Лекарство от любви Вера и Марина Воробей
        Романы для девочек
        Существует ли лекарство от любви? Конечно же! Это новая любовь. Вере, подруге Лизы Кукушкиной, к которой Туся Крылова иногда даже ревновала Лизу, долго не везло в любви. За последний год она дважды влюблялась, и дважды мечта о любви была прекраснее, чем сама любовь. Стас оказался низким обманщиком с собственническими инстинктами, а Ромка, тот как был большим ребенком, так на всю жизнь им и останется. И вот, кажется, Вера наконец-то встретила свою настоящую любовь. Даже строгий отец Веры считает, что Никита правильный парень.
        Вера и Марина Воробей
        Лекарство от любви
        1
        Утром Вера проснулась раньше всех. Она встала, убрала постель, приняла душ, быстренько уложила короткие волосы феном и отправилась на кухню. Раз уж ей не спится, то почему бы не приготовить завтрак на всю семью, тем более что семья-то небольшая - «папа, мама да я».
        «Оладьи с джемом к кофе будут в самый раз», - решила Вера, исследовав холодильник.
        Вскоре она переворачивала на сковороде подрумянившиеся оладьи и раздумывала над тем, что каждый дом, словно живое существо, имеет свою душу. Бывают дома живые и теплые, бывают веселые, раздражительные или печальные. Ее дом был холодным и молчаливым. Возможно, и даже скорее всего, он не всегда был таким. Вот только другим его Вера не помнит. Здесь давно уже живут, не делясь друг с другом сокровенными мыслями. Вроде бы вместе, и в то же время каждый сам по себе. И хотя Вера по-своему любила отца, когда в доме случался конфликт, она всегда занимала сторону мамы. Может быть, потому, что мама была менее деспотична и строга, чем отец.
        - Твоя дочь взрослый человек. Ей семнадцать. От всего в жизни уберечь невозможно, - говорила она, параллельно размышляя о своих банковско-переводческих делах.
        - От чего сумею, от того и уберегу, - отвечал отец и начинал расспрашивать: с кем Вера сейчас дружит, с кем встречается, как проводит время, какие у нее успехи в институте.
        К счастью, эти разговоры напоминали летние грозы: они возникали внезапно и быстро заканчивались, не нанося большого вреда окружающим. Но иногда Вера благодарила римского бога торговли Меркурия за то, что у отца собственный бизнес, который отнимает у него двадцать пять часов в сутки. Игорь Андреевич Вяльцев владел косметической фирмой, с успехом осваивающей новые линии производства и зарубежные рынки сбыта. Но как это часто бывает в жизни, то, что у тебя в изобилии и все время под рукой, как раз меньше всего тебе нужно.
        Вера, не в пример многим своим сверстницам, редко пользовалась косметикой. Она вообще уделяла минимум внимания своей внешности, наперечет зная все свои достоинства и недостатки. С одеждой была та же история, что и с макияжем. На вешалках в гардеробе теснились платья, юбки, костюмы с яркими заграничными ярлыками, однако Вера предпочитала спортивный стиль и практически не вылезала из демократичных джинсов, джемперов и удобных курток со всевозможными карманами. Так было до недавнего времени. Но две недели назад все изменилось.
        Таким же вот солнечным утром, как нынешнее, Вера стояла на родной станции «Улица Подбельского», ждала поезда, чтобы ехать на занятия в академию. И вдруг словно кто-то шепнул ей на ухо: «Обернись!» Она обернулась и увидела ЕГО.
        Высокий, стройный, плечистый. Черные как смоль волосы, челка небрежной волной чуть нависает надо лбом и уходит назад, темно-карие глаза, тонко очерченный с горбинкой нос, с правой стороны на щеке и над бровью едва заметные шрамы, какие часто остаются после аварии на машине.
        Вера смотрела на него как зачарованная, но едва из-под бровей сверкнули сдержанным любопытством шоколадного цвета глаза, она поспешила отвернуться. И, уже стоя к нему спиной, подумала: «Красивое лицо, волевое. Прямой взгляд говорит о зрелости. И вообще сразу видно: такой не способен на подлость!» К сожалению, ей было с кем сравнивать. За последний год она дважды влюблялась и дважды мечта о любви была прекраснее, чем сама любовь. Стас оказался низким обманщиком с собственническими инстинктами. Сколько бед он мог бы принести ей и ее близким, если бы не вмешался закон. А Ромка, тот как был большим ребенком, так на всю жизнь им и останется. Теперь он за границей, изучает компьютерную графику.
        Подошел поезд. Вера и незнакомец сели в один вагон. Вернее, сначала она подождала, пока сядет он, а потом уже заняла место напротив. Благо была возможность выбирать, как-никак конечная остановка, народу в вагоне немного. Пока немного. Двери закрылись, поезд стал набирать скорость. Вера посматривала на парня из-под полуопущенных ресниц, старалась делать это не часто, чтобы не выдать себя, и гадала, на какой станции он выйдет. Конечным пунктом ее назначения была «Кропоткинская» или «Парк культуры». От парка идти было ближе, но Вера с некоторых пор не любила оглядываться и возвращаться назад, поэтому чаще всего она выходила на «Кропоткинской», а потом шла пешком до лингвистической академии. Так они проехали «Сокольники», «Комсомольскую», «Лубянку»…
        Парень широко расставил ноги в потрепанных, но добротных и начищенных до блеска полуботинках, чуть наклонился вперед и уткнулся в какой-то конспект. За полчаса пути он ни разу не взглянул на нее. Вера и рада была бы на него не смотреть, но это было выше ее сил. Он словно магнит притягивал ее взгляд. Иногда его фигуру закрывали люди, толпившиеся в проходе, и тогда она поглядывала на выход, боясь, что прозевает его. Но толпа рассеивалась, и она с облегчением обнаруживала - нет, он не вышел, по-прежнему сидит, читает… На «Кропоткинской», так и не удостоившись ни единого взгляда незнакомца, Вера вышла, а он поехал дальше.
        И вот с тех пор она ждет его у входа в метро. Глупость, конечно. Да мало ли мы совершаем этих глупостей на своем веку? Заметив его высокую спортивную фигуру, Вера шла следом. Дальше все следовало по отработанному сценарию. Сначала садится он, затем напротив или чуть наискосок устраивается Вера. Она бросает в его сторону короткие взгляды, размышляя над тем, кто он, что он, а он все это время неотрывно читает газеты или журналы. Потом она выходит, а он едет дальше. Се ля ви, как говорят французы.
        2
        - О, какие божественные запахи! У меня слюнки потекли. - В кухне появился отец, сонно позевывая. На нем старые тренировочные брюки с вытянутыми коленками.
        «А ведь всего через час он преобразится до неузнаваемости, наденет белоснежную рубашку, строгий костюм, шелковый галстук», - усмехнулась про себя Вера. Она была рада его появлению, а то слишком уж увлеклась воспоминаниями. Из-за спины отца выглянула мама в шелковом халатике выше колен.
        - Верочка, ты уже встала? - удивилась она, но не слишком (к хорошему привыкаешь быстро). - И завтрак приготовила? Господи, как кстати, умничка моя. У меня сегодня конференция в десять, и я катастрофически опаздываю на маникюр.
        Мама Веры работала референтом-переводчиком в иностранном банке, поэтому очень следила за собой. Макияж, прическа, элегантная одежда и неизменная улыбка делают ее моложе своих лет, хотя рубикон сорока еще и так не перейден.
        - Тогда ты первая в ванную, - галантно предложил отец.
        Мама одаривала его благодарной улыбкой. Вежливо, культурно, сухо до боли в горле. Но Вере некогда раздумывать над этой утренней зарисовкой, ей нужно спешить.
        Она выпила кофе, не чувствуя его вкуса, а потом убежала в свою комнату. Перед зеркалом она прихорашивалась внимательнее и дольше обычного. Уж очень хочется предстать перед незнакомцем как можно привлекательнее.
        - Ого! - прокомментировал папа ее появление. - Что-то ты, дочка, в последнее время расцветаешь прямо на глазах.
        - Так ведь весна за окном, - сказала Вера, застегивая длинную молнию на высоком обтягивающем стройную ногу сапоге. - Природа просыпается от зимней спячки, и мы вместе с ней.
        - Кто это мы?
        - Человечество, - пояснила Вера, берясь за второй сапог.
        Сапожки на высоком узком каблучке, но ничего не поделаешь, ради красоты придется помучиться. И короткая узкая юбка не слишком удобная, зато стильная, мама недавно из Франции привезла.
        Мама на миг выплыла из своих мыслей:
        - Действительно, Верочка, ты сегодня чудесно выглядишь. А кожа светится, просто атлас. - Она критически посмотрела на дочь, прищурилась. - Тебе бы пошли длинные волосы. Не хочешь подумать над этим?
        Вера провела рукой по коротко стриженным, чуть вьющимся волосам удивительного пепельного природного оттенка и рекламным голосом произнесла:
        - Короткая стрижка не только удобна и практична, с ней выглядишь современнее, - после чего схватила куртку и выскочила за дверь.
        Она торопилась занять пост у киоска.
        «Молодец! Сегодня пришел на семь минут раньше, чем вчера», - молча похвалила Вера незнакомца, спеша вслед за ним по эскалатору. На шпильках это было не слишком удобно, но Вера уже смирилась с этим. Кстати, парень был одет довольно просто и непритязательно. На нем была все та же черная дутая куртка, крепкие ноги обтягивали обычные джинсы темно-синего цвета, в руках он легко нес большую спортивную сумку. Шарф, как заметила Вера, незнакомец игнорировал. В распахнутом вороте куртки виднелся воротник темной мужской рубашки. Верхняя пуговица на ней расстегнута и никакого галстука. Одним словом, не офисный вариант.
        Расселись как обычно. Он полез в сумку, достал спортивный журнал и отгородился им от всего мира, а Вера принялась созерцать его из-под полуопущенных ресниц. Сегодня она подбирала ему имя, перебирая в уме: Илья, Марк, Макс, Сергей, Кирилл, Вадим, Владимир, Виталик, Иван… Так ничего не решив, Вера задалась другим не менее интересным и важным вопросом: есть ли у него девушка. Скорее всего, есть, потому что он не стреляет глазами, как другие, в поисках приключений. Ну и пусть, она же не претендует на ее место. Или претендует? Опять вопрос. И опять интересный.
        Объявили «Кропоткинскую». Вера было приподнялась и тут же снова опустилась на сиденье. Ничего страшного не случится, если сегодня она изменит привычке и выйдет на следующей остановке. Секунды пробежали быстро, а Вере хотелось, чтобы они растянулись в вечность. Стоя у затемненного стекла, она надеялась поймать его взгляд, хотя бы такой же, как тот - единственный, случайный, брошенный вскользь на перроне. Но он так и не посмотрел в ее сторону.
        «Неужели я настолько непривлекательна?» - огорчилась Вера, выходя из вагона.
        3
        «Ух! Ну наконец-то это мучение закончилось», - подумал Никита, сворачивая журнал в трубочку и запихивая его в сумку. Хоть пару остановок можно проехать нормально, не дергаясь под этими испытующими, украдкой бросаемыми взглядами. Хотя глаза у нее - это нечто! Синие и глубокие, как озера. Чувствуется в них какая-то тайная грусть, которая беспокоит, не отпускает. И вообще настойчивая девчонка, с характером, сразу видно. Сегодня даже проехала на одну остановку дальше, чем обычно. А с другой стороны - стеснительная. Ей лет восемнадцать, а краснеет, поглядывая на него. Даже как-то непривычно. Девчонки сейчас не те, что три года назад, когда его в армию загребли. Любая тринадцатилетка может подойти и запросто сказать: «А не угостите даму сигареткой?» Даму?! А у самой от дамы одно название. Хорошо, что он не курит. «Ноу смокинг», и отвалите, «дама». И ведь даже Чечня не заставила его пристраститься к куреву, хотя там многие парни, нахлебавшись настоящей жизни, не только курить, но и пить по-черному начали. «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет», - посмеивались над ним в роте. Никита лишь
снисходительно улыбался - лично он не возражал умереть здоровым. Лет этак через семьдесят. Мысли Никиты, совершив круг, снова вернулись к незнакомке.
        Уже две недели это «непонятно что» длится между ними. Она ждет его каждое утро, прячется то за киоском, то за колоннами, только его не проведешь, не зря же он два года в спецназе парился. Нарядилась сегодня ради него, конечно. Юбочка короткая, сапожки модные, чтобы он оценил, значит. Ну, оценил, а что дальше? У нее же на лице написано: со мной или серьезно, или никак. Никита хмыкнул, покачал головой: «Пора с этим завязывать, а то так и заиграться недолго».
        И дело было вовсе не во внешности девчонки, внешность для него не имела большого значения, тем более что незнакомку, так настойчиво его преследовавшую, страшненькой не назовешь: нос слегка картинку портил, зато глаза… Взглянешь и обо всем остальном забудешь! А с фигурой у нее вообще был полный порядок. Просто не до серьезных отношений ему сейчас, не до сердечного томления и обременительных переживаний. Любовь делает человека слабым. А он хотел оставаться таким же сильным и уверенным в себе, как теперь. Значит, решено: завтра он выберет другую дорогу. Не обязательно садиться на «Подбельского», можно проехать пару остановок на автобусе и оказаться на «Черкизовской», и не в конце состава, а в середине. Не нужны ему ни красивые, ни фигуристые. Было у него все это до армии, было, но, как говорится, прошло. И потом слишком много дел навалилось, чтобы расслабляться. В университете вот восстановился, к сессии нужно готовиться, работа по вечерам, да и с матерью необходимо что-то решать. Нельзя больше тянуть…
        Никита вышел на «Университете», направился было к своему корпусу и буквально нос к носу столкнулся с бывшим однокашником Пашей Сомовым. Крутой парнишка стал. Цепь вон золотая на шее толщиной в палец, одет с иголочки, прилизан и напомажен.
        - О, Ник, привет! Какими судьбами здесь нарисовался?
        - Да вот, на занятия опаздываю. Я же на мехмате, в МГУ. - Никита взглянул на часы.
        Друзьями они никогда не были, так что особо задерживаться причин не было.
        - Учишься, значит, а я слыхал, что тебя в армию с первого курса загребли, - заулыбался тот.
        - Отслужил, восстановился, - коротко бросил он.
        Сом потирал подбородок, о чем-то думая, и явно никуда не спешил.
        - Слушай, а ты своим карате все еще занимаешься?
        - И даже более того. Сенсеем стал, инструктором, - пояснил Никита. - Набрал две группы ребят, учу их восточному искусству. - Он усмехнулся. - Сам понимаешь, не ради удовольствия - это мой кусок хлеба на сегодняшний день.
        Глаза у Сома забегали:
        - А хочешь его икрой черной помазать?
        - Кто ж не хочет? - снова усмехнулся Никита.
        На дурацкий вопрос такой же дурацкий ответ.
        - Тогда давай с тобой встретимся как-нибудь. У меня к тебе есть одно деловое предложение. Большие баблы можешь на этом деле заработать.
        - Деньги мне сейчас очень нужны, в любой валюте, хоть в тугриках, - честно признался Никита.
        - Зачем же в такой ненадежной валюте? Будешь в зеленых получать или в евриках. - Сом полез в навороченную куртку, достал визитную карточку. - Держи.
        Никита прочитал информацию и не смог скрыть своего удивления:
        - Ты, значит, теперь владелец ночного клуба «Этуаль» на «Юго-Западной»?!
        - Ну да! У каждого свой бизнес. - Сом расплылся в улыбке. - Позвони мне, не пожалеешь, - сказал он и пошел к припаркованной бээмвушке.
        «Может, и позвоню», - подумал Никита и пошел на занятия. Тачки у него не было, а хотелось такую же, как у Сома. И вообще жили они с матерью по нынешним меркам скромно, ну да еще не вечер, как говорят в народе. Он всего лишь восемь месяцев как на гражданку вернулся. И началась его свободная жизнь с черной полосы.
        Никита вспомнил, как возвращался после дембеля полный радужных надежд. У него было все: девчонка, которая ему писала и ждала два года, семья. Он любил Ольгу, знал ее чуть ли не с детства, их так и дразнили в школе - жених и невеста. И первая, к кому он поехал, была она, не родные. Дверь открыла Олина мать и неестественно громким голосом затараторила:
        - Никита! Господи, Никита! Я тебя не узнала, как ты возмужал, повзрослел, хорош, хорош! Олюшка, иди скорее, Никита вернулся!
        Оля вышла, такая красивая, что дух захватило. Мелькнуло в памяти, как она провожала его, какую они тогда сказочную ночь провели под звездами. «Я буду тебя ждать, - сказала она. - Ведь теперь мы с тобой одно целое».
        Он поверил. Планы на будущее строил. На других девчонок не глядел, хотя возможности были. И вот прошло два года.
        - Я не могла написать тебе об этом. Меня родители отговаривали, подруги твердили: «Посмотри телевизор, сколько парней с катушек слетают, когда им девчонки в армию пишут, что полюбили другого».
        - А ты полюбила?
        - Я его выбрала. У него машина, собственная фирма, дом в два этажа. И неважно, что он на пятнадцать лет меня старше. А какое у нас с тобой будущее? - Она криво усмехнулась: - Что ты можешь мне предложить? Рай в шалаше? Может, и так. Только рай в шалаше бывает, если этот шалаш в раю. В общем, у меня через месяц свадьба. А ты, если можешь, прости.
        Он ушел. Ведь чувствовал, что в последних письмах что-то не так, а все отговаривал себя посмотреть правде в глаза. А правда - вот она, ее, как шило в мешке, не утаишь. Да, изменилась его Оля. Да и не его она теперь вовсе. Это был первый удар. Ладно. Никита его держал, никому свою боль не показывал. Он решил взяться за ум, по дури ведь с первого курса вылетел. Мнил себя «золотой молодежью». Танцульки с Ольгой, тренировки, сессию, естественно, побоку. Не успел оглянуться, как из университета отчислили. В МГУ это всегда строго. Тут и повестка из военкомата подоспела. Разумеется, годен. И никак не отвертеться - ему к тому времени был присвоен третий дан, черный пояс.
        В армии Никита это занятие не бросал, всегда находил время для тренировок. Естественно, когда вернулся домой, решил, что это будет неплохим вкладом в семейный бюджет. Днем на занятиях, вечером мальчишек тренировать. Все подростки помешались на восточных единоборствах. Кто ради удовольствия, кто, чтобы стать сильным и ловким, ну а кое-кто с дальним прицелом. Никите в принципе было все равно, лишь бы родители деньги платили. Его задача - воспитать в них боевой дух, привить понимание честной борьбы, научить владеть своим телом, а там пусть природа с родителями дорабатывают. Он присмотрел зал в школе, арендовал его, пробив в мэрии, затем набрал группу тринадцатилеток. Дело пошло. Никита решил развернуться, добавил набор из ребят постарше. Вроде жизнь стала налаживаться.
        Через три месяца в автомобильной катастрофе погиб отец. Для него это был удар. Что же говорить о матери, которая на отца молилась? Сердце у нее не выдержало, в результате обширный инфаркт. Полтора месяца на больничной койке. Только-только начала выкарабкиваться, излечиваясь от душевной боли. И Никита обязан сделать все, чтобы поставить ее на ноги. А ей нужен санаторий, хорошее питание, покой. И все это у нее непременно будет. А девчонки подождут, какие его годы! В конце июня двадцать два всего лишь стукнет.
        4
        - Значит, этот парень пропал? - спросила Лиза, не спеша отправляя в рот засахаренную ягоду с торта.
        - Две недели о нем ни слуху ни духу, - грустно сказала Вера и, криво усмехнувшись, добавила: - Наверное, от меня прячется.
        - Ну и дурак, не понимает, от какого счастья отказывается, - принялась успокаивать Лиза.
        У Вериной младшей подруги была отзывчивая душа. Они познакомились года два назад при весьма занятных обстоятельствах. Случилось это на кладбище. Лиза пришла туда с намерением приворожить парня по имени Егор, а Вера хотела вернуть свою виртуальную любовь - Мишу. Теперь эти сердечные увлечения в далеком прошлом, о них вспоминалось с улыбкой, зато дружба вот сохранилась. И Вера была этому очень рада, потому что трудно сходилась с людьми. Друзей у нее было мало. В школе ее считали задавакой и белой вороной. В институте сложилась примерно такая же ситуация. Она практически ни с кем не общалась. Кругом только и разговоров что о тусовках, тряпках, парнях на иномарках, а Вере все это безразлично. Она любила читать, любила сидеть у компьютера, вот так поболтать с близкой подругой за чаем.
        Вера наполнила Лизину чашку, заодно подлила и себе.
        - Бери торт.
