Аксиома подлости Алексей Самойлов
        Вероника Ветрова
        # Москва, начало 21 века. Маша Мартынова - потомок древнего английского рода Макдауэлов. Её отец - простой русский студент, а ныне - бизнесмен средней руки Олег Мартынов.
        Неожиданно Машу похищают двое странных людей - мужчина и женщина, которые общаются с ней как отпетые уголовники, а друг с другом - как обычные люди. Они требуют огромный выкуп от Олега.
        Подруга Маши Наталья Лаврова на свой страх и риск расследует похищение. Вскоре в плен к уголовникам попадает общий друг Маши и Наташи по имени Артур, чьё мужество подвергается серьёзному испытанию. Артур и Маша пытаются бежать из плена, но происходит трагическая случайность, переворачивающая сюжет и меняющая мотивации главных действующих лиц драмы.
        Благородство и подлость, алчность и месть, невероятная интрига и шокирующая развязка - в тонкой и умной криминально-психологической драме, где искренность теряется за масками лжи, а истинная щедрость проявляется в тех, от кого её не ожидаешь…

 Алексей Самойлов, Вероника Ветрова
        Аксиома подлости
        Все действующие лица романа вымышлены, и возможное их сходство с реальными людьми является случайным.
        Мы из жизни скроили сценарий,
        Сжали, сплавили - не для оваций.
        Мы играли себя. Мы играли
        Без суфлёров и декораций…
        Глава 1. Похищение
        Если какая-нибудь неприятность может случиться, она случается. Но об этом даже не думали две подруги, заглянувшие на ночь в один из столичных баров.
        Наташа взяла со стола ополовиненную бутылку и сделала вид, что тщательно изучает этикетку. На самом деле она наблюдала за Мэй. Никогда нельзя было понять, напилась Мэй или просто дурачится, потому что глаза её искрились независимо от количества выпитого.
        Наташа нехотя плеснула водки себе и подруге.
        - Я скажу тост, - громко произнесла Мэй.
        Молодой бармен, скучающий охранник и четверо нетрезвых ночных посетителей бара снова оглянулись в их сторону. В помещении одновременно надрывалось радио и показывал музыкальные клипы телевизор. Один из молодых людей бросил бильярдный кий на стол и направился к ним.
        - Не отшивай его, - шепнула Наташа на ухо подруге.
        Мэй сверкнула глазами, как дикая кошка.
        Незнакомец пододвинул высокий табурет и сел напротив. Положив локти на стол, он обратился к Мэй:
        - Мой друг в вас влюбился. Это правда.
        - А что он такой скромный? - спросила Наташа.
        - Он сегодня с супругой. Ну, понимаете.
        - А ты? - Мэй подняла рюмку, - выпьешь с нами?
        Симпатичный незнакомец попросил у бармена пустую тару, куда Мэй налила добрые сто грамм.
        - Что отмечаем? - спросил молодой человек.
        - Наше знакомство, - улыбнулась Наташа и привычным движением поправила большие круглые очки.
        - Друг с другом? - не понял он.
        - С тобой, - Наташа подмигнула подруге.
        - А ещё сегодня день русской космонавтики, - добавила Мэй.
        - Тогда за знакомство! Николай.
        - Маша, - Мэй вальяжно плюхнула в чужую лапу свою ладошку, затем обняла подругу: - а это Крот.
        - Какой у вас чудесный акцент! - заметил Николай, - вы иностранка?
        - Почти. А что, похожа? - улыбнулась Мэй.
        Все дружно выпили водку, запили «пепси-колой», а закусывать оказалось нечем. Николай начал коситься в сторону оставленных друзей. По радио объявили нужную песню, и симпатичный мужчина пригласил эффектную женщину. Но Наташа даже глазом не моргнула, потому как - привыкла.
        Когда танцы закончились, Мэй завопила ей на ухо так, что услышал и Николай, и бармен:
        - Мне надо выйти на улицу!! Я сейчас вернусь!!
        - Тебя проводить? - спросила Наташа.
        Подруга жестами показала, что не надо. Вдохновлённый Николай вернулся к своей компании, потому что во время танца Мэй шепнула ему телефончик. Правда, не свой, а Наташин, но Николай об этом не знал.
        Пошатываясь, Мэй вывалилась на улицу, оставив дверь бара приоткрытой. Наташа проводила её взглядом и повертела в руках оставленную пачку «Кент».
        Но практически сразу же она услышала дикий женский крик, перешедший в визг. Вслед за охранником Наташа выскочила на улицу. Вход в бар находился внутри арки, поэтому пришлось пробежать десяток метров. Охранник оглянулся по сторонам, заметил быстро удаляющуюся машину и, успокоившись, повернулся назад. И упёрся в испуганную Наташу:
        - Где она? Вы её видели? Что случилось?
        Охранник лишь пожал плечами и побрёл на своё рабочее место.
        - Машу похитили! - крикнула вслед ему Наташа.
        - Какую Машу? - стриженый парень медленно развернулся.
        - Рыжую! Ты что, не видел? - Наташа поражалась тупости этого человека.
        - Кто?
        - Дед Пихто! Ты номер видел? Марку, цвет запомнил?
        Выяснив, что охранник ни черта не видел и не запомнил, Наташа вернулась в бар, взяла свою сумочку и подошла к соседнему столику.

* * *
        Телефон надрывался, как будто его оперировали без наркоза. Хозяин недавно купленной квартиры в Северном Чертаново, невысокий крепкий мужчина, выскочил из постели и прошлёпал в прихожую. Женщина, которая лежала рядом с ним, заворочалась и что-то сладко промурлыкала.
        - Слушаю! - раздражённо рявкнул хозяин, пытаясь разлепить веки.
        - Мартынов Олег Денисович? - раздался в ответ незнакомый мужской голос.
        - Ну. А вы кто такой?
        - Моё имя не имеет значения. Ваша дочь, Маша, у нас. Я прошу вас сохранять спокойствие и благоразумие…
        - Что ты сказал?! - не понял Мартынов, затем вышел с радиотрубкой на кухню и прикрыл дверь.
        - Ваша дочь, Маша, у нас. У вас плохо со слухом, уважаемый Олег Денисович? - после этой фразы раздалось шипение, треск и приглушённая грубая брань.
        - Хорошо, я понял, - быстро пришёл в себя Мартынов, и повторил: - Я вас понял. Что вы хотите?
        - Мы хотим получить выкуп. Мы диктуем условия. Ваша дочь останется жить только в том случае, если вы будете соблюдать наши условия и делать всё так, как мы прикажем. В противном случае вас ждёт наказание. Мы пришлём вам по почте её уши.
        - Что?! - Мартынов побледнел.
        - Уши. Вам они пригодятся, чтобы поправить ваш слух, - и обладатель незнакомого мужского голоса закашлялся.
        - Говори свои условия, - Мартынов достал из холодильника бутылку.
        - Наши условия таковы. Первое - если вы попытайтесь нас найти, то последует наказание. Второе - если вы откажетесь платить, то последует более суровое наказание. Мы пришлём вам по почте два её пальца, - собеседник опять закашлялся.
        - Если ты хоть пальцем к ней прикоснёшься… - Мартынов хлебнул из горлышка, - то пожалеешь, что родился на свет, сволочь!
        - Третье, - невозмутимо продолжал похититель, - если вы обратитесь в органы милиции, то мы случайно прольём на личико вашей чудесной девочки едкое химическое вещество.
        Дверь кухни приоткрылась, и Мартынов увидел всклокоченную голову своей подруги. Слово «любовница» характеризовало статус Жанны не совсем точно, ведь мать Мэй скончалась при родах, и с тех пор Олег ни разу не был по-настоящему женат. Впрочем, мать Мэй также не являлась его женой…
        - Иди в кровать! - цыкнул он и замахал рукой.
        - Вы нас слушаете, Олег Денисович? - вежливо продолжил голос, - мы ещё не оповестили вас о четвёртом условии.
        - Сколько? - потерял терпение Мартынов.
        - Это и есть четвёртое условие. Вы должны заплатить нам пять тысяч долларов в мелких купюрах. И если они будут помечены невидимой краской…
        - Сколько-сколько? - переспросил Олег.
        - Пять тысяч долларов. У нас есть детекторы, и если выяснится, что купюры помечены, то вслед за холодным трупом вашей дочери вы получите обезображенный труп вашей сожительницы.
        Олег посмотрел на кухонную дверь, за которой скрылась Жанна. А в трубке неожиданно раздался плачущий голос дочери:
        - Папа, заплати им, пожалуйста, мне очень больно… Они меня избили и могут изнасиловать…
        - Мы вам ещё перезвоним, папаша, - грубо перебил прежний голос и сменился короткими гудками.
        Мартынов стукнул кулаком по столу и быстро набрал номер, но потом передумал и отнёс трубку в прихожую. Жанна ласково положила свои тонкие ручки ему на плечи:
        - Какие-то проблемы, дорогой? Может, я могу чем-то помочь?
        Мартынов вернулся к кровати, сел на краешек и взлохматил обильную растительность на голове. Чёрт знает что…

* * *
        Замок оказался плёвым, к тому же дверь даже поленились закрыть, а просто захлопнули. Двое неизвестных бесшумно проникли в коридор. Внешне они походили на удалых братьев-близнецов - оба в кроссовках, джинсах, кожаных перчатках и джинсовых куртках. Про их лица нельзя было сказать ничего определённого благодаря сделанным из шерстяных шапок чёрным маскам, с прорезями для глаз, носа и рта.
        В квартире стояла мёртвая тишина, тем не менее, первый взломщик приложил палец ко рту. Второй взломщик кивнул и толкнул дверь единственной комнаты. Первый тем временем убедился, что ни в туалете, ни в ванной никто не прячется, и зажёг мощный фонарь.
        Оба оказались в бедно обставленной комнатушке, с люстрой-тарелкой на потолке и частично ободранными стенами. Контрастным пятном бросилась в глаза видеодвойка, примостившаяся на тумбе. Напротив неё у стены стояла старая тахта, а рядом с ней на полу валялся матрас, застеленный одеялом. На тахте, свернувшись калачиком, лежала девушка, а на матрасе - листок бумаги. Второй взломщик поднял листок и прочитал про себя:

«Я пошёл в круглосутку. Скоро приду. Артур».
        Неожиданно спящая открыла глаза и уставилась на незваных гостей. Выглядели они устрашающе, и девушка закричала.
        - Захлопни скворечник, шалашовка! - прохрипел первый взломщик и схватил её в охапку.
        Длинные рыжие волосы запутались в его пальцах, а в нос ударил запах спиртного. Жертва сопротивлялась, но не очень сильно. Второй взломщик извлёк из внутреннего кармана шнур и принялся связывать девушку по рукам и ногам. Его сообщник залепил жертве рот несколькими обрезками скотча и попросил:
        - Подгони шарабан к подъезду.
        Девушка между тем хлопала большими зелёными глазами, но не пыталась освободиться от пут. Когда второй взломщик покинул квартиру, первый вытащил нож с выкидным лезвием, отрезал от простыни кусок и завязал жертве глаза. Затем обшарил карманы висящей на вешалке одежды, и из одного извлёк новый российский паспорт на имя Мартыновой Марии Олеговны.
        Второй взломщик быстро вернулся и кивнул сообщнику.
        - Пишки прихвати и фанеру, - первый перекинул Мэй через плечо и быстро спустился вниз, благо квартира находилась на первом этаже.
        Второй собрал одежду и документы, сложил всё в простыню и завязал узлом.
        Шарабан, оказавшийся неприметной белой «шахой», рванул с места. Часы на приборной панели показывали пять утра, и водитель снял маску. Его сообщник сделал то же самое.
        Глава 2. Похитители
        Любые предложения люди понимают иначе, чем тот, кто их вносит. Особенно - если собеседники не знакомы.
        Между тем Илья, прекрасно знакомый с московской топографией, свернул на улицу Народного Ополчения и прибавил газу. Скучающий ночной патруль сразу же обратил внимание на одинокую легковушку, и инспектор махнул жезлом. Ольга спихнула Мэй на пол и прикрыла зелёной накидкой. Водитель плавно затормозил и вышел из машины. Инспектор козырнул и потребовал документы.
        - Асин Илья Борисович? - пробормотал сотрудник ГАИ, осмотрел номера машины и, отойдя в сторону, что-то забубнил в рацию.
        Заметив обеспокоенный взгляд своей сообщницы из-за стекла, Илья подмигнул ей. Подошедший инспектор вернул документы:
        - Всё в порядке, езжайте.
        Вскоре автомобиль свернул в переулок и подъехал к пятиэтажной хрущёвке. Илья завернул Мэй в накидку, Ольга подхватила тюк с вещами. Зайдя в подъезд, не снабжённый ни кодом, ни домофоном, похитители спустились на один пролёт, где располагался подвальный этаж. Поколдовав с ключами у массивной железной двери, обитой чёрным дермантином и имеющей переговорное устройство, Илья пропустил в помещение Ольгу и зашёл сам, по-прежнему держа Мэй на плече. И в это время что-то заверещало. Ольга развязала тюк, затем раскрыла прихваченный из квартиры Машин рюкзачок и уже из него извлекла пиликающий мобильник. Илья покачал головой - и Ольга, отключив телефон, убрала его обратно.
        Помещение, куда прибыли похитители, напоминало офис, брошенный сотрудниками переставшей функционировать фирмы. Это подтверждали металлические жалюзи на окнах, угловатые чёрные столы и безликие стулья, а также высокие стеллажи, набитые пустыми картонными коробками из-под оргтехники. Илья распахнул дверь второй комнаты - она выглядела совсем по-другому. Две железные аккуратно застеленные кровати, холодильник «Бирюса», электроплитка, столик со скатертью и телевизор - всё говорило о том, что похитители заранее обставили это уютное гнёздышко. Илья положил Мэй на чистый пол, а сам, звеня связкой ключей, открыл дверь третьей комнаты, которая предназначалась для пленницы. Мебели в ней вообще не наблюдалось - голые белые стены, одинокая лампочка на потолке, драный матрас на полу, решётки на окне. Пока Илья развязывал пленницу, Ольга принесла три стула. Так они и расположились в этой тюремной камере - похитители, а напротив них щурящаяся от яркого света Мэй в одной ночной рубашке.
        Когда глаза свыклись со светом, Мэй, наконец, смогла разглядеть лица своих неожиданных знакомых. Мужчина был высок и атлетически сложен, широк в плечах, а короткую шею венчала крупная голова с ёжиком светлых волос. Значительную часть его гладко выбритого лица занимали пухлые щёки, а всё остальное потонуло в них - едва заметный рот, сплющенный нос и узкие голубые глаза без ресниц и бровей. На вид ему можно было дать от тридцати до сорока лет - в зависимости от придирчивости взгляда.
        Его сообщница выглядела явно моложе и относилась к тем немногим женщинам, которым идёт короткая стрижка. Она была миниатюрной крашеной блондинкой, с острыми чертами овального лица, покрытого редкими веснушками и едва подкрашенное косметикой. Её уши украшали деревянные висюльки, а из-под выщипанных белёсых бровей пленницу сверлили маленькие глаза такого же пронзительно голубого цвета, как и у мужчины.
        Мэй видела эту сладкую парочку впервые. Ей не дали поспать и часа, а после ночных бдений в баре опьянение ещё не прошло.
        Мужчина выставил напоказ свои руки, и Мэй заметила какие-то татуировки на его запястьях.
        - Ну что, побазарим, - хрипло произнёс мужчина.
        - А что такое побазарим? Давайте лучше познакомимся. Я вас не знаю.
        - Ишь какая шалашовка! - усмехнулся Илья и положил ногу на ногу.
        - Шалашовка? - переспросила Мэй и кашлянула, - дайте мне воды, пожалуйста. Мне плохо, я пила алкоголь.
        - Она не русская? - наконец, подала голос Ольга, обращаясь к сообщнику, - странный у неё акцент.
        - Поди притарань водички, - махнул тот рукой и обнажил яркие белые зубы.
        - Ну и улыбка у тебя! Хоть святых выноси, - пробормотала Мэй.
        Ольга вернулась с кружкой, и Мэй жадными глотками вылакала всю воду. Затем вытерла губы рукавом ночной рубашки и спросила:
        - Ребята, может, хватит валять дурака?
        - А мы ждём, когда у тебя очко заиграет, - ухмыльнулся Илья.
        - Чего заиграет? - не поняла Мэй, - ладно, давайте разберёмся. Артур, выходи.
        Видя, что это не произвело впечатления, Мэй повторила громче:
        - Артур, выходи, вылезай, подлый трус!
        Похитители переглянулись. А Мэй продолжила:
        - Артур, ты мне нравишься, ты хорошо придумал. Ты талантливый режиссёр! Для меня это было шоком. Вот только актёров подобрал плохих. Добрые у тебя гангстеры, хотя на вид совсем как настоящие! И понимать по-русски не умеют.
        Но никакой Артур не появился и не раскланялся. Вместо этого Илья встал, молча подошёл к пленнице и ударил её наотмашь по лицу. Мэй свалилась со стула на пол, Илья рванул её на себя за руку и ударил ещё. Мэй отлетела в угол и ударилась головой о стенку. Дверь хлопнула - это хмурая Ольга вышла из комнаты.
        Илья одним движением разорвал на пленнице ночнушку, схватил за волосы и поставил на ноги. Мэй тяжело дышала, и хотя из разбитого носа хлестала кровь, она не орала и не ныла. Она сплюнула и произнесла:
        - Ты чего, бешеный? А ты знаешь, кто тебя нанял?
        В ответ Мэй получила ещё одну затрещину, посильнее первых двух. Никакая выпитая водка уже не могла притупить боль, и, упав на спину, Мэй закричала:
        - Я тебя наняла, дурак! Спроси у Артура! Позвони Артуру!
        Эта фраза остановила Илью, и он, выдрав очередной клок рыжих волос, прохрипел Мэй в лицо:
        - Что ты там бухтишь?
        - Отпусти меня, идиот! - наконец, начала сопротивляться Мэй и расцарапала Илье запястье острыми ногтями. - Ты с ума сошёл, чокнутый! Зачем ты меня бьёшь?
        - А ты погадай, блаткошка! - Илья вытащил выкидной нож.
        - Я ничего не понимаю, я запуталась! - Мэй закрылась инстинктивно руками и сжалась в комок, - не подходи ко мне! Зачем Артур тебя прислал? Зачем ты меня бьёшь? Объясни!
        Тут дверь распахнулась, и появилась Ольга. Она всё слышала и развела в стороны изумлённую обиженную Мэй и ухмыляющегося Илью:
        - Постой! Погоди! Базар есть!
        - Я ещё вернусь, оттянемся! - бросил Илья и скрылся вслед за Ольгой. Дверь хлопнула, и два раза щёлкнул замок.
        Мэй подобрала обрывок своей ночнушки и приложила к лицу. Её мысли перепутались, но одно она знала точно - это наглое избиение Артуру ещё откликнется. Он что, устраивая ей этот «сюрприз», не предупредил своего мордоворота о том, кто она такая и зачем всё это придумала? С другой стороны, подумала Мэй, этим Артур лишь усугубил своё положение. Вот только если эти двое начнут её мучить и выспрашивать об истинных целях всей инсценировки, ничего она им не расскажет! Она друзей не предаёт.
        Мэй выключила свет и заползла на матрас. Такое несправедливое обращение с ней породило гнев и обиду, хотя всё так прекрасно началось ещё пару часов назад! На мгновенье Мэй представила, как сейчас рвёт и мечет её папаша, и от этого стало немного легче.

* * *
        Артур Павлинин аккуратно положил трубку на аппарат. Затем взглянул на два пакета, доверху набитые продуктами, и произнёс вслух:
        - И что это за самодеятельность?
        Они так совсем не договаривались. Куда это понесло Мэй ночью из собственной квартиры? Ни записки, ни намёка, ни ответа, ни привета. Да ещё мобильник отключила. Вот рыжая бестия!
        Артур сел на кровать, задвигал нижней челюстью и задумался.
        Вся эта отдающая тухлятиной авантюра ему постепенно переставала нравиться. Он никогда не жаловался на провалы в памяти. С чего же всё началось?
        С мирной новогодней вечеринки, где он впервые увидел красотку Мэй. Её привела Наташа по прозвищу Крот, отрекомендовала как лучшую подругу и шепнула ему на ушко, что, мол, я заочно вас уже друг другу представила. На тот момент Артур находился в свежей ссоре со своей последней пассией и в вялотекущей депрессии по поводу скоропостижной кончины предпоследней полгода назад. Хорошо, Наташа, так вовремя появившаяся в его жизни, помогла советом и дружеским участием. И, увидев воочию профессионально разрекламированную Мэй, Артур к великой радости осознал Наташино напутствие: «Всё проходит, а жизнь продолжается!»
        Конечно, он моментально запал на неё. Она почти полностью соответствовала всем суровым требованиям, которые Артур предъявлял к потенциальным возлюбленным. А самого себя он по праву считал подарком судьбы для любой женщины. И причин для завышенной самооценки было предостаточно. Во-первых, аппетитная внешность и природное обаяние. Он, жгучий брюнет с бездонными карими глазами, красив и породист, как киноактёр. Он умеет галантно ухаживать, а главное, умеет так взглянуть и произнести избитые слова о любви так певуче и искренне, что она, кем бы ни была до этого, сразу же обмякнет, расплывётся и растает. Во-вторых, он безмерно талантлив - с его сногсшибательным баритоном в Большом театре петь, никак не меньше! В-третьих, он тщеславен и причисляет себя к эстетам - ведь сегодня днём с огнём не сыщешь кавалера с такими истинно правильными мужскими чертами характера! В-четвёртых, он всегда опрятен, всегда приятно пахнет, является страстным любовником и всегда готов заниматься сексом - для женщин нет ничего важнее последнего. И конечно, есть ещё в-пятых, в-шестых и так далее, чем дальше - тем всё ближе и
ближе к идеалу.
        И поэтому для того, чтобы он влюбился, женщины должны быть непременно: интеллигентны, воспитаны, аристократичны и изысканны. При этом они просто обязаны обладать незаурядной красотой, стройной фигурой, талантами в музыке, живописи или поэзии и вообще, относиться к таинственному и манящему миру богемы. А если женщина не соответствует хотя бы одному из пунктов, то самое большее, о чём она может мечтать - роман на одну ночь без надежд на светлое будущее их отношений.
        И вот Артур запал на Мэй - полную противоположность временами циничной, слишком рассудительной и своенравной Наташе. Наташу он даже остерегался, считая, что внешне непривлекательная женщина - как минимум ошибка природы и как максимум озлоблена на весь мужской пол и что-то против него замышляет.
        Артур знал, что рано или поздно любая Снежная Королева, на которую он бросил горячий взор, превращается в лужицу талой воды. После этого он терял к лужице всякий интерес. В данной ситуации, когда ему требовалась срочная терапия женским вниманием и лаской, когда предыдущий клин стоял поперёк горла так, что необходимость выбить его новым стала жизненной, Артур простил Мэй отсутствие талантов в искусстве, некоторую развязность и бесшабашность. Угнетало лишь одно
«но» - прелестная Снежная Королева не таяла. То есть таяла, конечно, поскольку Артур являлся прирождённым Солнечным Принцем из сказки, но очень медленно.
        - Я хочу заниматься сексом с другом, - говорила Мэй со своим бесподобным акцентом - растягивая гласные и иногда делая неверное ударение.
        Артура пленил этот акцент, но постоянно добивала такая формулировка вопроса. Он никак не мог растолковать Мэй, что друг и любовник отличаются так же, как чопорная Англия и эмоциональная Россия.
        А потом состоялся тот самый первый разговор у него дома. Его начала Мэй за месяц до сегодняшних событий.
        - Будь другом, Артур, помоги мне! - она обнимала его и гладила по спине, - мне нужна помощь! Только ты можешь мне помочь.
        Артур сразу же мысленно согласился. Он редко отказывался от оказания всяческих услуг друзьям и приятелям, если знал, что оно вернётся к нему с процентами.
        - Конечно, я тебе помогу, - заверил Артур, - расскажи мне, в чём заключается твоя проблема.
        - Ура! Ура! Так ты согласен? - запрыгала Мэй и захлопала в ладоши.
        - Я же твой друг, - улыбнулся Артур.
        - Тогда садись. Садись, садись, - Мэй усадила Артура на его собственную кровать, - и внимательно слушай. Ты должен позвонить моему отцу и потребовать у него пять тысяч долларов за меня. Будто ты меня похитил и теперь требуешь выкуп.
        Артур выпучил глаза и уронил челюсть. А сияющая Мэй радостно продолжала, схватив его за руку:
        - Ты не волнуйся, это всего лишь шутка! Это называется купить! Это мы с тобой так разыграем!
        - А почему именно я? - упавшим голосом спросил Артур, надеясь, что предложение Мэй - тоже шутка.
        - Как почему? Только ты на это способен, больше никто! Кого ещё я могу попросить? - и рыжая зеленоглазая кошка подмигнула ему.
        - А зачем? - всё ещё не понимал Артур.
        - Как зачем? - Мэй игриво дёрнула его за длинные кудри, - чтобы пошутить!
        - А кто твой отец? Ты ведь ничего мне не рассказывала о нём!
        - А ты и не спрашивал. Хорошо, я расскажу. Его зовут Олег Денисович Мартынов, он владелец фирмы «Август-92». Он занимается разного рода бизнесом. А матери у меня нет.
        - Да, ты говорила, - Артур задвигал нижней челюстью, - а тебе не кажется, что твоя шутка, мягко говоря, нехорошая? Это же твой собственный отец!
        - В каждой шутке есть доля правды, - немного погрустнела Мэй, - но тебе нечего бояться. Твой голос он не слышал, ведь правда? Ты всегда звонишь мне на мобильный. Ты же знаешь, что я веду свободную жизнь, и мой отец в неё не вмешивается.
        - Я на это не пойду! - заявил Артур и убрал руку Мэй со своей.
        - Но почему? Ты боишься? - серьёзно спросила авантюристка.
        - У меня есть голова на плечах, - Артур постучал пальцем по лбу, - обратись к кому-нибудь другому.
        - Но пять минут назад ты был готов мне помочь! - всплеснула руками Мэй, - а теперь ты мне уже не друг?
        Артур промолчал. Мэй ласково обняла его за плечи и поцеловала в щёку.
        - Но я очень-очень тебя прошу! - Мэй расстегнула верхнюю пуговицу его белой рубашки, - ну, пожалуйста, мой дракон!
        Артур снова отстранил её, встал и подошёл к окну, сложив руки на груди.
        - Ты хочешь, чтобы я предложила это другому? - пропела Мэй, - другому мужчине? Ты думаешь, у меня есть кто-нибудь лучше тебя? Я тебя не тороплю, подумай.
        На том бы всё и замять тогда, но через день Мэй снова затронула эту тему в разговоре - уже по телефону:
        - Скажи, а за деньги ты бы согласился?
        - На что? - ради проформы спросил он, хотя понял, о чём она.
        - Разыграть моего отца. За пять тысяч долларов.
        - Это называется вымогательством. Неужели тебе надо объяснять?
        - Ну да, я знаю. Но когда отец узнает, что его дочь сама всё придумала, он не будет сажать её в тюрьму. А тебя я не выдам, ведь ты мой друг.

«А ведь она права!» - неожиданно для себя осознал Артур.
        - Слушай, Мэй, ты что, серьёзно собралась провернуть это дело? И получить деньги?
        - Нет, я же говорила, что это шутка. Я хочу пошутить. Я хочу узнать, любит ли меня отец по-настоящему или нет.
        - А вот это очень серьёзно, - заметил Артур.
        - Значит, ты согласен? - снова спросила она.
        После этого они специально встретились только для того, чтобы вместе обсудить план. Впрочем, Мэй уже всё придумала заранее, и за один вечер они его доделали: сочинили тексты, которые Артур будет говорить по телефону, и расписали по пунктам, как будут действовать после первого звонка.
        Всё шло как по маслу - в нужное время Артур на своём драндулете подчалил на Кузнецкий мост к бару «Агрегат», якобы насильно затащил Мэй в машину, привёз сюда, в район Бибирево - на съёмную квартиру Мэй, где уже бывал несколько раз. Дальше - больше: он двадцать минут надрывал живот после того, как поведал отцу Маши про отрезанные уши по почте. И вот - стоило ему отлучиться на полчаса, как его рыжая кошечка куда-то исчезла.
        И что бы это значило?

* * *
        Женька почти разочаровался в любви. И причиной тому - то ли комплексы, то ли его ничем не примечательная, как он полагал, внешность. А ещё Женька считал себя банальным неудачником, при этом знакомиться он не умел, а ухаживать и не пытался. Он родился мечтателем, идеалистом и неизлечимым романтиком, вследствие чего причислял себя к особой, почти вымершей, породе людей. А все девушки любят умеющих себя красиво подать, обязательно уверенных и непременно богатых. И, поскольку ничего подобного у Женьки не наблюдалось, шансы встретить Великую Неземную Любовь равнялись минус единице.
        Ох уж эта Великая и Неземная! Все о ней мечтают… а кто её видел? Все мало-мальски приятные отношения заканчиваются либо банальным браком, либо скандальным разрывом, и обычно второе всегда лучше. Но, по Женькиной теории, хуже одиночества только смерть от него, и вот он решился с подачи одной приятельницы дать небольшое объявление в газету, в рубрику «Знакомства».
        Вскоре пришло несколько откликов, но после Женькиных ответов писать ему переставали. Не везёт - так не везёт фатально, решил он, и плюнул на это дело. Но вот, спустя пару месяцев после выхода объявления, пришло ПЕРВОЕ письмо от девушки по имени Мэй. Это послание отличалось от предыдущих необычной чёткостью и логичностью суждений, и вместе с тем поэтичностью и лиричностью, а этого так не хватало Женьке в общении с противоположным полом! И мечтатель быстро сделал такой вывод: ему написала совершенно необыкновенная личность, такая же романтичная, как и он сам. И с тех пор жизнь Женьки круто изменилась, потому что в ней наконец-то появился вожделенный смысл.
        За три следующих месяца он получил пять Её писем.
        За четыре недели до похищения пришло шестое.
        В пятом Женька обнаружил фотографию Мэй и стал постоянно носить её с собой. Он чувствовал необъяснимое родство с этой странной, необыкновенной девушкой.
        За время переписки с Мэй Женька, поэт-самоучка и такой же музыкант, сочинил около ста стихов и две дюжины песен - почти столько же, сколько за предыдущие восемь творческих из двадцати пяти имеющихся в наличии лет. Часть песен он записал на кассету и выслал своей Музе бандеролью.
        Его капризное и поросшее мхом вдохновение неожиданно расправило сверкающие крылья. Он обязательно напишет Ей ответ и вложит несколько стихотворений, посвящённых Прекрасной М.
        В первую весну нового века, во время высоких технологий, Интернета и мобильной связи, он вчитывался в Её строчки, написанные крупным угловатым почерком на выдранном из тетрадки листке бумаги. Может, именно это и называется счастьем?

«Здравствуйте, Евгений…
        Вы просили меня рассказать о своей жизни. Я долго не решалась этого сделать, но Вы стали мне близки. Я знаю о Вас уже достаточно много, а Вы обо мне - ничего. Вы правы - так нечестно. Простите мне мои раздумья, я не привыкла делиться своими мыслями ни с кем, тем более рассказывать о своей жизни. Иногда всё это кажется каким-то странным сном, случившимся не со мной. Как будто я смотрю кинофильм, где играю роль, а моя реальная жизнь совсем иная. Порой мне кажется, что я всё это придумала о себе, выдумала свою жизнь. Зачем? Так… просто, от скуки, от тоски и безысходности, одиночества и пустоты.
        Ах, Евгений… Вы писали о своём одиночестве, неприкаянности в этой жизни. Так я вам кажусь счастливой? Чем же именно? Тем, что мой небедный папочка потакает любому моему капризу? Если для счастья нужно так мало, сколько было бы счастливых на Земле? Вы удивляетесь моему пессимизму? Так всё просто - я тоже в некотором роде здесь чужая. Я уже писала, что родилась не в России. И первая половина моей жизни отмечена событиями как необъяснимыми, так и трагическими. А вторая половина - эта роль… дочурки русского бизнесмена. Представьте себе маленькую девочку, живущую в бедной хижине ещё более бедной деревушки. Представьте себе её окружение - неграмотные крестьяне, а также дети, очень много детей. Смуглые, узкоглазые, темноволосые, а девочка рыженькая и белокожая. Почему? А вот об этом я расскажу Вам. (Надеюсь, я не наскучила ещё философскими излияниями). Дальше будет поинтереснее.
        Вы мне писали, Евгений, о том, что Ваша жизнь совсем обыкновенная, и в этой обыкновенности, обыденности Вам тоскливо и неуютно. Так Вы полагаете,
«необыкновенная» жизнь и биография - это счастье? Вы считаете, что я небанальна, необычный человек только потому, что у меня всё по-другому? Родилась за границей, отец бизнесмен, внешность привлекательная? Так вот начало моей грустной истории.
        Мой отец в молодости учился в МГУ на кафедре археологии, и однажды в составе международной группы поехал на практику на полуостров Индокитай. Хорошего мало - джунгли, насекомые и хляби небесные, которые разверзаются три раза в сутки. Скука, развлечений никаких. Жалкая деревушка, жители - одна беднота. Единственная радость - любимая работа, раскопки, храмы и могильники. Жители возмущаются - понятно, осквернение памяти предков. Но руководитель экспедиции пытается успокоить, мол, всё это ненадолго, покопаемся и уедем. От предков ваших не убудет.
        Руководитель - женщина, английский археолог. Маргарет обладала яркой внешностью, неукротимой волей. Что она нашла в простом русском студентишке? Молодость, обаяние? Всё-таки пятнадцать лет разницы, и всё разное - национальность, обычаи, культура. Она из древнего шотландского рода, один из её предков был пэром Англии. Со временем род обнищал, измельчал, лучшие его представители занялись торговлей и бизнесом. Но славная история рода Макдауэлов исчислялась не одним столетием. А теперь, Евгений, представьте себе: английская аристократка и русский студент. Ну что хорошего получится? А получилась я! Не удивляйтесь, я всё-таки горжусь историей своего рода.
        Отец мой из крестьянской семьи, из ссыльно-раскулаченных (так, кажется, это называется). А в юности был бородатым романтиком, единственное достоинство - английский в совершенстве знал и работать хотел. Очень стремился попасть на стажировку за границу. Вашу историю пересказывать не имеет смысла - из СССР без хорошей подмазки не выпускали. Незадолго до своей поездки отец списался с мисс Макдауэл, руководительницей, и она пригласила его участвовать, оплатила проезд.
«Халява»? Так говорят русские?
        Около года мотались они по экспедициям. Маргарет не желала отпускать от себя обаятельного студента. А он и рад путешествовать за чужой счёт! В Советском Союзе жизнь в то время мало радовала разнообразием и впечатлениями. И в самый неподходящий момент случилось непредвиденное. Для зрелой и опытной женщины непростительная оплошность - наверно, она любила моего отца, если отказалась избавиться от нежданного подарочка.
        Но работа есть работа. До самого последнего дня моя мать участвовала в раскопках наравне со всеми. (Когда отец рассказывал об этом, я удивлялась, как она вынесла такие ужасные условия. Иногда мне кажется, я чем-то похожа на неё. Меня можно согнуть, но сломать - это очень трудно).
        А отец? Конечно, поначалу он проявлял недовольство и даже раздражение от такого сюрприза. Но, когда Маргарет пообещала, что после окончания экспедиции будет роскошная свадьба, и гражданство ему обеспечено (она сама всё устроит), он больше не брюзжал и в тайне надеялся, что всё обойдётся. Конечно, будут проблемы с визой и с выездом на ПМЖ. Но раз Маргарет говорит, значит, так тому и быть. У неё же воля и энергия, у неё харизма. Думаю, он тоже любил её по-своему. Ещё бы - умница, красавица и богатая. Но, конечно, ему ребёнок не нужен. Так что пусть Маргарет сама возится с ним, а он будет жить в своё удовольствие.
        Вы удивлены, откуда я знаю всё это, и почему отец рассказывал такие подробности, не очень лестные для него? Наверно, чтобы оправдаться, почему он бросил меня при рождении на произвол судьбы в нищей деревушке, и не вспоминал столько времени, а потом вдруг стал разыскивать. Я думаю, что он уже тогда был прагматичен, а всякая романтика прошла вместе с юностью.
        Отец часто называет меня бесшабашной, отчаянной. Это наследственное, от матери. Гремучая смесь - мамин темперамент и отцовская русская склонность к философии. Ничего хорошего!
        Вернёмся в Индокитай. Русский стажёр укатил на джипе в какой-то районный центр за указаниями. Радио давно сломалось, члены экспедиции ушли в местный кабак и накачивались там со скуки. За два дня до этого какой-то сумасшедший местный дедушка наслал страшные проклятия на всю экспедицию и на Маргарет персонально за то, что могилки раскопали, осквернители. Не то чтобы мисс Макдауэл страдала суеверностью, но от проклятий дедули и ей стало не по себе. Тем более что её компаньоны предлагали свернуть экспедицию раньше срока, напуганные угрозами. Убедить их, что проклятие - лишь глупое местное суеверие, оказалось делом непростым. Оно обещало неисчислимые бедствия всем участникам раскопок и даже их потомству, смерть в ужасных мучениях…
        И тут ещё папочка мой, разругавшись с Маргарет, укатил! Мама, конечно, в расстроенных чувствах, решила - работа отвлечёт. Даже дождя не испугалась. Полезла ещё раз взглянуть на могилу, и поскользнулась на мокрой глине. Вернувшись с попойки на следующее утро, коллеги нашли её без сознания. Впоследствии она очнулась, но начались преждевременные роды. Радио нет, врача нет - какой врач в таком захолустье? Позвали повивальную бабку - старую китаянку…
        На следующий день приехал отец. Ему сунули красный орущий свёрток - меня. «Где Маргарет?» - закричал папа. Бабка опустила глаза и что-то по-своему прошептала. Переводчик с трудом расшифровал её бормотание. «Нет больше нашей мисс, ушла на небо…». «Мне не нужен ребёнок, делайте с ним, что хотите, всё равно не выживет! Без Маргарет мне ничего не нужно!» - ответил мой отец.

«Ненужного» ребёнка оставили в деревне, а отец вернулся в Россию, зарёкся ездить в экспедиции, бросил институт и даже не вспоминал о существовании в далёкой восточной деревушке своей дочери…
        О том, как проходило моё детство, и откуда взялось это странное имя Мэй, расскажу в следующем письме, если Вам интересны дальнейшие события.
        Скоро рассвет. Моё послание окончено, надеюсь, оно не очень длинное. Пишите, Евгений. Ваши письма согревают мне душу. Друзей и подруг у меня нет, так сложилось, наверно, и виной тому мой тяжёлый характер. И Вы - единственный мой собеседник, мне интересны. Надеюсь, в ответ Вы расскажете о себе что-нибудь ещё. Ваши стихи изумительны, а музыка… совершенно невероятна! Ничего подобного я не слышала! И стихи мне никто не посвящал, никогда! Вы не представляете себе, насколько Ваши письма мне дороги. И наше общение стало единственной отдушиной в моей жизни. Я всё больше чувствую, как Вы становитесь мне ближе. Пишите, Евгений! Мэй».
        Глава 3. Пленник
        Не усматривайте злого умысла в том, что объясняется глупостью. Так считал некто умный и добрый.
        И перед тем, как провалиться в сон, Мэй размышляла над этим: то ли Артур совсем дурак, то ли всё подстроил специально.
        Но из сна её резко выдернула реальность в виде новой вспышки яркого света. Мэй зажмурилась и натянула зелёную тряпку на раскалывающуюся голову. Всё её тело содрогалось от крупной дрожи, а к горлу подступила мерзкая тошнота.
        Щекастый Илья потянул накидку на себя, а у Мэй не осталось сил, чтобы сопротивляться. И она снова предстала перед своими мучителями скуксившейся и обнажённой, с начинающими расплываться по лицу синяками. За спиной щекастого маячила женщина, Мэй с надеждой посмотрела на неё и произнесла одними губами:
        - Дайте мне в-воды, п-пожалуйста…
        Илья ухмылялся и терпеливо ждал, пока Ольга принесёт пленнице воды, а та утолит жажду. И затем протянул Мэй мобильник и приказал:
        - Звони своему плашкету!
        За час до этого, а именно столько удалось поспать Мэй, Ольга увела Илью в комнату с телевизором, взяла за грудки и слегка встряхнула:
        - Прекрати её бить! Илюша, что с тобой? Ты что, не слышишь?
        - Конечно, слышу, не глухой, - Илья положил руки на плечи Ольге, и его лицо вмиг приобрело разумное и даже доброе выражение, - что-то с ней не так. И я, по-моему, догадываюсь, что.
        - Я тебя слушаю, - Ольга включила электроплитку, водрузила на неё чайник и достала две чашки.
        - Во-первых, мне сразу не понравилось, как этот плашкет сажал её в тачку. Она явно не хотела ехать с ним.
        - Илюша, прошу тебя, когда мы вдвоём, не пользуйся этой паршивой лексикой. Меня от неё тошнит.
        - Грязь к грязи не липнет… - неудачно пошутил Илья, - ладно, а ты что думаешь?
        - То же самое. Она, по-моему, даже кричала.
        - В записке тоже фигурировало имя «Артур», - Илья закурил «Мальборо», - она почему-то убеждена, что этот самый Артур нанял нас с тобой.
        - А она наняла его. Мне кажется, - Ольга тоже закурила, - мы не вовремя решили начать дело.
        - А мне кажется, наоборот. Мы можем воспользоваться этим. Ты заметила, девчонка мало сопротивлялась. Она ведёт себя так, будто уверена, что сама наняла нас для собственного похищения. А что касается твоего замечания, то грех было не выкрасть девчонку ночью из квартиры на первом этаже без свидетелей. Подумай над этим, Оля.
        Ольга кинула в чашки по пакетику «Дилмаха» и залила кипятком. Илья докурил до фильтра и смял бычок в блюдце.
        - Этот парень может нам помешать, - Ольга достала пудреницу из косметички.
        - Точно. И неплохо бы нам узнать, для чего девчонка так вовремя придумала эту чепуху с собственным похищением.
        - Илюша, пожалуйста, - Ольга ласково посмотрела на него, - не перестарайся. Не покалечь её.
        Илья хмыкнул и рассмеялся от слишком серьёзного тона сообщницы.
        - Звони своему плашкету!
        Мэй взяла телефон и захлопала глазами. Щекастый Илья неприветливо улыбался и фальшиво насвистывал «Мурку».
        - Звони Артуру. Пусть шкандехает сюда! - пояснила Ольга.

* * *
        Ключи от квартиры Мэй он решил прихватить с собой, так же, как и пакеты с продуктами. Загрузив их в свой драндулет, которого стыдился и пользовался им только в исключительных случаях, Артур отправился домой.
        Солидная ячейка общества Павлининых обитала в просторной трёхкомнатной квартире на Дмитровском шоссе и состояла из отца Артура, матери Артура, его бабушки, его младшей сестры и племянника. Вследствие этого у тридцатилетнего мужчины имелись нехилые жилищные проблемы, избавиться от которых пока не было никакой возможности. Родители, конечно, копили деньги на квартиру для дочери и её сынишки, но этот процесс продолжался уже два года, за которые набралась лишь треть нужной суммы. Сам Артур работал веб-дизайнером в заскорузлой компьютерной фирмочке, и его доход зависел от количества заказов. Плюсом такой работы являлся свободный график, а минусом - невозможность быстро обогатиться, поэтому вожделенная иномарка пока оставалась для Артура печальной мечтой.
        Никаких интересных идей по поводу того, где искать сгинувшую Мэй, в голове Артура не возникало. Не звонить же в самом деле её ошарашенному папаше! А общих знакомых у них с Мэй почти не было. Разве что Наташа, которая после знакомства с Мэй потеряла для Артура даже дружескую актуальность.
        У него имелся рабочий и мобильный номер Наташи, а вот домашний он как-то не удосужился узнать. Время для звонка - шесть утра - мягко говоря, не подходящее, но если Мэй отправилась к своей невзрачной подружке, то далеко она не уйдёт.
        - Алло… - раздался откровенно сонный голос Наташи.
        - Привет, извини, что разбудил. Это Артур.
        - А, сейчас… - послышался шорох, и затем тот же, только звонкий и весёлый голос: - Привет, привет.
        - Слушай, Наташ, Мэй случайно не у тебя? Поищи, пожалуйста, может, найдёшь.
        - Мэй? А с какой такой стати ей быть у меня?
        - Значит, нету. Точно? Ну ладно. А где она, не знаешь?
        - Погоди, Артур, постой. Вы что, поссорились?
        - Нет, мы не поссорились. Слушай, если она вдруг появится на твоём горизонте, пусть мне звякнет, ладно?
        - Ладно. А ты-то сам как?
        - Да никак, - это был любимый ответ Артура, - ладно, досматривай свои сны. Пока.
        Когда Артур отключился, Наташа сразу же позвонила Мэй на квартиру в Бибирево и на сотовый. И конечно, безрезультатно.
        Добравшись до дома, Артур запарковал драндулет по прозвищу «копейка» под деревом и подхватил пакеты с продуктами. Он тихо прокрался в их с сестрой комнату, чтобы не перебудить всех домашних. Бессонная ночь и весёлые приключения утомили, и он, плюхнувшись на кровать прямо в одежде, сразу же вырубился.
        Но таковой получилась эта ночь, что никому из участников роковых событий не суждено было нормально выспаться. И писк мобильника застал Артура врасплох без пятнадцати восемь. Сестра на соседней кровати что-то недовольно пробурчала. А в коридоре уже слышался шум - родители бурно собирались ехать на работу транзитом через детский сад, куда были обязаны закинуть внука.
        Мало чего соображая, Артур промямлил в трубку нечто похожее на «пошли все к чёртовым предкам». Но, услышав голос Мэй, он вскочил как ошпаренный и постарался собрать блуждающие мысли в кучу.
        - Артур, это ты? Это я, Маша! - голос у Мэй был каким-то плаксивым.
        - Ты где? Ты зачем уехала от меня?
        - Артур, приезжай, пожалуйста, ко мне. Я… в другой квартире.
        - Что ты там делаешь?
        - Как что? Тебе лучше знать.
        - Алло, Мэй? Я тебя не слышу. Алло? - забеспокоился Артур.
        - Ты не знаешь адреса. Сейчас, я тебе продиктую. Улица Народного Ополчения, дом…
        Артур записал адрес тем, что попалось под одну руку, на том, что попалось под другую, и переспросил:
        - А номер квартиры?
        - Я не знаю… - возникла непонятная пауза, - я тебя встречу… у подъезда.
        - Что вообще происходит? - Артур нахмурился, - Мэй, с тобой всё в порядке?
        - Конечно, со мной всё в порядке, - быстро ответила она.
        - Я приеду, - заверил Артур.
        Выругавшись про себя, он решил сегодня же огорошить Мэй, что больше не будет издеваться над её отцом и, как лучший друг, убедит отказаться от этой дурацкой затеи.

