Библиотека / Детская Литература / Дюрсо Аглая : " Весь Мир Чулан " - читать онлайн

Сохранить .

        Весь мир - чулан Аглая Дюрсо
        В чулане живут симпатичные существа: рачительный кладоискатель Трезор Кладовкин, великий путешественник Топ Дорожкин, прекрасная Канючка Буфетная и умненький Механюк. Тесный мир чулана для них огромен, полон опасностей, населен драконами, великанами и страшилками, в нем есть священные книги, стеклянные горы, бездонные пропасти и бесценные сокровища. И что за беда, если великан окажется хозяйственной бабушкой, а сокровища — столовыми ложками, кнопками, пуговицами. Для Трезора, Топа, Канючки и Механюка все страхи и опасности — настоящие, как и подвиги, которые они совершают, осваивая этот огромный мир, изобретая его заново…
        Аглая Дюрсо
        Весь мир — чулан
        Предисловие
        Увы, но… даже невооруженным глазом видно, по какую сторону баррикад я нахожусь в затяжном конфликте отцов и детей. И это несмотря на то, что я еще неплохо держусь на ногах, а недавно посетила косметолога с целью радикального омоложения. Думаю, косметолог хотел при помощи ядов и химикалий содрать напластования озабоченности правилами хорошего тона и соответствия общепринятым понятиям. И докопаться до беспечной улыбки. И это ему почти удалось: последний раз я так выглядела, когда после девятого класса ездила в колхоз, а меня там побили девчонки на местной дискотеке, потому что я танцевала с их голубоглазым баскетболистом.
        Увы, но… мои дети не знают, что такое «колхоз» и что такое «дискотека». Зато они, в отличие от меня, знают, что телефон нужен не для того, чтобы звонить, а для того, чтобы играть на нем музыку и выходить в Интернет. И это позволяет им свысока поглядывать за баррикады! Наверное, нам совсем не о чем было бы поговорить, если бы не моя озабоченность завтрашним днем. Из-за нее я не слышу ответов на свои вопросы и могу раз пять подряд спросить: «Ну и как прошел конкурс рисунков, то есть, проста, граффити?» Думаю, когда я совсем окопаюсь по эту сторону баррикад и впаду в маразм, наши разговоры приобретут бесконечно-заинтересованный характер.
        Но не могу же я молчать несколько десятков лет, до того как наступит беспечное время старческого ничегоневедения? Мне же надо заполнить эту паузу взаимообогащающими разговорами и поучительными примерами! В конце концов, я владею вымирающими знаниями, как сделать из двух спичечных коробков и проволоки телефон и как заставить светиться лампочку, воткнутую в апельсин! И еще я владею утраченным искусством изготовления парохода из бумаги!
        И пока меня было не слышно тем, кто воткнул в уши наушники от телефона, я это все записала. И зарисовала для наглядности. Потому что я хотела быть полезной и понятой по ту сторону баррикад.
        А еще я, наверное, хотела создать другой мир для тех, кто благодаря мне попал в этот. И я решила содрать с имеющегося мира напластования общепринятых представлений. И поселила в этом мире существ, которые не знают правил хорошего тона, не знают, что «лошади кушают овес и сено, а Волга впадает в Каспийское море». Ну, короче, не знают того, чего не проверили лично. И смотрят на все незамыленным взглядом. И изобретают все заново: свет и темноту, колесо и корабль. И эти существа, которых я слепила из каких-то ненужных в привычном мире огрызков, из пыли, из наивности и неведения, стали приобретать объем и характеры, потому что изобрели страх, предательство, преданность, любовь, дружбу и даже богов.
        Один безнадежно взрослый человек, окопавшийся в глубоких тылах «отцов», сказал: «Ну ничего себе, эти существа не знают, что такое вилка, но умеют делать рогатку!»
        Ну уж извините: в конце концов, есть вечные ценности!
        А этот человек вдруг говорит: «Это бесполезные ценности».
        Я голову даю на отсечение, что у каждого по нашу сторону баррикад когда-то в карманах хранились каштаны, стеклянные шарики, пульки и пуговицы из перламутра. А теперь по нашу сторону баррикад запросто могут прочитать газету до последней страницы и даже не сделать из нее шапки от солнца! Да что там шапки — элементарного самолетика, чтобы запустить его из окна офиса!
        Полезность и общепринятость — это стратегия стана отцов. И победа этой стратегии сомнительна. А самолетик из газеты — это хотя бы путь к перемирию.
        Я лично больше не хочу отсиживаться за баррикадами. Я пока окопаюсь на нейтральной территории, у меня такая есть — это чулан, в котором я поселила вымирающие искусства и науки и сказочных существ. И пусть этот чулан маленький, но в нем помещается целый мир. Как в навороченном телефоне моих детей.
        Аглая ДЮРСО
        Пролог
        На свете есть самое скучное место — чулан. В этот чулан большие взрослые люди сносят все самое ненужное: старый диван с вылезшей пружиной, весы, табуретки, зонтики, чайники, старую обувь и прочий хлам. То есть сначала это ненужное кажется им совершенно необходимым. Они мечтают о нем, когда у них его нет, рассказывают, как прекрасно заживут, когда у них будет это прекрасное. Находят это в магазине, привозят домой, страшно негодуют, если кто-нибудь сажает на это пятна или царапает. А потом взрослые привыкают к этому необходимому, им становится необходимым что-то другое, а это делается лишним и мешает на каждом шагу. И вот! Когда-то самые лучшие вещи взрослые начинают потихоньку вытеснять. Взрослые называют чулан «последний приют», потому что после чулана взрослым уже ничего не останется, как вынести весь хлам на свалку или сжечь на большом костре, где они сжигают старую листву или траву.
        Так в «последнем приюте» поселился бабушкин буфет. Когда-то он ей очень нравился, но это было до появления первых священных книг, а значит, история не имеет письменных источников о той далекой и несомненно счастливой поре жизни буфета. Но хранится предание, что в те времена буфет был резной, у него были стеклянные дверцы наверху, а ниже — прекрасная столешница, ящики и еще две дверцы, надежные, как ворота. То есть почему «были»? И резьба, и причудливые стеклянные дверцы, и ящички — все осталось! Но бабушке привезли прекрасный шкаф из ИКЕА (об этом свидетельствует письменный документ из службы доставки), и стеклянные дверцы перестали казаться такими уж красивыми…
        Еще в чулане пылятся старые часы с кукушкой. Они вполне себе тикают. А кукушка вполне себе кукует. Но папа сказал, что это не часы, а мещанство какое-то. И еще здесь, в чулане, живет огромный розовый абажур с оборками и подзорами. Но однажды папа узнал слово «пошлость». Папа узнал это слово от мамы, когда та впервые появилась на пороге. Но пострадала почему-то не мама, а абажур. Его сослали в темный чулан, где он от горя опустился, померк и оброс паутиной. Сапоги резиновые дырявые, машинка «Зингер» ножная — ну кому она нужна? Военный бинокль тоже никому не нужен — войны-то нет. Проигрыватель для виниловых пластинок — это прошлый век. А радиоприемник — это вообще! Практически доисторическая вещь. Его бабушка слушала, пока ей не подарили проигрыватель. Теперь радиоприемник сообщает новости банкам с вареньем и бутылкам с наливками, которые поблескивают боками с чуланных полок. Новости вместе с банками слушает спиннинг. Он практически новый, но папа купил его сгоряча — так ни разу не сходил на рыбалку. Теперь они обитают в «последнем приюте». Их заперли на ключ и оставили одних.
        Так считает папа. А он практически никогда не ошибается. Ну, за редким исключением. И это как раз такой случай. Винить его, конечно, нельзя. Потому что он очень большой, а оттуда, с высоты его роста и познаний о мире, мало что видно интересного.
        Если бы папа пригляделся, он обязательно заметил бы Механюка. Потому что Механюк обитает как раз на уровне глаз папы. Но папа бы не поверил своим глазам. Так что хватит о папе. О нем все и так уже написано в священных книгах, которые притаились в ящиках буфета.
        Давайте о Механюке. Никто не знает, почему его так зовут. Может, потому что он всегда в кроличьей шапке. А может, потому что он выдумщик и изобретатель. Механюк живет в часах с кукушкой. А часы с кукушкой стоят на бабушкином буфете. Каждое утро Механюк вылетает на спине кукушки из специальной дверцы и орет:
        - Доброе утро!
        Пока кукушка не нырнет обратно, Механюк разглядывает «весь мир» сверху. «Весь мир» — это и есть «последний приют», только Механюк не знает этого грустного названия. Он, как и все остальные обитатели «всего мира», считает его современным и вечным. И если бы они узнали, что ждет их «весь мир» весной, они бы грохнулись в обморок. Ну некоторые — это точно!
        Например, Канючка Буфетная. Она самая близкая соседка Механюка. Он после завтрака с кукушкой хватается за часовую гирю и спускается на столешницу, пролетает мимо окон Канючки и опять кричит:
        - Какое прекрасное утро!
        Но Канючка не верит. Она живет на буфетной полке за стеклянной резной дверцей. Канючка спит в хрустальной креманке. Канючка услаждает свой слух игрой на бокалах, скользя по их кромкам в бликах радужного света, льющегося сквозь резное стекло.
        Но стоит ей открыть дверцу, как становится страшно! И никакой крик «Прекрасное утро!» не убедит ее в обратном. Ведь если ее переубедить, она перестанет плакать! А этого ей делать никак нельзя: она обожает, когда с ней все носятся, утешают ее и любят. А носиться, утешать и любить Канючку есть кому! Ведь она — единственная Канючка в этом буфете!
        Ниже Канючки, прямо под буфетной столешницей, в выдвижном ящике живет Трезор Кладовкин. Это самое состоятельное существо во «всем мире». Потому что в выдвижном ящике хранятся несметные сокровища, предназначения которых никому не известны, отчего они становятся совершенно бесценными. Там хранится сундук с колючками (бабушка когда-то бросила в ящик коробочку с кнопками и забыла). Там несметное количество статуй — фарфоровая балерина, пластмассовая кошка, мальчик с трубой, старичок с трубкой, пастушок с барашком, собачка, пингвин и Венера Безрукая. Ключи, ситечко, ложки, бусы, медальон (в который Кладовкин вставил портрет Канючки). А также там хранятся три священные книги. Одна — про великана и усмиренного дракона (руководство по пользованию ножной машинкой «Зингер»), а вторая — про крошечных людей, которые виснут на веревках и крутятся на колесах (буклет «Посетите наш парк культуры и отдыха»). И еще есть самая интересная книжка, но прочитать ее никто не может: она написана на волшебном непонятном языке (это папины прописи, оставшиеся с тех времен, когда он еще был не таким безнадежно взрослым).
        Кроме того, у Кладовкина есть собственный транспорт — это пресс-папье, украшенное сверху конем. Пресс-папье — вещь весомая. Оно очень тяжелое, потому что конь — каслинского литья. И чтобы загнать личный транспорт в гараж (а это старая хлебница, примостившаяся на столешнице), Кладовкин прямо выбивается из сил! Кладовкин очень, очень гордится своим добром и хотел бы похвастать им перед Канючкой.
        А еще в «последнем приюте» живет Топ Дорожкин. У него нет ни домика, ни сокровищ. Потому что он — романтик и путешественник, он все время куда-то спешит и что-то открывает. У него, как у всякого путешественника, есть только спальный мешок — старый шерстяной носок. И еще у него есть верный дрессированный друг — бельевая прищепка, которую он водит на поводке. По ночам Прищепка чутко сторожит сон Топа Дорожкина, крепко держа в зубах его спальный мешок.
        Качается Топ Дорожкин в своем спальном мешке над краем буфетной столешницы, только нос наружу торчит и любопытные глазки первооткрывателя посверкивают в темноте.
        - Эх! Какой же огромный и прекрасный мир! — радостно вздыхает Топ.
        Прищепка молча кивает: она не имеет права ответить хозяину, раскроешь пасть — и рухнет он вместе с походным носком в пропасть.
        - Ну конечно, ты права, — продолжает Дорожкин, — прекрасный и немного страшный. И много в нем загадочного и необъяснимого.
        И Дорожкин, и Прищепка прислушиваются.
        Скрипят старые табуретки, гудит прохудившийся пионерский горн, вздыхает ветер в щелях, свистит во сне забитым носом Осень-Плакса, свернувшаяся до поры за веником, шелестит Темнота и шипит злобная Страшилка, притаившаяся под самым куполом «всего мира».
        - Но ведь если бы не было так страшно и загадочно, было бы неинтересно его открывать, правда? — обращается Топ к Прищепке.
        Та согласно виляет хвостиком-пружинкой.
        Глава 1
        Как выманить Канючку Буфетную на конную прогулку
        Утром первым просыпается Механюк в своих часах с кукушкой. Еще бы: часы стучат, кукушка кричит. Механюк пробирается между шестеренками, пружинками и валиками часового механизма, седлает свою верную кукушку и вылетает на ней в окошко.
        - Прекрасный день начинается! — кричит он.
        А кукушка орет что есть мочи:
        - Ку-ку!!!
        - Птички вовсю поют! — кричит Механюк.
        Кукушка подтверждает:
        - Ку-ку!
        Механюк спрыгивает на часовую гирю и спускается на столешницу буфета. Гиря улетает наверх, а Механюк с грохотом приземляется рядом с хлебницей. Из хлебницы, страшно кряхтя и упираясь, Трезор Кладовкин выталкивает своего чугунного коня.
        - Какие новости? — спрашивает Кладовкин у Механюка.
        - Новости ужасные, — сообщает Механюк печальным шепотом (это чтобы, если кто не знает, что они ужасные, не пугался зря).
        Они вместе прислушиваются. Откуда-то сверху разносится сначала шипение, а потом каркающий голос. Голос передает самые жуткие известия:
        - …золотое яичко разбилось… (шипение) и тут волк съел Красную Шапочку… (шипение) а карета превратилась в тыкву.
        Механюк плотнее надвигает на уши шапку, чтобы не знать правды. А Трезор Кладовкин опять принимается толкать коня из гаража: новости новостями, но жить-то надо!
        Конь этот приделан к качалке. Поэтому двигается только вверх-вниз, а вперед — с трудом. Трезор Кладовкин жалуется Механюку:
        - Вроде лошадь благородная, а упрямая, как осел.
        Кладовкин выталкивает коня пастись на столешнице, чтобы он был в хорошей форме. То есть был готов покатать прекрасную Канючку. Потому что об этом Трезор Кладовкин мечтает больше всего на свете.
        - Не осел он, а качалка. Качалки — для девчонок, — критически рассуждает Топ Дорожкин.
        Он сегодня в своем спальном мешке спал на ручке хлебницы, и получается, что его верный друг Прищепка охраняла не только самого Топа, но и девчачьего коня.
        - И покатаю! — упрямо говорит Трезор Кладовкин.
        А конь кивает: вверх-вниз.
        Все втроем (а еще конь и Прищепка) вопросительно смотрят на стеклянную дверцу буфета, за которой живет Канючка.
        - Прекрасное утро! — кричат Трезор, Механюк и Дорожкин, увидев в щелке ее носик. — Самое время для прогулок!
        - Ну уж нетушки! Там страшно! — капризно отвечает прекрасная Канючка.
        Вообще-то в чем-то Канючка права: страшновато жить в таком ужасном, огромном, полном неожиданностей мире. В темном, пыльном поднебесье притаилась страшная (О Страшилка и пугает всех страшным голосом. В дальнем углу сидит Темнота Непроглядная, по ночам везде шорохи и скрипы, а иногда страшный тень-зверь скребется когтями в двери.
        - Это когда от тебя смотришь — страшно, а у нас вокруг все спокойно и весело! Иди к нам! — зовут трусливую Канючку Механюк, Кладовкин и Топ.
        Но Канючка не унимается:
        - Если бы вы от меня посмотрели, то увидели бы, как высоко. А прыгать мне не от вас, а от себя!
        Канючка вся трясется от страха, а потом и рыдать начинает:
        - С-страшно-о!
        Механюк резво вскакивает на гирю, взмывает вверх и кричит:
        - Я тебя на обратной дороге подхвачу, спустимся с ветерком! Я так все время делаю, смотри! — И он со свистом прыгает вниз на другой гире, стремглав пролетая мимо приоткрытой дверцы Канючки.
        - Ой, я тебя не увидела, слишком быстро! — жалобно говорит Канючка.
        Механюк проделывает трюк трижды, от постоянного дерганья гири кукушка кричит как сумасшедшая. На третий раз Канючка наконец замечает проносящегося Механюка и заливается слезами пуще прежнего:
        - Ой, как быстро! Мне будет страшно!
        Каждый из друзей придумывает, как бы сделать не страшно. Кладовкин спускается к себе в ящик, жадно перебирает сокровища и возвращается пыльный, но довольный. Выкатывает металлическое яйцо с дырочками (когда-то дедушка разливал чай через ситечко, а когда стали покупать чай в пакетиках, ситечко перекочевало в ящик буфета и вместе с буфетом — в чулан).
        - Вот! Возьми на время! — любовно поглаживая сияющее яйцо, говорит Кладовкин. — Или, если хочешь… навсегда!!!
        Эх, зря Кладовкин сказал это дурацкое последнее слово! У него руки затряслись и голос осип. Уж не ангина ли начинается? От горя.
        - Ты спрячешься в яйцо, а Механюк тебя подхватит вместе с ним. В нем ты не увидишь, как высоко и страшно. Потому что в нем вообще ничего не видно! — сипит Кладовкин.
        Пыхтя, все трое с трудом подбрасывают ситечко, Канючка приоткрывает дверь, ситечко падает к ее ногам. Она с сомнением разглядывает железяку, потом ее лицо расплывается в улыбке:
        - Краси-и-иво! Мне пойдет!
        Никто из трех стоящих внизу друзей и глазом не успел моргнуть, а Канючка — шлеп — раскрыла штуковину посередине! Прыг — запрыгнула внутрь! Шмяк — захлопнула за собой створку, как летчик-ас кабину истребителя!!!
        - Ой! — раздался ее восхищенный писк из яйца. — А вокруг меня — звезды, звезды, звезды!
        Чему же еще вокруг нее быть, если сквозь дырочки льется к ней в яйцо свет?
        Но друзьям не до восторгов. Они видят, как яйцо опасно закачалось на краю полки, вот-вот рухнет вниз. Да еще цепочка от ситечка свесилась, так и притягивает ситечко, в котором начинка — Канючка, к самому краю!
        - Ну, сейчас точно упадет!
        Кладовкин вскочил на спину своему коню-качалке, чтобы лучше рассмотреть, что там происходит. Стоит, качается. Но ему не страшно. Ему хуже всех. Он не только за Канючку переживает. Ему жалко прекрасное яйцо. Упадет. Помнется. Поцарапается.
        - Не зря сегодня в новостях говорили про разбитое золотое яичко! — горестно шепчет он.
        Не зря. На самом краю яичко с дырочками и с Канючкой. Но тут решительный Топ Дорожкин лихо заскакивает на поникшие от горя плечи Кладовкина, поднимает над своей смекалистой головой верного друга Прищепку. Та в последний момент по дверце зубами — клац! Дверцу захлопнула, прижала ею ситечко, которое совсем уже валилось вон с полки. Только цепочка наружу свисает.
        - И что теперь делать? — переглядываются друзья.
        Откроешь дверцу — яичко вывалится и разобьется вместе с Канючкой. Не откроешь — до конца дней просидит Канючка в яйце на полке — ведь самой ей не выбраться!
        - И чего вы ждете? Что происходит? — капризничает в яйце Канючка — не видит, что она на краю гибели, и сердится на нерасторопных друзей.
        - Ты посиди пока, приготовься к полету, — тянет время Механюк.
        - Да! На звезды пока полюбуйся! — хрипит Кладовкин, у которого на шее сидит Топ Дорожкин.
        - Что будем делать-то? — шепчет Дорожкин. — У Прищепки мертвая хватка, но у меня сил нет руки вверх долго держать.
        А у Кладовкина нет больше сил держать равновесие на своем коне. Вся надежда на Механюка. Механюк смотрит вокруг: что же делать?! Сломанный вентилятор, банки с вареньем, вазочка для цветов — все не то! И вдруг его взгляд натыкается на спиннинг, приваленный к буфету. Ура! Выход найден!!!
        Прищепке все труднее придерживать дверцу, она косит глазом-гвоздиком на своего бесстрашного хозяина. Кладовкин балансирует из последних сил: сейчас шаткая пирамида рухнет, и тогда — прощай, Канючка, прощай, прекрасное блестящее яйцо с дырочками!!!
        Быстрее, Механюк! Механюк в четвертый раз хватается за гирю. В четвертый раз из окошка выскакивает уставшая и удивленная кукушка, а Механюк, не обращая внимания на ее истошные ку-ку, взмывает на крышу буфета, дотягивается до верхушки спиннинга, хватает леску с крючком, повисает на гире и, пролетая мимо дверцы Ка- нючки в несчетный раз, успевает накинуть крючок на цепочку. Сам он с грохотом обрушивается на своих друзей.
        Шаткая пирамида рассыпалась.
        - Ой! — стонет рухнувший Дорожкин.
        - Ох! — шепчет Кладовкин, потирая одной рукой шишку на лбу, а другой — онемевшие плечи.
        - Ну?! — кричит Механюк, с надеждой поглядывая наверх.
        Дверца распахивается, яйцо с Канючкой соскальзывает с полки и… повисает на крючке!
        - Уф! — радуются друзья.
        - Ой! Звезды танцуют! — восторженно вопит из качающегося в воздухе яйца Канючка.
        - Всё для тебя, — хитрят друзья, вставая, отряхиваясь и на цыпочках пробираясь к спиннингу.
        - Только почему кукушка поет, раз ночь вокруг и звезды?! — начинает подозревать неладное Канючка.
        - Это специальная кукушка, ночная. Чтобы тем, кто не успел заснуть, было не страшно, — на ходу придумывает объяснение Механюк.
        Кладовкин с уважением смотрит на смышленого друга.
        Теперь главное — дотянуться до катушки. Топ Дорожкин стоит на краю столешницы и держит Прищепку. Прищепка вцепилась в штаны Кладовкину, а Кладовкин хватает за руки Механюка и забрасывает его на катушку.
        Механюк потирает руки:
        - Та-ак! Надо разобраться…
        Дай ему волю — он на целый день зависнет на катушке, довольно посвистывая и ковыряясь в хитроумных зубчиках и колесиках.
        - Некогда! — слышит он торопливый и нетерпеливый шепот друзей.
        Механюк послушно кивает и начинает с натугой вращать катушку.
        Яйцо на крючке медленно ползет вверх.
        - Не туда! Не туда! — отчаянно вертят головами друзья.
        - Ой, почему вверх? Там еще страшнее! — начинает канючить Канючка.
        - Это чтобы ты звезды поближе рассмотрела, — утешает ее Механюк. А сам вертит катушку в другую сторону.
        Яйцо ползет к столешнице.
        - Дзынннь! — говорит блестящее сокровище, по дороге задевая голову каслинского коня.
        - Гуммм! — гулко отвечает одно кладовкинское сокровище другому.
        Кладовкин сжимается от внезапной душевной боли: неужели сейчас его сокровища помнутся и поцарапаются, потеряют свою ценность?!
        - Ой, — пищит из яйца Канючка, — вы полегче там звезды качайте! А то я помнусь и поцарапаюсь!
        - Да! — с воодушевлением поддерживает Канючку Трезор Кладовкин. — Не бревна все-таки таскаете!
        Механюк последний раз поворачивает катушку.
        - Конечная остановка, — возвещает он.
        - Просьба освободить сокровища, — подхватывает Кладовкин.
        Друзья открывают яйцо и выпускают Канючку. Ничего не подозревающая трусиха хлопает в ладоши:
        - Ой, как мне ночь понравилась! Давайте теперь нравить мне день!
        - Ну-у-у, — тянет Механюк, — можно новости послушать, вдруг что-то познавательное?
        Дорожкин наступает ему на ногу.
        - Какая польза от страшных известий? Всякое желание познавать пропадает! — шипит он другу. — Э-э-э… Канючка, давай я тебя свешу в спальнике с буфета и ты будешь рассматривать пропасть? — предлагает путешественник капризной подружке.
        - Та-ак, — тянет Канючка голоском, не предвещающим ничего хорошего, — у вас, оказывается, тут пропасти вокруг, ногой некуда ступить?!
        - Что ты, что ты, — пытается исправить ситуацию несчастный первооткрыватель, — пропасть у нас одна, маленькая…
        - И делиться мы ею не собираемся, — пытается помочь другу Кладовкин.
        - Ах, вам даже пропасти для меня жалко?! — кривит губки Канючка.
        - Сам все испортил, сам все и исправляй, — шепчет Кладовкину Топ Дорожкин.
        Надувшийся от гордости Кладовкин галантно раскланивается и подсаживает Канючку на коня.
        Канючка распрямляет спину, конь-качалка под нею говорит на иностранном языке:
        - Скрип-скрип, — и аккуратно качает наездницу вверх-вниз.
        Кладовкин как законный владелец коня и устроитель развлечения пытается разделить радость с Канючкой: карабкается на качалку с другой стороны.
        - Ой страшно, страшно! — опять вопит неугомонная Канючка. — Ты раскачиваешь! Лучше я одна!
        Кладовкин покорно слезает с коня. Он не видит, что Канючка свернулась клубочком и под мерные укачивания мурлычет себе колыбельную. Когда Кладовкин, Механюк и Дорожкин заглядывают на спину коня, Канючка уже мирно спит со счастливой и совершенно бесстрашной улыбкой.
        Друзья переглядываются, разводят руками, перекладывают Канючку в яйцо, аккуратно поднимают на крючке до ее «этажа».
        Канючка так и не узнала, что перебираться сверху вниз на самом деле страшно. Все страхи достались ее друзьям, а они — ничего, выдержат. Они не какие-нибудь канючки.
        Глава 2
        Топ Дорожкин отправляется открывать новый мир и попадает в жуткий плен
        Теперь по утрам Механюк вместе с кукушкой кричит всем «Доброе утро!», спускается на столешницу на гире, Трезор Кладовкин выталкивает из гаража своего коня, Топ Дорожкин вылезает из своего спального мешка и все они втроем спускают Канючку в комфортабельном лифте: в металлическом ситечке, прицепленном на крючок спиннинга.
        Спускаться в лифте Канючка любит и хлопает в ладоши. Иногда друзьям приходится по несколько раз поднимать и опускать Канючку, и они за утро устают так, что хоть опять спать ложись. Когда Канючка все-таки вылезает из яйца, Кладовкин покорно подгоняет ей своего верного коня-качалку каслинского литья. Канючка с удовольствием качается и уже не засыпает на коне. А зря. Потому что, когда она не спрятана за своей стеклянной резной дверцей, когда она не спрятана в прекрасном блестящем яйце и когда она не спит, она… страшно боится мира вокруг!
        Что друзья только не придумывали! Они пели для нее и танцевали танец про лебедей, они заставляли орать кукушку, раскачивая гирю, они научили Прищепку «служить», приносить тапочки Канючке и даже лаять до пяти! Все напрасно. Стоит только Канючке посмотреть вокруг и увидеть огромный мир за краем столешницы, она тут же начинает реветь!
        На крыше буфета, рядом с часовым домиком, Механюк нашел старый шелковый абажур. То есть Механюк, хоть и умный, не знает, что такое абажур. Потому что он не учится в школе — откуда ему знать, что такое электрический свет, который бегает по проводам и живет в стеклянной лампочке под потолком?
        Друзья долго с недоумением рассматривали розовый огромный абажур, ломая голову, что же это такое. И наконец смекнули: да это же шатер для Канючки!
        Теперь, только Канючка усядется на коня, посмотрит вокруг и соберется плакать, друзья — хлоп! — скидывают на нее сверху абажур. Накрывают Канючку вместе с ее страхом и конем каслинского литья!
        Канючка, конечно, сначала пугается — «Ой!», — но потом успокаивается: она надежно отгорожена от страшного мира прекрасной палаткой, сквозь которую льется совсем не страшный, а наоборот, очень добрый розовый свет!
        Канючка начинает неистово качаться на коне внутри своего шатра, а трое друзей стоят снаружи и грустят: не для того они мучились и спускали Канючку с ее верхней полки из-за стеклянной резной дверцы, чтобы ее не видеть и с ней не играть!
        - Я пойду и открою новый мир для Канючки! — заявляет путешественник Топ Дорожкин. — Я найду для нее нестрашный мир, в котором мы ее будем хотя бы иногда видеть!
        Трезор Кладовкин и Механюк говорят:
        - Мы с тобой!
        Во-первых, им скучно сидеть снаружи розового шатра. А во-вторых… они не хотят, чтобы Топ Дорожкин единолично открыл новый мир! Они хотят, чтобы Канючка им тоже была благодарна, а не только Топу хлопала в ладоши.

***
        Топ Дорожкин отправляется в путешествие, как настоящий путешественник: со спальником и верной Прищепкой. А Механюк и Кладовкин идут просто так. Потому что они не умеют открывать новые миры.
        Путь сложный и опасный, они прыгают с родной буфетной столешницы зажмурившись — упс! — на табуретку. Табуретка трехногая, качается. Всем на ней не удержаться. По раструбу старого пионерского горна они, как по пожарному столбу, спускаются еще ниже и попадают… на скользкий каток! Падают — встают, падают… Это хрустальная плоская ваза для фруктов с трещинками и… одиноким апельсином. Этот апельсин — совершенно незнакомый зверь! И вдобавок — опасный. Оттого, что друзья качают и толкают фруктовую вазу, апельсин начинает гоняться за друзьями по кромке. Еще немного — и они погибнут, подмятые огромным оранжевым шаром!
        - Бегите, пока не поздно! — кричит Механюк. — Я задержу его!
        И он решительно поворачивается к апельсину попой, апельсин врезается, тормозит, а Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин уже спаслись: соскочили с проклятого катка.
        Механюк успокоился, апельсин успокоился, Механюк разглядел апельсин, и у него родилась идея! Он лихо взбирается на столешницу, отцепляет крючок спиннинга от лифта Канючки, сам цепляется за него штанами и прыгает вниз, на каток фруктовой вазы. Леска разматывается полностью и повисает, не дотянувшись до апельсина. Механюк вертится на крючке, но схватить апельсин не может. Тогда он опять соскакивает на противный каток, скользит, падает, убегает от разбушевавшегося апельсина, тормозит сам и тормозит апельсин, с трудом поднимает громадный оранжевый шар и цепляет его на крючок!
        Ой! Страшный апельсин начинает плеваться ядовитым соком! У Механюка щиплет глаза, но он не сдается! По леске вскарабкивается на столешницу, подтягивает на катушке апельсин — ура!!!
        - Канючка! — кричит он радостно. — Я принес тебе солнце! Теперь тебе никогда не будет страшно!
        - Давай скорее его сюда! — хлопает в ладоши Канючка.
        А вот с этим — проблемы. На самой вершине розового абажура есть дырочка — видно, специально для солнца. Но в одиночку закатить солнце на самую верхушку абажура Механюк не смог. Ну соскальзывает шар с покатого бока абажура, и всё! Да еще и Механюка по дороге укатывает. Чуть в гербарий не превратил!
        Увы, одному понравиться Канючке Механюку не удастся. Придется ждать друзей и пытаться понравиться с ними заодно.
        А друзья тем временем спускаются все ниже и ниже. Им все страшнее и страшнее. Они добрались до ящика, в котором так много огромных, страшных железок. Ящик узкий и глубокий, как колодец, ходить страшно: того и гляди провалишься. Ищи потом свищи.
        - Это Луна, — авторитетно говорит Топ Дорожкин. — Видишь: безжизненные скалы. Такие только на Луне бывают!
        Как не поверить Топу Дорожкину? Ведь он путешественник, про скалы всё знает. Он только про мир людей ничего не знает. И про то, что дедушка раньше сам любил мастерить полки и чинить табуретки. И поэтому завел себе ящик с инструментами. В нем и заблудились сейчас Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин.
        - А как можно выкарабкаться из скал? — спрашивает Кладовкин.
        - Никак. По горам можно: идешь вверх или вниз. А скалы скользкие и безжизненные. От них можно только сбежать, — говорит Топ и собирается выпрыгнуть из ящика. Но тут Трезор Кладовкин оступается и проваливается между молотком и паяльником на самое дно лунного скального пейзажа!
        - Ой! — кричит испуганный Топ.
        - Ой! — кричит Трезор в восторге.
        Там, у подножия скал, лежит много мелких интересных вещей. А все мелкое и блестящее Трезор считает сокровищами — их можно унести! Он жадно по очереди хватается за блестящие обойные гвоздики, кусок канифоли, прекрасный и драгоценный, как необработанный алмаз, пытается размотать моток медной проволоки… Тут его взгляд натыкается на странный предмет. Он подходит, трет предмет рукавом, и предмет начинает сиять латунным боком. Это масляная лампа. А в таких живут джинны! И эти джинны исполняют желания!!! Вот о чем вспомнил сметливый Трезор Кладовкин в недрах ящика для инструментов, на краю погибели!
        - Топ, дорогой друг! Ты иди! Не задерживайся, нельзя медлить с открытием нового мира, а то Канючка начнет плакать! — кричит наверх хитроумный Кладовкин, любовно поглаживая свое сокровище.
        - А как же ты, мой дорогой друг, Трезор Кладовкин? — в отчаянии кричит в щель между молотком и паяльником Топ.
        - Ничего, я как-нибудь выберусь!
        Сам-то он надеется вызвать джинна, пожелать оказаться рядом с Канючкой и выполнить любое ее желание.
        Топ вздыхает и отправляется дальше. А Трезор начинает пыжиться и вытаскивать себя и сокровище со дна лунной ловушки. На всякий случай он набивает карманы блестящими обойными гвоздиками — какое-никакое, а сокровище!
        Конечно, Трезор не такой смышленый, как Механюк, но когда заходит речь о добыче сокровищ, он становится просто гением. Он ставит вертикально молоток и подпирает его паяльником, потом разматывает моток проволоки, чтобы закинуть ее на молоток, но вдруг решение находится само: потревоженная молотком конструкция инструментов сдвигается, сверху начинают сыпаться отвертки и кусачки, и в конце концов на молоток из верхнего слоя падает странная такая подкова. Кладовкину, конечно, неизвестно, что эта подкова — магнит! А магнит манит к себе все металлическое. В этом необразованному и жадному Трезору Кладовкину приходится убедиться на собственном опыте. Трезор в последний момент только успевает схватить свою драгоценную масляную лампу — и его (с железяками, сокровищами, распиханными по карманам, пуговицами и пряжкой ремня) — блямс! — со всей силы притягивает к магниту! Он отбивается от магнита одной рукой (во второй — лампа, выпустить ее нельзя). Все бесполезно: магнит крепко держит Трезора с лампой на весу! Причем за карманы. Увы, придется Трезору оставить выкуп странной подкове — магниту. Он потихоньку
освобождает карманы от гвоздиков, и чудовище хватает их с жадностью, до которой самому Кладовкину далеко. Зато Трезор с лампой теперь на поверхности! Он, пыхтя, залезает на кособокую табуретку, потом — на скользкий каток. И кричит:
        - Механю-ук!
        Механюк страшно обрадовался! Сейчас ему помогут завоевать сердце Канючки — закатить ей солнце!
        Он выглядывает из-за края столешницы и видит Трезора на катке. Ну, спасти его оттуда — проще простого. Механюк разматывает леску и поднимает Трезора с его новым сокровищем.
        Они прыгают вокруг лампы, трут ее сначала рукавами, потом кроличьей шапкой Механюка, потом стучат по ней каблуками, а потом орут в отверстие:
        - Джинн! Выходи! Поговорить надо!
        Не откликается. Видно, обленился совсем, спрятался в уголок, притаился, чтобы не выполнять желания.
        Друзья отвинчивают крышку — нет джинна! Зато есть масло. Ведь лампа-то масляная. Друзья пробуют. Это невкусно. Но раз его назначение неизвестно, масло тоже становится бесценным сокровищем, вместе с бесполезной блестящей лампой без джинна.
        - Если джинна нет, а лампа есть, то от нее все равно какая-то польза, — чешет макушку Механюк. — Лампа — значит, должна светить! Давай ее Канючке запихаем в шатер вместо солнца?
        Трезор Кладовкин с радостью соглашается: теперь Канючку будет греть не солнце Механюка, а его лампа! Значит, Канючка будет радоваться и хлопать в ладоши ему, Трезору Кладовкину.
        Друзья приподнимают край абажура и быстренько задвигают лампу внутрь: СЮРПРИЗ!!!
        - Ой! — испуганно кричит Канючка. — Что за грязная холодная железяка?! Я боюсь!!!
        Друзья ошеломлены таким провалом.
        - Эх, лампа же должна гореть! Как я сразу не сообразил?! — осеняет Механюка.
        Друзья врываются под абажур и начинают обшаривать лампу: где же выключатель? Нет выключателя!
        - Эта лампа должна гореть от огня! — опять осеняет Механюка.
        - Но у нас нет огня, — шепчет ему на ухо Трезор Кладовкин — тихо, чтобы не обидеть.
        - Огонь добывается трением! — выпаливает образованный Механюк.
        - Мы ее сколько терли? Ни джинна, ни огня, — опять печально шепчет на ухо другу Кладовкин.
        - Тогда мы добудем его из твоих сокровищ! Тащи очки!
        Кладовкин надувается: «Как, опять мое тратить?! Сколько я уже сокровищ израсходовал, а вам все мало! Не дам!»
        - Трезор! Механюк! Почему железка никак не превратится в солнце? — возмущается Канючка, потерявшая терпение. Кроме того, ей страшно не нравится, что они шепчутся. Канючке кажется, что они обсуждают, какая она трусиха. От этой мысли ей становится грустно и обидно, губы у нее начинают опасно дрожать, носик — краснеть, глазки — нехорошо блестеть…
        - Сейчас, сейчас, дорогая Канючечка! Одну секундочку, Кладовкин все уладит, — говорит смекалистый Механюк и кивает Кладовкину.
        Кладовкин моментально исчез и тут же появился. В руках у него были круглые очки в костяной оправе, а в глазах — укоризна. Очки он показал Канючке (она пожала плечами: зачем, мол, эти здоровые кругляшки?), а глаза показал Механюку.
        - Вот! Только быстро пользуйся, мне эти кругляшки надо обратно унести. По ним другие сокровища скучать будут.
        - Нет. Этого мало, — задумчиво покачал головой Механюк.
        - Что?! Да это самое большое сокровище!
        - Бумага нужна! — И Механюк выжидательно посмотрел на запасливого Кладовкина.
        - Не дам! — отрезал Кладовкин.
        - Хочу солнце! — заканючила Канючка.
        - Сейчас-сейчас, только не плачь! А то Кладовкин твоих слез не выносит, — опять запел свою песенку Механюк.
        Кладовкин убежал с лицом, искаженным страданием, а вернулся с малю-у-усеньким клочком из священной книги, написанной рукой папы, когда тот еще не повзрослел безнадежно.
        - Только руками осторожней, я это заберу и на место приклею, — предупредил Трезор Механюка.
        Механюк только хмыкнул. Он повертел очки, поймал в них луч и направил этот луч на клочок священной рукописи. Кладовкин затаился и внимательно следил, чтобы Механюк не испортил драгоценную бумажку и драгоценные очки.
        Канючка тоже затихла и внимательно наблюдала за очками, бумажкой, Механюком и Кладовкиным. И вдруг на краешке бумажки заплясал маленький огонек. Бумажка уменьшалась на глазах. Кладовкин аж застонал от горя. Зато огонек рос. Канючка аж захлопала в ладоши от восторга. А Механюк победно схватил бумажку с пляшущим огоньком, подскочил к лампе и бросил бумажку в масло. Лампа засияла! Она была оранжевой, как апельсин! И еще она была теплой! Гораздо теплее апельсина Механюка. Кладовкину было чем гордиться, и он гордился изо всех сил!
        Тепло от лампы заполнило абажур с Канючкой, Меха- нюком, Кладовкиным и конем-качалкой. Тепла было так много, что оно не умещалось под абажуром и даже поднимало абажур, то там, то сям отрывало его от столешницы.
        Снаружи наступал вечер, а внутри было светло и весело. Можно было не разбегаться по своим домам, не прятаться от ночи за закрытыми дверками, а прямо здесь сидеть и ждать, когда Топ Дорожкин откроет для них новый мир, в котором вообще никогда не бывает темно, холодно и страшно!
        Стоп! А где же он?! Где бесстрашный открыватель новых горизонтов Топ Дорожкин?..

