И когда она упала... Дина Ильинична Рубина
        Несколько торопливых слов любви… # Нет, все-таки надо любить! Надо влюбляться, сходить с ума, назначать свидания, задыхаться, тряся грудью, бежать к метро!
        Да - возраст, да - недостаток кальция, фтора, чего там еще… у каждого своя гормональная история.
        Но душе-то все равно пятнадцать лет!
        Дина Рубина
        И когда она упала…
        Лена Батищева - грузная, решительная - ходит в брюках, просторных свитерах и ботинках на рифленой подошве. Когда опаздывает, а опаздывает всегда, сильно топает, так что коллеги узнают о ее приближении задолго до непосредственного появления. Так вот, Лена Батищева, чья жизнь - череда безответных или - что еще хуже - ответных любовей, работает редактором в журнале «Школьная психология».
        Недавно американский благотворительный фонд организовал семинар по проблемам воспитания умственно отсталых детей. Лену тоже пригласили участвовать. И целую неделю по этому случаю она жила в гостинице «Россия», хотя до собственного дома могла добраться за час. Но надо же воспользоваться удачей, правда? Когда еще так подфартит…
        А в завершение семинара американцы подарили всем участникам культпоход в Большой театр, на «Пиковую даму». В роли Старухи - Илзе Лиепа.
        Все-таки событие. Ведь нечасто, согласитесь, ходим мы в Большой театр, даже и живя в этом городе. Вот в пятом классе, помнится, ходили на «Руслана и Людмилу», ну, в восьмом на «Русалку»… а потом уже редковато получается…
        Лена решила по этому случаю вылезти наконец из брюк и надеть чуть ли не единственное свое нарядное платье. Ну, а где платье, там и непременный расход - колготки. Хорошие купила, телесного цвета, достаточно дорогие - рублей девяносто пять что-нибудь… Да оказались колготки с брачком, буквально минут через двадцать в них лопнула резинка. Когда группа выходила из автобуса, колготки на Лене стали стремительно сползать. Лена, как в детстве, начала ступать, широко расставляя ноги, чтоб удержать эти проклятые колготки хотя бы на уровне колен. А в вестибюле Большого театра первым делом устремилась в туалет, где немедленно их стащила и просто сунула голые ноги в зимние сапоги. Провозилась, понятно, то-се… когда наконец вышла, выяснилось, что ее группа уже прошла контроль и поднялась наверх.
        Лена не сразу поняла свое бедственное положение. Сначала она улыбалась билетерше - кремневой старухе, с веками, опущенными, как у Вия, объясняла, что вот, случилась такая интимная неполадка с нижним бельем, а билеты у руководителя группы… Пробовала даже докричаться, отсылая куда-то вверх по великолепной, но нуждающейся в ремонте лестнице горловые трели: «Бо-ор-ря, Бо-ор-рь!..»
        Все было тщетно. Старуха неколебима.
        - Вы что, думаете, я вру, что у меня был билет?!
        - Женщина,- отвечает та,- вот и держали бы свой билет при себе…
        В полном отчаянии Лена ринулась в кассы… в надежде, что хоть какой-то завалящий билетик там остался. Да где там! Вы ж понимаете, Большой театр, наша национальная гордость.
        А уже третий звонок, а народ уже весь прошел в зал, в холле, между прочим, не топят и, между нами говоря, в ноги поддувает. Ну, и обидно!
        - Послушайте,- говорит опять Лена билетерше.- Я же с вами по-человечески делюсь, такая вот оказия, резинка лопнула! Я же к вам с полной откровенностью!
        - На что мне ваша откровенность?
        - Ну, я не знаю - голые ноги вам показать?
        - На что мне ваши голые ноги?- невозмутимо отвечает та, не поднимая своих тяжелых век. Смотрит только на уровне рук, на уровне подаваемых билетов. Такая производственная особенность взгляда.- Вот человек!- говорит.- Задницу готова показывать, только бы на халяву пройти.
        - Вы… вы что несете?!- закричала Лена.- Я же объясняю вам… Моя группа давно прошла! Пустите меня, я вызову руководителя! Бо-ор-ря-а-а!!!
        - Не орите, здесь Большой театр, а не подворотня…
        - Пустите же на минутку, я вам этот билет принесу показать!!!
        - Сейчас, пустила,- отвечает та.
        И Лена понимает, что спектакль начался, а она при своих полных правах и при пустом ее конкретном кресле в девятом ряду амфитеатра должна стоять в холодном холле с голыми ногами на потеху гнусной бабке.
        При этой мысли она ломанулась мимо старухи, та ринулась встречь, они сшиблись и некоторое время молча остервенело дрались, выворачивая друг другу локти.
        Неумелая в драке Лена опять была отброшена, неприятель торжествовал, все было кончено. Она заплакала и потрусила к выходу, но у самых дверей обида пересилила гордость, она вернулась к старухе и проговорила умоляющим голосом:
        - Ну послушайте! Ну посмотрите на меня внимательно, ну посмотрите, наконец, мне в глаза: неужели, в моем возрасте и с моим лицом, я стану врать вам, что у меня есть билет, когда его у меня нет?!
        Растравленная боем билетерша впервые подняла на нее глаза, оказавшиеся абсолютно неинтересными глазами умученной жизнью пожилой женщины, опустила руку и сказала:
        - Проходите…
        А вечером, распаренная горячей ванной с лавандовым порошком - для успокоения нервов,- отпоенная маминым чаем, Лена звонила подруге и, захлебываясь, говорила:
        - Как она танцевала, Илзе Лиепа, как она танцевала! Она становилась то девушкой, то старухой, то девушкой, то старухой!.. И когда все было кончено… и Герман ушел, а она упала,- я испытала такое облегчение, такой взлет и безумие, такой душевный простор… каких в жизни своей не испытывала!..