Та, которой не должно быть… Лариса Соболева
        Казалось бы, разные люди, разные преступления, разные события действуют в романе и между ними нет ничего общего. Но постепенно эти события и люди выстраиваются в одну общую линию, и выясняются мотивы… Их четверо, им всем чуть за тридцать, они не похожи друг на друга, но это не мешает им дружить…
        Больше года назад произошла трагедия - сгорел дачный дом, погибли люди, погибла невеста Эдгара, а сам он чудом остался в живых. Из того, что произошло, он ничего не помнит. Официальное расследование не дает результатов. Тогда Эдгар нанимает частного детектива и уезжает в Китай, куда его отправляют друзья. Год спустя он возвращается и понимает, что… прошлое следует неотступно.
        А между тем в городе начинают происходить страшные события, как в фильме ужасов, только еще ужаснее, потому что в жизни. И четверо друзей пытаются разобраться в этом.
        Лариса Соболева
        Та, которой не должно быть
        Когда живешь страстью, видишь лишь иллюзии.
    Китайская мудрость
        1
        Сюда он входил без стука. Нет, он врывался! Стремительно и внезапно, как тайфун. Занавеска на окне испуганно всхлипывала и замирала, беспомощно повисая, когда Виталий распахивал дверь и задерживался на пороге с улыбкой.
        Как правило, она читала с серьезнейшим видом, или писала, или разговаривала с Валюшей. Нет-нет, все разговоры и чтение - исключительно по делу. Собственно, и он забегал по делу, между тем это был благовидный предлог увидеться. Его развлекала ее реакция, когда она поднимала строгие серые глаза, одновременно бросая сухую фразу тоном стервы: «Подождите в коридоре!» И за секунду ее мимика менялась, глаза окрашивались в серебристый цвет, Лариса вскакивала с места, конечно, от радости. Подскочила и на этот раз, выпалив:
        - Виталька!
        - Валенсия, привет, - мимоходом бросил он девушке за вторым столом, идя к Ларисе. Сначала обнял ее, поцеловал в щеку (ради этого и примчался, сделав крюк), а уж после вручил файл. - Держи акт вскрытия. Любопытное чтиво.
        - М! - Вытаскивая отпечатанные листы из файла, Лариса мгновенно потеряла интерес к Виталию, что огорчительно.
        - Вот так-так! - повернувшись к Вале, с показной обидой протянул он и плюхнулся на стул. - Мчишься через весь город, тратишь бензин, время, рискуешь потерять колеса на наших дорогах, а тебя встречают…
        Внештатница Валя, прозванная им Валенсией, с обожанием смотрела на него и чуть-чуть с завистью на Ларису, к которой ее приставили в качестве помощницы. Валюша заочно заканчивала грызть гранит юридических наук в университете, а сюда пришла за большим и маленьким опытом, без которого - никуда! Разумеется, с улицы в это святилище «преступления и закона» не берут даже на волонтерскую работу, это значит, Валя блатная. А Виталию невдомек, зачем такой хорошенькой и модненькой штучке страшно-ужасно-жуткая работа?
        - Да, - закивала она, - ваши колеса жалко. У вас же машина - супер.
        - Кто тебе сказал? - невинно поднял он брови. - Машина как машина…
        - Папа говорит, ваша машина безумно доро…
        - Я купил потрепанную, - врал он без стыда и совести, досадуя на знатока-папу.
        - Папа говорит, что и подержанная она дорогая…
        Кабинет непропорциональный, маленький, два стола еле втиснули, поэтому, чтоб перейти на междусобойчик, достаточно наклониться к собеседнику. Что и сделал Виталий, зашептав, как истинный заговорщик:
        - Валенсия, только тебе признаюсь: у меня денег навалом. Я же беру откаты. Крупные.
        - У кого? - опешила доверчивая Валюша, вытаращив ореховые глазенки под накрахмаленной челкой цвета прибрежного песка.
        - У них, естественно, у покойников, - на полном серьезе выдал Виталий. - Я умею с ними договариваться, особенно с теми, кого настигла насильственная смерть. Не веришь? Мне?! Ая-яй! Лариса, скажи, сколько, помимо пуль, я нашел бриллиантов в желудке азиата?
        - Пять штук, - ответила Лариса, но не дала развить тему незаконных сделок с трупами. - Валь, сгоняй к Руслану, отнеси это.
        Валюша неохотно забрала акт и побежала выполнять просьбу. А ей так хотелось поболтать с Виталием или хотя бы послушать его, а тут - сгоняй. За ней, взглянув на часы, и Виталий засобирался:
        - У, и мне пора… пора…
        Сказать-то сказал, но не шевельнулся. Уйти - это же расстаться на несколько часов! Его настроение прочувствовала Лариса, уложила кулачки друг на друга, на них - остренький подбородок и тоже улыбнулась ему. Приятно, приятно, когда прожитый без тебя час приравнивается к вечной разлуке, а встреча - к сбывшейся заветной мечте.
        - Неужели отравили? - спросила она.
        Полгода назад Лариса переехала к нему и… нет, это не рассказать! Осталось закрепить романтический союз штампами в паспортах, а то, что их отношения не рухнут в канаву быта, оба уверены на сто процентов.
        - Отравили, - закивал он. - Примитивнейшим ядом, добытым из ядовитых растений кустарным способом. Полагаю, лавры Екатерины Медичи не дают покоя… угадай, кому?
        Он провокационно прищурился, приподняв одну бровь, натянув хитрющую улыбку и постукивая пальцами по столу. А у Ларисы ответа не было. Его не могло быть! Покойник, когда еще был жив, в одной руке держал стаканчик, в другой - шампур, и вдруг ему становится нехорошо, он падает, начинаются судороги. И вот приходит она: безносая тетка с косой на плече в черном капюшоне. Для начала полагается установить причину внезапной смерти, только потом подозревать.
        - Я подозреваю… нет, указываю на тещу, - раскололся Виталий, видя, в каком тупике обожаемая Лариса.
        - Вот так сразу, да? - недоверчиво фыркнула она. - Без мотива, да?
        - Мотивы, улики, вещдоки… Мне бы ваши заботы, милая! Короче, на даче в дальнем уголке за розами-мимозами растет та самая одолень-трава, уложившая здорового мужика, аж трех видов. А дача чья? Теща думает, в травках знают толк лишь ботаники, а ботаников среди нас не водится. Почему-то люди держат окружающих за приматов, это всеобщее заблуждение является основной причиной некачественных преступлений. Так я приглашаю ребят к нам? - на всякий случай уточнил он.
        - И Алексашку?
        - Куда ж без него?
        - Прости, но твоего Алексашку…
        - Знаю, знаю, - приподнял ладони Виталий, поморщившись, тем самым налагая табу на ее вмешательство в сферу мужских отношений. - Лариса, друзей не отвергают из-за того, что у них испортился характер, ведь на все есть причины. Алексашкина тебе известна, будь снисходительна.
        Конечно, будет! Снисходительной, доброй, милой, нежной будет. Но к Витальке! Ему она простит все, даже Алексашку.
        Он вздохнул тяжко, о колени ударил ладонями, мол, все-все, встаю… и не встал. Засмотрелся на Ларису. У нее удивительное лицо - приманивает обманчивой простотой и одновременно недоступностью. В тонких, скромно выписанных чертах столько скрытой чувственности, что появляется желание бросить все к черту с актами, трупами, убийствами! И укатить с ней далеко-далеко… А нужно ехать в аэропорт - как тут не вздохнешь?
        - Между прочим, я прочла то дело, - сказала она, вернув его из мечтаний. - Книга ужасов, честное слово. Наверное, потому что точка не поставлена?
        - Прошу тебя, ни слова о…
        - Помню, помню. Не переживай, этой темы не коснусь. Беги, а то опоздаешь и разозлишь зануду Алексашку.
        И как же на прощание не поцеловаться? В губы, глубоким, долгим поцелуем - ведь они одни. Виталий первым оторвался, а потом умчался. Лариса протиснулась между столами к окну, зная, что перед тем, как сесть в машину, он непременно бросит взгляд на ее окно. Конечно, оглянулся! Она послала ему воздушный поцелуй и помахала одними пальчиками. Он уехал… Лариса вернулась на место, с минуту сидела, покусывая губы, на которых задержался вкус поцелуя.
        Между тем солнечная осень заглянула в окно, подкрасив ядовито-желтым цветом стены, заиграла бликами на столе, отразилась в стеклах окна. Виталька дополнял эту светлость, нет - усиливал ее. Но он уехал. Без него в кабинете стало тускловато, бедно. Совсем не рабочее настроение!
        Машинально Лариса вытащила из ящика увесистый том, скрепленный в месте деревянными рейками и намертво прошитый толстым шнуром. Да, именно так шьют дела - буквально, грубо, надежно, крепкими нитками, которые не порвутся ни при каких обстоятельствах. Лариса открыла том, ее глаза понеслись по скупым строчкам, увлекая в другой, темный и загадочный мир…
        Несмотря на полную темноту, он видел себя. Только со стороны. Ну, это как в кино… или во сне…
        Отчета себе не отдавал, почему его потянуло вверх. Просто несло вперед, а на пути выросла преграда - лестница. Длинная-предлинная деревянная лестница. Старая-престарая. У нее было начало, но - удивительно - не было конца. Вернее, так ему чудилось: у черной дыры под крышей нет конца, а ведь конец есть у всего, абсолютно у всего.
        Путь по лестнице длился бесконечно долго и казался непреодолимым. Может, потому, что ноги утяжелились… как и руки… и голова… и все тело… Впрочем, тело было невесомым, словно земного притяжения не существовало. А ни руки, ни ноги не поднимались. Странно, да? Нелепо, да? Но легкость и тяжесть одновременно - это реально, он испытал то и другое на себе.
        Прокричав ее имя, не услышал себя. Не слышать собственного голоса, когда кричишь, - это страшно! Еще страшней, когда непонятно, что происходит. Какая сила удерживает, когда рвешься наверх, хотя не знаешь, что впереди?
        А что там - впереди? Он думал и об этом. Но почему-то знал, что там будет нечто плохое. Но упорно рвался туда… вверх… вверх…
        Одна ступенька провалилась (он знал, это предпоследняя ступенька), через нее следовало переступить, а он наступил. И упал. С падением исчезла (наверное, все-таки мнимая) легкость-тяжесть, тело приобрело привычное состояние. Он подскочил и, наконец, услышал свой отчаянный крик:
        - Где ты?.. Где?!. Отзови-ись…
        - Я здесь, - буркнул Александр, толкнув в бок локтем.
        Локоть был острым, словно копье туземца, решившего нанизать на него желанный ужин. Эдгар непроизвольно потер бок, с трудом припоминая, где находится, кто его толкнул и почему. Почувствовав физическое неудобство - спина занемела, ноги отекли, болела шея, - он с усилием поднял тяжелые веки. Рядом в кресле, с закрытыми глазами, полулежал Сашка, тем не менее он почувствовал, что на него удивленно смотрит Эдгар, и ворчливо отчитал его:
        - Прекрати стонать и разговаривать во сне, на нас смотрят как на психов. И пристегнись, на посадку заходим.
        Значит, сон? А как наяву. Эдгар с облегчением выдохнул и подался к иллюминатору. Действительно, земля летела навстречу, следовательно, длинный и утомительный перелет подходил к концу. Только вот осадок собрался комом в груди, жег будто бы и не сильно, но ощутимо.
        2
        Закинув руки за голову, Алла лежала на бордовом шелке, дразня изгибами, выпуклостями и впадинами обнаженного тела. Дразня безупречно гладкой кожей цвета бронзы и чем-то еще, сугубо индивидуальным, чему и названья-то не придумали. Ее не портила растрепанность после «аэробики» на кровати, отсутствие помады на губах, утомленное лицо, вялость с леностью. Не портили тонкие морщинки возле уголков губ и между бровями.
        Что должен испытывать мужчина, глядя на аппетитные формы, обтянутые закрашенной загаром кожей? Не о ее годах, разумеется, - Алле сорок пять, кстати. Он попросту застывает на пороге спальни с чашкой кофе, которую собственноручно приготовил, хотя сейчас не утро, чтоб подавать кофе в постель, время за полдень. Но Заварову безумно захотелось ей угодить. Он отправился на кухню делать то, чего не делал никогда, - варить. И сварил-таки! Нечто черно-коричневого цвета болталось в чашке, проливаясь на блюдце.
        Заваров алчно сглотнул, чувствуя, как нутро заполняет буйство, словно у слегка оперившегося юнца. А времени-то прошло ну очень мало. Он неслышно подкрался к кровати, наклонился к Алле и шепотом, бережно касаясь губами округлого плеча, сказал без лакейского подобострастия:
        - Кофе подан, мадам.
        - Не хочу, - промямлила она, не открывая глаз.
        - А кто пять минут назад требовал? - опешил он.
        - Я передумала. Я устала.
        Вот так вот! Устала! И кто виновник усталости? А ему тоже уже, извините, под полтинник. Эх, скинуть бы десяток лет… Да-а, не одни женщины со страхом переступают возрастные рубежи, кажется, у мужчин этот процесс проходит болезненней. Слабому полу достаточно выглядеть моложе на энное количество лет, а на это работает целая индустрия - только успевай платить. У сильной же половины с возрастом появляется в прямом смысле физический недостаток. В связи с этим растет комплекс неполноценности, психика угнетена, тело, не получающее привычных удовольствий, тоже. Какой дурак придумал именовать это процессом старения? Не процесс, а измывательство Создателя над своим главным творением - человеком.
        Невольно рука Заварова потянулась к груди, а губы - к ямке между ключицами. Но Алла, преодолевая лень, ладонью отвернула его лицо. Он рассмеялся. Она же перевернулась на живот, ее спутанные смоляные волосы расползлись по подушке, одна прядь, извиваясь, как змея, скользнула по лопатке. А необязательно лицезреть и ласкать портретную сторону, можно же пересчитать позвонки губами…
        - Гена… - брюзгливо протянула Алла, шевельнув плечами, будто прогоняла приставучую осеннюю муху. - Дай полежать.
        Пропало у нее настроение, что огорчило Заварова. В нежелании Аллы продолжить активно терять килограммы (по ее мнению, этому способствует секс) он усмотрел личную вину, то есть несостоятельность в интимном плане.
        - Тебе сегодня не понравилось? - озабоченно спросил он.
        - О боже… Не говори глупости.
        - Тогда почему? - вновь принялся целовать бронзовую спинку Заваров. - У нас еще полчасика как минимум…
        - А что будет через полчаса? - насторожилась Алла, повернув к нему свое выразительное лицо итальянской кинодивы. Она похожа на итальянку и внешне, и темпераментом - огонь, а не женщина.
        - Майка вернется, - ответил он. - С ней Федя…
        Этого было достаточно, чтоб Алла подлетела с кровати, как попкорн. Не успел он глазом моргнуть, а на ней уже белье! Она натягивала чулки на загорелые ноги, пеняя ему:
        - И ты молчал! Еще к разврату склонял! Знаешь, нехорошо с твоей стороны. Я не хочу попасть в неловкое положение, когда Майка застанет нас здесь.
        Алла кинулась на поиски одежды, которую Заваров разбросал, снимая с нее, юбку она нашла в одном месте, блузу - в другом, жакет - в третьем…

* * *
        В зале аэропорта Эдгар озирался, будто никогда не бывал здесь, и пока присматривался - кто тут копошится, где выход, какая погода. Это была новая страна. Глобальные перемены ее не коснулись, не изменился ни строй, ни люди, страна была новой как бы в старом обличье. А он - иностранцем, знающим в совершенстве язык, быт, нравы. Но иностранец - это чужой. Он и ощущал себя чужаком, как только сошел с трапа самолета, а прилетел-то домой.
        Но что значит «дом» в чужом месте, городе, стране? Нечто изначально инородное и, как водится, неопределенное. Неопределенность не может быть притягательной, она окружает сомнениями с неуверенностью, она пугает. Предстоит заново осваиваться, учиться жить в среде, ставшей непривычной, работать, вспомнить друзей-приятелей… Все это казалось неподъемным грузом, который невозможно взвалить на плечи, остается лишь волоком тащить его, потому что так заведено. Данная перспектива как раз и пугала.
        - Эдгар!
        Услышав свое имя, он вздрогнул, посмотрел по сторонам - бежит. Как всегда: улыбка на тонких, но волевых губах, зеленоватые глаза искрятся, энергичен, одет безупречно и олицетворяет собой неуловимую мечту миллионов - успех. По пути Виталий налетал на людей, не обратив внимания на живое препятствие, но мимоходом извиняясь. Эдгар тоже улыбнулся, как положено при встрече, они обнялись. Виталий, похлопывая его по спине, вспомнил:
        - А где Алексашка?
        - За багажом отправился, - ответил Эдгар, отстранившись от друга и переключившись на то, что его занимало больше, - обстановку вокруг. Но заметил: - Непривычно видеть тебя с бородой.
        - Борода скрывает природные недостатки, - потирая тыльной стороной ладони короткую щетину на щеках, улыбаясь, сказал Виталька.
        Эдгар отвык от столпотворений, бессмысленной суеты. И смотрел на муравейник с горьким чувством осознания, что он не особенный, а такая же мелочь из этого же муравьиного сообщества - неинтересного и бесполезного. Снова он вздрогнул, когда Виталий опустил руку ему на плечо и с веселым смешком, по-философски мудро произнес:
        - Где, как не в аэропорту, приходят мысли о хаосе человеческого бытия?
        - Откуда знаешь, о чем я думал? - удивился Эдгар.
        - Хм-ха… Потому что, возвращаясь из Китая, меня посещают те же мысли и именно в аэропорту. Не странно ли? В Китае народу тьма-тьмущая, а чувство незащищенности среди себе подобных появляется почему-то здесь. Вдруг замечаешь, что нас очень много, что мы бессмысленный и агрессивный рой.
        Отвык Эдгар от эмоций, полюбил уединение, равновесие, которое создает дивное согласие между человеком и внешним миром. Но здесь… кажется, здесь предстоит вернуться к хаосу.
        - Это от того, что там мы жили в глуши, - дал объяснение его и своим впечатлениям он. - От цивилизации быстро отвыкаешь, потом еще и понимаешь: из того, что состряпано человечеством, тебе не нужно девяносто пять процентов.
        - Опасная теория, говорю как доктор, - без причин рассмеялся Виталий, озираясь по сторонам. Наверное, он попросту рад встрече, потому улыбался и смеялся. - Ведет к добровольной изолированности, та в свою очередь - к шизе, а вот шиза тебя приведет в отдельную палату дурдома. Так что делай выбор в позитивную сторону. Да где же… Ага, вон и наш Алексашка.
        С мрачноватой физиономией Сашка катил боком чемодан, придерживая второй рукой ремень спортивной сумки, висевшей на плече. Сбросив ношу у ног Эдгара, он подхватил чемодан и ворчливо пожаловался:
        - Кидают абы как… Колесико отломилось.
        - Может, поздороваемся? - предложил Виталий.
        Не глядя на него (чемодан был важнее), Сашка протянул руку, пришлось вместо объятий ограничиться прохладным рукопожатием. Зная угрюмый нрав друга, который лишний раз не улыбнется и не откроет рта, Виталий не обиделся. Сашка очень, очень-очень серьезный товарищ. До того серьезный, что иной раз становится похож на крохотную обезьянку, решающую глобальный вопрос - быть или не быть? - оттого смешную и отчасти нелепую. Виталий прозвал его Алексашкой, объясняя так: хотя бы в имя внести толику легковесности, а там глядишь - он станет проще, общительней, дружелюбней. Недаром же бытует мнение: как вы яхту назовете, так она и поплывет, однако яхта под именем Алексашка упорно не поднимала якорь, никуда не желая плыть.
        - Нам туда, - указал Виталий в конец аэровокзала.
        Закинув вещи в багажное отделение, друзья разместились в просторном салоне автомобиля. Александр плюхнулся на сиденье рядом с водителем, предоставив Эдгару на выбор места сзади. А тот мечтал смотреть в лобовое окно и постепенно вливаться в город, знакомясь с ним заново. Он не стал просить поменяться местами, нашел простейший выход: устроился посередине и подался корпусом вперед, уложив локти на спинки двух передних сидений.
        Выехали на шоссе…
        На парковой лужайке, окруженной кудрявыми кустарниками и деревьями, группа молодых разношерстных людей спорила о чем-то важном. Группа была разделена на две части, грубо говоря, на старших и тех, кому едва исполнилось семнадцать-двадцать. Причем первая группа из шести человек вела себя мирно, чего не скажешь о второй, правда, ребята еще не дошли до той стадии, когда наиболее убедительным аргументом становятся кулаки. Хотя единственная и самая юная особа в их компании упорно провоцировала на конфликт, задираясь. Впрочем, делала она это не сознательно, а потому, что была плохой девочкой в общепринятом смысле. За спиной Майка чувствовала поддержку четверых парней, но не соизмеряла силы двух групп, конечно, в случае потасовки победили бы парни постарше, среди которых были и совсем взрослые.
        - И чем это мы вам не нравимся? - тарахтела Майка на высоких нотах, тараща наглые глазенки семнадцатилетней дурехи. - Что за дискриминация! У нас бабки не те? Или наши колеса вас не устраивают?
        - Цыпа, тебе скока лет? - осведомился Звездин из старшей группы.
        - Много, мальчик, много, - прищурившись, замурлыкала Майка. - Я хорошо сохранилась.
        За ее неширокой спиной заржали пацаны, переглядываясь и подмигивая друг другу. Усмехнулись и те, что стояли напротив, но по-мужски снисходительно, не пряча усмешек, высокомерие из них просто выпирало, Майку это злило.
        Внешне она едва дотягивала до подросткового возраста и походила больше на мальчика - женские прелести еще не выросли, может, никогда и не вырастут, но она надеялась. Майя отрастила волосы до лопаток и начесывала их нещадно, чтоб издали было видно: девушка идет. Мало помогало, потому что геи принимали ее за своего-свою. Майка нацепила на себя бижутерию: серьги до плеч, цепочки с подвесками, браслеты. Отказалась от брюк, а брюки так практично! Но чего не сделаешь ради идентификации с женским полом. Она натянула короткую юбку, для удобства - лосины, ведь в одной маленькой тряпке на бедрах ни сесть, ни наклониться нормально нельзя. В довершение замазала личико косметикой, теперь уж никто не спутает ее с пацаном, однако образ получился… мама дорогая! Но у Майки нет мамы, иначе родительница упала б в обморок, увидев дочь, и не очнулась бы никогда.
        - Слышь, а права у тебя тоже сохранились? - впервые за время переговоров открыл рот Джидай, лидер взрослых. Описать его можно мизерным количеством слов: нос, сонные глаза, кудри ниже плеч и тело любителя пива.
        Майка вытянула накрашенный рот трубочкой, соображала, как сказать, чтоб весомо было. Хотелось бы и остроумием блеснуть, но мозги находились в спячке, к тому же отсутствие чувства юмора у Джидая нарисовано на роже. Майка указала большим пальцем себе за спину на Федьку:
        - Права есть у него.
        Лучше правды ничего не бывает. А Федя для двадцати одного года выглядел здоровым, сильным, бесспорно красивым. Он стоял вплотную к девчонке, из нагрудного кармана кожаной куртки вынул права и потряс ими в воздухе, улыбаясь во всю ширину большого белозубого рта. Майка вызывающе прислонилась спиной к нему, подняла руки и обняла его за шею, глядя на Джидая с торжеством.
        - О’кей, - бесстрастно буркнул Джидай, что означало согласие. Группа Майки не спешила радоваться. - Предупреждаю: у нас все соблюдают правила, абсолютно все. Принципиально соблюдают. Надеюсь, это понятно? - Дождавшись кивков всех пяти голов, он продолжил, указав на Майку пальцем-сарделькой: - Я знаю, что она садится за руль. Если увидим…
        - Понял, понял, - сказал Федя, показав ладони в перчатках без пальцев.
        Джидай дал отмашку, и его группа как по команде удалилась. Один Звездин оглянулся, затем, сплюнув в сторону, спросил:
        - Зачем нам эти сосунки? Джидай, тебе проблем мало?
        - Проблемы будут, если эта наглая Килька пожалуется своему пахану, - проворчал тот. - Да и касса заметно увеличится, значит, и выигрыш. С них возьмем двойную таксу - вступительный взнос и на кон. Не переживайте, чуток поиграются и отвалят. А у нас останутся бабки.
        Группа «сосунков» тем временем потирала руки, а Майка, взявшая на себя бремя лидерства, сжала костлявый кулачок и процедила:
        - Yes! Мы их сделаем.

* * *
        Дорога из аэропорта длинная, ровная, монотонная. Сократить ее легко - интересной беседой, но, мельком взглянув на дремавшего Сашку, Виталий усмехнулся: за многочасовой перелет у бедняги не нашлось ни полминутки поспать! Трогать его - нет, пускай лучше симулирует сон. Виталий, не отрывая взгляда от дороги, по которой они летели, втянул в диалог Эдгара:
        - Как тебе удалось пробыть в Китае год? У меня мультивиза с правом многократного посещения в течение года, но максимальное пребывание в стране все равно ограничено - не более девяноста дней.
        - Да без проблем обошлось, - пожимая плечами и тем самым тоже выражая недоумение, сказал Эдгар. - Я просто получал разрешение… не знаю как.
        - Могу объяснить твой феномен одним: везение.
        - Эдгар, охота тебе вводить в заблуждение народ? - сонно промямлил Сашка с первого сиденья. - Какой феномен, где? Ты же давал уроки русского языка и с тебя пылинки сдували.
        - Вряд ли это причина, - проговорил Эдгар тускло. - Нет, наверно… да… я просто везучий… кажется.
        Когда о собственном везении говорят упавшим тоном, посещает тревожная мысль: не излечился. Но ведь все проходит со временем, это Виталий знал по себе и знакомым. Кстати, года достаточно, чтоб любая боль утихла, посему тревогу он посчитал необоснованным беспокойством.
        - Ну, как, освоил китайские практики? - поинтересовался Виталий с легкой иронией, лишь бы вывести друга из опасной задумчивости.
        - С ума сошел? - засмеялся Эдгар. - Этим надо заниматься с детства. Моя задача была проще: я учился управлять собой. А ты? Освоил китайскую медицину?
        - С ума сошел? - в тон ответил Виталий. - Этим надо заниматься с пеленок. Но тружусь, тружусь над загадками древних эскулапов, заодно изучаю человека, копаясь у него внутри. Сегодня вечером жду, Лариса обещала пельмени.
        - Лариса? - проявил вялую заинтересованность Эдгар. - Кто такая?
        - Ну, кто-кто… - многозначительно хмыкнул Виталий, бросив лукавый взгляд назад. - Разве я не говорил тебе, когда приезжал?
        - И я рассказывал, - подал голос Сашка. - Но земные дела проходят мимо Эдгара, они же внизу, а он высоко над облаками витает.
        Несмотря на скепсис, он точно охарактеризовал друга. Однако признать это - значит разрешить ему и в дальнейшем указывать на изъяны. Сашка страдает отсутствием чувства меры, да и с юмором у него напряженка. Тяжелый типчик. Если не в настроении - не подходи к нему, если высказывает точку зрения - чужое мнение не воспринимает, вспыльчив и нетерпим, в общем, безнадежный максималист. И все же в этих проявлениях просматривается ребячье упрямство, видимо, в нем до сих пор живет дитя, а это уже… диагноз.
        Борется с ним Виталий один, точнее, воспитывает, хотя с формированием личности безнадежно запоздал - Алексашке тридцать один стукнул. Четвертый десяток теперь только усугубит привычку быть истиной в последней инстанции, а нетерпимость превратит его в злобного карлика. Ростом он не вышел, физия тоже не ах - м-да, плоховато над ним потрудились. Глаза только и привлекают ясной синевой, но глубоко посажены, а за густыми ресницами их вообще сложно разглядеть.
        Виталька другой, прямо противоположный. Успешен настолько, насколько хочет, а значит, ему подыгрывает судьба, дав возможность экспериментировать над собой. Эксперименты штука дорогая, если ими заниматься всерьез, но она же - судьба - подкинула папин карман, бездонный, надо сказать. Незаработанные деньги портят - всем известный факт, а Виталий исключение. И натура он цельная, не распыляется по пустякам, подчиняет хобби единственной забаве - медицине, но не ради тщеславия, нет. Ради любопытства и страсти к познанию! Остался последний пункт - внешность. Смугл, темный шатен, кареглаз, скуласт… Симпатичный, не более того, а тем не менее! Обаяние и доброжелательность кого угодно украсят, значит, Виталий почти идеал. К сожалению, в мире устроено так: если кому везет, то во всем, а о том, что устройство несправедливо, знает даже школьник.
        В салоне царило молчание, будто трем друзьям не о чем потрепаться. Так и подъехали к дому Эдгара, о чем напомнил Виталий:
        - Твой подъезд. Тебя проводить?
        - Я не инвалид, - выбираясь из авто, отказался Эдгар.
        - Не забудь: вечером в восемь, раньше не получается.
        - Помню. Буду.
        Меж двух огней Эдгар - ледовый балласт. Одним присутствием он уравновешивает беззаботную веселость Виталика и угрюмый нрав Алексашки. Смесь тевтонской и славянской крови дала отличный результат: утонченное и удлиненное лицо с упрямым ртом и таким же упрямым подбородком, высокий лоб, тонкий аристократичный нос, огромные и выпуклые светлые глаза, выдающие страсти человеческие. Страсти - да, они упорно преследуют его, в результате чего жизнь периодически мнет Эдгара безжалостно. Даже сейчас, спустя год, не пришла уверенность, что время начисто стерло черную страницу в его биографии. Несчастливцев - имя ему! Это несправедливо. Но такова его участь.
        Эдгар вошел в дом и застопорился. Не хотелось ему вот так сразу попадать в знакомый подъезд со знакомыми запахами, это же первая встреча с прошлым, следовало впускать его в себя дозированно. Если бы Эдгар проявил мизерную нерешительность, Виталий обязательно поплелся за ним опекать морально, что было бы лишним. Нет, возврат желательно осуществить одному.
        Что ожидал Эдгар увидеть или прочувствовать, застряв на первом этаже? Наверное, признаки перемен, к которым надо привыкать с первых шагов по пути в обитель на шестом этаже и которые отвлекут от навязчивых воспоминаний. Но здесь ничего не изменилось. Даже брошенная пивная банка валялась на прежнем месте, будто Эдгар отсутствовал сутки. О нет, различие есть: банка валялась не в одиночестве, в углу стояла вторая.
        На этаж он поднялся пешком, очутившись в прихожей, захлопнул дверь и снова замер, всматриваясь в полумрак. Замер, словно потревожил хозяев, и теперь ждал, когда раздастся певучий голос в нижнем регистре: «Эдгар, ты?..» Он слышал свой ответ, но не здесь и не сейчас…
        - Нина!.. Где ты?.. - повторял Эдгар, заглядывая в клетушки-комнатушки на втором этаже.
        Непонятно гудело. Гул нарастал. То ли ветер пробовал на прочность дачный поселок, то ли провода разрывало электрическое напряжение, а может, сама земля трещала по невидимым швам, освобождаясь от оболочки. Дрожал деревянный дом, обещая вот-вот рассыпаться.
        А кругом пусто, пусто… мертво…
        Лишь обостренное чувство опасности парило над ним, словно химера, спаянная из фантастичных образов больного воображения. Это было так же ощутимо, как если бы об ноги терлась кошка или струилась бы по телу вода. Преодолевая желание убежать от адского образа, он лихорадочно искал Нину в доме. И не находил! Она же не игрушка, затерявшаяся среди вещей, а не находил…
        Не игрушка, но игрушечная. Ее будто слепили из воска, раскрасили пастельными красками и оживили. Лежала она, можно сказать, под ногами, как надоевшая, небрежно брошенная кукла - внизу у лестницы. В белом ночном платье до пят с тонкими розовыми оборками и вышитыми цветным шелком цветочками на груди. Это невозможно, но, помчавшись наверх, он не заметил ее! Переступил через нее! А увидел, когда сбегал вниз.
        Свет… Точно-точно! Всполохи света плясали за окнами под равномерное гудение. Поэтому увидел ее Эдгар, а раньше всполохов не было, раньше темнота хозяйничала в дачном доме.
        Ее кукольные глаза, широко распахнутые, смотрели с удивлением. Будто весь мир впервые открылся ей сию минуту, поразив необъятностью и разнообразием, а до этого она жила в темном подземелье. Лежа на собственных волосах, рассыпанных по светлому полу и отражающих желто-красные всполохи, она, казалось, сознательно выбрала пол вместо кровати. И руки раскинула, словно только что прилегла, слегка потянулась… но вдруг увидела что-то на потолке! Почудилось, ее приоткрытые губы вот-вот произнесут единственное слово, оно будет восторженным - ах!
        Эдгара отвлекла огромная тень. Она выросла так внезапно, всего в нескольких шагах от лестницы, и плыла к нему, преодолевая барьер из горячего воздуха между ними…
        3
        На бегу Алла одевалась, причесывалась, подкрашивала губы - фантастика, но она умудрялась делать все сразу. Заваров, напротив, разлегся на кровати, скрестил ноги, закинул руки за голову и с упоительным спокойствием наблюдал за скачками по спальне, рассчитанной, как минимум, на десять человек.
        - Не понимаю паники. Майка не жена, а дочь, - напомнил он.
        - Ну и что! Приходит девочка домой, а в постели отца баба лежит! Это неприлично… и вульгарно… Фу!
        Он человек продвинутый, независимый от всяческих морально-нравственных предписаний, придуманных для безмозглых баранов на двух ногах. Прилично-неприлично… Заваров зверел, когда его пичкали благопристойностями, но Алла несколько потеснила креативные установки в его мировоззрении. Он, разумеется, не поменял убеждения благодаря ее влиянию - нет, ведь так не бывает. Просто Заваров Геннадий Вадимович, человек-монополия, на Аллу имел виды. Она потянулась к серьгам и браслетам на тумбочке, в этот момент Заваров поймал ее руку и насильно усадил на кровать, так как созрел кое-что объявить:
        - Неприлично, говоришь?
        - Конечно! - фыркнула Алла, мол, не прикидывайся дураком. Вырвав руку, она принялась вставлять в уши серьги. - Тем более мой Федька придет. Не хватало, чтоб застукал меня… Кошмар!
        - А что мешает нам обставиться приличием?
        - В смысле?
        - Давай распишемся. И ты на законных правах будешь лежать на этой кровати, - ударил он ладонью по постели. Ударил властно, дескать, к ноге!
        Алла не ждала подобной экстравагантности, на миг замерла, приподняв смоляные брови и приоткрыв распухший от поцелуев рот. На ее лице мелькали тени разнообразнейших эмоций, кроме… радости! Словно она и мысли не допускала, что вариант с женитьбой возможен. Нет, мысль-то допускала, но что этот вариант никогда, ни при каких обстоятельствах невозможен. Зачем это ему?! Или, как говорит Федька, на фига#? Пауза длилась с минуту, а это шестьдесят секунд, довольно-таки долго, наконец Алла потрясенно вымолвила:
        - Гена, ты заболел?
        - Я здоров как никогда. А что не так?
        - Твое предложение, - произнесла она взвинченно, как человек, которому приказано лететь в космос, а он абсолютно не готов к этому.
        Заваров опустил уголки губ вниз, мол, не понял вашу реакцию, мадам. А следом подумал, что от счастья Алла сама не своя, да и не в ее традициях сразу кидаться на шею. Она и подарки принимает, будто одолжение делает, а он дарит, между прочим, не паршивенький букетик. То есть букетик тоже, но в довесок. Однако пора было подтвердить эпохальное решение:
        - Тебе не надоело прятаться? Нет, было бы от кого! А то от моей дочери и твоего сына. Второй аспект: мы оба свободны, ни мужей, ни жен не имеем, так в чем проблема?
        Да-а… теперь уж точно проблема! Алла растерялась. Но в жизни ей приходилось и не такое бедствие переживать, она нашла наиболее убедительный аргумент для тех, кто без спроса надевает чужой нимб:
        - Мужчины твоего положения женятся на юных красавицах, длинноногих топ-моделях. Это модно… и… и очень престижно!
        - Ага, чтоб эта модель изменами поливала мои рога для лучшего роста? А я чтоб пристрелил ее за ветвистую рощу на моей голове? Мне не нужна тупая и продажная телка, с которой поговорить не о чем, мне нужна ты.
        - Но я тоже… не слишком… разговорчива. У меня же нет высшего образования! Гена, тебе, наверное, неизвестно, сколько мне лет. Скоро исполнится сорок шесть! (Скоро - это через восемь месяцев.)
        Заваров потихоньку заводился, ибо поведение невесты по меньшей мере странноватое. Он привык к полному подчинению, потому что его решения всегда разумные, практичные, бесспорные. Ведь все просто: люди или подходят друг другу, или не подходят, они с Аллой подходят - так он решил.
        - А мне сорок девять, ну и что? - сказал. - Я урод? Или кто?
        Пф! Куда там - урод. Для кого-то он заповедная мечта: богатый - раз, богатый - два, богатый - три! При таких достоинствах разве важны приложения из внешности, характера, возраста, образования? И это счастье в прямом и переносном смысле воспылало желанием сочетаться с Аллой законным браком! Он правильно понял паузу, взятую ею на раздумье:
        - Ты не хочешь за меня замуж?!
        - Нет. - Вырвалось нечаянно. Язык опередил разум, как часто бывает у глупеньких женщин, но Алла быстро опомнилась: - Не знаю… я просто не думала об этом. Кажется, хочу…
        - И я хочу. Всегда тебя хочу.
        Он потянулся скрепить договор поцелуем, Алла не ответила ему тем же, не разрыдалась от восторга и счастья. Ее замороженное состояние озадачило Заварова:
        - Что еще не так?
        - Неожиданно, знаешь ли… Гена, я могу хотя бы для вида подумать?
        - Можешь. Ровно неделю кидаю тебе на «подумать».
        - Почему неделю? Почему не меньше или не больше?
        - Посчитай: сегодня пятница, а в следующую пятницу мы расписываемся - выходит неделя. После бракосочетания запланирован торжественный ужин, я уже договорился, оплатил услуги и пригласил гостей. Тебе осталось позвать подружек.
        То есть от ее «хочу - не хочу» ничего не зависело и не зависит! Мило. Алла не стала спорить, теперь ей нужно хотя бы полдня, чтоб осмыслить каприз Гены, она живо подхватилась, потребовав:
        - Проводи меня, но сначала оденься, а то в халате… неудобно будет перед детьми, если вдруг… Они уже не маленькие.
        Как ни странно, а ее просьбы он выполнял охотно. Правда, когда дело коснулось кардинальных перемен, тут Гена «обо всем договорился и оплатил», не спрашивая мнения Аллы. М-да, ситуация…

* * *
        Случалось, и Виталия, человека весьма терпимого, раздражал комок необоснованной спеси по прозвищу Алексашка. Причина раздражения крылась в молчании. Не виделись две недели, он был заслан в Китай с заданием, так неужели нечего обсудить? При Эдгаре понятно, почему впадает в спячку: между ними давно пробежала черная кошка, приняв образ феи с ангельской мордашкой, золотистыми глазами, которые выгодно оттенял водопад волос шоколадного цвета, и чарующим голосом солистки Ла Скала. К оперным дивам она, конечно, не имела отношения, но у всех складывалось впечатление, что золотистоглазая кошечка не говорила, а пела. Ох, бабы, бабы… во всем они виноваты, абсолютно во всем, сетовал про себя Виталий.
        - Не выспался? - завязал он диалог.
        - Самолет не самое удачное место для сна, - проворчал Сашка. - К тому же мы летели с пересадкой, это очень неудобно.
        - Тебе нечего рассказать?
        - Да все нормально, если ты имеешь в виду Эдгара. Он бодр, спокоен, выглядит на все сто, в опекунах не нуждается. Ты напрасно беспокоился.
        - Меня сейчас больше беспокоишь ты.
        Сашка приоткрыл один глаз, им и покосился в сторону Виталика, нехорошо покосился, с намеком. Но интонацию не окрасил враждебностью, как это зачастую бывает, когда наступают на его главную болевую точку, которую еще называют любимой мозолью, - на самолюбие:
        - С чего это?
        Виталий избрал единственно верный способ общения с ним - о серьезном говорить несерьезно:
        - Ты не бодр, не спокоен, не выглядишь на все сто и кажешься нуждающимся в опекунах.
        На языке вертелось еще одно словцо с частицей «не» - не добр. И это, к сожалению, правда. Но звание гомо сапиенса обязывает контролировать орган без костей, ведь «не добр» в трактовке молчуна будет оскорблением, а друзей, особенно с придурью, грех обижать. Сашка, однако, и тут промолчал, а это тревожный симптом. Нет, сегодня контроль ослаб, ведь и Виталию ничто человеческое не чуждо, он вспылил:
        - Ты недоволен, что я заставил тебя поехать в Китай?
        К слову, и все расходы оплатил, полагая, что Сашке тоже не помешает пройти краткий курс китайской терапии.
        - Еще как доволен! - хмыкнул тот. - Где б еще я спал на матраце и прямо на глиняном полу, как в Средневековье? А где отыщешь на земле закуток без электричества и газа? Где б еще исхудал, поедая один рис и неизвестно какую живность на гарнир?
        Виталий будто не заметил злого сарказма:
        - А я надеялся, учитель Чэнь Лао поможет и тебе обуздать… м… темперамент.
        - Мне с моим темпераментом и так хорошо.
        - Угу. А другим не очень.
        - Ну, знаешь! - возмутился Сашка, ибо Виталий не только попал на мозоль, но и потоптался на ней. - Скажи, зачем ты вернул Эдгара? Человек там прижился, кайфовал, сидя часами в медитативной позе и поедая баланду. Спускался с гор и пешком добирался в городок - по нашим меркам мегаполис, учить русскому. Его никто оттуда не гнал, он был счастлив! Тебе же понадобилось отобрать у него счастье с моей помощью. И меня отправил, как в тюрьму, - на матрац. И на две недели! А это, между прочим, мой отпуск, к тому же я не знаю даже английского.
        - Учи языки, склероза избежишь в старости, - дал совет Виталий.
        - Ты заставляешь всех жить по твоему хотению, что противоречит… э… гуманности. Где право выбора, м? Где оно?
        - Рано или поздно все начинают тосковать по дому. Представь, вернулся б Эдгар годика через два-три, что его ждало бы? Новая адаптация? А работа? О нем же скоро забудут! Нет, мы с тобой (Виталий намеренно взял его в пособники, чтоб поменьше слышать несправедливых упреков) правильно поступили. Эдгару пора жить дальше, но здесь, в среде, где он вырос и устоялся, пора вернуться к работе, личной жизни…
        - Ой, сколько заботы! Он тебя об этом просил?
        - Друзей не просят. Год назад я опасался, что Эдгар не сможет пережить обстоятельства. Как сказал психиатр, его эмоционально-волевая сфера серьезно пострадала. Я отвез его к старику Чэнь Лао, он же погибал, мне его было жаль.
        К сожалению, Виталий не догадывался, что внутри Сашки целое хранилище обид, реакция и удивила, и пробудила частицу сострадания:
        - А меня не жаль? Почему, когда она ушла к нему, вы все до одного делали вид, будто ничего не произошло? Будто всегда так было, почему?
        М-да, вопросы, выстраданные и не убитые образцовым лекарем - временем. Наверное, его, времени, было маловато. А в ответ сказать нечего, чтоб убедить: злого умысла против тебя не было ни у кого. И ведь действительно не было. А как следовало поступить тому же Виталию? Устроить обструкцию парочке, прогнать, заклеймить позором? Двое встретились, между ними вспыхнула искра, им было плевать на общественное мнение. Главное: они же не разрушили семьи, не бросили сопливых детишек, чтоб на влюбленных взвалить груз порицания. И Сашка принял перемены достойно, как подобает взрослому мужчине, если не считать охлаждения к образовавшейся парочке, что естественно. Но помнить столько времени, когда память следовало давно подчистить и примириться с утратами еще до той страшной ночи, - это смахивает на затяжную болезнь.
        - В тебе достаточно сил понять и простить, - убежденно сказал Виталий, полагая, что после столь лестного отзыва Сашка притихнет. - Эдгар более тонко устроен, чем мы с тобой, ему нужна помощь и сейчас, и тогда. Он слишком любил ее, чтобы справиться с потерей в одиночку.
        Не помогла лесть. Видимо, прошлые обиды в Китае обострились при близком контакте, когда один вид обидчика, ежеминутно мелькающий перед носом, вызывает бурю негатива.
        - Я любил ее не меньше! - огрызнулся Сашка.
        - Может, даже больше, - излучал миролюбие Виталий. - Но ты другой. То, что сможешь ты, не сможет он, я, Вася, Петя… И наоборот: что дано мне, не под силу тебе. В конце концов, пойми хоть сейчас: это был ее выбор, ее! Извини, запретить ей спать с Эдгаром никто не вправе был, да и не смог бы.
        - Если б она была в ту ночь со мной…
        - Ничего ты не сделал бы, Ялишаньда.
        - Не обзывай меня по-китайски! Сыт я экзотикой.
        Виталий остановил машину у въезда во двор многоэтажек, но не дал выйти Сашке, придержав его за руку:
        - Ты сам согласился поехать, что же случилось за это время?
        Тот отвернулся к окну, наверняка пожалев о минутной слабости, свойственной всякому эмоциональному человеку, теряющему в пылу контроль.
        - Сам не знаю… - снизил тональность Сашка. - Посмотрел, как он кайфует в покое, как радуется мелочам, в то время как она…
        - Зря заводишься. Эдгар не виноват, что так произошло. Я не думаю, что он наслаждался покоем, просто следовал методикам старика Чэнь Лао. Алексашка, не растрачивай себя на то, что невозможно вернуть, это путь в никуда. Ладно, выметайся. Не забудь, вечером ждем тебя.
        Сашка забрал чемодан из багажного отделения, но не спешил нырнуть в арку, соединяющую многоэтажки. Он возился с колесиком, которое не починить вот так, на ходу. И Виталий не уезжал. Он же неплохой психолог, понял, что злой мальчик не сказал последнего слова. Угадал! Сашка вернулся и, наклонившись к окну, спросил с понятным только ему подтекстом:
        - Не боишься, что Эдгар отнимет у тебя Ларису?
        - Чему быть, того не миновать, - отшутился Виталик. Но чтобы привести парня в чувство, добавил уже без иронии: - Сними маску, а то прирастет. И тебя будут воспринимать точно так же, как ты думаешь о других. Уверяю, тебе это не понравится.
        - До вечера, - буркнул Сашка на прощание.
        Да-а… Надо обладать терпением и выдержкой Виталика, чтоб не послать его, как говорится, далеко-о-о… Хотя данный орган ближе, чем кончик носа, по которому иногда тоже хочется заехать кулаком.
        Из черного небытия вернул его запах земли. Это особый запах, его ни с чем не спутаешь. Он густой, пахнет травой, дождем, прелыми листьями и брынзой, наполняет жизненными соками тело, когда его вдыхаешь.
        Эдгар открыл глаза. Увидел над собой перепуганную красную физию соседа с усами, казавшимися проржавевшими, и безумно вытаращенными бесцветными глазами. Осознав, что лежит на спине, Эдгар вдохнул полной грудью, как бы проверяя свою способность дышать. Выдохнул так же глубоко. И вдруг осмыслил потерю памяти, она обрывалась в доме. А почему она оборвалась - не мог вспомнить, это его беспокоило.
        Он резко сел. Огляделся. Взгляд уперся в горящий дом на фоне то ли сумеречного неба, то ли рассветного. Действительно, было непонятно: рассвет или закат, закат или рассвет… Собственно, разве это важно?
        Преодолевая боль и собирая оставшиеся силы, Эдгар с трудом поднялся на ноги, хотя его уговаривали полежать до приезда медиков две заполошные женщины, они хватали за руки, что-то кричали. Он молча отстранил их и шагнул к дому.
        - Нина! - с трудом выдавил Эдгар, отчего-то голос не шел, а как будто застрял где-то в горле.
        Бледные и прозрачные языки пламени истерично лизали деревянные стены и окна, охватив второй этаж. Эдгар вспомнил, что он был внутри дома. Память вернула ему и Нину, он увидел ее на полу у лестницы, огляделся, лихорадочно и нервно топчась на месте… Нины не было. Значит, она там? В горящем доме?!
        Он ни секунды не думал, когда кинулся к дому. Некогда было думать, ведь там, внутри - Нина. Его схватил сосед. Эдгар почувствовал, как клещи сжали предплечья, почудилось, кости затрещали в этих трудовых лапах. Он дернулся раз, второй…
        - Куда ты! - услышал. - Туда нельзя!
        - Пусти! - зло, с надрывом закричал Эдгар.
        - Стой, стой, парень! Возьми себя в руки…
        - Там Нина! - заорал Эдгар ему прямо в лицо. - Она сгорит! Уйди!
        Сосед не отпускал и что-то силился сказать, наверняка какую-нибудь глупость в духе благоразумных людей. Эдгар не желал быть благоразумным, не желал подчиняться. Но почему-то был слаб. А мужик достал его тем, что говорил и говорил, широко открывая рот, возможно, кричал - Эдгар отключил слух. Он собирал ненависть к нему, чтобы приложить все возможные силы и с ревом разъяренного зверя оттолкнуть… Когда тот упал, Эдгар бросился в горящий дом.
        Цветы на подоконнике не зачахли, но и не разрослись. За ними явно ухаживали, когда вспоминали. Должно быть, случалось это редко, потому остались они в прежней поре, будто не прошло года. Растения в горшках и вернули Эдгара назад, в настоящее, - ими же занималась…
        Вернув, выгнали его из дома, хотя до обещанных пельменей еще далеко. Провести это время на шестом этаже в комнате, укрытой слоем пыли и между воспоминаниями из серии кошмарных снов, не было желания.
        Эдгар шел… никуда. Он бессознательно шел. Но сознание его было занято, оно же никогда не бывает свободным.
        Итак, все в прежнем виде. Даже цветы в горшках, только в этой неизменности отсутствует главное звено. Но и отсутствие относительно. Нины нет, одновременно она есть, напоминают о ней не только цветы на подоконнике - эта аллея, по которой он шел, улицы, старые выщерблены в асфальте. И сколько б ни прошло времени, чем бы Эдгар ни занимал себя, как бы ни абстрагировался от тех минут, а из сердца и памяти их не вырвешь. Вот и причина, по которой не хотелось возвращаться домой: он вернулся к боли. Всплыла и цель, от которой оторвали Эдгара, заставив уехать год назад. Но раз он вернулся к прошлому, то… Эдгар выбежал на проезжую часть, выставил руку.
        Частник домчал за считанные минуты. Однако перед Эдгаром красовался другой фасад здания, другие двери с окном, а в окне… не то, совсем не то.
        Он поднялся по ступенькам, выложенным полукругом, не догадавшись посмотреть на вывеску. Без сомнения, Эдгар сегодня сильно тормозил. Он мечтал не только встретиться с прошлым, но и получить ответы. Ответы должны быть у человека по фамилии Ганин, раньше он работал здесь.
        Попал Эдгар в крохотный магазин косметики, в котором продавалась и бытовая химия, в нос бил смешанный ядовитый запах цветочных ароматов и стиральных порошков.
        - Слушаю вас, - подошла к нему продавщица с унылым лицом.
        - Здесь было детективное агентство… - сказал он взволнованно.
        - Первый раз об этом слышу. Мы заселились сюда три месяца назад, до этого хозяйка делала ремонт, а кто до нас здесь был…
        Женщина улыбнулась вымученной улыбкой, пожав угловатыми плечами и явно сожалея, что не может помочь красивому молодому человеку. А Эдгар уж и забыл про нее, как забывает обо всем, что ему неинтересно или не пригодится ни сейчас, ни в будущем. Он вышел на улицу. Постоял, раздумывая, в какую сторону двинуть, что, в общем-то, теперь все равно. Побрел направо.
        Эдгар попал во власть разочарования и не всматривался в антураж осени, озабоченных прохожих, новые черты города, которые за время его отсутствия все-таки появились. Они проплывали мимо, как голографическая картинка, не имеющая ничего общего с действительностью. Некуда было торопиться, поэтому шел он прогулочным шагом, пока не попал в парк. Только здесь обратил внимание, что листва горит всеми оттенками от желтого до красного, а теплые октябрьские дни, показавшиеся ему с непривычки холодными, обещали продлиться до бесконечности. Эдгар присел на край скамейки и засмотрелся на желто-красные пятна в кронах деревьев, резко контрастирующие с небосводом, слепившим глаза холодной синевой. Все эти красоты северного края навязчиво склоняли к минорному настроению, а должно быть наоборот. Он вернулся. Вернулся, главным образом, к себе, что сделать было значительно сложнее, чем просто переехать из пункта «А» в пункт «Б».
        4
        Огонь случайно заметил сосед Смирнов, вышедший «до ветру», ведь большинство дачных домиков не имеют и самых примитивных удобств. Он разбудил жену и сына, велел им поднимать всех, кто есть по соседству. Сам же смочил полотенце водой, закрыл им нос и рот, завязав концы сзади, и ринулся в горящий дом. Смирнов знал: там полно людей, они спят.
        Тела увидел в большой комнате. Не задумался - почему они лежат на полу, не до того было. Он бросился на помощь. Света было достаточно, чистые (не задымленные) языки пламени заглядывали в окна, даря свет тем, кто внутри. Но и жарко было до чертиков, Смирнов понимал: нужно торопиться.
        Он перевернул на спину жену Плещеева, довольно крупную и красивую женщину. Перевернул, чтоб взять под мышки и вытащить из дома, но кровь на ней его остановила. Женщина словно приняла ванну, наполнив ее кровью, а вытереться полотенцем почему-то не посчитала нужным. Смирнов не растерялся, рванул ночную сорочку на груди и приложил ухо, пытаясь услышать толчки сердца. Тщетно. Она была мертва.
        Рядом лежало тело ее матери, интеллигентной старушенции, вечно цепляющейся к Смирновым по разным поводам. Из-за старой заразы он терпеть не мог всех интеллигентов на свете, у них же претензий полно даже к Господу Богу. Она лежала на боку, Смирнов только взял ее за плечо, старуха легко перевернулась на спину…
        - Ё!.. - отшатнулся он.
        Бабка мертва! И в крови, как дочь. Смирнов поднялся на ноги, осматривая пекло и тихо бормоча в ужасе, который с трудом преодолевал:
        - Да что за хрень?.. Что тут произошло? - И закричал что есть сил: - Эй!.. Есть кто-нибудь?.. Алё!..
        За окном истерично завизжала его жена:
        - Ефим! Выходи оттуда! Ефимушка-а-а!..
        В этот миг он увидел кучу малу у лестницы. Наверняка все мертвы… А если не все? Нельзя отмахиваться и от единственного шанса, который можно подарить живому. Не посмотрит - совесть потом жить не даст.
        Подбежав ближе, Смирнов приостановился на несколько секунд, всего на несколько, чувствуя, как по коже бегут мурашки, добегают до головы и снуют между волосами. Но кого не шокировала б адская картина, освещаемая пляской красно-оранжевых бликов?
        Племянница Плещеева Нина лежала на полу, глядя вверх широко раскрытыми, пустыми глазами. И улыбалась! Она была похожа на ведьму, наконец попавшую по назначению: в преисподнюю. Конечно, помощь ей не нужна была. Друг Нины Эдгар - вежливый парень, валялся на ступеньках с закрытыми глазами. А на нем лежал хозяин дома Плещеев… с ножом в спине по самую рукоятку. Но разве не бывает чудес? Однако на чудо уже не оставалось времени, тут самому бы спастись, тем более снаружи раздавались мужские и женские голоса:
        - Ефим!.. Вали оттуда!.. Сгоришь заживо, дурак!..
        Смирнов не верил, что сгорит, не верил и все тут! Ну, дым вползал в дом плотным облаком, заполняя комнату, а огонь-то пока снаружи. Однако дым уже проходил и через «маску», Смирнов закашлялся. Отвалив тело Плещеева, он в сердцах выругался. Это не дом, а приют мертвецов. Еще один труп! Кто ж так постарался?
        Остался парень. На его волосах Смирнов заметил кровь, значит, тоже… Но, освободившись от тела Плещеева, парень сполз по ступенькам ниже и неожиданно застонал. Никогда Смирнов так не радовался, никогда! Он взвалил Эдгара на плечо и потрусил к выходу, словно старая кляча.
        Снаружи на пламя лили воду из ведер, да народу было маловато, огонь побеждал. Пожарных вызвали, «скорую» тоже. Смирнов, уложив Эдгара на траву у ограды, приводил парня в чувство, похлопывая по щекам. Угарный газ штука коварная, не успеешь оглянуться - каюк человеку. Какая-то девчонка принесла воды в ковшике, он плеснул Эдгару в лицо, тот облизнул языком губы, открыл глаза. Смирнов бросил спасенного им парня, теперь он мог дать советы самодеятельным пожарникам:
        - Вы что! Дом все равно сгорит! Справа лейте, мать вашу, справа! Не дайте перекинуться на соседний участок! Мужики! Кто-нибудь, газ перекройте, а то рванет! - И наклонился к Эдгару: - Ты как, парень?
        Молодой человек, окончательно придя в себя, пополз на четвереньках к пожарищу.
        - Э! Э! - повалил его на спину Смирнов. - Куда ты, дурья твоя башка?
        - Нина… - выговорил Эдгар. - Она там…
        - Не, не… - удерживал его Смирнов. - Не надо туда…
        - Пусти! - гаркнул Эдгар, оттолкнув его и поднявшись на ноги.
        Его шатало, но он рвался в пылающий дом. Смирнов объяснял парню, что девушка мертва, что он убедился в этом лично. Не помогало. Вероятно, Эдгара сильно по голове долбанули, мозги от черепа отскочили, он не понимал слов. И вырвался. Когда идиот скрылся в доме, народ превратился в столбы, забыв о своих прямых обязанностях.
        - Всем стоять! - заорал Смирнов, хотя за идиотом никто не кинулся. Тут же он отдал другой приказ: - Всем тушить пожар! Воды! Я сказал, лить воду…
        И крепкое слово раздавал направо-налево, а то и руками помогал, толкая к пожарищу «обесточенных» соседей. Смирнов заставил их работать, будто живой человек не ушел в пекло. Украдкой они поглядывали на дом, надеясь, что деревянное строение не обрушится парню на голову, он выйдет оттуда целым и по возможности невредимым. А если не выйдет - как жить? Как потом есть-пить, веселиться, зная, что лично ты и не пытался предотвратить смерть в огне? Впрочем, об этом еще никто не думал, просто людям было страшно.
        К всеобщему облегчению, Эдгар появился с Ниной на руках. Он дымился, как тлеющее бревно, но на первый взгляд не пострадал от огня. Длинные волосы Нины не пыхнули, что само по себе странно, а загорелся подол ночного платья. На молодых людей вылили по ведру воды, чтоб хоть немного охладить их, Эдгар закашлялся, причем без остановок, с хрипом и стоном. Он вынужден был опустить девушку на землю, упал рядом на четвереньки и не мог остановить приступ кашля. Женщины захлопотали вокруг Нины, полагая, что кровь на ней - результат неосторожности, девочка поранилась.
        - Встать! - рявкнул Смирнов. - А ну обе пошли! На пожар! Тушить!
        - Охренел? - огрызнулась пятидесятилетняя тетка. - Девчонка без чувств…
        - Встать, я сказал, дуры! - осатанел он. - Я сказал, на пожар!
        Его свирепость внушила им покорность, обе подчинились приказу, проявив идеальное послушание. Тем временем Эдгар, еще кашляя, подполз к Нине, приподнял ее за плечи, обнял, шепча какие-то слова, которые за гудением огня невозможно было расслышать. Впрочем, до Смирнова иногда долетало имя, которое он повторял:
        - Нина… Ниночка… Как ты?.. Ну, скажи, скажи…
        А она действительно, до жути, производила впечатление живой. Ее глаза смотрели в рассветное небо… и улыбка… Нина улыбалась явно Богу.
        К приезду пожарных дом основательно подсушился. Пока разворачивали шланги, а пожарные работали с реактивной скоростью, дом пыхнул так, словно где-то внутри открылся газовый поток, взметнувшийся вверх. Обессиленные дачники опустились на землю и без эмоций наблюдали, как пожарные вступили в схватку с огнем, не давая ему распространиться.
        Приехала «скорая», тут-то и начались новые проблемы. Эдгару не могли объяснить, что девушка мертва, он не понимал и не давал санитарам забрать ее. Да и сам нуждался в медицинской помощи, медикам удалось схитрить, мол, поехали вместе с ней, в больнице разберутся, кто жив, а кто… нет.
        - Вот такая история, - закончила Лариса рассказ, раскатывая из теста крошечные лепешки.
        На просторной кухне свободного места не было - кругом одни пельмени и все от пола до потолка засыпано мукой, как на мукомольном заводе. Временно девушки превратились в рабочих, штампующих русско-китайское национальное блюдо. Валя лепила пельмешки чуть крупнее горошины - так потребовал Виталий, руководивший процессом, время от времени заглядывая на кухню. Она очень старалась. Работа безумно нудная, а рассказ - из области фантастики, поэтому Валя, открыв ротик, замирала, в конце спросила:
        - А почему всех убили?
        - Преступление не раскрыто, - ответила Лариса. - А Эдгар в рубашке родился. Когда Плещееву, дяде Нины, воткнули нож в спину, тот упал на Эдгара - это официальная версия. Я думаю иначе. Эдгар помнил себя только с того момента, как очутился внизу, а спальные места располагались наверху, выходит, он спустился. Эдгар слышал гул…
        - А что гудело? - осведомилась Валюша.
        - Огонь. Когда горит обширная площадь, то гудит, будто в трубах гуляет ветер. Я считаю, Эдгара ударили во время сна наверху, он потерял сознание. Убийцы, увидев кровь, подумали, что убили его, и подожгли дом. А Эдгар очнулся. Плещеев, будучи еще живым, накрыл его своим телом, спасая от глаз убийц. Оба упали на лестницу, Эдгар снова потерял сознание. Моя версия логичнее, не находишь?
        - Угу. Неужели ничего не помнит? - вытаращила глазищи Валя. - Что, как в кино? Амнезия? Она же проходит со временем.
        Ее жизнь с пеленок была похожа на вялотекущую шизофрению: одно и то же, одно и то же - тут у любого человека мозги склеятся. Потому необычные истории даже о посторонних людях, которых она узнала заочно, воспринимались Валей чуть ли не эпосом.
        - Не совсем так, - сказала Лариса. - Ему снился сон, будто он искал в темном доме Нину. Полагаю, это не сон был. У него частичное отключение, это называется стационарной амнезией, то есть потеря памяти на какие-то события не меняется. К сожалению, медицина бессильна в данном случае.
        - Может, хорошо, что не помнит? - задумалась Валюша, сочувствуя молодому человеку. - Все-таки зверское убийство…
        - По мнению следствия, а в группу входили и врачи-психиатры, ему нечего вспомнить. Но он упорно заставлял память проснуться, Виталий испугался за него и отвез в Китай к своему учителю. Тсс, слышишь? Идет шеф-повар!
        - Как справляемся, девочки? - заглянул в кухню Виталий.
        - Мы тут зачахли, - напустилась на него Лариса. - Ну-ка, становитесь к конвейеру, уважаемый, мы с удовольствием поделимся с вами трудностями. Валюша, поддержи меня.
        Виталий поставил руки на пояс и повернулся к девушке, мол, кто тут вздумал жаловаться? Валя замялась, не хотелось ей обижать хозяина-узурпатора. Видя ее затруднения, он пошел навстречу:
        - Все претензии - в письменном виде, я разберу позже.
        - Виталик! - застонала Лариса. - Сколько мы будем их лепить?
        - А правда, почему они такие малюсенькие? - позволила себе спросить Валя. Только спросить! Без жалобной интонации, а ведь ее пальчики уже потеряли чувствительность.
        - Китайские пельмени - это не просто еда, - принялся просвещать темных дам Виталий. - Это символ! Объединения и крепости уз. Символ богатства, благополучия, удачи. Их едят в первые часы нового года - всей семьей лепят, а потом всей семьей едят. Знаете, сколько видов в классических китайских пельменных? От ста до двухсот!
        Продолжив лепить мелюзгу, Валюша присвистнула:
        - Фью!.. Надо съездить в Китай, чтоб убедиться.
        - Да, да, да! А вы делаете королевские пельмени, это…
        - Пытка, - прищурилась Лариса. Она тоже подбоченилась и наступала на него. - Тут обычных пельменей хватит, чтоб накормить дивизию, зачем еще и бусинки лепить?
        Выставив перед собой руки, Виталий отступал, но говорил шутливо, нет, он насмехался:
        - Я же с прицелом! Все, что не съедят гости, останется нам, мы с тобой используем чужой труд.
        - Вот как! - ахнула Валя. - Тогда я с собой заберу свой труд, ладно?
        Виталий поймал Ларису, обнял и сообщил:
        - Девочки, милые, придут еще Жанна с Вовкой…
        - Что, что, что? - Лариса убрала его руки и вознегодовала: - Жанна?.. Алексашка, еще и Жанна?! Ты хочешь испортить вечер, да?
        Он и не думал оправдываться, а взял из вазы яблоко и вонзил в него зубы. Безусловно, Лариса прочно обосновалась на лидирующих позициях в доме будущего мужа, Виталий сдал их без боя, но что касается друзей, тут он непреклонен.
        - А кто такая Жанна? - разрядила обстановку Валя.
        - Кобру живьем видела? Это и есть Жанна.
        Характеристика Ларисы вполне удовлетворила Валю, но Виталий! Он же провокатор, не преминул разогреть недовольство Ларисы:
        - Кобра?.. Ммм, пожалуй. Она величественная и прекрасная, гибкая и упругая, она бесстрастная и бесстрашная…
        - …но смертельно ядовитая, - минорно закончила Лариса. - Вот-вот, портрет Жанны.
        Видя, что у нее пар вышел, а к мысли о нежеланных гостях она уже привыкла, Виталий положил руку на плечи Ларисы, упрекнув ее:
        - Ты несправедлива. Жанна очень красивая…
        - Красота не повод жить с женщиной, которая близка к тяжелому заболеванию из-за чрезмерного употребления алкоголя. Вот увидишь, Валя, она прилипнет к стакану и бутылке.
        - У всякой безупречности есть изъян, - нашелся Виталий. - Девочки, работайте, а я позабочусь об истине. Как говорили древние - истина в вине!
        Чмокнув Ларису в уголок губ, он ушел, напевая и предоставив девушкам свободу, ведь в его присутствии они не посплетничают. Действительно, стоило ему закрыть дверь, Вале потребовалось немедленно утолить любопытство:
        - Кто они такие - Жанна и этот…
        - Бородин, - подсказала Лариса, укладывая готовые пельмени на поднос. - Это ее семья погибла при неизвестных обстоятельствах и сгорела.
        - Но ты говорила, погибла вся семья.
        - Жанны не было на даче, она отрывалась с бойфрендом.
        - Бородиным? - уточнила Валюша.
        - Нет, - усмехнулась Лариса. - Бородин ходил за ней хвостом, а Жанна его игнорировала. Вокруг нее крутились толстосумы, она предпочитала спать с деньгами, а после трагедии на даче попала в психушку…
        - Ужас!
        - Недолго там просидела, Бородин вытащил ее, теперь она у него на содержании. Представь: ничего не делает! Я бы с ума сошла. Короче, они сожители… впрочем, как мы с Виталиком. Но мы оформим отношения через месяц!
        - Да-да, я знаю.
        Лариса слишком часто упоминала о скором замужестве, вероятно, она считала дни до этого счастливого события. В неглупой Валиной головке мелькнула и другая причина: Лариса давала понять, что Виталий занят навсегда. В такие моменты девушке становилось неловко, будто она воровка какая-то.
        - Жанна пиявка, - продолжала тем временем Лариса, - которая присосалась к Володьке и пьет из него кровь. Вот посмотришь: выпьет всю и бросит. А он хороший парень, надежный, добрый и безумно любит эту кобру. Жаль, что нет таблеток от любви.
        - А сколько ему лет?
        - Тридцать два, как Виталику, младше только Алексашка, дружат они с давних пор. Скажу честно, мне жалко Вовку, вот уж правда: любовь зла…

