Последний звонок Вера и Марина Воробей
        Романы для девочек
        Как для всех одиннадцатиклассников, в мае для наших героев в последний раз прозвенит школьный звонок. Вроде бы каждый давно готовился к этому событию… А вот оно наступает - и застает врасплох. На душе и грустно, и радостно, и тревожно. Что ждет друзей из 11 «Б» в их новой жизни?
        Вера и Марина Воробей
        Последний звонок
        1
        - Раиса Андреевна, как хорошо, что я вас застала! - обрадовалась Марина Владимировна и, стуча каблучками, вошла в кабинет завуча.
        - А в чем дело, Марина Владимировна? - поинтересовалась Раиса Андреевна, впрочем без особого энтузиазма.
        - Дело в последнем звонке, - отозвалась Марина Владимировна, усаживаясь в кресло.
        Ее возбуждение выдавали глаза, обычно ленивые, как бы говорящие: «Меня уже трудно чем-то удивить или испугать», но сейчас они сверкали от нетерпения.
        - Сами знаете, - продолжила она, - у нас осталось не так уж много времени на подготовку праздника. И даже не одного, а двух: выпускной ведь тоже не за горами.
        Дондурей покосилась на настольный календарь - презент Ольги Васильевны Савичевой на Новый год. На полке за стеклом стоял еще кофейный сервиз, подаренный родительским комитетом, который та возглавляла.
        - Да, как мы все ни ждали май, а подошел он опять незаметно, - вынуждена была признать завуч.
        - Вот именно, - горячо подтвердила Марина Владимировна. - Подошел, можно сказать, на пороге стоит, а мы продолжаем бездействовать.
        - А от меня-то чего вы хотите, Марина Владимировна? - Раиса Андреевна утомленно прикрыла веки.
        - Одобрения. Вот взгляните, - лаконично сказала Марина Владимировна, выкладывая на стол тонкую брошюру. - Вчера купила в Доме книги. Вы же знаете, я всегда за педагогическими новинками слежу, а тут подхожу к стенду и глазам своим не верю: «Выпускные праздники в школе». Я это пособие вчера на ночь глядя внимательно изучила, и знаете, Раиса Андреевна, его вполне можно использовать в качестве готового сценария для нашего выпускного. Здесь все-все подробнейшим образом расписано, но самое важное - верно расставлены акценты: на последнем звонке главная роль отводится выпускникам, а на выпускном вечере отдается дань уважения педагогическому коллективу. Хотите, я оставлю вам один экземпляр, чтобы вы ознакомились? - Марина Владимировна великодушно протянула книжицу.
        Раиса Андреевна отшатнулась от пособия как черт от ладана.
        - Что вы, что вы, Марина Владимировна! Вы же у нас отвечаете за воспитательную работу, вам и карты в руки. Я полностью полагаюсь на ваше мнение. - Завуч ободряюще улыбнулась. - Словом, действуйте так, как сочтете нужным.
        - Спасибо. Если бы у нас все вопросы решались так оперативно, насколько проще было бы работать, - энергично поблагодарила педагог, поднялась и направилась к двери.
        Дондурей проводила Марину Владимировну, одетую в строгий темно-синий жакет, долгим, задумчивым взглядом.
        Разумеется, последний звонок, выпускной бал - это важные для школы события, и она непременно подключится к ним на нужном этапе, но сейчас Раису Андреевну одолевала собственная головная боль. Она только что получила неофициальное уведомление из методического центра, что на итоговой контрольной по химии, предмету, который она преподает, будет присутствовать комиссия из округа. Нужно заметить, это сообщение оказалось для нее полной неожиданностью, ведь всякому преподавателю известно, что такие проверки выявляют не только знания учеников, но и педагогические способности преподавателей. За одиннадцатый «А» Раиса Андреевна не волновалась, а вот одиннадцатый «Б»… От этого класса можно было ждать любых сюрпризов, хотя и там были свои медалисты и свои поклонники ее предмета. Взять хотя бы Дашу Свиридову, которая собиралась поступать в медицинский и всего лишь месяц назад завоевала почетное второе место на городской олимпиаде по химии. В этом, разумеется, была и заслуга Раисы Андреевны, поскольку именно она готовила девушку к конкурсу. Хотя если уж вспоминать, то у нее, у завуча, с этим одиннадцатым «Б» с
самого начала сложились непростые отношения.
        Два года назад, при переводе в эту школу, между Раисой Андреевной и директором состоялся разговор, который она хорошо запомнила.
        «А вот это, Раиса Андреевна, очень умный класс, - убежденно говорил Федор Степанович, опираясь на пухлую стопку с делами учеников тогда еще десятого „Б“. - Правда, немного взбалмошный, немного неуравновешенный, но ребята все до одного способные, хотя и с ленцой».
        «Обожаю способных и ленивых. Творческие люди», - заметила в свою очередь Раиса Андреевна, понимая, как важно с первых минут своего пребывания в школе установить доверительный контакт с педагогическим коллективом, и особенно с директором.
        На самом деле она так не думала. Куда спокойнее живется и работается без таких, как Белов, Неделькин, Шустов. Эта троица прибавила ей седины. Взять хотя бы прошлогодний конфликт с одним из самых достойных учителей школы - Клавдией Петровной Санаевой. Белов тогда твердо выразил общее мнение: мол, не нашли общий язык ученики с преподавателем, и лучше будет, если мы полюбовно разойдемся. И ведь добились своего! Теперь математику у них ведет молодая, энергичная Ирина Борисовна. Она же и классный руководитель одиннадцатого «Б». Предположение Раисы Андреевны, что ничего путного из этого не выйдет, себя не оправдало. Ирочка Борисовна (как называли ее ученики) быстро нашла подход к ребятам. И как мало для этого оказалось нужно! Погуляла с ними по лесу, постреляла в пейнтбол, и все ученики мгновенно прониклись к ней симпатией. Что ж, и завуч имеет право на ошибку.
        Что же касается последнего звонка и выпускного вечера, то у каждого педагога есть свой круг должностных обязанностей. Вот пусть каждый ими и занимается. Ее прямая обязанность - провести выпускные экзамены без сучка без задоринки. Завуч по воспитательной работе и классные руководители одиннадцатых классов должны организовать праздничные мероприятия, а директору школы Федору Степановичу, как всегда, достанется самая почетная и необременительная роль - подписать аттестаты и сказать напутственное слово выпускникам.
        Эти размышления заняли у Раисы Андреевны не более минуты, а затем она переключилась на насущные проблемы, целиком и полностью доверившись Марине Владимировне, педагогу с опытом и стажем.
        2
        Заручившись одобрением второго лица в школе, Марина Владимировна Тимошина сразу же развила бурную деятельность. Вначале она дозвонилась до председателя родительского комитета Ольги Васильевны Савичевой и договорилась о встрече с ней. Затем, едва дождавшись конца шестого урока, Марина Владимировна нагрянула в учительскую.
        Там было шумно. Вроде и рабочий день подошел к концу, но у кого-то еще были факультативы, у кого-то свои незавершенные дела, а некоторые просто задержались, чтобы пообщаться с коллегами. Учительница географии, Полина Сергеевна, относилась к последней категории. Она хвасталась очередной короткой юбкой перед Светланой Леонтьевной - преподавательницей экономики. Сколько молоденькой географичке ни указывали, что на работу нужно являться в нарядах должной длины, она оставалась верной придуманному ею девизу: «Красивые ноги должны быть достоянием всей школы!» Дмитрий Дмитриевич Романов был на ее стороне. Психолог считал, что умение одеваться становится искусством тогда, когда женщина выглядит так, что видно все и в то же время ничего. Сейчас продвинутый психолог вел увлеченную беседу с Андреем Ивановичем Семеновым, бывшим военным, преподававшим ОБЖ. Молодожены Юдины тоже были здесь. Ирина Борисовна Калганова, ставшая Юдиной этой зимой, и ее муж, учитель физкультуры, Игорь Вячеславович, которого старшеклассницы за его фантастическую голливудскую внешность и отходчивый характер метко прозвали Лапушкой,
по-семейному расположились в уголке и пили кофе с бутербродами. Взгляд Марины Владимировны скользнул дальше и задержался на Нине Викторовне - учительнице русского языка и литературы. Она сосредоточенно изучала журнал, выписывая что-то на листок. Марина Владимировна не сомневалась, что это журнал одиннадцатого «А», а записи касаются успеваемости его учеников.
        «Вот что значит опытный классный руководитель», - с удовлетворением подумала она, привычным жестом поправила вечно разваливающийся пучок на затылке и снова взглянула на игривую парочку. Ничего не подозревающая Ирина Борисовна кормила мужа прямо с руки, как несмышленого воробушка. При этом вид у обоих был счастливо-блаженный. Неожиданно Марина Владимировна испытала легкую тревогу и, пожалуй, впервые поняла, что все может оказаться труднее, чем она себе представляла. Ведь любой ученик в школе подтвердит, что на всякое действие есть свое противодействие, а мнение Ирины Борисовны почему-то редко совпадало с мнением завуча.
        Буквально на следующий день худшие предположения Марины Владимировны начали перерастать в уверенность.
        - Лично мне этот сценарий импонирует тем, что не требует от ребят особенной подготовки, вокальных данных и существенных денежных расходов, - с воодушевлением проталкивала свой план Марина Владимировна, наблюдая краем глаза, как согласно кивает Нина Викторовна и все больше замыкается в себе Ирина Борисовна.
        - Главное, его подготовка не отнимет у ребят слишком много предэкзаменационного времени… Не нужно забывать, что главная цель - это успешно сданные экзамены, именно по их результатам будут судить о достижениях школы, - напомнила Нина Викторовна, в целом поддержав Марину Владимировну.
        «Говорят как по писаному», - подумала Ирина Борисовна, ощущая, как внутри растет волна протеста.
        Перед ней лежал экземпляр «Выпускных праздников в школе». Вчера они с Игорем целый вечер обсуждали его. И не то чтобы он им не нравился, просто не хотелось слепо следовать указаниям пособия, а именно так, судя по всему, и собирались поступить ее коллеги. Сейчас, если верить «Слову от автора», кто-то из них, скорее всего Марина Владимировна, скажет:
        «А теперь нам нужно определить инициативные группы в классах и распределить обязанности в соответствии с возможностями и склонностями учеников».
        Марина Владимировна, увы, так и поступила, подтвердив худшие ожидания Ирины Борисовны.
        - Ну что ж, нам остается наметить инициативные группы, выбрать ведущих и распределить обязанности. Разумеется, учитывая желания и возможности ребят. - Тут Марина Владимировна понимающе переглянулась с Ниной Викторовной. - Думаю, ведущими в этом году будут Лариса Савичева и Денис Семушкин. Лариса у нас главная претендентка на «золото», и дикция у нее четкая, а Денис…
        - Подождите, Марина Владимировна! - не выдержала Ирина Борисовна, едва дело дошло до утверждения ведущих.
        Мало того что выбор пал исключительно на учеников из одиннадцатого «А», как будто у нее в классе нет ребят, идущих на медаль или с хорошо поставленным голосом, так еще и с ее мнением, похоже, никто не собирается считаться. Нет, так не пойдет! Ирина Борисовна покашляла, прочищая горло, и решительно продолжила, невзирая на то, что на лицах старших товарищей отразилось одинаковое удивленно-озадаченное выражение.
        - Я, конечно, ничего не имею против этого сценария, - сказала Ирина Борисовна ровным голосом, хотя это и далось ей с трудом. - В нем действительно все продумано до мелочей: и стихи, посвященные преподавателям и изучаемым предметам, и воспоминания о первом звонке и первой учительнице, и напутственные слова, и финальная часть обоих праздников. Но не лучше ли будет посоветоваться с ребятами? Пусть сначала они выскажут свое мнение. Они же не малыши-первачки, чтобы заучивать стишки по бумажке, а потом читать их со сцены. Пусть они подумают, пофантазируют, может, у них возникнут интересные идеи, и мы сможем создать свой собственный праздник последнего звонка и выпускной вечер, не похожий ни на какие другие, - взволнованно закончила Ирина Борисовна, отмечая, как на щеках Марины Владимировны от недовольства выступали два ярко-розовых пятна.
        - Хотите сказать, что мы не окажемся оригинальными? - уточнила Нина Викторовна, неохотно отрываясь от последней страницы брошюры, где был напечатан гимн, посвященный школе, который (по задумке автора) пели все выпускники в самом конце выпускного вечера.
        - Тираж этого издания пятнадцать тысяч экземпляров, - заметила Ирина Борисовна, решив ограничиться статистикой.
        Намек оказался более чем прозрачным. Взять хотя бы гимн, который только что читала Нина Викторовна. В его припеве заранее предусматривались варианты на все случаи жизни: «Школа моя, за все тебе спасибо…» А дальше в скобках рифмовались номера школ. Тут тебе и номер сто сорок пять, и триста тридцать восемь, и тысяча пятьсот один… Словом, мозги напрягать не нужно - заучи и пой.
        - Ну что ж, Ирина Борисовна, - сказала Марина Владимировна после внушительной паузы, на сей раз не услышав ни возражений, ни поддержки со стороны Нины Викторовны. - Возможно, вы правы. Вначале следует обсудить этот сценарий с ребятами. В конце концов, это их праздник, и, каким он будет, решать именно им. Только прошу вас, не забывайте, что последний звонок не за горами и на его подготовку у нас остается не так уж много времени, как вам кажется. Именно поэтому нам в помощь и выпускают специальную литературу. - Точно метнув в сторону молодой учительницы гранату, Марина Владимировна, сама того не подозревая, озвучила недавние мысли завуча школы, веско заметив напоследок: —
        А насчет талантов я вам вот что скажу: может, это и замечательно, что они у нас в школе в таком изобилии водятся, жаль только, что от них больше шума, чем проку.
        Вот с таким напутственным словом Ирина Борисовна в сопровождении Нины Викторовны отправилась в актовый зал, где должен был состояться совместный классный час, посвященный подготовке предстоящего праздника.
        - Так, ребята, время пришло! - громко заявила Нина Викторовна на правах старшего педагога.
        - Ну, пришло так пришло, пусть входит, Нина Викторовна! - мгновенно отреагировал Шустов, сидевший рядом с Варей Дробышевой.
        У него эти шуточки вылетали непроизвольно. Не удержался он и на этот раз, чем развеселил свою подружку, ребят и Ирину Борисовну.
        Но вовсе не Нину Викторовну.
        - Ты у нас известный шутник, Шустов, - сказала та, проходя к столу на сцене. - Но советую поберечь силы. Скоро у тебя появится отличная возможность проявить свои незаурядные способности.
        - Не понял? - насторожился Борька.
        - Сейчас поймешь, - многозначительно обронила Нина Викторовна, взглядом утихомиривая своих подопечных. - Так, рассаживайтесь по местам. Быстро… быстро! Неделькин! Скрипачев! Вам что, мест в зале не хватает? - повысила она голос.
        Мест в зале хватало. Ирина Борисовна видела, как Сергей Белов, прихватив два объемистых рюкзака, свой и Даши Свиридовой, усаживается вместе с ней на свободные стулья рядом с Шустовым и Варей Дробышевой. Эти две парочки были неразлучны, так же как хохотушка Аня Малышева с вдумчивым Ваней Волковым, которые сидели в следующем ряду. Было и еще несколько парочек, которые предпочли не расставаться во время классного часа, но в основном девчонки сидели с девчонками, а парни создали свой мужской коллектив. Ну и конечно же «ашки» расположились отдельно от «бэшек».
        - Так, все устроились? Хорошо. - Нина Викторовна дождалась, пока установится тишина, прежде чем продолжить. - Речь сегодня пойдет о подготовке к последнему звонку и выпускному вечеру.
        Народ одобрительно заулюлюкал, расслабился. Нина Викторовна не стала отвлекаться на очередное замечание.
        - Всем вам хорошо известно, что в нашей школе за двадцать четыре года ее существования успели сложиться свои славные традиции. К выпускному балу мы оформляем фотоальбом выпускников, выпускаем юбилейную стенгазету, готовим концерт для учителей и родителей. Словом, все вместе вспоминаем одиннадцатилетний путь, пройденный вами в этих стенах, - блистала красноречием Нина Викторовна. - Разумеется, случаются на наших праздниках и незапланированные сюрпризы (смех в зале), вы понимаете, о чем я говорю. Но я надеюсь, что все вы проявите зрелость и не станете принимать участие в сомнительных приключениях. Если уж вам так хочется отличиться - сделайте это на экзаменах, покажите достойные результаты. Надеюсь, что нам, вашим учителям, не придется за вас краснеть. И еще я очень надеюсь, что наш выпуск впишет в летопись школы свою незабываемую памятную страницу! - Последовала небольшая пауза. - А сейчас я передаю слово Ирине Борисовне.
        «Все верно, - подумала молодая учительница, - инициатива наказуема…»
        - А что? Бывает и хуже, - первым высказался Сергей Белов, когда Ирина Борисовна закончила читать сценарий, предлагаемый к постановке, и, сверкнув своей фирменной белозубой улыбкой, лихо заметил: - Но хуже ведь нам не надо, нам надо только лучше. Так, народ?
        - Так! - поддержал его стройный хор голосов.
        На сердце у Ирины Борисовны отлегло: не подвел ее одиннадцатый «Б» и на этот раз оказался на высоте!
        - Рада, что наши мнения совпадают, Сергей, - сказала она, кивнув. - Так какие будут предложения?
        - А какие тут могут быть предложения? - отозвалась Туся Крылова, привычным движением поправив темную челку. - Сами напишем сценарий! Свой собственный! И стихи и песни придумаем!
        Ей не понаслышке было знакомо слово «сценарий». Снявшись два года назад в молодежном сериале, Туся Крылова в одночасье превратилась в звезду телеэкрана. С тех пор она мешками получала письма от сверстников, ее узнавали на улице поклонники сериала, в «Останкино» Туся слыла своим человеком. Это, безусловно, наложило свой богемный отпечаток на образ девушки. И тем не менее она не зазвездилась, как теперь принято выражаться. Ребята по-прежнему видели в ней одноклассницу, заводную девчонку, а уж потом будущую Софи Лорен или, на худой конец, звезду «мыльных опер» российского производства, щедро засоривших нынешний телеэфир. Предложение Туси было воспринято восторженно.
        - Точняк!
        - Даешь свой вариант!
        - А мы что, лысые, что ли!
        - Такое завернем, мало не покажется!
        Кричали и «ашки» и «бэшки», вступив в бесконечный соревновательный процесс.
        - Я, к примеру, спеть могу! - вскочил со стула Виталик Комаров и, не дожидаясь приглашения, завопил что есть мочи тонким фальцетом: —
        «А моя бабушка курит трубку! Курит трубку бабушка моя!..»
        - Сядь! - прикрикнул на него Белый. - Сукачев, блин, выискался!
        - Сергей! - одернула Белова Ирина Борисовна, покосившись на Нину Викторовну.
        - А чего он дурака валяет?! - ощетинился Белый и так сверкнул глазами в сторону Комара, что у того вокальный дар мгновенно пропал, несмотря на одобрительный гомон вокруг.
        Правда, усаживаясь, Виталик все еще продолжал бубнить себе под нос:
        - Ладно, ладно. Я еще так зажгу, что вас всех будет плющить и колбасить… Вы мне, главное, роль дайте…
        - И дадим, будь спок, - услышала его ворчанье Юля Туполева.
        Староста одиннадцатого «Б» уже брала бразды правления в свои руки, перенимая эстафету у Белого.
        3
        - Как насчет того, чтобы попутешествовать по векам? - предложила Туполева.
        - Ну…
        - А что, если «Звездный десант»? Мы прилетели с другой планеты, так сказать, для обмена опытом.
        - Ты, Денис, блокбастеров слишком много смотришь, - урезонила Юля Дениса Семушкина.
        Все молчаливо ее поддержали.
        - А если построить сценарий на «Школе талантов», типа «Бест оф зе бест!», - предложила Люда Коркина, еще одна представительница одиннадцатого «А».
        - Да, Коркина, от скромности ты точно не умрешь, - усмехнулся Ваня Волков, покачивая головой.
        - Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, - огрызнулась Люда.
        - А я и молчу, если ничего умного в голову не лезет, - миролюбиво отозвался Ваня, и короткая перепалка оборвалась так же быстро, как и началась.
        Ирина Борисовна с Ниной Викторовной не мешали ребятам проявлять инициативу. Ирина Борисовна не считала нужным вмешиваться в этот увлекательный процесс, а Нина Викторовна привыкла держать себя в руках в любых ситуациях. А ситуация складывалась весьма любопытная. Сегодня инициативная группа в составе шестнадцати человек (по восемь от каждого класса) плюс желающие поучаствовать впервые собрались, чтобы обсудить идею сценария. Предложений высказывалось много: и фантастически нереальных и реально-фантастических, но пока что ни одно из них не вызвало одобрения большинства.
