        Царевич: крепко, крепко не хотелось
        С царевною Еленою ему
        Расстаться и ее отдать царю
        Афрону; да и ей самой то было
        Страшнее смерти. Серый Волк, заметив
        Их горе, так сказал: «Иван-царевич,
        Изволишь ты кручиниться напрасно;
        Я помогу твоей кручине: это
        Не служба - службишка; прямая служба
        Ждет впереди». И вот они уж в царстве
        Царя Афрона. Серый Волк сказал:
        «Иван-царевич, здесь должны умненько
        Мы поступить: я превращусь в царевну;
        А ты со мной явись к царю Афрону.
        Меня ему отдай и, получив
        Коня Золотогрива, поезжай вперед
        С Еленою Касимовной; меня вы
        Дождитесь в скрытном месте; ждать же вам
        Не будет скучно». Тут, ударясь оземь,
        Стал Серый Волк царевною Еленой
        Касимовной. Иван-царевич, сдав
        Его с рук на руки царю Афрону
        И получив коня Золотогрива,
        На том коне стрелой пустился в лес,
        Где настоящая его ждала
        Царевна. Во дворце ж царя Афрона
        Тем временем готовилася свадьба:
        И в тот же день с невестой царь к венцу
        Пошел; когда же их перевенчали
        И молодой был должен молодую
        Поцеловать, губами царь Афрон
        С шершавою столкнулся волчьей мордой,
        И эта морда за нос укусила
        Царя, и не жену перед собой
        Красавицу, а волка царь Афрон
        Увидел; Серый Волк недолго стал
        Тут церемониться: он сбил хвостом
        Царя Афрона с ног и прянул в двери.
        Все принялись кричать: «Держи, держи!
        Лови, лови!» Куда ты! Уж Ивана —
        Царевича с царевною Еленой
        Давно догнал проворный Серый Волк;
        И уж, сошед с коня Золотогрива,
        Иван-царевич пересел на Волка,
        И уж вперед они опять, как вихри,
        Летели. Вот приехали и в царство
        Далматово они. И Серый Волк
        Сказал: «В коня Золотогрива
        Я превращусь, а ты, Иван-царевич,
        Меня отдав царю и взяв жар-птицу,
        По-прежнему с царевною Еленой
        Ступай вперед; я скоро догоню вас».
        Так все и сделалось, как Волк устроил.
        Немедленно велел Золотогрива
        Царь оседлать, и выехал на нем
        Он с свитою придворной на охоту;
        И впереди у всех он поскакал
        За зайцем; все придворные кричали:
        «Как молодецки скачет царь Далмат!»
        Но вдруг из-под него на всем скаку
        Юркнул шершавый Волк, и царь Далмат,
        Перекувырнувшись с его спины,
        Вмиг очутился головою вниз,
        Ногами вверх, и, по плеч? ушедши
        В распаханную землю, упирался
        В нее руками, и, напрасно силясь
        Освободиться, в воздухе болтал
        Ногами; вся к нему тут свита
        Скакать пустилася; освободили
        Царя; потом все принялися громко
        Кричать: «Лови, лови! Трави, трави!»
        Но было некого травить; на Волке
        Уже по-прежнему сидел Иван —
        Царевич; на коне ж Золотогриве
        Царевна, и под ней Золотогрив
        Гордился и плясал; не торопясь,
        Большой дорогою они шажком
        Тихонько ехали; и мало ль, долго ль
        Их длилася дорога - наконец
        Они доехали до места, где Иван —
        Царевич Серым Волком в первый раз
        Был встречен; и еще лежали там
        Его коня белеющие кости;
        И Серый Волк, вздохнув, сказал Ивану —
        Царевичу: «Теперь, Иван-царевич,
        Пришла пора друг друга нам покинуть;
        Я верою и правдою доныне
        Тебе служил, и ласкою твоею
        Доволен, и, покуда жив, тебя
        Не позабуду; здесь же на прощанье
        Хочу тебе совет полезный дать:
        Будь осторожен, люди злы; и братьям
        Родным не верь. Молю усердно бога,
        Чтоб ты домой доехал без беды
        И чтоб меня обрадовал приятным
        Известьем о себе. Прости, Иван —
        Царевич». С этим словом Волк исчез.
        Погоревав о нем, Иван-царевич,
        С царевною Еленой на седле,
        С жар-птицей в клетке за плечами, дале
        Поехал на коне Золотогриве,
        И ехали они дня три, четыре;
        И вот, подъехавши к границе царства,
        Где властвовал премудрый царь Демьян
        Данилович, увидели богатый
        Шатер, разбитый на лугу зеленом;
        И из шатра к ним вышли… кто же? Клим
        И Петр царевичи. Иван-царевич
        Был встречею такою несказанно
        Обрадован; а братьям в сердце зависть
        Змеей вползла, когда они жар-птицу
        С царевною Еленой у Ивана —
        Царевича увидели в руках:
        Была им мысль несносна показаться
        Без ничего к отцу, тогда как брат
        Меньшой воротится к нему с жар-птицей,
        С прекрасною невестой и с конем
        Золотогривом и еще получит
        Полцарства по приезде; а когда
        Отец умрет, и все возьмет в наследство.