* * *
        Стемнело, будто настала глубокая ночь, улицы опустели, притихли, отдыхая после бурного дня. В баре тоже стояла непривычная тишина. Шумная молодежь подтянется позже, и в небольшом зале, оформленном в стиле техно, начнется конец света. Как только поросль хлынет сюда, Володя Бородин сбежит, прихватив Жанну, даже если она превратится в морскую звезду и будет упираться всеми частями тела, требуя остаться.
        У белобрысого Бородина добродушное лицо с крупными чертами. Как ни странно, зачастую оно бывает хмурым, правда, к характеру хмурость не имеет отношения, это привычка. Появилась она еще в школе, когда Володе с трудом давались науки, он в буквальном смысле напрягал ум и хмурил лоб. Бородин высокий, этим никого не удивишь. Не стройный - тоже не редкость. Главное, не белоручка. У него собственная строительная фирма - мобильная и рентабельная, хотя больших денег не приносит, но и на небоскребы Володя не замахивается.
        Он отхлебывал из крошечной чашечки кофе, который мог проглотить за один раз, запивал глотком холодной воды и откровенно скучал, рассматривая интерьер. Барные интерьеры практически неизменны, следовательно, неинтересны. Ну, допустим, в данном баре столы и стулья из прозрачного пластика - стильно, но что это меняет или добавляет? Дольше всего Бородин задерживал взгляд на Жанне, а она разглядывала дно стакана - у каждого свои пристрастия. Пожалуй, сегодня она слишком увлеклась, Володя призадумался: что она там увидела? Руны, тайные знаки, пентаграммы?
        - Ты гадаешь или пьешь? - сказал он, глядя через плечо в зал.
        Вошла шумная ватага разноцветно одетого молодняка, похватала стулья и оккупировала один столик. До чего ж они громкие! Бородин поймал себя на мысли, что недалеко ушел по возрасту, но между собой и ребятами чувствовал пропасть. Наверное, он просто стал взрослым, а они - еще дети.
        Жанна пропустила мимо ушей вопрос, она была слишком увлечена и беззвучно шевелила губами. Шептала заклинания? И это только первый стакан! Зачем он согласился зайти сюда, зная, что лучше перекрывать Жанне доступ к спиртному? Надо было проявить твердость, сказать «нет», в конце концов, кулаком по столу бабахнуть, но… В том-то и дело! И в этом «но» смысла с причинами полным-полно. Неожиданно она выпила одним глотком коктейль, тару поставила перед барменом:
        - Повторите, плиз…
        - Хватит! - Бородин решительно, но без раздражения отодвинул стакан. Она никогда не раздражала его, всех это удивляло. Следом спросил, хотя ответ ему, к сожалению, известен: - Объясни, зачем пить, если мы едем на ужин с выпивкой?
        - Хочу, - коротко сказала Жанна и потянулась за стаканом. - Моя не любит винище, моя любит…
        - Бурду, - сказал он, отодвигая стакан еще дальше.
        - Виски, бренди, коньяк, - перечислила она свои предпочтения, при этом была изумлена и раздосадована его упрямством. - Но ты же не даешь! Приходится довольствоваться бурдой. Ну, пожа…
        - Нет, - мягко отказал Володя, тем не менее твердо, и посмотрел ей прямо в глаза. Этот взгляд Жанне хорошо знаком, он означал, что точка на ее капризах поставлена жирная. - Нам еще ехать через весь город, никому не нравится, когда опаздывают.
        Жанна сложила руки на барной стойке, вздохнула и подняла глаза к потолку. Там висел шарик, инкрустированный зеркальными осколками. Когда здесь начнется столпотворение, шарик заставят крутиться, и зайчики заполнят зал, имитируя праздник.
        - Ты же знаешь, Володька, - проговорила Жанна, грустно глядя на шар, - моя не любит ни Алексашку, ни Лариску, ни этого вашего убогого Эдгарика. Наверняка там будет какая-нибудь дура из подружек высокомерной Лариски и этот… ходячий ужас… как его?
        - Руслан? Нормальный парень.
        Жанна опустила на него свои потрясающие глаза печальной королевы, околдовывающие без гипноза. Она прекрасно знала, что может веревки вить из него, наверное, поэтому и улыбнулась - чувствуя свою власть. Улыбнулась немножко порочно, немножко азартно, а произнесла подкупающе искренне:
        - Нормальный там только ты, остальные… Я к остальным причисляюсь. Я не лучше, не-а. Потому что мы все - ничто. Мы пустота в пространстве. Но вот какая штука: пустое место никогда не считает себя пустым, оно всегда занято, даже если свободно… Господи, как не хочется туда идти… Поэтому я и хочу набраться, чтоб голова не сильно варила. Ну, еще чуть-чуть… Вова… м?
        Произошло чудо - ей не удалось свить веревки, Вова, не поддавшись на уговоры, отрицательно качнул головой. Что интересно, Жанна не устраивала ему истерик, когда получала отказ (а все думали иначе), кстати, слово «нет» она слышала от него редко. Собственно, могла настоять на своем, но Жанна распластала руки на барной стойке и со стоном смертельно уставшего человека легла одной половиной лица на матовую поверхность. Неважный симптом. Бородин догадывался, почему она в угнетенном состоянии, только поход к Витальке не отменит. Он наклонился, приложил губы к длинной шее и шепнул:
        - Не заводись, ладно?
        - Я разве завожусь? Просто мне трудно, мучительно находиться с ними. Я им не верю, понимаешь? Не-ве-рю-ни-ко-му, - пропела Жанна. - И подозреваю всех-всех-всех… Я не получила ни одного внятного объяснения: по-че-му? Но кто-то же это сделал! Кто-то с поразительной, редкой жестокостью… И ни один человек мне не объяснил - почему, за что!
        - Чшш… - Володя притянул ее, обнял. Целуя в висок, он прилежно переубеждал Жанну не первый и даже не десятый раз: - Это твои фантазии. Чтоб обвинить, нужны доказательства, а у тебя…
        - …их нет, - закончила Жанна.
        Отстранившись, она посмотрела в его глаза, ища сочувствия, понимания, поддержку. Всегда находила, нашла и сейчас. И на нее вдруг, как соленая океанская волна, сбивающая с ног, накатила совестливость, Жанна почувствовала привкус вины. Но откат все той же волны мешал сказать: прости и потерпи еще чуть-чуть, скоро наступят перемены… Вообще-то, обещать что-либо - дело бесперспективное, Жанна отвернула лицо в сторону, вздохнув:
        - К сожалению, нет. Жаль, что нет. Но знаешь, Володька, доказательства могут появиться. Вдруг что-то произойдет и… улики приплыли. Что тогда скажешь?
        - Я сейчас скажу: нам пора. Давно пора.
        - Хм!
        Жанна хоть и фыркнула, но послушно слезла со стула и направилась к выходу, натягивая вязаный жакет. Бородин выпятил губу. Как! Не настояла на второй порции бурды?! Так это же слон в лесу сдох!
        Он кинул деньги на стойку и поторопился за ней, прихватив сумочку из бисера, которую оставила Жанна. Рассеянностью она не страдала, но раз забыла, то с ней непорядок. Бывает, у нее неожиданно ломается внутри некий механизм, и Жанну несет без тормозов. Володя научился приостанавливать этот процесс, заметив депрессию, он не теряет бдительности и безошибочно угадывает, когда нужно быть рядом.
        Она забралась в салон автомобиля и, увидев на своих коленях сумочку, которую положил Володя, всплеснула руками, затем подняла на него виноватые глаза. Захлопнув дверцу, он перешел на место водителя, перед тем как тронуться в путь, покосился на задумавшуюся Жанну.
        Сочетание темно-медных волос и нефритовых глаз - ярко, приметно, эклектично, но только не в ее случае. В выточенных чертах Жанны прижилось нечто колдовское, дьявольское, это же нечто притаилось и в выпуклых губах, которые всегда приоткрыты и с разных ракурсов смотрятся то детскими, то порочными. Один взгляд цепких глаз - и сердце падает вниз. А брови! Их кончики дерзко загнуты вверх, только нежно очерченный овал лица выдает натуру тонкую, чуткую, трепетную. Бородину она виделась именно такой, еще естественной и умной. Пожалуй, у нее мужской ум, как и наблюдательность, а интуиция типично женская. Сплошные достоинства! И один маленький недостаток…
        - Мы едем или будем стоять? - проворчала Жанна, глядя прямо.
        Это Сашка познакомил друзей с Ниной, а она - с кузиной. Бородин как увидел Жанну, так и - все, втрескался намертво, без надежды, ведь Жанна такая… куда ему до нее! Он приблизиться не смел, тем более намекнуть, мол, ты и я… потом замяться и спросить напрямую: как на это смотришь? Боялся услышать в ответ нечто типа «ха-ха». Но однажды все изменилось. Ее семья погибла, чья-то жестокая рука щедро посеяла смерть, ударив и по Жанне. Когда Володя забрал ее из психушки, она не захотела ехать в родительскую квартиру, а напросилась:
        - Можно, у тебя переночую? Не смогу дома…
        Знала, что он позаботится о ней, поможет, успокоит. Так и было. Он понимал: одну Жанну нельзя оставлять, поэтому на следующий день не пошел на работу, а руководил рабочими по телефону. Она же лежала на диване, повернувшись лицом к спинке, или подолгу стояла под душем в ванной. А он ставил диски с комедиями и советскими мультиками, приносил чай и нехитрую еду, если Жанна засыпала, выключал телевизор и ходил на цыпочках. На вторую ночь она подала голос со своего дивана:
        - Вова, я боюсь одна в темноте… мне страшно…
        - Ну, иди ко мне.
        Сказал и испугался: вдруг оскорбится и вообще уйдет? А она залезла к нему под одеяло, прижалась… У нее были холодные ноги и холодные ладони, а у него - горячее тело, его тепла хватило на двоих. Так и осталась она у Бородина, но это была уже другая Жанна, которую знал один он.
        Володя завел мотор, в то же время озадачившись: с чего это вдруг, не желая ехать на дружеский ужин минуту назад, Жанна теперь стремится попасть туда?
        5
        Эдгар искал подарок для неизвестной Ларисы, не представляя, чему она обрадуется. Собственно, разве искал? Мыслями он был далек от подарков, просто запустил в подсознание: надо купить, раз китайскими сувенирами не запасся. И заходил во все магазины подряд, рассеянно осматривал витрины.
        Пару раз он бывал у Ганина, частного детектива, да не запомнил ни улицу, ни дом. Тогда тело и душа Эдгара были пусты, как сосуд без вина, - так говорят китайцы. Точнее не скажешь, когда тело без энергии, а душа без жизни. Позже китайцы учили быть «пустым сосудом» во время занятий (практик), чтоб восстановить жизненные силы. Оказалось, не так-то это просто - мысли лезли ниоткуда, словно змеи. Мысли кусались, отравляли, душили…
        - Вам помочь? - Девичий высокий голосок приплыл откуда-то издалека с нарастающей силой и задребезжал у самого уха.
        Эдгар понял, что вопрос адресован ему, вернулся к действительности и вдруг прямо перед собой увидел нечто странное, нелепое: выпученные глаза под нависшей взлохмаченной челкой, раскрытый рот, обнаженную грудь… Эдгар окаменел от неожиданности и жути, решив, что вопрос кинут голым пугалом, а пару секунд спустя сообразил: это же кукла! Весьма большая (в человеческий рост) кукла с ценником на запястье. Куда это он попал?
        - В нашем салоне, - раздался тот же голос сзади, - есть более дешевая продукция, качеством, конечно, похуже, но ненамного.
        Он оглянулся. Сзади стояла курносая юная симпатяшка, рекламирующая товар в надежде на покупку, а вот за ее спиной он разглядел много чего… не подходящего в качестве подарка для подруги Виталика. Занесло его в секс-шоп. Э, так дело не пойдет, с выключенным сознанием может занести и на стройку, где на голову случайно кирпичи рухнут. Он улыбнулся и лишил ее надежды:
        - Она великолепна, но не в моем вкусе.
        - Мы можем подобрать парик и сделать из нее, например, брюнетку…
        С языка чуть не слетела острота: мол, если б вы, девушка, себя упаковали, я, пожалуй, купил бы. Но вдруг она согласится? Он двинул к выходу, бросив:
        - Спасибо, в другой раз. Я обязательно зайду…
        Время поджимало, да и голод напоминал о себе, давно пора бежать к пельменям, вину и разговорам. Эдгар остановил выбор на стандартном наборе: цветы, вино и, разумеется, конфеты в коробке. Не претенциозно, зато не перетянет на себя внимание, ведь дары со смыслом или дорогие презенты концентрируют интерес вокруг дарителя. Ему же нравится находиться не в центре, а на периферии. И вдруг…
        Темнота ночи превратила редких прохожих в живые тени. Но были различимы здания на противоположной стороне, фонарные столбы, остановки. Вокруг царила тишина, не свойственная городским улицам, отсюда и появилось ощущение, что он один в городе. Эдгар остановился перед «зеброй», а тут и зеленый свет вспыхнул. Ни справа, ни слева, ни одной машины - дивная пустота и приятная после суетливого дня. Он сделал несколько шагов по «зебре»…
        Раздался моторный рев. Словно включился реактивный двигатель, способный с нуля взять космическую скорость. Идя по переходу, Эдгар, конечно, повернул голову, чтоб посмотреть, далеко ли автомашина. Ему бы бежать, а он замедлил шаг, ничего не понимая. С трудом разглядел темную массу, летевшую на него, - что это?
        Неожиданно вспыхнули фары, ослепив ярко-белым светом и вынудив Эдгара зажмуриться, а следом и остановиться. Куда идти, если ничего не видишь? Начался отсчет секунд…
        До Эдгара дошло: прямо на него несется автомобиль, звука тормозов не слышно. Тормоза полетели? Или случилась другая поломка? Пьяный за рулем? Какие б ни были причины, а через секунду-другую железо на колесах врежется в Эдгара и… ничего больше в его жизни не будет. Собственно, самой жизни не будет…
        Усилием воли он распечатал слипшиеся веки (его глаза не хотели видеть смерть) и между кругами, какие знакомы ослепленному ярким светом человеку, разглядел буквально перед собой горящие фары.
        Поздно! Единственное, что он успел, - инстинктивно отступить назад на пару шагов и снова зажмуриться.
        Сейчас будет удар… боль… Одно мгновение! И - все!!!
        По ушам резанул визг, который ни с чем не спутаешь никогда. Особенно в минуту смерти. Это завизжали колеса от трения об асфальт, водитель затормозил, но поздно, слишком поздно…
        Визг торможения резко оборвался с надрывным скрипом, как будто о железо с сопротивлением трется нечто очень твердое.
        Эдгар ждал… а столкновения не происходило, хотя сроки, отпущенные им на это роковое событие, прошли. Почему?
        Второй раз, медленно, он приоткрыл веки и первое, что осмыслил, - покой, тишину. Ни движений, ни звуков… Горели фары. Свет от них протянул широкие лучи по бокам Эдгара и дальше - за него. Сам же он стоял практически впритык к носу авто. Нет, не так. Нос автомобиля находился примерно в десяти сантиметрах от Эдгара. То есть от смерти его отделяли десять сантиметров, всего десять! А если учесть, что он отступил… Вновь мороз пробежал по коже, ведь инстинктивно шагнув назад, Эдгар спас себя. Этого шага могло не быть, дался он трудно.
        Внезапно тишину взорвал дружный, здоровый, первобытный хохот! Громкий и многоголосый, заливистый и веселый, неуместный и циничный в данной ситуации хохот! Эдгар окончательно вернулся из «дружеских» объятий смерти, которой он так легко сдался. Хохотали в салоне автомобиля, точнее будет сказать - ржали, рыготали. Минуту спустя автомобиль бесшумно отплыл назад и, с нуля взяв скорость, умчался, унося свистевших в приступе кайфа весельчаков.
        На автопилоте Эдгар поворачивался за автомобилем, не спуская с него растерянных глаз и силясь понять, что это было. Его чуть не убили! Просто так! Он им ничего не сделал, не знает, как они выглядят, чем занимаются и чего добивались идиотским поступком, но Эдгара чуть не убили. Вот когда начинаешь не только понимать, но и ощущать, что значит абстрактное, не имеющее ни точных границ, ни более-менее ясного смысла короткое слово «чуть». Оно означает - жить.
        После пережитого ужаса ноги стали как две ватные подпорки и не держали тело. Эдгар все-таки перешел дорогу, но, добравшись до ближайшего здания, присел на выступ фундамента, опершись спиной о стену. Неудобно, но хоть какая-то опора. Накрапывал дождик, охлаждая лицо…

* * *
        В кафе Алла выбрала лучшее место - в углу у большого окна, присела и с тоскливой миной принялась ждать. Подперев скулу кулаком, она пальцем чертила на скатерти невидимые фигуры, время от времени поглядывая в окно.
        А за стеклом сумерки быстро укрыли темным саваном улицу… Хотя разве саван бывает темным, черным, серым? И почему на ум пришла такая нелепая ассоциация? Почему вообще - саван? Этим словом она никогда не козыряла, оно пыльное, выспреннее, подходит лишь для поэтов, а вот, поди ж ты… и ей саван проскользнул в голову! Не к добру это.
        На стекле окна появились мелкие брызги - дело шло к основательному ненастью, а ни одного зонта не раскрылось. Народ, уходя из дому, не прихватил защиту от дождя, забыв, что осень коварна и норовит обмануть прогнозы. И настроение такое же пасмурное. Алла переключилась на собственное довольно четкое отражение.
        Надо отдать должное, выглядит она на сорок пять - ни больше ей не дашь, ни меньше, тем не менее на шее (это же предатель номер один) нет морщин, складок. Нет второго подбородка, отечности под глазами, обвислых щек. Еще позавчера утром Алла прищелкивала пальцами после общения с зеркалом, дескать, ай да я, сорок пять со мной, зато в каком качестве. Она следит за собой - маски, тренажеры, бассейн, косметические процедуры, но! Все это делалось ради собственного удовольствия, а надо было жрать за двоих! Сегодня Алла не прочь заиметь несколько мелких морщинок с двойным подбородком, а также лишних килограммов десять. Нет ничего ужасающего в том, напротив, те же морщинки облагораживают женщину и… приводят в чувство идиотов, которым приспичило поиграть в молодоженов.
        Потеряв терпение, Алла достала сотовый телефон…

* * *
        Квартира Виталькина, но открыла…
        - Ты Лариса, - догадался он.
        - А ты Эдгар? Проходи, мы тебя заждались.
        Попав в прихожую, он снял куртку, исподволь изучая персону, притянувшую к себе привереду Виталика. Эдгару всегда нравились высокие женщины, журнально-стройные и европейского типа, в этом смысле в ней удачно сочетаются все три пункта. Пшеничная блондинка (не факт, что натуральная) с прямыми волосами ниже плеч, воздушными и блестящими - пикантно. Правда, блондинки глупы, зато компенсируют ум повышенной сексуальностью, но это по слухам, Эдгар их не проверял. Только вряд ли Виталька прикипел бы к глупой женщине. Если Эдгар, раздеваясь в прихожей, изучал Ларису украдкой, она его - довольно-таки смело для первого знакомства, могла бы вести себя поскромней.
        - Это тебе, - вспомнил он, протягивая розы и пакет.
        - Эдгар! - появился в прихожей Виталий, разведя руки в стороны. - Ты из Гонконга к нам добирался? Половина девятого!
        За него благородно вступилась Лариса:
        - Не налетай с порога, дай Эдгару хотя бы в комнату пройти.
        - Ну, проходи. И отчитайся, почему мы вынужденно голодали. - Идя в комнату и непринужденно обняв друга за плечи, Виталька шепнул ему на ухо: - Про моего отца Ларисе ни слова, договорились?
        Конечно. Но каков Виталька! Ему необходимо проверить, что любит больше дама сердца: деньги или все же его и просто так? А раз проверяет, значит, сомневается?
        А здесь все по-старому. Места много, оно не загромождено мебелью и всевозможными интерьерными штучками. В той же нише одиноко стоит та же ваза современного дизайна с искривленными ветками, тот же свет снизу ее освещает желтым потоком, те же тени от веток отпечатались на бежевой стене. Картины приятеля Витальки, выполненные в однообразной цветовой гамме, отчего казались единым полотном, которое варварски разрезали на части и вставили в рамы. И стол из стекла у дивана, пятнистая коровья шкура на полу… Ничего не изменилось в скупом интерьере, следовательно, в хозяине. Виталька любит простор и свет, надо признать, этого добра здесь в избытке. Однако думать, будто он фанат аскезы, - ошибка, нет, он любит жизнь во всем многообразии и не впадает в крайности.
        Эдгар поймал на себе цепкий взгляд, только потом заметил в кресле у окна Алексашку. Опять он многозначительно мрачен, значит, не расстался с ролью Базарова в вульгарной трактовке современного недоучки.
        А Володька - классический типаж крестьянского сына, который долго слыл дураком, да враз поумнел, - шел к нему с искренней улыбкой простака, раскрыв руки для объятий. Он обнял Эдгара, повернул его к Жанне, но та лишь холодно кивнула и пригубила стакан с янтарной жидкостью, в которой плавали куски льда. Она стала красивей, хотя куда уж больше! Помимо Алексашки, в креслах сидели еще двое, с ними познакомил Эдгара Виталий:
        - Валенсия. Руслан. Оба трудятся…
        - Вы еще не за столом?!
        Церемонию знакомства прервала Лариса, внеся поднос с двумя дымящимися чашами, источающими аромат пельменей. Все ринулись к столу, как солдаты в атаку, ибо проголодались. Кроме Жанны. Володя буквально вытащил ее, усадил за стол и сел рядом.
        Некоторое время звякали вилки и скрежетали по тарелкам ножи, ну и бокальчики друг о друга цокали после коротких тостов. Утолив кое-как голод, завязали диалог. Так, ни о чем. То переговаривались крест-накрест, то с соседями болтали, послушали, как поет под гитару Руслан. Странно, что этот коренастый, широкоплечий, довольно не хилый смуглый мэн не порвал тонкие струны крючковатыми пальцами, а выжал из них испанскую мелодию. Похвалы он получил заслуженные, но не от всех. Например, Эдгар ушел в себя и, казалось, ему где-то там, в мечтах, гораздо интересней, а Жанна излишне громко поставила стакан на стол и так же нарочито громко сказала:
        - Вова, налей.
        Виски пила только она, поэтому Бородин сначала поднял бутылку - проверил, сколько выпито и стоит ли позволять ей пить. Потом плеснул совсем немного, подал стакан Жанне, напомнив:
        - Ты ничего не ела. Закусывай хотя бы.
        - Я не хо. - Она тоже посмотрела, подняв стакан, сколько он налил, и буркнула: - Ты не щедрый.
        - Я курить на балкон, - заявил Руслан, приставив к стене гитару. - Кто составит компанию?
        - Мы с Жанной! - подхватился Бородин.
        Когда курильщики удалились, у Эдгара, проводившего их взглядом, невольно вырвалось:
        - Жанна и сигарета? Все равно что герцогиня копает грядки.
        - А ты консерватор, - сделала скоропалительный вывод Лариса, собирая грязную посуду.
        - Просто Эдгар не в настроении, - бросив что-то обсуждать с Сашкой, перешел к столу Виталий. - Обычно он терпим к чужим слабостям. Кто тебе испортил первый день пребывания на родных просторах? Признавайся.
        А он угадал, мысленно Эдгар возвращался к инциденту на дороге. Волосы шевелились от сознания, что его могло здесь не быть, и каждая секунда, проживаемая сейчас, осталась бы непрожитой. Да, он уже был бы вне времени, ничего не чувствовал и не осознавал, что его нет. Небытие трудно поддается представлению, пока ты жив, а что там, за порогом бытия, никому не известно, потому тот мир пугает.
        - Ну да, - нехотя признался Эдгар, - случился инцидент… дурацкий… Осадок оставил пренеприятный. Я переходил дорогу по «зебре», не было ни одной машины… вдруг взревел мотор, смотрю - несется прямо на меня темная масса. Потом фары ударили по глазам, я зажмурился, слышу - визг тормозов. Машина остановилась в нескольких сантиметрах от меня. Мое состояние представляешь? А в салоне хохотали. Сижу и думаю весь вечер: что их рассмешило?
        - А дальше? - проявила живой интерес Лариса к рассказу, который по скупости мало чем отличался от сводки МВД по телевидению.
        - Автомобиль объехал меня и укатил!
        - Это они. Вот сволочи!
        Лариса присела на стул, очутившись напротив Эдгара, в сердцах швырнула полотенце на стол. Что ни говори, а благородный гнев хорошеньким женщинам к лицу: ух, как запылали ее щеки, взгляд потемнел, брови соединились в сплошную линию, а они у нее и так прямые.
        - Кто - они? - заинтересовался Эдгар.
        Вместо ответа она позвала Руслана, указав на Эдгара, сказала:
        - Вот тебе еще один свидетель.
        Пришлось повторить рассказ. Про себя Эдгар недоумевал: чего они переполошились? В конце концов, рассердился:
        - Странно, вы придаете значение дурацкой выходке.
        - Это не выходка, а сознательное преступление, - гневно сказала Лариса. - Отморозки разъезжают ночами по городу, находят пустующую проезжую часть и караулят пешеходов. У них игра: на большой скорости затормозить впритык перед «зеброй», не сбив пешехода. Не всегда это им удается, как ты догадываешься, в результате у нас три трупа. Двое сбиты насмерть, а третий - мужчина - умер, от сердечного приступа когда подонки остановились, не задев его. Свидетели есть, но только одна женщина подписала показания. А слухов море! Из них мы вычленили, что наезды - развлечение.
        - Кто - вы? - полюбопытствовал Эдгар.
        - Я следователь…
        - Сначала скажи, - взял внимание на себя Руслан, - ты запомнил марку машины, цвет, номер, приметы?
        Опустив уголки губ вниз, Эдгар вспоминал с минуту, потом отрицательно покачал головой, а на словах добавил:
        - Слишком быстро они уехали…
        - Жаль, - сказал Руслан. - Ребятки катаются на иномарке, а на какой - свидетели не помнят. Ни цвета, ни номера, ни марки. Вон и Александр месяц назад погнался за ними…
        - Как дурак, - вставил тот из своего угла. Сашка снова сидел в кресле и листал глянцевый журнал.
        - И на тебя наехали? - чему-то обрадовался Эдгар.
        Наверное, встретить товарища по несчастью, который на своей шкуре испытал ужас перед смертью, это все равно, что найти родственную душу среди чужаков. Сашка неохотно, ни на кого не глядя (это его манера общаться), рассказал свой случай из той же серии:
        - Не на меня. Ночью я шел за женщиной, которой повезло остаться в живых на моих глазах, думаю, и ее здоровью нанесен непоправимый удар. Скажу вам, машина любого цвета, но не белого и не черного.
        А Лариса забурлила, видимо, она из тех женщин, у которых работа на первом месте, на втором тоже, а на третьем - обязательно:
        - Уму непостижимо - шайка подонков-лихачей неуловима!
        - Неуловимы, потому что вы плохо работаете, - вставил шпильку зануда Алексашка.
        - Друзья! - вмешался Виталий. - Давайте и я расскажу, как препарирую трупы, а? Чего вы завелись? Отморозки были, есть и будут, все равно их поймают, это вопрос времени. Я не хочу им посвящать и минуты в моем доме… И тут вечер повернулся в совершенно неожиданное русло, Жанна встала:
        - Вова, я хочу домой!
        Жесткое было требование, с вызовом. Оно диссонансом врезалось в атмосферу искусственного дружелюбия и озабоченности за судьбы горожан. От Жанны в воздухе распространилась тревожная волна, подчеркнутая всеобщим молчанием, характерным для людей, застигнутых врасплох. Так или иначе, но все одновременно почувствовали: сейчас что-то будет, после чего изменится жизнь каждого, кто находится в комнате.
        А Жанна демонстративно вышла в прихожую, Бородин последовал за ней, но не успел дойти до двери, она вернулась, натягивая жакет. И разразилась монологом, который никто не посмел прервать:
        - Чего застыли, как дерьмо на льду? Я всего лишь сказала, что хочу домой. Испугались? Чего? Ммм… вам не в кайф мое присутствие? Так радуйтесь, что ухожу. А впрочем… это хорошо, что мы наконец-то собрались вместе. Давно хотела от всего сердца поблагодарить вас, но не по отдельности же. Желательно всех и сразу. Итак, спасибо за ту поддержку, которую вы НЕ ОКАЗАЛИ мне в тяжелую минуту. Спасибо, что оставили меня в одиночестве с четырьмя гробами!..
        Народ буквально окаменел и вряд ли дышал. Никто не смотрел в глаза Жанне. Только Лариса послала Виталию полный упрека взгляд, но он не увидел, он разглядывал пол…
        6
        За окном промелькнула белая тень с выступающей грудью. Хотя больше ничего не удалось разглядеть, Алла перевела взгляд на вход. Через несколько секунд появилась Любаша с набитыми сумками, к сожалению, она несовершенно устроена - не имеет третьей руки, иначе тащила б три сумки. Любаша заметила ее, добежала (она не ходит, а бегает), устроив сумки, плюхнулась на стул и, обмахиваясь салфеткой, затарахтела без пауз:
        - Ну и подлая погода: я вся в белом, а тут заморосило, представляешь? Извини за опоздание, по пути решила прикупить продуктов. Ты же не откажешься доставить меня на домашние галеры? Уф… жарко… устала… сердце заходится…
        Если Любочка - вихрь и суета, Алла, наоборот, величественна, как царица, хотя царица в тайне мечтала о пенсии, домике в деревне и курах с петухом.
        - Похудей, и сердце придет в норму, - посоветовала Алла скучным тоном. Но она же обижена: столько времени прождать подругу, которая не примчалась на сигнал SOS, а бегала по магазинам, чтобы потом Алла отвезла ее сумки домой, как извозчик.
        - Лучше быть толстой, красивой и здоровой, чем худой, страшной и больной. - Любочка рассмеялась собственной шутке. Но Алла сидела с постной миной, будто ее уволили со всех мест работы. - Что стряслось? Почему такая срочность?
        - Не знаю, на какой из твоих вопросов ответить в первую очередь, - заворчала Алла.
        Очень кстати официантка принесла заказ, а главное, бутылку красного сухого вина, которое обожает подружка. Налив полный бокал (официантка просто не успела этого сделать), Люба выпила залпом и смущенно оправдалась:
        - Очень пить хочется, я ж бежала.
        - Долго бежала, - заметила Алла. - Так и умереть можно, дожидаясь подруг. Я позвала тебя, потому что попала в щекотливое положение. Не буду тянуть, в общем… Гена Заваров изъявил желание жениться на мне.
        Естественно, подруга открыла рот и глаза выкатила, они оказались черного цвета, а в обычном состоянии цвет глаз трудно разглядеть, как у большинства очень полных людей. Ей потребовалось запить новость еще одной порцией вина, причем граммов двести проглотила - как нечего делать, в бутылке осталось чуть-чуть. В состоянии немоты Люба пребывала недолго, впрочем, она женщина-скорость, удивительно, что при вихреобразном режиме ее комплекция - кубик.
        - Вот это да! - слегка покачиваясь из стороны в сторону, выразила она то ли восторг, то ли ужас. - Обалдеть! Что, так и сказал: выходи за меня?
        - Совсем не так. Гена поставил меня в известность, что через неделю мы расписываемся, столы заказаны, услуги оплачены. Мне осталось пригласить подруг. Приглашаю. В пятницу.
        - Вот это мужик!.. - Разглядев наконец кислое выражение на лице Аллы, Люба зашла с другого бока: - Как-как? Поставил в известность? То есть ты не знала о готовящейся свадьбе?
        - Совершенно верно. Я имела честь сегодня узнать, что выхожу замуж. Заявлений мы не подавали, вероятно, напишем в день бракосочетания, чтоб не тратить время зря.
        Любочка разозлилась на Аллу, которая, как ей показалось, больше кривлялась, чем печалилась. Из-за чего нос вешать? Люба мотается по двум, а то и трем работам, ни на что времени не хватает, особенно на отдых. Вместо того чтобы сейчас рухнуть дома на диван, она вынуждена торчать в кафе, выслушивая бездарный аудиоспектакль в исполнении такой же бездарной актрисы. Не желая с ходу наговорить неприятных вещей подруге и в результате поссориться, Люба взяла паузу и с аппетитом кушала мясо, поглядывая на Аллу исподлобья.

* * *
        Мало кому удается стоять перед лицом совести и при этом выстроить на своей физии витрину благообразия. Им не удавалось. Им было неуютно, потому они отводили взоры. Но Жанне этого мало, мало, мало. Чтоб дошла страшная цифра не только до ушей, но и нервов, а также душ тех, кто стоял-сидел напротив, она выставила руку с четырьмя пальцами и прижатым к ладони большим, обвела ими всех, будто налагая заклятие:
        - Четыре человека зверски убиты. Это я напоминаю тем, кто забыл. А вы… вы ограничились небольшими суммами и скорбным молчанием на похоронах! У моего отца было достаточно денег в тумбочке, чтоб купить четыре гроба, вырыть четыре ямы и заказать поминки. Мне не нужны были ваши деньги! Вы хоть представляете, как это - хоронить сразу всех?.. Нет?.. Ну ладно. Тогда отдельное спасибо за то рвение, с которым вы засовывали меня в психушку. Спасибо за клеймо «идиотка», которым вы меня припечатали, перерезав все дорожки в жизни.
        Жанна исполнила русский поклон в пояс, достав рукой пол. Конечно, выглядело это издевкой, а ответом ей была совершенно непоколебимая тишина, душившая не хуже газовой камеры, оттого зловещая.
        - Я не знал, сам был в состоянии… - негромко сказал Эдгар.
        - А ты у нас, как барышня, - метнулась к нему Жанна с саркастической улыбкой. - Неземной какой-то, изнеженный. Может, вспомнишь, что ты мужчина?
        По самолюбию она ударила крепко, но Эдгар опустил глаза, оставшись якобы бесстрастным. Только желваки на скулах ходили, как жернова, значит, Жанна его задела, а потому переключилась на других членов компании:
        - Благодарю вас, что я узнала цену слова «друг», воспетого великими классиками. Ну, тут одно из двух: либо классики ни черта не понимали в жизни, либо мне просто не повезло. Нет, я не желаю вам потерять так же страшно своих близких - они ни при чем. А вот провести отпуск в психушке вам не помешало бы. Всем! Ну, чтоб прочувствовать вкус к свободе.
        Володя не бросился унимать разбушевавшуюся Жанну, а от него именно этого ждали. Он наблюдал. Четыре гроба (три закрытых) действительно угнетают психику даже постороннего человека, депрессия в этом случае вполне объяснима, но психбольница… это было чересчур. Ему никто не дал объяснений, почему здоровая Жанна там оказалась, все избегали данной темы. Он не прочь сейчас выслушать их, а друзья молчали.
        - Поверьте, - продолжала она, - это стоит того, авось научитесь людей видеть в других, кроме себя. Испытать разочарование тоже желаю, чтоб оно расцарапало ваши пустые души до крови. А я свое получила благодаря вам. Я не смогу жить в счастье после той бойни, не смогу сделать счастливым и другого человека, но очень хочу. А не смогу до тех пор, пока не узнаю… - Она сделала паузу, потом сказала всего одно слово: - …КТО.
        И будто не закончила мысль, оставила пробел с шифром. На самом деле точка ею поставлена обличительная и жирная. Самый невыдержанный Сашка, он и пыхнул, как солома в костре, вскочив с места:
        - Ты как будто намекаешь, что кто-то из нас…
        - Намекаю? - перебила Жанна, рассмеявшись, ну, точь-в-точь ведьма. - По-моему, я очень ясно выражаюсь.
        - Ха! - взметнул вверх руки Сашка. Он нервно затоптался на месте, а слова подчеркивал довольно крупными жестами, иллюстрирующими его возмущение: - Итак, кто-то из нас совершил злодейство, конечно, не в одиночестве. Ты так думаешь. И, наверное, у тебя есть основания думать так. Примерно я догадываюсь, что лично мне ты предъявишь, но позволь тебя спросить: а своего Вовку ты исключаешь?
        Жанна, сузив глаза, отчего ее лицо стало хищным, не поддалась на провокацию. Напротив, она закусила нижнюю губу, чтоб не сорвалось с языка лишнее слово, ведь наговорила здесь достаточно.
        - Почему?.. - напирал на нее Сашка. - У Вовика мотив круче. Кстати, а у тебя… у тебя самый крутой мотив, моя милая. Я что-то не так сказал? Господа, - раскинул он руки в стороны и огляделся, - поправьте меня.
        - До чего ж ты гнидистый, Алексашка, - с презрением промурлыкала Жанна.
        Последнее время он болезненно переносил даже косой взгляд в свою сторону, а тут его приложили по полной, да к тому же при всех. Оскорбленный Сашка сжал кулаки и двинул на Жанну:
        - А ты кто такая, что смеешь… - и осекся.
        Сзади Жанны вырос Бородин и на спокойной ноте, которая иной раз бывает сильней криков, отбил охоту применить кулаки:
        - Попробуй, тронь.
        С усилием, словно его пальцы сопротивлялись, Сашка разжал кулаки. Иначе быть не могло, куда ему тягаться с Вовой-строителем? У Бородина кулаки вдвое больше, он по стенке размажет и заштукатурит, не глядя.
        - Тогда укроти свою истеричку, если ты мужик, - все же зло процедил Сашка, не преминув, походя, унизить друга.
        Выразительно посмотрел на него Володя, так выразительно, что Сашка пожалел о злых словах. А назад их не заберешь! Он отошел к стене, не догадавшись извиниться, ну да все равно это была капитуляция. Никто не поддержал его, но и не одернул. Володя оглядел друзей. Хотя бы как-то ребята дали понять, что не на стороне Сашки и сожалеют по поводу Жанны, они же с ней поступили… нехорошо. Володя ждал. Но нет, сегодняшний вечер - вечер несбывшихся ожиданий. Володя взял Жанну за плечи и увел.
        Ну и мерзкая пауза получилась после их ухода. Небывалой длины. Так почудилось из-за неловкости друг перед другом, ведь обвинение каждый принял на свой счет. Руслан уселся в кресло, взял гитару, слегка трогал струны, издававшие тихие и протяжные стоны. Мягкие аккорды и минорные переборы немного разрядили накаленную атмосферу, но ненадолго.
        - Рановато выпустили ее из психушки, - высказался Сашка.
        Снова неловкая пауза заполнила пространство. Жанна добилась своего: заставила всех посмотреть на себя ее глазами, но кто сказал, что от этого будет благо? То, что и так знаешь в себе, далеко не всегда самому нравится, а уж слышать об этом вслух от посторонних вовсе не обязательно.
        - Где обещанные пироги? - решил переключить гостей Виталий.
        - На столе… - рассеянно ответила Лариса, а в следующий миг попыталась сгладить инцидент: - Да что вы все притихли? Она же неадекватная.
        Фраза не получила одобрения. Виталий чмокнул ее в щеку, нет, не поддержку означал поцелуй, а: помолчи, дорогая. И махнул рукой, мол, всем за стол! Пироги пышные, мягкие, вкусные… А никто не хвалил. Ели молча, запивали чаем, словно отдавая дань и адаптируясь к новому состоянию после обличений.
        Настал момент, которого ждали и гости, и хозяева, - когда можно завершить испорченный вечер. Всей компанией вышли провожать Руслана с Валей, Эдгар остался у подъезда с Ларисой, а Виталий и Сашка отправились к автомобилю. Сегодня первый раз за год он вслух заговорил о случившемся:
        - Ты, я думаю, в курсе моей истории?
        - Естественно, - оживилась Лариса.
        - Это хорошо, а то углубляться в воспоминания неохота. Можешь сказать, как продвинулось следствие?
        Он разговаривал с ней, глядя в сторону. Данная манера (свойственная Сашке) раздражает практически всех, Ларису в том числе, но она знала, как повернуть собеседника к себе лицом:
        - Не знаю.
        Эдгар тут же уставился на нее с удивлением и некоторым возмущением, по-детски распахнув глаза:
        - Почему?
        - Полагаешь, я одна следователь и все преступления проходят через меня? - Растерянность Эдгара ее рассмешила. - Вижу, ты действительно как иностранец. Ладно, если хочешь, узнаю, кто работал по этому делу.
        - Хочу. Очень хочу.
        - Зайди… в понедельник… э… во второй половине дня. Думаю, к этому времени выясню: как, что и кто.
        Лариса то ли хвастала, преувеличивая свою значимость, то ли из банального любопытства решила сунуть носик в чужую беду. Собственно, не столь уж это важно. Эдгар не успел поблагодарить ее за обещание, как из темноты вырулил Виталька:
        - Алексашка уехал с ними.
        - Слава богу, - выдохнула Лариса.
        Поймав на себе изумленный взгляд Эдгара, она смутилась, опустила ресницы. Но у неприязни есть веская причина, Лариса выпалила ее на одном дыхании, без запинки и слегка оправдываясь:
        - При Алексашке я несправедливо чувствую себя его должником. Сидит, молчит, глядит строго, будто подозревает черт знает в чем. Он меня бесит, честно признаюсь. И с Жанной ввязался в спор именно он, а зачем?
        Вот они - первые шажки к матриархату: Лариса активно расставляет собственные маячки в пространстве Виталия, подчиняя его. Он этого не понимает, у него туман в голове, а Эдгару видно. Виталий обнял ее за плечи, чмокнул в щеку и вступился за друга:
        - Он не безнадежен, просто придумал маску и тупо ее «совершенствует», не замечая, что она начинает прирастать. Ну-с, не испить ли нам еще чайку?
        - Нет-нет, я - домой, - отказался Эдгар.
        Он замешкался, у него и к Виталику был очень важный вопрос, но, видя, что парочка на том этапе, когда третий лишний, попрощался и зашагал к улице. А Виталий прильнул губами к губам Ларисы, увлекая ее в подъезд, - в этот момент Эдгар оглянулся. И позавидовал…

* * *
        - Чего покрылась кислятиной, как плесенью? - спросила Люба, доедая мясо. - Что не устраивает? Инициатива Заварова? Так это характеризует его положительно, сейчас редко встретишь мужика, способного принимать эпохальные решения. Может, он в постели проблемный?
        - Я и без секса могу прожить, - промямлила Алла.
        - Неужели? А я думала, ты без секса уже жила и сейчас ценишь эту важную и приятную возможность. Но покажи-ка, милая моя, кого еще в сорок пять(!)… - Любочка потрясла пальцем в воздухе, подчеркнув дряхлость подруги, - тащат под венец богатые мужики?
        Она принялась кромсать кусок мяса, поглядывая на Аллу, как на больную, которую врачи лечили-лечили и случайно не залечили до смерти, теперь она ни себе, ни людям не рада. У Аллы один большой недостаток: длинный хвост из самолюбия, на который боже упаси наступить даже нечаянно. Ее надо уважать, ценить, считаться с ней, не посягать на свободу и так далее в духе феминисток.
        - И феминистки хотят замуж, - буркнула Люба себе под нос. - Только их никто не берет.
        - Что? - не расслышала Алла.
        - Ничего.
        Алла к еде не притронулась, она формулировала то, что со стороны казалось нелепым, не исключено, что и глупым. Но сомнения…. А тревога? Что, тревога на пустом месте выросла? Нет, жизнь не терпит пустоты. И в пустоте Аллы, в самой ее глубине, коренилось одно обстоятельство, которое время от времени напоминало о себе. Собственно, оно всегда с ней, когда Алла с Заваровым, поэтому с губ сорвалось то, что ей самой не казалось ни нелепым, ни тем более глупым:
        - Не знаю, но я будто попала в западню.
        Люба допила оставшиеся в бутылке три капли, бросив вилку с ножом, откинулась на спинку кресла. В редких случаях и она - сама сдоба во всех отношениях - умела быть жесткой.
        - Всем бы такую западню, - сказала. - Можно подумать, тебе предложили через неделю яду выпить! В твои-то годы, блин, так подфартило! Обо всех проблемах можно забыть раз и навсегда. Денег валом, не урод, подтянут… У него же седых волос нет! Лицо такое…
        - Заурядное, - подсказала подруга.
        - Волевое! Он интересный мужчина…
        - С темным прошлым, - внесла дополнение Алла.
        - У кого из нас нет темных пятен? Слушай, че те надо, а?
        - Не хочу замуж! Ни за кого не хочу. Мне достаточно лет, чтоб ни под кого не подстраиваться. Я привыкла делать, что хочется, ехать, куда надумала, ни у кого не спрашивая разрешения. Да у него жен этих было… штук двадцать! К тому же я прекрасно обеспечиваю себя и сына.
        - Откажи. Делов-то!
        - В этом вся проблема, - сникла Алла.
        - Какая?! Проблему нашла! Ну, какая, какая?..
        - Я боюсь этого тарантула.
        - Значит, боишься? А позволь спросить, когда ты его боишься? Когда спишь с ним или в остальное время?
        Сарказм, насмешка… Совсем не то хотела услышать Алла, она рассчитывала, по меньшей мере, на понимание. И на чуткость - без этого какая дружба? Удивительно, но строгие требования предъявлялись обычно к ней, Алла обязана всех понимать, жалеть, помогать (и морально, и материально, кстати). Но как только ей нужно доброе слово (бесплатное), в котором нуждаются даже кошки, а также собаки и прочие звери вместе с людьми всех рас, она получает сарказм и возмущение. У нее же не может быть трудностей, она сильная, везучая, как будто везение - незаслуженный бонус, сброшенный с небес кем-то из небожителей из-за халатности.
        - Я боялась потерять магазины, - призналась Алла. - Гена всех пожирает в городе, а меня оставил, потому что глаз положил. Он сетевик, которому дали зеленый свет. Думаю, светят ему потому, что тоже боятся, ведь Гена может просто уничтожить. Физически. Говоришь, отказать? Он отомстит, а у меня Федька!
        - Выходит, ты у нас продалась…
        - Да, а что? Я продалась за спокойное существование на просторах мелкого бизнеса. Тебя это шокирует?
        - Нет, - пожала плечами Любочка. - Но ты у нас такая крутая…
        - Мне не нравится твой тон, - разозлилась Алла, перебив ее. - Я позвала тебя, чтоб ты посочувствовала, что-то присоветовала, но не дождалась.
        - А тебя никто не поймет. Знаешь, больше никому не рассказывай, что не хочешь замуж за Заварова, - слишком неправдоподобно звучит.
        - Вижу, - огорчилась Алла. - Да, у меня не хватит смелости отказаться. Только ничего хорошего из этого не будет, во всяком случае, для меня.
        Люба намеревалась возразить и уже набрала воздуха полную грудь (а она у нее ого-го!), но Алла подняла ладонь и слегка махнула ею, дескать, молчи уж. Доставая кошелек из сумочки, она вдруг пришла к парадоксальному выводу, что народ любит злодеев. Кто был Заваров для Любочки еще недавно? Негодяй, бандит, вор, которого в хорошие времена к стенке поставили б и пулю всобачили прямо в лоб. А кем он стал сегодня? Завидным женихом. А представить на месте Аллы дочь Любочки, как поступила б благородная мать? Она погнала бы дочь кнутом под венец, как беспородную клячу! И разве она одна такая? Вот и выходит полнейший абсурд: ругают, ненавидят, но… обожают злодеев.
        Алла расплатилась и велела подружке со своими тюками двигать к выходу.

* * *
        Жанна плакала, прижавшись боком к спинке сиденья и отвернувшись от Володи. Он помнил редкие моменты, когда она плакала. На похоронах Жанна была с сухими глазами, это было нелегко. Бородин с удивлением отметил тогда, что некоторые пришли поглазеть, как она будет держаться возле четырех гробов! Жанна должна была рыдать, криком кричать, пить валерьянку литрами и передвигаться с посторонней помощью. Из этого набора типовых страданий она не делала ничего, и любопытные воровато поглядывали по сторонам, проверяя, как другие оценивают ее возмутительное поведение. Но после похорон она сидела в квартире родителей, а по ее щекам струились слезы, обгоняя друг друга, струились без перерыва. Володя это видел и до утра просидел с ней.
        Год назад она осталась совсем одна. То целое стадо кавалеров с гламурными подружками вокруг нее крутилось, а то вдруг - никого! Испарился и бойфренд, не пришел ни на похороны, ни потом. Убийство! - это слово наводит безотчетный ужас. Логика железная: раз всю семью укокошили, то Жанна осталась живой по недоразумению, следовательно, придут и ее убивать. А кому понравится перспектива стать трупом вместе с Жанной? Один Володя взял негласное опекунство над ней, он был всего лишь рядом, этого оказалось достаточно, чтобы поддержать ее.
        На фоне несчастья у Жанны развилась тяжелая и затяжная депрессия. А тут Бородину выплыла удача - важная поездка, сулившая не только зарубежный опыт, но и возможные связи. Что было делать? Виталька намучился под завязку, он отвозил в Китай Эдгара, приехав, не о Жанне думал, а кинулся обольщать Ларису. Нельзя же винить человека за то, что ему хочется любви? Сашка… Ну, с этим все ясно. Тем не менее именно от них Бородин наслушался:
        - Зачем она тебе? Понянчился и хватит, береги здоровье. Ей нужны тусовки, тряпки, бабки. Она тебе всю жизнь сломает.
        - Пускай ломает, - со свойственной ему выдержкой высказался Володя.
        Вернулся через полмесяца… а она в психбольнице! Он не стал разбираться, как и почему она туда угодила, ринулся в приют умалишенных, понимая: если ее не вытащить, Жанна погибнет. И столкнулся с железобетонной стеной. Ощущение осталось, будто врачи за каждого пациента готовы третью мировую войну развязать, но не отдать. Он кто ей? Никто. Ну и гуляйте, гражданин, - такова суть переговоров. Сколько Володя потратил денег, пробивая эту стену… А все же выкупил Жанну. Она ехала из психушки в его машине вся истрепанная, выжатая, какая-то забитая и тоже плакала. От радости.
        Сейчас, после неудавшегося вечера, Володя подумал, что прорыв слез у нее не что иное, как заключительный акт какого-то этапа, нечто завершилось и - катарсис. Вопрос: что именно завершилось?
        - Жанна… - позвал он, ведь пора вывести ее из мокрого состояния.
        - Ну, прости, прости меня! - вперемешку со слезами выдала она поток слов на повышенных нотах. - Я не права! Я плохая! Испортила таким замечательным людям вечер! Они решали глобальные проблемы, а тут я. Все, раскаиваюсь…
        - У меня в кармане… достань.
        Жанна покосилась на него, дескать, чего это он - сам достать не может? Вообще-то, у человека руки заняты, крутят руль, а на дворе ночь, в данных обстоятельствах нельзя быть беспечным. Жанна сунула руку в карман его пиджака и вытащила…
        - Это что?.. Конфеты? У Лариски украл?
        - Взял, - поправил ее Володя. - Подсласти слезы.
        - Не буду. - Жанна засунула конфеты обратно ему в карман. - Ларискины конфеты не буду.
        - Зря. Эти конфеты в супермаркете не купишь, Виталька специально ездит в магазин, где продают сласти ручной работы. Дорогие - страшно сказать. А Лариса не подозревает, какого мэна отхватила, мы по его просьбе ей ни гугу.
        - Что-что? - покривилась она, вытирая пальцами слезы. - Где моя сумочка?
        - На заднем сиденье. Ты опять ее забыла.
        Жанна отстегнула ремень безопасности, достала сумочку, оттуда выудила пачку бумажных носовых платков. Вытирая нос и щеки, сморкаясь, она вернулась к прежней теме:
        - Не подозревает, говоришь? Вова, ты наивный?
        - Раз у тебя такой тон, то ты знаешь больше меня. Итак, я наивный. Ну, рассказывай: чего я не знаю?
        Краем глаза Бородин заметил, как поздно она спохватилась. Отсюда ясно: не хочется ей рассказывать то, чего он не знает, да вот проговорилась и куда теперь деваться? Ну, хотя бы слез Жанна больше не лила, Бородин главную задачу на сегодняшний вечер выполнил, а на второстепенной настоял:
        - Давай, выкладывай, какие тайны тебе стали известны?
        - Вова, тебе это не понравится.
        - Да ну! Ты пугаешь меня.
        Въехав во двор, он остановил машину перед гаражом, заглушил мотор и, отстегнувшись, повернулся всем корпусом к Жанне, уложив локоть на спинку ее сиденья. Это ничего, что света маловато, он прекрасно видел ее, замечал малейшие перемены в лице, незначительные движения. Например, она хотела открыть дверцу, но, видя, что Володя выходить не собирается, обреченно опустила руку. Мелкие, ничтожные проявления внутреннего дискомфорта и то, что она проговорилась насчет Ларисы, плюс эпизод в баре навели его на тревожные мысли, что Жанна влезла в чужие тайны. А она, хитрюга, вмиг раскусила, о чем он думает, и увела в сторону:
        - Вова, купи виски, иначе не расколюсь.
        - Обойдешься.
        - Я же не прошу купить за четыре штуки, за пятьсот рэ сойдет.
        - Водку пей, она дешевле.
        - Купи. У нас дома даже водки нет.
        - Есть, есть, - заверил он.
        - Да? А почему я не знаю?..
        - Стоп! - поднял ладони Володя. - Не заговаривай зубы. Жанна, в баре ты сказала: «Я подозреваю всех-всех-всех». Что это значит?
        - То и значит. Считаешь, я весь год только на твоем диване сидела?
        - Нет. Ты научилась вязать. Готовить еду - мне она нравится…
        - Не лги, я готовлю пло…
        - Опять уводишь в сторону, - перебил он.
        Она откинулась на спинку сиденья, на секунду-другую закрыла глаза, потом распахнула и уставилась прямо перед собой. Теперь Бородин видел истинную Жанну, ту, которую знал только он, больше никто. Эта Жанна с трезвыми мозгами, серьезная и умная, решительная и смелая, но остался открытым вопрос: что она там себе настроила в голове?
        - Ты подозреваешь ребят?.. - спросил Володя, не закончив фразы.
        - Есть еще двое, я недавно вышла на их людей.
        Ого! Похоже, она отсеивала кандидатов, значит…
        - Ты что, втайне от меня вела поиски убийц?
        - Почему втайне? - хохотнула Жанна. - Ты на работе, а я… я немножко трудилась над этим вопросом. К счастью, водительское удостоверение мне выдали до того, как посадили в психушку, и пока не отобрали. А папину машину я знаю назубок.
        Он расстроился и не скрывал этого:
        - Могла мне сказать… А если б с тобой случилась беда? Обо мне даже не подумала!
        - Как раз о тебе думала. Я оставляла записку, куда уезжала, а на диктофоне есть поэтапная запись моих поисков, ты бы обнаружил. Поверь, мне удалось очень много интересного накопать.
        - Так, идем домой, - решительно открыл дверцу Володя. - Я припрятал бутылку коньяка, сейчас под рюмку ты мне все выложишь. Все!
        7
        Утром после душа Алла придирчиво изучала свое отражение в зеркале. Это изобретение не имеет жалости. Как и его изобретатель, который, подозревала она, ненавидел женщин, поэтому дал им в руки кусок горькой правды - зеркало. А правда в том, что, если б она не холила себя, стремясь к эталону и контролируя в зеркале успехи, Геной не завладела бы безумная идея срочно пожениться.
        - Извращенец, - со слезой в голосе произнесла она, имея в виду Заварова, и громко крикнула: - Федор, я кому сказала? А ну, вставай!
        Пришлепало чадо с закрытыми глазами и в трусах, Алла уступила ему ванную, ушла готовить завтрак. На уютной кухне она сделала многослойные бутерброды с мясом, сыром и салатом, как любит сын. По шуму в ванной догадалась, что чадо моет тело, слава богу, не пришлось заставлять. Как большинство мужчин, Федор не любил там задерживаться, пришел на кухню босой, оставляя мокрые потеки на полу, и сразу сунул бутерброд в рот. Стоя с торчащим изо рта бутербродом, сынок налил себе растворимого кофе, плеснул молока в чашку, расплескав и молоко и кофе, за что получил от мрачной в это утро матери замечание:
        - Поаккуратней нельзя?
        В ответ сыночек небрежно кивнул, дав понять: услышал, что равносильно одновременно и извинению, но не соизволил вытереть пол и столешницу. Для этого есть маня-ма-мам, которая сегодня не настроена поддерживать в доме порядок, потому не кинулась елозить тряпкой. Она пила нормальный кофе - смолотый в кофемолке и сваренный в турке.
        Федор уселся на стул, пережевывая кусок и запивая его кофе, отхлебывал и глотал громко, как неандерталец, не имеющий понятия о нормах поведения за столом. Одновременно очистил яйцо и целиком отправил его в рот, не заботясь об эстетичности данного процесса, взялся чистить второе. Федька получился - загляденье, только облагородить его не удалось. Как не родной! Будто его в роддоме подменили. Однако внешне он похож на маму, ну и чуть-чуть на козла папу, который бросил их, испугавшись трудностей, когда родился сын. Второе яйцо залетело в рот, щеки отвратительно раздулись.
        - Ты опять пришел за полночь, - упрекнула она его.
        - Маня, - замычало чадо, беря третье яйцо, - я даже по всем западным меркам совершеннолетний.
        - Вы до тридцати инфантилы, некоторые умудряются не взрослеть и позже. - И без перехода мать выпалила: - Заваров хочет, чтоб я вышла за него замуж.
        Смазливая мордаха, груда бицепсов и отсутствие мозгов - это ее сын. Не стоило надеяться, что он предложит чисто мужской ход, который поможет красиво увильнуть от бракосочетания.
        - Клево! - выразил он, как она и предполагала, восторг.
        - Что клево-то?
        Федор не почувствовал распада внутри матери, для этого нужно хоть немного обладать чуткостью, а у мускулов одни рефлексы. Отсюда он объяснил значение слова «клево» со свойственным современной молодежи рационализмом:
        - Ты была его конкуренткой, а станешь женой. Клево!
        - У тебя мания величия, если считаешь меня его конкуренткой. Значит, сынок, ты за то, чтоб мама сдалась Заварову в рабство. А если я не хочу?
        Сынуля беспомощно заморгал красивыми и туповатыми глазенками с густыми ресницами, кажется, понял: маня-то недовольна. Много ли найдется деток, которые не забьются в приступе истерии, когда родитель решается на безответственный шаг и обзаводится второй половиной, чтоб остаток дней провести в идиллическом раю? Федя исключение. А беспомощность вызвана совершенно диким заявлением матери, которая посмела «не хотеть замуж».
        - Маня, ты че? - протянул он. По мере того как сын складывал слова в короткие предложения, росло и его возмущение. - Это ж Заваров, ма! Он же сила! Не, ты че! Любая девчонка младше меня готова на все для него…
        - Ради него, ты хотел сказать? - поправила она, усмехнувшись. Наверное, усмешка получилась горькой, Федя и этого не заметил. - Но я не девчонка.
        - А я про что! Девчонки из-за него готовы ребра друг другу переломать, а ты - не хочу! Да тебе свезло, как… как не знаю кому. Маня, у него же бабла… Не, я не понял, ты отказала ему? Ему?!
        - Ха-ха-ха-ха… - разразилась коротким, как предложения сына, хохотом мать. - М-да. Ты, сынок, не пропадешь, у тебя талант сводни. Но при этом имеешь один недостаток: разговариваешь, как жлоб. А ведь в институте типа учишься.
        - Не обо мне сейчас речь!
        - И о тебе, - грубо перебила его Алла. - Где шатаешься ночами? А с дочкой Заварова у тебя что? Для тех, кто не в курсе: она несовершеннолетняя.
        Кажется, он намеревался нахамить матери и ждал лишь паузы, когда можно заявить во всеуслышание свои права. Детки сейчас смелые, независимые, так и зачесалась рука заехать по независимости ниже поясницы армейским ремнем. Феде тоже «свезло», потому что в прихожей раздался звонок. Иначе Алла, едва сынок открыл бы рот, заехала б ему по лбу - до того разозлилась. Встречать раннего гостя Федька не пошел - зачем, когда для этого есть маня?
        Распахнув дверь, Алла попятилась - ее потеснило чудо-юдо. А как еще назвать персону, разрисованную и облаченную в абстрактном стиле? Одежда всех цветов радуги и производных оттенков свисала лохмотьями, перчатки без пальцев, наколенники, на тонкой шее болтался шарф из цветных полос, пирсинг, спутанные волосы, которые расчесывали (может быть) неделю назад, физиономия раскрашена… В общем, сплошной перформанс вошел!
        - Драсьте, - поздоровалась Майка, после заорала, будто находилась в поле на расстоянии километра от объекта: - Фе-дя!.. Федь! Я пришла!
        Она пришла. И все, будьте добры, замрите, да хоть зачахните на корню. Папина дочка. Правда, папа организован, умеет быть иногда воспитанным, в этом смысле дочь… перформанс. Но хватка, напор, самооценка - папины.
        - Я ща! - проскакал на одной ноге Федор из кухни к своей комнате. Он натягивал плавки, одновременно придерживая полотенце, чтоб не упало с бедер.
        - Ты не готов?! - возмутилась Майка, двинув к нему, но мама перегородила собой дорогу:
        - Пойдем, напою тебя чаем.
        - Не хочу, - отмахнулась Майка. - Федь! Почему трубу не брал?
        - В ванной был, не слышал.
        - Я во дворе тебя дождусь, а? Там пацаны наши.
        - Ага! - откликнулся тот.
        Не успела Майка захлопнуть дверь, как выбежал сынок, абы как запихивая в сумку вещи:
        - Маня, выходи замуж и требуй подарок - тачку.
        - У меня есть.
        - У меня нет! Будешь ездить на новой, крутой, а мне отдашь свою. Вернусь поздно, пока.
        - Надеюсь, ты в институт?.. - погналась за ним Алла. - Имей в виду, за оценки во время сессии из принципа не стану платить. Ты меня слышишь?
        А он, схватив мотоциклетные шлемы, уже был внизу и оттуда, задрав голову, весело подмигнул матери. Помчался, как шлейф, за юбкой! Была бы юбка, а то ведь одно предположение. Ни девочка, ни мальчик, ни тем более женщина, лишь в имени заложено, что это она, а не оно. Не хотелось думать, что Федька подменяет любовь страстью к деньгам. В его возрасте положено влюбляться, разочаровываться, страдать, совершать безумные поступки и все это - с честностью и прямотой, в пылу юношеской естественности. Если же дело обстоит иначе… мальчик не представляет, какая ломка его ждет, пожалуй, похуже наркотической.
        Алла вернулась в квартиру, скользнула взглядом по стенам и… чуть не разрыдалась. Стены-то любимые, в них она чувствовала себя защищенной. Алла обожала свою квартирку из трех маленьких комнат, где по большому счету развернуться негде, зато заработанную собственными руками, плечами, ногами, нервами и, конечно, головой!
        Звонок… Она ушла в другую комнату, чтоб не слышать, ибо звонил Гена. Но вернулась. Интересно, какого черта ему надо, если до пятницы разрешил думать?
        - Здравствуй, Алла, - нежно сказал он в трубку. - Когда сможешь подъехать в салон «Магдалина» и выбрать платье?
        - Надеюсь, не подвенечное?
        - Для торжественных случаев.
        - Когда скажешь, тогда и подъеду.
        - Сегодня в четыре.
        - Ой, Гена, сегодня не могу. - К счастью, нашелся способ избежать примерки. - Тетку запланировала навестить в соседнем городе, к этому часу не вернусь. Давай в понедельник?
        - А я надеялся сегодня увидеться.
        - Извини, но…
        - Ладно, до встречи.
        Вот и все. Геннадий Вадимович Заваров не захотел ждать недели, а ей не пришлось выдерживать паузу «хотя бы для вида». Глупая ситуация.

* * *
        Сейчас мало кто пользуется таким архаичным контролером памяти, как блокнот, а у Эдгара это вошло в привычку со школы. Записи авторучкой наиболее надежный способ хранения информации в отличие от электронных носителей. Старый толстенький блокнот в мелкую клеточку с гибкой обложкой, обветшавший, как книга, которую зачитали до тряпичного состояния, представлял собой летопись, жизнеописание одного отдельно взятого индивида. Листая страницы, можно проследить, как этот индивид мужал, взрослел, менялся, умнел, а временами и глупел. В записную Эдгар заносил мелким почерком не только адреса и телефоны, но и афоризмы, личные размышления по поводу и без, время встреч, даже списки планируемых покупок. Одно неудобство: отыскать нужную информацию в обилии записей крайне сложно, но Эдгар нашел адрес.
        Таксист остановил авто на окраине, а окраины городов по большей части напоминают деревни, остановил у неопрятного забора с облупившимся номером. Эдгар расплатился и вошел во двор, где его встретило запустение. Он прошел по дорожке к дому, взбежал на деревянную террасу и с замирающим сердцем нажал на кнопку звонка. Привычных трелей не раздалось. Он постучался - тишина. Эдгар огляделся в поисках людей. В соседнем дворе за забором копошилась, орудуя граблями, женщина примерно лет за пятьдесят.
        - Простите, - направился он к ней, - не подскажете, где найти Константина Леонидовича?
        Женщина выпрямилась, беспардонно оглядела Эдгара с головы до рук, которыми он взялся за колышки ограды. Вопреки ожиданиям (и к его радости) она не проявила присущего жителям окраин любопытства, выясняя, что за гость пожаловал к соседу и зачем:
        - Так нет его.
        - Но, может, вы знаете, где найти?
        - Так его совсем нет.
        И на этот раз он не понял значения слов «совсем нет». Особенность Эдгара в том, что, наметив цель, он пропускает все второстепенное, незначительное, ему неинтересное. А женщина, заметив, как молодой человек поднял брови, подошла ближе и внесла ясность:
        - Забили Константина зимой.
        - Забили? То есть?..
        - Разбойное нападение. Ночью шел домой и… Без сознания долго лежал и замерз, зима вон какая суровая стояла. Недалеко от дома замерз.
        Стоило ли возвращаться, если во второй же день разочарование с тревожным волнением вытеснили с трудом добытое успокоение!
        - А кто забил, почему? - спросил Эдгар упавшим голосом.
        - Подонки какие-то. Напали, отобрали кошелек, телефон, часы… У Ганина не было богатств, а часы носил дорогие, памятные…
        - Romanson, - чуть слышно вставил он.
        - Ага, генерал подарил. Обчистили Ганина, вдобавок избили до полусмерти, - вздохнула женщина, жалея соседа. - Ездил он на машине, а тут сломалась она, в первый же день поломки его и… Каких-то двести метров не дошел.
        - А что с его конторой стало? - не случайно поинтересовался Эдгар.
        - Дела не очень шли, хотя работал он не за деньги, для души. Но, душа душой, а налоги да за аренду плати. Куда ж ему? Да и возраст свое брал: как молодой уже не побегаешь - одышка, сердце, ноги не те. Очень занимало его одно дело… У нас тут на дачах сгорели живьем люди, не слыхал? Ганин хвалился, будто полиция не раскрыла, а он к разгадке близко подобрался.
        - Он сам из бывших, - заметил Эдгар.
        - А старость не смотрит на бывшие заслуги, - резонно возразила она. - Не знаю, разгадал он или нет то дело, а деятельность частную прикрыл. Целый день перевозил из конторы имущество. Да неугомонный какой! Все ему куда-то надо бежать, все че-то писал в тетрадку толстую… Сидел бы дома, как положено пенсионеру, был бы жив. И наследников нет, вон стоит дом, ждет, когда его приберут к рукам начальнички. И приберут в личное пользование, участок-то вон какой большой.
        - Жаль, как жаль… Спасибо, что уделили мне время.
        - Не за что.
        А Эдгар так спешил сюда…

* * *
        В это неожиданно солнечное октябрьское утро Бородин сидел, подперев подбородок кулаком, болтая в чашке ложкой и о чем-то думая. Он обожал завтраки по выходным. Сначала Володя заваривал чай по собственному рецепту, пил его и балдел, сидя на кухне в углу и наблюдая, как Жанна укрощает плиту. Она никогда не занималась танцами, но ее манипуляции с посудой и конфорками отдаленно напоминали грациозные танцы дикарок у ритуального огня.
        Жанна поставила перед ним тарелку с яичницей глазуньей и жареными помидорами, положила себе и села. Частенько еда подгорала, тогда он благородно делился с ней чаем, после «укротительница» делала новую попытку приготовить что-нибудь съедобное.
        - Вова, ты все утро молчишь, в чем дело? - спросила Жанна.
        В том, что спокойный Вова вчера лишился спокойствия. Он сознательно подчинил эмоции разуму, установив их на нулевую отметку. Достаточно того, что у Жанны характер непредсказуемый, хотя из психушки она вернулась неузнаваемой. Жаль, этого никто, кроме него, не заметил. Не хотят замечать - так будет точнее. Своим терпением и спокойствием он укрощал ее, кстати, более удачно, чем она - плиту.
        Вчера Жанна его огорошила. Володя находился под впечатлением и, конечно, настроен против поисков убийц, считая это дело бессмысленной затеей. Вчера он воздержался от резких высказываний, сегодня искал подходящие слова, способные логически привести Жанну к его видению проблемы.
        - Согласись, - наконец сказал, - тут есть над чем подумать.
        Неважно, что человек говорит, главное, что за его словами. Идеальная пара - это когда мужчина и женщина чувствуют друг друга, отсюда в недосказанности быстро заполняют пробелы, понимая, что на самом деле он (она) думает. Жанна правильно прочла его мысли и сделала еще одну попытку объяснить, почему она не может смириться:
        - Вова, ты не понимаешь? Мне страшно жить. Мне тяжело жить.
        - Я-то как раз понимаю… Но если до убийц дойдет твоя настырная деятельность, тебя уничтожат.
        - Ну почему четыре жизни, которые кто-то украл, я должна подарить? - В возбуждении Жанна стукнула по столу ладонями. - Слишком большая роскошь, знаешь ли! Кому они понадобились, зачем? Ответа нет ни на один вопрос, убийцы не пойманы - мне от этого плохо!
        - Видишь ли… - потирая подбородок, начал он делиться мыслями, - в твоих расчетах мало убедительности. Это всего лишь фантазии без веских мотивов.
        - Даже у Алексашки нет мотива?
        Мучительная тема. А он не привык дипломатничать. Ему бы сказать: для меня важна только ты, если не станет тебя, зачем мне солнце, небо, земля, работа? - все это имеет смысл только с тобой, но ты хочешь уйти за Ниной и родителями. Сильно? Володя так не скажет, не сумеет.
        Жанна тем временем разрезала его яичницу и снова поставила перед ним тарелку:
        - Ешь.
        Нехотя он взял вилку, ткнул ею в кусок, а в рот его отправил, когда сказал свое мнение по поводу Сашкиного мотива:
        - Не знаю, по-моему, любовь не может стать поводом к зверству.
        - Не любовь, - возразила Жанна. - А оскорбленное самолюбие. Унижение. Ревность. Наконец, страсть. Да, неутоленная, оборванная страсть на самом пике. Это очень сильная мотивировка для больного и озлобленного самолюбия.
        - Допустим. Но Виталька не питал страсти к Нине, он лишний в твоем списке.
        - А зачем твой и мой друг Виталик засунул меня в дурдом? Может, лично ему это было нужно, м? Что, если он дэв, а не агнец? Просто мы не знаем.
        - Я не спрашивал, - ответил он.
        - Почему?
        - Разочаровываться не хотел.
        Володя бросил вилку, уложил локти на стол и отвернул лицо в сторону. Тема еще и болезненная. Она касалась не просто друзей, а тех, кому он мог доверить себя целиком, жену, детей, да абсолютно все. И эти родственные души, мягко говоря, повели себя не совсем прилично по отношению к Жанне, стало быть, и к нему.
        - Тогда спроси и разочаруйся, в конце концов! - резко бросила Жанна. - Чтобы потом не заплатить втридорога. А знаешь, идея засунуть меня в психушку принадлежала Лариске. Заодно спроси нашего друга Виталика, зачем она влезла. Кстати! Я нарочно оставила сюрприз на утро.
        Жанна убежала в комнату. Тяжело вздохнув, Володя вынул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и засмотрелся на огонек. В крошечном пламени он вдруг увидел проклятую дачу, охваченную пламенем, горящие тела внутри дома… и передернул плечами, потому что кожей ощутил нестерпимый жар. Бесследно такие события не проходят, та ночь обосновалась между ним и Жанной, как третий лишний, она мешала им, напоминая о незавершенности.
        - Ты готов к потрясениям? - вбежала Жанна, плюхнулась на стул и, положив на стол большой конверт, накрыла его обеими ладонями. - Учти, моя бомба не для слабонервных.
        - Готов, готов, - закивал Володя, прикуривая.
        - Итак, Лариска не знает, какой жирный кусок отхватила в лице Витальки? Ну, да, она же возвышенная, социально ответственная, как комсомолка из старых фильмов. А теперь смотри. Узнаешь эту дэву?
        Жанна положила перед ним на стол одну фотографию… вторую… третью… У Володи глаза полезли на лоб. Первое фото: голая Лариса сидит на голом мужике вдвое старше с внешностью жителя южных гор. Крупный план: Лариса взасос целуется с тем же мужиком, оба голые, его волосатая рука сжимает ее грудь. План стоя: она держится руками за край стола, он сзади… ну, очень подробное изображение. Четвертое фото: Лариса сидит на краю стола, нога заброшена на бедро джигита, который придерживает ее рукой, лица исказила мука… Володя провел по столу рукой, сгребая камасутру в сторону.
        - Жесть, правда? - произнесла Жанна, закуривая. - Думаешь, Виталик об этом знает?
        - Она что… и сейчас?.. - ужаснулся Володя.
        - Про сейчас не знаю, а до Виталика - точно.
        - Кому какое дело, с кем Лариса занималась сексом до Виталика.
        - Согласна. Но ты ведь неприятно удивлен?.. Молчишь? Значит, Лариса тебе на этих снимках не симпатична.
        - Думаю, такое же впечатление будет и от нас, если тайком снять…
        Жанна загасила недокуренную сигарету и поднялась:
        - Идем в комнату. Идем, идем…
        Он поплелся за ней без желания, угадав, что наготове у нее вторая бомба, проникать в чужие тайны - это типично по-женски. Едва Володя вошел, Жанна нажала на пульт и началось. Одна из фоток ожила на экране телевизора.
        - Тебе знакома эта Лариса? - спросила Жанна, подчеркнув слово «эта». - Спорим, ты не знаешь ее? Вчера с Виталиком была другая - благородная кровь, а не похотливая самка.
        Порно и в Африке будет порно. И дело в качестве. Ни о какой любви, которая разрешает все мыслимые и немыслимые приемы, и речи быть не могло, здесь Лариса выдавала образцовое мастерство порочной шлюхи, являясь инициатором акробатики. Она очень старалась и в результате перешагнула грань, которая красоту превращает в омерзительную похабщину. Что там фото! На фото запечатлены скромняшки, потому что не видно процесса, следовательно, нюансов.
        - Ну, как тебе? - спросила Жанна.
        - Выключи, - попросил Володя, отвернувшись.
        Вопли, стоны, рев животинушек, реплики прекратились, хотя дух помойки успел распространиться в воздухе, Бородину захотелось открыть балконную дверь и проветрить свою однушку.
        - Ты и теперь будешь утверждать, что от нас такое же впечатление? - спросила Жанна. - Извини, но любовь сильно отличается от этого дерьма. Даю гарантию: и твоему другу Виталику все это не понравится, не-а. Джигит ему хорошо известен… Вова, какого черта молчишь?
        Он молчал, потому что впервые она употребила слово «любовь», впервые оно объединяло их двоих, не было абстрактным обозначением каких-то далеких от реальности чувствований. Это победа Бородина, а она, как известно, пьянит. Но, вспомнив, как легко он может потерять Жанну в самом прямом смысле этого слова, Володя быстро отрезвел, взял ее за плечи и спросил:
        - Что ты собираешься делать с диском?..
        8
        Теперь непросто было покинуть запущенный сад. И при жизни Ганина порядок не бросался в глаза, а без него, да после лета, когда одних сорняков выросло несметное количество с человеческий рост, вид совсем удручающий. Сухие стебли в большинстве своем высохли и оплетены паутиной; листва, опадая, задержалась в сорняках, придав саду дикий, вместе с тем фантастический вид. Склеп. Склеп под открытым небом. Облагорожена только дорожка, ведущая к дому от калитки и выложенная плитами.
        Однако не все печально в этом запустении, на верхушках яблонь задержались бордовые шары, согнувшие ветки, и просились: съешь меня. Основной урожай, видимо, соседи сняли, в общем-то, правильно - чего добру пропадать? Эдгар ощущал зрелую сочность и аромат, которым пропитан октябрь, ощутил голод, но высоковато висели яблочки, без лестницы не достать.
        Он походил по террасе, разглядывая ее, потом резко повернулся и отправился восвояси пешком. Идти далеко, шел он, чтоб «утоптать боль», растратить силы. Эдгара будто специально притянула сюда неведомая субстанция, чтобы снова столкнуть со смертью. В середину лба тупо давило: забили… забили… Какое-то неудачное слово, несоизмеримое с результатом. Но если заменить первые две буквы на одну, то получится - у-били. Это слово ближе к истине, ведь и «замерз» неточно отображает суть. Итак, убили…
        Ганин был крупным и достаточно сильным для своего возраста, однако шестьдесят семь лет всегда проиграют в состязании с молодецкой удалью. Тем не менее легко он карманы не вывернул бы перед грабителями, Ганин же старой закваски, это значит, вступил в бой.
        Эдгар добрался до улиц, которые постоянно оживлены: летом и зимой, ночью и днем, в ненастье и погожий день. Он видел много людей - идущих навстречу и рядом, обгоняющих его, едущих в машинах, автобусах. Все они, как объемные голографические фигурки, созданные из пустоты воображением, Эдгар ощущал себя среди них чужим, пришельцем из другого мира.
        И вдруг!..
        Впереди, среди подпрыгивающих людских голов общего потока, он увидел волнистые волосы шоколадного цвета… Волосы прихвачены на затылке широкой оранжево-зеленой лентой… И лента, и волосы с волнистой структурой были только у… но этого же не может быть!
        Эдгар вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть девушку впереди…
        Да, она носила оливковый плащ один к одному, на плече висел зеленый ремешок. Сумочку Эдгар не видел, но почему-то знал, что и сумка точь-в-точь… Кто это?! - мысленно послал он вопрос, и девушка оглянулась, как будто услышав.
        А Эдгар остановился.
        Дрожь пронеслась по телу, словно от удара током, да и вид, наверное, у него стал глупый. Она шла и смотрела на него… Чья-то голова перекрыла лицо…
        Тут же голова ушла в сторону, а она… Она улыбнулась Эдгару той самой улыбкой, которая ему была хорошо знакома…
        Его толкали прохожие, обгоняя, а он стоял, как болван.
        Подарив ему (а не кому-то другому!) улыбку, девушка, не останавливаясь ни на секунду, повернулась по ходу людского потока и удалялась все дальше, дальше… Эдгар едва не закричал: «Стой!» Но от потрясения он забыл, как пользуются голосом. Однако ноги сообразили, что нужно делать, - догнать! Догнать и посмотреть вблизи на лицо, губы, заглянуть в глаза, чтоб убедиться: ошибка, обман зрения, мираж.
        Эдгар сделал несколько шагов вперед… где же она? Где? Пропала из виду! Смешалась с головами, плечами, телами, одеждами…
        Он побежал, выискивая ее в толпе, наскакивая на прохожих. И не видел! Не видел! Она же где-то здесь…
        А ноги отбивали такт: не может быть… не может… не может…

* * *
        Для него все это было действительно сюрпризищем, но с большущим минусом. Бородин как дурак радовался: Жанна успокоилась, одомашнилась. Володя с работы приходит - дома обед, она вяжет, или читает, или гладит. Все как у нормальных людей. Он плевал через плечо и стучал по дереву, чтоб не сглазить, ибо Жанна до известных событий была кометой, назвать ее звездой - мелковато как-то. Она моталась по вечеринкам и заграницам, вела так называемый светский образ жизни. И вдруг глобальные перемены! Но о женитьбе Володя пока не заикался, все равно боялся услышать «нет», решил действовать поэтапно, ненавязчиво, чтоб само собой решилось.
        А она, оказывается, ловко усыпляла его бдительность, между тем искала убийц! И на вопрос: «Что ты собираешься делать с диском?» не ответила - это пугало. Притом весь ее облик отражал темную сторону, за которой стоит жестокость. Жанна отправилась на кухню, Володя, естественно, пришел следом, оба курили. И молчали. Вот уже и сигареты выкурены…
        - Ты как шкатулка: крышка открывается, а я не знаю, что оттуда выпрыгнет, - гася в пепельнице сигарету, вздохнул Володя.
        - Зато тебе не скучно со мной, - парировала она. - Цени.
        - Да уж… - Ну, диалог он завязал, а дальше? - Так что мы собираемся делать с диском?
        Запрокинув голову, Жанна выпустила струю дыма вверх, кажется, у нее не было ответа. И точно:
        - Не знаю. - Она кинула сигарету в пепельницу, он загасил ее, чтоб не дымила. - Что делать, что делать… Сначала нужно узнать, кто. А потом думать, как использовать тот или иной компромат.
        - А у тебя еще есть компроматы? - не без трепета спросил Володя.
        - Ну, так… кое-что… - покрутила Жанна растопыренными пальцами в воздухе. - Но Лариска… Вот гадина, да? Честно говоря, я поначалу думала, что она росла в монастыре среди святых образов. А когда посмотрела эту жесть… редкая проститутка способна выдавать такой драйв. Да, ее можно понять: бедняжка из семьи нищей, а хочется всего и сразу. Она выбивается в люди, на нее клюет Виталик - о, счастье, о, радость! Не бойся, твой Виталик не узнает. Пока не узнает.
        Жанна выставила указательный палец, Володя поймал его, зажал в кулаке и опустил на кулак подбородок.
        - Лариса с этим… из корысти, да? - интересовало его.
        - В прокуратуру, Володя, просто так не попадают, нужно заплатить приличные бабки за стул, который займешь. И этот тип честно купил ей должность. Вряд ли он так поступил из любви к Лариске, просто второй свой человек в прокуратуре - это уже карманная Фемида.
        - Второй? А кто первый?
        - Руслан. Он племянник Мирзоева.
        - Где ты взяла материалы?
        - Купила. Отдала мамино бриллиантовое кольцо, но не спрашивай, как я вышла на «кинематографиста», - это очень длинная история и неинтересная. Так вот, Мирзоев и Заваров были в контрах с моим отцом из-за папиной точки в центре. Я, конечно, этого не знала, папа работу оставлял за порогом дома и ничего не рассказывал. А точку-то за полгода ядовитые пауки прибрали.
        - Пауки? Какие? Мирзоев и Заваров?
        - Угу. Оба расчищают пространство для себя, им же всего мало. А тут трехэтажный центр с кабаком, продуктовый супермаркет внизу, вверху - тряпки, товары для дома. И проходной трафик - мечта. Видишь, сколько любопытных связей? Мирзоев и Лариска. Мирзоев, Руслан и Лариска. Лариска и Виталька. Тут черт ногу сломит, а рога тем более обломит.
        Почесывая ее пальчиком свой подбородок, Володя думал о том, как обманулся. Да с Жанны глаз нельзя спускать.
        - Версия более-менее, - признал он, - но тебе с местной мафией не справиться. Они уберут тебя.
        - Версия, как остальные, равнозначная, - не испугалась она. - А папин центр мы с тобой, Вовка, потеряли… Признаюсь, я сейчас пытаюсь вернуть его, наняла адвоката.
        - Ты? Адвоката?!
        - Считаешь, мозги я оставила в дурдоме? Они были со мной даже там. Я хочу вернуть свою собственность, или пусть выплатят нам компенсацию. Но если бойню на нашей даче организовали они, пусть заплатят по полной.
        Последнее время Жанна все чаще говорит: нам, мы, у нас. Бородин мечтал услышать эти слова, которые являлись его представлением о счастье. Услышал. Счастье что-то не снизошло. А тревогу ощутил. Взявшись за сиденье стула Жанны, он придвинул его к себе, обнял дуреху, которая не соизмеряет свои силенки с мощью калиброванных негодяев.
        - Нам и без твоей собственности неплохо, - произнес он, целуя ее.
        - Папе не нравится, что его центр оккупировали два урода.
        - Ну а Эдгар? Его-то оставь в покое.
        Володя услышал совершенно дремучий ответ:
        - Он остался живым. Один.
        Отстранив Жанну от себя и заглянув в ее глаза, словно ища в их глубине затаившееся безумие, Володя привел веский аргумент:
        - Он бросился в горящий дом и вытащил Нину из огня. Мертвую. А мог погибнуть там.
        - Он остался жив, - упрямо повторила Жанна. - У него была голова пробита. Всего лишь.
        - Если б не ваш сосед, Эдгар мог стать пятым сгоревшим трупом, - напомнил Володя. Не подействовало. - Жанна, у двоих мотивов нет. (Она подняла на него вопросительные глаза, мол, как это - нет?) Да, да. У Витальки и Эдгара.
        Жанна коснулась лбом его плеча, но он почувствовал: не подействовало! Может, продолжить убеждать? Не поможет. Она выстроила линию защиты, притом готовя нападение, в этом формате существует давно. Ловко же она маскировалась за вывеской образцовой домохозяйки.
        - О чем ты думаешь? - прервала Жанна ход его мыслей.
        - Думаю, как тебя теперь оставить одну.
        - Не смеши. Раньше оставлял и…
        - Раньше я не знал, что ты осваиваешь профессию детектива. Но если ты была уверена, что у Витальки собрались…м… недруги, зачем сказала, что подозреваешь их?
        - Я разве так сказала?
        - Именно!
        - Не помню… - пожала она плечами. А сама ни на секунду не задумалась. - Я была дура. Пьяная дура.
        Жанна собрала фотографии и ушла в комнату. А что ему делать? С собой ее не заберешь и оставить страшно. Володя закурил, наверное, сигарета помогла найти слабый и все же выход. Он быстро оделся, пошел к выходу, за ним в прихожую прибежала Жанна:
        - Ты куда? В аэропорт еще рано…
        - В контору, забыл кое-какие бумажки, - солгал он. - Не столь уж важные, но могут пригодиться. Жди.
        Поцеловав ее, Бородин вышел на лестничную площадку.