        Вот и Люда Коркина, сочинявшая неплохие стихи, обиженно надула розовые губки, но тут ее неожиданно для всех поддержала Лиза Кукушкина.
        - А мне эта мысль нравится, есть в ней что-то правильное, - сказала она, солнечно улыбнувшись, отчего крапинки-веснушки на ее лице стали еще привлекательнее. - Мы же все равно крутимся вокруг да около звезд и талантов, так, может, стоит остановиться на «Фабрике звезд»?
        - Свежее решение, - фыркнула Лариса Савичева, бросив быстрый взгляд на Сережку Белого.
        - И главное - оригинальное, - счел нужным высказаться Семушкин.
        - Нет, вы послушайте! - жизнерадостно откликнулась Лиза, не замечая колючих реплик. - Ведь нашу школу вполне можно назвать «Фабрикой звезд». Вы вспомните, сколько известных людей вышло из этих стен? Один в правительстве Москвы работает, другой - в авиапромышленности генеральный директор, третий - в Центробанке не последний пост занимает. А добились бы многие из них таких высот, если бы не наши учителя? Возьмите хотя бы Тусю…
        - Почему меня? - нервно дернулась Туся. - Опять я крайняя?
        - Ты не крайняя, ты характерный пример, - успокоила подружку Лиза. - Если бы Кахобер Иванович на двадцатилетие школы не придумал поставить «Ромео и Джульетту», еще неизвестно, проснулся бы в тебе талант актрисы или до сих пор благополучно дремал.
        Тут, конечно, Туся Крылова могла возразить, что стать актрисой ей было предопределено судьбой, но делать этого не стала. Кахобер Иванович действительно сыграл в ее жизни огромную роль. Ведь благодаря ему Туся многое поняла, многое в себе пересмотрела и многое заново открыла. Ее зеленые глаза затуманились воспоминаниями. Туся словно вернулась на три года назад и увидела себя в больнице: она, как какая-то неврастеничка, наглоталась таблеток из-за безответной любви к первому красавцу школы Егору Тарасову. А рядом с собой Туся увидела добрую, все понимающую и все прощающую Лизу, которая пришла ее навестить. В руках у нее был томик Шекспира - «Ромео и Джульетта».
        Туся уже знала, что девятый «Б» во главе с Кахобером Ивановичем, много лет назад учившимся в «Щепке» и до сих пор сохранившим трепетную любовь к театру, собирается ставить именно эту пьесу. Но она не предполагала, что Лиза захочет сыграть в ней роль.
        - Хочешь играть в спектакле? - спросила Туся, испытав непонятный укол ревности.
        - Вот, присматриваю себе роль. Может быть, сыграю кормилицу или мать Джульетты, - ответила ничего не подозревающая Лиза.
        - А разве тебе не хочется сыграть Джульетту? - удивилась Туся, подумав, что этим-то они с подругой и отличаются: если бы в сердце Лизы закралась зависть, она тут же заклеймила бы себя позором.
        А Туся всегда ревниво следила за успехами других. «Ты амбициозна, а это совсем неплохое качество», - говорила Тусе мама. Она была главным редактором женского журнала, к ее мнению прислушивались тысячи людей.
        - Нет, что ты! Любовные сцены - не моя стезя, - искренне призналась Лиза и, помявшись, закончила со значением: - К тому же знаешь, кто будет играть Ромео?
        - Егор! - догадалась Туся.
        - Именно. Все единогласно решили, что Тарасов, видите ли, фактурой подходит. - Лиза явно не разделяла общего мнения. - Так что, сама понимаешь, даже если бы мне и предложили эту роль, я бы не смогла играть с ним в паре. Вдруг не сдержусь и отхлещу его по щекам.
        Подруги переглянулись и рассмеялись. Туся, впрочем, неискренне. Любовь к Егору все еще жила в ней и причиняла много боли. А вот Лиза, похоже, от нее совсем избавилась, хотя недавно призналась Тусе, что пролила из-за Егора столько слез, что ими можно было бы заполнить аквариум и разводить в соленой воде рыбок.
        - А кто будет играть Джульетту? - небрежно бросила Туся.
        - Пока никто. Но, честно говоря, желающих много. Юлька Туполева, например. А раз она, то и Маринка Голубева. Потом еще Светка Красовская. В общем, Кахобер Иванович решил устроить конкурс. Все желающие сыграть главную женскую роль должны подготовить отрывок…
        Лиза еще что-то рассказывала, но Туся ее не слушала. Она представила себе, как было бы здорово, если бы роль Джульетты досталась ей. Вот тогда бы Егор понял, кого он потерял навсегда… В те минуты у нее снова зазвучали в ушах его хлесткие, бьющие наотмашь слова: «Какие обиды, милая? Кончилось лето, кончилась любовь! Все знают, что ты была нужна мне, чтобы заставить Лизку ревновать! Только ничего не вышло! Даже для этого ты не годишься!» - кричал пьяный Егор, когда Туся, размазывая слезы, бежала вниз по лестнице. А ведь она пришла, чтобы поздравить его с днем рождения.
        Лиза словно прочитала ее мысли. Впрочем, наверное, так оно и было. Они дружили так долго, что смогли научиться понимать друг друга без слов.
        - Вот будет здорово, если ты станешь Джульеттой и утрешь Егору нос.
        - Ты думаешь, у меня получится?
        - Получится, - уверенно заявила Лиза. - Если надумаешь принять участие в конкурсе, считай, что один голос у тебя уже есть.
        Уходя, Лиза оставила Тусе потертый томик. Весь вечер Туся занималась тем, что выбирала себе монолог, перечитывая «Ромео и Джульетту».
        Все прощайте.
        Бог весть, когда мы встретимся опять…
        Меня пронизывает легкий холод,
        И ужас останавливает кровь.
        Эти строчки были так созвучны тому, что сама Туся испытывала несколько дней назад, когда лежала дома одна, а сознание медленно покидало ее и холодели руки и ноги. Поэтому она решила, что будет готовить именно этот отрывок. Лучше нее никто не сможет сыграть Джульетту. Туся это сердцем чувствовала. И она не ошиблась.
        - Думаю, не надо спорить о том, кто победил в этом конкурсе, - сказал Кахобер Иванович с мягким грузинским акцентом, от которого так и не смог избавиться, а скорее всего, не захотел избавляться. - Роль Джульетты должна достаться Крыловой.
        На первой же репетиции к Тусе подошел Егор. Она ждала от него поздравлений, но он сказал с нахальной ухмылочкой:
        - Надеюсь, ты не думаешь, что из-за этого дурацкого спектакля я в тебя на самом деле влюблюсь?
        - С чего ты взял, что мне это нужно? - как можно безразличнее ответила Туся.
        Но ей это было нужно. Больше всего на свете Туся мечтала именно о том, что Егор увидит, как она хорошо играет, какой нежной, самоотверженной она может быть, и его сердце не сможет устоять перед такой любовью.
        Только вот после самой главной репетиции - сцены свидания на балконе - вместо ожидаемых похвал Туся неожиданно услышала от режиссера.
        - Ужасно! Никогда еще ты не играла хуже, - совершенно серьезно сказал Кахобер Иванович, а когда они остались одни, спросил без обиняков: - Егор тебе очень нравится, Наташа?
        - Очень, - призналась Туся. Глупо было отнекиваться. И ей было не стыдно признаться в этом классному руководителю, скорее ее разбирало любопытство. - А как вы догадались, Кахобер Иванович?
        - Это видно по тому, как он мешает тебе играть, - произнес преподаватель, шевеля верхней губой под пышными усами.
        - Что вы! Наоборот! - принялась уверять Туся. - Только благодаря ему я…
        Но Кахобер Иванович ее перебил:
        - Нельзя видеть себя со стороны, когда ты на сцене. А я тебя вижу. И скажу, что ты выглядишь неестественно.
        - А мне казалось…
        - Это иллюзия. Шекспир сказал, что жизнь - театр, но я бы поспорил с классиком. Жизнь - это жизнь, а театр - это театр. Любить и изображать любовь - разные вещи. И ты должна это понять, если хочешь стать актрисой.
        - Что же мне делать? - грустно спросила Туся.
        Она была уверена, что именно реальная любовь к Егору делает ее игру такой блестящей, а оказалось, это чувство ей только мешает.
        - Поменьше думай о себе на сцене, - подсказал Кахобер Иванович. - Джульетта оживает благодаря твоему таланту. Не своди трагедию влюбленной пары только к своим переживаниям, и весь мир откроется тебе.
        «Легко давать советы, когда тебе под пятьдесят и ты не влюблен», - подумала Туся, но вслух сказала:
        - Я попробую.
        - И еще, - продолжил Кахобер Иванович, - тебе никогда не будет плохо, пока ты думаешь о других.
        - Ну, не знаю… - засомневалась Туся. —
        Я все время думаю о других, но мне часто бывает плохо.
        - Не о других, а о другом. А это не одно и то же, - покачал головой классный руководитель.
        - Вы меня совсем запутали, - растерянно улыбнулась Туся, - но я подумаю о том, что вы сказали.
        И странное дело: когда она начинала думать о других, ей чаще всего приходил в голову Толик Агапов, которого в школе звали Сюсюка. Он был влюблен в Тусю, а она относилась к нему небрежно, принимая его восторженный взгляд как должное. И если бы Егор Тарасов не заболел тогда накануне спектакля и роль Ромео не сыграл Толик, кто знает, чем бы закончилась эта история с шекспировскими страстями. А закончилась она замечательно. Туся сыграла в спектакле на удивление хорошо. Ее талант рядом с Толиком развернулся во всю мощь, а потом они открывали танцы на школьном вечере. Наверное, именно тогда, на сцене, в Тусе стала просыпаться любовь к Толику - такому надежному, такому преданному. Настоящая любовь, а не иллюзия любви, как это было с Егором. Теперь они с Толиком неразлучны.
        И все вокруг считают, что они замечательная пара. Он - подающий большие надежды баскетболист, студент спортивного университета, она - будущая актриса.
        Да, много воды утекло с тех пор… Все изменилось, и они изменились. Стал совсем другим парнем и Егор Тарасов. Некоторые утверждали, что на него повлиял случай с аварией, когда Егор едва не погиб. Но Туся подозревала, что не последнюю роль в этом чудесном превращении сыграла Ира Дмитриева. Бывшая одноклассница Туси буквально заставила Егора подняться на ноги, ухаживая за ним в больнице. Она же заставила ожить его сердце. Недавно Туся видела их вместе неподалеку от Ириного училища. Егор нес тяжелый подрамник Ирины, и в каждом их жесте, в каждом прикосновении друг к другу чувствовалась любовь.
        А Лизе Кукушкиной от всей этой истории с Егором на память достался шикарный породистый кот по имени Вильгельм Понтий Август.
        - А теперь вот ты во ВГИК собираешься поступать, - услышала Туся звонкий голос Лизы. - Разве это не здорово, Тусь?
        - Здорово, - подтвердила Туся, вернувшись из воспоминаний.
        Она вообще легко умела переключаться с одного на другое.
        Борьку Шустова никто в пример не приводил, но он тоже считал, что Лизка попала в самое яблочко. Он вдруг вспомнил, как новоявленный психолог, стремясь произвести впечатление на коллег и ребят, устроил в девятом «Б» один из своих психологических трюков. Романов провел тест, который выявлял дремавшие способности ученика. И по результатам этого опроса выходило, что Борька вроде как нераскрытый гений. На самом деле тест был настоящей подставой для учителей. Глупо вышло, но Борька узнал об этом, случайно оказавшись у двери кабинета психолога. А что ему оставалось делать, когда он услышал свое имя и подумал: «Опять я кому-то на хвост наступил?»
        А вышло, что его хвалили.
        - Он вообще-то здорово в этом году подтянулся, - говорил директор. - Я смотрю, у него и по русскому удовлетворительная отметка, а по литературе в четверти пятерка. Чудеса, да и только!
        - Он и по физике у меня получит четверку, - поддакнула Кошкина Людмила Сергеевна, прежний завуч школы.
        Ребята называли ее Кошкой за вредный характер, но тогда они еще не знали, что на свете существует Дондурей.
        - А ведь это вы, Дмитрий Дмитриевич, открыли нам глаза на его внутренний резерв, - услышал Борька голос Кахобера Ивановича, акцент которого ни с чем нельзя было спутать. - Помните тест, что вы у нас проводили? Парень так упирался, не хотел в нем участия принимать, и вот посмотрите-ка, что из этого вышло.
        - А знаете, коллеги, - насмешливо произнес психолог, - я ведь вас с этим тестом обманул. Развел на раз-два, как выражаются ребята.
        - Как?! - воскликнула Кошка, не допускающая мысли, что ее кто-то может обвести вокруг пальца.
        - А вот так. Я, разумеется, эти анкеты обработал и пришел к определенным выводам, но они разительно отличаются от действительности.
        В принципе, я задумал провести эксперимент не столько с учениками девятых классов, сколько с вами, педагогами. И чтобы осуществить свой план, я взял несколько анкет наугад. Среди них оказалась анкета Бори Шустова. Потом я подсунул эти анкеты вам, сказав, что именно эти ученики обладают скрытыми возможностями, что у них неординарное видение жизни и очень сильно развито абстрактное мышление. И видимо, каждый из вас в ту минуту решил про себя, что вы просто обязаны помочь этим талантам раскрыться. Вот так.
        Борьке, конечно, не понравилось, что его, как лоха, развели, но вскоре он понял, что именно этот случай превратил его скучающий интеллект в неистовый разум. В нем проснулось желание учиться, и он начал стремительно восполнять пробелы в образовании. К окончанию школы Борька подошел с неплохими результатами. Вот и получалось, что всеми этими успехами он отчасти обязан психологу.
        Пока Борька плавал по волнам своей памяти, инициативная группа благодаря стараниям Лизы (кстати говоря, будущего литературного гения) разрабатывала основную идею сценария, углубляясь в нее, как шахтер в новый угольный пласт.
        Даже Нина Викторовна перестала рисовать на листочке замысловатые фигуры. Видно было, что идея совместного зажигания сверхновых звезд и звездочек пришлась ей по душе. Впрочем, не ей одной. Всем понравилось предложение Лизы Кукушкиной превратить последний звонок в школьную «Фабрику звезд». Дело оставалось за малым: написать развернутый сценарий, отрепетировать его и воплотить в жизнь.
        Ну так не боги горшки обжигают!
        4
        Через неделю после первого собрания от Нины Викторовны последовало разумное предложение.
        - Давайте разделим наши усилия, - сказала она Ирине Борисовне. - Не вижу смысла сидеть на этих творческих обсуждениях. Только зря время теряю. Вы берите на себя театрализованную часть праздников, у вас это лучше получается, а я подключусь к Марине Владимировне.
        Ирина Борисовна внимательно слушала и прикладывала огромные усилия, чтобы не заулыбаться от радости, пока Нина Викторовна продолжала рассуждать:
        - Это только кажется, что организационная сторона не занимает много времени, на самом деле здесь тоже работы непочатый край. Нужно и стенды подготовить, и актовый зал должным образом украсить, и с родительским комитетом все утрясти. На них ведь и «горячий перерыв» на экзаменах, и цветы, и подарки, и ночное дежурство. А главное, нужно решить, где пройдет неофициальная часть вечера. Хорошо, что в школе теперь перестали столы накрывать, а то бы нашим поварам пришлось трудиться не покладая рук. Потом с автобусами вопрос. - Нина Викторовна плавно, сама того не замечая, уже с головой погрузилась в организационные проблемы. - Не своим же ходом ребятам до ресторана добираться. Хорошо бы на Поклонную гору вначале съездить, возложить цветы к обелиску. Да, Ирина Борисовна, не забудьте, нам к четвергу нужно деньги собрать на подарки первачкам. Марина Владимировна предложила купить им на память книги и шарики. Вручать будем сразу после их выступления на последнем звонке, так что учтите это в своем сценарии.
        - Учту, - пообещала Ирина Борисовна, радостно кивая.
        Еще бы, ей была предоставлена полная свобода действий.
        Нина Викторовна оказалась человеком слова. Сказала: разделимся по интересам - и разделилась. В творческий процесс она не вмешивалась, а если и присутствовала на шумных совместных обсуждениях двух классов, то не более двадцати минут. Марина Владимировна в свою очередь взяла обязательство посмотреть программу в целом, посетив заключительные репетиции, и напомнила Ирине Борисовне, что готова оказать любую помощь, если понадобится. Ирина Борисовна надеялась, что им удастся обойтись собственными силами.
        Ребят не пришлось подгонять, они с энтузиазмом взялись за дело. Сценарий «Фабрики звезд» был готов за три дня. Над ним в поте лица трудились почти все выпускники, забывая об уроках и домашних заданиях. Ирина Борисовна и сама увлеклась, вспомнив свой не такой уж далекий выпускной бал.
        В связи с этим Игорю Вячеславовичу теперь часто приходилось слышать:
        - Ты иди подогрей ужин, я через час приду.
        - Через час по твоим часам или настоящий? - грустно шутил временно покинутый супруг.
        Впрочем, он тоже не остался в стороне и обещал помочь с музыкальным сопровождением, взяв в напарники Ваню Волкова.
        Но самый большой вклад в подготовку сценариев внесли, конечно же, Лиза, Туся и Боря Шустов. Отличился, правда, несколькими удачными находками и одиннадцатый «А», особенно старались Лариса Савичева, Скрипач и Денис Семушкин. Им принадлежала идея после торжественной части и вручения аттестатов выпускникам вручить награды учителям - шоколадные медали на шелковых ленточках. Каждая награда должна была сопровождаться благодарственной речью, желательно в стихотворной форме и желательно смешной…
        - Значит, с началом последнего звонка мы разобрались: после того как Раисой Андреевной будет зачитан приказ о допуске выпускников к итоговым экзаменам, на сцену выходят несколько человек от каждого класса и исполняется гимн школы на мотив песни «Круто ты попал на ТV». Будем делать, как в телешоу «Фабрика звезд»: каждый исполняет по две строчки, а припев поем все вместе, - напомнила Ирина Борисовна и уточнила у Люды Коркиной: - Люда, что у нас с гимном, он готов?
        Сочинить школьный гимн было поручено ей и Алисе Залетаевой, которая тоже неплохо рифмовала слова. Впрочем, каждый желающий мог внести свой вклад в общую копилку. Инициативной группой рассматривались любые предложения в любое время.
        - Мы тут набросали кое-что, - отозвалась Люда Коркина, сидевшая за одним столом со своей подружкой Ларисой Савичевой. - Не знаем только, понравится или нет.
        - Ты читай, не скромничай, - поторопил Волков, взглянув на часы.
        - Ну да, Волков, то я от скромности не умру, то не скромничай. Ты уж как-нибудь определись, - не могла не съязвить Люда и начала читать гимн.
        Всем сразу стало ясно, что девчонки от души поэксплуатировали свой поэтический дар. Гимн получился на славу. Чего стоило последнее четверостишие:
        Пусть теперь мы расстаемся
        И уходим навсегда,
        Засверкает в школьном небе
        Не одна еще звезда!
        Но больше всего ребятам понравился припев, который по задумке они должны были исполнять хором. И хотя он слегка напоминал первоисточник, все же звучал по-своему:
        Круто! Ты теперь выпускник.
        Ты попал! А ну давай народ удиви!
        Круто! Ты теперь выпускник.
        Ты герой. Школа пусть гордится тобой!
        - Супер! - Борька Шустов поднял кверху большой палец.
        - Да, мне тоже понравилось. Молодцы! - похвалила Ирина Борисовна.
        - Ну так талантливые люди талантливы во всем, - ответила Алиса Залетаева и гордо взглянула на Белого.
        И вроде бы кончилось у них все давным-давно, и парней у нее было предостаточно, и внимания, а почему-то хотелось утереть ему нос. Тут-то и выяснилось, что не она одна посматривает в его сторону. Лариса Савичева строила Белому глазки. Определенно строила. И определенно ему. Только Белый, святая простота, кажется, ничего не замечал. Он перечитывал гимн, заглядывая через плечо Ваську.
        - Чур, я первые две строчки пою, - заявила Василиса Остапченко, в простонародье Васек.
        Она по-прежнему легко находила общий язык с парнями, хотя в последний год в ее облике произошли значительные перемены к лучшему. Мальчишескую стрижку сменило привлекательное женственное каре, брюки все чаще стали уступать место юбкам, а каждодневный макияж превратился в увлекательное занятие. Впрочем, парни в память о былых совместных баталиях после футбольных матчей продолжали называть девушку Васьком, подчеркивая тем самым их особое к ней расположение.