        И вот они замыслили злодейство:
        Вид дружеский принявши, пригласили
        Они в шатер свой отдохнуть Ивана —
        Царевича с царевною Еленой
        Прекрасною. Без подозренья оба
        Вошли в шатер. Иван-царевич, долгой
        Дорогой утомленный, лег и скоро
        Заснул глубоким сном; того и ждали
        Злодеи братья: мигом острый меч
        Они ему вонзили в грудь, и в поле
        Его оставили, и, взяв царевну,
        Жар-птицу и коня Золотогрива,
        Как добрые, отправилися в путь.
        А между тем, недвижим, бездыханен,
        Облитый кровью, н? поле широком
        Лежал Иван-царевич. Так прошел
        Весь день; уже склоняться начинало
        На запад солнце; поле было пусто;
        И уж над мертвым с черным вороненком
        Носился, каркая и распустивши
        Широко крылья, хищный ворон. Вдруг,
        Откуда ни возьмись, явился Серый
        Волк: он, беду великую почуяв,
        На помощь подоспел; еще б минута,
        И было б поздно. Угадав, какой
        Был умысел у ворона, он дал
        Ему на мертвое спуститься тело;
        И только тот спустился, разом цап
        Его за хвост; закаркал старый ворон.
        «Пусти меня на волю, Серый Волк», —
        Кричал он. «Не пущу, - тот отвечал, —
        Пока не принесет твой вороненок
        Живой и мертвой мне воды!» И ворон
        Велел лететь скорее вороненку
        За мертвою и за живой водою.
        Сын полетел, а Серый Волк, отца
        Порядком скомкав, с ним весьма учтиво
        Стал разговаривать, и старый ворон
        Довольно мог ему порассказать
        О том, что он видал в свой долгий век
        Меж птиц и меж людей. И слушал
        Его с большим вниманьем Серый Волк
        И мудрости его необычайной
        Дивился, но, однако, все за хвост
        Его держал и иногда, чтоб он
        Не забывался, мял его легонько
        В когтистых лапах. Солнце село; ночь
        Настала и прошла; и занялась
        Заря, когда с живой водой и мертвой
        В двух пузырьках проворный вороненок
        Явился. Серый Волк взял пузырьки
        И ворона-отца пустил на волю.
        Потом он с пузырьками подошел
        К лежавшему недвижимо Ивану —
        Царевичу: сперва его он мертвой
        Водою вспрыснул - и в минуту рана
        Его закрылася, окостенелость
        Пропала в мертвых членах, заиграл
        Румянец на щеках; его он вспрыснул
        Живой водой - и он открыл глаза,
        Пошевелился, потянулся, встал
        И молвил: «Как же долго проспал я!» —
        «И вечно бы тебе здесь спать, Иван —
        Царевич, - Серый Волк сказал, - когда б
        Не я; теперь тебе прямую службу
        Я отслужил; но эта служба, знай,
        Последняя; отныне о себе
        Заботься сам. А от меня прими
        Совет и поступи, как я тебе скажу.
        Твоих злодеев братьев нет уж боле
        На свете; им могучий чародей
        Кощей бессмертный голову обоим
        Свернул, и этот чародей навел
        На ваше царство сон; и твой родитель
        И подданные все его теперь
        Непробудимо спят; твою ж царевну
        С жар-птицей и конем Золотогривом
        Похитил вор Кощей; все трое
        Заключены в его волшебном замке.
        Но ты, Иван-царевич, за свою
        Невесту ничего не бойся; злой
        Кощей над нею власти никакой
        Иметь не может: сильный талисман
        Есть у царевны; выйти ж ей из замка
        Нельзя; ее избавит только смерть
        Кощеева; а как найти ту смерть, и я
        Того не ведаю; об этом Баба
        Яга одна сказать лишь может. Ты,
        Иван-царевич, должен эту Бабу
        Ягу найти; она в дремучем, темном лесе,
        В седом, глухом бору живет в избушке
        На курьих ножках; в этот лес еще
        Никто следа не пролагал; в него
        Ни дикий зверь не заходил, ни птица
        Не залетала. Разъезжает Баба
        Яга по целой поднебесной в ступе,
        Пестом железным погоняет, след
        Метлою заметает. От нее
        Одной узнаешь ты, Иван-царевич,
        Как смерть Кощееву тебе достать.
        А я тебе скажу, где ты найдешь
        Коня, который привезет тебя
        Прямой дорогой в лес дремучий к Бабе
        Яге. Ступай отсюда на восток;
        Придешь на луг зеленый; посреди
        Его растут три дуба; меж дубами
        В земле чугунная зарыта дверь
        С кольцом; за то кольцо ты подыми
        Ту дверь и вниз по лестнице сойди;
        Там за двенадцатью дверями заперт
        Конь богатырский; сам из подземелья
        К тебе он выбежит; того коня
        Возьми и с богом поезжай; с дороги
        Он не собьется. Ну, теперь прости,
        Иван-царевич; если бог велит
        С тобой нам свидеться, то это будет
        Не ?наче, как у тебя на свадьбе».