* * *
        Эдгар устал, решил отдохнуть на скамейке в парке, подумать. Домой, где все напоминало о Нине и той страшной во всех смыслах ночи, не хотелось идти, а куда еще податься - понятия не имел. Есть друзья, коллеги, но у всех своя жизнь, вторгаться в нее он не дерзнул хотя бы потому, что никто не приглашал. Один… Странно, в Китае он большую часть времени был один, а ощущал себя в общине, где полно людей. Чем это объяснить? Не найдя ответа, он засмотрелся на кленовый пожар.
        Почудилось, кто-то позвал его, Эдгар оглянулся. Сзади никого из знакомых не увидел. И слева, и справа никого… Откуда же это ощущение, будто за ним кто-то следит? А если девушка, которую он недавно не догнал, прячась, наблюдает за ним и смеется? Она же как две капли воды похожа… Нет, нет!
        - О-о-о… - протянул тихо Эдгар. - У меня начинается паранойя - мания преследования.
        К счастью, он вспомнил учителя Чэнь Лао и успокоился. Тот называл подобные явления иллюзиями воспаленного ума и не советовал обращать на них внимания.
        - Это наша скамейка, - сказала Майка, возникшая перед Эдгаром ниоткуда, он не заметил, как она подошла.
        - Неужели? - улыбнулся цветастой малявке Эдгар, так как девочка показалась забавной, нелепой, по-детски задиристой. - А чем тебе не нравится, к примеру, вон та свободная скамейка? Или та?
        - А мне нужна эта, - нагло ухмыльнулась Майка.
        - Ладно, - поднялся Эдгар. - Может, тебе она действительно нужнее.
        Не успел отойти, на скамейку слетелись юные парнишки, один из них предложил:
        - А давайте бабло у него отнимем?
        Эдгар резко развернулся, выбросив руку и указывая пальцем на старшего:
        - А вот этого делать не советую.
        И хотя предложение отнять деньги поступило не от Феди, именно он на правах главаря приподнял ладони, мол, мы шутили. Пять пар глаз смотрели уходящему Эдгару в спину, как хищные зверьки, еще не голодные, но не желающие упускать добычу.
        - Никого ж нет, - сказал Гарик, - давайте мужику пятки подпалим? Ну? Уйдет же!
        - Сидеть, - внушительно сказал Федя, пережевывая жвачку.
        В компании он - сдерживающий фактор. Во-первых, как самый старший и потому самый умный; во-вторых, маме удалось привить ему нормы, что можно и что нельзя; в-третьих, лидер умеет подчинять свиту своим интересам и желаниям, а не чьим-то. Иногда Федя дает «порулить» кому-нибудь, да той же Майке, а сам со стороны зорко следит, что из этого выходит и где делаются ошибки. Для чего? Опыт нарабатывал. Видя недовольные рожицы, Федя наехал на них (это лучший способ подчинить):
        - У нас сегодня и завтра игра! Надо копить силы и готовиться, а не распыляться. Все понятно? Ром, ты че-нить узнал?
        - Ме-а, - отрицательно покачал головой Роман. По старшинству он следующий, ему девятнадцать. - Брат не показал маршрут, послал меня.
        - Плохо, - сказал Федя.
        - Ой, мы все равно их сделаем, - заявила самоуверенная Майка, пересев со скамьи на колени Федьки. - Правда, Федь?
        - Посмотрим, - усмехнулся он. - Ладно, топайте, пацаны.
        Гарик, Рома и Смайл (Алеша) двинули к выходу из парка, а Федя и Майка еще целовались на скамейке под желтым осенним солнцем. Потом уехали на ее машине, которую ей подарил отец и (вот досада!) не разрешал на ней кататься.

* * *
        Воспользовавшись приглашением, Володя присел на стул. С минуту он изучал молодого мужчину напротив, важно, чтоб он понравился с первого взгляда. Лев Кашуба внешне держал марку маститого детектива, отягощенного знаниями и жизненным опытом, на самом деле это было не так. Для маститого мэна он, пожалуй, молод - примерно тех же лет, что и Бородин. Внешне Лев непрезентабельный: худой, невзрачный, небольшого роста, хотя это не главное. Володе не понравилось узкое и бледное лицо жителя северных областей, с чертами тонкими и мелкими, оно смотрелось больным. Доходяга какой-то. Куда ж такому поручать ответственное задание? Бородин собрался уйти, извинившись, он надеялся, времени хватит заглянуть еще в одно агентство.
        Но зазвонил телефон на подоконнике. Не вставая с места, Лев резво потянулся к нему и заговорил кодом - да, нет, угу, - глядя на клиента, наверняка чтоб не забыться и не сказать при нем лишнего. Володя домыслил по его реакциям, что позвонила женщина, к которой он неравнодушен. Глаза выдали. В них отразилась нежность, это и перевесило чашу весов в сторону Кашубы. Когда Лев положил трубку, Володя достал из внутреннего кармана куртки несколько фотографий Жанны, положил на стол со словами:
        - Я хочу, чтоб вы проконтролировали ее.
        Лев взял фото, сжал губы, а брови чуть приподнял, это был знак одобрения. Собственно, многие реагировали на эти фото одобрительно, затем очень часто произносили: «Мне тебя жаль». Три слова, а сколько смысла! Фраза вмещала целый спектр сострадания, низводя Жанну до тривиальной самки, а Володю - до уровня дебила, не отдающего себе отчета, с кем он связался. Вот с какого перепугу вешаются ярлыки? Жанна красивая, но не вульгарная, не пошлая, так из какой же гадости рождается подлая фраза? Бородин научился жалеть сочувствующих, ибо люди, живущие примитивными понятиями, лишают себя целой гаммы ощущений и чувств. Лишают разнообразия и удовольствия открывать что-то новое - им же все ясно и понятно в жизни. Они даже не подозревают, насколько обделены.
        Тем временем Лев вскидывал на Володю темные глаза, затем опускал на фото Жанны, снова - на Володю, потом - на Жанну. Он что, портретное сходство искал? Бородин неожиданно завелся и дал себе слово: если этот чахоточный сучок произнесет известные три слова, он пошлет его на три буквы.
        - Она вам кто? - ограничился вопросом Лев.
        - Жена.
        - Я так и подумал. Хотите получить компромат?
        - Не понял?
        - Вы хотите знать, с кем она… изменяет вам?
        - Нет. Я хочу, чтоб вы ее охраняли во время моего отсутствия. Днем и ночью охраняли. Но так, чтоб она этого не заметила.
        Лев записал адрес, данные и выставил предварительный счет.
        - Через три часа мой самолет, берите Жанну под контроль прямо в аэропорту, - дал совет Володя, выдал аванс и поспешил домой.
        А через два с половиной часа он стоял в здании аэропорта, обняв Жанну, и напутствовал:
        - Без меня не пить.
        - Не бу, - пообещала она. - Без тебя неинтересно. Сам подумай: кто меня пьяную будет доставлять из пункта «А» в пункт «Б»? Я уж дождусь тебя и тогда оторвусь.
        - Может, и поиски убийц прекратишь до тех пор, пока я не вернусь? - осторожно спросил Володя.
        - Может… может… может…
        А твердого обещания не дала. Она подняла голову и посмотрела на него подозрительно, как будто именно он совершил то страшное преступление и совершит еще с десяток подобных, если его не остановить. Конечно, Жанна так не думала, просто это ее оборона - выставлять невидимый щит на всякий случай. А Володя улыбнулся, провел ладонью по ее щеке, задержал руку на шее и, коснувшись лбом лба Жанны, сказал:
        - Я бы хотел, чтоб ты помнила: у тебя одна-единственная жизнь. Дождись меня, ладно?
        - Угу. Я посмотрю, как будет взлетать твой самолет.
        Поцеловались. Он ушел на посадку, а Жанна побежала на второй этаж, откуда видно взлетное поле. Володю удалось разглядеть, он поднимался по трапу и смотрел на аэровокзал, но вряд ли видел Жанну, хотя махнул рукой - примерно он знал, где она стоит. Без него, что с ней стало бы, как она выжила б? Самолет разбежался, оторвался от земли…
        С этого момента Жанна полностью переключилась на цель, которую поставила перед собой еще год назад, обдумывала в психушке и осторожно, не спеша, однако упорно шла к ней, ни на минуту не забывая. Да, шла-шла и пришла. К тупику. Как будто некто наложил табу на разоблачение (расследование звучит слишком нескромно). Какой из нее расследователь? Она понятия не имела о работе следователя, не штудировала учебники, не интересовалась дедуктивными методами. Тупиковое затишье нервировало, ведь ничего не происходило! Даже Алексашка затаился, как змей в кустах, и только иногда клацал зубами в сторону Жанны (ей-богу, сожрал бы). Ха, она тоже терпеть его не могла.
        Но речь не о нем. То есть и о нем, конечно, он же подозреваемый, только не сейчас. Итак, огромное желание узнать, кто отправил семью на кладбище, стало идеей фикс, манией, и Жанна с нетерпением считала дни до приезда Эдгара. С его появлением обязательно начнется какое-то шевеление, полагала она, у нее были серьезные основания так думать.
        Убийцы пришли в дом, ударили Эдгара, он потерял сознание и ни черта не вспомнил. А что он должен вспомнить? А видел ли Эдгар убийц? Может, ему и вспоминать-то нечего? Но! - и это важно. Для убийц он в любом случае представляет опасность. Этим сволочам наверняка известно, что Эдгар жив. А должен был умереть, как все, кто был в загородном доме. Теперь им нужно исправить брак в работе и убрать его, чтоб исключить любое недоразумение.
        - Моя б так и сделала: убила б его, - залезая в машину, рассуждала Жанна. Когда говоришь вслух, лучше себя слышишь. - Думаю, убийцы не оригинальны, как и я, значит, наш убогий Эдгарик, прежде всего, приманка… Какого черта!
        Жанна резко нажала на тормоз, ибо чуть не врезалась в драндулет, выезжавший с парковки. Открыв окно, она крикнула Кашубе (именно он торопился выехать, опасаясь потерять жену клиента):
        - Ты что, слепой? Ах, зрячий! Тогда выучи раздел, в каких случаях пропускают транспортное средство и что такое - главная дорога. Господи, почему ты плодишь недоразвитых?
        Сдавая назад, Лев старательно прятал лицо за наклонами и поворотами головы. Он попался ей на глаза и не исключено, что попадется снова, а это не входило в его планы. Ко всему прочему, Жанна могла его запомнить и во время следующей встречи узнать, а это уже минус в работе, стало быть, падение репутации. Жанна проехала, не разглядывая его. Лев, естественно, помчался за ней, проговорив с досадой:
        - А она стерва. Бедный мужик.
        «Стерва» выехала на дорогу, ведущую к городу, ворча:
        - Откуда взялся этот идиот? Сбил меня с мысли. Ах, да! Убогий Эдгарик… Если на него будут покушаться, он выпадает из подозреваемых. Если не будут, то… то… посмотрим, что станет делать.
        9
        Заварову и в выходные не было покоя, его доставали звонками, а он уже созрел стать хроническим бездельником. Устал. Когда он отвоевывал место под солнцем и луной, пропустил многое из того, что составляет человеческую радость, теперь намеревался наверстать упущенное. Если раньше для Заварова не существовало выходных, сейчас он отдавался им с потрохами, не ударяя палец о палец. Но скучно. Работать скучно и бездельничать скучно. Он поспал, послонялся по дому, сел в кресло, ноги уложил на подлокотник другого кресла. Томился минут сорок перед теликом, пока перед ним не появилась дочь:
        - Па-ап!
        - М? - поднял на нее задумчивые глаза он.
        Обзавелся Заваров всего одним ребенком - Майкой. Может, где-то еще растет родная кровь, он с радостью принял бы такой богатый подарок судьбы, особенно сына, да вряд ли. В юности мало кто на него клевал, не того Заваров покроя. Теперь же кидаются - да, молодые и красивые кидаются, а женщины среднего звена уж и не пытаются завоевать его, понимая, что проиграют. Но он-то знает что почем и зачем, мозги у него еще не ссохлись, чтоб черное принимать за белое.
        Майка, которую он любил самой большой любовью и силой отнял дочь у тупой истерички матери восемь лет назад, стала смыслом. Но и этого, как оказалось, мало. Чем старше ребенок, тем дальше от дома круг его интересов, процесс этот необратим. А он ради своей семнадцатилетней худышки с голым пупком глотки перегрызет, хребты переломает каждому второму, город запашет вдоль и поперек. Раньше было проще: папино слово - закон, но сейчас ты ей слово - она в ответ десять.
        - Па-ап, можно машину взять?
        Это была не просьба, а требование. Цепляться к тону и обострять отношения глупо, недальновидно. Заваров сознательно упразднил между ними иерархию, тем не менее дистанция «отец - дочь» обозначена им четко. Однако: на кого она похожа! Вроде бы девочка выросла, а смотреть страшно - до того безобразно одета. Уму непостижимо, но тряпье на ней стоит бешеных денег.
        - Ты катаешься без прав, - заговорил папа, - и умудряешься сделать столько нарушений, что не заметить нельзя. Хоть иногда думаешь, во что мне обходится твое катание?
        - Я за руль не сяду, обещаю. Федька поведет, у него права есть, ты же знаешь. Мы только к ребятам на сборку съездим и все. М? Ну, па-ап, ну, па-а…
        Врет, конечно, приедет ночью.
        - У Федьки доверенности нет…
        - А ты дай визитку, - нашлась дочь.
        Можно, конечно, похихикать: при чем здесь визитка? На визитке стоит подпись самого-самого главного начальника, для патрульных дэпээсников это табу на санкции против водителя. Все же неосторожно он подарил машину дочери, хотелось порадовать худышку, а она решила, что ей все можно.
        Заваров указал пальцем на журнальный стол, где лежал органайзер с авторучками, что и стало его капитуляцией. Майка подала. Не спеша он вытащил волшебную карточку и протянул ее, зажав между двумя пальцами. Майка хотела взять, но папа опустил кисть, не дав карточку со словами:
        - Предупреждаю, Майя, одна жалоба…
        - Не, не, не. Па-а, я ж обещала! - И протянула ладонь.
        - Твою машину нужно обкатать спецу, выберите другую. Только не мою любимую, ясно?
        Майка кивнула, вырвала визитку и перешла ко второй просьбе:
        - Па, а бабки? У меня больше нет.
        Заваров не спрашивал, куда тратит дочь деньги, она же девочка, ей много чего надо. Он достал из нагрудного кармана жилета купюры, отсчитал несколько, протянул, спросив:
        - Хватит?
        - Yes!
        Майка чмокнула отца в щеку, побежала к выходу, напевая, а Заваров снова остался один, и что в этом хорошего? Алла - вот кто украсит его жизнь и скрасит скуку, выбор сделан верный, а на дурах пусть женятся старые идиоты, к коим он еще не относится. Безлюдный дом опостылел, требовалось сменить обстановку, Заваров по телефону вызвал водителя и двух охранников, лениво сообщил план на остаток дня:
        - Сначала к лошадям, после в клуб…

* * *
        Ночь… Жанна чувствовала себя неплохо под покровом темноты. Она хлебнула кофе, зевнула - сильно клонило в сон, ведь просидела Жанна в машине с девяти часов, а сейчас… двадцать минут первого! Больше трех часов проторчала во дворе Эдгара в качестве телохранителя (хотя ей плевать на жизнь и здоровье убогонького принца без белого коня). Он наверняка спит крепким сном, пора и ей домой на диван с подушками… Тут-то и открылась дверь подъезда.
        - Эдгар? - выговорила Жанна, округлив глаза. - Куда это он?
        Он прошел к гаражам. Жанна вспомнила: у него же есть ржавая тарантайка цвета чернослива. Неужели эта рухлядь, простояв год в гараже, способна вертеть колесами? Однако Эдгар выехал…
        - Куда это ты, наш неземной? - произнесла Жанна, выезжая со двора за ним. - Никогда ты мне не нравился. Что Нинка в тебе нашла? То злобный карлик Алексашка, то дохлый аристократ Эдгар - сложно сказать, кто из вас хуже.
        Он ехал к окраине, Жанна не отставала, стараясь не приближаться. Больше она не позволит себе резких движений, спонтанно сказанных слов, неконтролируемых эмоций. Не позволит, потому что знает, чем это заканчивается. И помнит: у нее одна-единственная жизнь, она ею дорожит и будет осторожна.
        Вот и частный сектор. Эдгар остановился на углу, вышел из машины и пошел вдоль улицы. Жанна кралась за ним…

* * *
        Яна, лучшая студентка по всем показателям, поссорилась с Максом, которого ошибочно приняла за совершенство. Она уже не помнила первоначальную причину, приведшую к ссоре, но разве это что-то меняет? Дело в Максе, он повел себя…
        - Ничтожество! - оскорбила бывшего друга Яна. - Ненавижу!
        Ненавидит, потому что Макс… Это было унизительно! В клубе во время танца он схватил за плечи Яну, тряс и громко говорил ей в лицо:
        - Ты психованная! Тебе лечиться надо! Тебе все не так, вечно ты обижена! Какого цепляешься ко мне? Я уже сам в себе сомневаюсь. Все, хватит!..
        По ушам били барабаны, кто-то правильно назвал это кислотой, децибелы выносили мозг, сотрясая тело. Вокруг все мигало, сверкало, рябило. Их толкали другие тела, прыгающие в такт и не в такт, было тесно. В этом грохоте Яна прекрасно слышала Макса, видела его губы, глаза… И все-все видели, слышали, но делали вид, будто не замечают их. Яну душил стыд.
        Макс бросил ее посреди танцплощадки, ушел к столику, за которым сидели две девицы, обе нагло снимали его! И насмехались над Яной, ее одеждой, манерами - как ей на это реагировать? Она понимала, что девицы завидуют ее внешности - густым волосам, талии, выпуклой груди, заднице, в конце концов! Но они выглядели победительницами, а Яна жалкой дурой.
        Среди танцующих в экстазе и весело выкрикивающих междометия молодых людей она одна стояла, закусив до боли губу. Чтоб не выглядеть смешной, Яна убежала. Такси не взяла, уже на улице она вспомнила, что оставила сумочку в баре на стуле, деньги в ней. И куртка висела в гардеробе, а номерок у Макса. Вернуться? Нет, черт с ними: с сумочкой и курткой! А то Макс подумает, будто она хочет, чтоб он уговаривал ее остаться! Яна решила пешком добраться до дома, если идти быстро, не замерзнешь.
        В короткой юбке, в тонком джемпере, в сапожках на высоких каблучках, она быстро шагала по улицам, время от времени переходя на бег.
        - Ты еще пожалеешь! - повторяла Яна, угрожая Максу. Правда, она еще не придумала, чем можно досадить ему, чтоб он никогда не забыл…
        Механический рев остановил ее. Яна не поняла, что он означает, поэтому инстинктивно повернулась в сторону рева. А очутилась она на широкой дороге точно посередине, вокруг никого, улица пуста, словно все живое вымерло. Девушка разглядела тень, которая приближалась, как нечто ирреальное, эдакая страшилка, выскочившая из снов. Яна прищурилась, гадая, что это…
        Внезапно по глазам ударил яркий белый свет и ослепил. Яна механически закрыла рукой глаза, догадавшись, что это автомашина. Завизжали тормоза. Колеса, трущиеся об асфальт, зашипели, заскрежетали, нет, взвыли от непомерной нагрузки. В ту же секунду в Яну что-то врезалось твердое и холодное, девушка полетела, оторвавшись от земли. И услышала дикий вопль Макса:
        - Яна-а!.. А!!!
        Грохнувшись на асфальт, она тут же забыла о Максе, обидах, угрозах, девицах, холоде. Обо всем забыла Яна от страшной, непереносимой боли, пронзившей ее хрупкое тело со спины, будто упала она на острые колья, разорвавшие все внутренности…
        Автомобиль взял максимальный газ с холостого хода и, объехав девушку на дороге, скрылся в считанные секунды.
        - Яна! Янка… - бежал к ней Макс.
        В руках он держал ее сумочку и куртку, добежав, бросил все на дорогу, упал на колени, не решаясь дотронуться до нее руками. У Яны открывался и закрывался рот, как у рыбы без воды, глаза она бессмысленно вытаращила…
        - Яна!.. - Макс сообразил позвонить в «скорую». - Алло, сбили девушку… машина сбила… Это же «скорая», да?.. Что, Яна?
        Он наклонился к ней, заметив, что она шевелит губами, силясь что-то сказать. И услышал слабый шепот:
        - Ты был… не… прав… Макс…
        Он смотрел в глаза, ставшие похожими на искусственные, в них уже не было жизни, но блестели они, словно живые. В них отражались городские огни, которых вроде бы и полным-полно вокруг, но какие-то тусклые. Зато, попав в глаза Яны, маленькие огоньки засверкали. Макс смотрел на приоткрытые губы, ждал, когда они еще зашевелятся, тогда он поймет, что не договорила Яна.
        А в трубке женский голос настаивал:
        - Вы не назвали улицу… Алло, вы меня слышите? Назовите улицу, на которой сбили девушку… Алло!.. Какая улица?.. Алло!..

* * *
        Эдгар перелез через ограду. Темно, но все же это город, он излучает электрический свет, а черное небо, возможно, отражает его, хотя это против законов физики. Но видимость хоть и слабая, а стволы деревьев различались, и кусты, и дорожка… Эдгар пошел по ней, зная, что сейчас будет дугообразный поворот, затем дорожка сделает еще одну дугу и выведет к дому. Зачем здесь кривизна? Прямо было бы удобней.
        Эдгар взошел на террасу, взялся за ручку… Дверь легко поддалась - что это значит? Днем она была заперта. Выходит, внутри дома Ганина кто-то есть? Пришел этот «кто-то» не днем, а ночью, значит, хотел остаться незамеченным соседями. Руки в перчатках ощупали замок, Эдгару показалось, он взломан. «Стоп, - мелькнула мысль, - а с чего я решил, что в доме люди? Может, они давно ушли, я же не слышу звуков».
        Он перешагнул порог. Вот она - настоящая темень, ни зги не видно. Расположение комнат Эдгар неплохо помнил: сначала прихожая (крошечная и квадратная), потом проходная комната, из нее ведут двери в кухню, спальню и кабинет. Эдгар нащупал ручку и открыл дверь, которая жутко заскрипела, вероятно, петли проржавели. А в кабинете - расположен он справа и близко от входной двери - мелькнул и погас тусклый световой луч. Эдгар замешкался, вытаскивая фонарик из кармана, ему мешали перчатки.
        Послышались быстрые шаги… И как раз тогда, когда Эдгар вынул фонарик, он получил толчок в грудь. Настолько сильно его толкнули, что Эдгар не устоял на ногах, полетел назад, врезался спиной в дверь, та распахнулась, а он вылетел наружу. Падая, зацепился рукой за деревянные перила на террасе, что спасло его от серьезных травм. Человеческая тень перешагнула через поверженного Эдгара и убежала.
        Разумеется, Жанна тоже перелезла через ограду, похвалив себя за то, что сообразила одеться в спортивную одежду. Она подбиралась к дому, как дикая кошка - неслышно ступая, согнувшись. Странный шум заставил ее выглянуть из укрытия, интересно же, что там происходит. И вдруг натуральное кино жанра боевик: Эдгар вылетает из дома, как курица из курятника, который посетила лисица. Так ему и надо!
        Жанна увлеклась торжеством и оказалась на пути человека, который вышвырнул мармеладного. Она вовремя заметила, что на нее несется плотная тень явно не из рода привидений, а состоящая из плоти, крови, костей и одежды, но это не Эдгар. Жанна мигом присела, от ужаса зажмурилась, полагая, что человек сейчас наткнется на нее. Ну, в случае чего - она криком поднимет весь квартал, только не хотелось бы обнаружить себя.
        Тень прошмыгнула мимо, задев сорняки перед лицом Жанны, травинки, касаясь ее кожи, противно защекотали. Труха с растений попала в нос, что хуже во сто крат, так как потянуло чихнуть! Жанна ухватила себя за нос пальцами и потрепала, восстанавливая нормальное состояние.
        - Фу-ух, моя сильно напугана, - одними губами выговорила она, глядя вслед убегавшему.
        Это был мужчина. А женщине и не удалось бы выкинуть Эдгара из дома. Жутко хотелось посмотреть, как он выглядит, но тот перелетел через ограду, словно акробат, да так быстро, что Жанна сразу отказалась от идеи преследовать его.
        - К этому дому у кого-то еще есть интерес? - сообразила она. - Ой, не зря они оба притащились сюда. Теперь во что бы то ни стало выясню, кто здесь живет и что нужно нашему рахат-лукуму.
        Она пробиралась к дому осторожно, как по минному полю, а то не успеет глазом моргнуть, а оттуда еще какой-нибудь идиот вылетит. Заходить внутрь - чай, не дура, да и не такая Жанна смелая, как о ней думает Вовка. Ей бы только увидеть, что там делает их общий возвышенно-неземной дружище, который без спроса вторгается в чужую частную собственность под покровом темноты.
        Жанна двинула вдоль дома в поисках окна, в котором видны проблески света. Свет должен быть! Иначе чего там торчит убогий Эдгарик?
        Нашла! В одном из окон шторы задернуты кое-как, внутри «гуляет» слабый свет… это фонарик. Жанна подкралась ближе, заглянула в окно. Вообще-то, она догадалась, что Эдгар должен здесь что-то искать. Только сейчас выяснился один маленький нюанс: он знал заранее, где искать.
        Эдгар не шарил по ящикам, а стоял на стуле у книжного шкафа. Шкаф высокий, почти до потолка, на него не поставишь ни вазы, ни статуэтки. Эдгар тянулся рукой… Что же он хочет взять? Жанна от напряжения прищурила глаза… О, достал! Это коробка.
        Спустившись на пол, Эдгар присел на тот же стул, взял в зубы фонарик и судорожно открыл коробку. Неужели это золото-бриллианты, пачки банкнот? Жанна полагала, что и Эдгар, и тот (сбежавший) пришли ограбить дом в отсутствие хозяина, а в коробке лежали… тетрадка и какие-то бумажки! Все!
        Эдгар пролистнул тетрадь, ближе к концу пару страниц прочел, затем мельком просмотрел несколько отдельных листков разной величины. Жанне показалось, он нашел совсем не то, что искал, ибо с разочарованием сложил все в коробку… Нет, не вернул на место - жаль, жаль. Он забрал ее и пошел к выходу. Что же это за коробочка, разочаровавшая его? Зачем он украл ее?
        Жанна прижалась к стене дома, хотя вряд ли Эдгар заглянет за угол, люди спешат уйти подальше от места, которое осквернили воровством. Действительно, шоколадно-мармеладный убрался быстро и бесшумно. Жанна не кинулась за ним, а немного выждала. И прошла она мимо человека, сидевшего на корточках возле дорожки. Не заметила его Жанна в сорняках, как ее не заметил беглец, выбросивший Эдгара из дома.
        10
        Не откладывая в долгий ящик, утром Жанна отправилась к загадочному дому, откуда Эдгар умыкнул коробку. За прошедший год у нее впервые повысилось настроение, из мрачности вывели ночные приключения. В своих ожиданиях она не обманулась: Эдгар вернулся из Китая - и пошло шевеление, закрутилась некая интрига, которая пока темна, как ночь, но Жанна надеялась прояснить вчерашние непонятки.
        Она приехала в район частного сектора, где нашла запущенную усадьбу, смело открыла калитку и прошла через сад к дому, в котором ночью происходили странные события. На террасе внимание Жанны привлек замок, точнее, его остатки. Взбежав по ступенькам, она наклонилась, рассматривая его и присвистнув:
        - Грубо.
        Да, выломали замок грубо, не заботясь об элементарной маскировке преступления. Щепки свежие, это видно невооруженным глазом, стало быть, выламывали вчера. Это сделал не Эдгар, а тот, кто пришел первым. Поискав глазами людей, Жанна заметила женщину, копавшуюся в соседнем саду (осень, работы много перед зимой), и решительно направилась к ней:
        - Простите, вы не подскажете, где я могу найти…
        Эх, жалко, нигде не написана фамилия хозяев, пришлось Жанне пальчиком указать за свое плечо на дом.
        Вот что значит быть красивой! Женщину не насторожило, что девушка не знает фамилии тех, кого ищет, возможно, диалог пошел бы в другом русле. Увидев перед собой неземную красоту, к тому же в одежде, которую тетенька никогда не носила и носить уже не будет, она непроизвольно залюбовалась ею.
        - Вы к Ганину? - спросила. - Константину Леонидовичу?
        - Угу, - улыбалась Жанна, радуясь милой простоте.
        Счетчик в ее голове моментально просчитал: тон уважительный, вместе с именем она назвала отчество, следовательно, этот Ганин постарше тетеньки. Можно смело добавить:
        - Да, я к дяде Косте… (Очень достоверно ввернула.) Мой папа с ним работал, я приехала… навестить его и передать привет. (Пожалуй, хватит болтать о дружбе.) Когда он будет дома?
        - Эх, девушка… - вздохнула тетенька. - Передай папе, что Ганина нет…
        Затем Жанна услышала тот же рассказ, что и Эдгар. Безусловно, ей стало жаль пожилого человека, но жалко и упущенной возможности. Ганин так близко жил, они ходили по одним улицам, он занимался убийством на даче, а она не подозревала, что есть такой человек. Как обидно!
        - Ну, не плачь, - заметив слезы в глазах красавицы, начала утешать тетя. - Судьба у него такая, что тут сделаешь? Знаешь, милая, ты слез еще много выльешь, побереги их.
        Столько, сколько вылила слез Жанна, - куда уж больше.
        - Почему думаете, что я вылью много слез? - спросила она просто так.
        - А бабам в этой жизни одни слезы светят, особенно красивым, как ты. Знаешь, Ганиным никто не интересовался после смерти, а прошло больше полугода. Но за последние дни ты третья, кому я рассказываю про него.
        - Да? - насторожилась Жанна. - И кто еще интересовался?
        - Один парень… я аж ахнула. Как из журнала вышел. Высокий, лицо такое… продолговатое, нежное, нос ровный-ровный, а глаза большие, выпуклые, волосы волнами. Мечта, а не парень…
        - А второй? - перебила Жанна, потому что по описаниям поняла, кто это - его высочество Эдгарик.
        - Этот через полчаса после первого пришел, тоже к Ганину. Невзрачный. Знаешь, мне невзрачных мужиков жалко. Честно. Они ж обделенные, оттого злобы в них больше, чем добра. Но этот вежливый, уважительный, серьезный.
        - И все? Может, вы еще что-нибудь вспомните?
        По словесному портрету человека не разыщешь, но не исключено, что однажды та самая судьба, что жестоко обошлась с Ганиным и родными Жанны, проявит снисходительность и поможет узнать еще одного любопытствующего.
        - Нет, - качнула головой женщина, - неприметный он. Глаза маленькие какие-то… Брови густые… Больше ничего нет приметного.
        - Спасибо. Ой, чуть не забыла - у дяди Кости замок на входной двери выломан…
        - Да ты что! - ахнула женщина. - Это наши, местные. Вот негодяи! Я участковому доложу, пусть их припугнет…
        Жанна ее не слушала, она складывала полученную информацию.

* * *
        В понедельник, как договаривались, Эдгар приехал к Ларисе, а застал одну Валечку, она предложила подождать здесь же, в кабинете. Он устроился на скрипучем стуле, поражаясь тесноте и вынудив девушку оторваться от важных дел, дабы занять гостя, заодно удовлетворить любопытство:
        - Вы освоили китайский язык?
        - Немного, - улыбнулся Эдгар. - Европейцам этот язык плохо поддается.
        - А если хорошая память? - не унималась Валюша.
        - Мало выучить иероглифы, хотя вбить их в память очень непросто: завиток поставите не так - все, у иероглифа другое значение. Китайский язык интонационный, на мой взгляд, его желательно изучать людям с абсолютным слухом. Вас не поймут, если вы неправильной интонацией окрасите фразу.
        - А как вас называли в Китае?
        - Иностранные имена составляются на основе их произношения, мое имя звучит как Айдецзя.
        - Абсолютно не похоже, - воскликнула Валюша.
        - Непривычно. Подбираются иероглифы не только созвучные, но и отражающие основные черты личности, которая носит имя. А один и тот же звук могут записать разными иероглифами, таким образом, вы можете приобрести имя в нескольких вариантах. Русские имена для китайцев трудны в произношении, и многие следуют компромиссному варианту: берут себе китайские имена с красивым значением. Кстати, Виталий владеет китайским, как будто там родился, он просветит вас лучше меня, а я… я больше пользовался английским.
        - А мое имя есть в китайском варианте?
        - Конечно. Валуньдина. Похоже? Только слоги нужно слегка выделить, чтоб они приобрели китайское звучание. А Валя звучит - Валия.
        - Красиво, - осталась довольна она. - А Виталий?
        - Вэйтали. Александра называли Ялишаньда, ему не нравилось.
        - А Виталий зовет меня смешно - Валенсия.
        - Я слышал, когда мы ели пельмени. Он вам нравится, - неосторожно обронил Эдгар.
        Слетело с языка без задней мысли, собственно, что в том особенного, если тот человек нравится больше, а этот не очень? Дело вкуса. Эдгар вовсе не ожидал живописной реакции, причем в прямом смысле - Валюша на глазах приобрела рубиновый оттенок. Однако не повезло Вале, Виталик выбрал не ее.
        - Да… нра… нравится… - залепетала Валюша фальшиво-беспечным тоном. - Он человек очень… интересный… с ним интересно… Он много знает и… и… и…
        Вероятно, буква «и» застряла на языке Валюши, девушка начала бы икать, но появилась Лариса. Эдгар встал и убрал стул, иначе ей не пройти за свой стол.
        - Не думал, что у следователей такая теснота, - сказал, когда Лариса все же задела его.
        - Это только мне досталась кладовка, - садясь, рассмеялась она. - У остальных вполне приличные апартаменты.
        - За что же на тебя пала немилость?
        - Я недавно приступила к работе, мне положен скромный угол. До этого, как Валюша, пахала внештатницей. Валь, сходи к Руслану, ему нужна твоя помощь.
        Оставшись с Ларисой наедине, он проверил свои первые впечатления. В общем-то, они не изменились, если не считать маленьких вкраплений в основу, которые иной раз сильно меняют прежние представления. Что появилось или что исчезло в Ларисе? Дневной свет стер с внешности ту особую привлекательность, приближающую женщину к идеалу. Сегодня он разглядел в ее зрачках дерзость, она притаилась глубоко внутри, как таится злодей, боясь наказания за свои проступки. Вероятно, эта особенность и привлекла к ней Виталика, ведь преснятину мало кто любит.
        - Прости, я не углублялась в дачное преступление, опять сбили девушку насмерть, - разочаровала его Лариса. - Те самые автошутники, придумавшие дурацкую игру. Все службы на ушах… А что конкретно тебя интересует?
        - Как продвинулось следствие?
        - К сожалению, на нуле.
        - Почему на нуле? Неужели нет даже подозреваемых?
        - Как тебе сказать…
        - Прямо, - усмехнулся Эдгар, поражаясь, как лихо она уклоняется от темы. Сама же согласилась помочь, значит, без лишних вопросов должна рассказать о деле. Его укоризненный взгляд заставил ее развязать язык:
        - Крупный конфликт у Плещеева был только с Мирзоевым и Заваровым, это два воротилы в нашем городе. Но в ходе следствия их кандидатуры отпали.
        - Почему?
        - Мотив у них слабый - спор из-за здания.
        - Ты считаешь это слабым мотивом?
        - Мирзоев с Заваровым все равно получили б этот кусок, не прибегая к зверским мерам. Через полгода, год, но получили бы.
        - Да? И каким же образом?
        - Их сетевая конструкция сломала б его. Не понимаешь? Но это просто. Они снижали цены, чего не мог себе позволить Плещеев, к тому же он предпочитал качественные товары. А качество не каждому по карману. Мирзоев и Заваров за счет оборота и дешевых товаров получали и получают бешеную прибыль, они оттягивали покупателей у Плещеева и таких же других предпринимателей. В результате Плещеевы уходят с рынка.
        Подумав с минуту, Эдгар недоуменно опустил уголки губ:
        - Это все?
        - Если исходить из логики, то правомерен вопрос: а почему Жанну оставили в живых? Ну, раз всю семью вырезали, то Жанну, прямую наследницу, тем более должны были… м?
        Эдгар завесил паузу, изучая иную Ларису. Откуда появилась холодность, чиновничья надменность? Она как бы влилась в бесцветную массу биороботов, которые не преминут подавить соседа психологически.
        - Ау, Эдгар, вернись на землю, - промурлыкала Лариса, улыбаясь.
        - Извини, я действительно задумался. Ты сказала: «…прямая наследница». Выходит, у Жанны мотив… Ты полагаешь, она способна на такое?
        - Подобные случаи имели место. Что касается Жанны, то доказательств ее причастности тоже нет. Кстати, ты же видел, она немножко неадекватна, особенно когда выпьет.
        - Да? Я не заметил. С таким же успехом при желании можно найти мотивы у всех: у того же Сашки… даже у Володьки…
        Лариса откинулась на спинку стула, покусывая авторучку, она с намеком вздохнула, что, должно быть, означало: такова наша работа - подозревать. Ей осталось намекнуть, что Эдгар тоже у них на крючке, намек стал бы логическим завершением роли «дамы при исполнении». Это особые женщины. Они стараются установить матриархат, им кажется, так разумней и практичней, на самом деле устраивают комфортабельный мир для себя. Отсюда вывод: Витальке не стоило бы торопиться с женитьбой, но он слеп, как слепы мужчины, потерявшие головы из-за женщин.
        - Не буду отнимать у тебя время, - сказал Эдгар, - но еще один вопрос. Перед отъездом я нанял частного детектива…
        - Ты? - изумилась Лариса. - Зачем?
        - Он должен был расследовать ночной разбой на даче.
        - И как успехи?
        Ну, вот опять: высокомерие, полное неверие, что кто-то там на стороне способен обойтись без них, асов сыска. Эдгару захотелось поставить на место прокурорскую леди, сделал он это тактично:
        - Виновных он нашел бы, но зимой его забили насмерть неизвестные. Выясни, как идет следствие и по делу Ганина Константина Леонидовича. Здесь должны его знать, он проработал всю жизнь в милиции.
        - Я соболезную… Хорошо, постараюсь выяснить и о нем, - записала она.
        - Тогда до встречи, - поднялся Эдгар, но, сделав всего один шаг к двери, обернулся, встретившись глазами с Ларисой, спросил: - Скажи, кто-нибудь из твоих знакомых сдает жилье? Мне бы, конечно, хотелось поближе к природе.
        - У тебя же есть квартира.
        - А опыты где ставить? На кухне? Боюсь, однажды подорву дом и сяду в тюрьму, мне нужно пространство. Так как? Насчет жилья?
        - Подумать надо… Ой, есть! Мы недавно выезжали на труп - мужик внезапно умер, а теперь выяснилось, его отравили. Так вот, соседка, из понятых, сдает половину загородного дома. У меня ее номер есть, позвонить?
        - Конечно.
        - Это загородный поселок, - говорила Лариса, выбирая номер на мобильнике. - Место райское, есть ручей, в нем можно купаться… летом, разумеется… Алло!..

* * *
        - Шикарно! Сногсшибательно! Какая спинка…
        Люба трещала бы до вечера, не жалея приятных слов, но, взглянув на Аллу, осеклась. Абрикосовые кружева, обтягивающие достойные формы, тонкий шелк, струящийся по бедрам, и мрачная физиономия… это полный косяк. Улучив момент, Люба украдкой шепнула на ухо подруге:
        - Изобрази счастье, а то стоишь, будто проглотила дохлую крысу.
        Алла лишь скосила на нее знойные глаза, пылающие протестным огнем, и Люба поняла, что имелось в виду: заткнись. Заткнулась. Но ее бесила постная физия подруги. Никто не тратит бешеных денег на старых баб, тут есть чем гордиться и хвастать, а она… дура!
        - Тебе не нравится? - спросил жених, став рядом с зеркалом.
        Алла увидела одновременно себя и его, в результате сделала открытие, которое не назовешь приятным. Вот Заваров, он в отличной форме, не то что некоторые: с пивными животами, обрюзгшими рожами, импотенцией в придачу и замашками боксеров (чуть что не так - в глаз кулаком норовят заехать). С другой стороны - черная ведьма в зеркале, нахмуренная, из глаз во все стороны летят электрические заряды (отрицательные), руки сцепила внизу живота замком, плечи подняты… Кто вызывает симпатии? Ответ очевиден, стоит взглянуть на лица продавца и ассистенток, все трое (плюс Любочка) просто полны сочувствия к Заварову.
        И все же, всматриваясь в свое мрачноватое лицо, Алла на минуту забыла об этих людях, не подозревающих о причинах ее отношения к предстоящему бракосочетанию. Ничто и не могло ее отвлечь, потому что она видела в зеркале себя не этой Аллой, а метаморфозу: как она молодеет и молодеет на глазах, вот уже ей тридцать пять… тридцать… двадцать шесть. Видела, как сидит она в автобусе «Кубань», который мчится по дороге к границе, у нее жутко болит зуб…
        Бросают не только надоевших старых жен, но и молодых, красивых, умных, верных. Муж Аллы решил, что жена и ребенок в переходное время чересчур тяжелый груз для плеч. Поскольку некачественными плечи оказались его, он и удрал, когда она ушла гулять с годовалым сыном. А вот руки у него выросли качественные: он захватил не только свои вещи, его ручки сгребли все деньги, какие были в доме, кассетный магнитофон (страшно модная в те времена штуковина), кое-какие мелочи, которые тоже можно было продать. В общем, удрал, как последний мерзавец, не оставив жене и сыну ни одного шанса на выживание. А записку оставил: «Прости, не ищи. Разлюбил».
        Алла долго обливала горючими слезами записку, которая от слез истлела. Больно было. Так больно, что появилось желание прервать эту несправедливую, жалкую жизнь, а вместе с ней и пытку. Но материнский инстинкт оказался сильнее - как бы жил без нее маленький Федька? Сейчас Алла со стыдом вспоминала те минуты беспросветного отчаяния.
        Любочка - пышка и тогда, несмотря на полуголодное существование, - посоветовала из съемной квартиры переехать к маме и заняться коммерцией. Звучало - коммерция - фантастично, советские люди этих буржуазных слов не знали, но освоили быстро на практике. Едешь в страну соцлагеря, везешь с собой водку и то, что там пользуется спросом, на рынке продаешь, на вырученные деньги набираешь дефицит и везешь обратно. Ну, что везли «туда» помимо родной и горькой? Мелочевку: увеличительные стекла (включая бинокли), золото в разумных, конечно, количествах, однако золотые побрякушки стоили дорого, потому выбирались товары попроще. Везли дрели, напильники, кипятильники, даже медную проволоку. Даже сигареты Bond, они пользовались спросом в Польше! У них «там», разумеется, имелось все, но стоило дороговато, на рынках - дешевле.
        Наши коммерсанты выручали неплохие деньги и везли оттуда… все остальное. В стране ничего не было, из этого «всего» главный дефицит - продукты и одежда. На пустые полки тогдашние коммерсанты кинули необходимый товар от трусов до жвачек. Они же, коммерсанты, начали первыми вылезать из беспробудной нищеты, ездить на подержанных иномарках. Если кто-то думает, что манна небесная сыпалась на так называемых спекулянтов задарма, то глубоко ошибается. Дороги были не безопасны, романтики ножа и топора поджидали в засадах по обеим сторонам границы. А люди рисковали. И погибали на дорогах, разорялись, вновь возрождались, как птицы Феникс. На первых порах становления нового государства накормили и одели народ именно «презренные» торгаши.
        Что было делать Алле, имея на руках малыша и больше ничего? Она переехала к маме, та тоже сидела без копейки - сбережения съела инфляция, работу она потеряла, а пенсию еще рано было получать. В общем, осталось обеим только утопиться или повеситься. Застрелиться, конечно, быстрей и без мучений, но пистолет стоил слишком дорого. А на Аллу безвыходность положения подействовала прямо противоположно: что там муж бросил - разве это катастрофа? Мама и Федька могут погибнуть - вот угроза.
        Она продала весь золотой запас (к счастью, когда муж удирал, украшения были на ней), одолжила еще немного денег и влилась в новый класс бизнесменов. Первая же поездка принесла ощутимую прибыль, хотя это были небольшие деньги. Но когда ничего не звенит в кошельке, вырученная сумма показалась богатством. Вечером в день приезда Алла продала: губную помаду, банку растворимого кофе (кофе был роскошью и именно растворимый), трусики из набора «неделька», а позже - настоящие акварельные краски, кассетник, два нарядных платья. Не упиваясь удачей, она оставила на еду мизерную сумму и снова отправилась в поездку, потом еще, еще…
        И вот однажды ранней весной маленький автобус «Кубань», которому легче было проскользнуть через границу, втискиваясь между «Икарусами» (во всяком случае, водителю это удавалось), скакал по кочкам родных просторов. Холод продирал пассажиров до мозга костей - печка не работала, а у Аллы к тому же раздуло щеку из-за флюса, один глаз превратился в узенькую щелочку, перекосило рот, в висок стреляла боль. Не следовало ехать с больным зубом, но она взяла кредит - какой тут отпуск по болезни? Это не производство, где благо поболеть с недельку предоставлял профсоюз, это твое дело, твоя заинтересованность, твоя ответственность. Кредит! - его нужно отдавать ежемесячно, а твои проблемы - кому они нужны? И Алла, не успев залечить зуб, поехала с компанией, которая сколотилась за множество поездок, став родной. Позже она не раз благодарила бога за больной зуб…
        - А? - встрепенулась Алла, услышав, что к ней обращаются.
        - Я третий раз спрашиваю, - теряя терпение, сказал Заваров, - тебе не нравится платье? Выбери другое. Мой выбор не должен ограничивать твой вкус, я хочу, чтоб ты чувствовала себя королевой.
        - Да, Алюся, - подхватила подхалимка (как выяснилось) Любаша, - ты полчаса смотришься в зеркало, пора определиться. Лиф по тебе, силуэт твой, цвет освежает. Ну, перемерь все, чтоб уж быть уверенной.
        Негодяйка. Так подумала Алла. Близкая подруга (слава богу, ей не все тайны известны) приняла сторону Заварова! Да как она смела?
        - Мне нравится это, - сухо сказала Алла. - Но дорого.
        - Ей нравится! - обрадовалась Любаша, будто платье покупалось для нее, и рассмеялась, заглядывая Заварову в глаза.
        Она определенно надеялась на подачку, потому и напросилась на примерку, вопрос - что ей приспичило получить от него?
        - Убедили, - сдалась Алла, лишь бы не перебирать кучу дорогого тряпья. - Но мне кажется, скромный костюм уместней.
        - Не говори ерунды, - затарахтела Любочка. - Скромность для бедных, богатым она не по положению. Ха-ха-ха-ха…
        А разочарование действительно бывает горьким. И предающие друзья делают разочарование особенно острым, потому что рвут наиболее чувствительную часть души. Одновременно это еще и прощание с тем, что приносило радость, хотя пока ничто не предвещало потерь, тем не менее потери уже ощущались. Просто их нужно до конца осознать и быть готовым их принять.
        11
        Эдгар замедлил шаг, подходя к двухэтажному строению с мансардой - многовато для одного, впрочем, и для двоих дом великоват. Низенькая старушка в драповом песочном пальто, успевшем выйти из моды и войти в нее снова, а также в щегольском берете, слегка побитом молью, шла впереди по протоптанной дорожке и бубнила без пауз:
        - Здесь изумительный воздух, дивная природа в первозданном виде…
        И это правда. Кругом лес, деревья старые, высокие, с широкими кронами, закрывающими небо. Обычно лес перед зимой затихает, готовясь к долгой спячке, но здесь тишину изредка разбавляли птичьи голоса. И Лариса, проследив за взглядом Эдгара, тоже запрокинула голову, глядя вверх, а там между оранжево-желтой листвой и стальными облаками прорывались ослепительно яркие солнечные лучи.
        - Наверное, ночью здесь не видно звезд, - сказала она тихо.
        - …но ухаживать за всем этим сокровищем некому, - трещала старушка. - Сын живет в Америке, дочь - на Дальнем Востоке, она просит не продавать дом…
        - Ну, как тебе? - спросила Лариса, следуя за Эдгаром.
        - …который строил еще мой папа и его брат, - продолжала старушка. - Когда-то наша усадьба стояла далеко от города, теперь это почти окраина. Как быстро все меняется, вы не находите? Здесь нужно кому-то жить, чтобы дом не умер, а прошу я очень немного. Мне бы оплатить содержание и все. Вы можете выбрать любую половину, вторую еще кому-нибудь сдам. Вы не пожалеете, молодой человек, это лучшее место для творческих людей.
        - Почему решили, что я творческий человек? - усмехнулся он.
        - По вашему лицу, - открывая дверной замок, ответила она. - У вас оно задумчиво-печальное, как у сочинителей. Прошу вас…
        Лариса решила, в чем-то старуха права. Эдгару как будто неинтересен настоящий момент, он весь где-то в другом месте, другом времени, измерении, что, по-видимому, и придает ему сочинительский вид.
        Мебель внутри дома была покрыта белыми чехлами, посеревшими от пыли, и достойна антикварного магазина, но добротна. Стоял даже рояль! Эдгар поднял чехол, крышку - настоящий рояль, с черными и белыми клавишами, пожелтевшими от времени.
        - На этом рояле играл дядя, он был музыкантом, - поставила его в известность старушка. - На половине дяди он не поместился, его поставили сюда. Инструмент не настроен, это уже дрова, но выбросить жалко - память все же.
        Эдгар тут же расплатился за два месяца, получил ключи, а через несколько минут все трое ехали в его машине назад. Старушку доставили к многоэтажке, она жила в однокомнатной квартире и была довольна, что рядом полно соседей.
        - По-моему, мотор странно звучит, - заметила Лариса.
        - Отвыкла от меня моя тачанка, - пошутил Эдгар, останавливаясь на пешеходном переходе. - Я отдал ее в починку на следующий день, как приехал, придется сдать еще. Вот отвезу тебя и…
        - Здесь убили девочку! - эмоционально воскликнула Лариса.
        - Убили?
        - Те самые, которые и тебя могли убить, когда ты шел к нам.
        - А… - вспомнил он. - Девочку? Ребенка?
        - Ей восемнадцать, но разве это имеет значение? Сбили на глазах ее парня.
        - Смотри, Сашка! - указал подбородком он.
        Без сомнения, между припаркованными на обочине авто метался Сашка, пытаясь поймать машину.
        - Не вздумай взять его, - заявила Лариса.
        - Почему?
        - У нас с ним нет… э…
        Она поиграла руками, непонятно что обозначая, в это время Эдгар тронул машину с места и проехал мимо друга, бросив ей:
        - Только ради тебя.
        Тон, каким это было сказано, заставил Ларису устыдиться, отвернуться к окну и молчать оставшуюся дорогу. У прокуратуры Эдгар остановился, но Лариса не могла уйти без оправданий:
        - Не сердись, он же бог знает что подумает, увидев меня в твоей машине, и не преминет описать это Виталику не теми красками. Но ты ведь тоже не больно любишь Алексашку, я правильно заметила?
        Что ему сказать? Не любит. Лариса вышла из машины, захлопнула дверцу, а та открылась, пришлось еще раз захлопнуть.
        - Почини заодно дверцу, - посоветовала. - До свидания.
        Эдгар поехал в мастерскую, ведь за городом машина должна быть на ходу. А Лариса остановилась и проводила его машину взглядом - он видел в зеркало заднего вида. Зачем, спрашивается? Скорей всего, он стал в некотором роде легендой в ее глазах: любовь - кровь - смерть - страдания. Все это будоражит воображение экзальтированных девиц, но не Ларису же! Она слишком… Эдгар не подобрал подходящего слова, в полной мере характеризующего ее, и переключился на собственные мысли, их было много.
        Машину сдал мастеру, в его распоряжении было два часа - куда их деть? А погода быстро портилась, тучи сгущались, наливаясь свинцом, в воздухе запахло дождем. Прохожие предусмотрительно торопились разбежаться по углам, только Эдгару было некуда спешить, грядущий дождь его не пугал. Он шел неторопливо, внимательно всматриваясь в фигуры и лица, но больше та девушка, встретившаяся на проспекте, не попадалась ему.
        Поднялся ветер, значит, точно будет дождь. Эдгар повернул на улицу, которую разделила посередине широкая пешеходная полоса, засаженная кленами и липами, с одиноко стоящими скамейками. Вдоль зданий еще шагали пешеходы, опасливо поглядывая в небо и щурясь от ветра, а здесь никого. Только опавшие листья гонял безжалостный ветер по тротуару, кружил их в диком танце и бросал, на секунду стихая.
        Эдгар сел на скамейку, засмотревшись на пляску листьев. Один ударил в лицо и прилип к щеке глянцевой стороной, влажной и холодной. Эдгар снял его, раскрыл ладонь - желтый клочок с изрезанными краями улетел. Проследив за ним, он вздрогнул от неожиданности…
        Она шла по пешеходной дорожке по направлению к Эдгару, держа руки в карманах светлого плаща, полы которого распахивал ветер. Зеленая юбка из тонкой ткани облепила ее ноги, а бессовестный ветер нахально залетал под нее и трепал подол, будто пытался сорвать. Не получалось. Ветер упрямо путался в длинных волосах девушки, злобно гонял вокруг нее листву, в бессилии отступал…
        Картинка не привлекла бы внимания Эдгара, не навеяла бы почти фантастических образов, если б не стопроцентная, нереальная схожесть с той, которой нет. Короткое слово - нет - вступило в противоречие с конкретностью. Как же нет? Когда она идет к нему! Он уже различал цвет ее глаз - они золотистые - и не мог поверить, что это видение реально.
        Нина была далека от навязанного идеала секс-символа, невысокий рост ее не портил, выбивалась она и из весового норматива топ-моделей, черты лица имела крупные, ближе к восточному типу. Ее шоколадные волосы заставляли забывать обо всех блондинках на свете, золотистые глаза околдовывали. И вот ее точная копия…
        Копия остановилась, не дойдя нескольких шагов до скамейки, на которой сидел он, и разглядывала Эдгара, словно видела впервые. Собственно, разве было иначе? Конечно, впервые! Но копия Нины настолько точна, что невольно он ущипнул себя, желая удостовериться: не спит ли? Наконец у Эдгара вызрел вопрос:
        - Ты мираж?
        - Нет, - ответила она почти голосом Нины. Мизерная разница все же слышалась, и Эдгар чертовски этому обрадовался, иначе можно сойти с ума.
        - И ты настоящая?
        - Ха… - слабо хохотнула она и качнула головой, мол, ты думай, что говоришь. На всякий случай девушка решила заверить Эдгара: - Я настоящая.
        - У тебя была сестра-близнец?
        Он надеялся, она скажет «да», так как мало знал о прошлом Нины, кроме того, что мать ее умерла от сердечного заболевания, а отец Жанны забрал племянницу, хотя она не нуждалась в опекунстве. Кто знает, может, эта девушка и есть сестра Нины, просто она жила в другом городе, теперь переехала сюда? Только так можно объяснить невероятное сходство. Но она, подсев к нему на скамейку, отрицательно покачала головой:
        - Нет. У меня никого нет.
        Вблизи ее черты оказались пугающе, мистически схожими с чертами Нины. Если б Эдгар верил во всякую чушь, то бежал от нее, как от дьяволицы, но он проглотил ком, подкативший к горлу, и задал следующий вопрос:
        - Где ты живешь?
        - Нигде.
        Ответ его удивил, но, может, это к лучшему?
        - Выходит, ты бомж, - сказал Эдгар по инерции, сказал глупость.
        - А я похожа на бомжа?
        Не похожа. А сам подумал, что эта удивительная копия Нины, будь она кем угодно, послана ему в утешение. Кем послана? Видимо, кем-то оттуда, сверху. Да, там наверняка кто-то есть, он послал ему вторую Нину. И Эдгар обязан ее принять именно как дар, а не бежать от нее, думая, что это - наваждение, дьявольская подстава, ловко подстроенная ловушка.
        - Как тебя зовут? - спросил Эдгар.
        - А как ты хочешь, чтоб меня звали?
        У него было только одно имя. Его он хотел бы произносить и слышать, оно подходило этой странной, неизвестно откуда взявшейся знакомой незнакомке, которую, может быть, послал сам сатана.
        - Нина, - назвал он имя.
        - Нина? - задумалась незнакомка и легко согласилась, словно ей все равно, как будут ее называть: - Значит, я Нина. Мне нравится.
        Кто же - бог или сатана привел ее к нему?
        Первые капли, крупные и тяжелые, упали на асфальт, на скамейку, где сидели двое. Казалось, им не страшна непогода. Капли отпечатались темными пятнами, их становилось все больше и больше, а сухого пространства на асфальте - все меньше и меньше. Это небо пустило сладкую слезу умиления, любуясь, как двое потерянных молодых людей наконец соединились. Любовь - это всегда красиво, это всегда ново - одинаковой любви не бывает, иначе люди могли бы просчитать последствия, ведь иногда любовь приносит вовсе не те ожидания. Небо оказалось щедрым на слезы. Вскоре слезы превратились в длинные дождевые нити, они отбивали дробь по лужам, срывали листву. Они пустились вдогонку за Эдгаром и новой Ниной, а те, убегая от холодных струй, держались за руки как дети и смеялись.
        Беглецы искали убежище от разыгравшейся стихии. Они перебежали проезжую часть, ринулись в первый же двор и спрятались под навес над подъездом. Эдгар так жаждал, чтоб та страшная ночь расплавилась в прошлом, чтоб она стерлась из памяти, не угнетала и не убивала его медленно, но верно. И вдруг Нина вернулась. Живая, настоящая! Это было лучшее воплощение его мечты, нет, о таком подарке он даже не мечтал, так как понимал, что мистический поворот попросту невозможен. Но раз есть - пусть будет. И разве мог Эдгар не целовать мокрое лицо, глаза, губы, матовую кожу? А новая Нина смеялась и смеялась, запрокинув голову…

* * *
        Скрипели дворники, с натугой разгребая на лобовом стекле воду. Жанна положила скрещенные руки на руль, на них опустила подбородок и смотрела в лобовое стекло. Шум дождя способствовал логическому разбору обстоятельств, в этом смысле Ганин очень интересовал Жанну, только с ним не поговоришь. Жаль. Придется мозгами шевелить. Ганин был частным детективом, значит, его кто-то нанял - до этого додуматься проще простого. Самое обидное, он фактически раскрыл убийство, если верить соседке. Может, даже раскрыл!
        По странной и необъяснимой пока закономерности (случайностью это быть никак не может) Ганиным в одно и то же время интересовались двое: Эдгар и неизвестный примерно того же возраста. Причем оба выбрали ночь для посещения заброшенного дома - разве так поступают люди с хорошими намерениями?
        - Предубеждение еще никому не помогало. Жанночка, ты ведь хочешь знать правду, а не запутаться, не так ли? Будь беспристрастна… Хм, для меня это подвиг - беспристрастность.
        Скорей всего, им обоим нужна была та коробка, что стояла на книжном шкафу. Снизу коробки не было видно, отсюда вывод: незнакомец не знал, где искать, а Эдгару было известно, где коробка, он на поиски не затратил и минуты.
        - Знать мог только посвященный, - вслух сказала Жанна. - И это Эдгар. Он что, не виноват? Ой, Жанночке такой поворот не нравится… А что моя может ему инкриминировать? Дескать, ты остался жив, поэтому я тебя ненавижу? А я ведь ненавижу его…
        Впрочем, ненависть - продукт с большим сроком годности, потерпит до лучших времен. Сейчас Жанне мечталось хотя бы одним глазком заглянуть в тетрадку. А незнакомцу зачем тетрадка? Только если он и есть убийца…
        - Почему же он не убил Эдгара? - озадачилась Жанна. - Ему ничто не мешало - ночь, дом в середине участка, встретил мармеладку Эдгарика один на один… Что-то тут не строится! Нужно понять смысл той ночи, ведь зачем-то убили мою семью. Кроме меня. Если б я там была, то сейчас не сидела в машине, не смотрела на ливень. Во всем этом должен быть смысл…
        Жанна увидела человека под зонтом, перепрыгивающего через лужи, и выпрямилась. Как странно устроены люди: тротуары и проезжая часть залиты водой, куда ни ступишь - угодишь в воду, посему разумней идти напрямую. Но некоторые, прыгая через лужи, полагают, что останутся сухими. Тем временем мужчина добежал до ее автомашины и залез в салон, стряхивая зонт снаружи, улыбнулся Жанне:
        - Извините, я тут вам наследил…
        - Не парьтесь, - сказала она, повернувшись к нему.
        Долог был путь к этому человеку, а его привели к ней обещанные ему деньги. Теперь Жанна хотела рассмотреть не столько внешность этого невыразительного мужчины, сколько содержание. Да, иной раз на роже написан полный состав тухлых ингредиентов, а народ ошибочно принимает негодяя за вполне сносного человека, основываясь лишь на том, что внешность ни о чем не говорит. А она говорит. Например, рожа этого типа просто кричала: алчный, хитрый, неверный. С ним следует быть осторожной.
        - Моя фамилия Фирс, - представился он, лукаво щурясь.
        Жанна многое переосмыслила за прошедший год, а главное - научилась видеть то, чего раньше не замечала, или ей нравилось не замечать. Придурок Фирс вот так с ходу решил пофлиртовать, отсюда глаз хитрый, улыбочка пошляка - он переоценивает свои возможности. А ей раньше нравились ухаживания всех подряд, нравились комплименты даже подобных типов, с которыми ничего и никогда не могло быть.
        - Да, я знаю, - холодно сказала она, дабы сразу обозначить между ними границу. - Ваши условия мне известны, я согласна. Но! Если информация будет достоверная и полезная мне, идет?
        - Okay.
        А он смешной: видно же, что русских слов знает маловато, а туда же - в английскую речь лезет.
        - Вы водитель Мирзоева, наверняка вам многое известно…
        - Все, - вставил Фирс, чтоб у девушки не осталось сомнений насчет его компетенции.
        - Okay, - сказала Жанна, раз ему нравится английский. - Год назад на дачах убили семью по фамилии Плещеевы. Кажется, в числе подозреваемых фигурировал ваш босс и… его компаньон Заваров.
        - Было такое.
        - А основания подозревать их были?
        - Ммм… - выпятил он толстую и влажную губу. - Подозревать, девушка, можно кого угодно, а по фактам - ничего не иметь.
        - Поставим вопрос иначе: вы что-нибудь знаете о причастности Мирзоева и Заварова к убийству на даче? (Он то ли вспоминал, то ли не решался выложить правду.) Все же они хотели отнять бизнес у Плещеева…
        - Слушай, тебя как зовут?
        - Ольга, - солгала Жанна и объяснила свой интерес к событиям на даче: - Я племянница Плещеевых.
        - Так вот, Оля, эта парочка не разменивается на мелочи.
        - Вы считаете мелочью трехэтажное здание в центре города с высоким пешеходным трафиком?
        - Да что там того здания… - сморщил он нос. - Из старого фонда, площадь небольшая. И не тот у них уровень, дорогуша. Вытурить из домика, хоть в десять ярусов, сейчас сложно, но возможно. Для этого есть другие способы, например, разорение, чем и развлекается небезызвестная вам сладкая парочка.
        - Но я знаю точно, что между Плещеевым и «парочкой» был конфликт.
        - О! - поднял Фирс указательный палец. - Конфликт - это совсем другое дело. Но мне об этом ничего не известно.
        - А говорил, знаешь все, - поддела его Жанна, тоже перейдя на «ты».
        - Все, что обсуждалось в моей тачке, - поправил Фирс. - Твоей теме не посвящали много времени.
        - И все же посвящали?
        - Ну, так! Оба не хотели, чтоб все считали, будто они пришили людей на даче. Слушай, я могу узнать про это, если тебе надо.
        - Надо. Но меня смущает одна вещь…
        - Какая? Говори, не стесняйся.
        - Ты готов продать любые сведения о своем хозяине… и не боишься его? Он, говорят, мстительный.
        Фирс расхохотался в голос, отсмеявшись, сказал, но уже без веселости:
        - Боялся - да. Теперь хватит, отбоялся. Ну, пока, Оля…
        Жанна проводила его долгим взглядом, пока он не скрылся за серой пеленой дождя, и повернула ключ в зажигании.
        12
        Детки не слышали, как мама вошла в квартиру, а она топала, дверью хлопала. Из комнаты сына доносилась музыка, то есть это были звуки, отдаленно напоминающие музыку, которые били по ушам, как будто на голову надели тазик и колотили по нему железным прутом. Алла, как часто случалось, хотела попросить Федьку убавить громкость, приоткрыла дверь и… остолбенела, глядя в неширокую щель, заодно любуясь способностями сына. Федька мастер, что ни говори, иначе малявка не пищала бы под ним, если б ей было плохо. Алла с минуту смотрела в дверную щель, потом ушла на кухню, поставила чайник - он, когда закипает, свистит, как Соловей-разбойник. А пока взбешенная мать достала из шкафа бутылку коньяка, налила полную рюмку и одним глотком, как делает Любаша, проглотила, не поморщившись. Алла опустилась на стул, машинально зашарила по столу, взяла подвернувшуюся сливу, откусила, зло ворча:
        - Нет, какова малявка, а? Любовнички чертовые! Ну, погодите, я вас обоих… Господи, за что мне такое наказание? За что мне столько наказаний! Мало ему взрослых девок?.. Засранец!
        Да, свист чайника услышали оба. Майка схватила Федора за уши и, отстранив от себя его голову, шепотом, глядя с ужасом в его глаза, спросила:
        - Слышишь?.. Это что, Федя?
        - Чайник, - прислушавшись, ответил он.
        - А почему свистит?
        - Потому что кипит.
        - А кто его поставил кипеть? Ты?
        - Не-а. Это ма… ма… Застукала нас! - Федька подлетел с кровати, будто его подбросил матрац. - Одевайся! Быстро!
        Он натягивал джинсы, да вдруг вспомнил, что сначала надо бы трусы надеть, стащил назад. Майкина скорость раза в три превышала Федькину, не успел он молнию застегнуть на джинсах, а она уже кофточку поправляла - последнюю деталь из многочисленных одежек. Между тем чайник свистел, напоминая, что их секрет раскрыт, что обоих призывают к ответу.
        - Выпусти меня, - зашептала Майка. - Я потихоньку уйду…
        - Поздно. Вместе пойдем и… как будто ничего такого не было.
        - Нет, ты лучше один… а я потом… завтра! Ой!.. Пусти, блин!..
        Федя не любил спорить, не умел, аргументов не находил. Он подхватил за талию Майку, оторвал от пола и, держа ее под мышкой, понес на кухню. Перед входом поставил девочку на пол и втолкнул, затем вошел сам, выключил газ. Свист постепенно прекратился.
        - Драсьте, - догадалась поздороваться с Аллой Майка.
        Не получив ответа, девочка покосилась на парня, закусив губу, тот выступил вперед:
        - Мы не слышали, когда ты пришла, мам.
        Алла метнула в него взгляд-молнию, отчего можно свалиться замертво, но Федя мальчик крепкий, устоял. И вперил в мать невинные глаза! Это он умеет. Алла взяла сигарету, закурила. А она не курит, сигареты держит для подружек, ну и Федька таскает, если у него закончились.
        - Не слышали они… Естественно! - фыркнула Алла и ехидно поинтересовалась: - Я не помешала?
        - Нет… - ответили оба в унисон, переглянулись.
        Малявка опустила длинные ресницы и, держа в кулаке большой палец другой руки, крутила его, крутила… Федька тоже беспрестанно поглаживал свою прическу зэка, поглядывая то на мать, то на… любовницей назвать это цветастое несчастье язык не повернется.
        - Может, чаю? - предложил смущенно сынок, словно мама нежданно-негаданно заглянула к молодоженам, а они теперь не знают, чем занять дорогую гостью.
        Алла яростно дымила. Малявка крутила палец, словно овца безобидная. А Федька, не дождавшись согласия матери, усадил Майку на стул и принялся неуклюже ухаживать за женщинами, выставляя из шкафа чашки с блюдцами, сахарницу…
        - А, черт!..
        Его попытка поймать крышечку, слетевшую с сахарницы, разбилась вдребезги, собственно, как и сама крышка, упавшая на кафельный пол. Федя суетливо, кое-как, собрал веником на совок кусочки фарфора, при этом «несчастье» на стуле двигало коленки в стороны, подняв их высоко, чтобы парню не мешали ее тонкие ножки подметать. А веник взять в руки не догадалась! Вся в папочку.
        В чашках дымился чай. Пили только Майка и Федька, который отхлебывал громко, оба не поднимали на Аллу глаз. А ей что-то мешало объяснить: секс - после восемнадцати, а до - разврат. Да их убить мало! Обоих!
        - Та-ак… - протянула она. Заметив, как оба шкодника ниже опустили головы и покосились друг на друга, Алла решительно начала: - Федя!.. Подай коньяк.
        Струсила! Потому что боится. Да, боится потерять этого дурака. Фу, как противно!
        Федька вскочил, свалив стул. Майка тут же вспорхнула и поставила стул на место. Сын угодливо налил в рюмку коньяку, даже лимон достал из холодильника - закусить маме, чего с ним раньше не случалось, ибо он привык, чтоб ему прислуживали. Алла выпила рюмку одним глотком, поплелась в свою комнату, но вдруг вернулась и выпалила с болью и слезой в голосе:
        - Если она забеременеет, тебя посадят!
        - Нет! - переполошилась Майка. - Мы предохраняемся…
        - О, боже… - застонала Алла, уходя из кухни.