        - Ага. - Лиза, не ломаясь, взяла кусочек торта и тут же положила его на блюдце. - Слушай, я же забыла рассказать тебе самое главное. - В ее голубых глазах появился лукавый блеск. - Помнишь ту историю, ну, про мой сон?
        - Помню, еще бы.
        Действительно, Лиза недавно пережила сильное потрясение. Ее чуть не похитили на какой-то машине, а потом во сне ей пришлось бороться с последствиями своих страхов. К чести сказать, она справилась с ними, правда, при помощи своего близкого друга Кирилла.
        - Так что там за новости у тебя? - напомнила Вера.
        - Это насчет кражи в школе. Ну, те пятьсот баксов, что пропали у нашей француженки. Знаешь, кто их украл? Юрка Метелкин! Представляешь, этот поборник справедливости громче всех кричал: «Да как можно!» И вот, пожалуйста.
        - А при чем здесь твой сон? - заинтересовалась Вера.
        - Оказывается, все взаимосвязано в этом мире. Ведь Мишка Степанов тогда со мной хотел именно об этом поговорить. У него появились подозрения в отношении Юрки, только он не знал, с кем ими поделиться. А я себя накрутила, что он в меня влюбился.
        - Но ты же этому Мишке и на самом деле нравишься, - напомнила Вера, улыбнувшись.
        - Но не до такой степени, чтобы увозить меня на Венеру!
        Подружки переглянулись и одновременно фыркнули. Да уж, приснится же такое!
        - А как Мишка об этом догадался?
        - Тут вот как все получилось. Игорь, ну новенький из одиннадцатого «А», тот, что к Тусе клеился. - Вера кивнула: помню, мол. - Вот, он ходит на карате в одну секцию с Юркой. Компания там оказалась не слишком приятная. Сенсей ребят больше для разных своих черных махинаций использовал, чем тренировал. Он и Игоря хотел к этому приобщить, травку предложил покурить, в картишки перекинуться. Игорь смекнул что к чему и из этой секции ушел. А Юрка крепко увяз, залез в долги. И вдруг у него большие деньги появились. В общем, Мишка с Игорем оказались правы. Метелкина эта работа.
        - И что же ему теперь будет?
        - Не знаю. Наверное, ничего. Его мамаша документы из школы забрала, компенсацию Маше предложила. За моральный и материальный ущерб. Француженка и рада, она вообще не хотела раздувать эту историю.
        В эту секунду раздался звонок в дверь. На часах было около семи. Подруги переглянулись.
        - Твои пришли? - спросила Лиза.
        - Как же! Сама знаешь, мои раньше одиннадцати редко дома появляются. А в пятницу и подавно. Мама на какой-то презентации, отец на деловом ужине.
        Звонок повторился. Вера пошла открывать. На пороге стоял Нил. Сосед и приятель. Он потянул своим мясистым носом и произнес:
        - Пахнет чем-то вкусненьким.
        - Входи, - пригласила Вера. - Мы с Лизой чай пьем с тортом.
        - С тортом! - оживился Нил.
        Как и все мужчины, любил сладкое. И еще он учился на третьем курсе в Ветеринарной академии и был влюблен в Веру. Но сколько Вера ни старалась вызвать в себе ответное чувство к нему, у нее ничего не получалось. «Что поделаешь, не всегда нам удается вызвать к себе интерес», - поиронизировала над собой Вера, наливая Нилу чай и отрезая большой кусок торта.
        - Тебя чего принесло? - на правах соседки и друга спросила она, не замечая неодобрительно поджатых губ Лизы.
        - Дело есть на сто тысяч. Не, не баблы занять. - Нил смущенно улыбнулся. Он часто занимал у Веры, чтобы подкармливать зверушек в ветлечебнице. - Так, поговорить надо.
        - Тогда я пойду!
        - Сиди! - сказала Вера.
        - Нет, мне все равно пора. - Лиза поднялась. - Кирилл в восемь придет.
        Она попрощалась и ушла. А Вера присела за кухонный стол напротив Нила, уплетающего торт за обе щеки.
        - Зачем Лизу прогнал?
        - Я не прогонял! - натурально возмутился Нил. - Ты же слышала - у нее свидание.
        - Ладно, что там у тебя за разговор?
        - Я это, типа, попрощаться пришел, - сказал он, проглотив кусок.
        - С какой это радости? - усмехнулась недоверчиво Вера. - Уезжаешь куда-то?
        - Не уезжаю, а переезжаю. Спасибо, накормила. Жаль расставаться с такой соседкой, но ничего не поделаешь.
        - Так ты серьезно?
        - Серьезнее не бывает. - Нил оторвал бумажное полотенце, вытер руки и посмотрел на нее. - Родители прикупили пустую двухкомнатную квартиру в трех кварталах от нас. И так удачно получилось: в соседней квартире семья ищет обмен. Там свои какие-то заморочки. В общем, дашь на дашь. Уже и документы оформлены. Родители хотят стенку прорубить и апартаменты расширить. Было две двухкомнатные, станет одна четырехкомнатная. А может, я еще их от этого капремонта отговорю, и у меня собственная площадь появится. - Нил многозначительно посмотрел на нее. - Нормально, да?
        Вера не могла поверить, настолько все было неожиданно.
        - Что же ты молчал?
        - А чего раньше времени трепаться. В общем, в конце следующей недели переезжаем. Сейчас упаковываемся вовсю. Вот так.
        - На новоселье пригласишь?
        - А как же! И вообще, надеюсь, ты будешь меня часто навещать. Слушай, а пойдем прогуляемся. Погода классная. Почки на деревьях лопаются, в центре сухо, хоть босиком гуляй.
        - Нет, извини, Нил, но мне нужно английский учить.
        - Ты же его и так знаешь.
        - Как выяснилось, недостаточно.
        Вера выпроводила Нила под благовидным предлогом. Гулять с ним - лишний раз давать повод надеяться на что-то большее, а ей не хотелось его разочаровывать. А вот прогуляться захотелось, только одной. Английский подождет, решила Вера, надела легкую куртку, закрыла дверь и спустилась вниз.
        Ее путь лежал в центр, где она всегда любила гулять. На ней были изящные полуботиночки на квадратном каблуке и потертые джинсы. После того как Вера перестала встречать по утрам незнакомца, она успокоилась. Сказала себе: «Это было сумасшествие, но оно прошло, ну может, и не совсем, но оно пройдет… должно пройти…» Юбки и шпильки опять уступили место удобным и практичным вещам. Да и лицо без изысканной косметики, если честно признаться, ей самой гораздо больше нравилось. Чуть реснички удлинить, мягкой щеточкой по щекам провести, губы подкрасить, а тени, углубления всякие, подводки, тональные основы, точечные пунктуации - это пусть модели на себе пробуют.
        5
        Вера бродила по центру уже больше часа. Вначале она погуляла по Александровскому саду, потом вышла на Тверскую. Темнело. Нужно было возвращаться домой, несмотря на то что жизнь в этом великосветском районе только-только начиналась. Вера уже повернула к метро, когда ее внимание привлекла женщина. Рядом с ней шел мужчина. Его рука уверенно лежала на женской талии. Лицо у мужчины было умное, смуглое, с небольшими залысинами на седеющих висках. Но вот они остановились, прильнули друг к другу, женщина запрокинула голову, и мужчина ее поцеловал. А потом они скрылись в дверях «Метрополя».
        Нет! Не может быть! Этой женщиной была ее мама! Ее улыбка, ее блестящие светлые волосы, ее счастливое молодое лицо.
        Вера почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Приступ астмы, испугалась она, но все обстояло гораздо хуже. Ее мучило унижение, боль, а не очередной приступ заболевания, которым она страдала с детства. Задыхаясь от ярости и стыда, Вера бросилась к метро. У ее мамы другой мужчина! Она изменяет отцу! А он, простофиля, ни о чем не догадывается.
        Оставшийся вечер Вера металась по комнате, как тигр по клетке. Что она должна теперь делать? Как дальше жить? Молчать и носить в себе эту тягостную тайну или поговорить с мамой? Но как поговорить, когда в семье каждый живет сам по себе.
        Не приняв никакого решения, Вера легла в постель. Сон не шел. Она лежала, уставившись в темное пространство, пока около двенадцати не заворочался ключ в замке. По движениям и легким шорохам, а может быть, по аромату духов Вера поняла, что вернулась мама.
        Спустя несколько минут она заглянула к Вере в комнату:
        - Дочь, ты спишь?
        Вера хотела притвориться, что спит, но будто кто-то толкнул ее под руку, она откинула с лица одеяло, села и включила ночник.
        - Нет, я не сплю. А ты с презентации вернулась? - едко спросила она.
        - Да. - Тонкая мамина бровь взлетела в недоумении вверх. Она не понимала, откуда взялся этот тон.
        - Я тебя видела в центре, - сказала Вера. - С тобой был какой-то незнакомый мужчина.
        - Ну и что? - Мама заметно смутилась, но быстро оправилась и улыбнулась: - Не могла же я пойти на прием без сопровождающего. Твой отец сегодня занят, и я…
        - Ты с ним целовалась, - перебила Вера, недослушав мать.
        Лицо у матери как-то осунулось, постарело. Она прошла в комнату, села в кресло.
        - Значит, ты нас видела, - сказала она, нервно сцепив на коленях руки. - Но я тебя не обманула. Мы действительно были на презентации. Его зовут Сергей, Сергей Ильич. Он очень милый человек, уважает мои желания.
        Вера с трудом сглотнула застрявший в горле ком желчи:
        - А как же папа? Ты его совсем не любишь, мам? Ни капельки?
        - Я устала жить по его меркам и под его диктовку, - с горечью произнесла мама, не ответив на вопросы дочери.
        - А с этим Сергеем Ильичем, с ним у тебя серьезно?
        Мать тяжело вздохнула, глядя куда-то вдаль, а потом сказала:
        - Сама не знаю. Мы встречаемся не так давно.
        - И уже целуетесь…
        - Но пока не спим, - жестко парировала мама и, взглянув на Веру, виновато прошептала: - Ты меня осуждаешь, дочь?
        - Как я могу тебя осуждать? - подумав, ответила Вера. И сама себе удивилась. Еще недавно она кипела бы от возмущения, а теперь, когда мама так открыто и честно призналась ей в романтической связи, она почему-то готова забыть о своих обидах и негодовании. Может быть, потому, что мама сейчас выглядела потерянной девочкой. - Нет, я не осуждаю, просто… - Вера посмотрела прямо маме в глаза. - Мне кажется, что это нечестно. Все равно что на двух стульях сидеть… - Вера сказала и испугалась - это звучало как приговор. Стараясь приглушить резкость слов, она торопливо произнесла: - Хотя ты не слушай меня, мам. Что я в этом понимаю?
        - Ты все понимаешь, дочь. Ты уже взрослая. - Мама подошла, поцеловала Веру в щеку, и она не отвернулась, напротив, обняла ее, прижалась к родному, теплому плечу. - Я пойду спать, я очень устала, - тихо сказала мама и вышла.
        А утром отец собирал свои вещи в чемоданы. Вера сидела и молча наблюдала за этой процедурой. Говорил отец. Говорил много и как по писаному, как будто заранее отрепетировал эту речь для нее:
        - Мы решили некоторое время пожить с мамой отдельно. В этом нет ничего особенного. Кризис в супружеских отношениях - явление довольно частое в наши дни. Мы оглядимся, подумаем, в любом случае это будет полезный опыт для нас обоих. - Он закрыл чемоданы. Как выстрел щелкнули замки. Отец обернулся к Вере. На его губах появилась слабая улыбка. - Я буду тебе звонить, ты сможешь меня навещать…
        - Где? - спросила Вера.
        - Я договорился с приятелем. Он дал мне ключи от однокомнатной квартиры своей матери. Временно поживу на «Юго-Западной», потом, может быть, начну искать себе жилье. Не будем загадывать. - Отец поцеловал Веру в висок.
        Губы его были сухими и чуть обветренными. Он редко целовал Веру, и от этого прикосновения, такого робкого, забытого и неуклюжего, у нее на глазах вдруг выступили слезы. Вера поспешила отвернуться, чтобы отец не заметил их.
        - Ну, я пошел. Да, не ругайтесь здесь с матерью без меня.
        - Нет, только при тебе, - пообещала Вера, незаметно смахивая ладонью прозрачную каплю.
        Отец вроде бы улыбнулся, оценив ее юмор, а потом подхватил чемоданы и вышел за порог.
        Вера осталась одна. Мама заблаговременно сбежала от сцены прощания. В комнате повисла тишина. Но, как ни странно, Вера не чувствовала, что это финал. Как будто отец ушел и оставил дверь приоткрытой. Слезы высохли, не успев пролиться.
        А через несколько дней Вера поехала навестить отца на «Юго-Западную». Маршрут в подземке известен - родная ветка. Но когда Вера вышла на поверхность, она растерялась. В этом районе она оказалась впервые. Поплутав немного, она все же разыскала высотку, где теперь обитал отец.
        - Нашла?
        - Язык до Киева доведет, - сказала Вера, снимая куртку и разуваясь.
        - Говорил же, давай приеду за тобой на машине.
        - Глупости. Я через парк прошла, а дальше по прямой. А здесь ничего, уютно. - Вера не спеша огляделась.
        У этого дома было свое дыхание, старинное, размеренное. И вещей немного: софа, телевизор, журнальный полированный столик, а возле него допотопное кресло с ободранными деревянными подлокотниками.
        - Садись, - засуетился отец.
        Вера села. Посмотрела на отца искоса: мать просила обратить внимание, как он выглядит. Все же переживала за него. Кстати говоря, отец выглядел неплохо, даже, можно сказать, хорошо. Бодрый, слегка возбужденный, но это и понятно: дочка в гости пришла. А так побрит, синяков под глазами нет. Новый костюм на нем, чистая голубая рубашка, узел галстука ослаблен.
        - Ужинать будешь? У меня китайская кухня. Только подогреть в микроволновке.
        - Нет, я поела.
        - Тогда, может, кофейку?
        - Давай.
        Отец пошел на кухню, обернулся:
        - А может, коньячку с кофе дерябнем? По глоточку. Армянский, настоящий.
        - Можно, - опять согласилась Вера.
        Через час она пожалела об этом опрометчивом решении. Отец налег на коньяк, позабыв о кофе.
        - Я маму ни в чем не обвиняю, - выговаривал он заплетающимся языком. - Сам виноват, что мы перестали понимать другу друга. Любовь, она, Вера, не вечная. Она только несколько лет огонь поддерживает, а потом, если все это настоящее, то на смену страсти и любви приходит другое чувство: понимание, уважение, если хочешь знать, дружба.
        Отец потянулся к бутылке.
        - Пап, хватит, а?
        - Еще чуть-чуть, горло пересохло, - оправдывался отец. Налил рюмку, выпил и, поморщившись, продолжил: - А что я? Ну что я вам дал? Материальные блага? Да я за ними себя забыл, не то что вас. - Тут отец оперся на руку, пригорюнился. - Бизнес, будь он неладен, затягивает, как болото. Хочется больше, лучше, как в спорте. На личную жизнь времени не остается. Я иногда думаю: черт бы побрал эту перестройку вместе с Горбачевым. Сидел бы себе сейчас на заводе, изобретал бы нужные для великой страны вещи, получал бы законные двести рубликов и никаких тебе проблем и забот о завтрашнем дне… - Отец говорил уже из последних сил, взгляд его стал мутным.
        - Пап, давай я тебе лечь помогу, - предложила Вера.
        - Лечь - это хорошо, - охотно согласился отец и поднялся, покачиваясь.
        Вера подхватила его за талию, помогла дойти до софы, и отец рухнул на нее.
        - Ты оставайся здесь, поздно уже, - произнес он сонно.
        Вера в эту минуту снимала с него тапки.
        Как же, оставайся! Не на полу же ей спать, да и на часах всего-то пол-одиннадцатого. Доедет до дома, не маленькая. Она прикрыла отца пледом, надела куртку и, еще раз взглянув на него, мирно спящего, вышла за дверь.
        В темноте все кошки серы, говорит пословица. Так и для Веры все дома и улицы в темноте казались одинаковыми. Она помнила, что сразу же за киоском, стоящим на развилке, нужно повернуть налево и пройти через небольшой парк, чтобы добраться до метро. Вдали темнели кроны деревьев. Вера не раздумывая пошла в том направлении.
        Мысли ее были далеко. В голове снова прокручивался разговор с отцом. Они редко так откровенно и спокойно беседовали, чаще правда выплескивалась из них с криком и гневом.
        - Смотри какая лялька!
        Чей-то издевательский голос вернул Веру в действительность. Она бросила осторожный и быстрый взгляд через плечо. Ее догоняли трое. Вера прибавила шагу. Бежать! Сколько раз ей мать говорила, сколько предупреждала, да, видно, пока не обожжешься, ничего до ума не доходит. А эти типы не отставали:
        - Девочка, куда же ты спешишь?
        Вера и опомниться не успела, как двое из них преградили ей дорогу, а один остался стоять сзади, чтобы она не смогла убежать. Вера наградила их взглядом: «Мне ли вас бояться, я прошла три концерта „Руки вверх!“» - и попыталась обойти препятствие. Не тут-то было.
        - Симпатичная лялька, Хмурый, - сказал один из типов, вырывая у нее сумочку.
        - Симпатичная, говоришь? Так чего же она одна гуляет? - Хмурый явно куражился.
        - А давайте составим ей компанию, - издевался третий.
        Вера обернулась и инстинктивно прижала руки к груди. Вылитый уголовник. Лицо квадратное, стриженый затылок, безжалостные глаза бесцеремонно разглядывают ее.
        - Отпустите меня, - попросила она, и самой стало тошно оттого, как жалостливо прозвучал ее голос.
        Раньше она не понимала выражения: «Душа ушла в пятки». Сейчас ее душа была именно там, в пятках, маленькая, испуганная, понимающая, что ей не спастись…
        - Отпустить, говоришь? - Хмурый нагло улыбнулся, огляделся вокруг. Кругом тишина, ни души. Он качнулся к Вере. От него несло зловонным перегаром, и Вере едва не стало дурно. - Что-то плохо просишь, деточка, - прошипел тип, обхватывая лапищей ее за шею, а другой рукой подбираясь к груди. - Попроси меня хорошенько, и возможно…
        - А давай я за нее попрошу! Поверь мне на слово: я умею быть убедительным! - произнес чей-то негромкий, но уверенный голос.
        Хмурый отпустил Веру, резко развернулся, загородив от нее спиной неожиданного заступника.
        - Ну, проси! - Дружки заржали.
        Вера услышала все тот же ровный голос:
        - Очень прошу, парни, отпустите девчонку. В вашем распоряжении тридцать секунд.
        - Гляди-ка, а ты у нас крутой парень, да? - сказал этот Хмурый, видимо схлестнувшись с незнакомцем взглядом.
        - Нет, крутой у нас ты, а я так, паровозный болтик, - насмешливо произнес невидимый друг.
        Теперь Вера испугалась не только за себя, но и за него, и в то же время душа ее приободрилась и стала выбираться из пяток. Бандиты перестали обращать на нее внимание. Вера вполне могла бы убежать, но ей это даже в голову не пришло. Она не оставит своего нежданного спасителя одного против троих. Если понадобится, будет кусаться и царапаться. Ногти у нее о-го-го!
        6
        - Нет, крутой у нас ты, а я так, паровозный болтик, - насмешливо произнес Никита, прикидывая про себя, сколько времени ему понадобится, чтобы уложить всех троих.
        То, что они пойдут на него стеной, не вызывало сомнений. Рэкетиры местные, не просто шпана залетная, по стриженым затылкам определил он, по золотым цепям на шее. Такие не привыкли отступать и, что самое обидное, не привыкли думать. Хорошо, хоть о девчонке забыли. А она, дурочка, вместо того чтобы уносить ноги, укрылась в тени кустов. И чего-то ждет. Неужели такая любопытная? Ну, пусть смотрит. Может, ее это чему-нибудь научит.
        Первым будет, конечно же, центровой. Этот квадратный хмырь Хмурый с пустыми глазами и пудовыми кулаками, определил Никита и расслабился. Внешне. Внутренне же, напротив, он концентрировал инерцию, привычно привел тело в равновесие, напряг грудные мышцы, но ведь его противники этого не знали. Поэтому для них стало большой неожиданностью, когда Никита эффектно подпрыгнул вверх, развернул корпус в воздухе и вынес ногу на уровень головы. Тридцать секунд, которые он отпустил на мирные переговоры, истекли. Пружинящий удар сотряс голову его соперника, тот не успел ничего понять, как вырубился и рухнул на асфальт. С одним покончено, но были еще двое. Они приближались с двух сторон. В руке одного появился нож. Он ловко поигрывал им, предвкушая удовольствие. Да, такой на куски может порезать, не успел подумать Никита, как последовал длинный выпад. Он легко ушел от лезвия, заблокировал руку, взял ее на болевой прием.
