Коржикина затея Григорий Георгиевич Белых
        Рассказы #0
        «Шкидские рассказы» — это яркие зарисовки из жизни интерната для беспризорных, школы имени Ф. М. Достоевского.
        Григорий Георгиевич Белых
        Коржикина затея
        Целый день ровно и неустанно идет дождь. Блестят отлакированные водой крыши, трубы, мостовая. Прохожие, уткнув носы в воротники, шлепают по воде прошлогодними калошами. Уныло тащатся пролетки, дребезжат, кряхтят как старухи.
        У ворот дома стоит кучка ребят. Их пятеро. Гавчик, Коржик, Арбуз, Цапля и Паровозик — маленький карапуз, прозванный так за свою привычку вечно сопеть и пыхтеть.
        Ребята с тоской смотрят на грязную, мокрую улицу, словно затянутую серой пеленой дождя. Скучно. Паровозик сопит, сосредоточенно копается в носу.
        - Вот и осень уже, — ворчит Гавчик.
        - И лета не видели, — добавляет Коржик.
        - И почему это дождик? — безучастно спрашивает Паровозик, продолжая свои раскопки. Цапля широко и долго зевает, потягивается.
        - Скучно… А я вчера в театре был… Вот весело… вдруг сообщает он, потом добавляет: А сегодня некуда идти.
        Ребята молчат. Стоят хмурые и злые. Дождь льет, пузырятся лужи, хлюпает вода в дырявых калошах прохожих. И вдруг Коржик весело кричит:
        - Нашел!
        - Ур-р-а! — подхватывает Арбуз. Он, правда, ничего еще не знает, ему просто хочется покричать.
        Ребята настораживаются, и даже Паровозик на время оставляет в покое нос и выжидательно смотрит на Коржика.
        - Мы устроим театр, — говорит Коржик и видит, как ребята, разочарованные, отворачиваются.
        - Дурак! — говорит Гавчик.
        - Нет, не дурак. Давай спорить, устроим! Гавчик спорить боится, фыркает, недоверчиво спрашивает.
        - Где же это устроить?
        - В столовой бывшей, вот где, — говорит Коржик.
        - Помещение-то пустует. Попросим управдома, он разрешит, наверно.
        - Дурак, конечно, — говорит Арбуз. — Ведь там же нет ничего.
        - А надо сцену?
        - Сделаем.
        - Из чего?
        - Ага! А я знаю, из чего! — Коржик торжествующе улыбается. — Из кирпича сделаем, вот из чего. Кирпичей много в разломанном доме. Натаскаем и сложим.
        Арбуз сдается, мечтательно закатывает глаза и говорит.
        - А хорошо бы! Спектакль бы устроили! Ребята, каждый по-своему, обдумывают затею
        Коржика и находят уже, что театр сделать не трудно.
        - Только разрешит ли управдом? Тогда Паровозик важно говорит.
        - А почему это не разрешит?
        - Конечно, — поддерживает Коржик — айда к управдому!
        Управдома нашли на лестнице. Он только что ругался с квартирной хозяйкой, выставившей ведро с мусором. Увидав ребят, управдом нахмурился. — Вы что тут?
        Вперед выступил Коржик.
        - Мы к вам, Семен Семеныч!
        - Вижу… а дальше?
        - Театр устроить хотим…
        - Вы? Театр? — Управдом очень удивился.
        Управдом протяжно свистнул, потом потрогал лоб Коржика и спросил.
        - Ты здоров?
        - Здоров, Семен Семеныч.
        - И голова не болит?
        - Нет.
        - Ну и ну! Приходится верить. Где же театр будет, сцена, декорации, а?.. — спросил он, выказывая явное любопытство.
        Тогда Коржик стал говорить о пустующем помещении, о ребятах, которые скучают. Когда же он сказал о сцене и кирпичах, управдом вдруг заинтересовался.
        - Сцену из кирпичей будете делать? — спросил он. — Сами?
        - Сами и сделаем.
        - И кирпичи натаскаете?
        - Натаскаем! — дружно ответили ребята. Семен Семеныч долго чесал затылок, так долго, что Паровозик не на шутку встревожился, приподнялся на цыпочки, чтобы посмотреть — нет ли чего на голове. Наконец управдом сказал.
        - Так и быть! Валите, занимайте помещение, но чтоб обязательно кирпичная сцена была. Слышите?
        Он даже погрозил пальцем.
        - Кирпичная обязательно.
        Кубарем покатился с лестницы Коржик, а за ним и все. На дворе долго совещались, потом разошлись по домам, чтобы с утра взяться за работу.
        Когда-то на задворках стоял большой четырехэтажный дом. Потом он стал горбиться, дал трещину и тогда пришли рабочие. Дом свалили, чтобы он не обрушился и не придавил кого-нибудь. На месте, где стояло здание, остались груды кирпичей.
        Но вот однажды утром к кирпичам подошла большая партия мальчишек. В руках у них были ведра, мешки, корзины. Некоторое время они стояли, словно примериваясь, откуда начать, потом вся ватага с жаром кинулась на кирпичи.
        Загремели ведра, захрустели кирпичи, перелетая с места на место. Весь двор наполнился пылью.