        И Серый Волк помчался к лесу; вслед
        За ним смотрел Иван-царевич с грустью;
        Волк, к лесу подбежавши, обернулся,
        В последний раз махнул издалека
        Хвостом и скрылся. А Иван-царевич,
        Оборотившись на восток лицом,
        Пошел вперед. Идет он день, идет
        Другой; на третий он приходит к лугу
        Зеленому; на том лугу три дуба
        Растут; меж тех дубов находит он
        Чугунную с кольцом железным дверь;
        Он подымает дверь; под тою дверью
        Крутая лестница; по ней он вниз
        Спускается, и перед ним внизу
        Другая дверь, чугунная ж, и крепко
        Она замком висячим заперта.
        И вдруг, он слышит, конь заржал; и ржанье
        Так было сильно, что, с петл?й сорвавшись,
        Дверь наземь рухнула с ужасным стуком;
        И видит он, что вместе с ней упало
        Еще одиннадцать дверей чугунных.
        За этими чугунными дверями
        Давным-давно конь богатырский заперт
        Был колдуном. Иван-царевич свистнул;
        Почуяв седока, на молодецкий
        Свист богатырский конь из стойла прянул
        И прибежал, легок, могуч, красив,
        Глаза как звезды, пламенные ноздри,
        Как туча грива, словом, конь не конь,
        А чудо. Чтоб узнать, каков он силой,
        Иван-царевич по спине его
        Повел рукой, и под рукой могучей
        Конь захрапел и сильно пошатнулся,
        Но устоял, копыта втиснув в землю;
        И человечьим голосом Ивану —
        Царевичу сказал он: «Добрый витязь,
        Иван-царевич, мне такой, как ты,
        Седок и надобен; готов тебе
        Я верою и правдою служить;
        Садися на меня, и с богом в путь наш
        Отправимся; на свете все дороги
        Я знаю; только прикажи, куда
        Тебя везти, туда и привезу».
        Иван-царевич в двух словах коню
        Все объяснил и, севши на него,
        Прикрикнул. И взвился могучий конь,
        От радости заржавши, на дыбы;
        Бьет по крутым бедрам его седок;
        И конь бежит, под ним земля дрожит;
        Несется выше он дерев стоячих,
        Несется ниже облаков ходячих,
        И прядает через широкий дол,
        И застилает узкий дол хвостом,
        И грудью все заграды пробивает,
        Летя стрелой и легкими ногами
        Былиночки к земле не пригибая,
        Пылиночки с земли не подымая.
        Но, так скакав день целый, наконец
        Конь утомился, пот с него бежал
        Ручьями, весь был окружен, как дымом,
        Горячим паром он. Иван-царевич,
        Чтоб дать ему вздохнуть, поехал шагом;
        Уж было под вечер; широким полем
        Иван-царевич ехал и прекрасным
        Закатом солнца любовался. Вдруг
        Он слышит дикий крик; глядит… и что же?
        Два Лешая дерутся на дороге,
        Кусаются, брыкаются, друг друга
        Рогами тычут. К ним Иван-царевич
        Подъехавши, спросил: «За что у вас,
        Ребята, дело стало?» - «Вот за что, —
        Сказал один. - Три клада нам достались:
        Драчун-дубинка, скатерть-самобранка
        Да шапка-невидимка - нас же двое;
        Как п?ровну нам разделиться? Мы
        Заспорили, и вышла драка; ты
        Разумный человек; подай совет нам,
        Как поступить?» - «А вот как, - им Иван —
        Царевич отвечал. - Пущу стрелу,
        А вы за ней бегите; с места ж, где
        Она на землю упадет, обратно
        Пуститесь взапуски ко мне; кто первый
        Здесь будет, тот возьмет себе на выбор
        Два клада; а другому взять один.
        Согласны ль вы?» - «Согласны», - закричали
        Рогатые; и стали рядом. Лук
        Тугой свой натянув, пустил стрелу
        Иван-царевич: Лешие за ней
        Помчались, выпуча глаза, оставив
        На месте скатерть, шапку и дубинку.