        - Чего это ты, Васек? Я первый место застолбил! - засуетился Комар.
        - Комар, тебе петь противопоказано, - вступился за Остапченко Скрипач.
        - Это еще почему?
        - Потому. Нота фа - за пределами твоего диапазона, а си - за пределами твоего слуха, - вежливо пояснил Лева.
        - А ты на меня своим музыкальным образованием не дави, Паганини недоделанный, - скривил губы Комаров.
        - Ты на что это намекаешь своими инсинуациями, Комар? - начал горячиться Скрипач.
        Ирина Борисовна быстро вмешалась, чтобы предотвратить назревающий конфликт:
        - Так, ребята, думаю, нам не стоит отвлекаться на детали. Роли распределить мы еще успеем, все смогут выступить, если захотят. В конце концов, мы тут все не Хворостовские…
        - И даже не Басковы, - своевременно заметила Юля Туполева.
        - Вот именно. Так что давайте двигаться вперед.
        - Давайте, - согласился за всех Белов.
        - Сразу после гимна на сцену выходят ведущие. - Ирина Борисовна заглянула в сценарий, затем посмотрела на Тусю Крылову и Олега Шаповалова.
        Туся толкнула Олега в бок острым локотком.
        - Эй, больно же! - завопил Олег, потирая ребра. - Не, а чего ты наезжаешь, суперпуперзвезда? Кто первый начинает? Кто? Я? А, точно!
        Судя по всему, извинения в Тусины планы не входили. Она моментально преобразилась в ведущую и начала произносить свой текст:
        Под дождем или в зной,
        Но в положенный срок
        Каждой новой весной
        Звучит последний звонок.
        Туся снова нацелилась Олегу в бок локотком, но промахнулась. Тот предусмотрительно отодвинулся на безопасное расстояние и вступил вовремя:
        Он - экзамен на взрослость,
        Он - как новый рассвет.
        Он итоги подводит
        Десяти прошлых лет.
        Подожди, звонок, не звени, —
        заговорила Туся взволнованным, проникновенным голосом, окончательно входя в роль. —
        Дай нам вспомнить первые дни.
        Когда шли мы на первый урок
        И встречал нас первый звонок…
        Лиза Кукушкина сентиментально вздохнула. Глаза ее затуманились, как совсем недавно у Туси, на тонком, одухотворенном лице появилось мечтательное выражение. Годы побежали назад, и Лиза снова превратилась в первоклассницу с застенчивой улыбкой, веснушками, рыжеватыми волосами, заплетенными в две тяжелые косы, с огромными белыми бантами на концах.
        Лизу в первый класс провожала вся семья - мама, папа, четырехгодовалый Антон и старшая сестра Соня. Все ужасно волновались. Особенно папа. Лиза была его любимицей, и вовсе не потому, что у нее были такие же рыжеватые волосы, те же серо-голубые глаза, смотрящие на мир с неиссякаемым интересом. Папу и дочку сближали родственные души. Если у Лизы случалась беда, она бежала к отцу. Он лучше всех мог ее пожалеть, утешить, дать нужный совет. Он лучше всех ее понимал. Вот и сейчас папа подмигнул ей и приободрил шутливо:
        - Держи хвост морковкой, дочур!
        Заметил, что Лиза волнуется. И хотя в школу Лиза шла подготовленной - она уже умела читать, писать и считать до ста, - все равно ей было чуточку страшно. А вот Тусе Крыловой, стоявшей рядом, все было нипочем.
        Подружку с тяжелым ранцем за плечами, но такую тонкую и изящную, одетую в необыкновенно красивую плиссированную черную юбку, жакет фигаро и белоснежную кофточку, тоже опекали родители. Инна Дмитриевна все время одергивала дочку: «Не вертись! Постой спокойно!» - но Туся вертелась юлой и вытягивала шею, стараясь разглядеть все до мелочей. Наверное, ей уже тогда казалось, что она присутствует на увлекательном спектакле, где одна из главных ролей отведена именно ей - Наташе Крыловой.
        - Вот и наступила та минута, когда для вас, ребята, прозвучит первый звонок и ваши первые учителя поведут вас в класс на первый урок Знаний! - громко объявил директор школы Федор Степанович, а потом высокий, крепкий парень посадил себе на плечо светловолосую девочку с колокольчиком, Ларису Савичеву, и они совершили круг почета, а колокольчик все звонил и звонил, оглашая школьный двор веселыми переливами.
        Но больше всего запомнился Лизе момент, когда к ним подошла их первая учительница Татьяна Федоровна Акопян. В руках у нее было столько цветов, что за ними ее саму едва было видно. Татьяна Федоровна по-матерински улыбнулась ребятам и сказала строго и вместе с тем ласково:
        - А сейчас мы все отправимся в наш класс. Постройтесь парами, ребята, не спешите и не толкайтесь. И когда мы пойдем по школьному двору, я хочу, чтобы все увидели, какие вы у меня красивые, умные и воспитанные дети.
        - Сидеть будем вместе, - шепнула Туся, сжав пальцы Лизы.
        Она ревниво опекала их дружбу с самого детского сада. Конечно, эту дружбу нельзя назвать безоблачной - и размолвки у них были, и серьезные ссоры, но Лиза понимала, что все это ерунда по сравнению с главным. А главное заключается в том, что в трудную минуту, когда так нужна поддержка, они всегда рядом. Что всегда есть с кем посоветоваться, поплакаться в жилетку или поделиться своим успехом и знать, что эту беду или радость с тобой разделят от чистого сердца. Наверное, поэтому все одиннадцать лет Лиза и Туся просидели за одной партой. Так же как и Юля Туполева с Мариной Голубевой, которая сейчас читала заключительные строчки, посвященные первой учительнице:
        Годы, расставанья - не беда,
        Память к детству путь проложит верный.
        Вы для нас учитель навсегда
        Самый добрый, самый-самый первый.
        Обсуждение сценария шло своим чередом. Время летело незаметно. Ребята довольно резво перебрались из третьего класса сразу в пятый, «где два десятка педагогов не уставали знанья в них вбивать…». Звезды на школьной фабрике зажигались одна за одной.
        Дошла очередь до физики, и работа застопорилась. Ребята никак не могли придумать концовку выступления.
        - А что, если так, - довольно бесцеремонно перебил Вадик Ольховский Ларису Савичеву и запел, подражая Андрею Миронову в роли Остапа Бендера:
        Нет, я не плачу и не рыдаю,
        Со сложным чувством я урок ваш покидаю.
        Как жаль, что до меня уже сказал Эйнштейн:
        «Все относительно в природе, верь - не верь».
        - А что, прикольно!
        - Физичка от восторга обрыдается!
        - Вадик, ты гений! - похвалила Лариска и льстиво поинтересовалась мнением классной «бэшек»: - Ирина Борисовна, вам понравилось?
        - Думаю, этот номер украсит наш концерт. Вадим, может, ты его сам и исполнишь? У тебя и без репетиции отлично получилось.
        - Напросился, выходит? Ладно, ладно, согласен я, согласен! - утихомирил Вадик одноклассников и, воодушевившись всеобщим вниманием, выдал еще одну идею: - А что, если нам придумать новую традицию в школе?
        Народ притих. Пошел активный процесс осмысления. В позапрошлом году одиннадцатиклассники, среди которых были такие известные личности, как Егор Тарасов и Толик Агапов, придумали клятву выпускников. Звучала она несколько пафосно, но на учителей и родителей произвела неизгладимое впечатление. На глазах у многих выступили слезы, а инициативная Марина Владимировна не растерялась и выразила общее мнение: «Ну вот, у нас появилась еще одна славная традиция», - и таким незатейливым образом запатентовала идею для будущих поколений.
        Чтобы оценить по достоинству их идею, достаточно привести заключительную фразу клятвы: «Клянемся, что наш труд, знания, талант будут направлены на процветание нашей Родины!»
        Взращенная на модном нынче патриотизме и глубинной любви к отечеству, которая, пусть и незримо, присутствует в каждом из нас, традиция прижилась и пустила корни. В прошлом году выпускники тоже давали клятву школе, и, хотя текст варьировался, значение оставалось прежним: «Все для процветания Отечества!» Собирался произнести клятву и этот выпуск, но хотелось чего-нибудь свеженького, оригинального, как сказала Нина Викторовна на первом собрании: «Внести свой неоценимый вклад в развитие легендарных традиций».
        - Да, было бы неплохо оставить после себя традицию в школе, - первой нарушила паузу Ирина Борисовна. - В готовом сценарии, например, предлагается эстафетный глобус, где выпускники оставляют свои автографы. На последнем звонке он передается десятым классам.
        - Повторяться не будем, - безапелляционным тоном заявил Ваня Волков, что в общем-то было для него нехарактерно: парень он мягкий, покладистый, Аню свою иначе как «солнышко» не называл и ко всему относился позитивно.
        - Разумеется, нет, - согласилась с ним Ирина Борисовна. - Давайте над этим подумаем, а сейчас вернемся к нашему сценарию. Что там у нас по плану?
        Лиза зашуршала листками.
        И тут раздался голос Дениса Семушкина:
        - Ирина Борисовна, вы меня извините, но мне пора. Я обещал Нине Викторовне отобрать фотографии с прошлогодних выпускных для стенда.
        У нас завтра тоже сбор по полной программе.
        - Конечно, Денис, иди, - отпустила его Ирина Борисовна, как бы между прочим напомнив на дорожку: - Только не забудь: за вами еще плакат для сцены «Последний звонок на „Фабрике звезд“».
        - Сделаем, - пообещал Денис, двигаясь к двери.
        - Я тоже, пожалуй, пойду, - поднялся Комаров.
        - А ты-то куда? - На Тусином лице отразилось недоумение.
        - За кудыкину гору, - не стал церемониться Комар.
        - Да ладно тебе, Комар. Что ты, как девчонка, обижаешься? - попытался удержать его Белый.
        - Ничего я не обижаюсь. Просто у меня еще есть дела, - бросил Комар на ходу и гордо удалился.
        - Красиво ушел, - хмыкнул Белый.
        - Это да, - согласился Борька.
        Если бы парни знали, что зрело в голове Комара, они бы воскликнули: «Боже, мы разбудили зверя!» Но в ту минуту их интерес был прикован совсем к другим вещам, поэтому о Комаре благополучно забыли. И зря! Виталик негодовал каждым своим нервом. Он чувствовал себя незаслуженно оскорбленным и был готов доказать, что легенды не рождаются, а создаются.
        5
        Через пару дней после уроков Комар догнал Дениса Фишина по кличке Дэн. Парни были напарниками во время последнего пейтбола, что, безусловно, их сблизило. А еще Фишин, так же как и Виталик, не был задействован в подготовке выпускного вечера. И Комар решил вовлечь одноклассника в свою затею.
        - Слышь, Дэн, я тут задумал кое-что замутить, - заговорщицким тоном начал он.
        - Чего замутить? - меланхолично поинтересовался Фишин.
        - Приколоться на выпускном. Не хочешь присоединиться?
        - На фига мне это надо?
        - Я же говорю - прикол. Ты хоть раз за эти одиннадцать лет отмочил что-нибудь?
        - А мне и так хорошо, - здраво рассудил парень.
        - Ну, вольному воля. Нет так нет. - Комар сделал вид, что отстал, и тут же пустил в ход главный аргумент: - А напрасно! Светка Калинина на азартных парней западает. Ей батаны не нравятся.
        Дэн зарделся как маков цвет. На последней игре в пейнтбол с ним произошла странная метаморфоза. Он вдруг прозрел и увидел, что Светка - просто красавица. И как она заразительно смеется, и какие у нее длинные, изящные пальцы, сжимающие маркер. А маникюр с блестками! Вообще обалдеть! Раньше он отдавал предпочтение Алиске, но теперь… Конечно, было бы неплохо закрутить со Светкой роман…
        - Ладно, - сдался Фишин, подстегиваемый разыгравшимся воображением. - А что нужно делать-то?
        - Пошли прогуляемся? - туманно намекнул Комар.
        - Куда еще? - задал резонный вопрос Дэн. —
        В шесть у меня занятия по стендовой стрельбе.
        - Да тут неподалеку, к Неделе. Успеешь на свои стрелялки, - успокоил Комар.
        Неделя открыл сразу. В школе он сегодня не появлялся, и прошел слух, что он приболел. Однако, глядя на Неделю, этого нельзя было сказать: его круглая, лоснящаяся физиономия излучала здоровье и что-то еще… определенно авантюрное.
        - Сделал? - спросил Комар.
        - А то. Во! - Неделя открыл дверцы шкафчика в коридоре.
        - Еха-моха! - не удержался от восклицания Дэн, когда заглянул внутрь. - Мужики, да здесь же целый арсенал!
        - Да уж! - торжествующе подтвердил Неделя. —
        Долбанет так долбанет!
        Это точно. Полки под завязку были заполнены китайской пиротехникой, особенно почитаемой в счастливые новогодние деньки. Правда, Комару эта идея пришла в голову, когда он вспомнил Борькин день рождения. Они тогда тоже салют в его честь устроили на пустыре.
        - Мы с Неделей хотим устроить фейерверк на выпускной, - скромно, но с достоинством пояснил Виталик.
        Ему даже денег потраченных было не жалко. А ведь он их, можно сказать, по крохам собирал. Иногда неправедным путем. Чего стоил случай, когда к нему домой заявилась Галька Крошкина, с виду вполне нормальная девчонка, и попросила Комара за тысячу рублей подпортить ей и без того неидеальное личико! А мотивировала она эту странную просьбу тем, что ей нужно наглядное доказательство, чтобы наказать одного парня. Логики Комар в этом не видел: если Крошкину обманул какой-то тип, то морду нужно бить тому парню, а не самой себе. Но девушка настаивала именно на своем варианте. Короче, Комар все сделал в лучшем виде и тысячу получил. А на другой день выяснилось, что Крошкина катит бочку на Лапушку. Типа он хотел ее изнасиловать, она сопротивлялась и получила синяк под глаз. Такой несправедливости Комар не смог снести и сразу наехал на Крошкину:
        - Ты чё, Крошкина, мухоморов нажевалась, галлюцинируешь вживую? Ты на чё меня подбила?
        - Отвали! - взорвалась с виду тихая Крошкина. - Ты свое получил и глуши мотор. Дальше я как-нибудь без малахольных обойдусь.
        Больно было слышать Комару это обидное слово. Высокий, худой, он очень соответствовал нелицеприятному определению. Это Виталика еще больше заело.
        - А вот я пойду и скажу Федору Степановичу, что это моя работа. Что это я тебя нечаянно дверью приложил.
        Так он и сделал. А Галька от отчаяния, что ее грязные замыслы раскрыты, чуть не бросилась с крыши школы. У нее у самой крыша слегка поехала. Но все закончилось хеппи-эндом. Крошкину с крыши сняли (Сергей Белов снял - острый ум, стальные мышцы) и в больницу повезли мозги подлечить, а Лапушку оправдали по всем статьям. Дондурей перед ним публично извинялась на педсовете, так, во всяком случае, гласит еще одна школьная легенда.
        Да, именно так все и было. Ну да ладно, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой, как говорится у классика. А сейчас Комар чувствовал острую необходимость заручиться поддержкой Дэна.
        - Ты как, с нами? - уточнил Комар.
        - Черт! Конечно! - не раздумывая, прохрипел Денис, зачарованно глядя на яркие упаковки.
        О Светке он и думать забыл. - А кто еще в курсе?
        - Никто. Только ты, я, Неделя и Господь Бог.
        Комар довольно улыбнулся. Дело было в шляпе. Вдвоем с Неделей им бы его не потянуть, а втроем - нормально. Лучше бы, конечно, подключить еще кого-нибудь, территория вокруг школы была значительных размеров, но Комар решил не рисковать. Ничего, они сами справятся. Накануне вечером придут к школе, заложат под цветущими кустами заряды, а в нужный момент нажмут на кнопочку и приведут систему в действие. Зрелище обещало стать незабываемым: темное звездное небо и «звездная» тематика.
        Вот так решил выпендриться Комар. Но только после того, как получит в руки аттестат и станет свободным челом! А то чем черт не шутит, когда Бог спит?
        6
        С литературным номером инициативная группа разобралась быстро. Сережка Белов предложил использовать незабываемую «Бель». И слова для Нины Викторовны подобрали симпатичные:
        Свет озарил мою больную душу,
        Нет, ваш покой, поверьте, не нарушу.
        Готов я, чтобы только вас не огорчать,
        «Войну и мир» четыре тома прочитать…
        Дальше в том же духе: «Вовек мне этой нудной саги не понять», - ученики изъяснялись в любви к преподавательнице словесности и ее предмету.
        Туся Крылова принимала активнейшее участие в обсуждении номера. Ведь чтобы он удался, мало придумать стихи, нужно их еще и художественно обыграть. Девушка предложила вначале выключить свет, а когда солист запоет в полной темноте, его включить. Всем понравился этот эффектный прием, одна только Лиза Кукушкина промолчала. Она бы непременно одобрила Тусину находку, если бы вновь не унеслась на крыльях воспоминаний в тот далекий зимний день, когда в дверь кабинета литературы постучали и в класс вошла Кошкина Людмила Сергеевна с практикантами. Это были две девушки и он.
        Именно он приближался к ней медленно, шаг за шагом. Именно его светло-голубые глаза видела она накануне во сне, именно его глубокий бархатный голос звал ее за собой. Именно эти губы шептали ей: «Пора!» И Лиза знала, чувствовала, что ради этого человека она готова на все!
        - Меня зовут Михаил Юрьевич, - представился он.
        - А фамилия ваша, простите, как будет? - ехидно поинтересовался Борька Шустов, намекая на очевидное совпадение с именем великого русского поэта.
        - Сто двадцать восьмой, - ответил будущий педагог. И пояснил: - Вы, молодой человек, на редкость неоригинальны. До вас было сто двадцать семь предшественников, напомнивших мне о моем гениальном тезке.
        Борька насупился, что шутка не удалась. А Михаил Юрьевич задался целью доказать восьмому «Б», как важно в жизни избегать заштампованных мыслей. Он провел блицтест.
        - Только отвечать нужно быстро, не раздумывая. - И задал три вопроса: - Великий писатель? Часть лица? Фрукт?
        Все заскрипели перьями, а потом практикант подошел к доске и под молчаливое удивление написал мелом: «Пушкин, нос, яблоко».
        - Большинство ответов такие? Я угадал? - поинтересовался он.
        Что тут было сказать? Практически все написали именно эти три слова. Только Колька Ежов написал «зуб», потому что его недавно выбили, а Максим Елкин, будущий академик, написал вместо фрукта «помидор», объяснив это тем, что он их больше любых фруктов любит.
        - А есть среди вас кто-то, у кого не совпал ни один ответ? - спросил Михаил Юрьевич.
        - У меня, - призналась Лиза и протянула практиканту листок, на котором было написано: «Лермонтов, глаз, авокадо».
        - А почему авокадо? - удивился практикант.
        - Не знаю. Может быть, потому, что я его еще ни разу не пробовала, - смущенно пояснила Лиза, краснея. - Или потому, что слово красивое.
        Михаил Юрьевич взглянул на нее с нескрываемым интересом. И если до этого момента Лиза еще сомневалась, то теперь поняла: она влюбилась. Влюбилась в героя ее сна, влюбилась в будущего педагога, который на семь лет ее старше! Вот ужас-то!
        - Туся, это он, - призналась Лиза подруге на перемене.
        И совершила огромную ошибку. Туся задалась целью устроить свидание Лизы и Михаила Юрьевича. А когда Туся вбивала что-нибудь себе в голову, то выбить это из нее было невозможно. Так, к примеру, она решила, что охранник, который дежурит в школе, убийца. И доказала это, выследив его… Но это случилось позже, а тогда Туся не стала ничего изобретать, а просто подложила в дубленку Михаилу Юрьевичу записку от имени Лизы. А потом поставила подругу перед свершившимся фактом:
        - У тебя сегодня свидание. С твоим Михаилом Юрьевичем. В шесть часов у памятника Кириллу и Мефодию.
        Лизиному возмущению не было предела, но Туся, как всегда, настояла на своем:
        - Надо не теряться и брать быка за рога! Или ты так и будешь стоять и смотреть, как у тебя из-под носа уходит самое лучшее?
        Лиза была вынуждена согласиться, что доля правды в Тусинах словах есть. Она ведь помнила, как недавно наблюдала за парой на катке. Они казались очень счастливыми и все время дурачились: она пыталась натянуть ему капюшон на лицо, а он - шутливо ухватить ее за нос. Лиза страдала легкой близорукостью, поэтому и не сразу признала в этой паре Михаила Юрьевича и Маргариту Николаевну, одну из практиканток. Другой была Лилия Анатольевна, и, по слухам, у нее с Егором Тарасовым назревал роман. Выходит, одним можно влюбляться в своих будущих учителей, а другим нет?