* * *
        Похитители удалились, конечно, не забыв запереть дверь. У Мэй появилось время, чтобы поразмышлять, но она предпочла снова завалиться на матрас и задремать. В конце концов, сейчас приедет Артур и ответит на все вопросы.
        Илья узнал его - того, за чьей машиной они с Ольгой следили от Кузнецкого моста до Бибирево. Он приехал один.
        - Эй, ты! - окликнул Илья.
        Артур, одетый в чёрные брюки и клетчатый пиджак, стоял возле драндулета и озирался по сторонам в поисках Мэй. Заметив Илью, он показал двумя пальцами на себя и наклонил голову:
        - Вы мне?
        Илья сделал несколько шагов в его сторону и фыркнул, учуяв терпкий запах парфюма:
        - Девочка ждёт. За мной!
        Этот щекастый Артуру сразу не понравился. Что-то было в его облике звериное, а Артур на дух не переносил грубых неотёсанных мужланов. Перед чёрной дверью, которую любезно распахнул для него Илья, Артур громко крикнул внутрь:
        - Маша, ты здесь?
        Илья затолкал его в офисное помещение. Из комнаты с телевизором выпорхнула Ольга и, смерив Артура презрительным взглядом, усмехнулась:
        - Салют, малыш! Хвоста не привёл? - вопрос был адресован Илье.
        Илья жестом показал, что всё в порядке, и открыл дверь «тюремной камеры», кивком предлагая Артуру войти. Увидев лежащую Мэй, он бросился к ней:
        - Что с тобой? Господи, кто тебя так? - он резко обернулся на бугая-Илью.
        Ответом Мэй была звонкая пощёчина, от которой Артур аж отскочил в сторону и схватился за лицо. Непонимающе испуганно он переводил взгляд с негодующей Мэй на стоящих у двери незнакомцев и переставал понимать происходящее.
        - Зачем ты это сделал? Разве я просила… со мной так поступать? - громко возмутилась Мэй, сидя на матрасе, - что ты себе позволяешь? Кто они такие? - она указала рукой на Илью с Ольгой.
        - Я понятия не имею, кто они такие… - начал оправдываться Артур, - я ничего не знаю… Что произошло, объясни!
        - Ты ничего не знаешь! - Мэй, прикрыв наготу накидкой, привстала, - что это значит? Как мне тебя понимать? Ты нанял их! А они привезли меня сюда и избили! Это ты им приказал меня избить!
        Илья улыбнулся, и, скрестив руки на груди, закивал. Артур схватился за голову, затем подскочил к Мэй, но та выставила руки вперёд:
        - Не приближайся ко мне! Отойди от меня!
        - Я клянусь, я не… я их не знаю! Я их впервые вижу! Ты должна верить мне, я твой друг!
        Мэй уткнулась лицом в матрас и заплакала. Артур прикоснулся к её растрёпанным волосам и погладил их.
        - Пойдём, побазарим, плашкет! - наконец, подал голос Илья.
        - Кто ты такой? - Артур постарался придать своему голосу уверенность и поднялся на ноги.
        Вопрос остался без вразумительного ответа. Ольга взяла Артура за локоть и провела в комнату с телевизором, а Илья усадил его на стульчик. Артур рыпнулся, но тяжёлые руки Ильи прижали его к месту.
        - Клянёшься ли ты не вилять хреном, не тереть уши и цинковать одну только правду? - издевательски спросила Ольга.
        - Что вам нужно? - брякнул Артур, и тут же почувствовал, как звериные лапы сдавили ему шею.
        - Голимый ответ, - прокомментировал Илья.
        Артур замахал руками и пару раз попал по обидчику, поэтому тот схватил его за волосы и легонько приложил фейсом об тейбл.
        - Будет очень-очень больно, - предупредила Ольга. Пока Артур слизывал липкую кровь с губ, она продолжала: - Пораскинь своими куриными мозгами и расскажи нам, кто мы такие и зачем привезли твою шалашовку сюда.
        - Маша… это она придумала, - ляпнул Артур.
        Снов удар о стол - более грубый, жестокий, и на этот раз Артур взвыл.
        - Алмазно ты пропендохался. Чего это ты? - заметил Илья.
        В самом деле, чего это он? Артур тряхнул головой и вышел из оцепенения. Как он посмел оклеветать Мэй? Разве она, его весёлая и озорная Мэй, никогда не дававшая повода усомниться в себе, способна на такое? Нет, конечно! Она доверяла ему как другу. Она не способна, только не она… Просто у него окончательно поплыли мозги от бессонной ночи и откровенного абсурда происходящего.
        - Я не знаю, кто вас нанял, - процедил Артур и задвигал ушибленной челюстью, - но учтите, что ни вам, ни ему это так просто с рук не сойдёт. Сейчас преимущество у вас, но это временное явление. А за то, что вы избили Мэй… За это с вами будут разбираться совсем другие люди. Мои друзья из города Люберцы с отморозками пространных бесед не ведут.
        Илья достал из кармана джинсовки некий предмет и кинул его Ольге, которая сидела напротив. Зловещим чёрным глазом уставилось на Артура дуло швейцарского пистолета
«ЗИГ-Зауэр».
        - Мы тоже не любим разводить бодягу, - Ольга сдвинула предохранитель, - особенно с такими мохнорылыми бажбанами, как ты.
        Она подошла к Артуру и ткнула пистолетом ему в лоб. Его руки заломил назад Илья.
        - Подгузник притаранить? - Ольга зло усмехнулась и переместила пистолет ниже.
        Артур зажмурился. Привкус крови во рту, холодный жестокий взгляд Ольги, унизительная беспомощность перед смертельной угрозой - всего этого не было ещё полчаса назад, когда он крутил баранку своей «копейки» и готовился хорошенько отчитать Мэй за глупый побег. Всего этого не было в жизни Артура НИКОГДА. Чувствуя прикосновение настоящего, не игрушечного, оружия к своему телу, он с ужасом понимал, что это только цветочки. Он УЖЕ боится, он УЖЕ испугался, но если это увидит Мэй, от такого позора он не отмоется никогда. Его ноги свободны - может, взбрыкнуть, ударить эту сучку?
        Но Ольга будто бы услышала его мысли.
        - Не дёргай вилами! - она упёрлась пистолетом ему в колено, - прострелю - всю жизнь хромать будешь!
        Артура прошиб холодный пот. Страх перед смертью, казавшийся слишком неправдоподобным, сменился другим, более реальным страхом - потерять внешнюю неотразимость и стать инвалидом. Видно, Илья и Ольга заметили, как он задрожал и вспотел.
        - Цинкуй, плашкетик! - Илья взял на излом один из его пальцев, - на счёт три кирдык.
        - Сука… - прошептал Артур, но глаз не открыл, - чего ты хочешь от меня?
        - Два с половиной, - между тем заметила Ольга, играя пистолетом.
        - Отпусти! - боль стала нестерпимой, и Артур почувствовал, что теряет сознание, - я расскажу… Маша попросила меня позвонить… её отцу… и потребовать пять тысяч баксов… якобы за то, что её похитили… Я позвонил, и всё… А потом я вернулся домой, а её уже не было… Всё, а-а-ы…
        Илья отпустил его руки, а Ольга села на кровать и убрала пистолет во внутренний карман джинсовки.
        - Девчонка уверена, что это ты заплатил нам, - улыбнулась она, - ну всё, ставни-то распахни! Чего жмуришься раньше срока?
        Артур открыл глаза. Илья теперь тоже сидел напротив и курил, сжимая сигарету большим и указательным пальцами. Артур с жалостью посмотрел на свои ноющие руки, а потом с ненавистью - на Илью. Тот вытащил мобильник и пояснил:
        - С этой минуты ты будешь делать то, что я прикажу. Я дважды не повторяю. Будешь возбухать - убью. Будешь послушным плашкетиком - премирую. Фурычишь?
        - М-машу не трогай, - медленно приходил в себя Артур.
        - М-м-машу н-не т-трогай, с-с-сволочь, - передразнил Илья и расхохотался.
        - Ну, хватит, - осекла его Ольга, - плашкет нам ещё пригодится.
        - Мы с Мэй придумали план, - воодушевлённый словами Ольги, Артур кое-как переварил издевательство Ильи, - у меня записано, что нужно говорить и делать. Тетрадка лежит в моей машине на заднем сиденье в пакете.
        - Притарань сюда! - приказал Илья.
        Артур медлил. Он непонимающе пялился на своих мучителей. Потом, вспомнив, что Илья дважды не повторяет, встал и вышел из комнаты.
        Илья и Ольга проводили его до входной двери. Илья открыл замок, и когда Артур ушёл, Ольга набросилась на сообщника:
        - Ты зачем его отпустил? Он сбежит! Сумасшедший! Ты его даже не обыскал!
        - Я вижу людей насквозь, не так ли, Олюшка? - Илья приобнял её и потрепал по коротким пушистым волосам.
        Артур подошёл к своей машине. Он не знал, стоит ли ему удивляться. Бандиты, а по-другому эту парочку он окрестить не мог, отпускали его на все четыре стороны! Но всё же неожиданная передышка дала, наконец, возможность поразмыслить. Вообще-то, Артур, помимо всех прочих достоинств, наделял себя ещё одним - умом. Логика, смекалка и вытекающая из них способность извиваться и хитрить не раз выручала его. Правда, сейчас - мягко говоря, нестандартный случай.
        Хотя стимул сбежать был велик. Сбежать, чтобы потом вернуться с выдуманными братками из Люберец и отбить Мэй у бандитов. Но логика подсказывала, что если он сбежит, бандиты наверняка перепрячут Мэй, а затем в красках ей опишут, как дружок Артур позорно предал и отдал на растерзание. И что будет дальше с Мэй? А главное, что будет дальше с ним самим?
        Может, позвонить по сотовому кому-нибудь, например, в милицию? Артур взял пакет с сиденья и оглянулся на подъезд. У них пистолет - а значит, наверняка будет стрельба. Нет, сперва будут долгие переговоры, так как у бандитов имеется заложница. Чем это закончится для него и для неё?
        Оставалось вернуться. Тогда Щекастый решит, что он, Артур, испугался. Однако, только вернувшись, он сможет узнать о планах бандитов и растолковать Мэй, что он с ней, а не против неё. А, следовательно, сможет придумать, как лучше поступить дальше.
        Решив вернуться, Артур внушал себе, что делает это из благородных побуждений и наоборот, никого не испугался, поскольку никуда не убежал. Он схитрит, сделает вид, что подчинился. Зайдя в комнату с телевизором, он продолжал внушать себе, что не чувствует никакого страха…

* * *

«Вольво»-пикап цвета мокрого асфальта шла в крайнем левом ряду по Варшавскому шоссе. В салоне на полную катушку вещало радио, и ведущая бодрым соловьиным голоском рассказывала об утренних пробках на московских улицах. Жанна, сексапильная фигуристая блондинка, дымила тонкой дамской сигаретой, выставляя напоказ обтянутые чулками аппетитные ножки. Водитель часто отвлекался и переключал внимание с запруженной машинами дороги на них.
        Запиликал сотовый, и водитель снизил скорость. Услышав в трубке уже знакомый голос, он убавил громкость радио и напрягся, стараясь не пропустить ни единого слова.
        - Мартынов Олег Денисович? Доброе утро. Ваша дочь, Маша, по-прежнему у нас. Я прошу вас сохранять спокойствие и благоразумие.
        Не будь рядом Жанны, Мартынов дал бы волю эмоциям. Но в её присутствии нельзя допустить даже намёка на подозрение.
        - Да, я слушаю вас. Говорите.
        - Вы соблюли наши условия?
        - Да, конечно. - Мартынов сохранял незыблемое спокойствие.
        - Так вот, наши условия изменились. Вернее, изменилось четвёртое условие. Сумма, которую мы требуем, увеличивается.
        - Хорошо, я всё подготовлю. Скажите, когда и куда мне надо подъехать.
        - Вы не поняли, Олег Денисович. Сумма увеличивается во много, в очень много раз, - миролюбиво пел голос, - и теперь она равна…
        Наступила пауза. Олег терпеливо ждал, и ждать пришлось почти полминуты.
        - Теперь она равна миллиону долларов! - наконец, выдал голос.
        Глава 4. Крот идёт по следу
        Закон Хелранга гласит: «Подожди - и плохое само собой исчезнет…». Возможно, так поступили бы многие на её месте, но Наташа верила в продолжение этого закона - «… анеся положенный ущерб». И вследствие этого считала, что ждать - это полностью подчинить себя обстоятельствам.
        После звонка Артура она убрала постельное бельё в тумбочку, умылась и позавтракала йогуртом с двумя королевскими бутербродами. Королевский бутерброд, по рецепту Наташи, - это французский батон, разрезанный продольно, с помещёнными между кусками хлеба тонкими ломтиками огурца, помидора и листьями черемши. Всё это посыпается тёртым сыром и жарится на сковородке либо в духовке, но ни в коем случае не греется во вреднючей микроволновке!
        Наведя марафет, Наташа сложила необходимые женские причиндалы в сумочку, надела расклешённые джинсы, пёструю футболку и замшевую куртку. Затем накормила проснувшегося от её возни кота Тимофея и соорудила такую записку:

«Тётя Лида, доброе утро! Я уехала рано и не стала тебя будить. Возможно, я не появлюсь дома несколько дней. В Питер не звони, туда я не собираюсь. Наташа».
        От Бирюлёво до Бибирево - долгий путь через всю Москву с юга на север. Пятница - будний день, и с утра в метро не протолкнёшься. Впрочем, Наташа никогда не переживала по поводу неудобств, связанных с общественным транспортом. Её принцип - не раздражаться по поводу того, чего она сама не может изменить - некоторые могли бы назвать мудрой жизненной философией.
        Поэтому Наташе, родившейся и прожившей более двадцати лет в городе на Неве, были чужды постоянные сравнения двух столиц и вытекающие из них комплексы неполноценности.
        Автомобиля Артура во дворе не наблюдалось. Наташа не стала осматривать соседние, потому как это не являлось главной задачей.
        У неё имелся дубликат ключа от съёмной квартиры подруги в Бибирево. Но прежде чем им воспользоваться, Наташа всё-таки надавила пару раз на кнопку звонка и подождала.
        - Мэй! Маша! - позвала Наташа, шагнула внутрь и аккуратно прикрыла дверь.
        Оставив сумочку в прихожей и не переобувшись, Наташа быстро убедилась, что квартира пуста. И честно говоря, почувствовала некоторое облегчение.
        Первое, на что она сразу же обратила внимание, - едва уловимый запах французской туалетной воды «Азарт». А это - верный признак недавнего присутствия Артура Павлинина.
        Наташа обследовала кухню. На столе - пустая пепельница-черепушка, две чумазые чашки с чайными остатками, сахарница и раскрытая пачка турецкого крекера. На газовой плите - пятилитровая кастрюля с остывшей водой и половником, используемая вместо чайника. В раковине - традиционная гора немытой посуды. Весьма вероятно, эту же гору Наташа созерцала, когда гостила у Мэй несколько дней назад. Холодильник - невинен, как душа младенца, и пуст, как космическое пространство.
        Единственная комната, представшая перед внимательным взором Наташи, медленно начала раскрывать свои тайны. Во-первых, постельное бельё на кровати и на полу - два комплекта. Во-вторых, листок бумаги, валяющийся тут же. Наташа прочитала: «Я пошёл в круглосутку. Скоро приду. Артур». Прочитала, села за стол и, поправив свои большие круглые очки, нежно разгладила найденный вещдок.
        - Так, так. Это уже хорошо.
        Вернувшись в прихожую, она тщательно осмотрела вешалку для одежды и ящик для обуви. Наряда, в котором Мэй проводила время этой ночью в баре, Наташа не обнаружила. Сумочки тоже не наблюдалось, так же, как не нашлось ни одной мужской вещи. Наташа вернулась на кухню, расстелила на полу найденную в туалете газету и вывалила на неё мусор из помойного ведра. В первую очередь её интересовали окурки.
«Кент» присутствовал, но кроме него, увы, больше никаких улик. Мэй чаще всего курит «Кент», Артур предпочитает своё здоровье не портить. Вывод очевиден.
        Больше ничего смыслового в мусоре Наташа не обнаружила, поэтому свернула газету и сунула куль обратно в ведро. Вымыв руки, она вновь переместилась в комнату и бросила взгляд на телефон. К великому сожалению, аппарат был старый дисковый и не мог снабдить новоявленную сыщицу информацией. Вдруг она заметила, что из-под тумбочки, на которой он стоял, выглядывает нечто красное, похожее на шнурок. Нагнувшись, Наташа выудила второй «вещдок» - и присвистнула.
        Это оказалась китайская монетка с дыркой, на красном шнурке, с которой Мэй, по наблюдениям Наташи, никогда не расставалась и носила как талисман на шее.
        Наташа почти легла на пол, чтобы заглянуть под тахту. Затем выдвинула все ящики тумбочки. Принюхалась к постельному белью. Переворошила его. Ещё раз осмотрела комнату.
        Важные находки Наташа прихватила с собой. Ближайшая круглосутка - винно-закусочный магазинчик - располагалась на полпути от дома на Костромской улице до входа в метро «Бибирево». Наташу совсем не радовало то, что она обнаружила. Ещё больше она озадачилась, когда с мобильника позвонила по всем известным ей номерам Артура и Мэй, включая домашний номер отца подруги в Северном Чертаново. Сотовый Артура не отвечал, на работу он не приезжал, а глуховатая бабушка не могла сообщить ничего путного о местонахождении внука. С Мэй - та же история, с поправкой на то, что Наташе вообще ни с кем не довелось переброситься парой слов.
        Магазинчик встретил её радующим взгляд разнообразием спиртного, скудным ассортиментом съестного и сонными напудренными лицами заступивших на смену двух юных продавщиц.
        Приветливо улыбнувшись, Наташа протянула деньги:
        - Здравствуйте. Будьте добры «Святой источник» без газа и сухарики «Завтрак голодного студента» с сыром.
        Продавщица принесла заказ, выбила чек и отсчитала сдачу. Прочитав её имя на бейдже, прикреплённом к кофточке, Наташа ещё раз улыбнулась:
        - Галина, вы не могли бы мне помочь?
        Видимо, с подобными просьбами к ней ни разу не обращались. На лице продавщицы отразилось недоумение.
        - Я ищу молодого человека. Сегодня ночью он приходил в этот магазин. Может быть, вы запомнили его?
        Галина кивнула и крикнула куда-то вглубь:
        - Стё-ёп!
        Из подсобки вышел коротко стриженый парень в чёрной форме с жетоном «Охрана» на груди.
        - Вот девушка, - показала Галина, и Степан внимательно посмотрел на Наташу.
        Та повторила для него свой вопрос и добавила:
        - Брюнет, волосы кудрявые, в хвостике. Похож на киноактёра.
        - Был такой, - в общем-то, неожиданно для Наташи ответил парень.
        - У вас прекрасная память, - заметила она.
        Безразличное лицо охранника приняло человеческий вид, а сыщица продолжила:
        - Он был один?
        - Да, он был один. Пришёл с пустыми руками, а ушёл с двумя пакетами.
        - Ушёл или уехал?
        - Ушёл. Он пошёл во-он туда, - охранник махнул рукой.
        Значит, Артур вернулся домой. По крайней мере, собирался это сделать. Наташа прикинула - поход в круглосутку вряд ли занял больше получаса.
        Поблагодарив охранника и продавщицу, она вышла на улицу и открыла бутылку с водой.

* * *
        Илья отобрал мобильник, выключил его и одобрительно похлопал Артура по плечу:
        - Молоточек.
        Глядя на Ольгу, раскладывающую на столе все вынутые из его карманов вещи, Артур попытался утрамбовать в поплывшем сознании только что произнесённые им слова. Миллион долларов! Миллион за жизнь Мэй! Это шутка такая, очередной идиотский розыгрыш? Или эти отморозки окончательно обнаглели? Или они настолько глупы и алчны? Артур, понимая, что уже начал с ними сотрудничать, решил осторожно высказаться:
        - Мне кажется, даже за неделю, которую МЫ дали, отец Маши не соберёт такую сумму.
        - Почему, плашкет? - Илья приобщил мобильник к трофеям, которые изучала Ольга.
        - Я знаю, что он бизнесмен, но он птица невысокого полёта. Я никогда не слышал от Мэй, что её отец занимается чем-то незаконным. А честно заработать миллион баксов невозможно.
        - Сколько хочешь? - неожиданно спросила Ольга.
        - Что сколько? - искренне не понял Артур.
        - Мойла сколько хочешь из лимона? - вежливо объяснил Илья.
        - Нет, ребята, - Артур задвигал челюстью и замахал руками, - вы уж извините, но я в разделе бабок не участвую. К тому же, зачем вам со мной делиться? Вам ещё, небось, заказчику отстёгивать минимум половину…
        - Лимона много, на всех хватит, - Ольга сложила вещи Артура в пакет и швырнула его за кровать, - но если ты начнёшь елдачить при девке о мойле, я лично поставлю тебе куранты.
        Артур завертел головой. Ведь если он согласится взять часть денег, это будет означать, что он имел корыстный интерес в деле. А значит, он больше не сможет настоять на том, что его насильно заставили участвовать в преступлении.
        Вдруг в мощную, хоть и деревянную дверь, отделяющую Мэй от остальных, забарабанили, и все услышали крики:
        - Выпустите меня! Откройте дверь! Артур, выпусти меня отсюда! Пожалуйста!
        - Бунт на подводной лодке, - прокомментировал Илья и, повернув ключ в замке, сильно пихнул дверь ногой.
        Мэй отлетела в середину «тюремной камеры» и схватилась за голову. Накидка, которой она прикрывалась, сползла.
        - Мордолянку притарань! - крикнул Илья.
        Ольга принесла «Поляроид». Илья поманил Артура, вручил ему фотоаппарат и кивнул на Мэй.
        - Я не буду, нет!
        Мэй стирала кровь с лица, поскольку удар дверью разбил ей лоб. Илья схватил Артура за грудки и толкнул к Мэй. Тот хотел помочь ей подняться, и в это время Илья несколько раз щёлкнул затвором. Затем Ольга оттащила вяло сопротивляющегося Артура от Мэй, и Илья сфотографировал жертву. Поляроидные карточки он отдал Ольге, и та заперлась в комнате с телевизором, вытащив из-под кровати ноутбук.
        - Возбухать надумала? - Илья резко приподнял Мэй и приставил в её горлу выкидной нож, - ещё раз метлу высунешь, отошью! Детские балки закончились. Я дважды не повторяю!
        - Принеси ей хотя бы одежду, - произнёс Артур, прислонившись к стенке.
        Илья отпустил Мэй, кивнул Артуру на выход, запер тюремную камеру и подошёл к двери, за которой колдовала Ольга:
        - Закончишь - забрось пишки шалашовке!
        Артур наблюдал, как Илья выдвинул на середину чёрный офисный столик и вынул из горки жёстких стульев два.
        - Падай. Сейчас мы с тобой, плашкетик, за жизнь потрынкаем.
        Артур сел, а в руках Ильи, откуда не возьмись, появились три напёрстка и маленький, размером с горошину, шарик. Тут же шарик заметался по столу, а пальцы Ильи быстро перегоняли его от одного напёрстка к другому.
        - Угадаешь - отвечу на твой вопрос. Но не больше одного вопроса в тему. Не угадаешь - снимаешь пишки, по одной, - Илья ухмыльнулся.
        - Это нечестно, - Артур пытался уследить за перемещениями шарика, - ты будешь мухлевать.
        - Бог с тобой, плашкет! Лобовая игра! - Илья на секунду остановил шарик и показал, где он, - давай, не ссысь, не под очко играешь!
        Илья сделал ещё несколько движений и поднял руки над столом. Артур вздохнул и указала на тот напёрсток, под которым должен быть, по его мнению, шарик. Илья открыл и… шарик действительно оказался там!
        - Твоя фишка! Твой вопрос, - недоумённо развёл руками Илья.
        - Кто тебя нанял? - выпалил, не думая, Артур.
        - Меня? Человек, - улыбнулся Илья, - скажешь, гоню? Второй кон.
        Артур хотел было заявить, что так нечестно, но потом понял хитрость противника. Шарик опять заметался по столу. Артур специально выбрал тот напёрсток, где ТОЧНО шарика быть не должно, надеясь, что обманет Щекастого. Но, увы… Там действительно оказалось пусто. Артур снял пиджак и отдал Илье, который повесил его на спинку стула.
        Следующие три кона лишили Артура ботинок и рубашки. А потом он снова угадал и задумался.
        - Тема наших нанимателей исчерпана, - напомнил Илья и закурил.
        - Я понял. Тогда назови паспортные данные.
        - Это не вопрос, а требование. Не катит, плашкет.
        - Каково твоё настоящее имя? - вздохнул Артур.
        - Илья.
        Артур первый раз осмелился глянуть противнику в глаза. А тот продолжил игру и вскоре раздел Артура до трусов.
        - Ну? - добродушно сделал паузу Илья.
        - Если ты выиграешь, мне больше не на что будет играть, - Артур покосился на дверь.
        Илья проследил за его взглядом, зашёл в комнату, где Ольга заканчивала свою работу, и взял кулёк с одеждой Мэй. Открыв дверь камеры, он швырнул туда кулёк:
        - Напяливай и шкандехай сюда!
        Артур похолодел - что ещё удумал этот хитрец? Но пока Мэй не появилась, Илья молча дымил и цинично ухмылялся.
        Увидев почти голого Артура, Мэй вытаращила глаза, а Илья вновь закрутил напёрстки:
        - Последний кон. Ставка - шалашовка.
        Артур хотел возразить, но не успел. Теперь всё его внимание сосредоточилось на ловких движениях пальцев Ильи.
        - Я не понимаю, что происходит! - Мэй сверлила Артура, а тот не мог оторваться от игры.
        Наконец, Илья поднял руки. Пересилив желание ткнуть в «правильный» напёрсток, Артур указал на соседний. И проиграл.
        - Теперь она моя, - улыбнулся Илья.
        Он затолкал Мэй обратно и присоединил к ней Артура, после чего запер их и скрылся в комнате с телевизором.
        Артур быстро оделся и подёргал дверь.
        - Что происходит? - Мэй от злости сильно толкнула его в спину, - ты сошёл с ума! Почему меня не выпускают?
        - Тише ты! - зашептал Артур и попытался обнять Мэй за плечи.
        - Не прикасайся ко мне! - чуть тише произнесла Мэй и отбежала в сторону.
        - Я тебе объясню, только выслушай меня! - Артур ощупывал взглядом голые стены комнаты, - обещай, что поверишь мне! Я клянусь тебе, я ничего плохого против тебя не замышлял!
        - Тогда попроси своих друзей…
        - Они мне не друзья! - шёпотом перебил Артур, - они бандиты. Мэй, пойми, онинастоящие бандиты!
        - Бандиты? Русская мафия? - глаза Мэй расширились.
        - Именно, - облегчённо выдохнул Артур, - они ведь били тебя. Я бы ни за что не позволил своим друзьям тебя бить! Ты веришь мне?
        - Да, наверно… - Мэй растерянно взглянула на Артура, - но зачем они меня били?
        - Они похитили тебя, по-настоящему. Это не игра. Они требуют выкуп у твоего отца.
        - Значит, они обманули меня? Да?
        - Да. Ты ведь звонила мне по их приказу?
        - Я думала, что они твои друзья, - Мэй нервно крутила пуговицей на брюках и вдруг оторвала её.
        - Да никакие они не друзья, - Артур почесал макушку, думая, говорить ли Мэй о миллионе баксов и о смысле фразы «поставить куранты», - слушай, а ты никому часом не взболтнула, что собираешься с моей помощью похитить саму себя?
        - Нет, ты что! - Мэй всплеснула руками, - я не дура!
        - Я тоже никому не говорил. А ты случайно не знаешь, у твоего отца есть враги?
        - Враги? Он же не бандит, откуда у него враги?
        - А друзья?
        - Друзья? Он бизнесмен, откуда у него друзья?
        - Всё ясно, - Артур подошёл к Мэй, силой притянул её к себе и зашептал на ухо: - нам надо попытаться сбежать. Вместе. Ты мне доверяешь?
        - Я не знаю, - честно призналась Мэй.
        - Если бы я был твоим врагом, я бы не предлагал сбежать. Правда?
        - Может, ты только притворился моим другом. А потом поделишь деньги с бандитами, - Мэй отошла к зарешёченному окну и скрестила руки на груди.
        - Значит, ты хочешь сидеть в этой камере голодная и позволять им над собой издеваться? Ты знаешь, зачем они тебя фотографировали?
        - Конечно. Они пошлют снимки отцу, где я вся избитая. А ты, если меня любишь, должен защищать меня! Где ты был, когда они ворвались ко мне в квартиру? Ты специально ушёл, да! - внезапная догадка поразила её, Мэй подняла накидку и швырнула в Артура, - ты сволочь! Предатель! Паразит! Ты…
        - Хорошо, - не вытерпел Артур, - я убегу, а ты оставайся! Дура! Я и пальцем не шевельну, чтобы тебя спасать!
        Они разошлись, словно боксёры, по разным углам. Артур сел на пол и обнял руками колени. А Мэй, отзеркалив его позу, демонстративно отвернулась. На её глаза невольно накатывались слёзы отчаяния.

* * *
        Наташа, выпив «Святого источника» и закусив сухариками, вернулась к дому Мэй. В подъезде тридцать пять квартир, если исключить Машину. Свой обход она начала с первого этажа, то есть непосредственно с соседей. Понимая, что время выбрано неудачное - все добросовестные граждане с утра пораньше ушуршали на рабочие места - Наташа, тем не менее, надеялась на чудо, а точнее, на всевидящих и всё слышащих (хоть и плохо) пенсионеров. Зная, что Мэй снимает квартиру через некое агентство
«Домострой», Наташа решила, что будет представляться сотрудником налоговой инспекции, а её цель - найти пропавшую съёмщицу.
        Первый этаж был необитаем, словно безжизненный Марс, а на втором лишь из-за одной двери раздалось старческое «Хто тама?»
        - Налоговая инспекция!
        Дверь приоткрылась, и Наташа сунула в лицо бабульке красную корочку с позолоченной тиснёной надписью «удостоверение». На самом деле ксива подтверждала принадлежность Наташи к Независимой Ассоциации Журналистов Санкт-Петербурга.
        - Здравствуйте! - Наташа расплылась в улыбке, - мы разыскиваем вашу соседку из 148 квартиры, Мартынову Марию Олеговну. Просим вас оказать помощь налоговым органам. Когда вы её видели в последний раз?..
        После ещё трёх подобных экспериментов, закончившихся безрезультатно, Наташа добралась до пятого этажа. Железная дверь одной из квартир открылась без всяких
«кто там - сто грамм». На Наташу через узкие очочки воззрился подтянутый бодренький мужичок в трико. В его ногах копошилась забавная пушистая чау-чау и таращила свои собачьи глазёнки, подобно хозяину.
        - Я из… - Наташа запнулась и вовремя сообразила, что с этим мужиком фокус не пройдёт, - я подруга рыжей Маши из 148 квартиры. Я ищу её, это очень срочно, - и снова коронная, обезоруживающая улыбка.
        - Это на первом этаже? - мужик похлопал свою зверушку по ушам.
        - Да. Этой ночью… вы не видели её?
        - Вы из милиции? - прямо спросил собачник с военной выправкой.
        - Нет, я не из милиции, - почти удивилась Наташа.
        - Обычно я бегаю с собакой в пять часов утра. Сегодня, когда я возвращался домой, на первом этаже видел молодого человека. Он выходил из вашей квартиры.
        Наташа здраво рассудила, что рано или поздно везение, связанное с её обаянием, закончится. И, скорее всего, оно закончится прямо сейчас вот на этом замечательном собачнике.
        - Это высокий брюнет с хвостиком на голове? - спросила Наташа.
        - Скорее да, чем нет, - ответил мужик.
        - А рыжей девушки с ним не было?
        - Не было. Он захлопнул дверь и взял два пакета. Я не пользуюсь лифтом, поэтому не видел, куда он направился.
        - Два пакета? А когда это было?
        - Половина шестого.
        - Да-а-а, - грустно вздохнула Наташа, - представляете, подруга пропала, и я даже не знаю, что мне делать… - и она умоляюще посмотрела на собачника. Затем перевела взгляд на животное: - Какое прелестное чудо у вас! Ну просто лапусечка!
        Наташа присела на корточки и погладила ласковую собачку.
        - И давно пропала ваша подруга? - поинтересовался мужик.
        - Неделю назад. А как зовут собаку?
        - Собаку зовут Айна. Погодите секундочку, - мужик скрылся в комнате, и спустя минуту вручил Наташе клочок бумаги с фамилией и номером телефона: - если у вас пропала подруга, вам стоит обратиться к частным детективам. Позвоните, спросите этого человека и скажите, что его рекомендовал Курносов.
        - Спасибо большое! - эмоционально поблагодарила Наташа, вытащила свою визитку и вручила собачнику, - всегда будем рады вас видеть! До свидания! Пока, Айнушка!
        Чау-чау облизнулась и подмигнула Наташе. Её хозяин повернул ручку замка и прочитал на визитке: «Камелия - планета сувениров. Лаврова Наталья, менеджер».
        Итак, выходило, что Артур вернулся из магазина сюда, а полшестого в полном одиночестве покинул квартиру. Наташа помнила, что в шесть утра затарахтел её мобильник, и Павлинин уже искал Мэй. Если он не лгал, то по логике выходит, что Мэй исчезла во время Артуровой отлучки. Это подтверждает и записка, оставленная им, иначе вряд ли бы он спокойно поплёлся ночью за продуктами. Из слов Артуровой бабушки следовало, что он вернулся домой, но потом куда-то уехал. И на работу не приезжал.
        Либо он нашёл Мэй, и после они исчезли вместе. Либо отправился её искать и зачем-то выключил мобильник. Либо…
        От количества этих «либо» у Наташи закружилась голова. Но радовало то, что она на верном пути. Взглянув на бумажку, выданную собачником, Наташа прочитала фамилию
«Вакуров» и семь цифр.

«Перед прочтением сжечь», - вспомнила она известную хохму, достала пудреницу и заглянула в зеркало. Может, среди местного населения найдутся зоркие орлы, подобные Курносову? В её распоряжении - четыре этажа этого подъезда плюс пока неохваченный соседний.
        Глава 5. «Беги, Лола, беги!»
        Хороший план сегодня лучше безупречного завтра. Особенно - если не знаешь, доживёшь ли до ближайшего рассвета.
        Для пленников актуальней этого вопроса, пожалуй, не было. Ближе к вечеру их выпустили в туалет и покормили: Ольга принесла кастрюлю со смесью вермишели и рыбных консервов, а также хлеба с маслом и чай. Кушая из одной посудины пластмассовыми вилками, Артур и Мэй делали это по-прежнему молча. Мучители больше не допекали их, лишь Илья, просунув физиономию в дверной проём, на вопрос Артура о втором спальном месте усмехнулся:
        - Перебьёшься, плашкетик!
        Артур никогда не спал на полу. Да и вообще, этой ночью он спать не собирался. Наконец, он решил заговорить первым, задвинув гордость подальше и предприняв новую попытку разубедить Мэй:
        - Маша, выслушай меня ещё раз. Если бы я был заодно с ними, разве сидел бы сейчас взаперти с тобой? Разве бы Илья относился ко мне так, как относится?
        - Илья? - Мэй лежала на матрасе в одежде, завернувшись в накидку, - ты знаешь его имя. Откуда? Он твой друг!
        - Господи, Мэй… - Артур заходил по пустой комнате, - ты дуешься на меня вместо того, чтобы придумывать план побега. Ты что, не понимаешь той опасности, которая тебе угрожает?
        - Тебя специально сюда посадили, чтобы запудрить мне мозги. Вы все чего-то хотите от меня, поэтому заперли здесь!
        - Тогда как хочешь, а я этой ночью бегу.
        - Ты дурак! Нам не нужно бежать, а нужно взять у них телефон!
        Артур, зацепившись за слово «нам», подыграл:
        - А что, неплохая мысль! Может, ты и права, - он подошёл к решёткам и подёргал их, - вот только я тебе скажу одну вещь. У них есть пистолет.
        - Пистолет? - Мэй резко приняла сидячее положение, - ты шутишь?
        - Какие тут шутки! Это же русская мафия. Последний раз я видел его у девицы. Она держит пистолет в кармане куртки.
        - Но они не будут меня убивать! Я нужна живой, - заметила Мэй.
        При этих словах Артура снова прошиб холодный пот. Маша права - она им необходима как заложница, а вот он, в конце концов - лишний свидетель, которого бандиты используют в своих целях, а когда он станет ненужным, от него тихо избавятся. От перспективы стать очередным неопознанным трупом в милицейской сводке Артура бросало в дрожь, и он не видел для себя иного выхода, кроме как попытаться бежать. Резким движением он вырвал накидку у Мэй, которая, сжав кулаки, закричала:
        - Отдай немедленно!
        - Кричи, Мэй, кричи громче! - Артур скрутил накидку в некое подобие толстой верёвки и шёпотом продолжил: - если войдёт Илья, я нападу на него сзади. Дверь будет открыта, и ты беги! Входная дверь открывается изнутри без ключа. В крайнем случае, попробуй запереться у бандитов в комнате. Там тоже есть замок! За кроватью мешок, в нём мои вещи и сотовый. Звони в милицию, у нас нет другого выхода!
        Мэй, казалось, перестала сомневаться в Артуре. Она завизжала так, что тот машинально закрыл уши ладонями. И последствия не заставили себя долго ждать - в замке повернулся ключ. Дверь открывалась вовнутрь, и Артур, сжимая двумя руками перекрученную накидку, распластался вдоль стены. Распахнувшаяся дверь на какой-то момент закрыла его от взора вошедшего.
        - Ты чего орёшь, алюра? - раздался голос Ильи.
        И тут Артур неожиданно набросил своё орудие на шею бандита и резко потянул на себя. Похоже, Илья действительно не ожидал такого наглого нападения и на секунду-другую замешкался. Этого хватило, чтобы Мэй пулей выскочила из комнаты. Но… она буквально снесла собой Ольгу, которая оказалась препятствием на пути к входной двери. Обе девушки упали на пол.
        Илья ударил локтем назад и попал Артуру в челюсть. Но тот подпрыгнул и повис на накидке, обвивающей Илью, и похититель, не выдержав ноши в семьдесят кило, завалился на Артура. Заложник тоже на ногах не устоял, грохнулся на спину и, расставив руки в стороны, разжал хватку.
        Мэй, оказавшись на Ольге, как-то сразу забыла про жалость и решила отыграться за причинённые её сообщником муки. Она схватила Ольгу за волосы, которые, к сожалению для Мэй, были не такими длинными, и начала их трепать и выдирать. Ольга заорала от боли и стала брыкаться.
        Илья поднялся на ноги едва ли раньше Артура, проявившего доселе неведомую ему прыть. Бесполезная тряпка валялась под ногами, а кулак Ильи уже летел в лицо Артуру со скоростью арбалетной стрелы.
        У миниатюрной Ольги оказались острые ногти. Расцарапав в кровь и без того израненное лицо Мэй, она попыталась сбросить противницу с себя. Но рыжая кошка не сдавалась. Она вошла в раж и наносила один удар за другим, попадая Ольге то по груди, то по лицу. Наконец, Мэй со всей дури вцепилась в шею Ольге, которая немного уступала в ловкости и весьма сильно - в желании разделать противницу под орех. А Мэй, чувствуя превосходство, только стервенела.
        Кулак Ильи цели не достиг. Артур вообще ненавидел драться и брезговал выяснением отношений подобным образом, но сейчас его переполняло горькое чувство обиды и страстное желание отплатить за унижение. И поэтому Артур успел отскочить в сторону и принять псевдобоксёрскую стойку, прикрывая лицо сжатыми кулаками.
        Видя разъярённое лицо Мэй и чувствуя, что задыхается, Ольга прохрипела:
        - Отпусти, дура! У меня пистолет.
        Тут же Мэй почувствовала, что ей в бок что-то упирается - Ольге удалось свободной рукой добраться до своего кармана. Мэй оторвала одну руку от горла противницы и сжала её руку с оружием. Ольга дотянулась зубами до запястья Мэй, укусила, и это ей позволило, наконец, сбросить Мэй с себя.
        Атаковать Артур не имел возможности. Илья с твёрдым, как камень, лицом, - даже не бил, а просто махал своими ручищами. Артур прыгал по комнате, как полоумная лягушка, а Илья, перекрывая путь к отступлению, загонял его в угол.
        От дикой, кошмарной боли у Мэй потемнело в глазах. Ольга уже прижала её к полу, но Мэй по-прежнему цеплялась за руку с пистолетом, который Ольге удалось вынуть из кармана.
        В этот момент Артур пропустил первый тычок и свалился. Илья поднял его за шкирманку и врезал ещё.
        Вдруг раздался выстрел. Илья, уже занеся кулак для решающего удара, резко мотнул головой в сторону двери. Мельком взглянув на корчащегося Артура, он в три прыжка пересёк комнату и появился на пороге следующей, где дрались Ольга и Мэй.
        Из них двоих он смог разглядеть только Ольгу. Потому как увидев её, напрочь забыл и про Мэй, и про Артура. Ольга распласталась на полу, а пистолет валялся рядом. Её водолазка уже пропиталась кровью, а взгляд… удивлённый взгляд пронзительных голубых глаз… был наполнен нежностью и печалью.
        Илья смог увидеть только эти глаза. Он как-то сразу обмяк, посерел и осел на колени, в одно мгновение превратившись из грубого, жестокого бандита в большой безжизненный куль со стеклянным взглядом плюшевой игрушки.
        Скрипнула входная дверь. Илья не обратил на это внимания, он бережно положил голову Ольги на свои руки и прошептал:
        - Сестричка…

* * *
        Тридцать шесть лет назад в семье Ольги и Бориса Асиных случилось радостное событие - на свет появился долгожданный первенец Илюша. И благодаря этому количество жителей в небольшой деревне, находящейся в двухстах километрах от Тюмени, стало равняться круглому числу сорок. А из этих сорока две трети носили фамилию, благодаря которой деревня и получила своё название…
        Характер мальчишки закалялся в суровых сибирских условиях, и с ранних лет отец брал его с собой на охоту. Илюша рос крепким, сильным и здоровым, и его будущее было предопределено. О том, что где-то есть большие города, другие страны и другие люди, он узнавал сперва из маминых сказок, а затем - от учителя в сельской школе.
        Когда Илюше исполнилось девять, у него появилась сестрёнка, которую назвали в честь матери. Отец всё реже бывал дома, зарабатывая охотой на пропитание, мать занималась малышкой, а сын взвалил на свои детские плечи всё домашнее хозяйство. Оленька подрастала, и старший брат души в ней не чаял.
        Жизнь в сибирской глубинке текла размеренно и неторопливо. Казалось, в ней вообще не происходило никаких перемен - да и откуда им взяться? Ведь главным праздником жителей был ежемесячный приезд грузовика с продуктами и книгами, которые в основном не покупались, а менялись на шкуры и мясо убитых животных.
        Дом, где жил Илюша и его семья, располагался на окраине деревни, поодаль от других. Лето выдалось по местным меркам жарким - июльской ночью температура превышала десять градусов выше нуля. Часы показывали полвторого, когда главу семьи разбудил громкий настойчивый стук в дверь. Отец набросил на плечи рубашку, подошёл к окну, но не смог ничего разглядеть в темноте. Уверенный в том, что это кто-нибудь из соседей, он отодвинул щеколду.
        Первое, что он увидел - два пистолета, нацеленные ему в грудь, и почувствовал приторный запах смеси пота и алкоголя. На пороге стояли двое мужиков - крепких, бритоголовых, вонючих, в полосатых робах с номерами.
        - Тихо, падаль! - цыкнул первый, со свежим шрамом над правой бровью, и пихнул хозяина пистолетом.
        - Бык, сгоняй с ним за теплом! - второй, с крючковатым носом, раскрыл холодильник, - о, хавка кондовая.
        Зек толкнул отца к комнате и с грохотом распахнул дверь.
        - Боря, это ты? - послышался голос жены, привставшей на кровати.
        Зек нащупал выключатель… В это время отец сделал шаг в сторону - на стене висело охотничье ружьё. Как только комната озарилась светом, Ольга пронзительно закричала, и прогремел выстрел, оборвавший её вопль. Отец уже держал ружьё в руках и хотел нажать на спуск, но не успел. Рецидивист хладнокровно выпустил в него три пули.
        - Бык, ты чего? - на пороге появился второй, и, увидев два трупа, выругался матом.
        - У него была дудорга! - Бык пнул ружьё ногой, - Косарь, сквозить надо! Сейчас вся деревня придёт!
        - Стой, не бзди! - Косарь пересёк комнату и толкнул дверь смежной.
        Но та оказалась запертой изнутри. С двух ударов Косарь разнёс некрепкую преграду и зажёг свет. Бык выглянул из-за его спины. Рядом с кроватью стоял Илюша - мальчуган лет пятнадцати в одних трусах с огромным топором в руках. А на кроватке лежала шестилетняя Оленька и прижимала ладошки к ушам.
        Илюша, да и все жители деревни, знали, что в сорока пяти километрах от Асино располагалась колония строгого режима. Соседство с ней никогда не доставляло им никаких хлопот, ведь побег из зоны в те времена считался чем-то из области фантастики.
        - Не трогайте её! - закричал Илюша, закрывая собой малышку.
        - Мочить надо, - шепнул Бык, но Косарь отвёл его руку с пистолетом в сторону:
        - Хватит! Без них нам не уйти!
        - Возьмём малявку, а этого в расход! - Бык снова нацелил пистолет на Илюшу, но тут же получил сильный удар локтём под дых, а затем - прямой в челюсть.
        Косарь подобрал с пола пистолет Быка и сунул в карман. Не обращая внимания на ругательства сплёвывающего зубы сообщника, он сделал шаг в сторону Илюши.
        - Не подходи, убью! - рослый мальчуган крепче сжал в руках топор.
        - Машина в деревне есть? - спросил Косарь.
        Оленька вцепилась в руку брата и заплакала.
        - Вам не убежать! Сейчас дядя Толя вызовет милицию! - процедил Илюша, глядя на оружие в руках бандита.
        Косарь подошёл ближе, и Илюша замахнулся топором. Но бандит перехватил его руку и вывернул назад. Топор грохнулся на деревянный пол, Косарь сильно толкнул пацана, и Илюша распластался рядом с Быком. Бандит взял ревущую Оленьку в розовой пижамке на руки и скомандовал:
        - Бык, вставай! Свяжи этого и найди тепло.
        Илюша поднялся на ноги и хотел броситься на бандита, но тут же был сбит подсечкой. Косарь бросил девочку обратно на кровать и помог утихомирить буйного пацана.
        Зеки набили животы найденной в холодильнике едой и переоделись. В это время у калитки уже собралось всё мужское население деревни - кто с ружьями, кто с топорами и дубинами. Телефона в Асино отродясь не было.
        Бык складывал в найденный рюкзак консервы и сухари. Косарь развязал Илюшу и приказал:
        - Одевайся и одень девку. Только без фокусов! Мне терять нечего.
        Наблюдая за заложниками, Косарь занялся ружьём Бориса. Илья уже понял, что родители убиты, и боялся, что их тела увидит сестра. Он хотел попросить, чтобы бандиты взяли с собой только его, но потом раздумал - бросить сестрёнку он не мог.
        - Вас поймают и расстреляют! - Илюша с ненавистью посмотрел на Косаря, - а если не поймают, вас убью я! Тебе всё равно не сбежать! Тебя уже ищут и скоро найдут!
        - А ты храбрый, - произнёс Косарь, смазывая пистолет ружейным маслом.
        - Я человек! А ты… ты зверь!
        - Эх, пацан, пацан! - вздохнул Косарь и поднялся.
        Вошёл Бык:
        - Там, за забором, толпа! Человек двадцать! У них винты!
        Косарь подхватил малышку на руки, а Бык помешал брату вступиться за неё. Упавшего от удара по лицу мальчугана он избил ногами.
        А Косарь уже вышел на крыльцо с Оленькой на руках. Его ослепил яркий свет фонаря. Несколько дюжих мужиков направляли на него ружья. Дядя Толя, сельский учитель, выкрикнул:
        - По радио уже сообщили! Сдавайтесь! Отпустите детей!
        - Нам нужна машина! - крикнул Косарь, - даю пять минут! Если помешаете, замочим пацана, а потом девчонку! Нам терять нечего!
        - Это бесполезно, Морозов! Сдавайся сейчас, не бери лишний грех на душу! Ты ведь не убийца! Мы знаем это! И передай Проклову, чтобы успокоился! Это бесполезно, вам не уйти! - кричал дядя Толя.
        - Машину через пять минут! - Косарь толкнул спиной дверь.
        - Подожди! Борька и жена… живы? - выкрикнул кто-то.
        - Я их не трогал! - и Косарь скрылся в доме.
        В детской комнате он застал сообщника, который избивал Илюшу. Косарь отпихнул Быка и склонился над мальчуганом:
        - Эй, пацан! Если поможешь нам, девчонку не тронем! Иди и скажи мужикам, чтобы шли по домам!
        После этого никто не разошёлся, но грузовик - «ГАЗ-66» - всё-таки подогнали. Его водитель вечером напился в хлам и не смог уехать в райцентр. Удача пока была на стороне преступников…
        С помощью заложников им удалось сесть в машину: Косарь с Оленькой на руках прорвался в кабину, а Бык с провизией и связанным Илюшей забрался в крытый кузов.
        До райцентра было около шестидесяти вёрст, и связывала его с деревней просёлочная дорога. Надежды Косаря на купленного вертухая не оправдывались, поскольку он хотел к утру без приключений добраться до города, где его ждал корефан. Косарь не ожидал, что известие о побеге опередит их с Быком. И тем более он не ожидал, что вместе с восходящим солнцем в небе покажется вертолёт и начнёт постепенно снижаться.
        Косарь давил на газ изо всех сил, но прекрасно понимал, что грузовику от быстрой
«вертушки» всё равно не уйти. Вертолёт развернулся и завис над мчащейся машиной. Косарь достал пистолет и приоткрыл окошко. Молчащая всю дорогу Оленька легла на сиденье и заревела.
        И вдруг случилось нечто страшное - из вертолёта застрекотал автомат. Очередь прошла прямо перед колёсами грузовика, а следующая пришлась по кабине. Пули защёлкали по крыше, пробили тент. Бык высунулся из кузова с ружьём и дал залп в воздух по вертолёту.
        - Они что, не знают, что с нами дети? - пробубнил Косарь, прижавшись к рулю.
        Вертолёт пролетел вперёд, снова развернулся и пошёл на новый заход. Косарь глянул на Оленьку.
        - Так, давай на пол, девочка! Прячься! - он спихнул её с сидения, - сиди там, не вылезай! Поняла?
        Оленька вытерла рукавом слёзы и закивала.
        - Вот и молодец! - Косарь тормозить не собирался.
        Новая очередь рассекла грузовик пополам, и Косарь почувствовал резкую боль в предплечье. Ветровое стекло рассыпалось, и в лицо водителю ударил мощный поток воздуха.
        Бык суетился в трясущемся кузове, заряжая ружьё и рассыпая патроны по полу. Лежащий Илюша подкатился к борту:
        - Эй, ты! Почему они в нас стреляют?
        - Я не знаю! Паскуды! - Бык дал залп по уходящему ввысь вертолёту.
        - Эй, развяжи меня! Они же убьют нас! - неожиданно понял Илюша. - Развяжи, я буду заряжать твоё ружьё!
        Бандит на секунду остановил взгляд на мальчишке… и на эту секунду отморозок Проклов стал человеком. Он швырнул Илюше нож.
        Косарь вёл грузовик одной рукой и медленно терял силы. Оленька пряталась на полу и закрывала ладошками уши.
        Следующая автоматная очередь превратила тент в решето. Бык, получивший три пули, свалился на пол. Илюша, перетеревший верёвки на руках о нож, подкатился к нему, но бандит ещё шептал:
        - Замочат… замочат всех…
        Илюша освободил ноги и, взяв ружьё, зарядил его. Он подполз к заднему борту и глянул в небо.
        Шум лопастей вертолёта снова раздался впереди. Небритое лицо Косаря покрылось испариной, а поток воздуха слезил глаза. Он видел пилота и автоматчика, уже не различал дороги, и в этот момент новая очередь прошила его. Нога бандита перестала жать на газ, и грузовик, снижая скорость, съехал с дороги в неглубокий кювет.
        Илюша выбрался из кузова, подбежал к кабине и распахнул дверцу. Из неё вывалился Косарь, Илюша с трудом удержал тяжёлое тело и осторожно спустил его на землю.
        - Оленька! Оленька, ты где!? - Илюша забрался внутрь и увидел сестрёнку, свернувшуюся в клубочек на полу.
        Вытащив девочку, Илюша осмотрел её и спросил:
        - Ты не ранена? Ничего не болит?
        - Нет, - всхлипнула Оленька.
        Илюша глянул в небо, где наворачивал круги вертолёт, выбирая место для посадки. Вдруг откуда-то снизу послышался стон - Илюша наклонился к лежащему на траве Косарю.
        - Пацан… слышишь…
        - Да, - Илюша держал Оленьку за руку.
        - Я не убивал… твоих родителей… Это сделал Бык.
        - Но ты всё равно преступник! - невозмутимо ответил Илюша.
        - Он спас меня! - вдруг произнесла Оленька и дёрнула брата за руку.
        - Что?! - Илюша переводил взгляд с сестрёнки на бандита.
        - Пацан… - Косарь обливался кровью и задыхался, - райцентр, улица… Юбилейная, пять… мой друг… в кармане брюк… там…
        Косарь потерял сознание. А Илюша вынул из его кармана замусоленную чёрно-белую фотографию симпатичной молодой девушки с ребёнком на руках.
        Когда военный в звании майора с неподдельным удивлением расспрашивал Асиных об обстоятельствах трагедии, Илюша не стал больше скрывать их от сестрёнки. Но на последний вопрос: «Что же мне с вами делать?» он ответил:
        - Отвезите в город.
        К счастью, Оленька ещё до конца не осознавала, что её родителей больше нет. Илюше пришлось поведать традиционную сказку о том, что папа и мама попали в рай, и теперь им там живётся гораздо лучше, чем здесь. Гибель родителей вывернула его жизнь наизнанку. Илюша повзрослел на добрый десяток лет и прекрасно понимал, что теперь полностью отвечает не только за свою судьбу, но и за судьбу сестры.
        По адресу «Юбилейная, дом пять» располагался почти такой же деревенский дом, как и их собственный. И вечером того трагического дня Илюша стучался в его обшарпанную деревянную дверь. Когда ему открыл худощавый мужчина с бородой и в очках, Илюша сперва подумал, что ошибся адресом. Но потом взглянул на его покрытые наколками руки и вместо «здравствуйте» протянул фотографию, выуженную из кармана Косаря.
        - Сашка?! - то ли спросил, то ли ответил хозяин дома и посмотрел на детей, - что… Сашка?
        - Он умер, - ответил Илюша.
        Спустя полтора часа, когда Оленьку уложили спать, Илюша уже знал, что хозяина дома зовут Максим Петрович, а тот, в свою очередь, услышал историю гибели своего друга Александра Морозова. Илюша не мог удержаться, чтобы не спросить:
        - А кто это на фотографии?
        - Сашкина невеста. Я и она, мы так и не поверили следователям. Сашка сидел за соучастие в преступлении, к которому не имел никакого отношения.
        - А второй… который убил моих родителей? - Илюша впервые почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы.
        - Проклов? Это рецидивист, убийца. Но без него побег был невозможен, он имел авторитет среди тюремщиков. До города они должны были добраться вместе, а здесь разделиться.
        - А вы тоже сидели в тюрьме? - продолжал расспросы Илюша.
        - В тюрьме? Было дело… - вздохнул Максим и виновато посмотрел на мальчугана, - эх, сиротки, что же мне с вами теперь делать?
        - Я уже взрослый, я умею ставить капканы и стрелять. Мы с сестрой не пропадём! - уверенно заявил Илюша.
        - Нет, дружок, это не годится, - покачал головой Максим, - тебе учиться надо, осваивать нормальную профессию. Поступать в институт, наконец. Ты поедешь в Москву!
        Судьба, словно компенсируя потерю родителей, послала Илюше и Оленьке необычного, талантливого и отзывчивого человека - циркового иллюзиониста Максима Гершковича. На протяжении десяти последующих лет он стал для них покровителем, другом и учителем. Асины жили в его двухкомнатной московской квартире в районе Кунцево. Оля окончила среднюю школу, а Илья отслужил в армии и… так никуда и не поступил, несмотря на то, что два года посещал подготовительные курсы. Завалив английский язык в МГУ и сочинение - в МТУСИ, он полностью посвятил себя искусству - работал помощником Максима в его шоу и осваивал такую увлекательную и неожиданную для себя профессию фокусника-престидижитатора. Вот где пригодилось упорство, терпение и сила воли, которые воспитал в нём отец.
        Знания, данные Оле в столичной школе, были не сравнимы с тем, чему выучился старший брат в сельской. Поэтому она легко поступила в педагогический, но с огромным трудом окончила его. Потому что переменчивая судьба подбросила Асиным ещё одно, роковое испытание.
        Будучи студенткой, Ольга завела бурный роман с женатым преподавателем и в девятнадцать лет родила от него ребёнка. По наивности она надеялась на будущее семейное счастье, но как только отец ребёнка узнал о том, что у родившегося малыша неизлечимая болезнь, то сразу же уволился с работы и скрылся в неизвестном направлении.
        Для Ольги, Ильи и Максима это стало настоящим шоком. И первый раз в жизни мнения Асиных и их друга принципиально разошлись, что послужило причиной размолвки, а затем - жестокой ссоры. Максим, который всё-таки был намного старше, настаивал на том, что ребёнка следует отдать в интернат и не разменивать свою жизнь на него -
«всё равно ничем уже не поможешь». А мать и родной дядя считали, что необходимо сделать всё, чтобы хоть как-то продлить и скрасить жизнь родного человечка, с которым так несправедливо поступила судьба. И конечно, оставить ребёнка себе.
        Для осуществления этой цели требовались деньги, гораздо большие тех, что зарабатывали Илья и Максим. Поэтому совесть Ильи была чиста, когда он предлагал Учителю «вспомнить молодость» и заняться глобальным отъёмом денег у глупого и доверчивого населения. Это предложение оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Максима, который давно поклялся, что никогда не повторит прежних ошибок. Илья и Ольга с маленьким Борькой съехали с квартиры иллюзиониста и сняли жильё. Сестра сразу же стала сообщницей брата в его «бизнесе».
        Шёл 1993 год, время расцвета финансовых пирамид, липовых акционерных обществ и повальной веры граждан России в новое, очень светлое капиталистическое будущее. Предприимчивые и умные люди обещали внести это самое будущее в каждую квартиру на блюдечке с голубой каёмочкой. И русские люди, извечные любители халявы, верили в новое чудо, потому как все предыдущие идеалы были низвергнуты.
        Илья, не сильно сведущий в юридических и экономических тонкостях, но получивший бесценные навыки мастера элементарных карточных трюков, организовал лоходром. Став ведущим-зазывалой, он дал своей обаятельной сестре роль «игрового» - человека, делающего ставки против лоха. К авантюре он подключил парочку приятелей, исполняющих роли «чесальщиков», которые подбадривали потенциальную жертву, болели за неё, а после проигрыша «утешали».
        Вскоре контора Ильи обзавелась бандитско-милицейской «крышей», и чистая прибыль заметно снизилась, поскольку приходилось делиться с покровителями. Илью, а особенно его сестру, это не устраивало, и поэтому в один прекрасный день они решили перебраться с площади трёх вокзалов в небольшой подмосковный городок. С местной мафией удалось сойтись на трети, но и граждане здесь жили победнее, чем в столице.
        Тем не менее, предприятие с лихвой окупало себя, благодаря чему Илья расширил его деятельность, организовав целую сеть лоходромов. Правда, он не стал обучать своих приятелей ловким трюкам, дабы не превратить друзей в конкурентов. Лоходромы сменили форму, оставаясь прежними по содержанию: людям предлагалось сыграть в
«беспроигрышную» лотерею, а затем, чтобы получить весёлый и дорогой приз, нужно было сделать более высокую, нежели второй игрок, ставку. А второй игрок являлся, естественно, своим.
        Конечно, вся эта криминальщина не обходилась без проблем и разборок, но судьба, наконец, миловала Асиных и оберегала от серьёзных неприятностей. В определённых кругах к ним уже приклеилось традиционное прозвище - Артисты.
        Шли годы, рушились финансовые пирамиды, лопались банки, и умным людям приходилось изыскивать всё более изощрённые способы облапошивания граждан. Но многие по-прежнему клевали на старый добрый бесплатный сыр, а Илья искусно расставлял мышеловки.
        После очередной перетряски кадров в органах внутренних дел Артисты лишились поддержки свыше. Да и аппетиты совершенствующих своё мастерство бандитов повысились, и финансово-банковские афёры приносили куда большие прибыли, нежели лоходромы. Илья понимал, что его бизнес медленно и верно сходит на нет. Но лезть в авантюры, сулящие моментальное крупное обогащение, он до поры, до времени не решался, хотя Ольга постоянно упрекала его. Аргумент в виде больного племянника действовал на Илью угнетающе.
        Артист свернул большинство лоходромов и начал промышлять мелким и средним мошенничеством - вроде фиктивных сделок с недвижимостью и кидняка при помощи денежных «кукол».
        Тем временем в России наступило время мобильных телефонов и Интернета. Илья купил ноутбук и поручил Ольге вплотную заняться изучением возможностей нелегального бизнеса посредством всемирной паутины.
        В одной бульварной газете Ольга прочитала интервью с американским профессором, который рассказывал о клонировании, нанотехнологиях и прочих научных сенсациях, обещающих перевернуть биологию и медицину уже в начале нового века. Заинтересовавшись, Ольга решила найти в Интернете более реальную информацию по данной тематике. Решила… и нашла. И однажды вывалила идеи на брата, начав примерно так:
        - Илюша, Борьку можно вылечить. Я знаю, как. Но для этого нужны огромные деньги.
        Илья снисходительно глянул на сестру.
        - В Америке проводятся секретные опыты по замораживанию добровольцев в криогенных камерах. Их планируют разморозить тогда, когда наука найдёт способ лечения их заболеваний. Для многих это единственный шанс.
        - И кто тебе об этом нашуршал? - перебил Илья.
        - Интернет. Там даже есть адрес клиники в Лос-Анджелесе и телефон. А стоит это…
        - Секретные опыты? В Интернете? Оля, ты же не девочка малая! - Илья ещё более снисходительно приобнял сестру.
        - Но если об этом пишут, значит, неспроста! - Ольга уже загорелась безумной идеей и не собиралась сдаваться, - короче говоря, ты должен съездить в Штаты и обо всём узнать.
        - Ты хочешь провернуть подобную афёру у нас? - улыбнулся брат, - между прочим, я тоже подумывал об этом. Я слышал, в Москве есть фирмы, продающие планеты и участки на Луне. И всякие новые русские охотно расстаются с деньгами.
        - У нас это невозможно. То есть невозможно организовать ЧЕСТНУЮ фирму. А в Америке или, например, в Японии, где развиты высокие технологии, это вполне реально, - настаивала на своём Ольга, - вон, везде говорят, что опыты по клонированию проходят удачно. А если законные опыты проходят удачно, то ты подумай, сколько проводится подпольных опытов! Наверняка они уже давно клонировали человека, просто…
        - Это сделали в тайных лабораториях ФБР, - закончил Илья, - Оль, я понимаю ход твоих мыслей и желание позаботиться о сыне. Взвесь всё ещё раз и подумай - мы с тобой не миллиардеры, которые легко могут отдать миллион-другой ради того, чтобы засветиться на первых полосах газет и прослыть взбалмошными оригиналами.
        - Я думала, - не унималась Ольга, - шансов вылечить Бореньку у нас нет. То есть они равны нулю. А шансы на удачное проведение опыта по заморозке - десять процентов. Понимаешь? Десять!
        - Рекламные цифры, - махнул рукой Илья, - Оля, пойдём ужинать.
        Прошёл год. Илья как раз вернулся из двухнедельной туристической поездки по Штатам. Только он не бегал, как сумасшедший, за экскурсоводом по музеям, Голливудам и прочим Диснейлендам. У Артиста были свои, никому не ведомые цели.
        В Шереметьево-2 Илью встретили милиционеры в штатском и попросили проехаться с ними. Через два часа он узнал, что Ольга попалась на элементарной и ещё ни разу не подводившей их афёре с квартирой. Покупателем, с которым Ольга оформляла договор, чтобы получить аванс и затем исчезнуть с помощью фальшивого паспорта, оказался сотрудник отдела по борьбе с экономическими преступлениями.

