Богатырская история (сборник) Владимир Михайлович Алеников
Веселые истории в школе и дома
В новую книгу Владимира Аленикова вошли два прекрасных произведения «Богатырская история» и «Тик-так». Как всегда, его сказочные повести полны юмора, иронии и необыкновенных приключений.
Федька и Алёнка, закадычные друзья, герои "Богатырской истории" должны спасти свой любимый город от нашествия жестокого хана Кощака и коварной колдуньи Акюдаг.
А Тик и Так, братишка и сестрёнка из повести "Тик-так", стараются помешать колдунье похитить все часы и остановить время на планете. Интересно, получится ли у них.
Владимир Алеников
Богатырская история (сборник)
Богатырская история
Сказочная, но безусловно правдивая повесть из далёких былинных времён
Пролог
Было это или не было, кто знает. Я лично склонен считать, что было. Потому что мне эту историю рассказывала моя бабушка Мария Михайловна, когда я был совсем маленький. А я бабушке своей верю, она просто так говорить не будет. К тому же она узнала обо всём от своей бабушки. А уж та в свою очередь… от лошади.
Да, да, представьте себе, существовали времена, когда лошади разговаривали. Ну, не так, конечно, как мы с вами, но во всяком случае достаточно ясно, чтобы люди их понимали.
Впрочем, если уж докапываться, то и лошадь, рассказавшая эту историю бабушке моей бабушки, тоже узнала её совсем маленьким жеребёнком от своей собственной бабушки, кобылы Рыжей. А вот как это дошло до Рыжей, я уж и не знаю, тут следы теряются. Но каким-то образом, как видите, дошло, если я теперь рассказываю богатырскую историю вам.
Вы спросите, а почему она богатырская?
Это очень просто. Во-первых, потому что произошла она в те стародавние времена, когда жили на Руси могучие и бесстрашные богатыри. А во-вторых…
Впрочем, не будем забегать вперёд. Насчёт во-вторых, я думаю, вы всё скоро поймёте сами. А моё дело рассказать вам всё, что я знаю. Чтобы вы тоже когда-нибудь пересказали эту историю своим внукам.
Глава первая
Пропажа
В славном городе Светозерске настроение у жителей последнее время было довольно мрачное. Сороки всё чаще приносили на хвостах вести о том, что свирепый и коварный хан Кощак со своим чужеземным войском снова вторгся в русские земли.
А совсем недавно князю откуда ни возьмись пришло письмо, в котором сказано было, что Кощак осадил соседний Святогорск. А уж оттуда до Светозерска, на который он давно зарился, рукой подать, всего день пути.
Потому все светозерские богатыри собрались и отправились в Святогорск на подмогу. А детям было велено на всякий случай сидеть дома, носу на улицу не высовывать, пока они не вернутся. Мало ли, какие недруги могут пробраться в город под видом торговцев или просто добрых путников.
И, главное, строго-настрого было запрещено выходить за крепостные ворота. Ведь могло случиться, что какой-нибудь отряд Кощака уже рыщет вокруг. Что бы ни было, наказали богатыри, все должны оставаться в городе, под защитой крепких городских стен.
* * *
Алёна и Федька, закадычные друзья, жившие по соседству, поначалу и не думали ослушаться родительского запрета. Но случилось иначе. Любимая Алёнина кобыла Сивка вдруг пропала.
Алёна её искала-искала, всё бесполезно. Бедная Алёна уже совсем было отчаялась, но молочница Матрёна, которая принесла утром молоко, рассказала, что видела, как Сивка выбегала за городские ворота. Ошибиться Матрёна не могла. Такая кобыла - с белыми носочками и белой звёздочкой на лбу - в Светозерске была только одна. Наверное, двери в конюшню были плохо заперты, вот Сивка и выбежала.
Алёна ужасно расстроилась. А Федька, понятное дело, её жалел. Даже пряник медовый ей принёс.
Но Алёна к прянику даже не притронулась.
- Не нужен, - говорит, - Федька, мне твой пряник. Мне без Сивки моей вообще ничего не нужно.
Федьке совсем её жалко стало. Аж в носу защипало.
- Ладно, - говорит, - Алёна, не плачь. Пойдём, отыщем твою Сивку.
- Как же так? - испугалась Алёна. - Ведь нельзя за ворота выходить! Богатыри не велели.
А Федька говорит:
- Да мы быстро, никто не узнает. Она далеко-то не убежит. Где-нибудь рядом бродит, небось сама не рада, что сбежала. Теперь не чает, как домой дорогу найти. Мы туда и обратно. Приведём твою Сивку и больше уже за ворота ни ногой.
* * *
В общем, убедил он Алёну.
Через главные ворота они, подумав, решили не ходить, потому как там стражники зорко смотрели, чтобы никто богатырского наказа не нарушал.
А выскользнули они из города через один, никому не известный лаз. Да если бы кто и знал, всё равно воспользоваться бы не мог, больно лаз был узкий и неудобный. Никто, кроме ребятишек, там бы и не пролез.
Вот так и случилось, что Федька с Алёной оказались за крепостными стенами, несмотря на все запреты.
Глава вторая
Поиски
Бродили они, бродили - нет нигде Сивки. У них уже и голоса осипли от крика, и животы начали бурчать от голода, а кобыла как провалилась куда-то.
Постепенно стало смеркаться. Ясно, что пора было возвращаться, не ночевать же в лесу. Но Алёна всё надеялась, вдруг Сивка вот-вот появится.
- Давай, - попросила, - ещё чуток поищем, ещё немножечко.
Федька молча кивнул.
Они продолжили путь, снова стали кричать, звать кобылу. В конце концов совсем выбились из сил и уселись на краю полянки отдохнуть, прямо под огромным раскидистым дубом.
- Ходим, ходим, - пробурчал хмурый Федька, - а всё без толку.
- Что же, бросить, что ли? - шмыгнула носом Алёна. - Чтобы её Кощак захватил?
- Так она Кощаку и досталась! - усмехнулся Федька. - Как бы не так! Да и побоится Кощак в наши края сунуться!
- Уж не тебя ли он побоится? - насмешливо спросила Алёна.
Она знала, что Федька любит прихвастнуть, дорого не возьмёт. Но на этот раз он изменил своей привычке, ответил вполне серьёзно:
- Не-а. Не меня. Я здесь ни при чём. Он богатырей страсть как боится. Это ж всем известно.
- Это правда, - вздохнула Алёна. - Известно. Только богатырей-то сейчас в городе и нету. Они все на подмогу Святогорску ускакали.
- А Кощаку-то откуда про это знать? - резонно заметил Федька. - Он тоже сейчас там, под Святогорском. Так что Сивке твоей бояться нечего. А нам тем более.
Произнеся такую убедительную речь, Федька неожиданно открыл рот и широко зевнул. А потом ещё и потянулся.
- Спать чего-то хочется, - пояснил он Алёне, которая, недовольно поджав губы, наблюдала за ним.
- Эх ты, соня! - упрекнула его подружка. - Тебе бы только поспать.
- Ага, - честно признался Федька, - люблю я это дело. Такие, бывает, сны снятся, прямо не оторвёшься!
- Так всю жизнь и проспишь! - язвительно заметила Алёна. - А ещё богатырём хочешь стать!
- А чего такого? - спокойно ответил Федька. - И стану. Вот придёт время - и стану.
- Ну да, как же! - Алёна даже покачала головой от возмущения. - Это на печи-то лёжучи ты богатырём станешь!
Федька задумался.
- Илья из Мурома тоже вон спал, - наконец произнёс он, - а ныне его всякий знает, самый что ни на есть богатырский богатырь!
На это Алёна не нашла что возразить, только отвернулась, сорвала травинку и стала её грызть.
- Ладно, пошли домой, - миролюбиво сказал Федька.
Он просто ужас как не любил ссориться. А уж с Алёной тем более.
- Поздно уже, - урезонивал он подружку. - Сивка сама прибежит. Ей не впервой. Я помню, она прошлым летом тоже убегала, опосля вернулась. Твоя Сивка…
Тут он осёкся, потому что Алёна резко приложила палец к губам.
* * *
Тут Федька и сам заметил, что на поляне с разных сторон появились две, одетые в тёмное, фигуры.
- Бежим! - прошептал он.
- Эх ты, богатырь! - почти неслышно шепнула в ответ Алёна. - Давай лучше спрячемся, узнаем, кто это.
- А если это Кощак? - засомневался Федька. - Или какие его помощники? Может, лучше рванём отсюда пока не поздно?
- Сам же говорил, Кощак далеко, откуда ему здесь взяться?
- Да, ты права! - согласился Федька. - Вернее, я прав. Кощака здесь быть не может. Ладно, прячемся!
* * *
И они, стараясь не производить ни малейшего шума, осторожно отползли за дерево и спрятались там в кустах.
Глава третья
Свидание
Ох, как же ошибался недальновидный Федька! Как легкомысленно убедил Алёну в том, что Кощака здесь быть не может, что он где-то далеко-далеко.
И Алёна, тоже хороша, всегда такая насмешливая, а тут поверила ему. Ай-яй-яй! Как неосторожно!
Насколько лучше для наших героев было бы сейчас находиться дома, под покровом надёжных крепостных стен, чем сидеть в кустах, на краю поляны, в опасной близости от самого Кощака.
Да, да, представьте себе, я нисколько не оговорился. Одна из двух подозрительных фигур, это он и был - свирепый хан Кощак, лично отправившийся на разведку. Никому он не мог доверить столь важное для него дело. Давно уже замышлял Кощак овладеть непокорным, свободным Светозерском. И искал всякие коварные пути, чтобы осуществить свой чёрный замысел.
Вторая же фигура принадлежала не менее отвратительной личности - страшной колдунье Акюдаг. Никто не знал, сколько ей лет. Было только известно, что живёт она в избушке среди болот и напускает порчу на всякого, кто случайно забредёт туда.
Выглядела колдунья, честно вам скажу, просто ужасно. Не приведи бог такую встретить, особенно ночью, в лесу. Я лично, наверное, просто бы умер от страха. В ушах у Акюдаг вместо серёжек болтались сушёные лягушки, поясом служила засохшая змеиная кожа, на груди грозно позвякивало монисто из множества маленьких зеркал.
Ради свидания с Кощаком чёртова колдунья покинула своё мерзкое жилище и пришла сюда, к раскидистому дубу, чтобы под покровом вечерней тьмы обсудить с ним их общие гнусные делишки. Что ж, вместе с затаившимися в кустах Алёной и Федькой послушаем и мы, о чём у них идёт речь.
- Ну что? - заговорил Кощак, когда колдунья приблизилась. - Наколдовала, старая? Тайну открыла? Как мне город взять? Отвечай быстро! Вон я денежки-то принёс, как договаривались. - Он позвенел кожаным мешочком с деньгами. - Любишь золотишко-то? Тогда давай, говори! Какая такая тайна?
Акюдаг покосилась на мешочек, потом подозрительно оглянулась вокруг.
- Тссс! - прошипела она. - Не шуми! Надо посмотреть, нет ли кого.
- Да кому здесь быть! - захихикал Кощак. - С тех пор как я близко подошёл, эти хвалёные богатыри и высунуться из города боятся.
- Бережёного бог бережёт, - ответила Акюдаг. - Я вот, когда сюда шла, ржанье слышала. Лошадь пробежала.
- Ну и что? - пожал плечами Кощак. - Подумаешь, лошадь! Что такого-то?
- А то, что ты хоть и хан Кощак, а всё же дурак! - разозлилась колдунья. - У нас лошади одни по лесам не бегают. Значит, люди где-то рядом.
- Это я-то - дурак?! - обиделся Кощак.
Одним движением выхватил из-за пояса кривую саблю и замахал ею перед носом старухи.
- Голову отрублю! Кожу сдеру! - пообещал он.
На колдунью, однако, никакого впечатления эти размахивания саблей не произвели.
- Если и сдерёшь, то только не с меня! - ехидно заметила она. - Иначе кто за тебя, дурака, думать будет!
- Вот опять! - вскипел Кощак.
При этом с ещё большей энергией завертел своей кривой саблей. Она со свистом рассекала воздух.
- Сам думать буду! - злобно объявил хан. - Или найму кого. У меня денег полно. Было бы здоровье, а остальное всё куплю.
- Ладно, - скривилась колдунья. - Надоело. Раз так, то ты давай, покупай всё, что твоей душе угодно, а я пойду, пока ты с меня кожу не содрал. Нашёл, кого пугать. Пусть тебе тайну теперь кто-нибудь другой открывает!
И она повернулась, намереваясь уйти.
- Эй, стой! - завизжал Кощак. - Ты куда? Тайну говори, а то секир-башка будем делать. Тогда сразу скажешь! По-хорошему говори!
- Вот и выходит, что ты всё-таки - дурак, - злобно усмехнулась Акюдаг. - Как же я тебе без головы тайну открою?
Кощак напрягся, задумался.
- Ну хорошо, - неожиданно успокоился он.
Перестал размахивать саблей, засунул её обратно за пояс.
- Давай по-хорошему, старая. Я ведь тебе добра хочу. Вот видишь, золота принёс. Всё как обещал. Говори тайну.
- Вот так-то лучше, - злорадно процедила колдунья. - Только сначала признайся, что ты - дурак. Так и скажи: «Я - дурак!»
- Вот ещё! - возмутился Кощак. - Ты своей головой подумай, я же - хан! Хан дураком быть не может.
- Это ещё вопрос, - насмешливо заметила Акюдаг. - Ладно, так и быть, открою тебе тайну. Слушай внимательно. Ты, конечно, можешь попытаться захватить Светозерск. Но в древних колдовских книгах написано, что город этот спасут дети. Двое детей, мальчик и девочка. Так что пока они живы, ничего у тебя не выйдет!
- Вот как! - озаботился Кощак. - И что же делать?
- Ты же у нас умный, - опять усмехнулась колдунья, - вот и думай. Тебе и карты в руки.
- Где карты? - удивился хан. - Какие карты?
- Да это только так говорится. Ну что, придумал? Кощак озабоченно наморщил лоб, почесал в затылке.
Акюдаг терпеливо ждала.
* * *
- Что-то сегодня плохо думается, - наконец пожаловался хан. - Звёзды не благоприятствуют думанью… И вообще! - Он снова повысил голос: - Я тебе за что деньга плачу? Вот ты и думай!
- Так и скажи, что дурак, - насмешливо захохотала колдунья. - Признавайся!
- Нет, не дурак! - обиженно заорал Кощак.
- Дурак! Дурак! - Акюдаг даже закашлялась от раздирающего её смеха. - Дурак и есть!
- Никакой не дурак! - упорствовал Кощак. - И нечего тут…
Больше слов у него не нашлось, он замолчал.
- А если не дурак, - отсмеявшись, сказала колдунья, - то что же ты ничего придумать не можешь? Ты же у нас коварный и свирепый.
- И ещё сильный очень! - обрадовался Кощак. - Я такой сильный… Такой…
Он снова напрягся, искал подходящие слова.
Акюдаг вздохнула, насмешливо ждала, пока он выдохнется.
* * *
- Я любого в бараний рог согну! - в конце концов пообещал хан и опять вытащил свою кривую саблю. - Секир-башка сделаю!
- То-то ты богатырей так боишься! - не выдержала колдунья.
- Никого я не боюсь! - вскричал хан.
- Ой ли? - прищурилась старуха.
Кощак под этим взглядом снова успокоился, обмяк, спрятал саблю.
- Я это… не боюсь, но опасаюсь, - пояснил он. - Воин должен быть осторожным, если хочет победить. И вообще, что ты меня всё срамишь! Ты дело говори!
- Погоди, скажу. Вот придёт наш шпион, послушаем его, тогда и скажу.
- Что ж, подождём! - согласился Кощак.
* * *
На поляне наступила тишина.
Федька и Алёна переглянулись. Оттуда, где они лежали, ничего разглядеть не удавалось, но зато слышно было прекрасно каждое слово, ветер дул в их сторону.
Вскоре он донёс тихий звук ломающихся веток. Кто-то осторожно крался по лесу.
Глава четвёртая
Предатель
На поляне появилась новая фигура, на сей раз поменьше росточком. Это был круглолицый веснушчатый паренёк, примерно такого же возраста, как и Федька с Алёной. Звали паренька Фролка.
Он испуганно озирался, стараясь разглядеть кого-то в быстро сгущавшейся темноте. На плечо ему неожиданно легла чья-то сильная рука.
- Ой! - вздрогнул Фролка, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от страха.
- Тихо! - прошипел Кощак, разворачивая его к себе. - Кричать не надо! Это ты, что ли?
Фролка кивнул.
- Скажи пароль! - потребовал Кощак.
- Пароль, - всё ещё вздрагивая, ответил Фролка.
- Молодец!
Кощак изобразил какое-то подобие улыбки.
- Ты чего трясёшься? - добродушно спросил он. - Не надо таким пугливым быть. Пугливый много денег не заработает.
- Да пока шёл, лошадь мимо пробежала, ёлки-моталки, - объяснил Фролка. - Так я думаю, вдруг её кто-то из города ищет, как бы меня не увидели!
- Вот, я тебе говорила, - заметила Кощаку подошедшая Акюдаг. - Я эту лошадь тоже приметила.
- Да что вы всё лошадь да лошадь! - возмутился хан. - Надоело даже! При чём тут лошадь! Кто в такую темень за лошадью побежит! Хватит про лошадь. Ты, давай, это, говори, с чем пришёл. Всё выполнил?
- Всё, ёлки-моталки, как приказывали! - немного успокоился Фролка.
- Подложное письмо богатырю Даниле отдал? - подозрительно спросила Акюдаг.
- Прямо в руки ему отдал, ёлки-моталки…
Фролка хотел сказать что-то ещё, но Кощак нетерпеливо перебил его:
- А он что?
- А чего он, - осклабился Фролка, - ничего. Знамо дело, ёлки-моталки…
- Ты вот что, - разозлился хан, - эти свои ёлки-моталки брось! Дело говори.
- Я - чё? - пожал плечами Фролка. - Я ничё. Я ж говорю, ёлки-моталки…
- Опять! - вскипел хан и молниеносно выхватил саблю. - Сейчас секир-башка делать будем!
- Эй, мы так не договаривались, ёлки-моталки! - заорал насмерть перепуганный Фролка.
- Ах так! - побагровел Кощак. - Ты нарочно! Шутить вздумал! Я тебе покажу «не договаривались»!
И он со свистом завертел саблей вокруг головы.
- Да успокойтесь вы! - сердито проскрипела колдунья. - Ишь, петухи! Дело-то сурьёзное! А ты, голубчик, эти свои ёлки-моталки и вправду брось. Кто-нибудь услышит, неровён час, потом тебя по этим ёлкам-моталкам и признает.
- Да кто ж услышит-то? - оглядываясь по сторонам, забормотал Фролка. - Нет же никого, да и темно кругом. Я не буду больше, вот те крест!
- Вот и ладно, - хихикнула колдунья. - Сообразительный мальчик. Ну, дальше рассказывай.
- В общем я и говорю, ёлки… То есть письмо Даниле Славному отдал, чтобы, значится, на подмогу Святогорску…
- Да не тяни ты! - Кощак сунул ему саблю прямо под нос. - Говори быстрее! Душу рвёшь!
- Отдал, значится… - затрясся Фролка.
- Дальше-то что? Дальше! - заорал Кощак.
- Саблю-то убери, - заметила ему старуха. - А то он от страха говорить не может.
Кощак послушался, сунул саблю за пояс.
У Фролки отлегло от сердца. Он перевёл дух и продолжил:
- А что дальше-то? А ничего. Созвал Данила Славный всех богатырей, собрались они и уехали.
- Все? - уточнила Акюдаг.
- Ага, - закивал Фролка, - все. Одни старые да малые остались.
Кощак высунул язык от удовольствия, подёргал себя за бородку.
- Теперь-то я Светозерск голыми руками возьму! - хвастливо заявил он.
- Не спеши радоваться, - остудила его Акюдаг. - Ты хоть помнишь, что я тебе про детей говорила?
- Что ж я, с детишками не справлюсь? - помрачнел Кощак.
- Не врут старые книги! - зловеще прокаркала старуха. - Ох, не врут!
- Что же делать-то будем? Говори, старая, чего надумала!
- А вот чего!
Акюдаг подошла совсем близко к Фролке, в упор уставилась на него своими колючими глазками:
- Отвечай как на духу. Много ли детей в городе?
- Да есть, - снова затрясся Фролка.
- А самых шустрых да сильных знаешь?
- Как не знать! Алёна - кузнецова дочка - страсть какая шустрая да вумная, а Федька, сын Ивана-богатыря, - пожалуй, из наших ребят самый сильный будет.
- Алёна, говоришь? - задумчиво проговорила колдунья. - И Федька. Вот ты его и изведи! - приказала она. - Девчонку покаместь не трогай, а Федьку этого изведи!
- То есть как это «изведи»? - помертвев от ужаса, прошептал Фролка.
- А уж это, голубчик, как знаешь, - злобно усмехнулась старуха, - а только, чтобы его завтра на свете не было. Если, конечно, сам жить хочешь.
- Значится, ёлки-моталки, убить, что ли?
Несчастный Фролка пытался тянуть время в поисках выхода.
- Догадливый! - хихикнул Кощак.
- Не, я этого делать не стану! - решился Фролка. - Не умею я.
- Раз предавши - предатель до гроба! - проскрипела Акюдаг. Колдунья по-прежнему буравила его своими глазками. - Ты что же думал, предашь разочек, и всё на этом? Нет, голубчик, так не бывает. Теперь ты всё делать будешь, что я скажу - и убивать, и обманывать. А уж прямо людям в глаза смотреть - и думать забудь!
- Я же один разок только! - захныкал Фролка. - Очень деньги нужны были. Отпустите меня. Пожалуйста. - Он всхлипнул пару раз, потом взял себя в руки. - Нет, братцы, вы - как хотите, а я пошёл.
- Куда же ты пойдёшь? - недобро улыбнулась Акюдаг.
- Домой пойду… - жалобно пролепетал Фролка. - Пожалуйста…
- Нет у тебя теперь дома! - жёстко проговорила колдунья. - Теперь хан Кощак - и отец и мать твоя. Он ниточку держит, на которой твоя поганая жизнь висит. И в любой момент - чик! - и нет тебя. Понял?
- Секир-башка! - с удовольствием подтвердил Кощак.
- Вот именно. - Акюдаг погладила Фролку по склонённой голове. - А в городе тебя ж свои и прихлопнут, как только всё про тебя узнают. Стоит им шепнуть только. А ведь шепнуть нетрудно. - Она прыснула, помолчала. - Ладно, голубчик, не боись. Держись за нас, всё хорошо будет. Ну так что, берёшься?
Фролка по-прежнему мялся, шмыгал носом.
- Что ж, мне теперь и деваться некуда?
- Некуда, некуда! - снова радостно захихикал Кощак. - Хи-хи-хи! Решайся, давай!
Фролка неожиданно выпрямился. Перестал канючить. Решительно махнул рукой.
- А, ладно! Где наша не пропадала! Авось пронесёт! Берусь!
- Вот и умница, - проскрипела Акюдаг. - Правильно рассудил. Только, чтобы всё шито-крыто было. Смотри, чтобы на тебя никто не подумал!
- Не маленький, - приосанясь, солидно ответил Фролка.
- И вот ещё что… - задумалась колдунья. - Сейчас слушай как следует. Вызовет хан Кощак на поединок вашего богатыря…
- Так я же говорю, нет никого, ушли все богатыри, - удивился Фролка.
- Ушли не ушли, твоё дело слушать. Мало ли, вернутся они или вдруг ещё какой богатырь сыщется. Короче, если всё же такой богатырь объявится, то ты ему перед поединком меч подменишь, понял?
- Как это я сделаю? - опешил Фролка. - Я - несогласный.
- А никто твоего согласия и не спрашивает! - усмехнулась Акюдаг.
При этом монисто из маленьких зеркал недобро зазвенело у неё на груди.
Глава пятая
Колдовство
Федька и Алёна в очередной раз в ужасе переглянулись. Оба и так были ни живы ни мертвы. А когда услыхали свои имена, так уже просто боялись шелохнуться, чтобы не привлечь к себе внимания.