        - Хорошо, я пойду на это свидание, - сказала Лиза, испытывая противоречивые чувства. Ей хотелось, чтобы Михаил Юрьевич заметил в ней не только спокойную ученицу, но и зрелую девушку, способную на большое чувство. - Но учти: если он не придет, виновата будешь ты.
        - Я всегда виновата, - отмахнулась Туся. - Мне не привыкать.
        Михаил Юрьевич пришел. Правда, то первое свидание получилось совсем не таким романтичным, как рисовало Лизино воображение.
        - Лиза, ты очень хорошая девушка, тонкая, умная, - мягко начал Михаил Юрьевич, когда она неожиданно для себя призналась ему в любви. - Но правила игры таковы, что я - твой учитель, а ты - моя ученица. Понимаешь?
        Лиза не понимала, какое это имеет отношение к тому, что она жить без него не может. Ощущение было таким пронзительным, что у Лизы на глаза навернулись слезы. Но она каким-то чудом сдержала их. Сказала только: «Я понимаю», - и ушла. А дома Лиза села писать Михаилу письмо. Скорее всего, она никогда бы его не отослала. Не решилась бы. Но в тот момент Лиза об этом не задумывалась, просто ей нужно было выговориться, пусть и на бумаге. Доверить самое сокровенное, то, чем она не могла поделиться даже с Тусей.
        «Почему пишут письма? - вывела Лиза аккуратным почерком. - И почему это письмо пишу я? Наверное, потому, что о чувствах легче писать, чем говорить. И еще потому, что, если о них молчать, они разорвут тебя изнутри. Я знаю, что выгляжу смешно, но меня это не тревожит. Я чувствую себя слишком усталой, чтобы беспокоиться о том, как я выгляжу.
        Сначала мне приснился сон. Сон про тебя. Он был таким настоящим… Более настоящим, чем все, что есть наяву. Эта ночь была светлее, чем многие мои дни. А потом я увидела тебя в школе и была поражена этой близостью чуда… Но оказалось, что это не так. Оказалось, что, встречаясь каждый день в школе, можно быть дальше друг от друга, чем во сне…»
        Заканчивалось письмо так:
        «Мой дорогой, мой любимый друг! Я знаю, что не имею права так к тебе обращаться, но тем и хорошо письмо, что ты не можешь меня оборвать. Я люблю тебя и, что бы ни случилось в будущем, буду любить всегда, даже если это никому и не нужно…»
        Да, именно так думала Лиза, когда изливала душу на листке бумаги: что ее любовь никогда не пройдет. Отвергнутая, она будет освещать Лизину жизнь теплым светом до конца ее дней, но как сказал кто-то из великих: «Судьбу предугадать нельзя. Ей можно только следовать». Так случилось и с Лизой. Неосмотрительно написанное ею письмо попало в руки Кошке, ведь Лиза случайно написала его в тетрадке по физике, и в школе чуть не разразился скандал. Как удалось его погасить, Лизе до сих пор неизвестно, но одно она знает точно: это письмо, когда Миша его прочитал, неожиданно изменило его отношение к ней.
        Они начали встречаться вне школы, даже строили планы на будущее. Только Лиза говорила серьезно, а Миша всегда чуть-чуть шутливо. Лиза позже разобралась почему: Миша ее не любил. Он был ею увлечен. Ее молодостью, ее обожанием.
        А любил он Маргариту Николаевну, с которой вместе учился сначала в школе, затем в институте. Только он почему-то усиленно это скрывал даже от себя самого. Расставание с Мишей было болезненным, но не смертельным. Наверное, потому, что у Лизы был счастливый характер - жизнерадостный и оптимистичный. Михаил Юрьевич вскоре женился на своей Маргарите, а спустя девять месяцев у них родился сын Антошка.
        У Лизы тоже жизнь не стояла на месте. Она познакомилась с близнецами - Кириллом и Марком. Марк казался Лизе слишком шумным, самоуверенным, а вот Кирилл был его противоположностью. Он много думал, а если говорил, то всегда созвучно мыслям Лизы. Они подходили друг другу, как кусочки пазла, и Лиза незаметно влюбилась в Кирилла.
        Но она и сегодня была бесконечно признательна Михаилу Юрьевичу. Ведь именно благодаря первому трепетному и такому неокрепшему чувству к нему в ней проснулось желание писать, и она начала пробовать себя в литературе. Теперь рассказы, сочиненные Лизой, печатались в молодежных журналах. Ей платили гонорары и считали, что из Лизы получится талантливый журналист. Выходит, ее способности тоже раскрылись благодаря учителю.
        - Лиза, ты еще с нами? - окликнула ее Ирина Борисовна, заметив, что главный сценарист витает в облаках.
        - Да, - заверила Лиза и, поскольку была девушка совестливая, быстро подключилась к работе.
        7
        Серега с Борькой вышли из школы, когда уже начало смеркаться. Майский воздух был прохладен и влажен, но в нем уже неумолимо чувствовалось цветение черемухи и жужжание шмеля.
        - Пока, мужики! - крикнул Вадик Ольховский.
        - Пока! - отозвались Белый и Борька.
        Инициативная группа расходилась по домам, продолжая обсуждать новые придумки.
        - Думаю, Дашке этот вариант не понравится, - как истинный друг предостерег Борька, застегивая куртку.
        - Брось! Что здесь такого? - прикинулся чайником Белый.
        В глубине души Сергей был польщен, что выбор пал на него. Это надо же! Ему было доверено вести выпускной бал на пару с Лариской Савичевой. Ирочка Борисовна сегодня обрадовала его этим сообщением.
        Но Борька не отставал, присосался к теме, как пиявка.
        - Сам знаешь что, - не унимался Борька. - Эта красавица весь вечер вела прицельный огонь в твою сторону.
        - Меня не так легко сбить, - эффектно ответил Серега.
        - Так-то оно так. Но уединение, замкнутое пространство способствуют, знаешь ли…
        - Какое уединение, какое пространство? - поморщился тот.
        - Замкнутое, - любезно уточнил Борька.
        - Я чё, в космос с ней лечу?
        - Надеюсь, что нет. Но репетировать же вы будете? Будете. И вообще мое дело предупредить, а там поступай как знаешь, - не сдавался Борька и добился, подлец, своего - посеял в душе Белого зерна сомнения.
        Сергей не на шутку задумался, как сообщить эту новость Дашке. Борька знал, о чем говорил! Сам прошлым летом здорово прокололся, когда метался между двух огней - между Варварой и Ленкой Серовой. С другой стороны, Лариска Савичева Сережку никогда не волновала. Ну красавица. Ну и что? Он уже встречался с одной красавицей —
        Алиской Залетаевой, даже думал, что влюблен в нее по самую макушку, а оказалось, что истинная любовь совсем иная: это когда душу щемит и рвет на куски, если ты видишь слезы на глазах у девчонки, когда хочется взять ее на руки, прижать к себе, убаюкать и прошептать прямо в соленые от слез губы: «Я тебя никому не дам в обиду… Никому и никогда!..» А красота - понятие относительное. Верно когда-то подметил его батя, пусть земля ему пухом будет: «А что такое красота? - сказал он, когда они рассуждали об этом на рыбалке. - Если созвучно твоему сердцу, вот она и красота, сынок». И Сергей теперь каждый день убеждается в этом. Вот уже почти два года красивее Дашки для него девчонки не существует.
        - Откажись! - сразу заявила Дашка, едва Сергей сказал, что будет вести выпускной.
        - Это не так легко сделать! - воскликнул расстроенный Белый.
        - В чем сложности? - Дашка поджала губы, собираясь выразить активный протест.
        - Я уже дал согласие.
        - Ну и что? Еще не поздно все переиграть. Если уж тебе так хочется выступить, мы свой номер сделаем.
        - Какой?
        - Придумаем что-нибудь.
        - Даш, а почему я должен отказаться, если мне этого хочется?
        - Потому что… потому что… - Даша замолчала, обдумывая аргументы, но, не найдя их, выпалила, как всегда, честно и открыто: - Потому что я не хочу, чтобы ты репетировал вместе с Лариской. Она на кого ни взглянет, сразу влюбляется, так же как и Алиска. Это каждому в школе известно.
        - Здрасте, приехали! - вознегодовал Сергей, немного переигрывая. - Вот, значит, какого ты обо мне мнения? Выходит, я теленок какой-то. Взяли за веревочку и повели в стойло?
        - Я знала, что это бесполезно, - махнула рукой Дашка. - Ты даже не посоветовался со мной. Взял и согласился вести этот вечер.
        - Даш, а тебе не кажется, что ты все усложняешь? - насупился Серега.
        - Нет, все как раз очень просто. И если ты этого не понимаешь, я не могу тебе это объяснить! - Стало ясно, что Дашка уперлась и изменить ее мнение нет никакой возможности.
        Чтобы не накалять обстановку, Сергей быстренько собрался и ушел домой. Остаток вечера он провел на диване, хмуро поглядывая на телефон. Борьке звонить не хотелось, друг оказался прав: любимой девушке его роль ведущего категорически не понравилась. Дашке позвонить хотелось, только Сергей еще не перекипел, чтобы с ней разговаривать. Да и что сказать, он не знал. Выходит, он теперь должен всякий раз у нее разрешения спрашивать: можно ему сделать что-то или нельзя?
        Они встретились на следующий день в школе. Даша выглядела очень трогательно в юбке в складочку, как у «татушек» на заре их молодости, и в свитере, уютно облегающем высокую грудь. А глаза у нее были такие… потерянные, что Сергею сразу захотелось схватить ее и поцеловать, невзирая на народ, толпившийся в холле. Но он себя сдержал: не очень-то это было уместно в свете вчерашнего разговора.
        - Привет, - тихо сказала Даша и потупила взгляд.
        - Привет, - откликнулся Сергей и взглянул на настенные часы.
        До начала химии оставалось несколько минут.
        - Сереж…
        - Даш… - начали они одновременно и замолчали.
        На Дашу Свиридову в эту минуту нахлынуло странное ощущение, которое называют дежа вю: кажется, с ней уже происходило нечто подобное…
        Вот точно так же они с Сергеем стояли на аллейке неподалеку от школы и не могли разойтись в разные стороны. Что-то удерживало их, какая-то незримая нить. И вроде бы они уже все, что возможно, обсудили: и Алискину простуду, и бойкот Клаве, и футбольный матч, на который Сережка в тот день спешил, а последнее «ну пока» никак не хотело срываться с губ.
        «Не дури, не упускай случая. Когда вы еще вот так наедине окажетесь, - подсказывал Даше внутренний голос. - Что плохого, если ты предложишь однокласснику помощь? Ну не получилось у вас взаимного чувства, но вы же можете быть просто друзьями, а друзья должны помогать друг другу. Ну давай, предложи ему помощь по химии, иначе Дондурей на нем за всех отыграется». И Даша решилась:
        - Сереж, я хотела тебе сказать…
        - Даш, я хотел тебя попросить… - заговорили они одновременно, удивленно взглянув друг на друга.
        - Говори первая, что там у тебя за предложение, - сказал Сергей.
        - Нет, ты, - испугалась Даша.
        - Уступаю прекрасной даме. - Сергей сопроводил свои слова шутливым полупоклоном на манер герцога Бэкингемского, которого он недавно играл в школьном спектакле.
        И хорошо, что Сергей в эту минуту опустил глаза и не видел, как предательски вспыхнули Дашины щеки. Разумеется, он не считал ее никакой прекрасной дамой, но слышать это было так приятно, что Дашино сердце сладостно замерло, категорически отвергая теорию о дружбе. Нет, она любила Сережку, и ее любовь, бесконечная, выстраданная, выплаканная в подушку, заставила ее сказать:
        - Я хотела предложить тебе свою помощь по химии. Скоро контрольная, и я подумала, что мы могли бы позаниматься вместе.
        - Это здорово! - рассмеялся Сергей. - Я как раз собирался попросить тебя, чтобы ты взяла надо мной шефство. Мне ведь две пары нужно прикрыть до возвращения Федора Степановича из больницы. Я ему слово дал, что подтянусь.
        Именно в тот осенний день что-то произошло между ними - теплое, необычное, значительное. И с тех пор Даша больше всего боялась потерять это незримое, но такое нужное ощущение.
        - Даш…
        - Нет, Сереж, я первая скажу, - решительно перебила Даша. - В общем, я вчера целый вечер думала и поняла, что я не права. Я не имею права требовать от тебя таких вещей. Если тебе хочется быть ведущим, то будь им.
        - Правда? - задохнулся от восхищения Сергей: ну Дашутка, ну молодец!
        - Да. А ты что хотел сказать?
        - А я как раз собирался сказать, что на большой перемене пойду к Ирине Борисовне и откажусь.
        - Нет! - выкрикнула Даша, хотя вчера настаивала на этом. - Не вздумай. Просто это было так неожиданно, ну… что ты и Лариска вместе будете вести выпускной бал, и поэтому я сказала, чтобы ты отказался, на самом деле я вовсе этого не хочу. Если хочешь знать, я даже горжусь тем, что выбрали тебя.
        - Вот это ты верно поступаешь. Гордись мной почаще. Значит, решено: никакой глупой ревности? - бесхитростно уточнил Серега.
        - Решено, - горячо заверила Даша.
        В светло-карих глазах промелькнула грусть. Любой другой ее бы не заметил, настолько быстротечной она была, но на то и существует любовь, чтобы быть прозорливой.
        - Ну а теперь-то что? - Сергей взял Дашу за руку и слегка притянул девушку к себе.
        Даша коротко вздохнула:
        - Знаешь, чего бы мне хотелось?
        - Чего?
        - Чтобы все осталось, как раньше.
        - А что изменилось? - озадаченно пригладил Сергей непривычно коротко состриженный висок.
        - Через месяц мы окончим школу, разбежимся в разные стороны, и все непременно изменится, - просто объяснила Даша.
        - Да, все изменится, но в чем ты можешь быть совершенно уверена - это в наших с тобой отношениях, - пообещал Серега с подкупающей прямотой.
        Их взгляды встретились, и на их губах появилась такая улыбка, словно им двоим известно то, что не знает никто в целом мире. Впрочем, так оно и было.
        Идиллию нарушил Скрипач.
        - Хорошо, что я тебя нашел! - хлопнул он Серегу по плечу.
        - И тут же потерял, - буркнул Белый через плечо, не в силах оторвать взгляд от Даши.
        - Ща-аззз! Я, между прочим, по делу тебя разыскивал, а не от балды, - бесцеремонно заявил Скрипач. - Привет, Даш, - поздоровался он.
        - Привет, - ответила Даша, - и пока. Пойду я, пожалуй. У вас тут мужские разговоры…
        - Куда? Не пущу, - удержал ее Белый и спросил нетерпеливо: - Ну, чего у тебя там за срочность, Скрипач?
        - Да уж, срочность. Отец только что на мобилу звякнул. Предлагает билеты на автомобильную выставку. Говорит, япошки «мицубиши» привезли с полной электронной требухой. Голосом управляется.
        - Иди ты! - восхитился Серега.
        - Только не уточняй куда, - остроумно отозвался Скрипач. - Парни уже слюни пускают. Ты как, с нами?
        - Ясен пень, с вами!
        «Мое мнение, похоже, никого не интересует. Разумеется, с такой увлекательной перспективой не может соперничать ни одна девушка», - с досадой подумала Даша и ошиблась. Сергей обернулся к ней. Глаза его горели, а голос был такой мягкий, прямо умоляющий:
        - Даш, ты не против?
        Льдинки в Дашином сердце мгновенно растаяли.
        - Сереж, тебе не обязательно спрашивать у меня разрешения, - великодушно отозвалась она, затем поднялась на цыпочки и, чувствуя, как ее губы растягиваются в счастливой глуповатой улыбке, шепнула Сережке на ухо: - Можешь пойти.
        - Спасибо, - выдохнул он с облегчением.
        Скрипач, наблюдая за ними со стороны, озадаченно почесал затылок и подумал, что лучше уж не влюбляться: если из таких железных парней веревки вьют и те этого не замечают, то что говорить о нем - мягком, покладистом еврейском мальчике…
        На химии Дашка прочитала записку от Вари. Подруги сидели за одним столом в конце среднего ряда, но попробуй пошушукайся у Дондурей, да еще когда она готовит класс к контрольной, на которой будут присутствовать представители округа, сразу за дверь вылетишь, а то и того хуже - в «морозильник» угодишь. Так ребята прозвали учительскую, после того как в школе появилась Дондурей. Кошка, в смысле Кошкина Людмила Сергеевна, по сравнению с нынешним завучем была просто ягненком.
        Даша развернула листок в клеточку, на нем была всего одна строчка, написанная ровным, округлым почерком: «Как поговорили?»
        Вчера Даша полчаса ныла Варьке по телефону. Смысл нытья заключался в следующем: как Сергей мог так поступить с ней? Не посоветовался, пришел и поставил перед фактом. И перед каким! Он и Лариска будут вместе репетировать. А тут еще Алиска Залетаева подлила масла в огонь: «Знаешь, Даш, я тебя по старой дружбе хочу предупредить. Ты за Белым своим пригляди. Ты же на наших собраниях редко бываешь, а я там занятную картинку наблюдаю. Савичева на него глаз положила, а Лара у нас девушка целеустремленная, наметила - сделала». Выпустив в Дашку отравленную стрелу, Алиска отправилась восвояси.
        Бывшая подружка Белого всегда находила самые больные места, стараясь ее уязвить. Конечно же, Даша расстроилась, начала себя накручивать и вчера сорвалась. Но на сон грядущий она успокоилась и сказала себе: «Дурочка ты, Свиридова! Если любишь, нужно доверять любимому человеку. Разве Сережка хоть раз дал тебе повод усомниться в нем? Нет, нет и нет, так что выброси эти глупости из головы».
        Даша прикрыла листок тетрадкой и написала: «Все в порядке. Мы помирились». Потом подумала и добавила: «Прикинь, Сережка хотел пойти к Ирочке Борисовне и отказаться от роли ведущего, но я ему запретила!!!» Даша поставила три восклицательных знака и передала записку Варе.
        Варя кивнула, улыбнулась и застрочила снова. Через несколько секунд Даша прочитала: «Ну надо же! И на что только парень не пойдет ради любимой девушки!»
        Скорее всего, переписка между подружками продолжилась бы до конца урока (еще столько нужно было обсудить!), но вмешалась зоркая Дондурей:
        - Свиридова, Дробышева, что там у вас за письменный обмен мнениями? Ну, за тебя, Свиридова, я спокойна, ты контрольную напишешь, а вот насчет Дробышевой я сильно сомневаюсь. Радиоактивные элементы не ее конек.
        Пока Раиса Андреевна вещала о седьмом, последнем, периоде таблицы Менделеева, где, собственно, и расположились радиоактивные элементы, Даша пыталась уничтожить записку.
        - Свиридова, не старайся. Лучше принеси ее сюда.
        Спорить было бесполезно. И даже опасно. Даша встала и отнесла записку на учительский стол. Возвращаясь на место, она улыбнулась встревоженному Сережке.
        «Что там?» - телепатировал он ей.
        «Ерунда, обойдется», - так же мысленно ответила она.
        - А мне мама говорила, что читать чужие письма нехорошо, - во всеуслышание высказался Неделя.
        - Помолчи, Неделькин, если не хочешь оказаться за дверью. - Дондурей как раз знакомилась с содержанием записки.
        Завуч отложила листок в сторону и взглянула на Дашу чуть ли не сочувственно.
        - Знаешь что, Свиридова, иногда первый порыв бывает самый правильный, - намекнула она, догадавшись, что вначале Даша возражала против участия Сережки в праздничном мероприятии, а затем согласилась.
        - Это вы к чему сейчас сказали, Раиса Андреевна? - нагло осведомился Борька, придя на помощь сгорающему от любопытства другу.
        - А тебя, Шустов, это меньше всего касается. —
        Записка легла в журнал между страницами. - Давайте вернемся к уроку. Итак, мы знаем, что химические свойства элемента определяются его электронной оболочкой…
        «Нет, жизнь все-таки штука непредсказуемая, а иногда еще и очень приятная», - думал Серега в эту минуту. Дондурей Дашку не съела - это раз. С Дашкой он не поссорился - это два. Впереди его ждет автосалон с новенькими сверкающими игрушками - это три. И выпускной, разумеется, на котором ему отведена одна из главных ролей, - это четыре.