        - А-а-а! - заорал рэкетир благим матом и разжал пальцы.
        Нож упал на землю. Никита отшвырнул его ногой в кусты и тут же провел свой коронный удар - рубанул ладонью по сонной артерии. Второй готов. Засекать время было некогда. Третий, осклабившись, пер на него. Только кто же его так своевременно задержал? Неужели девчонка? А ведь верно! Смутно в сознании отложилось, как она висела на шее у этого типа, а теперь вот барахтается на земле.
        Никита и здесь не стал дожидаться, помня, что лучшая защита - нападение. Он стремительной подсечкой сбил с ног противника и, когда тот уже падал, достал его костяшками пальцев в висок. Удар у него был отменный. Третий тоже отключился.
        «Может, это и не „чистое“ карате, но ведь и мы не на татами», - подумал Никита с усмешкой, поднял свою спортивную сумку и направился к девчонке. Она уже успела подняться и теперь, опустив по-мальчишески стриженную голову, отряхивала свои джинсы. Что-то шевельнулось в душе Никиты, в районе солнечного сплетения напряглись мышцы, предвестники его неприятностей. Она почувствовала, что он приближается к ней, подняла голову. Синие глаза расширились от удивления и чего-то еще. Чего? Никита не мог подобрать определения, сам растерялся, как мальчишка.
        - Ну вот тебе и здрасьте, - вырвалось у него.
        Девчонка вдруг рассмеялась:
        - Здравствуйте!
        Никита постепенно приходил в себя. Ощущение было такое, будто он навсегда потерял равновесие, которое так необходимо в его любимом виде боевых искусств. И после этого его приятель Димка смеет утверждать, что никакой судьбы не существует! Кто же тогда свел их на этой аллее? Случай? Вслух, конечно, Никита сказал совсем другое:
        - Искренне рад, что это приключение не лишило тебя присутствия духа. Но нам лучше отсюда уйти. Потому что еще Учитель сказал: «Мудрец избегает опасностей».
        - А как же эти? - Девушка испуганно покосилась на бесчувственные фигуры.
        - Ничего страшного. Полежат, очухаются. - Взглянув на нее, Никита произнес с невольной улыбкой: - Пойдем, я провожу тебя до метро.
        Они пошли по аллее.
        - Если бы не вы… Спасибо… - сухо сказала она, зато как на него посмотрела. С каким неподдельным восхищением!
        - Только без «вы», - строго одернул ее Никита.
        - Хорошо, - легко согласилась девушка и, помолчав, задала Никите вопрос, который он, в общем-то, ожидал услышать: - А можно узнать, как зовут моего спасителя?
        - Приятели называют Ником.
        - А я Вера.
        Вот ты и попался, голубчик. Знакомство, которого ты так избегал, все же состоялось, поиронизировал над собой Никита. Они пошли дальше. Она ждала, когда он заговорит. На этот раз, видимо, решила предоставить инициативу ему. Но он молчал. Хотел сначала спросить: «Как ты здесь оказалась в такое позднее время?» - потом подумал, не его это дело. Она ведь тоже может спросить его об этом и о многом другом. Завяжется разговор - ля-ля-тополя, короче, оглянуться не успеешь, как уже назначаешь свидание.
        А ведь Никита оказался в этом районе вроде бы случайно. Созвонился сегодня с Сомом, решил навестить бывшего однокашника в его клубе под названием «Этуаль», по-нашему «Звезда» значит. Интересно было узнать, что он собирается ему предложить. И главное, сколько заплатить. Сом темнил, по телефону ничего не хотел говорить. Никита подумал: может, Пашка хочет, чтобы он его самого тренировал или каких-нибудь крутых бизнесменов для самообороны? Может, предложит ему вышибалой у себя поработать? Но тут дело оказалось позаковыристее. Не ночным клубом его однокашник на жизнь зарабатывал. В подвале его заведения устраивались бои без правил с тотализатором.
        - Главное, без денег не останешься, - уговаривал Пашка, - и за поражение платят, но за победу, конечно, намного больше.
        - Сколько? - уточнил Никита.
        - Победа - полторы штуки, поражение - пятьсот.
        - И часто отсюда вперед ногами выносят? - поинтересовался Никита.
        - Ты чо! У нас все схвачено, в натуре. Мы до греха не доводим. У нас как в «Рокки». Помнишь? Травмы, конечно, случаются, не без этого, так компенсация за них предусмотрена. Все по-честному, путем, не сомневайся. Контракт подписываешь на определенное количество боев. Если я стану твоим менеджером, то будешь получать небольшой процент с тотализатора. Ну, как, берешься? - суетливо предложил Пашка. - А я тебе рекламку сделаю по старой дружбе. Вот и будет у нас взаимопонимание и полное согласие.
        Никита задумался, но ненадолго. Деньги для него имели решающее значение. Разумеется, он понимал, что насчет «щадящих» условий Сом ему «колокол льет», на то они и бои без правил, чтобы никого не щадить, да только чешуя все это. Он много чего за два года повидал и ко многому привык. К боли в том числе. Проведет пару-тройку боев и отвалит. Зато сколько проблем сразу решится. А матери об этом знать вовсе не обязательно. На тренировках он пропадает, там и травму можно получить. От этого и инструктор не застрахован. Совесть, конечно, возбухнет, ну да он как-нибудь с ней договорится.
        В общем, к концу вечера, после просмотра стриптиза и бокала вина, Никита подписал в кабинете директора стандартный (и заранее приготовленный) контракт на пять боев.
        - Пять боев - это минимум, - объяснил Сом. - Мы же в тебя тоже деньги вкладываем, - добавил он, подсовывая контракт.
        «Этой ручкой можно договор со смертью подписать», - мелькнуло в голове у Никиты, но он был уверен, что неуязвим, поэтому размашисто поставил свою подпись.
        Погруженный в свои мысли, Никита не заметил, как вместе со своей спутницей оказался у входа в метро.
        - Ну что, давай прощаться? - сказал он, чувствуя, что ни за что ни про что обидел девчонку.
        Нет, сначала он ее спас, возможно, сохранил ей жизнь, а вот теперь обидел своим невниманием. Только иначе нельзя. Не получается иначе. В неподходящий момент свела их судьба.
        - Давай. - Вера повела хрупким плечиком, но с места не сдвинулась.
        - Ты вот что, - Никита прокашлялся, - ты больше одна не гуляй по ночам. Особенно в парках.
        - А если мне не с кем? - спросила она, словно выстрелила в него.
        Она давала ему последний шанс. Дураку было ясно, только вот он не дурак, просто выше крыши загружен своими проблемами.
        - Тем более не ходи по безлюдным местам! - сказал он жестко и процедил сквозь зубы: - Я, знаешь ли, не всегда рядом смогу оказаться.
        Она повернулась и пошла прочь. Спина прямая, стройные ноги в джинсах, обычные кроссовки, обычная куртка. Сегодня она выглядела намного привлекательнее, потому что была ближе к нему по социальному статусу, как это принято сейчас говорить. Вскоре она скрылась в метро, так ни разу и не обернувшись.
        А он все стоял и чего-то ждал, сам не зная, чего именно.
        «Вера. Красивое имя, с особым смыслом. Может, оно принесет мне удачу?» - подумал Никита, перехватил спортивную сумку в другую руку и пошел ловить попутку.
        7
        После случая в парке Вера запретила себе вспоминать о Нике. Да, он ей сразу понравился, но ведь насильно мил не будешь. И даже судьба, которая в тот вечер явно была на ее стороне, не смогла ничего изменить. Ник (непонятно, наверное, Николай) проводил ее до метро с явным намерением этим ограничиться. У него на лице было написано: «Давай поскорее разбежимся в разные стороны». Что Вере оставалось делать? Ответ на этот вопрос мог быть только один. Постараться скрыть черное разочарование, поглотившее ее в эту минуту, и уйти. Она так и поступила. Ушла, гордо расправив плечи.
        С тех пор прошло две недели.
        Вера вернулась к прежним увлечениям - языки, Интернет, книги… Жизнь становилась привычной и до боли узнаваемой. На лето Сьюзен приглашала ее в Лондон, и Вера была рада повидаться с английской подружкой. Для оформления визы оставалось не очень много времени, но Вера столько раз выезжала за границу, что не видела в этом препятствий. Единственное, что продолжало ее беспокоить, - это сложности дома. Родители по-прежнему не общались, точнее сказать, они выбрали самый удобный для себя вариант - узнавали новости друг о друге через единственную дочь.
        Вера задумчиво посмотрела в окно. Конечно, она запретила себе вспоминать Ника и все, что связано с ним, но иногда нарушала данное себе слово.
        В тот вечер мама встретила ее словами:
        - Вер, ну как тебе не стыдно? Полдвенадцатого! Я уже вся издергалась, поджидая тебя.
        - Заболтались, - сказала Вера, раздеваясь.
        - А позвонить нельзя было?
        - Забыла. С кем не бывает?
        Вера говорила правду. Весь остаток пути она проделала без единой мысли в голове - ее захлестывали эмоции. Она все еще переживала нападение в парке, свое спасение и последовавшее за ним поражение. Маме, разумеется, ничего этого не расскажешь.
        - Забыла, - заворчала мама, кутая руки в рукава халата. - А для чего тебе папа купил такой крутой мобильник? Кстати, как он там? - Она постаралась скрыть тревогу, но ей это плохо удалось.
        - Хорошо. У него все нормально, но он переживает, - подумав, добавила Вера.
        - Переживает? - почему-то обрадовалась мама и рассеянно произнесла: - Завтра я приду поздно. Представители фирмы устраивают брифинг и фуршет.
        - Мам!
        - Да? - по-прежнему рассеянно отозвалась она.
        - Ты с ним идешь?
        Подразумевался мамин ухажер. К тому времени Вера выяснила, что он был ни много ни мало сопредседатель правления банка.
        - Нет. Мы решили некоторое время не встречаться.
        - Мы? - уточнила Вера.
        - Ну, я. Что ты от меня хочешь, Вера? - пришла в себя мама.
        - Ничего.
        Ну действительно - ничего. Мама и сама вроде бы мыслит в правильном направлении.
        А утром Веру разбудил звонок мобильника. Мамы уже не было дома.
        Она поискала его в сумке и сонно пробормотала:
        - Алло.
        - Вера, ты дома? - Отец был взволнован.
        - Да! А где мне быть?
        - Я вчера… прости… понимаешь… - сбивчиво принялся извиняться отец, и Вера, не привыкшая к такому заискивающему тону, поспешно сказала:
        - Да ладно, пап, все нормально.
        - Ну замечательно, замечательно! - повторил он и вдруг спросил: - А как мама?
        - Мама на работе. - Вера подумала и добавила: - Она вчера о тебе расспрашивала целый вечер.
        - Да? - оживился отец, и даже в голосе появилась былая спесь. - Я надеюсь, ты ей сказала, что у меня все в порядке.
        - Да, именно так я ей и сказала, - улыбнулась Вера. Мужское достоинство! Коньяком горе будет заливать, а не признается, что ему плохо.
        Так Вера поняла, что будущее их семьи во многом зависит от нее.
        После того вечера Вера пару раз встречалась с отцом в кафе, на нейтральной территории, и мама после этого подробно расспрашивала ее: как он был одет, что говорил, как он выглядел и спрашивал ли он о ней. Конечно, спрашивал, какие могут быть сомнения… Вот они людские судьбы: врозь Вяльцевым скучно, вместе Вяльцевым тесно.
        Тут Верин взгляд упал на конверт. Еще чья-то судьба. Сегодня после занятий Вера заглянула в почтовый ящик и наткнулась на это письмо. К ним письма не приходили, только газеты, иногда заказное из-за рубежа. В их доме службу почтальона давно уже выполняла компьютерная сеть. Вера повертела конверт, ткнулась в адрес и поняла, что письмо попало в их ящик по ошибке, оно было адресовано новым жильцам.
        «Чем не повод познакомиться?» - подумала Вера и как была в джинсах, домашней джинсовой рубашке голубого цвета и в тапочках вышла за дверь. Она жила на седьмом этаже, новые жильцы в квартире Нила на третьем. Вера вызвала лифт и через секунду уже нажимала на кнопку звонка. В руке она держала письмо. Адресовано оно было Белову Н. И. Обратный адрес на конверте был прост и лаконичен: От Д. Вера еще успела подумать, что Н. И., наверное, тоже Николай, может, Иванович. Дверь открылась.
        Перед ней стоял Ник в домашних тренировочных и белоснежной майке.
        - Ты?! - Их одновременный возглас эхом замер под потолком.
        Удивление было таким острым, что Вера забыла о том, что ее сюда привело. Но, кажется, и он растерялся настолько, что потерял дар речи.
        - Кто там, Никита? - услышала Вера, посмотрела в глубь квартиры и увидела женщину средних лет. Небольшого роста, худенькая, с короткой стрижкой, она с любопытством разглядывала Веру из-за спины Никиты.
        Ник! Никита! Вот, значит, как его зовут, промелькнуло в сознании Веры. Вместе с сознанием вернулась способность хоть что-то соображать. Письмо.
        - Я ваша соседка, - сказала она, стоя под изучающим взглядом карих глаз. - Нам… - Вера не успела договорить.
        Услышав, что к ним заглянула соседка, женщина улыбнулась и превратилась просто в красавицу.
        - Никита, что же ты держишь девушку в дверях? - укоризненно произнесла она. Никита, по-прежнему молча, не спуская с нее глаз, отодвинулся, освобождая проход. - Заходите, мы как раз с сыном садимся пить чай.
        - Нет-нет, спасибо, - заволновалась Вера, стараясь не замечать этих широких плеч, накачанных мускулов. - Я не могу, я спешу… очень спешу… Понимаете, нам в ящик по ошибке бросили письмо, на нем ваш номер квартиры… Вот. - Вера протянула Никите конверт, глядя куда-то в пространство.
        Он взял его, и, пока внимательно изучал адрес, Вера пробормотала: «Собственно я за этим и пришла», быстренько попрощалась и пустилась наутек вниз по лестнице. На первом этаже она отдышалась. И чего она побежала вниз, когда ей нужно было бежать наверх? Она вызвала лифт и отправилась к себе на седьмой этаж. И уже в лифте на нее напал безудержный смех, очень смахивающий на истерику. Ну и лицо было у этого Никиты! Он так внимательно изучал адрес на конверте, будто хотел уличить ее в обмане или подлоге. Да, кажется, и она выглядела не лучше! Вот ситуэйшн! Прямо мистика какая-то! Смех оборвался так же внезапно, как и возник. Вера озабоченно прикусила губу: «И что же теперь прикажете делать?» Она хотела выбросить его из головы, и ей это почти удалось, а теперь… Когда они живут в одном доме, мало этого, в одном подъезде, когда они будут постоянно сталкиваться на улице, во дворе, в лифте… Ну как, спрашивается, его забыть?
        «А вдруг это случится завтра? - от этой мысли у Веры внутри все похолодело. - Что я ему скажу? Что он скажет мне?»
        Напрасно Вера изводила себя вопросами. На следующий день у нее поднялась температура. Она давно уже заметила эту особенность своего организма - заболевать в самые ответственные моменты. А через два дня стал ясен и диагноз. Зацвела первая черемуха! У Веры потекли сопли, глаза покраснели, как у кролика, и она потянулась за ингалятором. Стало ясно, что в таком виде она не выйдет из дома даже под страхом смерти.
        8
        Вскоре Вера поправилась и возобновила занятия, но судьба за целую неделю ни разу не свела ее с Никитой, словно и не жили они под одной крышей. А может быть, все дело было в том, что они старательно избегали друг друга? И вот однажды Вера нос к носу столкнулась… нет, не с ним, а с его матерью. Это произошло на лестничной площадке. У Веры был свободный день в академии, и она решила навестить Нила в его новой квартире. Что-то тянуло ее туда, может быть, она хотела посмотреть, где и как жил Никита, хотя вряд ли там осталось что-то, кроме стен. Ведь душа дома - живой организм, он переселяется вместе с его жильцами.
        Лифт в этот день не работал. Вера отправилась вниз пешком. На третьем этаже она увидела, как открывается дверь и выходит мама Никиты. На ней были брюки и длинный вязаный жакет. В руках полиэтиленовый пакет. Веру она узнала сразу и первой же поздоровалась с ней.
        - Здравствуй, соседка! - Рука женщины потянулась к кнопке лифта.
        - Здравствуйте. А лифт не работает, - предупредила Вера.
        Мама Никиты обернулась:
        - Да? Жаль. Придется пешком идти. Вниз, конечно, ничего, а вот подниматься тяжеловато.
        Веру эта фраза несколько озадачила. Всего-то третий этаж. Здесь явно было что-то не так. И потом, не понравилось ей, как сегодня выглядела мама Никиты. Лицо какое-то серое, взгляд потухший.
        - Извините, мне кажется, что вы неважно себя чувствуете, - осторожно сказала она. - Наверное, давление?
        - Нет, у меня другая болячка. Сердце. Мне физические нагрузки противопоказаны после операции. А нужно в магазин идти.
        Операция! На сердце! Это уже серьезно. Вера забыла о Ниле.
        - Может быть, я смогу чем-то помочь?
        - Помочь? Как хоть тебя зовут, помощница? - спросила она, едва улыбнувшись. - Не вечно же мне тебя соседкой называть.
        - Вера меня зовут.
        - А меня Елизавета Андреевна. Чему ты улыбаешься, Вера?
        - Просто мою близкую подружку тоже Лизой зовут.
        - А-а, понятно. Ну, пойдем вместе.
        - А давайте я в магазин схожу, - решилась Вера. - Вы ведь за продуктами собирались? Вы мне скажите, что нужно, денег дайте, я все куплю.
        - Да ничего особенного не нужно. - Елизавета Андреевна охотно приняла ее помощь. - Батон хлеба, две пачки сливочного масла, пакет молока, полкилограмма вареной колбаски, лучше «Докторской». За мясом и овощами Никита по воскресеньям на рынок ездит. Все лучшее мне покупает, - с гордостью сказала она.
        Непонятно почему, но Вера тоже испытала чувство гордости. Нет, не ошиблась она в нем в тот первый раз. Никита хороший парень, заботливый сын, и не его вина, что Вера не в его вкусе. Но ведь и не ее.
        Она взяла деньги, сумку и отправилась за покупками. Через полчаса Вера звонила в дверь соседей.
        - Проходи. Сейчас мы с тобой будем пить чай. В прошлый раз ты отказалась, но теперь я тебя не отпущу.
        - А я никуда не ухожу, - улыбнулась Вера.
        Елизавета Андреевна выглядела получше.
        - Лекарство сердечное подействовало, - сказала она, словно прочитав Верины мысли.
        А потом они пили чай. Вера узнавала и не узнавала квартиру. Сколько часов она провела здесь, болтая с Нилом, а теперь это был совсем другой мир: другая мебель, другой стиль. Нет ковров, много света. И у него, у этого дома, свое дыхание тепла. Именно тепла, так, во всяком случае, чувствовала Вера. Трудно сказать: то ли Елизавете Андреевне было скучно одной, то ли она хотела побольше узнать о новых соседях, но они проболтали с Верой больше двух часов. А затем совершенно неожиданно для Веры в руках Елизаветы Андреевны появился семейный альбом.
        - Здесь меня из роддома выписывают. Это я, это Никита, - Елизавета Андреевна указала на белый сверток в своих руках, - а рядом со мной мой муж Иван, отец Никиты.
        В голосе Елизаветы Андреевны послышались теплые нотки, но к ним примешивалась такая тоска, что Вера побоялась спрашивать, что с ним случилось. Ведь было ясно, что в этой квартире его нет. Здесь живут двое любящих друг друга людей, но их всего лишь двое.
        - Он погиб восемь месяцев назад, - тихо сказала мама Никиты. - Разбился на машине. Никита тогда только из армии вернулся.
        - Из армии? - переспросила Вера.
        Внутренне ощутив, как тяжела для Елизаветы Андреевны потеря мужа, она постаралась перевести разговор на другую тему. Ей это удалось. Голос у Елизаветы Андреевны окреп, она перелистала альбом сразу на много страниц вперед.
        - Вот, смотри. Это Никита в форме. Он в спецназе служил, элитная часть.
        У Веры дух захватило - так мужественно выглядел Никита на этой фотографии в пятнистой камуфляжной форме, в лихо заломленном берете и с автоматом в руках.
        - Красавец он у меня, правда?
        - Да, - едва слышно отозвалась Вера и потупила взгляд.
        - Ну, давай смотреть по порядку. - Альбом вновь открылся на первых листах. - Это вот Никитка в садике. А здесь мы в Крыму, в Судаке. Никитке шесть лет. Отец нас в первый раз на море повез. Всю премию на это угрохал. Это вот мы на даче у друзей. Никитка сорванцом рос, любил по деревьям лазить.
