Инсула Владимир Дмитриевич Романовский
        Детективная история, произошедшая в Санкт-Петербурге. Обычные люди в необычных обстоятельствах. Любовь, ненависть, жадность, драки и власть.
        Инсула
        детективная история
        Владимир Дмитриевич Романовский
        
        Создано винтеллектуальной издательской системе Ridero.ru
        Глава первая. Спокойствие
        Мало кто изжителей северной столицы могбы суверенностью сказать, когда именно, вкаком году, возвели наМосковском Проспекте здание «общества сограниченной ответственностью» изловещим названием «Спокойствие», развалив для этого два дома. Некоторые ворчали, что вот, де, хорошие были дома, добротный «сталинский ампир», апостроили вон чего. Так помнилось- что именно «сталинский ампир», анебарокко, неоклассика, или модерн. Даже какие-то белые колонны рисовались впамяти людей, дорические, ифронтоны смощными барельефами над входами. Колесницы какие-то. Сдругой стороны- сталинский ампир иколесницы? Какие колесницы, зачем? Но, наверное, колесницы. Непаровозы ведь.
        Ановое здание заставляло почему-то прохожих нервничать, прятать глаза, засовывать руки вкарманы пальто икурток, ипытаться думать очем-то отвлеченном, отеплом взморье, оласковом прибое, опроникновенной музыке времен романтиков, ато иранее, обустрицах ибелом вине, ивеселых привлекательных особях противоположного пола вокруг. Восьмиэтажную коробку собрали изстали, бетона, итемного стекла, ивысилась она, темная, неприятная, над Московским Проспектом надменно, будто презирала соседние дома, прохожих, сам Московский Проспект, весь город, скоторым неимела инесобиралась иметь ничего общего.
        Напятом этаже здания находился просторный безликий кабинет Людмилы Сергеевны Рубинштейн: сомножеством прямых углов ипрямоугольной мебелью, с«дизайнерскими» светильниками попериметру, похожими наклизмы вводосточных воронках. Дабы невыглядел кабинет чересчур монотонным, настену повесили фотографию врамке: всветло-коричневых тонах, ретро, изображала фотография людную улицу времен Бель Эпокь (пофранко-американскому счету), слюбопытными витринами ивывесками игромоздким трамваем вцентре композиции.
        Коллеги поговаривали, что Людмила Сергеевна является прямым потомком того самого Рубинштейна. Непольско-еврейского Рубинштейна, арусско-немецкого, который пианист. Впрочем, польско-еврейский Рубинштейн тоже был пианист. Норусско-немецкий был еще икомпозитор, иписал оперы. Ипочему-то принципиально отказался дирижировать премьерой фортепианного концерта Петра Ильича Чайковского. Наверное все-таки он был еврей. Хотя сама Людмила Сергеевна, когда кслову приходилось, сей факт отрицала. Обрусевший немец, звали Антон. Ибрат был, Николай. Тоже пианист икомпозитор. Ноя им неродственница. Ипольско-еврейскому Рубинштейну тоже неродственница.
        В.Перов. Портет Антона Рубинштейна
        Справа отстола Людмилы Сергеевны высилась симпатичная карибская пальма вкадке. Вствол пальмы попросьбе Людмилы Сергеевны два кряжистых таджика, переговариваясь по-таджикски, ввинтили два шурупа иповесили наних мишень для игры вдартс.
        Сама Людмила Сергеевна была когда-то красивой женщиной, ноухаживала засобою напротяжении многих лет так тщательно истаким упорством, что вовсех чертах лица ее заключалась теперь легкая степень искусственности. Волосы свои- неизвестно, какого они были цвета изначально, асейчас блондинистые- Людмила Сергеевна аккуратно подкрашивала впарикмахерской, ицементировала- иногда сама- специальным аэрозольным составом, придавая им нужную сее точки зрения форму, суклоном вранний футуризм, акогда поправляла их, то делала это очень осторожно, концами указательного исреднего пальцев правой руки.
        Ивот теперь, вполдень, сидя запрямоугольным столом, Людмила Сергеевна улыбалась холодной улыбкой Рылееву- красивому мужчине под сорок, подтянутому блондину вэлегантном костюме, уверенному всебе, сбесстрастным вданный момент выражением лица.
        Иговорила Людмила Сергеевнатак:
        - Объединение состоялось, Рылеев. Это теперь неотменяемый факт. Откровенно говоря, вступление новой администрации вправа означает, что все, что происходило раньше, неимеет более юридической силы.
        Рылеев спокойно отвечал:
        - Мы ведь говорим ожилье. Дом квартирный, авквартирах люди живут, Людмила. Люди. Счаяниями, предубеждениями, мыслями всякими. Изкрови иплоти- люди. Жилье.
        - Это втебе говорят сословные предрассудки, Рылеев. Втвоем возрасте следует быть более космополитичным. Квартира впятиэтажной дыре вКупчино- жилье. Фанерный сарай учерта нарогах, заРжевкой- тоже жилье, возможно даже отчий дом. Апятнадцать комнат, кои занимают целый этаж истоят около миллиарда условных единиц- это, Рылеев, беспроигрышное капиталовложение, анежилье. Ато, что вкомнатах этих можно жить- если, конечно, хватает денег оплачивать услуги- это просто совпадение.
        Говоря все это, она встала, обошла стол, ипринялась прохаживаться туда-сюда, наклоняя голову изстороны всторону, упражняя мышцы стареющей шеи. Ипродолжила:
        - Дополнительная выгода тебе- если ты, конечно, сумеешь убедить остальных жильцов продать квартиры- получение процента отсделки. Сумма немалая. Ябы показала тебе графики, ноты нос воротишь.
        Присев накрай стола, она скинула один туфель исудовольствием помассировала себе ступню. АРылеев подумал, что надобы встать, пожелать Людмиле приятного дня, иидти кчертовой бабушке посвоим делам. Людмила- акула, он исам он, Рылеев, акула покруче любых людмил. Истращать тоже умеет. Он собрался было подняться, ноименно вэтот момент его посетило видение.
        Он отчетливо увидел- лестницу, окружную, стилизованною под парижскую неоклассику, тусклый голубоватый свет отночных контрольных ламп, себя, стоящего, схватившись зарезные деревянные перила, вхалате- илежащий налестнице этажом ниже чей-то труп. Лица трупа небыло видно. Судя поочертаниям- женщина.
        Видения посещали Рылеева неочень часто, норегулярно- сбоевых времен еще, стого самого, первого, перед самой стычкой. Вто время видение позволило Рылееву сохранить жизнь нескольким людям- которые ничего даже инезаметили (иненадо). Рылееву был показан возможный вариант развития событий. Способ предотвратить этот вариант он нашелсам.
        Истех пор видения повторялись- раз вгод или реже. Невсегда Рылеев понимал, что именно он видит, иневсегда находил способы предотвращения серьезных неприятностей. Ночасто ему это удавалось. Иникому он обэтом нерассказывал.
        Что затруп налестнице? Чей труп?
        Рылеев очнулся- видение мелькнуло ипогасло, короткое, Людмила даже незаметила ничего. Он продолжал сидеть перед ней- спокойный, уверенный, бесстрастный.
        Видение предупреждало обопасности. Какой? Что они задумали, эти подонки изСпокойствия, что им нужно, какие уних цели? Заставить жильцов выселиться. Зачем? Квартиры купленные, дому два года. Жильцы если исогласятся, то невдруг. Жильцам можно хорошо заплатить. Ноименно вданном случае Спокойствие платить нехочет, ахочет, чтобы он, Рылеев, жильцов уговорил. Именно он. Почему? Неизэкономии, нет. Здесь что-то другое.
        Рылеев сделал вид, что смотрит наЛюдмилу оценивающим взглядом. Она холодно улыбнулась вответ. Никакого особого почтения эта женщина ему невнушала. Помнились какие-то прошлые года, идумалось- как это извосторженных девушек сшироко распахнутыми глазами, шелковыми волосами, упругой грудью, приятным запахом, улыбчивых, доверчивых, получаются современем вот такие вот особы.
        - Слушай, Людмила…
        - Ну?
        - Помнишь, очем мы стобой мечтали винституте?
        Людмила Сергеевна сняла идругой туфель, иначала массировать другую ступню. Туфли ей жали. Торчали косточки- признак ношения обуви непоразмеру, обуви, которую носят женщины, будучи уверены, что она, обувь, делает их более привлекательными; привлекает мужчин, апривлеченный мужчина- это мужчина, которого можно контролировать; атакже женщины, делающие карьеру. Основания теже.
        Подумала Людмила Сергеевна- куда это он клонит? Апотом сообразила, что никуда он неклонит, ачто-то вспомнил, и, отвлекшись отделового разговора, желает обсудить. Трудный человек. Своевольный человек. Она переспросила навсякий случай:
        - Мечтали? Винституте?
        - Да.
        Перестав массировать ступню исрассеянным видом разглядывая ухоженные свои ногти, Людмила Сергеевна сказала:
        - Это ведь так давно было, Рылеев! Мы были наивные. Реальность, как видишь, оказалась лучше любой мечты.- Вголосе зазвучал деловой энтузиазм:- Сам посуди, Рылеев. Трезво посуди. Думалали я, что буду зарабатывать больше тридцати миллионов вгод еще дотого, как мне исполнится сорок? Да еще иработая в«Спокойствии»? Аты- думалли ты, что будешь известным банкиром? Ты ведь кто был тогда? Романтик, потенциальный неудачник. Волосы лохматые, джинсы рваные.- Словно спохватившись, анасамом деле сочтя, что дальнейший разговор вэтом ключе может помешать достижению цели, она снова заговорила суровым голосом:- Тему неменяй, пожалуйста. Сдругими жильцами говорил?
        Рылеев вспомнил, что секретарша заказывала вчера два билета вМариинку наконец месяца- апришлоли подтверждение? Он вытащил телефон, сказал —
        - Прошу прощения, это важно, —
        Иоткрыл почту. Подтверждение пришло. Удовлетворенный, Рылеев спрятал телефон вкарман ивыпрямился вкресле. Людмила ждала ответа.
        - Подумаю. Может ипоговорю.
        Людмила Сергеевна скептически спросила:
        - Обещаешь?- исиронией, изображая строгость, добавила:- Незабудь, сроки ограничены, азанепослушание налагаются штрафы.
        Что унее задолжность, как высоко ее положение вэтом заведении, подумал Рылеев. Действительно ведь грозит! Понаущению или пособственному почину?
        Улыбнувшись саркастически, она спросила:
        - Как банковские дела, Рылеев? Идут потихоньку?
        - Да, нормально.
        - Точно? Можешь мне довериться, я никому нескажу.
        - Я подумаю, Людмила. Идам тебе знать. Приятно было опять тебя увидеть. Досвидания.
        Он встал- стройный, спортивный, вроскошном костюме, кивнул ей, ивышел изкабинета.
        Телефон настоле мелодично зазвонил. Людмила Сергеевна нажала кнопку. Издинамика зазвучал саркастический голос Куратора:
        - Хорошо прошла встреча.
        Людмила Сергеевна откликнулась, тоже ссарказмом:
        - Как ожидалось.
        Куратор помолчал, азатем сказал мрачно:
        - Ни хуя он несделает. Нужно его покрепче прижать.
        Людмила Сергеевна закатила глаза, вздохнула, икивнула телефону.
        - Неего одного.
        - Вы дружили вшколе? Он был твой бойфренд?
        - Нет. Да. Был. Винституте.- Подумав, она добавила мрачно:- Собирались пожениться.
        - Да ну? Ичтож случилось? Неважно, неотвечай, нехочу вмешиваться втвою личную жизнь.
        - Он поступил всеминарию.
        Это развеселило Куратора.
        - Прости, как? Куда он поступил?
        - Всеминарию. Хотел стать священником.
        Тогда, вюности, она решила, что это просто повод ее бросить. Итолько попрошествии нескольких лет поняла, что это несовсемтак.
        Людмила села вкресло, закинула ноги настол, заложила руки заголову- осторожно, чтобы неповредить прическу, иприкрыла глаза. Серьезный человек- Рылеев. Банкир, ходящий поулице без охраны, уверенный, что ничего сним неслучиться- слишком много людей завязано вего делах, идаже его ненавистники ни начто нерешатся- себе дороже. Сломить его волю- дело нелегкое. Предстоят трудности. Нотем оно иинтереснее, итем желаннее главный приз вконце игры.
        Глава вторая. Электра
        Влифте оказалось много народу, ноРылеева это неогорчило. Вместе сним влифт зашли еще двое- мужчина иженщина, изразных отделов. Женщина полная, щекастая, лет двадцати пяти, созорным выражением лица, свздернутым носом, сподкрашенными светлыми кудряшками. Рылеев, вежливый, улыбнулся ей. Двери закрылись, лифт поехал. Вэтот момент Рылеев почувствовал прикосновение женской руки кего, Рылеева, ладони. Вруку ему вкладывали записку.
        Стало забавно иинтересно- чтоже дальше? Девушки иженщины часто сним заигрывали, нонетаким романтическим способом. Оромане настороне речь нешла- Рылеев был классический однолюб, обожающий жену. Интерес, следовательно, совершенно праздный. Нонастойчивый.
        Лифт еще один раз остановился, кто-то вышел, кто-то вошел. Толстая женщина тоже вышла. Рылеев развернул одной рукой записку иглянул вниз. Написанная мелким ноочень разборчивым, идаже красивым, почерком, гелиевой ручкой наквадратике бумаги для заметок, записка содержала следующее:
        «Вы вопасности. Ждите меня вкофейнике через десять минут. Закажите мне булочку».
        Рылеев скомкал записку инезаметно сунул вкарман. Вызвать, чтоли, охрану? Сдругой стороны, еслибы его хотели убрать, то долифтабы он, скорее всего, недошелбы. Зачем? Просторный безликий кабинет. Людмила отлучается вуборную. Входят человекатри.
        Он вышел измрачного здания Спокойствия. Стоял солнечный июльский полдень. Рылеев посмотрел всторону припаркованного неподалеку вуатюра, отрицательно мотнул головой, ичуть приподнял руку, давая шоферу понять, что нужно подождать. Дойдя доугла, он пересек проспект вположенном месте, чтобы непривлекать лишний раз внимания. Мимо пронеслись наскладных велосипедах какие-то подростки ипроехала наобычном, нескладном, велосипеде дама срюкзаком заплечами, сседой коротко остриженной головой, вштанах цвета хаки, плотно облегающих массивную ее жопу. Рылеев зашагал потротуару к«кофейнику». Он неплохо знал район, ипомнил, что «кофейник» здесь только один.
        Бегло осмотрев столики наулице под козырьком, Рылеев зашел внутрь. Изаказал себе то, что было обозначено вменю как «экспрессо класико» (оказалось- обычный эспрессо, неплохой) и«круассан классический» (вместо булочки) и, навсякий случай, «свежевыжатый сок» и«чиз-кейк Нью-Йорк» (вменю объяснялось, что данный чиз-кейк состоит изсырного крема «Филадельфия», сливок, яиц, сахара, икрекера).
        Вскоре кнему застолик влезла та самая массивная женщина излифта исразу стала есть чиз-кейк, тщательно облизывая ложку инеглядя наРылеева.
        - Это вы пошутили так?- спросил Рылеев.
        - Инедумала я шутить,- откликнулась женщина, иподняла, наконец, нанего глаза.- Очень вкусно, спасибо. Сок я непью, говорят- вредно. Сами пейте. Акофе ваш я, пожалуй, выпью. Вы меня непомните?
        Он ее непомнил.
        - Электра меня зовут. Несмейтесь, терпеть немогу.
        - Я инедумал смеяться.
        - Два года назад мы свами встречались. Вконференц-зале, вСпокойствии. Я была вся растрепанная инеочень толстая. Умужа были неприятности. Вы нам помогли.
        Теперь Рылеев вспомнил. Действительно- втот день унего сделалось сентиментальное настроение из-за грядущих именин супруги. Электра рассказала ему, что умужа после аварии слицом невсе хорошо, перекошенный он, сошрамами, вобщем- страшноватый. Иочень страдает из-за этого, кричит нанее, Электру, ипостоянно втоске. Рылеев сказал ей тогда, что могбы порекомендовать хорошего специалиста, имея ввиду своего одноклассника Вадика Либермана. Электра сообщила, что денег нет. Рылеев вблагородном порыве выдал «Ничего страшного, он мой друг, договоримся, я заплачу». Аслово неКочубей- иопределенные принципы уРылеева сохранились еще сюности. Поэтому сЛиберманом он договорился, акогда Либерман ему позвонил исказал, что все прошло успешно, Рылеев сним встретился ивсе расходы оплатил.
        Теперь он сказал:
        - Да, помню. Как муж, ничего, нетоскует больше?
        - Муж отменя ушел. После операции стал похож наактера из«Майских Недель». Вы смотрите «Майские Недели»?
        - Нет.
        - Повстречалась ему одна небрезгливая шлюха, хохлушка, опутала иувела.
        - Соболезную.
        - Ничего, наоборот, все клучшему. Я, правда, растолстела, нозато спокойно дома стало. Характер умужа моего бывшего отвратительный. Ая стех пор нашла себе парня скромного, застенчивого. Ихозяйственный, иготовить умеет. Когда футбол смотрит, неорет, мебель неломает. Вы любите смотреть футбол потелевизору?
        - Нет.
        - АвСпокойствии я работаю бухгалтершой. Изнаю многое, чего знать неположено. Вы мне помогли, ия вам теперь помогаю. Съезжайте, господин Рылеев, извашего дома, чем скорее, тем лучше.
        Она положила врот кусок чиз-кейка, прожевала, откусила кусок круассана классического, тоже прожевала, ипродолжила:
        - Уначальства нашего сроки ипланы. Им всегда все срочно нужно, иони запросто пойдут поголовам, иничего им заэто небудет. Возможность, что вы послушаетесь исъедете, есть- ноони готовятся заранее ко всем возможностям, инаверняка уже обо всем договорились- когда вы исчезнете, изкакого именно места, ичто именно обэтом сообщат вСМИ. Вы новости поутрам смотрите?
        - Нет.
        - Тела ненайдут, господин Рылеев. Вы, конечно, можете подумать, что меня квам подослали, чтобы ускорить процесс вашего выезда издома. Думать так- ваше право. Ноя вам сказала то, что должна была сказать. Вы хороший человек, ибудет неприятно, если вас убьют. Всего вам доброго.
        Она залпом выпила «экспрессо класико», легко подняла массивные свои формы состула ввертикальное положение, ибыстро вышла. Рылеев, опытный, подождал еще пять минут. Ипозвонил шоферу.
        Глава третья. Впути
        Слегка припекало. Пашка, молодой кряжистый шофер слегка бандитского вида, подрулил кпоребрику, выскочил, иоткрыл перед Рылеевым заднюю дверь черного вуатюра. Взглянув напроходившую мимо симпатичную шатенку вфиолетовых шортах (она заметила иулыбнулась ему), Рылеев сел впрохладный вуатюр.
        Некоторое время он просто сидел, держа спину прямо иглядя впространство. Пашке это надоело, ион спросил, обернувшись:
        - Все впорядке,шеф?
        Рылеев перевел нанего глаза.
        - А? Да, Пашка, все замечательно.
        Вотже сука, подумал он. Тошнит меня отодного ее вида. Аведь столько лет прошло. Иповторил вслух, сам себе:
        - Сука.
        Пашка кивнул понимающе, исказал:
        - Понимаете, шеф, вэтой жизни только…
        Рылеев его перебил:
        - Перестань подхалимничать, Пашка. Ты тут весь день собираешься стоять? Может, что-то нетак смотором?
        Пашка обиделся. Как все люди сограниченными интересами, он часто обижался там, где обиды никакой небыло. Сказал:
        - Слушаюсь.
        Включил скорость ипоехал попроспекту, надутый. Это тоже непонравилось Рылееву.
        - Заобиженное выражение лица я тебе неплачу, абесплатных услуг мне ненужно.
        Взеркале заднего обзора он увидел, как Пашка закатывает глаза.
        - Иглаза незакатывай. Надорогу смотри. Так безопаснее.
        Обогнав троллейбус, везущий вцентр окраинных плебеев, Пашка переключил скорость ипомчался кМосковским Воротам, сооруженным вдевятнадцатом веке вчесть славной победы русской армии над турецкими полчищами. Образцом для Московских Ворот послужили Бранденбургские Ворота вБерлине, автор которых вдохновился пропилеями Акрополя вАфинах. Рылеев подумал, что пропилеи красивые, аворота- иБранденбургские, иМосковские- неочень. Какие-то нелепые.
        Ивэтот момент его посетило еще одно видение- он сморщился как отболи изажмурился. Видение было такое:
        Вот этот самый вуатюр, вкотором они едут, втемяшивается вдруг наполном ходу ввыскочивший из-за угла грузовик. Звук удара оглушающий. Вот Пашка- наносилках, несут его санитары вкарету скорой помощи. Вот сам он, Рылеев- всиняках, окровавленный, придерживающий правую руку, ноксчастью- ходячий, стоит натротуаре ичувствует себя неловко. Видение исчезло. Подомам вокруг Рылеев понял, что длилось оно долго. Такого раньше небыло- чтобы видения посещали его дважды вдень. Даже дважды вгод непосещали. Он окончательно пришел всебя, потер глаза, ивелел Пашке:
        - Останови здесь.
        - Шеф, всего несколько кварталов…
        - Останови. Ивыйди.
        Стоя натротуаре, Рылеев подождал, пока Пашка выберется из-за руля. Пашка ужасно удивился, когда Рылеев достал бумажник иначал поодной отсчитывать ипередавать ему крупные купюры. Скаждой купюрой пашкино удивление выглядело все естественнее ивскоре сменилось плохо скрываемой радостью.
        Рылеев сказал:
        - Насегодня ты свободен. Руководству ничего неговори. Иди домой. Вуатюр оставь здесь.
        Умасленный Пашка решил проявить ответственность:
        - Блюстители заинтересуются иувезут.
        - Скорее всего именно так они ипоступят,- согласился Рылеев.- Ну так пойдешь завтра кним вогород ивызволишь. Увоз, штраф, ихранение- вот, как раз укладываешься всумму.
        Пашка прикинул что-то исказал:
        - Аможет, я его просто вгараж поставлю, а, шеф? Вгараж- самое милое дело.
        - Нет, неможет, поскольку тебе только что было велено этого неделать. Увидимся завтра, спозаранку. Если, конечно, утебя нет других планов. Есть утебя другие планы, Пашка?
        - Нет.
        - Аскажи пожалуйста, Пашка, тебе некажется, что я веду себя стобой как говно?
        Пашка быстро ответил:
        - Некажется, шеф. Чтовы.
        - Имне некажется. Ну, пока, Пашка.
        - Досвидания,шеф.
        ИРылеев ушел.
        Зазвонил мобильник. Пашка вынул его изкармана инекоторое время нанего смотрел, одновременно передразнивая Рылеева, ноговоря при этом фальцетом:
        - Веду себя стобой как говно, какой я крутой, какой ты ничтожный …- Добавив обычным голосом,- Говно иесть, козел, блядь,- он включил связь исказал раздраженно втелефон:
        - Ну?
        Голос втелефоне сказал деланным простонародным говорком:
        - Ох-хо, Пашка, как дела, фрателло? Семья впорядке? Мучачи нежалуются, триппер неподцепил? Слушай, куло, внимательно. Очень внимательно слушай. Спредельным вниманием. Есть один новенький Лейер Плейер, шестая версия, вывалился изкузова при транспортировке. Триста зеленых- ион твой. Что скажешь, фрателло?
        - Наличных мало сейчас. Может кследующей пятнице…
        Ноименно вэтот момент он вдруг посмотрел наденьги вкулаке изапнулся. Чуть подумав, сказал:
        - Погоди.
        Прижимая телефон куху плечом, он быстро отсчитал изденег, данных ему Рылеевым, нужную сумму, ипосмотрел наоставшиеся. Сказал тихо сам себе, глядя направую руку:
        - Его.
        Переведя взгляд налевую, закончил мысль:
        - Мои.
        Исказал втелефон:
        - Ладно, хули там. Встречаемся где обычно?
        Договорившись, он посмотрел вперспективу улицы, проверяя, действительноли ушел Рылеев, или следит заним из-за угла, падла. Рылеев неследил. Тогда Пашка залез ввуатюр ивключил мотор.
        Глава четвертая. Прозрачность
        Прозрачность- так называлось, совершенно официально, здание, состоящее изшести этажей, шестиквартирное, каждая квартира занимала целый этаж. Сталь, бетон, затемненное стекло- почти как «Спокойствие», носзеленоватым оттенком затемнение. Здание примыкало квосьмиэтажному отелю, построенному десятью годами ранее постандартному проекту, без излишеств. Вотеле наличествовал бар, исоединялся бар свестибюлем Прозрачности дверью скомпьютерным замком- для удобства ее, Прозрачности, обитателей. Вид сулицы- козырек над входом вотель ибар, вывеска вокне- «Катькин Бюст», над надписью улыбающееся девичье лицо, инеочень понятно, при чем тут бюст, никакого бюста накартинке нет, ичто заКатька, уж неЕкатеринали Вторая. Нонет, Екатерину лицо навывеске нисколько ненапоминало, иодноименных легенд кинематографа тоже.
        Д.Левицкий. Портрет Екатерины Второй
        Справа отвхода вПрозрачность располагался въезд вподземный гараж сдверью, поднимающейся вверх спомощью мотора, сдистанционным управлением.
        Рылеев постоял возле дверей Прозрачности, поколебался, инаправился ко входу вотельный бар. Остановился увхода, вытащил телефон.
        Черты лица его смягчились, нагубах появилась озорная улыбка- Рылеева стало неузнать. Действовала непосредственная близость домашнего очага. Вне этой близости Рылеев себе такого непозволял. Изменился иголос, став ласковым, чарующим:
        - Алё, высочество высочайшее! Неприсоединитьсяли вам кверному вашему пажу, ждущему вас вКатькином Бюсте?
        Надругом конце отозвались:
        - Полчаса. Дай мне полчаса.
        - Федотова, дорогая моя, целые страны завоевывались, бывало, вменьшие сроки. Авдуш ты ипотом можешь сходить.
        - Рылеев, уменя голова впене. Подождешь, авось нерастолстеешь. Поотжимайся пока что отпола, раз тебе делать нечего.
        - Ага. Ну, хорошо.
        Вбаре болталась дюжина клиентов, очем-то трепались. Выделялся сидящий устойки Цицерон- стройный смуглый мужчина небольшого роста, вбезупречном костюме, счерными волосами икавказскими чертами лица. Всякий раз, когда Цицерон снисходил доразговора сдругими представителями человечества, аснисходил он часто, потому что был понатуре снисходителен, дикция его поражала неподготовленных своею чистотой, абархатный баритон очаровывал, звучал даже приятнее рылеевского. Вданный момент Цицерон корпел над какими-то бумагами, разложенными настойке, время отвремени отпивая виски изтамблера. Встретились взглядами. Цицерон кивнул, иРылеев подошел исел настул рядом сним.
        - Цицерон,- сказал Рылеев бодро.
        - Рылеев.
        Цицерон произнес фамилию собеседника сбольшей тщательностью, чем того требовала ситуация. То есть, слегкой издевкой. Такимже образом он произносил вообще все имена ифамилии, атакже некоторые слова впредложении- вродебы наугад выбранные.
        Подошел бармен ипосмотрел вопросительно. Рылеев повернулся кнему.
        - Как обычно?
        - Да, пожалуйста.
        Повернувшись снова кЦицерону, Рылеев сказал полувопросительно:
        - Работаешь вдлинный викенд?
        Подняв одну кавказскую черную бровь, адругую оставив наместе, Цицерон критически окинул взглядом бумаги исообщил:
        - Вотпуску работаю. Думал я исчезнуть напару недель. Заслужил. Нопришел дебильный тропический ураган иучинил полнейший бардак надебильном острове, который я собирался украсить своим присутствием. Аэропорт острова закрыл лавочку, навремя или навсегда- незнаю.
        - Мало, чтоли, островов насвете?
        Бармен поставил перед Рылеевым тамблер свиски. Цицерон криво улыбнулся.
        - Понимаешь, Рылеев, моя так называемая герлфренд все обдумала своим так называемым умом, итеперь либо Парадайз Айленд, либо убейся обстену. Еслибы мы поехали вдругое место, онабы меня небросила, разумеется- это былобы сее стороны слишком резонно игуманно- нопродолжалабы предоставлять мне доступ кобворожительной своей плоти, втоже время лелея враждебные чувства вжестоком сердце своем. Женщины никогда тебе нескажут толком, чего именно они возжелали. Во-первых потому, что сами незнают, аво-вторых их любимая стратегия- увиливать, недоговаривать, исмотреть, небудетли им отэтого выгоды. Ивот я здесь, работаю ижду,жду.
        Бармен презрительно фыркнул. Цицерон иРылеев даже непосмотрели вего сторону. Бармен, человек сограниченными интересами, обиделся иотошел кдругим посетителям. Цицеронже продолжал:
        - Ивданный момент я разражен, поскольку я люблю быть оригинальным вовсем, аэто трудно, когда все обитатели дома сидят ввестибюле итоже чего-то ждут, ждут.
        Все обитатели? Рылеев непонял, что имеет ввиду Цицерон. Нахмурился. Подумал. Испросил:
        - Какие обитатели? Какого дома?
        Цицерон сготовностью объяснил:
        - Авсе наши соседи, кроме супруг Кипиани. Все остальные. Ждут. Либерманы, оперная блядь, игоспожа Дашкова. Вот иты подошел, искоро твоя обожаемая жена ктебе присоединится. Впору думать озаговоре.
        - Окаком заговоре?
        - Ты веришь всовпадения, Рылеев?
        - Как тебе сказать…
        - Всем нашим так называемым соседям следовало убраться изгорода навикенд, как они это обычно иделают. Наприроду, натравку, напесок, вгоры. Итебе, кстати, тоже! Ивот вдруг, ни стого ни ссего- кто-то что-то отменяет, переносит набудущий месяц, несложилось, несостыковалось, накладка, плюс приступ лени- все это возникает увсех водин итотже день, нежданно-непрошено, как герпес, ацентральный кондиционер сломался. Обитатели расселись ввестибюле, посылают смс-ки, хлебают дринки, потеют, инеуходят. Ждут. Чего ждут- сами незнают.
        Рылеев удивился:
        - Кондиционер сломался?
        - Да, представь себе. Глупая придумка, как ивсе остальное вэтом так называемом доме. Центральный! Ябы сбегал икупил комнатный кондиционер, ноего вставить некуда, внешние стены все стеклянные, из-за чего энергии уходит наохлаждение летом иотопление зимой втри раза больше, чем влюбом другом доме.
        Удачный момент, подумал Рылеев. Вот как раз сейчас его инадо … заинтересовать. Обещал ведь Людмиле подумать. Запустим пробный шар ипосмотрим, что изэтого выйдет.
        - Ну, раз тебе здесь так плохо…
        Цицерон возмущенно его перебил:
        - Атебе неплохо? Какой нормальный человек захочет жить вблядской стеклянной коробке, а, Рылеев?
        - Переехать нехочешь?
        Подозрительно нанего посмотрев, Цицерон ухмыльнулся, отпил виски, ипоставил стакан настойку двумя холеными пальцами. Испросил:
        - Это твоя сука изконторы тебя подбивает? Говорить ссоседями наэту тему?
        Рылеев улыбнулся обезоруживающе:
        - Аты откуда знаешь?
        Цицерон встал, взял снова стакан, икивнул Рылееву, чтобы тот следовал заним. Набрав накомпьютерном замке код, Цицерон открыл дверь ипропустил Рылеева ввестибюль Прозрачности.
        Усебя в«комнате контроля» портье Василий, тезка Рылеева, грузный человек лет пятидесяти, перестал играть скомпьютером в«догони подлого зайца» ивоззрился намонитор, над которым вспыхнул красный сигнал, оповещающий Василия, что дверь, ведущая избара вПрозрачность, открыли. Увидев Цицерона иРылеева, портье кивнул самому себе ивернулся кигре.
        Глава пятая. Вестибюль
        Общий стиль убранства просторного вестибюля являл собою смесь «суперсовременной» стильности ипредставлений дизайнера (убогих, помнению Цицерона) онеприличной роскоши. Несколько футуристических бордового цвета диванов расположились попериметру. Вдоль одной изстен стояли неровной шеренгой сплюснутые коринфские колонны. Действующий камин выдержан был вклассическом английском стиле. Наодной изстен висел оригинал картины Джеймса Уистлера «Портрет Мисс Кордер» втяжелой золоченой раме.
