Гнев влюбленной женщины Галина Владимировна Романова
        Ольга, как в старом анекдоте, не вовремя вернулась с работы и застала в своей спальне картину маслом: супруг Виктор стыдливо прятался за занавеской, а его толстая и некрасивая любовница Валя выглядывала из-под одеяла. Это потом Ольга узнала: ее зовут Валентина, тогда же в сторону счастливых любовников полетело все, что оказалось у нее под рукой, - тапочки, подушка и даже светильник. Спустив благоверного и его пассию с лестницы, Ольга мечтала никогда в жизни не видеть ни неверного супруга, ни тем более разлучницу. Она даже не подозревала: уже через пару дней ей предъявят обвинение сначала за жестокое избиение Виктора, а потом… за убийство Валентины. Причем ни того ни другого Ольга не совершала…
        Галина Романова
        Гнев влюбленной женщины
        Глава 1
        Она смотрела на голого мужа, прикрывающегося в углу тяжелой портьерой, и ей казалось, что она сходит с ума. Это было почти то же самое, что застать в своем доме банду грабителей, которые переворачивают весь твой дом, вспарывают подушки и матрасы в поисках денег и ценностей. И понимаешь, что надо бежать, звать на помощь, а стронуться с места - нет сил.
        Банды грабителей не было. Были муж и его любовница. Они не грабили ее дом. Они грабили ее душу. Они не вспарывали ее подушки, они вспороли ей сердце.
        Надо было орать, сквернословить, оскорблять их всякими мерзкими словами! Еще надо было швырять чем-нибудь в голого мужа и его бабу, возившуюся в кровати и прикрывающуюся ее пододеяльником. Любимым, шелковым, между прочим! Ей этот пододеяльник вместе с простыней и наволочками любимый друг привез из Испании. А они на нем…
        А эти сволочи на нем не пойми чем занимаются!
        Да нет, конечно, понятно, чем они тут занимались в ее отсутствие. Скотством!!!
        И поэтому ей надо было визжать, материться, топать ногами, рвать все в клочья: портьеры, пододеяльники, наволочки, царапать их наглые физиономии, их бледную кожу, светившуюся в полумраке спальни особенно бесстыже.
        Но сил-то, сил не было!!!
        - Что это, Виктор?! - восстановив дыхание, спросила она после паузы, тянувшейся вечность.
        И тут же подумала, что, если он сейчас скажет, что это не то, о чем она подумала, она его убьет. А если не убьет, то покалечит точно! На это сил хватит! Бешеная злоба, родившаяся вдруг, раздувала в ней эти силы, заставляя сжиматься кулаки.
        - Это? - Его перекошенная от страха физиономия и голое левое плечо показались из-за края шторы. Виктор судорожно сглотнул. - Это Валя!
        - Вижу, что не Максим! - Голос добрался до рубежа истерической ноты и завис. Пришлось отдышаться. - Какого хрена эта Валя делает в моей кровати???
        - Малыш… Малыш, я все сейчас объясню, - принялся он лопотать заезженную несусветную чушь. - Это… Это не совсем то, о чем ты подумала и…
        Все, это был сигнал к действию!
        Первым в его голову полетел ее зимний башмак на толстой рифленой подошве. Левый. Потом правый. Оба летели, сопровождаемые ее диким истеричным хохотом. Потом была напольная ваза, а это метр десять тяжелого фарфора со вставленным в нее букетом из сухих колючих веток. Очень хотелось послать еще в угол и прикроватный светильник. Но тогда пришлось бы проходить мимо этой тетки, тихо повизгивающей и без конца причитающей: ой, мамочка. Светильник остался на месте, но вот пепельнице досталось. Она разлетелась на мелкие кусочки, столкнувшись со стеной в паре сантиметров от Витиной головы.
        - Малыш! Малыш, успокойся… - лепетал испуганный супруг, не решающийся выскочить голышом из своего укрытия. - Малыш, не надо!!! Не надо, прошу тебя! Соседи…
        - К черту!!! - надрывалась она, бегая по спальне в поисках тяжелых предметов, способных летать. - Пусть знают, какая ты сволота!!!
        - Малыш, я могу все объяснить… - блеял Виктор, кутаясь в портьеру. - Это не то, о чем ты подумала…
        Добила ее его эрекция, которую тяжелый шелк не способен был скрыть. И Витя, как ни старался, не сумел этого сделать. Она все заметила.
        Господи! Эту сволочь заводил ее гнев!!! Эту сволочь заводило ее бешенство!!!
        - Убирайся!!! - взревела она, кровь ударила ей в голову.
        И, пренебрегая гадливостью, она добралась все же до прикроватного светильника. Схватила его за ножку и, выдернув шнур из розетки, принялась наносить Витьке удары один за другим. Один за другим.
        Витька выл, его толстая бабища Валя тоже выла, елозя жирной задницей по ее шелковой простыне, которую ей…
        А, это неважно уже было. Все равно комплект из Испании теперь шел на выброс.
        Что было потом, она помнила смутно. Кажется, она споткнулась и упала. Или это Витька с силой оттолкнул ее от себя, и она, пролетев метра два, приземлилась навзничь на пол. Или его бабища схватила ее сзади за волосы и дернула так, что она упала.
        Не помнила, и все! Вообще ничего! Когда пришла в себя, обнаружила, что сидит, привалившись спиной к стенке. В руке зажат шнур от прикроватного светильника. Голова болит так, что моргать больно. Нос не дышит, потому что она плачет. Губы вспухли то ли от падения, то ли оттого, что она плачет. И еще обнаружила, что где-то в квартире надсадно орет ее телефон голосом Григория Лепса.
        Это звонил ее дружище - Гера. Он же Герыч, он же Герасим, он же Геральд Эдуардович Зотов - тридцатипятилетний холостяк, всю свою сознательную жизнь потративший на какие-то поиски, раскрытие преступлений, восстановление справедливости.
        - Зачем тебе это надо?! - вопрошала она не раз, приводя в порядок его холостяцкую берлогу. - Займись лучше собой! Займись поиском собственного счастья. Раскрой секрет собственной удачи! Восстанови, наконец, справедливость в этом долбаном деле со своим наследством! Тебе что, в чужом говне нравится возиться?!
        - Нет, - лениво отзывался Геральд. - Не нравится.
        - Чего тогда?
        - Азарт поиска, - зевал Геральд ей с дивана. - И у меня это получается. А отобрать у сеструхи трешку, завещанную матерью, не могу.
        - Ее не надо отбирать. Просто нужно заставить ее поделиться, Гера!
        - Она поделилась, - он обводил руками тесную однокомнатную халупу на окраине города.
        - Это несправедливо, Герыч!!! - кипятилась она.
        - В жизни мало справедливости, поверь мне, подруга, - и дружище закрывал глаза, давая понять, что разговор окончен. Но мог и добавить, будто сквозь сон: - Она мне родной человек. Единственный оставшийся родной человек из моего прошлого. Что же я с ней из-за каких-то сраных метров стану насмерть биться?
        Аргумент убийственный, ей всегда в этом месте нечем было крыть.
        У нее родни было навалом, порой даже дышать трудно от такого количества сестер, братьев, теток и племянников. Представить себя один на один с суровой действительностью - когда не к кому податься, некому руку подать, не у кого взять в долг, остаться переночевать или просто заскочить пообедать, потому что на обед было что-то невероятно вкусненькое, - она не могла.
        Ее всегда окружала шумная толпа родственников. И в будни, и в праздники. И она их всех любила. И ее любили тоже. А после смерти родителей особенно. И почему-то ей казалось, что не стали бы они с ней биться насмерть из-за квадратных метров, и обманывать не стали бы, и не посмели бы ничего отобрать. Как Геркина сестра - долговязая пожилая дама, вырастившая непутевых сыновей-близнецов и считающая, что весь мир ей обязан только за то, что она когда-то кого-то произвела на свет, потом мучилась - воспитывала, теперь страдает, наблюдая за иждивенцами-сыновьями.
        У нее все было по-другому. Все было лучше, чище и правильнее.
        Так она считала еще сегодня утром, когда собиралась на работу и готовила завтрак своему мужу Виктору. Вкусно все получилось: сырники со сметаной, кофе со сливками, овсянка с курагой. Он любил с утра пожрать посытнее - ее невероятно милый и уступчивый супруг. У которого сегодня что-то вдруг случилось, о чем она вдруг не так подумала!
        - Да, - ответила она Геральду, еле добравшись до телефона.
        - Что с тобой, Олька? - раздался в ухе настороженный голос друга.
        - Со мной? А что со мной? - она истерично хохотнула. - Со мной все как раз нормально!
        - Да? А чего Люська мне звонит и верещит, что у тебя наверху смертоубийство?
        Люськой была ее соседка снизу, отчаянно набивавшаяся Оле в подруги. Оля была и не против поначалу: а чего не дружить-то? Но потом поняла, что погорячилась. Люська тут же начала отвоевывать слишком много пространства в ее личной жизни. Слишком! От нее невозможно было избавиться даже тогда, когда отчаянно хотелось побыть одной. И Оля установила определенные пределы. Люська тут же сникла, пыталась обидеться, но затем все же приняла условия. Они дружили, но не слишком тесно. Олю это устраивало. Люська же скрипела зубами и молчала. Но при каждом удобном случае пыталась внести смуту в их с Геркой давние дружеские отношения.
        - Не могут дружить мужчина и женщина, Оля! Не могут! - восклицала она каждый раз, как Геральд засиживался у Оли допоздна, а то и ночевать оставался на диванчике для гостей. - Это не есть норма!
        - Он мне как брат, дурочка, - хмыкала снисходительно Оля и трепала Люську по ершистой макушке. - И это уже давно и навечно…
        Но соседка упорно стояла на своем, а однажды и вовсе заявила, что Геральд тайно влюблен в Олю.
        - Дура!!! - взревела тогда Оля и даже хотела выставить соседку вон. - Какая же ты дура, Люська!
        - Ничего я не дура. Я не слепая. Я вижу, как он на тебя смотрит. Хочешь, расскажу?
        Оля не захотела, и встречи свои с соседкой снизу сократила до минимума. Последний раз они встречались, дай бог памяти, почти три недели назад. Пили чай с тортом, который принесла Люська. И осторожно говорили о погоде, катаклизмах в природе, задерживающих выпадение декабрьского снега, и о новинках кинопроката. Тему взглядов Геральда Люська больше не затрагивала. Видимо, поняла, что себе дороже.
        - Оль, чего молчишь? - повысил голос Геральд. - Что у тебя там в доме?
        - В доме?! А в доме у меня голый Витя случился, дружище! Голый Витя и голая Валя в моей кровати! - вибрирующим от слез голосом проговорила Ольга. - На белье, которое ты мне привез из Испании, Гера!!!
        Геральд смачно выматерился, надолго замолчал. А она все это время, пока он молчал, рыдала и приговаривала:
        - Я же ему никогда, Гера… Даже в мыслях никогда… За что, Гера??? Что во мне не так??? У этой Вали синие ляжки!!! Ты можешь себе представить, что у нее вот такая жопа!!! - Она развела руки на метр, тут же спохватилась и вернула руку с телефоном к уху. - В ней сто двадцать килограммов жира, Герыч!!! Она рыхлая и страшная!!! Ее ляжки сизого цвета и трясутся!!!
        - Прекрати, меня сейчас вырвет, - вдруг вставил он.
        - А его не рвало, представляешь!!! - заорала она тонко и пронзительно. - Ему было очень даже с ней… Он… С утра я накормила его таким вкусным завтраком… Он…
        - У него что, сегодня выходной? - вдруг перебил ее Геральд.
        - Нет… - Она подумала немного и пожала плечами. - Вообще-то не знаю точно. Давно не слежу за его графиком.
        - А ты? Ты раньше времени домой вернулась?
        - Да нет же, нет! Все как всегда, в половине седьмого я пришла домой. А они в моей спальне!
        - Наверное, уснули, - банально предположил сыщик Геральд Зотов.
        И она, тут же представив картину любовных утех, сморивших любовников, разревелась в голос.
        - Ладно, не реви. Скоро буду, - пообещал Геральд и отключился.
        Явился он через час, и не один, а на пару с Люськой. У Геральда в руках пакет с выпивкой и закуской. У Люськи огромная картонная коробка, в которую она тут же принялась сгребать с ее постели белье, подушки, одеяло. Все молча, деловито, со скорбно поджатыми губами. Потом, не побоявшись надорваться, оттащила коробку к мусорным бакам. Вернулась и начала накрывать на стол. Гера тем временем сидел тихонечко на диване, позволяя Оле пачкать его фирменную вельветовую рубашку слезами и соплями.
        - Все! Идите! - скомандовала Люська через полчаса. Глянула на Олю, осуждающе качнула головой и скомандовала: - Быстро умойся!
        Оля умывалась долго. Ледяная вода не помогала остановить слезы, комок в горле тоже не проглатывался. Она плескала и плескала себе в лицо пригоршни холодной воды, ловила вспухшими губами ледяные струи. Бесполезно! Но потом вдруг замерзла. И горло начало саднить. Оля пустила теплой воды, набрала полную раковину и опустила туда голову. Помогло! Щеки порозовели, в глаза брызнула каплями, чтобы исчезла краснота. Волосы чуть посушила, причесала, сняла вымокшую кофточку, надела черную футболку, сушившуюся в ванной. И пошла на кухню.
        - Ну, вот же! Милое дело! - похвалила ее соседка мягким голосом, значит, уже выжрала. - Присаживайся.
        Оля села на свое любимое место - спиной к окну. Взяла из рук Геральда полную рюмку с водкой и выпила ее одним глотком. Закусила маринованным огурчиком. И еще выпила. И еще. Странно, не пьянела. Но приятно успокоилась.
        - Что думаешь делать? - спросил Геральд, заметив в ней перемену.
        - Простишь?! - хищно сузила черные глазищи Люська.
        - Нет, конечно, с ума сошла, да? - отмахнулась от нее Оля и потянулась к пережаренным бифштексам. Люська совершенно не умела готовить, хорошо еще, что совсем не сожгла.
        - А что? - Геральд смотрел на нее поплывшим взглядом - он заметно охмелел.
        - Выгоню!
        - А сейчас он где?
        - Не знаю, - Оля пожала плечами. - Даже не помню, как они убрались. Кажется, была драка?
        - Грохот жуткий. Я перепугалась. - Люська прилепила маленькую ладошку к груди. - Помчалась наверх, а они мне навстречу. Бегом! Я к тебе постучалась, а в квартире тихо. Я и давай Герасиму звонить.
        - Молодец, - похвалил Гера и мягким ласкающим движением тронул ее за щеку. - А то бы ревела наша Оля до завтрашнего утра. И не понимала бы, как ей повезло.
        - Мне??? Повезло??? - ахнула она и снова выпила. - Издеваешься???
        - Нет. - Гера тяжело мотнул головой. - Я давно говорил тебе, что Витька засранец.
        - Так ты знал?!
        - Нет, конечно, - перепугался сразу друг. - Если бы знал, башку бы ему оторвал еще вчера! Просто предвидел, что все этим закончится.
        - Но ведь никогда, Гера! Никогда ни малейшего повода… - начала было она утверждать и тут же осеклась.
        - Что?! - выпалили ее гости, напружинив спины, плечи, шеи.
        - А ведь было, ребята! Было однажды!
        Ей вдруг вспомнилось прошлое лето, когда Витька с чего-то зачастил на их недостроенную дачу. Вернее, она была достроена, но с отделкой дело тормозилось. И Оля не любила там оставаться на ночь, днем - пожалуйста. Днем там было хорошо - деревья, трава, цветы, солнце. Озерцо в десяти метрах от их изгороди. Оля загорала, купалась, рвала цветы, составляли из них мудреные букеты, которые даже прагматик Гера находил прекрасными. Она готовила на походной газовой плитке, полоскала посуду и овощи в ведрах с родниковой водой. И ей это нравилось. Но ночевать она все же предпочитала дома. А вот благоверный вдруг начал там оставаться, и довольно часто. И однажды…
        - Я как-то приехала в пятницу вечером, а его нет. Первый раз, кстати, собралась там переночевать! Звоню, а он докладывает, что ему выходные перенесли с субботы и воскресенья на следующие среду и четверг, - принялась она рассказывать. - И он, мол, не приедет, как обычно. Мы ведь обычно там с ним встречались. Ехать из разных районов, смысла не было время терять на то, чтобы пересаживаться в одну машину. Он в пятницу уезжал, я в субботу приезжала. Так вот, я побродила там, побродила, зашла в дом. Там, понятное дело, бардак. Я решила прибраться и…
        - И??? - Голос у Люськи сделался сиплым-сиплым, совершенно на ее непохожим.
        - И нашла брошку! Может, и не брошка, а заколка или пряжка от ремня. Черт ее знает! Хорошая штучка, скажу вам. Дорогая! И, как мне показалось, знакомая какая-то. Будто я ее где-то уже видела. Я к Витьке пристала потом. Он отшутился. Сказал, что на озере нашел, когда купался. Ему, мол, понравилась, он и забрал. Потом зашвырнул и забыл.
        - И ты поверила? - совершенно осипла Люська, взгляд ее, плавающий от хмеля, медленно обошел Олину кухню. - И ты поверила?
        - Пряжка от ремня - это не трусы, дорогая, - хмыкнула Оля с горечью. - Забросили и забыли.
        - Кто забросил? - прицепился вдруг Гера.
        - В смысле?
        - Ты забросила или Витька?
        - Господи! Ну какое это имеет значение?! Я не помню! Это было год назад. После этого у меня не было и тени сомнения! Ни разу!
        - Это потому, что ты дура, дорогая моя, - кивнул с важным видом Гера.
        - Почему это?
        - Хочешь сказать, что он ни разу не задерживался на работе? Ни разу у него не было экстренных совещаний? Никогда работы в выходные дни?
        - Были, конечно, но…
        - Но?
        - Но это же норма для всех, Гера! Нынешняя конкуренция требует полной служебной отдачи! Я своим подчиненным тоже устраиваю и уплотнение графиков, и поздние совещания, и… А, да если начать подозревать, то жизнь превратится в кошмар, - подвела она черту и снова выпила, хотя в голове поднялся невообразимый шум и все корчилось и кривлялось перед глазами.
        - И ты доверилась мерзавцу, который не нашел ничего лучше, как притащить толстожопую бабу к тебе в кровать! - Гера надсадно заржал, роняя сырные крошки себе на фирменную вельветовую рубашку. - Олька… Какая же ты, Олька, наивная…
        - Но славная, - вступилась за соседку Люся, икая через слово. - Так нельзя поступать с людьми. Нельзя!
        Последнее, что запомнилось Оле из этого вечера разбора полетов, - это слабый кулачок соседки Люси, пытающийся опуститься на стол, но все время соскальзывающий. Все, она отключилась.
        Утро началось с дикой головной боли и такой страшной жажды, что казалось, будто горло ей кто-то ночью выложил наждачной бумагой. Она попыталась шевельнуться, обнаружила, что лежит поперек незастеленной кровати в джинсах и черной футболке. Рядом никого не было. Никого!
        Оля перевернулась, поползла к изголовью, уложила голову туда, где должна была быть подушка, и, вытянув руку, погладила то место, где всегда покоилась Витькина голова.
        И только потом вспомнила! А вспомнив, резко отдернула руку, будто обожглась.
        - Господи, как же теперь жить?! - издало странный шепот ее саднящее горло. - Что же теперь будет со мной?! С нами?!
        … - С нами все будет как раньше, Олька! - рыдал у нее в ногах часом позже ее благоверный, обделавшийся накануне в ее глазах по самые уши. - Все будет хорошо, малыш! Все будет хорошо! Я же люблю тебя!!! Мне нет жизни без тебя, милая… Милая… Оленька… Прости! Прости! Не могу без тебя! Это было ошибкой, заблуждением! Прости!
        Витькины руки сновали по ее коленкам, ступням, перебирали пальцы ее рук, гладили бедра. Пытались дотянуться до ремня на ее джинсах, но Оля не пускала. Представить себе сейчас близость с ним было просто невозможно. Невозможно!
        Тут же перед глазами всплывала толстая дряблая задница соперницы, ее рыхлые плечи, огромные сиськи с сосками, напоминающими карамельные конфеты. И Витькины руки, все это добро лапающие.
        Фу-у, мерзко, тошно, отвратительно!
        - Уйди, - тихо сказала Оля. - Я не прощу.
        - Точно?
        Он отскочил от нее как по команде, встал в метре от дивана, на котором она сидела. Уставился исподлобья. Слезы странным образом высохли мгновенно на его физиономии.
        - Точно, - кивнула Оля.
        И вдруг поняла, что так и будет. Она никогда его не простит. И никогда не сможет быть с ним вместе. Так, как раньше, не сможет. Потому что будет постоянно сомневаться, подозревать, испытывать на прочность. Разве это жизнь?!
        - Мы вместе не будем, Витя. Никогда. Тебе надо подыскать себе жилье. - Оля не могла смотреть на него, предпочитая рассматривать картину на стене за его спиной, привезенную Геркой из Франции. - Здесь ты больше оставаться не можешь.
        - Но мне некуда идти! - вдруг взвизгнул он, и это было так ему несвойственно. Ему - спокойному, тихому, вечно со всем соглашающемуся. - Мне некуда идти! И это мой дом тоже!
        - Ошибаешься, - возразила Оля и недоуменно уставилась на мерзавца. - Это квартира моей тетки, и она оформила ее на меня по договору пожизненной ренты. Тетка жива, и, дай бог, будет жива еще много лет. Так что… Так что это пока и не моя квартира тоже. Убирайся! Убирайся, или я… или я убью тебя!!!
        Наверное, она выкрикнула это слишком громко. И топнула сильно. По стене, отделяющей их двушку от однокомнатной квартиры пожилой супружеской пары, принялись громко стучать.
        - Вот! Вот! - Витя шлепнул себя по ляжкам. - А я что говорил! Истеричка!!! Неуравновешенная, истеричная особа! Вчера устроила не пойми что! Сегодня угрожает мне убийством! Как ты с этим жить потом собираешься, Оля?
        - С чем? - не поняла она.
        - Когда убьешь меня, как жить станешь?! - чрезвычайно громко, намного громче, чем требовалось, спросил он.
        И потом ушел.
        Правда, не сразу, как ей хотелось. Сначала он ушел из комнаты, где она сидела съежившись. Долго возился с вещами, вытаскивая их из шкафов и раскладывая на кровати. Потом долго рассовывал их по сумкам, чемоданам, пакетам. И носил к машине тоже долго.
        - Я буду жить на даче. Уж оттуда ты меня выгнать не сможешь, - с удовлетворенной ухмылкой произнес Витя, прощаясь на пороге при открытой входной двери. - Дача записана на меня. Сил моих туда вложено уйма! Так что…
        Тут соседская дверь чуть приоткрылась, дернувшись. И Виктор, заполучив в лице супружеской пары, проживающей по соседству, благодарных слушателей, закончил с чувством:
        - Конечно, если ты захочешь меня убить, то лучшего места, чем наша дача, не найти. Тихо, уединенно.
        С этим она могла бы поспорить. Дачников было много. У них имелись дети. Многие из соседей жили там круглый год. И их малолетние дети, все время носившиеся с криками по округе, жили там тоже. Так что про тишину и уединение был явный перебор.
        Но раз Вите захотелось изобразить из себя жертву, то на здоровье.
        - Надеюсь, у тебя не хватит наглости, выгоняя меня из дома, еще и на дачу претендовать? - Это было сказано уже очень тихо, не для старческих ушей.
        - А если стану претендовать, то что? - с вызовом вскинулась Оля.
        Поведение мужа, теперь уже на девяносто процентов бывшего, ее не просто возмущало, оно ее бесило так, что она готова была снова начать визжать и бросаться в него разными уцелевшими после вчерашних разборок вещами.
        Но приходилось держать себя в руках. Соседи бдели у приоткрытой сантиметров на пять двери. Не радовать же их!
        Витька, мерзавец, порадовал.
        - Все, я пошел. Прощай, - кивнул он.
        Подхватил две последние сумки с лестничной площадки, шагнул к лестничному пролету, но вдруг будто спохватился и оглянулся сначала на нее, потом на соседскую дверь.
        - Да, и это… Хотел тебя попросить напоследок. Оля, ты бы не пила так.
        - Что-о-о?
        У нее просто в глазах потемнело от такой наглости. Понятно, конечно, что во рту у нее все еще ощущался кислый привкус перегара, но на то были объективные причины. Если бы она не напилась вчера с друзьями, то, возможно, просто сошла бы с ума. И ее не без Витькиных стараний уже тихонечко превращали бы в овощ в одной из клиник для душевнобольных.
        Она имела право выпить вчера! И выпила! А он…
        - Что ты сказал, засранец? - Оля шагнула за ним следом и вцепилась в рукав его дорогой куртки, которую она ему купила к этой зиме.
        - Давай без истерик, - сморщился он и снова покосился на дверь супружеской пары, наблюдающей за ними, затаив дыхание. - Просто прошу тебя, не пей так много. Пропадешь ведь…
        И ушел, гад такой. И соседская дверь тут же захлопнулась. Больше интересного ничего не будет. Все, что надо, они уже видели. А Оля, вернувшись в дом, заперла его на все замки, решив поменять их уже сегодня. И через несколько минут погрузилась в горячую ванну, полную ароматной пены. И провалялась в ней полчаса. Потом тщательно вымылась, почистила зубы, оделась в домашний льняной халат, привезенный ей Геркой из Греции, и пошла хлопотать по дому.
        На работе она взяла отгул, их скопилось столько, что она запросто могла не работать полгода. Герке позвонила и все рассказала. Он пробормотал что-то неразборчивое и велел перезвонить ему вечером. Люську предупредила, чтобы не беспокоила ее пару дней. Отключила все телефоны, поставила на газ кастрюлю с куском говядины - вдруг захотелось супчика с зеленым горошком и морковкой. И выкатила из шкафа в прихожей пылесос.
        Она все, все, все вычистит в доме! Она все здесь перевернет вверх дном! Чтобы даже духу, чтобы даже напоминания никакого не осталось от этого человека!
        Домашним трудом она угнетала себя до самого вечера. Сделала уборку. Перевернула матрас на кровати, застелила его новым постельным комплектом в огромную оранжево-синюю клетку. Сверху заправила новым покрывалом, которое планировала подарить кому-нибудь из своих родственников на ближайший Новый год. Покрывало было слишком нарядным и слишком светлым. Витька все равно бы его унавозил за неделю. Он любил валяться поверх покрывала прямо в рабочих брюках, носках и тапках.
        Теперь его нет! Теперь гадить некому!
        Супчик поспел как раз вовремя. Налила себе полную тарелку, порезала мясо кусочками и принялась есть.
        - Все, Люся! Все! Это пройденный этап! - провозгласила Оля часом позже, включив все телефоны и поочередно сообщив своей многочисленной родне, что она разводится. - Больше я его знать не желаю!
        - И не простишь?! - благоговейным шепотком поинтересовалась соседка.
        - Ни за что!
        - А если он в ноги упадет? Заплачет?
        - Уже пробовал, не прокатило.
        - Ух ты! Ты молодец, Оля! Ты сильная! А это… - Люська двинула носиком. - А что это у тебя там громыхало полдня над моей головой?
        - Пылесос!
        - Ты убиралась? - ахнула соседка. - С такого бодуна?! Господи! Героическая женщина. Я лично весь день провалялась. Голова раскалывалась.
        - Вы вчера во сколько ушли? - вдруг спросила Оля, момент их ухода она, мягко говоря, проспала.
        - А я помню! - фыркнула Люська. - Герасима надо спросить. Он меня укладывал.
        - Что?! Как это, укладывал?! - Оля остолбенела, застыв посреди кухни с маковой булкой в руках. - Вы с ним что, того, да?
        - Ох, господи, очумела, что ли? Он не по мне сохнет, я тебе давно сказала.
        - Мы друзья, - напомнила на всякий случай Оля, вспомнив соседские рассуждения про дружбу между мужчиной и женщиной.
        - Ага, ага… Дружите дальше. Ничего не имею против. Я это, Оль, не пыталась его соблазнить, так и знай. - Люська грустно рассмеялась. - Даже если бы и пыталась, он к моим чарам остался бы глух и слеп. Ладно, проехали. Герку спроси. Он ретроспективу тебе быстро нарисует.
        Но Герка тоже не помнил. И даже не помнил, ушел он от Люськи сразу или оставался у нее какое-то время.
        - О, кажется, у нас намечается роман? - фальшиво обрадовалась Оля. - Встретились два одиночества?
        - Может, и так, - буркнул Гера и через пару минут, сославшись на занятость, отключился.
        А она остаток вечера провела наедине с раздражающими мыслями о собственной неприкаянности. Некстати вспомнилось, как когда-то давным-давно, еще в прошлой незамужней жизни, Герка делал ей робкое, ненастойчивое предложение руки и сердца. Ему было тогда двадцать пять, ей двадцать. Они были молоды, беспечны и совершенно не понимали, чего ржут, как дураки, разговаривая о возможном супружеском союзе. И даже поцеловаться как следует не смогли, потому что ржали как ненормальные. Или носы им мешались, или ее волосы, которые норовили попасть обоим в рот.
        Идиоты!
        Это Герка тогда подвел такую черту под их попытками, или провел черту между ними, отпихнул ее от себя. Больше они к этому разговору не возвращались. Никогда! И не пытались целоваться, никогда! Просто продолжали верно дружить и ядовито критиковать избранников друг друга, если они случались.
        Витьку Гера тоже критиковал. И даже немного ненавидел, когда Оля не послушалась и выскочила за того замуж.
        - Долго ваш брак не продлится, - предрек он, и как в воду смотрел.
        Сколько они с Виктором прожили? Лет пять? С трудом наберется, если учесть, что первые два года он постоянно разъезжал по командировкам.
        - Хочешь, я его посажу?
        Это Герка вчера сказал, когда она в очередной раз расплакалась. Вспомнила, надо же!
        - За что?! - удивилась она.
        - Был бы человек, дело ему пришьют!
        Дело вдруг обнаружилось, но как раз для нее! Вот уж воистину: от сумы да от тюрьмы не зарекайся…
        Глава 2
        Виктор лежал на больничной койке с перевязанной головой. Глаза были плотно закрыты. Лицо бледное, обветренное, заросшее пятидневной щетиной.
        - Вить, Витя! - позвала она негромким голосом.
        Оля остановилась в ногах у бывшего мужа, переложила пакет с апельсинами и морковным соком из одной руки в другую. Пакет громко зашуршал. Веки у Вити нервно дернулись и глаза открылись.
        - О-о-о, кто пришел… - Его спекшиеся губы поползли вбок, видимо, он пытался улыбнуться. - Посмотри, полюбуйся на дело рук своих. И это… Я не хочу тебя видеть, поняла?! Никогда! Уходи!
        Оля вздрогнула, но почти не удивилась. Потому что только час прошел, как она покинула кабинет следователя, где тот задавал ей таки-и-ие вопросы! Она не знала, как на них реагировать, поэтому среагировала закономерно и неучтиво, конечно.
        - Вы с ума сошли?! - спросила она, округлив глаза на следователя.
        Тот сразу оскорбился, надулся мыльным пузырем, начал крутить гелевую ручку.
        - Думайте, гражданочка, что говорите, - попенял он ей.
        - Но вы же не думаете, обвиняя меня в организации нападения на моего мужа! - воскликнула она. - Кому только в голову могло прийти такое?!
        - Вашему мужу и пришло, - пожал следователь толстыми плечищами. - Вот у меня его заявление, где черным по белому написано, что вследствие дикой сцены, устроенной ему вами, он всерьез опасается за свою жизнь. Посмотрите, каким числом датировано?
        - Пять дней назад писал, сволочь, - удивленно отозвалась Оля, сверив дату по часам. - И?
        - И тем же вечером он подвергся жестокому избиению. Как результат - сотрясение мозга, множественные ушибы и царапины.
        - Жить будет? - неловко пошутила она и тут же погасила улыбку, нарвавшись на злобный взгляд следователя.
        - Жить-то будут все, вопрос: как? Он может всю жизнь оставшуюся промучиться головными болями. А вы…
        Он многозначительно затих. Тут же обнаружил, что испачкал гелем все пальцы, и принялся вытирать их носовым платком. Грязным!
        - А я? - Оля оторвала взгляд от его неряшливых манипуляций.
        - И вы будете маяться головными болями, только иного свойства, - молвил следователь, засовывая грязный носовой платок в карман штанов.
        - То есть?
        - Останетесь или нет вы на свободе? Если останетесь, то на каких условиях? И устроят ли эти условия стороны?
        - Какие стороны?!
        Оля скорее угадала, чем почувствовала, как у нее распахивается рот от дикого изумления. Тут же подумала, что это может быть некрасиво, и прижала к губам ладошку.
        - Стороны истца и ответчика! - он радужно улыбнулся.
        И почему они все время радуются чужому горю, мелькнуло у нее в голове. Почему следователя, к примеру, не печалит, что она вот нарвалась на мерзавца, с которым прожила несколько лет? Что эта сволота теперь пытается мстить ей мерзко и мелко. Нарвался на хулиганов и решил отыграться на ней, выместить, так сказать, всю свою бесполезную, беспомощную ярость. Или он в самом деле считает, что это она организовала нападение на него?
        Идиот!
        Она, между прочим, быстро пришла в себя от потрясения, устроенного ей Витькой и его пассией. Ушла с головой в работу, тем более конец года. Запланировала поездку на весну. Куда, пока не решила. Но запланировала же. Зачем ей кого-то бить по башке? Зачем кого-то просить бить по этой самой башке?
        - Не вижу смысла марать руки о то, в чем не нуждаюсь, - выкатила она обиженно нижнюю губку.
        - Но как же, Ольга Ивановна! Полноте! Вы пребывали в таком неистовстве, когда застали вашего мужа дома с любовницей! - противно хихикнул следователь.
        Чего он снова радуется-то, а?
        - Вы орали как сумасшедшая, били о стены посуду. Крушили все вокруг. Избили и его торшером.
        - Это был не торшер, а маленький… - Оля раздвинула ладошки на пятнадцать сантиметров, - прикроватный светильник. А вы бы обрадовались, застав жену дома голышом с голым мужиком? Вам бы это понравилось?
        Он крякнул, и промолчал, снова достал свой мерзкий носовой платок и начал мусолить им грязные пальцы.
        - Вот видите! - подхватила она. - Думаю, что и табельное оружие пошло бы в ход, случись у вас подобное!
        А может, правда, случалось? Потому что его толстые дряблые щеки вдруг побагровели, он привстал с места, схватил Олю за воротник ее милой норковой курточки, притянул к себе и зашипел, зашипел, обдавая ее несвежим дыханием:
        - Ты чего, сучка, о себе возомнила, а?! Ты чего, думаешь, что раз в такой элитной конторе служишь, то можешь себе все позволить? Да я тебя… Я тебя на щелчок пальцев на нары отправлю!
        - Вместе с тобой! - воскликнула она. - Я вот сейчас в службу собственной безопасности позвоню и устрою тебе, хам, такое!!!
        Из него будто воздух выпустили, ткнув в бок тонкой спицей. Он сдулся как-то разом весь, уронил свое колышущееся жиром тело на стул, опустил голову и замолчал.
        - И че ты им скажешь, овца? - прошептал он минуты через три и уставил на нее остекленевшие глаза.
        - Скажу что надо! - отрезала она и поднялась со стула, отряхнула курточку, поправила воротник. - О превышении полномочий, о домогательстве, надругательстве и много чего еще. А еще о презумпции невиновности напомню. Знаешь, что это такое, а?!
        - Су-ука… - выдавил он. - Теперь я не я буду, но тебе сидеть, сука, пошла вон!
        Она ушла вроде бы и непобежденной. А зареветь тут же захотелось.
        Оля села в свою машину и минут пять сидела, тупо наблюдая, как дворники разгоняют летящий на ветровое стекло снег. Потом решила позвонить Герке.
        - Что? - зашипел он. - Что ты сказала?
        - Что слышал, - вяло огрызнулась Оля.
        - Повтори! - тут же потребовал дружище. - Только без соплей!
        Она повторила с чувством, с толком, с расстановкой. И когда закончила, Гера выдохнул:
        - Убью, падлу!
        - Которую? - попыталась она пошутить. - Витьку или этого жирдяя?
        - Обоих! - и отключился.
        А Оля потом весь вечер металась по дому в тревоге за него. Не наделал бы глупостей. И телефон отключил. И Люськи, этой-то чего нет дома?! Как не нужна, вот она! С печеньицем, с пирожком, с тортиком топчется на пороге. Как нужна, с собаками не сыщешь!
        Так и бродила часа полтора по комнатам, сильно волнуясь за Герку и мимоходом коря себя за несдержанность. Вот сдержалась бы в тот момент, и ничего такого бы не было. Ни Витькиной разбитой башки, ни отвратительного следователя.
        Хотя Витькина башка здесь совсем ни при чем. Не она ему ее пробила. Она ему посадила пару синяков на спине и плече. И сильно надеется, что растеребила черствую душу, выставив вон из дома. Это он кому-то еще успел насолить, раз подвергся нападению. Что же, она теперь каждый его шаг стеречь должна? Караулить, чтобы с его головы редкие волосы не разлетались?!
        Она с ним разводится, все!
        Оля подошла к окошку в кухне и прильнула к стеклу.
        На улице вьюжило. Свет от фонарей еле угадывался. И народу не было никого ни перед домом, ни в скверике, а там каток залили, хороший лед, ровный. Она еще собиралась в выходные покататься на коньках. Теперь ни до чего. Теперь ей надо осторожничать и все время заботиться об этом, как его… алиби, вот.
        - Ты теперь постоянно должна быть на виду. Двое минимум, а лучше трое, должны все время видеть тебя и знать, что ты делаешь, - шипел ей в спину следователь, когда она от него выходила. - Не будет алиби, любую пакость на тебя повешу, так и знай.
        И ей вдруг сделалось страшно. А что, если в эту самую минуту кто-то где-то на окраине города или на краю земли погиб?! Что тогда будет с ней? В этой беде ее обвинят?
        - Здрасьте… - Оля широко и приветливо улыбнулась пожилой супружеской паре, дуэтом открывшей ей свою дверь. - Вы меня, ради бога, извините!
        - Ничего, ничего, Олечка, - улыбнулся ей в ответ пожилой мужчина, кажется, его звали Егор Иванович. - Тебе чего не спится-то?
        - Да вот, собралась к завтраку пирогов поставить. А дрожжи сегодня забыла в магазине купить, - изложила она тщательно продуманную ложь. - У вас не найдется немного? Не выручите?
        - Щас, - кивнул ей Егор Иванович и, пропустив мимо ушей предостерегающее шипение пожилой супруги, скрылся в недрах квартиры.
        Супруга, кажется ее звали Ирина Васильевна, продолжала стоять возле приоткрытой двери и рассматривать Олю в упор.
        - Не похоже, - изрекла она разочарованно через минуту и вздохнула.
        - На кого? - Оля продолжала улыбаться так, что за ушами покалывало.
        - Не похоже, чтобы ты пила, Оля.
        - А кто вам сказал?! - изумилась она вполне искренне, хотя прекрасно знала кто. - Я вообще не пью.
        - А перегаром давеча пахло! - Ирина Васильевна ткнула указательным перстом в бетонный пол лестничной площадки. - Когда Витя от тебя уходил, пахло же?
        - Ну да… В тот день мы с Людмилой… Вернее, накануне. Сами же знаете, что случилось.
        Говорите, люди добрые! Говорите с ней! Долго, пространно, обо всем, обо всем! Чтобы было у нее это чертово алиби на ту минуту, когда в городе вдруг что-то где-то случится!
        Это, конечно, было сумасшествием, и она это прекрасно понимала. Но это было спасительным сумасшествием.
        - Мы не знаем.
        Ирина Васильевна широко распахнула глаза, взгляд ее поплыл от предвкушения, она тут же приветливо распахнула дверь. И, двинув Егора Ивановича, принесшего пакетик сухих дрожжей, локтем в бок, проворчала:
        - Чего через порог передаешь? Нельзя! Примета плохая. Заходи, Оля. Негоже соседку на пороге держать.
        Оля вошла в тесную прихожую, освещаемую старомодным бра возле зеркала. Отказалась от предложенных стоптанных тапочек, перепугавшись, что тогда на всю жизнь пропахнет нафталином.
        - Я в домашних, они чистые, - пояснила она и пошла за супругами в комнату.
        Там тоже было полутемно. Под потолком висела красивая тяжелая хрустальная люстра, но лампочка была вкручена только одна, и такая слабенькая, что рассмотреть, что там, в дальнем углу комнаты, находится, Оля не сумела даже при стопроцентном своем зрении.
        - Присядь, Оля, поговорим, - почти приказным тоном потребовала Ирина Васильевна.
        Оля послушно опустилась на краешек продавленного креслица с деревянными подлокотниками, уставилась на супругов, занявших разложенный ко сну диван. Оля мельком окинула глазами их постель, и тут же ей сделалось грустно. Две подушки возлежали далеко друг от друга. Два одеяла, сложенные аккуратными прямоугольниками. Вот так, вроде и рядом, а врозь.
        - Расскажи, во-первых, почему вы с этой профурой напились? - снова жестко потребовала Ирина Васильевна. - Мы всегда считали тебя женщиной серьезной, обстоятельной. Семью вашу образцовой. Немного похожей на нашу в молодости. И тут вдруг! За стеной вопли, крики! Грохот такой, что хоть полицию вызывай!
        - Наверное, надо было вызвать, - промямлила Оля.
        Ей было неуютно в доме этих людей, где неприятно пахло кислым хлебом, луковой шелухой и лекарствами. Неприятно было сидеть перед ними навытяжку и тешить их любопытство. И еще более неприятно было от мысли, что она сейчас их просто-напросто использует! Она ведь не за сочувствием к ним пришла, и уж тем более не за дрожжами. Их у нее в доме полно!
        Она к ним пришла за алиби, черт бы его побрал! Которое может понадобиться, если вдруг чего! И которым она может ткнуть в отвратительную жирную физиономию следователя, вознамерившегося во что бы то ни стало наказать ее, все равно за что!
        - Не соседское это дело, Оля, полицию вызывать. Думали, дело молодое, поругались, помиритесь. Кто же знал, что все у вас так серьезно!
        - Серьезнее не бывает, - подтвердила она кивком. И чуть привстала. - Наверное, мне пора.
        - Сиди! - звонко выкрикнула Ирина Васильевна, заставив Олю вздрогнуть. - Сиди и рассказывай, что же у вас там произошло-то?! Почему такой грохот стоял? Почему Витя ушел? Почему ты напилась?
        - Я… Я застала его дома в постели с другой женщиной, - произнесла она едва слышно. - И я не сдержала себя, начала ругаться. И, кажется, уронила что-то тяжелое.
        И ее едва не стошнило прямо на аккуратно вычищенный старенький ковер супругов.
        Вот ведь! И Герке рассказывала, и Люське, и многим из своей многочисленной родни, чтобы они донесли информацию до остальных и меньше потом было расспросов. И даже следователю толстому рассказывала почти в подробностях: как вошла, как увидела, что говорила и что делала. Думала, что каждый следующий ее рассказ сможет притупить боль, выцедить отвращение по капле.
        Психологи советуют не замыкаться и проговаривать свою проблему как можно чаще, даже наедине с собой. Она ее и выговаривала. Еще час назад, блуждая по своим комнатам и пялясь в занесенное снегом окно, спрашивала себя о том, почему все так сложилось, и сама же себе отвечала, какую из этого извлечь для себя пользу.
        И ничего, чувствовала себя вполне нормально. А сейчас вдруг, под перекрестием взглядов пожилых супругов, стало тошно.
        Почему? Может, потому, что почувствовала, что пытается оправдаться? А за что, господи, за что! Пытается представить себя жертвой, а Витьку сволочью? Так это и так видно невооруженным глазом.
        - Я же тебе говорила, - не поворачивая головы на мужа, Ирина Васильевна толкнула его коленом. - Я же тебе говорила, а ты не верил!
        - Не верил, не верил, - проворчал он. - Кто же от таких женщин гуляет-то? Только дураки! Вот и не верил.
        - Да-а, тут я с тобой согласна, - кивнула женщина, поняв его по-своему. - Витя не дурак. Видимо, просто не выдержал.
        - Чего? Вот чего он не выдержал?! - рассердился Егор Иванович. - Того, что жена красавица? Что дом - полная чаша?
        - А был ты в том доме-то? - фыркнула она недоверчиво. - Красавица! Что с ее красотой делать-то? Дома надо было сидеть, а не работы свои работать допоздна! Да мужа стеречь надо было. Как вот я тебя в молодости. Тоже кобель был еще тот!
        Они уже не обращали на нее внимания, говорили между собой и для себя, и даже взгляды их сместились с Олиной опущенной низко макушки друг на друга.
        - Витя просто не выдержал, - закончила короткие дебаты с мужем Ирина Васильевна, снова толкнув его коленом. - Красавица! Ты же видел, на кого он ее променял!
        - Видел, - согласно кивнул он и удрученно качнул головой. - И даже глазам своим не поверил.
        - Да! - со странным радостным клекотом воскликнула Ирина Васильевна. - Не красавица, полненькая, невысокая, но зато, видимо, есть в ней что-то, чего нет вон в ней. Уюта Вите захотелось. Тепла. Вот он и привел эту пышечку.
        - Домой? Домой-то зачем? - шлепнул старыми натруженными ладонями себя по коленкам Егор Иванович.
        - Вот этого знать не могу, - сдалась супруга и погладила его по колену, которое наверняка страдало артритом и которое он мог отбить, неосторожно расчувствовавшись.
        Оля решительно поднялась. Еще слово из их уст, и она точно не сдержится и обругает стариков, и плевать она хотела на алиби, о котором посоветовал ей ежедневно заботиться толстый следователь.
        Она молча прошла мимо них в прихожую и единственно, в чем не смогла себе отказать, это громко хлопнуть дверью.
        Супруги вздрогнули и замолчали как по команде.
        - Тебе не кажется странным… - медленно начала говорить Ирина Васильевна, уставив невидящий взгляд в темный зев коридора.
        - Что она дверью хлопнула? Думаешь, обиделась? - Егор Иванович поднялся и потрусил в коридор, резво запер ее на все запоры, вернулся, снова сел рядышком. - Это как раз и не странно, мы с тобой явно перестарались и…
        - Тебе не кажется странным ее визит, дорогой? Что-то ей от нас определенно было нужно, - она сжала губы морщинистой трубочкой.
        - Ну! Она же за дрожжами приходила, Ира! - обрадовался Егор Иванович, будто странное редкое слово подобрал к кроссворду, которые он просто обожал. - Что же здесь странного?
        - Да, но… - она с нежностью потрепала его за щеку двумя пальчиками. - Дрожжи она так и не взяла. И держу пари, пирогами тут и не пахнет…
        Глава 3
        Половина четвертого утра. Это время он всегда считал временем сотворения зла.
        Почти в это же самое время, много лет назад, его многострадальная страна подверглась нападению. Почти в это же самое время, с разницей в пятнадцать минут, его отец оставил семью.
        О, он отлично помнил эту мерзкую сцену. Плач матери разбудил его. И он вышел из детской. Отец стоял с красным беспомощным лицом возле двери. Его руки крепко держались за ручки дорожных сумок. А за него самого крепко держалась некогда любимая им женщина. И сотрясалась от жутких рыданий.
        - Мам, пап! - испуганно окликнул он их тогда. - Что происходит?!
        - Он бросает нас, милый! Он уходит от нас! Он навсегда оставляет нас! - громко прокричала мать, и отец недовольно поморщился.
        - Прекрати, - попросил он сдавленным голосом. - Не пугай детей.
        - Я? Их пугаю?! То, что ты бросаешь их, это неважно! Важно то, что я их пугаю??? Мерзавец!!!
        И ее крепкие ладони принялись хлестать по его недовольно сморщенному лицу. Отец попятился, потом переложил обе сумки в одну руку. Судорожными движениями оторвал от себя мать, отпер замки и шагнул за порог.
        Все, больше его Геральд никогда не видел. Кажется, он вскоре умер…
        Потом умерла мать, ровно в половине четвертого утра. А перед этим долго мучилась от страшной болезни. И все время звала своего предателя мужа, ласково звала, нежно, и еще шептала, что она ему все, все, все простила.
        Геральда ее смерть потрясла настолько, что он почти месяц ни с кем не разговаривал. Мать всегда была для него единственно славным, верным и искренне любящим человеком. Он думал, что так будет всегда! И если не всегда, то очень, очень долго. А она возьми и уйди. В половине четвертого утра.
        - Время зла… - прошептал он потерянно и зевнул, осторожными шагами прокладывая себе путь среди разбросанной мебели жертвы. - Кто-нибудь скажет мне, когда она умерла?
        - Недавно, Гера. Совсем недавно. Часа даже не прошло, - оторвал свой взгляд от потерпевшей эксперт-криминалист. - Жалко, красивая девчонка.
        - Как так вышло, что…
        Он хотел продолжить, что они опоздали, но тут же прикусил язык. Они предотвратить зло не в силах. Зло, выбравшее для себя это жуткое время, когда день и ночь балансируют на тонкой грани. В это время даже архангелы, наверное, спят. Чего уж говорить о них! Они все спали, когда по звонку из дежурной части его лично и криминалиста подняли с постели. Остальные, что присутствовали, дежурили.
