Король, королевич, портной Влада Юрьева
        Детектив-квест #0
        Участники психологического эксперимента отправляются в путь, чтобы раскрыть реальное убийство. Большая игра началась: каждому из семерых предстоит сыграть свою роль в сценарии профессора Тронова, который придумал эту криминальную шараду. Мечтательные, трусливые, завистливые, отчаянные, не похожие друг на друга, как герои детской считалки,  — они просто люди, которым предстоит переиграть чужие правила. И сделать еще кое-что посложнее — победить самих себя.
        Влада Юрьева
        Король, королевич, портной
        Пролог
        Он готов был убить жену собственными руками. Оставалось только добраться до нее.
        — Стелла!  — крикнул он.
        Алексей Тронов редко повышал голос. Он вряд ли стал бы тем, кем он стал, если бы так легко поддавался эмоциям. Но свой предел был даже у него: после нескольких напряженных дней международного конгресса узнать, что жена сняла с их общего счета пятнадцать тысяч евро,  — это уже слишком.
        Когда он увидел электронное сообщение, он сначала не поверил. Решил, что здесь какая-то ошибка. Звонок в банк все расставил по местам: его супруга явилась в одно из отделений и забрала всю сумму, заказанную заранее, наличными.
        Транжирство всегда было Стеллиным пороком. Они много говорили об этом, она обещала исправиться — и держалась довольно долго. До сегодняшнего дня.
        Ей повезло, что он не смог приехать сразу, работа не позволила. Измотанный, невыспавшийся — Алексей и сам не брался предсказать свою реакцию. Вынужденное ожидание его немного успокоило. Видно, на это и рассчитывала Стелла, раз весь день не брала трубку.
        В их московской квартире было тихо. Единственным источником света была открытая дверь в спальне жены на втором этаже. Но и оттуда не доносилось ни звука.
        — Если ты, как советовала твоя подружка, встречаешь меня голой, сразу предупрежу: оденься,  — прокричал он, скидывая ботинки в прихожей.  — Я уже не настолько молод, чтобы ради часа утех забыть о пятнадцати тысячах. Признаюсь, меня разбирает любопытство. Зачем они тебе?
        Ответа не было. Стелла не настолько глупа, чтобы провоцировать его, она умела распознавать его гнев. Она должна была ответить! Он почувствовал первый укол страха.
        — Стелла, у тебя все в порядке?
        Не снимая пальто, он направился наверх, к светлому прямоугольнику двери. Свернул к ее спальне, в которой бывал сотни раз, и застыл на пороге. Ему казалось, что перед ним другое пространство — он не узнавал эту комнату.
        Стелла питала пристрастие к минимализму. Где бы они ни жили, она настаивала, чтобы интерьер оставался черно-белым. Белые стены, черная мебель. Так комната выглядела, когда он заглядывал сюда последний раз. Но теперь строгая гармония исчезла, сдалась перед нелепым карнавалом.
        Вместо белой стены — яркие пятна в потеках клея. Кто-то оклеил все, до чего дотянулся, разноцветными прямоугольными фантиками. Клочки бумаги пестрели на стенах, шторах, даже на потолке. В этом нелепом декоре не было никакого изящества, казалось, здесь что-то взорвалось, погрузив комнату в хаос.
        Он не сразу понял, что это не просто бумага. На стенах были расклеены банкноты — те самые пятнадцать тысяч, которые она сняла в банке. Но даже это не имело сейчас значения, потому что он наконец увидел свою жену.
        Она лежала на застланной постели, ровно посередине, в белоснежной ночной рубашке, так похожей на саван. Ее лицо казалось непривычно бледным, а губы почему-то оставались вишневыми, хотя такой помады у нее в жизни не было, да и не похоже это было на помаду. Он не видел на теле ни единой раны — на тонкой белой ткани кровь нельзя было не заметить. Стелла была совершенна, как статуя. И так же безжизненна.
        Она не могла умереть, не было причин. Он знал свою жену, не сомневался, что она здорова, и не видел ничего, что могло ее убить.
        Дальше все было как в тумане. Он, привыкший полагаться на разум, действовал инстинктивно и эмоционально. Бросился к Стелле, проверил пульс, надеялся почувствовать ее дыхание — только все напрасно. Тело, которого он коснулся, умерло задолго до его прихода.
        Он не мог в это поверить. Неважно, что говорила логика, на что смотрели глаза. Он просто не верил.
        Никогда раньше он не терял контроль над своей жизнью. Это случилось теперь — без предупреждения, без шанса на спасение. Он тряс ее за плечи, надеялся разбудить, кричал, звал… Бесполезно. Произошло то, к чему он не был готов: его молодая жена умерла.
        Он никому не звонил, полицейские сами ворвались в квартиру. Должно быть, их вызвали соседи, напуганные его криками. Молодой майор о чем-то спрашивал, а он, Тронов, не мог разобрать слов.
        Его оттащили от жены силой. Судя по тому, как они действовали, ситуация казалась им очевидной: они считали его убийцей. Алексей даже не пытался спорить, он рвался к Стелле. Ему казалось, что если он останется рядом, время обратится вспять и она вернется.
        Потом была бригада врачей, укол и темнота.
        Естественно, в тюрьме он не задержался. Едва пришел в себя — позвонил адвокату. На него работали лучшие, он мог себе это позволить; вечером того же дня он был на свободе. Но это не отменяло его горя: Стелла действительно умерла.
        Ее убили, в этом Алексей Тронов не сомневался. Он только хотел знать, кто это сделал. Он не мог вернуть жену — но мог за нее отомстить. Ему нужно было имя того, кто сделал это с его женой.
        У следователей имя было одно: Стеллу Тронову убила Стелла Тронова. Все факты указывали на то, что молодая женщина просто сошла с ума.
        Она не делала в этот день ничего особенного. Посидела за чашечкой кофе с подругой, прошлась по магазинам. В одиннадцать часов она позвонила в банк и заказала крупную сумму наличными. Не требовала пятнадцать тысяч — просто хотела узнать, сколько ей могут собрать в ближайшее время. Ей было важно, чтобы деньги выдали мелкими купюрами. Сотрудники банка привыкли к чудачествам клиентов и не задавали лишних вопросов.
        За деньгами Стелла явилась сама, хотя объем наличных был внушительный. Никто не поджидал ее ни в холле, ни на улице. Уехала она на своей машине тоже одна, камеры наблюдения четко зафиксировали это. В банке она казалась усталой, улыбалась нервно, но не более. Она даже не попыталась просить о помощи!
        По пути домой она купила розу, которую позже нашли в спальне. С цветком и сумкой ее видел сосед, столкнувшийся с ней у лифта. Она поздоровалась с ним, как обычно, и подозрений у него не возникло. Потом она вошла в квартиру, чтобы больше из нее уже не выйти.
        Дальше начинался какой-то бред, в который Алексей не мог поверить. Вернувшись домой, Стелла оклеила купюрами комнату. Нашли все пятнадцать тысяч, не пропало ни цента. После этого она, очевидно, приняла душ, потому что на коже не было ни пятнышка клея. Она надела ночную рубашку, легла на кровать и умерла.
        Просто умерла. Не была убита, не покончила с собой. Алексей позволил им вскрыть тело, хотя это казалось ему кощунственным. Он нанял с десяток патологоанатомов и медэкспертов — все без толку, ни один не мог назвать причину смерти. Все указывало на внезапную остановку сердца, хотя никаких проблем со здоровьем она в жизни не испытывала. И почему этот сердечный приступ случился ровно в тот момент, когда она легла на кровать?
        У Тронова не было сомнений, что в комнате находился кто-то еще. Увы, никто, кроме него, в это не верил. Фактических доказательств не было — ни в квартире, ни в показаниях соседей.
        Он не собирался сдаваться. В жизни Алексея был один человек, которого он по-настоящему любил, и теперь этого человека отняли. Неважно, что ему говорили люди в форме и частные сыщики. Убийца был там — прятался за строками рапортов о необъяснимой смерти, скользил за спинами растерянных полицейских, словно издеваясь над ним, светилом психологии, растоптанным и уничтоженным горем.
        Тронов нанимал лучших детективов, платил следователям и экспертам за дополнительную работу. Он задействовал влиятельных знакомых, он даже назначил награду тому, кто сможет назвать имя убийцы. Ничто не помогло. В том, что Стелла умерла из-за болезни, не сомневался никто, кроме него.
        Время шло, воспоминания и улики стирались. Желающих помочь ему становилось все меньше. Он понимал, что настоящие детективы перепробовали все, а те, кто сейчас выстроился у его офиса,  — шарлатаны, мечтающие о легкой наживе.
        Он забросил все, чем жил раньше, без Стеллы это потеряло смысл. Его профессиональные занятия свелись к одному — найти новый подход к расследованию, способ, который не испробовал никто. Это его задача — подняться над существующими детективными методами и найти убийцу, который наверняка уже поверил в собственную безнаказанность.
        И Алексей Тронов нашел этот способ.
        Глава 1
        Разговор с незнакомцем
        Подушка, плотно прижатая к голове, делала мир тихим и спокойным. Сотрясавшие квартиру крики превращались в неясное гудение. И Катю совершенно не волновало, что мера спасения у нее временная. Ей так и хотелось остаться тут: в своей маленькой комнатке, в уголке дивана, накрыв голову подушкой.
        А потом пришел муж и все испортил.
        — Зачем ты изображаешь страуса?  — рявкнул Олег.
        Он вернулся с работы уставший и злой, как всегда. У него не было настроения умиляться взлохмаченным кудрям супруги или ее покрасневшему от слез носику. Он просто хотел ужинать, и это заботило его куда сильнее, чем ее терзания.
        — Дай пожрать!
        — Зачем так грубо?  — возмутилась Катя.  — Ужин на плите. Только я туда не пойду.
        Кухня сейчас была эпицентром скандала. На небольшом пространстве собралось слишком много народа, и панельные стены звенели от голосов. Сестра вопила на мать, мать орала на сестру, отец пытался их разнять, но получал от обеих. Вплетая свой плач в общую палитру звуков, хныкала Машенька, дочь сестры.
        Меньше всего Кате сейчас хотелось идти туда, но муж ее страданием не проникся.
        — Пойдешь, куда денешься! Я, что ли, с твоей родней буду разбираться?
        — Они и твоя родня тоже…
        — Да конечно! Мы не в Америке живем, чтобы всех подряд мамами и папами называть! Если я туда пойду, еще и ко мне прицепятся. Так что, будь добра, сними свой зад с дивана и сгоняй на кухню!
        Тут Катя много что могла бы сказать. Например, напомнить ему, что он вселился в квартиру ее родителей, и это их точно не обрадовало, но они вынуждены были терпеть. Даже отдельную комнату молодым выделили. Только помощь от Олега оказалась строго дозированной, и это не добавляло к нему любви ее отца и матери.
        В своем воображении она смело высказывала все это ему в лицо, но в реальности — никогда. Катя панически боялась ссор с мужем, да и потом, определенную вину за собой все-таки ощущала. Может, она и правда так себе жена, раз он постоянно недоволен?
        Пришлось наспех пригладить волосы и отправиться на кухню.
        С ее появлением словесные баталии стихли, и только Машенька продолжала всхлипывать.
        — Явилась?  — Заплаканные глаза сестры смотрели зло, почти с ненавистью. Катя невольно поежилась, вжимая голову в плечи.  — Хорошо отдохнула?
        — Да не лезь ты к ней…  — попробовал вмешаться отец.
        Но это только раззадорило мать.
        — А чего к ней не лезть? Ничего, не перетрудится сестру послушать! Твой Олежек там денег случайно не принес? Чисто случайно, так-то у него ничего не планируется.
        — Принес он, как же! Больше того, что должен, не отдаст, чертов жмот. А вот почему эта дармоедка не идет на работу — мне до сих пор непонятно!
        — Ты ведь тоже не идешь…
        — Я с ребенком!  — Сестра подхватила на руки Машеньку, и та мгновенно угомонилась.  — Куда мне ее девать? За ней уход нужен круглые сутки. А Катька — здоровая корова, могла бы уже заняться делом!
        Все это они уже проходили. Раньше Катя пыталась отвечать и оправдываться, теперь перестала. Родные ее не слушали, да и аргументов у нее было не так много.
        Не умела она работать, просто не получалось! Кое-как отучилась на бухгалтера — мама хотела. Даже на работу устроилась, а вот дальше все пошло не так. Катя путалась в актах, ведомостях и отчетах, цифры плясали у нее перед глазами, а безоговорочная доверчивость не раз выходила ей боком.
        Выйдя замуж за Олега, она с удовольствием оставила нелюбимое дело. Вести домашнее хозяйство — вот это было ее занятие! Она готовила, стирала, убирала, причем не только для мужа, но и для всех остальных. Семейство вроде было довольно, никто ее на работу не гнал…
        А потом заболела Машенька. Сестра уволилась, денег стало катастрофически не хватать: нужно было откладывать и на лечение, и на реабилитацию после каждого курса. От былой атмосферы ничего не осталось, все разом стали раздраженными, злыми. Что бы они ни делали, свести концы с концами становилось все труднее. Сестре нужно было кого-то обвинить в своих бедах, и она выбрала Катю.
        Катя пыталась помочь. Устроилась продавщицей в небольшой магазинчик, но это ситуацию никак не упростило. Она все равно вела домашние дела, отказываться от привычки перекладывать все на нее никто из родни не собирался, а она теперь ничего не успевала. Да и обмануть ее было — раз плюнуть. Пару раз ей приходилось пополнять недочет в кассе из своей зарплаты, потом она чуть не упустила кражу — тогда ее и уволили.
        Даже работая, Катя приносила в дом сущие копейки, и ее ругали и за это. Да и недостаточно было такой суммы на лечение Маши! Она хотела что-то изменить, хотела помочь, а как это сделать — не знала.
        Теперь она молча накладывала на тарелку картошку под крики сестры и матери.
        — Дармоедка! Всю жизнь как сыр в масле катаешься, младшенькая любимица! Тебе б хоть половину того горя хлебнуть, какого я хлебнула.
        — Таня права, ты уже взрослая женщина. Раз не рожаешь, иди работать!
        — Куда ей еще рожать? И так живем друг у друга на головах, еще и она в подоле принесет!
        Катя уже сто раз обещала себе не реагировать — все равно не получалось. Слезы пеленой застилали глаза, движения стали неловкими; закрывая шкафчик, она сама не заметила, как поставила тарелку на край. В следующую минуту фарфоровое блюдо и лежащая на нем еда полетели на пол.
        Это было похоже на взрыв. Оглушительный грохот, осколки и грязь по всей кухне, забрызганное платье сестры, возмущенное лицо матери. На секунду наступила тишина, а дальше скандал разгорелся с новой силой.
        — Корова неповоротливая!
        — Ты понимаешь, что все это денег стоит? Если бы сама зарабатывала, хоть умела бы считать!
        На шум прибежал Олег, только-только переодевшийся в домашнее,  — значит, настроился на отдых. Но и он не помог. Муж уставился на разбитую тарелку так, словно перед ним осколки фамильной вазы его любимой бабушки.
        — Это что, мой ужин был? Катька, ты совсем сдурела? Или мне это с пола жрать? Классный намек, поздравляю!
        Шумовая волна шла с трех сторон. Она накрыла Катю с головой, кружила в водовороте. Ей казалось, она задыхается от раздражения и злобы, повисших в воздухе. Да, она не имеет права никого винить. У мамы две работы, у сестры маленький ребенок, муж очень устал, а она, Катя, действительно иждивенка. Но сейчас все навалилось слишком внезапно, и Кате вдруг стало страшно. Тревога, почти животная, заставляла искать путь к спасению.
        Ей казалось, что если она останется здесь, то просто умрет. Прямо на этой кухне, на грязном полу! Ей нужно выйти отсюда! Утирая рукавом слезы, она кинулась к двери. Муж не пытался ее задержать — все его мысли были заняты судьбой котлет.
        Бежать в их комнату Катя не собиралась. Олег был прав: это страусиная политика. Ее там найдут, снова окружат и будут орать… Наверно, она обязана была это терпеть, но сейчас просто не могла. Ей нужен свежий воздух.
        На улице стало легче. Люди спешили по своим делам, не обращая на нее внимания, по летнему небу расползались розовые сумерки. Мирно шумели старые тополя, от них пахло смолой, тепло и уютно, как в детстве. Стало чуть спокойнее на душе.
        Что дальше? Катя стояла у своего подъезда в старых потрепанных джинсах и свободной майке, на ногах — шлепанцы. Из имущества у нее с собой один телефон, и то только потому, что лежал в кармане джинсов. Все!
        По-хорошему, ей нужно возвращаться в дом. Но стоило представить, что ее там ждет, как в душе все переворачивалось. Это будет не скандал, а истерика настоящая. С оркестром!
        А что тогда? У нее не было денег даже на автобус, чтобы отправиться к кому-то из подруг. Да это и не в ее стиле. Она никогда не закатывала сцены и не убегала в ночь, пугая родных. Она терпела, и все к этому привыкли, не сомневались, что иначе и быть не может.
        Сейчас она чувствовала себя загнанной в тупик. Что она могла сделать, что должна была? Катя была готова устроиться кем угодно, работать хоть за стакан воды, лишь бы ее оставили в покое. Вот только ее семья такой вариант не примет. Чтобы они перестали цепляться к ней и начали уважать, ей нужно заработать много, очень много денег.
        В заднем кармане джинсов зазвонил телефон; мелодия заставила Катю вздрогнуть. Она долго не решалась взять трубку в руки. Кто ей может звонить, если не Олег? Сейчас он ей выскажет все! Ладно, лучше ответить, не нарываться…
        К ее немалому удивлению, на экране высветился незнакомый номер. Но незнакомые люди ей в принципе не звонили, только семья или подруги. Разве что рекламный звонок от очередной косметической компании, тоже сомнительная радость.
        — Алло?..
        — Добрый вечер. Я говорю с Екатериной Архаровой?  — Голос в трубке мужской. Катя никогда раньше его не слышала, во всяком случае, память ничего не подсказывала.
        — Да, это я.
        — Меня зовут Степан, я ассистент Алексея Петровича Тронова. Скажите, Екатерина, отправляли ли вы отклик на вакансию четыре дня назад?
        — Что?
        — Я говорю о тесте в Интернете.  — Голос был невозмутим.  — Вы проходили тест на сайте?
        Она постепенно начинала понимать. Четыре дня назад в потоке виртуальной рекламы ей действительно попалась ссылка на сайт, предлагавший «высокооплачиваемую работу за решение ребусов». Катя решила, что это шутка, но тест все-таки прошла. Там было несколько разноплановых заданий, по-своему занимательных.
        Решала задачки она скорее для развлечения, чтобы забыть об очередном выговоре матери. Катя прекрасно знала, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке: никто не станет платить за подобную ерунду.
        О визите на сайт она с тех пор благополучно забыла. Теперь пришлось вспомнить.
        — Проходила,  — призналась она.  — Но если это часть какой-то рекламной кампании, я вам ничем не помогу. Я в принципе плохой покупатель, у меня и денег-то нет.
        — Это не розыгрыш и не обман, уверяю вас. У вас высокий результат, работодатель хотел бы пригласить вас на собеседование.
        — Я… я не знаю. Что, действительно работа такая — ребусы разгадывать?
        — Не совсем,  — уклончиво ответил Степан,  — это, скорее, общий принцип. Подробности вы узнаете при встрече с работодателем. Могу гарантировать, что вознаграждение будет именно таким, как обещано. Пожалуйста, выберите удобное время для беседы. Мы готовы прислать за вами машину или оплатить дорогу.
        Здравый смысл подсказывал, что нужно отказаться. Отключить телефон без объяснений, не реагировать на звонки с этого номера, вернуться домой и жить привычной жизнью… Которая Катю совсем не устраивала! От одной мысли, что сейчас она войдет в квартиру и все покатится по-старому, становилось дурно.
        Вот она стоит в нелепом домашнем наряде посреди улицы, без гроша в кармане… Никто так не начинает новую жизнь. Но попробовать-то можно?
        — Прямо сейчас!  — уверенно объявила Катя.
        — Что, простите?
        — Я хотела бы встретиться с вашим работодателем прямо сейчас!

* * *
        Здание было из дорогих. За последние годы бизнес-центров появилось как грибов после дождя, так что просто офис в высотке из стекла и бетона ничего не говорил о престиже фирмы.
        А в таком центре — другое дело. Миновав идеальной прозрачности двери, Алиса оказалась в холле из зеленого мрамора. Турникеты, стойки администрации, охрана. На ее имя уже был выписан пропуск, никаких проблем не возникло.
        — Десятый этаж,  — сообщила приветливая девушка-менеджер, передавая карточку.
        Алиса сдержанно кивнула. Она до сих пор не была уверена, что правильно поступила, явившись сюда.
        Ситуация была похожа на розыгрыш. Она прошла тест на сайте забавы ради, совершенно не надеясь с его помощью получить работу. Приглашение на собеседование стало полной неожиданностью. Да еще и мужчина, который звонил, Степан, кажется, отказался говорить, что за работа такая.
        На встречу она все равно согласилась. Почему бы и нет? Днем в центре города угрозы Алиса не видела никакой. Что же до мошенничества — она считала себя достаточно опытной, чтобы распознать примитивный обман.
        Зеркальный лифт поднял ее на десятый этаж. Нейтральный интерьер, черно-белые тона. Чувствовалось, что помещение не обустраивали под конкретную компанию, а сдавали с отделкой. Но чтобы его арендовать, нужны очень большие деньги!
        У лифта ее встречала секретарь.
        — Здравствуйте, Алиса. Спасибо, что пришли вовремя. Алексей Петрович ждет вас.
        Ради этого самого Алексея Петровича она главным образом и согласилась на встречу. О Тронове она была наслышана еще в студенческие годы. Известный психолог, живет в Штатах, автор множества пособий по практической психологии, обучающих курсов, тренингов, обладатель престижных наград. Вроде у него еще и бизнес имелся, но это Алису интересовало меньше.
        Она читала его книги, признавала, что он талантлив. Возможность познакомиться с ним была достаточным основанием посвятить субботнее утро визиту сюда. Но то, что она не понимала ситуацию до конца, Алису раздражало. Ей привычнее держать все под контролем.
        Секретарь провела ее через узкий коридор со сложной системой подсветки в белоснежный холл. На одном из больших кожаных диванов сидел мужчина лет тридцати пяти, подтянутый, с ранней сединой в темных волосах. На Алису он даже не посмотрел, уткнувшись в какие-то документы. Да она и не рвалась с ним знакомиться. Секретарь жестом пригласила ее пройти дальше — к деревянным дверям кабинета.
        — Заходите,  — кивнула она,  — Алексей Петрович ждет вас.
        Никакого смущения Алиса не испытывала. Роскошь окружения на нее не действовала, поэтому в кабинет она вошла уверенно.
        Тронов сидел за столом. Он мало чем отличался от своих фотографий в книгах — разве что прибавилось морщин на лбу да седина стала абсолютной, не позволяя определить первоначальный цвет волос.
        Тем не менее он был в отличной форме. Алисе он улыбнулся искренне, как старому другу, которого давно не видел, и поднялся навстречу.
        — Алиса, здравствуйте! Вы точны как швейцарские часы. Присаживайтесь, прошу.
        Он отодвинул перед ней стул, галантно помог сесть, потом вернулся на свое место. Никакой тревоги рядом с ним Алиса не ощущала, разве что легкое раздражение из-за того, что человек его уровня затеял какой-то балаган.
        — Здравствуйте, Алексей Петрович. Я пришла узнать, что происходит.
        — Вот этот подход мне нравится!  — Тронов явно был доволен.  — Никаких дифирамбов, никаких ложных благодарностей, сразу к сути. Отвечу в том же ключе: я позвал вас, Алиса, чтобы дать работу.
        — Я в работе не нуждаюсь, она у меня есть.
        — Я знаю. Я изучил информацию о вас, которая имеется в общем доступе. Надеюсь, вы не будете возражать. Уверен, вы занимались тем же в отношении моей скромной персоны.
        Если он надеялся смутить ее, то напрасно.
        — Занималась, потому знаю, что персона у вас совсем не скромная. Что здесь происходит?
        — Вы заполнили тест. Значит, пусть подсознательно, в вас живет недовольство тем, что вы сейчас делаете. Вам хочется перемен. Должен сказать, что мой тест за неделю заполнили более трех тысяч человек. Но те, кто осознанно искал работу, были отсеяны сразу. Моя предвзятость ни при чем, компьютер со мной солидарен: эти люди не отличались умом. А вот те, кто заполнил тест от скуки, ради шутки или эксперимента, показали наивысшие результаты. Вы, Алиса, слишком умны, чтобы искать легкий заработок через Интернет. Но вам скучно, и вы готовы уделить время тесту, если он вас увлекает. Что ж, я постарался сделать его увлекательным.
        Он был прав, но эта правота не слишком к нему располагала. Она терпеть не могла общаться с людьми, которые видят тебя насквозь.
        — Вы вполне успешны на своем поприще, Алиса,  — продолжал Тронов.  — У вас несомненный талант к тому, что вы делаете. Но устраивает ли это вас? Дает ли ресурсы, чтобы двигаться дальше?
        — Мы можем обойтись без базового курса психологии? Я бы предпочла перейти к делу.
        Она ожидала, что он продолжит юлить. Ни один из знакомых ей психологов не умел вести разговор нормально. Но Тронов не стал настаивать.
        — Как вам будет угодно. Уверен, вы изучили мою биографию и знаете, что мою жену убили четыре года назад.
        Об этом сложно было не знать: поисковые системы выдавали информацию о смерти жены Тронова раньше, чем ссылки на его научные труды. Вот только…
        — Я читала, что она покончила жизнь самоубийством,  — призналась Алиса.
        — Да, эту версию полюбили многие журналисты. Лично я в нее не верю, никогда не верил. К моему большому сожалению, ни у кого из следователей не было и мысли об убийстве. Дело давно закрыто.
        — Тогда зачем вы упомянули о нем?
        — Дело закрыто, но остался вопрос, который не дает мне покоя. Я наблюдал, как полицейские и детективы возятся с расследованием, и убедился, что они не компетентны. Да, эти люди прошли обучение, у них есть какой-то опыт. Но в нестандартной ситуации все их навыки оказались бессильны. Для обычных расследований их знаний и опыта достаточно, но как быть с необычными? Сформулирую вопрос так: кто вообще может называться детективом? Нужен ли для этого талант? Какие знания необходимы?
        — Вы еще не сказали, о какой работе речь, но мне уже не нравится, к чему это идет.
        — Вы умны, Алиса, и, думаю, уже обо всем догадались. Я хочу провести масштабный эксперимент, который поможет ответить на эти вопросы. Несколько лет я разрабатывал тест, выявляющий врожденные способности к дедукции.
        — Да там ни одного вопроса по криминалистике не было! И вообще ничего о преступлениях!
        — Я говорю не о стандартных навыках, они как раз себя дискредитировали. Ставка именно на способности. Тест проверяет не то, что люди знают, а то, как они мыслят. Из трех тысяч человек, которые его прошли, я отобрал семерых. Возможно, будут и другие, тест все еще в свободном доступе. Но семерых достаточно, чтобы начать эксперимент.
        — Я тоже в их числе?
        — Безусловно, иначе бы мы не беседовали.
        — Но я пока ни на что не соглашалась!
        То, что он включил ее в какой-то свой сценарий, только подогрело раздражение. Хотелось встать и уйти — но она осталась. По глазам было видно: Тронов не шутит, он действительно запустит этот проект. Если она откажется, он просто найдет кого-то другого.
        Он достаточно богат, чтобы устроить все это. Пусть его слова звучат фантастически — он найдет средства, чтобы эксперимент состоялся.
        Это же как приключение! Да, она давно хотела, чтобы в ее жизни произошла какая-то встряска. Но обстоятельства слишком подозрительны, чтобы размышлять об этом всерьез.
        Она надеялась, что Тронов не заметит ее интереса. Не вышло. Психолог разгадал все.
        — Алиса, вы еще здесь, хотя дверь открыта. Давайте сделаем так: я изложу суть проекта, а вы уже решите, участвовать или нет.
        — Давайте!  — Алиса демонстративно скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что ей не так уж важно это знать.
        — Как я уже сказал, отобраны семь человек. Это люди разных профессий, возраста, социального статуса. Общая черта у вас одна — способность к нестандартному мышлению. Эксперимент будет проходить в несколько этапов, не связанных друг с другом. На каждом этапе я буду предлагать вам уголовное дело, с которым вы должны разобраться.
        — Что, все мы? Я и шесть каких-то непонятных субъектов?
        — Нет. Не поймите меня неправильно, но вы не команда. Индивидуальные способности каждого из вас интересуют меня куда больше. Впрочем, вы и не враги. У вас есть право объединяться в любом составе, если задача того требует. Но имеется подвох.
        — Куда без него! Что за подвох?
        — Это напрямую связано с мотивацией ваших усилий,  — сдержанно улыбнулся Тронов.  — Вы наверняка уже спросили себя: зачем мне это нужно? Да и каждый будущий участник спросит. Причины у всех свои — от проверки собственных возможностей до жажды разнообразить будни. Я же готов предоставить вам достаточно универсальный стимул — деньги.
        Он еще не сказал, о какой сумме речь, но Алиса уже догадывалась, что на кону большие деньги. Сердце невольно забилось быстрее. Нет, патологической жадностью она не отличалась, на жизнь зарабатывала сама — и весьма успешно.
        Но было одно дело, на которое ей вряд ли удалось бы скопить. В свое время она просто отказалась от него, перестала думать, забыла. А теперь вот сразу вспомнила! Что, если Тронов предложит столько, что у нее появится шанс?
        Он заметил ее реакцию, не мог не заметить. Но вида не подал и продолжил объяснять:
        — На каждый этап, иначе говоря, на каждое расследование я выделяю призовую сумму — пятьдесят тысяч долларов. Не каждому, разумеется. Это награда тому или тем, кто завершит расследование. Если это будет один человек, он заберет всю сумму, если двое — они ее разделят, и далее по той же схеме. Как видите, вам выгодно работать самостоятельно, хотя ситуация может заставить вас объединить усилия. Вы сами будете заинтересованы в том, чтобы это были маленькие группы. Помимо этого, я готов оплачивать текущие расходы — при условии полной отчетности.
        Пятьдесят тысяч долларов. Это даже больше, чем Алиса предполагала! Если она выиграет, ей точно хватит на осуществление давнего плана. Достаточно выиграть всего в одном этапе — она заберет деньги и оставит этот цирк. Не будет же Тронов удерживать ее силой.
        Но она была слишком умна и слишком опытна, чтобы грезить о несбыточном. Алиса знала, что просто не бывает никогда.
        — Каковы условия участия? Это же не будет реалити-шоу, правда?
        — Нет,  — покачал головой Тронов.  — Определенное сходство есть, понимаю, но мне нужно не это. Я занимаюсь научным исследованием. Ваши имена в будущей публикации обещаю не называть. Всем участникам придется вести видеодневники, но я не собираюсь делать их достоянием общественности. У вас тоже будут свои обязательства: придется подписать договор о неразглашении и еще ряд отказов от претензий, согласие на риск…
        — А вы неплохо подготовились.  — Улыбка тронула губы Алисы.
        Тронов не смутился.
        — Да, потому что я собираюсь инвестировать в это немалые средства. Это полноценный научный проект, а не забава. Мой помощник вручит вам полный пакет документов для ознакомления. Если вы сочтете условия приемлемыми — добро пожаловать на первый этап!
        — Но я ведь не обязана оставаться до конца?  — решила все же уточнить Алиса.  — Если я выиграю деньги и решу выйти из игры, я ведь смогу это сделать?
        — Конечно. Как я и сказал, этапы не зависят друг от друга. Более того, я намерен вводить новых участников, усиливая конкуренцию. Вы свободный человек, Алиса, и можете делать что угодно — если подписанные документы не предполагают иного.
        Он казался честным, и это ей нравилось. Неважно, что честность его была довольно жесткой. Все лучше, чем сладкие обещания, которые на поверку окажутся ложью.
        Соблазн был велик. Она думала главным образом о своей цели, но и желание хоть как-то изменить жизнь, разрушить вечный «день сурка» не сбрасывала со счетов. И все же Алиса была слишком осторожна, чтобы с ходу согласиться на такое.
        — Мне нужно подумать.
        — Я понимаю. Степан, мой ассистент, встретит вас в холле и передаст документы. Я не хочу давить, Алиса, но вынужден предупредить: завтра все участники соберутся здесь, чтобы получить первое задание.
        — Уже завтра?
        Она не ожидала, что все произойдет так быстро.
        — Собеседования шли всю неделю, только вы и еще один участник изъявили желание встретиться в субботу. Пятеро уже подписали документы, один пока думает, но, уверен, он даст согласие — или я ничего не понимаю в людях. Дело за вами.
        — Это все слишком странно,  — вздохнула Алиса.
        — Странности возникают только тогда, когда мы пытаемся требовать от мира соответствия норме. Но вселенная более гибкая, чем мы привыкли думать. В ней происходит то, чего хотим мы, даже если вначале это кажется невероятным.

* * *
        Дамир пока не мог поверить, что здесь все по-настоящему — и что он подписался на это. Может, все-таки розыгрыш? Вокруг приглашенные актеры, которые изображают простых людей, таких же растерянных, как он.
        Хотя вряд ли, не могут актеры так сыграть. И Алексей Тронов явно не тот, кто будет развлекаться подобным образом. Похоже, здесь и правда все по-настоящему.
        А вот разобраться, зачем ему самому это нужно, Дамир пока не успел. Ради денег — самый очевидный ответ. С тех пор как он оказался профессионально несостоятельным, работу он так и не нашел. Пойти грузчиком или охранником после стольких лет учебы было выше его сил. Но накопления заканчивались, и как-то нужно было зарабатывать на жизнь.
        В глубине души Дамир знал, что это не единственная причина. Его жизнь давно уже покатилась к чертям. Это как снежный ком: чем он ниже, тем сложнее его удержать. Он понятия не имел, что делать, пока не представилась эта возможность.
        Да и теперь он не был уверен, что готов идти до конца. Но попробовать стоило.
        Их собрали в конференц-зале того же офиса, где проходили собеседования. Дамир давно заметил в углу упакованные коробки и даже догадывался, зачем они, но пока не знал, что там внутри.
        Ожидая, пока явится Тронов, он украдкой рассматривал остальных. Рядом с ним сидел какой-то боров неопределенного возраста, мрачный, как грозовая туча. От него ощутимо несло перегаром, одежда выглядела слишком грязной, чтобы выходить в ней на улицу. По одутловатому лицу было ясно, что запах к нему не просто так прицепился, хотя сейчас его взгляд был абсолютно трезвым.
        С другой стороны от Дамира устроился мужчина лет тридцати, очень высокий и очень худой — сочетание довольно нелепое. На встречу он явился в идеально отутюженных брюках и вязаном свитере поверх клетчатой рубашки. Долговязый нервно постукивал пальцами по столешнице и то и дело поправлял очки, съезжавшие с тонкого длинного носа.
        Напротив в окружении девушек развалился какой-то хипстер: спортивная рубашка с подвернутыми рукавами, расстегнутая, чтобы открыть накачанный торс, браслетики на руках, бородка. Под тонкой белой тканью угадывались многочисленные татуировки.
        Модник то и дело поглядывал на соседок, но те не обращали на него никакого внимания. Слева от него сидела худощавая брюнетка, Дамир видел ее вчера, когда подписывал документы. Тонкие черты, янтарного цвета глаза — если бы не сковавшее ее напряжение, он назвал бы ее красавицей.
        Справа от пижона устроилась пухлая блондиночка. Кукольное лицо с золотистыми кудряшками, нежная молочного оттенка кожа. В голубых глазах застыло наивное любопытство — вот уж где точно ничего общего с рассказами Тронова о гениях дедукции, которых он собрал.
        С краю вертелась на стуле еще одна дамочка с фигурой амазонки. Каждый раз, когда она нервно дергала головой, копна ее медно-рыжих волос содрогалась. Волосы, пожалуй, были самым привлекательным в ее внешности. Тело Дамир находил слишком перекачанным — еще немного мышц, и выйдет мужская фигура.
        Щелчок замка отвлек его от размышлений и заставил посмотреть на дверь. В зал вошел Алексей Тронов собственной персоной. За ним следовал неизменный Степан.
        — Господа, я рад снова видеть вас.  — Тронов выдал им свою дежурную улыбку.  — Компьютерные тесты — вещь ненадежная, большой веры им нет. Но я не сомневаюсь, что в вашем случае тест не ошибся. Сейчас я введу вас в курс дела, с которым вам предстоит разбираться. После этого у вас будет шанс отказаться, выйти из этого зала и никогда больше не вспоминать обо мне. Напоминаю, что, каким бы ни было ваше решение, обязательство хранить тайну подписали все.
        — У меня вопрос!  — влез хипстер.  — А когда мы будем вести это расследование, мы можем говорить кому-нибудь, что делаем? Полицаям, например?
        — Участие в эксперименте не освобождает вас от взятых на себя обязательств, в том числе в контактах с полицейскими. Вы сами должны придумывать, как добывать данные. Однако во всем, что касается финансовых дел, Степан будет постоянно на связи с вами. Если вы сможете доказать ему, что вам действительно нужна определенная сумма, вы ее получите. Итак, вы готовы?
        Возражений не было. Степан включил проектор, и на экране появилась фотография. На ней был запечатлен труп.
        Пухлая блондиночка вскрикнула, остальные внешне сохраняли спокойствие. Дамира чем-то таким трудно было удивить — не первый труп в его жизни.
        Судя по всему, это была фотография с места преступления, стандартная часть оперативной работы. Заснята придорожная свалка, на ее фоне труп бродяги даже не сразу был заметен. Мертвец висел на веревке, другой ее конец тянулся к железной балке, торчащей из горы мусора. В том, что это именно бродяга, сомневаться не приходилось: рваная одежда, неопрятная борода, грязь, намертво въевшаяся в кожу рук. Увы, человек, живший на свалке, и после смерти вписался в нее вполне гармонично.
        — Труп этого мужчины нашли неделю назад у шоссе в трех часах езды от Москвы. По версии следствия, повесился он ночью, тело обнаружили утром. Предсмертную записку не нашли, но ситуация кажется полиции очевидной. Такая жизнь, как у этого джентльмена, может подтолкнуть к самоубийству. В этом деле не было бы ничего примечательного, если бы не два обстоятельства… Екатерина, вы уверены, что хотите продолжить?
        Он обращался к блондинке. Она была не просто бледной — зеленоватой даже. Похоже, зрелище произвело на нее не лучшее впечатление. Тем не менее она осталась на месте и даже сумела выдавить:
        — Я в порядке.
        — Хорошо, тогда продолжим. Как я уже сказал, в деле есть два странных обстоятельства. Первое — труп удалось опознать. Бродягой оказался Антон Ильич Доронин, профессор, преподаватель московского вуза, видный ученый. Пять лет назад Доронин исчез. Что же до второго обстоятельства, вот, пожалуйста.
        Он переключил проектор. На новом снимке был тот же труп, но уже в морге — обмытый, раздетый, подготовленный к вскрытию. На груди мужчины отчетливо была видна крупная татуировка со словами «Она все еще жива».
        Блондиночка не выдержала — подхватилась со своего места и, опрокинув стул, выбежала из зала, зажимая рот рукой.
        — Побежала расследовать,  — хмыкнул пижон.
        — Думаю, Екатерина к нам скоро присоединится.  — Тронов был невозмутим.  — Дело о смерти Доронина в ближайшее время будет закрыто. Его гибель в полиции сочли самоубийством. Ваша задача — разобраться, так ли это на самом деле.
        — Мы что, будем заниматься реальным уголовным делом?  — поразился тот, от которого несло перегаром.
        — Да, иного я вам и не обещал. Вы отправитесь в город, возле которого произошло убийство или самоубийство, постараетесь понять, был ли там Антон Ильич, что делал эти пять лет, почему погиб. Дорогу и проживание я оплачу. Степан отправляется с вами для оказания посильной помощи. Прямо сейчас каждый из вас получит исходные материалы.
        Степан взял одну из коробок, на которые Дамир с самого начала обратил внимание, и поставил на стол. Тронов легко постучал ладонью по картонной поверхности.
        — Здесь все, что понадобится вам, чтобы выполнить условия нашего договора. Внутри вы найдете материалы дела, их, впрочем, немного, и фотографии с места преступления. Никаких данных на профессора Доронина я вам не дам, их вы будете добывать самостоятельно, поскольку пока все указывает на то, что его смерть не связана с его профессиональной деятельностью. В каждой коробке имеется видеокамера для ведения дневника. Есть здесь и записная книжка с именами и профессией каждого из вас. Разглашать ваши личные данные я не собираюсь, но для потенциального сотрудничества вам стоит знать, кто какими знаниями обладает. Ваша задача — определить причину смерти и привести доказательства. Тот, кто сделает это первым, будет назван победителем. Наградой станут пятьдесят тысяч долларов, как я и обещал. Есть ли вопросы?
        — Почему именно это дело?  — не сдержался хипстер.  — Вы знали этого Доронина?
        — Нет, не знал,  — покачал головой Тронов.  — Но я выбрал дело, в котором, с одной стороны, есть загадка, а с другой, не содержится никакой угрозы для вас. К тому же высока вероятность, что следственные органы оставят его без внимания. Меня это удручает. А теперь, друзья мои, принимайте решение. Если вы согласны продолжать — берите коробку и отправляйтесь к Степану за вашими командировочными. Если нет — я был рад знакомству, а где выход из здания, вам известно.
        Желающих соскочить пока не было. Собравшиеся почти одновременно встали и направились в угол, словно боялись, что им не достанется. Только глупо это, Дамир давно успел подсчитать, что коробок семь.
        Сам он не спешил. Вместо того чтобы сражаться за коробку или за внимание Степана, он направился к Тронову.
        — У вас все-таки появились вопросы, Дамир?
        — Всего один. Я был уверен, что вы поручите нам заняться убийством вашей жены. Почему нет?
        Тронов рассмеялся, но в этом смехе не было ничего веселого.
        — Увы, убийство Стеллы — слишком сложный случай для вас. По крайней мере, пока. Нужно начинать с малого, набираться опыта. Потом — как знать. Если моя теория о врожденном даре верна, вы сможете помочь и мне лично.
        — Вы ведь ради этого все затеяли?  — прищурился Дамир.  — Больше ради вашей жены, чем для научной работы?
        — Не поймите меня неправильно, работа значит для меня очень много. А Стелла… Те, кто меня окружает, уверены, что найти истину невозможно. Точнее, что истина уже известна, она на поверхности, а я просто не хочу в нее верить. Быть может, они правы. Но у каждого из нас в душе свои демоны, с которыми мы боремся, даже когда весь мир отвернулся от нас. Вам ли не понимать меня!
        Тронов отошел, а Дамир невольно перевел взгляд на свои руки. Если бы он и не понял, о чем только что шла речь, они бы напомнили ему.
        Пальцы дрожали мелкой дрожью. Начинался приступ.
        Глава 2
        Почерк мастера
        Денни не был уверен, что игра развлечет его. Ему не понравились соперники. В клубах он привык видеть яркую публику, которую, само собой, тщательно фильтровала охрана на входе. А здесь что? Колхозники какие-то и лошки.
        Дело тоже было не слишком крутым в его представлении. Денни ожидал, что его отправят раскрывать международный заговор, избавляться от террористов, спасать мисс Вселенную, на худой конец. А вместо этого ему нужно заниматься убийством какого-то бомжары.
        Да не убийством даже, а самоубийством. Полиция на это дело махнула рукой — и не зря. Кому нужен старый алкаш? Был он когда-то профессором, и что с того? Все эти полуинтеллигенты опускаются еще ниже, чем клубные наркоманы — так Денни видел ситуацию.
        Когда же замаячила перспектива тащиться куда-то в задницу Земли,  — а под эту категорию Денни подгонял все, что находилось за МКАДом,  — он всерьез подумывал отказаться. Но взыграла гордость: получается, что он хуже других? Алексей Тронов был единственным, кого Денни более-менее уважал в этой шайке. Если известный всей планете психолог выбрал именно это дело, что-то здесь должно быть.
        Только из-за него Денни и включился в расследование. Для себя он решил, что быстренько разберется с этим делом, покажет лохам их место, а потом вернется к привычной жизни.
        Тупость его соперников сказалась уже в том, что они все ломанули в этот потерянный городишко. А вот Денни с отъездом не спешил. Он один сразу увидел, за какую деталь можно зацепиться.
        Татуировка.
        Он в таких вещах разбирался, поэтому сразу подметил, что татуировка на трупе — работа мастера. Это не какой-нибудь бывший зэк иголочкой наколол. И материалы дорогие, и краска современная.
        А кто стал бы делать такую татуировку грязному бомжу? Даже если у деда имелись деньги, его бы на порог приличного тату-салона не пустили. Да и потом, татуировщики такого уровня не будут соглашаться на все подряд только потому, что кто-то платит. Насобирал дед мелочи у церкви — это еще не повод его трогать. Тут работа тонкая, а у бездомного какая угодно болячка может быть.
        Сама татуировка очень странная и непривычно крупная, это тоже стороннему человеку не объяснишь. У Денни оставалось две версии. Первая — Антон Доронин мог быть знаком с татуировщиком еще в своей первой, профессорской, жизни. Притом это должно было быть близкое знакомство, если мастер согласился на такую просьбу. Второй вариант — Доронин не давал согласия на татуировку, ее кто-то сделал в шутку.
        Правду сказать, второй сценарий казался Денни не слишком вероятным. Дорогая какая-то шутка, не слишком гигиеничная и не очень смешная. Разрабатывать как приоритетную следовало именно первую версию — с дружбой Доронина и татуировщика.
        Хотя и здесь Денни решил зайти с обратной стороны. Собирать данные на знакомых погибшего — дело нудное, кропотливое, он такое не любил. Куда проще обработать фотографию трупа на компьютере, чтобы видна была только наколка. С этим фото он и отправился в один из известных ему клубов.
        Здесь любителей татушек хватало. Некоторые покрыли свое тело таким обилием рисунков, что хоть голым по городу гуляй — никто не заметит. Они это делали не ради забавы, в отличие от малолеток, которые в последнее время повадились ляжки совами украшать. Для здешнего контингента татуировка была искусством, в котором каждый разбирался на экспертном уровне.
        На это Денни и делал ставку, когда подходил к барной стойке. Его интересовали не скучающие красотки, подбирающие любого, кто готов заплатить за коктейль, а брутального вида барменша, на руках которой причудливо свивались цветы и змеи.
        Женщина заметила его издалека, улыбнулась, причем вполне искренне: Денни был из тех клиентов, кто всегда расплачивался за выпивку вовремя и не скупился на чаевые. Надо же, как повернулось — теперь эти чаевые оказались предварительной инвестицией.
        — Привет, сладкий,  — подмигнула ему барменша.  — Тебе как обычно?
        — Нет, я сегодня непьющий.
        — И ты тоже?  — поразилась она.  — Что, кризис не щадит?
        — Кому кризис, а кому мать родная,  — фыркнул Денни.  — Я при деньгах, если ты об этом. Но у меня сейчас дело есть, так что я не расслабляюсь. Я по этому поводу к тебе и пришел.
        — Ко мне ты будешь приходить только вот по этому поводу.  — Она указала на бутылки.
        — Не в этот раз. Давай притворимся, что я разбил бутылку. Я ее честно оплачу, а пока торгуемся о цене, ты мне ответишь на один вопрос.
        Дело казалось ему простым донельзя, а барменша продолжала коситься с подозрением. Это его раздражало, и сдерживался он только потому, что она действительно могла помочь. Иначе бы он на эту овцу и минуты драгоценного времени не потратил.
        — Что-то ты непонятное мутишь, Дэн.
        — Это ты непонятное мутишь, когда тебя коктейли со скидками продавать заставляют. А я всегда чист, как слеза младенца.
        — Вот эта чистота и напрягает. Ладно, задавай свой вопрос. Но сразу предупреждаю: если криминал какой, ты хоть сто бутылок купи, а я в это лезть не буду!
        Он в ответ только фыркнул. Надо же, какие громкие слова — и от кого? От человека, который закрывает глаза на продажу спайсов в клубе. Но накалять обстановку сейчас было себе во вред, и он просто протянул ей фото.
        — «Она все еще жива»,  — прочитала барменша.  — Что за бред? Что это?
        — Татуха.
        — Если только переводка! Кто такое будет набивать?
        — Ты мне скажи. Я только вижу, что это хороший мастер делал, но я-то профан в этих делах, считай. Я надеялся, что ты мне подскажешь, кто такое мог сделать.
        — А это не шутка?  — подозрительно скосилась она.  — Не фотошоп какой? Зачем тебе это?
        Денни только закатил глаза. Достал из кармана смятую купюру и положил на барную стойку.
        — Это тебе за разбитую бутылку.
        — Чудак ты все-таки… Но и тот, кто это набивал, тоже чудак. С хорошей рукой. Я бы сказала, что это или Вовик Аверченко, или Шамахин, или Сенька Шубин, или Кустов Валера. Но это из тех, кого я знаю.
        — Это ты по надписи определила?  — полюбопытствовал Денни, записывая имена.
        — По точности исполнения. По надписи твоей фиг определишь. Такой бред в шутку никто набивать не станет, видно же, что на полтела. Не скажешь, где ты это взял?
        — Не могу — долг зовет! Но чтобы совесть твоя была чиста, знай: это не криминал, а творческое увлечение.
        Судя по выражению лица, барменша ему не поверила, но и вопросы больше не задавала. Она торопливо спрятала деньги под прилавок и вернулась к клиентам, а Денни поспешил покинуть клуб.
        Естественно, приставать ко всем мастерам, расспрашивая, не татуировал ли кто из них бомжа, Денни не собирался. Ему в этом городе еще жить, тут репутация важнее. Следующий кусочек пазла требовалось выкупить.
        Он подумывал о том, чтобы взять деньги у Степана, но быстро отказался от этой идеи. Троновскому ассистенту придется объяснять, что и как, а Денни не хотелось светить свою версию раньше срока. Да и острой проблемы с финансами, в отличие от придурковатых конкурентов, у него не было.
        Конечно, он мог бы и сам заняться сбором данных — узнать имена всех, кто учился у Доронина, было не так уж сложно. Но это снова означало нудную работу, которую Денни терпеть не мог. Поэтому задачу он, как любил выражаться его отец, делегировал, причем за разумную плату — а уже утром следующего дня получил на электронный адрес полный список имен.
        По крайней мере, Денни надеялся, что список полный — там больше тысячи человек набралось. Даже на то, чтобы прочитать это, несколько часов уйдет. К счастью, прогрессивное человечество давно избавлено от такой необходимости автоматическим поиском.
        Он знал, что его затея может ни к чему не привести. Но когда компьютер желтым цветом выделил нужное имя, потрясения Денни не испытал. Он давно свыкся с мыслью, что Денис Карпатов не ошибается.
        У покойного профессора учился Арсений Шубин, личность в тату-кругах известная. Такой человек ни за что бы не согласился работать с вонючим бомжом, хоть ему двойной гонорар предложи. Должна быть другая причина, более личная, что ли…
        И эта причина вполне могла стать ключом к расследованию.
        Найти Шубина не составило труда: он продолжал работать в салоне в самом центре Москвы. Сложнее оказалось добиться встречи, желающих сделать тату именно у этого мастера было больше чем достаточно. В кабинет Шубина Денни попал только ближе к вечеру.
        Хотя тот не выглядел уставшим. Похоже, Арсений Шубин относился к тем, у кого день начинался в полдень, а заканчивался глубокой ночью.
        — Что делаем?  — поинтересовался он, бросив быстрый взгляд на клиента.
        — Говорим!
        — Не понял.
        — Говорим об Антоне Ильиче Доронине,  — уточнил Денни.
        Ему показалось, или татуировщик на самом деле вздрогнул? Движение было настолько незначительным, что уверенности у Денни не было.
        Ответил Шубин невозмутимо:
        — Не знаю такого. И вообще, это не исповедальня, это тату-салон. Здесь набивают татуировки молча.
        — Тогда предлагаю чуть освежить вашу рутину. Представим, что ты мне набил татуировку, и я заплачу за это по вашим расценкам. Вот за такую, большую.
        Денни бросил на стол фотографии убитого Доронина. На этот раз он не церемонился, принес не только обработанные снимки, но и те жуткие, из морга.
        Шубин некоторое время разглядывал фотографии, но понять, о чем он думает, было невозможно. Наконец он презрительно отодвинул их от себя.
        — Забери это. Ты не в себе, парень.
        — Очень даже в себе. У меня есть сведения, что татуировку этому деду делал ты.
        Блефовать ему было не впервой — эта тактика в глазах Денни оправдывала себя не хуже, чем подкуп. Вот только на Шубина его уверенность не произвела никакого впечатления.
        — Никогда его не видел.
        — Да ты у него учился!
        — Я не узнаю людей, у которых учился, в состоянии трупа,  — пожал плечами татуировщик.  — Если скажешь, кто это, я пошлю цветы на похороны. А теперь вали отсюда, пока я тебя не вышвырнул.
        — Это Антон Доронин, я тебе уже сказал. То, что ты у него учился, легко доказать!
        — С каких пор учиться у профессора — это преступление?
        — Я не говорил, что он профессор,  — ухмыльнулся Денни.
        — Хоть о чем-то ты умолчал! Я не шучу: не выйдешь сам — вышвырну, и пускать тебя сюда больше не будут.
        К отказам Денни не привык, тем более к таким агрессивным. Правда, и в подобных делах он раньше не участвовал, так что сейчас оказался в совершенно незнакомой ситуации. Он злился из-за того, что его авторитет здесь ничего не значил. Он не знал, как общаться с людьми, которым от него ничего не нужно — и которым он ничего не мог дать.
        А самое обидное, что Денни ведь чувствовал: он на правильном пути! Шубин врал уверенно, но его глаза сказали больше, чем слова. Он определенно узнал Доронина, и татуировку эту тоже сделал он. Раз он пытается это скрыть, значит, причина очень серьезная.
        Денни нужны были эти сведения, однако татуировщик всем своим видом давал понять, что беседы не будет.
        — Иди отсюда!  — Шубин встал и направился к Денни. Он был значительно крупнее, и Денни пришлось попятиться.  — Выбирай, тебя в дверь выкидывать или в окно?
        Продолжать разговор было бесполезно. Значит, нужно использовать кого-то, чтобы выудить у этого типа информацию.