        Обычные, в общем-то, фотографии, такие есть в каждой семье, и этапы в них запечатлены примерно одинаковые, и события не слишком разнятся. И даже воспоминания словно сделаны под копирку. Ну какой мальчик не растет сорванцом и не любит лазать по деревьям? И все же Вера с неподдельным интересом рассматривала снимки и слушала пояснения к ним.
        Елизавета Андреевна перевернула страницу.
        - А тут мы его в первый класс провожаем. Это вот его первая учительница - Татьяна Федоровна. - Мелькали фотографии в альбоме, и вместе с ними взрослел Никита. Вера с удовольствием наблюдала, как меняется его лицо, становится более глубоким взгляд, изменяется очертание рта. - А это вот уже наш Никита накануне выпускного бала… Ой, надо же… Когда это он успел?.. - услышала Вера и с недоумением взглянула на Елизавету Андреевну. - Ты подумай, - сказала та, недовольно покачав головой, - все ее фотографии из альбома убрал, а я только что заметила.
        - Ее? - тревожно шевельнулось сердце. Вот они и добрались до истины.
        - Да, - досадливо махнула рукой Елизавета Андреевна. - Столько лет с Ольгой дружил, мы уже думали, вот отслужит наш сыночек и под венец. Оля нам нравилась. И вежливая, и семью мы ее знали. А уж как она вокруг Никиты вилась, глаз с него влюбленных не спускала! В общем, стали мы с отцом на свадьбу деньги потихоньку копить, только вот получилось иначе. Поманил ее новый русский красивой жизнью, она и сбежала. Никита тогда сильно переживал. Чернее тучи ходил. Любил он ее. Крепко. Я его, помню, спросила: «Как же так, Никит?» А он мне в ответ: «Мам, она же меня ждать из армии обещала, а не замуж за меня выходить. Из армии она меня дождалась, так что слово свое сдержала». Вот и разберись после этого - то ли шутит, то ли ее выгораживает.
        У Веры противно засосало под ложечкой. Это так естественно, возводить свою любовь на некий эмоциональный пьедестал. Ну и что ты бесишься? Ведь никто он тебе, никто. И ничто вас не связывает, убеждал ее внутренний голос, только сердце не хотело к нему прислушиваться.
        - Ой, есть ее фотография! Вот, смотри, - вспомнила ничего не подозревающая Елизавета Андреевна и открыла страницу, на которой во весь лист был запечатлен выпускной класс.
        Фотография Никиты словно нарочно была помещена рядом со светловолосой девушкой. Она была очень красивая, очень. Через ее плечо была переброшена тяжелая коса. Взгляд уверенный, губы бантиком. И эти губы Никита целовал…
        - Красивая, - тихо сказала Вера.
        - Красивая, только вот замуж она так и не вышла за своего новоруса. Не заладилось у них что-то. Не пришел жених в загс. Ольга от позора к тетке в Саратов сбежала. Я слышала, она там в институт поступила. А Никита ее после этого будто из жизни вычеркнул. Он вообще после армии и ранения сильно изменился.
        - Ранения! - воскликнула Вера, и Елизавета Андреевна внимательно на нее посмотрела. Вера покраснела. Неужели невольно выдала себя? - Вы сказали, его ранили? - более спокойно повторила она. - А как же это случилось?
        - В засаду его рота попала под Аргуном. Несколько человек всего лишь уцелело. Никита получил тяжелое осколочное ранение в грудь. Я к нему тогда ездила, ухаживала за ним целый месяц, ну и за другими парнишками тоже. А знаешь, Никиту за тот бой наградили. Сам министр обороны награду вручал. Сейчас покажу!
        Елизавета Андреевна проворно поднялась, отодвинула стекло в серванте, достала две коробочки и, тут же вернувшись назад, присела рядом с Верой:
        - Это вот медаль «За отвагу», а это…
        - Так вы, я вижу, время зря не теряете, уже до семейного архива добрались!
        На пороге стоял Никита. Он бросил взгляд на фотоальбом и недовольно нахмурился. Тот был открыт на выпускной фотографии. После этого он взглянул на Веру. И то, как он это сделал, как сказал: «Вы, я вижу…» - имея в виду ее, не оставляло сомнений в том, что она вновь вызвала его неудовольствие.
        «Да зачем мне все это нужно? - неожиданно взбунтовалась Вера. - Мнит себя какой-то неприступной крепостью, не очень-то и хотелось ее завоевывать!»
        Она встала, одернула кофточку:
        - Я пойду, Елизавета Андреевна, поздно уже. Спасибо за чай.
        Чтобы выйти из комнаты, нужно было пройти мимо Никиты. А он и правда сейчас напоминал чем-то грозную крепость, и все же Вера смело шагнула ему навстречу.
        - Подожди. - Никита остановил ее, взяв за руку.
        Впервые он дотронулся до нее, и словно сотни иголок закололи в этом месте, внутри стало горячо, как будто доменная печь заработала. Такого с Верой еще никогда не случалось. Их взгляды встретились.
        - Пусти, я пойду, - тихо, чтобы не слышала Елизавета Андреевна, прошептала она.
        - Вместе пойдем, - громко сказал Никита. - Мам, я ненадолго, нам с Верой нужно кое-что обсудить.
        Вера понятия не имела, что они могут обсуждать. Может, предстоящий очередной обвал рубля? Однако покорно надела куртку, туфли и пошла вслед за Никитой. Она ничего не могла с собой поделать. Он гипнотизировал ее, как индонезийский паук свою жертву.
        А вслед Вере неслось:
        - Верочка, я жду тебя в гости. В любое удобное для тебя время.
        9
        - Быстро же вы с мамой нашли общий язык, - сказал Никита.
        Внутри у него все кипело. Его злило совсем не то, что он застал Веру у себя дома, вернувшись после тренировки, а то, что они листали семейный альбом, говорили о нем… И вообще, что мамочка успела ей рассказать?
        - Если ты думаешь, что я везде сую свой длинный нос, то ты глубоко заблуждаешься, - услышал он и слегка растерялся. Наезд получался конкретный и, главное, в тему. - У нас сегодня не работал лифт, и я всего-навсего помогла твоей маме, сходила в магазин за молоком и хлебом, потому что ей после операции трудно подниматься пешком на третий этаж. Она угостила меня чаем, и я не стала отказываться, а ваш семейный альбом - это полностью ее инициатива.
        - Все сказала?
        - Нет, не все. Куда ты меня ведешь?
        - У вас здесь неплохая кафешка на углу. «Назад в будущее» называется, там посидим. И нос у тебя никакой не длинный, обычный нос, - неожиданно для себя сказал Никита.
        Вера фыркнула. Однако спорить с ним не стала. Ну и девчонка!
        К тому времени как они заняли столик в довольно пустынном кафе, Никита заметно поостыл.
        - Тебе взять что-нибудь? - спросил он, приподнимаясь на стуле и подзывая официантку.
        - Ничего.
        - Тогда нас отсюда выпрут.
        - Апельсиновый сок, - скупо обронила Вера, прислушавшись к его аргументу.
        Он сделал заказ:
        - Один черный кофе и апельсиновый сок. - Помешкав, он решил, что пирожные будут кстати: - И два пирожных. Тебе какое?
        Вера взглянула в меню.
        - Миндальное.
        - Наши вкусы совпадают. Два миндальных.
        - И все? - выразила недовольство официантка. - У нас есть фирменный коктейль. «Тоннель любви» называется.
        - Как-нибудь в другой раз, мы до него еще не добрались, - улыбнулся Никита официантке и краем глаза поймал изумленный взгляд Веры.
        «Любопытно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что я целую неделю высматривал ее в метро, у подъезда. Наверное, пошутила бы, что они ролями поменялись. Бойкая особа». Нет, она по-прежнему, кроме любопытства, никаких чувств в нем не вызывала. Но теперь поневоле приходилось считаться с тем, что они соседи.
        - Что-то тебя не видно было все эти дни, - небрежно забросил удочку Никита.
        - Я болела, - чуть помолчав, ответила Вера.
        - Чем, если не секрет? Я не из праздного любопытства спрашиваю.
        Опять последовала небольшая пауза, после чего их взгляды встретились.
        - Простуда.
        - А ты определенно не болтушка, - сказал он.
        - А что, я должна ею быть?
        Ничего не скажешь - метко она его отбрила. Принесли заказ. Вера подвинула к себе стакан и стала потягивать сок через трубочку. Никита помешал кофе, откусил пирожное.
        - Попробуй, во рту тает! - Он огляделся. - Симпатичное местечко со своими фенечками. Название ничего, впечатляет. Или вот таблички на двери. Когда входишь, написано: «Тяни», когда выходишь: «Толкай». Тяни-толкай, как в сказке получается.
        - Ты хотел со мной что-то обсудить, - напомнила Вера.
        - А ты куда-то спешишь?
        - Нет. Да. Никит, говори прямо, что ты хочешь?
        Все-таки он заставил ее раскрыться.
        - Хочу узнать, почему ты тогда не убежала из парка? Учитель в таких случаях говорил: «Наилучший путь к победе - спастись бегством». И еще я хочу знать, почему ты, не зная ни одного самого элементарного приема самообороны, полезла мне помогать?
        - Не знаю я, что там твой учитель говорит, а убежать я не могла. Они же втроем на тебя шли, как бронтозавры какие-то, а у одного еще и нож. - Щеки у Веры вспыхнули гневным румянцем. - Я за тебя испугалась. - Она опустила густые длинные ресницы, но тут же они снова вспорхнули: - Только я тогда не знала, что это ты, в темноте не разглядела.
        - Это я как раз понял. - Никита откинулся на спинку стула и, усмехнувшись, признался: - Знаешь, девчонки вроде тебя меня просто убивают!
        - Правда? - Нет, вы только посмотрите на нее. Она приняла эти слова за комплимент, разулыбалась. - А можно спросить?
        - Спрашивай, - согласился он.
        - А от кого тебе пришло письмо?
        - От приятеля. Мы с ним вместе ать-два левой, ать-два правой! Его Димка зовут.
        - Мне твоя мама сказала, что ты воевал в Чечне.
        - Было дело.
        - А можно, я еще спрошу?
        - Можно, - расслабленно улыбнулся Никита.
        - А чем ты сейчас занимаешься? Работаешь, учишься?
        - И работаю, и учусь. Я ведь в армию по дурости загремел. Школу с золотой медалью окончил, на мехмат в МГУ сразу поступил, а потом расслабился.
        - Жалеешь?
        - Жалеть да каяться - удел слабых.
        - Да, наверное, - задумчиво отозвалась Вера.
        - А ты где учишься? - поинтересовался он.
        - В «мгле».
        - Где?
        - В Московской государственной лингвистической академии. - По ее губам скользнула улыбка. - Я туда занятно поступала в этом году.
        - Расскажи.
        - Вообще-то я еще год должна была учиться в школе. Но так получилось, что я этим летом прошла стажировку в Англии и получила из университета отличные отзывы. В общем, мама, она у меня переводчица высокого уровня, - пояснила Вера, и Никита кивнул, - мама кое с кем посоветовалась, посуетилась и заставила меня сдать экзамены экстерном. Я ухватилась за эту идею, тем более что в академию меня зачисляли практически без вступительных экзаменов, можно сказать, формально. В конце июня сдала экзамены в школе, прошла собеседование и оказалась в высшем учебном заведении. Только ты не думай, я не хвастаюсь, - внезапно добавила она.
        - Я так не думаю. Между прочим, я все это время волновался за тебя. - Никита чуть не откусил себе язык, когда до него дошло, что он сказанул.
        - Почему? - Вера забыла о соке и о том, что вокруг люди.
        Потрясенная, она смотрела на него, а он чувствовал себя последним ослом.
        - Ну, наверное, потому, что иногда представлял тебя гуляющую одну по темным улицам, - неохотно признался Никита и быстренько повернул разговор в нужное русло: - Тебе бы не мешало освоить пару элементарных приемов самообороны. Приходи ко мне в секцию заниматься. - На этот раз Никита говорил именно то, что хотел сказать.
        После того случая в парке он стал подумывать: а не набрать ли ему группу девчонок? Всех, конечно, он не спасет, но хоть нескольких дурех сможет уберечь от подобного рода неприятностей. Ну а то, что Вера его крест, он понял с той минуты, как только увидел ее с письмом в руке на пороге своего нового жилища.
        - К тебе в секцию? - переспросила она с недоумением. - Ты что же, тренер?
        - Инструктор по карате. У меня по квалификации черный пояс. Третий дан. Хотя тебе, скорее всего, это ничего не говорит. Но поверь мне на слово - это неплохой результат. И я тоже не хвастаюсь, - улыбнулся Никита. - Ну что, договорились? Два раза в неделю с пяти до восьми по вторникам и пятницам.
        - А у меня получится? - засомневалась Вера.
        - Обязательно, если во всем будешь слушаться меня.
        - Буду! Во всем, во всем! - выдохнула Вера. Глаза ее сияли от восторга и предвкушения. - Я вообще открыта для всего нового!
        - А это уже опасно, - пробормотал Никита, и Вера рассмеялась так заразительно, что он присоединился к ней.
        Из кафе они вышли, по-приятельски болтая. Исчезла неловкость, настороженность, сковывавшая их в первые часы. И незаметно для себя Никита вдруг разоткровенничался. Было в Вере что-то такое располагающее, она умела не только слушать, но и слышать.
        - После смерти отца мать как будто сломалась, - рассказывал Никита негромким, размеренным голосом, уже не рассуждая, почему именно этой почти незнакомой девушке он доверяет самое сокровенное. Ведь были же до нее другие за этот год, были короткие свидания, встречи в минуты передышки, но ни одной из них он не сказал и сотой доли того, что сейчас Вере. - А потом этот инфаркт. Врачи признались мне, что чудом ее спасли. Кардиограмма так в норму и не вернулась, пик какой-то не в ту сторону у левого желудочка. Разумеется, после этого ни о какой работе речи быть не могло. Оформили инвалидность. Мне казалось, если она будет дома сидеть, ей лучше станет, а получилось с точностью до наоборот. Ходит по квартире какая-то потерянная. Этот гвоздь отец прибивал. Здесь он любил сидеть. К окну подойдет, а в этом парке они любили гулять. И слезы. Пришлось даже комнатами поменяться, спать в своей она не могла. Нужно было с этим что-то делать. Предложил ей переехать в другую квартиру и сам испугался, думал, что она на меня обидится, скажет, память об отце предаешь, а она обрадовалась. Ожила с этим переездом. А
недавно знаешь, что мне сказала?
        - Что? - Вера посмотрела на него серьезно и вдумчиво.
        - Что боль и несчастье - это тоже жизнь. Их нужно принять и продолжать жить - вот такая вот жизненная философия.
        - Верная философия, - сказала Вера. - Стойкая.
        Никита молча согласился. Они вошли в подъезд. Вызвали лифт. Вместе вошли внутрь. Никита нажала на кнопку с цифрой три.
        - А я ведь так и не знаю, где ты живешь.
        - На седьмом этаже, в трехкомнатной, - успела сказать Вера.
        Лифт остановился, двери раздвинулись, но, прежде чем выйти, Никита предупредил:
        - Если утром не увидимся, ровно в пять буду ждать тебя во дворе. Вместе на тренировку пойдем.
        Лицо Веры изменилось, черты заострились, из глаз исчез прежний блеск, но Никита этого не заметил. Он уже думал о том, что в субботу в клубе ему предстоит первый бой. И никуда не денешься. Нужно выкупать путевку в санаторий для матери, нужно отдавать долги за переезд, нужно, чтобы кое-что задержалось в кармане. Ботинки вон у него уже каши просят. Приодеться пора. Пиджак кожаный, как у всех, приобрести, парочку новых джемперов, костюм. Мало ли что. Может, он Веру в театр пригласит, по-соседски. В общем, куда ни кинь, везде нужно.
        10
        «Если утром не увидимся, - повторила про себя Вера, подходя к зеркалу. - Если не увидимся…» Если… А мог бы предложить увидеться, и тогда, возможно, все было бы иначе. Но он не предложил. А ведь выглядела она сегодня лучше, чем обычно. Джинсы на ней фирменные расклешенные, блузка навыпуск в обтяжку, воротничок распахнут и цвет кофточки ее - приглушенный розовый, и макияж умеренный, и волосы в порядке, отстраненно перечисляла Вера свои достоинства. Только вот особенного интереса к себе, и уж тем более восхищения, она в его глазах не увидела.
        Что ж, как говорится, не судьба. Наверное, он все еще любит эту Олю. Если вдуматься, не так много времени прошло. Впрочем, любит не любит, какая разница? Вера уже смирилась с мыслью, что Никита для нее - недосягаемая мечта. Но они могут стать друзьями. И станут ими. Потому что Никита необычный парень - целеустремленный, твердый, отзывчивый. От таких друзей, как он, добровольно не отказываются. И опыт у нее в этом есть - дружила же она с Нилом. Опять ведь ирония судьбы, Нил как бы свел ее и Никиту. А до этого он познакомил ее с Романом и открыл глаза на Стаса. Нил мог бы быть не только другом, но ведь сердцу не прикажешь. Вот и получается замкнутый круг, примерно такой, как в небезызвестной песенке: «Я люблю ее, она его, а ему, как видно, нравится другая»…
        - Вера, ты что так внимательно себя изучаешь? - Вера увидела позади себя отражение мамы.
        - Вот думаю, может, мне косу отрастить? Длинную, до пят.
        - Жизни не хватит, - отрезвила ее мама.
        - И терпения, - добавила Вера. - И вообще все это глупости.
        - Какая-то ты сегодня не такая, - заметила мама.
        «Да, не такая. Я влюбилась. Без права на эту любовь. Но разве это кому-то интересно знать?» - подумала Вера и сказала вслух:
        - Мам, я записалась в секцию карате.
        - Любопытно, - отозвалась мама, что-то помешивая на кухне. - А как же твоя астма?
        - А ее нет. Исчезла.
        - Да? Боюсь, что твой лечащий врач этого не подтвердит.
        - А я к Нилу обращусь. Его мама напишет мне нужную справку. И потом, у меня там не будет большой нагрузки. Просто освою приемы самообороны.
        - Это полезное занятие, - сразу согласилась мама, но тут же проложила себе путь к отступлению: - Только если ты почувствуешь, что тебе это трудно дается, обещай мне сразу же прекратить тренировки.
        - Обещаю.
        Вера видела, что маму еще что-то беспокоит.
        - Вер, - начала она за ужином, - ты когда отца в последний раз навещала, он как выглядел?
        - Замечательно. Цветет и пахнет.
        - А в квартире у него как?
        - Полный порядок.
        - То-то и странно. Он у нас такой разгильдяй был, дома я за ним носки вечно в корзину для грязного белья убирала, а тут полный порядок. Даже обедом тебя горячим накормил. У него появилась женщина, - пришла к неожиданному выводу мама, нервно разминая костяшки пальцев.
        - Думаешь? Хотя кто знает… - Вера подпустила сомнения в голосе.
        Она-то знала, что к отцу приходит убираться старушка «божий одуванчик», она же варит ему суп, относит его рубашки в прачечную, а для удобства отец накупил себе целый гардероб новых вещей. О чем мама не замедлила вспомнить.
        - Мы когда с ним во время обеда встретились (родители раз в неделю обедали вместе), я просто обалдела. Костюм новый, парфюм сменил. И рассеянный. - Возле губ мамы появились скорбные складки. - Нет, все признаки влюбленности налицо.
        - Совсем не обязательно, - возразила Вера. - Ты вот когда со своим Ильичем встречалась, продолжала пользоваться своими духами.
        - Вера!
        - Ну не буду, не буду. Мне кажется, мам, вам нужно с отцом куда-нибудь уехать. - Вера подперла голову ладонью и, глядя в пространство, задумчиво произнесла: - Вдвоем, только ты и он.
        - На Северный полюс, чтобы никого и ничего, кроме льда, - съехидничала мама, однако в глазах ее появилась заинтересованность.
        - Можно, конечно, и на полюс, - согласилась Вера, взглянув на маму. - Экстремалка вам не повредит, а можно круиз организовать по Средиземному морю. Каюта люкс на корме. Ужин в ресторане, танцы до рассвета и рассвет среди волн и купающихся в них звезд.
        У мамы вырвался судорожный всхлип:
        - Фантазерка ты, дочка. У меня работа, у отца его фирма. Он ее на час оставить не может. И потом, о чем ты говоришь! Мы на грани развода!
        Мама выскочила за дверь, прижав платок к глазам.
        Пусть поплачет. Иногда это полезно. Сердце от слез оттаивает. Вот уже и ревность проснулась с обеих сторон. А от ревности до любви путь длиной в шаг. Это проверенная веками аксиома.