        Тогда Иван-царевич, взяв под мышку
        И скатерть и дубинку, на себя
        Надел спокойно шапку-невидимку,
        Стал невидим и сам и конь и дале
        Поехал, глупым Лешаям оставив
        На произвол, начать ли снова драку
        Иль помириться. Богатырский конь
        Поспел еще до захожденья солнца
        В дремучий лес, где обитала Баба
        Яга. И, въехав в лес, Иван-царевич
        Дивится древности его огромных
        Дубов и сосен, тускло освещенных
        Зарей вечернею; и все в нем тихо:
        Деревья все как сонные стоят,
        Не колыхнется лист, не шевельнется
        Былинка; нет живого ничего
        В безмолвной глубине лесной, ни птицы
        Между ветвей, ни в травке червяка;
        Лишь слышится в молчанье повсеместном
        Гремучий топот конский. Наконец
        Иван-царевич выехал к избушке
        На курьих ножках. Он сказал: «Избушка,
        Избушка, к лесу стань зад?м, ко мне
        Стань перед?м». И перед ним избушка
        Перевернулась; он в нее вошел;
        В дверях остановись, перекрестился
        На все четыре стороны, потом,
        Как должно, поклонился и, глазами
        Избушку всю окинувши, увидел,
        Что на полу ее лежала Баба
        Яга, уперши ноги в потолок
        И в угол голову. Услышав стук
        В дверях, она сказала: «Фу! фу! фу!
        Какое диво! Русского здесь духу
        До этих пор не слыхано слых?м,
        Не видано вид?м, а нынче русский
        Дух уж в очах свершается. Зачем
        Пожаловал сюда, Иван-царевич?
        Неволею иль волею? Доныне
        Здесь ни дубравный зверь не проходил,
        Ни птица легкая не пролетала,
        Ни богатырь лихой не проезжал;
        Тебя как бог сюда занес, Иван —
        Царевич?» - «Ах, безмозглая ты ведьма! —
        Сказал Иван-царевич Бабе
        Яге. - Сначала накорми, напой
        Меня ты, м?лодца; да постели
        Постелю мне, да выспаться мне дай,
        Потом расспрашивай». И тотчас Баба
        Яга, поднявшись на ноги, Ивана —
        Царевича как следует обмыла
        И выпарила в бане, накормила
        И напоила, да и тотчас спать
        В постелю уложила, так примолвив:
        «Спи, добрый витязь; утро мудренее,
        Чем вечер; здесь теперь спокойно
        Ты отдохнешь; нужд? ж свою расскажешь
        Мне завтра; я, как знаю, помогу».
        Иван-царевич, богу помолясь,
        В постелю лег и скоро сном глубоким
        Заснул и пр?спал до полудня. Вставши,
        Умывшися, одевшися, он Бабе
        Яге подробно рассказал, зачем
        Заехал к ней в дремучий лес; и Баба
        Яга ему ответствовала так:
        «Ах! добрый молодец Иван-царевич,
        Затеял ты нешуточное дело;
        Но не кручинься, все уладим с богом;
        Я научу, как смерть тебе Кощея
        Бессмертного достать; изволь меня
        Послушать: н? море на Окиане,
        На острове великом на Буяне
        Есть старый дуб; под этим старым дубом
        Зарыт сундук, окованный железом;
        В том сундуке лежит пушистый заяц;
        В том зайце утка серая сидит;
        А в утке той яйцо; в яйце же смерть
        Кощеева. Ты то яйцо возьми
        И с ним ступай к Кощею, а когда
        В его приедешь замок, то увидишь,
        Что змей двенадцатиголовый вход
        В тот замок стережет; ты с этим змеем
        Не думай драться, у тебя на то
        Дубинка есть; она его уймет.
        А ты, надевши шапку-невидимку,
        Иди прямой дорогою к Кощею
        Бессмертному; в минуту он издохнет,
        Как скоро ты при нем яйцо раздавишь.
        Смотри лишь не забудь, когда назад
        Поедешь, взять и гусли-самогуды:
        Лишь их игрою только твой родитель
        Демьян Данилович и все его
        Заснувшее с ним вместе государство
        Пробуждены быть могут. Ну, теперь
        Прости, Иван-царевич; бог с тобою;
        Твой добрый конь найдет дорогу сам;
        Когда ж свершишь опасный подвиг свой,
        То и меня, старуху, помяни
        Не лихом, а добром». Иван-царевич,
        Простившись с Бабою Ягою, сел
        На доброго коня, перекрестился,
        По-молодецки свистнул, конь помчался,
        И скоро лес дремучий за Иваном —
        Царевичем пропал вдали, и скоро
        Мелькнуло впереди чертою синей
        На крае неба море Окиан.
        Вот прискакал и к морю Окиану
        Иван-царевич. Осмотрясь, он видит,
        Что ? моря лежит рыбачий невод
        И что в том неводе морская щука
        Трепещется. И вдруг ему та щука
        По-человечьи говорит: «Иван —
        Царевич, вынь из невода меня
        И в море брось; тебе я пригожуся».
        Иван-царевич тотчас просьбу щуки
        Исполнил, и она, хлестнув хвостом
        В знак благодарности, исчезла в море.
        А на море глядит Иван-царевич
        В недоумении; на самом крае,
        Где небо с ним как будто бы слилося,
        Он видит, длинной полосою остров
        Буян чернеет; он и недалек;
        Но кто туда перевезет? Вдруг конь
        Заговорил: «О чем, Иван-царевич,
        Задумался? О том ли, как добраться
        Нам до Буяна острова? Да что
        За трудность? Я тебе корабль; сиди
        На мне, да крепче за меня держись,
        Да не робей, и духом доплывем».