        Белый, правда, пребывал в счастливом неведении, что против его кандидатуры на пятиминутке в кабинете директора категорически выступили Марина Владимировна и, конечно же, Дондурей, аргументируя свои возражения тем, что выпускной вечер должны вести лучшие из лучших, но большинство есть большинство. Ирина Борисовна горячо защищала своего ученика, и Кахобер Иванович, бывший классный руководитель, ее поддержал. А два классных руководителя, говорящие в унисон, - это сила. И потом, честно говоря, Сергей Белов, если не брать в расчет успеваемость, был самой подходящей кандидатурой: обаятельная улыбка, широкие плечи и уверенная манера держаться делали его заметной фигурой в школе. Не говоря уже о непререкаемом авторитете среди сверстников.
        Примерно таким же авторитетом среди одноклассников пользовалась и Юля Туполева, но ей не всегда удавалось его реализовать.
        8
        Юля не умела долго сердиться на свою подругу Марину. Не получалось, и все тут. Но иногда той удавалось вывести ее из себя, не прикладывая к этому никаких усилий. Сейчас был именно такой случай. Юля смотрела на Маринку, та же, подперев щеку рукой, отрешенно смотрела в окно. А инициативная группа в составе шестнадцати человек ждала, что Юля предпримет дальше.
        - Марин! - не выдержала она.
        - Что? - Марина обернулась и посмотрела на Юлю безмятежным взглядом.
        - Ты здесь или как?
        - Конечно здесь, - не моргнув глазом, соврала Маринка. - Скажи, что нужно, и я все сделаю.
        - Отличный настрой, - ухмыльнулась Лариса Савичева.
        Юле это замечание не понравилось, но искать аргументы в защиту подруги не хотелось.
        - Да уж, всем бы такой энтузиазм, - все же укорила она ее.
        Но ироничный упрек задел каждого. Как это часто случается, творческий процесс застопорился почти на финишной прямой. Искра Прометея не то чтобы угасла в сердцах ребят, но горела как-то неровно, с перебоями. Идеи приходили кислые, а то и вовсе не приходили.
        В головах царил полный винегрет из стихов, математических формул, возможных тем сочинений и наставлений родителей и учителей. Не нужно забывать и о любви, которая весной набирает новые обороты и вспыхивает в сердцах с неистовой силой. Короче, выпускников несло, словно «Титаник» на айсберг. А тут еще у Ирины Борисовны разболелся зуб, Нину Викторовну вызвали на совещание в округ, а Марина Владимировна была занята на репетиции с первачками. Пришлось Юле Туполевой взять инициативу на себя, и теперь она проклинала себя за это. Спрашивается: ей что, нужно больше других? Ответ на этот вопрос может быть только один: нет, не больше. Ее уже и так выбрали произносить заключительное слово - сразу после речи директора. Лариске Савичевой дали роль ведущей, а ей предложили произнести ответную речь, заканчивающуюся клятвой. И еще неизвестно, что почетнее. Выходит, Юльке незачем лезть в бочку. А она лезет. И будет лезть. Так уж она устроена.
        Юля оглядела ребят. Да, верно кем-то подмечено, что нежелание шевелить мозгами не лечится. Полчаса назад она напомнила всем, что Дондурей и химия у них до сих пор не охвачены, и предложила обыграть периодическую таблицу Менделеева, на что Белый, у которого были напряженные отношения и с предметом, и с завучем, с негодующей насмешкой заметил:
        - Да уж! Такое выдумать возможно лишь с большого бодуна! - после чего обратился к собравшимся с актуальной, на его взгляд, темой: —
        Слышь, пацаны, никто не в курсах, Менделеев не зашибал, часом?
        - Жаль, тебя Свиридова не слышит, она бы тебя живьем съела за такие слова! - Алиска Залетаева была в своем репертуаре.
        Она относилась к тем натурам, которые щедро приписывают другим несуществующие пороки и очень неохотно признают чужие достоинства.
        - Ладно, - вздохнула Юля. День выдался на удивление неудачным. - На сегодня все.
        - Во, це дило, - подражая украинцам, сказал Неделя, с грохотом поднимаясь из-за стола. - Сегодня великий день, - опроверг он Юлины мысли, даже не догадываясь об этом. - «Спартачи» будут «Коням» холку чистить. Как можно такое событие пропустить?
        - Никак, - подтвердил Белый. - Сегодня наши вычистят эти авгиевы конюшни!
        «Ну ладно парни. Что с них взять?» - тихо злилась Юлька, упаковывая сумку. Девчонки тоже расходились, рассуждая каждая о своем.
        Больше всего обсуждались наряды. Только и слышалось: «А здорово мы придумали на последний звонок всем девчонкам нарядиться в белые кофточки и завязать белые банты…», «А у меня уже платье к выпускному почти готово: тут разрез до колена, а тут…», «Разрез - это уже не актуально, вот у меня платье будет на сетке, внизу колокол…», «А мы с мамулей в бутик поедем. Там вещи на любой вкус, правда, цены!.. Ну так выпускной бал один раз в жизни бывает».
        Можно подумать, Юльку этот вопрос не волновал. В особенный день и выглядеть хочется по-особенному. Лучше всех! Но делу - время, а потехе - час! Юля едва дождалась, когда за последним из ребят закроется дверь, и набросилась на Маринку:
        - Ну, спасибо тебе, подружка дорогая!
        - Чё ты от меня хочешь? - стала защищаться Марина, часто моргая темными ресницами.
        - Чё я хочу? - возмутилась Юля пуще прежнего. - Вообще-то сущие пустяки! Может, ты и не заметила, но у нас тут было небольшое совещание, и я рассчитывала на твою поддержку!
        - Юльк, да я всегда готова, как пионер. Только вот… - замялась Маринка. - Сама знаешь, я сейчас не в лучшей форме. - И вдруг оживилась и, игриво поведя бровью, затараторила: - А может, нам с тобой что-нибудь из репертуара «АББЫ» исполнить? Нужно у кого-нибудь диск попросить.
        - Да подожди ты! - Юлька накрыла рукой ладонь Маринки: видела же, наигранная у нее веселость, показная.
        Хотя озвучить что-нибудь из репертуара этой шведской группы, безусловно, было бы здорово. Не зря же их прозвали АББА. Прозвище прилипло к ним намертво, вероятнее всего, из-за того, что Юлька была натуральной блондинкой, а Маринка жгучей брюнеткой, и девчонки уже тогда были неразлучны, как вокалистки знаменитой в свое время четверки.
        Юлька, забыв, что еще минуту назад дулась на Маринку, усадила ее за парту и уселась сама. Предстоял серьезный разговор.
        - Это из-за вчерашнего свидания, да? - принялась выпытывать Юлька.
        Вчера им не удалось поговорить по душам. Когда Маринка вернулась со свидания, Юлька спала без задних ног. Утром тоже было не до разговоров, и потом, Юлька знала: Маринку нельзя подгонять, пока та сама не созреет для откровенной беседы.
        - Не в свидании дело, - шмыгнула Маринка носом и призналась: - Понимаешь, Юльк, я себя не могу понять. Вот когда мне нравился Митя, я твердо была уверена, что мне нужен только он. Пусть слепой, не такой, как все, но только он.
        Истинная правда. Была такая романтическая история в жизни Марины. Она влюбилась в нового соседа по лестничной клетке - Митю. Восемнадцатилетний студент лингвистического университета обладал незаурядной внешностью: был красив, высок и разговорчив. Он носил стильные очки с темными, непроницаемыми стеклами, но вовсе не потому, что подражал Киану Ривзу в «Матрице», а потому, что был слепой. И хотя Марина тоже очень понравилась Мите, он нашел в себе силы сказать:
        - Понимаешь, мы не можем быть вместе. Так не бывает.
        Это произошло три года назад, а кажется, будто вчера. Марина до сих пор помнит их тогдашний разговор.
        - Почему? - Она подняла на Митю заплаканные глаза.
        - Я другой. Просто другой.
        - Да, я понимаю, - вздохнула Марина.
        Крупная слеза скатилась по ее щеке, а он, не видя, протянул руку и прижал прохладную ладонь к той самой щеке, словно почувствовал, что девушка беззвучно плачет.
        - Ну что ты, Марин?
        - Значит, это все? - устыдилась она своей слабости и отвернулась.
        - Почему все? Мы же можем дружить, - предложил Митя, ощущая себя так же неловко, как и она.
        - Да, дружить мы можем, - с грустью согласилась Марина.
        А потом случилось чудо. И Марина поверила, что иногда чудеса происходят, особенно если чего-то сильно пожелать. Мите предложили сделать операцию в Англии. Надежда была призрачная, но спустя полгода зрение у Мити восстановилось окончательно, и препятствие для их любви исчезло. Им было хорошо вместе, они были беззаботны и веселы очень долго, но потом любовь куда-то ушла… испарилась… растаяла… и каждый из них понял, что пришло время расстаться и пойти своей дорогой, потому что любовь, оказывается, может быть разной. И любить можно разных людей и каждый раз по-своему, не повторяясь. Просто нужно помнить, что однажды наступит день, когда придет та самая большая любовь, которая согреет тебя на всю оставшуюся жизнь и станет твоей судьбой.
        После Мити Марина решила не завязывать с парнями серьезных отношений. Она влюблялась, но как-то поверхностно, без слез и сердечных мук. Так было проще, спокойнее, да и учеба отнимала много времени. На золото Марина не претендовала, потому что в девятом классе у нее была четверка по биологии, но серебро наравне с Лизой Кукушкиной ей вполне было по силам получить.
        А этой зимой Марина нежданно-негаданно познакомилась с Валерой. Второкурсник Бауманки сразу ей приглянулся. Он был начитан, вежлив, хорошо воспитан, но у него имелся один существенный недостаток: он был обидчив и все время пытался контролировать Марину, как будто не доверял ей. Однажды, не выдержав, Маринка твердо заявила: «Стоп. Давай побудем просто друзьями, пока не разберемся, что к чему».
        А как разобраться, когда вот уже две недели мысли в голове несутся вскачь на манер газмановского эскадрона. Именно две недели назад она познакомилась с Лешей - тоже выпускником школы, как и она сама. И выяснилось, что у них много общего, начиная с увлечения роликами и заканчивая планами на будущее. Оба собирались поступать в финансовую академию и в дальнейшем стажироваться в Лондоне, поскольку там сконцентрирована банковская элита Европы. Что же касается роликов, то Лешка появился на них в библиотеке. «Забежал вот книжку сдать», - объяснил он чуть позже с обезоруживающей улыбкой, когда Маринка непонятно как оказалась с ним на улице.
        - Значит, свидание ни при чем? - уточнила Юлька, задумчиво постукивая по крышке парты, исписанной разными высказываниями.
        - Свидание прошло отлично, - успокоила подругу Маринка, вспомнив, как здорово они провели с Лешкой время, наматывая круги на велодроме.
        Роллерские доспехи - люминесцентно-желтые коньки, наколенники, пестрый шлем - делали Марину неотразимой. Во всяком случае, Лешка смотрел на нее с восхищением, а несколько блестяще выполненных Мариной пируэтов заслужили его восторженную похвалу: «Ну, ты даешь, старушка!» Сам Лешка был непревзойденным мастером конька, и уже два года занимался акробатическим катанием.
        - Да, свидание прошло отлично, - снова повторила Марина. - Мы с Лешкой катались на роликах, потом ели мороженое, потом он меня проводил и поцеловал. - Марина взглянула на подругу. - По-настоящему, понимаешь?
        - И теперь тебе придется сделать выбор, - подытожила Юлька Маринкины откровения.
        - Нет… Да… Я не знаю, - растерялась Марина. Она не ожидала, что Юлька будет так категорична, но мысль, высказанная ею вслух, уже не давала Марине покоя. - С Лешкой мне так легко и спокойно, а Валерка… он из всего создает проблемы, - призналась она.
        - Понятно. А Валерка тебе еще нравится?
        - Да, нравится. Но откуда тогда это чувство к Лешке? Я же позволила ему себя поцеловать? - Маринка тщетно пыталась разобраться в мотивации собственных поступков.
        - Знаешь, - предположила Юлька, подключая свои психологические приемы, - возможно, помимо всего прочего, ты обижаешься на Валерку.
        - Продолжайте, доктор Туполева, - поощрила Марина подругу, иронично прищурившись.
        Юлька упорно шла к цели: она собиралась стать психологом, и обращение «доктор» было вполне уместно.
        - Нет, правда-правда, мне самой это очень хорошо знакомо, - сказала Юля.
        - Ежов, - обреченно констатировала Маринка.
        - Именно. Я тоже на Кольку часто обижалась, и каждый раз начинала копаться в себе, и при этом каждый раз искала ему оправдание.
        - А он оказался настоящим г…
        - Как ты можешь так говорить! - занервничала Юлька, вскакивая на ноги. - Колька просто легко поддается чужому влиянию, он слабохарактерный, а так он нормальный парень… И то, что мы с ним расстались, не делает его хуже. Все мы, знаешь ли, не без недостатков…
        - Да, да. И на солнце бывают пятна, - закончила за подругу Маринка.
        Ох, знакомая песня, точнее сказать, сериал! Стойкое Юлькино увлечение хулиганом и двоечником Колькой Ежовым можно было сравнить только со жгучим мексиканским сериалом. Они встречались и расставались. И снова каким-то непостижимым образом оказывались вместе. Юлька прощала ему любые выходки, отстаивала его на собраниях, защищала перед учителями. По Маринкиному глубокому убеждению, Колька был недостоин такой девчонки, как Юлька, но любовь ведь доводов не признает. Вот и Юльке, чтобы разорвать этот узел, понадобилось увидеть собственными глазами, что Колька - коварный изменщик.
        Случилось это в прошлом учебном году. Юля и Ежов поссорились, как всегда, на пустом месте. В десятом «Б» возник конфликт с Клавдией Петровной Санаевой - Клавой. Класс, как один, вступился за притесняемую парочку - Волкова и Малышеву. Юля наивно полагала, что Коле, к тому времени поступившему в автомеханический колледж, безумно интересно знать, что происходит у них в классе. А Ежов считал, что их с Юлькой свидания благодаря ее стараниям превращаются в отчетную пресс-конференцию. Произошел конфликт интересов. Ссора была неминуемой, хоть и высосанной из пальца. Почти месяц они не общались, а когда Юлька отправилась к Коле, чтобы помириться, то увидела у него дома голоногую девицу в Колькиной рубашке. Сам Ежов выглядел таким подавленным и виноватым, что Юльке даже не понадобилось спрашивать его: «Кто это?» И так было понятно.
        Прошло еще немного времени, и Ежов одумался. Стал порог обивать, названивать, дежурить у подъезда, но Юлька была неумолима. Маринке очень понравилось, как подруга отбрила Ежова, когда тот попросил поверить в него: мол, я тут совсем ни при чем, это все роковое стечение обстоятельств. «Тебе я верю, - сказала Ежову Юлька, - но я не верю в тебя!» Очень верно замечено. Может, Колька и правду говорит, будто звонил Юльке, чтобы извиниться, когда у нее мобильник украли. Какое это имеет значение? Он предал главное - любовь.
        А потом Маринка познакомила Юльку с Михаилом, и болезнь под названием «Ежов» вроде бы прошла. Теперь у Юльки надежный друг, и Маринка за подругу спокойна. Но что же делать ей самой? Кого выбрать: Валерку или Лешку? Лешку или Валерку?
        - И как же мне теперь поступить? - спросила Марина, обращаясь исключительно к себе, но Юлька подумала, что к ней, и резанула правду-матку:
        - Тебе неприятно будет это слышать, но кое-что нет смысла склеивать. Если у тебя с Валеркой не получилось, скажи ему об этом - и чем скорее, тем лучше. А может, нам с тобой частушки спеть? - неожиданно резко сменила тему Юлька. - А что? Мысль хорошая. Вот послушай. - Она открыла пособие, позаимствованное у Ирины Борисовны, полистала его и запела, задорно подергивая плечами:
        Аш два о да аш два о,
        Стали мы совсем того.
        Хорошо бы разливали
        Нам на химии пиво!
        «Нет, Юльку не переделать, - улыбнулась Маринка. - На первом месте у нее всегда общественное, а затем уж личное».
        Марина отлично знала Юлю, но на этот раз она ошиблась. Юля была обеспокоена совсем иным, и Марина очень бы удивилась, если бы смогла прочитать ее мысли.
        «А с чего это я так рьяно принялась защищать Кольку?» - думала Юля. Может, это случилось из-за того, что они недавно встретились в кафе?
        Юля сидела одна и пила кофе с любимым пирожным наполеон. И вдруг у нее дрогнула рука: она увидела, как к ее столику направляется Колька. Он тоже был один и тоже нес кофе и пирожное, только эклер. Юлькино сердце почему-то забилось чаще, наверное по старой привычке. «Ну что в нем такого особенного? - с досадой присмотрелась она. - Высокий, худой, уши торчком… Да Мишка в тысячу раз лучше».
        - Можно подсесть? - спросил Колька.
        - Садись, - разрешила Юля.
        Они немного поговорили об общих знакомых, и тут Колька начал оглядываться на дверь.
        - Ты что? - попалась Юлька.
        - А разве твоему Михаилу не пора появиться? - насмешливо поинтересовался Колька.
        Юля не могла припомнить, чтобы Ежов так иронизировал.
        - А мы с ним не сиамские близнецы, чтобы везде вместе ходить, - неожиданно занервничала она.
        Колька был тот и не тот. Нет, былая любовь не проснулась в Юле, но что-то тревожное шевельнулось в груди. Все-таки они столько лет дружили, а это не проходит бесследно.
        Колька прочитал ее мысли, словно в открытой книге.
        - Знаешь, Юль, я вот думаю: ну, не получилось у нас, но мы ведь можем остаться друзьями. - Он осторожно притронулся к ее руке. Юля не стала ее отдергивать, и Колька, осмелев, чуть сжал ее пальцы: - Ты как считаешь?
        - Да, наверное, может быть, - заволновалась она, осторожно освобождая руку. - Ты мне как-нибудь позвони при случае. А сейчас мне пора.
        У нас сбор в пять часов. К выпускному готовимся.
        - Да, я в курсе. Мы ведь с Борькой дружбаны. Юль…
        - А?
        Колька как-то странно взглянул на Юльку.
        - Ты там привет от меня передай ребятам, - улыбнулся он.
        Ей показалось, что он хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал.
        - Передам. Конечно.
        Юля вскочила, едва не уронив стул, и пошла к выходу. Ей пришлось себя уговаривать, чтобы не сорваться с места и не побежать. Она всей кожей чувствовала, что Колька провожает ее взглядом. И это было приятно, что уж скрывать. Но так же приятно было думать о том, что этим вечером ее встретит Миша и проводит до дома. Первый романтический период в их отношениях давно прошел, теперь они даже ссорились… иногда… как все парочки на свете.
        Само собой, Юлька преподнесла Маринке слегка подкорректированную версию о встрече с Колькой. И поскольку о его предложении снова дружить Юлька предусмотрительно умолчала, Маринка не увидела в ней ничего такого. Подумаешь, посидели, поговорили, вспомнили прошлое. Так почему же Юля никак не может забыть об этой встрече в кафе и ждет Колькиного звонка? Или в самом деле время лечит любые обиды и плохое уходит, а остается только хорошее?
        Юлька ведь помнит, как Ежов вернул ей украденный новенький велосипед. Это потом, значительно позже, она узнала, что он выкупил его у одного отморозка за свои деньги, которые копил на роликовые коньки. А как Колька повел себя во время той истории с ОБЖ? Он первым встал и сказал: «Я состою в этом обществе». Он нашел в себе смелость извиниться перед Ирой за испорченный костюм. А как Коля нес ее на руках целый километр или два, когда они оказались в лесу и Юля подвернула ногу. Как укутывал ее шею, поил чаем с малиновым вареньем, когда Юля болела. Как натягивал ей на руки свои перчатки со словами: «Глупенькая, замерзнешь ведь», а сам потом зябко прятал покрасневшие пальцы в карманы старенькой куртки… Словом, за эти дни Юля вспомнила много хорошего из того, что было связано с Колькой Ежовым.
        9
        В одиннадцатом «Б» шел урок экономики. Светлана Леонтьевна Зайцева, которую ребята за глаза называли Зайка моя, увлекшись, слегка отклонилась от темы урока, и поэтому ее слушали с интересом. Борька Шустов, во всяком случае, принадлежал именно к той категории, которая не глазела по сторонам и не поглядывала на часы в ожидании звонка.