        - Чего хотел сказать, Гера? - тронул его за рукав теплой куртки опер Игорь.
        - Кто сообщил?
        - Соседка напротив. Ее собака рвалась на дверь и пребывала в бешенстве.
        - Пребывала в неистовстве! - с ухмылкой поправил его второй оперативник, с заспанной физиономией и всклокоченными волосами. - Так она сказала.
        Спал на дежурстве, скотина, вяло подумал Гера. Ему, как начальнику отдела, надлежало бы парня взгреть. Вдруг проверка, а он морду о стулья плющит. Но ругать он его не стал и не станет. Поскольку сам на дежурстве зачастую спал, если ночь выдавалась спокойной.
        - Соседку собака, пребывавшая в неистовстве возле входной двери, разбудила. Та попыталась ее успокоить, но тщетно, это тоже цитата, - оскалился заспанный опер. - Тогда она глянула в дверной глазок и обнаружила дверь напротив распахнутой настежь. Она вернулась в комнату…
        - Можно без этих подробностей, - оборвал весельчака Гера.
        - Короче, она позвонила по городскому телефону своей соседке. Они довольно тесно общались. Обе одинокие и, как она выразилась, друг за другом присматривали, невзирая на разницу в возрасте. Телефон трещал на всю лестничную площадку, дверь-то открыта. Но к нему никто не подходил.
        - И тогда она? - поторопил его Гера.
        - Вызвала нас. Выйти в ночь за дверь она побоялась.
        - И мы приехали группой только потому, что чья-то дверь оказалась открытой?! - усомнился Геральд, останавливаясь над истерзанным телом девушки.
        - Да нет, конечно. Патруль подъехал, поднялся на этаж и обнаружил это злодейство.
        - Понятно… Кто она? - кивнул подбородком на жертву Гера.
        Девушке было двадцать четыре года. Звали ее Наташа. Наташа Кирина. Жила одна. Работала в супермаркете по соседству старшим продавцом, ждала повышения по службе. Очень дружила с соседкой.
        - Как же я теперь, без Наташи-то?! Господи, кто же мог сотворить такое?!
        - Это нам и предстоит выяснить, - похлопал по сгорбленной спине пожилой женщины Гера. - Вы лучше осмотритесь тут и скажите, ничего из ценного не пропало?
        - Посмотрю, - кивнула женщина и, старательно отводя взгляд от тела, медленно пошла по комнатам.
        Она останавливалась возле каждого предмета мебели, вздыхала, плакала и снова шла.
        Гера решил пока выслушать мнение криминалиста.
        - Ну, на первый взгляд она была изнасилована. Жестко и безобразно. Был ли акт совершен естественным путем или нет, предстоит выяснить.
        - Насиловали живую?! - ухватился за сердце Гера. У него там в последние дни от нехороших новостей и предчувствий частенько стало ныть.
        - Думаю, да.
        - Смерть наступила от чего?
        - Ее задушили, Гера. Долго били, и сильно били, скажу я тебе. Били живую, возможно, бессознательную. Крики услышали бы соседи, - взгляд эксперта оставался бесстрастным, но голос чуть дрогнул. - Били чем-то тяжелым. Здесь орудия не найдено.
        - Точно?
        - Да, несколько ран кровоточат. На орудии должны были остаться следы. Все ножки стульев целы, кухонная утварь тоже не носит следов. Да и вообще тут следов нет, черт побери! - выругался он и мотнул головой в сторону коллег, посыпающих серым порошком мебель и орудующих кисточкой. - Все чисто! Как такое может быть?!
        - Перчатки.
        - А обувь?
        - Бахилы. Это сейчас сплошь и рядом у преступников. Умный нынче пошел преступник, - задумчиво пробормотал Гера и глянул на притихшую у распахнутого серванта женщину. - Что-то пропало?
        - На первый взгляд будто и нет, - пожала она плечами едва заметно. - Но кто же знает! Может, у нее было что-то ценное, о чем я не знала? Антиквариата точно не было. Фамильных драгоценностей… Тут не могу знать. Вам лучше с ее родственниками поговорить.
        - Они у нее имеются? - Гера приготовился записывать.
        - Да. Кажется, двоюродные брат и сестра. Живут в пригороде. Они не очень ладили.
        Версия номер один - кузены, тут же убористым красивым почерком записал Гера. И попросил соседку принести их адрес, он у нее был записан.
        - Вот, - сунула она ему листок от тетрадки, где были крупно написаны улица, номер дома и номер квартиры. - Это Наташин почерк, она писала, когда уезжала отдыхать. Мало ли, говорит, вдруг что с ней случится на отдыхе. Чтобы было, кому сообщить. С отдыха возвращалась жива и невредима, а тут… Кто же знал-то, что так все случится! Да еще и дома!
        - Молодой человек? У нее был кто-то? - приготовился озаглавить версию номер два Геральд.
        - Нет, - твердо ответила соседка.
        - А что так? - не поверил Гера. - Молодая, красивая. Живет одна.
        - А, - махнула та вяло рукой. - Верить она мужчинам перестала после одного случая в ее жизни. Обманул ее один мерзавец. Она после этого всем остальным верить перестала.
        - Давно это было?
        - Что - давно? - не поняла соседка и снова заплакала, рассматривая неживое тело, когда-то бывшее ее милой соседкой.
        - Давно он ее обманул?
        - Год назад или чуть меньше, - со всхлипом она отвела взгляд от погибшей, посмотрела с болью на Геру. - Вы найдете его?!
        - Мерзавца, обманувшего Наталью?
        - Да нет же, этого-то что искать! Он где-то неподалеку работает, в сфере торговли. Они и познакомились на каких-то курсах повышения квалификации. Я имею в виду убийцу. Вы его найдете?!
        Хороший вопрос, подумал про себя Геральд. Этот вопрос ему задает каждый близкий жертве человек. Каждый, без исключения! Никому не хочется, чтобы мерзость, сотворившая подобное с их близкими, оставалась без возмездия. Никому. Он не исключение, хотя не состоял в родстве, тьфу-тьфу, ни с одной из жертв.
        - Будем стараться, - пообещал Геральд. - Мне бы координаты той торговой точки, где работал ее бывший. Найдете?
        Хотя вряд ли он причастен к убийству, вдогонку собственному вопросу пустил сомнение Гера. Прошло слишком много времени после их расставания. Год! Или почти год! Этого времени достаточно, чтобы оба успокоились. Зачем бывшему парню Наташи Кириной врываться к ней среди ночи и уродовать ее подобным образом? Разве она преследовала его, разве мстила за что-то, и разве она его обманула?
        - Нет, что вы! - соседка испуганно прикрыла кривившийся в нервной зевоте рот. - Простите… Нет, Наташа, как рассталась с ним, больше и не виделась ни разу. И это он ее бросил, не она. Будто бы жениться собрался или был женат. Что-то не поняла я из ее сбивчивого рассказа. И знаете… Не нашла я про него ничего в своих записях. Либо выбросила, либо и не было ничего. Год прошел! Или чуть меньше…
        Версия расползалась на глазах. Парень погибшей, который с ней расстался год назад или чуть позже, собирался жениться или уже был женат. Вряд ли он причастен к ее гибели. Зачем ему? Он наверняка и думать про нее забыл!
        Это кто-то другой. Кто-то злобный, мерзкий, опасный, хитрый и очень осторожный.
        Он очень зол на жертву, очень! Он сильно избивает ее. Есть ли тут личный мотив? Хороший вопрос…
        Он очень мерзкий, очень! Он насилует свою жертву извращенным способом и душит ее. Мстит ли он ей при этом? Еще один хороший вопрос…
        Он хитрый, очень! Как-то ему удается попасть в дом без лишнего шума. Обманом? Или он все же знаком с жертвой? Следов взлома нет?
        - Следов взлома нет? - крикнул он ребятам.
        - Нет, - послышался ответ на два голоса.
        Стало быть, она его сама впустила. Или у него были ключи от ее квартиры. А у кого могли быть ключи от ее квартиры? Правильно! У ее бывшего - раз. И у родственников - два. Надо будет все же найти женишка, как бы там он счастлив ни был со своей супругой.
        И еще эта тварь очень, очень осторожная! Ни единого следа, волокна, кусочка ткани под ногтями жертвы. Ни единого отпечатка пальца или ноги. Бестелесный он, что ли?!
        - Игорь, - позвал он опера, роющегося в почти пустом мусорном ведре. - Позвони в городскую дежурную часть с утра.
        - На предмет? - тот поднял на него кислую физиономию.
        Ясно, думал с утра отоспаться.
        - Ничего похожего нигде у нас в городе не случалось?
        - Тьфу на тебя! Тьфу, тьфу, тьфу!!! - в три голоса воскликнули ребята и замахали на него руками. - Нам еще серии не хватало!!!
        Приблизительно теми же самыми словами встретило его руководство ближе к обеду, куда он поспешил с докладом о ночном происшествии. Все же позволил себе немного поспать. И ребятам позволил.
        - Нам еще серии не хватало! - воскликнул Андрей Борисович, всплеснув руками и уставив на Геральда больные глаза. - И это в канун Нового года! Все, полетели к чертям мои рождественские каникулы. А я внуков обещал в Карпаты свозить! Там у меня халупа от тетки осталась, в горах, представляешь! - Его глаза мечтательно заблестели, голос стал мягким, бархатистым. - Утром просыпаешься, а за елями неба не видать! Солнце в сугробах заблудилось. Все в снегу, все искрится. Старенькую печку мы на камин переделали, дрова потрескивают. Жена у плиты блины печет, с малиновым вареньем и молоком к столу подает. М-м, мечта! А теперь что?! Теперь мечта моя, как тот мыльный пузырь! Что я внукам скажу, Гера-а? Уйду! Уйду, к чертовой матери, на пенсию, как хотите тут без меня!
        - Что стряслось, Андрей Борисович? - выслушав стенания полковника, ставшие уже привычными, спросил Гера, и с левой стороны груди вдруг тоненько кольнуло.
        - Что случилось! - фыркнул тот и потянулся за очками, застрявшими среди бумаг. - Ты сам выезжал на происшествие, чего спрашиваешь?
        - Выезжал. Вот хотел доложить. - Гера положил папку с бумагами на стол для заседаний.
        - И что мы видим?
        - Что? - севшим от волнения голосом спросил Гера.
        - Что это уже четвертая жертва. Четвертая!
        - Не может быть… Может, просто почерк схож и…
        - Да ладно тебе пургу гнать, Гера! - затянул с тоской полковник. И снова сорвал с носа очки и зарыл их в бумагах. - Почерк! Схож! Все как под копирку. Жертва сама впускает к себе убийцу. В квартире тихо, никто ничего не слышит. А потом ее обнаруживают изнасилованной, избитой и задушенной. И ни единого, Гера, ни единого следа! Как будто сам нечистый там орудовал! Тьфу, прости господи!
        - Четвертая жертва, - задумчиво произнес Гера и, не дожидаясь приглашения, сел к столу. - Погибшие все не замужем?
        - Да.
        - Жили одни?
        - Да, - кивнул полковник, но вдруг спохватился: - Чего ты тут мне вопросы задаешь? Как на допросе, понимаешь… Это ты мне должен отвечать, а не я тебе!
        - Так точно, простите, - покаялся Геральд.
        - Есть какие-нибудь наметки по последней жертве? - сурово поджал губы Андрей Борисович, видимо, уже ругая себя за то, что расчувствовался. - Круг подозреваемых определился?
        - Теперь уже и не знаю, что сказать, - задумчиво протянул Гера. - Вообще-то, под подозрением у меня ее бывший парень, с ним она рассталась год назад. И кузены: брат и сестра. По слухам, они не очень ладили.
        - Она где-то работала?
        - Соседка утверждает, что старшим продавцом в соседнем супермаркете. Выясняем…
        - Год назад, говоришь? - вскинул голову на Геральда Андрей Борисович. - А что, если на почве душевных ломок у парня сорвало крышу, и он пошел убивать всех подряд, а?!
        - У парня, по слухам, была невеста или даже жена. И он сам порвал отношения с нашей жертвой, - вздохнул Гера. - И его координат у нас нет. Пока… Будем говорить с коллегами по работе, что-то да выясним.
        - Не что-то, черт побери! - взревел вдруг полковник, сделавшись багровым. - А все выясните! Кто, где, почему и зачем!!!
        - Так точно! - приподнялся от стула ровно на дюйм Геральд. - У нас уже есть сведения, что познакомились они на курсах повышения квалификации. Думаю, список невелик. Кто-то да видел, с кем больше всего она общалась.
        - Вот! - полковник вытянул в его сторону ладони лодочкой. - Можете, если захотите. Все, ступай, завтра утром информация по ее бывшему парню у меня должна быть вот тут!
        И его указательный палец вонзился в полированную столешницу.
        Геральд недолго пробыл у себя. Он почти сразу укатил по месту работы погибшей. Там уже почти все всё знали. Лица у сотрудниц были скорбными, у сотрудников угрюмыми и озабоченными. Когда Геральд собрал их на короткий перерыв в кабинете старшего менеджера, было почти три часа пополудни. Все вошли и чинно расселись на стульях вдоль стены. Хозяин кабинета сел на свое место за столом.
        - Погибла ваша коллега Наталья Кирина, - сделал он короткое заявление, решив пока не вдаваться в подробности. - В настоящее время нами проводится расследование по факту ее гибели. Кто что может сказать о ней?
        Народ зашушукался, начав переглядываться. Гера решил им помочь:
        - Меня интересует все! Ваше мнение о ней как о человеке. С кем дружила. С кем созванивалась. С кем встречалась и обедала. И главное, мне нужны данные о ее молодом человеке, с которым она рассталась около года назад.
        Трое из десяти облегченно выдохнули. Ясно, работают недавно. Остальные семеро напряглись, включая старшего менеджера, в чьем кабинете они расположились. Он вдруг выпрямил спину, раздул ноздри, сжал губы и побледнел.
        Интересно, интересно…
        - Итак, господа-товарищи. - Гера любил так называть людей, с кем его сталкивала служба. - Кто первый?
        Он нарочно собрал их тут всех вместе, не став вызывать по одному. На это еще будет время. Он любил коллективные сборища, любил эффект неожиданности, когда народ, не успев собраться и прикрыться враньем, выкладывал все что есть. И если кто-то вдруг решил соврать, другой мог его одернуть, обругать. Мог возникнуть спор. А это очень здорово! Правда могла вылезти наружу почти сразу же.
        А начни он их вызывать по очереди, что будет? Каждый, всяк отсюда выходящий, станет консультировать того, кто только собирается войти. И у того, следующего, будет достаточно времени, чтобы подготовиться к вопросам.
        Так-то…
        Старший менеджер по-прежнему сидел с плотно сжатыми губами и бледным лицом. И на него - ух, ты! - трое из девяти присутствующих бросали злорадные взгляды. Это уже кое-что.
        - Говорите вы, как старший по должности, - предложил ему Геральд.
        - Что говорить? Что говорить? - Он нервно дернулся, откинулся на спинку кресла, лоб и виски его тут же вспотели. - Наташа хороший человек… была, раз вы говорите, что она погибла.
        - Погибла, погибла, в этом нет сомнений, - кивнул Гера.
        И удивился по ходу, что никто из присутствующих так и не спросил, как именно погибла Наташа. Неужели слухи уже просочились от соседки? Или родня наведалась в магазин? Они уже узнали? Ну да, им должны были сообщить. Кто-то из оперов с ними уже должен был работать.
        - Хороший человек, отзывчивый товарищ.
        - Послушайте, - прервал его Гера, поморщившись, - мы же здесь не на комсомольском собрании. Отзывчивый товарищ. Честная, трудолюбивая… Это все понятно. Скажите мне лучше о конфликтах в вашем коллективе. Она была старшим продавцом. К ней стекались все жалобы и от покупателей, и от коллег. Что произошло здесь у вас не так давно?
        Эти слова, в принципе, самые обычные, произвели эффект разорвавшейся бомбы. По кабинету пронесся сначала шелест, потом гул, и следом Геральда накрыл такой гвалт, что впору было затыкать уши. Но затыкать их ему было как раз и нельзя.
        - Что произошло?! Почему сразу что-то должно было произойти? - это гневно взорвался старший менеджер.
        - Тань, помнишь, что творилось месяц назад, когда поймали того мошенника?! - громким шепотом обратилась одна из девушек к соседке по стулу.
        - Вообще, ужас! Он ей так угрожал… - так же шепотом ответила Таня.
        Геральд быстро записывал.
        - У нас тут каждый день как на вулкане, - обронил задумчиво один из трех парней. - То недовес, то ценники не те. То какая-то падла в свою сумку сунула банку икры и забыла ее пробить перед уходом с работы.
        - Ага, - подхватил тот, что сидел рядом с этим парнем. - Падла забыла и сунула. Или падле этой кто-то сунул и забыл предупредить. Пошутил, возможно.
        - Да уж, помню, как Кирина носилась с этой банкой по отделу и орала, что никому нельзя верить, что все воры и гады вокруг…
        Геральд быстро записывал.
        - А этот ее ухажер! - едва слышно, но все же слышно, фыркнула девушка на ухо своей подружке, которую все время держала за руку, уселись они как можно дальше от Геры, у самого выхода из кабинета. - Такая, прости меня, сволота! Тянул из нее бабло, как альфонс какой-нибудь. Натаха все надеялась, все думала, что женится. А он…
        - Она за него даже курсы по английскому оплатила, - ответила ей подруга тоже шепотом.
        - Да ладно!
        - Она сама мне жаловалась. Будто даже кредит взяла.
        - Ваще-е, надо было быть такой дурой! - Девушки склонились друг к другу еще ближе, и Геральду пришлось сильно напрягать слух, чтобы расслышать. - А этот-то, наш, переживает.
        - Да уж вижу, белее снега. Он ей ведь проходу не давал. Наташка рассказывала, что на Восьмое марта в этом году выложил ей под окнами сердце из розовых бутонов.
        - Лучше бы он детям своим конфет купил, урод! - зло отозвалась подруга и покосилась в сторону старшего менеджера, застывшего в своем кресле.
        Потом шум перерос в то состояние, когда всем все стало без разницы, о чем говорить. Темы заплутали меж грядущих праздников, безденежья и опасности ночью выходить из дому в одиночку. И Геральд прения прервал.
        - А теперь, господа, я хотел бы переговорить с каждым по отдельности. Начнем?
        Информации набралось много, и в целом Геральд остался доволен.
        Во-первых, он узнал имя Наташиного парня, оставившего ее год назад с разбитыми надеждами и невыплаченным кредитом за его курсы по английскому языку. Это был некий Андрей Вихров, работающий заведующим отделом в соседнем магазине электроники. Парень был, по слухам, красивым, перспективным, ждал на тот момент повышения по службе. И сделавший, опять же на тот момент, предложение руки и сердца дочери одного из хозяев их торговой сети.
        Во-вторых, Гера узнал, что Наташа была честным и непримиримым человеком. И обнаруженная банка неоплаченной икры в сумке одной из их сотрудниц стоила той рабочего места и мерзкой рекомендации при последующем трудоустройстве.
        В-третьих, магазинный вор, пойманный Натальей с поличным, публично угрожал ей расправой, когда его уводил наряд полиции.
        Ну а в-четвертых, к ней в женихи набивался старший менеджер, Игорь, так его звали. Женатый человек с двумя малолетними детишками. Упорно набивался, даже агрессивно.
        - Я сама видела, как она потирала руку после того, как он поймал ее возле раздевалок, - стучала на начальника одна из девушек. - И морщилась вот так…
        Девушка съежила личико.
        Значит, настойчивость старшего менеджера не была в радость Наташе.
        - Я любил ее! - вызывающе задрав подбородок, ответил тот, и тут же подбородок предательски задрожал, и в глазах у мужика заблестели слезы. - Я… Я раздавлен… Я не могу поверить, понимаете? Еще вчера утром мы с ней общались. И она…
        - Что она?
        - Она обещала мне подумать насчет наших с ней отношений, если я… Если я сделаю выбор в ее пользу. Ну, вы понимаете? Она не могла со мной, пока я женат. Очень принципиальной была на этот счет ее позиция.
        - Послушайте, Игорь, вы понимаете, что у вас должно быть алиби на минувшую ночь?
        - Что?! А? Алиби? Какое алиби?! - Его все еще бледное лицо слегка зарозовело. - О чем вы, не понимаю?
        - Вы где были минувшей ночью, Игорь?
        Геру его расстроенный вид и блестевшие в глазах слезы мало трогали. Видал представления и похлеще. И Игорь этот со своей настойчивостью, граничившей с агрессией, вполне мог слететь с катушек.
        - Дома! Спал! - Он взъерошил густые темные волосы, потер ладонями щеки, глубоко вдохнул и выдохнул, надув щеки. - Ну, вы даете! Думаете, это я?! Ее? Ну, вы даете! Я же любил ее и ждал. И что же, теперь, когда она вот-вот должна была дать мне согласие, я ее… Сумасшествие!
        Вот тут Геральд с ним был полностью согласен. То, что произошло минувшей ночью в квартире Натальи Кириной, действительно отдавало сумасшествием. Если бы не одно но…
        Преступление было очень тщательно продумано и не менее тщательно совершено. Он сразу ощутил некое беспокойство, осматривая разгромленную квартиру. Что-то ему не нравилось, хоть убей! Присутствовала во всем этом какая-то театральность. И что же! Эксперты подтвердили.
        - Гера, ты гений, - нехотя признал один из них сегодня ближе к обеду. - В самом деле, все «громили» без лишнего шума. Просто брали стул и аккуратно его клали на пол кверху ножками. И стол перевернули так же, и хрустальную вазу с цветами с него осторожно положили на бок. И стекла, которые хрустели под ногами, наверняка были заготовлены заранее. Нет в ее шкафах таких фужеров, стаканов. И соседи внизу никакого грохота и шума не слышали. Инсценировка ограбления! Очень осторожная и аккуратная.
        - Стеклышки собрали?
        - А то!
        - Идентифицировать сможете?
        - Мы не сможем, кто-то покруче сможет. Отошлем куда надо, - пообещал эксперт. - Только что тебе даст тот факт, что стеклышки были когда-то рюмкой! Чья это рюмка, ты же установить не сможешь. Так-то!
        Может быть. Подумал тогда Гера. Может быть. И тут же подумал, а вдруг в поле его зрения попадет некий подозреваемый, у которого при обыске в доме будет недоставать в комплекте именно такой вот рюмки, а?..
        - Кто может подтвердить, что вы спали дома? Жена? Дети? - вернулся к разговору со старшим менеджером Геральд.
        - Ну, д-да, - с некоторой заминкой произнес Игорь, и тут же его испуганный взгляд метнулся к телефону.
        Врет! Надо торопиться.
        - Наберите мне вашу супругу, - потребовал Геральд.
        - Что?! - смертельная бледность снова окрасила симпатичное лицо старшего менеджера по продажам. И спина его снова сделалась прямой.
        - Наберите мне вашу жену, быстро! - начал терять терпение Гера и, вытянув руку, выхватил из руки Игоря мобильный. - Хотя я могу и сам, верно?
        Жена… Коротко и односложно. Не любимая, не зайка, не малышка или котенок, просто жена.
        - Да, - отозвалась она мгновенно, будто все время держала телефон в руках в надежде, что муж ей позвонит. - Игорь?
        - Нет, это не Игорь. Я начальник убойного отдела Зотов, - представился Геральд и тут же, услыхав испуганный вскрик женщины, поспешил ее успокоить: - С вашим Игорем все в порядке. Вон он сидит напротив меня в своем рабочем кресле живой и вполне здоровый.
        Женщина, обозначенная в телефонном справочнике сухо и лаконично, оказалась умной. Она не стала восклицать и бестолково охать: «Что происходит, что с моим мужем, передайте немедленно ему трубку, я хочу его услышать, и что вы себе позволяете, я стану жаловаться».
        Она просто спросила:
        - Что вам нужно, Зотов?
        - Мне надо знать, где ваш муж провел минувшую ночь?
        Повисла пауза. Продолжительная. Видимо, она мучилась и не знала, что ей говорить, чтобы не навредить. Или, наоборот, думала, как бы так половчее воспользоваться ситуацией, чтобы выместить на этом мерзавце, влюбленном в другую, все свое зло.
        - Я не знаю, - последовал ответ, который Игорь слышал и который заставил его еще сильнее нервничать.
        - То есть? Вы не знаете, был ли он дома или нет? А вы сами…
        - Я сейчас с детьми у мамы. Временно, - призналась она нехотя. - Она приболела. Надо убрать квартиру к празднику и… Мы не ночевали дома уже дня три. Но Игорь постоянно звонит нам с домашнего. И вчера звонил.
        - В котором часу это было? - на всякий случай спросил Гера, хотя был уверен, что звонок состоялся не в тот самый час, который он считал временем сотворения зла.
        - Около полуночи.
        - Все, спасибо. - Геральд отключил телефон, глянул на Игоря и уточнил на всякий случай: - Больше некому подтвердить ваше алиби? Если нет, то вам придется проехать с нами. Сожалею…
        - Господи! - дернулся старший менеджер всем телом, когда через минуту смысл сказанного дошел до него. - Что за хрень вы тут несете??? При чем тут я???
        Геральд вызвал конвой, который его на всякий случай сопровождал.
        «Номер один» - сделал он пометку в блокноте с записями и, велев доставить подозреваемого в отдел, бойко зашагал к гипермаркету электроники, располагавшемуся по соседству.
        Глава 4
        Как быстро распространяются плохие новости! Не успела Оля выставить своего благоверного из дома, не успела побывать в кабинете следователя, как тут же на службе в ее спину начал раздаваться зловещий шепот.
        - О господи!
        - Да ты что?!
        - Кто бы мог подумать!!!
        - О ней и не скажешь!!! - приблизительно такими возгласами заканчивался каждый перекур, стоило ей войти в курилку.
        Как только она входила, разговоры стихали, зависая на восклицаниях. Взгляды прятались в клубах дыма. Народ тотчас торопился приступить к своим обязанностям, Оля оставалась в одиночестве.
        Зачем она снова стала курить, она не знала. Расшатавшиеся нервы, разбудившие вредную привычку? Или просто нужен был повод, чтобы вернуться к этой вредной привычке?
        - Куришь? - зашипел на нее накануне вечером по телефону Гера.
        Он просто сумел расслышать между ее слов характерное, едва ощутимое пыханье.
        - Курю, - призналась Оля.
        - И дура! - крикнул он. - Здоровье надо беречь. Оно тебе еще пригодится.
        - Зачем?! Чтобы противостоять этому злобному следаку? Так это бесполезно. Если он захочет…
        - Не захочет, - пообещал Гера. - И давай завязывай с курением, Олька. А то накажу.
        Она себя и без того считала наказанной. И виноватой без вины. Следователь, конечно, от нее на время отстал. Гера ли постарался, или Витька одумался, и заявление свое забрал назад, она не знала.
        К Витьке больше не пошла в больницу. Да он, по слухам, вроде выписался. Особо тяжкие увечья, видимо, оказались не такими тяжкими. К ней он тоже не приходил больше. Да Оля и замки поменяла, чтобы ему неповадно было. Соседи высунулись на плотницкий стук по ее двери, неодобрительно качнули головами и снова скрылись. Оля к ним тоже больше не ходила. И они ей не навязывались.
        Люська укатила к родне на празднование Нового года и на все рождественские каникулы. Ее с собой звала и даже настаивала. У нее в тех краях будто что ни родственник, то холостяк.
        Оля отказалась.
        - Одна будешь в новогоднюю ночь?! - вытаращилась на нее соседка. - Или спать ляжешь?! Это же грех, в такую-то ночь!
        - Да ладно тебе, у нас корпоративная вечеринка для желающих организовывается как раз на праздник. Пойду туда.
        Вечеринка, как оказалось, не сложилась. Желающих было мало. И Оля подумала, что если не решится праздновать с кем-нибудь из своих родственников, то в самом деле ляжет спать. А что? Никакого греха тут нет. Ночь как ночь. Главное - это уснуть вовремя. Чтобы не мучила тоска до самого утра и чтобы зависть не точила на чужое шумное веселье за стеной.
        Оля ткнула окурок в высокую пепельницу, наполненную песком, развернулась, чтобы идти на рабочее место, и тут же сделала шаг назад.
        У двери, плотно прикрывая ее за собой, стоял зам по финансам Скоробогатов Александр Сергеевич. Под метр девяносто, накачанный, красиво и всегда модно одетый, с умным породистым лицом, черными с проседью волосами, Скоробогатов был хорош собой. Знал об этом и часто пользовался. Не уступивших ему, по слухам, не было. В его койке, опять же по слухам, побывали все, на ком он останавливал свой взгляд больше двух раз. На Олю он никогда не смотрел с особым интересом. Никогда.
        Теперь же Скоробогатов стоял, покачиваясь с пятки на носок, руки в карманах брюк, и с нездоровым любопытством рассматривал Олю.
        - Привет, - проговорил он зачем-то.
        Может, понял, что его рассматривание ей не нравится и что вообще неприлично стоять и пялиться так на сотрудника, который возглавляет отдел маркетинга и с которым утром уже виделся на совещании у генерального.
        - Привет, - ответила Оля и осторожно, бочком двинулась к выходу.
        Она очень надеялась, что Алекс - так его здесь все называли - отступит чуть в сторону и даст ей возможность покинуть курилку. Не отступил.
        - Торопишься? - вдруг спросил он и полез в карман пиджака за сигаретами.
        Чего ему приспичило вдруг прийти сюда выкурить сигарету? Об этом можно было только догадываться. Алекс всегда курил в своем кабинете, где у него была оборудована великолепная вытяжная система.
        - Ну… работа не ждет, - улыбнулась она осторожно.
        - Да ладно тебе, Оленька. Не торопись, - голосом слаще нектара проговорил Алекс. - Поговорим, а?
        Чуть сдвинулся с места, оперся задом о подоконник, по-прежнему преграждая ей путь вытянутыми вперед ногами.
        Говорить ей с ним совсем не хотелось. Производственные вопросы решили с утра на совещании. Сплетнями она не занималась. Все! О чем еще можно было говорить? О погоде, творившей весну на улице в канун Нового года? О курсе валют? О финансовых махинациях, накрывших их конкурентов? Все это обсудили уже с утра!
        - Вы что-то хотели, Александр Сергеевич? - Оля еще раз осторожно улыбнулась. - Я могу подойти к вам минут через десять. И…
        - Да не части ты, Оль, - его рука, не занятая сигаретой, дотронулась до ее локтя. Длинные крепкие пальцы обхватили ее руку. - Говорю же, разговор есть. Присядь, присядь, не спеши.
        Он подтянул ее к подоконнику, заставил присесть рядом. Шевельнулся, пододвигаясь ближе.
        - Слышал, ты с мужем разбежалась, - не спросил, просто сказал он, ткнув окурок в песок. - Кто-то башку ему будто проломил. Тебя вызывали. Скверно…
        - Скверно что?
        Ей в самом деле вдруг стало интересно, что из перечисленного он считает самым скверным. Что она теперь одна? Что ее бывший пострадал? Или что ее вызывали?
        - Все! - Он вздохнул, завел свою руку за ее спину, уложил растопыренную ладонь на подоконник так, что один из его пальцев уткнулся в ткань ее юбки, ну и в то, что было под ней. - Женщине одной плохо. Сразу начинается.
        - Что начинается?
        Она чуть отодвинулась, он тут же отреагировал: контакт ее тела с его рукой не исчез.
        - Все липнет к ней сразу: и грязь, и неприятности. Я уж не говорю о всяческих проблемах бытового характера. Опять же секс! Как без секса? Что скажешь, Оль?
        - А что сказать? - Она делано рассмеялась и, оттолкнувшись от подоконника, отошла подальше от Алекса и поближе к двери.
        - Ну, как планируешь от всего этого избавляться?
        - Не планирую. - Она хотела что-нибудь соврать, сочинить какую-нибудь романтическую небылицу, но тут же передумала. - Некогда.
        Оля хотела открыть дверь и выскользнуть, чтобы избежать щекотливой ситуации, не отвечать на неприятные вопросы с неприятным подтекстом. Но Алекс не позволил, он очень ловко поймал ее, обхватив сзади за талию. И, прижав к себе, зашептал, зашептал:
        - Оля, Оленька, ты давно мне нравишься. Не вырывайся, послушай… Ну чего ты, а? Я же к тебе всей душой и телом, так сказать. Я хочу тебя, Оленька. Ну…
        - Алекс, отпусти! - вот уж не думала, не гадала, что ей так противно будет ощущать чужие руки на теле. - Алекс, нас могут увидеть!
        Предостережение подействовало. Скоробогатов с шумом выдохнул и отступил.
        - Ты подумай, - послал он ей в спину фразу, сопровождаемую многозначительным хохотком. - До вечера, Оленька.
        От этого вот самого «до вечера» она дергалась весь день. И обедать не пошла в кафе через дорогу, потому что они всем коллективом там обедали с разницей в пять, десять, пятнадцать минут. Вдруг она там столкнется с Алексом! Как себя вести?! Не дай бог покраснеть, смутиться, споткнуться и поднос уронить. Взгляды сотрудников и так прожигают ей затылок, а тут еще и это! Сразу придумают, присочинят и к завтрашнему утру соединят их своей болтовней всеми возможными узами.
        Не хватало, да?
        - Принеси мне что-нибудь, - попросила она в обед молчаливую девушку Верочку, проработавшую с ней бок о бок последние четыре года.
        - Что именно? - согласно кивнула она. - Мясо? Рыбу? Выпечку?
        - На твое усмотрение. Что аппетитнее будет, то и возьми, - она сунула ей деньги. И сразу принялась оправдываться: - А то у меня столько работы, скоро праздники, надо все успеть.
        Если Верочка и не поверила ей, то никак не проявила своей догадливости. Снова кивнула, молча вышла, а Оля попыталась работать.
        Не выходило, черт побери! Ничего не выходило! Столбцы цифр, рекламных слоганов, снимков сливались одним пестрым пятном, давили на зрение, заставляли ныть виски.
        Оля отодвинулась от стола, вытянула ноги, закинула руки за голову и прикрыла глаза.
        Может, зря не уехала с Люсей? Новые места, новые люди, новые впечатления. Развеялась бы хоть как-то. А тут что? Какие перспективы? Правда, что ли, спать в новогоднюю ночь лечь? Она не делала этого с семи лет, уже тогда заявив родителям, что будет со всеми вместе.
        С кем же ей быть вместе теперь?
        Гера, как всегда, будет работать. Да у него могут быть и личные планы. К родне податься? Вопросами и сочувствием одолеют. Бр-р, нет!
        Зря не поехала с Люсей.
        То ли она задумалась, то ли задремала, вытянувшись в кресле с закрытыми глазами. Но почему-то приход Алекса она пропустила. Не слышала, как открылась дверь, как он подошел к ее столу. Дернулась как от удара, лишь когда почувствовала на своей груди чьи-то руки. Открыла глаза, а он навис над ней, лапает ее и дьявольски скалится.
        - Ум, Олька… - прошептал Скоробогатов, жадно сглатывая слюну. - Какая ты… Хочу тебя! Может, успеем, а, пока твоя мышка обедать убежала?
        - Иди к черту! - с визгом вскочила Оля с места. - Скотина!
        Она размахнулась, чтобы ударить его по лицу, но он тут же перехватил руку, завел ее ей за спину и крепко прижал Олю к себе.
        - Норовистая, - прошептал он снова и начал тереться о нее с такой интенсивностью, как будто его кусали блохи. - Я таких люблю, Олька… Какая ты сочная, хочу тебя! Хочу! Я сегодня приду к тебе, ага?
        Она не знала, что делать! Кровь ударила в голову, ноги дрожали, она задыхалась от бешенства и унижения. У нее не хватало сил, чтобы вырваться, чтобы отпихнуть его, чтобы удрать. Визжать и брыкаться она тоже не могла. Стыдно! За стенкой в соседнем кабинете кто-то был, она слышала шаги и грохот отодвигаемых стульев. Начнет кричать, привлечет любопытные взгляды к своей персоне, и без того не обойденной вниманием в последнее время.
        - Уйди! Убью!!! - зашипела она ему прямо в раскрасневшееся потное лицо и плюнула. - Убью!!!
        Алекс отпрянул, ошарашенно заморгал, наблюдая за тем, как она мечется по кабинету, на ходу заправляя блузку в юбку. Потом, после минутной тишины, поправил свою рубашку, отряхнул брюки, вытер лицо рукавом и пошел к двери. На нее он так и не глянул. Но перед тем как выйти, успел все же пообещать:
        - У тебя будут серьезные неприятности, Ольга. Серьезные…
        Как в воду смотрел, как накаркал, сволочь! Или спланировал?
        Остаток дня проплыл как в тумане. Вернулась Верочка с парой бифштексов и пирожным. Кажется, она все съела и даже хвалила выпечку. И даже говорила с Верочкой о чем-то. Не помнила ни слова из их тихого диалога. Все время перед глазами маячила потная физиономия их зама по финансам. И его зловещее обещание. И еще руки! Она все время ощущала на себе отвратительную тяжесть его сильных рук, пытающихся задрать на ней блузку до самой шеи.
        - Тьфу, гадость какая, - в какой-то момент вырвалось у нее. Оля тут же опустила взгляд в бумаги.
        - Что? - вздрогнула Верочка и глянула на нее как-то странно. Она ведь только что отдала ей распечатки своего плана на январь. - Что-то не так с планом?
        - Так, ничего, это я сама с собой, - вымученно улыбнулась Оля и снова уткнулась в бумаги.
        Через час захлопали двери соседних кабинетов. Верочка тоже засобиралась.
        - Вы идете? - опять очень странно глянула она на нее от двери.
        - Да, да, - изо всех сил изображая загруженность, пробормотала Оля, не поднимая головы от квартального отчета, в котором вообще ни черта не понимала сейчас. - Еще полчасика…
        Она честно отсидела час! Целых шестьдесят минут своего личного времени она израсходовала на то, чтобы не столкнуться ни с кем у лифта, не пересечься у турникета и не выйти одновременно на автомобильную стоянку. Целый час ушел у нее на ожидание. Целый час она просидела в кабинете, невидяще уставившись в стену, чтобы никого, никого не встретить.
        И на тебе!!!
        - Оленька, похвально, похвально… - вкрадчивый голос Алекса догнал ее как раз в тот момент, когда она толкнула вертушку турникета. - Нам хлеба не надо, работу давай, да?
        Она глянула на него, чуть обернувшись, кивнула с улыбкой. Улыбка и кивок подразумевали прощание. И пошла к выходу, забросив ручки сумочки на плечо.
        - Оленька! - Алекс ее догонял. - Не надо так торопиться! Я ждал…
        И он снова схватил ее. На этот раз просто за руку. И не столько за руку получилось у него схватиться, сколько за рукав ее меховой курточки. И как-то так неудачно схватил, что она оступилась и едва не упала на левое колено. Еле удержалась на ногах. Тут же с чего-то представилось, как она падает, широко разбрасывая ноги, моментально почувствовала себя неуклюжей, некрасивой и неудачливой. Еще охранник, тупая башка, насмешливо фыркнул за стойкой.
        И она рассвирепела! И совершенно перестала себя контролировать.
        - Слушай, ты!!! - заорала Оля, разворачиваясь на высоких каблуках к Алексу, отмахивающемуся от нее с виноватым смешком. - Не подходи ко мне, понял? Не подходи!!! Никогда!!!
        - А то че? - спросил за него охранник за стойкой.
        - А то - то!!! - нацелила она в него указательным пальцем. - Ты вообще знай свое место и не лезь!
        - Ух ты! - покачал головой с осуждением охранник и добавил едва слышно: - Сколько агрессии.
        - Это не агрессия, друг мой, - оскалился Алекс, кажется, его все это действо даже забавляло. - Это темперамент!
        Оля с пылающим от гнева лицом шагнула к выходу, схватившись за дверную ручку, потянула ее на себя. И почти тут же отпрянула. Прямо на нее неуклюжей тяжелой походкой двигалась, кто бы вы думали?! Ни за что не догадаетесь! Ее соперница! Вот это да!
        Оля онемела.
        Чего явилась сюда эта корова?! Добить ее?! Завершить то, что не вышло прежде, прямо в этом холле на глазах у наглого охранника и кривившегося в ухмылке Алекса?
        Оля, отойдя метра на два от входа, застыла с широко распахнутыми глазами. Грудь сдавило от бешеных толчков сердца. В горле высохло так, что, кажется, воздух прорывался сквозь него со скрежетом.
        Так и чудилось, что в холл с улицы следом за своей медведицей Валей влетит Виктор. И станет заботливо кутать ее в распахнутое на груди пальто. И укоризненно смотреть на свою супругу, теперь уже бывшую.
        Виктор не влетел. Зато Валентина проявила себя с неожиданной стороны.
        - Вы! - вдруг пошла она на Олю с перекошенным ртом. Может, гневалась, может, просто замерзла. - Вы должны мне ответить!
        - Господи, спаси и сохрани! - шепнула Оля и попятилась.
        Алекс, вдруг передумав уходить, облокотился о стойку охранника и принялся с ним о чем-то оживленно перешептываться. При этом оба не сводили с женщин любопытных взглядов.
        - Вы должны мне ответить! - повторила ее соперница и сделала еще один тяжелый неуклюжий шаг в Олину сторону.
        - Слушаю вас. Говорите, - сделав над собой усилие, спокойно предложила ей Оля.
        - Что вы с ней сделали?! Что вы с ней сделали, господи?
        Валентина резво взмахнула рукой с зажатой в ней громоздкой сумкой и опустила ее Оле на голову раз, второй, третий.
        Мужики у стойки охранника не громко, но заржали.
        - Отдай ее мне! Отдай! Отдай, отдай!!! - Еще один удар, еще, еще.
        Оля стояла как одеревеневшая. Все, что происходило, происходило будто не с ней. Будто не на ее голову опускалась дамская сумка размерами чуть меньше хозяйственной. Будто не ей было больно так, что в глазах сделалось темно и подогнулись коленки.
        Она снова онемела, как и в тот самый момент, когда обнаружила в своей постели мерзкое совокупление и когда ее голый муж запрыгнул за занавеску. Тогда она так же не знала, что делать в первый момент. Во второй уже нашлась, конечно же. А вот тогда…
        Тогда, как и теперь, стояла дура дурой и даже не пыталась прикрыться. В чувство ее привел пусть не гневный, но все же окрик Алекса:
        - Женщина, эй, что вы себе позволяете? А ну прекратите хулиганить! Вы в приличном месте!
        Растрепавшаяся женщина глянула на него, тяжело вздохнула, выдохнула и придушенным голосом спросила:
        - Приличное место?!
        - Да.
        Алекс оттолкнулся от стойки охранника и пошел к ним. Неподражаемо красиво пошел. Он любил публику. Любил играть. Даже если перед ним и один зритель. Теперь зрителей было чуть больше.
        - Приличное место. А вы хулиганите. Ай-ай-ай-ай, - укоризненно покачал он головой, хотя глаза светились бесовским довольством.
        Он встал между ними и даже чуть оттеснил нахалку. Посмотрел на Олю, осторожно поправил ей волосы и едва слышно поинтересовался, как она.
        Оля промолчала, но и руки его не оттолкнула. Просто не смогла, а не потому что была ему благодарна. У нее все плясало и прыгало перед глазами. Главной задачей казалось устоять на ногах, не рухнуть, на радость всем присутствующим, и не зареветь в голос.
        Что происходит? Что с ней сегодня вообще происходит? Сначала Алекс, теперь вот эта! Нет, сначала был Витька и эта. Теперь Алекс и эта.
        Кто она вообще такая, эта Валя? Что ей от Оли нужно? С какой стати она решила, что может вторгаться в ее жизнь и переворачивать в ней все с ног на голову? Кто позволил ей так унижать ее? Она же ее сейчас… Она ее…
        - В приличном месте должны работать приличные люди? - спросила вдруг Валентина, по-прежнему шумно вдыхая и выдыхая.
        - Такие тут и работают, - кивнул с достоинством Скоробогатов. - У вас есть сомнения?
        - Да! И еще какие! Насчет вот этой! - и мясистый палец Валентины ткнул в Олину сторону. А оплывшее горло исторгло вопрос: - Вы знаете, кто она?
        - Да, это Ольга Ивановна Фролова, хороший человек и просто красивая женщина, - ответил Алекс с утробным смешком.
        Вот это его похохатывание, в котором определенно чувствовался какой-то подвох, окончательно привело Олю в чувство. Она вздрогнула, зажмурилась на мгновение. Потом тряхнула головой, провела ладонью по волосам. Алекс зря старался. Прическа сильно пострадала от Валиной сумки. Тут же прогнала в мыслях все, что только что произошло в холле первого этажа, и решила, что все вокруг мало-помалу начали сходить с ума.
        Все, кроме нее, разумеется.
        Сначала Алекс с чего-то решил, что может вести себя с ней как с распутной девкой. Пристал в курилке, лапал ее в кабинете, хватал за руки на выходе.
        Потом охранник, вопреки всем установленным правилам внутреннего распорядка, позволил себе реплики в ее адрес. Неуважительные, между прочим.
        И под занавес эта корова, сломавшая привычный уклад Олиной жизни уже одним тем, что позволила себе переступить порог Олиного дома. Не говоря уже о том, что разделась и улеглась на ее шелковые простыни! И вот теперь ЭТА тварь, сломавшая привычный уклад Олиной жизни, является к ней на работу, устраивает дикую сцену на глазах хама охранника и вконец распоясавшегося Скоробогатова. И требует, чтобы Оля вернула ей - что? Виктора?
        Конечно, речь о нем. Хотя она все время твердила: отдай ее мне, отдай ее мне. Наверняка оговорилась, захлебываясь слюной.
        Так пускай забирает! Он жив и здоров уже, проживает на их даче в пригороде. И неплохо, видимо, поживает, раз не приполз до сих пор вымаливать прощения.
        Но это, как говорится, детали. Главное, что пульсировало сейчас в голове: как они посмели? Как вся эта разношерстная группа посмела так ее унижать? Кто они такие, черт возьми! Ну, она им сейчас устроит.
        - Ах ты гадина, - выдохнула Оля и, поудобнее перехватив сумку в руке, замахнулась…
        Глава 5
        За окном было темно, но фонари во дворе уже потушили, значит, половина девятого уже точно есть. Это он определил сквозь прищуренные веки. Пора было вставать и готовить завтрак себе и Нонночке.
        Илья Антонович Носов открыл глаза и осторожно повернул голову. Очень осторожно повернул, чтобы накрахмаленная наволочка не хрустнула и чтобы наполнитель в подушке тоже никак не отреагировал бы, тот иногда тихо, но поскрипывал.
        Нонночка очень чутко спала. И когда он ее будил по неосторожности, сильно раздражалась. И смотрела потом на него за завтраком так…
        Так, что ему тут же хотелось сдохнуть. Чтобы не ощущать себя старым, некрасивым, толстым и неуклюжим. А когда она, раздраженная, смотрела на него, то он именно таким себя и ощущал. И особенно остро ощущал Илья Антонович в такие минуты, насколько нелюбим ею и насколько ей противен.
        Может, стоило дать ей тогда уйти, а? Может, не надо было рыдать, как последняя баба, и стоять перед ней на коленках? Может, не надо было цепляться за подол ее летнего легкого платья, в котором она особенно хороша? Может, не стоило уговаривать, обещать?
        Такие мысли, изредка посещавшие его сразу после разыгравшейся меж ними семейной сцены, стали вдруг наведываться все чаще и чаще. И стало думаться: а что бы было с ним, Носовым Ильей Антоновичем, если бы Нонночка ушла тогда к этому своему? Пропал бы он? Запил бы, наглотался снотворного? Сунул голову в петлю? Или все же…
        Или все же выжил бы он без Нонночки? Выжил бы, зауважал себя, занялся бы спортом. Сел на диету, похудел. Смог бы он все это сделать без нее? И кто она вообще для него, его милая красавица Нонночка - парус или якорь?!
        Илья Антонович, затаив дыхание, стащил с себя одеяло, свесил ноги с кровати и тут же одновременно выдохнул и встал. Получилось! Нонночка даже не шевельнулась. Даже реснички ее не дрогнули. Отлично! Теперь постараться так же тихо преодолеть три метра по спальне, открыть, закрыть бесшумно дверь и галопом на кухню. Сегодня он сделает для нее что-нибудь особенное. Сегодня утро обещает быть добрым.
        Блины вышли пышными, золотистыми и очень вкусно пахли, когда он выкладывал их стопкой на тарелку. Так, сметана, джем. Поставить тарелочку на поднос, туда же кофейник с ароматнейшим огненным кофе, маленькую сахарницу с крохотными кусочками коричневого сахара и можно идти.
        А, нет, рано! Совершенно забыл о себе!
        Илья метнулся в ванную. Плеснул горсть ледяной воды в лицо. Потом промыл подмышки, насухо вытер и чуть брызнул дезодорантом. Оскалил рот перед зеркалом. Ничего между зубов не застряло. Пригладил редкие волосы, расправил на животе футболку, чтобы та не так липла к вспотевшему телу и не так рельефно обрисовывала его полноту. Вернулся в кухню за подносом, а там…
        А там уже Нонночка сидит на своем любимом месте у окна на высоком табурете, пьет кофе с блинами, улыбается и что-то тихо, сыто напевает. У нее это забавно получалось, как у огромной сильной кошки. Ему это очень нравилось раньше. С годами привык. Теперь же все чаще хотелось ее заткнуть и предложить жрать молча.