* * *
        Все это было полной противоположностью тому, чем он занимался раньше. Дамир не мог сказать, что ему это нравится, но определенная логика здесь явно имелась. Если предыдущую жизнь вернуть нельзя, нужно с головой погружаться в новую и не оглядываться.
        Первый шаг к этому сделан, это Дамир понял, оказавшись в том самом городе. Вовсе не глухое село, кстати, а вполне развитый областной центр. Настоящих высотных зданий здесь не было, но девятиэтажек хватало, а застройка в три-четыре этажа и вовсе преобладала. А вот частных домов было совсем мало, и ни один из них не выглядел деревенским.
        С одной стороны, хорошо, что Тронов не отправил их в какую-то глухомань. С другой — нового человека в деревне нельзя не заметить, не то что в городе. Даже если Доронин жил на этих улицах в последние годы, кто его запомнил? Кто на него вообще обратил внимание?
        В любом случае Дамир не собирался бродить по городу с фотографией и опрашивать прохожих. Само тело интересовало его гораздо больше.
        Он уже узнал, что оно до сих пор в морге. У Доронина не было семьи, о его смерти нигде не писали, поэтому желающих забрать его не нашлось даже среди бывших друзей и коллег. С человеческой точки зрения это было неправильно, но расследованию помогало. Дамир знал, что долго труп в морге не задержится, со дня на день его должны захоронить, поэтому следовало торопиться.
        Труп бездомного он не считал большим сокровищем, достойным охраны,  — вряд ли в этом городке знали, кем раньше был покойный. Дамир не сомневался, что получить разрешение на осмотр тела будет просто. И — ошибся.
        Рослый санитар стал на его пути как скала.
        — Нельзя никому туда соваться! Что за дебильная идея — на мертвяков смотреть?
        — Я знал этого человека при жизни,  — спокойно произнес Дамир.  — И хотел бы с ним попрощаться.
        — Не положено! Хотите попрощаться — вперед, к начальству, пусть дают разрешение и сопровождают. А я не пущу.
        — Но почему?
        — С чего я вообще должен пускать? Пришел, сказал, что хочешь на трупяк посмотреть,  — дальше что? Это не проходной двор, нечего сюда на экскурсии ходить.
        Тут уже бесполезно было уточнять, что в проходной двор с экскурсиями не ходят. У Дамира появилась проблема посерьезнее, чем искусство перепалки.
        Понятно, что санитар не был никаким блюстителем закона и хранителем местных порядков. Он то и дело выразительно поглядывал на Дамира и демонстративно опускал руку в карман. Намек был и бревну понятен.
        Вот только денег у Дамира с собой не было. Свои он не взял, у Степана тоже ничего не просил. Знал, что можно, но ему подобное и в голову не пришло.
        Вообще, когда он выходил из отеля, ситуация казалась ему очевидной. Пришел, поговорил с коллегой, осмотрел труп, ушел. Может, это и было несколько наивно, но он сам так жил — помогал другим врачам, не принимал не то что взяток, даже цветов от пациентов.
        Видимо, придется и этот принцип пересмотреть. Но риск есть: день близился к концу, вернуться с деньгами Дамир уже не успел бы. Где гарантия, что завтра тело не увезут отсюда?
        А санитар так и не мог поверить, что кто-то способен вот так на голубом глазу требовать услугу за спасибо. Ситуация казалась тупиковой — пока в ней не появился отвлекающий фактор.
        Молоденькая брюнетка подскочила к ним со стороны, чуть ли не врезалась в обоих.
        — Вот ты где!  — Она сердито уставилась на Дамира, подперев кулачками бока.  — Ищу по всему городу, ищу, а ты здесь! Снова за старое? Сколько я тебе говорила: это ненормально!
        — Я…  — начал было Дамир, но осекся.
        Он решительно не знал, что сказать. Эту красотку он видел в офисе Тронова, причем дважды: на общем собрании и когда приходил за документами. Лично представлены они не были, он даже имени ее не запомнил. Словом, их отношения никак не подразумевали, что она могла обращаться к нему на «ты» и орать при посторонних.
        А девушка и не думала успокаиваться:
        — Мы же договаривались, что ты так больше делать не будешь! Вообще, это отпуск, который ты обещал провести со мной! Подчеркиваю: со мной, а не с дохляками своими!
        «Она ненормальная»,  — только и мелькнуло в голове у Дамира.
        Она же тем временем повернулась к санитару:
        — Он у вас труп просил, да? Да, гражданин патологоанатом?
        — Я не патологоанатом,  — пробормотал санитар. Судя по виду, он был так же ошеломлен внезапным появлением этой девицы, как и Дамир.
        — Нет? А так похожи!
        — Вам что нужно?
        — Мужа нужно!  — решительно объявила она.  — Забрать отсюда подальше, пока он дел не натворил. Он просил труп или нет?
        — Только посмотреть…
        — С посмотреть все и начинается! Это как наркотики: сначала покурить, потом понюхать, а потом и колоться дети начинают!
        — Что вы несете?
        — Ой, вы не представляете, как тяжело быть женой такого человека,  — отмахнулась она.  — Он ведь ученый, понимаете? Как доктор Франкенштейн, только не совсем. Эти трупы нужны для сбора информации. Просто жить не может, если на мертвяка не посмотрит!
        — Он говорил, что знал погибшего…
        — Вы ему не верьте, товарищ. Врет он все! Они все врут, лишь бы свое получить!
        — Кто — они?  — спросил вконец ошалевший санитар.
        — Все.  — Она развела руками.  — Зависимые эти, или увлеченные… Да не в том суть! Хорошо, что вы его остановили. Выношу вам свою супружескую благодарность! Вы не бойтесь, он вас не побеспокоит больше, а вы очень надежный человек.
        Она подалась вперед и порывисто обняла санитара. Тот уже, кажется, ничему не способен был удивиться и стоял перед ней, как истукан. Дамир тоже не пошевелился, только подумал, что если бы он действительно был ее мужем, то таких объятий не приветствовал бы.
        Наконец девушка оторвалась от санитара, схватила за руку Дамира и потащила его к воротам.
        — Все, мы пойдем!  — на ходу сообщила она санитару.  — Хорошего вам дня, не скучайте тут.
        Ситуация была настолько дурацкой, что Дамир окончательно пришел в себя уже за территорией больницы.
        — Вы что себе позволяете?  — Он решительно вырвал руку из ее руки.
        — У вас такое лицо, будто вы мне сейчас перчатку бросите. Вызов на дуэль, в смысле. Что, жалко, что перчаток нет?
        — Девушка, вы здоровы?
        — Я, кстати, Алиса. Предлагаю перейти на «ты», все-таки не такая у нас большая разница в возрасте. Может, вообще никакой нет, просто я лучше выгляжу. Тебе вот сколько лет?
        — Так, стоп!  — Дамир на секунду закрыл глаза, стараясь взять себя в руки.  — Начнем сначала. Что происходит?
        — Кафе.
        — Что — кафе?
        — Предлагаю посидеть вон в том кафе.  — Она кивнула на заведение через дорогу от больницы.  — Нам еще часа два ждать, можно все обсудить.
        — Чего мы ждать будем? И вообще откуда это «мы»?!
        — Сам просил по порядку, а теперь вопросы лишние задаешь. Пойдем, все расскажу.
        Кафе предназначалось главным образом для родственников пациентов, ожидающих вестей о своих близких. Такие люди к интерьеру не слишком требовательны, так что особо изысканным декором заведение похвастать не могло. Простой зал, стены, выкрашенные в неаппетитный голубой цвет, пластиковая мебель. От кофе подозрительно пахло цикорием и жженым сахаром.
        Но Дамира все это сейчас интересовало еще меньше, чем родственников пациентов. К счастью, тянуть дальше Алиса не стала.
        — Нас всех поселили в один отель, если ты заметил. Я сразу стала наблюдать, кто чем занят. Остальные слонялись с растерянным видом, читали что-то, в компьютеры втыкали, один ты уверенно куда-то направился. Я решила, что ты знаешь, что нужно делать.
        — И стала преследовать меня?
        — Ага,  — без тени смущения подтвердила она.  — И не зря. Когда ты пошел в сторону больницы, я поняла, что ты попытаешься осмотреть тело, ты же врач. Отличная идея! Раз Тронов поручил нам это дело, значит, он сомневается, что это было самоубийство, и я решила….
        — Включи тормоза,  — остановил ее Дамир.  — Как ты узнала, что я врач?
        — Нам ведь раздали информацию о каждом, забыл? Я в целом предпочитаю играть по правилам.  — Она достала из сумочки камеру и продемонстрировала ему:  — Дневник вот веду, как Тронов просил.
        — В информации, которую нам раздали, фото нет. Как ты узнала, что врач — это я?
        — Так, давай только без расовых обид, но твои глаза как бы намекают, что Дамир — это ты. Мама была узбечкой, я права?
        Ее бесцеремонность поражала. Если бы в ее интонациях было хоть немного снобизма или иронии, Дамир был бы оскорблен. Но она говорила об этом как о данности, не требующей никакой эмоциональной реакции.
        Он мог бы возмутиться и уйти прямо сейчас. И все же Дамир вынужден был признать, что Алиса сумела заинтриговать его. И не только своей наглостью.
        — Моя мать была узбечкой. Как ты поняла, что не оба родителя?
        — Внешность у тебя необычная. Разрез глаз определенно восточный, но комплекция скорее европейская.
        — Хорошо, но почему мать, а не отец?
        — Дамир Александрович Корнеев,  — фыркнула Алиса.  — Ладно, скажем так, это был выстрел вслепую!
        Вот теперь она иронизировала, хотя и это не было оскорбительно. Чувствовалось, что это ее манера общаться, только и всего. А умение быть собой Дамир ценил даже больше, чем вежливость.
        — Так, с моей родословной мы разобрались. Вернемся к твоему преследованию.
        — Как тебе будет угодно. Мне стало ясно, что ты попытаешься добраться до тела. Но кто же знал, что это будет так нелепо.
        — Раньше профессиональная солидарность меня не подводила,  — проворчал Дамир.  — Это же всего лишь труп, за которым никто не пришел,  — не понимаю, почему он уперся.
        — Сначала, я так полагаю, он ждал от тебя денег, а потом обиделся, что ты их ему не дал. Короче, когда стало ясно, что сейчас он тебя пошлет далеко и надолго, я решила вмешаться.
        — Зачем? На исход это никак не повлияло, мы все равно не в морге.
        — И слава богу,  — поежилась Алиса.  — Я туда не тороплюсь.
        — Ты знаешь, о чем я.
        — Знаю. Но тело мы все-таки осмотрим.
        Она достала из кармана связку ключей и положила ее перед Дамиром. Ключи были разного размера, определенно не новые и ничем не примечательные. Ему потребовалось около минуты, чтобы догадаться, чьи они.
        — Как ты умудрилась?  — присвистнул он.
        — Ловкость рук,  — подмигнула Алиса.  — У меня вообще много талантов, которые позорят мою профессию. Поэтому я их и не афиширую.
        Тот справочник, что дал им Тронов, Дамир и не читал толком. Ему это было неинтересно, он не собирался ни с кем сотрудничать. Он понятия не имел, кем работает Алиса.
        — Ты что, хочешь, чтобы мы туда забрались?  — только и спросил он.
        — А ты как думал? Войти через главную дверь у тебя не получилось, значит, будем пробовать мои методы. Да не бойся ты, ничего не будет. Сто процентов этот бугай не сообразит, что это я забрала ключи, и шум поднимать не станет. Воспользуется запасными.
        — Откуда ты знаешь?
        — Оттуда, что от него уже попахивало портвешком, отсюда и отсутствие гостеприимства в разговоре с тобой. Если он будет жаловаться, что остался без ключей, причина всем покажется очевидной. Так что сейчас лучшее время влезть туда.
        По большому счету она была права, но это не делало ситуацию более законной. Соглашаясь на расследование, Дамир и предположить не мог, что придется вести себя так.
        А с другой стороны, что ему терять?
        — Соглашайся быстрее,  — поторопила Алиса.  — Если ты деньгами не хочешь делиться, сделаем все просто. Заберемся туда, узнаем, что можем, а дальше будем действовать самостоятельно. Пока что это сотрудничество необходимо нам обоим. Ты без меня не проберешься внутрь, а мне без тебя и пробираться смысла нет: я ничего не пойму.
        — Справедливо,  — признал Дамир.  — Тогда так и сделаем, но не больше. Я не рад, что ты за мной следила.
        Ожидать от нее раскаяния было бесполезно: Алиса и бровью не повела.
        — Если бы не следила, твои сегодняшние приключения закончились бы очень быстро. Ладно, пойдем, думаю, уже можно.
        На городок опускались вялые летние сумерки. Людей у больницы стало меньше, многие машины уже отъехали, а уличные фонари еще не зажглись. Пробраться на огороженную территорию не составило труда.
        В морг имелся отдельный вход. Многие пациенты, вероятно, и не знали, для чего предназначалась эта пристройка. В Москве Дамир привык к другим масштабам, но от такого места их ждать не приходилось.
        Естественно, никакой охраны здесь не было. По привычке он оглядывался, выискивая огоньки видеокамер, но быстро сообразил, что это бессмысленно. Откуда среди этих обшарпанных стен такое чудо техники, как видеокамера? Да и зачем?
        И все равно он шел осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Алиса — нет. Она двигалась вполне уверенно, разве что свет включать запретила, подсвечивая путь им обоим мобильным телефоном.
        — Это чтобы с улицы не заметили,  — прошептала она.  — Не в меру внимательный сторож может найтись всегда. Ирония судьбы, знаешь ли.
        Зато в самом морге необходимость в такой осторожности отпала. Здесь не было окон, слабое верхнее освещение придавало всему какой-то ирреальный оттенок. На Дамира это не произвело никакого впечатления, а вот Алиса занервничала.
        — Жуть какая! Давай покончим с этим побыстрее и уйдем.
        — Я уже начал думать, что ты ничего не боишься,  — хмыкнул он.
        — Я и не боюсь. Но мне неуютно.
        Долго искать труп не пришлось, тел здесь хранилось немного. Не потому, что в городке никто не умирал, а потому, что нормальные семьи забирали родных домой, чтобы проститься с ними. Только таким бедолагам, как Доронин, приходилось ждать своей участи на железном столе.
        Дамиру было над чем задуматься, он ведь, по сути, и сам жил так, как бывший профессор. Кто знает, может, и ему через пару лет доведется вот так лежать…
        — Хватит бросать на него жалостливые взгляды!  — Алиса прервала ход его мысли очень кстати.  — Ты зря расслабился: если нас здесь застукают, мы окажемся в камере, а расследование продолжат другие.
        — Можешь помолчать хоть немного?
        — Могу.
        — Вот и займись этим.
        Когда он приступил к осмотру, она не только замолчала, но и подалась в сторону. Тело было не в лучшем состоянии: подводили условия. Труп требовалось захоронить немедленно, так что и здесь Алиса права — с осмотром нельзя было затягивать. Завтра тела в морге быть не должно, это по всем инструкциям неправильно.
        Дамира картина не смущала, ему всяких мертвецов доводилось наблюдать, особенно в студенчестве. Он только радовался тому, что прихватил с собой перчатки и маску.
        Полноценное вскрытие трупа бомжа, естественно, никто не проводил. Кому это нужно, если причина смерти очевидна? Задачу Дамира это усложняло, однако он не отступал. С этим телом что-то было не так, и это что-то он должен был найти. И нашел.
        — И как?  — напомнила о себе Алиса.  — Стоит мне замолчать, как ты забываешь обо мне.
        — Забудешь о тебе, как же… Из всех тел здесь ты — самое активное.
        — Дурацкая шутка. Лучше скажи, умник, обнаружил ты что-нибудь интересное или нет?
        — Не без того. Судя по повреждениям на шее, это действительно было самоубийство. Других травм на теле нет, так что нет и оснований подозревать иное. Татуировка нанесена примерно за месяц до смерти, кожа вокруг нее успела восстановиться. Татуировка хорошего качества, хотя сам господин Доронин вел жизнь далеко не профессорскую.
        — В смысле?
        — Да хоть на руки посмотри.  — Дамир указал на пальцы покойного, хотя не был уверен, что Алиса рискнет взглянуть на них.  — Грязь плотно въелась под кожу, ногти обломаны. Под ногтями следы земли и песка, а в волосах я нашел хвою. Это уже интересно.
        — Чем же?
        — Насколько я помню, возле дороги, где обнаружили труп, хвойных деревьев не было. Значит, Доронин или побывал перед смертью там, где они есть, или жил в лесу. Лес — хорошее место для самоубийства.
        — Не знаю, я в этом не разбираюсь,  — повела она плечами.
        — А это и не вопрос был. Если он хотел повеситься, почему не сделал это там? Зачем тащиться на свалку у дороги?
        — Не знаю. Социальный протест?
        — Не поздновато протестовать тому, кто так опустился? Человек стыдливый скорее укрыл бы свое тело от посторонних глаз, а не на свалку себя выбросил. Думаю, место в этой истории выбрано не случайно. Да и наш профессор вел совсем уж непонятную жизнь.
        — По татухе понял?
        — Не только. Вот по этому тоже.
        На этот раз Алиса подошла ближе и смогла рассмотреть крупный выпуклый шрам на предплечье Доронина.
        — Это что?
        — Это след очень серьезной раны. Думаю, рубленой.
        — Его что, топором жахнули?
        — Похоже на то. Шрам довольно странный… Могу предположить, что Доронин получил эту рану лет десять назад. Тогда он работал в вузе и никуда уезжать не собирался. Тут подозрительно еще и то, что если бы рану обработали должным образом в больнице, шрам получился бы более аккуратным. Но ее, похоже, зашивали не в клинике, отсюда деформация рубца. Проще говоря, он рисковал потерять руку и не мог не знать об этом, но к хорошему врачу все равно не пошел.
        — Значит, у него были причины скрывать эту травму,  — вслух размышляла Алиса.  — Пусть и с риском потерять руку.
        — Именно так.
        — Вот тебе и тихий профессор, влюбленный в науку!
        Больше ничего подозрительного Дамир не нашел, но и этого было немало. Получается, секреты у профессора Доронина появились задолго до того, как он просто исчез из одной жизни и начал другую.
        Тронов оказался прав: в этом деле не все так просто, как кажется.
        Из морга они выбрались без приключений. Жизнь провинциальной больницы была далека от мира Джеймса Бонда и друзей Оушена, поэтому никто здесь и предположить не мог, что посторонним вздумается ночью проникнуть в морг. В этом плане расчет Алисы был верен.
        Все равно расслабиться Дамир смог только за воротами.
        — Так что,  — поинтересовалась Алиса,  — разбегаемся?
        — Не самый разумный вариант,  — отозвался Дамир.  — Наши совместные усилия более продуктивны, они помогут сэкономить время. Вот что — я согласен разделить гонорар поровну, если мы продолжим работать вместе.
        — Погоди, погоди.  — Она торопливо достала из сумки камеру.  — Теперь повтори!
        Ему пришлось повторить, чтобы она могла заснять его предложение. Сам Дамир о видеодневнике все время забывал, хотя и понимал, что это важно.
        — Ты прав,  — наконец согласилась она,  — вдвоем нам будет проще. Какие предложения?
        — Я попытаюсь найти лес, в котором бывал Доронин. Думаю, он там жил или часто наведывался — перед смертью человек заходит в дорогие ему места. А ты отправляйся в Москву и поговори с его коллегами и знакомыми. Нужно выяснить, знали ли они о травме десятилетней давности. Рука наверняка заживала долго, и хоть что-то окружающие должны были заметить. Мне интересно, как он им это объяснил.
        — Так точно.  — Она насмешливо приложила руку ко лбу, будто по-военному отдавая честь.  — Вот я сразу поняла, что от тебя будет толк.
        — Я просто выбираю выгодное сотрудничество. Это не означает, что ты мне нравишься.
        — А я, блин, уже замуж за тебя собралась!  — Красотка закатила глаза.  — Расслабься, доктор, никто на тебя не покушается. Я хочу выиграть этот раунд, мне нужны деньги. Но сама я это сделать не смогу, поэтому лучше поделюсь с тобой, чем вообще ничего не добьюсь. Такое объяснение устраивает?
        — Более-менее.
        — Вот и славно. Тогда будем на связи, а я мчусь в столицу!

* * *
        Адаму было удобно и уютно одному. В тишине. В покое. Даже если рядом были люди, он старался отгородиться от них — сесть за дальний столик, отойти за угол, да хоть капюшон на лицо надвинуть. Необходимость с кем-то общаться для него всегда была мукой.
        Стремление к абсолютному одиночеству и привело его в этот безумный проект. Ему нужны были деньги. Если у тебя есть деньги, ты можешь жить на хуторе один, заказывать все необходимое по Интернету, оплачивать банковской картой и вообще никого не видеть. Для Адама именно с этого начиналось счастье.
        Он прекрасно знал, что окружающие от него тоже не в восторге. Зрелище он собой являл не самое приятное: высокий, худой, бледный, постоянно небритый. Речь у него была специфической, словно его рот постоянно был набит, и это не добавляло другим желания общаться с ним. Их пренебрежение злило Адама, и он с еще большим упорством стремился провести черту между собой и миром.
        Он не был уверен, что у него получится раскрыть это преступление самостоятельно, но и прыгать выше головы не собирался. Пока он собирал все данные, какие мог, в Интернете и общаться с кем-либо никак не планировал.
        К несчастью, общение нашло его само. И хотя он занял крайний столик в гостиничном кафе, отгородившись от прохода букетом искусственных цветов, его все равно засекли. На стул с другой стороны плюхнулась перекачанная рыжая бабища, которую он видел на общем собрании.
        В принципе она не была такой уж крупной — среднего роста и довольно худосочная. Но ее рельефные мышцы необъяснимо раздражали Адама, а страшноватая физиономия окончательно портила настроение.
        А вот она к нему явно никакой неприязни не испытывала. Она счастливо улыбнулась ему, продемонстрировав белоснежные зубы.
        — Здравствуйте! Как хорошо, что вы здесь.
        — Что ж хорошего?  — пробубнил Адам, поправляя на носу очки.
        — Потому что только вы и остались, а все остальные разошлись. Простите, но я не знаю, как вас зовут… Я — Тоня, приятно познакомиться.
        — Не взаимно.
        Улыбка все еще не сходила с ее лица. Девица или идиотка, или наивна, как малолетний ребенок, раз до сих пор не догадалась, что ей не рады.
        — Почему вы такой сердитый? Что-то случилось? Как вас зовут?
        — Меня зовут Адамом, и ничего не случилось. Женщина, оставьте меня в покое!
        — Не могу,  — вздохнула она.  — Остальные все куда-то разбрелись, нигде их не найти. А мне нужна помощь.
        — С чего вы взяли, что я вам помогу?
        — Это касается нашего общего дела,  — заявила она и понизила голос, что было совсем уже бессмысленно: кафе с утра пустовало.  — Я говорю о расследовании.
        — Я догадался, потому что больше нас с вами, к счастью, ничего не объединяет.
        Ему никакого дела не было до сотрудничества, которое она могла предложить, он просто хотел, чтобы она убралась отсюда. Но у Тони были другие планы.
        — Я кое-что заметила на фотографиях, которые нам дали,  — заявила она.  — Что-то странное. Просто я не слишком умная…
        — Самокритично,  — фыркнул Адам.
        — Вы меня не так поняли. Всякая там физика-химия — не мой конек, мне лучше с людьми общаться. Это у меня хорошо получается, поэтому я и стала пиар-менеджером. Но одна штука мне с детства отлично дается: я умею подмечать детали. «Найди лишнюю фигуру», «дорисуй недостающий элемент», «угадай пропущенную цифру» — вот такие логические задачки. Я поэтому и прошла тест Алексея Петровича. Сама в шоке была, когда узнала, что этого оказалось достаточно!
        — Да уж, не очень строгий отбор.
        — И что с того? Раз я прошла тест, значит, должна попытаться. Я сразу решила объединить усилия с кем-то умным. А вы выглядите очень умным!
        Она бесила Адама — все как он ожидал. Хотелось послать ее подальше, но голос разума твердил, что не все так просто. Эта рыжая дура действительно прошла тест, а тест этот не был легким, Адам его прекрасно помнил.
        Следовательно, способности Тони анализировать детали были не просто выдающимися — феноменальными! На кону пятьдесят тысяч долларов, так почему бы не попробовать?..
        — Вы мне поможете?  — с надеждой уставилась на него рыжая.
        — Могу попробовать.
        — Ой, как замечательно!
        Она тут же принялась выкладывать перед ним фотографии с места преступления. У Адама был точно такой же набор, и он не видел в них ничего примечательного. Вдвойне любопытно было узнать, что же засекла она.
        Тоня ткнула пальцем с чересчур большим ногтем в фотографию трупа.
        — Вот!
        — Что — вот? Это жертва, смерть которой мы все расследуем.
        — Не, я не о нем сейчас. Отблеск на одежде, вот что меня настораживает.
        Присмотревшись, по чему она там скребла ногтем, Адам действительно различил солнечные блики на грязной рубахе бомжа. Только он в этом не видел ничего особенного.
        — Я обратила внимание, что свалка старая,  — тараторила Тоня.  — И она у шоссе! Любой предмет там очень быстро покрывается копотью.
        — И?
        — Блеск означает, что где-то в середине мусорной кучи есть что-то, что отражает солнце. В середине, понимаете?
        — Не понимаю!
        Ясное дело, Адам уже понял все, он-то дураком не был. Но ее присутствие так раздражало, что хотелось говорить назло.
        — Все предметы в середине свалки должны лежать давно,  — гнула свое рыжая.  — Они сто раз там покрылись грязью и не могут так блестеть. Новый мусор водители бросают наверх, кто будет такую кучу специально разгребать? Нет, если там что и было, его установили специально.
        Догадка была откровенно слабой, но это точно больше, чем его собственная версия. Хотя бы потому, что никакой собственной версии у него не было.
        — Вы это заметили, поздравляю. При чем здесь я?
        — Я не знаю, как быть дальше,  — призналась Тоня.  — Самое логичное — поехать туда и посмотреть, что там блестит. Но я боюсь. Там же человек повесился! Или вообще убит? А если преступник вернется, меня там застанет? А вдруг есть какой-то предмет — я не уверена, что смогу разгадать его значение. Поэтому мне нужен кто-то, кто умнее меня!
        Ее лесть Адама абсолютно не волновала, хотя чувствовалось, что Тоня изо всех сил старается понравиться ему. А ему сейчас другое было важно. Связываться с ней или нет?
        Он решил, что нужно попробовать. Да, придется пару часов потерпеть рядом эту идиотку. Но ведь оно того стоит: как только он завершит расследование и получит деньги, он будет избавлен от подобного общества навсегда.
        Как знать, может, еще и найдется способ не делиться с ней. Это Адаму пока предстояло продумать.
        Глава 3
        Все грани обмана
        Катя была рада, что неожиданно оказалась кому-то нужна. Она уже подумывала вернуться домой и смириться с семейными скандалами. Что, если компьютер ошибся на ее счет? Она чувствовала, что выглядит лишней среди этих людей.
        Но вот теперь в кабинете тату-салона выяснилось, что и она на что-то способна. Арсений Шубин, здоровенный мужик, чуть ли не сплошь покрытый татуировками, в первые минуты внушал ей только страх. Катя боялась, что он ее просто на кусочки порвет,  — и все, не вспомнит о ней никто.
        А Шубин ее не тронул, не выгнал даже. Он задумчиво рассматривал нежданную гостью, словно решал, стоит с ней откровенничать или нет.
        — Что-то покойным Дорониным все начали интересоваться,  — наконец вздохнул он.  — Вот так бы при жизни интересовались…
        — А при жизни он исчез,  — напомнила Катя.  — Скрывался ото всех… Мне и в голову не пришло бы преследовать его, он же взрослый человек. Но я не могла предположить, что он живет так. А вы?
        — Я тоже,  — кивнул Шубин.
        Он больше не отрицал, что знаком с профессором, и это можно было считать прорывом.
        Конечно, самостоятельно Катя никогда бы не додумалась приехать в этот тату-салон. Идея принадлежала ее недавнему сопернику, а теперь союзнику Денису Карпатову. Сам он настаивал, чтобы его иначе как Денни никто не называл.
        Он подошел к ней в гостинице, объяснил, как вышел на Шубина. Катя была восхищена его сообразительностью — сама-то она не придумала ничего более путного, чем искать информацию в Интернете.
        Но разговорить татуировщика Денни не сумел и надеялся, что это удастся Кате. Она в принципе легко находила общий язык с людьми. А еще Денни уверял, что она похожа на сестру Шубина. Все вместе это должно было сработать.
        Первый испуг прошел, Катя уже вжилась в роль. Она теперь не думала ни о муже, ни о сестре с ребенком. Забыть прошлое и окунуться в игру оказалось совсем не сложно.
        — Так зачем он приходил к вам?  — Катя повторила вопрос, с которого началась беседа.  — Зачем ему нужна была эта татуировка?
        — Да я не знаю… Я и сам его не понял!
        Беседа постепенно налаживалась. Татуировщик ничего не отрицал, не пытался отмолчаться и наконец начал говорить по существу.
        — И все же татуировку вы ему сделали.
        — Не сразу. Сначала я решил, что он сошел с ума. Нет, в самом начале я его вообще не узнал. Я же его не таким помнил — подтянутым, моложавым. А тут ко мне подваливает какой-то дед с потухшим взглядом. Самое обидное, что лет-то, если я правильно помню, ему было не так уж много, что-то около пятидесяти пяти. Не пенсионер даже. Но взял и превратился в развалину. Не знаю, как это произошло…
        — Лет пять назад началось,  — услужливо подсказала Катя.  — Он тогда бросил все и исчез.
        — Да, я слышал, но так, поверхностно, мы же с ним не друзьями были. Не хватало еще жизнь всех бывших преподов знать. Я был в шоке, когда он пришел сюда.
        — А он сам что сказал?
        Несмотря на потрепанный вид, соображал Доронин нормально. Странной была только просьба о татуировке, но здесь он ничего объяснять не стал.
        Шубин отказался, но бывший преподаватель не собирался оставлять его в покое. Он облюбовал аллею неподалеку от салона, приставал к Шубину на улице, умолял и плакал. Доронин, надо полагать, вполне отдавал себе отчет, что оказывает психологическое давление, и делал это осознанно.
        — И я согласился,  — вздохнул Шубин,  — не мог дальше это терпеть. Он и домой за мной бы поперся, а у меня дети мелкие совсем, им это не надо видеть. Да и потом, я Доронина еще студентом уважал. Честный мужик был, всегда по справедливости поступал, таких мало было.
        — Он мог измениться, одна просьба с татуировкой чего стоит.
        — Не думаю, что он так уж изменился. Я по глазам видел: нужна ему эта татуировка. Что-то беспокоило его сильно. Не знаю что.
        — Вы не спросили?  — изумилась Катя.
        — Он не ответил. Мы всего один раз этой темы коснулись, он предупредил, что ничего не скажет, и на этом все. Я людям в душу не лезу. Я сделал ему татуировку бесплатно, потому что стыдно мне было за то, что он до такого состояния дошел. Вроде как лично я ни в чем не виноват, а стыдно.
        Катя подозревала, что именно поэтому Шубин и согласился говорить с ней. То, что она похожа на его сестру, и прочая лирика решающего значения иметь не могло. Он просто устал держать это в себе, хотел выговориться, а такую тему с кем попало не обсудишь.
        — Мы встречались неделю: татуировка большая, да и время у меня было только после работы. Материалы я оплачивал сам. Он предлагал, у него были деньги. Не знаю, откуда, я в любом случае отказался. Совесть свою, наверное, надеялся так выкупить… Потом он ушел и больше на связь не выходил. О том, что он мертв, я узнал только от того хмыря, который вчера сюда приходил.
        — Для вас его смерть стала неожиданностью?
        — Еще бы! У меня и в мыслях не было, что ему угрожает какая-то опасность. Тайна, связанная с татуировкой… Черт, я уже вообще ничего не понимаю. Я думал, у него какая-нибудь возлюбленная умерла, он ее память почтить хочет — все дела. А у него вон что на душе творилось… Но раз он не сразу умер, значит, месяц обдумывал все это.
        — Если он потерял любимую женщину, зачем это скрывать? Мог бы сразу все вам объяснить.
        — Нет, не в его это характере. Ильич, сколько я его помню, всегда со всеми дистанцию держал. С одной стороны, он был из тех, кого ты хрен из себя выведешь. С другой,  — у него не было не то что семьи — друзей даже. Так что если бы и появилась у него какая бабенка на склоне лет, свести с ума она его могла однозначно.
        — До такой степени, чтобы он все ради нее бросил?
        — До такой, что он бы и с жизнью ради нее покончил!
        Шубину эта версия, похоже, казалась логичной, Кате — нет. Зачем писать, что «она все еще жива» об умершем человеке? Нет, здесь должно быть что-то другое.
        — Так что ты собираешься делать?  — напомнил о себе татуировщик.
        Ему она сказала, что была ученицей Доронина и его смерть не дает ей покоя. Шубин в начале вроде как поверил, а теперь насторожился.
        — Пока не знаю,  — отозвалась Катя.  — Мы с нашей группой собираем материалы и попробуем следователю передать. Скинемся, проплатим, если что, лишь бы дело без внимания не осталось.
        — Мысль толковая. Держи меня в курсе, если деньги понадобятся — помогу.
        — Конечно.
        Попрощавшись с Шубиным, она направилась к выходу. Пусть она справилась отлично, но в этом месте ей было не по себе. Хотелось на воздух.
        С Денни они договорились встретиться в квартале отсюда: он не хотел, чтобы татуировщик его заметил.
        — Получилось?
        Она кивнула и обстоятельно рассказала все, что узнала от Шубина. Денни слушал, кое-что записывал, только почему-то ни словом на услышанное не отреагировал. Хвалить ее он тоже не собирался, и это немного обижало, хотя Катя тут же одернула себя: у нее какие-то детские запросы.
        Закончив, она вопросительно посмотрела на своего собеседника. Его она воспринимала как генератор идей, главного в их дуэте. Да Денни и выглядел уверенным, такому можно доверять.
        — Хорошо, все идет по моему плану,  — кивнул он.
        — И что дальше?
        — О, дальше — самое интересное. Но для начала нам нужно туда вернуться. Кстати, ты не могла бы осмотреть мой багажник?
        — Багажник?  — смутилась Катя.  — А при чем тут багажник?
        — Ни при чем, расслабься. Просто пока я ждал тебя тут, один дятел припарковался слишком близко. Мне показалось, что он машину поцарапал. Глянь, будь другом.
        — Ой, мне так жаль!
        — Да пустое,  — отмахнулся Денни.  — Ты только посмотри, что там.
        Никакого подвоха Катя не почувствовала, просьба казалась ей логичной: она все-таки сидела возле тротуара, а Денни, чтобы пройти к багажнику, пришлось бы выходить на проезжую часть.
        Как только за ней захлопнулась дверца, автомобиль сорвался с места и полетел вперед по пустой вечерней улице. Ошеломленная Катя только и успела, что сделать шаг в сторону.
        Никаких вещей она с собой не брала — Денни говорил, что они едут в Москву и обратно. Теперь она стояла одна, остолбеневшая, с одним телефоном в руках, и поверить не могла, что он ее просто использовал.
        С неба начал накрапывать мелкий летний дождик.

* * *
        — С помощью фотографий с места преступления мне удалось установить, что там, на свалке, могла находиться важная улика. Мне показалось, что необходимо поехать туда и проверить.
        Тоня держала камеру слишком близко к лицу, поэтому ее и без того крупные черты искажались, делая ее похожей на рыбу. Судя по фону записи, она находилась в машине, причем в движущейся, но не за рулем. Это заставило Тронова улыбнуться.
        — Что смешного?  — полюбопытствовал Степан.  — Считаете, она делает глупость?
        Его ассистент ненадолго вернулся в Москву, чтобы доставить записи и получить дополнительные инструкции. Участники пока большой активности не проявляли, и ни один не попросил денег. Степана это смущало, а Тронов считал это естественной адаптацией. Скоро освоятся и попросят — вопрос времени.
        — О нет, вполне вероятно, что она действительно что-то обнаружила. Тоня из тех людей, перед которыми можно положить тысячу одинаковых иголок, и она найдет одну с искривленным ушком за минуту — это природный дар.
        — Никогда бы не сказал, глядя на нее,  — покачал головой Степан.  — А глядя в ее досье — тем более.
        Тронов понимал, о чем речь. В определенных кругах Тоня Меланж, титулованная фитнес-модель, была личностью довольно известной. Она относилась к тем светским львицам, которые не только щеголяют в длинных платьях на премьерах фильмов, но и обрастают десятком компрометирующих видео в Сети.
        Впрочем, Тронова она интересовала не в этой роли, а как Антонина Буряк, девушка со спорным интеллектом и редкими способностями. Ее модельное прошлое он рассматривал лишь как шанс повлиять на нее.
        — Я до сих пор не понимаю, почему она согласилась на это,  — добавил ассистент.  — Азарт, что ли?
        — Нет, азарт движет номером четыре. А номером шесть — нужда.
        Он осознанно не называл участников по именам — это помогало соблюдать чистоту эксперимента.
        — Нужда?  — удивленно переспросил Степан.  — Никогда бы не подумал.
        — Потому что ты судишь о Тоне по фотографиям светской хроники. Но собственных денег у нее не было никогда, она роскошно жила за счет сожителей, которых довольно часто меняла. Очередной спонсор оказался личностью злопамятной — подставил ее и обеспечил ей такую репутацию, что найти очередного покровителя будет непросто.
        — Вот слушаю вас и не понимаю, как такая деваха в нашем проекте очутилась.
        — Трудности открывают способности,  — усмехнулся Тронов.  — Пока ее единственный доход — алименты, которые платит отец ее незаконнорожденной дочери. Этот ручеек тоже может иссякнуть: отец делает все возможное, чтобы отобрать у нее ребенка. В прошлом Тоня достаточно компрометировала себя, чтобы дать ему такой шанс. Вот она и ухватилась за игру. Если она получит эти деньги, жизнь, как ей кажется, выйдет на новый круг.
        — Вы в это не верите, так?
        Со Степаном Тронов работал не один год, знал, что тот неплохо его изучил.
        — Она не изменит свою жизнь, пока не сменит приоритеты. Но до этого ей далеко.
        — Откуда вы знаете?
        — Да хоть бы эту запись взять. Она все время говорит «я сделала», хотя она определенно не одна в машине. Она с кем-то сотрудничает, но не хочет это афишировать. Это означает, что в решающий момент она попытается перетянуть одеяло на себя, чтобы получить награду одной.
        — Не слишком честно.
        — Это вопрос порядочности, а не честности. А насколько успешным будет ее замысел?.. Здесь многое зависит от партнера, которого она выбрала.
        В следующий раз Тоня включила камеру, когда машина остановилась. Объектив отражал уже знакомое место — свалку у дороги, недавно ставшую местом преступления. Труп и веревку оттуда убрали, но все прочее оставалось без изменений.
        — Итак, я на том месте, где погиб профессор Доронин,  — вещал голос Тони за кадром.  — Сейчас я постараюсь найти улику, которая привлекла меня.
        Тронов пытался рассмотреть ее спутника, но Тоня внимательно следила за тем, чтобы он не попал в кадр. Потом она и вовсе выключила камеру, а включила, уже когда обнаружила то, что хотела найти.
        В руке она держала металлическую пластинку, новую, блестящую, как зеркало,  — и ничем не примечательную.
        О том, что предмет не содержал тайного послания, можно было догадаться по ее расстроенному голосу.
        — Вот что мы отыскали. Какая-то железяка, которую засунули в центр мусорной кучи. Не думаю, что это связано с делом, просто дурацкое совпадение, чья-то шутка. Жаль, что этот след оказался ложным. Но мы продолжим поиски.
        — Вот, посмотри!  — Тронов хлопнул в ладоши, указывая на экран.  — Посмотри, как она меняет стратегию! Когда она надеялась на успех, она говорила о себе в единственном числе. Но теперь, когда стало очевидно, что их постигла неудача, она спешит разделить провал со своим спутником.
        — Неприятная личность,  — поморщился Степан.
        — Неоднозначная, я бы сказал, и тем интереснее. Я считаю, что личностные качества могут повлиять на успех в расследовании. Но какие это качества? Я жду ответа от них.
        Хотелось увидеть, кого Тоня взяла с собой в эту вылазку, да не вышло. Ее молчаливый спутник в кадр так и не попал. Запись оборвалась.
        — Кто это мог быть?  — задумчиво произнес Тронов.
        — Номера один, пять или семь, они пока не проявили никакой заметной активности. Номер четыре мутит что-то самостоятельно, но, судя по кратким отчетам, его дело движется.
        — Да, идея использовать татуировку как улику была удачной,  — кивнул Тронов.  — Номер четыре — тоже спорная личность, но гораздо более успешная, чем номер шесть. А вот номера два и три, если я не ошибаюсь, нашли общий язык.
        — Вы ведь сами говорили, что они заслуживают особого внимания…
        — Говорил, но я мог и ошибиться. Тем важнее наблюдать за их прогрессом.
        Он включил один из самых коротких роликов. Здесь чувствовалось, что запись была сделана небрежно: автор ролика в отличие от Тони не искал ракурс, ему было наплевать, как он выглядит на пленке. Было очевидно, что и дневник он ведет только для того, чтобы от него отвязались.
        — Короче, я изучил карту местности, сосновых лесов поблизости от шоссе хватает,  — отрапортовал он, не глядя в камеру.  — Они есть и возле и города, и вокруг близлежащих деревень. Ах да, забыл сказать: я предполагаю, что он был в хвойном лесу накануне смерти. Вот с этого начинать надо было. Мне нужно найти именно тот лес, потому что это может оказаться важным. Пока я слабо представляю, как это сделать. Нужно что-то еще, дополнительный ключ к личности Доронина. Здесь многое зависит от фактов, которые соберет Алиса. Мне больше нечего сказать.
        — Нам очень повезло с ним,  — кивнул Степан.  — Чтобы такой человек согласился участвовать в проекте… Это только воля случая.
        — Случай вершит историю,  — едва заметно улыбнулся Тронов.  — Что же до нашего везения — посмотрим. Наш номер три был чрезвычайно талантлив в своей области, а как он проявит себя в расследованиях — по-прежнему вопрос времени. Что там номер семь? Номер один?
        — Пока по нулям — записи не сдали. Не знаю, чем они занимаются.
        — Денег просили?
        — Нет, никто не просил. Мне поговорить с ними?
        — Пока не нужно. Проект только стартовал, и будет лучше, если он некоторое время будет набирать ход самостоятельно. Можешь возвращаться, не нужно надолго оставлять их одних.
        — Как скажете, Алексей Петрович.
        Провожать ассистента Тронов не стал. Дождавшись, пока Степан уйдет, он перевел взгляд на белую пластиковую доску, закрепленную на стене. Маркером на доске была нарисована таблица с достижениями, на которой он перемещал магниты с цифрами, обозначавшие участников.
        Тронов передвинул вперед магниты с номерами два, три и четыре. Немного подумав, дописал на доске: «сосновый лес», «кусок железа на свалке», «татуировщик».
        Пока ему нравилось то, что он видел. Степан беспокоится, но это напрасно. События и факты, которые сейчас кажутся не связанными друг с другом, могут выстроиться в единую цепочку очень скоро.
        Он не сказал участникам проекта, что их достижения будут основанием не только научной работы, но и коммерческого предложения. Идея о том, что он собирается продать плоды их труда, не слишком бы их вдохновила.
        Эти сведения предназначались для тех, кто сумеет дойти до конца.