        Особо долго размышлять над этим не пришлось, мама появилась в дверях с радиотрубкой в руках:
        - Держи, тебя Лиза.
        Глаза у нее припухшие, но ничего, держится, отметила Вера и сразу напала на подругу:
        - Лиз, ты куда пропала? Знаешь, сколько раз я пыталась дозвониться до тебя?
        - Ты, конечно, меня извини, - запыхавшись, сказала Лиза и начала оправдываться: - Тут столько событий. Голова кругом идет.
        - А что случилось?
        - У Сони Дашка приболела. Животик расстроился. Врач сказал, что у Соньки очень молоко жирное, нужно его разбавлять. Теперь все вроде бы нормализовалось. А еще у Марка со Светкой что-то ужасное происходит. На грани разрыва. И инициатор, главное, Светка. Мы с Туськой в полном трансе.
        Соня была Лизина старшая сестра. Недавно она родила дочку. Дети все болеют, а все родители при этом нервничают. Марк был братом-близнецом Кирилла, с которым встречалась Лиза. Туся была близкой Лизиной подругой. Все правильно. Лизе не до Веры. Все же Вера старше и способна решать самостоятельно свои проблемы, а потом отношения на грани разрыва - это всегда серьезно. Только что об этом с мамой говорили.
        - А у тебя что хорошего?
        - Я познакомилась с Ником. - Тут Вера сообразила, что Лиза понятия не имеет, кто такой Ник.
        Слово за слово, и вот она добралась до сегодняшнего вечера.
        - Прямо как в сказке! - разохалась романтичная Лиза.
        Было ясно, что рассказ произвел на нее сильное впечатление. Не исключалась возможность, что Верина история ляжет в основу очередного писательского опуса. Это Лиза умела делать довольно неплохо. Как-никак уже четыре ее рассказа были опубликованы в солидных журналах.
        - Нет, Вер, это фортуна, - продолжала развивать свою мысль Лиза, лаская Верин слух. - Вам просто суждено быть вместе. Ты вспомни, недавно мне во сне приснилось, как ты говоришь: «И как вам, девчонкам, повезло! Где вы таких спортивных ребят находите?» И вдруг он у тебя тренер про карате.
        - Он не у меня, - огорченно сказала Вера. - У него в сердце Оля.
        - Это дело поправимое. Хочешь скажу, какое самое сильное лекарство от любви?
        - Ну, скажи, - усмехнулась Вера.
        Действительно смешно получалось, прямо по пословице: яйца курицу учат.
        - Самое сильное лекарство от любви - это другая любовь! Ты, главное, занятия не пропускай в его секции. Хорошенько там все учи. И вообще, если веришь в отношения, нужно над ними работать, - наставительно заметила Лиза и с чувством выполненного долга распрощалась.
        11
        На следующий день в пять часов Вера спустилась во двор. Она не знала, что нужно для тренировки, поэтому выбрала спортивный вишневый костюм с абстрактными вставками желтого и фиолетового цвета, удобные кроссовки. На всякий случай положила в спортивную сумку смену белья, полотенце, фен. Ей казалось, что она приготовилась к занятиям основательно.
        Никита уже ждал ее. Он сидел на карусели и ногами раскручивал ее в обратную сторону, поэтому не сразу заметил ее, а заметив, мгновенно поднялся:
        - Привет.
        - Привет.
        - Ну что, пошли?
        - Пошли, - сказала Вера и спросила: - А далеко идти?
        - Десять минут. Старую школу из красного кирпича знаешь?
        - Конечно.
        - Вот там я спортивный зал и арендую. Сегодня у меня старшая группа занимается.
        - А что буду делать я?
        - Ты пока ничего особенного делать не будешь, просто присмотришься. Ну, разомнешься слегка, чтобы я оценил твои физические возможности. - Никита взглянул на наручные часы.
        - Опаздываем? - задергалась Вера.
        - Нет, все нормально. Сенсей не имеет права опаздывать.
        - Сенсей?
        - Учитель. Я должен во всем быть примером. Иначе как же мальчишки будут меня уважать?
        - А кто у тебя был первым учителем?
        Никита сбился с ноги и как-то непонятно, по-особому, посмотрел на нее:
        - Михаил Леонидович Кирьянов. Такой мужик был! Умер два года назад. Он учил меня форме и равновесию, силе и скорости, ритму и чувству времени - все эти принципы лежат в основе карате. Кстати говоря, это боевое искусство создавалось в целях защиты. Люди, которые разработали его, не имели права пользоваться никаким видом оружия. Со временем они овладели такой высокой степенью мастерства, что им достаточно было одних рук для самозащиты, что естественно и означает слово «карате», то есть «пустые руки». - Никита помолчал. - Знаешь, ты первая спросила меня о моем Учителе. Ни один из мальчишек не поинтересовался, - с горечью признался он.
        - Ну, они же еще мальчишки, сам говоришь.
        Никита только покачал головой. Они шли по проспекту. И Вера потихоньку любовалась им. Высокий, мускулистый, походка легкая, летящая. За плечом спортивная сумка. Нет, видно, не зря говорят о стрелах Амура! И что пускает их этот шалун с завязанными глазами.
        Мальчишек в секции оказалось десять. Не такие уж они были маленькие, старшая группа - всем от пятнадцати до семнадцати лет. Среди них выделялся один парень - сильный, плечистый, с зачесанными назад длинными светлыми волосами, собранными в конский хвост. Ребята называли его Костик. Никита извинился и исчез на некоторое время в раздевалке. Когда он появился в кимоно, Вера поняла, что этот вечер обещает ей много необычного. Так оно и случилось.
        Вступительное слово Никиты было кратким и впечатляющим.
        - Познакомьтесь. Это Вера, она будет заниматься в секции. Пока она у нас единственная девушка. Надеюсь, вы это учтете и будете вести себя соответствующим образом.
        Ребята в строю загудели. Кто с ободрением, кто с недовольством. Никита не стал особо разбираться с их настроением.
        - Все! Все! - Он похлопал в ладоши, прекращая прения. - Приступаем к занятию. Разминка, растяжка, отработка блока ребром ладони. - И, подойдя к Вере, сказал: - Если ты почувствуешь желание пробежаться, сделать парочку упражнений, можешь присоединиться к ребятам. И вообще не стесняйся обращаться ко мне с вопросами.
        Вера и пробежалась, и размялась, и спрашивала. Ей было интересно все, потому что это касалось Никиты. За три часа она перезнакомилась со всеми парнями. Вначале ей показалось странным, что Никита представил только ее, теперь же она догадалась, почему он так поступил. В процессе тренировки общаться оказалось намного легче. Ну а когда Вера без проблем, по старой памяти, села на шпагат, она поняла, что принята в команду. Это восхитило всех, особенно Костю.
        Вечером, когда Никита и Вера возвращались обратно, Никита вдруг сказал:
        - Зайдем ко мне ненадолго, посмотришь, как я устроился.
        Вера не сразу ответила. Во-первых, она не ожидала подобного предложения. Во-вторых, она здорово устала с непривычки. Ей хотелось поскорее принять горячий душ, успокоить свои ноющие косточки и завалиться в кровать. В-третьих, и это, пожалуй, самое главное, она каждым нервом чувствовала, что не должна принимать этого приглашения. Не должна, но Никита так на нее посмотрел, что вся ее воля растворилась в этом взгляде.
        - Ну, если ненадолго.
        Они оказались в квартире одни.
        - А где Елизавета Андреевна? - запаниковала Вера. Она была уверена, что та дома.
        - Вечером она совершает часовую прогулку пешком. Врачи велели как можно больше гулять на свежем воздухе. На следующей неделе мама уезжает в подмосковный санаторий. Там не только сосновый бор, речка, но и отличное лечение. Заходи! - Никита открыл дверь в свою комнату.
        Вера от неожиданности ахнула. Такой необычной комнаты ей еще не доводилось видеть. Никита полностью ее переделал. Ничего не напоминало здесь о Ниле. Нил…Стас… Роман… Да разве это когда-то было? Сейчас Вере казалось, что ее жизнь началась по-настоящему только с той минуты, когда кто-то шепнул ей на ухо: «Обернись!» Она обернулась и увидела Никиту.
        - Когда же ты успел? - спросила она, оглядывая комнату округлившимися от изумления глазами.
        Никита улыбнулся:
        - Да всего-то пару недель и понадобилось. Больше всего со стенами провозился.
        Паркет был застелен ковровым покрытием кремового цвета. В комнате практически не было мебели. Возле окна компьютерный стол, перед ним вращающееся кресло. В углу музыкальный центр, на полу мат и огромный кожаный валик, как в спортзале. Теперь Вера знала, для чего он нужен. Для отработки удара ногами. Стены были покрашены водоэмульсионной краской желтовато-кремового оттенка, но не везде. Одна из стен была задернута шелковой драпировкой, рисунок, как отметила Вера, в японском стиле.
        - За занавеской моя кровать. Откидная, - пояснил Никита, заметив ее взгляд.
        Вера посмотрела на противоположную стену. Она также была выкрашена краской, только в центре с некоторым расстоянием в бамбуковые палочки на всю высоту были заделаны три плетеные циновки. По центру одной из них на полу стояла черная ваза с расходящимися в сторону ветвями. Декоративные ветки были покрыты черным лаком и смотрелись весьма эффектно. На одной из них висел берет. Тот самый, в котором был сфотографирован Никита. В торце, у двери, стояла открытая деревянная стойка до потолка. На ней была расставлена посуда, книги, видеокассеты.
        - Нравится? - Никита обвел рукой комнату.
        - Необычно, - сказала Вера. - Сам придумал?
        - Ну, в общем, да. Люблю восточный стиль. Присаживайся.
        Вера огляделась. Легко сказать присаживайся, а где? Одно кресло.
        Никита продемонстрировал ей. Он непринужденно растянулся на кремовом мате, возле валика.
        Вера предпочла сесть в кресло.
        - Вот это место для меня родное, - заметила она, пробежавшись по клаве взглядом.
        - Что, сечешь фишку?
        - Я секу большую фишку, - сказала она не без гордости. - Примерно такую же, как ты в карате.
        - Тогда договоримся об оплате. Ты посвящаешь меня в его хитрости, а я за это тебя тренирую. А то я только по Интернету шастаю да фильмы смотрю.
        - Не уверена, что это равноценный обмен. Ты профи в своем деле, а я всего лишь любитель, - заметила Вера, крутанулась в кресле, и ей в глаза снова бросился берет.
        Не долго думая, она подошла к вазе, сняла его с ветки и надела себе на голову.
        - Ну как? - Ей казалось, что она так же лихо его заломила, как Никита на той фотографии.
        Никита пронзительно посмотрел на нее, поднялся с пола из положения сидя с такой небрежной легкостью, что дух захватило, и, подойдя к ней, поправил берет, чуть сдвинув на лоб.
        - Вот теперь то, что нужно. - Он отошел на шаг, широко улыбнулся. - А давай я тебя в нем сфотографирую.
        Через секунду в его руках появился фотоаппарат. Мыльница. У Веры дома лежал без дела цифровик, привезенный из Англии. Фотографироваться она не любила, считала себя не фотогеничной. Но сейчас устоять не смогла, слишком уж Никита был заразителен в своем энтузиазме.
        - Нет, не здесь, против света, - пробормотал он. - Ложись на мой татами! - приказал он.
        Вера в недоумении вскинула брови.
        - Ну что же ты? - поторопил ее Никита. - Ложись.
        Вера послушалась. Сообразила наконец-то, что Никита просто хочет сделать снимок, представший в его воображении.
        - Так, облокотись на локоть, теперь левую руку на талию, плечо на меня разверни. - Вера выполняла все его команды: она же обещала его во всем слушаться. - Отлично, теперь подумай о чем-то хорошем, о том, чего тебе очень хочется, и улыбнись мне самой обворожительной улыбкой, на которую только способна, - сказал Никита, глядя в объектив.
        В голове у Веры мгновенно предстала соблазнительная картина. Улыбка не замедлила появиться на ее губах. Вера не знала, обворожительна она или нет, но представила она себе именно то, чего очень хотела. Тут же сверкнула короткая, как молния, вспышка, раздался характерный щелчок, и из-за объектива показалось застывшее лицо Никиты.
        - Что? - спросила Вера, чувствуя, как вспыхивают огнем щеки. - Что-то не так?
        Он моргнул раз, другой.
        - Нет, все так, кажется… - Потом положил фотоаппарат на полку, как-то обескураженно провел рукой по волосам, подошел к ней и снова отошел, теперь уже к окну.
        Вера вернула берет на место. В комнате повисла тишина. Она была какая-то неправильная. Чтобы избавиться от нее, а скорее всего, чтобы избавить свое воображение от излишних фантазий на эту волнующую тему, Вера спросила как можно беззаботнее:
        - Когда можно будет получить снимок?
        Никита обернулся:
        - Скоро! - Он снова улыбался. - Ну, признавайся, «болять» твои косточки?
        - Еще как, - не стала отнекиваться Вера.
        - А на шпагат ты лихо села.
        В карих глазах промелькнуло восхищение, которое трудно было с чем-либо спутать. Вера подтянула под себя ноги и сразу почувствовала, как возмущенно заныли уставшие мышцы.
        - Шпагат, мостик и еще кое-что я освоила, когда на спортивную гимнастику ходила. Это было года три назад. Мне тренер говорила, что у меня не мышцы, а эластичные бинты, - вспомнила Вера.
        - Что же бросила заниматься? - нахмурился Никита, усаживаясь рядом с ней, но все же на расстоянии.
        Вера не могла признаться, что у нее тогда обострилась астма.
        - Бревна испугалась. Оно узкое и высокое.
        - Спорт - всегда трудно. А когда дело касается восточных видов единоборства, и подавно. Здесь нельзя рассчитывать на быстрые результаты. - Никита прищурился и как-то по-новому посмотрел на нее. - Ну-ка встань, - неожиданно приказал он.
        Вера постаралась подняться изящно, не очень-то у нее это получилось после первой тренировки. Пришлось помогать себе руками.
        - Теперь пройдись по комнате.
        Вера пошла, не понимая, чего можно от этого ожидать. Она дошла до полок, повернула обратно. И все это под строгим критическим взглядом Никиты.
        - Быстрее, - сказал он. Вера ускорила шаги. - Замри!
        Вера стала как вкопанная, только корпус по инерции чуть вперед повело.
        Никита поднялся, подошел к ней. Встав сзади, он опустил руки на ее бедра и зафиксировал их в своих ладонях.
        - Так! - Ладонь уверенно и без малейшего стеснения переместилась вперед и легла в районе пупка. Вторая уперлась в спину. Никита был так близко, что она ощущала его дыхание, чуть пряный аромат его лосьона. У Веры все поплыло перед глазами. Сердце застучало, как сумасшедшее, категорически отвергая теорию о дружеских отношениях, которую она себе придумала. Однако спокойный голос Никиты быстро привел ее в чувства: - В карате огромное внимание уделяется стойке и положению тела.
        - Это что же, наглядный урок? - шевельнулась Вера.
        - Да. Стой спокойно. Движение в карате должно исходить от бедра. Никогда не начинай движение ногами, оставляя тело «позади движения». Тело нужно держать в равновесии, не заваливать корпус. В карате часто приходится стоять на одной ноге и при нападении, и при защите. Именно поэтому равновесие приобретает первостепенное значение. Поняла?
        - Поняла, - разочарованно протянула Вера. - Я пойду. Скоро мама с работы придет.
        - А вы с ней вдвоем живете?
        Никита убрал руки, как показалось Вере, не слишком охотно, но она была настолько не уверена в себе, настолько сбита с толку тем, как непредсказуемо стал развиваться этот вечер - сначала фотографирование, потом этот впечатляющий урок, - что предпочла подумать, что ей это все померещилось.
        - Нет, мы живем втроем. У меня есть отец, - ответила Вера на вопрос Никиты.
        Она решила быть с ним такой же откровенной, каким недавно был он, рассказывая о своей семье. Тем более что ей хотелось поделиться с ним своими трудностями. В общем-то, ей не с кем было поговорить об этом, кроме Лизы, но та не могла бы понять ее так хорошо, как Никита, в силу разных причин. Одна из них - у младшей подруги была благополучная во всех отношениях семья. У Веры в семье были вечные проблемы.
        - Мой папа - бизнесмен, - продолжила она свой рассказ под выжидающим взглядом Никиты. - У него своя косметическая фирма, и он довольно удачлив в делах. Но так случилось, что сейчас мои родители переживают кризис среднего возраста.
        - Что-то вроде седина в бороду, бес в ребро?
        - В данном случае только бес в ребро, - уточнила Вера. - У мамы неожиданно появился поклонник. Хороший, внимательный человек, но папа все равно лучше. Он, конечно, бывает занудой и любит пространно порассуждать о моральных принципах, но ведь делает он это не со зла, просто так устроен. Ну и природа берет свое. Есть в нем что-то от педанта. Он ведь из прибалтийских немцев. - Вера взглянула на Никиту. - Знаешь, я только недавно стала понимать, насколько была несправедлива к нему. Сейчас он живет у приятеля на «Юго-Западной». Родители иногда встречаются во время ланча на нейтральной территории, а так вся информация и связь идет через меня. В общем, как я недавно поняла, передо мной стоит огромная задача - воссоединить семью.
        - Справишься?
        - Надеюсь.
        И вдруг Никита развернул ее к себе.
        - Так это ты отца навещала в тот вечер? - сообразил он.
        - Его, - сказала Вера. Ее все больше стала смущать эта постоянная близость. Нет, зря она согласилась прийти к нему домой. Она еще не готова к этому. Мысли не замедлили вылиться в слова: - Я, пожалуй, пойду. Мне еще к лекциям готовиться нужно.
        - Иди, - согласился Никита. - У меня тоже есть парочка математических головоломок. Да, ты не забыла? В пятницу тренировка. Буду ждать тебя, как сегодня, в пять…
        - Не нужно, - перебила Вера. - Дорогу я теперь знаю, сама дойду.
        - Ну, как хочешь, - хмыкнул Никита и пошел открывать ей дверь.
        Уже стоя в дверях, с плохо скрываемым раздражением в голосе, будто отвечая на собственные мысли, он произнес:
        - Ничего не понимаю.
        «Это я давно заметила!» - молча отозвалось Верино сознание.
        С этого вечера их отношения изменились. Нет, они не стали лучше, они просто стали другими.
        12
        Настроение у Никиты было, что называется, ни в звезду, ни в Красную армию. Так иногда бывает, берет настроение и портится, без всякой видимой причины. Дело ведь совсем не в том, что Костик не отходит от Веры второе занятие подряд. Конечно, Вера отличная девушка. Начитанная, умная, со своеобразным чувством юмора, ну и характер налицо. Никита и сам успел в этом убедиться за те несколько недель, что они знакомы. С Верой можно было улыбаться, болтать о всякой ерунде и не чувствовать при этом никакого внутреннего дискомфорта. Но одно дело он, взрослый человек, с определенным жизненным опытом, и совсем другое этот манерный пацан с женским хвостом на голове.
        «И чего он к ней прилип, девчонок ему, что ли, мало?» - с раздражением подумал Никита, отвернулся и прошелся по залу критическим взглядом. Ребята активно тренировались, никто не сачковал. Лешка Щербаков попеременно молотил ногами грушу, отрабатывая скорость удара. Остальные работали в спарринге. Понятно, почему Лешка с таким остервенением колошматит валик - его постоянный партнер занят совсем другим. Взгляд снова вернулся к Вере и Костику. По-прежнему разговаривают. А вдруг он ей в эту минуту свидание назначает? Ведь подарил же он ей недавно розу! Эта шальная мысль, не пойми откуда взявшаяся в голове, заставила Никиту выйти из хандры.
        «Так, все! Пословица „кто не успел, тот опоздал“ здесь не подходит», - решил он, пружинисто поднялся на ноги с мата и резко приказал:
        - Ко мне на контакт! По одному! Отрабатываем подхватывающий блок. Напоминаю, он применяется от ударов ногами в пах или в область живота, а также для выведения противника из равновесия и нанесения последующего контрудара. Выполняется из передней фронтальной или полуразвернутой стойки. Согласованно используются обе руки. Разумеется, вы все знаете, что наиболее эффективен блок с внутренней стороны.
        Парни выстроились друг за другом. Вера присела на мат, приготовилась наблюдать. Никита постарался затолкнуть свои эмоции поглубже, понимал ведь, сенсей не имеет права поддаваться настроению на тренировке.
        Первым в атаку бросился Саша Мхитарьян, армянин, не парень, а огонь. Это-то ему и мешает. Слишком темпераментный. Никита без труда отправил его на пол, не забыв при этом указать на ошибку:
        - Подхватывающий блок выполняется со стороны стоящей впереди ноги, которая несет около шестидесяти процентов веса тела. Ступни напряжены, пятки стоят на полу. Следующий!