* * *
        Рабочий день давно закончен, а в кабинете Ларисы царила унылость, возникающая, когда в работе образовывается тупик, знакомый каждому человеку. Валюша чертила на листе абстрактные узоры, у раскрытого окна курил Руслан. На подоконнике неплохо обосновался Виталий, он ограничился чаем, которым здесь потчевали в избытке. Озабоченная Лариса вертела в руках линейку, находясь на своем законном месте, именно ей принадлежала инициатива собраться на десять минут, выработать стратегию и… ничего в голову не пришло. Никому. Два часа вылетело в трубу, и Виталий застрял здесь, заехав за своей ненаглядной.
        - Ребята, - поставив пустую чашку на стол Ларисы, нарушил затянувшуюся паузу он, - вам остается сходить к гадалке и погадать на картах.
        - Не смешно, - строго бросила ему Лариса.
        - Согласен: не смешно смотреть на вас, - парировал Виталий. - Вы ничего не высидите, потому что у вас нет главного - улик, хотя бы косвенных. Нет даже намека на улики! А свидетелей зря ругаете. Люди не готовы видеть смерть, но у них на глазах машина убивает пешехода - у свидетеля вследствие этого события шок. В таком состоянии человек не может отдавать себе команды: беги за машиной, смотри на номер, запомни. Это под силу людям с мощным волевым началом.
        - И что ты предлагаешь? - вяло поинтересовался Руслан.
        - Ждать, когда «шутники» допустят ошибку…
        - Ждать, чтоб еще убили человека? - позволила себе робко задать вопрос Валюша.
        - И возможно, не одного, - развел руками Виталий. - Но ошибки допускают все, рано или поздно и «шутники» допустят.
        - Это жестоко…
        - Валенсия, это та сторона жизни, которая становится нормой, поэтому привыкай. Мне бы тоже хотелось жить в адекватном обществе, в котором подонки не водятся. Но приходится мириться и остерегаться уродов с пистолетами, ножами или просто со злобой. Услышьте меня: вы никогда не вычислите, в каком месте они появятся. И на все пешеходные переходы не поставите наблюдателей. Пока вы бессильны. Вам помогли бы камеры слежения, но - увы! Там, где есть камеры, ублюдки не появляются. Остается ждать улик. А сейчас предлагаю разойтись, шибко кушать хочется.
        Лариса не шевельнулась, она готова жить на работе, не есть и не пить, это ее рвение достойно уважения, но Виталику хотелось бы стоять на первом месте. К его радости, Руслан согласился с ним:
        - Да, Лара, мы сейчас придумываем, как найти «шутников», это не метод следствия. Завтра я встречусь с парнями, что устраивают игру «Дозор», пока только на них надежда, ведь они разъезжают ночами по городу, может, что-то видели. Поехали, Валенсия, отвезу тебя.
        Валя быстро собралась, в кабинете после их ухода стало не только просторней, свободней тоже, а свобода - понятие более ментальное, чем физическое, уверен Виталий. Он помог Ларисе надеть пальто, развернул ее к себе и поцеловал в губы - соскучился. Она приняла поцелуй, правда, неактивно и ненадолго, высвободилась из его рук и отошла к своему столу за шарфиком. Виталий не на шутку разозлился, высказался резко, пожалуй, впервые за время их близких отношений:
        - Давай договоримся на берегу: работу будем оставлять за порогом нашего бунгало.
        - Но мы еще на работе.
        - Знаешь, я не хочу днем и ночью зависеть от убийц и трупов, какое-то время должно принадлежать мне. И ты должна отдавать это неприкосновенное время мне, как я отдаю его тебе.
        Лариса набросила на шею легкий и длинный шарф, казалось, ее не тронуло справедливое возмущение Виталика. А его задел холод со стороны любимой женщины, она это заметила, только не было сил и желания плясать перед ним на задних лапках. Получается, она не имеет права отдавать себя делу? Это он перегнул палку. Но чтоб не усугублять конфликт, Лариса устало произнесла:
        - Ладно, не дуйся. Идем?
        - Я не дуюсь… - пожав плечами, буркнул Виталий.
        Он недоумевал: почему Лариса не понимает таких простых вещей? Абстрагироваться от работы нужно обязательно, дать отдохнуть голове, отвлечься и уж ни в коем случае не навязывать близким паршивого настроения. От высказываний он воздержался, чтоб не закончить сегодняшний день банальной ссорой, способной испортить жизнь на несколько дней. В коридоре, облокотившись плечом о стену, наблюдал, как Лариса с неохотой закрыла кабинет, выглядела она утомленной. Когда оба шли по коридорам, она вспомнила, что ПОЧТИ жена Виталику, однако еще не жена. До нее дошло: потерять его будет легче, чем завоевать, и уже поглядывала на него с беспокойством.
        - Прости, Виталька, - заговорила Лариса, но он молча шагал и даже не взглянул на нее. - Я так мечтала об этой работе… У меня не было шансов попасть сюда, но я здесь, это чудо. Как я представляла: буду высококлассным следователем, никто не сможет раскрыть преступление лучше и быстрей меня… На деле же я ничего не умею, а тут еще Петрич сегодня орал на нас…
        - Он на всех орет.
        - Ага, если б ты слышал! Да, мне не поддается расследование, я чувствую себя бездарной. Глупо? (Он не ответил, потому что сердит, и Лариса, наконец, испугалась.) Если б мне не удалось поступить сюда, мы с тобой не встретились бы, так что надо благодарить работу, где мы познакомились.
        Виталик отходчив. Еще не глядя на свою Ларису, он обнял ее за плечи на ходу, прижал к себе и чмокнул в нос.
        - Обещай, что ты никогда не будешь на меня дуться, - мигом поставила условие она.
        - Надо быть дураком, чтоб такое обещать.
        Во дворе Виталик открыл дверцу авто, Лариса порывисто обхватила его за шею руками, зашептав:
        - Не отпущу, пока не пообещаешь. Я же не ревную тебя к твоим увлечениям! А ты встаешь ни свет ни заря, делаешь свою длиннющую китайскую гимнастику - и к тебе не подойди! А я ни слова. Но мне-то хочется просыпаться рядом с тобой…
        - И ты пойми: время надо любить, стало быть, ценить и беречь. Время - главное удовольствие, Лариса, его же немного нам отпущено. А работа - одна из составляющих единиц главного удовольствия, но она не должна стать всем, заменить остальную жизнь. Если научишься держать баланс и верно распределять время, твоих сил хватит на все увлечения, трудные задачи начнут поддаваться, жизнь приобретет оттенки, о которых ты не подозревала.
        Да-а, Виталик кладезь: на все случаи жизни у него есть цитата из Конфуция, Лао Цзы или китайского учителя, их высказывания он умеет развить и преподнести по-своему. В такие моменты Лариса чувствовала себя немножко дурой, что не соответствовало действительности и задевало ее, а сегодня так вовсе раздражало.
        - Ого, а ты зануда, - шутливо сказала она.
        - Я прагматик в хорошем смысле слова.
        Он сдался. И Лариса успокоилась, устроилась с максимальным комфортом в салоне, уставившись в окно. Ее убаюкивал ночной город и, как в миг между сном и явью, в голове сменяли друг друга образы и картинки с невероятной скоростью. Так она увидела Эдгара и вспомнила, очнувшись:
        - Забыла рассказать… Эдгар! Он же был у меня… в понедельник.
        - И что?
        - Невероятно, но он, это было до отъезда в Китай, поручил расследовать убийство на даче частному детективу, некому Ганину.
        - Хм! А мне - ни полслова.
        - Ганина убили зимой. Я обещала узнать результаты следствия, да не успела. Думаю, этот человек пострадал из-за дачного дела.
        - Ерунда, - бросил Виталий. - Я лично делал вскрытие. Ганин потерял сознание из-за побоев и умер от переохлаждения. У него был шанс выжить, если бы его вовремя нашли или случилось это в другое время года. Так что, дорогая, смерть Ганина - досадная случайность. Ну, не повезло старику встретиться с негодяями, которые и били-то неумело, уж поверь мне, доке.
        Лариса открыла было рот, чтоб рассказать, как ездила с Эдгаром в загородный район… и прикусила язык! Она не знала, какова будет реакция, вдруг Витальке что-то там покажется? Нет, не так. Лариса бабьим нутром почуяла: Витальке не понравится ее активное участие в жизни друга. Опасения и страх потерять этого потрясающего человека, по-настоящему любящего ее, чего в жизни Ларисы не случалось, перекрыло строптивое желание - рассказать и посмотреть, что будет.
        - Я поговорю с Эдгаром, - сказал Виталий. - Ему нельзя самостоятельно возвращаться к дачному несчастью, а то его, чего доброго, добьют.

* * *
        Лежа на животе, обхватив подушку руками, он смотрел на ее дивный профиль, верил и одновременно не верил, что такое возможно: Нина и не Нина. А голос Эдгар услышал знакомый до жжения в сердце, голос Нины:
        - Зачем ты мне рассказал?
        Все равно она не может быть в полной мере Ниной, потому что… Эдгар не знал - почему! И похожа она больше на галлюцинацию, но он целовал эти губы, гладил эту кожу - они настоящие. Тогда кто эта странность с теми же золотистыми глазами, ленивыми движениями и повадками испорченного ребенка? Кто она - укротившая за каких-то три дня его бесов, изъедавших нутро?
        - Зачем? - повторила она и посмотрела на него. - Чтоб я пожалела тебя?
        Эдгар решил больше не путаться в Нинах, иначе свихнешься, разумней принимать все как есть. Это трудно, потому что необъяснимо. Но, в конце концов, на земле необъяснимых явлений слишком много, чтобы ломать над ними голову. Эдгар обнял ее. Прикоснувшись телом к телу Нины, почувствовав живое тепло, ощутив на своем лице ее дыхание, он в сотый раз за эти дни убедился, что она не призрак, и ответил:
        - Хочу, чтоб ты обо мне все знала. И я хочу знать о тебе все… все…
        Эдгар закончил поцелуями, Нине они нравились, поэтому только через длинную паузу она сказала:
        - Но обо мне ты и так все знаешь.
        - Не все. Я не знаю, откуда ты пришла.
        Ну, вот опять, опять он вернулся к непонятностям, а она не дала ответа:
        - Какая разница?
        Нина встала с неудобного горбатого дивана, у которого под кожаной обивкой ощущались пружины, подняв вверх руки, вытянулась в струну, потом подошла к окну. У нее осталась привычка, раньше бесившая его, - ходить по дому голой… Осталась? Эдгар думал об этой Нине, как о той.
        - Разве здесь можно жить? - произнесла Нина, глядя в темное пространство за окном. - Это медвежий угол. Здесь фонарей мало…
        - Зачем тебе фонари?
        - Просто так, - пожала Нина плечами. - Они дают свет. Это неприятно, когда темно. Посмотри, там сплошная темень, как будто ничего, ничего-ничего за окном не существует, будто там черная впадина без конца и начала. А еще холодно. У меня темнота связывается с бесконечно холодным пространством, в котором не существует тепла ни в каком виде.
        Перевернувшись на спину, Эдгар закинул руки за голову, стараясь не вслушиваться в декадансный лепет Нины. Он давно не чувствовал себя абсолютно безмятежным и буквально ловил кайф от этого состояния, оттого и интонации его были умиротворенными:
        - Ну и пусть там темно, а здесь тихо, тепло… Хочешь, добавим света, включим все электричество, зажжем свечи? Мне нравится здесь… мне нужно уединение.
        - Уединение? - повернула к нему голову Нина. - Зачем?
        - Уединение дает независимость.
        - От чего?
        - От чужих желаний, взглядов, мнений, позиций, от… от навязывания всего чужого. Жить в уединении - значит быть самим собой.
        - У тебя что, нет друзей?
        - Есть. Только живут они в другом мире.
        - Умерли?
        - Почему сразу - умерли?
        - Так рассуждать может человек, у которого никого нет на свете и который никому не нужен.
        Бывает, она как скажет - без деликатных намеков, с безжалостной прямотой, но со знанием жизненных коллизий, так просто в самое больное место падает. А он начинает гадать: сколько лет этой девочке - двадцать или в районе шестидесяти? Вот и сейчас она попала в точку, не предполагая, что ее вывод - словно кошачьи когти по нему прошлись, что об этом не говорят вслух.
        Эдгар действительно никому не нужен по большому счету. И у него действительно никого нет, да и не было никогда. Поэтому поиск второго человека, с которым свяжет нечто великое и навсегда, с чем нельзя сравнить даже самую крепкую дружбу, был долгим и трудным.
        - У меня есть друзья, - проговорил он грустно, потому что хотел видеть в Нине доброе начало, нежное и чуткое, а не разочаровываться. - Они хорошие ребята, но у них своя жизнь, я не должен перетягивать их время на себя. И мне нужно совсем-совсем другое…
        - Ты обиделся.
        Нина вернулась, улеглась рядом и прильнула к нему всем телом. А Эдгар никак не отреагировал. Тогда она взяла инициативу в свои руки, ее мягкие, как кошачьи лапки, ладони касались его кожи, губы целовали и приговаривали:
        - Я буду для тебя тем самым «совсем-совсем другим». И буду слушаться, любить тебя, а ты - меня, у нас будет все красиво, как в милой сказке… Но тебе станет скучно… Или мне… Так бывает часто… очень часто… Знаешь, а скука побеждает всегда. И что мы станем делать в этом темном медвежьем углу со скукой между нами?
        Черт знает, что она говорила - набор слов без всякой логики. Но ее голос убаюкивал, очаровывал, подчинял… как и руки… как и губы…
        А утром он и следа ее не нашел. Нигде. Нина ушла.
        13
        К началу рабочего дня у Руслана в руках был список «стариков» игры «Дозор». Главаря всего этого сообщества экстрима по кличке Джидай он нашел в кафе, принадлежавшем ему же. В заурядном зале было пусто, что, кажется, нисколько не заботило хозяина, которого Руслан сразу узнал по описаниям. Он и двое вполне взрослых мужчин сидели за столиком, но не пили, а, судя по всему, работали, что-то активно обсуждая. Почти весь стол занимала карта города, а на свободных полосках по краям лежали блокноты с авторучками, пачки сигарет, стояли две пепельницы и безалкогольное пиво в банках.
        Игра и называется Ночной Дозор, потому что проводится ночью, когда дороги практически свободны от транспорта, в данном состязании немаловажную роль играет скорость. А это так увлекательно, хочется развить ее до максимума или же попробовать другой вид экстрима…
        Он подошел к мужчинам, оглядел каждого, те в свою очередь уставились на него, заполняясь отрицательным зарядом. Но ведь действительно: подозрительный мужик, похожий на шахида, нагло изучает всех - какого черта ему надо? Чтоб на пустом месте не возникло недоразумение, Руслан вытащил удостоверение, раскрыл его и сунул под нос сидевшему слева, потом - справа и вперед, одновременно лаконично пояснив, в чем дело:
        - Прокуратура. Мне нужен Джидай.
        Крупный мужчина неопределенного возраста с длинными вьющимися волосами и глазами сонного быка, поставив локоть на стол, выставил указательный палец, направив его в «прокуратуру», потребовал:
        - Покажи-ка еще раз ксиву, меня в школе плохо учили, я не успел прочесть.
        У Руслана хватило ума не стать в позу и не корчить из себя важную птицу, а удовлетворить требование. Длинноволосый изучил, наверное, все буквы с закорючками и печать, поднял глаза на Руслана:
        - Ну, я Джидай. Чего надо прокуратуре?
        - Дело есть, - сказал тот. - Можно с глазу на глаз?
        Джидай вышел из-за стола и, махнув рукой, дескать, топай за мной, пошел в дальний угол к столу, стоявшему одиноко среди кадок с фикусами.
        - Падай, прокуратура, - небрежно отодвинул от стола стул Джидай. Едва присели, он поинтересовался не без удивления: - Дело-то какое? Я вроде с законом дружу. Чо не так?
        - Я не по поводу твоей дружбы с законом, - заверил Руслан. - Ты ведешь соревнование по городскому ориентированию «Дозор»?
        - Я организатор, а ведет координатор. Что тебя интересует? Имеешь желание принять участие?
        - Нет, нет. Вы года три играете, да? (Джидай важно кивнул, при этом еще и насторожился.) А ты слышал, как сбивают пешеходов на «зебре»?
        - Ну, так! - хмыкнул тот. - А чо?
        - Дело в том, что преступления совершаются в дни вашей игры.
        Руслан намеренно употребил слово «преступления», чтоб Джидай понял всю серьезность положения и ответственность.
        - А то мы не знаем! - фыркнул он. - Поймаем, рыло начистим, потом вам сдадим уродов.
        - Идет, - согласился принять «уродов» с побитыми рылами Руслан. - А среди твоих игроков никто не способен… а?
        Джидай одарил его взглядом, каким награждают случайно обнаруженную гадину, тон его был не лучше:
        - Запомни: из наших - никто. Я знаю всех давным-давно, никто - понял?
        - А новички?
        - Есть один экипаж салаг с горластой Килькой, которая представляется паровозом… Знаю, знаю: игрокам должно быть больше восемнадцати, но у Кильки пахан - крупный мэн, она ему настучит, а мы потом кровью будем харкать. Кстати, Килька в экипаже рядовой член, так что все о’кей.
        - А не они «шалят» на улицах?
        Джидай опустил уголки губ вниз, почесал затылок, вспоминая стайку новичков. Он уже закивал утвердительно, да вдруг высказал прямо противоположное мнение:
        - Не-не. Новички только в Dozor-Lite на прошлой неделе играли, это облегченная версия игры, а пешеходов с «зебры» сметать стали намного раньше.
        - А если салаги этим занимались без вас, потом вступили в игру? - предположил Руслан. - Пацанва сейчас жестокая, им что в квесте замочить компьютерной мышью, что в жизни колесами задавить - никакой разницы. Когда вы играли последний раз?
        - С пятницы на субботу Dozor-Lite для новичков был, а с субботы на воскресенье - классика, все по-взрослому.
        - Я читал, только с субботы на воскресенье идет игра.
        - Мы сами решаем, когда нам играть. Желающих много. Некоторые очень хотят играть, но не понимают сути, мы распределились на два дня с двумя играми - облегченной и сложной. Если люди хотят - чего ж им отказывать?
        - В субботу как раз сбили девчонку. Насмерть.
        - Опять?! Ну, гады… И опять в наши дни! Поверь, экипажам некогда за пешеходами гоняться, они коды ищут, подсказки расшифровывают. Знаешь, на то, чтоб извилинами ворочать, нужно много времени.
        Джидай задумался. Руслан не прощался, понял, что организатор сейчас принимает решение. Собственно, откреститься от «шутников» не так-то просто, они же прямая угроза игре. В правилах записано (Руслан изучал), что ночное спокойствие нарушать нельзя, но это нереально, ведь скорость есть скорость. А что думает народ, слыша визг колес по ночам? И раз гибнут люди на «зебрах», кто виновен? Конечно, тот, кто в детство впал и по ночам в смертельно опасные игры играется. Короче, Джидай не зря что-то там соображал, горожане враждебно настроены на несанкционированные забавы. Оба успели выкурить по сигарете, после чего от Джидая поступило дельное предложение:
        - Говоришь, салаги могли? Слушай, салаг я беру под личный контроль. В эту пятницу… то есть завтра… у нас снова игра. Как правило, мы раз в две недели проводим игру, а тут подряд пришлось ставить, так вышло. И в субботу они будут, но наблюдателями. Я лично за ними покатаюсь.
        - Это было бы здорово. Но тебя они не должны заметить, иначе не станут «шутить».
        - Я не шланг, - оскорбился Джидай.
        - Прости, если обидел. Давай так: если заметишь, что они засели в засаду и ждут пешехода, сразу звони мне. И хорошо бы на видео снять…
        - Видеорегистратор есть в каждой машине.
        Руслан дал ему визитку, а прощались, скрепив договор рукопожатием, - ничто так не сближает, как общее дело.

* * *
        Дома Жанна только ночевала, а спозаранок мчалась к Эдгару, ставила машину в укромном месте большого двора между многоэтажками и ждала. Надеялась, он выйдет за куском хлеба насущного в близлежащий магазин. А он не выходил.
        - Заболел, что ли? - гадала она.
        Во дворе Жанна торчала бы и на следующий день, и через день, и через два - как последняя дура, если б Эдгар не приехал домой в это раннее утро. Жанна, конечно, озадачилась: когда же он выехал, если она здесь торчала с шести часов? В четыре, в пять, что ли? Нереально.
        Эдгар оставил свою ржавую тарантайку у подъезда, значит, собрался в скором времени уехать. Да, не прошло и пятнадцати минут, он вышел с большим баулом и укатил. Жанна решила, Эдгар уезжает, и это было бы кстати. Она же мечтала забраться в его квартиру, правда, пока плохо представляла, как это сделать. Но идеи приходят, когда их не ждешь, а пока Жанна следовала за ним по пятам, чтоб знать наверняка: уехал или нет.
        Но он отправился за город, Жанна - за ним. Участок, куда Эдгар въехал, большой и неухоженный, в глубине - приличный дом, кругом елки-палки да лес густой. Что он здесь забыл? На заборе Жанна увидела табличку с информацией: «Сдается половина дома», внизу таблички написан нетвердой рукой номер сотового телефона. Жанна внесла его в мобильник и побежала к своей машине - она предусмотрительно не подъехала к усадьбе. В салоне Жанна позвонила по номеру, списанному с объявления, ответил старческий голос.
        - Мы с мужем ищем жилье, - сказала она. - Вы сдаете половину дома, почему не весь?
        - А половину уже снял молодой человек. Да вы не беспокойтесь, площадь на второй половине большая, пять комнат. И входы на обе половины отдельные, но соединяются дверью, которая закрывается на ключ. Господи, ее вообще можно шкафом заставить. Молодой человек, которому я сдала половину дома, вполне приличный, хлопот вам не доставит.
        - Мы подумаем. Сначала я должна показать дом мужу, и если ему понравится…
        - В таком случае, вам покажет дом молодой человек. Он знает, где лежат ключи от второй половины.
        - Вы доверяете первому встречному?
        - Что вы! У молодого человека прекрасные рекомендации, я бы не сдала семейную реликвию абы кому.
        - Тогда все в порядке. А как его зовут?
        - Эдгар. Красивое имя, не правда ли?
        - Безусловно. До свидания.
        Ну, дела: Жанна караулила его в городе, а рахат-лукум переселился на пленэр! Чудо-парень не хочет жить в квартире, где жил с Нинкой? Но каков жук - половину домищи снял, зачем одному столько? Впрочем, у него всегда были замашки шейха.
        - Слабак, - презрительно бросила Жанна и подхватила с соседнего сиденья звонившую трубку. - Вова! Ты с хорошими новостями или так себе?
        - С хорошими, - ответил он. - Все, приезжаю в воскресенье.
        - Только в воскресенье?! Ты плохой. Бросил Жанночку одну и обещаешь каждый день: завтра, завтра, а сам обманываешь девушку. Я тут до воскресенья загнусь! Не люблю оставаться одна.
        - Поверь, я старался…
        - Плохо старался.
        - Встретишь меня?
        - И не подумаю.
        - Встретишь. (Она буквально увидела его улыбающуюся довольную физиономию и громко фыркнула, чтоб сильно не заносился.) Целую тебя, жди.
        Жанна кинула трубку на сиденье и тихонько, чтоб не угробить машину по бездорожью, тронулась с места. Конечно, злиться на Володю - неправильно, да она и не злилась. Это он помогал организовать похороны, Жанна тогда была в состоянии шока, соображала туго. Вовка постоянно находился рядом, ночевал в одной с ней квартире, но в разных комнатах, проявлял участие, заботу и ничего не требовал взамен. А она, чтоб уснуть хотя бы ненадолго, пила стаканами спиртное. И вела себя не самым лучшим образом, сейчас стыдно вспоминать. Психушка вообще особая статья.
        - Этого я им никогда не прощу, - сказала Жанна, скрипнув зубами.
        Стоило вспомнить дни и ночи среди дуриков, как накатывала ярость, зубы скрежетали, а пальцы сжимались в кулаки. Сделать из нее идиотку не дал тоже Вовка, ей в жизни крупно повезло встретить его.
        Жанна с усилием переключилась на Эдгара, иначе можно остаться без зубов - так сильно они терлись друг о друга. Итак, раз он снял дом, то и вещи перевез в него, следовательно, заветная тетрадка с ним. Теперь нужно дождаться, когда Эдгарик покинет домик, и пробраться в его новое жилище.
        - Как же войти? - спросила себя Жанна. - Ладно, способы поищу в Интернете… Кстати, у Вовика куча инструментов есть, он ведь на все руки… Возьму с собой все. У кого бы проконсультироваться, какая железка для чего предназначена?

* * *
        В пятницу в двадцать два часа по команде Джидая игроки расселись по машинам и не спешили стартовать. В салонах шло бойкое обсуждение полученных текстов, их следовало расшифровать, в результате чего определить места кодов. Задание желательно выполнить до окончания отпущенного времени, чтобы не только получить новое, но и, если повезет, бонус.
        Джидай закурил, облокотившись о капот авто черной масти, к нему присоединился Звездин - второй организатор, настоящий латинос мачо, по которому горько плачет Голливуд. Он то и дело подносил руку с часами к глазам, а Джидай бросал косые взгляды в сторону компании Кильки по имени Майка, она махала чего-то там ручонками, шипела на пацанов, огрызалась. За его «бросками» проследил Звездин и не сдержался:
        - Какого хрена пустил мелюзгу в игру? Проблем мало? Они же тупые! Вот залезут эти тупари куда-нить не туда, нам всем головы поотрывают.
        Джидай, обычно грубо ставивший на место тех, кто любит умничать и учить жить, удивил спартанским спокойствием:
        - За Кильку несет ответственность капитан, это записано в правилах.
        - Да плевал ее папашка на наши правила.
        - Ладно, я за Килькиной машиной поеду, буду их вести.
        - Чо-чо-чо? - сморщился Звездин. - Поедешь за… Будешь пасти детишек? Джидай, ты заболел? Тоже мне - Мэри Поппинс.
        - Не спорь, так надо…
        Но Звездин продолжил убеждать Джидая, что опекунство не их сфера интересов, нужно иметь дело с людьми взрослыми, которые отдают отчет своим поступкам, а не с юношеским неадекватом. Тот слушал вполуха, если вообще слушал.
        А в салоне авто «неадекватов», из-за которых возник односторонний конфликт, стояла нервическая обстановка. Длинный и худой Гарик, эдакий переросток с нежным девчоночьим ликом, водил пальцем по карте, пытаясь найти хоть одно знакомое слово из шифровки. Смайл обнимал ноутбук и ждал своего часа, когда нужно будет отыскать информацию в Интернете. Остальные высказывали разного рода предположения, но неуверенно.
        - «Багратион с яблоком лежит на рельсах…» - перечитала вслух Майка, подумала и спросила: - А что такое «Багратион»?
        - Может, новый сорт пива? - предположил Ром, его круглая мордаха расплылась в улыбке сладострастия, ему бы только пиво пить. - Тогда нам прямо к пивзаводу…
        - А если такого сорта нет? - желчно передразнил его Гарик. - Вдруг это парикмахерская? Или кофейня. Скажешь тоже - может! Пф! Так мы всю ночь будем ездить, а здесь указан адрес точно, без «может», его надо понять.
        - Нет, это слово - Багратион - я реально где-то слышала.
        Майка закатила глаза кверху, вспоминая странное слово, напоминавшее ей заклинание, впрочем, заклинаний она тоже не знала.
        - Ну, ребята, вы и… - Смайл не закончил фразу, иначе все обиделись бы. - Багратион - это князь, генерал, командовал второй русской армией в начале войны тысяча восемьсот двенадцатого года…
        - Ух, ты, блин! - хихикнул Гарик. - Ты у нас полиглот.
        Смайл заржал, подтянув коленки к подбородку:
        - Полиглот - человек, владеющий языками… Иностранными… Многими… Ох-ха-ха-ха…
        - Так, - настала Федькина очередь взять слово. - Раньше улицы называли именами великих… Кажется, у нас есть улица Багратиона. Открывай карту города, Смайл, и вноси фамилию в строку поиска…
        Через минуту они с гиком-криком победителей выехали с места парковки, правда, третьими по счету, но не последними же!
        - Я поехал, - отбросил в сторону сигарету и Джидай.
        Он сел в черную машину и газанул. К ночному городу Джидай испытывал особенную любовь, его магически притягивали покой и пустота, почти мистическая красота электрического сияния, громады зданий, растушеванные темнотой. Когда он мчался между стройными рядами фонарных столбов один, чувствовал себя властелином этого каменно-бетонного безмолвия. Главное, в изломанном городском пространстве ощущалась защищенность, Джидай не боялся ночного города, он хорошо его знал.
        Знал также, какое задание попалось Килькиной группе. Задания эта группа будет получать простейшие, для неполноценных, умственно отсталых, но еще не конченых дебилов. Джидай продумал каждую локацию, чтоб детки щелкали головоломки и входили в раж от успеха, а играть они будут в отдельную игру - таков его план. Разогретым удачей ребятам обязательно захочется совершить нечто яркое, что кипятит кровь. И если это они играют в смертельные игры на проезжей части, то, чувствовал Джидай, обязательно захотят испытать знакомый драйв сегодня. Тогда пускай молятся всем богам. Джидай сопровождал команду по соседним улицам и переулкам, иногда опережая экипаж, который ехал в правильном направлении.
        Но в правильности не была уверена Федькина команда, на перекрестке в районе старой застройки с кривыми улицами, разнокалиберными зданиями и тупиками они остановились.
        - Мы вот здесь… - ткнул пальцем в карту Гарик, держа фонарик у шеи. - Улица Багратиона. А яблоко что означает?
        Смайл громко ржал. В его распоряжении имелся Интернет, он не только видел карту, но имел удовольствие увеличивать ее до нужных ему размеров и читать названия улиц. Он задрал нос выше крыши автомобиля, в котором находилась компания, высокомерно пояснив:
        - Улицу Багратиона пересекает улица Яблонской! А Яблонская - от слова «яблоня» или «яблоко». Это перекресток, понял? Через перекресток проходит трамвайная линия - вот тебе и рельсы. Едем, Федя, к трамвайному депо.
        Джидай отметил: справляются салаги. Но впереди их ждал тяжелый выбор между двумя «избушками на курьих ножках без окон и дверей». Предвидя, что решение будет трудным и растянется по времени, он остановил машину в переулке, пешком добрался до ворот депо, где, стоя в плотной тени, выглянул из-за ствола дерева. И усмехнулся. Потому что салаг легко просчитать, они уже были на месте, спорили, куда им идти. С одной стороны депо - трехэтажное здание, будто искалеченное бомбежками, а с другой - новостройка, строился торговый центр.
        - Так, - поднял ладони капитан Федька. - Время для нас главное, поэтому Гарик бежит в разруху, Ром - в новострой. Фонари не забудьте. Как найдете код, зовите. Ну, быстро! Эй! - крикнул он убегавшим паренькам. - «Под пято2й» - это или первый этаж, или подвал. Вперед!
        Джидай чуть не выскочил из укрытия и не наорал на капитана вместе с его Килькой. Как они посмели пренебречь основным правилом: по сомнительным местам ходить экипажем, а не по отдельности. Их сто раз предупреждали! Мало ли какая опасность подстерегает в заброшенном здании! Бетонные плиты кое-как держатся, бомжи ночуют, лестницы готовы рухнуть от сквозного ветра…
        Но Джидай остался на месте и стиснул зубы, чтоб не выдать себя. Потом он им прочистит мозги, если таковые имеются.
        Гарик забежал в разрушенное здание и остановился, водя лучом по разрухе вокруг. Нечаянно он коснулся стены - пальцы погрузились в мягкий и жирный слой неизвестно чего. Юноша отдернул брезгливо руку, потер пальцами, затем посветил на них - похоже, испачкался в саже. Здесь воняло черт те чем, пыль, казалось, утрамбовалась и стала жирной. Достав из кармана платок, Гарик вытер руку, потом посветил на пол, чтоб видеть, куда ступать. А на полу чего только не валялось, начиная от кирпичей и кончая предметами быта прошлого века.
        Вдруг луч от его фонарика осветил ноги в брюках. Мужские ноги примерно в трех метрах от него. Гарик, толком не сообразив, кто бы это мог быть, возможно, предполагая, что ноги принадлежат кому-то из своих, стал поднимать луч вверх по стоящей фигуре…
        Ноги принадлежали незнакомому человеку. Его веки были опущены, поэтому, когда световой луч осветил лицо, он не поморщился и не заслонился рукой от света. Жутко смотрелись его запавшие глазницы - будто он слепой. Человек стоял, как изваяние, не шевелясь, не дыша - так мерещилось Гарику. Статичность заворожила юношу, он не понял: живой незнакомец или призрак. А было в нем и нечто нереально страшное, тлеющее внутри его неподвижной фигуры и достающее до дна души Гарика, которая почему-то стекла вниз к пальцам ног и утяжелила ступни.
        Человек поднял веки, и юноша понял, что пуга2ло в нем…
        14
        Чтоб от скуки не клевать носом на собственной свадьбе, Алла отщипывала от виноградной кисти ягоды, клала в рот и жевала медленно-медленно - заняться больше нечем. С трех часов дня за столом и конца Валтасарова пира не видно. Гостей просто невиданное количество - три длиннющих стола, словно Алла с Геной юнцы и впервые сочетаются браком. С ее стороны присутствовало несколько человек, которые были чужими на этом празднике счастья и успеха. Майка с Федькой вообще удрали, негодяи. Новобрачная подвергалась обстрелу из гневных женских глаз, на их личиках было четко написано: что он нашел в этой старой корове? О, как Алла с ними была согласна…
        - Ты чего кислая? - умостила объемистый зад на место жениха Любочка.
        - Устала, - ответила Алла.
        - Ничего, поспишь - и все пройдет. Алка, твой Гена просто чудо, тебе повезло, как не знаю кому!..
        Да-а, Алла знает, как ей «повезло»…
        Тогда, двадцать лет назад, в ту холодную и затяжную весну, с флюсом, раздувшим лицо, Алла ехала за товаром, потому что иначе было нельзя. Отъехали от города далеко. И вдруг, среди белого дня, когда дремали пассажиры, выпив из термосов горячего чая, от которого стояла в салоне легкая дымка, водитель резко затормозил, выругавшись. Его слова были услышаны всеми, потому глаза пассажиров автобуса «Кубань» мигом распахнулись. Кроме Аллы. Ее один глаз заплыл и превратился в монгольский, а второй - в поросячий, ибо стал красным из-за недосыпа от дикой боли. Но что творилось за окном, Алла прекрасно видела.
        Дорога пролегала через лес, вблизи не имелось населенных пунктов. Конечно, это был не тот лес, которым пугают в сказках, - дремучий, страшный, непроходимый, а обыкновенный. И трасса еще не была разбита. Собственно, здесь останавливать автобус было некому, но народ в салоне автобуса напряженно замер.
        Вошел он - Гена, в те времена молодой и даже слегка симпатичный, тогда Алла не знала ни его имени, ни фамилии. Он улыбнулся, блеснув ровными белыми зубами, лукаво сверкнув голубыми глазами, поправив пыжиковую шапку дулом пистолета. Алле показалось, у него вместо пистолета пулемет, от страха она про зубную боль забыла. А Гена сказал с добрейшей интонацией:
        - Граждане спекулянты, подайте соотечественнику по полтиннику на пропитание. Беру тока в баксиках. Ну, смелее…
        Гена снял шапку и пошел по проходу, подставляя каждому и еще, скотина, благодарил за материальную помощь. Издевался, гад, над людьми, парализованными страхом, оттого был отвратителен во сто крат. Знал бы эта свинья - Гена, как зарабатывались «баксики», которые он, паразит, отнимал! Мужчина-интеллигент, новичок в бизнесе, подал ему полтинник рублей и… получил кулаком по морде. Гена извинился перед остальными пассажирами за неприятную сцену, мол, он не виноват, это все мужик-жмот.
        За ним шел Мирзоев - да, ныне известный меценат, благотворитель, бизнесмен, уважаемый человек даже самими богами, ведь почему-то они, боги, предпочитают последнее время негодяев. Остановился он возле Аллы, неожиданно содрал с ее головы пуховый платок, а под платком грелась распухшая до безобразия рожа. Он покривился, отступив всего на шаг. Но это же была «Кубань» - в проходе и одному тесно. Мирзоев придавил задом Лину, самую молоденькую пассажирку, та вскрикнула и оттолкнула его. Он развернулся, собираясь ударить женщину, да передумал. Внезапно Мирзоев схватил Лину за руку выше локтя и заставил подняться.
        - На выход пошла! - приказал.
        - Никуда я не пойду, - плюхнулась на свое место Лина.
        - Я сказал: пошла! - рявкнул Мирзоев.
        Лина заартачилась, а тут и Гена, собрав дань, подоспел. Оба вытолкнули девушку из автобуса, в отчаянии она попыталась бежать, поскользнулась, упала… Ее поймали два других бандита. Потащили за пригорок, который еще покоился под снегом…
        Никто не вступился. Никто. Все сидели молча, не глядя друг на друга, не смея бросить взгляд в окно. Сидели и слушали, как кричит Лина. Она отчаянно боролась, но их было пятеро - пять нелюдей, пять воров, пять бандитов, пять последних сволочей. Слышались мужские смешки, сладострастные стоны и мат - скотство без мата как-то бедно выглядит, обязательно нужно подчеркнуть внутреннюю деградацию. Это продолжалось долго. Но, может быть, Алле показалось то время бесконечно долгим?
        Потом Лина вернулась. Никто не посмел посмотреть ей в лицо, Алла не знает, каким оно было после всего. Лина достала из сумки чистые колготки, надела… Поехали.
        Час прошел… два… В салоне стояла тошнотворная тишина, от которой хотелось бежать и бежать. Но куда убежишь? Наконец Алла налила из термоса чаю и, встав, подала кружку истерзанной Лине. Девушка ударила снизу по кружке ладонью. Горячий чай попал Алле на лицо, но она даже не вскрикнула, а утерлась пуховым платком, словно утерла плевок, и села на место. Правильно. Заслужила.
        Но что она могла сделать, безоружная? Был бы пистолет, перестреляла всех подонков, и плевать, если б посадили в тюрьму, скотам место под землей, а не на земле. Эх, жаль, не было пистолета. Зато появилась вина. Вина легла на плечи такая, будто это Алла устроила налет на автобус. Она ехала и тихо плакала. От стыда плакала. И от того, что знала: этот день изменил всю ее жизнь, точнее, испортил навсегда.
        На границе автобус стал в длинную очередь, началось изнурительное ожидание таможенных процедур. Водитель починил печку, стало хоть теплее. Подходила очередь, готовили паспорта и пограничные взносы. Алла первой заметила, что в автобусе нет Лины, переполошилась, ринулась искать девушку. Вскоре Лину искали десятка три человек.
        Она висела высоко на дереве, болталась, как елочная игрушка, которую слегка трепал залетный ветер. Вероятно, Лина специально залезла повыше, чтобы уж наверняка… или хотела оторваться от земного притяжения, отделиться от тех, кто внизу, кто промолчал, а потом сочувствовал.
        Она мечтала заработать на свадьбу, которую назначили на май. Лина хотела купить за границей белое, как снег, и воздушное, как облака, платье. Обязательно до пят и с кружевным лифом, как в заграничных журналах…
        Наверное, в тот миг, когда пассажиры автобуса «Кубань» смотрели вверх на Лину, все они думали одинаково: этот день навсегда сделал их заложниками. Алла не помнила, как кинулась с кулаками на шофера, возившего их постоянно, он считался членом коллектива, о нем в дороге заботились. Она не ошиблась, именно водитель информировал Мирзоева с Заваровым о поездке, кстати, он не единственный шофер, ставший предателем, и ребятки успешно делали чес на дорогах несколько лет. Так они заработали свои состояния.
        О Лине Алла помнила много лет, а как стала забывать, судьба, будто в насмешку, подкинула ей Гену и заставила выйти за нелюдя с большой дороги замуж. Заставила? Да нет, просто Алла трусливая, слабая баба. Она знает, каким жестоким он может быть и мстительным, а жизнь-то одна. Правда, теперь Гена очень хороший, или, как уверяла Любочка, он замечательный - прям король на белом коне (для принца староват-с).
        - Ты меня не слушаешь! - обиделась Любочка.
        - Я? - очнулась Алла. Да, увлеклась она воспоминаниями, забыла, где находится. - Слушаю… Просто устала… А о чем ты только что говорила?
        - Твой Гена моего Кольку берет заведующим в продуктовый отдел… э… в центр, что на Ангорской. Я ему… - Люба приложила пухлую ладонь к своей большой груди и в экстазе искренней благодарности прошептала: - Я ему по гроб… клянусь! Он спас моего Кольку, дурака эдакого.
        Вот как! Выходит, Алла расплатилась собой за Любкино счастье? Когда-то расплатилась Лина, теперь Алла? М-да, от расплаты никто не убегал, только мало кто в нее верит. Но Алла, судя по всему, не полностью отдала долг, основная часть впереди, как ей теперь представлялось…

* * *
        Это было похоже на удар острой стали в сердце - когда раздался дикий и короткий вопль. Джидай содрогнулся всем телом и рванул к развалинам, опередив бежавшую Кильку и двух мальчиков - с его-то комплекцией! При всем при том он успел подумать: «Бегут на помощь, значит, не все потеряно в нашей жизни». А троица притормозила, увидев, как впереди них скачет по камням округлое существо на двух ногах. Вбежав, Джидай завертелся на месте, взревев нечеловеческим голосом:
        - Свет! Дайте свет!
        Килька взвизгнула от испуга - дура. А Федька молодец, Джидай никогда не подумал бы, что пацан умеет быстро соображать, однако умеет. Федька ринулся к нему, мотая по стенам и камням довольно ярким лучом фонарика. Остановился он рядом с Джидаем, оба осматривались. Ну и куда теперь? Справа лестница, точнее, остатки от нее… Слева - проем… Впереди - проем…
        К Джидаю с Федором подскочил Смайл, он, переступая с ноги на ногу, поворачивался вокруг своей оси с перепуганной миной и кричал, почему-то глядя вверх:
        - Гарик!.. Гарик, ты где?.. Га-рик!..
        Все прислушались. Включая Майку, переставшую скулить от страха. Но кроме сопения пацанов, других шумов (тем более звуков) не было слышно.
        - Что за хрень! - процедил Джидай. - Где он? Га-рик!..
        - Может… там? - поднял вверх указательный палец Смайл.
        Федор и Джидай тоже запрокинули головы, изучая верх и освещая фонариками остатки второго этажа. Потолок провален, второй этаж как на ладони, отсюда разруха предстала во всей неприглядности по периметру здания. Туда забираться не было никакого смысла, так как лестница - одно названье. Впрочем, в игре выбирают места для написания кодов самые непредсказуемые и опаснейшие, при этом помечая шифровку цифрами, обозначающими степень опасности. И Джидай в другом случае залепил бы код где-нибудь на крыше, но салагам в сегодняшней игре он дал послабление: код нарисован белой краской на ступеньках лестницы, только его никто не видел сейчас. Что-то подсказывало Джидаю, Гарик тоже не увидел…
        - Блин, куда он делся?! - кончилось терпение у Федора.
        Идя к ребятам, Майка тоже водила лучом фонарика в поисках приятеля, но оступилась и со всего маху села на костлявую пятую точку, выпустив фонарик из руки. Вскрикнуть не посмела, а закусила губу до крови. Меньше всего ей хотелось сейчас, чтоб кто-то еще услышал ее крик, кроме тех, кого она видела собственными глазами. Это безотчетный страх перед неизвестностью, доставшийся от предков с незапамятных времен. Потянувшись за фонариком, Майка, все еще сидевшая на камнях истории, снова потеряла равновесие и завалилась вперед.
        Но теперь!.. Она увидела ноги… Впереди высилась груда строительного мусора: радиаторы, доски, беспорядочно скрученный ворох проволоки, кирпичи и много всякой всячины. Майка не знала: то ли радоваться, то ли испугаться, она осталась в той же позе - на коленках с протянутой вперед рукой.
        - Джидай… Федя… - робко позвала.
        - Чего? - отозвался Федор.
        - А вон там ноги… в кроссовках… - боязливо пролепетала Майка.
        Джидай, Федор и Смайл подскочили к ней, подняв густые клубы пыли, и посмотрели на кучу мусора. Ничего не увидели.
        - Какие ноги? Какие кроссовки? - прорычал Джидай.
        - Опустись ко мне и глянь сам! - огрызнулась девочка, ее не научили относиться к старшим с почтением.
        Бухнувшись на колени, Джидай еще и нагнулся к полу, чтоб увидеть то, что видела наглая Килька. В следующий миг он забыл про девчонку. Джидай вдруг ощутил все свои позвонки и ползающих по ним мурашей, предвещавших беду.
        Действительно, среди вороха проволоки он рассмотрел ноги в кроссовках - одна стояла на полу, вторая ступня была подвернутой. Что бы это могло значить? Да ничего хорошего, ведь Гарик не ответил им, а ноги наверняка его. Джидай вскочил, вырвал фонарик из рук Смайла и ринулся к груде мусора.
        Да, это был Гарик…
        Он лежал на досках спиной, зацепившись подмышками за радиатор и трубы, стоявшие вертикально. Подойти к нему оказалось проще простого - с другого бока, что и сделал Джидай. Ворох проволоки явился парню своеобразным матрацем, а голова свесилась набок, притом подбородок упирался в грудь, и глаза смотрели в сторону, словно заметили там нечто прелюбопытнейшее.
        Джидай с Федором приближались к нему с осторожностью рыси, подкрадывающейся к добыче. За ними шли Смайл и Майка. Придерживая молодежь, которая еще не поняла, что именно случилось, Джидай подошел к Гарику вплотную, посветил…
        - Что с ним? - нервно бросил ему в спину Ром, стоя в отдалении.
        Джидай попятился, сделав пару шагов назад, - даже для него, взрослого мужчины, зрелище жутковатое. Он повернулся к ребятам, но не сообщил о смерти, которая произошла, на его взгляд, по воле дурацкого случая: вероятно, парень оступился, упал и напоролся на прут - здесь вон сколько хлама. А через секунду Джидай понял, что случай тут ни при чем.
        Сначала вскрикнула Майка, она разглядела: Гарик мертв. С мизерным запозданием раздался шорох - как будто камешки катятся по наклонной плоскости и сыплется мелкая галька. Все повернули головы и посмотрели наверх, ведь шорох раздался на втором этаже. Никого не увидели. Но услышали быстрые шаги, затем по звуку кто-то спрыгнул с внешней стороны, на улицу. Какие тут сомнения насчет «дурацкой случайности»! Джидай вытащил карточку Руслана из нагрудного кармана, сунул в руку Федора, выпалив скороговоркой:
        - Вызывай этого мужика! Срочно!
        И кинулся к выходу. Скачками, перепрыгивая через небольшие препятствия, Джидай добежал до проема, но отдаленный звук мотора автомобиля заставил его остановиться. К своей машине Джидай пока доберется, виновник «случайности» умчится очень далеко. Он развернулся к салагам и заорал во всю глотку:
        - Чья тачка?.. На которой сюда приехали - чья?!
        - Па… па… па… - заело Майку.
        - Ключи!!! - Джидай протянул руку с растопыренными пальцами.
        - Лови! - крикнул Федор, сообразивший, что к чему.
        Невозможно - в полумраке, при свете ручных фонариков, лучи которых то и дело «плясали», но Джидай ключи поймал! Скорее интуитивно рассчитал траекторию полета, чем увидел, как они летят. Сразу же он скрылся в проеме, оставив салаг в роковом здании одних.
        Выскочив наружу, Джидай на секунду замер, определяя на слух сторону, в какую уехал автомобиль неизвестной марки. Пустой город неплохой подсказчик, он выдал направление, а ориентироваться Джидай смог бы и вслепую. С нуля он взял совершенно дикую скорость, на ходу пристегнулся и, выкручивая руль, всматривался в даль - где он, где автомобиль? Эта часть города ночами пустует, так где же?..
        Вот и стройный ряд фонарей, ровная проезжая часть, на которой светились маленькие точки огней. Джидай усмехнулся: теперь не уйдет. Одной рукой он вынул из нагрудного кармана мобильник, нажал на кнопку и ждал ответа. Джидай тщательно готовился к сегодняшней ночи, просчитал, что связь может понадобиться внезапно, поэтому номер Руслана поставил на экстренный вызов.
        - Мне звонили твои ребята, - обошелся без приветствия Руслан. - Что у вас?
        - Парень… кажется, его убили. Я преследую возможного убийцу…
        - Джидай, не делай этого! А если он вооружен?..
        - Уже перестрелял бы нас, - перебил Джидай, вставляя трубку в подставку для телефона. - Еду к району Будкино. Трубу не отключаю. Буду комментировать, пока хватит зарядки. Сворачиваю на Ушакова…

* * *
        В это же время Лариса читала, лежа в постели, но подняла глаза на Виталика и задумалась, взглянув на него по-иному. В матовом свете настольной лампы Виталькино лицо выглядело профессорским, не хватало разве что очков в массивной роговой оправе.
        Никогда он не будет принадлежать только ей, да и глупо требовать этого от мужчины, она уже сейчас чувствовала, что стала запланированным дополнением к его укладу. То есть: его шкафчик достижений был заполнен не полностью, теперь одна из пустых ниш закрылась, осталась парочка каких-нибудь, и заполнить их для Виталика не проблема. Он не станет изменять, предпочтет удобный секс дома, чем гоняться за шлюхами; с удовольствием исполнит ее капризы, обустроит быт, купит букет цветов, поведет в ресторан… Но будет делать это все попутно, между своими увлечениями, которые, кстати сказать, забирают уйму времени.
        Вместе с тем Виталий очень любит ее, данный факт перевесит отрицательные стороны, которые, в сущности, ничтожны, но она уже придирается. Как будто Лариса состоит из одних достоинств - нет же. Вот зачем она скрыла, что ездила с Эдгаром за город? Он прекрасно ориентируется в городе и за его пределами, без нее обошелся бы. Однако ей интересен Эдгар как весьма неординарная личность.
        Рос он в детском доме, но оказался сверходаренным, это отмечали и в школе, и в институте, его уже на пятом курсе пригласил один профессор в свою независимую фирму, занимающуюся научными открытиями… кажется, так. Лариса сомневалась, что правильно поняла Виталия, с наукой она не на ты, а уточнить сейчас - внутренний голос удержал от этого неосмотрительного шага. Эдгар получил пару премий, его приглашали на Запад, но ему и здесь неплохо, работает в удаленном доступе, следовательно, властелин своего времени. Ему же не надо на работу топать каждый день, только ездит на защиту своих разработок, которые продаются на Запад. Много найдется успешных людей из детских домов? А то, что технарь по натуре оказался романтиком, с тонким и ранимым внутренним устройством, - вообще фантастика. Но зачем скрыла от Виталия? Нехорошо.
        - Ты никогда не рассказывал о Нине, какая она была? - спросила Лариса, надеясь, что диалог органично выйдет на новое жилье Эдгара, тогда она признается, что помогла найти усадьбу.
        - Тебя интересует общественное мнение или мое личное? - стуча по клавиатуре ноутбука, кинул ей встречный вопрос Виталий.
        - М… - попала в затруднение Лариса. - Оба мнения.
        Виталий сидел к ней вполоборота, теперь же развернулся анфас. Он всегда улыбается, когда смотрит на нее, и Лариса тает от сознания, что основательно скрутила этого прекрасного мужика и завидного жениха, кстати сказать.
        - Нина - милый, пушистый котенок, которого хотелось держать в руках, ласкать, прижимать к себе, играть с ним. У котенка был дивный голос, как у сирены - певуньи морских глубин.
        - Не нравится мне вступление, - сморщила носик Лариса. - Ты говоришь с иронией, значит, во второй части нарисуешь монстра.
        - Не угадала. Нина - это… это…
        При слове «это» Виталик мечтательно закатил глаза и сделал круговое движение рукой, что Лариса поняла однозначно:
        - Ты был в нее влюблен.
        И вдруг Виталий с места полетел в постель, Лариса завизжала, закрывшись подушкой, но он упал рядом, затем убрал подушку и поцеловал ее в нос.
        - Немного, - наконец она получила честное признание. - Я же сказал - сирена! Нина не только воздействовала на слух, от нее исходила опасность потерять себя из-за безумной страсти к ней. Как только я это понял, задавил чувства сразу.
        - Задавил чувства? - удивилась Лариса. - Такое возможно?
        - Конечно! Ум должен управлять телом, а не наоборот - китайская мудрость. Говоря современным языком, Нина секси, у которой вся природа была нацелена на завоевание мужчин. Подобные женщины встречаются крайне редко. Многие хотят быть такими, но ими надо быть, иначе на первый план вылезают вульгарность и пошлость. Им не нужен ни ум, ни знания, ни опыт, работать тоже не нужно - они не для работы. Зато рядом с ними мужчина чувствует себя полноценным самцом и гарцует, гарцует… Но она же хищный звереныш, который всегда уйдет к более качественному самцу. Так что, если б не случилась трагедия, Нина легко бросила бы и Эдгара, как бросила Алексашку. Она это делала не ради спортивного интереса, просто жила, как… маленький зверек живет своими зверьковыми заботами.
        - Значит, Нина была красивей Жанны?
        - Вовсе нет! Жанна - совершенство, этим она скучна. А Нина… была премиленькой и только. Но мужики ползли на Нину, словно зомби.
        - Извини, это Руслан, - выскользнула из его объятий Лариса, потянувшись за трубкой, звонившей на журнальном столике. Выслушав, она вздохнула: - Руслан требует нашего с тобой присутствия - очень странное дело.
        - О, не-ет… - застонал Виталька, накрывшись подушкой. - Почему мы? Есть же дежурные!
        - Поторопись! Там убийство. Необычное.
        Лариса отняла подушку, чмокнула его в подбородок и слетела с кровати - ей бы только работать!
        15
        - Итак, нам ясно, что ничего не ясно, - сделал вывод Виталий после осмотра трупа, пристегиваясь ремнем безопасности в машине. - Руслан, садись быстрее, я устал как собака.
        Шел шестой час новых суток, осенний холод, отвоевавший за ночь у дневного тепла этот маленький временной отрезок, заползал под одежду, пробегая по телу вверх-вниз.
        Обследовали полностью дом, где убили мальчика, отпечатки обуви убийцы найдены, но ни одного четкого и полностью. Впрочем, и этого хватит, чтоб предъявить преступнику обвинение, останется сравнить размерчик, сделать экспертизу почвы, взятой на месте преступления, и той, что на подошве обуви… Дело за малым: срочно найти того, кто убил юношу, и изъять у него ботинки.
        Но кто убил и, главное, зачем? Парнишка наверняка не сделал за свою короткую жизнь ничего, что могло повлечь ответное преступление. И его друзья серьезных проступков за ним не знали, они не лгали, это читалось по их потрясенным, растерянным мордашкам, по зареванным пуговкам-глазам Заваровой Майи и по тому, как они жались друг к дружке, ища опоры.
        Руслан забрался в салон автомобиля Виталия, задумчиво мял сигарету, его мысли озвучила Лариса:
        - Не везет нам, да, Русик? Не расплевались с дорожными «шутниками», а тут новое дело на нас скинули.
        Пришлось ему сознаться, что вляпался он по собственной инициативе, поручив Джидаю следить за «салагами». А события развернулись по другому сценарию. Организатор ночных игр Джидай, найдя труп парня, ринулся в погоню за убийцей, невзирая на опасность. Молодец мужик, но не догнал убийцу. К сожалению.
        - Я надеялся, хотя бы номер увидит, - сокрушался Руслан, - поэтому долго не уговаривал отказаться от преследования преступника…
        Виталий - человек миролюбивый до такой степени, что иной раз эта его черта подвергалась критике, мол, абсолютно всем хорошим не будешь, нечего и стараться. Так вот он, кажется, принял совет к сведению - не быть хорошим - и высказался неожиданно резко:
        - А следовало уговорить! Нет, ты слышала? Он надеялся! Рисковать - это ваша прерогатива, друзья мои. Своими жизнями рискуйте сколько угодно, а людей подставлять права вы не имеете.
        - Ты бы тоже так поступил! - завелся Руслан.
        - Не поступил! Я - нет. Все средства хороши - негодяйская идеология, Руслан. И ты, и она, - указал на Ларису, - и я тоже не хотим, чтоб наши жизни стали разменной монетой даже ради благородных целей. Почему же вы на других смотрите как на шестеренок в вашем движке?
        - Не ссорьтесь, сейчас это неважно, - образумила их Лариса. - Обошлось и - слава богу. У кого какие есть идеи?
        У нее, к сожалению, идей не имелось ни одной. Это прискорбный факт, и Лариса чувствовала себя тупицей, у которой вместо ума - пустота под волосами. Но, взглянув на Руслана, она поняла, что не одинока в «пустоте ума», это утешило ее самолюбие. В «шоколаде» был один Виталька, по-другому не скажешь. С азартным (и завидным) увлечением он занимался тем, чем должны заниматься прямые наследники Шерлока Холмса, а именно - рассуждал вслух по поводу убийства:
        - Рассмотрим версию «месть». На основании чего у тебя возникло подозрение, что эти ребята бьют пешеходов на «зебре»?
        - За стариков Джидай ручался, а эти только недавно в игре, - сказал Руслан. - Мы решили проверить их…
        - И все?! - округлил глаза Виталька. - Круто. А они сами что говорят? Это они «шутили»?
        - Отрицают, конечно.
        - Ну, если достаточно стать новичком в игре «Дозор», чтобы попасть в подозреваемые, то из нашей замечательной страны срочно надо делать ноги. Так любой может попасть и в обвиняемые, и срок пожизненный получить ни за что.
        - А кому еще придет в голову проверять тормоза на пешеходах? - разозлился Руслан.
        - Тебе, например, - невозмутимо ответил Виталий. - Почему нет? Алиби ребят проверят, но и ты предоставь. Чего пыхтишь? Я это к тому, что для подозрений нужно иметь основания! А не тыкать пальцем в кого ни попадя.
        Руслан собрался выпустить тираду из возражений, но Лариса дотронулась до его плеча, дескать, погоди с ответным словом, и спросила Виталия:
        - А как проверить алиби ребят на тот вечер, когда сбили девушку?
        Ему пришлось открыть ликбез, а ведь она и Руслан обязаны были изучить игру так, как не знают сами организаторы:
        - Видишь ли, игра «Дозор» проходит под жестким контролем. Команды ищут коды, зашифрованные в тексте, через полчаса, если не нашли, им дается подсказка, еще через какое-то время - вторая. Координатор сидит за компьютером, он и отсылает подсказки электронной почтой. Значит, мы имеем точные данные: во сколько получены подсказки. Это говорит о том, что ребята действительно играли в игру. Когда код находят, экипаж обязан сфотографироваться на его фоне и отправить координатору цифровой снимок, после этого команда переходит на следующий уровень, то есть начинает искать следующий код. В результате мы имеем точное местонахождение команды и время. А всего нужно пройти 10 локаций, следовательно, вычислить маршруты ребят будет несложно. Таким образом, мы имеем возможность определить, где они находились в момент убийства девушки в прошлую субботу.
        - М-да, так просто… - вздохнула Лариса.
        - Теперь, Руслан, пересаживайся в свою тачку, я хочу еще часа два поспать до вскрытия.
        Руслан вышел из машины, захлопывая дверцу, приложил немного больше силы, чем требовалось. Бедный малый, выместил зло на железе. Лариса осталась на заднем сиденье, ей было неловко перед Виталькой - горе-следователь что она, что Руслан, тем не менее…
        - Ты был слишком резок с Русиком, - сказала минут через пять она.
        - Думаешь? - выруливая на пустой проспект, усмехнулся Виталий. - Ты еще Петрича не слышала, но услышишь, обещаю. После этого моя резкость покажется тебе лаской.
        - Да слышала, слышала вашего Петрича. Хам.
        - Зато профи! Милая, нельзя, понимаешь, нельзя непрофессионально действовать. Не умеете по-другому - уступите место тем, кто умеет.
        На этот раз и Лариса оскорбилась, перешла на повышенный тон:
        - А если у ребят нет алиби, ты и тогда будешь считать нас с Русланом непрофессионалами?
        - Будет у них алиби, будет, - заверил он. - Я же не зря рассказал правила игры. Но вы зря потратите свое время, вот посмотришь. Кстати, профи обязан был сначала проверить алиби пацанов, только после этого устанавливать слежку за ними. И поручать следить тоже профессионалам, а не Джидаю.
        В салоне наступило молчание, оно угнетало Ларису, но не Виталия. Он знал, что эта часть жизни довольно маленькая и по большому счету к ним двоим отношения не имеет, завтра от нее не останется и следа. Но для Ларисы полезно осмыслить свои методы, и Виталий дал ей на это время сегодня, сейчас, иначе завтра будет наделано много непоправимых ошибок. Досадно, что она не понимала такие очевидные вещи. Досаду он заглушил созерцанием пустых улиц, умиротворяющих после бессонной ночи.
        - А если это не месть за убийство на «зебре», что же тогда? - мучилась Лариса. Ей страшно хотелось всем доказать, Виталику в частности, что она чего-то стоит. - У тебя есть еще версии?
        - Подумать надо. Но не сейчас. Сейчас я хочу спать.
        - Мы с Русланом бездарные, - признала она.
        - Не впадай в пессимизм. Всему можно научиться, если есть голова, а у тебя она есть. И желание. Этого добра у тебя тоже достаточно.
        В зеркало над лобовым стеклом Лариса увидела, как он подмигнул ей, улыбнулась в ответ. Виталька славный, от него всегда исходит положительный заряд и легко передается ей, но соответствует ли она ему? Слишком хороший - это, похоже, недостаток, причем не маленький, ей вряд ли захочется стать слишком хорошей.

* * *
        Отхлебнув из пластиковой бутылки минеральной воды, Жанна закрутила пробку, посмотрела на часы, чертыхнулась - 13.20. На двадцать минут опаздывал водитель Фирс, а обещал не только сам прийти, с сюрпризом. Может, настучал Мирзоеву, а тот пришлет качков из личной охраны? Когда она хотела сделать еще пару глотков воды, заметила торопливо шагающего Фирса и не одного, а с девицей модельной внешности. Оба сели в машину к Жанне на заднее сиденье, Фирс не забыл извиниться:
        - Прошу прощения за опоздание. Вина не наша - пробки!
        - Ладно, - сказала Жанна, повернувшись так, чтоб видеть обоих. - Что скажете, господин Фирс?
        - Она скажет, - сделал он кивок в сторону журнальной красотки. - Лола работала секретаршей, ухо грела не раз на двери шефа. Я обрисовал, что тебе нужно, она готова помочь. Спрашивай.
        Жанна скосила глаза на Лолу - секретарша, прямо сказать, частое явление на ниве нашего бизнеса. Личико - хоть на все подряд обложки глянцевых журналов лепи. Тонкая, длинноногая, блондинка (хотя могла быть и брюнетка, цвет волос роли не играет) и, кажется, не очень умная. Одним словом, классика жанра.
        - Меня интересует все, что связано с убийством на даче Плещеевых, - быстро проговорила Жанна.
        - Помню, - перебила Лола. - Мирзо сильно трухнул тогда.
        Теплее, теплее, обрадовалась Жанна, следом спросила:
        - А какова его вина?
        - Да никакой.
        - Он не заказывал убийства?
        - Не-а. Честно. Короче, я б с удовольствием этого козла заложила, потому что ненавижу, но…
        Лола развела руками с модным маникюром, а Жанна не спешила впасть в уныние: раз Фирс притащил с собой секретаршу, у них есть что продать ей. И поскольку у классических секретарш серое вещество в некотором замутнении, им следует подбрасывать наводящие вопросы:
        - А почему Мирзоев трухнул?
        - Ну как же! Он и Заваров боялись, им предъявят обвинение. Между прочим, люди на них и думали, ну, они ж с этим Плещеевым в контрах были. А у Мирзо с Заваровым прошлое - лучше туда не заглядывать.
        - Испугались подозрений и слухов? - засомневалась Жанна. - Эти люди способны купить любой суд.
        - Да, им откупиться типа не проблема, - согласилась Лола. - Но и врагов столько же, те не упускали шанса столкнуть двух дружбанов на нары. Обоих задолбали вызовами на допросы, потянулись старые и новые грешки. Кстати, из-за слухов сорвались сделки с иностранцами - им товары напрямую поставлялись из разных стран за копейки, а они тут толкали за большие бабки. Так что досталось им. Но не все ж коту сметану жрать, когда-то и мимо миски упадет морда. Клянусь, складывалось все не в их пользу, черная полоса пошла - хоть бежи в Лондон…
        - Беги, - исправил Фирс, погладив ручку Лолиты.
        - Мирзо с Заваровым… Заваров тоже скотина приличная, хам и свинья… короче, посовещались они и вызвали племянника Мирзо Руслана с этой… Лариской… Осечкиной!
        - Из прокуратуры? - уточнила Жанна, а то мало ли.
        - Ты их знаешь? - растопырила Лола глаза небесной синевы с длиннющими ресницами, какие встречаются лишь на картинках у сказочных фей.
        - Немного, - уклончиво ответила Жанна. - И что?
        - Короче, речь пошла о дочери Плещеевых… …
        - Жанне? - подсказала Жанна.
        - Ага. Она одна из семейства осталась живой. Так вот, двум скорпионам нужен был скандал выше неба, ну, типа отвлекающей манеры…
        - Отвлекающего маневра, - подправил Фирс.
        - Ну да, я это и имела в виду, - сказала ему Лола, затем Жанне: - А хотели они сдвинуть стрелки на эту самую Жанну, ну, чтоб ее обвинили в убийстве и подогнали все… эти… как их?.. Ну, доказательства?..
        - Улики, - подсказал Фирс.
        - И что же, работники прокуратуры благородно отказались? - осведомилась Жанна.
        - Да ща-аз! Они старались, как… Из рожи лезли вон!
        - Из кожи, - поправил ее Фирс.
        - А я что говорю! - пожала плечами Лола. - Знаешь, они оба были уверены, что Жанна замочила родных. Клянусь! Короче, Руслан и Лариска… Ну, скажу, и высокомерная зараза, а сама - ни кожи ни рожи.
        - Я полностью согласна, - вставила Жанна.
        - Идет мимо меня к Мирзо, даже «здрасьте» не скажет! Никакого воспитания с культурой. В общем, Руслан и Лариска убедили следствие: типа Жанне прямая выгода замочить родителей из-за наследства, типа сейчас такие преступления в массе. А какой-то дядька, тоже из прокуратуры, по их словам, зверюга зверюгой, какой-то Петрин… точно не помню. Он все их старания послал вместе с ними на известную часть тела.
        - Орган, - снова поправил Фирс.
        - Да какая разница! - огрызнулась Лола.
        - Ни-ка-кой, - натянул он улыбку, чмокнув ладонь девушки.
        Жанна наклонила голову, чтоб скрыть усмешку. Да-а, как обманчива внешность: прошлый раз она была уверена, что Фирс малознаком с русским языком, сегодня он приятно удивил. А его подружка… Собственно, ум для красотки необязательный атрибут.
        - Подкупить этого дядьку боялись, - продолжила Лола, - говорят, у него острая аллергия на козлов типа Мирзо с Заваровым. Не, ну есть же еще нормальные люди! А то все одно жулье по телику показывают.
        Кто ищет, тот всегда найдет - это про Жанну. Она только сейчас поняла, в какой западне очутилась, а год назад лишь чувствовала «заботливую» руку со стороны. Что интересно, Жанна двух негодяев (Мирзоева и Заварова) в глаза не видела, но они решили распорядиться ею по своему усмотрению вместо того, чтобы доказывать свою непричастность. Неужели это самый простой ход?
        - Этой Жанне не повезло, - разговорилась Лола. - Как только Мирзо понял, что его идея провалилась с треском, придумал новый трюк. Они засунули девку в психушку, ну, типа с больной какой спрос! Пустили слухи, будто дочка Плещеева подожгла дом с родными не из-за наследства, а потому что больная на всю голову. Мол, теперь проведет в психушке остаток дней, так как излечению не подлежит. Каким-то образом слухи подтверждались, и народ по поводу Мирзо с Заваровым притих, но подозрения с них в органах так и не сняли.
        На глаза Жанны навернулись слезы: дни и ночи, проведенные в психбольнице, оставили в ее памяти неизгладимый след, вот уж точно, врагу не пожелаешь. Впрочем, этим врагам пожелаешь. Значит, они решили законопатить Жанну на всю жизнь? Но каков Виталик! Неужели он не в курсе этой грязи? Не может быть, он лично уговаривал Жанну не сопротивляться врачам и ехать в больницу. Но не сказал, в какую, сволочь. Однако еще один пункт истории не ясен…
        - Жанну выпустили из психушки, - сказала она.
        - Так Мирзо не заплатил главврачу, - поняла намек Лола. - Этот скорпион думает, что ему все обязаны, а если не обязаны, то должны хотя бы бояться. Забыл, что жадный платит дважды.
        Настала пора расплатиться и Жанне, она вытащила из бардачка приготовленный конверт, протянула Фирсу - это же он привел Лолу, пусть с ней расплачивается сам.
        - А за что ты ненавидишь Мирзо? - напоследок поинтересовалась она у девушки.
        - Да уволил, гад, просто так, - пожаловалась та. - Без объяснения и выходного пособия. Ничего, я еще его жене кое-какие фотки отправлю, он повертится. Ее братец покруче Мирзо, он его в порошок сотрет, а тесть… У Мирзо тесть пахан в законе и бизнесмен очень крупный.
        - Адресами поделишься?
        Фирс предусмотрителен, именно он вынул из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и протянул Жанне:
        - Прошу. Это адреса и номера телефонов. - Выходя из машины, он на минутку задержался и попросил ее: - Если решишь воспользоваться нашими сведениями, потерпи дня три, а? Через три дня мы будем далеко, меня позвал приятель, с которым мы учились в универе, в Юго-Восточную Азию. Хоть там мои знания пригодятся, а то здесь водилой прослужу, пока моего шефа не расстреляют вместе со мной - думаю, дня расстрела ждать недолго. Лола летит со мной. Нам твоя щедрость очень кстати, спасибо. И гудбай, мисс.
        - Не бойся, не подведу. Удачи вам обоим, - пожелала на прощание она, а он, подмигнув, захлопнул дверцу.
        Информация супер! Жанна узнала много интересного и по дороге к новому жилищу Эдгара с сожалением думала, что, в сущности, от самого человека мало зависит путь, который он выбирает. Всегда найдется гнида, которая вползет на этот путь и нагадит так, что утонешь в дерьме.
        16
        Во время первичного осмотра трупа (Гарика) на месте преступления в заброшенном здании у трамвайно-троллейбусного депо Виталий не делился впечатлениями и подозрениями с Ларисой. А после вскрытия понял, что проблема серьезная и подать ее следует особо. Лариса, конечно, обидится, так как рвется в бой, Руслан в свою очередь надует губы, однако надо честно признать: оба продуктивной работы пока не показали. Виталий не хотел бы им навредить - боже упаси! В то же время отдавал отчет: не справятся.
        Он отправился прямым ходом к Петричу, формулируя в уме суть, которую следовало выложить кратко и четко. К Виталию относились хорошо, включая Петрича, что выражалось в терпимости, другим (молодым специалистам) этой милости он не оказывал. Виталий описал бы Петрича примерно так. На грубо сколоченном чьей-то безжалостной рукой (бог тут вряд ли принимал участие) широкоскулом лице редко появляется улыбка. Шею забыли вставить, голова сразу приколочена к телу, полученному путем скрещивания медведя с бегемотом. Голос трубный, командный, резкий, характер отвратительный. И этот человек является главной персоной в следственном отделе по особо важным делам. Жаловались на него миллион раз, Андрея Павловича даже переводили на другую работу, но преступлений-то не становится меньше. Меньше становится тех, кто способен их раскрыть. До последней фразы Виталия он что-то писал и, казалось, слушал вполуха. Потом вдруг, отложив авторучку и взяв фотографии убитого парня, которые принес Виталий, удивил просьбой:
        - Ну-ка, еще разок.
        - Гарик был убит одним ударом - снизу. Заточенный с обеих сторон длинный стальной предмет вошел под подбородком, проткнул гортань, нёбо, прошел за носовыми пазухами и вошел в мозг. Это был очень сильный удар. Но есть одна особенность данного преступления: точно так была убита эта девушка год назад… посмотрите. - Виталий положил на стол еще одну стопку фотографий.
        - Что за орудие? Нож? - спросил он, хотя в их кругах, когда нет улики, принято называть нож стальным предметом, острым предметом и так далее.
        - Год назад - обычный, а сейчас - особенный, обоюдоострый. Я просмотрел материалы по ножам, включая и те, что предпочитали в древности. С тонким обоюдоострым клинком нашел «Чентовенти», или «Фузетто», - из итальянских стилетов, распространенных в Венеции в семнадцатом веке. Обычно им чистили запальное отверстие пушки и, разумеется, применяли в качестве оружия. А еще тоньше «Квайкен» - японский женский кинжал, его применяли в качестве самообороны, им же вскрывали вены на шее во время обрядовых самоубийств. Не исключаю, что по этому типу орудие убийства сделано кустарным способом, сейчас многие увлекаются кустарщиной - то ядовитые растения разводят и составляют яды, то формулу наркотиков придумывают на кухне… Но сталь должна быть качественная.
        Петрич разложил фотографии Гарика и Нины на столе, а снимки отличные, входные отверстия просто один к одному.
        - Думаешь, рука одна? - спросил он, хотя сам уже уверен, что рука одна.
        - Слишком необычные удары - под подбородок. Убийца буквально надел головы жертв на… тонкий, острый стальной предмет. Это почерк. Яркий, индивидуальный, я бы сказал, не оставляющий ни одного шанса жертве.
        Петрич задумался, обхватив клешней (рукой назвать его конечность - это слишком ласково) тяжелый подбородок, и Виталий приготовился услышать любимое слово «свободен». Ничуть не бывало!
        - Кроме девушки, на даче был убит кто-нибудь еще этим же способом? - осведомился Петрич.
        - Тела сильно пострадали от огня, но по описаниям главного свидетеля Смирнова - соседа Плещеевых по даче - и по некоторым повреждениям внутри голов, я полагаю, мать Плещеева была убита тем же способом.
        - Вы зафиксировали в актах вскрытия годичной давности свое предположение?
        Виталий слыл человеком не только исполнительным, но и дотошным, не упускающим случая проникнуть в органы, ткани, клетки, молекулы своих безмолвных клиентов. Но вынужден был разочаровать Петрича, которого при всем его гадостном характере уважал, ценил и восхищался им как профессионалом:
        - При вскрытии того, что осталось, я только присутствовал. Эти люди были моими знакомыми, я не мог относиться к ним, как к обычным трупам…
        Андрей Павлович махнул рукой, мол, достаточно. И снова не прогнал. Секрет прост: современное следствие не способно обойтись без экспертов, а Петрич заинтересовался двумя убийствами, между которыми дистанция - год.
        - Я восстановлю в памяти прошлогоднее дело, - принял решение Петрич. - Насколько помню, речь шла о разбойном нападении…
        - Да. Но на даче Плещеевы ценностей не держали.
        - В деле речь шла о преступной группе?
        - Конечно. Была попытка убить сразу пять человек, подобная задача по плечу группе.
        - Подумай еще, что упустили тогда или могли упустить? Сейчас каждая мелочь может пригодиться.
        Подобные дела, признанные висяками, Петрич очень часто заканчивал лично, и горе тому, кто не смог по каким-то причинам раскрыть преступление. Руслану с Ларисой крупно не повезло, кажется, горе подбиралось к ним. Руслан занимался дачным делом, до конца его не довел, о той ночи забыли. Позже к Руслану присоединили молодое дарование Ларису, да, вот такие даны им привилегии: вдвоем расследуют пустячки, и те не слишком успешно. Обоих относят к «позвоночникам», которых устроили по звонку влиятельных людей или за деньги, но это неинтересно, так как встречается повсеместно. В конце концов, хороший человек сейчас - тоже подарок судьбы, а Ларису и Руслана Виталий относил как раз к подарку. Но как они отреагируют? Оба сочтут поступок Виталия некорректным, возможно, и предательским?
        Впервые он заглянул к Ларисе с паршивым чувством вины. Валя сразу зарделась, подскочила и скороговоркой выпалила, что патронесса ушла по делу. Виталий огорчился. Он хотел обсудить с Ларисой факт «измены», а она, видимо, помчалась тормошить свидетелей. Работу Лариса любит страстно, как мужчину, что не может нравиться, но с этим приходится считаться. В машине он позвонил Эдгару, Виталий обязан был его предупредить:
        - Привет. Как дела?
        - Втягиваюсь в рабочий процесс…
        - Это хорошо. Слушай, ты не выходи пока из дома.
        - Почему?!
        Виталий тоже удивился бы, если б ему приказали стать затворником, да делать нечего, кроме как осторожно поделиться опасениями:
        - У меня ощущение, что тебя поджидали здесь, теперь пытаются подставить.
        - Подставить? Не понимаю.
        - Я пока тоже. Но убили мальчишку точно так же, как… тогда… на даче…
        - Перестань намеками говорить, как с больным, - рассердился Эдгар. - Я давно в норме. И что?
        - Ну, дачное дело и вчерашнее перекликаются, понял? - Виталий все равно не рискнул назвать вещи своими именами. - Поэтому и говорю: будь осторожен, старайся не выходить, чтоб не вляпаться в историю.
        - В какую? - не догонял Эдгар. Но когда он работает, тормозит сильно, не вскакивая в тему на ходу.
        - Откуда я знаю! - на этот раз психанул Виталий.
        - Ничего не понимаю, но успокою тебя: я не живу у себя, снял половину дома за городом. Не смог в квартире.
        - Вот и сиди там. Я позвоню. Пока.