* * *
        В университете царила круговая порука.
        Алиса нутром чувствовала: они что-то знают. Доронин работал здесь всего пять лет назад, был видной фигурой, они должны были наблюдать за ним, интересоваться им… В коллективе, преимущественно состоящем из женщин, в сплетнях обычно недостатка нет.
        Оно, может, так и было. Но подпускать к своим тайнам постороннего преподаватели не хотели.
        Ей сразу не указали на дверь только потому, что она в некотором смысле была коллегой. Алиса сказала, где работает, они позвонили в ее университет и все проверили. Да, сейчас в отпуске — собирает материалы для исследования. Коллегам Доронина она объяснила, что интересуется выдающимися представителями профессии.
        Нет, конечно, на ее вопросы отвечали, вернее от нее отделывались дежурными фразами. В молчании и то больше информации. Между тем она чувствовала, что не все так просто. Некоторым, может, и хотелось сказать правду, но они не решались. Что, если большинство, а тем более начальство не одобрит?
        Наконец ее попросили подождать в библиотеке — они, мол, пока поищут документы и фотографии прошлых лет. Алиса прекрасно понимала, что повод надуманный. Наверняка они собирались обсудить, что делать с незваной гостьей и что можно ей говорить.
        Она хотела услышать этот разговор. Вот только подслушать его будет не так просто: преподаватели старой закалки — народ бдительный, наверняка кто-то будет с независимым видом прогуливаться по коридору и следить, чтобы она не вышла из библиотеки. Услышать что-то через стену было нереально, хотя собрание доронинских коллег проходило в соседней комнате.
        Зря они думают, что ее хоть что-то остановит. Выждав на всякий случай пять минут, Алиса направилась к окну.
        Она не зря хотела отправиться на беседу одна, без Дамира. Его она слишком плохо знала, и были основания полагать, что он попытается ей помешать. Алиса и сама прекрасно понимала, что совершает глупость. Но так и выигрывают в большой игре!
        За окном она быстро нашла то, что искала,  — выступ в стене. Здание кирпичное, должно выдержать. Вряд ли архитектор предполагал, что кому-то взбредет в голову ходить здесь, на высоте четвертого этажа… Но Алису уже ничто не могло остановить, она думала только о своей цели.
        Для нее сейчас важнее было, чтобы ее не заметили на оживленной улице или из соседнего здания. А высоты она не боялась, и не такие трюки доводилось проделывать.
        Она уверенно ступила на выступ, придерживаясь рукой за оконную раму. Проверенные кеды соскользнуть не могли, а идти до другого окна ей и не нужно — там ее точно заметят. Ей достаточно было оставаться здесь, поближе к приоткрытой форточке, чтобы слышать их разговор.
        А страсти между тем кипели.
        — Может, пора привлечь к этому внимание? Я понимаю, что речь идет всего лишь о статье, но ведь с камушка начинается лавина! Если Антон стал бездомным, все мы в этом виноваты, все!
        Женскому голосу ответил абсолютно спокойный мужской.
        — Нашей вины в этом никакой, мы это уже сто раз обсуждали. Поступок Антона был следствием быстро развившегося помешательства, без предпосылок!
        — Да как же их не было, Семен Яковлевич, родненький?  — вмешалась еще одна дама.  — Если Антон уже лет двадцать нелюдимым был.
        — Он всегда нелюдимым был, при чем здесь перемены?
        — Не всегда. Когда пришел — просто прелесть что за человек, душа компании. Сколько друзей у него было, сколько застолий он организовал! Но потом все прекратилось. То ли в девяносто шестом году, то ли в девяносто седьмом, я уже и не помню.
        — Перемены времен очаковских и покоренья Крыма,  — с наигранным драматизмом произнес невидимый Семен Яковлевич.  — Сколько лет назад это было! Люди меняются, это нормально.
        — Но не так же резко!
        — А вы вспомните, какие времена были. Девяностые многих подточили, Антон не стал исключением.
        — Так ведь странности продолжались! Вы вспомните: он в своей квартире жил один, без семьи, с хорошей зарплатой, а денег ему все равно не хватало. Он то у меня одалживал, то у Валечки. На что, скажите на милость? Человек в отпуск никогда не ездил, машину много лет не менял…
        — Он вам долги возвращал, не так ли?
        — Так.
        — Вот и прекрасно. Остальное не касается ни нас, ни этой девицы, о которой, кстати, в ее институте отзываются с осторожностью!
        Алиса едва не хмыкнула, удержалась только потому, что ее могли услышать. Еще бы они не с осторожностью отзывались! Если бы волю дали отдельным личностям, ее бы сразу уволили.
        — А тот случай лет двенадцать назад помните?  — не сдавалась эмоциональная преподавательница.  — Когда он руку где-то сильно поранил?
        — Да мало ли где!
        — Мало ли где такое не случается! У него воспаление началось, я ему по знакомству антибиотики доставала, потому что к врачу он идти не хотел. И руку никому не показывал. Спрашивается: это почему? Что он, враг себе?
        Становилось все интереснее. Значит, Дамир правильно подметил,  — за этим шрамом скрывалась непонятная история.
        Она готова была слушать сколько угодно, и это при том, что со своими коллегами Доронин был не слишком откровенен. Но как много они знали! Алиса полностью сосредоточилась на слухе, она уже наловчилась удерживаться на карнизе и даже не думала, в каком опасном положении находится.
        А зря. Потому что к звонку телефона в заднем кармане джинсов она оказалась совершенно не готова. Звук она убрала, сработал вибровызов — внимания преподавателей она привлечь не могла. Но Алисе и не до них было.
        Она дернулась, оступилась и полетела вниз. Точнее, почти полетела: в последний момент ей каким-то чудом удалось зацепиться за раму. Ладонь обожгло болью, она содрала кожу о штукатурку…
        Чертовски не вовремя! Алиса чувствовала, как бешено колотится сердце, а тело покрывается холодным потом. Телефон все это время продолжал звонить, и того, кому приспичило с ней пообщаться, Алиса готова была сейчас убить.
        Она подтянулась с опорой на здоровую руку и не слишком грациозно втащила себя в комнату. Потом быстро закрыла окно и обмотала кровоточащую ладонь шейным платком. Спешить действительно стоило, потому что в следующую минуту дверь распахнулась и в библиотеку заглянула преподавательница, назначенная караульной в коридоре.
        — Алиса, у вас все в порядке?
        — Все замечательно!  — Алиса выдала самую ослепительную улыбку, на какую была способна.
        — Мне показалось, я слышала какой-то хлопок.
        — О, это я виновата. Я попыталась открыть окно, а оно хлопнуло из-за сквозняка.
        — Странно,  — нахмурилась женщина.  — Обычно у нас такого не бывает.
        Алиса слегка сдвинулась, чтобы закрыть следы крови на подоконнике.
        Обсуждение странностей в поведении оконной рамы пришлось прервать — в библиотеке появились остальные преподаватели. Женщины были мрачнее тучи, невозмутимый Семен Яковлевич вежливо улыбался. Несложно было догадаться, кто выиграл в споре.
        — К сожалению, мы ничего не нашли,  — развел руками он.  — Вы знаете, так бывает, когда в одном месте собрано слишком много бумаг.
        — Очень жаль,  — сдержанно кивнула Алиса.  — Мне любые документы могли бы помочь…
        — Если что-то найдем, обязательно вам позвоним.
        — Я вам очень благодарна.
        Ни он, ни она и не пытались скрыть, что врут.
        В университете Алиса не задержалась. Нужно было быстрее уйти на случай, если они все же обнаружат следы ее вылазки. Да и потом, ей было любопытно, кто додумался звонить в такой неподходящий момент.
        Номер оказался незнакомым. Еще недавно она бы проигнорировала этот факт: студенты периодически выторговывали друг у друга ее телефон и названивали ей. Однако теперь ее жизнь проходила по иным правилам, и упускать такие мелочи она не имела права.
        Женский голос ответил мгновенно.
        — Как хорошо, что вы перезвонили! А то мне никто, совсем никто не отвечает! Я уже не знаю, что думать!
        — Кто это?  — прервала Алиса. Узнать собеседницу по голосу она не смогла.
        — Это я, Катя…
        — Какая еще Катя?
        — Мы с вами в одном проекте. Да мы в одной гостинице живем. Как же вы меня не помните?
        Вот теперь она вспомнила. Катя — это молоденькая блондинка, похожая на резинового пупса. Она казалась Алисе совершенно бесполезным существом, а ее участие в проекте вызывало много вопросов. Непонятно, что она вообще может сделать.
        — Зачем ты мне звонишь?
        — У меня проблемы.
        — А я при чем?
        — Вы, конечно, ни при чем. Но я пробовала дозвониться всем, и вы пока единственная, кто ответил. Вы тоже не ответили, но вы хоть перезвонили! Я понимаю, что мы конкуренты и все такое… Только мне правда очень-очень нужна помощь!
        Алиса не чувствовала себя доброй самаритянкой и полагала, что выживает действительно сильнейший. Но просто взять и отключить телефон не позволяла совесть. Не похоже, что эта Катя притворяется,  — она именно такая беспомощная, какой выглядит.
        После недолгих колебаний она приняла решение.
        — Рассказывай, что у тебя произошло.
        Катя, обрадованная неожиданной поддержкой, ничего скрывать не стала.
        Оказалось, что ее очень ловко обвел вокруг пальца пижон, которого Алиса приметила еще на общем собрании. Неприятный тип. Вроде всем улыбается, но чувствуется, что никого, кроме себя, по-настоящему не уважает. Он уже тогда смотрел на них как на марионеток.
        Ему требовалось разговорить свидетеля, а сам он сделать этого не мог — видно, его самовлюбленная физиономия не произвела должного впечатления. Тогда он послал вместо себя Катю. На такую, как она, мужчины ведутся: она не агрессивно сексуальна, а мила, и этим завоевывает доверие. Глянет своими блестящими голубыми глазками — и мужик поплыл. Плюс там, судя по всему, какие-то факты биографии татуировщика сыграли в ее пользу.
        Кате удалось собрать данные, а когда она это сделала, Денни ее просто кинул. И это Алиса считала сущим свинством. И чего он этим достиг? Понятно, что из игры ее не вывел, она бы все равно добралась обратно. Он просто доставил ей мелкие неприятности в обмен на услугу, которую она ему оказала.
        Бросить ее после такого Алиса не могла. Но и о деле не забывала ни на секунду.
        — Значит, так. Я сейчас как раз еду из Москвы и возьму тебя, деньги у меня есть. Но ты в обмен на это расскажешь все, что узнала от татуировщика.
        — Годится!  — обрадовалась Катя.  — Только вы не могли бы подъехать сюда? А то у меня даже на поездку в метро нет.
        Подъехать Алисе было несложно, Денни бросил ее почти в центре. Правда, всю дорогу ей не давал покоя вопрос, который она задала сразу же, как только высмотрела на обочине грустного белокурого пупса.
        — Слушай, а почему ты вообще взялась нам звонить? Мне казалось, ты из Москвы сама.
        — Я из Москвы,  — подтвердила Катя.
        — И что, у тебя семьи здесь нет?
        — Есть. Но они не слишком одобряют то, что я делаю сейчас. Если бы я призналась, в каком положении оказалась, они бы только посмеялись. Мол, мы так и говорили, куда только лезешь.
        — А ты считаешь, что они не правы?  — прищурилась Алиса.
        — Конечно, не правы. Я ведь узнала у того татуировщика все, что нужно!
        Критиковать ее действительно было не за что. Кате не хватало знания жизни и жесткости, зато с людьми она сходилась великолепно. Алиса подозревала, что, если бы послала в университет ее, та смогла бы вытянуть из коллег Доронина гораздо больше.
        Но что сделано, то сделано. Остается только складывать кусочки головоломки, которых становилось все больше.
        Алисе казалось все более вероятным, что Доронин спланировал самоубийство. Он знал о том, что должен сделать, за месяц до финального шага, так что эмоции здесь ни при чем. А воспоминания других преподавателей только подтверждают, что он много лет вел двойную жизнь.
        И что-то сделало эту другую жизнь настолько засекреченной, что даже в минуту смерти он не смог открыто сообщить правду.
        Самым любопытным для Алисы оставался вопрос, знал ли об этом Тронов, поручая им дело.
        — А у тебя есть какой-нибудь план?  — поинтересовалась Катя, когда они в маршрутке наконец выехали из Москвы.
        — Ага. Машину в аренду взять.
        — Чего?
        — Что-то мне подсказывает, что в Москву и обратно еще не раз придется мотаться. Своей машины у меня нет, зато есть права. Вот и проверим, насколько щедрым будет Степан!
        — Но почему ты уверена, что нужно так часто ездить в Москву?
        — Есть подозрение, что Доронин стал готовиться к самоубийству уже тогда, пять лет назад. Это означает, что каждый его шаг нам нужно будет перепроверять и постоянно возвращаться к той его, московской, жизни.
        — Но ведь Доронин был замечательным человеком,  — смутилась Катя.
        — Откуда ты знаешь?
        — О нем столько хорошего пишут! Его ученики любили, в научном мире уважали. Неужели можно так притворяться?
        — А ему и не нужно было притворяться, здесь как раз все сходится.
        Алиса не боялась говорить все это — она не считала блондинку конкуренткой. Катя в этом проекте была определенно лишней. Зато разговор с ней помогал привести в порядок собственные мысли.
        — Я тебя не понимаю,  — покачала головой Катя.
        — А ты подумай. Когда дурной человек совершает дурные поступки, он радуется и живет дальше. Когда замечательный, как ты говоришь, человек совершает что-то дурное, он расстраивается, хочет искупить вину или наказать себя. Иногда даже смертью.
        — Ты думаешь, именно это сделал Доронин?
        — Думаю, это очень даже возможно.
        Глава 4
        Фантомы прошлого
        Избавиться от нее было несложно. Этой девице Адам не доверял с самого начала, а при ее очевидной глупости их сотрудничество в принципе не имело перспектив.
        Никто, кроме нее, не знал о куске металла, который они обнаружили на свалке, да и она скоро забудет. Он ведь сумел убедить ее, что это всего лишь мусор.
        Сам Адам в это не верил ни секунды. Слишком вызывающим был чистый блеск металла, слишком ровными оказались края. Это не обломок чего-то, это табличка, тщательно подготовленная кем-то!
        Жаль только, зацепиться здесь было не за что. На находке не было ни единой надписи, форма железной пластины тоже не вызывала ассоциаций. Да и кто будет оставлять такие послания рядом с трупом? Разве что псих.
        Хотя профессора, бросившего столичную жизнь и после пяти лет бродяжничества покончившего с собой, можно считать психом. Скорее всего, в его действиях вообще нет логики…
        — Это же подло! Как можно себя так вести?
        Адам невольно вздрогнул, хотя визгливый голос обращался не к нему. В тихое кафе вошел Денис, явно раздраженный. За ним по пятам следовала пухлая блондинка, изливавшая свою ярость.
        Ни с кем из них Адам не общался и общаться не собирался, только имена знал. Ему не нравилось уже то, что они явились туда, где он пытался работать, и подняли шум.
        — Отстань от меня, все уже решилось,  — отмахнулся Денис.
        — И что, просить прощения не собираешься?
        — С чего бы? Ты сама повелась, я тебе письменных обязательств работать таксистом не давал.
        — Да ты просто использовал меня для того, что не смог сделать сам!
        — В суд на меня подай, а теперь отвали.
        — Ты серьезно считаешь, что это нормально?!
        — Отвали, я сказал!
        Голос Дениса стал угрожающим. Чувствовалось, что. если блондинка не отстанет, он готов ударить ее. Адам не собирался вмешиваться, он не для того сюда приехал, чтобы играть в рыцаря.
        А Катя не понимала, что ее ждет, и продолжала наскакивать.
        — Я обязательно это и в видеодневнике зафиксирую, и всем расскажу, что ты сделал!
        — Ты только не вздумай трепаться о сведениях, которые я достал,  — нахмурился Денис.
        — Ты достал? Без меня он бы и близко тебя не подпустил! С чего я должна молчать?
        — Я тебе сейчас покажу с чего!
        Зрелище обещало стать интересным: Денис уже замахнулся на нее, а она зажмурилась. Представление испортил высокий молодой мужчина с проседью. Он стремительно ворвался в кафе и перехватил руку Дениса.
        — Не нужно.  — Дамир говорил тихо, но не услышать его было невозможно.  — Это плохая идея.
        — Ты куда лезешь? Тоже мне, страж общественного порядка выискался!
        — Тебе в морду дать или сам уймешься?
        Стало совсем шумно, страсти накалялись. Адам в раздражении постучал пальцами по железяке — и неожиданно почувствовал шероховатость.
        Теперь он провел рукой по своей находке уже намеренно, прислушиваясь к ощущениям. И точно, резные линии были! Зеркальная поверхность их маскировала, и все же они были — слишком ровные, слишком затейливо изогнутые, чтобы оказаться случайными. Царапины повредили бы только часть поверхности, а здесь кто-то осознанно нанес узор.
        Открытие казалось странным, но не верить Адам не мог. Нужно проверить эту версию как можно скорее.
        Делать это в кафе небезопасно. Драка у этих двоих так и не состоялась, а вот скандал разгорелся не на шутку. Вокруг хватало людей, способных воспользоваться его достижениями, поэтому Адам поспешил забрать свой трофей и вернулся в номер.
        Запер дверь на замок, задернул шторы. Он знал, что за ним и так не следят, но от этого стало как-то спокойнее на душе. Завершив приготовления, он вырвал из блокнота чистый лист, прижал его к металлической поверхности и начал быстро водить по бумаге простым карандашом.
        Рисунок проявлялся четко, как он и ожидал. Прямая линия, потом изогнутая, потом еще прямая. Перед ним проступало дерево — в котором не было ровным счетом ничего криминального.
        Не может это быть совпадением! Это послание, но какое-то чрезвычайно странное.
        Отступать Адам не желал. Он уже поверил, что нашел след, который сделает его лидером проекта. Отказаться от этого означало признать необходимость снова идти и общаться с людьми.
        Поэтому он неподвижно сидел перед рисунком, всматриваясь в него до боли в глазах. Он искал сложное — а нашел простое. Крона дерева подозрительно напоминала округлый лист дуба.
        Дуб — это тоже не зацепка, но это хоть что-то более конкретное, чем просто дерево. И потом, в этих местах вряд ли так уж много дубов.
        Он попытался найти информацию в Интернете, но не смог. Кто о таком писать будет? Деревенские жители на форумах не сидят, они все больше на лавочках. Ему нужно поговорить с ними… От одной этой мысли Адаму становилось тошно.
        Впрочем, когда речь заходит о пятидесяти тысячах долларов, организм готов потерпеть. Поразмыслив, Адам отказался от идеи втягивать в свои дела Тоню, которая кого угодно заболтает. Она хоть и дура, но не полная, и второй раз избавиться от нее будет нелегко.
        Пришлось изобрести и даже записать собственную легенду. С этой легендой он отправился к стойке администраторов.
        На первом этаже было тихо, кафе пустовало. Адам не знал, как разрешился конфликт, да это его и не волновало. Важно, что его конкуренты убрались отсюда и не станут подслушивать.
        За стойкой дежурили две девушки. Увидев Адама, они выдали заученные улыбки. Тренировали их наверняка по западным стандартам — Адаму это казалось комичным.
        — Я могу вам помочь?  — поинтересовалась та, что стояла ближе к нему. Вторая девушка, сообразив, что клиента перехватила коллега, со скучающим видом отошла в сторону.
        — Да. Мне нужно знать, есть ли в этих местах известные дубравы.
        Он не смотрел собеседнице в глаза, сосредоточил взгляд на стойке — так было легче.
        — Дубравы?  — Она изумилась.
        — Это леса из дубов…
        — Да, простите, я знаю, просто растерялась. Нет, в городе ничего подобного нет.
        — Не обязательно в городе,  — наседал Адам.  — Может, где-то около.
        — Это вряд ли. Я сама из деревни, места за городом знаю. О дубравах у нас я никогда не слышала.
        — Может, есть какие-нибудь примечательные деревья? Знаете, бывают такие, о которых всякие там байки рассказывают, истории невероятные…
        Он и сам понимал, что несет чушь, но ничего умнее придумать не мог. Стыд густо заливал щеки. Администраторша была достаточно вышколена, чтобы не смеяться над ним открыто, но глаза наверняка выдавали ее. Вот поэтому и не нужно смотреть в глаза, когда говоришь с кем-то.
        — Нет, ничего такого нет. В округе растут дубы, но с ними не связано ничего особенного. Простите, я могу узнать, почему вы интересуетесь?
        Вероятнее всего, инструкции запрещали задавать клиентам подобные вопросы. Но заграничные правила плохо приживались в российской провинции, да и женское любопытство взяло свое.
        Настал черед версии, которую он сочинил.
        — Мой одноклассник живет где-то в этих местах, мы с ним говорили по телефону пред тем, как я приехал сюда, но на линии были помехи. Он предлагал встретиться и упоминал какую-то дубраву. Потом разговор оборвался. Но если он назначил такое место, наверное, все должны знать его.
        — Почему бы не перезвонить другу и не узнать, что к чему?
        — Потому что телефон у меня записан в книжке, которая осталась в Москве. Не поеду же я ради этого в Москву! Я понадеялся на удачу, да, видно, не судьба.
        — А вы уверены, что он имел в виду дубраву?  — полюбопытствовала девушка.  — Может, речь шла о каком-то населенном пункте? Дубровино там или Дубово…
        Такую версию Адам не рассматривал, но стоило ей сказать, как он понял: это же гениально! Именно так можно было тайно указать на определенное место, не называя его.
        — Такие поселки тут есть?
        — Не знаю,  — мигом смутилась администраторша,  — но сейчас попробую по карте поискать.
        Ее поиск не дал результатов. Зато ее коллега наконец обратила внимание, что клиент подозрительно долго не отходит от стойки. Сначала на ее лице мелькнуло недовольство, но она быстро взяла себя в руки и нацепила дежурную улыбку.
        — Я могу вам помочь?
        — Мы ищем какой-нибудь населенный пункт, в названии которого есть слово «дуб»,  — отозвалась первая девушка.
        — Зачем?
        — Мой друг живет поблизости от такого места.
        — Вы, наверное, что-то путаете. Нет здесь таких деревень. Может, он имел в виду улицу Дубровую?
        — Может быть. Что это за улица?
        — Небольшая частная застройка. Формально в черте города, но фактически это остатки маленькой деревни. Не самый приятный район. Вы уверены, что ваш друг живет там?
        — Нет.
        Судя по всему, улица Дубровая была не тем местом, где поселится приличный человек. Бомж — совсем другое дело! Репутация района подходила к общей картине событий как нельзя лучше.
        — В общем, наша встреча с другом откладывается,  — вздохнул Адам.  — Но вам все равно спасибо.
        Он израсходовал все силы на эту недолгую беседу. После такого неделю людей видеть не захочется.
        Уже у себя в комнате он изучил карту городка, которую купил в день приезда. Улица Дубровая на окраине действительно нашлась. Ничего примечательного, только частные дома.
        Чтобы понять, в чем там дело, ему нужно увидеть это место собственными глазами. Для этого лучше дождаться ночи.
        Он не сомневался, что так будет проще и разумнее. Ночью нет прохожих, а значит, никто не станет задавать лишних вопросов. Но самое главное — за ним не сможет проследить ни один из конкурентов. Та же Тоня вечно не в свое дело лезет. Ночью Адаму всегда было комфортнее, чем днем. Он любил тишину.
        Коротая время, он пытался понять, нащупал ли правильный путь, рисовал в блокноте схемы развития событий. По всему выходило, что ситуацию нужно изучать лично.
        Из гостиницы он вышел в десять вечера, чтобы это не выглядело слишком подозрительным. Прогулялся по городу, стараясь не обращать внимания на людей. Бурной ночной жизни здесь предсказуемо не наблюдалось, и Адам подумал, что мог бы жить в таком месте.
        До улицы Дубровой он добрался уже за полночь. Унылое зрелище, как и предупреждала администратор. Старые деревянные дома, многие не в лучшем состоянии, сады, огороды. Из уличных фонарей работало меньше половины, дорога сплошь состояла из ям. Бродить здесь даже днем явно небезопасно.
        Адам понятия не имел, с чего начать. Но и уйти не мог: это же такой след! Он решил для начала прогуляться до конца улицы, посмотреть, что здесь вообще есть, а потом уже действовать.
        На Дубровой не было ни души. Он не видел света ни в одном окне, и это успокаивало. Даже собаки не лаяли, может, их и не было вообще. Адам двигался уверенно, потому что не слышал рядом ни звука.
        Эта уверенность и подвела его. Он упустил момент, когда кто-то подошел сзади,  — он и не представлял, что люди могут двигаться так тихо. Мощный удар, обрушившийся на голову, сбил его с ног.
        А потом разом все исчезло.

* * *
        — Мы не очень близкие друзья были,  — объяснила женщина.  — Не знаю, были ли у него близкие друзья вообще.
        Ей было около сорока, полная, обаятельная, с негромким голосом. Глядя на нее, можно было подумать, что это мирный одуванчик, который сорвет с места первое дуновение ветра.
        Увы, внешность обманчива. С Денни хозяйка только что зверски торговалась, сколько он должен заплатить за беседу о Доронине. Денег стрясла немало, Денни даже решил, что пора поговорить со Степаном. А то его бумажник на этом проекте как-то слишком быстро худеет.
        Но к этому вопросу он вернется позже. Сейчас нужно было сосредоточиться на разговоре.
        — Здесь его семья жила,  — продолжила она.  — Я помню его родителей, они общались с моими… Тогда вообще люди больше дружили, чем сейчас. Мы с Антоном в одну школу ходили, общались, пока он не уехал.
        Она в отличие от многих говорила не «пропал», а «уехал», потому что ее Доронин как раз предупредил. Он оставил соседке ключи, чтобы поливала комнатные растения и кормила кота, сказал, что уезжает надолго. Пояснил, что по работе, но Денни подозревал, что соврал.
        Важнее другое: Доронин собирался вернуться сюда, иначе не проявлял бы такой заботы о растениях. Правда, кота Денни поблизости не видел, но судьба зверя его не очень-то волновала.
        — Я думала, он на годик уедет,  — вздохнула соседка.  — А потом год прошел, и два, и три. Мне-то несложно зайти цветы полить и пыль вытереть, тем более что Антон мне денег оставил, в благодарность, так сказать. Но я ждала, что он вернется. К сожалению, он не оставил телефон, позвонить я ему не могла. А с неделю назад мне сообщили, что он мертв. Родни у него не было, нас позвали на опознание. Я не поехала, у меня сердце слабое, что вы! Муж согласился. Он там был и кто-то из коллег Антона.
        — Муж что-нибудь рассказал вам?
        — Что Антон очень сильно сдал за эти годы, на себя не был похож. Он всегда был такой интеллигентный, элегантный, настоящий профессор. А тут вдруг в бродягу превратился.
        — Вы не знаете, почему это могло произойти?
        — Понятия не имею. Мы с Антоном не были закадычными друзьями, да и муж мой тоже. Но у него в квартире всегда было спокойно, он жил один, я ничего необычного не замечала. Правда, он и раньше уезжал, порой надолго, хотя тогда это были месяцы, а не годы. Но он возвращался всегда нормальным. Ни о каком бродяжничестве речи не было.
        — Куда он ездил?
        — Он передо мной не отчитывался. Но уезжал надолго регулярно.
        Пока они говорили, Денни рассматривал обстановку в квартире Доронина. Да здесь фильмы о жизни в СССР можно снимать! Мебель старая, но добротная, люстры тоже определенно справили полувековой юбилей. Картины на стенах, сувениры на полках, черно-белые фотографии, на всех Доронин в юности с семьей. Создавалось впечатление, что после смерти родителей он утратил интерес к снимкам в рамках.
        Соседка проследила за взглядом Денни и улыбнулась, глядя на один из портретов.
        — Семья у них хорошая была, веселая. Мамочка такая тихая, женственная — песня просто. Отец его хоть и человек серьезный, а пошутить мог. Женщины его очень любили, но он жене всегда верность хранил, сколько бы они ни крутились рядом… Даже когда она умерла, вот так-то. Но он без нее не слишком долго протянул, лет десять, может… Такая вот любовь. И оба они рано ушли. Я думаю, потому Антон таким одиноким и был — привык к одиночеству с юности. Упустил возраст.
        — А что, бывает какой-то специальный возраст?  — Денни едва удалось подавить ухмылку.
        — Конечно,  — с абсолютной серьезностью ответила женщина.  — В молодости легче привыкнуть друг к другу, притереться. Чем старше становишься, тем милее своя норка, никого в нее пускать не хочется. Вот и Антон так бобылем стал. Хотя видный он был, в отца, и умный очень. Я все пыталась те книги читать, что он пишет, да не смогла, для меня это слишком. Светлая память ему…
        Она показательно смахнула со щеки несуществующую слезу. Судя по тому, как она вживалась в роль скорбящей подруги, будет претендовать на наследство, не иначе. Но Денни это не интересовало, ему другое было важнее.
        — Неужели за все эти годы с ним никто здесь не жил?
        — Никого он не приводил,  — отрицательно покачала головой соседка.  — Приходили его коллеги, иногда приходили студенты. Были даже забавные случаи.
        — Это какие же?
        — Я же говорила, что он видный мужчина был. Так вот, в него даже студенточки влюблялись! Одна, бедная, ходила, под дверью сидела, цветы носила, признания на стене губной помадой писала. Он это дело очень не любил, да и мы, соседи, не радовались. Все ее отсюда гоняли, а она снова приходила. Антон ее никогда и на порог не пускал. Пару месяцев она так моталась, потом ушла.
        — Давно это было?
        — Давненько, лет, может, десять назад. Но там не было никаких отношений. Антон к ней был совершенно равнодушен, она его даже раздражала, вот как мне показалось. Ему же самому иногда ее художества со стен отмывать приходилось. Не знаю, куда она делась потом…
        — Я могу осмотреть квартиру?
        — Посмотреть можно, конечно.
        Он знал, что она не откажет. Соседка и сама понимала, что выцыганенные деньги не отработала, ничего особенного о Доронине не рассказала, а расставаться с зажатыми в кулачке купюрами ой как не хотелось. Она позволила ему совершить экскурсию, но сама следовала за Денни шаг в шаг.
        Ее присутствие его не смущало, он не собирался ничего здесь брать. Ему важно было понять, действительно ли Доронин всю жизнь прожил в одиночестве.
        Пока все указывало на это. Убранная стараниями соседки квартира была тенью давно опустевшего семейного гнезда. То, что оставили его родители, стояло на своих местах, а сам профессор ничего не пытался изменить.
        Он даже их комнату не тронул. Денни поначалу насторожился, увидев в одной из спален женские вещи, но быстро понял, что это мода сорокалетней давности. У Доронина, как и у его отца, не поднялась рука выбросить все это.
        Спальня самого профессора была скромной, чтобы не сказать аскетичной. Обстановка сохранилась так хорошо только потому, что он мало бывал дома. Последний ремонт здесь тоже делали лет двадцать назад.
        Но куда он все время мотался? Денни уже все проверил, знал, что из недвижимости у Доронина была только эта квартира. Загородным домом он так и не обзавелся, да и зачем он ему? Похоже, ездил к кому-то.
        — А это что?  — Денни указал на стул.
        — Где?
        — Да вот, смотрите.
        На спинке стула были аккуратно развешаны галстуки: видно, хранить их так Доронину было удобнее, чем в шкафу. Среди узоров легко было не заметить кусочек розовой материи, если не присматриваться.
        Но Денни как раз присматривался.
        При ближайшем рассмотрении материя оказалась носовым платком: хлопковым, розовым, с расшитыми краями. Причем вышивка по краям была фабричной, а в одном из уголков — нет. Там кто-то не слишком умело вышил букву А.
        К чему это? Вариант, который напрашивался сам собой: «Антон». Но платочек-то явно женский. В подарок Доронину преподнесли бы что-то более солидное, здесь же создавалось впечатление, что платок он получил на память от его обладательницы.
        Версия вроде как логичная, только как ее связать с образом старого холостяка?
        — Впервые это вижу,  — смутилась соседка.  — Как странно…
        — Не представляете, откуда это у него?
        — Может, кто-то из студенток забыл?
        В этом Денни сильно сомневался. Где могла студентка потерять платочек? На диване в гостиной или в прихожей, пусть даже на кухне, но уж никак не в спальне хозяина дома. Да и не терял никто этот платок, его специально сюда повесили и аккуратно замаскировали галстуками.
        — Я в его комнате особо и не рылась,  — призналась дама.  — Заходила сюда редко, пыль иногда сметала, когда он долго не возвращался. Но это совсем не в духе Антона. Хоть убейте, не скажу, кто это мог здесь оставить.
        А у Денни вариант как раз появился.
        — Вы не помните, как звали девушку, которая преследовала Доронина?
        — Вы шутите? Это так давно было, кто же теперь упомнит.
        — А вы постарайтесь,  — попросил Денни. Сам он тем временем прикидывал, сколько придется заплатить ей за то, чтобы забрать платочек с собой.  — Она ведь писала на стенах. Может, имя свое тоже написала?
        — Кажется, было что-то такое. Но где столько памяти взять.  — Соседка нахмурилась, и вдруг складки на лбу разгладились:  — Ну точно!
        — Вспомнили?
        — Боюсь обмануть, но вроде бы ее звали Алла.
        Это все, что Денни нужно было услышать.

* * *
        Дамир удивился, когда она рассказала ему все. По большому счету он не открыл сегодня ничего, а она продвинулась вперед. И тем не менее Алиса не стала от него ничего скрывать, в том числе свою беседу с Катей.
        Она заметила его удивление.
        — Что смотришь на меня, как на лик Девы Марии, проступивший на сырном бутерброде?
        — Странные у тебя сравнения.
        — Пагубное влияние Интернета.
        — Оно тебе как раз идет. А вот то, что ты продолжаешь сотрудничать со мной… Без обид, но я не ожидал.
        — Чистая прагматика,  — хмыкнула Алиса.  — Да, сейчас я на коне. Но это может измениться в любой момент, а решающих данных у меня нет. Поэтому работаем так, как решили, я свое слово назад не беру. И тебе не советую.
        — Звучит угрожающе.
        Он не был уверен, что ей можно доверять, но пока оснований сомневаться в этом сотрудничестве у него не было.
        Они расположились за журнальным столиком в холле гостиницы. Степан вызвался лично достать Алисе автомобиль. Создавалось впечатление, что она первой из участников проекта обратилась к троновскому ассистенту, и он успел заскучать.
        Теперь им предстояло дождаться машины, так объезжать леса будет гораздо удобнее. То, что Дамиру казалось непреодолимым препятствием, Алису только вдохновляло. Она была уверена, что перед смертью Доронин пошел бы в самое важное для него место, а значит, нужно это место найти. Ее не смущало, что сделать это будет практически нереально.
        Пока же они оба склонились над картами, разложенными на столике.
        — Вот этот лес ближе всего к городу.  — Дамир постучал пальцем по бумаге.  — С него и нужно начинать.
        — Сомневаюсь.
        — Почему это?
        — Все зависит от мотивации Доронина. Если ему просто хотелось обнять березку…
        — Сосну.
        — …Если ему просто хотелось обнять сосну, то да, он пошел бы сюда. Но если было нечто, что имело для него символический смысл, или если он хотел спрятать что-то, этот лес не подойдет. Тут же явно все городские шатаются, от грибников до парочек, которым негде уединиться. Нет, он бы пошел вот сюда.
        Алиса обвела пальцем другой участок. Дамир не стал спрашивать, почему этот, сам мог догадаться. Рядом с лесом были заболоченные земли, а значит, там хватает мошкары, не исключено, что и змеи водятся. Деревенские такие места не любят, особенно когда поблизости есть сухие леса.
        — Мне туда ехать не улыбается,  — призналась она.  — Я не уверена, что права, да и странно это было бы…
        — Давай сделаем так: сегодня осмотрим ближайший лес, а завтра поедем в дальний, если здесь ничего не найдем.
        — Не найдем,  — мрачно констатировала Алиса.  — Но попробовать можно, тем более что карета подана.
        Она сидела ближе к окну, поэтому первой заметила, как к главному входу подъехал компактный джип вишневого цвета. Из-за руля выбрался Степан.
        В холле он передал ключи Алисе.
        — Прошу. Документы в машине.
        — От меня что-нибудь требуется?
        — Только не разбить автомобиль до конца проекта.
        — Вот и творчество ограничили,  — фыркнула она.  — Ладно, спасибо, это нужная штука.
        — Удачи!
        Он никогда бы не признался в этом, но Дамир сейчас завидовал ей. Он боялся даже подумать, сколько времени уже он вынужден обходиться без автомобиля. Руки скучали по рулевому колесу, да только он понимал, что это невозможно.
        Он не хотел быть опасным для окружающих.
        Машина двинулась с места легко и плавно. Дамир, правду сказать, сомневался, что в небольшом городе можно арендовать нечто подобное. Ему было любопытно посмотреть на документы, но Алиса уже забросила их на заднее сиденье, а совершать в салоне акробатические трюки не хотелось.
        — Не джентльмен ты.
        — Я на это звание и не претендую, однако не могу не поинтересоваться: на основании чего такое утверждение?
        — Мог бы и покатать даму. Видишь же, что я не очень уверенно веду.
        Тут она на себя явно наговаривала. В ее манере вести машину не было и следа робости, отличающей новичка. Джип несся по дорогам быстро и уверенно.
        — Мне за руль нельзя,  — коротко ответил Дамир.
        — Ой, да кто здесь будет проверять! Ты по пути хоть одного гаишника видел?
        — Нет, и слава богу. Если бы хоть один попался, мы бы сейчас протокол подписывали. На сколько ты превысила скорость?
        — Нормально, здесь все так ездят! Кроме гужевого транспорта. Давай на обратном пути уступлю тебе баранку?
        — Плохая идея.
        — Почему?
        — Потому что запрет на вождение машины в моем случае важнее для меня и для тебя, а не для гаишников.
        — Даже так? А что может случиться?
        — Авария может случиться, поэтому предлагаю не развивать тему.
        Она уловила раздражение в его голосе и замолчала. Вряд ли смутилась, Дамир сомневался, что это вообще ей свойственно. Скорее, сообразила, что напором ничего не добьется, и решила выжидать.
        С такой скоростью до леса они домчались быстро. Других машин не было — все-таки время утреннее и будний день. Место у горожан явно пользовалось популярностью: кругом беседки, деревянные лавочки, мангалы и следы костров. А еще горы мусора — экологическая проблема любителей посидеть на природе не слишком занимала. Хотя Дамир не мог не отметить, что хлама здесь все-таки меньше, чем в подмосковных лесах.
        — Что-то я сомневаюсь, что Доронину захотелось побывать здесь перед смертью,  — проворчал он.
        — Ты с самого начала сомневался.
        — Как видишь, не зря.
        — Раз приехали, нужно осмотреться,  — рассудила Алиса.  — Вдруг произойдет чудо!
        Но чуда не было. Лес, действительно сосновый, но редкий, с широкими тропинками, просматривался почти насквозь. Даже если Доронин не собирался ничего здесь прятать, а просто хотел побыть наедине с природой, ему проще было пойти в городской парк.
        Алиса тоже поняла, что они ошиблись, по лицу было видно. Хотя это обстоятельство, похоже, ее совершенно не расстроило.
        — Почему ты больше не работаешь врачом?  — как бы между делом поинтересовалась она.
        — Ты снова за старое?
        — Что? Я интересуюсь твоей жизнью!
        — А не нужно ею интересоваться!  — отрезал Дамир.  — Моя жизнь не имеет никакого отношения к тому, чем мы занимаемся.
        На сей раз отступать так просто она не собиралась.
        — Вот поэтому ты и удивился, что я тебе все рассказала: сам правду говорить не умеешь!
        — Существует граница между правдой и вмешательством в личное пространство. Я не прошу тебя излагать мне свою биографию.
        — Я тебя о биографии тоже не спрашивала. Я спросила, почему тебе машину водить нельзя и почему ты врачом перестал работать. Эти факты связаны? Вдруг ты псих какой общественно опасный, а я не знаю!
        — Если бы я был психом, разве Тронов позвал бы меня в проект?
        Этот аргумент на нее впечатления не произвел.
        — С тебя бы он и начал! Это ж Тронов, он психами интересуется.
        Ее настойчивость раздражала. К раздражению примешивалось сожаление о том, что у него больше нет возможности жить полноценной жизнью, и все вместе выводило его из равновесия.
        Нужно было что-то делать — или уходить отсюда, или говорить ей правду. Дамир не был до конца уверен, что она не манипулирует им, он слишком мало знал о своей спутнице.
        И в то же время она права: для совместной работы определенная степень доверия необходима. Придется рискнуть.
        Он поднял руку: пальцы пульсировали, дрожь становилась все заметней.
        — Что за прикол?  — Она изумленно приподняла брови.
        — К сожалению, не прикол. Такая реакция нервной системы.
        — Это как?
        — Любое напряжение, любой стресс могут привести к приступу,  — Дамир печально глядел на свои дрожащие руки.  — Это ерунда, сейчас пройдет — полчаса максимум. Бывает, руки трясутся так, что я просто их не чувствую. Немеют, и все тут.
        Алиса притихла. Ее смущение несколько успокоило Дамира: значит, не совсем хамоватая девка. Поняла, что полезла туда, куда не надо, и быстро опомнилась.
        — Я могу узнать, что с тобой случилось? Или это будет слишком?
        Он чувствовал: если он не ответит, она отстанет окончательно. Но именно это смирение его и подкупило.
        — Авария,  — пояснил он со вздохом.  — Гнал по ночной дороге на окраине… До сил пор не могу понять, как это произошло. Из-за припаркованной машины выскочила бабка, знаешь, из этих — из камикадзе. Которые летят, глаза выпучив, через поток машин, даже когда в пяти метрах нормальный переход. Там до столкновения считаные секунды оставались, решение пришлось принимать быстро. Реакция у меня хорошая, хирург все-таки. Успел вывернуть руль, чтобы машина в сторону ушла. Бабка не пострадала и мигом куда-то улетучилась. Я так быстро уйти не мог.
        Даже здесь, в летнем лесу, напоенном запахами хвои и разогретого мха, Дамир ощущал холод той ночи. Темнота, пустая дорога, канава, в которую он вылетел… У него хватило сил выбраться из машины самостоятельно, хотя в голове все плыло, а кровь заливала глаза. Он хорошо запомнил свое удивление при виде автомобиля: капот всмятку, он угодил в какую-то трубу, торчащую из земли. Лобовое стекло разбито, на руле и на панели кровь.
        Уже потом он узнал, что у него была открытая черепно-мозговая травма. По идее он не то что ходить — в сознание не должен был прийти. Но человеческий организм умеет удивлять. Дамиру хватило сил, чтобы выбраться из канавы на обочину, а уже там он потерял сознание.
        Очнулся в больнице после операции. Почему-то тогда, еще в парах наркоза, поверил, что обошлось. Ведь не могло ничего по-настоящему трагического случиться в самый обычный день из-за какой-то сумасшедшей старухи!
        Спустя пару дней врач, проводивший операцию, отводя глаза, объяснил, что ему не повезло.
        Все это Дамир изложил Алисе — сжато и без эмоций, эту рану он не спешил демонстрировать первому встречному. Но и сухие факты ее тронули.
        — И что теперь?  — осторожно спросила она.  — В смысле, приступы эти…
        — Бывают. Бывает и хуже. Врач предупредил, что у меня еще не худшая ситуация. При такой травме я мог остаться парализованным, но обошлось. Тогда он не понимал до конца, какими станут последствия, но предупредил, что стрессов нужно избегать. А кто в наше время может их избежать? Как это вообще сделать? Запереться в доме и не выходить до конца времен? Я решил, что буду жить, как раньше, а с головными болями как-нибудь справлюсь. Беда в том, что, как видишь, здесь не в болях дело. Пока лежал в больнице, приступов не было. Уже потом, когда я выписался и стал готовиться к возвращению на работу, учился снова владеть скальпелем… Вот тогда и началось. Я представил, что будет, если во время операции у меня вот так затрясутся руки. Я же человека убью! Никто из моих пациентов не умирал. Для врача это огромная удача, ты не представляешь. Я хотел, чтобы так и было. Чтобы я мог в старости уверенно сказать: я никого не убил. Оставалось уйти из хирургии навсегда.
        Дамир замолчал, сообразив, что и так уже наговорил лишнего. Хотя ему было что добавить.
        Например, то, что для него уход из профессии стал серьезным ударом. Он ведь всегда занимался тем, чем хотел. Пришел в хирургию не случайно, а потому что знал: это его, то дело, которому душа радуется. Он взлетел по карьерной лестнице настолько быстро и легко, что не был готов к такому стремительному падению.
        Ни на какой другой работе он себя не представлял. Да и куда он мог пойти с этими трясущимися руками? Пока он искал ответ, деньги таяли. Это спугнуло жену — заставило собрать чемоданы и мигрировать туда, где денежных единиц побольше.
        Тогда Дамир даже удивился, насколько незначительным показалось ему это событие по сравнению со всем остальным. А потом понял: так и должно было быть. В их с женой романе не было бурных страстей или красивой истории любви. Женился он между делом, потому что время пришло, да и потребности естественные имелись, а искать кого-то долго и вдумчиво было некогда. Он мог на работе двадцать часов подряд проводить, и это на одной только операции. Он просто выбрал супругу, которая принимала это.
        Женами таких врачей могут быть женщины двух типов. Одни готовы стерпеть все, потому что беззаветно любят. Они будут ждать ночью, не станут жаловаться из-за того, что мало времени проводят вместе. Для них эта форма самопожертвования по-своему естественна. Другие же не терпят вообще — наслаждаются свободой и относительным благосостоянием, которое дает успешная карьера хирурга. Дамир подозревал, что жена ему изменяет. Но он слишком выкладывался на работе, чтобы тратить силы на это.
        Когда она ушла, стало даже легче, не нужно было терпеть ее недовольные взгляды. Формальности, связанные с разводом, уладили старые друзья, он только знал, что жена не смогла ничего толком отсудить. Как адвокатам это удалось — он представлял слабо.
        Все те же друзья готовы были помочь с работой, но Дамир чувствовал себя мертвым внутри. Принять их предложение означало признать эту смерть — зависимость от других людей.
        А потом появился этот проект, и Дамир потихоньку начал оживать. Да, все это поначалу — и сейчас!  — казалось полным безумием. Но по-настоящему важным было то, что он зависел здесь только от себя. Даже его сотрудничество с Алисой было партнерством, а не помощью из жалости.
        Но ее все это не касалось.
        — Как видишь, для тебя и окружающих я не опасен,  — подытожил он.  — Если, конечно, за руль не сажусь.
        — Я не хотела тебя обидеть.
        — Ты и не обидела. Просто надеюсь, что мы к этой теме больше не вернемся.
        — Последний вопрос можно?
        — Валяй. Но, надеюсь, он действительно последний.
        — Эти твои приступы могут пройти? Ты можешь вылечиться?
        — У врачей на этот счет разные прогнозы. Это нормально, говорю как хирург… бывший. Одни считают, что приступы могут пройти полностью. Другие говорят готовиться к эпилепсии. Первый вариант, поверь, мне больше по душе. Но узнать наверняка я не смогу, пока что-то не случится. Сейчас же я предпочитаю просто жить. Что, будем и дальше бродить по лесу или поедем, наконец, обратно?
        Глава 5
        Человек, который любил головоломки
        — А я вот слышала, что ты наглая скотина,  — очаровательно улыбнулась Тоня.  — Определение не мое, но сказано было убедительно.
        Она знала, что рискует, но тут иначе нельзя. Если бы Денни подошел к ней вчера, она бы вела себя по-другому. Да она бы обеими руками ухватилась за возможность сотрудничать с ним! Сама-то она откровенно зашла в тупик. И Адама, как назло, не могла найти, чтобы спросить совета.
        Но между вчерашним днем и сегодняшним кое-что случилось, а именно беседа с Катей. Эта наивная девчонка совершенно не умела врать, не понимала, о чем можно говорить с первым встречным, а что держать при себе.
        Тоне достаточно было притвориться ее другом, и дурочка выложила все. О чем они беседовали с татуировщиком, как Денни ее бросил и как помогла Алиса. Алиса тоже не рвалась нянчиться с Катей, и это обидело глупышку. Теперь в порыве чувств она рассказала Тоне все, что узнала от своей спасительницы. Сведений было немного, Алиса все-таки поосторожней будет, но и этого хватало.
        Теперь Тоне предстояло решить, есть ли выгода объединяться с Денни. Она провоцировала его намеренно, чтобы посмотреть, чего он стоит.
        Он, к его чести, не разозлился.
        — Меня так часто называют, в основном мои брошенки.
        — Не тот случай,  — покачала головой Тоня.
        — Да я уже понял, что тебе Катя в жилетку поплакалась. Хочешь, чтобы я сожаление выразил? Как бы не так. Те, кого можно использовать, должны быть использованы.
        Она подавила улыбку, но совсем не из сочувствия к Кате. Тоня не хотела, чтобы Денни раньше срока понял, что он ей нравится.
        — Хочешь сказать, что со мной все будет не так? Меня ты не используешь?
        — Тебя я привлеку к сотрудничеству,  — пояснил Денни.  — Мы оба знаем, что ты не такая, как Катя. Ты умнее. Поэтому я и пришел к тебе.
        Это льстило Тоне — настолько, что она даже скрыть не могла. Да и не пыталась. У нее сейчас была другая стратегия игры в солидную детективщицу.
        — Ты пришел ко мне, потому что других вариантов не осталось.
        — Вот как?
        — Еще бы,  — хмыкнула Тоня.  — К Кате ты больше обращаться не можешь, она и так рвется лишить тебя пары нужных частей тела. Алиса уже сотрудничает с Дамиром, а брать в долю двоих ты не захочешь. Остальные где-то шляются сами по себе. Остаюсь я.
        — Я мог бы вообще никого ни о чем не просить,  — напомнил Денни.  — Но это влияет на результат, а я не жадный. Короче, если ты болтала с Катей, то должна знать, что деликатность — не главное мое достоинство. А тут появился человек, с которым нужно осторожно, к тому же девка… Я решил, что ты справишься с этим лучше, чем я.
        — Кто такая?
        Как у нее получилось задать вопрос равнодушно, Тоня сама не поняла. Внутри все кипело, она чувствовала себя настоящей сыщицей. Денни ведь смотрел на нее с уважением, не так, как этот эгоцентричный хорек Адам!
        — Так ты согласна помочь или нет? Если нет, то я не собираюсь тебе рассказывать, уж извини. Мы здесь не все заодно.
        — Конкуренция зашкаливает. Делим выигрыш пополам, и я в деле.
        — Разогналась! Равные доли еще нужно заслужить. Тебе тридцать процентов, мне семьдесят, и торг неуместен.
        — Годится.
        Естественно, ни о каком «годится» и речи быть не могло. Такое распределение гонорара было унизительным. Но Тоня не хотела, чтобы у него появились подозрения.
        Как и раньше с Адамом, она вообще не собиралась с ним делиться.
        — Пойдем.  — Денни кивнул на свою машину, припаркованную возле гостиницы.  — Я отвезу тебя.
        — И обратно вернешь,  — холодно потребовала она.
        — И обратно, разумеется. Сказал ведь уже: ты не Катя и обращения заслуживаешь иного.
        Она согласилась, но сумку с кошельком на всякий случай взяла с собой. Мало ли что.
        Денни повез ее в Москву, по пути рассказывая, на кого удалось выйти.
        У Доронина была почитательница — его студентка. Денни отказался пояснять, как раздобыл эти сведения, но Тоне это было и не нужно, важен ведь результат. Правда, ее смущало, что эта сомнительная любовная история произошла лет десять назад. Кому вообще есть дело до такой древности?
        А вот ее спутник думал иначе.
        — Есть у меня основания полагать, что у них что-то было. И эту Аллу он помнил до последнего.
        — Откуда ты это можешь знать?
        — Тебя опять же не касается,  — отрезал Денни.  — Но вот тебе интересный факт. Вскоре после их романа Алла бросила университет, высшее образование так и не получила. Хотя в финансовом плане она всегда чувствовала себя неплохо, и вот уже без малого десять лет она владелица собственного кафе.
        — Ты же говорил, что у них роман лет десять назад был?
        — Делай выводы. Кафе это ее говорит о многом. Короче, тебе нужно ее разговорить. Я достал ее адрес, в нете нашел фото. На вот, посмотри.
        Он протянул ей свой смартфон, на котором уже был открыт снимок.
        Тоня ожидала увидеть постаревшую фею, бывшую нимфетку, соблазнившую учителя,  — и крупно ошиблась. С фотографии на нее смотрела молодая экстравагантная женщина. Коротко остриженные волосы, выкрашенные в ярко-красный цвет, придавали ее образу жесткость, взгляд был ледяным, напрочь лишенным мечтательности. Да и наряд под стать: джинсы, кеды, джемпер. Косметики минимум.
        — Ты уверен, что это она?
        — Я перепроверил, все сходится. Огонь баба, да? А лет десять назад сердечки губной помадой рисовала на стенах подъезда. Вот такая жизнь. Но она бы и не продержалась со своим кафе столько лет, если бы была просто любовницей профессора. Тебе нужно узнать, что связывало ее с Дорониным и когда это прекратилось.
        Тоня сдержанно кивнула. Она не могла сказать ему, что у нее вряд ли получится — он бы сразу вышвырнул ее из машины. Нужно будет как-то импровизировать.
        Она не была мастером общаться с людьми на темы, в которых не разбиралась. В отличие от той же Кати, она не обладала даже врожденной наивностью, мигом располагавшей к себе. Но Тоня хотела попробовать, должна была — куда уж теперь отступать.
        Денни припарковал машину за углом.
        — Подожду тебя здесь, не хочу там маячить.
        — А не уедешь?
        Он ухмыльнулся:
        — Я и от Кати-то не уезжал, пока всю информацию не получил.
        Она пыталась придумать, как начать разговор. Эта женщина скорее всего уже и думать забыла о Доронине. Она не знает, что он умер, откуда бы ей знать. Ничего удивительного, если она просто вышвырнет незваную гостью без лишних разговоров.
        Что, если ее вообще нет в кафе? Вот это было бы удачно. Тогда и краснеть не придется, и перед Денни позориться.
        Перед тем как перейти дорогу, Тоня бросила взгляд на кафе, окна которого были прямо перед ней. И очень вовремя, потому что там, помимо Аллы, находилась еще одна хорошо известная ей особа.
        — Быть не может.  — Тоня прошептала это самой себе.
        Но зрение ее не подводило. У входа стояла Алиса и увлеченно излагала что-то коротко стриженной даме с фотографии. Алла поначалу смотрела на нее недоверчиво, но постепенно выражение ее лица менялось. Чувствовалось, что собеседница сумела задеть ее за живое.
        Вот у Алисы хорошо получалось входить в доверие. Она вроде сохраняла спокойствие, но была и достаточно эмоциональной, чтобы убедить в своей искренности. И это сработало: Алла кивнула и жестом пригласила ее внутрь.
        Тут уже Тоня заторопилась: такой шанс нельзя упускать. Столики в зале были отделены друг от друга диванами с высокими спинками, образовывавшими что-то наподобие уютных кабинок. Если посчастливится сесть рядом с Алисой, можно услышать весь разговор и остаться незамеченной.
        Тоне повезло еще и в том, что она попала в промежуток между обедом и ужином. Зал оказался полупустым, выбрать столик было проще простого. Алиса сидела к ней спиной, так что не могла ее увидеть, а Алла ее вообще не знала.
        Музыка играла достаточно тихо, чтобы при желании расслышать, что говорилось за соседним столиком.
        — Поверить не могу, что его нет,  — тяжело вздохнула Алла.  — Черт, не нужно мне с тобой говорить, не в таком состоянии… Ты умеешь на эмоциях играть!
        — Я не считаю это игрой,  — возразила Алиса.  — Если этот человек что-то значил для тебя, ты не можешь игнорировать его смерть. Ты будешь пытаться сделать что-то, чтобы помочь ему или памяти о нем. Ты ведь понимаешь, что мало кто знал его хорошо.
        — Лишние разговоры — лишние хлопоты. Хотя ладно, он это заслужил. Тот еще был чертяка.
        — Что будете заказывать?
        Тоня настолько сосредоточилась на их разговоре, что перестала замечать мир вокруг себя. И зря — в полупустом зале официантку долго ждать не пришлось.
        Она здорово отвлекала. Но ничего не заказать Тоня не могла, это выглядело бы подозрительно.
        — Блинчики с вишней есть?  — наугад спросила она. Меню она даже не открыла.
        — Да, конечно! У нас замечательные блинчики.
        — Вот их и попробую. И кофе.
        — Какой? У нас есть эспрессо, капучино, латте…
        — Любой со сливками,  — оборвала Тоня.  — Подайте вместе с блинчиками.
        — Как скажете,  — улыбнулась официантка, хотя глаза у нее были совсем не улыбающимися.
        Про себя Тоня решила, что блинчики и кофе лучше не трогать: куда-нибудь обязательно плюнет.
        Тоня попыталась сосредоточиться на разговоре за спиной. Ничего серьезного она вроде не пропустила.
        — Мы с ним познакомились… Как все студентки с ним знакомятся. Не лично, просто я пришла на его лекцию. Училась я не ахти, но он следил за посещаемостью, пришлось тащиться. Потом я уже ходила добровольно. Летела просто! Он меня сразу зацепил. Чем — не знаю. Я в этом смысле никогда паинькой не была, к сексу относилась просто, принцев не искала. Да и какой из него принц, дядька вдвое старше меня. А вот запал в душу. Я отступать не привыкла. То, что он старше, да еще и профессор, я воспринимала как собственное преимущество. Не подумай лишнего, я не собиралась его использовать. Я думала, благодаря этому его будет проще соблазнить.
        — А оказалось не так?
        — Оказалось вообще никак. Я начала с намеков, но он на них не реагировал. Понимал, я видела, но не реагировал! Меня это оскорбило, но не так, чтоб всю охоту отбить, а подзадорило даже. Я не собиралась сдаваться. Да что там, я хотела его все сильнее. Пришла и открыто сказала ему, что чувствую. Он заявил, что это просто мои фантазии, чтобы я его в свои игры не втягивала. Я стала плакать… Он посочувствовал, но ничего больше. Даже не обнял меня тогда, так, по плечу похлопал, как товарища-солдата. Сказал, что это пройдет, не нужно беспокоиться.
        — Фаза с разрисовыванием подъезда наступила позже?
        — О, этот подъезд,  — хохотнула Алла,  — славное было время! Меня там ненавидели, а мне было плевать. Говорю же, шальная была, как дьявол. Я думала, что возьму его измором, ходила за ним по пятам, как собачонка.
        Тоня так себя не вела никогда, но подход был ей понятен. Если ей нужен был мужчина, она тоже забывала о скромности и гордости. Можно или гордой быть, или богатой, так что проще не выпендриваться!
        Увы, в последнее время это не сильно помогало. Но она все исправит.
        — Получается, ты знала его распорядок дня, да и вообще многое о нем знала?  — вела дальше Алиса.  — Если ты и правда стала его тенью.
        — Да я о нем больше, чем кто угодно, знала. Да, притяжение к нему было в начале сугубо физическим, но мне хотелось узнать его. Мало того, что он умный дядька был, так еще и характер сильный. Сдержанный такой, молчаливый. Люблю таких. В свободное время не бухал, как другие, телок не снимал, а головоломками увлекался, со всего света их ему привозили. Он жутко это дело любил. Он был не такой, как все. Я просто не могла отказаться от него.
        — Даже если это означало проводить часы в чужом подъезде?
        Алла рассмеялась в ответ.
        — Это как раз было самое легкое! Сложнее было видеть его равнодушные глаза. Меня все мужики хотели, а он игнорировал!
        — Должна быть причина. Может, женщина?
        — Нет, такое я бы не пропустила. Я тоже сначала о женщине подумала. Но я наблюдала за ним, смотрела, как он с преподшами разговаривает, как со студентками себя ведет… Он был неприступной крепостью. Тогда я решила, что он хранит кому-то верность,  — бывают такие сентиментальные мужички. Я расспрашивала о нем всех, кого могла: у него не было за душой ни неразделенной любви, ни погибших возлюбленных. Он всегда был один.
        Такому терпению можно только поразиться. Тоне тоже доводилось выхаживать жертву, но если бы ради этого пришлось пойти на такое… Да проще нового мужика найти, более сговорчивого! Алла же уперлась рогом — и все впустую.
        И все же самым удивительным было то, что она свободно рассказывала об этом. Странная тетка, которой Тоня заочно успела испугаться, от Алисы вообще ничего не таила.
        Опасный все-таки соперник эта Алиса.
        — Может, его это, вообще женщины не интересовали?
        Алла не колебалась ни секунды.
        — Однозначно нет. Я же как кошка, такое чую. Сразу почуяла. Меня потому и влекло к нему. И я не сказала, что его не влекло ко мне! Я себя умею подать. Не смотри на меня так, тогда я была другой.
        — Я видела фотографии. Я так на тебя и вышла: на всех университетских снимках ты прижимаешься к нему.  — В голосе Алисы была улыбка.
        — Хоть так прижаться могла! Но он меня хотел. Я одевалась так, чтобы он хотел меня всегда. Не старый ведь еще был, какое там! Тем обиднее было, что держался в стороне. Хотя… не знаю. Если бы совсем не хотел, было бы хуже. У него не было любовницы. Я знала всю его жизнь — кроме тех месяцев, когда он уезжал. А это было важное место.
        — Откуда ты знаешь?
        — Антон был спокойным, его даже я вывести из себя не могла. Но оттуда он всегда возвращался раздраженным, злым. Ему требовалось время, чтобы успокоиться, а сразу после поездки он себя плохо контролировал. Собственно, этим я и воспользовалась.
        В этот момент официантка, у которой был просто талант появляться не вовремя, принесла блинчики и кофе. Тоня о них уже и думать забыла. К счастью, на этот раз она молча поставила все и удалилась. Точно плюнула куда-то.
        Но перехватить вопрос Алисы Тоня успела.
        — Воспользовалась — в каком смысле?
        — Да в самом буквальном. Когда он в очередной раз приехал разозленный, я стала провоцировать его активнее. Одевалась так, что шлюхам было бы стыдно. Но я могла себе это позволить, фигура такая была — слюни пустить можно. Мои одногруппники и пускали, но я приучила их делать это на расстоянии. Я шла к нему, оставалась после уроков, таскалась за ним… Это сработало. Когда я в очередной раз стала скрестись в дверь его квартиры, он не прогнал меня, а впустил.
        — И что тогда?
        — Секс,  — пожала плечами Алла.  — Больше у нас никогда ничего не было. А этому он сопротивляться перестал. Понял, что я болтать не буду, мне от него одно надо, и прекратил сдерживаться. Я знала, что он меня не любит, но мне важно было просто находиться рядом с ним. Я тогда совсем дура была, еще романтическая, хоть и кошка мартовская… Думала, если он такую страсть проявляет, между нами и чувства будут. Сейчас-то умнее стала, опытнее, понимаю, что он на мне злость вымещал. У него был человек, которого он любил, но это точно не была любовь между мужчиной и женщиной. Нечто более высокое, что ли. До сих пор разобраться не могу, а тогда и вовсе шансов не было. Но к этому человеку Антон уезжал, а возвращался злым и несчастным. Вымещал злость на мне. Ни о какой нежности речи не было. Иногда мне казалось, что он даже имени моего не помнит.
        — Ты не знаешь, что это за человек такой? Тот, к кому Доронин ездил?
        — Не знаю, но точно не любовница. Я бы другую бабу по запаху узнала, по взгляду его. Там у него что-то странное творилось. Я стала его отдушиной, а он — моим проклятьем, наверное. Никакого счастья мне эти отношения не принесли. Я начала хотеть больше, чем он давал мне, ушла из универа, потому что не могла больше скрывать то, что происходило между нами. Он по-своему уже симпатизировал мне. Странно звучит, да, учитывая, что мы из постели не вылезали? Стал денег давать. Короче, шлюхой я сделалась.
        — Но ты все-таки порвала с ним.
        — Я? Не смеши меня! Понятно, что такие отношения нужно рвать к чертовой матери, пока они тебя не сожгли изнутри. Но я была слишком молода, чтобы понять это. А Антон понял. Он объявил, что хочет отпустить меня. Отпустить, ага! Отогнал от себя. Но дал денег, много. Сказал, что я должна учиться. Я не хотела. Некоторое время жила, как в тумане, потом вот взяла себя в руки, кафешку эту выкупила и до ума довела. Многие бы сказали, что жизнь наладилась.
        — Почему ты не стала его преследовать? Раньше тебя его отказы не останавливали.
        — Это было раньше,  — мрачно отозвалась Алла.  — Но тогда… Когда он послал меня после всего, что между нами было, у меня как будто что-то умерло внутри. Остатки иллюзий, вера в любовь, стремление завести семью — все просто выгорело. В новую жизнь я вступала уже другой. В чем-то мне его наука помогла. Я научилась быть жесткой, когда нужно, теперь меня сложно ранить. А вот семьей, как видишь, не обзавелась. Да и не обзаведусь уже. Нет во мне того, что с мужчиной связывает, в семью превращает. Секс один и остался. Так что не благодарна я ему, совсем нет…
        Тоня понятия не имела, насколько это важно для расследования. Но в этом можно разобраться позже. Пока ее больше занимало другое.
        Она знала все, что было известно Денни, Алисе и Дамиру — спасибо болтливой Кате. Прогресс Адама тоже от нее не укрылся. Никто больше всем массивом сведений не обладал.
        Это означает, что в сухом остатке она, Тоня, стала лидером этого проекта.