* * *

«Козёл» патрульно-постовой службы неторопливо двигался по улице Народного Ополчения в сторону метро «Октябрьское поле». Ночной улов сегодня был небогатым, вернее, он пока вообще отсутствовал. Первый подозрительный пьяный тип ткнул в лицо сержанту ксивой налоговой полиции, а от второго неподъёмного бомжа так воняло, что менты плюнули и решили оставить бедолагу под любимым забором. Болтающиеся на боках рации традиционно верещали о своём, и патруль в количестве двух человек и одного
«Калашникова» откровенно скучал.
        Неожиданно из дворовой темноты на освещённый тротуар выбежала рыжеволосая девушка в короткой юбке, зелёном пуловере и белой ветровке.
        - Смотри, - водитель кивнул своему напарнику.
        Некоторое время «козёл» медленно ехал на расстоянии нескольких метров от девушки. Беглянка, казалось, не обращала на него внимания. Она мчалась со всех ног, не оглядываясь назад, и перебежала перпендикулярную улицу на красный.
        - Тормознём, - зевнул сержант.
        Но это оказалось не так просто, потому что беглянка всё-таки заметила коричневый джип с синей полосой и ринулась поперёк улицы. Патрулю пришлось разворачиваться в неположенном месте, обгонять любительницу ночных марафонов и буквально хватать её. Девушка тяжело дышала, вырывалась, размахивала руками, но сопротивлялась молча. Сержант применил мужскую силу, заломил руки жертвы и, сцепив их наручниками, запихнул в раскрытые задние двери машины. Сам же запрыгнул следом, дабы предотвратить неадекватную реакцию пойманной беглянки.
        Тут-то милиционер и обратил внимание на её, мягко выражаясь, необычный внешний вид. Миловидное лицо девушки украшали синяки и царапины, причём несколько свежих слабо кровоточили. К тому же зелёный пуловер, ветровка и юбка забрызганы чем-то тёмно-красным, колготки порваны, длинные волосы растрёпаны, а взгляд…
        Мэй хрипела, срывая дыхание, и злобно, с ненавистью сверлила стража порядка застеленными пеленой безумия зелёными глазами. Тот, поправив автомат на груди, приказал:
        - Документы давай!
        Но на Мэй эта фраза не произвела впечатления. Она вообще ничего сейчас не соображала и снова набросилась на сержанта…
        Сдавая её дежурному лейтенанту в ближайшем отделении милиции, патрульные излучали счастливую радость по поводу того, что, наконец, избавились от буйно помешанной. Перед тем, как очутиться в обезьяннике, Мэй обыскали, причём делал это мужчина, осмотрели руки и не обнаружили ничего - ни вещей, ни документов, ни следов от уколов.
        Сняв наручники, её швырнули на пол обезьянника и с лязгом закрыли дверь. Обессилевшая Мэй уже не стала бросаться на решётки, как бешеная кошка, а лишь тихо отползла в угол и свернулась там, спрятавшись от мира и света.
        В обезьяннике стояла деревянная скамья, на которой могли усесться три человека. На ней дремала неопределённого возраста женщина с заплывшим лицом и свисающими прядями грязно-серых волос, одетая в заляпанные спортивные штаны, свитер и чёрную рваную куртку. Шум разбудил её, и женщина с любопытством уставилась на вновь прибывшую.
        Глава 6. Благородный мотив
        По разумным причинам ничего не делается. Особенно - деньги.
        Мартынов, возглавляющий ЗАО «Август-92», занимался производством и продажей товаров для детей семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году. Поэтому утром в субботу он как всегда прибыл в центральный офис, находящийся на Лобненской улице в здании НИИ комплексной автоматизации, и традиционно начал день с просмотра новой почты, как обычной, так и электронной.
        Набрав на клавиатуре пароль, Мартынов вошёл в систему. Вскоре на мониторе высветился список пришедших на его личный адрес сообщений, всего их оказалось двенадцать. И первым в этом списке было сообщение, озаглавленное «Дочь»:

«Уважаемый Олег Денисович! Мы высылаем вам фотографии Маши для того, чтобы вы поспешили с принятием решения. Отвечать на сообщение не нужно. Если вы благоразумный человек и любящий отец, то непременно позаботитесь о судьбе своей единственной дочери».
        Подпись отсутствовала. Мартынов открыл файлы с фотографиями, на которых увидел обнажённую дочь с недвусмысленными следами побоев.
        - Чёрт побери, сволочи! Что же они делают!? - выругался Мартынов, приложив носовой платок ко лбу.
        Затем он вынул из ящика стола чистую дискету и сунул её в дисковод. Скопировав на неё письмо похитителей, Мартынов удалил его из компьютера, и вызвал Жанну:
        - Один кофе с коньяком. Нет, не так. Сто граммов водки и два чая. И найди мне… Нет, не надо.
        Жанна фыркнула от столь вопиющей официальности. На столе шефа рядом с телефонным аппаратом стояла чёрная квадратная рамка с фотографией смеющейся рыжеволосой женщины на фоне Йоркского кафедрального собора. Мартынов посмотрел на Маргарет, постучал пальцами по столу и убрал рамку в ящик, с грохотом задвинув его.

* * *
        Опрос жителей дома, где снимала квартиру Мэй, проходил с переменным успехом и закончился поздним вечером. Несколько раз Наташу откровенно посылали известно куда, но неизвестно, зачем, а в половине случаев вообще не открыли дверь, поэтому нужную информацию сыщица собирала буквально по крупицам. Один компьютерщик, всю ночь торчащий в Интернете, оказывается, слышал звук мотора какой-то машины. Бабулька, страдающая бессонницей, добавила к этому, что видела мужчину и женщину, заходящих в подъезд. Ни их примет, ни номера, ни марки и цвета машины никто Наташе не поведал. К тому же, рассуждала она, всё это может быть и не связано с исчезновением Артура и Мэй.
        Перехватив купленных у метро беляшей, Наташа, прежде чем отправиться к отцу Мэй, решила ради любопытства воспользоваться советом собачника и звякнуть по данному им телефону.
        - «Агата Кристи», добрый вечер! - прощебетала какая-то девчушка.
        - Добрый вечер. Будьте любезны господина Вакурова! - официально попросила Наташа.
        - М-м-м… - замешкалась девчушка, - э-э-э… а кто его спрашивает?
        - Наталья Лаврова. Я звоню по поручению господина Курносова.
        - Подождите, пожалуйста, я вас соединю, - и в трубке послышалась музыка. Через пару секунд мужской голос ответил:
        - Да, слушаю.
        - Это господин Вакуров?
        - Нет. Это Ломов Фёдор Иванович. А с кем имею честь?
        Наташа повторила, и получила неожиданный ответ:
        - Он у нас больше не работает. Запишите его домашний номер. Если он откажется, обращайтесь ко мне.
        Наташа поблагодарила и через несколько секунд уже говорила с таинственным Вакуровым.
        - Курносов? - переспросил тот, - это который майор? Ясно.
        - Вы частный детектив? - спросила в лоб Наташа.
        - Уже нет.
        - А, ладно, тогда извините за беспокойство…
        - Стойте, не кладите трубку. Погодите… Ваш голос мне кажется знакомым. Мы встречались?
        - Ну, если только в прошлой жизни, когда я была весталкой. Не буду вас отвлекать от этой, перезвоню Ломову.
        - Кому-кому? Не, не надо звонить Ломову.
        - Это ещё почему?
        - Он дерёт втридорога. К тому же, в «Агате» осталось мало профессионалов.
        - А мне показалось, наоборот.
        - Значит, так, - Вакуров взял ситуацию в свои руки, - завтра в час встречаемся у… у входа в домжур. Поболтаем, обсудим, обкумекаем. Годится?
        - Ну ладно, годится! - не сильно обрадовалась Наташа.
        Перекантовавшись ночью у коллеги по работе, она отложила вояж к отцу Мэй в долгий ящик и прибыла на встречу. И когда увидела молодого человека, удивлённо улыбающегося ей, то ещё раз убедилась в том, что мир тесен, и, по словам Мэй, случайностей в нём не бывает.
        К ней на всех парах плыл Николай, танцевавший позавчера с её подругой в баре
«Агрегат».

* * *
        - Сестричка, родная… не умирай… Оленька… - Илья гладил её волосы, прижимал к себе и плакал.
        Сзади послышался шорох - это ковылял пришедший в себя Артур. Он увидел страшную картину, оглянулся по сторонам и крикнул:
        - Мэй, ты здесь?
        Чужой голос заставил Илью встрепенуться, поднять с пола пистолет и направить его на Артура:
        - Стоять! На месте! Назад!
        Руки Ильи дрожали, и на прежде безжалостном лице не осталось ничего, кроме отчаяния. Его противник замер, ибо в Артуре боролись два человека: один хотел броситься на с виду подавленного и беззащитного Илью, а другой смертельно боялся пистолета в его руках. В таком состоянии Илья может, не задумываясь, нажать на спуск. И поэтому третий человек, благоразумный, пробормотал:
        - Надо вызвать «скорую».
        - Она убила мою сестру… - забормотал Илья, - д-давай, п-плашкет, назад, в к-комнату… Д-двигай…
        Артур подчинился. Ключ повернулся в замке.
        Он ходил взад-вперёд по своей тюремной камере и проклинал Мэй. Это она во всём виновата! Она сбежала, и теперь, после того, что натворила, ни в какую милицию обращаться не будет. А, следовательно, будущее Артура зависит от этого бандита, на чувства которого ему совершенно наплевать. И конечно, он совсем не жалел убитую сообщницу Ильи, будь она хоть трижды его сестрой. Да и судьба Мэй теперь его не беспокоила. Артур думал только о себе. Может, надо было броситься на Илью, когда он сидел рядом с трупом сестры? Но у него - пистолет…
        Одно дело - когда вооружённый человек угрожает. Ты чувствуешь себя униженным и бессильным против того, кто, может, в сто раз глупее, уродливее и ничтожнее тебя. Другое дело - когда ты увидел, что оружие вполне боеспособно и сеет смерть. Близость смерти, её ледяное дыхание сжигает твою волю, сковывает мышцы и вытравляет остатки разума. И ты уже панически боишься смерти, и этот страх полностью овладевает тобой, подчиняет тебя и превращает в беспомощного раба.
        И именно это случилось с Артуром, когда он осознал происшедшее. Он лил слёзы даже не по своей неотразимой внешности, изрядно подпорченной кулаками бандита. Он представлял, как открывается дверь, заходит Илья и упирает дуло пистолета прямо ему в лицо. И через миг раздаётся оглушительный хлопок, и лицо превращается в кровавое месиво… Артуру было безумно жаль себя! Он съёжился на матрасе, и ощущение собственного ничтожества наряду с животным страхом окончательно подавили его волю и желание сопротивляться.
        Пуля попала прямо в сердце, поэтому спасти Ольгу оказалось невозможно. Илья понял это сразу, даже не проверяя её пульс и дыхание. Заперев Артура, он ещё некоторое время находился в трансе, стоя на коленях перед безжизненным телом сестры. Оля оставалась для него единственным и последним родным человеком на Земле. Оля оставалась единственным и последним смыслом его жизни уже на протяжении многих лет. Именно ради неё, а не ради племянника, жил, работал и совершал настоящие подвиги Илья. Поверить в то, что любимой сестры больше нет, он пока не мог. В этом плане Илья, будучи сильнее, умнее и хитрее большинства людей, ничем не отличался от них.
        На него снова нахлынули воспоминания…

* * *
        Следователь-майор оказался пожилым угрюмым мужчиной, безмерно уставшим от жизни, окружающих людей и собственной профессии. Растолковав Илье, что его сестре могут впаять шесть лет тюрьмы за мошенничество с квартирой, он заметил:
        - А если будет доказано, что за гражданкой Асиной тянется целый хвост подобных преступлений, либо ваша причастность к ним… я вам не завидую. И очень не советую выгораживать сестру. Я собираюсь вплотную заняться вами, граждане Артисты.
        - Я хочу увидеть сестру, - заявил Илья.
        Он верил в то, что Ольга не успела наделать глупостей и наболтать лишнего. С другой стороны, в милиции приняты некоторые неординарные методы выбивания нужных показаний, перед которыми спасует не то что хрупкая молодая женщина, но и бывалый рецидивист.
        - Всему своё время, - ответил следователь и хотел приступить к допросу, попутно разъяснив, что пока Илья проходит как свидетель, обязан давать правдивые показания и никакой адвокат ему не полагается.
        Но допрос не состоялся. Следователя отвлёк телефонный звонок, после которого он с видимым облегчением попросил сержанта проводить Илью из кабинета. И вскоре перед Асиным предстал совсем другой человек - не такой древний, как следователь, но зато полковник. Илья решил, что сейчас раздастся очередной звонок, и следующим будет юный усатый генерал.
        Полковник повёл себя несколько странно. Он встал и протянул Илье руку:
        - Тунгусов Семён Иванович.
        - Асин Илья Борисович, - подыграл Артист.
        Рука у «полкаша» оказалась сухой и крепкой. Он указал Илье на стул и ошарашил безо всякого объяснения:
        - Я могу сделать так, чтобы с вашей сестры сегодня же сняли все обвинения.
        Говорил он вполне серьёзно, без каких-либо эмоций на смуглом мясистом лице.
        - Дело в том, - продолжил Тунгусов, - что я наслышан о вашей парочке. Вам крупно повезло, что я вовремя узнал о задержании.
        Илья был немного удивлён. Со своим прежним покровителем в органах он даже ни разу не общался. Тем более, что уже давно никакого покровителя не существовало, и Илья справедливо считал его эфемерным созданием, на которое ссылались знакомые криминальные авторитеты, говоря, что «все менты нами куплены».
        Странно, что полковник не боится заводить подобные разговоры в собственном кабинете. Неужели всё настолько «хорошо» в органах внутренних дел, что они с потрохами продались преступникам и бандитам?
        - Что вы хотите взамен? - осторожно спросил Илья.
        - Ничего, - на лице Тунгусова появилось отдалённое подобие улыбки.
        - Ну, не надо, господин полковник. Не играйте в благородство, это вам не к лицу. И ещё скажу вам, что шантаж не пройдёт. Выкладывайте сразу, я переживу.
        - Кто из нас играет в благородство? - Тунгусов развёл руками, - у меня или у вас больной племянник, Илья Борисович?
        Илья вздрогнул. Методом быстрого логического исключения он просчитал, что никто, кроме сестры, не мог рассказать о Борьке.
        - Ладно, давайте прекратим. Я никогда не поверю в то, что вы пожалели несчастную мать-одиночку. Мы с Олей не первые и не последние. Каждая пятая проститутка воспитывает ребёнка. Половина всех преступлений совершается из мести, а месть - благородный мотив. Половина всех осуждённых вызывает больше симпатий, чем их жертвы. Что вы хотите, господин полковник? Денег? Сотрудничества?
        - Второго.
        - Тогда учтите, что ни я, ни моя сестра никогда не станем вашими агентами или доносчиками. Это исключено.
        - Ну, вот мы и пришли к общему знаменателю, - полковник встал и вытащил из шкафа бутылку французского коньяка.

* * *
        Первой более-менее здравой мыслью, возникшей в сознании Ильи, стала мысль о Тунгусе.
        За те три с лишним года, что прошли с момента их удивительного знакомства, полковник ни разу не напомнил о своём существовании. А Илья и Ольга, прекрасно осознавая себя должниками человека из МВД, даже не пытались связаться с ним под предлогом «расплатиться». Хотя, конечно, ощущение несвободы и незримой зависимости от полковника не давало Артистам покоя. Илья собрал некоторую информацию о Тунгусове, но глубоко копать не стал, чтобы полковник не пронюхал об интересе к его персоне.
        Выяснилось, что Тунгусов - вполне приличный служитель закона: профессор Московской академии МВД, автор более ста научных работ и пятнадцати книг, читает лекции по праву в МГИМО, МГУ и Академии госслужбы при Президенте Российской Федерации. Плюс к этому является членом нескольких мудрёных экспертных и научно-консультативных советов, Союза писателей России, Московской городской коллегии адвокатов и так далее. Семён Иванович - вполне порядочный семьянин: почти двадцать лет женат и имеет сына пятнадцати лет. И при всём при этом полковник известен в совсем иных кругах под кличкой Тунгус, имеет в них огромный авторитет, но никогда не ввязывается ни в какие коммерческие либо бандитские афёры. Да и зачем это нужно, думал Илья. Ведь деньги и так сами плывут к Тунгусу от подобных ему протокольно честных и общественно благородных сограждан, начиная от сотрудников налоговой полиции и заканчивая чиновниками из мэрии и министерств.
        За те три с лишним года Илья ещё четыре раза ездил в Штаты, причём последний раз вместе с сестрой и племянником. Правда, от фантастической идеи криогенной консервации пришлось отказаться ещё после первого вояжа. Доктор Циммерман из института генетики и трансплантационной медицины в Оклахоме после комплексного обследования семилетнего Борьки в стационаре, влетевшего Асиным в пятнадцать штук баксов, заломил приличную даже по меркам Америки сумму в двести тысяч долларов. А перед тем, как вообще начинать беседу, подписал с русскими контракт о неразглашении любой полученной от него или от любого сотрудника института информации. И предупредил:
        - В нашей великой стране, в отличие от первобытной России, любое нарушение закона незамедлительно и справедливо карается органами юстиции. Несоблюдение контракта грозит вам катастрофическими последствиями.
        Когда же доктор Циммерман узнал, что нужную сумму Асины заплатить не в состоянии, его интерес к русским значительно угас.
        - Приезжайте с деньгами, - напутствовал он, - и как можно скорее. Наш институт провёл уже десять удачных трансплантаций лёгких, к тому же, лечение кистофиброза с помощью генотерапии пока нигде, кроме как у нас, не разрабатывается. Информация о нашем закрытом институте ещё не успела просочиться в массовую прессу и в Интернет. Но через год мы собираемся обнародовать применение этого метода, поскольку он может спасти жизни десяткам тысяч людей в мире. И тогда от клиентов не будет отбоя.
        Илья вспомнил о четырёх предыдущих поездках в Америку, из которых три первые не принесли никакого результата. Он истратил немереную сумму денег, посетил десятки подобных заведений и пообщался с сотней-другой докторов, профессоров и медицинских сестёр. Затраты оказались не напрасными - Илья понял, что идёт неверным путём. В каждом конкретном случае его не устраивало многое - от цены на сомнительные услуги до совершенно шарлатанских, антинаучных методов «лечения». Даже он, не шибко разбираясь в медицине, но за то прекрасно - в психологии аферистов, смог понять, что предлагаемые услуги стоят в одном ряду с продажей лунного грунта и эликсира бессмертия.
        Стало ясно, что действовать следует иначе. Вновь вернувшись в Россию, Илья продолжил квартирные махинации, параллельно ища нужного человечка. И такой субъект вскоре появился - молодой, но очень-очень умный парнишка, продвинутый хакер. Убедившись в его экстраординарных способностях, Илья заплатил полторы тысячи долларов и поставил задачу: найти в США или какой-либо другой стране любые закрытые или засекреченные медицинские учреждения, применяющие суперновейшие технологии (вроде пресловутого клонирования) в лечении кистофиброза.
        Хакер справился на троечку, оправдавшись тем, что очень боится Интерпола, ФБР и ЦРУ, вместе взятых. Среди предоставленных Илье семи адресов четыре отпали сразу - Илья уже посетил эти якобы секретные объекты. Пятый адрес он оставил про запас, не очень-то надеясь на Францию, и вновь отправился в Штаты - в Оклахому…
        Итак, двести тысяч долларов. Вернувшись от Циммермана в Россию, Илья и Ольга капитально озадачились. Большая часть чистой прибыли уходила на вояжи Ильи, оплату Борькиной няни-медика и медикаменты. Для добычи нужной суммы необходима грандиозная коммерческая афёра, причём скорая по времени, но выдающаяся по результату. И желательно - с минимальной долей риска.

* * *
        Семён Иванович Тунгусов появился именно тогда, когда нужно. Может быть, он тайно следил за своими подопечными и, наконец, дождался критического момента? И предложил это дело с похищением.
        Стоит ли теперь ему звонить и рассказывать о смерти Ольги? Стоит ли вообще ПРОДОЛЖАТЬ? Есть ли какой-либо смысл во всём этом БЕЗ Оли? Что же делать дальше?
        Илья прикрыл тело сестры простынёй и плюхнулся на кровать. Понять, что смысл всего изменился и стал другим, он смог только по прошествии нескольких часов смятения и попыток мыслить здраво.
        Наступило утро субботы. Илья открыл холодильник, плеснул себе сто грамм водки и выпил. Затем взял верёвку и зашёл в комнату, где валялся Артур.
        Несмотря на то, что Илья был безоружен, страх промучившегося бессонную ночь Артура моментально материализовался. Бледный и дрожащий, он прижался к стене, поднял вверх руки и завизжал:
        - Не тронь меня! Не прикасайся! Не-ет!
        Илья быстро привязал слабо сопротивляющегося пленника к батарее, залепил ему рот, затем вновь запер дверь и проверил надёжность замка. С кровати Оли он стащил синтепоновое одеяло, всё ещё пахнущее женским телом…

* * *
        Кто-то грубо затормошил её за плечо. Мэй ещё больше съёжилась и тихо застонала.
        - Эй, проснись! Вставай!
        Голос, хотя и звучал хрипло, всё-таки принадлежал женщине. Мэй открыла глаза и посмотрела сквозь щель между пальцами.
        - Эй, у тебя денежки есть? - снова затормошили её.
        Бомжиха. Запахов Мэй почему-то не ощущала и даже не поморщилась. Но в ответ замотала головой.
        - Отобрали? - поинтересовалась оборванка.
        Мэй снова замотала головой.
        - Ты чего, проститутка что ли? А чё замели-то? А, наркоша!
        От очередного прикосновения её передёрнуло, и Мэй повернулась к бомжихе лицом, спихнув грязные руки с себя.
        - Батюшки святы! Ты же в крови! - бомжиха неумело перекрестилась.
        - Отойдите от меня! - брякнула Мэй по-китайски.
        - Ёкалэмэнэ! - бомжиха отшатнулась и села на скамью.
        Мэй снова скуксилась. Она находилась в состоянии полной отключки от окружающего мира. Вернувшись в него на минуту и отшив бомжиху, Мэй вновь погрузилась в себя. Её кошмар был простым, но от этого не становился менее кошмарным, и заключался он в лице Ольги, которое стояло перед глазами Мэй, и в бесконечном грохоте, сопровождающем видение. Кошмар не исчезал, когда Мэй закрывала глаза, а реакции на раздражители из внешнего мира являлись инстинктивными, но никак не осмысленными.
        Бомжиха больше не лезла, но пришли менты. Они поволокли Мэй на допрос к дежурному капитану ОВД Щукино, который оказался молодым неотёсанным умницей.
        - Вот, выловили на улице! - отрапортовал сержант, - документов нет, денег нет, вообще не хрена нет. Оказала сопротивление при задержании. - И сержант пихнул Мэй на колченогий стульчик.
        - Отмудохала взвод ОМОНа? - усмехнулся капитан, - свободен. Разберёмся. - Сержант ушёл, хлопнув дверью, а капитан придвинул к себе бланк протокола и взял ручку. - Ну что, гражданка правонарушительница, поехали. Фамилия, имя отчество.
        Мэй уронила голову на грудь и обхватила руками коленки. Капитан повторил вопрос ещё два раза с тем же успехом. Затем подошёл, похлопал Мэй по щекам и принюхался. Обследовал её руки и почесал в затылке, вглядываясь в ссадины на лице и красные пятна на пуловере.
        - Экспертиза нужна… - произнёс он вслух, вернулся за стол и начал грызть кончик ручки с отпечатками своих же зубов, - похоже, обкурилась или надышалась клея. Гражданочка, чего мы молчим-то? Фамилию свою забыли?
        Мэй никак не реагировала, лишь тихо постанывала и дрожала.
        - Что же мне с тобой делать, красавица? - капитан отложил бланк и подпёр рукой подбородок.
        Глава 7. Убийца
        Никогда не принимайте решения сами, если можно заставить решить кого-то другого. Благодаря этому принципу капитан-умница имел в жизни меньше проблем, чем все его знакомые.
        - Шоковое состояние, - продолжал рассуждать он, - которое вызвано нанесением телесных повреждений. Надо доктора вызвать, пусть тебя осмотрит. Телесные повреждения на лице, пятна неизвестного происхождения на одежде…
        Неожиданно Мэй встала и направилась к двери. Капитан догнал её и хотел удержать, но Мэй резко стряхнула его руку с плеча.
        На улице светало. Сидящая на крыльце отделения бомжиха удивлённо воззрилась на Мэй, которая прошла мимо, кутаясь в ветровку. Капитан затормозил на пороге и пробубнил:
        - Ну, иди, скатертью дорожка. На кой чёрт мне немая красавица? Возиться с тобой только.
        Бомжиха догнала странную незнакомку, но трогать её не стала. Она просто шла рядом, подогреваемая любопытством, и наблюдала. Мэй не замечала её присутствия и, дойдя до автобусной остановки, села на лавочку, закрыла лицо руками и заплакала. Бомжиха взлохматила давно немытые волосы и выгребла мелочь из кармана. На бутылку самого дешёвого пива хватило, её-то она и прикупила в ближайшем круглосуточном магазине. Вернувшись, она застала прежнюю картину. Открыв пиво зубами, бомжиха сделала большой глоток, затем вытерла горлышко грязным рукавом и сунула пиво незнакомке:
        - Эй, выпей, полегчает.
        На этот раз Мэй отреагировала адекватно, сделала несколько глотков и вернула бутылку. Но по-прежнему не произнесла ни слова.
        - У тебя дом есть? Квартира? - приступила к нужным расспросам бомжиха, - а родители у тебя есть? Тебя изнасиловали что ли?
        Мэй подняла зарёванное лицо и отрицательно покачала головой.
        - Ты местная? Ну, из Москвы?
        Мэй кивнула и положила ногу на ногу. Бомжиха опять взлохматила волосы, допила одним махом пиво и спрятала пустую бутылку в карман. Извлекла оттуда же смятую пачку папирос и прикурила у одинокого утреннего прохожего. Интуиция подсказывала ей, что странную девку отпускать нельзя. Надо показать её Славику, он мужик толковый и лучше соображает. От девки может быть польза. Бомжиха вновь подошла к Мэй и села на корточки:
        - Я Валя, а тебя как зовут?
        - Маша, - произнесла Мэй первое русское слово, чем несказанно порадовала бомжиху:
        - О, так ты по-русски говорить умеешь? Пошли со мной, я помогу тебе. Пошли! - и Валя взяла Мэй за локоть.
        До центра добрались на троллейбусах. Валя прекрасно ориентировалась в маршрутах наземного транспорта. Мэй больше ничего не говорила, а бомжиха и не спрашивала, но внимательно следила за тем, чтобы её подопечная не сбежала.
        На лавочках вокруг памятника Грибоедову отдыхали от жизни несколько человек неопределённых возраста и пола, но вполне определённого социального статуса. К одному из таковых и подошла Валя, приказав Мэй сесть немного поодаль и никуда не уходить.
        - Славик! Блин, Славик, давай! - Валя затормошила субъекта, завёрнутого в серое пальтишко.
        Аромат от него исходил непередаваемый. Пока Славик пытался принять вертикальное положение, Валя порылась в китайской клетчатой сумке, что стояла под лавкой, но ничего интересного или съедобного там не нарыла. Понимая, что в таком состоянии он ничего не воспримет, Валя пошукала по окрестностям и нашла рядом с урной бутылку водки с несколькими каплями на дне. Славик выпил, выкурил Валину папироску и мутным взором обвёл всё вокруг:
        - Твою мать!
        Бомжиха в двух словах изложила ему историю знакомства с Мэй, закончив собственными суждениями:
        - Девка молодая, грудастая, мордастая. Можно чучмекам сдавать за хавку.
        - Погодь, Валюха, - Славик встал, - где она, твоя шалава?
        Вскоре перед Мэй предстали двое бомжей. Но она будто бы не замечала их, по-прежнему отсутствуя в этом мире. Славик мутным взором ощупал живую находку Вали и задумался.

* * *
        Ранним утром на окраине Волоколамского кладбища, неподалёку от основных захоронений, появился свежий земляной холмик. От посторонних глаз его скрывала только-только ожившая по весне берёзовая рощица. Ни гранитной плиты, ни даже таблички с именем пока не было, но Илья знал, что это лишь временно. За хорошие деньги ему сделают и свидетельство о смерти, и памятник. Вот только похоронить сестру в соответствии со всеми подобающими ритуалами он не смог…
        Остаток ночи он гнал свою машину, в багажнике которой лежало тело Ольги, завёрнутое в одеяло. По дороге остановился два раза, чтобы купить лопату и венок. Затем Илья рыл могилу - самостоятельно, благо, природа не обделила его физической силой. Затем перенёс тело сестры из багажника, аккуратно опустил в землю и долго надрывно плакал, не найдя в себе моральных сил засыпать могилу. Наконец, он возложил венок, встал на колени и, перекрестившись, произнёс:
        - Да упокой Господь твою душу, сестрёнка…
        Быть мужественным, оказывается, невыносимо тяжело. Тогда, много лет назад, когда рецидивист Проклов расстрелял их родителей, пятнадцатилетний Илюша пережил трагедию только благодаря сестре, необходимость заботы о которой вытеснила тяжкую боль от потери родных людей. Он пережил тогда ещё и потому, что помогал переживать это маленькой Оленьке. С тех пор Илья видел не одну чужую смерть. Погибали на разборках друзья, прыгали в бездну их любящие подруги, умирали от передоза приятели… Но для Ильи все эти смерти всё равно оставались чужими, а сейчас ему предстояло пережить СВОЮ смерть. Потому что никого ближе, роднее и любимее сестры у него никогда не было.
        - Я клянусь тебе, Оля… - шептал Илья, стоя на коленях рядом с могилой, сквозь не прекращающие катиться слёзы, - я клянусь, что отомщу за тебя любой ценой. Ты ни в чём не виновата, моя родная, ты должна была жить, ты такая молодая и красивая… И ещё я клянусь тебе, что сделаю всё для того, чтобы вылечить нашего мальчишку. Ты жила надеждой на чудо, и Борька будет жить… Но Бог поможет нам… и ему тоже.
        Всё. Больше никто никогда не увидит его слёз. Илью охватила дикая решимость действовать. Он вернулся к машине, бросил в багажник лопату. Конечно, пока ЭТА рана свежа и кровоточит, ему будет ещё очень тяжело. Но ощущение страшной, жестокой несправедливости, щемящее чувство незавершённости ГЛАВНОГО ДЕЛА всей его жизни вернут так нужные сейчас силы и волю.
        Сообщать о смерти матери племяннику, за которым ухаживает няня с медицинским образованием, Илья пока не будет. Если вдруг позвонит няня, всегда можно соврать, что Ольга в Америке. Сейчас первостепенная задача - отыскать убийцу. Во-первых, может проявиться господин Мартынов, любящий папаша, способный в таком запущенном состоянии наломать много неадекватных дров. Переговоры с ним только начались, и шокированный суммой выкупа, Мартынов может заартачиться, подключить к делу милицию, ФСБ, каких-нибудь бандюков и ещё чёрте что наворотить. И тогда, а это во-вторых, на сцену выйдет Тунгус, который, собственно, обещал Асиным, что держит все нити этого странного дела в своих руках. Тут-то и выяснится, что заложница сбежала, а это означало провал.
        Илья вырулил с кладбища, притормозил и выкинул лопату в кювет. Что же такого необъяснимого было для Ильи в этом деле? Да всё то же - пресловутый миллион баксов. Когда Тунгус первый раз назвал эту цифру, Илья решил, что полковник тронулся рассудком. Правда, спустя несколько дней, хорошенько обдумав приведённые аргументы, Илья, да и Ольга, нашли их не лишёнными здравого смысла. К тому же, соглашаться стоило только ради нужной им суммы, которая равнялась двумстам тысячам. «Попросим миллион - человек будет торговаться и пытаться убедить нас, что таких денег ему сроду не достать. Тогда мы пойдём на уступки и возьмём сколько есть. Но при этом будем помнить о минимальном пороге в двести тысяч». На эти слова Тунгуса Ольга, помнится, удивлённо возразила: «А как же вы? Вы что, не будете иметь с этого ни копейки?» «Ваша задача - чтобы я всё-таки имел, и как можно больше», - улыбнулся Тунгус.
        Это была умная политика - политика разговора кредитора с должниками.

* * *
        Николай Вакуров очень хорошо сохранился для своих двадцати девяти и вполне мог сойти за студента-третьекурсника какой-нибудь высшей учебной забегаловки. Не Сабонис, но и не карлик, не Шварценеггер, но и не Денни де Вито, не Леонардо ди Каприо, но и не Фредди Крюгер. В общем, некий усреднённый, но не лишённый привлекательности, тип молодого человека.
        - Вот почему твой голос показался мне по телефону знакомым! - Вакуров протянул Наташе широкую ладонь.
        - Однако, бывает! - улыбнулась она и поправила очки.
        - Ты, небось, обиделась в «Агрегате» на нас? И убежала вслед за Машей, да? Я, между прочим, ей так и не позвонил.
        Вакуров пока не знал, что Мэй оставила ему Наташин номер.
        - Плюнули и растёрли. Я, в общем-то, случайно тебя нашла.
        - Пойдём в домжур, посидим в кафе. Там нешумно и сейчас никого нет. Мы сможем спокойно обсудить наболевшие проблемы.
        Вакуров Наташе пока нравился. Простой, добрый и, похоже, ответственный. Надо только продумать, чем его кормить и под каким соусом.
        Вакуров пролистал меню и поинтересовался, будет ли Наташа что-нибудь пить или кушать. В результате на столе появились две чашки кофе и парочка аппетитных бутербродов с сёмгой.
        - Ну-с, позвольте полюбопытствовать, чем вызван ваш интерес к неофициальной сыскной деятельности? - начал Вакуров.
        - А ты давно бросил заниматься этой деятельностью? - в свою очередь спросила Наташа.
        - Да уже скоро год буду отмечать. Но не уверен, что моё тёмное прошлое как-то повлияет на твоё светлое будущее.
        - А какие дела ты расследовал? Криминал был?
        - Да что ты, криминал! Не смеши. Самый большой криминал - это когда я торчал около подъезда одного деятеля и докладывал, когда его супружница сбрызнет из квартиры. После чего деятель хватал под мышку любовницу и адюльтировал на радость маме до следующего моего звонка.
        - Значит, острых ощущений захотелось? Потому и сбежал из своей фирмы?
        - А наша фирма и небезызвестный тебе господин Ломов строго блюли закон и не совали нос, куда не следует. Бережёного бог бережёт.
        - А не бережёного дьявол, - добавила Наташа, - ну, и чем сейчас промышляешь, если не секрет?
        - Да ничем. Ищу себя в этой жизни. Задумываюсь над её смыслом.
        - И как жизнь? Со смыслом пересекается?
        - Пока параллельно.
        - А кем тебе приходится господин Курносов?
        - Старый папин приятель. Однажды я помог ему в одном конфиденциальном дельце.
        Наташа прекрасно видела, что Вакуров, несмотря на кажущуюся простоту и открытость, совсем не так наивен и доверчив. Она допила кофе, дожевала бутерброд и поднялась:
        - Ладно, Коля, спасибо за угощение. Извини, что побеспокоила, я больше так не буду. Желаю скорейшего свидания со смыслом, - Наташа мило улыбнулась и подхватила сумочку.
        Вакуров сдвинул брови и открыл рот. Так он просидел несколько секунд, за которые Наташа исчезла из его поля зрения. Он бросился догонять и сделал это в фойе домжура.
        - Наталья, погоди! А как же… это… дело?
        - Извини, но я не могу доверить тебе чужую тайну. Всего доброго.
        - А незнакомым сыщикам бы доверила, да? - обиделся Вакуров и снова догнал Наташу.
        - Профессиональная этика. Это касается психоаналитиков, врачей и сыщиков тоже. Всех тех, кто у людей вместо друзей, - бросила Наташа, вышла из домжура и направилась к метро.
        Вакуров растерянно стоял посередине фойе и ничего не понимал.
        Глава 8. Я пойду до конца
        Нельзя заранее правильно определить, какую сторону бутерброда мазать маслом. И, конечно, Илья не мог предвидеть последствий того, что он всё-таки решил сегодня сделать.
        Последний раз Илья был здесь восемь лет назад. Он хорошо запомнил тот морозный январский день, когда они с сестрой и племянником уезжали из квартиры Максима-иллюзиониста. Уже погрузили все немногочисленные пожитки, Оля с малышом грелись в салоне фургончика, а Илья с Максимом стояли у подъезда и долго молчали, слушая вой пронизывающего ветра. Они даже не пожали друг другу руки - гениальный Учитель и талантливый Ученик.
        - Желаю удачи, - выдавил из себя старший и опытный.
        - Спасибо, - ответил молодой и решительный.
        С тех пор ни тот, ни другой не пытались наладить погибшие за несколько дней дружеские отношения. И вот ноги сами принесли Илью в московский район Кунцево. Он понятия не имел, живёт ли здесь Максим по-прежнему, который, несмотря на разницу в возрасте, никогда не был для Асиных Максимом Петровичем. Илья даже не знал, жив ли он, ведь недавно Гершковичу должно было исполниться пятьдесят восемь.
        С бешено колотящимся сердцем Илья звонил в когда-то родную квартиру, простая хлипкая дверь которой так и осталась на своём месте. Хотя когда-то Гершкович неплохо зарабатывал и вполне мог поставить железную. Но именно равнодушие Максима к деньгам и всему материальному - практически исчезнувшая с лица Земли черта характера - сыграла роковую роль в той ссоре. «Кто жертвует искусством ради бизнеса, уже никогда не пожертвует бизнесом ради искусства» - это жизненное кредо Гершкович взял на вооружение после того, как вернулся из тюрьмы.
        Дверь распахнулась, и они узнали друг друга сразу же. Илья практически не изменился - лишь слегка располнел и добавил мышечной массы. Гершкович ссутулился, почти полностью облысел, но густая поседевшая борода и огромные очки - всё те же. А его цепкий, пронзительный взгляд заставил Илью растеряться и забыть все слова, которые он подготовил.
        - Ольга? - то ли спросил, то ли утвердил Максим Петрович, давая Илье возможность пройти в прихожую.
        Как же он заблуждался, думая, что Учитель даже не пустит его на порог! Между ними всё та же безнадёжная пропасть жизненной мудрости, которую Илье ни за что не перепрыгнуть.
        - Да.
        Они прошли на кухню, и Гершкович поставил закопчённый чайник на газовую плиту. Сколько лет эта обитель не знала ремонта? Илья окинул взглядом деревянные полки и буфет, серый потолок с проплешинами, битую раковину с подтекающим краном, облупленные стены… Хозяин открыл рычащий, словно голодный медведь, холодильник
«Север» и выставил запечатанную бутылку «Столичной». И тут Илья не удержался:
        - Ты знал, что я приду?
        - Сколько ей исполнилось? Должно быть двадцать семь? - Гершкович открыл бутылку ножом и достал две рюмки, - господи, молодая-то какая… Молодая-то какая девочка…
        В словах Максима Петровича Илья услышал укор - дескать, довёл твой криминал сестру до могилы, а я предупреждал.
        Выпили молча, не чокаясь, и без закуски. Конечно, пересказывать все события, происшедшие за восемь лет, нет никакого резона. Конечно, Илья приехал к Максиму, потому что больше нет ни одного человека в мире, которому можно было бы довериться. А значит, скинуть с плеч хотя бы часть невыносимого груза.
        - Мы нашли способ вылечить Борьку, - Илья поджёг сигарету, - для этого нужно двести тысяч баксов. Мы согласились похитить дочь богатого бизнесмена и потребовать с него выкуп. Этой ночью девчонка и её приятель попытались сбежать. Оля хотела ей помешать, но девчонка убила её. Застрелила.
        - Застрелила, - повторил Гершкович.
        - Я только что похоронил её, на Волоколамском кладбище. Выкопал могилу и положил её туда. И всё.
        Илья закрыл лицо руками. Максим Петрович налил ещё.
        - Девчонка сбежала? - спросил он.
        - Сбежала. Но я найду её.
        - Найдёшь и убьёшь?
        Их взгляды встретились. Эмоции переполняли Илью и он, опрокинув рюмку, сжал кулаки:
        - Меня ничто не остановит! Понимаешь? Мне не нужны сейчас грёбаные рассуждения о судьбе и боге, ослепшем и оглохшем боге, который отобрал у меня сестру, а у Борьки - мать! Мне плевать на то, кто виноват! Я не убийца! Я вот так вот, - Илья провёл рукой по шее, - натерпелся от несправедливости вашего бога! За что мучается Борька, за какие-такие грехи? Я хочу исправить ошибку, но у меня забирают сестру! Я пойду до конца!
        - Иди до конца, - Гершкович снял чайник с плиты и кинул в две кружки по щепотке зелёного чая.
        - Ты… - осёкся Илья, - ты не будешь меня отговаривать?
        - Зачем? - Гершкович плеснул в чашки кипятку.
        - Зачем?.. Ты думаешь, что… что бог накажет убийцу Ольги? Что бы я ни делал, всё бесполезно, да?
        - У бога нет других рук, кроме твоих, - заметил Гершкович.
        - Так ты даже не против? - изумился Илья.
        - Ольгу жаль, - вздохнул Учитель, оставив последний вопрос без ответа.
        - Значит, ты не против, - Илья отбросил последние мучившие его сомнения, - для меня это очень важно. Ладно… Сам-то как?
        - На пенсии уже, - Гершкович макнул печенье в чай.

…Спустя час Учитель и Ученик прощались. Ни про какие прошлые ссоры или обиды никто из них и не вспомнил. Илья оставил свои координаты, а Максим Петрович пообещал позвонить. По-мужски обнявшись у порога, они расстались. Надолго ли?