***
        Топ Дорожкин, естественно, в это время открывал новые горизонты. Только уже не бесстрашно. Стемнело, но он двигался и двигался вперед, потому что понимал: до милого дома, до буфета, до столешницы уже так далеко, что быстрее, наверное, добраться до нового мира, открыть его и с чистой совестью вернуться. Что-то в глубине души подсказывало Топу, что в местах, куда он забрался, вряд ли отыщется мир, в котором захочется остаться навсегда.
        Действительно: в темноте внизу страшно поблескивали гигантские лопасти лопат, опасно скалили зубы садовые грабли, в которых Топ Дорожкин мог бы заблудиться, как в лесу. Но к счастью, его крепко придерживала зубами за ремень верный друг Прищепка.
        Среди опасных ржавых железных гигантов Топ Дорожкин вдруг рассмотрел колодец.
        - Это жерло потухшего вулкана, — авторитетно сказал он своему единственному на этот момент другу — Прищепке.
        Прищепка ничего не сказала: ведь у нее был занят рот!
        - Надо исследовать это жерло! Знаешь, на дне потухших вулканов иногда бывают прекрасные миры, — опять обратился Топ к своему другу с набитым штанами ртом.
        О! Если бы у Прищепки не был занят рот, она бы крикнула Топу: «Нет, дорогой хозяин! Только не это! Не лезь в жерло! Оно темное и страшное, Канючке все равно не понравится этот мир!!!»
        Прищепка разжала зубы, чтобы крикнуть это… И как же напрасно! Ведь говорить она все равно не умела, а своего верного друга и хозяина выпустила! Топ не ожидал и не успел растопырить руки, поэтому проскользнул в темный колодец,
        А несчастная одинокая Прищепка заметалась по краю колодца, жалобно скуля.
        Никакого прекрасного мира внутри жерла не было. По-тому что никакое это было не жерло, а папин сапог, который папа купил вместе со спиннингом, чтобы ходить на рыбалку, да так ни разу им и не воспользовался.
        Топ Дорожкин летел-летел-летел вниз, и не было видно конца этому колодцу. Вообще ничего не было видно. А потом он свалился на дно. На ощупь он понял, что на дне начинается тоннель — такой же черный.
        - Этот тоннель ведет к свету, — прошептал Топ Дорожкин не очень уверенно. — Потому что куда еще вести тоннелям из темноты?
        Этот тоннель вел из темноты в темноту и заканчивался комком бумаги, который когда-то давно положили в сапог в магазине. Топ уперся лбом в мятую кучу бумаги, развернулся и кинулся прочь — в колодец. Наверху на фоне позднего вечера маячила Прищепка.
        - Мы возвращаемся! — крикнул ей Топ.
        Но на этот раз он обманул своего верного друга. Стенки были резиновые и гладкие, Топ только скользил по ним своими крошечными ручками и ножками, но даже не оторвался от дна.
        Испуганная и расстроенная Прищепка собралась прыгать на помощь Топу, но он закричал:
        - Нет! Тогда мы не выберемся вместе!
        Прищепка завыла от горя и безысходности. А Топ крикнул ей:
        - Беги скорее к Механюку, беги к Кладовкину — они что-нибудь придумают! Только Канючке — ни слова. А то она заплачет.
        Так приказал Топ Прищепке. Она, громыхая и цепляясь зубами, понеслась наверх, а Топ Дорожкин, великий и бесстрашный исследователь новых миров, остался в непроглядной скользкой темноте нового мира, который вовсе не надо было открывать. Никого не было рядом с Топом, никто его не видел. И поэтому он тихо всхлипнул, потом еще раз, а потом зарыдал. Да так, что ему позавидовала бы Канючка.

***
        Кукушка уже задремала в часах. А трое друзей: Канючка, Механюк и Кладовкин — задремали под своим светящимся и подпрыгивающим от тепла абажуром. Так уже было поздно, когда в розовый шатер ворвалась Прищепка. Она металась внутри абажура и отбрасывала на его розовые стенки такие тревожные тени, что друзья сразу поняли: дело плохо.
        - С Дорожкиным беда! — одновременно воскликнули Кладовкин и Механюк.
        - Не видать мне нового открытого мира! — зарыдала в голос Канючка.
        - Он сгинул внизу, во мраке! — запричитал Кладовкин.
        - Мы его спасем! — решительно заявил Механюк. Он знал, о чем говорит, ведь он уже вытащил из бездны оранжевое солнце и Кладовкина с сокровищем.
        Механюк прицепил к поясу крючок с леской, взял на поводок Прищепку и закричал:
        - Прищепка, след!
        А Кладовкин ничего не взял. Потому что за сегодняшний день он уже и так разбазарил много сокровищ. Он просто побежал за Механюком.
        Они бесстрашно спрыгнули со столешницы на колченогую табуретку, табуретка накренилась, и они без проблем скатились в помятый пионерский горн, вылетели из него на стеклянный каток пустующей теперь вазы для фруктов…
        Стоп! Механюк резко остановился. Это леска от спиннинга размоталась на всю длину, и крючок вместе с Механюком и Прищепкой закачался над катком. Механюк занервничал.
        - Я знаю, что делать! — вскричал Кладовкин (как нам известно, он сильно умнел, когда чувствовал приближение сокровищ).
        Кладовкин снял ремень с пряжкой и спрыгнул в ящик с лунными скалами. Пряжка намертво прицепилась к магниту. Кладовкин одной рукой держался за ремень, а второй шарил в темноте ящика: ЕСТЬ! Он выхватил моток проволоки и вскарабкался к Механюку.
        Проволоку привязали к крючку и лихо съехали по ней вниз, в темноту и страшный блеск гигантских лопат, закачались над зубами граблей… Эх! Чуть-чуть не хватает!!!
        Спасители болтаются в темноте над страшной пропастью колодца, но дотянуться до друга, в глубину, не могут! Только слышат его жалобный голос.
        - Потерпи, дорогой друг и бесстрашный исследователь новых горизонтов, мы тебя спасем! — кричат они ему, чтобы ободрить.
        Только как спасти Топа Дорожкина?!
        - Вспоминай, что было в лунных скалах, — приказывает другу Кладовкину друг Механюк, — я знаю, у тебя на сокровища фотографическая память.
        - Там… Там была жадная подкова, но она притягивает только железное… — напрягается Кладовкин. — Там еще была тяжелая длинная загогулина…
        - О! Нам длинная загогулина позарез нужна, тащи ее сюда!
        - Но она не только длинная. Она еще и тяжелая. Я не донесу, — заныл Кладовкин.
        - А ты представь, что это сокровище, — посоветовал Механюк.
        Кладовкин облегченно кивнул и опять взобрался по проволоке в ящик с лунными скалами. Он уперся, зажмурился, представил, что тяжелая загогулина — сокровище, выдернул ее из ящика, как спортсмен-тяжелоатлет, и метнул вниз с воплем:
        - Лови, Топ, выкарабкивайся по ней!
        - Ага! — подхватил Механюк, провожая взглядом пролетающую вниз со свистом железяку. — Выкарабкивайся. А мы тебя здесь подхватим!
        Железяка (а это был, между прочим, молоток) ухнула в черный колодец с таким грохотом, что Кладовкин и Механюк вжали головы в плечи.
        - А-а-а! — раздалось из колодца. — Кладовкин! Какой же ты идиот! Я же тебе сказал: по скалам не карабкаются! Они скользкие!!! Кроме того, эта скала очень тяжелая. Она запросто могла меня расплющить!
        Кладовкин уже совсем хотел было обидеться — его назвали идиотом, а он столько сил потратил, чтобы представить на месте тяжелой мерзкой железяки сокровище. Но его прервал озаренный Механюк:
        - Стоп! Тяжелое могло его расплющить, значит, легкое может его вытянуть… Нашел!
        - Нашел?! — закричал ободренный Топ из темноты папиного сапога. — Раз нашел — кидай скорее!
        Но Топу опять пришлось ждать — в полной темноте и в одиночестве.
        А его спасители стремглав кинулись в родные места — к свету, теплу. К абажуру.
        Они остановились, и Механюк, указывая на абажур, прошептал:
        - Смотри, Кладовкин, он легкий и от тепла подпрыгивает. А нам надо, чтобы он полетел!
        - Что, еще бумажку тащить? — с совершенно несвойственной ему готовностью откликнулся Кладовкин. — Будем больше тепла делать?
        - Ага, но только лампа сразу все тепло дает. Будем утеплять по-другому.
        Он снял с себя кроличью шапку, вскарабкался на абажур и напялил шапку абажуру на макушку — туда, где была специальная дырочка для солнца. Абажур постоял немного в шапке — видимо, согрелся — и стал потихонечку взлетать!
        - Видел? — спросил зачарованный Механюк.
        - Ага, — ответил зачарованный Кладовкин.
        Механюк сорвал с абажура шапку, чтобы они вместе не улетели вверх, покатил абажур к краю и столкнул вниз.
        Кладовкин схватил горящую лампу — он никому бы все равно не доверил свое сокровище.
        Абажур еще три раза пришлось кидать вниз: с табуретки, с катка и с ящика со скалами. У скал друзья надели на абажур шапку, сели на нижний обруч (Кладовкин, естественно, не выпустил лампу), Механюк взял в руки один конец проволоки, а второй опустил в бездну, где хныкал первооткрыватель.
        - Привязывайся быстрее, а то придется тащить тебя вместе с бездной!
        - Нет, бездны не надо! Зачем нам бездна? — испуганно запричитал Топ Дорожкин, поспешно обмотался проволокой и стал-ждать.
        Абажур тоже чего-то ждал. Может, привыкал к обстановке. А потом потихоньку стал подниматься вместе с друзьями, горящей лампой и спасенным Топом Дорожкиным. Они с высоты заглянули в бездну сапога, посмотрели на зубья граблей, пролетели над скалами, миновали каток, помятый горн, табуретку — теперь все это казалось нестрашным: ведь они летели под таким добрым розовым и теплым абажуром. И он отгораживал их от всех страхов и уносил от них все выше и выше…
        ОЙ!!! Куда?! Они уже долетели до родной столешницы! Зачем выше?! Там тоже бездна, тоже страшно и темно!
        Механюк схватился за цепочку от своей родной часовой гирьки, чтобы затормозить. Из часов, стоящих на буфете, выскочила кукушка и спросонья сбила хозяйскую шапку с абажура.
        - Ку-ку, — буркнула она недовольно и скрылась за своей дверцей в часах.
        А друзья от радости завопили. Лишнее тепло вырвалось из абажура, он плавно опустился на столешницу, накрыв всех друзей, включая проспавшую все Канючку.
        Канючка проснулась и сказала:
        - Ну вот! Наконец-то ты вернулся, Топ, мы тебя заждались! И знаешь что? Выкинь-ка ты этот свой новый мир ну, тот, который ты открыл и принес. Зачем он нам? Посмотри, какой у нас мир прекрасный. — Она обвела взглядом купол только что приземлившегося абажура, зевнула, а потом снова задремала с радостной улыбкой.
        Топ Дорожкин послушно кивнул.
        А потом трое друзей, Прищепка и конь-качалка еще долго любовались пусть маленьким, но таким своим миром, который согревал все другие, неоткрытые, миры теплым домашним светом абажура.
        Глава 3
        Великий поход Трезора Кладовкина на Страшилку Ужасную
        Утро, которое наступило в чулане, было таким же, как всегда. То есть прекрасным. Уже проснулась чуланная птица — кукушка в часах — и запела свое радостное «ку-ку». Своим ранним «ку-ку» кукушка разбудила Механюка, тот бодро вскочил и спустился на гире на столешницу. Там его поджидал верный друг Кладовкин. Ему тоже приходилось вставать спозаранку — надо было внимательно осмотреть и пересчитать сокровища: все ли пережили ночь? Не убежал ли из гаража-хлебницы строптивый конь? Не исчезли ли священные книги — источник мудрости и благосостояния Кладовкина? Нет, ничего не исчезло.
        Удовлетворенный Кладовкин привалился спиной к масляной лампе.
        - Эй, Механюк, пора зажигать свет, начинать солнечное утро!
        - Давайте Канючку позовем смотреть на рассвет, — предложил Топ Дорожкин, вылезая из своего спального носка.
        А его верный друг Прищепка стала радостно вилять хвостиком, посматривая на закрытую стеклянную дверцу, за которой жила в буфете капризная Канючка. Одну Прищепку радовало, что Канючка была такой капризной. Что-бы ее хоть немного отвлечь от хныканья, Прищепка с удовольствием лаяла до пяти, приносила Канючке тапочки и бусины и вообще считала капризы Канючки самой веселой игрой на свете.
        - Щелк-щелк! — приветливо пролаяла Прищепка.
        - Канючка, знаешь, какой сейчас рассвет будет! — закричал Механюк.
        - Будем веселиться! — поддакнул ему Топ Дорожкин.
        А Кладовкин просто почесал затылок. Что зря голос тратить, если Канючкина стеклянная дверца не открывается?
        - Веселиться? Ну-ну… — донесся из-за закрытой дверцы голосок Канючки. И друзьям даже показалось, что голосок этот немного злорадный.
        - А что, нельзя веселиться? У тебя настроение плохое? — забеспокоились друзья.
        Только Прищепка опять сказала «щелк-щелк», потому что она считала, что любое настроение можно исправить, если пару-тройку раз принести тапочки и весело сосчитать до пяти.
        - А какое, интересно, может быть настроение, если все так плохо? — язвительно спросила Канючка из-за своей стеклянной дверцы.
        Друзья огляделись: конь качался, абажур-палатка был нежного цвета утренней зари, а лампа так и хотела засиять теплым светом.
        - Может, мы чего-то не заметили? — неуверенно спросили друзья Канючку. — Чего-то такого, что видно только тебе из-за твоей стеклянной дверцы наверху?
        - Ну почему, почему только я должна за всех беспокоиться? — возмущенно сказала друзьям стеклянная дверца.
        - Может, потому что ты трусли… м-м-м… беспокойная? — поинтересовался Топ Дорожкин. Топ Дорожкин был путешественником и первооткрывателем, поэтому страх ему был неведом.
        - Нет! — возмутилась Канючкина тень за стеклом. — Это не я трусливая, а вы. Потому что вы не хотите смотреть правде в глаза.
        - Ну, если эта правда может вот так с утра испортить настроение, то, может, действительно ей лучше в глаза не смотреть, а смотреть в какую-то приятную сторону? — задумчиво спросил Механюк.
        - Даже если я глаза ладошками закрою, я от этой правды не спрячусь, — сказала Канючка и зарыдала: — Слышите, как все плохо?!
        И правда, откуда-то из пыльной темноты под самыми деревянными небесами «всего мира», в котором жили маленькие друзья, разносились шипение и звуки. И звуки эти были совсем-совсем неприятными.
        - Ш-ш-ш… а зачем тебе такие зубы, бабушка? — спрашивал хриплый голос наверху. И сам себе отвечал: — Чтобы съесть тебя! Ш-ш-ш…
        И это было еще не самое страшное. Иногда голос сообщал, что лиса съела Колобка. Иногда — о том, как Машенька заблудилась и попала в плен к медведям. А иногда он рассказывал про девочку, которая ходила в неудобных стеклянных туфлях, а потом, когда часы пробили полночь, карета, в которой ехала эта девочка, превратилась в тыкву.
        Друзья старались не думать о том, как страдала девочка в стеклянной обуви внутри тыквы. Они вообще старались не прислушиваться к зловещим новостям из мрачного, покрытого паутиной поднебесья.
        - Мне страшно! — прошептала Канючка.
        - Кто бы сомневался, — пробурчал Топ Дорожкин.
        - Хочешь, я дам тебе свою шапку? — предложил Механюк. — В ней вообще ничего не слышно.
        - Но ведь это не спасет Колобка? И не вырвет петушка из лап лисицы? И не выручит Красную Шапочку?! — причитала Канючка.
        Механюк внимательно рассмотрел свою шапку, тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой. Друзья печально затихли. И в наступившей тишине голос поведал, что золотое яичко покатилось и разбилось.
        Надо сказать, эта новость страшно огорчила не только Канючку, но и Кладовкина, который был неравнодушен к сокровищам, даже когда этим сокровищам ничего не угрожало.
        - С этим надо что-то делать! — взволнованно закричал он.
        - Успокойся хоть ты, Кладовкин, — одернул его разумный Механюк. — Мы ничего не можем сделать. Потому что у нас ничего не разбилось. Потому что у нас нет никакого золотого яичка!
        - Но я переживаю не только за себя! — воскликнул Кладовкин.
        Это была чистая правда. Он немало переживал из-за не принадлежащих ему сокровищ. Потому что он хотел, чтобы они ему принадлежали. А для этого все имеющиеся в мире сокровища должны быть в целости и сохранности.
        - Какой ты заботливый, Кладовкин, — умилилась Канючка, — ты из-за меня переживаешь! Беги же скорее, уйми эту Страшилку, пусть она замолчит.
        Страшилка, притаившаяся в самом поднебесье, судя по хриплому жуткому голосу, выглядела ужасно. А судя по громкости и неутомимости этого голоса, она была огромной. И обычно друзья старались не прислушиваться к ее страшным новостям. Потому что если все время прислушиваться и бояться того, что может случиться, некогда будет радоваться тому, что пока ничего не случилось. Но теперь — из-за пугливости Канючки и жадности Кладовкина — отступать было некуда.
        - Может, все-таки возьмешь мою шапку? — неуверенно сказал Канючке Механюк, который очень-очень дорожил своими друзьями и опасался за их судьбу. В отличие от Канючки.
        - Нет! Раз обещал — пусть идет и спасет меня! И победит Страшилку Ужасную! — заявила непреклонная Канючка. И даже высунула свой остренький носик из-за дверцы — собираются ли друзья в военный поход?
        - Значит, так, — деловито кивнул Топ Дорожкин. — Подняться туда пешком невозможно: там, высоко над часами Механюка, подступы к поднебесью. Там висят неприступные карнизы, а на них — сплошь стеклянные горы. Они высокие и скользкие.
        Топу Дорожкину как первооткрывателю и путешественнику довелось исходить почти весь «весь мир». О неприступности стеклянных гор он знал еще с тех пор, когда эти горы только-только появились. Их принес ВЕЛИКАН и водрузил на краю мира.
        - Надо искать обходные пути, — авторитетно добавил Топ Дорожкин. Подходить к горам во второй раз он совсем не хотел: горы посверкивали своими гладкими боками, а в глубине гор что-то подозрительно бурлило и чавкало.
        - Но я не умею искать обходные пути, — растерялся Кладовкин. — Я умею искать только сокровища!
        - Да, — опять авторитетно сказал Топ Дорожкин. — Это задача для специалистов.
        И Топ Дорожкин немного раздулся от гордости.
        А Кладовкин с облегчением выдохнул.
        - Но обходные пути — это долго! — запричитала Канючка, которая внимательно прислушивалась к разговору специалистов по борьбе со Страшилками. — А я хочу побыстрее перестать бояться!
        - Значит, надо напрямик попасть к Страшилке Ужасной! — выпалил Механюк.
        - Как? — изумился Топ Дорожкин. Он привык по старинке — пешком, с рюкзаком, спальным носком и Прищепкой — ходить по «всему миру».
        - Наверное, надо посильнее подпрыгнуть? — неуверенно предположил Кладовкин.
        - Умница! Молодец! — закричал Механюк и на радостях расцеловал Кладовкина в обе щеки.
        - Эх, пойду тренироваться, — сказал Топ. Он не умел так высоко прыгать, а позволить запрыгнуть в неизведанные края кому-то другому великий первооткрыватель просто не мог.
        - Что мне с вами делать, с такими бестолковыми?! — в сердцах сказал Механюк. — Никто не сможет прыгнуть так высоко: ни великий путешественник, ни великий кладоискатель!
        Слово «великий», да еще повторенное два раза, немного примирило Дорожкина и Кладовкина со словом «бестолковые».
        - Что, сам будешь прыгать? — с надеждой спросила Канючка из-за дверцы.
        - Несмотря на свой ум, я тоже не умею так прыгать, — вздохнул Механюк. — Но я знаю, где раздобыть прыгалку, чтобы долететь до Страшилки.
        Прыгалку Механюк видел, когда добывал оранжевый шар. Прыгалка раскачивалась под трехногой табуреткой, на которой располагался каток с апельсином. И теперь у него был план: вместе с друзьями вытащить прыгалку и с ее помощью добраться до Страшилки!
        Механюк, хоть и был самым умным в чуланном мире, не догадывался, что увиденная им «прыгалка» — это старые медные весы, которые стояли под табуреткой на старом чемодане.
        Как ни старались друзья, но втащить тяжеленную прыгалку на кривую, качающуюся табуретку они никак не могли. Им не помогла даже леска с крючком, им не помогла даже Прищепка, хотя она изо всех сил цеплялась за одну из тарелок прыгалки.
        Отдуваясь и стирая со лба пот и пыль, великий путешественник, великий кладоискатель и великий ум «всего мира» смогли лишь чуть-чуть выдвинуть прыгалку из-под табуретки.
        - Ничего не получится? — расстроенно спросила сверху Канючка.
        - Думаю, и этого достаточно, — посмотрев на прыгалку, а потом вверх, туда, где притаилась Страшилка, сказал Механюк.
        - Чур, прыгаю я! — выкрикнул Дорожкин.
        - Ладно. Но по моей команде, — согласился Механюк. План Механюка был такой: он отцепит от часовой цепочки, по которой он спускался на столешницу буфета, тяжелую медную шишку. Прищепка прицепится к цепочке и схватит зубами штаны Топа. Топ встанет на тарелку прыгалки, а Трезор Кладовкин прыгнет на другую тарелку.
        - Топ Дорожкин взлетит прямо до небес! — захлопала в ладоши Канючка.
        Топ выпятил грудь.
        - А точнее, до Страшилки Ужасной, — заметил Кладовкин.
        Топ немного сник.
        - Но по цепочке, прицепленной к Топу, мы доберемся до него и поможем победить Страшилку! — обрадовал пригорюнившегося Топа Механюк. — Наш козырь — это внезапность!
        - Я хочу все это видеть! — заявила Канючка и наконец-то приоткрыла стеклянную дверцу.
        Механюк взлетел на гире к себе в часовой домик, взяв под мышку верного друга Топа Дорожкина — Прищепку. Там, наверху, он отцепил гирю-шишку, приладил цепочку к хвостику Прищепки и под радостное «ку-ку» часовой кукушки осторожно спустил Прищепку на столешницу — к друзьям Топу и Кладовкину.
        Топ Дорожкин сказал Прищепке «фас», та вильнула хвостиком с цепочкой и надежно вцепилась в штаны своему хозяину.
        Кладовкин взялся за цепочку и аккуратно спустил великого путешественника и его Прищепку на тарелку прыгалки.
        - Как ты мужественно выглядишь! — опять захлопала в ладоши Канючка.
        А у Кладовкина вдруг сжалось сердце.
        - Ты, это, знаешь что? Возьми-ка с собой оружие на всякий случай! — крикнул он Топу Дорожки ну и кинул вниз свой клинок — блестящий гвоздик, который он спрятал от прожорливого пожирателя металла.
        - Спасибо! — растроганно крикнул в ответ Дорожкин, а Прищепка признательно загремела цепочкой на хвостике.
        - Кладовкин! — закричал сверху, от своего домика, Механюк. — Прыгай!!!
        И Кладовкин прыгнул!
        - Дзыннь!!! — зазвенел он о тарелку.
        - Ульк! — засвистел пулей проносящийся мимо великий путешественник.
        - Ж-жур, ж-жур, ж-жур! — застрекотала цепочка от часов, разматываясь и уносясь вслед за Топом Дорожкиным в непроглядную темноту.
        А Канючка только успевала вертеть головой, пытаясь уследить за молниеносным штурмом Страшилки. И молчала.
        - Бряк! Дзынь!!! Шмяк! Ой! — донеслось из темноты поднебесья.
        А потом:
        - Ш-игур-ш-шур!
        И «щелк-щелк» Прищепки, в котором явно угадывалось отчаяние.
        После этого к Канючке вернулся дар речи и она тоже сказала «ой!».
        Вслед за ней сказал «ой» испуганный Кладовкин, а вслед за Кладовкиным — оглушенный Механюк.
        - Ой-ёй-ёй! — опять раздалось из поднебесья.
        Но вовсе не со стороны Страшилки. А гораздо ниже.
        - Горе мне, горе! — причитал великий путешественник Топ Дорожкин, потирая ушибленные места.
        - Ты где, Дорожкин? — крикнула Канючка.
        - Я в непроходимом месте! — отозвался, оглядевшись, Топ Дорожкин.
        - А Страшилку видишь? — спросила дрожащим голосом Канючка.
        - Нет. Я до нее не добрался. Но это место таит в себе не меньше опасностей, — сказал Топ, присмотревшись к темным закуткам окраины «всего мира», куда его закинули судьба и добрый друг Трезор Кладовкин.
        Топ Дорожкин, да еще и с тяжеленной цепью, да еще и с верной Прищепкой на штанах, не добрался одним махом до Страшилки. Он смог долететь только до яруса со стеклянными горами. И в этих горах по-прежнему что-то бурлило и пузырилось.
        Это пузырился напиток, который умел готовить дедушка из яблок и черноплодной рябины. Напиток нравился не только дедушке. Он нравился и другим любителям яблок. Сейчас эти любители тысячами, нет, миллионами сидели вокруг стеклянных гор и пристально наблюдали за каждым движением Топа.
        - Как ты думаешь, Прищепка, они нас съедят? — шепотом спросил он своего верного друга.
        Но ответа не услышал. Он посмотрел себе за спину: Прищепки не было! А значит, не было и цепочки от часов, которая связывала его с дорогими друзьями!
        - Эге-гей! — кинулся Топ к краю яруса, к самому подножию стеклянных гор. — Я в беде! Я отрезан от мира! Я у стеклянных гор!
        - Щелк-щелк! — донесся до него отчаянный голос Прищепки.
        Прищепка чувствовала себя страшно несчастной. И страшно у виноватой. Хоть она изо всех сил держалась зубами за штаны своего дорогого хозяина, но тяжелая цепь висела у нее на хвосте. И чем ближе они подлетали к месту назначения, тем тяжелее становилась цепь. А когда дорогой хозяин шмякнулся о подножие стеклянной горы, цепь натянулась и изо всех сил дернула Прищепку за хвост. И хоть Прищепка была крепко привязана к Топу Дорожкину (а точнее, к его штанам), цепочка, видно, была еще сильнее привязана к своему часовому домику и дорогой кукушке. Она потянула Прищепку обратно и не успокоилась, пока не притащила ее к часовому домику. Прищепка врезалась в шапку Механюка и свалила его с ног.
        - Ой-ёй-ёй! — выл оглушенный Механюк.
        Ой-ёй-ёй! — кричал из поднебесья окруженный прожорливыми любителями яблок Топ Дорожкин.
        - Ой-ёй-ёй! — рыдала Канючка, прижимая к груди кулачки: теперь никто не мог защитить ее от Страшилки. Механюк был наверху, у часового домика, Топ Дорожкин сгинул во тьме у стеклянных гор, а Кладовкин метался по столешнице внизу и причитал:
        - Надо что-то делать!
        - Кладовочкин, ну так сделай что-нибудь! — захныкала перепуганная Канючка, свесившись со своей полки.
        - А что? — обескураженно спросил Трезор.
        - Ну ты же сам сказал: надо что-то делать! Вот и делай!
        - Действительно! — согласился Трезор и огляделся. — Все же ясно: надо спасти Топа и победить Страшилку!
        Кладовкину стало гораздо спокойнее — ведь у него был план!
        Он осторожно спустился на тарелку, с которой только что улетел его дорогой друг Топ Дорожкин. А потом крикнул наверх:
        - Механюк, прыгай!
        - Ой-ёй-ёй, у меня голова раскалывается! — прокричал Механюк, выглядывая с крыши буфета.
        - Пока будешь лететь, все пройдет от свежего воздуха! — утешил его Кладовкин.
        - Послушай, Кладовкин, ты даже не сможешь понять, где ты, если вдруг прилетишь непонятно куда!
        - Я прилечу к Страшилке! Потому что у меня нет этой твоей дурацкой цепи и я улечу дальше! — возразил ему Кладовкин. И крикнул: — Прыгай!
        Механюк прыгнул с огромной высоты. На Кладовкине не было цепочки от часов. Поэтому он взлетел вверх с такой силой и скоростью, что у него заложило уши! Вокруг него все мелькало и свистело! Но даже сквозь свист он расслышал устрашающее предостережение Страшилки: «Несет его лиса за дальние леса, за высокие горы». Сердце Трезора сжалось: он подумал, что это Страшилка про него рассказывает. Но потом его сердце наполнилось мужеством: он решил, что Страшилка это рассказывает про Топа Дорожкина! Значит, прочь сомнения! Надо спасать друга!!!
        Но голос Страшилки остался далеко внизу, а Кладовкин все летел и летел со свистом, пока — бум-с-с! — не врезался в крышу мира.
        Если бы у Кладовкина было столько ученых мозгов, сколько их было у Механюка, он бы точно закричал «ой- ёй-ёй!» и упал бы оглушенным.
        Но у Кладовкина не было таких мозгов, у него были только решительность кладоискателя и мужественное сердце друга.
        Он всего-то и успел сказать:
        - Ну ничего себе! — И начал падать.
        Ему захотелось закрыть глаза от страха. И он бы так и сделал, если бы вдруг не заметил кучу спасительных серых веревок. Трезор быстро протянул руку — хоп! — одна нить из спутанной сетки была у него в кулаке! Кладовкин перестал со свистом падать, он стал медленно болтаться на веревке, пока та не начала разматываться и истончаться.
        Кладовкин уже примерился к другой веревке. Но тут он увидел хозяина веревок: тот с удивлением и недовольством поднялся на всех своих восьми лапах и буравил Кладовкина совсем недружелюбным взглядом крохотных глазок.
        - Извините за беспокойство, — успел пролепетать Кладовкин и тут же исчез из виду, потому что его спасительная ниточка вытянулась изо всех сил и… оборвалась!
        Летит Кладовкин вниз и слышит загробное:
        - Ш-ш-ш… и остались от него рожки да ножки… ш-ш-ш.
        - Ну уж нет! — воскликнул Кладовкин, вытянул руки и ухватился в последний момент за Страшилку. — Так вот ты какая, Страшилка! — прошептал он, боязливо вглядываясь в темноту над вытянутыми руками.
        Страшилка выглядела совсем не страшно. Она выглядела странно. Она выглядела ни на что не похоже. По крайней мере, ни на что из того, что повидал на своем веку кладоискатель Трезор Кладовкин. У Страшилки не было ни рук, ни ног. У нее еще чего-то не было, но Кладовкин никак не мог решить, чего именно: то ли головы, то ли туловища. Страшилка оказалась квадратной, вместо лица у нее была сетка, а за этой сеткой угадывалась дырка рта. И этот спрятанный рот вдруг заканючил не хуже Канючки:
        - Ш-ш-ш… отпусти меня, старче.
        Ну, Кладовкин от изумления и разжал руки.
        - Бряк! — брякнулся он на что-то твердое. И сказал с облегчением:
        - Ну вот и долетел!
        - Кладовкин, это ты у меня на потолке? — раздалось снизу.
        - Дорожкин, это ты у меня под полом? — обрадовался Кладовкин. — Сейчас я тебя спасу!
        - Да прочь! Прочь! — вдруг завопил Топ Дорожкин. Кладовкин аж онемел от изумления. Он молча свесил голову с карниза, куда его забросила судьба. И увидел Топа Дорожкина на другом карнизе, куда его забросил он, Трезор Кладовкин.
        - Это ты мне? — спросил он друга.
        - Нет. Стервятникам, — прошептал Дорожкин. — Их тут миллион. Выжидают, когда я обессилю, чтобы съесть меня.
        Кладовкин сочувственно кивнул и пониже свесился со своего карниза: вокруг Дорожкина действительно роились любители забродивших яблок. Они явно выжидали, что великий первооткрыватель быстренько превратится в яблоко, а потом быстренько скиснет.
        - Это не стервятники. Это фруктовые мушки, — сообщил Кладовкин. — Они только скисшее едят. Так что выше голову, Дорожкин. Не кисни!
        - Спаси меня, Кладовкин, — прошептал Дорожкин умоляюще. — А потом мы вместе победим Страшилку.
        Почти до самого карниза Кладовкина дотягивалась вершина бурлящей стеклянной горы. Гора блестела своими гладкими боками полированного стекла и выглядела совсем неприступно.
        Тогда Кладовкин посмотрел вверх. Высоко над ним, в темноте, на стене висела Страшилка. Темная пустота тоже выглядела достаточно неприступно. Страшилка ныла не хуже первооткрывателя:
        - Не ешь меня, лисичка-сестричка… ш-ш-ш… не ешь меня, братец волк… не ешь меня, мишка косолапый.
        Кладовкин вздохнул и сделал выбор.
        - Топ, я сначала победю Страшилку. Потому что стеклянной горы я боюсь больше, — виновато сообщил он другу.
        - А как же мы со стервятниками?! — заныл Топ Дорожкин.
        - С фруктовыми мушками, — автоматически поправил друга Трезор. — Ты не должен им дать понять, что ты скис, понял?
        - Понял, — кивнул первооткрыватель и встал во весь рост. — А ну, ко мне!!!
        - Я же сказал: сначала к Страшилке! — отрезал Кладовкин.
        - Да это я не тебе, это мушкам, — извиняясь, прошептал Топ. И громко прибавил: — К ноге!
        - Щелк-щелк! — раздалось внизу.
        Это верная Прищепка расслышала команду своего хозяина. Увы, добраться до него у нее не было никакой возможности.
        - Топ! Трезор! — долетел до них далекий голос Механюка. — Вы в порядке?!
        - Не знаем! — неуверенно крикнули вниз Дорожкин и Кладовкин.
        - Топ! Трезор! — раздался снизу родной плачущий голосок Канючки. — Как я хочу вас видеть!
        - Ну так выйди из-за дверцы и посмотри вверх! — посоветовал Дорожкин.
        - Не открывай окошко, не слушай лисичку… ш-ш-ш…
        предостерегающе зашипела Страшилка из мрачного поднебесья.
        - Боюсь! — задрожал Канючкин голосок.
        - Да замолчи ты, наконец! — закричал на Страшилку Кладовкин и в сердцах кинул вверх башмак.
        Башмак попал в какой-то отросток на Страшилкином головотеле, и Страшилка ка-ак завопит:
        - В черном-черном городе! По черной-черной улице! Едет!!!
        - А-а-а! — донесся снизу голос окончательно перепуганной Канючки.
        Больше медлить было нельзя, и Кладовкин решительно подошел к стене, ведущей к Страшилке. Увы. Стена была гладкой, на ней не было ни сучка, ни гвоздика, ни веревочки, ни даже занозы.
        - Вот бы сюда ступеньки, — мечтательно произнес Кладовкин. И вдруг встрепенулся: — Стоп! Если ступенек нет, то их надо сделать! — Он опять подскочил к краю карниза и завопил: — Механю-у-ук!
        - Кладовкин, дорогой друг! Я не смогу до тебя добраться: Канючка наотрез оказалась выпрыгивать из-за дверцы на тарелочку прыгалки и подбрасывать меня! — отчаянно закричал в ответ Механюк.
        Бедный Механюк просто с ног сбился: он ловил мечущуюся по столешнице Прищепку и пытался запихать вопящую Канючку в спасительное яйцо с дырочками. Механюк надеялся, что в яйце, из которого не видно и не слышно всех ужасов мира, Канючка успокоится и заснет.
        - Топ, — обратился Кладовкин к своему другу на нижнем карнизе, — заткни, пожалуйста, уши.
        Топ с готовностью кивнул. Потому что голос Страшилки сильно отвлекал его от мушек и он боялся потерять бдительность.
        - Механюк! — крикнул Кладовкин. — Заткни, пожалуйста, уши Канючке!
        - Да я давно пытаюсь! — пожаловался Механюк.
        - Слушай, Механюк, — продолжал Кладовкин, — иди в мою сокровищницу, найди там картонный сундук и подкинь его сюда.
        Механюк кивнул.
        - Ты меня слышишь? — спросил Кладовкин.
        - Слышу, — сказал опомнившийся от удивления Механюк. — Ты на самом деле попросил меня войти в твой дом?
        - Да! — донеслось до него сверху. — Только картонный сундук, понял?! Больше ничего не трогай!
        Механюк подозрительно затих.
        - И даже не смотри ни на что другое! — добавил сверху Кладовкин. А потом сел на карниз, обхватил голову руками и застонал тихонько, чтобы никто его не расслышал: — Нет, ну какой же я дурак! Надо было все пересчитать перед походом!
        Механюк в сердцах махнул рукой на орущую Канючку в яйце, а потом махнул рукой на Прищепку, не желавшую слушаться команд, когда ее хозяин был в беде. Механюк устремился к жилищу Кладовкина. Он с трепетом отодвинул ящик, в котором жил на своих сокровищах Трезор, спрыгнул вниз, огляделся, присвистнул и в изумлении сел:
        - Ничего себе!
        - Не садись на пенек, не ешь пирожок! — предостерегающе завопила Страшилка.
        - Спасибо, — с благодарностью прошептал Кладовкин, сам не свой от мысли, что кое-кто сейчас сидит в его сокровищнице и пялится на его ценности.
        Механюк вздрогнул и поставил ладошки около глаз И чтобы не видеть чего-то ценного, что могло бы ему понравиться.
        - Ой! Что это там блестит такое хорошенькое?! — услышал он у себя за спиной.
        Ну конечно же это была Канючка! Она побоялась оставаться одна в яйце на пустынной столешнице и кинулась вслед за Механюком в дом Кладовкина.
        - Даже не думай! — строго сказал Механюк. — Кладовкину это не понравится!
        - Но ведь Кладовкин далеко! — беспечно сказала Канючка. И жестоко добавила: — А вдруг его сожрет Страшилка? Что ж, тогда всем этим чудесным штучкам здесь пропасть?!
        - Как тебе не стыдно, Канючка?! — укоризненно закричал Механюк. — Если его сожрет Страшилка, то и нам конец! И тебе никакие блестящие штучки не пригодятся!
        - Ой-ёй-ёй! — запричитала Канючка.
        - Так что давай искать картонный сундучок!
        - Да ты сидишь на нем, Механюк! — Канючка указала пальчиком на «пенек» и начала вытягивать его из-под Механюка. — Ну, чего ты расселся? Давай скорее, а то Страшилка съест нас, если мы не накормим ее сундучком!
        Откуда только силы взялись у крохотной Канючки! Она уже вытаскивала заветный сундучок Кладовкина из ящика, угрожающе попискивая и шикая на острые углы сокровищ, о которые спотыкалась по дороге.
        - Что ты такой медленный?! — Злобное красное личико Канючки обернулось к Механюку.
        - Лучше бы я был у Страшилки, а Кладовкин здесь, — пробурчал Механюк и выбрался из ящика.
        - Куда теперь? — спросила Канючка, забывшая про свои утренние страхи.
        - Теперь к прыгалке, а потом к Кладовкину. Сама ему отнесешь?
        Канючка остановилась. Губки у нее задрожали.
        - Если меня съест Страшилка, то кого же защищают сейчас Топ Дорожкин и Кладовкин?!
        Механюк вздохнул. Погладил Канючку по голове и сказал:
        - Они защищают тебя! — Он кинул сундучок на тарелку прыгалки, крикнул вверх: — Лови! — И прыгнул на соседнюю тарелку.
        - Вжик! — Сундучок Кладовкина унесся к своему владельцу.
        Интересно, чем решил задобрить Страшилку Трезор Кладовкин?
        Трезор поймал сундучок. А как же иначе? Когда дело доходило до сокровищ, в смекалке и ловкости ему не было равных.
        - Так-так, — сказал он, открывая картонную коробку.
        Конечно, Кладовкин и не думал делиться со Страшилкой своими драгоценностями. Просто он был уверен, что сокровища могут помочь в любой, даже самой безвыходной ситуации.
        - Надо было все-таки их пересчитать, — добавил он, разглядывая содержимое сундучка.
        Если бы Кладовкин был человеком, он бы знал, что его драгоценный сундучок — это всего-навсего картонная коробочка. А колючки внутри — такие кругленькие и такие блестящие — обыкновенные кнопки. Но в мире, в котором жил Кладовкин с друзьями, не было места обыкновенному! Там все было чудесным и очень- очень полезным.
        - Посмотрим, на что вы способны, блестященькие вы мои! — Кладовкин с любовью оглядел сокровища. Он осторожно достал одно из них и воткнул остреньким зубчиком в стену. Получилась кругленькая ступенька! Потом Трезор взял второе сокровище, забрался на первую ступеньку, воткнул второе сокровище и сделал вторую ступеньку! Потом опять спустился. Взял третье сокровище, поднялся на две ступеньки и сделал третью…
        Он спускался восемнадцать раз и поднимался восемнадцать раз, пока не сделал целых девятнадцать ступенек!
        Голос Страшилки раздавался уже совсем рядом.
        - Куда ты идешь, Красная Шапочка? — коварно поинтересовалась она.
        - Никакая я не Красная Шапочка! — буркнул Кладовкин. — И я тебя не боюсь!
        - Отпусти меня, старче! — попросила Страшилка.
        - Это ты меня боишься! — торжествующе воскликнул Кладовкин. — Хоть я никакой и не старче.
        С последней, девятнадцатой ступеньки, воткнутой в стену, Кладовкин дотянулся до Страшилки. А Страшилка была гладкая. Такая гладкая, что у нее тело плавно переходило в голову. За что было ухватиться Кладовкину? Он в тем- ноте нащупал какой-то отросток. А рядом — еще один. Попытался подтянуться на отростках, но они закрутились у него под руками. — Вжик-вжик-вжик-вжик!!!
        Это Кладовкин покатился вниз, сшибая по дороге блестящие ступеньки. — Буме! — сказал он наконец, приземлившись на карниз.
        Вокруг валялись блестящие ступеньки с зубчиками — все девятнадцать. А в руках Кладовкин держал два колпачка-отростка.
        - Она меня спихнула! — с горечью воскликнул он и прислушался.
        Сверху доносилась прекрасная музыка! Страшилка пела! Она запела в тот момент, когда отростки завертелись под руками Кладовкина. И пела всю его дорогу до карниза. Только ему было в то время не до песен.
        Снизу раздались аплодисменты. В ладоши хлопала Канючка, в ладоши хлопал Механюк, в ладоши хлопал Топ Дорожкин, распугивая фруктовых мушек.
        Невидимый Кладовкин поклонился в темноте поднебесья, а потом смущенно закашлялся. И сам начал хлопать: такую прекрасную песню пела Страшилка.
        - Кладовкин одержал победу! — вопила из буфета Канючка. — Он расколдовал Страшилку и превратил ее в Певунью!
        - Ура Кладовкину! — вопил Механюк.
        - Щелк-щелк! — лаяла Прищепка. Она напоминала Кладовкину, что на его месте победителя должен был быть ее хозяин, первооткрыватель Дорожкин, если бы не попал по вине Кладовкина в беду!
        - Не волнуйся, Прищепка! — крикнул Кладовкин вниз.
        Он взвалил на спину картонку со всеми блестящими круглыми и зубастыми сокровищами и подошел к краю карниза. Напоследок он обернулся, посмотрел на Страшилку и сказал:
        - Спасибо!
        Колпачки-отростки он засунул в карманы.
        Потом Кладовкин свесил ноги, нащупал скользкий бок стеклянной горы, оттолкнулся, закрыл глаза и… оказался рядом с Топом!
        - Как я рад тебя видеть! Теперь нам будет не страшно жить вдвоем! — завопил Топ Дорожкин.
        - Жить?! Здесь?! Вдвоем?!! Да мы сойдем с ума от скуки! — завопил Кладовкин.
        - А вот и нет! — радостно закричал Топ. — Я научил мушек командам, и у нас будет мушиный цирк! — А потом он погрустнел и добавил: — Тем более у нас нет выбора. Нам все равно отсюда не спуститься, говорю тебе как специалист-путешественник!
        Кладовкин открыл картонный сундучок:
        - Говорю тебе как владелец сокровищ: мы отсюда выберемся. Нет таких мест на свете, откуда бы не выбрался владелец несметных сокровищ! Пакуй свой цирк!
        Кладовкин рассовывал по карманам колючки, а Топ Дорожкин ловил и заталкивал в картонный сундучок суетящихся мушек.
        - Подержи меня за ноги, — попросил Кладовкин. Он свесился с карниза, воткнул первую ступеньку и сел на нее.
        - А теперь я тебя буду держать, чтобы ты сделал ступеньку! — крикнул он Топу.
        Топ аккуратно поставил на колени Кладовкину картонный сундучок с их общими сокровищами, закрепил башмаки в карманах Кладовкина, свесился, воткнул ступеньку и сел на нее.
        - Твоя очередь, — махнул он рукой Кладовкину. Кладовкин аккуратно поставил на колени Топу сундучок, зацепился ногами за Топа, свесился и воткнул третью ступеньку.
        Так, по очереди повисая над бездной, друзья сделали тридцать шесть ступенек. Больше в сундучке ничего не было, если не считать тысячи мушек — артисток цирка Дорожкина.
        Но больше ничего и не надо было! Потому что им навстречу вылетела радостная кукушка из часов Механюка!
        Они добрались до родных мест! Перед ними была дверка часового домика!
        Ку-ку! — поприветствовала кукушка странников. — Ку-ку! — раздался голосок Канючки. Она выглядывала из блестящего яичка-лифта, на котором Механюк поднял ее к своему домику, чтобы не слушать ее испуганное нытье со столешницы.
        А Механюк ничего не мог сказать. Он изо всех сил старался сдержать слезы радости и никак не мог выпустить руки своих друзей.
        - Вот! — смущенно сказал Кладовкин и вытащил из кармана трофей — остренькие колпачки-отростки Страшилки. — Трофей!
        - Ой, это мне!!! — завопила Канючка. — Это добыча для меня, прекрасной?!
        - Да я как-то об этом не подумал, — смущенно сказал Кладовкин. Он изо всех сил убеждал себя, что отростки ни капельки не похожи на сокровища, а значит, ему, Кладовкину, будет их совсем не жалко!
        Канючка тем временем уже приставила колпачки к ушам. Потом — к носу, потом — наподобие рожек — ко лбу, и наконец, приладила их на нижние лапки!
        - Мне идут каблуки?! — радостно вертелась Канючка перед своими друзьями.
        Они смотрели на Канючку с благодарностью: не часто увидишь подружку без слез на глазах!
        Канючка деловито процокала на своих каблучках к яйцу-лифту.
        - Ну всё, спускай меня, Механюк! — капризно приказала она. — Все интересное закончилось, мне теперь не страшно, и я пойду домой!
        - Как это все интересное закончилось? А я?! — вдруг закричал, выходя из тени, Топ Дорожкин. — Неужели ты мне не рада, Канючка?
        - А у тебя что-нибудь есть? — остановилась она.
        Дорожкин аж расхохотался от радости:
        - А как же иначе? Все первооткрыватели привозят из странствий что-нибудь интересное! Ну там чай или картошку. Или специи. Или ковры!
        - Ты все это притащил? — недоверчиво оглядела первооткрывателя Канючка. — И зачем нам картошка и ковры? И кто будет жевать твой чай?
        - Я привез цирк! А это поинтереснее ковров! — гордо заявил Топ Дорожкин и кинулся к картонному сундучку.
        Но Кладовкин сноровисто перехватил свое сокровище
        Так, вдвоем держа заветный сундучок, они спустились на столешницу. А Механюк спустил Канючку, а потом спустился сам на цепочке от часов.
        Все друзья расселись под абажуром. Разожгли лампу. А Топ Дорожкин выпустил из сундучка тысячу дрессированных мушек.
        Ах! Как красиво танцевали в воздухе мушки под веселую музыку Страшилки! Их стайка превращалась то в сердечко, то в колечко, то взлетала вверх, то опускалась прямо на головы зрителей! А потом, когда Страшилка запела колыбельную, вся дрессированная стайка приземлилась на оранжевый шар апельсина и заснула.
        Все захлопали Топу Дорожкину и его цирку. А Топ Дорожкин наклонился к Прищепке, погладил ее и прошептал:
        - Все равно ты лучше всех! Потому что ты верный друг! И потому что мушки не умеют считать до пяти и приносить тапочки.
        Прищепка благодарно завиляла хвостиком-гвоздиком и прижалась к ноге своего хозяина.
        И тут Страшилка наверху перестала петь и зашипела.
        - Что? Опять за старое?! — грозно прокричал Кладовкин, выглядывая из-под абажура.
        А Страшилка вдруг ответила басом:
        - Перерыв в радиовещании!
        - Что она сказала? — переспросила Канючка. — Заклинание?
        - Нет! — успокоил ее Кладовкин. — Она пожелала всем спокойной ночи!
        Глава 4
        Темнота Непроглядная, живущая в дальнем углу
        По утрам Страшилка, которая теперь совсем не Страшилка, а очень даже Певунья, говорит:
        - Ш-ш-ш, доброе утро, товарищи!
        А кукушка из часов кричит ей в ответ:
        - Ку-ку!
        Потому что часовая кукушка думает, что это она — товарищ.
        А Механюк, седлая кукушку, думает: «Странно. Так нас еще никто не называл. Иногда — «мелочь пузатая», иногда — «всякая всячина». Интересно, что такое «товарищ»?»
        Но он все равно вылетает на кукушке из домика и орет:
        - Доброе утро!
        А Страшилка в ответ разражается радостной и бодрой песней, а друзья Механюка — Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин — начинают маршировать под песню на буфетной столешнице. Трезор — с конем-качалкой, а Топ — с верным другом Прищепкой.
        Только Канючка совершенно не в такт стучит каблучками за своей стеклянной дверцей.
        - Цок-цок-цок-цок, — нервно клацают ее каблучки- колпачки.
        - Ты от холода стучишь зубами? — задирая голову, интересуется Кладовкин.
        - Нет. От страха. И не зубами, а лапками, — обижается Канючка.
        Друзья переглядываются. А Канючка продолжает:
        - Я Темноты боюсь!
        - Чего ее бояться? — пожимает плечами Кладовкин.
        - Вам-то хорошо: ты всю ночь в своей сокровищнице дрыхнешь, Топ — в спальном мешке, а Механюк — в домике! А мне сквозь стеклянные дверцы всё-всё видно! Какая ночь вокруг!
        - Так ты тоже спи, к утру Темнота сама пройдет, — поучительно говорит сверху Механюк.
        А Топ и Трезор начинают торопливо разжигать масляную лампу.
        - Смотри, у нас уже рассвело! — радостно сообщают они трусливой Канючке.
        - У вас рассвело, а вокруг страшно! Там, вдалеке, Темнота притаилась!
        - Эй, Механюк! — закричали Топ и Трезор своему ученому другу, живущему выше всех. — Посмотри: Темнота страшная?
        Механюк выскочил на спине кукушки из домика, приставил ко лбу руку козырьком, но только хотел присмотреться к дали непроглядной, как кукушка — р-раз! — и на пружинке обратно в домик вернулась.
        «Н-да! — почесал затылок под шапкой Механюк. — Видно, Темнота эта на самом деле несимпатичная, раз кукушка так быстро за дверцей спряталась».
        Чтобы не расстраивать и так вечно перепуганную Канючку, он крикнул:
        - Не успел ничего рассмотреть!
        Тогда Топ Дорожкин, прославленный путешественник, вздохнул — делать нечего! — и начал, кряхтя, спускаться на прыгалку.
        Теперь Топ Дорожкин нечасто ходит в походы. Ведь у него есть прыгалка! Ему теперь достаточно спуститься на тарелку прыгалки, а его верному другу Прищепке — прыгнуть со столешницы на другую тарелку. Топ подлетает и озирается. Вот и теперь он приготовился, повернулся точно на северо-северо-запад — в сторону Темноты Непроглядной — и скомандовал Прищепке:
        - Ко мне!
        Прищепка прыгнула с радостным щелканьем, а Топ Дорожкин подлетел аж к самой крыше мира!
        Смотрит вокруг: мир такой большой, а родная столешница такая маленькая! И на ней еле теплится радостный огонек под розовым куполом. А к куполу со всех сторон подступают тени! Тени! Тени!!! Ух ты! Он бы и не догадался, что все так страшно, если бы Канючка вовремя не испугалась!
        - Ну что? — спросила с надеждой Канючка, когда Топ, возвращаясь, пролетал мимо ее приоткрытой дверцы.
        - Шлеп! — сказал Топ, приземлившись на столешницу.
        А потом буркнул, отводя глаза:
        - Ничего.
        Но тут же поправился:
        - То есть я хотел сказать: ничего не видно. Темно же.
        А я что говорила! — торжествующе погрозила Темноте пальчиком Канючка. — Недолго тебе, Темнота, нас пугать! Сейчас Топ, Механюк и Кладовкин тебя победят!
        - Ну вот, опять куда-то тащиться! — обреченно вздохнул Кладовкин.
        - Щелк! Щелк! Щелк! — застрекотала Прищепка. Она, видимо, хотела сказать: «Ура! Опять куда-то тащиться! А то совсем засиделись на месте!»
        - Значит, так, — деловито начал Топ Дорожкин, — я пойду первым, а вы ждите…
        - Ну уж нет! — оборвал его Кладовкин. — Сразу вдвоем пойдем, чтобы мне одному потом не скитаться!
        - К Темноте нужен научный подход! — авторитетно заявил сверху Механюк. — Просто силой ее не победить. Я тоже иду!
        И он — вж-жик! — спустился по часовой цепочке на столешницу.
        - А я-а-а? — дрожащим голосом спросила Канючка.
        Друзья в очередной раз удивились:
        - Ты тоже хочешь в Темноту?!
        - Нет! — взвизгнула Канючка. — Но когда вы уйдете, Темнота подкрадется ко мне, беззащитной, и ка-ак схватит! — И заплакала.
        - Мы тебя спрячем от Темноты под розовый купол к свету! И ты не будешь знать горя! — сказал сообразительный Механюк.
        Я вообще ничего не буду знать! А вдруг вас Темнота поглотит? А я напрасно жизнь потрачу, чтобы вас ждать?!
        - Не говори так, Канючка! — укоризненно сказал путешественник. Все путешественники считают, что из путешествия можно вернуться, если тебя ждут обратно.
        - Да! — возмутился Кладовкин. — Не говори! Потому что получается, что мы напрасно сгинем из-за Темноты, которая никому не мешает, кроме тебя!
        - Ой, ну пожалуйста! Пожалуйста, сгиньте… то есть я хотела сказать: сходите вы к этой Темноте! А вдруг, когда вы ее поближе рассмотрите, вы поймете, что она вам тоже мешает?! И что вам очень даже важно ее победить?! — обиженно закричала Канючка.
        А потом подумала чуть-чуть и добавила:
        - Только хорошо бы мне все-таки узнать, сгинули вы или нет…
        - Спокойно, Канючка! — миролюбиво сказал Механюк. — Ты первой узнаешь, если мы сгинем. Потому что у тебя будет телефон!
        Канючка посмотрела на Топа и Кладовкина, показала зачем-то им язык и кивнула:
        - Вот так-то!
        А потом гордо села в лифт-ситечко и спустилась к друзьям на столешницу.
        - Давай телефон! — И протянула свою лапку Механюку.
        - Я… мне… э-э-э… — замямлил Механюк. У него были пустые руки, и это сильно бросалось в глаза всем, а не только подозрительной Канючке.
        - Кладовкин, принеси, пожалуйста… — обратился великий чуланный ученый к Трезору.
        - Так у меня был телефон?! И ты молчал?!! — возмутился любитель сокровищ. — И теперь, когда я об этом узнал, я должен отдать его Канючке?!
        - Кладовкин, если ты не будешь жадничать, то телефон будет у всех! Тащи сундучок с колючками!
        Кладовкин поплелся за сундучком. Он уже несколько раз расставался с этим сокровищем, поэтому очередное расставание уже не казалось таким мучительным.
        А Механюк тем временем отвязал лифт-ситечко от лески и начал вытягивать леску что есть силы. На удилище спиннинга заскрипела катушка, повернулась раз пять-шесть. А в руках у Механюка был уже целый моток лески!
        - Давай клинок, — скомандовал Механюк подошедшему Кладовкину.
        - С оружием не расстанусь! — гордо закричал тот.
        - Не беспокойся: и сундучок, и оружие будут при тебе! — заверил ученый друг Кладовкина. Намотал леску на клинок и спрятал клинок в сундучок. — Держи, это твой телефон! — сказал он любителю сокровищ.
        Кладовкин потрясенно смотрел на сундучок с клинком и леской.
        Канючка потрясенно смотрела на сундучок с клинком и леской в руках у Кладовкина.
        - А мне?! Ты мне обещал! — заверещала она.
        Механюк нашел в клубке второй конец лески. Примотал его к колючке, выпавшей из сундучка, и спрятал все это… в блестящем яйце-лифте!
        - Это был мой лифт! — обиженно сказала Канючка.
        - А теперь это будет твой телефон, — объяснил ей Механюк.
        Канючка с готовностью кивнула и заорала в дырочку:
        - Алё!
        Леска, соединявшая яйцо и сундучок Кладовкина, задрожала от напряжения:
        - Алё-алё-алё…
        Кладовкин, прижимавший к себе сундучок, аж подпрыгнул:
        - Это за что же такое наказание? Мы что, всю дорогу ее будем слышать? Никуда от нее не спрячемся?!
        - Только если бесследно сгинете, — сказала Канючка и опять показала язычок.
        - Тогда скорее! — нетерпеливо закричал Топ Дорожкин. Во-первых, его манила дальняя дорога, а во-вторых, он стоял рядом с Кладовкиным и его порядком оглушил Канючкин голос из сундучка.
        - Только надо вооружиться, — сказал Кладовкин, ведь его клинок теперь работал телефоном.
        Трезор Кладовкин не был воинственным. Он никогда не участвовал в битвах и не очень об этом сожалел. Но он любил сокровища, а кинжалы, мечи и щиты, которые хранились в Оружейной, так блестели и сверкали, что сомневаться не приходилось: это настоящие сокровища! Оружейная была по соседству с жилищем Трезора Кладовкина, и он часто заглядывал туда полюбоваться на грозное, но явно драгоценное оружие.
        Вот и сейчас в полумраке Оружейной металл грозно, но очень притягательно поблескивал. Топ и Трезор хотели взять мечи и вилы, но ученый Механюк напомнил, что Темнота — это особый враг! И биться с Темнотой надо… веслами!
        - Только не хватало, чтобы Темнота была мокрой и противной, — с содроганием прошептал Кладовкин на ухо Топу Дорожкину.
        По правде говоря, они еще ни разу не бились ни с одним врагом. Так что не имели никакого понятия, кого и чем можно победить.
        Друзья взвалили на себя тяжеленные металлические весла, Кладовкин зажал под мышкой телефон-сундучок, и под непрестанные вопли из этого сундучка: «Алё-алё! Прием-прием!» — друзья отправились в путь.
        Кладовкин без устали разматывал туго натянутую леску, которая вела от сундучка к яйцу. А из яйца в сундучок без устали неслось:
        - Прием-прием, вы где?
        - Прием, проходим ящик со скалами.
        - Прием, а теперь где?
        - Спустились к тоннелю, где чуть не пропал Дорожкин.
        - Ой, прием! Мне страшно!
        - Нам тоже: здесь скалятся какие-то зубы!
        - Ой! Боюсь-боюсь!
        - Спрячься под шатер!
        - Кончай болтать! — сказал Механюк Кладовкину.
        Кладовкин с благодарностью кивнул Механюку и объявил в коробочку:
        - Конец связи!
        Стоило только Кладовкину отвлечься от дела, точнее — от сундучка с леской, как он почувствовал: объятия Темноты стали крепче. Темнота заколдовала всё вокруг! Звуки, которые при свете лампы на родной столешнице казались просто скрипом старого дерева, или свистом ветра в щелях, или тихим шуршанием, в Темноте наполнились каким-то зловещим смыслом.
        - Скри-и-ип! — раздалось справа, и друзья вздрогнули — им показалось, что это Темнота издевательски смеется над ними.
        - Ш-ш-шох! — выдохнула Темнота слева, и дыхание ее показалось друзьям ледяным.
        - Сейчас будем устанавливать весло! — засуетился Механюк. — Вот так! — И он воткнул металлическое весло черенком между опасно поблескивающими зубьями. — А теперь командуй Канючке, чтобы вылезала из палатки и двигала лампу! — шепотом, чтобы не привлечь внимания Темноты, сказал Механюк.
        - Есть! — ответил Кладовкин и закричал в коробочку: — Прием! Прием! Канючка, свети!
        Канючка оторвала ухо от яйца-телефона, разбежалась и ка-ак двинет лампу! Лампа заскользила по столешнице вместе с Канючкой и остановилась на самом краешке!
        Топ и Кладовкин увидели слабый огонек далеко вверху. И огонек этот был таким трепетным, таким родным, что они чуть не повернули обратно!.
        А Механюк тем временем поворачивал весло, пока не поймал лучик от лампы на гладкую поверхность лопасти.
        - Прочь с дороги, Темнота! — прошептал Механюк.
        Весло отразило далекий свет и осветило кусочек дороги! И этот кусочек перестал казаться страшным! Большие зубья граблей мирно стояли, гигантские лопасти лопат не шевелились, а лучик от весла указывал путь.
        - Мы с Прищепкой побежим вперед, пока светло! — сказал Топ Дорожкин и исчез за освещенным краем.
        - Вижу маяк! — раздался голос Дорожкина из Темноты.
        - Какой маяк? — спросил его Механюк.
        - Он мигает и урчит! — ответил из Темноты Дорожкин.
        - А-а-а! Это генератор! — со знанием дела сказал ученый Механюк.
        - Это опасно? — заволновался отважный путешественник.
        - Это чтобы светить, мигать и урчать! — успокоил Механюк и побежал вслед за ним в Темноту.
        - Может, без маяка обойдемся, веслом? — спросил запыхавшийся Кладовкин: он ведь тащил весла, сундучок и разматывал леску!
        Механюк кивнул и установил следующее весло. Пойманный лучик осветил новый кусок дороги, и Топ радостно закричал:
        - Вот маяк! — А потом добавил: — Ой!
        Маяк под неверным лучиком от весла съежился, отступил в Темноту, перестал урчать и совсем выключил мигалки. Без окошек-мигалок маяк оказался черным и сильно смахивал на кусочек Темноты.
        - Он поменял конфигурацию и дислокацию, — прошептал Механюк.
        Прищепка от страха щелкнула челюстью, а Топ Дорожкин, хоть и был прославленным путешественником и привык к диковинам, отвернулся от маяка и с изумлением уставился на Механюка:
        - Чего-чего?!! Что с ним случилось?
        - Генератор, наверное, сломался, — со знанием дела встрял Кладовкин.
        Он только-только подоспел к друзьям и в изнеможении грохнул свой сундук-телефон на землю.
        - Да прием! Прием! — не скрывая раздражения, сказал он в сундук. — Что?.. Да, свет помогает!.. Что?.. Нет, не бойся… Нет, не возвращаемся еще… Нет, не поздно еще…
        - Кладовкин, — позвал Механюк друга, — я побежал, а то Дорожкин без света останется! — Он подхватил оставшиеся весла и устремился в Темноту за первопроходцем.
        А бедный Кладовкин оперся спиной на воткнутое весло и крикнул вслед Механюку:
        - Я, наверное, здесь телефонный пункт устрою! А то оборудование очень тяжелое!
        Никто ему из Темноты не ответил. Только маяк кивнул. Кладовкин протер глаза и опять присмотрелся — привидится же такая глупость! Маяк не кивал. Он мигал и урчал.
        - Не сломался, значит, генератор, — удовлетворенно сказал Кладовкин.
        В следующий момент Кладовкину показалось, будто маяк осторожно, как тень, приблизился к нему, свет в окошках стал каким-то немного тревожным. Но Кладовкину даже не пришло в голову испугаться: ведь ему было некогда, его ждали друзья в Кромешной Темноте!
        - Ну, я пошел, — зачем-то сообщил он маяку.
        Маяк мигнул и придвинулся. Кладовкин обошел его, еще раз посмотрел на громоздкий телефон и побежал налегке за друзьями.
        - Прием! Прием! — пищала Канючка.
        Маяк, как тень, склонился над сундучком с Канючки- ным голосом и зашипел.
        - Прием! Прием! — продолжала кричать Канючка в яйцо-телефон.
        А телефон молчал. Канючка сиротливо жалась к лампе на самом краешке столешницы, а позади нее стояла Непроглядная Молчаливая Темнота. Эта Темнота проглотила уже и часовой домик Механюка, и ее прекрасное жилище за дверцами из резного стекла, и даже милый розовый шатер! Этот шатер серой глыбой выступал из Темноты и пугал Канючку еще больше!
        - Спасите-помогите!!! — отчаянно закричала она в яйцо.
        Но яйцо молчало!
        Какой же несчастной и одинокой почувствовала себя Канючка! С ней не хотело разговаривать даже блестящее яйцо! А ведь она провела в нем лучшие минуты, спускаясь из своего домика и поднимаясь обратно!
        - Ну уж нет! Просто так ты меня не погубишь! — крикнула Канючка разжиревшей и закрывшей весь ее привычный мир Темноте.
        Она погрозила кулачком и кинулась в жилище Кладовкина, сшибая по пути коня-качалку и колючки из сундучка.
        По очереди Канючка выставила на столешницу скульптуры — балерину, курящего старичка, мальчика с трубой, собачку и пастушка. Потом выкарабкалась из ящика Кладовкина, придирчиво обошла всех, протерла от пыли и спросила:
        - Кто из вас боится Темноты?
        Никто не ответил Канючке. Балерина бесстрашно стояла на одной ноге. Старик благодушно посасывал свою трубку, мальчик решительно дул в трубу. Взъерошенная собачка была готова растерзать любого. Правда, пастушок как-то слишком нерешительно жался к своему фарфоровому барашку. Зато у барашка был боевой и очень рогатый вид.
        - Значит, никто не боится! — удовлетворенно кивнула Канючка. — Что ж, будете меня защищать, пока Топ, Кладовкин и Механюк не вернутся! — И она уселась в кругу своих защитников. — А я пока вам расскажу, как благодаря мне победили Страшилку, а скоро благодаря мне победят Темноту.
        Защитники Канючки почтительно молчали, ожидая рассказа…