        - Колумб был твердо убежден в наличии там золота и богатств и в том, что та страна, которая финансирует экспедицию, станет повелительницей мира… - вещала Зайка моя, удобно устроившись за столом. - И хотя Колумб так и не достиг Индии, в открытом им Новом Свете золота оказалось достаточно, чтобы сделать Испанию повелительницей мира. Но, как и Венеция, Испания вскоре увидела закат своего золотого века. В конце шестнадцатого столетия выдвинулись другие страны и обогнали Испанию, прежде всего благодаря господству на морях. Это были в первую очередь Нидерланды и, разумеется, Англия, которая в последующие два-три века превратилась в Британскую империю. В Лондоне вскоре появился коммерческий колосс - новый рынок золота и, следовательно, монета нового гегемона. Как некогда повсюду принимался венецианский дукат, точно так же в восемнадцатом - девятнадцатом веках во всем мире имели хождение звонкие английские монеты - гинея и соверен…
        Именно словосочетание «звонкие монеты» зародило в голове Борьки одну симпатичную идею.
        В мгновение ока у него перед глазами возник музыкальный номер из старого фильма-мюзикла «Кабаре», где Лайза Минелли и ее партнер, исполняя песенку «Мани-мани-мани-мани…», делают вид, что собирают падающие с неба звонкие монеты.
        «Выходит, не зря Варюха приобщила меня к старому кино», - успел подумать Борька, и в эту секунду раздался стук в дверь.
        - Войдите, - разрешила Светлана Леонтьевна, прервав свой рассказ.
        В класс заглянула секретарша директора.
        - Извините, Светлана Леонтьевна, но Наталью Крылову срочно в кабинет завуча вызывают. - Выполнив поручение, Ниночка прикрыла дверь.
        Туся переглянулась с Лизой. Вины она за собой не чувствовала, поэтому спокойно покинула класс под легкий шумок, напоминающий дуновение ветерка.
        Светлана Леонтьевна продолжила рассказ о Соединенных Штатах, их утверждающейся роли в мировой экономике благодаря калифорнийскому золоту и выпущенным впервые бумажным банкнотам, но одиннадцатый «Б» этот экономический прогресс уже мало волновал. Все задавались вопросом: «Зачем это Крылова понадобилась Дондурей?»
        Размышляла об этом и Туся, поднимаясь в кабинет Раисы Андреевны. Она не понимала, чем вызвана такая спешка, ведь до конца последнего урока оставалось пятнадцать минут.
        - Можно? - спросила Туся, заглядывая в кабинет.
        - Входи, Наташа, - пригласила ее… Марина Владимировна.
        Видимо, Раиса Андреевна разрешила ей воспользоваться своим кабинетом, потому что самого завуча на месте не было, зато рядышком с Мариной Владимировной сидела мама Ларисы Савичевой, как всегда серьезная и деловитая, обложенная со всех сторон бумагами.
        Получив разрешение, Туся вошла, присела на свободный стул и посмотрела на Марину Владимировну с нескрываемым любопытством. Та не заставила себя ждать.
        - Наташа, мы вот по какому вопросу вызвали тебя с урока. У тебя ведь папа работает на телевидении? - задала Марина Владимировна риторический вопрос.
        - Отчим, - автоматически поправила ее Туся. —
        Константин Сергеевич Коробов. - «КС», - добавила она про себя.
        - Да-да, мы знаем… как его зовут, - поспешила исправить свою оплошность зам по воспитательной работе.
        - А что такое? - Туся начала волноваться.
        Если с ним что-то случилось, Туся этого не переживет. Отчим стал для нее родным человеком, вторым после мамы. Был еще, конечно, и папа… но у него давно уже другая семья, в которой он счастлив.
        - Да ты не волнуйся, - своевременно успокоила Марина Владимировна, попросту говоря, Марина. —
        Все в порядке. Никаких чепэ. - У Туси отлегло от сердца. - Видишь ли, мы тут посоветовались, - переглянулась Марина с мадам Савичевой, - и подумали, что было бы неплохо пригласить к нам на выпускной вечер представителей телевидения. А поскольку Константин Сергеевич не последний человек в «Останкино», вероятно, ему было бы несложно договориться о съемке небольшого сюжета в стенах нашей школы, а затем показать его в телеэфире.
        Недосказанное витало в воздухе: а когда нашу школу покажут по «ящику», никакая другая школа нам не конкурент. Все оказалось просто, как пять копеек! А Туся-то напрягала мозги, когда шла сюда. И хотя идея Марины показалась выпускнице весьма привлекательной, от нее самой мало что зависело.
        - Да, это было бы здорово, - сказала вслух Туся. - Только я ведь такие вопросы не решаю.
        - Не решаешь, - подтвердила председатель родительского комитета. - Вот поэтому мы и просим тебя передать Константину Сергеевичу наше пожелание выкроить для нас время в своем напряженном рабочем графике и прийти на родительский комитет в эту пятницу. Там мы сможем обсудить этот вопрос более детально. - Мама Савичевой в этом месте благосклонно взглянула на Тусю. - Ну и ты, конечно, со своей стороны могла бы намекнуть дома, что тебе тоже было бы приятно, чтобы школа, в которой ты столько лет проучилась и которая столько тебе дала, была показана на всю страну.
        Разумеется, Тусе это было бы приятно. Даже очень. Она представила себя в платье из органзы (почему-то Туся хотела именно органзу), с красивой прической, на тоненьких шпильках, всю такую изящную и неземную. Вот ее вызывают на сцену, чтобы вручить аттестат. Она поднимается по ступенькам. Снизу ей подает руку один из одноклассников, наверху протягивает руку другой. Туся, всего лишь на миг, опирается на их сильные руки, а затем, улыбаясь, идет навстречу новой жизни… И там, вдали, ее ждет и машет рукой Толик. Или вот… Она ведет последний звонок (так даже лучше), ведь здесь ей отведена одна из главных ролей, и слова благодарности, посвященные учителям (например, Кахоберу Ивановичу), звучат в эфире. А она опять вся такая стройная, изящная, в белой кофточке и с бантом… А может, с двумя? Какую лучше прическу сделать на последний звонок?
        А какие туфли надеть?..
        Воображение Туси разыгралось не на шутку, но звонок с урока, как это часто случалось, рассеял грезы. Она пообещала Марине Владимировне сделать все, что в ее силах, и побежала обратно в класс. Ее появления никто не заметил, только Лиза кивнула, и Туся благополучно заняла свое место, ничуть не удивляясь, что урок экономики после звонка плавно перетек в классный час без классного руководителя. Шло обсуждение сценария. Но шло как-то пресно. Тот, кто играет в шахматы, знает, что резвый дебют часто ведет к затяжному эндшпилю. Именно это и случилось с ребятами.
        - У нас еще ничего не придумано для Ирочки Борисовны, Кахобера и Зайки, - напомнила Лиза, будто это и без нее не было известно.
        Борька встрепенулся:
        - Насчет экономики у меня тут появилась одна фантазия, но за последствия я не отвечаю.
        - Колись, - потребовал Дэн.
        - Обещайте не ржать.
        - Обещаем, - ответила за всех Аня Малышева.
        Борька выдал им свою идею.
        Народ начал хохотать и падать от смеха под парты, представив себе, как Борька (а он эту роль уже примерил на себя) в гриме и шелковом цилиндре залавливает в штаны на подтяжках несуществующие звонкие монеты, падающие вроде как с неба, и поет о том, как деньги заставляют мир вращаться.
        - Эх вы, вот и верь вам после этого! - укорил одноклассников Борька с нахальной улыбочкой.
        - Так, а кто будет Лайзой Минелли? - спросил Белый.
        Вопрос, что номер будет поставлен, не обсуждался: для экономики лучше и не придумать.
        Теперь все головы как по приказу повернулись в сторону Вари Дробышевой.
        - Ой, что вы, ребята, я не смогу!
        - Она не сможет, - заступилась за Варю Даша Свиридова.
        Может, Боря с Варей и классический дуэт, но в этом номере звезда Голливуда выступает в довольно фривольном наряде и во время танца ловит несуществующие монеты, оттопыривая на себе кофточку. Белый сразу вник в ситуацию.
        - Варь, а что, если вам с Борькой ролями поменяться? - предложил он, озадачив всех.
        - То есть ты хочешь сказать, что это я буду Лайзой Минелли? - осторожно уточнил Борька, недоверчиво покосившись на друга.
        - Ну, - рассеял тот его сомнения уверенным тоном. - Так же еще прикольнее будет. Номер с переодеванием.
        - А что? Я за. Если жизнь приглашает поучаствовать в таком маскараде, грех отказываться, - лихо отрапортовал Борька в надежде, что Варя согласится.
        На лице подружки появилось растерянное выражение. В глазах цвета опала (Боря, правда, считал, что они у Вари цвета чайной розы) промелькнуло отчаяние. В душе Вари шла жестокая борьба: ей не хотелось подводить Борю, но врожденное чувство скромности, даже скорее не скромности, а скованности, неуверенности в себе, как обычно, победило.
        - Нет, Борь, - покачала головой Варя, - это не для меня.
        - А давай я буду твоей напарницей, в смысле напарником, - выручила Даша.
        На том и порешили. Даша Свиридова и Боря Шустов выступят с номером, посвященным предмету «Экономика». Туся пообещала костюм для Шустова и соответствующий грим, Лиза Кукушкина - помощь в постановке номера.
        Номера для Ирочки Борисовны и Кахобера родились мгновенно. Оно и понятно: болезнь отступила, появился аппетит. Иными словами, в ребятах проснулся прежний азарт. Кахоберу решили поставить мини-спектакль. Он - Дон Кихот, сражающийся с ветряными мельницами. История ведь такой магический предмет, вроде этих самых мельниц, все в ней перемалывается. А сражаться нужно, иначе как новое поколение разберется, что в этой истории правда, что вымысел, а что и вовсе фальсификация фактов? Мир ведь перекраивается со скоростью света. Белый собрался было высказаться по этому поводу, но Даша дернула его за рукав. Ее тоже одолевали мысли, правда не такие глобальные.
        - Сереж, ты как думаешь, я правильно сделала, что вызвалась вместо Варьки?
        - Конечно правильно, - поддержал Белый не раздумывая.
        Если бы танцевать Дашке нужно было в сексуальном дамском наряде и не с благонадежным Борькой, Белый однозначно выступил бы против, а так все в порядке. Никакой ревности.
        Белый в свою очередь припомнил, как у них с Лариской прошла первая прогонка текста.
        - Давай закроем дверь, - сразу поступило предложение от Лариски, едва они оказались в единственном свободном на этот час кабинете музыки.
        - Зачем? - испуганно вскинулся Сергей.
        Он представил себе, как кто-то рвется в закрытую дверь, а потом доносит об этом Дашке, и в голове у него промелькнуло: «Катастрофа! Не допущу!»
        - Чтобы не мешали, - любезно пояснила Лариса.
        - Не стоит себя запирать, и так никто не сунется, - уверенно возразил он.
        Лариска хмыкнула, грациозно подошла к пианино и наиграла что-то волнообразное.
        - А знаешь, что наши предки решили подарить школе на собранные денежки? - Она обернулась к нему. - Музыкальный центр с караоке. Мне мать сказала.
        - Классно, - кивнул Сергей.
        - А праздновать мы будем в ресторане «Розовый фламинго». Там у матери знакомый шеф-повар. Столы будут ломиться от лакомств. Шампанское с фейхоа…
        - Какое хуа?
        - Фейхоа. Это фрукт такой…
        - Да? - приподнял бровь Серега.
        - Ни разу не пробовал?
        - Да как-то не довелось. Ларис, давай начнем, а?
        - Спешишь?
        - Не так чтобы очень, но есть еще дела, - тактично отозвался Сергей.
        - Ну, хорошо, - снизошла до его просьбы Лариска. - Значит, что там у нас по тексту. - Будущая мисс «Золото» уткнулась в бумаги. - Так… под звуки школьного вальса и аплодисменты собравшихся в зал входят выпускники и рассаживаются по местам. После этого мы с тобой подходим к микрофону, и я говорю: «Дорогие выпускники, уважаемые гости и родители! Мы рады сообщить вам, что все выпускники успешно сдали экзамены и сейчас им будут вручены аттестаты зрелости». Теперь твоя очередь.
        Серега заметался в поисках текста.
        - Слово для оглашения приказа об аттестации выпускников предоставляется директору школы Федору Степановичу Усачеву, - четко выдал он.
        - Ага, проехали, - елейным голоском сообщила Лариска. - Директор поздравляет нас, и классные начинают вручать аттестаты и грамоты за успехи в учебе. Дальше опять на сцене появляемся мы. Ой, Сереж, у тебя бабочка будет?
        - Чего? - переспросил Серега.
        - Ну, бабочка, смокинг… Ты должен мне соответствовать. Если бы ты видел, какое на мне будет платье!.. Плечи открытые…
        Лариска шевельнула плечиком, медленно провела рукой по длинным русым волосам, томно сверкнула глазками. Призывные манипуляции девушки вывели Серегу из транса. «Началось!» - меланхолично констатировал он.
        Лариска старалась изо всех сил: вздыхала, околдовывала, зазывала, но Белый смотрел только в текст. Где-то в середине репетиции, когда должен был объявляться номер, посвященный Кахоберу Ивановичу - историку, театралу, бывшему классному руководителю и вообще правильному по жизни мужику, - Лариска решилась на откровенную атаку.
        - Сереж, а давай в кино сходим? - Она назвала фильм, от которого невозможно было отказаться - фантастический боевик только что вышел в прокат и наделал много шума.
        - Да я бы с удовольствием, Ларис, но мы с Дашкой его уже посмотрели, - душевно сообщил Белый.
        - Это ты сейчас Дашку нарочно упомянул, чтобы я не клеилась? - резко спросила Лариска.
        - Ну… ты же умная девчонка, сама понимаешь… - Серега интуитивно занял верную позицию: он решил не обижать девушку отказом, а поступить рассудительно и здраво, то есть призвать на помощь образ Дашки. И это сработало.
        - Да, понимаю, - насмешливо согласилась Лариска. И призналась: - Эх, предупреждала меня Людка, что это дохлый номер, а я не поверила. Решила, что когда так долго вместе, рано или поздно захочется разнообразия.
        - Точно, дохлый, - подтвердил Серега. —
        Я для других девчонок потерян, уж поверь мне на слово. Так что там дальше в сценарии? Ты говоришь или я?
        Дальше все пошло как по маслу. С горьким сожалением (для Сереги в этом не было никаких сомнений) Лариска вычеркнула его из списка потенциальных ухажеров. А раз отпала необходимость очаровывать, девушка расслабилась и позволила себе стать естественной, что пошло только на пользу делу.
        Но если бы кто-нибудь спросил Ларису Савичеву, почему она - умница и красавица - обратила свое пристальное внимание на Сергея Белова, Лариса бы честно ответила: он сменил стрижку. Короткие виски и чуть скошенная на лоб, а затем уходящая назад небрежной волной челка делали его чрезвычайно похожим на юного Джорджа Клуни, а значит, весьма привлекательным в глазах девушки. И этого факта оказалось достаточно, чтобы едва не сморозить глупость. Именно глупость. Ну что между ними общего? Ничего.
        У него даже бабочки нет, не говоря уже о смокинге! И что же получается? Она идет в длинном, белоснежном, шуршащем шелковом платье с фантастической прической, а он - в обычном сером костюме и при галстуке. Какая прозаичность! Нет, пусть Белов хоть до старости остается при Дашке, Лариса достойна лучшего.
        К такому выводу пришла будущая медалистка, совсем упустив из виду, что хитрющий Белов так ловко отверг ее притязания, что Савичева была уверена в том, что сама сделала выбор.
        10
        Что тут скажешь? Сережка умел быть гибким, когда в этом возникала необходимость. И вот настал момент применить свои таланты, чтобы раскусить Комара, который явно что-то затевал, втянув в свою аферу Неделю и Фишина. Белый и Борька страстно хотели узнать, что происходит у них за спиной, но Комар не спешил посвятить лучших приятелей в свои планы. Напротив, после того, самого первого, собрания инициативной группы он обходил их стороной, и парни решили во всем разобраться.
        Заметив спешащего Виталика, Серега первым шагнул ему навстречу.
        - О! А мы как раз тебя ждем, - широко улыбнулся он.
        - Чё надо? - недружелюбно отозвался Комар.
        - Поговорить, - начал задушевным тоном Белый. - Слышь, Виталик, ты тогда обиделся на нас - и правильно сделал. Я бы тоже обиделся. Но, честно говоря, Комар, ну куда тебе горло драть?
        - Опозорился бы принародно, - подхватил Борька. - А так мы тебя вовремя остановили.
        Комар усмехнулся, но заметно подобрел.
        - Обо мне, значит, беспокоились?
        - Ну! - Улыбка Белого стала ослепительной. —
        Вот Дон Кихот из тебя классный получится.
        - Ты так думаешь? - выпятил хилую грудь Комар.
        - Все так думают, - вставил своевременно Борька. - Рост, фигура… Доспехов только не хватает для Рыцаря печального образа, ну так это дело поправимое. Крылова не даст пропасть. Ну что, без обид?
        - Без обид.
        - Дай пять, - азартно предложил Белый и начал трясти руку приятеля, приговаривая: - Вот это я понимаю! Вот это дружбан! Вот это по-нашему! Пошли в кино? - предложил он с ходу, чтобы закрепить примирение и там уже «выпотрошить» Комара.
        Парням жутко хотелось проникнуть в тайну, но Комар был не так прост.
        - Не, не могу. У меня дела, - отказался он и побежал к остановке, где его дожидался Дэн.
        - Эй, Комар! Ты там без фанатизма давай! - наобум крикнул вдогонку Борька.
        - Выброси это из головы! Я сам о себе позабочусь, - отмахнулся Комар, исчезая из виду.
        - Эх, не нравится мне все это, - покачал головой Борька.
        - Аналогично.
        - Приходится признать, что Комар нас сделал, - довел Шустов свою мысль до конца.
        - Ах вот ты о чем! Ничего… - беззаботно улыбнулся Белый. - Я Неделю расколю.
        Как бы не так! Неделя стоял насмерть.
        - Не могу. Я слово дал, - гундел он, вытирая пот со лба.
        - Да ладно тебе, Неделя. Это же я, твой лучший друг! - умасливал Сергей приятеля, прямо как красную девицу. - Может, еще скажешь, что тебе и помощь моя не нужна?
        - Не дави, Белый, - не купился Неделя. - Не повидло.
        - Да я бы рад, Вован, но у меня какое-то дурное предчувствие, - зашел с другой стороны Серега.
        - Это потому, что ты на школьной территории, - проявил неожиданную изворотливость Неделя. - Здесь каждый камушек о тебе такое знает, что мало не покажется.
        На это возразить Белому было нечего. Он вспомнил, как они с Неделей провели научный эксперимент, бросив в унитаз дрожжи. Забродило так, что туалеты на первом этаже три дня не работали. А как он приклеил охранника к стулу? Пришлось тому из штанов вылезать. А не фига было к девчонкам клеиться! Те уже устали от его щипков увертываться. А как Серега доску воском натер, чтобы контрольную сорвать, или стащил реактивы для бомбы, или посадил крысу в ящик стола математички? А сколько драк с его участием - праведных и неправедных - помнят школьные стены и двор?
        Сразу в памяти всплыл эпизод, когда Белый сидел вот на этой скамейке и ждал Борьку, которому бросил вызов - из-за Алиски. Белый тогда встречался с ней, и вдруг на перемене увидел, как она с Борькой целуется. Прямо на глазах у всех. Ну, его и заело. Это он позже узнал, что Шустов хотел, чтобы его Ленка Серова приревновала, а тогда просто решил набить Борьке морду. Для профилактики. Рядом с Белым крутились Комар и Неделя.
        - Трое на одного? - уточнил Борька, однако не дрогнул.
        - Не обольщайся, - фыркнул Белый. - Один на один.
        Уже тогда он понял, что Борька отсюда не уйдет, его отсюда только унесут. В общем, его настырность Сереге понравилась. Драка была недолгой, но результативной. Закончилась она фингалом под глазом Шустова и разбитой губой Белого. Разобравшись, парни залили все обиды пивом, а Кахобер Иванович расстроился. Они тогда спектакль ставили - «Трех мушкетеров».
        «Хороши! Накануне спектакля! - бушевал классный руководитель, шевеля усами. - И как вы теперь играть будете? Атос с фиолетовым подтеком, а герцог Бэкингем с опухшей губой…»
        - А помнишь, как Дондурей разорялась после той провальной игры? - напомнил Неделя, бесцеремонно влезая в Серегины мысли. - Ну, когда наши «Коням» проиграли, а ты побитый в школу пришел?
        Белый помнил. Неделя во все горло орал кричалки, раздавая оплеухи направо и налево. Ему эта буза, затеянная фанатами «Коней», была по кайфу. Сереге приходилось труднее. Он сражался за себя и одновременно прикрывал Василису Остапченко. Она, конечно, знала приемчики из карате, но все же была девчонкой. Вот Серега и прозевал пару точных ударов противников. Физиономию ему тогда попортили, это да! Больше всего губе досталось. Серега тогда еще подумал: «Похоже, это моя ахиллесова пята!»