* * *
        Артур проголодался и нестерпимо хотел в туалет. Но это было лишь полбеды. Бандит, прежде чем смотаться, связал его по рукам и ногам, к тому же в качестве
«охранника» приставил к нему батарею. Суставы затекли и частично онемели, со лба градом катился пот, ссадины на теле ныли, а Артур не мог даже кричать - рот-то был залеплен скотчем. Его сознание то мутнело, то нехотя возвращалось, и в эти моменты Артур понимал, что его бросили здесь умирать. Спасения ждать неоткуда - Мэй сюда не вернётся и милицию не вызовет. Как бы то ни было, умирать Артур совсем не хотел, и, собрав остатки воли, начал безнадёжную борьбу за существование. Отсутствие за стеной Ильи - единственное, что ещё придавало силы.
        Он принялся шевелить руками и ногами, одновременно стараясь с помощью зубов и языка освободиться от скотча на рту. Подняться в полный рост мешала короткая связь с батареей, и поэтому Артур начал скрестись ртом о её тупой край. Скотч упорно не сдирался, а непростые узлы Ильи затягивались, вызывая резкую боль. Артур выл, мычал, стонал, обливался застилающим глаза потом. В конце концов, скотч удалось перетереть, и Артур смог отдышаться, отплеваться и устроить себе антракт.
        Что же делать дальше? Кричать? Или попробовать перегрызть верёвку, связывающую с батареей? Но как Артур не изворачивался, дотянуться до неё зубами не мог, не говоря уже о том, чтобы развязать узлы на руках за спиной или на ногах. Оставалось кричать.
        - Помогите! Пожар! Горим! А-а-а-а! Убивают! Насилуют!
        Артур перепробовал все варианты и хотел пойти по второму кругу, но вдруг послышался звон ключей, и дверь распахнулась.
        - Чего орёшь, плашкет?
        Хотя у Ильи не было в руках пушки, Артур мгновенно умолк и затравленно посмотрел на вернувшегося мучителя. Значит, не бросил.
        - Я умираю… - прохрипел Артур, - помоги мне.
        Илья полностью развязал своего пленника. Тот попытался встать, но смог только сесть на пол, облокотившись на батарею.
        - Слушай меня, плашкет, внимательно, - Илья, прежде чем начать эту беседу, много думал по пути сюда, - твоя шалашовка убила мою сестру. Фурычишь?
        - Д-да, - Артур разминал суставы и приходил в себя.
        - Убила и двинула. Теперь вопрос - кумекай, что она сделает.
        - Не знаю, - Артур плохо соображал, и Мэй его не волновала.
        - Если хочешь жить - придётся кумекать. Ну, давай, браток, включайся. Долго базарить я с тобой не собираюсь.
        - Мне нужны г-гарантии, - просипел Артур.
        - Гарантия одна, - Илья нервно заходил по комнате, - или ты играешь со мной, или я тебя замочу, и твоя мамочка больше никогда не увидит своего сыночка. Ты и так уже слишком много знаешь.
        Этого можно и не объяснять. Выбора нет.
        - Я с тобой, - Артур привстал и задвигал челюстью, - я хочу в сортир.
        Илья сопроводил его до санузла. Артур подставил голову под холодную воду и напился из-под крана.
        - Теперь главное, - продолжил Илья, - если ты решишь меня прокатить, будешь юлить, возбухать или попытаешься двинуть, как твоя баба, я тебя убью.
        Илья отодрал Артура от крана и, схватив за грудки, припечатал к стенке.
        - Я понял, понял, отпусти! - заверещал тот.
        - Я тебя с того света достану, плашкет! Фурычишь?
        - Всё, харэ, мы же договорились! Мы же дружбаны!
        - Дружбаны? - Илья отпустил Артура и миролюбиво протянул руку, - а ты мне нравишься, плашкетик. Только дружба, браток, делами сильна.
        Артур пожал руку щекастого бандита. Сейчас он даже и не помышлял о том, чтобы схитрить, а потом кинуть.
        - Мы должны найти Машу, - заявил Артур.
        - Цинкуй дальше, - они расположились в той комнате, где играли в напёрстки.
        - Вряд ли она пойдёт в милицию с повинной. Она испугается и будет скрываться. Домой она тоже не вернётся, зная, что мы… то есть ты знаешь адрес. Но вечно она скрываться не может. Значит…
        - Значит, она решит замочить нас обоих, как свидетелей. Тогда концы в воду, и она чиста, как дева Мария, - подхватил Илья.
        - Да, но кто-нибудь умный может ей присоветовать сдаться. Вроде как вы её похитили, а она убила, действуя в пределах самообороны. Нам нужно съехать отсюда.
        - Ладно кумекаешь. Давай дальше, а я сейчас вернусь.
        Илья заперся в комнате с телевизором, ставшей такой пустой и неуютной без Ольги. И набрал на мобильнике номер Тунгуса.
        - Это я. Узнали? Дело такое…
        - Почему не звонил раньше? - перебил Семён Иванович.
        - Дело такое, - Илье с трудом давались нелепые слова признания в провале, - наша птичка упорхнула из клетки. Каюсь, не доглядели…
        Ответом была витиеватая матерная тирада.
        - Но… есть одно «но». Короче, Ольга… её больше нет.
        Илья пересказал всё, упомянув и про Артура. Тунгус изливал отборный мат и ничуть не сочувствовал брату, потерявшему сестру.
        - Артисты хреновы! Что же вы меня подставляете, гады? А если папаша захочет поговорить с дочкой? А если она прибежит к нему и настучит?
        - Она не любит его, ведь САМА хотела продинамить, - напомнил Илья.
        - Зато он её любит, и, уж будь уверен, простит и напустит на нас собак. Значит так, Артист. Я буду искать беглянку по своим каналам. Но трогать её не имею права, понял? Сразу отзвоню тебе. Ты чтобы тоже без дела не сидел. Ищи, ищи её. Парнишку этого припаши.
        - Он мой с потрохами, - заверил Илья.
        - В случае чего… всё спишем на него и на неё. Дети позабавились, решили папочку облохматить.
        - А получится? - засомневался Илья.
        - Получится, если уйдёшь в глухую несознанку. А парень твой всё, что надо, скажет. Главное, сейчас девку найти. Давай, работай.
        Илья вернулся к Артуру. Тот, казалось, уже забыл о голоде, страхе, своём незавидном положении и сиял, как радиоактивный помидор. Потому что он придумал план и решил незамедлительно поделиться идеей с Ильёй.

* * *
        Бомжи о чём-то шептались, а Мэй безразлично глядела в сторону. Наконец, Валя подрулила к ней, а Славик побрёл в направлении коммерческих ларьков, около которых несколько кавказцев разгружали «Газель».
        - Ну вот, лады. Сейчас Славик договорится насчёт тебя.
        Довольное ухмыляющееся лицо бомжихи вызвало ощущение смутной тревоги, и Мэй стала медленно возвращаться в реальность. Что происходит вокруг? Что она тут делает?
        - Что вы сказали? - переспросила она.
        - Ну, это… - Валя даже смутилась, - ты же вроде банжиха. И не московская, с акцентом балакаешь. Жрать, небось, хочешь. А денежек у тебя нету. Заработаешь стольничек-другой, пожрёшь. Тебе не привыкать.
        - У меня есть деньги, - неожиданно призналась Мэй.
        Валя заткнулась. Ох, непростая девица, думала она, очень непростая! Может, зря они поторопились со Славиком? Коль заговорила, надо бы расспросить, авось, расскажет чего.
        - Слышь, Машка, - Валя поудобней устроилась на лавке, - может, тогда пойдём купим чего похавать? У меня со вчерашнего утра во рту крошечки не ночевало. А, Маш?
        Мэй похлопала себя по карманам. У неё вроде была сумочка, где же она? Не обнаружив ровным счётом ничего, Мэй начала вспоминать.
        - Нету? - Валя обрадовалась и огорчилась одновременно, - небось, мусора, козлы сраные, вытащили? Ладно, заработаем, детка. Я уже два года на улице, и живу ведь. Не подохла сегодня, и завтра не подохну. А ты держись со мной, и тоже не помрёшь. А много-то денежек было?
        Мэй что-то пробормотала в ответ на непонятном русской бомжихе языке. Валя снова отшатнулась от неё, как в обезьяннике, но всё равно спросила:
        - Слышь, девка, ты что, нерусская?
        - Я понимаю по-русски, - ответила Мэй, как отвечала очень давно, когда отец только начал обучать её новому языку.
        Подошёл Славик:
        - Мать твою через колоду! Замётано! - он хлопнул Валю по плечу, - разгрузят свою коляску и подойдут.
        - Сколько? - глаза Вали загорелись.
        - По стольничку на рыло. А этой сами заплотят!
        - Что? - встрепенулась Мэй.
        - А то! - Славик хмыкнул, - сдал я тебя двум чучмекам. Спасибочки должна сказать, молодуха!
        Мэй вернулась в реальность. Смысл происходящего, наконец, дошёл до неё. Резко оттолкнув Валю, она бросилась бежать, но не очень резво. Через каждые десять-пятнадцать метров она оборачивалась и смотрела, нет ли погони.
        Между бомжами началась перепалка. Славик с кулаками накинулся на Валю, мол, «кого ты тут привела?» А Валя, защищаясь, оправдывалась: «Банжиха с виду, я-то тут причём?»
        Мэй приземлилась на лавочку в сквере на Чистопрудном бульваре и отдышалась. Её мысли путались в голове, наскакивая одна на другую, но главное Мэй уже осознала: она сбежала от похитителей и совершила убийство. И теперь ей грозит тюрьма в лучшем случае, а в худшем - тот бандит просто-напросто убьёт её. А значит, нужно где-то прятаться от бандитов и милиции. Мэй не понимала, почему милиционеры отпустили её и почему бомжи её продали, как какую-то проститутку!
        Она обернулась. Двое кавказцев быстро шли от памятника в её сторону. Мэй не отреагировала, думая, что они спокойно пройдут мимо. Но не тут-то было: они остановились напротив неё. По внешнему виду кавказцы мало чем отличались от бомжей.
        - Пайдём! - первый схватил её за руку.
        - Я никуда не пойду! - Мэй встала, но держали её крепко.
        - Пайдём, пайдём! - ухмыльнулся второй, - ми тэбэ купили!
        Мэй видела, что сквер в такой ранний час пуст, и звать на помощь бесполезно. Она решила подыграть:
        - Ладно, я пойду. А куда?
        Кавказцы повели её обратно, к ларькам и метро. Бомжи Валя и Славик прекратили цапаться и дымили папиросами на лавочке. Проходя мимо них, Мэй крикнула:
        - Верните им деньги! Я заплачу вам больше!
        Но Славик, как и любой человек, познавший цену жизни на собственной шкуре, предпочитал синицу в руках. Бомжи опять начали пререкаться, а кавказцы завели Мэй в небольшой магазинчик. Она оказалась в тесном проходе между коробками с продуктами и ящиками с бутылками. Кавказец пихнул ногой какую-то дверь в ещё более тесное помещение. И тут из торгового зала вышел третий кавказец, одетый в костюм и не воняющий смесью пота и перегара. Мэй ничего не поняла из их перебранки, пока третий не обратился к ней по-русски:
        - Ти кто такая?
        Мэй захлопала глазами и назвала своё имя. Третий кавказец протянул первым двум несколько купюр, а затем прикрикнул на них. Мэй вспомнила русскую народную мудрость про то, что хрен редьки не слаще. Кавказец завёл её в другое помещение - со столом и компьютером:
        - Садыс. Будыш атвэшат на вапросы. Тэбэ сколко лэт?
        - Двадцать.
        - Чито с тваим лэцом?
        - Меня избили, - Мэй опустила глаза.
        - Вай-вай-вай! - кавказец покачал головой, - какой щакал поднал свой парщивий рука на такой красывый дэвушка! А гиде же были твой папа и мама?
        - Мама и папа умерли, - неожиданно ляпнула Мэй.
        Кавказец снова покачал головой:
        - А гиде тваи дакумэнты?
        - У меня ничего нет. На меня напали бандиты и всё отобрали.
        - Бандыты? Какие бандыты?
        - Русские.
        - Вай-вай-вай! Знатщэт, эта бандыты тэбя избыли? А патщему ти нэ идош дамой? Затщем пашла с мущинами за дэнги?
        - Я не знаю, я не хотела… Я не хочу! - и Мэй заплакала.
        - Слэзами горю нэ паможищ! - кавказец выставил вперёд руки, на одной из которых сверкнул дорогой перстень, - я памагу красывый русскый дэвушка Маша. Будищ работат на Анзора.
        - На кого? - не поняла Мэй.
        - На Анзора. Мэна завут Анзор. Вот ми и пазнакомилысь! - улыбнулся кавказец золотыми зубами.

* * *
        Олега Денисовича Мартынова Наташа видела всего один раз, и то случайно. Как-то Мэй заезжала к нему, и Наташа ждала её на пороге квартиры. И хотя Мэй много рассказывала о своей жизни и о нём, знакомить Наташу с отцом принципиально не хотела.
        Улизнув от Вакурова, Наташа отправилась в Северное Чертаново, и уже битый час торчала возле единственного подъезда высотного дома. Строгая консьержка, видимо, получившая навыки вахтёрства в контрразведке, не пропустила её к лифту, несмотря на предъявленное ей в качестве пропуска обаяние.
        Мобильник заверещал неожиданно, и прежде чем ответить, Наташа прогнала вон нехорошее предчувствие.
        - Это Маша? - раздался знакомый голос.
        На этот раз Наташа удивилась ещё больше, нежели несколько часов назад, узрев Вакурова возле домжура.
        - Николай, это ты? Это Наташа.
        - Это как? Это опять вы? Ты?..
        - Так, сейчас я всё объясню, - включила логику Наташа, - мой телефон вам дала Маша в баре, когда вы с ней танцевали. Что ж, вполне в её духе. Или я не права?
        - Не совсем, - возразил Вакуров, - она дала домашний номер. А там автоответчик незнакомым женским голосом назвал мобильный. Я понятия не имел, что звоню тебе.
        - Ладно, не оправдывайся, - Наташа мысленно поблагодарила тётю Лиду, - раз позвонил, значит, это судьба.
        - Да, и знаешь что… - Вакуров помедлил, - я, конечно, зря сегодня в кафе… выпендривался. Ты кстати Ломову не звонила?
        - Ломову я не звонила, - успокоила Наташа.
        - Я скрыл от тебя информацию, потому что был уверен, что ты сразу же откажешься от моих услуг.
        - А я и так отказалась, - ввернула Наташа.
        - Но судьба даёт нам шанс исправить положение. Дело в том, что я внештатный корреспондент одной популярной московской газеты. Вот, собственно, и всё. Конечно, доверять мне нельзя, потому что чем секретней информация, тем корыстнее у меня к ней интерес.
        - Ты журналист? - переспросила Наташа, - что же ты молчал?
        - Не совсем журналист, всё-таки у меня техническое образование, и марать бумагу - не мой профиль. Я ищу жареные факты, а мой редактор печёт из них деликатесы. А что, журналистам ты доверяешь больше, нежели отставным детективам?
        - Я никому не доверяю, - ответила Наташа, - ладно, Коля, я всё-таки предоставлю тебе твой вожделенный шанс. Подъезжай… - и Наташа продиктовала адрес в Северном Чертаново.
        Продолжая наблюдать за подъездом, она вытащила из сумочки блокнот, вырвала из него листок и написала левой рукой: «Любые жареные факты, которые я накопаю при расследовании дела о пропаже Мэй, имею право использовать по своему усмотрению».
        Вакуров прибыл раньше Мартынова, учитывая, что возвращение домой отца Мэй было ожидаемым, но никак не обязательным. Он подсел к терпеливой Наташе на лавочку перед подъездом и вместо «привет» получил бумаженцию. Прочитав, он почесал в затылке и заметил:
        - Это что, индульгенция? Мне она не нужна.
        - Хорошо, - Наташа взяла у Вакурова листок и порвала, - а теперь выслушай меня. Известная тебе Маша, она же Мэй, и неизвестный тебе наш общий приятель Артур придумали дурацкую авантюру - разыграть похищение Маши с целью поглумиться над её отцом - бизнесменом. Мэй проболталась мне об этом по пьяни. А затем мне позвонил Артур…
        Наташа пересказала Вакурову последующие события, упомянув и про своё небольшое расследование, и про собачника Курносова.
        - Мэй и Артур исчезли по-настоящему. Поэтому мы с тобой совсем недвусмысленно торчим возле дома её отца и напрягаем мозговые извилины, - закончил Наташа.
        - Да-а-а, - протянул Вакуров, - очень забавно. А может, твои друзья-шутники просто разыгрывают тебя? Я бы на твоём месте отправился домой и не переводил бесценное время.
        - Тебе что, совсем не интересно, куда подевалась Мэй?
        - Но ты же её подруга, а не я. Обзвони всех её знакомых. Зачем тебе тратить кровно заработанные грошики на каких-то левых сыщиков? Как говорит один мудрец, дело даже яйца ломаного не стоит.
        - Ладно, Коля, я поняла. Дождёмся отца, и я поговорю с ним. Ты не вмешивайся, просто слушай. И тогда я решу, стоит оно того или нет.

«Вольво»-пикап с Мартыновым и его вызывающе длинноногой пассией на борту нарисовался в районе десяти вечера. Жанна прошла в подъезд мимо следопытов, не обратив на них никакого внимания, а Мартынов отогнал автомобиль на охраняемую стоянку. Наташа встала и вышла к нему навстречу.
        - Господин Мартынов? Можно вас на минутку?
        - Что такое? - моментально напрягся мужчина, оценивая Наташу.
        - Я подруга Маши, вашей дочери. Я хотела бы у вас спросить о ней.
        Олег Денисович мельком глянул на Вакурова, переминающегося с ноги на ногу за спиной Наташи, затем приобнял её и отвёл в сторону.
        - Спрашивай. Только Маша здесь не живёт.
        - Мы с ней договаривались встретиться, а она не пришла. И её телефоны не отвечают. Может, вы знаете, где она? Я очень переживаю, - и Наташа состроила жалостливую гримасу.
        - Моя дочь уже взрослая и сама распоряжается своей жизнью, - медленно проговорил Мартынов, глядя в сторону, - она мне не докладывает о своих похождениях. Я понятия не имею, где её носит.
        - Неужели вам совсем безразлично, что происходит с вашей единственной дочерью? - перешла в атаку Наташа.
        - Конечно, нет, - Мартынов прокашлялся, прикрыв рот рукой, - послушай, зачем ты сюда приехала? Зачем Маша дала тебе этот адрес?
        - Моя подруга пропала, а вы… - Наташа всхлипнула, - а вы, её отец, задаёте глупые вопросы, вместо того, чтобы мне помочь…
        - Как тебя зовут? - вдруг спросил Мартынов.
        - Меня зовут Кро-от, - промурлыкала Наташа, сняла очки и вытерла наигранные слёзки.
        - Маша никогда не рассказывала о тебе. Я вообще не знаю, кто ты такая. Если ты скрываешь от меня даже своё имя, как я могу поверить, что ты подруга моей дочери?
        - Мэй пропала… Почему Мэй не пришла? - продолжала твердить Наташа, игнорируя Мартынова.
        Олег Денисович изменился в лице, но быстро взял себя в руки:
        - Всё, разговор окончен. У меня нет времени.
        Он побежал догонять Жанну. Вакуров подошёл к улыбающейся Наташе.
        - Что-то случилось. Что-то ЕЩЁ случилось, и я должна знать, что, - она взяла Колю под руку и медленно пошла к метро.
        - Это что, великая женская интуиция? Или величайшая женская мнительность? Или пустые домыслы?
        - Нет, это банальный мужской шовинизм. Этот батюшка врёт и не доверяет. А ещё он боится и считает, что я глупая дешёвка и ничего не поняла.
        Наташе очень не понравилась его реакция на имя «Мэй».
        - Ну, а нам-то что с этого? Особенно мне как мужчине?
        - Между прочим, дорогой мужчина, перед тем, как исчезнуть, Мэй успела высказать своё мнение о тебе.
        - Обо мне?! - на лице Вакурова появился живой интерес.
        - Симпатичный красавчик. Или красивенький симпатяшка. Вот как она объяснилась, потому что заметила в тебе то, чего не сумела сразу же разглядеть я. Так что тебе специальное задание. Видел девицу, которую возит к себе добропорядочный батюшка?
        - Разумеется. Только слепой не увидит! Эффектная, дорогая, мордастая, сочненькая, - смакуя каждый эпитет, выдал Вакуров.
        - Дефектная силиконовая дешёвка, - отпарировала Наташа, - но возможно, я, как женщина, ошибаюсь. Понаблюдай за ней. Последи, только смотри, не стань жертвой гормонов. Ты же профессионал, или как? - Наташа подмигнула Вакурову.
        - С удовольствием. А что это даст?
        - Информацию о любовнике и его дочери. Ну, как, будешь пасти куколку или мне придётся переквалифицироваться в лесбиянки?
        Вакуров развернулся и потянул Наташу обратно к дому Мартынова.
        Глава 9. Сбежавший труп
        Неважно, что вам говорят, ибо вам говорят не всю правду. Этот политический принцип был абсолютно чужд Женьке, потому что он безмерно верил всему тому, о чём рассказывала Мэй в своих письмах.
        Её седьмое письмо пришло за две недели до похищения. Оно потрясло Женьку, и он тут же схватил гитару и принялся за сочинение очередной песни, посвящённой своему Счастью…

«Здравствуйте, Евгений!
        В этом письме я продолжу рассказ о своём детстве. Вы пишите, что хотите узнать обо мне всё? Но тогда во мне не останется для Вас ни одной тайны. Я всё-таки расценила Ваши слова как эмоциональный всплеск, вызванный моими письмами. Спасибо Вам за это, вокруг меня в последнее время практически не осталось людей, способных хоть на какие-то чувства…
        Индокитай, пятнадцать лет назад. Небольшая деревушка. Только что прошёл тропический ливень. Орава чумазых смуглых ребятишек несётся по грязной глинистой дороге. Впереди всех - маленькая девочка лет пяти. Светлая кожа, копна рыжих кудряшек, худенькое измазанное в глине личико, тонкие ручки и ножки в синяках. Дети гонят её по улице, свистят, швыряют грязью и вопят.
        Бедная покосившаяся хижина, девочка забегает вовнутрь. Её встречает седая низкорослая старушка.
        - Бабушка, они опять меня дразнят. За что? Почему я не такая, как все? Почему у меня рыжие волосы, белая кожа? Я хочу быть такой, как они, тогда они меня не будут обижать!
        - Успокойся, маленькая, ты просто другая, твои родители из другой страны. Когда-нибудь они приедут за тобой…
        Проходит около двух лет. Та же деревушка. На улице останавливается джип, из которого выходят двое, европеец и китаец. Оба хорошо одеты, а их машину тут же облепляют любопытные дети. Взрослые улыбаются, европеец достаёт пакет с конфетами и предлагает детям. Они не доверяют, стесняются брать. Вдруг на лице у китайца появляется изумлённое выражение, и его узенькие глазки распахиваются на максимально возможную ширину.
        - Эй, Стив, смотри-ка, откуда здесь белая девочка, в этой глухой провинции?
        - И, правда, Ван! Откуда?
        Стив рассматривает ребятишек и задаёт им вопросы, после чего оба направляются в хижину, где живёт рыжеволосая малышка.
        - Что ты задумал, Ван? Зачем тебе этот ребёнок? Она же совершенно дикая! Неизвестно, кто её родители.
        - Ты же знаешь, моя дочь Ю Линь очень больна, ей осталось от силы год или два. Она сидит в коляске, не играет с детьми, и ей нужна подружка-ровесница. Я возьму эту девочку к себе. Она получит образование и воспитание не хуже, чем у моей дочери, станет её подругой, скрасит её последние годы. Это лучше, чем нищенское существование в этой деревне, тем более, что она не аборигенка.
        Вечер. Джип стоит рядом с хижиной. На пороге появляется Стив с ребёнком на руках. Довольный Ван улыбается старушке и даёт ей кожаный мешочек с деньгами.
        - Не расстраивайтесь, я буду привозить девочку к вам и присылать деньги. Её ждёт хорошая жизнь.
        Бабушка плачет. Двое с ребёнком садятся в джип и уезжают.

…Об этом периоде своей жизни я помню смутно. Помню, что проснулась я в большом городе, незнакомая красивая женщина купала меня в ванной, а я боялась воды, вырывалась и кричала. Потом меня привели в маленькую красивую комнатку, уложили в мягкую кровать. Так началась моя вторая жизнь. Многому пришлось учиться - языку (там, где я жила до этого, говорили на местном диалекте), умению одеваться и носить одежду, есть с помощью палочек, кланяться хозяевам, господину Вану, его грустной и апатичной жене. Единственной моей радостью была дружба с Ю Линь, больной дочерью хозяина. Мне всегда было жаль, что она не может бегать, играть и веселиться, как другие дети, как я. Целыми днями Ю Линь сидела в инвалидной коляске, а её няня читала ей или учила вышивать, пела, играла в какие-то непонятные игры. Меня обучили чтению и письму, а вот вышивать и петь я не выучилась, видимо, не было способностей. Ю Линь привязалась ко мне, ведь она была совсем одинокой девочкой. Мы с ней стали неразлучны. Господин Ван всё чаще улыбался, глядя на нас, гладил меня по головке и очень скоро стал называть дочкой. Моя «бабушка» (господин
Ван объяснил, что она была приёмная), называла меня Мэй Линь, и в этом доме меня называли так же. Скоро я привыкла и привязалась к этим добрым и непонятным людям. Господин Ван был обеспеченным человеком и мог позволить себе нанять учителя не только для своей дочери, но и для меня. Поэтому я получила неплохое воспитание и образование. Через два года меня начали обучать английскому языку, который давался мне с трудом, зато по-китайски я болтала лучше самих китайцев. Наверное, иностранному языку меня обучали для престижа. Это было модно - знать европейский язык. Господин Ван часто хвастался успехами своей дочери и моими перед друзьями и знакомыми. Все восхищались и говорили, какой он благородный человек - взял в дом чужого ребёнка другой расы. Между тем, Ю Линь чувствовала себя всё хуже, и однажды ночью приступ болезни оборвал её жизнь. Дом погрузился в траур. Очень долго господин Ван, обожавший свою дочь, не мог прийти в себя. А жене его, похоже, было всё равно. И когда он вдруг объявил, что хочет меня удочерить, она сказала «делай что хочешь» и заявила о своём желании уйти в монастырь. Господин Ван не
препятствовал ей и стал оформлять документы.
        Но как бы не так - оказалось, чтобы удочерить меня, нужно соблюсти кучу формальностей, ведь я из другой страны, и надо искать моих родственников. Чиновники вежливо укоряли господина Вана: с какой стати он берёт белую девочку, а не китаянку, ведь так много в стране сирот. Но мой названный отец упорно решил добиваться удочерения.
        И вот, когда уже почти все документы были готовы, случилось нечто. В нашем доме появился незнакомый человек, говорящий на английском языке. После разговора с ним господин Ван стал печален. Он подозвал меня к себе, а его глаза наполнились слезами.
        - Не судьба, видимо, девочка, мне стать твоим отцом. Нашлись родственники твоей матери. Тебе нужно ехать в Англию с этим человеком. Там ты встретишься с бабушкой, тётей и двоюродным братом. Когда они узнали о твоём существовании, они захотели вернуть тебя на историческую родину.
        Откуда же они узнали обо мне? В последствии родственники рассказали, что господин Стив, друг моего приёмного отца, будучи проездом в Англии, поведал историю о белокожей дикарке в китайской семье. Сопоставив факты, они поняли, что я дочь погибшей Маргарет.
        Я была в шоке, я не хотела расставаться с человеком, который заменил мне отца. Но господин Ван сам отказался от борьбы за меня. Я чувствовала обиду и разочарование, я так и не обрела семьи, о которой мечтала с тех пор, как попала в этот дом.
        Поэтому обиженная и покорная, я уехала с тем англичанином, даже не попрощавшись с господином Ваном.
        Так началась моя третья жизнь в Лондоне, а также Дублине и Эдинбурге, куда возили меня напоказ родственникам и выставляли как диковинную зверушку. Нет, надо мной не смеялись, но очень огорчались, когда я вела себя не так, как положено «маленькой леди». Но и в Англии я не обрела семью. Меня с утра до вечера муштровали няньки и гувернантки, пытаясь привить китайский саженец на европейское дерево древнего рода Макдауэлов. Но это плохо получалось, ведь я была диким неуправляемым ребёнком, своенравным и капризным. «Вся в мать!» - умилялись родственники, но не давали никаких поблажек. А когда я особенно выводила их из себя, запирали в комнату на целый день. Наказывать физически они считали недопустимым, но зато постоянно унижали, напоминая о том, сколько они для меня сделали. Я всё больше погружалась в пучину отчаяния и тоски, мне было ни за что не выбраться из этой западни морали, условностей и правил, которых я совершенно не понимала. Я думала, что никогда не смогу понять эту страну, этот народ, привыкнуть к его культуре. Но в один прекрасный день всё опять изменилось.
        Меня позвали в кабинет к бабушке. Там находился очередной незнакомый человек, а также моя тётя.
        - Мэри! - бабушка скривила губы в гримасе раздражения, - так получилось, что у тебя, кроме нас ещё есть родственники, а точнее, один родственник. Это твой отец.
        Я внимательно посмотрела в лицо незнакомцу - усы, длинные волосы, затянутые в хвост, очки, симпатичная внешность, растерянный взгляд.
        - Как она похожа на Маргарет… - прошептал он, и взгляд его стал ещё более растерянным и испуганным, - Мэри? Её зовут Мэри?
        - Да, её зовут Мэриэн. Это второе имя Маргарет.
        - Меня зовут Мэй! - неожиданно выпалила я по-китайски.
        - Что она говорит? - удивился человек, которого назвали моим отцом.
        - Видите ли, мистер Мартынов, - попыталась объяснить бабушка, - девочка провела своё детство в Китае. Она дикарка, и плохо говорит по-английски, а русского языка не знает вообще. Те полгода, проведённые в Лондоне, не могли компенсировать девять предыдущих лет. Мы очень рады, что нашли дочь Маргарет, и рады, что вы решили вспомнить о долге отца.
        - Можно… можно мне забрать её в Россию, чтобы показать ей вторую родину? - робко спросил человек.
        - Мы подумаем, - ответила бабушка.
        - Может, стоит спросить у Мэри, хочет ли она поехать в Россию?
        Я посмотрела на мистера Мартынова. Мой отец, которого я никогда не знала, но так хотела найти. Чем-то он мне понравился - может, своим простым лицом или этим испуганным растерянным взглядом. Он всё-таки нашёл меня, а значит, есть надежда…
        - Да, - ответила я по-английски, - я хочу поехать в Россию. Отпустите меня с ним.
        Не думаю, что мои родственники охотно отпустили меня с Олегом Денисовичем, как, оказалось, звали моего отца. Для меня было всё необычно, ведь у меня оказался родственник, такой забавный, говорящий на незнакомом языке, неуловимо похожий на господина Вана и совсем не похожий на чопорных надутых англичан. Но отцом я пока не решалась его назвать. Языковой барьер часто мешал общению. Но, в конце концов, мы подружились. И именно тогда, в десять лет, я поняла, что такое счастье, в лице русского отца и очередной новой жизни. Спустя три месяца мы улетели в Москву.
        Через некоторое время моему отцу с огромным трудом удалось доказать свои права, и меня разрешили оставить в России, правда, гражданство стало двойным. И мне вменялось в обязанность посещать своих английских родственников. А из Лондона мне присылали подарки на день рождения со специальным дипломатическим курьером, который контролировал процесс моего воспитания до совершеннолетия. Курьера этого по фамилии Хойт я особо не жаловала и перечила ему при каждой возможности.
        Итак, с тех пор я живу в России. Продолжение рассказа о русском периоде моей биографии ждите в следующем письме. И обязательно пишите мне, Евгений, не забывайте о Вашей одинокой подруге. Ваше последнее стихотворение «Восточная тоска», оно такое трогательное, что я, признаюсь, едва не расплакалась. Спасибо Вам за светлые моменты в моей жизни… Мэй».

* * *
        Бандит Илья будет искать её, причём искать до тех пор, пока не найдёт. Во-первых, он захочет довести до конца своё дело с похищением. И уже не имеет значения, причастен ли к нему Артур или нет, ведь её побег сорвал все бандитские планы. А во-вторых, он не простит ей убийства сообщницы, которая наверняка была его любовницей. Мэй знала по себе, что не простила бы.
        А значит, ей нужно прятаться. И ещё действовать. Единственным кардинальным решением, которое ей подсказывал разум и которое навсегда избавит её от страха перед возмездием, было самой найти Илью и убить его. Но то - разум. Мэй чувствовала, что вряд ли сможет, глядя человеку в глаза, хладнокровно застрелить его. Пусть даже этот человек - враг, бандит и подлец в одном лице. Убив и понимая, что произошло это случайно, Мэй не могла себе представить, что когда-нибудь сможет сделать то же самое намеренно. Она же НЕ ХОТЕЛА никого убивать! Это недоказуемо и только отягощает её вину, потому что не чувствовать вины может только какой-нибудь бездушный и бессердечный наёмный убийца.
        Противоречие между требовательным голосом разума и предательским шёпотом сердца жестоко мучило Мэй. Поэтому, пока не набравшись мужества для принятия сильного решения, она полностью сдалась на милость своему страху. Появляться дома, у отца или связываться с Наташей она боялась - бандиты, а может, и милиция, будут следить за ними и поджидать её. А телефоны отца и остальных после похищения наверняка прослушивают спецслужбы. Уж кем-кем, а наивной Мэй себя не считала - жизнь научила её быть реалисткой.
        Значит, надо спрятаться. И кавказец Анзор, заинтересовавшийся ей с неизвестными пока целями, - возможно, лучший на сегодня выход, если выбирать между ним и бомжами. Главное, теперь ей придётся быть постоянно начеку, не расслабляться ни на секунду и ни в коем случае не попасть в ещё худшую переделку. Мэй понимала, что очередной, бывший таким беззаботным, этап её жизни закончился, и начинается тяжёлая борьба за эту самую жизнь. И может быть, всё, что она пережила до этого - лишь цветочки в сравнении с тем, что пережить ещё предстоит…

* * *
        Воскресное утро Наташа встретила в своей постели. Тётя Лида возилась на кухне, а персидский кот Тимофей сладко дремал в Наташиных ногах.
        Ещё вечером, расставаясь с Вакуровым, она хорошенько взвесила все имеющиеся в наличии факты и посчитала, что поступила единственно верным образом. Энтузиазма репортёра вряд ли хватит надолго, к тому же вероятность раскопки чего-либо вкусненького не так уж и велика. Наташа также попросила своего компаньона подыскать ей какого-нибудь добропорядочного сотрудника каких-нибудь органов, и Вакуров пообещал побеседовать с отцом. Чувствуя, что никаких значительных событий, которые прояснили бы ситуацию, в ближайшие день-два может не произойти, Наташа собиралась пойти в милицию и выложить ей правду. Обычная милиция, конечно, пошлёт её далеко и надолго без права моральной компенсации, поэтому для исповеди требовался «свой» человек в погонах.
        Но не успела Наташа позавтракать, как трезвон мобильного телефона опроверг её умиротворённое состояние разумного безделья.
        - Крот, привет! Это Артур! Мэй у тебя?
        - Нет, не у меня, - приложив трубку к левому уху, ответила Наташа, но её сердце выдало себя бешеным стуком, - а что случилось? Куда это вы все пропали?
        - Господи, ты ничего не знаешь? Мы действительно пропали. Мы… мы… Ладно, я тебе расскажу, только ты… ты… Господи, что делать, Наташ? Мы едва не погибли!
        - Артур, успокойся и прекрати кричать. Я тебя прекрасно слышу. Только без лишних эмоций излагай факты. Ну, я слушаю.
        - Короче… Короче, Мэй, то есть Маша, подбила меня на одну идиотскую авантюру. Я должен был позвонить её отцу, ну, ты знаешь, её отец бизнесмен… ну, и сказать, что, дескать, вашу дочь похитили, потребовать выкуп. Это такая злая шутка, вроде того. Мы даже разыграли сценку у кабака, будто я тащу её в машину… в общем, я позвонил, а потом пошёл в магазин за жратвой.
        - Откуда ты звонил? - перебила Наташа.
        - Да прямо из её квартиры в Бибирево. Это было в четверг, три дня назад. Я пришёл из магазина, а её нету…
        - У тебя ключ что ли был? - снова перебила Наташа.
        - Ну да. Я уехал, тогда ещё тебе звонил ночью. А потом звонит Мэй, просит, чтобы я приехал, называет какой-то другой адрес. Я приехал, а там… Короче, там были двое бандитов, баба и мужик. Они похитили нас по-настоящему.
        Наташа сжала трубку в руке, и колотящееся сердце грохнулось о землю. Она ни капельки не усомнилась в словах Артура, потому что всё дело в Мэй.
        - Ты слышишь? Меня похитили бандиты и заперли в комнате с решётками на окнах. А дура Машка уже была там, она решила, что я их нанял! Мы успели вдрызг разругаться, а бандиты периодически заходили и нас избивали. Я сразу же решил готовиться к побегу, ведь нас потом развязали. Но у мужика был пистолет. Я сказал Мэй, что мы будем бежать, чтобы она мне поверила, что я не причём. И когда они опять пришли к нам, мы напали на них. Я ударил мужика, а Мэй дралась с его бабой. Пистолет оказался у неё, и она выстрелила. Мне удалось выбить выкидной нож у бандита и ударить его. Но пока мы дрались, Мэй убежала на улицу. Я бил этого урода до тех пор, пока он не перестал сопротивляться, а потом бросился за Мэй. Я думал, она будет ждать меня у машины, но её нигде не было. Наташа, мы убили двоих человек! - выдохнул Артур и замолчал.
        Наташа тоже молчала и переваривала. Артур, понимая, какое впечатление произвёл его рассказ, продолжил:
        - Теперь я дома, наврал, что ездил в срочную командировку от фирмы. Но Мэй, меня волнует Мэй. Надо найти её! И ещё бандиты…
        - Так. Стоп. - Наташа по ходу разговора переодевалась, - бандиты говорили вам, зачем похитили?
        - Д-да, - неуверенно ответил Артур, - за тем же самым. Стрясти бабки с её отца. Я думаю, когда похитили Мэй, она растрепала о своей авантюре, и бандиты решили избавиться от меня. Они заставили её вызвать меня. Какого чёрта я влез во всё это дело!
        - Значит, отец Мэй в курсе? - уточнила Наташа, - наверняка, бандиты звонили ему и требовали выкуп?
        - Да, ты права. Может, Мэй у него? Ты не знаешь?
        - Я была там вчера вечером. Мэй не нашла, - Наташа крепко задумалась.
        - Может, она… Слушай, а может, она у тебя всё-таки? - недоверчиво спросил Артур, но голос его дрожал, - может, она не верит мне и попросила тебя спрятать её? Ты должна её переубедить! - опять закричал Артур, - неужели, убив бандитов, она до сих пор считает, что они мои друзья?
        - Артур, тебе не делает чести твоя подозрительность, - возразила Наташа, - я действительно не знаю, где Мэй. И вот что: она наверняка бы мне позвонила.
        - Нет, это навряд ли. Она даже не знает, что я убил этого второго. Она боится, наверно, и боится этого бандита. Почему она меня не подождала? И я тоже боюсь, но я боюсь, что тот, кто нанял этих бандитов, может найти меня и Мэй.
        - А ты уверен, что их наняли?
        - Конечно. Они же уголовники, совсем отморозки! Наверняка за ними кто-то стоит. Так вот, этот кто-то найдёт трупы. Нас с Мэй будут искать.
        - Артур, встречаемся через час у входа в домжур. Главное, не паникуй, никому ни слова и не звони в ментовку. Понял? - Наташа отключила связь, - тёть Лид, я уехала. Когда приеду, не знаю.
        Пожилая женщина поцеловала племянницу в щёку:
        - Поосторожней, Натусь. Ты совсем замоталась, береги себя!
        Да уж, как тут беречь себя! В метро Наташа разложила новую и старую информацию по полочкам. Вроде как всё сходилось, но оставалась уйма вопросов. На некоторые ответит Артур, но главной задачей Наташа, конечно, считала поиск Мэй. Она безумно волновалась за подругу, и будет переживать до тех пор, пока не убедится, что с ней всё в порядке.
        Наташа вспомнила вчерашний вечер. Олег Денисович Мартынов и его красотка-любовница. Он был чересчур спокоен для любящего отца, дочь которого похитили. Или он старался сохранить хладнокровие и ничем не выдать себя? Да, скорее всего, и тогда его пассия вряд ли вообще что-либо знает. И ещё примечательное наблюдение - никакой активности спецслужб возле дома Мартынова и его самого. Значит, он не обращался к ним за помощью и решил договориться с бандитами сам? Может, заплатить? А может, они так и не успели ему отзвонить?
        Артур представлял собой жалкое зрелище. Видно, он всё-таки переоделся, но грязно-фиолетовые синяки под глазами, распухшая верхняя губа, забинтованные ссадины на руках являлись совсем не атрибутами маскарада. К тому же, его слова, жесты и мимика отражали реально перенесённые муки. Артур выглядел зашуганным, таким, каким Наташа его никогда не видела и даже не представляла. Куда улетучилась его умопомрачительная самовлюблённость? Где то неподдельное мужское обаяние и раздевающий взгляд, из-за которых поклонницы занимали очередь к нему в спальню? Артур являлся материальным эквивалентом понятия «страх», и Наташа удивилась: это кто же смог довести его до такого плачевного состояния?
        Тем не менее, она сразу же сочувственно произнесла:
        - Сколько ты пережил! Но ты молодец, Артур! Ты же по сути спас Мэй!
        - Да, наверно. И что будем делать? - Артур не выразил никаких симпатий к недолюбливаемой Наташе.
        - Посидим в кафе.
        Когда Наташа вежливо поздоровалась с официантами, её узнали и улыбнулись. Артур надел здоровенные солнечные очки, чтобы скрыть неприятные факты под глазами. Наташа, подсматривая в составленный список, грузила Артура своими жестокими вопросами, задавая их полушёпотом:
        - Как бандиты обращались с Мэй? Только били или насиловали тоже? Как они выглядели? Как общались друг с другом? Называли ли клички или имена? Как бандиты обращались с тобой? Как вела себя Мэй?
        Артур рассказывал правду до тех пор, пока Наташа не перешла к новой серии вопросов:
        - Бросила ли Мэй пистолет? Взял ли ты нож? Во что была одета Мэй? Как ты убежал? Почему бандиты не отобрали ключи от машины?
        - Отобрали, но я вытащил их из кармана Ильи. Свой мобильник и документы тоже. Я сделал это быстро!
        Отвечал Артур тоже быстро, весьма уверенно и эмоционально. Наташа пару раз просила его говорить тише, после чего догадалась продолжить беседу в Артуровском драндулете по прозвищу «копейка».
        - Значит, ты всё-таки не знаешь, зачем вас похитили?
        - Я не знаю, я предполагаю. Если Мэй сама додумалась до этого, почему не могли додуматься какие-нибудь конкуренты её отца?
        - А ты в курсе, какой бизнес у её отца?
        - Да нет. Но судя по всему, прибыльный…
        - Ладно. Заводи колымажку, поехали туда, где вас держали.
        - Ты с ума сошла! - глаза Артура полезли на лоб, - я ни за что… Там же… эти…
        - Трупы? Ты боишься мертвяков? - иронично спросила Наташа.
        Артур замахал на неё руками, но Наташа пригвоздила его к сидению аргументом:
        - Сбор необходимых данных логичнее начать именно оттуда.
        - Логичнее, - согласился он, - но ты пойдёшь туда одна!
        И она, на свой страх и риск, пошла туда одна. Артур объяснил, куда идти, остановил машину на улице Народного Ополчения и даже не стал въезжать в проклятый двор.
        Массивная железная дверь оказалась заперта. Наташа надавила кнопку переговорного устройства. Взломать такую дверь не представлялось возможным. Она вышла из подъезда, обошла дом и осмотрела окна. Одно из них изнутри было зарешёчено, а остальные закрыты жалюзи. Оригинально, но главное, что окна не снабжены датчиками сигнализации. Вернувшись к Артуру, Наташа спросила:
        - Когда ты убегал, дверь конечно не запер?
        - Нет, конечно. У меня и ключа не было, я даже не думал об этом!
        - Значит, заперли её твои недобитые трупы, - констатировала Наташа.
        - Что?! - Артур растерялся. - Как это? Этого не может быть!
        - Ты же не идиот! - воскликнула Наташа с нескрываемой злобой, - объясни мне это! Думай, Павлинин, хватит уже трястись!
        После минутной паузы Артур, наконец, выдал:
        - Кто-то приезжал туда. Тот, кто их нанял.
        - Умница, - похвалила Наташа, - ключ от квартиры Мэй у тебя?
        - Да, - Артур вытащил связку и показал, - я отобрал у бандита.
        - Будешь временно жить там. Наври своим многочисленным родственникам что-нибудь. И на работе наври, вряд ли тебе придётся ходить туда в ближайшее время.
        Предвещая бурю возражений Артура, Наташа нащупала в кармане связку, на которой болтался её собственный ключик от квартиры Мэй.
        Глава 10. Кровь на стене
        Начинать любые поиски надо с самого неподходящего места. Но когда таких мест несколько, как же выбрать наиболее неподходящее?
        Вакуров вышел из кабинета менеджера по персоналу ЗАО «Август-92». Офис фирмы господина Мартынова располагался на третьем этаже НИИ комплексной автоматизации и мало чем отличался от сотен ему подобных: безвкусный евроремонт, чёрно-белый интерьер, скрашенный бездарными пёстрыми картинками на стенах, снующие туда-сюда сотрудники-клоны в костюмах из магазина «Унисекс». Утром Вакурова привела сюда слежка за любовницей хозяина рядовой коммерческой фирмы среднего пошиба. Собственным авто внештатный корреспондент газеты «Столичные новости» обзавестись не успел, поэтому катался по доверенности на «семёрке» старшего брата, который, в свою очередь, беспощадно эксплуатировал отцовскую «Волгу». Впрочем, Вакуров вынужден был следить не столько за Жанной, сколько за самим Мартыновым, потому что, переночевав у него, девица не собиралась покидать своего шефа.
        Теперь Вакуров уже знал, что отношения в этой парочке донельзя банальные: начальник и его помощница не стесняясь крутили шашни на виду у всех.
        После посещения кабинета менеджера под видом ищущего работу молодого специалиста Вакуров, обыденность окружающей обстановки которому опостылела, разродился двумя неплохими идейками. Первая - устроиться в «Август-92» кем-нибудь вроде рекламного агента и таким образом изучить деятельность фирмы изнутри, и вторая - непосредственно познакомиться с объектом наблюдения по имени Жанна. Пока же
«суперагент» ничего выдающегося не выяснил: ну затрапезная контора, имеющая производственный цех в подмосковном Чехове, ну клепает пластмассовые игрушки, детские конструкторы и прочую лабуду, ну сотрудничает с полусотней похожих и имеет развитую торговую сеть. Менеджер ещё добавил, что зарплата тут «очень высокая», отпуск «всего две недели, но всегда летом», официальный выходной день один - понедельник, а второй «как получится», и всё в том же духе.
        Вакуров утонул в безразмерном кресле, слизнул со стола рекламный проспект и взглянул на дверь, за которой, по его наблюдениям, находилась святая святых. Когда Вакуров работал у Ломова в «Агате Кристи», там это называлось «тринадцатый отдел».
        Олег Денисович сейчас находился именно в своём кабинете. Жанна перевела телефонный звонок на него, Мартынов убрал с экрана ноутбука интернетовский сайт и взял трубку.
        - Олег Денисович? - раздался тихий мужской голос, - это опять мы. Наш разговор не прослушивается?
        Мартынов прекрасно помнил, что в предыдущие два раза с ним разговаривал другой человек.
        - Нет, - ответил Мартынов и затеребил золотую заколку на галстуке, - я… я ещё не собрал то, что вам нужно…
        - У вас осталась ровно неделя. Надеюсь, вы ещё не наделали глупостей?
        - Вы… - Мартынов сжал губы и начал краснеть, - что вы с ней сделали? Дайте мне поговорить с дочерью! Я должен знать, что моя дочь… что она жива… Иначе вы ничего не получите! Вы слышите, сволочи? Вы ничего от меня не получите!
        - Она жива, - заверил голос с завидным облегчением, - ещё как жива! О времени и месте передачи денег мы сообщим дополнительно…
        - Дайте мне поговорить с Машей! - заорал Мартынов, брызжа слюной, - мне плевать, что вы там… Я вас всех всё равно достану! Если с ней что-то случиться… Я убью вас! Перережу, как паршивых свиней! Только троньте её пальцем! Вас не удастся меня запугать, гады!
        Никто, кроме абонента, не мог слышать яростные вопли отца Мэй, ибо стены его кабинета были звуконепроницаемыми. В это время дал о себе знать мобильник Вакурова.
        - Привет, это Крот. Какие новости?
        Вакуров вышел из помещения на улицу и рассказал.
        - Неутешительно. Зато у меня есть кое-что. Ладно, бросай на фиг эту силиконовую дуру и подъезжай к десяти на станцию «Октябрьское поле». Или ты выходишь из дела по причине страстного желания?
        - Во-первых, хватит комплексовать по поводу своей внешности. А во-вторых, я уже на колёсах.
        - Ну, спустишься в метро. Трудно что ли? Захвати с собой фонарик, перчатки и инструменты. Значит, запоминай: понадобится пила по металлу, набор отмычек, ломик, стеклорез.
        - А гидравлический домкрат брать? Ты что, в медвежатники записалась? Или мы идём вызволять Машу из Бутырки?
        Наташа растолковала суть проблемы и вернулась с кухни в единственную комнату квартиры Мэй. Артур сидел на кровати и ждал. Он уже родил очередной аргумент против:
        - Послушай, я совсем не уверен, что здесь мне оставаться безопасно. По твоей логике, здесь никто Мэй искать не будет, потому что это глупо - прятаться в собственной квартире. Но вдруг они всё-таки проверят, а тут я, а я же убил!
        - А кто знает, что именно ТЫ убил? - возразила Наташа.
        - Они пришли и нашли два трупа. Один застрелен, а другой заколот ножом! Ежу понятно, что одна девчонка не смогла бы сделать и то, и другое сразу!
        - Но почему именно ты? - втолковывала Наташа, - ты просто приятель Мэй, живёшь здесь, пока её нет, и понятия ни о чём не имеешь. Спросят, где Мэй? Скажешь - в Англию уехала, к бабке своей. Ты что, снова чего-то боишься?
        - Да нет уже, - Артур решил, наконец, вспомнить о своём достоинстве, - но я не верю, что Мэй может здесь появиться.
        - Двое бандитов, которые знали об этой квартире, мертвы. Мэй вообще мало распространялась о том, где теперь живёт. Операция с похищением провалена. Пока не найдём Мэй, отсидишься здесь.
        Наташа понимала, что её аргументация тоже прихрамывает на обе ноги. Но она очень хотела оставить Артура в этой квартире. И тот, похоже, принял вызов - выглядеть трусом перед Наташей теперь означало окончательно утратить свой былой имидж. А ведь она поверила ему, а значит, ему удалось её обхитрить! Может, он в итоге сумеет обхитрить ВСЕХ?

* * *
        Выслушав истеричный поток ругательств Мартынова, Илья сунул мобильник в карман и зашёл в детскую. Приехав домой, он уже успел пообщаться с племянником и живущей у Асиных няней - женщиной-медсестрой сорока двух лет по имени Нина Дмитриевна, которая уже много лет знакома с их семьёй и занимается здоровьем Борьки.
        Да, Тунгусов Семён Иванович проявился очень вовремя. Когда он вызвал их с Олей к себе, а это случилось три месяца назад, Илья решил, что настало время возвращать долги. Но полковник сразу же успокоил Артистов и предложил это дело, причём предложил с какой-то наивной лёгкостью:
        - Есть богатый человек и есть его дочь, в которой он души не чает. Вам нужны деньги. Нет ничего проще, чем взять их. Риск минимален, а план практически готов. Никому, кроме вас двоих, я не хотел бы это поручать, и если вы откажетесь, мы разойдёмся, как в море корабли.
        Илья с Ольгой переглянулись - у них на уме было одно и то же. Тунгус в открытую говорил о криминале, за который можно схлопотать двадцать лет тюрьмы, а значит, на то должны быть очень веские причины. И конечно, он заранее знал, что у Артистов нет выбора.
        - Выкуп, который мы попросим, будет равняться миллиону долларов, - невзначай заметил Семён Иванович.