* * *
        - Да не в жизнь бы я не потащился в эту Темноту, если бы не капризы Канючки, — шептал Кладовкин, пробираясь на ощупь сквозь руины старых леек, перелезая через гриф сломанной гитары и путаясь в оборванных струнах — дзы-ынь! Дзынь!
        Он огляделся: где же его друзья? Ага! Вон засветилось весло — значит, Механюк недалеко!
        - Кладовкин, ты Топа видишь? — раздался голос Механюка.
        - Нет! — ответил Кладовкин, стараясь вырваться из цепких объятий струны. — Я только маяк вижу, он мне подмигивает!
        - Топ, ты где?! — завопил Механюк, поворачивая весло в другую сторону и освещая дорогу, по которой убежал во тьму первооткрыватель.
        - Я в самом сердце Темноты! — раздался радостный голос Дорожкина. Вторило ему радостное пощелкивание Прищепки.
        - Эти первооткрыватели неисправимы, — вздохнул Кладовкин, — им даже Темнота нравится, лишь бы что- нибудь новенькое!
        Темнота действительно нравилась неустрашимому путешественнику. И она нравилась ему не только потому, что была новенькой. Она нравилась ему, потому что была мягкой и пушистой на ощупь. Он стоял в непроглядном мраке и гладил меховой бок Темноты.
        - Гони ее прочь! — посоветовал далекому другу Кладовкин.
        - Прочь, — с сожалением сказал Топ Дорожкин. Темнота слегка заколыхалась, но светлее не стала.
        - Что она ответила? — прокричал из клубка струн Кладовкин.
        - Сказала, что ей здесь нравится. — Топ еще раз погладил мягкий бочок Темноты. — Сам попробуй с ней поговорить!
        - Прочь! — прокричал с достаточно безопасного расстояния Кладовкин.
        - Может, надо на нее напасть? — предположил Механюк.
        Топ успокаивающе погладил Темноту, а Кладовкин поежился: ну как он мог напасть, когда он был безоружен и когда на него и так напала струна?
        - По-моему, она хочет, чтобы мы ей что-нибудь подарили, — попытался понять Темноту Кладовкин. Сам бы он точно пошел на уступки, если бы ему подарили какое-ни- будь миленькое сокровище.
        - А по-моему, она вредничает! — заключил Механюк. — И я ее сейчас прогоню светом.
        Он направил лучик от весла в самое сердце Темноты. Но лучик был такой слабенький, а Темнота такая здоровая… Темнота проглотила лучик, даже не поняв, что это подарок- И поэтому не подвинулась!
        - Она такая большая! — прокричал друзьям Топ. — Ей нужен большой подарок!
        - Точно! — закричал Механюк. — Конечно же! Ей надо много света!
        - Надо срочно связаться с Канючкой! Пусть Канючка сильнее светит! Мы подарим Темноте много света!
        Кладовкин и Механюк со всех ног бросились к сундучку-телефону. Путь им освещали весло и мерцающие огоньки маяка.
        - Прием! Прием! — закричал в сундучок Кладовкин.
        - Ну чего кричишь? Что надо? — раздался недовольный голосок Канючки.
        - Канючка, милая, подкрути фитиль сильнее, нам нужно больше света!
        Там, вдалеке, мерцающий огонек лампы стал чуть-чуть ярче. А здесь, вокруг друзей, царила бархатная Непроглядная Темнота.
        - Надо лампу наверх поднять! — завопил в сундучок Механюк.
        А в ответ прозвучал голосок Канючки, обращенный неведомо к кому:
        - Вот видите? Всё я. Всё я!
        А потом она сказала в свое яйцо:
        - Я сейчас скину лампу на прыгалку, а кого-нибудь из своих друзей скину на другую чашку!
        - Не-е-ет! — завопил в сундучок Механюк. — Не бросай лампу!!!
        - Каких друзей?! — чуя недоброе, завопил в сундучок Кладовкин.
        - Говорите по очереди! — приказал им сундучок Канючкиным голосом.
        - Канючка, лампа должна висеть наверху, как солнце, а не прыгать, как мяч! — сказал в сундучок Механюк.
        - Там, на крыше мира, есть крючок. Я об него головой стукнулся, когда на прыгалке подпрыгнул. На него надо поднять лампу! — сказал Кладовкин.
        - Ну уж нет! — возмутилась Канючка. — Мне не пойдет шишка на голове. Придумайте что-нибудь поумнее!
        Кладовкин только развел руками.
        Механюк вышел вперед и сказал в сундучок:
        - Найди леску, которая тянется к подъемнику, ну, на котором мы тебя домой поднимаем. Привяжи к крючку что-нибудь тяжелое. Скинь это тяжелое на прыгалку и прыгни на другую тарелку!
        - Угу! — радостно согласилась Канючка. — Ну, кто из вас струсит и не пойдет со мной в Темноту? — спросила она армию своих новых друзей.
        Никто не струсил. Все промолчали.
        Канючка показала им… нет, не язык. Язык она показывала только старым, проверенным друзьям, а сейчас, когда Темнота обступила ее со всех сторон, потерять новых друзей из-за плохих манер было бы очень некстати. Канючка показала своим новым друзьям большой палец: «Молодцы, ребята!» И принялась, пыхтя и отдуваясь, по очереди перетаскивать их поближе к леске, которая осталась от ее прекрасного яйца, которое неожиданно превратилось из лифта в телефон.
        - Канючка, с тобой всё в порядке? — через пять минут спросили у сундучка Механюк и Кладовкин.
        - Уф, не всё, а все! Все в порядке! — ответила Канючка и придирчиво оглядела своих друзей. — Ты! — указала она на фарфоровую собачку.
        Та промолчала, даже не помахав хвостиком.
        - Ну ладно, тогда ты, — и Канючка указала на курящего старичка.
        Старичок был пластмассовым. Ему все было нипочем.
        Канючка привязала старичка к леске и потянула за собой к краю столешницы. Наверху застрекотала катушка: это разматывалась леска.
        - Оп! — крикнула Канючка и кинула старичка на тарелку прыгалки.
        - Ух! — сказал старичок, стукнувшись о медное дно.
        - Р-раз-два-три! — крикнула Канючка, разбежалась и… затормозила у самого края столешницы! — Неужели кто-нибудь из вас желает моей гибели?! — грозно спросила она у своих защитников, столпившихся там, где когда-то лежала леска с крючком.
        Конечно, никто из них не желал своей грозной повелительнице такой печальной участи. Каждый был готов безмолвно погибнуть за нее.
        Канючка выбрала пастушка с барашком. Дотащила их до края, приговаривая: «Ну что вы оба упираетесь, как бараны?» — и легонько подтолкнула.
        - Дзынь-нь-нь-нь! — зазвенел барашек рогами о тарелку.
        Старичок, попыхивая трубочкой, пронесся наверх и вернулся вниз, не забыв по дороге зацепить леску за крючок.
        - Ух! — опять сказал старичок, приземлившись на свою тарелочку.
        - Ульк! — это уже Пастушок с барашком, потревоженные старичком, подпрыгнули легонечко и приземлились на столешницу у ног Канючки. Только рог у барашка слегка откололся.
        - Все готово! Я их спасла! — гордо сказала она своей поредевшей армии.
        Все тактично промолчали. И действительно: к лучшему ничего не изменилось! Вокруг по-прежнему было темно! И Канючка завопила в яйцо:
        - Бою-у-усь!
        - Некогда, Канючка! — сурово сказал сундучку Механюк. — Сделай сначала дело, а потом бойся!
        - Что делать, чтобы не бояться? — спросила Канючка яйцо.
        - Привяжи лампу к леске! — ответило яйцо.
        - Я не смогу! — ужаснулась Канючка.
        - Ну тогда сиди и бойся! — сказало неумолимое яйцо голосом Механюка.
        - Нет-нет-нет!!! — заверещал сундучок голосом Канючки так пронзительно, что друзья отпрянули.
        Канючка судорожно вытянула старичка за леску, отвязала его и привязала лампу за ручку. И огляделась. Опять светлее не стало!
        - Начинать бояться? — спросила она у яйца.
        - Нет, начинать становиться смелой-пресмелой, — ответило яйцо. — Полезай на катушку и крути ее, пока лампа не поднимется высоко-высоко.
        Канючка кивнула.
        У Ты пойдешь со мной, — прошептала она балерине — Ты поймешь меня, если я струшу.
        Балерина ничего не сказала, только ногой упиралась, когда Канючка волокла ее к длинной-предлинной палке, на которой сидела катушка.
        - Да не будь ты девчонкой! — упрекнула Канючка балерину.
        Балерина смутилась и помогла Канючке: по ее вытянутой ноге Канючка добралась до катушки и ухватилась за ручку.
        - Р-раз!
        Катушка со скрипом повернулась.
        - Р-раз!
        Леска натянулась.
        - Р-раз!
        Катушка еще раз повернулась, лампа повисла в воздухе и осветила всю столешницу.
        - Гип-гип-ура! — закричала Канючка, прыгнула на ручку и начала выстукивать на ней каблучками польку.
        - Раз-раз-раз-раз!
        Катушка весело закрутилась, лампа начала всходить над «всем миром», освещая его радостным светом, оттесняя Темноту все дальше в угол!
        - Как бы я хотел взять тебя с собой! — печально сказал Топ Дорожкин пушистой Темноте, когда маленькое солнце масляной лампы заставило Темноту сгорбиться и попятиться в дальний угол.
        - Как бы я хотел взять тебя с собой, — прошептал Кладовкин маяку. Ему было ясно, что Темнота почти побеждена, а значит, битва закончена, а значит, пора домой, а значит, надо подумать о трофеях-сокровищах.
        - Бумс! — Лампа стукнулась о крючок на крыше мира. И осветила мир до самых дальних уголков.
        - Доброе утро, товарищи!!! — заорала что есть сил радостная Канючка. — Я победила Темноту!
        - Ку-ку, — ответила ей кукушка Механюка, потому что она привыкла откликаться на слово «товарищи».
        - Доброе утро! — донеслось до нее из яйца: это ее приветствовал изобретательный, умный друг Механюк.
        - О-о-о! — раздался вдруг стон Дорожкина.
        - И-и-и-и! — раздался вдруг визг Кладовкина.
        Свет прогнал Темноту, и все мелочи жизни стали заметными. Топ Дорожкин увидел, что мягкий и пушистый бок — это вовсе не ласковый бочок Темноты! Это был огромный зверь, лохматый и страшный. У него не было ни головы, ни нижних лап!
        Бесстрашный первооткрыватель кинулся прочь от страшного мохнатого зверя, но зверь разлегся вокруг своими крыльями, и Топ запутался в его мехе, высоком, как тростник.
        - Цыпа-цыпа-цыпа… — дрожащим голосом Топ попытался приручить огромного страшного зверя. — Как же тебя зовут? — продолжал он, не сводя со зверя глаз. — А! Помню! Ты называешься «шуба»! Только не ешь меня!!!
        Топ Дорожкин был слишком маленьким, и мир, который он все время открывал, тоже был маленьким. И Топу Дорожкину было совсем невдомек, что никто его не съест. Потому что у зверя не было головы. Потому что это был не зверь, а старая мамина шуба из синтетического леопарда, который даже в лучшие годы не бегал по лесам и не охотился на всякую ерунду.
        Топ высунулся из тростника мехового ворса и стал высматривать, куда же делась Темнота. И увидел, как последняя быстрая тень дорогой ему Темноты выскользнула из- под мехового зверя и метнулась в лаз.
        Бедный Топ Дорожкин невероятным усилием вырвался из-под полы синтетической зверюги и кинулся к своим друзьям.
        - Я не боюсь, я не боюсь, — причитал он по дороге, — это шуба! Просто шуба!
        А в это время Кладовкин выяснил, что при свете взошедшей лампы маяк перестал походить на маяк! Он стал похож на зверя, черного, как кусочек спрятавшейся Темноты. Но самое ужасное в этой истории то, что зверь этот был настоящим и в маленьком чуланном мире, и в большом мире за пределами чулана. И этот зверь охотился на всякую мелочь, подстерегая ее в уголке и притворяясь милым маячком, мигающим нежными огоньками.
        - Ой! — удивился Кладовкин. — Маяк ко мне сам бежит!
        Маяк подбежал, подкинул Кладовкина одной лапой и поймал второй.
        - Ой! — опешил Кладовкин, снова взлетая. — Опять, что ли, генератор сломался?
        Но ответить себе Трезор Кладовкин ничего не успел. Он, как тряпочка, болтался в острых иголочках маяка, в тех иголочках, которые были чуть пониже сигнальных окошек.
        - Да это не генератор, — изумился подоспевший Топ Дорожкин. — Это еще одна шуба! Но только очень злая!
        А маяк-шуба подкинул Кладовкина еще выше. Кладовкин сделал такой кульбит, что, будь он в сознании, наверняка гордился бы собой всю оставшуюся жизнь. Но все шло к тому, что гордиться Кладов кину в любом случае осталось недолго: он молча свалился на спину шубе-маяку.
        - Бац! — завопил Механюк. Раздумывать сейчас было некогда, поэтому ученый друг изо всех сил огрел маяк веслом.
        - Ма-а-ау-у-у! — завыл маяк.
        У него из меховой подкладки выросли острые кинжалы. Он ловко подцепил ими Механюка и отбросил его вместе с веслом и всеми его светлыми идеями. Механюк провалился в круглый зев старой гитары и печально загудел.
        Топ Дорожкин в страхе озирался: один его друг недвижим и пленен шубой, другой пленен деревянным колодцем! А мир оказался таким страшным, когда стали видны детали! И таким злым, когда ушла Темнота!
        Шуба тем временем подбиралась к Топу. Она кралась на мягких рукавах и шипела, как Страшилка в худшие времена.
        Что оставалось делать Топу? Он закрыл глаза.
        И к нему на мгновение вернулась спасительная Темнота. Темнота, которая заботливо прячет все страхи мира под своим покровом.
        - Ма-а-ау! — заорала шуба.
        Топ открыл глаза. Злобная шуба вертелась волчком!
        Ну конечно же! Как мог Топ Дорожкин распрощаться с жизнью, не попрощавшись со своим верным другом Прищепкой?! А Прищепка и вовсе не собиралась расставаться со своим дорогим хозяином.
        Она как стрела метнулась к заднему, пятому рукаву злобной шубы и вцепилась в него деревянными зубами!
        - Ма-а-ау! — опять пронеслось над «всем миром».
        - Слышите? — назидательно сказала своим безмолвным друзьям Канючка на освещенной столешнице. — Это побежденная Темнота так жалобно кричит.
        Вой действительно был жалобным.
        Шуба-маяк-зверь-или-кто-оно-там извивалось и подпрыгивало, стараясь стряхнуть деревянную колючку со своего хвоста. Кладовкин свалился с мохнатой спины, Топ Дорожкин оттащил его в безопасное место и кинулся к Прищепке. Потому что страшная шуба опрометью кинулась в угол, унося на своем пятом рукаве драгоценного друга путешественника.
        Шуба уже наполовину скрылась в лазе, в который уже спряталась Темнота. Но в последний момент Топ ухватился за железный хвостик Прищепки и разжал ее челюсть.
        - Щелк-щелк! — огрызнулась Прищепка на опустевший лаз.
        Топ потоптался у лаза. Он мечтал еще хоть краем глаза увидеть полюбившуюся ему Темноту. Но боялся, что вместо бархатной Темноты из лаза появится злобная черная шубка с мигалками. Поэтому он круто развернулся и пошел прочь.
        - Прищепка, след! — скомандовал Топ Дорожкин.
        И они отправились вызволять Механюка из страшной пропасти. А потом, уже вместе с Механюком, они нашли безжизненное тельце дорогого Кладовкина.
        Хоть вовсю сияла лампа, у Топа и Механюка потемнело в глазах.
        Они стояли рядом со своим другом и не могли вымолвить ни слова: они боялись разрыдаться, а это было бы не по-геройски.
        Но потом они разрыдались. Потому что они были не героями. Они были лучшими друзьями…

* * *
        - Похоже, вы упустили Темноту и у нас не будет трофеев, — донесся до них знакомый голос.
        Их горячо любимый друг Трезор Кладовкин сел и потер сначала огромную шишку на лбу, а потом здоровенный синяк на коленке.
        Топ и Механюк от счастья хватали воздух ртами и повторяли:
        - Кладовкин… Кладовкин… Кладовкин…
        - Да ладно, не оправдывайтесь, — махнул рукой вернувшийся к жизни Трезор и огляделся: — Вижу, вы и маяк упустили!
        Друзья переглянулись: ну конечно же! Кладовкин лишился чувств в самом начале и пропустил все интересное, захватывающее и ужасающее!
        - Друг! Трезор! — кинулся обнимать Кладовкина Топ Дорожкин. — Да я тебе таких сокровищ принесу из странствий! Да я тебе всё что угодно! Такой ты дорогой мне друг!!!
        - Эх, — махнул рукой Кладовкин, — вам только верь. Хотя бы весла соберите, а то вообще все добро разбазарите! — сказал он своим друзьям и поковылял вперед, потирая ссадины и что-то бурча про очередной испорченный костюмчик: — И где это я так в Темноте изорвался?!
        - Кладовкин, да это же маяк! — не выдержал несправедливого бухтенья друга Механюк.
        - Все-таки генератор не выдержал, да? Ну тогда и ладно, — примирительно сказал Кладовкин. — Зачем мне испорченный маяк?
        - Да, совсем не нужен, — торопливо согласился Механюк, с опаской поглядывая в дальний угол с лазом.
        - Давай помогу, — совсем уж добродушно сказал Кладовкин. И взял половину блестящих весел у Механюка.
        - А я тебе помогу, — радостно вызвался Топ. И подхватил сундучок с рацией.