        - Да, славные были годы! - мечтательно протянул Белый, обнимая приятеля за могучее плечо.
        - Незабываемые, мой друг, - поддержал Неделя, но так и не раскололся.
        Неказистый с виду Вовка Неделькин умел держать не только удар, но и данное им слово.
        А в это время Ваня Волков сидел в классе.
        У него был такой же задумчивый вид, как у роденовского «Мыслителя». Быть влюбленным в Аню Малышеву для него было естественным состоянием, но в последнее время с хохотушкой Анютой творилось что-то неладное. Она постоянно с ним спорила, огрызалась и дулась. Волков никак не мог понять, чем вызвана такая неприятная перемена, пока Борька Шустов ему не открыл глаза:
        - Ты что, до сих пор не въехал?
        - Нет.
        - Ревнует она тебя, - нравоучительно заметил Борька.
        - К кому? - В голубых глазах Вани застыл ужас.
        - К Людке. К кому же еще? Ты в последнее время с нашей поэтессой слишком много времени проводишь, а появление соперницы вызывает в девчонках приступ ревности.
        - Чушь какая-то! Я же с ней по делу время провожу! - возмущенно вскинулся Волков.
        Он помогал Людке частушки сочинять. Дар у него такой вдруг открылся.
        - Вообще-то все мы по делу, если уж глубоко копать, - справедливости ради уточнил Борька.
        - Я не о том. Это, как бы сказать, производственная необходимость. Сечешь?
        - Я не только секу, но и рассекаю. А твое солнышко - нет.
        - И что же мне теперь делать, Борь?
        - Мой тебе совет: сам выпутывайся, - глубокомысленно изрек Шустов.
        - Не смогу! - завопил в отчаянии Волков.
        Он представил себе разговор с Аней, и его прошиб холодный пот.
        Ваня не был трусом, просто оказался застигнутым врасплох. Ему припомнилось, что Людка и Аня никогда не питали друг к другу теплых чувств. Их неприязнь уходила корнями куда-то глубоко, в начальные классы, а значит, была неизлечимой.
        - Борь, помоги! - стал просить Волков.
        - Сам… сам… - промурлыкал Борька. - Белый справился, и ты справишься.
        - Я - не Белый.
        И так тоскливо это прозвучало, что в Борьке проснулась мужская солидарность.
        - Ладно. Сиди жди. Я мигом.
        Он отправился на поиски Ани и нашел ее в кабинете биологии. Она поливала цветы и что-то ворковала над ними. Борька терялся в догадках, каким органом цветы слышат, но Малышева уверяла, что это так, и не верить ей у Борьки причин не было. Все в школе знали, что дома у нее круглый год цветущий сад. Почетное место в нем занимали горшочки с бонсаи. Аня их сама выращивала. Неудивительно, что она собиралась стать ландшафтным дизайнером.
        Борька привлек к себе внимание тактичным покашливанием, а затем провел с Аней разъяснительную беседу. Закончил он так:
        - Короче, Ань, зря ты на Ваньку наезжаешь.
        У него с Людкой чисто деловые отношения.
        Малышева сложила губки бантиком. Борьке это не понравилось.
        - Значит, чисто деловые? - проговорила она. - Что же он сам мне об этом не сказал?
        - Он боялся твоей реакции и попросил меня… ты только пойми меня правильно, Ань… все тебе объяснить.
        - Да? А мир во всем мире он не просил тебя организовать, Шустов? - Анины глаза засверкали.
        Борька попятился к двери. Его никак не хотели понимать.
        - Спокойно, Ань, - занял он оборонительную позицию. - Держи себя в руках!
        - Невероятно! - задохнулась Аня от возмущения и, проскочив мимо вжавшегося в стенку Борьки, бросилась искать Волкова.
        Так, во всяком случае, решил Борька. В этом он хотя бы не ошибся.
        Но нужно же было такому случиться, что первой нашла Ваню Люда. Открыв дверь в кабинет математики, Аня увидела, как они смеются, и сразу ощутила, какая до отвращения милая атмосфера царит в комнате. Больно кольнуло сердце. Мало того что он трус - Борьку вместо себя прислал в роли адвоката, так еще и это…
        - Ань, - обрадовался Волков, но, заметив ледяное выражение ее лица, нахмурился.
        - Да, как видишь, это я. - Аня не стала входить, остановилась на пороге. На Людку она едва взглянула. - Над чем смеетесь? - спросила она с пафосом гоголевского героя.
        - Да вот, частушку сочинили, - сообщил Ваня и прочитал: —
        Брюки новые порвали
        И подбили правый глаз.
        Вот такой у нас, ребята,
        Был пейнтбол на этот раз!
        - А-а-а, это, конечно, интереснее, чем динамик ремонтировать, - соврала Аня не краснея.
        - Какой динамик? - всполошился Ваня. - Вчера все работало.
        - А сегодня не работает, - стояла на своем Аня.
        Ваня посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. Малышева его стойко выдержала.
        - Ладно, я попозже посмотрю, - кивнул он.
        - Нет, сейчас. Лапушка сказал, чтобы я тебя разыскала.
        В желании повредничать Аня перегнула палку. Ване было отлично известно, что Лапушка давно уже ушел из школы. Но он молча поднялся и пошел вслед за Аней, бросив на ходу Людке:
        - Увидимся…
        - Угу! Если выживешь! - донеслось до них едкое замечание.
        По дороге Ваня молчал, но, едва вошел в актовый зал, спросил с насмешливой прямотой:
        - Ну что, покажешь, что ремонтировать нужно, или мы сразу ругаться начнем?
        Ане стало стыдно. Получалось, что она ведет себя как какая-то мелочная, ревнивая дурочка. А ведь она себе такого никогда не позволяла. Ни тогда, когда Ваня только появился в их классе и увлекся Светкой Красовской, ни позже, когда они гостили у Ваниной родной мамы в Праге. Да, какие только сюрпризы не преподносит жизнь! Какие тайны не хранит до поры до времени!
        У Вани вот оказались две мамы, и обеих он любит одинаково сильно. А еще у него есть младшая сестренка - очень энергичная и начитанная девчушка. Но сейчас, стоя перед Ваней и глядя в его чистые, глубокие глаза, Аня почему-то вспомнила тот день, когда он впервые вошел в восьмой «Б».
        - Познакомьтесь, ребята, это Ваня - ваш новый одноклассник, - представил его Кахобер Иванович.
        И Аня сразу поняла, что это - ее человек. Ей стало как-то больно и сладко одновременно, как будто кто-то шепнул ей: «Это он». Она уже тогда обратила внимание, какие у него пронзительные голубые глаза, какие густые волнистые волосы цвета спелой пшеницы, какой он крепкий, надежный. Только вот ее самооценка в то время хромала на обе ноги - Аня чувствовала себя толстой и неуклюжей. Ей казалось, что стоит ей только взглянуть на торт, как она уже поправляется, поэтому на сладкое она старалась не смотреть. И ей это удавалось. Аня вполне могла бы гордиться своей силой воли, если бы не Ваня. Она не могла запретить себе любоваться им. И думать о нем, и мечтать, что когда-нибудь он возьмет ее за руку, чтобы признаться: «Я тоже почувствовал, что наша встреча не случайность. Как будто через меня пропустили электрический ток…»
        Или все это было на самом деле? Конечно было! Именно так Ваня и сказал, когда они впервые поцеловались… А обиделась Аня на него потому, что звезд с неба не хватала и стихи, как Людка, сочинять не умела. И вины Вани в этом нет.
        Горячее Борькино сердце не позволило ему расслабленно наблюдать за сложившейся ситуацией, поэтому он дал Малышевой двадцать минут, чтобы выпустить пар, и отправился на подмогу Волкову. Оказалось, Борька тревожился напрасно: он застал парочку, когда они вовсю целовались.
        - Ну ты, блин, даешь! - восхищенно присвистнул он. - В кино ходить не нужно!
        Аня зарделась, уткнувшись в Ванькину шею, а Волков показал Борьке кулак и… подмигнул:
        - Шустов, ты еще здесь? Ты же собирался к Варваре идти.
        Борька понимающе усмехнулся.
        - Все, меня уже нет, - заверил он и отправился к Варе.
        На обратном пути Борька уже гордился собой. Это ведь благодаря его титаническим усилиям удалось предотвратить ссору самой стойкой парочки школы. Да, этот титул принадлежал скалолазам Ане и Ване, активно осваивающим навыки экстрима в клубе «Путь Ариадны». Но статус самой романтической пары Борька с Варей уступать не собирались никому.
        11
        Так незаметно, в суете и заботах, наступил первый день репетиций.
        Варя Дробышева сильно нервничала. И хотя у нее не было сольного номера, как у большинства, ее роль в массовке тоже имела значение.
        - Я нормально сыграла? - не без тени самодовольства поинтересовалась Светка Калинина.
        Она репетировала первой, пока не пришла Ирина Борисовна. Номер был посвящен ее предмету - математике и заодно восхвалял ее дар классного руководителя. Лиза сидела со сценарием, Туся руководила процессом.
        - Играл Шаляпин, как любит повторять на репетициях мой отчим, а мы всего лишь участвуем, - патетично заявила Туся, прежде чем хлопнуть в ладоши и потребовать: - Готовьте к показу следующий номер.
        В этот момент в зал заглянули Дондурей и Марина Владимировна. Видимо, хотели удостовериться, что все в порядке.
        - Мне нравится, - одобрила Раиса Андреевна, взглянув на оформление актового зала.
        А Марина Владимировна добавила:
        - Немного странно, что так много отличных отметок на занавесе.
        - Отметками заведовала я, - сообщила Лариса Савичева.
        - Тогда ничего странного, - заметила Марина Владимировна, подхватила Дондурей под ручку, и они исчезли.
        Варя и Боря стояли в сторонке и смотрели, как подготавливают сцену к следующему номеру.
        - А почему Волков нарядился оруженосцем Комара? Я думала, он будет помогать вам с Дашкой, - заметила Варя.
        - Это само собой, - подтвердил Борька. - Он наш личный диджей.
        Варя хмыкнула:
        - То есть он включит запись, под которую вы с Дашкой будете петь?
        - Поверь, это очень ответственная роль, почти как у нас. - Борька сделал вид, что не замечает Вариной иронии.
        Но Варей с самого утра владело непонятное настроение: ей хотелось во всем перечить, спорить со всеми. Даже с Борей.
        - Да уж, пение под фанеру - это талант!
        - Мы еще и танцуем, - напомнил Боря. —
        А вообще-то талант состоит в том, чтобы развеселить зрителя.
        - В смысле строить из себя клоуна? Весь вечер на арене…
        - А что в этом такого ужасного? Клоуны несут радость людям, - возразил Борька с прохладцей. Видно, и его пробрало. - К тому же мне лично нравится чувствовать себя в центре событий.
        А тебя, кажется, устраивает жизнь в спичечном коробке?
        - Что это еще значит?
        - Только одно: тебе стоит кое-что у меня позаимствовать.
        - Например? - с опасным спокойствием спросила Варя.
        - Например, смелость быть верной собственным желаниям, - охотно пояснил Борька. - Ты же хотела выступать со мной, но испугалась. Ведь так?
        - Вот еще! - фыркнула Варя, дернув плечом. —
        Ничего я не испугалась. Просто не хочу выставлять себя на посмешище.
        - И зря. Быть уязвимым не так уж плохо. Характер закаляет.
        - Типа «Как закалялась сталь?»
        - Типа «По ком звонит колокол». Помнишь, как у Хемингуэя? Она открылась ему и стала уязвимой, а взамен получила любовь.
        - Это совсем другое дело! Как можно сравнивать? - заволновалась Варя. - Там шла война…
        - Ах война? Выходит, тебе экстрима не хватает?
        - Борь, пошли репетировать! - подскочила к ним загримированная Дашка, и вовремя, а то они с Борей непременно договорились бы до ссоры.
        Его послушать, так она просто трусиха, не способная на поступок! Даже «По ком звонит колокол» вспомнил, ее любимую книгу. Это был сильный удар по самолюбию Вари. В иных обстоятельствах она, скорее всего, отступила бы, но сейчас об этом не могло быть и речи. Ей хотелось сопротивляться, действовать. Варя, стряхнув с себя путы безволия, отправилась на поиски Ирины Борисовны.
        - Варя, ты меня удивила, - растерялась Ирина Борисовна. - Ты хочешь исполнить гимн учителям?
        - Ну, я пою не только в ванной, - зачем-то похвасталась Варя.
        - Хорошо, можешь попробовать. Репетировать выпускной вечер будем на следующей неделе, - предупредила Ирина Борисовна.
        Гимн нужно было петь на мотив песни о журавлях из фильма «Доживем до понедельника». Может, это и покажется кому-то странным, но, вчитываясь в текст, Варя не испытывала ни страха, ни сомнения. В ее взгляде по-прежнему сверкала решимость. Варя была уверена, что у нее отличные вокальные данные и стопроцентный слух. Об этом твердили и папа с мамой, и многочисленная родня. И когда папа за праздничным застольем начинал выводить густым баритоном: «Из-за острова на стрежень…» - первой подхватывала песню Варя. Так почему бы ей не спеть на концерте?
        Новость о том, что Варя собирается исполнять гимн учителям, распространилась среди ребят со скоростью лесного пожара. Борька вытер рукой холодный пот, сбросил с себя декольтированное платье, позаимствованное у Тусиной мамы, наскоро стер грим специальным театральным кремом и бросился искать Варвару. Он нашел ее в кабинете математики.
        - Уже отрепетировали? - встретила его Варя.
        - Да.
        - Ну и как получается?
        - Нормально получается. Варь, это правда, что ты хочешь петь на выпускном? - спросил Борька напрямик.
        - Да, это правда. А что? - с вызовом вскинула голову Варя, поправив волнистую прядку.
        Варина стрижка всегда была предметом для подражания у девчонок, и Борьке нравились ее пышные, мягкие волосы, словно каштановое облако, окутывающее ее нежное, миловидное лицо, но сейчас ему было не до сантиментов. Сердце посылало тревожные сигналы.
        - Вот уж не знал, что ты умеешь петь, - заметил он осторожно.
        - А ты еще многого обо мне не знаешь.
        Услышав колючий ответ, Борька решил не спорить. Всегда тихая и справедливая, Варвара сегодня превратилась в занозу. Ну, иногда ведь у девчонок это бывает.
        - Ладно, давай попробуем, - предложил он.
        - Что попробуем?
        - Ты споешь, а я послушаю.
        - Ну не здесь же! - как-то уж слишком поспешно возразила Варя.
        - А почему не здесь? - Борька демонстративно оглядел пустой класс, закрытую дверь. - Здесь только ты и я. Если ты не сможешь спеть здесь, то как же ты выйдешь на публику?
        - На публику? - медленно переспросила Варя, словно пробуя это слово на вкус, но потом, решительно тряхнув головой, сказала: - Ладно, давай попробуем. Только я не буду на тебя смотреть.
        - Хорошо, - сразу же согласился Борька, - не смотри.
        Варя отвернулась к окну и запела. Слава богу, что она не могла видеть, как Борька схватился за голову и обессиленно опустился на стул. Вся его фигура выражала скорбное отчаяние. С первых же секунд стало ясно, что у его Варвары нет голоса. Нет, голос у нее, конечно, был, но слишком слабый, слишком неуверенный… И вообще без музыки это было… Черт-те что это было! Вот что! Но как он мог сказать ей об этом? Сказать об этом Борька никак не мог, да что там, он даже прозрачно намекнуть не мог! Прошлым летом Борька дал себе зарок никогда не доводить Варю до слез и собирался сдержать его, пусть даже путем собственного позора.
        Борьке не хотелось вспоминать ту летнюю историю, уж больно глубока была степень его падения, но он ничего не мог с собой поделать. Память обрушилась на него, как шторм «Катрина» на Новый Орлеан, сметая все запреты на своем пути.
        А началось все с неожиданного звонка. Позвонила Лена Серова, поздравила с днем рождения и сказала, что прилетает в Москву. У Борьки поджилки затряслись, горло перехватило… Он был влюблен в Алену, пока та не уехала с отцом на Алтай. Затем несколько месяцев Шустов страдал, переписываясь с ней по электронной почте, а в какой-то момент оборвал переписку. Ну что поделаешь? Не верил Борька в чувства на расстоянии! И решил, что так будет лучше для них обоих. Вскоре он обратил внимание на Варю, пригласил ее в кино. Наверное, потому, что предпочел путь наименьшего сопротивления. Ведь видел, Варя от него без ума. А потом он и сам не заметил, как влюбился в нее. В ранимую мечтательницу. И вроде бы у них все наладилось, а тут этот звонок. Всю душу он Борьке перевернул.
        Борька заметался между двух огней. С Ленкой встречается, думает о Варе. И наоборот. Совсем запутался. А однажды, когда Аленина золотистая прядка волос запуталась на пуговке его пиджака и Борька стал ее распутывать, его губы каким-то немыслимым образом наткнулись на Аленины. Секунду, другую, третью Шустов пребывал в состоянии эйфории: ничего не соображал. Но тут его сознание словно тонкой иглой пронзило. Буквально из ниоткуда в темной мгле возникли дымчатые глаза Вари. Они смотрели на Борю укоризненно и печально, будто спрашивая: «Как ты мог так со мной поступить?» И сразу поцелуй из медового превратился в полынный. Борька резко отпрянул от Лены.
        В эту минуту он наконец-то разобрался в себе и понял, что у этой истории продолжения не будет. Он даже нашел в себе силы извиниться перед Леной, взяв всю вину за этот случайный поцелуй на себя, и признался, что у него есть девушка и что у них все серьезно.
        - А-а-а, наша мечтательница! Лучше и быть не может, - насмешливо заметила Алена.
        Она постаралась скрыть свое разочарование, а Борька, освободившись от прежних чар, поспешил на свидание к Варе. Только вот он не знал, что доброжелатели в лице Залетаевой и Калининой уже поведали Варе, что видели Борьку с Аленой. В принципе, ничего ужасного в этом не было, если бы не одно «но». Борька соврал Варе, сказав, что Алена была в Москве проездом и уже улетела отдыхать. Поцелуй не в счет - так решил Борька и, безмерно довольный своей моральной устойчивостью, протянул Варе три розы.
        - Это мне? - спросила она.
        - А кому же еще?
        - Я думала, Лене.
        Момент истины застиг Борьку врасплох. Его рука безвольно опустилась. Сколько потом он ни пытался убедить Варю, что не обманывал ее, просто не стал вдаваться в подробности, что с Ленкой у него ничего не было (ну подумаешь, пару раз встретились, вспомнили друзей, прошлое), Варя была непреклонной.
        - Если все так, как ты говоришь, тогда почему ты не смотришь мне в глаза? - спросила Варя. - Дело нечисто?
        - Чисто! Забудь об этом! - попытался выкрутиться Борька.
        У него не было выхода, кроме как стоять на своем.
        - Тогда посмотри мне в глаза. Просто посмотри, и я все пойму.
        Борьке ничего не оставалось, как взглянуть на Варю.
        «Ничего не было! Ничего не было!» - поднимая вдруг отяжелевшие веки, внушал он ей, надеясь, что в нем проснутся способности экстрасенса, но все усилия были тщетны.
        Словно со стороны он наблюдал, как Варины необыкновенные глаза наполняются слезами, как она сжимает рукой горло, словно ей трудно дышать.
        - Господи, как же больно! - услышал он ее тихий, мучительный вздох.
        Именно этот момент врезался в Борькину память, как осколок стекла. Спустя неделю они с Варей помирились - благодаря стараниям Даши и Сережки. Но Борька поклялся, что лучше отрежет себе правую руку, чем еще раз обидит Варю. И не важно, по какому поводу.
        - Ну как? - обернулась Варя, выведя последние рулады.
        - Отлично, - соврал, не моргнув глазом, Борька.
        Совесть у него, конечно, болела, но не настолько, чтобы признаться.
        - Ну вот, а ты говорил, что я не способна на поступок, - приосанилась Варвара.
        Борька только вздохнул.
        Спустя несколько дней измученный тайными терзаниями Борька заглянул в гости к Белому, прихватив с собой четыре бутылки светлого пива. Серега достал из закромов соленую таранку и чипсы.
        - Да, до последнего звонка всего ничего, - изрек Серега, потягивая пиво.
        - Не напоминай, даже страшно подумать.
        - Что, стремно на публику выходить в женском наряде? - начал подтрунивать Белый над Борькой.
        - С этим проблем не будет, - отозвался тот, посасывая ребрышко. - Из меня шикарная Лайза Минелли получилась. Меня Варвара беспокоит.
        - Неужели все так плохо?