        Кирпичи складывали в ведра и корзины и уносили. Некоторые таскали прямо на руках туда, где должен был быть театр. Одна партия отбирала цельные кирпичи, другая их носила, а третья, под руководством Коржика, складывала в помещении сцену.
        Однако поработать пришлось больше, чем предполагалось. Три дня пыль металась по двору, три дня горланили обеспокоенные во дворе петухи и только на четвертый день удалось закончить сцену.
        В большом пустом зале возвышалась массивная кирпичная эстрада. Ребята, довольные результатом работ, стояли и любовались — сценой. Пришел и управдом поглядеть. Долго улыбался, потом сказал.
        - Молодцы парни! Даже удивительно, как много кирпича натаскали.
        Этим же вечером был устроен совет. Обсуждался вопрос о том, что ставить. Когда Коржик как председатель предложил желающим высказаться, вокруг заголосили. Первым выступил сын торговца папиросами — по прозвищу Моссельпром — и заявил, что надо поставить революционную драму, как в клубе. Его перебил Арбуз:
        - Не надо! Поставим Конька Горбунка!
        - Евгений Онегин!
        - Тарас Бульба! — кричали ребята наперебой. Спор был долгий и жаркий. Все уже охрипли, но ничего не добились. Как вдруг все время молчавший Паровозик мечтательно сказал:
        - «Богиню Джунглей».
        - Правильно, — подхватил Арбуз и другие.
        - Поставим Богиню Джунгилев.
        «Богиня Джунглей», большая приключенческая картина, совсем недавно шла в соседнем кино. Потрясающие сцены с тиграми и злодеями не испарились из памяти ребят. Когда выяснилось, что за «Богиню Джунглей» большинство, перешли к обсуждению постановки. Оказалось, что поставить ее очень легко.
        Коржик взялся составить план, Моссельпром сделать афишу об открытии театра.
        Маленькая заминка произошла при распределении ролей с ролью самой богини. Девчонок не было, а роль самая женская. Кто-то предложил поручить эту роль жене управдома — толстой Лукерье Мартыновне, но это предложение отклонили и решили, что сыграет Арбуз в юбке.
        На другой день с утра у ворот дома уже висел плакат, ярко размалеванный Моссельпромом.
        ВНИМАНИЕ…
        Скоро состоится экстро-ординаторный спектакль.
        Будет приставлен кинематограф в лицах
        «БОГИНЯ ЖУНГИЛЕЙ». После конца дивертисмент…
        Вся ватага собралась у плаката, любуясь работой Моссельпрома. В этот момент с заднего двора показался Арбуз. Он был бледен. Подбежав к ребятам, он крикнул:
        - Ребята! Скорее в столовку!
        Почуяв недоброе, бросились к театру. Толпой ввалились в зал и замерли, потрясенные жутким зрелищем.
        Четыре печника, весело посвистывая, складывали две печки и перегородку. Они брали кирпичи из сцены и работали, по-видимому, уже давно, так как от красивой четырехугольной кирпичной эстрады осталось одно воспоминание. Тут же был и управдом. Ребята с отчаянием глядели, как расправлялись печники со сценой. Управдом же будто не замечал мальчишек.
        - Семен Семеныч, — крикнул Коржик. — Они ломают сцену!
        Тогда управдом обернулся.
        - Они не ломают, а делают, а делают они печи.
        - А театр? Театр наш! Теперь управдом рассердился.
        - Какой театр?! — крикнул он. — Видите, что помещение ремонтируют. Марш вон!
        Шел дождь. Улица нахохлилась, сырая и холодная. Мрачно хрюкали рожки автомобилей, звякали трамваи. Извозчики, обдавая прохожих грязью, взмахивая кнутами, озлобленно кричали:
        - Эгей, поберегись!
        А у ворот дома стояла группа ребятишек. Были они печальны, как улица под дождем.
        - Управдом — жулик! — вздыхал кто-нибудь изредка и снова все молчали.
        - Жулик и есть. На наших спинах печки строит!
        Вдруг у ворот появился высокий мужчина в бобровом пальто. В нем ребята узнали председателя правления дома, товарища Жучкова.
        Жучков, по-видимому, был в хорошем настроении и что-то весело посвистывал под нос. Постоял, огляделся, потом посмотрел на ребят и спросил:
        - Вы что это скисли, а?
        - Скиснешь, — буркнул Арбуз. — Скиснешь, если управдом — жулик.
        - Жулик? — спросил Жучков удивленно, — и что он вам сделал?
        - Кирпичи отнял и театр, — просопел Паровозик.
        Ребята вдруг разом заговорили, ругая на все корки хитрого управдома. А Жучков улыбался, и, когда ребята кончили, засмеялся громко.
        - Ох, бедняги-ребятки, — сказал он, потрепав Арбуза по плечу. Простите, что обидели! А ведь это мы виноваты. Постановили мы отремонтировать бывшую столовую и устроить там красный уголок. Так что уж простите нас, да и потом я думаю, что мы лучше это сделаем, а вам останется только спектакль ставить.
        - Правильно! Хорошо! — закричали ребята.
        - А сцену сделаете?
        - Обязательно! И занавес купим!
        - То-то, — серьезно сказал Арбуз. Занавес не забудьте, а о пьесе уж мы позаботимся.