* * *
        Когда друзья взобрались на родную столешницу, Страшилка-Певунья играла победный марш. А все друзья Канючки выстроились в шеренгу, встречая победителей.
        Трезор Кладовкин с болью в сердце отметил, что новые друзья Канючки — это его старые соседи! Это к ним он возвращался вечерами и рассказывал про дневные события!
        - Ура! У нас никогда не будет Темноты! — ликовала Канючка.
        Ее поддерживали только безмолвные друзья.
        А остальные — нет.
        Из часового домика наверху вылезла сонная кукушка и сказала заплетающимся языком:
        - Ку-ку…
        Певунья уже пожелала спокойной ночи:
        - Конец радиовещания…
        И Прищепка задремала у ног Топа… Даже старичок, пастушок, балерина, трубач и собачка стали просительно поглядывать на Кладовкина: им уже не терпелось оказаться в родной темной сокровищнице и забыть всю дневную суету! А ночь все не наступала.
        Друзья хотели спать. Но только они пытались разглядеть какой-нибудь сон, как у них перед глазами вставали ужасные картины. Картины мира, не укрытого Темнотой.
        Канючка сначала веселилась. Потом хвасталась, потом стучала каблучками. А потом стала хлюпать носом и обижаться на всех подряд. Даже на лампу:
        - Ну я же при свете спать не могу!!! Всхлипнула и замолчала.
        - Тс-с-с! — сказал Механюк. — По-моему, нам что-то Темнота шепчет.
        Все прислушались. А Кладовкин покосился на свое сокровище — масляную лампу, болтающуюся под крышей мира, — и хитренько сказал:
        - Я понял, что нам Темнота говорит!
        - Что? — потирая глаза, зевнула Канючка.
        - Она говорит, что мы ей слишком щедрый подарок подарили, — вслушался в тишину, а потом «перевел» ее Кладовкин. — Темнота говорит, чтобы мы его забрали себе!
        - Темнота, а Темнота! — закричал в даль Топ Дорожкин. — Предлагаю честное соглашение: днем мы тебе подарок дарим, а ночью ты нам его возвращаешь, ладно?
        Все жители буфета прислушались.
        - Только, это… ты, Темнота, давай приходи к нам по ночам. Чтобы мы спокойно могли поспать под твоим присмотром, — застенчиво попросила Канючка.
        - Кажется, она согласна, — прошептал счастливый Кладовкин. И кинулся спускать свою дорогую лампу на столешницу.
        - Кажется, она вернулась, — прошептал счастливый Топ Дорожкин. Он закрыл глаза и почувствовал, как Темнота гладит его своей мягкой пушистой рукой, закрывая от всех страшных подробностей мира.
        - Спокойной ночи, Темнота! — прошептал Кладовкин, задувая лампу.
        Глава 5
        Как победить колдунью Осень-Плаксу
        Никто не знает, где живет всю Зиму, Весну и Лето злая колдунья Осень-Плакса. Потому что Зимой, Весной и Летом о ней вообще никто не вспоминает. А потом уже поздно: она вылезает из своего логова, и прогнать ее некому — и Весна ушла, и Лето.
        На самом деле колдунья Осень-Плакса живет в чулане. Зимой она дрыхнет в самом дальнем углу, за веником, Весной просыпается и смотрит в дырочку от сучка: как там Весна ее дочиста убранные деревья и газоны опять завешивает всякими бирюльками, модной в этом сезоне бижутерией. Летом она пробует варенья и соленья, которые сносят в чулан и расставляют ровными рядами на полках. Это армия колдуньи Осень-Плаксы. Когда все полки наполнятся стеклянными воинами с начинкой, пора начинать военный поход!
        Ночью Осень вылетает в щели крыши и принимается на радостях отплясывать на верхушках деревьев и на ковре из травы. Утром верхушки становятся желтыми, а трава покрыта холодными бусинами.
        Уставшая от ночных развлечений Осень хочет проскользнуть через щелку в крыше в свой родной чулан и там хоть немного отоспаться. Но за ночь на свежем воздухе она так вырастает и расправляется, что никак не может пролезть обратно в чулан, как ни старается. Она начинает стучать по крыше ветками, но кто же ей теперь, такой здоровой, может помочь? Тогда она начинает нервничать и злиться. А когда злятся колдуньи, ничего хорошего не жди. Она прыгает по деревьям и в ярости обрывает с них листья, она стучит ветками и пугает птиц в гнездах. Птицы тяжело вздыхают: «Ну эта беспокойная жительница чулана все равно не даст нам жизни. Надо сматываться». И улетают.
        Эй, вы куда?! — возмущенно кричит Осень-Плакса.
        Она ведь так рассчитывала на дятлов: они могли бы не пугаться, а продолбить побольше щелку в крыше.
        И тогда колдунья Осень-Плакса принимается плакать. Ну совсем как Канючка. Только Канючка маленькая и от ее слез страдают ее близкие друзья: Механюк, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин. А от плача Осени-Плаксы страдают все без исключения. Даже резиновые сапоги. Даже табуретки, уж на что дубовые! Они промокают, стоя в углу за лопатами, и кряхтят: «Эх, опять ревматизм замучает!»
        - Слышали? Табуретки скрипят! Значит, Осень пришла! — говорит наблюдательный Механюк.
        - Не пришла, а вышла, — поправляет его Топ Дорожкин. — Чувствуешь, как она на крыше топает?
        - Главное, чтобы Канючка не заметила, — опасливо поглядывая на стеклянную дверцу буфета, шепчет Кладовкин. — А то они на два голоса до Зимы рыдать будут.
        И тут они слышат из-за приоткрытой дверцы… безутешные рыдания Канючки! Нет, это кошмар какой-то, что опять случилось?
        - У меня дверца разбухла и не закрывается! — причитает Канючка, высовываясь в щелку. — Наверное, Осень пришла!
        - Да что ты, Канючечка! — утешает ее Кладовкин. — Топ Дорожкин говорит, что она не пришла, а вышла, он сам видел!
        - Ой-ёй-ёй! — причитает Канючка. — Беда-то какая! Зачем вы ее выпустили? Теперь мне точно будет страшно, холодно и простудно! Иди, Топ Дорожкин, поймай ее и спрячь за веник!
        - Кхе-кхе, — растерянно сказал Топ. Такого поворота событий он никак не ожидал.
        - Что ты говоришь, Канючка? Как можно Топа туда посылать? — возмутился Кладовкин.
        - Тогда сам сходи! — не унималась капризная Канючка.
        - Кхе-кхе, — аж поперхнулся Кладовкин.
        - Милая Канючка, — терпеливо стал объяснять Механюк, — никак нельзя отправлять туда Топа и Кладовкина. Слышала, они сказали «кхе-кхе»? Они же простужены! А Осень их совсем заморозит!
        - А-а-а! — прямо завыла Канючка не хуже Осени- ведьмы. — Да это же уже эпидемия. Мы все погибнем, и некому нас спасти!
        - Есть кому! — бодро ответил Механюк, схватился за гирю и взмыл наверх, на крышу буфета, туда, где стоял его дом — часы с кукушкой.
        Дело в том, что первой Осень зачуяла бабушка. Она одна из великанов верила в существование Осени, потому что ей приходилось часто читать своим внукам сказки. Это она кропотливо уставила все полки чулана банками с вареньями и соленьями, чтобы выдержать долгую осаду Осени, а также Зимы, которая тоже ведьма будь здоров и у которой характер тоже крутой, но она пока спит в погребе. А еще бабушка разложила на крыше буфета золотистые круглые луковицы и серебристые чесночины. Видимо, она все еще любила буфет, хоть и пользовалась теперь шкафом из ИКЕА, и она не хотела, чтобы буфет простудился мокрой Осенью или холодной Зимой. Ведь всем известно, что лук лучше всего помогает от простуды, а чеснок — от ведьм.