        И в гриву конскую Иван-царевич
        Рукою впутался, крутые бедра
        Коня ногами крепко стиснул; конь
        Рассвирепел и, расскакавшись, прянул
        С крутого берега в морскую бездну;
        На миг и он и всадник в глубине
        Пропали; вдруг раздвинулася с шумом
        Морская зыбь, и вынырнул могучий
        Конь из нее с отважным седоком;
        И начал конь копытами и грудью
        Бить по водам и волны пробивать,
        И вкруг него кипела, волновалась,
        И пенилась, и брызгами взлетала
        Морская зыбь, и сильными прыжками,
        Под крепкие копыта загребая
        Кругом ревущую волну, как легкий
        На парусах корабль с попутным ветром,
        Вперед стремился конь, и длинный след
        Шипящею бежал за ним змеею;
        И скоро он до острова Буяна
        Доплыл и на берег его отлогий
        Из моря выбежал, покрытый пеной.
        Не стал Иван-царевич медлить; он,
        Коня пустив по шелковому лугу
        Ходить, гулять и травку медовую
        Щипать, пошел поспешным шагом к дубу,
        Который рос у берега морского
        На высоте муравчатого холма.
        И, к дубу подошед, Иван-царевич
        Его шатнул рукою богатырской,
        Но крепкий дуб не пошатнулся; он
        Опять его шатнул - дуб скрипнул; он
        Еще шатнул его и посильнее,
        Дуб покачнулся, и под ним коренья
        Зашевелили землю; тут Иван-царевич
        Всей силою рванул его - и с треском
        Он повалился, из земли коренья
        Со всех сторон, как змеи, поднялися,
        И там, где ими дуб впивался в землю,
        Глубокая открылась яма. В ней
        Иван-царевич кованый сундук
        Увидел; тотчас тот сундук из ямы
        Он вытащил, висячий сбил замок,
        Взял за уши лежавшего там зайца
        И разорвал; но только лишь успел
        Он зайца разорвать, как из него
        Вдруг выпорхнула утка; быстро
        Она взвилась и полетела к морю;
        В нее пустил стрелу Иван-царевич,
        И метко так, что пронизал ее
        Насквозь; закрякав, кувырнулась утка;
        И из нее вдруг выпало яйцо
        И прямо в море; и пошло, как ключ,
        Ко дну. Иван-царевич ахнул; вдруг,
        Откуда ни возьмись, морская щука
        Сверкнула на воде, потом юркнула,
        Хлестнув хвостом, на дно, потом опять
        Всплыла и, к берегу с яйцом во рту
        Тихохонько приближась, на песке
        Яйцо оставила, потом сказала:
        «Ты видишь сам теперь, Иван-царевич,
        Что я тебе в час нужный пригодилась».
        С сим словом щука уплыла. Иван —
        Царевич взял яйцо; и конь могучий
        С Буяна острова на твердый берег
        Его обратно перенес. И дале
        Конь поскакал и скоро прискакал
        К крутой горе, на высоте которой
        Кощеев замок был; ее подошва
        Обведена была стеной железной;
        И у ворот железной той стены
        Двенадцатиголовый змей лежал;
        И из его двенадцати голов
        Всегда шесть спали, шесть не спали, днем
        И ночью по два раза для надзора
        Сменяясь; а в виду ворот железных
        Никто и вдалеке остановиться
        Не смел; змей подымался, и от зуб
        Его уж не было спасенья - он
        Был невредим и только сам себя
        Мог умертвить: чужая ж сила сладить
        С ним никакая не могла. Но конь
        Был осторожен; он подвез Ивана —
        Царевича к горе со стороны,
        Противной ворот?м, в которых змей
        Лежал и караулил; потихоньку
        Иван-царевич в шапке-невидимке
        Подъехал к змею; шесть его голов
        Во все глаза по сторонам глядели,
        Разинув рты, оскалив зубы; шесть
        Других голов на вытянутых шеях
        Лежали на земле, не шевелясь,
        И, сном объятые, храпели. Тут
        Иван-царевич, подтолкнув дубинку,
        Висевшую спокойно на седло,
        Шепнул ей: «Начинай!» Не стала долго
        Дубинка думать, тотчас прыг с седла,
        На змея кинулась и ну его
        По головам и спящим и неспящим
        Гвоздить. Он зашипел, озлился, начал
        Туда, сюда бросаться; а дубинка
        Его себе колотит да колотит;
        Лишь только он одну разинет пасть,
        Чтобы ее схватить - ан нет, прошу
        Не торопиться, уж она
        Ему другую чешет морду; все он
        Двенадцать ртов откроет, чтоб ее
        Поймать, - она по всем его зубам,
        Оскаленным как будто напоказ,
        Гуляет и все зубы чистит; взвыв
        И все носы наморщив, он зажмет
        Все рты и лапами схватить дубинку
        Попробует - она тогда его
        Честит по всем двенадцати затылкам;
        Змей в исступлении, как одурелый,
        Кидался, выл, кувыркался, от злости
        Дышал огнем, грыз землю - все напрасно!