        Ой, что это он опять?
        Илья еле сдержался, чтобы не начать шлепать себя по губам вспотевшей ладонью. Хотя он ведь молчал. Скорее головой надо бы куда-нибудь приложиться, чтобы не допускала та в себя подобные мысли.
        - Ла-апу-усь, - промурлыкала Нонночка, не оборачиваясь. - Завтрак бесподобен!
        - Спасибо, милая, спасибо.
        Илья осторожно подкрался, встал за ее спиной, боясь шумным дыханием нарушить очарование момента, но все же осмелился и приложился влажными губами к ее шее за ухом, пахло от жены как всегда восхитительно.
        - Ум-мм, - буркнула она то ли от удовольствия, то ли от неудовольствия, было сложно понять, когда она ворчала с набитым ртом.
        Илья на всякий случай отошел подальше и засуетился у холодильника.
        - Я сегодня во вторую смену, милая. Дежурство у меня. Есть время приготовить что-нибудь эдакое, - тут он залихватски щелкнул пальцами, не отрывая взгляда от бараньей вырезки, которую приготовил еще загодя. - Что пожелаешь на ужин, а? Может, баранинки, а? Помнишь, в прошлый раз…
        - Не надо! - резко оборвала его Нонночка. - Ничего не надо, Илюша!
        И по ее мгновенно напружинившейся пояснице Илья понял, что сегодня она будет ужинать вне дома. Он сразу догадался, что будет дальше.
        Сейчас она поест, благодарно чмокнет его в макушку и уйдет смотреть утренние передачи. С обеда Нонночка заляжет в ванну, обернувшись какой-нибудь замысловатой зловонной маской с пяток до подбородка. Затем будет тщательно мыть себя, а ему достанется мыть ванну. Потом будет разглаживать волосы утюжком, что он подарил ей по ее просьбе. Красить ноготки, тщательно выбирать одежду, одеваться. Потом она вызовет такси и… вернется утром.
        И он будет знать, где она! С кем она! Потому что она считала своим долгом ставить его в известность. Считала, что этим щадит его нервы. Да и забирать ее ему иногда приходилось оттуда, куда она отправлялась из ночных клубов, театров, званых вечеров.
        Где она бывала, возникает вопрос? И что делала? А все просто… Нонночка пускалась в блуд! Да, так она называла ежемесячные отлучки из дома.
        - Милый, я пускаюсь в блуд! - предупреждала она его раньше дня за два, за три.
        Он в эти дни изводил себя, мучился и даже плакал, вспоминая, как неосторожно пообещал ей отпускать на подобные мероприятия, если она не бросит его.
        Нонночке со временем его мычания за закрытой дверью крохотного кабинетика надоели. И предупреждать его она перестала. Просто уходила на вечер и ночь, и все. А последние два раза она даже не говорила, с кем и где! И Илья вдруг не стал спрашивать. Просто перетерпел, и все. И страшно зауважал себя потом за это. Но Нонночка, кажется, даже не заметила, что муж мысленно повысил самооценку. Хорошо, что вообще его замечала.
        Может, следовало ее убить?
        Он вздрогнул и стукнулся о стеклянную полку холодильника. Но вздрогнул Илья не оттого, каким страшным был этот вопрос, посетивший его внезапно, когда он осматривал баранью мякоть и ощупывал упаковку с рукколой, а от собственной смелости.
        Неужели он - Носов Илья Антонович, уважаемый человек, заслуженный работник органов внутренних дел, не доживший еще и до сорокалетнего юбилея, - способен загубить чью-то жизнь? Он, раскрывший не один десяток преступлений, поймавший с десяток матерых преступников, среди которых были и убийцы, способен сам стать убийцей?!
        А если у него не выйдет?! Если он в последний момент перепугается или у него дрогнет рука? Что будет с ним тогда? Илья зажмурился, представив. Вообще-то, что будет с ним, ежу понятно, его посадят на долгие годы.
        А с Нонночкой? Что будет с ней?
        Илья вздохнул и хлопнул дверцей холодильника.
        Тут тоже все понятно. Она не станет больше пускаться в блуд на стороне. Она станет это делать дома. И станет утробно похохатывать, вспоминая своего толстого неудачника мужа, не сумевшего и не успевшего как следует сделать в этой жизни ничего. Даже убить ее!..
        - Ты куда? - вдруг дернулась Нонночка всем телом за ним следом, когда Илья пошел из кухни.
        - На службу, - коротко отрезал он и захлопнул дверь своего крошечного кабинета прямо перед носиком изумленной Нонночки.
        - Но ты же сказал, что у тебя вечернее дежурство! - ее кулачок с силой опустился на дверь.
        Илья промолчал. Он и не смог бы ничего сказать ей сейчас. Было очень тяжело говорить, потому что рот его широко улыбался.
        Что, победа, да? Он одержал крохотную, но все же победу, да?! Она, его равнодушная красавица жена, давно наплевавшая на узы их несчастного, но все же брака, мало того, что пошла за ним, она снизошла до любопытства и даже чуть разгневалась, стукнув кулачком в дверь. Он ее удивил и разозлил. И это было здорово!
        Илья открыл встроенный шкаф, переделанный из маленького тамбура между коридорчиком в ванную комнату и его кабинетом, достал новую рубашку в упаковке, выпотрошил из нее все иголочки и заколочки, надел. Потом выбрал темные джинсы и темный синий джемпер. Он был ему чуть великоват и потому не обтягивал и даже чуть стройнил. Илья как-то стеснялся его надевать прежде, джемпер был модным. Это ему подарила одна из его двоюродных сестриц, сильно переживавшая его семейную неудачу.
        - Может, найдешь себе кого-нибудь, - мечтательно закатывала глаза сестрица, рассматривая Илью в новом джемпере.
        Он искать никого на тот момент не собирался и джемпер припрятал. Сейчас он тоже никого искать не собирался, но джемпер надел.
        - Куда это ты собрался? - Нонночка, оказывается, все это время стояла под дверью и слушала, как он шуршит одеждой и хлопает дверцей убогого шкафа, перестроенного из тамбура.
        - На службу, дорогая.
        Илья вытащил из груды ее курток, пальто, шуб и полушубков свой пуховик, обул осенние ботинки, зимние были очень грубыми и старыми. Поправил редкую шевелюру перед зеркалом, накинул капюшон и шагнул к двери. Потом, будто спохватившись, обернулся к жене и, ухватив ее за плечи, привлек к себе.
        - Ты тут не скучай, малышка, - попросил он тихо и поцеловал ее в лоб.
        Он был уверен, что сразил ее наповал. И ликовал. И даже нескладно напевал что-то, прогуливаясь по заснеженным дорожкам ближайшего сквера. И решил вдруг, что его крохотную первую победу следует отметить. Просто посидеть в каком-нибудь милом местечке, послушать тихую печальную музыку, поесть то, что приготовлено не им самим. Улыбнуться официантке, чего он раньше никогда не делал, потому что считал предательством по отношению к Нонночке. И кажется, он знал такое местечко.
        Это был крохотный ресторанчик на другом конце города. Назывался «Маэстро». Узнал о его существовании Носов Илья Антонович совершенно случайно, ему однажды приходилось забирать оттуда Нонночку. Она напилась с подругой после не задавшегося с чего-то блуда и уснула прямо за столом.
        - Там потрясающе готовят салаты, - пьяно восхищалась потом всю дорогу до дома Нонночка. - Даже ты так не умеешь.
        И он решил, празднуя, попробовать, так ли уж хороша их кухня или Нонночка спьяну все напутала?
        Он зря ехал! Ресторан открывался в шесть вечера. Илья разозлился и в сердцах ударил кулаком по массивной двери. Ощущение триумфа разжижилось, сделалось едва ощутимым, сразу захотелось домой. Захотелось еще раз увидеть Нонночку, перед тем как она на сутки исчезнет из дома. Захотелось подержать ее в руках и поканючить, пусть даже она станет злиться и вырываться. И он заспешил, забегал по стоянке такси, пытаясь отыскать самого шустрого водителя, не боявшегося нарушить правила. И когда до дома ему оставалось минут пять, позвонили со службы.
        - Да! - не очень любезно отозвался Илья.
        - Давай подгребай, Антоныч. Знаю, что дежуришь, но дело важное.
        - Что случилось? - вдруг почему-то подумал, что беда с Нонночкой, придет же в голову такое.
        - У тебя труп!
        - Почему это у меня?
        Носов с шумом выдохнул. Если бы беда была его личная, дежурный бы так не говорил. И все же сделалось интересно, кого он должен благодарить за то, что так и не доехал до Нонночки и не успел сказать ей…
        Неважно, что он ей бы сказал. Важно, что ему помешали! И очень хотелось узнать, по чьей вине, черт возьми!
        - Помнишь того мужика, что заяву на свою жену накатал? Типа она организовала на него покушение после того, как застала его дома с любовницей. Он нам тут возле дежурной части целое представление устроил со слезами на глазах. Запомнился очень. Фамилия у него Фролов. Помнишь, Антоныч?
        - Помню того Фролова, и что? - Илья сразу насторожился. - Его, что ли, кокнули?
        - Нет, не его. Он прилетел к нам снова со слезами, - дежурный едва слышно выругался, ясно, что не в трубку. - Короче, пришел к своей любимой, а она труп!
        - К жене? - не понял Носов и почувствовал вдруг легкую досаду, он-то все еще не потерял надежду привлечь ее за синяки и шишки на голове ее мужа, пускай и бывшего.
        - К какой жене?! К той самой любовнице! Она мертва!
        - Оп-па! - ахнул Носов и ткнул пальцем в спину водителя такси. - Разворачивайся! Едем в отдел…
        Ну, теперь все! Теперь эта милая дама узнает, что такое правосудие! В полной мере узнает! Он ей, мать вашу, даст презумпцию! Такую презумпцию он ей даст…
        Глава 6
        В магазине электроники Геральду повезло сразу. Он едва не наступил на бывшего жениха погибшей Натальи Кириной. В буквальном смысле! Зотов вошел в его кабинет, широко шагнув через порог, и тут же споткнулся о чьи-то колени. Его пробил холодный пот: неужели еще один покойник?! Но нет, коленки шевельнулись, потом из-под стола выползло стройное тело молодого человека, а вскоре и голова показалась. Красивая, к слову, голова.
        - Простите, - улыбнулся парень, встал на ноги, отряхнулся. - Кабель телефонный постоянно отходит, когда уборщица шваброй тут орудует. Пришлось снова скреплять. Вы к нам?
        - Если вы Вихров, то я к вам. - Геральд с противной улыбкой сунулся в карман за удостоверением.
        Парень ему не понравился с первого взгляда. Альфонс, тут же решил он про него. Выкачал, как мог, Кирину. Теперь пристроился к будущему богатому тестю. Видишь, сразу ему и кабинетик отдельный, и телефончик персональный, и ботиночки дорогие, и часики на запястье тоже.
        - Что-то случилось? - нервно дернул шеей Вихров, опуская взгляд в пол.
        Удостоверение он прочел от корки до корки. Геральд терпеливо его держал на уровне глаз.
        - Случилось, - подтвердил Гера.
        Прошел в глубь уютного, хорошо обставленного кабинета, остановил свой выбор на кресле возле окна, сел, вытянув длинные ноги. Вихров присел на свое место за столом. Причем садился он так, будто все его тело сделалось вдруг бумажным и он боялся измять его, усаживаясь.
        - Что? Что случилось? - не выдержал он тишины, повисшей в кабинете. - Что привело вас ко мне? Вы, как я понял, не занимаетесь экономическими преступлениями. Вы…
        - Да, вы правы, я занимаюсь убийствами, - подтвердил Гера его догадку.
        - Убийствами? - прошипел Андрей и стал как-то странно складываться, словно и впрямь был бумажным.
        Сначала съежились и подтянулись его ноги, он их с трудом задвинул под стол. Потом сгорбилась спина, сжались плечи, шея ушла в воротник дорогой сорочки, руки тоже убрались под стол.
        - К-какими убийствами? - прошелестел он после паузы, которую Геральд пока не намеревался нарушать.
        - Самыми разными, Андрей.
        - А я тут при чем?! Почему вы здесь? - он метнул в гостя затравленный взгляд.
        - Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов, - и Гера вытащил из кармана блокнот. - Вопрос первый: как вы провели минувшие сутки, гражданин Вихров?
        - А вам какое дело? - очень тихо, сипло, но все же нагло ответил вопросом на вопрос Вихров.
        - Ладно.
        Гера ухмыльнулся. Все, надо становиться серьезным. Парень приходил в себя, ответом на следующий вопрос может стать требование адвоката.
        - Сегодня ночью погибла одна ваша хорошая знакомая. Очень хорошая, - подчеркнул Зотов. - Погибла страшно. И сейчас мы проверяем всех ее знакомых на предмет причастности.
        - И все? - Он с облегчением выдохнул, и его бумажное тело начало распрямляться, наливаясь жизнью. - И только-то?!
        Какая скотина, подумал с неприязнью Гера. Даже не спросил, что за знакомая. Даже не удосужился узнать, кто погиб мученической смертью. Просто обрадовался тому, что не может быть обвинен. И все - жизнь для него продолжается.
        - А чему вы радуетесь, не пойму, гражданин Вихров?
        Гера сел прямо, подобрал ноги и якобы принялся что-то отмечать в блокноте. Пусть подергается эта бездушная скотина.
        - Я радуюсь тому, что не могу быть причастен к смерти ни одной из своих знакомых, и только, - со сладкой улыбочкой ответил тот, положив руки на столе, как пианист.
        - А к чему же тогда вы можете быть причастны?
        - Ни к чему! С чего вы взяли?! - возмутился Вихров, и в его возмущении Гера отчетливо услышал шорох сворачиваемой бумаги. - Я… Я законопослушный гражданин и не могу быть причастен ни к чему такому…
        - Отлично. Тогда ответьте мне на простой вопрос: где вы были вчера часов этак с восьми вечера до восьми утра сегодня, а? - Гера вцепился в парня взглядом. - И сразу следующий вопрос: кто это может подтвердить?
        - И все? - длинные пальцы сжались в кулаки и поползли со стола.
        - И все! Ответьте на эти два вопроса, и я с вами прощаюсь, - сказал Гера.
        - Хорошо, - согласно кивнул Вихров, уставив неподвижный взгляд в малахитовый письменный прибор на столе. - Только мне надо вспомнить. Просто… Понимаете, вчера был очень насыщенный день. До Нового года осталось всего ничего. Хлопотно очень. Родители, будущая жена, будущий тесть, друзья… Все вчера крутилось так, понимаете… Корпоратив опять же.
        - У вас вчера была вечеринка? - изумленно поднял брови Гера. - Не рановато ли?
        - Да нет, мы всегда за неделю празднуем. Потом многие в отпуск уходят, собраться всем вместе не получается. Вот вчера мы и праздновали. - Он вдруг вспотел и напрягся, будто почувствовал, что следующий вопрос гостя будет про его будущую жену.
        - Ваша нареченная была с вами?
        - Нет, у нас не принято. Мы были коллективом.
        - Конкретно.
        - О, народу много. У нас очень демократично, приглашаем всех, плоть до обслуживающего персонала и буфетчиц. Сотни полторы человек было, - покивал он, не сводя взгляда с начищенного малахита. - Да. Но точнее можно узнать в бухгалтерии, они занимались заказом столиков.
        - Сидели на ужине за отдельными столиками?
        - Да, по шесть человек.
        - Вы с кем?
        - Уф-ф, - тяжело выдохнул он. - Генеральный с женой, два его зама, я и… И главный бухгалтер. Только я вас прошу!
        Вихров резко повернулся и глянул на Геральда с мольбой. Даже кулачки его разжались и сплелись пальцами в замок. Потом он вдруг согнулся пополам, уронил голову на руки и принялся раскачиваться. Голос, которым он начал умолять Зотова, был похож на шуршание старой газеты.
        - Только я вас прошу, не надо задавать обо мне вопросов руководителям! Там куча народу, с кем обо мне можно поговорить! Понимаете, я только, только… Я только начал жить! Господи! Ну, кому, кому в голову пришло издохнуть именно сегодня ночью?
        Он тут же понял, что сказал страшные слова, и едва не сполз на пол.
        - Простите, - еле слышно прошептал он. - Простите, ради бога! Я совсем не то хотел сказать, я…
        И он заплакал.
        Зотова едва не стошнило прямо на тщательно вымытый пол. Ой, как не нравился ему Вихров! Как не нравился! Чего рыдать, ежели не виновен, так ведь? Ну, сложились обстоятельства именно таким образом, что на незапятнанную репутацию может упасть легкая тень, чего так убиваться? Или все же причина есть?
        - С какого по какое время вы были на вечеринке?
        Зотов уткнулся в блокнот, чтобы не смотреть, как размазывает сопли по лицу удачливый красавчик, разбивший сердце бедной Наташи Кириной.
        - Я? - дернулся тот и замер, гипнотизируя Геру затравленным взглядом. - Я точно не помню, но часов до одиннадцати был.
        - А потом?
        - А потом пошел прогуляться. Машину оставил у ресторана.
        - Зачем?
        - Понимаете, перебрал немного. За руль не сажусь выпивши. И…
        - Могли бы взять такси, - заметил Гера и тут же понял, что причина для страха у парня точно имеется, непросто же так он складывается пополам, бледнеет и даже ревет. - Почему не поехали на такси домой? Жена, наверное, волновалась?
        - Жена? Будущая жена? - Он резко сел, как на совещании, с прямой спиной и твердо сжатым ртом, побарабанил пальцами по столу. - Она в отъезде, на отдыхе с отцом и матерью. Она прилетает послезавтра. Одна, родители остаются. Прилетает, чтобы мы вместе встретили с ней Новый год. Первый наш Новый год. Вы ведь не помешаете нам? Нет?!
        - Все будет зависеть от вас, Андрей. - Гера нацелился в него авторучкой. - Расскажите мне поминутно, что было после вечеринки. Поминутно! Вы пошли прогуляться, не взяли такси. Я так и не понял, почему? Ночные прогулки по городу в подпитии не самый лучший способ проветриться. Могли бы и на собственном балконе подышать.
        - Мог бы, - согласно кивнул Вихров и судорожно вздохнул. - Так, знаете ли, что-то навеяло. Погода замечательная, снег пошел, легкий морозец. Дай, думаю, пройдусь, мозги проветрю.
        - Как далеко вы ушли от ресторана?
        - Прилично, - поза чиновника на совещании снова сломалась, Андрей опять поплыл. - Сам не заметил, как зашел так далеко.
        - Насколько далеко?
        Гера понял, что рассказчик подошел к самому главному. К тому, что его беспокоило до такой степени, что он, не стесняясь, прослезился.
        - Я дошел до ее дома, - едва прошелестел голос Андрея.
        - До чьего дома?
        У Геры тут же одеревенела шея. Как будто чье-то ледяное дыхание коснулось его кожи, будто кто-то из черной страшной бездны пытался что-то шепнуть ему. В такие минуты у него деревенела шея, по спине ползли мурашки, а коленки покалывало. Очень неприятное ощущение. Эту ерунду, случавшуюся с ним время от времени, он обычно называл предчувствием. Интуицией еще можно было назвать. Но он этого слова не любил. Предчувствие ему больше нравилось.
        - До чьего дома? - повторил он вопрос, и покрутил шеей, пытаясь отвертеться от отвратительного ощущения.
        - До Наташиного, - почти шепотом ответил Андрей.
        - Наташиного?! Как фамилия Наташи?! - Он спросил для порядка, ответ был очевиден.
        - Кирина, - не разочаровал его Вихров. - Она… Мы… Мы когда-то встречались с ней. Год назад мы расстались.
        Нет, вы не расстались. Это ты, мерзавец, бросил ее. Высосал из нее все до копейки, заставил оплатить дорогостоящие курсы английского языка, вогнал девушку в долги и бросил! А почему? Да потому что на горизонте замаячил брак с дочкой одного из хозяев вашей торговой сети. Богатая наследница. Богатые перспективы. Отдельное жилье, отдельный кабинет, мать твою…
        Гера с силой сжал авторучку в задрожавших пальцах, чтобы не запустить ею в отвратительную сопливую физиономию распластавшегося по столу красавчика.
        - И? - авторучку он не бросил. - В котором часу вы пришли к ней? Вы ведь зашли к ней, так?!
        - Да. Я зашел, - это можно было скорее угадать, чем услышать.
        Вихров вытянул на столе свои руки, будто плыть собрался, и упал лицом вниз между ними. Тьфу ты!
        - Зачем?! Зачем ты это сделал?! Ты же бросил ее! Бросил! Собрался жениться! Очень удачно жениться! Делаешь головокружительную карьеру. Зачем ты пошел к ней?!
        Гера вдруг понял, что уже не сидит, а широко шагает по его кабинету как ненормальный и попутно еще и мебель пинает. Резко встал в метре от его стола, отдышался. Поправил свитер, куртку, потер одеревеневшую шею. Не обмануло дьявольское колотье, не обмануло.
        - Ты пошел к ней, чтобы убить ее, да?! Это ты убил ее, да?
        - Нет, нет, нет… - Растрепанная голова Вихрова начала метаться по столу от локтя к локтю, как он нос не сломал, непонятно. - Я никогда бы не сделал этого, никогда!
        И вдруг он снова резко выпрямился и глянул на Геру с сумасшедшинкой.
        - Ее ведь убили?! Вы поэтому здесь? Это Наташу убили? Я так и знал, господи, я так и знал… - И опять его голова упала на стол между локтями. - Просто по-другому быть не могло! Не могло быть так, чтобы у меня было все хорошо! Это месть ее мне такая…
        - А ну сядь нормально! - заорал вдруг Гера не своим голосом, вспомнив изувеченное тело бедной девушки. - Сядь и отвечай, мать твою!
        Вихров, как мог, собрался. Но сесть ровно уже не вышло. Обнял себя за вздрагивающие плечи, того и гляди снова зарыдает.
        - В котором часу ты пришел к Наташе? - отрывистым, резким, как собачий лай, голосом спросил Гера. Он еле сдерживал себя, зря пошел сюда один.
        - Около полуночи, - сквозь судорожную икоту проговорил Андрей.
        - Она была жива?
        - Да!
        - Обрадовалась тебе?
        - Что? - Вихров не понял.
        - Обрадовалась твоему приходу? Это ведь было неожиданностью для нее. Или ты предупредил? Звонил?
        - Нет, нет, говорю же вам, что-то навеяло. Выпил, настроение хорошее, погода…
        - И тебя потянуло к бывшей возлюбленной? Пока невеста на отдыхе, решил изменить ей?
        - Нет, не так, - вдруг с нажимом возразил Андрей и посмотрел на Геру уже не таким мутным, испуганным взглядом. - Меня не к ней потянуло. Меня потянуло расплатиться с ней.
        - Странный способ, ты не находишь? - Гера снова вспомнил потерпевшую и тяжело задышал. - У нее куча костей переломана! Живого места нет! И она была изнасилована! Мерзко изнасилована! Так ты с ней расплатился, да, мразь?
        - Нет, нет, это не так! - Он первый раз вскочил на ноги и даже устоял, когда Гера подошел к нему почти вплотную. - Я должен был ей много денег. Она оплатила мои курсы, и вообще помогала, пока я…
        - Пока ты не бросил ее, - закончил за него Гера и снова ушел на кресло, было тошно находиться рядом с этим отродьем.
        - Да. Пусть так.
        - И? Что же помешало тебе с ней расплатиться? Не было денег?
        - Почему? Деньги были.
        - Сколько же ты ей был должен? - «урод», про себя добавил Гера. - Сумма, думаю, не малая?
        - Почти триста тысяч. - Андрей опустил голову. - Это только за курсы. А там еще…
        - Хочешь сказать, что ты после пьянки гулял по городу с такими деньгами в кармане?
        Гера достал телефон и набрал дежурку, продиктовал адрес и попросил прислать машину. А потом, почти не глядя на свернувшегося в бумажный комок Андрея, произнес:
        - Вам придется проехать сейчас с нами, гражданин Вихров. И я даже готов зачитать вам ваши права.
        - Зачем?! - перепугался тот, вмиг растеряв минутную уверенность. И тут же суетливо зачастил, зачастил: - Зачем права? Разве меня в чем-то обвиняют?! Я не носил таких денег в кармане, вы правы! Да и кто их сейчас носит?! У меня с собой была карточка. На ней было ровно триста тысяч. Карточку на банкете мне вручил руководитель, можете узнать! Это были премиальные. Я и отдал ее Наташке вместе с пин-кодом.
        - Отдал?! Триста тысяч?! - громко возмутился Зотов. - Я тебе не верю! И знаешь почему?
        - Почему?
        - Потому что не было в ее квартире никакой карточки. Не было! Все было на месте, а карточки не было! Что скажешь?
        Он ничего не сказал. Несколько минут растерянно рассматривал Геру. Беззвучно шевелил губами, жал плечами и мотал головой. И вдруг сразу принялся собираться. Снял дорогие часы, сунул их в ящик стола. Запер его. Взял в руки мобильный, повертел его, отключил с тяжелым вздохом и положил на стопку бумаги. Потом поправил малахитовый письменный прибор, сложил руки на столе первоклашкой и стал ждать.
        Вот эта его показная покорность и взбесила Геру больше всего. Наверняка через три дня адвокаты его тестя вытащат парня. Еще и извиняться придется.
        А вот хрена лысого он станет извиняться! Надо вовремя долги отдавать. И женщин не кидать. Гера покрутил шеей, кожу покалывало, мурашки исчезли. Все его дурные предчувствия сбылись. Теперь только процедура. Нудная, выматывающая душу и силы: допросы, протоколы, признания.
        Кто же из этих двоих виновен в смерти Наташи? Кто из них способен был дойти до такого зверства?
        Первый - безнадежно влюбленный в Наташу и обманывающий свою жену?
        Или второй - давно разлюбивший Наташу и… обманывающий свою жену?
        Глава 7
        Оля решила не ходить на работу оставшиеся три дня до Нового года. Все равно в эти дни никто не работал, все лишь делали вид, что работают. На самом деле на сайтах выбирались наряды, рассматривались фото сервировки новогодних столов, распечатывались новые рецепты. В курилке только и разговоров было что о ней и о том, сколько и чего нужно для запекания гуся, чтобы он не сгорел и мясо оказалось мягким.
        Ей принимать участие в этой милой суете не хотелось. Ей готовить было не для кого. Люся давно была у родственников, уже дважды звонила оттуда. Гера невнятно пробурчал в телефон, что эта новогодняя ночь у него будет та еще. В детали не вдавался, Оля не стала расспрашивать. Принимать Алекса, пытающегося напроситься к ней в гости под бой курантов, она не собиралась. Он был ей неприятен уже одним тем, что стал свидетелем той жуткой сцены в холле. Не говоря уж о его противных липких руках, лапающих ее в обеденный перерыв. И настойчивых губах, рвущих с ее губ поцелуи, когда он вызвался довезти ее в тот ужасный вечер.
        И что на нее нашло? Почему она так себя повела? Отвратительная сцена. Олю передернуло, стоило глянуть на оторванные ручки ее сумочки. Молотила она свою соперницу от души, у той даже синяк под глазом появился. Оля не видела. Это Алекс сказал. Он их разнимал.
        - Я не пойду завтра на работу, - жалобно глядя в ветровое стекло машины Алекса, проговорила она.
        - Не ходи, - согласился он и тут же положил руку ей на колено. - Я все улажу.
        - И послезавтра не пойду, - у нее по щекам покатились слезы.
        - И послезавтра не ходи, - он осторожно поглаживал ее колено.
        - И послепослезавтра тоже.
        Слезы потекли сильнее. Надо было выходить из машины и идти домой. И не позволять этому нахалу лапать ее снова. Нельзя было позволять ему пользоваться ее слабостью. А она позволяла.
        - А моя машина? - вдруг вспомнила Оля. - Она осталась у офиса и…
        - Не переживай. Давай ключи, я перегоню, - пообещал Алекс и полез к ней целоваться.
        Один поцелуй. Всего один поцелуй она ему позволила и тут же поняла, что не хочет этого больше никогда. Отдала ему ключи от машины, вышла на улицу, дождалась, пока он уедет, и только тогда пошла к своему подъезду. Мокрый снег лепил в лицо, таял, смешиваясь со слезами. Так было больно, так было горько, что она даже не заметила своих соседей. Высунувшихся как по команде из своей двери, стоило ей подойти к квартире.
        - Оля! - возмущенно окликнула ее Ирина Васильевна. - Почему ты не здороваешься?
        - Здрасьте, - прошептала она и кивнула, быстро отпирая свою дверь.
        - Виктор приходил! - крикнула соседка ей в спину. - Звонил в дверь.
        Но Оля не стала слушать, заперлась изнутри, сползла по стенке на пол и проревела с час, наверное. Остановил ее Люськин звонок, а то до утра бы сидела в прихожей в сапогах и курточке. Тут пришлось разуваться и идти в комнату, где верещал домашний.
        - Что?! - заорала та мгновенно, услыхав слезы в ее голосе.
        - Все плохо, Люся, все плохо, - призналась ей Оля и, через слово всхлипывая, принялась рассказывать.
        Обо всем! Даже о том, о чем Люське уже было известно.
        О том, что Витька написал на нее заявление в полицию. Что будто бы она организовала на него покушение. И он улегся в больницу якобы с сильными побоями.
        - А сам на второй-третий день уже из больницы удрал. Я хотела через знакомую медсестру передать ему апельсины, а его нет, - плакала Оля.
        - Выписали?
        - Да нет. Просто приходил, уходил. Продукты, что ли, покупал, не знаю. Не в этом суть! Если ему так плохо, поднялся бы он с койки, Люсь?!
        - Сволочь, - согласилась соседка.
        - Еще какая! А к ней еще одна…
        И Оля покаялась в том, что сегодня после работы избила свою соперницу прямо на глазах охранника и зама по финансам, который к ней перед этим весь день приставал.
        - Это плохо, - неожиданно упавшим голосом произнесла Люська и отчаянно засопела. А сопела она так, когда сильно волновалась. - Охранник-то ладно, сошка мелкая. Ему рот можно закрыть. А вот Скоробогатов этот… Теперь тебе придется…
        - Что?!
        - С ним переспать, - удрученно закончила Люся. - Как ни крути, Оль… Надеюсь, хоть этой толстухе в голову не придет на тебя жаловаться?
        - Не знаю. Думаешь, может? После всего, что она сделала?! И сегодня… Она спровоцировала этот скандал. Она начала первая!
        - Ох, Оля, Оля. Надо было тебе со мной уезжать. У меня тут троюродный брат такой красавец.
        - Люся, не начинай! Хватит с меня любовных историй.
        Оля еще немного с ней поболтала. Потом отнесла в прихожую курточку, в которой так и просидела на диване все время, пока говорила с соседкой по телефону. Набрала тут же Геру, нарвалась на ответ оператора. И решила, что больше ему сама звонить не станет. Совесть есть у него, нет?
        Совести у Геры, видимо, не было, потому что он не перезвонил ей в этот вечер в ответ на оставленное сообщение. И на следующий день не перезвонил тоже. Ну а тридцать первого декабря его звонок ей уже и не понадобился, потому что у нее отобрали телефон, шнурки от зимних ботиночек и ремень с джинсов. У Оли отобрали все, запихивая ее в тесную, душную камеру, где кроме нее было еще пять человек.
        - О, девочки! Вот и Снегурочка! - заржала сразу в полное горло толстая бабища, сидевшая враскоряку на нижней койке.
        - Смотри, какая красавица! Сам бог нам ее послал под бой курантов! Будешь сегодня нам песни петь. А ты, Лизок, - она ткнула локтем в тощую спину безликой тетки в сизой растянутой кофте, - будешь курантами!
        Толстуха обвела взглядом тесную камеру, указала пальцем-сарделькой в спящую бабу наверху.
        - А Кривуля будет Дедом Морозом! И тоже станет песни петь! У нас сегодня, девки, все будет по-настоящему! И даже шампанское… Об этом я позабочусь!
        Толстую бабищу, взятую с поличным на краже, звали Сашей. Ни отчества, ни клички, Саша, и все. И она была не злой, на Олин взгляд, хоть и воровала всю свою жизнь.
        - Не верь мне, аферистка я, - призналась она за два часа до наступления Нового года. - Но иногда это даже лучше, чем тихая, воспитанная тварь. Это кто-то из мудрых сказал, кажется, баба. И я, девонька, много чего могу. А за твое душевное пение… - Оле все же пришлось спеть для нее три песни. Больше она просто не знала, - я могу даже сделать тебе подарок. Ну! Чего хочешь?!
        - Позвонить, - выдохнула Оля.
        И тут же про себя взмолилась, чтобы в канун волшебного праздника свершилось ну хоть одно маленькое чудо. Чтобы Герка оказался на связи, чтобы не был пьяный, чтобы не спал. Или чтобы не был в шумной компании, где не услыхал бы телефона. И чтобы просто взял трубку, увидав незнакомый ему номер.
        Ну же, господи, помогай!
        - Да! - заорал он как ненормальный после первого же звонка. - Кто это?
        - Гера, это я. Мне надо быстро говорить! - предупредила его Оля, покивав согласно, когда Саша ткнула толстым пальцем в свое левое запястье, намекая на экономию времени.
        - Олька? Черт возьми, ты откуда звонишь?! Где твой телефон?! Почему отключен? Я домой к тебе приехал с шампанским. Заперто! Света нет. Тачка на месте. Что случилось?! Где ты?! - не дав ей вымолвить ни слова, продолжал орать ее самый лучший друг.
        - Я в тюрьме, Гера. Слушай и не перебивай! - Выпитое шампанское, прежде ударившее в голову отчаянной надеждой на скорое освобождение, вдруг погнало слезу. - Меня арестовали сегодня утром. Взяли прямо из дома.
        - Из-за этого чмыря, что ли?! Из-за Витьки? Я его удавлю, паскуду! - все же перебил он. - Он уже на работу вышел, я узнавал. Чего он тогда к тебе прицепился? Следак тот же? Носов?!
        - Носов. И на этот раз он прижал меня крепко, Гера. - Оля заревела. - И Витька тут совсем ни при чем. Меня обвиняют… Меня обвиняют…
        - Ну! Не мычи, говори! - орал Геральд с таким отчаянием, что ей даже его жалко стало. Сначала себя, а потом его.
        - Меня обвиняют в убийстве его любовницы.
        - Что-о-о-о? Какого хрена, Оль?
        Его дикий ор услыхала даже вечно спящая баба, Кривуля. Она завозила толстым задом, свесила с верхней койки растрепанную голову и недовольно крякнула.
        - Меня подозревают в убийстве Витькиной любовницы. Он обнаружил ее мертвой вчера. Убита молотком для отбивания мяса, ударом в висок. Молоток с моей кухни, Гера. И на нем мои отпечатки, - и, тут же вспомнив о самом главном, договорила: - Алиби у меня нет. И перед тем, как ей погибнуть, мы с ней… Короче, мы с ней повздорили у нас в офисе. И я поставила ей синяк. Но я ее не убивала, Гера!
        - Я понял, - буркнул он едва слышно, и тут же Саша отобрала у нее телефон.
        Она отключила его и уложила в чехол, спрятала за батареей и, перед тем, как распластать свое крупное тело на койке, изрекла с глубокомыслием бывалой:
        - Твое дело, Снегурочка, полная жесть. Уж поверь мне, должно совершиться чудо, чтобы тебя выпустили. Но чудес не бывает, уж поверь мне, Снегурочка. А Носова - импотента этого убогого - немного знаю. Та еще сволочь, жизнью ущемленная. Уж поверь мне! Шансов у тебя нет!..
        Глава 8
        Этим утром - утром первого января - ему следовало ехать к сестре с подарками. Традиции этой было уже лет десять, а то и больше, и изменить ей - значило подписать себе приговор. Сестрица стала бы звонить ему каждые два-три дня, ныть и негодовать на предмет того, каким он стал бездушным, черствым и чужим. Что совсем не помнит родителей, совсем не помнит, что она и ее дети - это все его родственники. Что в трудную минуту ему воды некому будет подать, а они всегда готовы залить его этой водой по самую макушку. Под конец она снова заведет разговор о квартире, часть которой тихонько отжала у Геры. Станет пенять ему, что он не простил ее. Ну и так далее.
        Нет, лучше уж он съездит к ним с самого утра, оставит подарки и быстро смоется, пока они станут медленно просыпаться. Все равно он Оле пока не может ничем помочь. Первое утро Нового года! Где и у кого он сможет взять разрешение на ее посещение? Кто допустит его до дела? Кто ответит на его вопросы? У всех праздник. У всех, кроме него и Ольги.
        Гера стиснул зубы, чтобы не зарычать от тоски и бешенства. Как он мог оставить ее без внимания?! Как мог не позвонить ей в тот день, когда она пробивалась к нему с сообщениями?! Вымотался? Устал? Все плыло перед глазами, потому что сутки почти не спал? Не имел права, когда дело касалось ее! Не имел права оставлять ее один на один с бедой!
        Гера взял в руки три подарочных пакета. Один - с кухонным комбайном - был для сестрицы Алины. Второй - для Васьки, там был мобильный телефон. Третий - для Ваньки, там тоже был мобильный телефон. Телефоны были одинаковыми, как, впрочем, и его племянники-близнецы. Причем унаследовали они от своего папаши, бросившего Алину сразу после того, как она забеременела, не только природное сходство, но и природное скотство.
        Парни постоянно попадали в неприятные истории, кое-как что-то закончили, получив какое-то высшее образование, нигде не работали. Но при этом обладали таким самомнением, что Гера просто диву давался. Сестрицу ему откровенно было жаль. Она все время работала, где-то подрабатывала репетиторством, что-то из чего-то для себя перешивала, вечно распускала и перевязывала. Да, обладала очень неприятным характером, но работягой была еще той. Гера решил, что к кухонному комбайну непременно добавит что-то еще, что-то для нее лично. Он тронул пальцами красивую, нарядную упаковку на полке. Там хранился амулет для Ольки. Когда он теперь его ей подарит?!
        На улице было пасмурно и холодно. Гера трусцой добежал до своей машины. Побросал пакеты на заднее сиденье и, пока машина прогревалась, успел позвонить в отдел, где работал Носов. Слава богу, дежурил его знакомый опер, правда, после новогодней ночи говорил он чуть сумбурно, но все же главное Гера уловил: у Оли серьезные проблемы.
        - Оч серьезные, Герыч. Нос вцепился в это дело, как в дело всей своей жизни. Спрашивал кто-то из ребят, чего, мол, к девке прицепился? А он знаешь что сказал?
        - Нет, - мрачно изрек Гера и полез в машину.
        - Я эту суку укатаю так, что она ни за что на волю не выйдет! Ты чего, с ним конфликтовал когда-нибудь, Гера?
        - Да нет.
        Пожал плечами и тут же вспомнил, как бесился, когда Олю первый раз вызвал на допрос этот толстяк по Витькиной жалобе. Бесился, кое-кому звонил и просил посодействовать, если Носов станет перегибать. По Витькиной жалобе Олю больше не вызывали. Ее закрыли по другому делу. По куда более страшному.
        - Короче, бабу эту - потерпевшую - замочили кухонным молотком с кухни твоей подружки. Понятно, на молотке ее отпечатков - мама не горюй. Алиби нет, говорит, спала. Соседи ее не слышали. Зато сослуживцы, мать их, сослужили ей дурную службу. В три голоса утверждают, что твоя подружка с потерпевшей подралась накануне ее смерти. Избила будто прямо в холле офиса.
        - Да ладно! - У Геры свело шею от отвратительного холода, и лопатки мурашками покрылись.
        - Да, это сто пудов. Слышь, Герыч, я ведь тут сегодня на весь день. Могу дельце взять и полистать. Тем более Носов тут трется с самого утра. Я у него дело попрошу. Он мне не откажет, потому как должен. А ты часам к трем подъезжай, только не пустой, предупреждаю! Посидим, почитаем, посмотрим, что можно сделать. И это, Герыч… Ты ему на глаза не попадайся, ладно?
        В гостях у Алины Гера пробыл чуть дольше, чем хотел. Они, оказывается, давно проснулись, ждали его и даже стол накрыли к праздничному обеду. Это растрогало. И он совсем не пожалел, что простоял у закрытого до часу дня парфюмерного магазина. И потом долго выбирал духи для Алины, пытаясь понять, что же ей может подойти, а что понравиться. Выбрал среднее между тем и тем и, кажется, попал. Она почти не глянула на коробку с кухонным комбайном, а вот с флакончиком парфюма носилась по комнатам, пытаясь оставить ароматный шлейф и добиться от сыновей одобрения. Но тем на мамину радость было наплевать, они тут же вцепились в новые мобильные игрушки. Оживились лишь за обедом, начав приставать к Геральду.
        - Ну, расскажи чего-нибудь такое, а, Гера, - блестел черными глазищами Вася. - Какие-нибудь зловещие преступления, погони. Ты же опер! Ты же знаешь!
        - Что знаю?
        Гера вяло ковырял вилкой куски жесткой говядины, которую Алина назвала как-то длинно и замысловато. Он все больше таскал с большого блюда сыр и колбаску.
        - Ну, всякие там ужастики, - не унимался Вася, не забывая пальцем елозить по дисплею нового мобильника. - У нас в городе, болтают, маньяк объявился.
        - Да ну! - делано удивился Гера, и внутри неприятно заныло.
        - Ты не знаешь? - фыркнул Иван, он почти не ел, медленно потягивая из высокого стакана темное пиво, при матери они не стеснялись пить с шестнадцати лет.
        - А что я должен знать? - Гера подцепил из салатника помидорную дольку.
        - Да ладно, Гера, городских новостей не знаешь? - Иван долил себе еще пива из пузатой пластиковой бутылки. Поднял бокал, чокаясь с воздушным пространством. - Телки выходить на улицу боятся, боятся пацанов в дом пускать.
        - А почему? - Гера вяло жевал помидорную дольку, вкусом напоминающую стебель лопуха, помнится, в детстве они на спор его жевали.
        - Потому, что какой-то чудак входит в дом к телкам, - продолжал Иван пить и говорить. - Трахает их, мам, прости, но что есть, то есть… Короче, потом убивает битой, расчленяет и внутренности развешивает по стенам, во!!!
        - Кто говорит? - Гера стиснул зубы.
        - Народ, - выпалили близнецы одновременно.
        - Какой народ, Ваня?
        Его теперь Гера мог узнать по пенным усам над верхней губой, а в первые минуты встречи растерялся, до того племянники были похожи. И вырядились сегодня, видимо, специально для него, в одинаковые синие футболки и синие штаны.
        - Народ! - настырно повторил Иван. - У девок были соседи, знакомые, друзья, в конце концов. Че, думаешь, никто никому ничего не рассказывает?! Слухи, Гера, давно по городу ползут. С прошлого лета, кажется.
        Все правильно, с прошлого лета, подумал Гера. Тогда в соседнем районе была найдена первая жертва, зверски забитая насмерть. И именно тогда в ее квартире не было найдено ни одного следа. Ни единого волоска, мать его, ни единого волоконца. Потом были еще две жертвы, но без зверских изнасилований. Девушки были задушены, но не избиты. И их смерти до поры до времени никто в серию не включал. Пока не убили Наташу. Тогда уже было собрано большое городское совещание, на котором оперативники и следователи делились своими соображениями.
        Гера такие сборища не любил. Информация была разрозненной, взгляды на преступления не совпадали. Они, как всегда, много спорили, курили, размахивали руками, но к мнению, что это серия, так и не пришли.
        По первой жертве уже сидел человек под следствием. По третьей кто-то находился под подпиской. У него самого уже двое сидели в СИЗО. На очереди были двоюродные брат с сестрой, но там будто все чисто. Родственники Наташи на момент ее гибели якобы были далеко за пределами их города.
        Начальник Геры с облегчением похлопал себя по карманам в поисках сигареты и доверительно шепнул ему после совещания, что и слава богу, пусть каждый занимается своим убийством на своем участке. Нечего объединять эти дела в серию.
        - Не надо нам Потрошителей в канун Нового года, Геральд Эдуардович! Не надо, - радостно хихикнул полковник, решив, что каникулы с внуками у него, видимо, все же состоятся. - Дожимай ухажеров, Гера. Кто-то из них убил, это точно. Я лично склоняюсь к тому, что убил ее этот надменный начальник. Она ему отказывала? Да! Он ее за руки хватал? Да! Синяки оставлял? Так точно. Так что, Гера, думаю, это он. Дожимай его, дожимай…
        Геральду очень хотелось в это верить, очень. Но он не верил.
        Не могло в их городе случиться сразу несколько преступлений, совершенных разными людьми практически по одной схеме. Это что за преступник такой пошел? Если преступление совершается в состоянии аффекта, как решили со второй жертвой, там щепки летят! О каких следах кто станет заботиться? И если даже пальчики сотрет, то уж с пылесосом по коврам ходить некогда. И жертву купать после секса с ней тоже не станет человек в гневе. А Наташу тщательно выкупали, заверили эксперты. Даже щеткой под ногтями прошлись с каким-то моющим средством. Это как?!
        Четыре жертвы с прошлого лета - это очень много. Если это чудовище не остановить, оно войдет во вкус и…
        И станут еще умирать люди.
        - Если были соседи и знакомые, а также друзья, чего же они не расскажут, кого могли впустить девушки, а? - Гера вопросительно глянул поочередно на каждого.
        - Почему впустить? - вытаращили на него племянники одинаковые глаза.
        - Потому что нет следов взлома, не было никакого шума. Все тихо. Девушки сами впускали своих убийц.
        - Так их несколько? - ахнула Алина и перекрестилась. Хотя всегда была атеисткой. - Это банда?! Может, это ритуал какой?! Сейчас это распространено и…
        - А че, Гер, маман не дурные вещи говорит, - показал матери оттопыренный большой палец Вася. - Может, правда, это банда?
        Только этого еще не хватало! Гера чуть не поперхнулся. И тут же замотал головой:
        - Какая банда, ребята, вы чего?! Никто ничего не слышал. Войди двое, трое, как ни крути, кто-то увидел бы или услышал. Нет, чушь это, - категорически отрезал Гера, желая этого изо всех сил.
        Хотя тут же мелькнула страшная мысль, что ритуальные убийства могли совершаться и в одиночку. Выбрали одного какого-нибудь исполнителя, он и…
        Тьфу-тьфу-тьфу! Он чуть не сплюнул через плечо.
        - Жертвы впускали своих убийц сами. Без лишнего шума и сопротивления, - еще раз повторил Гера. - Стало быть, знали?
        - Не факт! - выпятил нижнюю губу, увлажненную пенным напитком, Иван. - Убийца мог прикинуться почтальоном.
        - В два часа ночи?! - недоверчиво фыркнул Гера. - Или в полночь, скажем! Какой почтальон ходит по ночам, а? О чем ты! Ремонтники тоже отпадают, спецслужбы тоже, всех проверили. Пропесочили все сверху донизу, поверь, и не раз. Не-ет, ребята, жертвы своего убийцу знали. И… И никому о нем просто не рассказывали.
        - Тогда ваше дело, Гера, труба, - неожиданно выдала Алина, подперев морщинистую щеку сухоньким кулачком. - Следов нет, слышала. Знать его никто не знает. И как? Просто идеальное преступление, да и только.
        - Идеальных преступлений не бывает, - возразил Гера, с трудом проглотил помидор и снова полез за сыром, чтобы избавиться от неприятного травянистого вкуса во рту. - Бывают тщательно спланированные. Спонтанные, глупые…
        Он тут же подумал про Олю. Она-то в какое попала?!
        Будто услыхав его мысли, Васька прицепился:
        - А как твоя подружка, Гера? Что-то ты молчишь, ничего про нее не рассказываешь. То все Оля, Оля! А тут тишина. Рассорились, что ли? Так у вас будто чисто дружеские отношения, а?
        И племянник противно, с намеком, оскалился. Он всегда, к слову, уговаривал Геру жениться на Оле. Еще будучи ребенком. Когда Оля вышла замуж за Витьку, уговаривал отбить ее. И никогда, даже ребенком, не верил, что Гера относится к Ольге как к своему в доску парню.
        - Чтобы не запасть на такие сиськи! Ты, дядя, либо дурак, либо евнух! - выдал однажды племянник Василий, когда Гера отчитывал его по просьбе сестры за очередную выходку. - Дружат они! С такой Олькой можно дружить только организмами…
        - Да, чего Оля? - встрепенулась Алина.
        Она хоть и недолюбливала Ольгу и всегда называла ее исключительно по фамилии, но все же считала, что Геральду давно пора обзавестись парой. Пусть даже это будет и Фролова.
        - Оля?
        Геральд обвел родню мрачным взглядом и вдруг обнаружил, что они смотрят на него очень хорошо, тепло и даже сочувственно. И что не таится в ухмылках его племянников никакого подвоха. И в суровой скупости его сестры на эмоции нет и намека на осуждение.
        Они его любят, черт побери! Они точно его любят! И они в самом деле все, что у него есть! И пусть они у него будут всегда, вот!
        - Оля в беде, - вдруг выпалил он, расчувствовавшись, и очень обрадовался, когда все они тревожно переглянулись. - В большой беде, ребята и… девочки.
        - Расскажи! - тут же потребовал Иван, и первый раз за обедом поставил полный стакан с пивом подальше от себя.
        - Зачем? - не понял Гера.