        Дж. Уистлер. Портрет Мисс Кордер
        Между диванами- непременные, модные втот год, пальмы вкадках. Под потолком слегка пародийная стилизация люстры, изображенной накартине Адольфа Менцеля «Концерт для флейты сФридрихом Великим».
        А.Менцель. Концерт для флейты сФридрихом Великим
        Вуглу помещался концертный рояль, увенчанный вазой ифотографией карибского, втон пальмам, восхода впластмассовой рамке. Атакже лежала нарояле стопка книг. Кто ее туда положил- неизвестно, вчера небыло.
        Наодном издиванов сидела пара совторого этажа: Вадик Либерман- перманентно усталый рыжий мужчина сбрюшком, средних лет, иего жена, Светлана, тоже средних лет, полная темноволосая женщина срезкими чертами лица, некрасавица инеуродина. Вадик что-то изучал наэкране компьютера-планшета. Светлана посылала потелефону тексты своей подруге, жалуясь нажизнь. Дети Либерманов- мальчик идевочка- проводили летние каникулы всубтропиках, вспециальном заведении для детей изсостоятельных семей.
        Анапротив них разместилась господа Дашкова, дама возрастом около девяноста, сувлечением читающая экономический журнал.
        Цицерон, неся вруке тамблер свиски, говорил:
        - … ведет, похоже, все дела вСпокойствии- так получилось, что она твоя бывшая, ипоэтому ты думаешь, что можешь ей доверять. Удивляюсь я тебе иногда, Рылеев. Странныйты.
        Рылеев спросил:
        - Это ты очем?
        - Дорогой мой друг иодноклассник, я всегда тщателен- это уменя срождения. Я проверил. Дообъединения в«Спокойствии» базировались два так называемых строителя. Друг друга они ненавидели, нокое-что делали сообща. Давали взятки епископу, ицелой куче народу вгородской администрации, каждый год, толькобы церква неполучила статус исторического памятника. Оба хотели ее снести. Один- чтобы построить это наше так называемое люкс-здание, вкоем мы стобою, типа, живем, другой чтобы возвести наэтом месте жилой небоскреб, потому что небывает слишком много жилых небоскребов водном квартале. Один изупомянутых подонков прозывается Александр Миронов, другой Александр Кац. Непомню, кто изних кто, потому что это неимеет значения. После объединения один изних стал главным управителем, авторой … неважно. Ну так вот, Рылеев, можешь сказать Миронову, или Кацу, чтоб они оба еблись врот влюбом выбранном ими месте влюбое удобное для них время, ибо лично я никуда переезжать несобираюсь.
        Он подошел кроялю, снял снего вазу ифотографию, ипоставил ито, идругое напол.
        Изглубин дома послышалось пение оперного сопрано- гаммы, почему-то прерывистые. Необращая навнимания нагаммы, Цицерон пониженным тоном сказал Рылееву:
        - Надобы все-таки объяснить людям, что рояль- музыкальный инструмент, анекофейный столик инеполка. Иводружение нарояль пошлых посторонних предметов есть проявление дурного вкуса, кое следует карать публичной поркой наплощади.
        Рылеев удивился:
        - Ты что, полюбил вдруг музыку?
        Цицерон живо откликнулся:
        - Ненавижу по-прежнему. Особенно так называемый «Ноктюрн» вми-бемоль, авторства пана Шопена. Тем неменее, моя нелюбовь кроялю- это одно, аэстетика- совсем другое. Здравствуй, прекрасное создание.
        Рылеев повернул голову- посмотреть, ккому обращается Цицерон. Через вестибюль кЦицерону бежала, жуя резинку, босоногая Мими, блондинка двадцати шести лет, стройная, смальчишескими повадками, водежде, которая больше подошлабы семнадцатилетней девочке: новая любовница. Невынимая резинки изо рта, она поцеловала Цицерона, после чего сразу кинулась кдивану, села нанего сногами, изанялась посылкой текстов потелефону.
        Продолжая беседовать сРылеевым, Цицерон перебрал книги накрышке рояля, вытащил изстопки небольших размеров томик- Невинные заграницей, Марка Твена- инаправился кМими, продолжая говорить:
        - Беда всех умных людей, Рылеев, втом, что всю свою жизнь они окружены дебилами, которые прекрасно понимают друг друга, носовершенно непонимают, завистливо боятся, иненавидят всех, укого есть, типа, ум. Всмысле интеллект.
        Плавным жестом вынув телефон изруки Мими, он вложил вэту руку книжку.
        Поющее вглубинах дома оперное сопрано смолкло.
        Втишине, без аккомпанемента, Цицерон продолжил, обращаясь кРылееву, анекМими, возле которой стоял:
        - Забавно, ябы даже сказал, комично, что именно дураки всегда оказываются навсех ключевых позициях. Ну, титульная нация- понятно. Если умный русский пытается встать наключевую позицию, тутже прибегают двадцать дураков, крича «Больно умный нашелся!» Такая традиция, старая. Аменьшинства? Взять хотябы евреев. Почему, если еврей начальник, то непременно дурак? Ипочему умным евреям это необидно? Про хачей я уж инеговорю, уних, то есть, унас- стандартная пропорция- чем больше власти, тем меньше ума, так было всегда.
        Рылеев обменялся приветственными кивками сгоспожой Дашковой (он ей нравился, иона оторвалась ради этого отжурнала) ипомахал рукой Либерманам. Светлана холодно кивнула, аВадик мрачно поднял брови, давая Рылееву понять, что супруга уже успела закатить ему сегодня скандал, возможно даже неодин, иему очень скоро придется ее задушить, поскольку выходанет.
        Мими сМарком Твеном вруке смотрела наЦицерона удивленно. Он пожал плечами иснова присоединился кРылееву урояля. Рылеев возразил:
        - Новот, кпримеру, я- начальник.
        - Ичтоже?
        - Ну, все-таки.
        - Ты хочешь сказать, что ты недурак? Нет, посравнению, скажем, сВадиком, ты может инесовсем дурак. Впрочем, незнаю. Это неважно.- Цицерон понизил голос изаговорил твердо:- Никуда я отсюда несъеду. Ты, Рылеев, непредставляешь себе, что мне пришлось пережить, чтобы получить уютный уголок вэтом дурацком аквариуме. Я апеллировал кродовым чувством хачей, давил наостатнее чувство вины русского чиновника- сказал ему, что хотябы один хачара долженже жить вздании, если просится, иначе неприлично. Я закидал взятками целый взвод каких-то самодовольных застройщиков; мне пришлось упоминать историческую русскую терпимость поотношению кхачам, ипрочая, ипрочая, унижаясь, кривя душой, дабы получить место всписке. Заодно итебя сВадиком, кретинов безмозглых, всписок пристроить. Вадик очень просился, унего совершенно нет вкуса, аты непросился, ноты …хмм…
        - Ая- русский,- подсказал Рылеев.
        - Именно. Долженже быть вздании хоть один исконно русский мужик, ато ведь разговоров необерешься. Ауменя клиентура.
        Он снова, продолжая говорить, отошел отрояля инаправился кгоспоже Дашковой, которая начинала клевать носом ижурнал- вот-вот выпадет изрук.
        - Стоилали игра свеч?- риторически спросил Цицерон, обращаясь все также кРылееву.- Акакже! Благодаря моим усилиям я теперь непросто «сутяга, непроигравший ни одного дела задесять лет» или «тот пронырливый хачара».
        Он успел поймать журнал, который госпожа Дашкова наконец-то выронила (ипроснулась), ивручил его ей, непрерывая монолог.
        - Любой ожиревший олигарх вэтом городе иокрестностях, укого насчету больше десяти миллионов зеленых, анаруках тяжба, знает, что может нанять очень хорошего адвоката. Или очень известного адвоката, тоже хорошего. Илиже, если ему очень повезет- «того черножопого изСпокойствия». Визитная карточка, Рылеев! Так что, видишьли, Рылеев, нельзя мне отсюда съезжать, никак нельзя. Половину дохода потеряю.
        Рылеев поставил стакан свиски накрышку рояля. Цицерон укоряюще нанего посмотрел. Спохватившись, Рылеев убрал стакан скрышки.
        Вэтот момент Светлана Либерман закричала истерически:
        - Прекрати сейчасже!
        Вадик, супруг ее, поднял глаза откомпьютерного планшета который, скорее всего, иявлялся источником раздражения супруги. Спросил устало:
        - Что прекратить? Поточнее выразись, будь добра.
        - Ты что, издеваться надо мной вздумал? Сволочь! Я твоя жена, подонок. Я подарила тебе лучшие годы жизни идвух неблагодарных детей. Чтоже я, внимания незаслуживаю по-твоему?
        Вадик положил планшет рядом ссобой надиван. Светлана отнего отвернулась. Он спросил:
        - Тебе хочется поговорить?
        - Совершенно нехочется.
        - Тогда, может быть, прогуляемся? Погода хорошая, наФонтанке прохладно.
        - Нет.
        - Ну так, ради всего святого, что тебе нужно?Что?
        - Оставь меня впокое.
        - Ну так ведь именно это … ведь я тебя небеспокоил только что. Аты недовольна.
        - Ты бессердечная свинья, Вадик. Просто скотина. Зачем я вышла затебя замуж? Почему? Ради чего?
        Вадик, подумав, предположил:
        - A… хмм … может потому, что уменя хуй большой?
        Светлана надула губы, аВадик опять взялся запланшет.
        - Тебе наменя насрать,- сгоречью заключила Светлана.- Тебе инадетей насрать. Тебе все безразличны. Что ты там опять делаешь? Ты что делаешь, дрянь ничтожная, подонок?
        Он попытался сконцентрироваться наинформации впланшете. Светлана пришла вярость, выхватила унего планшет ишвырнула через весь вестибюль. Вадик возмущенно закричал:
        - Я там читал- важные медицинские новости!
        Мстительным саркастическим тоном Светлана закричала вответ:
        - Ах, ах! Мне недолжно быть все равно? Бедный страдалец Вадик! Его жестокая бескультурная жена только что наглазах увсех загубила всю его многообещающую карьеру!
        Она вдруг замолчала, потому что состороны лестницы ввестибюль вошла, отрешенно рыдая, Амелита, женщина лет тридцати пяти, полноватая, миловидная- обитательница третьего этажа. Спотыкаясь, будто незамечая ничего иникого вокруг, она проследовала кроялю. Вадик одними глазами следил запроходом Амелиты, аСветлана следила нескрываясь. Мими нахмурилась, пытаясь сообразить, что могло так растревожить рыдающую. Цицерон иРылеев отошли всторону, уступая Амелите дорогу. Госпожа Дашкова необратила наАмелиту внимания.
        Амелита перестала рыдать, пробормотала что-то, возможно слова благодарности, сопроводила их восклицанием «ОГосподи!», отодвинула рояльную скамью всторону, открыла крышку, наклонилась над клавиатурой, держась одной рукой закрышку, чтобы неупасть, ипопыталась одним пальцем наиграть мелодию, иодновременно ее спеть:
        Дж. Пуччини. Фрагмент изоперы «Тоска»
        - Зная только … любовь иискусство … Людям вреда я неприносила…
        Иснова зарыдала. Рылеев иЦицерон обменялись взглядами. Цицерон пожал плечами. Рылеевже обратился кАмелите:
        - Может, воды вам принести? Увас все впорядке?
        Рыдая, Амелита закричала впространство оперным сопрано:
        - Боже мой! Ачто, похоже, что уменя все впорядке? Выгляжу нормально, пою нормально?
        Она отделилась отрояля инаправилась, спотыкаясь ипокачиваясь, клогическому центру вестибюля. Вэтот момент раздался, итяжелая люстра, оторвавшись откреплений, упала напол ишумно разбилась вдребезги вдвух метрах отАмелиты.
        Амелита, Светлана, иМими вскрикнули одновременно. Цицерон, Рылеев иВадик бросились кАмелите, готовые оказать помощь. Удивленная госпожа Дашкова подняла голову отжурнала исказала:
        - Ничего себе. Что это было?
        Поправила очки ивсмотрелась. Хихикнула, покачала головой, иснова занялась чтением статьи- оставался один только абзац.
        Рылеев сказал Амелите:
        - Вы впорядке, э …- иумолк.
        Повернув голову, Амелита посмотрела безумным взглядом наобломки люстры наполу. Перевела взгляд напотолок. Все последовали ее примеру. Амелита сказала:
        - Божемой.
        Состороны уличного входа ввестибюль вошел портье Василий взеленой форме икепке ибелых перчатках. Увидев наполу люстру, он вплеснул руками ивоскликнул, почти искренне:
        - Батюшкимои!
        Цицерон, присев накорточки возле обломков, поднял один изосколков ивнимательно его осмотрел.
        Госпожа Дашкова закончила читать статью, поднялась состула исказала:
        - Ну, чтож, насегодня волнений мне достаточно. Пойду вздремну. Кто-нибудь видел Зару? Вечно ее нет, особенно когда она нужна. Василий, кондиционер вэтом столетии починят, или отложат доследующего?
        Оторвавшись отсозерцания разбитой люстры, Василий рапортовал:
        - Ремонтники уже выехали, госпожа Дашкова.
        Амелита снова принялась рыдать, будто повергнутая вотчаяние перспективой приезда ремонтников. Рылеев иВадик попытались ее утешить. Рылеев даже положил ей руку наплечо, ноона раздраженно отстранилась, подбежала кроялю, положила голову накрышку, изарыдала вголос.
        Цицерон, оставив впокое осколки, потрогал обрывки проводов. Посмотрел напотолок. Повернувшись кВасилию, спросил:
        - Лестница унас вхозяйстве есть?
        Василий кивнул:
        - Вподвале.
        - Это хорошо.
        - Принести?
        - Да, принесите пожалуйста, Василий.
        Василий ушел, что-то бормоча, аЦицерон снова уставился напотолок.
        Рылеев спросил:
        - Что ты там высматриваешь?
        Цицерон заложил руки заспину, пожал плечами, исказал:
        - Пятнадцать килограмм- максимальный вес, который может выдержать коробка.- Он жестом показал налюстру.- Аэта гадость весит гораздо больше. Значит, есть система креплений: перемычки, держалка для крюка- вещи, которые пособственному почину задва года внегодность неприходят.
        Он ухватил крюк люстры, подтащил его ксебе, иначал осматривать. Рылеев намгновение обмер. Видение, бухгалтерша Электра. Ну иденек.
        Вадик посмотрел нанего, потом наМими, и, наконец, нажену Светлану. Та поднялась инаправилась кнему.
        Амелита меж тем перестала рыдать ипопыталась наиграть нарояле мелодию. Остановилась ипопыталась туже мелодию спеть. Инепопала втональность.
        Цицерон, поняв, что она сейчас снова зарыдает, сказал сквозь зубы:
        - Еб твою мать.
        Распрямился ипошел кроялю. Отстранив Амелиту уверенным жестом, он подтянул скамейку, сел нанее, исыграл аккорд.
        - Сначала. Си минор. Нет уж, ты пой, пожалуйста, чего уставилась, тетка.
        Ошарашенная Амелита вдохнула, посмотрела затравленно, иначала петь. После нескольких тактов голос ее начал вдруг обретать уверенность.
        Итут впроеме, ведущем клестнице, появилась- она.
        Рылеев замер.
        При виде Федотовой он всегда забывал обо всем насвете.
        Ей было двадцать восемь лет. Унее были прямые светло-коричневые без рыжины волосы, большие синие глаза, ипропорциональное сложение. Несмотря нато, что впоходка ее отличалась скорее атлетизмом, чем грацией, Рылеев, как всегда, восхитился этой походкой- навосьмом году брака он любил жену без памяти.
        Она пересекла вестибюль улыбаясь, глядя только наРылеева, видя только его, любя его, всегда любя толькоего.
        Амелита сЦицероном продолжали петь ииграть, потому что настоящее искусство превыше всего.
        Поцеловав Рылеева, Федотова приблизила губы кего уху испросила:
        - Кто это тут люстру обрушил?
        Рылеев вполголоса ответил:
        - Сама упала. Отизбытка чувств.
        - Ясно. Ая думала, что Цицерон ненавидит музыку.
        - Оказывается, невсю. Это только сейчас выяснилось.
        - АЛиберманы опять поругались?
        - Светлана разбила Вадику планшет.
        Федотова кивнула Светлане, поклонилась госпоже Дашковой, подмигнула Вадику (он покраснел), инестала тревожить Цицерона иАмелиту. Рылеев, обняв супругу заталию, повлек ее кдвери вбар.
        Прошло минут пятнадцать.
        Складная лестница высилась посередине вестибюля. Вадик слегка ее потряс, проверяя наустойчивость, ипоставил ногу напервую ступеньку. Светлана, наблюдая заего действиями сбезопасного расстояния, презрительно наморщила нос исотвращением сказала:
        - Ну ичто это ты такое собираешься делаешь?
        Вадик стоически проигнорировал презрение вголосе супруги иответил:
        - Просто хочу посмотреть.
        - Посмотреть начто, имбецил?
        - Посмотреть, что там случилось.
        - Ты что, электрик?
        - Света, прекрати.
        - Хач попросил лестницу. Пусть хач илезет. Ты свалишься иразобьешься, козел.
        Вадик, сжав зубы, полез вверх полестнице. Иуслышал снизу презрительное:
        - Хорошо, я тебя предупредила.
        Напервый взгляд коробка исистема креплений выглядели нормально. Изкоробки торчали провода, порвавшиеся- нет, разъединившиеся- нет … их заматывали изоляционной лентой … тоже нет … надевали сверху пластмассовые коннекторы для оголенных проводов! …Крепление … перепилено? Аэто что такое?…
        Вадик протянул руку, чтобы отодвинуть провода ирассмотреть получше. Раздался громкий треск, сверкнула искра. Вадик вскрикнул, укусил себя заруку, потерял равновесие, исъехал вниз дополовины лестницы, хватаясь судорожно заступеньки. Лестница наклонилась иначала заваливаться насторону. Вадик спрыгнул вниз, подвернув ногу, упал, перекатился, иотполз всторону. Лестница рухнула напол. Приняв сидячее положение, Вадик стал тереть поврежденную лодыжку. Светлана, встав рядом иуперев руки вбока, спросила надменно:
        - Ну теперь-то ты видишь, какой ты тупой козел, блядь?
        Вадик решил ей неотвечать.
        Глава шестая. Олюбви
        Невовсяком баре подадут вам хорошее вино! Накладно это инепрактично. Плохое вино может стоять открытое днями, ихуже нестанет. Априличное, если заказчики невыпили сразу всю бутылку- выдохнется, итаким образом неокупится. Нов«Катькином Бюсте» хорошее вино имелось- врасчете наобитателей Прозрачности. Невсех. Захаживали- сам Рылеев, его жена, Цицерон, изредка Вадик. Остальные обитатели были непьющие, илиже, как чета Кипиани, предпочитали пить вдругих местах («Вазиатской обстановке сфранцузской кухней»- язвил Цицерон. «Грызуны, что сних взять»).
        Приятно пить вбаре хорошее вино, представляя себе покатые горные склоны провинции Бордо.
        Еще приятнее пить его вкомпании сдевушкой.
        Иеще приятнее- вкомпании сженой, которую любишь, икоторая отвечает тебе взаимностью, инет увас друг отдруга никаких тайн, нелелеете вы задних мыслей. Аужены- миловидное лицо, мраморные плечи, упругие груди, умопомрачительные колени, желанная ступня- все это можно созерцать нестесняясь … талия, правда, неочень тонкая, ажопа недостаточно округлая, слишком спортивная, ноэти недостатки вызывают умиление, анераздражение. Ажена смотрит натебя веселыми глазами. Иговорит:
        - Мне нужно вспортзал. После этого я вся твоя, мой повелитель.
        Аты отвечаешь:
        - Аразве вы, баронесса, прибавили ввесе? Уж нестановитесьливы…
        Она предупредительно нахмурилась.
        - Ох ненадо.
        - … толстой? Массивной? Жирной? Я все равно буду любить каждый квадратный сантиметр вашего тела, баронесса.
        Она сбросила один туфель ипоставила босую ногу ему наколено. Ичарущим голосом сказала:
        - Удивительно. Столько времени прошло, ая тебя обожаю, как девчонка. Зачто ты меня…
        - Неискушайте судьбу, баронесса,- строго сказал Рылеев.
        Он взял ее заногу, наклонился, приподнял юбку, ипоцеловал восхитительное колено.
        Рыцарь, подумай обезопасности женщины, которая тебе доверилась.
        Рыцарь подумал испросил:
        - Ты уверена, что нехочешь завести телохранителей?
        - Я умею засебя постоять, мой повелитель.
        Рылеев улыбнулся. Все мы тщеславны, любим хвастать. Но- видение, бухгалтерша. Он сказал:
        - Да, конечно, Мисс Спецназ. Новремя берет свое. Навыки покрываются ржавчиной.
        - Будешь меня раздражать- попрактикуюсь натебе. Авот тебе, кстати, неплохо былобы таскать ссобой впоездки каких-нибудь ухарей. Для моего спокойствия. Я дала тебе петькин телефон.
        - Добрый старый Петька, бывший коллега баронессы, сбольшим боевым опытом.
        - Это чтоже, ревность, мой повелитель?
        Она подвигала босой ногой вверх-вниз поего бедру.
        - Возможно. Да. Да, это ревность, Федотова. Чтож я- неимею права? Урод твой Петька. Очкарик лысый.
        Она обняла его ипоцеловала вгубы. Неотрываясь отнего, сказала:
        - Я дала повару выходной сегодня изавтра.
        Притворяясь, что шокирован, Рылеев спросил:
        - Ты сама приготовишь обед? Лично?
        - Хотелосьбы сегодня вечером выйти куда-нибудь. Ладно, вспортзал я пойду потом. Асейчас…
        - … мы пойдем домой…
        - … ибудем говорить друг другу скабрезности дополной потери контроля.
        Он сгреб ее состула иприподнял заталию, так что ее грудь оказалась науровне его лица. Она захихикала мелодично, иРылеев засмеялся.
        Ввестибюле было пусто. Обитатели разошлись поквартирам. Лежала разбитая люстра, ирядом сней поверженная лестница.
        Госпожа Дашкова присела накрай кресла счашкойчая.
        Вгостиной госпожи Дашковой имелась каминная полка сфарфоровыми поросятами, анад ней картина маслом нахолсте, враме, изображающая госпожу Дашкову взрелом возрасте- абыла госпожа Дашкова вто время очень даже ничего.
        Потелевизору шла программа новостей. Назаднем плане торчала электростанция вкаком-то южном регионе, ивозле нее- толпа рабочих. Рабочие присутствовали также насреднем плане, анекоторые толклись вокруг репортерши лет тридцати, уверенной всебе женщины, говорившей вмикрофон:
        - … иврезультат был- десять тысяч увольнений.
        Она повернулась кодному израбочих испросила:
        - Вы здесь работали?
        Рабочий, которому очень хотелось сказать самое важное, ноон боялся, что неподберет нужных слов, ответил:
        - Ну, типа, я тут годами работал, короче. Я имои друганы тоже. Мы работали вэтой компании ссамого начала.
        - Какие увас перспективы? Надеетесь найти другую работу?
        - Незнаю. Короче, неочень, перспективы, да? Работы нигде нет, прикинь. Все так говорят.
        - Спасибо.
        Госпожа Дашкова хмыкнула, держа чайную чашку науровне губ. Отхлебнула чай. Ипозвала:
        - Зара! Зара!
        Зара, темноволосая женщина затридцать, вошла вгостиную.
        - Видела?- спросила ее госпожа Дашкова.- Смотри.
        Икивнула понаправлению ктелевизору.
        Зара сказала скавказским акцентом:
        - Да, видела, госпожа Дашкова.
        - Тоже самое будет стобой, когда я тебя уволю, если ты непрекратишь быть тупой кавказской коровой инебудешь меня слушаться.
        - Хорошо, госпожа Дашкова. Я буду вас слушаться.
        Врылеевской квартире время расплылось, инеочень понятно было- стоит оно наместе или течет очень быстро. Вглавной гостиной, стилизованной под ранчо, висела настене деревянная маска какого-то очень серьезного индейского вождя. Настойке бара (бар соорудили почертежу самого Рылеева) стоял открытый ноутбук, лежали бумаги, арядом поместился недопитый бокал- вчера Рылеев решил лично перепроверить, что наворотили его подчиненные запятницу- они часто ошибались впредвкушении викенда. Федотова вгостиную свечера еще незаходила, ауборщице велено было кбару неподходить никогда.
        Федотова перестала постанывать изамерла накраю постели, свесив вниз руку сдлинными пальцами. Влажные волосы разметались попростыне. Рылеев осторожно, чтобы их непридавить инесделать жене больно, нашел место, куда упереть локоть, приподнялся, ипринял сидячее положение. Итутже снова приник кгладкой, приятно пахнущей спине жены, истал целовать ей позвонки, один задругим.
        - Подожди, передохнем, ато я чокнусь,- сказала Федотова.
        - Чокнись,- разрешил Рылеев.- Я уже вполне чокнулся. Исейчас укушу тебя запятку.
        Она никак непрореагировала. Пришлось действительно переместиться иукусить. Совсем слегка.
        - Идиот,- сказала Федотова.
        Тогда он стал целовать ей пальцы наноге, иона плавно убрала ногу, согнула вколене.
        - Перерыв,- сказала она устало.- Если ты меня сейчас начнешь щекотать, я сверну тебешею.
        - Ну вот еще,- возмутился Рылеев.- Несмей!
        Истал ее щекотать.
        Она захохотала, рванулась, оттолкнула его, исоскочила спостели. Рылеев сделал постное лицо.
        - Пить,- сказалон.
        - Пьяница.
        - Сама такая.
        Она подошла кзеркалу, схватила щетку, истала расчесываться.
        Рылеев прикрыл глаза, иего посетило еще одно видение- третье заодин день. Он увидел пожар.
        Пожар полыхал вих квартире. Настене сквозь языки пламени отчетливо виделялась маска индейского вождя.
        Всередине комнаты, привязанный кстулу, сидел человек. Видна была только его спина. Пол ивозраст определить невозможно. Рылееву захотелось закричать- «Нет!»
        Возможно, он изакричал. Потому что когда открыл глаза, увидел прямо перед собой встревоженное лицо Федотовой.
        - Рылеев, ты что? Что стобой?
        Он зажмурился, снова открыл глаза.
        - Нет, ничего. Сколько времени?
        - Часа четыре. Чего ты кричишь?
        - Я кричал?
        - Да..
        - Нну … Незнаю. Уснул, наверное, ичто-то приснилось.
        - Ты засекунду незасыпаешь.
        - Все нормально, баронесса. Я люблю тебя.
        - Ая тебя. Точно все нормально?
        - Точно. Мне нужно сходить … сколько времени сейчас?
        - Часов семь.
        - Мне нужно сходить кое-куда. Часа наполтора.
        Она нестала спрашивать зачем икуда. Захочет- сам скажет, он такой. Нужно- значит нужно.
        Быстро ополоснувшись вдуше, Рылеев оделся, проверил карманы- ключ, бумажник, телефон. Вбелом купальном халате, бесконечно желанная, Федотова вышла изгостиной.
        - Через час вернусь,- повторил Рылеев.- Может ираньше. Пойдем куда-нибудь сегодня,да?
        - Хмм,- сказала Федотова, играя бедрами.
        - Нескучайте, баронесса.
        Он привлек ее ксебе ипоцеловал внос. Она свела глаза кпереносице инадула щеки. Рылеев засмеялся, аФедотова захихикала.
        Наулице было светло, нопустынно. Возможно потелевизору шел какой-то интересный сериал или матч, аможет день увсех выдался тяжелый, даром что суббота. Ну, наНевском ипоперечных наверняка народ, нопопути кцеркви, около двух километров, Рылеев встретил человек пять. Дул вечерний ветерок.
        Вечерня давно закончилась. Священник- моложавый исмешливый- вышел из-за алтаря. Больше вцеркви никого небыло.
        Стало спокойнее надуше. Речь этого священника- плавная, свободная- внушала уверенность впоправимости всего насвете. Тем неменее, Рылеев, слушая, оставался серьезен, сосредоточен.
        - … обыкновенная история,- говорил священник.- Перестроили церкву вспортивный клуб при Советах, апотом, после Советов, пытались там что-то открывать, проводить. Оказалось нерентабельно. Делать историческим памятником- процесс долгий идорогой. Проще снести иместо использовать. Церковная администрация изабыла давно, что там когда-то церковь была…
        - Незабыла.
        - Нет? Ну, значит, взятки вход пошли. После этого прибывают рабочие скирками, апотом иэкскаватор. Инаэтом месте строят что-то другое.Так?
        - Примерно так,- Рылеев кивнул.- Соговорками.
        Священник подозрительно нанего посмотрел.
        - Вы некатолик, часом?
        - Я отступник.
        - Я необэтом.
        - Православный.
        - А, ну тогда понятно. Василий Рылеев, нетакли?
        - Откуда вы знаете?
        - Был еще католик, спохожим делом. Вы, Рылеев, легенда внекоторых кругах. Вы собирались стать священником, нопередумали.
        - Я … да. Я встретил женщину.Я…
        - Представьте себе, я тоже всвое время встретил женщину. Иименно наней сейчас женат.
        - Вы непоняли. Я встретилее…
        - Через семь лет после того, как распрощались сидеей стать священником. Видите? Легенда. Впрочем, немое дело. Говорите, какая помощь вам нужна.
        - Слушайте, батюшка … итак ведь трудно, авы еще и… Мы семь лет женаты. Я … немогу ее потерять. Она для менявсё.
        - Детей нет, нетакли?
        - Э … Поканет.
        - Что-то вас смущает. Чего-то вы недоговариваете.
        Рылеев зажмурился- иснова увидел пожар всвоей квартире. Четвертое задень. Ичеловек, привязанный ккреслу. Видение исчезло- да ибылоли? Может, просто эхо предыдущего. Он посмотрел вглаза священнику исказал:
        - Незнаю, благословение это или проклятие, ноуменя есть дар- умение видеть … нехорошие события … дотого, как они происходят. Иногда, если действовать быстро идумать трезво, события можно даже предотвратить. Бывает сложно … Аснедавних пормне…
        - Боюсь, что это невмоей компетенции.
        Сказано было сухо, без эмоций. НоРылееву нужно было выговориться.
        - Видения стали появляться все чаще. Я боюсь … увидеть то, чего лучше невидеть- что я невсилах буду предотвратить. Понимаете? Все вмоей жизни, все, что вокруг, как-то потеряло равновесие, рассинхронилось. Что-то нетак. Скажите, что случается после того, как церковь сносят? Снос церкви как-то сказывается наживущих пососедству? Бог сердится?
        Священнику вопрос показался почему-то комичным. Было видно, как он сдерживается, чтобы незасмеяться. Ноон незасмеялся. Исказал:
        - Бог милостив, анемстителен, Рылеев. Вы принимали какое-то участие всносе бывшей церкви?
        - Нет.
        - Ноко взяткам имеете отношение. Косвенное.
        - Э … да, пожалуй, имею.
        - Имеете, имеете.
        - Натом месте построили жилое здание-люкс.
        - Ну хорошо хоть небанк.
        Рылеев решил наподколку нереагировать- недотого.
        - Видел я это здание,- сказал священник.- Дурацкое здание.
        - Мы сженой … вэтом здании живем.
        - Авот этого я незнал.
        - Вы…
        - Подождите. Помолчите.
        Священник исам помолчал, подумал, исказал:
        - Вставайте.
        Рылеев удивился инекоторое время даже незнал, что сказать. Собрался смыслями.
        - Вы меня выставляете, батюшка?
        - Нет. Нам свами нужно пройтись.
        Они вышли набезлюдную улицу.
        Пройдя полквартала, священник сказал:
        - Немогуже я всерьез обсуждать такое свами вхраме. Меня отлучат, иправильно сделают. …Суеверия, внаше-то время. Слухи есть.
        - Слухи?