        И вот теперь Механюк жил в самом здоровом климате. И решил здоровьем поделиться. Он походил по крыше буфета, перескакивая с одной луковицы на другую, и выбрал самую золотую и самую здоровую. Положил ее в шапку, туда же опустил самую. серебряную чесночину, надел шапку на голову и для надежности завязал тесемки.
        Когда он спустился на столешницу к своим друзьям, они с уважением посмотрели на его раздутую голову. — У, какая у тебя голова большая стала, теперь ты точно придумаешь, как нас спасти! — с надеждой сказал, Кладовкин (Канючка все это время рыдала — видимо, Кладовкин мечтал спастись от нее).
        Механюк развязал тесемки и достал луковицу. — У-у-у, — разочарованно протянула жестокая Канючка, — у него вместо головы луковица! Теперь мы точно погибнем этой Осенью!
        - Ну по крайней мере, не от эпидемии, — друзья вытирали слезящиеся от чесночного и лукового духа глаза. — У нас в этом году вообще не будет Осени!
        - Это как? — удивились друзья.
        - А вот так: у нас будут петь птицы, у нас будет тепло, у нас будет светло и сухо! А это и есть Весна. Давай, Кладовкин!
        Кладовкин понятливо кивнул и притащил из своего ящика очки и очередной клочок бумаги из священных прописей папы. На этот раз он разжег масляную лампу правилом «жи-ши». Лампа ярко засияла и сразу же разогрелась.
        Канючка захлопала в ладоши.
        - А теперь — птицы! Пусть вступают птицы! — капризно потребовала она, кружась вокруг луковицы.
        Механюк с готовностью дернул за гирю от своих часов, из часов наверху с готовностью вылетела кукушка, открыла клюв и крикнула:
        - К… кхе-ку! Кх-кх-кх.
        Канючка перестала кружиться вокруг луковицы, замерла, нахмурилась и строго спросила Механюка:
        - Это еще что такое? Разве так поют весенние птицы?!
        - Видишь ли, Канючка, э-э-э, эта птица — всесезонная. Она поет на разные голоса.
        Кукушка удивленно покосилась на Механюка, опять сказала «кхе-кхе» и оскорбленно удалилась за свои дверцы.
        - Пойду проведаю ее, — пробормотал Механюк, нахмурив брови.
        - Да! И скажи, что я хочу, чтоб она пела по-весеннему! — напутствовала его Канючка.
        Механюк взвился на своей гире к часам. А кукушка даже не выглянула. Это было странно.
        - Еще и обиделась, — фыркнула Канючка.
        - Плохой знак, — переглянулись Кладовкин и Дорожкин.
        Тут на фитиль лампы с шипением упала здоровая капля. Фитиль моментально почернел, огонек испугался, съежился и погас.
        - А вот это — точно плохой знак, — пискнула Канючка, губы у нее задрожали.
        - Ну какая ты суеверная! Просто капля дождя. Сейчас все поправим! — Кладовкин со всех ног побежал в свой ящик с сокровищами.
        Ситуация была такой угрожающей, что он без обычного сожаления оторвал кусок священных прописей (правило «ча-ща»), схватил очки и кинулся на столешницу.
        - Сейчас все уладим! — заявил Кладовкин с уверенными интонациями Механюка.
        Но как он ни старался, поймать в очки лучик и зажечь бумажку не смог. Не было лучика, где его только не искали! Зато были капли, они стучали теперь вокруг друзей: кап-кап…
        Канючка, Кладовкин и Топ Дорожкин прижались друг к другу и стали тихонько и испуганно смотреть вверх.
        А там, наверху, Механюк разглядывал часовой механизм и горло своей кукушки. От плача колдуньи Осени пружинки и кукушка покрылись ржавчиной и вместо радостного «тик-так» и «ку-ку» кашляли, сипели и скрипели.
        - Потерпите немного, — успокоил их Механюк, — я сейчас.
        И кинулся вниз.
        - У нас Весна кончилась: лампа погасла, и холодно, — пожаловались ему друзья.
        - А масло еще не остыло? — поинтересовался Механюк.
        Топ Дорожкин потрогал бок лампы: теплый!
        Механюк открыл лампу, зачерпнул пригоршню теплого масла и крикнул:
        - Потерпите немного, я сейчас!
        Он опять шмыгнул наверх, стараясь не расплескать масло.
        Друзья прижались к остывающей лампе и приготовились терпеть.
        А Механюк влетел в часы и кинулся к кукушке:
        - Выпей-ка тепленького, при простуде помогает!
        Он протер маслом все пружинки и шестеренки, погладил кукушку по голове. А она радостно и звонко сказала: «Ку-ку!».
        А друзья тем временем советовались.
        - Если мы не можем поменять Осень на Весну, мы можем от Осени спрятаться! — сказал Топ Дорожкин. — Там, на неведомых дорожках, я видел средство для прятанья от Осени.
        Друзья свесили головы со столешницы и принялись разглядывать старый, с вылезшими спицами зонтик, примостившийся у трехногой табуретки.
        - Ну-ка, Кладовкин, притащи-ка… — Топ недоговорил и почесал в затылке.
        Кладовкин страшно испугался, что ему сейчас придется расстаться с очередным сокровищем.
        - Эх, Топ, тебе бы только новое и неизведанное! — укоризненно сказал он Дорожкину. — А у нас есть проверенные способы!
        И Кладовкин кинулся к спиннингу. В мгновение ока отцепил от крючка серебряный лифт Канючки (тоже, между прочим, его сокровище), схватился за крючок и прискакал на край столешницы.
        Долго, очень долго друзья забрасывали леску с крючком, стараясь поддеть ручку зонтика. Если бы они узнали, что люди-великаны считают это занятие развлечением, страшно удивились бы. Друзья насквозь вымокли и продрогли. Но когда им наконец удалось подцепить зонтик за ручку и вытащить на столешницу, они так ликовали, что совершенно забыли и о мокрой одежде, и о замерзших руках и ногах!
        Но радовались они рано. Потому что зонтик никак не хотел умещаться на столешнице буфета! Ему мешала верхняя пристройка со стеклянными дверцами. Та, в которой жила капризная Канючка.
        Зонтик умещался только боком, но от этого было мало толку: на Кладовкина, Топа Дорожкина и Канючку вода- то капала как раз сверху! Вдобавок зонтик никак не хотел лежать на боку смирно, он катался, перескакивая с одной спицы на другую, и друзьям приходилось перепрыгивать через ручку и заодно подхватывать масляную лампу, хоть и погасшую, но все равно остававшуюся бесценным сокровищем Кладовкина.
        - Надо подождать Механюка, на него вся надежда, — решили насквозь промокшие и измученные борьбой с зонтиком друзья. И посмотрели вверх: там сквозь частую рябь капель едва угадывался часовой домик их ученого друга.
        А Механюку надеяться было не на кого. Вдобавок ко всему, ему нечего было ждать: дырка в потолке была почти над его часами, он видел в щель между досками капризное и опухшее от слез лицо Осени-Плаксы. Ее слезы были смертельно опасны для часов и в особенности для кукушки, чья пружинка так заржавела, что она даже не могла дотянуться до дверцы, не то что весело выпрыгнуть наружу и крикнуть «ку-ку».
        Механюку пришлось срочно кинуть на борьбу с Осенью все силы. И не только умственные, но и физические, хотя именно их у ученого друга было немного.
        - Надо спрятаться от Осени, надо спрятаться от Осени, — бубнил он, обшаривая взглядом окрестности.
        Рядом с его домиком стояла огромная жестяная бочка с трубой и душем на этой трубе. Великаны уносили бочку ранней Весной, использовали ее в своих волшебных обрядах все Лето, а Осенью ставили на буфет. Бочка хоть и была огромной, но пустой внутри (Механюк постучал по ней и услышал звонкое эхо). В ней могло поместиться много осенних слез. Пока Осень наплачет полную бочку, Механюк уж точно что-нибудь придумает.
        Механюк, пыхтя и багровея, стал толкать неповоротливую и нелепую конструкцию с трубой и душем под нескончаемую струю осенних слез. Бочка хоть и была пустой, но поддавалась с трудом. Вскоре она оказалась точно под щелью в крыше. Но слезы Осени почему-то не проваливались внутрь, а гулко стучали и отскакивали прямо в лицо Механюку.
        Механюк вскарабкался на бочку. Оказывается, дырочка, ведущая в глубину, была не такой уж большой, и чтобы подставить ее под струю, Механюку надо было постараться.
        Сначала он напряг все свои физические силы и попробовал еще хоть немного подвинуть бочку. Но та не поддавалась, вдобавок она опасно закачалась над краем буфета, грозя свалиться с грохотом и напугать или даже расплющить его друзей, мокнущих на столешнице.
        Тогда Механюк прошептал сам себе: «Что я, Кладовкин, что ли?» — и напряг свои умственные силы.
        Умственные силы скомандовали ему схватить еще одну луковицу (надо сказать, сам Механюк такому приказу сильно удивился и несколько секунд с недоумением разглядывал луковицу). Но потом он спохватился и начал закатывать луковицу под нижний край бочки, пока, наконец, дырочка в крышке бочки не попала точно под струю неукротимых осенних слез. В бочке стало гулко, а вокруг — гораздо суше. Механюк сел на крышу буфета, свесил ножки и сказал: «Уф!». А из его домика вылетела на пружинке сухая кукушка и сказала благодарно: «Куку!» — звонким, совершенно не простуженным голосом.
        А снизу Механюк услышал:
        - Ура Механюку!!!
        Это кричали его друзья, на которых больше не капали противные холодные осенние слезы.
        И хотя странная бочка стояла кривовато, а труба с душем свешивалась над краем, Механюк радостно закричал:
        - Гип-гип-ура!!! — и устремился к своим друзьям. — Видите, друзья, в Осени тоже можно найти что-то хорошее, — сказал он поучительно.
        А друзья радостно закивали.
        - А что хорошего можно найти вот в этом? — с надеждой спросил Топ Дорожкин. И показал на водопад, несущийся из дырчатой трубки, которая торчала из бочки.
        Механюк чуть не заплакал: ведь он решил, что бочка — отличная защита от потопа!
        Топ Дорожкин, не получивший ответа, с опаской посмотрел на Канючку: уж если хмурится изворотливый ученый, то капризная Канючка сейчас точно даст рева.
        Но Канючка, к всеобщему удивлению, захлопала в ладоши:
        - Ой! Я знаю, что в этом хорошего! Только не знаю, как это называется. Кладовочкин, дорогой друг, принеси свою священную книгу.
        И хотя эта просьба болью отозвалась в прижимистой душе Кладовкина, отказать Канючке, да еще и в момент совершенно необъяснимой радости, он не смог.
        - Какую из священных? — покорно спросил он.
        - Самую священную! — заявила Канючка, радостно прыгая на одной ножке в опасной близости от водопада.
        - У тебя неплохой вкус, — вздохнув, похвалил Канючку Кладовкин и поплелся в свой хорошо обставленный ящик.
        Он принес книжку с цветными картинками. Там сильно уменьшенные великаны висели на веревочках и крутились на колесиках. И называлось это все «Посетите наш парк отдыха!».
        Канючка быстро перелистывала огромные страницы, перескакивала от одной картинки к другой и шептала: «Не то, не то».
        И вдруг как завопит:
        - Вот! Вот оно — хорошее, что мы извлекли из Осени!
        Друзья сгрудились над страницей.
        - «Ф-О-Н-Т-А-Н», — прочитали они с трудом.
        - Это фонтан, конечно! — завопила счастливая Канючка. — Фонтаны всех радуют. А теперь к нему нужны пруд, скамейки, фонари, лодочки и скульптуры! — Она огляделась. — Ну? И чего вы стоите? Мы уже извлекли из Осени фонтан. Давайте извлекать все, что к нему прилагается. Кладовкин!
        - А чё сразу «Кладовкин»? — запыхтел Трезор. И отправился в свой ящик.
        Надо сказать, исчез он там надолго. Ему надо было переобнимать напоследок все сокровища, которыми он решил поделиться.
        За это время Механюк и Топ Дорожкин перевернули зонтик, свесили его под струю фонтана, а ручку зацепили за столешницу. Зонтик быстро наполнялся водой.
        Они, боязливо поглядывая на ящик Кладовкина, вырвали из священной книги про уменьшенных великанов две страницы и Сложили из них две лодочки. Верная Прищепка сидела на спице наполненного водой зонтика и крепко держала зубами лодочки, чтобы они не расплылись.
        Из ящика показалась голова Кладовкина.
        - Ну? Может, мне кто-нибудь поможет?! — воскликнул он возмущенно.
        Топ Дорожкин и Механюк со всех ног бросились к нему, Канючка еле-еле за ними успевала.
        Кладовкин начал через узкую щелочку подавать отобранные для «парка» сокровища: статуи пастушка и мальчика с трубой, балерину и пластмассовую кошку.
        Канючка так хлопала в ладоши, что друзья стали опасаться за ее руки: вдруг отвалятся?
        - Ой, а это что там у тебя? — заинтересовался Механюк.
        - Не подглядывай, — буркнул Кладовкин и собрался задвинуть ящик.
        Но Механюк ловко вставил в щель ногу.
        - Вон тот камешек? — Он указал на невзрачный серый брусочек.
        - А-а, это… Да ерунда какая-то, даже не блестит. Только притворяется сокровищем.
        - Давай-ка эту ерунду сюда.
        Механюк положил ерунду на пол, снял ботинок и стал колотить по ерунде. Из ерунды посыпались искры!
        - Вот это да! — восхищенно сказал Кладовкин, нырнул в ящик и быстро достал оттуда кусочек священных прописей.
        С горящим кусочком друзья побежали к лампе и немедленно зажгли огонь.
        В парке с фонтаном и прудом, обставленным статуями, стало светло и радостно.
        - Спасибо тебе, Кладовкин! — опять захлопала в ладоши Канючка.
        - А что это только я? Пусть Механюк тоже поделится своим сокровищем, — сказал обиженно Кладовкин.
        Все посмотрели на апельсин — оранжевое солнце, добытое Механюком в походе.
        - Да пожалуйста! — пожал плечами Механюк. — Для друзей не жалко.
        И он принялся резать солнце на четыре части. Апельсин брызгался, брызги попадали в пламя от лампы и светились там зелеными искорками.
        - Солнце устраивает салют! — изумилась Канючка. — Всё как в волшебной книге про парк.
        Пока Топ, Кладовкин и Канючка катались на лодочках по пруду, Механюк без устали жал на солнце, солнце брызгалось на лампу и устраивало салют из зеленых искр.
        А колдунья Осень-Плакса смотрела в дырочку в крыше. Она увидела свое опухшее от слез отражение в пруду и быстренько вытерла слезы. А потом начала улыбаться: ей понравилось, что крошечные соседи по чулану устроили в ее честь такой прекрасный праздник с салютом!
        Глава 6
        Как Канючка постарела на год и пробудила к жизни мифологическое чудовище
        Сегодня ночью луковица, которая валялась на столе, пустила белые корешки и зеленые вершки.
        - Видимо, некоторым скучно лежать и ждать Весны. Вот они и зацветают, — объяснил Механюк своим друзьям.
        Рядом с его часовым домиком на крыше буфета сушилось видимо-невидимо таких луковиц.
        - К чему бы это? — недоверчиво посмотрел на луковицу Топ Дорожкин. — Не перевернется ли мир от того, что луковицы зацветают Осенью?
        - А я знаю, к чему это! — вдруг закричал Кладовкин. — Сегодня же день рождения Канючки! Не могла же луковица уговорить Канючку подождать с днем рождения до Весны?
        Сверху, из-за стеклянной дверцы, раздались рыдания и причитания Канючки.
        - Я сейчас, — пробормотал Кладовкин и быстренько нырнул в свой ящик.
        - Вот! Всегда он так: самое трудное оставляет нам, — забрюзжал Дорожкин, тяжело вздыхая. — С добрым утром, Канючечка! — притворно радостным голосом крикнул он капризной подружке.
        - С днем рождения! — не менее сахарно-льстивым голосом добавил Механюк и выжидательно посмотрел вверх.
        - А-а-а! — завыла Канючка наверху.
        Чтобы ее страдания не остались незамеченными, она приоткрыла дверцу.
        Друзья увидели совершенно растрепанную и ужасно несчастную Канючку.
        - Теперь мне столько лет, что я уже не могу до этого сосчитать!
        - Да что ты, Канючечка! — попытался утешить ее Механюк. — Вон, табуреткам гораздо больше лет, они хоть и на трех ногах, но неплохо на них держатся. А почему? Да потому что они вообще считать не умеют!
        Прибежавший Трезор Кладовкин укоризненно сказал:
        - Эх вы! Ну разве так поздравляют девочек с днем рождения? Эй, Канючка! Хватай подарок! — И он поднял ей на леске спиннинга свой подарок.
        Даже не особо вглядываясь в подарок Кладовкина, можно было понять: это настоящее сокровище. По правде сказать, Кладовкин и рад был бы подарить что-нибудь не такое ценное, ведь своими ценностями он делиться не любил. Но ничего другого у Кладовкина просто не было. Его жилище, выдвижной ящик буфета, было просто доверху набито ценными вещами.
        Канючка недоверчиво разглядывала подарок. Это была прекрасная блестящая ракушка, она открывалась; там, внутри ракушки, была ровненькая стекляшка, а из этой стекляшки на Канючку недоверчиво поглядывала симпатичная, хоть и немного зареванная… Канючка!
        Канючка заглянула за спину своей близняшки — нет, только гладкая створка ракушки! Заглянула опять в стекляшку — вторая Канючка тут как тут!!! Канючка аж в ладоши захлопала! — А как мы будем веселиться? Как мы отметим мой праздник? — вдруг спохватилась она.
        - Ну… — замялся Кладовкин и начал беспомощно оглядываться по сторонам. — Ну… м-м-м…
        Кладовкин был в панике: он не рассчитывал сегодня тратить дополнительных сокровищ сверх зеркальца на праздник Канючки.
        - Мы отметим праздник салютом! — поспешил на выручку другу Механюк.
        Его апельсин хоть и был основательно помят салютами во время ежедневных Культуры и Отдыха, но еще мог выдавить из себя немного искр!
        - Мы будем кататься на лодках среди статуй и слушать, как поют струи фонтана, — добавил Топ Дорожкин.
        Молчание наверху. Топ Дорожкин с облегчением хлопнул Механюка по плечу: «Пронесло». Механюк с облегчением хлопнул по плечу Кладовкина: «Уф, спаслись!»
        - То есть вы… — произнесла Канючка в тишине, которая с каждой минутой становилась все более угрожающей, — вы СЕГОДНЯ хотите подарить мне праздник, который В ОСТАЛЬНЫЕ ДНИ мы устраиваем ДЛЯ ВСЕХ???
        Друзья понурились.
        - То есть вы… — продолжила Канючка, — считаете, что я не заслужила чего-то СВОЕГО?! Чего-то ОСОБЕННОГО?!!
        Механюк и Топ Дорожкин в отчаянии переглянулись, а хитрый Кладовкин предостерегающе поднял руку и сказал:
        - Канючка! Праздник «Культура и Отдых» — это лучшее, что у нас есть! И это лучшее мы хотели подарить тебе!
        Канючка кивнула из-за створки буфета:
        - Давайте лучшему, которое у нас уже есть, мы будем радоваться в остальные дни. А сегодня я хочу то, чего нет больше ни у кого! Я хочу, чтобы вы подарили мне ПИКНИК!
        - Хорошо, подарим, — кротко согласился Кладовкин и побрел в сторону своего ящика. — А хоть как оно выглядит?
        - Это праздник с музыкой далеко от дома.
        - У меня нет такого, — с горечью признался Кладовкин.
        - Кажется, это есть у меня, — неуверенно сказал Топ Дорожкин.
        Ну еще бы! Ведь он был первооткрывателем неизведанных миров и мог завести себе где-то далеко тайник, в котором хранил свое секретное сокровище — ПИКНИК.
        - Кажется, немножко этого смогу достать и я, — пробормотал Механюк.
        Ну еще бы! Ведь он был изобретателем и мог изобрести Пикник даже без путешествий в неизведанные бездны.
        - Вот видите! Все можно найти, если хоть чуть-чуть не жадничать! — назидательно сказала Канючка. — Ну ладно, не буду вам мешать, а то сюрприза не получится.
        И она плотно прикрыла стеклянную дверцу своей полки, поставила раскрытую ракушку так, чтобы видеть свою сестричку, подмигнула ей и достала конфету. Эту конфету она держала под подушкой в своей креманке и всегда сосала ее, когда нужно было срочно поднять настроение. Канючка ни с кем не делилась конфетой не потому, что она была жадной. Она ела конфету одна из сострадания к своим друзьям: ну не могла же она расстраивать их плохим настроением. Тем не менее ей было приятно, что ее новая подружка в стекляшке не стала выпрашивать у нее лизнуть леденец, а достала свой и принялась сама поднимать себе настроение.
        Тем временем Механюк, Топ Дорожкин и Трезор Кладовкин бросили все свои силы на добычу Пикника.
        Топ Дорожкин уверенно ткнул пальцем куда-то в сторону от родного буфета и сказал:
        - Там! Там есть прекрасное место, очень похожее на Культуру и Отдых. Но они, эти Культура и Отдых, далеко, поэтому ими еще никто не пользовался. Может, это и есть Пикник для нашей Канючки?
        - Прочь сомнения, дорогой Топ! — вскричал Кладовкин. — Даже если этим Пикником уже кто-то пользовался, то Канючка об этом не знает. Значит, вполне сойдет за ее Пикник.
        - Только как туда отвести Канючку? — почесал в затылке Топ. Сам он бесстрашно покорял любые бездны, его друзья были не столь бесстрашны, но все-таки, закрыв глаза и сдерживая писк и рыдания, могли покорить бездны в случае острой необходимости. А Канючка боялась Темноты, Высоты, Ветра, Простуды и Путешествий. И прежде чем получить удовольствие от собственного Пикника, она бы сто раз умерла от страха.
        - Мы построим мост! — радостно сказал Механюк.
        - И украсим его статуями? — подозрительно спросил Кладовкин.
        У него в ящике осталось еще немного статуй: безрукая Венера, пингвин и пластмассовый лысый дедушка. Но он не хотел бы расставаться с этой милой компанией.
        - Ты очень щедрый, Кладовкин, но на этот раз статуй не надо, — ответил растроганный Механюк. — Мост будет длинным и тонким. — И Механюк указал в ту же сторону, что и Топ, только повыше.
        Топ и Кладовкин присмотрелись. Из бездны в высоту, прямо над открытым Топом Пикником, вздымались два выгнутых, заостренных кверху моста. Эти мосты дедушка куда-то уносил Зимой, а потом они спокойно вздымались от бездны до потолка вместе с прикрепленными к ним дедушкиными ботинками.
        - Механюк! Нам не нужен мост от бездны до неба! Нам нужен мост отсюда до Пикника! — с горечью сказал Топ.
        - Значит, мы заставим этот мост лежать! — с гордостью сказал Механюк.
        - Ты можешь его приручить, ты знаешь команду? — с завистью спросил Топ и посмотрел на свою дрессированную Прищепку. Та в ответ преданно вильнула хвостиком-пружинкой.
        Но Механюк не ответил, он уже нырнул в выдвижной ящик по соседству с ящиком Кладовкина. В этом ящике, в отличие от жилища Трезора, не было разнообразных сокровищ. В нем хранились огромные мечи, такие же огромные железные весла и четырехзубцы, предназначения которых друзья не знали, поэтому назвали ящик Оружейной.
        Механюк выволок на столешницу огромный четырехзубец, удовлетворенно сказал: «Сойдет!» — и опять нырнул в Оружейную. Несколько весел были связаны резинкой, и Механюк принялся распутывать этот весельный пучок.
        На столешницу он выбрался не с веслами, а с резинкой.
        - Топ, хватай! — крикнул он и кинул один конец резинки своему другу. — Кладовкин, хватай! — крикнул он и кинул второй конец резинки своему второму другу, а сам тем временем привязал к четырехзубцу леску. — Теперь держитесь, — скомандовал он своим друзьям.
        Те, ничего не понимая, обвязались каждый своим концом резинки и ухватились изо всех сил за столешницу, а Механюк пристроил четырехзубец в серединку резинки, растянутой между друзьями.
        - Прищепка, ко мне! — крикнул он.
        Прищепка тоже ничего не возразила Механюку. Возражать Механюку, когда у него появлялась идея, было бесполезно. Тем более Прищепка вообще не умела говорить.
        Она послушно схватила серединку резинки и кончик четырехзубца и выжидательно смотрела на Механюка.
        - А теперь — назад! — скомандовал Механюк.
        Прищепка стала пятиться и остановилась только один раз, когда натянутая резинка сорвала с места ее дорогого хозяина Топа Дорожкина.
        - Ничего, Прищепка, ничего, — прошептал Топ, — я удержусь. — И ухватился за ручку ящика.
        Прищепка допятилась до края столешницы. Еще немного — и она свалится!
        - А теперь, Прищепка, голос!!! — скомандовал Механюк.
        Прищепка открыла пасть, размышляя, что же у нее лучше получится: «гав» или «кар». А резинка тем временем распрямилась, четырехзубец со свистом полетел в сторону моста, разматывая клубок лески, а Кладовкин и Топ повалились на столешницу.
        Механюк успел схватить самый кончик лески и закричал:
        - Некогда разлеживаться! На помощь!!!
        И друзья вскочили, кинулись к Механюку и поймали его вместе с леской, которая успела утащить их ученого друга на самый дальний край столешницы.
        Они услышали: «Дзын-нь!». Это четырехзубец вонзился в верхний, изогнутый край моста.
        - Теперь раз-два-взяли! — скомандовал Механюк.
        - Ух ты! — восхищенно сказал Топ Дорожкин. — Сколько команд ты, оказывается, знаешь!
        Они схватились за конец лески и начали раз-два-тянуть. Тянули они не раз-два, а восемнадцать раз. С них градом катился пот. А на руках появились волдыри от тугой лески.
        Но тут весь мир сдвинулся с места, закачался, загремел! Деревянный мост задрожал, оторвался от неба и начал падать прямо на друзей.
        - Командуй, что делать! — попросил Топ Механюка.
        Но Механюк завороженно смотрел на приближающуюся громаду и молчал. Наверное, он потерял дар речи. Такое иногда случается, когда хочешь усовершенствовать мир, а этот мир вдруг начинает дрожать и падать по твоей вине, но по собственной прихоти.
        Острый изогнутый край моста с деревянным гулом свалился на столешницу, клюнул ее своим острым клювом, а потом перевернулся и стал смотреть вверх. Длинная и узкая дорожка моста протянулась от буфета в непроглядную даль, к прекрасному Пикнику.
        - Кажется, получилось? — дрожащим голосом спросил Механюк.
        - Да кто бы сомневался! — с восторгом хлопнул его по плечу Топ.
        - Тогда — вперед? — дрожащим голосом спросил Механюк.
        Топ, Прищепка и Кладовкин посмотрели на него с жалостью.
        - Наверное, истратил все команды, — объяснил Прищепке Топ, — не осталось ничего в запасе. — И заорал во весь голос: — Вперед!!!
        - Да, действительно, вперед, — засуетился Кладовкин.
        По дороге к мосту он все-таки не удержался — свернул в свой ящик с сокровищами. Из кармана дорожной куртки он вытащил клинок. Этот клинок он нашел в лунной пещере, там клинок был блестящим обойным гвоздиком, а Кладовкин сразу признал в нем сокровище и чудом утаил от прожорливого магнита. Кладовкин заткнул клинок за пояс и мужественно сказал: «Пригодится!»
        В глубине души он предполагал, что в неведомых краях, где есть Пикники получше Культуры и Отдыха, найдется немало сокровищ не только для Канючки, но и для него лично.
        А когда дело касалось сокровищ, Кладовкин становился не только сообразительным, но и смелым.
        Кладовкин нагнал своих друзей уже на противоположном конце моста. Прищепка с веселым пощелкиванием соскочила на ровную лакированную столешницу. Эта столешница напоминала их родную, буфетную. Но она была местами блестящей, а местами, где лак уже слез, — темной и таинственной. Это была столешница комода, который жил в доме задолго даже до буфета. Ручки от ящиков комода давно отвалились, да и сами ящики рассохлись. Но выкинуть комод на помойку великаны не посмели — видимо, из уважения к его возрасту. И задвинули в угол чулана. Там комод оброс самыми невероятными вещами, гораздо моложе его самого. На нем стояла ножная машинка «Зингер», а на машинке валялся старый таз, а таз когда-то подпирали дедушкины лыжи. Да только теперь лыжи улеглись между комодом и буфетом, а пораженные друзья стояли на столешнице и разглядывали величественные чугунные колонны, заканчивающиеся причудливой крышей.
        Колонны были черные, витые, между ними пролегал пол не пол, платформа не платформа, только состояло это из хитрой чугунной решетки, в которую попыталась провалиться Прищепка. И провалилась бы, если бы в последний момент не уцепилась зубами за краешек резной решетки. Но решетка уже пришла в движение: она покачнулась, с натугой заскрипела, а потом встала наклонной дырявой горкой.
        - Ух ты! — удивленно переглянулись друзья.
        Топ прыгнул на краешек резной горки, чтобы помочь выбраться своему верному другу Прищепке. Но горка опять зашаталась и опустилась прямо у ног Топа.
        - Да это же качели! — радостно завопил Механюк.
        - А это — КОЛЕСО ОБОЗРЕНИЯ! — завопил Топ, показывая на колонну справа.
        Колесо обозрения до этого они видели всего лишь раз — в священной книге с картинками. В книге про Культуру и Отдых. И тогда друзья думали, что колесо обозрения — это прекрасная выдумка. Как это обычно и бывает в священных книгах. А теперь это колесо было справа от них! И оно вертелось, стоило Топу только переступить ногами и раскачать огромные чугунные качели, в которых застряла Прищепка.
        - Где-то я это уже видел, — задумчиво сказал Кладовкин.
        - Конечно! — радостно закричал Топ. — В книге про Культуру и Отдых!
        Но Кладовкин видел это в какой-то другой книге. Только где именно — он не помнил. Помнил только, что это «что-то» не такое веселое, как думает Топ, а какое-то тревожное.
        - Это не колесо обозрения, — только и сказал он с сомнением, затих, задумался и замер на самом краешке чугунных резных качелей.
        - Это — не колесо обозрения! — авторитетно подтвердил Механюк. — Это устройство для музыки. Ведь Канючка хотела музыку?
        Топ посмотрел на Механюка с сомнением и радостно завопил:
        - Колесо! Обозрения!
        Кладовкин посмотрел на Механюка с сомнением, но ничего не сказал. Сидел так же понуро и тихо.
        Механюк принял сомнение на свой счет. А сомнений в своей учености он не переносил.
        - Что? Не верите? — уязвленно спросил он и побежал по мостику обратно, бурча себе под нос: «Я вам докажу, я вам докажу!»
        С родной буфетной столешницы Механюк стремглав вознесся на часовой гире на крышу. Туда, где стояли его часы с кукушкой, сушились лук и чеснок и пылилась старая картонка с виниловыми пластинками. Пыхтя, он выкатил один черный диск, продел в него цепочку от гири и спустил диск к мостику. По мостику черный диск катился сам, Механюк лишь слегка страховал его от падения в пропасть то справа, то слева.
        Топ и Кладовкин, хоть и были обуреваемы сомнениями, все же не могли бросить Механюка надрываться с вертлявой черной штуковиной. Они поймали диск на лаковой столешнице и дотащили до колеса обозрения, кое-как протиснули между чугунными колоннами и приладили к колесу.
        - Давай, поднажми! — вдруг опять вспомнил команды Механюк.
        Кладовкин и Топ поднажали: качнули черную витую платформу, платформа закрутила колесо, колесо закрутило черный диск и… ничего не произошло!
        - А что я говорил?! — торжествующе закричал Топ. — Это точно колесо обозрения!
        - Слушайте, дорогие друзья, — сказал вдруг задумчивый Кладовкин, — я сейчас вернусь. Вы на всякий случай вот это возьмите! — И он протянул своим дорогим друзьям свой блестящий клинок.
        Механюк повертел клинок в руках, и лицо его просветлело.
        - Кладовкин, ты случайно не за священной книгой? — крикнул он вдогонку Трезору.
        - А как ты догадался? — испуганно оглянулся Трезор Кладовкин.
        - Да когда ты мне эту важную музыкальную штуковину дал! Тащи быстрее!
        - Угу! — кивнул Трезор. — Только прошу вас: вы осторожней. Не качайте пока качели, не вертите колесо, не шумите!
        - Не волнуйся, не дураки! — хмыкнул Топ. — Не будем шуметь, чтоб Канючка раньше времени сюрприз не увидела!
        Кладовкин что есть духу побежал по мостику, влетел в свой родной ящик и начал торопливо копаться в Библиотеке священных книг. Их было целых три, и были они такие огромные, что пока перелистнешь страницу, пробежишь пять шагов. Сердце у Кладовкина так и прыгало в груди. Что-то смутное, нехорошее подсказывало, что его друзьям грозит опасность. Он хотел бы взять веселую книгу про Культуру и Отдых. Или поучительную книгу про «жи-ши», но память подсказывала, что надо почему-то взять самую страшную. Про ВЕЛИКАНОВ и ДРАКОНОВ с ядовитыми зубами.
        С самым тревожным лицом, которое у него только было, он вылез на поверхность и торопливо потащил страшную книгу к мостику.
        Но тут его сверху окрикнул прекрасный нежный голосок:
        - Кладовочкин, я уже соскучилась, пока вы делаете для меня хорошее! А ты даже не смотришь на меня! Неужели я действительно так постарела?!
        Конечно, это была прекрасная Канючка. И ни капельки она не постарела. Просто Кладовкин не мог испугать ее своим самым тревожным лицом в такой прекрасный, знаменательный день.
        Он несколько мгновений смотрел себе под ноги, ведя непримиримую войну с лицом. И победил. Сел на священную книгу, раскидал по ней полы сюртука, чтобы Канючка не увидела страшной правды, и радостно посмотрел вверх.
        Там в хрустальной креманке элегантно свернулась клубочком милая Канючка. А в стеклышке раскладной ракушки не менее элегантно сидела в своей креманке другая Канючка. Они обе съели свои конфеты и теперь были полны желания сделать что-нибудь приятное для других.
        - Кладовочкин, — ласковым голоском продолжала настоящая Канючка, — я вспомнила, что на день рождения надо угощать гостей.
        - Как это кстати, — сказал Кладовкин. Он так набегался по мосту и так изнервничался, что почувствовал вдруг страшный голод. — У тебя ведь была огромная конфета. Это прекрасное угощение. Принесешь с собой.
        Он собрался бежать дальше со своей страшной ношей, но вдруг заметил, что Канючка сильно покраснела.
        - Э… э… этой конфетой я уже угостила… э… э… вот ее! — и Канючка ткнула пальцем в своего двойника, сидящего в стеклышке.
        Но двойник ткнул пальцем в саму Канючку, пытаясь безмолвно разоблачить ее вранье!
        Этого Канючка не смогла стерпеть. Тем более что Кладовкин отвернулся и побежал от нее со своей книгой. «Наверное, обиделся, что мы с ним не поделились!» — в ужасе подумала Канючка. Она кинулась к лифту, догнала Кладовкина и торопливо повернула его лицо к себе — чтобы он только не смотрел на ее близняшку и не узнал всей правды! Кладовкин второй раз одержал победу над тревожным лицом и вымученно улыбнулся Канючке.
        - Знаешь что, Кладовочкин? — нежно залепетала Канючка. — Я сейчас приготовлю угощение!
        - Ну, удачи! — напутствовал Кладовкин, намереваясь бежать.
        Но Канючка цепко держала его в своих лапках.
        - Давай муку искать! — весело крикнула она.
        - Ты не у Механюка, случайно, часть команд забрала? — поинтересовался Кладовкин. Но покорно стал вместе с Канючкой обшаривать ящики и полки буфета.
        Муку они нашли после того, как чуть не завязли в мешке с чечевицей; после того, как покричали друг другу в уши через длинные макаронины, и после того, как покатались на жестяных цилиндрах с зеленым горошком.
        - Теперь тащи воду! — вовсю командовала Канючка.
        Кладовкин с грустью подумал: «Что же теперь делает Механюк, раз все его команды перекочевали к милой Канючке?» Но воду притащил с радостью. Он вообще вдруг почувствовал, что его тревога куда-то убегает и кажется игрушечной, как и сами его друзья, пока он выполняет четкие команды.
        Воду из зонтика он зачерпнул хрустальным ведром с полки Канючки и влил в хрустальное корыто с полки Канючки. Потом, чихая, натаскал туда муки.
        - А теперь — мешай! — приказала именинница.
        Кладовкин достал весло из Оружейной, но весло вязло. Пришлось позаимствовать у Механюка вертелку.
        Эта вертелка стояла рядом с домиком Механюка, Механюк называл ее «ВЕНТИЛЯТОР» и очень гордился, что не только умеет выговаривать это слово, но и владеет такой бесспорно драгоценной вещью. Спрашивать разрешения Кладовкину было не у кого. Да и зачем зря расстраивать хозяина, если он даже не узнает, что неумелые руки хватались за его вертелку.
        Кладовкин повисал по очереди на каждой лопасти, в то время как другие лопасти перемешивали муку с водой.
        А Канючка стояла рядом и хлопала в ладоши. От этого тревога Кладовкина совсем сбежала. Ему не хотелось больше беспокоиться из-за друзей. Ему хотелось, чтобы Канючка всегда так стояла и всегда так хлопала.
        - Что теперь? — с надеждой спросил Кладовкин.
        - Теперь огонь! Надо разжечь твой огонь! — попросила Канючка.
        От этого у Кладовкина сердце подпрыгнуло: Канючка сказала «твой огонь»! Ей нужен «его огонь»!
        - Дело ерундовое! — буркнул он счастливо. Выбил серым камешком искру, поднес огонек к фитилю и обернулся к Канючке: — Куда лить белое?
        - На сковороду, конечно!
        - Конечно! — расплылся в улыбке Кладовкин. — А что это?
        - Это такое большое, плоское, круглое.
        - Это Механюк уже унес к Пикнику. Это муз… — Кладовкин хлопнул себя по губам: как можно было предать товарища? Как можно было до времени выдать его секрет? Никак! — Сейчас найдем, дело ерундовое, — быстро сказал он Канючке, огляделся и нырнул в Оружейную.
        Там, среди оружия — мечей, четырехзубцев и весел, — лежал круглый плоский щит с ручкой посредине. Кладовкин повертел щит в руках и решил, что тот вполне сойдет за сковороду. (Вообще-то это была крышечка от бидона, с которым бабушка ходила к соседке за молоком. Потом коровы стали давать молоко прямо в пакетах, бидончик потерялся, а запасливая бабушка начистила крышечку до блеска и положила в ящик с ложками, вилками и ножами.) По пути из Оружейной Кладовкин отметил, что становится смекалистым, не только когда дело доходит до сокровищ. Оказывается, улыбка прекрасной Канючки — не меньшее сокровище!
        А Канючка хлопала, хлопала в ладоши!
        Кладовкин приладил щит поверх фитиля, подхватил хрустальную лохань с белым и повис на Канючкином лифте (а по большому счету, на своем сокровище, но сейчас он запретил себе об этом думать, чтобы не нахлынула жадность). Трезор поднялся вместе с лоханью над раскаленным щитом и выплеснул белое!
        - Ой, Кладовкин! До чего же ты умный! И какой ловкий! — услышал он сквозь шипение и шкворчание белого.
        Потом они вместе с Канючкой хлопали в ладоши: белое стало кружевным и местами подрумянилось. Потом они вместе прикрутили фитилек и сидели на краю столешницы, бесстрашно болтая ножками над пропастью: ждали, пока кружевное румяное остынет. Потом они скатали кружевное румяное как ковер и Канючка закричала:
        - Ой, какая же я молодец! Ну какая же молодец! Какое прекрасное угощение я приготовила своим гостям! Как же меня будут хвалить Механюк и Топ Дорожкин! Как же мне пролает до пяти Прищепка!!! — И захлопала себе в ладоши.
        На Кладовкина вдруг опять нахлынула тревога за друзей. Он нахмурился, ухватил за угол страшную книжку, взвалил на плечо рулон румяного кружевного, сжал покрепче руку попискивающей Канючки и потащил ее по узкому качающемуся мосту так быстро, как только мог.
        - Эй, скорее сюда! — махали им Топ и Механюк.
        Они качались на качелях, колесо вертелось, двигало пластинку, а где-то наверху, там, над странной крышей, что-то щелкало и постукивало. И от этого щелканья и постукивания на сердце у Кладовкина стало совсем нехорошо.
        - Механюк, подойди сюда, поговорить надо, — хмуро позвал он дорогого друга.
        Но Механюк только рукой махнул. Он сам любил командовать, а если слышал команды от других, то считал, что другим они достались по недоразумению и те только балуются с важными словами.
        - Кладовкин, ты что, забыл? Сегодня праздник. И мы сейчас будем дарить Канючке Пикник! Ну-ка сделай праздничное лицо! — весело скакал вокруг Трезора Топ. Он гордился, что ему удалось найти такой прекрасный Пикник.
        - Молодец, что не забыл выполнить мою просьбу: принес нужную книгу, — похвалил Кладовкина Механюк.
        Не успел Кладовкин глазом моргнуть, а Механюк — р-раз! — и вырвал из страшной священной книги страницу — два! — и сложил ее воронкой — тр-ри! — надел воронку дырочкой на клинок Кладовкина!
        - Топ! Наверх! — скомандовал Механюк не хуже дрессировщика.
        Топ, сам дрессировщик, понимал толк в командах и взвился на решетку вокруг колеса. Прищепка, которая без команд вообще жить не могла, приняла слова Механюка на свой счет и помчалась за хозяином. Угнездившись на витой колонне, она надежно прихватила Топа Дорожкина зубами.
        - Ап! — крикнул им Механюк и подкинул воронку с завернутым клинком.
        Прищепка с завистью проследила за пролетающим кульком: рот у нее был занят, а Топ ловко подхватил сооружение Механюка.
        Дорожкин прижал клинок к пластинке, а воронка торчала наружу.
        Механюк принялся бегать по качелям-решетке, качели начали качаться, колесо — вертеться, пластинка — крутиться, клинок заскрежетал по пластинке, срезая тонкую черную стружку, Топ чуть поменял наклон, стружка отвалилась, скрежет исчез, и…
        - Музыка! — скомандовал Механюк. И случилось чудо! Из воронки полилась сначала простуженная, а потом нежная-пренежная, веселая-превеселая полька!
        Канючка захлопала в ладоши! Кладовкин захлопал в ладоши! А Механюк и Топ готовы были хоть всю жизнь вот так бегать и вот так сидеть, лишь бы видеть радостные лица своих самых любимых Друзей!
        - А теперь — пир! — закричала радостная Канючка.
        Она сдернула с плеча Кладовкина рулон, раскинула его поверх решетки-качелей и плюхнулась прямо на него. И пошлепала по нему ладошкой. Она приглашала сесть рядом Кладовкина! И он так обрадовался, что его мерзкая тревога опять отпрянула. Кладовкин плюхнулся рядом с именинницей. Ах, как это было прекрасно!
        Какая это была румяная кружевная скатерть-самобранка для Пикника! Они на ней сидели и от нее откусывали! Вкусно! И Механюк, пробегая с одной стороны качалки на другую, тоже откусывал! И они отрывали кусочки и кидали их радостному Топу — наверх, на колесо! И он ловил и крутил, ловил и крутил! А полька становилась все быстрее и веселее! И Кладовкин от счастья захлопал в ладоши первым: как он был благодарен своим дорогим друзьям за то, что они прогнали его липкую тревогу!
        - Кстати, — легкомысленно пробубнила с набитым ртом счастливая Канючка, — а что это там стучит все время и клацает? Это тоже сюрприз?
        Она приготовилась получить еще один подарок и почти захлопала в ладоши. Но Кладовкин вдруг сказал:
        - Тихо!
        И его тревога вдруг вынырнула из-за всех причудливых чугунных колонн, завилась вокруг Пикника и накрыла своими тяжелыми крыльями праздник.
        Все смолкли. Механюк перестал бегать, а Топ выронил воронку с клинком. Клинок звякнул о решетку, провалился в ячейку на столешницу, а с нее скатился дальше — в непроглядную бездну. Решетка продолжала раскачиваться, колесо — крутиться. А наверху кто-то продолжал щелкать и стучать. И так он это делал, что всем вдруг стало ясно: если и ждет всех сюрприз, то оч-чень неприятный.
        - Тихо! — повторил Кладовкин, хотя все уже сидели до того тихо, что тише невозможно. Он спрыгнул на столешницу и подтащил поближе к друзьям книгу.
        Они столпились над ее страшными страницами и с ужасом узнавали все, чему еще мгновение назад радовались.
        Вот — витые колонны. А вот — чугунное резное колесо. А вот — крыша. А на крыше… На крыше стоит темный-претемный деревянный дом! Этот дом срывают смелые руки огромного великана. А в доме — ДРАКОН!!! У него черная железная спина и круглый блестящий хвост. Он бешено крутит этим хвостом — видно, злится! А впереди у дракона рог, и он этим рогом водит туда-сюда! А внизу у дракона — ядовитый зуб! И он этим зубом… СТУЧИТ И КЛАЦАЕТ!!! Он стучит и клацает даже на огромного великана, нога которого неустрашимо качает качалку! Но великана не так-то просто испугать! Он смело покоряет дракона. Вот он накидывает ему на спину хитроумную упряжь, а потом скручивает ему веревками острый рог, а потом заматывает ему веревками ядовитый зуб, а для надежности еще вынимает из-под зуба железный капкан и привязывает зуб к нему веревкой!!!
        Друзья пролистали книжку до конца, захлопнули и с ужасом посмотрели вверх. Дракон притих. Видно, затаился, ждет, когда они опять начнут беззаботно веселиться: тут-то он со своим железным зубом на них и набросится! Набросится и сожрет всех до единого!!!
        А великана у друзей нет!
        - Уже можно начинать плакать?! — дрожащим голосом спросила именинница.
        - Что же делать? — переглянулись друзья и с надеждой посмотрели на Механюка. Все-таки он у них самый умный, умеет мыслить логически!
        - Ну-у, — ученым голосом промолвил Механюк, — если рассуждать логически…
        Все замерли в ожидании.
        - Если рассуждать логически… — повторил Механюк и замялся.
        - То?.. — дрожащим голосом спросила Канючка, заглядывая с надеждой в глаза ученому другу.
        - То ему надо отдать кого-то одного! Всех нелогично! — выпалил Механюк.
        Все опешили и не могли рта открыть.
        - И кого же отдать логичнее всего? — оправилась от потрясения Канючка. Все-таки девочки любопытнее мальчиков.
        - Логичнее всего, — сказал Механюк, глядя почему-то в пустой угол, — отдать дракону… Канючку!
        Канючка сказала:
        - Ах!
        - Потому что она самая слабая, убежать не успеет, и потому что дракона разбудили из-за ее капризов, — вполне логично обосновал Механюк.
        - Но я… но я… — пролепетала Канючка, но потом собралась: — Я считаю, что гораздо логичнее отдать дракону Топа! Потому что если бы не он, мы вообще бы не пришли в это гиблое место! И не разбудили бы дракона!!!
        Что ж, и Канючке в логике не откажешь.
        - Да что ты говоришь?! — возмутился Топ. — Если хочешь знать, логичнее всего бросить дракону на съедение Механюка! Потому что это он придумал музыку, а если бы не громкая музыка, дракон бы не проснулся и мы бы еще сто раз приехали сюда на Пикник!!!
        - Да что же это за наука такая — логика?! — вдруг возмущенно закричал Кладовкин. — Да лучше я всю жизнь проживу глупым скрягой, чем выучусь этой науке!
        И Трезор Кладовкин вскочил. Он вскочил, потому что опасался, что по законам логики дракону все-таки надо отдать его, Кладовкина. Потому что он, Кладовкин, давно уже догадался, что дело нечистое. Но он, Кладовкин, преступно медлил. Он ликовал с Канючкой и ликовал с друзьями, а не предупредил их, и он виноват, что дракон проснулся, а его друзей зачаровала эта злобная наука.
        Трезор Кладовкин вскочил, и от этого платформа закачалась, колесо завертелось и дракон клацнул зубами. Все вжали головы в плечи, а Кладовкин вопреки всем законам логики заорал:
        - Бежим!!!
        И Механюк, и Прищепка с поджатым хвостом-пружинкой, и Топ кинулись прочь. И Кладовкин кинулся прочь. Он сгреб в узел скатерть-самобранку, внутри которой сидела Канючка, и побежал что есть мочи по шаткому мосту.
        - Быстрее! Быстрее!!! — звали его друзья.
        Кладовкин бежал, роняя куски румяной вкусной скатерти и раскачивая Канючку.
        Канючка не канючила. Она выглядывала в кружевные румяные дырочки. И смотрела, смотрела назад.
        - Ты только назад не смотри! — посоветовал ей Кладовкин.
        - Мы роняем кусочки, — каким-то стеклянным голосом сказала Канючка. — Кусочки вкусные. Дракон все равно пойдет за ними и дойдет до нас.
        - Только не плачь, ладно? — попросил Кладовкин Канючку. — Дай до дома добраться, там Механюк что-нибудь придумает с этим драконом.
        - Он уже придумал, — сказала Канючка. Она выскользнула в прореху вконец разорвавшейся скатерти-самобранки и твердо добавила: — Я здесь останусь, Механюк был прав!
        - Знаешь, Канючка, ты беги, а я вас прикрою! — теперь Кладовкин твердо сказал Канючке. — У меня есть клинок. И этот клинок не хуже зуба дракона.
        Он обогнул Канючку и кинулся назад, к страшному зубастому дракону.
        - Стой, Кладовкин!!! — заорал Топ Дорожкин. — У тебя ведь нет клинка! Я его уронил!!!
        И Топ Дорожкин побежал за Кладовкиным. Огибая Канючку, он ей объяснил:
        - Прикрою его, пока он клинок достанет!
        Прищепка щелкнула деревянной пастью и бросилась за своим хозяином прямо в драконье логово.
        На шатком узком мосту остались Канючка и Механюк.
        - Я пойду к Кладовкину и Топу, — сказала Канючка, не глядя на Механюка. — Потому что мне будет некому хлопать в ладоши, если их сожрет дракон.
        Она развернулась и на трясущихся от страха ногах побрела в драконье логово, которое еще несколько минут назад было местом жительства прекрасного Пикника.
        Канючка уже добрела до потрескавшейся лаковой столешницы комода, когда услышала сзади шаги Механюка.
        - Знаешь, Канючка, я сказал, что логично отдать тебя дракону! — крикнул он ей в спину. — Но я не сказал, что это по-дружески. Потому что это не по-дружески. Это подло и трусливо.
        Канючка остановилась и оглянулась. Механюк один-одинешенек стоял на качающемся мосту.
        - Да что ты говоришь?! — возмутился Топ. — Если хочешь знать, логичнее всего бросить дракону на съедение Механюка! Потому что это он придумал музыку, а если бы не громкая музыка, дракон бы не проснулся и мы бы еще сто раз приехали сюда на Пикник!!!
        - Да что же это за наука такая — логика?! — вдруг возмущенно закричал Кладовкин. — Да лучше я всю жизнь проживу глупым скрягой, чем выучусь этой науке!
        И Трезор Кладовкин вскочил. Он вскочил, потому что опасался, что по законам логики дракону все-таки надо отдать его, Кладовкина. Потому что он, Кладовкин, давно уже догадался, что дело нечистое. Но он, Кладовкин, преступно медлил Он ликовал с Канючкой и ликовал с друзьями, а не предупредил их, и он виноват, что дракон проснулся, а его друзей зачаровала эта злобная наука.
        Трезор Кладовкин вскочил, и от этого платформа закачалась, колесо завертелось и дракон клацнул зубами. Все вжали головы в плечи, а Кладовкин вопреки всем законам логики заорал:
        - Бежим!!!
        И Механюк, и Прищепка с поджатым хвостом-пружинкой, и Топ кинулись прочь. И Кладовкин кинулся прочь. Он сгреб в узел скатерть-самобранку, внутри которой сидела Канючка, и побежал что есть мочи по шаткому мосту.
        - Быстрее! Быстрее!!! — звали его друзья. Кладовкин бежал, роняя куски румяной вкусной скатерти и раскачивая Канючку.
        Канючка не канючила. Она выглядывала в кружевные румяные дырочки. И смотрела, смотрела назад.
        - Ты только назад не смотри! — посоветовал ей Кладовкин.
        - Мы роняем кусочки, — каким-то стеклянным голосом сказала Канючка. — Кусочки вкусные. Дракон все равно пойдет за ними и дойдет до нас.
        - Только не плачь, ладно? — попросил Кладовкин Канючку. — Дай до дома добраться, там Механюк что-нибудь придумает с этим драконом.
        - Он уже придумал, — сказала Канючка. Она выскользнула в прореху вконец разорвавшейся скатерти-самобранки и твердо добавила: — Я здесь останусь, Механюк был прав!
        - Знаешь, Канючка, ты беги, а я вас прикрою! — теперь Кладовкин твердо сказал Канючке. — У меня есть клинок. И этот клинок не хуже зуба дракона.
        Он обогнул Канючку и кинулся назад, к страшному зубастому дракону.
        - Стой, Кладовкин!!! — заорал Топ Дорожкин. — У тебя ведь нет клинка! Я его уронил!!!
        И Топ Дорожкин побежал за Кладовкиным. Огибая Канючку, он ей объяснил:
        - Прикрою его, пока он клинок достанет!
        Прищепка щелкнула деревянной пастью и бросилась за своим хозяином прямо в драконье логово.
        На шатком узком мосту остались Канючка и Механюк.
        - Я пойду к Кладов кину и Топу, — сказала Канючка, не глядя на Механюка. — Потому что мне будет некому хлопать в ладоши, если их сожрет дракон.
        Она развернулась и на трясущихся от страха ногах побрела в драконье логово, которое еще несколько минут назад было местом жительства прекрасного Пикника.
        Канючка уже добрела до потрескавшейся лаковой столешницы комода, когда услышала сзади шаги Механюка.
        - Знаешь, Канючка, я сказал, что логично отдать тебя дракону! — крикнул он ей в спину. — Но я не сказал, что это по-дружески. Потому что это не по-дружески. Это подло и трусливо.
        Канючка остановилась и оглянулась. Механюк один-одинешенек стоял на качающемся мосту.
        - Наверное, наука права. Но я никогда не брошу тебя дракону, Канючка. — Так сказал ученый Механюк и зашагал к Канючке, стоявшей уже на берегу дракона.
        - Механю-у-ук, — сказала она капризно, и от этого привычного тона у Механюка стало легче на душе. — Механюк, — повторила капризная Канючка, — ты что, не видишь, как мы насорили на мосту?! Ну-ка стряхни крошки, чтобы дракон по следу не пошел!
        Механюк радостно закивал. Он с таким рвением стал пинать кружевные румяные куски ботинком, что не заметил: мост качается все сильнее и сильнее. Механюк добрался до последнего лоскута самобранки, поднял его двумя руками, встряхнул, замахнулся и ка-а-ак кинет!
        Кусок полетел вниз, в бездну, Механюк замахал руками и чудом удержал равновесие, а вот мост… Мост равновесия не удержал! Там, на далеком родном буфете, закачался выгнутый деревянный клюв моста, заскользил по столешнице и рухнул с нее вниз. А Канючка кинулась к соскальзывающему в бездну Механюку и дернула его за руку.
        Они упали на лаковую поверхность комода. Отдышались и с опаской заглянули за край — в пропасть, где только что сгинул мост, соединявший их с родным домом.
        - Знаешь, Механюк, — пристально разглядывая Механюка, вдруг заговорила Канючка совершенно нормальным тоном, — я бы тоже тебя ни за что дракону не отдала.
        Механюк закрыл руками глаза и заплакал. Он плакал от раскаяния и благодарности.
        - Потому что это нелогично. От тебя много пользы. Ты сумеешь вернуть нас домой, — вполне разумно добавила Канючка, сидя над незнакомой бездной, на черной потрескавшейся столешнице древнего комода, на враждебном и смертельно опасном берегу, где живет дракон с острым рогом и ядовитым зубом.
        Глава 7. Первая ночь на чужбине, полная злоключений
        Канючка и Механюк молча смотрели в темноту бездны. Они боялись, что если начнут разговор, то опять обидят друг друга.
        - Знаете, друзья, а ведь это место очень похоже на наш дом, — ободряюще сказал Кладовкин. Он подошел к друзьям и сел рядом на краю черной как смоль столешницы.
        - Ага, — поддакнул ему Топ Дорожкин. Он тоже подошел к друзьям, потому что стоять вдалеке одному ему было как-то неуютно. — Только тут немножко потемнее…
        - И живет страшный дракон, — поглядывая на черный деревянный дом на вершине чугунного колеса, подхватил Механюк.
        - И что-то страшно шумит, — прислушиваясь к страшному шуму, дрожащим голосом сказала Канючка.
        Там, наверху, прямехонько над домом дракона, что-то действительно страшно зашумело-зашелестело. И этот шелест становился все страшнее, пока не перестал быть просто страшным, а превратился в ужасный.
        - По-моему, дракон хочет нас прогнать, — шепотом предположил Кладовкин.
        С крыши дома дракона прямо на друзей стремительно наползала огромная туча.
        - А по-моему, — крикнул Механюк, — дракон хочет нас убить!
        - Это не дракон, — со знанием дела сказал Топ Дорожкин. — Это Форс-Мажор.
        - А Форс-Мажор друг дракону или нам? — стараясь скрыть страшное волнение, мужественно спросила Канючка.
        - Форс-Мажор никому не друг. Это явление природы, которому на всех наплевать.
        Топ был опытным путешественником и много чего знал про природные явления.
        - Дорожкин! Не мямли! — приказала Канючка и даже притопнула ножкой (наверху дракон предостерегающе клацнул зубом). — Говори правду! — закончила Канючка шепотом.
        Топ Дорожкин покорно кивнул.
        - Форс-Мажоры, которые падают с неба, предвещают зловещие события, — тяжело вздохнув, сказал он.
        Старая подушка, потревоженная упавшей в бездну лыжей, действительно очень походила на огромную тучу. И совершенно точно была Форс-Мажором. Подушка неотвратимо скользила вниз, пугая четырех новых обитателей черного комода.
        - Она нас придавит! — взвизгнула Канючка.
        - Ты что! — попытался успокоить ее ученый Механюк. — Тучи только кажутся комками, на самом деле они как привидения — сквозь них можно пройти.
        Как хорошо, что Канючка этого не услышала из-за шороха тучи! А то бы Канючка, конечно, испугалась: все девчонки боятся привидений!
        Но Канючка все равно испугалась: туча тяжелым мешком неслась на столешницу.
        - Надо спасать Канючку! — закричал Кладовкин.
        Он не верил в привидения и поэтому отлично понимал, что туча все-таки тяжелая. Трезор заметался по столешнице, увидел масляную лампу, схватил ее, перевернул и нахлобучил на Канючку.
        Та взвизгнула и осела под тяжестью доспехов. Сквозь щелку между лампой и полом она увидела, как Топ Дорожкин и Механюк, считавший тучу невесомым привидением, схватили черный круг с музыкой и покатили его к предполагаемому месту приземления тучи.
        И не ошиблись! Туча врезалась в ребро музыкального черного кружка, затрещала, развалилась надвое и стала посыпать черную столешницу белыми хлопьями.
        - Снег! Это снег! — закричал Топ Дорожкин. Он все-таки не какой-нибудь буфетный житель, он — путешественник и много чего повидал на своем веку.
        Его бывалый друг Прищепка начала радостно бегать в вихре кружащихся хлопьев и хватать их зубами.
        А Кладовкин задумчиво бродил среди этого вихря, поднимая по очереди самые крупные хлопья и внимательно в них вглядываясь. Он бормотал:
        - Интересно, это сокровище или нет?
        - Опять ты за старое, Кладовкин, — укоризненно сказал Механюк. — Снег не может быть сокровищем, потому что он растает и от него ничего не останется.
        - Нашел чем удивить, — пробурчал Кладовкин, — из-за вас от многих моих сокровищ почти ничего не осталось. — И он указал рукой на местами разодранную книгу о драконе, а потом как бы ненароком показал в пропасть — туда, где бесследно исчез его драгоценный блестящий клинок.
        Топ Дорожкин вжал голову в плечи:
        - Трезор! Я обязательно верну тебе твой клинок. Вот поведу вас домой через бездну, и он обязательно отыщется!
        Прищепка выпустила из пасти особо крупную снежинку и с готовностью замахала хвостиком-пружинкой: ей уже не терпелось пойти в путешествие.
        Но тут случилось невероятное! Видно, то самое, что предвещают все Форс-Мажоры.
        Такое невероятное, что было непонятно — страшное оно или нет. Привычный мир Механюка, Дорожкина, Кладовкина и Канючки раскололся!
        - Может, это конец света? — неуверенно предположил первооткрыватель. Но был неправ.
        Одна из сторон их маленького света исчезла, и оттуда, где только что была эта надежная сторона, хлынул нестерпимый свет! А на фоне светлого проема проступил черный и грозный силуэт ВЕЛИКАНА!!!
        Конечно, если бы маленькие обитатели чулана лучше знали жизнь, они бы поняли, что это никакой не ВЕЛИКАН, а всего-навсего БАБУШКА, хоть и тоже достаточно строгая. Привлеченная грохотом дедушкиных лыж, бабушка ворвалась в чулан и придирчиво осматривала произведенный беспорядок. Но ни ученый Механюк, ни пытливый Дорожкин, ни даже собиратель редкостей Кладовкин не имели о бабушках никакого представления. Зато о великанах в их мире слагались предания и легенды. Рассохшиеся табуретки наскрипывали, будто бы именно великаны создали этот небольшой и уютный мир. Именно великаны населили его драконами, Страшилками и придумали Темноту, чтоб было интересней.
        А прохудившиеся лейки скрежетали, будто бы великаны создали и всю «всякую всячину», «всякую мелочь пузатую», к которым относились Механюк, Канючка, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин! И создали они их из всякой ерунды: комочков пыли, клубочков ниток, вывалившихся из старых шарфов, и прочих оскорбительно не важных предметов. Как к этому относиться, четверо друзей не знали. Они также не знали, как относятся великаны к столь незначительному творению своих рук: может, злятся на неудачный эксперимент? Или гордятся, что даже такие ненужные вещи пустили в дело? Поэтому на всякий случай они старались не думать о великанах, а жить, будто их нет. А уж если те появлялись на пороге их маленького мирка, то Кладовкин, Механюк и Дорожкин предпочитали не попадаться им на глаза. Не говоря уж о Канючке, которая предусмотрительно пряталась за своими стеклянными дверцами не только от великанов, но и от прочих Форс-Мажоров.
        Вот и сейчас трое друзей юркнули в тень драконьего дома. И вовремя! Потому что над их привычным миром раздался голос, подобный раскатам грома:
        - КАЖЕТСЯ, ЗДЕСЬ ЗАВЕЛИСЬ НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ! МОЖЕТ, УГОСТИТЬ ИХ ЯДОМ?
        Конечно, четверым маленьким друзьям такое предложение показалось сумасбродным. Но они не стали вступать в дискуссию с великаном. Кто их знает, великанов? А вдруг, заметив возражающих друзей, он про яд передумает, а просто перебьет их мухобойкой?
        Великан укоризненно покачал головой, отчего друзьям стало нестерпимо стыдно. И совсем страшно. И они зажмурились.
        А когда они открыли глаза, нестерпимый свет исчез вместе с великаном. Привычный мир приобрел знакомые черты, но неприятный осадочек в душах Кладовкина, Топа и Механюка остался. Понятно, что ни о каком походе домой без прикрытия сейчас не могло быть и речи!!!
        Канючка спряталась под своей лампой, не переставая дрожать и настороженно прислушиваться: неужели сейчас опять придется бояться?
        - Значит, так, — сказала Канючка из своего медного укрытия. И голос ее прозвучал гулко и от этого особенно важно. — Хотя мне страшно жаль клинка Кладовкина и хотя это место совершенно не похоже на наш дом, никуда мы через пропасть не пойдем!
        Она приподняла краешек лампы и посмотрела, какое произвела впечатление.
        Результат ее устроил.
        - Действительно! — воскликнул Кладовкин. — Что я, в самом деле, новых сокровищ себе не найду? Вон сколько ящичков и тайничков вокруг!
        - И снег, кстати, не тает, — извиняющимся голосом сказал Механюк. — Можно переночевать в безопасности.
        Друзья кинулись нагребать снег и собрали четыре уютных гнездышка.
        - Канючка, вылезай, перина готова! — сказал Топ Дорожкин, приподнимая медную лампу за ручку. — Когда еще поспишь под открытым небом?
        - Романтика! — добавил романтичный Кладовкин.
        Канючка высунула нос в щелочку.
        - И не вздумайте! — строго сказал Механюк. — Вам что, не хватило сегодня сюрпризов с неба?! Мы перенесем все тяготы, а Канючку спрячем!
        И он с силой опустил край лампы на столешницу.
        Канючка еле успела втянуть внутрь свой прелестный остренький носик. Внутри было так темно, что ей пришлось зажмуриться, чтобы не испугаться Темноты.
        - А как же романтика? — дрожащим голосом спросила Канючка из-под лампы.
        - Это романтика для настоящих мужчин, а не для девчонок, — объяснил Механюк перевернутой лампе.
        - Будем охранять Канючку, — приказным тоном сказал Механюк, обернувшись к друзьям.
        Друзья огляделись. Теперь уже идея переночевать в мягких гнездышках в тени дома дракона и под чужим небом, с которого так и сыплются Форс-Мажоры, не казалась им такой чудесной.
        - Надо лечь вокруг Канючки и спать чутко, — сказал Механюк.
        Кладовкин кивнул. Ему всегда становилось спокойнее, когда кто-то говорил уверенным голосом, даже если вокруг все было страшным и непонятным.
        Топ Дорожкин тоже кивнул. Спорить с Механюком он не стал. Он был путешественником и хоть путешествовал всегда только с верной Прищепкой, все равно знал: в походе главное — хорошие отношения.
        Друзья дисциплинированно зарылись в пушистые гнезда, дисциплинированно положили лапки под щеки, и через минуту Механюк и Дорожкин дисциплинированно спали чутким сном.
        А Кладовкин не спал, ворочался. Сначала он решил, что ему страшно. Он оглядел мир вокруг все по-старому, ничто не предвещает великанов. Он вгляделся в черный силуэт драконьего дома — тихо. Он вслушался в эту тишину; не слышно ли лязга драконьих зубов? Нет, не слышно. И все же осторожный Трезор в глубине души подозревал, что здесь, на гладкой столешнице, они — слишком легкая добыча для любых Форс-Мажоров!
        И хоть ему было неимоверно стыдно перед дисциплинированными друзьями, он вскочил и понесся прочь! На бегу он убеждал себя, что ему не дает спать мысль о сокровищах!
        Стоп! Как же он мог забыть про Канючку? Кто же будет ее охранять, если некоторые спят чутким сном?!
        Кладовкин на цыпочках подкрался к лампе.
        - Канючка! — позвал он шепотом. Трезор надеялся, что Канючка, как и остальные его друзья, тоже дисциплинированно спит, а значит, не заметит, что ее никто не охраняет.
        - Кладо-овкин, это ты? — раздался дрожащий и полный слез шепот из-под лампы.
        - Да, а ты что не спишь? — спросил удивленный Кладовкин.
        - Уснешь тут, когда ничего не видно, — обиженно прошептала Канючка. А потом как закричит: — Да открой же ты меня, глупый Кладовкин!
        - Ты чё так орешь? — опешил Кладовкин и стал поднимать лампу, с опаской поглядывая на друзей: не разбудил ли, не нарушил ли правила?
        Нет, не разбудил. А значит, никто не узнает, если даже Кладовкин что и нарушил.
        Канючка выбралась из своего надежного укрытия, отряхнулась и сказала:
        - Знаешь, Кладовочкин, гораздо страшнее сидеть в надежном укрытии и ничего не видеть, чем в самом опасном месте, где хороший обзор. — И совсем уж беспечно добавила: — Ну? Чем ты меня развлекать будешь?
        Кладовкин покачал головой: вот девчонки! Уже и про дракона забыла, и про Форс-Мажора! И даже про ВЕЛИКАНА!!! На всякий случай Трезор решил и сам о них не думать, чтобы не бояться.
        - Ну вообще-то у меня была одна идея… сокровища искать, — смущенно сказал Кладовкин. Он опасался, что его заподозрят в боязни великанов. А кроме того, он все-таки сильно стеснялся своей любви к материальным ценностям. Это было так неромантично.
        - Ой, Кладовочкин!!! Какой же ты романтичный! — завопила Канючка и кинулась на шею Трезору.
        Кладовкин смущенно оглянулся на спящих друзей.
        - Не укрытие, не еду, а сокровища! Ты прямо поэт! Или пират! — не унималась Канючка.
        - Да ладно тебе, — засмущался Кладовкин, оторвал от своей шеи лапки Канючки и сказал: — Идем, только чур тихо!
        Канючка с готовностью кивнула и устремилась вперед. Скользя по темной-претемной столешнице в тени логова дракона, она напевала: «Семнадцать человек на сундук мертвеца и бутылка рому, йо-хо-хо!» — и при этом весело подпрыгивала вокруг Трезора. А Трезору каждый шаг давался нелегко. Он пугался шума, производимого его подругой: ведь, как известно, именно шум привлекает великанов и драконов! А еще он пугался кровожадности Канючки. Но еще больше он пугался ее пиратской жадности: он думал, по какому принципу они в случае чего будут делить с Канючкой сокровища.
        Механюк проснулся от нехорошего предчувствия. И это предчувствие его не обмануло: в сторону бездны, завывая, двигались два черных силуэта. Механюк поглубже зарылся в гнездышко: ему нужно было время, чтобы придумать какое-нибудь научное объяснение зловещим фантомам.
        Тем временем два зловещих фантома (а это были конечно же Канючка и Кладовкин) добрались до чугунной качалки под драконьим домом. Кладовкин остановился и призадумался.
        - Так-так, — пробурчал он себе под нос, — неплохое укрытие. Прямо под собой нас дракон не заметит и в случае чего неприятеля отпугнет…
        - Что ты там бормочешь, Кладовкин? — поинтересовалась притихшая Канючка. — И зачем притащил меня к страшному дракону?! Хочешь, чтобы он меня сожрал, а сокровища тебе достались?
        - Как ты могла так подумать, Канючка? — покраснел Кладовкин: ведь не попади они в такие ужасные передряги, он бы именно так и подумал!!!
        - Ты что, не знаешь, что драконы всегда скрывают несметные сокровища? — спросил он подружку.
        - Да ты что?! — завопила потрясенная Канючка.
        Не успел Кладовкин и глазом моргнуть, как его трусливая напарница юркнула под чугунную платформу.
        Раздался треск, Канючка закричала:
        - Ой-ёй-ёй!
        И голос ее куда-то провалился!
        - Что я наделал?!! — завопил Кладовкин. Он уже не сомневался, что дракон их пронюхал и теперь Канючкины «ой-ёй-ёй» доносятся из его брюха!!!
        Кладовкин не раздумывая рванул вперед, ведь пути назад без Канючки ему все равно не было!
        Опять раздался треск! Столешница под Кладовкиным зашаталась, он заскользил в темноте и провалился в темную нору:
        - Ба-бах!!!
        - Кладовкин, где мы? — раздался рядом дрожащий голосок Канючки.
        - Это случайно не дракон нас съел? — с наигранной беспечностью спросил Кладовкин.
        - Да-а, до Механюка тебе далеко, — укоризненно прошептала Канючка, — не может быть дракон наверху, а брюхо внизу. Это его сокровищница, понимаешь?!
        - Ничего не вижу! Но чувствую: сокровищ полно! — воскликнул Кладовкин исключительно для того, чтобы успокоить Канючку.
        - Так чего мы ждем?
        Кладовкин еще раз удивился легкомыслию девчонок. Но долго медлить не стал: мысль о дележе сокровищ погнала его в темноту, вслед за Канючкой.
        Та уже вовсю шуршала в темноте, время от времени радостно повизгивая.
        Когда Кладовкин разглядел в сумраке подземелья силуэт Канючки, ему стало ясно, что проблем с дележом сокровищ у них с Канючкой не возникнет. Дело в том, что капризной девчонке нравилось то, о чем Трезор ни капельки не пожалел бы. А может, ему просто ничего не было жалко для прелестной Канючки.
        Сначала Канючка беспечно набивала кармашки сломанными перламутровыми пуговицами, а потом вдруг радостно обернулась к Кладовкину:
        - Кладовочкин! Я тут для тебя такую прелесть подыскала!!!
        «Прелестью» оказался… гвоздик. Серенький такой, невзрачный. Не то что утраченный в бездне сверкающий клинок! Но Канючка так восторженно протягивала Трезору находку и так уверенно шептала: «Ведь это то, что тебе надо! У тебя опять будет клинок!» — что Кладовкину было как-то неудобно сказать, что серенький гвоздик на сокровище, а уж тем более на оружие, которым можно поразить свирепого дракона, никак не тянет.
        Поэтому он достаточно фальшиво обрадовался «клинку». Тут его наметанный глаз разглядел в темноте сияние: так сияют драгоценные камни на рукоятях волшебных мечей! Он с головой зарылся в содержимое приоткрытого сундучка с надписью «Зубной порошок», ухватился за огромный бриллиант… Вот-вот вытащит он на свет зачарованный меч!..
        Нет! Не вытащит! Потому что он уже вытащил. Никакой это был не меч с драгоценной рукоятью. То ли пояс, то ли ободок… Ну зачем на такую бесполезную вещь тратить сверкающий камушек?!
        - Дешевка, — сказал Кладовкин и равнодушно откинул находку через плечо — туда, где ковырялась в залежах сокровищ Канючка.
        Шорох прекратился. Раздалось сопение, переходящее во всхлипывания.
        - Канючка, милая… Я тебя задел? — взвыл от горя Трезор, обернулся и… обомлел!
        Перед ним стояла… принцесса Канючка! А на голове у нее сияла корона с самоцветом, которую так неосмотрительно выкинул Трезор!
        Надо сказать, когда-то бабушка считала эту корону колечком, а потом оно стало ей мало. Зато теперь оно отлично сидело на голове Канючки.
        Кладовкин сделал шаг назад, чтобы оглядеть Канючку во всей красе, потом еще шаг…
        - Блямс! Ой! — это Кладовкин оступился и рухнул на спину.
        - Теперь я понимаю, что такое «рухнуть от удивления», — удовлетворенно сказала принцесса. А потом милостиво добавила: — Можешь лежать в моем присутствии.
        Лежать Кладовкин не хотел. А встать не мог. Что-то крепко схватило его за спину, затылок и ноги.
        - Кто это? — прохрипел Кладовкин.
        - Это я, прекрасная, — продолжала о своем девичьем Канючка, поправляя корону.
        - Не сомневаюсь. А меня кто держит? Посмотри! — взмолился Кладовкин.
        - Я боюсь, — нерешительно сказала Канючка. — Вдруг оно тебя отпустит, а меня схватит? — Но все-таки начала осторожно подкрадываться и заглядывать под Кладовкина. — Это змей, — деловито сообщила Канючка, выпрямившись, — он лежит клубочком, а тебя липким боком держит.
        - Я боюсь, — признался Кладовкин.
        Канючка кивнула:
        - Я сейчас отбегу подальше, а ты пока полежи.
        И она исчезла в глубине ящика.
        А Кладовкин так и лежал, приклеенный к хитроумному змею, размышляя, как скоро этот змей его слопает. Ведь в том, что змей изголодался в пустынном подземелье, набитом несъедобными сокровищами, Трезор не сомневался.
        На самом деле никакой это был не змей. Это была клейкая лента, которую бабушка летом вешала на форточку, чтобы поймать мух. Надо сказать, что лента не ела даже мух. Она просто их держала — такая у нее работа.
        - А-а-а! — раздалось из дальнего угла.
        Конечно, это вопила несчастная Канючка, бежавшая со всех ног от липкого змея.
        - Оно на меня смотрит! И сейчас меня съест! — раздался ее обреченный голосок.
        Ну уж этого Кладовкин никак допустить не мог: чтобы их с Канючкой съели в разных местах! Ее даже некому было за руку взять, чтобы она не боялась!
        Он рванулся изо всех сил, штаны у него затрещали, но это все, что осталось липкому змею!
        Как бежал Кладовкин на вопли Канючки! Как он выставлял вперед свой пусть и неказистый, но острый клинок!
        - Я вижу тебя, Канючка! — завопил он в темноту, хотя вовсе ее не видел.
        - А его видишь? — дрожащим голосом спросила Канючка.
        А его он увидел! Его круглые глаза! И толстое глиняное тело! Жаль, что слишком поздно — не успел затормозить и спрятаться.
        Кладовкин стремительно пролетел мимо Канючки и со звоном врезался прямо в толстое глиняное брюхо!
        - Какой ты смелый! — охнула Канючка.
        - Я бою-у-усь! — одновременно с ней заревел Кладовкин.
        - Бо-о-ом! — одновременно с ними загудело чудище… А потом сказало вдруг: — Крак! — И посыпалось на Кладовкина грудой мелких глиняных осколков.
        - Что это было? — ошарашенно спросил Кладовкин.
        - Подвиг, — убежденно ответила Канючка.
        Конечно же никакой это был не подвиг. Это была старая глиняная копилка, в которой когда-то давно маленький папа хранил мелкие монеты, чтобы покупать газировку. Но потом трехкопеечные монеты отменили, газировки не стало, и копилка со страшными глазами поживала себе в ящике, пока не встретилась на свою беду с твердым лбом Кладовкина.
        Теперь Кладовкин стоял по колено в осколках, а вокруг валялись медные колеса.
        - А это что? — спросил он, показывая на гигантские трехкопеечные монеты. Кладовкин, как известно, обладал чутьем на сокровища, и чутьем эксперта он угадал, что кругляшки теперь не представляют никакой ценности.
        - Это награда за подвиг! — сообразила Канючка.
        И монеты прямо на глазах стали набирать ценность.
        - А что мы с ними сделаем в этом пустынном краю? — опять спросил Кладовкин.
        - Откупимся от дракона! — уверенно сказала принцесса.
        Как всякая принцесса, она ни на миг не забывала о драконе. Ведь ни для кого не секрет, что больше всего у драконов зуб именно на принцесс, Кладовкин выбрал самое большое медное колесо (это были целых пять копеек — на них папа мечтал прокатиться на метро в тот день, когда ему разрешат поехать одному) и пыхтя запихал колесо за пояс того, что осталось от штанов. Получился неплохой щит.
        - Надо тебе какую-то одежду поприличней купить. На сдачу от выкупа дракону, — критично оглядев своего друга, сказала прекрасная Канючка.
        - Что деньги зря тратить? — пробурчал экономный Кладовкин. — Вон вокруг сколько добра.
        Кладовкину повезло даже больше, чем он ожидал: он не только сэкономил монету, он нашел настоящие доспехи! Когда-то в незапамятные времена дедушке подарили фляжку, но она прохудилась, и дедушка больше не мог в ней ничего хранить. Это была настоящая удача! Ведь если бы она не прохудилась, Кладовкин не смог бы в ней ходить, а мог бы только качаться внутри, как какая-нибудь несерьезная неваляшка! К доспехам даже шлем был приделан цепочкой: чтобы рассеянный Кладовкин не потерял его вместе с головой.
        - Ты в этом костюме толстоват, — заметила Канючка.
        - А то! — с гордостью согласился Трезор. Ему теперь никакой глиняный гигант не был страшен!
        Для надежности Кладовкин опоясался медной проволокой, найденной тут же: за эту проволоку он заткнул клинок, и на фоне роскошных доспехов серость клинка бросалась в глаза еще больше!
        - Ну что? — спросила Канючка. — Теперь идем к дракону?
        Кладовкин замялся.
        - Надо накопить приятных впечатлений перед таким испытанием, — авторитетно сказал он подруге и пошел накапливать.
        Перед самым выходом из ящика он нашел прекрасную штучку: маленький такой стеклянный кувшинчик, закрытый с одной стороны железкой. А внутри кувшинчика, надежно спрятанные, сидели маленькие волоски.
        - Ух ты, лампочка! — радостно воскликнул Кладовкин. Вот это сокровище так сокровище!!! — Канючка! Ты не знаешь, как она включает… — обернулся к подружке Трезор и ужаснулся.
        На него надвигалось белое-пребелое привидение!
        Волосы на голове у Кладовкина встали дыбом. Если бы на нем не было тяжеленных доспехов, он бы позорно бежал, забыв про сокровища и Канючку!
        - Здорово, правда? — заговорило привидение человечьим голосом. И этот голос очень напоминал Канючкин.
        - Что ты сделало с Канючкой, поганое чудище?! — кричал Кладовкин. К этому времени он вспомнил, что на нем надежные доспехи.
        - Что, мне не идет? — расстроилось привидение и сдернуло с себя капюшон.
        Под капюшоном нашлось личико Канючки, целое и невредимое.
        - Какое счастье! — облегченно вздохнул Кладовкин. Он действительно обрадовался, что все решилось само собой и ему не пришлось драться.
        - Вот именно! — кивнула Канючка. — Представь: я буду спать на простынях, как принцесса! А вы будете спать под открытым небом, как дураки, и охранять пустую лампу!
        - Простыни… — изумленно повторил закованный в железную фляжку Кладовкин. Вид у него был до такой степени дурацкий, что Канючке стало стыдно.
        - То есть я хотела сказать: как настоящие мужчины, — нашлась принцесса и смущенно поправила съехавшую корону.
        И опять нырнула в темную глубину: сворачивать наглаженные клетчатые, цветастые и белые с вышивкой простыни.
        А изумленный великосветскими замашками своей старой знакомой Кладовкин остался изумленно разглядывать зажатую в лапках лампочку.
        - Стоять! Не двигаться! — вдруг раздалось сверху.
        Канючка нырнула в ворох простыней, а Кладовкин прижал к железному брюху хрупкий кувшинчик лампочки.
        В подземелье торжествующе заглядывал Механюк. Он не нашел никакого научного объяснения двум странным завывающим силуэтам, встреченным на черной-пречерной столешнице, и поэтому сделал то, что делают не очень ученые существа: решил все проверить на собственной шкуре.
        - А-а-а, это ты, Кладовкин, — разочарованно протянул Механюк, — втихаря сокровища ищешь…
        - Я… это… решил вот лампочку Канючке раздобыть. — Кладовкин помахал над головой лампочкой. — А то ей, бедной, темно в укрытии сидеть.
        - Ты, Кладовкин, рыцарь, — уважительно покачал головой Механюк.
        - Заметно, правда? — самодовольно спросил Кладовкин, постукивая по доспехам. — Только вот не знаю, где она включается…
        - Ну, это понятно: ты же рыцарь, а не ученый, — сказал Механюк. — Давай ее сюда.
        - Нет, — решительно возразил Кладовкин. — Я сейчас вылезу и покажу.
        Он выбрался на столешницу, не забыв при этом размотать с пояса проволоку и свесить ее хвост в подземелье: ведь не мог же он, рыцарь, бросить принцессу в темноте.
        - Завтра утром разберемся, как ее подключить, — с энтузиазмом заявил Механюк, шагая в ногу с Трезором.
        - Нет, — снова возразил Кладовкин. — Днем и так будет светло. Свет Канючке сейчас нужен.
        Механюк посмотрел на Трезора с еще большим уважением.
        - Кстати, мне показалось, что с тобой кто-то шел рядом, — сказал Механюк. — Ты не заметил?
        Кладовкин растерялся: он знал, что Механюк страшно огорчится из-за того, что он выпустил Канючку из надежного укрытия и подверг ее опасности.
        - Заметил, — кивнул Кладовкин, — это было, это было… привидение!
        Механюк остановился и стал испуганно озираться.
        Сзади за ними плелось привидение!!!
        - Ты настоящий рыцарь, — выдохнул Механюк и побежал в сторону гнездышек…