* * *
        Последний раз Адаму было так плохо пару лет назад. В городе буйствовал какой-то неприятный грипп, который он умудрился подхватить. Неделя в постели с температурой под сорок, ломота в костях, рвота — пытка, а не жизнь. Адам очень надеялся, что ничего подобного не повторится.
        И вот теперь он застрял в темноте, и ему было больно. Ощущение оказалось слишком незнакомым, чтобы сразу в нем разобраться. Сознание прояснялось медленно, и поначалу он даже не мог сказать, откуда приходит боль.
        А потом понял: какое-то одно место искать не нужно, потому что боль повсюду. Как будто по телу проехали асфальтоукладочной машиной, да так и оставили разбитую игрушку в пыли…
        Но больше всего болела голова — настолько, что он не чувствовал пространство. Ему даже казалось, что он не лежит, а висит в воздухе.
        Стоило открыть глаза, как он понял, что это не иллюзия. Мир перед его опухшими веками действительно был перевернут вверх тормашками, а сам он висел где-то в полуметре над полом, подвешенный к потолку.
        В помещении было темно. Потребовалось время, чтобы он смог хоть что-то рассмотреть. Это оказалась не комната, а амбар, полутемный, душный, с грязной соломой на полу. Адам отчетливо видел, как под ним ползали насекомые, и от этого становилось тошно.
        Ни оценить размер помещения, ни рассмотреть его он не мог: любая попытка поднять голову приводила к вспышке боли, которая грозила снова отнять у него сознание. От резких движений открылась рана на голове, и теперь на солому падали густые капли крови, привлекавшие насекомых.
        Ситуация была настолько противоестественной, что Адам не сразу вспомнил, как попал сюда. А когда вспомнил, злоба пересилила боль и страх.
        Все этот дурацкий проект! Никак иначе он, обычный человек, не мог оказаться в такой ситуации. Он тридцать восемь лет жил тихо и мирно, не привлекая внимания даже школьных хулиганов и соседей-алкоголиков. И вот он на какой-то скотобойне, избитый, вниз головой… И все по прихоти этого богатого психолога!
        Только какое отношение к этому имеет Тронов? Мог ли он нарочно втянуть Адама в такое? Может, это действуют его сообщники? Недаром же он заставил всех участников проекта регулярно сдавать видеоотчеты. Он заранее знал, кто что собирается делать, у него были все козыри в руках.
        Но зачем ему эта уголовщина? Тронов не похож на психа, который так развлекается, хотя кто его знает. Адам ждал подвоха от любого. Он в принципе терпеть не мог людей, чему тут удивляться?
        Хотя чем больше он думал, тем основательнее укреплялся в мысли, что Тронову это все невыгодно. Даже не из жалости к участникам проекта, а просто потому, что это ненормально. С научной точки зрения это похищение имеет меньшую ценность, чем расследование, которое вел Адам. Попросту говоря, чтобы устроить это, Тронов должен быть не фанатичным ученым, а законченным психом.
        А если не он, то кто тогда? Все это слишком далеко от привычного мира Адама, чтобы он был в состоянии подобрать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение.
        Застоялый воздух двинулся, зашуршала солома. Кто-то был с ним рядом. До сих пор этот кто-то сидел неподвижно, полностью сливаясь с темнотой, а теперь вот метнулся в сторону — быстро, как перепуганная крыса.
        Только для крысы он был слишком большим и двигался не так, как животное. А еще Адам уловил учащенное дыхание. Он не рискнул бы сказать наверняка, но ему показалось, что это ребенок.
        Бред какой-то. Что ребенок будет делать в этом свинарнике? Да еще и рядом с подвешенным человеком.
        Соблазн поверить, что все это сон, был велик, но боль… Во сне такой не бывает. А в реальности не бывает всего остального.
        — Эй,  — позвал Адам. Голос звучал хрипло, в горле саднило.  — Кто здесь?
        Ответа не было. Невидимый товарищ по несчастью отбежал еще дальше от Адама.
        Или все-таки не товарищ? Может, похититель? Хотя, чтобы его вот так подвесить, требовалась немалая сила. Адам не сомневался, что рядом с ним не взрослый мужчина, а больше с этой задачей никто бы не справился.
        — Тебя тоже похитили? Как меня?
        Признать, что его похитили, было страшно. Никогда, даже в страшном сне, Адам не представлял, что с ним может случиться такое. Что он, олигарх или сын олигарха? Он просто наивный дурак, который полез, куда не надо!
        Человек больше не шевелился. Адам попытался повернуться, чтобы увидеть его, но вокруг было слишком темно.
        — Если меня похитили ради выкупа, это гиблое дело. У меня денег нет, и за меня никто не заплатит.
        Тишина. Удушливый запах гниющей соломы и навоза.
        — Меня нужно отсюда снять! Ты можешь меня снять? Нельзя так висеть. Я же умереть могу! Помоги мне!
        Адам отчаянно дернулся, чтобы проверить, не может ли он освободиться самостоятельно. Зря — по телу пошли спазмы, желудок скрутило, ему чудом удалось сдержать рвоту. В его положении это был бы крайне неприятный опыт.
        Шевеление в углу возобновилось. Его сосед жался к стенам, чтобы не попасть в поле зрения Адама, и передвигался странно — не шагал, а будто полз на четвереньках. Адам не знал, верить тому, что он слышит, или нет.
        Потом где-то в стороне хлопнула дверь. На секунду в помещение проник дневной свет, дохнул чистый воздух. И тут же все оборвалось, будто и не было ничего,  — ловушка снова захлопнулась.
        Тот человек вышел! И дверь даже не заперта! Выходит, это был не пленник? Все-таки похититель?
        Он должен быть сумасшедшим, никакой это не ребенок. И черт с ним, с Троновым, и его проектом. Адам не понимал, как он вообще мог здесь оказаться. Он не отправлялся на другую планету, в психушку или в преступный район. Он просто пришел на спящую улицу провинциального городка!
        Что он сам только что в порыве отчаяния сказал этому зверенышу?..
        А действительно, сколько он проживет в таком положении?

* * *
        Дамир уже и сам хотел бы прекратить это сотрудничество. Больше пользы приносила она, и это его угнетало. Себе в плюс он мог поставить лишь то, что именно он заметил студенточку, которая прижимается к Доронину на всех фотографиях. Зато Алиса смогла ее разговорить — достижение, на которое он и надеяться не мог. Ему никогда не удавалось найти общий язык с такими особами.
        А Алиса словно и не думала, кто в их тандеме больше работает на результат. Она относилась к нему как раньше, не делала никаких намеков. Хотелось верить, что это искренне, и в то же время он боялся. Кто вообще верит в искренность?
        — Знаешь, что меня зацепило?  — Она, как всегда, прервала течение его мыслей.  — Одна штука в этом разговоре мне покоя не дает.
        Они снова были в лесу, на этот раз в дальнем. Место оказалось не из приятных. Тропинок не было, люди здесь появлялись редко.
        Алиса настояла, чтобы они приехали сюда. Дамир был уверен, что это тупик, но спорить с ней не стал — других предложений просто не было.
        — Тебе всего одна деталь покоя не дает?  — фыркнул он.  — Остальное в норме?
        — Не в норме, но и не редкость. А думаю я о том, что Доронин любил головоломки.
        — И что?
        — Так, вот сейчас только не смейся!  — Алиса отодвинула ветку и посмотрела ему в глаза.  — То, что я сейчас скажу, покажется диким, но… Что, если он и из своей смерти головоломку устроил?
        Насчет дикости она угадала — Дамиру сразу захотелось посмеяться над этой идеей. Только из уважения к ней он этого не сделал.
        — Ты серьезно?
        — Вполне!
        — Но кто же на такое может пойти?
        — Тот, кто бросил карьеру и сытую жизнь в Москве, чтобы стать бомжом.
        — Это не одно и то же.  — Он покачал головой.  — Иногда обстоятельства вынуждают бросить то, что раньше было тебе дорого. Но между этим и играми с собственной смертью — пропасть! Ты сама сказала: татуировщик, к которому Доронин приходил за месяц за смерти, счел его совершенно нормальным. А ведь это человек, который его знал.
        — Я и не говорю, что он сошел с ума. Могла быть какая-то причина. То, что было для него дороже жизни. Алла сказала, что Доронин кого-то любил. Не влюблен был, а именно любил! Может, ради этого человека он и пошел на такое?
        — С какой стати ты вообще завела разговор о головоломке?
        — Из-за татуировки, непонятно, что ли!  — закатила глаза Алиса.  — Для чего люди делают татуировку? Как украшение или на память о чем-то — но это когда они делают ее для себя. А Доронин скорее всего уже знал, что скоро умрет, поэтому делал татуировку для других. Знал, что это сразу привлечет внимание. Прямо красный флаг какой-то! Большими буквами поперек груди: «Эй, ребята, она все еще жива, но это долго не продлится, если вы не заметите, что у меня, тихого профессора-дауншифтера, татуха!»
        — Алиса, это слишком сложно. Или нелепо. Если он собрался умереть, чтобы спасти кого-то, не проще ли было напрямую рассказать об этом? Я сейчас намеренно опускаю этический момент — кощунственно даже думать о самоубийстве как способе привлечения внимания. Ему проще было оставить предсмертную записку или что-то в этом роде.
        Дамиру казалось, что это очевидно, но Алиса не собиралась сдавать позиции.
        — Во-первых, у него могли быть такие обстоятельства, что напрямую говорить нельзя. Иначе он бы и убивать себя не стал. Во-вторых, судя по тому, что о нем говорят, он уважал умных людей, потому и головоломку оставил для умного человека.
        — Он не мог знать, что этим заинтересуется Тронов с его проектом.
        — Думаю, он надеялся на следователей.
        — Хорошо, допустим, ты права.  — Дамир не готов был принять ее версию, просто надоело спорить.  — Что это означает для нас?
        — Другое отношение, больше ничего. Не думаю, что мы что-то упустили на месте убийства. Первым знаком была татуировка, а вторым… Черт его знает, но если это действительно головоломка, он должен был построить непрерывную логическую цепочку.
        — Вот поэтому я и считаю, что ты мудришь.
        Погода портилась. Когда они выехали, светило солнце, но за пару часов на небе сгустились тучи.
        Не хватало только грозы. Дамиру даже думать не хотелось, как эта чаща выглядит в непогоду. А ведь рядом болото — если они увязнут, их не найдут потом.
        Алиса, судя по выражению лица, тоже начала сомневаться, не уйти ли отсюда. Он уже готов был позвать ее назад, как вдруг заметил что-то странное.
        За кору одной из сосен зацепилась рыжая шерсть. Дамир поначалу принял ее за беличью, но для грызуна шерсть была длинновата, да и висела слишком низко. Чтобы рассмотреть ее поближе, он подошел к дереву и опустился на корточки.
        — Ты что делаешь?
        — Это кошачья шерсть.  — Он продемонстрировал ей снятый с дерева клок.
        — И что?
        — Откуда здесь кот?
        — Не все ли равно? Вокруг много деревень, оттуда и сбежал.
        — В лес? Бродячему коту проще остаться в деревне, там всегда еда найдется. А бежать в лес, в такую глушь… Ни одно животное так себя не ведет, это противоестественно. И потом, ты еще раз посмотри на карту. Деревень поблизости не так уж много, это сколько же коту пришлось бы бежать? Знаешь, можешь возвращаться к машине, а я хочу проверить, где этот кот.
        — Серьезно? Или у тебя шутки такие?
        — Серьезнее некуда.
        Следопытом он не был, да и не предполагал, что придется стать. Сейчас оставалось надеяться разве что на интуицию. Он искал деревья, где животное потерлось боком о ствол, но таких было немного. И все же они были, и Дамир шел вперед — от дерева к дереву.
        Все это время Алиса шла следом. Чувствовалось, что идея ей не нравится, хоть она и помалкивала. Она держалась позади, в паре шагов от него, и к следам особо не присматривалась.
        И именно она заметила кота.
        — Посмотри туда! Или это очень жирная белка, или ты был прав.
        Кот, большой, рыжий, сидел на ветке яблони. Он не выглядел изголодавшим, но и домашним тоже не казался. Судя по свалявшейся шерсти, он жил здесь, вдали от людей.
        Дамиру показалось, что кот довольно старый. С чего бы ему вдруг убегать в лес?
        Познакомиться с гостями кот не спешил и подозрительно косился на них с ветки.
        — Доволен?  — поинтересовалась Алиса.  — Теперь мы можем уйти или тебе обязательно нужно забрать его с собой?
        — Я понимаю, что соблазн поиздеваться надо мной велик. Но ты лучше вспомни, что сама мне говорила после беседы с его коллегами. Точнее, что они тебе о нем рассказывали.
        — А что они рассказывали? Думаешь, я все помню? Там сплошные дифирамбы были.
        — Тебе сказали, что он любил животных, кота своего обожал. Чувствуешь связь?
        Да, Алиса пересказала ему все это, но сама отнеслась к добытым сведениям легкомысленно. По крайней мере, в этой части. Ее интересовали исключительно загадочные похождения Доронина и травма, которую он получил десять лет назад.
        А вот Дамир чувствовал себя виноватым за то, что сам пока был не слишком полезен, и запоминал каждую мелочь. Сейчас это пригодилось.
        — Да нет.  — Алиса с сомнением посмотрела на ветку.  — Быть не может, что это его кот.
        — А почему нет? Все же сходится. Мы же пришли к выводу, что перед смертью Доронин должен был сделать что-то важное. Навестить старого друга — разве это не важно?
        — Допустим. Но зачем он кота сюда притащил?
        — Значит, были причины.
        Он осторожно приблизился к дереву. Кот сидел неподвижно, не шипел и диким совсем не казался. Но чем ближе Дамир подходил, тем яснее становилось, что дерево представляет не меньший интерес, чем питомец Доронина.
        Это была одичавшая, почти без плодов яблоня. Ветви, покрытые мягкими листьями, стелились до самой земли. Дерево было старым, и казалось, что оно стремится расти вширь, а не вверх.
        Земля под этими ветками выглядела странно. Здесь не было травы, хотя всюду в лесу трава буйствовала — чувствовалась близость болот. Что-то здесь не так.
        Добравшись до низкой кроны, Дамир опустился на одно колено и стал осторожно разгребать землю.
        — Я уже боюсь спрашивать, что ты делаешь,  — напомнила о себе Алиса.  — Котик не дохлый, не нужно ему ямку копать!
        — Или придумывай шутки посмешнее, или помолчи.
        — Так, я сейчас обижусь и уеду. Имею право.
        — Слушай, это ты предложила ехать сюда. Мы это сделали, чтобы найти что-то подозрительное. Но как только я это что-то отыскал, ты начинаешь капризничать.
        — Что ты отыскал? У Лукоморья дуб зеленый с ученым котом?
        — Это яблоня, а не дуб. И под ней что-то есть.
        Слой земли под ветками оказался довольно тонким. Под ним обнаружились крепкие, хорошего качества доски. Дамир демонстративно постучал, привлекая ее внимание. Звук был суховатым и гулким.
        — Это что еще?  — поразилась Алиса.
        — Пока не знаю. Но есть подозрение, что тайник. Не хочешь мне помочь?
        Они приступили к поиску механизма, открывающего тайник. Но чем больше становился расчищенный участок, тем очевиднее было, что здесь что-то другое. Постройка под яблоней тянула на просторную землянку.
        Когда им наконец удалось найти вход, оказалось, что так и есть. Под яблоней скрывалось чье-то жилище.
        Это была добротная работа. Не забава деревенских подростков, не лежбище беглого уголовника или алкаша. Тот, кто строил эту землянку, знал, что делает. Почва здесь была постоянно сырой, простую яму уничтожил бы первый сильный дождь.
        Стены, пол и потолок укреплены широкими досками, а кое-где кирпичами и цементом. Все материалы новые, одного качества, значит, их не крали поштучно на чужих дачах, а закупили единой партией.
        В землянке кто-то жил. На полу поверх слоя туристической пенки лежал походный матрас. Рядом крошечная печка, труба выведена наружу так искусно, что когда не шел дым, ее невозможно было увидеть. Здесь же уместились два сундука: один был забит одеждой, а другой пустовал, только на дне валялась пара бумажных обрывков.
        У входа в землянку хозяин обустроил люк для кота. Рядом с ним по нескольким мискам рассыпан сухой корм.
        — Он жил здесь.  — Алиса первой произнесла то, о чем думали оба.
        — И умереть тоже готовился здесь.  — Дамир указал на пустой сундук.  — Думаю, здесь были какие-то бумаги, записи… Словом, то, что он не хотел никому показывать.
        — Но он устроился здесь вполне неплохо! Думаешь, все пять лет провел в лесу?
        — Кто его знает, вряд ли. Сама видишь, здесь нет кухни, негде хранить продукты. Хотя обосновался он конкретно так, на любую погоду. Кота вот перевез…
        — Он мог все это уничтожить перед самоубийством, если по-настоящему скрыть хотел.
        — Мог. Но опять же заминка в виде кота. Этого корма не на один месяц хватит, если непогода, то котяра погреться сможет. Скорее всего, на это и делал ставку Доронин. Найти землянку очень сложно, особенно если не искать.
        — На деньги, в которые ему обошлось строительство этой будки, он бы какой-нибудь заброшенный домик купил.
        — В заброшенном домике он был бы у всех на виду,  — возразил Дамир.  — А здесь ему легко было спрятаться.
        — Но от чего?
        — Или для чего? Честно, я пока ничего не понимаю.
        — Могила какая-то,  — поежилась Алиса.  — Как можно здесь жить? Спишь, зная, что на тебя в любой момент потолок рухнуть может… Жесть, я пошла отсюда!
        Она действительно поспешила выбраться, а вот Дамир не торопился. Внутри землянки было не так уж много места для осмотра, казалось, что все на виду. Но он все равно продолжал искать, надеялся, что что-то удастся найти.
        И нашел. Для начала волосы на одежде Доронина. Длинные, медно-рыжие, и сразу на нескольких рубашках и свитерах. Кстати, одежда, которую Доронин хранил здесь, оказалась гораздо более опрятной, чем лохмотья, в которых его нашли.
        Но главным трофеем Дамира было все же не это. Сдвинув опустевший сундук, он нашел за ним сложенный вдвое лист бумаги. Судя по слою пыли, он упал туда давно, сам Доронин его просто не заметил, поэтому и не уничтожил.
        На листке была нарисована карта. Дамир без труда узнал в центре землянку, а вокруг сосновый лес, болота, дороги, залежи бурелома. А еще в разных местах здесь были расставлены вопросительные знаки. Некоторые обведены в круг и зачеркнуты, но большая часть — просто вопросы, которые для того, кто чертил карту, так и остались без ответа.
        Доронин работал здесь, теперь сомнений в этом не было. Для жизни в землянке не хватало слишком многого: от плитки до элементарных средств гигиены. А вот для работы, требующей уединения, место казалось идеальным.
        Что делать дальше, Дамир еще не решил. Он просто чувствовал, что если они разберутся с зачеркнутыми вопросительными знаками, то смогут понять, чем занимался в этих местах погибший профессор.
        Глава 6
        Сказка о песочных замках
        — Если честно, я была бы рада узнать, что все это срежиссировано.  — Алиса повернулась так, чтобы в камеру попала панорама местности.  — Становится жутко: лес этот, землянка. На старте мне хоть что-то было ясно, а теперь я в Доронине окончательно запуталась. Была бы рада знать, что вам история известна целиком, это можно было бы считать подстраховкой. А так…
        В этот момент из землянки выбрался Дамир. Увидев, что она ведет съемку, он поморщился.
        — Тебе это не надоело?
        — Безумно надоело.  — Алиса убрала камеру.
        — Тогда зачем ты это делаешь?
        — Потому что такие правила. Есть подозрение, что мы с тобой подобрались к разгадке ближе, чем остальные. Будет глупо, если мы раскроем это дело, а Тронов удержит часть выигрыша за то, что мы видеодневники не вели. Или вовсе денег не выплатит. Так что ты тоже не забывай о камере.
        — Чтобы получить деньги, нужно сначала раскрыть преступление. И мы к этому на шаг ближе, чем ты думаешь.
        Он протянул ей смятый лист бумаги, явно старый, покрытый пылью и пятнами. Это оказалась рисованная от руки карта местности. Сравнив ее с той, по которой они добирались сюда, Алиса даже удивилась точности масштаба.
        — Думаешь, это он сделал?
        — Уверен! Нам нужно понять, что означают эти вопросительные знаки. Похоже, он в чем-то сомневался, проверял, а когда находил — зачеркивал. Нужно понять, что именно.
        Дамир заметно оживился, почувствовав контроль над ситуацией. А ведь когда они приехали сюда, он был тише воды ниже травы. Алиса догадывалась почему: ему казалось, что он паразитирует на ее достижениях.
        Она-то знала, что он видит ситуацию слишком узко. Без него Алиса в этот лес ни за что бы не полезла. Да и к Алле, может, не поехала бы. Чем больше они узнавали, тем опаснее выглядело это дело. Чтобы продолжать, ей нужна была поддержка: тот, кто сможет ее защитить, всегда будет знать, где она, и вовремя заметит, если с ней что-то случится.
        Словом, их сотрудничество было равноценным, даже когда Дамир считал иначе.
        — Как ты намерен это выяснять?  — поинтересовалась она.
        — Сначала проверим вот это место.  — Он указал на перечеркнутый знак на карте.  — Это ближайший к нам пункт. Если там нет ничего примечательного, пойдем дальше.
        — А кот как же?
        Алиса понимала, что это звучит глупо, но иначе она не могла. Теперь, когда она точно знала, что это домашний кот, ей было жаль оставлять его здесь совсем одного.
        Но Дамир не проникся.
        — А что коту будет-то? Он здесь не одну неделю жил без нас, прекрасно проживет и дальше. Думаю, если ты попытаешься стащить его с дерева, он тебе спасибо не скажет.
        — Сейчас нет. Но вообще надо что-то придумать.
        — У нас других дел хватает.
        Алиса не стала настаивать, просто решила, что обязательно вернется за котом позже.
        Пока же они направились к месту, указанному на карте. Погода явно была не на их стороне: на головы полетели первые капли дождя, пока еще мелкого. Ветер волновал ветки деревьев, и они грозили больно хлестнуть по лицу, так что Алисе пришлось пониже надвинуть капюшон летней куртки. Утешало одно: дождь разогнал мошкару, до этого облаком кружившую в воздухе.
        Земля под ногами становилась все более мягкой — они приближались к заболоченной части леса. Демонстрировать свою нерешительность Алисе не хотелось, хоть с каждым метром ей становилось все больше не по себе. Дамир, шедший впереди, поднял с земли палку, чтобы прощупывать дорогу.
        — Предлагаю вернуться позже с костюмами химзащиты.  — Она чудом увернулась от очередной ветки.  — Или вообще в скафандрах!
        — Да ладно, недолго осталось. Можешь развлечься своими любимыми откровениями.
        — В смысле?
        — В прямом. Ты так активно настаивала, чтобы я рассказал о себе, что я уже устал ждать обратного.  — Дамир покосился на нее через плечо.  — В твоих данных сказано, что ты учитель.
        — Ага. Преподаватель английского,  — равнодушно отозвалась Алиса.
        — Думаешь, Тронов осознанно собрал у себя на проекте социально незащищенных?
        — Вряд ли, учитывая, что среди нас есть профессиональная содержанка Тоня и Денис, который вообще мажор. Не смотри на меня так, да, я собираю информацию о соперниках. Что же до меня, то нас с тобой лучше не сравнивать.
        — Почему?
        — Как минимум потому, что ты хотел стать врачом, а я учителем — нет. Просто так получилось. У меня вообще жизнь наперекосяк, не рвусь о ней рассказывать. Но и не стесняюсь, потому что во всех своих бедах виновата сама. Вот так-то.
        — И как же ты стала учителем, если не хотела?
        Похоже, он был настроен решительно. И это было только начало разговора. Дальше он обязательно поинтересуется, зачем она пришла в этот проект, зачем ей деньги. Обсуждать это Алиса не хотела.
        С другой стороны, лицемерить тоже некрасиво. Она же сама настаивала на доверии.
        — Я была переводчиком. Сопровождающим.
        — То есть?
        — Тем забавным зверьком, который организует пребывание иностранца в России. Бронировала отели, выбирала рестораны, переводила меню — делала все, одним словом. Через знакомых моей матери сошлась с людьми, которые организовывали музыкальные концерты, и работала с некоторыми звездами. Вот это было круто, это я обожала. Мне было лет двадцать, а я уже познакомилась с теми, кого мои однокурсники видели только по телевизору!
        Она действительно любила то время. Уже теперь Алиса понимала, что не оценила то, что имела. Во многих ситуациях нужно было вести себя по-другому, быть осторожнее и сдержаннее, не проявлять характер.
        Но это сейчас, когда жизнь надавала тумаков. А тогда она в центре сказки оказалась…
        — И все-таки ты ушла оттуда.
        — Вылетела. Когда ты начинаешь верить, что живешь в радуге, а вокруг тебя — забавные гномы, добром это не кончится. Я сама все испортила.
        — Что ты сделала?
        — Влюбилась,  — усмехнулась Алиса.  — Простительно для двадцатилетней дурочки, непростительно для профессионала. Но вот как есть, из биографии не вычеркнешь. Мы тогда ездили по городам России с рок-группой. Я на них и раньше подвисала, а тут — стоят, красавцы, передо мной, накрашенными ресничками хлопают. В общем, завязались у нас отношения с гитаристом. У меня с ним — любовь, у него со мной — секс для эмоциональной разгрузки. Девочками-фанатками он брезговал, подцепить что-то боялся, поэтому выбирал себе кого-нибудь из обслуживающего персонала. Всегда. Но это я позже узнала, а в тот момент голова шла кругом, и я распланировала всю нашу жизнь до самой старости. Соседние могилки на кладбище уже нарисовала в воображении. У него же были на эту жизнь другие планы, так что когда гастрольный тур закончился, он послал меня довольно грубо. Еще и сообщил организаторам, что я его якобы преследую. Понятно, что это было запрещено.
        Сейчас ей удавалось рассказывать об этом спокойно, без эмоций. Своим спокойствием Алиса гордилась. Но когда все только произошло, казалось, что пережить это невозможно.
        Ему не нужно было об этом знать. О ее истериках, мыслях о самоубийстве, о чувстве, что ее вываляли в грязи и отмыться уже не удастся. Мечта была — и в один миг рухнула. Песочные замки вообще долго не стоят.
        А время все-таки лечит. Медленно, будто с издевкой и без обезболивающего, оно выпаривает слезы и сшивает все, что было разорвано. И позволяет, наконец, будничным тоном говорить о вещах, которые казались смертельными.
        — Тебя уволили?  — тихо спросил Дамир. Все это время он продолжал идти впереди, Алиса не видела его лица. Но и он ее не видел, и, наверное, к лучшему.
        — Точнее сказать, поперли, несмотря на знакомства матери. Но я не просила ее вмешиваться, понимала, что с этими людьми работать не смогу. Мне проще было уйти. А через месяц я узнала, что беременна.
        Вообще-то она не собиралась говорить об этом. Но потом вспомнила, как сама чуть ли не клещами вытащила из него его прошлое, и решила не отступать.
        — Не было сомнений, оставить ребенка или нет. Взяла у матери деньги. Как взяла — украла. Пошла в частную клинику на аборт. Семье рассказала, уже когда все случилось. Мать жутко ругалась, плакала. Говорила, что нужно было оставлять, она бы помогла… Я тогда и не слушала толком. Я плохо себя чувствовала, внутри было пусто. Я то время слабо помню.
        — После этого ты переквалифицировалась в преподаватели?
        — Не-а. Шутишь? Я только-только поставила крест на своей личной жизни — молодым особам в депрессии это свойственно. Но отказываться от карьеры я не собиралась! Пару месяцев я отлеживалась дома, приходила в себя, раны зализывала. Потом пошла работать. Сама-то я не дура, красный диплом и все такое. Больше никакого шоу-бизнеса в моей жизни не было, я работала на деловых переговорах и даже на политических. У меня хорошо получалось, пошли неплохие деньги, я не нуждалась в финансовой поддержке со стороны. Большую часть времени проводила на работе, в свободные часы тусила в клубах, а когда выдавался отпуск, обязательно куда-нибудь уезжала. Одна, мне так проще было эмоционально перезарядиться. Первый год семейство на это не реагировало, второй — тоже. Но чем больше времени проходило, тем чаще стали звучать разговоры, мол, возраст, пора детей рожать. Меня это напрягало.
        Сухие слова никак не передавали раздражения, которое испытывала в то время Алиса. Как только начинались беседы о детях, она тут же вспоминала тесную медицинскую комнату, врачей в масках, свой страх… Умом она понимала, что это не повторится. Но на том уровне сознания, который контролю плохо поддается, уже зародилась фобия.
        В карьере все было легко и предсказуемо: отдавай силы — получишь результат. В личной жизни все иначе: твое счастье во многом зависит от воли другого человека, а не только от того, что ты заслуживаешь.
        Алисе все это казалось очевидным, ее семье — нет.
        — Когда умерла бабушка, ее квартира досталась мне как единственной наследнице. Папа мой давно умер, а мой старший брат — сын мамы от первого брака, он к этой бабушке отношения не имел. Я начала жить отдельно, и контакты с семейством свелись практически к нулю.
        — Я пока так и не понял, что привело тебя в этот проект.
        — Потому что я еще не закончила. В последние годы я постоянно была в разъездах и на работе, если с родными общалась, то только по телефону. От силы два раза в год к ним заглядывала. А моя мама такой человек, который жаловаться не будет. Я и не узнала, когда именно она заболела. Начались проблемы с памятью, нарушение координации, зрение резко ухудшилось. Она нуждалась в постоянном уходе, и это взял на себя мой брат, хотя средства позволяли нанять сиделку.
        — Родной человек лучше, чем сиделка.  — Дамир не стал спрашивать о диагнозе — сам скорее всего догадался.
        — Сиделка профессиональнее,  — холодно возразила Алиса.  — Да и братец мой сутками рядом с мамой не сидел, работал. Я потому и решила, что болезнь не слишком серьезная. Сейчас даже молодые болеют, ты-то должен знать!
        — Я знаю.
        — Ну вот. А я перепутала знание с собственными домыслами. Я ни к чему не готовилась, не подозревала даже. Я была на работе, когда моя мать умерла. Ее нашли соседи на лестничной клетке. Приступ, закружилась голова, она упала с лестницы — все. Мне позвонили, сказали. Тогда я и узнала, что такое настоящий шок. Я не плакала, но и не соображала толком. Когда пришло мое время переводить, я пошла в кабинку для синхронного перевода, села там и молчу, как мертвая. Переговоры начались, другие переводчики работают, а я молчу. Естественно, это очень быстро заметили, меня из кабинки выкинули, другого посадили. Но момент-то упущен! А я… Я кое-как взяла себя в руки, побрела домой, потом поехала к ним. Те дни я вообще помню смутно. Двигалась по инерции, делала то, чего от меня хотели, сама никакие решения не принимала. Потихоньку приходить в себя стала только после похорон. Вот тогда и обнаружила, что происходит что-то странное. Моя мать знала, что тяжело болеет, и вроде собиралась составить завещание, так ее подруги сказали. Но никакого завещания не было, братец забрал все себе: квартира уже была оформлена на
него, машина тоже, деньги переведены на его счет. Еще при жизни мамы! А ею манипулировать было несложно, особенно когда она была под действием лекарств. Мало этого, он еще начал срочно распродавать имущество. Я узнала, что он весь в долгах, какие-то проблемы на работе. Теперь он эти долги закрыл и, вероятно, вздохнул с облегчением. Но как же кстати пришлась мамина «случайная» смерть! Повезло, можно сказать. Только я в такое везение не верю.
        — Ты хочешь сказать, что подозреваешь своего брата в убийстве матери?!
        Дамир был удивлен настолько, что остановился и развернулся к ней. Она выдержала его взгляд.
        — Да, представь себе. Не обязательно в убийстве как таковом. Это мог быть намеренный недосмотр. Он успел изучить болезнь, знал все ее проявления. Подстроить несчастный случай было не так уж сложно. Я обвинила его напрямую, он, конечно, все отрицал, но я ему не верю. Не думай, что дело в наследстве. Это я еще могу простить. Но если это действительно сделал он, я не могу оставить все как есть. Я уже была хреновой дочерью, когда покинула ее, не появлялась месяцами. Второй раз я не могу ее бросить.
        — Но что ты можешь сделать?
        — Пока немного. Голословного обвинения недостаточно, нужно тщательное расследование, сбор фактов, талантливый адвокат. А услуги юристов и частных детективов стоят недешево! К сожалению, хорошую работу я потеряла. Всем плевать, почему я провалила задание. Профессионал должен сохранять хладнокровие в любых ситуациях, а я не смогла. Плюс мне еще старую историю с романом припомнили, так что с репутацией у меня проблемы. Я получила дополнительное образование, устроилась преподавателем в университет, подрабатываю на курсах. Престижно это? Не слишком. Увлекает меня? Не очень. Но это позволяет вовремя оплачивать счета, не голодать и откладывать деньги. Откладывать, правда, получается не очень. Такими темпами я сама раньше умру, чем разберусь в том, что случилось.
        Знаешь, когда я увидела тест Тронова, я не думала, что это серьезно. Просто хотела развлечься. Но когда он сказал о деньгах… Вот это меня зацепило! Если он сдержит слово, мне должно хватить на адвоката.
        — Деньги тебе нужны,  — согласился Дамир,  — но ты все равно согласна отдать половину мне?
        — Мы это уже обсуждали. Без тебя я могу и половины не получить. Да и потом, двадцать пять тысяч — это тоже много. Может, и достаточно. Все, теперь ты знаешь, для чего мне нужны деньги. Для меня это не игра, и отступать я не собираюсь.
        Она понятия не имела, как он отнесется к ее словам. Вряд ли одобрит — она ведь так старается, чтобы засудить родного брата. Но для Алисы честность значила больше, чем стремление нравиться кому-то.
        Он имеет право ее осуждать. Она от собственных действий тоже не в восторге.
        Дамир не стал ничего говорить. Скоро они достигли цели.
        Места здесь были, скажем прямо, неприятные: черная вязкая земля, островки мха вот-вот поглотят топи, темные деревья, паутина опавших веток и запах гнили. Чуть в стороне Алиса видела пару небольших дыр в земле, подозрительно похожих на змеиные норы. Она старалась держаться поближе к корням деревьев, чтобы было за что зацепиться. В том, что они пришли туда, куда хотели, сомнений не было.
        — Что делать будем?  — осторожно спросила Алиса. Она уже успела вымокнуть насквозь, теперь оставалось хотя бы не простудиться.
        — Искать.
        — Что именно?
        — Понятия не имею. Все зависит от того, что здесь делал Доронин. Или искал что-то, или прятал. Поскольку он отмечал места вопросами, вероятнее первое. Но мы будем надеяться на второе.
        — Да уж, если он что-то искал и уже нашел, нам здесь точно делать нечего.
        Оба понимали, что ко второму участку, отмеченному на карте, они пойдут не сегодня. Дождь усиливался, оставаться возле болота было опасно. Но раз они уже отмучились, проделав такой путь, нужно хотя бы попытаться найти следы.
        Алиса не рисковала отходить слишком далеко, она в основном вглядывалась в переплетения корней. Не для того, чтобы что-то найти, а чтобы уберечься от змей. Где эти твари вообще прячутся в дождь? Могут они напасть? А клещи?..
        И именно она, особенно не стараясь, нашла то, что они искали.
        Сначала Алиса приняла это за змею, даже вздрогнула от неожиданности. Что-то тонкое, изогнутое, совсем как змеиное тело! Присмотревшись внимательнее, она поняла, что это всего лишь веревка, пропитанная грязью. За счет такой маскировки отыскать ее среди корней было непросто.
        Один конец веревки был замысловатым узлом привязан к корням — так, чтобы она точно не соскочила. Другой тонул в жидкой грязи, и Алиса подозревала, что там глубокая топь.
        — Дамир! Кажется, я нашла…
        В два прыжка он оказался рядом.
        — Доронин что-то спрятал в болоте,  — догадался он.
        — Ничего себе сейф!
        — Нужно посмотреть, что это.
        — Нужно ли?
        — Конечно! Может, это и есть ответ на все вопросы?
        Останавливать его Алиса не собиралась, хотя плохое предчувствие у нее было. Но всякие там предчувствия — не повод лишать их награды за многочасовые труды.
        Дамир в отличие от нее вообще никаких сомнений не испытывал. Устроившись на корнях, он подцепил веревку и потянул ее на себя.

* * *
        Напряжение нарастало, но Тронова это не пугало, скорее радовало. Значит, все участники отнеслись к его делу всерьез.
        Но о побочном эффекте забывать было нельзя.
        — Ты помнишь Стэнфордский эксперимент?
        Им со Степаном наконец удалось наладить видеосвязь. Это было более привычно для Тронова, чем телефонные звонки. Он многое мог понять, наблюдая за собеседником.
        — Стэнфордский эксперимент?  — эхом повторил ассистент.
        — Да, тот, что в 1971-м американцы проводили.
        — Боюсь, что нет, Алексей Петрович.
        — Довольно известная была постановка, хотя, с моей точки зрения, абсолютно неэтичная. Но именно такие эксперименты многое говорят о существе человека. Тогда стэнфордские психологи решили поиграть в тюрьму. Выбрали студентов — случайным образом, самых обычных, и так же случайно разделили их на две группы. Одни должны были изображать охранников, другие — заключенных. Те, кому досталась роль охранников, очень быстро вошли во вкус. Власть пришлась им по душе, и они принялись издеваться над заключенными, хотя прекрасно знали, что перед ними не настоящие преступники. Для оправдания собственной жестокости им не нужны были реальные факты, достаточно было заданных условий. Да что там, даже профессиональный психолог, замешанный в этом, поддался общему помешательству и не остановил агрессию. Эксперимент пришлось прервать досрочно всего через шесть дней. И повезло этим горе-экспериментаторам, что на дворе был 1971-й, в наши дни засудили бы всех к чертям собачьим. Догадываешься, почему я вспомнил об этом?
        — Догадываюсь,  — кивнул Степан.  — Но позволю себе с вами не согласиться. В этом проекте вы дали людям задание, не обеспечивая их ни полномочиями, ни привилегиями.
        — Все равно я вырвал их из привычного ритма. В моем проекте в отличие от американского собраны не обычные люди. Это те, кто обладает уникальными способностями. Сейчас они в атмосфере концентрированного насилия: дело о смерти Доронина оказалось более запутанным, чем я мог предположить. Ты сам видишь, что их поведение меняется.
        — Вы хотите остановить проект?
        — Об этом пока речи нет. Но я не могу оставаться безучастным, как коллеги из Стэнфорда. Кое-что я должен корректировать.
        Вспышки агрессии Тронова пока не волновали. Агрессия — двигатель прогресса, она не дает сидеть на месте. Другое не давало ему покоя: он не мог следить за всеми участниками проекта.
        Степан так и не узнал, чем занят номер пять. Его не видели последние дни! Зная характер этого человека, Тронов не исключал, что тот бросил все и уехал. А если нет? На кого тогда ляжет ответственность?
        — Нужно, чтобы ты подтолкнул кого-нибудь из участников проверить, как дела у номера пять.
        — У Адама?  — переспросил Степан.  — Я сам могу зайти к нему.
        — Нет. Твое вмешательство хуже, чем их взаимодействие, пусть и подкорректированное нами. Подкинь идею пообщаться с ним кому-нибудь из тех, с кем он уже сотрудничал. Он же работал с кем-то?
        — Да, с Антониной Буряк, я хотел сказать — с номером шесть. Вот только…  — Ассистент замялся, не решаясь продолжить.
        — Что еще?
        — От нее последние сутки тоже не было известий. Но только сутки, позавчера я ее видел.
        Новость Тронова не порадовала. Отсутствие Адама его поначалу не смутило, но если пропали двое… Тень Стэнфорда замаячила ближе, чем ему бы хотелось.
        — К номеру шесть пока не лезь,  — проинструктировал Тронов.  — Займемся ею, если до завтра не появится. А к номеру пять подтолкни того, кто пока слабо себя проявил. Твои инструкции не должны быть очевидны!
        — Понял, займусь этим. Думаю направить к нему номер один.
        — Это я оставляю на твое усмотрение. Главная задача — убедиться, что он еще в игре. Задача вторая цель — активизировать слабых участников.
        — Будет сделано.
        Степан на время отключил связь. Подобные поручения он выполнял незамедлительно, и Тронову это нравилось.
        Он перевел взгляд на доску, где отмечал успехи игроков и ключевые факты. Он надеялся, что к этому времени расследование подойдет к финальной стадии. Они определят, что толкнуло Доронина на самоубийство, и все.
        Тронов считал, что проект следует начать с чего-то простого, иначе серьезное преступление напугает неподготовленных участников. А развиваться все стало вот так. С одной стороны, это хорошо: он рад узнать, что недооценил этих людей, их потенциал шире, чем он предполагал. С другой, он не был уверен, что расследование удастся удержать под контролем.
        «Ничего экстраординарного не произойдет,  — успокаивал себя Тронов.  — Это не скандальное расследование, а дело, которое сразу положили на полку. Не преступление даже! Что здесь может быть серьезного?»
        Медитации всегда помогали ему, и он почти поверил, что будет просто. Почти. А потом зазвонил телефон, и все сомнения вернулись еще до того, как он ответил.
        На экране высветился номер третьего участника. Тронов сообщил им всем свой телефон, но предупредил, что связываться с ним стоит разве что в экстремальной ситуации, со всеми же вопросами следует обращаться к Степану.
        Звонила номер три. Она достаточно умна и сдержанна, к тому же ей нужны деньги. Она не будет прибегать к крайним мерам без веских оснований.
        — Вы во что нас втянули?
        Она не тратила времени на приветствия, значит, была на взводе. Но и до откровенного хамства не дошла, а это свидетельствовало, что самоконтроль она не утратила. С ней можно было вести диалог.
        — Алиса, успокойтесь. Я не понимаю, о чем вы говорите. Если у вас возникли какие-то трудности по ходу расследования, вам следует обратиться к Степану.
        — Да к дьяволу Степана! Я у вас спрашиваю: вы вообще представляете, во что мы все влезли по вашей милости?!
        — Если вы о расследовании, то нет. Я сразу сказал, что у меня нет заранее готовых ответов. Это не экзамен, а эксперимент в режиме реального времени.
        — Здесь труп! Это в ваш сценарий входило?
        — Какой еще труп?  — поразился Тронов.
        — Скелет! Ребенка!
        — Вы нашли скелет ребенка?
        — Представьте себе!  — По голосу было понятно, что нервы Алисы на пределе.  — Точнее, он еще не совсем скелет… Но чертовски близок к этому! Фото хотите? Могу прислать!
        — Алиса, пожалуйста, не поддавайтесь эмоциям.
        — Здесь труп ребенка!
        — Да, к этому не готовились ни вы, ни я. Но нужно искать выход, а не усугублять проблему.
        По большому счету Тронову и самому непросто было сохранять самообладание. А ведь он здесь, в тихой московской квартире, и никакого трупа перед ним нет. У Алисы положение менее завидное.
        Она сумела не поддаться панике.
        — Я ничего не нагнетаю. Но такое не каждый день увидишь.
        — Прошу вас, объясните, что произошло.
        — Мы с Дамиром приехали в лес. У нас есть основания полагать, что Доронин часто бывал здесь, был и перед смертью. Мы оказались правы! Мы нашли землянку, которую он сделал, а там была карта…
        — Что за карта?
        — Им нарисованная.  — Перечисление фактов ее несколько успокоило.  — Мы решили разобраться, что на ней отмечено. И разобрались, блин! По этому рисунку мы пришли к болоту и на том месте, где на карте пометка, обнаружили веревку. Она была замаскирована, не исключено, что ее оставил здесь Доронин. К веревке привязано что-то спрятанное в грязи. Мы стали раскапывать на свою голову. А там был почти разложившийся труп ребенка! И мы понятия не имеем, что с ним делать!
        Многое в ее словах было Тронову не ясно, но сейчас не самое подходящее время выяснять подробности. Пускай они обнаружили труп, который пролежал в лесу не один год,  — дело все равно слишком серьезное.
        — Вы уверены, что это настоящий труп, а не какой-то муляж?
        — Вы издеваетесь?! Со мной профессиональный врач!
        — Я только стараюсь быть последовательным. Отныне и впредь очень вас прошу не принимать мои слова за оскорбление. Да, это сложная ситуация. Для меня она такая же неожиданная, как и для вас. Но, уверяю вас, вам не придется разбираться с этим самостоятельно. Я задаю вопросы, чтобы помочь.
        — Ладно,  — буркнула Алиса,  — спрашивайте что хотите, но давайте уже что-то делать!
        — Терпение. Скажите, вы можете определить, как был убит ребенок? Когда произошло убийство?
        — Дамир говорит, что давно, но точно сказать не может, потому что условия, в которых хранилось тело, повлияли на его состояние. Как ты можешь так спокойно рассуждать об этом? Простите, Алексей Петрович, это я не вам. А что до травм — тело вроде целое, черт его знает, что с ним случилось. Дамир говорит, что это скорее всего мальчик. Как ты определил?.. Говорит, что по строению скелета определил. И что нам с этим мальчиком делать?
        — Вы все еще на том месте, где обнаружили труп?
        — Да. Но если вы предложите кинуть его обратно, то даже не надейтесь! Это уже будет преступление с нашей стороны.
        — Ничего такого я не собирался вам предлагать. Я сделаю все, чтобы местная полиция содействовала вам, а не мешала. Насколько этот лес пользуется популярностью у местных жителей?
        — Нинасколько, глушь жуткая. И еще, Алексей Петрович. На карте Доронина много таких пометок, как та, которую мы нашли.
        — Я вас понял. Сейчас свяжусь со Степаном, и он будет содействовать вам на месте. Не беспокойтесь, Алиса, все пройдет как надо. Вы добились большего, чем я от вас ожидал.
        Это была самая мягкая формулировка, которую Тронов мог себе позволить. Вот тебе и самоубийство бездомного. Они, похоже, столкнулись с массовыми детскими убийствами!
        Это уже не шутки. Тронов не хотел, чтобы пострадали участники проекта, но и свое имя марать не собирался. Инструкции для Степана следовало продумать максимально тщательно.
        Завершив разговор, он перевел взгляд на фотографию Доронина, лежавшую на столе.
        — Во что же вы умудрились влезть, коллега?  — еле слышно произнес Тронов.