Затаив дыхание, они продолжали напряжённо прислушиваться к тому, что происходило на полянке.
А происходило там следующее.
* * *
Колдунья достала замотанный в какие-то грязные тряпки меч, развернула его и, воткнув в землю, стала кружиться вокруг. Кощак и Фролка, отойдя чуть подальше, с опаской следили за нею.
Да и было чего опасаться. Ночной ветер раздувал седые старушечьи космы, маленькие чёрные глазки пылали злобным огнём.
- Картан-мартан! - колдовала Акюдаг. - Артуман-бартуман! Шайтан! Шайтан! Шайтан! Отзовись-откликнись! Моё колдовство - твоё естество! Шайтан! Шайтан!
В это время сверкнула молния, прогремел гром, и откуда-то сверху раздался замогильный голос, заставивший всех присутствующих, включая притаившихся Федьку с Алёной, побледнеть от страха.
- Говори, я тебя слушаю! Зачем вызывала? Чего ты хочешь? - спросил страшный голос.
- Сделай так, чтобы тот, кто этим мечом взмахнёт, сам же замертво и упал! - каркающим пронзительным голосом завопила Акюдаг.
- Твоя просьба будет выполнена, колдунья! - раздалось с небес.
И тотчас же ветер утих, и на поляне словно посветлело.
- Ну вот, - радостно потирая руки, захихикала старуха. - Дело сделано! Меч заколдован! На, держи!
Она схватила меч и протянула его дрожащему Фролке.
- Нет, - замахал он руками. - Пожалуйста, не надо. Я не хочу!
- Да не трясись ты! - презрительно скривилась колдунья. - Ничего с тобой не случится. Главное, мечом не маши, вот и всё. Ты хорошо понял?
- Понял.
Фролка с превеликой осторожностью принял меч.
- Ну, ступай давай.
Но Фролка мялся, не уходил.
* * *
- Чего тебе ещё? - повернулся к нему Кощак.
- А деньги-то как же? - спросил Фролка.
- Какие такие деньги? - нахмурился хан.
- Как какие? Те, что вы обещали. Мне ж корову купить надо. Которую Нюрка-соседка продаёт.
- Обещанного три года ждут! - хихикнула Акюдаг.
А Кощак сказал:
- Всё получишь, о чём договаривались. Возьмём город - все коровы твои будут. Ханское слово - закон, можешь не сомневаться.
- Но ведь обещали же сегодня… - заныл Фролка.
- Сказано тебе - после победы расчёт! - разозлился Кощак. - Уйди с глаз моих, не зли меня больше! Да, вот ещё что! Может, ты прав, и больше ни одного богатыря в городе не найдётся. Тогда мы и без тебя справимся. Но если ихний поединщик, стало быть, всё же появится, мечом этим взмахнёт и замертво падёт, то ты мне сразу знак подай! Белой тряпкой со стены помаши. Я тогда всё своё войско на город пущу.
- А я-то как же? - взмолился Фролка. - Воины твои и меня ж заодно могут порешить. Они меня, небось, и слушать не станут.
- Это ты верно говоришь, - усмехнулся Кощак. - Соображаешь, хоть и мал. Воинов моих никто не остановит.
Он снял с левой руки перстень.
- Вот, держи перстень мой. По нему тебя узнают, никто тронуть не посмеет, будешь жив-здоров! Главное, сделай то, что надо. Изведи этих ребятишек, которых назвал. А за мной не пропадёт, не беспокойся!
- Ладно, я постараюсь, - понуро ответил Фролка.
- Вот именно, - хмыкнула Акюдаг. - Постарайся! Только как следует постарайся. Если, конечно, жить хочешь, да ещё к тому же коров получить.
- Побегу я, - вздохнул Фролка. - А то совсем темно станет, заблужусь ещё.
И он зашагал прочь, быстро растворившись между деревьями.
* * *
Кощак проводил его взглядом, повернулся к колдунье.
- Хорошо наколдовала, старая! Я доволен. Всё предусмотрела! И про детей этих из книги твоей, и вообще… Теперь никакой богатырь мне не страшен. Возьму наконец этот город. Всех порешу! Секир-башка! Я - великий и беспощадный! Вся Русь передо мной на колени станет!
- Если только глупостей не натворишь! - ехидно заметила Акюдаг. - Будешь слушаться меня, всё у тебя хорошо будет! Давай деньги!
Кощак протянул ей мешочек с золотом, она мгновенно схватила его своей костлявой рукой, и мешочек тут же исчез в складках её платья.
- Встретимся здесь как обычно! - сказала колдунья. - Я на всякий случай три раза совой крикну, а ты один раз филином отзовёшься.
- Не впервой, не беспокойся, - ответил Кощак. - До встречи, старая.
Они разошлись в разные стороны.
Федька с Алёной наконец-то перевели дух.
- Кто это был? - спросила Алёна. - Ты его узнал?
- Знамо дело, - отозвался Федька. - Это злодейский хан Кощак, кто ж ещё!
- Да что ты в толк не возьмёшь, не о нём речь! - возмутилась Алёна. - При чём тут хан, я про предателя спрашиваю. Голос-то, похоже, какой-то знакомый.
Федька задумался.
- Не, не знаю, - сказал он наконец. - И вправду знакомый, только признать не признал, врать не буду. Может, Васька… А может, и Петька… Или Ванёк… Вообще-то негоже про них так думать. Какие они предатели! Понимаешь, больно он тихо говорил. А потом, если честно, то я под конец чуть не заснул. Сморило меня чуток.
- Эх ты! - махнула на него рукой Алёна. - Соня! Ладно, побежали, надо ж наших предупредить.
И они припустили к городу.
Глава шестая
Западня
Фролка думал всю ночь, как извести Алёну и Федьку, а под утро наконец придумал. На рассвете он вышел из дома, за пояс заткнул топор, перед собой гнал козу Машку. То ли пасти повёл, то ли дрова рубить шёл.
На самом же деле никаких дров он рубить не собирался и козу с собой взял так, для прикрытия. Цель у Фролки была совсем другая.
- Знаешь, чего она мне сказала, - жаловался он по дороге Машке. - Чтоб их на свете не было, если сам жить хочешь! Ёлки-моталки, вот история!
Машка на эти его жалобы никак не реагировала. Коза всё-таки - не лошадь, говорить не умеет.
- А за все мои страдания благодарности мне - шиш! - продолжал сетовать Федька. - Кощак говорит, расчёт после победы, все коровы твои будут! А на шиша мне они тогда сдались, коровы эти, если, может, от города к этому времени одни головешки останутся! Чего я тогда с ними делать буду?
Машка, как вы уже поняли, по-прежнему не отвечала, и разошедшийся Фролка продолжал свои разглагольствования.
- Вот, перстень мне хан дал. Тут вона его печать. А только перстень - не корова. От него молока не дождёшься. Да ещё, неровён час, кто-нибудь его приметит. Увидят печать, возьмут и спросят, откуда взял! Враз догадаются, что предатель! А ведь и выбросить, тоже не выбросишь. Во-первых, жалко - вещь дорогая, а, во-вторых, если бой случится, меня кощаковские могут не признать, порешить меня могут! Так что нельзя мне, получается, без перстня этого. Ох, жисть, ёлки-моталки!
* * *
Так, причитая, Фролка дошёл до развилки. Отсюда было рукой подать до домов, в которых жили Федька и Алёна. Прямо у дороги стоял большой развесистый дуб.
Фролка задумал хитрую штуку. Если незаметно как следует подрубить дуб, да привязать к одной из веток верёвку, да к тому же верёвку эту пропустить через другие деревья и спрятать с глаз, и самому тоже схорониться, то и получится преотличнейшая западня!
Федька с Алёной по дороге пойдут (а пойдут они непременно, где ж ещё им идти-то!), и, когда к дубу приблизятся, он, Фролка, за верёвку и дёрнет изо всей силы. Дуб, понятное дело, повалится, и Алёну с Федькой придавит. Где они? А нетути, под дерево попали. А кто виноват? А никто не виноват - не ходи, где не надо!
О том, что будет заметно, что кто-то специально подрубил дерево, Фролка и вовсе не думал. Главное для него было покончить с Алёной и Федькой. А дальше кривая вывезет!
* * *
Фролка пустил Машку пастись, достал топор и приступил к делу.
Дерево было крепкое, поддавалось нелегко, вскоре на руках появились мозоли, но Федька продолжал рубить. Выхода у него не было.
- Так им и надо! - уговаривал он при этом сам себя. - Федька этот больно гордый! Жмотом меня однажды обозвал. А какой я жмот, я просто бережливый. Денежки люблю, конечно, так их только дурак не любит! А Алёна эта вообще! Сущий мужик в юбке! Всё б ей командовать, народ мутить! Куда ты, спрашивается, суёшься, коли ты баба! Бабье дело - у печи стоять, да ещё потом детей растить! Знамо, курица не птица, баба - не человек! Так что никакой вроде особой потери и не будет!
Фролка остановился, вытер пот со лба.
- Вот дорублю сейчас, совсем уже немножко осталось, верёвочку потом привяжу, и уж тогда молочко у меня будет от всех светозерских коровок!
* * *
Оставим на время Фролку и посмотрим, что делают Алёна с Федькой, не подозревающие о том, какая опасность нависла над ними.
И что же вы думаете? Федька преспокойненько спит. Лежит на печи, сопит от удовольствия и даже похрапывает иногда.
А вот у Алёны сна ни в одном глазу. Она уже с утра кучу дел переделала. Перво-наперво отправила Ваську щербатого по святогорской дороге - нагонять богатырей, сообщить о том, что Кощак хочет город захватить, что письмо было обманное. Ну, а потом она всё-таки Сивку отыскала. Или Сивка её сама нашла, это я уж вам точно не скажу кто кого.
Во всяком случае сейчас вела она Сивку домой по той самой дороге, на которой Фролка делал своё чёрное дело.
Сивка шла, понурив голову, слушала, как Алёна её отчитывает.
- Тебе что, плохо тут, дома? Не так к тебе относятся, что ли? - возмущалась Алёна. - Ты почему убегаешь? Нечего мне тут виноватую морду строить!
- Ты же вон умная, - вздыхала Сивка, - а не понимаешь, что и лошади тоже иногда одной побыть хочется. На траве поваляться. В реке покупаться. Да мало ли что.
- Ох, некогда мне тебя бранить! - покачала головой Алёна. - Не до тебя мне теперь. У меня другая забота. Как бы мне Федьку уговорить, что он - богатырь!
- Ну уж и богатырь! - фыркнула Сивка. - Ещё бы! С полной миской щей запросто расправляется!
- Да как же ты не понимаешь! - огорчилась Алёна. - Так вышло, что только Федька может город от проклятого Кощака спасти! Он просто обязан стать богатырём!
- Хорош спаситель! - заржала Сивка. - Лежит на печи, в рот метёт калачи!
Тут как раз они подошли к развилке.
Фролки, само собой, уже там не было. Он, заслышав шаги, тут же быстренько спрятался.
Только одна коза Машка паслась неподалёку.
* * *
Сивка, покосив глазом на дерево, вдруг повернула к нему, подошла совсем близко и тревожно заржала.
- Ты что, Сивка? - удивилась Алёна.
- Дерево-то подрубленное! - отвечала Сивка. - Вон, взгляни!
Но Алёна уже и сама увидела. Дуб был подрублен изрядно, хотя щепок рядом никаких не было. Фролка, закончив своё чёрное дело, заблаговременно успел их все до одной убрать, как раз исхитрился за минуту до того, как Алёна и Сивка появились!
Да и само место, где прошёлся топор, было аккуратно замаскировано кусками коры. Ни за что не разглядишь, если не подойдёшь совсем уж вплотную.
- И вправду подрубленное! - задумчиво сказала Алёна. - А так с виду и не приметишь. Если бы не ты, Сивка, я б ни за что не увидела! Спасибо тебе.
Сивка снова заржала. В том смысле, что не стоит благодарности, всегда готова помочь.
- А ведь это дерево подрубленное нам очень даже может пригодиться! - продолжала размышлять Алёна.
Ей и в голову не приходило, что в нескольких метрах от неё сидит Фролка и напряжённо решает, что делать. О чём говорят Алёна с лошадью, он не слышал, но зато видел их прекрасно и пытался сообразить, то ли тянуть сейчас за верёвку, то ли нет.
С одной стороны, очень Алёна удобно стоит, как раз под дубом, но с другой - Федьки-то с ней нету, если уж избавляться, так от обоих сразу… Так что, может, стоит подождать другого раза, когда они вместе пойдут…
* * *
В общем, пока он так соображал да прикидывал, Алёна уже от дуба отошла.
Они с Сивкой поспешили к Федькиному дому. Надо было срочно будить будущего богатыря.
Глава седьмая
Богатырь
Федька же, как я вам уже говорил, в это время сладко посапывал на печи, седьмой сон видел. И, если б не Алёна, так может и продолжал бы спать до самой ночи.
Но Алёна так решительно тряхнула его, что остатки сна моментально вылетели из Федькиной головы.
- Ты чего это? - удивился он.
- Не время сейчас спать! - строго сказала Алёна.
- А у тебя всегда не время, - проворчал Федька. - Когда ж спать-то, как не поутру. Самый сладкий сон и есть.
- Ты что же, всё забыл?! - возмутилась Алёна. - Или ты вчера не слыхал, что Кощак задумал?
- Да слыхал я, всё слыхал. Только что мы можем сделать-то? Ты Ваську, как мы говорили, за богатырями послала?
- Знамо дело, послала.
- Ну и всё. Придут богатыри, как вдарят по кощаковскому войску! От них только мокрое место останется! Так что подождём маленько.
И Федька повернулся на бок, вознамерившись опять вернуться к прерванному занятию.
Но разгневанная Алёна не дала ему этого сделать.
- Эх ты, «вдарят»! - передразнила она. - А если не успеют они вернуться? Ты об этом подумал?
- А я-то здесь при чём? - удивился Федька. - Что я-то могу сделать?
- Видали богатыря! - заметила стоявшая у окна Сивка и насмешливо заржала.
- О, Сивка нашлась! - обрадовался Федька. - Вот видишь, я ж тебе говорил!
Алёна пропустила эти слова мимо ушей.
- Как это ты при чём? - сказала она. - Очень даже при чём! Народ-то ведь в городе остался?
- Ну, остался, - признал Федька.
Он всё никак не мог взять в толк, к чему это ведёт его подружка.
- Вот народ на защиту города и встанет, - пояснила Алёна.
Федька всё ещё ничего не понимал. Осторожно (чтоб не рассердить её ещё больше) сказал:
- Ну, встанет. А я-то всё же здесь при чём?
- Так ты же народ и поведёшь! - объявила Алёна. - Ты ведь в городе единственный богатырь остался.
- На безрыбье и рак - рыба! - подтвердила за окном Сивка.
- Да вы что! Очумели, что ли? - Федька переводил растерянные глаза с Алёны на Сивку и обратно. - Какой же я богатырь! Мне ещё лет двадцать до богатыря спать на печи осталось!
- Эх ты! - презрительно сказала Алёна. - А если надо?
- Надо, надо! - пробурчал Федька. - Ну, сама подумай, какой из меня богатырь! Богатыри - вон, с одного маху дубы валят!
- Вот и ты повалишь! - улыбнулась Алёна. - С одного маху.
- Ты что, ума лишилась?! - поразился Федька. - Это как это?! Да я ж себе просто кулак отшибу и всё.
- А ты попробуй, Феденька! Ради меня!
- Попробуй, попробуй! - поддержала Сивка.
- И вы тогда от меня отстанете? - прищурился Федька.
- Вот те крест! - пообещала Алёна.
- И дадите мне спокойно спать, сколько захочу?
- Хоть всю жизнь потом проспи! Главное, попробуй!
- Ну что ж, уговор!
И Федька с Алёной пожали друг другу руки.
Сивка, конечно, обрадованно заржала.
Федька решительно сполз с печи:
- Пошли к дубу. Ради такого дела и кулака не жалко.
- Погоди, - улыбнулась Алёна. - Мы сначала с Сивкой народ созовём!
- Какой такой народ? - нахмурился Федька. - Зачем это народ созывать? Мне на позорище, что ли? Я тогда не пойду.
- Ещё как пойдёшь. Уговор дороже денег! Разве не так?
- Так, - вынужден был признать Федька.
* * *
Вот этак и случилось, что вокруг дуба на развилке дороги собралась целая толпа. Все жители города - стар и млад - пришли сюда поглядеть на нового героя - Фёдора-богатыря.
- Ну, давай! - шепнула ему Алёна. - Бей!
- Засмеют ведь! - отчаянно шепнул в ответ несчастный Федька.
- А ты так ударь, чтобы не засмеяли! - сказала она.
Должен вам по секрету заметить, что, конечно, Алёна могла рассказать Федьке про то, что дерево подрублено. Но это вовсе не входило в её планы. Она хотела, чтобы он сам поверил в свои силы.
- Может, как-нибудь потом? - всё ещё не решался Федька. - Чего-то больно жарко сегодня, дышать тяжело.
- Тоже мне - богатырь! - насмешливо выкрикнул из толпы веснушчатый рыжий паренёк по имени Ванёк. - Пальцы растопырь!
- Конечно, богатырь! - тут же ответила ему Алёна. - Ещё какой! Или, может, Ванёк, ты попробуешь дуб свалить? С одного удара или хотя бы с трёх?
Ванёк тут же стушевался.
- Да я что, я ничего… - забормотал он. - А только что-то Федька для богатыря больно неказист.
* * *
Алёна поняла, что ещё минута, и народ в самом деле поднимет Федьку на смех. После этого уже ничто не поможет.
- Давай! - приказала она. - Бей!
- Эх! - вздохнул Федька. - Была не была!
И, размахнувшись, что было сил ударил по дубу.
Огромный дуб заскрипел и… неожиданно повалился.
По толпе пронёсся восторженный крик.
Он совершенно приглушил другой крик, раздавшийся там, куда упал могучий дуб и где сидел схоронившийся и ничего не понимающий Фролка. Он еле успел выскочить из-под падающего дерева, которое всё-таки пребольно ударило его по ноге.
* * *
А Федька тем временем с удивлением смотрел на свой кулак и потирал его.
- Никак я и вправду теперь богатырь! - озадаченно сказал он.
- Богатырь! Конечно, богатырь! - поддержали его в толпе. - Только настоящий богатырь на такое способен!
* * *
Алёна, оглядевшись, поняла, что лучшего момента не будет.
- Слушайте, жители славного города! - воскликнула она. - Мы с Фёдором-богатырём узнали, что хан Кощак собирается напасть на Светозерск. Это он прислал подложное письмо, из-за которого богатыри наши ушли к Святогорску. Гонца мы к ним послали, но неизвестно - успеет ли он. Кощак может в любую минуту появиться.
По толпе пробежал встревоженный шёпот. Потом стали раздаваться растерянные возгласы:
- …что же делать…
- …бежать надо…
- …прятаться…
* * *
Алёна обвела всех горящим взглядом. Подняла руку, призывая к тишине.
- Никто бежать не собирается! - воскликнула она. - Не для того мы вас сюда созвали. Мы все встанем на защиту города, а поведёт нас Фёдор-богатырь. Вернее, Фёдор Иванович, - тут же поправилась она. - С ним нам никакой Кощак не страшен, вы сами видели, какой он богатырь. Жизни своей не пожалеем за землю родную!
Настроение в толпе резко изменилось.
- …правильно говорит! - закричали люди.
- …не пожалеем живота своего!
- …веди нас, Фёдор-богатырь!
- …дать ему меч богатырский, кольчугу и шлем!
Сразу несколько женщин поспешили за богатырскими вещами.
* * *
Федька посмотрел на Алёну, и та исподтишка ему подмигнула, вот видишь, мол, я же тебе говорила. Никто, конечно, этого подмигивания не заметил, кроме… Сивки. Но она, разумеется, никому о нём не сказала.
Так Федька стал Фёдором-богатырём.
* * *
А тем временем гонец-перебежчик, о котором Алёна толковала, проспался, проснулся, быстро выскочил на крыльцо, вскочил на коня и поскакал к воротам.
- Скорей открывайте! - закричал. - Мне назад надобно!
Стражники гонца узнали, а про подложное письмо и слыхом не слыхали, так что открыли они ему ворота, и подлый гонец умчался, только его и видели.
Глава восьмая
Посол
Долго ли, коротко ли, а преподнесли горожане Федьке богатырское облачение и оружие, то бишь меч, кольчугу, пояс богатырский, шлем, сапоги и расшитый плащ. Федька, как положено, поблагодарил, в пояс поклонился и всё домой отнёс.
Дома он все вещи внимательно осмотрел да на лавку сложил. Авось, думает, не понадобятся. Пусть себе полежат спокойно, потом верну.
Хоть события и развивались так бурно, Федька пока себя богатырём даже не мыслил. Мало ли, отчего дерево упало, всё могло быть. Он потом тайком от всех ещё одно дерево пытался повалить - ничего не вышло, только кулак себе сильно ударил. А дерево, кстати, в два раза тоньше было, чем тот дуб. Непонятная, одним словом, вышла история.
От этих непонятностей у Федьки аж голова разболелась. Надо, думает, лечь поспать, отдохнуть маленько, может, что и прояснится. Так он и сделал.
* * *
Поспать, однако ж, Федьке не пришлось. Только он на печь залез, голову приклонил да глаза закрыл, как прибежала запыхавшаяся Алёна.
- Ты чего, - говорит, - разлёгся! Вставай немедленно, будешь посла принимать!
Федька аж чуть с печи не свалился от удивления.
- Какого такого посла? - спрашивает.
- Посла от Кощака, - говорит Алёна. - Он уже в ворота вошёл и сюда теперь идёт. Фролка ему дорогу показывает. Он желает с богатырём разговаривать.
- Да где ж я ему богатыря-то найду! - зачесал в затылке Федька. - Ты же знаешь, богатыри все из города ушли.
- А ты-то кто!
Алёна аж поперхнулась от возмущения. Встала, подбоченилась, глаза горят.
- Ты что ж, - кричит, - позабыл, что ли? Или уже совсем все мозги проспал! Ты же ведь у нас и есть Фёдор-богатырь!
- Я? - смутился Федька. - Да какой я богатырь!
- А кто дуб свалил? - наступала на него Алёна. - При всём честном народе! А?
- Ну я, - признал Федька.
- Выходит, ты богатырь и есть.
- Выходит, так, - вынужден был согласиться Федька.
* * *
Он хотел ещё кое-что сказать, поделиться с Алёной своими сомнениями, но не успел.
Она уже подбежала к лавке, схватила вещи, стала Федьке в руки совать.
- Ты бы, - говорит, - Фёдор Иванович, надел бы всё на себя, да мечом бы перепоясался - негоже посла в домашнем принимать.
И снова Федька хотел возразить, надевать на себя богатырское облачение совершенно ему было неохота, тем паче, что нелегка ноша богатырская, тяжёлые вещи-то. Но опять вспомнил про дуб и ничего не сказал. Всё равно Алёну не переспоришь.
- Ладно, - говорит, - надену. Ты только мне подсоби малость.
Вздохнул он глубоко и с помощью Алёны надел кольчугу, шлем, перепоясался, а на плечи плащ набросил.
На ноги сапоги натянул. Сапоги, конечно, чересчур большие были, но делать нечего, других-то нет, а без сапог богатырь быть не может.
Алёна на него посмотрела, аж в ладоши захлопала.
- Это, - говорит, - совсем другое дело. Вот теперь ты самый настоящий богатырь, никаких сомнений нету.
- Ладно, - вздыхает Федька. - Где твой посол-то? А то я так долго не протяну в этом облачении. Больно тяжело, дышать трудно.
- Ты, главное, - говорит Алёна, - перед этим послом не робей! Пусть он сам перед тобой робеет.
Не успела она это сказать, как в дверь постучали. Пришёл Фролка, и за ним посол.
- Здрасьте! - сказал Фролка и, сильно хромая (нога-то по-прежнему болела!), отошёл в сторонку. За спиной у него был мешок, в котором лежало что-то длинное и тяжёлое.
