Сила дыхания Александр Дорофеев
        Снежный человек
        Александр Дорофеев
        Сила дыхания
        * * *
        Это сейчас я хорошо играю на трубе. Могу зорю протрубить, тревогу, отбой или, к примеру, сонатину Клементи. Кажется, с трубой родился. Но это, конечно, не совсем так.
        Впервые труба попалась мне под Новый год, когда я учился в пятом классе. В белом комбинезоне и заячьей маске должен был я вбежать в спортзал - затрубить, разбросать серпантин и конфетти.
        Репетировал со мной старшеклассник Николай Подкорытин. На нем была красная шуба деда Мороза, а из карманов торчали две трубы - золотая и серебряная.
        - Попробуй, - протянул он серебряную.
        Я старался, покраснел, как шуба, зашумело в голове, но труба уперто молчала.
        Подкорытин извлек золотую и, свирепо на меня глядя, будто прицеливаясь, выдул неожиданно нежный, чистый, тонкий и хрупкий, как подснежник, звук.
        - Валяй еще! - сказал он сердито. - Только быстро. Мне бороду цеплять!
        На этот раз труба хрюкнула, точно водопроводная.
        - Подобрали зайчика! - покачал головой Подкорытин. - Где сила дыхания? Ладно, сам протрублю! Ты только вид делай. Ну-ка!
        Я изо всех сил приложил трубу к губам.
        - Видочек! Будто из чайника пьешь, - все более мрачнел Николай Подкорытин. - Погоди! А что у тебя на ногах?!
        - Валенки, - я уже чувствовал, что допустил новую оплошность - может, зайцу положены спортивные тапочки или сандалии.
        - Вижу, что валенки! - злился Николай. - А сам-то ты видел хоть одного нормального зайца в черных валенках?
        Ворча, принес из кладовки белые.
        - Живо - переобувайся!
        Кое-как натянул я заячьи валенки и прошелся, прихрамывая. Были они, мягко говоря, жестковаты да маловаты на три года.
        - Разносишь, - махнул рукой Николай Подкорытин. - Зато хоть немного на зайца смахиваешь.
        Я не возражал, будучи и без того кругом виноватым. Еще порепетировал, поприкладывал трубу. И даже выдул что-то - какую-то чахлую былинку. Выглянул в спортзал. На стенах были нарисованы клоуны, с потолка свисали ватные снежинки, и среди них летела блестящая космическая ракета.
        - Пора! - подошел Николай Подкорытин, уже одетый по всей форме, в седой лохматой бороде. - Маску, маску не забудь!
        В заячьей маске было душно, пахло клеем. «Не пристанет ли, - подумывалось, - насовсем?» Николай Подкорытин распахнул дверь и подтолкнул меня:
        - Беги и труби! Вид делай!
        Сверкая трубой, скользя валенками, бросился я в спортзал. В полной космической тишине достиг середины. И только когда остановился, опустив трубу, только тогда красиво затрубил Николай Подкорытин - верно, не захотел он делиться музыкальной славой. Получилось так, будто сверкнула молния, а много погодя грянул гром.
        Между тем нахлынули карнавальные костюмы. Тигры, индейцы, мушкетеры, две коровы, обезьяна, ручка-скорописка, какие-то овощи, фрукты - окружили меня со всех сторон. Припрыгивая, прихрамывая, разбрасывал я обильно серпантин и конфетти. Хотелось отделаться поскорее. Валенки никак не разнашивались. Напротив, все крепче сжимали ноги. И я старался прыгать повыше, чтобы подольше быть в воздухе. «Вот таких хромых зайцев и съедают волки, - пронеслось в голове. - Очищают лес».
        Перед глазами мелькали разноцветные костюмы. Разбросав все, что было в карманах, держа под мышкой немую серебряную трубу, ковылял я к шведской стенке. Одинокий хромой заяц.
        Рядом очутился мальчик, изображавший толстую книжку в суперобложке. Он пыхтел и шелестел страницами. Вдруг протянул руку и выхватил из толпы будильник с цифрами и стрелками, который, как положено, приговаривал - «тик-так-тик-так».
        - Ну, Вовик! Чтоб еще хоть раз тебя послушал! Пылюсь без дела, будто в книжном шкафу!
        - Потерпи, - сбился с хода будильник. - Скоро начнется! Твой приз - первый! Главное - супер береги. - И заспешил прочь, «тикая» и «такая».
        А на сцену вышел суровый дед Мороз - Николай Подкорытин - со своей золотой трубой, чтоб протрубить начало парада.
        - Чего помалкиваешь?! - подтолкнула меня корешком книжка. - Труби уже! Сил нету ждать!
        И вот когда Николай Подкорытин - дед Мороз - запрокинул голову и поднял руку с золотой трубой, я со всего духу приложился к серебряной. Никак не ожидал, что у моей молчаливой трубы вдруг прорежется голос. Да какой! Рев, скрежет, лязганье и заунывный вой!
        Дед Мороз застыл, напугано оглядываясь. Все обернулись к нему. Тогда я вновь затрубил - длинно и протяжно, надрывно - так, наверное, трубили мамонты, угодив в смертельную ловушку. Теперь уже все меня разглядывали, как неведомое животное.
        - Похож на хромого зайца, - сказал кто-то.
        - Маленький, а очень громкий!
        И начался, в конце концов, парад. Я шел за книжкой, размахивая трубой. Прихрамывал, конечно, но как-то радостно. Когда проходил мимо деда Мороза, тот подмигнул:
        - Ничего себе дыхание. Есть сила!
        После парада в раздевалке скинул я белые валенки и принялся дуть в трубу. Ни звука! Вновь обулся. Похромал-похромал туда-сюда. И затрубил - красиво, звонко.