        - Дотого, как там построили церковь, место было кем-то изачем-то проклято. Такие слухи. Дом Божий, освященный ирегулярно посещаемый прихожанами, нейтрализует любые темные силы. Так некоторые считают. Идаже обсуждают. Опятьже послухам- если церковь разрушить, темные силы возвращаются- по-другому, более хаотично, чем впредыдущий раз. Вещи начинают вести себя странно, илюди тоже, начинаются какие-то непонятные страдания без причины. Особенно если люди, живущие пососедству, восприимчивы.
        Рылеев остановился. Священник тоже.
        - Восприимчивы кчему?
        - Кдуховной составной своих действий. «Прости их, Отче, они неведают, что творят». Те, кто неведает … ну, понятно. Авсе остальные несут ответственность. И… начавшийся увас вжизни … бардак … возможно неслучаен. Можно, конечно, освятить дом. Нобоюсь, что священника найти для этого будет трудно. Да вы наэто инепойдете.
        Рылеев поморщился.
        - Почему вы так думаете?
        - Потому что вы порядочный человек,- объяснил священник.- Вовсяком случае такое впечатление производите. Исдолгами расплачиваетесь сами, никого неподставляя.
        Рылеев посмотрел вокруг- начетырехэтажные здания, построенные вовторой половине девятнадцатого века. Стало еще тяжелее надуше.
        - Поправить ничего нельзя?
        - Поправить всегда можно. Вы меня спрашиваете, как частное лицо?
        - Как бывший коллега.
        - Ага. Вообще-то вам самому положено такое знать. Ия уверен, что вы знаете, Рылеев. Знаете ведь?
        - Возможно.
        - Ну так действуйте.
        - Вы меня…
        - Благословить недолго, нонадобы знать, начто именно. Авы мне этого говорить несобираетесь.Так?
        Рылеев замялся.
        - Несобираетесь,- повторил священник.- Ну чего вы отменя хотите, Рылеев? «Отступник». Никакой вы неотступник. Глупостей наделали, конечно, много. Но- Бог даст- выпутаетесь.
        - Э …да.
        - Расскажите, что вы задумали.
        - Нет. Немогу.
        - Дело ваше.
        Священник вернулся ксебе, аРылеев зашагал попустынной улице всторону реки. Закрытый попричине вечера театральный магазин привлек его внимание. Ввитрине помещались маски, много масок.
        Вкармане зазвонил телефон. Рылеев вытащил его ипосмотрел надисплей. Иименно вэтот момент нанего напали.
        Двое, уодного вруке нож. Рылеева схватили иприперли кстене.
        - Деньги есть, пидор тупой? А? Я говорю, деньги есть?
        Недожидаясь ответа, второй грабитель ударил Рылеева вживот. Первый, недавая Рылееву ни согнуться, ни осесть наземлю, схватил его загорло. Рылеев подумал, что это возмездие. Глупо, нотак подумалось. Нож прилегал кребрам, рука, его державшая, была явно опытная. Итут позади грабителей возникла фигура. Движения фигуры были стремительны иплавны, имгновение спустя Рылеев, освобожденный, оседал постене наземлю, аоба грабителя лежали наасфальте, мыча нечленораздельно отболи.
        Рылеев глотнул воздух, поднял глаза, иувидел Федотову вкуртке, джинсах, икроссовках. Она наклонилась итронула его заплечо.
        - Скажи, что стобой все впорядке.
        Рылеев поймал дыхание, сделал глубокий вдох.
        - Секунду.
        Сделал еще один вдох. Исказал:
        - Сомной все впорядке.
        Она помогла ему подняться.
        - Синяков нет? Ребра целы?
        - Все нормально.
        Иони пошли вдвоем- он слегка пошатываясь, новсе увереннее, она- поддерживая. Он оглянулся. Спросил:
        - Кто такие?
        - Незнаю,- ответила Федотова.- Хулиганы какие-то.
        - Вэтом районе?
        - Ага. Странно,да?
        - Может, позвонить вполицию?
        - Ненужно. Следующие часа два они никого тревожить небудут. Апотом, может, спать пойдут. Ибольше сюда невернутся.
        Совпадений небывает, подумал Рылеев. Нокакова уменя жена! Следила замной, стерва. Опасалась заменя. Что-то ей известно, что неизвестно мне. Аспросить как-то боязно. Сама скажет. Скажет, скажет! Она меня любит.
        Он остановился ипосмотрел ей всиние глаза.
        - Столько лет прошло.
        Федотова улыбнулась самодовольно иобъяснила сиздевкой:
        - Это как навелосипеде ездить.
        - Зачем ты замной следила?
        - Интересно стало. Думала- что такое есть насвете, настолько важное, что требуется личное присутствие мужчины, только что проведшего пять прелестных часов впостели сженой.
        Рылееву хотелось ей верить. Он потрогал горло. Кашлянул. Исказал:
        - Я тебе верю.
        - Ещебы. Мужчине положено верить жене. Особенно когда она говорит правду.
        - Ты забеспокоилась?
        - Слегка. Особенно, когда поняла, куда именно ты направляешься. Мы женаты. Имеем полное право поебаться, когда нам вздумается. Никаких правил ненарушаем. Так вчемже дело?
        Вот именно это я ихотелбы узнать, подумал Рылеев. Исказал:
        - Я тебе потом объясню. Так, ничего особенного.
        - Объясни сейчас.
        - Нет.
        - Хорошо. Расколешься, когда уснешь.
        Он притворился, что поражен:
        - Я восне разговариваю?
        - Проповедуешь.
        Изахихикала. Рылеев тоже засмеялся.
        - Пойдем домой,- сказала Федотова, ласково глядя нанего.- Выпьешь, пожрешь, поебемся- это все, что тебе сейчас нужно.
        Возможно, возможно.
        Заокном все еще было светло. Рылеев, присев возле кухонного стола, допил виски. Федотова закричала изспальни:
        - Приди вложе, мой повелитель!
        Он крикнул вответ:
        - Еще одну минуту, баронесса!
        - Небудь таким трусишкой!
        Проходя мимо входной двери, Рылеев увидел наполу белый конверт. Всунули под дверь. Да чтоже это такое! Куда смотрит Василий?
        Он наклонился иподнял конверт. Открыл.
        Налистке бумаги написано было отруки:
        «Берегись. 1, 2,3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифры 1, 2, и4обведены кружком.
        - Один, два, четыре,- вслух сказал Рылеев.- Берегись.
        Бросив взгляд понаправлению спальни, он вернулся вкухню.
        Он набрал номер итихо, чтобы неуслышала жена, сказал:
        - Петька? Неразбудил? Ага, слушай, я решил, что стелохранителями все-таки спокойнее. Нет, недесять человек. Одного или двух. Никакой срочности. Завтра квечеру- нормально. Хорошо. Ну, давай.
        Глава седьмая. Человек вчерном
        Вгостиной госпожи Дашковой, слабо освещенной стилизованным под старину светильником, стенные часы показывали четыре тридцать утра.
        Госпожа Дашкова дремала вкресле с«Камасутрой» вкожаном переплете наколенях.
        Человек вчерном появился бесшумно, двигаясь вдоль стены. Неразбудив госпожу Дашкову, человек взял книгу изее рук ирассмотрел обложку. Иположил книгу накофейный столик возле кресла.
        Вглубине квартиры слышались приглушенные голоса. Человек вчерном повернул голову иприслушался.
        Вспальне Зары работал телевизор. Зара спала, акомментатор говорил:
        - … эти истины самоочевидны … что все люди созданы равными … инаделены они их Создателем непреложными Правами … кчислу которых относятся право наЖизнь, право наСвободу, иправо настремление кСчастью.
        Человек вчерном бесшумно прикрыл дверь вспальню Зары.
        Госпожа Дашкова встрепенулась ивстала скресла. Она часто дремала вкресле скнигой наколенях. Куда девалась книга? Госпожа Дашкова подошла ккамину, провела рукой пополке. Странно. Может, Зара взяла? Илиже- книга упала напол, неразбудив хозяйку, аЗара, зайдя вгостиную, увидела иподобрала?
        - Зара!- позвала госпожа Дашкова.
        Человек вчерном появился унее заспиной изакрыл ей рот рукой вперчатке.
        - Чтобы мне ни звука,- тихо сказал он ей прямо вухо.- Вот, молодец, хорошая девочка.
        Госпожа Дашкова стала сопротивляться, когда человек вчерном потащил ее квходной двери. Носопротивление ее нисколько ему немешало.
        Спиральная лестница тускло освещалась аварийными лампами накаждом этаже. Наличествовали выключатели вофранцузском стиле- натаймерах. Нажмешь- загорается свет, апотом через какое-то время самже игаснет. Человек вчерном свет включать нестал. Подтащив госпожу Дашкову кперилам, он единым движением поднял ее навоздух иперебросил через перила. Падая впролет, госпожа Дашкова неуспела схватить ртом воздух, чтобы закричать. Сверху был слышен приглушенный звук удара обпол ввестибюльном уровне.
        Глава восьмая. Следователь Иванов
        Ранним утром отдаленный визг разбудил Рылеева иФедотову- аим так хотелось поспать, потом понежиться, позавтракать, иеще понежиться. Обменявшись взглядом, оба разом поднялись спостели. Визг повторился. Федотова вшелковом халате, аРылеев хлопковом, срукой вкармане, прикрывающей стоящий поутру член, вышли налестницу.
        Пролетом ниже Светлана Либерман впижаме ичувствах стояла наступеньках, держась заперила, всхлипывая. Федотова посмотрела вниз, впролет. Там наполу вестибюльного уровня лежал труп несчастной госпожи Дашковой.
        Стали показываться другие жильцы, всякий насвоем этаже, подходить кперилам, ипоочереди стали смотреть вниз. Амелита срастрепанными волосами, впижаме сфранцузскими лилиями, босая, крикнула:
        - ОБоже!
        Изквартиры Либерманов через открытую дверь донесся голос Вадика:
        - Светлана, мон амур, ты чего там, сережку потеряла?
        Выйдя иподойдя кперилам, он примолк, посмотрел вверх- наРылеева иФедотову- определил, куда они смотрят, глянул вниз, иосознал всю полноту нелепости своей предыдущей реплики.
        Амелита снова нарушила заповедь.
        Вышел Цицерон сполотенцем вокруг бедер, спокрытой вьющимися черными волосами грудью, заспанный, недовольный. Приблизился кперилам, посмотрел навсех инатруп внизу. Выбежала заним Мими, сполотенцем вокруг бедер иголой грудью, скрупными ареолами вокруг сосков, ипочему-то стелефоном вруке. Цицерон отобрал унее телефон ивызвал полицию.
        Некоторое время спустя вокруг трупа суетились санитары, полицейские, ипрокуратура. Рылеев, Федотова, Цицерон, Мими, Вадик, Светлана, иАмелита расположились попросьбе следователя надиванах ввестибюле- все вхалатах, кроме педантичного Цицерона, который сходил ксебе, принял душ, инадел белый летний костюм, иМими вфутболке доколен.
        Стоя возле проема консьерж Василий, вформе ибелых перчатках, обнимал заплечо тихо плачущую домработницу Дашковой Зару вкрасном кавказского вида халате поверх пижамы сизображениями блистательных столиц мира, втапочках.
        Заложив руки заспину, следователь Иванов, высокий, мускулистый рыжеватый блондин всветлом летнем костюме, прохаживался повестибюлю, оглядывая обитателей истены, взадумчивости. Внимание его привлекла картина настене. Он остановился подле нее ивнимательно рассмотрел.
        Цицерон, недолюбливавший плебеев, кидающих понты, сказал:
        - Э, уважаемый…
        Следователь Иванов повернулся кнему, сделал шаг вперед, поджал губы, иснеожиданной стеснительностью вголосе спросил:
        - Простите, это действительно оригинал Уистлера?
        Цицерон отвернулся. Следователь перевел глаза наСветлану. Она надулась. Цицерон сказал раздраженно, глядя впространство:
        - Да.
        Следователь снова нанего воззрился. Видно было, что унего есть еще вопросы, связанные скартиной. ИЦицерон, предупреждая их, пояснил:
        - Джеймс Аббот Мак-Нил Уистлер, родился вАмерике, писал восновном вАнглии. Приверженец теории «искусство ради искусства». Повлиял наимпрессионистов. Подпись ввиде бабочки сжалящим хвостом. Увас все, майор? Нам можно разойтись поквартирам?…
        Следователь повернулся кЦицерону спиной ивперился глазами вУистлера. Это неожиданно рассердило Мими- кобщему удивлению. Ранее все думали, что Мими никогда ни накого несердится, характер нетот.
        Мими сказала:
        - Слушай, ты, ментовская харя.- Он повернулся кней.- Да, ты, сукаблядь. Вежливый пожилой чурка только что задал тебе вопрос. Следует ответить, ненаходишь?
        Цицерон попытался незасмеяться, несмог, изахохотал. Засмеялся Рылеев. Федотова улыбнулась. Остальные слишком заняты были своими мыслями- нерасслышали инезаинтересовались.
        Следователь Иванов тоже улыбнулся испросил:
        - Аскажите, сударыня … исударь сКавказа … Вэтом доме есть еще жильцы? Помимо присутствующих?
        Сударь сКавказа кивнул иответил:
        - Да, майор, есть. Молодая пара счетвертого этажа, именем Кипиани, нелюдимы. Возможно их сейчас нет дома. Илиже их напугали крики певицы ислезы жены пластического хирурга, иони заперлись вванной.
        Следователь Иванов сделал пометку вблокноте. Светлана сообразила, что ее упомянули, ивозразила базарным голосом:
        - Да уж, ты один только унас смелый, итебя нисколько ненапугал вид бедной госпожи Дашковой, лежащей наполу влуже крови, внеестественной позе…
        Вадик перебил жену:
        - Крови небыло.
        Жена возмутилась:
        - Тебе откуда знать!
        - Я смотрел. Я все-таки врач.
        - Врач!
        - Да, врач. Диплом показать?
        Ввестибюль вошел полицейский вформе исделал знак Иванову приблизиться.
        - Виделибы вы размеры квартиры, майор. Это как музей, или футбольное поле. Штук двадцать комнат.
        Следователь Иванов отмахнулся. Полицейский пожал плечами иушел.
        Отдельно допросили Зару, пологике- главную подозреваемую. НоЗара была чиста инеочень умна. Ипо-русски говорила неочень хорошо, апонимала еще хуже. Иванов хотел было задействовать Цицерона вкачестве переводчика, ноЦицерон, стервенея отобщения сдураками, попросил:
        - Вадик … Нет, нет, неты, неты, сядь, умоляю, заклинаю … Рылеев!
        - Да?
        - Объясни Шерлоку. Ну, ты понял.
        ИРылеев объяснил Иванову, что во-первых, Зара- имя армянское; носама Зара- неармянка, агрузинка.
        - Непонял,- сказал Иванов.
        - Ничего сложного,- заверил его Рылеев.- Вот вас, например, майор, как зовут?
        - Константин Андреевич.
        - Ну вот, видите- имя увас греческое. Новедь вы негрек.
        Иванов подумал, подумал, ирешил оставить это пока что встороне, иРылеев продолжил:
        - Адруг мой Цицерон вовсе негрузин, игрузинского языка незнает. Ивообще помимо русского знает только английский, итолько поверхам.
        - Неври, Рылеев,- строго сказал Цицерон, оборачиваясь кнему.
        - Так вот,- продолжал Рылеев,- грузин унас вдоме только один, зовут его Зураб Кипиани, иживетон…
        - Я знаю,- сказал Иванов.- Нотам неоткрывают почему-то.
        Слово заслово, постепенно суета вошла даже вкакое-то подобие колеи, перестала быть хаотичной. Тело увезли вморг, полицейские уехали непрощаясь. Нет больше ни тела, ни санитаров, ни полицейских. Изпредставителей власти остался только сам Иванов- ноион удалился- побродить поквартире госпожи Дашковой, предварительно попросив обитателей Прозрачности нерасходиться, оставаться надиванах ввестибюле.
        Светлана спросила патетически, ни ккому необращаясь:
        - Кто натакое способен? Зачем? Этоже просто трагедия.
        Мими, сидя вразвязной позе надиване исобираясь задремать, жуя резинку, ответила сонно:
        - Укаких-нибудь родственников терпець урвався. Долго непомирала бабка. Бабульку моей кузины вообще замочили прямо вбольнице, впослеоперационной палате.
        Светлане очень захотелось отреагировать, да иинтересно стало- чего это бабку вбольнице мочить, если можно иневбольнице- нобеседовать сМими- нет, это ниже ее, Светланы, достоинства. Амуженек Вадик, конечноже, сразу влез:
        - Ачто заоперация унее была?
        Светлана дернула его зарукав халата.
        - Какая разница, идиот?
        Федотова, решив, что Мими может иобидеться, сказала:
        - Я вам сочувствую.
        Мими отозвалась:
        - Ага, нормально.
        Ивынула телефон. Ей пришли какие-то сообщения, одно изних очень смешное. Она толкнула Цицерона вбок ипоказала ему дисплей: фотография голой девушки скрупной родинкой наверхней губе ипультом управления для компьютерных игр вруках. Пародия нарекламу, поскольку название игры, вкоторую играет девушка, отсутствовало. Ктож знает, вочто она играет- в«догони подлого зайца», или еще вочто-то.
        Цицерон попытался вежливо улыбнуться, ноунего неполучилось.
        Консьерж Василий усадил безутешную Зару надиван ближе кпроему исказал:
        - Я пойду, пожалуй, проверю…
        Иушел ксебе вкаморку кэкранам ипульту.
        Вернулся следователь Иванов сблокнотом исказал:
        - Ну-с, уважаемые, все проверено, имне остается только сообщить вам, что все чисто, никаких причин подозревать кого-то внечестной игренет.
        Светлана собралась было что-то сказать, нотут уже Вадик схватил ее зарукав. Следователь Иванов пожелал всем хорошего дня ибыстро вышел.
        Глава девятая. Амелита
        Ошарашенные неожиданным оборотом дел, обитатели Прозрачности некоторое время молчали, кроме Мими- она неошарашилась, апросто молчала, ичто-то там делала сосвоим телефоном, перечитывала что-то, какие-то сообщения, иЗары, которая, возможно, просто непоняла, что происходит- всилу недостаточной лингвистической подготовки неуловила нюансов.
        Амелита сказала:
        - Божемой.
        Иэтим побудила Цицерона кдействию.
        - Чтож, дамы игоспода,- сказал он,- следует, наверное, помыться, побаловаться завтраком, ивновь встретиться втак называемом конференц-зале через два часа для импровизированного собрания членов правления.
        Вадик удивился:
        - Унас вдоме есть правление?
        - Да, Вадик,- заверил его Цицерон,- ия тебе больше скажу- ты лично- член этого правления. Ипорабы уже разбудить великолепную чету Кипиани, что-то они совсем заспались.
        Оправляясь отшока, вызванного словами следователя, Светлана сказала:
        - Ну, короче, видела я, как делаются темные дела иприкрываются убийства, нотакого непомню. Первый раз я такое вижу. Я вот думаю…
        Цицерон ее перебил:
        - Да, да, мы иэто обсудим насобрании, если желаете.
        Вадик вдруг, будто что-то сообразив, предположил:
        - Аможет следователь прав.
        Все кроме Мими, занятой отправкой сообщения, иЗары, пытающейся понять, инепонимающей, очем разговор, посмотрели наВадика.
        - Ачто?- сказал он.- Может унее голова закружилась слегка. Ну, я незнаю. Короче, голова закружилась иона, типа, потеряла равновесие. Почему нет? Ей сколько лет было? Девяностодва?
        Цицерон ответил:
        - Да, Вадик, точно, именно это ипроизошло. Закружилась устарушки голова, выскочила она изквартиры среди ночи, исразбегу махнула через перила одномаршевой полувинтовой нашей лестницы. Тебе следовало стать ясновидящим. Исейчас еще непоздно.
        - Через два часа?- уточнил Рылеев.
        - Да, Рылеев,- подтвердил Цицерон.- Встречаемся через два часа. Если, конечно, заэто время еще кого-нибудь негрохнут.
        Все посмотрели нанего снеодобрением кроме Мими иЗары, ион добавил, раздраженно оправдываясь:
        - Аможет убийца все еще вздании.
        Неподнимая глаз отдисплея, Мими спросила:
        - Азачем ментам скрывать убийство?
        Цицерон, Вадик, иФедотова- просвещенные вэтом направлении лучше остальных- обменялись взглядом. Онекоторых вещах лучше неговорить.
        Консьерж Василий вошел ввестибюль состороны уличного входа, сопровождаемый двумя рабочими вкомбинезонах, вруках инструменты искладная лестница. Третий рабочий арривировал почти сразу заними, катя перед собой тележку счастями новой люстрой, изображающей Большой Взрыв инапоминающей люстру вфойе Метрополитан-Оперы.
        Певица Амелита подошла кРылееву иФедотовой исказала, стесняясь:
        - Мне как-то неприятно одной дома. Можно я побуду увас? Я вот только оденусь, и… короче…
        Федотова сразу согласилась:
        - Конечно. Пойдем.
        Амелита еще помялась ипояснила:
        - Мне толькобы одеться … накинуть … ато вхалате … Выбы несходили сомной? Ко мне? Пожалуйста.
        Федотова посмотрела наРылеева. Он пожал плечами икивнул.
        Вгостиной уАмелиты оказалось безупречно чисто. Прошли вглавную спальню.
        Там глазам их предстал невероятный, фантастический развал. Кучи одежды, верхней инижней, валялись наполу; грязные тарелки, чашки, бокалы, ипустые бутылки- навсех горизонтальных поверхностях. Стены скрыты множеством абстракционистских картин вмассивных золотых рамах. Содной израм свешивался синий лифчик, закрывая часть композиции. Подойдя кстенному шкафу, Амелита распахнула двери иначала рыться водежде, втоже время рассеянно говоря:
        - Прошу прощения забеспорядок. Унас тут вечеринка была … вчера…
        Федотова искренне удивилась испросила:
        - Вы всегда устраиваете вечеринки вспальне?
        Амелита рассеянно ответила:
        - Раз отразу. Дура-уборщица уехала навестить своих тупых детей всраной деревне, будет только послезавтра. Вот лучшеб ее убили вместо несчастной госпожи Дашковой! Я быстро, неуходите. Блядь! Уменя сегодня прослушивание втеатре. Или завтра? Нужно проверить календарь.
        - Потом проверите,- посоветовала Федотова.- Просто возьмите пару брюк, ипойдем. Всем нужно придти всебя.
        - Вы правы,- согласилась Амелита.- Боже, как вы правы. Я только поссу.
        Она ворвалась вванную, как римляне вворота осажденного города после трехмесячной осады. Федотова иРылеев переглянулись.
        - Все-таки, Рылеев,- сказала Федотова,- тыбы подумал…
        - Да,- откликнулся Рылеев.- Я подумал. Я вчера позвонил Петьке. Может нужно еще раз позвонить, поторопить.
        Федотова прикинула что-то вуме исказала:
        - Нет, зачем. Это я невсвязи стем, что только что случилось.
        - Почемуже. По-моему вполне себе повод.
        - Это утебя паранойя, мой повелитель. Убийце старой Дашковой донас нет никакого дела. Там явно дела семейные. Ателохранители тебе нужны впоездках.
        Донас … донас.
        Мы.
        Рылеев припомнил события семилетней давности. Тяжелые облака, землю, разогретую задень тропическим солнцем, ливень … Нелепое здание консульства непонятной азиатской страны вдругой, еще менее понятной азиатской стране. Заминированная часть улицы. Саперы. Оглушительный взрыв. Посыпавшиеся изокон стекла, трупы наулице, сам он, Рылеев, присевший устены ипонимающий, что это- конец. Что он- последний здесь, иникто заним сюда непридет, никому донего дела нет. Его обэтом предупреждали, как ивсех остальных.
        Ивсе равно заним пришли, нарушив приказ. Неубивать- спасать. Десять человек пришли вытаскивать одного. Потому что всюду жизнь, даже навойне, идаже нанегласной войне, агде жизнь- там ипорядочность иногда встречается.
        Среди десяти одна женщина. Будущая составная понятия «мы».
        Ктротуару задом подкатил джип, раздались выстрелы, бок джипу тутже изрешетили пулями, попали взаднее колесо. Раздались ответные выстрелы- прикрытие. Изджипа выскочили двое. Мужчина взял Рылеева под мышки истал запихивать вджип. Женщина, прячась заджипом, стреляла изавтомата ичто-то кричала, какие-то сведения выкрикивала. Над головой зашумел мотор вертолета. Подскочил еще один джип, ивэтот момент Рылеев потерял сознание отболи. Очнулся через несколько часов, его несли наносилках ввертолет. Ввертолете посадили напол, женщина села рядом, жуя резинку, вынула изавтомата использованную обойму.
        - Рылеев,- сказала Федотова.- Эй. Рылеев!
        Он вернулся внастоящее, посмотрел нанее.
        - Да.Что?
        - Я ничего нескрываю, просто нелюблю вспоминать все это. Мы друг другу доверяем, нетакли? А? Рылеев!
        - Ну, покрайней мере, я доверяю тебе. Я думал, чтоты…
        - Да. И, вотличие отмногих женоподобных мужчин иистеричных женщин, когда я говорю одоверии, я имею ввиду лояльность. Уменя спокойно надуше, когда я вспоминаю, что, чтобы неслучилось, ты всегда будешь намоей стороне.
        - Да. Ноя думал…
        Амелита дико закричала вванной. Рылеев иФедотова ринулись кдвери, иРылеев попытался ее открыть. Оказалось- заперто. Амелита снова закричала изванной, нечленораздельно.
        - Заперто,- сказал Рылеев.
        - Вотже тупая пизда,- счувством отозвалась Федотова, исделала Рылееву знак отойти всторону. Встав кдвери чуть боком, она крутанулась наместе, сжимаясь пружиной, иударила вдверь ногой. Замок ирама треснули, дверь распахнулась. Присев около двери, Федотова заглянула внутрь ванной комнаты. Распрямилась ивошла. Рылеев последовал занею.
        Классическая ванна наножках враскоряку стояла намраморном полу вцентре просторного помещения. Голая Амелита прижалась кстене рядом сунитазом, уставившись широко открытыми глазами накучу одежды впротивоположном углу. Куча подавала признаки жизни. Двигалась. Федотова спросила:
        - Увас есть собака?
        Амелита ответила:
        - Боже ты мой. Незнаю, неуверена.
        Рылеев попытался уточнить:
        - Вы неуверены, естьли увас собака?
        Амелита снова закричала упоказала накучу пальцем. Рылеев подошел ккуче истал ее разбирать. Вскоре появились лицо иторс мужчины лет семи, темноволосого, смуглого, сонного ираздраженного.
        - Парень,- сказал Рылеев.- Ты как, впорядке?
        Парень сердито посмотрел нанего иотвернулся.
        - Вылезай,- велел ему Рылеев.- Давай помогу.
        Указывая строгим пальцем наРылеева, мальчик сказал убежденно:
        - Ты- Зло!
        - Нет, я Рылеев. Атебя как зовут, командир?
        - Я тебя уничтожу!
        Федотова повернулась кАмелите испросила:
        - Он издомочадцев? Изприслуги?…
        Амелита замялась боязливо иответила нерешительно:
        - Незнаю. Неуверена. Вообще-то он, наверное, мойсын.
        Федотова иРылеев уставились нанее. Теперь, когда она осознала, что непосредственной опасности нет, присутствие соседей привело Амелиту всмущение. Прикрывая груди локтями, она встала ибоком направилась квешалке сполотенцами, чтобы взять снее халат. Мальчик синтересом следил заее движениями. Он наконец вылез изкучи дизайнерских тряпок. Одет он оказался вбелую футболку, голубой комбинезон, икеды.
        Федотова переспросила:
        - Наверное это ваш сын? Как это? Наверное?
        - Ага,- сказала Амелита.- Вообще-то, уВики есть смешанный ребенок. Я понимаю, что это звучит глупо. Вот приду немного всебя иразберусь, чей он. Мнебы только одежду какую-нибудь взять.
        Она вдруг рванулась ивыбежала вон. Мальчик встал вцентр ванной комнаты, достал изкармана комбинезона компьютерную игру иначал внее играть. Федотова направилась кдвери, имальчик направился заней, как утенок зауткой. Собравшись было последовать заними, Рылеев вдруг застыл наместе. Внимание его привлек белый конверт наполу. Он поднял конверт ивынул изнего сложенный вдвое лист. Налисте написано «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифра 2обведена кружком.
        Насвоем этаже Рылеев вставил компьютерный ключ взамок ипропустил вквартиру Амелиту вдлинной доколен (как уМими) майке, свободных штанах, ирезиновых пляжных шлепанцах. ЗаАмелитой вошла Федотова. Мальчик вошел заними, неотвлекаясь откомпьютерной игры.
        Врылеевской кухне доминировал большой кухонный «остров»; над ним висела полка сутварью. Стулья, похожие настулья бара, стояли вокруг «острова»- таким образом, его можно было использовать как стол. Два года назад Федотова настояла именно натакой планировке кухни, как ни уверял ее Рылеев, что это пижонство, дурной тон, иглупость.
        Мальчик сразу сел наодин изстульев, неотрывая взгляда отэкрана.
        - Повару порабы прибыть,- сказал Рылеев.
        - Я дала ему выходной,- напомнила Федотова.
        - А, да, точно. Чтож. Завтрак сегодня готовлюя.
        - Нет, я,- возразила Федотова.
        - ОГосподи,- сказала Амелита.- Я телефон дома забыла. Нам нужно вернуться.
        Федотова иРылеев мрачно нанее посмотрели.
        - Прошу прощения,- продолжала Амелита.- Это необходимо. Мне должны позвонить поповоду прослушивания. То есть, нет, это я им должна позвонить. Ну, это все равно. Пойдем.
        Ипошла кдвери. Наполпути, поняв, что заней никто неследует, она остановилась иповернулась озадаченно кприсутствующим. Исказала тоном, каким говорят- «Чего уж тут непонять!»:
        - Ну я ведь немогу идти туда одна.
        Неотрываясь отигры, мальчик сказал:
        - Он утебя вкармане, дура.
        Амелита проверила карманы- идействительно вытащила изодного изних телефон. Исказала:
        - Ага. Ну, слава Богу.
        Мальчик саркастически произнес:
        - Спасибо, пацан. Благодарю запомощь. Завтра куплю тебе собаку.
        Амелита села настул иначала сосредоточенно возиться стелефоном. Некоторое время понаблюдав заней, Федотова пожала плечами, открыла холодильник, иначала вынимать изнего яйца, молоко, масло, сок, укроп, бекон, ветчину, апельсины, хлеб.
        Рылеев удалился вглавную гостиную, стилизованную под ранчо, нашел застойкой пачку сигарет, присел изакурил.
        Неприятная особенность здания люкс состоит втом, что втаком здании постоянно присутствуют посторонние- уборщицы, экономки, повара, няни, ремонтники, массажисты, телохранители, гости, ивообще черт знает кто. Все они постоянно меняются, иневсех успеваешь запомнить.
        Он обещал Людмиле подумать, носроки необговаривались. Неужто Спокойствие? Аоткуда им знать- может, он уже поговорил снекоторыми обитателями, иони согласны принять условия, получить деньги, исъехать. Сдругой стороны- нетли ввестибюле микрофонов? Блистательная речь Цицерона отом, какую пользу он лично, Цицерон, извлекает изпроживания вПрозрачности- небылали подслушана?
        Может ибыла. Новсе-таки Спокойствие- несборище гангстеров, асолидный концерн, склонный кобычной для концернов бюрократической медлительности. Прежде, чем действовать, да ктомуже такими варварскими методами, наверняка онибы попросили Людмилу еще раз ему, Рылееву, позвонить. Последнее предупреждение.Да?
        Нотогда- кто изачем подкупил полицию?
        Ичто зародственники угоспожи Дашковой? Иокаком наследстве речь? Он попытался вспомнить, откуда угоспожи Дашковой были деньги- нет, биографиями идоходами потенциальных жильцов два года назад занимался Цицерон, иРылеев ему тогда целиком доверился, инестал сам ничего проверять.
        Нет, подумал он, при чем тут родственники Дашковой. Родственники действовалибы по-другому, без варварства, без садизма.
        Цицерон- умный, недоверчивый, трезвый- что-то прикинул, какие-то варианты, потому исозывает конференцию.
        Атут еще этот дважды привидевшийся пожар. Ичеловек, привязанный кстулу.