А посол ничего не сказал, молча вошёл в горницу, даже не поклонился. Лицо плоское, желтоватое, глаза узкие, раскосые. Ноги кривые. И одет по-чужеземному, в тюрбан да халат, золотом расшитый, а за поясом кривой меч - ятаган.
Федька, ясное дело, несколько испугался. Но виду не кажет.
- Чего надо? - говорит.
- Это что ещё за деревенщина с послом разговаривает! - возмутился посол. - Перед послом великого хана Кощака надобно колени преклонить, да край плаща ему поцеловать - в знак уважения и покорности.
- Ну, это ты хватил! - возмутился Федька. - Я и перед батюшкой родным на колени не становился, а перед тобой тем более не собираюсь.
- Ты хоть и богатырь, - в свою очередь разозлился посол, - но ростом не вышел. Да и ума, я смотрю, у тебя маловато. Иначе б ты такие речи не вёл. Ну да ничего, обещаю тебе, что завтра, ещё до захода солнца, вороны выклюют эти глупые глаза у твоей отрубленной головы.
- Уж не ты ли мне её отрубишь? - совсем осерчал Федька. - Это мы ещё поглядим!
- А может, и я! - отвечал посол. - А сейчас слушай меня внимательно, малорослый богатырь! И передай всем вашим жителям. Великий и милосердный хан Кощак явил вам свою милость, обратил своё благосклонное внимание на ваш ничтожный городишко. А посему повелевает он немедленно открыть ворота и вынести из домов всё, что в них есть ценного. За это великий хан обещает сохранить ничтожные жизни каждому второму жителю вашего презренного города.
* * *
Федька аж дара речи лишился от такой наглости.
Но тут же взял себя в руки, переглянулся с Алёной и спокойно сказал:
- Передай своему хану, что наш народ на милость врага не сдаётся. Не нужны нам кощаковские милости.
- Ну что ж, - усмехнулся посол, - такую ты, значит, речь повёл.
При этом он злобно прищурился, отчего его и без того узкие глаза превратились в две щёлки. Затем распрямился, расправил плечи и надменно произнёс:
- В таком случае, невежа-богатырёк, я, доблестный воин Курахман, вызываю тебя на поединок, и мы в честном бою решим наш спор. Завтра поутру и сразимся с тобой в чистом поле, перед городскими воротами. Но знай, презренный, как только твоё нечистое тело коснётся земли, непобедимое ханское войско войдёт в город и тогда уже не рассчитывайте на милость великого хана.
- Не тот дурак, кого люди хвалят, а тот дурак, кто сам хвалится! - не выдержала Алёна, у которой давно чесался язык.
- Это что ещё такое? - нахмурился Курахман.
- Это пословица народная, - объяснила Алёна.
- Я говорю, что это такое? Никак неразумная девчонка разговаривает?
- Это ещё надо проверить, кто из нас неразумнее, - дерзко ответила Алёна.
- И проверять нечего, - пожал плечами посол. - Не было от веку ума в голове бабьей.
- Ну, если ты такой умный, - совсем рассердилась Алёна, - то вот тебе простая загадка, отгадай. Лежало зло на зле, а богатырь взял зло да злом зло и отбросил.
Курахман задумался.
* * *
А пока он думает, я должен пояснить, что делал Фролка всё это время. Ведь не зря, если помните, он принёс с собой мешок с чем-то длинным и тяжёлым. Догадались, что там лежало?
Да, к сожалению, это был завёрнутый в тряпку меч, тот самый, заколдованный, который передала Фролке колдунья Акюдаг, помните?
И вот Фролка, убедившись, что никто за ним не наблюдает, вынул этот меч из мешка, развернул и, улучив момент, ловко подменил лежавший на лавке богатырский меч. А тот в свою очередь быстро завернул и сунул обратно в мешок.
После чего перевёл дух и, как ни в чём не бывало, подошёл поближе к разговаривавшим.
* * *
- Глупость это одна, а не загадка! - объявил в это мгновение так ничего и не придумавший Курахман.
- А вот и не глупость, - торжествующе сказала Алёна. - Первое зло - это змея, то бишь Кощак твой ненаглядный. Второе зло - это золото. А третье зло - это меч богатырский, что и тебе, и хану твоему головы отсечёт.
- И слушать больше не хочу твои глупости! - топнул ногой посол. - Придержи язык, девчонка! А ты, богатырёк, - повернулся он к Федьке, - к бою готовься, да смотри, от страха не помри раньше времени!
- Не хвались, идучи на рать, а хвались с рати идучи! - тут же вставила Алёна.
- Тьфу, нечистая! - окончательно взбесился Курахман. - Я твой дрянной язык сам отрежу, никому другому не дам!
И, резко повернувшись, он вышел из дома. При этом так гневно хлопнул дверью, что Фролка аж вздрогнул.
* * *
- Мда-а, - опять почесал в голове Федька, глядя вслед ушедшему послу. - Выходит, мне теперь с ним биться, что ли?
- А что ж, ты его не одолеешь? - весело спросила Алёна. - Для тебя это одна забава!
- Здоров он больно! - засомневался Федька. - И страшен: глаз, вона, воще не видно.
- А кто дуб свалил? - напомнила Алёна.
- Что ты со своим дубом пристала! - озабоченно ответил Федька. - Ну, я свалил. Но дуб он и есть дуб. Он мечом-то ведь не машет!
- Никак ты испужался? - всплеснула руками Алёна. - Неужто и впрямь струсил, Федька?
- Да ничего я не струсил, - оправдывался Федька. - Просто спать очень хочется.
- А вот это правильно, - встрял Фролка. - Если организма требует, то надобно спать. Сон - дело полезное, ёлки-моталки. Полезай на печь да спи. Когда ещё этот поединок будет, сто раз успеешь выспаться.
- Да ты что! - возмутилась Алёна. - Какой там сон! Ты что, Федьку не знаешь? Ежели он заснёт, не то что поединок свой, всё на свете проспит.
- Это верно, - подтвердил Федька. - Спать я горазд. Нет, надобно мне мечом помахать перед битвой, приноровиться.
- Ну ладно, - сказал Фролка, - ты тогда маши, а я пойду. Мне здесь больше делать нечего, ёлки-моталки. Прощевайте.
И он быстро захромал к двери.
- А ты чего хромаешь? - спросила Алёна.
- Дрова рубил и ненароком ногу поленом пришиб, - ответил Фролка и был таков.
* * *
- Странный какой-то этот Фролка, - сказала Алёна, когда дверь за ним закрылась. - Не нравится он мне. Как это он поленом ногу пришиб? Непонятно. Что-то здесь не то. Да и где-то я эти ёлки-моталки слышала. Уж не он ли кощаковский лазутчик?
- Не знаю, - широко зевнул Федька. - Но вообще-то он мне тоже не нравится.
- Может, тебе и правда поспать немного? - покосилась на него Алёна. - Я гляжу, зевота на тебя напала. Отдохни перед битвой.
- Чего-то я тебя совсем не пойму, - удивился Федька. - То спи, то не спи! Какие-то вы, девчонки, странные. Не стану я тебя слушать. Сейчас вот меч возьму…
- Да зачем же тебе самому меч-то брать! - воскликнула Алёна. - Если что, я тебе подам. И вообще, знаешь, Федька, давай я твоим оруженосцем буду!
- Это как это? - засомневался Федька.
- Да очень просто. Оружие за тобой буду носить. Коня тебе подводить…
- Так у меня и коня-то нету…
- Нет, так будет! - убеждённо сказала Алёна. - Я тебе Сивку отдам. Ну что, по рукам?
- Хорошо, - согласился Федька. - Ладно, так и быть. Будь моим оруженосцем. Ну-ка, подай мне мой меч!
- Да зачем тебе сейчас меч! - засмеялась Алёна. - Ты здесь, в избе, всё разнесёшь, если им махать начнёшь! А потом ты и так с этим поединщиком справишься, никаких сомнений нет. Ты ведь дуб повалил?
- Дался тебе этот дуб! - вздохнул Федька. - Ну, повалил.
- Ну, значит, этого Курахмана тем паче победишь. Иди давай, поспи. Притомился небось, дубы валяючи!
- И то правда, - обрадованно закивал Федька. - Это ты верно сказала. А я-то думал, чего это меня всё в сон тянет? А это, оказывается, от работы богатырской.
- Ещё бы! - подтвердила Алёна. - Даже Илья из Мурома, уж на что богатырь, да и тот всегда перед битвой отсыпается.
- А что мне Муромец! - важно приосанился Федька. - Подумаешь! Для меня Илья Муромец не указ. Мы и сами с усами.
Алёна хмыкнула, потому что, как вы понимаете, никаких усов у Федьки не было. Но тут же подавила смешок и, кашлянув, почтительно сказала:
- Конечно, конечно, Фёдор Иванович! Как накопишь силушку богатырскую - никто перед тобой не устоит. А силушка тебе завтра ох как понадобится. Так что ложись, отдыхай.
- Ладно, - снова широко зевнул Федька. - Уговорила. Пойду, прилягу. Силушки поднакоплю. А ты будь на страже. Чуть что, кликни меня.
- Уж ты не сомневайся, Фёдор Иванович, - отозвалась Алёна. - Само собой!
Федька полез на печь, и вскоре оттуда донеслось его мерное сладкое сопение.
Федька радостно улыбался во сне. Ему снилось, как он побеждает Курахмана, а затем и самого Кощака.
* * *
Алёна подождала немного и, убедившись, что Федька крепко уснул, тихо выскользнула из избы.
Ей надо было крепко подумать. Ведь понимала Алёна, что никакой Федька покамест не богатырь и что поединок может обернуться большой бедой и для него, и для города. Но знала при этом, что другого пути нет, город надо спасти во что бы то ни стало! А спасти его можно только, если будет среди защитников богатырь, в силу и смелость которого они будут верить. Потому что прежде всего побеждает дух!
Но как же всё-таки помочь Федьке победить поединщика?!
И, поломав голову, задумала Алёна отчаянное дело - решила прокрасться в самый лагерь Кощака, чтобы разведать, что ещё придумала зловредная колдунья. Только так можно было попытаться отвести беду. Федька в этом смелом плане был бы ей только помехой. Поэтому Алёна и решила, что сама всё исполнит.
А Федька покамест пусть спит, ему и вправду полезно.
Глава девятая
Внутри рыцарских доспехов
Немало ловкости и бесстрашия понадобилось отчаянной девочке Алёне, чтобы незаметно пробраться в самое сердце кощаковского лагеря. Но в конце концов ей это удалось.
Посреди большой лесной поляны был разбит роскошный шатёр хана. Туда и проскользнула Алёна за спиной у свирепого стражника.
Шатёр, на её счастье, оказался пуст. Алёна огляделась, поискала, где бы спрятаться.
Пол покрывали роскошные ковры, по стенам было развешано всевозможное оружие. В углу на специальной подставке стояли до блеска начищенные рыцарские доспехи. Их хан Кощак надевал перед сражением.
В это время у входа раздались шаги. Недолго думая, Алёна подбежала к доспехам и забралась в них. На голову нахлобучила большой железный шлем. Сквозь его поднятое забрало она хорошо видела, что происходит в шатре.
А происходило там следующее.
* * *
В шатёр, потирая руки, вошёл Кощак. За ним семенила колдунья Акюдаг.
- Скоро, уже очень скоро этот проклятый город будет мой! - раздражённо говорил хан. - Глупые ничтожные людишки! Они посмели дерзко разговаривать с моим послом! Они поплатятся за это! Всё у них заберу. Никого не пощажу! Ничего не пожалею! Камня на камне не оставлю!
Он поудобней уселся, развалился на подушках. Колдунья разместилась рядом.
- Не рано ли хвалишься, хан? - усмехнулась она. - Ты лучше скажи, как ты со мной расплачиваться будешь.
- Как? - призадумался Кощак. - Да очень просто. Золота тебе дам. Бери, сколько хочешь. Хоть целый мешок насыплю.
- Нет, голубчик, - мерзко захихикала старуха. - Мне твоё золото сейчас ни к чему.
- А два мешка? - предложил Кощак.
- Говорю, нет мне в нём пока надобности.
- Какого ж рожна тебе надо? - удивился хан. - Ну, хочешь, драгоценных камней дам?
Старуха отрицательно покачала головой:
- Нужна мне от тебя, хан, самая малость. Помнишь, Фролка сказывал, что есть в этом городе одна девчонка, кузнецова дочка - Алёной звать. Вот её мне и отдай.
* * *
От этих слов стоящая внутри рыцарских доспехов Алёна пришла в полнейший ужас. При всей её смелости ноги у неё подкосились, и она чуть не упала.
Доспехи зазвенели, но, к счастью, остались стоять на месте. Кощак оглянулся на этот звон, но ничего не приметил.
Алёна взяла себя в руки. Перевела дыхание, опять выглянула наружу и заставила себя слушать дальше.
* * *
- А зачем тебе эта девчонка? - спросил хан.
- Мало ли зачем, - снова гнусно ухмыльнулась колдунья.
(У Алёны от этой ухмылки аж руки заледенели, вот как ей было страшно!)
- Тебе, хан, до этого дела нету. Ну что, уговор? Отдашь девчонку?
- Ишь, какая хитренькая! - задумался Кощак. - А может, она золотая, девчонка эта?
- Тебе, голубчик, полечиться надо! - разозлилась Акюдаг. - К знахарю сходить.
- Это почему же?
- А потому, полководец ты мой яхонтовый, что если человек - дурак, то это надолго!
- Что ты всё заладила - дурак да дурак! - обиделся Кощак. - Других слов, что ли, не знаешь?
- Ладно, бриллиантовый ты мой. Давай замиримся. Я тебе больше бранных слов говорить не буду, а ты мне всё же девчонку отдашь. По рукам?
- Жалко, - неожиданно сменил тон Кощак. Теперь он говорил слезливо, почти ныл.
- Что жалко? - удивилась колдунья.
- Девчонку эту бедненькую жалко! Не могу я на это согласиться.
* * *
Алёна внутри доспехов при этих словах удивлённо вытаращила глаза. Не верилось ей, что Кощак вдруг так подобрел. И, забегая вперёд, скажу вам, что оказалась она совершенно права. Хитрил коварный хан.
- Как же тебе её жалко, - зашипела Акюдаг, - если ты только что сказал, что никого в городе не пожалеешь!
- А может, я пошутил, - насмешливо сказал Кощак. Больше он не ныл. Голос опять звучал твёрдо, хрипловато. - Или, может, я передумал. Моё слово ханское - хочу даю, хочу - назад беру. Скажешь, зачем тебе девчонка - тогда отдам.
- Тебе зачем это знать? Оттого тебе пользы никакой не будет! - упорствовала колдунья.
- Да ты скажи, а уж я сам рассужу - будет мне польза али нет.
Акюдаг призадумалась.
- Хорошо, так и быть, - в конце концов решила она. - Скажу тебе. Но учти, хан! Тайна эта - страшная тайна. Если кому проболтаешься, умрёшь жуткой смертью. Не боишься?
- Я никогда ничего не боюсь! - гордо заявил Кощак. - Давай, говори! Я слушать буду!
- Ну что ж, слушай, - снизила голос Акюдаг.
* * *
Алёна внутри доспехов аж дыхание затаила, так ей интересно было узнать, что скажет колдунья.
- Ты думаешь, сколько мне лет? - спросила та.
- Не знаю, - пожал плечами Кощак. - Выглядишь ты, конечно, не очень. Но, с другой стороны, не так уж и плохо. Лет сто?
Акюдаг покачала головой.
- Бери выше.
- Неужели двести? - поразился хан.
- Ладно, не мучайся. Скажу тебе всё начистоту. Дело в том, что я из колдовского змеиного рода. В нашем роду все долговечные. И живём мы ровно тысячу лет.
- Да ты что! - восхитился Кощак. - Вот здорово! А мне так нельзя?
- Слушай, не перебивай! - строго сказала колдунья. - Иначе вообще не скажу. Тысяча лет - срок немалый, но и он когда-то заканчивается. Завтра мой срок и истекает.
- И что с тобой будет?
- А то будет, что, когда тысяча лет проходит, мы, колдуньи из змеиного рода, превращаемся в гадюк.
- Вот оно что!
Кощак на всякий случай отодвинулся в сторону.
- Да ты не бойся, - гнусно захихикала Акюдаг. - Я пока ещё не кусаюсь. Хи-хи-хи!
- А я и не боюсь! - отозвался хан. Но обратно, однако, придвигаться не стал. - А гадюк я, кстати, даже люблю. Будешь гадюкой - я тебе молока дам. Обещаю.
- Да не хочу я быть гадюкой! - возмутилась старуха. - Я, наоборот, хочу быть опять молодой и красивой!
- Ну, это ты, положим, хватила! - в свою очередь захихикал хан. - Насчёт молодой и красивой! Хе-хе-хе! Ладно, не обижайся. Я всё понимаю. Только одного не могу понять - зачем тебе девчонка? И вообще, почему при всём твоём колдовском умении ты её до сих пор не можешь себе получить, если она тебе так нужна?
- Ну, хорошо, так и быть, расскажу тебе.
Тут Акюдаг снизила голос до таинственного шёпота, так что Алёна, как ни старалась, но ни словечка из этой речи не услышала.
А говорила колдунья следующее:
- Дело в том, что крёстная мать этой Алёны, волшебница Наталья, когда девочка родилась, повесила ей на шею ладанку с живой водой. Кто эту воду выпьет, бессмертным станет, помолодеет навсегда. А получить я её не могу, потому что колдовство моё действительно только против тех, у кого совесть нечистая. Так в нашем колдовском роду повелось, к сожалению. А совесть у этой проклятой девчонки чиста, как назло!
Последнюю фразу колдунья сказала уже громко, во весь голос. Алёна сразу поняла, что речь идёт о ней, и нахмурилась. Всё-таки совесть у неё была не так уж и чиста. Федьку-то и всех остальных она обманула, убедила, что он богатырь.
Она бесшумно вздохнула и приготовилась слушать дальше.
* * *
- Ладно, не переживай, старая! - сказал Кощак. - Завтра Курахман победит их поединщика. Он говорит, богатырь этот какой-то малорослый, да совсем зелёный, почти мальчишка, так что он с ним запросто справится. Он только не знает, что ты всё уже продумала. Так или иначе этому поединщику конец. Как он подменённым мечом взмахнёт, так замертво и упадёт. Ха-ха-ха! Вот у тебя голова, старая! Умница-разумница! - Кощак прямо захлёбывался от удовольствия, живо представляя себе, как падает мёртвым неведомый богатырь. - И я сразу захвачу город. Так что послезавтра напиток бессмертия будет в твоих руках…
- Завтра! - перебила его колдунья. - Глаза её снова горели злобным дьявольским огнём. - Завтра! Послезавтра будет поздно! Завтра до полуночи я должна вкусить волшебной влаги! И тогда я снова стану молодой и красивой. А иначе в полночь я превращусь в змею.
- Завтра так завтра, - хитро прищурился Кощак.
А сам при этом подумал, что ни за что не отдаст колдунье напиток бессмертия. Пусть она, когда всё будет сделано, превратится в змею. Даже очень хорошо, хлопот меньше. А то неизвестно чего ждать от этой колдуньи. Да и вообще надоело от неё зависеть. А уж со змеёй-то он справится, разрубит на кусочки!
Но Акюдаг тут же разгадала его мысли.
- На всякий случай, чтобы в голову тебе не влезла какая-нибудь дурь, имей в виду, что всякий, кто водой этой волшебной захочет попользоваться, не зная магических слов, тут же обратится в камень!
- А что же это за слова такие? Скажи-ка мне по секрету, умница-разумница! - льстиво улыбнулся Кощак.
- Вот этого я тебе не скажу. Ты уже и так слишком много знаешь.
- Не скажешь волшебных слов - не получишь девчонку! - гневно вскричал хан.
- Ах вот ты как заговорил! - зашипела колдунья. - Ну что ж, тогда смотри!
* * *
Она проворно вскочила на ноги и снова, как тогда, в лесу, начала кружиться на одном месте.
- Картан-мартан! - колдовала она. - Артуман-бартуман! Шайтан! Шайтан! Шайтан! Отзовись-откликнись! Моё колдовство - твоё естество! Шайтан! Шайтан! Покажи Кощаку его смерть!
Шатёр стало заволакивать тёмным дымом, поднялся ветер, запахло болотной тиной.
Алёна внутри доспехов чуть не задохнулась. Дыхание у неё спёрло. Из последних сил она держалась, чтобы не выскочить из них наружу.
- Стой! Стой! - заорал тем временем испуганный Кощак. - Не надо! Я согласен! На всё согласен!
Акюдаг остановилась, замолчала. Дым постепенно рассеялся, хотя запах тины всё ещё держался в шатре.
Алёна с облегчением вздохнула и тут же сморщила нос. Еле удержалась, чтобы не чихнуть.
- То-то, - сказала Акюдаг. - Давно бы так. Не забывай, я ещё пока сильна по-прежнему. Так что не вздумай шутки со мной шутить.
В это время полог шатра откинулся, и внутрь вошёл ханский нукер. Почтительно поклонился.
- Говори, - разрешил Кощак. - В чём дело?
- Гонец-перебежчик, что поутру вернулся, великий хан, награды просит, - сказал нукер. - А ещё там мальчишку привели. Его дозорные в лесу схватили. Он с тобой хочет говорить.
- Что-то этот перебежчик там подзадержался, - нахмурился хан.
- Проспал, говорит… - усмехнулся нукер.
- Ну, раз он так спать любит, - совсем разозлился Кощак, - то будет ему награда. Отправь его спать навечно! Хе-хе-хе!
- Понял, великий хан, - склонился нукер.
- А мальчишку давай сюда!
Нукер ещё раз поклонился и, пятясь, ушёл.
Почти сразу до Алёны донеслись вопли схваченного гонца. А полог шатра снова откинулся.
* * *
Алёна внутри доспехов напряглась, очень ей было любопытно узнать, кто же этот мальчишка, о котором толковал нукер.
В шатёр, по-прежнему прихрамывая, вошёл… Фролка. На этот раз Алёна из-под забрала шлема разглядела его очень хорошо, даже прикусила губу от негодования. Оказалось, что она не ошиблась в своих предположениях. Недаром он ей так не нравился.
- Вот, я, значится, пришёл, ёлки… - Фролка в испуге закрыл себе рукой рот. - То есть я хотел сказать, что пришёл, значится.
- Вижу, что пришёл, - грозно сказал Кощак. - Что скажешь?
- Меч я подменил, значится.
- Так. А с Федькой этим ты расправился?
- Так ведь несподручно было, значится…
Кощак молниеносно выхватил саблю из-за пояса.
- Я вот тебе сейчас покажу - несподручно! Секир-башка сделаю!
- Не надо, дяденька! - завизжал насмерть перепуганный Фролка. - Я ж старался. Меч-то я подменил!
- Эка невидаль - меч подменил! - проскрипела Акюдаг. - Меч подменить всякий может. А вот ты убей! Убей! Хи-хи-хи!
- Я обязательно, тётенька, я после… я потом…
- Потом будет суп с котом, - ещё сильнее захихикала старуха. - Хочешь суп с котом?
- Не, тётенька, я таких супов не ем, - затрясся Фролка. - Я щи люблю. Или там с репой.
Колдунья перестала хихикать, злобным взглядом окинула Фролку с головы до ног.
- Вот ежели ты его завтра не изведёшь - будет тебе суп с котом, только тем котом ты сам станешь! Понял?
- Я всё сделаю! - затрясся Фролка. - Непременно сделаю! Изловчусь, но изведу! Убью!
- До полудня время тебе даю. А потом пеняй на себя!
- Хорошо, тётенька.
- Беги давай! - кивнул хан. - Делай, что велено.
- А как насчёт коровки-то? - решился Фролка. - Ведь уговор был.
- Ханское слово дороже золота, - усмехнулся Кощак. - Беги, касатик! Эй, нукер!
На зов тут же появился нукер.
- Твоё повеление выполнено, великий хан! - доложил он. - Собака-гонец уснул глубоким сном! Похоже, не проснётся он больше.