        Не торопясь, отчетливо, спокойно,
        Без промахов, над ним свою дубинка
        Работу продолжает и его,
        Как на току усердный цеп, молотит;
        Змей наконец озлился так, что начал
        Грызть самого себя и, когти в грудь
        Себе вдруг запустив, рванул так сильно,
        Что разорвался надвое и, с визгом
        На землю грянувшись, издох. Дубинка
        Работу и над мертвым продолжать
        Свою, как над живым, хотела; но
        Иван-царевич ей сказал: «Довольно!»
        И вмиг она, как будто не бывала
        Ни в чем, повисла на седле. Иван —
        Царевич, у ворот коня оставив
        И разостлавши скатерть-самобранку
        У ног его, чтоб мог усталый конь
        Наесться и напиться вдоволь, сам
        Пошел, покрытый шапкой-невидимкой,
        С дубинкою на всякий случай и с яйцом
        В Кощеев замок. Трудновато было
        Карабкаться ему на верх горы;
        Вот, наконец, добрался и до замка
        Кощеева Иван-царевич. Вдруг
        Он слышит, что в саду недалек?
        Играют гусли-самогуды; в сад
        Вошедши, в самом деле он увидел,
        Что гусли на дубу висели и играли
        И что под дубом тем сама Елена
        Прекрасная сидела, погрузившись
        В раздумье. Шапку-невидимку снявши,
        Он тотчас ей явился и рукою
        Знак подал, чтоб она молчала. Ей
        Потом он на ухо шепнул: «Я смерть
        Кощееву принес; ты подожди
        Меня на этом месте; я с ним скоро
        Управлюся и возвращусь; и мы
        Немедленно уедем». Тут Иван —
        Царевич, снова шапку-невидимку
        Надев, хотел идти искать Кощея
        Бессмертного в его волшебном замке,
        Но он и сам пожаловал. Приближась,
        Он стал перед царевною Еленой
        Прекрасною и начал попрекать ей
        Ее печаль и говорить: «Иван —
        Царевич твой к тебе уж не придет;
        Его уж нам не воскресить. Но чем же
        Я не жених тебе, скажи сама,
        Прекрасная моя царевна? Полно ж
        Упрямиться, упрямство не поможет;
        Из рук моих оно тебя не вырвет;
        Уж я…» Дубинке тут шепнул Иван —
        Царевич: «Начинай!» И принялась
        Она трепать Кощею спину. С криком,
        Как бешеный, коверкаться и прыгать
        Он начал, а Иван-царевич, шапки
        Не сняв, стал приговаривать: «Прибавь,
        Прибавь, дубинка; поделом ему,
        Собаке: не воруй чужих невест;
        Не докучай своею волчьей харей
        И глупым сватовством своим прекрасным
        Царевнам; злого сна не наводи
        На царства! Крепче бей его, дубинка!» —
        «Да где ты! Покажись! - кричал Кощей. —
        Кто ты таков?» - «А вот кто!» - отвечал
        Иван-царевич, шапку-невидимку
        Сняв с головы своей, и в то ж мгновенье
        Ударил оземь он яйцо; оно
        Разбилось вдребезги; Кощей бессмертный
        Перекувырнулся и околел.
        Иван-царевич ?з саду с царевной
        Еленою прекрасной вышел, взять
        Не позабывши гусли-самогуды,
        Жар-птицу и коня Золотогрива.
        Когда ж они с крутой горы спустились
        И, севши на коней, в обратный путь
        Поехали, гора, ужасно затрещав,
        Упала с замком, и на месте том
        Явилось озеро, и долго черный
        Над ним клубился дым, распространяясь
        По всей окрестности с великим смрадом.
        Тем временем Иван-царевич, дав
        Коням на волю их везти, как им
        Самим хотелось, весело с прекрасной
        Невестой ехал. Скатерть-самобранка
        Усердно им дорогою служила,
        И был всегда готов им вкусный завтрак,
        Обед и ужин в надлежащий час:
        На мураве душистой утром, в полдень
        Под деревом густовершинным, ночью
        Под шелковым шатром, который был
        Всегда из двух отдельных половин
        Составлен. И за каждой их трапезой
        Играли гусли-самогуды; ночью
        Светила им жар-птица, а дубинка
        Стояла на часах перед шатром;
        Кони же, подружась, гуляли вместе,
        Каталися по бархатному лугу,
        Или траву росистую щипали,
        Иль, голову кладя поочередно
        Друг другу на спину, спокойно спали.