* * *
        Эдгар положил трубку и поднял глаза. Он сидел на тахте, а когда Лариса вошла, не успел подняться, потому что вместе с ее появлением позвонил Виталий. Эдгар разговаривал, она тем временем ходила по гостиной в стиле сороковых годов прошлого века и рассматривала интерьер, словно видела его впервой. Оттого что это выглядело именно так, ему показалось, Лариса играет в некую игру, условий которой он не понимает. Отсюда после диалога с Виталием неловкая пауза повисла в гостиной, где задержался дух необжитого пространства и понадобится много времени, чтоб сделать атмосферу устойчиво жилой.
        Эдгар невольно переводил взгляд на предметы, привлекавшие Ларису: диван, ореховый буфет, явно перешедшие к хозяйке-старушке по наследству из девятнадцатого века. Сквозь толстое стекло, искажавшее отражение до неузнаваемости, отчего даже собственное лицо выглядело гадкой рожей, на полках буфета можно видеть цветную и расписанную посуду из разных сервизов. То же и с мебелью: разные эпохи, стили, цвет. Эти неоднородные остатки прошлого делали дом неуютным, словно здесь побывали варвары, разнесли крепкое состоятельное гнездо, а кто-то по крупицам собрал то, что осталось. Обходила Лариса взглядом лишь тахту, на которой сидел Эдгар. Наконец она заметила его настороженный взгляд, сопровождавший ее по комнате, рассмеялась не к месту:
        - Ты ничего здесь не изменил…
        - А что я должен менять?
        Вопрос прозвучал с детской непосредственностью, а когда взрослый и, в общем-то, сформированный мужчина остается наивным, в глазах женщины он выглядит трогательно-прекрасным. Эта поистине материнская любовь к не выросшим созданиям противоположного пола смахивает на легкое полоумие или отсутствие в мозгу части, контролирующей здравый смысл. Лариса пришла в восторг от вопроса, да и чувствовала она себя старше, опытней, видимо, поэтому ее тон окрасила интонация занудливой училки:
        - Менять надо… ну, все, что тебе мешает, не соответствует твоей эстетике, мировосприятию.
        - Мне ничего не мешает. И все соответствует. Ты приехала поговорить об интерьере и эстетике?
        Лариса уселась на стул, стоявший напротив тахты, и напомнила ему уже без игривости (надо сказать, манера игруньи ее саму не устраивала):
        - Тебя интересовал Ганин, я выяснила. На пожилого человека напали действительно случайные подонки. Да, да. И подростки попались, когда хотели загнать часы - они же именные, с обратным адресом, так что дело было раскрыто, в нем тайн нет, а тебя неверно информировали.
        Эдгар опустил голову, темные кудри закрыли лицо, Ларисе пришлось немного пригнуться, чтобы заглянуть ему в глаза. Хотя вопрос: зачем ей это надо?
        - Э-эй… - произнесла она с беспокойством. - Ты чего?.. Расстроился из-за Ганина? Но тебе стало известно о его гибели в день приезда.
        - Не знаешь ты, что за человек он был, - вздохнул Эдгар. - Жалко… Только он мог разложить дачную историю.
        Может, две минуты, которые они провели в молчании, были данью памяти Ганину, но если это не так, то грусть неизвестного происхождения расползлась по гостиной. И обволакивала, словно туман. И мешала дышать, будто комната заполнялась ядовитым газом. Странные ощущения. Ларису они рассердили нелепостью, непоследовательностью и несвязностью, она отбросила всю эту дурь, поинтересовавшись скорее для проформы:
        - Ты наймешь нового детектива?
        - Что? - очнулся словно после гипноза Эдгар. - А… не знаю, я не думал об этом. Нет, наверное… Прошел год, целый год… Вообще-то, подумаю… Нет, другой - он не потянет.
        - Ну, я пошла?
        Если уж откровенно, то не стоило и приезжать. Следовало по телефону рассказать «большие» новости, да поздно раскаиваться. Лариса энергично зашагала к выходу, однако Эдгар обогнал ее, перекрыв собой выход. Она удивленно подняла брови, не понимая, что это за порыв с его стороны. Почему желваки «ходят» на скулах, губы сжаты, ноздри раздуваются, он сглатывает… почему? Как всякая женщина с хорошей самооценкой, Лариса приняла сей порыв на свой счет, но Эдгар кинул ей несколько вопросов на одной протестной ноте и без пауз, разочаровав:
        - А вы что-нибудь делаете? Вы работаете? Или протираете юбки со штанами - кофе, чай, потрепались, разошлись?
        - Зачем же так зло?
        Она попробовала обойти его, но Эдгар упал боком на ребро дверного проема, они чуть не столкнулись носами.
        - Работа прекратилась потому, что улик недостаточно, - отчеканила Лариса тоном стервы, которой наступили на хвост. - А если точнее, улик вообще не нашлось. Одни подозрения и подозреваемые, но без улик они - ничто. Ах, боже мой, ты удивлен? Ну, знаешь, не все преступления удается раскрыть, неужели ты об этом никогда не слышал? И случается, преступников находят через много лет. Теперь отойди, мне пора. Не провожай, я на такси.
        Эдгар резко отошел в сторону, уступив ей дорогу, затем слушал: стук каблуков, как хлопнула дверь, далекий звук мотора и, наконец, тишину. Он прилег на тахту, закинул руки за голову и подумал, что незаслуженно обидел Ларису, ему следовало бы извиниться, но вдруг раздался голос:
        - Зачем она приходила?
        Он резко сел, не веря ни ушам, ни глазам. Но нет, не ошибся, посреди гостиной стояла… Нина. Сумку она бросила в кресло. Остервенело бросила. После чего уставилась на Эдгара, как на врага народа, сунув руки в карманы плаща и наклонив голову, одновременно обжигая его взглядом исподлобья.
        - Зачем она приходила? - повторила Нина.
        - Где ты была? - Он имел право задать этот вопрос.
        - Я тебя спросила про нее, - указала пальцем за свою спину Нина. - Спросила первая. Что ей было нужно?
        - Я тебя искал в городе…
        - Она мне не нравится.
        Нина сбросила плащ с плеч, швырнула в кресло, обещавшее развалиться при первой же попытке сесть в него, и заходила по гостиной, скрестив руки на груди. А он, обреченно следя за ней, подумал, что эта Нина принесет ему массу проблем.
        - Почему ты ушла, ничего мне не сказав? - требовательным тоном спросил Эдгар. К этому времени он кое-как пришел в себя, и у него к ней было больше претензий, намного больше.
        - Я не обязана отчитываться!
        - Нет, обязана! - Эдгар подскочил к ней и схватил за плечи это сердитое существо, возникшее, казалось, из пустоты, но имевшее плоть не эфемерную, а вполне реальную. - Ты появляешься неизвестно откуда, переворачиваешь в моей жизни все, требуешь отчета, но при этом не хочешь отчитываться!
        Есть люди, которых сложно пронять даже слезами, а словом и подавно. Они удивительно не чутки к чужим волнениям и ловят кайф, вытягивая из партнеров жизненные соки. Но что будет, когда вытянут все до капли? А будет так: отшвырнут, как тряпку, в сторону, то есть выбросят. И найдут другого донора. Это их суть. Они как насос: себе, себе, себе, а партнеру - временное счастье обладанием, мильон терзаний и разруху в душе.
        - Оставь меня! - выскользнула из его рук, словно электрический угорь, Нина и расположилась, полулежа, на тахте, где минуту назад лежал он. - Она пришла, чтобы ты ее трахнул. Вот гадюка…
        Выражения не из ее лексикона. Нина нежна и чарующе прекрасна, как весенний цветок, ее губы созданы для волшебных слов, несущих свет и радость, потому в сознании не укладывалась фраза, местожительство которой - подворотня. Эдгар сдержал порыв разъяснить Нине, что человеку дан язык для общения и существует много слов… Но зачем? Он разозлит маленькую мегеру, она уйдет. Эдгар сел на тахту рядом с ней, опустил голову и неожиданно для себя произнес опасную фразу:
        - Ты не Нина, ты не можешь ею быть.
        Фраза вырвалась нечаянно, он тут же пожалел о ней. Нет, Нина не оскорбилась, не фыркнула с пренебрежением и не ушла победоносно, зная, что тем самым заставила его страдать. Напротив, она запрыгнула на тахту, стала на колени позади Эдгара, руками обвила его шею и провокационно заворковала то в одно ухо, то в другое:
        - Я Нина! Да хоть чертом назови меня, не имеет значения, как я буду называться.
        - А что для тебя имеет значение?
        - Многое.
        - Ну что же, что?..
        Нина легла на его колени спиной, ее глаза стали задумчивыми, с каким-то двойным дном: алчными и в то же время по-детски бесхитростными.
        - Значение имеет - сейчас, а не вчера или завтра, - певуче заговорила она, уставившись в потолок, а может, даже дальше, хотя лицо Эдгара было намного ближе. - Ты, я - тоже имеет значение. И то, что мы хотим. Сейчас мы хотим друг друга, а завтра, я допускаю, возненавидим. Но зачем же думать об этом сейчас? Ненависть будет иметь значение, когда она родится, а до этого… Поцелуй меня…
        На щеках Нины алел нездоровый румянец оттенка увядшей розы, влажные глаза неестественно блестели. Ее губы подрагивали, словно их хозяйка умирала, а поцелуй подарит ей несколько часов жизни, поэтому они с нетерпением ждали прикосновения губ Эдгара.
        Но эйфория истощилась. Слова Нины произвели на него неизгладимое впечатление, лишив необходимой надежды. Что выходит на деле: он от нее зависит. Почему-то! А она от него - абсолютно нет. Она вообще сама по себе - как такое возможно? Он рассчитывал, Нина появилась, чтоб облегчить тоску, украсить однообразные дни. Ничего себе - украшение!
        - Поцелуй меня… - просили и одновременно приказывали ее губы, а глаза гипнотизировали.
        От нее исходила опасность. Но в чем, где, когда она проявится - не предскажет ни одна гадалка, просто в мозжечке теперь будет сидеть всегда и везде: опасность. Эта особенность не отталкивает, наоборот, притягивает, как кусок кровавого мяса манит акулу. И как у акулы, у него возникло желание терзать Нину, однако Эдгар взял ее за плечи и усадил. Он не отчитывал, тем не менее поставил условие, зная, что договариваться нужно на берегу:
        - Ушла, ничего не сказав… Никогда так больше не делай. Или считайся со мной, значит, предупреждай о своих планах, или уходи навсегда.
        - Ты… ты прогоняешь меня?! - обозлилась Нина. - Меня, да?! Это все она… она пришла и принесла холод. Здесь, как в морозильной камере стало! Ненавижу ее!
        Чего угодно он ждал от этой Нины, нет, скорее, ждал, что девушка разнесет здесь чужую мебель, а она упала ничком на тахту и зарыдала. Горько-горько, будто похоронила близкого человека. Разумеется, Эдгар мгновенно оттаял, позабыв недавнюю злость на это строптивое создание, ведь Нина плакала. Он притянул ее и целовал в щеки, нос, глаза, она постепенно успокоилась, уже обнимала Эдгара, но еще всхлипывала. И он готов был просить прощения, каяться на коленях за то, чего не делал, а она возьми и скажи:
        - Ты хочешь мной убить свою память, а я не хочу стать убийцей.
        Эдгар многого хочет, для человека естественно иметь желания. Но чего хочет она?
        17
        С сумерками Жанна подъехала к усадьбе, где обосновался Эдгар. Поставив машину за кустами, она заглушила мотор и расслабилась. Немногим раньше она караулила Эдгара у дороги, но он так и не проехал, даже в местную лавку за продуктами не вышел. Он дома.
        - Наш конфетно-мармеладный сидит на диете? - ворчливо цедила Жанна, допивая остатки кофе. - Должен же он выйти, черт его возьми! Ну, выйди, засранец! Хоть на полчаса выйди!
        Чем темнее становилось, тем отчетливей виднелись освещенные тусклым электрическим светом окна, прикрываемые полуголыми ветками. Возле усадьбы торчал столб с фонарем, наверняка его повесили еще в начале прошлого столетия и забыли поменять на современный образчик, вот он и светит еле-еле. И висит ведь на честном слове, обещая сорваться при первом же порыве ветра. М-да, атмосфера для мистического триллера - темень, фонарь-калека, окна, за которыми обитают вурдалаки с ведьмами, летающими из угла в угол… Нет, пока окончательно не разыгрались фантазии, следует пробраться к дому и посмотреть, чем занимается Эдгарик (вдруг изучает тетрадку и удастся подсмотреть, где он ее держит), а после - домой!
        Жанна открыла дверцу машины и с опаской высунула наружу голову. По ней никто не ударил дубиной, никто не испугал своей безобразной харей, появившейся внезапно, - слава богу. Только здравый рассудок подсказывал, что все страхи - ерунда, они смешны, бояться здесь некого, разве что людей. А люди давно обнаружили б себя, если бы здесь были. И второй движущий импульс мощнее страхов - жажда истины, как это ни высокопарно звучит, заставил Жанну покинуть машину.
        Остывший ночной воздух, хвойный и влажный, земляной и с нотками дыма от осенних костров, нежно коснулся кожи, освежил голову. Жанна ежилась, осматриваясь по сторонам и одновременно застегивая молнию на куртке. Шепот ветерка в листве насторожил ее, на природе звуки воспринимаются иначе, чем в городе, они кажутся мистическими. К забору она подошла без приключений, взялась за колышки, проверяя на прочность, и…
        Никогда не следует доверять незнакомому месту, тем паче ночью. Жанна пожалела, что была неосторожна. Потому что дальше все случилось неожиданно и быстро, от ужаса крик застрял где-то в горле Жанны, вместо него раздался шип, как у певца, сорвавшего голос.
        Когда она решилась перелезть через забор, сзади нее что-то ухнуло-бухнуло. И на нее - на Жанну - упало откуда-то взявшееся тело. Как тут не вспомнишь о нечистой силе!
        Тело было человеческим, а не призрачным, в одежде. Тело сбило Жанну с ног, они вместе повалились на еще живую траву - высокую и сочную, как весной, ведь здесь много тени и влаги, траву все лето защищали кроны деревьев от палящих лучей солнца, а серьезных холодов еще не было. Падая, почти у самой земли, Жанна все-таки вскрикнула, но приглушенно. Упали! Тело придавило всем весом Жанну, которая судорожно заерзала, пытаясь вылезти из-под него.
        Она выбралась почти наполовину, как вдруг над ней нависла зловещая тень. Еще один человек-вампир? Сколько же их тут? Кто они? Чувствуя, что доживает свои последние секунды, Жанна, упираясь руками в землю позади себя и помогая себе ногами, отползала, одновременно подняла глаза и…
        Она узнала эту сволочь! Узнала по одной половине лица, попавшей в рассеянный свет от калеки фонаря, раскачивающегося, как мертвец на виселице. Ужас парализовал, так что ни вздохнуть, ни пошевелиться нельзя, но губы, онемевшие и оттого отяжелевшие, прошептали:
        - Я так и знала, что это ты!..

* * *
        Дурные предчувствия не одним суеверным бабкам известны, Алла не суеверная, а внутренне сжималась от плохих предчувствий. Свадьба не в кайф сама по себе, но смерть в день замужества - дурное предзнаменование. Гарика она почти не знала, кроме того, что он друг ее сына, из хорошей семьи, а в понятие «хорошая семья» сейчас вкладывается одно-единственное достоинство - деньги. Все измеряется деньгами: любовь, жизнь, дети, положение, даже ум некоторые переводят в денежный эквивалент - чем больше бабла, тем больше ума. Да-с, так. Вон и по гостиной ходил ум размером метр семьдесят пять в высоту и восемьдесят килограммов весом. Это не весь ум, основная часть прочно обосновалась в банках как отечественных, так и зарубежных. Только данному уму-умищу нечего сказать единственной дочери, которая пролежала весь день на диване в гостиной, ни с кем не разговаривая.
        - У нее стресс, - зачем-то время от времени повторял Заваров.
        Конечно, стресс. А что ж еще? Шутка ли, Майка стала свидетельницей убийства! Самого убийства она не видела, тем не менее для девчонки страшная насильственная смерть Гарика событие, действующее разрушающе, ломающее психику. Алла Майку (теперь уже падчерицу) понимала и жалела, а родной папа - не въезжал, почему дочь «в стрессе».
        - Ну, не повезло парню, - сотрясал папа кистями рук воздух, имея в виду Гарика. - Он оказался в ненужный час в ненужном месте. Это с любым человеком может случиться. Сейчас психов не лечат, они в свободном плавании гуляют по городу. Майя, я думал, что воспитал стойкую дочь…
        Ну, ему не привыкать к смертям, он не раз имел отношение к «насильственному уходу из жизни» и чувствовал себя при этом вполне сносно. А Алла молчала. Несмотря на статус жены, она чувствовала себя временным явлением в этом отеле для случайных жен. Она сидела рядом с Майкой, искоса поглядывая на мужа, и на правах медсестры отсчитывала капли, падающие из пузырька в хрустальную рюмку. Да, черт возьми, это чудовище вполне приятной наружности - ее муж. И чудовище предоставило сыну Аллы полную свободу, мол, Федьке пора жить одному, в квартире матери - нормально?
        А Заваров все ходил и негодовал… идиотизм, но негодование у него вызывала родная и единственная дочка. Он планировал отвезти новую жену на Мальдивы - там пальмы, кокосы, белый песок и синее море, там рай для умных. Теперь же, по всему видно, поездку придется отменить из-за Майки, не умеющей управлять собой. Новая жена его тоже слегка нервировала, Алла настаивала на отмене свадебного путешествия, мотивируя, что детей (в том числе и Федьку) нельзя бросать в данной ситуации. Как будто они маленькие!
        - Выпей, - предложила падчерице Алла рюмку с валерьянкой.
        Майка лежала, уткнувшись носом в спинку дивана, и будто не слышала. Подержав рюмку минуту-другую, Алла поставила ее на столик рядом с диваном. Она не знала, чем еще помочь Майке, а хотела бы. Честно говоря, Алла не ожидала от взбалмошной и глупой дочери Заварова глубоких переживаний, но помочь ей с этим справиться… не умела.
        Да, к сожалению, она не умеет чисто по-матерински утешить и ободрить взрослого ребенка, ведь Майка хоть и семнадцатилетняя, хоть и залезла в постель сына, а по сути она еще ребенок. Но когда ей было учиться материнским приемам? Федька находился на попечении бабушки, им Алла не занималась, она добывала деньги, чтобы обеспечить себя, мать и Федьку. Время летело, однажды с удивлением заметила: мальчик-то выше мамы ростом, у него растут усы! Вот так и пропустила самое важное в жизни, как теперь понимает. Но, вспомнив Лину и то, как та болталась высоко над землей, у Аллы нашлись (между прочим, выстраданные) слова:
        - Люди, Майя, уходят не всегда по старости. И это приносит боль. Очень сильную. Особенно если ушел ровесник, а вы молоды, не успели шагнуть в жизнь, не узнали ничего важного, без чего человек существует, а не живет. Существует, даже если он имеет корону и трон. Потом боль… она пройдет… может быть. У многих проходит… если к этой боли не примешивается вина.
        Вероятно, задумчиво-проникновенный тон заставил повернуться Майку к Алле лицом, она рассматривала мачеху с любопытством. Собственно, с ней никто не разговаривал по душам, никто не открывал ту часть человеческого бытия, про которую написаны сотни тысяч книг. Она догадывалась: должно быть (помимо папиных указок) еще нечто, к чему надо стремиться.
        - А важное - это что? - спросила Майка.
        - Ну, милая, каждый определяет сам…
        - А вы определили?
        - Да. - И Алла вдруг замялась, потому что с этим «да» поторопилась, а девчонке нельзя лгать. - Но у меня не все получилось так, как я хотела. Видишь ли, у людей тоже есть свой взгляд на мир, свои принципы, они редко совпадали с моими, а я… я не всегда отстаивала их. И мне, бывает, стыдно об этом вспоминать.
        - Значит, вы несчастная?
        - М… нет, что ты! У меня есть многое, чем я могу гордиться… Я выжила в трудные времена, у меня есть Федька, мама жива, слава богу…
        - А что - важное? - не понимала Майка.
        - То, что я перечислила. А еще любовь…
        - …вера, надежда, - продекларировал Заваров, поставив точку в списке ценностей новой жены. - Девушки, не хватит ли демагогии?
        Он бы продолжил. Но лицо дочери стало вдруг неестественным, застывшей маской то ли брезгливости, то ли обиды, то ли плаксивости. Нет, правда: как будто все эти эмоции перемешались и впечатались в лицо. С ней что-то не так, заметила Алла, взяла Майку за руку, погладила, мол, мы с тобой, поинтересовавшись:
        - Тебе плохо?
        А девчонку охватил натуральный ужас, она вытаращила глаза и перестала дышать - куда уж ей говорить. Майя смотрела за спину отца, на окно, слыша только паническое биение собственного сердца. Удары нарастали… нарастали…
        Окно… Оно огромное: от пола до потолка, таких окон пять, каждое открывается и прямо из гостиной можно попасть на площадку… Но разве дело в окне? Нет, конечно.
        За стеклом Майя видела голову! Отдельно от человека! А самого человека, то есть тела, не было! Получалось, голова висела между небом и землей.
        Майка от страха не сообразила, что у головы, безусловно, есть тело с ногами и руками, одежда тоже, а не видно всего этого потому, что человек одет в черную одежду. В данном случае первейшую роль сыграла игра света, точнее, недостаток освещения. Но разве Майя подумала о световых эффектах? Нет, она видела отдельно висящую голову, да и не голову вовсе - одно лицо! Без волос, без шеи… И черные глазницы на этом лице наверняка буравили Майку, хотя глаз не было видно, они поедали ее, обещая казнь страшную и долгую. Так ей почудилось.
        Через три-пять секунд, а прошло именно столько времени, Майка завизжала, закрыв ладонями лицо. Алла тут же обернулась, догадавшись, что падчерицу напугало что-то во дворе. В следующий миг она кинулась к окну, так как заметила тающую в темноте фигуру. Алла смелая женщина, она приоткрыла фрамугу, но за стенами стояла темень, лишь ночной холод обдал влажностью.
        - Майя! - кинулся к визжащей дочери отец, схватил ее за плечи и затряс. - Что случилось? Что за истерики?
        - Там… там… рожа! - тряслась дочь. - Страшная…
        - Где - там?
        - В окне!
        - Что ты выдумываешь! - вскипел отец. - За окном наша территория! Огороженная!
        - Я видела! Видела! - завизжала Майка, стукнув кулачками по дивану.
        - Тебе показалось! - рявкнул отец. - На моей территории посторонних быть не может!
        - Но я тоже видела, - подала голос Алла, возвращаясь.
        Заваров двинул ей навстречу, натянув снисходительную улыбку, которая не понравилась жене. Ведь кто угодно мог заявиться к Заварову с плохими намерениями, у него же врагов - как в улье пчел. И теперь, раз Алла жена, она имеет право высказать ему свои опасения:
        - Смешного здесь ничего нет! Я, конечно, не успела рассмотреть рожу, напугавшую Майку, но фигуру видела четко. Это был мужчина. Кажется. А теперь подумай: что в нем могло так сильно напугать твою дочь? Почему он стоял у окна, что здесь высматривал? И почему он скрылся так быстро, когда его заметила Майя? Это не гость, Гена, и не твой знакомый. А если знакомый, то далеко не добрый. И случайно он вряд ли зашел в твой двор. Одна твоя ограда устрашает - слишком дорогая и высокая, значит, здесь живет тот, кто голову оторвет за прогулки по его территории.
        Заваров привык держать ситуации под контролем и, когда не понимал происходящего, стервенел в прямом смысле. Сейчас он понял одно: человек был. Геннадий Вадимович стремительно зашагал по направлению к кухне, за которой располагался отсек охраны, бросив на ходу:
        - Сейчас узнаем, почему на моей территории свободно разгуливают посторонние и пугают мою дочь.
        - Куда ты? - метнулась за ним Алла.
        Майка перестала реветь, покосилась в одну сторону, в другую… Полумрак. Тишина. И мысли буравили головку Майки, прямо сказать, мрачные. Например, по поводу дома, в котором она выросла. В этой гостиной можно устроить соревнования по хоккею, паркет подойдет вместо льда, короче, если что - не убежишь, а поскользнешься и упадешь. А зачем такие здоровенные окна? А если по ним стукнуть молоточком - они разобьются? Конечно, это же стекло. И вот тот человек - со страшной рожей и глазами, полными смерти, - переступает… Остаться одной? Здесь?!
        - Меня подождите! - запищала Майка, хватая с пола тапочки.

* * *
        Он стащил с Жанны упавшее на нее тело. Освободившись от тяжести, она мигом стала на четвереньки и из этого положения решила рвануть со всех ног… точнее, со всех четырех конечностей, однако ее остановил голос негодяя:
        - Не советую драпать.
        - Чего тебе надо? - огрызнулась Жанна, упав на пятую точку. Голос прорезался так же внезапно, как и пропал, но какая от него польза в этом глухом лесу? - Так… Значит, все-таки ты… А я знала, что ты. Чувствовала. Потому что настоящий мотив был только у тебя! Теперь… ты притащился сюда, чтоб меня убить, да? Логично. Потому что я все равно нашла бы на тебя компромат.
        Трескотней Жанна заговаривала ему зубы, а сама по сторонам искала спасительную соломинку, за которую хватается утопающий, сдаваться ему даром она не собиралась. Из принципа с собой в могилу утащит. А пока… Может, заорать, позвать на помощь? Кого?! Ну, Эдгарик выскочит… и что? Он не смог защитить семью Жанны, а ее, относившуюся к нему с первой встречи недружелюбно (мягко говоря), только поможет прикончить.
        - А мой труп хочешь подбросить Эдгару, я правильно поняла?
        - Убивать? Тебя? - тем временем кряхтел Алексашка, связывая пленнику руки поясом от куртки. - Сколько ты выпила, милашка? Но мысль неплохая, пожалуй, я подумаю. Вставай, помоги отнести этого урода в твою машину.
        - Урода? - занервничала Жанна. - В мою… А зачем нужно нести его в мою машину?
        - Приведем в чувство. Ну, вставай, баронесса хренова! Я те не Вовка, сам таскать это чмо не буду. Вставай! Разлеглась тут…
        Ей ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться. Жанна подползла к телу, заглянула в лицо.
        - Знаешь его? - спросил Сашка.
        - Первый раз вижу.
        - Бери за ноги… Куда! - тихо рыкнул он, когда она взялась за щиколотки мужчины одними пальцами. - Сама на ноги встань!
        Сашка держал его под мышками, Жанна - за ноги. Хоть и недалеко нести, а бесчувственное тело весит, словно в него набросали камней. Жанна озадачилась: тело, как тряпка (только очень тяжелая), вдруг этот мужчина убит? А зачем он ей в ее машине? Что задумал подлый Алексашка?
        - Эй, а почему он в отрубе? - полюбопытствовала она, дыша тяжело.
        - Я погладил его по голове, - признался Сашка, тоже задыхаясь. - Резиновой дубинкой, ментовской. Приобрел по случаю. Хорошая штука, бьет наповал.
        - Да? - нервно хохотнула Жанна. - А он не того?.. Ты проверил?
        - В смысле?.. Тяжелый же, гад! А на вид - одни кости. Что ты спросила?.. А, нет, он жив. Я знаю, как бить… чтоб не убить…
        - Слава богу, я не стану твоей соучастницей.
        Не станет. Конечно. А вот трупом - вполне. Сейчас он ее прикончит, потом обоих положит в машину и столкнет с обрыва или с моста в реку.
        - А почему мы его несем в мою машину? - полюбопытствовала Жанна. - Почему не в твою?
        - Милая… (Такой интонацией произносят слово «гадина».) Ты забыла, что я не вхожу в число достойных людей, потому что у меня нет машины?
        Принесли. Затолкали в салон на заднее сиденье. Сашка заставил Жанну сесть за руль, и она подчинилась, полагая, что злобный карлик наверняка притащился сюда с полными карманами оружия, как истинный бандит. Стоит ей сделать одно резкое движение - пах-пах! И нет Жанны.
        - Дверцу закрой, - напомнил он, устраиваясь на заднем сиденье рядом с пленником. - Вода есть?.. Дай!
        У Жанны осталась половина бутылки-огнетушителя, жалко яду туда не бросила. К ее удивлению, Сашка пить не стал, а, не скупясь, полил лицо полутрупа. Тот зашевелился, застонал, приоткрыл глаза и невнятно промямлил:
        - Что такое… Что это?.. (Сашка склонился к пленнику ближе, чтоб тот увидел его.) Ты кто?
        - Это ты - кто? - возмущенно воскликнул Сашка. - Предупреждаю: не ври. Я лично видел, как ты за ней крался и хотел ее убить, так что считай меня свидетелем покушения. А теперь к делу: кто тебя послал?
        - Муж, - сказал пленный.
        - Чей муж?
        Сашка корчил из себя следователя, а Жанна думала, чем бы его «погладить», чтоб он лег рядом со связанным человеком. Она выкинула б обоих из салона и… Но услышав ответ пленника, Жанна повернулась к нему.
        - Ее муж, - сказал Лев Кашуба.
        - Вот как! - изумился Сашка и с торжеством вперился в Жанну своими маленькими глазками. - Значит, наш Вова заказал любимую Жанночку? Ай, как интересно…
        - Он нанял меня присмотреть за женой, - сказал Кашуба. - Чтоб с ней ничего не случилось в его отсутствие.
        Она не могла, ну, никак не могла себя сдержать, чтоб не вставить шпильку главному живодеру, то есть Алексашке:
        - Что, думал, все такие же подлые, как ты?
        Шпилька пролетела мимо ушей «живодера», его больше занимал пленник, который сказал:
        - В нагрудном кармане удостоверение, посмотри.
        Конечно, Сашка вынул из кармана куртки удостоверение, прочел и передал его Жанне…

* * *
        - Стоп, ребятки! - Заваров поднял руки, когда охранники начали хором оправдываться. - Стоп.
        Он не смотрел на двух молодых мужчин, пышущих здоровьем, ему не стоялось на месте, в его голосе чувствовались напряжение и недовольство, интонации были сухими. Всего-то! Алла ждала воплей с конвульсиями, подзаборную лексику и увольнений, то есть ждала заурядных приемов, какими пользуются распоясавшиеся работодатели. Она обманулась? Быть может, Гена при ней разыгрывает вежливость? Впрочем, ей не хотелось стать свидетельницей разноса по-русски.
        - Нет, в моем доме, - продолжал Заваров в том же тоне, - имея охрану и оснащение, я не в безопасности? Объясните, как вы проглядели типа, который напугал мою дочь? Где вы были?
        - Вот он, вот! - подскочил со стула симпатичный охранник интеллигентного вида, указывая на монитор. - Это запись…
        Камера, по всей видимости, расположена высоко, ко всему прочему в этой части дворика темно, так что вместо человека по газону двигалась едва уловимая глазом тень. Пожалуй, заметить нарушителя спокойствия охранникам было сложно, если только не сидеть перед монитором, уткнув в него глаза.
        - А нельзя улучшить видимость? - спросил Заваров.
        - Максимальная, - разочаровал охранник. - Просто в этой части темно, камера одна, а он в черном…
        - Покажи мне эту гнусную рожу, - спокойно сказал Заваров. - Увеличь там… не знаю! Я хочу видеть рожу.
        - Рожа… это… она в маске… - растерялся охранник. - Ах ты сволочь! Вышел из зоны видимости!
        - Отлично, - хмыкнул хозяин. - А почему вы этого не видели? Почему не забили тревогу? Или вы тут козла забивали?
        - Мы вывели на монитор все зоны наблюдения, - смущенно сказал второй охранник, у которого была морда откормленного свирепого пса. - И покурить мы выходили. Простите, шеф, больше такого не повторится. Это недоразумение…
        Гена и на сей раз не рассердился на нерадивых охранников, что просто поразило Аллу до глубины души.
        - Ладно. Давайте так: продумайте, какие нужны дополнительные меры и предоставьте мне счет. Пойдемте, девушки.
        По дороге в гостиную Заваров обнял за узкие и острые плечики притихшую дочь, шутливо пожурив:
        - Ну-ну, что я вижу! Моя Майка все еще напугана? Не узнаю…
        - Тебе хорошо говорить, - протянула дочь. На нее мистическая голова за окном подействовала реально, как удар тока, после которого долго отходят, если случайно остаются живыми. - Если б ты видел, как он на меня смотрел…
        - Я его понимаю, ты же у меня красавица.
        - Ой, перестань, папа! - дернув плечами, сбросила его руку Майка. - Он смотрел на меня не как на женщину, а как на… на… - И не нашла подходящего слова, заменила его двумя предложениями: - Он хотел причинить мне зло. Он хотел сделать мне больно.
        - Это все твои подростковые фантазии…
        Заваров предпринял вторую попытку обнять напуганную дочь, но тут Алла поймала его руку, а обратилась к падчерице:
        - Боль? Тебе? Ты его знаешь?
        - Нет, - сказала Майка. - Я никогда его не видела.
        - Тогда почему он хотел причинить тебе зло и боль, Майя? Как ты сама думаешь?
        - Девушки!.. - застонал Заваров, воздев очи к потолку. - Нашли о чем говорить! Товарищ выпил, залез к нам в надежде поживиться, ничего не нашел и решил попугать народ…
        - Гена! - перебила мужа Алла. - Ты серьезно так считаешь? А плотный чулок на голову с заранее прорезанными дырками для глаз он нашел на дороге, да?
        - То есть?
        Заваров начал сердиться, до него не доходило, почему жена впала в беспокойство, как впадают в маразм старики. Но как женщина и мать Алла уловила между страшным убийством мальчика, друга Федьки с Майкой, и сегодняшним явлением в окне некую связь. Хотела бы она возложить ответственность на мужа (он всегда будет виноват, или она его плохо знает), только сейчас Гене предъявить нечего. Кто-то из его заклятых врагов мог открыть охоту на Майку из мести, но как быть с парнем по имени Гарик, мальчик не имел отношения к Заварову? Алла поделилась с мужем опасениями:
        - Я думаю, он старательно готовился посетить твой дом, Гена, но что-то ему помешало. Возможно, то, что мы заметили его. И чулок он снял, когда смотрел в окно… а когда убегал, снова надел! Значит, знал расположение видеокамер. Знал, что попадет в объектив. Майя, отвечай, что вы натворили?
        - Мы? - подняла плечи Майка. - Ничего…
        - Не лги! - рявкнула Алла, идя к ней.
        - Только не ссорьтесь, не люблю… - вставил Заваров, однако жена его перебила, она просто ошалела:
        - Гена! Неужели не понимаешь, что это не безобидная выходка? Я поехала к сыну…
        - Что?! - взревел молодожен. - Ты же была у него сегодня.
        - Прости, Гена, у меня душа не на месте.
        - Тетя Алла, я с вами!.. - сорвалась за ней Майка.
        - А ты сиди до…
        Заварову не удалось закончить, некому было приказывать, ибо женщины выбежали из гостиной. Алла как была в халате до пят и шлепанцах на босую ногу, так и села в машину, сиротливо стоявшую у гаража, Майка плюхнулась рядом на пассажирское сиденье. У выезда Алла посигналила длинными гудками, вскоре ворота расползлись в стороны, управляемые охраной изнутри дома, и машина вырвалась на свободу.
        Практически пустые улицы напоминали заброшенный город. Обеспокоенная мать неслась на всех парах, превышая дозволенную скорость, нервно тормозила на перекрестках, когда загорался красный свет, от трения панически визжали колеса, а Майка невольно зажмуривалась. На очередном перекрестке девчонка пылко произнесла, ударив себя в тощенькую грудь кулачком:
        - Клянусь, тетя Алла, мы никому не делали плохо.
        - Не верю, - бросила мачеха, сжимая руль.
        Собственно, ей по должности полагается не верить падчерице, однако, помимо статуса плохой тетки, есть материнское чутье. Оно не бывает ни плохим, ни хорошим, оно - чутье, которое предсказывает: темный саван… черный саван…
        - Но это же правда! - запищала малявка. - Спросите у Феди!
        - Спрошу, обязательно спрошу.
        Когда дверь квартиры открылась и показался сын Федька в одних трусах и жующий, босоногий и такой родной, что прошибла слеза умиления. Алла обняла свое ненаглядное чадо, не находя слов от радости. А парень удивился, выразил это, правда, скупо:
        - Маня?.. Майка?.. А чего это вы?..
        18
        Эдгар быстро привык к новым условиям, тем более что по сравнению с лачугой в китайской деревушке они царские. У него были деньги снять в Китае городскую квартиру со всеми удобствами, а он предпочел абсолютную аскезу, как советовал Виталий. И ему нравилось. Вернувшись из Китая, Эдгар оценил блага цивилизации, иметь их совсем неплохо, но возвращаться в городской муравейник не планировал.
        Несколько иначе обстояли дела с Ниной. Возродившаяся из небытия подруга беспокоила Эдгара, не давая той полноты чувств, на которую он вправе был рассчитывать, потому что сам готов отдать ей всего себя и все, что имел. При исключительной похожести это была Нина, которую он знал плохо, точнее, вовсе не знал. Что она выкинет через час, минуту, секунду - Эдгар не взялся бы предугадать, отсюда он находился в постоянном напряжении. Поэтому спал чутко и беспокойно, постоянно ожидая со стороны Нины какой-нибудь бомбы.
        Этим утром он проснулся, когда в окна стыдливо заглянул рассвет и растянулся во времени, в общем, день неохотно вступал в свои права. Эдгар понял, что теперь ему не уснуть, отбросил одеяло и хотел встать, чтобы начать новый день с медитации и гимнастики, как привык в Китае. Он был уверен: Нина спит, но стоило ему сесть на постели, она положила руку на его плечо, он резко оглянулся.
        - Ты пугаешь меня резкими движениями, - потянулась Нина.
        На испуганную она не походила ни с какого бока, а вот Эдгар ловил себя на мысли, что… боится ее. Любит, хочет и боится. Ничего ей не сказал он, а встал, умылся, оделся. Гимнастику она все равно не даст сделать, лучше отложить ее на потом, Эдгар занялся завтраком. Сварить манную кашу и нарезать колбасу с сыром нетрудно, Нина даже этого не хотела делать, впрочем, он и не заставлял ее. Она приплелась на веранду в шерстяной кофте, надетой поверх его пижамы, устроилась на стуле, взяла яблоко.
        - Кофе? - предложил Эдгар.
        - Давай.
        Яблоко и кофе не совсем сочетаемые продукты, но кому как нравится, Нина сегодня предпочитала яблоко запивать кофейком, а завтра она, получив чашку и яблоко, выкинет все за окно. Она не расчесалась, спутанные волосы ниспадали на лоб, лицо, плечи, небрежно и не туго завязанные лентой. Наверное, со стороны она выглядела неряхой, но Эдгар видел в ней полуребенка-полуженщину. В быту побеждал ребенок, ничего не умеющий и не понимающий, в отношениях и в постели - женщина с присущим ей изощренным коварством.
        - Почему ты не знакомишь меня с друзьями? - неожиданно спросила Нина.
        Разумеется, она должна была когда-то задать этот вопрос, а Эдгар не придумал удобоваримого ответа, посему промямлил:
        - Понимаешь… понимаешь…
        - Не понимаю. Потому что ты не говоришь, что я должна понять.
        - Для моих друзей это будет… будет…
        - Неприятно меня увидеть? - помогла ему Нина.
        - Нет-нет, - еще больше стушевался Эдгар. - Думаю, они тебя неправильно воспримут.
        Нина положила на стол наполовину съеденное яблоко и катала его ладонью, глядя на Эдгара с подозрением и недоверием. В то же время она постепенно закипала:
        - Как это - неправильно воспримут? У меня что, рога и копыта растут? Или хвост сзади болтается?
        Действительно, какая-то несуразица.
        - Видишь ли, Нина… неподготовленному человеку сложно… видеть тебя… такую. (М-да, более тупого объяснения подобрать трудно.)
        - Такую? - вытаращила свои великолепные глаза она. - Я страшная?!
        Эдгар рассмеялся. И это был отличный выход из тупика, в который его загнала Нина и загонит еще не раз, но позже он успеет подготовиться. Наверное, успеет. Смеясь, он взял девушку за руку и пересадил к себе на колени, заверив глупенького ребенка:
        - Красивей тебя нет никого.
        - Ты врешь. - Нина уклонилась от поцелуя, напустив на себя строгий вид. - Меня красивой не считают, да мне плевать, кто и что думает.
        Она вдруг вскочила и побежала в комнату. Эдгар с кружкой кофе пошел за ней, с настороженностью наблюдал, как она одевается. Ого, Нина расчесалась, значит, собралась уйти?
        - Куда ты? - просто поинтересовался он без намеков и подтекстов, но его вопрос привел девушку в ярость:
        - Какая тебе разница?
        - Почему ты так болезненно реагируешь на мои вопросы? - остудил он ее своим спокойствием. Думал, что остудил.
        - Этот твой тон… так разговаривают папаши или мужья, меня это выводит из себя. Да, я хочу уйти. Кто мне может запретить, м? Кто? Уж не ты ли?
        Нина надела кружевное черное платье, которое он купил недавно, натягивая чулки, она присела на подлокотник кресла и - о, счастье! - рухлядь не развалилась. Нина старалась произвести впечатление независимой женщины, что удавалось ей слабо, казалось, сейчас она заливисто рассмеется, бросится на шею Эдгару и скажет: «Я шутила. А ты поверил, что я такая вредная?» Но он уже уяснил, что та Нина так и поступила бы, эта - никогда. Она являлась внешней копией и только. Однако ему достаточно было и копии, только не был Эдгар готов к сменам настроения, злобным выходкам, наплевательскому отношению ко всему и к нему в частности. Конечно, он хотел бы видеть прежнюю Нину, посему выбрал тактику воспитателя:
        - Ты пришла за полночь и снова хочешь уйти?
        - Хочу! - топнула босой ногой она, а кулачками ударила себя по коленкам. - Хочу погулять, посмотреть на людей. Мне здесь тоскливо.
        - Со мной тоскливо?
        - Да, с тобой! Ты себе придумал эту жизнь, придумал уединение. Думаешь что-то там себе, типа работая… - Нина потрясла кистями рук, вскинув их вверх, видимо, это означало, что он весь в эмпиреях витает. - А я другая. Мне скучно! Даже телик не работает, а покупать ты не хочешь. Жадина.
        - Здесь полно книг. Читай.
        - Что?! Ах-ха-ха-ха-ха… - запрокинув голову, издевательски расхохоталась она, а потом рассвирепела: - Читать? Мне? Эту всю муру про человечество и его жалкие потребности? Как будто я этому долбаному человечеству чего-то там должна. Я здесь две книжки прочла…
        - «Муму»?
        - Дурак! - огрызнулась Нина. - Я чуть не сдохла от скуки, все они про одно и то же, все поучают, поучают… Да мне плевать на человечество и его проблемы! Я хочу жить, как мне нравится, а не тебе или человечеству. Почему ты за меня решаешь, что мне делать? - И желчно передразнила Эдгара: - «Нина, почитай. Нина, иди, полежи со мной. Нина, давай трахнемся…»
        - Неправда, я таких вульгарностей не говорю.
        Внезапно она подхватилась, и Эдгар не успел опомниться - Нина обнимала его, целуя в губы, между делом ворковала:
        - А ты говори. Я принимаю тебя любого, мне все в тебе нравится…
        - Только что ты говорила обратное…
        - Глупости! Не будь занудой.
        - Не буду. Но и ты, пожалуйста, говори, когда тебе нужны деньги, а не забирай сама.
        - Тебе жалко?!
        - Вчера я не смог расплатиться в магазине, а карточки там не принимали. Согласись, я имею право знать, какая сумма лежит у меня в бумажнике.
        - Ах ты боже мой, он отчитывает меня из-за каких-то бумажек. Короче, уйди с дороги, наслаждайся один своим дерьмовым уединением, а меня отпусти.
        - Хорошо, я поеду с тобой. Не возражаешь?
        Нина покривила губы, но не возразила. Эдгар собирался поработать, но планы пошли прахом. Если рассудить здраво, Нина ему мешает, сильно мешает, ломая не только планы, но и здравый смысл, да саму жизнь. И работу. А без работы не бывает доходов. Причем интеллект у нее нулевой, злоба - ведьмы из ада отдыхают, ни к чему не приспособлена, ни к чему не стремится. Нет, к чему-то она, безусловно, стремится, но он пока не понимает, какова ее цель. Эдгар даже не знает, кто она на самом деле, отсюда вытекает логический вопрос: зачем эта Нина ему нужна? А нужна! Да, да! Быть может, Эдгар, приручая ее, стирает тем самым груз печали за ту ночь, когда настоящая Нина погибла?

* * *
        Поставив чашку с кофе на блюдце, она задумалась. Погода пасмурная, но самолеты садились и взлетали, правда, снег срывался, угрожая снегопадом, а за ним - отменой рейсов. Типичный гул для аэропорта доставал и до ресторана, собственно, здесь всегда все и везде гудит, гудит даже в сортире. Вероятно, поэтому Жанна не заметила, как за ее столик приземлился…
        - Привет, - бывший бойфренд накрыл ладонью ее руку.
        Вот так-так… Неожиданно. Он бросил ее после дачной истории. Красивый, холеный, за год прибавивший в весе, но не подурневший синеокий блондин слинял, не желая взваливать проблемы Жанны на свои утомленные бездельем плечи. С одной стороны, четыре гроба, окропленные горем и слезами, а с другой - любимый оказался сволочью, одно это способно убить. Но Жанна выстояла, выжила, и сейчас она не почувствовала трепета, когда встречаешь человека, к которому не ровно дышишь, и удушливый ком не застрял в горле. Внутри была тишь да гладь. Жанна вытащила кисть из-под его ладони и ответила сдержанно, вместе с тем вежливо:
        - Привет.
        - Ты прекрасно выглядишь… нет, стала красивее. Я обалдел, увидев тебя. Думаю: неужели это Жанна?
        - Наверное, я стала взрослой.
        Это она сказала самой себе. Потому что сейчас, глядя в его игривые, порочные и вторым планом колючие глаза, она с удивлением сделала открытие: «И это ничто я любила? Я слепая была?»
        - Взрослость обычно красоту старит, - рассмеялся он, хотя как таковых причин к веселью не было. - Как живешь, Жанна?
        - Отлично. Чего и вам желаю.
        - А здесь что делаешь?
        - Скучаю.
        - Давай поскучаем вместе? - Он придвинул к ней стул и наклонился ближе, чуть ли не касаясь носом ее щеки, замурлыкал, как старый кот-импотент: - Например, заедем пообедать, потом я покажу тебе новую тачку. Ты же любишь гонять…
        - Извини, - отодвинулась на безопасное расстояние она, - но скучают в одиночестве, вдвоем это уже развлечение, а я не расположена к забавам. Мужа жду, он вот-вот прилетит.
        - Ты замужем?! - Спросил тоном, будто Жанна проиграла в казино все состояние и на ней остались одни трусы с бюстгальтером.
        - Да. Ты же подался в бега, а я нечаянно вышла замуж. Извини.
        Она отвернула лицо в сторону окна, за которым стояли в ряд самолеты, одновременно дав понять бывшему, что любовь-морковь восстановлению не подлежит. Жанне даже не захотелось высказать ему все, что о нем думала, а ведь в воображении не раз режиссировала эту сцену, не раз завершала ее звонкой пощечиной. Однако худой мир предпочтительней самой доброй войны, тем более что внутри фитиль погас и воевать, собственно, не за что. Бывший ушел тихо, и остатки памяти о нем Жанна легко убила в себе, чему была безумно рада. Это стоило отметить. Она позвала официанта и попросила коньяку.
        - За упокой бывшей любви, - сказала, выпила немного и помчалась в зал прилета, так как объявили посадку.
        Он вытягивал шею, высматривая в толпе встречающих Жанну. Она поднялась на цыпочки и помахала, крикнув:
        - Володя! Я здесь! - Через минуту висела на нем, обхватив шею руками и ругаясь: - Я думала, не доживу до твоего приезда! Как ты посмел бросить Жанночку надолго? Я же хроническая шизофреничка, алкоголичка и истеричка, меня нужно держать под контролем.
        - Ну, здравствуй, муха цеце, - улыбаясь, сказал он и прильнул губами к ее губам. Поцелуй был недолгим, Володя отстранился и, не окрашивая слова, определил: - Коньяк, сто грамм, выпила только что.
        - Ошибся, - сморщилась Жанна. - Семьдесят. Мне почему-то не полезло… Да я тут в сплошном стрессе жила. И ни грамма в рот… клянусь! Ты мне не веришь, нехороший человек?
        - Идем, хорошая женщина.
        Подхватив одной рукой небольшой чемодан и кейс, а второй обняв Жанну за плечи, Володя двинулся к выходу из аэровокзала. За руль, конечно, сел он и, выезжая с места парковки, бросил так называемый пробный камень:
        - Если бросишь пить, я на тебе женюсь официально.
        - М… - выпятила Жанна губы, закинула на заднее сиденье сумочку и свое условие поставила: - Сначала женись, а потом поговорим насчет…
        - Ага, ты сначала роди, а потом…
        - Ух ты какой! Роди ему! Пф! Сколько девушек брошено коварными мужиками после рождения и до. Сначала штамп, потом - все остальное, я девушка строгих правил.
        - Штамп? Ты так старомодна? Ладно, я подумаю.
        В сущности, подходящий момент настал, и в кармане лежало кольцо в красной бархатной коробке, но Володя не довел начатое дело до конца. «Семьдесят грамм» коньяка виноваты, они способны внести в слаженный сюжет досадные коррективы, потому с официальным предложением лучше повременить до тех пор, когда Жанна будет трезвой.
        - Ой, ой, Вова, поверни сейчас налево, - спохватилась она.
        - Нам же в другую сторону.
        - Слушай меня и действуй - мне надо туда. И тебе туда надо, поверь. Я у тебя буду штурманом.
        Так они приехали к дому Сашки, высадились у его подъезда.
        - Что это значит? - с опаской поинтересовался Володя.
        - Идем, идем, - взяв его за руку, потянула к подъезду Жанна. - Сюрпрайз, милый.
        Открыл не «сюрпрайз», а, как и ожидалось, Сашка. Буркнув «привет», он распахнул дверь шире, тем самым приглашая войти гостей, судя по всему, ожидаемых. Поглядывая на Жанну и хозяина, Володя зашел в комнату, теперь его глаза окончательно вылезли из орбит: в кресле сидел со связанными руками и ногами Лев Кашуба. У Бородина столбняк случился, через минуту он повернулся к заговорщикам (иначе их не назовешь), указывая на Льва пальцем, но не произнося ни слова. Впрочем, понятно и так, о чем хотел спросить. Жанна сначала уселась в свободное кресло, закинула ногу на ногу, после этого дала объяснение, из которого Володя, разумеется, ничего не понял:
        - Моя не могла держать двух мужиков у нас дома без тебя. Тебе это не понравилось бы.

* * *
        Эдгар терпеливо катал Нину по городу, пусть насмотрится на мир, раз ей хочется: тебе туда надо - пожалуйста; в парке на скамейке приспичило посидеть - можно и померзнуть. Однако надо быть идиотом, чтобы не видеть: Нина мается. А он не видел. Он упорно не замечал поджатых (порой надутых, капризных, брезгливых) губ, не замечал косых взглядов, ерзанья, словно она уселась на ежа. Все эти ужимки делались подчеркнуто, цель имели - вывести из себя Эдгара. Беда в том, что он Нине не нужен, просто ей нравилось периодически дергать его за нервы, заодно спать с ним, а когда надоедало то и другое, она убегала. И где, пардон, шлялась, Эдгар понятия не имел. Невольно вспоминался Вовка, который дурной характер Жанны переносил стоически. Эдгару казалось, он очутился в его шкуре, только вот терпение у Вовика ангельское, а у него оно иссякло во второй половине дня.
        - Слушай, какого черта ты пыхтишь? - взвинтился он. - Чего тебе не хватает? Или ты планомерно издеваешься надо мной, потому что без этого жить не можешь? Отвечай, когда тебя спрашивают!
        Краем глаза он видел совершенно чудовищную улыбку маленькой ведьмы, Нина как будто наслаждалась, доведя его до взрыва, и радовалась, она словно заряд бодрости получала. Неужели энергетические вампиры не вымысел? Признаться, Эдгар едва сдерживался, чтоб не поколотить ее. И не стал бы объяснять, за что. А Нина подняла руки, соединив пальцы в замок на затылке, и с чувством глубокого удовлетворения произнесла:
        - Злишься? Ты такой же, как все. Наелся романтической дури, теперь из тебя поперла неприглядная реальность.
        - В смысле?
        - Я увидела то, что ты есть. Собственник. Мелкий собственник типа лавочника. Себейкин - все только тебе, тебе. Ты не хочешь дать мне моего же времени на меня, выходит, мое время должно принадлежать только тебе. Да?
        - Нина, почему ты хамишь? Главное, зачем? Я обидел тебя, оскорбил? Откуда эта злоба?
        - Не стоит пускать розовые слюни, тебе не к лицу, - желчно заметила Нина. - Меня бесит, когда ты прикидываешься ягненком. Прямо такой хороший, такой сладкий… просто крем с медом. Стараешься казаться хорошим, а на самом деле в тебе кипит одно дерьмо. Я думала, ты другой… думала, ты настоящий, способный на поступки, принципиальный… Ошиблась.
        - Спасибо на «добром слове», - пыхнул Эдгар. - Мы с тобой знакомы всего ничего, но ты берешься судить о том, чего не знаешь.
        - Ха! Ха-ха! Я все знаю. Вижу. Слышу. Чую.
        - Видит она, чует… - заворчал Эдгар, чувствуя бессилие перед этой дрянной девчонкой. - Иногда мне кажется, мы с тобой живем пару тысяч лет, за это время ты не научилась любить, не отличаешь настоящее от своего убогого представления о подлинности.
        - Не выноси мне мозг, а? Ты в Китае научился трепать языком по-пустому? - Внезапно, как она часто делала, Нина прильнула к нему, погладила по волосам и ласково попросила: - Купи мне чего-нибудь сладкого. И попить. Поторопись, а то я подохну в твоей тарантайке от жажды и голода.
        - Давай зайдем в ресторан? - предложил он наиболее правильный вариант утоления голода, тем более что сам был не прочь съесть полноценный обед.
        Но Нина! Что за бес в нее вселился! Отпрянув от него, она упала спиной на дверцу, брови свела, ощерилась, как неприрученный дикий зверек:
        - Я же ясно сказала: сладостей и попить. Ты глухой? Блин, опять я должна делать, что он хочет! Нет, посмотрите на него: он лучше знает, что мне нужно!
        Ему ничего не оставалось, как припарковаться у первого же магазина и накупить всякой дряни в красивой упаковке. Когда он вернулся… дверца со стороны пассажира была открыта настежь, Нины в машине не было. В сердцах Эдгар кинул в урну покупки и поехал искать беглянку.
        На улицах осеннего цвета разгуливали осенние люди - лица серые, настроение у них явно серое, одеты в черно-серую одежду. Возможно, так виделись горожане Эдгару, впавшему в уныние после побега Нины. Лучше б он ее не встречал! Она как наказание свалилась. Ее же показать никому нельзя. Когда говорят, что человек непредсказуем, то подразумевают небольшие отклонения от нормы в поведении. В этом смысле Нина сплошное отклонение.
        19
        Сашке досталась по завещанию от деда квартира из двух раздельных комнат. Дед был большим любителем книг, их и оставил внуку, не имея других сокровищ. Попав в квартиру к Сашке, Жанна ходила вдоль стен, рассматривая корешки, пока мужчины выясняли, кто есть кто. Ей сложно было представить Алексашку живущим в библиотеке, а книг здесь оказалось многовато. И немножко мебели. Можно сказать, вместо обоев на самодельных полках стояли фолианты, тонкие и толстые тома, брошюры и покеты, зачитанные и новые. Алексашка интеллектуал… вот уж не сказала бы, но если он не выбросил бумажное наследие дедушки, а, напротив, содержит его в идеальном порядке, то оно ему дорого. Интересно, а книжник способен убить?
        - Да развяжите же меня, в конце-то концов! - взвыл Кашуба.
        Володя принялся распутывать тугие узлы, в то время как Сашка, развалившись в кресле, вытянул скрещенные ноги и пенял тоном зануды:
        - Не нравится мне ваше поведение, други мои. После того как Нина ушла к Эдгару, вы все переменились, а после той ночи - на даче - вообще перестали на себя смахивать. Что случилось, а, Вова?
        - Не понимаю, о чем ты, - кинул тот через плечо.
        - Брось, брось. Ты и Виталька с большим трудом переживали неловкость при встрече со мной. Что же вас не устраивало в себе? Или во мне? Неужели вы считали себя невольными соучастниками? Поэтому ваши потуги придерживаться позиции «все хорошо, прекрасная маркиза» были жалкими, нелепыми, безмозглыми.
        - А что мы, по-твоему, должны были делать? - спросил Володя.
        - Сам знаешь! - зло бросил ему Сашка. - То, что я описал выше, то есть ваша позиция называется на общечеловеческом языке… может, сам назовешь?
        Жанна перевела взгляд на Володю, а он, как ни странно, не раздражался на упреки. Вообще-то Бородин предпочитает мир во всех ситуациях, чего не скажешь о ней.
        - Предательством? - догадался он. - Ну, это ты палку перегнул. Скажи, что ты хочешь?
        - Хороший вопрос. Прекраснейшая… - повернул голову к Жанне Сашка, - не соблаговолите ли сделать нам бутерброды с колбасой и чай? Все, что вам нужно для этой цели, мисс, вы найдете на кухне. Вы знаете, что такое кухня?
        На высокопарный стиль Жанна ответила высокомерной усмешкой, но ушла. Находясь на кухне, где, кстати, тоже был идеальный порядок, нетипичный для одиноких мужчин, она слышала, о чем говорили в комнате, в частности Сашка:
        - Отвечу тебе, Вова. Хочу, чтоб дачная ночь завершилась, справедливость восторжествовала, а виновные были…
        - Казнены! - крикнула Жанна из кухни.
        - Наказаны! - послал ей ответ Сашка. - Как видишь, Вова, мне немного нужно.
        - Угу. - Развязав Кашубу, Володя сел на стул у рабочего стола с компьютером. - И ты для торжества справедливости сделал, надо полагать, немало. Может, нашел и виновных?
        - Как сказать, как сказать… Давай рассмотрим мотивы? Первый классический, следовательно, примитивный: кому это выгодно? То есть кто и что получил в результате…
        Услышав топорный намек, Жанна вылетела из кухни, поставила руки на бедра и выговорила сквозь стиснутые зубы:
        - Намекаешь, у меня был мотив?
        - А разве нет? - кинул ей встречный вопрос Сашка.
        - Вова, держи меня, иначе я его сейчас убью!
        Жанна действительно кинулась к полке с толстыми книгами, больше-то нечем убивать Алексашку. На его счастье, Володя всерьез принял угрозу, а то быть бы еще одному трупу в довесок к дачным, он успел перехватить Жанну.
        - Ты слышал, Вова, что этот змей отмочил? - зарычала она на манер раненой тигры. - Как только повернулся твой поганый язык…
        - У тебя он тоже раздвоенный, - ввернул Сашка.
        - Ну и сволочь же ты, Алексашка!
        - И ты не галантерейная барышня.
        - Хватит! - рявкнул в сторону друга Володя, крепче прижимая извивающуюся Жанну. - Он нарочно тебя дразнит, Жанна, а ты покупаешься.
        - Мне что, слова сказать нельзя в своем доме? - ухмылялся Сашка. - Или иметь собственное мнение - прерогатива избранных? Я, между прочим, спасал ее ночью. Вот от этого типа. Который, как мне показалось, хотел убить твою любимую Жанночку.
        Тип восстанавливал кровообращение в ногах, растирая щиколотки. Едва о нем зашла речь, Лев решил, что пора бы попрощаться:
        - Господа, я с радостью покину этот гостеприимный дом, если вы позволите. И не буду требовать компенсации за моральный ущерб. Парни, мне еще перед женой отчитываться за ночь…
        - Ни-ни! - категорично отказал Сашка. - Видишь, она покушалась на меня, а ты свидетель. Без тебя как выжить? С твоей женой я поговорю, предоставлю алиби, так что стихни. А пока можешь ей позвонить, иди на кухню, там тебе никто не помешает.
        Остались втроем. И сразу угомонились, словно разыграли неудачный спектакль для Льва, теперь публики в единственном лице нет, посему пропал запал. Но природа паузы была совсем иная. Кто они теперь друг другу? Раньше назывались друзьями, встречались, пили вино, смотрели фильмы, спорили о политике и… и… Много было точек соприкосновения. Теперь между ними образовался вакуум отчуждения, это плотная масса, которую не видно, а сблизиться она не позволяет. Однако небольшая пауза благотворно повлияла на Жанну, она сумела обуздать эмоции, повернулась лицом к Сашке и поинтересовалась, правда, не без желчи в интонации:
        - Кстати, насчет спасения. А что ты делал у дома Эдгарика, м?
        - То же, что и ты, - невозмутимо ответил он. - Вел наблюдение.
        - Зачем? Ну, ну… Зачем?
        - Был такой товарищ - Ганин, частный детектив…
        - Знаю, - перебила Жанна, - его нанял Эдгар.
        - Ты в курсе? Я был худшего мнения о тебе. Значит, ты знаешь, что Ганин вел расследование. Эдгар еще в Китае проговорился об этом, беспокоился, что с ним давно не было связи. Когда мы прилетели, я забросил вещи домой и поехал к нашему другу, следил за ним, чтоб узнать, где Ганин живет. Эдгар отправился к нему дня через три, кажется… точно не помню. Он разговаривал с женщиной, я следом переговорил с ней.
        - Ммм, - ехидно промычала Жанна, - так это был ты.
        - О чем она? - спросил он Володю, а не ее, но того тоже интересовало, что она скажет, потому глаз с Жанны он не спускал.
        - И я говорила с соседкой Ганина, - сказала она Володе, а не Сашке, приняв его манеру общения за основу. - И ночью приехала за Эдгаром к дому покойного детектива, но там, в доме Ганина, уже кто-то был… Не ты ли? - обратилась к своему «спасителю».
        - Я, я, - закивал тот. - Выходит, ты видела, как я врезал Эдгару? Признаюсь, мой хук правой доставил мне удовольствие.
        - А после ты драпал, как антилопа гну от леопарда, - мстительно промурлыкала Жанна. - Зачем же ты, наш пылкий и отважный, залез в чужой дом?
        - Хм! - хмыкнул он. - Соседка и тебе, наверное, рассказала, что Ганин писал о ходе следствия, мне хотелось прочесть, кого он подозревал.
        - Не прочтешь. Тетрадку забрал Эдгар, я лично видела.
        - Ай-я-яй… - разочарованно протянул Сашка.
        - Что, боишься, стал главным подозреваемым?
        - А я думал, ты… главная. Или твой Вовик. Ты получила материальные блага, а Вовка получил тебя.
        - Я убью его! - процедила Жанна.
        - Не надо. - Володя не отпускал ее, лишь переместил руки на талию, сцепив пальцы в замок. - Хочешь сигаретку?
        - Нет! - огрызнулась она. - Я хочу прикончить этого дэва!
        - В тюрьму сядешь, - предупредил Сашка, погрозив пальцем. - А в мои планы это пока не входит, я справедливости хочу.
        Пикировка продолжалась бы, если б Володя не вклинился:
        - Сашка, у тебя мотив тоже не хилый.
        - Н-да? Какой же?
        - Месть. Нине, Эдгару, а остальные под горячую руку попались. Ты и за Эдгаром следил, чтобы он больше никогда ничего не вспомнил, так?
        Сашка не обиделся. Собственно, главную обиду он пережил, когда Нина ушла к Эдгару, люди с больным самолюбием, влюбленные до одури, переживают факт измены невероятно сильно. А некоторые в прямом смысле заболевают и в состоянии агонии способны натворить столько «чудес», что после сами себе удивляются. В то же время на мелкие уколы они не могут реагировать пассивно, не могут в силу склада характера, но Сашка научился держаться. Он выпил простой воды и убедительно рассказал истинную причину:
        - Не так давно я случайно увидел машину Эдгара, он остановился у пешеходного перехода и не заметил меня. Рядом с ним сидела Лариса. И что-то между ними затесалось… это трудно описать, но определенные мысли на сей счет формируются сами по себе. Мне стало интересно, какая между ними связь.
        - Ты лезешь в чужую жизнь, тебе не кажется? - сказал Володя.
        - Не кажется. Лариса манипулятор, не могу же я отдать нашего Виталика в лапы коварной рыси.
        - Вашего, - подчеркнула Жанна, - Виталика. Когда только работаешь, сыщик ты наш?
        - А я отпуск взял за свой счет. И вдруг гляжу, за соседними кустами Жанна крадется. Думаю, чего ей здесь надо? На этом дело не кончилось, смотрю, и за Жанной следит тип! Что такое, думаю, откуда он и кто? Я выбрал удобный пункт наблюдения - на дереве и стал следить за обоими. Так мы и встретились.
        Кашуба вошел тихо, его никто не заметил, а он не перебивал, внимательно слушал этих странноватых людей. Несмотря на ночное приключение и его последствия (голова ведь гудела и грозила отделиться от тела без гильотины), ребята вызывали у него симпатию. Видно же: образованные, умные, воспитанные, но между ними нет взаимопонимания, зато есть общая больная тема. Как только возникла пауза, он взмолился:
        - Ребята… отпустите… Жена к другому уйдет.
        Володя сжалился, ему-то, как никому, знакомы страхи детектива, он втянул его в неприятности, следовательно, виноват перед ним:
        - Сашка, пусть идет. Слышал - жена бросит.
        - Переживет, - задумчиво произнес тот. - Сначала пусть поможет нам. Зря ты, что ли, бабки ему платил? По большому счету Жанну-то он прозевал.
        - Я свое отработал головой буквально, - возразил Кашуба.
        Сашка остался непреклонен:
        - Я тоже, когда тебя бил, думал, рядом от инфаркта упаду, так что не надо давить на жалость. Лучше скажи, как нам пробраться в дом и найти одну вещицу?
        - Ограбление планируете? - фыркнул Лев.
        - Мы на эту вещь посмотрим, после назад положим. Ты же детектив, должен уметь пролезать в замочную скважину.
        Володя понял, что сейчас переговоры зайдут в тупик, ведь Сашка не догадался простимулировать детектива, поэтому предложил:
        - Мы заплатим.
        - Ладно, я подумаю, - вызывающе сказал Кашуба.
        - Надо же когда-то поставить точку в нашей беспросветной истории.
        Фразу произнес Сашка устало, будто только что разгрузил пару вагонов, потому не имел сил ни на что. А через пару секунд он вскинулся и предложил обсудить план взятия загородного дома в отсутствие Эдгара.

* * *
        - Глупо, - резюмировал Заваров. - Алла, ты такая мнительная?
        Удалив из кухни Федьку с Майкой, он пытался первый конфликт с женой решить в свою пользу и бесился, потому что она упрямо просила отменить поездку. Собственно, в конфликтном состоянии находился он, Алла, сидя за столом и болтая ложечкой в чашке с чаем, была тиха, тем не менее тверда, как наковальня. Заваров не из тех, кто на поклон ходит, но, лишившись сразу дочери и жены, ощутил пустоту. Он проектировал будущее с размахом архитектора, больного гигантоманией, а потому что любит, когда всего много: денег - много, прислуги - много, пространства - много. И нематериальных ценностей должно быть много - преданности, любви, почитания. По отношению к нему, конечно, а он платил бы щедростью. Вот такая идиллическая картинка в жанре мелодрамы ему грезилась, ведь, по сути, Геннадий Вадимович внутри нежен, как мимоза, мягок, как воск, и сентиментален, как старая дева. Но Алла позавчера взяла и уехала к сыну (которому не нашлось места в идиллии Заварова), испугавшись какого-то придурка! Геннадий Вадимович звонил и требовал вернуться, она - ни в какую! И вот он здесь, фактически у ног жены на коленях, хотя задом
сидит на стуле. Он перебрал все варианты - ни один ее не устроил!
        - Ты не знаешь, Гена, - произнесла Алла тихо, чтобы даже тоном не злить новоявленного мужа, он и так превзошел себя, став воплощением добра и сердечности. - Пропал Рома, друг твоей Майки и моего Федьки.
        - Как пропал? - стух Заваров.
        - Отец Ромы звонил сыну… Мне страшно. Если ты считаешь это мнительностью, то, наверное, я - да, мнительная.
        - Ладно, давай заберем с собой Майку и Федьку на острова, - сдался он, правда, жена об этом не просила, но Заваров догадался. - Я сейчас позвоню…
        - У Федьки нет загранпаспорта.
        - Нет? Как это - нет? Почему - нет?
        - Он не ездил за границу. Я только собиралась заказать…
        - Безобра… - развел он руками. - Что же мы теперь должны остаться в этом сером городе?
        - Видимо, да.
        Что сказал бы Заваров на категоричный отказ, неизвестно, он умеет давить, заставлять, угрожать и подчинять. Но на кухню ворвался Федька, за ним прибежала Майка, сын с трудом, волнуясь и путаясь, выговорил совершенно чудовищную новость:
        - Ма… Ромка… Звонил отец, сказал, нашли… Рома нашли… Ма, его, как Гарика… в мусорном баке…
        - Гарика убил какой-то тип в разрушенном доме во время игры, - занялась подсчетами Алла, на глазах бледнея. - Некий тип пробрался в твой дом, Гена, и напугал Майку… Теперь Рома? То есть все ребята из вашей компании?
        - Ну да… - пожимал плечами Федька, не понимая ничего. К сожалению, он в отца, массу мозга ему заменяют бицепсы. - Может, тип этот еще кого пришил в городе, а мы не знаем?
        Все-таки есть оно: предчувствие. Впрочем, Алла мать, этим все сказано. За тысячу километров она чувствовала, когда Федька болел, мало того, это необъяснимо, но она знала, чем болел. Однажды в Турции приснилось: бегает сын по полю голеньким, смеется, а с неба снег падает на Федьку, и куда снежинка упала, там пятнышко остается. Алла проснулась и перебирала в уме: «Краснуха, корь, ветрянка… Ветрянка!» И точно, у сына была ветрянка. А сейчас? Она ощутила враждебность, будто зловещие тени хороводы водят вокруг нее с Федькой и подбираются ближе, ближе… А стоит прилечь, вместо снов чернота снится, в той черноте бездонной Алла будто бы летит или падает… Нет, она просто мать, только поэтому осознала: смертельная угроза близко.