- Это хорошо, - обрадовался Кощак. - Собаке - собачья смерть!
Фролка при этих словах аж вздрогнул, совсем перетрусил.
Кощак это заметил, усмехнулся.
- Проводить его через лес и наших дозорных! - велел он нукеру.
Фролку увели.
- Думаю, не подведёт! - сказал ему вслед Кощак.
- Не должен, - подтвердила колдунья. - Больно напуган. А ты что же, и вправду ему корову дашь?
- Дам, - осклабился Кощак. - Ханское слово - закон. Если живой будет. А мёртвому зачем корова?
- Убьёшь мальца?
- Секир-башка сделаю! - махнул саблей хан. - Один раз предал, два раза предал, убил - совсем плохой человек. Я слабей стану - меня предаст. Лучше сразу секир-башка.
- Это ты верно говоришь, - хихикнула Акюдаг. - Иногда совсем неглупо рассуждаешь. Не такой уж ты и дурак, хан. Ладно, пойду я к себе, передохну перед завтрашним.
- Да и мне не мешает, - потянулся Кощак. - Иди спокойно, старая. Завтра будет великий день. Город станет моим, а ты снова станешь молодой и красивой. Может, тогда замуж за меня выйдешь? Ха-ха-ха!
- Тогда и поглядим, - скривилась старуха. - До завтра, хан.
* * *
Кощак остался один.
- Эй, стража! - крикнул он. - Разбудить меня на рассвете!
Задул свечи, улёгся поудобней, и вскоре по всему шатру разнёсся его мощный храп.
Алёна подождала ещё немного, затем бесшумно выбралась из доспехов.
На цыпочках прокралась она мимо храпящего хана, приоткрыла полог и выскользнула из шатра.
* * *
Стражник у входа тоже клевал носом. Алёне снова повезло - ей удалось незамеченной пробраться через спящий лагерь.
Вскоре она уже изо всех сил бежала по лесу.
Кто-то зловеще ухал между деревьями, злобно горели глаза хищных зверей, но Алёна ни на что не обращала внимания. Сердце её колотилось от быстрого бега.
Надо ещё так много успеть до рассвета! Добраться до города, переодеться, разбудить Федьку (что было делом совсем не простым!), облачить его подобающе и, главное, ни в коем случае не дать ему взмахнуть заколдованным мечом.
Следовало срочно что-то придумать. Иначе всё пропало - погибнет Федька, а вслед за ним и город!
Глава десятая
Поединок
В это раннее утро никому не спалось. Весь город высыпал на городские стены посмотреть на поединок Фёдора-богатыря и чужеземного воина Курахмана. Ещё накануне городские глашатаи объявили об этой решающей схватке.
Напротив городских ворот, на той стороне поля, вышло из леса кощаковское войско под начальством самого хана и остановилось, выжидаючи.
Всходило солнце.
С первыми его лучами из ворот под приветственные крики горожан вышли двое - Алёна и Федька. Федька был одет как положено настоящему богатырю - шлем, кольчуга, на плечи наброшен плащ. Алёна, переодетая в мужское, несла за ним меч.
Они вышли на середину поля и остановились.
- Вот оно, место поединка богатырского, - сказала Алёна. - Как ты себя ощущаешь, Фёдор Иванович?
- Хорошо ощущаю, - крепко потянувшись, ответил Федька. - Славно силушки поднабрался. Это ты, Алёна, правильно подсказала. Для нас, богатырей, сон - великая вещь, спору нет. А сейчас самое время поразмяться, мечом помахать. Дай-ка мне меч!
И он протянул руку за мечом.
- Да ты что, Фёдор Иванович? - притворно удивилась Алёна. - Зачем тебе зазря силушку-то свою расходовать на эти махания бесполезные? Лучше побереги её, пригодится. Силушки у тебя, конечно, теперь предостаточно, а всё ж таки лучше поберечься, враг-то, сам знаешь, силён да коварен.
- Оно, конечно, достаточно, - солидно ответил Федька, - да только от упражнений никому ещё вреда не бывало. Подай мне меч!
И снова потянулся за мечом. Но Алёна и тут не отдала ему меч.
- Погоди, Фёдор Иванович! - сказала она. - Я ведь тебе ещё про обычай древний не поведала.
- Какой такой обычай? - удивился Федька. - Давай, рассказывай поскорее.
- А обычай таков - чтобы поединщикам перед боем мечами меняться.
Федька снял шлем, озадаченно зачесал затылок.
- Надо же. Чего-то я про обычай такой ничего и не слыхал. Странный какой-то обычай. Чегой-то я свой меч отдам? Смотри, какой меч-то красивый. Вона рукоять-то как блестит, аж переливается. Настоящий меч, богатырский. Сразу видно, с любовью сделан.
- Так надо, Фёдор Иваныч! - твёрдо сказала Алёна.
И для убедительности добавила:
- И деды наши так делали, и прадеды. Негоже тебе, Фёдор Иванович, древним обычаем брезговать.
- А Илья из Мурома тоже так делал? - всё ещё сомневался Федька.
- А то как же! - подтвердила Алёна. - Обычай есть обычай.
- Ну ладно, - вздохнув, согласился Федька, - если и Илья тоже… Хорошо, я поменяюсь. Однако ж сейчас этот поединщик появится, а я ещё и меча-то в руках не держал. Давай-ка помашусь!
И он снова нахлобучил шлем и в третий раз протянул руку за мечом.
Но Алёна и не подумала передавать ему меч.
- Да зачем тебе зазря махать-то! - убеждала она Федьку. - Поединщик этот от одного твоего крика грозного замертво упадёт!
- Это как это? - вытаращил на неё глаза Федька. - От какого ещё крика?
- От боевого. Крикнешь по-богатырски: «К бою! Вперёд!» - он и упадёт.
- А я сумею? - недоверчиво спросил Федька.
- Ещё как! - уверила его Алёна.
- А если не упадёт? - всё ещё сомневался Федька.
- Упадёт, упадёт, даже не думай! Ты же вон какой богатырь! Ведь кто дуб-то кулаком свалил?
- Ну, я свалил, - вздохнул Федька.
- Ну вот! А ты говоришь, не упадёт!
- Пожалуй, может, и впрямь упадёт, - согласился он. - Но всё-таки лучше помахать лишний разок. Давай меч!
* * *
Неизвестно как бы на этот раз отговорилась Алёна, но, на её счастье, в этот момент из рядов кощаковского войска вышел Курахман. Одет был в сверкающие доспехи, на шлеме колыхались павлиньи перья.
- Ну что, деревенщина, готов ли ты собачью смерть принять? - крикнул он, приблизившись.
- Рано, дяденька, хвалишься! - обозлился Федька.
- Не собираюсь я с тобой, богатырёк, препираться! - зловеще усмехнулся Курахман и вытащил из ножен меч. - Великий хан Кощак и всё его войско ждут, когда я с тобой разделаюсь. Давай сразимся!
На городских стенах все с напряжением следили за тем, что происходит посреди поля.
Замерло и кощаковское войско.
Наступила тишина, только слышно было зловещее карканье кружившего над поединщиками воронья.
- Насчёт обычая скажи! - шепнула Федьке Алёна.
Тот кивнул в знак того, что помнит.
- Есть у нас на Руси обычай древний, - сказал он Курахману. - Чтобы поединщики перед битвой мечами менялись.
- Странный у вас обычай! - нахмурился тот. - У нас такого обычая нет.
- А у нас есть, - настаивал Федька. - Таким образом поединщики показывают, что не боятся брать в руки чужое оружие. Если ты боишься, тогда, конечно, другое дело!
- Молодец! - шепнула Алёна.
- Я боюсь? - возмутился Курахман. - Не тебя, мелюзги, мне бояться! Не тебе меня позорить да насмешничать! Бери мой меч, всё равно он скоро опять ко мне вернётся!
И он кинул меч к ногам Федьки.
- Давай свой!
Алёна не заставила себя долго просить, тут же подала ему заколдованный меч.
- Кричи! - одновременно шепнула она Федьке.
Федька поднял Курахманов меч и крикнул что было силы:
- К бою! Вперёд!
Курахман в ответ взмахнул Федькиным мечом, но тут же побледнел, выронил его и упал замертво.
Горожане, что стояли на городских стенах, разразились радостными победными криками, приветствуя подвиг своего богатыря.
- Чегой-то он? - поразился Федька. - Эй, дяденька!
Но Курахман не шевелился.
- Никак помер? - всё не мог поверить Федька. - От страху, что ли?
- Я ж говорила, Фёдор Иванович, - улыбнулась Алёна. - А ты не верил! Кто против такого богатыря, как ты, устоит!
- И то правда! - согласился Федька. - Ох, и силён же я! А главное, силы-то своей сам никак не чувствую. Это, наверное, так у нас, богатырей, положено. Небось, Илья из Мурома тоже своей силы не ощущает. Ну да ладно, пошли, что ли?
Он оглянулся на город, откуда по-прежнему доносились победные возгласы, и громко зевнул.
- Хочешь, - предложила Алёна, - ты отойди вон туда в сторонку, где рощица. Там под берёзкой и отдохни маленько в тенёчке, вздремни маленько. А я сбегаю, народ на битву соберу!
- Это у тебя правильная мысля! - обрадовался Федька. - Лучше я и впрямь там подожду, пока народ подойдёт. Чего мне взад-вперёд-то бегать. Несолидно как-то для богатыря. А потом утомился я всё ж таки. Надобно силушки поднабраться перед большой битвой. - И он снова сладко зевнул. - Пойду, пожалуй, сосну чуток, пока ты бегаешь.
- Вот соня! - засмеялась Алёна. - Ладно, я скоро вернусь. Да не одна, а со всем ополчением.
И она побежала к городу.
А Федька отошёл в сторонку, в зелёную рощицу, с облегчением снял с себя шлем и прочие тяжёлые богатырские доспехи. Всё это он аккуратно сложил, а сам удобно улёгся под раскидистой берёзкой на шелковистой травке и через минуту уже безмятежно посапывал, не подозревая о том, какая опасность зреет над ним.
Глава одиннадцатая
Убийство
А опасность зрела самая что ни на есть ужасная. Откуда ни возьмись появился в рощице Фролка. То есть не совсем откуда ни возьмись. На самом деле Фролка с самого утра внимательно следил за Федькой от самого его дома, ждал удобного момента. Но Федька всё время был с Алёной, один ни на секунду не оставался.
Потом Фролка с городской стены наблюдал за Федькой, увидел, куда он отправился после поединка. А как заметил, что Алёна из рощицы вышла, так сразу же туда и поспешил.
Осторожно вступил он в рощицу, обнаружил там спящего Федьку и очень обрадовался. Лучше и быть не могло. Наконец-то он сможет выполнить данное Кощаку и Акюдаг обещание. И корову получит.
Правда, в последний момент Фролка, конечно, малость сдрейфил, всё не решался совершить своё подлое дело. Но тут же перед глазами у него появилась разгневанная Акюдаг.
«Убей! Убей! Убей!» - кричала она. А в ухо нашёптывал ему голос страшного Кощака: «Всё получишь, что я обещал! Ханское слово - закон!»
И Фролка в конце концов не выдержал.
«Эх, - решил, - была не была!»
Схватил меч, который лежал рядом с Федькой, и вонзил ему в грудь.
Федька охнул и так, не открывая глаз, и застыл.
* * *
Фролка облегчённо вытер вспотевший лоб.
- Кажись, ёлки-моталки, конец! - пробормотал он. - Жалко тебя, конечно, Федя, но ничего не поделаешь. Прости, если можешь. Ой, чуть не забыл! - Выбежал из рощицы, вытащил из кармана белый плат и замахал им изо всей силы. Сигнал подавал Акюдаг и Кощаку. - Ну вот, теперь, кажись, всё исполнил! - отмахавшись, сказал сам себе Фролка. - Всё, как договорились. Теперь надо схорониться где-то и потом за наградой прийти. Может, даже две коровы дадут, на радостях-то!
И, так рассудив, он припустил к городу.
* * *
А в городе тем временем Алёна собирала ополченцев. Все кто смогли - от мала до велика - вооружились и пришли к воротам.
Алёна велела им ждать сигнала.
- Я сейчас, - говорит, - за Фёдором-богатырём сбегаю. Он в рощице отдыхает после поединка. Как он из рощицы выйдет, да мечом махнёт, так вы из ворот и выступайте вслед за ним. Поведёт он вас на праведную битву, на защиту города нашего.
- Так и будет. Мы готовы! - заверили её горожане. - Не подведём Фёдора Ивановича! Постоим за земли наши!
Алёна, довольная, кивнула. Всё пока шло по плану.
- Ладно, - говорит, - скоро встретимся на поле битвы.
И побежала к Фёдору.
Запыхавшись, влетела она в рощицу.
- Вставай, Фёдор Иванович! - кричит. - На битву пора! Народ уже поднялся, собрался, тебя ждёт!
Тут-то она и увидела, что Федька вовсе и не спит, а лежит убитый.
- Ой! - ахнула Алёна. - Что же это делается! - И заревела в три ручья, совсем по-девчоночьи, по-бабьи. - Кто ж тебя, касатика! Кто ж тебя, родимого! Как же мы без тебя жить-то будем! Ох, бедный ты мой!
* * *
В это время донеслись до неё воинственные крики со стороны кощаковского лагеря. Выглянула она промеж деревьев, увидела, как сам хан Кощак (которого признала Алёна по шлему с павлиньими перьями) объезжает своё войско, вдохновляет его на бой.
«Не время сейчас для слёз! - спохватилась Алёна. - Надо решать что-то. Кто же теперь горожан в бой поведёт? Ведь без Федьки они, пожалуй, весь свой кураж потеряют. А там недолго и город потерять».
Снова взглянула она на неподвижно лежащего Федьку. Вздохнула тяжело:
- Ах, не вовремя тебя жизни лишили! - Сняла с него шлем, погладила по голове. - Недолго же послужили тебе доспехи богатырские!
После чего, уже не раздумывая, Алёна надела шлем себе на голову.
- Придётся тогда мне вместо тебя народ в бой вести, Фёдор Иванович, - пояснила она безмолвному Федьке. - Раз больше-то некому. Глядишь, никто и не разберёт под доспехами-то, ростом-то мы с тобой вроде одинаковые.
* * *
Через несколько минут из рощицы выбежал Фёдор-богатырь в полном своём богатырском облачении. Повернулся к городским воротам, призывно махнул мечом.
- Ура! - закричали ополченцы. - Веди нас, Фёдор-богатырь! Отстоим город от врага!
Ворота открылись, и отряд ополченцев высыпал наружу. Во главе с Фёдором бросился он на кощаковцев.
Завязалась отчаянная битва.
Глава двенадцатая
Старушка
Целый день шла та кровавая битва, аж до самого заката рубились. Кощаковских воинов было во много раз больше, тьма-тьмущая, но так мужественно сражались ополченцы, и прежде всего Фёдор-богатырь (он, конечно же, в первых рядах бился, всех своим примером вдохновлял!), что не выдержали басурманы, бросились бежать, оставляя на поле убитых и раненых.
Безуспешно пытался удержать их Кощак. Позорно бежали воины, напуганные бесстрашным юным богатырём и его отрядом.
Алёна (а как вы понимаете, это была именно она!), увидев, что победа уже неизбежна, улучила момент, выскользнула из гущи преследовавших врага ополченцев и снова забежала в известную нам рощицу. Там она быстро сбросила с себя богатырское облачение и опять превратилась в самую обычную девчонку.
- Победили мы, Фёдор Иванович! - сказала она неподвижному Федьке. - Отстояли родной город. Разбили врага наголову. А тебя потеряли.
* * *
После чего выбежала она навстречу к радостно возвращавшимся в город ополченцам.
- Эй, - закричала, - идите сюда! Горе у нас! Погиб Фёдор-богатырь! Смертельно ранили его в битве.
Прибежали встревоженные горожане. Улетучилась радость от победы. В горьком безмолвии столпились они над мёртвым Федькой. Почтительно подняли его, понесли к городским воротам.
Весь город погрузился в траур. Плакали женщины, притихли дети, сурово молчали старики.
Положили Федьку на постаменте на городской площади, стали готовиться к торжественным похоронам.
* * *
А теперь я должен вам рассказать, что всё это время делала Акюдаг. Ведь по мере того как солнце клонилось к закату, она всё больше понимала, что надежды на победу почти не остаётся. А значит, не получить ей заветную ладанку с живой водой, не стать молодой, вечно живущей, а предстоит доживать свой век в виде ползающей по кустам гадюки.
Глянула на себя колдунья в серебряное зеркало и ужаснулась. За последние дни совсем она состарилась, окончательно превратилась в развалину-старуху, которая на ладан дышит.
И решила хитрая Акюдаг, что ждать больше нечего. Надо действовать. Раз силой не удалось, то нужно коварством взять.
Надумала колдунья сама разыскать Алёну, да так обкрутить девчонку, что та и воду волшебную ей отдаст, и сама в крови замарается.
- А кровь, - хихикнула Акюдаг, - не смоешь, не отстираешь!
Накинула она на себя русский расписной платок, чтобы её никто не узнал, смешалась с отрядом ополченцев, несущим убитого Федьку, и таким образом незаметно пробралась в город.
В городе никем не узнанная колдунья разыскала Фролку, велела ему держаться неподалёку. Фролка согласился, деваться-то ему было некуда, надежды на обещанную награду таяли на глазах.
А сама Акюдаг осторожно подобралась к Алёне, которая одиноко стояла рядом с лежащим посреди площади Федькой. Горожане в это время разошлись по домам, чтобы подготовиться к похоронной церемонии.
- Спи спокойно, Фёдор-богатырь, - всхлипывала Алёна. - Прогнали мы ворога. Надолго запомнит он славу богатырскую.
И в это время она почувствовала, как кто-то трогает её за плечо. Алёна обернулась. Рядом стояла совсем древняя старушка, про таких говорят «божий одуванчик». Смотрела на неё слезящимися глазками.
Алёна, конечно, не узнала в ней свирепую Акюдаг. Мысли её были сейчас далеки от неё. Ей тем более и в голову не могло прийти, что колдунья может оказаться тут, рядом.
- Что надобно, бабушка? - спросила Алёна.
- Дружка оплакиваешь, девушка? - прошамкала старушка.
- Богатыря, бабушка, - поправила Алёна.
- Кому богатырь, а кому и дружок сердечный, - усмехнулась старушка. - А только зря ты так сокрушаешься, милая. Есть вода живая, заговорённая. Если той водой дружка твоего обрызгать, он и подымется…
- Где же та вода, бабушка? - удивилась Алёна.
- Где ж ей быть, как не у тебя на шее!
Алёна, услышав это, тут же схватилась за ладанку, которая и вправду висела у неё на шее. Но Алёна никогда не знала, что там внутри. Покойная мама так ей секрет и не открыла. Только завещала, когда умирала, ладанку эту никогда не снимать.
- Только цена той воде жизнь человеческая! - добавила старушка.
- Чья же жизнь? - нахмурилась Алёна.
- Убей дитя невинное, вот вода сразу волшебной и станет.
- Да ты что, бабушка! - возмутилась Алёна. - Ты что ж такое болтаешь?!
- Неужто для дружка сердечного чужой крови жалко? - снова усмехнулась старушка. - Значит, не любишь его. Ладно, пожалею тебя. Не надо тебе никого убивать. Отдай мне ладанку с водой. У меня в руках эта вода и без крови невинной волшебной станет.
- Ну хорошо. Может, и вправду оживишь Федьку.
Алёна потянулась к шее, чтобы снять и отдать ладанку, но в последний момент приостановилась, задумалась. Что-то сильно смущало её в том, как жадно смотрела на ладанку старушенция.
- Ну давай! - протянула та скрюченную когтистую руку.
- Нет! - решительно сказала Алёна. - Что-то тут не то! Злая ты! Не дам я тебе воду заветную.
- Дай хоть на минуточку! - заныла старушка. - Подержать только. Посмотреть одним глазком!
Глаза её бешено засверкали, на груди зазвенело монисто из маленьких зеркал, и Алёна тотчас по этому звону узнала, кто на самом деле скрывался под расписным платком.
- Ты - колдунья! - воскликнула она. - Я тебя признала. Ты - Акюдаг!
- Догадалась, мерзкая девчонка! - зашипела разоблачённая колдунья. - Дай мне воду! Дай! Тебе всё равно от неё никакого проку!
- Уходи отсюда! - отвечала Алёна. - Убирайся вон из нашего города подобру-поздорову! Я сейчас народ позову!
- Неужели тебе не жалко старого человека? - притворно захныкала Акюдаг. - Посмотри на мои седые волосы. Я ведь жить хочу! Спаси меня! - взвыла она и, оглянувшись, громко позвала: - Фролка! Сюда!
* * *
Тотчас от стены отделился незаметно стоявший там Фролка и подошёл поближе. Перепоясан он был богатырским мечом, тем самым, помните, который он подменил у Федьки.
- Ну чего, ёлки-моталки? - хмуро спросил он.
- Ты здесь, подлый предатель! - возмутилась Алёна. - Люди! Сюда! - закричала она.
Но, как назло, вокруг никого не было.
- Убей её! Скорее! - завизжала Акюдаг. - Убей! Убей!
Фролка выхватил меч из ножен.
- Чего ж не убить, ёлки-моталки! - рассудительно сказал он. - Это можно. Это я раньше думал, что убивать трудно, а, оказывается, просто - чик, и нету человека. Только вот как коровка-то? А? Ведь обещали же.
- Да будет тебе коровка! Всё будет! - взмолилась колдунья. - Я прослежу! Ты только убей! Я б и сама, да не могу. У меня-то, старой, и сил-то почти не осталось.
- Ладно, сделаем, - хмыкнул Фролка и повернулся к Алёне. - Ты не суетись, девонька, куда ж ты от меня денешься!
И он замахнулся мечом.
- Что ж, убивай, жалкий предатель! Басурманский прихвостень! - бесстрашно выкрикнула Алёна. - Всё равно тебе не избежать кары!
И в этот момент на площадь с факелами в руках стали выбегать люди, привлечённые её криками.
Завидев их, Акюдаг мгновенно поняла, что всё пропало, ладанки ей не получить.
- Ладно, гадкая девчонка! - прошипела она. - Ещё сочтёмся! Только не вздумай на своего дружка волшебной водой побрызгать - он, может, и оживёт, а ты-то вся окаменеешь! Хе-хе-хе!
С этим отвратительным хихиканьем она проворно отбежала в сторону и растворилась в темноте.
Глава тринадцатая
Ладанка
Фролка, оставшись один, опустил меч, растерянно оглянулся.
- А я что же? А я как же? - заметался он.
Со всех сторон его окружали подбегавшие люди.
Фролка быстро бросил меч, снял с руки перстень (подарок Кощака!) и незаметно сунул Алёне.
- Возьми! - взмолился он. - Всё возьми! Только пощади!
Алёна машинально взяла перстень. (Ох, лучше бы она этого не делала!)
Фролка тут же повернулся к окружившим их горожанам.
- Люди! - закричал он. - Держите предательницу! Я её разоблачил! У неё в руках перстень кощаковский с личной печатью!
- Да что вы его слушаете! - возмутилась Алёна. - Он сам предатель!
- Как же, ёлки-моталки! - продолжал кричать Фролка. - Как же я! Разве кто видел, как Фёдор погиб? Он живой был, пока она одна с ним в рощице не осталась. Посмотрите, что у неё в руке.
- Покажи, девонька, что у тебя в руке, - сказал один из городских старейшин - старик с длинной белой бородой. - Не бойся, мы только взглянем, о чём он тут толкует.
Алёна раскрыла ладонь, на которой лежал перстень. Она с недоумением уставилась на него.
- Ну, а я что говорил! - торжествующе заорал Фролка. - Это же кощаковский перстень! Откуда он у неё? За какие такие дела? Она предательница! Вяжите её, люди!
- Да вы что!
Алёна рванулась, но её тут же плотно обступили с двух сторон.
- Хватай её! Держи! - раздались возгласы.