        Почему Амелита побоялась остаться одна? Что запацан- действительно ее сын, чтоли? КДашковой Амелита неимеет никакого отношения, это совершенно точно. Это ему Цицерон сказал, тогда, два года назад.
        И- вот- почему Кипиани непроснулись, невышли наоперные крики иеврейский плач налестнице, инасуетливую возню полицейских? Ителохранители их тоже невышли?
        А, сообразил он, почему невышли- это ладно, невышли иневышли, неуслышали, телохранитель удвери ушел вванную напару минут, это ерунда. Авот почему полиция незашла кКипиани, даже если они трижды подкуплены? Все квартиры обошли, всех допросили, аКипиани- нет. Вообще действия полиции какие-то смехотворные, иследователь этот, Иванов, странный. Живописью интересовался. Ощущение, что блюстители просто нехотя отыгрывали номер. Даже если подкуплены- полицейским так себя вести неполагается, это как-то неестественно.
        «Вообще-то вам самому положено такое знать». Так сказал священник. «Действуйте».
        Очень нехочется. «Никакой вы неотступник». Нет, он, Рылеев, неотступник. Он просто слабый. Иэгоист. Все мы эгоисты, ислабаки, ностепени разные.
        Рылеев затушил сигарету ивернулся вкухню.
        Завтрак был готов. Смуглый мальчик ел креп одной рукой, адругой играл вкомпьютерную игру. Амелита, сложив оперные губы втрубочку, дула накофе вчашке, илицо ее при этом казалось Рылееву невероятно глупым. Рылеев иФедотова принялись заяичницу сбеконом.
        Амелита перестала дуть накофе испросила:
        - Аавокадо-салата уваснет?
        Рылеев сказал раздраженно:
        - Нет.
        Федотова посмотрела нанего сукором. Амелита поставила чашку настол иснова начала возиться стелефоном, беспокоясь освоем назначенном прослушивании. Исказала вконце концов:
        - Ничего непонимаю. Назначено назавтра? ОБоже. Может, лучше им позвонить?
        Рылеев понял, что она неуспокоится, будет канючить инудить, возможно даже рыдать, инадо ей помочь. Он спросил:
        - Как зовут маэстро?
        - А?
        - Кто вас прослушивает?
        - А. Ага. …Флотов.
        - Где?
        - ВЛесномЭхо.
        - Это репетиционный зал? НаМалой Монетной?
        - Да. НаМалой Монетной.
        Рылеев взял унее телефон, увидел надисплее слово «прослушивание» иномер, нажал «позвонить» иприставил телефон куху. Включилась связь. Рылеев сказал:
        - Доброе утро. Это Василий Рылеев говорит. Я владелец вашего репетиционного зала, ивсего остального здания тоже. Как вас зовут, девушка милая? Аня? Прекрасное имя. Давно неслышал. Нынче всем дают вычурные имена, аувас традиционное, наше. Очень приятно. Слушайте, Аня, будьте другом, проверьте кое-что, мне тут нужно … да. Господин Флотов прослушивает сегодня Амелиту Нежданову? Да, я подожду.
        Смуглый мальчик кинул вАмелиту куском тоста, иона перепугалась. Видя, что она нехочет сним играть, мальчик подхватил другой кусок иповернулся кФедотовой. Та посмотрела нанего угрожающе, взяла состола бронзовую поварешку, иодним движением стреском ее сломала, ипоказала ему обломки. Амелита вскрикнула. Рылеев сделал страшные глаза иприложил палец кгубам. Притворяясь, что напуган, мальчик округлил рот ипокачал головой изстороны всторону, апотом насупился ивернулся ккомпьютерной игре. Ачто делать, если взрослые нехотят стобой играть? Вот, оно иесть.
        - … Завтра?- переспросил Рылеев, держа телефон возле уха.- Ага, спасибо вам, Аня. Вы- лучше всех!
        Он отдал телефон Амелите исказал:
        - Завтра водиннадцать тридцать.
        Благодарно глядя нанего, Амелита сказала:
        - Вы прямо творите чудеса, да?- и, повернувшись кФедотовой,- Он прямо чудеса творит.Да?
        - Сомной бывает,- скромно признался Рылеев, набирая другой номер.- Але, Настенька? Здравствуй. Рылеев говорит. Настенька, милая, собери букет пестрый, поразвесистее, ипошли Игорька наМалую Монетную. Да, наПетроградской. Там есть здание такое, внем репетиционный зал, авприемной сидит секретарша Аня. Пусть Игорек ей положит цветы настол, искажет- отРылеева. Чего-чего? Никогда я эту Аню вглаза невидел, Настя, ты что? Невольничай. Что- жена? Жена сидит рядом сомной, завтракаем мы. Насть, дам пошее. А? Мне всчет, естественно. Ну, пока.
        Он выключил связь, посмотрел наАмелиту, испросил:
        - Авсе-таки: пацан- ваш илинет?
        - Яж сказала- неуверена. Может имой. Умоего мужа … право наполную опеку.
        - Вы вразводе?- спросила Федотова.
        - Боже мой, нет, конечно. Ноего адвокат говорит, что сего юридической точки зрения, потому как я хуевая мать ивсе такое, будет справедливо, если уотца полная опека, как еслибы мы жили раздельно.
        Федотовой это непонравилось.
        - Акогда вы последний раз видели сына? Довчерашнего … сегодняшнегодня?
        - Э …- Амелита посмотрела мельком насмуглого мальчика.- Года три назад, кажется.
        Сделалась пауза.
        Мальчик, неотрывая глаз отэкрана, сказал:
        - Скорее лет пять.
        Иснова пауза.
        Федотова решительно кнему обратилась:
        - Эй, пацан. Это твоя мама илинет?
        Мальчик проигнорировал вопрос.
        АРылеев повернулся кАмелите:
        - Слушайте, соседка. Амелита.
        - Да?
        - Вот непонимаю я- все ваши залы прослушивания, ирепетиционные, игде вы уроки даете- почти вся ваша деятельность- надругой стороне города. Вам нехотелосьбы жить поближе ко всему этому? Или хотябы поближе копере? НаРимского-Корсакова, кпримеру, есть много прекрасных, солнечных квартир.
        - Типа, переехать туда, чтоли? Нет конечно, Боже мой, зачем? Нечего мне там делать. Валька там живет, сука редкая. Ивообще- нет.
        - Почемуже?
        Федотова посмотрела наРылеева встревоженным взглядом. ААмелита ответила:
        - Ну, короче, во-первых, меня здесь район вполне устраивает. Прекрасный район. Если помагазинам ходить- это просто мекка. Лучшего вмиренет.
        Рылеев глянул наФедотову, она подняла слегка брови, будто говоря, «Это действительно так иесть».
        - Вы любите ходить помагазинам?- спросил Рылеев.
        - А?Что?
        Рылеев снова посмотрел наФедотову, аона чуть заметно повела плечом, будто говоря- «Ну что ты пристал кбабе. Я сама только впозапрошлом году перестала. Сословная привычка».
        - Ну, хорошо, ачто еще?- настаивал Рылеев.- Ну, например…
        - Ну, короче, да, то есть нет, я немогу отсюда уехать. Это часть договора,- объяснила Амелита.
        - Какого договора?
        - Смоим мужем. Боже мой, там написано, что он меня будет содержать ивсе такое, нотолько если я живу семь лет водном итомже месте. Если я перееду вдругую квартиру, или даже просто буду отсутствовать вгороде дольше, чем три недели, я лишусь всех привилегий, типа, навсегда. Короче, он сволочь, конечноже, новчем-то он по-своему прав. Мне так адвокат объяснил. Блядь…
        Федотова сделала предупредительный жест. Амелита посмотрела нанее удивленно. Федотова показала намальчика, ноАмелита все равно непоняла.
        - Непри ребенке,- сказала Федотова.
        Мальчик, глядя вэкран, согласился сФедотовой:
        - Ага. Совсем охуела мамаша. Какой пример подаешь ребенку!
        Рылеев настаивал:
        - Подождите. Квартира- наегоимя?
        - Нет,- сказала Амелита.- Намое. Единственное вмире, что мне принадлежит. Мое имя. Знаю, звучит глупо. Короче, посмотришь наменя- нескажешь. Я, помоему статусу, должна буквально купаться вденьгах. Короче, смотрят наменя люди идумают- телка примелькалась, вовсех театрах поет, вМилане, вВене, вЛондоне. Иврекламе снимается. Да? Так думают. Боже, вы себе непредставляете, через что мне нужно было пройти, чтобы достичь сегодняшнего положения.
        Телефон вкармане уФедотовой мелодично звякнул.
        - Але?- сказала Федотова.- Сейчас невремя. …Я серьезно … Хорошо.- Прикрывая микрофон рукой, сообщила:- Прошу прощения, это моя тетя. Я сейчас вернусь.
        Глава десятая. Вванной
        Федотова заперла дверь вванную, прислонилась кстене, вдохнула глубоко, прикрыла глаза. Исказала втелефон:
        - Слушаю.
        Голос Куратора констатировал:
        - Ты нарушила правила.
        - Я-то как раз ничего ненарушала,- возразила Федотова.
        - Неспорь. Нарушила. Ипоследствия грядут.
        - Мне обещали, что ему никто непричинит вреда.
        - Аникто инесобирался.
        - Стого места, где я стояла, это выглядело несколько по-другому.
        - Тебя предупреждали, Федотова. Всякое действие вызывает противодействие. Законы Ньютона неспят.
        - Запрещаю причинять ему вред. Але? Слышите?…
        - Возьми себя вруки, Федотова.
        - Так, вот что. Укаждого свое задание, иуговору следовать должны все, нетолько я. Я нежелаю быть пешкой ни вчьей игре. Ипозвольте мне всех предупредить, что я нехуже других умею превращать жизнь тех, кто ставит мне палки вколеса, всущий ад. Але? Але? …Еб твою мать.
        Связь отключилась.
        Федотова осела напол, закрыла глаза, иприжалась кстене затылком.
        Глава одиннадцатая. Зураб Кипиани
        Зураб Кипиани, степенный вманерах, пропорционально сложенный, импозантный мужчина лет двадцати семи или двадцати восьми, сдостоинством брился перед зеркалом, заодно сдержанно любуясь натренированным своим телом сширокими плечами иузкими бедрами, обмотанными полотенцем. Дверь ванной комнаты стояла приоткрытая.
        Изспальни раздался голос Евлалии:
        - Зураб! Они говорят, что ты должен присутствовать насобрании жильцов. Мне пойти стобой?
        Зураб положил бритву накрай раковины, открыл дверь исказал спокойным голосом:
        - Конечно, дорогая. Пожалуйста некричи. Ты знаешь, я нелюблю.
        - Извини. Хорошо. Больше небуду.
        Зураб снова взялся забритву.
        Через полчаса он вофициальном костюме стоял вгостиной перед женой- красивой молодой женщиной сославянскими чертами лица, вфиолетовом брючном костюме ибосоножках (попричине лета) под цвет костюму.
        Евлалия сказала застенчиво:
        - Прости меня. Дурацкая привычка- кричать через всю комнату.
        - Ничего. Новпредь все-таки следи засобой.
        - Хорошо.
        Атлетический дворецкий подбежал счашкой вруке.
        - Ваш эспрессо, господин Кипиани.
        - Благодарю.
        Кипиани отпил эспрессо, глядя поверх головы жены. Дворецкий вежливо отошел всторону. Евлалия извиняющимся тоном сказала:
        - Ничего, что я этот костюм надела? Искала подходящее платье, ноуменя все больше вечерние. Да иикры толстоваты.
        Кипиани ответил неулыбаясь:
        - Неволнуйся.- Он еще раз отпил кофе.- Накакое время назначено собрание?
        - Э … сейчас, сейчас…
        Она открыла сумочку. Властным тоном Кипиани произнес:
        - Любимая.
        - Да?
        - Часы уменя усамого есть. Просто назови время.
        - … Надесять часов?
        - Десять,- произнес задумчиво Кипиани.- Десять утра, воскресенье. Эти люди неходят вцерковь.- Он отпил кофе.- Весьма прогрессивно сих стороны.
        - Одна пара, кажется, евреи?- сказала Евлалия робко.
        - Уевреев тоже есть храмы. Боюсь, что данная еврейская семья- еврейская только поназванию, иеврейские ангелы вданный момент безутешно плачут.
        Он кивнул дворецкому. Тот подошел ивзял ухозяина чашку.
        - Ну, чтож, пойдем?- предложил Зураб.- Ато мы здесь уже четыре месяца живем, иникого незнаем, кроме хача, который покупку оформлял, да банкира этого хмурого. Как-то непо-соседскиэто.
        Он подал руку Евлалии. Два мощных телохранителя расступились, давая шефу сженой пройти кдвери. Первый сказал:
        - Желаю приятно провести время насобрании,шеф.
        - Да, шеф,- подтвердил второй.
        Зураб остановился намгновение, задумался. Сказал, обращаясь ко всем —
        - Такая безобидная старая карга была, да? Чего это ее замочили? Странно.
        Второй телохранитель согласился:
        - Да, шеф. Ворчлива бывала, инеочень вежливая, новполне безобидная старушенция.
        Зураб строго нанего посмотрел изаметил:
        - Недумаю, что ты будешь очень вежлив, когда доживешь доее возраста, друг мой. Ты неизмоих людей? Ты изагентства?
        - Да, господин Кипиани.
        Первый охранник что-то сообразил, посмотрел посторонам, кинулся вперед ираспахнул перед четой Кипиани дверь.
        Глава двенадцатая. Конференция
        Позадумке проектировщиков вобязанности конференц-зала Прозрачности входило поражать воображение. Огромный полированный стол всередине. «Молочница», кисти Йоганнеса Вермера, настене.
        Я.Вермеер. Молочница
        Мраморный функционирующий фонтан устены- уменьшенная, ипочти точная, копия фонтана Треви вРиме.
        Высокий потолок сизображением звездного неба- пультом дистанционного управления всякий мог задвинуть шторы ивключить подсветку, итогда звезды ипланеты загорались напотолке, идвигались всоответствии свременем суток ивременем года; планеты- вомного раз увеличенные, для пущего эффекту, так, что видны, например, кольца Сатурна иканалы наМарсе. Пульт, правда, потеряли при въезде, ановый никто незаказывал, невозникала надобность: Цицерон был единственный обитатель, пользовавшийся время отвремени конференц-залом, принимавший там клиентов (втирая им очки, говоря, что в«офисе» вданный момент лопнула труба или сгорела проводка, анасамом деле желая произвести впечатление- вот, мол, вкаком доме я живу), иему ненужны были звезды над головой, которые поего мнению только отвлекалибы олигархов оттого, что он им внушал- достаточно размеров зала иработающего фонтана. Вермера, правда, приходилось завешивать- чтобы клиенты неподумали ненароком, что это репродукция. Небудешьже всякому клиенту сместа вкарьер объяснять, что, вот, мол, это оригинал, купили послучаю. Увеличительное стекло недаватьли вруки, чтобы подпись
поизучал, сертификат непоказыватьли? Подумают, что дешевый хвастун, нувориш. Аон, Цицерон, вовсе нехвастун, инедешевый. Он очень дорогой изнаменитый черножопый адвокат, непроигравший задесять лет ни одного дела.
        Стоя удлинного окна, Рылеев иФедотова наблюдали, как Цицерон, Мими, Вадик, Светлана, Амелита исмуглый мальчик рассаживаются вокруг стола. Мими жевала резинку ипосылала сообщения. Мальчик полностью поглощен был компьютерной игрой.
        Дверь открылась, ивошли Кипиани, Зураб иЕвлалия. Все кроме Мими имальчика повернулись кним. Зураб слегкой дружественной иронией произнес:
        - Нет, пожалуйста, ненужно вставать.
        Галантный, он отодвинул стул для Евлалии иподождал, пока она усядется. Она любезно ему кивнула, ион сел рядом снею.
        - Насколько я понял,- сказал великолепный Зураб Кипиани,- инцидент, имевший место сегодня утром … вызвал некоторое волнение … иоставил неприятные чувства. Моя супруга ия небыли близко знакомы сбедной госпожой Дашковой, поскольку живем мы здесь лишь несколько месяцев, да ивообще мы люди, кпубличности несклонные- это такой тип темперамента, нехорошо инеплохо, апросто так есть. Приношу отнас обоих соболезнования тем, кто дружил спогибшей. Мне сказали, что она была внекотором роде очень хороший человек. Ачтоже унас наповестке?
        - Все одним мирром мазаны,- неодобрительным тоном сказала Светлана.
        Кипиани удивился.
        - Простите, несовсем понимаю вас … э … госпожа Либерман, нетакли? Что вы имеете ввиду?
        - Убийство, прикрытие убийства,- горько сказала Светлана.- Всё это изодной бочки.
        - ОБоже,- сказала Амелита.
        Вадик положил руку Светлане намассивное плечо.
        - Свет…
        - Ах, оставь меня впокое!- потребовала раздраженная Светлана.- Тебе насрать намои чувства, я всегда это знала. Всем наних насрать.
        Идемонстративно отнего отвернулась, колыхнув щеками.
        Рылеев иФедотова подсели кстолу.
        Элегантный Зураб Кипиани кивнул им приветливо, исказал, обращаясь ко всем:
        - Нехочу показаться нескромным, новсеже- насколько мне известно, некоторые здесь- одноклассники, либо однокашники, нетакли?
        Присутствующие обменялись взглядами. Цицерон сказал:
        - Почему мне хочется поднять руку?
        Ион действительно поднял руку доуровня плеча, мол, я один изупомянутых, адругой рукой указал наРылеева иВадика. Рылеев иВадик, чуть помедлив, тоже неуверенно подняли руки. Кипиани улыбнулся. Испросил:
        - А, да, точно. Мне говорили. Авы, госпожа Либерман, небыли сними знакомы ни вдетстве, ни вюности, как я понимаю?
        - Кчему это вы клоните?- враждебно спросила она, чувствуя шевеление вдуше классовой неприязни.
        - Ни кчему, госпожа Либерман, кроме того, что вы, будучи внекотором смысле аутсайдером, лишь поверхностно знакомы снекоторыми устоями итрадициями нашего круга.
        - Какого еще круга?- спросила Светлана мрачно.
        - Круг известен внароде под названием «богатые подонки»,- объяснил невозмутимый Зураб Кипиани.- Не«потомственная аристократия» пока что, нет, рано, нотак или иначе все мы родились богатыми.
        Светлана презрительно закатила глаза испросила:
        - Ну ичтоже? Кчемуэто?
        - Ктому, госпожа Либерман, что муж ваш, руководимый, возможно, чувством такта, решил непосвящать вас внекоторые тайны нашего … стиля жизни, скажем так. Увсякого круга есть свои правила, большинство изкоторых глупы иабсурдны, итем неменее все им следуют. Например, госпожа Либерман, внашем кругу принято избегать огласки любой ценой. Когда что-то неприятное случается, особенно дома, нам ненужно даже применять усилия, чтобы скрыть случившееся отпублики- это совершают занас другие люди, просто чтобы сделать нам приятно.
        Вовремя этой беседы Амелита, встревоженная, прижала голову мальчика ксвоей груди профилем, изакрыла ему свободное ухо ладонью. Мальчик стал раздраженно вырываться.
        Неподражаемый Зураб Кипиани продолжал:
        - Мы необсуждаем такие вещи, стараемся вообще оних неупоминать. Глупо, ноэто так. Семейное дело, какимбы гнусным неказалось, остается семейным ивсе соседи, как правило, это понимают. Полиции июстиции совершенно незачем внаши дела соваться. Вредких случаях, когда дело действительно требует расследования, мы расследуем его сами, непривлекая кпроцессу официальные власти. Сегодняшний вызов полиции- своеобразное исключение.- Он ласково добавил:- Ну вот, теперь вы все знаете.
        Интересный человек, подумал Рылеев. Вот, вродебы, его никто толком здесь незнает, ноон говорит, ивсе слушают, ивид унего начальственный, будто он здесь главный. Ион прав, конечноже- нужно было неполицию звать, асвоих людей вполиции. Цицерон напортачил. «Я умный, вы все дураки»- ну ивот, наповерку вышло, что неслишком ты умный, Цицерон. Хотя, если гибель Дашковой- дело рук Спокойствия, то нетакой уж иглупый ход- официальный звонок вполицию. Так что возможно иумный он, наш Цицерон. Интуитивно умный.
        Атем временем консьерж Василий ехал влифте внижний уровень, вгараж, держа вруке бумажную сумку избутика. Настроение уВасилия было отличное. Выйдя излифта иубедившись, что он один, он вынул изсумки пару элегантных туфель нашпильке ивнимательно их изучил, втоже время направляясь ксвоему вуатюру- недорогому ноновому, купленному врассрочку. Сунув туфли обратно вмешок, он открыл багажник ибережно мешок туда, внутрь, определил. Затем он вынул избагажника тряпку, обошел вуатюр илюбовно протер тряпкой эмблему. Пятно наветровом стекле привело его всмятение, ноон быстро вытер его тряпкой, подышал настекло, еще раз вытер, ипросветлился. Василий любил новые вещи, илюбил содержать их вчистоте ипорядке. Любуясь чистым ветровым стеклом, заметил он нанем тусклое отражение мигающего красного огонька.
        Василий нахмурился. Это еще что такое?
        Он открыл переднюю дверь, поднял капот, изаглянул внутрь. Квнутренней стороне крышки капота приделано было нечто прямоугольное, ивэтом прямоугольном предмете мигала миниатюрная красная лампочка. Нырнув снова ввуатюр, Василий открыл перчаточник ивытащил руководство поиспользованию. Полистав брошюру иненайдя вней ничего поповоду прямоугольных приспособлений смигающей лампочкой, Василий задумался.
        Прямоугольный предмет впонятии Василия был слишком мал, чтобы быть бомбой. Бомбы больше размером. Снова залезши вперчаточник, Василий вынул изнего новенькую отвертку. Осторожно, чтобы неповредить капот, он отделил приспособление ивнимательно его изучил. Пожав плечами, он сунул его себе вкарман.
        Авконференц-зале Цицерон попросьбе импозантного Зураба Кипиани объяснял ему, Зурабу, возможные варианты, говоря:
        - … некоторые изнас полагают, что безвременная кончина госпожи Дашковой ипланы Спокойствия как-то связаны между собой.
        - Ачто запланы?- подозрительно спросил Зураб Кипиани.- Уточните, пожалуйста.
        Цицерон, слегка помявшись, сказал:
        - Ко всем нам приходили так называемые агенты, ивсех нас агитировали индивидуально: Спокойствие хочет, чтобы мы продали- Спокойствиюже- квартиры поизначальной цене икак можно скорее отсюда съехали. Квам еще неприходили?
        - Нет,- сказал Зураб Кипиани.- Ну, может, еще неуспели. Боюсь, что все еще невижу связи.
        - Это невсе,- продолжал Цицерон.- Некоторые изнас только что получили некое подобие … хмм … подобие писем сугрозами.
        - Ах, даже так,- задумчиво сказал Зураб Кипиани.
        - Да,так.
        - ОБоже,- сказала Амелита.
        Жена Кипиани Евлалия, вфиолетовом костюме, тревожно посмотрела намужа. Зураб повел бровями, посмотрел наприсутствующих, вынул извнутреннего кармана роскошного своего пиджака лист бумаги, ирасправил его настоле.
        - Что-то вроде этого?
        Все поднялись смест иокружили его. Вадик вытащил очки вфутляре, иСветлана тутже их унего отобрала инадела себе нанос, истала похожа научительницу биологии впровинциальной школе.
        Налисте было написано, «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифры 1, 2и6обведены кружком.
        Чуть поколебавшись, Цицерон вынул изкармана похожий лист иположил его рядом слистом Кипиани.
        Налисте было написано, «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифры 1, 2, 4, и7обведены кружком.
        Амелита сказала:
        - ОГосподи.
        Итогда Рылеев вынул свой лист иположил настол рядом состальными.
        «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифры 1, 2, и4обведены кружком.
        Глядя навсе это, Вадик решил, что теперь его очередь.
        Налисте Вадика было написано: «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Все цифры кроме цифры 6обведены кружком.
        Цицерон обратился кАмелите:
        - Авы ничего такого неполучали?
        Она отрицательно ииспуганно помотала головой. Цицерон перевел взгляд наРылеева, иРылеев чуть заметно ему кивнул, сдвинув брови, что означало- «Потом объясню, есть сведения».
        - Нужно допросить прислугу,- решительно сказала Светлана.- Короче, унекоторых изнас есть дети. Одетях надо подумать! Инадобы спрятать драгоценности. Это нешутки.
        Цицерон отвернулся изахихикал. Светлана, сорвав сноса очки, тутже нанего взъелась:
        - Чего ржешь? А? Ах, потому что я волнуюсь одрагоценностях?
        - Разве я что-то сказал? Что вы все время сердитесь наменя без причины, госпожа Либерман!- насмешливо спросил Цицерон.
        - Атебе иненужно ничего говорить. Я итак знаю, что ты там себе думаешь.
        Цицерон сделал вид, что поражен:
        - Правда? Вы умеете читать мысли?
        Вмешался сдержанный испокойный Зураб Кипиани:
        - Увас есть дети, госпожа Либерман?
        Еще раз окинув Цицерона злобным взглядом, Светлана слегка успокоилась иответила:
        - Мальчик идевочка.
        Мими удивилась этому ипосмотрела наЦицерона. Тот кивнул, ухмыляясь- да, есть уЛиберманов дети, есть.
        - Я их невидел … невстречал,- сказал вежливый Зураб Кипиани.- Ну, правда, я вообще стараюсь поменьше вмешиваться вличную жизнь соседей…
        - Они сейчас наюге.
        - Прошу прощения. Конечно- летние каникулы. Аэтот мальчик? Чейон?
        ИКипиани сперва указал намальчика, азатем посмотрел наЦицерона. Цицерон удивился:
        - Почему я? Нет, вовсе нет, я его первый раз вижу.
        Мими подозрительно нанего уставилась, иЦицерон даже слегка рассердился:
        - Иты тудаже? Да чтоже это такое.
        - Это твойсын?
        - Мамма миа,- сказал Цицерон.- Ты нанего посмотри. Нет, я понимаю- все хачики наодно лицо…
        - Зачем вы так!- возразила прогрессивная Амелита.
        - Затем, что я исам так иногда думаю,- парировал Цицерон.- Я вПитере родился. Новсе-таки приглядитесь- ничего общего.
        Рылеев сФедотовой захихикали.
        Глядя вэкран компьютерной игры, мальчик вдруг радостным голосом закричал:
        - Папа! Папа!- азатем, подняв наЦицерона глаза, добавил мрачно:- Старый развратник.
        Рылеев иФедотова несмогли сдержаться- засмеялись. Идаже Зураб Кипиани улыбнулся, ажена его, Евлалия, смеялась тихо ноискренне, пряча глаза. Вадик недоуменно смотрел наразвеселившихся. Светлана злобно что-то ворчала себе под нос. ААмелита вдруг, спростодушной уверенностью, достойной Чио-Чио-Сан, заявила:
        - Это мой ребенок.
        Все притихли. Амальчик, погруженный вигру, сказал, неподнимая глаз:
        - Это, тетка, еще установить требуется. Ишь какая скорая.
        Федотова уткнулась лбом вплечо Рылеева. Плечи ее тряслись отхохота.
        Бегло оглядев люстру, изображающую Большой Взрыв, консьерж Василий пересек подиагонали вестибюль Прозрачности иусамого лифта чуть ненатолкнулся наплачущую Зару.
        - Агде они все?- спросила Зара, размазывая полицу слезы.
        - Вконференц-зале. Да ты неплачь так. Найдешь другую работу. Ты унас легально? Виза утебя есть?
        Она отмахнулась ипошла кконференц-залу.
        Вкотором вэтот момент Вадик Либерман обескуражил всех неожиданным предположением:
        - Аможет это правительственный заговор.
        Все кнему повернулись, кроме Светланы. Она слишком часто слышала рассуждения мужа оправительственных заговорах ирассуждения эти презирала.
        Цицерон решил уточнить:
        - Против госпожи Дашковой? …Нет, погоди. Неговори, я сам догадаюсь. Цель заговора- лично ты, Вадик. Старушенция- так, для отвода глаз.
        НоВадик настаивал:
        - Апочему нет, собственно? Мы иногда занимаемся важными исследованиями вклинике…
        - Вадик, заткнись, а?- попросила Светлана.
        Безупречный Зураб Кипиани повернулся кФедотовой.
        - Госпожа … Рылеева, кажется, да? Как близко вы были знакомы сгоспожой Дашковой?
        Федотова задумалась, удивив этим Рылеева.
        - Боюсь, что неочень близко,- сказала она наконец.
        Кипиани кивнул испросил уВадика:
        - Агде, собственно, экономка Дашковой? Или компаньонка, незнаю точно. Зара, кажется? Где Зара? Все еще вздании?
        - Кстати вот,- сказала Светлана.- Зара могла ее убить.
        Этот вариант ранее всерьез нерассматривался.
        Мальчик увлеченно нажимал кнопки большими пальцами. Изкомпьютерной игрушки раздались вдруг первые такты Хабанеры изоперы Джорджа Бизе «Кармен».
        - Зара едва по-русски говорит,- заметил Вадик.
        Светлана усмехнулась, сказала саркастически:
        - Да, это ей точно помешалобы. …Кстати, может она просто переодетая родственница, притворяется чуркой, волосы иброви покрасила- подумаешь! Вгороде сорок тысяч безработных актеров. Играть неумеют, зато изображают любые акценты, хоть региональные, хоть иностранные. Специальные курсы для этого есть.
        Все унас наперекосяк идет, подумал Рылеев. Вродебы Светлана здравомыслием никогда неотличалась, ивдруг- вот. Нет, она, конечноже, неправа. Ноничего абсурдного впредположении нет. Может, действительно родственники Дашковой? АСпокойствие еще несказало своего слова? Просто совпадение повремени?
        Вэтот момент дверь открылась ивзал вошла Зара. Все повернулись кней изастыли. Зара, все еще плача, взяла курс накресло устола.
        - Здравствуйте, Зара,- обратилась кней Федотова.
        Остальные спохватились итоже стали приветствовать Зару.
        Переждав шквал приветствий исоболезнований, Зара заговорила начистом русском языке, сбезошибочно питерскими интонациями:
        - Извините. Никаких сил больше нет. Жить незачем. Просто незачем. Ни жилья, ни работы, ни бойфренда. Ничего уменянет.
        Возникла неловкая пауза.
        Рылеев, стоя закреслом предположительного сына Амелиты, опомнился первый.
        - Э, простите, Зара … Это невашсын?
        - Что?- непоняла Зара.- Этот?Нет.
        Мальчик, продолжая играть, сказалтак:
        - Да, щас. Пусть даже немечтает. Умри, злобное чудовище! Умри, умри, падла! А, блядь…
        Игрушка его сыграла несколько тактов изПохоронного Марша Фредерика Шопена (соната номер три) изамолчала.
        - ОГосподи,- сказала Амелита.
        - Ая думала, что вы сКавказа,- удивленно заметила Федотова.
        - Ну я иесть сКавказа,- сказала Зара.- Это что, преступление? Багратион, может, тоже был сКавказа, ая вПитере счетырех лет. Вшколу ходила, потом … да … занималась … да … Наулице я оказалась! Муж бросил. Уменя ничего небыло. Ни связей, ни диплома, ничего. Шаурму улоточников пиздила. Стех пор видеть ее немогу. Мне нужна была работа, инужен был угол. Дашкова взяла меня ксебе. Я заней ухаживала. Она заслуживала- прекрасный человек она была. Склочная иворчливая только напервый взгляд. Асердце унее было золотое. Мы сней вЛетний Сад ходили гулять. Она статуи очень любила, все мне про них объясняла, как ичего. Ивообще очень умная была.
        - Ачто ствоим акцентом сделалось, сестренка?- спросила Светлана.- Ввестибюле забыла?
        - Ненаезжай,- сказал Вадик.- Всякий имеет право время отвремени срезать углы. Невелика важность.
        - Углы!- тутже загудела Светлана.- Ты, сука, целые кварталы срезаешь, анеуглы. Зачем авышла затебя замуж? Ты мне всю жизнь изгадил.
        Невозмутимый Зураб Кипиани произнес веско:
        - Дамы игоспода.