* * *
        Нина не вернулась ни на следующее утро, ни через день. Пока Эдгар искал ее, она без него побывала в загородном доме - ключ он кладет в тайник, который показала хозяйка, Нина место знает и ключ вернула. Ее черное кружевное платье валялось на кресле, а кое-какая одежда Эдгара исчезла. Для кого, спрашивается, она забрала? И ни записки, ни намека, куда ушла.
        Ревность… Это не простое слово, оно имеет силу тысячи богатырей и способно раздавить, сломать. Оно как соляная кислота и яд, так как реально разъедает и отравляет душу, не оставляя там и уголка для света. Эдгар постепенно погружался во тьму ревности, которая особенно остро переживается в одиночестве, и одновременно сопротивлялся ей. Когда он лежал на диване, распластанный по нему, как раздавленная на дороге кошка, дверь, словно по мановению волшебной палочки, отворилась… Эдгар сел, ожидая, что сейчас войдет Нина, ну и устроит же он ей взбучку, она надолго запомнит, или пусть выметается отсюда навсегда.
        - Привет, - сказала, улыбаясь, не Нина.
        - Ты? - опешил он.
        И разочаровался. И растерялся. Эдгар не готов был увидеть здесь не то что Ларису, а и ближайших друзей, он о них позабыл в этой кутерьме со второй Ниной. Однако долг вежливости требовал предоставить гостье стул, предложить чаю-кофе с конфетами, только затем он поинтересовался:
        - Чем обязан?
        - В связи с новыми обстоятельствами наш шеф достал с полки дачное дело и хочет переговорить с тобой.
        - Я же давал показания.
        - Шеф предпочитает теперь опросить лично. Жанна сегодня утром была у него, теперь тебе предстоит…
        Лариса пригубила чашку с чаем, медленно облизнула нижнюю губу, оставив рот приоткрытым. Эдгар ждал, что она еще скажет, а гостья, похоже, задумалась или замерла в нерешительности. К сожалению, глаза Ларисы были опущены, по ним он бы разгадал ее цели и задачи, а пока довольствовался догадками и задал следующий вопрос:
        - А что за обстоятельства?
        Она вскинула на него глаза… и Эдгар понял, зачем Лариса приехала к нему в эдакую даль. Банальная очевидность, закамуфлированная чувством долга и фальшивой заботой, наполнила его скукой, ведь нет тайны - нет и раздражителя, увлекающего к границам, которые непременно жаждешь переступить.
        - Два трупа имеют те же ранения, что и Нина. Ты единственный человек, оставшийся в живых, а Петрич - это мой начальник - надеется, что время твою память восстановило.
        - Но я помню только то, что помнил тогда.
        - Вот и скажешь об этом завтра ему лично. Да, чуть не забыла… У тебя должна быть тетрадь детектива, которого ты нанял…
        - Ого! Круто работают ваши службы.
        - Ты сам говорил мне, что нанял детектива. А Жанна рассказала Петричу, что ты забрал тетрадь из дома Ганина. Не спрашивай, откуда она знает, я не отвечу. Ну, спасибо за чай, я пошла…
        Идя за ней, Эдгар подумал, что надо бы ее отвезти, так как до остановки, где проезжают маршрутки и такси, топать далеко. Потом придется ждать долго, а время к вечеру.
        - Лариса…
        - М?
        Она с готовностью обернулась, странно, что не начала раздеваться, ибо на ее лице было написано: хочу тебя. На ум Эдгару пришла сальная народная мудрость: «Сучка не захочет - кобель не вскочит», но, как и все народные высказывания, точно отображала сущность Ларисы. Он не вспомнил Виталия, которому станет больно, если узнает об измене (а она уже изменила ему мысленно). Эдгар понадеялся, что Лариса, может быть, перебьет спонтанно воскресшее влечение к новой Нине - ему очень нужно отделаться от нее. Поэтому он дерзко притянул Ларису к себе, обнял и потянулся губами к ее губам, не таким сочным, как у Нины, но весьма порочным. А порок, как известно, привлекает, ибо разрешает многое из того, что под запретом у людей нравственно крепких. Лариса, хитрая бестия, отклонилась назад:
        - Ты что! А Виталий?.. Нехорошо…
        Его рука уже находилась под юбкой и гладила бедро между чулком и трусиками. Эдгар поднял на Ларису опьяневшие глаза и довольно жестко сказал:
        - Ты же за этим приехала ко мне.
        Он бросил ее на стену, дернул в разные стороны рубашку, к счастью, та была на кнопках. Лариса не надела бюстгальтера, посему руки Эдгара получили свободный доступ к ее груди. Она задрожала, словно через нее пропустили электрический ток, хватала ртом воздух, а может, ловила губы Эдгара. Он грубо потащил ее на диван и упал вместе с ней.
        20
        Смеркалось. Володя остановил внедорожник на излюбленном месте Жанны - в густых зарослях. Деревья и кусты, несмотря на почти полную потерю листвы, все равно являлись прекрасным щитом от посторонних глаз. Он повернулся к Кашубе на заднем сиденье, ведь Лев обещал простейшее решение проблемы.
        - Ну! - нетерпеливо толкнул локтем Сашка в бок Льва. - Давай твой план.
        - Предлагаю пойти к Эдгару Жанне, - начал тот, но, услышав протяжное и протестное «ммм…», перешел на скороговорку: - Нет-нет, погодите отрицать! Жанна признается Эдгару, что разговаривала с соседкой Ганина и та рассказала о записях детектива. Сознается, что видела тетрадку в руках Эдгара, а теперь хочет взглянуть, что там писал старик.
        Красноречивая пауза повисла в салоне, конечно, означала она, что предложение глупейшее, однако Володя с Сашкой не решились сказать вслух, что решение проблемы действительно простое, Жанна возразила:
        - Не пойду. А если он убийца? А если и меня… Я боюсь.
        - Жанна… - удивленно произнес Лев. - Вот уж не сказал бы, что вы чего-то или кого-то боитесь. В вашей просьбе нет ничего постыдного, запретного, бессовестного. Вы хотите найти убийц своих родителей, и показать тетрадь сыщика просьба вполне уместная.
        - Не пойду, - отрезала она, скрестив на груди руки.
        - Идем, - открыл дверцу Сашка, - я буду с тобой. И если Эдгар только посмеет… у меня есть чем его погладить.
        - Уж лучше я пойду, - засобирался Володя, но Сашка настоял на своей кандидатуре:
        - Сиди, Вовка. Можешь смело доверить мне свою Жанночку, потому что я очень сильно не люблю Эдгара, раздумывать не стану, если нужно будет бить его. Лев прав, нет ничего проще открыто попросить тетрадь, и мы сейчас это сделаем вместе. А вы внимательно слушайте. Если заору, бегите на помощь. Жанна, идем.
        Что правда, то правда: Сашка не любил Эдгара, отнявшего Нину, но какое совпадение - Жанна тоже терпеть не могла бойфренда сестры. Эдгар бесил ее с первого дня знакомства, без повода бесил. Впрочем, повод есть: он сладкий, изнеженный, бесхребетный, слабая личность, а его красивость с выспренней интеллигентностью виделись Жанне киношными, выдуманными. Пожалуй, точнее она не подобрала бы определений, а экстрасенс сказал бы, вероятно, что их биополя отталкиваются друг от друга.
        Звонка не нашли, и Жанна взялась за дверную ручку, которая подалась. Стоило образоваться дверной щели, как оба услышали неистовые стоны. Переглянувшись, Жанна и Сашка кинулись в глубь дома, полагая, что Эдгар пытает женщину, значит, он и есть убийца! Но уже в прихожей (довольно большой) Сашка схватил Жанну за полу кожаной курки и задержал. Собственно, она сама, открыв рот и вытаращив глаза, остановилась.
        В старину между комнатами не двери делали, а ворота. И двустворчатые ворота оказались почти полностью распахнуты, посему практически вся комната обозревалась отлично, к тому же горела довольно яркая настольная лампа. На диване действительно шла битва, правда, несколько иного характера. У голого Эдгара ходуном ходила спина, зад, лицом он уткнулся в шею партнерши. А под ним, обхватив ногами его бедра, кайфовала Лариса:
        - Ааа… Сильнее… Пожалуйста, сильнее… Не жалей меня… А!..
        Куда ж тут услышать, что в дом пожаловали незваные гости. Первой опомнилась Жанна, цапнув Сашку за рукав куртки, она потащила его к выходу. А он, бессовестный, норовил оглянуться, полюбоваться зрелищем. На воздухе она отпустила его и побежала к машине, забралась в салон, замерла.
        - Жанна, ты чего? - осторожно спросил Володя.
        Она смотрела в лобовое стекло, игнорируя вопрос. Сашка слышал Володю и, забираясь в машину, одновременно ухмыляясь, ответил вместо нее:
        - У твоей Жанночки шок. Мы с ней такую жесть видели… Бедный Виталька.
        Услышав имя жениха Ларисы, Жанна протянула ладонь к Володе:
        - Дай твой айфон.
        - На, - отдал он, после чего повернулся к Сашке. - Ты объяснишь, что случилось?
        - При даме мне неловко выражаться, - принялся кокетничать тот. - Я попробую мягко. Э… в доме Эдгар со всей силы жарит Ларису. Зрелище… М!
        - А ты доволен, - уличил друга Володя.
        - Да, - не отрицал Сашка. - И нравоучений слышать не хочу.
        - Алло! Виталий? - Жанна махнула мужчинам, мол, тише вы! - Это Жанна, не удивляйся, я звоню с Вовиной трубки. Виталий, прошу тебя, срочно приезжай на дачи в районе Дмитриевских рощ… А, ты знаешь, где это? Очень хорошо. Поторопись, тебя здесь ждет очень большой сюрприз, очень-очень.
        Наступила пауза, которую можно назвать похоронным маршем для глухонемых. Понятно же, зачем Жанна вызвала Витальку, также понятно, что за сим последует, оттого на душе Володи стало скверно. Всегда нехорошо себя чувствуют те, кто знает чужие секреты и вынужден их носить в себе, да еще хранить молчание. Володя предпочел бы не вмешиваться, так как доносчику достается частенько больше, чем изменникам.
        - Зачем ты вызвала Витальку? - спросил он досадливо.
        - Это ваш друг, - бросила она, глядя перед собой. - Вы считаете, вашего Виталика нужно отдать в лапы этой?.. Пусть играют свадьбу, да? А как вы будете чувствовать себя на свадьбе и потом? Или считаете, вашему другу идут рога до небес? Какие же вы друзья после этого?
        Снова пауза, пронзительная и напряженная, как перед атакой. Длилась недолго, Жанна заерзала, пробурчав:
        - Поехали к шоссе, Вова, его нужно встретить. Он тут недалеко, ходовую часть ему диагностируют…

* * *
        Взглянув на мужа, Алла догадалась: до сих пор до него не дошла опасность, угрожающая его дочери и ее сыну. Стало быть, некогда трястись от страха, инициативу нужно брать в свои руки.
        - Гена, звони своим ментам, спроси, сколько убитых с той злополучной игры нашли в городе. Ну, быстро!
        Под воздействием напора Заваров схватился за телефон, а через пять минут дал точные сведения:
        - Двое. Гарик и Роман. Обоим в горло воткнули нож. Нет, а что происходит?
        Сейчас не до него, Алла взялась за молодежь, хотя, чего греха таить, она во всем виноватой считала безбашенную дочь своего мужа, черт бы его побрал. У Федьки на подлости и гадости ума не хватит, а Майка… Взять хотя бы эту ночь: Алла положила ее с собой на кровати, места, слава богу, полно, но мерзавка, когда мачеха уснула, убежала к Федьке. Кто она после этого? Алла рявкнула так, что сын и падчерица вздрогнули и в дальнейшем блеяли, как овцы:
        - Федор, Майя! Отвечайте: что вы натворили?
        - Мы? Ни… ничего…
        - Правду! Я требую правду! - Алла стукнула ладонью по столу.
        - Маня, ты нам не веришь? - растерялся сынок.
        - Нет! Тебе что, не понятно? Вашу группу вырезают? А ну-ка, сынок, поищи свои мозги и включи их хотя бы раз в жизни. Просто так никто не будет вас уничтожать, поэтому повторяю вопрос в расширенном формате: что и кому вы сделали, кого обидели, кому причинили зло?
        Федька с Майкой переглянулись, при этом выглядели невинными, словно вышли из монастыря.
        - Вас убьют! - закричала Алла на двух идиотов, один из которых ее сын, к сожалению. - Он же приходил убить тебя, Майя! Поэтому напугал. Ты на очереди, девочка! И Федька!
        - Но я его не знаю! - в тон закричала падчерица, ее глаза наполнились слезами, подбородок задрожал. - Клянусь, тетя Алла! Я видела его первый раз в жизни… Ну почему вы нам не верите?
        - Маня, - обиженно протянул сын, - мы тебе говорим правду. Сама пораскинь: нам какая выгода че-то скрывать?
        Мать сканировала обоих глазами, она буквально проникала в них и в какой-то момент поняла, что они действительно не знают, за что их компанию режут, как баранов в стаде. Перевела взгляд на мужа… М-да, этого и спрашивать не стоит, что натворил, за его плечами творений - собьешься со счета. Посему Алла переключилась на другую проблему - какие нужно принять меры. Говорят, из любой ситуации есть как минимум два выхода. Два - это же огромные возможности! Один - смерть двух дураков (по очереди), ну, этот выход - до свидания. А второй - спасти, значит…
        - Федьку с Майкой надо спрятать, - решила Алла, хватаясь за телефон.
        - Спрятать? - Заваров сильно тормозил, но сообразил: - В моем доме Федя с Майкой будут под надежной защитой…
        - Нет, - категорично заявила жена.
        И надо ж такому случиться: Алла забыла, что боялась Гену, как палача у плахи боятся приговоренные к смертной казни. Но речь пошла о жизни сына, что может быть важнее и страшнее этого?
        - Почему? - набычился муж Гена.
        - В твой дом он уже проник. Если постарается, то и по дому свободно погуляет.
        - В мой дом ему не пройти! - возразил Заваров на манер «но пасаран!» Красиво, патриотично прозвучало, но Алла твердо повторила:
        - Нет! Я отвезу их туда, где никто не найдет. И убью всякого, кто посмеет приблизиться… - В телефоне кто-то верещал, Алла включила громкую связь. - Алло, Любочка? Ты почему трубку не брала, негодяйка?
        - В туалет бегала, - затрещала Люба. - А что?
        - Дай ключи от твоей дачи на несколько дней.
        - Зачем?
        - Я собираюсь там пожить.
        - Интересно… - протянула Люба. - А куда Заварова денешь?
        - Он будет со мной. Гена заедет к тебе за ключами.
        - Ты с ума сошла? Да там дубняк - за час околеешь, отопления-то нет.
        - Люба! - взревела Алла. - Один раз я тебя попросила об одолжении, один! А ты сразу находишь повод отказать! Какая ты подруга?..
        - Не ори! - гаркнула та в трубку. - Соседка дом сдает, там есть газ, вода, печка, уголь. Даже антенна есть, берет несколько каналов. Раз вам приспичило заниматься сексом в глуши, снимите жилье у старой кошелки, для твоего Заварова это - кинуть на чай официанту.
        - Подойдет.
        - Подожди пять минут, я позвоню ей.
        Алла положила трубку на стол и кинулась к холодильнику выгребать содержимое - не пропадать же продуктам. Заодно скомандовала:
        - Федька, собирай вещи. Переночуем у Геннадия Вадимовича, а завтра, надеюсь, переедем в глушь.
        - И ты… в глушь поедешь? - выговорил Заваров.
        Она дошла до той стадии, когда без выпивки срывает тормоза. Алла созрела, чтоб заорать на тупоголового мужа, мол, не путайся под ногами, а лучше катись со своей придурковатой дочкой подальше от меня и сына, все, развод… Вовремя опомнилась. Это же Гена! Она так старалась не нажить врага в его лице, чтоб не изгадил жизнь ни ей, ни Федьке, что же, все труды пустить на ветер только потому, что нервы сдали? Нет. К тому же Гена пригодится.
        - Прости, Гена… - Алла нежно погладила его по щеке, и он не заподозрил фальши. - Мы же не оставим детей в смертельной опасности? Я буду с ними, а ты нам здесь пригодишься.
        - Я организую вам охрану…
        - Это лишнее. Тогда уж точно будут все знать, где мы спрятались.
        И вернулась к сборам. Заваров всегда находился над ситуацией, в данный момент он очутился под ней, отсюда был безумно растерян и взирал на сборы с видом человека, попавшего в дурдом.

* * *
        Кажется, Лариса, растворившись в томной неге, вздремнула. Это была мгновенная дрема, всего несколько минут, но глубокая, восстанавливающая силы. Она повернула голову и увидела затылок Эдгара, по всей вероятности, он тоже дремал, потратив колоссальное количество энергии, к тому же не зря. Стоило ей прикоснуться к его спине ладонью, Эдгар резко приподнялся на руках, а несколько секунд спустя вновь набросился на нее.
        - Сумасшедший… Оставь, мне пора… - лепетала она, лаская в ответ Эдгара.
        Виталька искусный любовник - ласковый, нежный, заботливый и… немного пресноватый, не доставало в нем жара, чувственности, безбашенности. Ларисе нравился иной подход: чтоб мужик скрутил ее, кинул на кровать (на стол, впечатал в стену, поставил на четыре кости) и грубо взял, без всяких сю-сю. В Эдгаре она угадала знойную природу, мощную сексуальную силу, способность воздействовать даже треклятым биополем. Лариса, когда ехала к нему, не рассчитывала на диванный апофеоз, просто ее тянуло к нему на бессознательном уровне, само собой, когда он атаковал, отказать ему не смогла. Не смогла и все.
        Оба дышали, будто гнались за последней электричкой. Впрочем, гонки только что закончены, теперь нужен полноценный отдых, но и на переход к нему необходимы силы.
        - Боже мой… - приходила в себя Лариса, притом из нее просто лилось блаженство. - Что мы с тобой натворили… Мне же пора, пока доберусь…
        - Я отвезу тебя, - сказал Эдгар.
        - Но что я скажу Виталию? Где я была?
        И вдруг! Гром среди ясного неба:
        - Ничего не придется говорить.
        Непроизвольно Лариса вскрикнула. И замерла, не дыша, а в каждом ее глазу вспыхнуло по ужасу. Нет, не истлевший труп к ним притащился, восстав из могилы, посреди комнаты стоял… Виталий, живой и целехонький.
        Люди с упорством маньяков любят наступать на одни и те же грабли. Ну, кто мешал хотя бы запереть входную дверь? Нет, святая вера, что уж здесь-то, где и прохожих не бывает, нечего опасаться, подкрепляется банальной убежденностью: я не попадусь никогда. И вот двоих, свободных абсолютно от всех условностей, едва закончивших осваивать камасутру, не успевших отдышаться, тривиально застукали на месте совокупления. Они застывают, как прибитые, не верят своим ушам и глазам, но это еще не весь ужас положения. До обоих постепенно доходит: они же в чем мама родила, прикрыть постельную «мизансцену» нечем, ибо покрывало под ними - как тут быть? А что испытали оба, услышав голос Виталия? Он неспешно прохаживался по комнате и тоном пофигиста говорил, разумеется, Ларисе:
        - Не нужно ничего выдумывать, лгать мне… В течение суток меня не будет дома, надеюсь, тебе хватит времени собрать вещи. Постарайся ничего не забыть… Да, а ключи оставь у соседки.
        Лучшее, что Виталий мог сделать после этого, - уйти, он и ушел. А Жанна вышла на первый план и сказала Ларисе уже без ненависти, потому что та переживала сейчас тяжелые минуты:
        - Это тебе, гадина, за дурдом.
        И помчалась догонять обманутого, несчастного Виталия.
        На него действительно страшно было смотреть, ведь подобные зигзаги судьбы оставляют глубокие рубцы. Вся боль отпечаталась на обескровленном лице, жаль, что мужчины не плачут. Увидев Виталия, Сашка, стоявший во дворе, порядком подрастерял обычное свое выражение нигилиста, ему показалось, друг вот-вот упадет, потому он кинулся наперерез. Но тот благополучно сошел со ступенек и походкой нетрезвого человека добрался до машины, которая стояла рядом с джипом Володи, взялся за ручку, а потом замер, опустив голову. Сашка убрал его руку, предложив мягким тоном, ему не свойственным:
        - Тебе не стоит садиться за руль, я поведу, ага?
        - Ты? - удивилась Жанна, догнавшая их. - Разве ты умеешь водить?
        - У меня нет машины, не заработал на колеса, - знакомой интонацией насмешника сказал он. - А права есть. И я неплохо управляюсь… с машиной отца. Садись, Виталий, прокачу с ветерком.
        В темпе сомнамбулы и, скорей всего, в том же состоянии Виталий обошел нос авто, снова взялся за ручку дверцы со стороны пассажира. Это явилось признанием, что после потрясения вести машину он не в состоянии, если честно, то он и жить был не в состоянии.
        - Виталий! - выкрикнула Жанна. Когда он повернул голову и посмотрел на нее отчаянно молящими глазами голодной собаки, загнанной в угол, она не пожалела его. - Почему ты запер меня в дурдом? Почему?! Ты!
        Еще чуть-чуть и Жанна побила бы его, но ладони Володи легли на ее плечи, дыхание коснулось шеи, этого было достаточно, чтоб отказаться от драки. Тем временем Виталий приблизился к ней, остановившись на расстоянии метра, взглянул на Жанну и тут же отвел глаза, наверное, устыдившись себя в прошлом.
        - Прости… - с трудом произнес он. - Прости, Жанна, я дурак. Был им. Лариса убедила, что улики все против тебя… ей же лучше знать, я ведь только режу трупы… И единственный способ уберечь тебя от тюрьмы - психушка…
        - Упрятать меня туда приказал Мирзоев, - открыла карты Жанна. - Лариса его человек в вашей системе, как, кстати, и Руслан.
        - Теперь это неважно. Все было против тебя…
        - Из тюрьмы хотя бы выходят, - перебила Жанна, - а оттуда я могла никогда не выйти, если б не Вовка. Тем более коновалам дали задание сделать из меня идиотку.
        - Прости, я хотел помочь тебе и Вовке… Потом понял, что произошла ошибка… Лариса ошиблась… Видно, правда: благими намерениями дорога в ад…
        Виталий постоял с минуту, только больше нечего было сказать ей, так бывает от переполнения эмоций или от их отсутствия. Махнув рукой, он отправился к машине. И Володя развернул Жанну лицом к джипу со словами:
        - Мавр сделал свое дело, мавр может отдыхать. Домой?
        - Постойте! - шел к ним Сашка. А заговорил свистящим шепотом, видать, тоже от переполнения чувств: - Что за злыдня ты, Жанка! Обязательно нужно было доставать Витальку сегодня? Не видишь - хреново ему, очень хреново.
        - Мне тоже было хреново, только никого не было рядом, чтоб пожалеть, - огрызнулась она и потянула Володю к внедорожнику.
        - Лучше спроси своего Вовку, что он сделал с дачным участком, - бросил им в спины Сашка. - Продал! Спорим, ты не знаешь об этом?
        Вот кто настоящий мавр! Сказал - и увез Виталика вместе с рогами, наставленными неподражаемой Ларисой. Жанна смотрела вслед машине, цедя почти с ненавистью:
        - Ну и змей… Все же плюнул яду в бокал моего торжества. Вова, мне все равно, что ты сделал с участком, жаль, я не успела это сказать дэву.
        - Это правда, - развел руки в стороны Володя. Однако Жанна осталась равнодушной к признанию. - Я построил за год небольшой, но двухэтажный домик под ключ и удачно продал, там же разрешена прописка. А сейчас ездил в Чехию, купил на эти деньги квартиру, ну, немного добавил.
        - Зачем тебе квартира в Чехии? - вытаращила глаза Жанна.
        - Тебе. Квартира куплена на твое имя.
        - Зачем?!
        - Я предполагал, что к убийствам на даче вернутся. Год назад тебя пронесло, следаки ведь думали, киллеров наняла ты. Исходили из логики: всех убили, а тебя - нет. Ни тогда, ни позже. А как сейчас будет? Следак новый. Тебе следует на время уехать за границу, тем более что обстановка ухудшается, как мне видится.
        Ответ Жанна выдала без запинки и категоричный:
        - Не хочу, не хочу, не хочу… Нет!
        Она открыла дверцу джипа и залезла внутрь, что означало: разговор окончен. Володя захлопнул дверцу и отправился на свое место, но, прежде чем завести мотор, с досадой бросил взгляд в сторону Жанны, она же смотрела в лобовое стекло, вся из себя неприступная и гордая. Она никак не поддавалась расшифровке, не поддалась и сейчас. Видно, ей нужна пауза, что ж, дорога и ночь самое удачное время для размышлений. Володя тронул джип с места, но неожиданно услышал возмущенную тираду:
        - Я его тут жду, ночей не сплю, похудела на килограмм, а он решил меня спровадить аж в Чехию! Признавайся: нашел тихую, скромную телку, а от меня избавиться хочешь, да?
        Он закатил глаза кверху, потом покачал головой, мол, ну и глупость выдала. Однако если ей втемяшится какая-то мысль, даже абсурдная, переубедить будет сложно, правда, он немного научился укрощать свою незаконную половину. Кстати, настал момент перевести отношения в законную плоскость.
        - Достань из кармана, - сказал Володя.
        Она смело запустила в его карман кисть руки, вынула бархатную коробочку. Кольцо! Обручальное, без украшательств, стандартное и, естественно, золотое. Жанна ни полслова. Володя забеспокоился, ибо эта женщина-загадка отличается еще и непоследовательностью. Да, каждый прожитый с ней день не похож на предыдущий, но подобное разнообразие сильно истощает нервную систему. Хотелось бы стабильности, а Жанна все еще молчала. Володя съехал на обочину и заглушил мотор. Ему осталось выслушать приговор, однако начал он, причем в шутливой форме:
        - Это доказывает, что телку я не завел. Где счастливое «да»? В твоем возрасте предложение выйти замуж вызывает бурю восторгов.
        - Вовка, ну ты нашел время… А где цветы, шампанское, ресторан и торжественность где?
        - Я знал, что ты будешь искать повод отказать мне.
        - Чего-чего? - покосилась на него Жанна и погрозила пальцем. - Отказать? Размечтался. Но мне этого мало. А штампы когда поставим? Без штампа твое кольцо - фикция.
        - Да хоть завтра.
        Жанна уложила голову на плечо Володе, надела кольцо на палец и вздохнула:
        - Только не завтра…
        - Начинается…
        - Нет-нет, ты неправильно понял. Ну, давай завтра заявления подадим, а распишемся, когда поймают эту сволочь. Мне неуютно жить… Пока не узнаю, кто уничтожил мою семью, я не успокоюсь, потому что буду бояться, что этот человек придет и убьет тебя, меня. Я боюсь его.
        - Не бойся, мы вдвоем, а он, говорят, один.
        Поцелуй как завершающая часть договора, как клятва вечной любви и верности, был бессовестно прерван вкрадчивым голосом сзади:
        - Господа, я вам не мешаю?
        - А! - Взвизгнув, Жанна отпрянула от Володи и оглянулась. - Кашуба! Черт! Вы не могли раньше напомнить о себе? Я забыла, что у нас тут… пассажир!
        - Не мог, - хихикал тот. - Здесь шел важный процесс, я не мог помешать. Владимир, умоляю, трогайтесь! У меня тоже есть жена, она ждет меня.
        Джип еще «понырял» по раскуроченной дороге, выехал на трассу и помчался к городу, сверкающему огнями. Жанна, невероятно уставшая за этот день, почти лежала и, конечно, прокручивала в уме незабываемую сцену у Эдгара. Невольно у нее вырвалось:
        - Проклятье, меня тошнит!
        - Надеюсь не от меня? - ехидно спросил Лев, просунув голову между креслами и заглянув ей в лицо.
        - От вас тоже, Кашуба.
        - А… Тогда купите тест на беременность.
        21
        На следующий день после бесплатного кино в стиле порно в загородном доме Эдгар попал к Петричу в три часа, тот небрежно указал ладонью на стул напротив себя и что-то писал. До него в кабинете следователя побывал Сашка, с ним Эдгар столкнулся в коридоре, злобный карлик проскочил мимо, буркнув нелюбезное «привет». Конечно, они все уже не друзья, их общий мирок распался, Эдгар сожалел об этом, но назад ничего не вернуть.
        Петрич, когда молодой человек сел, отложил авторучку и внимательно рассматривал его глазами голодной анаконды. Эдгар терпеть не мог беспардонность в любом проявлении, к сожалению, следователя не поставишь на место, а увести от себя его повышенное внимание можно.
        - Вот, - положил он тетрадь на стол.
        - Что это? - осведомился Петрич.
        - Ежедневник Ганина. Лариса говорила, вы просили привезти записи.
        Не торопясь, Петрич взял толстую тетрадку и листал страницу за страницей. О, какое он получил разочарование…
        Петрич полагал, это дневник поисков преступника, как уверяла Жанна, со всеми подробностями, ну, наподобие художественной книги. А в руках он держал банальные записи расходов и расписанные планы по дням недели. Встречи Ганин записывал примерно так: «Потапова Анна, вестибюль, «Банкет-Хауз», 14.00». Кто она, где работает и по какому случаю встречались в ресторане, каков результат встречи - ничего. Но изучал Петрич каждую страницу, Эдгар едва не уснул, наконец:
        - Могу я оставить ежедневник у себя? - спросил Петрич.
        - Конечно.
        - Я прочел твои показания, у тебя есть что добавить?
        Эдгар не стал придираться к фамильярности. Вероятно, этот человек привык видеть в каждом, кто заходит в его кабинет, преступника, а преступник не человек, ему можно и тыкать.
        - Если вы имеете в виду, вспомнил ли я подробности, то мне добавить нечего. Но я вижу сны, кое-что из них помню хорошо. Сны могут считаться показаниями?
        - Нет. Тогда давай так: ты рассказываешь мне все с самого начала. Итак, очнулся внизу, а до этого где находился?
        - Наверху, в комнате… ее выделили нам с Ниной, мы же собирались пожениться…
        В течение прошедшего года Эдгар старался не вспоминать о том ужасном событии, но стоило вернуться, ему назойливо напоминают. Только благодаря новой Нине он стал способен воспринимать трагедию через призму отстраненности, как будто однажды посмотрел жуткий фильм с актером, как две капли похожим на него. Следователь задавал много наверняка умных и в то же время провокационных вопросов, Эдгар не понимал их назначение, но отвечал. Петрич ему показался заурядным во всех отношениях, прощаясь, Эдгар отметил, что не оправдал ожиданий следователя.
        Вернувшись за город, он не нашел ключа в тайнике, кинулся к двери - открыта. Нет, не воры забрались, кое-кто другой. Нина читала, лежа на диване. У Эдгара не было слов! Он и не говорил, а снял куртку, повесил в прихожей, тогда как Нина, едва увидев его, кинула книгу через плечо, села. Эдгар остановился на том самом месте, где вчера стоял Виталий, воспоминание об этом неприятно кольнуло в грудь, но что было, то было. Он собрался высказать Нине свои претензии, которых накопил немало, но она опередила:
        - Я видела. Я все-все видела.
        - Что именно?
        - Вчера ты трахал на этом диване мерзкую, грязную шлюху, невесту твоего лучшего… я подчеркиваю: лучшего друга. Ты сволочь. И большая свинья…
        - Замолчи!
        От себя не ожидал он, однако в Нину полетела ваза с апельсинами, что красовалась на столе. Ваза, к счастью, из пластика и не разбилась, а Нина благополучно увернулась, спрыгнув с кровати, как кошка, и нагло рассмеялась:
        - Ты назло мне с ней, да? А сделал гадость другу, который о тебе заботился, как родные братья не заботятся. Честно скажу, я получила массу удовольствия, когда твой друг смотрел… - Она упала на тахту и расхохоталась. - Смотрел, как вы заходитесь в экстазе, а его метелка… Фу-фу-фу! Так поступают законченные подонки…
        Тут уж самый сдержанный человек осатанеет. Из-за Нины он голову потерял второй раз, она им вертит, как хочет, при этом у нее хватает наглости издеваться над ним.
        - Какого черта тебе надо? - зарычал Эдгар. - Ушла? Так уходи, я уже говорил, уходи навсегда. Но ты возвращаешься, воруешь у меня деньги, одежду, мешаешь работать и снова сбегаешь. Ты используешь меня…
        Этого он тоже не ожидал: Нина схватила край скатерти и с ревом сорвала ее со стола. Полетели на пол тарелки, чашки… А мегера пнула ногой стул, запустила в Эдгара подушкой, хорошо, не старинной реликвией дома - утюгом из чугуна, убила бы им.
        - Ну, что ты делаешь… - устало выговорил Эдгар.
        А сам решил: поищет новую квартиру, о которой Нина не узнает. Так будет лучше, пора спасать себя. Случайно кинув взгляд на окно, Эдгар заметил: во двор вошла эффектная женщина с парнем и девчонкой, не хватало, чтоб они увидели разъяренное чудовище. Он кинулся к Нине, обхватил ее руками и повалил на диван, зажав рот ладонью, она вырывалась.
        - Тихо! Пришли люди, наверное, от старухи. Прошу тебя, веди себя прилично, посиди смирно, разборки устроишь потом.
        Она разревелась, значит, ее злоба истощилась, Нина что-то несла по поводу измены, требовала клятв… бред какой-то! Эдгар подхватился и вышел.
        Аллу все устроило в половине дома, кроме соседа. Нет-нет, он прекрасный молодой человек, с первого взгляда понравился, но он сосед. А ей нужно жилье без соседей, даже без таких симпатичных. И вот ведь старуха какая: ни слова о парне не сказала, теперь будет сваливать на склероз, которого у нее нет.
        - Маня, че не так? - почесывая затылок, спросил Федька.
        - Все так… - уныло выговорила Алла, выходя на террасу.
        - Маня, мне не в кайф торчать в лесу, но хауз сойдет, тут хоть места до фига. И город близко. Майка…
        Сынок побежал к своей скелетине, забравшейся на яблоню. Ей неинтересно было, где она будет жить, чужих яблочек девочке захотелось - папина дочка, он тоже любит чужое. На террасе появился Эдгар, честно сказать, и он не рад был соседству. Только представил, как эти люди станут свидетелями ссор с Ниной… о-о-о! И решил с завтрашнего дня искать другой домик на природе, одновременно займется продажей квартиры.
        Эдгар что-то заметил и смотрел вдаль, вытянув шею, Алла оглянулась, не увидев ничего занимательного, спросила:
        - Куда вы смотрите?
        - Вы одни приехали? На одной машине?
        - Да, а что? - Алла с беспокойством оглянулась снова.
        - Мне показалось, машина отъехала… Интересно, кому понадобилось сюда заезжать?
        - Не понимаю, - занервничала Алла.
        - Обычным дачникам делать уже нечего, а загородных домов, как этот, осталось три или два, всех соседей я знаю. Чужие вызывают естественный интерес. Вам нехорошо? Вы бледная…
        - Я? - Алла пожала плечами. - Я утомилась… Скажите хозяйке, нам не подойдет дом. Дорого. Майя, Федя! Поехали.
        Эдгар с недоумением смотрел вслед троице, Алла чувствовала этот его взгляд, понимая, что их бегство больше похоже на приступ паранойи, но плевать, что он там думает. Тем временем к Эдгару подошла сзади Нина, обняла его со спины и пальцами сжала плечи, как будто хотела удержать, а он никуда не рвался.
        - Избавился от них? Тетка какая-то прибабахнутая. В следующий раз меня зови, я им покажу, как лезть сюда. Нам никто-никто не нужен, правда? Ты и я… Ишь, взяли моду.
        Он повернулся к ней и, к своему удивлению, увидел ягненка. Или ласкового котенка, который терся щекой о его плечо и заглядывал в глаза, млея от счастья. Последнее время Эдгару «везет» на ненормальных. Бежать надо от этой девочки подальше, все равно она не Нина.
        - Извини, - отстранил ее от себя он, - я должен работать.
        - Задолбал своей работой! - обозлилась Нина.
        Она не пошла за ним в дом, а уселась в плетеное кресло-качалку на террасе и раскачивалась, насвистывая.
        Ну, а Алла отправилась в кемпинг, это рядом с дачными поселками, стоило переехать на другую сторону трассы и проехать по вполне сносной дороге с километр. Дело-то было к вечеру, не возвращаться же в город, где, притаившись за кустами, их поджидает злодей. Алла соблюла все меры предосторожности и могла с уверенностью сказать, что за ними никто не ехал. Место оказалось изумительным, собственно, лес тем и отличается, что в нем комфортно всем божьим тварям.

* * *
        Между тем Заваров пожаловал к Петричу, как обещал жене, с важными сообщениями. По-хозяйски рассевшись вполоборота к Андрею Павловичу, закинув ногу на ногу и уложив локоть на его стол, он, перемежая недоуменными смешками свою речь, начал:
        - Творится что-то несусветное, мне пришлось изолировать семью.
        Петрич бесстрастно пожирал его глазами, не проявив интереса к несусветности, Заваров продолжил:
        - Я не поехал в свадебное путешествие, из-за чего понес убытки. (Убытки Петричу тоже были до фонаря.) Какой-то псих завелся в городе, двух друзей моей дочери прирезал, как свиней!
        - Как вы сказали? - В тусклых глазах Петрича мелькнул живой огонек. - Кто кого прирезал?
        - Откуда мне знать, кто! Я думал, вы знаете. Моя Майка дружит с мальчиками, двух убили.
        - Кого конкретно? Как их имена?
        - Гарик и Роман. Гарик учился вместе со Смайлом, то есть Алешей. А Рома, между собой его зовут Ром, учится… учился в одном институте с сыном моей новой жены. Этот ублюдок… который убил пацанов… напугал мою дочь.
        Не очень связно, зато информация сама приплыла, а уж Петрич постарался выжать из Заварова подробности. Так он понял, что убийца не первых встречных убивает, его выбор осознан. И конечно, Андрей Павлович встретился с Алешей (Смайлом) и его родителями, мальчик клялся, что на совести их дружной компании нет провинностей, мстить ему и ребятам НЕКОМУ. Верилось с трудом. Родители обещали не выпускать сына из дома, что правильно в данных обстоятельствах, а преступника Петрич надеялся в скором времени поймать. Хотел он встретиться и с женой Заварова, но она категорично отказалась.
        К сожалению, всего не предусмотришь.

* * *
        Неделя в лесу - для Аллы это отдых, когда можно выспаться, а Майка с Федей откровенно маялись, изнывая от скуки. Когда у человека есть два глаза, две руки и десять пальцев, скучно ему не должно быть, но у этого набора руководящий центр - мозги, вот тут и крылась проблема, ибо отсутствие данной части у деток серьезно сказалось на них. Малявка ушла к Федьке спать, Алла, разумеется, читала нотации, которые сводились к «ай-яй-яй, нельзя»! Сын остудил ее:
        - Маня, не парься.
        И Алла смирилась, моля бога, чтобы папаша Заваров не узнал. Однако неделя бездействия в пустом кемпинге, где даже поесть нормально не всегда удается, притупила чувство опасности. И природа располагала к релаксации. Алла решила побаловать детей и поехала в поселок, накупила еды, для розжига костра купила жидкость, домашнюю курицу и всякой мелочи - печенья, конфет, консервы. А после обеда, поспав (так время летит быстрее), все трое углубились в лес с намерением посидеть на природе, испечь курицу и картошку. Боже, сколько восторга вызвала идея! Дети копались в земле, отыскивая глину, собирали хворост. Пока сын расчищал место для костра, Алла, разводя водой глину, доставала Майку шепотом:
        - Ты понимаешь, что подставляешь моего сына? Если твой отец узнает, он его уничтожит, а Федя у меня один.
        - Да не бойтесь, тетя Алла, - помогая ей, трещала падчерица. - Я имею право на самостоятельные решения. А двадцать первого мне вообще восемнадцать стукнет.
        - Ты что, скорпион?
        Но так всегда: если человек не нравится, виноваты гены, гороскоп, национальность, даже цвет волос и глаз, форма подбородка и носа.
        - Ага. Тетя Алла, я намазала курицу маслом, дальше что?
        - Оберни в фольгу. Если бы она была в перьях, то мы обмазали б ее перья, а раз она голая, завернем в фольгу и обмажем глиной.
        Мачеха чуть не рыдала, предрекая сыну сплошные мучения с малявкой, которая вцепилась в мальчика мертвой хваткой.
        Курица получилась - объеденье, ну а картошка по определению невкусной быть не может. Сидели бы еще, да не захватили фонарь, просто не предусмотрели, что в лесу темнеет быстро. У Федора карманный фонарик, но от него мало толка, посему засобирались, как на пожар, но при этом тщательно залили водой остатки костра и проверили, чтобы не осталось ни одного горящего уголька. Двинулись в сторону кемпинга, Алла нервничала, боясь заблудиться, торопила Федьку с Майкой, к тому же значительно похолодало. К счастью, сын нашел тропинку, а полная луна светила из-за верхушек деревьев, помогая ориентироваться. И вдруг Федор остановился, тихо сказав:
        - Стойте! Кто это там?..
        Тропа поднималась в гору, на фоне сумеречного неба выделялся силуэт мужчины, он стоял, широко поставив ноги и как будто кого-то ждал… Не их ли? Человек встретился в лесу - в наше время опасная ситуация сама по себе, ночью тем более встреча не сулит ничего хорошего. Пока гадали, что за человек встал на пути, он пошел им навстречу, Алла запаниковала:
        - Надо бежать… Вдруг это он?
        - Маня, тихо, - сказал сын. И как-то так веско сказал, сразу ясно стало: это говорит мужчина. - Я пойду к нему…
        - Нет, сын…
        - Я сказал, пойду! - шикнул он. - Если увижу, что он враг, посвечу фонариком ему в лицо, этот свет ослепляет. Вы сразу срывайтесь и бегите в сторону. Подальше. Притаитесь и ждите. Но не теряйте направления, потом идите вдоль тропы, она прямая, я запомнил, так дойдете до кемпинга. Ясно?.. Меня что, никто не понял?
        - А ты, Федя? - спросила Алла.
        - Пф! Отвлеку на себя, пусть попробует догнать. Помните: свет в рыло - делайте ноги по-быстрому. Все, я пошел.
        Федор сунул руку в карман, нащупал кнопку и зашагал навстречу неизвестному человеку, оставив на середине тропинки женщин, которые прижались одна к другой, как родные. Мужчины остановились на небольшом расстоянии, чужак держал руки в карманах, на них Федя и сосредоточил внимание.
        - Привет, ты кто? - миролюбиво спросил он, не различая черт лица, к этому времени стемнело основательно, а луна светила чужаку в спину.
        Небольшая пауза и - чужак вынул руки. Федор заметил, как что-то сверкнуло. Какая разница - что! Может, это зеркальце, полюбоваться собой захотелось мужику в темноте, а может, другой мирный предмет, Федя не присматривался. Реакция у парня молниеносная, он ткнул лучом фонарика в лицо чужаку. Тот непроизвольно зажмурился, ослепленный. После Федор ударил его ногой, не целясь, и попал в живот. Чужак согнулся, пошатнулся, а Федя рванул в сторону, крикнув:
        - Получил, козел?
        Чужак очухался довольно скоро, и, когда он завертелся на месте, ища обидчика, Федор громко расхохотался из чащи, тем самым обнаруживая себя. Чужак помчался в его сторону, Федя - от него.
        - Ну-ну, догони… Дерьмо собачье! Думал, возьмешь за так, да?
        Он бесстрашно уводил его от матери и Майки, хотя не мог с уверенностью сказать, тот тип попался им или совершенно посторонний, которого он незаслуженно обидел. Но вот юноша замер, присел в кустах и слушал лес. Федя не слышал чужих шагов… Где же тот мужик, где?..
        Алла с Майкой тоже бежали, как приказал сын - прямо и прямо. По лесу бежать не так-то просто, ноги то и дело куда-то попадали, проваливались, женщины спотыкались, а то и падали, но друг друга не бросали. Обе запыхались, хотели пить. Сумки бросили где-то в кустах - черт с ними.
        - Огни! - взвизгнула Майка. - Это кемпинг, тетя Алла!
        - Ой, господи… - остановилась мачеха, оглядываясь. - Дай передохнуть… Фу-х… Как там Федька, а?
        - С ним порядок, я знаю. Он крутой парень. Лучше всех!
        - Ладно… Идем?
        Обе, тяжело дыша, шли на свет фонарей и окон, мечтая о глотке воды. Откуда им было знать, что чужак вычислил их план и отказался преследовать Федьку, решив встретить женщин у кемпинга. Он услышал их по переговорам и выпрыгнул из-за дерева. Алла все поняла, оттолкнула Майку:
        - Беги!
        И загородила ее собой, действуя подсознательно, спасая ребенка, как спасала бы мать. Чужого, но все-таки ребенка.
        Майка побежала и орала так, как не орала никогда:
        - Ааа!!! Помогите!!! Ааа!!! На помощь…
        Она бежала, не зная куда. Потом повернула на огни, а тем временем…
        В горло врезалась адская, разрывающая боль, Алла коротко вдохнула и распахнула глаза. Мир погас, настала абсолютная темнота, но мелькнула мысль: «Вот и темный саван…» Мысль умерла последней.

* * *
        Счастье, когда работой можно заполнить и свободное время, чтобы не оставалось его на сопливые переживания. Чтоб было так: вернулся домой на три-четыре часа и рухнул, потом проснулся по звонку будильника и - на работу. Впрочем, и незначительная пауза во время бодрствования возвращала Виталия в загородный дом. Чертовски трудно смириться с подлым обманом женщины, которую считал почти совершенством. Почти - потому что совершенен только Бог, человеку божественное право идеала не дано. Ну, а друг… на эту тему уже все сказано до нашего рождения. Двойная измена, двойное предательство… Тяжко.
        Короткие часы сна он проводил у Алексашки, проявившего ненавязчивую терпимость, и понял, что время кличек прошло, да и не следует их давать никому. Никогда. Наверняка Сашка чувствовал в прозвище подводный смысл: уничижительное пренебрежение, намек, мол, сколько бы ты ни надувался, а до нас тебе далеко, почитай за счастье, что мы тебя терпим. Но ведь Сашка не однажды переступал границы, приходилось указывать ему, где пролегает черта дозволенности. Правда, Виталий ни тоном, ни словом не подчеркивал этот опасный подводный смысл, его указки носили по большей части дружественный и шутливый характер. Крайне редко он вступал с Сашкой в открытый конфликт, когда становилось невмоготу терпеть угрюмость и агрессивность. Благодаря тому, что Сашка не лез с пресловутыми разговорами по душам и сочувствием, Виталий креп морально.
        Приехав как-то домой, он все же нашел несколько вещей Ларисы, вероятно, собиралась она впопыхах, а главное, остался ее запах. Виталий выкинул вещи, затем вызвал Володю Бородина, отдал ему ключи от квартиры и попросил сделать тотальный ремонт, поменять даже трубы.
        В первый день ноября, не успев как следует позавтракать, Виталий вынужден был все бросить - снова труп с тем же смертельным ранением. Он приехал в кемпинг, оттуда пришлось идти пешком по лесу, но недалеко. Еще издали Виталий заметил группу мужчин, различил Петрича, к нему первому и подошел поздороваться за руку, дежурно поинтересовавшись:
        - Нашего маньяка теперь интересуют случайные люди и подальше от города?
        - Не скажи, - хмуро произнес Петрич. - Парня видишь? Убита его мать, а он из той же компании, что Гарик и Ром.
        Виталий обернулся и посмотрел, куда указал Андрей Павлович. Он увидел парня, сидевшего прямо на земле к ним спиной. По сгорбленной спине и опущенной голове можно было с легкостью определить, что он имеет прямое отношение к женщине, лежащей неподалеку на подушке из опавших листьев.
        - Что же они здесь забыли? - спросил Виталий.
        - Прятались в кемпинге. Днем гуляли в лесу, а когда возвращались, встретили убийцу. Федя уводил его от матери с Майей Заваровой, но убийца, по всей вероятности, понял, что не догонит юношу, и вернулся к кемпингу. Он точно рассчитал путь, по которому вернутся женщины, и встретил их.
        - А где же девочка?
        Петрич помрачнел, а ответил через паузу:
        - Пока не нашли. Федя вернулся в кемпинг в середине ночи, матери и Майи не было в комнатах, он поднял тревогу. Но здесь дежурили только сторож и администратор, они вызвали полицию. Труп обнаружили после рассвета.
        Петрич поднял глаза к свинцовому небу, оно в прямом смысле нависло над землей и давило сверху, как пресс, а верхушки деревьев с елками ввинчивались в него. Точно так же ввинчивались в мозг мысли, хаотичные и самые невероятные, требующие порядка, который устанавливается только со временем.
        - А рассвет наступает сейчас поздно, - в продолжение к сказанному задумчиво добавил Петрич, опустив глаза на Виталия. - Думаю, он следил за ними из города, но троица почти не выходила из кемпинга. А если и выезжали за продуктами, то днем, это неудобное для убийцы время, народу кругом много. Наконец он дождался. Наверняка сопровождал их до поляны, наблюдал, как они сидят у костра, готовят еду… И он был один. Один, говорит мальчик.
        - Полагаете, девочка убежала?
        - Не знаю. Но убежать она попыталась. Майя могла заблудиться, а могла и на нож убийцы напороться. Ждем кинологов, может, с их помощью… - Вдруг его глаза побелели, губы сжались. - А этому кто сообщил?
        К ним бежал Заваров собственной персоной с обескровленным лицом и синими губами. Полы длинного пальто цеплялись за кустарники, иногда он спотыкался и едва не падал, но удерживался на ногах, касаясь земли руками. Три охранника старались не отстать от шефа и оказать ему посильную помощь, а Заваров психовал. Он остановился у трупа жены и три-четыре секунды постоял, после лихорадочно завертелся в поисках…
        - А моя дочь?.. - вымолвил Заваров хрипло. - Где она?..
        Руслан ему что-то принялся объяснять, говорил очень тихо, Геннадий Вадимович продолжал озираться, не слушая его, и заметил Федора. Оттолкнув Руслана, Заваров кинулся к сыну убитой жены с воплем варвара на поле битвы:
        - Где моя дочь?!. Майка где?.. Отвечай!!!
        Настал миг, когда следственная группа открыла рты, вытаращив глаза: Заваров, схватив за грудки парня, поставил его на ноги, прислонил к стволу дерева. На это нужна огромная сила, ведь Федя выше ростом на две головы и в плечах у него косая сажень, однако парень выглядел вялым и безразличным, тогда как Заваров рычал, брызжа слюной, выкручивая рубашку на груди юноши:
        - Где Майка, я тебя спрашиваю! Где? Ты их бросил! Сбежал! Я тебя урою, засранец!..
        Вероятно, для Заварова наиболее быстрое решение проблемы - кулаки, вот и сейчас он со всей силы, подогретой злобой, ударил Федьку по лицу. Парень упал, покатился с пригорка и замер ничком, Заваров - за ним. Пришлось вмешаться Петричу, который поспешил на помощь Федору и, когда отчим оседлал парня и замахнулся, поймал кулак:
        - Прекратить истерику!
        Заваров дернул руку раз, другой, а у Петрича не пальцы, у него тиски. Геннадий Вадимович обмяк, рухнул рядом с сыном жены, стеная, как баба.
        - Вставай, Федя, - подал ему руку Петрич. - Тебя отвезут в надежное место.
        Бедняга поднялся и на автопилоте поплелся с Андреем Павловичем, который обнял его за плечи. Иногда Федя оборачивался и смотрел на труп матери, а оперативники - на Петрича, которого не приходилось им видеть сочувствующим.
        С этого дня на поимку убийцы были брошены все силы. По требованию Петрича улицы патрулировали в усиленном режиме, особенно в ночные часы. Больше, как он уверял, убийца не поедет за жертвами за город, сначала он должен завершить серию. Петрич немножко ошибся…
        22
        Настала ночь. Звонок раздался неожиданно, он врезался в окружающее безмолвие, как сирена, и Виталий вздрогнул. Но не смог разомкнуть слипшиеся веки, значит, ненадолго задремал. Он явственно услышал короткое «Да?» Петрича, последовала пауза, затем голос:
        - Виталий, подбросишь в первое отделение?
        Он открыл глаза. В кабинете Петрича не то что лишнего нет, но и того, что может понадобиться в любой момент. Таков хозяин этого аскетического угла - обходится минимумом вещей, минимумом движений, слов, но не времени. Времени он не жалеет ни своего, ни чужого. Петрич выжидающе смотрел на Виталия, который вяло кивнул, потому что полностью не вышел из забытья:
        - Да. - И встал со стула. Тяжело встал, как старик.
        Петрич сгреб со стола сигареты и коробку спичек, мобильный телефон, ключи. В его распоряжении служебная машина, а он предпочел поехать с Виталием.
        - Привезли двоих… подозреваемых.
        Фраза Петрича не оставила сомнений, что в столь скорый успех лично он не верит. Не верит, но проверит - это его особенность, он ничего не пропускает, что может помочь следствию.
        Их шаги эхом отзывались в коридорах. Повернув очередной раз за угол, Петрич и Виталий притормозили - навстречу им шел мужчина в длинном не застегнутом пальто. Явно чужой. Откуда он взялся в столь поздний час в святая святых закона? Петрич остановился, Виталий тоже. Но вот мужчина подошел к ним, тусклая «дежурная» лампочка под потолком осветила его бледное лицо.
        - Добрый вечер, - сказал Заваров смиренно. Обычно он прет буром, в его интонациях слышатся требовательные ноты, словно весь мир задолжал ему.
        - Как вы сюда попали? - грубо спросил Петрич.
        - Сторож впустил… - ответил Заваров. И, понимая, что рассердил главное лицо в данном храме, а от него зависит сейчас многое, оправдался: - Мне сообщили, вы остались на работе… Я подумал… я приехал узнать…
        Петрич обошел его, зашагал дальше. Да, он таков: груб, требователен и безжалостен, особенно к молодым специалистам, которых презирает и не считает нужным скрывать это. Потерпевших не любит, они ему мешают и раздражают. Но есть у него сильная сторона - мозги.
        - Послушайте… - кинулся вдогонку Заваров. - Раз вы здесь, дело сдвинулось?.. А?.. Вы напали на след?.. Ну, скажите хоть что-нибудь… Пожалуйста! Вы меня слышите?..
        Нашел, у кого просить! Петрич к этому времени сбегал по лестнице, не соизволив оглянуться ни разу. Бедняга Заваров упал корпусом на перила и чуть не плакал, Виталий по натуре добрее, мимоходом бросил:
        - Извините, порадовать вас нечем.
        Он чувствовал на себе отчаянный взгляд Заварова, но, как и Петрич, больше не оглянулся, трудно смотреть в глаза человеку, который ждет от тебя чуда. Догнал он Петрича внизу. Идя мимо кабинета Ларисы, куда раньше Виталий непременно забегал, он заметил полоску света под дверью.
        - Там ребята… - кивком головы указал на дверь кабинета. - Возьмете их с собой?
        Петрич ни полслова - это и был ответ. Черт, не человек, а большая биомасса невоспитанности.
        - Это же Заваров. У вас проблемы могут возникнуть… - предупредил Виталий.
        - Плевал я на проблемы от Заваровых. - А вот охранник подвернулся Петричу на свою беду, он налетел на парня: - Почему посторонние в здании?
        - Да он сам… - разволновался охранник. - Я останавливал его…
        - Инструкций не знаете? - рычал Петрич. - Завтра будете объясняться.
        Сели в машину. А погода - истинная дрянь, то льет, то моросит.

* * *
        Выскочив из многоэтажки, Валя задержалась на пороге под навесом. Темно, народу - никого. Осеннее ненастье загнало людей в квартиры, а всего-то половина десятого. Хотя что такое непогода для Валюши?
        - Е-рун-да, - произнесла она вслух, улыбаясь и накидывая на голову капюшон куртки.
        Сумка тяжеловата, в ней двухлитровый термос с кофе, бутерброды, сделанные ее руками, каждый завернут в фольгу. Жаль, пирожки съел папин друг, удивительно прожорливый тип, правда, папа ему помог, а Валюша не для них пекла. Там осталось штук пять, пусть уж доедают. Сумку повесила девушка на плечо и придерживала руками, чтоб та не соскользнула, особенно когда перепрыгивала через лужи.
        Мама встала на дыбы, мол, куда на ночь глядя, не сметь! О, боже, что Валюша несла в оправдание! Нет-нет, доводы привела убедительные: ей необходимо лично присутствовать на работе (пока бесплатной), чтобы понять методику поимки особо опасного преступника, разработанную самим Петричем. Валя спит и видит себя следователем с большой буквы, а не какой-то там бездарью наподобие некоторых. Все сказанное - чистейшая правда, а стыдно. Дело в том, что, говоря правду, она обманула - вот такой парадокс. Несется Валя в ночь, потому что… Да, там - ОН! Не Петрич, конечно.
        А здесь - дождь пошел. Вот так сразу хлынул дождище и такой холодный, как горная река. Нет, Валю не завернуть назад, не помешать увидеться С НИМ. Кофе, бутерброды, косметика, прическа, одежда - все для НЕГО. Совершенно случайно Валя узнала, что ОН решил провести ночь в компании следователей.
        Ей позвонили, и доброжелательный, глухой голос в трубке намекнул: неплохо бы кофейку привезти ЕМУ, ну и всем остальным, пострадавшим от диктата Петрича. Это означает, что будущие коллеги догадываются, по кому она страдает. Тем не менее слава Петричу, который сам сутками не спит, когда ловит убийц, и другим не дает!
        - Проклятый дождь! - проговорила Валя, доставая зонт и нажимая на кнопку. - Я мокрой курицей стану…
        Купол вылетел вмиг, теперь нужно добраться до проезжей части. Пройдя довольно большой двор, у выхода на улицу девушка не смогла преодолеть препятствие - бурлящий поток воды. Наверняка, помимо дождя, еще и трубы где-то прорвало, у нас же без этого стихий не бывает.
        Неожиданно в стороне пыхнули фары, подъехала машина и остановилась вплотную к низенькому бордюру, как будто специально поджидала именно Валюшу. Водитель изнутри открыл дверцу. Да разве она больная, чтоб садиться в незнакомую машину? Вот-вот такси подъедет.
        - Нет-нет, спасибо, - отказалась Валя, попятившись. - За мной приедут… я тут жду… До свидания.
        - Садись, Валенсия, - услышала она бодрый голос.
        Разумеется, после этого девушка сложила зонт, забралась в салон, и, поставив сумку на колени, радостно рассмеялась:
        - Как же мне повезло!..

* * *
        Заложив руки в карманы брюк, Петрич бесстрастно рассматривал двух мужиков в обезьяннике. Один валялся на полу, словно мертвец. Мертвец храпеть не будет, стало быть, задержанный нализался до такой степени, что ему нипочем отсутствие кровати, полицейский участок и громкие звуки. Второй тип ходил от решетки к противоположной стене и обратно. Ему лет сорок, он здоровый, крепкий, изрядно побитый, оттого злой. Дойдя до противоположной стены, он ударял ее кулаком и шел назад, недобро сверкая глазами. Решетку, правда, не молотил, но стене доставалось. А капитан с красной мордой и сонно-безразличными глазами бассет-хаунда докладывал, стоя рядом с Петричем:
        - Лежачий пытался изнасиловать женщину, его взяли, когда он повалил ее на землю и… сверху пристраивался. Второй бил женщину…
        - Свою бил, - свирепо уточнил мужчина в обезьяннике, выставив указательный палец. - Моя баба, что хочу, то и делаю с ней.
        - Поговори мне, поговори! - угрожающе прикрикнул кэп.
        - Я б поговорил с тобой, - прорычал в ответ задержанный. - Наедине и не здесь я б… хорошо поговорил бы с тобой.
        - При задержании оказал сопротивление, - дополнил кэп, тем самым оправдывая применение ответной силы, отпечатанной на лице задержанного.
        Петрич, как золотая рыбка из сказки Пушкина, которая ничего не сказала старику, а хвостиком вильнула и уплыла в синее море, развернулся и двинул к выходу. Кэп засеменил за ним, оглядываясь на Виталия с немым вопросом: чего это он? Но дураку объяснять, что он дурак, дело бесперспективное, даже если он тебя об этом очень сильно просит, все равно не стоит.
        - Где потерпевшие? - бросил через плечо Петрич.
        - Заявления пишут, - подскочил к нему кэп.
        Обе не писали, а стояли, опираясь спинами о стойку, на которой как раз катают кляузы. Увидев, что к ним направился крупный и важный мужчина лет пятидесяти, женщины невольно вытянулись в струнку.
        - Заявление написали? - подойдя к ним, спросил Петрич.
        Яркая бабенка с разрисованным лицом и растрепанными волосами сообразила, что пришел начальник, и затрещала, широко жестикулируя:
        - Какое заявление! Скажите вашему этому… - указала на капитана, - чтоб отдал мне моего мужика. Нет, напали, наручники надели, меня в каталажку засунули… Хамье!
        Петрич скосил глаза на вторую, бледную моль, прикрывающую носовым платком глаз и скулу, следовательно, избивали эту, а не крикунью.
        - Значит, вас не насиловали? - уточнил он.
        - Да он пьяный в свинью! - осмелела крикунья. - Я его на себе тащила, дотащила до остановки, прислонила к стенке, а он не устоял. Мы и упали вместе, а тут эти… уроды хреновы!
        - Ну ты! Полегче! - рассердился капитан.
        - Сам пошел! - огрызнулась она. - Блин, я последнюю серию пропустила! На каком основании нас арестовали, мне кто-нибудь скажет? Насилуют, не насилуют - какое ваше дело? Я напишу, обязательно напишу… жалобу!
        - А вы? - потеряв интерес к первой, Петрич обратился к моли. - Тоже не писали? (Опустив ресницы, она отрицательно мотнула головой.) Почему?
        - Сами разберемся, - тихо вымолвила молодая женщина.
        После этого Петрич одарил капитана таким взглядом… и тот понял, залепетал:
        - Было дано указание: брать всех подозрительных…
        Когда, так ничего и не сказав перепуганному кэпу, Петрич двинул к выходу, тот засеменил за ним, проблеяв:
        - Но так выглядело… я видел…
        - Что?! - развернулся к нему Петрич, рассвирепев. - Ты насильника от пьяного не можешь отличить? А мужика от бабы можешь? Мы ищем серийного убийцу - что тут неясно? Он не насилует, а убивает! Даны были четкие указания и ориентировки, а тебе лишь бы галочку поставить! С завтрашнего дня пойдешь кладбище сторожить, там тебе место.
        Дополнительные (непечатные) слова он высказал беззвучно, шевеля бугристыми губами и шагая к выходу. Кэп беспомощно мигал веками, взглянул на недавно вошедшего Виталия, ища поддержки, а тот сам не терпел СКД - симулянтов кипучей деятельности. Что за народ! Своей дремучей угодливостью и выслуживанием, пресмыканием и глупостью они даже не мешают, а масштабно вредят работе. Дай этому дурню чуть больше власти, он пересажает весь город из благих побуждений: на всякий случай.
        Виталий поспешил за Петричем.

* * *
        Снова кабинет Петрича. Снова время текло медленно, ведь пассивное ожидание всегда затягивает минуты и часы. А когда знаешь, что желанного результата может не быть (скорей всего, и не будет), ожидание превращается в бесконечную бессмыслицу. Так прошел час… два… три…
        Снова затрезвонил звонок. Виталий подумал: «Неужели опять СКД? За это нужно наказывать ударами палок, штук по двадцать пять всыпать одному-двум, третий уже не будет так бездарно усердствовать». Он прислушался, но Петрич отвечал односложно, понять, о чем речь велась, нельзя было. Через полминуты он обратился с вежливой просьбой:
        - Виталий, не в службу, а в дружбу, сгоняй к Ларисе, посмотри, Валентина там или нет.
        - Что случилось? - поинтересовался он.
        - Сгоняй.
        Идти к Ларисе? Есть же сотовая связь - зачем бегать? Виталий вытащил из кармана айфон, стоило ему нажать на кнопку, Лариса ответила сразу:
        - Да, Виталий?
        Она рада его звонку, но это уже не имеет значения. Он включил громкую связь, чтоб и Петрич слышал диалог, затем спросил ее:
        - Валенсия у тебя?
        - Нет.
        - Вечером она приходила? - подал голос Петрич со своего места. - Примерно в начале одиннадцатого?
        - Нет. А что? Что-нибудь случилось?
        Поскольку Петрич не посчитал нужным что-либо ей ответить, а, нахмурив лоб, кому-то звонил, за него ответил Виталий:
        - Ничего. - И отключился от связи.
        Он бросил взгляд на круглые часы - половина второго, выходит, Валенсию ищут. Кто? Без сомнения, родители - кто ж еще! Но дочь уже взрослая девочка, по всей вероятности, занимается сексом со своим парнем и потеряла счет времени. В общем, мама с папой делают трагедию на пустом месте.
        - Ее не было, - сказал в трубку Петрич громоподобным голосом, прервав размышления Виталия. - Вы не поняли, Валя вообще не приходила… А зачем она поехала на работу?.. Стоп. Пусть родители позвонят мне.
        Его глаза остановились на Виталии, но вопреки логике Петрич ничего не стал объяснять - эта его манера бесит коллег. Однако никакого отношения к неотесанности манеры Петрича не имели, просто он мгновенно переключался на более важный объект, забывая о тех, кто рядом с ним. Он, кстати, не исключал, что с Валюшей полный порядок, например, засиделась у подружки да забыла, что ее ждут дома, а батарея в телефоне села. Но и противоположный вариант допускал. Исходя из худшего, Петрич проворачивал в мозгу всех, кто, так или иначе, попал в этот странный круг. Вон Виталий… он не дурак, наверняка сообразил, что тень упала на всю их теплую компанию…
        - Разрешите?
        Дверь открыла Лариса и ждала вся из себя решительная, преисполненная долга. Петрич скосил глаза на Виталия, но тот сделал вид, будто дремлет, не отреагировал на появление невесты. Почему? Поссорились? Ну, бывает. Петрич кивнул, разрешая ей войти, она вмиг очутилась у стола, взволнованно спросила:
        - Скажите, что случилось с Валентиной?
        - Случилось? - Он снова покосился на Виталия, но нет, тот унесся в нирвану, кажется. - Ее ищут родители, она не отвечает на звонки.
        - Да, да, - подхватила Лариса, - и я звонила ей несколько раз… Так, значит, она пропала. Вы думаете, это он… да?
        Скоропалительные выводы не метод, и Петрич без слов, одним жестом ладони указал Ларисе на дверь, а она не уходила. Андрей Павлович собрался словами задать ей направление, но раздался звонок.
        - Слушаю?.. Да, это я. Будьте добры, расскажите теперь мне, куда и зачем отправилась Валя… Угу. Я сейчас приеду. Виталий, поехали?
        - А мне… мне можно с вами? - подалась к нему Лариса.
        - Нет, - отрезал Петрич, идя к выходу.
        - Но почему? - кинулась за ним Лариса. - Вы же сами упрекали нас в инертности…
        Еще в бездарности упрекал, он много чего наговорил ей и Руслану, сейчас повторяться не стал, не в его это правилах. Заметив нежелание Виталия брать ее с собой, Петрич от нее отделался:
        - А ты предоставь распечатку звонков, поступивших на сотовый телефон Валентины. За последние сутки. И кому она звонила. Действуй.
        Очутившись во дворе и идя к машине, Виталий позволил себе задать вопрос, который задавала Лариса:
        - Андрей Павлович, вы думаете, это он?
        - Многого вы от меня хотите, - огрызнулся Петрич. - А что я должен думать? Год назад убита и сожжена целая семья, у вас у всех с этой семьей был тесный контакт. Теперь кто-то косит людей. Грубо говоря, там клан был, здесь тоже вроде как клан из подростков. Что объединяет две группы?
        - Способ убийства, - ответил Виталий, открывая машину.
        Он выехал со двора, проехал пару километров, только после этого Петрич произнес, согласившись с ним:
        - Да, способ. И целенаправленность. Он убивает одну группу людей. Случайных жертв нет. В этом смысле, думаю, Валентина стоит в стороне, если только…
        - Что - если только?
        - Если только с нее не началась ликвидация третьей группы.
        - А если она сейчас у друга спит сном младенца?
        - Дай-то бог, чтоб это было так.

* * *
        Когда тебе семнадцать, усидеть дома крайне сложно. Там, за панельными стенами и пластиковыми окнами, столько разнообразия, развлечений! Да элементарно там - свобода, много места, иди - куда захочешь. Там друзья, тусовки и все, чем живут юноши типа Алешки. А здесь - десятый этаж, четыре комнаты, скука смертная, самое большое развлечение - Интернет, компьютерные игрушки и мобила. В принципе немало. Алеше раньше казалось, будь он свободен от родительского глаза, зависал бы в Рунете сутками, не ел бы и не спал.
        Но когда сидишь взаперти, когда тебе разрешено делать все, о чем раньше мечтал, и не ограничивают во времени, только при одном условии: из дома ни ногой даже на лестничную клетку, это напрягает! Надоедает зависать в Рунете, болтать по мобиле, побеждать виртуальных врагов. Требуется, оказывается, живое общение. Хочется свежего воздуха, размяться, потусоваться. Алеша нашел частичную замену компу: он часто подходил к окнам и смотрел вниз, на суету людей, похожих на букашек. И думал, что, наверное, Богу люди видятся еще меньшими букашками, что их ничтожные букашечьи проблемы ему совсем неинтересны, как неинтересны Алеше люди внизу, а ведь он не бог.
        Потом снова возвращался к компу, днем занимал себя игрушками, вечером общался с друзьями по аське и скайпу, но очень недолго. Выяснилось, что друзья много времени отдают учебе и часами болтать не могут. Раньше он этого не замечал, потому что и его время было занято, как сейчас занято у других.
        Так настал вечер десятого дня. Десять дней под арестом - это круто, натуральная тюрьма в домашних условиях. А сегодняшний день Алеша провел в полном одиночестве. Родители и сестра уехали к заболевшей бабушке на два-три дня - на дольше оставить Алешку боятся, но и к бабушке нельзя было не поехать. Без них совсем тоска. И строго-настрого наказали… в общем, тоска.
        Послонявшись по квартире, он засел за комп и вдруг увидел два запроса - некий «друг» напрашивался в друзья, а как раз в друзьях паренек испытывал недостаток. Он, конечно, дал согласие, в аське сразу же появился аватар - скелет в черном капюшоне с косой. Странный друг. С черным юморком.
        «Hi», - написал новый друг.
        - Привет, - шевелил губами Алеша, стуча по клаве. - Ты кто?
        «Разве ты меня не узнал? Я твоя смерть, Смайл».
        Смайл - его кличка. Рыжий и невысокий Алеша с кудрявыми волосами, задорно вздернутым носом и круглыми голубыми глазами вовсе не похож на юношу. Он смотрится подростком, которому лет четырнадцать, а то и меньше. Паренек эмоциональный, эмоции выражал бурно, в основном позитивные, отсюда и кличка Смайл, по-английски «улыбка». Но Алеше уже много дней невесело, а сейчас так совсем нехорошо стало, внутри все захолонуло.
        - Неудачная шутка, - озвучивая себя, написал он.
        «Посмотри на меня, разве я умею шутить? Ты должен умереть. И ты умрешь».
        У Алеши часто-часто забилось сердце, мгновенно он взмок, даже футболка прилипла к спине, это ощутил, когда пошевелил плечами. А пальцы мелко задрожали - так ведь страшно стало, очень страшно. Он понял: это тот самый. И он что-то писал.
        Алеша ждал. Во рту пересохло. Раньше не верилось, когда читал в книгах, что от ужаса пересыхает во рту. А тот, кто назвался другом, написал:
        «Думаешь, спрятался? Думаешь, я тебя не достану? Глупый, маленький Смайлик, десятый этаж…»
        Алешка бросился в прихожую - фух, дверь закрыта. А ему показалось, этот гад уже проник в квартиру. Но вдруг это возможно? Юноша проверил надежность замков, в один вставил ключ, повернул его, чтоб с площадки нельзя было выбить. Оба замка поставил на предохранители, потом цепочку… И отошел от двери, зрительно проверяя надежность своей работы. Однако никто не ломился в квартиру, а как еще проверить - Смайл не знал, потому продолжал волноваться. Ему представлялось, все меры предосторожности напрасны, этот урод пройдет сквозь стены…
        Смайл пробежался по всем комнатам, подергал шпингалеты - они были надежно закрыты, как и балконная дверь. Вообще-то, через окно вряд ли войдешь, все же десятый этаж.
        - А что он написал про десятый этаж? - вспомнил Алеша, кинулся в свою комнату, согнулся у компьютера, повозил мышкой…
        «Глупый, маленький Смайлик, десятый этаж - это иллюзия защиты. Я иду за тобой… Я уже рядом… Жди».
        - Да пошел ты! - закричал Алеша. Его пальцы пробежались по клавиатуре. - Ты сдохнешь первым, урод!
        Получил ответ - смайлик, который хохотал, широко открывая свой мультяшный рот. Затем пришел кулак и большой палец, направленный вниз - в Древнем Риме так приговаривали поверженных, но еще живых гладиаторов. Алеша читал про римлян, он обожает читать историю человечества, решил стать историком… а ему прислали смерть.
        - Не буду спать, - отходил от стола Алеша. - И не подойду к компу.
        Юноша сбегал на кухню, нашел топорик для мяса, с ним пришел в гостиную, забрался на диван и прислушивался к звукам в квартире. Он чувствовал себя одиноким, беспомощным. Алеше чудилось, что «друг» каким-то нереальным образом пробирается в квартиру, чего, конечно, быть не может. В такие минуты почему-то побеждает страх, который шепчет, смеясь: может… все может быть…
        23
        Мать Валюши можно принять за старшую сестру, но эта ночь не пошла ей на пользу. Собственно, переживания никого не красят, возникли они не на пустом месте: Валя по дороге в прокуратуру пропала. И женщина осунулась, враз подурнев, дрожала, без слез говорить не могла:
        - Ей позвонили…
        - Это я слышал, - перебил Петрич. - Точное время звонка?..
        Она беспомощно шевельнула плечами, развела руками и заплакала. Ее обнял муж, похлопывая по спине, сказал бархатистым голосом:
        - Я скажу. Без… десяти или восьми. Я смотрел на часы, так как ждал новостную передачу по телевизору.
        Отец Вали мужчина заметный, ну так! Артист оперетты, а не абы что (или кто). В героях числится, Петрича пару раз жена водила, он видел его на сцене во всем блеске. Надо сказать, в ролях графов папа выглядел уверенней, чем рядом с отчаявшейся женой. Однако хоронить дочь рано, это и попытался внушить им Петрич:
        - Что вы в панику ударились? Она могла где-то застрять, села в машину к знакомым, по дороге сломались, вокруг никого…
        - Куда ж они поехали, если вокруг никого? - нашелся контраргумент у мамы, кстати, логичный.
        - Откуда я знаю! - не терялся Петрич. - В гости… на дачу… просто покататься… Молодые люди!
        - Кататься? Гости? В десять вечера? Валя обязательно позвонила бы нам, если бы поменяла планы.
        - А трубка села?
        Конечно, его слова полный бред, но главное - твердость в интонациях и умение убеждать. Сработало. Мать Вали отстранилась от мужа, проверила, насколько искренен Петрич, глядя прямо в его глаза. Ей очень хотелось верить, очень. А не верилось. И фразу выговорила она без веры, без надежды, видимо, рассчитывала, что Петрич переубедит ее:
        - Человек не может же пропасть бесследно?
        - Конечно, - солгал он. - А кто звонил, Валя говорила?
        - Нет, - ответила мама. - Мы никогда не спрашиваем.
        - А можно посмотреть ее комнату?
        - Пожалуйста, - пригласил отец девушки жестом.
        Петрич вошел один. Комната типична для девочки, на полках всякая всячина от кукол до парфюмерии в разнообразных флаконах, опрятно. Только на кровати небрежно брошены домашний халат и вязаные вручную носки из пушистой белой пряжи. Петрич подошел к столу с большим монитором, бегло просмотрел учебники, тетради, выдвинул верхний ящик - о, там полно девичьих мелочей и беспорядок. Он передвигал пальцем эти мелочи, да задел сложенный лист бумаги на дне.
        Из него выдвинулся кусочек фотографии. Разумеется, Петрич вытащил лист, в нем оказалась не одна фотография, а целых три. Причем две безжалостно обрезаны ножницами, судя по остатку плеча и руки, отрезана женщина.
        - Хм! - хмыкнул он, возвращая снимки на место. - Тоже мне, сердцеед.
        Петрич не разболтал тайну Валюши, ведь с молодыми девушками это случается абсолютно со всеми, потом чаще всего проходит. Тем не менее он с интересом и украдкой разглядывал Виталия, силясь понять, что в нем привлекает женщин. Не понял. И вернулся к главному:
        - Итак, кто-то позвонил… мы выясним, кто. Она собралась… Что взяла с собой?
        - Двухлитровый термос с кофе и бутерброды, - рассказала мама. - Она собиралась провести на работе ночь…
        - Ночь? Зачем?
        - Ей сообщили, что вы, Андрей Павлович, там… Она хотела лично присутствовать, чтобы понять вашу методику поимки особо опасного преступника.
        - Угу, методика, - выпятил Петрич нижнюю губу, разглядывая папины фото на стенах в различных опереточных ролях. - Она мне польстила. А почему вы не вызвали такси?
        - Вызвали! - воскликнула мама.
        - Я вызвал, - подтвердил отец. - Как правило, оператор звонит, что такси прибыло, но Валя не стала ждать звонка. Она убедила нас, что встретит машину.
        - Где встретит? - зацепился Петрич.
        - Если вы обратили внимание, наш двор закрытый, вход и въезд только через арку, - принялся объяснять отец. - Такси либо во двор заезжает, либо останавливается возле арки. Валюша могла, чтоб сэкономить время, встретить машину уже на улице, у въезда…
        - Но нам позвонили! - зачастила жена, волнуясь, впрочем, из этого состояния она не выходила. - Диспетчер сказала, что машина ждет. Мы стали звонить Вале, а она не ответила… Потом еще звонила диспетчер… а мы бегали во двор… Валюши там не было! Мы звонили ей, ее друзьям - в компьютере есть номера и адреса…
        Она расплакалась, упав в большое кресло. Петрич попрощался, он ничего не мог пообещать и не умел утешить.
        Двор действительно глухой. Застройка старая, сталинская, здания выстроены сплошной стеной по периметру прямоугольника с внутренним двором. Петрич бродил по двору возле подъезда, затем у арки. Но в течение ночи дождь несколько раз поливал бренную землю, даже если здесь разыгралась кровавая драма и текла рекой кровь, потоки воды смыли ее.
        - Что скажете? - подал голос Виталий, сопровождавший его. - Что думаете по поводу исчезновения Валенсии?
        - Валенсии? - усмехнулся Петрич. - Забавное прозвище. Да пока ничего не думаю. Поехали, пора поспать пару часов, а не думать.