- Как же ты так, девонька! - покачал головой бородатый старик. - А мы тебе верили. Думали, своя!.. А ты из-за перстня какого-то… Тьфу!
Он с презрением плюнул.
- Да что с вами, люди! - горячо заговорила Алёна. - Как вы могли такое подумать! Перстень мне этот Фролка сам в руку сунул. Фролка… Да где же он?
Но Фролки уже давно и след простыл. Воспользовавшись суетой, он тихонько выбрался из толпы и унёс ноги подальше от опасности.
- Ты на Фролку не ссылайся, за себя отвечай! - крикнул кто-то из толпы.
- Мне б этот перстень бросить, как змею ядовитую, а я взяла не подумавши… - сокрушалась Алёна.
- А о чём же ты думала? - спросили люди.
- Как о чём! О Фёдоре-богатыре, который тут бездыханный лежит! Да я жизнь свою за него отдать готова!
- Этак каждый может сказать! - всё ещё сомневались люди. - А перстень предательский - вот он! Изобличает тебя! Против такой улики не попрёшь!
- Ах так! - вскричала Алёна. - Ну, смотрите! - Она молниеносно рванула с шеи ладанку. - Прощайте, люди добрые! Передайте прощальный привет родителю моему! Прощай, белый свет!
И, прежде чем кто-то успел опомниться, она брызнула водой из ладанки на мёртвого Федьку.
* * *
Как только первые капли упали на него, он зашевелился и открыл глаза.
Люди вокруг ахнули от изумления.
- Славно же я отдохнул! - потянулся Федька. - А где ж это я? На площади? Во сне, что ли, меня перенесли? И темно чего-то стало. А битва-то как же? Надо ж с Кощаком биться…
- Так ведь, Фёдор Иванович, Кощака-то разбили уже, - сказали из толпы.
- Как так разбили? - не поверил Федька. - Без меня? А кто ж вас в бой-то вёл?
- Так ведь ты же и вёл, Фёдор Иванович! - в свою очередь удивились люди. - Неужто запамятовал?
Федька встал, озабоченно почесал затылок.
- Чего-то я в толк не возьму, люди добрые! Помню, победил я вражеского поединщика, а после отдохнуть прилёг. Ещё, кажись, сон мне страшный приснился - будто в сердце меня мечом ударило. А больше ничего и не помню.
- А может, и впрямь не он нас вёл? - стали сомневаться вокруг.
- А кто ж тогда! - заспорили другие. - Больше-то некому! Нет сейчас в городе других богатырей!
- Значит, Алёна вас вела! - догадался Федька. - Алёна! Ты где?
- Да вот же она!
* * *
Народ расступился, и только тут все наконец обратили внимание, что Алёна превратилась в каменную статую. У ног статуи валялся кощаковский перстень.
- Да она ж каменная! - в ужасе пронеслось по толпе. - Как есть - каменная!
- Алёна, ты чего? - подскочил к ней Федька. - Что с тобой? Алёна!
Но Алёна не отзывалась, стояла холодна и неподвижна.
- Ты, Фёдор, тут мёртвый лежал, - пояснил Федьке старик, - а она на тебя какой-то водой брызнула и враз окаменела.
- Стало быть, то не сон был! Я, получается, и вправду помер.
- Нет, не сон! - подтвердили люди.
- Алёна!!!
Федька крикнул изо всех сил, обнял статую, но всё было бесполезно.
Каменная Алёна не шевелилась.
* * *
- Ну, отзовись! Скажи хоть словечко! - упрашивал Федька.
- Бесполезно! - сочувственно заговорили вокруг. - Не трать сил понапрасну, Фёдор Иванович! Не отзовётся она! Каменная она теперича.
Но Федька не слушал.
- Как же мне тебя спасти, к жизни вернуть? - размышлял он. - Что же делать-то?
- Не иначе как это Кощаковы штучки! - сказал в это время кто-то у него за спиной. - Вона его перстенёк валяется!
- Ах Кощаковы!
Федька обернулся. Теперь он знал, что ему делать.
Нагнулся, поднял кощаковский перстень.
- Вот ты меня к своему хозяину и приведёшь!
Сунул перстень в карман, потом взял меч, что Фролка бросил, поправил шлем.
- Где Сивка, лошадь Алёнина? - спросил.
- Да вот же она, - ответили ему. - Рядом всё время крутится. Хозяйку, видать, жалеет.
Подвели Сивку, Федька сел верхом, оглядел притихших людей.
- Или я погибну, или Алёна жива будет! - объявил он.
- Куда ж ты на ночь-то глядя! - заголосили в толпе. - Не ездил бы ты, Фёдор Иванович! Грозен Кощак-то! Хитёр! Разбили его и ладно! Пусть бежит, раны зализывает! Не езди, Фёдор Иванович! Ведь убьёт он тебя! Кто тогда город защитит, если с нами богатыря не будет!
- Да какой я вам богатырь! - с горечью сказал Федька. - Только слово одно - богатырь, а больше-то и ничего. Звание богатырское в бою добывать надобно! Это ж не я - это Алёна город спасла, стало быть, она и есть истинный богатырь. И меня она к жизни вернула. Так ужель я теперь её так оставлю? Не бывать тому! Открывайте ворота!
И так он серьёзно всё это произнёс, что больше уже никто ему возражать не стал.
Молча открыли Федьке ворота, и понёсся он верхом на верной Сивке в тёмную ночь, в поисках грозного Кощака.
Глава четырнадцатая
Гадюка
Эту главу я должен начать с маленькой поправки. Ведь предыдущая закончилась на словах «в поисках грозного Кощака». А на самом-то деле не так уж и грозен был теперь побеждённый хан. Сильно подустал он за время долгой битвы.
Да и то, что остался совсем один, без войска, подействовало на хана очень скверно. Воины его все или полегли, или в страхе по лесам разбрелись. А к тому же и слуги ханские, да стражники, узнав о поражении, тоже сбежали.
Сидел Кощак в углу своего шатра, хмурый, раздражённый, теребил бородку, никак не мог придумать, что теперь делать.
* * *
В шатёр, еле волоча ноги, вошла Акюдаг. На глазах дряхлела колдунья, походила уже на живой скелет.
- Что ж, не помог меч твой заговорённый! - гневно бросил ей из своего угла хан. - Поверил я тебе, старая, да зря. Фёдор-богатырь в одно мгновение верного Курахмана жизни лишил. Ничего из твоих обещаний не сработало! Пустое всё оказалось!
- Сам хорош! - огрызнулась колдунья. - Не смог со старыми да малыми справиться.
- Как же сладишь с ними, когда они за своим этим Фёдором-богатырём, как за каменной стеной! Все как один поднялись! Что ж твой шайтан на помощь не пришёл?
- Слаба я стала, - отозвалась Акюдаг. - Не слышит меня шайтан. Надо воду заветную достать! Любым путём! Тогда я снова молодой буду, в силушку войду! У тебя ведь золота много, переоденься, поскачи в город, не скупись, подкупи кого-нибудь, добудь мне ладанку, я в долгу не останусь! Только срочно, времени уже почти не осталось…
- Хватит ныть, старая карга! - прервал её Кощак. - Наслушался я тебя достаточно. Ещё не хватало, деньгами сорить! Деньги мне сейчас самому нужны, и немалые. Новое войско буду собирать - чтоб конца-края ему видно не было. На это всё моё золото и уйдёт. Так что ничем я тебе помочь не могу.
- Не бросай меня, старую, - запричитала Акюдаг. - Я тебе ещё пригожусь, как молодой стану, такого наколдую, никого сильней тебя не будет… Птицей полечу, рыбкой обернусь, всё для тебя сделаю!
- Тихо, замолчи! - прервал её хан. - Что это, никак скачет кто-то?
* * *
Акюдаг замерла, прислушалась.
И вправду, издалека донёсся стук копыт. С каждой секундой становился он всё ближе, и вот оборвался перед входом в шатёр.
Кощак вскочил с места, на всякий случай выхватив ятаган.
* * *
В шатёр вошёл Федька. Глаза его гневно горели, рука стискивала рукоять меча.
- Фёдор-богатырь! - прошептал Кощак. - Погубитель Курахмана и войска моего. Ты зачем здесь?
- Вот ты где прячешься, басурманово отродье! - ответил ему Федька. - Сейчас узнаешь зачем. А ну выходи биться, да не на живот, а на смерть!
«Погибель моя пришла!» - смертельно побледнел хан.
- Зачем нам биться, Фёдор-богатырь? - трусливо сказал он вслух. - Ты уже с Курахманом бился, хватит. Я видел, какой ты богатырь! Зауважал тебя. Давай лучше друзьями будем! Хочешь, я тебе золота целый мешок дам?
- Не надобно мне твоё золото, - презрительно сказал Федька. - Скажи, как Алёну оживить, тогда, может, и пощажу тебя.
- Оживить - не по моей части! - усмехнулся хан. - На тот свет отправить - это я могу! А насчёт оживить ты вон у старухи спроси, может, она и знает.
Федька повернулся к Акюдаг, которая слабела с каждой минутой, еле на ногах держалась.
- Говори, колдунья, по-хорошему, как Алёну оживить?
- Значит, Алёна всё-таки на тебя водой брызнула, а сама окаменела! Стало быть, нет больше живой воды. Пропала я! - в отчаянии зашипела Акюдаг.
- Ты чего там шепчешь? - крикнул Федька. - Говори громче!
* * *
Но злобная старуха уже взяла себя в руки.
«По крайней мере тебе-то, проклятый мальчишка, я отомстить успею! - решила она про себя. - А девчонка эта так и останется каменной!»
А вслух прошептала:
- Ты нагнись-ка ко мне поближе! А то чего-то я плохо слышать стала. Ты что там промолвить изволил, мил-человек?
Федька шагнул к старушенции, нагнулся к ней, чтобы повторить вопрос. В ту же минуту Кощак, воспользовавшись тем, что Федька повернулся к нему спиной, занёс над ним меч.
И ни за что бы не спасся Федька от этого коварного, несущего смерть удара, если бы не увидел отражение злобного хана в маленьких зеркальцах, из которых состояло монисто на груди Акюдаг. Быстрее молнии повернулся он к врагу и поразил его своим мечом в самое сердце.
- Секир-башка! Зарезал меня! - только и промолвил Кощак и тут же испустил дух.
Федька же, разделавшись с ханом, возвратился к колдунье.
- Так ты, значит, вдруг оглохла, бабушка! - сказал он. - Сейчас я тебе слух-то верну. А ну говори, ведьма, как оживить Алёну!
И он замахнулся мечом.
- Никак ты её не оживишь! - злобно выкрикнула Акюдаг. - Если до утра богатырская слеза её не оросит, быть ей во веки вечные каменной. А как она до утра богатырской слезой умоется? Да никак! Так что, считай, навсегда!.. Хе-хе-хе-хе!..
Но вдруг колдунья перестала хихикать. Черты её исказились, лицо в ужасе вытянулось.
- Ой-ой-ой! - неожиданно закричала она. - Полночь!
И не успела она это крикнуть, как весь шатёр заволокло тёмным дымом.
А когда он рассеялся, Акюдаг исчезла.
- Куда ты делась-то, бабуся? - растерялся Федька. - Чудно!..
Он заметил, что на полу что-то блестит. Федька нагнулся и поднял с пола маленькое зеркальце, одно из тех, из которых состояло монисто Акюдаг. В зеркальце отразилось его лицо - с богатырским шлемом на голове.
Федька тяжело вздохнул, снял шлем и озадаченно зачесал в затылке по своей давнишней привычке.
«Как же так? - размышлял он. - Неужто правду сказала колдунья, и не оживёт Алёна? Но ведь старуха ещё сказала, что та не оживёт, пока богатырской слезой не умоется. Значит, всё-таки надежда есть? Но ведь богатыри же никогда не плачут. На то они и богатыри! Стало быть, Алёна навсегда останется каменной?! Что же делать?!»
И так крепко он задумался, что широко зевнул от этих непривычных мысленных усилий. Потому и не заметил, как именно в этот момент сзади подползла к нему чёрная змея. Обвилась вокруг сапога, открыла пасть, чтобы укусить его ядовитым смертельным укусом, да от ярости не выдержала, зашипела.
* * *
Тут-то Федька, вознамерившийся было зевнуть ещё разок, на неё и взглянул. В мгновение ока дёрнул ногой, отбросил змею в сторону. Та ещё сильнее зашипела, быстро снова поползла к нему, извиваясь на ковре.
- Ах, гадюка! - вскричал Федька. - Так ты ещё кусаться хочешь? На, получай!
И, взмахнув мечом, разрубил змею на части.
Потом подождал немного, а вдруг змея ещё в кого-нибудь превратится.
Но тихо было в шатре, никто больше не двигался, не шипел, не угрожал.
Снаружи призывно заржала Сивка, торопила его.
- Иду! - крикнул Федька, огляделся в последний раз по сторонам и пошёл к выходу.
Все свои дела он здесь завершил.
* * *
Вокруг шатра царила тишина. Остатки кощаковского войска окончательно разбежались.
- Ну что там было? - озабоченно спросила Сивка.
Федька только уныло махнул рукой в ответ:
- А-а, ерунда! Змеюку порубил, Кощака сразил. А что толку, Сивка?! Алёну-то всё равно не вернуть!..
Сивка печально заржала, кивнула.
- Ладно, Сивка, поехали домой! - вздохнув, сказал Федька.
Вскочил он на верную лошадь и поскакал прочь.
Глава пятнадцатая
Богатырская слеза
Полночи скакал Федька обратно, не разбирая дороги. Если бы не верная Сивка, то, может, и не добрался бы до города, заплутал в темноте.
В конце концов всё же вернулся он домой. Горожане, что были в ночном дозоре, распахнули ворота перед Фёдором-богатырём, победителем грозного Кощака. Хотели его расспросить, узнать подробности боя.
Но Федька ни на что отвечать не стал. Проехал на площадь, спешился и рухнул к ногам окаменевшей Алёны. Так измучился, утомился от всего произошедшего, что и сам не заметил, как уснул.
Проснулся Федька с первым лучом солнца. Посмотрел вокруг, сообразил, где находится, и ещё горше ему стало.
- Алёна! - сказал он каменной статуе. - Победил я злобного Кощака. И колдунью тоже. Только что толку?! Не можешь ты этому порадоваться! Это ведь я, только я во всём виноват! Соня я бестолковая! Вечно всё просыпаю! Не усни я тогда, и ничего б с тобой не случилось! Алёна, милая! Это же ты город спасла! Меня к жизни вернула! Это ведь ты меня всегда будила, тормошила!.. А я только теперь по-настоящему проснулся. Да только поздно уже! Слишком поздно!
И Федька, припав к ногам каменной Алёны, горько заплакал.
* * *
И как вы думаете, что в этот момент случилось? Ни за что не догадаетесь! Даже Сивка, которую трудно было чем-то удивить, заржала от неожиданности.
Потому что как только первые слёзы упали на холодный камень, Алёна вдруг шевельнулась и… ожила.
- Ты что плачешь? - спросила она.
- Алёна! - не мог поверить своим глазам Федька. - Ты живая?
- И ты живой! - улыбнулась Алёна. - Вот это здорово!
И тут же обеспокоенно посмотрела по сторонам.
- А где колдунья? В городе?
- Нет больше Акюдаг, успокойся! И Кощака нету. Расправился я с ними. Поделом им, злыдням! Послушай! - вдруг спохватился Федька. - Но как же так… Тебя ведь могла оживить только богатырская слеза… Это что же получается? Я, что ли, настоящий богатырь теперь?
- Конечно, настоящий! - снова улыбнулась Алёна. - Сам говоришь, Кощака сразил, колдунью уничтожил. Как бы ты это всё совершил, если бы не был богатырём?
- Но как же это, - всё ещё сомневался Федька, - разве богатыри плачут?
- Всё на свете бывает, - подумав, ответила Алёна. - Значит, и богатыри плачут!
- Нет! - Федька решительно покачал головой. - Это вовсе не я богатырь. Это ты богатырь! Вон сколько богатырских дел совершила!
- Нет, ты! - заупрямилась Алёна.
- А я говорю ты! - настаивал Федька. - Да разве я без тебя…
- А дуб кто свалил? - засмеялась Алёна.
* * *
И так бы они, наверное, цельный день и спорили, если б вдруг не услышали, как кто-то тоненьким голосом воет. Примерно так:
- О-о-о-о-ой!!! Ма-а-а-а-амочки-и-и-и!!!
- Кто это? - удивился Федька. - А ну выходи!
И тогда из-за угла появился ноющий-воющий-плачущий Фролка.
- А этому предателю что здесь надо? - возмутилась Алёна. - Это ж он тебя мечом поразил. А потом на меня всё свалил!
- Простите меня, сердечные! - завыл Фролка и повалился им в ноги. - Клянусь, не буду-у-у-у-у никогда бо-о-о-о-ольше-е-е!
- Чего не будешь-то? - презрительно спросил Федька.
- Предава-а-а-а-ать больше не буду-у-у-у-у! И убива-а-а-ать не буду-у-у-у! Я не такой плохо-о-о-о-ой! Я просто коро-о-о-о-ву-у-у-у о-о-о-очень хоте-е-е-ел. Нюрка-а-а-а продаё-ё-ё-т! А я лично против вас ничего не имею. Я даже о-о-о-о-чень ра-а-а-ад, что Фёдор Иванович всё ж таки в живых остался. Простите, бога ради-и-и-и! Никогда больше не буду-у-у-у!
- Хватит выть-то! - приказал Федька. - А сам задумчиво зачесал в затылке. - Ну что, Алёна, с ним делать будем? Много он нам зла причинил!
- Это правда! - кивнула Алёна. - Прощения ему быть не может. Но только негоже богатырю о предателя меч марать!
- Вот что, - решил Федька, - мы тебя простить не простим, но так и быть, помилуем. Только ты из города уходи и больше здесь не показывайся, понял?
- Понял, - закивал Фролка. - Не покажусь!
- Если ещё раз тебя увижу, тогда уж не пеняй!
- Всё понял, Фёдор Иванович!
И Фролка трусливо отбежал в сторону.
Но уйти безнаказанным ему всё же не удалось. Сивка, заметив, что он оказался позади неё, примерилась, да как лягнула Фролку изо всех сил. Только его и видели!
* * *
Окончательно взошло солнце, и на площадь стали выходить горожане.
Они радостно окружили наших героев, обнимали их, целовали. Каждому хотелось сказать какое-то благодарное или ласковое слово.
И тут издалека донеслась богатырская песня.
- Никак, наши возвращаются! - воскликнула Алёна.
- Айда встречать! - крикнул Федька.
Совсем даже не как богатырь крикнул, а как самый обыкновенный мальчишка.
А Алёна, как самая обычная девчонка, схватила его за руку, и они весело побежали к городским воротам встречать возвращающихся богатырей.
Приключения Тик-Так
Повесть про самую отвратительную колдунью и бесстрашное время
Глава первая
Брат и сестра
Сначала послушайте песенку.
Вот такую:
Мы ходим по земле всегда,
Без нас нельзя никак.
Нужны, как воздух, как вода,
Мы всем, тик-так, тик-так.
Будь ты богач или бедняк,
Хитрец или простак,
Без нас не проживёшь никак,
Тик-так, тик-так, тик-так.
Который час, который час
Вам не узнать никак
Без нас, без нас, без нас, без нас,
Тик-так, тик-так, тик-так.
Мы в путь пускаемся с утра
Вокруг земли. Итак,
- Пора?
- Пора!
- Пора?
- Пора!
Тик-так, тик-так, тик-так!
И кто бы, вы думали, поёт эту песенку? Не догадываетесь?
Я вам расскажу. Это мальчик и девочка, брат и сестра. Его зовут Тик, а её Так. Они всегда неразлучны. Ведь Тик - это длинная стрелка часов, а Так - короткая. Правда, из-за этих имён всё время происходят какие-то недоразумения. Ну вот, например, очень типичный для них разговор.
Девочка Так высовывается из-под зонтика-циферблата, с которым брат и сестра никогда не расстаются, и с восхищением обращается к Тику.
ТАК: Смотри, Тик, вышло солнце. Так? Тик! Так или не так?
ТИК: Так, так.
ТАК(повторяет с довольным видом): Так, так! Пауза.
ТИК: Нет, Так, не так.
ТАК: Как, не так?
ТИК: Так, Так, не так!
ТАК: А что же это тогда, по-твоему?
ТИК(как следует подумав): По-моему, это солнце.
ТАК: Как?
ТИК: Так!
ТАК: Солнце?
ТИК: Солнце!
ТАК: Ну, а я что сказала?
ТИК: Ты меня спрашиваешь?
ТАК: Конечно, тебя, кого же ещё?
ТИК: Я не знаю, кого ещё.
ТАК: Значит, тебя. Так?
ТИК(опять подумав): Так.
ТАК: Так что же я, по-твоему, сказала?
ТИК: Послушай, хоть ты и девочка, но ты всё-таки должна что-то соображать. Так?
ТАК: Так.
ТИК: А раз так, то сообрази, откуда же я могу понять, что ты сказала?
ТАК: Откуда?
ТИК(подумав): Ниоткуда.
ТАК(в растерянности): Так.
ТИК(торжествующе): Вот так.
ТАК: Значит, всё-таки это солнце. Так?
ТИК(снова подумав): Нет, не так.
ТАК: Как, не так?
ТИК: А так. Это не «солнце», а «СОООЛНЦЕ»!!! Поняла?
ТАК: Так.
ТИК: Вот то-то и оно.
ТАК: Кто оно?
ТИК: Что «кто оно»?
ТАК: Кто оно «вот то-то»?
ТИК: Извини, я тебя не понимаю.
ТАК: Чего тут непонятного? Ты просто надо мной смеёшься! Как тебе не стыдно?
ТИК: Как?
ТАК: Что «как»?
ТИК: Как мне не стыдно?
ТАК: Совсем тебе не стыдно!
ТИК: Так!
ТАК: Что?
ТИК: Я тебя не звал.
ТАК: Как не звал?
ТИК: Так, не звал. Я просто так сказал «так».
ТАК: Зачем же ты меня зовёшь просто Так?
ТИК: А как же мне тебя сложно звать, Так? Тьфу, совсем запутался! Не звал я тебя!
ТАК: Ты несносный мальчишка! Ты меня ужасно утомляешь!
ТИК: Ты сама несносная!
Вот таким образом они часто спорили и даже ссорились. Но, конечно, всё это было не всерьёз, потому что на самом деле, как я уже говорил, они никогда не расставались и бесконечно любили друг друга.
А приключения их, о которых я хочу рассказать, начались в тот момент, когда Тик и Так вдруг обратили внимание на то, что часов на свете становилось всё меньше и меньше. Кого ни встретишь, все спрашивали, сколько времени. Даже петухов, которые раньше с самого раннего утра радостно оповещали округу, о том, который час, тоже почему-то уже не было слышно.
Тик и Так ужасно удивлялись этому странному явлению. Складывалось такое впечатление, что внезапно все часы словно поисчезали куда-то.
А дело было вот в чём. Впрочем, не будем забегать вперёд. Давайте, всё по порядку. А для этого надо нам перенестись на несколько дней раньше.
Глава вторая
Колдунья
Итак, жила на свете ужасная, премерзкая колдунья по имени Сокивкенс. Вы скажете, что это за имя такое нелепое? И будете совершенно правы.
Но дело в том, что это вовсе и не имя, а аббревиатура, иначе говоря, сокращение. А расшифровывалась эта аббревиатура так:
Самая Отвратительная Колдунья Из Всех, Какие Есть На Свете.
Теперь поняли, откуда взялось «Сокивкенс»?
У колдуньи, между прочим, даже песенка была на эту тему:
Я —
Са-ма-я
От-вра-ти-тель-на-я
Кол-ду-нья
ИзВсех,КакиеЕстьНаСвете.
Бойтесь меня!
Бойтесь, как огня!
Бойтесь меня
И взрослые, и дети!
На кого не погляжу!
Ох, ох, ох! Уф!
Никого не пощажу!
Хо, хо, хо!
Щу-щу-щу! Щу-щу-щу!
Всех в букашек превращу.