        Ивсе замолчали иповернулись кнему. Он поднялся состула, сунул руки вкарманы, иначал медленно, степенно прохаживаться попомещению, иговорить обстоятельно:
        - Кделам незначительным можно вернуться позже. Думаю, все согласны, что сейчас унас два основных дела наповестке: личная безопасность каждого изнас итребование Спокойствия, чтобы мы отсюда выехали, продав квартиры. Я все еще неочень верю, что между этими двумя вещами есть связь, нодопускаю существование такой возможности, ипоэтому нужно подстраховаться. Если мы решим, что дело требует более глубокого расследования, чем то, что давеча провели власти, я могбы попросить своих людей этим заняться. Они очень тщательно работают.- Он улыбнулся.- Углы несрезают.
        Вэтот момент «Молочница» Вермера сгрохотом упала напол, тяжелая рама истекло разлетелись намножество кусков иосколков. Светлана, Зара, Амелита иЕвлалия вскрикнули. Намгновение присутствующие застыли, кроме Мими имальчика. Эти двое поднялись инаправились кобломкам иосколкам- посмотреть.
        Мальчик сказал:
        - Классно.
        AМими заметила:
        - Капюшон красивый. Я тоже хочу такой.- Она повернулась кЦицерону.- Можно я возьму себе картинку? Она все равно испорчена.
        - Нетрогай,- велел Цицерон.
        - Ну ведь неоригиналже это,- возразила Мими. Слово «оригинал» вее исполнении прозвучало странно.
        Нетак проста, как кажется, подумал Рылеев, беспокоясь.
        - Сядь,- велел Цицерон.
        - Не, ну правда.
        - Я тебе потом покажу сертификат,- пообещал Цицерон.- Илупу дам, рассмотришь подпись. Чертбы тебя побрал.
        Разочарованная Мими вернулась кстолу исела. Мальчик остался возле обломков.
        - Непорежься там,- предупредила его Амелита.
        - Засобой следи,- огрызнулся мальчик.- Тебе худеть пора.
        Анеподражаемый Зураб Кипиани продолжал- таким тоном, будто ничего непроизошло:
        - Касательно второго дела, что тут сказать. Спокойствию нужно, чтобы мы съехали? Амалоли, что кому нужно. Это вмешательство вмою личную жизнь. Человек должен иметь возможность жить там, где желает, если унего есть чем заплатить, разумеется. Моей жене имне наша квартира нравится. Ирайон хороший. Зачем нам менять резиденцию? Зачем вообще кому-то, нетолько нам, отсюда съезжать? Ну, конечно, мы моглибы заключить соСпокойствием сделку, ноцена должна быть приемлемой. Выгодной. Судя потому, что вы мне здесь рассказали, дамы игоспода, они непросто хотят выкупить наше жилье, они хотят аннулировать покупку, заплатив нам столько, сколько изначально заплатили мы. Принимая вовнимание инфляцию, мы теряем таким образом около сорока процентов. Вмоем случае- чуть больше одиннадцати миллионов долларов. Это возмутительно. Это грабеж, дамы игоспода. Всему есть пределы, даже наглости концернов.
        Сэтим все были более или менее согласны, хотя сорок процентов- преувеличение, конечноже. Поэтическое.
        Цицерон вынул изкармана пачку сигарет. Светлана Либерман тутже возбудилась.
        - Ты чтоже, собираешься здесь курить? Сума своротил? Хочешь себя убивать- твое дело, нопочему другие должны страдать?
        Вадик попытался одернуть жену:
        - Свет, ну, пожалуйста.
        - Почему ты всегда наего стороне?- базарно загудела Светлана.- Иникогда нестановишься намою сторону! Какой ты мужик? Виделбы мой отец, как ты ко мне относишься. Вот я ему пожалуюсь! Скажи своему дружку, чтобы он здесь некурил! Сейчасже скажи!
        Глядя вэкран компьютерной игры, мальчик посоветовал:
        - Вам нужно послать делегата вСпокойствие, узнать, что происходит. Амико Воитель всегда так делает. Иначе все свихнетесь отнеопределенности.
        После короткой паузы Евлалия Кипиани впервый раз подала голос:
        - Устами младенцев.
        Иснова пауза.
        - Может, им просто позвонить?- предложила Федотова.
        Прозорливый Зураб Кипиани возразил:
        - Нет, лучше ненадо.
        - Почему?
        ЗаЗураба ответил Цицерон:
        - Что ты думаешь они тебе скажут? Да еще ипотелефону? Да, замочили мы старую каргу, иты следующая, если небудешь делать, что велят. Так, чтоли?
        Зураб Кипиани подвел итог:
        - Нужно точно выяснить, естьли связь между двумя событиями, вчем я лично продолжаю сомневаться. Новыяснить следует. Это снизит степень риска, внесет ясность врассуждения. Давайте пошлем делегата.
        Рылеев вздохнул исказал:
        - Я съезжу.
        Все повернулись кнему, кроме Мими, мальчика иЗары.
        Амелита спросила упавшим голосом:
        - Асейчас мы вопасности? Вданный момент?
        Зураб Кипиани сказал:
        - Как я уже говорил, я недумаю, что есть связь между целями концернаи…
        Он запнулся. Цицерон услужливо пришел ему навыручку:
        - … преждевременным путешествием госпожи Дашковой вмир нежно вьющейся жимолости.
        - Именно, спасибо,- поблагодарил его Зураб Кипиани.- Даже еслибы исуществовала связь, недумаю, что кто-то сталбы что-нибудь предпринимать среди бела дня. Так что нестоит преждевременно волноваться, госпожа … э … Нежданова. Так? Нежданова?
        Амелита кивнула. Вадик напомнил:
        - Аугрозы?
        Все вспомнили обугрозах, ноЗураб Кипиани их успокоил:
        - Скорее всего прислуга развлекается.
        Это тоже ранее как-то неприходило вголову никому изприсутствующих. Рылеев подумал- нет, врядли.
        Выйдя изконференц-зала, Рылеев, Федотова, Цицерон иМими направились медленным шагом кроялю. Мими находу посылала ипринимала сообщения, аЦицерон говорил:
        - … иполучается, что угрозы- третий номер программы. Кстати, есть укого-то идеи поэтому поводу? Что это зацифры обведенные?
        - Шифр какой-то?- предположил Рылеев.
        Цицерон отрицательно качает головой. Федотова взадумчивости кусала нижнюю губу. Мими, неотрываясь оттелефона, сказала:
        - Заповеди.
        Цицерон укоризненно нанее посмотрел:
        - Солнышко, пожалуйста. Я всегда ратовал зараспространение знаний среди масс,но…
        НоРылеев его перебил:
        - Как, как? Заповеди?
        - Ну да,- повторила Мими, глядя надисплей.- Десять Заповедей. Посылавший дал понять каждому адресату, какие Заповеди, наего взгляд, адресат нарушает. Элементарно, Хуятсон.
        Цицерон, Рылеев иФедотова уставились нанее. Она пожала плечами ивдруг засмеялась- очевидно, ей пришло комичное сообщение скомичнойже фотографией, возможно еще одна голая девушка, вочто-то играющая, возможно даже вэтот раз в«догони подлого зайца».
        Вэтот момент телефон вкармане Рылеева зазвонил.
        - Да? …Кто? Непонял, повторите. Павел? Павел … А, Пашка, водитель мой. Да, он мой шофер. Ачто случилось? …Так. Когда? Вчера вечером? …Где он сейчас? …Спасибо.
        Он отключил связь иповернулся кФедотовой.
        - Пашка ваварию попал. Вбольнице сейчас, вкритическом состоянии.
        - Пашка?- Федотова широко открыла глаза.- Ужас. Нехорошо. Выживет?
        - Пока незнают.
        Цицерон сказал мрачно:
        - Ябы заплатил тому, кто сведет меня счеловеком, укоторого сегодня хороший день.
        Мими сообщила:
        - Уменя вполне хороший день сегодня. Бесплатно.
        - Пашка, кретин кряжистый …- Рылеев покачал головой.- Говорил ему поставить вуатюр вгараж. Козел.- Он повернулся кЦицерону.- Недумаю, что это Заповеди.
        Мими села надиван, увлеченная телефонными текстами. Цицерон прислонился кроялю, приняв эффектную позу, будто собирался исполнить романс Чайковского про Гренаду иНизетту, исказал:
        - Уменя, Рылеев, фотографическая память.
        - Ичтоже?
        - Некоторые цифры указывают нато, что Мими права. Утебя есть причины думать, что это неЗаповеди?
        - Есть.
        Он оглянулся, чтобы убедиться, что никто его неслышит кроме Цицерона иФедотовой, ивынул изкармана лист, который подобрал вванной уАмелиты.
        - Вот, нашел наполу вспальне Амелиты.
        Цицерон машинально спросил:
        - Что ты делал вее спальне?
        Ипосмотрел вдруг испуганно наФедотову. Федотова сделала вид, что ничего обэтом незнает, истрого посмотрела наРылеева.
        - Мы сФедотовой туда заходили.
        Цицерон перевел взгляд наФедотову, та сдалась икивнула- да, заходили.
        - Ичтоже вы делали вее спальне?
        - Заткнись,- сказал Рылеев.- Амелита ничего незнает. Илучшебы ей незнать. Она итак истеричка. Смотри.
        Налисте написано было, «Берегись. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Двойка обведена.
        - Вторая Заповедь?- сказал Рылеев.- Амелита ивторая заповедь? Несходится. «Несотвори себе кумира». Амелита сама себе кумир.
        Цицерон задумался, ивдруг его осенило:
        - Унее отец поляк!
        - Вродебы,- согласился Рылеев.- Ну ичто?
        - Взяла фамилию матери, ноотец поляк.
        - Хорошо, поляк, пусть будет поляк. Ичтоже?
        - Поляки католики. Амелита воспитывалась вкатоличестве. Ну, покрайней мере, ее крестили вкатолической церкви.
        - Резон. Ичего?
        - Нумерология,- сказал Цицерон.- Э … католики илютеране первые две Заповеди объединяют. Католическая Вторая- наша Третья.
        - Третья?
        - «Непроизноси имя Господа Бога твоего напрасно».
        Рылеев ударил себя ладонью полбу. Федотова тревожно нанего посмотрела.
        - Аведь правда!- сказал Рылеев.
        - Именно,- подтвердил Цицерон.
        - Это означает,что…
        - Что тот, кто этим занимается, неприлично много знает онашей личной жизни,- сказал Цицерон.- Больше, чем нам хотелосьбы. Ну, Первая, Вторая иЧетвертая заповеди применимы кбольшинству, но, кпримеру, вмоем случае приплели Седьмую. Вполне уместно.
        - Прелюбодеяние,- уточнил Рылеев.
        Цицерон глянул насидящую надиване Мими исказал:
        - Тише, нетак громко.
        - Да,- вмешалась Федотова,- новот уВадика, например, почти все обведены.
        - Кроме Шестой,- вспомнил Рылеев.- «Неубий».
        Цицерон невесело улыбнулся.
        - Вадик непричем.
        - Какэто?
        - Его жена.
        - Светлана? При чем тут Светлана?
        - При всем. Без подмоги состороны жены, вернее, ее отца, Вадик сего метаниями давнобы все родительские деньги просрал. Асженой- ну, сам знаешь.
        - Что сженой?- спросила Федотова.
        Цицерон посмотрел наРылеева, мол, натвое усмотрение, хочешь- расскажи.
        - Светлана выросла среди … э … друганов,- сказал Рылеев.- Видела всякое. Исотворила себе план дальнейшей жизни наоснове наблюдений. Поставила задачу- выйти замуж зачеловека, неимеющего отношения кроду деятельности ее отца. Иэтот человек непременно должен был быть еврей.
        - Почему?- спросила Федотова.
        - Такой стиль жизни есть унекоторых,- объяснил Цицерон.- Поляки называют это «жидовска подсирачка».
        - Да нет,- Рылеев отмахнулся, ипродолжал:- Скорее всего решила, что евреи во-первых, практичные, аво-вторых, жен своих небьют.
        - Разве?- удивилась Федотова.- Так-таки небьют? Ивсе- практичные?
        - Ну, неповезло ей сВадиком,- сказал Рылеев.
        - Вадик ее бьет?- спросила Федотова.
        - Ты хочешь слушать, или будешь язвить?
        - Стобой ей неповезло, Рылеев, анесВадиком,- уточнил Цицерон.- Вадик проходил под вывеской «закадычный друг банкира». Всю жизнюшку ты бедной Светланке испоганил, Рылеев, совести утебянет.
        - Заткнись ты,- сказал Рылеев.- Так что насчет Заповедей- всех, кроме «неубий»- это кСветлане. Потому как попался ей наш Вадик, тюха-матюха, даром что еврей, иизположения нужно выходить, любыми средствами. Клиника эта, пластическая хирургия, салон-вагон. Конкурентов пришлось давить, как клопов, папаша подсобил. Апапашу мы, конечноже, презираем, аденьги унего берем потому что это его обязанность их давать.
        - Ничего себе,- сказала Федотова.
        Глава тринадцатая. Вкафе
        Кафе находилось втомже отеле, что и«Катькин Бюст».
        Амелита имальчик присели застолик, отделенный отостальных стеклянной перегородкой. Амелита, растереянная, понятия неимела, что делать икак жить дальше. Убрав игрушку вкарман, мальчик стал критически рассматривать Амелиту, иона чувствовала себя неловко, нонезнала, что сказать, инехотела его обижать. Подошел официант исказал шутливо:
        - Прекрасная дама, ивы, сударь. Чтобы вы хотели заказать?
        - Да,- сказала Амелита.- То есть, да, э … принесите мне салат Цезаря истакан сельтерской. Ивсе, что он попросит.
        Официант кивнул иповернулся всем телом кмальчику:
        - Слушаю вас, сударь.
        Мальчик окинул его взглядом испросил:
        - Шоколадный шейк есть?
        - Конечно.
        - Вот ипринеси.
        - Прекрасный выбор,сэр.
        Он повернулся, чтобы уйти. Мальчик потянул его сзади запиджак.
        - Да?- сказал официант.
        - Ашоколадный торт?
        - Желаете?
        - Нет, я просто изинтереса спросил,- сообщил мальчик, исердито добавил:- Асам как думаешь? Желаю?
        - Слушаюсь.
        Сделав вблокноте пометку, официант снова собрался уходить, ноего снова потянули заполу поджака.
        - Иеще хочу картошку скетчупом.
        Официант сделал новую пометку испросил мрачно:
        - Еще что-нибудь?
        - Пожалуй все покачто.
        Официант стреском захлопнул блокнот иуже собрался было скрыться, номальчик его опередил, наклонился иснова схватился запиджак. Официант, борясь сподступившей кгорлу яростью, спросил:
        - Да?
        - Спасибо,- сказал мальчик.
        Официант сердито поклонился иушел.
        Амелита следила засценой сглазами, полными страха.
        Снова взявшись играть, тыкая пальцами вкнопки, мальчик сказал:
        - Небудь такой размазней. Ивообще, взбодриласьбы ты, чтоли.
        Амелита отнеожиданности хлопнула глазами ичихнула.
        - Какая гадость,- сказал мальчик.
        Амелита вытерла нос салфеткой. Испросила:
        - Ты ведь неДенис? Денис мой сын. Ты неДенис? А? Унего родинка нащеке. Ирисунок ноздрей другой. Ион как-то добрее вообще-то.
        - Пластическая операция,- объяснил мальчик.- Я тайный агент, скрываюсь. Тусуюсь тут совсякой швалью.
        Глава четырнадцатая. Вкабинете уВадика
        Кабинет Вадика украшали книжные полки, массивный дубовый стол сбронзовой статуэткой, изображающей средневекового всадника вшлеме ископьем, скачущего вовесь опор кого-то мочить, несколько кресел, стилизованных под Бель Эпокь, светильники попериметру, картина Пабло Пикассо над столом, иантикварная лампа вуглу. Картина Вадику ненравилась, нонужноже как-то приобщаться ккультуре.
        Сидя накраю стола, Вадик мрачно смотрел наЗару, стоящую перед ним, уперев руки вбоки. Она склонила голову чуть влево исказала обвинительным тоном:
        - Ачтоже мне делать? А? Я практически бездомная теперь. Скажи что мне делать!
        - Я дам тебе денег нагостиницу. Ринальди, уПетропавловки. Это временно, потом еще что-нибудь придумаем.
        - Нагостиницу!
        - Отвсего близко, икухня есть, можешь себе готовить.
        - Ну исвиньяже ты, Вадик. Твоя колченогая жирная жена мотается вКанкун навикенды, акогда ей вдруг захотелось пошляться помагазинам- летает вПариж, амне- вРинальди? Иготовить я там смогу? УПетропавловки? Может лучше сразу меня вПетропавловку заключить?
        - Она неколченогая. Унее ноги иксом. Гену вальгум. Она невиновата.
        Зара схватила состола статуэтку иметнула ее через всю комнату. Статуэтка попала влампу, илампа разбилась. Вадик спрыгнул состола, заложил руки вкарманы, ивстал лицом клицу сЗарой.
        - Скажи мне правду, Зара.
        - Пошелты!…
        - Ты работаешь вФСБ?
        - … сука парши … Чего?
        - Работаешь. ВФСБ.
        Она круто повернулась ипошла кдвери. Остановилась, обернулась.
        - Если ты непоговоришь сженой, то я сней поговорю. Вот увидишь. Я ей все скажу. Вы, богатые суки- это что-то! Это комично даже! Вы думаете, что имеете право всеми помыкать. Посмотрим!
        Глава пятнадцатая. Под дождем
        Сделалось пасмурно ипошел дождь. Вернее, непошел, атак как-то. Эскимосы придумали снегу много разных названий. Петербуржцы непридумывают разным вариантам питерского дождя названий потому, что ибез названий противно. Только что было солнце, ивот. Капает вкось, крупными норедкими каплями. Инетак, чтобы капнула капля, апотом следующая долго некапает- нет, капают крупные капли стабильно, через равные, нопри этом очень длинные, интервалы. Итак может продолжаться весь день, апотом всю ночь иеще целый день. Вдругих городах такого небывает. Либо моросит, либо льет, либо пытается моросить илить, либо шквалы снеба падают. Косой, прямой. Нетак, чтобы очень много вариантов исочетаний. АвПитере- никогда непоймешь как он идет, этот дождь дурацкий. Причем совершенно неожиданно сделается вдруг ветер, ипервые капли этого якобы дождя, редкие-редкие, соберет впригоршню ишвырнет прямо втебя, непросто вморду, авморду, вгрудь, изаодно еще ивспину, хотя ветер- ну никак неможет дуть спротивоположных сторон. ВСуздали или вНовгороде, или вЛондоне, или вРиме, вСан-Франциско или вРио, вКейп-Тауне или вШанхае. Нигде! АвПитере
может. Исразу становится скользко наулицах, ивсе скользят, некоторые падают, иругаются страшными словами, даже дети ипенсионеры.
        Рылеев открыл дверь такси иуже собрался сложить зонтик, как вдруг его посетило еще одно видение. Он увидел дверь подземного гаража- ту, что справа отвхода вПрозрачность. Дверь скользнула вверх. Изгаража выехал наулицу вуатюр, повернул, ускорился, ивзорвался.
        Рылеев очнулся, почувствовав поцелуй Федотовой нагубах.
        Она стояла рядом, тоже сзонтиком. Ради поцелуя она отодвинула свой зонтик всторону.
        - Хочешь я поеду стобой? Ну, пожалуйста.
        - Все впорядке,- сказал ей Рылеев.- Неволнуйтесь, баронесса. Я впереговорах всегда первый иглавный, ивы это помните, нетакли?
        - Да, мой повелитель. Умоляю тебя- будь осторожен. Невоюйтам.
        - Буду осторожен.
        - Я люблю тебя.
        - Я тоже тебя люблю.
        Он снова собрался было сложить зонтик, новэто время курьер навелосипеде подкатил квходной двери Прозрачности, спрыгнул свелосипеда, надавил кнопку звонка, засунул руку врюкзак, ивынул оттуда желтый конверт. Консьерж Василий вышел иочем-то спросил курьера. Курьер что-то ответил. Василий показал рукой наРылеева, икурьер кивнул.
        Подойдя кРылееву иФедотовой он спросил (Федотову):
        - Кто извас Рылеев?
        - Апредставиться?
        Курьер решил, что она дура безмозглая, иповернулся кРылееву.
        - Кто извас Рылеев?
        - Я изнас Рылеев,- сказал Рылеев.- Чем могу быть полезен?
        Курьер подал ему конверт ипланшет сквитанцией для подписи. Рылеев принял ито идругое. Курьер сказал:
        - Мне предписано … что-то … подождите.
        Он вынул телефон истал нажимать надисплей. Забрался вперечень пришедших ему сообщений. Одно изних показалось ему забавным; другое произвело достаточно большое впечатление, чтобы поделиться сФедотовой иРылеевым.
        - Ух ты, гляньте,- сказал курьер.
        Ипоказал им фотографию голой девушки, играющей в«догони подлого зайца». Видя, что ни Федотова, ни Рылеев невпечатлились, он пожал плечами ивернулся ксписку сообщений. Ивконце концов нашел нужное. Исказал:
        - Ага, короче, вам нужно доставить конверт какому-то Людилло Рукишь Плен.
        - НеЛюдмилели Рубинштейн часом?- спросил Рылеев сквозь зубы.
        - Может быть,- ответил курьер.- Мне похуй, мужик. Я все время наколесах. Я невоспринимаю клиентов, как людей, фрателло. Ну, короче, восхитительного вам всем дня, ежели чего.
        Он взял уРылеева планшет, побежал ксвоему велосипеду, запрыгнул нанего иуехал. Рылеев осмотрел конверт.
        - Открой,- посоветовала Федотова.
        - Он ведь немне адресован.
        - Аможет там необходимая информация. Планы врага. Козырь вигре. Открой!
        - Я нечитаю чужие письма.
        Лицо Федотовой было мокрое отдождя, иначе Рылеев подумалбы, что ей хочется плакать. Он поцеловал ее исказал:
        - Все будет впорядке, баронесса.
        Сложил зонтик, еще раз поцеловал Федотову вгубы, исел втакси.
        Глава шестнадцатая. Вкабинете Людмилы
        Сидя втакси, Рылеев боролся сжеланием вскрыть конверт. Ижелание это поборол.
        Дождь усилился. Ввестибюле Спокойствия сразу завходом наличествовала арка для проверки наметаллы. Арка зазвенела, идвое вооруженных отвели Рылеева всторону иначали его обыскивать. Рылееву это непонравилось.
        - Досих пор меня здесь необыскивали,- сказал он им недовольным тоном.
        - Новые правила,- отозвался один изохранников, водя датчиком вверх-вниз порылеевскому костюму.
        - Они ко всем применяются, эти правила, или только комне?
        - Только квам,- честно ответил охранник.
        - Чемже я заслужил эту честь?
        Первый охранник выпрямился инахмурился. Еще раз оглядев Рылеева, он спросил:
        - Вы- Василий Рылеев?
        - Да.
        Охранник сделал жест, означающий- «Ну ивот».
        Взяв принесенный Рылеевым желтый конверт, он слегка его согнул, затем распрямил. Ничего особенного. Иотдал конверт Рылееву.
        Через несколько минут конверт этот лежал настоле Людмилы, рядом спачкой сигарет, зажигалкой, инебольшим мраморным ящиком.
        Сидя вкресле напротив Людмила, Рылеев даже непытался скрывать, что рассержен. АЛюдмила являла собой воплощение терпения.
        - Человеческая жизнь, Людмила. Интересы интересами, но- человеческая жизнь.
        - Очем это ты, Рылеев?
        Он неответил. Людмила выдержала паузу испросила светски:
        - Они согласны продать, или нетеще?
        Рылеев посмотрел ей прямо вглаза.
        - Ты убийца.
        - Оставь, пожалуйста,- спокойно отозвалась Людмила.- Я кэтому неимею отношения. Я просто продвинутый счетовод, Рылеев. Более того, Спокойствие тоже неимеет отношения ксмерти бедной старенькой госпожи Дашковой, сестры моей бабушки. Вот кстати- как сказать? Если я ее внучатая племянница, тогда она кто? Двоюродная бабушка? Ну, неважно. Третье лицо проявило инициативу, скорее всего. Кто-то перешел границы- признаю. Но- нея. Пойми это, Рылеев. Дай-ка я тебя еще раз спрошу- они готовы подписывать? Потому как время ограниченно. Совершенно очевидно, что кое-кто уже начинает терять терпение. Нея. Нокто-то, кому все это тоже очень важно.
        Рылеев скрестил руки нагруди ипосмотрел впотолок.
        - Стало быть неготовы,- констатировала Людмила.- Если честно, я разочарована, Рылеев. Закуришь?
        Она пододвинула кнему пачку изажигалку.
        - Некурю.
        - Бедный, бедный Рылеев. Бедный богатый Базилиус, студент исолдат, отец Василий, несостоявшийся поп, Василий Петрович Рылеев, честь идуша инвестиционного бизнеса.
        Она встала, обошла стол, заложила руки заспину, иначала прохаживаться туда-сюда. Рылеев слегка повернулся вкресле, чтобы ее видеть.
        - Слишком они упрямые, твои соседи,- сообщила Людмила.- Спокойствие предпочитает иметь дело слюдьми более гибкими.
        - Перестань расхаживать, пожалуйста.
        Она проигнорировала просьбу. Рылеев сказал:
        - Может, Спокойствию пора определиться- чем они занимаются: недвижимостью, строительством, капиталовложениями, контролем организованной преступности?
        - Мы всем понемногу занимаемся, Рылеев. Разве незаметно? …Все, что ты делаешь вжизни, имеет последствия. Я ведь говорила тебе, что если они откажутся продать квартиры, что-нибудь обязательно случится. Что-то, что никому непонравится. Открытое несогласие сполитикой ооо ведет кштрафам. Законное предложение было сделано, ибыло отвергнуто. Фирма нелюбит, когда ею пренебрегают. Небольше, чем ты любишь, когда тебя обыскивают невоспитанные ухари увхода.
        Рылеев перевел глаза наноги Людмилы, шагающие туда-сюда- весьма, кслову сказать, красивого рисунка ноги.
        - Кто настоящий владелец?- спросил он.- Миронов илиКац?
        Людмила засмеялась, удивив этим Рылеева. Открыв мраморную шкатулку, она вынула изнее дротик изапустила вмишень накарибской пальме. Попала.
        - Миронов? Кац?- повторила она насмешливо.- Марионетки. Настоящий владелец, онже клиент, ионже арбитр- Необходимость. Что тебе нужно, Рылеев? Помоги разобраться.
        - Я здесь как делегат отправления дома. Посол. Переговоры веду.
        - Перепугались. Чтож, хорошо. Атолько поздно.
        - Почему поздно?
        Она кинула вмишень три дротика подряд исказала:
        - Нераспыляйся, Рылеев, сосредоточься. Уних был шанс, ибыло время, им предлагали переговоры, они этот шанс просрали. Всё. Теперь они будут делать то, что им скажут. Иты тоже.
        Рылеев, подавленный, нокрепящийся, потянулся кпачке сигарет настоле, вынул одну, закурил. Людмила кинула еще один дротик.
        Сказала:
        - Oни моглибы получить приличную сумму- чуть выше рыночной цены. Ни центабы непотеряли.
        - Непонимаю.
        - Теперь им придется отдать квартиры запятьдесят процентов изначальной цены. Мы моглибы их заставить просто подарить нам эти квартиры, новозниклибы сложности сналоговой инспекцией.
        - Прости, как ты сказала?
        Людмила приблизилась кРылееву, взяла унего зажженную сигарету, села накрай стола исудовольствием затянулась.
        - Адвокат фирмы придет квам вдом завтра утром, совсеми документами,- сказалаона.
        Рылеев покачал головой.
        - Пятьдесят процентов? Ты всвоемуме?
        - Ачто?
        - Да ктож такое подпишет!
        - Подпишут, уж ты мне поверь.
        - Кошмар. Людмила, что ты наделала?
        - Я?- она затянулась иотдала сигарету Рылееву.- Это немоя компетенция. Я ничего неконтролирую. Выпить хочешь? Всегда держу скотч вящике стола. Сэтой блядской работой…
        Она театрально вскинула вверх руки, открыла ящик ивытащила бутылку идва тамблера.
        Рулеев спросил:
        - Как ты собираешься их заставлять подписывать? Запугаешь? Пытать будешь? Будут еще убийства?
        - Это немне решать.
        Она налила втамблеры виски, протянула один тамблер Рылееву, свой выпила залпом иналилаеще.
        - Втысячный раз, Рылеев, я неимею кэтому отношения. Совет директоров- наш совет- разозлился ненашутку. Ното совет.
        - Ну посуди ты здраво- нельзяж всерьез думать, что люди просто возьмут да иотдадут добровольно пятьдесят процентов своей собственности!
        - Почемуж? Это всякий день случается. Замораживают счета, имущество конфискуется.
        - Это когда улюдей долги!
        - Нет. Это когда люди окончательно достали вышестоящих. Незаплатить долг- всего лишь один изспособов это сделать. Мой тебе совет- новое жилье начинай искать прямо сегодня. Ипожалуйста скажи соседям, чтобы дозавтрашнего утра никуда неотлучались. Для ихже пользы.
        Рылеев встал. Людмила выпила залпом иналилаеще.
        - Ты это всерьез,- впоследний раз попытался достучаться донее Рылеев.
        Она покачала головой, удивляясь, как он медленно соображает.
        - Может, что-то можно сделать…
        - Что-то сделать всегда можно, Рылеев. Потоп вон никто недолжен был пережить, аНой взял ипостроил ковчег.
        - Намекни, что именно мы тут обсуждаем? Кто-то требует жертвы?
        Она хитро, ислегка пьяно, прищурилась.
        - Что-то вроде этого. Солдаты иполицейские жертвуют комфортом, аиногда ижизнями, чтобы другие жили вкомфорте. Жанна д’Арк принесла вжертву свою молодость, женственность, ивконце концов жизнь, чтобы изгнать оккупантов.
        Он затянулся иснова сел вкресло. Людмила устроилась поудобнее настоле, положила ногу наногу.
        - Ты поступил всеминарию, чтобы сбежать отменя. Когда ты понял, что слишком прогрессивен, чтобы посвятить всю жизнь нелепым суевериям, ты подался вармию. Кконцу твоей … смехотворной … военной карьеры ты повстречал молодую лейтенантшу, которая втебя вцепилась как клещ ради денег твоего отца, аты думал, что она тебя так полюбила, так полюбила, блядь, просто ужас, иженился наней. Скажу тебе один раз, Рылеев, повторять небуду: тебе пора возвращаться ксвоим. Отсудьбы неубежишь, Рылеев. Признайся. Вы нечасто выходите влюди потому, что тебе неудобно. Ты стесняешься. Жена твоя может что-нибудь ляпнуть, стыдное, или запить устрицу бокалом шампанского, илы рыгнуть и«культурно» извиниться- иэто сразу отразится натвоей репутации. Я несомневаюсь, что она очень хороша как любовница- унее есть для этого все данные. Как жена она никуда негодится. Она издругого сословия. Меня ты стыдиться небудешь, Рылеев.
        Рылеев поднялся наноги. Людмила улыбнулась ему- наэтот раз искренне.
        - Ану-ка разберемся,- сказал Рылеев.- Значит, если я брошу жену истану жить стобой…
        - Несразу, Рылеев, несразу.
        - … если я наэто соглашусь … прямо сейчас … утебя вдруг появится достаточно влияния, чтобы прекратить то, что происходит вСпокойствии ивПрозрачности? Я правильно понял?
        Она закурила следующую сигарету, снова положила ногу наногу, плеснула себе втамблер виски, ипосмотрела ему вглаза.
        - Все может быть.
        - Какая утебя должность вэтой фирме?- спросилон.
        - Боюсь, что это нетвоего ума дело. Ответь навопрос. Сколько еще человеческих жизней понадобится, чтобы ты отнее отказался?
        Бледнея отярости, Рылеев сжал кулаки. Сдержался. Сказал:
        - Конверт- тебе.
        Она небрежно кивнула, какбы говоря, «Да, нормально, потом посмотрю, неуходи оттемы».
        - Я люблю свою жену. Она- самый преданный, самый бескорыстный человек насвете. Как ты смеешь … как ты … Знаешь что, Людмила?
        - Да? Чтоже?