… Через три дня они встретились снова, и Тунгус изложил свой план, а также выдал всю информацию о Мартынове и его дочери.
        - Вы должны снять какое-нибудь помещение и приспособить его для содержания заложника. Ваша задача - похитить и вести переговоры. Прикрытие я беру на себя. Вмешательство силовых структур маловероятно, поскольку я уверен, что бизнесмен постарается решить проблему самостоятельно.
        - Он что, олигарх какой-нибудь? Откуда у хозяина рядовой торговой фирмы такие деньги? - возразила Ольга.
        Несмотря на вроде бы разумные доводы Тунгуса, дело Илье не нравилось, потому что выглядело надуманно высосанным из пальца. И если бы его предложил кто-нибудь другой, они с Олей отказались бы, несмотря на нужду в деньгах. Нет, Тунгус не собирается их подставлять, поскольку это не в его характере. Он блюдёт свои корыстные интересы, и может, их суть вовсе не в сумме, которую для него должны выторговать Артисты у Мартынова.
        - Вы должны вести себя, как обычные уголовники. Подучите лексику, - продолжал напутствовать Тунгус, протягивая словарь блатной фени, - и вот вам оружие, - Тунгус положил на стол завёрнутый в тряпочку пистолет.
        - Палёный? - спросил Илья, изучая «ЗИГ-Зауэр».
        - Брось, Артист! - фыркнул Тунгус, - и ещё, главное. Девушку, похищенную, не трогать. Бить можно, пугать можно, но ни в коем случае не насиловать, не наносить травм. Теперь вы понимаете, почему я могу поручить это только вам?
        Ольга покосилась на брата.
        - Странное дело, - пробормотал Илья, пряча пистолет в карман.
        - Ты прав, - проронил Тунгус, но не стал больше ничего объяснять.
        Его звонок прервал воспоминания Ильи, который, глядя на играющего с няней Борьку, едва сдерживал свои эмоции.
        - Первое. Дочь у отца не появлялась, - начал информировать Тунгусов, - и это доказывает, что она испугалась. Второе - похоже на то, что папаша взбешён и всё-таки обратился в органы. Не мне тебе объяснять, что его телефон могут поставить на прослушивание.
        - Я звонил ему с таксофона, - соврал Илья, - и он по-прежнему считает, что девка у нас. А из прежнего офиса я съехал.
        - Между прочим, - кашлянул Тунгус, - похожую девицу без документов на днях задержали на улице и доставили в ОВД Щукино, но почему-то отпустили. Что удалось сделать тебе?
        - Я освободил того парнишку, Артура. Как только он найдёт девку, тут же отзвонит мне. Сейчас он поселился в её квартире, на Костромской улице.
        - Так, подожди. Как это освободил? - не понял полковник.
        - Я внушил ему, что если он меня кинет, то до смерти не дотянет, - усмехнулся Илья.
        - Ну, Артист, мать твою! Так, где, ты сказал, этот фраерок?
        Илья назвал адрес. Тут к нему подбежал племянник:
        - А мама скоро вернётся? А когда мы поедем в Америку? А мы пойдём в Диснейленд?
        У Ильи сжалось сердце. Он убрал мобильник и прижал мальчика к себе. «Мама говорит с американским доктором, который будет тебя лечить. Это очень хороший и добрый врач, он спас не одну человеческую жизнь». «Как доктор Айболит?» «Да, как доктор Айболит». «Тётя Нина мне рассказывала, что это стоит очень много денег и что там, за границей, медицина платная, и поэтому всех лечат, а у нас бесплатная, поэтому врачи никого не лечат». «Тётя Нина, конечно, в чём-то права…».

* * *
        Когда в дверь настойчиво позвонили, Артур заметался по квартире. Когда в дверь забарабанили ногами, и послышались крики «Откройте, милиция!», Артур подскочил к окну и увидел, что у подъезда стоит полосатая машина, рядом с которой покуривает омоновец с автоматом. Можно сигануть с первого этажа, но его наверняка заметят. Оставался телефон - предупредить Илью и Наташу. Трясущимися пальцами Артур начал набирать восьмёрку, но как назло, после неё раздавались короткие гудки. А менты продолжали ломиться, и конечно, так просто не уйдут. Тут Артур вспомнил слова Наташи. Чего он, в конце концов, боится? Ну, побьют его ещё раз, вот только он всё равно ничего не скажет. Скорее всего, менты ищут Мэй по наущению её отца. А ведь ОН ЗВОНИЛ ЕМУ!!! Вот чего надо бояться!
        - Открывай, а не то высадим дверь! - раздался грубый голос.
        Артур подошёл и повернул ручку дешёвого замка. В следующий миг он оказался на полу, завыл от боли и почувствовал, как на запястьях защёлкнулись наручники. Менты затопали по квартире - на то, чтобы её обыскать, хватило нескольких секунд. Артура выволокли на центр комнаты, один мент что-то забубнил в рацию, а второй вывалил содержимое Павлининской барсетки на кровать. В это время появился третий - тот, который покуривал возле машины.
        - Николаич, отбой! - услышал Артур.
        Краем глаза он заметил, что старший набрал на телефоне какой-то номер и проговорил с минуту, при этом отвечая лишь одним словом «Так». Затем он снял с Артура наручники и подмигнул:
        - Извини, ошибочка вышла.
        Паспорт Артура он бросил на пол. Менты как бесцеремонно ввалились, так и вывалились обратно шумной дружной толпой. Артур поднял документ, подошёл к окну и с жалостью посмотрел на свои когда-то холёные руки.

* * *
        По дороге от метро до места преступления Наташа изложила Вакурову всё, что узнала от Артура. Реакция последовала незамедлительно: Вакуров схватился за голову («семёрка» едва не въехала в зад «фольксвагену»), Вакуров витиевато выругался (Наташины ушки быстро завяли) и, наконец, Вакуров глупо улыбнулся, и эта улыбка медленно переросла в восхищение:
        - Вот это факты! Вот это уже близко к тому, что мне нужно. Ну что, значит, она тебе не звонила? Почему? Либо боится, либо не имеет физической возможности. Почему боится? Это ясно, находится в ступоре после совершённого злодеяния. С другой стороны, мы знаем, что ей бояться не стоит, ведь тебя пока никто не преследует, а значит, с тобой можно выйти на связь без всякого риска.
        - Почему это меня никто не преследует? - Наташа постучала по зеркалу заднего вида.
        После этого Вакуров начал бросать туда всё более частые и беспокойные взгляды, при этом продолжая рассуждать:
        - Возможно, Мэй не имеет физической возможности позвонить по причине нахождения в бессознательном либо связанном состоянии. Возможно, бандиты уже нашли её и вернули под арест. Возможно, её нашли не бандиты! А возможно, она, так сказать, двинула кони! О боже, что я говорю?! Нет!!! Типун мне на язык!
        Наташа предпочитала действие пустой болтовне и бесполезному ожиданию. Поэтому она перебила Вакуровские словесные извержения и растолковала, что собирается предпринимать.
        На улице уже достаточно стемнело, а ночь, как известно, стимулирует ко всякого рода рискованным авантюрам. Прежде чем проникать в помещение, Наташа ещё раз убедилась, что его дверь надёжно заперта, и радушно распахивать её никто собирается.
        Вакуров всё же прихватил из дома кое-какие инструменты. Обязанности распределили просто: Наташа бродит вокруг да около, «типа стоит на атасе», а Коля как можно тише, дабы не переполошить местных жителей, осуществляет незаконное проникновение в полуподвальное помещение дома номер такой-то, корпус такой-то, по улице Народного Ополчения.
        На то, чтобы вырезать сперва одно, а затем второе стекло, Вакурову понадобилось пятнадцать минут. Стёкла он аккуратно сложил на землю, и створки окна распахнулись. Конечно же, следопыты лезли туда, где были жалюзи, а не решётка, и поэтому попали в центральную комнату, смежную с остальными. Не отремонтированный запущенный офис - вот куда они попали.
        - Если бы я похищала Мэй, - прошептала Наташа, - то отвезла бы её в деревню, в глухомань, или на какой-нибудь заброшенный завод. И чего им понадобилось держать её здесь, а?
        - Вот в том и вопрос - почему? - Вакуров многозначительно поднял кверху палец.
        Он зажёг фонарь - и увидел бардак, царивший здесь - офисные столы, стулья, картонные коробки, и всё это хаотично распределялось по площади комнаты. Найдя выключатель, Наташа локтем зажгла верхний свет. Достав из кармана две пары перчаток, купленных по дороге, она подозвала Вакурова.
        - Надевай. Проводим тщательный обыск. Следов не оставляем.
        Комната имела четыре двери, одна из которых была входной. Наташа проверила все и сообщила:
        - Выйти можно, но лучше выйдем тем же путём, каким вошли. А эти две дверцы придётся ломать. Обыскать нужно всё.
        - Так если ломать, тогда и выйти можно через входную. Ежу будет понятно, что тут кто-то побывал.
        - Ладно, давай, ломай, - Наташа отошла в сторонку.
        Пока Вакуров посредством монтировки, отвёртки и мата расправлялся с замками, Наташа облазила центральную комнату. Она заглянула под каждый стол, в каждую коробку и перелопатила весь бессмысленный мусор. Если тут и были какие-либо улики вроде пятен крови, то их старательно ликвидировали. Но, всё же, смывая кровь, этот ликвидатор кое о чём забыл. Улика валялась в самом углу, будто её специально туда запинали.
        - Коля! Иди сюда! Ты в этом разбираешься? - Наташа держала на ладони, обрамлённой в перчатку, маленькую гильзу.
        Вакуров бросил монтировку - замок тюремной камеры оказался серьёзным и не выламывался.
        - Пистолетная. А больше я ничего не знаю, - развёл он руками, - экспертиза нужна.
        - Экспертиза? Отличная мысль! - похвалила Наташа, - послушай, твой Ломов, детектив который, он случайно не может нам помочь, если я, как женщина, его попрошу?
        - Курносов, вот кто может помочь, - Вакуров достал чистый носовой платок и свернул из него кулёк, - суй гильзу сюда. У Курносова есть взрослая дочь, и она, по-моему, следователь прокуратуры. Я уточню у отца.
        - Отлично. Что с замком?
        Вакуров продолжил с ним воевать, а Наташа исследовала вторую комнату. Столик, две железные кровати и холодильник «Бирюса» - Наташа первым делом открыла его. И обнаружила в его недрах целых две банки: литровую из-под маринованных огурцов с мутной жидкостью на дне и консервную, с двумя шпротинами в масле. Взяв последнюю, Наташа отметила грубое вскрытие, судя по всему, ножом.
        - Коля, тащи сюда пакеты! Будем надеяться, наши бандиты оставили тут свои следы. Вот тебе задание, - Наташа слила масло и жидкость из банок в окно, - озадачить экспертов гильзой и отпечатками на банках. Дай им денег, чтобы стимулировать, пообещай жениться, родить двойню, короче, примени всю мужскую хитрость…
        Следующую улику Наташе не нужно было искать, ибо она нашлась сама по себе: под столиком валялись осколки фарфоровой чашки с подтёками от чая. На самом крупном осколке Наташа рассмотрела узорчатый рисунок и заметила тусклые следы губной помады на краю.
        Вакуров, наконец, снял замок, догадавшись вывернуть крепёжные детали, и они с Наташей оказались в так называемой комнате для заложницы. По рассказу Артура, именно здесь он дрался с бандитом и заколол того ножом. Но никакого трупа следопыты не нашли, как не обнаружили никаких следов борьбы вроде кровавых луж, выдранных волос, кусков кожи и мяса. Кроме рваного матраса и болтающегося на батарее куска верёвки, здесь вообще ни черта не было.
        Оставалась четвёртая дверь, за которой, как одновременно догадались Вакуров и Наташа, располагался совмещённый санузел. Тут не осталось даже кусочка мыла. Водица слабо протекала из сливного бачка. Наташа уже хотела выйти, как вдруг обратила внимание на непонятного происхождения пятно на стене. Протерев рубашкой очки, Наташа присмотрелась - это оказался рисунок, а точнее, два иероглифа. Она не могла стопроцентно ручаться, что это так, а просто догадалась, прекрасно зная китайский период биографии Мэй. Скопировав надпись в свою записную книжку, Наташа постепенно и с ужасом осознала, что она была сделана кровью.
        Глава 11. Зеркало Крота
        Секрет успеха - в искренности, ибо как только вы сможете её изобразить, считайте, что дело в шляпе. Но Женьке не требовалось играть в искренность, потому что в своих письмах к Мэй он просто отвечал доверием на доверие. Восьмое письмо от Мэй он получил за три дня до похищения.

«Здравствуйте… Я бы хотела больше узнать о Вас. Но вот странность - Вы кажетесь таким ранимым и романтичным, а таких людей давно уже нет, они жили и умерли ещё в прошлом веке. Последние несколько лет я читала много русской литературы для практики в языке и просто ради интереса. Евгений, Вы мне напоминаете героев Достоевского и Бунина. Но мне кажется, что Вы слишком подвержены меланхолии и может быть депрессии. Неужели для Вас мир настолько плох? Неужели ни разу не встретилась Вам родная душа, с которой Вы могли бы забыть о своём одиночестве и грусти? Не может этого быть!
        Но Вы просили продолжить мой рассказ. Время, которое я провела в России, довольно скучное по сравнению с предыдущей жизнью. Поначалу меня всё сильно удивляло после Китая и Европы. Россия - очень неадекватная страна, но люди здесь неплохие. Во всяком случае, я не сталкивалась с той дикостью, о которой пишут в западных газетах и журналах. В Москве мне очень понравилось. В нашей маленькой по сравнению с особняком в Лондоне четырёхкомнатной квартире было довольно уютно. Отец баловал меня, выполнял любой каприз и, наверно, я стала чрезмерно избалованной. Но потом, чем старше я становилась, тем труднее мне было общаться с отцом. Иногда я сомневалась, любит ли он меня или нашёл и привёз домой только из чувства вины и долга перед мамой? А может быть, он любил не меня, а свои чувства ко мне и сам перед собой рисовался благородством. Вам странно, откуда у меня такие мысли? Очень рано я начала интересоваться психологией и даже ходила на приём к психоаналитику. На этом настоял отец, считающий, что психика у меня не в порядке. Да и откуда ей быть в порядке, если семьи как таковой у меня никогда не было? Мы
ссорились всё чаще, два раза я даже убегала из дома, но потом возвращалась. Наверно, я жалела отца. В школе тоже возникли проблемы. Сначала я занималась с репетиторами, учила русский язык и до сих пор говорю с акцентом. Зато я хорошо знаю китайский и английский. Я сменила несколько школ, нигде не приживалась, потому что везде меня считали выскочкой и задавакой, и зачастую просто доставали. Вот уж не думала, что русским свойственна такая неприязнь к людям из другой страны. Тем более, что в этих школах обычно учились дети обеспеченных людей. В конце концов, отец на всё забил, как вы, русские, говорите, и отдал меня в обычную школу, которую я и закончила в прошлом году с опозданием. Сначала я хотела поступить в МГУ или МГИМО, но папа был против и сказал «отдохни годик, у тебя и так были слишком большие нагрузки». Может быть, он просто не хотел меня от себя отпускать. Погостив полгода у родственников в Лондоне и поездив вволю по Европе, я вернулась осенью в Москву, и тут мы с отцом начали ругаться. Он считал, что я совсем его забросила, несмотря на то, что я не собиралась оставаться в Англии, хотя бабушка
и тётя меня уговаривали. Он начал кричать на меня, часто оскорблял. В конце концов, я не выдержала и решила жить отдельно. Однажды, когда он особенно разошёлся, я собрала вещи, хлопнула дверью и ушла. Я переночевала у подруги, а потом она помогла мне снять квартиру. Квартирка, правда, совсем скромная, особенно после той роскоши, к которой я привыкла. Но теперь я обрела какую-то свободу. Я хотела найти работу переводчика, и сейчас продолжаю искать, но пока нет подходящих предложений.
        Вот так однажды, читая газету с объявлениями, я наткнулась на Ваше послание. Милый мой Евгений, Вы не представляете себе, как я благодарна судьбе за знакомство с Вами! Теперь у меня появился близкий человек, может быть, единственный на свете. Да ещё такой талантливый и интересный, необыкновенный и непонятный! Просто удивительно, почему девушки не обращают на Вас внимания…
        Вы знаете, Евгений, я всё чаще думаю о том, что нам необходимо обязательно встретиться. К сожалению, на моей квартирке нет телефона, но я позвоню Вам из автомата (спасибо за номер телефона). Интересно, какой у Вас голос? Я боюсь, что Вы разочаруетесь, услышав, как я разговариваю. Вы писали, что внешность для Вас - не самое главное, но почему-то я боюсь предстоящей встречи, боюсь не понравиться Вам. Вы стали для меня слишком дороги и необходимы. Не пропадайте, прошу Вас! Мэй».
        Разумеется, Женька тут же написал ответ. Написал… и впал в очередную депрессию, ожидая сперва обещанного звонка Прекрасной Мэй, а затем - её письма. Терпения Женьки хватило на две недели молчания Мэй, после чего он, в одиночестве вылакав три бутылки пива, позвонил единственному человеку, который знал о его переписке, - девушке со смешным прозвищем Крот. Именно она помогла Женьке тогда составить объявление в рубрику «Знакомства», на которое и откликнулась Мэй.

* * *
        С тех пор, как они с Вакуровым побывали в бандитском офисе, прошла неделя.
        На следующий день после обыска все найденные улики были отправлены на экспертизу. Отец Вакурова договорился посредством пятидесяти долларов с дочерью своего институтского приятеля - собачника Курносова, которая действительно работала следователем, но не в прокуратуре, а в налоговой инспекции.
        Весь этот день Наташа занималась тем, что заучивала несколько английских фраз, оттачивала произношение и экспериментировала со своим голосом. Вечером, купив телефонную карту, она проехала пару станций на метро, вышла в город и позвонила домой Мартынову по номеру, который ей когда-то дала сама Мэй. Справиться с волнением и дрожью в голосе Наташе удалось, ведь не зря же она репетировала и накручивала себя! И когда ответил мужской голос, Наташа произнёсла по-английски:
        - Добрый вечер! Вы не могли бы позвать к телефону мисс Мэри Макдауэл?
        - Кто это говорит? - как не странно, Мартынов не растерялся и сразу же перешёл на английский.
        - Меня зовут Кэрол Джонсон, я пресс-секретарь мистера Хойта, - выдала Наташа на одном дыхании.
        Наступил ключевой момент, и вот тут отец Мэй надолго замолчал. «Завис подобно оперативной системе «Windows», - подумала Наташа, - как я и предполагала». Она терпеливо ждала ответа. Мартынов, понимая, что долго молчать - неприлично, бросил:
«Подождите, пожалуйста». И тут Наташа возликовала - неужели её рискованный план сработал?
        Но, увы. Вместо Машиного «хелло» она вновь услышала голос Олега Денисовича:
        - К сожалению, Мэри не может в данный момент подойти к телефону. Могу ли я спросить, по какому вопросу вы звоните? Меня зовут Олег Мартынов, я отец Мэри.
        Наташины навороченные «англицизмы» закончились, и она бросила:
        - Спасибо, до свидания, я перезвоню позже.
        Спускаясь в метро, Наташа была почти на сто процентов уверена, что беглая Мэй не прячется у своего отца. Проехав ещё пару станций, Наташа вновь вышла в город. И позвонила отцу Мэй с другого автомата. Говорила она уже по-русски, зажав в зубах авторучку, отчего сразу же начала картавить, шепелявить и заикаться.
        - Это Олег Денисович?
        - Да, кто это?
        - Ваша дочь, Маша, была похищена.
        - Это… опять вы?! - неуверенно и негромко спросил Мартынов.
        - Ваша дочь сбежала, найдите её. Ей угрожает опасность!
        - Что вы такое несёте? Это… правда?
        - Если будут звонить вымогатели, знайте, что Маши у них нет, - и Наташа повесила трубку.
        Таким образом, она, во-первых, окончательно испортила все бандитские планы, а во-вторых, стимулировала отца подключиться самому и, возможно, подключить ещё не задействованную милицию к поиску Мэй.
        Правда, что касается милиции, ей не давал покоя эксцесс, о котором сообщил Артур. Объяснений могло быть несколько. Либо под видом ментов в квартиру ворвались отпетые сволочи, но тогда это очень крутые ребята, судя по их маскараду. Почему они его отпустили? Судя по всему, последовала команда сверху - не трогать. А значит, они вообще не в курсе того, что Артур как-то связан с похищением. Ему это объяснение понравилось, и он сказал, что убитая парочка, возможно, не успела оповестить своих заказчиков о том, что похищены двое.
        Но менты могли оказаться и всамделишными. Тогда на квартиру Мэй их навёл её отец и, выходит, он же и велел оставить Артура в покое. Не совсем понятна логика - почему? По идее, его должны были хотя бы допросить.
        В любом случае, Павлинину повезло, и он воспрянул духом.
        Наташа же, наоборот, всё больше беспокоилась о судьбе своей подруги. Аккуратный обзвон немногочисленных общих знакомых ничего не дал. Мобильник Мэй по-прежнему выдавал «абонент отключён или временно недоступен». Артур жил всё там же и даже пару раз появился на своей работе. Но никто ни его, не Наташу пока не беспокоил.
        Она купила самоучитель китайского языка и перевела иероглифы со стены туалета. По-русски это означало «отец». Наташа поняла, что Мэй кается в содеянном и жалеет своего отца, считая себя виновной в несправедливом отношении к нему.
        Итак, Мэй пропала, но Наташа не могла бездействовать. Она не понимала, почему к тёте Лиде не приходит милиция - ведь отец Мэй должен стоять на ушах и дать информацию обо всех знакомых своей дочери. К тому же, Коля Вакуров, устроившийся-таки в фирму «Август-92» рекламным агентом, периодически докладывал о творящихся там безобразиях. На следующий день после того, как Наташа звонила Мартынову из таксофонов, хозяин не появился в офисе. Исчезла и его преданная силикошка Жанна, а между тем в экспоцентре на Красной Пресне открылась выставка
«Мир детских товаров-2001». Директор «Августа-92», второй человек в конторе после Мартынова, тусовался на стенде фирмы вместе с менеджерами, а Вакуров, одетый в уродливый громоздкий костюм Карлсона, мозолил глаза у входа и раздавал рекламные буклеты, а также бесплатно фотографировался со всеми желающими.
        На вопрос, куда делся хозяин, Вакуров получил такой же ответ, как и все остальные сотрудники: слух, возникший ниоткуда, вещал о том, что он умчался со своей пассией в романтическое путешествие. На вопрос «куда» слухи могли предложить разные версии, от Мальдивских островов до Тибета, от путешествия на автобусе по Золотому кольцу (ибо у фирмы одни долги) до кругосветки на океанском лайнере (ибо скоро заплатят грандиозную премию).
        Наконец, Наташа решила рискнуть и позвонила Мартынову прямо из дома, на этот раз играя саму себя. Правда, дозвонилась она только около полуночи - до этого трубку упорно не поднимали.
        - Это Кро-от, - провыла Наташа, - помните, я к вам подходила на улице?
        - Какой крот? - совсем не врубился отец Мэй.
        - Я подруга Маши, Наталья Лаврова.
        - А-а… Я вспомнил, да, - Мартынов говорил тихо и устало- пришибленным голосом, - дело в том, что Маша пропала. Она действительно дома не появлялась, и я прилагаю все усилия, чтобы найти её.
        - Я очень волнуюсь за неё, - разревелась Наташа.
        - Я тоже. Если она вдруг появится, дай мне знать, хорошо? Обязательно! Наташа, ты меня слышишь?
        Она не стала раскрывать карты, поскольку рано, опасно и чревато гнусными последствиями: менты мгновенно повяжут их с Артуром, лишив свободы действий.
        Но ситуация для Наташи ни капельки не прояснилась. Ясно только одно - Мэй не связывалась с отцом, и тот по-прежнему считает, что она у вымогателей. Разве только слегка сомневается, благодаря анонимному звонку Наташи.

* * *
        - Дай поговорить с дочерью, урод! - орал Мартынов в трубку.
        - Завтра истекает срок, который мы тебе отвели, - пытался остудить его Илья, - ты приготовил мойло?
        - У меня нет той суммы, которую ты просил. Надо быть идиотом, чтобы требовать у меня такой выкуп. Я не заплачу миллион, ты должен это зарубить на своём поганом носу! Что ты сделал с моей дочерью?
        Трубку прикрыли рукой, и до Мартынова донесся непонятный шум. А затем он услышал приглушённый девичий голос с акцентом:
        - Папа, это я! Папа, заплати им! Пожалуйста! Они меня убьют!
        Внутри у Мартынова всё похолодело.
        - Маша, доченька? Машенька!
        - Слышал? - перебил Илья, - я перезвоню завтра. Если мойла не будет, я отрежу ей правое ухо и пришлю тебе. За каждый день задержки ты будешь получать от нас подарок.
        - У меня нет миллиона, - пробурчал Мартынов.
        - Условия ставим мы, а не ты. Завтра мы скажем, куда ты должен принести мойло.
        - Я собрал триста тысяч. У меня больше нет. Ты ещё пожалеешь…
        - Учти, что дочь ты получишь только после того, как мы проверим твои бумажки, - усмехнулся Илья, - только за треть суммы ты получишь треть своей дочери. Две её ножки. А она у тебя ничего так алюра…
        Издевательский смех Ильи прервали короткие гудки. Покрутив в руках мобильник, выуженный пару часов назад из кармана какого-то лоха, Илья размахнулся и забросил его в кусты.
        Его «шаха» стояла на обочине Ярославского шоссе. Смуглая черноглазая девица в блескучем прикиде курила, облокотившись на капот.
        - Два часа ночи. Ты отвезёшь меня в Москву? - прощебетала она, по привычке стрельнув глазками.
        Илья временно обосновался на даче своего приятеля, который, конечно, понятия ни о чём не имел. Целый день Илья обзванивал фирмочки, предлагающие девочек по вызову, и подыскивал себе эксклюзивный вариант. «Мой босс любит экзотику», - пояснял он. В результате, заплатив пятьсот баксов, он остановил выбор на полукровке с весёлым именем Шуба, которая заверяла, что её отец коренной сенегалец.

* * *
        В этот же день Вакуров получил результаты экспертизы добытых в бандитском офисе улик. Ради того, чтобы их обсудить, Наташа приехала в экспоцентр, где как раз закрывалась выставка «Мир детских товаров-2001». Маячившего возле входа Карлсона не заметил бы только слепой, тем не менее, Наташа, подойдя к рекламному монстру, на всякий случай спросила:
        - Коля, это ты?
        - Привет, - лицо Вакурова скрывала сеточка, находящаяся на уровне груди монстра, - значит так. Запоминай или записывай. Наша гильза - это гильза от девятимиллиметрового патрона «Парабеллум». Толку от этого никакого - пистолетов, стреляющих этими патронами, тьма, и тот, из которого стреляла Мэй, в картотеке не зарегистрирован.
        - То есть как? - не поняла Наташа.
        - Вот так. Пожалуйста, посетите наш стенд! - Вакуров выдал рекламный буклет очередному посетителю, - если он бандитский, то нигде не засвечен. Если ментовский, то почему-то не отстрелян. Но, насколько я понимаю, наши менты не стреляют иностранными патронами.
        - Согласна, - Наташа задумалась, - ладно, давай хорошие новости.
        - Отпечатки пальцев с банки. Идентифицирован лишь один пальчик, и он принадлежит гражданке Асиной Ольге Борисовне, семьдесят пятого года рождения. В 1994 году она проходила свидетелем по делу о квартирном мошенничестве, вместе со своим братом, Асиным Ильёй…
        - Ильёй? По словам Артура, бандита звали Илья! - встрепенулась Наташа.
        - Я помню. Выходит, Мэй застрелила его сестру, - Вакуров вздохнул.
        - А Артур её брата, - добавила Наташа.
        - Но Мэй этого не знает, да? И твой Артур не знает? Между прочим, кроме этого мошенничества, в котором они, кстати, не обвинялись, на Асиных больше ни черта нет. Они чисты, понимаешь? Чисты, как негры после бани… Девушка, не проходите мимо, возьмите проспект нашей фирмы! Спасибо, посетите наш стенд, сегодня последний день, распродажа со скидками до пятидесяти процентов! Детям и пенсионерам - сувениры от фирмы бесплатно!
        - «Они совсем отморозки», - пробормотала Наташа, но добросовестно пашущий на контору Мартынова Вакуров не расслышал.
        Так говорил Артур. А ещё он упоминал, что лексика бандитов не блистала разнообразием. При этом они обращались с пленниками крайне жестоко.
        - У меня есть адрес свидетеля Асиной, - наконец, вспомнил о Наташе Вакуров, - но информация семилетней давности.
        - А по экспертизе всё?
        - Да. Мне кажется, тот, кто нанял этих наших так называемых бандитов…
        - Пусть земля им будет пухом, - тихо ввернула Наташа.
        - … короче, он полный идиот. Он нанял откровенных дилетантов и поплатился. И ещё одно умное соображение. Асина проходила свидетелем, а её целомудренные пальчики украшают милицейскую картотеку. Значит, были какие-то основания её прокатать. Это теперь каждый доброволец может прийти в отделение и отпечататься, чтобы в случае загадочной кончины быстренько установить имя жмурика…
        - Тогда их жаль, Асиных этих, - Наташа думала о своём и достала блокнот, - ладно, давай адрес. Меня очень настораживают результаты экспертизы…
        Расставшись с Вакуровым, Наташа вернулась домой поздно, а из её больной головы напрочь вылетело, что к ней собирался заявиться Женька, отзвонивший с утра на мобильник. Стараясь не шуметь, Наташа прокралась мимо спальни тёти Лиды, но не успела даже снять туфли, как раздался звонок в дверь. Чертыхнувшись, она метнулась обратно и спросила шёпотом «кто там?», подумав, что это явились долгожданные менты. Но это оказался Женька - он сдержал обещание и приплёлся в непотребном состоянии. Несмотря на поздний час, пришлось впустить его и затаиться на кухне в компании принесённой гостем бутылки дешёвого портвейна. Время тянулось, как жевательная резинка, а Женька уныло вещал:
        - … вот так, Наташа, вот так! Не пишет мне Мэй и не звонит. Может, я надоел ей со своим занудством и вечными депрессиями?

«Да уж, - подумала Наташа, мучительно пытаясь скрыть зевок, - знал бы он, что с Мэй приключилось. И где теперь искать её? Может, выложить ему всё? - в сознании Наташи вяло копошились нелепые мысли, - так ведь он возненавидит меня после этого!
        - …что же мне теперь делать? - продолжал плакаться Женька, - как же мне теперь жить? Мне незачем жить без Мэй, ведь если я её не увижу, то совсем разочаруюсь в людях. Да я уже разочаровался, мне абсолютно незачем жить.

«Башка уже не соображает, - Наташа подпёрла рукой подбородок, - завтра вставать не свет, не заря, а я здесь сижу с этим чудиком влюблённым… Если бы он был в меня влюблён… Эх, почему мне так не повезло? Я думала, приеду в Москву, здесь меня ждёт Женька…И что же? Я, видите ли, слишком прагматичная. А, может, чересчур умная? Ему подавай святую простоту и непорочную невинность. Да и смазливая мордашка не помешает. Эх, какие же мужики глупые!»
        - Всё, Женька, хватит пить. Мне вставать рано, пойдём, я уложу тебя. Ты же понимаешь, что я не могу тебе ничем помочь. Но думаю, Мэй всё-таки позвонит тебе. Никуда она не денется.
        Наташа проводила его в комнату и постелила на диванчике. Когда Женька лёг, она села на пол рядом, взяла его за руку и уже хотела пожелать спокойной ночи, но тут в голове у неё что-то замкнуло, и в Наташу вселился бес. Она разозлилась на себя, на Мэй, на Артура, на индейку-судьбу, так перемешавшую всё. Эта история с письмами зашла слишком далеко. Наташа была влюблена в него, а ему на неё наплевать. Живёт в своих фантазиях и влюбился в призрак. Не совсем, конечно, в призрак - ведь письма писала она, Наташа. И вкладывала в них душу и свои чувства. А до писем она призналась ему, только Женька ни черта не понял. «Что ты, Наташ, я к тебе отношусь как к сестре. Уважаю в тебе друга, интересную личность. Ты мне очень нравишься, но полюбить тебя я бы не смог, слишком ты приземлённая, логичная и расчётливая. Раз так получилось, может, нам лучше больше не видеться, чтобы не ранить друг друга?» Тогда Наташа отшутилась, мол, «ты не правильно понял, ты думаешь, я ради постели за тобой гоняюсь? Давай останемся друзьями, я всегда тебе рада, звони, если что…» Отшутилась - но в душе осталась горькая обида. Как же
так? Столько вложено, столько она пыталась вытащить Женьку из вечных депрессий, помочь ему адаптироваться в жизни, поддержать. А толку?
        И теперь подпоенный портвейном бес толкнул её на беспрецедентное заявление.
        - Женька! А может, ты зря так загружаешься?
        - То есть как?
        - А так! - Наташа коварно усмехнулась, - выдумки всё это. Не существует никакой Мэй, это я её придумала, и письма я тебе писала. Я же о тебе всё знаю - твои вкусы, интересы, пристрастия.
        - Да ты что? Что ты говоришь? Не может быть! Ты же мой друг! Неужели ты могла так поступить со мной? Не верю… - Женька вскочил с дивана и начал лихорадочно бегать по комнате, - ты специально меня разыгрываешь? Хочешь разозлить? Ты чего, свихнулась?
        Наташа сидела на полу и ехидно улыбалась. Потом, покрутив в руках очки, рассмеялась:
        - Ну и дурачок ты, Женька! Что, улетучилась твоя депрессия? А?
        Она тут же пожалела, что поддалась мстительному порыву и едва не выдала себя. Осталось только превратить всё в шутку - пусть думает, что она решила его шокировать и понаблюдать за реакцией.
        - Так ты пошутила? Да? Скажи, что ты пошутила! Поклянись, что Мэй существует, что она мне позвонит когда-нибудь! - Женька схватился за её руку, как утопающий за соломинку.
        - Конечно, я пошутила! Это я перепила, наверно, и лезут в голову всякие глупости. Спи, милый.
        Он так и заснул, держа её за руку. Наташа долго сидела у окна, смотрела на качающиеся ветви деревьев, на светящиеся окна домов и думала о вечной нелепости нашей никудышной жизни. О том, что единственный человек, который ей когда-либо по-настоящему нравился, никогда не сможет её понять, и узнав правду, скорее всего, возненавидит. О том, что Мэй до сих пор не нашли, и вот смешно - она существует на самом деле, только Женька об этом не догадывается. И вряд ли когда-нибудь узнает, ведь Наташа лишь использовала её биографию и никогда не подставит подругу. И чем всё это закончится - неизвестно. Незаметно Наташа задремала, а когда открыла глаза, было уже утро, а на кухне гремела кастрюлями тётя Лида. Женька сладко посапывал на диване с блаженной улыбкой. Голова раскалывалась от вчерашней попойки, и Наташа отправилась в душ - лечиться.
        Женька, наконец, проснулся. Кажется, вчера он здорово набрался! Где это он? А, у Наташки, у Крота. «А что я здесь делаю?» Понемногу удалось восстановить вчерашние события. Он выпил пива, пришёл к Наташе с портвейном. О чём они говорили? О Мэй? Кажется, Наташа сказала, что Мэй не существует. Или это ему приснилось? Какая к чёрту разница! Башка трещит по швам!
        Женька неловко поднялся с дивана. Душно как! Открыть форточку надо, и он, потянувшись к окну, случайно задел локтём стойку с кассетами. Вот чёрт, сейчас прибежит Наташка и развопится! Женька быстро начал собирать кассеты с пола. А это ещё что такое?
        Перед ним лежали три кассеты, те самые, что он посылал несколько недель назад Мэй. Как они здесь оказались? Что за мистика? Чертовщина какая-то! Глюки? Перепил вчера, это точно! Машинально он вставил в магнитофон одну из кассет и услышал свою музыку. Да что же это творится? Женька вспомнил вчерашний разговор. Значит, это правда? Наташа его разыграла? Его единственный друг, человек, которому он доверял, так жестоко над ним посмеялся! За что? Как она могла? Он же не виноват в том, что никогда не сможет её полюбить!
        Наташа вошла в комнату с двумя чашками чая. Женька сидел на полу с мёртвым взглядом, вокруг него валялись кассеты.
        - Женька! - Наташа села рядом, - ты что? Что с тобой?
        Он молчал. Очень долго молчал, на неё не смотрел и сжимал в руках кассеты. И вдруг глухо, почти не слышно пробормотал:
        - Откуда у тебя это? Ты что, знакома с Мэй?
        Наташа потрясённо молчала. Что ей ответить? Мэй дала ей послушать? Тогда пришлось бы сочинить историю их знакомства. А это ещё больше всё запутает, да и как она объяснит остальное? Кажется, вчера она здорово сваляла дурака с этим признанием. Наташа всё поняла - финита ля комедия! Угораздило же её забыть убрать эти чёртовы кассеты! Письма-то спрятала, а кассеты… Она так любила слушать Женькину музыку…
        - Верни мои письма.
        Голос Женьки звучал тускло, безжизненно. А Наташа не знала, что делать. Первый раз за долгие годы сознательной жизни она, такая бесстрашная и находчивая, понятия не имела, как лучше сейчас поступить. И она просто заговорила, чтобы не свихнуться от гнетущей тишины:
        - Прости меня, ну все мы бабы дуры. Разве ты не знаешь? Злая затея, каюсь, ну тварь я мстительная, ну побей, ну тресни меня, только не молчи так, Женечка… Не молчи так страшно!
        Он ничего не ответил. И так же молча надел куртку, ботинки, открыл дверь и тихо прикрыл её за собой. Наташа, как была в тапочках, выскочила следом:
        - Стой, вернись! Выслушай меня! Я всё объясню!
        Да что она объяснит? Что скажет? Разве может она рассказать о Мэй, обо всей этой дикой истории с похищением?
        Обогнав его, она перегородила путь:
        - Ты должен выслушать меня!
        - Я никому ничего не должен. Мэй не существует, а значит, мне незачем жить. И мне нечего тебе прощать. Ты права, я полный идиот и получил по заслугам.
        Вот напасть! Как бы этот чудик взаправду не наложил на себя руки! С него станется, с депрессушника! Недолго думая, Наташа рухнула на колени перед Женькой, обхватила за ноги и завопила:
        - Не пущу! Даже и не думай! Ты что, совсем псих? Из-за какого-то розыгрыша? Да не стоит оно того!
        Ответом ей было молчание. Женька стоял, не шевелясь, не глядя на запрокинутое лицо Наташи. И тут случилась совершенно невероятная вещь - из её глаз выкатились две огромные слезы, а за ними - целый бурный поток, сопровождаемый судорожными всхлипываниями. Женька никогда не видел Наташу плачущей.
        - Да ничего я с собой не сделаю, - пробурчал он угрюмо.
        Высвободившись из кольца Наташиных рук, Женька пошёл, не зная куда, опустошённый и раздавленный свалившимся на него разочарованием.
        А Наташа, вернувшись в квартиру и собрав проклятые кассеты, сказала тёте Лиде, что завтракать пока не будет.
        - Натусь, у тебя всё в порядке? Твой гость уже ушёл? - полноватая женщина с абсолютно седыми волосами участливо смотрела на племянницу.
        - Да, тёть Лид, - Наташа скрылась в ванной.
        Зеркало, наш самый объективный собеседник, попыталось улыбнуться ей в ответ. Не получилось…
        Отец-полярник не вернулся из экспедиции - замёрз во льдах - накануне Наташиного шестилетия. Мать воспитывала дочку спустя рукава. И потому, что всегда хотела сына, а потянуть двоих детей семья Лавровых никак не могла, особенно после гибели кормильца. И потому, что была молодой, привлекательной и мечтающей женщиной, а наличие дочери - всего лишь досадная помеха, её главный недостаток, отпугивающий потенциальных воздыхателей.
        Эти мечты стали реальностью, когда Наташе стукнуло шестнадцать. Мать объяснила, что «теперь ты - взрослая и во мне не нуждаешься, а я выхожу замуж и уезжаю за границу». И Наташа с радостью отпустила свою мать замуж за финского дальнобойщика. С ещё большим удовольствием она бы отдала маму за какого-нибудь потного лысого негра-дегенерата, только вчера слезшего с пальмы и не умеющего пользоваться туалетной бумагой.
        Единственными Наташиными родственниками были сестра матери тётя Лида и её дочь, кузина Светка. Наташа училась в Санкт-Петербургском инженерно-экономическом университете на кафедре маркетинга, а на летние каникулы ездила в Москву и гостила у родни. Светка была моложе почти на десять лет, и Наташа игралась с ней, как с куколкой. Тётя Лида прекрасно принимала свою племянницу, а родную сестру, полную свою противоположность, ненавидела, и присылаемые той из Финляндии подарки и деньги гордо отправляла обратно. Вскоре сёстры окончательно порвали последние связующие их родственные нити.
        Получив диплом, Наташа устроилась менеджером в супермаркет. Теперь она посещала Москву во время отпуска, который не всегда приходился на лето. Именно в Москве пару лет назад подстерёг Наташу приступ аппендицита, который испортил очередной отпуск и занёс её в тринадцатую горбольницу. Как и всякий нормальный человек, Наташа терпеть не могла больницы и приготовилась как минимум к недельной скуке. На третий день после операции она прохлаждалась в холле, пытаясь одновременно смотреть бразильский сериал и читать криминальный роман. Вдруг, откуда не возьмись, появилась худенькая рыжеволосая девчонка, которая села рядом, заглянула Наташе в книжку и произнесла с неподражаемым акцентом:
        - Я убью тебя, сказала рабыня Изаура, и застрелила Агату Кристи!
        Наташа захлопнула роман и ответила, передразнивая акцент:
        - Моя плёхо понимать по-рюсски, пли-из! Моя жить шведская семья и работать тормозом от «Вольво», пли-из!
        Так они весело познакомились - Наташа Лаврова и Маша Мартынова. Наташа в тот день долго и напрасно извинялась перед Мэй за своё обезьянничание. Зато когда Мэй предстояло выписываться, она жуть как не хотела расставаться с новой знакомой. Народ остерегался Наташи по причине тяжёлого характера и её тяге к независимости, поэтому всякие подружки-квакушки рядом с ней долго не выдерживали. И только простая, бесшабашная и далёкая от стереотипов Мэй смогла прибиться к её берегу надолго. А фундаментом их дружбы стало безграничное доверие.
        Наташа уехала в Питер, и они с Мэй начали переписываться по электронной почте. В этих письмах они рассказывали о самом сокровенном, а также делились переживаниями по банальному поводу отношений с противоположным полом. Так Наташа узнала о необыкновенной биографии Мэй, а Мэй - об огромных проблемах подруги в области романтической любви. И однажды, из лучших чувств, Мэй подкинула Наташе текст одного объявления в московской газете. Подобных серых, невзрачных и убогих объявлений в газетах была тьма-тьмущая, но Наташа то ли со скуки, то ли из благодарности подруге откатала одинокому романтику письмецо. И… увлеклась. Женька оказался неординарным поэтом и талантливым композитором. В переписке с ним Наташа могла себе позволить и откровенность, и чувственность, ибо это копилось много лет и тяготило душу в реальной жизни, и это никак не могла компенсировать Мэй, потому что, к великому сожалению, не была мужчиной.
        И вот наступило очередное лето, и Наташа, выпросив у начальства отпуск, собралась в Москву. Её ждала соскучившаяся Мэй, её ждала Светка, которая писала о своих проблемах и очень надеялась на помощь сестры. Но не к ним собиралась Наташа - она собиралась к Женьке. Она сообщила дату и время по телефону - это был их единственный разговор. Но на Ленинградском вокзале её никто не встретил, более того, на телефонные звонки никто не отвечал. В смятении чувств Наташа отправилась к Мэй, которая тогда уже уехала от отца и снимала квартиру на Костромской улице. Мэй не подозревала о существовании Женьки - переписка с ним для Наташи стала настолько сокровенной, что никто, даже подруга, не имел права о ней знать.
        На следующий день Наташа дозвонилась-таки до Женьки и назначила встречу - на этот раз он пришёл. Никаких фотографий они друг другу не высылали, и Наташа всё поняла с первого взгляда. Для неё внешность не играла никакой роли, а вот он… увидев девушку, совсем не похожую на созданный в воображении романтический образ, вёл себя так, словно Наташа затащила его на свидание насильно. Дежурно извинившись за вокзал, он замкнулся в себе и всеми силами стремился разочаровать Наташу. Но она, списав его поведение на особенности характера, ничем не выразила недовольство, потому как его просто не было. Наташа мечтательно полагала, что у них всё ещё впереди, и она растопит в ранимой душе Женьки заледеневшие чувства.
        Но жестокая судьба преподнесла ей настолько страшный сюрприз, что Наташа на некоторое время забыла и о Женьке, и о Мэй. Вечером она дозвонилась до тёти, дома у которой уже два дня почему-то не брали трубку. И в ответ на радостное «привет, я в Москве» Наташа услышала:
        - Светочка… Светочка… - тётя Лида, не сдерживаясь, зарыдала.
        - Господи, что случилось? Тётя, что случилось? - пыталась прокричаться Наташа.
        - Светочка умерла…
        Это единственное, что смогла разобрать она по телефону. Примчавшись на такси к тёте, Наташа застала её под присмотром пожилой соседки и врача. Тётя Лида поседела от горя. Весь смысл жизни рано овдовевшей сорокалетней женщины заключался в единственной дочери, которой пару месяцев назад исполнилось шестнадцать. Случившееся не укладывалось в Наташиной голове. По словам соседки, бабы Фроси, трагедия произошла, когда тётя Лида была на даче. Вернувшись утром в город, она удивилась, что дочь не открывает дверь, и воспользовалась ключами. Решив, что Света где-то гуляет, тётя Лида успела даже распаковать сумки и переодеться, а потом зашла в ванную умыться после дороги. Света лежала на полу в луже крови и не подавала признаков жизни, а рядом сидел кот Тимофей и жалобно таращил свои ярко-зелёные глазёнки…
        Страшный крик Лидии Ивановны услышали соседи. Они вызвали «скорую» и пытались успокоить мать, определив, что Света ещё жива. Девушку увезли в больницу, прооперировали, и мать весь день провела в тяжёлом, изматывающем душу и нервы ожидании. Она даже не подозревала, что дочь на четвёртом месяце беременности. Света прожила ещё сутки - у неё оказалась плохая свёртываемость крови, а нужного препарата в больнице не оказалось. Врачи сделали вывод, что, по всей вероятности, кровотечение началось ночью, но девушка почему-то не приняла никаких мер, и время оказалось упущено.
        Наташу шокировало услышанное. Ведь Света в последнем письме ничего не написала про свою беременность. Она рассказывала сестре об отношениях со своим парнем, который её разлюбил, и только. У какой девчонки в её возрасте нет проблем с парнями?! Значит, Света так сильно боялась непонимания и упрёков, что не доверилась ни матери, ни своей старшей сестре.
        Выяснением обстоятельств смерти сестры Наташа смогла заняться лишь спустя две недели, когда прошли похороны и поминки, когда она сама немного отошла от шока, а состояние здоровья тёти Лиды перестало вызывать опасения. Но бросить её после пережитой трагедии было бы верхом бесчеловечности. Позвонив в Питер на свою работу, Наташа объяснила, что увольняется и скоро приедет уладить формальности. Навсегда покидать родной город и перебираться в Москву коренной жительнице Питера совсем не хотелось. Ради Мэй, даже ради Женьки она бы не пошла на это. Когда накануне похорон Наташа позвонила своей матери в Финляндию и в надежде на чудо рассказала обо всём, то не поверила своим ушам…
        - Вспомнили, да? - цинично усмехнулась женщина в ответ, - и чего вы все от меня хотите? Денег? Сочувствия?
        - Это же твоя племянница! Это твоя сестра! - Наташа пыталась реанимировать её остатки совести.
        - Лидка сама виновата! Я предлагала ей помощь, а она что мне ответила? «Я не нуждаюсь в твоих подачках из жалости!» Вот что она мне ответила! Я не желаю иметь с ней ничего общего!
        - А со мной? - Наташа едва сдерживала слёзы, - а со мной ты тоже не желаешь иметь ничего общего?
        - Я тебя воспитала и дала свободу. Что вы ещё от меня хотите? Чтобы я до пенсии пресмыкалась перед вами? Не дождётесь!
        - Ты… ты мне не мать! - выкрикнула Наташа, задыхаясь от ярости и обиды, - слышишь, ты! Будь ты проклята!
        И Наташа приняла кардинальное решение - продать квартиру в Питере, переехать в Москву, прописаться у тёти и устроиться кем-нибудь в какую-нибудь контору. Всем этим она занялась только через три месяца, а пока оформила регистрацию и расходовала скопленные за пять лет работы средства. Тётя Лида, узнав о решении племянницы, совсем не возражала, а наоборот, искренне поблагодарила её за всё.
        Наташа обосновалась в бывшей комнате двоюродной сестры и утром, после поминок на девятый день, принялась, предварительно спросив разрешение у тёти, разбирать вещи в Светином секретере. И за двумя рядами книг и учебников Наташа нашла толстый потрёпанный блокнот с пружинками, из которого выпали несколько фотографий. Раскрыв его наугад, Наташа поняла, что это - Светин дневник. Первым порывом было показать находку тёте Лиде, но Наташа быстро одумалась. Ведь мать совсем ничего не знала о личной жизни дочери и даже не запомнила имя «того парня», с которым последние несколько месяцев дружила Света. Наташа надеялась, что таинственный ухажёр даст о себе знать. Тётя говорила, что он звонил и назвался, когда Наташа занималась похоронами. Но он ничего не знал, а, узнав, так и не появился ни на похоронах, ни на поминках.
        Наташа отложила блокнот и рассмотрела три фотографии одного и того же человека - жгучего брюнета с обаятельной улыбкой и вызывающе красивыми карими глазами. Никаких подписей снимки не имели, и Наташа снова взяла дневник и начала читать. Она читала его до глубокой ночи, прерываясь лишь на еду, а потом долго ворочалась в постели, потому что не могла уснуть. Светка в своих письмах не рассказывала и десятой доли того, что сестра прочитала в её дневнике. «Вот если бы она не держала всё в себе… вот если бы она посоветовалась…», - грустно думала Наташа. Последние месяцы жизни романтичной, по-детски наивной, но внешне очень привлекательной Светы предстали перед Наташей как на ладони.

«2 марта. Ехала из библиотеки на троллейбусе, споткнулась и распласталась на полу. Вот недотёпа! Испачкала новые джинсы, выронила книги. Какой-то парень подал руку, помог собрать книги, подарил свой пакет вместо порванного. Оставил визитку. Его зовут Артур. Королевское, благородное имя… Вот теперь думаю, что делать. Хочу позвонить, но ему двадцать девять лет! Хотя выглядит на двадцать, но всё-таки страшно. У него наверно уже есть девушка, старше и симпатичнее меня…»

«8 марта. Я решила позвонить Артуру именно сегодня. Мне кажется, я ему тогда очень понравилась. И он, такой обходительный, серьёзный и красивый, подарил мне семь роз, пригласил меня в ресторан, а потом довёз до дома на своей машине! Ой, Светик, ты, кажется, влюбилась! Он так галантно за мной ухаживал, целовал мне руку и открывал двери! Он мне пока ничего не сказал, но ведь это только пока, у нас было только первое свидание. Это восьмое марта я запомню на всю жизнь…»

«26 марта. Сегодня мама, наконец, уехала на свою дачу, и я смогла пригласить Артура к себе… Мы пили шампанское, смотрели видеофильм, а потом… мы долго целовались, а я уже была готова… Я всегда мечтала, что мой первый мужчина будет именно таким, добрым, ласковым и понимающим… А главное любимым. Артур долго шептал мне нежные слова, ласкал меня… всё прошло совсем не так, как рассказывали девчонки… я почти ничего не почувствовала… я счастлива…»

«3 апреля. У Артура полная квартира родственников, а днём он работает. Мы занимаемся любовью на заднем сидении его машины. Как это романтично! Он такой сильный и так меня любит, что я готова прыгать до потолка от счастья!..»