И в котёл свой опущу!
Лишь скажу: «Бре-ке-ке-кенс!»
Почему?
А потому,
Что кончается на «у»,
Потому что я —
Сокивкенс!
Са-ма-я
От-вра-ти-тель-на-я
Кол-ду-нья
Из Всех, Какие Есть На Свете
Бой-тесь меня,
Бой-тесь, как огня!
Бой-тесь меня
И взрослые, и дети!
Так вот гадко пела колдунья, сидя в своём жутком мрачном жилище. И надо заметить, что в тот день, когда началась наша история, песенка её звучала совсем невесело. Стара стала Сокивкенс. Очень стара. А старость, как известно, не радость.
Если быть точным, то колдунье в этот день исполнилось сто девяносто девять лет триста шестьдесят четыре дня, такой возраст написать-то и то долго. Чтобы вам ясней было, я даже цифрой обозначу - 199 лет, 364 дня. Ничего себе возраст, да?
Впрочем, это только нам с вами кажется, будто сто девяносто девять лет - это очень много. Сокивкенс вовсе так не считала. Наоборот, полагала себя ещё вполне молодой, и в тот момент, о котором я вам рассказываю, сидела перед горящим камином, несмотря на жаркий летний день, и, всхлипывая, пошмыгивала своим длиннющим крючковатым носом.
А дело было в том, что оставалось колдунье жить всего-навсего один день. Потому что такая уж печальная судьба у колдуний - живут они ровно двести лет, а по истечении срока превращаются, в кого бы вы думали? Ни за что не отгадаете! В комара, вот!
Потому-то Сокивкенс и сидела, пригорюнившись. Уныло размышляла о том, сколько бы ещё потрясающих гадостей она могла бы совершить!
Вспоминала всякие поговорки, типа «Самое дорогое у колдуньи - это жизнь!», «Колдунье жизнь прожить - это не поле перейти!», «Жизнь - копейка, судьба - индейка!». Ну, и так далее.
Впрочем, вдруг Сокивкенс перестала всхлипывать, и хитрые глазки её загорелись!
- Ещё не вечер! - зловеще пробормотала она.
А придумала мерзкая колдунья следующее. Решила она время остановить. Ведь в этом случае завтра последний день её отвратительной жизни так никогда и не наступит!
И вот стала она внимательно наблюдать. Как видит, что кто-то зазевался, про время забыл, прогулял, проболтал, она тут же подкрадывается незаметно, часики у него - раз! - и себе в карман. А зачем такому человеку часики, рассуждала колдунья, он же всё равно на время не смотрит.
Таким образом и начали пропадать повсюду часы - наручные и настенные, хронометры и будильники. Всё тащила в своё жилище коварная Сокивкенс, с тем, чтобы там развинтить, растащить их на мелкие части, насыпать в их замечательные механизмы толчёного кирпича, чтобы они остановились навсегда.
Задумала она вообще все часы на свете уничтожить! Ведь, если никаких часов нигде не будет, то и время остановится!
И, наверное, колдунья свой ужасный план в конце концов осуществила бы, если б не Тик и Так, брат с сестрой, наши часы-путешественники. Они же, как я вам уже говорил, никогда не расставались, поэтому как Сокивкенс ни ломала голову, ничего придумать не могла. Не справиться ей было в одиночку с неразлучной парой Тик-Так.
И тогда вот что она замыслила. Впрочем, опять же давайте не будем опережать события.
Глава третья
Дразнилка
Сидел на лавочке в скверике третьеклассник Кирилл. Сидел он, насупившись, потому что получил очередную двойку и домой идти совсем не хотел. Предвкушал, что дома получит от деда серьёзный нагоняй. Потому Кирилл и тянул время, надеясь, что вдруг его осенит, и он что-нибудь придумает в своё оправдание. Но, как назло, ничего в голову не приходило.
И вдруг рядом с ним на скамейке, откуда ни возьмись, появилась какая-то противная старушонка с крючковатым носом. В сухонькой ручке она сжимала кривую сучковатую палку.
Вы уже поняли, конечно, что это была хитрющая Сокивкенс. И состоялся между нею и Кириллом вот такой разговор.
СОКИВКЕНС: Ты что такой грустный, мальчик?
КИРИЛЛ: Ничего.
СОКИВКЕНС: А ты расскажи мне, вдруг чем помогу.
КИРИЛЛ: Влетит!
СОКИВКЕНС: Кто влетит?
КИРИЛЛ: Мне влетит!
СОКИВКЕНС: От кого?
КИРИЛЛ: От деда!
СОКИВКЕНС: За что?
КИРИЛЛ: За двойку!
СОКИВКЕНС: Так ещё же не влетело!
КИРИЛЛ: Ну и что!
СОКИВКЕНС: Так чего ж ты сейчас хнычешь?
КИРИЛЛ: Больно будет!
И Кирилл, вытянув нижнюю губу, громко зарыдал. А Сокивкенс довольно хмыкнула, потом состроила сочувственную гримасу и продолжила:
- Бедный, бедный мальчик! Хочешь, я тебе помогу?
Кирилл тут же перестал рыдать и заинтересованно произнёс:
- Угу!
И дальше произошла у них следующая интересная беседа.
СОКИВКЕНС: Ты, я вижу, мальчик с большой фантазией.
КИРИЛЛ: Ага!
СОКИВКЕНС: Ну-ка, пофантазируй, что, если тебе не надо будет никогда ходить в школу? А?
КИРИЛЛ(с восторгом): Ага!
СОКИВКЕНС: Не надо будет никогда учить уроки!
КИРИЛЛ: Ага!
СОКИВКЕНС: Получать двойки и замечания!
КИРИЛЛ: Угу!
СОКИВКЕНС: Только гуляй и веселись!
КИРИЛЛ: Здорово!
СОКИВКЕНС: Хочешь?
КИРИЛЛ: Ага!
СОКИВКЕНС: Слушай, а что это у тебя такая бедная речь - «ага» да «угу»? У тебя сколько по русскому и по литературе? Тройки?
КИРИЛЛ: Ага!
СОКИВКЕНС: Понятно. Вообще-то больше и не надо. Молодец! Слушай меня внимательно. Тебя как зовут?
КИРИЛЛ: Кирилл.
СОКИВКЕНС: Так вот, Кирюшенька. Я тебе помогу, но и ты мне должен помочь. Понял?
КИРИЛЛ: Угу! А чего делать?
СОКИВКЕНС: Да так, пустячок! Ты должен будешь одного мальчишку отвлечь.
КИРИЛЛ: Как отвлечь?
СОКИВКЕНС: Ну так, вызвать на драку!
КИРИЛЛ: Как это, ни с того ни с сего?
СОКИВКЕНС: Ну да.
КИРИЛЛ: А если он не захочет?
СОКИВКЕНС: Захочет!
КИРИЛЛ: А если нет?
СОКИВКЕНС: А ты тогда вот что ему споёшь!
И с этими словами Сокивкенс сунула руку в карман юбки и достала оттуда мятый и грязный листок бумаги. Она развернула его и с выражением прочла следующее:
Посмотри-ка
Ты на Тика,
Он, бедняга, сник!
Посмотри-ка,
Погляди-ка,
Явно струсил Тик!
Кирилл неодобрительно покачал головой. И дальше разговор между ним и странной старушкой пошёл так:
КИРИЛЛ: Тётенька!
СОКИВКЕНС: Я не тётенька!
КИРИЛЛ: А кто же вы?
СОКИВКЕНС: Сокивкенс!
КИРИЛЛ: Чего-о?
СОКИВКЕНС: Так меня зовут - Со-кив-кенс!
КИРИЛЛ: А что это за имя такое странное?
СОКИВКЕНС: Это не имя, это сокращение.
КИРИЛЛ: Чего-о?
СОКИВКЕНС: Ничего. Неважно. Потом объясню. Чего ты хотел спросить?
КИРИЛЛ: Я хотел спросить, кто это такую ерунду написал?
СОКИВКЕНС: Это я.
КИРИЛЛ: Ой, извините!
СОКИВКЕНС: Ничего, я на тебя не обижаюсь. Во-первых, у тебя всё равно по русскому и по литературе тройки, так что ты в поэзии ничего понимать не можешь, а во-вторых, это особый жанр - дразнилка! Понял?
КИРИЛЛ: Угу!
СОКИВКЕНС: В общем, так. Мы с тобой дождёмся ночи, и я тебе покажу мальчишку и девчонку - Тика и Так. Вот ты этого мальчишку Тика и вызовешь на бой. Ясненько?
КИРИЛЛ: Ага! (Подумав.) А зачем это ночью делать? Я поздно не могу домой приходить. Мне от деда влетит!
СОКИВКЕНС: Затем, что я - колдунья, понятно? Видишь, вот у меня колдовской посох!
(При этих словах она угрожающе помахала палкой!)
СОКИВКЕНС: А мы, колдуньи, всегда свои злодеянья стараемся ночью делать, когда темно. Чтобы незаметно! Всё теперь ясно?
КИРИЛЛ: Ага! А если этот ваш Тик меня побьёт?
СОКИВКЕНС: Не побьёт!
КИРИЛЛ: А если побьёт?
СОКИВКЕНС: Говорю, не побьёт! Вот, смотри! Там где вы будете драться, я растяну петлю. И как он туда вступит, я сразу - хоп! - и готово!
С этими словами Сокивкенс снова полезла в свой бездонный карман и вытащила наружу какую-то засаленную верёвку.
- Это - петля! - объяснила она и показала, как будет затягиваться петля.
Кирилл с сомнением наблюдал за её действиями. Не очень ему вся эта затея нравилась. И разговор между ними пошёл теперь такой.
КИРИЛЛ: А если он потом вскочит и меня побьёт?
СОКИВКЕНС: Не вскочит.
КИРИЛЛ: А если вскочит?
СОКИВКЕНС: Не вскочит, я его за-гип-но-ти-зи-ру-ю! Гипноз! Ясно тебе?
КИРИЛЛ: Это как это?
СОКИВКЕНС: Это по-научному, тебе не понять. Сам потом увидишь. Договорились?
КИРИЛЛ(подумав): А вам-то зачем всё это нужно?
СОКИВКЕНС: Да потому что меня зовут Сокивкенс! А расшифровывается это так: Самая Отвратительная Колдунья Из Всех, Какие Есть На Свете! А раз я самая отвратительная, значит, мне и нужно сделать что-нибудь самое отвратительное. А что может быть отвратительней, чем остановить время! Но нам-то с тобой от этого сплошная выгода! Понял теперь? Так что давай, действуй! Сиди, дразнилку учи, я за тобой вернусь!
И довольно хихикнув, Сокивкенс вдруг что-то прошептала, трижды стукнула посохом об землю и исчезла в одно мгновение ока.
Кирилл недоумённо поглядел по сторонам, но колдуньи нигде не было. Он шмыгнул носом и с тяжёлым вздохом уткнулся в оставленный мерзкой старушкой мятый листок с дразнилкой.
Глава четвертая
Гипноз
Наступил поздний вечер. Тик и Так, уставшие за день, укладывались спать. А спали они по очереди. То есть один спит, а другой бодрствует, на страже стоит - мало ли что!
Так говорит:
- Сегодня, Тик, ты сторожи!
Тик удивляется:
- Почему это я?
ТАК: Да потому что я в прошлый раз была.
ТИК: Я не могу.
ТАК: Почему?
ТИК: А у меня этот, как его, рифматизм!
ТАК: А что это такое - рифматизм?
ТИК: Это когда всё время рифмы сочиняются.
ТАК: Как это так?
ТИК: А очень просто. Вот, например: Так… Так… Так…
ТАК: Дурак! Ничего твоему рифматизм не будет. Стой себе и сочиняй рифмы, хоть всю ночь. А я ложусь спать.
Сказано - сделано. Так улеглась спать, а Тик остался на страже.
Стоит, позёвывает и шепчет:
- Зевок-плевок… Зевать-плевать… Позевал - поплевал… Тьфу! Замучал проклятый рифматизм!
Тик ещё раз широко зевнул, прислонился спиной к дереву и стал понемножку клевать носом.
Вскоре он уже крепко спал.
И в этот самый момент из кустов высунулась Сокивкенс. Она злобно ухмыльнулась и посмотрела на притаившегося рядом Кирилла.
А Кирилл, глядя на Тика, тоже уже начал сладко посапывать. Сокивкенс немедленно ущипнула его. Кирилл аж подскочил:
- Ой! Вы чего щипаетесь?! Мы так не договаривались!
- А ты не спи! - прошипела Сокивкенс, вынимая петлю. - Давай, начинай, пора уже!
Кирилл шагнул было по направлению к Тику, но остановился.
- А вдруг он меня всё-таки побьёт? - трусливо спросил он.
- Да не побьёт! - зашипела Сокивкенс. - Я же тебе объяснила. Иди, давай!
И она подтолкнула Кирилла в спину.
Тот сделал несколько шагов вперёд и оглянулся. Позади него Сокивкенс раскладывала на земле петлю и маскировала верёвку землёй и листвой.
- Давай, давай! - усмехнулась колдунья. - Не боись! Смелость города берёт! Иди, а я пока в кустах схоронюсь!
Кирилл вздохнул и прошептал Тику:
- Эй ты!
- Громче! - тут же раздалось у него за спиной.
Кирилл прокашлялся и завопил:
- Эй ты!!!
- Тише ты! - злобно зашипела из кустов Сокивкенс. - Девчонку разбудишь! Тогда мы с ними не справимся.
Но на этот раз Тик проснулся. Поднял голову, открыл глаза и увидел Кирилла.
- Привет! - вежливо сказал он.
- Привет, - ответил Кирилл.
- Ты кто? - поинтересовался Тик.
- Я - Кирилл.
Оба помолчали. Кирилл всё никак не мог заставить себя перейти к намеченному плану.
- Тебе чего, время сказать? - спросил Тик.
- Не-а! - покачал головой Кирилл.
- А чего тебе тогда?
- Поди сюда! - наконец решился Кирилл.
- Зачем? - удивился Тик.
- Надо! - настойчиво сказал Кирилл.
- Не могу! - развёл руками Тик.
- Почему? - на этот раз удивился Кирилл.
- Я на посту!
- А-а!
Оба опять замолчали.
Сокивкенс тихо сидела в кустах, ждала, что будет дальше. Первым снова не выдержал Тик.
- А чего ты хочешь? - спросил он.
Кирилл внезапно разозлился. Всё это ему уже сильно поднадоело.
- Давай драться! - сурово произнёс он.
- Чего? - не понял Тик.
- Драться давай! - упрямо повторил Кирилл.
На этот раз вызов прозвучал даже как-то жалобно.
- Зачем? - поразился Тик.
- Надо!
- Ты что, чокнулся?
На этот вопрос Кирилл не знал, что ответить, и поэтому опять замолчал.
- А? - переспросил Тик. - Ты чего молчишь?
Тут Кирилл вспомнил про дразнилку и быстро затараторил:
- Посмотри-ка ты на Тика,
Он, бедняга, сник!
Посмотри-ка,
Погляди-ка,
Явно струсил Тик!
- Уф! - облегчённо выдохнул Кирилл.
- Что? - возмутился Тик. - Это я струсил?
- Ещё раз давай! - зашипела из кустов Сокивкенс.
Кирилл начал снова:
- Посмотри-ка
Ты на Тика…
- Хватит! - сердито прервал его Тик. - Сейчас я тебе покажу!
Он оглянулся на спящую сестру и быстро подошёл к Кириллу.
- Сейчас мы выясним, кто из нас струсил!
Кирилл попятился. Тут он вспомнил про петлю и хотел было предупредить Тика о ловушке, но было уже поздно.
В этот самый момент Сокивкенс резко дёрнула за верёвку. Петля затянулась, Тик взмахнул руками и упал.
Сокивкенс тут же подскочила к нему, уставилась ему в лицо своим злобным пронизывающим взглядом и быстро зашептала:
- Вы спите, спите! Вам хорошо, уютно! Вас охватывает истома! Вы спите, спите, спите!
- Какая ещё истома? - изумился Тик, широко зевая.
И тут же погрузился в странный сон с открытыми глазами.
- Вот он, гипноз! - торжествуя, сказала Сокивкенс Кириллу и скомандовала Тику: - Вставай! Сними верёвку! Скорее!
Тик безмолвно выполнил все её приказания.
- Сверни верёвку! Хорошо! Возьми верёвку! Направо! Прямо - шагом марш!
Тик послушно зашагал в указанном направлении.
- Вот это да! - восхитился Кирилл. - Колдовство!
- Эх ты, темнота! - усмехнулась колдунья. - Я ж тебе говорю, гипноз! Это наука! Ух бабка, молодца! - похвалила она себя. - Ну ладно, будь здоров! Некогда мне с тобой!
- А что я деду скажу? - спросил Кирилл. - Он же спросит, где я был так поздно!
- Ладно, так и быть, я тебе записку напишу! - сжалилась над ним Сокивкенс.
- Какую записку? - удивился Кирилл.
- Объяснительную! Давай бумагу!
Кирилл протянул колдунье листок с дразнилкой. Она вынула из кармана огрызок карандаша, зачем-то послюнявила его, быстро написала что-то и отдала Кириллу.
- На, держи! Помни мою доброту!
И зашагала прочь.
На листке было написано:
«ВАШ ВНУК КИРИЛЛ ДО ЧАСУ НОЧИ ВЫПОЛНЯЛ ОТВЕТСТВЕННОЕ ЗАДАНИЕ.
КЛАССНАЯ РУКОВОДИТЕЛЬНИЦА».
- Эй! - закричал Кирилл вслед колдунье.
Та остановилась, оглянулась.
- Ну чего тебе ещё?
- Вы же не классная руководительница. Это ведь нечестно!
Сокивкенс захихикала.
- Ишь, какой честный нашёлся! Это, может, тебе нечестно, а нам, колдуньям, всё честно! Сделанного не воротишь! И вообще, что тут неправильного? Чем это я не классная руководительница? Разве я не классно тобой руководила? То-то и оно! Я не просто классная, я - прекрасная руководительница!
Сокивкенс опять мерзко захихикала и поспешила вслед за Тиком.
Кирилл вздохнул, взглянул на спящую Так.
Покачал головой и, решив, что колдунья права, всё равно уже ничего не поправить, был таков.
Глава пятая
Пробуждение
Когда темнота совсем сгустилась, а на небе яркими фонариками засияли звёзды, неожиданно проснулась Так. Не обнаружив брата, начала его звать, но он не отозвался. Встревоженная Так бросилась его искать, но всё было бесполезно, Тика нигде не было.
Только тут Так окончательно поняла, что случилось что-то очень плохое. Она села и горько заплакала. И тут же пошёл дождь.
Так открыла зонт.
«Странно, - подумала она. - Дождь пошёл почти сразу после того, как я начала плакать. Как будто там, наверху, тоже кто-то заплакал».
Она высунулась из-под зонта и увидела высоко в небе яркую Луну.
- Это ты там плачешь? - спросила Так.
Дождь пошёл намного слабее, и вдруг до Так долетел далёкий голос:
- Я.
- Ты плачешь, потому что тебе тоже жалко Тика? - поинтересовалась Так.
- И Тика, и тебя, и себя, и всех, всех на свете! - отвечала Луна.
- Почему, Луна? - удивилась Так.
- Потому что твоего брата похитила отвратительная колдунья Сокивкенс, - объяснила Луна. - Она хочет остановить время, чтобы не превратиться в комара. И если до утра ты не найдёшь Тика, то солнце никогда не появится, и я всегда должна буду бо-др-ство-вать.
Голос Луны ослабел, раздались всхлипывания, и тут же опять сильно полил дождь. Так поспешно подняла над собой опущенный было зонт.
- Погоди, не плачь! - утешила она Луну. - Я его обязательно найду! Скажи только, куда увела Тика эта Сокивкенс?
При этом Так не выдержала и сама всхлипнула. Луна же, наоборот, слегка успокоилась, дождь почти прекратился, и Так смогла закрыть зонт.
- Сокивкенс увела его в своё отвратительное подземелье, где она хранит все часы на свете, растаскивает их по частям и засыпает в их механизмы толчёный кирпич!
Так снова громко потянула носом, представив себе эту ужасную картину. Но она всё же взяла себя в руки.
- А как же я туда попаду?
Луна молчала, думала.
- Вот что, - наконец прозвучало сверху. - Я сейчас пошлю к тебе одного из своих сыновей. Его зовут Лучик. Он очень сообразительный. Он тебя проводит. Только торопитесь!
И почти сразу после этих слов на дорожку рядом с Так упал серебристый луч.
- Здравствуйте! - раздался нежный мелодичный голосок.
- Здравствуй! - поклонилась в ответ Так.
- Будьте любезны, пожалуйста, следовать за мной! - вежливо сказал Лучик и переместился вверх по тропинке.
- Спасибо, Луна! - крикнула Так и уже было сделала пару шагов, как Луна заговорила снова:
- Стойте!
Так и Лучик остановились.
- Как же я сразу не сообразила! Ведь без мастера Часовщика вам всё равно ничего не удастся! Ведь ни ты, ни Тик чинить часы не умеете, вы умеете только показывать время.
Так опять шмыгнула носом, вновь готовая заплакать.
- Да, чинить я не умею! Что же делать?
- Иди скорее к Старику Часовщику. Лучик знает, где он живёт.
- Ты на самом деле знаешь? - спросила Так, поворачиваясь к серебристому пятнышку, которое застыло на листочке близрастущего дерева.
- Безусловно, - ответил мелодичный голосок. - Только, пожалуйста, не теряйте меня из виду, будьте любезны!
И, переместившись с дерева на тропинку, Лучик быстро заскользил по ней.
- До свиданья, Луна! Спасибо! - крикнула Так и, помахивая зонтиком, поспешила вслед за Лучиком.
- Бедные, бедные дети! - донёсся печальный вздох с неба. - Что же, что же будет со всеми нами?
И тут же опять пошёл дождь.
Глава шестая
Часовщик
А теперь давайте перенесёмся в домик Старика Часовщика. Старик Часовщик сидел за своим рабочим столом, чинил радиоприёмник и негромко напевал вот такую, не очень, прямо скажем, весёлую песенку:
Часы любой системы тут
Я починю вам в пять минут.
Всё, что сносилось, заменю.
Весь механизм я починю,
И зазвучит он снова так:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так.
Уже давно бегут часы,
Но не несут ко мне часы,
Проходит день, идёт другой,
Я без работы сам не свой,
Никто давно не пел мне так:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так.
Старик Часовщик собрал радиоприёмник, посмотрел на тёмное окно, за которым снова зарядил дождь, глубоко вздохнул и начал завинчивать корпус.
«До чего я дожил! - грустно размышлял он про себя. - Радиоприёмники чиню! Это я, часовых дел мастер! Ведь любые часы мог починить - и отечественные, и зарубежные. Мы с ними друг друга понимали, я ведь всех их предков, можно сказать, лично знал. И вот теперь чем я должен заниматься на старости лет!»
Он покрутил ручку радиоприёмника.
- Внимание! Внимание! - раздался голос диктора. - В эфире радиостанция «Маяк». Точное время…
Диктор замялся. Из приёмника донеслась какая-то возня, шум, потом послышались приглушённые голоса.
- Который же час, не пойму!..
- …Кто-нибудь скажет, сколько времени, чёрт возьми?..
- …Вы думаете?..
- …Да где же часы?..
- …Скорее, эфир ждёт!..
- …Нет часов!..
- …Как нет?..
- …Очень просто!..
- …Что же делать?..
- …Да говорите хоть что-нибудь!..
Диктор, прокашлявшись, начал снова:
- Внимание! Внимание! Просим прощения за технические неполадки. Вы слушаете программу «После полуночи». Точное время…
Опять послышался шёпот:
- Что? Сколько?..
И уже официальным голосом:
- Точное время… около часу…
Диктор снова замешкался:
- …Извините, около двух часов ночи. Впрочем…
Опять шёпот:
- Что? Сами не знаете?..
И вновь громко:
- В общем-то на самом деле это неважно. Важно знать, что сейчас ночь, потому что наша программа работает только ночью и предназначена тем, кто не спит. Мы передаём концерт «Для тех, кто в море».