* * *
        Денни нутром чуял неприятности. Интуиция не раз выручала его, стоило довериться ей и сейчас.
        Степан никому не объявил, что произошло нечто непредвиденное, но по нему было видно, что это так. Обычно ассистент Тронова был невозмутим, как скала. А сегодня мало того, что полдня бегал куда-то и постоянно звонил по телефону, он еще и на вопросы отвечал нервно и врал неумело.
        То, что правду он не скажет, стало понятно сразу. Оставалось за ним проследить.
        Денни это было необходимо: он стал отчаянно отставать от остальных, а отставание его бесило. Все при деле, один он не знал, куда податься! Выяснил он, что у Доронина была любовница, Алла эта. Его смерть не имеет к ней отношения, они давно расстались. Домыслы ее, мол, у покойного был какой-то близкий человек,  — это путь в никуда. Что, теперь весь этот город обойти с портретом бомжа? Или всю Москву?
        Денни попытался использовать машину как зацепку. У Доронина же была машина, на ней он уехал когда-то из столицы. Но автомобиль бесследно исчез: в розыске не числился, где он сейчас — никто не мог сообщить даже за деньги.
        А больше всего Денни возмущало, что Тоня, эта стерва, его опередила. Сначала ходила здесь с загадочным видом, а потом и вовсе исчезла. При деле явно.
        Он должен был догадаться, что она не все ему выложила. Эта не такая дурочка, как Катя, ее разговорами о партнерстве не смутишь. Он бы все равно выбил из нее правду, но она почуяла, что он на это способен, и затаилась.
        Словом, из всех сегодняшних дел слежка за Степаном была самой осмысленной.
        Ближе к вечеру ассистент Тронова вызвал такси и куда-то отправился. Ехать за ним по вечерним улицам было несложно — что такое пробки, в небольшом городе вообще не знали. Единственный нюанс: у него, у Денни, автомобиль довольно приметный — «Ауди» последней модели, темно-синего цвета, таких в провинции много не встретишь. Но Степан выглядел настолько взволнованным, что вряд ли сейчас стал бы осматриваться по сторонам.
        А вот этого Денни никак не ждал: такси остановилось у городского полицейского управления. Степан поспешно расплатился и почти бегом направился внутрь.
        Волнение, полиция — неужели что-то случилось? Ситуация вышла из-под контроля? У кого-то из соперников нелады с законом? Это забавляло Денни. Он и в мыслях не допускал, что с ним может что-то произойти. Себя от остальных участников проекта Денни четко отделял. Оставалось наблюдать за ними.
        В своей «Ауди» он прождал около часа. Было скучно, пришлось проявить несвойственную Денни выдержку. И все не зря: из здания Степан вышел в компании Алисы и Дамира. Оба выглядели уставшими, похоже, промокли под дождем сегодня днем. Но на запуганных они не были похожи.
        Выходит, у этих двоих наметился прогресс? Это был бы самый нежелательный вариант для Денни. Он давно заметил, что парочка не в меру активна, разъезжает по всему городу, но он считал их слишком недалекими, чтобы стать настоящими конкурентами.
        А оказалось иначе.
        Теперь Денни не спустит с них глаз. Вслед за ними он вернулся в гостиницу, через окно наблюдал, как Дамир и Алиса поднялись в свои номера, а Степан остался в холле и подключил ноутбук к розетке. Значит, будет звонить: нормально Сеть ловится здесь только на первом этаже.
        Теперь уже Денни в машине не задержался. Он зашел в холл и занял столик за спиной у Степана. Ассистент, занятый своими делами, его не заметил — он уже вызывал кого-то по скайпу.
        — Ситуация разрешилась?  — Из колонок звучал знакомый голос Тронова.
        — Более-менее. Пока удалось добиться хотя бы, что все обойдется без шума. Мы обставили все как случайность: Алиса и Дамир гуляли по лесу и обнаружили торчащий из болота труп. Думаю, местным этого достаточно.
        Труп?! Денни едва удержался, чтобы не присвистнуть.
        — Что с личностью погибшего?  — Снова голос Тронова.
        — Так сразу установить не удалось, над этим будут работать. Мне сообщат.
        — В полиции легко пошли на контакт?
        — Достаточно легко. Деньги — пока решающий фактор, причем не слишком большие деньги.
        — Что с номерами два и три?
        — Устали, подавлены, но намерения выйти из игры нет. Думаю, они продолжат нас радовать.
        То, что участников проекта называли по номерам, Денни находил забавным. Есть в этом что-то шпионское. Интересно, какой номер достался ему. Он почти не сомневался, что первый.
        — Отлично, не хотелось бы терять наших лидеров.
        А вот эта фраза его покоробила. Получается, лидеры сейчас Алиса и Дамир? Они его обходят? Училка и доктор непонятной национальности?
        Ситуацию нужно было срочно исправлять. Денни напряженно ждал каких-нибудь подсказок.
        — Что с номером шесть?
        — Тоня на связь не выходила,  — отрапортовал Степан.  — Не могу сказать, в гостинице она или нет, я был сосредоточен на скорейшем выполнении вашего задания. Зайти к ней?
        — Не нужно, я просто уточняю. Номер пять?
        — Адам в отеле точно не появлялся. О нем я спросил у администратора, когда вернулся, это у меня уже в привычку вошло. А о Тоне забыл. Исправлюсь.
        — Что думаешь делать с номером пять?
        — Что-то делать надо, его не видно и не слышно уже давно. Пока я подтолкнул в его сторону номер один. Посмотрим, к какому результату это приведет.
        — На твоем постоянном контроле должен быть труп, найденный в болоте. Все остальное не так важно.
        — Алексей Петрович, вы… Вы не думали о том, чтобы приостановить проект?
        Вряд ли должность позволяла Степану задавать такие вопросы, но история с трупом, видно, и его выбила из равновесия. Тронов остался непреклонен.
        — Ни в коем случае. Возникли непредвиденные обстоятельства и связанные с ними потери, но этим я займусь сам. Свое финансирование считай неограниченным. А теперь отдохни, до завтра никаких поручений.
        — Спасибо, Алексей Петрович.
        Чувствовалось, что Степан не так уж благодарен своему патрону, но еще не дошел до того состояния, чтобы плюнуть на работу и выйти из игры. Раз он держится, значит, все не так плохо.
        Денни и вовсе был рад тому, что проект будет продолжаться. Из разговора Степана и Тронова он услышал то, что нужно, и понял, что должен делать теперь.
        Глава 7
        Деньги ради денег
        Адам потерял счет времени. Чувства были только вначале: страх, злость, унижение. Потом наступила апатия.
        Он все еще висел над полом. Казалось бы, никакой пытки — его ведь не били, в него не стреляли, ничего такого. Но тело слабело все быстрее, мышцы немели, и с этим уже не было сил бороться. Адам понимал, чем это закончится, чем должно закончиться. Мысль о смерти больше не вызывала протеста. Он даже хотел, чтобы этот момент наступил скорее, чтобы хоть что-то произошло, лишь бы не эта безысходность.
        Он не был все время один. К нему заходили, он даже успел понять, что похитителей двое. Один оказался шустрым и пугливым, скорее всего это ребенок. У другого были тяжелые шаги, говорившие о немалом весе. Этот не таился, но и его Адам толком не рассмотрел — перед глазами все плыло.
        Дверь открылась и закрылась в очередной раз, но он уже не ждал перемен. Раньше на него не обращали внимания, что бы он ни делал. Но сегодня, видимо, что-то должно было измениться.
        Веревка ослабла, и он мешком повалился на пол. Было больно от удара, хотя эту боль его сознание зафиксировало как нечто отдаленное и неважное. Все его существо сейчас сосредоточилось на другом: восстанавливалось нормальное кровообращение, и организм реагировал так, как после длительной невесомости.
        Казалось бы, одного этого достаточно, чтобы от разрыва сердца умереть, но его мучителям все было мало — его облили ледяной водой. Сначала раз, потом второй, значит, два ведра с собой принесли.
        Адам не пытался подняться или оказать сопротивление, он сжался в комок на полу, ожидая, что будет дальше. По шагам он определил, что тот похититель, который потяжелее, стоит перед ним, а мелкий крутится рядом, вроде как тряпкой обтирает.
        Этот мелкий и заговорил первым. Голос был писклявый, детский, как Адам и ожидал.
        — Что ты делал на той улице?
        — Что?  — Звуки у Адама выходили нечетко, говорить было больно. Но он испугался, что, если не ответит и не сможет быть полезным, его снова подвесят.
        — Улица Дубровая. Что ты там делал?
        Он уже и сам не помнил толком, зачем пришел туда, и ненавидел себя за то, что сунулся в эту дыру. Но нужно было вспоминать быстро — его похитители вряд ли могли похвастаться терпением.
        — Я искал следы…
        — Какие следы? Говори четче.
        С ним общался только ребенок, хотя Адам был уверен, что инициатива исходит от другого, здорового. Нутром чувствовал.
        — Я и другие расследуем смерть Антона Доронина, одного бомжа.
        Здоровяк, стоявший перед ним, с силой пнул Адама по ребрам. Он вскрикнул, сжимаясь еще больше.
        — Мы знаем, кто такой Антон Доронин,  — пискнул младший.  — А кто такие другие? Кто с тобой?
        — Это сложно объяснить. Можно мне воды?
        — Не можно. Объясняй. Если не сможешь, тебе не нужно жить. Ты же совсем бесполезный.
        Именно так он и предполагал. Собрав остатки сил, Адам рассказал им о проекте Тронова, о деле, которое им поручили, и своем прогрессе. Он старался выбрать только самое важное, но говорить пришлось долго, и под конец жутко болело горло, а силы были на исходе.
        Он надеялся, что теперь его оставят в покое. Но вопросы не прекратились.
        — Кто еще знал, что ты пойдешь на эту улицу?
        — Никто не знал, я действовал один.
        — Почему?
        — Деньги!  — в отчаянии выдавил Адам.  — Я ведь сказал о деньгах. Я пошел один, потому что хотел все забрать себе. Слушайте, я вас не видел. Никто вас не видел… Отпустите меня, и я навсегда исчезну, забуду это дело…
        Он не лгал, он действительно не пошел бы в полицию. Ему казалось, что его похитители не люди вовсе, а какие-то непонятные существа, обладающие высшей властью. От них можно только убежать, наказать их нереально. Этот гигант, этот ребенок — во всем, что здесь происходило, было что-то демоническое.
        Адам всю жизнь был далек от всякой мистики. Но он слишком многое пережил, и в его нынешнем положении здравомыслие стало непозволительной роскошью.
        Но его похитители как будто ничего и не слышали.
        — Ваш главный тоже в городе?
        — Какой еще главный?
        — Тот, кто затеял это.
        — Вы о Тронове, что ли?
        — Да.
        — Его здесь нет.  — В голосе Адама трудно было не расслышать горечь.  — Он в Москве отсиживается, его не достать.
        Ему казалось, что именно Тронов заслуживал эту пытку. Кто заварил кашу, тот пусть и расхлебывает. Но Тронов, очевидно, знал, что угроза есть. Экспериментатор чертов.
        — Кто главный из тех, кто есть?
        — Нет у нас главного. Каждый сам по себе действует, это же проект такой, я сказал! Воды мне можно?
        — Все еще нет. Кто будет тебя искать?
        — Никто.
        — Ты уверен?
        — Да никто, говорю вам! Отпустите, я готов заплатить! Я найду деньги.
        — Это нам неинтересно.
        — Тогда что вы от меня хотите?
        — Чтобы ты отвечал на вопросы. Но ты и так ответил. Так что теперь уже ничего.
        Значит, он и не нужен им — эта простая мысль придавила Адама к земле. Он застыл, ожидая удара, сильного и решающего, который покончит с ним навсегда. Но ничего такого не было.
        Эти двое не говорили с ним, но и не уходили. Очевидно, они что-то обсуждали, но это проходило мимо него.
        Наконец Адам почувствовал, как вокруг его шеи и рук обматывается веревка. Его потащили в сторону.
        — Только не к потолку!  — взвыл он.
        На его вой не обратили внимания. Но и к потолку подтягивать не стали, оставили у стены. Они ушли, а через некоторое время вернулся тот, что поменьше,  — Адам начал приходить в себя и смог различить в темноте тонкий силуэт.
        Его снова облили водой, после чего поставили перед ним миску с какой-то жижей. Разум Адама зафиксировал, что эта дрянь пахнет отвратительно, но ему было все равно. Это хоть какая-то еда!
        — Вы не убьете меня?  — спросил он, когда в миске ничего не осталось. Есть с завязанными руками было жутко неудобно, но он прошел ту стадию, когда еще мог чувствовать унижение.
        — Сейчас — нет.
        — А потом?
        Но на этот вопрос ответ он не получил.

* * *
        Неловко-то как.
        Только об этом сейчас Катя могла думать. Она ведь толком не знала этого Адама, видела его всего пару раз, и он показался ей отталкивающим типом. Она в жизни не подумала бы, что придется сотрудничать с ним.
        Хотя не факт, что придется, она ведь не знала, как он отреагирует на ее просьбу. Но сама Катя запуталась, ей нужна была помощь. И срочно, если она не хотела проиграть с позором.
        Сама она ни за что не додумалась бы идти к Адаму. К счастью, Степан, ассистент Тронова, оказался человеком чутким. Именно ему Катя пожаловалась, что все в проекте ее игнорируют и она, кажется, зашла в тупик.
        Он не имел права напрямую помогать ей, это сразу было понятно. Но Степан осторожно намекнул, что у Адама похожая ситуация и если они объединятся, то еще могут наверстать упущенное.
        Тогда Катя была счастлива, а сейчас… Чем ближе она подходила к его номеру, тем сильнее волновалась. У двери ее практически трясло. Больше всего ей хотелось развернуться и убежать, но совесть назойливо напоминала, ради чего она пришла в эту игру. Дома все еще нужны деньги.
        Она заставила себя постучать. С замиранием сердца Катя ждала, что раздраженный голос велит ей убираться, но ответа не было вообще. Такой сценарий она почему-то не предусмотрела — ей казалось, что Адам будет зол или очень зол, но в любом случае поговорит с ней.
        Теперь же она стояла в коридоре в полной тишине. Из-за двери не доносилось ни единого звука.
        — Простите!  — Катя постучала снова, уже громче и решительней.  — Вы здесь? Я хотела бы говорить по поводу того, что мы делаем… В смысле проекта.
        Она не могла себя заставить произнести слово «расследование». Вдруг кто-то услышит, тогда ее точно в психушку посадят. Но Адам должен был понять — если бы действительно находился за дверью. А его, похоже, в номере не было.
        Нужно было уходить, но почему-то это было так обидно. Даже хуже, чем если бы он накричал и прогнал ее. Она готовилась, волновалась, а он погулять отправился!
        В раздражении Катя дернула ручку — и дверь открылась. В этой провинциальной гостинице, пусть и вполне приличной, традиционные замки с ключами до сих пор не заменили магнитными карточками.
        Катя в ступоре смотрела на медленно раскрывающуюся дверь и не знала, как реагировать. Она в жизни ни к кому не входила без спроса. Это же так стыдно! Теперь о сотрудничестве с Адамом можно даже не мечтать.
        Впрочем, хозяин номера не спешил ей навстречу. Ее невольное вторжение вообще осталось незамеченным.
        — Адам, простите, вы здесь? У вас все в порядке?
        Она вдруг подумала, что Адаму просто могло стать плохо. Слишком здоровым он не казался, вечно бледный ходил, мало ли, чем он там болеть может. А он в этом городе совсем один, никто и не заметит, что он пропал.
        Неожиданное волнение за товарища по проекту придало Кате решимости. Она толкнула дверь и заглянула в номер.
        — Есть здесь кто?
        Беспорядок бросался в глаза сразу. Вещи разбросаны, полки тумбочек вывернуты, дверцы шкафов открыты. Даже если Адам не отличался аккуратностью, вряд ли он устроил бы погром в собственной комнате. А номер выглядел так, будто здесь обыск провели.
        Это было странно, но Катя сейчас беспокоилась только об Адаме, поэтому смело шагнула внутрь. О том, что человек, который причинил ему зло и устроил все это, может находиться здесь, она даже не подумала.
        — Адам, где вы?
        Осматривать было особо нечего — тесная комната и душевая. Адама не было нигде, и скоро смысл произошедшего полностью дошел до Кати.
        Он пропал. Его не видно довольно давно. У него в номере погром. Это же…
        Это же преступление!
        Катя попятилась назад, не в силах произнести ни слова. Она не знала, что должна делать: звать на помощь или убежать к себе и сделать вид, что ее здесь не было? Вдруг кто-то обвинит ее? Если не в исчезновении Адама, так в том, что она рылась в его вещах? Как она докажет, что невиновна?
        Пятиться ей удавалось до тех пор, пока она не вернулась в коридор. Там Катя зацепилась за ковер и, не удержав равновесие, плюхнулась на пол.
        И почти сразу над ней кто-то наклонился.
        — Эй! Ты в порядке?
        Катя зажмурилась, ожидая, что на нее нападут, и только потом сообразила, что знает этот голос. Она открыла глаза и увидела перед собой Алису.
        — Ты?  — выдохнула Катя.
        — Как видишь. Между прочим, я шла по своим делам, а тут ты на попу прыгаешь! Что вообще происходит?
        Вместо ответа Катя указала на раскрытую дверь. Обернувшись, Алиса сразу же разглядела погром и тихо присвистнула.
        — Ого! Это еще что?
        — Не знаю.
        — А что ты здесь делаешь?
        — Я… пришла к Адаму. Но это все не я сделала, честное слово!
        — Верю, верю, успокойся. Видела бы ты себя со стороны,  — усмехнулась Алиса.  — Ты бы сделать такого не смогла, даже если бы захотела,  — нервная слишком. Зачем тебе Адам? Вы что, друзьями стать успели?
        Ее спокойствие понемногу передалось и Кате, хотя бы голос больше не срывался.
        — Нет, я… Я просто искала, с кем продолжать расследование. А Степан посоветовал наладить контакт с Адамом.
        Алиса, которая в этот момент доставала телефон, замерла.
        — Степан тебе такое посоветовал?
        — Не совсем так. Он просто, как сказать… Задал направление, вот!
        — Как-то он очень вовремя это направление задал. Ладно, разберемся. Дамир?  — Алиса переключила внимание с Кати на телефонную трубку.  — Давай сюда, срочно. Поверь мне, оно того стоит. Что значит — куда? В отель! Да, я знаю, что я пошла за кофе. Не дошла, прости. Ты знаешь, в каком номере живет Адам? Вот туда и беги.
        Похоже, эти двое окончательно сошлись. Катя им завидовала, а еще понимала, что они ее в свою команду ни за что не возьмут. Им и так выигрыш на двоих делить придется.
        Правда, сейчас она не рвалась присоединиться к ним. Больше всего она вообще хотела сбежать и бросить все.
        Алиса заметила ее состояние.
        — Вот, у тебя снова глаза на мокром месте! И почему ты не отказалась от этой игры — не понимаю!
        — Потому что мне деньги нужны,  — всхлипнула Катя.
        — На что? На новое платьишко? Хотя неважно, на что, важно другое: у тебя шансов выиграть нет, и ты это знаешь. Так почему ты здесь?
        — Потому что я не могу бросить все и вернуться после того, как согласилась принять в этом участие!
        Она рассказала своей семье о том, что делает. У нее это получилось не так красиво и солидно, как у Тронова, и над ней посмеялись. Точнее, смеялся муж, а сестра снова злилась. Они не хотели, чтобы она уезжала. Но Катя проявила несвойственное ей упрямство.
        Нет, ее не выгнали из дома, до такого еще не дошло. Но семья заявила, что, раз уж она мается дурью, хоть какой-то результат должен быть. Даже отец, который часто становился на ее сторону, смотрел осуждающе.
        Катя чувствовала себя загнанной в угол. Мало того, что в расследовании не продвинулась, так еще и в неприятности вляпалась.
        — Я разведусь…
        — Опа!  — ошеломленно посмотрела на нее Алиса.  — К этой теме мы как перешли?
        — Меня посадят. А мой муж такое не любит, сразу на развод подаст.
        — Ненормальная ты все-таки. За что тебя сажать?
        — Вот за это!  — Катя кивнула на распахнутую дверь.  — Там же повсюду мои отпечатки!
        — И что?
        — Как — что? Получается, я и виновата, разве нет?
        — Я сейчас даже не могу тебя упрекнуть, что ты слишком много детективов смотришь, потому что в детективах такой бред не показывают. Додумалась, надо же! И встань уже с ковра, проход закрываешь!
        Алиса подошла к двери и наклонилась, чтобы осмотреть замок. Катя тем временем поднялась на ноги. Уходить отсюда она не собиралась, ей было немного спокойнее рядом с Алисой. Казалось, что, если она останется одна, ее тут же арестуют — без права на телефонный звонок!
        В этот момент со стороны лестницы появился Дамир. Катя его побаивалась: у него всегда было одно и то же выражение лица. Не то чтобы злое лицо, просто непроницаемое какое-то. Она таким людям не доверяла и не могла понять, почему Алиса ему симпатизирует.
        — Что здесь творится?  — Дамир посмотрел на Катю, потом на открытую дверь.
        — А на что это похоже?  — отозвалась Алиса.  — Замок вскрыли, причем грубо, смотри, сколько царапин…
        — Она, что ли?  — Он кивнул на Катю.
        — Ты нормальный? Катя случайно здесь оказалась, чуть в обморок не упала, когда это увидела. А сейчас Катя пойдет и позовет Степана.
        Они обменялись взглядами, которые Катя не поняла. Казалось, эти двое уже наловчились понимать друг друга без слов.
        — Я?
        — Ты, кто ж еще!
        — Но зачем за ним ходить? Можно по телефону, как ты Дамира вызвала.
        — Так надо. По телефону рискованно, он не поймет, насколько все серьезно. Лично будет в самый раз, так что давай, приведи его за ручку.
        Катя оправилась уже достаточно, чтобы понять, что ее просто хотят убрать отсюда, отослать на первый этаж, где обычно сидел Степан, чтобы выиграть время. Но зачем им это? Что они собираются сделать?
        Хотелось возразить и остаться здесь. Если они что-то обнаружили, она имеет право знать, она ведь первой пришла сюда!
        Но смелости у нее, как всегда, не хватило, поэтому, тяжело вздохнув, она поплелась на первый этаж. Только возле лестницы обернулась, чтобы убедиться, что Алисы и Дамира в коридоре уже нет.

* * *
        У Севы был паршивый день. Своих денег не осталось, а мать некстати устроила скандал, в котором с радостью поучаствовал ее сожитель. Если бы они были пьяны, это не стало бы препятствием — выудить у них деньги в таком состоянии даже слишком просто. Но они вдруг решили почитать мораль на трезвую голову.
        Пришлось сваливать из дома с пустыми карманами. Радовало одно: на прошлой неделе он как раз вернул все долги, так что теперь мог со спокойной совестью набирать новые.
        Его в отличие от мамаши совершенно не волновало, что все друзья у него старше, что они пьют в свободное время и что каждого из них в здешней полиции в лицо знают. Чья бы корова мычала! Здесь все пьют. Скажем так: Сева подозревал, что не все, но других не знал.
        — Ты чего такой кислый?  — толкнул его Вадик, когда Сева наконец присоединился к ним.
        — Пустой,  — коротко ответил он.
        — Че, совсем?
        — Угу. Задница.
        — Зарабатывать надо больше,  — назидательно произнес Толян. Он был среди них единственным, у кого проблем с деньгами не было никогда. Как и любых других проблем — его отец служил в каком-то там чине в полицейском управлении.  — Тогда мамуля будет тобой гордиться!
        — Не умничай, а?
        — Мягко затыкаешь,  — хохотнул Вадик,  — я бы ему по-другому сказал, куда сходить… Не дрейфь, мелкий, что мы, своего не угостим?
        — Да заколебало его угощать!
        — А ну цыц! Тебя разве не подкармливали?
        — Подпаивали, блин.
        — Вот и не ной.
        — Так, от бати была одна просьба,  — вмешался Толян.  — Просил свалить из города, если будем тусить. Или, по крайней мере, не показываться на виду.
        — С чего это?
        — Да там какое-то московское начальство заглянуть хотело. Мы же должны показать, что у нас город не бухает!
        — Не вижу смысла в показухе. Всех не остановишь.
        — Мы не все. Батя говорил, что кого-то могут и загрести для профилактики. Плохо, если это буду я.
        Такое уже случалось, поэтому остальные, хоть и посмеивались над Толяном, делали это скорее по привычке. Никто не собирался с ним спорить.
        Выходит, у них всего два варианта. Можно обосноваться на одной из дальних улиц, куда скорее всего никто из начальства не заглянет, а можно просто спрятаться у кого-то на хате. Но погода была хорошая, торчать в помещении не хотелось.
        Вот тут Вадик и предложил:
        — Надо в лес рвануть.
        — На фига?
        — А чего? Там столики и никаких ментов. Без обид, Толян.
        — Нет обид. И света нет в твоем лесу. Что ты там вечером делать будешь, шишки задницей собирать?
        — Это кому что нравится. Я лично собираюсь выпить и покурить то, что твоему папе может сильно не понравиться. Усек? Тем более что по темноте там никого не будет, всякие мамки с детишками днем гуляют.
        — Ладно, поехали.
        Выбор места означал, что сегодня вечером курево будет, а девки — нет. Такой поворот Севу не слишком радовал. Компания старших друзей была его единственным шансом поближе сойтись с противоположным полом. Сам Сева в этом плане был не слишком решительным. Ему нравилось, когда девчонок находили где-то Вадик и остальные.
        А для самого Вадика перепихнуться с кем-то — не такое уж событие. Курево — другое дело, особенно когда кто-то из компании раздобыл те самые сигареты — в пачке без маркировки, которые вообще и не сигареты вовсе. С такой штукой проверяющим из Москвы действительно лучше не попадаться.
        Погрузились в машину Толяна, только она могла вместить пятерых. Сева с тоской смотрел, как пролетают мимо уличные фонари и пятиэтажки. Наконец, выехали из города и направились к темной полосе леса. И вот ради этого он скандал сегодня терпел? Лучше бы дома остался, удовольствия столько же, а нервотрепки меньше. Но теперь поздно жаловаться и поворачивать, а самостоятельно он до города не доберется.
        Как и следовало ожидать, в лесу было пусто, хотя рядом со столиками еще можно было рассмотреть следы стоявших здесь днем машин. Вадик с Толяном достали пиво и разожгли небольшой костер — больше для света, чем для тепла, чтобы аккумулятор включенным не оставлять.
        Потом дошла очередь до тех самых сигарет, к которым они тянулись, как детсадовцы к новогодним подаркам. Сева отказался: большого кайфа он от этих штук не получал, зато помнил, сколько они стоят. Удовольствие так себе.
        Со своей бутылкой пива он отошел подальше. Оставаться у костра не имело смысла, в ближайшие пару часов делать там нечего. Как будет потом — неизвестно, все зависело от забористости той дряни, которую всыпали в эти сигареты.
        Сева собирался просто побродить по лесу, чтобы убить время. В компании он не нуждался.
        И тут он услышал стон.
        Сначала он решил, что показалось. Может, птица какая-то крикнула, а он не разобрал. Но звук повторился — подозрительно похожий на человеческий голос. Доносился стон не с деревьев, а из зарослей невысоких кустов.
        Теперь уже Сева просто не мог пройти мимо. Оставался шанс, что это развлекается какая-нибудь парочка. Но на такое он уже натыкался, знал, что звук там другой. А даже если так, не погонятся же они за ним в таком виде.
        Подсвечивая себе телефоном, он сошел с тропинки и приблизился к кустам. Отогнул в сторону ветки и наконец увидел, откуда шел звук. И не сразу поверил глазам.
        На траве лежала девица. Молодая, стройная, фигура спортивная. Из одежды на ней был укороченный топ и короткая юбка — слишком короткая, чтобы считаться приличной. Лицо закрывали разметавшиеся рыжие волосы, однако Сева все равно рассмотрел ссадину у нее на лбу. Похоже, она не просто так здесь заснула.
        Сейчас она, постанывая, приходила в себя. Рядом с ней Сева не видел никаких вещей: ни сумки, ни даже одежды с карманами. Наряд вроде указывал на принадлежность к определенной профессии… А еще Сева никогда не видел ее раньше. Конечно, он не был лично знаком со всеми женщинами в городе, но эту рыжую точно запомнил бы.
        Он понятия не имел, что с ней делать. Вдруг она сейчас очнется, увидит его и объявит, что это он ее ударил? Этого только не хватало. Самостоятельно принимать решения он не был готов, поэтому помчался обратно к костру.
        — Пацаны!
        — Пацаны с тобой в школе учатся,  — откликнулся Вадик.  — Чего тебе, шпана?
        — Там это. Баба лежит.
        — Не переживай, это бревно,  — фыркнул Толян, и вся компания радостно заржала.
        Их сейчас несложно было рассмешить. Глаза у всех четверых горели тем странным блеском, который всегда появлялся после этих сигарет. Мыслить по-деловому они точно не способны.
        Нет, ну до чего же не вовремя появились сегодня эти сигареты!
        — Идите за мной, я покажу.
        — Вали уже!
        — Я серьезно, там девка лежит прямо на траве! По-моему, ее по голове ударили.
        — Сейчас я тебя сам ударю.
        Не было времени доказывать этим обкурившимся придуркам, что он не шутит: она в любой момент могла очнуться. Оставалось идти на отчаянные меры: схватить со стола пачку и убежать в лес.
        — Эй! Ты совсем охренел?!
        — Взяли малолетку в дело…
        — Севка, из этого леса выбираться сам будешь! По кусочкам!
        Ему было все равно, что они там говорят, лишь бы пошли за ним. Когда они увидят девицу, сами забудут о проклятом куреве. Если она еще там. Не хотелось даже думать, что будет, если она умудрилась уйти.
        Но оправдываться ему не пришлось, девушка лежала у тех же кустов. Она даже в себя не пришла окончательно, хотя уже смогла поднять руку и ощупывала ссадину на лбу. Крепко ее кто-то приложил.
        Увидев ее, компания затихла. Несколько минут они разглядывали ее так, словно она была не человеком, а экзотическим животным.
        — Это че вообще?  — Вадик опомнился первым.  — Откуда она взялась?
        Отвечать ему никто не спешил. Со скоростью реакции у всех четверых сейчас явно было не очень.
        Девушка медленно открыла глаза и села. Взгляд у нее был мутный, рука продолжала ощупывать лоб.
        — Что происходит?  — с трудом выдавила она.  — Вы кто?
        — Ты лучше скажи, кто ты такая!  — хохотнул Толян.
        — Я не помню… Что-то случилось? Где я вообще?
        — Похоже, она вдрабадан.
        — Да обколотая она!
        Девица не обращала на них внимания. Видно, в ее представлении они сейчас находились слишком далеко, чтобы что-то значить. Она осмотрела себя, и глаза ее расширились от удивления.
        — Что это? Что вообще за одежда?
        — Подходящий наряд для шлюхи,  — не удержался кто-то из парней, Сева даже не понял кто.
        — Это не мое,  — прошептала она.  — Почему это на мне? Это не мое! Как это? Кто же?..
        Она попыталась подняться, но вздрогнула и снова прижала руку ко лбу. Голова у нее кружилась, движения выходили неуклюжими. Приземлилась она тоже неудачно: юбка задралась еще больше, демонстрируя отсутствие нижнего белья.
        Сева не считал, что в этом может быть что-то возбуждающее. Да, девица молодая, одета как на панели, но она же избитая, ее в лесу бросили! Этого вроде достаточно, чтобы смотреть на нее с сочувствием. Он не против пообщаться с ней поближе, но совсем в других обстоятельствах.
        Но приятели реагировали иначе. Дрянь, которую они курили, притупляла ощущение реальности. Тот факт, что девица полуголая, решал для них все.
        — Парни, да это ж плечевая,  — присвистнул Толян.  — Точно вам говорю!
        — Чего?
        — Одна из тех шлюх, что дальнобойщиков обслуживают. Похоже, кое-кто запросил за свою работу слишком большую цену, вот и получил по башке.
        — Не исключено,  — кивнул Вадик.  — Что, красавица, неудачный день?
        — О чем вы говорите?  — Она была слишком не в себе, чтобы понять, к чему идет.  — Отвезите меня в полицию! Я не помню, кто я… Меня изнасиловали! Мне дали чужую одежду! Вызовите полицию!
        — Не гони лошадей! То отвезти ее, то вызвать кого-то. Кто мы, по-твоему? Таксисты? Или телефонисты?
        Они загоготали. Севе все это очень не нравилось, но он предпочитал помалкивать. Он надеялся, что Вадик и остальные сумеют разрулить ситуацию, но такого не ждал.
        — Я не понимаю,  — всхлипнула она.  — Мне нужно к врачу…
        — А, теперь уже к врачу! Чем ты вообще собираешься платить за проезд?
        — Я смогу заплатить. У меня есть деньги, просто не здесь.
        — Откуда у тебя деньги, если ты даже имя свое не помнишь?
        — Я все вспомню! Это сейчас все как в тумане… Но я чувствую, что это проходит. Я не должна быть здесь. Одежда точно не моя, я была одета по-другому. Я была не одна… Вы должны помочь мне!
        — Тихо, красавица. Поможем! Сделаем так: ты отработаешь все по-честному, а мы отвезем тебя куда надо.
        Это был не вопрос, даже не предложение, они просто поставили ее перед фактом. И она это поняла, несмотря на свое состояние.
        А убежать она не могла. Ее сил с трудом хватило на то, чтобы подняться на четвереньки и попытаться отползти. Плохая идея, когда на тебе такой наряд: она только раззадорила их.
        — Ого, шикарная попка!
        — А кое-кто правильно позицию выбирает!
        — Чувствуется, что опытная. Не переживай, мы тебя бить не будем — если, конечно, не нарвешься!
        Они двинулись к ней. Девушка закричала, но получилось слабо. Да и кто бы услышал ее в лесу?
        Сева жалел, что привел их. Но разве он знал, что они способны на такое? Пускай она шалава, но поступить с ней вот так, решиться на изнасилование?.. Это статья, между прочим. Вдруг кто-то узнает?
        Он перехватил Вадика за рукав.
        — Подожди!
        — Эй, мелкий, сигареты можешь оставить себе за то, что бабенку такую нашел!
        — Не нужно этого делать,  — неуверенно произнес Сева.
        — Чего делать?
        — Трахать ее здесь. Не надо этого.
        — Ты даешь!  — рассмеялся Вадик.  — Это ж проститутка, ее по определению нельзя изнасиловать. Нормально, она просто ошалела немного, сейчас выпить ей принесем — и сама во вкус войдет, вот увидишь. Присоединяйся или не путайся под ногами.
        Эти слова прозвучали вроде дружелюбно, но Сева расслышал угрозу. Никто не позволит ему прервать забаву или позвонить в полицию. Если попробует — его же сделают виноватым, Толян это обеспечит.
        Оставалось наблюдать, как коротенький топ девушки отлетел в сторону, цепляясь за ветку, а ее саму, визжащую и вырывающуюся, потащили к костру — туда, где посветлее и лавки широкие есть…
        Сева остался в лесу. Он слышал ее крики, но хотя бы смотреть на это не приходилось. Он был слишком трезвым, чтобы чувствовать возбуждение. Ему было противно.
        По всему выходило, что в лесу они задержатся дольше, чем планировали.
        Глава 8
        Дворец вечности
        — Надо двигаться быстрее,  — прошептала Алиса.
        Дамир кивнул, все было и без слов очевидным. Когда сюда явится Степан, свободно осмотреть комнату уже не получится.
        — По-моему, она поняла, что мы собираемся делать.
        — Катя, что ли? Не факт. Ты бы видел ее глаза, когда мы столкнулись в коридоре. А даже если и поняла — это ничего не изменит. Я на все сто уверена, что полиция в этом балагане участвовать не будет.
        Скорее всего она права. Степан умудрился заморозить даже дело о трупе на болоте. Остальные места, отмеченные на карте, до сих пор никто не проверил. По сравнению с этим разгром в гостиничном номере — ерунда, о которой и говорить не стоит.
        Важно другое: куда подевался Адам. Дамир о нем и не вспоминал, если честно, а теперь вот сообразил, что не видел его уже несколько дней.
        — Похоже на следы борьбы,  — кивнул он на сдвинутый ковер.
        — Ничего подобного,  — тут же отмела эту версию Алиса.  — Ставлю на то, что этот беспорядок не связан с его исчезновением.
        — Откуда ты знаешь?
        — Уборщица приходит раз в два дня, если ты не заметил. Адам исчез несколько дней назад. Если бы номер оставался таким все это время, уборщица давно бы сообщила администрации. Нет, кто-то побывал здесь вчера или даже этой ночью.
        В логике ей не откажешь. Да, это не обычный беспорядок, скорее уж обыск. Чувствовалось, что его проводили в спешке — выбрасывали вещи с полок, переворачивали ящики. Похоже, тот, кто это сделал, нашел, что искал, потому что ничего подозрительного Дамир не видел.
        Даже деньги не тронули. Возле тумбочки валялись смятые купюры, здесь же, на полу, дорогие часы с гравировкой. Выходит, искали у Адама только то, что напрямую связано с расследованием.
        Степан и Катя появились минут через пять. Ничего найти за это время им так и не удалось. Смысла оставаться здесь больше не было.
        — Надо позвонить в полицию,  — лепетала Катя.  — Он же… А вдруг меня заподозрят?
        — Катенька, ни о чем не беспокойтесь,  — с неизменной вежливостью улыбнулся ей Степан.  — Я обо всем позабочусь. Вы переволновались, вам нужно отдохнуть.
        — Но…
        — Я настаиваю. Непозволительно, чтобы с вами что-то случилось из-за стресса. С Адамом все будет в порядке, уверяю вас.
        — Я провожу Катю в номер,  — вызвалась Алиса.
        — Буду признателен.
        Вряд ли ей так уж хотелось помочь этой впечатлительной дурочке, просто оставаться рядом со Степаном было неприятно. Ничего личного, как говорится: всего лишь история со скелетом была еще слишком свежа в памяти.
        Когда они ушли, Степан притворил дверь номера, чтобы беспорядок не был виден из коридора.
        — Полиции здесь не будет, не так ли?  — сухо поинтересовался Дамир.
        — Вероятнее всего, нет. И я попрошу вас не распространяться об этом.
        — Да я уже молчу, что мы ребенка нашли! Рядом с этим любая тайна ничего не значит. Но у меня два вопроса.
        — Полагаю, я не в том положении, чтобы отказать,  — вздохнул Степан.  — Спрашивайте.
        — Первое и главное: вы или Тронов имеете отношение к тому, что здесь происходит? К исчезновению Адама, к этому погрому? Это тоже часть эксперимента?
        — Ни в коем случае. Алексей Петрович сообщил вам все. У него нет никакого тайного умысла. Моя миссия — наблюдать и помогать вам. О ходе вашего расследования я знаю только то, что вы сообщаете сами. Что касается Адама — да, я давно заметил, что его не видно. И это я направил к нему Катю, хотя она вряд ли отдает себе в этом отчет. Но ни я, ни Алексей Петрович не знаем, что с ним произошло и где он находится. Что же до моего личного отношения — мне не нравится то, что я вижу. Это не повлияет на мою работу.
        Не больше чем слова, но Дамир склонен был им верить. Зачем Тронову похищать кого-то? Он может не отличаться добросердечием, но он не сумасшедший.
        Похоже, они влезли во что-то такое, что не должно было стать площадкой для игры.
        — У вас был еще второй вопрос,  — осторожно напомнил Степан.
        — Да. Тронов точно не знал, что за самоубийством Доронина стоит вся эта дрянь?
        — Повторю то, что уже сказал: Алексей Петрович потрясен, как все мы. Судя по тому, что вам этот вопрос не дает покоя, вы мне не верите. Что ж, ваше право. Сожалею, но я не могу представить никаких доказательств.
        — А с Адамом что вы будете делать?
        — Будем искать, но не гласно. Я уже объяснял вам: если вести дело открыто, придется отказаться от проекта. Нам этого бы не хотелось, потому что, несмотря на очевидные сложности, есть и прогресс. Так, вам уже самому известно, что смерть Доронина не была случайностью или следствием психического расстройства.
        — В этом я как раз не уверен. А впрочем, поступайте, как знаете. Я пока выбывать из проекта не собираюсь, так что, выходит, принимаю ваши правила. Не забудьте: вы обещали сообщить все, что станет известно об убитом ребенке.
        — Я помню.
        Дамир не стал здесь дольше задерживаться. Степан разберется с полицией сам, а толку для расследования — ноль. Тот, кто разгромил номер, уже все забрал.
        Но виновен ли этот кто-то в исчезновении Адама? В этом Дамир скорее сомневался. Если бы это был один и тот же человек, он пришел бы в номер сразу, как только устранил хозяина. Получается, Адамом заинтересовались внезапно, без очевидной причины, и это еще больше сбивало с толку.
        Нужно было как можно скорее узнать, что думает Алиса. Признавать это не очень хотелось, но они отлично сработались. Неловкости рядом с ней он уже не испытывал, да и привык, что она способна дать совет, когда он в тупике.
        В номере ее не оказалось. Скорее всего осталась с Катей — успокоить ее, а заодно и расспросить. Видеть снова эту неуравновешенную особу Дамиру не хотелось, и он решил дождаться Алису внизу, на первом этаже.
        К его удивлению Алиса была уже там, причем одна. Перед ней на журнальном столике стояли два кофе, упакованные на вынос. Значит, с Катей она не задержалась.
        Заметив его, Алиса решительно поднялась и вручила ему кофе.
        — Это что?
        — Походный паек. Возьмем с собой, мы уезжаем.
        — Куда?
        — По пути расскажу. В этой гостинице слишком много ушей, чтобы обсуждать здесь что-то.
        В холле, кроме администратора, сейчас вообще никого не было, но Дамир не стал спорить. Еще неделю назад он, может, и отказался бы ехать с ней, но теперь привык — доверял.
        Оказавшись в машине, Алиса достала из бардачка карту города.
        — Ты и сама не знаешь, куда мы едем?
        — Я знаю, куда мы едем, но не знаю, где это находится.
        — Ага, уже интереснее. И какую достопримечательность мы будем осматривать сегодня?
        — Улицу Дубровую. Судя по отзывам местного населения, достопримечательность сомнительная, но нам не привыкать.
        — А зачем нам это?
        — Именно этой улицей интересовался Адам накануне исчезновения. Мне повезло: сегодня дежурит та же администраторша, которую он расспрашивал. А ты этого Адама видел: он просто так ни с кем вести беседы не будет.
        Что да, то да. Дамир, конечно, не претендовал на звание знатока человеческих душ, но с Адамом все и так понятно. Мрачный, замкнутый, на людей волком смотрит. Если он пришел с вопросом к администраторам, значит, основания должны были быть очень вескими.
        — Он сам по себе копошился, что-то разузнал, а потом направился к ним,  — продолжила она.  — Эх, хорошо бы узнать, что именно он нашел. Он ведь тоже сдавал отчеты.
        — Вряд ли Степан скажет, он целиком и полностью за равенство возможностей.
        — Вот поэтому мы с тобой его не ждем, а едем искать сами.
        Идея ехать туда, где, возможно, пропал Адам, Дамиру не слишком улыбалась. С другой стороны, день в разгаре — что с ними может случиться?
        Улица Дубровая оказалась застроена обычными частными домами. Да, не Бродвей, но и ничего особенно страшного. Даже бомжи здесь были вполне мирными — знакомиться с чужаками не рвались, сидели кое-где у заборов и распивали мутную жижу из пластиковых стаканчиков.
        И никаких следов Адама.
        — Итак,  — поинтересовался Дамир,  — с чего начнем?
        — С думанья. Не забывай: мы не Адама ищем, а то, что могло привлечь его на этой улице. Это должно быть связано с Дорониным, причем не с профессором, а с бомжом. Это все соображения, какие у меня есть.
        Она и сама понимала, что негусто, поэтому вперед не рвалась. Они неспешно прохаживались вдоль улицы, делая вид, что гуляют. Окружающие особо не обращали на них внимания. Может, выпей кто из местных побольше, начался бы разговор, зачем славянского вида девушке спутник азиатских кровей,  — Дамир через такое уже проходил. Но то ли здешние алкоголики оказались такими миролюбивыми, то ли на перебранку у них просто не было сил.
        Дамир пока не видел ни одной зацепки и понятия не имел, что могло привести Адама в эту глушь. Алису, как всегда, догадка осенила первой.
        — Вот.  — Она указала на деревянный дом с заколоченными окнами.
        — Избушка на курьих ножках.
        — Это для тебя, сказочник. А для бомжа что?
        Она намекала на ночлежку, только вряд ли это было правдой. Он видел типичные ночлежки бездомных — ничего общего с этим домом. Окна крепкие, дверь тоже выглядит добротной, трава во дворе не вытоптана. С другой стороны, много ли в этом городке бездомных, которым вздумалось бы ночевать здесь?
        — Нужно осмотреть!  — уверенно заявила Алиса.
        — Вот так, посреди дня?
        — Ага. А что такого?
        — Соседи не смущают?
        — Нет. Пусть на своих участках сидят и не отсвечивают.
        Она то ли не понимала, что это по большому счету нарушение закона, то ли ей дела не было. А ведь кто угодно из соседей мог полицию вызвать, как с ними тогда объясняться? Само-то «преступление» яйца выеденного не стоит, но в этом городе их уже знают — как тех, кто нашел труп на болоте.
        Пока он сомневался, Алиса шла к цели. Она уверенно пересекла двор и подошла к дому. Дамир поспешил за ней, не переставая оглядываться. Видели их или нет? Здесь не было даже деревьев, чтобы укрыть их от чужих глаз.
        — Дверь заперта, и довольно давно.  — Алиса пнула ржавый замок.  — Но как-то же он внутрь пробирался!
        — Да с чего ты взяла, что он здесь был?
        — Шкурой чую. Давай за мной.
        Она обошла дом по периметру, придирчиво оглядывая каждую щель. Дамир этот энтузиазм не разделял, его внимание было сосредоточено на внешнем мире. Он ждал, пока она согласится, что пора уходить отсюда.
        А она вместо этого подошла к окну и осторожно потянула створку на себя. Рама жалостно скрипнула, но поддалась, приглашая их внутрь.
        — Вуаля.
        — Это что еще за трюк?
        — Это не трюк, это наблюдательность. Смотри сюда.  — Она постучала пальцем по окну.  — Видишь, краска содрана? А на остальных не так. Значит, это окно открывали гораздо чаще, но не разбили. Точно тебе говорю, с этим домом что-то не так.
        Дамир уже ни в чем не был уверен.
        Дом и правда оказался заброшенным. Мебель отсюда вывезли давным-давно, на полу валялся только мусор, покрытый слоем пыли, в углах обосновались пауки. Даже бездомному здесь было бы неуютно. Дамир не видел ни единого места, где был бы обустроен ночлег.
        — Разделимся?  — предложила Алиса.  — Быстрее покончим с этим, а то воняет здесь.
        — Угу, хотелось бы только знать, что мы ищем.
        — Все, что может показаться подозрительным. Доронин любил головоломки — вот от этого будем отталкиваться. То, что Адам вышел на это место, означает, что какой-то след мы упустили, а он нет. И главное: Доронин использовал свою смерть, чтобы что-то сказать!
        — Снова ты все усложняешь.
        — Но мы ведь не знаем, в каких он был обстоятельствах!
        Она двинулась на разоренную кухню, а Дамир остался лениво прохаживаться по комнате. Адам сюда точно не дошел, да и Доронин не факт что бывал. Искать здесь что угодно, по мнению Дамира, не имело смысла, но раз уж пришли — не стоять же, уставившись в одну точку.
        Он перевел глаза — и нашел. Что-то светлое в камине помимо его воли притягивало взгляд. На полу в пыли этот предмет был бы не так заметен, как здесь среди золы.
        Рассмотреть, что это, Дамир не мог, пришлось идти и доставать. Это оказалась книга — старая, но в хорошем состоянии. Удивительнее всего было даже не то, что эта книга здесь, не то, что она в золе, а то, что на серой обложке красовались английские буквы.
        Откуда здесь взяться книге на английском? Вряд ли здесь жили иностранцы. И хозяева тоже вряд ли свободно читали на иностранных языках. Да и как бы там ни было, они давно съехали. Кто же мог ее оставить?
        Только тот, кто хотел, чтобы на нее обратили внимание. И это идеально укладывалось в версию Алисы о головоломке.
        Дамир открыл книгу, пролистал ее, но никакой записки не обнаружил. Получается, ключом было само издание, но как это понимать — он не представлял.
        — Алиса!
        — Подожди.
        Ее голос звучал приглушенно и доносился откуда-то сверху. Она уже и на чердак забраться умудрилась!
        — Я кое-что нашел!
        — Я тоже!
        Она появилась через несколько минут — запыхавшаяся, в пыли, но довольная, как ребенок, который нашел клад. В руках она держала грампластинку.
        — Смотри, как новая! Ты понимаешь, что это значит? Как новая в этом сарае!
        — И что на ней?
        — Не знаю, ничего не написано. Но она без единой царапины, ее можно послушать, если найдем на чем. А у тебя что?
        — Вот.  — Он протянул ей книгу.
        — Боб Шоу,  — прочитала она,  — «Дворец вечности». Что я тебе говорила, а? Признаешь теперь, что я была права?
        — Вполне возможно. Но мы ведь понятия не имеем, что делать с этим.
        — Это сейчас. Но Доронин не стал бы устраивать головоломку, которую никто не поймет. Раз он хотел, чтобы мы нашли это, значит, его послание имеет смысл. Так что придется постараться!

* * *
        Вообще в жизни Тони имелся опыт и похуже. Особенно до рождения дочери, когда вечеринки не то что до утра длились — сутками не прекращались. Но ведь это было добровольно, а не так… Принуждение угнетало больше, чем то, через что пришлось пройти.
        У нее просто вынули из головы кусок памяти. Тоня не представляла, что такое возможно,  — и вот столкнулась на собственном опыте.
        Она помнила, как выходила из отеля вечером. Она искала кого-то, но кого? Уже на этом этапе воспоминания становились размытыми, но дальше она не помнила совсем ничего. Очевидно, она нашла этого человека. Или кого-то другого? Одно ясно: никто из местных не смог бы сотворить с ней такого. На что они способны, они показали позже, но манипуляции с чужой памятью?.. Жутко, слишком жутко.
        Тоня понятия не имела, что делала целый день. По крайней мере, она надеялась, что прошел всего день, не больше.
        Она очнулась в лесу, одна, в чужой одежде. Скромницей она, понятно, не была, но такие наряды на людях не носила. Мышцы побаливали — значит, ночка была бурной. Ее не избили, но с мужчиной она точно побывала. А Тоня даже не могла сказать с кем. Это возмущало и пугало одновременно: никогда раньше она не теряла контроль над собой вот так.
        Уже этого сомнительного хватило бы с лихвой. Так нет же, даже в проклятом лесу ее нашли какие-то укурки. Они были не в себе, разговаривать с ними не имело смысла. Она пыталась сопротивляться, но что толку? Ее вытащили на поляну, силой влили полбутылки водки, которая почему-то совсем не опьяняла, а дальше… Ей оставалось только отстраниться и ждать, когда все закончится.
        Но она это помнила. Значит, никаких естественных проблем с памятью у нее нет. С ней что-то сделали, что-то такое, чтобы заставить забыть.
        Утренний холод разбудил ее. Хотя Тоня и не спала по-настоящему, просто лежала не шевелясь, боялась, что, если двинется, на нее снова набросятся.
        Кажется, она их переоценила. Под утро они отключились и просыпаться не собирались. Дрянь, которую эти малолетки курили, плюс алкоголь измотали их.
        Только теперь она рискнула подняться. Колени дрожали, тело было ватным, ей чудом удалось удержаться на ногах. Всюду на коже потеки грязи и крови, и уже понятно, где расползутся синяки.
        Это было изнасилование. Второе за сутки. Она должна идти в полицию, имеет на это право. Но никуда обращаться она не собиралась. Не из страха, хотя эти сопляки что-то вякали о своих связях. Просто Тоне не хотелось снова окунаться в грязь. Проходить обследования, давать показания, снова переживать все это… А если разнюхают эти из желтой прессы? А ведь непременно разнюхают! Она человек все еще известный, и сейчас эта известность сработает против нее.
        Бывших звезд вспоминают, только когда у них горе.
        Она сделала один неуверенный шаг, потом второй. В таком виде она далеко не уйдет — сначала нужно найти одежду. Но больше всего хотелось побыстрее уйти от этих уродов.
        — Подождите!
        Она вздрогнула, как от удара, сжалась, ожидая нового нападения. То, что прозвучал мужской голос, значило больше, чем это «вы».
        Но никто на нее не нападал. Перед ней был мальчишка, лет шестнадцати на вид, не больше. Она не помнила, был ли он в числе тех, кто насиловал ее этой ночью. Сейчас он был полностью одет и в отличие от своих товарищей казался трезвым.
        — Чего ты хочешь?  — Голос ее звучал сухо, хрипло.
        Не было смысла даже пытаться прикрыть обнаженное тело руками: если он захочет с ней что-то сделать — он это сделает. Она была слишком слаба, чтобы даже такого щавлика оттолкнуть. Но он смотрел на нее с сочувствием.
        — Мне жаль, что так случилось,  — сказал он.
        — Неужели?
        — Вы ведь не проститутка?
        — Теперь уже не уверена,  — горько усмехнулась Тоня.  — Мне нужно уехать отсюда.
        — Вы из нашего города?
        — Я из Москвы. Мне нужно в Москву.
        Все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы попасть домой — в свой настоящий дом, а не в эту жалкую гостиницу.
        Она не помнила, что с ней случилось и почему так произошло, но понимала твердо: все дело в Тронове. Из-за его клоунады она оказалась здесь, связалась с какими-то психами, прошла через ад!
        Нельзя возвращаться туда ни за какие деньги. Да и заплатит ли он вообще? Ей уже казалось, что всю историю с детективами он устроил только для отвода глаз, а на самом деле просто хотел поиздеваться над всеми. Над ней!
        — Мне нужно в Москву,  — повторила она.
        — Это будет не так просто,  — смутился мальчишка.
        — Я заплачу.
        — Не в деньгах дело. Еще рано, автобус будет позже, а вам нужно одеться.
        — У меня в Москве много денег. Я заплачу, если отвезешь меня туда. Срочно.
        Она не может ждать автобус, ей нужно домой немедленно. До сих пор ей удавалось сохранять спокойствие только за счет внутреннего онемения. Но рано или поздно ей придется принять случившееся, и тогда… Тогда будет истерика.
        У мальчишки не было резонов помогать ей или просто верить. Если он участвовал в ночном изнасиловании, то должен опасаться ее.
        Но он оказался другим. Странное существо на фоне этих ублюдков. И все равно она не испытывала никакой благодарности. Ей хотелось только, чтобы это все быстрее закончилось.
        Парень окинул взглядом своих дружков.
        — Они так еще часа три-четыре проспать могут. Мы успеем, если стартанем сейчас. Но я правду говорю: это не моя машина. Если нас остановят, будут проблемы.
        — Скорее, я не могу здесь оставаться!
        — Ладно, я попробую.
        Он стащил с одного из спящих легкий плащ и кинул ей. Искать ее вещи, пожалуй, бесполезно. Да и помнила она эти вещи — они вообще ничего не скрывали. Завернуться в плащ было гораздо спокойнее.
        Он сел за руль, она — на заднее сиденье. Ехали быстро, в тишине. Широкие дороги в сером свете утра были свободны. Тоня смотрела в окно и не думала ни о чем, боялась думать.
        Мальчишка с ней не заговаривал. Чувствовалось, что он напряжен, не знает, чего от нее ждать. Но раз пошел на такой шаг, значит, ощущал себя достаточно виноватым. Выходит, он тоже был среди тех, кто набросился на нее ночью.
        Когда они приблизились к Москве, она назвала адрес. Ни улица, ни район ничего ему не говорили — пришлось показывать дорогу. Но они все равно добрались рано, местные сплетницы еще спали. Хоть это утешало.
        — Поднимись со мной,  — попросила Тоня.
        Она была рада, как никогда, что прятала запасной ключ в цветочном горшке на лестнице. Всегда знала, что это рискованно, но теперь риск оправдал себя.
        Она зашла в квартиру одна, мальчишку не пустила. Прошла в гостиную, достала из тайника в шкафу деньги. Не считая, сколько там, взяла первую попавшуюся пачку, отнесла ему. Тоня сейчас не думала, что это важные для нее накопления. Деньги вообще перестали иметь цену.
        — Я не могу столько взять,  — смутился парень,  — ты что!
        — Бери и уходи.
        — Но…
        — Уходи!
        Этот крик испугал его. Если сейчас выглянут соседи, неприятностей не оберешься. Он пулей выскочил из подъезда. Тоня смотрела, как его машина выезжает со двора.
        Только после этого пружина внутри разжалась. Тоня заперла дверь на все замки, подперла стулом. Плащ стащила и засунула в мусорное ведро.
        Повсюду здесь были не только ее вещи, но и одежда дочери, и от этого становилось еще хуже. Тоня сама себе казалась грязной — в таком состоянии она не сможет даже заговорить с собственным ребенком, не то что домой забрать.
        Следующие три часа она провела в ванной. Снова и снова натирала кожу мылом, пока не закончились все шампуни и гели на полках. Ее тошнило, но она надеялась, что это последствия стресса, а не то, о чем даже думать не хотелось.
        Только когда вышла из ванной, чистая, заплаканная, завернутая в полотенце, она услышала, как разрывается телефон. Домашний — она понятия не имела, где остался ее сотовый.
        Она сняла трубку, потому что неизвестность была страшнее всего.
        — Алло.
        — Тоня? Наконец-то! Какого черта ты делаешь в Москве? Я не ожидал, что по этому номеру кто-то ответит!
        Денни она узнала сразу. От звука его голоса вдоль спины пробежали мурашки — омерзение вызывало все, что связано с проектом Тронова.
        — Что тебе нужно?
        — Поговорить с тобой. Возможно, мне снова потребуется твоя помощь.
        — Нет.
        — Что значит — нет?  — смутился Денни.
        — Значит, что я больше не участвую в этом.
        — Что? Почему?
        Она не помнила, с кем должна была встретиться в тот вечер, когда все началось. Это мог быть он, почему бы и нет? У Денни достаточно связей в клубной тусовке, чтобы найти наркотики.
        Но это уже ничего не значило, она не собиралась мстить или мешать другим. Она знала, что спасется только в том случае, если уйдет, и уйдет прямо сейчас.
        Пускай на нее напал именно Денни — что ж, ему будет приятно узнать об этом. Избавление от конкурентки — разве не этого он добивался?
        — Я выхожу из игры. Можешь сам передать это Тронову.
        — Слушай, это неразумно! У меня есть реальная зацепка, у тебя талант…
        — Ты меня плохо слышишь?  — Она оборвала его на полуслове.  — Мне не нужен этот проект. Не звони сюда больше и не смей ко мне являться. Остальным тоже передай. Если ты вздумаешь приставать ко мне, я сообщу в полицию. Обо всем, и о том, что случилось вчера!
        — А что случилось?
        — Удачи, Денис!
        Она бросила трубку. Ждала, что он перезвонит, будет настаивать,  — это вполне вписывалось в образ Денни с его упрямством. Но телефон молчал.
        Эта тишина подтверждала все. Денни не нужно выпытывать у нее, что случилось, он и так знал. Он просто проверял, как она отреагировала, и узнавал, что будет делать дальше.
        Хотелось заплакать, но слез не осталось. Она чувствовала себя пустой, выпотрошенной.
        Тоня пока не представляла, как будет жить дальше. Одно было ясно: если она хочет жить, в игру Тронова ей возвращаться нельзя.