«15 апреля. Артур не захотел знакомиться с мамой. А мама уже спрашивает про него, но я не говорю, чтобы не слушать её дурацких советов и нотаций. Пришло письмо от сестры Наташки, я написала ответ, призналась, что встречаюсь с парнем. Но зачем им всем знать о моём счастье…»

«30 мая. Я не знаю, как мне жить дальше… Что делать, ведь я так люблю его… А он… он сегодня нагрубил мне, не стал провожать и обозвал глупой. Почему? За что? Я не могу понять, почему он так со мной… Ведь я даже не давала ему поводу со мной так поступать… Он любит меня, я знаю, я ему всё прощу… Только бы он не бросил меня… Артурчик, миленький, вернись, я жду тебя…»

«20 июня. Как же это могло случиться? Что мне делать? Сегодня я была у врача. Как он смотрел на меня! Конечно, очередная залетевшая дурочка! Уже такой большой срок, врач сказал, что аборт делать очень опасно из-за моей болезни, и рожать тоже опасно. Не знаю, как это случилось, я всегда слежу за циклом, и всё было в порядке. Доктор объяснил, что такое изредка случается, и даже статью в журнале показал. Почему я такая невезучая! Я-то думала, это просто желудок. Мы с Артуром были в ночном клубе и пили много спиртного. Опять поссорились, он сказал, что уезжает на лето и не знает, когда вернётся. Может, он меня совсем разлюбил? А теперь-то что? Может, маме рассказать? Как я могу, у неё больное сердце… Она хочет, чтобы я окончила институт, удачно вышла замуж. Это для неё такой удар, она не переживёт…»

«15 июля. Иногда я думаю, что может быть, зря я решила оставить ребёнка… Вдруг я умру при родах? Но как можно убить дитя от любимого человека? Может, Артур одумается? Он приедет, я ему всё расскажу? А потом он полюбит меня и малыша… Не такой уж он и плохой человек, хоть и часто кричал на меня, а последнее время пытался унизить. Может, он так хотел расстаться со мной. Я не знаю, я ничего не знаю, как бы там ни было, ребёнка я сохраню. Может, посоветоваться с Наташкой? Не откажет же она в помощи?..»

«4 августа. Наконец дозвонилась ему. Он уже неделю в Москве, просто не хотел со мной разговаривать. Я хочу ему всё рассказать. Завтра мама уедет на дачу, я приглашу его к себе. Я скажу, что соскучилась, что у меня есть для него сюрприз. Я знаю, он должен приехать…»
        Запись от четвёртого августа была последней, а утром шестого вернувшаяся мать обнаружила свою дочь в ванной.
        Поговорив с тётей, Наташа ещё раз убедилась, что та ничего не знает. Единственным человеком, который смог бы пролить свет на события пятого августа, оставался Артур - его визитку Наташа отыскала среди бумажек Светы.
        Но Наташа ошиблась. Однажды, когда тёти Лиды не было дома - она, обычный кассир в Центральном доме художника, наконец, вышла на работу - к Лавровым зашла соседка баба Фрося. За чаем разговорились, и соседка принялась нахваливать Наташу за проявленные доброту и сердечность.
        - Да что вы! Любой нормальный человек на моём месте поступил бы так же, - отнекивалась она.
        - Ты, Наталья, хороший человек! Тётку свою любишь, как мать родную!
        Наташа хмыкнула, а баба Фрося продолжала:
        - Ох, как же Светочку жаль! Не уберёг её Господь, молодую нашу девоську! Ой, как же Светочку жалко… А всё этот супостат, чтобы ему жизни не было, прости Господи…
        - О ком вы?
        - Об этом ироде проклятом. Будь он неладен! Ох, проговорилася я тебе… Ты, слышишь, дочка, Лидке, тётке своей не говори! Я воть не сказала, и ты не говори, не надо ей знать!
        - А почему?
        - Пожалей Лидку, ей и так горя много! А узнаеть про этого, ведь пойдёть и убьёть своими руками, грех на душу возьмёть… Только ты молчи, дочка, молчи!
        - Да о чём молчать? Я ничего не знаю.
        - Не знаешь? Я вот молчу, никому не говорю… И не скажу никому, только тебе. Я грибочков жарила, зять мой накануне привёз угостил, и вдруг слышу голоса, значить. Я к двери-то подхожу, смотрю в глазок. А там крики, Светочка наша кричить и парнишка какой-то. Я гляжу, значить, а это не парнишка, это взрослый уже парень-то! У меня слух-то плохой, зять слуховой аппарат обещал, да всё никак не купить. Но голоса-то громкие, раз я услышала, воть. Этоть мужчина нашей Светочке говорить, дескать, иди домой, а она на него бросается, дескать, постой-погоди, а он её отпихиваеть! Ох, я хотела выйти уже, да туть телефон проклятый зазвонил, а он у меня громко звонить… Я, значить, поговорила, а потом опять смотреть. Гляжу - дверка соседская, Лидкина то есть, отпирается, и этот выходит, и захлопываеть. Ну, думаю, помирилися вроде. А на утро… Лидка как заорёть, как завизжить…
        - Значит, со Светой кто-то был, да? - спросила Наташа.
        - Да этоть и был супостат! Это он нашу Светочку… ребёночка ей сделал, и воть что случилося… Чем всё кончилося, ох-ох-ох…
        - А ведь тётя Лида ничего не знала…
        - Ты только теперь-то молчи! Теперь-то уже не помочь… - вздохнула баба Фрося.
        Теперь Наташа была уверена в том, что Артур сыграл далеко не последнюю роль в этой трагедии, и выяснить - какую - стало для неё принципиальным. Конечно, тётю она оставила в неведении, и, запасшись терпением, начала кропотливое расследование. Сперва она выследила Артура, начиная с его места работы, и узнала, где он живёт, а также - с кем встречается. К великому ужасу Наташи, его новой подружкой оказалась такая же юная, наивная и глупенькая девчонка, как и Света. Наташа поняла, что ей пора вмешаться, иначе Артур, не дай Бог, опять наломает дров. Подстроив
«случайное» знакомство с этой девчонкой по имени Кристина, Наташа потихоньку втёрлась к ней в доверие и однажды была представлена компании, в которой тусовался Артур. Она начала с ним общаться, хотя с его стороны чувствовала неприязнь и даже презрение. Распознать суть Артура как человека оказалось несложно. Чтобы сохранить в тайне свои истинные цели, Наташа обзавелась мобильником и никому не давала домашний номер телефона, и тем более не приглашала к себе в гости. Но вот стать для Артура «своим парнем» оказалось сложнее, потому что таких «умных образин», как Наташа, Павлинин обходил за километр. Параллельно Наташа занималась продажей питерской квартиры, проводила время с Мэй, жутко обрадовавшейся её переселению в Москву, а также не забывала о Женьке.
        С последним Наташа пыталась воплотить свои мечты хоть во что-нибудь. Чего она только не предпринимала, даже соврала, что ради него перебирается в Москву. О её битвах с самой собой на любовном фронте можно было снимать ток-шоу. Наташа осыпала Женьку смысловыми сувенирами. Она начала посвящать ему стихи, но, поняв, что Женька пишет куда лучше, бросила. Она арендовала автовышку и развесила воздушные шарики и буковки с надписью «я тебя люблю» на ветках деревьев около его окна. Она встречала и провожала его, служила ему не просыхающей жилеткой и бесплатным психоаналитиком. И чего в результате добилась? Всего лишь приговора:
«Неромантичная!». Её обозвали расчетливой, а все её «подвиги» - артистическими заскоками. До постели дело так и не дошло, но зато они остались друзьями. Но Наташа не могла простить Женьке такого лицемерия - в письмах он превозносил её, а в реальности проигнорировал. Поэтому она продолжила свою терапию, между тем желая Женьке только счастья: «Давай дадим объявление в газету! Может, ты встретишь ту, с которой у тебя всё будет по-другому?» «Я уже пытался…» «Неправильно пытался, видишь, чего вышло? Я помогу тебе…»
        Коварный план был приведён в исполнение. Наташа сняла абонентский ящик и стала писать послания от имени несуществующей девушки с необычной биографией, необыкновенно романтичной и поэтичной. Она сама не знала, почему взяла имя подруги - Мэй. Может, потому, что русский вариант «Майя» означает «иллюзия»? Разве не были иллюзией все их взаимоотношения? Она нарисовала себе образ романтического мальчика по стихам и музыке Женьки. Она понимала, что, в общем-то, парень не виноват, он искренне верил в те слова, что писал ей, но и она не виновата, что бог обделил её красотой, но компенсировал это умом и артистизмом. Просто Женька был таким юным и светлым, а житейского опыта пока не поднабрался. Плюс его постоянные депрессии, которые отпугивали обычных девушек. А необычных, Женька видно не мог оценить.
        Наташа устроилась менеджером в компанию «Камелия - планета сувениров», и письма переписывала её коллега, глупенькая девчонка лет восемнадцати, за шоколадки. Неожиданно с древа сомнительной авантюры посыпались весьма сладкие плоды. Женька оценил её и влюбился, но в выдуманной реальности. Он, закоренелый, неисправимый идеалист, действительно жил иллюзиями, а падения с небес на землю втаптывали в неё все фантастические грёзы…
        Наташа добилась-таки своего и даже начала ревновать его к себе же самой в образе Мэй. А Женька обычно с садистским удовольствием рассказывал о своих чувствах к Мэй. И Наташа, отбросив все сомнения и заключив сделку с собственной совестью, захотела довести авантюру до кульминации, накал чувств Женьки - до высшей точки, и перестать писать письма. Она стала подумывать о том, чтобы «убить» Мэй каким-либо способом, например, угробить в аварии в Англии, куда Мэй якобы поедет к родне.
        В это время стали продвигаться и дела с Артуром. Во-первых, она рассорила его с Кристиной и познакомила с Мэй. Воодушевлённая одним успехом, Наташа превзошла саму себя в актерском мастерстве, и однажды по очередной пьяни ей удалось раскрутить Артура на откровенность. Тот начал с того, что Мэй не хочет с ним заниматься сексом, и вспомнил о Свете, такой ласковой, беззащитной и глупой, которая так страстно отдавалась ему. А затем наступило запоздалое раскаяние. Артур лил крокодиловы слёзы и рассказывал, как тогда, на лестнице, Света призналась ему в том, что беременна. Как он послал её на аборт, а она объяснила, что уже поздно. Как он ответил, что не любит её, что его ждёт карьера, и пусть она избавляется от ребёнка, как хочет. Как Света бросалась к нему в ноги и умоляла не уходить, он оттолкнул её, и она покатилась с лестницы. Как он испугался, поднял её и отвёл в квартиру… Отвёл… и ушёл. А потом узнал, что случилось. И до сих пор чувствует свою вину, которая мешает ему жить.
        Артур понятия не имел, что в роли исповедника перед ним - двоюродная Светина сестра.
        А Наташа сыграла свою роль до конца, пообещала молчать и заверила, что жизнь на этом не кончилась: «Вот, смотри, ты, по-моему, Мэй очень нравишься». Но она не верила в искренность безнадёжного эгоиста и решила преподать ему такой жестокий урок, который он будет помнить до конца своих дней. Они с Мэй, которой Наташа, наконец, поведала правду об Артуре и своей сестре, придумали авантюру с похищением. Узнав, какая Артур последняя сволочь, Мэй с большим воодушевлением поддержала подругу, к тому же, она всерьёз хотела узнать, как к ней в действительности относится собственный отец.
        Конечной целью плана подруг была подстава Артура: как только Олег Денисович соглашается выплачивать выкуп, Мэй везёт жертву на какую-нибудь свалку, где отсылает на некоторое время под предлогом, например, купить грим и одежду, чтобы их не узнали. В это время появляется Наташа, и они связывают Мэй, «избивают» её, а как только Артур возвращается, возникают менты, вызванные Наташей. Артура арестовывают, и показания против него дают отец Мэй, сама Мэй и Наташа. Конечно, шокированный Павлинин будет убеждать следствие, что всё придумала Мэй, но свидетелей этому нет, а Мэй утверждает обратное. Наташа говорит, что видела, как Артур пихал Мэй в машину у «Агрегата». Все факты налицо, и тогда, чтобы объектом гнева Артура не стала Мэй, Наташа сообщает ему всю правду - о себе и о сестре Свете. А дальше уже решает, стоит ли сажать мерзавца в тюрьму или сжалиться над ним и изменить показания.
        Наташа стояла перед зеркалом в ванной и понимала, что все её грандиозные усилия оказались напрасными, а наполеоновские планы отмщения пошли под хвост коту Тимофею, который ласково тёрся об её ноги. Поскольку:
        Артур стал чуть ли не героем России.
        Мэй пропала.
        А Женька по нелепому стечению обстоятельств узнал правду.

* * *
        Илья припарковал свою «шаху» прямо за драндулетом по прозвищу «копейка». Пару раз просигналив, Илья закурил и приоткрыл окошко.
        Артур громко хлопнул дверью и пробормотал:
        - Привет.
        - Здорово. Ну, давай, цинкуй. Нашёл шалашовку?
        - Ко мне менты вламывались… - начал было жаловаться Артур.
        - Не парься, всё на мази. Давай по делу.
        - Короче, Наташа, ну, я про неё тебе говорил, с каким-то журналистом носится, как угорелая, ищет Мэй. Мне подробности не докладывает…
        - Не доверяет? - перебил Илья.
        - Да нет, ей просто нечем похвастаться. А мне она верит и в нашу байку тоже. Ни черта не подозревает! - Артур довольно улыбнулся.
        - Попроси взять с собой. Чего ты? Прошляпишь шалашовку, меня не обрадуешь.
        - Просил уже. Говорит «лучше не светиться тебе лишний раз». Илья, вопрос можно задать? Маша рано или поздно найдётся. Ладно, если её найдёшь ты, но если её найдёт Наташа, я вывозу тебя, а что делать мне? Мне нужно алиби. Я ведь тебя, по легенде, убил, и тут ты являешься. Может, ты был тяжело ранен?
        - Не дрейфь. Отмажу я тебя, пацан. Я корешей под сплав не пускаю. Ты, главное, не проворонь своё мойло.
        - Слушай, есть ещё идея. Я, конечно, ещё раз с Наташкой поговорю, но мало ли что. Она бабёнка сволочная на самом деле…
        Илья слушал Артура и радовался. Бывший плашкет прекрасно воспитывался и прогрессировал на глазах. Да, незавидная его ждёт судьбишка. Должен ежечасно всем святым молиться, чтобы Тунгус первый нашёл девку… Иначе, как любил говаривать Гершкович в молодости, Артуру можно будет сливать бензин.
        Глава 12. Призрак Мэй

«Не позволяйте фактам вводить вас в заблуждение» - таким был принцип дипломатии мистера Ховарда Хойта. Но этот незапланированный и отнюдь не деловой визит в столицу России являлся куда более важным, чем все предыдущие.
        Он прилетел в Москву ранним утром вторника. Последний раз англичанин ступал на русскую землю три года назад - он тогда выполнял поручения семьи Макдауэл, контролирующей воспитание Мэри. На этот раз мистер Хойт прилетел не один. Вместе с ним по V.I.P.-коридору аэропорта «Шереметьево» бодро шагали два угрюмых каменнолицых охранника, одетых так же, как их подопечный - черные костюмы-тройки, надраенные до зеркального блеска ботинки и сдавливающие шею безликие галстуки.
        Чёрный «Мерседес» с водителем-земляком уже поджидал английскую делегацию. Носильщики перегрузили с тележек её багаж - несколько чемоданов и безразмерных сумок. Мистер Хойт устроился на заднем сидении и положил на колени увесистый кейс, с которым не расставался ни на секунду. Глубокую привязанность английского дипломата к его неодушевлённому тёзке подчёркивала соединяющая их длинная стальная цепочка с браслетами.
        Через сорок минут «Мерседес» пристроился на парковке перед пятизвёздочным
«Мариотт-гранд-отелем», где уже были забронированы три одноместных номера. А ещё через час мистер Хойт сидел в ресторане отеля напротив Олега Денисовича Мартынова и делал заказ официанту.
        Мартынов покосился сперва на прикреплённый к Хойту кейс, стоящий на полу, затем на сладкую парочку английских бульдогов за соседним столиком, и, наконец, перевёл взгляд на самого Хойта. Этот невысокий тщедушный тип с оттопыренными розовыми ушами, тремя волосинками на голове и лицом усталого хорька никогда не вызывал у Мартынова приступов оголтелого человеколюбия. Впрочем, их чувства друг к другу были взаимными, но всегда скрывались за ширмой вычурных дежурных фраз, джентльменских улыбок и крепких рукопожатий.
        Хойт уже обладал всей информацией о печальных событиях, касающихся Маши-Мэри - накануне его отлёта из Лондона состоялся долгий телефонный разговор с Мартыновым. Поэтому он начал с оправдания:
        - Мистер Мартынов, я произвёл проверку. Никто из моих сотрудников вам не звонил и не представлялся моим пресс-секретарём. Женщина по имени Кэрол Джонсон у меня не работает.
        - Я так и думал, - ответил Олег Денисович по-английски.
        - Вы сказали, что к делу подключена полиция. Я надеюсь, что преступники будут пойманы, деньги возвращены, а Мэри освобождена.
        - Вы привезли выкуп? - вопрос был риторическим.
        - Да, конечно.
        - Сейчас, - Мартынов посмотрел на часы, - придёт человек, возглавляющий всю операцию. Мы поедем ко мне домой и будем ждать звонка от похитителей моей дочери.
        - Вы не забыли моё условие? - напомнил Хойт, - деньги будут переданы только тогда, когда мафия отпустит Мэри.
        - Да, конечно. Я полагаю, э-э-э… мафия примет ваше условие.
        К их столику подошёл широкоплечий мужчина в синих джинсах и вязаном свитере. Его облик сильно контрастировал с бросовой роскошью ресторана, и бульдоги Хойта, как по команде «фас», ринулись наперерез.
        - Это полковник милиции, - объяснил Мартынов, и Хойт дал чересчур прытким ребяткам отбой.

* * *
        Вакуров прибыл ровно в одиннадцать утра. Наташа встретила его в полной боевой готовности, а на её преображённом с помощью макияжа лице не осталось и следа от душещипательной разборки с Женькой. Загрузившись в Вакуровскую «семёрку», она решила узнать, в каком состоянии умонастроение явно не выспавшегося Коли:
        - Послушай, тебе не надоело маяться всей этой дурью?
        - А что? - Вакуров вырулил из двора, - вернее, а кто бы тебе помогал, если не я? Или ты ищешь какой-то корыстный стимул в моей помощи, не находишь его и поэтому грызёшь углы?
        - Ты слишком вовремя подвернулся мне под руку, - выдала Наташа и тяжело вздохнула, - так не бывает.
        - Может, мне выйти? - Вакуров сбросил скорость.
        - Ты не выйдешь, ибо работаешь с санкции своего редактора.
        - Когда эта история закончится, кто-то должен написать некролог, - и Вакуров окончательно остановился у тротуара.
        - Поехали, мой любимый циник, - Наташа сняла очки и протёрла их носовым платком.
        Асины, судя по Колиной информации, семь лет назад обитали в районе Северное Бутово. Не попытаться незаконно проникнуть в жилище погибших похитителей значило упустить прекрасный шанс, чтобы сдвинуть расследование с мёртвой точки. Хотя Наташа в тайне надеялась, что этого делать не придётся, и она лишь извинится перед новыми жителями квартиры.
        И всё-таки явление Женьки вкупе с отсутствием интереса к ней милиции сыграли нехорошую роль - Наташа потеряла концентрацию. А Вакуров явно подзабыл зазубренные когда-то заповеди сыщика и тоже позволил себе расслабиться. Поэтому никто из них не заметил «хвоста» в виде неприметной белой «восьмёрки». Она запарковалась совсем недалеко от объекта слежки, а её водитель, пробурчав что-то в портативную рацию, вылез и направился за Наташей и Колей.
        В образцово-показательном дворе безнадзорно резвились мелкие отпрыски. А две взрослые тётки на их глазах обламывали ещё не распустившиеся ветки молодого тополя. Наташа не могла спокойно пройти мимо и обратила внимание тёток на себя:
        - Как вам не стыдно! Ему же больно!
        - А тебе какое дело? - хамка в платочке демонстративно помахала веткой.
        - Прекратите! - Наташа схватила её сообщницу за руку.
        Вакуров стоял в двух шагах, не вмешивался и ехидно улыбался. Тётки, обозвав Наташу
«слишком умной и больно добренькой», всё же ретировались.
        - Метко заметили, - усмехнулся Вакуров, заходя в подъезд, - а ты, оказывается, в свободное от гоп-стопов время затыкаешь трубы химическим предприятиям в составе добровольной группы озеленителей общества? Вот уж не ожидал от тебя!
        Наташа промолчала, а Вакуров, едва поспевая за ней, продолжал:
        - А ещё ты маргинальная вегетарианка, тащишь в дом блохастых щенков и являешься акционером приюта для обездоленных животных, процветающего за счёт подпольной живодёрни и собачьих боёв.
        - Вот она, квартира 112. Прячься за угол, нечего тебе светиться, - Наташа приложила палец к кнопке звонка.
        Неожиданно хлипкая непрозрачная дверь общего на четыре квартиры коридора распахнулась. Немолодая женщина в цветастом фартуке с прихваткой в руке не выказала ни капли удивления, а добродушно улыбнулась:
        - Здравствуйте.
        - Здравствуйте, - Наташа отзеркалила незнакомку, - это квартира Асиных?
        - Да. Только… - женщина не успела договорить.
        К ней подбежал белобрысый мальчуган лет семи, ухватился за подол и с любопытством посмотрел на гостью.
        - Скажите, а Ольга и Илья… - Наташа произносила слова медленно, специально давая возможность себя перебить, - Ольга и Илья, они дома? Я могла бы с кем-нибудь из них поговорить?
        - Их нет, - просто ответила женщина, - вы можете поговорить со мной.
        - Они улетели в Америку, - непосредственно заметил мальчуган.
        - Боря! Беги в квартиру! Я сейчас приду.
        - Тётя Нина, а это кто? - продолжал сыпать откровениями Борька.
        - Они уже улетели? Это правда? - переспросила Наташа.
        Мальчик, наконец, убежал, но наблюдал за происходящим, высунув голову из-за двери. Тётя Нина сложила руки на груди:
        - Да. Простите, а вы кто им будете?
        - Я древняя подруга Оли, приехала из Сибири. Меня зовут Юнона, - брякнула Наташа первое, что пришло в голову, и, посчитав, что этого достаточно, спросила: - а вы?.
        - Я няня. Нина Дмитриевна Костюкова. Может, вы пройдёте в дом?
        - Если только на минутку, - Наташа глянула на часы, - жаль, что Оля уехала. Она мне ничего не говорила про Америку.
        Дверь закрылась, и морально-физическая поддержка в виде Вакурова осталась скучать на лестнице. Наташа сняла туфли и прошла вслед за Ниной Дмитриевной на просторную кухню. В глаза сразу же бросились последствия евроремонта и куча бытовой техники.
        Наличие ребёнка и няни, мягко выражаясь, озадачило Наташу. Но экспромт, как обычно, не подвёл, и она решила держаться выбранной линии поведения.
        Мальчуган тут же оказался среди взрослых. Потрепав его по шевелюре, Наташа спросила:
        - А ты меня не помнишь?
        - Не-а, - честно признался Борька, - а вы кто?
        - Это подруга твоей мамы, Юнона, - растолковала Нина Дмитриевна, включив электрочайник, - могу напоить вас чаем. Честно говоря, я даже не знаю, когда они вернутся…
        Мамы? Значит, этот милый мальчишка - сын Ольги? Наташу почувствовала себя неуютно, а к горлу подкатился неприятный комок.
        - Когда они позвонят, я передам, что вы приезжали, - Нина Дмитриевна присела на краешек стула, а Борька запрыгнул ей на колени.
        Она ничего не знает. Наташа отвернулась и подошла к окну - выдержать наивный изучающий взгляд няни она не могла. Может, всё-таки ошибка? Нелепое совпадение?
        Неожиданно Борька закашлялся. Нина Дмитриевна извинилась и ушла с ребёнком в комнату. Наташа заметила на столе упаковки таблеток, но названия - «ампициллин»,
«панцитрат» - ей ни о чём не говорили.
        - Мальчик заболел? - спросила Наташа у вернувшейся няни, которая пододвинула ей чашку с узорчатой надписью «Ольга».
        - А вы не знаете? - немного удивилась Нина Дмитриевна.
        - Нет.
        - Ольга с братом отправляют Борьку на лечение в Штаты. Они уже нашли врача и теперь улаживают последние формальности.
        - Что, всё так серьёзно?
        - У него наследственное заболевание, - Нина Дмитриевна разлила чай и пододвинула вазочку с печеньем и пастилой.
        Смутная догадка промелькнула в сознании Наташи. Глядя на простые и невинные чашку и вазочку, на доверчивое лицо чудесной нянечки, Наташа поняла, что не может здесь больше находиться.
        - Оля никогда не рассказывала, - выдавила Наташа из себя.
        - Сейчас, когда всё уже решено, можно знать. Я очень рада за мальчика, теперь у него есть шансы. В Америке испытывают новый метод лечения…
        Нина Дмитриевна всё говорила и говорила, видно, сказалось отсутствие общения с людьми и постоянная замкнутость в четырёх стенах. Но Наташа быстро заглотнула горячий чай, обожгла при этом язык и нёбо, и поспешила распрощаться с гостеприимной няней.
        - Может, вы оставите свои координаты, я сообщу их Ольге…
        Наташа написала домашний номер, получила в ответ номер няни и через мгновенье попала в объятия репортёра.
        - Ну? Ну, что ты выяснила? - пытался он растрясти её.
        Только в машине, смахнув нечаянную слезу так, чтобы Вакуров не заметил, Наташа тихо произнесла:
        - Это какая-то чудовищная ошибка. Они не бандиты, Коля. Похоже, тебе катастрофически везёт.
        - Это ещё почему? - Вакуров завёл мотор.
        - Это будет история, достойная твоей газеты. И не только твоей газеты. Тебе надо идти на телевидение, в программу «Человек и закон».
        - Ты что-то узнала, да? Ну, не томи…
        - Я тебе всё расскажу, когда мы найдём Мэй. Поехали.
        Вакуров заглушил двигатель, вылез, обошёл машину и распахнул пассажирскую дверь:
        - Выходи.
        - Ты что, спятил? - совсем не поняла Наташа.
        - Вылезай из моей машины. Я сам доведу расследование до конца. Я сейчас поднимусь в сто двенадцатую квартиру и всю узнаю. А человеку, который мне не доверяет, я помогать не собираюсь.
        Спасение от неправедного гнева Вакурова пришло в виде ожившего мобильника. Оставшись в машине, Наташа ответила.
        - Это я, - раздался знакомый голос, - ты где?
        - В свободном полёте. Что-нибудь случилось, Артур?
        - Мне надо отлучиться на работу. Сегодня во второй половине дня. А вообще… Ты чего меня не информируешь, Шерлок Холмс? Вот повяжут меня, что делать будешь?

«Прыгать до потолка от счастья», - подумала Наташа.
        - Как только освободишься, звони. Подключу тебя к поиску Мэй. Хватит отсиживаться, я одна уже не справляюсь, - Наташа выразительно посмотрела на Вакурова.
        - Вот это дело. Давай, Крот, рой рылом землю…

«И чего он так радуется?» - Наташа вылезла из машины, а Коля растерянно почесал нос. Мобильник тут же прорезался снова. Уверенная в том, что это Артур забыл высказать дежурную парочку фальшивых комплиментов, Наташа произнесла в трубку:
        - Ну, что ещё?
        - Привет, это я, - раздался загробный голос Женьки.
        Не прошло и трёх часов, как они психовали на лестничной площадке и соревновались: кто кого перепсихует? Сейчас Женькины прогрузы ей совсем ни к чему. Да и вообще, он лишнее звено в логической цепочке последних событий и способен только окончательно измотать и без того истерзанные нервы.
        - Ну что тебе? Ты там хоть жив? - Наташа была на пределе.
        - Чью фотографию ты мне прислала?
        - Какую фотографию? Я тебе ничего подобного…
        - Что за девушка на фотографии, я тебя спрашиваю?! - Женькин голос превратился в истеричный визг.
        До Наташи дошло. Он имеет в виду фотку Мэй. На самом деле там изображена реальная Маша. Но ему об этом знать не нужно.
        - Да это Юнона, моя питерская знакомая из клуба, - усмехнулась Наташа, и для убедительности добавила: - Пассивная лесбиянка.
        - Я видел её, - голос Женьки снова снизошёл до загробного.
        - Проспись, сомнамбула! - неприлично рассмеялась Наташа и, наконец, сбросила нервное напряжение.
        - Она вышла из супермаркета. Я стоял в кассу и не смог её догнать, - игнорируя реакцию Наташи, произнёс Женька.
        - Диагноз - «недоперепил». Патология.
        - Глумишься, да? Сволочь!
        И короткие гудки. Нет, Женька - конченый человечище! И поэтому всех нас переживёт.
        Вакуров не понимал причину глупого хохота перегнувшейся пополам Наташи. Когда это закончилось - так же внезапно, как и началось - она спокойно села в машину и заявила:
        - Мэй - моя подруга, а не твоя. Заводи свою колымажку, поехали. Наши отношения будем выяснять потом, а если они будут мешать мне искать Мэй, я сама их прекращу.
        - Похоже, я понял тебя, философствующий мизантроп. Потому-то ты и Крот, что людям предпочитаешь не смеющих тебе возразить животных.
        - Я Крот, потому что слепая, - фыркнула Наташа, машинально поправив очки.
        Человек с рацией наблюдал за ними через окошко машины. Банальная белая «восьмёрка» совсем не собиралась отставать от не менее банальной зелёной «семёрки».

* * *
        Илья позвонил, как и обещал, и случилось это тогда, когда Мартынов в сопровождении своих гостей вошёл в квартиру.
        Илья вновь воспользовался проверенным трюком и звонил с украденного мобильника. Правда, никакого суррогата Маши в виде мулатки по имени Шуба на этот раз рядом с ним не находилось.
        - Мартынов? Ты меня слушаешь?
        - Да, - Олег Денисович подмигнул Хойту, а полковник включил стоящий рядом с аппаратом магнитофон.
        - Ты приготовил мойло?
        - Да. А Маша…
        - Будет тебе алюра, будет. Слушай внимательно, братан, и запоминай. Сегодня в шесть пятнадцать вечера ты подрулишь на улицу Балтийская и поставишь телегу напротив магазина «Ковры», это дом номер двенадцать.
        - Помедленнее, я записываю, - Мартынов отчаянно строчил ручкой в блокноте. Хойт вслушивался в голос бандита, звучащий из спикерфона, но по-русски понимал плохо.
        - Следи за кассетой, - хмыкнул Илья, - так вот. В это же время твой человек…
        - Какой мой человек? - перебил Мартынов.
        - Да хоть башкир плюгавый! Найдёшь кого-нибудь! Двадцать пятый километр Ярославского шоссе от Москвы. Повторяю… - Илья взял сигарету и задвинул прикуриватель в гнездо, - там будет стоять машина. Драндулет по прозвищу
«копейка». Твой башкир с мойлом сядет в машину рядом с водилой.
        - А как же Маша?
        - После этого алюра сядет к тебе. Как только она сядет, отзванивай башкиру, он оставляет мойло и выходит. Фурычишь, братан?
        - Понимаю, - вздохнул Мартынов, - только не трогайте моего человека. Он иностранный дипломат.
        - Спасибо, что предупредил. С такого заложника можно ещё пару лимончиков содрать…
        - Урод! Ты и ста метров не проедешь!
        - Я - нет, - расхохотался Илья, - только смотри, Мартын, без лишних телодвижений. Мой водила - бывший арабский камикадзе и яростный поклонник Бен Ладена.
        Полковник шепнул, чтобы Мартынов уточнил. Но Илья уточнил сам:
        - Машина будет с сюрпризом. Если что - твой консул прямиком отправится в своё консульство. По частям. Ну, всё записал на свой аппарат?
        Как только Илья отключился, Хойт дипломатично выругался и заявил по-английски:
        - Это арабские террористы! Они хотят меня…
        - Не волнуйтесь, мистер Хойт, на то мы и здесь, - успокоил полковник англичанина на его родном языке, - вы сами хотели передать им деньги. Теперь вы отказывайтесь?
        - Нет, но…
        - Это провокация, - вмешался Мартынов по-русски, пока полковник звонил по телефону, - никакой бомбы нет. Я просто уверен!
        - Мне должны гарантировать жизнь, это раз, - начал загибать коротенькие холёные пальцы Хойт, - возврат Мэри - это два, возврат моих денег, это три…
        - Скажи, что мы гарантируем, - попросил полковник Мартынова, - и ещё скажи, что ради миллиона долларов преступники могли придумать более разумный план. Их человек с деньгами никуда от нас не денется.

* * *
        Когда зелёная «семёрка» вырулила со двора, Вакуров глянул на индикатор бензина и спросил:
        - Ну и какие у тебя наполеоновские планы? Не соизволит ли любезнейший Крот снизойти до угодника своего Николая и посвятить его… Короче, куда прёмся на этот раз?
        - В Останкино, нимбоносец ты наш! - подхватила начинающая сыщица.
        - В передачу «Человек и закон»? А не рановато ли будет?
        - Нет, в другую. Есть такая программа, называется «Какой-то там розыск». Мы должны на неё попасть. Или ты не хочешь делиться своими журналистскими лаврами с конкурентами?
        Заявление Наташи заставило Вакурова крепко задуматься, да так, что он на мгновение потерял дорогу. «Семёрку» тряхануло на московской колдобине, и Наташа взвыла, прикусив язык:
        - А поаккуратней ездить нельзя?
        - У меня другое предложение, - даже не извинившись, изрёк Вакуров, - я, как ты помнишь, бывший детектив…
        - Смотри по сторонам, дефектив!
        - Мой бывший шеф… Ну, этот Ломов… Я тут звякнул ему, напомнил о себе.
        - Вот, значит, как.
        - Не тебе же одной играть в Мату Хари. В общем, ты могла бы кинуться ему в ноги и попросить посодействовать. А я сделаю тебе протекцию. Понимаешь, мне просить как-то стыдно, ну кем он меня будет считать после этого? Пора бы и тебе проявить себя, милочка.
        - Между прочим, - Наташа не слушала, зная, что так или иначе всё сделает по-своему, - ты сейчас повернул, и вон та машина, что сзади, тоже. Я имею в виду чёрный джип.
        - У тебя мания преследования. Был бы хвост, я бы давно его заметил. Ну, так как тебе моя идея?
        - Мы едем на телевидение. Мы ищем Мэй или лижем задницу твоему редактору?
        - Ведь интеллигентная женщина, с виду… - Вакуров глянул в зеркало, - сама попрёшься в своё Останкино. А когда тебе дадут коленом под зад, мы поедем к Ломову.
        - Договорились, - обронила Наташа и замолчала.
        Вакуров, объезжая запруженные автомобилями центральные улицы, петлял по лабиринту переулков и вскоре заметил, что чёрный джип действительно волочится за ними. Коля свернул к тротуару и остановился.
        Наташа решила, что сейчас начнётся очередной содержательный монолог по поводу нелёгкой мужской жизни в тотально феминизированном обществе. Но Коля молча пронаблюдал, как джип проехал мимо, подождал ещё минут пять и, наконец, тронулся. Наташа лишь пожала плечами.
        Водитель белой «восьмёрки», успевший скрыть автомобиль в боковом проезде, вытащил рацию.
        - Кто может за нами следить? - вслух спросил сам себя Вакуров, - и с какой такой стати? Может, твой Артур? Эй, Крот! Проснись и пой!
        - У тебя мания преследования, - передразнила Наташа и вытащила из сумочки бутерброд.
        - Слышь, у твоего убийцы какие колёса?
        - Убийцы? Ты чего, Коля, с дуба рухнул? Какого ещё убийцы?
        - Между прочим, питание на ходу и всухомятку приводит к катару желудка. А я имел в виду твоего Артура. Или, по-твоему, он такой же невинный ангелочек, как и я?
        - У него «копейка». - Наташа достала второй бутерброд и вложила его в руку Коле.
        - Между прочим, Маша тоже убийца, - напомнил он.
        Наташа поперхнулась хлебом. Вспомнив наивную няню и мальчишку-Борьку, она поняла, что тысячу раз права, не рассказав о них Вакурову. Своей идиотской фразой он отбил не только аппетит, но и весь боевой настрой. Надо как-то собрать волю в кулак, а на глаза сами собой навёртывались слёзы. Наташа была готова задушить Вакурова, хотя, конечно, он не виноват.
        Препирательство с охраной, блюдущей покой телевизионных деятелей искусств, закончилось тем, что ей дали номер телефона и ласково попросили позвонить. И конечно, на том конце не менее проникновенный и безнадёжный голос пояснил, что сейчас её никто принять не может, и ей нужно созвониться с таким-то персонажем в четверг и договориться о времени.
        - Вы меня не поняли, - как можно спокойней попыталась возразить Наташа, - пропал человек, и чем быстрее мы заявим об этом в эфире, тем больше у нас шансов помочь ему.
        - На подготовку материалов для эфира уйдёт время, и ваш человек десять раз успеет найтись. К тому же, мы ловим опасных преступников, а не пропавших людей. Обратитесь в милицию.
        - Но вы же журналисты! А у меня высокорейтинговая история! - понесла Наташа, - девушка сбежала от очень опасных преступников, перестреляла матёрых уголовников и теперь мафия хочет отомстить!
        - Это вы только что придумали? - и телевизионный деятель искусств, не попрощавшись, канул в Лету.
        Победный настрой Наташи оправился от потрясения. Возвращаться в машину к Вакурову ни с чем - это значило до конца расследования превратиться в беззащитную мишень для его женоненавистнических стрел. Неудача только подхлестнула, и Наташа вернулась к охранникам:
        - Скажите, а какие у вас тут есть криминальные передачи?
        - «Спокойной ночи, малыши», - мужик в униформе сурово оглядел Наташу.
        Выйдя на улицу, она пожалела, что недолюбливает телевизор по целому ряду причин, и стала лихорадочно вспоминать, что же по нему показывают. Почему-то, кроме вертящегося на языке «Человека и закона», ничего не лезло в голову, да и потом Наташа вспомнила, что это название журнала, а программы такой наверно нет. Затем она переключилась на тётю Лиду, и тут, наконец, всплыло: «Чего хочет женщина?» Любимое ток-шоу инфантильных домашних хозяек и заслуженных пенсионерок. «Чего же я хочу? - задала себе вопрос Наташа и ответила: - Я хочу опровергнуть миф о том, что женской дружбы не существует!» И она вновь направилась к церберам.
        Но тут прорезался мобильник. Он остановил Наташу на полпути к цели.
        - Это я.
        Женька, звонивший из могилы на крае Вселенной, видимо решил сегодня прихватить на тот свет и её. Или отыгрывается за причинённый моральный ущерб?
        - Ну, - Наташа устала на сегодня дразниться, к тому же, ей основательно поднадоело получать комплиментарное «сволочь» в свой адрес.
        - Я видел её. Твою Юнону.
        - Какую Юнону?
        - Которая Мэй. Я видел её ОПЯТЬ.
        - И что же ты от меня хочешь? - тяжело вздохнула Наташа, постепенно удаляясь от охранников.
        - Она существует. Мэй. Ты мне врала. Сволочь.
        - Спасибо, Женя. Ну и что?
        - Я выносил мусор и увидел её со спины. Она поднялась по лестнице и вошла в квартиру надо мной. Что мне делать?
        У Наташи закружилась голова. Да, конечно, Женька так долго холил и лелеял образ Мэй, что теперь, после открытия правды, слегка тронулся умом. Но второй звонок за два часа? Она не так богата, чтобы целый день болтать по мобильнику! В конце концов, совесть надо иметь!
        - Жень, поимей совесть! Мне показалось, что мы с тобой сегодня расставили все знаки препинания в наших отношениях. И поставили одну жирную точку в конце.
        - Да. Но я видел её. Ты мне не веришь?
        - Как я могу верить в то, чего не может быть? - спросила Наташа и осеклась.
        Образ Мэй - придуманный, мифический, но - для Женьки. Да и она сама, переписываясь с ним, настолько поверила в эфемерность Мэй, что никак не сопоставляла Мэй выдуманную и Мэй реальную.
        - Хорошо. Приезжай, я тебе её покажу. И ты поверишь, - откликнулся Женька.
        - Ты издеваешься? - неуверенно спросила Наташа.
        - Ни в коем случае.
        - Ты слишком серьёзно говоришь, чтобы я тебе поверила.
        - Я сам сперва не поверил. Но я видел её дважды. И увижу ещё.
        Стоп. Стоп… Бред какой-то. Наташа взглянула на тупых охранников. Вспомнила о том, ради чего она приехала сюда, в телецентр. Вернее, ради кого. Взглянула на часы - без пяти пять.
        - Жень, я приеду, только не сегодня. Давай завтра? Я тебе позвоню, хорошо? Прости, я уже распланировала сегодняшний вечер.
        - Ладно. Ты поверила?
        - Если завтра ты её покажешь - поверю. Пока. Не кисни там.
        Мэй, Маша. Если Женька не бредит и не издевается, а реально видел схожую с изображённой на фотографии девушку… Это ведь легко проверить. Наивный Женечка! Опять ты недооценил Крота!
        Наташа вернулась к Вакурову.
        - Ну, что? Чего сияешь, как лампочка Ильича?
        - Телевиденье будет завтра. А сейчас мы поедем в Кунцево, - приказным тоном заявила Наташа.
        Вакуров пожал плечами. В Кунцево, так в Кунцево. Зачем - не его собачье. Только он - человек злопамятный, и ещё припомнит ей такое неуважение к себе.
        Белая «восьмёрка» по-прежнему болталась у них на хвосте, но недолго. С улицы Академика Королёва она свернула не в сторону центра, к Сухаревской, как Вакуров, а в сторону кольцевой дороги, к Ярославскому шоссе.

* * *
        Два человека барабанили пальцами по рулям двух очень разных машин. Они оба нервно поглядывали на часы, и один из них при этом курил. Они прибыли на условленные места заранее и теперь не скрывали своего волнения.
        Артур сидел в драндулете по прозвищу «копейка» и поглядывал на часы Чистопольского часового завода. Илья его проинструктировал и уехал, и теперь Артур думал-гадал, что всё это могло значить? К нему должен подсесть какой-то человек, что-то оставить и исчезнуть. Затем Артуру требовалось подъехать в определённое место и встретить там Илью. И, собственно, всё. Илья больше ничего не сообщил, отбрехавшись банальным «Меньше знаешь - дольше живёшь». И, честно говоря, у Артура тряслись поджилки, ибо груз уже имеющихся знаний мог легко утянуть его на дно Москвы-реки.
        Олег Денисович сидел в своей «Вольво» и поглядывал на швейцарские «Раймонд вейл». В отличие от Артура, ему было всё предельно понятно, и переживал он из-за возможных осечек в разработанном при его непосредственном участии плане.
        Тем временем чёрный «Мерседес» двигался в крайнем правом ряду Ярославского шоссе в темпе экскурсионного автобуса, будто бы его пассажиры увлечённо смаковали великолепные пейзажи московской области. За рулём восседал первый каменнолицый, а второй каменнолицый и Хойт находились позади.
        Полчаса назад Мартынов показал ему, как выглядит автомобиль «Жигули» самой первой модели. Поэтому узнать его в стоящей на обочине одинокой машине Артура для англичанина труда не составило. «Мерседес» объехал его и встал спереди. Мистер Хойт с прицепленным к руке кейсом вышел, спокойно открыл дверцу и молча плюхнулся рядом.

«Ничего себе!» - Артур уставился на одетого с иголочки лопоухого хорька, а тот - на него.
        Видимо, смазливо-актёрская внешность Павлинина и его зашуганный вид никак не складывались сознанием мистера Хойта в образ ядрёного русского мафиози. Поэтому Хойт вежливо улыбнулся и бережно пригладил ладонью три волосинки на своей голове.
        Артур же перевёл взгляд на кейс с цепочкой, одновременно извлекая из кармана мобильник. Набирая номер Ильи, он чувствовал, как сердце опускается в район живота, а по вискам стекают капельки предательского пота. И удовлетворив Илью одной фразой - «Человек пришёл» - Артур всё понял.
        Он понял, что стал полноценным соучастником преступления, а в кейсе хорька - деньги. Миллион долларов, тот самый миллион, необъяснимый, манящий и… кровавый. Но отступать уже было поздно. Если бы он не согласился работать на Илью - разделил бы участь его сестры. Вместе с этим стая новых мыслей разогнала старые и окончательно всё запутала. Миллион в обмен на Мэй - значит, Мэй найдена? Почему Илья промолчал? Что ему делать дальше - ведь он когда-то давно хотел кинуть Илью и отомстить за все унижения? Может быть, сейчас как раз тот случай?
        Артур вцепился в руль и едва не выдрал его из рулевой колонки.
        Мартынов выкурил третью сигарету. Швейцарский хронометр точен - шесть двадцать две. Никого нет. Неужели осечка? Хойт уже должен сидеть в бандитской машине…
        Вдруг в окошко «Вольво» ненавязчиво постучали. Мартынов разблокировал дверь, и в салон ввалился Илья собственной персоной, мгновенно уперев в бок Мартынову пистолет.
        - Привет, братан.
        Олег Денисович выпучил глаза и зашевелил губами. Он не знал, куда девать руки, и поэтому начал ими отмахиваться. Илья быстро умерил пыл бизнесмена и приказал:
        - Звони своему консулу, шустро!
        - Где моя дочь? - пробормотал тот.
        - Ты не просёк? Я вместо неё. Звони и говори, что девка с тобой, - Илья усилил натиск, и пистолет больно надавил Мартынову на рёбра.
        - Где моя дочь?.. - растерянно шептал отец, - что вы с ней сделали? Я не буду никуда звонить… Верните мне мою дочь…
        - Будешь. Твоя жизнь дороже мойла, не так ли? - свободной рукой Илья сжал жертве горло.
        Когда Мартынову не хватило воздуха, он прохрипел:
        - Хорошо.
        - Номер, - Илья достал телефон.
        - Где моя дочь? - как попугай, кашлял Мартынов.
        - Я подстраховался на случай твоей глупости. Мы поедем за ней после, как только мойло будет у нас. Сейчас ты позвонишь, а затем отзовёшь группу захвата. Фурычишь? Я детально объяснил? Номер!
        Мартынов продиктовал и протянул руку за телефоном. Но Илья дождался ответа сам и приложил трубку к уху Мартынова.
        - Добрый день, мистер Хойт. Мэри со мной.
        Настало время изумиться Илье:
        - По-русски говори, братан. Мы университетов не кончали!
        - Мэри с вами? Окей, пригласите её к телефону, - невозмутимо ответил Хойт.
        Мартынов побледнел, а Илья нахмурился.
        - Он просит, чтобы я дал телефон Маше, - Олег Денисович выглядел жалко.
        - Да кто он такой! Ты же папаша! - не понял Илья.
        - Родственник, - прошептал Мартынов, - из-за границы.
        - Скажи, что она под присмотром врача! Соображай шустрей, братан! - Илья помахал пистолетом перед лицом Мартынова и снова всучил ему трубку.
        - Мистер Хойт? Алло? Мэри… Мэри нездорова, я вызвал доктора. Она сейчас в медицинской машине, не может говорить.
        - Что с ней? - поинтересовался Хойт.
        - Сильный шок. Но её жизни ничто не угрожает. Я… я гарантирую.

«Молодец!» - подумал Илья, неплохо понимающий по-английски.
        - Всё… - Мартынов вернул трубку.
        - Всё так всё. Покедова, чубатрас!
        - Стой, гад! А как же Маша?..
        Но Мартынов не успел его остановить, хотя тоже выскочил из машины. Илья быстрым шагом направился к своей «шахе», припаркованной за углом дома номер двенадцать по Балтийской улице. И вдруг из неприметной серой «Волги», мимо которой он шёл, выскочили трое бравых накачанных молодцов в штатском со среднестатистическими лицами. К ним на помощь, откуда не возьмись, явился вполне конкретный милицейский
«козёл». Из-за неожиданности нападения Илья не успел ни применить пистолет, ни хотя бы попытаться помахать кулаками. Удар в живот, по лицу, залом рук за спину и наручники - трое из «Волги» сработали на славу и уложились в норматив. Двери шарабана гостеприимно распахнулись, и тут подоспел потный Мартынов.
        - Отлично! - обратился он неизвестно к кому, затем поймал изумлённый злобный взгляд Ильи и со всей дури двинул ему в нос.
        Тут же брызнула кровь, а Мартынов довольно добавил:
        - Если ты её хоть пальцем тронул, удавлю тебя, урода, своими руками! Давайте, кантуйте его! Выпотрошите из него кишки!
        Илью запихали в «козёл», и тот в сопровождении «Волги» умчался прочь.
        Глава 13. Последний трюк
        Никогда не знают, кто прав, но всегда известно, кто в ответе. Этот жизненный постулат, а также адрес Женьки, Наташа помнила наизусть. За время путешествия из района Останкино в район станции метро «Фили» Вакуров выслушал враньё о договоре с редактором передачи «Внимание, розыск» и сделал заявление в духе слепого влюблённого:
        - Всё, Наташа. С этой минуты я до конца наших дней буду с тобой! А если ты против, то я тем паче тебя не брошу!
        Никаких версий и догадок у Наташи по поводу Женькиных галлюцинаций не было. Единственное, что гнало её в Кунцево - чисто женское любопытство, основанное на смутном интуитивном подозрении и желании утереть нос потерявшему стыд и совесть обманутому мечтателю.
        Они с Вакуровым вместе вошли в подъезд и лифт. Женька жил на пятом этаже, и Наташа надавила шестёрку. Конечно, она не собиралась к нему в гости - ещё десять раз успеет.
        И вот они оказались перед самой обычной квартирой Женькиных соседей сверху. Сюда, по его мнению, и запорхнуло «доброе, но симпатичное привидение».
        - Коля! Значит так. Я звоню в дверь. Если откроет женщина, говоришь ты. Если мужчина, говорю я.
        - А что говорить?
        - Что угодно. Твоя цель - узнать, кто живёт в этой квартире, - и Наташа позвонила, не оставив Вакурову ни секунды на размышления.
        Дверь открылась сразу, и на его счастье, в проёме показался мужчина. Вернее, белобородый лысый старичок в огромных круглых очках.
        - Извините, пожалуйста, здесь живут Мартыновы? - Наташа, как всегда, обезоруживающе улыбнулась.
        Но, встретившись со старичком взглядом, Наташа застыла, как вкопанная. ТАКИХ пронзительно цепких съедающих заживо глаз она ещё никогда не встречала.
        - Как вы назвали? - переспросил их обладатель.
        - Ма-мартыновых… квартира… - улыбка с лица Наташи моментально испарилась.
        - А вы кто, собственно будете у нас?
        Вакуров пихнул Наташу в бок, и та очнулась.
        - Мы представители итальянской фирмы «Юнона», проводящей беспроигрышную лотерею в целях благотворительной помощи сиротам и инвалидам…
        - Мартыновых? Вы же произнесли «Мартыновых»? Почему? - перебил старичок.
        - Они выиграли телевизор. Но если вы - не они, то сейчас мы посмотрим наши списки. Как ваша фамилия? - помог Наташе Вакуров и расстегнул барсетку.
        И тут из-за спины старичка раздался до боли знакомый голос с неподражаемым акцентом:
        - Привет, Наташа.