Старик Часовщик неодобрительно покачал головой и выключил радиоприёмник.
«Да, дела! - думал он. - Ну и ну! Это что ж такое происходит на свете! И вообще - уже ночь на дворе, а Кирюши до сих пор нет! Мало ли что могло случиться! Маленький мальчик. Тёмной ночью. Один. Голодный. Без часов! Ох, ох, ох! Бедный мальчик!»
И в этот момент, в самый разгар этих грустных размышлений, хлопнула дверь, и в дом влетел Кирилл. Вы ведь, конечно, уже догадались, что именно он и был внуком Старика Часовщика.
Озабоченное выражение лица Часовщика сразу же изменилось. Он нахмурился, сурово сжал губы.
- Ты где, негодяй, шатался, а? - строго спросил он. - А сколько сейчас времени, знаешь?
- Ой, деда, я… - жалобно заныл Кирилл.
- Забыл, да? - ехидно прервал его дед. - А ремня не забыл?
И он энергично начал расстёгивать ремень.
- Это непедагогично! - завопил Кирилл. - Наша классная говорит, что детей бить нельзя!
- Вот как? - почесал в голове дед. - Ну, это мы ещё посмотрим. Ты мне лучше скажи, где болтался?
- Я выполнял ответственное задание, - пролепетал Кирилл. - Секретное.
- Ах, секретное! - возмутился Старик Часовщик. - Ты что мне голову морочишь! Какие ещё задания по ночам! Ну, ладно!
И он опять принялся вытаскивать из брюк ремень.
- Педагогично - непедагогично! - бормотал он при этом. - Ишь ты, слов поднабрался! Мы педагогику не изучали! А ну давай, педагог, снимай штаны!
- Деда! Вот!
Кирилл отчаянным жестом сунул Старику в руку записку.
- Это ещё что такое? - удивился тот и полез за очками.
А Кирилл, воспользовавшись моментом, нырнул под стол.
Между тем через замочную скважину в дом впрыгнул Лучик. Быстро покружившись по комнате, он остановился на записке как раз в ту секунду, когда Старик Часовщик наконец нашёл очки.
Тут-то он и увидел на листке бумаги, который сжимал в руке, серебристое подвижное пятнышко.
- А это ещё что? - удивился он.
- Здравствуйте, извините, пожалуйста, доброй ночи, как поживаете? - раздался мелодичный голосок.
- Здрасьте, пожалуйста, хорошо, - растерялся Часовщик.
- Извините, пожалуйста, за беспокойство! - продолжал журчать Лучик. - Нам надо поспешить! Сокивкенс может натворить непоправимое!
- Пожалуйста, пожалуйста, - ответил Часовщик, - только я чего-то, вы уж меня, старика, извините, ничего не понимаю.
- Будьте так любезны, не волнуйтесь, пожалуйста! - попросил Лучик.
- Да ничего, ничего, я не волнуюсь, - заволновался Старик Часовщик. - Вы только объясните толком, в чём дело-то?
- Дело в том, - начал объяснять Лучик своим нежным голоском, - что колдунья Сокивкенс решила остановить время и похитила почти все часы на свете, в том числе и мальчика Тика - длинную стрелку часов-путешественников, извините, пожалуйста.
- Ничего, ничего, - закивал Старик, - продолжайте, я, кажется, уже кое-что начинаю понимать.
- Хорошо, - прожурчал Лучик. - Так, сестра Тика, которая сейчас сюда придёт, должна до рассвета найти своего брата, которого Сокивкенс спрятала в подземелье вместе с остальными часами.
- Вот, значит, почему все часы поисчезали! - озабоченно воскликнул Часовщик.
- Если до утра она не найдёт Тика и часы не починятся, то время остановится, - грустно заключил Лучик и добавил: - Прошу меня извинить.
- Ничего, пожалуйста, - вздохнул Часовщик. - Да, без длинной стрелки мне их, конечно, не починить. Надо идти за Тиком. А вы, собственно, кто? - спохватился он.
- Я, собственно, Лучик, - смутилось серебристое пятнышко. - Мама послала меня проводить вас и Так в подземелье к Сокивкенс, прошу прощения.
- Ничего, пожалуйста, - кивнул Старик. - А ваша мама кто, извините?
Серебристое пятнышко задёргалось, что означало крайнюю степень смущения.
- Моя мама - Луна, если позволите, - еле слышно выговорил Лучик.
- Я так и думал! - сказал Старик Часовщик. - Да вы так не переживайте. Мама у вас замечательная, чего стесняться-то!
Неизвестно, что бы дальше стало происходить со сгоравшим от стеснения Лучиком, но в этот самый момент в дверь постучали.
- Это она, Так! - обрадовался Лучик.
- Да, да, входите! - крикнул Часовщик.
- Здравствуйте, дедушка! - поздоровалась вошедшая Так.
- Здравствуй, милая! - откликнулся тот. - Лучик мне уже всё рассказал. Как же это с вами такое случилось?
- Понимаете, - начала торопливо объяснять Так, - мы устроились на ночлег, и я уснула, а Тик остался сторожить, была его очередь. А потом вдруг я проснулась, а Тика нет. Я всё обегала - нигде нет. И тогда Луна послала мне на помощь вот этот Лучик (Лучик в эту секунду смущённо замигал!) и посоветовала пойти к вам. Ведь если утро настанет без часов, мир остановится. Солнце никогда не появится, никто не будет больше расти, всегда будет холодно и темно!
И только она это сказала, как вдруг из-под стола раздались истошные рыдания, заставившие всех вздрогнуть и застыть от ужаса.
Глава седьмая
Раскаяние
- У-у-у-у! - доносилось из-под стола.
- Ой, что это? - дрожа от страха, спросила Так.
- Не бойся, это Кирилл, внучек мой, - успокоил её Старик Часовщик. - Ты чего это? - нагнулся он к Кириллу. - Ладно, бог с тобой, вылезай, не буду сейчас тебя наказывать. Не до тебя!
- У-у-у-у! - по-прежнему выл Кирилл, не делая никаких попыток вылезти из-под стола.
- Не трону, говорю! - закричал дед, вдевая ремень обратно в брюки.
- Это я! - раздалось из-под стола. - У-у-у-у!
- Да я вижу, что это ты, - усмехнулся Старик. - Вылезай, давай!
- Я виноват! - с трудом выговорил Кирилл, высовываясь наконец.
- Как это? - удивился дед.
- Это я - у-у-у-у! - снова завыл Кирилл, - помог Сокивкенс - у-у-у-у! - похитить - у-у-у-у! - Тика - у-у-у-у!
- Что-о? - поразился Часовщик.
Но от Кирилла больше ничего нельзя было добиться. Он сидел на полу и тихонько, безутешно выл:
- У-у-у-у!
- Вот негодяй! - возмутился дед. - Нет, всё-таки надо тебя выпороть!
И он снова начал расстёгивать ремень.
- А ну вставай!
Кирилл, не прекращая вой, понуро поднялся.
- Как же ты это сделал?
- Я его вызвал на бой, ну, в смысле на драку, - всхлипывая, стал рассказывать Кирилл, - а она, ну, то есть колдунья, разложила петлю, ну, он и попался, а она связала его, а потом заги… заги… заги… - у-у-у-у! - загипнотизировала! И увела в подземелье! У-у-у-у!
- Что же ты не предупредил Тика, что там петля? - строго спросил Часовщик, угрожающе помахивая ремнём.
- Я хотел предупредить, но было у-у-у-у-уже поздно. У-у-у-у!
- Перестань реветь! - возмутился дед. - Зачем ты это сделал?
- Она сказала, что мне не надо будет больше учить уроки и ходить в школу, - ещё пуще заревев, пояснил Кирилл. - Я сегодня двойку получил. У-у-у-у!
- Всё понятно, - кивнул Старик. - Снимай штаны!
Кирилл начал послушно расстёгивать штаны.
Так пришла в полный ужас.
- Дедушка Часовщик, пожалуйста, не надо! - взмолилась она. - Он ведь не думал, что всё так получится. Ты ведь не думал, да? - повернулась она к Кириллу.
- Не-а! - сначала замотал, а потом отчаянно закивал головой Кирилл. - У-у-у-у! Я не ду-у-у-умал!
- Не думал? - презрительно переспросил дед. - А нужно думать! Ладно, времени сейчас нет. Вернусь, всыплю тебе!
Он снова вдел ремень в пояс брюк и только тут обратил внимание на записку, которую всё это время держал в руке.
- Что ж это ты мне за записку принёс, интересно?
И он начал читать вслух:
- Посмотри-ка
Ты на Тика,
Он, бедняга, сник!
Посмотри-ка,
Погляди-ка,
Явно струсил Тик.
- И подпись тут какая-то!
Старик Часовщик поднёс листок прямо к глазам.
- Со-кив-кенс! - разобрал он. - Это что такое всё значит?
- Ой, это же дразнилка! - скривился Кирилл. - Записка с другой стороны!
- Ах, с другой стороны! - передразнил его дед. - Нет, видно, всё-таки надо тебе сейчас всыпать!
И он в третий раз начал расстёгивать свой старый армейский ремень.
- Ай! Я больше не буду! - отчаянно взвыл Кирилл.
- Ясное дело, не будешь! - подтвердил дед. - Я тебя отучу! Раз и навсегда!
И в эту секунду на пряжку от ремня, который он сжимал в руке, прыгнул Лучик.
- Будьте любезны, извините, пожалуйста, что я вмешиваюсь! - вежливо произнёс он.
При этом серебристое пятнышко подрагивало и переливалось на блестящей пряжке.
- Но дело в том, что мы можем, грубо выражаясь, опоздать, прошу прощения!
- Ничего, пожалуйста, - сказал, успокаиваясь, Старик Часовщик. - Вы правы, конечно. Извините меня, старика, за горячность. Родной внук всё же. Я сейчас мигом, только инструмент захвачу.
Он опять вернул ремень на место и начал быстро собирать инструменты.
- А ты можешь пока спать, негодяй! - презрительно бросил Часовщик Кириллу. - Вернусь - поговорим!
- Будьте так любезны следовать за мной и по возможности не терять меня из виду, - успокаивающе произнёс Лучик.
После чего тут же переместился на сахарницу, стоявшую на столе, около которого понуро стоял Кирилл.
- До свидания, мальчик! - прожурчал Лучик. - Нам пора идти! Извините, пожалуйста!
И мгновенно перенёсся на ручку входной двери. Старик Часовщик и Так двинулись за ним.
- Деда-а! - неожиданно взвыл Кирилл.
Старик оглянулся:
- Чего тебе?
- Деда, возьмите меня с собой! - умоляюще попросил Кирилл. - Я помогу! Я пригожусь! Я ей отомщу!
Он выскочил на середину комнаты и стал поочерёдно обращаться ко всем.
- Дедушка! Так! Лучик! Ну, пожалуйста! Я вас всех очень прошу!
- Пусть он пойдёт с нами, дедушка! - попросила Так.
- Прошу прощения, - зажурчал Лучик, - но хотелось бы, конечно, чтобы в случае сражения на нашей стороне присутствовало больше народу, извините за откровенность!
- Ладно, так и быть, иди! - согласился Старик Часовщик. - И смотри мне! - погрозил он пальцем просиявшему внуку.
- Не теряйте меня из виду! - воскликнул Лучик и проскользнул в дверную щёлку.
Часовщик распахнул дверь.
- Ну и дождь! - пробурчал он, поёживаясь.
- Не волнуйтесь, - сказала Так, раскрывая зонт. - Зонт большой, мы все поместимся.
- А я и не волнуюсь, - усмехнулся Старик Часовщик. - Я же всё-таки не сахарный, не растаю!
И они пошли вслед за мелькающим между деревьев Лучиком.
Глава восьмая
Подземелье
А сейчас представьте себе ужасное мрачное подземелье, где содержит своих пленников Сокивкенс. Свет туда почти никогда не проникает, и в тоскливом полумраке можно с трудом разглядеть отовсюду собранные отвратительной колдуньей часы.
Каких только часов тут нету: обычные наручные, карманные на длинных цепочках и с крышечками, песочные, настенные, часы с кукушками и без, часы-будильники и даже солнечные часы. А также затесавшийся в эту компанию нахохлившийся петух, гордый гребень которого уныло повис.
И вот все эти часы с грустным перезвоном поют следующую печальную песню:
Мы истерзаны, переломаны,
Навсегда мы здесь замурованы.
Нам не выйти отсюда никак,
Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
Долго мучали нас, разбивали нас,
И толчёный кирпич засыпали в нас,
Мы теперь не часы, мы лишь брак,
Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
И никто из беды нас не выручит,
И никто никогда нас не вылечит,
Мы пропали, погибли за так,
Тик-тик-так, так-так-тик, тик-так-так.
И вот, пока они так пели, где-то высоко наверху заскрипели ржавые петлицы тяжёлой железной двери, и оттуда послышались шаги.
А вскоре свет фонарика, который держала в руке мерзкая Сокивкенс, осветил стёртые каменные ступеньки, а потом перенёсся на изуродованные часы.
- Вниз шагом…арш! - раздался гнусавый голос колдуньи.
Прямо перед Сокивкенс, уткнувшись куда-то в пространство невидящим взглядом, шагал Тик.
- Не спотыкаться! - покрикивала сзади отвратительная колдунья. - Так, молодца! Ещё три ступеньки! Прямо шагай! Налево! Ну всё, вот мы и на месте. Пришли, стало быть.
Колдунья с усмешкой оглядела испорченные притихшие часы.
- Что, голубчики, песни поёте? Пойте, пойте, я не возражаю. Даже напротив, одобряю. Раз поёте, значит, ещё не до конца сломаны. А молчите - кто вас разберёт! А я вот вам товарища привела. Всё веселее будет! Ты, Тик, становись сюда! Вот так! Давай-ка мы тебя привяжем!
Тик безмолвно повиновался.
Колдунья ловко привязала его к торчащим из стены кольцам.
- Вот и славненько, - захихикала она, потирая руки. - Ладненько, пойду-ка ещё погляжу. Вдруг где какие часы остались. Ну, а потом уж будем отдыхать! Столько, сколько душе угодно. Хе-хе-хе! Как говорится, сделал дело - гуляй смело! Эх, бабка, - погладила она себя по косматой седой голове, - вот умница, вот разумница, в твои-то годы такие дела ворочать! Не скучайте, мои родненькие! Скоро вернусь! - пообещала Сокивкенс и заковыляла вверх по лестнице.
Но потом, вспомнив что-то, приостановилась.
- А ты, Тик, можешь проснуться! - проскрипела она. - Раз, два, три! Проснись - не ленись! Чувствуй себя как дома!
И снова, гнусно захихикав, колдунья наконец удалилась.
Сверху донёсся скрип несмазанной двери, а потом звук закрываемой железной щеколды. Затем всё стихло.
Тик с удивлением всматривался в окружающий его полумрак.
- Что это? - спросил он. - Где я? Так, ты где? Эй!
В ответ раздался странный звук.
- Буль-буль-буль. Не кричи! Буль-буль-буль.
- Кто это булькает? - поразился Тик.
- Это мы, - раздалось из темноты.
- Кто вы? - осторожно спросил Тик.
- Мы - Наручные часы. Буль-буль-буль.
Тик с облегчением вздохнул. Любые часы на свете так или иначе приходились ему родственниками.
И дальше произошёл у него с Наручными часами следующий необычный разговор.
ТИК: А зачем вы булькаете, позвольте вас спросить?
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ: Потому что мы в кувшине с водой. Буль-буль-буль.
ТИК: А где моя сестра Так?
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ: Мы не знаем. Буль-буль-буль.
ТИК: Понятно. А сам я где? Надо же, ничего не помню.
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ: Ты в подземелье колдуньи Сокивкенс, буль-буль-буль. Она решила остановить время и потому собирает сюда все часы на свете. Здесь она нас ломает и портит, буль-буль-буль. Скоро время остановится совсем, и мы здесь все окончательно погибнем. Буль-буль.
ТИК: Ну и ну! А почему вы в кувшине?
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ: Потому что Сокивкенс, буль-буль, ничего не могла с нами сделать, буль-буль-буль. Она нас била, разбивала, а мы, буль-буль, противоударные. Тогда она нас бросила в воду, чтобы мы, буль-буль, заржавели. Но она не знает, что мы, буль-буль, гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е. Так что мы, буль-буль, живы-здоровы. Тьфу, тьфу, буль-буль!
ТИК: Так-так, ясно. А где же остальные часы?
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ: Все здесь, буль-буль-буль. Все сломаны и замучены. Вон, видишь рядом с собой столбик и циферблат, буль-буль?
Тик присмотрелся и на самом деле увидел странный конусовидный столбик.
- Теперь вижу, - сказал он. - Что это?
- Это - Солнечные часы, - ответили Наручные часы. - Но без Солнца они мертвы. Сокивкенс притащила их сюда прошлой ночью, и с тех пор они не сказали ни словечка. Буль-буль.
Тик переступил с ноги на ногу и наткнулся на что-то острое.
- Ой! - вскрикнул он. - Тут что-то острое под ногой!
- Это осколки Песочных часов, - грустно объяснили Наручные часы. - Сокивкенс разбила их, вытряхнула из них весь песок и насыпала его в Будильник. С тех пор и Будильник, и они молчат. Буль-буль-буль.
- Противная ведьма! - возмутился Тик.
Он попытался освободиться, и вдруг в темноте послышалось хлопанье крыльев.
- Что это? - испугался Тик. - Летучая мышь? Я их боюсь!
- Нет, не волнуйся, - успокоили его Наручные часы. - Это Петух, буль-буль. Сокивкенс хочет зарезать его завтра утром, чтобы отпраздновать победу, буль-буль-буль. А пока что она привязала его за ногу к стенке, а на клюв ему нацепила резинку, чтобы он не мог кукарекать и тем самым, буль-буль, возвещать который час. Так что он теперь тоже молчит. Но, правда, с ним всё-таки можно переговариваться, буль-буль.
- Это каким же образом?
- Если он с чем-то не согласен, - объяснили Наручные часы, - и хочет сказать «нет», буль-буль, он хлопает крыльями два раза, а если - «да», то один раз, буль-буль.
- Это правда? - спросил Тик у невидимого Петуха.
Из темноты снова раздалось хлопанье крыльев. Один раз.
- Тебя завтра зарежут? - ужаснулся Тик.
Крылья снова хлопнули один раз.
Тик задумался.
- А ты не можешь оборвать верёвку? - спросил он.
Хлопанье крыльев раздалось дважды.
- Бедняга! - вздохнул Тик. - Но не отчаивайся! Я постараюсь тебе помочь.
Снова дважды хлопнули крылья.
- Нет? - удивился Тик. - Но почему нет? Ты считаешь, что ничего не выйдет?
Один хлопок.
- Ну, это мы ещё посмотрим! - возмутился Тик.
Он начал вертеться, пытаясь освободиться от тугой верёвки, которой связала его колдунья.
И в этот момент услышал тихое попискивание.
Тик замер.
- А это ещё что такое? - понизив голос, спросил он.
И через паузу услышал грустный ответ:
- Это Кукушка, буль-буль.
- Какая ещё Кукушка? - удивился Тик.
- Кукушка из Часов-ходиков, - пояснили Наручные часы. - Колдунья повесила замочек на дверцу её домика, и бедная Кукушка не может теперь высунуться, чтобы вдохнуть воздуха и возвестить время. Вот такие у нас грустные дела! Буль-буль-буль-буль-буль! - снова раздалось печальное бульканье.
Теперь Тик стал различать и другие звуки. Кто-то справа явственно кряхтел.
- А кто это там кряхтит? - не выдержал Тик.
- А это Карманные часы, буль-буль. Сокивкенс положила на них гири от Стенных часов, и они теперь не могут открыть крышку, чтобы показать время. И говорить тоже не могут, только лишь кряхтят под тяжестью гирь. Буль-буль, - грустно заключили Наручные часы.
Тик призадумался.
- Понятно, - пробормотал он. А потом набрал воздуха и громко провозгласил: - Послушайте меня, братья часы! Все, кто здесь есть! Все, кто ещё не сломан до конца! Если кто-нибудь из вас поможет мне развязать руки, я попытаюсь вас освободить! Вы меня слышите? Я - Тик, длинная стрелка часов-путешественников!
Тик замолчал и прислушался.
Сначала ответом ему было молчание, а потом после долгой паузы из окружающей его тьмы стали доноситься голоса.
- Мы не можем! Мы не можем! - безнадёжно повторяли они.
Дважды хлопнули крылья привязанного неподалёку Петуха.
- Это бесполезно, буль-буль, - пробулькали Наручные часы. - Никто из нас не может двинуться с места. Буль-буль.
Тик почувствовал, что из глаз у него катятся слёзы.
- Но как же так! - воскликнул он. - Так не может быть! Должен же быть какой-то выход! Где же Так? Что с нею? Что эта проклятая Сокивкенс сделала с моей сестрой?!
Но на этот раз ему никто не ответил.
Тик опустил голову. Спасения было ждать неоткуда.
Глава девятая
Спасение
И вдруг, в этот миг полнейшего отчаяния, в кромешной окружающей тьме что-то ярко заблестело на самом верху.
Тик зажмурился и покачал головой. Он решил, что ему привиделось. Но, когда он открыл глаза, яркое пятнышко вовсе не исчезло. Напротив, оно стремительно двигалось вниз.
Ну, конечно же, это был Лучик, просочившийся в еле заметную щёлочку под тяжёлой дверью.
- Доброй ночи, здравствуйте! - произнёс он, спустившись вниз, в подземелье. - Извините за вторжение. Прошу прощения, если что не так.
- Ты кто такой? - поинтересовался Тик.
- Не волнуйтесь, пожалуйста, - нежно зажурчал Лучик. - Не теряйте присутствия духа. Я - Лучик, если позволите.
- Да я и не волнуюсь, - пожал плечами Тик, хотя на самом деле он, безусловно, волновался. - Ты зачем здесь появился?
- Я принёс радостную весть Тику и всем сломанным часам! - торжественно провозгласил Лучик. - Наберитесь терпения! Крепитесь! Ваше спасение близко, прошу меня извинить!
Тику почему-то стало смешно.
- Слушай, да перестань ты всё время извиняться! - хмыкнул он. - Говори толком! Кто тебя сюда послал?
- Да, хотелось бы это понять, буль-буль-буль! - раздалось из темноты.
- Ой, кто это? - испугался Лучик.
- Это свои, не бойся, - успокоил его Тик. - Наручные часы в кувшине с водой. Можешь говорить.
- Ой, как интересно! - восторженно отозвался Лучик. - А зачем они туда забрались, в кувшин?
- Слушай, что ты нам здесь голову морочишь в конце-то концов! - возмутился Тик. - Будешь ты говорить или нет?
- Ах, да, разумеется, - смутился Лучик. - Извините меня, пожалуйста.
- Опять пошёл извиняться! - вздохнул Тик. - Послушай, да скажешь ты, наконец, в чём дело?
- Я ещё раз убедительно прошу вас всех не волноваться… - начал Лучик.
Но договорить ему не удалось.
Наверху раздалось звяканье щеколды, а потом заскрипели ржавые петлицы железной двери.
- Это колдунья! - в страхе воскликнул Тик.
- Нет, это они! - возразил Лучик. - Прошу прощения, я должен показать им путь.
И прежде чем Тик успел сказать ещё хоть слово, он унёсся наверх.
- Вот противное пятнышко! - пробурчал Тик. - Ничего толком не объяснил этот Лучик. Кого, интересно, он там привёл?
- Это наверняка Сокивкенс со своими новыми жертвами, буль-буль-буль, - безнадёжно пробулькали Наручные часы.
- Нет, - решительно замотал головой Тик. - Колдунья и так прекрасно знает дорогу. Это кто-то другой. Тихо!
Они прислушались.
Сверху донёсся нежный голос Лучика.
- Ничего не бойтесь, - журчал он. - Пожалуйста, следуйте за мной без волнения.
И сразу вслед за ним прозвучал солидный мужской голос.
- Кирилл, останься здесь сторожить! - приказал он. - Если что, свистни погромче. Понял?