***
        - Так, так! — суетился среди родных гнездышек Механюк. — Нам нужен свет, нам позарез нужен свет!
        - Ну так включай же скорее! — Кладовкин протянул ученому другу лампочку.
        - Если бы ты был не таким смелым, я бы сказал тебе, что ты глупый, — укорил его Механюк. — Лампочке надо питание, она сама по себе не горит.
        - Если бы ты не был таким ученым, я бы подумал, что ты боишься темноты и привидений, — ответил ему Трезор.
        - Вот еще, — уязвленно буркнул Механюк, — привидений не бывает.
        - Тогда пойдем искать питание, — предложил Трезор. Сзади звякнула о столешницу масляная лампа, и сразу же из-под нее раздался ехидный голосок Канючки:
        - Какой же ты неромантичный, Кладовочкин. Вместо сокровищ ищешь питание!
        - Это не я, это Механюк, — смутился Кладовкин.
        - Нет-нет, — торопливо возразил Механюк, — это Кладовкин!
        - Потому что я умный? — спросил Трезор Кладовкин.
        - Потому что ты в доспехах, — с опаской озираясь, прошептал Механюк.
        - Тогда я пошел, — гордо постучал себя в железную грудь Кладовкин.
        - Только ты… это… поосторожней, — напутствовал его Механюк.
        - Ой, какой же ты все-таки романтичный! — восторженно пропищала перевернутая масляная лампа.
        И вот в непроглядной темноте Кладовкин отправился в сторону страшного чугунного колеса, в сторону решетки-качалки. Он туда пошел, потому что это была единственная дорога, которую он хорошо знал.

***
        Кладовкин бродил среди черных-пречерных чугунных колонн, позвякивая доспехами о колесо и решетку-качалку.
        «Чем же питаются эти непонятные лампочки?» — недоумевал он.
        Впрочем, особого выбора еды все равно не было: остатки съедобной скатерти безвозвратно канули в пропасть. На столешнице валялся только выдавленный апельсин, из которого пускали искры.
        Кладовкин почесал в затылке, пожал под доспехами плечами и — делать нечего! — взял апельсин.

***
        - Вот, — вернувшись, сказал Кладовкин Механюку. — Все, что было.
        - Ой! — воскликнул Механюк.
        - Что, не то?!
        - Как раз то, что нужно!!! — запрыгал на одной ножке Механюк. — Какой же ты молодец!
        - Потому что я в доспехах?
        - Потому что ты умница!!!
        Механюк взялся за дело. Для начала он принялся посвистывать. Потом подобрал около Канючкиной лампы прекрасный проволочный пояс с доспехов Кладовкина.
        - Вот. Опять мое! — недовольно забурчал Кладовкин.
        - Ты что?! Это же для Канючки! — напомнил Механюк.
        И хоть Кладовкин мысленно подсчитал несметные сокровища, доставшиеся Канючке, он все же промолчал.
        Он промолчал даже тогда, когда Механюк, размотавший пояс, поднял и утащил упавший серенький клинок.
        «Подумаешь, — утешал себя Трезор, — не такой уж он и ценный».
        Механюк тем временем примотал проволокой клинок к лампочке и воткнул ее на этой серенькой ножке прямо в апельсин.
        - Вон у тебя сколько лишней проволоки осталось, — забрюзжал прижимистый Кладовкин, — я вполне могу ею подпоясаться. Если живот втяну!
        - Как ты доспехи втянешь, железная ты голова? — с усмешкой спросил Трезора ученый друг.
        - А я под доспехами подпояшусь, — упорствовал любитель ценных металлов, — мне есть что придерживать! — И Кладовкин потрогал, на месте ли медное колесо для выкупа.
        - А что у тебя еще есть? — деловито спросил Механюк.
        - Штаны! — выпалил Кладовкин и покраснел.
        Врать он не любил. А штанов у него после встречи с липким змеем считай что и не было.
        - А-а-а, — разочарованно протянул Механюк.
        У него, как у большинства ученых, ничего не было, — кроме штанов, так что мысль его опять вернулась к науке.
        - Ладно, обойдемся тем, что есть у меня, — кивнул он.
        - А раньше было у меня, — с горечью прошептал Кладовкин.
        Механюк воткнул свободный кончик проволоки в другой бок апельсина и задумчиво воззрился на странную конструкцию.
        Ничего не происходило.
        - Лампочке апельсин не нравится? — забеспокоился Кладовкин. Ему была неприятна мысль о том, что привередливой лампочке могло прийтись не по вкусу хоть одно из его сокровищ.
        Сначала было темно-претемно, а потом волоски в лампочке начали потихоньку светиться!
        Механюк закричал:
        - Эврика!
        А Кладовкин пробормотал:
        - Губа не дура у этой лампочки!
        - Теперь Канючке будет не страшно, — зевая, сказал Механюк.
        - И светло, — добавил Кладовкин, зевая.
        Светло стало не только Канючке, светло стало всем: над чужой черной-пречерной столешницей наступило утро. Но друзья этого не заметили: Механюк, Кладовкин и Канючка заснули. Только Механюк и Кладовкин заснули как настоящие мужчины: на свежем воздухе, в одежде и доспехах. А Канючка заснула, как настоящая принцесса: на куче простыней и в короне.
        Глава 8
        Битва с саблезубым драконом и невероятным подвиг Канючки
        Теперь по утрам самой первой просыпается колдунья Осень-Плакса. Она, сильно подросшая и насквозь пропитанная слезами, как брошенная в раковине мочалка — водой, спит теперь на крыше чулана. Она поправляет на голове свою шляпку — растрепанное воронье гнездо — и приступает к важному делу. Она начинает плакать в дырочку чулана. Слезы звонко стучат о жестяную бочку с трубой и душем, льются из душа в зонтик, лодки качаются, от шума фонтана и скрипа лодок просыпается кукушка и стремглав направляется к своему окошку, чтобы крикнуть фонтану: «Ку-ку!»
        Только фонтан не рад «доброму утру». И кукушке незачем кричать «Ку-ку!». Точнее, некому: уютный мир буфета опустел без четырех его главных обитателей. Кукушка внимательно вглядывается вдаль, а Осень-Плакса в свою щелочку: где же теперь Канючка, Трезор Кладовкин, Механюк и Топ Дорожкин с верной Прищепкой? Неужели погибли в дебрях чулана? Или нашли места получше, часы поточнее, а кукушек позвонче?
        Нет. Четверо маленьких друзей живут теперь в плену дракона на черной-пречерной столешнице!
        С первыми лучами утра на чужбине пробудился Топ Дорожкин. Оно и понятно: там, в далеком родном краю, Механюка будила кукушка, Кладовкина — Механюк, а Канючку — они оба. Топ Дорожкин привык просыпаться ни свет ни заря в своем походном мешке-носке. Кроме того и на родине и на чужбине Топ Дорожкин неукоснительно соблюдал режим: он ложился вовремя и дисциплинированно спал всю ночь. В отличие от некоторых.
        Топ Дорожкин с умилением посмотрел на своих мирно спящих друзей и тяжело вздохнул:
        - Ну что ж, пришло время подвига.
        Он с тревогой взглянул наверх, туда, где чернел дом дракона. Если честно, одному идти в драконье логово ему совсем не хотелось. И Топ с надеждой сказал:
        - Доброе утро!
        Механюк только сладко засопел в ответ, а Кладовкин, прозвенев доспехами, перевернулся на другой бок.
        - Как тебе не хватает прекрасного клинка, — опять вздохнул Топ, оглядывая закованного во фляжку друга. — Я добуду его для тебя! — И он решительно двинулся к чугунным колоннам.
        - Топ, ты куда? — раздался капризный голосок из-под масляной лампы.
        - К дракону, — решительно сказал отважный путешественник.
        - Ой, как романтично! — восхитилась лампа. — Возьми меня с собой!
        - Да ты что, Канючка?!
        - Мне скучно! — капризно заявила лампа.
        Ну, ну тогда… вот, почитай! — растерянно предложил Топ. Схватил священную книгу про дракона и стал подсовывать под лампу.
        Лампа приподнялась. На изумленного Топа посмотрела слегка заспанная, но настоящая принцесса. Ее корона так и сияла из темноты масляной лампы.
        Дорожкин был первооткрывателем. Он встречал трудности и натыкался на суровые обстоятельства. И хоть на принцесс он раньше не натыкался, придворный вопрос как-то сам собой сорвался с его обветренных губ:
        - Чего изволите, в-в-ваше высочество?
        - Видишь, как тут тесно и скучно? Возьми меня в путешествие!
        - Ничего, можно и поскучать в целях монаршей безопасности! — решительно сказал Топ и опустил лампу.
        - Ты чего?! — завопила Канючка. — Как я читать буду? Здесь же темно! Или читать тоже в темноте, в целях конспирации?
        - Э-э-э… — промямлил Топ, озираясь в поисках остроумного ответа.
        Ответа он не нашел, зато нашел лампу, которая питалась апельсиновым соком!
        - Вот, Канючечка, тебе свет! — подтащил он чудо-лампу к укрытию Канючки. — Смотри картинки. Только самые страшные пролистывай! — И решительно направился к логову дракона.
        А Канючка злобно перевернула первую страницу-
        Хорошо хоть, что у отважного путешественника Топа Дорожкина была верная Прищепка. Вот и сейчас она бежала рядом со своим хозяином, ободряюще заглядывая ему в глаза.
        Топ добрался до решетки-качалки, которая еще вчера так радовала и его, и друзей. А сегодня она пугала Топа, хоть нисколько не изменилась. Прищепка поджала хвостик-пружинку, но от хозяина не отставала. А Топ тем временем внимательно рассматривал колесо, на котором еще вчера играл беспечную польку. Но вчера он был увлечен вечеринкой и ему не было дела, что верхушка колеса достает прямехонько до брюха драконьего логова.
        - Значит, так, — шепотом сказал Топ Прищепке. - Я сейчас полезу наверх, а ты здесь сторожи. Чтобы в случае чего помощь привести.
        Прищепка тоскливо заскулила. — Не бойся, — приказал первооткрыватель. А потом тихонечко добавил: — Я сам боюсь, но кто-то из нас не должен терять голову!
        И Топ Дорожкин со сноровкой настоящего скалолаза начал карабкаться по чугунной колонне. Вот он добрался до гвоздика, на котором держалось огромное колесо… Вот он уже заметил дырочку в драконьем брюхе: там пряталась верхушка колеса… Вот он осторожно заглянул в эту дырочку: темно и страшно! Но пути назад нет: подвиг есть подвиг!
        Топ Дорожкин осторожно поставил ногу на обод колеса, оторвался от колонны, уцепился одной рукой за колесо, а второй потянулся к щели…
        - Вж-жик! — заскрипело колесо.
        - Клац-клац! — предостерегающе застучал зубами дракон.
        - Ой! — крикнул первооткрыватель, которого пугливое колесо подхватило и понесло прочь от драконьего логова — вниз, вниз, вниз.
        - Блямс! — раздалось наконец.
        Это отважный первооткрыватель приземлился точно на качающуюся платформу.
        В голове у него загудело так громко, что Прищепка от страха завыла.
        - А ну-ка тихо! — возмутился Дорожкин. — Я же сказал: кто-то из нас не должен терять голову! А это точно не я! — И он ухватился за свою звенящую голову.
        Прищепка, поскуливая от горя, схватила хозяина за штаны: хотела оттащить его от злополучного места.
        Но лицо Топа Дорожкина прояснилось.
        - Ну что значит светлая голова!!! — обрадовался он
        Конечно, ты, Прищепка, мне и нужна. Ты будешь страховать, чтобы я не упал!
        Дорожкин взял упирающуюся Прищепку под мышку и начал повторное восхождение: вот опять гвоздик, вот опять видна зловещая расщелина, вот и верхушка колеса…
        Он бережно пересадил Прищепку на колесо. Колесо закачалось, но не закрутилось. Дорожкин аккуратненько поставил на колесо ногу… Шатко, но терпимо.
        - Прищепка, фас! — скомандовал он.
        Прищепка послушно вцепилась в хозяйские штаны, Дорожкин протянул руки к заветному лазу в драконье логово…
        - Эх!
        - Вжик! — это колесо.
        - Клац-клац! — это дракон.
        - Блямс! — это голова Дорожкина.
        - Ой! — это сам расстроенный Дорожкин.
        А Прищепка послушно держит хозяина за штаны! А колесо не останавливается!
        - Вжик-клац-блямс-ой! Вжик-клац-блямс-ой! Вжик-клац…

***
        - Что это? — протер глаза растерянный Механюк.
        - Может, опять Форс-Мажор, как ты думаешь, Дорожкин? — спросил заспанный Кладовкин.
        Но Дорожкин ему не ответил. Не было Дорожкина в его уютном гнездышке.
        - Дорожкин ушел подвиг совершать! — завопила Канючка из-под своей медной крыши.
        - Так это он кричит! — осенило догадливого Механюка.
        - Ага! Его, наверное, дракон доедает! — осенило жестокосердную медную лампу.
        Механюк что есть духу побежал к драконьему логову.
        - Кладовкин, выпусти меня! Я хочу помогать! — заканючила Канючка.
        - Милая Канючка, да я бы рад, но не могу! — прохрипел Кладовкин.
        Кладовкин накануне лег спать в чем был. А был он в доспехах. И теперь никак не мог встать на ноги, перекатывался с одного бока на другой.
        У подбежавшего к драконьему логову Механюка закружилась голова: так быстро мелькало колесо, а вместе с ним его бесстрашный друг Топ Дорожкин.
        - Механюк, придумай что-нибудь! — взмолился первооткрыватель, пролетая мимо ученого товарища в очередной раз.
        - Да-да, конечно, — растерянно пролепетал Механюк, развернулся и убежал.
        - Вжик-клац-блямс-ой!..
        - Эй, Кладовкин, чего разлегся? — суетился Механюк. — Топу помочь надо!
        Механюк поднял звенящего товарища и начал суетливо собирать пух, из которого они соорудили накануне гнездышки.
        - Ты можешь побыстрее поворачиваться?! — упрекнул он рыцаря в доспехах.
        - Ну-у… — протянул Кладовкин, поворачиваясь к Механюку всем телом.
        - Эх! — с досадой махнул рукой Механюк и убежал.
        - Ну что, придумал?! — слабым голосом спросил Дорожкин, мелькая мимо Механюка.
        - Вот! — торжествующе воскликнул Механюк и бросил на твердую чугунную решетку ком пуха.
        - Вжик-клац… вжик-клац…
        Теперь Дорожкин врезался головой в пушистый комок, перед тем как опять взлететь к небесам.
        - Прищепка, ко мне! — раздалась команда.
        Прищепка выпустила штаны хозяина и потрусила к Канючке, вопросительно поглядывая: что, тапочки принести?
        Дорожкин в изнеможении лежал, облепленный пухом.
        - Эх, друг Дорожкин, в следующий раз подвиг с умом совершай, — нравоучительно сказал Механюк.
        - А можно я немного полежу перед битвой с драконом? — взмолился Дорожкин. — А то голова очень кружится.
        - Конечно, лежи, — важно согласился Кладовкин, — теперь я пойду, ведь побеждать драконов должны рыцари!
        - Подожди, Кладовкин! — закричала Канючка. — Не надо никого побеждать!..
        Кладовкин покраснел: еще бы, Канючка из-за него беспокоится! Но остался непреклонным.
        - Канючка! А ты что здесь делаешь?! — забеспокоился Механюк. — Здесь опасно! Беги и прячься!
        - Не побегу! — заупрямилась Канючка. — Я, может, пользу хочу принести.
        - Присмотрите-ка вместе с Кладовкиным за раненым другом!
        - Да, девчонкам действительно не место в таком гиблом месте, — прошептал Дорожкин и закрыл глаза.
        - А я здесь без вас разберусь, — важно сказал Механюк.
        - Да что ж это такое?! — Канючка топнула ножкой.
        - Да что ж это такое? — топнул ногой и Кладовкин. — Это я рыцарь! Я должен дракона победить!
        Он, конечно, умолчал, что у него под рыцарскими доспехами есть еще и дорогостоящий медный щит, которым он предполагал от дракона откупиться.
        Но Механюк был непреклонен и язвителен:
        - Подвиги не только доспехами совершают. Но и умом. А ты в своих доспехах попросту в драконье логово не пролезешь!
        Кладовкин покраснел. Он и без доспехов-то стройностью не отличался, а теперь даже сесть не мог.
        - Зато я неплохо держусь на ногах, — пробормотал он, поджал ноги и остался стоять на ребрах своей железной защиты.
        А Механюк сосредоточенно собирался штурмовать драконью твердыню. И хоть он успел обидеть всех друзей, все равно не унывал.
        - Победителей не судят! — убеждал он себя тихонечко.
        Потом Механюк сосредоточенно подошел к колесу.
        Топ Дорожкин сочувственно вздохнул.
        Но сообразительный Механюк не стал рисковать головой. Он поплевал на руки и схватился за толстый жгут, который вился по борту колеса.
        - Кладовкин, ты, кажется, хотел помогать? — обернулся он к рыцарю.
        Рыцарь покривился:
        - Я вообще-то хотел сам совершить подвиг.
        - А ты, Канючка, ты тоже рвалась помогать?
        - Я хотела все сделать лучше тебя, — надула губки Канючка и отвернулась.
        - А я просил времени прийти в себя перед следующим подвигом, — поторопился с ответом Дорожкин.
        - Ясно. Не хотите помогать — развлекайтесь, — усмехнулся Механюк. — Залезайте на качели и качайтесь. Это вы можете сделать ради моей славы.
        Кладовкин кивнул. Как знаток сокровищ, он всегда просчитывал затраты на усилия и цену результата. И понимал, что такая ничтожная цена ему по силам. Он взял Канючку за руку, а Дорожкина — под мышки. И потащил их на платформу.
        - Р-раз!
        Наклонилась платформа, повернулось колесо, и Механюк на ремешке взлетел над землей. Дракон клацнул зубами.
        - Наверное, мы здесь для того, чтобы отвлечь дракона, — предположил Дорожкин.
        Канючка задрожала, Кладовкин расправил плечи, перекинул Дорожкина на другой край платформы и потянул Канючку туда же. — Два!
        Платформа накренилась в другую сторону, колесо еще повернулось, а ремешок с Механюком еще продвинулся.
        - Клац! — сказал дракон.
        - Блямс! — раздался до боли знакомый звук сверху: это Механюк не уместился в щель, в которой скрылся ремешок.
        - Все-таки у умных тоже бывают проблемы с головой, — сочувственно пробормотал Топ Дорожкин.
        Механюк оглянулся на друзей, пригладил волосы, прижал уши, втянул живот и крикнул:
        - Поднажми! И «Кладовкин, Канючка и Дорожкин со всех ног бросились на противоположную сторону чугунных качелей, колесо еще раз натужно повернулось, ремень заскользил внутрь щели. Механюк на секунду застрял, а потом — чпок! — как пробка проскочил внутрь щели и исчез из поля зрения друзей.

***
        Друзья тревожно молчали. Дракон молчал выжидающе. Из щели не доносилось ни звука.
        Механюк осторожно переступал с ноги на ногу в кромешной темноте. Он стоял под хвостом дракона, к которому и был привязан ремешок, так что любое неосторожное движение могло для Механюка плохо закончиться. Когда его глаза привыкли к темноте, он заметил, как под ногами поблескивают клинки и шлемы.
        Механюк тяжело вздохнул: видно, многим не удалось победить дракона.
        «Хоть дракона надо побеждать разумом, доспехи не помешают», — решил сообразительный ученый, подобрал с земли шлем и пристроил его на макушку.
        Если честно, шлем Механюку не шел: во-первых, из-под него не было видно его роскошную умную голову, а во-вторых, сам шлем выглядел как-то легкомысленно, он напоминал ведро с пупырышками.
        Хорошо, что друзья не видели Механюка, а только слышали его решительный голос:
        - Поднажми!
        Друзья еще раз качнули платформу, а Механюк на ремешке взмыл сначала на драконий хвост колечком, а с хвоста перепрыгнул на спину чудовища.
        Спина была гладкой, черной, Механюк все время поскальзывался, ведро сползало то на один глаз, то на другой, а сам ученый нервно шептал:
        - Что же делать? Что же делать?
        Здесь, вдали от друзей, Механюк мог наконец признать, что он совершенно не знает, как совершать подвиги!
        Там, вдали, мерно ходил вверх-вниз сверкающий рог дракона. Механюк засеменил на цыпочках, на ходу нервно развязывая шарф.
        - Там, где рог, там и голова, — бубнил он себе под нос, — а там, где голова, там и глаза. Я завяжу ему глаза; а потом зажму пасть!
        Последние шаги до головы Механюк прополз на животе: так было скользко и страшно! Он крепко обхватил ногами бока дракона, замахнулся шарфом… Нет! Надо ближе подобраться, чтоб наверняка!
        Он прополз еще полшажочка, драконья шея начала расширяться, удерживаться на ней было все труднее…
        - Клац-клац! — доносилось предостерегающее клацанье зубов.
        Рог мерно ходил вверх-вниз. Механюк осторожно перехватил петлю из шарфа правой рукой, левой взялся за рог и, опираясь на него, начал медленно вставать. Рог скользил под рукой, но Механюк все-таки умудрился сделать шаг вперед, чтобы заглянуть за крутой металлический лоб дракона: где там у него глаза?
        Рог кивнул: вверх-вниз. Рука Механюка сорвалась, ноги заскользили, стараясь удержаться на черной полированной спине, но потеряли опору!
        Механюк зажмурился. Всё! Конец! Сейчас он попадет на зуб чудовищу!
        Но его ноги болтались в воздухе. Механюк открыл глаза и огляделся.
        О ужас!!! Он висел прямо над челюстью дракона, подцепленный за шиворот рогом этого чудища!!!
        - Караул! На помощь!!! — что есть силы заорал Механюк.
        Канючка и Дорожкин в ужасе переглянулись, а Кладовкин расправил плечи и, гулко звеня доспехами о чугунную решетку, устремился к колесу.
        - Погоди! Я с тобой! — закричала вдруг трусливая Канючка. А потом рассудительно добавила; — Ну как ты доберешься, такой железный и неуклюжий?!
        - Эх! — в сердцах воскликнул Кладовкин и пыхтя вылез из рыцарской железной одежды.
        Теперь он в своих драных штанах выглядел так комично, что Дорожкин чуть не расхохотался. Он отвернулся от друга и принялся копаться в кучке доспехов. Наконец он вытащил шлем и нахлобучил его на Кладовкина.
        - Так ты повергнешь дракона в ужас.
        - По-моему, дракон должен умереть… — добавила Канючка, — умереть от смеха.
        - В доспехах я или нет, это ничего не меняет, — обреченно сказал Кладовкин. — Рыцари должны побеждать драконов ради прекрасных принцесс.
        Канючка потупилась и скромно поправила корону:
        - А принцессы должны помогать им советом.
        - Нет. — Кладовкин был непреклонен. — Принцессы могут дать рыцарю что-нибудь на память.
        Кладовкин даже в такой страшный момент не потерял навыков накопителя сокровищ. Он сильно рассчитывал, что Канючка даст ему на память корону и дракону придется склонить голову перед его величием.
        - Да! — осенило Канючку. — Подожди!
        Ее каблучки процокали прочь, а потом их цокот вернулся: Канючка тащила… простыню!
        - Вот, — отдуваясь, сказала принцесса Канючка, обычно принцессы дают рыцарям платочки, а мне для тебя не жалко целой простыни!!!
        Кладовкин растерянно скрутил простыню в жгут, подумал и сказал:
        - Уйдите с качелей. По колесу не полезу, чтобы внимания не привлекать. Буду действовать по-простому.
        Он вскарабкался до самого драконьего дома по решетке. О том, чтобы пролезть в дырочку, которой воспользовался худосочный Механюк, не было даже речи. Поэтому Кладовкин закинул жгут из простыни сбоку, подтянулся, забрался на деревянную площадку, на которой расположился драконий домик, осторожно приподнял его за краешек и скрылся в темноте.
        Канючка и Дорожкин услышали обязательное «блямс!», но даже не вздрогнули: уже привыкли.
        А Кладовкин стоял в темноте и потирал шлем на своей буйной шевелюре: треснулся, ну и ладно! Голова — не самое сильное его место.
        Чем больше Кладовкин тер шлемом пушистую макушку, тем светлее становилось в драконьем логове: с Кладовкина сыпались искры!
        - Кладовкин, как я рад тебя видеть! — галантно раскланялся Механюк.
        - Неплохо выглядишь, — в тон ему ответил Трезор Кладовкин.
        В блеске искр болтающийся на роге дракона ученый выглядел беспомощным, будто он забыл таблицу умножения.
        Кладовкин обогнул толстую заднюю ногу дракона и стал пробираться под его брюхом туда, где посверкивала металлическими усами и зубом голова — дракона, а над ней поблескивал дурацким металлическим ведром на голове Механюк.
        - Не примете ли вы мой скромный дар в обмен на свободу моего друга… — шепотом репетировал речь Кладовкин. — Нет… Не примете ли вы скромный дар… за друга… и за принцессу… и не дадите ли мне сдачу не очень мелкими сокровищами…
        - Что ты там шепчешь? — спросил сверху Механюк.
        - Проклятья, — ответил смущенный Трезор и запихнул монету поглубже за ремень. — Чтобы испугать дракона. — А потом добавил: — Блямс!!!
        Кладовкин треснулся головой о переднюю ногу дракона, опять потер шлем на буйной шевелюре, и с него опять посыпались искры.
        - Давай ты сначала снимешь меня, а потом мы вместе проклянем дракона? — предложил Механюк. Он сильно опасался, что его бестолкового друга после проклятий съедят, а он, Механюк, так и будет болтаться на роге.
        - Давай ученые не будут болтаться под ногами у рыцарей, а?! — вызывающе распрямился Кладовкин. — Я тут пока совершу подвиг, а ты пока повиси и подумай!
        - О чем же мне думать, железная ты голова?!! — зашипел Механюк.
        - Ну-у… — протянул Кладовкин, осторожно обходя голову дракона. — Подумай, как здесь сделать посветлее. Я хочу посмотреть ему в глаза!
        На самом деле Кладовкин хотел посмотреть в глаза дракону, только чтобы больше не смотреть на его острый тонкий зуб, уходящий в блестящую челюсть.
        Механюк послушно задумался и примолк, лишь слегка колыхался на роге дракона.
        Кладовкин только начал вытаскивать из-за ремня монету и откашливаться, как сверху раздался крик:
        - Ура! Придумал! Сейчас мы такое освещение дракону устроим, что он глаза выпучит!!!
        Кладовкин опять спрятал монету: при свете ее мог заметить не только дракон, но и Механюк. Он неохотно сказал:
        - Ну давай свети!
        - А ты давай три шапку!
        Кладовкин с сожалением посмотрел на потерявшего рассудок ученого и в растерянности поскреб о волосы железный шлем.
        Механюк тем временем тоже дотянулся до нелепого ведра на голове и начал изо всех сил возить его по своим кудрям.
        Раздался треск! Голубые острые молнии потянулись от рыцарского шлема Кладовкина к пупырчатому ведру Механюка.
        - Вот это да! — потрясенно прошептал Кладовкин. И опять потер шлем.
        И снова треск и искры!!! Треск и искры!!!
        - Ура! — закричал Механюк. — Он испугается!
        - Ура! — завопил Кладовкин. — Он испугается и улетит!!!
        Еще Кладовкин хотел добавить: «А дорогая медная кругляшка останется у меня». Но не стал. Это было негероично.
        Они кричали «ура!» так громко, что Канючка и Дорожкин услышали их и запрыгали от радости на чугунной решетке:
        - Ура! Ура!!!
        Решетка закачалась. Колесо завертелось. Дракон сказал:
        - Клац!
        И ухватил Кладовкина за рваную штанину!
        - Клац-клац!!! — не мог остановиться дракон. И все сильнее зажевывал Кладовкина.
        Кладовкин попытался вырвать ногу из пасти дракона. Но разве разожмешь такие железные челюсти?! Тогда он дрожащими руками вытащил монету и протянул ее дракону.
        Но дракон непреклонно и кровожадно сказал:
        - Клац-клац! — И еще пару раз дернул за штанину, дотянулся до колена и повалил Трезора Кладовкина с ног.
        Монета вывалилась у Кладовкина из рук, зазвенела, покатилась по полу и провалилась в щель.
        - Звяк! — донеслось до него откуда-то снизу.
        - Нам некому помочь! Мы пропали! — обреченно прошептал Кладовкин и со звоном уронил свою железную голову прямо под нос дракону…