        - Ты ниже всякого презрения.
        Неменяя позы, Людмила сказала холодно итрезво:
        - Осторожно, Рылеев. Умоего терпения есть пределы. Если ты отсюда сейчас выйдешь, я больше небуду защищать ни тебя, ни твою жену. Вы мне надоели, оба, каждый поотдельности. Достали, блядь, сосвоей любовью.
        Наклонившись кней, Рылеев схватил ее загорло. Тамблер упал напол иразбился. Рылеев сказал тихо, отчетливо:
        - Поразвлекалась угрозами? Теперь моя очередь. Слушай внимательно, Людмила. Если хоть один волос упадет сголовы Федотовой … если ее будут шантажировать потелефону или при личной встрече … если кто-нибудь нанее посмотрит так, что она хотябы слегка расстроится … я сделаю твое существование наэтой земле непрерывным кошмаром, ипосвящу этому себя целиком. Это будет моя миссия, мой крестовый поход, смысл моей жизни. Уменя нет такого влияния, как уСпокойствия, ноуменя тоже есть знакомые темные личности, иуменя есть средства им платить втечение очень долгого времени. Очень долгого. Понимаешь?
        - Горло отпусти, пожалуйста.
        Она задыхалась. Он отпустил ее. Соскользнув состола, она потерла горло, повернула голову вправо ивлево. Вынув изящика чистый тамблер, она налила себе виски ивыпила.
        - Ты непредставляешь себе, вочто ты ввязался, Рылеев.
        - Я тебя только что предупредил.
        - Буду жить предупрежденная. Досвидания, Рылеев. Счастливого тебедня.
        Он чуть помедлил- ивышел. Дверь заним закрылась. Людмила налила еще. Взяв конверт, она обошла стол, скинула туфли, села вкресло, закинула ноги настол. Распечатала конверт. Вынула изнего пачку фотографий крупного размера.
        Посмотрела напервую, нахмурилась. Посмотрела навторую. Потянулась ивзяла тамблер вруку. Держа фотографии вруке, она позволила пустому конверту соскользнуть напол.
        Улыбка заиграла наее лице. Нафотографии запечатлена была Федотова вобъятиях незнакомого мужчины сдлинными шатенистыми волосами, замгновение допоцелуя. Наследующей фотографии Федотова икрасивый темнокожий мужчина лежали впостели, судя попозам- сразу после совокупления.
        Людмила тихонько засмеялась.
        Наследующем фото Федотова икакой-то юноша лет семнадцати, оба голые попояс, набалконе деревенского дома, юноша приник губами кплечу Федотовой.
        Людмила засмеялась громче.
        Следующее фото- Федотова имужеподобная лесбиянка, выше ишире Федотовой, сбокалами вруках, целуются, вночном клубе.
        Людмила бросила фотографии настол, продолжая смеяться.
        Глава семнадцатая. Втакси
        Дождь продолжал противно накрапывать. Науглу Колокольной иПоварского шофер притормозил, пропуская отчаливший от«Художественного Питания» вуатюр смигалкой. Внависающем над входом в«Питание» эркере распахнулось окно, ивылетела длинная гневная баритональная тирада накаком-то восточном наречии, завершившаяся кодой «… пидараска ебучая!»
        Рылеев выволок избумажника крупную купюру итронул водителя заплечо.
        - Чего?- спросил водитель.
        - Одолжите мне телефон напару минут. Вот вам зауслугу.
        - Ачто ствоим телефоном, мужик?
        - Уменя нет телефона.
        Возникла недоуменная пауза. Собравшись смыслями, водитель спросил:
        - Какже это ты живешь без телефона?
        - Невероятно трудно, нокак-то управляюсь. Позволите?
        Водитель взял банкноту, порассматривал ее, идал Рылееву телефон. Рылеев набрал номер.
        - Здравствуйте. Мне нужно заказать два билета налюбой рейс вПариж, сегодня вечером. Да, вПариж. Любым классом, что первое попадется. Да, я подожду.
        Водитель под желтый свет вывернул набывший Николаевский, переименованный около столетия назад вчесть любившего принять ванну французского революционера, иполетел кРазъезжей.
        Втелефоне сказали:
        - Есть два билета впервый класс. Эйр Франс вас устроит?
        - Да,- сказал Рылеев.- Диктую номер карты.
        Он отдал телефон водителю, добавил еще купюру, исказал:
        - Планы изменились. Едем наЗнаменскую.
        - А? Куда едем?- переспросил водитель.
        - НаВосстания.
        Водитель кивнул, посмотрел посторонам, произвел быстрый разворот насто восемьдесят градусов, иполетел всторону Невского.
        Телефон унего вкармане заиграл мелодию «Si, vendetta, tremenda vendetta» извторого акта оперы Джузеппе Верди «Риголетто».
        - Да,- сказал водитель втелефон.- Да? Хорошо, сейчас.
        Он резко затормозил, потому что откафе «Сладкий ихрустящий» стремительно отчалила красивая женская брюнетка вдорогом японском вуатюре, которой было все равно, едет кто-то мимо илинет.
        - Сука,- сказал водитель, иповернулся кРылееву.- Это тебя.
        Он протянул Рылееву телефон.
        - Меня? То есть, как- меня?
        - Так. Спрашивают пассажира вмоей машине, ксорока годам, светловолосого, мужского пола, вделовом костюме. Ты единственный, отвечающий всем приметам.
        Рылеев взял уводителя телефон ипосмотрел подозрительно надисплей. Приложил телефон куху.
        - Да?
        Голос Куратора сказал:
        - Как это романтично, Вась. Везешь жену вПариж отмечать годовщину. Прости, что вмешиваюсь втвои планы. Мы неможем тебя отпустить, вот просто так, заздорово живешь. Несегодня. Впрочем, если хочешь, езжай один. Неочень-то ты нам нужен. Авот усупруги твоей драгоценной добраться доаэропорта целой неполучится. Ауедешь ты один, Вась- ктож знает, что будет? Всякое может быть. Всоответствии спринципом неопределенности. Ты меня слышишь, Вась?
        - Да.
        - Завами следят, ежели ты досих пор непонял. Затобой, твоей женой, ивсеми остальными. Сделай сей факт точкой отсчета врассуждениях. Спроси меня, как я узнал этот номер телефона. Спроси, спроси. Нет? Дружеский совет, Рылеев: недопрашивай шофера. Он подумает, что ты сумасшедший. Ну, пока, Вась.
        Связь отключилась.
        Рылеев смотрел прямо перед собой. Водитель, включая третью скорость, повернулся кнему.
        - Эй, мужик, телефон отдай,да?
        - Надорогу смотри.На.
        Он отдал телефон. Еще одна дама, рыжая, вфиолетовом танкообразном вуатюре, обогнала такси ислегка подрезала. Водитель заметил это надесятую долю секунды позже, чем требовалось, иему пришлось основательно придавить тормоз ивывернуть руль. Вуатюр понесло поскользкому асфальту. Завизжали застопоренные шины. Рылеев крикнул:
        - Блядь, надорогу смотри, мудак!
        Сзади вбампер ударил внедорожник, подтолкнув вуатюр квстречной полосе, иследующий поней черный Мерседес зацепил такси левой частью бампера. Раздался треск, натротуаре закричали.
        Когда сознание вернулось, Рылеев рывком принял сидячее положение. Дикая боль возникла вправом плече ируке. Вправый глаз потекла кровь. Мыча отболи, Рылеев попытался открыть дверь. Неполучилось. Он повернулся, заорав, иударил вдверь ногой. Открылось соскрежетом. Он стал выбираться натротуар, под теперь уже сильный дождь.
        Глава восемнадцатая. Ссора
        Грозовые тучи расположились обстоятельно над городом, истало темно, адождь шел также, как ираньше- несильнее, неслабее.
        Вкухне Либерманов целовались узбечка Мария, кухарка лет сорока, инепонятного происхождения Анатолий, тридцатилетний умелец, мастер навсе руки. Вошла Светлана инаправилась кхолодильнику, находу бросив:
        - Вы оба уволены.
        Открыв холодильник, она вынула изнего яблоко, откусила отнего смачно и, жуя, вышла.
        - Вотже сука,- сказал Анатолий.
        Вадик, вооружившись совком иметелкой, собирал вкучу куски разбитой антикварной лампы. Светлана, жуя яблоко, возникла унего заспиной исказала зловеще:
        - Унас есть горничная, Вадик.
        Вадик удержался, чтобы невздрогнуть, иответил спокойно:
        - Она занята.
        - Что тут случилось?
        - Ничего.
        - Как все таинственно.
        Вадик нарочито тщательно высыпал обломки лампы вмешок для мусора. Светлана села вкресло возле стола, продолжая жевать ичавкать.
        - Ты уверен, что лампа сама разбилась?
        - Я нанее случайно налетел.
        - Ууу. Больно было? Повредился? Детородный орган впорядке?
        Он выпрямился, сунул руки вкарманы, иоперся окрай стола.
        - Как ты сказала?
        - Это я просто затобой присматриваю, супруг мой неврологический. Мой блистательный медицинский муж, жопу рвущий, чтобы принести пользу обществу своими исследованиями иследованиями. Наверное я плохо исполняю свои обязанности- ачтож вы хотели? Я ведь просто тупая толстая корова, иноги уменя иксом. Мисс Восточная Вселенная так думает, иты сней согласен. Вообще-то она думала, что я кривоногая, ноты ее поправил. Ноги иксом.
        Вадик открыл ящик стола ивынул изнего стетоскоп.
        - Ты хочешь застрелиться изстетоскопа?- спросила Светлана.
        - Утебя галлюцинации. Ты как себя чувствуешь?
        Светлана положила ногу наногу иулыбнулась цинично.
        - Умониторов тоже галлюцинации. Можешь все выступление этой бляди посмотреть взаписи. Я подаю наразвод, Вадик.
        Он вынул изкармана платок иначал протирать стетоскоп, будто он был бармен, астетоскоп- бокал для мартини; тщательно, внимательно, оценивая светоотражательные свойства предмета.
        - Ты жалкое ничтожество, Вадик. Пустое место. Мой отец сделал тебя главой института десять лет назад. Ты- врач, который завсе это время ни разу никого неврачевал. Когда я тебя встретила, утебя были только долги иодин дырявый костюм. Будь благодарен- мне имоему отцу: когда мы расстанемся, утебя небудет долгов. Я их заплатила.
        - Чем это, интересно? Ты ни одного дня всвоей жизни непроработала.
        - Я дочь богатого человека. Это тоже работа. Квартиру я оставляю себе. Проедусь поевропам, апотом найду, скорее всего, настоящего мужчину, который будет любить меня зато, что я такая, какая есть, иденег уменя много.
        - Ты хорошо все обдумала?
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Необдумала. Все вы, бабы, такие- эмоций много, логики никакой.
        Сочась сарказмом, Светлана сказала, повысив голос:
        - О, да, я знаю- женщины все дуры. Такие дуры! Уж такие дуры!
        - Тебе лично ум иненужен.
        - Некоторые девушки рождаются красивыми, анекоторые богатыми. Ни то, ни другое качество невозможно приобрести, заработать, выстрадать- только получить понаследству. Какая разница? Мы пользуемся тем, что унас есть- для привлечения мужчин. Мой следующий муж будет мне верен всегда, уж ты несомневайся, я теперь опытная. Даю тебе срок дополуночи, Вадик, чтоб ты убрался измоей жизни. Мой несчастный отец, который тебя ненавидит, возможно захочет, чтобы тебя убили. Ибудет предпринимать какие-то шаги вэтом направлении. Может быть, я попытаюсь его отговорить. Ты этого нестоишь, правда. Моя несчастная деревенская мама пожелает, чтобы я приняла насебя опеку над детьми, без твоего участия, ия, так ибыть, пойду ей навстречу вэтом вопросе.
        - Ты совсем непонимаешь, что происходит,да?
        - Конечно нет. Где уж мне. Я ведь женщина.
        - Нет. Ты- часть правительственного заговора. Иты даже обэтом неподозреваешь.
        - Чего? Какого заговора?
        Глава девятнадцатая. Вквартире Кипиани
        Заокнами сделалась темень страшнейшая, игроза наконец-то развернулась всерьез. Вспышка молнии намгновение осветила квартиру Зураба Кипиани, иулицу тоже. Зара крадучись проследовала ккамину, оглянулась, потянулась рукой кполке, нажала кнопку. Открылась потайная дверь, изаней обнаружилась комната стремя металлическими шкафами устены.
        Достав изкармана ключ, Зара вставила его взамок шкафа поцентру. Снова оглянулась, иоткрыла первый ящик.
        Водной изспален, предназначенных для прислуги, тихо играла звуковоспроизводящая система. Впостели нежились охранник идворецкий. Охранник закурил ипротянул дворецкому зажженную сигарету.
        Впротивоположном конце квартиры водной изванных комнат другой охранник слил бачок исунул руки под кран.
        Стоя перед открытым ящиком, Зара листала документы.
        Вытерев руки полотенцем, охранник оправил пиджак ивышел изванной.
        Зара вложила документы обратно вящик, закрыла его, открыла следующий.
        Охранник пересек гостиную подиагонали- ивдруг заметил, что дверь впотайную комнату приоткрыта.
        Зара листала документы. Охранник встал вдверном проеме испросил:
        - Какого хуя ты тут делаешь?
        Зара запаниковала, нотутже овладела собой. Выставив вперед руку, сказала:
        - Ни сместа.ФСБ.
        - А?
        - Я изФСБ.
        - Мне допизды дверцы, откуда ты,- заверил ее охранник.- Тебе нечего делать вэтой комнате, ивообще вквартире. Ты как сюда пролезла, сука? Сконсьержем поеблась, чтоли? Сверну я ему шею, этому гаду.
        - Успокойся,- сказала Зара спокойным тоном.- Слушай внимательно. Я здесь вкачестве наблюдателя. Вот, посмотри, уменя бляха.
        Она попыталась засунуть руку вкарман узких джинсов. Охранник вынул пистолет.
        - Руки непрячь. Недвигай руками…
        Раздался приглушенный щелчок- выстрелили изпистолета сглушителем. Охранник упал наколени изавалился набок. Зара достала наконец бляху ипоказала ее человеку вчерном, материализовавшемуся вдверном проеме, глядя нанего широко распахнутыми отужаса глазами.
        Держа поднятые руки науровне груди, ладонями вперед, Зара вышла изпотайной комнаты вгрозовые сумерки гостиной. Человек вчерном возник заее спиной, плавно поднял пистолет, ивыстрелил Заре взатылок. Она упала лицом вниз ибольше недвигалась.
        Человек вчерном наклонился, подобрал оброненную Зарой бляху, испрятал ее вкарман.
        Вспальне для прислуги играла музыка- нет, нетехно; русский хип-хоп. Нагловатый тенор выводил сувлечением:
        Аон, прикинь, подошел, пых-пых,
        Мол я телок люблю привлека-тель-ных,
        Чтобы сиськи торчали, ажопа- ух,
        Приведи мне одну, аесли сможешь- двух,
        Я ведь, сука, падла, непидор, нечмо,
        Я конкретный пацан, я кончал МГИМО,
        Ая ему- скем, бля, говоришь, мудак,
        Я, сука, главный сутенер, анелишьбыкак.
        Йо, йо, иллюминаты- отстой!
        Йо, йо, иллюминаты- отстой!
        Охранник приподнялся напостели, погладил дворецкого поплечу, исказал:
        - Я наверно схожу поссать,да?
        Он вошел вприлегающую кспальне ванную комнату изапер засобою дверь- попривычке. Дворецкий перевернулся наживот.
        Дверь, соединявшая спальню сгостиной, открылась. Человек вчерном вошел, крадучись. Неслышно приблизившись, он прижал голову дворецкого кпостели.
        - Нельзяли понежнее вэтот раз?- спросил дворецкий недовольным тоном.
        Человек вчерном вдавил голову Дворецкого впростыни, чтобы тот незакричал, ивсадил ему вспину охотничий нож. Подождав пока дворецкий перестанет дергаться, человек вчерном быстро ибесшумно удалился.
        Охранник помыл руки ивышел изванной вспальню. Увидев накровати окровавленный труп, он сказал:
        - Ох ты, блядь…
        Истал спешно надевать брюки. Ирубашку. Схватив состола пистолет, он дослал патрон вствол ивыбежал вгостиную.
        Взгляду его предстали трупы- его партнера иЗары. Поводя пистолетом изстороны всторону, он пошел ктрупам, присел возле партнера, потрогал ему пульс. Выпрямился, вытащил телефон. Посмотрел надисплей, спрятал телефон обратно вкарман.
        Он понятия неимел, что ему теперь делать.
        Глава двадцатая. Метания
        Застойкой в«Катькином Бюсте» Цицерон пил скотч, аМими белое вино. Рассудительным тоном, который совершенно несочетался сее образом, Мими сказала:
        - Все равно непонимаю, зачем им нужно покупать ваши квартиры.
        - Разбой,- объяснил Цицерон.- Вежливый, мягкий, сверху присыпанный великосветскими блестками, новсе равно разбой. После объединения … э … Тебе действительно интересно?
        Вбежал запыхавшийся консьерж Василий.
        - Господин Оганесян! Господин Оганесян!
        - Успокойся, Василий,- одернул его Цицерон.- Возьми себя вруки, ато странно как-то. Вчем дело? Говори, только спокойно.
        - Мне позвонил один изохранников господина Кипиани. Он неможет найти господина Кипиани. Он говорит, что случилось что-то ужасное вквартире. Ихочет, чтобы я кнему туда поднялся.
        Притворяясь озадаченным, Цицерон спросил:
        - Ичтож тебе отменя нужно? Благословение?
        Колеблясь, переступая сноги наногу перед Цицероном, Василий сказал:
        - Честно говоря, я слегка … вобщем … боюсь я что-то.
        Цицерон поднялся ипредложил Мими опереться наего руку. Ей это понравилось. Она встала ивыпрямила спину, иони чинно проследовали кдвери, сопровождаемые суетящимся Василием.
        Выходя излифта, они увидели Вадика, спускающегося полестнице. Оценив выражения их лиц, Вадик заключил, что опять, да, опять приключилось что-то изряда вон, наместе прыг. Спросил:
        - Что еще стряслось? Ни минуты покоя.
        Входная дверь вквартиру Кипиани была открыта. Выживший охранник стоял впроеме, растерянный исмущенный.
        - Вы невидели господина Кипиани?- обратился он кконсьержу Василию.
        - Я уже сказал- нет,- труся отвечал Василий.
        - Авчем дело?- осведомился Цицерон.
        Второй охранник проигнорировал вопрос исказал, обращаясь, опятьже, кконсьержу:
        - Неберет, сука, трубку … Ну, ладно…
        Он зашел вквартиру исделал остальным знак следовать заним.
        Увидев два трупа наполу гостиной, Мими ахнула.
        Вадик- все-таки врач- присел накорточки возле Зары ипощупал ей пульс. Лицо Вадика ровно ничего невыражало. Вообще. Затем он пощупал пульс умертвого охранника. Выпрямился.
        - Цицерон? Пару слов.
        Цицерон посмотрел наМими, приложил палец кгубам, иотошел сВадиком. Вадик тихо ибыстро сказал:
        - Уменя есть причины думать, что это дело рук правительства.
        Цицерон положил ему руку наплечо, аголову повернул квыжившему охраннику.
        - Полицию вызвал?
        - Нет, сэр. Мне велено ничего неделать без приказа господина Кипиани. То есть вообще ничего. Чтобы неслучилось.
        Цицерон пожал плечами иобратился кВадику:
        - Ты идиот.
        - Слушай,- сказал Вадик,- впрошлом году винституте … исследовательская группа занималась одним проектом … Какие-то федералы постоянно терлись около, мешали. Возможно, они стояли напороге серьезного открытия.
        - Федералы стояли напороге открытия?
        - Нет, группа. Правительство думает, что они что-то нашли. Ихочет всё разузнать иприбрать крукам.
        - Вадик, друг ты мой недалекий романтический, ты преувеличиваешь собственную значимость, атвои исследования- обыкновенная бесполезная хуйня. Смирись сэтим ирасслабься.
        - Откуда тебе обэтом знать? Сам ты хуйня.
        - Я знаю тебя сошколы, Вадик, яхонтовый ты наш. Вся твоя деятельность- надувательство. Равно как идеятельность всех, живущих вэтом так называемом доме.
        - Почему надувательство?
        - Потому что при первой возможности ты бежишь всвой загородный сарай ухаживать засвоим дебильным садом инеменее дебильной теплицей. Садовничество как раз иявляется твоим призванием, ивсегда являлось. Ты стал врачом потому что отец твой врач, идед врач, идядя врач, итетя врач, идва двоюродных дяди- стоматологи. Атакже потому, что ты воображал, будто будешь ты богатый иумный, ибудешь ходить навечерние коктейли иклеить тёлок. Один раз тебе повезло; ты вытащил пулю изживота ганстера, иэтот подонок дал тебе внаграду свою сварливую дочь, укоторой ноги иксом амозгов нет, иприданое. Это тоже было частью правительственного плана? Внимание федералов, даже негативное, нужно заслужить, просто так его неполучают, Вадик.
        - Авот оскорблять меня ненужно. Мы явно попали всерьезную переделку. Имежду прочим почерк правительства навсем, что происходит.
        Цицерон потерял терпение исказал:
        - Слушай, иди ты ты нахуй, а, Вадик! Оставь меня впокое. Достал своим дебилизмом, сил никаких неосталось, сука.
        ***
        Дверь вквартиру Рылеева закрылась- кто-то вышел. Запахнутая вшелковый халат Федотова вернулась вспальню. Почему-то осторожно прикрыла дверь. Распахнула окна пошире. Ибыстро начала перебирать вещи. Те, что наполу, полетели сразу вкорзину сгрязным бельем. Подняв покрывало накровати, она его перестелила иразгладила. Ивэтот момент заметила лежащий возле ножки кровати презерватив. Исказала самой себе:
        - Хуйня какая-то.
        Подняв презерватив, она бросилась вванную. Кинула презерватив вунитаз, слила. Вышла иоценила состояние спальни. Вродебы все нормально. Открыв один изящиков комода, она вынула оттуда несколько чистых предметов одежды ибросила их напостель. Провела рукой поплечу, погрудям, впаху. Понюхала подмышку. Скинула халат, запихала вкорзину, ипобежала вдуш.
        Вообще-то это как-то негуманно- любовнику душиться одеколоном, да еще стаким стойким запахом. Вот любовнице простительно лить насебя духи влюбом количестве. Поскольку она несчастная идомашнего очага неприобретшая. Амужику-то зачем? Садисты, подонки.
        Бедный Рылеев- да, конечно. Самоотверженный Рылеев, чуткий Рылеев, внимательный Рылеев, новот именно сегодня чуткости моглобы быть ипоменьше. Хотьбы он напился, чтоли. Потому что неко времени, неко времени, рано. Но- ненапивается Рылеев так, как многие- чтоб плохо соображалось. Ненужно это Рылееву. Она, Федотова, нужна Рылееву,да.
        Она тщательно вытерлась полотенцем ипонюхала запястье иволосы. Окинула взглядом красивое гладкое спортивное тело взеркале. Округлостей маловато. Вглазах некоторых мужчин- вот вглазах Рылеева, например- это достоинство, аненаоборот. Нелюбит Рылеев пышножопых-сисястых.
        Вспомнилось дело семилетней давности, когда шибко правильный командир отдал приказ собираться, истало понятно, что никакие золотые слитки никуда, кроме как вказну, ичастично вкарманы бюрократов, непопадут, аблагодарность будет выражена пригоршней орденов, три изних- семьям погибших, ивсе как всегда, иЛёшка- настоящий командир, свой, аненазначенный бюрократами, сказал всего несколько слов, ноего все поняли, исогласились. Холуи бюрократического командира грозили трибуналом ивзывали кпатриотическим чувствам (нашли время), иЛёшку схватили- думали, что схватили, ноуЛёшки как всегда был план, иверные его соратники план привели висполнение. Теперь Федотова без особых эмоций видела себя тогдашнюю; бюрократического командира, заподозрившего неладное иочень грамотно, даром что бюрократ, обеспечивающего себе отступление- он уже шел кджипу, якобы чтобы связаться спараллельной командой, анасамом деле рвать когти. Опытная долговязая Машка, старше всех вкоманде, прячась законтейнерами, сливаясь сними, держа влевой руке пистолет- левша- дала Федотовой сигнал, слегка махнула свободной рукой. ИФедотова, сверхней
позиции, где негде было лечь или даже припасть наколено, аможно было только удерживать равновесие, поставила левую ногу натруп одного изхолуев для упора, выплюнула жвачку, нежно потерлась правой щекой оприклад вражеского- нет, повстанческого, ноэто все равно- оружия, зажмурила левый глаз, испустила курок, ибюрократический командир рухнул рядом сджипом, ничего неуспев ни почувствовать, ни сообразить. После чего ввели вдействие вторую часть плана- как, внарушение всех приказов, изчисто товарищеских чувств, кои всем понятны ипочитаемы, группа вытаскивала изповстанческих клешней угодившего вних связиста- операция, вкоторой, поверсии, представленной властям, как раз ипогиб бюрократический командир вместе схолуями- ионже наплевал науказания свыше, аони всего лишь подчинились его приказу. (Никакой он был несвязист, который спасаемый- естественно несвязист, просто спецназовцы так иронично называли- ну, типа, «всех остальных»). Повязанные скрываемым преступлением, контрактники воспринимали теперь весь мир, истолицу собственной страны, исеверную столицу тоже, как вражескую территорию. Слитки стали изначальным
капиталовложением, общее дело росло иширилось, связиста навестили- койка оказалась пустая, он вышел из-за занавески сцветами, иэто было невероятное везение: появилось надежное прикрытие для дальнейших планов.
        Но- планы планами, асердцу неприкажешь. Федотову мало интересовало, как ведет себя связист сдругими. Снею лично он был, ссамого начала, принц изсказки, ивсе недостатки лёшкиного характера предстали перед ней вовсей их грубой пацанской масштабности. Связист превосходил Лёшку вовсем. Он читал ей стихи, имузейный, пыльный, заскорузлый девятнадцатый век сделался вдруг живым ипроникновенным. Он возил ее наспектакли- «Травиата» вКонвент-Гарден; «Аида» вМетрополитан-опере; «Валькирия» вБайрейте; «Тоска» вЛа Скала; еще раз «Тоска», вВене; иеще раз, запомнилось лучше всего, пели по-русски- вЕкатеринбурге. «Богема» вМариинке ей непонравилась, ивПариже тоже, ноиэто было хорошо- Федотова понимала, чувствовала, разбиралась. Истинно мужское умение- выбрать наугад день иустроить изцелого дня праздник, спрогулкой под солнцем или под луной, сшампанским, стаинственностью, снежностью, ибез всяких объективных причин. Лёшка был неотесанный ивластный, связист- нежный ищедрый. Лёшка ничем, кроме власти ивлияния, неинтересовался, иотносился кФедотовой снисходительно; связиста интересовало все насвете, ивсем этим он
делился сФедотовой, как сравной. Лёшка был конкретный пацан; связист был мужчина.
        Лёшка семь лет терпел наличие связиста вжизни Федотовой, пообъяснимым, нешибко благовидным, причинам. ИЛёшка непременно замочилбы связиста, еслибы ему, Лёшке, объяснили простыми словами, что он давно отошел навторой план. Знать-то он знал, Лёшка- вовсе недурак, совсем недурак, умнее связиста, если нато пошло; нопока непредставлены доказательства, можно делать вид, аистину засунуть глубоко вжопу, ичтобы другие последовали примеру итоже ее, родимую, засунули именно вжопу, как можно глубже. Ачто? Большинство так иживет, игоря незнает. Скуку, томление духа, знает, агоря- нет, незнает. Скуку можно терпеть, ничего удивительного.
        Теперь, даже еслибы ее застали- голую перед зеркалом- ничегобы незаподозрили. Шито-крыто, нонавсякий случай следовало еще подстраховаться. Она включила будильник-приемник, настроенный накакую-то полубезумную станцию, «Вести изКатеграда», или что-то вэтом роде, ивынула изящика любимые парижские духи.
        Станция передавала песню вджазовом сопровождении. Изначально французская, песня приобрела (давно) общемировую популярность после того, как ее исполнили сперва Элвис, апотом Синатра- называлась песня «My Way». Слова были другие какие-то. Русские, инесовпадающие сосмыслом американского варианта, афранцузский вариант никто инезнал. Вродебы впамять оком-то написаны были слова. Исполнял явно несам автор слов- пела какая-то девка-однодневка, мужскую песню, типично эстрадное исполнение, неискреннее, слишком много вокальных ужимок:
        …Аон назад
        Слова небрал
        Ни ввыходной,
        Ни под обстрелом.
        Иные ждут:
        Момент придет
        (Иотусердия вспотели)
        Аон,
        Он был такой
        Насамом деле.
        Федотова подушила шею изапястья, совсем слегка (как учил связист- он вообще ее очень многому научил заэти годы, новсякий раз тщеславие берет верх, идумаешь, что научиласьбы влюбом случае, исдругимбы научилась, или пособственной инициативе, да инеочень это сложно внаше время- зайди винтернет, набери впоисковике «как быть элегантной», ибудет тебе подробное руководство иплан жизни наследующие пятьдесят лет).
        Она попыталась вслушаться вслова песни, ноочень мешали скобарские интонации певицы, возможно очень известной, имешало то, что баба поет слова, написанные отлица мужика.
        Наград
        Ссобой невзять.
        Слова лишь есть.
        ИБожья милость.
        Всоседях быть,
        детей крестить
        Мне вместе сним
        неприходилось.
        Ноте, ктознал
        его вблизи
        Степлом расскажут,
        иподробно,
        Как были сним.
        Ия таким
        Его запомнил.
        Все-таки Федотова вслушалась. Явно хорошего человека кто-то вспоминал, встихах. Действительно хорошего, скорее всего достойного. Изветеранов, наверное, раз «ни под обстрелом»- поскольку никакие последующие военные игры невспоминались втаком ключе- «под обстрелом»- понятно было, что заобстрел, где икак. Еще немного ившколе будут проходить, возможно уже проходят.
        Жюри
        вовсей красе,
        Асудейнет.
        Ушли набазу.
        Я виделто,
        что зналивсе,
        Ичто вглаза
        бросалось сразу:
        Что самым честным
        наземле
        Исамым стойким
        был он ровня,
        Ибыл любим.
        Ия таким
        Его запомнил.
        Аесли скажет
        кто другой
        Что был он вовсе
        нетакой —
        Неверьему.
        Он щедрымбыл,
        Ибескорыстным,
        илюбил,
        Ибыл любим,
        ия таким
        Его запомнил.
        Дальше было много пошлых аккордов ириффов, иФедотова выключила радио.
        Она быстро оделась вприготовленное- разгладила иоправила все таким образом, будто вот она, Федотова, уже целый час сидит вкресле скнижкой. Сидеть вкресле скнижкой ибокалом вина ее научил, опятьже, связист. Лёшка тоже читал книжки- уЛёшки была слабость кистории, поскольку история- это рассказ овласти ивлиянии. Вродебы даже Плутарха осилил, имного времени посвятил тщательному изучению некоторых томов изсобрания супругов Дюрант, впланшете постоянно высвечивался англо-русский словарь.
        Фото В. Романовского
        Дождик продолжал бомбить крыши икарнизы. Федотова наполнила бокал дополовины, села вкресло, положила босые, фантастически красивые свои ноги нажурнальный столик- изхулиганства, естественно, пуфики эти всякие- недля нас, людей бывалых, чтобы связисты обэтом недумали- включила даже лампу, иоткрыла книжку взаложенном месте.
        ***
        Два трупа продолжали лежать поцентру гостиной четы Кипиани. Цицерон, Вадик, Мими, ивыживший охранник, дополняющие композицию, одновременно повернулись кдвери: вошел мрачный иделовой Зураб Кипиани исразу спросил увыжившего охранника:
        - Когда это случилось?
        - Незнаю точно, шеф. Была его очередь следить … (Он кивнул всторону трупа). Я дремал.
        - Где?
        Второй охранник замялся.
        - Где ты дремал?- холодным тоном спросил еще раз Кипиани.- Втой комнате?
        Он показал пальцем направление. Выживший охранник сглотнул слюну икивнул. Невозмутимый Зураб Кипиани направился кдверям комнаты. Цицерон, Вадик, иохранник последовали заним, Мими задержалась возле трупов, будто предчувствуя, что вкомнате еще страшнее.