        Следующим был Костик. Никита видел, что парню очень хочется блеснуть перед Верой, жаль, что ничего у него не выйдет.
        Костик сделал все правильно, напряг ступню, развернулся с толчковой ноги, сосредоточил массу и энергию и попытался нанести удар Никите в пах. Его рука привычно выполнила круговое движение, подхватила ногу противника за лодыжку «лодочкой». Другая рука жестко толкнула колено противника вниз по диагонали. Через секунду Костик проверял на прочность ковровое покрытие, а Никита краем глаза наблюдал за Верой. Она не смотрела на поверженного Костика, она смотрела на него и улыбалась. Настроение у Никиты явно улучшалось.
        И все же когда они возвращались домой, он как бы между прочим поинтересовался:
        - О чем это вы с Костиком сегодня так долго беседовали, вместо того чтобы тренироваться?
        - Он рассказывал мне об основных положениях в карате.
        - Вот как? - иронично отозвался Никита. - Что же именно он тебе рассказал?
        - Что нельзя недооценивать противника, что нужно стараться наносить удары по жизненно важным точкам, а не по крепким частям тела…
        - А он сказал тебе, - перебил Никита, - что главное - это не противопоставлять силе противника только силу? Что нужно стараться гармонично уравновесить ее и направить выгодным для себя образом? Что нанося удары противнику по жизненно важным точкам не следует забывать о благоразумии?
        - Нет, не помню. Кажется, он этого не говорил, - бесхитростно призналась Вера.
        - Давай зайдем ко мне, - предложил Никита.
        - Зачем? - Вера даже замедлила шаг.
        С тех пор как Никита проводил мать в санаторий, она под любым предлогом отказывалась оставаться с ним наедине. Они могли часами гулять по улице, разговаривать, могли зайти в кафе, но только не к нему домой. Это стало как-то напрягать. Получается, раньше он от нее бегал, теперь она от него. Но ведь ситуация изменилась, неужели она этого не видит? Никита расслабленно улыбнулся:
        - Я дам тебе почитать очень хорошую книгу. Руководство Накаямы и Дрэгера, основоположников современного карате.
        - Да? А может, ты сам ее занесешь мне? - предложила Вера. - Завтра, например, ближе к вечеру. Мама будет очень рада.
        Мама! Неплохо, конечно, звучит. Но как насчет нее самой?
        - Завтра вечером я буду занят. - Никите предстоял бой в клубе, не первый, но и не последний.
        Вера об этих боях ничего не знала. А противник на этот раз у Никиты был серьезный, в прошлом чемпион России среди юниоров по боксу. Бокс против карате? Ничего похожего, одернул себя Никита. Скорее уличная драка без правил. Честно говоря, ему стал здорово надоедать рев очумевшей толпы, жаждущей зрелищ и запретных удовольствий, закулисные игры, тотализатор, в ставках которого он ничего не понимал. Никите претили правила этой игры, но он вынужден был их принимать, потому что знал одну простую вещь - кто платит, тот и заказывает музыку.
        - О чем задумался? - спросила Вера.
        И может быть, оттого, что она так неожиданно нарушила ход его мыслей, Никита вдруг сказал:
        - Знаешь, завтра мне предстоит довольно трудное дело, может, ты поцелуешь меня на удачу.
        Ну вот, шли, шли, а тут внезапно остановились.
        - Ты шутишь, да? - после паузы спросила Вера.
        - Нет, я серьезен как никогда, - ответил Никита, вглядываясь в ее расширенные, изумленные глаза. Некоторые реакции трудно скрыть. Она в него влюблена! А он сам? Еще минуту назад он и думать не думал об этом, а сейчас ему казалось, что для него нет ничего важнее этого поцелуя. - Поцелуй меня! В губы, - снова попросил он, но уже более требовательно.
        Наверное, он обладал какой-то магической силой, потому что Вера, отбросив все сомнения, потянулась к нему, прижалась к его рту плотно сжатыми губами и - вот досада! - почти сразу же отстранилась.
        - Не знаю, что тебе предстоит, но от всей души желаю, чтобы удача была на твоей стороне, - просто и искренне сказала Вера и сделала попытку убрать руки с его плеч.
        Никита не позволил ей этого сделать.
        - Подожди. - Он поймал ее в кольцо своих рук. - Ты можешь ответить мне на один вопрос? Всего на один. В тот день, когда я тебя фотографировал, помнишь?
        Вера опустила голову и произнесла еле слышно:
        - Помню.
        - Что ты тогда себе представила? Только честно… - взволнованно сказал Никита. От ее ответа зависело многое… Все! Он уже давно перестал размышлять над тем, каким образом успел подойти к той черте, когда много приятных мелочей перерастает в неодолимое влечение, когда становится необходимым видеть эти задумчивые глаза, слышать этот влекущий смех. Главное заключалось в том, что с ним это случилось, и от этого уже никуда не уйти. - Что же ты молчишь?
        - Я… - Вера потерянно пожала плечами, но тут же, словно решившись быть честной до конца, подняла голову и глубоко заглянула ему в глаза: - Я представила себе, как ты меня целуешь. Мне было очень хорошо, очень! - почти с вызовом сказала она и добавила обиженным тоном: - А теперь можешь считать меня дурочкой.
        - Дурочкой?! Глупышка!
        Подчиняясь внутреннему порыву, Никита наклонил голову и нашел ее губы. На этот раз они целовались по-настоящему, потому что им этого хотелось, потому что так чувствовали их сердца, потому что они шли к этому день за днем и еще потому, что это рано или поздно должно было случиться.
        - Это было так, как ты себе представляла? - спросил он, после того как с неохотой оторвался от ее губ.
        Вера зарылась лицом в его рубашку.
        - Еще лучше. - Теплое дыхание коснулось его груди, проникло в сердце.
        И Никита вдруг ощутил жгучую нежность. И в то же время им овладело собственническое чувство. Он коснулся губами стриженой макушки и замер, а она еще теснее прижалась к нему.
        Вероятно, они могли бы простоять так целую вечность, если бы не случайность. Неподалеку притормозили соседские «Жигули», послышались голоса. И Вера поспешила отстраниться. Никита ее не осуждал. Она не из тех, кто будет всем и каждому открывать свои чувства. Да и он не любитель работать на публику. Однако, когда они входили в подъезд, Никита уверенно обнимал Веру. А в лифте они уже вовсю целовались!
        13
        Вера сидела на скамейке во дворе и ругала себя на чем свет стоит. Вот раззява, растяпа, забывчивая дуреха! И все потому, что, отправляясь сегодня в институт, она положила в сумочку все - и ингалятор, и кошелек, и мобильник, и косметичку, и упаковку бумажных носовых платков, и проездной, в общем, она положила все, кроме ключей от квартиры. И вот результат. Маме она дозвониться не может, Никиты пока дома нет, уже темнеет, а она не знает, что же ей предпринять. Куда отправиться, чтобы скоротать время. Может, в кино или к Лизе? Подружка, скорее всего, с Кириллом. А в кино без Никиты идти не хотелось. После того первого поцелуя их отношения превратились в реальность, в которую Вере до сих пор верилось с трудом.
        - Эй, милая барышня, вы, случайно, не меня дожидаетесь?
        Никита!
        Вера вскочила, бросилась к нему навстречу. Он подхватил ее, закружил, а потом поцеловал в губы - легко, по-дружески, но ее сердце все равно застучало о грудную клетку с удесятеренной силой.
        - Ты что это здесь сидишь в тонюсеньком свитерочке? Простыть хочешь? - строго спросил он, ставя ее на ноги.
        - Нет, не хочу. Я ключи от квартиры забыла. Маме на работу звоню, никто трубку не берет. И мобильник, кажется, отключен. И у тебя отключен.
        - У меня денежки почти на нуле, а карточка на глаза сегодня как-то не попалась. Все равно странно, что ты не смогла мне дозвониться. Входящие-то он должен принимать. Слушай, может, у «Билайна» сбой в сети?
        - Все может быть. А куда ты меня ведешь?
        - К себе, куда же еще! - Никита вел ее к подъезду, обнимая за плечо. В другой руке он держал спортивную сумку. - Сейчас мы будем ужинать. Есть хочешь?
        - Хочу!
        - Кстати, у меня в сумке есть парочка бутылок «Клинского».
        - Ага! Карточка, чтобы зарядить телефон, тебе, значит, на глаза не попалась, а пиво попалось! - рассмеялась Вера, потянулась, чтобы обнять Никиту за талию, и почувствовала, как он напрягся.
        - Ты что?
        - Ничего, спину на днях потянул на тренировке. Уже проходит.
        А потом они ужинали, смотрели видак, целовались, позабыв обо всем на свете.
        После одного из таких жарких поцелуев Вера бережно провела подушечкой пальца по едва заметному шраму на щеке:
        - Это у тебя откуда?
        - Осколки гранаты, - неохотно ответил Никита.
        Вере очень хотелось поцеловать этот шрам, а может быть, взять и признаться Никите в любви. Она его так любила, что иногда самой становилось страшно. Но, разумеется, у нее не хватило смелости рассказать ему о своих чувствах.
        - А давай попьем кофейку, - предложила она вместо слов признания, просившихся на язык.
        - Давай, - согласился Никита. Его голова удобно лежала на ее коленях, а глаза были устремлены на экран монитора, но он быстро занял вертикальное положение, хотя слегка и поморщился при этом. Из-за спины, поняла Вера и услышала: - Я тебе помогу.
        - Не нужно, сама справлюсь. - Она поднялась на ноги. - Останови пока запись, а то я не пойму, кто здесь убийца.
        - А это так важно?
        - Наверное, - рассмеялась Вера.
        Она теперь часто смеялась.
        Через минуту Никита все же появился на кухне.
        - Там твой мобильник проснулся, - сообщил он и предложил: - А давай его временно вырубим?
        - Ты что, мать с ума сойдет! Мы и так сегодня друг друга потеряли. - Вера бросилась к сумке. «Сотка» пищала не переставая. - Да!
        - Вера, это я. - Вера взглянула на Никиту и прошептала ему одними губами: «Это мама». Никита уселся на откидную кровать, облокотился на ее спинку и похлопал рядом с собой: мол, располагайся рядышком со всеми удобствами. Вера шутливо погрозила ему пальцем и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну. А он был велик. - Да, мам, я слушаю.
        - Ты где, дочь? Домой звоню, никто трубку не берет, начало одиннадцатого, между прочим.
        - Я - где? - возмущенно переспросила Вера. - Я у Никиты в гостях, а вот ты где? Я тебе сегодня не могу дозвониться полдня. Ты хоть на работе была?
        - Была. Только с обеда ушла. - Мама явно была смущена. - Так получилось. Верочка, ничего, если я сегодня не приеду ночевать?
        - Как это? - с трудом шевеля языком, спросила Вера. Интеллигентный Ильич всплыл в сознании.
        - Ну, понимаешь, тут у моей подруги… Да подожди ты. - Вера услышала какую-то возню, а потом раздался молодецкий голос отца. - Вер, я говорю ей, чтобы перестала придумывать всякие глупости. Ты у нас взрослая девочка, вполне можешь понять, что родителям нужно немного времени, чтобы побыть вдвоем. В общем, мама ни у какой ни у подруги, она со мной на «Юго-Западной». Ты как там, справишься без нас?
        - Конечно, справлюсь.
        Разумеется, Вере и в голову не пришло сообщать родителям в такой тонкой ситуации, что она забыла ключи и теперь не может попасть в квартиру. Что же касается Никиты, то за кофе она поведала ему весь разговор, расписав его в лицах и красках.
        - Не могла же я сказать родителям: а ну живенько дуйте домой, потому что ваша взрослая дочь ключи забыла, - закончила она свой пересказ, улыбаясь.
        - Конечно, не могла. Ну и что же мы теперь будем делать? - спросил Никита, притушив взгляд.
        - Вообще-то еще не очень поздно, - неуверенно произнесла Вера.
        - Это точно.
        - Ты мог бы проводить меня в общежитие к моей двоюродной сестре. Это недалеко, в центре, - предложила Вера.
        Этот вариант пришел ей на ум, когда она восхищалась смелостью мамы, способной на такие безумства, как спать на старом развалившемся диване в чужой комнате, когда дома ее и папу ожидает роскошная двуспальная кровать под шелковым покрывалом.
        - Не знал, что у тебя есть двоюродная сестра, - помолчав, сказал Никита.
        - Есть. Я у нее в прошлом году три дня в общаге скрывалась, когда с родителями разругалась и из дома ушла.
        - Ты способна на такое? - спросил он, но как-то отстраненно, как будто в эту минуту думал совершенно о другом.
        - Пришлось, чтобы защитить свою независимость.
        - Защитила?
        - Как сказать! Отец у меня по натуре собственник.
        - Все мужчины, когда любят, такие, - заметил Никита.
        - Возможно, - не стала развивать эту тему Вера.
        Они оказались в коридоре. Она втиснула ноги в модные лодочки. Никита молча взял в руки новенький кожаный пиджак, стал возиться с замком. Тот щелкнул. Вера потянула за ручку, чувствуя, как тревожно и неритмично бьется ее сердечко. И тут Никита придержал дверь рукой.
        - Останься со мной! - внезапно попросил он севшим от волнения голосом.
        - Ты этого хочешь? - просто спросила она, потому что для нее все давно и навсегда было решено.
        - Да, я очень этого хочу. А ты? - Он ожидал от нее ответа.
        Она медленно закрыла дверь. Они вернулись в комнату. А потом он целовал ее губы, глаза и словно пьяный шептал:
        - Я сделаю все, чтобы ты об этом не пожалела. Никогда!
        Наутро Вера ни о чем не жалела. Для нее наступили радостные дни. Она была без ума от Никиты. Он вроде бы тоже ее любил. Хотя они об этом ни разу не обмолвились. И даже если бы Вере вдруг пришлось умереть, она бы умерла самой счастливой на свете.
        14
        - Ник, тебя хозяин просил зайти, - сказал бармен, заметив появление Никиты в зале. - Он у себя.
        Никита собирался пройти в свою каморку, слегка размяться перед последним поединком, переодеться, перекинуться парой слов со своим секундантом. Секунданта звали Тимофей. Они неплохо ладили все те недели, что Никита выходил на ринг. Тимофей делал отличный массаж и получал неплохие проценты от сделок. У него было незаменимое достоинство - он был немногословен, в отличие от хозяина клуба Павлика Сомова.
        Никита стукнул костяшкой пальца в дверь с надписью «Директор», получил разрешение и вошел.
        - Привет.
        - Привет. Присаживайся, разговор есть, - сказал директор, явно чувствующий себя не в своей тарелке.
        Друзьями они так и не стали. Сом вроде как агент и менеджер Никиты. Чисто деловые отношения, все по договору. И, честно говоря, Никита был рад, что сегодня истекает его срок. Точно так же он чувствовал себя накануне дембеля. В общем, если Сом начнет в сотый раз его уламывать, чтобы Ник продлил договор еще на пять боев, он в сотый и последний раз откажется. Все! Хватит идти на сделку с собственной совестью. Денег он заработал прилично - дома лежало около шести тонн «зеленых». С долгами рассчитался. Здоровье, слава богу, сохранил (потянутые мышцы, синяки и ссадины - это копейки). Пора и честь знать. Удача ведь капризная дама. Сегодня она на твоей стороне, а завтра? Кто ее знает…
        Никита подтянул к столу еще один стул и сел на него верхом, сложив руки на спинке:
        - Я внимательно тебя слушаю.
        - Понимаешь. Ты, конечно, боец классный… С тех пор как ты на ринге, ко мне народ валом валит… Но тут такое дело… - мялся и кривился Сом, как будто его вот-вот на раскаленную сковородку положат.
        - Чего тебя плющит, Сом? - прервал его Никита, выразительно посмотрев на швейцарские часы, довольно искусную подделку под фирму. - Мне через полчаса на этом самом ринге нужно быть, а ты вокруг да около ходишь. Давай короче.
        - Короче? - Сом посмотрел на Никиту. - Короче так: сегодня ты не должен выиграть.
        - Не понял? - переспросил Никита.
        - Сегодня должен победить Железный Кулак.
        - Кто так решил? - уточнил Никита, стараясь не заводиться.
        - Поверь, не я. - Сом покаянно прижал толстые пальцы к груди. - Я всего лишь маленький винтик в большом отлаженном механизме. А так… Есть тут один человек. Может все, а делает вид, что может еще больше. Вот он и решил, что Кулак должен быть первым. Ему еще выступать и выступать. У него договор на десяток боев, так что сам понимаешь, лучше будет, если он начнет с победы. Нет, если ты, конечно, передумал уходить…
        - Я не передумал, - жестко сказал Никита.
        Сом пожал плечами. В глаза Никите он старался не смотреть.
        - Тогда какая тебе разница? Пусть Кулак потешит себя славой. А ты получишь хорошую компенсацию, не сомневайся. Штуку баксов. Ну как, идет? - Тут директор наконец-то отважился встретиться с Никитой взглядом.
        - Ты вот что, Сом. - Никита поднялся. Ни к чему вести бесцельный разговор. - Пока не поздно, беги к своему боссу и скажи, что я ни под кого ложиться не собираюсь. Если этот Кулак победит, то в честной борьбе.
        - Какая честная борьба? - закричал Сом и, испугавшись чего-то, понизил голос: - Ты что, забыл? Здесь бои без правил! - почти прошипел он в лицо Никите.
        - А вот это уже не твоя забота. Не трать зря время и нервы, Сом. Я свое слово сказал.
        Никита вышел, хлопнув дверью. Это надо же, что придумал! Чтобы Никита сам собственными руками отдал кому-то победу. Да ни за что!
        На ринг (помост, площадку, не важно, как это называть) Никита вышел в боевом настроении. Вокруг море народу, волнуются, делают ставки, обсуждают шансы противников. Появление Никиты завсегдатаи приветствовали восторженными криками. Среди них были и женские голоса. «Есть же такие, которым нравятся подобные зрелища! - подумал Никита и тут же себе возразил: - А как же Средние века? Когда дамы повязывали на копье своего избранника шарфик и спокойно наслаждались тем, как он бьется на ристалище не на жизнь, а на смерть за свою избранницу». А потом Никита подумал, что не ко времени вся эта лирика, и сосредоточился на внутренних ощущениях. Когда же на ринге появился его соперник, Тимофей ободряюще похлопал Никиту по плечу и проворчал:
        - Железный Кулак, говоришь? Ему бы больше прозвище «Человек-гора» подошло.
        Действительно. Двухметровый парень своими габаритами напоминал что-то огромное, бессмысленное и малоподвижное. Впрочем, одна из заповедей карате гласит: недооценивать противника нельзя, а значит, нельзя расслабляться, нужно всегда быть начеку. Как это часто случается, первое впечатление оказалось обманчивым. Едва прозвучал гонг, как эта махина ожила и двинулась на Никиту, выставив перед собой пудовые кулачищи. Никита настолько опешил, что совершил непозволительную ошибку - позволил загнать себя в угол и тем самым лишился маневра. Железный Кулак молотил его с убойной силой - по корпусу, в голову, снова по корпусу. Каждый удар сопровождался ревом толпы.
        С трибун, в полутемном зале было плохо видно, что мало какие удары достигают цели. Никита увертывался скользким ужом. Пресс все время держал в боевом напряжении. Ему уже приходилось бывать в подобных переделках. Он и на этот раз выкрутился - ушел из угла. Затем дождался, когда противник откроется при замахе, и провел блок. Дальше все пошло как по маслу - захват, бросок через бедро, в довершение удар кулаком в солнечное сплетение и легкий, незаметный для посторонних глаз нажим на сонную артерию. Бой был окончен в считанные минуты. Соперник впал в глубокую отключку без каких-либо серьезных повреждений.
        Честно признаться, Никита не рассчитывал на столь легкую победу. Судя по всему, не он один. Никто не ожидал такого быстрого финала и, в общем-то, скучной развязки. Люди платили здесь деньги с единственной целью - получить за них максимум удовольствия. Ничего, возможно, следующий бой покажется им более интересным. Там ни один из соперников не обременен моральными принципами. А Никита свой бой завершил. Он растерянно обводил глазами рукоплещущий, свистящий и бурлящий от восторга и разочарования зал, когда его руку поднимал вверх судья, и вдруг увидел до боли знакомые, когда-то родные глаза. В первом ряду сидела Оля и восторженно аплодировала.
        Огромным усилием воли Никита заставил себя отвести взгляд, ничем не выдав своего удивления. Хотя, что говорить, он испытал самый настоящий шок. Помнил только эти глаза, полные восхищения, и яркое красное пятно, расплывающееся в сознании. В этом пространном состоянии он принимал душ, переодевался, расчесывал влажные волосы перед зеркалом.