        Так ехали они путем-дорогой
        И наконец приехали в то царство,
        Которым властвовал отец Ивана —
        Царевича, премудрый царь Демьян
        Данилович. И царство все, от самых
        Его границ до царского дворца,
        Объято было сном непробудимым;
        И где они ни проезжали, все
        Там спало; н? поле перед сохой
        Стояли спящие волы; близ них
        С своим бичом, взмахнутым и заснувшим
        На взмахе, пахарь спал; среди большой
        Дороги спал ездок с конем, и пыль,
        Поднявшись, сонная, недвижным клубом
        Стояла; в воздухе был мертвый сон;
        На деревах листы дремали молча;
        И в ветвях сонные молчали птицы;
        В селеньях, в городах все было тихо,
        Как будто в гробе: люди по домам,
        На улицах, гуляя, сидя, стоя,
        И с ними всё: собаки, кошки, куры,
        В конюшнях лошади, в закутах овцы,
        И мухи на стенах, и дым в трубах —
        Все спало. Так в отцовскую столицу
        Иван-царевич напоследок прибыл
        С царевною Еленою прекрасной.
        И, на широкий взъехав царский двор,
        Они на нем лежащие два трупа
        Увидели: то были Клим и Петр
        Царевичи, убитые Кощеем.
        Иван-царевич, мимо караула,
        Стоявшего в параде сонным строем,
        Прошед, по лестнице повел невесту
        В покои царские. Был во дворце,
        По случаю прибытия двух старших
        Царевых сыновей, богатый пир
        В тот самый час, когда убил обоих
        Царевичей и сон на весь народ
        Навел Кощей: весь пир в одно мгновенье
        Тогда заснул, кто как сидел, кто как
        Ходил, кто как плясал; и в этом сне
        Еще их всех нашел Иван-царевич;
        Демьян Данилович спал стоя; подле
        Царя храпел министр его двора
        С открытым ртом, с неконченным во рту
        Докладом; и придворные чины,
        Все вытянувшись, сонные стояли
        Перед царем, уставив на него
        Свои глаза, потухшие от сна,
        С подобострастием на сонных лицах,
        С заснувшею улыбкой на губах.
        Иван-царевич, подошед с царевной
        Еленою прекрасною к царю,
        Сказал: «Играйте, гусли-самогуды»;
        И заиграли гусли-самогуды…
        Вдруг все очнулось, все заговорило,
        Запрыгало и заплясало; словно
        Ни на минуту не был прерван пир.
        А царь Демьян Данилович, увидя,
        Что перед ним с царевною Еленой
        Прекрасною стоит Иван-царевич,
        Его любимый сын, едва совсем
        Не обезумел: он смеялся, плакал,
        Глядел на сына, глаз не отводя,
        И целовал его, и миловал,
        И напоследок так развеселился,
        Что руки в боки и пошел плясать
        С царевною Еленою прекрасной.
        Потом он приказал стрелять из пушек,
        Звонить в колокола и бирючам
        Столице возвестить, что возвратился
        Иван-царевич, что ему полцарства
        Теперь же уступает царь Демьян
        Данилович, что он наименован
        Наследником, что завтра брак его
        С царевною Еленою свершится
        В придворной церкви и что царь Демьян
        Данилович весь свой народ зовет
        На свадьбу к сыну, всех военных, статских,
        Министров, генералов, всех дворян
        Богатых, всех дворян мелкопоместных,
        Купцов, мещан, простых людей и даже
        Всех нищих. И на следующий день
        Невесту с женихом повел Демьян
        Данилович к венцу; когда же их
        Перевенчали, тотчас поздравленье
        Им принесли все знатные чины
        Обоих полов; а народ на площади
        Дворцовой той порой кипел, как море;
        Когда же вышел с молодыми царь
        К нему на золотой балкон, от крика:
        «Да здравствует наш государь Демьян
        Столицы дрогнули и от взлетевших
        На воздух шапок божий день затмился.
        Вот на обед все званные царем
        Сошлися гости - вся его столица;
        В домах осталися одни больные
        Да дети, кошки и собаки. Тут
        Свое проворство скатерть-самобранка
        Явила: вдруг она на целый город
        Раскинулась; сама собою площадь
        Уставилась столами, и столы
        По улицам в два ряда протянулись;
        На всех столах сервиз был золотой,
        И не стекло, хрусталь; а под столами
        Шелковые ковры повсюду были
        Разостланы; и всем гостям служили
        Гейдуки в золотых ливреях. Был
        Обед такой, какого никогда
        Никто не слыхивал: уха, как жидкий
        Янтарь, сверкавшая в больших кастрюлях;
        Огромножирные, длиною в сажень
        Из Волги стерляди на золотых
        Узорных блюдах; кулебяка с сладкой
        Начинкою, с груздями гуси, каша
        С сметаною, блины с икрою свежей
        И крупной, как жемчуг, и пироги
        Подовые, потопленные в масле;
        А для питья шипучий квас в хрустальных
        Кувшинах, мартовское пиво, мед
        Душистый и вино из всех земель:
        Шампанское, венгерское, мадера,
        И ренское, и всякие наливки —
        Короче молвить, скатерть-самобранка
        Так отличилася, что было чудо.