        Зураб Кипиани открыл дверь иувидел дворецкого, лежащего напостели лицом вниз, сторчащим изспины охотничьим ножом. Цицерон, увидев тоже самое, круто повернулся ипошел через гостиную квыходу, находу махнув рукой Мими- мол, все, уходим. Вадик побежал заним.
        Налестнице Вадик сказал:
        - Обожди, постойже. Правительство…
        Цицерон его перебил:
        - То, что ты сейчас увидел, действительно похоже было направительственный проект? А, Вадик? Ты все еще думаешь, что это охота правительства затобой лично?
        - Я…
        - Думаешь так? Досихпор?
        Изквартиры налестницу вышел Зураб Кипиани исказал:
        - Господа, ивы, барышня, пожалуйста, останьтесь. Всего несколько минут. Очень вас прошу.
        - Хорошо,- сказал Цицерон.
        Вадик иМими поглядели наЦицерона икивнули.
        ***
        Вкухне Либерманов Светлана ела изкастрюли тюфтели, накалывая их надлинную вилку иодновременно говоря потелефону.
        - Да, мама, он мне изменил. …Представь себе. …Ну конечно я кнему прекрасно относилась, обхаживала иухаживала … Дай мне спапой поговорить … Мама, я очень хорошая жена вотличие отнекоторых, ненужно сомной наэту тему спорить. …Ачего ты его защищаешь? …Ичтоже, что он еврей? Если еврей, так он всемье подонком быть неможет? …Дай мне спапой поговорить. …Ну так, блядь, сама ивыходи занего замуж. …Я нетолстая. Заткнись. Я нетолстая совсем. Я полная. Сполными впостели интереснее, больше удовольствия. Тебе непонять. …Не, мам, я нетолстая сука. Это ты сама толстая сука. …Дай папу, тебе говорят! …Мам, неначинай, а? Давай небудем наэту тему говорить. …Да, я ем, прямо сейчас, говорю стобой ием. …Какая нахуй разница, что я ем! Я необжора, просто очень расстроена … Мам, четное слово сейчас повешу трубку!
        Так болтая инакалывая навилку тюфтели, Светлана выволокла изшкафчика початую бутылку красного вина, вытащила крепкими белыми зубами пробку, выплюнула напол, ихлебнула изгорлышка.
        ***
        Вгостиной включили свет. Гроза заокном продолжалась.
        Цицерон, Вадик, Мими, выживший охранник иЗураб Кипиани стояли посередине комнаты, внескольких шагах отдвух трупов наполу.
        Пятеро темноволосых, бугаистых мужчин вкостюмах вошли вгостиную. Дядя Вано, бугай лет шестидесяти, подошел кЗурабу. Последовали формальные вежливые объятия.
        - Дядя Вано!
        - Зураб!
        - Еще одно тело вгостевой спальне.
        - Никаких проблем, Зураб. Все под контролем, клянусь мамой. Бим-бом-буги, шашка вдамках. Как говаривал Ленин.- Повернувшись костальным, он сказал начальственным тоном:- Мальчики, чего стали, знаете, небось, что делать надобно. Вперед. Аванти, так сказать. Анфан де ля патри.
        - Я очень тебе благодарен, дядя Вано,- сообщил Зураб Кипиани.
        - Да ничё. Мальчики, наберите простыней иодеял вкакой-нибудь спальне.
        Мальчики принялись заработу.
        Ивэтот момент вгостиной раздались шуршащие звуки, ивскоре превратились вединый монотонный гул. Мальчики стали озираться.
        Вадик сказал Цицерону:
        - Центральный кондиционер починили, наверное.
        Дядя Вано спросил уЗураба Кипиани:
        - Аэто что заребята?
        Иуказал наЦицерона, Вадика иМими. Цицерон иВадик почувствовали себя очень неловко, аМими наоборот разглядывала дядю спочти веселым любопытством. Наверное, ее забавлял еговид.
        - Это мои соседи. Друзья,- объяснил Зураб Кипиани.
        - Твои друзья- ониже мои друзья, Зураб. Понял, да?- Он сделал знак одному измальчиков.- Поди сюда, Георги. Молодец. Я тебя помню, когда ты был вот таким. Загонишь грузовик вподвал.- Повернувшись кЗурабу, он спросил:- Там код какой-нибудь?
        - Вот дистанционное управление.
        Георги взял пульт иположил вкарман.
        Зураб вынул телефон инабрал номер.
        - Евлалия? Привет. Все еще шатаешься помагазинам? Это хорошо. Слушай, Евлалия, походи еще, а? Покупай все, что хочешь, доусрачки. Лады? …Хорошо, пользуйся золотой картой. Да, разрешаю.
        ***
        Светлана вошла вгостиную Либерманов, неся вруке длинную вилку сбольшой наколотой нанее тюфтелей.
        - Мария! Мария! Анатолий! …Хмм. Куда все съебались?- посетовала она.- Жратва кончается.
        Анатолий возник позади нее, вмайке ишортах, искухонным ножом вгорячей руке.
        - Неори,- сказал он.- Ты много орешь.
        Светлана круто обернулась.
        - Ух, напугал. …Ого! Ты чего, совсем охуел? Нож тебе зачем?
        - Неволнуйся. Нож просто так. Мы стобой сейчас поразвлекаемся чуток, ты да я. Я сегодня уезжаю.
        Испуганная Светлана, мгновенно протрезвев, сказала, стараясь непоказать, что испугана:
        - Куда это ты уезжаешь?
        - Домой вродную Татарию. КГате Камскому. Он меня научит вшахматы играть, я давно собирался. Ябы взял тебя ссобой, ноуменя только один билет. Хотел два купить, да неначто. Ты ведь меня уволила только что. Так что время унас стобой ограничено, иследует его использовать смаксимальной отдачей.
        Светлана начала отступать задом. Анатолий следил заее движениями.
        - Ты красивый мужчина, Анатолий. Зачем тебе … зачем ты так? Ябы судовольствием … сделалабы все, очем ты попросишь … без этого…
        - Заткни свою тупую пасть, сука. Твой муж хочет жениться наЗаре. Он мне заплатил, чтоб оттебя избавиться. Я ему говорю, непозволишьли твоей жене получить удовольствие перед уходом вмир нежно вьющейся жимолости? Он говорит, да, блядь, хули, делай сней, что хочешь, мне похуй. Небеги. Небеги, сука!
        Светлана кинулась бежать. Анатолий побежал следом.
        Ворвавшись вкабинет Вадика, Светлана захлопнула дверь ищелкнула задвижкой. Отчаянно огляделась посторонам. Взгляд остановился наантикварном телефоне настоле. Она ринулась кнему, схватила трубку. Инеуслышала гудка. Нет гудка. Нет ивсе тут. Она приподняла телефон- провода отсутствовали. Телефон декоративный.
        Снаружи вдверь ударили ногой.
        Еще раз оглядев обстановку, Светлана заприметила бронзовую кочергу вкамине. Схватив ее, она произвела несколько тренировочных взмахов. Глаза ее остановились надвери.
        Тишина.
        Сделав два очень осторожных шага кдвери, она снова остановилась, прислушалась.
        Снова последовал удар вдверь ногой- ивэтот раз дверь дала трещину посередине. Еще больше пугаясь, Светлана заскулила, заозиралась, побежала обратно кстолу, бросила нанего кочергу, открыла один ящик. Открыла следующий.
        Еще один удар ногой вдверь.
        Светлана открыла следующий ящик иувидела то, что искала- автоматический пистолет. Исхватилаего.
        Еще удар.
        Держа пистолет обеими руками, Светлана прицелилась вдверь. Инажала наспуск. Иничего непроизошло. Она всегда была папенькина дочка, принцесса, любимая икапризная, иникакие пистолеты никогда ее неинтересовали. Непринцессино это дело. Ну ивот.
        Светлана запаниковала, снова заскулила. Скуля, она начала изучать пистолет, поворачивая дуло туда, сюда, идаже один раз между глаз себе самой. Держа пистолет одной рукой, она стукнула понему другой, надеясь, видимо, что это действие вернет наместо какой-нибудь контакт или полупроводник, который, наверное, отошел от- черт его знает- клеммы какой-нибудь. Расконтачился. Она снова прицелилась всередину двери иснова нажала наспуск. Ничего.
        Последовал еще один удар ногой- иудар этот снес дверь спетель, иона упала напол плашмя, сгрохотом. Светлана вскрикнула инавела пистолет наАнатолия.
        - Неподходи. Я буду стрелять. Клянусь. Что ты сделал сМарией?
        - Небеспокойся поповоду Марии. Мария получила то, что ей причиталось.
        - Хуан, умоляю тебя…
        Она начала отступать кдвери, ведущей всмежную скабинетом ванную комнату. Открыла дверь спиной. Человек вчерном, ждавший вванной комнате, взял голову Светланы взахват исвернул ей шею. Светлана осела напол. Человек вчерном наклонился иподнял пистолет. Иснял его спредохранителя.
        Умелец Анатолий уставился напистолет- сопаской.
        - Эй, мужик,- сказал он.- Ты хотел, чтобы я ее загнал вкабинет, ну ивот, она вкабинете. Слушай, я приврал давеча. Ее муж ничего мне незаплатил. Муж вообще ничего незнает. Слушай, мужик…
        Человек вчерном выстрелил Анатолию влоб. Анатолий упал наспину.
        ***
        Ввестибюле Прозрачности было пусто исумрачно. Гроза заокном продолжалась.
        В«Катькином Бюсте» Цицерон иВадик были единственными посетителями. Ипили уже третий скотч. Бармен упротивоположного конца стойки говорил потелефону сдочерью.
        - Нет, никакого движения сегодня, вообще. Пусто. Ну, сидят хачик сжидом, третий вискарь лакают, похоже, собрались накачаться. Не, нормальные ребята, ичаевые хорошие всегда. Когда Васьки сними нет. Васька, сука, всем жизнь портит. Жмот искряга. Говорят- бывший поп. Неудивительно.
        - Где твоя герлфренд?- спросил Вадик Цицерона.
        - Пошла засигаретами.
        - Слушай, ты, когда пойдешь ксебе…
        - Я непойду ксебе,- снеожиданной злостью сказал Цицерон.- Это так называемое здание- неместо для мыслящего человека. Это, блядь, приодетая подкрашенная инсула, бессмысленная, хаотичная, ненавидящая жизнь.
        - Подкрашенная … чего? Непонял. Как ты сказал? Пенинсула?
        - Инсула.
        - Ага. Аэто что? Инсула- чтоэто?
        - Вдревнем Риме инсул было вдесять раз больше, чем обычных домов,- объяснил Цицерон.- Инсула- временное жилье, построенное изговенных материалов, известных внароде как мусор. Некоторые инсулы были высокие- восемь или девять этажей. Инсулу можно было построить занеделю, иснести задва дня, чтобы возвести натомже месте что-то еще, обычныйли дом, или другую инсулу. Строить инсулы было выгоднее, чем обычные дома, потому что винсулу можно напихать много народу, исовсех взимать отдельную плату запроживание. Ни одна инсула несохранилась толком донаших дней, потому что нет смысла оберегать иремонтировать мусор.
        - Ага,- сказал Вадик.- Ты это кчему?
        - Ктому, мой драгоценный, что римляне, будучи вкультурном смысле честнее нас, неназывали инсулы зданиями-люкс, ненаходили проживание вних престижным, несчитали их архитектурой, ичастенько их стыдились.
        Бармен подошел кодному изтелеэкранов над столиками ипопытался настроить изображение одной рукой, держа вдругой бутылку воды.
        - Стобой все впорядке?- спросил Вадик.- Ты непереутомилсяли?
        - Нет, Вадик, невсе впорядке, нет,- сказал Цицерон.- Когда человек живет среди сдвинувшихся, ему скаждым днем все тяжелее итяжелее оставаться нормальным.
        Вадик даже слегка обиделся.
        - Ничем ты нелучше других. Ты просто надменный. Чего это мы все вдруг сдвинувшиеся?
        - Ввестибюле стоит прекрасный, слюбовью сделанный рояль, инанем никто неиграет,- заметил Цицерон.- Здесь, вбаре, рояля нет, хотя еслибы был, кто-нибудь нанем обязательно игралбы. Людей убивают унас под носом, иникто незвонит вполицию. Оригиналы старых мастеров висят настенах, сделанных изгипсокартона. Врач, неимеющий пациентов, заплативший зачесть жить встеклянном контейнере тридцать миллионов долларов, думает, что правительство заним охотится. Священник, предпочтя золотого тельца чтению проповедей, ведет переговоры субийцами. Дети возникают сами собой, иникто незнает, кто их родители, инепытается выяснить. Я открываю холодильник, авнем высококачественные продукты, ия понятия неимею, откуда они там взялись, где выросли, каким способом доставлены сполей. Завходной дверью была когда-то прелестная улица, сзабавными витринами, икарнизами, кои карнизы поддерживались эффектными консолями сроскошным орнаментом. Здания снесли, аосвободившееся пространство заполнили пошлыми безликими инсулами, нагло невзрачными, ивгоняющими всех, живущих вокруг, влегкую депрессию, подозрительно похожую налегкую        Вадик сказал заносчиво:
        - Аты, между прочим, музыкант, ставший сутягой.
        - Да. Ичтоже? Что ты хочешь этим мне сказать? Я ведь только что объяснил, что мне скаждым днем все труднее оставаться нормальным. Ты собеседников вообще-то слушаешь когда-нибудь, или чего?
        Мария, повариха Либерманов, ворвалась вбар состороны вестибюля Прозрачности.
        - Господин Либерман! Господин Либерман!
        Цицерон иВадик подпрыгнули настульях. Вадик выронил стакан.
        - Что, Мария?Что?
        - Анатолия … убили…
        - Анатолия?- переспросил Цицерон.
        - Ваша жена …- сказала Мария.
        - Что- моя жена?- закричал Вадик.- Моя жена? Убила Анатолия?
        - Ее тоже убили,- сказала Мария.
        Заокнами бара сверкнула молния. Свет мигнул инамгновение погас, иеще две подряд молнии осветили помещение. Акогда свет снова включился, бармен лежал наполу посередине бара, наспине.
        - Моя жена …- повторил Вадик.
        Цицерон бросился кбармену иопустился возле него наколени.
        - Вадик! Вадик, леший тебя разорви!
        Вадик подошел- втрансе.
        - Сделай что-нибудь!- потребовал Цицерон.
        Вадик сотсутствующим видом присел возле бармена. Пощупал ему шею, приложил ухо ко рту, пожал плечами, несколько раз нажал наживот бармена, сделал глубокий вдох, наклонился, взакрыл рот бармена собственным. Идунул. Бармен закашлялся иоткрыл глаза.
        - Невто горло вода попала,- сказал Вадик рассеянно, поднимаясь наноги. Он заложил руки вкарманы иуставился впространство. Мария зашла застойку, взяла состенда бутылку голландской водки, оторвала ишвырнула напол пипетку, иприложилась изгорлышка.
        Вошла Мими спластиковым мешком вруке. Увидев ее, Цицерон сказал:
        - Ну, все, сменя хватит. Пора убираться отсюда. Вадик, можешь кнам присоединиться, если желаешь, анынче добрый. Надо только Рылееву позвонить. Вдруг он тоже захочет, вместе сженой своей атлетической.
        Вадик тупо посмотрел нанего. Испросил:
        - Куда вы едете?
        - НаАляску. ВПариж. ВРио. Это все равно.
        - Езжайте,- сказал Вадик.- Вы правы. Ая останусь здесь. Мне нужно здесь побыть.
        - Как знаешь. Мими, пойдем.
        Он направился квестибюльной двери. Мими последовала заним. Цицерон вынул находу телефон.
        Вестибюль был все еще пуст. Идя клифту- Мими заним- Цицерон набрал номер.
        - Эй, Рылеев. Ты как, впорядке? Где ты шляешься?
        - Я попал ваварию,- откликнулся надругом конце связи Рылеев.
        Занятый своими мыслями Цицерон сказал:
        - Вот иотлично. Я уезжаю. Советую тебе хватать Федотову вохапку ивалить, чем скорее, тем лучше.- Он нажал кнопку лифта.- Что-то мне кажется, что правление Спокойствия наняло третье лицо, чтобы ускорить процесс, илицо это вданный момент совершенно потеряло над собой контроль. Или что-то вэтом роде. Ну все, я ушел, нет меня. Позже поговорим.
        Вподземном гараже царил полумрак, ноон всегда там царил. Цицерон иМими вышли излифта.
        - Может сперва поднимемся вквартиру?- спросила Мими.- Уменя там разные шмотки…
        - Нет.
        Он вынул ключи инажал кнопку. Вуатюр отозвался двумя немелодичными противными гудками. Цицерон распахнул перед Мими дверь.
        ***
        Рылеев, хромая, сперевязанной рукой, сошвами над левой бровью, приблизился кдвери гаража- так быстро как мог. Кругом хлюпало, текло, бурлило, сверху падали наасфальт целые, блядь, Ладожские озера воды. Дверь гаража поехала вверх, ивскоре изчрева инсулы выехал свключенными фарами вуатюр Цицерона. Рылеев махнул рукой. Цицерон остановил вуатюр, полностью перекрыв им тротуар, открыл дверь ивышел под дождь. Испросил:
        - Что?
        - Это Мими стобой там, вмашине?
        - Да.
        - Вытаскивай ее. Быстрее. Быстрее, идиот!
        Оценив тон Рылеева, Цицерон рванулся кпассажирской дверце вуатюра, распахнул ее, ивелел:
        - Вылезай. Быстро!
        Сообразив, что после паузы последуют еще недоумение итребования объяснить вчем дело, он схватил Мими залокоть ивыволок ее извуатюра сам. Она припала наодно колено, влужу, выпрямилась, ипосмотрела наЦицерона испуганно.
        Рылеев крикнул:
        - Бежим!
        Иони побежали, втроем, под шквалами ниспадающих вод. Мими подвернула ногу ивскрикнула. Цицерон подхватил ее наруки. Вмомент, когда они находились вдвадцати шагах отвуатюра, прогремел взрыв, запылал огонь, иповалил дым как изВезувия.
        Телефон Цицерона зазвонил. Держа наруках Мими споврежденной ногой, Цицерон кивнул Рылееву, итот вытащил изкармана Цицерона телефон, включил связь, иприложил аппарат куху хозяина, прямо поверх мокрых волос.
        - Да?
        Надругом конце связи Куратор сказал:
        - Оганесян, если хочешь жить, иди ввестибюль, ишлюху свою прихвати.
        Цицерон посмотрел наРылеева. Мими тоже посмотрела наРылеева. Рылеев отключил связь исунул телефон вмокрый карман цицеронова пиджака.
        «Вообще-то вам самому положено такое знать. Ия уверен, что вы знаете, Рылеев»,- вспомнил он слова священника.
        - Вы видели Федотову?- спросил Рылеев.- Телефон неотвечает.
        - Невидел,- сказал Цицерон.
        Мими отрицательно покачала головой.
        Ввестибюле горел свет. Вадик, Мария, Амелита сосмуглым мальчиком, оба промокшие насквозь, Амелита вытирает мальчику голову полотенцем, двое полицейских вмокрых куртках, следователь Иванов, сухой, сзонтиком вруке- никто инеподумал помочь Цицерону- сМими наруках- да иненужно. Он донес ее додивана ибережно усадил.
        Тем временем Рылеев, мокрый ивстревоженный, дошел долифта иподнялся ксебе.
        - Федотова?
        Изприхожей он направился прямо ксебе вкабинет. Маска индейского вождя показалась ему зловещей инасмешливой одновременно.
        - Федотова?- позвал Рылеев.
        Он прошел вспальню, хлюпая ботинками.
        - Федотова?
        «Ия уверен, что вы знаете, Рылеев».
        ***
        Ввестибюле следователь Иванов тихо допрашивал повариху Марию, делая пометки вблокноте. Полицейские (возможно поего наущению) изучали картину Уистлера.
        Вадик приблизился кследователю Иванову.
        - Можно я пойду туда? …Наверх?
        - Нет еще, господин Либерман. Еще немного.
        Амелита выпрямилась, подошла кИванову, иткнула ему пальцем вплечо.
        - Зачем вы нас здесь держите, майор? Может, я хотябы переоденусь? Я ни вчем невиновата. Я ничего невидела.
        - Еще несколько минут, свашего позволения, сударыня.
        - Хуйня какая-то,- возмутилась Амелита.- Всю жизнь только ислышу- «несколько минут», «может быть позже», «несейчас». Блядь, единственный способ заставить мужчину что-то сделать- это сним переспать. Все мужики свиньи. Свиньи!Все!
        Мальчик подошел кней соспины идернул замокрый жакет.
        - Чего тебе?- взъелась нанего Амелита.- Сядь.
        Мальчик тихо сказал:
        - Нестрой дуру перед всеми.
        - Сядь, я сказала! Я недля того прошла … через все … через все, что прошла … пузатые потные … сширинками … чтоб меня тут семилетние сопляки критиковали!
        Мальчик пожал плечами инаправился обратно кдивану.
        - Майор,- сказала Амелита.
        - Еще несколько минут, мадам.
        Подошел Цицерон иобратился кАмелите:
        - Почемубы вам неспеть что-нибудь? Ая проаккомпанирую.
        Он кивком показал нарояль.
        - Вы хотите, чтобы я вот прямо сейчас тут пела? Вы сума сошли.
        - Успокойтесь.
        - После всего, через что мне пришлось пройти, вы хотите чтобы я пела … здесь … ая даже незнаю, будули жива завтра?
        - Я просто подумал, что это конструктивнее, чем слушать, как увас изподсознания вылезают воспоминания ососании хуев вкарьерных целях.
        - Идите кдьяволу, Цицерон. Вы думаете, вы умнее всех тут,да?
        - Недумаю, знаю. Ну, как хотите.
        Следователь Иванов закрыл блокнот исказал Амелите:
        - Да, впрочем, идите-ка ксебе ипереоденьтесь, ато вы наведьму похожи. Инапацана что-нибудь наденьте, сухое. Иначе простудится.
        - Пусть нас кто-нибудь проводит.- Она посмотрела наостальных, ноникто некивнул ей, невстал, несказал «Да, конечно, пойдемте».- Пожалуйста. Кто-нибудь.
        Цицерон прошел кроялю, сел, иначал играть Ноктюрн вми-бемоль, Шопена.
        Вадик явно все еще пребывал втрансе. Мальчик снова занялся компьютерной игрой. Она неповредилась отдождя. Мокрая Мими споврежденной ногой слушала игру Цицерона ивыглядела задумчивой. Полицейские повернулись ипосмотрели внаправлении рояля. Следователь Иванов смотрел ислушал синтересом. Идаже присел- возле Мими- чтобы лучше воспринимать. Испросилее:
        - Это Шопен,да?
        Мими равнодушно ответила:
        - Заткнись, мусор. Пойди шаурму сожри.
        Иванов сердито нанее посмотрел.
        Глава двадцать первая. Альтерэго
        Слегка прихрамывая, морщась отболи, Рылеев шел поулице. Дождь продолжал идти- неочень сильный. Рылеев достал телефон.
        Назвонок откликнулся секретарь:
        - Санкт-Петербургская. Чем могу быть полезен?
        - Здравствуйте.
        - Ивы пореже гриппуйте, чего ужтам.
        - Меня зовут Василий Рылеев. Мне нужно срочно поговорить спротоиереем Михаилом.
        - Повторите, пожалуйста.
        - Протоиерей Михаил. Михаил Шевченко. Мы сним беседовали прошлым вечером.
        - Простите, господин … э … Рылеев? Простите, Рылеев. Унас такой нечислится.
        - Как это- нечислится? Он … служит вэтой … церковь … возле Малой Морской … наСенной…
        Последовала пауза. Рылеев подумал- неотключиласьли связь? Связь неотключилась.
        - Алё.
        - Спас-на-Сенной?
        - Да.
        - Уважаемый, Спас-на-Сенной невосстановлен. Есть проект, ноработы неведутся покачто.
        - Что значит- невосстановлен? Ачто сним стряслось?
        - Взорвали его. Лет пятьдесят назад, может больше. При Советах.
        - Ничего непонимаю.
        - Как, вы говорите, зовут вашего протоиерея?
        - Михаил Шевченко.
        - Подождите минуту, пожалуйста.
        Рылеев продолжал шагать, прихрамывая, держа телефон возле уха. Вскоре секретарь снова объявился насвязи.
        - Господин Рылеев?
        - Да.
        - Василий Рылеев?
        - Да.
        - Тот самый?…
        - Пусть так. Мне нужно поговорить сМихаиломШев…
        - Михаил Шевченко нечислится унас уже лет двадцать.
        - Непонял. Нечислится? Какэто?
        - Говорят- постригся вмонахи. Ноэто слухи. Хотите, я вас еще скем-нибудь соединю? Есть один новенький, страшно тупой, нодуша хорошая очень, безгранично добрый паренек.
        - Спасибо, ненужно. Досвидания.
        Рылеев выключил связь. Дождь снова усилился.
        Церковь стояла целехонькая. Стандартное позднее русское барокко, похоже наРастрелли, возможно Растрелли иесть. Какой еще Квасов, Квасов наУкраине строил восновном. Никто ее невзрывал, что замистификации нагладкой местности! Какие-то полулегендарные старинные «фурцерованные хрущики», недать невзять, замороченные чайной отвагой диссиденты, неходи ко мне Никита!
        Рылеев подошел ко входу, положил руку намассивную ручку двери. Заперто. Он огляделся ислегка испугался. Он ираньше был напуган, носмелость есть преодоленный страх. Атут подступило. Застучал вдверь кулаком изакричал:
        - Открывайте! Дом Божий должен быть открыт всем страждущим, круглые сутки! Откройте! Воимя человеколюбия!
        Позади него кто-то сказал, иголос показался Рылееву очень знакомым:
        - Нестрой изсебя дурака, никто неповерит.
        Рылеев обернулся. Пробрало.
        Альтер Эго сидел нанижней ступеньке, водежде священника, исмотрел наРылеева через плечо.
        Дождь как-то незаметно стих ипрекратился, взял передышку.
        - Иди сюда исадись рядом,- сказал Альтер Эго.- Сигареты есть?
        Рылеев спустился исел. Попытался сунуть руку вкарман исморщился отболи.
        - Давай помогу,- сказало Альтер Эго.- Ато трудно- содной-то целой рукой.
        Повнешнему виду он был точной копией Рылеева- хотябы потому, что отличался отпредставлений Рылеева осебе вхудшую сторону. Менее стройный, чем хотелосьбы, морщин больше, волос меньше, манера говорить, чуть прищурив один глаз- Рылеев сразу пообещал себе этого больше неделать, если останется вживых.
        Альтер Эго вынул уРылеева изкармана пачку изажигалку. Разживился сигаретой ипредложил Рылееву. Дал Рылееву прикурить, закурил сам. Положил пачку изажигалку обратно вкарман Рылееву. Исказал:
        - Предупреждая все твои глупые искучные вопросы: Я та часть тебя, откоторой ты планомерно отказываешься. Которую игнорируешь. Которая неимеет права голоса втвоих абсурдных, непобоюсь этого слова, деяниях.
        - Мой ангел-хранитель?
        - Неваляй дурака, просил ведь. Другое «я». Альтер Эго. Твоя совесть, твой духовный аспект. Часть, укоторой прямая связь сПровидением.
        - Да я понял, понял. …Адверь почему заперта?
        - Поздно. Невсе церкви могут себе позволить платить ночному сторожу. Тем более церковные здания, которых насамом деленет.
        Рылеев оглянулся нацерковь. Подумал. Исказал:
        - Священник говорит, что я знаю, что делать. Атеперь оказывается, что его тоже нет. Церкви нет, священниканет.
        - Людей вокруг.
        - Да, илюдей вокруг тоже нет. Аведь неочень поздно еще. Идождь перестал.
        - Игнорировать меня ты волен, Рылеев, ноя ведь все равно засобой таскаюсь. Ивсе знаю. Ненужно кривить душой, это вданном случае ужасно глупо.
        Он вынул изкармана фляжку ипротянул Рылееву.
        - Выпьешь?
        - Выпью.
        Он взял фляжку исделал глоток. Иудивился.
        - Нанебесах предпочитают коньяк?
        - Ты да я, Рылеев- вечные эпикурейы вчистом виде. Ну так скажи мне, исебе тоже- вот, мужик бежит, хромая, поулице, погода неслишком ласковая, бежит истучит кулаком всерьезную такую, тяжелую дверь, рискуя вывернуть себе кисть- наверняка унего что-то надуше накопилось, хочется снять тяжесть, или попросить Бога опомощи. Вчем дело, Рылеев? Что тебя гложет? Разъясни мне, азаодно исебе. Признайся. Отведи душеньку- легче станет, честное слово. Оно может ибоязно поначалу, носколькож можно тянуть, а, Рылеев? Колись давай.
        Рылеев сделал еще глоток ипередал фляжку своему Альтер Эго, итот тоже приложился.
        - Я хочу,- сказал Рылеев,- чтобы Федотова была вбезопасности.
        - Ага. Только Федотова?
        - Ивсе остальные, разумеется. Ты что, яж неКалигула.
        - Непоздноватоли для некоторых изних?
        - Это частично моя вина, да? Правда? Обвинение предъявлено?
        - Очнись, мужик. Ненужно отрицать очевидное. УСпокойствия дообъединения было два хозяина, иодного ты знаешь лично.
        Рылеев перестал сопротивляться, перестал гнать отсебя мысль, которая давно просилась нарассмотрение ивыводы, исразу многое понял.
        - Людмила?
        - Один изних выкупил долю другого,- сказал Альтер Эго.- Перед тем, как выйти изигры, другой партнер- скорее всего- взял насебя выживание жильцов изПрозрачности. Время было ограничено, поэтому пришлось прибегнуть кзапугиванию, ивскоре стали появляться трупы. Это ясно, надеюсь?
        - Да.
        - Заметим также, что ни один изтех, кто должен поставить подпись наконтракте, пока непострадал лично, кроме бедной госпожи Дашковой, которая поудачному совпадению приходится Людмиле родственницей. Детей унее небыло, иадвокаты Людмилы наверняка установили, что посмерти старушки внучатая племянница забирает себе все ее имущество. Понятно также, что ни один звонок изПрозрачности блюстителям недошел дособственно блюстителей. Команда партнера Людмилы все звонки перехватила. Полицейские, следователь, икто там еще- все это члены команды, чья цель- запугать обитателей здания, чтобы они передали имущество владельцу Спокойствия. Зачастичную сумму, себе вубыток. Это тоже понятно, чегож отпираться.
        - Я,- сказал Рылеев изапнулся.- Я нехотел вэто верить.
        - Именно так. Ты уже семь лет нехочешь верить ничему изтого, что тебе неподходит. Есть иеще кое-что, что ты отсебя гнал, нехотел думать, очень важное.
        - Молчи.
        - Несвязанали твоя жена сэтой командой?
        Рылеев обхватил голову руками.
        - Вернулись ребята свойны,- безжалостно продолжал Альтер Эго.- Ирешили нерасходиться. Но, конечноже, из-за того, что между тобой иЛюдмилой существует связь- имногие обэтом знают- Федотова непросто член команды запугивателей- она еще иразменная монета вихже игре. Людмила может просто приказать- иФедотову уберут- если ты, после всего, что случилось, будешь упрямиться иотказываться плясать под их дудку. Ибывший партнер Людмилы вдруг захочет сделать ей одолжение, ибо он позиционирует себя, как человека, дорожащего своим словом. Он себе втаком виде нравится невероятно. Ну? Говори что-нибудь.
        Рылеев молчал.
        Среднего возраста бродяга появился из-за угла ипотащился мимо них. Увидев двух джентльменов, присевших наступеньку имирно беседующих, он возбудился.
        - Эй, мужики. Закурить ненайдется?
        Альтер Эго запустил руку Рылееву вкарман, вынул сигарету, идал ее бродяге. Это побудило бродягу кдальнейшей разговорчивости.
        - Вы нынче вечером заняты, ребята?