* * *
        Утром Петрич появился на рабочем месте бодр и свеж. За ночь ничего не произошло, если не считать пьяных разборок и двух аварий, для крупного города это жалкие мелочи и к делу не относятся. А Валюша относится. К утру у нее должна была появиться не одна возможность дать о себе знать родителям, но она не объявилась. Однако уголовного дела не откроешь - повода нет, да и пропажей Вали должна заниматься полиция, но только через три дня, до трехдневного срока заявление о пропаже не примут.
        Можно было бы на этом успокоиться, ведь действительно немало случаев, когда пропавшие находятся сами, но чутье… Девочка отправилась поить кофе и кормить бутербродами следователей и вдруг испарилась - это разве нормально? Мысль, что она обманула маму с папой, Петрич не допускал, фотографии Виталия в ящике стола наилучшее доказательство ее слов, к нему она ехала, к нему. И не приехала. Значит, что-то случилось… Что? Где она?
        Петрич позвонил в таксопарк. Через полтора часа таксист лет сорока сидел перед ним с воспаленными глазами и уставшим серым лицом, настороженный и ершистый.
        - И что, по-вашему, я натворил? - хмурясь, поинтересовался он.
        Конечно, вызов к следователю люди воспринимают катастрофой: мол, сейчас меня обвинят во всех грехах и посадят «за того парня». Петрич не стал переубеждать его, ведь не исключено, что перед ним сидит похититель Валюши и насильник. Он сразу приступил к допросу:
        - Вчера вечером диспетчер отправила вас по адресу: Жуковского, сто пятьдесят…
        - Помню, - закивал водитель. - Вызов был пустой.
        - Подробней.
        - Я приехал в тридцать три минуты десятого…
        - Вы помните время с точностью до минут? - усомнился Петрич.
        - Конечно. Это же мои деньги, я их контролирую. Диспетчер, принимая вызов, с точностью до секунд вам скажет, через сколько минут ждать машину. А я стоял недалеко, мне и скинули вызов. Да вы можете узнать у диспетчера, она ведет журнал…
        - Ладно, верю. Где вы ждали клиента?
        - Во дворе.
        - Дальше что было?
        - А ничего. Клиент не явился.
        Петрич тоже занялся подсчетом минут, потеряв интерес к таксисту, который ерзал на стуле во время паузы. Итак, девушка спешила. Минута ей понадобилась, чтобы спуститься по лестнице и выйти из дома, пару минут - чтобы пересечь двор. Но лил дождь, ей приходилось обходить лужи, значит, времени потребовалось чуть больше. С такси она разминулась максимум на минуту - максимум! По идее, таксист мог ее видеть.
        - А когда вы подъезжали, не заметили… людей, например? Молодую девушку и…
        - Нет. Очень сильный дождь лил. И поздно было, половина десятого в ноябре - не десять вечера в июле. Народу вообще не было поблизости…
        Он осекся, припоминая вчерашний дождливый вечер, Петрич тут же подхватил:
        - Вы задумались, значит, что-то все-таки видели?
        - Машина попала в поток на обочине и с трудом выезжала из него.
        А какого черта водитель въехал в поток? Только чтоб забрать пассажира, так? Что, если это была Валюша?
        - Марку машины вы определили?
        - Я увидел габаритные огни, отметил, что отъезжает авто… А марка мне до фонаря.
        - Разрешите? - заглянула Лариса. - Я принесла распечатку звонков.
        Вечно она является не вовремя, вот и сейчас перебила ход мыслей! А мысль была важная, Петрич ее потерял и позже может не найти. Жестом он дал ей понять, чтобы вошла.
        Лариса положила перед ним отпечатанные листы, вытянулась чуть ли не по стойке смирно и не собиралась уходить. Ясно: еще задание хочет, желательно простейшее, ведь самостоятельно ставить задачи и решать их не умеет. Лариса его раздражала, как раздражали серости во всех областях человеческой деятельности. Допустим, где-то от них вреда мало, но в данной системе этот недостаток превращается в страшную карательную силу. А стоило ему взглянуть на списки и последней увидеть знакомую фамилию, Петрич замер.
        Последний звонил Валюше… Виталий!!!
        Андрей Павлович вспомнил про Ларису, когда потянулся к пачке сигарет на краю стола и увидел женские руки вдоль бедер, обтянутых бежевой юбкой. Поднял глаза - стоит. Жестом он отправил ее, отпустил и таксиста. Закурил. Он курил и смотрел только на фамилию Виталия, который звонил один раз - без девяти минут девять. У, подлые мысли…
        - Бред, - сказал Петрич вслух. - Без него полно подозреваемых и с какими мотивами!
        Полно - если брать в расчет и дачное дело, где работала банда. Убийство целой семьи перекликается с серией убийств в настоящем, только теперь работает одиночка. Петрич тряхнул головой, но, не отгоняя от себя мысли, а, наоборот, собирая их, чтобы выстроить точную логику, после чего изобличить… Кого? Виталий похититель? Бред.
        Вчера Виталий сидел с Петричем в кабинете, когда же он звонил Вале? Андрей Павлович отмотал «видеоленту» назад, шаг за шагом, и вспомнил: пару раз он выходил, второй раз - незадолго до того, как они поехали в отделение полиции. Время совпадает.
        А зачем он звонил Вале, если у него есть Лариса? На минуточку: у жениха с невестой размолвка! Хм, у кого не бывает ссор? Но все же - зачем? Они не работают вместе, чтоб решать сообща проблемы, вряд ли у них с Валей есть общие интересы. Невольно Петрич подгонял пропажу девушки под шаблон преступления, то есть: Виталий выманил девочку. Идиотизм, конечно, но тогда он же должен был и забрать ее. Забрать? Когда Петрич разговаривал с дураком капитаном, Виталий-то отсутствовал! Привез Андрея Павловича в отделение и уехал в магазин затариться продуктами на ночь. Это был как раз тот час.
        - Хрень какая-то, - обронил Петрич, наливая второй стакан воды.
        Конечно, абсурд. Виталий образованный, доброжелательный, он судмедэксперт, интеллектуал, эстет (несмотря на профессию) и большая умница. Его отец олигарх, что-то там в недрах выкапывает: то ли драгоценные камни, то ли углеводороды - Петрич точно не знает. Короче, у парня все есть! И нет мотива! Зачем ему похищать девочку, которая влюблена в него? Стоило глазом моргнуть - она его. Логика отсутствует. А что еще, кроме логики, против? Или что есть за?
        - Можно?
        Вот и он. Петрич утвердительно кивнул, указал на стул подбородком.
        - Как Валенсия? - поинтересовался Виталий, садясь. - Нашлась?
        - Нет.
        - Нет?!
        Петрич никогда не отвечает дважды на один и тот же вопрос, намеренно его игнорируя. Работая в следственных органах, люди обязаны уметь слушать и слышать, да что там - обязаны мысли читать, и Петрич не упускал возможности напомнить об этом молодняку. Пронизывая взглядом Виталия, он, казалось, думал о чем-то совершенно постороннем, на самом деле Петрич не умел переключаться на темы вне работы, его сознание и во сне занималось анализом ситуаций.

* * *
        Под утро Смайл забылся крепким, нечутким сном. Приди в это время убийца, юноша не услышал бы его, даже если б тот рубил ход топором. Очнулся Алеша мгновенно, будто его укололи иглой, протирая глаза, огляделся. А вокруг знакомая обстановка, телик работал, но главное - день вступил в свои права. О, как славно жить при дневном свете! Алеша, конечно, бодрым себя не чувствовал, поэтому отправился в душ. После он поел холодных котлет - поленился разогреть, за что никто его не пилил, и сделал вывод: без родителей жить просто кайф. Он ел и смеялся над собой, ведь только недоразвитому кретину стукнет в башню, будто убийца способен пройти сквозь стены. Но переписка… это единственное, что не было похоже на порождение больного воображения, единственное, что серьезно тревожило.
        Покидав на тарелку котлет, сыра и хлеба, захватив кружку с чаем, Алеша пришел в свою комнату, включил компьютер. Да, переписка с «другом» от лица смерти не померещилась. Только он, обозвавший себя смертью, больше не прислал сообщений ни по аське, ни по скайпу…
        По электронке пришло письмо. От него! Ночные страхи вернулись, правда, не с той силой, все-таки дневной свет частично развеивает ужас. Алеша держал компьютерную мышку, не решаясь открыть послание, он собирался с духом и уговаривал себя:
        - Да что он мне сделает! Нарочно пишет, чтобы у меня башню снесло от страха и я вышел из квартиры. А вот тебе!
        За показ среднего пальца папа дал бы затрещину, несмотря на семнадцатилетний возраст сына, исключающий подзатыльники, но это же папа. Разумеется, за плоским экраном Алеша видел конкретного человека, был он страшен, как страшна самая жуткая легенда. В семнадцать лет страстно, безумно хочется жить, а чтобы желание осуществилось, нужно угадать, чего урод хочет на самом деле. Значит, надо посмотреть, что на этот раз он прислал. Алеша кликнул мышью по письму и, когда оно открылось, прочел:
        - «Оглянись! Я за спиной!»
        И ведь оглянулся! Покрывшись испариной с головы до пят, он оглянулся. Конечно, за спиной никого не было. Это похоже на сумасшествие - ждешь убийцу, а он не может сюда войти, никак не может! Но Алеша пробежался по комнатам, чтобы убедиться: здесь твари нет. Все замки на двери целы, как и должно быть, а страх все равно сильнее разума.
        - Дерьмо! Нетопырь проклятый! - возвращаясь в свою комнату, ругался Алеша. - Думаешь, я в штаны наделал? Ага, ага…
        В ответ он отправил: «Брехло. Ха-ха-ха…»
        Алеша подпер подбородок ладонью и загрустил. За свою короткую жизнь, которую он перебрал с сопливого детства до жутких событий, юноша не сделал ничего такого, за что заслуживает смерти. Кто же взъелся на него?
        «Увидимся ночью», - пришло новое сообщение теперь по аське.
        - Ах ты, гад! - взвился Алеша и застучал по клаве: - Раньше ты увидишь свою голую задницу!
        Сообщение улетело. Может быть, неправильно - дразнить зверя, но пусть он знает, что его не все боятся, хотя чего там - Алеша боится. Боится, потому что вспомнил пятницу в октябре, игру и смерть Гарика…

* * *
        Стоя у стола, Виталий с интересом смотрел в распечатку звонков, держа листы в руке, а Петрич с не меньшим интересом - на него. Андрей Павлович пошел в открытую, решил посмотреть, что из этого будет. Конечно, в Виталии близко нет признаков уголовника, у которого в определенные часы суток сносит крышу и он идет на улицы убивать. Петричу этот молодой человек симпатичен, без сомнения, он озадачен настолько, что потерял дар речи. Впрочем, слова вскоре нашлись, сказаны они были невозмутимым тоном:
        - Я не звонил ей, Андрей Павлович. Ни вчера, ни раньше не звонил. У меня и номера Валенсии не было в мобиле, кстати, я тоже не давал ей своего номера.
        - Ты хочешь сказать, кто-то подделал распечатку?
        Разумеется, вариант подделки исключен. И лимит невозмутимости Виталий исчерпал, он занервничал, что выразилось через жесты и мимику: закусил нижнюю губу, потирая двумя пальцами подбородок, Виталий отошел к стулу, сел. При этом не отрывал взгляда от своей фамилии, инициалов, номера. Наконец произнес с сожалением:
        - Ее не подделали, вы это знаете. У меня нет трубки, я потерял ее… думал, что потерял.
        - Почему же не сказал сразу, когда я дал тебе распечатку?
        - Вспоминал.
        - Что?
        - При каких обстоятельствах она исчезла. Сейчас думаю, ее украли. Я перебирал знакомых…
        - Кого подозреваешь?
        Как будто это легко! Знакомых подозревать нелепо, друзей - нелепей вдвойне. А трубку, догадывался Петрич, взял тот, кто знает, где, в каких местах, карманах, ящиках, кейсах хранит вещи Виталий. Значит, это… Да, они: те, в ком мы часто ошибаемся, кого легко называем словом «друг», не соизволив задуматься, так ли это на самом деле. Виталий получил сейчас по мордам от кого-то из приятелей, кто-то из них позвонил вчера Вале, потом забрал ее у дома. Скорей всего, было так. Причем это как раз и есть досадная и редкая случайность, а не запланированный акт, или Петрич не разбирается в людях, что вряд ли. Но все нужно доказать, ведь над Петричем тоже есть начальство и не всегда оно умное.
        - Когда пропала трубка? - осведомился Петрич.
        - Несколько дней назад.
        - Как?! - взвился Андрей Павлович. - Ты соображаешь?.. Ты что, не знаешь, как поступать в таких случаях?
        - Знаю, конечно.
        - Почему не написал заявление в полицию, мать твою?! Ты же не осел! Ею могут воспользоваться мошенники, преступники.
        - Сначала я надеялся, что трубку вернут…
        - Ну-ну!..
        - Позавчера написал заявление и поехал в полицию, но там не приняли. Некому было, все ловят маньяка. Потом… потом забыл. Заявление у меня в кейсе, показать?
        - Детсад! - резко отмахнулся Петрич.
        А сам думал, что теперь делать. Виталий влип. Он это понял, искал выход, лихорадочно искал, судя по симптоматичному блеску в глазах. Петрич озвучил то, что он и без него знал:
        - Если ты не предоставишь алиби на то время, когда я был в полицейском отделении, у тебя будут большие проблемы.
        - Я ездил в супермаркет…
        - Знаю! - перебил Петрич, раскричавшись. - А теперь докажи, мать твою, что был там! Именно в это время исчезла Валентина! В отделении я находился без тебя минут сорок пять! Это подтвердят полицейские! Все складывается не в твою пользу, ты это понимаешь?
        Еще бы не понимать.
        - Почти во всех магазинах есть камеры слежения…
        Отлично. Камера не поможет найти сволочь, подставившую Виталия, зато исключит его участие в похищении человека. Хотя ничего еще не известно, ничего! Но Петрич просчитывал самый паршивый вариант, потому засобирался:
        - Поехали…
        Сейчас первостепенная задача - найти доказательства непричастности Виталия к исчезновению девушки. Это настолько важно, что Петрич, торопясь выйти из кабинета, споткнулся и едва не упал, зато от души разразился бранью.
        24
        В супермаркете им пошли навстречу, собственно, иначе быть не могло, и отвели к операторам охранной системы. Но по неписаному закону сволочизма начальник охранной службы супермаркета огорошил:
        - Ничем не можем помочь. Вчера у нас система полетела, только сегодня запустили.
        Петрич будто не расслышал или не въехал в то, что ему сказали, поэтому уточнил:
        - То есть вы не можете нам предоставить видеосъемку с половины десятого вечера до…
        - Нет, не можем, - заверил охранник, не дослушав. - Повторяю: камеры выбыли из строя.
        Виталий всплеснул руками и ударил ими о бедра - это был жест отчаяния, крах надежд, досада. Он, умевший владеть собой, неожиданно потерялся настолько, что временно впал в панику. Что-то нужно делать в данной ситуации, а что? Он будто очутился у края пропасти, не решаясь пошевелиться, ведь если упадешь вниз - костей уже не соберешь. Вот-вот, у Виталия заранее ныли кости, предчувствуя, какой пресс скоро начнет их ломать, если только Петрич не раскусит интригу. Вспомнив о нем, Виталий огляделся - где же он?
        А тот ринулся к выходу, решая в уме идентичную задачу: как быть? Каким бы ни был Петрич спецом, а над ним стоит начальство, которому достаточно мизерного повода, чтоб кинуть человека на нары. Как будут рассуждать: был звонок Валентине? Был. А с чьего номера? И трубка наверняка была Виталия, что установить несложно. И на момент исчезновения девчонки у него нет алиби, ведь в полиции Петрич был один! Мог Виталий управиться за сорок минут: привести Петрича в полицейское отделение, уехать и убить девушку, а после вернуться? На его-то колесах, да по пустым улицам? Запросто. И последнее: Виталий имел связь с погибшей на даче семьей, как и его приятели. Начальники будут бить себя в грудь и доказывать: это не случайность! Да и Петрич по опыту знал, что случайности - редкость, как песчинка золота в тонне породы, но… но…
        Его внимание привлекли кассы, он замедлил шаг, рассматривая аппараты, очереди, кассиров, покупателей, действия тех и других. И вдруг ударил себя кулаком по лбу: вот же алиби! Он завертелся на месте, разыскивая Виталия, который бежал к нему через весь зал.
        - Чек у тебя есть? - спросил Петрич.
        - Чек? Какой?
        - Вчера ты здесь покупал продукты, чек где?
        - Я никогда не беру чеки, оставляю, чтоб не засорять карманы.
        Петрич выразительно посмотрел на Виталия, после чего вымолвил с большим чувством:
        - А надо брать. Сейчас чек очень пригодился бы.
        И зашагал к выходу. Виталий был, конечно, тронут тем, что этот нелюдимый дядька искал способ помочь ему. А они, молодежь, за его спиной насмехались над неуклюжим, грубым, порой эксцентричным в своем максимализме Петричем. Они кичились превосходством, считали себя лучше, соревновались в остроумии, высмеивая его. Надо отдать должное, Виталий не принимал участия в состязаниях по остроумию, но с удовольствием слушал и смеялся, а расплачивается первым.
        - А упаковка? - обернулся Петрич, взявшись за ручку дверцы авто. - Упаковка осталась? Со штрихкодами? Тогда мы получим подтверждение, что ты был в магазине в определенный час.
        - Мы с вами все съели в вашем кабинете, - сказал Виталий. - Упаковку я выбросил в урну…
        - Проклятье!
        Петрич, поставив руки на пояс, повернулся лицом к супермаркету. Современное типовое здание, предназначенное для абстрактного потребителя, который будет поглощать всякую дрянь в необозримых количествах, проглатывало и выплевывало народ, открывая и закрывая стеклянные ворота. Вопрос: кто же кого потребляет? Казалось, внутри бетонного троглодита предусмотрено все, чтоб ни одна булавка, нитка не исчезла в кармане потребителя, чтоб он постоянно был под неусыпным оком наблюдателей, ан нет. Безупречная система на самом деле хилая, в нужный момент она отказала. И это есть стопроцентная случайность.
        - Виталий, - подступил к нему Петрич, - тебе нужно доказать алиби! Вспоминай, ищи свидетелей, иначе… Даю тебе два дня.
        Виталий не мог поклясться, что представит доказательства в свою пользу, ему взять их негде. Он не понимал, что за интрига плетется против него и кем, для осмысления нужно время, оно у него будет в ближайшие часы, но поможет ли это? Сев за руль, он повернул ключ в зажигании, мотор заурчал, готовясь к поездке.
        - Вы-то верите мне? - спросил Виталий.
        - Верю, не верю, - забрюзжал Петрич, - это лирика, в нашей системе она роскошь. Нужны факты. Улики. Неоспоримые. Нужен убийца. Со своей стороны я сделаю все возможное, но обещать завтра же поймать его не могу.
        - А Валентина? Что вы думаете по поводу ее исчезновения?
        - Думаю, скоро найдется ее труп.
        - Значит, Валю тоже?..
        А на этот вопрос Петрич не обязан отвечать. В душе он не верил в коварство Виталия, но, как показывает практика, в жизни возможно все, и пресытившиеся дети богатых родителей ищут острых ощущений чаще других. Однако история с загадочным исчезновением Валентины вместе с телефоном Виталия - карт-бланш, и если раньше Петрич полагался на чутье и логику, теперь он точно знал, где искать убийцу.

* * *
        Ночь. Иногда в идеальной тишине внезапное движение Петрича заставляло Виталия распахнуть глаза. Но ничего не происходило. Андрей Павлович всего лишь разворачивался в кресле лицом к карте на стене и надолго замирал, что-то там в уме вычисляя. Так прошел час… два… три…
        - Первый труп где был обнаружен?
        Виталий вздрогнул, ибо голос у него похож на басовитый гудок парохода, резкий и громкий. Обхватив тяжелый подбородок пятерней, он изучал какие-то бумаги, разложенные на столе. Виталий подошел к карте и ткнул пальцем в нее, не отходил на тот случай, если понадобится указать следующее место.
        - Вскрытие делал ты, - произнес Петрич задумчиво. - А членов погибшей на даче семьи кто…
        - Я только присутствовал.
        - Понял. Помню, - ворчливо пробубнил Петрич.
        И больше ничего. Зачем эти вопросы, на которые он знает ответы? Хоть бы обнадежил, сказал бы, мол, ты не паникуй, я тебе верю, остальное разрулим. Не-а, ни намека, что он не сомневается в Виталии! Значит, сомневается.
        - Не испить ли нам кофейку? - спросил Петрич, глядя на карту.
        Виталий взял электрический чайник, а там воды - с гулькин нос. С чайником он пошел к двери, и тут снова Петрич:
        - Ты думай, думай, когда последний раз держал в руках телефон.
        А то Виталий здесь отдыхает! Ночью! Будто мягкая кровать много хуже твердого стула. И очень «ценный» совет дал: думать. Виталий уже все передумал, всех перебрал, а толку? К сожалению, у него другая профессия. Ничего не сказав Петричу, он направился в туалет набрать воды.
        Пустое здание обладает особой магией, оно будто отдыхало, освобождаясь от дневных накоплений негатива, это освобождение неожиданно прочувствовал и Виталий. Собственно, чего он боится? Даже если прижмут, отец не позволит раздавить сына, а вот другим гражданам на его месте была бы труба.
        Наряду с его шагами послышались и мелкие, типично женские, они звучали все отчетливей и приближались. Повернув за угол, Виталий чуть не столкнулся с Ларисой, точнее, столкнулся. В кино наверняка столкновение обыграли бы комично - лбами ударились, упали, еще что-нибудь произошло, а зритель ржал бы. Но Виталий с Ларисой тут же отступили друг от друга, забыв извиниться, - все. И не пошли каждый своей дорогой, а оба застряли на месте.
        Виталий находился на той стадии развития, когда от жизни получаешь максимум удовольствия, он извлекал пользу из самых паршивых ситуаций, от которых народ клинит. Ждать - пожалуйста, это время можно использовать на созерцание и медитацию, или, например, заняться гимнастикой ума. Работать - так сам бог велел трудиться. А уж управлять автомобилем - это полный кайф. Жизнь коротка, чтобы разбазаривать ее на пустяки, тем не менее он не черствая корка и подвержен эмоциям, как все. Вот-вот, эмоции… Они обожгли Виталия, причем самые деструктивные, лучший способ отделаться от них - уйти, но он не уходил. Лариса тоже.
        - Виталий… - произнесла она.
        - Я слушаю тебя, - сказал он абсолютно спокойно. Внешне.
        - Новости о Валентине есть?
        - Нет.
        - В распечатке звонков твой номер стоит последним. Скажи, что все это означает?
        - Это означает, что я звонил ей последним, - не моргнув глазом, ответил он и наблюдал за реакцией. А Лариса разволновалась:
        - Ты же понимаешь, что теперь тебя будут…
        - Не будут, - уверенно заявил он.
        - Ты плохо знаешь Петрича. Он хитрая гиена, сделает вид, что не подозревает тебя, а сам подготовит мышеловку и захлопнет ее, как только представится случай.
        - Неужели! - усмехнулся Виталий. - Должен напомнить тебе, что Петрича я знаю на несколько лет дольше, чем ты. Тебе пришла неудачная мысль в голову - будто он меня подозревает. В чем же конкретно? Полагаешь, звонок к девушке может стать уликой?
        Она смутилась, опустила глаза - скромна, как святая мученица перед инквизитором. Виталий с интересом ждал ответа, заложив руки за спину и приподняв подбородок, - поза вызывающая. Вместе с тем он выстроил невидимую стену между ними, Лариса ощущала ее прочность и пасовала, на ее месте было бы разумней не показываться ему на глаза.
        - Я была у Вали дома, - заговорила она после небольшой паузы, но не о том, о чем хотела поговорить и не рискнула. - Послушала ее родителей и… В общем, я думаю, Валя в руках убийцы… возможно, ее нет в живых… А ты последний, кто звонил ей, именно после твоего звонка она ошалело собралась и поехала сюда.
        - Ммм, - одобрительно закивал Виталий, - наконец ты научилась выстраивать логические версии.
        - Не язви, тебе это не идет.
        - Тебе тоже. Много чего не идет.
        Две короткие фразы без интонационных красок, а заставили Ларису опустить голову. Волосы, упавшие вперед, закрыли ее лицо полностью, она видела его ноги, которые ушли по направлению к туалету. М-да, необязательно кричать и плакать, спокойный тон, бывает, тоже пробуждает совесть вместе с вытекающими последствиями.
        - Виталий! - крикнула Лариса.
        Он остановился, неторопливо повернулся к ней лицом, на котором не было ничего, кроме бесстрастности. А бесстрастность очень похожа на черствость, которую Лариса ощутила, тем не менее подошла к нему и выпалила:
        - Я же могу тебе помочь…
        - Ты?! Помочь?! Мне, да?
        Он рассмеялся. Невесело рассмеялся, с сарказмом, Лариса должна была обидеться. Потом он подступил к ней близко-близко, она уж подумала, что сейчас Виталик снимет маску отчуждения и завершит эту бессмысленную игру в безразличие поцелуем, короче, простит ее. Она же оступилась, мужчины чаще это делают и прощают себя, почему же нельзя простить любимую женщину? Но он, глядя на нее чужими глазами, сказал невообразимую чушь:
        - А что, если… я убил Валенсию? И других тоже? А если сейчас мне хочется… убить тебя? Не веришь? Вот этим чайником… Я учился управлять энергией в Китае, полагаю, одного удара этой пластмассовой штуковиной будет достаточно. А потом выкинуть твой труп, например, в мусорный бак… который стоит во дворе. Ты там отлично поместишься. И тебя дня три… четыре будут искать, а то и дольше. Пока не протухнешь.
        И быстрым шагом зашагал в конец коридора. Тем временем Лариса, облокотившись спиной о стену, кусала губы, чтобы не разреветься. Но слезы… у женщин они неуправляемы. Конечно, она раскаивалась, что поступила неосмотрительно.

* * *
        «Дэн, привет, - писал на следующий день в аську однокласснику Смайл. - Срочно ответь, ты давал кому-нибудь адрес моей электронки, аськи или скайпа?» Это была одиннадцатая попытка напасть на след убийцы, предыдущие десять не порадовали удачей. А куда ему торопиться? Родители не выпустят Алешу, пока полиция не поймает ублюдка, он тоже приложит усилия к его поимке. Разве не логично, что урод получил электронные адреса у друзей? Кто с этим поспорит? Алеша засел за комп и приступил трясти приятелей. К сожалению, звонки напрямую исключены, ведь ребята в школе, а учителя звереют, когда на уроках раздаются мобильные трели, и заставляют отключать телефоны.
        Сначала Алеша отправлял эсэмэски ближайшим друзьям, они поклялись, что никто не интересовался им. Теперь-то можно и звонить, уроки закончились, но второстепенных друзей слишком много, если он потратит все деньги, родители его убьют. А связь через комп бесплатная, тем более что торопиться некуда.
        Отправив сообщение, Алеша откинулся в кресле на мягкую спинку, широко расставив ноги и закрыв глаза. Устал. Ночь-то провел в сплошном кошмаре, но одиночество подходило к концу - скоро приедут родители и сестра. Никогда он не ждал их с таким нетерпением, никогда столько раз не подходил к окнам, чтобы увидеть отцовскую машину и, наконец, успокоиться.
        Аська подала сигнал, и Алеша распахнул глаза. «Я никому не давал твоих кардинат», - написал ответ один из приятелей.
        - Координат, дубина, - беззлобно прыснул Алеша.
        Ему нравилось учиться, нравилось добывать знания из всех источников, а мечтал он о дипломатии. Поэтому учил с детства языки, собственно, учится он с Майкой в английской школе. Но и самостоятельно изучал, никто его не заставлял, ведь дипломат обязан знать иностранные языки, а родной тем более. Дипломат обязан знать историю, этому предмету Алеша тоже уделял много времени, но история еще и любимый предмет. Увлекался литературой, экономикой, политикой - вот он какой! Но и ему хотелось все попробовать. Например, не так давно Алеша научился курить, в чем тут кайф, еще не понял, решил так: покурит пару месяцев, чтоб уж наверняка знать, что кайфа в курении нет, а потом бросит. Вспомнив, что практиковать нужно хотя бы раза три в день, Алеша отправил тот же вопрос очередному приятелю и пошел на балкон покурить.
        Подморозило. Срывались снежинки. Редкие и холодные, попадая на лицо, они приятно охлаждали. Юноша закурил - гадость редкая, но даже Майка курит, если Федька не видит, он ее ругает. Алеша энергетики не пьет, не курит - выглядит каким-то недоделанным. Непроизвольно он поднял глаза… Нет, убийца не свесился с балкона верхнего этажа, он вообще не мог проникнуть сюда ни сверху, ни снизу. Кстати, обещал прийти ночью, а сейчас только сумерки наступают. Да пусть попробует заявиться, его встретит папа, и тогда придурку не позавидуешь!
        Алеша неглубоко затягивался сигаретой и обдумывал, какими еще способами урод мог выяснить его адрес, между прочим, не один, а целых три. Раздался звонок, он достал из кармана штанов мобилу, которую обещал маме держать при себе в туалете и в ванной. Ура, позвонила сестра Светка и почему-то заговорила тихо, еле слышно:
        - Смайлик, ты дурак? Если папа сейчас поднимает глаза, тебе не жить.
        - Вы приехали?! - обрадовался он, выпустив из пальцев сигарету.
        Схватившись за перила, он перегнулся и глянул вниз - вау! Машина папина во дворе, багажник открыт, отец достает оттуда сумки, мама стоит рядом, а Светка с трубкой возле уха идет к подъезду и смотрит вверх. Отметив, что брат ее видит, она покрутила пальцем у виска и забежала в подъезд.
        Эх, как заметался Алеша. Главное, сигареты спрятать! Он успел добежать до своей комнаты, а в дверь уже позвонили. Ну и метеор Светка, видно, повезло с лифтом. Алеша кинул пачку сигарет в нижний ящик стола и бросился к входной двери, кстати, успел жвачку закинуть в рот, чтоб запах табака отбить.
        Открывать замки легче, чем их закрывать. А радостно-то как на душе, что теперь он будет не один ночью в четырехкомнатной квартире. Алеша буквально смеялся от счастья… распахнул дверь и…
        Это был он!!!
        А не Светка. Алеша не сообразил, что дверь нужно сразу же захлопнуть и продержаться всего одну минуту, одну! Он просто застыл на месте. Парня околдовало лицо этого человека, лишенное жизни и похожее на застывшую маску мертвеца. Околдовали глаза, из которых не струилось ничего человеческого, это были две стеклянные вставки, заполненные адским холодом. Да, он правильно взял себе имя - Смерть.
        А когда Алеша сообразил, что надо бы дверь… его пронзила резкая боль, которая мгновенно погасила свет. Юноша попал в густую темноту, абсолютно черную. Но мысль все же пробила умирающее сознание: «Как Гарика…»
        25
        Джидай поджидал экипажи возле своего кафе, ждал в переулке, где можно свободно парковать машины, никому не мешая. Сегодня он дал команду игрокам прибыть на любом транспорте, какой имеется, пусть это будет хоть скутер - погода пока позволяет кататься на двухколесном транспорте. Но пожелание Джидая было таким: два человека на одну машину, так как в дороге может случиться всякая неожиданность. Автомобилей прибыло много, водители их ставили у глухой стены кафешки елочкой, чтоб сэкономить место. Сам же Джидай сидел в своей тачке на месте водителя с распахнутой дверцей, рисуя цифры в выделенных квадратах на карте города и подписывая их. Рядом на сиденье лежала стопка листов.
        - Все в сборе, - сообщил Звездин, идя к Джидаю.
        Зажав зубами авторучку, тот вышел из машины, захватив листы с первого сиденья и карту. Разложив на капоте карту города, Джидай придавил ее пятерней, чтобы залетным ветром не сдуло, и громко начал:
        - Вы в курсе, что в городе завелась паскуда и давит на «зебре» народ, да? Происходит это в дни игры, значит, на нас с вами лежит темное пятно. Наша доблестная полиция весь жирок вытопила, гоняясь за неуловимыми шутниками, да все зря. Почему бы нам не помочь, а заодно не смыть с себя подлянку? Вчера чужого дядю задавили, а завтра - нашу родную маму. Дело так не пойдет, поэтому сегодня мы не играем. Мы не будем играть до тех пор, пока не словим эту мразь. А мы ее словим. Сейчас представитель экипажа подойдет ко мне и возьмет свой квадрат города, который он будет патрулировать.
        Джидай раздал листы, подписывая на карте фамилии участников, за которыми закреплены квадраты. К слову, скутер был всего один, но и его «наездник» с подружкой получили свой квадратик. Участники галдели, что-то обсуждая, Джидай поднял вверх руку:
        - Тихо! Слушаем задание! - Когда возобновилась тишина, он продолжил: - Мы будем колесить по городу и примечать тачки, в которых пассажиры есть, но тачки на приколе. Увидите - сразу в засаду садитесь и ждите. Если тачка начнет наезд…
        - Помешать? - кто-то выкрикнул.
        - Нет! - гаркнул Джидай. - Снять на видеорегистратор и мобилы наезд, чтоб обязательно в камеру попал номер. После вам надо преследовать тачку, а главное, сообщить мне. И никакой самодеятельности, битву железа не устраивать! Охота без крови! Всем ясно?
        - Угу… Ясно… Понятно… - раздались нестройные голоса.
        - По коням! - скомандовал Джидай и первым залез в салон авто. Он взял на себя смелость ездить в машине без пары, как и Звездин.

* * *
        Труп мальчишки лежал на пороге квартиры - очень большое неудобство. Чтобы пройти внутрь, нужно переступить через тело мальчика несколько раз, внимательно и осторожно ставя ступни на свободные места. Особенно трудно, когда нужно ступить рядом с лицом, а потом дальше, пройти следовало мимо глаз, которые смотрели снизу… Это непросто.
        А тут еще народ в качестве зрителя обложил. Людей то и дело теснили полицейские на лестницу или в квартиры, освобождая площадку для представителей органов. Матери Алексея вызвали медицинскую помощь, ее отнесли к соседям, отец сидел тут же на подоконнике и был черней тучи, его обнимала плачущая девочка лет четырнадцати.
        Вот такую до крайности печальную картину застал Виталий, приехав по вызову Петрича, который в пассивном ожидании стоял тут же, наблюдая за работой криминалистов. Он не терзал допросами родителей и соседей, не руководил сыщиками и криминалистами, не рявкал на манер цепного пса на любопытных. Что-то новенькое.
        Виталий сначала подошел ближе к трупу, под подбородком увидел глубокую, но уже хорошо знакомую рану и все понял. Он мешал работать криминалистам, поэтому присоединился к Петричу, облокотился о стену, как и Андрей Павлович, затем посмотрел на него с немым вопросом.
        - Угу, из той же группы ребят, - догадался Петрич, что именно интересовало Виталия. - Да ты и сам видел, не так ли?
        - Давно его?..
        - Примерно час назад, точное время уточним по мобильникам. Сестра мальчишки говорила с ним по телефону и одновременно видела его на балконе. А когда она поднялась на лифте, он был уже убит. В общем, за две минуты парня умудрились… Думаю, мальчик открыл дверь сестре, а встретил смерть. Я вызвал тебя, как только увидел рану. Ну, что скажешь?
        - Одна рука, - ответил Виталий. - В квартире кто-нибудь работает?
        - Лариса, Руслан, сыщики, - повздыхал Петрич и как-то странно, с намеком на него покосился.
        - У меня алиби на час убийства, - хмуро заявил Виталий. Видя, что Петрич не удовлетворен, он с некоторым раздражением дополнил: - А на час похищения Валентины алиби нет. Хотя это глупо, Андрей Павлович, принимать меня за графа Дракулу…
        - Не учи, - грубо оборвал тот.
        У Виталия хватало ума не развивать конфликтную ситуацию, надо признать, держал он себя с трудом, ему ведь тоже все человеческое не чуждо. Но что он мог сделать, что? Петрич непробиваем, он до последнего не скажет, кого и в чем подозревает. А волноваться и переживать по данному поводу причины есть. Но вот криминалисты закончили работать, и Петрич толкнул локтем в бок Виталия:
        - Приступай, твоя очередь. Ларису позвать, чтоб вела протокол? От нее все равно никакого проку.
        - Не надо, я на диктофон наговариваю, - отказался Виталий и шагнул к квартире.
        Он натягивал латексные перчатки, рассуждая про себя о парнишке, теперь ничего не мешало рассмотреть его. Труп лежал перед ним, раскинув руки, ладони выпачканы в крови; размазанные кровавые пятна отпечатались на стене, длинными полосами спускались вниз. Мальчик успел взяться за горло во время удара, а потом, падая, хватался за стены… но хватался уже мертвый. Рефлексы еще жили, а мальчик - нет, после такого ранения люди не живут ни секунды. В общем, картина того, что здесь случилось, воссоздается легко, несложно просчитать, сколько понадобилось времени Дракуле - мизер.
        - Андрей Павлович! - позвала Лариса, выглянув из комнаты, и заметила: - О, Виталий? Привет…
        Не взглянув на нее, он в ответ вежливо кивнул и, пропустив Петрича, который спокойно перешагнул через труп, присел на корточки, поднес диктофон ко рту и тихо забормотал:
        - Труп лежит на пороге квартиры, ногами к выходу. Правая нога вытянута, от колена находится на площадке. Левая поджата, ступня вывернута… - Виталий задумался: как же ее описать? - Колено находится у колена правой ноги, голень… перпендикулярна к правой, ступня… Проклятье, как же она вывернута?
        Комната Алеши расположена близко к прихожей, и Виталий слышал практически все, о чем там шла речь. Работал компьютер, Руслан, естественно, сунул в него нос и отыскал много чего полезного.
        - Парень переписывался с убийцей, - огорошил Руслан Петрича. - Вот, смотрите… Остроумно: это аватар убийцы…
        - Портрет, - поправил Петрич, не терпевший иностранщины в речи. Он упирался своими мощными руками гориллы в стол и тупо смотрел в монитор. - Думаешь, остроумно - пугать до смерти пацана?
        Руслан прикусил язык, ведь когда у патрона настроение ни к черту, юмор желательно исключить, впрочем, он ни в каком состоянии юмора не понимает - так считали многие. Тем временем Петрич читал вслух:
        - «Разве ты меня не узнал? Я твоя смерть, Смайл». Смайл?
        - Кличка убитого, - ответил Руслан. - Перевод с английского - улыбка. Видно, неплохой парень был, раз ему дали добрую кличку.
        - «…Ты должен умереть. И ты умрешь», - прочел Петрич.
        - Нам повезло, - сказал Руслан, когда шеф задумался, - была открыта электронная почта, не придется взламывать. Смотрите, это сегодняшняя переписка. И здесь он пишет под тем же ником «друг»: «Оглянись! Я за спиной!» Алеша написал ему: «Брехло. Ха-ха-ха…» А вот снова «друг»: «Увидимся ночью».
        - «Увидимся ночью»? - задумчиво повторил Петрич, поглаживая себя по подбородку. - А пришел днем…
        - С наступлением сумерек, - уточнил Руслан.
        - Это все? - кивком головы указал на монитор Петрич.
        - Нет! - По тому, с каким оттенком произнес Руслан, Андрей Павлович понял, что есть более существенные записи. - Вот сегодняшняя переписка по аське… Алексей отсылал одно и то же сообщение друзьям, он спрашивал приятелей, кому они давали его электронные адреса.
        - Кто-нибудь сознался?
        - Нет. А всего одиннадцать рассылок.
        - Юра, Слава! - выкрикнул имена сыщиков Петрич.
        И стремительно двинул к выходу, прошел мимо Ларисы, готовой выполнить любое поручение. Петрич, наверное, из гуманных соображений решил не нагружать заданиями ни ее, ни Руслана. В комнате младшей сестры убитого копались два оперативника, ведь Алеша мог спрятать у сестры что-нибудь важное для следствия, во всяком случае, так поступают некоторые люди. Комната меньше, чем у брата, а порядка в ней больше. Оперативники со скучающим видом пролистывали книги, их отвлек Петрич:
        - Значит, так… Мальчишка дал нам подсказку, с чего начать поиски. Убийца связался с ним через Интернет, следовательно, должен был сначала выяснить электронные адреса мальчика. У кого? Конечно, у приятелей. Кто-то из них солгал Алексею, будто не давал адресов, и ты… - указал он пальцем на стриженного под зэка парня, - проштудируешь их.
        - Понял, - сказал Юра. - Но ребята сейчас будут осторожны.
        - Не настолько они умны, перехитрить Иуду тебе удастся без труда. А ты… - Петрич перевел палец на второго оперативника. - Займись домами напротив и с боков. Особенно с боков. Это сектор малоэтажный, люди там живут ближе к земле, следовательно, видят больше. Наверняка кто-то видел человека… немного необычного, что ли.
        - Дадите наводки? - спросил Слава. - Кого хотя бы примерно соседи должны были заметить?
        Петрич прошелся к стене, на которой висело много фотографий в рамках. Вероятно, счастливые люди на снимках рождали в его уме их противоположность, объединенную в один образ, который он увидел и перечислил приметы с небрежностью человека, занятого более важным делом:
        - Он молод, но не сопляк, ему от двадцати пяти до тридцати пяти. Одет в одежду черную, без каких-либо вставок другого цвета. Пожалуй, на нем легкая куртка и джинсы, которые тянутся… э…
        - Стретч? - подала голос Лариса.
        - Ну, пусть будет стретч, - согласился Петрич. - Перчатки на руках из тонкой кожи. На голове… м… шапочка… трикотажная. Черная. Шарф был! Да, шарф обязателен. Длинный, намотан вокруг шеи несколько раз. У него не было никакой сумки - ни на плече, ни в руках. И приехал убийца на машине.
        Он оглянулся и увидел, что физии коллег перекосило изумление с недоверием, мол: ой-ой-ой, вы просто книжный персонаж из взрослых сказок, так описать преступника способен был только дедушка Пуаро, который, кстати, не существовал. Петрич презрительно фыркнул и, добавив в интонацию категоричные ноты, продолжил:
        - На ногах мягкие спортивные туфли… э… не по сезону! Черные. И последнее - очки. Это могут быть очки-хамелеоны или имитация очков для улучшения зрения, но оправа должна быть… широкая. Надеюсь, примет хватит?
        Наступила пауза. К восхищению она отношения не имела, молодые люди стыдливо переглядывались, но Петрич заметил ужимки и свирепо прорычал:
        - Кто-то что-то не понял?
        - Мы поняли, - заверил Руслан с дурацкой, как показалось Петричу, усмешкой. - Просто вы так подробно описали убийцу, будто видели его…
        Лучше бы он промолчал, как делают умные люди, находясь в обществе начальника! Ибо у Петрича для молодых коллег всегда найдется ответное ядовитое словцо, бьющее по самолюбию:
        - А ты займись тем, что тебе не дано от рождения: пошевели мозгами. И тоже увидишь преступника, уверяю, это просто. Займешься этим домом, опросишь соседей. - И взглянув на понурую Ларису, скрепя сердце, добавил: - Вместе с ней.
        За сим он повернулся спиной к Руслану, дав тому возможность переварить сказанное и сделать полезные выводы. Таков характер у этого тяжелого человека, которого мало кто любил, но приходилось с ним мириться. А он тут же забыл про Руслана и свои безжалостные слова, догнал Юрия возле прихожей:
        - Юра, стой! Запомни: приятель убитого, сдавший адреса Алексея, - свидетель. Единственный свидетель, видевший убийцу. Поэтому тебе нужно найти его как можно скорей, иначе найдем и его труп. Возьми у Руслана список, проследи, чтобы последовательность адресов, на которые мальчик отправлял письма, была сохранена точно. И начни в той же последовательности, в какой отправлял письма мальчик. Сдал его кто-то из первой пятерки… Ну, беги, крути ребят. От твоей скорости сейчас зависят наш успех и жизнь еще одного подростка.
        Эти парни (оперативники) привыкли к жесткости Петрича и не задавали лишних вопросов, предпочитая догадываться самим, почему шеф приходит к тем или иным выводам. И Юра, исполнительная машина, довольно качественная и к тому же неглупая, согласно кивнул, тем самым обещая сделать все, от него зависящее. Когда он, переступив через труп Алеши, скрылся в лифте, Петрич поинтересовался у Виталия:
        - Ну, что тут?
        - Ничего нового, - ответил тот, поднявшись с корточек. - Может, при вскрытии обнаружится какая-нибудь неожиданность. Машина пришла за трупом, мне только что сообщили, я поехал?
        - Ну, давай, давай, - рассеянно произнес Петрич.
        Взгляд пронизывающих глаз, беспардонно заглядывающих в глубь души, вынести сложно, ей-богу, Виталию почудилось, Петрич вот-вот предъявит ему обвинение. Он разозлился. Ну на каком основании этот террикон не доверяет ему? То есть основание есть, конечно, но дурацкое! Виталий резко развернулся и пошел к лестнице. А Петрич в это время мысленно представлял жертвы и того, кто сделал их таковыми.
        Улицу рано накрыла темень, но таково свойство ноября - сумерки наступают рано, ночь приходит рано. И холод закономерен, с неба сыпалась снежная пыль. Виталий заскочил в супермаркет купить еды, ведь предстоял долгий рабочий вечер. Петрич никого не подпускает близко, когда «берет дело на контроль», значит, Виталию доверяет. Но заладил: алиби, алиби… Тошнило от этого забитого, искалеченного киноиндустрией и литературой слова.
        У выхода он столкнулся с давнишним приятелем - человеком, у которого все есть, а он хочет еще. Тот зашел в супермаркет в обнимку с яркой девицей, одетой в кожу. Обрадовались друг другу, отошли в сторонку, спросили про житье-бытье, и тут приятель сделал Виталию огромный подарок, сам того не зная, а начал с жалоб:
        - Нет, ты представь: меня не пустили за границу!
        - А что так? - без интереса спросил Виталий. У него куча своих проблем, чтобы вникать в чужие. - Ты злостный неплательщик алиментов?
        - Пф! - фыркнул тот. Он был навеселе, отсюда говорлив без меры. - Какие алименты? Я не оплатил штрафы! А я про них знал?! Мне не пришла бумажка… Нет, а им, этим мародерам на границе, пришла! И они меня завернули! Откуда же я знал, что меня оштрафовали?
        - Лучше скажи, почему ты этого не знал? - усмехнулся Виталий, поглядывая на часы, тем самым давая понять, что времени на разговоры у него не осталось.
        - А видаков развесили по дорогам, не предупреждая водил. Моя арба, сам знаешь, стоит педаль чуть-чуть носком тронуть, как вжарит… только ветер свистит. Но я же не знал, что меня в это время камера снимает! Лучше б гаишники полосатыми палками махали, с ними договориться… Куда ты, Вит?
        - Извини, мне срочно… - метнулся тот к выходу, оглянулся и помахал рукой. - До встречи и… спасибо!
        - За что спасибо? - развел руками приятель. - Нет, ты видала?
        - Больной, - констатировала девица.
        А он уже был занят другим - телефонным разговором:
        - Алло!.. Ты?.. Ох-хо-хо… Бэби, куда ты, блин, пропала на хрен?

* * *
        Виталий возвращался в дом, где убили Смайла, Петрич не уйдет оттуда, пока все этажи не обнюхает, следовательно, он еще там. Виталий не просто ехал, а примечал видеорегистраторы на дорогах.
        - Черт, как я про них забыл! - радовался он как ребенок.
        Однако не так-то просто их заметить. Не зная, как эти чертовы штуки выглядят, не сообразишь, что это висит на линиях электропередачи.
        Поднявшись на лифте, Виталий вынужден был спуститься по лестнице, ибо Руслан, опрашивающий жильцов, сказал, что Петрич где-то в подъезде. Он спустился до восьмого этажа, там нашел Андрея Павловича в позе человека, которого согнул радикулит. А на площадке между этажами ничего не было, даже окурков, голый бетон изучал Петрич. Виталий подскочил к нему:
        - Есть алиби!
        - Чего орешь? - проворчал тот, выпрямляясь.
        - Как же не орать? Вы меня черт знает в чем подозревали…
        - Короче, - перебил Петрич, не любивший многословье.
        - Когда я отвез вас в отделение, в супермаркет ехал по улицам, где висят видеокамеры, они должны были взять и мою машину. Это значит, я никак не мог быть на месте похищения Валенсии! Поехали?
        - Куда? Зачем?
        - К дэпээсникам. Посмотрим запись, пока не стерли. Я покажу свою машину, время там тоже указано. Вам они не посмеют отказать, поехали!
        - Успеем, - отмахнулся Петрич. Он потоптался, глядя то под ноги, то в проем окна, и, указывая пальцем в пол, сказал Виталию: - Он находился здесь.
        - Дракула?.. То есть убийца?
        - Дракула… - улыбнулся Петрич несимпатичной улыбкой. - Остроумно. И точно. Вампир жаждал крови, этот тоже жаждет. Он знал, в какой день и примерно в какое время приедут родители, ждал их здесь. Восьмой этаж наиболее удобен для наблюдения, здесь закуток, загороженный ДСП, стой себе - никто не увидит, если, конечно, не подойти сюда. Как только машина показалась, он поднялся на этаж и позвонил, предполагая, что мальчику родные сообщили о приезде. А убийцу парнишка не ждет, ведь тот обещал прийти ночью. Убийца запустил Алексею эту мысль в подсознание и был уверен, что днем он сам откроет… родителям. И не прогадал. Человека легко зомбировать.
        - А если бы расчет оказался неверным?
        - Ждал бы другого подходящего случая, весь вопрос в том, что за мотив толкнул на эти преступления. Ну, поехали, посмотрим, на каких улицах мокла твоя машина. Ведь был дождь, помнишь?
        Зашли в лифт, и Виталий нажал на кнопку.
        - Дракула ждал родителей парня? - озадачился он. - А как узнал, что они в отъезде?
        - И когда приедут, выяснил. Убийца изобретателен и умен, а люди болтливы, он сумел выяснить все, что ему нужно.
        Насколько умен Дракула, Виталию судить трудно, но Петрич точно умней. Вопрос лишь времени, когда Петрич, как гоголевский Вий, вытянет вперед руку и корявым пальцем укажет: вот он!
        Виталий выехал на проспект и, как его приятель, подкинувший идею, где получить алиби, превышал скорость, сам того не желая. Освободившись от невероятной психологической перегрузки (противно, когда от тебя требуют пресловутое алиби, а предоставить его не можешь), он поинтересовался:
        - Я не следователь, мне тем более интересно, как вы увидели Дракулу в таких подробностях - одежда, очки, перчатки?
        - Это как раз ерунда, - сморщился Петрич. - Он ассоциирует себя со смертью, ее изображают в черном плаще с капюшоном, эту картинку и прислал Алеше. В наряде Смерти по улицам сейчас, конечно, можно пройтись, но тогда каждый шаг будет замечен даже теми, кто ничего не видит дальше собственного носа. А черные одежды важный атрибут маскарада.
        - Вы говорите о нем как о сумасшедшем.
        - Диагноз ставят психиатры, а не я. Видишь ли, маскарад сильно воздействует на психику жертвы. Представь: мальчишка открывает дверь, а перед ним стоит сама смерть в трауре. Второе, но более важное преимущество черной одежды: кровь не видна. Так что у траура есть прямое назначение - не выделяться после убийства. Психи об этом не думают.
        - А джинсы-стретч, куртка, шарф?
        - Идя на дневное убийство, он продумал, во что одеться, у него же две цели: убить и не оставить следов. Одежда должна быть удобной, не стеснять движений, легкой. В стильном пальто, классических брюках этого не достигнешь. Шапочка - обязательный атрибут, она скрывает волосы, лоб, дуги бровей, но должна сидеть на голове плотно, поэтому я подумал о трикотажной шапочке. Что еще? Шарф? И ты бы намотал шарф на шею, чтобы при встрече с людьми скрыть половину лица. А очки всегда искажают черты, причем любые, поэтому их любят преступники. И опять но! В скверную погоду очки, наоборот, внимание привлекут, так? А какие носят люди постоянно?
        - От зрения - так говорила моя бабушка, - рассмеялся Виталий.
        - Или хамелеоны. Они меняют цвет в зависимости от освещения, это удобно, стильно, пижоны их носят при любой погоде. Если же и оправа массивная, то, считай, на лице уже маска, физию невозможно запомнить. Я удовлетворил твое любопытство?
        - А обувь?
        - Убить мало, следует еще уйти быстро. Как? На лифте? А вдруг лифт остановится, оттуда выйдут люди - это ему надо? Стало быть, обувь должна быть такой, чтобы в ней можно было бесшумно пролетать, перепрыгивая через несколько ступенек. Дальше. На дело без перчаток сейчас никто не ходит, про отпечатки знают все поголовно. Наш убийца тщательно готовился, поэтому выбрал кожаные и тонкие - в них рука чувствительная и не скользит, ведь орудие убийства нужно хорошо ощущать. К тому же кожу легко от крови вытереть тканью.
        - Про сумку я сам догадался, - сказал Виталий. - Она мешала бы ему.
        - Верно. Настоящий серийник исключает все, что случайно может обронить, или то, что помешает осуществить план. И он приехал на машине. Поймать такси - а если таксист заметит кровь на одежде? Случается, вблизи кровь видна и на черном фоне, если ее было много. К тому же при соприкосновении со светлой поверхностью остаются следы. Машина у него была.
        До Виталия вдруг дошло: Андрей Павлович делится с ним наблюдениями и выводами, это нереально. А что значит его открытость? Этот хитрый жук умеет усыпить бдительность, расставить ловушки и терпеливо ждать, когда попадешься. Поймав себя на мысли, что он упорно программирует неприятности, как хроническая истеричка, Виталий встряхнул головой, освобождаясь от навязчивых мыслей. Иногда это помогает.
        26
        Круто быть крутым парнем. Круто прийти в клуб, ударить друзей по пятерням и небрежно бросить: «Что будем пить? Угощаю». Круто - выпить не пойло за тридцатку из алюминиевой банки, по которой в подвале, где она хранилась, побегали крысы, а взять порцию виски и одним глотком…
        - Ай!.. - поперхнулся Игорь.
        Облом. Не получилось одним глотком, по-мужски, красиво. Первый глоток проскользнул, а второй застрял во рту и в завершение вместе с кашлем пролился на подбородок и грудь.
        - Паленое пойло, - еле выговорил Игорь, будто лет десять пьет виски вместо воды.
        Все ржали. Принято так: что ни сделаешь - ржут. К примеру, кто-то поползет вверх по трубе, чтоб вытащить из горящего окна ребенка, тоже будут ржать и показывать пальцем на «ползуна». Что в этом смешного? Игорь не знал, но задумывался. И это хорошо, говорит мама, это подтверждает наличие мозгов в голове, значит, сын не безнадежен. Конечно, не безнадежен, но не выделяться же из компании сверстников, белых ворон не любят, им мстят за то, что они белые.
        К радости Игоря, «кислота» била по ушам так, что кашля не слышал он сам, остальные тем более. Они только видели: поперхнулся или захлебнулся - без разницы. И ржали, как дебилы. Противно. Но хотя бы недолго ржали, потому что в зале было еще и света маловато, а Игорь собрал волю и на время задавил кашель. Где же освободиться от удушья и, наконец, откашляться? Естественно, на танцевальной площадке.
        Из-за стола Игорь ринулся в гущу плясунов под мигающими огнями и дал волю кашлю. Надо сказать, крепкое спиртное в восторг его не привело, единственный глоток прожег кишки, разлился в животе и, поднявшись по позвоночнику, дал по башке так, что все вокруг слегка плавало. Но лучший способ избавиться от опьянения, о котором Игорь не имел представления до сегодняшнего вечера, - оторваться по полной. Он прыгал в толпе, размахивал руками, выкрикивал типа «вау» и «ааа…».
        - Игорешка!.. И-горь!..
        Только на пятый раз он услышал, что девчонка рядом выкрикивает его имя, срывая тонкий голосок. Повернув голову чуть в сторону, Игорь разглядел прямо перед собой Ленку из параллельного класса, клевую девчонку, похожую на Барби, о ней мечтали все пацаны и говорили, она дает, но не всем. У Игоря шансы слабенькие, если только чем-то ее не поразить. Чем, чем же?.. Он закричал:
        - Привет, Ленок!
        - Ты один?
        - Ага. Там наши!
        - А? - Лена подставила к его губам ухо. - Что?
        - Пойдем, покурим?
        - Ага.
        «Во, блин! - радовался про себя Игорь, прокладывая дорогу к выходу через бесноватую толпу. - Согласилась! Мне везет сегодня». Они вышли на площадку перед клубом. Игорь вынул из кармана жилета пачку сигарет, протянул Лене, она ловко вытащила одну. Конечно, он щелкнул зажигалкой… и его челюсть отпала. У нее та-акой вырез на кофточке - натуральное декольте. И то, что выглядывало из выреза, очень и даже очень… Игорь проглотил похотливый ком, которым чуть не подавился, и опустил глаза вниз, чтоб не смотреть на выпуклости. А там - юбка, короткая до невозможности… и ноги…
        - Травку принести? - спросил он, глотая второй непроходимый ком. - Угощаю.
        Размечтался: травки Ленка покурит, и ее можно будет за угол увести, а там предаться дикому разврату, стоя у стены, которая задрожит от их телодвижений. Но она, выпустив струю дыма вверх, лишила его надежды на скорую победу:
        - Я не курю дурь.
        А вот и не повезло Игорю. Нужно было срочно придумать другой способ соблазнения, но ему помешал одноклассник, выкатившийся из клуба, как мяч, который долго футболили.
        - Кто стрельнет сигарету? - спросил Ник.
        - Он, - показала на Игоря двумя пальцами с длинными ногтями, между которыми была зажата тлеющая сигарета. - Я сама стрельнула.
        Пришлось дать и ему, хотя сигарет осталось мало, а в клубе они стоят - ой! Ника шатало, дурь он курит, но сегодня, похоже, нализался.
        - Новость слышали? - спросил Ник, затянувшись.
        - Какую? - проявила вялое любопытство Лена. Ну, она девчонка, ей все надо знать, а Игорю чего расспрашивать? Ник расскажет сам.
        - Смайла пришили сегодня, - сказал тот.
        - Как - пришили?! Куда? - хихикнул Игорь.
        Слово «пришили» вызвало дурацкую ассоциацию: Алешку пристрочили к какой-нибудь тряпке швейной машинкой, как у маминой подруги. Ленка рассмеялась, отреагировав на шутку, а Игорь ухмыльнулся, довольный собой.
        - Смайла убили, - огорошил их Ник. - Ножом в горло.
        - Смайла?! - в унисон произнесли Игорь и Лена.
        - Ну да. Прямо дома. Вы что, не слышали про маньяка? К Смайлу он пришел почему-то домой…
        - Неправда, Смайл уехал… - не поверила Лена.
        - Да я лично видел! - закипел Ник. - В одном доме живу, знаю лучше тебя! Спросите у Катюхи, она тоже видела Смайла, он лежал на пороге квартиры. Не верите, да? Тогда вот… смотрите… Я втихаря сфоткал, пока менты ехали…
        Игорь с Леной уставились в смартфон в руке Ника. После трех снимков всякие сомнения улетучились, это был Алешка. Ник увеличивал каждый снимок, показывал в деталях. Ого, как крутанулась голова у Игоря… он едва не упал и вынужден был прислониться спиной к холодной стене, его подташнивало.
        - Какой ужас! - пролепетала Лена. - Как же так?
        - А в горло - вжик! - убрал смартфон Ник. - Там крови было… весь пол залит. Мать орет… Светка визжит… Я ничего подобного в жизни не видел… только в кино, но там все понарошку, а здесь по-настоящему…
        Дальнейший рассказ одноклассника пролетел мимо ушей Игоря, потому что он сразу подумал о человеке, который позавчера купил у него электронку Алешки. Ну, да, да, купил. А Игорь продал, хотя выглядело это не так. Незнакомец искал Смайла, случайно встретил Игоря, разговорились, пригласил в кафешку. Он не спрашивал, где живет Алешка, всего лишь интересовался, как с ним связаться, Смайл будто бы толкал коллекцию советских марок, незнакомец хотел купить. Игорь не слышал, чтобы Смайл надумал расстаться со своими дурацкими марками, но незнакомец получил адрес электронной почты, скайпа, аськи, домашний… Взамен человек подарил сто баксов. Царский подарок! На эти баксы Игорь устроил кутеж, потому что родители на дне рождения, вернутся под утро и можно было оторваться…
        И хотя разум убеждал, что убить через скайп или по электронной почте невозможно, хоть в лепешку расшибись, Игорю стало не по себе. Мозг пилила мысль: сто баксов за какую-то электронку? - очнись, пацан! Это был предлог или начальный этап при выяснении местожительства жертвы.
        Кстати! Смайл сегодня прислал сообщение с вопросом: давал ли Игорь кому его электронные адреса! Вопрос показался странным, а незнакомец не просил встречу держать в тайне, но Игорь написал «нет». Солгал. Просто решил: пока не выяснил, что к чему, лучше остановиться на коротком слове «нет». Почему Алешка задал этот вопрос? Игорь вспомнил подробности диалога с незнакомцем, он был дружелюбен, улыбчив. Нельзя же без повода думать на человека, будто он… А ведь подумалось именно так! Но это же чушь собачья, это от увиденных фоток фантазия разыгралась.
        Игорь продрог, на нем ведь была одна водолазка. Сигарета догорела до фильтра и погасла, он откинул ее в сторону, глянул - а ребят рядом нет. Не заметил, когда ушли. Ну и черт с ними. Решив забрать куртку и отправиться домой, Игорь оттолкнулся от стены…
        И увидел невдалеке, напротив, примерно в пятидесяти шагах под фонарем человека. Тот стоял таким образом, что виден был лишь его силуэт, черный силуэт без опознавательных знаков. Игорю показалось (может быть, от страха), что этот силуэт принадлежит незнакомцу. Похож, похож. Тот сделал шаг… потом второй по направлению к клубу… третий…
        Ну, да, да, Игорь не храброго десятка. Его напугала тень, как зловещее напоминание: Смайл убит, следующий ты, ведь тень шла к нему!
        - Я? - прошептал Игорь. - Нет. Нет…
        Почему - нет? Если незнакомец убил Алешку, то Игоря ему необходимо завалить - это последний тупица знает. В панике юноша юркнул в дверь клуба, где легко затеряться. Он вбежал в зал, а там: мелькают огни, темно, народу тьма. Найти Игоря здесь - ха, исключено! А под кожу все одно залез страх, ползал под ней, лишая разума.
        А вот и он. Как только Игорь увидел силуэт незнакомца, потом его профиль, ринулся в гущу танцующих. Теперь ни на секунду он не выпускал из виду человека в черных одеждах, который спустился по короткой лесенке в зал. Незнакомец ходил среди танцующей молодежи, он явно искал… кого? Игоря? Пожалуй, да. Неужели это он Алешку?.. За что?!
        А закричать во всю мощь «Помогите»?
        И что будет? Ничего. Никто не услышит. Не стоит и пытаться звать на помощь. А что незнакомец?
        Нелегко отыскать парня в полутемном зале, тем более когда тот прячется за телами и крадется к выходу чуть ли не на четвереньках. Наконец Игорь выскочил из зала, судорожно ища номерок, забрал куртку и, на ходу одеваясь, побежал через холл. Потом он со всех ног мчался по улицам, постоянно оглядываясь, задыхаясь, но не останавливаясь. Погони не заметил…

* * *
        - И вот еще моя машина! - не без торжества сказал Виталий, заглядывая в лицо Петричу и улыбаясь. - Мою с другой не спутаешь, не так ли? В городе их всего три, но разного колера.
        Он давно не улыбался, не было к тому причин. Зато к меланхолии и депрессии оснований нашлось более чем. Наверное, каждому начертано пройти свой отрезок из неудач, глубоких разочарований и глупейших ошибок, Виталий не исключение. Поскольку Петрич царственно молчал, глядя в монитор с остановленной картинкой автомобилей под размытыми струями ливня, он повернулся к администратору с просьбой:
        - Вы не могли бы увеличить номер? Чтоб мы его прочли.
        - Попробуем, - ответил тот, щелкая мышью.
        Номер в тумане дождя был нечетким, но и первых более-менее выписанных цифр с буквами достаточно. Виталий удовлетворенно откинулся на спинку стула, поглядывая на Петрича: дескать, что скажете? Ничего тот не сказал, ушел. Поблагодарить парня, предоставившего видеоматериал, отснятый камерами слежения, Петрич тоже не удосужился - что вы, что вы, ему же все обязаны помогать, достигал этого он чаще насильственными методами, а не просьбами. Кстати, еще и за это его не любили. Виталий отдал дань вежливости, с чувством пожав руку молодому человеку, и догнал Петрича в коридоре. Фу-х, гора с плеч слетела, но Андрей Павлович… у него же извилины пролегают не вдоль мозга, а поперек, чего они выкрутят - кто скажет? Следовало удостовериться, что гора не поторопилась упасть с плеч:
        - Вас удовлетворяет мое алиби? (В ответ молчание. Петрич шагал, будто шел в атаку во время боя. Ну и черт с ним.) Мою машину зарегистрировали три камеры, по времени я не мог увезти Валенсию, вы наверняка уже просчитали, да?
        - Не ехидничай, - буркнул тот.
        Лучше его не злить, ведь сегодня был трудный день. Оставшийся путь до авто Виталий шел рядом с ним, помалкивая. Но в салоне, пристегнувшись, он не сдержался и произнес с горечью:
        - Вы были не правы, Андрей Павлович, подозревая меня. Я все же работаю в вашей системе…
        - Ой! - отмахнулся от него Петрич, сморщившись. - В моей практике встречались преступники, которые ловко прикрывались нашей системой, так что нечего меня тут попрекать. Но успокойся, в тебе я не сомневался.
        - Да? А мне показалось…
        - А тебе не показалось, что две компании, не связанные между собой, разные, как две галактики, почему-то объединены одним… острым предметом, убивающим наповал? И главное - ударом.
        - Показалось.
        - Я не припомню, - говорил монологом Петрич, - чтобы в моей практике или в практике моих коллег, работающих на территории бывшего Союза, хоть раз упоминался подобный удар. Индивидуальный, аккуратный, нанесен с невероятной силой. Пробить столько препятствий в голове… это машина била. Так как ты объяснишь странную связь вашей компании взрослых людей и стайки мальчишек с сопливой девчонкой?
        - У меня нет объяснений, - сознался Виталий. - Мы не были знакомы с этими ребятами.
        - Вот видишь. А между тем связь есть. Позволю себе напомнить последний факт: с твоего телефона преступник звонил Валентине. Я уверен, он не на дороге нашел трубку, а взял у тебя, значит, это…
        - Кто-то из моего окружения?
        Ответа Виталий не дождался. Это ничуть его не расстроило, сегодня у него наступил «отходняк», как после запоя, только моральный. Черная полоса не собиралась отступать, еще сегодня Виталий ощущал ее удушливый захват, и достаточно было доказать алиби, чтобы случился прорыв внутри, чему он рад. Конечно, отец не позволил бы из единственного сына сделать отпетого уголовника, но Виталий старомоден, репутация для него имеет важное значение.
        - Займемся подсчетами, - предложил Петрич. - Год назад дачу посетили некие… кто? Ты-то как думаешь?
        - Я не детектив, мне нечего сказать, Андрей Павлович, но речь шла о группе. Должно быть, одному из убийц понравилось убивать…
        - Да не было никакой группы! Был один человек.
        - Один?! Невозможно! На даче ночевали пять человек, это же толпа, хотя теоретически…
        - А убийца был один, - рявкнул Петрич. Он не терпел, когда ему перечили. - Единственный свидетель, оставшийся в живых после той бойни, - Эдгар, но он ничего не помнит. Значит, убийца пришел поздно вечером, когда кто-то спал, а кто-то готовился ко сну. И его впустили Плещеевы.
        - То есть они его знали, - уточнил Виталий.
        - Именно! Ты бы впустил в дом ночью незнакомца?
        - Что за вопрос! Нет, разумеется.
        - Эдгара ранили, пробив голову, главе семейства всадили нож в спину. Но ведь вы же, медицина, на вскрытии обнаружили интересный факт. Нину вынес из огня Эдгар, она не пострадала, так? Рана, нанесенная ей под подбородок, соответствовала ширине и толщине лезвия, которое вынули из спины главы семейства. Отсюда следует: убивала одна рука и одним орудием убийства. Вообще-то, убить безоружных людей, которые не ждут подлянки от знакомого человека, несложно.
        Виталий с ним согласился:
        - Видя в руке оружие, люди часто теряются и лишаются способности к сопротивлению. Да и жертвы могли не все сразу находиться в одном помещении, а заходить по отдельности, например, привлеченные шумом.
        Он вел машину на автопилоте, это не самый лучший способ вождения, и обычно Виталий осторожен. Но Петрич складывал известные факты в логическую цепочку, главное, они очевидны, а никто не сумел объединить их. Это интересно. Как правило, Петрич не выкладывает коллегам ход мыслей, Виталию в этом отношении повезло и следовало встроиться в его систему, чтобы помочь ему.
        - Трупы матери Плещеева, - вспомнил Виталий, - и его жены были, конечно, сильно повреждены огнем, но женщин били тоже в горло ножом. Правда, характеры ран другие…
        - Это как раз и ввело в заблуждение неопытных следователей, - азартно прищелкнул пальцами Петрич. - Как же! Различный характер ран, значит, много ножей держали множество рук. А перед убийцей стояла простая задача: перерезать всех в доме за минимум времени, он успешно справился с ней. Он просто видел цель и уничтожал ее, стараясь попасть в жизненно важные точки удобным на тот момент способом. Поэтому различный характер ран.
        - Но Нине нанесли удар, какой встречается сейчас.
        - Совершенно верно. Последним он убил главу семейства, оставив в его спине нож, который уже не был нужен ему. Глава еще мог держаться на ногах и накрыл Эдгара своим телом в тот момент, как мне кажется, когда убийца поджигал дом снаружи. Так что все довольно примитивно. Кстати, сыщики предлагали рассмотреть другие версии, но Руслан с Ларисой слышать ничего не желали, остановившись на банде. Банда - звучит мощней, чем одиночка, вот и искали то, чего нет. Логика посредственности.
        - А когда вы поняли, что убийца был один? - осведомился Виталий.
        - Когда он убил Гарика, я поднял дачное дело, ты мне о нем напомнил. Убийство Гарика навело на мысль, что началась серия, а серийники не работают в группе. Я стал заново опрашивать тех, кто с семейством Плещеевых имел контакты, в основном это была ваша компания. Знаешь, со временем события видятся иначе, но вы… вы все крайне заинтриговали меня. Многого не договаривали! Между вами происходило нечто потайное, и вы все не хотели потайную часть своей жизни мне открывать. А Жанна поразила. Довольно грамотно ведя собственное расследование, она тоже остановилась на ваших кандидатурах, приплюсовав к вам врагов отца - Заварова и Мирзоева.
        - Жанна! - дернулся Виталий. Он не воспринимал всерьез ее детективные способности, она же много поработала над имиджем пьяньчужки и нахлебницы, сидящей на шее у Вовки. - Вела расследование… Хм, это фэнтези. Неужто вы исключили Жанну…
        - Чшш, - прервал его Петрич, загадочно улыбаясь. - Больше я тебе ничего не скажу, потому что… А не знаю! Пока я собираю ваши повести в одну душещипательную историю и хочу разобраться, что вы за загадочные зверьки, чего вам неймется, чего вы хотите…
        В темном салоне, освещенном только приборами в основном красного цвета, лицо Петрича выглядело дьявольским, а улыбка - оскалом хозяина преисподней, где он жарит амбициозных людишек на больших сковородках. «Лжет, - подумал Виталий, покосившись на него. - Эта хитрая лиса взяла след, но она еще не уверена…»
        Последние дни Петрич жил на работе, туда и доставил его Виталий, сам же решил поехать домой и выспаться. Андрей Павлович не торопился выйти из авто, собственно, ему спешить незачем, за длинную ночь он успеет проанализировать «загадочных зверьков» и последние события. Однако, проследив за его взглядом, Виталий понял, в чем причина заминки: Заваров. Он прогуливался с сигаретой вдоль входа, его охранник стоял у двери, как швейцар, а шикарный автомобиль - это особая песня. Виталий невольно покачал головой, озадачившись: зачем было заезжать колесами на тротуар? Понятно, что это показуха, дешевые понты, мол, я исключение из правил, мне разрешено все. Это презрение к тем, кто проедет или пройдет мимо. В общем-то, посыл окружающему миру понятен, но зачем? Что получает человек в результате подобных акций?
        - Будь добр, отвези меня домой, - сказал Петрич, явно не желая встречаться с Заваровым, и Виталий мягко тронулся в путь. А вскоре Андрей Павлович промямлил очень важную мысль: - Заваров прикидывается лапшой, но он, именно он очутился, считай, в центре событий. А ведь и с семейством Плещеевых его имя тесно связано. Не странно ли? Пока я в одном уверен: это не случайно.
        А действительно, странно…
        27
        Игорь продрог, хотя шел быстрым шагом до самого дома, а жил он не близко. При общем ознобе, который скорей всего возник на нервной почве, лоб вспотел, юноша ощущал ледяные капли. Выступили они оттого, что голова перенапряглась и напоминала воздушный шар, готовый лопнуть от избытка гелия в нем. Игорек не дурак, недаром же учится в одной из лучших школ города, он все понял. Повел себя с незнакомым человеком глупо? Да, тысячу раз да. Он не подумал, что кто-то способен причинить вред Смайлу, а после - самому Игорю.
        Приводил юноша и контрдоводы: показалось. Что именно? Смерть Смайла инсценировать с таким реализмом невозможно. Во-вторых, этот тип появился у клуба, потом фактически троллил Игоря - зачем? Может, следовало спросить его, мол, что тебе, амиго, нужно? Но в толпе убить - это без проблем, никто не заметит. Хоть на пол падай, хоть у стенки сползи и свернись калачиком - падения здесь не редкость. Тебе дадут спокойно «отдохнуть», пока не отойдешь от алкоголя, дури или колючки (иглы). На ум не приходил ни один мирный вариант, только ввинчивалось в мозги: смерть, смерть, смерть… Рехнуться можно!
        Чтобы не рехнуться, следует продумать, как защититься от тролля, но это не сейчас, дома он пораскинет мозгами. Игорь и пришел домой да застопорился, не решаясь пересечь двор и войти в подъезд. В ажиотаже не подумал, что у тролля имеется тачка, на которой он мог приехать раньше.
        Игорь дошел до угла, осторожно выглянул, буквально одним глазом. Двор пуст. То любители животных бродят со своими клыкастыми уродами - не пройдешь, то влюбленные на скамейках лижутся, а сегодня, как назло, ни одной живой души.
        - Какой гад насадил тут деревьев?
        Действительно, дворик весьма мил, но днем. Деревья выросли здесь давным-давно, еще до строительства жилого комплекса в данном районе, умный архитектор умудрился сохранить и облагородить естественные рощи.
        Не заметил движений, а погода установилась хоть и холодная, но абсолютно безветренная. Если бы Игорь слышал, как от ветра бьются ветки друг о друга, как шевелятся кусты у клумб, он не вышел бы. А тут - подкупающая тишь, когда кажется, что и задетую носком ботинка песчинку под ногами услышишь, когда она передвинется.
        Игорь вышел из-за угла, на всякий случай постоял с минуту. Нет, тролль не выпрыгнул из-за кустов. Юноша зашагал к подъезду быстро и одновременно озираясь. Дойдя до песочницы…
        Увидел его!!! Тень человека стояла, прислонившись плечом к стволу дерева, свет падал на нее сзади, Игорь мог не заметить черный силуэт, если бы тот не отделился от ствола дерева.
        Недолго думая, юноша развернулся на сто восемьдесят градусов, да ка-ак дунул со всех ног прочь! Тролль или не тролль - рисковать не стоило. И вот тут идеальный штиль выдал злоумышленника: помимо своих ног, отбивающих ритм бега, Игорь уловил, что за ним кто-то бежит. Юноша увеличил темп. На улице, освещенной фонарями, он оглянулся, чтобы проверить, не ошибся ли.
        Из темноты у торца дома вынырнул… да, он! Это он!!! Ошибки нет. Игорь сорвался с места и побежал вдоль улицы, оглашая ее петушиным криком, голос паренька не закончил ломку:
        - Ааа!.. Ааа!..
        Припаркованные автомобили… Нет, они пусты.
        Бежать… Хоть бы кто-либо из людей попался…
        Бежать, не останавливаясь. И кричать…
        Дикий вопль, рожденный страхом и опасностью, услышал Звездин. Он остановился на обочине перекусить, только развернул пакет с едой, как вдруг в уши врезался вопль. Навстречу бежал пацан и орал как ненормальный, Звездин выскочил из авто и поймал парня. Тот, попав ему в руки, напугался еще больше, его воплями можно было разбудить весь город.
        - Эй! Эй, эй!.. - встряхнул его Звездин. - Ты чё, паря?
        - А?
        Мальчишка плохо соображал от ужаса, нет, серьезно: он смотрел в лицо Звездина глазами дебила. Правда, орать перестал.
        - Успокойся, я друг, - сказал Звездин. - Можешь говорить? (Тот неуверенно кивнул.) Отлично. Что случилось?
        - Там… - указал пальцем назад Игорь. - Там… он хочет убить… меня…
        - Тебя? За что?
        - Я… дал… адрес… Он в городе убил… И сегодня… вечером уже вчера… убил Смайла…
        - Н-да, очень понятно.
        - Он за мной… гнался…
        Парнишка истерично, беззвучно и без слез зарыдал. Звездин поднял глаза, но улица за спиной мальчика пуста. Впрочем, стоит глубокая ночь, народ спит по кроваткам, а этот…
        - Я никого не вижу, - сказал Звездин.
        Игорь нервно оглянулся… Да, вокруг никого.
        - Может, ты, парень, накурился дури, колес наглотался, а?
        - Не курю дурь… - Он постепенно успокаивался, чувствуя поддержку и защиту. - Сигареты курю… редко. Поверьте, тролль искал меня еще в клубе. Он сюда притащился за мной, ждал во дворе, потом… потом погнался. Я не знаю, куда он делся, не знаю! Помогите… домой попасть.
        Похоже, парень не лгал. Звездин усадил Игоря в машину, дал воды и сел за руль. Поехал он медленно, внимательно осматривая сторону улицы, по которой бежал юноша. Ночью всякая ниша в здании, уголок, куст, ограда становятся надежным укрытием, Звездин старался не пропускать мимо глаз ни одного сомнительного закутка. По встречной полосе проехала легковушка… это, кстати, дополнительное освещение фар.
        - Я здесь живу, - сказал Игорь.
        - Почему родителям не позвонишь?
        - Их нет дома. Поехали к друзьям на юбилей в деревню. Я сегодня решился виски попробовать без них…
        - Так, может, тебе спьяну показалось? - рассмеялся Звездин, но юноша насупился, обидевшись. - Ладно, ладно… Слушай, ты посиди в машине, а я схожу в твой двор, разведаю обстановку.
        - Вы не боитесь? - Игорь сглотнул и выговорил: - А если он там?
        - Подумает, что я - это ты, - ухмыльнулся Звездин. - Мне бы очень хотелось, чтобы этот говнюк ошибся. Дай-ка мне твою куртку.
        Игорь охотно снял куртку и отдал спасителю, который свою куртку бросил на заднее сиденье, а его надел. Звездин достал кастет из бардачка и надел на пальцы увесистую железку. Игорь предупредил, схватив его за руку, когда тот открыл дверцу:
        - У него нож. Вы слышали про убийцу?.. Маньяка?
        - Слышали, - подмигнул ему Звездин.
        В темном проеме между домами он пропал, Игорю сразу же стало одиноко. Но взрослый мужчина рядом зарядил его уверенностью, и юноша нашел в себе силенки думать о будущем, а не о тролле. Только бы попасть домой невредимым, Игорь пересмотрит свою жизнь. Все, глупости типа виски-травка (которую он, к счастью, не пробовал) на фиг. Это понты, а ради чего? Столько в мире интересного, столько хочется посмотреть. Игорь недавно начал понимать японский язык и свободно читать, журналист в Японии звучит неплохо, да? Но…
        Он почувствовал: здесь кто-то есть. В авто, конечно, никого, а Игоря охватило беспокойство и жгучее желание убежать. Он боялся посмотреть на окно, хотя именно за ним что-то было… кто-то подошел и… и заглянул в салон. Страшно посмотреть, но голова сама поворачивалась к окну…
        Их разделяло только стекло - Игоря и лицо, почти вплотную прижатое к стеклу. Лицо человека, которому Игорь продал адреса Алешки. На его устах застыла полуулыбка, глаза были полны любви, от которой удавишься сам, только бы не испытать на себе эту смертельную любовь. Зря Игорь учил японский язык, зря мечтал посмотреть страну самураев и восходящего солнца…