        - Как зачем? Гера, ты дурак?! - возмутилась Алина, нахватавшаяся от сыновей разных вольных словечек. - Мы все вместе будем думать, как помочь…
        Глава 9
        Носов, явившийся в управление ранним утром первого января, совершенно не желал заниматься работой.
        Ему было плевать на погибшую бабу, сама виновата, напросилась. Нечего было являться к жене своего любовника и устраивать публичный скандал. И по роже схлопотала, и жизни потом лишилась. Ему плевать было на Ольгу, которую по его указанию и с прокурорского разрешения закрыли в самый канун Нового года. Днем раньше, днем позже, какая разница? Ей все равно сидеть. И долго сидеть.
        Не плевать ему было на свою суку жену, не явившуюся вчера из бани к праздничному столу и сегодня к завтраку. Она даже не позвонила! Носов прикусил затрясшуюся нижнюю губу. Ткнулся лбом в пыльное кабинетное стекло.
        Он вчера такой стол накрыл, так старался. Как дурак искал по городу куропаток. Нет нигде, хоть плачь! Гуси, утки, индейки, куры - всего навалом. Куропаток нет. Через Интернет нашел хозяйство в пригороде, съездил туда, не поленился. Потом долго выбирал рецепт. Старался, готовил. Соус мешал из пятнадцати компонентов. А она…
        - Убью суку! - скрипел зубами Носов, тиская в руках бутылку водки в новогоднюю ночь, выдавшуюся для него одинокой. - Только пусть явится!
        Нонночка к ночи не явилась. Утром тоже. Хотя он уже почти простил ее и даже блинчиков ее любимых напек. Телефон ее был отключен. Никто из знакомых ему ее подруг не знал, где она и с кем. В какой-то момент, между двумя и тремя часами пополуночи, Носов даже перепугался: вдруг с ней беда?! Потом быстро успокоил себя: что будет, то и будет. Нет, ну сколько можно душу ему терзать?!
        И чего он не отпустил ее тогда, идиот! Катилась бы ко всем чертям! Он бы давно уже женился на другой. Может, и детей бы завел. И не проводил бы самую главную ночь в году в одиночестве.
        Носов оттолкнулся от подоконника, прошелся по кабинету, вышел за дверь.
        В управлении было тихо. Дежурившие сотрудники отсиживались по кабинетам. Наверняка, запершись на ключ, спали на стульях, а то и на столах. В дежурке закипал чайник, тоже никого не было видно. Телефоны молчали. Все отдыхали, даже уголовники, подумал он с неприязнью. И Нонночка его тоже теперь нежилась в чьих-нибудь объятиях.
        Он вернулся к себе, а через полчаса ему позвонили.
        - Да! - рявкнул Носов недовольно.
        У него были выпачканы пальцы, потому что он доедал вторую куропатку, оставшуюся от новогоднего стола. Пришлось трубку обернуть листом бумаги и отложить крохотную птичью ляжку.
        - Здравствуйте, - проговорил печальный мужской голос. - С Новым годом вас, Илья Антонович.
        - С Новым, - кивнул зачем-то Носов.
        - Не ожидал застать вас на службе в такой день, - будто извиняясь, произнес все тот же печальный голос. - Вы дежурите, да? Я не ошибся?
        - С кем я говорю? - повысил голос Носов.
        И тут же сморщился. Это он погорячился, что на работу сегодня приперся. Не дай бог, какое ЧП, его припрягут на раз-два. А оно, видимо, так и есть! Чего тогда голос у мужика печальный? В такое праздничное утро!
        - Это Виктор… Виктор Фролов, - тут же поспешил представиться мужчина. - Вы арестовали мою бывшую жену за то, что она… Она убила мою женщину. Любимую женщину.
        Фролов отчетливо всхлипнул и уже чуть приглушенно высморкался.
        - Простите меня, Илья Антонович! - вдруг взмолился тот. - Ради бога, простите, но…
        - Говорите! - приказал Носов, с сожалением рассматривая недоеденную дичь.
        - Можно я к вам сейчас приду?
        - Вы? Ко мне? - удивленно воскликнул Носов. - Но… Но у меня нерабочий день вообще-то. И… Ладно, приходите. Только недолго. Мне еще надо сегодня в гости попасть.
        Зачем соврал? Никто его не звал ни в какие гости. Да он бы и не пошел. Не то настроение. Мысли, как заколдованные овцы, ходили по кругу: где Нонна, с кем она, что с ней, почему не позвонила?
        - Я недолго! Я прямо сейчас, я тут рядышком. Почти на пороге вашего отдела. Я мигом, - заторопился Фролов. - Просто мне даже поговорить не с кем, - признался он пятью минутами позже, усевшись на стул напротив Носова. - Один совсем! Один… Валечка была для меня… Отдушина - это неправильно. Она была для меня кислородом, если хотите! Я был так счастлив!
        Носов еле успел свернуть в комок свой обед, оставшийся от ужина. Еле успел сунуть сверток в шкаф. И вытереть руки влажной салфеткой, когда Фролов постучал в дверь его кабинета. И он поначалу, сразу после звонка, его сильно разозлил. Меньше всего ему хотелось сегодня кого-то утешать. Он сам нуждался в утешении. Но когда Виктор сел на стул, глянул на него затравленным псом, Носов смягчился:
        - Я слушаю вас. - Носов скрестил пальцы на столе и вдруг обнаружил, что запачкал куропаткой манжет рубашки. Настроение сразу ухудшилось, и он проворчал: - Только недолго. Я занят.
        - Хорошо, хорошо, - закивал Виктор и тут же потянул книзу тесный воротник неряшливого свитера. - Душно… Мне дышать нечем после всего, что случилось. Она… Она призналась, Илья Антонович?
        - Кто? - отвлекся на жирное пятнышко на манжете Носов.
        - Оля… Она призналась в убийстве Валечки?
        - А-а, вот вы о чем. - Носов сунул руку под джемпер там, где подмышка, и поддернул рукав повыше, чтобы спрятать выпачканный манжет. - Нет, конечно. Она вообще прикидывается непонимающей. Говорит, что даже не знает, где жила ее соперница. А машину ее той ночью жильцы дома, где жила жертва, зафиксировали. И в машине под запаской орудие убийства с ее пальчиками. И алиби нет. Господи, что еще надо! Дело хоть сейчас в суд передавай.
        - Как она могла? - сдавленно прошептал Виктор и обхватил голову ладонями.
        Неухожен - грязный свитер, немытые волосы, за версту разит потом. Мужик раздавлен, вторично пожалел его Носов. Тут же вспомнил про свой выпачканный манжет и пожалел себя. Он так же, как и Фролов, один. И ему так же, как и Фролову, тоскливо.
        - Валя приходила к ней в офис, вы знаете? - Виктор уронил руки на коленки.
        - Да, знаю.
        - Валя просто пришла к ней поговорить, понимаете?! Просто поговорить! А она…
        - А она устроила безобразную сцену. Накинулась на вашу женщину и избила ее сумкой. На лицо поставила синяк. Кошмар! - процитировал Носов показания охранника. - Но один из свидетелей утверждает, что явившаяся женщина сама спровоцировала скандал.
        - Валя?! Скандал?! О чем вы говорите? - едва не поперхнулся своими вопросами Виктор и снова потянул грязное горло свитера. - Она вообще не способна была говорить громко. О каком скандале речь?! Она просто пришла с ней поговорить. Попросить.
        - О чем?
        Носов не понимал цели визита погибшей в офис гражданки Фроловой. Зачем пришла? Начала нести какую-то невнятную чушь. Завуалированно оскорблять Фролову, вспомнил он показания зама по финансам.
        Но тут же вспомнил показания еще одного свидетеля. Правильнее, свидетельницы. Помощница Фроловой, работавшая с ней в одном кабинете, утверждала, что будто бы ее начальница целую неделю вела себя неадекватно, с тех пор как поползли по конторе слухи о ее разводе с мужем. И что будто бы вешалась на Скоробогатова, чем ставила того в неловкое положение.
        - Взять хотя бы обеденный перерыв! - возмущенно восклицала девушка по имени Верочка. - Меня отправила. Пригласила зама, начала с ним шуры-муры, а когда я вошла, принялась орать и бесноваться. Нет, с ней определенно что-то не то.
        - Скажите, - вспомнил свой вкрадчивый вопрос Носов, - она могла убить?
        - Оля? - скромная девушка Верочка, кажется, даже не удивилась, о чем он ее спросил. - Если учесть, в каком она в последние дни пребывала напряженном состоянии, думаю, да.
        - А вы видели сцену в холле? - Носов помнил, что ее никто из присутствующих в тот момент в холле не видел.
        - Да, - она немного замялась, взгляд ее заметался, губы дернулись и замерли в смущенной полуулыбке. - Я вообще-то уже ушла, но потом вернулась. Знаете, в туалет понадобилось, - она густо покраснела. - Извините за интимные подробности, но… Но ехать до дома далеко, пришлось вернуться. Меня не видел никто. Я видела всех. Оля… Она вела себя безобразно! Схватила сумку покрепче и давай наносить удары слева направо, слева направо! Ужас!!!
        - А эта женщина, которую избила ваша начальница, она скандалила?
        - Она? Да вы что? Она что-то бормотала едва слышно. Что-то невнятное. Но ничуть не оскорбительное. А Оля на нее набросилась. Говорю же вам, она вела себя как сумасшедшая. И если ночью она по какой-то причине находилась в таком же состоянии, думаю, убить она была способна. Да, способна…
        - Так о чем погибшая пришла просить вашу жену? - встрепенулся Носов, прогнав в памяти всю информацию по делу.
        - Бывшую… - уточнил Виктор, брезгливо передернувшись. - Бывшую жену, простите.
        - Хорошо, о чем она пришла просить вашу бывшую жену?
        - Да так, ерунда, - отмахнулся Виктор, и взмах его рук показался Носову раздраженным. - Чтобы оставила нас в покое. Чтобы никого не подговаривала бить меня по голове. Чтобы… Чтобы позволила нам и дальше оставаться счастливыми.
        - Вы разрешили ей пойти в офис к бывшей жене? - удивился Носов.
        Он вдруг поймал себя на мысли, что если бы к нему явился один из ухажеров его Нонночки с подобными просьбами, он бы не только ему по роже сумкой съездил. Он бы ему кости все переломал!
        - Гм-м, - прокашлялся Носов, поняв, что от таких рассуждений и до убийства недалеко, что, собственно, и случилось в семье Фроловых.
        - Вы разрешили ей пойти к женщине, которую вы оба, как бы это помягче выразиться… обманывали. Вас и погибшую ваша жена застала в постели у себя дома.
        - Это наш общий дом! - вдруг возмутился Виктор. - Наш общий дом!
        И странная корысть, не приличествующая моменту, послышалась Носову в его возмущенном вопле. И это его вдруг покоробило. Никак не мог Фролов быть с ним одинаково несчастным. Никак! Он вот лично замену своей Нонночке не нашел, да и не искал никогда. И жилплощадь, принадлежащая им обоим, мало его интересовала. Он бы с ней и в шалаше стал жить, если бы она перестала гулять.
        - Зачем вы привели эту женщину к себе, Фролов? - поинтересовался Носов. - У вашей женщины, как оказалось, имелась своя жилплощадь. Вы прекрасно с ней там… сосуществовали. Зачем? Подразнить жену?
        - Нет! - возопил Виктор и нервно прошелся ладонью по сальным волосам. - У Валечки не было отопления в доме в тот день, стало очень холодно и…
        - И вам приспичило? - недоверчиво хмыкнул Носов, ему вдруг расхотелось сочувствовать этому неопрятному мужику, невольно погубившему сразу двух женщин.
        - Не то чтобы…
        Виктор сгорбился на стуле, неряшливый свитер натянулся на спине. Несколько минут он тупо смотрел на мокрые следы от своих ботинок. Потом выпрямился со вздохом и глянул Носову в переносицу.
        - Вы знаете, Илья Антонович, что такое жить с принцессой?!
        Носов вопросительно выгнул брови, не понимая, куда тот хочет увести разговор.
        - Вы знаете, что такое жить с совершенством?! Когда женщина рядом с тобой прекрасна, ты вольно или невольно со временем начинаешь искать в себе изъяны.
        - Почему? - напрягся Носов, рассеянно глянув за окно.
        Где же его мисс совершенство? Почему не звонит? Могла бы с Новым годом хотя бы поздравить. Это элементарная вежливость!
        - Потому что ее внимание со временем, оно… Его просто-напросто перестает тебе хватать! Она слишком занята, слишком устала, слишком раздражена, чтобы копаться в твоем настроении. Зачем ей это? Она же совершенна! У нее не может быть никаких мелких проблем, гложущих тебя. Подумаешь, нагрубил начальник! Делай свою работу лучше, и все будет тип-топ. Подумаешь, соседи тебя не любят. Будь с ними приветливее. И вообще, ей некогда. У нее отчет то месячный, то квартальный, то годовой! Ей нет дела до того, что ты вдруг прибавил в весе и у тебя появилась одышка. Ей этого не понять, потому что ее фигура идеальна. И со здоровьем все хорошо. Повторяю, она совершенна! И все, что рядом с ней, тоже должно быть совершенным! И взгляды, падающие на нее, должны быть обожающими. Ей других обожать некогда. Да она этого и не может…
        Она этого не может, эхом отозвалось в голове у Носова. Или не хочет. Ей нет дела ни до кого, кроме себя. Все красивые стервы одинаковы. Все эгоистичны. И все заслуживают наказания. Одну он накажет по всей строгости. А вот как быть со второй?!
        - Поэтому я и выбрал Валечку, - резким высоким голосом объяснил Фролов, поддернув растянувшиеся рукава свитера повыше и обнажая широкие запястья. - Она обыкновенная! И она… она просто обожала меня! А в тот день… У нее было холодно, а мы соскучились друг по другу. И меня вдруг взяло зло: а почему я не могу привести любимую женщину к себе? Принцесса на работе, а дома у нас тепло и уютно. Почему она может делать все, что ей хочется. А я нет? И у нас, да, было свидание. Никто не виноват, что она явилась раньше времени. Никто… Я же не знал тогда, как далеко она может зайти. Сначала организовала покушение на меня. Потом вот Валечка…
        Он снова сгорбился, и мясистые плечи его задрожали. Кажется, он расплакался.
        Носов тяжело, с присвистом вздохнул, оглядел Фролова с головы до ног. И снова не уловил в себе ни тени сочувствия. Очерствел за время беседы, что ли? Или что-то не понравилось ему в этом запутавшемся мужике? Что-то покоробило? Может быть, но копаться он в своих симпатиях и антипатиях точно не станет. Он и не обязан. Он отвечает за соблюдение законности, а все остальное…
        - Илья, ну неужели ты не понимаешь, что Ольгу просто-напросто подставили? - орал и метался по его кабинету тремя часами позже Геральд Зотов.
        Зря он все же пришел сегодня на работу, зря. Сначала, ближе к полудню, в его кабинет ввалился отоспавшийся с утра опер. И, начав издалека, принялся канючить у него дело Фроловой. На вопрос, зачем, туманно ответил: полистать. Носов ему отказал.
        - Сам листаю, извини.
        Потом прикатил Зотов и с порога начал на него не то чтобы орать, но все же говорить громко. И по кабинету его, который он час назад только подмел, носился, как Баба-Яга в ступе.
        Носов терпел и помалкивал. Он помнил, как велели ему закрыть дело о покушении на Виктора Фролова.
        - Что?! - гневалось руководство. - Теперь станешь по каждой шишке дело заводить?! Заняться больше нечем?! Ни свидетелей драки, ни травм тяжелых, одна трепотня пострадавшего! Я завтра тоже себе синяк посажу и скажу, что ты мне его поставил. Попробуй отвертеться! Короче, хорош…
        Илья отказал в возбуждении дела за отсутствием серьезных улик. Фролов не протестовал. Криво улыбнулся, лежа на больничной койке прямо в тапках поверх одеяла, и смиренно кивнул, что, мол, пусть так и будет: заявление заберет.
        - Илья, давай разберемся, - сник через какое-то время Геральд. - Давай поговорим по-человечески.
        - Давайте, - не стал спорить Носов, хотя послать лохматого наглого опера ко всем чертям собачьим ему очень хотелось.
        - Что у нас на Ольгу имеется? - И его алчный взгляд впился в папку с делом, лежащую под руками Носова. - Дай посмотреть!
        - Я вам в двух словах и так расскажу. - Носов плотнее уложил локти на папку. - Итак, начнем…
        Он вкратце рассказал о проблемах в семействе Фроловых, ехидно заметив, что Геральд наверняка и сам в курсе. Потом коснулся отношений Оли с одним из руководителей их фирмы.
        - Не знал ничего, - мрачно отметил Гера. И тут же поспешил добавить: - Брехня!
        - Ну… Геральд Эдуардович, брехня не брехня, а коллега Фроловой утверждает, что, вернувшись с обеда, застала в кабинете весьма пикантную сцену, участниками которой были Фролова и господин Скоробогатов.
        - Что за сцена? - скрипнул зубами Гера.
        - Будто они лапали друг друга.
        - Чушь! - его лицо побагровело. - Чтобы Оля позволила себе такое… Она…
        - Еще скажите, что святая, Геральд Эдуардович, - приторно улыбнулся Носов. - При этом, заметив вошедшую сотрудницу, она тут же сориентировалась и набросилась на своего ухажера чуть ли не с кулаками. Хотя он отрицает. А вы говорите, святая!
        - Не святая, - мотнул тот головой. - Порядочная.
        - Ну да, ну да. - Носов покивал, поставил локти на стол, уложил физиономию на сцепленные в замок ладони. - Еще скажите, Геральд Эдуардович, что она вообще на мужчин не могла смотреть после семейной драмы.
        - Не могла. - Гера беззвучно выругался. - Так что там после этой интимной сцены?
        - А дальше…
        Дальше пошел рассказ о безобразной сцене в холле.
        - Здесь мнения разнятся, - честно признался Носов, ему неприятен был Зотов, разговора нет, но все же не хотелось, чтобы тот считал его последней сволочью. - Охранник и девушка Вера утверждают, что Фролова напала на жертву ни с того ни с сего. Гражданин Скоробогатов же утверждает, что вошедшая с порога начала оскорблять Фролову и буквально вывела ту из себя. Кому верить? Двое против одного. Причем он лицо заинтересованное.
        - В смысле?
        - Ну, как же, они с Фроловой… У них ведь будто бы роман?
        - Не было у нее ни с кем романа, - вскинулся Гера, но тут же поймал на себе недоверчивый взгляд Носова. - Я бы знал. У нее не было от меня секретов.
        - Мы часто идеализируем людей, которых любим, - обронил Носов, задумчиво рассматривая сгущающиеся за окном сумерки.
        Нонночка так и не отозвалась ни разу. Телефон ее был по-прежнему отключен. И ему не позвонила, не поздравила с праздником. А он ей блинчики сегодня утром жарил. А вчера запекал куропаток и соус мешал так долго, что кисти рук заныли. А она даже не позвонила.
        - Я никого не идеализирую, - соврал Гера.
        Оля для него была святой. Самой милой. Самой чистой. Самой красивой и порядочной. Чтобы она взяла в руки молоток и пошла убивать тетку, с которой спит ее растолстевший Витек! Да она даже в состоянии аффекта не способна на это. Не убила же их, застав в собственной койке. Зачем же потом…
        - Но я точно знаю, что она этого не делала.
        - Ну-ну… - Носов противно ухмыльнулся. Ткнул пальцем правой руки в папку под левым локтем. - Факты - вещь упрямая, Геральд Эдуардович. Факты утверждают, что ваша святая Ольга Фролова ночью, следующей за мерзкой сценой в ее офисе, приехала по месту жительства своей соперницы, поднялась к ней и убила молотком с собственной кухни. Потом вернулась к машине, спрятала молоток под запасным колесом, приехала домой и улеглась спать.
        - Кто это видел?! - взревел Гера, прекрасно понимая, что под гнетом таких улик Олю просто сломают. - Кто это видел? Муж ее поганый?
        - Муж не видел. Он сейчас живет на даче. В ночь убийства не ночевал у своей любовницы. Приехал к ней утром и обнаружил тело. Так-то.
        - А это кто видел?!
        - Свидетели, - скромно заявил Носов и опустил взгляд.
        Тут же наткнулся на жирное пятно на манжете рубашки, выползшем из-под рукава джемпера, и разнервничался. Что, если Зотов видел это пятно?! Неприятно. Он весь с иголочки, хотя и брит плохо, и этот хвостик его пижонский. Как ему разрешают носить такую прическу?! Носов инстинктивно тронул свой практически голый череп.
        - Какие свидетели? - тут же пристал Зотов.
        - Соседи. Кто-то что-то видел, Геральд Эдуардович. И поверьте мне, этого предостаточно. Дело завтра может оказаться в суде, поскольку… Поскольку картина преступления ясна.
        Гера так стремительно нырнул вперед, нависая над Носовым и сжимая кулаки, что у того аж в сердце кольнуло. Неужели ударит?
        - Слушай, Илья, - прохрипел он через минуту и кулаки убрал в карманы куртки. - Будь человеком, не торопись! Я прошу тебя! Я! Прошу! Тебя! Не спеши! Я… Я хочу сам во всем разобраться. И я… я твой должник тогда до конца дней моих.
        Носов оскорбленно повел носом. Под левой лопаткой предательски подергивалась какая-то жилка, напоминая ему о его внезапном испуге. Хорошо, совладал с собой и не поддался искушению закрыться от Зотова руками. А то конфуз!
        - Я прошу тебя, не торопись.
        - Она…
        Илья покосился на растрепанного Зотова, кажется, тому совсем не до жирного пятна на его рубашке. Он раздавлен. Да, он размазан до слюней! Он, мать его, в руках Носова Ильи. А чего, чем не повод попользоваться?!
        - Она так много для тебя значит? - спросил он после короткой паузы.
        - Она значит для меня все и даже больше, - неожиданно сказал Гера и сам удивился тому, насколько это правда. - И я сделаю все, чтобы ее спасти. Все, понимаешь?!
        Илья, если честно, понимал, но не все.
        Фролова была замужем до недавнего времени. Зотов был холостяком. Но, по слухам, баб у него было - прорва! Если Зотов утверждает, что Фролова порядочная женщина, то романа у них быть не могло в принципе.
        Дружили? Фи-и! Не верил Носов в дружбу между мужчинами и женщинами. Интерес полов все равно возобладает. И у Зотова он вроде имелся, интерес этот самый. Потому и душу рвет ему на части мысль о том, что его подруга может сесть за умышленное убийство. Чего же тогда не воспользовался случаем и не предложил себя Фроловой в качестве спутника жизни, когда муженек ее загулял? Чего медлил?
        А не любит его Фролова, вот что, неожиданно прозрел Носов. Все его любят, а она нет, вот так-то, господин Зотов!
        Он интересный, конечно, внешне, Герка-то. Не мог бабам не нравиться. Высокий, гибкий, сильный, сероглазый. Густые русые волосы он не стриг, зачесывая назад и убирая их в хвост. Получал, опять же по слухам, выговоры от начальства за неуставную прическу, но не стригся все равно. От него и отстали, учитывая процент его раскрываемости. Бабу мог снять любую при любых обстоятельствах, ходили о нем байки. Даже особо, говорят, и не старался.
        Может, и Нонночке такой же вот хлыщ достался, особо не напрягающийся для того, чтобы она прыгнула к нему в койку, с неожиданной ненавистью глянул на Зотова Носов.
        - Я понял, Геральд Эдуардович, - кивнул Носов, упорно придерживаясь официальной формы общения. - Я… Я подожду. Не буду спешить. Но у вас три дня.
        Он поднял вверх руку с чистым рукавом и шевельнул оттопыренными тремя пальцами, чтобы красавчику было понятнее.
        - Три дня, - отозвался эхом Гера, запахнул на груди куртку и шагнул к двери. - Ты мне хоть адреса свидетелей дай, чтобы вслепую не тыкаться. Будь человеком, Илья.
        Он был человеком, поэтому аккуратным почерком выписал на лист бумаги адреса погибшей женщины, охранника, Скоробогатова, сотрудницы по имени Вера, очень охотно кляузничавшей на свою начальницу.
        - Поверь мне, ничего нового не узнаешь, - скептически скривил он губы, пожимая руку Зотову на прощание. - Орудие убийства и…
        - Кстати, Илья, а почему она привезла этот гребаный молоток в своей машине назад? Почему не избавилась от него, не вымыла, в конце концов? Почему после убийства, пребывая в состоянии крайнего нервного напряжения, полезла в багажник, достала запаску, спрятала там вещдок, способный погубить ее, и спокойно легла спать? Почему?
        - Вы сами ответили на этот вопрос, Геральд Эдуардович, - подхватил Носов с нескрываемой радостью. - Потому что подозреваемая Фролова пребывала в состоянии крайнего нервного напряжения.
        Зотов ушел, и Илья спустя полчаса тоже засобирался. Хватит с него сегодня самодеятельности. Он хочет домой. Вдруг Нонночка вернулась и спит, свернувшись калачиком поверх покрывала на их супружеской кровати? А он всех куропаток сожрал, и блинчики наверняка уже клеклые. Илья убрал дело в сейф, достал из шкафа бумажный сверток с недоеденным обедом и швырнул его в мусорную корзину. Оделся, тщательно застегнулся, натянул меховую кепку, отвернув уши - на улице заметно подмораживало. И вышел из кабинета. И почти сразу же зазвонил его рабочий телефон.
        Нет, он не станет возвращаться. Вдруг это снова Фролов?! От перспективы общения с ним Носову захотелось захныкать. Нет, не хочется ему встречи ни с каким Фроловым. Слишком уж…
        Слишком уж тот напоминал ему его самого. Такой же зависимый, такой же пассивный и такой же некрасивый, как и он сам. Нет, не стоило им жениться на таких красавицах. Принцессах, если цитировать Фролова.
        Домой он добрался в рекордно короткое время и даже порадовался, что никто не преградил ему дорогу, машин вообще почти не было. Да все наверняка, уже вдоволь напоохмелявшись, снова спят. Может, и Нонночка его тоже опять уснула, но не дома.
        Он вошел в квартиру с сильно колотившимся сердцем. Включил свет и все же захныкал. Нонночкины тапочки по-прежнему были на месте. Там, где он их аккуратно поставил, - под скамеечкой. Носов стащил с себя куртку, шапку, повесил все в шкаф, переобулся в домашние тапки, стоявшие рядышком с тапочками жены. И тяжелым шаркающим шагом пошел в спальню. Включил свет и тут же, грязно выругавшись, присел от испуга.
        Господи! Да как же это?! Да что же это такое делается! Пока он просиживал штаны в свой законный выходной на работе, пока стоял на страже законности, как любил он пафосно рассуждать о своих должностных обязанностях, их обокрали?
        Комод и тумбочки стояли с выдвинутыми ящиками. Шкафы раскрыты, и полки в них были пустыми. Вешалки с вещами тоже отсутствовали. И коробки с обувью пропали с антресолей шкафов.
        Их обокрали! Твою мать! Кому звонить?! Носов заметался по квартире, поочередно хватаясь то за телефоны, то за перевернутые стулья в гостиной, то за сердце. Он не знал, что делать! Звонить в дежурку и просить приехать оперативников? Надо бы, но что-то останавливало. Прямо вот занесет руку над телефоном, схватит трубку, и тут же кладет ее обратно. Сам не знал, почему! Потом догадался: дверь квартиры не была взломана. Это о чем-то говорило, он просто не в силах был понять в такой панике, о чем именно. А потом вдруг ни с того ни с сего взял и набрал Зотова.
        - Да, Илья, есть новости? - Гера отозвался тут же, будто ждал его звонка.
        - Беда, Геральд Эдуардович… - прохныкал Носов и закатил глаза, оседая на кухонный стул.
        - Что, Илья? Что, не молчи! - закричал тут же Гера и чуть тише: - Да хорош мне «выкать» уже, слышь!
        - Гера, беда у меня! Ты… Ты мог бы ко мне приехать?!
        - Когда?
        - Прямо сейчас!
        И подумал, что, если Зотов сейчас ему откажет, он ему устроит, мать его. Он его Фролову…
        - Диктуй адрес, - ровным, спокойным голосом отозвался Гера.
        Выслушал и порадовал, что будет минут через двадцать. Приехал через полчаса. Носов послушно сидел в кухне на стуле и не двигался. Гера, даже не узнав сути его беды, попросил ничего не предпринимать и оставаться спокойным. Спокойствием, конечно, не пахло, а двигаться он и сам бы не смог. Встал только, чтобы открыть Зотову дверь.
        - Что случилось? - спросил тот, переступая порог.
        - Меня обокрали, Гера! - вытаращив глаза, произнес Носов безумным шепотом. - Я пришел, а тут такое…
        - Я посмотрю? - предложил тот и, отстранив Илью, пошел по комнатам, попросив не путаться под ногами.
        Носов снова вернулся в кухню, сел на стул и замер. Он слышал, как передвигается Гера Зотов по его квартире. Слышал его негромкий разговор с самим собой и звук задвигаемых ящиков и захлопывающихся дверей. Потом все стихло. Гера вошел в кухню уже без верхней одежды, в носках, сел напротив него за стол и глянул исподлобья.
        - Что?! - нервно дернул кадыком Носов и сжал кулаки под столом.
        - Дверь была заперта, - не спросил, просто сказал Гера.
        - Да, да.
        - Следов взлома я не обнаружил.
        - Я тоже, - покивал Носов и уставился на Геру, как кролик на удава.
        - Твои вещи все на месте, Илья, - произнес тот через паузу. - Пропали вещи твоей жены, так? Я правильно понял?
        - Нет… Нет… - Носов замотал головой с такой силой, что стукнулся затылком о стояк центрального отопления, поморщился и снова повторил: - Нет! Это неправда!
        - Она ушла, Илья, - глухо обронил Зотов, с грохотом уронив локти на стол. - И ты это знаешь.
        - Нет!
        - Ты не стал бы звать меня, если бы был уверен в обратном. Ты бы вызвал оперов из своего отдела. Ты растерялся, это закономерно. Но… Но в глубине души ты ждал этого. Пропали только ее вещи, Илья. Дверь не взломана. Твои часы и золотые запонки на месте. Деньги в твоем столе, в шкатулке, тоже целы. Она ушла. Извини…
        Носов больше не сказал ни слова. Он опустил голову, дождался ухода Зотова, которому надоело сидеть в тишине и ждать реакции хозяина. И только потом сполз со своего стула и тихо побрел по квартире. Минут десять он просто ходил и смотрел. Просто рассматривал и сопоставлял.
        Да, часы и запонки на месте. Деньги тоже целы. Даже его банковская карточка с приклеенным к ней стикером с пин-кодом тоже цела. А на ней деньги! Тысяч восемьдесят точно есть. Карточка цела, его вещи целы, а вещей Нонночки нет. Нет ее туфелек и сапожек. Нет кофточек и лифчиков. Все исчезло! Даже их общие фотографии! Будто она хотела совершенно стереть себя из его жизни. Стереть любое напоминание о себе в этом доме.
        - Зачем?!
        Носов встал посреди гостиной и уставился на пустое место на стене, там прежде висел их свадебный портрет, на котором он был еще строен и весел и обладал весьма пушистой шевелюрой. Теперь он толст, лыс, угрюм, одинок. А на стене вместо портрета остался только гвоздь.
        - Зачем, сука?! - судорожно икая, спросил еще раз Носов, тупо пялясь на шляпку от гвоздя, торчавшую из стены.
        И тут его прорвало.
        Он рычал, орал, плакал, выворачивая опустевшие ящики комода и шкафов, которые Зотов аккуратно задвинул. Поднимал их с пола, снова швырял, пинал и пытался разбить о стены. Звонок в дверь его отрезвил и испугал одновременно. Носов вытер лицо рукавом рубашки и пошел в прихожую.
        - Послушайте, вы что творите?! - на пороге стояла соседка снизу, для убедительности перевязавшая себе голову платком. - У меня сейчас потолок рухнет! С вами все в порядке?
        - Простите, простите, ради бога, - приложил руки к груди Носов и попятился под ее гневным презрительным взглядом. - Собрался сделать перестановку и уронил шкаф. Простите.
        - Вы шкаф десять раз роняли?! - Соседка фыркнула и пошла к лифту, но по дороге пригрозила, что, если он снова станет крушить мебель, она вызовет полицию.
        - Хорошо, хорошо, хорошо… - как заведенный повторял Носов ей в спину.
        Захлопнул дверь и подумал: хорошо теперь уже никогда не будет. Все его хорошее закончилось не сегодня, нет. Оно закончилось в тот день, когда он не отпустил от себя Нонночку. Именно тогда, а он не понял, он просрал всю свою жизнь и все свои надежды. Именно тогда он швырнул под ноги красивой сучке свою жизнь. И что же получается?! Теперь он должен еще одной красивой сучке швырнуть под ноги еще и свою карьеру?!
        - Ну уж нет, Зотов! - прошипел Носов, останавливаясь у зеркала в прихожей и рассматривая себя: заплаканного, потного, растрепавшегося. - Этого не будет никогда. Вот тебе!
        И, смачно плюнув в кулак, он сложил его перед зеркалом живописным кукишем…
        Глава 10
        Новость о том, что к ним в офис примчался корреспондент какого-то модного журнала, работающего на деньги и интерес местного гламура, вмиг облетела этажи, кабинеты и застряла в курилке. Здесь эту новость слюнявили на сигаретных фильтрах, вдыхали с дымом, смаковали на выдохе и отсылали дальше.
        - А что он хочет узнать? - таращили глаза женщины.
        - Мало ли… Может, хочет в ее прошлом покопаться, - предполагали мужчины, взмахивая рукой с зажатой в ней сигаретой и посылая по курилке загадочные шлейфы дыма. - Может, там ответы.
        - Да, - соглашались с ними почти все присутствующие. - Дыма без огня не бывает. Тихая, тихая… Значит, не всегда была такой!
        - Конечно, не всегда! А ты, если бы дома свою жену с мужиком в кровати обнаружил, пошел бы с ним покурить, что ли? Или кофе предложить сварить? - фыркали третьи. - Человека просто довели! И мало этого, эта толстая корова потом является к Оле на работу и начинает нести такое…
        - Какое? Ну вот какое такое она начала нести? Бедная тетка ввалилась в холл с улицы, чтобы поговорить, а Оля ей по морде сумкой хрясь! Потом другой раз, третий - хрясь, хрясь! Синяк, говорят, под глазом поставила, - осуждающе качали головой четвертые.
        - Кто говорит?! Ну вот кто говорит?! - некоторые пытались заступиться за Олю, но их осторожные заявления тонули в гвалте возмущенных восклицаний.
        - А зачем же сразу убивать?!
        - Нормальный человек драться не станет!
        - И еще доверили отдел маркетинга ей! Как необдуманно…
        И начинали вспоминать, кто еще в тот момент был претендентом на эту должность. Тут же находили их более достойными и жалели за то, что их тогда обошли.
        - Теперь не отобьешься от вопросов, - вставил кто-то, когда курилка забилась народом настолько, что стало тесно стоять. - Полиция еще даже не успела от нас отвязаться, благо праздники. Теперь еще и пресса одолеет. Что хоть этот корреспондент спрашивает-то? Что отвечать-то? Кто-нибудь с ним уже говорил?
        Оказалось, что говорили многие, но толком даже не смогли вспомнить, о чем.
        - Так, ерунда какая-то, - жали плечиками бухгалтеры. - С кем она дружила, с кем спала, кому дорогу перешла. Сплетни какие-то! А мы что знаем?! Это надо у Верочки спрашивать, она с ней бок о бок работала. Вместе на обед, вместе с обеда. Надо спрашивать у Верочки…
        А Верочка в этот самый момент сидела на своем рабочем месте. С раскрасневшимся от вежливых комплиментов корреспондента лицом, подрагивающими руками и сведенной от напряжения спиной она отвечала на его вопросы. И находила себя очень остроумной, словоохотливой и очень привлекательной.
        - Она, наверное, вам жутко завидовала? - лаская девушку взглядом, спрашивал молодой парень.
        Она бы нашла его очень привлекательным, если бы не неряшливость в одежде. Вроде бы все чистое и новое, а надето как-то не так, как-то неправильно. Будто он одевался впопыхах и вместо рубашки надел трикотажную кофту с длинными рукавами, потом подумал и напялил сверху джемпер, а поверх еще и жилет с множеством карманов, и куртку, такую короткую, что из-под нее торчали края всех его одеяний. И кроссовки! Дорогие, а шнурки разные. И язык у одного заправлен под шнурок, а второй болтается.
        Странный молодой человек, решила для себя Верочка. Но говорить от этого меньше не стала. Как раз наоборот, решила, что в силу своей молодости и несобранности, этот парень не обратит внимания на то, как она топит свою начальницу. Решит, что она просто делится собственным мнением.
        - Конечно, завидовала! - фыркнула Верочка, поправив тонкую прядку, выбившуюся из-за полыхающего ушка. - Ей сколько? Тридцать! А мне чуть за двадцать пять! Я в преимуществе. Опять же, я свободна. А у нее этот ее странный муж.
        - Почему странный? - спросил корреспондент и уставился за окно, где торчала крыша соседнего здания. И вдруг ткнул туда пальцем: - А что там?
        - Где?
        - Ну вот, крыша. Что за здание?
        - А-а, это склады, - отозвалась она с раздражением. - День и ночь там что-то грузят, увозят и привозят. Шум, грохот. У людей на проспект окна кабинета выходят, а у нас на этот срам. А ведь ей предлагали другой кабинет. Отказалась! Зачем, говорит, нам на двоих такая большая комната? Скромница тоже…
        - Да, иногда скромность бывает во вред, - отозвался корреспондент и поправил булавку, удерживающую бейдж на его жилетке.
        - Да если бы она в самом деле была скромной! - зло фыркнула Верочка, и кровь с новой силой прилила к ее лицу. - Все фальшь! Все!
        - Что конкретно? - Парень лениво водил гелевой ручкой по страницам потрепанного блокнотика.
        - Ее праведность, к примеру! - Верочка откинулась на спинку офисного кресла, спина ныла от напряжения, сил уже не было. - Все считали ее верной, праведной и порядочной, а она!..
        - А она?
        - Она изменяла своему тупому мужу.
        - Изменяла?! - оживился парень, и кончик ручки хищно нацелился на чистую страницу. - Хотите сказать, что ее муж был рогоносцем?
        - А то! Он не просто так притащил к себе в дом эту толстуху. Он хотел Ольгу наказать тем самым. Поставить ее на место! Она же обнаглела! Она же ни одного мужика в нашем офисе не пропустила! А последний… - Тут Верочка неожиданно прикусила язычок и принялась рассматривать часовой циферблат на своем левом запястье.
        - А что последний? Кто им был? Верочка! - ласково окликнул застывшую девушку корреспондент. - Что там с последним?
        - Да ничего, собственно, - она со вздохом наклонилась вперед, падая локтями на стол. Опасливо глянула на приоткрытую дверь кабинета. - Она ему просто прохода не давала! Он… Он такой порядочный мужчина, такой… А она!
        - А можно подробнее?
        Подробности Верочка выдала следующие.
        С ее слов, Ольга Фролова не оставляла в покое их заместителя по финансам Скоробогатова Александра Сергеевича. Тот был старым холостяком, ну и, конечно, любил женщин. А Ольгу всегда обходил стороной.
        - Всегда! - подчеркнула Верочка с нажимом. - Она ему просто-напросто никогда не нравилась, понимаете?
        - Да-да, - корреспондент активно строчил. - Продолжайте!
        - А она вцепилась в него, как кошка! И мало того, когда ее застукали, принялась ему гадить! Это как называется?
        - Что конкретно?
        - Что начала порочить его репутацию, пытаясь обелить себя? Это же подстава! Подстава чистой воды!
        - Можно подробности, Верочка?! - взмолился корреспондент, сильно вспотевший в своем нелепом наряде.
        - Подробностей хотите? Да пожалуйста!
        В день, предшествующий убийству несчастной женщины, Ольга, оказывается, подстерегала Скоробогатова в курилке. Там они пробыли недолго, Ольга вернулась на рабочее место возбужденной и рассеянной.
        - Знали бы вы, что она в отчете наворочала! - вставила Верочка. - Я до сих пор не пойму, что там и как?! Откуда такие затраты?!
        - А потом?
        - Потом она меня отослала на обед, просила что-нибудь купить ей поесть. Я ушла, хотя понимала, что меня просто-напросто удаляют из кабинета. И не ошиблась, знаете ли!
        - В смысле? Когда вернулись, застукали их за пикантным? - сально поплыл взгляд корреспондента.
        - Именно! - кивнула Верочка, помолчала, надувшись, а потом вдруг взорвалась: - Эта тварь почти лежала вон там, - ее подрагивающий пальчик ткнул в сторону Олиного рабочего места. - Она развалилась, а он ее… Он ее лапал!
        - В смысле? - прикинулся непонимающим парень.
        - Он трогал ее грудь! Вернее… - она закусила губку. - Вернее, Ольга держала его руки на своей груди и что-то говорила ему. А когда заметила меня, взорвалась возмущением. Это нормально?! Сама же его соблазняла, я живой свидетель! И сама же потом его, извините за выражение, еще и обругала! Ваще-е…
        Корреспондент покивал, перекинул страничку блокнотика.
        - А потом?
        - Что - потом?
        - Что было потом?
        - А потом был вечер! - Верочка сморщила лобик, будто вспоминала. - Я ушла с работы, но потом вернулась в холл, мне в туалет надо было, автобус долго не приходил. Из туалета вышла и стала свидетелем безобразной сцены!
        - Ага… - Корреспондент алчно сглотнул и, воткнув ручку в лохматые вихры на макушке, интенсивно почесался. - Давайте подробностей, Верочка! Отвратительных, грязных, дурно пахнущих!
        И Верочка расстаралась! Она так живописно расписала все, что там происходило, что корреспондент в финале ее рассказа не выдержал и зааплодировал.
        - А давайте к нам, а, Верочка? - приглашающе махнул он в сторону двери ее кабинета. - У вас талант!
        - Скажете тоже! - смущенно улыбалась Верочка.
        - У вас не просто талант, у вас талантище! - оскалился парень на пороге, перед тем как уйти. И пообещал, приложив руку к сердцу: - Я замолвлю за вас словечко, точно замолвлю, так и знайте… Ну а теперь я иду к господину Скоробогатову. Говорите, наиприятнейший человечек?..
        Вечером того же дня, стащив с себя жилетку, растянутый пуловер, трикотажную кофту с длинными рукавами и кроссовки с разными шнурками, корреспондент оделся в брюки, свежую рубашку, ботинки. Причесал волосы, застегнул до подбородка куртку и, накинув на голову капюшон, вышел из дома. Через час он звонил в квартиру, в которой - он точно знал - его не ждали.
        Глава 11
        - О, ты чего это?!
        Геральд стоял на пороге своей квартиры в одних джинсовых шортах, босиком и с недоумением рассматривал вырядившегося племянника. Он только что собрался поужинать. И тут звонок в дверь! А за дверью племянник Васька, который ни разу не был у него, насколько он помнит. Ванька был, а Васька ни разу. Хотя…
        Хотя, может, и наоборот.
        - Привет, - поздоровался Вася и шагнул через порог. - Я войду?
        - Уже вошел. - Гера закрыл дверь и пошел в кухню. - Ты чего пришел-то? Мать послала?
        - Не-а. - Васька следовал по пятам. - Никто меня не посылал, я сам себя послал.
        - Макароны с сыром будешь? - Гера полез в сушку за второй тарелкой.
        - Буду. - Василий вспомнил, что, движимый азартом, сегодня не ел вообще. - Руки можно вымыть?
        - Нужно, - буркнул Гера и удивленно глянул в широкую спину племянника.
        С первого января они не виделись. Прошло почти десять дней. Сейчас был вечер десятого. Никто из них за эти дни не позвонил ему ни разу. А тут вдруг - явление.
        Он положил в тарелки макароны, по куску масла и посыпал тертым сыром. Все, больше в его доме есть было нечего. Если не считать белого хлеба и кофе, которого он сварил полтора литра в старом эмалированном кофейнике. Кофейник остался от матери, и он его Алине не отдал.
        Они расселись, стали есть. Гера понимал, что Васька не просто так явился. Что-то таил в себе его шкодливый ускользающий взгляд. Что-то он ему уготовил. Либо новость, либо пакость. Либо то и другое вместе, то есть какую-нибудь пакостную новость.
        Денег он ему не даст, твердо решил Гера, доедая макароны. У него их в принципе и нет. Накоплений было негусто. И те уйдут теперь на адвоката, которого он нанял Оле. Ее пока держали в СИЗО, но обвинение было уже предъявлено, шло следствие. Носов - мерзкое животное - обманул его по всем статьям. Мало того что поторопился, хотя его просили об обратном. Так еще и следствием почти не занимался, переключившись на другие дела. Это Геральду опера из их отдела насплетничали по старой дружбе.
        - Ты бы на него, Гера, особенно не надеялся. Мелкий человечишко! Обманет все равно. Да, болтают, жена его бросила. Он теперь совсем сволочь! Не верь ему, Гера.
        Гера и не верил. А про жену Носова узнал одним из первых. Вторым узнал, что Оле предъявлено обвинение, что ее скоро, на время следствия, перевезут из следственного изолятора. И он этого очень боялся.
        Вообще все было очень плохо! Свиданий ему с ней не давали, хотя он пытался добиться и стучался не в одни двери. Информацией Носов не делился. Сам попытался что-нибудь разузнать, так его тут же начальству сдали. Такое было!..
        - Что?! Дел никаких больше нет? Да? У тебя два подозреваемых по жестокому убийству, работай их, работай, умник! - орал на него полковник так, что вены на шее вздувались и темнели. - Если узнаю, что суешься в соседний отдел с советами и уговорами, выговор влеплю!
        Да плевал бы он на все выговоры, если бы свидетели с ним шли на контакт. А так…
        Витька его послал, не стесняясь в выражениях. Рожи корчил одна поганее другой, скорбь изображал старательно по безвременно ушедшей любовнице. Олины сослуживцы отказались говорить с ним в частном порядке. И больше всех негодовал господин Скоробогатов, хотя в принципе не должен был. Он под протокол Носову ни одного плохого слова не сказал об Оле. Не то что ее помощница. Та надрывалась, будь здоров! С ее слов, Оля получалась настоящим чудовищем.
        Гера поехал к соседям Оли - говорить не пожелали. Сунулся к соседям убитой, так там тоже было все плохо. Двое из троих опрошенных утверждали, что видели молодую женщину, приехавшую на машине, которая по номерам оказалась Олиной. Видели, как эта женщина входила в подъезд, а потом выбегала оттуда и размахивала зажатым в руке предметом, который потом будто бы зашвырнула в багажник. Нет, узнать женщину они, конечно же, не смогли бы. Ночь, темно, освещения уличных фонарей недостаточно для того, чтобы рассмотреть цвет волос и глаз. Ну да, женщина была высокая, худенькая, с длинными волосами; в брюках и то ли в шубке, то ли в курточке. В принципе, по описанию подходила под Олину внешность.
        - Но под это описание может подойти половина женщин нашего города! - кипятился потом в кабинете Носова Гера.
        - Ага, и все ездят на такой же точно машине с номерами, зарегистрированными на ее имя, так? - оставался непреклонным Носов.
        - Внешность женщины не рассмотрели! - фыркал Гера. - А номера все увидели!
        - Не все, не все, Геральд Эдуардович, - удовлетворенно скалился Носов и вытирал влажной салфеткой вспотевший жирный лоб. - Один мужчина приехал позже вашей подзащитной, уж позвольте мне так ее называть. И припарковал свою машину рядом с ее. И номера отлично рассмотрел. И одна женщина, живущая прямо напротив автостоянки, номера рассмотрела. Собаку она выгуливала тогда, когда машина там стояла. Полноте, Геральд Эдуардович, вам надо взять себя в руки и признать факт свершившимся…
        Какой факт? Какой, к черту, факт он должен признать? Что Оля убийца?
        Это неправда! Этого быть не может! Где-то что-то он просто просмотрел. Что-то не так с этой чертовой машиной и окровавленным молотком в ней. Что-то не так.
        Эх, добраться бы до Оли, поговорить с ней, тогда пусть не многое, но кое-что встало бы на свои места…
        - Вкусно, спасибо. - Васька отложил вилку, отодвинул тарелку и тут же шумно втянул носом воздух. - Чую запах кофе. Нальешь, дядюшка?
        - Налью, - буркнул Гера.
        У него окончательно испортилось настроение, стоило прокрутить в голове все, что у него имелось. Имелась одна дрянь! Тут еще Васька со своим весельем, плещущим через край из его черных глазищ.
        Он налил ему большую чашку кофе, отрезал ломоть батона.
        - Извините, пирожных нет, - изрек он ядовито и склонился к племяннику. - Тебе чего надо, дорогой? Денег нет, и были бы, не дал! Работать пора, понял?
        Васька громко хлебнул кофе, черного, как ночь, удовлетворенно зажмурился. Кажется, новость, что денег ему тут не обломится, не очень его расстроила. Чего тогда?
        - Кофе потрясающий, дядя, - хлеб он есть не стал, кофе выпил в четыре глотка. - Это единственное, что получается у тебя классно.
        - Да?! - Гера опешил от такой наглости. - А что же получается у меня так себе?