«Ревизор» отдыхал! Немая сцена длилась бесконечно долго, люди переглядывались, а Мэй, одетая во всё тот же ярко-зелёный пуловер и короткую юбку, вышла на свет божий.
        Наконец, Наташа, оттолкнув старичка, бросилась к ней в объятия. Если бы не голос, она бы вообще не узнала подругу! И как только это сделал Женька, сличив фотографию с основательно потрёпанным оригиналом?
        Мэй превратилась в расплывчатое серое пятно с опустевшими глазами и заколотыми на затылке неживыми волосами. Она вяло обнималась, не проявляла ни малейшей радости от неожиданной встречи и лишь тихонько постанывала.
        - Помнишь меня? - подал голос сияющий Вакуров, - мы танцевали в «Агрегате» с тобой.
        Его Мэй просто проигнорировала. Наконец, пришёл в себя и старичок. Он буквально затащил Вакурова в квартиру и захлопнул дышащую на ладан дверь.
        - Машенька, кто это такие? - задал он резонный вопрос.
        - Я её подруга, Наталья Лаврова, - Наташа смахнула слёзы радости и протянула руку старику, - а это Николай Вакуров, наш общий знакомый.
        Старик крепко сжал руку Наташи, а Мэй представила:
        - Это Максим Петрович. - И выдержав паузу, добавила: - он всё знает.
        - Мы тоже, - машинально брякнула Наташа, и немая сцена повторилась.
        Это было уже слишком. Поэтому Максим Петрович, взяв ситуацию под контроль, загнал Мэй и гостей в комнату, усадил и обратился к Наташе:
        - Рассказывайте, что вы знаете. Но сперва - как вы нашли Машеньку.
        - Случайно, - не покривила душой Наташа, - это действительно так. Мне кажется, сейчас это…
        - Не имеет значения? - продолжил Максим Петрович, - а за вами никто не следил?
        - Нет, - довольный собой, откликнулся Вакуров, - я частный детектив и обнаружил бы слежку. А, обнаружив, избавился бы от неё.
        - А ты боялась, - Максим Петрович перевёл взгляд на Мэй, - она ведь хотела вам, Наталья, позвонить. Но боялась, что это выведет недоброжелателей на её след. Я тоже был против, ведь ваш телефон могли прослушивать.
        - Извините, а… как вы нашли… Машу? - Наташе не терпелось всё узнать поскорее, она просто не верила в случайность.
        - Это пока не имеет значения, - повторил Максим Петрович, - сейчас важно то, что знаете вы.
        - Он наш друг, - подала голос Мэй, - ему можно рассказать.
        - Ладно… - Наташа заёрзала на шатающемся стуле, - мы знаем главное. Мэй, тебе не стоит больше бояться тех бандитов, что тебя похитили. Они… они, в общем, погибли.
        - Как так? - Максим Петрович аж вскочил, - что вы такое говорите?
        Наташа и Вакуров удивлялись необъяснимому участию и странным реакциям этого незнакомого им человека. Но если Мэй говорит, что он друг… Почему Наташа никогда о нём не слышала?
        - Девушка, Ольга… вы знаете? - слова давались Наташе с трудом.
        - Да, Машенька сообщила, - вздохнул Гершкович, - а второй?
        - Его убил Артур. Про Артура вы знаете?
        - Я думал, что знаю всё. Как это случилось? - Гершкович закрыл руками лицо.
        - Когда Мэй… Маша убежала, Артур дрался со вторым бандитом и заколол его ножом. Затем он убежал, но не нашёл Мэй, и пришёл ко мне. Он мне всё и…
        - Стой! Что там Артур?! - закричал, перебивая, Максим Петрович.
        Наташа испугалась, а Вакуров даже привстал. Гершкович не по-старчески шустро подлетел к Наташе и схватил её за руку. И опять она не смогла выдержать его убийственного взгляда.
        Но Максим Петрович тут же оставил её и переключился на Мэй.
        - Машенька! Ты говорила, что убежала в ночь с тринадцатого на четырнадцатое апреля? Это верно?
        - Да… я вспоминала… да, - Мэй обхватила колени руками и сжалась.
        Наташа очнулась, подошла к подруге и села с ней рядом, взяв за руку.
        Гершкович вернулся к Наташе:
        - Что сказал Артур? Он убежал тогда же? В ту же ночь?
        - А это имеет значение?
        - Ты говоришь, второй бандит погиб? - Гершкович заходил по комнате, напряжённо думая, - так, ты можешь вспомнить, когда убежал Артур? Машенька, похоже, дело сдвигается! - и он потёр руки.
        - Я не помню число, - честно призналась Наташа.
        Артур ничего не говорил о конкретной дате. Но из его рассказа следовало, что он сбежал вслед за Мэй, а значит, в ту же ночь. Чего же хочет этот обаятельный бодренький старичок, который определённо нравился Наташе? А особенно впечатлял этот необъяснимый, молодой… не выражаемый словами взгляд сквозь очки. А может, дело просто в том, что все очкарики априори симпатизируют друг дружке?
        - Позвонить ему можешь? - Максим Петрович взял с допотопного стола замызганный дисковый аппарат.
        Наташа кивнула.
        - Звони. Я прошепчу тебе, что надо спросить.
        На квартире Мэй в Бибирево, где должен был сидеть Артур, никто не ответил. Затем Наташа вспомнила, что Артур сегодня ей звонил и говорил про работу. Поэтому она набрала, а вернее, непривычно накрутила его мобильный.

* * *
        Артур совсем не ожидал, что хорёк окажется иностранцем и будет говорить по-английски, поэтому понять его слова не успел. После непродолжительной беседы по телефону Хойт вытащил ключ и отстегнул цепочку от кейса.
        - Лучше не открывать его без кода, - медленно произнёс хорёк, обращаясь к Артуру, - код знаю только я.
        - Что? - Артур понял лишь вторую часть фразы.
        - Бум! - хорёк показал руками взрыв и открыл дверь.
        Помахивая цепочкой, Хойт перешёл от «копейки» к «Мерседесу» и нырнул в салон.
        Артур завёл мотор и дал задний ход, затем объехал иномарку. Кейс лежал на переднем сидении рядом с ним. Едва не выдранный с корнем руль совсем не слушался дрожащих рук водителя. Надо бы остановиться и прийти в себя, потому что вести машину в таком состоянии - самоубийство.
        Так Артур и сделал. Мимо него в транспортном потоке пронёсся чёрный «Мерседес». А скромная белая «восьмёрка» повторила манёвр «копейки» и тоже прикорнула на обочине метрах в пятидесяти позади.
        Артур уронил голову на руль. Его сердце беспощадно било во все колокола. Конечно, последний жест хорька трудно было растолковать как-то иначе. Отец Мэй подсунул Илье бомбу вместо денег - а чего ещё ожидал бандит? Стрясти миллион с бизнесмена средней руки? Да вся фирма Мартынова со всеми активами не стоит миллиона! Илья - идиот! Но он, Артур, ещё больший идиот. Хотя во всём виновата Мэй! Это она втравила его в эту глупую смертельную игру!
        А если бомба взорвётся прямо сейчас? Артур покосился на кейс. Надо бежать! Бежать без оглядки, немедленно!

* * *
        Первый каменнолицый развернулся, и «Мерседес» помчался к Москве. Мистер Хойт набрал номер Мартынова, но у того телефон не отвечал. В это время слева от
«Мерседеса», идя на обгон, показалась приземистая «Хонда» с тонированными стёклами. Уже обойдя холёного немецкого красавца на полкорпуса, японская бегунья неожиданно совершила манёвр, не предусмотренный ни спортивными, ни дорожными правилами. Она резко вильнула телом, чем ошеломила и так непривычного к правостороннему движению каменнолицего водителя. Чтобы не врезаться, он врезал по тормозам, но поскольку скорость была высокой, этого оказалось недостаточно. Пришлось крутить руль, что привело к катастрофическим последствиям.
        Немец расстался с японкой, даже не поцеловавшись на прощанье, но разминуться с идущим справа тяжеловесным русским он не смог и слегка коснулся грузовика, будто собираясь приласкать. В результате «Мерседес» закрутило волчком и швырнуло на встречную. И последующий «поцелуй» с блондинистой «шестёркой» получился просто на загляденье!
        Хотя для кого как…

* * *
        Трель мобильника спасла уже распахивающего дверь машины Артура от спонтанного решения бежать. Ну, конечно, это Илья! Прежде чем ответить, Артур понял, что о бомбе лучше пока молчать.
        Но это оказалась Наташа. Только её сейчас не хватало!
        - Чего тебе? - недовольно бросил Артур.
        - Вопросик есть к тебе один, на засыпку. Вспомни, когда ты убежал от бандитов? Какое число тогда было?
        - А зачем тебе?
        Артур совсем не растерялся, а всё потому, что ждал этого лобового вопроса с момента своего ложного побега. Он ещё тогда продумал, что врать не имеет смысла - ведь если найдётся Мэй, ложь вскроется. С Наташей он состыковался пятнадцатого. И если она спрашивает именно сейчас, следовательно…
        - Я уточняю детали в связи с новыми обстоятельствами, - уклончиво ответила Наташа.
        - Это было тринадцатого числа, в ночь, - ответил Артур.
        Наташа повернулась к Максиму Петровичу и шёпотом передала ему ответ Артура. Гершкович вскинул брови:
        - Назначь ему встречу. Сегодня и как можно скорее.
        - Артур? Нам надо встретиться. Сейчас же, - безапелляционно заявила Наташа.
        - Сейчас я не могу. А что за спешка?
        - Это срочно. Ты должен отпроситься.
        Максим Петрович глянул на Мэй и прошептал:
        - Скажи, что Машенька нашлась.
        - Артур, Мэй нашлась. Ты понял меня?
        И снова Артур не очень удивился. Логично ведь - если произошёл обмен заложницы на деньги, значит, Мэй нашлась.
        - Она со мной, - добавила Наташа, - ну?
        - С тобой?..
        Вот это номер! Артур потерял дар речи и взял разгрузочную паузу, но потом сразу же согласился на встречу. Место определила Наташа под диктовку Гершковича - с определённого шоссе свернуть по определённому указателю, доехать до просёлка и свернуть к лесу.

* * *
        Как только Илью впихнули в отсек для перевозки задержанных, он увидел Тунгуса, сидевшего на совсем не свойственном для милицейского начальника месте. Семён Иванович приказал водителю «козла» трогаться и похлопал Илью по плечу. Тот облегчённо вздохнул и заметил:
        - Предупреждать надо было.
        - Небольшой спектакль для убитого горем папаньки, - Тунгус снял с Ильи наручники, вернул ему «ЗИГ-зауэр» и даже предложил носовой платок.
        - Да уж, вы постарались, - Илья приложил платок к разбитому носу.
        - Обещал подстраховать - подстраховал.
        - Наш план едва не сорвался. Этот ваш ушлый консул хотел поговорить с девкой. Я уж думал - всё, папаша в штаны наложит. Откуда мы ему девку-то возьмём?
        Илья рассмеялся, а Тунгус подхватил. Затем Илья полез за мобильником. В это время затрещала рация, и Тунгус углубился в переговоры. Артур тоже с кем-то трепался, поэтому Илья чертыхнулся.
        - С нашим дорогим гостем всё улажено, - Семён Иванович выдохнул воздух и сменил невеликую милость на такой же ласковый гнев, - ну, Артист, заставил ты меня понервничать. Едва не завалил всё дело! Как будто мне тут больше всех нужно! Хорошо, папанька попался вшивенький, да этот англичанин - валенок. Ну, что там?
        - Алло? Плашкет, ты чего цинкуешь там? - наконец, дозвонился Илья, - ну, чего?
        После сногсшибательной новости от Наташи у Артура опять не осталось времени всё взвесить. Информация, что Мэй не с отцом и даже не у Ильи, играла против него. Ведь если Илья узнает, что Артур знал и бездействовал…
        - Всё нормально, - начал рассказ Артур, - человек оставил чемодан и смылся. Тут другое случилось, Илья. Маша отыскалась. Позвонила та девчонка, её подруга, и сказала, что Маша с ней. И очень захотела со мной встретиться!
        Илья перебил Артура серией непереводимых и приправленных блатной феней ругательств. Затем бросил «Погодь» и посоветовался с Тунгусом. Тот лишь тяжело вздохнул:
        - Да, знать бы прикуп - не работать! Ну, и что предлагаешь?
        - Мне нужна эта сука! - процедил Илья, - не забывайте, она убила Ольгу. Теперь, когда бабки наши…
        - Пока не наши! - рявкнул Тунгус, и его лицо не выразило ничего перспективного, - они у твоего пацана.
        - Но ваш человек…
        - Да, он сидит на хвосте. Ну и что? Ты предлагал вместо твоего пришлёпка пустить в дело моего человека?
        - Нет, но…
        - Спроси, где они встречаются. Запомни.
        Илья спросил, и Артур передал слова Наташи. Илья передал информацию о месте и времени Тунгусу и, глянув на часы, заметил:
        - У нас есть около часа. Не находите странным, Семён Иванович? Какая-то девица заманивает пацана в область, в какой-то лес? Интересное местечко для любовных свиданий.
        Тунгус почесал рацией затылок и, улыбаясь, кивнул.
        - Братан! - произнёс Илья в трубку, - дуй на эту встречу!
        - Но мы… - удивился Артур, - мы же с тобой забили стрелку на ВВЦ. Мне туда уже не надо?
        - То был гнилой базар. Дуй туда, пулей! Нехорошо опаздывать на свиданку, плашкет!
        Наконец, Илья спрятал мобильник и переглянулся с Семёном Ивановичем.
        - Никуда он от нас не денется. Мой человек у него на хвосте, - напомнил Тунгус.
        Тем временем водитель «козла» вернулся на прежнее место - туда, где повязали Илью. А «Волга» с теми, кто это делал, отправилась своим, только ей и Тунгусу известным, путём.
        Илья увидел в окошко свою машину и улыбнулся:
        - Хватит мне в автозаке кататься за казённое мойло.
        - Погоди, не спеши. Есть мыслишка, - Тунгус придержал рвущегося на свободу Илью за руку.
        Тот обратился в слух.

* * *
        Подгоняемые Гершковичем, Мэй, Наташа и Коля загрузились в «семёрку» последнего. И только когда поехали, Вакуров первым попытался прорвать сеть неопределённости:
        - Объясните мне, в конце концов! Что происходит?
        - Да, Максим Петрович! Я тоже не черта не понимаю! - Наташа расположилась на заднем сидении и обнимала дрожащую Мэй.
        - Хорошо, - Гершкович набросил ремень безопасности, - только не спрашивайте меня, откуда я всё знаю. Об этом позже. Наталья, дело в том, что Артур вас обманул. Он не убивал бандита. Как только вы мне об этом сообщили, я сразу же уцепился за возможную ложь. Потому что я точно знаю - четырнадцатого апреля бандит… Илья был жив.
        - Подождите, это можно проверить! - сориентировалась Наташа и нашла в кармане бумажку с номером Нины Дмитриевны.
        Няня поведала, что Ольга улетела в Америку пару недель назад, а вот её брат - совсем недавно. Пятнадцатого апреля он как раз заезжал за вещами.
        - Господи… - только и смогла вымолвить Наташа после этого разговора.
        - Сволочь! - неожиданно пришла в себя Мэй, - Артур - сволочь! Я убью его!
        Она горько заплакала, уткнувшись носом в плечо подруги.
        - Ещё одно потрясение… - тихо пробормотал Гершкович, и его никто не расслышал.
        Вакуров, поскольку был далёк от эмоциональных переживаний по поводу незнакомых ему людей, успокоил:
        - Девочки, не плачьте! А то я не смогу вести машину.
        - Понимаете, что это значит? Понимаете, зачем он вам соврал? - развил тему Максим Петрович.
        - Он мой, Маша. Ты слышишь меня? - Наташа затормошила подругу, - теперь он мой. Ты ни в чём не виновата. Я сама с ним разберусь. Коля, Максим Петрович, я прошу вас… У меня с Артуром личные счёты. Сейчас мы приедем, и вы не вмешивайтесь.
        - Он заодно с бандитами, - ответил на вопрос Гершковича Вакуров.
        - Они не бандиты, - внезапно брякнула Наташа, и Максим Петрович обернулся.
        Теперь она могла выдержать этот необъяснимый взгляд. Наташа почувствовала такой громадный прилив сил, что сейчас выдержала бы и взгляд василиска.
        - Я всё знаю, Максим Петрович. Как и вы.
        Илья жив. У Борьки остался родной дядя.
        Что сейчас чувствовал Гершкович, никто не знал. И Наташа, и Вакуров поняли, что этот таинственный спаситель Мэй откроется им только тогда, когда сам пожелает.
        Наташа решила поспрашивать подругу:
        - Ты ничего не расскажешь? Куда ты пропала? Почему не звонила? Почему не появилась у отца?
        Но Мэй лишь нервно вертела головой и вытирала слёзы, прижимаясь к подруге. Она что-то шептала на разных языках, и среди её фраз Наташа поняла лишь одну, на русском - «я не могу».

* * *
        С Минского шоссе драндулет по прозвищу «копейка» свернул направо по указателю
«Бобры 3», а затем на просёлок, который, впрочем, быстро закончился. Денёк выдался весьма тёплым, призрак мая уже топтался на пороге, и в Москве, наконец, началась долгожданная весна.
        Артур вылез из машины, размял затёкшие мышцы и подставил лицо свежему ветру. Накатанная дорога упёрлась в берёзовый лес и на его границе превращалась в непроходимую колею. Артур обошёл автомобиль, потрогал горячий капот и заглянул в оконце. Кейс, к которому он не смел притронуться, беспечно покоился на том месте, где его оставил хорёк.
        По пути сюда у Артура было время перевести дух, и, в общем, он понял, что не стоит чересчур волноваться. Илья теперь с ним, а он своё дело сделал, и сделал всё правильно. Илья не дурак и должен сдержать обещание - не подставлять. Мэй тоже придраться не к чему, как и этому чёртовому Кроту. Конечно, ещё многое неясно - например, кого вместо Мэй меняли на деньги. Но это уже проблемы Ильи. Ему, Артуру, надо поскорее избавиться от всей этой тягостной истории, то есть по-хорошему распрощаться с Машей и Кротом, отдать чемоданчик с сюрпризом Илье… А они уже сами пускай разбираются, без него.
        Асфальтовая лента, соединяющая Минскую трассу и поселение «Бобры», с места нахождения Артуровой «копейки» просматривалась плохо из-за наличия придорожных кустов. Крутой съезд на просёлок был единственным просветом. Интересно, зачем Наташа выбрала такое странное место для встречи? Может, в этих Бобрах - её дача? Хотя какая дача? Он, Артур, даже не знает, есть ли у неё квартира.
        Одинокую фигурку человека он заметил сразу. Вот и Крот, собственной персоной. Один, точнее, одна. Дебильная кличка - Крот. Так произнесёшь отвлечённо - и ведь не разберёшь, женщина под ней скрывается или мужик.
        Артур сделал несколько шагов навстречу. Вот она, Наташа-очкарик, в своих вечных расклешённых джинсах и замшевой куртке. Безвкусица… Дешёвка. На лбу у неё написано!
        Но Артур улыбнулся, стараясь изобразить искреннюю радость:
        - Привет! Ну, наконец-то! Как Мэй, с ней всё в порядке? Где она была?
        - Пойдём, прогуляемся, - Наташа прошла мимо машины к лесу.
        Лицо её было бесстрастным, она даже не соизволила поприветствовать его! Артур поплёлся следом.
        Они шли по раздолбанной колее довольно долго. Артур созерцал спину Наташи, бесстрастно глядел в её стриженый рыжеватый затылок, и, наконец, не выдержал:
        - Так и будем в молчанку играть? Или, может, грибочки поищем? Хотя ещё апрель на дворе, какие тут грибочки, - он пнул кусок земли и остановился.
        Наташа тоже остановилась и обернулась. Пусть теперь он попробует посмотреть ей в глаза. Но Артур не смотрел, лишь пинал землю и теребил полу клетчатого пиджака.
        - Зачем ты меня обманул?
        От спокойного, уверенного голоса Наташи Артур вздрогнул. В этой рощице они совсем одни. Всё не так плохо у них вроде бы, и вдруг - такой вопрос.
        - Зачем ты меня обманул? - повторила Наташа.
        - Я? Тебя? - Артур заморгал и вновь посмотрел мимо.
        - Да, меня. Что ты там наплёл мне про убийство? «Я дрался! Я выбил у него нож!» «Я его заколол!» Враньё, Артур, не так всё было.
        - А как? - Артур не хотел сдаваться, - расскажи, как!
        - Вы мирно сидели за рюмкой чаю и беседовали. Илья тебе говорил, что если ты хочешь жить, то будешь делать так, как он скажет. А если ты его обманешь, то он тебя прирежет, как последнюю собаку. И чтобы ты поверил, он помахал перед твоим сопливым носом тем самым ножом. А потом отпустил. Он неплохой психолог и точно знал, что ты никуда от него не денешься.
        Наташа, уперев руки в боки, с непробиваемо жёстким лицом чеканила свои фразы. Артур окончательно отвернулся, подобрал ветку и начал шерудить ей по прелым листьям.
        - Это тебе дохлый Илья набрехал? Восстал из могилы, пришёл ночью, как Фредди Крюгер, изнасиловал?
        Наташа поразилась и возмутилась такому циничному и наглому проявлению человеческой глупости. Она чувствовала, что закипает. Она сейчас либо разревётся, либо бросится на этого подлеца и растерзает его. Чтобы сдержаться, она глубоко вздохнула и задержала воздух.
        - Нет, Артурчик. Я узнала об этом у обычной няни.
        - Чего?! - он на миг скосился в её сторону.
        - У няни, воспитывающей его племянника. Через два дня после того, как ты убил Илью, он заехал навестить мальчишку.
        Артур прекратил яростно лупить листья и замер. Не зря говорят, что правда способна убить…
        - Но, впрочем, это мы ещё обсудим, - холодно продолжала Наташа, - а сейчас мне другое интересно. Ты предал Мэй, ты предал меня. Не ради чего-то, а просто так, потому что не мог не предать. Мне интересно другое, Артурчик. Зачем ты предал Свету?
        - Какую Свету? - автоматически вырвалось у него.
        Он медленно обмякал и поворачивался к Наташе лицом. Разумом он ещё понимал, что можно побороться, но где-то в глубинах подсознания засела одна, но очень страшная мысль: «это начало конца».
        И Наташа заметила этот СТРАХ. В каждом движении Артура, в каждой складке на его пиджаке, в каждой клеточке его лица. Заметила и зло усмехнулась:
        - Вспомни, как ты мне фальшиво исповедовался. Вспомни, сволочь! Ты мне сам всё тогда рассказал! Ты рассказал о том, как столкнул беременную девчонку с лестницы, как бросил её в квартире одну. А она умерла, потому что ты её бросил! Она истекла кровью!
        - Я… рас… каялся…
        - Не хрена ты не раскаялся! - Наташа тяжело и часто дышала, сама не заметив, как со спокойного ледяного тона перешла на истеричный крик, - ты не мог раскаяться, потому что у тебя нет сердца! Ты с такой же лёгкостью предал Машку, потому что ты бездушная, бессердечная тварь! И ты, подлец проклятый, предашь кого угодно, потому что… потому что не способен любить, ценить, уважать даже тех, кто любит тебя… И я… я… теперь ты знаешь…
        - Что я знаю? - цеплялся за соломинку обескураженный Артур, - я же сам… тебе всё рассказал. Чего же ты тогда молчала? И вообще, какое тебе дело до моей жизни?
        - Большое! - закричала Наташа, - потому что Светка… Она… - слёзы уже давно катились по Наташиным щекам, она их не замечала.
        - Она… что?
        - Она моя сестра.
        Наташа выдержала паузу, чтобы до Артура хоть что-нибудь дошло. Но до него не доходило, и более того, у него открылось второе дыхание:
        - У неё не было сестры! Ты врёшь, лахудра очкастая! Никакая ты не сестра! Ты врёшь!
        - Не веришь? - немного успокоилась Наташа, - позвони Лидии Ивановне, моей тёте. Телефон Светы у тебя должен остаться. Я, между прочим, у неё живу.
        - Сестра… - второе дыханье быстро улетучилось, и Артур первый раз посмел взглянуть на Наташу, будто ища какие-то внешние черты сходства со Светой.
        - Зачем ты её убил? - Наташа и не думала растягивать Артуру передышку, - она же девчонкой была совсем глупенькой. Она же верила тебе, любила… Она же ребёнка твоего носила, сохранила ради тебя… Будь ты проклят, Артур… - Наташа закрыла лицо руками, - будь ты проклят…
        - Чего ты хочешь? - Артур зажмурился, чтобы никого не видеть.
        - Я хочу, чтобы ты больше никого не погубил. Это я придумала похищение, а Мэй лишь подыграла. Это я была твоим кровным врагом с самого начала. Это я бы устроила так, чтобы тебя за это похищение и за изнасилование упрятали в тюрьму. Слышишь? Это был мой план, потому что я никогда не прощу тебе Светку. Но тебе крупно повезло. Всем сволочам всегда везёт.
        Такой правды он уже переварить не смог. Артур вдруг понял, что всё происходящее до этого момента было каким-то больным наваждением. Ошибкой. Иллюзией.
        - Но тебе кое в чём не повезло, - продолжила Наташа, - из-за того, что мой план сорвали, у тебя появился ещё один кровный враг. Это Машка, Артур. И если я пока не придумала, что с тобой дальше делать, то она уже определилась, - Наташа сделала театральную паузу, - понимаешь, Машка сильнее меня. Она способна убить, а я нет. Я предпочту, чтобы ты всю оставшуюся жизнь ждал справедливого возмездия.
        Артур сделал шаг в её сторону. Наташа инстинктивно отступила. Она подумала, что Артур потерял рассудок и сейчас кинется на неё. Его глаза были пусты. Они всегда были пусты. То, что произошло дальше, повергло Наташу в абсолютный шок.
        - Наташа, - внезапно назвал он её по имени, - я понимаю, просить прощенья бесполезно. Я хочу предложить тебе другое.
        Она ждала. Ей даже стало любопытно.
        - У меня в машине - дипломат. Это - бандитские деньги. Миллион долларов, именно столько они просили за Мэй. Мы с тобой можем взять их. Вместе. И убежать. Этих денег хватит, чтобы очень хорошо спрятаться. И никакой Илья нас не найдёт.
        Наташа разинула рот, да так и осталась с отвисшей челюстью. ТАКОГО перехода она ну никак не ожидала!
        - Может, мы и останемся врагами, - продолжил Артур, - но мы кинем Илью, и этим я немного заглажу свою вину перед тобой и перед Мэй. Ты только подумай, это миллион баксов!
        - Ты сошёл с ума, - по-настоящему растерялась Наташа.
        - Почему? Может, я согласился работать на Илью, чтобы кинуть его в последний момент?
        - Тогда надо вернуть деньги её отцу. Это не твои деньги, - Наташа чувствовала, что теряет инициативу, что почва её уверенности уходит из-под ног. Надо немедленно придумать, как вернуть тонущие позиции.
        - Но тогда нас найдёт Илья! - Артур, наоборот, обретал уверенность, - только деньги помогут нам скрыться. Понимаешь? Это же не детские игры!
        Но Наташа не верила. Она бы лучше удавилась, чем стала помогать Артуру или согласилась стать его партнёром. И тут она поняла, КАК действовать. Надо просто согласиться! Этого Артур не ожидает от неё, такой справедливой, слишком честной и глубоко порядочной. И это будет его крахом, ибо он подумает, что теперь между ними - временное перемирье. А потом, впоследствии, она с помощью этих денег ТАК отомстит ему, что тот план с похищением окажется просто детским лепетом по сравнению с реальностью.
        - Ты действительно так считаешь? - Наташа вытерла лицо платком, - ты думаешь, там миллион? Но откуда у отца Мэй миллион? Он что, вор в законе или министр? Или депутат думы?
        - Я понятия не имею, - заверил Артур, пожав плечами.
        - Ладно, пошли глянем на твой миллион, - Наташа прошла мимо него и направилась обратно, к машине.
        - Ты что, согласна? - изумился Артур.
        - Если ты и правда хотел кинуть бандитов, то это меняет дело. Чего же ты молчал, дурак?
        Узрев в этой фразе огромный шаг к примирению, Артур подумал, что сейчас Наташа извиниться за свои истеричные обвинения. Но она и не собиралась извиняться.
        Наташа преодолела обратный путь в такой же полной тишине. Артур вновь наблюдал её коротко стриженый затылок. Она не боялась оставить его за своей спиной. Она больше не ждала от него подлости.
        Но как только они вышли из леса к машине, то замерли оба. Возле Павлининского драндулета приткнулась «шаха», около которой стоял щекастый мускулистый мужчина и улыбался. Артур моментально узнал в нём Илью. Наташа заметила, что в правой руке мужчина держит большой жёсткий кейс. И тоже догадалась, что за человек перед ней.

* * *
        Высадив Наташу возле поворота, Вакуров по просьбе Гершковича проехал ещё метров сто и остановился на обочине. Коля догадался о смысле предпринятого манёвра - дорога заворачивала, и теперь их машину не будет видно.
        - Мы отпустили её одну к этим отморозкам! - воскликнул Вакуров, заглушив двигатель, - зачем? Может, вы объясните?
        - Молодой человек, - Максим Петрович повернулся к нему, - на ваше счастье, вы совсем не ориентируетесь в ситуации.
        - Так сориентируете меня, чтобы я не наворотил чего!
        - Не занимайтесь самодеятельностью, - посоветовал Гершкович, - Машенька, скоро всё закончится. Не волнуйся.
        - Я спокойна, - подала голос Мэй.
        - Я заметил у вас мобильный телефон, не отключайте его, - Максим Петрович приоткрыл дверцу и впустил в салон свежий воздух.
        - С ним всё в порядке. Мы так и будем ждать у моря погоды? Может, выйдем, прогуляемся? Что это за место вообще? - Вакуров выключил негромко работающее радио.
        - Здесь, в Бобрах, деревенский дом моего приятеля. Машенька, погулять хочешь? - спросил Гершкович.
        Мэй согласилась. Троица покинула машину и направилась в сторону деревни. Вакуров жаждал удовлетворить журналистское любопытство:
        - Максим…э-э… Петрович, а кем вы Маше-то будете?
        - Она вам объяснила, - едва улыбнулся старичок, пригладив пышную бороду, - а вы?
        - А я… Маша наверно меня забыла. Мэй, помнишь, ты в том баре оставила мне Наташкин телефон?
        - Я помню.
        Вакуров продолжил попытки выжать из двух сговорившихся партизан хоть какую-нибудь информацию, способную пролить свет на прошлое. Но попытки эти были тщетными.

* * *
        - Привет, бакланы!
        Илья поставил кейс на землю и вытащил пистолет. Артур превратился в скульптуру
«Жертва собственной глупости», а Наташу охватил новый приступ ненависти к нему. Как это он собирался кинуть Илью, если сам сболтнул ему о месте встречи?
        Но они оба быстро забыли друг о друге, потому что уставились на оружие в руке Ильи. К Артуру вернулись все страхи, связанные с его злым гением. А Наташа только осознавала, что это значит - находиться под прицелом.
        - Где рыжая алюра?
        - Илья, подожди, - Наташа лихорадочно искала выход из положения, - не делай этого. Ты получил деньги, как хотел. Ты же не убийца!
        - Плашкет, где она?
        - Я не знаю, - откликнулся Артур и кивнул на Наташу, - она знает.
        - Держи её! Ну! - рявкнул Илья.
        Артур робко взял Наташу за руки и завёл их за спину. Наташа не сопротивлялась, она смотрела в узкие, спрятанные на щекастом лице, глаза Ильи. Дуло пистолета оказалось у неё перед носом.
        - Ну? Будем мулекать и фраера чесать? Или будем цинковать?
        - Илья, прекрати ломать комедию, - Наташа пока не успела испугаться, - ты же не уголовник. Мне безумно жаль, что всё так получилось. Твоя сестра…
        Наташа зажмурилась, потому что Илья отвесил ей оплеуху, не жестокую, но весьма болезненную.
        - Заткни сопло! - Илья сделал шаг назад, - я всё равно найду её. Рано или поздно. Лучше рано, чем поздно, правильно?
        Конечно, лучше. Наташа видела, что Илья сейчас бесполезен. Пока им владеет навязчивая идея, никакие воззвания к совести не помогут.
        - Плашкет, трубу!
        Артур протянул ему мобильник, хотя прекрасно знал, что у Ильи был свой. Ещё раз прокляв Артура, Наташа приняла решение.
        - Ну? - Илья приставил пистолет к вспотевшему Наташиному лбу.
        Ему придётся убить их всех, как свидетелей. Но он не сможет - Наташа это ТОЧНО ЗНАЛА.
        - Сейчас Маша придёт. Дай мне позвонить.
        Илья повторил действия, пару часов назад произведённые с Мартыновым - набрал продиктованный Наташей номер и приложил трубку её уху.
        - Это Крот, - представилась она, услышав голос Вакурова, - приезжай сюда.
        - Что случилось? - ответил уже Максим Петрович.
        - Маша, приезжай. Срочно.
        Наташа вернула телефон владельцу. Илья отошёл к своей машине, а Наташа, легко высвободившись, - к Павлининской. Артур, потоптавшись на одном месте, присоединился к Илье. Наташа горько улыбнулась - Артур первый раз за сегодняшний день поступил честно.
        - Сколько ждать? - Илья заткнул пистолет за ремень и закурил.
        - Пять минут, - ответила Наташа.
        Она искоса поглядывала на Илью. Она разглядела татуировки на запястьях и старалась понять, что у него на уме. Но, видимо, пухлые щёки скрывали все эмоции на гладко выбритом и лишённом бровей лице. «Глупый и несчастный мужик», - вздохнула Наташа, сняла очки и растёрла руками опухшие глаза. На Артура она даже не смотрела, поскольку от него уже откровенно тошнило.
        К двум белым представителям Тольяттинского автозавода приближался зелёный. Илья снова вооружился своим «ЗИГ-Зауэром» и повернулся к «семёрке», остановившейся в десятке метров от него. Из неё вылез только один человек и отошёл в сторону.
        Илья не шелохнулся. Он растерянно смотрел в глаза Учителю, целился в него и совсем ничего не понимал. Из всех свидетелей этой сцены объяснить происходящее могли лишь двое - сам Гершкович и…
        - Дай мне пистолет, - Максим Петрович сделал шаг навстречу.
        - Ты?! - Илья тоже сделал шаг навстречу.
        - Дай мне пистолет, - Максим Петрович сделал следующий шаг и протянул руку.
        Он не требовал, не приказывал - всего лишь просил. Так, как просят закурить.
        - Что ты здесь делаешь? - Илья ещё немного сблизился с ним.
        - Дай мне пистолет.
        Илья посмотрел на оружие, ощупал его. Он хорошо знал этот пронизывающий и заставляющий подчиняться взгляд Гершковича. Он хорошо знал, что относится к той большей части людей, которая не поддаётся гипнозу. И наверно, Учитель всегда был прав.
        - Я пойду до конца, - произнёс Илья.
        - Ты уже пришёл. Дай мне его.
        Учитель стоял перед ним с протянутой рукой. И наблюдал за невыносимым смятением чувств на лице своего Ученика, эмоции которого уже не могли скрыть никакие щёки.
        Как при замедленной съёмке, Илья взял пистолет за ствол, в последний раз взвесил на своей руке, и аккуратно вложил в морщинистую волшебную руку иллюзиониста.
        - Ты прав… - Илья сказал это очень тихо, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь не услышал…
        Гершкович принял пистолет, но не стал его прятать.
        - Машенька, - он сделал жест в сторону «семёрки».
        Коля и Мэй вылезли из машины. Мэй встала справа от Максима Петровича, и он приобнял её. Вакуров встал слева.
        Поражённая тем, что произошло, Наташа быстро подбежала к ним. Они так и застыли сплочённой шеренгой напротив Ильи, который обернулся в сторону Артура, ища хоть какой-нибудь поддержки.
        Но Артур остался на месте, будто не хотел становиться участником разворачивающихся событий. Лишь стоило Артуру заметить, что Мэй пристально смотрит на него, как ноги куда-то пропали, и он осел на землю, оперевшись спиной на автомобиль.
        - Всё? - то ли спросил, то ли резюмировал Илья.
        - Нет, - Гершкович держал пистолет дулом в землю, - я должен тебе кое-что объяснить.
        - Говори, Максим.
        - Девушка не виновата.
        Гершкович и Наташа поддерживали Мэй с двух сторон. Она прекратила буравить взглядом Артура и перешла на Илью.
        - А кто? Разве Оля? - Илья поднял голову кверху.
        Но небо было на редкость чистым. Ни единого облачка.
        - Нет, Илюша. Я виноват.
        - Ты был против.
        - Я не должен был вас оставлять.
        - Но ты был против. Ты бы никогда этого не одобрил!
        - Да. Не одобрил бы. Но помог бы. И Оля осталась бы жить.
        - Ты не смог бы перешагнуть через себя. Максим, сейчас уже поздно. Условное наклонение сейчас неуместно.
        Больше всего этой беседе изумлялся… Артур. Он оказался единственным, на кого неожиданно изменившаяся лексика Ильи могла произвести впечатление.
        - Что ты собираешься делать? - спросил Гершкович.
        - Не знаю…
        - А я знаю. Я знаю, кто нам всем поможет разобраться.
        - Кто же? - это подал голос скучающий Вакуров.
        - Артур, иди сюда!
        Артур откликнулся лишь на третий раз:
        - Это вы мне?
        Нехотя поднявшись с земли, он подошёл и встал чуть позади Ильи. Старый бородач совсем не привлекал его. Артур его не знал и не хотел иметь с ним ничего общего.
        - Подойди ко мне.
        - Чего вам всем от меня нужно?! - не выдержал он, - оставьте меня в покое! Это ваши дела, вы в них и разбирайтесь!
        - Ты глубоко заблуждаешься, - погрозил пальцем Гершкович, - потому что это твоё, и только твоё дело. Иди сюда.
        Артур, наконец, соизволил выйти из-за Ильи. Никто не понимал, чего затеял Гершкович. Артур почувствовал, как его окатила ледяная волна ненависти, исходящая от стоящих рядом со стариком подруг. Или это был страх?
        Неожиданно Максим Петрович протянул Артуру отобранный у Ильи пистолет и произнёс только одно слово:
        - Решай.
        Машинально Артур взял пистолет и уставился на него. А слово Гершковича отозвалось в душе и разуме каждого абсолютно разными чувствами и мыслями.

«Старик выжил из ума!» - решил Коля и рванулся было вперёд, но цепкая рука Гершковича его удержала.

«Зачем вы отдали ему пистолет?» - встрепенулась Мэй, но её тоже удержали.

«Спокойно, Машка! Спокойно!» - напряглась Наташа.

«Браво, Учитель!» - усмехнулся Илья.
        Тем не менее, все или растерялись, или испугались. Но больше всех растерялся и испугался Артур. Он попятился назад, поднимая руку с оружием. Он понимал, что ему предоставили шанс, но какой и зачем - этого было ему не постичь. Никогда.
        - Ну, давай, плашкетик! - Илья демонстративно поднял руки вверх.
        Артур невольно повернулся к нему и навёл оружие. Убить Илью?
        - Стреляй, бери бабки и сматывайся, - подсказал тот.
        Предать Илью и смотаться? Нет, он ни разу не предавал его. И ещё - что делать с другими?
        Артур перевёл пистолет на крайнего - Вакурова. Этого он вообще первый раз видит. И этого - Артур нацелился на Гершковича. Нет. Не они его враги. И на мушке оказалась Мэй.
        Вот кто его враг!
        Мэй бесстрашно смотрела в лицо смерти. Она крепко держалась за Максима Петровича и Наташу, она не боялась Артура.
        Но если убить Мэй, останется Наташа. И Артур перевёл пистолет на неё. Нельзя убить одного, не убив остальных. Нужно убить всех. Тогда он избавится от главного страха - страха перед смертью.
        Наташа. Сестра Светы. «Я хочу, чтобы ты больше никого не погубил». «Ты будешь всю жизнь ждать справедливого возмездия». Это она пообещала совсем недавно. Если бы не приезд Ильи, он бы обманул её.

«Ну, что медлишь? - Наташа заставила себя оценить пустоту его глаз, - давай. Нет человека - нет твоей самой больной проблемы…».
        И тут Наташа подумала, что поняла замысел Гершковича. Она поняла, КАКОЙ уникальный шанс он предоставил Артуру.
        Но Артур всё осознал. Перед ним снова возникло истерично-жестокое лицо Наташи, он вновь увидел её отчаянные слёзы, размывающие косметику, он вновь увидел её перекошенный рот, плюющийся обвинениями. Полчаса назад он был готов провалиться сквозь землю, чтобы прекратить это.
        Артур осознал, от кого исходит главная угроза, и, зажмурившись, нажал на спуск.
        Никто этого не ожидал. Никто не ожидал, что бородач позволит так просто кого-то убить. Тем более, этого не ожидала Наташа, в которую метился Артур.
        И Гершкович, не зная их прошлого, думал совсем иначе…
        Артур жал и жал на спуск, но пистолет не стрелял. Прежде чем открыть глаза, он почувствовал сильный удар по руке. Илья подобрал выпавший пистолет, и Артур увидел, что все остались живы.
        Илья осмотрел оружие и резюмировал:
        - Во-первых, он на предохранителе, а во-вторых, не заряжен.
        И кинул пистолет Максиму Петровичу, который на глазах у всех вставил обойму, передёрнул затвор и убрал оружие в карман.
        - Я, честно говоря, наблюдал за тобой и не заметил, когда ты успел разрядить, - прокомментировал Илья.
        Все, кто был под прицелом, отдышались, ибо напряжение, сковавшее их, спало. Артур покачивался и вертел головой.
        - По-моему, теперь всё ясно, - улыбнулся Гершкович.
        Артур схватился руками за лицо. Всё ясно. Он поковылял прочь, к машинам.
        - Ты не понял! Надо было застрелиться! - крикнула вслед Наташа.
        - Или хотя бы попытаться, - пробормотал Гершкович.
        И только теперь до всех дошло. И дошло до Артура. Он упал сперва на колени, затем уткнулся лицом в землю и громко безудержно зарыдал.
        - Николай, - обратился Гершкович к Вакурову, - увези, пожалуйста, Наталью.
        - Почему это вдруг? - не поняла та.
        - Нам надо остаться с Ильёй наедине.
        - А как же Мэй?
        - Машенька пока побудет со мной. Николай, ждите нас там, где мы только что оставляли машину.
        - А этот? - Наташа кивнула в сторону беснующегося в приступе жалости к себе Артура.
        - Этот? - хмыкнул Гершкович, - ну, этот - отыгранная карта.
        Вакуров дал Гершковичу свой мобильник:
        - Номер Наташи в справочнике. Умеете пользоваться?
        - Разберусь.
        Наташа не возражала. Понимая, что от неё скрывают какие-то личные тайны, она надеялась всё выведать впоследствии у Мэй, за которую уже не боялась - Максим Петрович всегда защитит её от Ильи.
        Зелёная «семёрка» развернулась и уехала. Мэй, Гершкович и Илья проводили её взглядами и заметили, что машина повернула не в сторону трассы, а к деревне Бобры.
        Максим Петрович вытащил из кармана куртки записную книжку в кожаном переплёте.
        - Илья, возьми. Это твоя вещь.
        - А я её искал… - растерянно заморгал глазами тот, - как…
        - Когда ты последний раз был у меня.
        Конечно! Ещё раз браво, Учитель! Илья отлично помнил тот день, когда он первый раз за много лет решился навестить его. Потому что в тот день он похоронил Оленьку…
        Конечно, Максим вытащил её у него из кармана, когда они обнимались на прощанье. Вот сукин сын! Не растерял профессиональных навыков…
        Максим Петрович, обнимая за плечи молчащую Мэй, вздохнул:
        - Что-то устал я немножко… Ну, ничего, чуть-чуть осталось.
        - Что ты ещё придумал? - насторожился Илья.
        - У меня к тебе ещё один вопрос есть. Скажи, пожалуйста, кто тебя нанял?
        - Что значит «нанял»? Меня никто не нанимал.
        - Извини, я неверно сформулировал. Кто был организатором похищения Машеньки?
        - Ты же знаешь, я не скажу. Это глупо.
        - Хорошо, я подскажу. Полковник Тунгусов.
        Илья промолчал. Но удивления, конечно, скрыть не мог.
        - Машенька, - Гершкович вложил в её руку вакуровский мобильник, - ты знаешь, что надо сделать.
        Мэй отошла в сторонку и набрала номер отца.
        - Это я, папа. Это я, Маша.
        - Маша?! Живая?! Господи ты боже мой… Маша, Маша…
        Олег Денисович долго изливал свою радость. А под конец длинного монолога раз десять переспросил «где ты?»
        - Я здесь, папа. Забери меня отсюда, пожалуйста.
        - Где здесь, доченька? Как проехать? Я уже еду! Где это?!
        Мэй кое-как, путаясь в русских и английских словах, объяснила. Отец обещал прилететь на крыльях своей «Вольво» через полчаса.
        Мэй вернулась к Максиму Петровичу. Илья курил, сидя на капоте. Артур постанывал, лёжа на земле.
        - Спрячь под кофтой, - шепнул Гершкович и сунул ей пистолет, - давай подождём в машине.
        Мэй кивнула. Они прошли мимо Артура, мимо напрочь забытого всеми кейса, и Гершкович крикнул:
        - Илья, возьми у этого ключи и кинь нам.
        Артур даже не сопротивлялся. Он лишь отполз к бамперу, свернулся, спрятался ото всех и чего-то там заныл. Илья швырнул Учителю ключи и спросил:
        - Кого мы ждём?
        - Узнаешь - поймёшь.

«Вольво» Мартынова действительно нарисовалась через полчаса. За это время на полянке перед лесом, где заканчивался просёлок, почти ничего не изменилось. Илья всё же вспомнил о кейсе и убрал его на заднее сидение своей «шахи». Мэй курила и молчала в драндулете Артура. Илья курил и молчал в своей машине. Артур так и не вышел из ступора и по-прежнему сидел на земле у бампера. Гершкович ответил на звонок волнующейся Наташи и успокоил её. Они с Вакуровым парковались за поворотом и не увидели «Вольво».
        Илья узнал иномарку, выскочил из салона и стал хлопать себя по карманам в поисках пистолета.
        - Это он, - процедила Мэй.
        Они с Максимом Петровичем тоже вышли. «Вольво» остановилась, и появился Мартынов. Он был один, только это был уже совсем другой Мартынов. Это сразу же заметил Илья.
        Мартынов увидел его, свою дочь со старичком и поднявшего голову Артура.
        - Это он, - громко произнёс Гершкович.
        Илья постарался в скором темпе сократить расстояние до Мартынова. Он надвигался на отца Мэй всей своей телесной мощью, дабы побыстрее нейтрализовать возникшего перед ним противника.
        Но Илья недооценил Мартынова, ибо совсем его не знал.
        Прогремел выстрел, затем второй. Илья ещё прошёл несколько шагов по инерции, ударился в иномарку грудью и медленно сполз на землю. Олег Денисович, сжимая дымящийся пистолет в руке, мельком глянул на него.
        Гершкович поднял руки вверх и вышел вперёд, закрывая собой Мэй. Но и он недооценил Мартынова. Хотя успел крикнуть:
        - Не психуй! Убери пушку!
        А Мартынов и не психовал. На его лишённом эмоций лице отражались только решительность и хладнокровие. Убрав с дороги Илью, следующее решение он принял так же быстро.
        Прогремел третий выстрел, и Гершкович, схватившись за грудь, упал на колени. Его очки слетели, он тяжело застонал и опёрся на руки Мэй, мгновенно склонившейся к нему:
        - Максим Петрович! Максим Петрович!
        Тут вышел из транса Артур. Мартынов уже целился в него, Артур даже вскинул руки, но неожиданно Олег Денисович, вместо того, чтобы стрелять, замахнулся и ударил Артура рукояткой пистолета по голове. Затем нагнулся, вытер пистолет о полу Павлининского пиджака и крепко прижал оружие к его руке. Мельком глянув на дочь, он распахнул дверцу «шахи» и извлёк злополучный кейс. Поставив его между ног, Мартынов схватился за мобильник.
        Но звук мотора заставил его обернуться. На место действия спешил милицейский «УАЗ» по прозвищу «козёл».

* * *
        Вакуров и Наташа прогуливались туда-сюда, от машины до следующего поворота. Прошёл почти час, как их «отпустил» Максим Петрович, и двадцать минут, как он же заверил по телефону, что скоро всё закончится.
        Видимо, деревня Бобры не пользовалась особой популярностью. За всё время туда проехали два грузовика, а обратно - один трактор.
        Растрясти Наташу на откровенность Вакурову не удалось. Поэтому он занимался выдвижением версий, а потом спрашивал, так ли это, у Наташи. Будто бы она могла ему ответить, откуда взялся Максим Петрович, что его связывает с Ильёй и Ольгой, и как Мэй попала к нему. Наташа слушала Колю в пол-уха, ибо всё ещё находилась под впечатлением разыгранного Максимом Петровичем спектакля. Сбросив непомерный груз тревог, неизвестности и душевных метаний, она чувствовала необъяснимую лёгкость ощущений. А в состав испарившегося груза входили беспокойство за пропавшую Мэй, ссора с Женькой, правда о семье Асиных и, конечно, счёты с Артуром.
        Резкие отчётливые хлопки эхом прокатились по округе. Вакуров споткнулся на полуслове, а Наташа мгновенно собралась:
        - Это там! - воскликнула она, - быстрее!
        И бросилась бегом к машине, от которой они отошли уже порядочно. Вакуров легко обогнал её, но специально замедлился:
        - Ты что?! Под пули?! У нас даже газового баллончика нет!
        - Ты же сыщик, балда! - возмутилась Наташа.
        Вакуров это как-то подзабыл. Они заскочили в «семёрку», и Коля дал газу. До съезда на просёлок было метров двести, но как только поворот закончился, они увидали
«козла» с проблесковыми маячками на крыше. Тот двигался навстречу и тоже замедлял скорость перед съездом, даже включив левую «мигалку».
        - Милиция! - обрадовалась Наташа, - давай за ними!
        Но как только Вакуров продемонстрировал водителю «козла» свои намерения и тоже включил «мигалку», тот вместо того, чтобы повернуть, выехал на встречную полосу, мигнул фарами и преградил «семёрке» путь. Из машины выскочили двое в камуфляжах и с автоматами, одновременно распахнули двери легковушки и вывели Вакурова с Наташей на свежий воздух.

«Козёл» дал задний ход и вырулил на просёлок.