        - Плохо - не то слово.
        - Хуже, чем у Комара? - ужаснулся Серега.
        Борька надрывно вздохнул.
        - А ты не слишком предвзято к ней относишься? - усомнился Серега, взглянув на друга.
        - Ты слышал, как Варвара поет? - спросил в свою очередь Борька.
        - Нет.
        - А я слышал. Слух у нее есть, мотив она вроде бы не врала, хотя без музыки пела, но вот голос… —
        Борька поморщился, вспоминая. - Знаешь, такой неуверенный, такой тихий, я едва разобрал слова. А в зале при таком скопище народа ее вообще не будет слышно.
        - Нужно было сказать ей об этом, - прямо заявил Сергей.
        - Издеваешься? - испугался Борька. - У нас с Варей прекрасные отношения. Зачем же их портить? Знаешь, что будет, если сказать ей правду?
        - Да, ситуация… - вынужден был согласиться Белый. - Что думаешь предпринять? - уточнил он.
        - Сам не знаю. - Борька допил пиво. - Ладно, я побежал на репетицию, догоняй.
        «Может, мороженым ее накормить? Нет, это слишком бесчеловечно!» - сразу же отверг эту мысль Борька.
        Перед репетицией он как бы случайно сказал Дашке:
        - Слушай, ты как считаешь, Варька справится с этим гимном? Петь одной на сцене, когда столько народу… - Борька намекал, что еще не поздно повлиять на Варькино решение сообща.
        - Я понимаю, ты переживаешь. Варька немного зажатая, но не волнуйся, она справится, - не дрогнув, сказала наивная Дашка, умиляясь на Борькину заботу.
        А что Борька хотел услышать? Знал же, что Даша с Варей подруги. Ему ничего другого не оставалось, как отправиться к Ирине Борисовне.
        - Ирина Борисовна, может, Варе стихи какие-нибудь почитать? Она же девушка тонкой душевной организации. Испугается еще, разнервничается… Как бы чего не вышло. И вообще голос у нее тихий, ее же еле от доски слышно…
        - Это вопрос не голосовых связок, а характера и самолюбия, - перебила его Ирина Борисовна. —
        Кажется, ты убеждал Варю, что быть уязвимым не так уж и плохо?
        - Согласен, - не стал отнекиваться Борька, раз уж пошел такой откровенный разговор. - Это я запустил Варвару на орбиту, но сейчас максимализм нужно оставить. Перебор недопустим!
        Классная руководительница несколько долгих секунд буравила Борьку глазами.
        - А я не вижу причин, чтобы так волноваться, - вынесла она вердикт. - Варвара, конечно, тургеневская девушка - это ты верно отметил, но у нее все получится.
        Ну, если уж и Ирина Борисовна так считала, то Борьке оставалось только уйти. Уже на пороге Шустов услышал.
        - Боря, а ты за кого больше переживаешь? За себя? Или тобой эмпатия движет?
        - Это как? - обернулся Борька, сраженный научной терминологией.
        - Это когда ты эмоционально идентифицируешь себя с другим человеком, - объяснила Ирина Борисовна, улыбнувшись.
        - Ясен пень, последнее, - выдавил из себя Борька и покраснел, словно его уличили в какой-то крамоле.
        - Ну, поговорил с Ирочкой Борисовной? - поинтересовался Белый, когда парни на минуту остались одни.
        - Поговорил.
        - И? - Серега приподнял бровь.
        - Она меня убедила, что все будет отлично.
        - Да, женская логика творит чудеса, - сочувствующе заметил Серега.
        12
        Отзвенел последний звонок. Успешно были сданы выпускные экзамены. И вот наступил выпускной вечер - вечер прощания со школой. Он обещал быть лихорадочным и безумным, как бразильский карнавал. Одетая в длинное умопомрачительное платье Ирочка Борисовна задавала тон.
        - Главное - придерживаться четкой сюжетной линии! Я знаю, мы сможем, - настойчиво, с пугающим задором и нервозностью твердила она.
        На щеках ее горел яркий румянец.
        Лапушка находился поблизости, чтобы в случае надобности подхватить жену на руки. Парни тоже поддерживали ее, как могли.
        - Да не волнуйтесь вы, Ирина Борисовна, все будет о’кей! - уверяли они и одергивали ладно сидевшие на них пиджаки.
        Надо отметить, что туфли у всех были начищены до зеркального блеска. Двое выпускников явились в бабочках, большинство - в шелковых галстуках. Все, как один, были подстрижены, причесаны и благоухали парфюмом. Если такими щеголевато-франтоватыми выглядели внезапно повзрослевшие парни, то что говорить о девушках. Они ошеломляли отменным вкусом, разнообразием фасонов и цвета платьев - от искрящегося белого до пурпурно-малинового. Только Васек, извините, Василиса Остапченко, пришла в коротком черном платье с рукавом три четверти и круглым вырезом. Оно очень шло ей, обтягивая гибкую фигуру, как лайковая перчатка. Туся Крылова искрилась в золотистой органзе. Ее зеленые глаза таинственно мерцали. Плечи были открыты. Длинная пышная юбка оставляла открытыми бархатные туфли на шпильке. Лиза Кукушкина предпочла с виду скромное платье бирюзового оттенка. Ее рыжеватые волосы, струящиеся водопадом по плечам, были украшены цветами, подобранными в тон платью. Сразу было видно, что наряд хоть и неброский, но дорогой. Платья Юли и Марины отличались экстравагантным покроем. Полупрозрачный цветной шифон туго обтягивал
тонкую Маринину талию, волной расходясь книзу. Длина платья позволяла любоваться красивыми ногами в плетеных серебристых босоножках. Юля была в длинном платье на тонких лямочках из однотонного сиреневого шелка. При каждом движении оно переливалось и играло радужными оттенками.
        И еще приятно шуршало. Аня Малышева выбрала платье в стиле туники. Алиса Залетаева пришла в шикарном брючном костюме. «От Даны Каран», - небрежно, но с достоинством бросила она.
        Словом, у выпускниц все было продумано до мелочей, начиная от макияжа и заканчивая лаком для ногтей. Это свидетельствовало о том, что родители потратили время и средства не зря и теперь вполне могли гордиться своими чадами. Что они, безусловно, и делали, рассаживаясь по местам. Торжественная часть должна была вот-вот начаться.
        Сережка Белов отодвинул занавес и выглянул в зал, преображенный до неузнаваемости. На стенах висели праздничные плакаты, разноцветные гроздья шаров, гирлянды. Его глаза пробежались по рядам. Здесь было много знакомых лиц.
        В среднем ряду, к примеру, в самом центре сидели приглашенные Маргарита Николаевна и Михаил Юрьевич Сергеевы, за ними - Максим Елкин, Ира Дмитриева с Егором Тарасовым, Света Красовская с Марком и его братом-близнецом Кириллом. Чуть дальше от них расположились Толик Агапов, Колька Ежов и Тимур, сердечный друг Василисы. Все парни пришли посмотреть на своих девчонок. Ну, почти все, поправил себя Серега, бросив взгляд в сторону Кольки Ежова. Хотя кто знает, как жизнь может повернуть. Иногда парень с девчонкой перестают встречаться, а потом вдруг увидятся, нахлынет - и понеслось по новой. Бывает и так.
        - Сережа, Лариса, вы готовы? Пора начинать, - напомнила Ирина Борисовна, прежде чем отправиться на сцену, где уже занимали свои места учителя.
        Ей удалось справиться с нервами только после того, как Лапушка подсунул пузырек с валерьянкой, который теперь был подозрительно пуст. Борька подумал, что ему тоже не помешало бы хлебнуть чего-нибудь успокоительного. Нервишки пошаливали изрядно. Как ни крути, а последние два месяца превратились в сплошной эмоциональный стресс.
        На память Борьке пришел последний звонок. Выпускники школы с честью выдержали испытание. Придраться было не к чему. Даже Раиса Андреевна Дондурей не переставала улыбаться с той минуты, как во двор въехала машина с надписью «Телевидение».
        Туся Крылова, нужно отдать ей должное, не только обеспечила присутствие съемочной группы, но и как актриса не ударила в грязь лицом. Она все время пребывала в боевой готовности. Можно сказать, что роль ведущей ей удалась, что и подтвердил оперативно смонтированный ролик, показанный на всю страну, где Наташа Крылова, сидя под плакатом «Последний звонок на „Фабрике звезд“», с чувством пропела:
        Запомните на долгие года
        Все лучшее, что школа нам дала.
        Куда б вас жизнь потом ни завела,
        Не забывайте школьного звонка.
        А ребята дружно поддержали:
        Круто! Ты теперь выпускник!
        Ты герой!
        Школа пусть гордится тобой!
        Любо-дорого посмотреть! Стены и те дрожали!
        Здесь без ложной скромности следует заметить, что номер, придуманный Борькой, сорвал больше всех аплодисментов у зрителей. И тоже попал на экран. Сам Борька во время выступления почувствовал такой кураж, что напоследок не удержался и изобразил пируэт, достойный самого Цискаридзе. Теперь вот все настаивают, чтобы они с Дашкой повторили этот номер на выпускном балу. Они не возражают. Им ничего не стоит еще раз порадовать учителей. Но это произойдет чуть позже, а теперь… Теперь их ждет самое главное - вручение аттестатов.
        - Ну что, солдат, вперед, на мины, - благословил Борька Волкова, заметив, как тот дал сигнал раздвинуть занавес.
        Белый вытянул вперед руку, демонстрируя Борьке свою арийскую выдержку.
        - Видишь, никакого мандража.
        Затем он поправил безукоризненный узел галстука на белоснежной рубашке и прошел на сцену вслед за Лариской, стараясь не наступить на пышный подол ее шуршащего платья.
        Через несколько секунд со сцены в полной тишине раздался его уверенный, сильный голос:
        - Добрый вечер. Сегодня в нашей школе самый большой праздник. Праздник, который мы все ждали целых одиннадцать лет.
        - Сегодня мы прощаемся с выпускниками две тысячи шестого года, - вступила в той же торжественной тональности Лариса Савичева, одна из золотых медалисток. - Давайте все вместе поприветствуем виновников торжества.
        Зазвучала песня «Школьные годы чудесные…», и под ее аккорды и громкие аплодисменты в зал вошли пятьдесят восемь учеников. А потом в соответствии со сценарием состоялось вручение аттестатов, медалей и похвальных грамот. Первыми говорили учителя, передавая друг другу микрофон, как эстафетную палочку.
        Борьке Шустову запомнились слова Ирины Борисовны и выступление Кахобера Ивановича.
        - Знаете, великий Лобачевский когда-то сказал: «Если ты чего-то очень сильно хочешь, то вся Вселенная поможет тебе в этом». Мои «классные» девчонки, мои «классные» мальчишки, - говорила Ирочка Борисовна, и ее голос звенел от волнения, - мой самый «классный» класс! Пусть ваше будущее будет интересным и плодотворным. Не переставайте мечтать и желать… Стремитесь к своей цели и помните, что не только Вселенная готова прийти вам на помощь, но и мы, ваши учителя. Не забывайте дорогу в школу…
        Кахобер Иванович сделал акцент на театральном кружке, который он вел, и у него это здорово вышло, как всегда, с творческим огоньком.
        - Ребята, вашим вдохновенным выступлением на последнем звонке все вы подтвердили, что театральный экзамен сдан вами достойно, - сказал Кахобер Иванович, лукаво улыбаясь из-под пышных усов. - И чтобы вы не забывали о нашем театре, мы вручаем вам на память дипломы.
        В них написано: «За особые заслуги в творчестве и неизменную любовь к школьной сцене, музыке и театру». И это не праздные слова. Эти дипломы удостоверяют ваше успешное окончание театральной школы (смех в зале) по следующим специальностям: актерское мастерство - отлично; ораторское искусство - отлично; хоровая подготовка, человеческая доброта, чувство локтя - отлично. На сцену приглашаются: Крылова Наташа, Кукушкина Лиза, Шустов Борис, Белов Сергей, Остапченко Василиса. Она, как вы все знаете, учила наших мушкетеров фехтованию.
        За выступлениями учителей последовало выступление ребят. Теперь уже они награждали педагогов за их нелегкий, но такой важный и нужный труд, теперь они, выпускники, напутствовали десятиклассников, вручая им символический ключ к знаниям. Вскоре должна была прозвучать клятва выпускников и гимн учителям. Все шло по плану и неумолимо приближалось к финалу в полном соответствии с пожеланием Ирочки Борисовны четко придерживаться сюжетной линии. Борька Шустов нервничал все сильнее и сильнее. По этой самой линии выходило, что после слов ведущих:
        Вы нам дарите ваши знания,
        Открываете даль и высь.
        Много добрых слов сказать мы могли бы,
        Но в одно большое спасибо
        Все они сегодня слились! —
        на сцену должна была выйти Варя, чтобы исполнить гимн учителям.
        Боря встал с места и пошел за кулисы, чтобы поддержать свою девушку. Но каково же было его удивление, когда он не обнаружил там Варвару.
        «Куда она подевалась?» - подумал Борька, все больше беспокоясь.
        Сейчас Варвара должна была стоять за сценой и готовиться к выходу. Нервничать - да. Дергаться - да (ему ли ее не знать!). Но стоять здесь. А ее не было. Борька прикинул варианты и заспешил к женскому туалету.
        - Есть кто-нибудь живой? - громко спросил он, приоткрыв узенькую щелку, и услышал Варин стон.
        Этого было достаточно, чтобы Борька резко распахнул дверь и вошел.
        - Борь, тебе сюда нельзя! - округлила испуганные глаза Варвара.
        - Что ж поделать, я уже вошел, - посокрушался Борька и захлопнул дверь ногой. - В чем дело, Варь? Почему ты здесь? Скоро же твой выход.
        - Борь, я не могу! Не могу! Я думала, что смогу, но я не могу! - горестно запричитала Варвара. - Пойдем скорее к Ирине Борисовне, скажем, что у меня голос сел от волнения или еще что-нибудь…
        Ее душевные силы были на пределе, чувства обострены. Ненадолго хватило и выдержки.
        А до этого Варе нравилось быть стойкой. Голос ее звенел, как натянутая струна, когда она отвечала безжалостным «нет» на Борькины уговоры. И вот когда настал решающий момент, она оказалась неспособной пересилить себя. У нее останавливалось сердце, холодели руки, она была готова умереть от стыда. Глаза Вари стали наполняться слезами…
        Борьке казалось, что сегодня ни одна девчонка не может сравниться с ней. На Варе было нежно-розовое платье без рукавов с юбкой из нескольких плиссированных оборок, и все это воздушно-каскадное облако было расшито бисером и блестками. Сердце Борьки, однако, вместо того чтобы радоваться, обливалось кровью. Он не мог допустить, чтобы Варвара расплакалась у него на глазах. Не мог позволить, чтобы она сдалась.
        «Думай, Боря, думай, раз уж ты это все замутил!» - сказал он себе, и тут его осенило.
        - Отставить слезы! - приказал он Варваре. —
        Тушь потечет.
        Напоминание о туши подействовало, глаза девушки стали сухими. Это несколько воодушевило Борьку: раз рефлексы работают, значит, Варвара способна на адекватную реакцию.
        - Никуда мы не пойдем, - продолжил он уверенным тоном. - Ни к какой Ирине Борисовне. Мы будем петь вместе.
        - Что? Как? - начала запинаться Варвара. - Но как же?..
        Борьке некогда было уговаривать и выслушивать Варькин лепет. Время поджимало. Он схватил ее за руку и потянул к выходу.
        - А так. Клоуны не сдаются!
        - А ты сможешь? - Слабая надежда мелькнула в ее вопросе.
        - Смогу, - заверил Борька твердо. - Слова я знаю, только учти, со слухом у меня не очень, так что придется тебе погромче петь. За себя и за того парня, то есть за твоего парня. То есть за меня.
        Я понятно говорю?
        Борька закончил свой сбивчивый монолог вовремя, Белый как раз объявлял:
        - А сейчас прозвучит гимн учителям.
        «А, будь что будет!» - махнул рукой Борька.
        Изменить ситуацию было уже невозможно, оставался единственный выход - призвать на помощь чувство юмора и самоиронию.
        Он вытянул Варю на сцену. Те, кто не знал, что их будет двое, отреагировали нормально: все-таки они с Варварой пара. Остальные просто остолбенели. Аккомпаниатор тоже примерзла к стулу от такого сюрприза.
        - Маэстро, музыку, - мягко приказал Борька, и Люда ударила по клавишам.
        И они с Варей запели. Причем вступили так слаженно, словно добрую сотню раз репетировали дуэтом. Вначале Варин голос звучал неуверенно, затем набрал силу, окреп, и Борька поубавил звук и ослабил рукопожатие. Закончили они гимн под шквал аплодисментов.
        - Я сделала это! Сделала! Спасибо тебе! Я больше ничего не боюсь! - Варя повисла у Борьки на шее.
        - Да, ты это сделала. И я тобой горжусь! Бесстрашная ты моя!
        Борька гладил Варю по волосам, смотрел на нее жарким, влюбленным взглядом и думал: откуда это странное чувство, словно он тоже в себе что-то преодолел?
        А потом они начали целоваться и, конечно же, чуть не прозевали тот момент, когда директор взял слово:
        - Ребята, я хочу вам сказать, что мы только что получили телефонограмму. Департаментом округа нашей школе присвоено звание «Школа-лидер».
        - Ура! - раздалось громогласно со всех сторон.
        - Этого звания мы удостоились и благодаря вам, - продолжил Федор Степанович, когда восстановилось относительное спокойствие в зале, - нашим талантливым ученикам, получавшим награды на тематических олимпиадах, участвовавшим и побеждавшим в спортивных соревнованиях, проявившим свой талант на театральном поприще. Все вы действительно наши звезды, вот уже двадцать четыре года вспыхивающие на школьном небосклоне. Сегодня мы прощаемся с выпуском две тысячи шестого года. Это и грустно и радостно одновременно. Грустно потому, что вы покидаете нас. Радостно оттого, что у вас начинается новый этап в жизни. Еще более важный и интересный. Вам предстоит получить профессию, найти работу, создать семью, а главное - стать самостоятельной личностью, самореализоваться. И вот что я хочу сказать вам на прощание, дорогие мои выпускники: не бойтесь идти нехожеными тропами, смелее выбирайте свой путь, всегда старайтесь воплотить свои мечты в жизнь… и творите добро. И тогда это добро непременно вернется к вам успехом, счастьем и любовью…
        Да, Федор Степанович выдал славную речь, в лучших традициях школы. А затем с ответным словом выступила Юля Туполева. Она говорила от лица всех выпускников. Речь ее была взволнованной, красочной и такой же впечатляющей.
        И вот когда после Юлиного выступления все выпускники хором сказали: «Клянемся!» - за окнами спортивного зала раздался оглушительный грохот и в воздух взметнулись сотни разноцветных огней. Школьный двор осветился яркими вспышками салюта.
        Народ интуитивно, не дожидаясь команды, устремился на улицу. Одними из первых бежали учителя - словно вышли на традиционный осенний кросс. Возглавлял забег Лапушка. Соблюдая дистанцию, в трех шагах позади преподавателей трусили Борька, Белый и Комар.
        - Блин! - значительно выразился Белый.
        - Не блин, а раскатанный колобок, - хохотнул Борька, и тут до него дошло. - Комар, твоя работа? - восхищенно шепнул он на бегу.
        - Почему моя? - расплылся в улыбке Комар. - Наша. Недели, Дэна. Мы тоже не лыком шиты. Умеем новые традиции создавать!
        Эта традиция, без сомнения, приживется. Праздничный салют сблизил всех, смешав ряды, смяв различия и нарушив субординацию. Восхищенные вскрики сменялись томными вздохами девчонок:
        - Как здорово!
        - Ой, как красиво!
        Борька оставил на миг Варю и подошел к Ирине Борисовне.
        - Можно спросить?
        - Спрашивай, Боря.
        - Почему-то у меня такое ощущение, что вы не слишком удивились, увидев нас с Варей на сцене. Я прав или мне это только кажется?
        - Пусть это останется моей маленькой тайной, - лукаво улыбнулась Ирина Борисовна. - Главное, что все состоялось.
        А чуть в стороне от всех стояли директор школы и завуч. Федор Степанович с детской непосредственностью наблюдал, как у них над головами в бездонном небе взрываются разноцветные фейерверки, и ему не терпелось поделиться с завучем своим наблюдением:
        - Да, это новое поколение отличается чрезвычайной свободой, но от этого работать с ними еще интереснее. Вам так не кажется, Раиса Андреевна?
        Дондурей, как всегда, собралась корректно возразить, но вдруг неожиданно для себя согласилась:
        - Знаете, а вы правы, Федор Степанович.