        - Устройство личной жизни, к примеру. Это первое, - сказал Васька. - Женился бы на Оле вовремя, и не случилось бы ничего. Ни Витьки этого зажиревшего, решившего, что ему можно дома гадить, в собственной супружеской постели. Ни коллег, которыми Оля себя окружила в надежде на доброе сотрудничество. Ни убийства этого непонятного. Ничего бы этого не было, дядя! Если бы ты вовремя на ней женился. А то все в дружбу играл, чудил, понимаешь.
        - Это первое, - посерев лицом, сказал Гера, - что у меня не вышло. А что второе?
        - А второе, дядя Геральд… Ты вдруг стал казаться мне посредственным сыщиком, так вот! - И это чудовище, вымотавшее все нервы его сестрице, закатилось счастливым смехом. - Нет, ну правда! Любимую женщину ни за что посадили за решетку, а ты сделать ничего не можешь?
        - Я пытаюсь, - едва слышно обронил Гера, признав упрек справедливым. - Но, куда ни сунусь, везде тупик. Просто заколдованный круг какой-то! Коллеги ее со мной говорить отказываются. У меня и прав нет, их допрашивать. Соседи погибшей в один голос утверждают, что Оля там была. Олины соседи меня на порог не пустили.
        - Почему?
        - Не любят меня, - пожал плечами Гера, рассматривая кофе в чашке. - Я только рот открыл, они дверь перед носом захлопнули и больше, сколько я ни звонил, не открыли. К Оле не пускают. Одна надежда на адвоката. Буду через него связь с ней держать.
        Гера посмотрел на пухлый численник, который он прикрепил к притолоке пару дней назад.
        - Завтра у него судебный процесс, а потом он займется моим делом. Толковый мужик. Я с ним в суде сталкивался. Дотошный, - с надеждой добавил Гера и глотнул кофе.
        - Понятно. - Васька широко улыбнулся, наклонился к нему и, заговорщически подмигнув, спросил: - А если я успею раньше адвоката, мне обломится?
        И, вальяжно откинувшись на спинку стула, он довольно хихикнул.
        - Что успеешь? Что обломится? - вытаращился на него Гера, почти не обратив внимания на наглую позу племянника.
        - Деньжонок, - мяукнул сладенько Василий.
        - С какой стати?
        Гера прищурился, наконец-то сообразив, что физиономия сестринского отпрыска нагло светится не просто так. Что-то принес ему в клювике оболтус.
        - Говори! - приказал он и, резко выбросив руку вперед, схватил того за воротник рубашки. - Васька, говори!
        - А то че? - недовольно огрызнулся тот и осторожно выпростал воротник из пальцев родного дядюшки. - Отшлепаешь? Я повторю вопрос: денег дашь?
        - За что?
        - За результат, - скромно потупился Васька.
        - И?
        - Денег дашь? - племянник сунул ему ладонь лодочкой.
        Пришлось пожать ее и пообещать, что в случае положительного исхода тот может рассчитывать на премиальные.
        - Короче… - Васька встал, облапил спинку стула. - Во всем, что случилось с Олей, виноваты два человека.
        - Витька и его любовница?! - скрипнул зубами Гера, подливая им обоим кофе.
        - Нет. Виноваты Скоробогатов и помощница Оли Верочка. Пока я еще не располагаю точными сведениями, кто из них двоих убил бедную Витькину бабу, но кто-то из них двоих - бесспорно. Скорее всего, это Вера, - кивнул, на минуту задумавшись, племянник. - Скоробогатову сложно было бы изобразить Олю. Скорее всего убийца - Олина помощница. Как тебе результат?
        - Ты спятил?! - рассматривая Ваську с сожалением, спросил Гера, и тут же, вздохнув, сам себе ответил: - Ты спятил!
        - Нет, все верно, Гера. Все верно! Я говорил почти с каждым сотрудником Олиной компании. Я прошел все этажи и все кабинеты. Я…
        - Каким образом?! - вытаращился Гера.
        - Я заделался на один день корреспондентом одного гламурного журнала. У меня там знакомый работает, помог с атрибутикой. Даже сказал, как одеться надо, чтобы быть в образе, - и он, судорожно сглатывая слюну, рассказал, во что оделся, как себя вел. - Короче, народ пел как по нотам. А круче всех эта фря Вера. Такая, скажу тебе, сволота! Олю ненавидит люто.
        - За что? - Гера ошеломленно смотрел на племянника, которого привык считать оболтусом.
        - Ревность! Ревность, дорогой мой дядюшка. Она приревновала Олю к Скоробогатову. И знаешь почему?
        - Нет.
        - Потому что у этой Верочки со Скоробогатовым роман уже полтора года.
        - Да ладно! - Гера изумленно заморгал.
        - Удивлен? Я тоже был удивлен, когда уборщица шепнула мне по секрету.
        - Ты говорил с уборщицей?! - ахнул Гера.
        Он вот лично пренебрег, сочтя, что человек, уходивший со службы за десять минут до того, как все соберутся, мало что мог знать. Оказалось, что уборщица приходила вечером. И часто заставала Скоробогатова за работой. И не раз была свидетелем того, как Верочка кралась коридором к нему.
        - Как кошка! - изобразил гневное шипение уборщицы Васька. - По стеночке, по стеночке…
        - Оп-па! - ахнул Гера и тут же мысленно поставил десять очков Ваське в зачет. - Это что же получается?
        - А получается то, что Скоробогатов, устав от тихой блеклой Верочки, решил переметнуться на ее начальницу. И после того как узнал, что она с мужем разводится, он начал ее буквально преследовать. - Васька снова оседлал стул. - Кое-кто заметил, как Скоробогатов ее преследовал. Бежал в курилку, когда Оля оставалась там одна. Посещал кабинет, когда ее помощница и его любовница по совместительству уходила.
        - Кто же это такой глазастый? Снова уборщица? - съязвил Гера.
        Ему вдруг сделалось жарко, хотя из всей одежды на нем были одни джинсовые шорты. Он ревновал? Он ревновал! Почти так же, как тогда, когда Оля собралась замуж за Виктора. Тогда ему так же не хватало воздуха, было душно, жарко, щипало глаза и ныло в области желудка. И он сотню раз собирался помешать ей. Хотел поговорить, отговорить, убедить. Но так и не решился. Думал, что она Виктора очень любит. А он там вообще не при делах. Они же друзья!
        Так, а при чем теперь какой-то Скоробогатов?! Он-то куда лезет?!
        - Нет, не уборщица, - снисходительно глянул на него Васька. - Девочки из бухгалтерии оказались на редкость наблюдательными. Если он хотя бы пару раз был замечен в непосредственной близости от какой-нибудь цыпочки, значит, Алекс поплыл. А ты говоришь…
        - Так, так, так, так, так. - Гера принялся барабанить пальцами по столу. - Стало быть, у Олиной помощницы был мотив?
        - Да!
        - И у господина Скоробогатова был мотив? - поймав недоумение во взгляде племянника, Гера пояснил: - Это если Оля его отшила. Она ведь его отшила? Разве нет? Что об этом говорят девочки из бухгалтерии?
        - Об этом ни слова. Думаю, не успела. Но! - Васька поднял вверх правый указательный палец. - Верочка застукала Скоробогатова и Олю в тот момент, когда его руки лежали на ее груди. Была весьма возмущена. И твердо верит в то, что это Оля спровоцировала Алекса на вольность.
        Гера сморщился, к дикой духоте добавилась ноющая боль в области желудка. То, о чем рассказывал теперь племянник, представить было невозможно. Даже он - знающий Олю много лет - не позволял себе такого. А какой-то хлыщ смеет трогать ее?
        - Удавлю гадину, - прошептал Гера и шарахнул кулаком по столу так, что Васька испуганно вогнал голову в плечи.
        - Кого конкретно? - уточнил он с жалкой ухмылкой.
        - Неважно! Дальше! - проревел Гера. - Наверняка самое главное еще не сказал?
        - Так точно, господин сыщик второго разряда. - Васька глупо захихикал, приставив ладонь к несуществующему козырьку. - Первый присвоить тебе не могу, потому что ты, дядя, прости, лох!
        - А в бубен? - лениво поинтересовался Гера.
        - Не за что, представь! - обнаглев окончательно, Васька дотянулся до ручки его холодильника, открыл и недовольно сморщился. - У-у-у, даже колбаски нет. И пивка. А я бы выпил. Я заслужил.
        Гера вытянул ногу вперед и резко толкнул ею дверцу холодильника.
        - Обойдешься. Говори, или я тебя сейчас выпровожу.
        - И не дослушаешь?! - изумился Васька. Потом покорно кивнул. - Ладно, говорю… Только у меня к тебе вопрос.
        - Ну?
        - Почему ты ни разу ни у кого не спросил, как в тот вечер Оля добиралась до дома?
        - У кого?! - вытаращился Гера.
        - Хотя бы у следователя, который ведет дело. Не спросил? А он не счел нужным сказать, - подвел черту Васька. - Вот и получается, что ты пропустил самый важный момент. Самый важный!
        - Щас точно в бубен получишь! - Гера показал ему крепко сжатый кулак. - Ну!
        - Олю в тот вечер отвозил Скоробогатов. После той дикой сцены, что случилась у них на первом этаже перед турникетом, ее отвозил домой Алекс. Так-то, дядя. Я же говорю, ты лох.
        - Погоди.
        Гера принялся вспоминать и… и не вспомнил. И в самом деле, он не спросил у Носова. А тот, мерзавец, не сказал ничего. И Гера по умолчанию решил, что Оля добиралась до дома обычным для нее способом - за рулем собственного автомобиля. А оказывается, машину вел Скоробогатов.
        - Он отвозил Олю на ее машине?
        - Нет! На своей!
        - А Олина?
        - Олина оставалась у офиса…
        Тут Васька, гад, сделал такую таинственную морду, что Гера не выдержал и все же отвесил ему подзатыльник.
        - Че дерешься-то? - надул он губы, как в далеком детстве.
        - Как долго оставалась Олина машина у офиса, ну?! - И Гера занес ладонь для следующей оплеухи.
        - Часа два-три. Охранник точно не помнит. Но когда пошел обходить здание по периметру, обратил внимание, что машины уже нет.
        - А пошел он?..
        - Через три часа после инцидента.
        - Отлично!
        Гера оживленно потер руки и бросился в комнату за любимым блокнотом. Вернулся, сел за стол. Начал записывать.
        - После скандала, стало быть, Оля уехала со Скоробогатовым. Уехала на его машине. Ее осталась на стоянке. Потом она исчезла? Кто забрал? Вопрос первый! Когда забрал? Вопрос второй! Если Оля, то почему ей сразу было не поехать на ней? Не-е-ет, брат Васька…
        - Я - племянник, - поправил его Василий.
        - Не-е-е, брат Васька, - снова повторил Гера, не обращая внимания на поправку. - Сама она машину не забирала той ночью. Не поехала бы она через весь город на чем-то, чтобы ее забрать. Она кого-то об этом попросила. Кого?
        - Скорее всего, Скоробогатова. Он был последним, с кем она контактировала. Я так думаю.
        - Эх, расспросить бы Олиных соседей. Они-то точно могли бы сказать, выходила Оля той ночью на улицу или нет? - закусил кончик ручки Гера. - Со мной не стали говорить, старые перечники! Носову информацию весьма расплывчатую дали - ни да, ни нет. Э-эх, разговорить бы их!
        - Может, у мамы получится? - неосторожно брякнул Василий и тут же прикусил язык, взгляд его нервно заметался по Гериной кухне.
        - Та-ак! - опешил Гера. - А ну давай рассказывай!
        Пришлось рассказывать, что к вечеру первого января родственники Геры взяли на себя обязательство женить наконец своего непутевого брата и дядю. А для этого необходимо было вызволить Олю из тюрьмы.
        - Больше ему никто не подойдет, - сделала заключение Алина.
        - Никто, - подтвердил Иван.
        - Никто, - согласился с ними Василий.
        Совместными усилиями и в результате длительных дебатов был разработан план, а оставшиеся до десятого января дни были потрачены на то, чтобы объехать всех Олиных родственников с целью сбора информации, опросить соседей жертвы, ее коллег и…
        - И сейчас мама должна говорить с Олиными соседями.
        - А Ваня?
        - А Ваня перетирает с охраной складского хозяйства, расположенного по соседству с Олиным офисом. Может, чего-то там всплывет. А че?! - Васька виновато съежился на стуле. - Мы же обещали. Мы не могли сидеть сложа руки.
        - И вам оказалось проще. Доверия больше, - вдруг согласился Гера. - Что родственники Олины? В шоке?
        - А то! Суета, шум, гам! Чуть ли не сухари сушить принялись все разом. Еле отговорили. На адвокатов собирают. Ты бы это, Гера… - Васька шумно двинул носом. - Позвонил бы им, что ли, а? Они о тебе спрашивали у матери.
        - Не могу.
        Гера отвернулся к окошку, сгорбился. Он не хотел рассказывать племяннику, сколько раз за минувшие десять дней хотел набрать номер одной из Олиных теток. Та была особенно близка с племянницей. И его охотно принимала в гостях. Это еще когда Оля была не замужем. После ее свадьбы Гера с ее родней не общался. Принципиально. А тут позвонить хотел. Но потом струсил.
        Что он ей скажет?! Что Оля звонила ему несколько раз, а он не мог ответить, потому что был дико занят, потому что какая-то гадина убивает ни в чем не повинных женщин, и он рыл, рыл, рыл информацию? И что потом, когда узнал о ее беде, не смог ничем помочь? Что его близко не подпускают к расследованию, что свидетели, видимо, подготовленные вероломным Носовым, отказываются с ним говорить?
        Это он скажет Олиной тетке, наверняка теперь сходившей с ума от беспокойства за племянницу?
        Нет, он позвонит ей, когда у него будет результат. Только тогда.
        - Когда мать должна говорить с Олиными соседями? - очнулся он от печальных раздумий.
        - Да вот прямо сейчас и говорит, - ткнул пальцем в циферблат часов племянник и, с хрустом потянувшись, попросил: - Свари еще кофейку, что ли, дядя…
        Глава 12
        Алина нервно теребила перчатки, снова и снова перебирая в уме речь к соседям Ольги Фроловой. Вдруг не выйдет? Вдруг не получится у нее быть убедительной? Вдруг они не станут с ней разговаривать или вызовут полицию? Что необходимо для того, чтобы они ее выслушали и ответили на ее вопросы?
        Искренность! Вот что необходимо в общении. Когда ученики в школе пытались ее обмануть, ловчили, изворачивались, она была непреклонной. Если же честно говорили, что не выучили, она давала им отсрочку.
        - Добрый день. - Алина вздрогнула, пропустив момент открывания двери. - Я Алина Эдуардовна Зотова, вот мои документы.
        Она протянула пожилой женщине свой паспорт. Та внимательно прочитала, пожала плечами, выкатила недоуменно нижнюю губу.
        - А я Ирина Васильевна, и что? - откликнулась женщина неприветливо.
        - У меня к вам разговор, Ирина Васильевна. - Алина судорожно сглотнула, все заранее заготовленные слова вдруг выскочили из головы, как на экзамене.
        - По поводу? - та стояла на пороге, плотно прильнув плечом к притолоке, и пропускать ее внутрь явно не собиралась. И вдруг лицо ее исказила злобная судорога: - Ты что, к Егору моему, кобелю, пожаловала?! Его очередная пассия? Ах ты…
        И ее полная рука потянулась к голове Алины. Благо та была высокой и Ирина Васильевна не дотянулась до ее пышной шевелюры, укутанной тонким пуховым платком, а то беда была бы.
        - Нет-нет, что вы, - отступила она назад с досадливой гримасой. - Не знаю я никакого Егора! Я учительница вашей соседки Оли. Она попала в беду, и я… Так получилось, что хлопочу теперь за нее.
        - Больше некому! - фыркнула недоверчиво женщина, но руку убрала в карман байкового халата.
        - Так получилось, что… Что и есть кому, да не выходит ничего. - Алина жалко улыбнулась. - Уж простите меня, но… Но мне нужна ваша помощь. И не столько мне, сколько Оле. Пожалуйста!
        Она была самой себе неприятна в этот момент. Забыла уже, когда и кого так вот униженно просила. За детей, помнится, лет семь назад, перед участковым так же вот унижалась. И все! Теперь вот ради брата, ради Геры. Очень он несчастным был в первый день наступившего года. Хоть и крепился, и пытался выглядеть уравновешенным и спокойным, тоска в глазах стояла смертная. Таким она его помнила только после смерти мамы. И решилась вот на всяческие унижения ради него, хотя Олю и недолюбливала. Но, кажется, это у них взаимное. Оля тоже не любила Алину. Считала, что она обманула брата с квартирой.
        Дурочка, маленькая дурочка. Ничего-то она не понимала. Просто Алине сама мысль о чужой женщине под родительской крышей была противна. Не могла она позволить, чтобы чужой человек ходил там, дышал, смотрел на улицу из того окна, из которого смотрела ее мама - милая и несчастная слабая женщина.
        - Ира, кто там? - на пороге квартиры Олиных соседей возник пожилой мужчина в очках, с газетой в руках. Он чуть поклонился. - Здрасте, что хотели, уважаемая?
        - Уважаемая хочет про соседку нашу с нами говорить, - не очень любезно отозвалась Ирина Васильевна. - Помочь ей вызвалась.
        - А кто вы ей, простите? - глянул на Алину поверх очков мужчина, видимо, тот самый Егор, которого ко всем подряд ревнует его супруга.
        К слову, приличный вполне для своего возраста мужчина. Моложавый, симпатичный.
        - Она ее учительницы бывшая, - снова за Алину ответила его жена.
        - А-а, учительница… - протянул он и задумался ненадолго. Потом решительно оттеснил жену от дверного косяка и приглашающе махнул рукой внутрь квартиры. - Входите, раз так.
        Алина в комнату войти отказалась. Осталась стоять в тесном коридорчике.
        - У меня к вам всего два вопроса, ни к чему мне проходить, беспокоить вас, - она снова улыбнулась, и снова вышло жалко.
        - Да, да, говорите, - закивал Егор Иванович, откладывая газету на тумбу у зеркала. - Рады будем помочь, если сможем.
        - Чего ей помогать-то? - недобро покосилась на обоих Ирина Васильевна. - У нее в друзьях полицай ходит! Небось уж расстарался!
        - Ты и говорить с ним не стала, если мне не изменяет память, - поджал губы хозяин квартиры. - И со следователем не особо разговорчивой была.
        - А мне нечего им сказать! Я за ней не слежу! - огрызнулась Ирина Васильевна, раскрасневшись от гнева, и тут же, сильно пихнув мужа в бок, ушла из коридора.
        Алина не знала, куда деваться от неловкости за то, что стала свидетелем и виновником супружеской перепалки. Прожив всю жизнь без мужа, она понять до сих пор не могла, как можно жить бок о бок с человеком, который раздражает и бесит, выводит из себя и которого так вот запросто можно грубо пихнуть в бок?! Это же мучение просто, а не жизнь! Все ведь должно быть чисто, красиво, нежно и тихо, разве не так?
        - Вы меня простите великодушно, - приложила она руку с зажатыми в ней перчатками к груди. - Просто все родственники Оли в панике, звонят мне со слезами. Никому свидания с ней не дают.
        Она чуть не брякнула, что и Геральду тоже в этом было отказано. Вовремя спохватилась.
        - Я понял, - кивнул с понимающей улыбкой Егор Иванович, он очень мило улыбался, к слову. - Так что вы хотели узнать?
        - Ага… - Она поняла, что человек готов к контакту. И тут же принялась вспоминать, с чего должна была начать опрос. - Тут такое дело… Оля, уходя со службы в один прекрасный день, повздорила со своей соперницей. То есть с той самой женщиной, которую ее нечистоплотный в моральном плане супруг посмел привести к себе домой. Они повздорили и… И Оля уехала домой. А на следующий день эту женщину находят в ее доме с пробитой головой.
        - И что вы хотите от нас?! - выскочила из комнаты Ирина Васильевна, успевшая переодеться в спортивный костюм.
        Лучше бы она этого не делала, тут же решила про себя Алина. Стала еще толще и еще некрасивее. Не в пример своему поджарому супругу.
        - Мне хотелось бы узнать, выходила той ночью Оля из дома или нет? И слышали ли вы, когда она вернулась со службы? - Алина назвала число, предшествующее ночи трагедии, которое ей сообщил Геральд.
        - Да знаем мы, когда это случилось! - махнула на нее рукой Ирина Васильевна. - Были тут из полиции, спрашивали.
        - Да, да, вы сказали, что не знаете и не слышали, - робко улыбнулась Алина, все больше ненавидя себя за подобострастие.
        Все ради Геры, все ради него. Оля-то все равно не оценила бы ее стараний. Или оценила бы?
        - Так что же вы хотите, раз мы ничего не видели и не слышали?! - Ирина Васильевна воинственно подбоченилась, с трудом определив линию собственной талии.
        - Я хочу, чтобы вы постарались вспомнить, - с нажимом произнесла Алина и вытерла перчатками вспотевший лоб. - Ведь слышно же, когда соседняя дверь хлопает, слышно?
        Супруги стремительно переглянулись. Егор Иванович свел брови, а Ирина Васильевна досадливо чертыхнулась.
        Алина насторожилась. Она проработала педагогом не один десяток лет, детскую душу читала безошибочно. Взрослых угадывать не пыталась, но считала, что подросший человек в своих привычках и пристрастиях мало чем отличался от себя самого лет, скажем, десять назад. То есть она справедливо полагала, что способна распознать и взрослую душу, раз она такой хороший психолог. И сейчас она угадала точно, что эти двое что-то знают, но говорить не хотят. Никому!
        Потому и следователю ничего внятного не сказали. Потому и Геру послали куда подальше.
        - Ирина Васильевна, Егор Иванович. - Алина глянула на них как можно проникновеннее. - Вы ведь многое можете. Вы можете ей помочь! От вас зависит ее судьба!
        - От нас зависит! - фыркнула Ирина Васильевна. - Что-то она у нас разрешения и совета не спрашивала, когда мужа с любовницей по квартире гоняла! Такой грохот устроила! А потом посиделки на троих организовали. Она, мент этот ее и Люська, шалава, что под ней живет. Нашла себе компанию! Мы-то ей не друзья! Чего ей мы-то!
        - Ира, перестань, - ее супруг досадливо поморщился, виновато из-за ее спины улыбнулся Алине. - Она же приходила к нам, помнишь?
        - А то! Пришла будто за дрожжами, пироги, мол, собралась ставить. Посидела, поерзала, а потом ушла ни с того ни с сего. А дрожжи-то и не взяла! Зачем приходила, спрашивается?! Непонятно. А потом и вовсе сторонилась нас. Мы-то ей что?! Вот вы учительница, знать ее должны хорошо, так?
        - Да, конечно! - живо отозвалась Алина на подозрительный взгляд Ирины Васильевны.
        - Скажите, почему она так странно себя вела?
        - Ох, но это же очевидно, - качнула с жалостью головой учительница со стажем. - На Оленьку столько всего свалилось. Она просто не знала, где голову приклонить. Может, рассчитывала, что вы ей про Виктора что-то расскажете. Что-то еще к тому, что она уже и сама знает. Может, просто на жалость вашу надеялась, на понимание, сочувствие. Она же просто одинокая девочка. Ей всего-то тридцать лет.
        - А вам сколько? - встрял вдруг Егор Иванович. - Что-то вы больно молоды для ее учительницы.
        Пришлось Алине накидывать себе с десяток лет. Ее возраст ему понравился, Ирину Васильевну, наоборот, взвинтил. Видимо, оказались почти ровесницами. А выглядели по-разному. Алина высокая, худая, ухоженная и одета хоть и небогато, но со вкусом. А она…
        В спортивном костюме, который запросто можно было натянуть на холодильник Алины, оставшийся от мамы.
        - Вы что-нибудь слышали, Ирина Васильевна, Егор Иванович?! - Алина снова приложила руки к груди.
        Она устала умолять супругов. Очень хотелось повысить на них голос. Но терпела. Ради Геры, оболтуса, корчившего из себя взрослого и самостоятельного.
        - Ладно, мать, - ладонь Егора Ивановича легла на пухлое плечо жены. - Негоже нам учительнице врать. Слышали мы, как Ольга пришла в тот вечер.
        - Не слышали, а видели, - нехотя поправила его супруга. - Хахаль ее какой-то привез. На машине. Я еще возмутилась тогда: не успела с Виктором развестись, а уже с чужим мужиком катается. И из машины еле вылезла. Мы подумали, что пьяная, так ведь, Егор? Виктор жаловался, что Оля за воротник любит закладывать. Странной у нее была в тот вечер походка, очень странной.
        - Ну-у… - замялся он, очень уж ему не хотелось выглядеть сплетником в глазах Олиной учительницы, к тому же такой стройной и молодящейся. - Поймите нас правильно, мы дома были, в окно смотрели, когда они подъехали. Не наблюдали специально.
        - Конечно, конечно, - покивала одобрительно Алина.
        Обезоруживающе улыбнулась каждому по очереди, смекнув, что окна супругов выходят как раз во двор. И те могли, не гуляя, наблюдать за передвижениями своей соседки по двору.
        - Так вот, из машины Ольга еле вылезла и пошла домой, то ли пьяная, то ли больная. Не поздоровалась, когда дверь открывала. И больше она тем вечером из дома не выходила, - сказала Ирина Васильевна.
        - Это точно?
        - Конечно!
        - А ночью? Ночью она могла выйти и вы не услышали? - взволнованно спросила Алина.
        Ей очень хотелось порадовать Геру, очень хотелось увидеть, как он снова улыбается, как на его щеках появляются две премиленькие ямочки и он крутит головой, восхищаясь проделками старшей сестрицы. Так было давно, давно, когда они еще были детьми.
        - Это вряд ли, - качнула головой Ирина Васильевна. - У нее дверь такая ужасная! Когда Ольга ее захлопывает, у нас дребезжит зеркало в прихожей, - ее толстый палец ткнул в зеркало, в котором отражалось раскрасневшееся лицо Алины. - Нет, не выходила она никуда. И днем потом никуда не выходила.
        - Господи, вы не представляете, как это важно!
        Алина чуть не прослезилась. Хотя Ольга и раздражала ее, все равно хотелось ей помочь.
        - Нет, не выходила. Это точно, - покачал головой Егор Иванович. - У меня бессонница почти каждую ночь. Хожу, хожу, возле окна сижу. Иногда читаю, иногда телевизор смотрю. Но это редко. Ирочке мешает. В кухню ухожу и сижу, смотрю на улицу. В ту ночь снежок пошел, такой чистый, такой красивый. Засмотрелся, понимаете, мысли всякие. Нет, Оля точно не выходила.
        - А машина? Машина ее на стоянке когда появилась? Ее же привез молодой человек.
        В машине той были главные улики Олиной причастности. Алина помнила об этом. Где эта машина путешествовала, пока Оля спала?!
        - Уж не знаю, молодой тот был человек или нет, - подперла свои толстые бока Ирина Васильевна. - Но Оля вышла из машины, а он нет. И уехал. Как ее машина появилась во дворе, не знаем. Егор всю ночь не спал, машины не было. А утром уже стоит. Он пропустил, спать ушел. А Оля точно дома просидела до тех пор, пока…
        - Пока за ней не приехали полицейские, - кивнул сочувственно Егор Иванович. - Дверь ее квартиры с той ночи не открывалась. Только один раз, когда она к мусоропроводу спускалась. Мы дома были постоянно.
        - Ох, спасибо вам огромное! - Алина привалилась к стене. Она обессилела, зажарилась в теплой квартире, устала хлопотать за норовистую девушку, которую любил ее брат. - Вот бы еще вы это все повторили Олиному следователю.
        Супруги переглянулись, встали плечом к плечу и настороженно замерли. Ей казалось, что еще минута, и они извлекут из-за спин по ножу и станут теснить ее к двери. Было ясно, что ее просьба им не понравилась.
        - Понимаете, у меня такое чувство, что он ее ненавидит, - понизив голос до шепота, будто Олин следователь мог ее услышать, проговорила Алина. - Он заранее уверен, что она виновата! Ни о какой презумпции невиновности не может быть и речи. Ей не позволяют свиданий… - чуть не проболталась снова, что Геру к ней не пускают, - это просто ужас какой-то! Помогите! Прошу вас, милые мои, помогите!
        И сама от себя не ожидая, Алина вдруг опустилась перед ними на колени.
        Что она делает?! С ума сошла?! Если и теперь Олька отплатит ей черной неблагодарностью и станет кривить свой ротик и настраивать Геру против родни, она ей задаст!
        - Что вы делаете?! Не надо! - вскричали супруги в один голос и бросились ее поднимать, вцепившись в обе руки. Заговорили наперебой: - Мы все сделаем как надо! Негоже, чтобы Олю посадили ни за что. Мы все сделаем…
        - Спасибо, спасибо, спасибо, - повторяла Алина, беспрестанно пожимая им руки при прощании. - Я на вас очень надеюсь, очень.
        Часом позже, застелив стол клеенкой, Ирина Васильевна принялась вырезать формой коржики. Егор сидел в комнате перед телевизором, но, кажется, почти не понимал, что смотрит. Он сделался очень рассеянным после того, как учительница ушла. Что его беспокоило, она приблизительно догадывалась. И это было совершенно не то беспокойство, которое испытывала она. И это бесило.
        - Ой, не нравится мне все это, Егорушка, - выдала час спустя за чаепитием Ирина Васильевна, так и промолчав все то время, пока пекла коржики, накрывала на стол и заваривала чай.
        - Что не нравится? - с трудом очнулся Егор от тайных мыслей об Олиной учительнице.
        - Все это! - Она неопределенно повела вокруг себя рукой. - Нас ведь не вызывают в полицию. Что, сами туда пойдем? Напрашиваться станем?! Скажут, чего тогда в первый раз соврали?
        - Мы не врали, - вяло опротестовал он, внутренне соглашаясь с предусмотрительной супругой. - Мы просто сказали, что ничего не видели.
        - Ага! А потом вдруг увидели, так, что ли?! Наши слова записали. И мы с тобой подписи поставили. Забыл?
        Ирина Васильевна отодвинула пузатую чашку с недопитым чаем, взяла в руки пережаренный коржик. У нее сегодня даже выпечка не задалась. С самого утра все кувырком. Сначала с Егором чуть поцапалась, но это обычное дело с утра для людей, проживших не один десяток лет вместе.
        Потом эта учительница…
        Она же не слепая, заметила, как у него взгляд заблестел, заискрился на эту учительницу. И любой другой он бы не стал давать обещаний вызволять кого-то из беды. А этой, поди ж ты, обещание дал! И кинулся с колен ее поднимать, чуть лоб о дверь не расшиб. Ловелас с вставной челюстью!
        Коржики тоже пересохли, все горло крошками исцарапала.
        - Чего молчишь? - тронула она осторожно мужа за локоть. - Что решил?
        - А ты?
        Он глянул на нее рассеянно, снова невольно сравнив с гостьей. Возраст один у них, а жена просто развалина. Чего так расползлась? С коржиков, что ли? Третий, между прочим, уминает, хотя они и не задались у нее сегодня.
        - Я решила.
        Ирина Васильевна снова безошибочно угадала его взгляд - он их сравнивал, мерзавец.
        - Я решила, - повторила она и поднялась с места, принявшись со звоном убирать со стола. - Сами не пойдем. Вызовут - скажем на этот раз правду. Но сами… Ни-ни! И думать не смей!
        И она помотала у мужа перед носом толстым пальцем, стараясь, чтобы слова и жест ее были для него очень убедительными…
        Глава 13
        - Понимаешь, меня с работы попрут, если застукают! - ахнул охранник, алчно обшаривая взглядом накрытый Иваном стол.
        На столе в пластиковых тарелках лежало филе жирной селедки, нарезанное крупными кусками, копченое мясо, сыр, маринованные грибы, буханка хлеба. Чуть ближе к стене, прячась за выступом шкафа, стояла запотевшая бутылка водки. На горлышко Ваня нанизал два пластиковых стакана. Он не хотел пить, и матери обещал, что не напьется. Но в интересах дела…
        - Не парься, братан! Времени сколько? Восемь тридцать вечера. Кто тебя хватится? Кому ты теперь нужен? Только мне!
        - Вот что и страшно-то, - охранник, не сводивший взгляда с накрытого стола, опасливо покрутил шеей, будто чувствовал, как на ней стягивается петля. - Я же не обещал тебе ничего, чего ты так… расстарался-то?!
        Ванька еле сдержался, чтобы не обматерить этого толстого парня, который хочет и рыбку съесть, и… в поезд сесть, и чтобы при этом никто ничего не узнал. Так не бывает, дорогой Виталий! Так не бывает! Он ведь единственный, к кому Ивану удалось подобраться. Все остальные без лишних слов указывали ему на дверь. И на все его просьбы просмотреть записи с камер видеонаблюдений, простреливающих периметр терминала и соседней территории, откровенно посылали. Замялся лишь этот толстяк. И Иван вцепился в него клещом. Уже три дня, как он его обрабатывает. Три дня!
        Он досадливо поморщился, вспомнив, как разочаровал свою родню.
        Мать примчалась домой окрыленной. Тарахтела весь вечер, какие замечательные люди ей попались. Пообещали ей все честно рассказать следователю, ведущему дело Ольги. И при этом снисходительно хмыкала в сторону своего сына Ивана, вернувшегося без результата с семейного задания. У Васьки тоже был результат. И о-го-го какой! Геральд, с его слов, был в восторге.
        - Подводишь семью, - тихим голосом подвел черту Василий и посмотрел при этом на брата так паскудно, что тут же захотелось с ним подраться, как в детстве. - А мы на тебя рассчитывали. Но, возможно, в этом не будет необходимости. Если у следователя будут письменные показания Олиных соседей. Если коллеги под протокол подтвердят, что Алекс и Верочка состояли в интимных отношениях и у Верочки был мотив навредить Ольге, то твоя помощь…
        Не подтвердили! Ни под протокол и никак!
        Соседи в полицию так и не явились, и не отвечали на звонки по телефону, и не открыли дверь матери, когда она повторила свой визит. Коллеги Ольги, узнав, что корреспондент был на самом деле подставным, долго возмущались. И следом, по приказу руководства, объявили Василия персоной нон грата в их фирме.
        - Провал! Полный провал! - кипятился Василий, старательно обходя брата взглядом и громко фыркая на мать, не разуверившуюся в людской добродетели и ждущей чуда от Олиных соседей. - Одни гады вокруг! Одни сволочи!
        В этом вот Иван был полностью согласен с братом, поскольку увалень Виталик, суетливо ерзающий теперь на стуле перед накрытым столом, был той еще сволочью. Мелочной, трусливой и жадной. Его взгляд перескакивал с тарелки на тарелку, кадык перекатывался под толстыми складками шеи. Виталик шумно сглатывал слюну и опасливо оглядывался на дверь.
        - Никого нет, чего ты? - Иван шлепнул новоявленного знакомого по толстому плечу. - Наливай! Потом поговорим!
        Виталик все же, прежде чем налить, сбегал на улицу и проверил центральные ворота.
        - Все закрыто, - он кивнул на мониторы, на которых прекрасно просматривались участки наблюдения. - Все чисто. Наливай!
        Они пили очень медленно, потому что Виталик любил после каждой рюмки поговорить за жизнь и сбегать выкурить сигаретку. Два часа прошло, а у них еще была почти половина бутылки. Одно утешало: Виталик хмелел. Еще через полчаса речь его сделалась бессвязной и он начал клевать носом. У Ивана даже появилась возможность открыть железный шкаф, к слову, запирающийся на обычную защелку. И к радости своей, он там обнаружил стопки дисков, разложенных по месяцам и датам. Взгляд тут же выхватил нужный. Но стоило протянуть руку, как Виталик заворочался. Иван шкаф прикрыл.
        - Есть еще чего-нить?
        Охранник протянул неуверенную руку к почти опустевшей бутылке, потряс ею, раздалось слабое бульканье. Виталик изрек с печалью:
        - Вот так все время… Все хорошее непременно кончается. Ты это, слышь, Ваня, не против, если я допью?
        - Без проблем, - нервно улыбнулся тот, у него просто руки чесались от желания побыстрее взять диск. - Допивай.
        - Я сейчас допью, а ты давай сваливай. Не дай бог, проверка! Мало того что я в хлам, это еще простят, а если тебя застанут, то мне кирдык! Так что собирайся. - Виталик глянул на Ивана осоловевшими глазами, оперся широкой ладонью о стол, грузно поднялся и вдруг широко улыбнулся. - Ты это… Я тут подумал… Ты возьми, Ваня, зачем пришел. Весь изъерзался. Думаешь, напоил меня, и все? Думаешь, я такой лох, что не видел, как ты в нашей железке шарил? Я не лох, Ваня. Просто… Просто выпить люблю, и ментов не жалую, которые нормальных людей закрывают. Бери и дуй, пока я не передумал. И это… Если что, я тут ни при чем. Не видел тебя и знать не знаю. К слову, пока ты сюда шел, я камеры отключал. И сейчас отключу, пока выходить станешь. Почему? Потому что я не лох, Ваня…
        Вот тебе и Виталик!
        Иван всю дорогу до квартиры дяди Геры изумленно крутил головой, не замечая, что выглядит нелепо. А нелепо выглядеть он не любил. Но просто он и думать не мог, что Виталик, уткнувшийся пьяной мордой в стол, заметил, как он по шкафу лазил. Думал, что купил его за угощение. А Виталик при прощании ему ровно половину затрат возместил. Вот так-то в людях ошибаются.
        Дяди Геры дома не оказалось, окна квартиры - одни из немногих - были черны.
        - Ты где, дядя? - позвонил он ему тут же.
        - Работаю, - последовал лаконичный ответ.
        - А я возле твоего подъезда отираюсь. Замерз, - и Ванька для пущей убедительности громко шмыгнул носом.
        - И чего отираешься?
        В голосе Геральда не было и намека на жалость или сочувствие по поводу того, что племянник продрог у его дома. Голос его вообще был лишен каких бы то ни было чувств. Глухой, бесцветный и безжизненный. И Ванька впервые за долгие годы дядю пожалел.
        - Ты скоро? - вместо ответа спросил он. - Или я завтра зайду?
        - Спрашиваю, сегодня зачем приехал?
        - Так я… Я диск принес.
        - Какой диск? - голос стал чуть тверже.
        - С камер наблюдения со складского терминала. Я, правда, его еще не смотрел, не знаю, что на нем. Ну так что? До завтра?
        - Я те щас как дам до завтра! - взвыл Гера, тяжело задышав. Может, тут же рванул в галоп? - Стой, где стоишь, я мигом!..
        Глава 14
        Он точно знал, что парней, задержанных по подозрению в изнасиловании и жестоком убийстве последней жертвы - Наташи, - отпустили под подписку о невыезде. Они в принципе почти не пострадали. Если не считать разрушенного намечающегося семейного счастья, то парни остались при своих. Семей, да, семей лишились. Ну, от одного жена и так постоянно бегала, то к маме, то на сторону. А от второго богатенькая невеста со временем все равно бы отказалась. Не парой они были. Подобный мезальянс недолговечен.
        Он туже замотал шарф на шее и поднял край его повыше на лицо. От шумного дыхания под шарфом тут же сделалось тепло и влажно, и ресницы через несколько минут начали склеиваться. Морозец… Долго не простоишь. А милой безмозглой девчоночки все нет и нет. Где же она? Они же договорились. Почему ее до сих пор нет?! Может, что-то случилось с ней по дороге?
        Он почувствовал неожиданное волнение и даже жалость, стоило представить ее распростертой и окровавленной на проезжей части. Маленькая, миленькая, наивная глупышка. Верит всему, что видит, верит всему, что слышит. Ну нельзя же так! Нельзя же быть такой глупенькой. Это опасно! Хотя…
        Хотя и ум не всегда спасает. Иногда быть умной очень плохо. Очень! Уметь замечать, уметь услышать, уметь вспомнить. Это не всегда безопасно. Это может грозить преждевременной смертью. Мученической смертью.
        Он вдруг почувствовал, как низ живота наливается тяжестью, сердце забухало, голова под вязаной шапочкой вспотела.
        Где же эта глупая шлюха? Когда она уже явится домой?
        Словно отвечая его безмолвным нетерпеливым требованиям, из-за угла дома вынырнули два пляшущих световых сегмента. Они осветили путь малолитражке темно-бордового цвета.
        Цвет бургундского, сказал бы кто-то.
        Цвет крови, жадно сглотнул он, и выдохнул наконец с облегчением.
        Его глупышка, его девчоночка, его очередная жертва вернулась. Интересно, откуда? Ага! Из магазинчика прилетела букашечка. Два тяжелых пакета, из одного торчат перья лука, из другого - крупный рыбий хвост. Дать ей, что ли, приготовить к ужину рыбу? Угостится в приятной уютной обстановке, а потом…
        Нет, никогда не изменяй установленному распорядку. Никогда! Этому его учили в школе, этому его учил тренер, которому он потом на выпускном сломал челюсть. Этому его учил отец, которого он очень хотел убить, очень! Но старик сам, видимо, догадался и сдох в один прекрасный момент. И остался он совершенно один в этом мире. Один: вольный, бесконтрольный и счастливый. Но счастье его длилось недолго. Счастье его закончилось в тот самый момент, когда он влюбился. Он безрассудно растратил свое счастье, он поработил его, поработив себя. И долгие месяцы, превратившиеся в годы, страдал и изнывал от невозможности снова обрести себя. А потом нашелся выход! И он был этому очень рад. Вот и теперь настроение быстро исправилось, стоило увидеть, как малышка входит в подъезд, придерживая тяжелую железную дверь коленочкой. Пожалуй, сегодня стоит начать с ее колена…
        Он ждал ровно пятнадцать минут. Этого времени достаточно, чтобы войти в квартиру на втором этаже. Раздеться, выложить продукты на стол. Посмотреться в зеркало, и…
        И тут он позвонит в домофон. Представится, услышит щелчок открываемого замка, поднимется к ней, войдет в квартиру. Глубоко вдохнет ее запах.
        Запах имел для него значение! Еще какое! Если девчонка пахла морозом, свежестью, цветами или кофе, он никогда ее не выбирал. Ему нравилось, когда от нее веяло чем-то съестным, тяжелым, плотным. От одной глупышки, трудно поверить, но это так, пахло луком! И ему просто дыхание свело от возбуждения. Он еле дождался нужного дня и часа, чтобы встретиться с ней.
        - Да, - пропел нежный голосок в динамике домофона.
        - Добрый вечер, это я, - он представился. - Мы договаривались и…
        - Да, да, я помню.
        Ему послышалась легкая досада в ее «да, да», он насторожился.
        - Понимаете, у меня все в порядке, - нехотя призналась она.
        - То есть?
        - Ой, тут такое дело… Ко мне заходил мой хороший друг… - она вздохнула с печалью, - и он все исправил.
        - Как исправил? - ахнул он. - Вы понимаете, что этого делать было нельзя?! Что это чревато последствиями?!
        - Да, но… - Ее голос становился все неувереннее, - но он сказал, что это сущие пустяки. И…
        - Мне надо взглянуть, - мягко, но настойчиво проговорил он. - Позволите?
        - Да, да, конечно, - мяукнула она покорно, и щелчок наконец-то раздался. - Входите…
        Глава 15
        - Ты кто такой, чтобы мне указывать, как работать?
        Носов - потный, всклокоченный, в выскочившей из штанов рубахе - жался к спинке стула, испуганно загородившись от разъяренного Геральда папкой с делом.
        - Я - сотрудник органов, так же как и ты, мокрушка! - скрипел зубами Гера, нависая над Носовым, которого так хотелось убить, но он ограничился тем, что тряхнул его как следует за воротник рубашки. - И я привык работать честно! Я честно исследую место преступления, честно рассматриваю улики. Я дотошно опрашиваю подозреваемого, и всех свидетелей! А что сделал ты, гнида?
        Гера замахнулся. Носов вжал голову в плечи, судорожно пытаясь найти выход из ситуации, а заодно и из кабинета.
        Но имеется ли смысл бежать?
        Он вляпался с девкой Зотова! Вляпался по самые уши! Чего, дурак, не послушался его совета и поспешил?! Из-за жены, профуры, обозлился на весь мир?! Идиот! Трижды, четырежды!
        - Послушай… - Носов вцепился в сиденье стула, потные ладони предательски заскользили по вытертому гобелену. - Послушай, Зотов, давай не будем кипятиться и поговорим как нормальные люди.
        - Это ты нормальный?! - ахнул Гера и снова потянул Носова за воротник рубашки. - Ты нормальный?! Посадил невиновного человека, ей же обвинение уже предъявили! Не сегодня завтра дело бы в суде оказалось, не прояви я сноровку!
        Ну, допустим, не он, а племянник. Но тому - лицу гражданскому - даже проще. Пузырь поставит, поговорит за жизнь, народ и открывается. А Геральду стоит удостоверением махнуть, как рты у народа тут же захлопываются. Он всех фигурантов обошел, молчат и на контакт не идут!
        - Ты посадил бы невиновного человека, Носов! - возмутился Гера.
        - А ты не посадил виновного! - вдруг огрызнулся Носов, так кстати вспомнив про убийство молодой женщины. - Слышал, у тебя два подозреваемых было, а ты обоих отпустил. И звиздюлей получил от начальства. И слышал, грозятся тебя от дела отстранить.
        - Ишь ты, ушастый какой! - прошипел Гера и больно щелкнул Носова по уху. - Я отпустил их, потому что нет прямых доказательств их вины, только косвенные, и то гнилые. А фабриковать улики, как ты, я не могу. Я никогда этим не занимался, не стану и теперь. И они под подпиской!
        - Чего это я фабриковал, Геральд Эдуардович, вы уж прямо скажите. - Носов постарался примирительно улыбнуться, но вышло жалко. - Машина ее, соседи погибшей видели в окно высокую худенькую женщину, которая несла в руках какой-то предмет. Потом села в машину подозреваемой и уехала. При обыске обнаружилось…
        - Хорош, слышь! - Гера презрительно скривился. - Я все это знаю наизусть! Но ты хотя бы мог спросить у обезумевшей от всего происходящего девушки, кто мог воспользоваться ее машиной?! Она ведь даже не брала ее в тот вечер от офиса и ключи отдала постороннему человеку. Ты мог спросить ее об этом?
        - А мне-то что, что она ключами от тачки разбрасывается?! - возмутился Носов и, выгадав удачный момент, проскользнул мимо Зотова, встал на безопасном расстоянии от него, поближе к двери. - Чего она сама-то молчала?!
        Оля, как оказалось, сначала об этом не подумала. Не вспомнилось, и все тут! А потом уже намеренно молчала, не желая вовлекать постороннего человека в это ужасное происшествие.
        - Ага! Я только скажу, и его сцапают, а он-то при чем?! Он же не напрашивался, он просто предложил мне помощь.
        Она смотрела через стол на Геру зареванными глазищами, губы ее дрожали, руки со сломанными ногтями и облупившимся лаком она старательно прятала.
        - Но это хоть как-то помогло бы тебе, дурочка. - У него сипело в горле и шумело в ушах от того, что он наконец-то, после стольких дней кошмара, увидел ее. - Хоть как-то заставило бы этого упыря усомниться!
        - Да, его заставишь!.. - скривила Оля ротик и тут же разревелась.
        И ведь права оказалась! Носов поначалу вообще ни о чем слышать не хотел. Это когда Гера представил его вниманию запись с камер наблюдения, тогда уже губищу свою закусил.
        А на записях отчетливо видно, как машину Ольги со стоянки возле офиса забирает мужчина. Сначала он выходит из другой машины со стороны водителя, потом садится в Олину, на его место пересаживается женщина, и обе машины уезжают. И ту машину, на которой он приехал, ведет женщина.
        - Вот кого надо искать! - ткнул пальцем в монитор Гера, хотя очень хотелось морду Носова туда припечатать.
        Потом он почти силой приволок в кабинет Носова соседей Ольги. И те под протокол подтвердили, что Оля в ночь убийства ее соперницы из квартиры не выходила. И что ее привез домой какой-то мужчина, а ее машина до утра во дворе не появлялась. Обнаружилась уже часов в десять. Это когда они первый раз в окно посмотрели.
        Носов кусал губы, но протоколировал.
        Потом Гера притащил в кабинет к Носову Олиных коллег, и те нехотя подтвердили, что никакого романа у Ольги с Алексом, ой, то есть со Скоробогатовым, не было. А любовь тот крутил уже давно с Олиной помощницей. Вообще, это только слухи, конечно, но поговаривают, что Олю намеренно убрали из офиса. Какие-то там аферы обнаружены у господина Скоробогатова. Болтают, опять же пока только в курилке, что на отдел маркетинга выделялись крупные суммы, которые его любовь, Верочка, благополучно списывала на несуществующие выставочные стенды и всяческие непроведенные мероприятия.
        - Идет проверка, - надменно выгнула брови одна из бухгалтеров. - Пока преждевременно делать какие-либо выводы.
        Но Геральда это не волновало. Ему нужно было как можно быстрее вытащить Олю. А для этого требовалось посадить на ее место кого-то еще. А кого?!
        - Кого я посажу, Геральд Эдуардович?! - трясся всем телом Носов, когда Гера снова начал наступать на него. - Кого?!
        - Того, кто всю ночь катался на ее машине! - шипел Зотов, теряя терпение.
        - Ну катались, и что? - мямлил Носов, продолжая пятиться к двери.
        - А то, что эта самая машина засветилась по адресу места преступления. И баба на ней какая-то ездила. Так ты будешь устанавливать, кто это, или нет?!