* * *
        Денни раздраженно постучал по столу, прикидывая, что теперь делать. Коню понятно, просто так Тоня не вышла бы из игры. Ей слишком нужны были деньги, да и чистоплотностью она особой не страдала. Чтобы ее отпугнуть, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее.
        Ладно, на судьбу недавней конкурентки Денни мог и наплевать, собственная шкура дороже. Но происходит и впрямь что-то странное: он давно не видел Адама, Катя ходит как в воду опущенная, Алиса и Дамир все время где-то шатаются. Напряженная обстановка.
        Он подозревал, что это связано не только с расследованием. Может, и не с расследованием вовсе. Тоня вот злится на него, а ведь он ничего не сделал ей в отличие от Кати. Что из этого следует? Только то, что у нее есть основания злиться на проект вообще.
        Ему нужно было знать, что происходит. Не ради этой девицы, а чтобы самому не угодить в чьи-то сети. Покидать проект Денни не собирался — он слишком горд для этого.
        Чтобы узнать, откуда исходит опасность, требовалось понять, что произошло с Тоней. Этим он и займется.
        Администраторы у стойки в главном холле неплохо знали его. Денни давно стал приплачивать им за наблюдательность, и они расплачивались с ним ценными сведениями: кто с кем общается, сколько времени отсутствуют конкуренты, о чем спрашивают.
        Вот и теперь прикормленная девушка-администратор лучезарно улыбнулась ему.
        — Здравствуйте, Денис! Чем могу помочь?
        Чувствовалось, что какие-то данные она успела собрать и теперь рвалась поделиться ими, чтобы получить вознаграждение. Ничего, подождет.
        — Ты ее видела?  — Он открыл в телефоне снимок Тони и показал администратору. Денни давно обзавелся фотографиями всех своих конкурентов.
        — Видела, конечно.
        — Я спрашиваю не вообще, а сегодня.
        — Сегодня — нет, но моя смена только началась. Могу посмотреть записи в журнале, там может быть отмечено, когда она к нам подходила, если сдавала или забирала ключ.
        — Уж посмотри, будь любезна.
        Пока девушка просматривала страницы на мониторе и возилась с какими-то тетрадями, Денни огляделся. В дальнем конце холла он заметил Степана.
        Ассистент Тронова утратил свое фирменное спокойствие. В раздражении он что-то втолковывал мужчинам в строгих недорогих костюмах — эти типы вполне могли быть сотрудниками гостиницы. Да, разговор там явно не из приятных.
        Может, все-таки стоит сначала выслушать администратора? Судя по тому, как она оживилась, получилось выяснить что-то важное. Только вот как же Степан?
        Держать в фокусе сразу две важные темы Денни не любил. Он решил сегодня разобраться с Тоней, а потом вернуться к расследованию.
        — Она не появлялась в номере больше суток,  — доверительно сообщила администратор.
        — Это точно?
        — Абсолютно. Ключ был сдан позавчера вечером, больше его не брали. Но из отеля гостья не выписалась.
        — Уверена, что это она?  — Денни кивнул на телефон.  — Ты ее ни с кем не путаешь?
        — Такие волосы сложно забыть. Антонина Буряк, правильно?
        — Она самая. Не знаешь, куда она могла пойти?
        — Не знаю. Если она о чем-то и спрашивала, я не в курсе, это была не моя смена.
        — Хорошо.  — Денни торопливо вручил ей купюру.  — Остальное расскажешь мне позже, я спешу.
        Определить путь Тони оказалось несложно. В самой гостинице системы видеонаблюдения не было, зато камеры имелись у главного входа возле парковки — следить за сохранностью автомобилей.
        Приплатив охране, Денни узнал, что молодая женщина покинула гостиницу в половине десятого вечера. На Тоне было вечернее платье — не самый торжественный вариант, но довольно нарядное, яркий макияж, туфли на шпильке. Слишком изысканно для обычной прогулки и не слишком удобно для ночного клуба. Похоже, она собиралась в приличное место, туда и обратно, а пропала не на один день.
        Где в этом городе можно было провести время в таком наряде? Вышла в половине десятого — значит, всякие театры-концерты отпадают. Остаются рестораны. Таких, где уместно смотрелся бы этот наряд, набралось всего три штуки. Все это Денни узнал от услужливого таксиста — ездить по городу без консультации с местными смысла не было.
        Он сам понимал, что его версия основана целиком на догадках. Может, Тоня успела завести себе любовника и ехала к нему развлечься! Но такой сценарий завел бы Денни в тупик, поэтому он предпочел сосредоточиться на ресторанах.
        И неожиданно преуспел. Уже во втором заведении Тоню узнали.
        Но сдвинуться с этой точки не получалось. Никто не спешил рассказывать, с кем она приходила и что там произошло. А ведь все эти официанты и охранники точно что-то знали. На фотографию Тони они смотрели со снисходительной улыбкой или отводили глаза. Понятно, что без скандала не обошлось. Она напилась, вела себя вызывающе? Или это связано с ее спутником?
        Догадка насчет спутника выглядела более правдоподобной. Судя по тому, что Денни уже знал, Антонина Буряк, известная в светских кругах как Тони Меланж, не новичок по части выпивки. Чтобы она вдруг утратила контроль ни с того ни с сего?.. Маловероятно.
        Ее выбили из игры таким точным ударом, что ни за какие деньги он теперь не мог купить информацию о том, что произошло. Оставался один выход — отправиться к ней и все узнать. Надавить, если понадобится. И плевать ему на ее душевные травмы: он должен знать, от чего застраховаться самому.
        На такси Денни вернулся к гостинице — надо было забрать собственную машину. Перезванивать Тоне он не планировал, достать ее адрес не составило труда. Он собирался уехать немедленно, но вынужден был задержаться: к машине со всех ног бежала старая знакомая.
        — Денни!
        — Если собираешься читать мне нотацию, можешь сразу отвалить!
        Вообще-то грубить сейчас было необязательно. Но Денни устал мотаться по этому проклятому городу, его бесило, что Тоня ведет себя как истеричка, а тут еще одна баба валится на его голову.
        Но Катя не обиделась, она была слишком напугана.
        — Какие нотации, ты что? Просто никого больше нет, все разошлись, и я не знаю, к кому обратиться…
        — Если тебе нужна помощь, то сразу нет. У меня дела.
        — Ты ведь даже не выслушал меня!
        — И не собираюсь слушать.
        — Но, Денни… Мне кажется, за мной кто-то следит.
        — Кто за тобой может следить? Кому ты нужна?
        — Не знаю, кому нужна, но мне это не нравится.
        Она явно не смогла бы так сыграть, если бы хотела его разжалобить,  — на глазах у нее уже заблестели слезы. Но Денни не тот, кого этим можно пронять.
        — К Степану иди.
        — Я не знаю, где он.
        — Тогда иди в полицию. Я в этом участвовать не буду. Я за тобой не слежу, если тебя это интересовало.
        — Вообще я надеялась, что ты подскажешь, как быть. Я ведь понятия не имею, кто за мной может следить, правда! А вдруг преступник, которого мы ищем?
        — Мы не ищем никакого преступника, мы ищем причину самоубийства,  — холодно отчеканил он.  — Такова официальная версия. Лично я считаю, что ты вообще здесь лишняя. Если тебе кажется, что за тобой следят, почему бы тебе не вернуться домой?
        Он хотел ее обидеть, и это сработало: Катя надулась и отошла. Денни с облегчением вздохнул и сорвался с места.
        Нет, какая все-таки дура! Следят за ней, как же. Денни не сомневался, что преступник есть, слишком уж странно вел себя Доронин. Но зачем этому человеку следить за Катей, самым слабым звеном в проекте?
        Преступнику — незачем. А вот если кто-то действительно устраняет конкурентов…
        Эта мысль впервые пришла в голову Денни, когда он уже выехал на шоссе. Он даже обомлел, насколько все просто. Тот, кто вывел из игры Тоню, вполне мог приняться за Катю. Выходит, для него, Денни, эта истеричная дурочка может стать настоящей наживкой. Использовать ее будет проще, чем разговорить Тоню!
        Замысел показался Денни настолько удачным, что он готов был приступить прямо сейчас. Но для начала нужно было сбросить скорость, развернуться…
        Он ударил по тормозам — и ничего не произошло. Педаль просто проваливалась, автомобиль на ее движение никак не реагировал. Пока Денни на ровном участке трассы, но на ближайшем повороте его может просто снести в кювет!
        Машина впереди стала замедляться. Похоже, там кто-то выскочил на дорогу. А вот Денни остановиться никак не мог. Перспектива намечалась незавидная: врезаться на полном ходу в автомобиль впереди или въехать в грузовик, подъезжающий по встречной. Но легковушка набита людьми, а грузовик его просто расплющит!
        На то, чтобы принять решение, у Денни оставались секунды. Он поступил, как считал правильным: резко вывернул руль в сторону и направил автомобиль к лугу с озером.
        Уже приближаясь к воде, Денни вдруг понял, кто мог сотворить такое с его машиной и запугать Тоню. Сейчас это уже ровным счетом ничего не значило. Человек, который хотел его устранить, все рассчитал правильно.
        Глава 9
        Загадка от математика
        — Нет здесь ничего!  — Алиса наконец захлопнула книгу.  — Ни одна буква не подчеркнута, никаких тайных записок, даже крохотного загнутого уголка нет. Осталось только эту штуку на следы лимонного сока проверить, но это, знаешь, без меня.
        Она отказывалась верить, что книга попала в тот дом случайно. Не бывает таких совпадений. Но как быть со странной находкой, Алиса не представляла. Это раздражало — после недавнего прорыва ей казалось, что они вот-вот поймут, что хотел сказать Доронин.
        Дамир в отличие от нее самообладания не терял.
        — Не будет там никаких записей лимонным соком. Доронин не стал бы делать таких очевидных подсказок.
        — Это ты называешь очевидным?
        — Я называю ответы, данные в лоб, очевидными. Доронин пока только одно послание отправил напрямую — я о татуировке, как ты понимаешь. Дальше он хотел, чтобы мы сами что-то разгадывали, и началось это с места, где он умер.
        Им до сих пор так и не удалось понять, как Адам вышел на улицу Дубровую. Алиса уже раз двадцать пересмотрела фотографии с места, где был обнаружен труп, но не увидела ничего особенного.
        Хотя она и не надеялась увидеть. Так бывает: ты настолько привыкаешь к чему-то, что уже не замечаешь детали и веришь собственной памяти. Если бы можно было взглянуть на картину свежим взглядом, может, они чего-то и добились бы, а так…
        — Бред какой-то.  — Алиса в раздражении отбросила книгу.
        — Успокойся. Психовать в нашем положении — неконструктивно.
        — Считай, что я не психую, а только готовлюсь.
        — Не забывай о пластинке. Может, мы совершаем ошибку, думая о ней и книге порознь? Может, это единый ключ?
        Чтобы послушать запись, нужно было приложить немало усилий. В провинциальном городе, конечно, не было ни одного работающего проигрывателя. Пришлось ехать в Москву к знакомым Алисы, которые собирали все связанное с эстрадой XX века.
        Алиса надеялась, что это даст хоть какой-то ответ, но увы. Поставив пластинку, они услышали глубокий, насыщенный голос, который невозможно было спутать ни с каким другим.
        — Элла Фицджеральд.  — Дамир узнал ее с первых тактов.
        Несколько песен — и все. Больше на пластинке ничего не было.
        — Как ты это понимаешь — единый ключ?  — не успокаивалась Алиса.  — Что общего у Боба Шоу и Эллы Фицджеральд? Она женщина, он мужчина, она американка, он англичанин, она певица, он писатель. Даже цвет кожи разный. Да ну, быть не может!
        — Я и не говорю, что общее должно быть между ними. Что, если связь надо найти между книгой, именно этой, и песнями?
        — Глубоко копаешь.
        — Делаю что могу. По-моему, мы в той ситуации, когда никакое предположение не может быть диким.
        Им нужно было просто сделать паузу, отдохнуть, а потом взяться за расследование с новыми силами. Но ни он, ни она так не могли. Они даже не обсуждали это, просто остались в московской квартире Алисы, где были распечатаны все материалы, какие они сумели найти: о Бобе Шоу, Элле Фицджеральд, «Дворце вечности», джазе и фантастике.
        Под конец строчки буквально плыли у Алисы перед глазами. Она устала настолько, что сама не заметила, как заснула прямо над столом.
        Проснулась от того, что кто-то осторожно, но решительно тряс ее за плечо.
        — Что? Где?  — Она отшатнулась, сонно перевела взгляд на окно. Сквозь занавески пробивались тяжелые рыжие лучи.  — Черт, еще даже не темно, мог бы не будить!
        — Алиса, ты что несешь? Утро уже, я тебя ночь не трогал, но пора и к делу вернуться!
        Ей потребовалась пара минут, чтобы окончательно прийти в себя. Мышцы затекли, выходит, она действительно умудрилась проспать за столом несколько часов. Да уж, Дамир определенно не отличался галантностью американских киногероев — те трогательно укладывали своих напарниц на диване и укрывали пледом. Рыцарство, как он его понимал,  — всего лишь не будить ее до утра. Ладно, не худший вариант.
        Особенно на фоне того, что сам он не ложился. Глаза красные, под глазами темные круги — он так за всю ночь и не оторвался от ссылок, которые они надергали отовсюду.
        — Ты хочешь, чтобы я страдала с тобой?  — зевнула Алиса.  — Или действительно наметился прорыв?
        — Второе.
        — Да ладно.
        — Представь себе. Я, кажется, понял, на что он хотел указать.
        Остатки сна мигом улетучились. Новая порция адреналина заставила забыть даже о боли в мышцах.
        — Давай, не тяни уже!
        — 1996-й,  — без малейшей торжественности объявил Дамир.
        — И что это?
        — Год.
        — Я понимаю, что год. Объясни по-человечески.
        — Прости, после бессонной ночи я обычно не очень красноречив. 15 июля 1996 года умерла Элла Фицджеральд. В том же году в феврале скончался Боб Шоу. Это единственная связка, которую я нашел. По-моему, дело именно в этом.
        — Не понимаю, в чем смысл.
        — Сама подумай. Это головоломка, значит, Доронин не ждал от нас культурной аналитики. Он должен был сделать ставку на логическое мышление, он же математик. Поверить не могу, что я сразу не заметил это совпадение.
        Алиса видела, как он рад этой находке, как гордится — и не без причины. Не хотелось его расстраивать, но и промолчать она не могла.
        — Все недостоверно.
        — Ты сомневаешься?
        — Прости, сомневаюсь. Ты сам сказал, что это слишком очевидная связь. Без обид, но у меня такое впечатление, что ты подогнал под ответ имеющиеся у нас данные.
        Она ожидала, что он расстроится. Сама Алиса на его месте устроила бы скандал. Но Дамир усмехнулся.
        — Я тоже об этом подумал. Я не настолько импульсивный, как ты думаешь. И мне показалось странным, что все может быть таким — не скажу, что простым, но не слишком скрытым. Но потом я обратил внимание на книгу, «Дворец вечности». Знаешь, в каком году она была издана?
        — В 1996-м?
        — Нет, в 1969-м. Конечно, и это ты можешь назвать совпадением. Вот только здесь я уже не соглашусь.
        Она не собиралась спорить. Три числа, такой четкий выбор книги. Дамир прав: в этом просматривается логика.
        Но что дальше? Это 1996 или 1, 9, 9 и 6? Невелика радость знать эти цифры, если не понимаешь, что они означают.
        И все же ценности открытия эта заминка в глазах Алисы не умаляла. Она готова была снова броситься в бой — и вдруг заметила, что руки партнера едва заметно подрагивают.
        Это не был один из тех приступов, которых Дамир боялся. Но он определенно перебрал собственный лимит, работая всю ночь. Он казался слишком уравновешенным — неудивительно, что она забыла, что он не совсем здоров.
        Он все равно выдержал больше, чем она. Она позорно отключилась, так ничего и не добившись, а он нашел связь. Но теперь ее дело не позволить ему сорваться.
        — Нам нужно вернуться в гостиницу.
        — Зачем?  — смутился Дамир.
        Она хотела сказать, что ему пора отдохнуть, но вовремя прикусила язык. Наверняка, будучи хирургом, он не одну ночь провел на ногах. Подчеркнуть, что теперь он на это не способен, означало унизить его. Может, он и не даст ей этого понять, но Алисе все равно не хотелось причинять ему боль.
        Пришлось искать другое объяснение.
        — Сейчас лучше быть там, где что-то может произойти. Помнишь об исчезновении Адама?
        — Почему мы должны быть там, где он исчез?
        — Я не о нем. Просто в этом городе что-то происходит, не одни мы подобрались к разгадке. Там тоже Интернет есть, будем искать, а заодно прислушиваться к местным новостям.
        Дамир смотрел недоверчиво, но спорить не стал. Стоило им добраться до машины, как он и вовсе уснул на заднем сиденье.
        Он проспал всю дорогу, и Алисе было жаль будить его, даже когда они добрались до отеля. Но оставлять его в машине, понятно, было нельзя. Кое-как очнувшись, Дамир не стал ворчать, но и от предложения отдохнуть пару часов не отказался. Эти часы все равно ничего не изменят.
        А получилось иначе. Им не позволили даже подняться в свои номера: Степан перехватил их в холле.
        — С возвращением,  — улыбнулся он,  — рад вас видеть. Я, правду сказать, уже опасался, что и вы вышли из игры.
        — А что, кто-то вышел?  — насторожилась Алиса.
        — Это неважно. Есть кое-что, что я должен сообщить вам двоим. В приватной обстановке.
        Дамир и Алиса переглянулись. Совсем не похоже на Степана, на каждом шагу подчеркивавшего, что в расследовании он им не помогает.
        Для разговора выбрали номер Алисы — ближайший к лестнице. Степан начал только после того, как убедился, что дверь заперта.
        — Алексей Петрович не сразу решил, как преподнести эту информацию и сообщать ли вам ее вообще. Это противоречит его стратегии невмешательства, но одновременно может быть отнесено к исходным данным. Был вариант оповестить всех участников проекта, но, думаю, это было бы не совсем честно, ведь новые данные были получены в результате вашей работы. Алексей Петрович посчитал, что раз уж вы двое лишились возможности идти по следу из-за нашего вмешательства, вам должны быть компенсированы потери.
        — Вступление затянулось,  — поморщилась Алиса.  — Пожалуйста, переходите к сути.
        — Как вам будет угодно. С помощью карты, которую, по вашему предположению, нарисовал Антон Доронин, удалось обнаружить одиннадцать тел. Все они были спрятаны на болоте. Некоторые оказались привязаны, большая часть — утоплена в трясине. Все убитые — дети в возрасте от шести до одиннадцати лет.
        Алиса не могла поверить тому, что слышала. Найти один детский труп — уже страшно, но знать, что там целое кладбище… Разум отказывался верить. Это же тихая провинция, отдаленный лес. Они искали мотив самоубийства, они не должны были обнаружить такое!
        И в то же время она чувствовала, что это правда. Именно чувствовала. Это ощущение появилось еще там, в лесу.
        — Это не все. Помимо детских трупов, полиция нашла тела двух взрослых мужчин. Один из них убит более десяти лет назад, другой — пять лет назад. Тела были захоронены рядом. На карте Доронина они не отмечены.
        — Почему этого еще нет в новостях?  — спросил Дамир.
        — Потому что мы, Алексей Петрович и я, не даем делу ход. И местная полиция, как ни странно, на нашей стороне: они никогда не сталкивались с такими преступлениями и не знают, как реагировать. Но это пока, долго молчать они не будут. Я боюсь только одного: что шумиха спугнет убийцу детей.
        Если убийцей был не Доронин! Хотя о нем Алиса сейчас думала меньше всего. Главным ее желанием было плюнуть на все и просто сбежать отсюда от греха подальше.
        Уже у двери Степан остановился.
        — Забыл вам сказать. Все дети погибли давно, больше десяти лет назад. Кроме одной девочки — она убита за несколько месяцев до смерти Доронина.

* * *
        Степан предпочитал во всем доверять своему работодателю. За годы знакомства с ним он убедился, что Тронов всегда прав, какими бы безумными поначалу ни казались его идеи.
        И вот теперь доверие пошатнулось. Чем больше накапливалось непонятного, чем дольше Тронов не брал трубку, тем сильнее волновался его ассистент. Любая ошибка случается впервые. Иногда этого первого раза достаточно для развенчания кумиров.
        Степан, конечно, догадывался, из-за чего Тронов мог утратить контроль над происходящим. Стелла. Сколько бы он ни твердил, что проект никак не связан с убийством жены, Степан не верил. Только после ее смерти у шефа возник интерес к детективам. Попытки замаскировать все это сугубо научным любопытством могли обмануть кого угодно, но не Степана.
        Сейчас они рисковали оказаться в тупике. Дело съедало гораздо больше средств, чем было отложено. Молчание полиции, услуги поисковой команды — все стоило денег, и немалых.
        Да и участники ведут себя странно. Исчезают просто! Степан устал жить без ответов. Вместо очередного звонка он снова поехал в Москву.
        Тронов выглядел спокойным. Не стал отчитывать ассистента за неожиданный визит. Встретил, пожал руку, проводил в кабинет.
        Там по-прежнему царил идеальный порядок. Ни единого следа, который намекал бы на потерю контроля над ситуацией. Тронов, как раньше, фиксировал успехи участников на доске, просматривал их отчеты и, судя по всему, не собирался останавливаться.
        — Что у нас на сегодня?  — Он привычно начал так же, как начинал каждый разговор по телефону.
        — Минимум двое участников выбыли из проекта.
        — Нет никаких шансов уговорить номер шесть вернуться?
        — Абсолютно никаких. Антонина подавлена, кто-то или что-то ее сильно испугало. Она отказалась говорить, что произошло, но очевидно, что она связывает свое состояние с проектом. Мне провести внутреннее расследование?
        — Не стоит тратить на это время,  — покачал головой Тронов.  — Если бы было совершено преступление, номер шесть стала бы жаловаться и требовать компенсацию, это в ее характере. Но что-то заставляет ее молчать, а значит, так и должно быть. Напомни мне, кого ты имеешь в виду под вторым выбывшим?
        — Так авария же…
        — Ах да, очень прискорбно. Жаль, на номер четвертый я возлагал большие надежды. Но от форс-мажора никто не застрахован.
        Ни тени сожаления в голосе. Вряд ли Тронов был способен беспокоиться о конкретных людях. Вряд ли его вообще что-то интересовало, кроме судьбы проекта.
        — Есть какие-то вести от номера пять?
        — Никаких. И, если честно, я пока не организовал поисковые работы. Со всей этой историей на болоте…
        — Ты правильно поступил. За это я и ценю тебя — ты умеешь грамотно расставлять приоритеты.
        Степана похвала не обрадовала.
        — У меня просто выбора не было. Ситуация с болотом чрезвычайная.
        Он до сих пор не понимал, как ему удавалось удерживать джинна в бутылке. Это ведь грандиозный скандал — возле областного центра обнаружить целое кладбище убитых детей. Похоже, лет десять-пятнадцать назад в этих местах орудовал настоящий маньяк. И судя по новому телу, он вернулся.
        Тронов то ли не понимал этого, то ли недооценивал масштаб происходящего. С каждой минутой Степану было все труднее сдерживаться.
        — Кстати, о болоте. Что там слышно?  — Он продолжал интересоваться делами проекта так, словно не случилось ничего из ряда вон выходящего.
        — Все дети убиты одинаковым способом — через удушение, в некоторых случаях зафиксирован перелом шейных позвонков. Эксперты считают, что это не осознанно другой способ убийства, а результат приложения слишком большой силы при удушении.
        — А последняя девочка?
        — То же самое,  — кивнул Степан.  — Хотя сравнивать ее с другими телами довольно тяжело. Разложение тканей на болоте проходит по особым правилам. Я бы не хотел об этом говорить.
        Он бы и видеть этого не хотел, но вот пришлось. Жутких находок было так много, что маленький провинциальный морг с трудом смог их вместить. Такое обличье смерти Степану видеть еще не доводилось, да и местным полицейским тоже. Многие из них десять лет назад уже работали, но не подозревали, что творится у них под носом.
        — Что с трупами взрослых мужчин?  — продолжал расспрашивать Тронов.
        — Тот, что постарше, убит лет десять-двенадцать назад, зарублен топором. Личность не установлена. Второго зарезали ножом. Этого удалось опознать: Константин Самохин, житель близлежащей деревни.
        — Значит, обоих зарезали.  — Тронов побарабанил пальцами по столу.  — Нетипичное поведение для маньяка. Или его страсть к удушению распространяется только на детей, или тех мужчин убил кто-то другой. Но не мы должны разбираться в этом. Ты уже сообщил участникам новые данные?
        — Не все и не всем. Я рассказал Алисе и Дамиру, что на болоте нашли тела, но имя Самохина не упоминал.
        — Расскажи им о нем. Номера два и три — наши самые перспективные участники. Как я уже говорил, мы помешали их расследованию и обязаны компенсировать им это.
        — А вам не кажется, что мы не только о них должны думать?  — взорвался Степан.  — Ситуация может выйти из-под контроля в любой момент!
        — Если ты о молчании полиции, то не беспокойся.
        — Простите, но я не могу так. Я вижу, что даже сейчас местные начальники молчат только потому, что сами боятся громкого разбирательства. Скоро они поймут, что от этого не уйти, и напрямую обратятся в Москву.
        — Не беспокойся,  — повторил Тронов. Его голос звучал жестче, чем обычно.  — Очевидное предупреждение.  — Тебе не придется больше иметь дело с полицией.
        — Что вы хотите сказать?
        — Этим займутся люди, имеющие для местной власти достаточный авторитет.
        — Вы имеете в виду полицейское руководство?
        — Именно так.
        Всем своим видом Тронов давал понять, что подробностей не будет. А они были позарез нужны.
        Когда Алиса с Дамиром обнаружили первое тело, встал вопрос, как заставить полицейских молчать. Если в город съедется толпа сыщиков, о проекте можно забыть. Тронов настоял на тишине, заплатил за нее большие деньги. Степан уже тогда считал идею неудачной: из-за сомнительной научной ценности они мешают расследовать реальное преступление. Однако его патрон был неумолим.
        Тогда Степан успокаивал себя, что это всего лишь отсрочка и скоро профессиональные следователи займутся своим делом. Но оказалось, что Тронов нашел другой выход. Но ведь не мог он с улицы зайти к полицейским начальникам, выложить деньги — а они бы согласились на все?
        Ему нужен был кто-то в этих сферах, кому он доверял. Степан не представлял, о ком идет речь, и не знал, как реагировать.
        А Тронов продолжал удивлять. Сейчас он достал из шкафа небольшой чемоданчик, переместил его на стол и открыл. Внутри были ровно сложены пачки банкнот.
        — Это тебе на текущие расходы. Знаю, ты не любишь наличные. Но, как видишь, в наших обстоятельствах только наличными можно оперировать. Ты же не выпишешь чек на взятку! В России вообще с безналичными платежами плохо, особенно в провинции, в этом я уже убедился.
        — Зачем мне столько?
        — Не дури, ты прекрасно знаешь зачем. Мы не предвидели того, что случилось, и вынуждены приспосабливаться к обстоятельствам. Как я и сказал, полицией я занимаюсь лично, неделя тишины вам обеспечена. Но мне спокойней, когда ты не ограничен в средствах. Если участники попросят тебя о помощи, ты не будешь им отказывать.
        — Откуда это?  — Степан наконец решился задать вопрос, который должностная инструкция обязывала оставить при себе.
        Он знал, что у его работодателя таких денег нет, по крайней мере, в свободном доступе. Конечно, Алексей Тронов был человеком небедным. Но, во-первых, он и так инвестировал в проект неожиданно много — без всякой гарантии получить результат, который его устроит. Во-вторых, деньги Тронова хранятся на накопительных счетах, в активах, вложены в недвижимость. Он может многое, но получить чемодан денег по щелчку — это слишком даже для него.
        Тяжелый взгляд Тронова подтвердил догадку Степана: деньги не его. Но тогда чьи?
        — Нам не стоит это обсуждать.
        — Алексей Петрович, я ведь тоже участвую в этом проекте.
        — Кроме тебя там пока еще пять человек, но я не обязан перед каждым отчитываться.
        У Степана был выбор — потому что выбор есть всегда. Он мог уйти прямо сейчас и начать с нуля. Найти работу без детских трупов, болот, подкупа полиции. Или остаться — но тогда действительно молчать и делать свое дело, раз уж он по собственной воле подписался на это.
        Он не мог уйти. Нельзя было уходить, не дождавшись финала.
        — Как скажете, Алексей Петрович.
        — Так-то лучше. Сейчас ты получишь инструкции, что именно нужно сообщить номерам два и три, и вернешься туда. Не переживай, с сегодняшнего дня станет легче.
        Тронов вел себя непринужденно. Ему хотелось сейчас, чтобы финансовая поддержка со стороны казалась помощнику благом. Вот только Степан не был уверен, что это так. Да, деньги им сейчас нужны, покровительство — тем более.
        Но вряд ли за этим стоит чей-то душевный порыв. Чтобы получить такие деньги, нужно что-то продать — это практически закон. И Степан боялся думать, что же продал его работодатель.

* * *
        Администрация гостиницы точно не обрадовалась бы, узнай, что они сделали дубликаты ключей. Но после того, что произошло с Адамом, Алисе казалось, что без подстраховки нельзя.
        Теперь ключ пригодился — на стук в дверь Дамир не реагировал. Правда, она постучалась тихо, не желая привлекать внимание окружающих, но обычно ему и этого хватало. Алиса не была уверена, что произошло что-то серьезное. Но ждать она не собиралась.
        — Дамир?  — Она приоткрыла дверь в его номер.
        Ответа не было. Не было и того, что она так боялась увидеть,  — того беспорядка, какой царил в комнате Адама после его исчезновения. Да и своего напарника она обнаружила сразу, как только зашла.
        Они договорились просто отдохнуть. Не работать, не выискивать новые сведения, а лечь и отоспаться. Но этот упрямец решил поступить по-своему, доказать, что не утратил работоспособности из-за болезни. Пустая кружка стояла на тумбочке — значит, он сделал крепкий кофе и сел за компьютер.
        Но усталость оказалась сильнее. Ноутбук продолжал работать рядом со спящим хозяином. И раз Дамир не проснулся ни от стука, ни от ее голоса, будить его не имело никакого смысла.
        Алиса и не считала, что им нужно спешить. Они все равно застряли — не придумали, что делать с этими 1, 9, 9 и 6. Просто появились сведения, которые стоило проверить, не откладывая.
        Степан назвал имя человека, которого удалось опознать. Константин Самохин оказался личностью весьма примечательной: алкоголик, дебошир, частый гость отделения полиции. Но главное — местный житель, и это первая связь болотного кладбища хоть с каким-то населенным пунктом.
        А еще Алиса не могла не заметить, что Самохин был убит пять лет назад — как раз тогда, когда Доронин бросил все и уехал из Москвы. Убийство другого взрослого пришлось на то время, когда скромняга профессор получил рубленую рану руки. Поверить в то, что все это случайные совпадения, мог кто угодно, но не она.
        Но как эти факты связать, Алиса тоже пока не понимала. Самой очевидной казалась версия, что убивал всех Доронин. Только это сумасшествие какое-то! А с другой стороны, что здесь не сумасшествие?
        Все это они позже обсудят с Дамиром, а пока она собиралась съездить в деревню, где жил Самохин. Это не религиозная секта, не сообщество каннибалов, не лес и не болота — там должно быть безопасно. На случай, если Дамир проснется и отправится ее искать, Алиса оставила ему записку.
        Но беспокойство не проходило. Сегодня она не видела ни Тони, ни Дениса, Адам и вовсе пропал. Они вроде тоже ничего особенного не делали, но вот их нет. Стоит ли после этого ездить куда-то одной?
        Ответ пришел сам собой. В холле на одном из диванчиков она увидела совершенно потерянную Катю.
        Самостоятельно Катя уже ничего не делала. То, что она увидела в комнате Адама, а еще больше самый факт его исчезновения ее настолько напугали, что она не рисковала выходить из гостиницы без сопровождения. Другое дело, что нянчиться с ней никто не собирался, да и некому было — соперников Катя видела все реже. Уже который день она просто не знала, куда податься.
        Алиса до этой минуты была уверена, что Кате лучше бросить эту затею и двигать домой печь пироги. Но как раз сейчас, кажется, она могла пригодиться.
        — Прокатиться не хочешь?
        Тратить время на разъяснения Алиса не собиралась. Стоило проверить, насколько быстро Катя способна реагировать в своем нынешнем состоянии.
        — Куда ехать?  — удивленно моргнула та.
        — На природу.
        — А почему ты без Дамира?
        — У него сейчас свободное от меня время,  — усмехнулась Алиса.
        — С ним все в порядке?
        — Нет, я его частично съела, частично законсервировала. Все с ним в порядке, спит просто.
        — Днем?
        — Да, днем. Ты поедешь или нет — последний раз спрашиваю.
        — Поеду.  — Катя решительно поднялась с дивана.  — Только надо какие-то вещи с собой взять, наверное.
        — Не надо ничего брать, я тебя туда отвезу и обратно. Я же не Денис.
        — Как скажешь.
        Вот у нее и появилась подстраховка.
        Эту дорогу она знала, запомнила с того дня, когда они блуждали по лесу. Сворачивать туда Алиса не собиралась, даже смотреть в сторону болота было страшно. Кто знает, все ли тела удалось забрать? Трупов уже оказалось на два больше, чем на карте, что, если найдутся еще? Алиса не считала себя трусихой, но при мысли о болоте ей становилось жутко.
        Деревня тоже не выглядела особо привлекательной. Понятно было, что она и в лучшие времена была небольшой, а теперь и вовсе угасала. Никаких современных коттеджей, да и просто ухоженных домов раз-два и обчелся. На улицах кое-где попадались куры и гуси, стояли машины, но сплошь старые, в грязи. Дачным поселком этому месту стать тоже не суждено: лес слишком мрачный, почва болотистая, в воздухе облако комаров и мошкары.
        Дорога привела их к кирпичным зданиям. На одном красовалась вывеска «Магазин», на другом — «Почта». Это место можно было считать центром деревни.
        — Вылезай!  — скомандовала Алиса, заглушая мотор.
        — Зачем?  — Катя с опаской озиралась по сторонам. Больше всего ее пугали угрюмые старики, выпивающие у большого поваленного дерева.
        — Тебе размяться после поездки не хочется?
        — Ой нет. Алиса, посмотри на них!
        — Брось, им за тобой гоняться уже без надобности, эти деды отсюда Наполеона спроваживали. Ладно, можешь подождать меня в машине.
        Катя все-таки отстегнула ремень и вылезла наружу. Вряд ли ее так уж пугала духота в салоне, скорее, воображение уже рисовало, как ее похитят, стоит только Алисе свернуть за угол.
        — Не скажешь мне, что мы здесь делаем?  — Она подняла глаза на Алису.
        — Идем на контакт с инопланетной цивилизацией.
        — По-человечески не можешь?
        — Не вижу смысла,  — пожала плечами Алиса,  — я все сделаю сама. Мне нужно кое-что узнать о человеке, который жил в этой деревне. Ты просто ходи за мной, как послушный ребенок, и ничего не трогай.
        — Зачем я тогда нужна?
        — Ладно, если очень хочешь, можешь сама пообщаться с местным населением.
        — Нет!
        Чувствовалось, что Катя умирает от любопытства. Но Алиса не собиралась раскрывать перед ней карты. Как бы там ни было, они остаются соперницами. Глупо будет проиграть трусишке Кате только потому, что она умеет наблюдать и задавать вопросы.
        Сейчас важно было сосредоточиться на Самохине. У Алисы была с собой копия фотографии, которую ей дал Степан, имелся и снимок Адама в телефоне. Разговорить деревенских жителей казалось задачей гораздо более простой, чем все, что она делала на этом проекте до сих пор.
        Увы, она просчиталась. По возрасту все, кого она встретила, были ровесниками убитого или старше. Эти люди должны были знать его — и многие знали. Но память их подводила, а то, что они могли вспомнить, не представляло особой ценности.
        — Костька Самохин? Зачем он вам? Он уехал отсюда лет десять назад. А то и двадцать!..
        — Да алкаш такой же был, как и все тут.
        — Нигде он не работал. Родители у него были достойные люди, а он… Как померли они, он пропил все, что от них осталось, а потом и вовсе сгинул. Поделом!
        — Нормальный мужик был. Если деньги водились, никогда не откажет, угостит.
        Из обрывочных реплик Алиса поняла, что друзей и близких у Самохина не было с тех пор, как умерли родители. Он жил один, любил приложиться к бутылке, отличался вздорным характером и был склонен к агрессии и в пьяном, и в трезвом состоянии.
        Конкретной профессии у Самохина не было, перебивался он случайными заработками. Последние годы не работал вообще, на что жил — никто не знал. Поговаривали, что у него есть любовница в соседней деревне, но вспомнить ее имени никто не смог. Существует ли она на самом деле, Алиса так и не поняла.
        Когда он пропал — никто не знал, всем было наплевать. В какой-то момент они сообразили, что соседа нет слишком долго и вряд ли он вернется. Только известие это никого не опечалило.
        Адама по фотографии не опознал ни один человек. Если он и был в этой деревне, то остался незамеченным.
        Алиса даже попыталась узнать, не произошло ли здесь что-то особенное в 1996 году, но наткнулась на тупое непонимание.
        — Не расскажешь, кто такой этот Константин Самохин?  — полюбопытствовала Катя, когда они повернули к машине.
        — Некрасиво чужие разговоры подслушивать.
        — Таскать меня с собой за компанию тоже не очень мило, но тебя же это не останавливает. Я не настаиваю на ответе. Понятно уже, что это ваша с Дамиром игра, от меня все равно толку не будет. А ты не хочешь осмотреть дом этого Самохина, раз мы здесь?
        — Нечего осматривать.
        Соседи убитого оказались шустрыми старичками. Когда стало ясно, что он не вернется, они снесли забор между участками и засадили картошкой землю Самохина, а дом переделали в сарай. Алиса сомневалась, что там остались какие-то его вещи.
        А даже если и остались, это ничего не даст. Судя по рассказам односельчан, этот Самохин был личностью малопримечательной. Он мог стать случайной жертвой — просто увидел, как кто-то прячет очередное тело в болоте…
        Вот только детских трупов, попавших в трясину тогда же, когда и Самохин, вроде не было.
        Алиса устала от всего этого больше, чем рассчитывала. Раскалывалась голова — от жары, перегара и обилия лишней информации. Нужно было возвращаться и как можно скорее обсудить все с Дамиром.
        Но ей требовалась пауза, иначе она может просто не доехать — от теплового удара никакой Тронов не застрахует. Алиса решила зайти в магазин.
        — Тебе купить что-нибудь?
        — Нет, спасибо.  — Катя испуганно жалась к машине.  — Я здесь подожду. Только ты, пожалуйста, не задерживайся.
        Задержаться там было невозможно: внутри не оказалось никого, кроме продавщицы. Гренадерского вида дама лет сорока пяти подремывала на стуле.
        Ассортимент не поражал воображение. Типичный сельский магазин: рядом с продуктами тетрадки, ведра, резиновые сапоги и бытовая химия. Никакого холодильника Алиса не заметила.
        — Скажите, питьевая вода есть?  — спросила она.
        — Из Москвы, что ли?  — Продавщица окинула ее скучающим взглядом.  — Кто ж воду в магазине покупает? Воду можно из колонки бесплатно налить.
        Ржавую колонку по дороге Алиса приметила. Пить из нее категорически не хотелось.
        — А какие напитки вообще есть?
        — Настойка ягодная, водка, вино…
        — Что-нибудь без спирта,  — уточнила Алиса.
        — Не знаю, посмотреть надо. Давно такого не спрашивали.
        Продавщица заглянула под прилавок, без труда отодвинула полный ящик подгнившей картошки и извлекла на свет бутылочку с изображением не в меру веселой капельки.
        — Это точно безалкогольное?
        — Для детишек, с мультиком.  — Продавщица протянула ей бутылку, плотно покрытую пылью.  — Берете или нет?
        — Беру.
        Вряд ли она решится пить этот жидкий сахар. Но купить стоило, хотя бы чтобы не злить слоноподобную продавщицу.
        — Зачем вообще к нам заезжали?  — прогудела та.  — Свернули не туда?
        — Человека одного искала.  — Алиса достала из кармана фотографию Самохина.  — Говорят, жил здесь когда-то.
        Продавщица изучила снимок, потом кивнула.
        — Был вроде такой. Хотя тут лица все одинаковые.
        — Вы плохо знаете соседей?
        — Вот не хватало таких соседей,  — хмыкнула продавщица.  — Я в этой деревне не живу. Если этот ваш знакомый у меня и закупался, я его не помню.
        — Ясно. А часто сюда городские приезжают?
        — За последний месяц никого не было. Если кто и был, ко мне в магазин не заходил.
        Это не исключало, что Адам бывал в деревне, но в такую возможность Алиса уже и сама не верила.
        На обратном пути они молчали. Бутылка с газировкой полетела в первый же мусорный контейнер. Голову не отпускало, и к гостинице Алиса прибыла в самом скверном настроении.
        Чуткая Катя вопросы задавать не стала, просто скользнула в сторону кафе, как мышь. Алиса направилась в свой номер.
        Первым делом ей нужно принять обезболивающее. Дамир скорее всего уже проснулся, но ему придется подождать.
        Она так спешила к заветной таблетке, что не обратила внимания, с каким трудом поворачивается ключ в замке. Дверь уже закрывалась, когда сознание зафиксировало, что дверная ручка исцарапана,  — и она видела такое раньше!
        Нужно было уходить отсюда немедленно. Если бы не усталость и не головня боль, Алиса заметила бы все сразу. Но случилось то, что случилось, и ей оставалось только попытаться сбежать.
        Но ей не позволили. Стоило развернуться, как сильная рука вцепилась ей в волосы и потащила назад. Потом была закрытая дверь и удар головой о стену, после которого мир погас перед глазами.
        Глава 10
        Территория черных болот
        «Зашла, не хотела будить. Ты милый, когда спишь. Вернусь к вечеру». Вместо подписи счастливый смайлик.
        Злиться на нее не получалось. Дамир уже успел понять, что вот так она всерьез проявляет заботу.
        Если кто и виноват, так это он сам. Он ведь не собирался засыпать! Но как-то само получилось… Когда он проснулся, солнце уже клонилось к закату. Было очевидно, что Алиса куда-то уехала давно.
        Он не стал сразу звонить ей. После дневного сна кружилась голова, нужно было прийти в себя. И еще вспомнить, что ему удалось обнаружить. Хотя вспоминать особо нечего.
        Дамир собирался уходить, когда в дверь постучали. На пороге стоял Степан.
        — Вы что, у двери дежурите?
        — Ваш приход боялся пропустить.
        — Зря иронизируете. Я пришел передать дополнительные материалы. В связи с усложнившимися обстоятельствами Алексей Петрович посчитал, что следует предоставить вам больше данных.
        — Как благородно с его стороны. И что это за новые данные?
        Степан протянул тонкую пластиковую папку. Внутри были фотографии мужчины и отсканированная копия рисунка с рыжеволосой девочкой.
        — Это что?
        — На рисунке реконструирована внешность девочки, убитой меньше полугода назад. Той, чье тело нашли на болоте. Фотографии Самохина я вам тоже положил.
        — Замечательно. А кто это?
        — Один из мужчин, найденных там же. Файл с материалами о нем я сегодня передал Алисе. Мне казалось, вы работаете вместе, поэтому я не стал беспокоить вас. Что-то изменилось?
        — Нет, все в порядке,  — заверил Дамир.  — Просто мы с тех пор еще не виделись, потому что… Неважно почему.
        Скорее всего из-за этого файла Алиса и пришла к нему днем, когда оставила записку. А когда решила не будить, занялась чем-то самостоятельно.
        Дамир смотрел на портрет рыжеволосой девочки и постепенно понимал, что хотел сказать Антон Доронин.
        — Степан, у меня вопрос. Если мне потребуется информация, вы поможете ее найти?
        — По условиям проекта этого делать не полагается. Хотя Алексей Петрович уже многое изменил, так что не исключено. Я посоветуюсь с ним. Это гипотетическая ситуация или вам действительно что-то нужно?
        — Если он даст добро, разыщите список детей, пропавших в Москве и Подмосковье в 1996 году.
        Степан окинул его долгим взглядом.
        — Вы ведь понимаете, что эта девочка родилась намного позже?
        — Я и не говорил, что собираюсь найти ее среди пропавших двадцать с лишним лет назад.
        — А кого тогда?
        — Ту, о которой Доронин написал, что она все еще жива. К несчастным, которых мы нашли на болоте, это уже не относится.
        — Не могу сказать, что понимаю вашу логику.
        — Я ведь не понимания прошу. Словом, вы просьбу услышали.
        Степан кивнул.
        — Если Алексей Петрович разрешит, я предоставлю вам данные в ближайшее время. Всего доброго.
        Дамир направился к Алисе. Хотелось узнать, что она думает и где ей удалось побывать днем.
        На стук ему никто не открыл. За дверью было тихо, и Дамир решил, что ее нет. У него имелся дубликат ключа, но идти за ним он не решился. Неловко вот так вламываться в чужое жилище, пусть и временное.
        Алиса сама его найдет. Если бы она вернулась, она бы уже примчалась к нему, это как пить дать. О том, что с ней что-то могло случиться, у Дамира и мысли не было. Она провела одна всего пару часов, что ей среди бела дня может угрожать?
        Ожидая ее возвращения, он спустился в кафе. Ближе к вечеру людей хватало, но из проекта — никого. Их вообще как будто стало меньше. Ни с кем, кроме Алисы, Дамир не сближался, но отсутствие знакомых лиц все равно настораживало.
        Как будто отвечая его беспокойству, в зал вошла Катя. Вид у нее был не ахти, но она с самого начала бодрой не казалась. Она что-то выбрала у барной стойки, потом развернулась в поисках места и увидела его.
        Дамир улыбнулся, и это ее определенно подбодрило.
        — Не возражаешь, если составлю компанию?
        — Присаживайся, конечно. Так даже веселее.
        Он лукавил из вежливости — Дамир мог сколько угодно находиться в одиночестве, его это не тяготило.
        — Не бойся, я выспрашивать не буду,  — пообещала она.
        — Я и не боюсь. Что ты можешь у меня выспрашивать?
        — Алиса дала понять, что у вас свое расследование и делиться данными вы не собираетесь. Я вас не обвиняю, это же не благотворительный проект, а соревнование. Но сейчас я хочу спокойно поужинать, не думая ни о каких преступлениях. Да и устала я, пока с Алисой моталась. Понять не могу, зачем я была ей нужна…
        — Подожди,  — прервал Дамир.  — Ты хочешь сказать, что ездила куда-то с Алисой? Сегодня?
        — Вот именно. Она сказала, что ты отдыхаешь.
        — Давно вы вернулись?
        — Давно, часа три назад. А что, она к тебе не заходила?
        Он рывком поднялся из-за стола. Надеялся не выдавать свое волнение, хотя чувствовал, что приступ может начаться в любую минуту.
        Дамир не хотел реагировать так бурно. Пока оснований для беспокойства нет. Может, Алиса заходила к нему, когда вернулась, а он все еще спал?
        Интуиция подсказывала, что все не так просто. Один раз она еще могла его пожалеть, но второй… Она бы обязательно его разбудила после этой поездки с Катей. Почему же она этого не сделала?
        Странно, но о том, что Алиса может его обмануть, он даже не думал. Сейчас ему требовалось одно: убедиться, что с ней все в порядке.
        Он не звал с собой Катю, та сама увязалась следом.
        — У вас все в порядке?  — допытывалась она.  — Ты же не злишься на Алису, что она взяла меня с собой? Она мне ничего не сказала, все время повторяла, что вы работаете вместе!
        — Куда вы ездили?
        Избавиться от Кати сейчас будет непросто. Нужно хотя бы воспользоваться ее присутствием, чтобы узнать как можно больше.
        — В деревню возле жуткого леса. Алиса там расспрашивала о каком-то мужике, но ничего толком не узнала.
        — У вас не было неприятностей? Никто не угрожал вам, не нападал?
        — Ты что?  — удивилась Катя.  — Разве я была бы так спокойна, если бы кто-то напал? Все мирно прошло. Алиса была недовольна, что местные ей не помогли, но больше ничего такого. Она сама с ними говорила, я в стороне держалась, но все равно видела: у нее все под контролем.
        — За вами никто не следил?
        — Да нет же! Мы вернулись сюда и разошлись по комнатам. Все!
        — Ты видела Алису с тех пор?
        — Нет.  — Теперь уже Катин голос звучал испуганно.  — Но я ее и не искала. Мне казалось, она не будет рада меня видеть, мы и так столько времени провели вместе! Ты можешь объяснить, что происходит?
        — Сам пока не знаю.
        Он догадывался, куда Алиса могла направиться. Степан раскрыл имя погибшего, и она решила расспросить его односельчан. Неважно, удалось ей что-то узнать или нет. Она все равно пришла бы к нему, так было устроено их сотрудничество.
        Он боялся за нее больше, чем мог ожидать. Почему это так — он подумает позже, а пока нужно срочно что-то делать.
        Дамир зашел к себе за дубликатом ключа, потом спустился на этаж, где жила она. Дверь в номер Алисы была заперта, но он сразу заметил царапины на ручке. Сейчас он был взвинчен настолько, что не мог пропустить ничего.
        Он совсем забыл о Кате, следовавшей за ним по пятам, пока та о себе не напомнила.
        — Может, хотя бы постучишь?
        Дамир не счел нужным тратить на нее время. Он повернул ключ в замке и решительно вошел внутрь.
        Понадобилась пара секунд, чтобы понять, что Алисы нет. Комната хорошо просматривалась с порога, дверь в ванную была приоткрыта. Пусто, никого. Но и беспорядка, какой они застали в номере Адама, не было — все вещи на своих местах. Казалось, Алиса просто отлучилась куда-то.
        Дамир уже понял, что здесь не так: алое пятно на обоях в коридоре. Пятно на уровне его плеч, значит, на высоте лица Алисы…
        Ему не нужно было прикасаться к нему, обнюхивать, пробовать на вкус, как это делают в кино. Он проработал хирургом достаточно долго, чтобы распознавать кровь с первого взгляда.
        А Катя — нет. Она смотрела на пятно с абсолютным недоумением.
        — Это что вообще? Не понимаю, что могло так протечь?
        Дамир не собирался ничего ей объяснять. Если она поймет, без истерики не обойдется. Ее при виде разгромленного номера Адама колотило, что будет здесь — даже представлять не хочется.
        Она нужна была ему вменяемой, слишком многое сейчас от нее зависело.
        — Давай подождем Алису в кафе,  — предложила Катя.  — Неловко как-то стоять в ее номере.
        — Не в кафе, а у меня. И мы будем не просто ждать. Ты расскажешь, что она сегодня делала.
        — Зачем? Я же сказала, что в этой деревне ничего особенного не произошло,  — легкомысленно отмахнулась Катя.
        — В деталях расскажешь. И сделаешь это очень-очень быстро.
        Дамир понятия не имел, что он предпримет потом, знал только, что медлить нельзя. На кону сейчас стояло слишком многое.