* * *
        Человеку, проезжающему мимо, могло показаться странным: тьма полицейских и все без дела. Со стороны, так их как будто не интересовало ничего, они оживленно болтали между собой, спорили, прогуливались. Судя по лицам, у этих людей жизнь без проблем.
        А двое, Звездин и Джидай, являлись абсолютной противоположностью стражам порядка. Эти примостились на фундаменте ограды между зданиями, курили, были угрюмыми и молчаливыми. Иногда с неясным чувством досады оба поглядывали на одиноко стоящую машину у обочины с распахнутой дверцей со стороны пассажира, огороженную желтой лентой. Все ждали начальство в лице Петрича, который запретил кому бы то ни было подходить к трупу до его приезда.
        Петрича привез Виталий. Сразу заметно зашевелились и стражи, с неохотой подтягиваясь к желтой ленте. А Петрич с Виталием шагнули за нее, на расстоянии метра от авто Андрей Павлович присел на корточки, из этого положения труп виден отлично.
        Смерть застала парня в кресле пассажира, глаза широко раскрыты, как и рот, - видимо, он кричал. Петрич про себя удивлялся, когда ищут в открытых глазах мертвого человека мистический смысл, философствуют, находят невероятные сравнения. Лично он ничего подобного не наблюдал. Труп - всего лишь тело без признаков жизни, человека в нем уже нет. Это печально, но таков наш мир: живешь, бегаешь, тратишь силы на пшик, а потом раз - и пожалте в гроб по сходной цене. Нет, глаза мертвеца ни о чем не говорят, они пустые, тусклые, похожи на стекляшки, не более. Но абсолютно несовместимо - смерть и юность. Пареньку в автомобиле жить бы и жить, а кто-то лишил его этого бесспорного счастья.
        Петрич проследил за повисшей правой рукой юноши - что под ней? Вдруг да повезет найти полезную вещицу. Не повезло. Под рукой только лужица крови, стекшая с ладони по пальцам.
        - Кому принадлежит автомобиль и кто обнаружил труп? - громко спросил Петрич, поднимаясь на ноги.
        Ему указали на Джидая и Звездина, он решительно направился к мужчинам, дав отмашку криминалистам - приступайте. Те, переглядываясь и пожимая печами, дескать, какого хрена мы тут торчали, если он провел возле трупа пару минут, двинулись к машине.
        А Виталий остался, он как раз из тех, кого открытые глаза убитого мальчишки наводили на мысль о вечном и бренном. Ларису узнал по аромату духов, она получила их в подарок от него же, поэтому не обернулся, когда подошла. Честно говоря, ему не хотелось разговаривать вообще ни с кем, с ней тем более, но заговорила она:
        - За последние полсуток второй убитый мальчик. Чудовище как будто торопится, он играет с нами…
        - Перестань нести бред, которым напичканы сериалы, - оборвал ее Виталий, правда, беззлобно, скорее вяло и в некотором роде равнодушно.
        - Виталий, ты сердит на…
        - Лариса, мне сейчас работать, а я хронически недосыпаю последнее время. Извини.
        Ни разу на нее не взглянув, не выяснив, какого черта ей понадобилось, Виталий обошел Ларису и прямиком направился к Петричу и двум мужчинам. Попал на фразу Андрея Павловича:
        - Не понял, зачем ты его оставил? С собой почему не взял?
        - Я думал, тип поджидает пацана во дворе, - оправдывался Звездин, заметно нервничая. - Думал, примет меня за него… я же куртку пацана специально надел! Думал, заеду ему в челюсть, вырублю, а дальше - разбирались бы вы, тот это тип или не тот.
        - Ну и?..
        - Я пробежался по двору, вдруг показалось, кто-то вскрикнул… приглушенно так… глухо… Прислушался - тишина. Я решил: если бы парень увидел того, кто гонялся за ним, он бы орал, как орал, когда я его встретил. Между прочим, я не заметил, чтоб за ним кто-нибудь гнался, но он был здорово напуган и орал жутко. А потом я вернулся… хотел проводить парня до квартиры - он просил. И увидел его в своей машине… Я позвонил в полицию.
        - Поезжайте домой отдыхать, - бросил Петрич через плечо, возвращаясь к убитому.
        - А моя машина? - подскочил Звездин.
        - Пока придется обойтись без нее.
        Джидай хлопнул по плечу Звездина, искренне сожалея:
        - Говорил же: мне звони сначала, мне! Скажи спасибо, что на тебя пацана не повесили. Хороший дядька, сразу видно.
        Слышали бы подчиненные про «хорошего дядьку» - от Джидая не оставили бы мокрого места за отзыв. Когда их машина отъезжала, к Петричу подскочил Руслан:
        - Андрей Павлович, я думаю, надо задержать Звездина…
        - Тебе думать вредно, - гаркнул тот. - Я за тебя это сделаю.
        Руслан надулся. А как он хотел? Ходить по коридорам с гордым видом? Но пахать за него должны Петричи? Так они выбывают из стройных рядов на пенсию, а после них кто будет жилы рвать? Впрочем, Виталий сочувствовал Руслану, потому что по большому счету его не в чем упрекнуть, так как найти серийного убийцу очень непросто, годами ищут… все те же Петричи.
        Виталий наблюдал издали за работой криминалистов, а те искали хоть какой-нибудь след убийцы, даже полследа, да что там - четверть. Труп подождет, теперь он никуда не денется, но что-то в нем было сомнительное, на взгляд Виталия. Судя по унылым лицам криминалистов, убийца снова оказался умнее, стало быть, и осьмушки следа не оставил, а так не бывает. Он не машина, а человек рано или поздно допускает ошибки. В любом преступлении есть просчет, надо только увидеть его.
        Приблизившись вплотную к носу автомобиля, Виталий всмотрелся через лобовое стекло в парня с окровавленной шеей, грудью. Фотограф сбоку защелкал камерой, вспышка вспыхнула раз… другой… третий…
        - Андрей Павлович! - вскинулся Виталий.
        Он увидел просчет убийцы. Мизерный, но это же лучше, чем ничего. Когда Петрич подошел к нему, Виталий предложил:
        - У меня есть кое-какие мысли. Если не сочтете их за бред…
        - Давай твой бред.
        Петрич попросил криминалиста отойти, после чего, положив ладонь на крышу легковушки с трупом, уставился на Виталия, дескать, как говорят в Одессе, что имеете мне сказать? Желательно коротко. И попробуй, скажи хрень какую-нибудь - мало не покажется. Но Виталий сначала осмотрел раны, затем тело, висящую руку, делая это аккуратно, наконец, выпрямился и:
        - В таком положении, как мы нашли труп, осуществить свой фирменный удар убийца не смог. Нет места для замаха…
        - Он бьет снизу, - внес уточнение Руслан. - Можно стоять сбоку и…
        - Нельзя, - возразил Виталий. - Сбоку получится другой удар, косой, в данном случае удары наносились прямо, я без вскрытия вижу.
        - Ладно, не тяни, рожай уж, - проворчал Петрич, но и Руслана не оставил без внимания: - А ты помолчи, ладно?
        - Он усадил парня после того, как убил, - заговорил скороговоркой Виталий. - А сначала открыл дверцу, юноша попятился… то есть отполз назад, на место водителя. Уйти ему убийца не дал, но и достать до горла не мог, следовательно, он залез в салон. Парень ухватился за лезвие - на ладони глубокие порезы. Убийца выдернул лезвие…
        Слова он иллюстрировал руками и телом, играя то за убийцу, то за жертву. Непривычно было видеть его в состоянии азарта, Петрич даже брови приподнял, а он из тех людей, которые долго и упорно работали над собой, учась держать эмоции под контролем.
        - Ну, ну, мы слушаем, - сказал, когда Виталий на миг задумался.
        - Я считаю, мальчишка оказал серьезное сопротивление, ему некогда было звать на помощь, - продолжил тот. - А убийца торопился, в любой момент мог вернуться Звездин. Полагаю, он пытался сделать фирменный удар, а не случилось. Убийца воткнул лезвие в горло, но не так, как раньше, то есть не убил сразу, ему пришлось нанести второй удар…
        - С чего ты решил, что это наш маньяк? - скептически спросил Руслан. - А если это новый убийца, работающий…
        - Это он, - перебил Виталий. - Я сужу по прежним ранам и тем, что на этом пареньке, орудие убийства одно.
        - Да что там можно разобрать! - фыркнул Руслан. - Шея в сгустках крови.
        - Виталий! - рявкнул Петрич. - Докладывай дальше, не отвлекайся.
        - Я к чему, - вернулся тот к убитому. - Данное преступление совершено в автомобиле, где места крайне мало. Но! Парень сопротивлялся, а убийца торопился. В стесненном, замкнутом пространстве он наверняка оставил след. Это могут быть: волосы, которые падают с головы достаточно часто; а также слюна, которой при чрезмерных усилиях выделяется много, случается, она вытекает неконтролируемо; потожировые следы. Мальчишка боролся и, может быть, задел лоб, лицо… э… рукавом, манжетой… я не знаю! Это могут быть и частицы ткани от одежды убийцы, застрявшие где-нибудь в салоне. Он должен был что-то оставить в данных обстоятельствах!
        Петрич развернулся корпусом к криминалистам:
        - Ясно? Приступайте. Каждый сантиметр… каждый! Пойдем, Виталий?
        Они пошли вдоль улицы - тихой до того, что тянуло расслабиться, помечтать о чем-то отвлеченном, обязательно приятном. Петрич вернул Виталия из мечтаний:
        - Я полагал, уже не существует людей, которые приходят на помощь, даже не спросив имени. А Звездин взялся помогать незнакомому мальчишке.
        Глаза Петрича скользили по противоположным окнам, в некоторых горел свет, Виталий догадался, о чем он думает, и разбил его надежды:
        - Вряд ли кто-то видел. Убийство совершено в салоне и ночью. Но если найдут его следы, то можно будет сравнить с нашими показателями. - Петрич чему-то усмехнулся, что дало повод Виталию продолжить: - Вы же подозреваете кого-то из нас, так? Ну, кроме меня, да? А?
        Петрич оставил его без ответа, но задал неожиданный вопрос:
        - Извини, а что произошло у вас с Ларисой?
        Виталий насупился. С одной стороны, бестактность надо бы оставить без ответа, с другой - попутным любопытством Петрич не страдает, это значит, вопрос не праздный.
        - Не сошлись характерами, - отделался Виталий.
        - Видишь ли, - через паузу произнес Петрич, - вы все очень славные ребята, лично мне нравитесь…
        - Хм, по вам этого не скажешь.
        - …но не договариваете, - как не слышал его Петрич. - И не договариваете столь много, что приходится домысливать самому ваши истории. Черт возьми, я же не всевидящее око, могу ошибиться и на этом построить доказательную базу. Мои ошибки не в ваших интересах, верно?
        Еще бы! Только он, получается, не знает, что есть моменты в жизни, которые не хочется помнить, а говорить о них тем более.
        28
        Шло совещание, Лариса сидела напротив, но чуть наискосок, изредка косясь в его сторону. Виталий игнорировал ее, что давалось уже легче, а остальные чувства - это болезни самолюбия, они пройдут со временем.
        - Итак, Игорь убит тем же орудием, что и остальные жертвы, - подводил итог Петрич.
        - Совершенно верно, - сказал Виталий. - Как я и предположил, на месте преступления из-за стесненного пространства салона автомобиля убийца не смог нанести фирменный удар. Но старался. Первый удар нанесен в область шеи, из-за сопротивления Игоря, который на тот момент сидел на месте водителя и упирался спиной в дверцу, лезвие прошло по кривой, в затылочной части есть выходное отверстие. Второй нанесен сверху и тоже в область шеи. Вероятней всего, убийца дернул раненого Игоря на себя и, когда тот очутился на спине, добил ударом сверху. Затем усадил парня.
        Петрич перевел взгляд на криминалистов, их двое. Алов, похожий на бобра, развел руками в стороны и расшифровал свой жест:
        - В салоне следов очень много как свежих, так и давних. На одежде убитого только его кровь и бытовые пятна. Есть волосы разных людей. Какие следы принадлежат убийце, мы пока сказать не можем, нет материала для сравнения.
        - А у меня есть положительные сдвиги, - сказал Виталий. - Под ногтями убитого обнаружены частицы кожи, полагаю, они принадлежат убийце.
        Алов пессимистично махнул рукой:
        - Сравнивать все равно не с чем.
        - Появится, - заверил Виталий. - Но нужно поторопиться, пока не зажили царапины. Они незначительные, тем не менее.
        - Как думаешь, где располагаются царапины? - осведомился Петрич.
        - Если куртка была застегнута, а на шею намотан шарф, то доступа ни к шее, ни к груди у жертвы не могло быть. Остаются руки между перчаткой и рукавом, то есть запястье, что наиболее вероятно, так как Игорь наверняка ловил руку убийцы с оружием, пытаясь предотвратить свою смерть. Еще в свободном доступе было лицо убийцы.
        Петрич одобрительно закивал, ведь частицы кожи - это прорыв, Виталий заслужил одобрения. Андрей Павлович отпустил всех, оставив его и Алова, из ящика стола он достал ежедневник и, положив на стол, толкнул от себя. Тетрадь заскользила к Алову, тот ее поймал и вопросительно уставился на Петрича.
        - Это записи Ганина, - сказал тот. - Он вел частное расследование дачного дела по просьбе выжившего Эдгара. Я разговаривал с соседкой и ее мужем, оба утверждают, что Ганин был близок к разгадке, но в тетради об этом ничего. Открой последнюю страницу… Видишь, последние строчки?
        - Они зачеркнуты фломастером, - напомнил Алов.
        - Я смотрел на свет, там, кажется, фамилии, - возразил Петрич, - но их не разобрать. А закончены записи фразой «Это все», ее я прочел. Что - все? Довел он расследование до конца или не довел? Фразу можно трактовать так и эдак, а хотелось бы выяснить поточнее. Не исключено, что с помощью этих людей мы получим хоть какие-то ответы.
        - Понял, - поднялся Алов. - Разрешите?
        - Ступай. И поторопись.
        Виталий с Петричем остались вдвоем, с октября они, грубо говоря, сроднились, как папа и сынок. Только один сам себе на уме, а второй - ум подрастерял маленько из-за бабы и вопрос: подлежит ли восстановлению серое вещество? Второе: чего ждать от «папы»? Петрич закурил вонючую сигарету и действительно слегка ошарашил Виталия:
        - Мне нужна твоя помощь.
        - Да я вроде и так…
        - А я не о том. Мы имеем дело с организованным типом преступника. Он продумывает преступление и свой отход, заранее выбирает жертву, но не случайно. Использует приемы сталкинга, но не всегда. Действует молниеносно и весьма силен, не оставляет следов, хотя последний раз допустил просчет.
        - Просто в пылу не заметил, как парень царапнул его, - ввернул Виталий, но для Петрича маленькое уточнение не имело значения.
        - Скажи, кто из твоих знакомых соответствует данным параметрам?
        - Никто, - не задумываясь, ответил Виталий.
        - Ладно, пойдем другим путем и вспомним последовательность. Дача. Четверо зарезаны, пятый остался в живых с пробитой головой. Три трупа сгорели, четвертый из огня вынес Эдгар. Позже он нанимает Ганина и уезжает аж в Китай на целый год, Ганин погибает от рук подростков. Исходя из логики Жанны, да и ты говорил, что теоретически это возможно… скажи, Эдгар мог совершить массовое убийство?
        Ну и вопросик! У Виталия глаза вылезли из орбит, тем не менее ответить, мол, дядя, ты спятил? - он не торопился. Да, задумался. Искушение, извините-с, дело обычное, месть - тоже излюбленное блюдо как борцов за правду, так и негодяев. Но чтоб убийцей сделать бывшего друга, переспавшего с твоей женщиной, это низко. Она (Лариса) того стоит? Нет, однозначно.
        - Исключено, - ответил Виталий.
        - Докажи.
        - Организованный тип - не про Эдгара. В быту ему нужна нянька, а в работе организован, но это свойство большинства одаренных людей. Молниеносность тоже не свойственна, он флегматик. Сила… не замечал. И потом, он любил Нину.
        - Но! - поднял указательный палец вверх Петрич. - Рос в детдоме, эти люди обделены и озлоблены.
        - О чем вы! - невесело усмехнулся Виталий, перебив патрона. - Он там был всеобщим любимцем, вундеркинд, с ним носились, как с принцем. Кстати, замашки принца у него иногда проскальзывают, он эгоистичен.
        - А то, что в год его отсутствия ни одного подобного преступления не совершилось, но стоило ему приехать - и началось. Это как тебе?
        - А Ганина он нанял, чтобы тот нашел его же? И кинул на расследование сумму, сопоставимую со стоимостью автомобиля. И тетрадку вам отдал, чтобы его разоблачили, да? На клиента дурдома он точно не тянет. Ваша логика - простите, логика Жанны! У нее, кстати, мотив есть, а у Эдгара - нет.
        Петрич, обхватив лоб пальцами, что-то записывал, но как только речь зашла о Жанне, он выпрямился и взял на себя функции адвоката:
        - Ну ты загнул… Четверых убить, а пятому нанести серьезное ранение - слабовата физически. Жанна год искала убийц, предоставила диктофонные записи поисков, записную книжку. И круг подозреваемых определила точнее, чем наши… так называемые следователи. Вернемся к мотивам. Александр?
        Вот пытку устроил! Сашка проявил себя как истинный друг, помог пережить измену, а Виталию нужно взвесить все «за» и «против», персонифицируя его с маньяком.
        - Организован - да, - перечислял Виталий. - Реакция у него отличная, сила… да, он крепкий и сильный, дружит со спортом. Вполне мог нанести смертельный удар. Неуравновешен, обидчив, зануда… Исключено, это не Сашка!
        - Почему?
        - Да потому, потому! - вспылил Виталий.
        - И все же - почему?
        - А нет у меня объяснения, я просто знаю: это не он! Сашка Нину любил… как раб, готов был умереть за нее.
        - Рабы восстают.
        - Это не он! - отрубил Виталий.
        - А Володя?
        - Вовка? - Виталий хохотнул, что означало: ну и дурак же вы, Андрей Павлович. - Он слишком добр для такого злодейства.
        - Но он получил Жанну, а Жанна - наследство. Неплохое, кстати.
        На горячем стуле усидеть крайне сложно, Виталию это не удалось, он подскочил и заметался по кабинету, а славился уравновешенностью. Петрич сидел в той же позе, обхватив лоб пальцами, и, приподняв слегка ладонь, следил глазами за Виталием, оставаясь в состоянии покоя.
        - Да что вы вцепились в моих друзей! - разбушевался он. - Нормальные люди, успешные. Вовка без состояния Жанны способен обеспечить себя и ее, он терпелив, спокоен, не способен на жестокость. Вы не там ищете. Остался я, да?
        - Вернемся к убийствам, - обошел его кандидатуру Петрич. - Итак, компания юнцов из благополучных семей. Первым мы получили труп Гарика, убили его во время игры. Второй - Роман, его нашли в мусорном контейнере, где пролежал он три дня. В то же время дочку Заварова напугал мужчина, это был наверняка убийца. Третий труп… жена Заварова. Труп дочери не обнаружен, будем считать ее без вести пропавшей.
        - Майя в лесу, - выдал свою версию Виталий. - Он оставляет трупы там, где убивает. Листьями присыпал и…
        - Собаки не нашли ее. Все же один процент кинем на жизнь. Мы надеялись, убийца придет на похороны Аллы, ведь там был ее сын. Надежды не оправдались…
        - А где сейчас находится Федор?
        - В надежном месте. - А место не назвал, но это Петрич. Кажется, он один знает, где находится сын Аллы. - Далее считаем. Кто-то звонит Валентине с твоего номера, она срывается, как полоумная, и несется на работу. Ты знаешь, что Валя влюблена в тебя?
        Виталий даже корпусом подался назад, демонстрируя удивление:
        - Кто? Валенсия?! Чушь какая.
        - Об этом все знают, кроме тебя! Из-за этой чуши ты мог загудеть до выяснения в СИЗО, получилось, звонил ей ты. Она ехала тебя поить кофе и кормить бутербродами. И не доехала. Такси не стала ждать, а села в другую машину. К кому?
        - К знакомому? - догадался Виталий.
        Петрич удовлетворенно откинулся на спинку стула, держа ладони на столешнице, наконец он показал Виталию свою улыбку:
        - А ты тут пытал меня, какого хрена я цепляюсь к твоим друзьям. Кто-то ведь украл твой телефон, чтобы тебя же подставить. Далее мы получаем еще два трупа в один день - Смайла и его приятеля Игоря. Судя по всему, Игорь дал адреса убийце, за что и был им казнен. Остался Федор… Я склоняюсь к радикальным мерам.
        - К каким?
        - Задержу всю твою компанию. Возьмем образцы кожи, сравним, а твои друзья пока посидят в уютной камере.
        - Но у вас нет на них… - обалдел Виталий.
        - А я плевал на все, чего у меня нет! Количество трупов разрешает мне применить любые меры, дабы оградить граждан от убийцы. Мотива нет, но есть серия убийств, а я должен цацкаться?
        - У Вовки алиби, - принялся защищать друга Виталий. - Он был далеко.
        - А вдруг улетел, чтоб заполучить алиби, а сам тайком вернулся и был здесь? Не допускаешь такой финт? На сегодня все. Поехали по домам.
        Виталий временно бездомный. Он вез Петрича и готовил речь: мол, все, что вы говорили, к моим друзьям отношения не имеет. Кто-то ловко маскируется под нас, этот товарищ рядом, оттого невидим. Человеку свойственно не замечать то, что близко, преступнику доверяют безоговорочно - вот в чем проблема. Еще ему хотелось попросить Петрича быть человеком, а не следственной машиной, поискать вокруг себя монстра. Но Виталий не произнес ни слова.

* * *
        Заваров держал руль, упав на него лбом. Тяжело ему, ой как тяжело. Потерял жену, дочь - кто способен пережить столь мощный удар? Заваров не находил в себе сил смириться, он возненавидел весь мир, весь. Ненавидел Федьку, не защитившего Майку и мать, а сам-то спрятался! Рожу наел - мама не горюй, а трус! Презренный трус! Ненавидел Петрича, возомнившего себя светилом, и хотел бы встретить его в переулке темной ночью и утолить ненависть.
        - Геннадий Вадимович, - осторожно произнес охранник с заднего сиденья. - Давайте я сяду за руль?
        - Я сам, - процедил Заваров, поворачивая ключ в зажигании.
        Машина с места рванула, словно пуля, визжа колесами…
        В это же время Джидай и Звездин ездили по улицам, теперь вдвоем на одной машине они патрулировали город, который вымер. Народ напуган событиями, люди старались не гулять без надобности.
        - Представь, Джидай, - перетирал одну и ту же тему Звездин, - ты растишь пацана, а потом какая-то гнида… - И вдруг он закричал: - Смотри! Это они!!!
        Джидай дал по газам, закричав в ответ:
        - Звони Руслану!
        Впереди тачка неслась на пешехода, сомнений не могло быть. Но в момент столкновения молодой пешеход прыгнул вперед, как ныряют в воду, разумеется, упал на асфальт, перекатился.
        Машина проехала, сдала назад, после попыталась наехать на парня, которому снова пришлось перекатиться несколько раз, чтобы не попасть под колеса… давившие его! В опасный момент авто Джидая врезалось в бок роскошной машины.
        - Руслан, - орал в трубку Звездин, - мы на перекрестке Солоухина и Пражской. Мы их протаранили!.. Преследуем тачку… Мы нашли их!.. Номера? Нет, не видно… Щас, щас… Джидай, газ давай, газ!..
        Машина-убийца мчалась по проспекту, Джидай, преследуя ее, рявкнул в сторону Звездина:
        - Бинокль возьми! Черт, мощности маловато.
        - Номера замазаны… - Приставив бинокль к глазам, сообщил Звездин. - Вижу! Две цифры отчетливо… И марку тачки… Попались, суки!

* * *
        Жанна поняла по его лицу: что-то случилось. И голос приобрел тревожный окрас, а слова, которые Вовка говорил в мобилу, она слышала совершенно противоположные выражению: хорошо… ладно… да, конечно… О, слова! Они могут обозначать совсем не то, что на самом деле значат. И тогда происходит путаница: понятие, которое должно по идее успокоить, вдруг вносит в душу тревогу и страх, ощущаемый каждым нервом. Володя опустил руку с трубкой, Жанна поймала его потерянный взгляд, спросив:
        - Что?.. Да говори же! Я вижу: что-то…
        - Собирайся! - перебил он.
        И убежал в прихожую. По грохоту Жанна догадалась: из антресоли вывалились чемоданы. Володе всегда удавалось в считаные секунды принять решение, а потом оказывалось, оно было единственно верным. Наверное, потому, что он знает, чего хочет, в экстремальной обстановке это очень помогает. И Жанна, подчиняясь его приказу, подскочила с дивана… А дальше-то что? И главное…
        - Зачем? - спросила она вошедшего с двумя баулами Володю.
        - Нас вызывают, - бросив баулы на диван, ответил он. - Принеси мокрую салфетку, пыль нужно стереть.
        Жанна бросилась на кухню, вернувшись с салфетками, застыла на месте. Володя перекидывал из встроенного шкафа ее вещи в баулы.
        - Володя, стой! - воскликнула испуганная Жанна. - Куда нас вызывают?
        - В прокуратуру.
        - Куда-куда?! Но рабочий день заканчивается…
        - То-то и оно! Собирайся. На всякий случай. Я боюсь - но это только мои предположения - нам готовят ловушку. Позвонил этот… пришибленный Петрич и просил срочно приехать, хочет кое-что выяснить. Поскольку я не верю нашему недобросовестному и неправедному правосудию, мы сделаем так: поеду к нему я один…
        - Если считаешь, что меня он обвинит…
        - Жанна! - впервые рявкнул Володя. Ей казалось, он не умеет повышать голоса, или стесняется, или скромный, кстати, он действительно по натуре человек скромный. - Вызов вечером сам по себе тревожит. Смотри… - достал он две сотовые трубки. - Если буду звонить с этой трубы, то все очень плохо, поняла?
        - Вова! Ты пугаешь…
        - Молчи и слушай. Как выясню, что к чему, сразу нажму на кнопку, не вынимая из кармана. Сигнал пойдет в любом случае, даже если меня засекут, но ты не отвечай. Тебе нужно в этом случае вынуть симку и батарею из своей трубки, чтоб тебя не засекли, где ты есть. И срочно уезжай, поняла? А с этого позвоню - значит, все в порядке, живем дальше. Ну? Сообразила? Вперед…
        Он не частит, когда говорит, но сейчас побил бы рекорды говорунов - Жанна не могла осмыслить полностью сказанное. Впрочем, у нее голова, слава богу, не кадка с капустой, а вполне приличное приспособление для решения простых и сложных задач, так что, отняв у него стопку вещей, она в сердцах бросила их на диван:
        - С таким же успехом тебя можно обвинить…
        И на этот раз Володя не дал ей договорить до конца:
        - Не только меня. Прошу, давай перестрахуемся. Для моего спокойствия, а?
        - Почему бы нам вместе не сбежать?
        - Нельзя. На нас устроят облаву в экстренном порядке, мы не успеем доехать до границы, а одна ты успеешь. Я потяну время, скажу… что-нибудь… придумаю. Не реви, все обойдется.
        Он обнял ее, но всего лишь на секунду. Жанна обхватила шею Володи и не желала отрываться от него, ему пришлось с трудом разжать ее руки.

* * *
        - Он обвиняется, а не подозревается, - рычал в трубку Петрич, Виталий догадался, о ком шла речь. - В умышленном убийстве нескольких человек. Что вам тут не ясно?.. Никаких залогов, пусть привыкает, он сядет и надолго!.. Нет, Виталий, ты слышал?
        - Я не слышал.
        - Эти гребаные адвокаты грозят мне судом! Мне! Да видал я их в… Заварова требуют отпустить под залог, представляешь? П… конченые! Калеки! Он развлекался, видишь ли, убивая людей на дорогах, а сидеть не хочет. Откуда взялось это говно? Почему оно всем верховодит? Решило, что ему все можно? Если его отпустят, я сам удавлю эту тварь…
        - Извините, Андрей Павлович, - заглянула секретарша. - Все в сборе.
        - Запускай. - В кабинет вошли Александр и Володя, Петрич нахмурился. - Кира, ты что, считать не умеешь? Где - все? Здесь только половина.
        - Я не дозвонилась Эдгару… - начала было та, ее прервал Петрич:
        - Катись отсюда. Присаживайтесь, молодые люди. А где Жанна?
        - В санатории, - не моргнув, ответил Володя. - Я отправил ее поправить здоровье.
        - Жаль, жаль. Ну-с…
        Володя выдержал его взгляд пронизывающих и подозрительных глаз, нажимая на кнопку и сигнализируя Жанне: сматывайся.
        Внезапно планы Петрича поменялись. В кабинет ворвался Алов с извинениями, но оправдался тем, что дело не терпит отлагательств. При посторонних он не стал ничего говорить, а просто подал отпечатанные листы, коротко пояснив:
        - Результаты экспертиз, взгляните. Это срочно.
        Печатных листов оказалось несколько штук, ребятам пришлось ждать, когда Петрич их прочтет, и, наверно, каждая секунда для Володи с Сашкой была в этом кабинете пыткой. Оба наверняка думали, что в тех листах приговор.
        - Кира!.. - неожиданно подхватился Петрич.
        - Да, Андрей Павлович? - откликнулась девушка.
        - Отведи ребят… ну, ты знаешь, взять образцы тканей, их ждут в пятом кабинете. Виталий, поехали!
        Виталий дошел до двери, вспомнил, что оставил кейс, вернулся за ним. Видя, с какой надеждой на него смотрят Вовка с Сашкой, развел руками в стороны, мол, ни черта не понимаю, и убежал вслед за Петричем. В это время Кира пригласила молодых людей следовать за ней.
        29
        Остановившись в лесу на привычном месте, Жанна посетовала:
        - Листья облетели почти полностью, нас могут заметить. Проклятье, окна горят… Неужели он дома?
        - Ну вот… - подал голос Кашуба, потягиваясь. - А говорили, его не будет.
        - Я точно знаю: его вызвал Петрич. Всех вызвал! В общем, так, Кашуба… Сейчас идем к нему и требуем тетрадь Ганина. Я при нем посмотрю и верну ему назад. Okay?
        - Это можно было сделать и без меня.
        - Вас я взяла в качестве телохранителя. Идемте?
        Они благополучно пересекли большой двор, очутившись на террасе, Жанна взялась за ручку двери… а она заперта! Жанна подергала несколько раз, Лев сделал вывод:
        - Нет его, как видите.
        - В таком случае, вперед. Открывайте.
        - Это частная собственность…
        - Открывайте! Вам мой Вова заплатил столько, что за эти деньги можно замки в Кремле взломать! Я хочу вернуть Вовку домой, понятно? Вперед!
        Лев хитро усмехнулся, затем наклонился, засунул руку куда-то под бревно и вытащил ключ. Вставив его в замок, повернул два раза, сказав:
        - Прошу вас. Когда мы следили за этим домом, я приметил, где Эдгар прячет ключ. А взламывать замки… Жанна, это преступление.
        Вошли в дом. Свет горит, в гостиной никого.
        - Эдгар!.. - робко позвала Жанна. Ответом была тишина. - Уехал и свет не выключил? Прекрасно! Я об этом мечтала! Мы найдем тетрадь сами.
        Начали обыск. Причем Лев ходил за Жанной и поправлял вещи, которые она не удосуживалась положить так, как они лежали. Во второй комнате, видимо, это спальня для гостей, стоял шкаф, на нем лежали какие-то книги. Жанна подставила стул, взобралась на него…
        - Опять по нулям, - спрыгивая, сообщила она.
        Вдруг, когда Лев убрал стул, дверца шкафа отворилась, и оттуда вывалилось тело, упав на Жанну.
        - А! - завизжала она, отскочив.
        - Тихо, тихо, успокойся! - взяв ее за плечи, сказал Лев. - Это не человек.
        - А… кто? - тряслась Жанна. Она повернула голову в сторону тела. - Манекен?.. Лев, это что?.. Господи, я чуть не умерла… от ужаса…
        На полу лежала кукла с длинными волосами в кружевном черном платье с открытым ртом и вытаращенными глазами. Ноги куклы обтягивали чулки с широкими резинками.
        - Успокойся, это кукла из секс-шопа.
        - Из… откуда?..
        - Из секс-шопа, - повторил Лев.
        Почти беззвучно, слегка истерично Жанна расхохоталась:
        - Боже мой… Наш мармеладный пользуется куклами вместо баб? Ой, не могу… Ах-ха-ха-ха… Да на него же они сами вешаются, идиотки!
        - Тсс! - шикнул Лев, осторожно выглянув в окно. - Это он и не один.
        - Бежим?
        Жанна рванула в гостиную и тут услышала за дверью голос Эдгара:
        - Я оставил ключ в замке? Странно… Заходи.
        - На второй этаж! - скомандовал Лев.
        Едва они взбежали по лестнице и присели прямо на пол, вошел Эдгар со словами, в которых чувствовались нотки раздражения:
        - Не понимаю, чего ты хочешь? Ну, случилось, мы потеряли контроль и что теперь?
        Жанна не удержалась, отмахиваясь от Кашубы, она подползла к проему и заглянула вниз. Сверху увидела большую часть гостиной, обоих любовников, правда, их головы, а не лица.
        - Просто мне плохо… - сказала Лариса.
        Эдгар снял перчатки, кинул их на стол и украдкой взглянул на Нину, которая, игнорируя его просьбу не показываться Ларисе, стояла позади нее, прислонившись к стене у двери.
        - Я поступила подло по отношению к Витальке, - сквозь слезы говорила Лариса. - И раскаиваюсь… Но и твоя вина есть.
        - Моя? В чем? - спокойно спросил Эдгар.
        - Хм! - громко хмыкнула Нина. - Ты что, не видишь, чего ей надо? Ты что, совсем тупой? Если надумаешь ее трахать, я убью вас обоих!
        Лариса, как ни странно, даже не оглянулась. Стояла она, словно побитая собака, опустив голову.
        - Помолчи, - тихо бросил Нине Эдгар, прохаживаясь по комнате.
        - Что? - подняла голову Лариса.
        Он понимал, зачем она явилась к нему. Конечно! Лариса позвонила, сказала, что едет, Эдгар встретил ее и пренебрег вызовом Петрича. Проблема в том, что он не хочет Ларису, нет в ней таинственности, магии, она вся понятна, потому скучна. А Нина у стены злилась:
        - Чего ты ходишь? Неужели променяешь меня на эту шлюху? Ничтожество!
        - Прекрати меня оскорблять, - процедил Эдгар.
        Он решил и с Ниной расстаться, ведь так продолжаться больше не может. У нее-то как раз переизбыток магии, таинственности, нет меры ни в чем, это тоже плохо. Все, он выбирает путь отшельника и аскезы. Но Лариса поразила его… она, округлив глаза, пролепетала с недоумением:
        - Я оскорбила тебя? Чем же?
        - Ха! - хохотнула Нина. - Эта гадина делает вид, будто меня здесь нет. Удобная позиция…
        - Можешь ты помолчать, в конце концов? - психанул Эдгар, подойдя к Нине. - Выйди за дверь на минутку! Я тебя позову.
        В спину ему ударил совершенно дикий вопрос Ларисы:
        - Эдгар! С кем ты разговариваешь?

* * *
        Виталий показывал дорогу, за ним ехали две полицейские машины. Он слушал Петрича, уже ничему не удивляясь, да и не испытывая ничего, кроме сожаления. Сожалел, что был слеп и глух, что мало знает и не разбирается в психике, хотя всегда стремился к этому. Не дано-с, видимо.
        - Я восторгаюсь Жанной, - тем временем говорил Петрич. - Она упростила задачу, рассказав про тетрадь Ганина. Собственно, я и без тетради понял, что убийца из вашей компании замечательных ребят, экспертиза частиц кожи помогла бы определиться, кто из вас.
        - Я понял, открытие сделал Алов? - вставил Виталий.
        - И на пустом месте.
        - Как это?
        - В ежедневнике на последней странице было четыре записи, зачеркнутые фломастером. Они-то и подвели. «Это все», а выше написаны фамилии трех женщин, Алов их расшифровал, но! Он обратил внимание, что фломастером Ганин не пользовался, потом установил, что фломастер свежий, как первый снег. Следовательно, не Ганин зачеркивал эти фамилии, а тот, кто добрался до тетради после его смерти.
        - Эдгар?!
        - Да. Алов передал фамилии нашим операм, они поехали по адресам и сняли показания. Отчет принес Алов. Дальняя родственница Эдгара рассказала…
        История оказалась нетипичной. Мама Эдгара была красавицей, но вела разгульный образ жизни, забеременела неизвестно от кого и под кайфом. Кинулась - аборт делать поздно, пришлось доносить ребенка, а от наркотиков полностью отказаться не смогла. Все думали родится урод, а мальчик, на удивление, родился без патологий, с нормальными реакциями, здоровый. Мать не отказалась от него, вскармливала грудью и перестала травить себя.
        Надолго ее не хватило. Эдгар подрос, и мама снова пустилась во все тяжкие. Мальчик был запущен, не всегда имел еду и одежду, а мамины мужики вообще не заботились, что их удовольствия находятся в зоне доступа малыша. У Эдгара стали проявляться приступы агрессии, он вдруг начинал терзать кошку, щенка, ребенка младше себя, повторяя то, что доводилось ему видеть дома. Его, конечно, взрослые обрывали, иногда грубо, стыдя во всеуслышание. От недостатка любви и внимания мальчик рос угрюмым, малообщительным, злобным, с возрастом стал больше понимать, безусловно, в матери видел свою неустроенность, ведь у других детей мамы были как мамы.
        Однажды мать в состоянии наркотического угара поимели два мужика и ушли, а Эдгар, наблюдая за действом из своего угла, принял решение уничтожить главное зло. Вероятно, было так. На самом деле трудно сказать, что именно он в тот момент ощущал и думал, но мальчик взял нож и бессознательную голую мать буквально истыкал лезвием, после чего поджег квартиру. Вовремя приехали пожарные, потом с ребенком поработали психологи и ужаснулись: малыш убил свою мать и ничего не помнил! Его мозг вычеркнул эпизод с убийством, что спасло ребенка, которому на тот момент исполнилось… шесть лет, а сила у него была взрослого человека. Эдгара переправили в детдом.
        Какая чудная жизнь началась. По сравнению, конечно. Эдгар расцвел: у него оказалась великолепная память (чего не надо, она не помнила, а знания схватывала на лету), он проявил математические способности, хорошо рисовал, пел. Одаренный ребенок. Его обожали все - от детей до педагогов. Но появилась мамина тетя из этих - пятая вода на киселе. Бездетная. Увидела красивого ребенка и полюбила всем сердцем, взяла к себе.
        Сначала дом, где у тебя есть собственное место, твой шкаф, стол, коврик у кровати радовали Эдгара, позже он затосковал. Он привык к всеобщему обожанию и восхищению, это был своеобразный допинг, помогавший ему совершенствовать себя. И вдруг ничего не стало, кроме тошнотворного сюсюканья тети, умильного ее лица вместо восхищения. Но пустота внутри не терпит вакуума, она стремится к заполнению. Какие стихии наполняли душу Эдгара, женщина долго не могла понять, но она все чаще заставала десятилетнего мальчика на кухне с ножом в руке и совершенно бессмысленным взглядом маленького дьявола на лице. Зная историю его матери, тетя стала бояться ребенка, ночами не спала, а кончилось тем, что она вернула Эдгара в детский дом, но в другой.
        И здесь он завоевал всеобщую любовь с восхищением. Ничего из области страшных историй, которые встречаются в книжках и фильмах ужасов, не происходило, он успешно окончил школу, поступил в институт. Знания давались ему легко, память была великолепной, немножко Эдгар позиционировал себя вне общества, был сам в себе, но талант часто отличается неординарностью.
        Виталий свернул с трассы, за ним повернули и полицейские машины, по бездорожью поехали медленно.
        - Вы думаете, он убивает? - сомневался он.
        - Да, - сказал Петрич. Своей уверенностью он добил Виталия, который не мог принять данность, которая ему виделась нереальной.
        Как это - убивать и не помнить? Помнил же Эдгар, кого нужно убить, он преследовал жертву до тех пор, пока та не попадала под его стальной, остро заточенный нож. И помнил, где живут жертвы.
        Эскорт подъезжал, велено было выключить фары.

* * *
        - Эдгар, с кем ты разговариваешь? - повторила Лариса, но уже с опаской, так как начала догадываться о многом.
        - Она притворяется, - шипела у стены Нина. - Виталия потеряла, теперь хочет отнять тебя у меня! Гадина. Ты не знаешь, что надо делать?
        - Знаю… - ответил Эдгар. - Но это неправильно.
        - Что с тобой? - мягко спросила Лариса, с величайшей осторожностью отступая к выходу.
        - Смотри, гадюка уползает! - воскликнула Нина. - Убей ее! Она нарочно не слышит меня, она тебя обманывает… Убей!
        - Нет… я не могу сейчас… - застонал он.
        - Тебе ее жалко?
        Наверху Жанна жестом подозвала Кашубу, но он жестами показал ей, мол, слышу все, что там говорится. К счастью, травматику Лев носил с собой, он достал пистолет и подполз к Жанне, та шепнула ему:
        - Что происходит?
        - Он, - зашептал Лев ей на ухо, - психопат. Он говорит с воздухом.
        Жанна только отрицательно покачала головой, не соглашаясь с ним, в то же время она видела и слышала, что Эдгар с кем-то общается, помимо Ларисы.
        - Убей! - требовала Нина, которой на самом деле не было. - Убей, она зло! Она обманула Виталия, потом обманет тебя. Или я, или она! Выбирай…
        Эдгар выхватил нож из-за голенища мягких сапог - тонкое лезвие сверкнуло, ловя электрический свет. Лариса тихо вскрикнула и прикрыла рот ладонью, вспомнив из лекций психиатра, что любое резкое движение псих примет за акт агрессии против него. Но Эдгар услышал этот слабый вскрик ужаса. Он ударил Ларису, правда, кулаком, она рухнула на пол. Эдгар, взяв нож в зубы, подхватил ее под мышки и потащил к кухне. За ним бежала Нина:
        - Да убей же ты ее, в конце концов! Я так хочу! Я ревную! Куда тащишь?..
        Лев ринулся вниз, думая, что Эдгар убивает Ларису. А тот скинул ее, бесчувственную, в подвал, откуда доносились слабые всхлипывания.
        - Стоять! - заорал Кашуба. - Руки вверх!
        Эдгар повернулся к нему… Это был другой человек, вернее, не человек. Когда он пошел на него, Лев выстрелил. Вверх. Ведь в человека стрелять противоестественно, если ты нормальный. Но второй раз он выстрелил бы в Эдгара, защищая себя и женщин.
        Выстрел был услышан полицейскими снаружи, что явилось сигналом к атаке, в дом ворвались, на счастье Льва, Жанны и Ларисы, вооруженные люди. Эдгара скрутили за секунды и без эффектных приемов, он не успел сообразить, как очутился в руках полицейских и в наручниках. Лев полез в подпол за Ларисой, а там обнаружились еще две девчонки - Валентина и Майка. Обе были живы, страшно истощены и смертельно напуганы. Им вызвали «скорую», так как девочки провели без света много дней и нуждались в медицинской помощи.
        30
        Аэропорт гудел, как Вавилонская башня перед тем, как рухнуть. Виталий зарегистрировался на рейс и подошел к Володе с Жанной, поставил между ног кейс. Взглянув на наручные часы, он с сожалением сообщил:
        - До отлета тридцать минут. Как насчет выпить?
        - Не-а, - отказалась Жанна, расстегивая верхние пуговицы на короткой норковой шубке. - Вовка обещал жениться, если брошу пить. Правда, Вова?
        - Как будто тебя это остановило б, - хмыкнул тот.
        Он стоял сзади нее, обхватив руками и прижимая к себе, а подбородок опустив на плечо Жанны. Эта пара излучала гармонию и равновесие во всем, Виталий засмотрелся на них и по-хорошему позавидовал.
        - Придурок сознался? - заполнила паузу Жанна. - Какого черта он резал ребят?
        - Доктора в ауте, Эдгар - непознанная загадка, - сказал Виталий, тема для него была болезненной, тем не менее справился он с собой неплохо. - Мы имели дело с феноменом, который, как ни странно, не видит своих преступлений, значит, и не помнит их.
        - Он действительно ни черта не помнит? - спросила Жанна.
        - Абсолютно не помнит ночь на даче, а о том, что сейчас натворил, говорит неохотно. Вероятно, здесь память не отказала потому, что он не завершил замысел. А выглядит вменяемым. Жестокость, конечно, запредельная, но существует теория, хотя бы объясняющая суть, по этой теории, как я понял, Эдгара погубила мать…
        - Мать? - заинтересовалась Жанна.
        - Да, еще в утробе. Внутри матери и вместе с ней он принимал отраву, поступавшую в его организм с кровью, то есть наркотики, алкоголь. Он не мог полноценно развиваться, ему же нужен был кислород и питание. Эдгар сопротивлялся и еще в утробе начал жестокую войну за выживание. Родившись, он принял мир как враждебную сферу, а люди подсознательно им воспринимались агрессорами, которых нужно уничтожать. Он перенес утробную войну в жизнь, убив мать еще в раннем детстве, убил, потому что она являлась угрозой, на которую отреагировало подсознание, заставив взять его нож и спички. Эдгар стал бы супермонстром еще в детстве, но его спасал талант, уникальные способности к наукам, любовь и уважение окружающих, они уводили его от войны, а успех вдохновлял. Стоило ему попасть в неудачную полосу, которую не раз проходит каждый человек, он возобновил войну, но уже в более преломленном виде.
        - А как это произошло? - интересовало Володю.
        - Что случилось год назад, я не в курсе, боюсь, мы этого не узнаем никогда. А серия недавних убийств началась с его возвращения из Китая. Механизмом, запустившим войну, явился стресс. На него наехал автомобиль, помните?
        - Еще бы, конечно, - ответили оба вразнобой.
        - Оказывается, Эдгар увидел и запомнил номер, а нам солгал. Позже он встретил ребят в парке, Федор и Майя сели в ту машину, что наехала на него. В их лице он уничтожал зло. Но Эдгар не знал, что за рулем в тот миг был отец Майки, таким образом Заваров развеивался. От скуки спасался и обкатывал машину дочери.
        - Скотина, - Жанна мстительно прищурилась, процедив: - Надеюсь, этот дэв получит по заслугам? Сколько ему дадут?
        - Боюсь, нисколько, - ошарашил их Виталий. - Его выпустили под залог, думаю, дальше он откупится, или вместо Заварова сядет кто-либо другой по договоренности. В общем, Эдгар очень расстроился, узнав, что убивал по ошибке, тем более Нина его поддерживала, заставляя убивать.
        - Кто?! - в унисон произнесли Жанна и Володя.
        - Нина. Она материализовалась в его сознании. Он видел ее, спал с ней, купил куклу в секс-шопе, эта кукла заменяла Нину, когда та якобы уходила. Этого он не рассказывал, все выяснилось под глубоким гипнозом. Нина руководила им, посоветовала забрать машину Ганина, на ней он выезжал на убийства. А ты, Жанна, видя машину Эдгара во дворе дачи и горящий свет в окнах, думала, что он в доме.
        - Жесть! - высказалась Жанна. - Неужели он знал, что за ним следят?
        - О мерах предосторожности напоминала Нина, советовала ему, что и как нужно делать. Ну, чтобы соседи подтвердили его алиби.
        - Обалдеть! А ваш гипноз не мог ошибиться?..
        - Исключено. В его памяти все перемешано, а доктор разложил по полкам. Трубку он украл у меня, когда я обедал в ресторане и вышел в туалет. Телефон лежал на столе. Потом официант по его просьбе запарил мне мозги, будто в холле меня кто-то ждет, так я выпустил из виду, что ухожу без трубки.
        - Откуда у Эдгара столько силы? - недоумевал Володя. - Нанести такой удар…
        - Вероятно, происходила концентрация энергии во время убийства. Он получал огромное наслаждение, убивая таким способом, этот момент и мог сформировать силу. Другого объяснения пока нет. Ну и частицы кожи под ногтями Игоря доказали, что убийца Эдгар. Но я ошибся. Парень поцарапал бок Эдгара. В результате борьбы обнажились живот и бока, Игорь схватился… Жалко ребят. Я думаю, Эдгар - новый тип мутации, природа ведь не терпит пустоты. Когда ее заполняют не тем, что она установила, начинается процесс деструкции, но это его беда, а не вина. Вина, как мне видится, на матери.
        - Я всегда знала, что он пришибленный, - презрительно бросила Жанна. - И что теперь будет с ним?
        - Сначала установят, вменяем ли он был на момент совершения преступления.
        - Если невменяем, то определят в психушку? - полюбопытствовал Володя, Виталий кивнул. - Значит, он выйдет?
        - И начнет снова вырезать людей?! - ужаснулась Жанна. - Его казнить мало! А уж взаперти держать - обязательно! Вова, давай уедем?
        - Чш! - чмокнул Володя ее в шею. - Объявили посадку. Идемте?
        Но не сделали и нескольких шагов, как вдруг остановились, Жанна покривила губы, брезгливо выговорив:
        - Ой, меня тошнит…. Виталик, вон та дэва ищет явно тебя. Ой, меня сейчас вырвет.
        - Мы не беременные, радость моя? - спросил у нее Володя.
        - Не знаю, но меня всегда тошнит, когда вижу дэву.
        Да, Лариса искала их, подошла, скользнула глазами по Володе, на Жанну не взглянула, вероятно, совесть не позволила. А та скрестила руки на груди с победоносным видом, Володя насильно увел ее, Жанна сопротивлялась и шепотом грозила закатить скандал.
        - Виталий, - потупившись, произнесла Лариса, когда друзья отошли, - ты можешь уделить мне время?
        - Могу, но не хочу.
        - Ну, прости меня, прости! - жалобно взмолилась Лариса. - Я очень виновата и сожалею… раскаиваюсь. Не знаю, как это произошло… Как гипноз, колдовство! Виталий, я только сейчас поняла, как люблю тебя и не хочу потерять… Знаю, что и ты меня…
        - Нет, - мягко, но твердо сказал он.
        - Ты не хочешь простить меня?
        - Допустим, простил. И?.. По-твоему, я должен вернуть тебя? А я не хочу.
        - Но может быть, позже?..
        Ему очень хотелось высказать ей все, что наболело, точило внутри, кусало и терзало. Хотелось ударить прямо здесь, прилюдно, чтоб отлетела к выходу, откуда она пришла, и навязала своим появлением прежние страдания, которые он с трудом вырывал из себя. Но тогда Виталий дал бы ей повод к уговорам, вымаливанию прощения, ему это не нужно, потому ответил коротко:
        - Никогда. Ни сейчас, ни позже. Прощай, Лариса.
        Он обошел ее и направился к друзьям. Жанна не преминула высказаться по сему поводу, едва он приблизился:
        - Дэва хотела назад, моя угадала? Хм, вот наглая швабра! Надеюсь, Виталий, ты не растаял при виде своей выдры? Учти, уважать перестану.
        - Ха-ха… - запрокинул голову Виталий. - Успокойся, не растаял. Ну, ребята, пока. Я сейчас в Китай, потом к отцу, ему нужен помощник. Все, завязываю с криминальным чтивом. У отца есть вилла в Италии, жду вас там летом. Созвонимся.
        Они обнялись, расцеловались, и Виталий убежал. Володя взял Жанну под руку и медленно повел к выходу, им стало грустно, ведь с Виталием отсекалась часть жизни, принесшая столько переживаний, но и соединившая их. Алексашку с Валюшей встретили у входа в здание аэровокзала, к сожалению, они опоздали и оба очень расстроились. А все пробки проклятые…

* * *
        Два дня спустя в офисном центре Жанна довольно скоро отыскала отсек Мирзоева, нашла кабинеты. Секретарша, клон Лолы, убежавшей от шефа аж в Юго-Восточную Азию, и ухом не повела.
        - Мирзоев у себя? - спросила Жанна. - Он один?
        - Да. Он занят, делегацию ждет… Куда?!
        Секретарша не успела перекрыть собой дверь, Жанна взялась за ручку и грозно рявкнула:
        - С дороги, кукла! Иначе смету!
        И вошла. Мирзоев с кем-то калякал по телефону, Жанна плюхнулась в кресло, достала фотографии и положила перед ним. Опустив глаза, он осекся на полуслове, положил трубку на аппарат, поднял на нее потерянный взгляд, но не узнал. Собственно, Мирзоев с ней не был знаком.
        - Я Жанна Плещеева, - представилась она. - Которую ты и твой дружбан Заваров законопатили в психушку. Держи флешку, там полная видеоверсия того безобразия, что на фотках. Хочешь, сейчас просмотри. Не стесняйся, я успела изучить твое порно. Да че там, ты можешь гордиться собой, в твоем-то возрасте - и мачо.
        Комплимент не сделал Мирзоева добрым, он двинул к плазменному телевизору, вставил флешку… Когда начался сеанс, Мирзоев на глазах покрылся испариной, выкатил глаза и, естественно, поинтересовался:
        - Что ты хочешь?
        - Торговый центр продать тебе. Мне он не нужен, но даром ты его не получишь. Заберешь даром - порно улетит к твоему тестю и тогда… сам знаешь, каков будет результат. Тесть тебя и так не любит, кстати, не любит вместе с братом твоей жены, а тут им попадет в руки повод в асфальт тебя закатать. Надо говорить, что я знаю, с кем имею дело, и обезопасила себя? Учти, если даже случайно шасси от самолета упадет мне на голову, запись будет у тестя, так что лучше тебе приставить ко мне охрану. Да! Оригинал дома не храню, я не дура, хоть и парилась в дурдоме.
        - Гарантии какие, что ты не оставишь себе копию?
        - Это у вас нет правил, а у меня все по-честному, - процедила не без удовлетворения Жанна, понимая, что она выиграла раунд. - Короче, мы с мужем уедем, как только я получу денежки. Но это не все. Моя история болезни о том, что я находилась в психушке, должна исчезнуть из всех баз данных. Это трудно устроить, но ты всемогущ, не так ли?
        - Я подумаю, что можно сделать.
        Жанна поднялась, положила на стол визитную карточку и попрощалась:
        - Здесь мой номер телефона. Жду. Но недолго, за психушку я готова голой и босой остаться, так что поторопись, пока не передумала. Гудбай.
        Володя не знал, зачем она ходила в офисный центр, но был приятно изумлен, что ждал недолго:
        - Вот это скорость, а я приготовился поспать.
        - Я всего лишь занесла приятельнице журнал. Поехали?
        Жанна пристегнулась ремнем безопасности и откинулась на спинку кресла, улыбаясь и глядя на своего Вовку. Он подмигнул ей и тоже чему-то улыбался.

* * *
        На кладбище никого не было, кроме холода. Федор часто приезжал к матери на байке, ставил его у обочины, садился на скамейку у соседней могилы и смотрел на холм земли, на портрет улыбающейся Аллы, замерзшие цветы. И плакал. Тут не перед кем строить из себя героя, который слезы держит в сердце, а внешне только хмурит лоб. Феде было больно. Когда горит душа, это покруче, чем получить по морде кулаком. И он плакал. Потеряв мать, Федор потерял платформу, чувствовал себя брошенным, одиноким и виноватым, но надеялся, что она подскажет с небес, как теперь ему жить.
        - Федя… - раздался за спиной голос Майки.
        Он украдкой вытер слезы, стесняясь их и гадая, слышала подруга его девчоночьи всхлипывания или нет.
        - Зачем пришла? - не оборачиваясь, спросил Федор.
        - Федя… я давно тебя не видела… Почему ты не приходил?
        - Не хотел.
        Майка робко присела рядом с ним, будто боялась, что Федька прогонит ее, а он даже глаз не скосил в ее сторону. Они посидели в молчании, Майка захлюпала носом и заговорила срывающимся голосом:
        - А я болела. И ждала тебя… Твоя мама спасла мне жизнь… Я тоже хотела спасти ее, звала на помощь… А тот урод напал на меня, ударил и… я больше ничего не помню. Открыла глаза, а кругом темно, как в могиле… Если б ты знал, как мне было страшно, очень-очень страшно ничего не видеть. Я думала, ты найдешь меня… Там была еще одна девушка, Валенсия.
        - Ты с дуба упала? - вяло промямлил Федор. - Валенсия город. В Испании.
        - Ее зовут Валя! А Валенсией прозвал парень, она его любит… Федя, я не виновата, что так вышло… но ты меня прости… Мне так плохо без тебя…
        Не глядя на нее, Федор закинул руку и положил на плечи Майки, которая разревелась окончательно, получив, в общем-то, прощение. Хотя за что?
        Не успели высохнуть слезы, кладбищенскую тишь разрезал звук мотора. Подъехал автомобиль, резко затормозил, вздымая дорожную пыль, из него выскочил Заваров.
        - Майя… Дочка… Здравствуй, Федя.
        Федор молча встал, отошел к байку, сел и надел шлем, он вел себя так, словно никого нет на кладбище.
        - Почему не здороваешься, мальчишка? - вскипел Заваров.
        - Я здороваюсь с теми, кому желаю здравствовать, - застегивая шлем, проронил резко возмужавший сын Аллы.
        Заваров скрипнул зубами, возможно, он приказал бы охранникам отделать до инвалидной коляски наглеца, но дочь подхватилась и пошла к Федору.
        - Майя! - остановил ее Заваров. - Поедем домой?
        - Из-за тебя тот урод убил мальчишек, - отступала от него дочь. - Я просидела в его подвале… он хотел и меня… убить. А за что? Потому что ты… мой отец подставил меня на этой дурацкой машине, которую подарил. Он говорил нам, что скоро убьет. А это ты убивал людей на дорогах! Ты давил их… Как ты мог? Все про тебя говорят только плохое… мне стыдно!
        - Майя… - шел к ней отец, ни разу не посмотревший на могилу своей последней жены. Но ведь он терял дочь! - Не слушай их. Это завистники, мрази, ничтожества. Они ни на что не способны, прозябают, как слизняки. Ну, кто виноват, что они так хреново живут, кто? Они сами! Потому что дерьмо. А живут-то благодаря мне и таким, как я. Быдло вонючее и ползучее. Ты еще не понимаешь, что эти людишки существуют для того, чтобы служить нам, их место там, где мы укажем. Ты поймешь, со временем поймешь…
        - Майка! - подал голос Федор, заведя байк. - Или он, или я. Решай сейчас.
        Она, разумеется, думала, но недолго. Майка выбрала Федора, села сзади и обняла, прижавшись щекой к его спине. Папа закричал, побежав к ним:
        - Стой, стой!.. Майя…
        Федор дал по газам и умчался вместе с его дочерью, оставив после себя выхлопные газы. Заваров рухнул на скамейку, ударил по ней кулаками, заскрежетал зубами и, в сущности, уговаривая себя, бубнил:
        - Ничего, вернется. Помыкается с этим… и вернется, когда поймет, что жизнь хороша только с большими деньгами. Она же моя дочь. А я подожду. И прощу.
        Сверху начал падать снег - крупные хлопья, сначала редкие, потом их становилось больше и больше. Это был первый нормальный снегопад в этом году… Очень скоро портрет временной жены Заварова засыпало, но он так и не подошел к могиле, не отдал дань женщине, которая спасла Майку, закрыв ее собой. Заваров пошел к машине, возле которой подпрыгивали охранники, они замерзли.

* * *
        Теперь через решетку на окне Эдгар смотрел на мир. Он не чувствовал ущербности, сидя взаперти в отдельной палате, где никаких излишеств, только необходимое: кровать, стол, тумбочка, умывальник. У него появилось много свободного времени, он размышлял. А размышлял о жизни и смерти.
        Однажды ночью, когда в окно заглянула луна, яркая, как галогенная лампа, Эдгар понял по возне, что в палате кто-то есть, помимо него. Он повернулся на бок и увидел… Нину. Она сидела в углу, обхватив колени руками, и смотрела на него.
        - Привет, - сказал он тихо. - Откуда ты взялась?
        - Обманула санитаров и вошла.
        Ее ответ был логичным, не вызывающим сомнений, ведь Нина, на удивление, изобретательна. Но Эдгара беспокоило сейчас другое, он сел на кровати и с трудом, преодолевая чувство раскаяния и вины, выговорил:
        - Говорят, я убил тебя…
        - Меня? - Нина задумалась, выпятив губу, но она не умела долго думать, через несколько секунд хихикнула: - А как бы мы сейчас с тобой разговаривали?
        Эдгар с большим облегчением шумно вздохнул и рассмеялся:
        - Действительно. Так, значит…
        - Все лгут. Хотят запутать тебя и выставить сумасшедшим.
        Он упал на спину, закинул руки за голову, чувствуя покой. Теперь Эдгар осознал: Нина особенная, она может многое и необходима ему, ибо только она способна разъяснить то, что за гранью его понимания. Характер имеет скверный? Не беда, он терпелив. Но не приснилась ли Нина? Эдгар повернул голову… нет, не приснилась. Кстати, о снах!
        - Почему же мне снится один и тот же сон?
        - Какой?
        - Мы ссоримся с тобой…
        Он слишком много отдавал времени настоящей Нине и мало - работе, дела пошли неважно, в результате Эдгар бесился, срывался, обнаруживая все признаки человека жестокого. Нина стала бояться его, хотя характер у нее тоже был не ах. Однажды она проснулась, а он сидит на стуле, смотрит на нее, как сыч, играя ножом. Она очень испугалась, еле уговорила его лечь, целовала, заставила заняться любовью, а когда он уснул, убежала. Вызвала такси и уехала на дачу к дяде. Утром позвонила Эдгару и сказала, что возвращается к Сашке. На самом деле Сашка ей не был нужен, она давно разлюбила его, но так сказала, чтобы Эдгар отстал.
        А его заело: он с Нины пылинки сдувал, она же подло бросила его! Эдгар поехал вечером на дачу, куда его давно не звали и встретили настороженно. Отец Жанны не хотел его пускать, но он так настойчиво просил дать возможность переговорить с Ниной, что тот впустил и позвал племянницу. Она спустилась вниз в ночном платье, увидев Эдгара, хотела уйти, потом передумала и предложила ему забыть ее, между ними все кончено. Бабушка поддержала Нину, объясняла Эдгару, что они слишком разные люди, чтобы быть вместе, к тому же внучка слишком молода. Он пришел в ярость. Почему-то решил, что должно быть так, как ему нравится, и если любит он, то его должны любить все. Нина обманула ожидания, Эдгар не мог ей этого простить и вытащил нож… Дядя Нины кинулся защитить племянницу, но Эдгар оттолкнул его, тот упал…
        - Бабушка и тетя на тебя бросились вдвоем, - продолжила его сон Нина, - но ты был сильнее. И так быстро махал рукой, понять было невозможно, что происходит… Дядя кинулся к жене, упавшей на пол, а ты нож вонзил ему в спину и ушел на улицу поджечь дом.
        - Ты тоже видела мой сон?
        - Просто я хорошо знаю тебя. А почему ты вернулся?
        - Не помню.
        - Ты вернулся и звал меня, нашел у лестницы и удивился. Но тут очнулся дядя и пошел к нам. Ты его поздно увидел, а у дяди не хватило сил ударить или даже убить, он упал на тебя, вы оба повалились на лестницу. Там есть косяк… то есть из железа, дядя его прибил, чтоб укрепить ступеньку, об этот косяк ты ударился головой, там же еще гвозди торчали… Ты потерял сознание… Но это всего лишь сон, дурной сон…
        Ему стало грустно, Эдгар вдумывался в историю явно не про себя, вдобавок не знал, как теперь воспринимать Нину, кто она - призрак, больное воображение или живая? Ну как может другой человек видеть твой сон?
        - Иди ко мне… - позвал он, приподняв одеяло.
        Она встала, сбросила больничный халат, под ним на ней ничего не было, и легла рядом с Эдгаром, обняла его. Конечно, он стал ласкать ее, а Нина осматривалась, словно здесь было на что посмотреть.
        - Жаль, нам предстоит долго пробыть здесь, - сказала. - Если бы ты убил тех дур, что прятал в подвале, тебя не поместили б сюда. Их же искали. Почему ты не убил их, как я просила?
        - Я хотел всех сразу… Чтоб однажды ты пришла и… я при тебе их всех по одной… Я хотел подарить их тебе, потом мы вместе подожгли бы дом и ушли в странствие. Огонь все расчищает… Но я собрал только трех, осталось заманить Жанну. Мне помешали.
        - Сложно понять твою логику, - обняла его Нина. - Но ничего, время пройдет быстро, выйдешь и завершишь начатое.
        - Иногда я сомневаюсь, что это правильно. Так ты есть или тебя нет?
        - Есть, есть. Ты же держишь меня в руках? Я научу тебя обманывать докторов, подскажу, что делать, уберегу от врагов. Я буду с тобой до самой твоей смерти.
        - А если тебя увидят? Здесь и спрятаться негде.
        - Меня не увидят, я умею от них прятаться. Спи.
        Эдгар закрыл глаза, но ощущение, что держит Нину в своих руках, не прошло. Значит, он не один, а вдвоем, и эта одиночная тюрьма не покажется адом. Главное, в себе разобраться, это он будет делать завтра или послезавтра, а Нина ему поможет. Наступил покой, Эдгар уснул крепко, как давно не спал.

* * *
        - Вэйтали! - окликнул Учитель.
        Виталий, стоя на краю пропасти, оглянулся. Старик неторопливо двигался по узкой тропинке, дыша ровно и неслышно, хотя подъем для его возраста весьма крут. Но старый китаец умеет распределять силы, умеет находиться между чувствованиями и страстями, а значит, и желаниями. Это немногие умеют, Виталий хотел бы этому научиться.
        Он дождался, когда старик усядется на удобном выступе скалы, отшлифованном ветрами и промытом дождями. Нет, Учителю не понадобилась помощь, он силен духом, а его дух подчиняет тело - не это ли суть совершенства! Виталий хотел бы нащупать ту струну, которая охраняет внутренний покой и не позволяет даже легонько тронуть ее, следовательно, разрушить. Хотел бы, как Учитель Чэнь Лао, ощущать мир в его многообразии, но без изнурительных страстей. Хотел бы руководить собой, а это очень трудно. Очень.
        Он снова устремил взгляд на голубые вершины гор, величие которых делало то, чего не удавалось ему, - усмиряло. Здесь дышалось легко. И не потому, что горный воздух прозрачен и чист, а склоны покрыты зелеными кудрями-завитками, наполняющими неповторимым ароматом пространство между горами. Здесь тишина. Абсолютная…
        - Вэйтали, ты… - сказал старик на китайском, который Виталий научился понимать, а говорил плоховато. Если требовалось, старик переходил на английский, он много знал, но главное, он без языка понимал человека. - Освободи себя.
        За этим Виталий и приехал. Сейчас он ощущал себя над миром и как перед взлетом. Собственно, мир разбросан внизу, там скучно и суетно. А находясь между небом и землей, приходит легкость в тело и в мысли. Наверное, это освобождалась душа от потемок. Сколько он разрезал людей по долгу медицинской службы, а души не видел, но знал точно: она есть. Она такой же орган, как сердце, печень, легкие, только взять ее в руки нельзя, нельзя отрезать от нее часть или пришить латку от чужой души, пересадить - тем более. И она не любит пустоты. Когда в ней пусто, душа заболевает. У Виталия больна.
        - Я переоценил себя и тех, кто со мною был, - медленно выговорил Виталий на китайском. - И я сбежал. Да, взял и сбежал. Потому что… Мне нелегко.
        - В твоем друге нет тайн, - сказал старик. - Он родился, чтоб стать гением, а стал монстром, но твоей вины нет ни в чем. Не ищи его логику, ее у него не может быть.
        В его ровном голосе слышалась поддержка, в которой нуждаются слабые, и, быть может, более необходима она сильным людям.
        Виталий шагнул на край - дальше земли не было - и глянул вниз. Далеко внизу бурлила речка, он слышал ее грозный рокот, видел бесноватую пляску на камнях. Прыгнуть вниз, как тянет некоторых с расстроенной психикой, не тянуло - Виталий слишком любит жизнь. А вот вверх взмыл бы с неописуемым восторгом, поэтому чаще смотрел на горы, упирающиеся вершинами в плотные белоснежные облака или синее небо. Но сейчас он хотел послушать, что скажет Учитель, и присел рядом с ним на выступ.
        - Мы всех предупреждаем, - вновь заговорил старик, - что при серьезной медитативной практике могут возникнуть образы, картинки, звуки, голоса. Это испытание, его называют вратами дьявола, когда энергия наполняет человека и начинает активизировать мозг. И вот тут кроется большая опасность: если становится интересно, если то, что видится или слышится, нравится, если человек намеренно вызывает образы и видения, практика такого человека не приносит результатов. Его желание рождает иллюзии, этот этап нужно перешагнуть, не обращать внимания на видения. Иначе можно остаться в иллюзиях навсегда.
        - Что и произошло с Эдгаром?
        - Он родился с измененным сознанием, он уже был разрушен, а страсти его уничтожили. Айдецзя потакал своим слабостям, жаждал соприкоснуться с необычным. Он не захотел преодолеть искушение, врата дьявола открылись, и он застрял в иллюзорном мире.
        Старик еще помолчал, кстати, с ним хорошо молчать, поэтому и Виталий ни слова не проронил, а наслаждался умиротворением, которое возродил в нем Учитель.
        - Вы не умеете держать себя на контроле, - добавил старик. - Вы слишком страстно отдаетесь всему, во что верите. А когда в душе переизбыток страстей, она умирает, хотя вам кажется, вы живете.
        Старик все сказал, потому поднялся и пошел по тропе вниз, легонько опираясь на палку. Виталий решил еще посидеть наедине с миром. Он вообще все чаще убеждался, что мир не совсем так устроен, как мы себе это представляем, а значительно сложней, тоньше и разумней. И вдруг…
        - Я знал, что тебя можно найти здесь.
        Виталий едва с камня не упал. Нет, он не верил глазам: на тропе стоял Сашка, а позади него скромно жалась к кустам… Валенсия!
        - Чего вылупился? - шел к нему Сашка. - Аль не рад?
        Ехидная улыбка, плутовские глаза прищурены, тональность самого умного на свете - ничуть не изменился. Он присел рядом с Виталием, который потерял дар речи, толкнул его в бок:
        - А мы с Валенсией подумали: не махнуть ли нам в Китай, не проведать ли Вэйтали? Остановились внизу, в нормальной гостинице с унитазами и душем. Валенсия, чего стоишь? Иди, поздоровайся.
        - Зачем ты привез ее? - вымолвил тихо Виталий.
        - Лечить тебя, - в тон ему ответил Сашка. - Мы же лучшие доктора. Ты присмотрись к девочке, она хорошая, не испорчена. Просто пообщайся, тебя это ни к чему не обязывает.
        - Здравствуйте, Виталий, - сказала Валя, подойдя к ним.
        - Эй, - толкнул друга в бок Сашка, - ты собираешься показывать молодой леди достопримечательности? Валенсия, куда бы ты хотела попасть?
        - В пельменную. Где двести видов пельменей.
        - Ну, ты готов кормить нас пельменями? - спросил Александр. - За твой счет?
        - Конечно.
        И Виталий улыбнулся. Черт, а ведь он им рад, потому что… а просто рад.