        - Гера, я могу лишь…
        - Вот и смоги, Илюшенька! Смоги уж! Невиновному человеку негоже на нарах париться. Или я пойду к твоему руководству.
        - Подумаешь, - фыркнул Носов неуверенно и взялся за воротник рубашки, чтобы этому долговязому неповадно было его снова схватить. - Ты со своим руководством сначала разберись! Подозреваемых-то выпустил, а ну как снова кого-нибудь убьют?!
        - Не каркай! - помрачнел сразу Гера.
        Он уже три ночи не спал, опасаясь именно этого. Так и ждал страшного звонка, сообщения. Но пока все было тихо. А что касается подозреваемых: бывшего парня погибшей Натальи и ее начальника, то не было прямых улик их причастности к преступлению. Не было!!!
        Старший менеджер стоит на том, что спал всю ночь дома и никуда не выходил. Как он мог ему не поверить, если те же самые слова говорила Оля Носову?!
        Второй сам сознался, что был у девушки в вечер убийства. Но клянется, что, когда уходил, она была жива и здорова и даже весела, поскольку он оставил ей свою банковскую карточку с премиальными. Это он ей долг так вернул.
        Карточка в квартире убитой найдена не была. Пропала! Зотов послал официальный запрос в фирму Вихрова Андрея и сразу же в банк.
        В фирме подтвердили, что карта с такой суммой была ему вручена в вечер празднования. В банке подтвердили наличие существующего счета. Но тут же сообщили, что пока никаких движений денежных средств осуществлено не было. Никто не снял с этой карты ни копейки. Гера и его помощники провели тщательные обыски в квартирах обоих подозреваемых. Ничего!
        Тогда он получил разрешение - одному богу известно, чего ему это стоило, - на подключение мобильного банка на свой рабочий мобильный телефон, чтобы контролировать движение этих самых денежных средств.
        - Вдруг преступник унес ее с собой? - с надеждой предполагал Геральд, собрав совещание у себя в кабинете. - Это он пока затих, но когда-нибудь он этими деньгами решит воспользоваться!
        - Да, проколоться он должен непременно, - кивал Игорь, лучший из его оперов. - Если карту взял с собой, то это уже прокол.
        - Да, - вздыхал Гера. - Если, конечно, эту карту Вихров оставлял. Если он нам не врет.
        - Будем ждать…
        Чего ждать?! Сообщения о снятии денег? Нового убийства?! У Геры кишки сводило, стоило подумать об этом. И, если быть уж до конца честным, он не мог пока уйти в это дело с головой. Пока Ольга в беде, не мог! Все мысли его были только о том, как ее выручить. Наваждение просто какое-то! Потом вроде все получилось, а тут этот Носов палки в колеса вставляет.
        - Илья, - Гера шагнул вперед, Носов отпрыгнул, - давай, по-человечески. У нас есть все основания для допроса этой сладкой парочки. Только теперь их надо допросить не как свидетелей, а как…
        … - Я не преступник! Вы очумели, что ли! - надрывался двумя часами позже Скоробогатов, когда его прямо с работы привезли в кабинет к Носову для допроса. - Да, я забрал машину Ольги. Она сама просила.
        - Куда вы на ней поехали? - встрял Геральд и тут же в ответ на гневный взгляд Носова клятвенно приложил руку к груди, мол, больше ни слова.
        Тот вообще не хотел его присутствия при допросе. Просил удалиться и даже грозил. Но Зотов остался непреклонным:
        - Выручишь меня, выручу тебя, Илья. Да так, что и представить не можешь.
        - Да? И как же? - надувался Носов, сердито перебирая бумаги на столе.
        - Ты вернешь мне мою женщину. Я верну тебе твою, - брякнул Гера и тут же пожалел об этом.
        Носов вскочил, вырвался из-за стола, как из клетки. Подбежал к Геральду, усевшемуся на стульчике возле шкафа. И, не мигая, глядя ему в глаза, прошипел:
        - А кто сказал, что мне нужна эта дрянь?
        - Ну-у, я думал… - Гера растерялся. - Я думал, что для тебя это важно.
        - Она… - толстый палец Носова помотался у Геры перед лицом, - она мне не нужна, Геральд Эдуардович! Не нужна!
        Он засеменил на место. Заправил рубашку под ремень брюк, она постоянно выскакивала. Повертел шеей, возвращая на место воротник. Осторожно пристроил свой зад на стуле, будто на гнездо с яйцами садился. Подышал, как астматик. И вдруг прошептал:
        - Что мне действительно нужно, так это… Найти того, с кем она!
        - Найду! - тут же подал голос Гера, хотя представления не имел, как это станет делать.
        - Вот найдешь, тогда… Тогда будем считать, что квиты. Но! - толстый палец Носова ткнул в сторону потолка. - Это если при условии, что сегодня мы что-то вытянем из этой сладкой парочки. Если нет, то…
        Он широко развел руками.
        Гера клятвенно обещал помалкивать, но не выдержал сразу же. Ему казалось, что Носов задает не те вопросы, не те ответы протоколирует и считает правильными.
        - Куда вы поехали на машине Фроловой, после того как забрали ее со стоянки? - нехотя повторил Носов вопрос Геры.
        - Как куда? По ее адресу и… - Скоробогатов увел взгляд вбок, тут же в пол, потом в окно.
        - Вы врете, Александр Сергеевич, - снова подал голос Зотов.
        Нет, а Носов-то чего молчит? Хотя и знает, что машина всю ночь во дворе у Ольги не появлялась.
        - То есть?!
        Скоробогатов оскорбленно дернулся, открыл рот для протеста, но тут же замер с прямой спиной. Его шикарный чуб растрепался, нависая надо лбом козырьком, и не показался бы он теперь таким уж привлекательным, как прежде. Испарилась его надменная уверенность, растаяла, обнажая испуг.
        - Куда вы поехали на машине вашей сотрудницы, взяв ее со стоянки? - задал вопрос снова Гера, потому что Носов надулся и сердито молчал. - У ее дома вы не появлялись до самого утра. Куда вы поехали на ее машине?! Советую говорить правду, поскольку вы уже один раз соврали.
        - А вот и не врал я! - возмутился Скоробогатов с чувством и протянул обе руки в сторону Носова. - Мне задавали вопросы об Ольге, я на них отвечал. Про ее машину меня никто не спросил! А мне чего языком трепать!
        - Куда?
        Гера выбрался из укрытия за шкафом. Пора было брать инициативу в свои руки, Носов годился лишь на роль стенографистки.
        - Куда, куда… - проворчал Скоробогатов и принялся зачесывать растрепавшийся чуб растопыренной пятерней. - К Верке поехали. Она же не успокоилась, уговорила поставить мою машину у моего дома. Нет, сначала мы решили вместе съездить к офису за Олькиной. Там пересели, Вера за руль моей тачки, я в Олькину машину сел.
        Это они видели.
        - Вот оттуда, со стоянки офиса, и поехали к ней.
        - Что было дальше?
        - Ох, ну господи! - Скоробогатов всплеснул руками, негромко хлопнув себя по ляжкам. - Ну что было дальше? Секс был, конечно! Вернее, ужин сначала, потом секс! Верка уговорила. Успеешь, говорит, вернешь машину. Чего торопиться-то? Зачем ей машина ночью? Я и уснул…
        - В котором часу ваша подруга Вера поехала на машине Ольги к дому погибшей?
        Этот вопрос прострелил не только Скоробогатова, он прошил мозг и Носову. Тот помертвел, замер с растопыренными над клавиатурой пальцами и глянул на Зотова как на сумасшедшего. Он что, не догадался, что ли, сам, что все было именно так? Какая еще женщина могла выходить из подъезда убитой с кухонным молотком в руках и садиться в Олину машину?! Какая?! Чего же тогда господин Носов рот-то открыл?! Чего ошалело моргает?!
        - В котором часу, Александр Сергеевич?!
        Скоробогатов оправился раньше Носова. Он снова прошелся пятерней по растрепавшимся волосам и, пожав плечами, почти спокойно произнес:
        - Я не знаю, я уснул.
        - А когда проснулись, то что?!
        Гера встал позади него с заведенными за спину руками. Он очень крепко стиснул пальцы, потому что желание сдавить аккуратно выбритую шею Скоробогатова было просто невыносимым. В нем клокотала ненависть к этому холеному красавцу, к его блеклой подружке и Носову, тряпичной куклой просиживающей свое рабочее место.
        Что же вы, сволочи, натворили с бедной Олей? Как вы могли чистого человечка заставить пережить подозрение в убийстве?! Это же…
        Это же катастрофа для ее сознания! А она ведь пощадила вас, господин Скоробогатов! Она не захотела пятнать ваше имя и промолчала про то, что отдала вам ключи от своей машины! Удавить не жалко!
        - Говорите! Ну! - Гера нагнулся и заорал ему в ухо: - Или я тебя сейчас, скотина, с рук на руки службе экономической безопасности передам! Ну!
        Скоробогатов тут же растерял возродившийся на мгновение пыл.
        - Чего сразу экономической безопасности-то?! - едва слышно проговорил он, скосив на Геру обезумевшие от страха глаза. - Я скажу все как было!
        То ли сладкая парочка сговорилась, то ли это на самом деле было правдой, но и Скоробогатов, и сама Верочка часом позже рассказали одну и ту же историю. Слово в слово!
        Когда Скоробогатов, утомленный неистовым любовным пылом своей подружки, уснул, она решила съездить к Олиной сопернице. Где та живет, она знала. Потому что провожала ее до остановки и подробно расспросила. Зачем? Тогда еще не знала. Но, сильно разозлившись из-за того, что Алекс повез Ольку домой, на ходу придумала, что использует Олькину машину непременно.
        - Я никого не собиралась убивать! - рыдала Верочка, скорчившись на стуле перед Носовым и Зотовым. - Просто…
        - Просто поехала к ее сопернице в два часа ночи?! Зачем?
        - Поговорить! - тоненько подвывала Верочка.
        Слезы окончательно превратили ее в дурнушку. Интересно, разозлилась бы она, узнав, что Оля после почти трехнедельного пребывания в тюрьме по-прежнему прехорошенькая? Да, пышная прическа превратилась в конский хвостик, ноготки запущены, лицо бледное. Но все равно красивая. И… очень несчастная.
        - О чем вы хотели говорить с этой женщиной в два часа ночи? Да еще с молотком в руках?
        - Это… Это не мой молоток! - заверещала вдруг Верочка, падая перед ними на колени. - Я когда вошла, она уже была мертвой, и молоток рядом валялся! Это не я! Это он!
        - Кто он?
        Зотов и Носов переглянулись, решив, что она сейчас станет валить все на своего любовника.
        - Я не знаю! - удивленно воскликнула она, удивив и полицейских. - Просто, когда я поднималась, я увидела, что из ее квартиры выходит какой-то мужчина…
        - Внешность? - У Геры сердце словно разорвалось на тысячу частей и забилось в каждой клетке.
        - Я видела лишь кромку его брюк и ботинки через лестничные прутья, - призналась Верочка. - И он пошел наверх. Я подумала тогда, что это кто-то из ее соседей и… и притаилась.
        - С целью? - процедил Гера сквозь зубы.
        Он мог бы не спрашивать. Он прекрасно понимал, что этой девушкой двигало зло. Она не говорить ехала с погибшей. Она ехала туда, чтобы сотворить зло, которое клокотало в ней. Ведь она могла поехать на машине своего любовника, а поехала на машине Ольги. Чтобы засветить ее, чтобы заставить Олю оправдываться. У нее ведь вышла ссора с женщиной.
        - Я не хотела, чтобы меня видели, - прошептала Верочка. - Я вошла в квартиру, а она на полу, вся в крови, рядом молоток. Я…
        - Как вы вошли в квартиру? - изумился Носов.
        - Дверь была открыта.
        - Дальше, - скомандовал он. - Вы обнаружили тело, рядом с телом орудие убийства. Зачем вы взяли его?!
        - Чтобы… - Она оперлась ладонями в сиденье стула и продолжила: - Чтобы подложить его в Олину машину.
        - Тварь, - едва слышно произнес Зотов с откровенной неприязнью. - Ты захотела подставить ее?! Что она тебе сделала?! Зачем?
        - Погодите, погодите, Геральд Эдуардович. - Носов недовольно поморщился. - Девушка чистосердечно кается, давайте не будем ей мешать.
        - Что? - Верочка дернулась всем телом, обняла себя за плечи и вдруг принялась трястись, слова еле срывались с ее судорожно вибрирующих посиневших губ. - Чистосердечно? Но я не виновата! Это он! Сто процентов он! Ботинки! Я помню его ботинки! Господи, я ни в чем не виновата!
        Носов аккуратно записал ее показания, заставил расписаться и не без удовольствия оповестил Верочку, что он вынужден ее задержать.
        - Как задержать? Как? Я же не убивала! Я никого не убивала!
        Не убивала, так убила бы, не без тайного злорадства смотрел ей в спину Зотов, когда Верочку уводил конвойный. Не просто так ты отправилась туда глубокой ночью. И пряталась от кого-то, возможно и от соседа.
        - Олю освободи, - потребовал Зотов, рассматривая лысеющую макушку Носова с высоты своего роста.
        - Да пишу уже, пишу! Надо заверить еще, не все так просто! Процедура, знаешь…
        На процессуальные вопросы ушло почти полтора часа. Потом он ехал через весь город к тюрьме. Там ждал еще час, пока свершится процедура освобождения. Когда Олю вывели, было почти девять вечера.
        - Гера? - удивленно вскинула она на него потухшие глазки. - Ты?
        - А кого ты еще желала видеть? - проворчал он, отбирая у нее какую-то странную шуршащую котомку. - Что тут?
        - Личные вещи. Ты на машине? - спросила она, осматривая себя с брезгливостью. - В автобусе я не поеду!
        - На машине, - он открыл дверь, пропуская ее на улицу. И предупредил: - Закутайся, там холодно.
        На улице было морозно, пар изо рта вырывался рваными клубами и растворялся в темноте переулка. Ветра не было, но у Геры тут же окоченели коленки и пальцы рук.
        - Застегнись, Оль, - попросил Гера, заметив, что она расстегивает молнию на куртке. - Простынешь.
        - Нет, - резко мотнула она головой, и капюшон соскочил. - Тут так хорошо! Дышится легко. Такой воздух…
        - Ледяной воздух! - возмутился Гера и натянул капюшон на место.
        И тут неожиданно Оля оступилась, он подхватил ее, но как-то неловко, неумело, и получилось, что он уже прижимает ее к себе. Крепко прижимает, гладит по плечам, спине и шепчет всякие несуразности:
        - Оль, прости меня, Оль… Я идиот! Давно надо было… Оль, как ты, Оль…
        Это умно? Это нормально, если учесть, что он почти три недели ее не видел, сходил с ума от беспокойства и скучал так, что дышать было невозможно? Что лопочет?
        - Гера-а-а… - Оля плакала, комкая его куртку на груди, и горячо дышала ему в подбородок. - Почему мы такие дураки-и-и? Что мы наделали?
        Гера задрал голову, ужасаясь тому, как расплывчаты и неясны в такую морозную ночь звезды. И так больно и сладко в груди, что хочется…
        - Оль, поехали домой, - он опустил голову, касаясь губами ее щеки. - Ты знаешь, Оль… Я так люблю тебя…
        - Тс-с, - она приложила пальчик к его губам. - Не надо, Гера. Пока не надо.
        - Почему?! - Он отстранился, снова поправил на ней капюшон, взял под руку и повел к машине.
        Оля промолчала, медленно перебирая ногами по утрамбованному снегу. Голова была низко опущена, щеки блестели от слез. О чем она думала? Что готовилась ему сказать?
        Гера почувствовал легкое раздражение.
        - Оля… - сказал он, усаживая ее в машину и чуть придерживая дверь. - Я хочу отвезти тебя к себе.
        - Нет! - испуганно дернулась Оля и потянула на себя дверь. - Домой, Гера, только домой. Я… Я не могу к тебе… пока.
        Хоть одно обнадеживало: пока!
        Гера перегнулся через Олины коленки, схватил ремень безопасности, пристегнул ее. Она не шелохнулась.
        Они молча ехали через город. Молча поднимались в лифте. Молча кивнули соседям, как по команде вынырнувшим из двери. Вошли. Оля включила свет, захлопнула дверь.
        У соседей теперь должно было задребезжать зеркало, машинально подумал Гера. Отобрал у нее шуршащую котомку, помог снять куртку, разделся и пошел за ней в кухню.
        - Есть будешь? - он открыл холодильник и поморщился от кислого запаха пропавших продуктов. - Хотя тут у тебя…
        - Ничего не хочу, Гера. Сядь, - попросила она, села на краешек стула у стола, глянула на него больными глазами.
        Он послушно уселся напротив, но чайник успел все же налить и поставить на огонь. Хоть чаем ее напоит в стенах родного дома. Какое-то печенье и пачка сухарей завалялись, не пропали в ее отсутствие. И сахар есть, и лимон под стеклом в холодильнике как новенький.
        - Что скажешь, Оля?
        Похудела, осунулась, взгляд странный. Складывалось ощущение, что она что-то задумала.
        - Оля. - Гера протянул руку, дотронулся до ее ледяных ладошек. - Оля, о чем ты думаешь? Если я обидел тебя, то…
        - Ты ни при чем, - она слегка шевельнула пальчиками, пытаясь переплести их с его. - Вернее, ты при чем! Ты очень даже при чем, но не в том смысле. Что я несу?! Ладно, Гера, давай договоримся, что в наших чувствах будем разбираться потом, когда все закончится.
        - Я в своих разобрался, Оль. Дело за тобой, - он осторожно подтянул ее пальчики к своим губам, поцеловал. - Но торопить я тебя не стану.
        - Ага, хорошо, - отозвалась она рассеянно.
        Кажется, даже не поняла, что он целовал ее только что. И вдруг встрепенулась и перевела взгляд на рабочую сторону кухни.
        - Залезь вон в тот ящик, Гера, - попросила неожиданно.
        - Зачем? - удивился, но все равно полез, дотянувшись с того места, где сидел. - Ну? Ножи, ложки, вилки.
        - И еще что?
        - Половник, шумовка, большая ложка, толкушка и… молоток.
        - Для отбивания мяса, - кивнула она, договаривая за него. - Видишь его?
        - Вижу. - Гера достал аккуратный молоточек из тусклого металла. Повертел его. - И что?
        - А то! Если этот на месте, то каким убили ту несчастную?!
        - Оп-па!!! - Он для чего-то вскочил, подбежал к ящику, перерыл там все, будто ответ лежал на дне ящика, но, кроме столовых приборов, ничего не нашел. Глянул на Олю. - И чем тогда ее убили?
        - Молотком, - ответила она, заговорщически понизив голос.
        - Каким?
        - Таким же! - кивнула она на тот, что держал в руке Гера. - Один в один!
        - А чей тогда был тот?!
        - Тоже, выходит, мой, раз на нем обнаружились мои отпечатки, - ее глаза сделались огромными.
        - Ничего не понимаю! - взмахнул Гера руками. - Молоток твой лежал в ящике, так?
        - Так.
        - В ящике он и лежал.
        - Ну!
        - А тот, который тебе Носов показывал с твоими отпечатками, почему ты опознала?!
        - Опознала, - съежилась Оля под его гневным взглядом. - Потому что он тоже мой.
        - Как так может быть, Оля? Ты что, коллекционируешь их?!
        - Нет. Просто покупаю.
        - Сколько тогда ты их купила?
        - Два. Один у тебя в руке.
        - А второй?
        - А второй теперь у Носова.
        - А до этого где он был?! - взревел Гера. В голове все перепуталось. - После того как ты его купила и до того как он опустился на голову бедной женщине, где он был?
        - Кажется… - Оля наморщила лоб, припоминая. - Кажется, на даче. Погоди, дай вспомнить.
        Она перенеслась мыслями в лето, когда покупала столовые приборы. Был июль. Была распродажа в гипермаркете на Советской. Она после работы заехала за продуктами, но так увлеклась, что набрала целую тележку покупок. Прокатила ее до багажника машины. Разложила пакеты: продукты отдельно, посуду и приборы отдельно. С посудой и приборами было три пакета. Один для дачи, два для дома. Дачный пакет она оставила в машине, все остальное занесла в квартиру. А в пятницу она поехала на дачу. Приехала раньше Вити и решила все купленное обновить. Жарила мясо, отбив его перед приготовлением особенно яростно, желая проверить молоток на прочность. Варила картошку, делала окрошку. Накрыла стол на веранде, поставив новую посуду и прикрыв сверху все салфетками. И пока муж выбирался из городских пробок, пошла искупаться на пруд.
        Потом он приехал - уставший, пыльный, шумный. Тоже запросился на пруд. Долго плавал, громко фыркая и хохоча. Она сидела на берегу на крохотном плетеном коврике, чтобы не запачкать белоснежный сарафан травой, и нежилась под остывающими лучами заходящего солнца. Было хорошо и покойно. Впереди было два выходных и… целая жизнь, которая казалась такой же тихой и безмятежной, как этот пятничный вечер.
        Затем они ужинали, без конца смеялись его шуткам. Он хвалил ее ужин, щелкал пальцами по новым тарелкам и бокалам, одобрительно кивал и смотрел на нее с обожанием.
        Куда все это подевалось? Это было всего лишь полгода назад, всего полгода! Разве могло его обожание раствориться в пустых глазах чужой толстой женщины?! Нет, она не верила. Тут должна была быть какая-то еще причина. Какая-то очень веская и внушительная.
        - И когда ты последний раз брала тот молоток, что на даче, в руки? - спросил Гера, выслушав ее рассказ с каменным лицом.
        - Ну-у… Когда была там в последний раз, тогда и брала.
        - Что, прямо каждый раз его мясом жареным кормила? - В его голосе отчетливо прозвучала ревность, и Гера отвернулся к окну.
        В черных ночных стеклах отразился высокий парень со злым лицом. Это он?!
        - Мясом не каждый раз кормила, но посуду перемывала всегда, как там появлялась. Неделю не живешь, знаешь, сколько пыли!
        - Ладно. - Гера дернул губами, пытаясь улыбнуться самому себе, ничего не вышло. - Подведем черту… Тот молоток, который показывал тебе Носов, получается, с дачи?
        - Получается.
        - Кто его мог оттуда взять, кроме тебя?
        - Я не брала!
        - Я знаю. Выходит, его взял Витька?!
        - Ну он же там теперь поселился. Вот и… Его надо спросить.
        Из квартиры убитой выходил мужчина, вспомнил Гера признательные показания плачущей Верочки. Она точно слышала, как кто-то вышел, и увидела потом кромку мужских брюк и мужские ботинки.
        Это получается, Виктор убил свою любовницу?! А зачем?
        - Для того чтобы подставить меня. - Оля опустила голову и всхлипнула. - У меня было время подумать там… - она чуть шевельнула подбородком в сторону окна. - Я очень много думала, очень! Кому была нужна смерть несчастной женщины?! Нет, не так. Первое: с чем пришла она ко мне в офис? Что хотела сказать? Она что-то хотела сказать? Была очень возмущена и расстроена. В чем-то пыталась меня обвинить. В чем, Гера?! Я такая дура! Надо было выслушать ее. Надо было попытаться ее выслушать. А я принялась махать сумкой! Я ее ударила! И этим воспользовался тот, кто послал ее ко мне. Она же не просто так пришла, Гера. Ее кто-то послал ко мне. Кто-то с чем-то послал, Гера. Как?! Как мне теперь узнать об этом? Что она хотела сказать мне? Что пыталась…
        Оля расплакалась, сжавшись в комочек. Под тонкой темной водолазкой проступили остренькие лопатки, плечи вздрагивали. Ему сделалось ее так жаль, что мысль о том, с чем шла к ней погибшая женщина, может знать Верочка, - отошла куда-то на задний план.
        Это уже потом, много позже, когда Оля уснула, уткнувшись ему в плечо, он снова вспомнил об этом. И решил завтра еще раз навестить Носова. Слабая, конечно, но все же надежда.
        Что, если погибшая успела пожаловаться Верочке, проявившей к ней сочувствие. Верочка утверждала, что проводила бедную избитую женщину до автобусной остановки. Что, если та поделилась с ней своими секретами?..
        Глава 16
        - Васька, меня из-за тебя с работы выпрут, - шипел на него знакомый, который отвечал за новостной блок на одном из местных каналов. - Ты понимаешь, о чем меня просишь?!
        - Че такого-то, Серега? Ничего криминального.
        - Ты просишь у меня адреса родственников всех жертв, которые, по твоим утверждениям, пали от рук маньяка?! Ты идиот? Какой маньяк? Наслушался бабьих сплетен?
        - Ладно тебе. Я же не вчера родился. Понимаю, что власти специально умалчивают, что убийства серийные. Чтобы не создавать панику.
        - По этим делам уже есть задержанные, чего ты? - Серега аккуратно курил в открытую форточку, стряхивая пепел в согнутую ковшиком ладонь. - Думаешь, один ты такой умный? Думаешь, наши ребята носом землю не рыли?
        Вася крутился в Серегином кресле, тупо уставив глаза в потолок. Он прекрасно понимал своего приятеля. Зачем ему суетиться? У него хорошая работа, приличный оклад, личный, хоть и крохотный, кабинет. И вот даже кресло ему выделили офисное на колесах, кожаное! Он делал свою работу, получал за нее и ничего не хотел сверх того.
        А когда-то…
        - А когда-то ты был с куражом, Серега, - мечтательно вздохнул Вася, вытянув далеко вперед длинные ноги. - Когда-то заводился от любой возможности сделать бум! Помнишь, как ты это называл и показывал? Бум-с-с!!!
        И он всплеснул руками, разводя их в разные стороны с широко растопыренными пальцами.
        - Ой, ладно, хватит! - Серега раскрыл рот и подышал в форточку, заглатывая морозный воздух и очищая дыхание. - Мне этого бумса хватает, знаешь. А твоя тема откровенно гнилая. Менты рыли, ноль! Наши рыли - пусто! Ни следов, ни отпечатков. Ты-то кто такой, что надеешься на успех?!
        - Я, брат, надеюсь на удачу, - скромно улыбнулся Василий и резко встал на ноги, сразу заставив Серегу нервничать.
        Тот был мал ростом, узок в плечах и кривоног. Рослому симпатичному приятелю он едва доставал до плеча.
        - Я ничего у тебя не прошу. Никаких сверхзадач перед тобой не ставлю, раздобудь мне адреса родственников погибших девушек.
        - Мне что, выборку по сводкам правонарушений делать? - огрызнулся Серега и сразу сел за стол, стоять рядом с Васькой было невыносимо унизительно. Особенно когда тот смотрел на него сверху вниз.
        - Зачем же, Сережа? - Васька наклонился над столом, заглядывая приятелю не в глаза - в душу. - Ты прекрасно знаешь, какие убийства меня интересуют. Сколько их было? По пальцам можно пересчитать. Четыре, пять? Помоги, Серега, в долгу не останусь.
        Когда черноглазое чудовище смотрело на него именно так, Серега чувствовал себя голым. Будто он стоит на центральной городской площади, из одежды на нем только тапки, и все тычут в него пальцем и смеются над его некрасивым пузцом. Ему это пару раз снилось, и он вскакивал в холодном поту. Потом вспоминал, что причиной дурного сна была встреча с Василием Зотовым, провалиться бы ему…
        - В общем, вот адреса и фамилии. - Сергей вытащил распечатку из принтера, но пока держал ее прижатой к груди. - Всю информацию пропускаешь через меня, понял?
        - Клянусь! - правую руку на сердце, левую со скрещенными пальцами за спину.
        Он выхватил у Сергея распечатку и пошел к двери, благо далеко шагать не пришлось.
        - Мог бы у дяди своего попросить! - крикнул ему в спину Серега, сразу поняв по блудливому взгляду непутевого Васьки, что информацией тот точно делиться не станет. - Он же у тебя мент! Мог бы и попросить!..
        А вот не мог он попросить дядю Геру. Никак не мог. Потому что его уже попросил Ванька. О чем именно, он точно не знал. Но Геральд обещал что-то, и братец ходил второй день с очень загадочной и довольной рожей. Куда-то уходил, откуда-то возвращался. Ничего не рассказывал! У матери Василий ничего спрашивать не стал. Та тоже была очень горда собой после хотя и относительного, но успеха.
        Ему тоже захотелось успеха! Захотелось быть значимым и полезным. И чтобы дядя Гера похвалил его.
        Смешно и по-детски, скажете? И что с того? Гера никогда их не хвалил, ругал всегда. Было, конечно, за что, но…
        Но Ванька-то теперь в почете! Он притащил диск с камеры наблюдения, где отчетливо видны все телодвижения сообщников, увозящих Олину машину. И что самое обидное, Ваньку туда послал он - Василий. Очень захотелось выдать себя за корреспондента и побеседовать с милыми офисными кисками. А вышло как-то не очень…
        - Здравствуйте, - широко улыбнулся Василий молодому парню, открывшему ему дверь на третьем этаже пятиэтажки.
        В этом доме жили родственники одной из жертв - молодой девушки, которую забили до смерти почти год назад. Кем приходился жертве этот высокий крепыш, Вася не знал. В Серегином списке значились лишь мать и отец девушки.
        - Вы кто? - парень нацелил Василию в грудь указательный палец, глянул недобро.
        - Я - Василий Зотов, - он тут же полез за фальшивым удостоверением с Серегиного канала, тот после долгих ломок все же дал отсканировать. - Работаю над книгой…
        - Понял! - губы парня дернулись неприязненно. - Сенсацию ищете?! Популярность желаете снискать?! Моей сестры почти год как нет, а вы все топчетесь и топчетесь на пороге! Пошел вон, скотина!
        - Вообще-то популярности я не ищу. Я ищу урода, который сделал это с вашей сестрой.
        - А книга?!
        Парень сжал кулаки и постукивал ими теперь себя по бедрам.
        - Книга - это даже не книга, а протокол. Записываю, чтобы не забыть.
        - Ага. И что же ты успел записать? Как продвигаются твои поиски этого урода?!
        Парень подозрительно сощурился и чуть шагнул вперед, кулаков он так и не разжал.
        - Поиски-то? - он еле сдержался, чтобы не отступить. - Поиски идут вяло. Можно сказать, что никак! Менты все на тормозах спустили, хватают всех подряд, кто подойдет, того и сажают. Слышал, по вашему делу тоже кого-то схватили?
        - Ладно, входи, - кивнул после паузы парень и посторонился, но все же пробурчал: - Все нервы измотали своими вопросами. Хорошо, родителей нет, а то снова бы слезы.
        Парень оказался родным братом погибшей девушки. На момент ее гибели служил в армии. Поэтому особых подробностей не знал. Но то, что сестра в то время жила одна, знал точно.
        - Она снимала квартиру в соседнем районе. Так захотела. Самостоятельности ей не хватало, - с грустью глянул на фотографию молодой девушки Андрей - так звали парня. - Вот и попала в лапы зверя!
        - Она с кем-нибудь встречалась тогда? - Василий писал все на диктофон, сочтя, что корреспондент с блокнотом выглядит несолидно. - Друзья, подруги, парень…
        - Да был кто-то у нее. А разве не его задержали? - И Андрей подозрительно покосился на Василия, засмотревшегося на портрет погибшей. - А говорите, что что-то знаете!
        - Разве полиция станет со мной откровенничать? - откликнулся тот, сделав про себя вывод, что погибшая не обладала качествами, способными пробудить зверскую похоть.
        Она была обычной. Самой обычной девушкой. Не красавица, не дурнушка, самая обычная. Таких миллионы. Почему именно она?!
        - Вам надо найти на это ответ, - проговорил Андрей и вдруг полез в тумбочку под телевизором. - Тут вот какие-то ее бумаги… Осталось после нее в квартире, хотите, возьмите с собой, только верните потом. Родители будут гневаться. Недели вам хватит, чтобы полистать?
        - Да, вполне.
        Он взял в руки папку с разными записками, квитанциями, поздравительными открытками, гарантийными талонами.
        - Полиция вернула, сочтя, что там нет ничего важного. - Андрей снова глянул на фото сестры. - Может, и так. Понимаете… Я был очень удивлен, когда с сестрой это случилось. Она была тихой и незаметной и… И как ей удалось кого-то разозлить до такой степени? Слушай, Зотов… Если найдешь его, я… Я тебе заплачу!
        По следующему адресу Василия встретили более гостеприимно. Пожилая женщина, назвавшаяся родной теткой погибшей девушки, очень хорошим и внятным языком рассказала о своей племяннице. С кем дружила, как себя вела, где работала, сколько зарабатывала и что покупала.
        - Но всех проверили, Василий, - всплеснула она руками в финале своего продолжительного рассказа. - Причастных не было. У всех алиби! Но кого-то моя малышка впустила к себе в дом. Кого?! Она же была так осторожна!
        Он попросил ее фотографию. И снова был удивлен тому, насколько оказалась невзрачной внешность погибшей девушки.
        Как же убийца их отбирал? Где? А если предположить, что несимпатичные девушки, обделенные мужским вниманием, вдруг обрадовались тому, что хоть кому-то понравились, и готовы были пригласить его к себе? А? Может сойти за версию? Может, похвалил себя за проницательность Василий. А если еще убийца обладал приятной наружностью, то тогда вообще…
        - А бумаги? Остались какие-нибудь бумаги после нее?
        - Ой, - пожилая женщина приложила кончики пальцев к губам. - Знаете, мало что осталось. Что-то забрала полиция, всякие безделицы я выбросила, кроме документов. Принести?
        - Пожалуйста, - улыбнулся приятной женщине Василий.
        И следующие два часа листал, листал, листал. Пришлось что-то записывать в блокнот. Даты, сроки, стоимость. Может, пригодится?
        Третий адрес оказался пустышкой. Там уже никто не жил. Соседи сказали, что родственники жертвы уехали. И обрадовали, дав адрес квартиры, где было совершено убийство.
        Конечно, квартира уже была обитаема. И люди, которые там проживали, ничего не слышали о девушке, чей труп был обнаружен на кухне.
        - Хозяин, сволота, скрыл! - почесал лохматую макушку теперешний жилец. - Продал, и ни слова! Нет, про девушку я ничего не знал. Вы лучше с соседями переговорите. Может, они что расскажут?
        И смерил Василия, на этот раз одетого более чем прилично, насмешливым взглядом. Он понял смысл этой насмешки, но слишком поздно. Не успел увернуться, как огромная волосатая лапища, высунувшаяся из соседней двери, схватила его за воротник зимней куртки и втащила внутрь.
        - Выпить принес? - пахнуло на него недельным перегаром лохматое чудовище двухметрового роста.
        - Что?!
        Василий не был трусом и слабаком, часто дрался, попадал в неприятные истории из-за этого. Он умел постоять за себя и за брата, если тот не справлялся. Но тут сдрейфил.
        От голопупой детины в широченных шортах до середины бедра исходила угроза. Одним движением своих крепких пальцев он мог запросто сломать гостю шею.
        - Выпить не принес, - констатировал между тем мужик. - И что мне с тобой делать…
        Он глянул на Василия, в мутных глазах его плескалась тоска. Определить возраст по его оплывшей физиономии было невозможно. Но тело - крепкое, заросшее черными курчавыми волосами, - не казалось старым.
        Сколько ему, гадал Василий, послушно топая за мужиком в комнату? Тридцать, сорок?
        - Мне тридцать два года, - ответил мужик на его вопрос, рассевшись на продавленном грязном диване. - Десять из них я воевал! Кого и от кого защищал, точно не скажу, но… Но убивал, брат. И скажу тебе, это не так сложно. Просекаешь?
        - Да, - коротко кивнул Василий.
        Пока мужик сидел развалившись, он мысленно прикинул свои шансы на удачу в случае потасовки, и счел, что они не так уж малы. Надо просто быть готовым и занять выгодную позицию… поближе к двери.
        - И чего ты понял?
        - Что тебе все равно.
        - Что все равно?! - рявкнул мужик и тут же сморщился, схватившись за голову. - Черт, как же болит…
        - Я Василий, - и он протянул руку для приветствия.
        - Саша, - болезненно морщась, тот осторожно пожал руку гостю. - Почему выпить не принес?
        - Так я не к тебе шел.
        - А к кому? Слышал, ты с соседом бакланил. Чмо, а не мужик. Поверь! - огромный кулак ударил в лохматую грудь. - Он, когда квартиру купил, даже не налил, прикинь!
        Василий сдержанно кивнул.
        - И я ему даже говорить не стал, что там случилось.
        - Вот! - забыв о том, что кругом грязно, Вася сел рядом с ним на диван. - Вот из-за чего я здесь!
        - Из-за Алинки, что ли? - удивился Александр, широко распахивая мутные глаза. - Так убили ее. Замучили.
        - Кто?!
        - Хм-м, умный, да? - Александр осклабился, и вдруг обнаружилось, что у него совершенно белые зубы и - что странно - все на месте. - Тут ментов шеренги прошли, и всяких газетчиков племя целое. Не нашли! Время-то сколько прошло, а он явился… И даже без бутылки!
        - А бутылка смогла бы пролить свет на это загадочное преступление? - фыркнул Василий.
        - Ну-у, свет не свет, а кое-что я знаю. Но без этого… - Александр оттопырил от кулака большой палец и мизинец, - точно говорить не стану.
        Пришлось бежать в ближайший магазин и покупать бутылку и закуску. Денег было жаль, мать в последнее время экономила средства, а что делать. Ваньке вон тоже пришлось раскошелиться, чтобы напоить охранника складского терминала.
        - Оп-па! - обрадовался Саша бутылке, буханке хлеба, банке консервов и двум зеленым яблокам. - Я щ-щас картошечки сварганю…
        - Слушай, Саша. - Василий молитвенно приложил руки к груди. - При всем моем уважении! Ну некогда! Давай как-нибудь в другой раз, а?
        - В другой раз, - передразнил тот его, но без злобы, делиться водкой, видимо, не особо хотелось. - Черт с тобой. Но учти!.. Это только тебе скажу, ментам не подпишу ни одной бумаги. Ты мне водку - я тебе наводку. Справедливо? Да! А теперь слушай…
        Глава 17
        Иван возвращался из дачного поселка поздним вечером. Вагон электрички был почти пуст. У самого входа тесно жались друг к другу двое юных влюбленных, в середине вагона сидела пожилая женщина, поставив на сиденье напротив три огромные сумки. Сам Иван, чуть левее, через два сиденья, да молодая девушка в ярком лыжном костюме у второго входа. Девушка была очень симпатичной, русоволосой. Длинные густые волосы разметались по пушистому воротнику, когда она сняла шапку, усаживаясь. Он пару раз поймал на себе ее изучающий взгляд. Улыбнулся ей, она ответила. Можно было бы подойти, познакомиться, напроситься проводить. Но…
        Но дело превыше всего! Так дядя Гера воскликнул, снабдив его инструкциями и выпроваживая вчера вечером из своей квартиры.
        - Не распыляйся! Не отвлекайся! Делай только то, что тебе велено. Все! Остальное - инициатива. А инициатива у нас что? Правильно, наказуема!
        И он буквально вытолкал его за порог. Иван - не дурак, задержался во дворе, чтобы посмотреть, куда так торопится дядя. Не просто же так он его быстро спровадил.
        Увидел! Оля! Подъехала на своей машине. Посигналила. Тут же подъездная дверь распахнулась, выбежал Гера, сел на пассажирское сиденье рядом с ней, и они уехали. Иван потом звонил Геральду на домашний до глубокой ночи - бесполезно. Дома он так и не появился.
        - Хоть не даром пропали наши старания, - проговорил он за ужином, глядя на мать. - Гера-то с Оленькой.
        - Да? - она почти не удивилась. Кивнула. - Это хорошо. Хоть она мне и не очень нравится, но… Он ее любит.
        - Он ее любит, - эхом отозвался Иван. Глянул на пустующее место брата. - А где мой однояйцевый брат?
        Мать поморщилась, она не любила, когда они так друг друга называли.
        - Ваня-а…
        - Ладно, Вася где? - поправился он тут же.
        - Не знаю, - мать тревожно глянула на черный провал окна. - Давно уже нет.
        Мысли Ивана тут же заметались, забегали, в душе колыхнулась ревность. Что, если Ваське удалось что-то узнать?! Что-то очень важное?! Васька очень переживал свой сомнительный успех в деле спасения Ольги. И кулаком себя в грудь бил, что его звездный час еще впереди. И что Ваньке просто-напросто повезло. Уж если на то пошло, то с ним в офисе, где работала Ольга, вообще бы никто не стал разговаривать.
        Ваня не спорил, но ухмылялся очень многозначительно и самодовольно.
        И теперь вдруг Васька пропал! Нет, он, конечно, не совсем пропал, он приходил ночевать. Но очень, очень поздно. Иван уже спал давно. И мама спала. Уходил рано утром, когда Иван еще спал, и мама еще спала. Присутствие брата обнаруживалось лишь по мокрым полотенцам на его крючках. Непромытой зубной щетке и бритвенном станке со следами щетины. А также несполоснутой чашке и сковороде с остатками яичницы.
        Свинья! Мог бы и рассказать, где шляется! Тогда и он бы поделился, что за новое задание ему дал дядя Гера.
        Задание, на взгляд Ивана, было пустяковым, ничего не значащим. У него в душе даже зародилось подозрение, что Гера специально ему это поручил. Чтобы отвлечь от всяческих неблаговидных дел, из-за которых маман нервничала. Нет, ну что это за задание: съездить в дачный поселок, где обосновался бывший муж Ольги, и посмотреть, проживает ли он там на самом деле?!
        Слезы, а не задание! И ведь никакой инициативы, сказал!
        Ага, ща-ас! Стал бы он только из-за этого в продуваемом насквозь вагоне электрички мерзнуть. И Иван, удостоверившись, что Витька торчит дома, прошелся по его соседям. Некоторых разговорил. И узнал много интересного. Примерно недели четыре назад Витька верещал в магазине, что в его дом влезли. Пока он поправлял здоровье в больничке, после организованного кем-то покушения на него, кто-то взломал замки, пошарил в его ящиках и кое-что унес. Что конкретно, Витька говорить отказался. Мялся, жался и едва не плакал, называя неведомых воров сволочами. А вызывать полицию на предмет кражи категорически отказался. По его утверждениям, они чего надо-то не ищут, станут заморачиваться из-за мелкой кражи дачной утвари.
        - И даже участковому не стал жаловаться, - неодобрительно поджимал губы старичок, проживающий с Витькой по соседству. - А зря! Митька у нас ушлый! Любую пропавшую с участка лопату найдет!
        Старичок Ивану очень понравился. Отставной военный, он сразу прочуял, что Иван не просто так про его соседа расспрашивает. И припер его старенькой берданкой к стенке фанерного шкафа. Пришлось врать про Ольгу, которая наняла его как частного детектива, чтобы проследить за мужем. Версия старичку понравилась, и он изо всех сил принялся сотрудничать. И даже согласился постоять на стреме, когда Иван полез в Витькин дом в момент его отсутствия, чтобы…
        - Что ты сделал? - ахнул Гера, хватаясь за голову. - Ты с ума сошел? Зачем я только с вами связался?
        Иван хотел его упрекнуть в том, что, если бы не их с братом помощь, Гера до сих пор не увидел бы своей Оленьки. Не увидел бы, не обнял бы и не… ну да ладно, это уже детали.
        - Гера, хватит истерить, - пожал плечами Иван, развалившись на стуле в дядькиной кухне.
        Он решил, что уж на ужин-то рассчитывать точно может. А заодно и на чистосердечное признание. Очень уж было интересно узнать, куда это дядюшка заслал Ваську?! Где он скитается целыми днями? Почему почти не спит и не ест? И главное - ничего не рассказывает, гад!
        Ужин оказался скудным: жареные магазинные пельмени с майонезом и черным перцем, по кружке такого крепкого кофе, что у Ивана глаза заслезились от горечи, и одно эскимо на двоих.
        - Больше ничего нет, - развел руками дядя Гера, убирая со стола. - Я ведь… Почти тут сейчас не живу. Ты меня чудом застал.
        - Я понял, - хмыкнул многозначительно Ваня. - Слава богу, что все получилось.
        - Ты о чем? - Гера растерянно комкал в руке столовую салфетку.
        - Я об Ольге! Слава богу, что все у вас с ней получилось, а то бы ты, извини, пенек, еще десять лет собирался сделать ей предложение.
        - А я ей его и не делал. - Гера неожиданно для себя засмущался перед племянником.
        - Ну и, пардон, дубина! Снова ведь уведут… Ладно, к делу…
        Он вставил флешку из своего фотоаппарата в компьютер Геральда и после недолгих манипуляций принялся листать фотографии.
        - Всех брюк у него оказалось пять. Двое летних, постираны, поглажены, подозреваю, еще Ольгой. И убраны в дальний ящик шкафа. Трое в носке. Одни на нем, соответственно. Их мне сфоткать удалось лишь издали. Одни на стуле висели. Одни в стирке. Ботинок зимних три пары. Одни на нем. Двое на полке. Летних не нашел. Рыться было некогда. Степаныч скомандовал - атас!
        - Блин, ну вы даете! - Гера внимательно просматривал фотографии. Потом вдруг ткнул пальцем в ноутбук. - А это что?
        - А это… - Ваня заглянул через его плечо. - Это я ящики его комода выдвигал и быстро фотографировал. Мало ли…
        - Вот это конкретно что?! - палец Геральда ткнул в какую-то яркую безделушку, лежащую в распахнутой шкатулке.
        - Я не знаю, Гера. Действовал быстро. То ли брошка, то ли заколка какая. Не знаю. Так вот я про брюки. Подходят под описание?
        - Не знаю. Надо показывать очевидцу. И… - Гера глянул на Ивана туманно. - Можно ли ей верить?! Такую схему придумала! До этого еще надо додуматься! Поехать посреди ночи к Олиной сопернице якобы поговорить!
        - А на самом деле?
        - Думаю, что поехала она туда с вполне конкретной целью - навредить этой бедной женщине, чтобы легче было обвинить в чем-нибудь таком Олю. - Гера неопределенно покрутил пальцами. - Погибшая и Ольга скандалили при свидетелях. И, разумеется, первая, на кого пало бы подозрение в убийстве - это Ольга. Эта Вера такая штучка… Если убийца не она, то только по одной причине…
        - По какой?
        - Она опоздала.
        - Думаешь, если не Вера убийца, то это сделал Ольгин муж?! А зачем ему это, дядя?! Что ему это дает?
        - О-о, это открывало перед Виктором перспективу вернуться в хорошую городскую квартиру. Пользоваться ею, пока Оля сидела бы. А если с Ольгой, не дай бог, что-нибудь случилось бы в зоне, то… Хотя квартира теткина, оформлена по договору пожизненной ренты. Знал ли он об этом? Развод они так и не оформили до сих пор! Оля даже не успела собрать документы, когда все это завертелось. Почему?
        - Почему?
        - Потому что Витя очень торопился, думаю. Но!.. - и Гера тяжело вздохнул, глянув на племянника с печалью. - Но доказать это будет очень, очень сложно. Он ведь все предусмотрел, если принять во внимание его участие. Он даже о краже в дачном доме как бы вскользь, но сообщил окружающим. Полицию привлекать не стал, потому что они, возможно, уличили бы его в фальсификации кражи. А языком брякнул. Обокрали, мол. И когда в деле об убийстве всплыл предмет из его дома, и когда Ольге удалось оправдаться, первое, что он скажет: «Я ни при чем. Мой дом посетили воры». Умно, мать его… Очень умно, Ваня… Этот вялый Витя, оказывается, очень, очень умен. Как же его нам зацепить, а?
        У Ивана ответа не было.
        Гера ушел в ванную, потом долго выбирал, в чем ему ехать к Ольге. Чертыхался и швырял одежду на диван, ругая как отечественного, так и зарубежного производителя, неспособного пошить так-то и так-то. Наконец вышел к Ивану в синем свитере грубой вязки, джинсах, высоких ботинках на шнуровке. Волосы по обыкновению были гладко зачесаны в маленький хвостик на затылке.
        - Как я, Вань? - спросил он у племянника, неловко одергивая рукава.
        - Отлично, дядя. Оля будет в восторге.
        Иван пошел следом за ним в прихожую, потянулся за курткой. Но тут, словно только что вспомнил, обернулся к нему с вопросом, который не давал ему покоя вот уже несколько дней. Сегодня особенно, потому что утром Васькиного присутствия в доме вообще не обнаружилось.
        - Я?! Васе?! Задание? Очумел?
        Изумление Геры не было фальшивым. В нем откровенно сквозила тревога.
        - Я и тебе не велел никуда голову совать, просил не проявлять инициативу, - сердито глянул он на племянника, вытаскивая того за рукав из квартиры и запирая дверь. - Просто попросил посмотреть, живет в дачном доме Фролов или нет. И то, почему я тебя об этом попросил? Людей катастрофически не хватает. Все силы брошены на поимку урода, который убивает, не оставляя следов. Вчера вечером состоялось очередное совещание… А, ладно, неважно…
        Гера не стал ему рассказывать, что после долгих споров и прений решено все же было объединить все убийства в серию. А лиц, которых уже успели задержать по подозрению, отпустить под подписку о невыезде.
        У Зотова в последнее время ничего не выходило. Не вышло сразу помочь Оле, не выходило напасть на след жестокого убийцы. Единственное, за что он себя хвалил, так это за то, что остался в тот вечер у нее. Она пыталась отправить его ночевать домой, он не послушался. Впервые не послушался, и оттого был очень горд собой. Теперь бы вот еще осмелиться сделать ей предложение. Если, конечно, она захочет его слушать.