* * *
        Алиса ждала, что будет хуже. Удар был сильным, она чувствовала, как пульсируют распухшие губы и нос. Но хотя бы не сломано ничего. А что голова гудит — это предсказуемо.
        Она сразу вспомнила все, что произошло. Страха не было — только злость. Умом она понимала, что это не самое разумное в ее обстоятельствах, но заставить себя переключиться не могла.
        Она сейчас не имела права на эмоции. Ей нужна холодная голова, иначе не спастись.
        Она сидела у массивного дерева, привязанная к стволу тонкой веревкой. Воздух был тяжелым и влажным — значит, болото совсем близко. Кромешную тьму рассеивали два больших фонаря, установленные прямо на земле.
        На свет слеталась мошкара. Алиса не могла даже отмахнуться от комаров, приходилось терпеть. Мимо ноги проползла змея — или это был уж? Алиса торопливо поджала ноги, как будто в ее положении это могло что-то всерьез изменить.
        В лесу она была не одна. Высокий грузный мужчина стоял в нескольких метрах от нее, за световой стеной. Она не могла рассмотреть его лицо, но это было и не нужно. Она видела уже эту кабанью тушу, только успела забыть о нем.
        Он приходил к Тронову на общее собрание. Сидел, мрачно наблюдал за ними всеми, потом исчез. Все, больше Алиса его не встречала. Она решила, что он выбыл из проекта.
        Хотя могла догадаться, что это не так. Сведения о нем были в общей папке, Тронов не предупреждал, что кто-то сошел с дистанции прямо на старте. Но где этот здоровяк просидел столько времени? Даже по теории вероятности они должны были пересечься в этой маленькой гостинице. Получается, он специально прятался от нее и остальных?
        — Очнулась?  — Голос был низким и гулким, как у контрабаса.
        Он сделал пару шагов и встал перед фонарем. Свет вырвал из темноты одутловатое лицо с плоским носом и близко посаженными глазами. Недельная щетина, волосы взлохмачены. Несмотря на ночную прохладу, он обильно потел: видно, утомился, пока тащил ее сюда.
        — Что происходит?  — холодно спросила она.
        — А на что это похоже?
        — На преступление.
        — Э нет.  — Он рассмеялся.  — Преступление — это то, что было обнаружено и доказано, все остальное — поступок.
        Она пыталась вспомнить его имя. Алиса не заучивала информацию о конкурентах, так, просмотрела пару раз. Но на память она не жаловалась.
        — Ты ведь Игорь Марголин, да?
        — Он самый.
        — У Тронова есть все данные на тебя, и ты все равно решил меня похитить?
        — Слушай внимательнее, что я говорю. О преступлении и поступке не усекла?
        Соображала она не очень, но, кажется, теперь поняла. Да, он пошел на риск, но накажут его только в том случае, если о похищении узнают. А раз он так уверен в себе, значит, живой ее отпускать не собирается.
        — Ты что, убьешь меня?
        — Зачем? Можно, конечно, но это лишнее. Ту рыжую идиотку я не убил, а она, как видишь, никому ничего не сказала.
        — Тоню?
        — Ага, соображаешь. Зачем изобретать велосипед, когда схема опробована и работает?
        Он сделал пару шагов в сторону и вернулся со шприцем, который положил на один из фонарей.
        — Это что?  — опасливо покосилась Алиса.
        — То, что позволит мне тебя не убивать. Радуйся.
        — Наркотик?
        — Можно и так сказать. Но нам с тобой он для другого нужен: этот укольчик тебе память о последних сутках отобьет напрочь. Видишь, эффективно, как мокруха, но для здоровья полезней.
        — В файле Тронова написано, что ты работаешь в полиции. Там теперь такие методы практикуют?
        — Не все.  — Он поморщился.  — И не все их признают. Но я бывший полицейский.
        — Да уж, удобно. Можно человека бить, издеваться над ним, а потом вколоть ему эту отраву, чтобы он ничего не вспомнил!
        — А ты умная девочка, понимаешь, что тебя ждет. Давай поговорим спокойно.
        Помощи ей ждать неоткуда. Никто не догадается, что он приволок ее в этот лес, даже Дамир. А если и догадается — лес большой, попробуй их найди.
        Рассчитывать сейчас Алиса могла только на себя. Она понятия не имела, как выкрутится и вообще сможет ли спастись. Но пока ничего путного не приходит в голову, нужно тянуть время.
        — Что ты сделал с Тоней?
        — Тебе это действительно интересно? Ладно, расскажу — зацени жест доброй воли. Но и ты, малышка, мне кое-что расскажешь. Я, видишь ли, не рвусь участвовать в этих ваших расследованиях. Я сыскарь, оперативник, а вы тут в Шерлока Холмса играете. Посидел в холодке, посмотрел, как вы, новички, задницу рвете. Теперь пора делиться информацией.
        — И что, думаешь, Тронов примет это? Мы же записывали все расследование на видео!
        Она и сама понимала, что аргумент так себе. Если дать ему ключ, он за один день отснимет все подводки — якобы сам до этого дошел. Кто-нибудь — тот же Степан — может, и возмутится, но победителей не судят.
        Но знает она ответ или нет, а нужно спрашивать дальше. Если она не хочет получить дозу этой гадости, нужно выиграть время.
        — Все твой Тронов примет. Но рыжая, если хочешь знать, и не была моей целью. Сама нарвалась.
        — Да неужели? Она сама захотела помочь тебе?
        — Захотела использовать меня. Это ее главная стратегия, так она и продвигалась. Не слишком успешно, как я понял. Она нашла меня в гостинице, пыталась флиртовать. Я подыграл — назначил встречу в ресторане. Шлюшка эта и так скромностью не отличалась, а после хорошей смеси в своем бокале стала особенно болтливой. Один из плюсов моей профессии — уходить с большим запасом таких полезных веществ.
        — Не думаю, что все полицейские оставляют себе запас наркотиков!
        Ей было все равно, о чем говорить, лишь бы он к ней не приближался. Алиса уже поняла, что из своего положения сможет дотянуться до узла на веревке. У нее появился шанс, но требовалось время.
        — Ты еще о честных полицейских, которые работают за зарплату, напой,  — хмыкнул Игорь.  — Не мой стиль. Я знал с самого начала, что получу от Тронова деньги, и так и будет. От рыжей толку мало, она просто не знала ничего. Ладно, хоть стресс снял. Бабец она страшный, но в темноте особо не видно.
        — Ты что, изнасиловал ее?  — Алиса оторопела, на секунду даже оторвалась от своего узла.
        Понятно, что от человека, который проник в ее номер, напал на нее и привез сюда, можно ожидать чего угодно. Но как же это все неправильно! Они должны были всего лишь участвовать в безобидном психологическом проекте…
        Хотя нет, она не имеет права обманывать себя. Игры со смертью не могут быть безобидными. И все же этот эксперимент зашел слишком далеко.
        — «Изнасиловал» — романтично-то как!  — расхохотался Игорь.  — Да просто вывез в лес и поимел. Она, кстати, не сопротивлялась, ей привычно. Потом она получила такой же укол и отрубилась. Могла вернуться в игру, но я постарался по максимуму усложнить ей это дело. В гостинице эта рыжая рожа больше не показывалась — как видишь, у меня получилось.
        Тоня действительно не была скромницей. Оставалось только гадать, что он сделал такого, чтобы ее отпугнуть. Как бы там ни было, проходить через это Алисе точно не хотелось, и она заработала пальцами с удвоенной активностью.
        — От рыжей толку было мало,  — вел свое Игорь,  — но она навела меня на этого шизоида.
        — Ты об Адаме? Что ты с ним сделал?!
        — Да ничего я не сделал. Он где-то затихарился, я его не нашел. Осмотрел его комнату, записи. Это оказалось полезно.
        Он мог соврать, но зачем ему это? Того, в чем он уже признался, хватило бы на пару уголовных статей. И потом, Адам действительно исчез раньше, чем Тоня, это Алиса помнила твердо.
        — Мы с Адамом вместе не работали. Зачем тебе я?
        — А кто еще? Вся эта ерунда движется к концу. Ты, тот чурка, что с тобой тусит, и московский мажор — вы продвинулись дальше всех. С мажором я разобрался быстро, на него времени жалко. С тобой базарить все-таки приятнее.
        С Денисом они не сотрудничали, он был ей неприятен. Но он точно не опускался до таких методов, как этот. А вот и их с Дамиром прокол: они так увлеклись собственным расследованием, что не заметили, как еще один участник проекта исчез. Теперь она пыталась вспомнить, когда видела его в последний раз,  — выходило действительно давно.
        — Троих нет, трое остались.  — Боров и сам, кажется, вошел во вкус, пока излагал историю своих побед.  — Но телка эта вторая сама по себе ничего не стоит. Если выбирать для отдыха, я бы ее сюда привел, она симпатичней. Но ваши шерлок-холмсовские тайны знаешь ты. Придется колоться, гы.
        — Есть еще Дамир, но с ним ты связываться не решился, так?
        — Здоровый лось, точно. Его, может, и убрать придется. Все зависит от того, как он себя поведет. И от тебя.
        — От меня?
        — Что, хочешь сохранить жизнь этому чурке? Вы же с ним спелись. Если все мне расскажешь и я решу, что этого достаточно, узкоглазого не трону.
        В стороне мелькнуло что-то белое. Или ей почудилось? Ночная птица ее не спасет, в призраков она не верит, хотя им на болоте самое место.
        — Говори четко и по существу.  — Боров вдоволь нахвастался и перешел к приказам.  — Если мне понравится, как ты будешь рассказывать, получишь свой укол и уйдешь живой. Начнешь выпендриваться — будет как с рыжей. Дошло?
        Алиса угрюмо молчала.
        Она сейчас не думала о выигрыше и не защищала их с Дамиром работу, хотя и это важно. Она не может позволить себе такую роскошь — пойти на принцип. Значит, дать ему ответ, которого он ждет?
        Где гарантия, что он сохранит ей жизнь? Даже с этим шприцем он может блефовать. Он ведь привез ее не в ближайший лес, а в дальний, туда, где удобнее спрятать тело.
        Пока она не скажет главного, она жива.
        — Как ты узнал о болоте?  — Алиса решила зайти с другой стороны.
        — Что вы трупы нашли? От ментов местных, как еще. Знаешь, с ними было проще найти общий язык, чем с тобой. Не бесплатно, да. Но я уважаю такой подход.
        — Почему мы здесь?
        — Чтобы память тебе, дура, освежить!
        Его глаза сейчас говорили больше, чем слова. Нет, он не собирался ее отпускать. Потому что знал, что она не Тоня. Не забьется испуганно в угол, не позволит ему уйти безнаказанным. Если она снова объединится с Дамиром, убрать их двоих у него вряд ли получится, и он это понимал.
        Но и тянуть дальше время Алиса не могла. Она не героиня боевиков и знает о себе, что, если он начнет бить, долго она не выдержит. Уже сейчас ее нервы на пределе.
        Узел наконец поддался, веревка ослабла. В темноте он не сразу это заметил, а когда заметил — было поздно. Алиса сорвалась и бросилась в чащу.
        Это был жест отчаяния в чистом виде. В любой момент у нее под ногами могла оказаться топь. А еще она понятия не имела, куда бежать. Надежда была одна — что он не потащится за ней в болото.
        Увы. Он бросился за ней, хоть и двигался медленнее — из-за фонаря, которым подсвечивал дорогу. Зато он гарантировал себе безопасность, а она — нет. Она должна была рано или поздно оказаться в ловушке.
        Это случилось очень скоро. После очередного шага она просто провалилась. Ей чудом удалось ухватиться за корни дерева, но ноги уже ушли в болотную вязь ниже колена.
        Это было странное ощущение — как будто стоишь не в грязи, а в цементе. Алиса считала себя физически сильной, но теперь самой себе казалась бабочкой в паутине. Она могла дергаться сколько угодно — освободиться самостоятельно не получалось.
        Ее мучитель приближался, его выдавало тяжелое дыхание и свет фонаря. Он уже понял, что с ней произошло, и больше не спешил. Обоим было понятно, что она никуда не денется.
        — А ведь все могло пройти по-дружески,  — выдохнул он.  — Ты бы сказала, я бы тебя отпустил.
        — Вытащи меня отсюда!
        — Зачем? Ты там отлично смотришься.
        — Ты же хочешь знать все о Доронине!
        — Посмотреть, как ты тонешь в грязи,  — тоже неплохая награда за усилия. А все об этом Доронине я выбью из твоего дружка. Че, не слышала — цель оправдывает средства?
        Сейчас он не блефовал, Алиса чувствовала. Ее беспомощность действительно нравилась этому подонку — настолько, что он мог пожертвовать выгодой. Это только доказывало, что он не собирался отпускать ее живой.
        А она не знала, что делать. Погружение прекращалось, если она не двигалась. Но грязь уже дошла до середины бедра, и шансы Алисы выбраться самостоятельно уменьшались с каждой минутой.
        — Уже не такая резвая и наглая?  — гыгыкнул он.  — А знаешь, что самое смешное?
        — Не знаю, что здесь вообще может казаться смешным.
        — Много чего. Но самое смешное: я вряд ли запомню, где ты притопла. Тело твое не найдут, останешься вечно гнить в этом болоте. Как тот трупешник, который вы с узкоглазым нашли. Скоро сама станешь такой — будешь лежать и надеяться, что кто-то тебя найдет…
        Нельзя было вестись на его издевательства, это его только раззадоривало. А не реагировать она не могла, слезы сами закипали на глазах. Легко быть смелой на людях. Когда тебя утягивает вязкая топь, гибнуть красиво, как в кино, не получается.
        Этот садист подошел еще ближе, чтобы в деталях видеть, как она мучается. Еще шаг, еще. Занес ногу для третьего — и не успел. На него налетело то самое светлое пятно, которое Алиса заметила раньше. Это оказалась не галлюцинация, а что-то другое, уверенно двигавшееся по болоту.
        Призрак?
        Призраки просто обязаны быть в том месте, где столько лет лежали трупы. Может, до сих пор лежат.
        Фонарь, которым ее мучитель освещал себе дорогу, упал и откатился в сторону. Алиса уже не могла видеть, что происходит, она слышала только звуки борьбы.
        Она не представляла, радоваться или нет. Кто знает, может, странное существо, напавшее на ее обидчика, примется за нее, когда с ним будет покончено?

* * *
        Это был опасный ход — и не самый умный. По уму было бы позвать полицию. Но не получалось, злость брала свое.
        Денни никогда не прощал обиды. О том, чтобы их забыть, речи не было. Отомстить удавалось не всегда, но он старался. А ведь это были мелкие конфликты, на которые по большому счету и внимания обращать не стоило.
        Здесь совсем другое дело. Он очнулся в больнице, узнал, что машина в лепешку. Она его и спасла: не дала покалечиться при столкновении с водой, легко открылась, когда за ним нырнули свидетели аварии.
        Он отделался сотрясением мозга, ссадинами и ушибами — ничего смертельного. А могло быть иначе. Если бы он не вывернул руль, если бы столкнулся с грузовиком…
        Полицейские, явившиеся в тот же день, подтвердили: кто-то поколдовал над машиной, на его жизнь покушались. С таким Денни еще никогда не сталкивался. Это должно было напугать, но нет — он почувствовал звериную злость.
        Кто-то посмел вот так играть с ним! Не кто-то, а вполне конкретный человек. Когда полицейские спросили, подозревает ли он кого-нибудь, Денни ответил, что нет. Ответил скорее импульсивно, чем продуманно. И все сделал правильно.
        Это была не только угроза жизни. Это был вызов ему лично.
        В том, что за всем этим стоит Игорь Марголин, Денни не сомневался. Этот тип с самого начала вел себя странно: прятался, зыркал злобно, разве что зубами не клацал на первой встрече у Тронова. Но дураком он не был, дураков Тронов в проект не отбирал. Значит, что? Значит, Марголин, бывший мент, затеял свою игру.
        Он вполне мог запугать Тоню. Издевался над ней мужчина — это раз, и он был связан с проектом — это два. Какие здесь варианты? Степан — это такая невозмутимая устрица, которая вообще не в состоянии ни над кем издеваться. Адам пропал. Дамир тусит с этой своей подружкой, ему до Тони нет дела. Денни, понятно, не собирался этого делать.
        Оставался Игорь. У него были ресурсы и хватило бы жесткости, в этом Денни не сомневался. Но о том, что Марголин начнет убирать конкурентов, он не подумал. Слишком дикое предположение! Это мафиозные методы, кто будет их практиковать в психологической игре?
        Денни просто забыл, какие деньги на кону. А Марголин, видно, нет.
        Говорить о нем полиции все равно бесполезно, и не только потому, что он бывший мент. Денни сильно сомневался, что удастся доказать связь Игоря с его, Денни, машиной. Вытащить что-то из Тони тоже нереально, да и не помнит она ничего.
        Нет, этим ему нужно заняться лично. Как — Денни не представлял. Для начала добраться обратно, его же отвезли в московскую больницу.
        С этим как раз проблем не было. Травмы позволяли перемещаться самостоятельно, врачи не стали настаивать, чтобы он остался. Рекомендовали, правда, первые дни дома соблюдать постельный режим. Денни соврал, что так и сделает.
        Достать вторую машину — тоже не вопрос. Не нужно было ничего покупать или арендовать, машина у него имелась, он ее просто не любил. Но вот пригодилась.
        По дороге он обдумывал, как поступить. Решил сначала проследить за Марголиным. Раз этот тип действует так нагло, значит, понял, что дело к финалу. Денни должен понять, что ему известно, и перехватить победу. Вот это будет достойная месть.
        Он собирался сперва заглянуть в номер, как вдруг увидел своего обидчика. Марголин выходил не из главного входа, а спускался по пожарной лестнице, к которой у него вообще не должно быть доступа. На плече он нес что-то тяжелое, завернутое в покрывало, и постоянно озирался. Автомобиль был припаркован неподалеку — поездка с грузом наверняка подготовлена.
        В очертаниях предмета, который он нес, угадать тело было несложно. Если бы Денни увидел такое до аварии, он бы одернул себя, подумал, что показалось. Сейчас сомневаться не приходилось: внутренние тормоза у Марголина работают туго, ждать от него можно чего угодно.
        На то, чтобы принять окончательное решение, у Денни было всего пара минут. Именно тогда он твердо понял, что хочет все сделать самостоятельно.
        Он следил за Марголиным от самого отеля. В городе это было плевое дело: враг не знал, как выглядит его машина, да и вряд ли ожидал увидеть его так скоро. На шоссе стало сложнее, пришлось ехать с выключенными фарами, но тоже обошлось.
        Денни понятия не имел, куда они едут. Яснее не стало, даже когда Марголин остановился у леса. Тело без всяких признаков жизни, лес, сгущающиеся сумерки — какие здесь могут быть варианты?
        Хотя ничего похожего на лопату этот бык не достал, да и с телом обращался довольно осторожно. Из чего Денни сделал вывод, что жертва все еще жива.
        Марголин понес тело в лес. Денни следовал за ним. Шли долго, воздух становился все более влажным. Теперь уже и звуки выдавали близость болота: кваканье, стрекотание, крик ночной птицы…
        Наконец толстяк выбился из сил. Сбросил жертву на землю, направил на нее два больших фонаря, достал веревку. Только сейчас Денни разглядел, что это Алиса. Лицо у нее было разбито, нос и губа распухли. Сам он притаился за стволом — не хватало еще, чтобы его прямо сейчас выдал бинт, которым обмотана голова.
        Он слушал их разговор и все не мог сообразить, что ему делать. Да, хотелось наброситься за Марголина и колотить его пустую башку, пока злость не уйдет. Но даже на взводе Денни понимал, насколько это опасно. Пусть его враг устал, но ведь и сам Денни сейчас не в лучшей форме. Это еще вопрос, кто кого в болоте утопит.
        Уйти отсюда он тоже не мог. Марголин намекал, что оставит Алису в живых, только кто же ему поверит. Зачем тогда тащил ее так далеко от дороги? Чтобы не самому убивать, а дать ей в беспамятстве забрести в трясину?
        Словом, полный тупик. Даже в полицию не позвонишь: Денни все равно не смог бы объяснить, где находится.
        Все решила Алиса. Это она сдвинула дело с мертвой точки, когда вырвалась и побежала прочь. Ее мучитель бросился за ней, Денни не отставал. Из всех троих ему проще всего было двигаться. Как минимум угодить в трясину он не рисковал, пока шел по следам Марголина.
        Да, бежать после аварии было больно. Но сейчас не тот момент, чтобы беречь себя,  — от него слишком многое зависело. Это стало окончательно ясно, когда Алиса угодила в болото. Здесь уже выжидать не получится, еще чуть-чуть — и она увязнет так, что не вытащишь.
        Он сам от себя такой ярости не ожидал. Но и враг сдаваться не собирался. Появление белого призрака сбило Марголина с толку, и он пропустил пару важных ударов. Когда же, наконец, опомнился, Денни пришлось несладко. Тактику его противник выбрал нехитрую: колотил по бинтам, чтобы больнее было.
        Сцепившись, они покатились по грязной земле. То, что болото в шаге от них, понимали оба.
        Денни устал быстрее, он просто переоценил свои силы. В какой-то момент Марголин сумел прижать его к земле, и стало ясно, что это, похоже, конец. Он и в лучшие времена не смог бы сбросить с себя такого соперника, а уж теперь…
        Сопротивлялся он скорее по инерции. Не мог просто сдаться — по глазам Марголина видел, что тот не остановится, пока его не прикончит.
        Внезапно что-то двинулось рядом с ними, очень быстро. В следующее мгновение оно обрушилось на голову Марголина; тот вздрогнул и разом обмяк. Туша навалилась на Денни, но спасительница помогла ему выбраться.
        Алиса с трудом переводила дыхание. Измученная, с разбитым лицом, по пояс в болотной грязи, но живая! В руках она все еще держала массивную корягу, которой оглушила Марголина.
        — Встать сможешь?  — просипела она.
        — Могу попытаться.
        — Давай. Нам надо связать его, прежде чем валить отсюда.
        — Зачем?  — удивился Денни.  — Он вряд ли очнется до того, как мы уйдем.
        — А если очнется? Я не хочу, чтобы этот слон гнался за нами! Вспомни, сколько фильмов ужасов закончились бы раньше, если бы герои вовремя убили маньяка! Но убивать его я не собираюсь. Нужно найти веревку, которой он связал меня.
        Денни хотелось лечь здесь ничком и не шевелиться. Он давно перебрал собственный лимит, голова разрывалась от боли. Но понятно было, что Алиса права и лучше не спорить.
        Оставлять Марголина здесь связанным было опасно. Не для них, для него.
        — Что, если до него змеи доберутся?  — тихо спросил Денни.
        — Не доберутся.
        — Я серьезно.
        — Я тоже!  — взвилась она.  — Он об этом не думал, когда меня здесь привязывал! Молчу уже обо всем остальном. Пусть скажет спасибо, что я ему не вколола содержимое его дурацкого шприца. А тянет, знаешь, поэкспериментировать.
        — Плохая идея. Я тебе помогать прятать труп не буду.
        — Смотри сам в труп не превратись — зеленый весь.
        — Удивительно, с чего бы это,  — буркнул Денни.
        — Нормально себя чувствуешь?
        — А я выгляжу как человек, который чувствует себя нормально?
        Чем сильнее становилась боль, тем больше хотелось злиться на весь мир. А из мира рядом была только Алиса.
        — Потерпи, все нормально будет! Ты же на машине здесь, да? Можешь вспомнить, где она?
        — В полусотне метров от машины этого козла. Не уверен только, что найду туда дорогу.
        — Об этом можешь не беспокоиться, дорогу найду я. А ты мне пока скажи, у тебя есть с собой мобильный?
        Глава 11
        Одни в темноте
        Алисе хотелось быть сильной — сильнее стресса. Но не получалось.
        Теперь, когда главная угроза осталась позади, ее по-настоящему колотило. Это было очень некстати. Во-первых, приходилось подставлять плечо Денису, которому стало совсем плохо. Во-вторых, Дамир не отвечал на звонки.
        Вот это было хуже всего. Она знала Дамира уже достаточно хорошо, чтобы понимать, что что-то не так. Дело не в том, как он относится к ней. Они в одной связке, он не мог не заметить, что она исчезла. По идее он должен от телефона не отрываться.
        А он не отвечает. Как это понимать? Она хотела позвонить Степану, но в мобильнике Дениса его номера не было, а наизусть Алиса его не помнила. Оставалось сцепить зубы и терпеть.
        — Кровь не идет?  — то и дело спрашивал Денни.  — Нет? На повязках ничего не проступает?
        — Нет! Ты можешь прекратить это нытье? Или я слишком многого прошу?
        — Это вся благодарность за то, что я тебя спас?
        — Считай, что я в неоплатном долгу. А теперь двигай быстрее! Ты ведь не видел Дамира до того, как приехал сюда?
        — Нужен он мне сильно.
        Ей он нужен, с ним было бы проще. Как можно быстрее надо вернуться в отель.
        Денис вести машину не мог, эта задача целиком легла на нее. У нее кружилась голова, руки дрожали от недавнего напряжения. Вытаскивание самой себя из болота отняло, кажется, больше сил, чем она могла себе позволить. Но другого варианта не было, и единственное, что оставалось,  — ехать на совсем маленькой скорости.
        В гостиницу они ввалились поздно, когда холл уже опустел, вымазанные с ног до головы, а Денис еще и в окровавленных бинтах. Если бы девочки-администраторы не знали их в лицо, наверняка бы вызвали полицию.
        — Что-то случилось?  — беспокойно спросила одна из них.
        — Все в порядке,  — заверила Алиса, хотя отражение в зеркале лучше всяких слов говорило, что до порядка далеко.  — Просто увидели аварию, помогли людям выбраться. Несчастный случай, словом.
        — Вам помощь не нужна?
        — Нет-нет, мы справимся. Если только я могу взять у вас дубликат ключа… Кажется, я свой потеряла. Но я все оплачу.
        Администраторы не стали спорить.
        Денис лимит подвигов на сегодня явно исчерпал — из холла он прямиком отправился в номер. Алисе проще было все сделать самой, чем уговаривать его.
        Первым делом она направилась к себе: нужно было срочно переодеться и взять ключ от номера Дамира. Хотелось еще принять душ, но пока это было непозволительной роскошью. Через три минуты быстрым шагом она уже направлялась к нему.
        На стук никто не откликнулся, пришлось открывать своим ключом. Внутри все было как обычно: вещи на своих местах, не похоже, что в них кто-то рылся, кровать заправлена. Только самого хозяина нигде не видно.
        Марголин не мог добраться до него. Если бы он что-то сделал с Дамиром, он бы не смолчал — он слишком гордился собственной наглостью.
        Но что тогда?
        Стоять и гадать Алиса не собиралась. И пусть время было позднее, она решительно направилась к номеру Степана.
        Он открыл сразу — судя по одежде, еще не ложился.
        — Алиса? Что с вами случилось? Что с лицом?
        — Спросите лучше у своего работодателя, который черт знает кого набрал в проект! Но сейчас не об этом, хотя это я забывать не собираюсь. Где Дамир?
        — Что? Я не знаю.
        — Придется узнать, потому что в номере его нет.
        — Он еще не вернулся?  — Степан нахмурился.  — Очень странно, он уехал давно.
        — Вы знаете, куда уехал?
        — Вас искать, насколько я понял. Несколько часов назад, еще днем, Дамир пришел ко мне, вот как вы сейчас. Заявил, что пропали вы. Он хотел, чтобы я помог ему с поисками.
        Хотя бы в нем она не ошиблась! Значит, Дамир заметил ее исчезновение почти сразу после того, как Марголин ее увез. Но где он сейчас?
        — Он говорил, где собирается меня искать?
        — Нет. Он был взволнован, не представлял, где вы, и именно поэтому настаивал, чтобы я помог, привлек дополнительные ресурсы. Я отказал: это не входит в мою компетенцию. К тому же у него не было доказательств, что вы в опасности. Я его видел, он уходил из отеля с Екатериной.
        Катя с ним? Это показалось Алисе странным, но все быстро встало на свои места. Дамир ее не нашел и бросился опрашивать всех, кто мог ее видеть. Катя, естественно, рассказала об их поездке.
        Значит, Дамир поехал в деревню. И не вернулся. Но почему? Алиса не заметила там ничего подозрительного. Теперь она снова прокручивала в памяти каждый разговор, стараясь понять, что упустила.
        Хотя он мог пропасть не там, а где-то по пути к деревне. Но тогда найти его точно не удастся. Нужно было использовать последний шанс получить хоть какую-то помощь.
        — Я знаю, кого нам нужно искать. Но одна я этого делать не собираюсь, и так уже получила сегодня. Вы должны вызвать подкрепление.
        — Как я уже сказал Дамиру…
        — Не стоит повторять!  — взвилась Алиса.  — Я слышала, и я не Дамир. Он спокойный, я — не очень. И я знаю, что он в опасности.
        — Почему вы в этом так уверены?
        — Потому что он, похоже, нашел человека, который прятал тела на болоте. Это не Доронин.
        — Вы знаете имя этого человека?  — оживился Степан.
        — Нет.
        — У вас есть доказательства, что это убийца?
        — Нет, но мне доказательства и не нужны!  — Она готова была кричать от того, что ее не понимают.  — Я знаю, что Дамир в опасности, и это все, что меня волнует. Не ваш проект, а его жизнь!
        — Сожалею, но…
        — Значит, так…  — Алиса решительно сделала шаг вперед, оттесняя Степана в комнату.  — Мне плевать, что там приказал твой босс и что думаешь ты сам. Я сегодня имею право не быть слишком вежливой. Меня били головой о стену, оставляли связанной среди змей, топили в болоте. А теперь я узнаю, что моего друга из-за ваших игр могут убить. Или ты сейчас же начнешь помогать мне добровольно, или я организую поиски самостоятельно, и тогда вам с Троновым жизнь раем не покажется.
        Конечно, она шла ва-банк: вряд ли у нее получится быстро найти помощь без поддержки Степана. Но лгала она решительно — отступать было некуда. Слишком многое сейчас зависит от того, как быстро она будет действовать.
        Она не была уверена, что Дамир вообще жив.

* * *
        Катя даже завидовала Алисе. Совсем чуть-чуть. Хотя по-настоящему нечему здесь завидовать: Алиса пропала, никто не знал, где она и откуда начинать поиски. Дамир убил несколько часов на то, чтобы объездить весь город, поговорил чуть ли не со всеми сотрудниками отеля, но так ничего и не добился.
        Но она все равно завидовала. Стоило представить, как повел бы себя в этой ситуации ее, Катин, муж, и становилось совсем грустно. Нет, она ничего не испытывала к Дамиру, да и с мужем расставаться не собиралась. Просто в такие моменты обидно было сознавать, что такое отношение существует — а ей уже не достанется.
        Дамир не думал сейчас, как он к кому относится и почему именно из-за Алисы готов все в этом городе перевернуть вверх дном. Он просто пытался ее отыскать, но она словно сквозь землю провалилась. Оставалось разве что съездить в деревню, где они с Катей были утром. Сама Катя, правда, считала, что это бессмысленно. Приедут они туда, а дальше что? Ни один из них не знал, с чего начать.
        Степан наотрез отказался им помогать. Ссылался на свою компетенцию, на то, что чрезвычайной ситуации нет — мало ли куда могла пойти Алиса. Обращаться в полицию тоже никаких резонов не было, там над ними только посмеются.
        Все зависело теперь от них самих, вернее, от одного Дамира. Катя все это время была рядом — сидеть одной и трястись еще страшнее. Где гарантия, что с ней такое не случится? Ведь остальные участники проекта исчезли.
        Не было действительно никого. Дамир с Катей стучали каждому в номер, и всюду их встречала тишина за закрытой дверью.
        Под вечер у него не осталось вариантов. Он просто сидел на подоконнике, смотрел в окно, думал о чем-то. На кровати были разложены материалы, касающиеся расследования, но он не обращал на них внимания. Хотя мог бы радоваться: если он найдет ответ один, без Алисы, все деньги достанутся ему.
        А он не рад. Это говорит о многом.
        Катя внимательно рассматривала распечатки — так она могла если не сосредоточиться, то хотя бы отвлечься от страхов. Она не собиралась использовать достижения Алисы и Дамира и обнаружить новое тоже не пыталась. Ей вполне хватало того кошмара, в который они уже погружены.
        Она, конечно, ничего не сумеет здесь заметить. Только вот…
        — Дамир, а что это?
        — Что именно?  — поинтересовался он, не отрываясь от окна.
        Катя взяла лист бумаги с кровати и подошла к нему.
        — Вот эта машина. Зачем она вам?
        Там не было ничего, кроме изображения автомобиля, не слишком нового, но и не раритетного. Катя плохо разбиралась в таких вещах и не знала, представляет автомобиль какую-то ценность сам по себе или нет.
        — Это машина Доронина. Скорее всего на ней он уехал из Москвы пять лет назад. Ее так и не нашли.
        — А как это возможно? Это же машина, а не колечко, так просто не спрячешь.
        — Машину можно разобрать, сжечь, оставить в лесу.  — Дамир объяснял удивительно терпеливо.  — Можно перебить номера и перегнать в другой регион. Если это было сделано до того, как Доронина стали искать, тогда шансов ее найти почти нет. Его и самого не особо искали, мы вот только взялись.
        — А перекрасить эту машину могли, чтобы спрятать?
        — В принципе да.  — Он кивнул.  — Если перекрасить и сменить номера, машины считай вообще не было. Особенно когда в угоне она не числится и по сводкам не проходит. Ты что, где-то видела такую машину?
        Конечно, он догадался, не мог не догадаться. А она и сомневалась, что все запомнила правильно. Пусть она не разбирается в моделях, но с памятью у нее порядок.
        И потом, та машина была приметная. Единственная чистая и ухоженная среди ржавых развалюх.
        — Я видела ее в деревне, где мы были с Алисой.
        — Это точно?  — Он слетел с подоконника, чуть с ног ее не сбил.
        — Да, возле магазина. Алиса зашла купить воды, а я ее ждала, оглядывалась от нечего делать. Тогда и заметила… А куда ты?
        Дамир торопливо накинул куртку и направился к выходу.
        — Поеду в деревню.
        — Прямо сейчас?
        — А чего ждать? Мы не знаем, сколько времени осталось у Алисы. Вы туда ездили, сразу после этого она пропала. Вряд ли это совпадение. Уверен, ты действительно видела машину Доронина. Если мы найдем ее нынешнего владельца, найдем и Алису.
        — Нужно, наверное, сказать Степану?
        — Бесполезно.  — Он покачал головой.  — Я уже говорил с ним сегодня, он нам помогать не будет. Не хватало еще, чтобы мешать попытался. Если хочешь, говори с ним сама. Я уезжаю за Алисой.
        Кате нужно было остаться, и она это понимала. Что она будет там делать? Какой от нее толк?
        Но не может же она отсиживаться в отеле, пока вокруг такое творится! Пусть Алиса и Дамир не были ее друзьями, они все равно участвуют в одном проекте. Они должны помогать друг другу, или им предстоит исчезнуть, как всем остальным.
        — Я еду с тобой!
        — Плохая затея.
        — Почему?
        — Потому что мне нельзя водить машину. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что шансы попасть в аварию со мной велики.
        — Но сам же ты поедешь.
        — Своей жизнью я имею право рисковать, твоей — нет.
        — И все равно я еду с тобой.  — Теперь она была уверена, что иначе нельзя.  — Я не прощу себе, если ты пропадешь. Что я тогда буду делать?
        — Ничего. Вернешься домой, и Тронов будет вынужден закрыть проект.
        — Ага, вернешься… Как мне жить с таким грузом на совести?
        — А чем ты мне можешь помочь?  — Он пожал плечами.  — Ободряюще пищать из машины?
        — Пока не знаю. Но в этой гостинице я просто умру от разрыва сердца!
        Он не стал больше ее отговаривать. Вряд ли поверил, что от нее может быть польза, скорее просто не хотел терять времени.
        Своей машины у Дамира не было, и он забрал автомобиль Алисы. То, что эта машина все еще здесь, угнетало особо.
        Катя помнила, что он сказал об аварии, поэтому сразу юркнула на заднее сиденье. Ехали молча, она боялась даже слово сказать — вдруг отвлечет его от дороги и спровоцирует неприятности. Она лихорадочно соображала, чем сможет помочь ему, если они все-таки найдут убийцу.
        В деревне было темно, хоть глаза выколи. Катя еле нашла то место, где днем стояла машина — между магазином и почтой. Ни там, ни там окна, конечно, не светились.
        А машина пропала.
        — Не понимаю, как это может быть,  — прошептала Катя.  — Она же вот прямо здесь стояла! Смотри, еще следы шин на песке видны, я не вру! Но куда она делась?
        — Ты правда не понимаешь?
        — Извини, из меня плохой Шерлок Холмс.
        — Днем магазин был открыт, и машина стояла здесь. Вечером магазин закрылся, и машина исчезла. Связь улавливаешь?
        — Это машина продавца!
        — Именно. Раз этот человек ездит на работу на машине, он не из местных — деревенскому проще было бы пешком пройти. Сиди здесь, а я попытаюсь узнать, где живет продавец.
        Ситуация повторялась с пугающей точностью. Снова Катя одна в машине перед магазином, и снова единственный человек, который может увезти ее отсюда, скрылся из виду. И снова она терпеливо ждала, хотя единственное, чего хотелось,  — разреветься в голос и убежать куда глаза глядят.
        Дамир вернулся быстро. Она так надеялась, что он позовет кого-нибудь на помощь, но зря — он был один.
        — Продавщицу зовут Ирина,  — выдохнул он.  — Машина действительно ее. Работает одна, без сменщицы, живет на хуторе тут недалеко. О семье никто ничего не сказал.
        — Ты хочешь к ней ехать?
        — Что еще остается? Да не боюсь я какую-то продавщицу! Если она имеет отношение к похищению Алисы — ей же хуже. Но я не отрицаю, что там скрывается настоящий убийца, поэтому не хочу тебя ни во что втягивать. Останься в машине. Если я не вернусь через двадцать минут или если увидишь, что к тебе идет кто-то посторонний, уезжай.
        — Я водить не умею!
        — Тогда убегай.  — Он был невозмутим.  — Если хочешь, могу высадить тебя в деревне.
        — Не хочу! И к продавщице я пойду вместе с тобой.
        — Не стоит.
        — А я пойду!
        Он только вздохнул. Да, Алиса говорила, что он очень терпеливый, и вот теперь Катя убедилась в этом сама.
        Дорогу на хутор они еле нашли. Да это и не дорога была, просто неглубокая колея, уходящая в лес. Летом в сухую погоду здесь еще можно проехать, а что зимой творится — и представлять не хочется.
        Даже Кате с ее нулевым водительским опытом было ясно, что развернуться здесь невозможно. Если им понадобится срочно уехать, сделать это будет не так просто.
        Скоро впереди показался дом, и довольно большой. Рядом ни одного фонаря, наверное, поэтому дом напомнил Кате какого-то гигантского зверя, затаившегося на лесной поляне. Сбоку на участке с трудом можно было различить очертания хозяйственных построек: большой сарай, два поменьше и колодец под крышей.
        Дамир приглушил фары, и стало ясно, что окна тоже не светятся. Кате казалось, что она слышит стук собственного сердца.
        — Может, ее дома нет?  — только и могла, сцепив зубы, выдохнуть она.
        — Машина во дворе.
        Автомобиль за забором действительно был похож на доронинский. Да что там похож, даже небольшая вмятина на боковом зеркале та же. Только цвет и номер другой, так ведь это фокус нехитрый.
        Дамир остановил машину на дороге, но выходить не спешил.
        — Ты действительно хочешь помочь?  — повернулся он к ней.
        — Да.
        Ей хотелось, чтобы это прозвучало уверенно, но голос все равно дрожал. Кажется, он не заметил или не придал этому значения.
        — Слушай внимательно. Я пойду туда, к главному входу. А ты обойди двор и перелезь через забор. Видишь, он невысокий, ты сможешь. Я хочу, чтобы ты осмотрела все эти сараи. Если Алиса здесь, она может быть в одном из них.
        Если Алиса в одном из них, то и убийца тоже там. Но разве Катя могла отказаться? Это означало бы оставить Алису в беде. Алиса или Дамир ее бы в беде не оставили.
        — Если убийца здесь, то это точно не продавщица.  — Катя произнесла это скорее для собственного успокоения.  — Значит, здесь несколько человек, и все могут быть опасны.
        — Я понимаю. Я правда не хочу, чтобы ты рисковала. Сейчас на участке никого не видно, но все равно будь осторожна. Если посчитаешь, что есть угроза, беги оттуда. Я постараюсь отвлечь внимание на себя.
        — Ты не боишься?
        — Не вижу другого выхода.
        Задача, которую он брал на себя, была не в пример опасней. Кате стало стыдно за свою трусость.
        Но стоило ей остаться одной в лесу, как сердце снова ушло в пятки. Казалось, за каждым стволом кто-то прячется, ветки шумят неспроста, а под ногами зарыты тела тех несчастных, кто осмелился прийти сюда раньше.
        Может, и Алиса там? Что, если они опоздали? Больше всего Катя боялась увидеть Алису мертвой. Они с Дамиром окажутся свидетелями совершившегося преступления, и живыми их отсюда не выпустят. Все, что она делает сейчас, может быть зря!
        Но пока ей лично ничего не угрожало, и Катя продолжила двигаться вперед. Перелезть через забор действительно оказалось просто: он был рассчитан на защиту скорее от животных, чем от людей. Да и что людям здесь искать? Ничего похожего на огород на участке не было, хозяйственные постройки не в лучшем состоянии. Чувствовался легкий запах навоза, но трава, насколько Катя могла разглядеть, не вытоптана — значит, крупные животные здесь не появлялись.
        Она начала с маленьких сараев, тех, что ближе к забору. Сюда явно заходили не каждый день: инструменты свалены как попало, на ближайших, к которым Катя специально прикоснулась,  — приличный слой пыли. Не исключено, что раньше здесь было полноценное фермерское хозяйство, но давно. Современных инструментов она вообще не заметила.
        Большой сарай пугал ее с самого начала. Понятно, что это должен быть загон для животных, хоть ни ржания, ни мычания даже вблизи не слышно. В маленьких окошках света не было, казалось, что они просто заклеены, но в темноте не рассмотреть наверняка.
        Ей стоило немалых усилий заставить себя подойти ближе. Дверь в сарай была закрыта, но не заперта — на одной из петель висел разомкнутый замок. Катя понятия не имела, что это значит. Может, здесь так принято, а может, как раз сейчас кто-то туда зашел.
        Из дома слышались голоса, значит, Дамиру открыли. Он свою часть работы делает честно, и Катя просто не имеет права отступить.
        Вдохнув поглубже, она приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Вместе с ней в сарай проник лунный свет, вырвав из мрака тело, неподвижно лежащее на соломе.
        В том, что это человек, а не животное, сомнений не было. Как и в том, что он попал сюда не по своей воле: пленника опутывали веревки и цепи.
        Если бы Кате кто-то описал такую ситуацию, она сразу сказала бы, что делать,  — бежать и звать на помощь. Но в реальности все иначе: поддавшись порыву, она скользнула внутрь и тихо, как могла, подошла к этой груде грязной соломы. То, что в сарае темно, казалось ей лучшей гарантией безопасности. Зачем похитителю и убийце таиться? Он точно бы свет включил.
        Катя осторожно опустилась на колени возле неподвижного тела.
        — Алиса?
        Она и сама не знала, зачем спросила, видно же было, что никакая это не Алиса. Человек лежал лицом вниз, но и так было ясно, что это мужчина.
        Но не могла же она уйти и бросить его здесь, кем бы он ни был! Катя огляделась, сняла со стены большие садовые ножницы и вернулась к пленнику. Теперь нужно разрезать веревки, а цепи после этого можно будет сдвинуть.
        Освободив спину, она перевернула его и даже вскрикнула от удивления. Катя не ожидала, что сможет его узнать.
        Узнать этого человека действительно было непросто. Адам похудел, его лицо отекло, ссадины распухли, а здоровая кожа шелушилась. Веки приобрели болезненный бурый оттенок, губы потрескались до крови. Но он все равно дышал, хоть это успокаивало.
        Она понятия не имела, что происходит. Тому, что Адам здесь в таком состоянии, подобрать объяснение она точно не в силах, пусть это делают Алиса и Дамир. Конечно, она помнила, что творилось в его комнате. И все равно в ее картине мира такому развитию событий места не было.
        — Потерпи,  — прошептала она,  — я вытащу тебя отсюда. Мы тебе поможем.
        Тот, кто сделал это с ним, настоящий садист. Но сейчас с этим человеком разговаривает Дамир! Предупредить его об опасности не получится, значит, надо торопиться.
        Она почти закончила возиться с цепями, когда веки Адама вздрогнули и медленно открылись. Взгляд, поначалу мутный, постепенно сфокусировался на ней. Адам попытался отползти, и Катя поняла, что он не узнал ее.
        — Тихо, тихо, это же я! Катя, помнишь?
        — Катя?  — прошелестел он одними губами.
        — Мы с тобой встречались у Тронова!
        — Ты здесь? Как?
        — Потом расскажу, сейчас не время. Потерпи, осталось совсем чуть-чуть!
        Катя так торопилась, что забыла обо всем мире. Адам лежал неподвижно, только взгляд его переместился куда-то в темноту за ее спиной. Он даже открыл рот, но не издал ни звука. А потом уже было поздно.
        Что-то большое навалилось на Катю, сбивая с ног. Вместе с тем, кто на нее прыгнул, она покатилась по соломе.
        Адаму она больше не нужна, он смог освободить руки и сам снял с себя остатки цепей. На помощь Кате он не спешил. Кажется, он вообще забыл о ней — просто рванул к двери и исчез. На нее он даже не оглянулся.
        Конечно, он в этом сарае многое пережил. Он и без цепей двигался с трудом. И все же Кате стало обидно. Хотя не до обид сейчас — раз на помощь рассчитывать нечего, самой надо защитить себя.
        Человек, который на нее напал, был не больше ее и не сильнее, и защищаться пока получалось неплохо. А ведь сама Катя никак не богатырь.
        Получается, что притащил сюда Адама кто-то другой. Может, сейчас они дерутся с той продавщицей? Катя ее в деревне не видела, и здесь в темноте тоже рассмотреть не могла. Но человек, напавший на нее, был совершенно безумным. Он дергался, подвывал, как разъяренная кошка, пытался ударить Катю по лицу, целясь в глаза.
        И снова Катя удивила себя. Она не знала, откуда в ней столько энергии, но одним отчаянным усилием она сбросила с себя нападавшего. После этого рывка ее движения были четкими и грамотными, как будто тело жило своей жизнью, пока мозг пребывал в панике.
        Она выбежала из сарая, но прочь не кинулась, в отличие от Адама. Быстро захлопнула дверь и защелкнула на петлях навесной замок. Секундой позже на деревянную преграду обрушились удары, однако доносились они уже с той стороны…
        Это не означало, что она в безопасности. Катя понятия не имела, кто еще может напасть на нее, кто скрывается на этом хуторе… Может, не люди даже, а чудовища!
        Она бы хотела быть смелой и прийти на помощь Дамиру. Но она не смогла. Она вообще оказалась не в состоянии думать здраво, паника накрыла ее волной. Катя сделала то, чего требовало ее пронизанное ужасом сознание: бросилась в лес…