        В чувство его привел Сом. Он вошел к Никите в раздевалку с широченной улыбкой на лице.
        - Ну, ты даешь, Никит!
        - Да пошел ты… - сказал Никита, все еще злясь на собственного бывшего менеджера.
        - Да ладно тебе, остынь! - Сом похлопал его по плечу. - Все в прошлом. Победителей, как известно, не судят.
        Никита хмыкнул.
        - А как же твой друг, у которого все схвачено, за все заплачено?
        - Он не в обиде. Внял моим молитвам, поставил на тебя и поимел крупный куш.
        - А ты?
        - Ну, мне достались крохи, но и они неплохи. Да, вот. - Сом полез в карман. - Держи. Твой выигрыш плюс процент от ставок.
        Никита убрал пачку долларов в бумажник, и тут раздался стук в дверь.
        - Можно, - сказал он, думая, что это кто-то из своих (из варьете или официантов) заглянул попрощаться.
        Акела, что называется, промахнулся. На пороге стояла Ольга в узком ярко-красном платье, коротком до головокружения. У Никиты на миг перехватило дыхание. Повзрослела, постриглась… И вообще изменилась. Так ведь не одна она. Он тоже уже не тот парнишка, который только что вернулся из армии.
        - Ну, я пойду, - засуетился Сом. - Увидимся как-нибудь. Ты звони, не забывай. Ну а если деньги понадобятся, милости прошу ко мне, - сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.
        «Надо же!» - отметил про себя Никита. Они ведь учились вместе в одном классе, но Павлуша даже не взглянул на Ольгу, словно и нет ее здесь. Впрочем, та ответила ему такой же небрежной невнимательностью.
        - Вот зашла поздороваться и поздравить тебя с победой, Ник, - сказала Ольга, поигрывая крошечной лакированной сумочкой, естественно, красного цвета.
        - Ты постриглась? - сказал Никита и обругал себя идиотом.
        Какая ему, собственно, разница. И вообще, что он лепит невпопад?
        - Да! - Ольга провела по своим прямым светлым прядям, доходившим ей до плеч. - Знаешь, когда женщина хочет изменить свою жизнь, она начинает с прически.
        - Понятно. - В очередной раз меняется жизнь. Что ж, это у всех бывает. Никита отвернулся, стал собирать свои вещи в сумку. Не потому, что очень спешил, а потому, что хотел хоть чем-то отвлечь себя и занять свои руки. - Давно вернулась? - Вопрос все же сорвался с языка.
        - На прошлой неделе.
        - А как в «Звезде» оказалась? - В сумку полетело полотенце, кремы, обезболивающие мази.
        - Случайно. Друзья пригласили, сказали, что здесь выступает непобедимый Ник.
        - Выступал, - поправил он. - Все. Праздник закончился.
        - Как жаль! А я хотела предложить тебе его продолжить. Мы с приятелями собираемся в «Прагу». Поехали с нами? - предложила Ольга.
        Никита застегнул молнию на сумке, обернулся:
        - Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени?
        - Не-а. - Она беспечно покачала головой и развела в сторону руки: - К этому платью часики не идут.
        «Это верно, - подумал Никита. - К этому платью идут брюлики и красная „Тойота“».
        - Ну поедем, Ник! - Ольга добавила в голос просительных ноток, раньше они всегда безотказно действовали. - Нам ведь есть о чем поговорить. Есть что вспомнить. Да и мои друзья просто жаждут с тобой познакомиться поближе.
        - Извини, но я пас. Устал, - отказался Никита.
        - Да? - Ольга шагнула к нему. - Жаль, - снова повторила она и снова сделала шаг.
        Она уже была рядом, но Никиту словно парализовало. Он ничего не видел, только влекущие глаза - зеленые, с желтыми крапинками.
        - А ведь победителю полагается награда, - прошептала Ольга и прильнула к его губам.
        Он отпрянул от неожиданности, но не прервал поцелуя. Какое-то время он ожидал реакции собственного тела. Реакция была ошеломляющей: поцелуй девушки, воспоминания о которой время от времени сами собой всплывали в его памяти, не вызвал у него ничего, кроме протеста. Он разомкнул ее руки на своей шее, приложив при этом некоторое усилие.
        - Не нужно. - Никита покачал головой. - Все в прошлом. И я не собираюсь его реанимировать.
        Ольга отступила от него, загадочно улыбнулась и произнесла:
        - Иногда это происходит помимо наших желаний.
        Она ушла, оставив после себя легких аромат дорогих французских духов и неприятный осадок в душе Никиты. Она не зря произнесла эту фразу - действительно, случается такое, что прошлое возвращается. Хочешь ты этого или нет…
        15
        Вера летела к Никите на крыльях любви! Кому из вас приходилось летать на этих крыльях, тот знает, какое это сказочное ощущение. Сегодня у них отменили факультатив, и она решила сделать Никите сюрприз, нагрянуть в гости без телефонного звонка. Вообще-то «в гости» при нынешних обстоятельствах звучало немножко странно, потому что у Веры в сумочке лежали ключи Елизаветы Андреевны. Никита протянул ей их тем памятным утром со словами: «Пусть мамины ключи пока побудут у тебя». - «Зачем?» - искренне удивилась Вера. «Ну, во-первых, ты можешь опять забыть свои ключи дома, и тогда тебе не придется дожидаться меня на улице, во-вторых, я могу забыть ключи дома и тогда я воспользуюсь запасным вариантом, ну а в-третьих, мне очень понравилась твоя жареная картошка. Может быть, у тебя найдется время меня ею побаловать?» Он, разумеется, шутил, но все же настоял на своем.
        Вера потом не раз задумывалась, почему она так быстро согласилась. Возможно, потому, что ей хотелось баловать Никиту горячим ужином, включая и его любимое блюдо. А может быть, она видела в этом жесте залог прочных, серьезных отношений. Однако, несмотря на то что в сумочке у Веры лежали ключи от квартиры Никиты, как уже об этом было только что сказано, она всегда вначале нажимала на звонок. Позвонила она и на этот раз.
        Дверь открылась. Вера потянулась к Никите и, как обычно, подставила губы для поцелуя. Никита не спешил ответить на ее порыв, он поцеловал ее, но как-то вяло и сухо произнес:
        - Вера, я не один. У меня… гости.
        - Да? А кто? - Вера мимоходом взбила челку перед зеркалом, вошла в комнату и ощутила, как та вдруг наклонилась и куда-то поплыла.
        Прошло несколько долгих мучительных секунд, прежде чем комната приобрела свои первоначальные очертания. В кресле, непринужденно забросив ногу на ногу, сидела блондинка. Вера узнала ее мгновенно. Это была та самая Оля. Она изменилась, постриглась, стала старше, чем была на фотографии, но это была она - первая (а может быть, и единственная) любовь Никиты.
        Придирчивый взгляд Веры, как бы действуя по собственной указке, отметил все: и дорогое, до невозможности короткое платье, из тех что призваны больше показывать, чем скрывать, и туфли на высокой шпильке, и изысканный макияж, и слегка небрежное выражение лица. Несомненно, сравнение было не в пользу Веры. Так, во всяком случае, ей казалось. Она-то была совершенно не накрашена, толком не причесана, ну разве что прилично одета. На ее джинсовый костюм все модницы в институте облизывались. Но в целом она сейчас напоминала мальчишку-сорванца, в то время как Оля походила на леди, ухоженную до кончиков отполированных ноготков.
        - Это Оля, а это Вера, - представил их друг другу Никита, поскольку ничего другого ему не оставалось.
        Оля жеманно улыбнулась:
        - Привет, рада познакомиться.
        - Привет, - ответила Вера.
        Ей не хотелось показаться невежливой, но она не смогла заставить себя улыбнуться в ответ. В голове в это время крутилась дурацкая фраза, однажды где-то услышанная или прочитанная и задержавшаяся в подсознании: «Если все идет слишком гладко, значит, жизнь готовит тебе неприятный сюрприз…»
        - А мы вот тут кофейком балуемся, прошлое вспоминаем, - с ленивой грацией проговорила Оля. - Видишь ли, Вера, мы с Ником с пятого класса вместе учились, и не только учились, - добавила она многозначительно. Ее яркие малиновые губы сложились в соблазнительной усмешке, древней как мир. - У нас была космическая любовь!
        - Оль, не трать понапрасну силы. Вера все о нас знает, - небрежно заметил Никита и, повернувшись к Вере, как ни в чем не бывало предложил: - Налить тебе кофейку?
        - Я и сама справлюсь. - Вера притронулась к металлической поверхности кофейника. - О! Уже остыл. Пойду подогрею, - сказала она и, ни на кого не глядя, вышла из комнаты.
        Это было похоже на бегство, впрочем, это и было самое настоящее бегство.
        Никита нагрянул к ней на кухню несколько секунд спустя. Вера еще не успела перевести дух, собраться с мыслями. О кофе она, конечно, забыла. Она нарочно повернулась к нему спиной, для того чтобы он не видел ее лица. И теперь бесцельно смотрела в окно на зеленые ветки, голубое небо, купающихся в луже воробьев.
        Никита подошел к ней. Прислонился к ее спине, обнял за талию, хотел поцеловать в шею, но Вера чуть отстранилась. Боль и растерянность владели всем ее существом. Она боялась, что если проявит слабость и прижмется к Никите, то непременно расплачется.
        - Я ее не звал, - сказал он тихо и, не получив ответа, убрал руки и отошел в сторону. - Так получилось.
        Вере понадобилось сделать над собой усилие, чтобы отвернуться от окна.
        - Как же она тебя разыскала?
        - Через Нила.
        - Она… - У Веры перехватило дыхание, но она все же договорила: - Она вернулась насовсем?
        - Кажется, да.
        - И сразу пришла к тебе? Впрочем, это очевидно, - усмехнувшись, сказала Вера.
        Они замолчали. Вера решилась взглянуть на Никиту, прикрывшись ресницами. Если бы он сказал ей сейчас что-нибудь… ну что-нибудь ободряющее. Хотя бы намекнул, что она, Вера, значит для него больше, чем та, что сидит сейчас за стеной, в двух шагах от них. Но он молчал, и каждая секунда тишины увеличивала пропасть между ними. Вера чувствовала ее, осязала каждым кончиком обнаженного нерва. И когда молчание стало невыносимым, она обреченно сказала:
        - Наверное, вам нужно побыть вдвоем, поговорить?
        - Пожалуй, - ответил Никита без особого энтузиазма. На его лице мелькнуло какое-то странное выражение, смысл которого Вера не смогла уловить. - Нам действительно нужно кое-что выяснить.
        - Тогда я пойду, не буду мешать. - Не успела Вера произнести эти слова, как поняла, что готова убить себя за это глупое, так некстати проявленное великодушие.
        Ей нужно было затопать ногами, закричать, закатить истерику, в конце концов потребовать: или она, или я! А вместо этого она собственными руками выбрасывает себя из жизни Никиты как ненужный балласт. И он вроде бы ничего не имеет против. Спокоен, невозмутим, словно ничего особенного не происходит. Ну и пусть! Навязываться она не станет! Если это и будет выбор, то его! А скандалы, они не по ее части. Вера пошла в коридор. Никита пошел за ней. Проводить.
        - Знаешь, я, конечно, понимаю, что это невежливо, - сказала Вера с некоторой бравадой в голосе, в общем-то ей совершенно не свойственной, - но я не стану прощаться с твоей гостьей, ты уж извинись за меня перед ней.
        - В этом нет необходимости, я тебе вечером позвоню. - Он произнес это рассеянно, между прочим, так же рассеянно поцеловал ее в щеку, и она призналась себе, что мыслями он уже далеко, не с ней.
        Этот странный, наполненный недомолвками диалог окончательно вымотал Веру. Она пришла домой, легла на кровать и укрылась одеялом с головой. Мир стал темным и безликим, как и ее душа. Ей хотелось выплакать свою неуверенность и боль, но слезы не приходили. Вместо этого мучил вопрос: ну почему это случилось именно с ней?
        Вечером с работы вернулись родители, позвали ужинать, Вера сослалась на диету… Потом зазвонил телефон. Вера сказала, что ее нет дома. Ни для кого.
        Спустя несколько минут в комнату заглянул отец.
        - Никита звонил. - Вера молчала, уткнувшись бессмысленным взглядом в компьютер. - Я сказал ему, что ты уже спишь. Надо полагать, вы поссорились.
        - Что-то в этом роде, - внятно сказала Вера.
        - С кем не бывает, помиритесь. - Отец подошел к ней, положил руки на плечи, принялся их разминать.
        Он делал это автоматически, подчиняясь выработанному за годы рефлексу. Дело в том, что Вера, когда была маленькой, сильно сутулилась, и отец часто делал ей массаж. Сердце у нее дрогнуло. Какой же он все-таки… разный. И все равно она его любит, потому что он ее отец. И Никиту она все равно будет любить, даже если он и откажется от нее.
        Тогда почему она не подошла к телефону? Ведь Никита позвонил ей, как и обещал. Ответ был прост. Она струсила. Испугалась, что услышит от Никиты приговор их хрупким отношениям. А вдруг он скажет, что по-прежнему любит Ольгу, что он понял это только в ту минуту, когда снова увидел ее. Что вот теперь, когда они душевно побеседовали, все встало на свои места, а Вера - это всего лишь эпизод из недавнего прошлого. Пусть и прекрасного, но прошлого. Этого Вера не смогла бы пережить. Не сейчас. Позже. Когда-нибудь.
        - Пап, а скажи мне одну вещь… - задумчиво произнесла она.
        - Какую? - насторожился отец, переставая разминать ее плечи.
        - Почему тебе сразу и бесповоротно не понравился Стас? Затем ты выдвинул ультиматум насчет Романа. А Никиту принял безоговорочно?
        - Потому что Никита, в отличие от тех двоих, правильный парень, - сказал отец, поцеловал Веру в макушку и вышел.
        Правильный! Да, он правильный, но ведь и правильные парни не застрахованы от непростительных ошибок.
        16
        Никита ничего не подозревал о тех мучительных раздумьях, что отравляли Вере душу. Он принял все за чистую монету. Устала, уснула, оно и понятно, сегодня у нее выдался не самый удачный день. У него, к слову сказать, тоже.
        …Звонок в его дверь был резким и требовательным.
        «Кого это там еще несет?» - подумал Никита, отправляясь открывать. Он знал, что у Веры занятия до семи, он собирался ее встречать, он думал о ней и поэтому здорово растерялся, когда увидел Ольгу. Все такую же ослепительную, свежую, но успевшую сменить наряд.
        - Оппаньки! - вырвалось у Никиты вместо приветствия.
        Она по-детски счастливо рассмеялась:
        - Не ожидал?
        - Честно говоря, нет.
        Он только что принял душ, переоделся в джинсы, футболку без рукавов. И все равно чувствовал себя каким-то незащищенным. Как будто она застала его с полотенцем на бедрах. Ощущение «комплекса» для Никиты было довольно непривычное, и он постарался избавиться от него, напомнив себе, что Ольга полностью утратила свое очарование, а следовательно, и влияние на него. Раньше еще какая-то частица души хранила ее милый далекий образ, но случайный вчерашний поцелуй лишил Никиту каких-либо иллюзий. Нет, она не девушка его мечты. А может быть, никогда и не была ею…
        - Ну что, так и будешь держать меня на лестнице или все же пригласишь войти?
        Никита посторонился:
        - Входи, - «раз пришла», добавил он мысленно и не замедлил удостовериться в правильности своих догадок: - Как адрес мой новый узнала? Зашла ко мне в гости по старой памяти?
        - Ну да! Дверь открыл молодой человек по имени Нил. Мы с ним немного поболтали, и он дал мне твои координаты.
        Ольга уже с любопытством оглядывалась по сторонам.
        - Вот, значит, куда ты переехал?
        - Да, сюда.
        - А где Елизавета Андреевна?
        - Мама в санатории. - Никита нарочито взглянул на часы.
        - Торопишься куда-то?
        - Вообще-то да, - солгал он без всякого зазрения совести.
        - Хорошо, я не займу у тебя много времени. Где можно присесть?
        Что поделаешь? Ольга умела быть настойчивой. Никита провел ее в свою комнату, предложил единственное кресло. Ольга села, закинув ногу на ногу. Ее узкая юбка задралась так высоко, что Никита поспешно отвел глаза. Он все-таки не слепой.
        - Может быть, ты предложишь мне чашечку кофе? - усмехнулась Ольга, увидев его непроизвольную реакцию.
        - Ты пришла ко мне выпить чашечку кофе? - безразлично уточнил он.
        - Вообще-то у меня к тебе есть разговор. - Ольга закурила без разрешения. Никита промолчал. А бог с ней: пусть говорит «свой разговор» и уходит. - Я думаю, что тебе он будет небезынтересен.
        - Что ты имеешь в виду? - Бровь Никиты недоуменно взлетела вверх.
        - Хочу тебе кое-что рассказать о Соме и его махинациях. - Ольга выпустила облачко дыма, сложив красные губы кружочком.
        - А почему ты думаешь, что мне это будет интересно услышать? - Никита небрежно скрестил руки, хотя внутри у него все напряглось.
        Шестое чувство подсказало, что он услышит нечто чрезвычайно любопытное.
        - Потому что это касается тебя.
        - Та-а-к, - протянул он. - Что ж, пожалуй, ты права, и нам без кофе не обойтись. Ты посиди, а я быстро.
        Через пять минут Никита вернулся в комнату с подносом в руках.
        Ольга не предложила своей помощи, да он бы ее и не принял. Она как сидела в кресле, так и продолжала сидеть - холеная, красивая и холодная, но без сигареты. И было странно и даже смешно услышать слова:
        - Май, на улице тепло. А помнишь, как мы с тобой любили май? - спросила Ольга. - Как мы вместе готовились к выпускным экзаменам у меня на даче? Помнишь, как ты…
        - Я все помню. У меня хорошая память, - оборвал ее Никита, компенсируя свою невежливость чашечкой кофе. Да. Он помнит все. И Ольга поняла, что он имеет в виду. Их последнюю встречу год назад. Только Никита ни при каких обстоятельствах не собирался сворачивать на скользкую тропу воспоминаний. - Ты, кажется, хотела мне что-то о Соме рассказать? - напомнил он, стал наливать себе кофе, и тут раздался звонок в дверь.
        Тот самый звонок. Он уже знал, что увидит Веру. Вполне жизненная ситуация. В конце концов, мыльные оперы не на пустом месте возникают, так же как и слухи, поэтому он не пытался избежать неизбежного (тем более у Веры был ключ от его квартиры) и открыл дверь. Ну а дальше случилось то, что случилось.
        Вера познакомилась с Ольгой и ушла. Никита понимал, что она расстроилась. Разумеется, он собирался ей все объяснить, как только разберется с аферами Сома: ведь это, судя по словам Ольги, касалось именно его. Вот только этот разговор не должен состояться при Вере. Во-первых, она ничего не знала о том, как он зарабатывал деньги в этот теплый и иногда до невероятности щедрый на ласки месяц май. А во-вторых, ему не хотелось, чтобы его Вера долго общалась с Ольгой. Та за пару минут успела так все исковеркать, так все перевернуть с ног на голову, что невольно пришлось выкручиваться. Вразумлять одну, утешать другую. Кажется, и то и другое у него плохо получилось, точнее сказать, совсем не получилось. Ничего, еще, как говорится, не вечер. Все у него будет тип-топ.
        Ольга встретила его понимающей усмешкой:
        - Что, сбежала твоя Вера?
        - Ушла. Она умная девушка.
        - Намек на то, что я глупая? - оборвала его Ольга и разразилась длинной тирадой: - Что ж, трудно что-либо возразить. Я совершила однажды большую глупость, выбрав не тебя, но знаешь, что я тебе скажу - лучше быть глупой и красивой, чем…
        - Вот что, - перебил в свою очередь Никита, не видевший смысла в этом разговоре, - у тебя ровно десять минут на твой рассказ, а потом, извини, у меня дела.
        - Даже так? - хищно ощерилась Ольга, мгновенно утратив свой лоск и очарование.
        - Да, так, - ответил Никита, отстраненно подумав: «Вот ее истинное лицо».
        Некоторое время Ольга явно боролась с собой, видимо, размышляла: а не уйти ли ей без всяких объяснений, так не понравилось ей поведение Никиты, но в последнюю минуту что-то ее от этого шага удержало.
        - Ну, хорошо. В общем, вчера в ресторане я узнала, что Сом обул тебя на крупные бабки.
        Никита нахмурился, задетый за живое. Сом, конечно, не ангел, но чтобы так с ним обойтись? Все же они бывшие однокашники…
        - Сколько же Павлуша поимел? - задал он конкретный вопрос.