* * *
        Мартынов, чью правую руку оттягивал кейс, шагнул навстречу Тунгусу и двум парням в камуфляже. Первое, что увидел Семён Иванович - Илью, распростёртого возле
«Вольво».
        - Зачем, Олег? - Тунгус велел своим людям остаться возле машины.
        - Это не я, Сеня! Это он! - Мартынов указал в сторону Артура, - он застрелил двоих, а я едва успел его вырубить!
        Тунгус посмотрел на лежащего без чувств Артура, на Мэй, которая по-прежнему не отходила от Гершковича.
        - Ладно, Олег, достаточно комедию ломать! - негромко процедил Тунгус, - говори, что натворил.
        - Всё получилось само собой. Я приехал, увидел этого, - он кивнул на Илью, - а вон тот держал мою дочь. Если бы я не стрелял, они могли бы убить её. Сеня, я всё сделал правильно.
        - А это и есть тот самый парнишка? - Тунгус заинтересовался Артуром, - ого, и пушкарь у него. Марат!
        Семён Иванович свистнул. Двое в камуфляжах тут же подбежали.
        - Этого взять. Осторожней с пистолетом, на нём отпечатки.
        Бесчувственного Артура отволокли и загрузили в «козёл». Мартынов наблюдал за Тунгусом, который подошёл к Илье и присел на корточки.
        - Прости, Артист. Опоздал я, - Семён Иванович нащупал артерию у него на шее, - прости.
        Тунгус ощупал его карманы. Не найдя оружия, прошептал:
        - Да… Повезло тебе, Олежка. На первый раз…
        Мартынов переминался с ноги на ногу, метая взгляд от Мэй к Тунгусу. Но дочь, похоже, совсем не обращала на него внимания.
        - Мы поедем, - Семён Иванович подошёл к Мартынову, - о трупах позаботимся. А ты позаботься о дочери. Позвони.
        Тунгус задержал взгляд на кейсе и пошёл к машине. Фыркнув мотором, «козёл» развернулся и уехал. Мартынов облегчённо вздохнул, поставил кейс на землю и крикнул:
        - Маша! Доченька! Иди ко мне, родная!
        Мэй стояла на коленях возле умершего у неё на руках Гершковича. Стояла, всматривалась в его лицо, сжимала его руку в своих и тихонько плакала. Услышав окрик, она повернулась и встала.
        Отец распахнул объятия и улыбнулся. Между ними было метров десять, не больше. Отец ждал, что дочь, наконец, бросится к нему, и он обнимет её… Ждал ли?
        - Максим Петрович, - прошептала одними губами Мэй и добавила по-английски: - я верю вам.
        - Маша, доченька! - отец сам шагнул к ней.
        Мэй осторожно сунула руку под ярко-зелёный пуловер и вытащила тяжёлый «ЗИГ-Зауэр». Пуля, выпущенная из него, оборвала жизнь Ольги…
        Мэй взяла пистолет двумя руками и подняла его, зажмурив один глаз. Она видела, как отец остановился в недоумении и растерянности. Мэй прижала указательный палец к спусковому крючку. Пистолет прыгал и дрожал в её руках, и она старалась поймать момент, чтобы мушка оказалась на цели.
        - Дочка, ты что! - воскликнул Мартынов, - ты что, дочка! Прекрати немедленно!
        - Это ты! - взвизгнула Мэй, - это ты, ты, ты!
        - Маша, дай мне пистолет, это не игрушки! Дай мне его, и мы поедем домой! Ты что задумала?!
        Видя бледное, перекошенное от ужаса лицо дочери, Мартынов испугался не на шутку. Мэй зажмурилась и кричала одну фразу, путаясь в языках:
        - Это ты!
        - Что я? - Мартынов теперь медленно отступал, - что ты говоришь?
        - Ты похитил меня! Ты!
        - Ты с ума сошла! - всплеснул руками Мартынов, - как ты могла такое подумать!
        - Я всё знаю! Ты… подлый! Ты променял меня на деньги! Ты продал меня! Это сделал ты! Ты… убил Максима Петровича!
        - Маша, прекрати истерику! Я спас тебя, разве ты не видишь! Я заплатил за тебя выкуп! - Мартынов взял кейс.
        - Ты меня ненавидишь! - руки Мэй сильно задрожали, она открыла глаза.
        Отец по-прежнему был на мушке. Спусковой крючок обжигал указательный палец.
        - Я люблю тебя, доченька! - Мартынов опять заколебался, поставил кейс и шагнул навстречу. - Я люблю тебя, родная! Иди ко мне, выкинь чепуху из головы!
        Теперь он шёл, не останавливаясь, приближаясь с каждым шагом. Мэй хотела нажать на спуск, но палец не послушался её. Она хотела, но не могла. Она видела улыбающегося отца, видела его до боли знакомое лицо, его серо-зелёные глаза и руки, готовые обнять. Она не могла, не могла, не могла! Она не может его убить!!!
        Но она не бросилась к нему. Силы покинули её, Мэй просто медленно осела на землю, и пистолет выпал из рук. Она положила голову на грудь Максима Петровича и разрыдалась.
        Мартынов замер:
        - Доченька! Поехали домой!
        - Уходи! Уходи! Уходи!
        - Маша…
        - Уходи!
        - Машенька… - он боялся коснуться вздрагивающего тела. Или просто не хотел?
        - Уходи. Я останусь тут.
        - Хорошо. Я уйду, но я буду ждать тебя. Мой друг приедет и тебя заберёт. Я возьму твой пистолет, чтобы не случилось чего? Хорошо?
        Олег Денисович осторожно подобрал оружие и спрятал в карман. Затем взял кейс и попятился к машине.
        Хрупкая, маленькая, плачущая девочка отдалялась от него.
        Его дочь.
        Маша, Мэй, Мэри.

* * *
        Вакуров и Наташа сидели в тюрьме-«семёрке» и, не стесняясь, матерились. Они не могли видеть того, что происходило на полянке. И сделать ничего не могли - менты (или не менты?) приковали их друг к дружке и к рулю наручниками, а ключи от машины забросили в кусты. Они сделали это молча, по приказу серьёзного человека в штатском.
        Зато пленники «семёрки» созерцали, как сперва вырулил «козёл», а минут через пятнадцать - «Вольво». Наташа узнала автомобиль и его водителя. И он был один. Наташа орала в окно, но это не помогло. От бессилия и отчаяния она хотела завыть.
        Тем временем Вакуров, еле-еле дотянувшись до бардачка и найдя там маленькую отвёртку, колдовал над наручниками. Через какое-то время его потуги закончились успешно.
        Плюнув на чёртов автомобиль, они побежали, понимая, что уже тридцать раз опоздали.
        Они увидели две брошенных белых машины, мёртвого Илью и обнимающую тело Гершковича Мэй. Они одновременно подумали о худшем, бросились к Мэй с криками и слезами.
        Мэй обняла Наташу и крепко-крепко прижала к себе. Слёз на сегодня было слишком много, чересчур много, безнадёжно много.
        Вакуров подошёл к телу Гершковича, затем взглянул на Илью. Им уже ничем не поможешь.
        - Опоздали… - вздохнул Коля.
        Вакуров и Наташа действительно опоздали - и, наверно, поэтому остались живы.
        Глава 14. Каждому - своё
        Ситуация становится необратимой, когда уже нельзя сказать: «Давайте всё забудем».
        Звонок в дверь раздался неожиданно, когда Олег Денисович мирно ужинал в одиночестве и мечтал поскорее обо всём забыть.
        Утром он, наконец, появился на своей фирме «Август-92» и назначил помощницу Жанну коммерческим директором, уволив с этого места обрюзгшую мымру предпенсионного возраста.
        Но сейчас, посмотрев в глазок, он увидел не Жанну, а свою дочь. Ещё вчера Семён Иванович сообщил, что её забрали друзья, и пообещал всё уладить. И вот, Мэй всё-таки приехала к нему.
        Мартынов открыл. И вместо дочери увидел мистера Хойта собственной персоной. За его спиной возвышался каменнолицый тип, за руку которого держалась Мэй. Мартынов побледнел.
        - Добрый вечер, мистер Мартынов, - заявил Хойт, - извините, что мы без приглашения. Позвольте нам войти?
        - Да, да, конечно, - Олег Денисович взял себя в руки и расплылся в любезности, - с вами всё в порядке? Мне доложили, что вы попали в аварию. Какая трагическая нелепость!
        Хойт и его сопровождающий выглядели вполне здоровыми. О лёгких последствиях вчерашнего происшествия на Ярославском шоссе говорили лейкопластырь у дипломата на лбу и два забинтованных пальца на левой руке у каменнолицего.
        Мартынов пригласил всех в гостиную и предложил выпивки. Англичане пожелали минеральной воды, а Мэй попросила по-английски:
        - Налей мне русской водки, папа.
        Больше всех Мартынова интересовала дочь. Но, похоже, интерес не был взаимным - Мэй села на диван рядом с Хойтом напротив отца. Каменнолицый облюбовал чёрное кресло и занял позицию наблюдателя.
        - Что случилось, мистер Хойт? - вежливо поинтересовался Мартынов.
        - Русские совсем не умеют правильно ездить. Если бы не подушки безопасности, мы бы могли серьёзно пострадать. Нам с Джоном повезло, а вот Бартоломью до сих пор находится в больнице. Он сломал руку и два ребра.
        - Сочувствую, - заметил Мартынов, - а у меня для вас радостные новости.
        - Мэри уже всё мне сообщила, - вставил Хойт.
        - Но я повторю, пожалуй. Мэри была сильно шокирована, она могла многое напутать и не знать. Милиция задержала бандитов, которые совершили это гнусное преступление. Точнее, они арестовали одного, а второй был убит. Моя дочь освобождена, как вы понимаете, и это главное. Осталось лишь вернуть деньги, но это вопрос времени. Тот бандит, которому вы их передали, сейчас допрашивается полковником милиции Тунгусовым. Возможно, похитители успели спрятать деньги, но я вас уверяю, наша милиция ещё и не таких ублюдков раскалывала.
        - Мистер Мартынов, - Хойт отхлебнул минералки, - я никогда не знал, что такое русская мафия. Я наивно считал, что это банда уголовников, которая занимается террором, угоняет самолёты и грабит банки. Но теперь я знаю, что это не так. Оказывается, русская мафия руководит вашей страной.
        - Любопытное открытие вы сделали, мистер Хойт, - Мартынов налил себе водки и залпом выпил.
        - Ваша страна погрязла в коррупции. Коррупцией занимаются все, начиная от самого младшего клерка и заканчивая чиновниками в министерствах.
        - Я замечу, уважаемый мистер Хойт, - Мартынов положил ногу на ногу, - что это происходит не только в России, но и во всём мире. В том числе и в Англии.
        - «Рука руку моет», - Хойт посмотрел на Мэй, - так ты говорила, Мэри? Понимаете, вы, русские, никогда не победите коррупцию, потому что нельзя победить самих себя.
        - Возможно, в чём-то вы и правы, - вставил Мартынов.
        - Вчера, когда вы позвонили мне, - невозмутимо продолжал Хойт, - и сказали, что Мэри с вами, вы обманули. В это время Мэри была со своей подругой, и подруга может это подтвердить.
        Вот это переход! Впрочем, Мартынов, увидев Хойта на пороге, знал, что ему придётся несладко. А во всём виноват Семён - он гарантировал, что англичанин временно вне игры. Как только Маша узнала, что Хойт в Москве, да ещё сумела с ним встретиться?!
        - Вы правы, - кивнул Мартынов, ибо отпираться было бессмысленно, - Мэри не была со мной. Ко мне в машину сел бандит и пригрозил пистолетом. Он заявил, что если я вам не позвоню, то он позвонит сообщнику, и тот убьёт Мэри.
        - Допустим, - кивнул Хойт, - после того, как вы вчера на глазах Мэри убили бандита, а заодно ни в чём не повинного человека, вы взяли большой кейс и уехали. В этом кейсе, как вы знаете, семьсот тысяч фунтов стерлингов. Где он сейчас находится?
        - Вы что-то путаете, мистер Хойт, - продолжал бороться Мартынов, - да, Мэри права, со мной был некий кейс. Но это был другой кейс, который принадлежал мне, а никак не вам. А деньги разыскивает милиция.
        - Это нетрудно проверить, - Хойт щёлкнул пальцами, - Джон, поищи, пожалуйста, мой кейс в апартаментах русского господина.
        - Это противоречит закону! - вскочил Мартынов, опрокинув бокал с минеральной водой.
        - Сядьте, пожалуйста! - вежливо, но требовательно попросил Хойт, - вам нечего волноваться, ведь моего кейса у вас нет.
        Мартынов сел и закрыл лицо руками. Мэй сверлила его взглядом, но не проявляла никаких эмоций. Все эмоции прошли, словно какая-нибудь заразная болезнь, и сменились здоровым равнодушием.
        Через несколько минут каменнолицый отыскал нужную вещь в спальне Мартынова под кроватью и, сдвинув бокалы и бутылки с дубового столика на резных ножках, положил на него кейс.
        - Вы нас обманули, - констатировал Хойт, доставая любимую цепочку и приковывая себя к кейсу, - мистер Мартынов, объясните, почему вы это сделали.
        - Полковник Тунгусов приказал мне ничего вам не говорить, - глухо произнёс Мартынов, всё ещё надеясь вывернуться, - я не должен был вас расстраивать. Те бандиты, которые нейтрализованы - это пешки. У мафии есть главарь, и он ещё не пойман. И деньги должны послужить ему приманкой. Завтра полковник попросит вас с нами сотрудничать и предоставить кейс на то время, пока…
        Мартынов запнулся сам, Хойт его не перебивал. Видя, что Олег Денисович потерял нить своей лжи, Хойт помог ему:
        - Как не удивительно, но вы опять правы. Главарь банды действительно на свободе, потому что его имя - полковник Тунгусов.
        - Это ложь! - воскликнул Мартынов.
        Мэй на мгновенье вспомнила вчерашний вечер. Полковник и его группа зачистки грузили тело Максима Петровича в санитарную машину. Она вместе с Наташей и Колей сидели в «семёрке», а потом полковник подозвал её к себе…
        - Это трудно доказать, - Хойт жестом попросил Мэй налить себе воды, - потому что вы убили того человека, который мог это сделать. Но отрицать то, что вы и полковник - старинные школьные приятели, не имеет смысла.
        - Мэри об этом не знала… - вымолвил Мартынов.
        - Спасибо, Мэри, - поблагодарил Хойт за воду, - мне кажется, мистер Мартынов, отпираться бессмысленно. Вы поручили банде Тунгусова похитить вашу дочь, а потом искусно имитировали роль несчастного отца. Я и Мэри догадываемся, ради чего вы совершили такое мерзкое преступление, но хотелось бы услышать это от вас.
        - У меня есть доказательства, что вы глубоко заблуждаетесь! - Мартынов встал, - я могу предоставить их. Они в моём кабинете! Позвольте мне принести их!
        Мартынов вышел из-за стола, и Мэй шепнула Хойту:
        - У него есть пистолет.
        - Джон!
        Но каменнолицый уже сориентировался. В два прыжка он преградил дорогу Мартынову и ласково приказал:
        - Пожалуйста, вернитесь на своё место.
        Мартынов замахнулся и ударил, но это было равносильно нападению комара на слона. Каменнолицый зажал кулак Мартынова своей лапищей и аккуратно усадил его в кресло, встав за спиной.
        - Джон, принеси, пожалуйста, пистолет.
        На его поиски каменнолицый затратил не больше времени, чем на поиски кейса. Хойт вручил оружие Мэй:
        - Возьми оружие, Мэри. Пока мы в России, ни в чём нельзя быть уверенным.
        - Что это значит? - раздражённо бросил подавленный Мартынов.
        - Это значит, что Мэри уезжает в Англию. Навсегда.
        - Маша… - Олег Денисович первый раз перешёл на русский, - ты не можешь верить ему! Ты должна верить мне, своему отцу! Я люблю тебя, а его обвинения - это наглая ложь и провокация! Он просто хочет увезти тебя, он хочет украсть тебя у родного отца!
        - Ты мне не отец, - спокойно ответила Мэй по-английски.
        - Но я же тебя нашёл! Я привёз тебя сюда…
        - Довольно, мистер Мартынов, прекратите самоуничижение, - совсем не дипломатично перебил Хойт, - вы же мужчина, умейте проигрывать. Я вас спросил, а вы не ответили. Итак, ради чего вы нарушили закон? Ради чего подвергли Мэри таким жестоким и бесчеловечным испытаниям? Как вы смогли пойти на это, вы, любящий отец?
        Несколько секунд воздух сотрясало эхо от жёстких, разящих наповал фраз Хойта.
        - Именно поэтому… - вздохнул Мартынов и хлебнул водки прямо из горлышка, - я просто не хотел, чтобы Маша… Мэри покинула меня. Она сильно отдалилась от меня в последнее время… А когда я узнал… - Мартынов под присмотром каменнолицего отошёл к окну, чтобы не смотреть на Хойта и дочь, - когда я узнал, что Мэри богатая наследница…
        - Как вы это узнали? - спросил Хойт, - этого не могла знать даже сама Мэри.
        - Когда мы гостили у вас в стране, в последний раз… Нас тогда принимала её бабушка, миссис Макдауэл. Я случайно подслушал разговор между ней и управляющим финансами семьи. Я знал, что старая женщина тяжело больна. Она сама сказала мне об этом раньше и просила не расстраивать внучку. Так вот, я подслушал разговор. Мэри была единственной прямой наследницей её состояния. Я не хочу говорить о сумме, но миссис Макдауэл рассказывала своему поверенному, что основную часть денег хочет оставить Мэри. Этого было для меня достаточно, чтобы понять - как только дочь об этом узнает, она немедленно уедет в Англию, станет совсем другой… ну, вы понимаете меня? Я буду ей уже не нужен. Хотя я небедный человек здесь, в России, это несопоставимо с миллионами, которые могла бы получить Мэри.
        Мэй внимательно слушала отца, но уже знала от Хойта, что её бабушка неделю назад умерла. А перед этим миссис Макдауэл разговаривала с Мартыновым по телефону, и тот рассказал, что внучка похищена русской мафией, и за неё требуется выкуп. Перед смертью бабушка успела поручить мистеру Хойту приехать в Россию, выкупить Мэри за любые деньги и увезти на родину её матери.
        - Я понял, что потеряю дочь навсегда, - между тем продолжал Мартынов, - и я стал периодически звонить в Англию, интересоваться здоровьем миссис Макдауэл. Я растерялся и совсем не знал, что мне делать. Если Мэри получит наследство - то у меня не будет дочери, которую я искал всю жизнь… Я не знал, как сделать, чтобы она не получила наследства. И я решился, решился от отчаяния. Пусть наследство достанется кому угодно, даже бандитам, но только не Мэри. А чтобы Мэри не узнала ни о чём, необходимо было её похитить. По плану, она не должна была узнать о сумме выкупа. А чтобы, не дай Бог, с ней ничего не случилось, я попросил через Тунгусова, который организовывал похищение, поручить дело не настоящим бандитам, а каким-нибудь… ну, его друзьям, что ли. Когда мне прислали её фотографии, где Мэри была… избита, я едва не убил Тунгусова, я приказал ему, чтобы Мэри не трогали…
        Мартынов выдохся. Он стоял у окна и тёр лицо руками.
        - Но деньги бандитам не достались, - Хойт звякнул цепочкой от кейса, - они достались вам.
        - Я должен отдать их полковнику, - ответил Мартынов.
        - Он мог бы и сам их взять. Вчера.
        - Тогда бы это увидела Мэри. Поэтому их взял я. На время.
        - Ты ему веришь, Мэри? - спросил Хойт.
        Мартынов, наконец, обернулся. Он понял, что его судьба теперь зависит от неё. И только от неё.
        - Он лжёт, - ответила Мэй, - разве это не понятно?
        - Почему, Мэри? - спросил Хойт.
        - Потому что он ненавидит меня. Я не была его дочерью десять лет. Десять лет он не вспоминал обо мне. Он отказался от меня, когда умерла моя мать. Он бросил меня в китайской деревушке, и я чудом осталась жива. Я всегда знала, что он не любил меня. А теперь, когда он узнал, что я богатая наследница, он просто захотел прибрать наследство к рукам. Вы посмотрите на него, мистер Хойт! - Мэй смерила отца почти равнодушным взглядом, - он подлый, ничтожный человек. Он позавидовал, что я, нежеланный ребёнок, дикарка, выскочка, вдруг стану богатой. Он считал, что я должна быть ему благодарна по гроб жизни за то, что он меня нашёл и привёз в эту страну. Вы посмотрите, мистер Хойт, он же был готов взять пистолет и перестрелять всех нас! И всё ради каких-то ничтожных денег!
        Мартынов не знал, куда себя девать, он приложил ладони к ушам, чтобы не слышать английский монолог дочери, он снова отвернулся, чтобы её не видеть…
        - Спасибо, Мэри, - поблагодарил Хойт, - мистер Мартынов, ваша дочь права. Я тоже вам не верю. Правда глаза режет, не так ли? А теперь берите бумагу и ручку. Берите и пишите.
        - Что писать? - сипло выдохнул Олег Денисович.
        - Попросите у Мэри прощения. Она заслужила хотя бы этого. Да и вам будет легче жить. Мэри уедет, и вы больше никогда её не увидите, а она - вас. А эта бумага поможет ей если не простить вас, то хотя бы не озлобиться и не думать о мщении.
        И Мартынов вырвал из лежащей на телевизоре толстой тетрадки чистый листок, сел и стал писать. Хойт поманил каменнолицего к себе и что-то зашептал ему на ухо. Каменнолицый кивнул и скрылся в спальне Мартынова.
        - Мэри, пойдём. Джон нас догонит, - мистер Хойт подхватил кейс.
        Мартынов бросил прощальный взгляд на дочь, которая молча вышла из гостиной вслед за Хойтом.
        Около подъезда их ждало такси. Водитель посмотрел на часы:
        - А говорили десять минут! Платить придётся, товарищи!
        - Не волнуйтесь, - произнесла Мэй по-английски, - мы заплатим за всё.
        - А, сорри… - таксист пожал плечами, - сорри, господа…
        Вскоре появился каменнолицый Джон. Слегка кивнув Хойту, он улыбнулся. Но даже эта улыбка оказалась вытесанной из гранита.

* * *
        Как бы этого не хотел Семён Иванович Тунгусов, придётся заводить уголовное дело и проводить предварительное следствие, причём заниматься всем этим будет прокуратура. Опасаться полковнику было нечего - он пойдёт как свидетель, друг Олега Денисовича Мартынова, который обратился к нему за помощью после того, как узнал о похищении собственной дочери. Непоколебимая позиция Тунгуса, якобы не имеющего понятия, что Мартынов и есть главный организатор преступления, полностью исключала возможные обвинения в соучастии. Доказать что-то обратное будет очень сложно, да и кто решится выступить против полковника и профессора Академии МВД?
        И хотя вся операция оказалась проваленной, Семён Иванович не имел права выражать своё недовольство. От случайностей ведь никто не застрахован, и предусмотреть побег Мэй Тунгус не мог - ведь он не Господь Бог.
        Действительно желая помочь старому другу за хорошие, не облагаемые налогом наличные, он и так сделал всё возможное. Скелет плана строился на секретности. Исполнители - брат и сестра Асины - ни в коем случае не должны были знать, что Мартынов - организатор. И не узнали. Олег Денисович прекрасно отыграл свою роль, особенно в конце, когда прекрасно знал, что вместо дочери к нему в машину сядет Илья. Этот акт спектакля предназначалась для мистера Хойта, дабы тот был уверен, что Мэй в безопасности. Тунгус, как связующее звено между Мартыновым и Ильёй, обсуждал детали операции с каждым по отдельности. Следующим актом стал мнимый захват Ильи. Мартынов и тут сыграл отлично, даже испортил Артисту нос. Эта буффонада предназначалась для самого Ильи, дабы убедить его в том, что Мартынов - жертва, и Тунгус ловко обвёл несчастного отца вокруг пальца.
        Вообще, после пропажи Мэй пришлось перекраивать весь план. Мартынов, знавший об этом, сообщил Тунгусу, что вот-вот приедет англичанин с выкупом. Тогда и решили взять деньги без обмена их на девушку, потому что поиски Мэй затягивались. Илья, угрожавший Мартынову в машине и требующий отзвонить Хойту, понятия не имел, что Мартынов обязательно позвонит. Тунгус объяснил Илье, что это - самое слабое место плана и что ты должен любой ценой заставить отца позвонить. Но всё прошло удачно, и подстроенная авария Хойта - дело рук Тунгуса, ради чего он нанял человека и взял напрокат спортивную «Хонду». Вывести Хойта из игры хотя бы на время было необходимо - англичанин захочет увидеть Машу, а Маши-то у них нет.
        После этого всё пошло вкривь и вкось. Неожиданно обнаружилась Мэй, и Тунгусу ничего не оставалось, как послать Илью на место встречи её друзей. Перед этим Семён Иванович предупредил Илью: в случае чего надо обставить дело так, чтобы во всём оказался виноват Артур. Кто бы знал, что этим словам телепатически внимет Мартынов?
        Илья уехал, и тут новая напасть - человек Тунгуса в белой «восьмёрке» умудрился потерять на Можайском шоссе драндулет Артура. Правда, Тунгус не особенно переживал - ведь он знал, куда едет Артур, и уже выслал туда Илью.
        Позвонил Мартынов и спросил о Хойте и о деньгах. Семён Иванович ответил, что Хойт нейтрализован, а деньги скоро будут.
        И вдруг - новый звонок Мартынова. Оказалось, что дочь сама ему позвонила и пригласила туда же, где находится Илья и деньги. Семён Иванович просил подождать его - но Олег не внял. Тунгусов приказал гнать «козёл» на предельной скорости с включённой сиреной. И всё же «Вольво» Мартынова бегала быстрее, к тому же у Олега была фора…
        Тунгусов не знал двух вещей - что у Олега есть пистолет и что произошло на поляне до его приезда.
        И, опоздав на какую-то минуту, Тунгус опоздал на две жизни - Ильи и Гершковича.
        Хотя с виду Мартынов всё сделал верно. Потому как теперь Артур Павлинин - главный обвиняемый в трёх убийствах и в похищении своей подруги Маши. И Семён Иванович сделает всё возможное и невозможное, чтобы отвести подозрения от себя и от погибших Асиных.
        Когда Тунгус увидел труп Ильи, перед ним сразу же возникли весы справедливости - на одной чаше находился старый друг Олежка, который попросил его всё провернуть, а на второй чаше - Артисты Асины, которых сам Тунгус втянул в это дело и, как следствие, погубил.
        И Асины перевесили. Семён Иванович дружил со своей совестью. Поэтому он подозвал к себе Мэй там, на поляне, и сообщил ей то, что не должен был сообщать:
        - Маша, за тобой приехал мистер Хойт из Англии. К сожалению, он попал в автокатастрофу, но выжил. Я тебе скажу, в какой он больнице…
        Мэй как-то странно на него посмотрела. И понимающе кивнула. И тогда Тунгусов понял, что она всё знает про своего отца.
        Мартынова обнаружила его любовница Жанна, владевшая ключами от квартиры в Северном Чертаново. Тунгусов узнал о его самоубийстве не сразу. Олег Денисович повесился в своей спальне и оставил предсмертную записку, в которой раскаивался и просил прощения у дочери. Теперь всё повернётся так: отец нанял приятеля своей дочери Артура, чтобы тот похитил её. Правда, у защиты в этом деле будет немало сильных аргументов. Но Тунгусов после приватной беседы с Мэй и её друзьями был уверен - у обвинения хватит доказательств для суда и для справедливого приговора.

* * *
        Наташа знала, что подруга её дождётся. По телефону Мэй уже многое рассказала. Многое, но не всё. Предстояло решить главное, но Наташа понимала, что это не в её компетенции.
        Она добралась до Бибирево на метро и пешком - до квартиры Мэй. Подруга поцеловала её и пригласила пройти. На полу единственной комнаты, той самой, из которой Мэй похитили Асины, лежал пресловутый кейс мистера Хойта. Он был закрыт.
        - Я до сих пор не могу прийти в себя, - вздохнула Наташа, присаживаясь на кровать, - но я хочу знать всё. И я хочу знать, что ты решила.
        - Мы всё решили, - Мэй села прямо на пол, рядом с кейсом, - мы дадим показания против Артура.
        - Да, но я о другом. Ты понимаешь, о чём я? К тому же, ты мне многое недорассказала…
        - Я помню. Я сама ещё не… не понимаю всего… Слишком много я пережила. Мне очень больно, понимаешь?
        Наташа тяжело вздохнула. Наконец, Мэй продолжила рассказ. Говорила она на русском языке, но очень тихо и медленно.
        - Анзор привёз меня к себе домой. У него большой дом под Москвой, целый коттедж. Он не сказал, что мне надо делать. Он поговорил с каким-то человеком и попросил его дать мне одежду, накормить и уложить спать. Но я уже не заблуждалась насчёт внезапной доброты Анзора. Когда вечером я проснулась, он пришёл ко мне и объяснил, что теперь я буду работать прислугой у него в доме. Он объяснил, что я буду жить здесь, и меня будут кормить. И ещё обещал сделать мне новый паспорт, и что теперь меня будут звать Элла. Он сказал, что дом хорошо охраняется, и чтобы я не делала глупостей. И чтобы поклонилась ему в ноги за заботу обо мне, потому что он - президент русско-армянского благотворительного фонда.
        - Но ты не поверила ему? - спросила Наташа.
        - Да. Я поняла, что попала в тюрьму, и теперь моё будущее зависит от этого человека. Но я не хотела, чтобы мной распоряжались, как… как игрушкой. Там, в доме были другие женщины, одна помогала повару, другая горничная. Они были… нерусские. Но по-русски понимали. Я хотела поговорить с ними, узнать, что тут происходит. Но я ничего не узнала. Никто не ответил на мои вопросы, и я всю ночь думала, как мне быть. Так прошёл один день. Я убирала комнаты, мыла посуду, а в свободное время лежала на кровати в маленькой комнате, куда меня поселили. Там было много охранников, и они даже не разрешали мне выйти на улицу и погулять. Вечером пришёл Анзор, собрал свою прислугу и сообщил, что завтра к нему в гости приедет много друзей, и что мы должны хорошо потрудиться. И тогда я поняла, что у меня есть шанс выбраться отсюда. Я с большим трудом нашла в доме карандаш и бумагу, и ночью написала записку. Я написала на русском и на английском, что меня зовут Маша Мартынова, что я попала в беду и прошу о помощи. Я надеялась, что мне удастся передать её кому-нибудь из гостей.
        - И тебе удалось?
        - Да. Но всё утро мы помогали повару готовить какие-то странные и непонятные кушанья. Мне объяснили, что приедут армяне, и на столе должны быть блюда национальной кухни. Я даже запомнила несколько названий - хаш, кюфта, ишхан… А потом стали приезжать гости. Они все были как на одно лицо, все такие деловые, в костюмах и очень эмоциональные. Они говорили на своём языке, все горничные тоже, и я одна ничего не понимала. А потом приехал русский… Он был один, этот русский, хотя когда началось застолье, оказалось, что это еврей. Хозяин был тамадой, он провозгласил тост «за единственного в мире неправильного еврея». Я ничего не поняла, но стала присматриваться к нему. Я подумала, что друзья хозяина не станут мне помогать, а, найдя записку, обо всём ему доложат. Я поняла, что хозяина и еврея связывают какие-то старые отношения, вроде того, что отец Анзора знал его и где-то вместе с ним сидел. Этот человек был уже пожилой, у него была такая густая белая борода…
        - Так это и был Максим Петрович? - удивилась Наташа.
        - Да, это был он. В самый разгар застолья, когда все уже выпили много коньяка, его попросили что-то показать. И тогда Максим Петрович сказал, что ему нужна помощница. А среди гостей не было ни одной женщины… Тогда Анзор позвал меня, но я сперва не поняла, потому что он назвал меня Эллой. Максим Петрович достал колоду карт и начал показывать фокусы. Он вытаскивал карты из моей одежды, из волос, а потом все закричали, чтобы он меня распилил. Но пилить он не стал, а собрал у гостей ценные предметы, часы там, цепочки, даже телефоны. Да, кстати о телефонах - я не видела в доме ни одного. Ну, вот, а потом всё это исчезло у него в карманах. А вытаскивал он по одной вещи из моих. А потом завернул всё в полотенце и попросил меня растоптать свёрток ногами. Я растоптала, он развернул, и все ахнули. Даже я… Там были обломки.
        - Но потом нашлись целые вещи? - с любопытством слушала Наташа.
        - Нет, я не видела, чтобы нашлись. Все возмущались. А Максим Петрович только улыбался, видимо, это был такой трюк.
        - А твоя записка?
        - Во время фокусов я хотела незаметно сунуть её к нему в карман. Я посчитала, что этот человек может мне помочь, я доверилась ему. Но я не нашла записки в своём кармане, он её вытащил!
        - Как ты думаешь, это было случайностью?
        - Да, наверно он хотел подшутить надо мной, очистить мои карманы, а потом вернуть вещи. Но кроме этой записки, у меня в карманах больше ничего не было. А он прочитал её между делом и не вернул.
        - Ясно. Он увидел твоё имя.
        - Да, я так потом и поняла. Он увёз меня на следующий день. Причём совершенно официально, они с Анзором долго о чём-то говорили в кабинете. Когда Анзор меня провожал, то сказал какую-то гадость про него, вроде того, что «седина в бороду, бес в ребро». Это по-русски, а он произнёс матом…
        - И кем же оказался Максим Петрович? Я до сих пор этого не могу понять!
        - Ещё два дня он ничего мне не говорил. Я жила у него в квартире, он уходил утром, а приходил вечером. Он строго-настрого запретил мне звонить по телефону, выходить на улицу, открывать дверь. Мне казалось, что из одной тюрьмы я попала в другую. Мне было так тоскливо, и больше всего тяготила неизвестность. Я много плакала тогда… Но Максим Петрович обращался со мной ласково, как с дочкой. Я понемногу оттаяла, начала готовить ему и себе. Самое интересное, что он у меня ничего не спрашивал.
        - Мэй, не томи! - Наташа заёрзала на кровати, - самое интересное хочу. Ты прямо прирождённая интриганка у меня!
        - На третий день, - Мэй хитро улыбнулась, - он всё рассказал. И оказалось, что он прекрасно знал, кто я такая и что со мной произошло! В общем, Наташа, он был большим другом этой семьи, семьи тех, кто меня похитил…
        - И он тебе объяснил, что они не уголовники?
        - Да, он раскрыл мне на всё глаза. Я была просто шокирована! Он объяснил, что брат и сестра очень нуждались в деньгах.
        - А ради чего? - нетерпеливо перебила Наташа, - ради чего, он сказал? Это самое главное.
        - Да… Ты знаешь? - Мэй посмотрела на подругу.
        - Да, теперь я знаю.
        Зависла напряжённая пауза, но Мэй всё-таки первая нарушила её:
        - Максим Петрович сам узнал об этом тогда, когда к нему пришёл этот человек… Илья. Он знал, что я убила его сестру! Когда Максим Петрович мне это говорил, я едва не умерла от страха! Я решила, что теперь он отдаст меня на растерзание её брату! Ты представляешь?
        - Но он не отдал, - Наташа была поражена рассказом Мэй.
        - Он продолжал говорить. Он не стал спрашивать Илью обо всём и расследовал сам. Он украл… то есть исполнил трюк и вытащил у него записную книжку из кармана. Как записку у меня… Он объяснил мне, как узнал, что мой отец связан с похищением.
        - И как же?
        - В записной книжке Ильи оказались подробные данные на отца. Все адреса, телефоны, электронный адрес, и моё имя, обведённое в кружок. Я видела это. Максим Петрович сделал вывод, что мой отец и есть тот бизнесмен, чью дочь похитил Илья. Он решил подтвердить свою догадку и отправился на фирму отца, в его офис. Там он подслушал разговор между отцом и этим… полковником, который приходил к нему. И всё понял. И рассказал об этом мне.
        - Ты была шокирована?
        - Да, я сидела, не жива, не мертва. Я не могла поверить, Наташа, я заплакала, а Максим Петрович обнял меня и сказал, что мне теперь нечего бояться. И что, как только увидел мою записку, сразу же захотел мне помочь. И спас меня.
        - Что же он хотел предпринять?
        - Во-первых, он разрешил мне выходить на улицу, но никуда не ездить. Он даже дал мне немного денег, чтобы я купила себе книги и всё, что хочу. Он хотел расследовать дальше, чтобы узнать, ищут ли меня и опасно ли мне возвращаться домой. Когда я рассказала ему о тебе, об Артуре и о том, как сбежала, он посчитал, что тебя могут пасти… То есть следить за тобой. Максим Петрович хотел встретиться с Ильёй, поговорить с ним и убедить, чтобы тот отказался от дела.
        - А ты тогда уже знала про деньги?
        - Да, Максим Петрович сообщил, что за меня просят крупную сумму. Но ведь я ничего не знала про бабушку, о ней я узнала от Хойта.
        - А потом появились мы с Вакуровым.
        - Да. Вы появились так неожиданно…
        Наташа уже поведала подруге про Женьку по телефону. Обманывать Мэй Наташа просто не могла и боялась, что подруга сильно обидится за использование её имени и биографии в переписке. Но чудесная, немыслимая Мэй и тут проявила свою любимую мудрость: «Так должно было произойти. В нашем мире случайностей нет».
        - А дальше ты уже знаешь, - завершила рассказ Мэй.
        - И ты поверила Максиму Петровичу? Сразу же и во всём?
        - Да, потому что он спас меня и не выдал Илье.
        - А отец? Ты поверила, что он всё это задумал?
        - Помнишь, мы хотели проверить, любит ли он меня? Я уже тогда знала, что нет. А когда он хладнокровно расстрелял Максима Петровича и Илью, то поверила окончательно.
        - И мистер Хойт поверил тебе?
        - Да. Это в России никто никому не верит. А в Англии верят.
        - Ты уже всё решила? Ты отправишься с ним?
        Мэй подошла к подруге и обняла её. Наташа зашептала на ухо:
        - В России не всё так плохо, Машустик. Здесь можно жить, только надо привыкнуть…
        - Знаешь… - зашептала в ответ Мэй, - за десять лет я встретила здесь только двух хороших людей. Один человек - это Максим Петрович, а второй - это ты.
        - Ну что ты, их гораздо больше… - Наташа погладила её по волосам, - вон, тот же Женька, не так уж безнадёжен…
        - Нет. Здесь много подлецов и сволочей. Они повсюду, Наташа, повсюду! Ты будешь моей единственно светлой нитью, которая связывает меня с Россией. Ты - моя лучшая подруга, и другой такой у меня нет. Знаешь, меня совсем не мучает совесть. Я ни о чём не жалею…
        - А Ольга?
        Конечно, это был запрещённый приём. Но Наташа никогда бы им не воспользовалась, если бы не ЗНАЛА свою подругу. Если бы не чувствовала свою подругу. Если бы не понимала, что у Мэй есть главное и бесценное достоинство - её справедливое сердце.
        Мэй разжала объятия и подошла к кейсу. Выставила код на двух его замках.
        - Мистер Хойт сказал, что никакой бомбы тут нет и что эти деньги мои. И пообещал помочь, если у меня возникнут проблемы с ними. Но я даже не знаю, что там.
        Мэй приподняла верхнюю створку и откинула её.
        Перед взором подруг предстали ровно уложенные пачки купюр. Никогда ещё Наташа не видела столько денег сразу. Это были английские фунты, самые что ни на есть настоящие!
        - Господи… - произнесла она.
        Мэй молча глядела на пачки английских купюр. Что сейчас творилось у неё в душе? Осознать, что ты стала неожиданно богатой, можно только тогда, когда пощупаешь своё богатство руками. Но Мэй не прикоснулась к деньгам. Она захлопнула крышку и зафиксировала замки, но не стала нарушать выставленный код.
        - Джон ждёт нас в машине. Адрес ты знаешь. Помоги мне, он тяжёлый, - произнесла Мэй.

…«Мерседес» под управлением каменнолицего нёс их по московским улицам. Кейс лежал между ними на заднем сидении. Подруги молчали всю дорогу и просто приводили в порядок чувства, мысли, эмоции. Лишь изредка Наташа говорила, куда поворачивать, а Мэй переводила Джону.
        Вот и он - уже знакомый образцово-показательный московский двор в районе Бутово. Они приехали без предупреждения и могли никого не застать дома. Квартира 112. Тренькающий звонок и общая на четыре квартиры хлипкая дверь коридора… распахнулась. Немолодая женщина в цветастом фартуке. В пальцах зажата дымящаяся сигарета. Не лицо - восковая маска. Огромная, тяжёлая усталость в глазах, бледные потрескавшиеся губы, толстые слои пудры на лице, тщетно пытающиеся скрыть множество недавно появившихся морщин.
        - Юнона?
        - Здравствуйте, Нина Дмитриевна.
        Повисшую сковывающую тишину нарушил крик выбежавшего из квартиры Борьки:
        - Тётя Нина, это кто?
        - Боря, иди в свою комнату, поиграй. Юнона, проходите, - няня покосилась на Мэй и кейс в её руке.
        - Это Маша, моя подруга, - представила Наташа.
        Втоптав недокуренную сигарету в пол коридора, Нина Дмитриевна пропустила гостей на кухню и прикрыла дверь.
        - Вы знаете, что случилось? - спросила она.
        - Да, мы знаем. Простите нас за вторжение, мы ненадолго, - Наташа присела.
        - Чаю? Может, водки? - предложила няня.
        Наташа посмотрела на Мэй, та кивнула. Нина Дмитриевна достала из холодильника початую бутылку и три рюмки. Разлила. Выпили залпом, молча и не чокаясь. После чего Нина Дмитриевна произнесла:
        - Какая-то криминальная разборка. Я так ничего и не поняла. Почему? За что? Что они натворили? Я-то думала, они в Америке… Господи, что же нам теперь делать… - няня смахнула слезу, - что же теперь будет с мальчиком…
        - Нина Дмитриевна, - Наташа тщательно подбирала слова, - Ольга и Илья рассказывали вам о том, как они договорились с американскими врачами?
        - Да, в общих чертах.
        - Что они вам говорили в последний раз? Какова была информация?
        - Оля говорила, что летом, в августе, доктор… забыла фамилию… но у меня где-то записано… Доктор готов принять Борю в свою клинику, а сейчас они с Ильёй решают финансовые вопросы.
        - Вы знаете адрес клиники?
        - Да, у меня записано. Но… - Нина Дмитриевна перевела взгляд с Наташи на Мэй, - но какое это теперь имеет значение?
        Няня держалась молодцом. И Наташа, и Мэй видели, с каким трудом ей это удаётся. Женщина вновь потянулась за сигаретами и открыла окно.
        - Дело в том, - продолжила Наташа, - что Ольга и Илья решили все финансовые вопросы. Они успели связаться со мной… Со мной и Машей, и попросили нас… сказать, что если с ними что-нибудь случится, мы пришли к вам.
        Мэй, чувствуя, что подруга не справляется с ложью, поддержала:
        - Они оставили нам деньги. Вот они, - и Мэй пододвинула кейс к няне.
        Нина Дмитриевна растерянно заморгала глазами. Наташа вздохнула - самое трудное позади. Спасибо тебе, Мэй…
        - Вы сможете отвезти мальчика в Америку. И заплатить доктору за лечение. Здесь хватит, - вздохнула Наташа.
        - Я бы порекомендовала положить сумму на счёт в солидный американский банк, - предложила Мэй, - я могу найти хорошего банковского специалиста, который вам поможет. Можно открыть благотворительный счёт. Звоните На… Юноне…
        - Меня зовут Наташа, - избавившись от этой маленькой неправды, она улыбнулась, - а Юнона просто моё прозвище. Нина Дмитриевна, звоните мне, или я вам. Мы найдём специалиста.
        - Вы что, девочки? - няня никак не могла ничего понять, - вы это всё серьёзно?
        Вместо ответа Мэй положила кейс плашмя и открыла. Женщина, увидев море денег, схватилась за сердце.
        - Это деньги на лечение сына Ольги, - улыбнулась Мэй и посмотрела на подругу.
        Рыжая дикарка. Русско-китайская англичанка. Несбыточная гипертрофированная мечта идеалиста Женьки. Своенравная, непосредственная, гордая. И - безжалостная к тем, кто даже жалости не достоин…
        Нет, всё это не то.
        Маша, Мэй, Мэри. Самая обыкновенная двадцатилетняя девчонка. С самым обыкновенным человеческим сердцем.
        Наташа сама её придумала. Таких на свете не бывает.
        Эпилог
        Все законы - лишь имитация реальности. Коля Вакуров пёр тяжёлый чемодан по направлению к зоне посадки аэропорта «Шереметьево» и проклинал закон тяготения. Джон и Бартоломью были увешаны сумками, баулами и рюкзаками, как рождественские ёлки, и проклинали закон субординации. Мистер Хойт не отлынивал, ибо на его руке вместо позолоченной цепочки висела сумка, набитая русскими сувенирами для пятерых детей двух каменнолицых ребят. Но он уже не проклинал российское беззаконие…
        Зато девушки и Женька, замыкающий этот необычный кортеж, шли налегке. Женька скорее даже не шёл, а волочил ноги по земле. Его присутствие в стане провожающих никого, кроме него самого, не напрягало.
        Наташа уже обо всём договорилась с Мэй накануне, и теперь шла с лёгким сердцем.
        Пристроив Мэй и Джона в хвост очереди, мистер Хойт и Бартоломью попрощались с Наташей и остальными, взяли часть багажа на себя и отправились своим виповским путём. Джону поставили задачу пересечь с Мэй границу, помочь с вещами, а затем оставить в покое.
        Женька, на лице которого вместо глаз находилось что-то отдалённо напоминающее смятение, подошёл к Мэй:
        - Можно с тобой ещё раз поговорить на прощанье?
        Они отошли в сторонку, а Вакуров, всё давно знающий, заметил:
        - Бедный парень! И как тебя угораздило в него влюбиться?
        - Точно, бедный, - откликнулась Наташа, - вот если бы Мэй ответила на его чувства, стал бы богатым.
        - Эх ты, меркантильный филантроп! Ой, прости… Я больше не буду. Кстати, о бабках. У меня в голове давно идейка кружится. Может, нам с тобой это, бизнесом заняться?
        - Каким-таким бизнесом? - прищурилась Наташа.
        - Мы неплохо сработались, а? Я имею в виду это последнее дельце.
        - Первое, ты хотел сказать?
        - Вот именно, первое! - Вакуров обрадовался, что его понимают, - а что, если продолжить? Откроем детективное агентство, у меня опыт есть и кое-какие связи, у тебя… ну, у тебя башка варит неплохо.
        - Спасибо. В секретутки хочешь взять?
        - Ну вот, опять ты всё испортила! Я даже название придумал - бюро детективных услуг «Вакула». Нравится?
        - А причём тут Гоголь?
        - Не причём. Это от наших фамилий - Вакуров и Лаврова.
        - И как, по-твоему, мы сможем работать? Во-первых, мы друг другу не доверяем, а во-вторых, у нас денег нет, чтобы организовать фирму.
        Но у Вакурова были заготовлены ответы и на эти вопросы:
        - Не доверяем - хорошо. Вспомни Малдера и Скалли. Будем сомневаться в версиях друг друга - быстрее раскроем преступление. А деньги… Ну, ты с Машкой попереписываешься, предложишь ей спонсорство. Может, мы контору сразу же на Бейкер-стрит и откроем!
        Наташа скептически поправила очки. Коля улыбался во всю ширь своего круглого лица. То ли придуривается, то ли издевается.
        - Лучше собирай свои жареные факты, - бросила Наташа.
        - А может, я не журналист, а? - вдруг произнёс Вакуров, - может, я тебя прикалывал всё это время?
        - Тогда какого чёрта? - Наташа приняла стойку разъярённой мамаши.
        - А может, я влюбился!
        - В Мэй? В неё все влюбляются, тоже мне, удивил!
        - А может, не в Мэй. А может, в тебя!
        Точно, придуривается. Наташа отвернулась и посмотрела на Женьку, который беседовал с Мэй тет-а-тет.
        - Понимаешь, - в тысячный раз говорил он, - я до сих пор не могу поверить в то, что ты существуешь. Мне кажется, это какой-то сон. Ты сейчас улетишь, но я не проснусь. Ты улетишь, и тебя снова не будет, как и не было. И я точно решу, что ты мне приснилась.
        - Понимаешь, - в тысячный раз возражала Мэй, - я - это не я. Наташа писала тебе от моего имени, но не от моей души. Она писала от своей души, и тот образ, который создала в письмах, это не мой образ. Я внутри совсем другая, я не та, которая тебе нужна.
        - Понимаешь, - в тысяче первый раз заводил Женька, - мне не важно, какой образ создала Наташа. Мне важно, что ты, такая, какая есть - мне нужна. Именно ты, а не образ. Это трудно объяснить на словах, ты - некая внутренняя абстракция, а твоя телесная оболочка один к одному схожа с моим представлением о том, какая ты должна быть.
        - Понимаешь, - в тысяче первый раз моргала Мэй, - я плохо понимаю, что ты пытаешься мне объяснить…
        Наконец, очередь подошла, и каменнолицый Джон позвал Мэй.
        - Я не смогу забыть тебя. Понимаешь?
        - Понимаю и сочувствую. Мне жаль, - Мэй порылась в ридикюле и вытащила потрёпанную книжицу в мягкой обложке, - держи на память. Это моя любимая книга.
        - Ты мне напишешь? Я оставил тебе адрес, - Женька взял книгу, - я буду ждать твоего письма!
        - Может быть. Мэй би, - Мечта медленно отдалялась, - мне пора лететь! Мне пора флай! Пока!
        Вакуров помахал ей рукой. Таможенник уже начал проверять багаж, и Наташа подбежала к подруге. Чтобы обняться, но не проститься.
        - Не реви, - шепнула Наташа на ушко, - мы скоро обязательно увидимся!
        - Я вряд ли теперь приеду в Россию! - шепнула Мэй.
        - Но ведь я могу приехать в Англию! - шепнула Наташа, - если пригласишь, конечно!
        - Обязательно приглашу! Ты чего ревёшь? Не реви!
        Наташа стояла возле ограждения и смотрела, как Мэй грузит багаж на транспортёр, как получает посадочные талоны. Последний раз помахав ей рукой, Наташа всхлипнула и обернулась. На сердце её было легко, но на душе - грустно и тоскливо от одиночества.
        Вакуров и Женька рассматривали какую-то книжку возле лотка с мороженым. Наташа быстро-быстро прошла мимо них и бегом направилась к выходу из аэровокзала.
        Имя автора ни о чём не говорило. Женька открыл первую страницу - любимая книжка Мэй оказалась сборником стихов, переведённых с английского, и Вакуров сразу же утратил к ней интерес. А Женька прочитал про себя:
        Энн Ривер
        А потом, кто убит был в спектакле,
        Подойдут на поклон к авансцене.
        В реквизит возвратятся пентакли,
        Шпаги, шляпы - старьёвщик оценит.
        Мы из жизни скроили сценарий,
        Сжали, сплавили - не для оваций.
        Мы играли себя. Мы играли
        Без суфлёров и декораций.
        Где слеза по бумаге черкнула,
        Там корнями слова зацепились.
        Мы волшебную ось покачнули,
        И незримые связи явились…
        Мы любили, страдали, шутили,
        Пара гениев, магов несчастных.
        Сколько новых миров сотворили,
        Сколько старых разбили на части!
        Всё забудь. Отгремела премьера.
        Подойди, улыбнись, сделай милость.
        Но… растаяли кресла партера,
        Постановка нам только приснилась!
        Никогда, кто убит был в спектакле,
        Не придут на поклон к авансцене.
        Мы погибли напрасно, не так ли?
        Кто же знал, что умрёт в самом деле?

…На улице моросил летний дождь, а у неё не было ни зонтика, ни плаща-дождевика. Наташа быстро побежала к автобусной остановке.
        Позавчера она опять была у следователя. Он уточнял кое-какие детали и сообщил, что в деле Павлинина осталось ещё много неясностей.
        Вчера звонила Нина Дмитриевна из Америки и сказала, что Бориса Асина положили в клинику доктора Циммермана.
        Наташа успела заскочить в отходящий автобус.
        А значит, всё будет хорошо.