        Но и дубинка не лежала праздно:
        Вся гвардия была за царский стол
        Приглашена, вся даже городская
        Полиция - дубинка молодецки
        За всех одна служила: во дворце
        Держала караул; она ж ходила
        По улицам, чтоб наблюдать везде
        Порядок: кто ей пьяный нападался,
        Того она толкала в спину прямо
        На съезжую; кого ж в пустом где доме
        За кражею она ловила, тот
        Был так отшлепан, что от воровства
        Навеки отрекался и вступал
        В путь добродетели - дубинка, словом,
        Неимоверные во время пира
        Царю, гостям и городу всему
        Услуги оказала. Между тем
        Все во дворце кипело, гости ели
        И пили так, что с их румяных лиц
        Катился пот; тут гусли-самогуды
        Явили все усердие свое:
        При них не нужен был оркестр, и гости
        Уж музыки наслышались такой,
        Какая никогда им и во сне
        Не грезилась. Но вот, когда, наполнив
        Вином заздравный кубок, царь Демьян
        Данилович хотел провозгласить
        Сам многолетье новобрачным, громко
        На площади раздался трубный звук;
        Все изумились, все оторопели;
        Царь с молодыми сам идет к окну,
        И что же их является очам?
        Карета в восемь лошадей (трубач
        С трубою впереди) к крыльцу дворца
        Сквозь улицу толпы народной скачет;
        И та карета золотая; козлы
        С подушкою и бархатным покрыты
        Наметом; назади шесть гейдуков;
        Шесть скороходов по бокам; ливреи
        На них из серого сукна, по швам
        Басоны; на каретных дверцах герб:
        В червленом поле волчий хвост под графской
        Иван-царевич закричал: «Да это
        Мой благодетель Серый Волк!» Его
        Встречать бегом он побежал. И точно,
        Сидел в карете Серый Волк; Иван —
        Царевич, подскочив к карете, дверцы
        Сам отворил, подножку сам откинул
        И гостя высадил; потом он, с ним
        Поцеловавшись, взял его за лапу,
        Ввел во дворец и сам его царю
        Представил. Серый Волк, отдав поклон
        Царю, осанисто на задних лапах
        Всех обошел гостей, мужчин и дам,
        И всем, как следует, по комплименту
        Приятному сказал; он был одет
        Отлично: красная на голове
        Ермолка с кисточкой, под морду лентой
        Подвязанная; шелковый платок
        На шее; куртка с золотым шитьем;
        Перчатки лайковые с бахромою;
        Перепоясанные тонкой шалью
        Из алого атласа шаровары;
        Сафьянные на задних лапах туфли,
        И на хвосте серебряная сетка
        С жемчужной кистью - так был Серый Волк
        Одет. И всех своим он обхожденьем
        Очаровал; не только что простые
        Дворяне маленьких чинов и средних,
        Но и чины придворные, статс-дамы
        И фрейлины все были от него
        Как без ума. И, гостя за столом
        С собою рядом посадив, Демьян
        Данилович с ним кубком в кубок стукнул
        И возгласил здоровье новобрачным,
        И пушечный заздравный грянул залп.
        Пир царский и народный продолжался
        До темной ночи; а когда настала
        Ночная тьма, жар-птицу на балконе
        В ее богатой клетке золотой
        Поставили, и весь дворец, и площадь,
        И улицы, кипевшие народом,
        Яснее дня жар-птица осветила.
        И до утра столица пировала.
        Был ночевать оставлен Серый Волк;
        Когда же на другое утро он,
        Собравшись в путь, прощаться стал с Иваном —
        Царевичем, его Иван-царевич
        Стал уговаривать, чтоб он у них
        Остался на житье, и уверял,
        Что всякую получит почесть он,
        Что во дворце дадут ему квартиру,
        Что будет он по чину в первом классе,
        Что разом все получит ордена,
        И прочее. Подумав, Серый Волк
        В знак своего согласия Ивану —
        Царевичу дал лапу, и Иван —
        Царевич так был тронут тем, что лапу
        Поцеловал. И во дворце стал жить
        Да поживать по-царски Серый Волк.
        Вот наконец, по долгом, мирном, славном
        Владычестве, премудрый царь Демьян
        Данилович скончался, на престол
        Взошел Иван Демьянович; с своей
        Царицей он до самых поздних лет
        Достигнул, и господь благословил
        Их многими детьми; а Серый Волк
        Душою в душу жил с царем Иваном
        Демьяновичем, нянчился с его
        Детьми, сам, как дитя, резвился с ними,
        Меньшим рассказывал нередко сказки,
        А старших выучил читать, писать
        И арифметике, и им давал
        Полезные для сердца наставленья.
        Вот напоследок, царствовав премудро,
        И царь Иван Демьянович скончался;
        За ним последовал и Серый Волк
        В могилу. Но в его нашлись бумагах
        Подробные записки обо всем,
        Что на своем веку в лесу и свете
        Заметил он, и мы из тех записок
        Составили правдивый наш рассказ.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к