        Оля не захотела.
        - Гера! Какой брак, о чем ты?! - Ее брови возмущенно полезли вверх, и она тут же выбралась из его объятий. - Такое вокруг творится…
        Последовал неопределенный взмах руками, Оля ушла от него в комнату. Забралась на диван с ногами, обняла колени, положила на них подбородок. И глаза ее сделались грустными-грустными. Куда она смотрела, о чем думала, можно было только догадываться. Гера, конечно, догадывался. Он знал ее даже лучше себя. Но не находил нужных слов, чтобы отвлечь ее.
        Ну, мерзавцем оказался ее муж, и что? Не у нее первой!
        Мерзкой гадиной, пригревшейся в офисном кресле, оказалась ее помощница в отделе. Это разве нонсенс? Такие люди встречаются.
        Соседи повели себя не очень хорошо, но люди пожилые, всего боятся, осторожничают. Такое сплошь и рядом.
        - Все пройдет, малыш. - Гера притянул ее к себе поближе, прижался к ее щеке губами, поправил волосы, упавшие ей на лицо. - Все наладится.
        - Я знаю. - Ее спина напряглась, она чуть отодвинулась. - Но меня другое мучает.
        - Что?
        Он сделал бесстрастное лицо, хотя ее холодность его обижала. Что, правда, как маленькая? Он любит ее, давно любит, а она от поцелуя отворачивается. Руки щитом выставляет, когда он ее обнять пытается. И после той ночи все время делала вид, что ничего не произошло. А для него произошло! Ему дышать было без нее сложно. И на деле сосредоточиться нет никакой возможности. Уже три пропущенных звонка от ребят из отдела. И один от экспертов. А он не ответил. И даже телефон отключил.
        Может…
        Может, до сих пор по Виктору страдает? Может, она все еще его любит?! Эта мысль иглой прошила сердце. Он закусил губу, достал телефон, повертел его в руках, намереваясь включить.
        - Что она хотела мне сказать в тот день? Что ее так рассердило? - проговорила она едва слышно. - Она что-то хотела мне сказать, а я…
        - Не бери в голову. Ерунда! - Гера снова потянулся к ней, но Оля резко поднялась с дивана и пересела в кресло. Он разозлился. - Чего ты?! Я… Я противен тебе, что ли? Шарахаешься от меня, как черт от ладана! Я противен тебе?!
        - Я сейчас от всего шарахаюсь, Гера, - призналась она со вздохом, дотянулась до него, погладила по зачесанным волосам. - Не злись. Дай мне время. Не так просто начать отношения с человеком, которого считала всегда своим другом. И тут еще все это…
        И снова последовал неопределенный взмах руками.
        - Ладно, проехали, - проворчал он. - А про то, что она хотела тебе сказать, я узнал.
        - Да?! - Оля подалась вперед, нервно сжала кулачки.
        - Она хотела обвинить тебя в воровстве.
        Именно так сказала Верочка, когда при очередном допросе, устроенном Носовым, Гера спросил ее об этом.
        - В чем? - ахнула Оля. - В воровстве?
        - Да.
        - И что же я у нее украла?!
        - Не у нее, а у ее сестры. - Гера равнодушно пожал плечами.
        Его сейчас меньше всего занимала тема сестры погибшей Олиной соперницы. Мало ли что той могло прийти в голову! И даже если у нее имелись какие-то основания, объяснение крылось в чем-то еще, в чем-то другом, а не в том, что Оля будто бы у кого-то что-то украла! Бред!
        - А кто ее сестра? - Оля округлила глаза, оторопело покачала головой. - И что у нее пропало?
        - Оля, я не знаю. Ну их!
        Гера сполз с дивана и, встав на колени, очутился прямо перед креслом. А там Оля, и ее голые милые коленочки, выглядывающие из-под длинных трикотажных шорт. И живот, упругий и гладкий, который не прикрывала короткая майка. Ну разве может он сосредоточиться на какой-то там сестре, какой-то пропаже, когда рядом любимая девушка?!
        - Нет, не ну их, Гера! - Оля снова удрала от него, теперь уже к столу, спрятав под длинной бархатной скатертью свои ножки. - Давай по порядку. Что тебе удалось узнать?
        Узнал он немного.
        Верочка все время плакала, когда он с ней говорил, часто повторяла одно и то же. В основном, что она не виновата. А когда ей удалось все же сфокусировать взгляд и сосредоточиться, то она сказала:
        - Валентина утверждала, что Ольга украла у ее сестры какую-то дорогую вещицу. Это было давно. Ольга с мужем отдыхала на море. Сестра Валентины была там же. Их номера в отеле были по соседству. Вот и…
        - Вот, собственно, и все, - пожал плечами Гера, встал и погасил верхний свет, решив, что, может, яркость освещения делает Ольгу такой несмелой. - Ты помнишь тот отдых на море?
        - Отдых?.. - Оля сморщила лоб, припоминая. - Да. Мы были с Виктором. Жили в отеле «Дельфин». Неплохой отель.
        - Соседку помнишь? - Гера медленными шагами двигался к столу, оставлять Ольгу в покое он не собирался.
        - Нет. Точно не помню! - Она испуганно подобралась, заметив, что Гера уже стоит у нее за спиной и шумно дышит ей в макушку. - Мне было не до соседок.
        - Ну, даже не здоровалась ни с кем, ни разу? У бассейна не встречалась? Парой слов ни с кем не перекинулась? - и не справившись с эмоциями, он ревниво покосился на ее грудь. - Так была Виктором занята, что…
        - А ты знаешь, была одна девушка. - Оля снова мастерски переместилась из-за стола на диван, не дав ему опомниться. - Тихая такая, незаметная. Я с ней точно не разговаривала, а вот Виктор…
        Гера с грохотом выдвинул стул из-за стола, решив прекратить глупые перебежки за ней по квартире. Он не мальчик!
        Гера положил руки на теплый серый бархат скатерти, на ощупь ткань, показалось, так же нежна, как кожа у Ольги. Он сжал ладони и убрал в карманы джинсов, раздраженно подумав, что зря так тщательно наряжался. Она даже не смотрит на него.
        - Так что Виктор? - поторопил он ее - застывшую, молчаливую, чужую.
        - Я видела его несколько раз с этой девушкой, - взгляд Ольги был пустым и пугающим. - Я вспомнила! Она кивала ему при каждой встрече. Такая… Я даже не помню ее лица. И не знаю ее имени.
        - Я тоже, - признался Гера.
        Допрашивая Верочку, он решил, что не станет искать неизвестную пропажу сестры погибшей Валентины. Зачем? Сама сестра не волновалась. Валентина мертва.
        - Так что у нее пропало? - встрепенулась Ольга, по-прежнему не глядя на Геральда.
        - Я не знаю, - повторил он. - А разве это теперь важно? Да, кстати, Оль, ты не могла бы посмотреть кое-какие фотографии?
        - Какие?
        - Где твой ноутбук?
        Оля оживилась, ушла в спальню, через минуту вернулась с портативным компьютером - стильной серебристой штучкой размером с тетрадку.
        - Подойдет?
        Он включил ноутбук, подождал, пока загрузится, вставил флешку.
        - Ты, Оль, только не спрашивай, зачем. Просто скажи, у Виктора есть еще обувь и брюки, кроме этих? - и стал листать фото.
        Кажется, она даже не удивилась вопросу, кивнула, присела на диван, но все же на приличном от Геры расстоянии. Начала смотреть фотографии.
        - Да, кажется, это все. Больше обуви для зимы у него не было, - и тут же добавила чужим, бесцветным голосом: - Во всяком случае, со мной.
        - А брюки? Были еще?
        - Нет. Это все, - и снова повторила: - То, что было куплено со мной.
        - Понятно.
        Гера машинально пролистал до последней фотографии и хотел уже свернуть файл, когда Оля вцепилась ему в руку.
        - Погоди! Верни последнюю фотографию.
        На ней Иван снял выдвинутый ящик комода с безделушками, среди которых была и распахнутая шкатулка.
        - Сделай крупнее! - Оля судорожно вздохнула и тут же выдохнула с присвистом. - Господи…
        - Что, Оль?!
        - Видишь это?! - Ее подрагивающий пальчик уперся в яркую штуковину, лежащую в шкатулке.
        - Вижу. А что это?
        - Помнишь, я говорила тебе, что нашла на даче эту безделушку и так не смогла разобраться: брошка это или пряжка от ремня? Я еще вам с Люськой рассказывала в тот день, когда…
        - Помню, - перебил он, заметив, как по ее лицу пробежала судорога. - И помню, что Витька сказал тебе, что на озере ее нашел, понравилась, принес в дом, а потом закинул куда-то и забыл. И Люська еще попеняла тебе, что ты, мол, поверила и все такое. А ты сказала, что брошка - это не трусы и…
        - Хорошая память, - похвалила его Оля с болезненной улыбкой. И глянула на него сумасшедшими глазами. - Я вспомнила, Гера! Я точно вспомнила!
        - Что именно? - ее волнение передалось ему.
        - Я вспомнила, где я видела это украшение.
        - Где?!
        - Это не пряжка от ремня, точно. Это брошь! И еще тогда она показалась мне дорогой, раритетной. - Ее плечи были напряжены, глаза смотрели на Геру не мигая. - Эта брошь была на той девушке, на отдыхе. Я не знаю, как ее зовут! Как-то вечером мы сидели в ресторанчике при отеле, ужинали с Виктором. И эта девушка пришла с подругой. Наверное, это была подруга, потому что они очень оживленно разговаривали. Так вот брошь… - Оля положила руку себе на ключицу. - Брошь была вот здесь, на платье без рукавов с высоким воротником. Я теперь вспомнила! Меня еще тогда кольнуло, когда я на даче эту штуковину нашла. Что-то такое тревожное… А вспомнить не смогла. А теперь…
        - А теперь… - Гера свернул ноутбук, протянул его Оле, - получается, что если ты ничего не брала, то эту вещь украл у девушки Виктор!
        - Там он не мог этого сделать, - замотала она головой, к страданию в ее глазах добавились слезы, их стало так много, что они пролились и медленно заскользили по щекам. - На другой день после того ужина мы уехали. Виктор неотступно был при мне. Они… Они встречались здесь, Гера! И он… Но это было давно! Мы ведь тогда только поженились и… Он все время изменял мне, Гера! Все эти годы он изменял мне! Какая же сволочь…
        Его сейчас больше волновало то, что она плачет. Она плачет, а он боится протянуть руку, чтобы обнять ее. Поганая ситуация! Будто и не было той их ночи, когда Оля была в его руках нежной и податливой. Будто и не произошло между ними ничего. Поганая ситуация!
        То, что Витька оказался сволочью, его почти не удивило. Он изначально был против ее выбора. И даже не потому, что уже в то время любил ее! Не потому, честно! Он просто чувствовал в Викторе какую-то червоточину. Ощущал напряжение в его взгляде, обращенном на Ольгу. Как бы он ни старался изобразить чувственность, его руки, скользившие по ее спине и талии, казались Геральду напряженными.
        То, что Витька - сволочь, не новость. Но вот то, что он вор!
        - Нам надо найти эту девушку, - вцепилась в его руки Оля, когда Гера изложил ей свои соображения. - Только она может ответить нам на вопрос, почему Валентина считала, что украшение у ее сестры украла я?! Найдем, Гера?
        - Найдем, - пообещал он, по ходу вспомнив, что Валентины не хватился никто из родственников.
        И среди опрошенных Носовым не было никаких сестер. Только соседи и знакомые. Где же ее сестра?..
        Глава 18
        Оказалось, что хоронила Олину соперницу подруга Валентины Софья Удалова. Приятная женщина тридцати пяти лет, проживающая в соседнем от Валентины подъезде. Она была высокой, ширококостной, с большим добрым лицом, на котором особенно удались крупные карие глаза, лучившиеся весельем. Встретила их в прихожей улыбкой, сразу провела в комнату, запретив разуваться. Милая женщина, сделал про себя вывод Гера.
        - А вы что, не знали, что Валечка одинока?! - воскликнула она, всплеснув руками с крупными кольцами на пальцах.
        - Но у нее же есть сестра! - опередил Геру его помощник Игорь.
        Они с утра носились по городу как ненормальные. Опрашивая, сравнивая, снова опрашивая. В папке с делом неуловимого убийцы появились три листочка с заключением экспертов, но тс-с, Гера боялся даже говорить об этом, боялся сглазить. Надо все проверить. Но сначала…
        - У нее же есть сестра, - повторил за помощником Гера. - Почему организацией похорон занимались вы, Софья Геннадьевна?
        - Как? Вы ничего не знаете?! - ахнула Удалова, прикладывая к пухлому рту кончики пальцев.
        - А что мы должны знать? - вежливо поинтересовался Гера, хотя внутри у него тут же заныло от нехорошего предчувствия.
        - Ирина погибла, - сказала Софья, и веселье из ее глаз вытеснилось печалью. - Несколько лет назад.
        - Как она погибла? - снова встрял Игорь.
        - Ее сбила машина на пешеходном переходе прямо у светофора. Она только шаг успела сделать, и сразу под колеса! - опять всплеснула руками Удалова, качнула головой в сторону кухни. - Ребятки, может, кофе?
        - Спасибо, нет, - резко дернул за рукав Игоря Гера. - Вы лучше расскажите подробнее, что тогда случилось с Ириной? Что сказало следствие?
        - Ой, следствие! - поморщилась Софья, сложив замком пальцы, унизанные кольцами. - Списали все на несчастный случай. Что не видела, что оступилась. Это Ирина-то?! Она осторожной была, аккуратной.
        - А свидетели? Что они говорят? - Гера понимал, что без свидетелей в таком деле не обошлось.
        - Те, которые утверждали, что Ирину буквально толкнули под колеса, не были услышаны, - устремив печальный взгляд в сторону окна, ответила Софья. - Те, которые ничего не видели и ничего не заметили, оказались очень полезны. Валечка билась, билась, а потом смирилась.
        Гера полез в карман пуховой куртки, достал фотографию. Брошь Ирины здесь прекрасно просматривалась, потому что он увеличил этот фрагмент и распечатал.
        - Скажите, Софья Геннадьевна, вам знакома эта вещица? - Гера подал ей снимок.
        - Ой, надо надеть очки, - виновато улыбнулась Удалова, ушла в кухню, вернулась с очками на переносице, внимательно изучила снимок. И, кивнув, коротко ответила: - Да.
        - Что это?
        - Это Ирочкина брошь, очень дорогая старинная вещь. - Удалова вдруг занервничала, пальцы ее подрагивали, когда она рассматривала фотографию то под одним, то под другим углом. - Откуда это у вас?
        - С места происшествия, - соврал Гера.
        - Ага! - обрадовалась Удалова, вернула снимок Геральду, тут же погрозив кому-то невидимому пальцем. - А Валечка все на меня грешила. Долгое время грешила!
        - В смысле? - ребята переглянулись, не поняв.
        - Понимаете, Ирочка вернулась с отдыха сама не своя, потерянная какая-то. Потом выяснилось, что влюбилась. Но роман оказался недолговечен, как все курортные истории, сами понимаете…
        Гера понимал и поэтому согласно кивнул. В его биографии что-то подобное имелось. Только вот Оля не заметила на отдыхе никакого мужчины рядом с невзрачной девушкой, проживающей в номере по соседству. Никто из мужчин с ней не общался, кроме… Виктора.
        - Ирочка потом очень переживала. Валя рассказывала, что даже пыталась разыскать этого мужчину. Что было потом, не знаю. Но все как-то успокоилось. А затем вдруг снова скандал в благородном семействе! У Ирочки пропала старинная брошь, которую она унаследовала от бабушки. Там какая-то мистическая история с этим раритетом связана, не помню точно. Но самое страшное в том, что Валя попыталась обвинить меня в краже этой вещицы! - ноздри Софьи затрепетали. - Как так можно! Да, я интересовалась вещицей! Да, предлагала купить ее у них, но это же не значит, что я способна ее украсть! И когда?! Когда Валечка оплакивает погибшую! Знаете… Я этого ей так и не простила.
        - А когда, говорите, обнаружилась пропажа броши? - спросил Игорь. - Уже после гибели девушки?
        - Совершенно верно. Какой наблюдательный молодой человек, - похвалила его Удалова, озорно стрельнув красивыми глазищами в сторону Игоря.
        Игорь тут же с обидой глянул на начальника: вот, похвалили же! А Гера кофе зажал! Ему жутко хотелось кофе, он мог пить его по десять кружек за день, а сегодня с утра маковой росинки во рту не было, не то что кофе. Женщина же предложила, чего он…
        - Пропажа обнаружилась, когда Валечка разбирала вещи Иры. И сразу ко мне за объяснениями. А я оскорбилась, знаете ли! - в глазах заколыхалась забытая обида. - И мы с ней даже не разговаривали какое-то время. А потом… Потом Валечка извинилась. Сказала, что знает, куда подевалась старинная вещь.
        - Рассказала?
        - Нет. Я не стала спрашивать. Потому что считала эту тему закрытой. - Удалова покрутила на безымянном пальце кольцо с бирюзой. - Мне было неприятно об этом говорить. А Валечка все тарахтела и тарахтела. Вот, говорит, что за люди?! Кто бы мог подумать?! Она-то думала, что Ирочку из-за этой редкой вещицы убили…
        - Она считала, что Ирину убили? - почти в одно слово спросили Гера и Игорь.
        - Ну… Не знаю… Валя не раз говорила, что за всем этим стоит злой умысел. Может, убивать ее и не хотели…
        Глава 19
        Он хотел ее убить! Именно ее! Хотел именно убить, а не покалечить или испугать!
        С этой женщины начался его путь убийцы. Ее убийство и сейчас не свяжут с другими его преступлениями, потому что характер ее гибели очень сильно отличался от остальных. Он просто столкнул ее с тротуара под колеса мчавшегося автомобиля. Просто столкнул!
        Никто ничего не заметил. Все подумали, что она оступилась. Все! И даже он со временем начал так думать, потому что ничего толком тогда не сделал. Просто встал за ее спиной и в нужный момент с силой ткнул кулаком ей в поясницу. Она качнулась, резко подалась вперед, попыталась удержать равновесие. Не вышло! Она упала прямо на проезжую часть. Тут же визг тормозов, удар, грохот, нарастающий людской шум.
        Все действо заняло двадцать секунд. Двадцать секунд! И ее не стало. Ее тело, которое при жизни он находил отвратительным, превратилось в комок истерзанной зловонной плоти. Одежда, безвкуснее которой, на его взгляд, не было, покрылась пылью, пропиталась кровью. Он стоял в толпе любопытных и во все глаза смотрел на дело рук своих.
        И ему не понравилось! Слишком быстро, слишком много грязи, слишком много шумных свидетелей. Они мешали ему сосредоточиться. И он решил, что в следующий раз сделает все по-другому. Он думал очень долго, как это должно быть. Почти год ушел на то, чтобы написать мысленно сценарий. И потом…
        Услышав шум грузового лифта, он вздрогнул и отвлекся от своих мыслей, которые посещали его в последнее время все чаще и чаще. Порой ему казалось, что живет он только тогда, когда думает, мечтает, а потом претворяет в жизнь свои мечты…
        Правда, в последний раз ему не повезло. Противная баба с пакетом, из которого торчал рыбий хвост, соскочила! Сначала не хотела его пускать. А потом, когда он все же вошел, обнаружил неприятный сюрприз в ее кухне.
        За столом сидел молодой вертлявый парень с мобильным телефоном. Парень тыкал пальцем в экран, чему-то улыбался. На вошедшего едва глянул, хотя он, проявив вежливость, отчетливо поздоровался.
        Что ж…
        Ему пришлось сворачивать планы, сделать то, что изначально требовалось, и убраться восвояси.
        - Плохо работает ваша служба, уважаемый, - буркнул ему в спину молодой вертлявый.
        - Да? А в чем дело?
        Он с кроткой улыбкой повернулся, размышляя: успеет или нет добежать она до телефона и вызвать полицию, если он прямо сию же минуту вырвет парню кадык? Добежать, может, не успеет, а вот вой поднять - запросто. Нет, рисковать не стоило.
        - Дело в том, что кто-то намеренно вывел эту деталь из строя, - парень отложил в сторону мобильный, кивком указал на хозяйку, укладывающую покупки в холодильник. - Зачем?!
        - Разберемся, - кивнул он и осуждающе качнул головой. - Надо ведь кому-то, да?
        - Разберитесь уж! - фыркнул парень. - Кому-то захотелось бабла сорвать за неурочный вызов! Не вам?
        - Нет, молодой человек, - он обнажил ровные зубы в улыбке, изо всех сил стараясь, чтобы они не скрипели.
        На этой суке пришлось поставить крест. Но ведь их еще было много, они роились вокруг него. Ему оставалось только выхватить из безликой толпы очередную дурнушку, занятно пахнувшую и…
        Но пока следовало проявлять осторожность. И он всерьез подумывал о том, чтобы сменить сценарий. Пришла пора над ним серьезно поработать. Действовать по старой схеме было больше нельзя. Кто-то когда-то непременно вспомнит, наткнется на что-то, и тогда ему конец! А он хотел очень долго жить. Упиваться свободой и властью.
        В настоящий момент, когда он шел по улице и слушал скрип снега, его осенило. Он станет вылавливать их на улицах. На тихих, безлюдных, полных таинственных шорохов и неясных теней. Каждая девушка, женщина боится таких улиц. Но ей рано или поздно приходится по ним идти. Именно ночью. Именно в темноте. Она спешит, ее торопливые шаги сбиваются на бег, сумка, пакеты с покупками бьют по коленкам, мешаются. Ей страшно, она задыхается. И тут…
        Тут появляется он! Милый, добрый, ненавязчивый. Он тихим спокойным голосом предлагает ее проводить. Если она испуганно мотает головой, он просто пожимает плечами и уходит. Если она соглашается, он забирает из ее рук покупки и ведет по узкой неосвещенной тропинке, дороге, стежке. В самую гущу парка, сквера, лесополосы. Они забираются все глубже и глубже, в самую чащу, беззаботно болтая о милых глупостях, усыпляющих ее бдительность. Ну а когда она окончательно избавляется от страха, он начнет делать то, что ему очень нравится.
        Да, конечно, существовала определенная степень риска. Его могли увидеть, она могла что-то заподозрить, могла даже закричать. Но ведь и прежде он рисковал. Разве нет? А если вспомнить его последний визит к потенциальной жертве, то вообще! Это же был стопроцентный провал! Хвала тем силам, что покровительствуют ему, он справился. Он овладел собой. А если бы нет?!
        Да, в любом деле присутствует определенная степень риска. В любом. Он привык рисковать, и именно поэтому испытываемое им наслаждение непередаваемо. Именно поэтому!
        - Молодой человек!
        Он вздрогнул и оглянулся. От глухой стены дома, вдоль которой он медленно брел, слушая свои шаги, отделился женский силуэт.
        Высокая, стройная, укутана в длинную дорогую шубку, каблучки при ходьбе проваливаются в снег. Из-под шерстяного шарфа, очень красиво обмотавшего плечи, шею, голову, выбиваются светлые локоны. Светлые! Он напрягся, останавливаясь, и с шумом втянул в себя воздух.
        Пахло от незнакомки восхитительно! Летом, цветами, смесью пряностей. Кто она? Почему стоит, подпирая глухую стену в одиночестве? Кого-то ждет? Его? Приключений? Может, сама судьба преподнесла ему эту девушку в качестве приза? Когда-то ему надо начинать действовать по новому сценарию! Пусть не все продумано, сценарий сырой, но он может импровизировать по ходу событий. А потом дома, в одиночестве, провести работу над ошибками.
        Или…
        Внутри сделалось пусто и холодно. А что, если это ловушка? Вдруг за ним следят? Вдруг эта девушка не случайно тут нарисовалась?
        - Вы мне? - он ткнул себя пальцем в грудь.
        - Вам, конечно! - Она семенила на высоких каблучках в его сторону, утробно похохатывая и чертыхаясь одновременно. - Больше здесь никого нет. У меня к вам просьба. Вы меня не проводите?
        Она заранее была уверена, что он не станет возражать. Он просто не имел на это права. Она привыкла к безотказности, эта стройная высокая красавица, разбавившая морозную свежесть ярким сочным ароматом жаркого лета. Она была уверена, что он не откажет.
        - Вам куда? В ту сторону или в ту? - Он со смехом скрестил руки, выставив указательные пальцы в противоположных направлениях.
        - Мне туда, - она махнула рукой в ту сторону, откуда он пришел.
        А шел он от метро, которое вот-вот должно закрыться. Стало быть, красавица спешила на метро? Почему не вызвать такси?
        - Не едут! - возмутилась она, повиснув у него на руке, каблуки с визгом вонзались в утрамбованный снег. - Звонила трижды! То машина в рейсе. То поломалась. Потом какой-то лох вообще заблудился. Просто ужас какой-то! А мы с подружками засиделись, время пролетело быстро! Напились…
        - Ну, вы-то в порядке, - похвалил он, уловив слабый запах алкоголя.
        - Я-то да. А вот остальные… Сомневаюсь, что видели, как я ушла.
        Зачем она ему это рассказывает?! С какой целью?! Жар, разбуженный ее близостью, тут же опалило холодом. Что-то было не так в ее рассказе. В том, как она висла на его руке. Как прижималась стройным телом к его боку. И даже духи ее казались теперь назойливыми.
        Нет, тут же приказало сознание! Это невозможно, тут же откликнулась его плоть! Он должен выбирать сам. Он всегда так делал. И это его ни разу не подвело. Эта девушка, не испугавшаяся его окликнуть ночью в темном переулке, не просто так здесь оказалась. Не просто…
        Он довел ее до освещенной улицы. Глянул на часы, станция метро должна была вот-вот закрыться. Но девушка все еще липла к нему, не проявляя никаких признаков беспокойства.
        - Вам туда, - он высвободил свой локоть, чуть поклонился. - Всего вам доброго.
        - А как же будете добираться домой вы? - Ее ладошка вынырнула из кармана шубки, прошлась по его щеке. - Может, мы с вами…
        - Простите, не можем, - он осторожно отодвинул ее руку от своего лица, на все лады воспевая свою интуицию. - Я доберусь как-нибудь. Я живу неподалеку. Всего вам доброго.
        - У-у, какой! - Она шутливо погрозила ему пальчиком. И спохватилась: - Мы даже не познакомились! Как вас зовут, добрый незнакомец?
        - Незнакомец! - принужденно рассмеялся он, развел руками, еще раз склонил голову и пошел прочь.
        Но ушел он недалеко. Он спрятался за торговыми павильонами, утопающими в темноте на противоположной стороне улицы. Ему было важно посмотреть, что она станет делать дальше - эта роковая красавица, непонятно каким образом оказавшаяся на его пути именно в тот момент, когда он обдумывал новый сценарий.
        Ждать пришлось недолго. Минут пять девушка топталась у входа в метро, не делая никаких попыток войти внутрь. И все время звонила и звонила кому-то, сдвинув искусно повязанный шарф с головы. Еще через пять минут подъехало такси с пассажиром на переднем сиденье. Это был мужчина, точно. Девушка засеменила к машине, но вдруг поскользнулась и едва не упала. И принялась ругаться, как грузчик. Пассажиру пришлось выйти из машины, подхватить ее под руку и усадить на заднее сиденье.
        Все нормально, в принципе, да? Все вполне безобидно. Девушка долго не могла вызвать такси, она об этом рассказывала. Тут у нее получилось, машина приехала, попутно захватив еще кого-то. Все хорошо, если бы не одно «но»! И это «но» было угрожающих размеров!
        Он узнал того мужчину, что вылез с пассажирского сиденья ей на помощь. Точно узнал, у него была великолепная память на лица. Ошибиться он не мог! Этого молодого парня за последние несколько дней, а точнее дня за три-четыре, он видел подле себя несколько раз. А еще точнее…
        Он принялся загибать пальцы, вспоминая случайные встречи.
        Восемь раз! Восемь встреч за три или четыре дня! Это много для случайностей! А сейчас: что это было? Этот парень подсылает к нему девку в надежде на то, что он совершит ошибку и нападет на нее? Что осуществит то, что еще только брезжило в его голове? Что еще не было до конца продумано, рассчитано?
        Идиот!
        - Так пошло, - прошептал он пересохшими губами, опустился на корточки, взял горсть снега и залепил им рот, с наслаждением ощущая, как течет по подбородку ледяная влага. - Так бездарно!.. Ты пожалеешь, милый. Ты очень сильно пожалеешь!
        Его ответ наблюдателю, которого он выявил только благодаря своему звериному чутью, будет ужасающим по своей жестокости и стремительности. Тот даже не поймет, от чьей руки погибнет. И никто не поймет! А где его искать, он знает. Он точно знает, где его искать, они были знакомы когда-то…
        Глава 20
        - Илья, я не шучу! Ты должен добиться ареста Виктора Фролова.
        Сразу после совместного совещания, которые теперь устраивались два раза в неделю по вторникам и пятницам, Гера поехал к Носову. Заводить уголовное дело по факту хищения несколько лет назад старинной безделушки у девушки, которая погибла под колесами автомобиля, нечего было и пытаться. Опознание по фотографиям брюк и зимних ботинок, которые будто бы видела сквозь лестничные прутья подозреваемая в убийстве, были основанием, но…
        Но дело об убийстве Валентины он не вел. Он ведь не был следователем! Произошло убийство не на его участке. Так что вся надежда оставалась на Носова. Но тот сразу набычился, замахал на него руками, а после десятиминутных дебатов просто послал его.
        - Ты меня, Гера, уже достал! - заорал Носов, не выдержав. - Я освободил твою девушку, тебе мало?! Тебе теперь надо ее мужика за решетку упрятать, чтобы не мешал? А ты мою просьбу выполнил?
        Его просьбу Гера не выполнил. Он о ней забыл! Он и без этого разрывался на части.
        Во-первых, его тревожили отношения с Ольгой, развивающиеся весьма странным образом. Она то рыдала у него на груди, прижимаясь всем телом, и умоляла не уходить. То холодно улыбалась и просила не торопить ее.
        Во-вторых, поиски маньяка не давали покоя. Вроде бы что-то брезжило, а ухватиться никак не удавалось.
        В-третьих, нарисовались неожиданные проблемы с одним из племянников. Несколько раз звонила Алина, и дважды Иван, просили повлиять на Ваську. Тот почти перестал появляться дома. А когда появлялся, то вел себя престранно.
        - Он копает какую-то жилу, дядя Гера, - заявил вчера в телефонном разговоре Иван. - Я тут случайно обнаружил у него какие-то адреса, пробил через Интернет. И знаешь, чьи это адреса?
        Гера не знал.
        - Это адреса тех погибших девушек, убийцу которых вы все теперь ищете! Он копает, дядя Гера…
        Гера переживал, потому что чувствовал ответственность за этого дурня. Он ввязался в дело, которое было очень опасным. Гера его всего лишь просил помочь в деле с Ольгой. А Ваську, видишь ли, азарт в одно место клюнул.
        - Герочка, я за него боюсь, - всхлипывала Алина.
        Он тоже беспокоился и пообещал разобраться.
        А тут еще Носов со своей просьбой!
        - Я найду этого урода, обязательно найду, - клятвенно сложил он руки. - Закрой Фролова, будь человеком!
        - За что я тебе его закрою-то?! Совсем того, да?! - Носов покрутил толстым пальцем у потного виска, он всегда потел, когда общался с Зотовым, тот просто его с ума сводил. А особенно когда усаживался на край его стола.
        - Вот смотри, какая штука получается, - азартно подхватил Гера, почуяв, что Носов колеблется. - Все, ну буквально все сходится на нем!
        - Что сходится? - Носов скрестил пальцы на животе, глянул снисходительно. - Очумевшая от страха баба, которую не сегодня завтра посадят за предумышленное убийство, рассказывает историю про какие-то портки и ботинки! Что она их будто бы видела! Она врала с самого начала! Кто ей поверит?!
        - Согласен. А как, по-твоему, все было? - Он тоже скрестил пальцы на животе, хотя того даже не угадывалось.
        - По-моему?
        По его соображениям, Вера, еще кувыркаясь в постели со Скоробогатовым, продумала страшную схему. Она решила во что бы то ни стало убрать Олю как можно дальше. И среди ночи, воспользовавшись ее машиной, поехала к ее сопернице. Порывшись в машине, нашла дачную кухонную утварь…
        - Случайно затерявшуюся? - вопросительно поднял бровь Гера.
        - Да! - огрызнулся Носов.
        Дальше…
        Она едет к Олиной сопернице, пробивает ей голову, убегает, поняв, что убила. И потом складно врет про Олину неуживчивость и все такое. А когда у Оли вдруг обнаруживается алиби, то с ходу придумывает про неведомого мужика, который вышел из квартиры убитой за минуту до ее там появления.
        - Складно, - кивнул Гера. И наклонился над Носовым, опаляя тому лысину жарким дыханием. - А скажи, зачем ей это все?! Зачем так громоздить? Куда проще убить саму Олю!
        - Ага! - фыркнул Носов, недоверчиво вывернув губы. - Это глупо! На кого подумают? Вдруг ее увидит кто-то. Нет, это глупо. А так все умно. И никто бы никогда не подумал. Если бы не твои помощники.
        Надо позвонить Ваське, тут же тревожно кольнуло Геру в сердце. Надо позвонить.
        - А твои соображения? - Носов осторожно тронул виски рукавами рубашки, промокая пот.
        - Мои соображения заключаются в том, что Фролов убил свою любовницу. И он, конечно же, не ожидал, что кому-то взбредет в голову приезжать к ней посреди ночи.
        - Зачем ему ее убивать?
        - А вот это вопрос о-о-очень интересный! - Гера соскочил со стола Носова, вызвав у того удовлетворенный выдох. Заходил по кабинету. - Начнем с предыстории…
        Лето, море, отель. Молодая пара, они недавно поженились. Сняли номер для молодоженов. В соседнем номере поселилась девушка. Одинокая. Она иногда попадается на глаза новоиспеченным молодоженам, иногда общается с ними, улыбается. Но тесно они никогда не общались. В последний вечер их пребывания на отдыхе они ужинали в ресторане. За соседним столиком ужинала та самая девушка с подругой. На девушке было платье, украшенное красивой старинной брошью.
        - И что? - Носов притворно зевнул, дав понять, что рассказ этот его нисколько не занимает.
        - А то, что спустя годы Фролова Ольга находит эту самую брошь в коробке для безделушек у себя на даче. Она пристает с вопросами к своему мужу, на что он отвечает, будто нашел эту штуковину на берегу озера.
        - Может, и нашел, и что?
        - А то! Именно из-за этой самой броши пришла в офис к Ольге Фроловой погибшая Валентина.
        - С какой стати?! - Носов замотал головой, запутавшись.
        - С той стати, что эта брошь считалась украденной, понимаешь?
        - У погибшей Валентины?
        - Нет, у ее сестры! У той самой девушки, которая отдыхала с Фроловыми на море и проживала в соседнем номере.
        - Хочешь сказать, что Фролов украл брошь у нее в отеле?
        - Нет. Потому что брошь пропала накануне гибели девушки.
        - О господи! - Носов закатил глаза. - Как могла эта брошь пропасть накануне гибели Валентины, если твоя Оля нашла ее у себя на даче еще летом? Зотов, ты очумел?
        - Брошь пропала не перед гибелью Валентины, а накануне гибели ее сестры.
        - Ах у нее еще и сестра была? И она тоже погибла? - Носов всплеснул руками, с треском шлепнув себя по толстым ляжкам. - Это просто… Это уже перебор, Геральд Эдуардович! Ты хочешь сказать…
        - Я просто пытаюсь тебе рассказать историю исчезновения дорогой старинной вещицы. И история эта очень туманна! Будешь слушать дальше?
        - Начал - говори, - проворчал Носов и снова промокнул виски рукавами рубашки. - Запутал меня совершенно!
        - Тут нечего путаться, Илья. Короче, девушка вернулась с отдыха в целости и сохранности, с брошью. И тут же рассказала, что у нее завелся мужчина, которого она любит. Они тайно встречаются. Но вдруг спустя какое-то время девушка гибнет под колесами автомобиля. Просто шагнула с тротуара на проезжую часть на красный свет светофора и погибла.
        - Просто шагнула, гм-м, - недоверчиво покрутил шеей Носов. - Дура, что ли?! А свидетели?
        - Никто ничего не видел. Но суть не в этом!
        Гера снова и снова прокручивал в голове историю, которую рассказывал, и она все меньше и меньше ему нравилась. Что-то крылось зловещее за всей этой чередой случайностей.
        - Суть в том, что спустя какое-то время сестрица…
        - Валентина? - уточнил Носов.
        - Совершенно верно! Она не находит в личных вещах погибшей сестры этой самой старинной броши.
        Гера решил опустить скандал Валентины с подругой Софьей из боязни запутать Носова еще сильнее.
        - Так. И потом вдруг эта вещица обнаруживается у ее любовника. У Фролова? Так?
        - Именно! Только Фролов, сволота, рассказывает своей любовнице Валентине немыслимую историю о том, что эта брошь откуда-то взялась у его жены - Ольги.
        - И именно по этой причине эта женщина пришла в офис к Ольге? С разборками? За объяснениями?
        Носов сложил пальцы домиком, задумался. Он уже слышал от подозреваемой Веры об этом, но всякий раз отмахивался, как от незначительного эпизода, неспособного повлиять на ход следствия. А вот Зотов как-то так сумел все это изложить, что пропавшая когда-то безделушка вдруг стала главной уликой в деле.
        - Да. За объяснениями. - Гера, разгорячившись, скинул с плеч пуховую куртку. - И еще… Подруга погибшей Валентины утверждает, что ее роман с Фроловым начался не так давно. Где-то с середины лета. Как раз после того, как Ольга нашла на даче эту брошь.
        - Да ладно! - замахал на него руками Носов. - Не надо приписывать рядовому обывателю удивительные способности. Хочешь сказать, будто он так перепугался, когда жена нашла эту брошку, что еще летом решил разыграть как по нотам эту историю?
        - Да, хочу сказать.
        Гера, обессилев, уронил руки вдоль тела. И снова сел на край стола Носова. Он же не знал, что того ледяным потом пробивает оттого, что Зотов дышит ему в макушку.
        - Но… Но зачем?!
        Носов отодвинулся как можно дальше к стене, опершись ладонями в край стола. Пот струился за ушами, стекал за воротник рубашки, скапливался между лопатками. Черт знает что!
        - Чего он так перепугался? Что Оля узнает эту вещицу? И попытается найти девушку? Но это глупо! Девушки-то нет!
        - Именно, Илюша, именно! - И вдруг от этих слов в голове у Геральда щелкнуло, и все принялось выстраиваться логическим порядком. - А девушки-то нет. Оля начинает копать, узнает о тайном романе и об обстоятельствах гибели девушки. Сопоставляет числа, факты и понимает, что единственным, кто мог взять эту вещицу, является ее супруг! И вот чтобы всего этого не случилось, он и придумывает такую сложную комбинацию.
        - Какую? - Носов ухватил себя за шею. Если потоотделение не прекратится, он может промокнуть до трусов, мать твою.
        - Он находит сестру девушки, с которой встречался. Это, видимо, он, а не кто другой. Заводит с ней роман. Потом тащит ее к себе домой, чтобы столкнуть лбами жену и любовницу.
        - Думаешь, специально?! - ужаснулся Носов.
        В голове тут же сложились мерзкие картинки, как он возвращается домой, а там его Нонночка в объятиях мускулистого орангутанга. Он скачет на ней, резвится, рычит от наслаждения. Нонночка под ним извивается, стонет. Что бы сделал он? Он бы тогда их точно расстрелял!
        Хорошо, что она ушла. И хорошо, что он не знает, к кому именно! И зря он Зотова попросил узнать. Надо отменить просьбу, обязательно надо отменить.
        - Думаю, специально. Он нарочно нагнетает ситуацию. Нарочно делает Ольге больно. А потом делает больно уже своей подруге, демонстрируя брошку и рассказывая удивительную историю о том, как Ольга украла ее. Где и как? Он точно не знает. Но Валентине надо самой спросить у воровки. Валентина решается и едет в офис, где разыгрывается безобразная сцена. Винить некого. Уязвленные женщины способны еще и не на такое. Ольга, опустошенная, потрясенная, возвращается домой и никуда не выходит. А он, пользуясь сложившейся скандальной ситуацией, убивает свою любовницу. Уф! - Гера выдохся, сполз со стола на стул и брезгливо выдавил: - Извращенец чертов!
        - Зачем он все это делал? Затем, чтобы подставить жену?
        - Конечно! Хотя… Есть еще вариант.
        - Какой?
        - Валентина могла на его даче наткнуться на брошку своей сестры. И у нее, разумеется, возникли вопросы.
        - Но ты сказал, что он завел с ней роман, заранее все продумав, - напомнил въедливый Носов. - Зачем он тогда завел с ней роман?
        - Может быть… Может быть, Валентина искала того мужчину, с которым встречалась его сестра? Может, она нашла его, Фролова? И ему ничего не оставалось делать, как приручить ее? На этот вопрос, Илья, может ответить только он! И я больше чем уверен, что это он убил свою любовницу, он!
        - Доказать это будет слишком сложно, Гера. - Носов поморщился. - Не хотел тебе говорить, но…
        - Что?
        - В квартире убитой Валентины нет ни одного его отпечатка. Ни одного!
        - Как это?! - У Геры гадко заныло внутри.
        - Я не знаю! Может, Валентина накануне сделала тщательную уборку?
        - Да! - фыркнул Зотов недоверчиво. - После того как получила по лицу сумкой, расплакалась на плече у первой встречной девчонки, она пришла домой и принялась за уборку. Не находишь это странным, Носов?! А чьи там пальцы еще есть?
        - Пальчики самой жертвы и подозреваемой Веры. Отпечатков Фроловой нет. И… Фролова.
        - Ну не может этого быть, Илья! - заорал Гера.
        Внутри у него вдруг поднялась странная тревога. Крохотное тревожное зарево зарождающегося где-то зла. Он ненавидел это ощущение. И точно знал, что за ним следует. За ним непременно последует зло!..
        Глава 21
        - Васечка… Васечка, просыпайся, тебе звонят. - Лена с хрустом потянулась на кровати, сильно двинула коленом по его заднице. - Ну! Телефон трезвонит уже полчаса! Вставай!
        Вася протянул руку к прикроватной тумбочке и принялся шарить по ней, пытаясь нащупать телефон. Нашел. Но опоздал, звонок прекратился. Открывать глаза и смотреть, кто звонил, он не стал. Просто перевернулся на другой бок, уткнулся Аленке в затылок и снова задремал. Следующий звонок от матери - и пропущенный оказался именно от нее - настиг его за завтраком. Они с Аленкой насыпали по целой миске диетических хлопьев, залили молоком, взяли по ложке, и тут телефон, предварительно поерзав по столешнице, истошно завопил.
        - Да, мам. Здравствуй. - Вася закатил глаза, давая понять своей подружке, что это может быть надолго.
        - Здравствуй! - истошно высоким голосом отозвалась мать. - Ну хоть ты-то ответил! Иван не ночевал дома, Вася!
        - И что?
        - Как что?! Как что?! Твой брат не ночевал дома и не отвечает на мои звонки со вчерашнего вечера! - она отчетливо всхлипнула.
        - Я тоже, ма.
        - Что - тоже?
        - Я тоже со вчерашнего вечера не отвечал на твои звонки, ма. Сейчас ответил.
        - Ты просто не брал трубку. А он сначала не брал, а после десяти вечера его телефон отключен! Вася, Вася, я боюсь! - И мать зарыдала уже в полный голос.
        Он поморщился. Мать всегда любила драматизировать. И вот надо было ей позвонить именно теперь, когда он собрался позавтракать! Хлопья намокли, набухли, и эту миску смело теперь можно отправлять в унитаз. Есть такое невозможно. Значит, надо снова лезть в шкаф за коробкой с хлопьями, и в холодильник за молоком. А это потеря времени, которого у него дефицит. Скоро Аленка начнет собираться на работу, и если он затянет с завтраком…
        - Мам, ну вот чего ты боишься, скажи? Ваня взрослый мальчик. Наверняка нашел себе подружку. И…
        - Нет! - категорическим тоном отмела мать его предположения. - Никаких подружек! Он просто помешался на этих ваших тайных делах.
        - Каких таких тайных делах? - Вася нервно щелкнул ложкой по краю глубокой миски.
        - Эти ваши разыскные мероприятия, сын! Он после своего успеха все никак не мог успокоиться. Даже начал всерьез подумывать о том, чтобы пойти работать в полицию. Даже уже документы начал собирать. И… и твои просматривать.
        - Что? - ложка со звоном упала на пол. - Какие мои документы он начал просматривать? Он рылся в моем столе?
        - Да, - мать судорожно вздохнула. - Он рылся в твоем столе, подобрав ключ. Я же говорю, ему не дают покоя лавры сыщика. И он…
        - Что, мам?!
        Вася с силой зажмурился, даже боясь представить, что может натворить его брат с его бумагами.
        Первой мыслью было, что тот сразу побежит к Геральду и тут же все ему расскажет.
        Второй мыслью было, что Ванька помчится в какую-нибудь газету и продаст все собранные Василием документы за приличную сумму. И купит наконец себе машину, о которой он грезил с пятнадцати лет. Или на телевидение, где тоже могут купить сенсацию.
        Он и сам еще не решил, как распорядится этим материалом. Он для себя еще не решил, мучась вторые сутки: помочь Геральду в расследовании и тем самым помочь его карьере, или прославиться самому? Он даже за советом к Аленке обратился. Но она, сморщив носик, тут же послала его куда подальше.
        - Васечка, отвянь! Мне оно нада-а?..
        И вот пока он размышлял, спрятав дома все материалы, считая, что это самое надежное место, этот скот все увел у него из-под носа. Все! Его успех, уважение, признание, наконец!
        - Что, мам?! - поторопил Вася затихшую мать. - Что ты хотела сказать?
        - Я хотела сказать, что он очень радовался, читая твои бумаги. И повторял, что это бомба!
        Да уж!
        - А потом?
        Вася неловко изогнулся, поднимая ложку с пола, - Аленка уже трижды выразительно смотрела на нее, беспорядка в доме она не терпела. А также не терпела опаздывать на работу. Стало быть, с десертом он пролетает.
        - Потом он резко засобирался, сказав мне, что теперь-то он знает, кого взять за одно место… - мать со вздохом процитировала бессовестного сына. - И теперь девушек убивать перестанут. И ушел.
        - С бумагами?!
        Вася скрипнул зубами, виновато приложив к груди свободную от телефона руку, Аленка тут же умчалась в ванную принимать душ и краситься. После макияжа она его уж точно не подпустит к себе.
        - Нет, Вася, бумаги он оставил.
        - Ты их читала? - ревниво поинтересовался он.
        - Нет, он снова запер их в твоем столе. Что в них, Вася? Что? - Голос матери снова сорвался на крик. - Там что-то про этого страшного убийцу, да?! Почему он сказал про девушек? Что там, сынок? Куда он пошел? Почему пропал?
        Он мог просто наблюдать, подумал тут же Вася. Поэтому отключил телефон, чтобы мать, не дай бог, не спугнула того, за кем он сам наблюдал вот уже несколько дней. И даже Аленку уговорил на роль подсадной утки. Но парень не клюнул. Он сыграл роль добропорядочного гражданина. Довел Аленку до станции метро, хотя она провоцировала его на большее, и ушел куда-то. Скорее исчез, потому что Вася, наблюдая за всем действом с безопасного расстояния, так и не увидел, в каком направлении исчез подозреваемый.
        Вообще-то, этот человек вел себя безупречно, хотя его и опознал по фотографии сосед одной из жертв.
        - Он! Точно он! - ткнул он пальцем в фотографию, едва ее не прорвав. - Этот урод ее убил. Но к ментам не пойду, я предупреждал…
        И Вася сильно надеялся, что безупречно тот ведет себя до какого-то определенного момента. Он обязательно сорвется. Обязательно!
        - Мам, не надо паники. С Иваном все хорошо, - сказал он после паузы.
        - Ты уверен?!
        - Абсолютно. Он просто наблюдает и, чтобы не спугнуть, отключил телефон. Ну, вот сама представь, сидит он в засаде, а тут твой звонок! И что?
        - Вася, какая засада? Господи, ну какая засада?! За кем вы взялись следить?! За убийцей? Вы с ума сошли! Это же очень опасно!
        Ничего подобного! Если этот парень и в самом деле окажется убийцей и это не плод воображения спившегося мужика, готового за бутылку подтвердить тебе что хочешь, то он никак не может быть опасным для него и для брата.
        Почему?
        Да потому что убивает он исключительно женщин. Слабых и беззащитных. Убивать привык в тишине и без свидетелей. У них с Ванькой в порядке физическая форма, и постоять за себя они могут. И в зубы дать этому уроду… И уж конечно, они не собираются приглашать его в гости или уединяться с ним в гостиничном номере!
        - Ма, все в порядке, не гони волну, - попросил напоследок Вася и тут же отключил телефон.
        Аленка только что вышла из душа совсем без ничего. Мокрые спутанные волосы щекотали ее голые лопатки. Розовые пяточки звонко щелкали по полу. Она дошла до поворота в комнату, обернулась на него и игриво поманила пальчиком. Разве могло иметь значение что-то, кроме этого?..