        И получил не менее конкретный ответ. Речь шла о немалых баксах. Да, собственно, дело было даже не в них, хотя и деньги никогда лишними не бывают. Это был вопрос принципа. У них с Сомом был договор, и если верить Ольге, то Сом его нарушил.
        - А насколько точна твоя информация?
        - На все сто.
        - Спасибо, - поблагодарил Никита Ольгу.
        Что бы между ними ни было раньше, сейчас она оказала ему по-настоящему ценную услугу.
        Десять минут истекли. Они все выяснили. Ольга не собиралась уходить. Он не собирался ее здесь оставлять. Нужно было срочно искать выход, и Никита его нашел:
        - Ты на машине?
        Почему-то он был уверен, что у этой Ольги есть машина. Она не изменилась в одном - в главном. Материальные блага, нужные знакомства, внимание к себе для нее по-прежнему на первом месте.
        - Да, у меня красный «порше» во дворе.
        Чуть-чуть промазал, подумал Никита и, улыбнувшись, как можно приветливее попросил:
        - Подвези до метро. Я опаздываю на одну встречу.
        - С удовольствием.
        Ольга клюнула, явно рассчитывая на продолжение. Так они оказались на улице, потом Никита доехал до метро, еще раз поблагодарил Ольгу за проявленную заботу о старом друге и спокойно вышел из машины. Однако в душе у него бушевал пожар. Нет, не по поводу Ольги. Никита и думать о ней забыл. Все его гневные мысли были направлены на Сома. Никита не лох! Не на того Сом наехал!
        … - Еха-моха! - удивился Сом, увидев на пороге своей квартиры Никиту. - Проходи, гостем будешь.
        - Я не в гости пришел. Рассчитаться. Мне тут одна сорока на хвосте принесла, что ты неплохие сливки с меня снял, а мне почему-то половину, как договаривались, забыл отстегнуть.
        - Ты чо, Ник! Я же тебе с «татушки» честно, каждый раз, как положено. - Божился Сом весьма убедительно, забыв про остывающий ужин. - И вообще я бы на твоем месте не верил этой сороке. Она тебя уже, кажется, один раз обвела вокруг пальца.
        - А это не твоя забота, - процедил Никита сквозь зубы. - Ты о деле говори.
        - О деле? А какие у тебя, собственно, аргументы, кроме этой птицы, которая с авторитетным Фомичем дружбу свела? - ушел от ответа Сом. Точнее, попытался уйти.
        Никита криво усмехнулся:
        - Аргументы? Аргумент у меня один. Ты меня на ринге своем видел, так что давай решать этот вопрос мирным путем.
        Сом поломался для порядка, а потом полез в сейф, пристроенный за копией Айвазовского «Девятый вал».
        - Можешь не пересчитывать - ровно десять штук.
        Никита хмыкнул:
        - Аппетиты у тебя прямо царские.
        - Это потому, что кровь у меня горячая. Забирай. - Он протянул пачку. - Но учти, ты окончательно испортил самый противный день в моей жизни!
        Никита рассмеялся. Сом оказался не так плох, как он о нем думал. С деньгами расставался легко, что и подтвердил словами:
        - Ладно, я на тебя не в обиде. Десять тонн баксов неплохой навар за месяц.
        - Вот и чудно. Будем считать, что инцидент исчерпан. Да, вот еще что, Павлуша. Если вздумаешь на меня своих мальчиков для битья натравить, так за мной не заржавеет. Только свистну - вся моя рота, как один, встанет. Понял? - предупредил Никита в дверях. По опыту знал: такие, как Сом, признают только реальную силу.
        - Без вопросов, - согласился директор и бывший менеджер. - Разошлись, как в море корабли. Каждый под своим флагом.
        Никита на прощанье взглянул на картину знаменитого художника. Вспомнилось, что Сом когда-то о мореходке мечтал. Хорошая мечта была у парня. Да мало ли кто о чем мечтал! Важно не то, кем ты хотел стать, а то, кем ты в конце концов стал. И Никита принялся мечтать о своем. Деньги для него не были святыней, но без них ведь не проживешь. Как-никак мать на инвалидности. Лето подошло, ребята вот-вот разъедутся на каникулы. Кто знает, сколько их осенью соберется? Самому отдохнуть не мешало бы. А вдруг ему удастся уломать Вериных родителей, и те отпустят их вместе на море в Турцию, или на Кипр, или в Египет недельки на две. Было бы здорово! А осенью он сможет набрать группу ребят за свой, так сказать, счет. А что? Это мысль. Сколько вокруг талантливых мальчишек желают стать настоящими знатоками «восточной драки». Только вот финансы у родителей часто поют романсы. Не по карману им занятия, а теперь будут по карману. А может, Никита со временем организует частную спортивную школу… Мысли унесли его в далекое будущее…. Вот он в Японии на каком-нибудь открытом чемпионате вместе со своими учениками, а рядом с
ним его жена, Вера… Мысли от жены плавно перешли к детям…
        В общем, как говорил еще святой Антоний, только человек без фантазии мог придумать прямой угол, а Никита хоть и учился на мехмате, таким человеком не был.
        И все бы было замечательно, если бы не одно маленькое, но существенное «но»: Вера не умела ни отгадывать мысли, ни читать между строк…
        17
        Ночью, как всем известно, не только кошки серы, но и у страха глаза велики. Всю ночь Вера боялась быть брошенной, а с рассветом вдруг поняла, что неясность и неопределенность в ее положении хуже всего. Неопределенность делает ее уязвимой. Нет, она не станет ходить вокруг да около. Она пойдет к Никите и поговорит с ним откровенно и прямо. И если он скажет, что между ними все кончено, что ж… Значит, доля у нее такая по жизни - влюбляться не в тех парней.
        Вера проводила родителей на дачу, как-никак суббота, выходной, а потом занялась собой. Она провозилась больше часа, чтобы тщательно замаскировать следы бессонной ночи, и отправилась к Никите.
        Ей не нужно было наводить особый блеск и пытаться превзойти вчерашнюю блондинку. Во-первых, Вера отлично понимала всю тщетность этих попыток, а во-вторых, пусть ее принимают такой, какая она есть, или… не принимают.
        Разумеется, Вера отдавала себе отчет в том, что все ее размышления, сомнения - не что иное, как ярко выраженная неуверенность в себе. Наверное, по этой же причине она не стала открывать дверь ключом, а позвонила. На ее звонок никто не отозвался. Вздохнув, Вера полезла за ключами - их в любом случае нужно было вернуть, ведь в понедельник из санатория возвращается Елизавета Андреевна.
        Квартира встретила ее тишиной. Вера шагнула, захлопнула дверь и позвала:
        - Никита!
        Мало ли что? Вера отогнала от себя навязчивую сцену, возникавшую в сознании помимо ее воли: вот она заходит в его комнату, а там на кровати…
        Она зажмурилась, стиснула зубы и распахнула дверь. Тишина. Вера открыла глаза. Никого.
        Конечно, никого! Иначе и быть не могло! И все же, несмотря на эти заверения, Вера испытала неимоверное облегчение. Может быть, еще не все потеряно? Может, она зря себя накручивает? Ну и что, что Ольга красивая, ну и что, что первая любовь? Ну и что, что она вернулась и пытается заявить на Никиту свои права? У Веры тоже есть эти права. Она его любит! И правильно Лиза тогда сказала, что за любовь нужно бороться. А как это делать? Не на шею же вешаться… Вопросы, вопросы, на которые так трудно найти ответы, когда твой разум разъедает ревность.
        Нет, так нельзя распускаться, нужно собраться, подумать, приказала себе Вера и сначала опустилась в кресло, а потом, вспомнив вчерашнюю Олю в кресле, быстро пересела на татами. Не буду о ней думать, буду думать о чем-нибудь хорошем.
        Взгляд невольно заскользил по комнате, где Вера провела столько счастливых минут. Никита явно куда-то спешил. Его разобранная кровать была небрежно прикрыта покрывалом, рубашка брошена на спинку стула. Эту рубашку они выбирали вместе, две недели назад. Воспоминания нахлынули на Веру девятым валом, и, конечно же, она пропустила момент, когда щелкнул дверной замок. Она опомнилась только тогда, когда услышала голоса…
        - Как хорошо, что я тебя встретила! - Это был бодрый голос Оли.
        - Встретила? А мне кажется, что ты дожидалась меня во дворе, - отозвался Никита.
        Ольга рассмеялась. А Веру охватила самая настоящая паника. Что же ей прикажете делать? Вот сейчас они войдут, увидят ее… Может, выпрыгнуть в окно или выйти к ним как ни в чем не бывало? Нет, все же лучше в окно. Третий этаж, не так уж и высоко, внизу клумба, возможно, Вере повезет, и она ничего не сломает. И вот что странно! В то время как ее бестолково кружащиеся мысли словно засасывало в черную дыру, она сама продолжала неподвижно сидеть и слушать.
        - Ну, допустим, дожидалась, - сказала Ольга.
        - Не допустим, а точно. Осталось узнать - зачем?
        - Стало любопытно, как ты с Сомом поговорил?
        - Догадалась, что я вчера к нему ездил? - судя по интонации, Никита улыбался.
        - Не один ты такой догадливый. Ну, признавайся, чем дело кончилось?
        Какое еще дело? И что это за Сом? И вообще, если эта Оля только что появилась в Москве, откуда она знает о Никите больше, чем Вера? Как будто раскаленная игла воткнулась в сердце. Вере стало не по себе. Но в этом, как удивительно, был один положительный момент. Несмотря на сердечную боль, ревность и что-то еще, чему Вера пока не могла найти нужное определение, ей сразу расхотелось прыгать в окно и открывать свое присутствие. Обнаружат ее, тогда и будет думать, как быть, а сейчас… Ну да, подслушивать нехорошо, только другого выхода нет. Она должна во всем разобраться. Ведь именно за этим она сюда и пришла.
        - Нормально съездил, - отчитался Никита.
        Кажется, они стояли в коридоре, и он не собирался приглашать Олю в комнату, во всяком случае в свою. Это предположение немножко ободрило Веру, и тут она услышала:
        - А где же благодарность?
        - Благодарность? Так ты за этим пришла?
        - Ну-у…
        - Сколько я тебе должен? Тысячу? Две? Ну, говори!
        - Зачем ты так? - разозлилась Ольга. - Ты же знаешь, чего я хочу!
        Вера затаила дыхание. Ей казалось, что каждый удар ее настрадавшегося сердца слышен сейчас во всех уголках этой квартиры, где решалась ее судьба. Она тоже знала, чего эта Оля хочет. Знал это и Никита.
        - Догадываюсь, - отозвался он на молчаливые мысли Веры, а дальше, дальше каждое его слово, словно чудодейственное лекарство, возвращало ее к жизни. - Только не всегда можно получить то, чего хочешь.
        - А тебе не кажется, что нам нужно все выяснить? - сменила тактику Ольга.
        - Зачем? Между нами и так все предельно ясно.
        - А я хочу, чтобы ты меня выслушал. Да я, если хочешь знать, не изменщица, а жертва. Это все слухи распускали, что он не пришел в загс, а на самом деле я ему сказала, что передумала, и знаешь почему?..
        - Нет. Мне это не интересно. Пойми, наконец, ты унижаешь нас обоих этим ненужным объяснением. У меня есть Вера. Она сделала меня счастливым. Я люблю ее. И она меня любит.
        - Но не так, как мы с тобой любили друг друга! - воскликнула Ольга.
        - Тут ты права, - ответил Никита. - Ничего общего. У нас с Верой такая любовь, которую ты никогда не поймешь.
        - Ясное дело, постель сильно сближает, - цинично заметила Ольга.
        - Что бы между нами ни происходило, это никак не должно тебя интересовать, - отрезал Никита. - Все, Ольга, разговоры закончились. И вообще запомни на будущее: любовь - это не стремление обладать желаемым, и ты не бежишь от нее, если видишь варианты покруче.
        - Ты только нотации мне не читай, и без того много желающих наставить меня на путь истинный. Прощай, Ромео. Видно, нам и правда не по пути.
        Через секунду хлопнула дверь.
        Лицо у Веры пылало. Никита признался в любви к ней. Пусть украдкой, тайком, но она услышала такие важные для нее слова. Они вернули ей уверенность в себе. Избавили от надуманного комплекса неполноценности. Казалось, что ее сердце не в состоянии вместить ту любовь, которую она испытывала к Никите! Ее затапливала сумасшедшая нежность к нему. И еще ей было стыдно, жутко стыдно, что она сама загнала себя в угол. Теперь нужно было только прыгать! Из окна на клумбу. И без парашюта. К счастью, Вера не успела осуществить свой безумный план. Распахнулась дверь, и в комнату вошел Никита. В руках у него был небольшой бумажный пакет.
        - Т-а-а-к! - протянул он, заметив Веру, сидевшую на татами.
        Она спрятала лицо в ладонях.
        - Мне стыдно! - сказала Вера громко и внятно, чтобы он ее услышал. - Мне жутко стыдно.
        - Глупости! - Никита присел рядом, убрал ее руки, обнял за плечи. - Ты ничего ужасного не совершила.
        - Я не хотела подслушивать, честное слово. - Вера стеснялась смотреть на Никиту, а когда решилась, заметила, что в глазах у него бегают чертики. Но ее и это не остановило, она продолжала каяться, как на исповеди: - Я принесла тебе ключи, хотела поговорить о нас, об Ольге этой, а потом у меня не хватило сил выйти из комнаты. Никит, ты меня простишь? Я вела себя как полная дура! Я ведь знаешь, что подумала?
        - Догадываюсь. Но об этом мы не будем сейчас говорить. Я рад, что ты все слышала. Я только хочу повторить эти слова, глядя в твои глаза. Я тебя люблю, - признался Никита, наклонил голову и поцеловал ее в губы.
        Вера почувствовала, как ее покачивает на волнах и уносит в открытое море. Внутри стало горячо, она прикрыла глаза, чтобы не ослепнуть от счастья.
        Спустя несколько минут Никита сказал:
        - Да, я совсем забыл. Я же утром бегал за твоими фотографиями. Вот, смотри! - Он потянулся, взял конверт и достал пачку цветных фотографий.
        У Веры перехватило дыхание.
        - Не может быть! Это не я! - медленно произнесла она, с изумлением рассматривая снимок, где она в берете лежала на этом самом мате, на котором они сейчас сидели с Никитой, тесно прижавшись друг к другу.
        - Почему не ты? - смеясь, спросил он.
        - Я не могу быть такой красивой, просто не могу… - Вера сама не понимала, что говорила.
        Никита рассмеялся в голос:
        - Глупышка! Вот уж не думал, что у тебя так занижена самооценка. Ты - чудо! У тебя глубокие, бархатистые глаза, нежная улыбка… Я это с первой нашей встречи рассмотрел…
        - Мне нравится, как это звучит, только не нужно обманывать, - обиженно произнесла Вера. - Ты на меня едва взглянул, а потом и вовсе забыл о моем существовании.
        - Это ты так думаешь, а на самом деле я смотрел на тебя даже чаще, чем это делала ты. Просто я, в отличие от тебя, делал это очень осторожно.
        - Ах ты хитрюга! - Вера хотела стукнуть Никиту кулачками, но он перехватил ее руки и, смеясь, прижал к себе.
        - Послушай меня. Я назначаю тебе свидание.
        - Свидание? - переспросила Вера недоуменно. Голова у нее была словно в тумане.
        - Да. У нас будет самое настоящее свидание. В кафе «Назад в будущее» сегодня ровно в семь.
        - Хорошо.
        Вера подумала: а ведь и правда, у них не было свиданий, как у других пар. Они жили в одном доме, встречались по звонку, в лифте, у подъезда. Часто вместе ездили в институт, вместе ходили на тренировки, вместе возвращались обратно. Это, конечно, имело свои плюсы, но, как выяснилось, и свои минусы. Итак, им предстояло свидание…
        Никита встречал Веру в назначенное время. Счастливая улыбка, букет красных роз в руках. И все это для нее!
        Они вошли в зал, где негромко играла музыка, заняли столик. Как обычно, народу было немного. В такую хорошую погоду народ предпочитал проводить время на природе. Но Никита выбрал кафе, и Вера не собиралась возражать. На столике появилась ваза с водой для роз. Ее принесла официантка и замерла возле них с карандашом и блокнотом.
        - Будем делать заказ?
        - Непременно. - Никита смотрел на Веру, Вера смотрела на него. - Говорят, у вас здесь подают фирменный коктейль под названием «Туннель любви»?
        Вера фыркнула.
        - Подают, подают, - подтвердила официантка.
        - Два зажигающих коктейля, - заказал Никита.
        - И миндальные пирожные, - добавила Вера, смеясь.
        - Да, и пирожные обязательно, - подтвердил Никита, сплетя с ней пальцы.
        Через минуту перед ними стояли высокие стаканы с напитком и положенными к нему атрибутами - трубочкой, ломтиком лимона и цветными перышками.
        - Готова нырнуть со мной в туннель? - шутливо спросил Никита.
        Вера кивнула.
        Они попробовали коктейль одновременно. Напиток был крепким, сладким, немножко приторным, но Вере он казался самым вкусным и изысканным на свете.
        - Ну как? - первым спросил Никита.
        - Мне нравится. А тебе?
        - Тянет на Нобелевскую премию.
        Точно. Никита, как всегда, угадал ее мысли. Вера слегка захмелела - от любви, от шоколадных глаз, от роз и счастья, свалившегося на нее… И тут, совершенно некстати, она вспомнила.
        - Никит, а кто такой Сом?
        Никита поморщился. Было заметно, что ему не хочется об этом говорить, но, с другой стороны, он понимал, что ему не отвертеться. Он рассказал ей все скупым мужским слогом.
        - Но ведь это же опасно! - занервничала Вера. Она слышала о таких боях, читала о них в газетах, но ей никогда не приходилось сталкиваться с этим так близко. - Ты мог бы…
        - Чи! - Никита приложил палец к губам и, улыбнувшись, заметил: - Конечно, опасно. Конечно, мог бы. Но даже орехи грызть и то опасно, можно ведь и подавиться. И потом, все уже кончено.
        - Навсегда? - прошептала Вера.
        - Конечно. Слово.
        Никита наклонился и поцеловал ее.
        Вера удовлетворенно вздохнула и призналась:
        - А знаешь, я даже рада, что так получилось.
        - Что?
        - Ну, что у тебя от меня была тайна. Я ведь тоже тебя кое в чем обманула.
        - Ты? - настала очередь удивляться Никите. - А в чем?
        - Принесла тебе липовую справку, - сказала Вера и почувствовала, что у нее душа стала просто невесомой. До этой минуты она не очень отчетливо представляла себе, насколько тяготил ее этот груз. - У меня, видишь ли, астма. Правда, приступы бывают все реже и реже… Теперь ты меня из секции выгонишь, да?
        - Само собой, - нахмурился Никита.
        Вера уже хотела начать оправдываться, в конце концов, она сегодня целый день только этим и занималась, как заметила, что Никита вовсе не сердится. Скорее он обеспокоен.
        - Это серьезно?
        - Я же сказала, ерунда. Люди живут с этим тысячу лет, и ничего. И не смей меня жалеть! - вспылила она.
        - И не думаю. - Никита поднял руки, усмиряя ее пыл. - А на море мы сможем поехать? На Кипр, например?
        - Конечно! - Глаза у Веры загорелись теплым огнем. - А что, мы едем на Кипр?
        - Если тебя отпустят родители.
        - Отпустят! - уверенно заявила Вера.
        Если что, она напомнит отцу, как он говорил, что Никита правильный парень. И потом, ей все же не пятнадцать, как Лизе, она взрослая девушка. Восемнадцать скоро стукнет. И вообще родители ей обязаны. Она, можно сказать, их заново влюбила друг в друга.
        «Кстати, Лиза… - подумала Вера. - Надо обязательно позвонить ей сегодня. Она будет рада за меня».
        Теперь самое время вернуться к нашему неугомонному девятому «Б». Что-то там происходит?
        Юля Туполева собиралась звонить Ежову. Перед этим она усилием воли заставила себя сделать все уроки и теперь не могла усидеть на месте.
        - Привет, - сказала она, когда Коля снял трубку. - Пойдем погуляем.
        - Извини, но у меня сегодня напряг. Давай завтра.
        - Ну, ладно… - Юля надула губки.
        - Подожди… - Ежов немного помедлил и прошептал: - Юлька, Юлечка, Юленька, я тебя люблю, я без тебя жить не могу…
        - Так и быть, ты прощен. Завтра встретимся в школе.
        Юля стояла перед зеркалом и улыбалась своему отражению. «Я пойду гулять одна», - решила она.
        Вы уже догадались, что это совсем другая история.