***
        Канючка уставилась на медный кругляшок, который покрутился волчком у нее под ногами и провалился между прутьями решетки.
        - Дело плохо! — прошептала принцесса.
        Уж она-то знала; сокровище Кладовкин не выпускает из рук, пока жив.
        - Значит, так, — деловито сказала она. — Я буду стоять на решетке, а ты заберешься на колесо…
        - Нет! — закричал Дорожкин. — Только не колесо! У меня до сих пор голова кружится.
        - Ты заберешься на колесо ненадолго. А потом прыгнешь на ту сторону решетки.
        Дорожкин засопел и отвернулся.
        - Что? Даже чуть-чуть не сможешь потерпеть?!
        - Да нет. Просто в первый раз вижу таких смелых принцесс.
        - Как ты сказал? Повтори!
        - Смелых, говорю, принцесс…
        - Какие красивые имена, — сказала довольная Канючка. — И оба мне подходят!!! Ну, поехали!
        И она встала на решетку, а Дорожкин вскарабкался на колесо.
        - Раз-два…
        Дорожкин зажмурился и приготовился…
        - Ой, нет! Подожди!
        - Что? Передумала быть смелой принцессой? Понимаю… — сочувственно сказал Дорожкин.
        А Канючка пронзительно свистнула.
        С радостным щелканьем прибежала Прищепка.
        - Прищепка, а ну-ка принеси сюда книгу!
        Прищепку вместе с книгой Канючка схватила за хвост.
        - Три! — внезапно крикнула она.
        Дорожкин от неожиданности разжал руки и плюхнулся на решетку. Канючка с Прищепкой и книгой взвилась вверх и приземлилась на площадке возле драконьего логова. Краешек домика был приподнят: здесь пролезал внутрь один ее знакомый рыцарь.
        - Прищепка, сидеть! — приказала она, А сама быстренько пролистала книгу, будто ей предстояло пересказать ее наизусть дракону. Потом кивнула самой себе и пролезла под стенкой в темноту драконьего жилища.
        Драгоценная стекляшка у нее на лбу осветила картину страшного разгрома, поднятого на рога ученого Механюка и зажеванного Кладовкина.
        - Канючка! — закричали плененные друзья. — Беги отсюда! Он съест и тебя!!!
        Но Канючка и не думала убегать! Она уверенно, как у себя на полке за стеклянными дверцами, обошла логово и сказала:
        - Здесь!
        Потом так же уверенно открыла дверцу подпола, достала оттуда моток веревок, радостно ему кивнула и побежала к Механюку.
        - Механючок, дорогой, помоги мне, — проканючила она, будто ее друг вовсе не болтался на блестящем роге дракона. — Нахлобучь-ка эти веревки на рог.
        Механюк послушно взял моток, поднял его и намотал на рог поверх своего воротника.
        А Канючка тем временем размотала веревку и побежала к прикушенному Кладовкину.
        - Миленький Кладовочкин, просунь-ка эту веревочку в дырочку на зубе.
        Кладовкин потер шлем, осветил искрами зуб и с опаской просунул веревку в щелочку на драконьем зубе.
        - Что дальше делать? — спросил он принцессу. А принцесса вдруг заорала громовым голосом:
        - Дорожечкин!!! Качайся быстрее!!!
        - Скрип-скрип, — донесся снизу голос решетки.
        - Клац-клац!!! — сказал зуб дракона.
        - Ну-ну, не бойся, — сказала трусливая Канючка и похлопала дракона по шее.
        Дракон сказал «клац-клац» более сытым голосом и… выплюнул Кладовкина!
        Правда, за штаниной Кладовкина тянулась теперь накрепко пришитая веревочка, но это не помешало ему упасть перед принцессой на одно колено.
        - Ура! — раздалось сверху.
        Это кричал радостный Механюк. Он забултыхался, захлопал в ладоши, его воротник сказал: «Крак», — и остался на роге. Сам Механюк плюхнулся рядом с Кладовкиным к ногам Канючки.
        - Ты наша спасительница! — закричали восторженные друзья.
        Канючка только отмахнулась:
        - Я не спасительница. Я дрессировщица. — А потом повернулась к Механюку: — Ты хотел победить дракона?
        Тот смущенно кивнул.
        - Ты хотел подкупить дракона? — спросила она Кладовкина.
        Тот аж задохнулся от стыда. Но тоже кивнул.
        - А великаны драконов приручают!
        - Какая ты умная! — изумился Кладовкин.
        - Какая ты образованная! — позавидовал Механюк.
        - Станешь тут образованной, когда тебя с книжкой запирают, — обиженно сказала Канючка. — Поумнеешь тут, если не разрешают подвиги совершать!
        Друзья опустили головы. Им стало ужасно стыдно. И чтобы как-то замять неприятный момент, Механюк деловито, как ученый ученого, спросил Канючку:
        - А какая польза от прирученного дракона?
        - Вот какая! — торжествующе сказала Канючка и повернулась к Кладовкину: — Тебе ведь больше простыня для подвига не нужна?
        Кладовкин совсем залился краской и протянул помятую простыню принцессе. А что ему оставалось делать? Ведь не мог же он протянуть ей голову дракона?!
        Канючка осторожно сложила четыре уголка простыни и подсунула их под зуб дракона.
        - Дорожкин! Качайся!!!
        Дракон сказал послушное «клац-клац» и скрепил веревочкой уголки простыни.
        - Ух ты, — задумчиво рассмотрел простыню Механюк, — да это же парашют! Хватайтесь!
        Друзья ухватились за прошитый узел простыни, выбрались из драконьего дома — и прыгнули вниз (Канючка на всякий случай закрыла глаза).
        - Вжик!
        Под слегка испачканным куполом простыни трое друзей плавно опустились на черную-пречерную столешницу и с облегчением вздохнули: все-таки от дракона — даже от прирученного — лучше держаться подальше.
        Как же они радовались! Как обнимались и смеялись! Как радостно клацал зубом дракон! Как весело качалась решетка! Будто опять наступил Пикник для Канючки. Только этот праздник для Канючки был куда торжественней. Ведь теперь она была принцессой и заслуживала особых почестей!!!
        И тут сверху раздалось жалобное «щелк-щелк»! Ну конечно! Ведь преданная Прищепка так и охраняла священную книгу на пороге драконьего логова. А теперь она растерянно свешивала голову и с грустью смотрела на далеких друзей.
        - Прищепка! — закричал Кладовкин. — Я тебя спасу!!! — И он схватился за веревочку, которая тянулась от его штанины к зубу дракона, и начал крутить ее. — Прищепка, фас! — приказал он.
        Прищепка схватила веревку наверху и заскользила по ней вниз.
        Еще мгновение — и она уже радостно металась между своим дорогим хозяином Дорожкиным и его друзьями. Все были страшно довольны. А особенно Кладовкин: ведь он сегодня все-таки спас кого-то из драконьего логова. Ну и что, что его штаны совершенно разорвались от натянутой веревки? Ведь этого совсем не будет видно под рыцарскими доспехами!!!
        Глава 9
        Верховая прогулка домой артистов театра теней
        Что за прекрасная жизнь началась у Механюка, Кладовкина и Дорожкина на черной-пречерной столешнице древнего комода! Целыми днями трое друзей покачивались на чугунной решетке под прекрасные звуки «клац-клац» прирученного дракона и радостные ритмы польки с черного диска, Ну конечно же! Черный диск опять вертелся на колесе. К диску сообразительный Механюк пристроил запасной зуб дракона — их было видимо-невидимо в подполе драконьего логова. А на зуб смышленый Механюк надел бумажный фунтик из страницы страшной священной книги.
        Разодрать книгу позволил Трезор Кладовкин. Никто не ожидал от него такой щедрости, но он беспечно махнул рукой и сказал:
        - Ну зачем теперь книга? Ведь дракона-то мы приручили!
        Действительно, теперь дракон не клацал зубами устрашающе и бесполезно! Пока друзья предавались Культуре и Отдыху, валяясь в пуху на чугунной качалке, дракон зашивал им штаны, латал рубахи, а костюм Механюка он усовершенствовал, пришив к его спине простыню-парашют.
        - Дорогие мои друзья, — как-то утром обратился к Кладовкину и Дорожкину Механюк, — а давайте останемся здесь жить навсегда!
        Кладовкин и Дорожкин не стали возражать своему ученому другу. Не возразила ему и Прищепка. Она хоть и была непоседой, хоть и рвалась все время в дорогу, пощелкивая от нетерпения, на этот раз промолчала: вчера вечером, когда Прищепка особенно активно звала хозяина в дорогу, Топ Дорожкин надел ей на мордочку пупырчатое ведро — трофей, принесенный Механюком из драконьего логова.
        - Ну уж нет!!! — раздался громовой голос сверху.
        Друзья встрепенулись и посмотрели на драконий дом. Там, возмущенно подбоченясь, стояла Канючка. Сразу после приручения дракона трое друзей решили на военном совете: трусливую Канючку лучше всего держать рядом с драконом. Это полезно и Канючке, и троим друзьям. А вдруг нагрянут непредсказуемые ВЕЛИКАНЫ?! Уж под защитой грозного ручного дракона Канючка будет в абсолютной безопасности! А кроме того (об этом трое друзей старались не очень-то вспоминать), дракона-то приручила именно Канючка! Значит, ей можно доверить его дальнейшую дрессировку. Друзья поднатужились и повалили домик дракона набок, чтобы Канючка могла приручать чудище на свежем воздухе.
        Вот теперь Канючка не ныла рядом с друзьями, не жаловалась и ничего не требовала. Теперь она с утра до вечера дрессировала дракона, подсовывая ему под зуб то штаны Кладовкина, то комбинезон Механюка, то шапочку Дорожкина.
        Сейчас она бросила дракона без присмотра и без новой порции штанов, поэтому его «клац-клац» стало подозрительно злобным.
        - Я хочу домой!!! — крикнула Канючка и притопнула ножкой.
        - Все-таки дракон плохо влияет на ее манеры, — вздохнул Механюк.
        - Канючка, милая, домой идти опасно! — прокричал Дорожкин.
        Канючка нахмурилась и надула губки.
        - А здесь мы тебя надежно спрятали… — добавил Кладовкин. — Мы же о тебе заботимся!
        - А я хочу туда! — и Канючка указала тоненькой лапкой в сумрак за черной столешницей. — Может, я не хочу, чтобы меня прятали? Может, я хочу сама прятаться?!! Может, я не хочу, чтобы обо мне заботились мне наперекор?!
        Крик Канючки перешел в рев, заглушил звуки польки и оглушил троих друзей.
        - Я хочу к своей сестренке!!! — ревела Канючка. — I Которая живет в зеркальце!!! Она всегда со мной соглашается!!!
        - Ну-у, опять Канючка расканючилась, — недовольно пожал плечами Механюк.
        - Вечно она видит только плохое, — пожал плечами Дорожкин.
        Кладовкин нерешительно сказал:
        - Канючка, хочешь, я раздобуду в подземелье зеркальце? И подкину тебе наверх?
        - Что? — крикнула Канючка, да так возмущенно, что у нее слезы высохли. — Подкинешь мне сюда?!
        - Ну да! — кивнул Кладовкин.
        - Да нет уж!!! — злорадно крикнула Канючка. — Без вас как-нибудь обойдусь! — И метнулась к зубу дракона, перевернула ворох тряпочек, только что им пережеванных. — Вот! — торжествующе воскликнула она, выхватив комбинезон Механюка, к которому только что пришила парашют из простыни, и… — Оп!!! — прыгнула вниз!
        Простыня, пришитая четырьмя углами к спинке комбинезона, надулась и превратилась в пузырь. Канючка медленно парила.
        А внизу начался настоящий переполох!
        - Канючка, сюда! — вопил Механюк, нагребая на столешнице кучку пуха.
        - Заходи западнее, — советовал путешественник Дорожкин; у него было преимущество: он знал стороны света и был единственным, кто мог выполнить свои команды.
        - Лови ее!!! Держи ее!!! — беспорядочно метался по столешнице Трезор Кладовкин.
        Канючка с ужасом смотрела на своих друзей. Обезумевшие от беспокойства, они сейчас очень напоминали охотников! Канючка резко потянула за угол простыни, пузырь с воздухом накренился, и она приземлилась восточнее (о чем совершенно не догадывалась, потому что не знала сторон света). Она знала только одно: «Уф, ускользнула от погони!»
        Кладовкин, Механюк и Дорожкин со всех ног неслись к месту приземления. Лица у них были до того тревожные, что выглядели свирепыми.
        Канючка заметалась, выпутываясь из комбинезона, и перед самым носом опередившего всех Дорожкина юркнула под чугунную платформу-качалку.
        - Канючечка, Канючечка, — ласковым голосом подманивал ее Механюк, — иди сюда!
        - У-у! — помотала головой Канючка.
        Дорожкин нырнул под платформу и пополз выручать Канючку. Она отступила на шаг, потом еще на шаг, потом еще…
        - А-а-а! — завопили трое друзей.
        - А-а-а! — завопила Канючка.
        Вокруг стало темно, на Канючкино «а-а-а!» откликнулось гулкое эхо.
        «Ага! — поняла Канючка. — Я в подземелье!»
        Она шлепнулась на пол рядом с клейкой змеей, еще державшей кусок штанины Кладовкина. Но от удара хлипкий пол древнего подземелья заскрежетал и провалился.
        Канючка полетела дальше. То есть ниже. Она с треском ломала перегородки между этажами подземелья. Становилось все темнее и интереснее.
        Мимо нее проносились аккуратные стопки простыней, лохматые зимние руки великанов, огромные сосуды с темной жидкостью, гигантские книги — наверняка священные…
        По дороге Канючка цепляла какие-то колпачки и ведра, наматывала лохмотья, подхватывала ящички и листки, превращаясь в кокон, — и становилась все тяжелее.
        Вот и пол очередного этажа.
        - Хрясь!
        Канючка привычно проломила и его, мельком заметила ножки древнего комода и дощатый пол чулана.
        - Кажется, прибыли, — успела она сказать сама себе.
        - Дзын-нь! — зазвенело что-то под Канючкой и откинуло ее в сторону.
        - Ой, что это? — испуганно спросила Канючка, но никто ей не ответил.
        И тогда Канючка попробовала ответить сама себе:
        - Качели?
        Она осторожно подошла поближе: на месте ее приземления стояла дощечка с пружинкой. От Канючкиного падения пружинка разжалась и, как показалось Канючке, качели сломались. На дощечке под качелями Канючка увидела кусочек сыра.
        - Может, это кормушка? — задумчиво спросила она.
        Но ей опять никто не ответил.
        «Эх, был бы рядом Механюк, он все знает, — с сожалением подумала Канючка, — или Дорожкин, он весь свет обошел, всё видел. Или Кладовкин. Он бы точно заинтересовался этим сокровищем».
        - Никого! Никого! — с горечью запричитала Канючка.
        Но тут же осеклась. Потому что ошиблась: прямо на дощечке кто-то притаился. Кто-то пушистый. Но гораздо больше самой Канючки.
        - Спит? — спросила себя Канючка (спрашивать большое и пушистое она не решилась).
        Подошла поближе: никто не сопел мерно во сне.
        - Наверное, на качелях укачало, — сочувствующе прошептала она.
        И подошла еще ближе. Мех укачанного незнакомца был серебристым и голубым, мордочка — остренькой, глазки — закрытыми; два миленьких зубика торчали из-под усов.
        Канючка призадумалась. А потом воскликнула:
        - Я знаю, это белка!
        Ну конечно же! Она видела зверьков с остренькой мордочкой, остренькими зубками и блестящей шерсткой в книге про Культуру и Отдых! Им нравилось весело крутиться в колесе, их все любили и угощали разными вкусностями!
        Все сходится: носик белки, чем-то изрядно помятый почти касался кусочка сыра, одиноко лежавшего на дощечке.
        «Какая красивая, — с восторгом подумала Канючка, — и какая тихая! Из нее получился бы прекрасный друг!» И тут ее губки скривились. Она вспомнила кошмарное явление ВЕЛИКАНА! И его угрозу угостить всех ядом!
        Канючка еще раз посмотрела на злосчастный кусочек сыра и кинулась на шею своему тихому отравленному другу! Она зарылась мордочкой в мягкий серебристый мех и собралась устроить рев по полной программе. Но тут услышала:
        - Тук-тук.
        А потом опять:
        - Тук-тук.
        Что-то тихонько тикало под теплым мехом!
        - Принцесса я или нет?! — воскликнула Канючка, схватила острую мордочку и чмокнула своего еле живого друга прямо в помятый носик.
        Мех шелохнулся, и на принцессу в съехавшей набок короне уставились глазки-бусинки.
        - Ура! Я не ошиблась! Поцелуи принцесс целебны! — радостно захлопала в ладоши Канючка и поправила корону.
        Конечно же Канючка ошиблась! То есть принцессой-то она была настоящей, раз ее поцелуй разбудил зверя. Но вот никакая это была не белка. Это была крыса. Мудрая и грустная крыса в шубке из серо-голубого меха. Сегодня ей не повезло: опасная ловушка, из которой крыса обычно осторожно таскала деликатесы, на этот раз ее перехитрила и схватила за нос своими стальными лапами. Упавшая на пружину Канючка освободила крысу из смертельного плена. Крыса ничего этого не знала. Она пришла в себя от горестных всхлипов, объятий и поцелуев совершенно незнакомого существа. Никто никогда не обнимал, не целовал и не тискал крысу. Обычно на нее охотились или ее гоняли. Никто никогда не смотрел на нее с таким обожанием. Обычно все визжали от ужаса, лишь увидев ее тень. Вот почему мудрая крыса решила, что она благодаря смертельному удару ловушки оказалась в крысином раю.
        - Я уже летучая мышь?
        - Нет! — радостно завопила Канючка. — Ты еще белка!
        - Как непредсказуема судьба, — вздохнула «белка» и устало закрыла глазки-бусинки.
        - Я тебя не брошу, — убежденно сказала Канючка. — Ты будешь моим другом. Я знаю место, где ты будешь крутить твое любимое колесо!!!
        Крыса приоткрыла глаза-бусинки и с трудом села на задние лапки.
        Она никогда не мечтала крутиться в колесе и даже не имела о нем никакого представления. Но ей впервые в жизни предложили дружить. А это стоило того, чтобы и вытерпеть колесо, и привыкнуть к нелепому имени Белка.
        - Ты умеешь забираться в подземелья? — спросила Белку Канючка.
        Белка деловито подтянулась к прорехе в дне комода.
        - Хрусть-хрусть, — расширила она двумя укусами проем, обернулась к Канючке и спросила: — А ты?
        - Ну… специально я не пробовала… А случайно получалось!
        - Хватайся! — скомандовала Белка и сноровисто нырнула в норку над головой.
        Канючка в последний момент схватилась за исчезающий хвост, обомлела и потеряла дар речи.
        В совершеннейшей тишине Белка с Канючкой на хвосте преодолела два подземных пролета и выбралась на этаж, где хранились зимние меховые головы великанов, огромные рулоны ковров, которые великаны наматывают на шеи, и зимние меховые руки великанов.
        - Уф, — сказала Белка, — может, передохнем?
        Она изрядно пострадала от меткого удара ловушки. Теперь от стремительного восхождения у нее подкашивались лапки.
        - Ну, что же ты молчишь? — обернулась она к Канючке. — И… почему ты плачешь?! Я тебя обидела?! Ты не будешь со мной дружить, как и все остальные?! — И Белка повалилась в рулоны шерстяных ковровых дорожек.
        - Нет! Я ни за что тебя не брошу! — сквозь слезы запричитала Канючка. — Особенно после того, что они с тобой сделали!!! Как же они тебя ободрали!
        Крыса Белка ухватилась за свой нос: именно он пострадал от ужасного обращения ловушки.
        - Дорогая Белка, обернись! — шепотом сказала Канючка.
        Белка посмотрела назад и не увидела там ничего примечательного. Там был хвост. Просто хвост: голый и розовый.
        - Успокойся: у некоторых вообще нет хвостов, — философски сказала Белка. За годы крысиной жизни она смирилась с мыслью, что счастье не в красоте.
        - Ну не-ет! Я этого так не оставлю! — погрозила кому-то невидимому Канючка и устремилась в темноту.
        Через мгновение она появилась — сияющая и с зимней меховой рукой великана:
        - Сойдет на первое время, правда?
        Белка пожала плечами: она никогда не увлекалась модой.
        Но деятельная Канючка уже с треском отрывала меховой палец от гигантской перчатки.
        - Давай сюда хвост, дорогой друг! — скомандовала она.
        Розовый хвост описал изящную дугу и приземлился у ног Канючки. Она натянула на него меховой палец.
        - Хм, — раздался восхищенный вздох Белки. С пушистым хвостом она стала неузнаваемо прекрасна. — Жизнь — странная штука, — почти про себя заметила Белка, — такая малость: хвост, а как влияет на отношение!
        - Что ты, Белка! Ты для меня и без хвоста была прекрасной! — горячо уверила друга Канючка.
        - Для тебя — да! — вздохнула Белка. — Ну что, пойдем дальше?..

***
        Тем временем на черной-пречерной столешнице древнего комода творилось что-то неописуемое: там царили хаос и растерянность!
        Дело в том, что, когда Канючка провалилась, лишь Кладовкин догадался, что она скрылась в потайном ходу подземелья. И конечно же, как рыцарь и поклонник сокровищ, он стремительно нырнул за Канючкой! Но не тут-то было!!!
        Голова в рыцарском шлеме проскочила, а вот тело в тяжелых рыцарских доспехах — застряло!!!
        И теперь благородный рыцарь Кладовкин, как затычка, торчал в потайном лазе! И ни туда, ни сюда!!!
        Запасным драконьим зубом Дорожкин пытался расковырять узкий лаз.
        - Поосторожней с оружием, — доносился из-под земли рыцарский голос, — ты же мне глаз выколешь!
        Механюк раскачивал Кладовкина.
        - Ой, — стонал Кладовкин, — ох, не трясите больше, в глазах рябит!
        Дорожкин в сердцах откинул драконий зуб, Механюк отер со лба пот. Друзья посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, ухватили товарища за ноги.
        - Раз-два — взяли! — пыхтели они. — Э-эх, ухнем! — И ухали: — Ух! Ух!
        - Чпок! — сказал доблестный рыцарь Кладовкин и выскочил из лаза.
        Механюк и Дорожкин отлетели на несколько шагов и рухнули на столешницу.
        - Ух… ух… ух… — тяжело дышали они.
        А расстроенный Кладовкин с отчаянием смотрел на дырку в полу, понимая, что потерял дорогую Канючку навсегда.
        Эх, Канючка, — застонал он, — какой же я был дурак! Здесь или в буфете, смелой или зареванной, ты нравилась мне всякая!
        - Блям-м! Блям-м! — это скупые рыцарские слезы упади на помятые доспехи.
        И тут в лазе что-то зашуршало.
        - Канючка-а-а! — радостно завопил Кладовкин и распахнул объятия.
        Прищепка жалобно завыла в своем ведре-наморднике. Дорожкин и Механюк, уж на что умные и всего повидавшие, завопили в один голос.
        - Канючка, как ты изменилась, — просипел рыцарь Кладовкин.
        Но потом рыцарская галантность ему изменила, и пронзительный вой Кладовкина слился с нестройными воплями двух его товарищей.
        На столешницу вылезла здоровенная крыса с побитым молью меховым чехлом на хвосте. Села на задние лапы и зажмурилась. Открытая, незащищенная поверхность, злобные непонятные существа, ненависть и ужас… Белка решила, что она все-таки умерла. И попала в крысиный ад.
        - Не бойся, Белка, — прошептала Канючка, выбираясь на столешницу. — Это мои друзья.
        - Ну и компания у тебя, — укоризненно сказала Белка. И добавила, откашлявшись: — Добрый день, господа. Суматошный денек выдался, не правда ли?
        Господа взяли себя в руки. Кладовкин с трудом вскочил на ноги и протянул к Канючке лапки:
        - Канючка, скорей сюда!!!
        - Туда, сюда, — передразнила Канючка, — нечего приказывать! Это Белка. И она теперь мой друг. Потому что не командует! И помогает, когда мне надо, а не когда ей хочется!!!
        Кладовкин опустил голову. Дорожкин и Механюк потрясение молчали.
        - Прости, Канючка, — прошептали они наконец.
        Но Канючка не унималась: накопившаяся обида так и выскакивала из нее горькими словами:
        - И если я останусь, то не потому, что вы меня заставите! А потому что я обещала!!! Я обещала своему новому другу… хоть мне и трудно это обещание сдержать, но ради дружбы можно пожертвовать своими капризами… — Канючка тяжело вздохнула, потом посмотрела на прекрасную Белку, и взгляд ее просветлел. — Белка! Ты так любишь колесо! Вот оно! Хочешь, покатаю?
        Крыса критично оглядела чугунное колесо на доме прирученного дракона и понуро обернулась к Канючке.
        - Не люблю я это колесо, я люблю сыр, сухофрукты и темные уютные норки, — буркнула она, — но ради прекрасной дружбы готова полюбить и эту железяку.
        Канючка захлопала в ладоши:
        - Не надо! Не трать на нее свою любовь! Она тебе понадобится, чтобы полюбить другое место! — Тут Канючка обернулась к своим друзьям и скомандовала: — Домой!
        Белка преданно посмотрела на свою решительную подругу и твердо повторила:
        - Домой, так домой! — И расправила пышный хвост и пышные усы.
        Перечить своенравной подруге и жирной Белке, которая даже сидя была больше всех в три раза, трое мужественных друзей не стали.
        - Может, полетим на драконе? — Кладовкин поскреб железный шлем на голове, и с него посыпался сноп искр.
        - Кладовкин, твои мозги с каждым днем набирают вес, — уважительно отозвался Механюк.
        - Но у дракона нет крыльев! — заметила Канючка. Она-то, дрессировавшая дракона все последнее время, знала это лучше других.
        - Зато у дракона есть рог и упряжь! — упорствовал Механюк.
        - Он сейчас один все уладит с крыльями, — прошептала Белке Канючка.
        - Нет, один я не справлюсь, — смущенно сказал Механюк. — Мне понадобится помощь всех моих друзей.
        - И Белки? — заволновалась Канючка.
        - Друзья моих друзей — мои друзья, — философски сказал ученый. — Кры… то есть, тьфу, Белка тоже пойдет в дело.
        - С удовольствием поучаствую в эксперименте, — учтиво отозвалась крыса по имени Белка. — Наш род издавна связан с наукой. Мои предки жертвовали жизнью во имя научного прогресса.
        Право начать эксперимент отдали Прищепке: она поднялась к драконьему домику и скинула друзьям священную книгу.
        - Надо же! — изумился Кладовкин. — Всё еще представляет ценность.
        Из вырванного разворота Механюк и Дорожкин сложили… самолетик!
        - Ой, — испугалась Канючка, — я боюсь летать!
        - Я готова подняться в воздух, — вызвалась крыса Белка, — мои дальние родственники летают даже с закрытыми глазами и в полной темноте. — Ей, видно, не хотелось расставаться с мечтой превратиться в летучую мышь.
        - Летательный аппарат испытаю я, — твердо сказал Механюк.
        - Разве можно так рисковать? — запротестовал Дорожкин. — Ну его, самолет, пойдем пешком!
        - На самолете быстрее. Кроме того, у меня есть парашют. — Механюк похлопал себя по спине.
        Второй подвиг во имя науки опять совершила Прищепка: она забралась в драконье логово и, дико извиняясь и виляя хвостиком-пружинкой, вытащила у дракона из зуба веревочку.
        На веревке, накрученной на рог дракона, Прищепка спустилась на столешницу.
        - Так-так… — Механюк задумчиво обошел самолет.
        Привязываем здесь. — И он указал на хвост.
        Кладовкин и Дорожкин намертво привязали веревку к самолету.
        Механюк радостно кивнул:
        - К полету готов!
        - Но у него же нет мотора! — разочарованно оглядел крылатую бумажку Кладовкин.
        - Вот его мотор! — уверенно заявил Механюк и указал на… Белку.
        Белка приосанилась.
        - Значит, так, — сказал Механюк уверенным голосом пилота. И начал отдавать команды.
        Друзья взгромоздили самолет с ниточкой на спину Белке, Механюк сел в самую серединку самолета и крикнул последнюю команду:
        - Вперед!
        Белка со всех своих четырех лап кинулась вперед. Всё ближе край столешницы, всё ближе! Того и гляди бескрылая Белка свалится в пропасть и погибнет во имя науки! Канючка зажмурилась.
        - Стоп! — резко скомандовал Механюк.
        Белка, скрежеща когтями, остановилась на самом бортике. А самолетик по инерции соскользнул вперед с ее спины и взвился над мрачной пропастью!
        Друзья, затаив дыхание, наблюдали, как белая бумажная птичка парит над бездной. Вот она заложила один вираж, потом второй… и заметалась на фоне знакомых очертаний буфета. Тут Механюк достал из-за спинки комбинезона скомканную простыню и расправил ее. Ветер наполнил парашют, и полет самолетика замедлился.
        Механюк решительно спрыгнул и ухватил самолет за крыло. Теперь уже не самолет тащил ученого, а он его. Все ниже и ниже планировали они, пока, наконец, не приземлились на родную буфетную столешницу.
        - Ку-ку! — завопила кукушка, вылетая из часового домика.
        - Ку-ку! — ответил ей радостный Механюк. А потом прокричал друзьям: — Эге-гей! Я дома!!!
        - А мы здесь! — растерянно прокричал ему в ответ Кладовкин.
        - Не теряйте надежды, — сказал Дорожкин достаточно безнадежно.
        - В конце концов, у нас есть вариант «Б» — добавил Кладовкин, тоже очень растерянный.
        - Вариант «Б» — это «Будем жить здесь»? — спросила Канючка.
        - Вариант «Б» — это «Бездна».
        И друзья молча заглянули за край столешницы.
        Но тут послышался голос Механюка:
        - Чего же вы стоите? Идите по канату!
        Пока покинутые им друзья предавались печали, он крепко привязал веревочку к ручке гаража Кладовкина, и теперь веревочка туго натянулась над пропастью.
        Дорожкин смело полез в драконье логово: ведь он был первопроходцем.
        Веревочка другим своим концом держалась за рог дракона, и Дорожкин смело ступил на нее. Веревочка задрожала. Дорожкин закачался. И спрыгнул на драконью спину.
        - Веревочка слишком тонкая! А мы — не циркачи! — крикнул он через пропасть.
        - А давайте сделаем тоннель, — вдруг предложил Кладовкин.
        - Рыть будем? — спросила Белка.
        - Зачем рыть? Шить, — ответил Кладовкин.
        Он схватил ворох простыней, принесенных избалованной принцессой из подземелья. Сложил одну пополам, потом сложил пополам вторую и прижал к первой.
        - Вот как-то так, — неуверенно сказал он.
        - Да не так, — отвергла его вариант Канючка.
        Она опять развернула простыни, и началась работа!
        Для начала они осторожно оторвали веревочку от рога и привязали ее к драконьей ноге. А оставшийся на роге веревочкин хвостик опять аккуратно продели в дырочку на зубе прирученного чудища.
        Дракон только успевал клацать зубом. Он сшил краями все Канючкины простыни! А их было целых семь!
        Потом Канючка, Кладовкин и Дорожкин сложили длиннющий шарф из простыней пополам. То есть он остался таким же длинным, но стал вдвое уже.
        Дракон дисциплинированно сшил два длиннющих края.
        - Ух ты, — восторженно сказал Дорожкин, заглядывая внутрь, — какая длинная труба!
        - Только как мы этот тоннель забросим домой? — спросила Канючка. — У нас сил не хватит. И ума! — Это сделает Прищепка! — успокоил ее Кладовкин. Дорожкин свистнул Прищепку и приказал ей схватить край длинной трубы-тоннеля из простыней.
        Канючка с Белкой насборили трубу, превратив ее в гармошку.
        Кладовкин осторожно отвязал конец веревочки-каната от драконьей ноги и продел его через дыру в трубе-гармошке.
        Дорожкин посадил Прищепку с краешком трубы в зубах на канат, а сам кинулся помогать Кладовки ну канат натягивать.
        - Прищепка, вперед! — скомандовал он. Прищепка начала осторожно продвигаться по канату, труба-гармошка из простыней потихоньку расправлялась, пока не дотянулась до буфетной столешницы, превратившись в длинную трубу-змею.
        - Готово! — восторженно прошептали Кладовкин и Дорожкин и опять привязали свой конец каната к драконьей ноге.
        - Принцессы — первые, — галантно пригласил Кладовкин Канючку, открывая перед ней лаз в длинный белый тоннель.
        Канючка заглянула внутрь: белое полотно надувалось и спадало и выглядело как-то подозрительно ненадежно. Как-то слишком страшно. Канючка поежилась и обернулась к друзьям.
        - А что, больше не на ком испытать научное изобретение? — поинтересовалась она.
        - Можно на мне! — с готовностью откликнулась Белка.
        - Нет уж, позвольте, я, — отодвинул всех Дорожкин. — Я все-таки первооткрыватель! — И он решительно нырнул в белую змею.
        До середины змеи Дорожкин добрался легко: под тяжестью собственного веса он попросту съехал по тоннелю. А вот от середины до буфета пришлось Топу попотеть: он хватался за колыхавшиеся стены и пол, подтягивался, кувыркался и опять подтягивался.
        Механюк со своей стороны, Кладовкин, Канючка и Белка — со своей внимательно следили за комочком внутри белой змеи. И когда змея наконец этот комочек выплюнула на буфет, все — и Канючка, и Белка, и Механюк, и Кладовкин — радостно завопили:
        - Ура-а-а!!!
        Да и сам Дорожкин завопил! Так он был рад, что змея закончилась.
        И Прищепка защелкала, и кукушка закуковала!
        Кладовкин приглашающе кивнул Канючке на змеиный лаз.
        Но Канючка хотела быть последней, чтобы никто не видел ее испуганных глаз и не слышал испуганных воплей.
        Кладовкин пожал плечами:
        - Не хочешь — как хочешь! — И ступил в змеиную пасть…
        Эх! Все-таки Кладовкин — не Механюк и не Дорожкин! Во-первых, он не такой сообразительный, а во-вторых, не такой худой. Да еще он одет в тяжелые латы!
        Как же он не додумался, что длинная-предлинная белая змея нанизана на тоненькую-претоненькую веревочку?!
        - Кр-кр-кр… — что-то подозрительно затрещало у дракона под ногой…
        - Крак! — Привязанная к драконьей ноге веревочка лопнула так внезапно, что Кладовкин еле успел вынырнуть из змеи и прыгнуть на черную столешницу комода!
        А белая змея поникла и стала медленно оседать в бездну, пока не зацепилась своим хвостом за ручку нижнего ящика комода.
        - Без паники, господа! — воскликнула Белка. — Я мигом достану тоннель, и мы начнем всё сначала!
        - А что толку? — запричитала Канючка. — У нас не осталось веревочки!
        Действительно, всю веревочку из клубка друзья потратили на то, чтобы сшить змею. И теперь на роге дракона сидела только пустая деревянная катушка.
        - Ну, тогда остается план «Б», — сказал Кладовкин.
        - «Бездна»?! — спросила Канючка.
        - «Белка»! — ответил Кладовкин и указал на нового друга принцессы.
        - Конечно, дорогой друг Канючка! Конечно, дорогой друг Кладовкин, если мне будет позволено так вас называть! — выразила готовность крыса.
        - Да что там! — смущенно отмахнулся Кладовкин. — Я позволю вам не только называть меня другом, но и сопровождать в трудном военном походе!
        - Позвольте, позвольте, — упорствовала Белка, — я сочту за честь не только вас сопровождать, но и доставить вас верхом!
        Неизвестно, сколько бы еще Белка и Кладовкин соревновались в любезности, но их прервала Канючка:
        - Хватит препираться! Пора собираться в дорогу, а то совсем стемнеет! — И она запрыгнула на спину Белке.
        Кладовкин тоже начал было карабкаться, тяжело переваливаясь в своих доспехах, но вдруг остановился.
        - А как же добро?! — воскликнул он озабоченно. — Все то, что мы сюда притащили? И все то, что мы здесь нажили непосильным трудом?!
        - Не волнуйся, Кладовкин, добро постережет дракон, — торопила друга Канючка. — Залезай же!
        Но Кладовкин уже метался по столешнице, сгребая в кучу пух, масляную лампу, черный диск с полькой, перламутровые пуговицы и запасные зубы дракона. Туда же Кладовкин кинул и опустевшую катушку из-под веревочки. Там же оказалось и пупырчатое ведро, найденное Механюком в логове дракона. Куча вышла внушительной.
        - Так и быть, — смилостивилась Канючка, — я потащу снег. — И выбрала из кучи все пушинки.
        - Я опасаюсь, что вы надорветесь, рыцарь, — резонно сказала Белка. Она понимала, что тащить всю эту груду хлама придется ей.
        - Я не потащу это на себе… — задумчиво пробормотал Кладовкин.
        - Именно этого я опасалась больше всего, — вздохнув, призналась Белка.
        - Я это повезу! — сияя, как сокровище, закончил мысль Кладовкин. И выхватил из кучи добра деревянную катушку. — Это колеса, Я пояснил он и покатал катушку для убедительности.
        Канючка захлопала в ладоши и просыпала пух, Белка уважительно кивнула.
        - А это — тележка! — Кладовкин водрузил на катушку масляную лампу.
        В лампу он старательно уложил все трофеи до единого. Сверху громоздился апельсин с сияющей в нем лампочкой.
        Кладовкин стал отвязывать от пояса проволоку, чтобы прицепить к тележке, но Белка его остановила. Она изящно взмахнула своим приодетым хвостом и зацепила тележку.
        - Как я вам благодарен! — воскликнул Кладовкин.
        - Нет, это я преклоняюсь перед вашей смекалкой, доблестный рыцарь, — в тон ему ответила Белка.
        - Ну хватит, а? — прервала их Канючка. — Принцесса считает, что пора в путь.
        Ну разве можно было возразить принцессе? И не признать ее правоты? В путь!
        В бездну спускались через пролом в полу драконьей сокровищницы. Белка тащила Канючку на спине, а хвостом обвивала тележку. Кладовкин то подталкивал неуклюжую повозку сзади, то забегал сбоку и придерживал кладь. Всё, что уронили по дороге, подобрали внизу.
        К родному буфету двинулись вдоль безвольно висящей змеи. Змея колыхалась, шуршала, иногда прижималась к тележке.
        - Я что-то побаиваюсь этой змеи, — дрожащим голосом сказала Канючка.
        - Это не змея, — напомнила Белка, которая не была белкой, — это простыни.
        - Ты же сама их сделала! — добавил Кладовкин. — А теперь боишься?!
        - Да, — честно призналась Канючка.
        Белка удивилась: ведь она не знала Канючку с этой стороны. Она видела только решительную принцессу. Но деликатно промолчала.
        Теперь принцесса трусливо озиралась, а несколько раз даже постыдно прятала голову в ком пуха.
        - Кладовкин, — наконец не выдержала она, — а вдруг кто-нибудь крадется за нами с той стороны змеи? Кто-нибудь очень свирепый? А мы даже не подозреваем!
        - Ты подозреваешь, — заметил Кладовкин. — Но если хочешь, я буду идти с той стороны змеи и охранять нас от… от… кого-нибудь!
        И Кладовкин поднял обвисшую змею и перебрался на другую сторону.
        На другой стороне было гораздо темнее: здесь не было тележки с горящей лампочкой. Еще на другой стороне Кладовкину было одиноко. Он с завистью прислушивался к болтовне Белки с Канючкой: те выяснили, что, оказывается, они соседи! Оказывается, Белка живет неподалеку от буфета: в набивке старого кожаного дивана.
        - Вон там! — услышал Кладовкин голос Белки и решил посмотреть, куда же она показывает.
        И уткнулся взглядом в белое полотнище змеи, отделявшее его от друзей.
        И тут Кладовкину стало по-настоящему страшно! Оказывается, опасный КТО-НИБУДЬ подстерегал путешественников не по эту, а как раз ПО ТУ сторону змеи!!!
        Сквозь белое полотнище проступал ужасающий силуэт громадного чудовища! У чудовища был гигантский лохматый хвост! У чудовища был странный горб! У чудовища были острые клыки, наводящие ужас усищи и сильная лапа, от одного вида которой стыла кровь в жилах. Эта лапа сейчас простерлась за простыней, угрожая то ли Белке и Канючке, то ли самому Кладовкину!
        Кладовкин хотел крикнуть «Спасайтесь!», но у него пропал голос.
        А Белка и Канючка, ни о чем не догадываясь, продолжали свою болтовню.
        - А мой стеклянный дворец вон там, — донесся до онемевшего Кладовкина беспечный голосок его любимой подружки.
        И тут у горба страшного чудища появился отросток! А на конце этого отростка появился коготь! И этот коготь устремился вдоль простыни, угрожая путешественникам.
        Кладовкин был на грани обморока, всё, включая просты нелепое чудовище, поплыло у него перед глазами.
        - Кладовкин, ты слышишь? — прозвучал голосок Канючки. — Теперь есть к кому в гости сходить! Ты не потерялся?
        Чудище за простыней стало стремительно съеживаться и приобрело какие-то знакомые очертания, верхняя часть его исчезла именно в тот момент, когда над простыней появилась голова Канючки.
        - Ты что, оглох?! — спросила она участливо.
        Кладовкин только открывал и закрывал рот.
        - Ясно. Ты онемел! — сообразила Канючка, ни капельки не расстроившись: ей нравились молчаливые друзья.
        И тут до Кладовкина дошло! Съежившийся силуэт на простыне был точь-в-точь Белка! А странный горб — точь-в-точь Канючка с комом пуха! А отросток — точь-в-точь ее лапка с указательным пальцем. Страшное чудище за простыней было просто-напросто тенью его спутниц!
        Кладовкин заглянул за простыню: так и есть! Канючка и Белка оказались между простыней и апельсиновой лампочкой на тележке!
        - Вам лучше, доблестный рыцарь? — участливо спросила Белка. А ее огромная тень угрожающе качнулась на простыне.
        Но Кладовкин больше не боялся. Он кивнул Белке:
        - Спасибо за беспокойство. Эх, да что там! Спасибо, что вы не чудище!
        Вежливая Белка с благодарностью посмотрела на свой пушистый хвост:
        - Благодарите лучше Канючку!
        Тогда Кладовкин повернулся к Канючке и заговорщицки сказал:
        - Канючка, я нашел кино!
        - Вечно ты подбираешь всякую ерунду!
        - Нет, я его не подобрал! Я до него додумался!!!
        - Ну, об этом тебе лучше поговорить с Механюком. Уже немножко осталось!
        И Канючка протянула лапку над сшитой ею змеей и погладила Кладовкина по голове.
        Кладовкин опять онемел. Теперь от счастья.
        Он молчал всю оставшуюся дорогу. Его переполняла радость!
        Еще бы! Кроме кучи спасенного барахла он владел теперь сокровищами, которые нельзя было ни потерять, ни проиграть, ни уступить врагу. На своей голове он носил нежное прикосновение Канючки, а в своей голове он носил грандиозную идею создания собственного кинотеатра!
        Глава 10
        Новый год и конец братства всякой всячины
        Первым делом Кладовкин нырнул в свою сокровищницу. Его сокровища мрачно поблескивали, уязвленно поскрипывали и осуждающе позвякивали.
        - Ой, только не надо на меня дуться! — воскликнул Трезор Кладовкин, заглядывая в глаза трубачу.
        Щеки у того действительно были надуты, а в нарисованных глазах затаилась обида.
        - Да, я к вам давно не заглядывал! — оправдывался Кладовкин. — Но у меня были дела поважнее!
        В ящике, который был сокровищницей Кладовкина, воцарилась мертвая тишина. Сокровища просто не могли взять в толк, что может быть на свете важнее их. Особенно для Трезора.
        - Хм, — хмыкнул Кладовкин. Ему стало совсем стыдно.
        Он аккуратно смахнул пыль с блестяшек и пружинок, протер скульптуры и перетряхнул священные книги — все, которые остались. А потом сел на коробочку с бесценными колючками и пригорюнился.
        «Эх, — думал он, — у меня же всё есть! Что делать дальше?»