* * *
        Кто б ему месяц назад сказал, что он до такого дойдет — Дамир бы ни за что не поверил. И дело было даже не в том, что он шел через ночной лес, чтобы постучать в дом, в котором, возможно, скрывается жестокий убийца. Это действие безумно, однако после аварии он был готов ко всему, понимая, что жизнь его кардинально изменится.
        Гораздо больше его смущали чувства, которые были с этим сопряжены. Они с Алисой работали хорошо, стали лидерами проекта, но это он считал наибольшим достижением. Они редко общались на посторонние темы, не делали ничего такого, что не служило бы интересам расследования. У них не было оснований сближаться!
        А теперь она пропала, и он видел кровь на стене ее гостиничного номера. Это был шок. Но шок новой категории — настолько сильный, что он не спровоцировал, а подавил приступ. Не было ни дрожи в руках, ни головокружения. По крайней мере, пока; Дамир чувствовал, что все это придет, когда ситуация разрешится. Сейчас же слишком многое зависело от него, чтобы поддаваться испугу.
        Поэтому к дому он направлялся спокойно. Неважно, что никто не знает о его местонахождении. Неважно и то, что он не вооружен. Он никогда не был в себе так уверен, как сейчас.
        В доме кто-то был, на это указывал неяркий свет, пятном мелькающий за шторами. Но это был не электрический свет, а что-то мобильное и приглушенное — керосиновая лампа, например, а то и вовсе свеча.
        Звонка на двери тоже не оказалось, и Дамир начал сомневаться, есть ли в доме электричество. Это его не остановило, и он уверенно постучал в дверь.
        Пару минут внутри дома было тихо, но потом дверь все же открылась. На пороге стояла женщина средних лет, рослая и крупная — она была одного роста с Дамиром, а весила наверняка больше. При этом нельзя сказать, что она страдала от ожирения, ее вес был следствием плотно сбитой фигуры; именно такой барышне и коня остановить, и в избу горящую войти — все равно что в носу поковыряться: неэстетичное и малопонятное хобби.
        Тем не менее ее внешность не пугала и не настораживала. Светлые, коротко остриженные волосы женщины были завиты мелкими колечками, она еще не успела смыть нелепый макияж, с которым ездила на работу, хотя уже переоделась в спортивный костюм. Дамир не сомневался, что перед ним та самая продавщица, с которой днем общалась Алиса.
        А вот кто скрывается в доме кроме нее — большой вопрос.
        — Вы кто?  — удивленно уставилась на него женщина.
        — Боюсь, мы с вами незнакомы.  — Дамир старался казаться вежливым и надеялся, что руки не начнут дрожать в самый неподходящий момент.  — Простите, что отвлекаю, но мне нужна ваша помощь… Кажется, я не туда свернул, а блуждать по лесу как-то не хочется. Я надеялся, что вы позволите мне позвонить…
        — У вас мобильного телефона нет?
        Мобильный у него как раз был, но он благополучно валялся на заднем сиденье автомобиля. Дамир специально не взял его с собой, чтобы не выдать себя случайным звонком.
        — Разрядился,  — соврал он.
        — Я могу дорогу показать, не надо никуда звонить…
        — Мне одной дороги мало. С машиной неполадки, я хотел связаться с другом, мы должны были пересечься на въезде в деревню… Простите, но мне правда нужно позвонить.
        Спрашивать ее об Алисе напрямую он не собирался. Если она непричастна к ее похищению, то все равно ничего не знает. А если причастна, он лишь даст ей повод для настороженности.
        — Не получится,  — упорствовала женщина.  — В доме нет телефона.
        — Как же так?
        — Вот так.
        Она хорошо контролировала себя, но и раздражения не скрывала. В принципе в ее реакции не было ничего подозрительного или противоестественного. Он заявился к ней чуть ли не ночью, она не обязана перед ним отчитываться!
        И все же на душе у Дамира было неспокойно. По коже будто мурашки ползли, и все казалось, что из темноты за спиной женщины на него вот-вот кинется чудовище…
        Но игра должна была продолжаться, он обязан был выиграть для Кати время на осмотр сараев. Поэтому он не выходил из роли нагловатого и не самого умного туриста:
        — Как же вы живете тут без телефона? А если случится что?
        — Справляемся как-то.
        — Можно хоть воды попить?
        — Такое ощущение, что вам под любым предлогом в дом надо,  — прищурилась женщина.  — Вы что, ищете кого-то?
        А вот это предположение уже было ненормальным. Обычный человек в такой ситуации о другом бы спросил… Может, обвинил бы или вовсе захлопнул дверь. А она все знала!
        У Дамира было не так много времени на анализ ситуации и принятие решения. Он хотел проверить, что будет, если спровоцировать ее…
        — Угадали. Ищу.
        Он не боялся ее до последнего момента. Дамир был уверен, что если что-то пойдет не так, худшее, что сделает продавщица,  — это позовет своего сообщника. Но и тогда будет хотя бы минута на подготовку к подобной встрече!
        Она все равно смогла застать его врасплох: она напала сама. Женщина полностью распахнула дверь, и ударила с такой силой, что Дамир отлетел на пару шагов. Челюсть саднила, но сломана не была, а привкус крови во рту указывал, что в какой-то момент он прикусил язык. Так что он обошелся легкими травмами, хотя не мог не отметить, что она чуть ли не с боксерской точностью била. И сила у нее была совсем не женская!
        Отступать она не собиралась. Хозяйка дома, которую сейчас никто бы не назвал представительницей слабого пола, кинулась на него разъяренным медведем. Дамира спасла только скорость реакции, выработанная за годы работы хирургом. Там ему приходилось действовать быстро и принимать решения мгновенно, чтобы спасти чью-то жизнь.
        Сейчас ставки были не менее высоки. Женщина подхватила металлический лом, стоявший у стены — зимой он использовался для дробления льда, а сейчас вполне мог раскроить мужчине череп. Для этого нужен был всего один удачный удар, и Дамиру требовалось этот удар не допустить.
        Он не разговаривал с ней, потому что все его силы уходили на движение. Да и бесполезно это было! Он видел, каким безумным пламенем пылали ее глаза. Ни с чем подобным он раньше не сталкивался, перед ним словно и не человек был вовсе… Женщина хотела убить его не потому что он пришел в ее дом и начал задавать неудобные вопросы. Скорее, желание убить было для нее первичным, естественным, и она просто сдерживалась раньше, а теперь перестала.
        Она привезла те трупы на болото. Дамир понял это особенно четко, глядя на нее сейчас. Ни один нормальный человек не смог бы сотворить такое… а она могла. Вряд ли в этой небольшой деревушке найдется второй такой безумец! О том, какое отношение к умалишенной может иметь профессор Доронин, пока оставалось только догадываться.
        Дамир уходил от ее атак успешно, но понимал, что его время на исходе. Он уставал, она — нет, хотя он всего лишь уворачивался, тогда как женщина размахивала металлическим ломом так, словно это легкая тростинка. Но ведь говорят, что сумасшедшим силы не занимать…
        Если она его измотает, если загонит в угол, все будет кончено. Выжить Дамир мог только одним способом: обездвижить ее. Ну, или хотя бы изолировать. Но как это сделать — он не подозревал. Она отогнала его от дома, они теперь находились посреди двора, и ему негде было даже укрыться.
        Но проиграть он не мог. От него ведь зависела не только его собственная жизнь! Если с ним будет покончено, эта психопатка доберется до Кати… и до Алисы! Алиса должна быть здесь, и раз женщина сорвалась так быстро, ее жертва все еще жива, она в доме! Дамир понимал, что логика в данном случае сомнительная, но он очень хотел верить.
        План пришел сам собой и был условным. Но на что еще рассчитывать в такой ситуации! Ему нужно было как-то усмирить этот живой танк, сделать ее ярость менее концентрированной… Тогда он и попытался вновь заговорить с ней.
        — Это ведь из-за тебя умер Антон Доронин?
        — Заткнись!
        Имя определенно повлияло на нее: она стала нападать агрессивней, но действовала все более хаотично. Дамир не был уверен, воспринимать ли это как успех, однако решил продолжить.
        — Он узнал о тебе? Из-за тебя он сделал татуировку?
        — Почему ты не можешь просто сдохнуть?
        Она злилась, но вместе с гневом в ее голосе слышалась и растерянность. В нынешней ситуации это много значило.
        — Ты ведь не знаешь ни о какой татуировке, так?  — догадался он.  — О его самоубийстве ты тоже не знала, он не предупредил тебя. А потом стало слишком поздно.
        — Заткнись!
        — Почему я должен молчать? Это ведь уже случилось — он мертв!
        — Он предатель!
        — Не думаю. Он мог рассказать о тебе напрямую — о том, что ты делаешь! Но он по какой-то причине не сделал этого, предпочел умереть. Кем ты была ему? Почему он охранял тебя?
        Она больше не отвечала, однако своего Дамир добился: ее ярость оказалась приглушена ее же сомнениями. Улучив момент, мужчина решился напасть сам, хотя понимал, что это ход ва-банк. Либо он устраняет угрозу, либо угроза устраняет его. А иначе никак, он ведь дерется с сумасшедшей!
        Она ударила его металлическим ломом по руке; удар был скользящим, но Дамир все равно отчетливо почувствовал, как треснула кость. Он не позволил боли ослепить себя, сосредоточившись на своем плане. Он вложил всю свою силу в один удар: налетел на женщину плечом, сбивая ее с ног.
        Она бы просто упала, и это не нанесло бы ей серьезного вреда. Будь позади нее земля, она бы быстро поднялась и свернула Дамиру шею. Но позади находился колодец: отвлекая ее разговором, он смог подвести ее туда, куда было выгодно ему.
        Женщина, какой бы сумасшедшей она ни была, сверхспособностями не обладала. Она не могла в этой ситуации удержать равновесие, а потому перелетела через каменный край колодца и камнем упала вниз. Ее крик быстро оборвался, и послышался тяжелый всплеск воды.
        А Дамир почти сразу опустился на колени: ноги больше не держали. Начинался тот самый приступ, которого он так боялся. Руки, в том числе и сломанную, колотило крупной дрожью, у него не было энергии, чтобы подняться, перед глазами мутнело… Он не знал, каким чудом ему удалось сохранить сознание. Он думал лишь о том, что у этой психопатки могут быть сообщники, и он обязан каким-то образом защитить Алису и Катю!
        Вот только сделать это пока было непросто, и собственная слабость злила его. Сосредоточившись на том, чтобы подняться он перестал думать о своем окружении, да и о времени тоже.
        Когда на его плечи опустились чьи-то руки, он вздрогнул — он этого не ожидал! Но прикосновение было мягким: не удар, а лишь попытка остановить движение.
        Совсем близко прозвучал голос Алисы:
        — Не надо, не вставай. Все уже кончилось.
        Глава 12
        Расщепленное сознание
        Был момент, когда Алиса не сомневалась, что при следующей встрече обязательно попытается выцарапать Тронову глаза — или лишить каких-нибудь жизненно важных органов. Но прошло время, злость улеглась, и вот она уже сидела с ним за одним столом, не предпринимая никаких попыток членовредительства.
        Это было не очередное общее собрание… Да и о каких общих собраниях может идти речь, если некоторые участники проекта в весьма плачевном состоянии? На эту беседу были приглашены только Дамир и Алиса.
        Девушка украдкой покосилась на своего спутника. Они почти не разговаривали о том, что случилось — рядом постоянно кто-то был, и это казалось неуместным. Но ее все равно обижало, что Дамир не демонстрировал никаких сильных эмоций. Вообще! Как будто ему было все равно, что случилось — что она пропала, нашлась… Все, через что он прошел, не вызвало в его душе никакого отклика.
        Она ценила его спокойствие — пока оно не начинало превращаться в равнодушие.
        Хотя времени на обсуждение у них было не так много. После той ночи прошло чуть больше суток, только и достаточно, чтобы получить медицинскую помощь и просто отоспаться. Едва они вернулись в Москву, как их вызвал на встречу Тронов.
        — Изначально я не планировал делать то, ради чего позвал вас,  — заявил он.  — Не я должен был давать вам окончательные ответы, а вы мне. Однако ввиду того, что этот проект пошел не по моему замыслу, я пересмотрел условия. Финальную картину удалось составить благодаря бумагам Антона Доронина, найденным на хуторе, а также показаниям свидетельницы, Анастасии… В этом деле она будет проходить как свидетельница. У вас нет доступа к этим данным, да и не может быть, поэтому я расскажу вам все, что узнал сам.
        — И это все равно будет считаться нашей победой?  — поинтересовалась Алиса.
        — Да. Из всех участников проекта именно вы сделали больше всего для раскрытия дела.
        С этим Алиса спорить не могла — как и с тем, что ко всем ответам они и близко не подобрались. То, что удалось им выяснить, было лишь верхушкой айсберга.
        А история эта началась больше двадцати лет назад, когда Антон Доронин узнал, что у него есть сестра. Это признание он получил от своего отца, который, хоть и любил жену, идеальной верностью не отличался. Впрочем, заводить полноценную семью на стороне Илья Доронин не хотел, и наличие ребенка стало для него неожиданностью.
        От него забеременела случайная любовница — молоденькая коллега, только приехавшая в город на работу. Доронин-старший пытался настоять на аборте, но в те времена это приравнивалось к преступлению. Впрочем, любовница его была недостаточно решительной, чтобы объявить отца своего ребенка открыто и разрушить семью. Она уехала в родную деревню, и больше Илья Доронин ее не видел. Чему был несказанно рад.
        На связь с ним вышла уже повзрослевшая дочь Ирина. Судя по тому, что ее наличие так и не было подтверждено официально, отец был не в восторге. Да и о своих первых впечатлениях Антон Доронин умолчал, вряд ли они были такими уж радужными.
        Зато когда погибли его родители, Ирина внезапно стала для него единственным близким человеком. Ее мать к тому моменту уже была мертва, другой родни она не имела, так что брат и сестра быстро превратились в маленькую сплоченную семью. Доронин, хоть и казавшийся всем нелюдимым, отчаянно нуждался в близком человеке, для него это было одной из основ стабильности его личного мира. Вся любовь, раньше связывавшая его с родителями, теперь была направлена на нее.
        И вот тут возникла странность: уже сама Ирина настаивала, чтобы Антон нигде ее не представлял и не появлялся с ней в общественных местах. Она терпеть не могла внимание, обращенное на ее персону. Когда она бывала среди людей, то выглядела и вела себя так, что ее просто не замечали и не запоминали. Доронин считал, что понимает ее: он и сам был несколько замкнутым, как и многие талантливые ученые.
        Он не жил с Ириной под одной крышей, бывал на ее хуторе наездами, поэтому на то, чтобы заметить подозрительные черты в поведении сестрицы, ему потребовалось несколько лет. Замедляло процесс и то, что поначалу он отказывался верить себе, надеялся, что ему чудится. Однако факты, настораживавшие его, проявлялись снова и снова.
        У Ирины могло кардинально поменяться настроение. То она была веселой и смешливой, то впадала в агрессию, несколько раз даже била брата. Она рассказывала жуткие истории о том, как готовит детям колыбели на болоте, но Антон списывал все это на ее личные чудачества. Все-таки всю жизнь одна прожила, отец от нее отказался, мать рано умерла — это на кого угодно повлияет! Иногда ему казалось, что он слышит крики по ночам, приглушенные, но не очень далекие. Он никогда не выходил проверять, бывал только в доме, даже по двору не гулял.
        Он не знал, что будет делать, если его догадки подтвердятся, поэтому на многое закрывал глаза. По мнению Тронова, уже это поведение, пока не откровенно аномальное, стало началом надлома его собственной личности.
        Сама Ирина не мучилась никакими угрызениями совести. Работала она довольно успешно, заправляя деревенским магазинчиком, ее уму многие могли лишь позавидовать. Как-никак дочь двух преподавателей, в которую мать вложила всю любовь, заботу и собственные знания! Она умела быть по-своему свободной. Веселилась, когда хотела, жила одна, но романы заводила регулярно — и Антон никогда не ладил с ее ухажерами. Однако все это он считал нормой, думал, что ее веселый нрав — это как алиби, не может она делать тех ужасных вещей, о которых иногда говорит!
        Жизнь заставила его раскрыть глаза. Однажды он приехал в дом Ирины и обнаружил там маленькую девочку. Сестра заявила, что малышку зовут Настя и она будет жить здесь. Теперь это ее дом. Ирина наотрез отказалась объяснять, откуда взяла ребенка.
        Уже позже, из новостей, Антон узнал, что девочка была похищена, причем в Москве. Это подтвердило минимум половину историй его сестры — о склонности к похищению и о том, что с ней детям будет лучше, чем с настоящими родителями.
        Месяцами позднее, постепенно, он разобрался в ее поведении. Рано осиротевшая Ирина, привыкшая жить в семье «мать и дочь», хотела вернуть такой порядок — времена, когда она сама была счастлива. Но снова превратиться в дочь она была не в состоянии и приняла на себя роль матери. При этом своих детей у нее не было и не могло быть: Ирина появилась на свет не только с психическими отклонениями, но и с некоторыми неизлечимыми болезнями.
        Узнав о том, что ее организм не способен породить жизнь, она не была шокирована. Ведь жизнь эту можно просто украсть! Похитив первого ребенка, она не собиралась его убивать. Она забрала малыша из дальней деревни, где ночевала проездом, привезла на свой хутор, заперла в сарае. Но ребенок, уже прекрасно осознававший, кто он и кто его родители, плакал и просился домой. Пара дней подобного поведения — и он спровоцировал одну из тех вспышек гнева, которые Ирина не контролировала. Так она снова осталась одна… впрочем, ненадолго. Ей понравился вкус той жизни, которую она только что попробовала.
        При этом безумие в ее случае работало в тесном тандеме с острым умом и аналитическими способностями, как у многих маньяков. Она никогда не похищала детей вблизи родной деревни. Жертв она выбирала в местах, где вела переговоры по закупке товаров, а иногда и просто выезжала в другие города на рабочей машине — фургончике для перевозки продуктов, в котором так удобно было прятать маленьких заключенных.
        Ее не подозревали. Первой причиной, конечно же, была ее осторожность. Ирина никогда не похищала в одном районе дважды, не привлекала к себе внимания, не вызывала подозрений. Кто обратит внимание на тихую, показательно вежливую сельскую продавщицу, которая просто, по ее версии, направляется домой после визита к семье? В сознании людей похититель — это всегда суровый, нелюдимый мужчина. Это и стало второй причиной неуловимости Ирины. Иногда на местах преступления видели рослого мужчину в темной куртке с капюшоном, куда-то уводившего очередного пропавшего ребенка. Мужчину и искали. Свидетелям было невдомек, что Ирине с ее комплекцией и ростом не составляло большого труда «сменить пол» одеждой. Вне вспышек гнева она мыслила здраво и расчетливо.
        Все дети, похищенные ею, числились пропавшими без вести. Их искали и родители, и поисковые отряды, и даже телевизионные программы. В некоторых случаях оглашались официальные версии и объявлялись виноватые. Но никому и в голову не приходило связать похищения в разных регионах друг с другом. Дети пропадали там не только из-за Ирины, и ее жертвы терялись в общей статистике.
        Становиться серийной похитительницей Ирина не планировала. Каждый раз она была уверена, что вот это — все. Теперь малыш признает ее, полюбит и ни разу не разозлит. Но как бы ни вел себя ребенок, победить ее болезнь он не мог: в определенный момент на нее накатывала ярость, она понимала, что ей нужен другой, более «совершенный» сын или дочь. А места на хуторе немного, всех оставить нельзя, и ради новой попытки нужно окончательно избавиться от предыдущей.
        Доронин запретил себе думать о том, что стало с теми детьми. Он понимал, что это глупо, преступно даже, но иначе не мог. Ирина была его семьей, она заменила ему всех близких людей сразу. Он знал, что потеряет ее, если сделает то, что велела ему совесть.
        Он утешал себя лишь тем, что смог, в некотором смысле, помочь Насте. Девочку ожидала та же судьба, что и остальных: пара дней жизни на хуторе, вспышка гнева «мамочки» и — колыбель на болоте. Однако Настя сумела пробраться из сарая в дом и там встретиться с Дорониным. Он теперь знал об этом ребенке и запретил Ирине трогать девочку. Мнение брата имело вес даже для ее больного сознания, ведь и он для нее был единственной родней. Ирина убедила себя, что Настя и есть «совершенный» ребенок. Не зря же она нравится брату!
        Помочь погибшим детям он уже был не в состоянии, поэтому сосредоточился на Насте. Он не мог сообщить милиции, где находится ребенок, да и с родными девочки связаться не решился… Он убедил себя, что Ирина сама вернет ребенка, когда наиграется в мать. Пока же он сконцентрировал все усилия на том, чтобы убедить сестру не вредить девочке.
        Постепенно иллюзия прижилась в их доме. Ирина поверила, что она мать девочки. Настя начала называть ее мамой. Антон Доронин привык жить с чувством вины, разъедающим его изнутри.
        За окном завершался девяносто шестой год…
        В федеральный розыск Настю не объявляли, да и Ирина не позволяла ей далеко уходить от дома. В деревне Настя почти не бывала. Поэтому все свыклись с тем, что у Ирины есть дочь, воспринимали это как норму. Кто интересовался бы ее отцом или тем, где она проводит целые дни?
        Для Доронина точка невозврата была пройдена. Он уже и не собирался общаться с настоящими родителями Насти. Хотя и тому, что она остается на хуторе, был не рад… Жуткие истории сестры не прекратились. Поток ухажеров не прекратился.
        Это и привело к беде. Однажды приехав на хутор без предупреждения, Доронин застал Настю с очередным сожителем Ирины. Девочка, только-только вступившая в подростковый возраст, этого определенно не хотела: она была избита настолько сильно, что потеряла сознание, однако насильника это не остановило.
        Доронин впервые в жизни испытывал такую ярость и ненависть. На недалекого и пропитого насквозь деревенского мужика он выплеснул ту злобу, которую годами копил… на самого себя. За молчание, нерешительность и стремление уберечь сестру во что бы то ни стало.
        Между мужчинами завязалась драка. Пьяный сожитель кинулся на Доронина с топором, серьезно поранил ему руку, однако убить не смог. Тихий московский профессор и сам от себя такого не ожидал… Все было как во сне, а когда он пришел в себя, то обнаружил, что топор вогнан в голову его противника.
        О гибели сожителя Ирина так и не узнала. Его тело Доронин увез на те самые болота, о которых она любила рассказывать, кровь вытер, топор очистил. Настя все это время была без сознания и ничего не видела.
        Сестре Антон рассказал только об изнасиловании. По его словам, он прогнал сожителя, а куда тот ушел — неизвестно. Ирина «дочери» не слишком сочувствовала, но мнение брата по-прежнему имело для нее большое значение, она не хотела лишиться его, поэтому пообещала лучше следить за безопасностью Насти.
        Не вышло, конечно. И не могло выйти. Девочке ничто не угрожало, лишь когда Доронин приезжал погостить. О том, что происходило на хуторе в остальное время, он узнавал по заплаканным глазам Насти и ее стыдливо отведенному взгляду.
        Вот только невозможно принимать все это, сохраняя психику здоровой. В сознании Доронина тоже начался сдвиг, и о том, чтобы разоблачить сестру, он даже не думал. Понимал, что она поступает неправильно, и он тоже, однако менять что-то не собирался. У него на руках тоже была кровь! Его интеллект в данном случае из преимущества превратился в недостаток: он придумывал себе оправдания, Ирине — праведную мотивацию, Насте — счастливую жизнь. Произошло то, что Тронов назвал расщеплением сознания: часть Доронина еще цеплялась за здравый смысл, но в целом он уже жил по законам своего нового мира. Пока ничего серьезного не происходило, эти две грани сознания не конфликтовали. Ирина ведь прекратила похищать детей, получив долгожданную «дочь»!
        Да и сама Настя вроде как любила Ирину… По крайней мере, Доронину нравилось так думать. Она безоговорочно подчинялась мачехе, соглашалась с ней, радовалась ее возвращению с работы. О том, что девочка просто не знала иной жизни, Антон предпочитал не помнить.
        А спустя два года после первого изнасилования он узнал, что Настя беременна. От нового сожителя Ирины — жителя деревни, где она держала магазин. Константин Самохин не скрывал, что это его ребенок, и даже гордился сомнительным достижением, Настя уже ничему не сопротивлялась, а Ирина… Ее, казалось, происходящее лишь забавляет. Чем старше становилась Настя, тем быстрее угасал интерес «матери» к ней. Зато грядущее появление в доме младенца Ирину вдохновило, об аборте и речи не шло.
        Доронин вынужден был принять это. Он успокаивал себя тем, что у присутствия в доме Самохина были и положительные стороны. Прекратились рассказы Ирины о могилах-колыбелях на болоте, пустовали все сараи, сестра не впадала в агрессию… Наступил период затишья.
        Настя родила девочку. В больницу ее никто не возил, роды приняла Ирина, младенца никому не показывала и не регистрировала. Получается, что в доме поселился «призрак».
        Зато малышка была единственным счастливым существом. Ей нравилось расти на природе, да и Настя не спускала с нее глаз. Гуляла, воспитывала, обучала, насколько позволял ее собственный искореженный разум.
        Самохин своим ребенком до поры до времени не интересовался. Настоящих отцовских чувств он к девочке не испытывал, ему только и нравилось, что хвастаться своими мужскими подвигами. Доронин не был удивлен таким поворотом: нормальный человек с его сестрой не сошелся бы.
        Интерес у Самохина появился лишь спустя пять лет — и интерес этот был далеко не здоровым. Девочка росла красивой, как фарфоровый ангел, с рыжими кудряшками, доставшимися ей от матери. Сложно было представить, до какой степени напился Самохин, когда попытался «навредить» ей — именно это слово использовала Настя, когда позже рассказывала о случившемся Доронину.
        Вот только тогда Настя впервые проявила характер. Она оттолкнула Самохина, и это разозлило пьяного мужика. Он попытался напасть, и Настя схватила на кухне нож… Когда Ирина прибыла домой, Самохин был уже мертв.
        Насте повезло: ее самоназначенная мать не устроила экзекуцию на месте, а позвонила брату. Антону удалось убедить сестру, что наказывать дочь не нужно, она поступила правильно. Труп спрятали все на том же болоте. В деревне Самохина никто не хватился — он просто никому не был нужен.
        А вот Ирина вскоре вернулась к прежним привычкам. Она пропадала из дома, впадала в беспричинную ярость, могла ударить и Настю, и ее дочь. Доронин понял, что это опасная тенденция. Затишье в некотором смысле усугубило ее состояние, и новые приступы стали сильнее. Тогда он решился на отчаянный шаг: бросил все в Москве и переехал в деревню. Он думал, что это временная мера, и толком не готовился… А пришлось остаться навсегда.
        Последующие пять лет он, как мог, сдерживал злобу сестры. Он уже понял, что это болезнь, которую отменить нельзя, излечить полностью — вряд ли. Можно только контролировать, чтобы она не причинила вреда кому-то еще.
        Ирина была не рада такому контролю. Она устраивала скандалы, выгоняла брата из дома, ссылаясь на то, что он нигде не работает, а значит, стал ее нахлебником — хотя деньги Доронин с собой привез, и немалые. Любовники у Ирины бывали, но постоянного сожителя после смерти Самохина она так и не завела.
        Хоть Доронин и заставил себя смириться с произошедшим, совесть все равно не давала ему покоя. Расщепленное сознание породило внутренний конфликт. Прежний профессор Доронин понимал, что нужно остановить чудовище, затаившееся среди болот. Нынешний, уже несколько лет проживший среди безумия и болезненного поведения, не хотел ничего менять. Чтобы внутренние противоречия не сожгли его изнутри, он пришел к компромиссу: стал действовать мягко, так, чтобы не разрушить привычную жизнь. Он должен был больше знать наверняка и меньше угадывать, чтобы принять окончательное решение. Он начал записывать рассказы Ирины, которые раньше считал бредом. Говоря о «колыбелях» для детей, она подробно расписывала их окружение. Доронин собрал эти данные и отправился осматривать болото.
        За несколько лет ему удалось создать детальную карту леса. Он понял, что сюда редко кто ходит, а значит, Ирина вполне могла проделать все, о чем говорила. Более того, ее описания совпадали с реально существующими участками болот.
        Он больше не мог закрывать глаза. Доронин обустроил себе землянку под старой яблоней, где прятал свои записи и инструменты. Когда он не видел Ирину и Настю, ему было проще мыслить прежними категориями, четче понимать, что такое зло и добро. День за днем он осматривал болота, пытаясь найти в топи детские трупы.
        И находил. Здешнее болото было не слишком большим, а значит, не самым глубоким. Подземного течения как такового не существовало, трупам некуда было деваться, и они годами оставались на тех же местах.
        Естественно, ресурсы Доронина были ограничены, поэтому процесс шел медленно. Да и четкого плана реакции на свои открытия у него не было. Пока что он обматывал найденные тела веревкой, чтобы снова не потерять их, и возвращал в топь. Он не был морально готов разоблачить Ирину. При этом он понимал, что и оставлять все так, как есть, нельзя. Она в любой момент могла взяться за старое! И судя по тому, что ее после стольких жертв не разоблачили, действовала она очень умело.
        Для себя он решил, что сначала он найдет все тела, о которых говорила сестра, и лишь потом определит, как менять ситуацию. Это было отговоркой с его стороны: трупов, которые он обнаружил, хватило бы на полноценное расследование. Он просто позволял себе это ожидание, думая, что времени у него хватает.
        А времени как раз не было. Доронин был убежден, что дочери Насти ничего не угрожает. Малышка с младенчества росла рядом с Ириной, конечно же, «бабушка» не сможет навредить «внучке».
        Он ошибался. Когда он очередной раз вернулся с болот, чтобы проверить семью, девочки нигде не было. Ирина, у которой как раз был выходной, отреагировала на его вопросы спокойно. Она провела его в сарай, где лежало давно остывшее тело.
        Он и раньше знал, что это сумасшествие, которое ему не дано понять. Теперь же он убедился в этом воочию. Сам момент убийства, символизирующий свободу и возможность начать жизнь заново по первому желанию, уже стал для Ирины наркотиком, который ничто не могло заменить. Когда он попытался обвинить сестру, она ответила резко, и Доронин понял: если будет нужно, она убьет его. Без жалости и сомнений. Несмотря на то что она его любила, уважала, ценила его мнение, приоритеты Ирина расставляла очень четко.
        Но больше всего его поразило не это, а реакция Насти. Девушка, которая всего пять лет назад ради защиты своего ребенка убила человека, теперь была абсолютно спокойна. Мама Ира сказала, что так надо,  — значит, она права. Она всегда права.
        Психика ее сломалась окончательно. Это было больше, чем просто симпатия заложника к похитителю. Настя перешла к состоянию психологической зависимости, она не могла мыслить самостоятельно. Ирина была для нее как организм-носитель для паразита: источник всего, самой жизни.
        Осознание того, что он натворил, обрушилось на Доронина и почти уничтожило его. Он снова и снова думал о том, сколько раз мог бы остановить это, и тогда как минимум у этой маленькой девочки был бы шанс на нормальную жизнь! Для него, Ирины, даже Насти — для них все кончено, а ребенок мог бы спастись!
        Теперь-то уже нет. Бесчувственное тельце лежало на грязной соломе, и по глазам Ирины Доронин понимал, что это лишь первая жертва в новой череде.
        Он и сам не заметил, как сильно изменился. Он лишь теперь понял, что все равно не может пойти в полицию, несмотря ни на что. Не из-за себя — к тому моменту Доронин решил, что должен умереть. Он не позволил бы себе жить после того, что сделал. Однако не был он уверен и в том, что арест Ирины — это благо. Получается, он предаст семью, ради которой жил последние двадцать лет? А что тогда будет с Настей, выдержит ли она это? Может, это эгоистично с его стороны — завершать то, что не он начал?
        Расщепленное сознание проявило себя во всей красе. Он хотел разоблачить Ирину, но вместе с тем запрещал себе это. Человек не может убить себя, перестав дышать, даже если захочет. На определенной стадии сознание отключится, а подсознание тут же запустит легкие. То же происходило с Дорониным: сколько бы он ни решался поступить правильно, он все равно доходил лишь до определенной черты, а дальше не мог сделать ни шага. Выдать Ирину, обречь ее на наказание для него было все равно что перестать дышать. Она должна быть свободна и счастлива любой ценой!
        Тогда он решился на отчаянный, нездоровый по сути своей план. Он устроил из своей смерти головоломку, которая должна была привести к Насте. При этом Доронин понимал, что разгадать головоломку сможет лишь человек нестандартного склада ума — такой, который в нужной ситуации примет правильное решение и сможет спасти Настю.
        И даже эту игру Доронин подсознательно сделал очень сложной. Не только начало пути было запутанным, каждая новая стадия должна была сбить с толку, отсеять кандидатов, не достойных принятия финального решения. По сути, Доронин делал то, чем жил последние годы: сам себе противоречил. Он хотел привести людей к Насте, однако сделал дорогу настолько запутанной, что преодолеть ее мог лишь уникальный человек.
        Но Доронин был математиком и знал, что статистическая вероятность успеха есть. Во-первых, его громкое в прошлом имя и эта татуировка должны были привлечь внимание, он надеялся на широкое освещение убийства хотя бы в местной прессе. Во-вторых, он оставил больше следов, чем удалось найти при расследовании. Судя по его записям, он планировал указывать на металлическую табличку с гравировкой в момент смерти, но этот замысел, несколько наивный, сорвался. К тому же на песке возле его трупа был выведен рисунок дубового листа, но его затоптали полицейские, вызванные очевидцами. Дополнительные следы были и в доме, который осматривали Алиса и Дамир — локон волос Насти, чек из магазина Ирины. Все это осталось ненайденным и так бы и смешалось с мусором, если бы не дневники, обнаруженные позже на хуторе.
        Все кружилось вокруг Насти. В его плане не было намерения сдавать правосудию Ирину, разоблачать ее преступления. Даже если бы Настю нашли в ее доме — что бы ей было только за это? Доронин знал, что она выкрутится: соврет, что нашла девочку в лесах, куда малышка, потерявшая память, сбежала от настоящего похитителя. Ирина всегда спасалась, и без собранных им улик вышла бы сухой из воды. Все свои записи с болот он перенес в ее дом. Сделал татуировку у бывшего ученика, которому доверял. Попрощался с Настей. И… однажды ушел из дома, чтобы не вернуться. Свою машину он подарил Ирине, коту оставил еды, о городской квартире давно перестал думать. Он выбрал такой выход из ситуации: передал судьбу похищенной девушки в руки тому, кто сумеет разгадать головоломку, а сам просто сдался.
        Он принимал возможную бесполезность своей смерти. Его сознание к тому моменту подошло к тому этапу, когда даже низкой процентной вероятности спасения Насти ему было достаточно. Самоубийца никогда не думает о том, что будет после его ухода, а если и думает, то его воображение рисует далеко не реалистичную картину. Доронин убедил себя в том, что сделал все для Насти, что жертвует собой не напрасно. Если разобраться, всю эту систему, все подсказки он создавал не для кого-то, а для себя, чтобы дать себе оправдание перед тем, как покинуть сцену. Свою смерть он воспринимал не как бегство от собственной совести, а как акт спасения. Вероятнее всего, он умер спокойным — такой сомнительный подарок дарит нездоровая психика.
        Чуда не произошло. Низкая статистическая вероятность оправдала себя: в мире вообще не так уж много людей, способных самостоятельно разгадать головоломку Доронина, и вблизи места его смерти не оказалось ни одного. Даже если бы были замечены все подсказки, не было человека, который нашел бы Настю. Того самого гения, который, как надеялся Доронин, смог бы понять и оправдать Ирину, не трогать ее, а просто увезти молодую девушку с хутора. По большому счету исчез единственный человек, который сдерживал психопатку, и ее дальнейшие действия представлялись весьма опасными…
        Однако Доронину в некотором смысле повезло: в дело вмешался Тронов со своим проектом. Оставленная профессором головоломка стала лишь частью игры, было обнаружено его лесное убежище и, самое главное, карта. Один человек никогда бы не размотал эту нить, но несколько разных, со своими способностями и мировоззрением… они обеспечили тот подход, о котором Доронин не мог и мечтать.
        Здесь нужно было учесть, что Ирина тоже не отличалась наивностью. Ее интеллект и интуиция никуда не исчезли. Когда по деревням разнеслись слухи о странном самоубийстве бомжа, она сразу поняла, кто это. Но никому ничего не сказала: она ведь не зря делала все, чтобы Доронина никто из местных не связал с любезной продавщицей из сельского магазина.
        Она своего брата знала, понимала, что он может навести на нее преследование. Причем именно на нее, она и не подозревала, что он будет выгораживать ее, тем самым усложняя жизнь следователям. Поэтому она стала наблюдать за теми местами, где Доронин часто бывал до смерти. Про землянку на болотах ей ничего не было известно, зато она знала о доме на Дубровой улице, где Антон ночевал, когда она прогоняла его. Она ждала, не придет ли туда кто-то.
        Пришел Адам. Он и сам толком не подозревал, что ищет, даже до дома не успел дойти. Но по его откровенно городскому наряду, по ищущему, несколько растерянному взгляду Ирина поняла, что он оказался здесь не случайно. Его появление разозлило ее настолько, что она забыла об осторожности.
        Оглушить его и дотащить до машины не составило труда. Ирина была рослой дамой, к тому же ей досталась та сила, которую природа по непонятным причинам дарит сумасшедшим.
        Ирина отвезла пленника на хутор, связала, допрашивала. Адам терпеть не стал и сразу рассказал ей все. Но этого было мало, к тому же женщине оказалось сложно поверить, что кто-то действительно организовал такой проект.
        На счастье Адама, она, как и многие маньяки, получала удовольствие лишь от убийства определенного типа жертв. Он под это описание не подходил, и его женщина оставила тихо угасать в сарае. Настя обо всем этом знала, в глубине души происходящее ей не нравилось. Но она послушно помогала своей похитительнице — иначе-то уже не могла. Если она не спасла собственную дочь, то Адама и подавно спасать не собиралась.
        Ирина маскировалась умело, а еще лучше скрывала свою истинную сущность. Встретившись с ней, Алиса и подумать не могла, что разговаривает с жестокой убийцей. А вот Ирина, увидев фото Самохина, забеспокоилась. Она поняла, что Адам говорил правду и с проектом нужно что-то делать.
        В этом плане у нее обнаружился неожиданный союзник в лице Игоря Марголина. Бывший полицейский, уволенный за жестокость и игровую зависимость, хотел победить, но не хотел работать. Он с самого начала позволил другим участникам вести расследование, продолжая наблюдать за ними. Он готовился выбить все ответы из лидеров, если придется.
        Он даже не подозревал, насколько мало ему могла дать такая стратегия. Например, допрашивать Катю он не собирался, считая ее абсолютно бесполезной. А ведь именно она заметила нужную машину, правда, под влиянием стресса.
        Стресс вообще может стать очень сильным катализатором. Алиса не догадывалась о причастности продавщицы к этому делу и, как бы Марголин ее ни мучил, ничего не сказала бы ему. Но стоило ей сосредоточиться, и она вспомнила, что к рукаву продавщицы пристал тонкий рыжий волос — точно такой же она видела в землянке Доронина, на его одежде.
        А все потому, что Настя, ласковое по природе своей существо, любила обниматься. И ее длинные, непокорные локоны изредка могли оставить тоненький след на одежде людей, живших рядом с ней.
        Но то, что это важно, могли показать лишь обстоятельства…
        Так Алиса и заставила Степана действовать. Они узнали адрес продавщицы через полицейские каналы, однако добрались на хутор, когда все было кончено.
        Катя освободила Адама и заперла в сарае Настю, которая по приказу «матери» охраняла пленника. Причем самих Катю и Адама пришлось не один час искать в лесу, куда они, перепуганные, побежали прятаться.
        Ирина выжила при падении в колодец, но получила серьезный перелом позвоночника. Алиса считала, что это к лучшему. Сестре Доронина предстояло отправиться под суд, Насте — на лечение. Никто не брался сказать, поможет ли оно.
        Началось полноценное расследование, для которого все было собрано. Проект Тронова принес ключевую информацию, а пробелы были закрыты записями Антона Доронина, которые Настя прятала на чердаке.
        Все это казалось Алисе страшным сном, которому никак не место в ее жизни. Но вот сон претворился в реальность, все закончилось. И она каким-то образом победила.
        — Награда будет переведена на ваши счета в течение недели,  — подытожил Тронов.  — Как вы и договорились. Я все правильно понял?
        — Все,  — кивнула Алиса.  — Только мою награду нужно переводить не на мой счет.
        Мужчины, присутствовавшие в комнате, смотрели на нее с явным непониманием. Она и бровью не повела.
        — Я хочу, чтобы двадцать тысяч отдали Кате,  — пояснила Алиса.  — Во-первых, она тоже участвовала в этом расследовании и жутко рисковала. Во-вторых, ей они реально нужнее. Мне важно, чтобы она все-таки помогла в лечении своей племянницы, а еще — чтобы они с мужем смогли переехать на съемную квартиру. Катя — славная девушка, она хочет сохранить семью. Я дам ей такую возможность, и если она не сумеет ею воспользоваться, то она просто ворона.
        — Это благородное устремление,  — кивнул Тронов.  — Но от обещанной вам суммы остается еще пять тысяч…
        — Я помню, считать умею. Их передайте Денису. Он, конечно, мажор и самовлюбленная свинота, но он спас мне жизнь. Он потерял в этом деле машину… Короче, ему это полностью не покроет убытки, но порадует.
        Они ее не понимали. Да и Алиса осознавала, что с рациональной точки зрения поступает не совсем правильно. Она тоже много работала, рисковала, пострадала, в конце концов!
        Но для нее это не имело значения. Ее совесть подсказывала ей, что она поступает правильно, а жить в гармонии с собой для Алисы было важнее всего.
        К тому же она четко представляла, что должна делать дальше.

* * *
        Он отказался от денег.
        Когда это сделала Алиса, поступок казался нелепым… Дамир тогда злился на нее и едва сумел скрыть свое отношение. Ладно, допустим, она хотела помочь Кате, это еще было бы понятно. Но Денису! У этого наглеца и так денег хватает, зачем ему помогать? Ей нужнее!
        В глубине души Дамир понимал, что на самом деле его гнев вызывает не это. Просто Денис действительно спас ее… А он, Дамир, раскрыл дело, вот только на судьбу Алисы это никак не повлияло, и у нее не было причин быть благодарной ему.
        Она и не была. Они мало разговаривали на встрече у Тронова, потом она быстро уехала. А он остался наедине со своим выигрышем — и непонятным ему чувством горечи.
        Когда он принял решение отдать деньги, стало проще. Двадцать тысяч, пять оставить себе — должно хватить до тех пор, пока он не найдет новую работу. При этом большую сумму он передал не Кате…
        У Кати и так все было хорошо. Узнав о поступке Алисы, она пришла в восторг: такого она не ожидала! Даже отказаться хотела, но Алиса не позволила. Надо сказать, что после расследования и сама Катя изменилась. Ее муж не хотел использовать внезапно полученные деньги для переезда, однако она настояла.
        Она теперь умела настаивать.
        Как отреагировал на подарок Денис — Дамир не знал, да и не интересовался. Пусть эти двое между собой решают, как им благодарить друг друга! Ему было все равно.
        Свои деньги он передал Насте. Не напрямую, конечно, потому что нормально общаться с ней было невозможно. Он лишь просил Тронова сделать так, чтобы она получила достойное лечение. Разве не этого хотел ее «дядя»? Доронин натворил кучу глупостей, во многом преступных, но и заплатил за них жизнью. Этим он заслужил для Насти второй шанс.
        В итоге Дамир остался с пятью тысячами долларов, травмированной рукой, воспоминаниями, которые он раньше и представить не мог, а еще — странным, незнакомым ранее чувством одиночества. Это угнетало его. Он с самого начала воспринимал проект как временное явление и не хотел зависеть от него! Почему так сложилось — он не понимал.
        Но факт оставался фактом. Его жизнь, перевернувшаяся после аварии, в этом проекте снова стала насыщенной. А теперь… тишина, от которой звенит в ушах, дни, которые тянутся вечность, и полная апатия. Нужно было искать новую работу, переводить себя в другую колею, а Дамир даже не пытался. Не хотелось. Вообще ничего не хотелось.
        Прошла неделя после завершения расследования, прежде чем в его квартире раздался дверной звонок. Дамир уже успел отвыкнуть от этого звука, и теперь он показался ему оглушительно громким.
        Он открыл дверь, не спрашивая, кто там, даже не глядя в глазок. Ему было все равно. После встречи с Ириной он уже ничего не боялся!
        Но на пороге стояло совершенно безобидное создание — по крайней мере, на вид. Алиса, которую он привык видеть в джинсах, майках и кедах, пришла к нему в легком платье, соответствовавшем летней жаре, с распущенными волосами и при полном макияже. Вряд ли она старалась ради него — скорее, пыталась скрыть пожелтевшие синяки на лице. Но Дамир все равно был впечатлен.
        — Сюрприз,  — улыбнулась девушка.  — Думала, меня домофон выдаст, а нет — успела зайти с какой-то бабулькой. К тебе можно или я нарушаю момент уединения?
        — Хотелось бы, но нет. Заходи.
        Она вошла в прихожую, оглянулась по сторонам.
        — Ого!  — присвистнула Алиса.  — Редко когда у холостяка такой порядок встретишь! Вот что значит — бывший хирург!
        — Вот что значит — скучная жизнь,  — фыркнул Дамир.  — Чай будешь?
        — Мило как. Последний раз меня так бабушка встречала!
        — Тебя за дверь вышвырнуть?
        — Буду чай!  — поспешно заявила Алиса.
        Она же этот чай и приготовила. Точнее, Дамир собирался быть гостеприимным хозяином, но из-за сломанной руки двигался не так ловко, как обычно. Она наблюдала за этим пять минут, потом не выдержала и все сделала сама. Его удивило то, с какой ловкостью она находила нужные предметы на его кухне.
        — Почему ты здесь?  — спросил Дамир.
        Он был рад ей, но вместе с тем… Не хотел привыкать. После окончания расследования он и без того думал о ней больше, чем она, пожалуй, заслуживала. И только он смирился с мыслью, что все кончено, как она снова заявилась.
        — Тронов сказал мне, что ты передал свои деньги Насте.
        — Ты снова виделась с Троновым?
        — Да, но об этом позже. Я хотела сказать… это здорово, что ты так поступил. Тронов считает, что у нее есть шанс стать нормальной. Конечно, так просто все, что случилось, не забудешь. Но она еще молодая, и благодаря тебе у нее многое впереди.
        — Ты виделась с Троновым?  — повторил Дамир.
        — Слушай, ну вот ты упрямый! Да, виделась. Я сама настояла на встрече. Помнишь, когда все только начиналось, он сказал, что это долгосрочный проект? Ему нужны разные расследования, разные участники… Но потом все пошло не так, возникли проблемы… И я хотела спросить у него, будет ли он делать второй проект?
        — Спросила?
        — А то,  — кивнула Алиса.  — Будет! Пока еще нет расследования, нет команды… Но он точно не откажется от своей идеи. При всех странностях, с которыми мы столкнулись, он все равно получил важный для него результат. Поэтому, когда все определится, он будет рад, если мы присоединимся к новой команде.
        — Мы?  — изумленно переспросил мужчина.
        — Ну да, ты и я… Точнее, в нашем с ним разговоре все было немного не так. Я спросила, могу ли я снова поучаствовать в проекте. Тронов ответил, что будет рад каждому участнику, который повторно пойдет в команду — это будет для него особенно важно. Я пообещала, что постараюсь уговорить тебя.
        Такого Дамир не ожидал. Он-то был уверен, что Алиса забыла о нем в ту минуту, когда расследование было закончено. Она думала, как отблагодарить Дениса, который вообще случайно оказался рядом в нужную минуту! Она не звонила ему, не навещала в больнице…
        И вот она появилась на пороге его квартиры с таким предложением.
        — Зачем тебе это?
        — Потому что мы хорошая команда,  — пожала плечами Алиса.  — Ты спокойный, я не боюсь рискнуть… Короче, все в полном дзене и так далее. Мне комфортно работать с тобой… Я себя безопасней чувствую, что ли. Знаю, что могу действовать без ограничений, потому что, если я начну творить глупости, ты меня остановишь. Хотя я не собираюсь настаивать, а заставить тебя вообще не могу. Ты имеешь полное право отказаться, в конце концов, ты пострадал от случившегося больше, чем я!
        Она выразительно посмотрела на его закованную в гипс руку. Дамир лишь отмахнулся.
        — Пустяки это. Раньше я в ужас приходил от мысли о сломанной руке — как же, хирург, вдруг работать не смогу! Но теперь это не имеет значения. Заживет! Что же до проекта… Возможно, это будет интересно. Более эффективного способа заработать я пока не знаю.
        Он свел все к деньгам, а она поверила. Радостно улыбнувшись, Алиса подалась вперед, чтобы обнять его.
        — Спасибо! Будет здорово, увидишь!
        Он лишь сдержанно кивнул. Он не собирался сообщать ей об истинных причинах своего решения — Дамир в них и сам не разобрался. Но от ее прикосновения становилось тепло, а это что-то да значило.
        — Кстати,  — добавила Алиса,  — Тронов сказал, что во втором проекте в правилах что-то поменяется. Но об этом он расскажет нам позже.

* * *
        Теперь Степан понимал, откуда взялись деньги. Точнее, начинал догадываться. Он не был знаком с мужчиной, сидящим в гостевом кресле, лично, однако при взгляде на него в душе появлялось неприятное предчувствие.
        Было очевидно, что с деньгами у знакомого Тронова проблем нет. На госте был дорогой деловой костюм, на руке поблескивали состаренным золотом часы известной марки. За Степаном гость наблюдал с умеренным любопытством и легким пренебрежением.
        Как относился к этому человеку Тронов — сказать было трудно. Лицо психолога оставалось привычно непроницаемым, как и всегда, когда рядом находились посторонние.
        — Я знаю, что этот проект принес тебе немало хлопот,  — сказал Тронов.  — Я очень высоко ценю твои достижения. Это было сложное задание, и все же я рискну спросить, интересно ли тебе его продолжение.
        Степан не спешил с ответом. Он уже усвоил, что спешить нельзя никогда.
        — Это будет то же задание?  — осведомился он.
        — Не совсем, но правила во многом останутся прежними. Будет преступление и расследование, которое проведут люди, никогда раньше не занимавшиеся этим профессионально. Предположительно, во втором проекте примут участие как уже знакомые тебе претенденты, так и новички.
        — Что, кто-то из первого состава согласился снова пройти через это?
        Степан был искренне удивлен. Он видел, как сильно их потрепало… Некоторые вообще в больнице оказались, причем безо всякой компенсации!
        Тронов же удивленным не выглядел:
        — Да, и они представляют особую ценность. Это люди, уже осознавшие свой талант, получившие определенный опыт. Они — возможно, те, кого я искал изначально. Я был бы рад, если бы все семеро согласились участвовать, однако это объективно невозможно.
        — И кто же согласился?  — полюбопытствовал Степан.
        — Алиса, наш недавний номер два. Она также пообещала поговорить с номером три, возможно, он тоже будет в игре. Предварительное желание присоединиться к проекту высказал номер четыре.
        — Денни Карпатов?
        Если с Алисой и Дамиром все было более-менее понятно, они действительно преуспели, то куда лезет Денни — Степан не понимал. Что, у этого золотого мальчика такое представление о забавах? Он совсем помешался!
        — Также дальнейшее участие обдумывает номер один,  — продолжил Тронов.
        Эта фраза и вовсе застала Степана врасплох. Катя-то куда собралась! Она не лучшим образом проявила себя в этом расследовании, как самостоятельная единица была почти бесполезна. К тому же она получила деньги на лечение племянницы. Что ей еще нужно?
        — Они все согласились?  — уточнил Степан.
        — Согласилась Алиса, остальные пока думают. Хотя я допускаю, что номер два тоже может пересмотреть свое решение, когда ей станут известны новые условия.
        — И что это за новые условия?
        — Реалити-шоу,  — вмешался мужчина, наблюдавший за разговором из гостевого кресла.  — Во второй части проекта их видео-дневники будут доступны не только Алексею Петровичу. Мы сделаем записи достоянием общественности, проведем рекламную кампанию… Пока в ограниченном масштабе, в качестве эксперимента, но, думаю, у нас все получится. У зрителей появится возможность болеть за любимых персонажей и даже делать ставки.
        — Короче, клоунада,  — мрачно резюмировал Степан.
        — Не клоунада, шоу! На действиях участников это никак не отразится. А может, заставит их играть по правилам. У людей вроде Марголина отпадет возможность пользоваться чужими достижениями.
        — Вы серьезно думаете, что они согласятся на это?
        — Считаю это вполне вероятным. Мы дадим им дополнительное финансирование и, возможно, увеличим сумму вознаграждения. Не согласятся эти — найдутся другие, а проект состоится!
        Степан, недовольный таким ответом, повернулся к Тронову:
        — А вы что думаете?
        — Я думаю, что найдется немало новичков, которых идея шоу даже привлечет,  — усмехнулся психолог.  — Но и прежние участники не будут напуганы такой перспективой.
        — Почему?
        — Потому что они нашли новую, уникальную сферу применения своего таланта, о котором раньше не знали. У тех, кто прошел через это, начинается совсем другая жизнь, и от нее невозможно отказаться.
        Эпилог
        — Почему не Стелла?  — Степан наконец задал вопрос, который давно не давал ему покоя.  — Я ждал, что это не все. Что когда они разберутся с делом Доронина, вы поручите им убийство вашей жены. Разве не к этому все шло?
        В глубине души он надеялся на отрицательный ответ. Все, кто был связан с этим делом, давно признали, что смерть Стеллы — трагическая случайность, следствие стремительно развившейся болезни, которую никто не смог распознать. Алексею оставалось лишь признать это, прислушаться к доводам разума.
        Но он по-прежнему был далек от смирения.
        — Не все сразу.
        — То есть смерть Стеллы имеет к этому отношение?
        — Иначе и быть не могло,  — еле заметно усмехнулся Тронов.  — Ты должен понимать это, как никто другой, поэтому только тебе я могу доверить правду.
        — Должен заметить, это странная правда. Весь этот проект затеян ради Стеллы, но о ней даже не зашла речь.
        Степан старался, чтобы его раздражение не стало слишком очевидно. От самого расследования уже веяло безумием, но пока оно шло, можно было надеяться, что Тронов оставил напрасные иллюзии и вернулся к научной работе.
        Как оказалось, Степан поторопился с выводами.
        — Я не мог дать им это дело,  — пояснил Алексей.  — Не всем им, не сразу. Их природный талант имеет определенную цену, но нужно смотреть на вещи реально: им не хватает знаний и опыта. И даже их талант я не во всем оценил верно. Из семи участников, собранных в этом проекте, не всех я могу назвать успешными детективами.
        Еще бы! Игорю Марголину предстоял суд, причем срок ему светил неслабый. Степану еще нужно было следить за тем, чтобы бывшему участнику не дали публично разоблачить проект.
        Антонина Буряк пребывала в плачевном состоянии. Она отказалась говорить, что с ней произошло, и давать показания против Марголина. Правду они узнали лишь из рассказа Алисы. Тоне предстояла реабилитация, а может, и переосмысление собственных ценностей. В любом случае с Троновым она не желала иметь ничего общего.
        Как и Адам Молотович. Серьезных травм он не получил, но еще больше замкнулся в себе. Тронов оплатил его лечение в больнице, они подписали мирное соглашение. Насколько Степану было известно, после полного выздоровления Адам собирался покинуть страну.
        Катя серьезно не пострадала, но, несмотря на сыгранную роль в обнаружении Ирины, для проекта в целом она была бесполезна. Денис проявил себя лучше, однако заплатил за это серьезную цену. Результат, достойный восхищения, показали разве что двое.
        — Вы хотите поручить дело Алисе и Дамиру?
        — И да, и нет.
        — Не понял.
        — Расследование смерти Стеллы — исключительное дело, с которым не справились лучшие из профессионалов. Наивно было бы предполагать, что люди без опыта, пусть и талантливые, превзойдут их. Как бы мне этого ни хотелось, найти ее убийцу так быстро не получится.
        — Убийцу, которого нет,  — не выдержал Степан.  — Все сказали…
        — Значит, все были не правы,  — прервал его Тронов.  — У меня хватает объективных причин думать так. На руках Стеллы не было клея, хотя смыть его так быстро водой невозможно. У нее было абсолютно здоровое сердце, и никакое помешательство не могло спровоцировать приступ, особенно по ее желанию. Если она собиралась убить себя в ходе какого-то сумасшедшего ритуала, какой смысл был покупать эту розу, чтобы потом бросить ее на пол? Я могу продолжать так еще долго. Беда в том, что пока это лишь разрозненные факты, которые никто не смог соединить в завершенную историю.
        — Но Алиса и Дамир смогут?
        — Не обязательно. Я ждал так долго не для того, чтобы полагаться на удачу. Этих двоих недостаточно.
        Если до этого Степан еще понимал, что происходит, то теперь окончательно запутался.
        — Тогда что вы собираетесь делать?
        — Я проведу еще несколько этапов проекта. Каждый из них будет отдельным расследованием со своей командой участников. Если туда вернутся соискатели из других этапов, такие как Алиса и Дамир, я буду только рад — это обеспечит их необходимым опытом. Но в каждой новой группе будут свои лидеры и неповторимые таланты. Мне нужна команда победителей.
        — Команда мечты?  — Степан смотрел на работодателя с нескрываемым сомнением.
        Тронов и бровью не повел. Ирония его не оскорбила.
        — Именно так, хотя я бы избегал таких эмоциональных формулировок. Как только у меня будет семь-восемь кандидатов того же уровня, что Дамир и Алиса, я предоставлю им расследовать смерть Стеллы. И они справятся, можешь быть уверен.
        — Поиск такой группы может занять слишком много времени.
        — Не обязательно,  — возразил Тронов.  — Одного проекта с удачным выбором участников будет достаточно, чтобы найти нужных мне людей. А даже если нет, я готов ждать. К этому я привык. Есть и еще одна причина, по которой я не смог поручить это дело участникам первого этапа и не могу отдать его Алисе и Дамиру сейчас.
        В его голосе было что-то непривычно мрачное. Степан понятия не имел, что способно повлиять на невозмутимого Тронова так сильно, чтобы он выдал свои эмоции.
        — И что это за причина?
        — Тот, кто на самом деле убил Стеллу. Он устроил все идеально в тот день, загнал меня в угол, выставил убийцей жены, а потом параноиком, которому всюду мерещатся враги. Я не ожидал, что кто-то способен на это, а он смог. И сделал он это не ради денег. Я не знаю, кто это и ради чего он влез в мою жизнь. Но я хочу, чтобы те, кто будет расследовать это дело, находились на том же уровне, что и он.
        — Злого гения просто рисуете,  — вздохнул Степан.  — Просто ваш личный Мориарти!
        — Не веришь мне?
        — Допустим, верю. Но если убийца есть и он так умен, да еще и зуб на вас точит, стоит ли ожидать, что он останется в стороне, пока вы подбираете на него охотников?
        — Не стоит,  — покачал головой Тронов.  — Однако если на следующих проектах он проявит себя, он лишь докажет, что смерть Стеллы не была несчастным случаем. А значит, я был прав с самого начала.