        Альтер Эго снова сунул Рылееву вкарман, вынул бумажник, ипротянул его бродяге. Бродяга взял бумажник изаглянул внутрь. Содержимое бумажника произвело нанего впечатление. Бумажник исчез вмногочисленных складках бродяжих одеяний. Бродяга сказал рассудительно:
        - Должен вам сказать: вы, ребята, ебнутые. Ноэто даже хорошо. Я люблю ебнутых.Я…
        - Слушай, друг,- сказал ему Альтер Эго, иРылеев узнал собственную надменно-повелительную интонацию, которая ему сейчас совершенно непонравилась.- Сигарету ты получил, икапусту тоже. Почемуб тебе невзять инеоставить нас впокое? Мы тут, типа, беседуем. Частным, так сказать, образом.
        Бродяга некоторое время посомневался, новсе-таки ушел, что-то бормоча.
        Альтер Эго повернулся кРылееву.
        - Пожертвовать Федотовой означает- действительно пожертвовать, дружок мой Вася. Включая те семь лет, которые ты сней провел.
        - Я ее люблю.
        - Да.
        - Безумно.
        - Да. Ичтоже?
        - Мне все равно, кто она ичто она, чем занимается … Священник сказал, что я знаю, что делать. Да? Это оно иесть? Федотову вжерву?
        - Нет.
        - Мою любовь кней.
        - Как говорит наша общая знакомая, Людмила, «около того».
        Рылеев зажмурился. Когда он снова открывает глаза, Альтер Эго быстро сунул ему флягу. Рылеев сделал несколько глотков.
        - Отказаться отФедотовой? Да? Этого хочет Всевышний?
        - Бог некупец, Рылеев, иДом Его- нерынок. Здесь неторгуются. Неговорят, мол, слушай, Бог, если ты исполнишь мое желание, я сделаю то-то ито-то, да еще ипару акций быстро растущих вцене подкину. Здесь человек делает то, что считает нужным инеобходимым, ипросит Бога лишь озащите ипомощи. АБог поступает так, как считает нужным Он. Впрочем, попробуй, предложи Ему денег. Вдруг согласится.
        - Как считает нужным?
        - Да.
        - Ичтоже будет? Что это- нужное?
        - Незнаю, Рылеев. Пути Его неисповедимы. Могу предположить, впрочем.
        - Можешь?
        - Могу, поскольку есть некоторые полномочия, Рылеев. Ну- проснешься как-нибудь утром, ивсе кругом другое. Другие друзья, другие враги, другая работа, другая жизнь. Другоймир.
        - Без Федотовой.
        - Да, Федотовой больше небудет, как небыло. Ноитрупов небудет. Впрочем, можешь рискнуть иоставить все как есть. Инадеяться- немолиться, потому что молиться вэтом случае ты непосмеешь- надеяться, что Федотову пощадят.
        Он взял уРылеева флягу иплотно приложился. Сунул флягу вкарман. Иположил руку Рылееву наплечо.
        - Неплачь, Рылеев. Будь мужчиной.
        - Значит, просто молиться,- сказал Рылеев, вытирая щеку рукавом.
        - Непотому, что ты должен.
        - Нет. Потому что я так хочу.
        Альтер Эго оглянулся.
        Двери церкви стояли открытые. Рылеев, тоже оглянувшись, поднялся наноги. Ипошел поступеням вверх.
        Вцеркви зажегся свет.
        Глава двадцать вторая. Размолвка
        Федотова села мужчине наколени иприжала голову кего груди.
        - Ты знаешь, где он?- спросил мужчина.
        - Догадываюсь.
        - Сколько еще человеческих жизней понадобится, чтобы ты отнего отказалась?
        - Я непросила. Нехотела. Это все ужасно.
        - Нет, это просто реальность. Бизнес, если желаешь. Так сколькоже?
        - Нисколько.
        - Ну так действуй,- вкрадчиво сказал мужчина.
        - Хорошо,- сказала Федотова.
        Она встала, взяла состолика телефон, инабрала номер.
        ***
        Рылеев снова присел наступеньку церкви иобхватил голову руками. Он был один. Наулице показались прохожие, изашастали вуатюры итакси, аон все равно был один.
        Зазвонил телефон. Рылеев включил связь.
        - Федотова? Гдеты?
        - Помнишь кафе вдвух кварталах отсквера?
        - Помню.
        - Будь там через пять минут.
        Бумажник ушел вблаготворительность, нонесколько купюр нашлись вкармане пиджака. Заплатив таксисту, Рылеев вошел вкафе исразу сел коконному столику. Кофе принесли через три минуты. Федотова прибыла через семь минут- вбелой блузке, белом жакете, белых капри, ибелых туфлях, сзеленой сумочкой через плечо. Рылеев вскочил наноги, необращая внимания наболь вплече.
        - Сядь, Рылеев,- холодно сказала Федотова.
        - Баронесса…
        - Сядь.
        Он сел. Он был вшоке. Он нежелал верить. Федотова отодвинула стул исела неустола, арядом.
        - Мы расстаемся, Рылеев.
        Молчание. Десять секунд. Двадцать секунд. Рылеев сказал впространство:
        - Я необэтом просил.
        Федотова нахмурилась.
        - Что?
        Рылеев повернулся кней.
        - Это не… Что случилось?
        - Ничего. …Нет, что-то случилось. Помолчи, итак тяжело. Мне нужно тебе кое-что сказать. Я люблю другого человека, Рылеев.
        - Совсем необэтом просил …- повторил Рылеев, обращаясь некней. Затем:- Что происходит вСпокойствии? Ты имеешь кэтому отношение?…
        - Кубийствам отношения неимею. Ночеловек…
        - Нет?
        - Нет. Ночеловек…
        - Твой любовник. Человек, скоторым ты мне изменяла.
        - Наоборот. Это я ему изменяла- стобой. Семь лет подряд.
        Рылееву понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить сказанное.
        - Он изтойже команды? Спецназ?
        Она кивнула. Подтянув ксебе его чашку, она отпила кофе ипоморщилось.
        - Без сахара.
        - Это он- убийца?- спросил Рылеев.
        - Нет. Новего силах предотвратить дальнейшее.
        - Дальнейшее?
        - То, что уже произошло- это только цветочки. Дальше будет…
        - Он тебя шантажирует? Ты бросаешь меня, чтобы спасти остальных? Федотова, ты меня знаешь. Мне можно сказать. Мне можно довериться.
        Она невесело улыбнулась.
        - Нет, Рылеев. Унего рука вСпокойствии. Понял?
        - Понял.
        - Слушай внимательно, Рылеев. Мы никогда больше неувидимся. Документы поразводу…
        Ноон неслушал. Он действительно все понял.
        Глава двадцать третья. Дело сделано
        Маска индейского вождя настене улыбалась злорадно.
        Амелита, скляпом ворту, привязанная кстулу, сруками заспиной, скрученными изоляционной лентой, сидела вцентре комнаты инемогла пошевелиться. Человек вчерном тщательно полил бензином пол, занавеси, истол.
        Ивышел.
        Амелита попыталась дернуться, упасть набок, встать вместе состулом- все напрасно.
        Смуглый мальчик вылез сделовым видом из-под стола. Амелита замычала, ноон необратил нанее внимания. Он открыл один изящиков, посмотрел внутрь, закрыл. Открыл следующий, ивнем обнаружил перочинный нож. Открыл его. Подошел кАмелите. Прижал палец кгубам.
        - Шшш.
        Зайдя Амелите заспину, он начал перепиливать слои изоляционной ленты. Нож оказался тупой, ибыло трудно. Мальчик передумал, изменил план действий, переместился ккрасивым, хоть ипо-простонародному крупным, ногам Амелиты, иснова занялся перепиливанием изоленты.
        - Ммм!- сказала Амелита.
        - Тихо, сука!- сказал мальчик шепотом.- Все испортишь, корова!
        Он освободил ей левую ногу, затем правую. Оглянулся. Сделал жест, означающий, что она должна попробовать подняться. Снова оглянулся. Амелита вдохнула глубоко носом, широко расставила ноги, наклонилась вперед, иподнялась- состулом, привязанным кспине ижопе. Мальчик еще раз прижал палец кгубам, азатем этимже пальцем указал надальнюю дверь. Амелита кивнула инаправилась, осторожно, чтобы непотерять равновесие, кдвери. Мальчик шел рядом, поддерживая ее под руку время отвремени.
        Авгостиной, увхода вкабинет, стоял человек вчерном исмотрел, как сочится из-под двери бензин.
        Он закурил.
        Вкармане унего зазвонил телефон.
        - Да?
        Втемном безлюдном переулке Федотова прислонилась спиной кстене, держа телефон возле уха. Исказалa:
        - Все нормально. Успешно…
        Человек вчерном улыбнулся, затягиваясь сигаретой. Иснял маску.
        - Ты человек слова?- спросила надругом конце связи Федотова.
        - После стольких лет ты все еще вэтом сомневаешься?- удивился Зураб Кипиани.
        - Смертей больше небудет?
        - Ничего неимею против этих людей. Дело закончено. Встречаемся где обычно?
        - Да.
        Связь выключилась.
        Еще раз затянувшись, Зураб Кипиани набрал номер.
        - Да?- сказала Людмила.
        - Все готово.
        - Наконец-то.
        - Подождем, пока они подпишут? Прижать ихеще?
        - Ненужно. Подпишут как миленькие, рано утром. Можешь отпускать команду. Аты-то сам? И… ну, знаешь,кто.
        - Нет нас больше втвоей жизни. Ушли, долю свою забрав. Наслаждайся.
        Людмила отключила связь, села вкресло, иводрузила ноги настол. Налице ее проступило вдруг неподдельное мечтательное выражение.
        Зураб Кипиани, стоя удвери врылеевский кабинет, положил телефон вкарман иеще немного полюбовался лужей бензина под дверью. Подумал. Бросил сигарету напол изатоптал. Поколебался. Надел маску изашел вобратно вкабинет.
        Войдя иосмотревшись, он снял маску.
        Кабинет был пуст.
        Немного поразмыслив, Зураб Кипиани набрал номер.
        - Ну?- спросили его надругом конце связи.
        - Все, сворачиваемся. Отчаливаем завтра нарассвете. Кстати, если прибудете доменя, приберите там вкаютах. Вы такие свиньи, что даже несмешно. Ипивом пусть кто-нибудь запасется, анекак впрошлый раз. Путь все-таки долгий. Ну, пока.
        Он выключил телефон.
        Внизу, ввестибюле, следователь Иванов тоже положил телефон вкарман- исделал знак полицейским. Те кивнули ивытащили телефоны.
        Вквартире Зураба Кипиани Евлалия, дядя Вано, иего мальчики синтересом слушали исмотрели потелевизору речь:
        - Конституция соединила два базовых приоритета- высочайший статус прав, свобод граждан исильное государство- подчеркнув их взаимную обязанность- уважать изащищать друг друга. Убеждён, конституционный каркас должен быть стабильным, ипрежде всего это касается второй главы Конституции, которая определяет права исвободы человека игражданина. Эти положения Основного закона незыблемы.
        УЕвлалии зазвонил телефон.
        - Да,- сказала Евлалия.- Да. Понятно.
        Выключив связь, она кивнула присутствующим.
        - Мы здесь- всё?- спросил любитель конкретики дядя Вано.
        - Ага,- весело заверила его Евлалия.- Finis.
        Все поднялись смест.
        Ввестибюле Цицерон, Мими иВадик зачарованно смотрели, как команда Зураба Кипиани вполном составе, один задругим, направляется квыходу наулицу- переодетые, вджинсах, кроссовках, куртках, соспортивными мешками: следователь Иванов, полицейские, Евлалия, Мария, дядя Вано, мальчики.
        Следователь Иванов обратился костающимся:
        - Все, уважаемые, мы тут закончили. Спокойной ночи. Утром придет адвокат ивсе вам тут распишет.
        Вадик, очнувшись вдруг оттранса, почти закричал:
        - А? Что такое? Что закончили? Где моя жена?!
        Цицерон схватил Вадика залокоть исказал ему вухо яростным шепотом:
        - Хочешь сдохнуть- твое дело. Ноздесь есть другие, иуних, возможно, имеются поэтому поводу иные соображения.
        - А…
        - Заткнись, дебил. Заткнись, умоляю, сволочь.
        Команда ушла. Зазвонил мелодично сигнал остановки лифта, открылись двери, иввестибюль выпростались Амелита спривязанным кспине стулом исмуглый мальчик. Оценив обстановку, мальчик дернул Амелиту зарукав, останавливаяее.
        - Нож есть укого-нибудь? Диву нашу освободить.
        Глава двадцать четвертая. Нарейде морском
        Необыкновенная была яхта! Здоровенная, сразмахом, скомфортом, инетакая, чтоб друзей прогуливать помелководью- авполне годная для кругосветного путешествия, даже вопасный сезон прямиком через ревущие сороковые.
        Кдвум пополудни прошли уже Таллин иустремились вБалтику. Дальше- между Швецией иДанией, вСеверное Море, Ла Манш- ипрямиком вземли сласковым климатом. Команда вотпуску.
        Команда меж тем резвилась наобеих палубах- влетней одежде, спивными бутылками вруках, смеялись, болтали. Та, что проходила под именем Мария, якобы узбечка, держала влевой руке (была она левша) компьютерный планшет. Она вдруг сказала:
        - Мужики, смотрите.
        Собрались вокругнее.
        - Вот,- сказала лже-узбечка.- Вуатюр консьержа. Должен быть вгараже, так? Аон почему-то вшкафу уборщика.
        Все засмеялись.
        Действительно- вэтот момент пиджак консьержа Василия висел накрючке вкладовке, икрасный огонек продолжал мигать вкармане.
        Дядя Вано схватил одного изсвоих мальчиков заплечо.
        - Ану колись. Где был впредыдущую ночь?
        - Ачего?- удивился мальчик.- Соперной телкой развлекался. Что, нельзя?
        Все засмеялись.
        - Ну икак она?- спросил следователь Иванов.
        - Да ничего особенного. Мычит да извивается.
        Иопять засмеялись.
        АЗураб Кипиани иФедотова стояли укормы, держась запоручень, исмотрели наводу. Волосы уКипиани оказались насамом деле светлые, иброви тоже- ивовсе брови эти небыли густые. Ичем-то он отдаленно напоминал именно Рылеева.
        - Вот ивсе, малыш,- сказал он.- Развейся.
        - Мне нужно время,Лёш.
        - Он хороший мужик. Неотрицаю. Номы созданы друг для друга, малыш.
        - Ты всегда меня так будешь называть?
        - Ненравится?
        - Нет, ничего.
        - Ну хорошо. Оставлю я тебя впокое, так ибыть. Как захочешь, приходи вкаюту. Я пойду подремлю пока что, пока качкинет.
        - Иди, подремли.
        Ион ушел. Федотова продолжала смотреть наводу. Открыв сумочку, она вытащила бумажник, аизнего фото Рылеева. Вспомнились финальные такты главной героини изкатеградской постановки- «Зачто, зачто, Господь? Зачто … зачто …так платишь ты рабе своей, Господь?») Некоторое время Федотова смотрела нафото, апотом разжала пальцы- ифото упало заборт. Федотова стояла ко всем спиной, чтобы никто невидел, что она плачет.
        Эпилог. Врассветных лучах
        Ранним утром Рылеев присел натротуаре, спиной кстене, ипоставил бутылку свиски рядом. Пьяно очем-то подумал. Попытался глотнуть избутылки, нозавалился набок итутже заснул.
        Снилась ему всякая дрянь- какие-то концерты атональной музыки, неопрятные женщины, звучно облизывающие пальцы, насупленные небритые мужчины сжирными волосатыми животами, столы, залитые дешевым вином.
        Акогда он проснулся, надворе было- да, все еще раннее утро. Ион сперва непонял, где находится.
        Только почувствовал, что лежит впостели.
        Он принял сидячее положение иосмотрелся. Комната … спальня … вквартире … снизким потолком. Настене фотографическая репродукция знаменитой картины Айвазовского «Деватый вал».
        И.Айвазовский. Девятыйвал
        Глаза его остановились наженщине, спящей рядом. Оказалось- Людмила, нонета, другая Людмила, менее жесткая, менее искусственная. Улыбающаяся восне. Он потрогал ее волосы. Мягкие. Тогда он потрогал ее заплечо, иона заворчала сквозь сон беззлобно:
        - Суббота надворе, Рылеев. Можно поспать подольше. Сашкаже сказал, что дает тебе выходной. Поспи.
        - Какой Сашка?
        - Отец Александр. Отстань. Поспи, Рылеев. Я серьезно.
        Рылеев соскочил напол. Оказалось, что нанем трусы. Всю жизнь сплю голый- ивдруг трусы. Почему?
        Посмотрел посторонам иувидел стенной шкаф. Открыл, порассматривал одежду. Запустив руку вшкаф, он вытащил изнего- робу священника. Инекоторое время смотрел нанее непонимающим взглядом. Исунул обратно вшкаф.
        Накухне мальчик идевочка, семи идевяти лет, впижамах, белобрысые, лопали сухую кашу. Рылеев- вкуртке, джинсах икроссовках- вошел, посмотрел, задумался.
        - Привет, папа,- сказала девочка.
        Мальчик посмотрел наРылеева ипросто изпринципа ничего несказал.
        Рылеев подошел кокну ивыглянул.
        Кругом стояли прямоугольные кирпичные многоэтажки невероятно противного вида. Инсулы.
        Плебеи ездят наобщественном транспорте. Рылеев, сообразив, что он теперь плебей, иувидев станцию метро, решил ею воспользоваться. Ввагоне Рылеев рассматривал других плебеев, товарищей посоциальному несчастью, ипытался что-то вспомнить или понять. Поблуждав повагону, взгляд его остановился надвух сидящих пассажирах- одного звали, кажется, Анатолий? …мастер навсе руки? …адругого … другой был дворецкий вчьей-то квартире. Чьей? Рылеев непомнил. Дворецкий этот, скомпьютерным планшетом вруках, был увлечен какой-то игрой, возможно «догони подлого зайца», новрядли, судя повыражению лица. Интеллектуалы попадаются даже среди ботаников, ипогоня заподлым зайцем- именно наних ирассчитана.
        Рылеев вышел изметро иогляделся. Ипрогулочным шагом проследовал кмосту.
        Науглу Рубинштейна иНевского его почему-то заинтересовала рекламная тумба сафишей. Наафише изображена была улыбающаяся, победоносная полноватая естественным образом светловолосая женщина вокружении таджиков итатар вроскошных таксидо, некоторые соскрипками вруках. Написано было, что это как раз иесть Амелита Нежданова, колоратурное идраматическое сопрано, ичто унее «проект» вконцертном зале Мариинского театра, что наПисарева, идальше- дни ичасы концертов.
        Перейдя Банковский Мост, Рылеев увидел кафе состоликами наулице, которого непомнил. Может, его инебыло раньше! Зазевавшись, он незаметил Светлану- другую, худее, вскобарском прикиде, вбигудях, сварливую, ссумками вобеих руках- иона нанего налетела ивыронила одну изсумок.
        - Смотри куда прешь, сука, козел!- закричала Светлана страшным голосом.
        - Простите,- сказал Рылеев.- Позвольте, я вам помогу.
        Иуже наклонился было поднимать сумку, ноСветлана взбеленилась еще пуще:
        - Отвали, мудак белобрысый! Уйди, сказала!
        Она подняла сумку сама и, ругаясь начем свет стоит, пошла своей плебейской дорогой. АРылеев проследовал дальше, ккафе.
        Пощупав карман куртки, он выволок изнего бумажник изаглянул. Накафе явно нехватало. Даже накофе. Он решил просто посмотреть, сулицы. Это неважно, что тебе непокарману кафе, деньги- дело наживное, ахотьбы инетак- все равно, лишьбы кафе были, сними веселее.
        Кафе оказалось совершенно прелестное. Внем небыло банкетных столов, абыли столики надвоих, максимум начетверых. Некоторые изстоликов стояли наулице. Настоликах нележали белоснежные скатерти, ивообще скатерти нележали, аэто всегда раскрепощает клиентов, делает их благодушнее, аскатерти врусских заведениях ктомуже располагают кпьяным дракам, порче мебели, иоскорблениям официантов.
        Иклиенты- внутри, инаулице- действительно сидели раскрепощенные, попивая кто пиво, кто кофе. Ивежливый улыбчивый молодой официант выбежал иостановился возле госпожи Дашковой, сидящей уодного изуличных столиков сменю вруках.
        - Позвольте принять ваш заказ, сударыня!- обратилась кней полнотелая молодая официнатка, сияя искренней улыбкой. Ей действительно очень понравилась боевая старушенция, опрятная, спокойная, сумными глазами.
        - Почему нет,- откликнулась госпожа Дашкова.- Я сегодня уезжаю обратно вНовгород, так что имею полное право шикануть напрощание.А?
        - Ваше желание для нашего брат приказ, мадам.
        Дашкова лучезарно улыбнулась вответ, идаже, кажется, подмигнула. Официантка гибко, несмотря наполноту, разогнулась, махнула рукой, играциозно- опятьже несмотря наполноту- прошествовала внутрь. Рылееву почему-то пришло вголову, что ее, официантку, зовут Электра. Почему именно Электра? Кто знает!
        Перед знакомой гостиницей стоял напостаменте бюст Екатерины Второй. Бар при гостинице наличествовал, ноназывался теперь «Зум. Бар-ресторан». Асправа вместо Прозрачности возвышалась над улицей некогда закрытая, перестроенная вспорт-клуб, нонедавно вновь восстановленная вправах Церковь Святой Анны Пророчицы. Неочень красивая, нодержащаяся сдостоинством. Идвери церкви стояли распахнутые.
        Рылеев зашел вбар.
        Интерьер был другой, нонеочень противный. Само посебе отсутствие банкетного стола создает интимную атмосферу. Стойка была меньше, чем раньше. Столиков больше. Зато вуглу стоял концертный рояль, живо напоминающий рояль ввестибюле … ввестибюле … Рылеев непомнил, что завестибюль, какой вестибюль. Зароялем восседал Цицерон вджинсах икожанке, похожий наиндейца, сдлинными чернющими волосами, завязанными вхвост, ииграл нейтральный джазовый опус. Посетителей было трое- Вадик вмедицинском халате, состетоскопом вокруг шеи для пущей лихости; Мими вбогемных тряпках; ивсе тотже смуглый мальчик. Все трое сидели заодним изстоликов. Мими баловалась стейком, аВадик, дебил, сука, жрал какой-то салат изапивал пивом. Мальчик, игнорируя бокал сдетским каким-то напитком, был целиком поглощен компьютерной игрой.
        Мими иВадик заметили Рылеева ипомахали ему, приглашая. Он подошел имолча сел застолик.
        - Аотчегоже мы так грустны, Отец Василий?- спросил Вадик, проглотив листья ипокривившись.- Прихожане достали тебя наконец? Может, прейдешь виудаизм?
        - Аправда, что стряслось, Рылеев?- поинтересовалась Мими, разглядывая его.- Даже непоздоровался. Игде Людмила?
        - Э … спит,- сказал Рылеев.- Захотела подольше поспать. Здравствуй. Иты тоже здравствуй, Вадик. Что ты такое жрешь? Надиету опять присел? Пузо выросло?
        - Нет, это я так,- важно сказал Вадик.
        - Рылеев?- сказала Мими.
        - Ну?
        - Жену дома оставил? Ну инегодяйже ты, Рылеев,- восхитилась она.- Амелюзга сней?
        - А…да.
        - Вот ихорошо,- сказал Вадик.- Выпей.
        Мими повернулась кВадику.
        - Ты много пьешь последнее время.
        Вадик залпом допил пиво исделал знак бармену. Рылеев заметил, что рядом спивным стаканом стоит также ипустой тамблер.
        - Вмоей работе пьянство- терапевтическое средство,- оправдался Вадик.
        Вбар вошел велосипедный курьер, неся вруке желтый конверт, испросил зычно:
        - Кого здесь зовут Вад Димли Бергман?
        Вадик поднял руку.
        - Это скорее всегоя.
        Курьер подошел иподал Вадику конверт ипланшет. Вадик лихо расчеркнулся, испросил:
        - А, эта …хмм…
        - Нет времени, чмо тупое,- перебил его курьер.- Клиенты- нелюди. Я все время наколесах. Ну, типа, бывай.
        После чего он кивнул иушел.
        Вадик открыл конверт ипрокомментировал его содержимоетак:
        - Богатые детки развлекаются.
        - Какие детки?- спросил Рылеев.
        - Называются Молодежь ЗаПовышение Морального Уровня,- сказал Вадик.- Дураки. Нароют информации, ипосылают письма. Вписьмах- цифры отодного додесяти, соответствуют Заповедям. Некоторые обведены кружком- те, которые адресат, поих мнению, нарушил. Почти все, кого я знаю, получили такие письма. Теперь, стало быть, моя очередь. Вот, полюбуйся.
        Он протянул Рылееву лист, вытащенный изконверта. Налисте было написано: «Вы аморальны. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10». Цифра пять обведена кружком.
        - Вот так вот,- сказал Вадик.- Номер пять. Отец Рылеев- Пятая Заповедь эточто?
        - «Чти родителей своих».
        - Ага. Чтож. Ого, непяльтесь наменя так, люди. Отцу звонил напрошлой неделе. Мать в… э … Нет, вы все-таки непяльтесь. Судьи доморощенные.
        - Никто тебя несудит, Вадик,- возразила Мими.- Это паранойя утебя.
        - Да? Ну вот инепяльтесь. Где мой дринк? …Эй, Цицерон!
        Цицерон перестал играть ипосмотрел внаправлении Вадика.
        - Сыграй что-нибудь жизнеутверждающее.
        Цицерон поднялся ипошел ких столику.
        Смуглый мальчик подал голос:
        - Мам?
        - Да, солнышко?- откликнулась Мими.
        - Аможно Игорь иАлина унас сегодня переночуют?
        - Спроси папу.
        Мальчик повернулся кподошедшему Цицерону.
        - Па? Ну, пожалуйста? Пожалуйста?
        - Уберете после себя?- спросил Цицерон.
        - Уберем.
        - Обещаешь неприкасаться кроялю?
        - Обещаю.
        - Ну, тогда- нет.
        Мальчик тутже вернулся ксвоей игре, ворча себе поднос.
        - Как дела, Рылеев?- спросил Цицерон, ивдруг спохватился:- Слушай, ты ведь придешь намой концерт? Вследующий четверг, наПетроградской?
        - Тебе нужен новый менеджер,- вмешалась Мими.
        - Меня устраивает мой теперешний.
        - Он дает тебе эти дурацкие номера вжутких дырах. Ты заслуживаешь большего илучшего. Давай я скем-нибудь поговорю.
        - Нет. Нехочу ничего общего иметь ствоей адвокатской шушерой. Они скучные, глупые, вмузыке ничего непонимают, иявляются шанрковой сыпью нателе российской юстиции.
        - Ты- адвокат?- спросил Рылеев, обращаясь кМими.
        Цицерон, Вадик иМими удивленно нанего посмотрели. Решили, что он пошутил, изахихикали. Подошел бармен сосвежим тамблером, полным скотча, кВадику. Вадик отпил ипосмотрел начасы. Исказал:
        - Ну, чтож, девочки имальчики, позвольте доброму жидовскому доктору оплатить данный безобразный счет, авы заменя заплатите вкакой-нибудь следующий раз, чтоб вам всем провалиться, нищеброды.
        Ивынул бумажник.
        - Как твоя жена?- спросил Рылеев.
        Вадик посмотрел нанего странно.
        - Всмысле- моя бывшая? Оксана? Ничего себе, я думаю. Отзлости еще нелопнула, номожет скоро лопнет.
        Вэтот момент вбар элегантной походкой вошла Зара вэлегантном деловом костюме иприсела устойки. Бармен подошел кней, иона сказала:
        - Скотч сольдом, пожалуйста.
        Иэтим Вадика совершенно убила.
        Он встал икак завороженный пошел кбару. Остальные проводили его глазами. Остановившись возле стула Зары, Вадик сказал:
        - Здравствуйте. Я- Вадик. Хотите я вас угощу дринком?
        Зара ответила деловым тоном:
        - Я уж заказала. Уменя ланч короткий, долго здесь торчать немогу.
        - Авы кем работаете?
        - Я агент попродаже недвижимости. Авы врач?
        - Да.
        - Ужин сегодня вечером вам подойдет?- деловым голосом осведомиласьона.
        - Да, конечно, срадостью.
        Она вынула кошелек идала ему визитную карточку.
        Смуглый мальчик дернул Мими зарукав:
        - Мам?
        - Да, солнце.
        - Папа- подонок.
        Мими сердито нанего посмотрела, аЦицерон хлопнул его слегка позатылку. Монотонным голосом, инеотрываясь отигры, мальчик сказал:
        - Насилие над детьми.
        - Чему тебя там учат, втвоей школе?- поинтересовался Цицерон.- Домашнее задание есть насегодня?
        Мальчик ответил, играя:
        - Сегодня суббота,алё.
        - Издому невыходишь неделю,- пригрозила Мими.
        - Хотьбы что-то новое сказала,- посетовал мальчик, догоняя подлого зайца.
        Мими открыла сумочку ивытащила изнее книгу- «Приключения Тома Сойера», авторства Марка Твена. Забрав усына игру, она всучила ему томик вмягкой обложке. Мальчик закатил глаза.
        ***
        Ввестибюле гостиницы Федотова ивозрастной джентльмен ждали тележку счемоданами. Ивот наконец она появилась, влекомая смазливым служащим, который, проходя мимо, сказал:
        - Такси ждет, дорогие гости.
        Джентльмен вынул бумажник, достал купюру, ипротянул служащему. Федотова оценивающе посмотрела напарня, ивпечатление унее сложилось приятное. Служащий смутился.
        - Благодарю вас. Едете ваэропорт?
        - Да,- ответил джентльмен.
        - Надеюсь, при следующем посещении города вы снова унас остановитесь.
        - Хмм,- сказал джентльмен, задумавшись степенно.
        Они вышли натротуар- служащий стележкой впереди, Федотова сджентльменом варьегарде. Шофер открыл багажник, ислужащий принялся споказным усердием грузить туда чемоданы. Джентльмен галантно распахнул перед Федотовой дверцу иоглянулся- еще раз оценить красивую перспективу улицы, иФедотова воспользовалась моментом, посмотрела наслужащего, ипослала ему едва заметный воздушный поцелуй.
        Джентльмен захлопнул заФедотовой дверь, зашел сдругой стороны, иуселся втакси сам. Растревоженный служащий захлопнул багажник. Такси умчалось. Ивэтот момент Цицерон, Мими, смуглый мальчик, Вадик иРылеев вышли избара- ипри этом Цицерон иВадик заняты были спором.
        - Говорю тебе, Цицерон,- горячо говорил Цицерону Вадик,- управительства никакой власти нет. Вообще. Это все подставные лица. Лоббисты икорпорации владеют всем. Руководят, конечно, евреи, ноичерножопые стараются неотставать. Ивсе это узаконено, прописью прописано, сделать ничего нельзя.
        - Кем игде узаконено?- сотвращением спросил Цицерон, уставший язвить.
        - Законами.
        Цицерон невыдержал:
        - Ебаный врот, доктор, прочти ты наконец Конституцию!
        - Везде коррупция,- настаивал Вадик.- Им всем насрать! Что им Конституция!
        Цицерон закатил глаза. Исказал, демонстрируя воистину ангельское терпение:
        - То, что они непользуются властью, предпочитая брать взятки, неозначает, что уних ее нет, Вадик. Неозначает. Понимаешь? Отец Рылеев, подключись кспору, объясни этому дебилу, что кчему, он меня достал.
        Рылеев смотрел посторонам, узнавая все большее количество деталей.
        Апотом было видение, нонепредупредительное, акак-то так. Да ивообще невидение, а, вроде, картинка. Лес какой-то, горы вдалеке, может Альпы, может Крым, сразу неразберешь.
        Иголос Федотовой сказал:
        - Я потебе скучаю, мой повелитель.
        АРылеев ответил:
        - Ая потебе, баронесса.
        - Что произошло?- спросилаона.
        - Понятия неимею. Мы когда-нибудь увидимся?
        - Недумаю,- ответила она, помолчав.- Я даже незнаю, как ты выглядишь. Незнаю, как тебя зовут.
        - Ая незнаю, как зовут тебя. По-моему я женат. Аты? Ты замужем?
        - Скорее всего да. Неуверена. Авосне мы друг друга будем видеть?
        - Незнаю. Надеюсь.
        Конец детективной истории