- Угу! - раздался в ответ знакомый мальчишеский голос.
- Где-то я этот голос уже слышал! - пробормотал Тик.
- Мы пропали! Буль-буль-буль! - раздалось из кувшина.
И почти сразу в подземелье снова появился Лучик.
- Прошу прощения, - взволнованно заговорил он. - Не волнуйтесь, всё будет в порядке, ещё минутку, если позволите!
- Опять это пятно! - недовольно пробурчал Тик.
- Меня зовут Лучик, с вашего позволения! - обиженно поправил его Лучик.
- Хорошо, Лучик, извини! Ты можешь наконец объяснить, кого ты с собой привёл?
Но ответить Лучик не успел.
- Тик! Дорогой! - послышалось из темноты. - Наконец нашёлся!
И перед Тиком появилась Так. Она обняла брата, расцеловала его.
- Что значит, нашёлся? - смущённо отворачивался Тик. - Я никуда и не терялся.
- Как это? - удивилась Так.
- Так, - пожал плечами Тик.
- Никуда? - переспросила она.
- Никуда.
- А кто же тогда терялся? - опешила Так.
- Ты! - заявил Тик.
- Я? - поразилась Так.
- Разумеется, ты! - подтвердил Тик.
- Ну знаешь! - окончательно возмутилась Так.
- Не спорьте, дети, не спорьте! - благодушно проворчал Старик Часовщик, освобождая Тика. - Главное, что мы здесь, что мы успели вовремя! Сейчас мы вас всех починим, соберём. Приведём в порядок.
С помощью Лучика он быстро осмотрелся вокруг.
- Ох вы мои бедные, несчастные! - всплеснул он руками. - Что же это такое с вами натворили! Ай-яй-яй!
Часовщик быстро открыл свой чемоданчик и начал доставать инструменты.
- Вы не могли бы меня отсюда вынуть, буль-буль-буль? - послышалось из кувшина.
- Ой, кто там булькает? - насторожилась Так.
- Не бойся, это Наручные часы! - успокоил её Тик. - Одну минуточку!
Он запустил руку в кувшин и извлёк оттуда солидные Наручные часы с серебристым браслетом.
- Большое вам спасибо! - радостно поблагодарили Наручные часы. - Конечно, совсем другое дело, когда не нужно булькать всё время!
- Ничего, не стоит! - улыбнулся Тик.
- Пустяки, это нам не страшно. Мы ведь гер-ме-ти-чес-ки-е и во-до-не-про-ни-ца-е-мы-е! - с гордостью заметили Наручные часы.
- Сейчас-сейчас, сынок! - отозвался Часовщик, который тем временем вставил в правый глаз специальную линзу и погрузился в привычную для него работу. - В этом деле спешить нельзя.
- Ой, какие вы мокрые! - воскликнула Так, доставая платок. - Разрешите, я вас вытру!
- Прошу прощения, что прерываю вас, - вмешался Лучик, - но, мне кажется, что нам стоит очень поторопиться, извините, пожалуйста.
Часовщик открыл замочек на дверце домика Кукушки. Что-то там покрутил, повертел и завёл часы. Дверца распахнулась, и Кукушка радостно высунулась наружу.
- Ку-ку! Ку-ку! - прокричала она. - Спасибо большое, ку-ку! Мне так хотелось на воздух!
А Тик и Так тем временем отвязали Петуха, сняли ему резинку с клюва.
- Кукареку! - завопил Петух. - Это же совсем другое дело!!!
Тик от радости даже пустился танцевать.
- Всё-таки, извините, пожалуйста, но, мне кажется, вы немножко преждевременно празднуете свободу! - нервничая, заметил Лучик. - Нам ещё предстоит выбраться отсюда!
- Ты совершенно прав, Лучик! - отозвалась Так. - Сейчас, конечно, не до танцев! Вот, кстати, поучись, как надо разговаривать! - повернулась она к брату. - Вежливо, деликатно!
- Извини, но сейчас не до деликатности! - сурово ответил Тик и стал помогать Часовщику.
- Как это так? - нахмурилась Так.
- Вот так, Так, так! - довольно усмехнулся Тик.
- Всегда надо быть деликатным! - настойчиво сказала Так.
- Знаешь что? - возмутился Тик. - Всегда надо быть опрятным, всегда надо быть аккуратным, всегда надо быть деликатным! У меня такое ощущение…
- Тс-с-с! - вдруг резко прервала его Так, поднося палец к губам.
- Что «тс-с-с»? - спросил Тик.
Но он уже и сам услышал.
Сверху доносился знакомый скрипучий голос колдуньи.
«Я,
Самая
Отвратительная Колдунья…» - пела она.
Голос приближался с каждой секундой.
- Это она? - прошептал Тик.
- Так, - тихо кивнула Так.
- Гадость какая! - поморщился Тик.
- Ничего, Кирилл её задержит, - заметил Часовщик. - Ну-ка, ребятки, прибавим темпу!
Голос отвратительной колдуньи звучал уже совсем громко и вдруг замолчал.
- Пожалуй, мне лучше отправиться наверх? - предложил Лучик. - Возможно, Кириллу понадобится моя помощь.
- Давай, сынок. Хорошая мысль! - одобрил Часовщик. - А мы пока закончим работу.
- Что же теперь будет? - отчаянно воскликнула Так.
А наверху, у входа в подземелье, в это время происходило следующее.
Глава десятая
Превращение
Сокивкенс с удивлением рассматривала стоявшего около тяжёлой двери Кирилла, который тщетно пытался свистнуть. Но от волнения у него ничего не выходило.
- Ты чего это здесь делаешь? - спросила колдунья, с подозрением рассматривая Кирилла.
- Т-т-тренируюсь, - слегка заикаясь, ответил тот.
- Как тренируешься? - не поняла Сокивкенс.
- Свистеть учусь, - пояснил Кирилл.
- Свистеть? - удивилась колдунья.
- Угу! - подтвердил Кирилл.
- Ах, свистеть! - повторила Сокивкенс и пытливо посмотрела Кириллу прямо в глаза, отчего сердце у него ушло в пятки. - А почему, интересно, ты сюда пришёл тренироваться?
- А-а-а-а, а я к вам пришёл! - нашёлся Кирилл.
- Ко мне? - переспросила Сокивкенс.
- Ага! - кивнул он.
- А как же ты меня нашёл? - прищурилась колдунья.
- Я? - растерялся Кирилл, совершенно не зная, что ответить.
- Ну да, ты! - злобно прошипела Сокивкенс, буравя его своими маленькими колючими глазками.
- Я… э-э-э… - замялся Кирилл.
Неизвестно, чем бы закончился их опасный диалог, но в эту секунду из-под двери выскочил Лучик.
- Это я его привёл, - храбро заявил он. - Прошу прощения!
- Ничего, пожалуйста, - хмуро отозвалась колдунья. - Это ещё кто такой?
- Это мой друг, Лучик! - с гордостью ответил Кирилл. - Сын Луны.
- Ах, сын Луны! - насмешливо повторила старуха. - Скажите, пожалуйста, сын Луны. Ну, теперь понятно.
Она повернулась к Лучику.
- Маме своей кланяйся! - сказала она ему. - Хорошая у тебя мама. Большое дело делает. Полезное. По ночам Землю освещает. А? Каково?
- Угу! - снова кивнул Кирилл, с опаской поглядывая на колдунью.
- Большое спасибо. Передам непременно, - вежливо прожурчал Лучик.
- Ну, ладненько! - вдруг резко сменила тон Сокивкенс. - У меня тут времени нет с вами болтать. Говори скорей, зачем пришёл? - строго спросила она у Кирилла.
- Я… Э-э-э… - опять замялся Кирилл, - понимаете, тётенька, спросить вас хотел… Вот вас зовут Сокивкенс. Так?
- Ну так, - согласилась Сокивкенс.
- Вы говорите, это сокращение. Так?
- Ясно, сокращение, - подтвердила колдунья. - По-научному аббревиатура!
- И как вы говорите, его или её надо расшифровывать? - наивно вытаращив глаза, спросил Кирилл.
- Пожалуйста, - гордо встряхнула головой колдунья. - Самая Отвратительная Колдунья Из Всех…
- Так-так-так… - прервал её Кирилл. - Значит, Самая Отвратительная?
- Ну да!
- Сокращённо СО. Эс О, да?
- Эс О, - согласилась Сокивкенс.
- Так ведь СО, то есть Эс О может означать и Самая Обыкновенная! - торжествующе сказал Кирилл. - А?
- Как? - нахмурилась колдунья. - Обык… Да ты что, негодяй, никак смеяться надо мной вздумал? Вот я тебе сейчас…
Лучик, ужаснувшись, нырнул под дверь и помчался вниз, в подземелье.
- Скорее, пожалуйста, скорее! - крикнул он. - Кирилл в опасности!
И снова понёсся наверх.
Петух взмахнул крыльями и полетел за ним.
А наверху Сокивкенс, держа Кирилла за руку, смотрела ему прямо в глаза немигающим взглядом и зловещим шёпотом повторяла:
- Вы спите, спите! Вам хорошо, уютно…
И в эту секунду из-за двери донеслось:
- Ку-ка-ре-ку!!!
Сокивкенс вздрогнула и выпустила руку Кирилла.
- Как? Что это? - забормотала она. - Петух? Ну, хорошо, ты у меня сейчас по-другому запоёшь!
И она решительно откинула щеколду и распахнула дверь, намереваясь спуститься в подземелье.
Кирилл, очнувшись, бросился за ней и крепко ухватил старуху за подол.
- Ах ты, негодяй! - возмутилась она, поворачиваясь. - Ну, смотри же! Я тебя в букашку превращу!
Она ринулась было на Кирилла, но в этот самый момент Лучик подпрыгнул и на доли секунды ослепил старуху. Колдунья зажмурилась.
И тут второй раз закукарекал Петух.
- Ой, что это?! - замахала руками Сокивкенс. - Уберите!
- Извините меня, пожалуйста, - журчал ей в ухо Лучик, - но, к сожалению, я вынужден вас снова атаковать, прошу прощения!
И он ещё ярче засветил ей прямо в глаза.
- Мерзавцы! Это же нечестно! - вопила колдунья.
- Ничего, вам, колдуньям, всё честно! - ехидно заметил Кирилл.
Глаза у Сокивкенс заслезились. На конце длинного крючковатого носа повисла капля.
- Пожалейте меня, - заныла она, - я же старенькая, я же бедненькая, добренькая, болезненькая! У-у-у!
Слёзы обильно заструились по её морщинистому лицу.
Кирилл в нерешительности отпустил старуху. Глаза у него тоже были на мокром месте.
Поддавшись общему настроению, всхлипнул и Лучик, одновременно перестав слепить Сокивкенс. Колдунья тут же воспользовалась этим и бросилась в подземелье.
- Ой, удрала! - спохватился Кирилл.
- Действительно! - растерялся Лучик.
- Что, взяли? - гнусно хихикая, обернулась на ходу Сокивкенс. - Хе-хе-хе! Обманули дурака на четыре кулака!
Она уже почти скрылась из виду, но в это время стоящий посреди лестницы Петух прокукарекал в третий раз.
И тут все заметили, что стало светать.
- Ой, что же это? - в ужасе закричала Сокивкенс. - Утро! Подождите ещё минутку, пожалуйста! Я сейчас всё поправлю! Остановлю! Ой, время! Петух! На помощь! Спасите! Превращаюсь! А-а-а-а-а!
Вокруг колдуньи на мгновение возник какой-то тёмный вихрь, а когда он исчез, Сокивкенс уже не было. На её месте оказался комар, который с противным тоненьким жужжанием вылетел из двери и стал виться вокруг Кирилла.
- Ой, превратилась! - заорал Кирилл. - Это же она! Сейчас я её!
Он замахал, захлопал руками, но не тут-то было. Комар, ловко увернувшись, подлетел прямо к его лицу и пребольно укусил в кончик носа.
- Ай-яй-яй-яй-яй! - закричал, подпрыгивая, Кирилл. - У-у-у-у! Как больно!
Он стал шлёпать себя по голове, по бокам, но всё оказалось бесполезно. Комар, отвратительно жужжа, продолжал виться вокруг него, норовя укусить ещё раз.
- Я её не вижу! - вопил Кирилл.
- Следите за мной, пожалуйста! - прожурчал ему на ухо Лучик и, словно узким прожектором, высветил жужжащего комара.
- Вот она где! - вскричал Кирилл и изо всех сил хлопнул ладонями.
Мерзкое жужжание прекратилось.
- Ура! - воскликнул Кирилл, открывая ладонь. - Ей конец!
Но тут же глаза его округлились от ужаса:
- Ой, она ещё шевелится, - прошептал он. - Она живая!
И Кирилл брезгливо сбросил с ладони приходящего в себя комара. Подбежавший Петух мгновенно склевал злобное насекомое.
- Хорошо! - произнёс он. - Вкусно! Ух, какой я голодный! Но свободный! - И на радостях снова закричал: - Ку-ка-ре-ку!!!
Глава одиннадцатая
Прощание
- Я тебя не ушиб, когда хлопал? - вежливо поинтересовался Кирилл у Лучика.
- Нет, ну что вы! - любезно зажурчал в ответ Лучик. - Не беспокойтесь, пожалуйста. Я ничего не почувствовал.
В это время из подземелья вышли наружу Тик, Так и Старик Часовщик. Они несли с собой всевозможные часы. И часы эти, представьте себе, шли.
Они радостно тикали, позвякивали, куковали, по всякому отбивая время.
- Колдуньи больше нет! - объявил Кирилл. - Мы, то есть Петух, её съели.
- Ура!!! - закричали все.
- Извините, пожалуйста, - вмешался Лучик, - прошу минуточку внимания. Уже почти утро. И мне пора спать, прошу прощения. Я ведь лунный Лучик, а не солнечный. Мама меня заждалась. Так что разрешите вам пожелать всего хорошего. До свидания. Прошу меня извинить.
- Ничего, ничего, - наперебой заговорили все. - До свидания, Лучик! Доброго утра! Спокойного дня! Спасибо тебе!
- Счастливо тебе, Лучик! - сказал Тик. - Ты - отличный парень! Классный товарищ!
- Не забывай нас! - воскликнула Так.
- Спасибо тебе, Лучик! - добавил Кирилл. - За всё! Если бы не ты…
- Будь здоров, сынок! - улыбнулся Старик Часовщик.
- Спасибо вам всем! - растроганно воскликнул Лучик. - До свидания!
И он исчез.
- Что скажете, ребятки? Вроде всё в порядке? - спросил Часовщик, оглядев всю компанию.
- У вас что, тоже рифматизм? - спросил Тик.
- У меня? - удивился Часовщик. - Да вроде раньше не замечал. Разве что я от тебя заразился. Ну-ка, ребятки, - обратился он к часам, - поговорите-ка кто как умеет.
И в ответ тут же раздалось громкое тиканье, звон-перезвон всех оттенков. Куковала кукушка, кукарекал петух, звенел будильник.
- У меня такое ощущение… - начал было Тик, но поднял голову и, заслонив глаза рукой, замолчал.
Над лесом всходило солнце.
- Смотрите, Солнышко! - обрадовалась Так.
- Ура-а! - закричали все.
- Ну надо же, не даёт мне договорить! - проворчал Тик.
- Здравствуйте, часы! - донеслось до них сверху. - Как дела?
- Здравствуй, Солнышко! - заговорили все наперебой. - Доброе утро! Спасибо, у нас всё хорошо! Отлично! Тик-так!
- А что ты нахмурился, Тик? - поинтересовалось Солнце. - Что-то не так?
- Всё так, - ответила за брата Так. - Просто он всё хочет что-то сказать, а ему не дают. Скажи, Тик, что ты хотел?
- Я уже перехотел! - задрал нос Тик.
- Ну, Тик, ну, пожалуйста! - стала упрашивать его сестра.
- Нет-нет, - гордо отвернулся Тик. - Не хотите, не надо!
Так повернулась к остальным.
- Попросите его! - прошептала она, заговорщицки подмигивая.
И все, перебивая друг друга, стали просить Тика:
- Ну, Тик, пожалуйста!
- Ну, скажи!
- Мы тебя просим!
- Ладно! - не выдержал Тик. - Так уж и быть, скажу!
Так прижала палец к губам:
- Тс-с-с!
Все замолчали.
- Понимаешь, сестрёнка, - начал Тик трагическим голосом, - у меня такое ощущение… - Он сделал длинную паузу, обвёл всех взглядом, а потом неожиданно закончил весёлым тоном: - …что всё идёт очень хорошо! Как тебе кажется?
- Мне тоже так кажется, Тик! - улыбнулась в ответ Так.
- Отлично сказано, сынок! - одобрил Старик Часовщик.
- Я на тебя не в обиде, - сказал Тик, повернувшись к Кириллу. - Мне Так всё рассказала. Молодец, что вовремя одумался.
- Да ладно! - смутился Кирилл.
И они крепко пожали друг другу руки.
- Ой, смотрите! - воскликнули вдруг Наручные часы.
Все тут же опять насторожились.
- Что?
- Что такое?
- Что случилось? - раздались голоса.
- Солнечные часы ожили!
И вправду, конусовидный столбик стоял посреди циферблата и отбрасывал тень, которая показывала время - десять минут восьмого.
- Доброе утро! - смущённо заговорили Солнечные часы. - Мы собственно уже давно проснулись, но не хотели привлекать к себе внимания. Нам кажется, что скромность украшает часы!
- Видите ли, э-э-э… уважаемые коллеги, - вступил в разговор Будильник. - Скромность - это, конечно, хорошо, ничего не скажу. Но если бы я, например, был бы таким же скромным, как вы, то мой хозяин непременно бы всюду опаздывал. Так что, знаете ли, уважаемые, всё хорошо к месту. Хе-хе. Вот сейчас, например, четверть восьмого, и вполне к месту позвонить. Тем, кто ещё спит, пора вставать! Прислушайтесь, какой звонкий чистый звук! - гордо произнёс Будильник.
- Поскольку мы здесь старше всех, - смущённо откашлявшись, продолжили Солнечные часы, - то мы позволим себе сделать одно замечание. На наш взгляд, молодой человек, в вашей линии поведения наблюдается полное отсутствие такта.
Будильник все равно зазвонил. Причём с такой силой, что все от него шарахнулись.
- Ой, пожалуйста, не так громко! - попросили Наручные часы. - У меня стекло вылетит!
- Как? Чего? - возмутился Будильник. - Так я же…
Но на этот раз договорить ему не дали.
- Ура! Да здравствуют Солнечные часы! - закричали все.
- Ну что вы, зачем же так! - окончательно смутились Солнечные часы.
- Братцы! Братцы! - отчаянно закричали в это время Песочные часы.
Их новенькая стеклянная колба, которой Старик Часовщик заменил разбитую, сияла от скользящих по ней солнечных лучей.
- Прошу вас! - взмолились Песочные часы.
- Что? Что такое? - переполошились все.
- Переверните нас, пожалуйста, поскорее. Видите, падают последние песчинки. Иначе мы остановимся.
- Конечно! - ответила за всех Так. - Не беспокойтесь.
И Песочные часы были перевёрнуты как раз вовремя, чтобы время в них текло безостановочно.
- Спасибо большое! - поблагодарили они. - Теперь всё в порядке!
- Да здравствуют Песочные часы! - закричали все.
- Ой, ребята! - спохватился вдруг Кирилл. - Я же в школу опоздаю! Я побежал! Всем привет! Будьте здоровы!
- Беги, внучек! - помахал ему Старик Часовщик. - Ты был молодцом!
- Да здравствует Победитель колдуньи! - прокричал Петух. - Ку-ка-ре-ку!!!
- Ура-а! - подхватили все.
- Да ну вас! - отмахнулся Кирилл. - Что вы, я здесь ни при чём! Это всё Лучик! И Петух. Счастливо!
И он убежал.
Вслед ему неслись крики:
- До свиданья, Кирилл!
- Не забывай нас!
- Смотри на нас почаще!
- Пока-а-а! Тик-так!
- Не забывай нас заводить!
- Хорошо-о-о-о! - долетел в ответ голос Кирилла.
Эпилог
Солнце всходило всё выше.
- Пора и мне на работу, - вздохнул Старик Часовщик.
- А нам в дорогу! Да, Тик? - повернулась к брату Так.
- Я давно готов, сестрёнка! - весело отозвался Тик.
И оба, взявшись за руки, взглянули вверх, на небо, откуда уже лилась вниз песня Солнца:
Я в мире раньше всех встаю,
Я никогда не устаю,
Я вижу всё, что где не так.
И все часы, включая Тика и Так, подхватили:
Тик-так, тик-так, всё так, тик-так!
А Солнце продолжало:
Я посылаю вниз лучи.
Больной, болезнь свою лечи!
Здоровый, грейся просто так.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
СОЛНЦЕ:
Даю Земле тепло и свет
Уже я много, много лет.
И это вечно будет так.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
Солнце поднялось совсем высоко, и песню его уже не было слышно.
Но её тут же подхватили Солнечные часы.
СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ:
Мы незаметны и скромны,
И крепко с Солнцем мы дружны,
Нам без него нельзя никак.
Все:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
СОЛНЕЧНЫЕ ЧАСЫ:
Наш механизм без затей,
Зато мы всех часов древней,
И каждый знает - это так.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
Солнечные часы скромно замолчали, однако песня продолжала звучать. Её уже пели Песочные часы.
ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ:
Покажем вам который час,
Простой песок внутри у нас,
И это всё, и это так.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
И тут песню подхватили все остальные.
НАРУЧНЫЕ ЧАСЫ:
Мы на руке, на ремешке…
КАРМАННЫЕ ЧАСЫ:
А мы в кармане, в пиджаке,
И вам без нас нельзя никак.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
БУДИЛЬНИК:
Всегда готов вас разбудить,
Не забывайте заводить,
И я спою вам утром так:
Дзинь-дзинь! Дзинь-дзинь!
ВСЕ:
Тик-так, тик-так!
СТЕННЫЕ ЧАСЫ:
Мы на стене у вас висим…
БАШЕННЫЕ ЧАСЫ:
А мы над городом парим.
И каждый час мы бьём вот так:
Бом-бом! Динь-Динь!
ВСЕ:
Тик-так, тик-так!
Не выдержав, высунулась из своего домика Кукушка.
КУКУШКА:
Я в этом домике живу.
Вам время точно назову.
Сообщу который час я так:
Ку-ку! Ку-ку!
ВСЕ:
Тик-так, тик-так!
Гордо встряхнув гребнем, запел и Петух.
ПЕТУХ:
Я только птица, ну и что!
Я время спеть могу зато.
И прозвучит оно вот так:
Ку-ка-ре-ку!
ВСЕ:
Тик-так, тик-так!
Разгладив усы, со своей песней присоединился к поющим и Старик Часовщик.
ЧАСОВЩИК:
Часы любой системы я
Вам починю всегда, друзья.
Всё, что сносилось, заменю,
Весь механизм я починю,
И зазвучит он снова так:
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так!
Ну, а в заключение спели свою песню и наши часы-путешественники - Тик и Так.
ТИК И ТАК:
Мы ходим по земле всегда,
Без нас нельзя никак,
Нужны, как воздух, как вода,
Мы всем.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так!
ТИК И ТАК:
Будь ты богач или бедняк,
Хитрец или простак,
Без нас не проживёшь никак.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так!
ТИК И ТАК:
Который час, который час
Вам не узнать никак
Без нас, без нас, без нас, без нас.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так!
ТИК И ТАК:
Пусть снег идёт, пусть каплет дождь,
Мы отбиваем такт.
Без нас никак не проживёшь.
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так!
ТИК И ТАК:
Мы в путь пускаемся с утра
Вокруг земли. Итак…
ТИК: Пора?
ТАК: Пора!
ТАК: Пора?
ТИК: Пора!
ВСЕ:
Тик-так, тик-так, тик-так!
И вот так, напевая свою песню, Тик и Так распрощались со всеми и пустились в путь. На этом их приключения, кажется, закончились.
А, впрочем, может, мне это и вправду кажется, а на самом деле они только начинаются. Как вы думаете?
|