* * *
        Тем временем счастливая Канючка притащила своего нового друга Белку в свое жилище за стеклянными дверцами.
        В Это мой дворец, — соврала она, обводя взглядом стройные ряды фужеров и хрустальных креманок. — Хочешь, познакомлю тебя с моей сестренкой?
        Крыса Белка радостно кивнула: у нее до встречи с принцессой Канючкой не было ни одного друга, а теперь она будет представлена такому изысканному обществу.
        Канючка приоткрыла ракушку. На нее с радостью взглянула ее близняшка.
        - Ну что, соскучилась? — спросила Канючка ласково. А близняшка одними губами прошептала:
        - Ну что, соскучилась?
        Канючка горячо кивнула, и близняшка тоже радостно закивала в ответ.
        - Ну, иди знакомься, — подтолкнула Канючка Белку к зеркальцу.
        Белка почтительно посмотрела на сестру Канючки.
        - Вот это да! — воскликнула крыса Белка.
        - Вот это да! — удивилась живущая за стеклом Канючкина сестра.
        Ну еще бы не удивиться! Оказывается, Канючкина сестра как две капли похожа на нее, Белку! Такая же острая серая мордочка! Такие же зубки! Даже носик немного примят!
        - Мы с вами не родственники? — спросила Белка.
        И надо же, Канючкина сестра в тот же момент спросила ее о том же!
        - Я польщена, — поклонилась Белка принцессе за стеклом.
        - Я польщена, — прошептала в ответ тихая стеклянная принцесса.
        Белка обернулась к Канючке. Сколько тепла и родственной любви было в ее глазах-бусинках!
        - Надеюсь, вы понравились друг другу? — с надеждой спросила Канючка. Не хватало еще, чтобы две ее подружки ссорились из-за нее.
        На всякий случай она заглянула в ракушку и твердым голосом сказала близняшке:
        - Белка — мой друг!
        А близняшка твердо прошептала в ответ:
        - Белка — мой друг!
        - Тогда — пир! — завопила Канючка и достала из самой дальней хрустальной рюмочки фантик от съеденного леденца. Ее нисколько не смущало, что пир будет понарошечный: слишком много настоящего, страшного и неизведанного свалилось на ее трусливые плечики за последнее время.

***
        Тем временем Механюк смазал часовой механизм, напоил маслицем кукушку, оседлал ее и выскочил из домика.
        - Ку-ку! — радостно кричала кукушка.
        - Эге-гей! — вопил Механюк, радуясь, что опять парит над миром, в котором все на месте и всё по-старому.
        - Эге!.. — опять закричал Механюк и… осекся.
        Нет! В их привычном мире что-то изменилось!
        Фонтан, который раньше весело звенел и проливался, теперь стоял как вкопанный! Его струя была твердой и прозрачной.
        Механюк хотел расшевелить струю, но она обломилась у него под рукой и со звоном обрушилась тысячей твердых капель на ровную гладь озера.
        Прекрасное озеро, по которому так любила кататься Канючка, радуясь Культуре и Отдыху, превратилось в хрусталь. Теперь оно было похоже на драгоценность.
        «Может, это Кладовкин новое сокровище из похода принес?» — недоумевал Механюк, пересаживаясь на часовую гирю и спускаясь из часового домика.
        По пути он заметил, что стеклянные дверцы Канючкиной полки украсились новыми узорами.
        «Может, это Канючка из похода принесла украшения?» — подумал Механюк, приземляясь на столешницу.
        Навстречу ему бежал Топ Дорожкин. Прямо в своем спальном мешке.
        - Что случилось, дорогой Механюк? — спросил Дорожкин.
        Изо рта у Дорожкина валил дым! Может, Дорожкин в дальних странствиях заразился от дракона огненным дыханием?» — продолжал размышлять Механюк, подозрительно разглядывая своего старого друга.
        - Ты ничего не замечаешь вокруг странного, непривычного? — осторожно спросил Механюк.
        - Странного — ничего. — Дорожкин пожал плечами, укутанными в носок.
        Дым продолжал валить у него изо рта. А там, за краем буфетной столешницы, завывала гигантская труба, по которой — было время — друзья спускались на трехногую табуретку.
        Чтобы не ранить товарища, Механюк решил начать издалека, а не с самого Дорожкина.
        - Озеро покрыто хрусталем! — прошептал он на ухо Другу.
        - А! — отмахнулся, как от какой-то незначительной ерунды, Дорожкин. — Так это же лед!
        - Откуда лед? — деловито поинтересовался Механюк.
        - От Зимы, — прошептал ему на ухо Дорожкин.
        - Откуда дым? — деловито спросил Механюк и указал на рот друга.
        - От Зимы, — ответил повидавший мир Дорожкин.
        Топ Дорожкин был известным путешественником. После возвращения он успел проверить открытые им миры и обнаружил, что вода, стоявшая на дне гигантских старых ведер, превратилась в лед. А еще он обнаружил, что люк погреба приоткрыт! А всем известно, кто прячется в погребе всю Весну, Лето и Осень! Там спит Зима! И стоит только Плаксе-Осени устать, съежиться и спрятаться за веником, Зима вылезает из своего мрачного укрытия и бежит наводить порядок, прикрывать все безобразия Осени-Плаксы.
        - Что такое Зима?
        - Это когда холодно, лед, пар и все впадают в спячку.
        - Ага, — обрадовался Механюк. — Фонтан впал в спячку! Он заснул на лету!!!
        - Пойду вздремну, — сказал, позевывая, Дорожкин.
        Он уже и так много где попутешествовал и много чего открыл. Так что имел право отдохнуть.
        Но Механюк был не таков! У него был пытливый ум ученого! Он хотел все знать!
        - А что делают те, кто не впадает в спячку?
        - Ну-у, пожал плечами в носке Дорожкин, — те празднуют Новый год! Ну что, идем спать?
        Но тут его сон как рукой сняло! Дело в том, что его слова о празднике услышала Канючка! Она как раз приоткрыла свою резную, украшенную морозным узором дверку, чтобы позвать друзей на пир: понарошечной конфеты ей было ни для кого не жалко!
        - Ура! Ура! — голосила венценосная Канючка так громко, что даже приунывший Кладовкин выглянул из своего набитого сокровищами ящика. — У нас будет праздник!
        - У нас и так все время праздники, — попробовал урезонить ее Дорожкин, — то Пикник, то Культура и Отдых…
        - А этот праздник другой! Потому что ты сам сказал: новый!!! — не унималась Канючка. — Поэтому мы все сейчас пойдем и будем кататься на лодках!
        И она с совершенно несвойственной ей смелостью раскачалась на железном лифте, и прыгнула на берег озера, и села в лодочку, пришвартованную у берега. Лодочка не двигалась. Она вросла в стеклянную воду. Канючка высунула из лодки ножку и постучала каблучком по воде.
        - Дзинь-дзинь! — ответила ей гладь озера.
        - Ой! — выдохнула Канючка зачарованно и сложила лапки.
        - Вот видишь, — назидательно сказал ей Механюк, — ничего нельзя праздновать на озере!
        - Вот еще, — не сдавалась Канючка, — теперь даже не так страшно: не утонем! А кататься будем на чем-нибудь другом!
        - На чем? — спросил Механюк.
        - Вот ты и придумай!
        Механюк с надеждой посмотрел на Кладовкина, который выбрался из своей сокровищницы. Кладовкин с пониманием кивнул. И началось! Первым делом Кладовкин притащил сундучок с колючками. Но колючки, привязанные к ногам, только цеплялись за лед озера! Потом Кладовкин притащил кожаный мешок с монетами. На монетах ноги разъезжались. Канючка падала и плакала.
        Тогда Кладовкин с товарищами притащил на гладь озера своего коня!!! Но конь не хотел ехать вперед! Он все время недоверчиво опускал морду к воде, пытаясь разглядеть, что же с ней случилось. Вверх-вниз, вверх-вниз!
        Огромные ключи, железные весла, круглые стекляшки очков — ничего не устраивало Канючку: весла были неуправляемы, а стекляшки разбились о твердую воду.
        - Я слышала, — осторожно заметила крыса Белка, спустившаяся из стеклянного дворца, — что великаны по стеклянным озерам ездят на коньках. И я видела эти коньки!
        - Так что же ты молчала?! — закричала Канючка, но потом сменила тон: — То есть я хотела сказать: как здорово, что ты сказала! Ну, кто принесет мне коньки?
        Дорожкин решительно скинул с себя теплый носок.
        - Конечно, я! — А потом замялся и с надеждой посмотрел на крысу Белку: — Если, конечно, Белка знает, откуда их нести…»
        - Господа, — Белка уселась на задние лапы, — не хочу вас пугать, но мир велик…
        - Я не боюсь дальних странствий, — быстро вставил Дорожкин.
        - …а мы иногда не знаем даже того, что у нас под боком, — назидательно продолжила Белка.
        - Ну почему? — возразил ей Кладовкин. — Я вот знаю все свои сокровища наперечет…
        - Но ведь ты не знаешь, сокровище или нет то, что тебе не принадлежит? — спросила его Белка.
        - А что мне не принадлежит? — заинтересовался Кладовкин.
        Белка только хмыкнула:
        - То, что ты не принимаешь за сокровища. И то, о чем ты не знаешь…
        - Например, коньки! — выпалила Канючка.
        - Я принесу их тебе! — горячо уверил Канючку Дорожкин. И добавил: — Ну, и тебе, Кладовкин, кусочек, если что-то останется после того, как Канючка себе возьмет.
        Белка подставила путешественнику спину.
        - Вперед! — скомандовал Дорожкин и указал рукой куда-то вдаль.
        Крыса усмехнулась: — ну, тогда наверх…
        Четверо обитателей буфета задрали головы. Там, где заканчивался часовой домик, сгущалась мгла и трепыхалась паутина. А чуть сбоку во мгле посверкивали две устрашающие молнии.
        - Так вот вы какие, коньки, — задумчиво поскреб рыцарский шлем Кладовкин. Безусловно, они представляли немалый интерес для искателя сокровищ. Как же я раньше не догадался поднять голову?!
        А вот Канючку стальные молнии испугали:
        - Может, на празднике можно без них обойтись?
        Но Дорожкина уже влекла неизведанная дорога наверх.
        Ему пришлось крепко вцепиться в серебристую шерстку: Белка начала карабкаться по боковой стенке буфета, цепляясь коготками за только ей заметные сучки и щелочки.
        - Вот! — сказала она, когда они пробрались сквозь дебри паутины.
        - Это — коньки?! — изумился Топ Дорожкин.
        - Ну да! — кивнула крыса.
        На громадном мече в стене висели… два огромных дома на острых полозьях! Дорожкин мог легко спрятаться внутри каждого из них не только со своим спальным носком, но и вместе с Белкой!
        - Как же мы их дотащим? — безнадежно спросил Дорожкин. — Они же крепко держатся!
        От коньков к мечу тянулись толстенные канаты, а вокруг меча они были напутаны потуже, чем веревочки вокруг рога дракона!
        - Ну, не так уж и крепко, — пожала плечами Белка.
        Осторожно, чтобы не уронить Дорожкина, она оторвала от стены передние лапы и схватилась ими за блестящее лезвие конька. А потом осторожно потянулась мордочкой к мечу, торчащему из стены…
        - Хрусь! Хрусь! — услышал Дорожкин.
        - Подерхых ыво (подержишь его)? — сквозь зубы прокричала ему Белка. С ее морды свисали обглоданные кусочки канатов.
        От удивления Дорожкин не разобрал, чего же хочет от него Белка. Поэтому он завороженно кивнул. А зря!
        Белка выпустила из лапок лезвие конька, чтобы ухватиться за стену.
        А на бедного путешественника Дорожкина обрушилась вся тяжесть гигантского сооружения, которое Белка только что отгрызла от стены!
        Вместе с коньком, обрывками каната, крысой Белкой и своим спальным носком путешественник Дорожкин полетел вниз! Он все еще сжимал в руках огромное лезвие, оно угрожающе посверкивало над его головой!
        В последний момент крыса Белка схватила Дорожкина за воротник и закинула его на конек! Но сама сорвалась! Теперь она падала первой, над ней, со свистом рассекая воздух, летел конек, а из зева конька выглядывал отчаявшийся Дорожкин.
        - Белка! Береги голову!
        Белка прикрыла голову лапками, но что толку?!
        Она посмотрела вниз: все ближе и ближе гладь озера! Но если раньше вода была спасительной и мягкой и могла спрятать в своей глубине крысу от любого острого конька, то теперь стеклянная гладь не сулила ничего хорошего!
        - Шмяк! — это Белка рухнула на каток и изо всех сил заскребла лапами, в ужасе поглядывая на подлетающее лезвие.
        Увы! Далеко убежать от надвигающегося конька она не могла! В суматохе она забыла выпустить из зубов канаты, которыми конек был зашнурован!
        - Дзыннь!!! — это свалился на лед конек, срезав шерсть с хвоста из искусственного меха, которым так гордилась Белка!
        Мысль, что она предстанет перед друзьями с голым мерзким розовым хвостом, казалась крысе невыносимой! Она дернулась раз, другой…
        И услышала аплодисменты!!!
        Это хлопали Кладовкин и Механюк.
        - Чудо! Чудо! Какая ты прелесть, Белка! — это кричала Канючка.
        Скользя на бегу по стеклянной глади, Белка оглянулась: меховая, испорченная лезвием одежка ее хвоста валялась на льду, а хвост был гол и лыс!!!
        «Я им нравлюсь и без хвоста», — обрадованно подумала Белка и веселей заскребла коготками по льду. Если честно, то ей уже давно было в тягость притворяться не тем, кем она была на самом деле.
        Чему же так радовались Механюк, Кладовкин и Канючка? Неужели им действительно так понравился голый крысиный хвост, которого так стеснялась Белка? Конечно, нет. Они даже не обратили внимания на такую мелкую ерунду! Так обычно и бывает: изъяны, которых мы стыдимся, мало кого интересуют.
        Механюк, Кладовкин и Канючка восхищались совершенно другими достоинствами Белки: свалившись на лед и пытаясь удрать от смертельного лезвия, она так и не выпустила из зубов обрывки каната, крепко пришнурованные к гигантскому коньку! И теперь она бежала по кругу замерзшего озера, а за ней строго по кругу ехал на своем лезвии конек-дом! А из трубы этого дома выглядывал Топ Дорожкин!
        - А меня прокатишь? — затаив дыхание, спросила Белку Канючка.
        Да разве есть на этом свете хоть что-нибудь, что не сделала бы крыса Белка для своих друзей, для тех, кто любит ее всю, вместе с хвостом?! И она радостно крикнула:
        - Э-эх, прокачу!!!
        Сначала Белка катала Канючку в коньке, а потом, когда у Белки закружилась голова, Канючку катал Механюк. Только не при помощи зубов и канатов, а при помощи… ума!
        На крюк зонта, в котором когда-то было озеро, а теперь каток, Механюк приладил вертелку.
        - Что ж, вертелка — тоже сокровище? — изумился Кладовкин, видя, как Механюк привязывает к лопастям вертелки канаты от конька. — А я, дурак, ею тесто для блинов делал!
        Тем временем Механюк уселся рядом с вертелкой и начал ногами крутить ее, перебирая лопасти. А лопасти потянули за собой канат, а канат потянул за собой конек, стоящий на льду. А конек повез по кругу Канючку!
        Как же она хлопала! Как же она кричала «ура»! Но потом ее хлопки и крики стали тише. А еще чуть позже она схватилась за голову и слабым голосом спросила:
        - А что еще делают на Новый год?
        - Впадают в спячку, — сообщил ей Дорожкин. Он устал и перенервничал за время конькового похода. А за время катания Канючки заскучал и начал засыпать.
        - Я не уверена, господа, но, кажется, на Новый год все пишут письма! — вдруг сказала Белка.
        За спинкой старого дивана, под обшивкой которого жила Белка, хранился деревянный ящик. Ящик Белка разгрызла — не из вредности или любопытства, а потому что она любила грызть. И в этом ящике она нашла много пожелтевших листков! Их Белка тоже начала грызть, но они были не такими вкусными, как солома из дивана. «Должна же быть в них какая-то польза!» — подумала крыса, которая в те времена еще не была Белкой. Она присмотрелась к листкам. На всех она разобрала одно и то же. «С Новым годом!» — вот что было там написано!
        - Ура! — прервала воспоминания Белки Канючка. — Сейчас мы будем писать письма! — И она захлопала в ладоши!
        - А я буду спать, — отрезал Дорожкин. — И тебе советую! Ведь ты даже не знаешь, кому их писать! — Он свистнул Прищепку, залез в носок, Прищепка схватила носок за краешек и смирно села на бортике столешницы ждать до Весны новых распоряжений хозяина.
        А Канючка вопросительно посмотрела на Белку.
        - Сейчас уточню, кому писать! — сказала понятливая Белка и спрыгнула со столешницы во тьму.
        Она появилась, держа в зубах пачку потрепанных и пожелтевших листов.
        - Ух ты, — завистливо выдохнул Кладовкин, — да это же священная книга! Только ее беречь некому, вон как испортилась.
        Белка выпустила листки из зубов и смущенно отвернулась. Она-то знала, кто приложил зубы, чтобы испортить священные письмена. А Кладовкин уже вовсю бегал по страницам. Вдруг он остановился и шлепнул себя по шлему.
        - Что, понял, кому писать? — спросила Канючка.
        - Нет! Но кажется, я понял, кто писал!
        И Кладовкин юркнул в свою сокровищницу.
        Через минуту Механюк, Канючка, Кладовкин и Белка пристально сравнивали кружки и крючки в священной книге про «жи-ши» и в задиванных письмах. Не было сомнения: эти труды создала одна рука!
        - Я не сомневаюсь, — важно заключил Механюк, — что эта рука принадлежит высокоученому существу! Вон сколько он написал!
        Механюк не ошибался: и письмена, и священная книга про «жи-ши» были написаны папой в ту пору, когда он был совсем маленьким. Вот почему трое друзей и крыса Белка с таким трудом расшифровывали его каракули!
        - «С-но-вым-го-дом-до-ро-гой-дед-мо», — читали они по слогам, перебегая с одной кривой строчки на другую…
        - Ну что вы не угомонитесь? — проворчал из своего спального носка Дорожкин.
        - Мы письма читаем!
        - Чужие письма читать нехорошо… А мне свет мешает! — огорченно сказал Дорожкин.
        - Эти письма принадлежат мне с тех пор, как никто за ними не явился, — оправдалась Белка.
        А Кладовкин тяжело вздохнул и скрылся в своем ящике. Из него он вынес сокровище, найденное в подземелье дракона, сокровище, данное ему принцессой в трудную минуту, сокровище, которое он, рискуя жизнью, сохранил во время трудного перехода. Это была простыня!
        - Все для тебя, дорогой Топ, — сказал он.
        - Мне что, голову замотать, чтобы в глаза не светило? — обиделся сонный путешественник.
        - Ну, есть и другой вариант… — задумался Кладовкин.
        - Вариант «Белка»? — со знанием дела крикнула Канючка. Этот вариант уже выручил ее и Кладовкина.
        - Нет, вариант «Кино», — смущенно сказал Кладовкин и натянул простыню так, чтобы Топу не мешал свет от апельсиновой лампочки. — Ну как? — затаив дыхание, спросил Трезор. Он надеялся, что Топу понравятся их тени на простыне и он высоко оценит изобретение друга.
        Но Дорожкин только сладко зевнул.
        «Эх, — уязвленно подумал Кладовкин, — никому нет дела до искусства!»
        Он вернулся к Механюку, Канючке и Белке, и друзья опять погрузились в изучение таинственных писем.
        - До-ро-гой-дед-мо-роз! — наконец сложили они буквы в слова.
        - Ага! Дед Мороз! Вот кому пишут письма на Новый год! — обрадовалась Канючка. — Перо мне! И бумагу!
        - Да, но зачем писать ему еще одно письмо, если он старые бросил за диван? — попытался докопаться до истины ученый Механюк.
        - «По-да-ри-мне-на-но-вый-год-ве-ло-си-пед!» — продолжала чтение Белка.
        - Ага! Все ясно! У него есть велосипед! И он готов с ним расстаться! — обрадовался Кладовкин. У самого Кладовкина велосипеда не было. Кроме того, он даже не знал, что это такое, чтобы оценить, какой же Дед Мороз щедрый.
        - Так-так… — задумчиво пробормотал Механюк и заглянул во второе письмо, потом отложил его и заглянул в третье. Потом быстро перелистал всю пачку…
        Все письма начинались и заканчивались одинаково. В них менялось только одно слово! Слово «велосипед» менялось на слово «марки», потом на слово «удочка», потом на «шапку с пумпоном»…
        - Я все понял! — воскликнул Механюк. — Во всех письмах просят подарки!
        - Ух ты! Сколько всего есть у того, у кого их просят, — удивился Кладовкин.
        - Наверное, он волшебник. И притом очень состоятельный! — мечтательно сказала Канючка. — Я тоже все поняла: Новый год — это общий день рождения, когда всем дарят подарки! Давайте просить!
        Они принялись отрывать чистые кусочки от истлевших писем и писать фитильком из масляной лампы;
        Канючка высунула язычок и вывела: «Что-нибудь очень красивое для меня и моей близняшки».
        Механюк задумался и написал: «Что-нибудь очень умное для меня и для кукушки».
        Белка смущенно отвернулась от всех и написала: «Что-нибудь радостное для меня и моих друзей».
        Тут не выдержал Топ Дорожкин. Он все это время ворочался и прислушивался, а теперь выскочил из носка, оторвал краешек от письма и вывел; «Что-нибудь очень полезное для меня и Прищепки».
        И только Кладовкин задумчиво стоял над чистым клочком. Ну нечего ему было пожелать! Все у него было! И тогда он написал: «Что-нибудь, что обрадует меня больше, чем сокровища».
        - Ну вот, готово! — Канючка собрала у всех письма, сложила их стопкой и уселась рядом — ждать подарков.
        Тикали стрелки на часовом домике. Три раза прокричала кукушка, праздник стал каким-то совсем не празднично тихим, и Дорожкин опять заснул.
        А Деда Мороза с подарками все не было!
        - А вдруг он уже проходил мимо, а мы его не узнали? — забеспокоилась Канючка. — Как он хоть должен выглядеть?
        Друзья посоветовались и решили, что живет Дед Мороз недалеко — иначе не держал бы письма за диваном. Еще они решили, что у него все есть. Еще они решили, что ему ничего не жалко, раз он что угодно отдает.
        Потом они пошуршали письмами и пришли к выводу, что все подарки Дед Мороз кладет под какую-то неведомую елку. А Белка, которая была ближе всех знакома с письмами, добавила, что Дед Мороз приезжает на северном олене.
        - А кто такой северный олень? — заинтересовался Кладовкин.
        - Ну… такой большой и с рогами! — сказала Белка и для убедительности приложила к ушам лапки с растопыренными коготками.
        Оленя она видела в уголке одного из писем. В том самом уголке, который когда-то попробовала на вкус.
        - Нет, — огорченно сказала Канючка, — никого такого мы не видели! Наверное, мы слишком мелкие, чтобы устраивать нам праздник!
        Губки у нее задрожали.
        - Что ж, придется обойтись без Нового года, — тихо добавила она. — Расходитесь! Праздника не будет!
        В наступившей после отмены праздника тишине стали слышнее непраздничные звуки: рев северного ветра за стенами, скрип замерзших досок и шорох падающего на крышу снега.
        Белка потопталась немного, пытаясь заглянуть в глаза своей подружке, но та отвернулась к стене.
        - Ну, я, наверное, пойду? — сказала Белка.
        Никто ее не остановил, и она убралась в свой старый неуютный диван и еще долго там плакала, уткнувшись в солому:
        - У-у-у! Ничего у меня нет, чтобы устроить Канючке Новый год!
        А сонный Дорожкин тем временем обнял Канючку за плечи и сказал:
        - Ну нет у нас Деда Мороза, и что? Не будем впадать в отчаянье! Впадем в спячку! А там уже и Весна. А Весна — она сама по себе праздник. — И он склонил на плечо подруги голову и закрыл глаза.
        - Весной растает озеро и мы приделаем к лодочкам мотор из вертелки, — мечтательно сказал Механюк и подсел к друзьям. — То-то будет праздник!
        И только Кладовкин никак не хотел обняться со своими дорогими друзьями и забыться до Весны. Что-то ему мешало заснуть. Сначала он решил, что доспехи слишком твердые, чтобы стать до Весны пижамой. А потом понял: мысль!
        - Если у всех есть Новый год, значит, у всех есть и Дед Мороз, — размышлял вслух Трезор. — У великанов — свой, великанский, с огромными подарками. А у всякой мелочи тоже должен быть свой!
        И Кладовкин огляделся: не скачет ли где-нибудь на крошечном олене крошечный волшебник-богач? Но никого не увидел.
        - Надо хорошо поразмыслить, где он прячется?!
        Кладовкин опять огляделся: за простыней на столешнице сидели его друзья, над пропастью качался пустой носок Дорожкина, а чуть ниже поблескивала ручка от ящика самого Кладовкина. И больше — ничего!
        - Если он теперь Дед, значит, он когда-то родился кем-то другим… Вот я, например, родился Кладовкиным, а стал рыцарем. — Трезор потер шлем, со шлема посыпались искры. — Так, может, он Дед Мороз только в Новый год? А в остальное время он, может, тот, кем родился?! — Тут Трезор снял шлем и погляделся в его металлический бочок. — Хм-м…
        Над Кладовкиным и его дремлющими друзьями прокричала кукушка. Она не хотела впадать в спячку, она не сдавалась, продолжая упрямо отсчитывать часы до Нового года.
        А в вышине пела хрустальным голосом Страшилка. Она пела такие хрупкие, такие звонкие песни, что не было сомнения: она тоже не сдается! И тоже верит в волшебство! И чтобы поддержать веру в других, она говорила между песнями каким-то приподнятым голосом:
        - С наступающим Новым годом, товарищи!
        Кладовкин понял, что надо спешить, чтобы не пропустить чудо. И он стал думать гораздо быстрее.
        - У него много подарков… — продолжал он шептать себе под нос, — значит, у него есть сокровищница — как у меня!.. И ему не жалко раздавать подарки, значит, они его не радуют… Совсем как меня!!!
        И тут Трезор Кладовкин вскочил! И от возбуждения забегал туда-сюда по краю пропасти!
        - Как же я сразу не понял?! — стучал он себя по шлему. — В каждом мире — свой Дед Мороз! И Дедом Морозом он не рождается, а становится, если у него есть подарки и ему не жалко их для своих друзей!!!
        Он в крайнем возбуждении подбежал к масляной лампе, посмотрел на свое отражение в ее медном боку и убежденно прошептал:
        - Ну вылитый Дед Мороз!!!
        А потом обернулся и поискал глазами:
        - Где мой мешок?!
        Мешка не было. Тогда Кладовкин махнул рукой и промолвил:
        - В каждом мире — свой Новый год, у каждого Нового года — свой Дед Мороз, у каждого Деда Мороза — свой мешок!
        Схватил носок Дорожкина и опять стал озираться:
        - Где мои подарки?!
        Нырнул в сокровищницу и не глядя начал в темноте засовывать в носок все, что подворачивалось под руки. Ничего ему было не жалко!
        С набитым носком Кладовкин еле вылез на столешницу и опять запричитал шепотом, чтобы не привлечь внимания друзей:
        - Где мой олень?!
        Он прислушался. Нигде не раздавалось цокота копыт. Зато были отчетливо слышны глухие рыдания Белки в соломенной набивке старого дивана.
        У Кладовкина сжалось сердце. Он живо представил, как Белка лежит одна-одинешенька и рыдает, уткнувшись в солому мордочкой и накрывшись сверху лапками. А еще недавно она потешно прикладывала эти лапки ко лбу, чтобы показать друзьям, какие у северного оленя рога…
        - Ну конечно же рога!!! — осенило Кладовкина.
        Он обмотался змеей из простыней, которая все еще была привязана за хвост к ручке его гаража-хлебницы, разбежался по столешнице и… прыгнул в сторону старого дивана!
        Вот уже внизу промелькнула дырка в дерматине дивана — та, в которой живет Белка.
        - Рыцарь, куда летите?
        А змея все разматывается и разматывается! Того и гляди станет Кладовкин Дедом Морозом для кого-то неизвестного.
        - К вам, уважаемая Белка! — успел крикнуть Кладовкин.
        К Белке так редко залетали гости, что упускать Кладовкина она не хотела. В прыжке она вцепилась в горло тряпичной змее, та сдулась, а рыцарь мягко приземлился на потрепанную обивку дивана.
        Белка взялась деловито запихивать в носок всякую ерунду, которая высыпалась при падении.
        А Кладовкин смотрел на Белку совсем другими глазами! Он словно бы прозрел в эту новогоднюю ночь!
        - Ты хоть знаешь, кто ты?! — спросил он крысу Белку с восторгом.
        - Ну-у, — неуверенно протянула она, — я вроде Белка…
        - Нет! — заорал Кладовкин. — Нет, нет и еще раз нет!
        - Ну ладно, — тяжело вздохнула она. — Я крыса.
        Но к ее удивлению, Кладовкин опять ей возразил:
        - Ты — олень!
        Крыса Белка так и села.
        - Мне очень неловко, мой бедный рыцарь, но вы — чокнутый, — сообщила она печально.
        - Ничего я не чокнутый! — убежденно сказал Кладовкин. — Я — Дед Мороз этого мира!
        И он поделился с Белкой своими догадками. Все вроде было похоже на правду. И если Кладовкин смог догадаться, что он — Дед Мороз, то уж узнать своего оленя ему не составляло никакого труда!
        Белка, то есть крыса, то есть олень попробовала не согласиться:
        - Но у нас нет доказательств!
        - Новый год — это не экзамен! — заявил Кладовкин. Как Дед Мороз этих мест он разбирался в таких делах. — Новый год — это чудо! А чудо не надо доказывать!
        - Ну, тогда полезли… то есть я хотела сказать — поскакали! — воодушевилась Белка.
        - Стоп! А где моя елка?!! — Кладовкин так и замер на месте.
        Он увидел рядом с диваном старый веник и уцепился за одну из метелок. За веником беспокойно заворочалась Осень-Плакса.
        - Тихо-тихо, — успокоила ее подскочившая Белка. — Хрясь-хрясь, — она отгрызла пучок, за который держался Кладовкин.
        С тяжелым Кладовкиным и носком, полным подарков, Белка еле вскарабкалась на столешницу и остановилась на секундочку за простыней, которая отделяла их от присмиревших друзей.
        - Так, — задыхаясь сказала она, — давай еще раз повторим, кто что говорит…
        - Ну… типа… с Новым годом? — прошептал Кладовкин.
        Но тут из-за простыни донесся удивленный со сна голос Дорожкина:
        - Смотрите, кто это?!
        - Неужели Новый год?! — изумился Механюк.
        Кладовкин прижался к простыне и заглянул в дырочку: неужели он ошибся?! Неужели Новый год начался без него?!
        Нет. Его друзья, широко распахнув глаза, разглядывали его! Точнее, его тень на простыне!!!
        Сердце Кладовкина заколотилось быстрее:
        - Неужели мы с тобой, Белка, попали в кино?!
        - Это ты, Дед Мороз?! — закричала радостная Канючка.
        Как же обрадовался Кладовкин, что его узнали! Он гордо выпрямился на спине у Белки. И его тень на простыне выпрямилась! Его тень была похожа на самого чудесного Деда Мороза гораздо больше, чем он сам. И Кладовкин решил не разочаровывать Канючку — не выходить из-за своей тени на простыне.
        - Да! — ответил он громовым голосом.
        - Я бегу к тебе! — Канючка чуть не сорвалась с места.
        - Нет! — отрезал Дед Мороз. Он не мог допустить, чтобы прекратилось кино. — Лови елку!
        И кинул пучок из веника за простыню.
        Канючка, повизгивая, подхватила елку и надела на верхушку свою корону! А Механюк повесил на нее свой шарф! А Дорожкин — свою шапочку. А Прищепка сама повисла на нижней ветке.
        - А где твой олень? — спросила Канючка тень Деда Мороза.
        - Так вот же он! — неуверенно сказал Дед Мороз.
        - А где его рога? — разочарованно протянула Канючка.
        Ничего для Белки не было мучительнее в этом мире, чем разочарование Канючки! Пока Дед Мороз Кладовкин что-то бурчал, она свесила голову со столешницы. Прямо под ней был приоткрыт ящик Оружейной, а в Оружейной поблескивали весла и четырехзубцы. Белка незаметно свесила лапку и схватила один из них.
        - Вот мои рога, — почему-то басом сказала Белка за простыню. И приложила четырехзубец к голове.
        - Какой же ты красивый, северный олень! — зачарованно прошептала Канючка, разглядывая рогатую тень на простыне.
        Как радостно стало Белке от похвалы! Она от счастья подпрыгнула, да так высоко, что друзья увидели блестящие рога над верхним краем простыни.
        - Ура! Ура! Олень! Самый настоящий олень!!! — кричали они. — Самый настоящий Новый год!!!
        - А где же подарки? — вдруг вспомнила привередливая Канючка.
        - Спокойно! — гордо сказал Кладовкин.
        Он-то Дед Мороз настоящий! У него есть подарки!!! И Кладовкин открыл мешок, то есть носок и кинул за простыню первое, что попалось.
        - Это Механюку! — И притаился: интересно, что ему досталось?
        - О!!! — услышал он восторженный голос Механюка. — Это подарок, о котором я мечтал!!!
        И из-за простыни раздался мелодичный звон. В руках у Механюка был колокольчик — маленький, латунный, со звонким язычком!
        - Это же и для меня, и для кукушки! — ликовал Механюк. — Я буду теперь будить всех по утрам! А кукушка сможет хоть иногда отдыхать!
        - Ура Деду Морозу!
        Дед Мороз воодушевился. Он пошарил рукой в носке и кинул за простыню новый подарок.
        - Это Канючке!
        - Ура!!! — услышал он счастливый визг Канючки. — Это то, чего мне не хватало!
        Оказывается, Канючке не хватало пружинки. Теперь она подпрыгивала на ней и заглядывала за дверцу своей полки.
        - Это и для меня, и для близняшки — я теперь быстро смогу к ней возвращаться!
        Дед Мороз кинул очередной подарок:
        - Дорожкину!
        - Дед Мороз! Как ты угадал?! — раздался удивленный голос путешественника. Он прилаживал к спине старый кошелек. — Какой замечательный рюкзак! И для меня подарок, и для Прищепки: ей теперь не придется в походах за мной всё таскать!!!
        Носок в руках у Кладовкина опустел…
        - Ну, — крикнул он из-за простыни, — с Новым годом! С праздником!
        - То есть как это «с Новым годом»?! — передразнила возмущенная Канючка и перестала прыгать. — А Кладовкину подарок?
        - Да! А нашей Белке? — вторил ей Дорожкин.
        - Ну-ка показывай мешок, — приказал Механюк и грозно двинулся к простыне.
        Кладовкин с надеждой посмотрел на Белку.
        Механюк уже решительно поднимал край простыни.
        Белка отпрянула, и…
        Ее лапки сорвались со столешницы! Дед Мороз и олень рухнули вниз, коготки Белки цепляли старый горн и вазу, доспехи Кладовкина грохотали о молотки и чайники, стальные оленьи рога воткнулись в трехногую табуретку, остановив полет Деда Мороза и его сказочного оленя в самый неудобный момент — кверху лапами и ногами.
        - Улетел, — услышали они разочарованный голос Механюка откуда-то сверху. — Улетел вместе с мешком и оленем.
        На краю столешницы появились три силуэта встревоженных друзей Кладовкина.
        - Ой, смотрите, смотрите! — заверещала Канючка, указывая на попавшую в беду парочку. — Мало того что он Кладовкину и Белке ничего не принес, так он еще их сшиб, пролетая мимо!!!
        Кладовкин и Белка переглянулись. С сожалением оставив воткнутые в табурет рога, Белка поправила у себя на спине Кладовкина и стала карабкаться на столешницу.
        - Праздник продолжается? — неуверенно спросил Кладовкин, выбираясь на родную буфетную столешницу. Он все еще надеялся, что все узнают в нем Деда Мороза.
        Но нет! И тогда он… соврал!
        - Дед Мороз мне шепнул, чтобы мы веселились.
        - А подарок он тебе подарил? — упорствовала Канючка.
        - Конечно!
        - Покажи!
        - Он невидимый!
        - Врешь! — И она развернула бумажку с пожеланием Кладовкина. А потом пристально посмотрела в его сияющее лицо и сказала: — Не врешь!!! Он действительно сделал тебя счастливым без сокровища!
        Под сказочные песни Страшилки друзья вертелись вокруг елочки, пока не устали.
        А потом совершенно счастливый Механюк подхватил колокольчик, забрался в свои часы и прошептал кукушке — До Весны! А совершенно счастливый Дорожкин подобрал со столешницы подозрительно растянувшийся носок, засунул на дно рюкзак, лег сверху и сказал Прищепке:
        - До Весны!
        Канючка взлетела, как пушинка, на свою полку, захлопнула стеклянную дверцу, улеглась в хрустальную креманку и прошептала:
        - До Весны!
        А близняшка из ракушки прошептала в ответ:
        - До Весны!
        Кладовкин, покачиваясь от счастья и важности, спустился в свой ящик, поклонился по очереди всем своим пастушкам, балеринам, старичкам и кошкам, свернулся клубочком на сундучке с колючками и пробормотал:
        - До Весны.
        А старички, кошки, пастушки и фарфоровые собачки почтительно закивали из темноты:
        - До Весны, Дед Мороз!
        А старая мудрая крыса Белка вернулась к себе домой, устроилась поуютнее в своем гнездышке из диванной набивки и приготовилась ждать пробуждения самых дорогих существ.
        - Какое счастье, когда есть кого любить, — прошептала она. — Друзья весь мир превращают в праздник.

***
        Когда четверо маленьких друзей спали счастливым сном и смотрели волшебные сны друг про друга, стена праздничного мира их чулана исчезла! И в проем хлынул яркий свет. А в этом свете стояли ДВА ВЕЛИКАНА.
        Крыса Белка съежилась в своем гнезде.
        - Надо, чтобы Новый год был настоящим, — сказал один великан другому.
        «Ага, — подумала Белка, — позавидовали нашему празднику!»
        А великаны тем временем шарили на полках, забирая стеклянные горы и холмы, а потом один из них остановился и добавил:
        - Надо, чтобы били настоящие часы! Где они у нас?!
        Крыса настороженно привстала в своем гнезде.
        - Ага! — обрадовались великаны. — Вот же они, на буфете!
        Ну что могла сделать крыса Белка? Ведь она даже настоящим оленем не была, разве по силам ей было совершить новогоднее чудо?!
        Великаны схватили часовой домик с Механюком и потащили его прочь!!! Кукушка выскочила из домика и попыталась отбиваться. Но куда там!
        Великан прошипел:
        - ДВЕРЦЫ ПРИДЕРЖИВАЙ!
        И захлопнул кукушку в домике.
        Крыса Белка решительно покинула свое укрытие и помчалась вслед за великанами.
        - А-А-А!!! — завизжал один из них так, что Белка чуть не оглохла.
        Но она готова была стерпеть — лишь бы враг отступил и бросил домик с дорогим Механюком.
        И враг отступил! Он скрылся бегством в светлом проеме!
        Но бросил он почему-то не домик с Механюком! Он бросил гигантский тапок, похожий на старый баркас. Белка еле увернулась!
        - КАКАЯ ЖЕ ГАДОСТЬ, — с омерзением сказал напоследок великан, посмотрев на Белку.
        И свет погас.
        Посреди чулана на грязном полу под тапком сидела несчастная крыса.
        Чудеса кончились: праздничный мир померк, прекрасное братство развалилось, а она опять стала ГАДКОЙ и совершенно БЕСПОЛЕЗНОЙ!

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к