        Алена позволила ему себя любить, но очень быстро, очень скупо и, выходя от нее через полчаса, Вася ощущал себя обделенным. И волей-неволей винил в этом своего братца. Если бы не его любопытство… Если бы не его вероломное желание проникнуть в чужие тайны, мать бы не позвонила ему за завтраком… И на Аленку у него было бы больше времени. И…
        - До вечера, малыш, - ее пальчик скользнул по его щеке, губы прикоснулись к его губам. - Не забудь побриться.
        - Не забуду, - он поймал ее пальчик, поцеловал. - До вечера. Заедешь или как?
        - Или как, милый. Мне сегодня некогда, доберешься сам.
        Аленка уехала, даже не предложив подвезти его. Василий повыше застегнул куртку: продувало насквозь. Шапку пониже, руки в карманы и побрел к автобусной остановке. Если бы он хотел поехать домой, он бы повернул к метро. Но он собрался совсем в другое место. Туда, куда, по его расчетам, второй день таскается его брат-близнец. Ну что же, встреча должна быть незабываемой!
        Автобус пришел через двадцать минут. Все это время он жался к стенке автобусной остановки, на чем свет стоит проклиная любопытство брата. Погода, изнурявшая декабрь пасмурной осенней влажностью, вдруг в январе принялась активно вьюжить, вымораживать, выметать все надежды на скорое тепло.
        Вася готов был уже повернуть и бегом мчаться к метро, чтобы нырнуть в спасительное тепло. Забиться в самый угол вагона, задремать на полчаса - ровно столько шел поезд до его станции. Но мысль о том, что Иван теперь околачивается где-то поблизости от объекта, которого разрабатывал не он, а его брат-близнец, гасила в нем это желание, разжигала зло и немного согревала.
        Интересно, какими будут его глаза, когда они минут через сорок столкнутся с ним нос к носу? Испуганными, наглыми, виноватыми? Ну, он ему…
        Глава 22
        Ощущение надвигающейся беды ближе к утру сделалось таким острым и едким, что он почти физически страдал. Боль в области желудка была просто невыносимой, ныли колени, локти и лопатки. Он ворочался в кровати, уже не боясь потревожить тихо спящую рядом Ольгу. Даже эгоистично пару раз подумал, что хорошо было бы, если бы она проснулась. Но Оля мирно спала, разбросавшись во сне, как ребенок. Гера не выдержал, встал и пошел в кухню. Долго стоял без света у окна, рассматривая непогоду.
        На улице было холодно и противно. Сильный ветер измывался над голыми ветвями, сплетая их и надламывая. Снежная крупа носилась по городу, оставляя за собой лохматые, как у кометы, следы. Ни единой живой души на улице, ни единой.
        Гера глянул на часы - половина пятого, - поежился.
        Почему он так подумал? Почему подумал, что на улице нет ни единой живой души?! Там просто никого нет! Живые спят в своих кроватях, кутаясь в теплые одеяла, прижимаясь к теплым спинам и бокам любимых людей. Это ему отчего-то не спится, хотя любимый человек в каких-то пяти метрах. Он оглянулся на дверной проем, прислушался. В комнате по-прежнему было тихо, Оля спала.
        Она стала понемногу успокаиваться. Лицо порозовело, во сне перестала вздрагивать и всхлипывать, что случалось не раз после того, как ее выпустили. И про Виктора она вообще не говорит. То ли старается забыть, то ли просто не хочет. Гера принял ее невысказанные условия и тоже помалкивал.
        А вот Носову накануне готов был в нос дать, такой вот каламбур.
        - Ты чего Фролова не закрываешь?! - ворвался в его кабинет Гера, пожертвовав своим обеденным временем для визита к Илье. - Чего ждешь?
        - Мне что, его по всему городу искать, что ли? - огрызнулся Носов, сразу забиваясь в угол за своим рабочим столом. Будто искал что-то в сейфе. - Дома его нет.
        - Он дома давно не живет! Его жена выгнала! - рявкнул Гера.
        И чуть было не добавил, что теперь он там живет - настоял, хотя Оля и капризничала.
        Вовремя спохватился, промолчал.
        - Я имею в виду дачу, - поморщился Носов недовольно.
        Потом подумал, что сидеть мордой в сейфе не совсем уместно, захлопнул его, повернул ключ и развернулся к Зотову.
        - Нет его на даче, Геральд Эдуардович. - Носов скрестил толстые пальчики. Глянул укоризненно. - И не надо спрашивать меня, кто это проверял.
        - А кто проверял?
        У Геры грудь ходила ходуном, как у начинающего оперного певца в момент распевки. Неужели упустили?! Куда мог подеваться Фролов?! Сбежал? И в розыск его не объявишь, потому что, в принципе, улики все косвенные. Что же делать?!
        - Кто проверял, Илья?
        - Участковый. Местный участковый. Я звонил, просил. Он несколько раз ездил на адрес, никого. На двери замок. Следов на снегу нет, все занесено. Уехал человек. Имеет полное право, между прочим.
        - Почему он не под подпиской, а? - заорал страшным голосом Гера и долбанул кулаком о стену, костяшки пальцев тут же заныли. - Он должен быть главным подозреваемым, Носов! Главным! А он у тебя даже не под подпиской! Чего взялся баб хватать?! После того как тебя жена кинула, на весь слабый пол обозлился, да?
        Отвратительный смысл сказанных слов дошел до Геральда лишь после того, как они сорвались с языка. Он тут же пожалел об этом. Но это не значило, конечно, что он пожалел Носова. Этого угрюмого толстяка, бешено глядящего сейчас на него. Он устыдился самого себя. Нельзя опускаться до упреков. Нельзя бить людей по их слабым местам.
        - Пошел вон, - тонким бабьим голоском взвизгнул Носов. Толстые щеки желейно дрожали, губы сделались сизыми. - Пошел вон! И никогда больше не смей меня учить работать! Во-он!
        Гера не знал, что, когда за ним закрылась дверь, Носов всхлипнул…
        Метель за окном набирала силу. Из какой-то щели под плинтусом сильно поддувало, и через несколько минут у него замерзли ноги. Гера шевельнул пальцами, протяжно зевнул и решительно запахнул шторы. Он сейчас ляжет рядом с Ольгой, обнимет ее и проспит до будильника крепким сном. А утром позвонит и возьмет отгул, первый за последние четыре года. И в свое личное время станет искать этого урода - Витю Фролова, сумевшего так все запутать и так испоганить жизнь своей жене, что она временами на Геру смотрит с подозрением.
        - А где ты его станешь искать? - рассеянно поинтересовалась Оля за завтраком, когда он сообщил ей, что взял отгул для встречи с Виктором.
        Она вообще в последнее время часто бывала рассеянной. Или это, наоборот, была ее личная сосредоточенность, куда права доступа не было никому, даже ему.
        - Я? Да съезжу к нему на дачу.
        Он не думал доверяться участковому, который наверняка там побывал один раз, а отчитался за четыре.
        - Эта дача пока и моя тоже. - Губы Оли сжались в тонкую линию, из глаз полыхнуло таким холодом, что кофе, кажется, остыл в ее чашке. - И поэтому…
        - Что?
        - Я поеду с тобой, Гера. - Она оперлась ладошками о стол, чуть приподнялась, нависая над нетронутой тарелкой с яичницей. - И не спорь со мной!
        - Оль, погода видела какая? - Он занервничал.
        Вдруг Витька дома? Вдруг у Оли начнется истерика или между ними произойдет что-то вроде семейной сцены? А вдруг все закончится перемирием?
        Гера судорожно оттянул ворот свитера, который, когда он нервничал, постоянно давил ему на кадык. Глянул на Олю.
        - Мы же не пешком туда пойдем, Герочка, - она улыбнулась ему одними губами. - На машине. И… И не бойся.
        - Чего? - Он опустил глаза, сообразив, что она догадалась о его опасениях.
        - Я не стану ничего делать. Ни мириться с ним, ни убивать эту сволочь. Я просто… Я просто хочу попасть в дом, который считается и моим тоже.
        - Зачем, Оль?
        - Я хочу взглянуть на эту вещицу, - нехотя призналась она за мытьем посуды спустя полчаса настырного молчания. - Ну и вообще, осмотреться. Нет ли там еще каких трофеев?
        Гера кивнул, спорить с ней было бесполезно. Проследил, чтобы она теплее оделась. Позвонил с улицы сестре. Узнал, что Васька объявился, но теперь Ваня пропал. Решил, что все в порядке. Это обычное поведение для близнецов - портить матери кровь. Быстро свернул разговор, очистил машину от снега, и уже через десять минут они выруливали со двора.
        - Участковый сказал, что в доме уже несколько дней никого нет, - покосился он на Олю, которая сидела молча, плотно сдвинув колени и тесно сжав пальцы в замок.
        - И что? У меня есть ключи, - вяло отреагировала она, даже не повернув головы.
        - Он мог поменять замки, - предположил Гера.
        - Мог поменять. А мог и не поменять, - она едва заметно дернула плечиком. - Слушай, а давай для верности заедем к нему на работу, а? Если его нет на даче, значит, он куда-то переселился. Но работу он не бросил точно! Он ею всегда дорожил, не опоздал ни разу.
        - Давай заедем.
        Гера с трудом вытащил машину из снежной каши, свернул на указателе к огромному зданию магазина электроники. Там возглавлял отдел продаж Виктор Фролов. Во всяком случае, Гера помнил его именно в такой должности. Может, уже повысили, может, наоборот.
        - А Фролова нет? - Девушка за стойкой сервисного центра глянула себе за спину, куда-то за стеллажи с коробками.
        Кто и что ей ответил, Гера с Олей не слышали. Может, сотрудники изъяснялись на каком-то своем языке. Но она, послушав тишину, отрицательно покачала головой.
        - Фролова нет, - уточнила словами, гневно вскинув брови, когда они остались перед ней стоять.
        - А где он? - Гера облокотился о стойку, ясно давая понять, что без объяснений он не уйдет.
        - Я не знаю! - возмутилась девушка. - Простите, но мы не даем информацию о сотрудниках посторонним.
        - Ну-у, дорогая моя, - он шлепнул ладонью по стойке так, что девушка подпрыгнула. Потом ладонь отодвинул, и на полированной поверхности осталось его удостоверение. - Какие же мы посторонние? Мы самые что ни на есть свои! Бегом, бегом, бегом…
        Девушка вспыхнула, не побежала, конечно, но за стеллажами скрылась. Вернулась через пять минут с высоким парнем, интенсивно перекатывающим за щекой жевательную резинку.
        - Слушаю вас… - он внимательно прочел удостоверение, - Геральд Эдуардович.
        - Мне нужен Фролов, знаю, что его нет. - Гера спрятал удостоверение, оттолкнулся от стойки. - Но очень хочу знать, почему его нет и когда он будет?
        Парень судорожно дернул кадыком, снова перекатил жвачку, подумал.
        - Знаете, не берусь утверждать, но, кажется, он в отпуске.
        - А точнее?
        - Точнее может знать… - Он сморщил лицо, обернулся за помощью к девушке. Та покрутила головой, что не знает. И он решился: - Точнее может знать только Вер Иванна.
        - Это у нас кто?
        - Это у нас исполнительный директор. Она над Фроловым начальник, - парень даже голос понизил, благоговейно намекая на высокий статус Веры Ивановны.
        - Ведите! - приказал Гера, ему надоело танцевать перед стойкой без всякого результата. - И немедленно.
        Их провели в святая святых - за стеллажи с коробками, где обнаружился узкий длинный коридор, заканчивающийся каплеобразным холлом с единственной дверью. Золотыми буковками на ней значилось: исполнительный директор Зашева Вера Ивановна. Парень тут же исчез, Гера постучал в дверь.
        - Да, да, - протрубил за дверью грубый голос, сразу и не поймешь - женский или мужской. - Входите.
        Вера Ивановна курила за своим рабочим столом, заваленным бумагами. Высокая, крупная, с гладко зачесанными назад волосами, миловидным лицом без единой морщинки, маленькими ушками, на которых болтались огромные сверкающие звезды в золотой оправе.
        - Чем могу? - Она отъехала в своем кресле от стола к стене, с трудом закинула ногу на ногу, отряхнула пепел с шерстяного платья вишневого цвета.
        - У меня к вам дело, Вера Ивановна.
        Гера ослепительно улыбнулся. Почему-то эта женщина ему понравилась с первого взгляда. То ли глаза ее понравились - чистотой и силой. То ли полное отсутствие жеманства. А может, тем, что она не стала с порога обозначать собственную значимость, как, к примеру, пыталась это сделать девчушка за стойкой сервисного центра.
        - Я из полиции, расследую дело о серии убийств.
        Гера, продолжая улыбаться ее карим глазам, протянул ей удостоверение, она почти не взглянула. Кивком указала на притихшую Ольгу, стоявшую за его спиной.
        - А это моя помощница, - соврал он.
        - А вот и нет. - Вера Ивановна ткнула окурком в пепельницу. - Это Фролова жена. Я ее видела пару раз с ним, у меня феноменальная память на лица. Зачем она тут?
        - Да мы, собственно, тут из-за Фролова, - развел руками Гера. И почувствовал, что краснеет от неловкости за собственную ложь. - Ищем его, нам сказали, что вы должны знать, где он?
        - Ага! - Она недоверчиво прищурилась, оглядела Геру с головы до ног. Хмыкнула и, указав подбородком на дверь, приказала: - Пусть госпожа Фролова подождет за дверью. Наш разговор ее не касается.
        Оля вспыхнула и без дополнительных просьб выскочила за дверь. Гера даже не успел отдать ей ключи от машины, чтобы она подождала его там. Понадеялся, что она посидит в кафетерии за чашкой кофе и дождется его. Они ведь на дачу собирались, не удерет.
        - Итак… - Вера Ивановна очередным кивком указала ему на стул напротив. Подождала, пока он сядет, распахнет на груди куртку. - Итак, почему Фролова ищет полиция?
        Да потому, что он, Гера, подозревает его в убийстве своей любовницы! Потому, что Фролов уже давно ведет двойную жизнь и, возможно, повинен в смерти сестры собственной любовницы. А также он подозревает Фролова в мерзком замысле, результатом которого его жена Ольга должна была отправиться в тюрьму на долгие годы, оставив ему квартиру и дачу в пригороде. А также сделав его свободным человеком, который может творить все, что захочет. Он не позволит ему этого! Не позволит, и все!
        - Я не могу… В интересах дела, понимаете, идет следствие, - замялся Гера, врать больше не хотелось, а говорить правду он не мог.
        - Ах, так все-таки идет следствие! - ахнула Вера Ивановна, и ее карие глаза загорелись азартным блеском. - Идет следствие, как вы обмолвились, расследуются дела об убийствах… И… Фролов… Гм-м, интересно… Так что вы хотели о нем узнать, Геральд Эд…
        - Можно без отчества, - перебил ее Гера.
        - Так что вы о нем хотите знать? - Она снова подъехала к столу.
        - Для начала - где он?
        - В отпуске, - коротко ответила Вера Ивановна, и по ее губам скользнула загадочная улыбка.
        - Давно?
        - Так, сейчас скажу… - Ее пальцы щелкнули по клавиатуре, она пробежала глазами по строчкам. - Да, два дня назад оформил. Сразу после того, как приходил тот парень.
        - Какой парень?! - Гера вытянул шею, которую тут же прострелило.
        - Так, давайте вспомним… - Она вытянула из пачки сигарету, помяла ее пальцами, потом прикурила от зажигалки в форме пузатого мужика. - Витек пришел на работу. Сначала оперативка, затем он готовил отчет по продажам за неделю. Продажи после праздника упали, я гневалась, соответственно. Я отчет потом подписала, потом его вызвала, уже не помню, зачем… Его не было нигде. Не могли найти. Я и пошла по залу, решив, что Витек наблюдает за менеджерами. За их работой. Совсем ведь не работают! Соберутся кучками и треплются. А народ неприкаянный. А надо впаривать, впаривать, впаривать!
        При этом ее руки так интенсивно всколыхнули воздух, что Гера ощутил на щеках касание этой энергетической волны.
        - Иду по залу, его нигде нет. Менеджеры в работе. Я иду. И тут этот парень! - Она отпрянула на спинку кресла, будто тот снова материализовался прямо перед ней. - Я на него чуть не наступила! Извинился, заулыбался. Такой, знаете ли, душка! Сразу ручку поцеловал. На вас чем-то похож. Такой же высокий, худощавый, но темненький.
        Гера заволновался и почему-то подумал, если на него похож, то это либо Васька, либо Ванька. Вот зачем он об этом подумал?! Тут же следом потянулись нехорошие мысли: а если это кто-то из них, то зачем явился? Что-то вынюхивал?! Что?!
        Так, так, так…
        Фотографировал дачный домик и Витькины вещи Ванька, у него пошел азартный зуд, и он решил… А что, собственно, он решил? Понаблюдать за Витей? Или снабдить того информацией? Не-ет, ну нет же! Не мог он так с дядей поступить. А куда тогда подевался?
        - Геральд, вы меня не слушаете? - Вера Ивановна холодно глянула на него.
        - Простите, задумался, - он скорбно улыбнулся. - Подумал, не мой ли племянник тут ошивался? Раз, говорите, похож…
        - А он тоже из полиции? - Ее пальцы снова запорхали над клавиатурой.
        - Он? Как бы это точнее сказать… - Гера глянул в потолок. Кивнул сам себе. - Он внештатный сотрудник.
        - Смотрите, он? - Вера Ивановна развернула монитор в его сторону. - У меня здесь одна программка, записи с камер могу посмотреть, но не в онлайне, а на следующий день. Пару-тройку дней храню, потом удаляю. Это я перед оперативкой смотрю. Он?
        На записи был точно кто-то из близнецов, Гера с такого расстояния разобрать не мог. Он стоял возле стеллажей с миксерами и совершенно точно следил за Фроловым, который в этот момент с кем-то разговаривал. Кажется, с женщиной. Следующая картинка: Фролов идет куда-то по проходу между холодильниками, физиономия одного из близнецов маячит сзади. И еще пара подобных картинок. Потом та, где Вере Ивановне его племянник целует ручку и скалится во весь рот. И последняя, где Фролов смотрит близнецу в спину, выглядывая из-за стойки с дисками.
        - Он его засек! - выдохнул Гера.
        - Возможно. Тут вот, смотрите, время стоит - одиннадцать сорок, так? - Ее ноготок ткнул в низ монитора.
        - Да, точно - одиннадцать сорок.
        - А заявление на отпуск Витек принес почти в двенадцать, я на обед собиралась. Приглашение мне поступило, - она игриво стрельнула в Геру глазами. - Я быстро подписала и помчалась. Только Витек быстрее на ногу оказался. Я только-только с машины снег отряхивала, а он уже такси ловил.
        - Удирал, значит?
        - Я бы, может, и не подумала так, но когда вы обратили мое внимание на него и того парня… Да, знаете, такое впечатление, что он от него удирал. Потому что этот мальчик следом поймал такси и поехал в том же направлении.
        - Было это?.. - Гера снова скосил взгляд на монитор, хотя прекрасно запомнил.
        - Два дня назад.
        Алина утром была встревожена тем, что Ваня пару дней не появляется дома. И телефон его отключен. Что? Что думать?!
        - Два дня назад, - эхом отозвался Гера и глянул на Веру Ивановну с тревогой. - И где этот засранец?
        - Витек?
        - Нет, пацан! Поехал за этим Витьком, - он не выговорил, он выплюнул его имя. - И пропал!
        - А что жена? - Вера Ивановна кивнула на дверь, за которой скрылась Оля. - Она не видела мужа? Не спросила?
        - Они разводятся. - Гера опустил глаза в стол. - Много чего произошло. Правильнее, много чего этот Витек натворил. И у меня к нему много вопросов. У нее еще больше. Понимаете…
        - Погодите.
        Вера Ивановна выставила ладонь щитом, встала с кресла и тяжелой походкой прошла к шкафу с документами в противоположном углу. Порылась, достала тонкую пластиковую папку, вернулась и швырнула ее перед Геральдом.
        - Вот, почитайте. Там немного.
        - Что это? - Он начал листать какую-то рукописную переписку, в основном жалобы. - Какие-то холодильники, неисправности, выезд сервисников, отчеты. Зачем мне это, Вера Ивановна?!
        - Неблагодарный! - притворно воскликнула она. - Я вас допускаю, можно сказать, в святая святых! Этого не видит никто, ни одна проверка, потому что это наши косяки, и мы посторонних в это не посвящаем!
        - Косяки? Согласен, в это посвящать не стоит. - Гера полистал жалобы на неисправную работу холодильников после их доставки покупателям. Пожал плечами. - И что?
        - Посмотрите самую первую жалобу, - властно потребовала Вера Ивановна.
        Он посмотрел, обнаружил, что в момент транспортировки что-то случилось, и потом покупатели звонили, гневались. Представитель их супермаркета ездил на адрес, все исправил прямо там же.
        - А что было-то?
        - Мелочь! Отошла одна штуковина… - она махнула рукой. - Вам даже нет нужды вдаваться в это! При транспортировке деталь отошла, не сломалась, нет, просто отошла. Наш сотрудник приехал, посмотрел, ткнул ее обратно, холодильник заработал, все!
        - И? - Гера пока еще ничего не понимал.
        - Потом было еще три аналогичных случая. Фирма-производитель холодильников оказалась одной и той же. Снова все исправили, извинились. Одной, самой скандальной, дамочке даже сделали подарок - специальный освежитель для холодильников.
        - И как долго это продолжалось? Я имею в виду проблему с этой деталькой, - спросил Гера.
        - Да недолго. Просто доставщики начали, снимая упаковку, на месте все проверять. И проблема растворилась. Я к чему это веду, Геральд… - Вера Ивановна поднялась и медленно прошлась вдоль широких окон. - Может, это мои выдумки, может, нет, но… Но мучило меня одно подозрение, давно мучило. Я все гнала от себя эту мысль, гнала. А вот когда вы начали мне вопросы про Фролова задавать…
        - Это вы о чем?
        Гера следил за ее плавным перемещением по кабинету, слушая вполуха. Он, честно, считал, что дамочка переигрывает. Может, он ей понравился, может, просто поболтать не с кем, и она откровенно тянет время, поймав в свои сети благодарного слушателя. Он с таким сталкивался в своей работе, и не раз. А у него Ольга неизвестно где. Вдруг…
        Вдруг она поймает такси и уедет на дачу одна?
        От этой мысли его будто кто под дых ударил. Там и так уже неделю словно кусок льда ворочался от мерзкого ощущения надвигающейся беды.
        - По всем этим заявлениям, - палец Веры Ивановны, как указкой, ткнул в папку, которая все еще лежала перед ним на столе, - ездил Фролов. Долго хохотал потом над покупателями, называл их чайниками и все такое. И как-то раз сказал, что так запросто можно бяку кому-нибудь сделать, чтобы просто нервы помотать. Представляете, говорит, человек втыкает шнур в розетку, жмет кнопки, а ничего! Что с ним сразу? Паника! Я его, конечно, устыдила, он тут же начал ссылаться на то, что все это шутка. И…
        - И? - Гера насторожился, ледяной ком в желудке вдруг сделался огромным, предупреждая, что, кажется, дамочка подходит к самому главному.
        - И я постаралась об этом забыть. Тем более что мы на месте начали исправлять эту оплошность фирмы-производителя. Покупатели даже ничего не замечали. Ну снимают упаковку доставщики и снимают. Кто за ними следит-то? Осторожно все, без лишнего шума. В общем, скандала никакого не вышло. И даже в Сети ничего не появилось. Я специально отслеживаю. Но…
        - Но?!
        - Но как-то раз летом, блаженствуя на родительской даче, я листала газетную подшивку. Мой папа любит все собирать, сшивать, как в былые времена в библиотеках это делали. - Вера Ивановна вернулась за стол, лицо ее вдруг сделалось серым, лишившись былой привлекательности и свежести. - И я наткнулась на статьи об убитых девушках. И была еще одна большая статья. В которой обвиняли полицию в бездействии. В том, что арестовали не тех людей. Что действует маньяк. И так далее… Там были фотографии. Фотографии убитых девушек. И я…
        - Вы узнали кого-то?!
        - Д-да, узнала, - с трудом произнесла Вера Ивановна и потерла лоб с таким видом, будто у нее чудовищно разболелась голова. Сверкающие звезды в ее ушах печально звякнули. - Одну узнала. Подумала тогда, что мне показалось. После выходных пришла на работу, подняла бумаги по отгрузкам. Сверила фамилию, имя, адрес. И да, точно. Она покупала у нас холодильник. Привезли его ей за три дня до ее гибели.
        - Оп-па! - Геру прошибло холодным потом, это ледяная глыба внутри начала плавиться. - А остальные?! Остальные?
        - Молчите! - Ее глаза наполнились мукой. Она помотала головой. - И простите… Но остальные убитые тоже… нашлись в моих документах.
        - Они делали у вас покупки?!
        - Да.
        - И погибли сразу после… - Гера глянул на нее сумасшедшими глазами.
        - Одна через неделю, а последняя почти через месяц. Я бы, может, никогда и не связала это все, если бы…
        - Если бы что, Вера Ивановна? - закричал он, вскакивая.
        - Если бы при доставке груза этим девушкам не присутствовал Фролов. У нас иногда выпадают дежурства, когда кто-то в отпуске или на больничном. И приходится дергать кого-то из офисного планктона. Обычно это происходит чуть ли не со скандалом. А он всегда с радостью. И что самое странное… Я подняла табели, он всегда брал отгул на следующий день после убийства этих девушек. Я не знаю, почему.
        Господи! Чертова дура! Почему она молчала? Почему не пришла к ним, не рассказала? Не поделилась своими сомнениями, подозрениями?
        - Чтобы вы сочли меня сумасшедшей? - горько усмехнулась Вера Ивановна, впиваясь пальцами в виски, в глазах ее плескалась мука мученическая. - А если он ни при чем? А если это совпадение?
        - Это не вам решать!
        - Да, конечно, решать вам. Но, кажется, на тот момент уже кого-то арестовали за преступления. И это могло быть просто совпадением. Временные отрезки разные, девушки жили в разных районах и… и их ничего не связывало между собой.
        - Кроме того, что они делали покупки у вас, при доставке присутствовал Фролов, возможно, распаковывая, курочил на месте этот чертов холодильник, а потом являлся к жертвам под видом сервисника. И, конечно, они не могли его не впустить! Они же его знают! Но его, черт побери, не знал никто из их близкого окружения! Он не был знакомым, не был другом, любимым. Он был просто случайным человеком, с которым не знакомятся. Которого впускают в дом на пять минут и тут же забывают о нем. Вера Ивановна, связь-то вот она - присутствует! - простонал Гера, доставая телефон и набирая своего помощника. - Алло! Срочно! В розыск Фролова Виктора! Срочно! Почему?! Потому что он может быть тем самым парнем, которого мы с тобой, сбиваясь с ног, ищем. Я сейчас еду по его последнему месту жительства. А вы… Проверьте вокзалы, аэропорты, автовокзалы. Ориентировку на него, срочно! Да, под мою ответственность!
        Он сунул телефон во внутренний карман куртки, сграбастал со стола папку. Остановил дернувшуюся за папкой Веру Ивановну.
        - Это, извините, улика. Кстати, документы по отгрузкам тоже понадобятся. Подготовите? Могу рассчитывать на вашу помощь? - Он сердито глянул на ее склоненную макушку. И добавил: - Хотя бы теперь.
        - Да, - сказала она едва слышно. Ее пальцы нависли над клавиатурой. - Я вам перешлю. Диктуйте адрес электронной почты…
        Гера уже был у двери, когда Вера Ивановна с печалью изрекла:
        - Вам будет очень сложно привязать доставку нашей продукции к убийствам. Очень сложно.
        Тот только скрипнул зубами и вышел.
        Оли нигде не было. Он тут же принялся ей звонить, но она не отвечала. Гера выбежал на улицу, никого. Машина на месте.
        - Черт знает что! - выругался он, возвращаясь в магазин и в галоп промчавшись по всем отделам. - Где же ты, Оля?!
        Оля нашлась на тротуарной кромке возле стоянки такси. Она зябко куталась в шерстяной шарф цвета спелой сливы и пыталась договориться с мрачным таксистом. Тот устало мотал головой и отказывался везти ее за город в такую погоду.
        - А оттуда я порожняком? Зачем мне это? Мне и тут ходок хватит, - нудил он в воротник куртки. - Ща народ с работы попрет, только наливай. Не-ет, в Дачный не поеду…
        Гера схватил Олю за рукав куртки, оттащил ее от таксиста и сердито зашипел:
        - Ну вот что ты за человек?! Чего тебе в кафе не сиделось?!
        Миловидная девушка, обслуживающая кафетерий, сообщила Геральду, что девушка в куртке и лиловом шарфе была, но ушла минут десять назад.
        - Я тут кое-что вспомнила, - виновато сморщила носик Оля.
        - Что еще? - он насторожился.
        Последнее ее воспоминание касалось украденной броши.
        - У Витьки в подвале дачного дома была кладовка.
        - И?
        - И там он хранил гору всяких химикатов. Я однажды туда сунулась, он накричал на меня. Сказал, что это очень опасно. Что это от садовых вредителей, это яд. И я подумала… Может, это важно?
        Может, одной из этих химических дребеденей Витя обрабатывал мебель, пол и дверные ручки в квартирах убитых им женщин. Ни разу не было найдено ни одного следа! Ни единого волоска или пуговицы! Только…
        Только осколки стеклянного фужера в последней квартире. Фужеров таких не было в шкафах жертвы. И бывший ее парень отрицательно покачал головой, сказав, что при нем таких фужеров у Натальи не было.
        Зато подобные обнаружились в квартире убитой Валентины - Витькиной любовницы. Эксперты дали Геральду заключение, в котором значилось, что крошка стекла в квартире убитой Кириной соответствует стеклу, из которого сделаны фужеры в доме у Валентины. Только странно, в серванте у нее стоял комплект из шести штук. Где взял убийца этот чертов фужер? Это пока оставалось загадкой.
        - Поехали, - скомандовал Гера, завел машину для прогрева и снова связался со своим помощником.
        Тот доложил, что ориентировка на Фролова разослана по всем отделам полиции.
        - Будем надеяться на чудо, Гера, - закончил он со вздохом. - Сам знаешь, это иголка даже не в стоге, а в сотне стогов. Если он почувствовал что-то, то давно сбежал.
        Да, и на хвосте у него в момент бегства висел его родной племянник! И он теперь вторые сутки не появляется дома и не выходит на связь!
        - Гера, слышишь? - Игорь протяжно вздохнул. - Ты с этим Фроловым не погорячился? Что у тебя на него?
        У него? Папка на заднем сиденье автомобиля с жалобами на плохую работу холодильников. Регистрация выездов сервисников, акты выполненных работ по неисправностям. А также в кабинете на его электронке висит письмо с датами доставки холодильников на адреса убитых впоследствии женщин. Все! Много это или мало? Или вообще ничего?
        - Гера! - заорал Игорь. - Ты знаешь, что нам оторвут прежде всего? Знаешь? Это же лажа, Гера! Ты хочешь завязать жертв на том, что…
        - Да! - Гера тоже начал орать. - На том, что этот упырь нарочно выводил одиноким женщинам холодильники из строя, чтобы потом явиться к ним под видом мастера. И если мы с тобой еще раз пропесочим всех соседей, то наверняка кто-то его да видел! Не может быть таких совпадений, Игорь! Не может, - закончил он по слогам. - И еще у меня есть кладовка в его дачном доме, напичканная химикатами. Смекаешь, как он их мог использовать?!
        - Дачу поливать, - фыркнул Игорь уже тише.
        - Еще у меня есть осколки от фужера в доме последней жертвы. Такой посуды в ее доме не обнаружено. Можно смело предположить, что эту вещь принес с собой убийца. И точно такая же вещь обнаружена в доме любовницы Фролова! - Гера нарочно промолчал, что фужеров там комплект. - И еще… В доме убитой Валентины нет ни единого отпечатка пальцев. Ее есть, подозреваемой Веры тоже, а Фролова нету. Как такое может быть, Игорь?!
        - Хочешь сказать, что сработала привычка? Он, убив любовницу, по привычке стер свои отпечатки? - Игорь скорбно вздохнул. - Это очень смелое предположение, Гера. И пока это все, что у нас есть. Предположения… Ну хотя бы один свидетель. Хотя бы один!
        - Найду я тебе свидетеля, - неуверенно пообещал Гера и дал отбой. Покосился на Олю - подавленную, притихшую. - Едем, дорогая, может, что и найдем.
        Дом был пуст. Тропинка от калитки до крыльца была заметена. В окнах свет не горел. Но одно утешало - Виктор не поменял замков. Оля порылась в сумке, достала связку ключей, отперла дверь. Они вошли в прохладный коридор, включили свет. Вешалка слева от двери пуста. Даже дежурного ватника, который Виктор всегда накидывал, чтобы выходить в непогоду на улицу, не было.
        - Где все?! - удивленно воскликнула Оля, застыв у шкафа с пустыми полками. - Он все забрал!
        Она метнулась в кладовку, в которую бывший муж запрещал ей входить, якобы боялся, что она отравится. Там тоже пусто. Ни единой склянки, банки, упаковки, метлы, щетки. Ничего! Комод, содержимое которого сфотографировал Ванька, тоже был пуст. И чистота! Везде такая чистота, что Гере казалось, под его ногами поскрипывает идеально вымытый пол.
        Посуда! Он шагнул к кухонным шкафам, открыл. Все вымыто, стоит ровными рядками. Нашлась и та посуда, которую Ольга покупала летом. Все на месте. Кроме молотка для мяса.
        - Куда эта тварь могла подеваться? - Гера еще раз обошел весь дом, комнату за комнатой. - Везде чистота, пустота. Ему есть куда бежать?
        - Я не знаю. - Оля обессиленно опустилась на табурет в кухне. - Он забрал все вещи, значит, не вернется. Гера… Он уехал насовсем.
        - Понимаю, - он резко обернулся, вгляделся в ее лицо, осунувшееся, потемневшее.
        Почему? Она переживает, что он уехал навсегда?! Или переживает, что он ушел от возмездия?! Что мечется в ее душе, почему она перестала быть прежней, той, которую он всегда знал: веселой, энергичной, уверенной? Это потрясение от обвинения в убийстве сделало ее такой? Или развалившийся брак выжег в ней все ее счастье и волю к жизни?!
        - Поехали домой, - устало произнесла Оля, поднялась, шагнула к нему. - Гера, ты не думай, я переживаю не из-за нас с ним.
        - А из-за чего?
        Он ощутил ее ладони на своей спине. Зажмурился от крохотного момента радости. Их не очень-то много случалось в последние дни.
        - Страшно, Гера… Мне страшно… Спокойная размеренная жизнь, такая правильная и удобная, вдруг лопнула, как воздушный шарик! Оказалось, что очень легко очутиться в тюрьме. По обвинению не в чем-нибудь, а в убийстве! И только случай, Гера, случай помог тебе меня оттуда вытащить. Все были против меня, все! Даже соседи. А я считала их нормальной парой… Люська… она-то почему пропала?! Она бы слышала мои шаги над своей головой в ту ночь. Она бы могла подтвердить.
        - Люське я звонил, вкратце все рассказал. Обещала приехать сразу как сможет. А пока… Любоф-ф у нее, Оленька! Страстная и на всю жизнь, и, кажется, она улетела куда-то в теплые страны. Я толком и не понял.
        - Любовь?! У нее?! - Оля прислонилась щекой к его груди, зажмурилась, вспоминая. - А ты знаешь, она всегда говорила, что ты меня любишь. Всегда была в этом уверена!
        - Этого не замечала только ты одна, - хмыкнул он и прижал ее к себе.
        - Не очень-то ты был красноречив, Герочка. - Оля подставила ему лицо для поцелуев. - А догадываться я не люблю. Вот и с Витькой не догадалась, что что-то не так. Сейчас начинаю вспоминать, анализировать и… Вспоминаются странности. Конечно, они были! Его замкнутость временами, раздражительность. Мог часами сидеть, уставившись в окно, и со мной не разговаривать. Списывала все на усталость, стресс. Неужели это правда, Гера? Неужели, он мог так… Страшно! Я не могу поверить, что ложилась в постель с таким чудовищем!
        Как она вообще могла делить с ним жизнь?! Как могла дышать с ним одним воздухом? Слушать, как он говорит, дышит?! Неужели она настолько любила его, что не замечала фальши, гнили?! Не видела, как дрожат его пальцы, когда он возвращался в ночь убийства? Кстати…
        - Оля, случалось, что он не ночевал дома? - Гера отстранился со вздохом, заметил слезы на ее щеках, вытер кончиками пальцев. - Не плачь.
        - Да, конечно! И не раз! Не могу связать его отлучки с убийствами, но когда он не ночевал, то говорил, что у него дежурство в магазине. Он же круглосуточный.
        Круглосуточную работу старших менеджеров и начальников отделов отменили уже год как! Это ему Вера Ивановна сообщила. Значит, он…
        Гера был на сто процентов уверен, что Фролов - тот самый серийный убийца, на след которого он так долго не мог выйти. Пусть у него на руках все больше косвенные улики, но он докажет. Непременно докажет его вину!
        - Давай уедем отсюда. Я тут не могу, - попросила она и потянула его к выходу. - Трудно дышать…
        Они долго петляли по тесным дачным улочкам, дороги от снега чистили плохо, и проезд был не везде. Заметно стемнело, и через десять минут пошел снег. Крупные хлопья летели в ветровое стекло, забивая дворники так, будто кто-то сидел на крыше автомобиля и сыпал снег из мешка. Гера чертыхался, с силой удерживая машину, чтобы та не выползла из колеи и не застряла в сугробе. Это помогло ему немного отвлечься от мрачных мыслей о сбежавшем Фролове, о пропавшем неизвестно куда Ваньке, о возможном серьезном разговоре с начальством.
        Уф-ф, все это потом, потом. Сейчас главное - добраться до города, бросить машину на стоянке у Ольги во дворе. Укрыться с ней одним одеялом в теплой постели и ни о чем, ни о чем плохом не думать. Просто слушать, как она шепчет ему что-то, засыпая. Как с недовольным ворчанием тащит на себя одеяло. А потом, тяжело вздохнув, забрасывает на него ногу и снова что-то шепчет. А еще она могла улыбаться во сне. Это было так мило, и у него от этого сладко щемило сердце. И ледяной комок, изводивший его внутренности отвратительным ощущением грядущего зла, затихал, переставал ворочаться. Гера осторожно касался ее плеча, нежно скользил пальцами ниже, трогал крохотную родинку под левой лопаткой, целовал.
        Он никогда не представлял себе, как это будет, когда он будет с Ольгой. Он просто боялся мечтать. Реальность оказалась ошеломляюще прекрасной. Было красиво и спокойно, можно было дышать полной грудью и смеяться от счастья. Можно было даже думать о том, что если у них когда-нибудь появятся дети, то они непременно должны быть похожи на нее.
        Телефон в кармане завозился и тонко взвизгнул, безжалостно выдергивая его из эйфории. Это звонил Игорь. Гера вытащил мобильник, крикнул, перекрывая шум мотора и непогоды.
        - Да, Игорь! Говори громче!
        - Вы где? - тоже крикнул Игорь.
        - Едем обратно.
        - Его там нет?
        - Нет. Вещей нет. Кладовка с химикатами пуста. Ничего нет! Все вычищено до блеска.
        - Сволочь! - Даже сквозь шум Гера расслышал, как помощник скрипит зубами.
        - У тебя что, Игорь?
        - Пусто.
        Помощник вдруг замолчал, плохо замолчал. И ледяной комок в желудке у Геры снова заворочался. А этого он боялся больше всего.
        - Что?! - рявкнул Гера, крепче сжимая руль одной рукой, и в голову тут же ухнуло - Ванька. - Что?!
        - Иван, твой племянник.
        Тон, которым это было произнесено, не оставлял никаких сомнений, но Гера все равно спросил:
        - Что с ним? Он жив, Игорь? Говори!
        Дыхание остановилось, сердца не слышно.
        Алинка, сестренка! Бедная, бедная Алинка! Дети - это все, ради чего она жила!
        - Он жив, жив, - поспешил сообщить Игорь, и Гера задышал. - Он в реанимации, потерял много крови.
        - Где он сейчас? Огнестрел? - Он резко вывернул руль, съезжая с дороги на обочину. - Что с ним случилось?!
        - Ножевое, Гера. Рана глубокая в области сердца. Врачи говорят, это просто чудо, что он жив. Еще бы немного, и… - Игорь вдохнул, выдохнул. - Его нашли в мужском туалете на автовокзале. Там сейчас работают эксперты, просматривают записи с камер, пока не сообщали. Но я просил их обратить внимание на ориентировку по Фролову. Может, что-то найдут? Иван в районной больнице.
        - Диктуй адрес, - оборвал его Гера. Выслушал, запомнил. - Ты там сейчас?
        - Да.
        - Дождись меня.
        Он убрал телефон обратно в карман, глянул на Ольгу.
        - Я с тобой, - тут же вцепилась она ему в руку. - Я все слышала!
        - Тогда поехали…
        Глава 23
        Ему даже не пришлось искать этого парня. Он сам явился! Нагло явился в магазин и принялся ходить меж прилавков, старательно делая вид, что выбирает что-то. Но он-то знал, что покупать тот ничего не собирается. Он-то знал, что явился тот по его душу!
        Черт! Черт! Черт!
        Все провалилось, все его планы пошли прахом из-за этого темноглазого проныры. Сначала подослал к нему свою шлюху, в надежде, что он совершит ошибку и расправится с ней прямо на той заснеженной, скрипучей от мороза улице. Потом будто бы исчез, его присутствия не угадывалось за спиной. И шлюхи этой он больше ни разу не встретил. Прошло несколько дней, и тут на тебе! Имел наглость прийти в магазин!
        Кажется, он родственник Зотова? Да, совершенно верно, он его племянник. Он видел их как-то вдвоем, и Зотов его представил. Точно имени не помнит, то ли Ваня, то ли Вася. Что-то исконно русское, совершенно не подходящее высокому стройному парню с атлетическим телосложением, колким взглядом и очень крепким рукопожатием.
        Так, так, так…
        И как быть с его телосложением и рукопожатием? Он же наверняка силен и сопротивление окажет. Он не женщина! Его напугать взмахом руки не удастся! Он не подчинится, не встанет на колени и не подставит безропотно шею. Стало быть, надо действовать хитростью. Заманить пацана в ловушку и…
        Дальше по обстоятельствам. Но сначала надо убраться с работы, вернуться домой, все тщательно убрать, от чего-то - избавиться. А потом уехать куда-нибудь.
        Дома он пробыл два дня. Днем усиленно работал, складывая вещи, уничтожая все, что можно уничтожить. Хорошо, в свое время догадался заказать печку-«буржуйку». Поставил ее в сарайчик и почти забыл, а она теперь пригодилась. Ее черное железное нутро, объятое пламенем, алчно пожирало все, что он туда запихивал. Химию почти всю вылил на полы, стены, мебель. Отмывал, оттирал, уничтожал. Флаконы сжег. Вещи первой необходимости сложил в небольшую дорожную сумку. Остальное тоже сжег. Он не особенно верил современной экспертной службе, но мало ли! Вдруг в каком-нибудь шве, одежной складке обнаружится чей-то волос или следы крови?! Да, он стирал вещи, несколько раз стирал. Да, всегда пользовался защитным костюмом. Но вдруг!..
        С собой взял комплект белья, теплый свитер, второй надел на себя. Пару брюк, вторые на нем, полотенце, зубную щетку, кусок мыла и… брошь! Он не мог с ней расстаться, не мог. Он точно знал, сколько она стоит. Он через Интернет выставлял ее на аукцион через подставной электронный адрес. Там такие предложения сразу посыпались! Но он почти сразу заявку снял. И не потому, что испугался разоблачения или шумихи вокруг старинной вещи. А потому что эта глупая корова Валечка нашла знакомую вещицу в его комоде неделю спустя.
        Как же он тогда перетрусил! Он просто представить себе не мог, как станет убивать ее в своем доме, не подготовившись как следует, не расписав все до мелочи, включая диалог! Он так не мог! Ему всегда надо было готовиться, всегда! Убить ее без подготовки он не мог. Поэтому смотрел на ее гневно дрожавшие толстые щеки широко раскрытыми испуганными глазами и не мог сдвинуться с места.
        А потом вдруг в голове щелкнуло, и он затараторил:
        - Вот, оказывается, кто украл брошь у твоей сестренки, Валечка! А я все утешал ее, все утешал, говорил, что вещица непременно найдется. А она вон где нашлась! Ну, Оля, ну аферистка, а с виду приятная, порядочная.
        - И когда же она ее украла?
        - Наверное, на отдыхе, когда же еще? - Он равнодушно подергал плечами, решив, что эта версия самая удачная. И он потом из нее что-нибудь да выдоит.
        - Сестра вернулась с отдыха с брошью. - Валя была наивной, но не глупой. - Ответь мне, как?! Ты ведь встречался с ней, я это знаю! Поэтому и пришла к тебе много месяцев назад за разъяснениями…
        О, он хорошо запомнил тот ее визит! Он чуть в штаны тогда не наделал. Еле-еле удалось увести ее подальше от глаз покупателей и уговорить встретиться. Встретились. Он успел все обдумать, решил, что отнекиваться бесполезно. Он признается, что у него с ее сестрой был роман. И признается, как глубоко переживает утрату. А под занавес набормочет, что сестры удивительно похожи друг на друга. И он как будто снова ожил. Толстуха была одинокой и несчастной. Это сочилось из ее тоскливого ищущего взгляда, это пряталось в складках ее немодной серой одежды.
        Она для него не проблема, решил он и пошел на первое их свидание.
        У него все получилось лучше не придумаешь. Валечка разомлела до соплей при первых звуках его голоса. И сразу же повела его к себе домой, где почти с порога начала снимать с себя унылое платье…
        Они начали встречаться. Не часто, а когда ему хотелось мысленно растоптать свою красавицу жену. И когда он чувствовал себя не вполне уверенно после адской ночи.
        Все было необременительно, пока однажды он, идиот, не притащил ее к себе на дачу. Но у него есть оправдание! Он не очень виноват перед самим собой. Он не думал, что эта глупая толстая женщина вдруг возомнит себя хозяйкой и станет прибираться в его шкафах, где и без нее царил идеальный порядок.
        Что ж, пришлось списывать все на Ольку. Которая, к слову, ему так осточертела, что он едва сдерживался. Однажды ночью, лежа без сна и слушая бешеный шум крови в ушах, он уже потянулся к ее шее, мраморно белеющей на темном шелке наволочки. Еле успокоил себя, еле остановил. Понятно, что он не сможет оправдаться перед полицией, даже вылизав всю квартиру и не оставив своих следов. Он, и только он, будет единственным подозреваемым. Его посадят! А этого допускать было нельзя. Ему всегда удавалось уходить от возмездия, всегда. И не потому, что он такой умный, а он, несомненно, умный. А потому, что он убивал не ради денег, а ради удовольствия! И, предвкушая его, он готовился очень-очень тщательно.
        И к тому, чтобы убрать из своей жизни Ольгу, он подготовился. Он притащил в дом любовницу, заставил Ольгу сходить с ума. Потом послал Валентину к ней в офис, чтобы толстая дура устроила там скандал. И чтобы, когда ночью подохла, все списали на Ольгу.
        Не все удалось, не все! Не все было продумано! Экспромт редко удается. И хотя он хорошо все спланировал, решив подставить Ольгу под подозрение в убийстве Валентины, откуда ни возьмись эта дура! Он еле-еле успел из квартиры выскочить. Как успел?! Какое-то звериное чутье заставило выглянуть из квартиры. Может, стук подъездной двери его напугал? Выглянул, а она поднимается! Уф-ф…
        Потом промахи повторились.
        Та шмара, на которую он возлагал большие надежды, зачем-то пригласила в гости своего приятеля.
        Нет, не так!
        Почему вообще у нее приятель оказался в наличии?! Она же трещала все время, что одинока, что ей некому помочь, что она на их помощь только и рассчитывает. Никогда прежде не было сбоев, никогда! Одинокие бабы и оказывались одинокими. Их угнетали тоска, обида, дурное настроение. Он помогал им! Сначала развеяться, а потом избавиться от всего, что сопряжено с одинокой жизнью. От всего! И от жизни самой.
        Хотя…
        С этой Кириной тоже чуть промах не случился. На несколько минут он разминулся с ее бывшим парнем. Она еще похвасталась, что он к ней зашел, чтобы долг вернуть. Большущий долг, к слову. Он как сейчас помнил ее восторженный клекот.
        - Представляете, ему сейчас на вечеринке выдали премию, а премия на карточке. И там почти столько, сколько он мне должен! Надо же… Не пожалел!
        - А жена его не заругает? - спросил он, погромыхивая инструментами и усиленно делая вид, что ремонтирует.
        - Так о карточке этой никто ничего не знает!..
        Никто ничего не знает. Он ее и забрал. Пин-код был вложен в конвертик. Но он пока к карточке не прикасался. Самый крайний случай толкнет его на это. И еще на то, чтобы продать брошку. Если все это он превратит в деньги, то может безбедно жить несколько лет. Он привык экономить, он не транжира.
        Два дня он просидел на даче, хлопоча и прибирая. Вечером свет не включал, никуда не выходил, усиленно изображая заброшенность собственного жилища. Единственное, чего опасался, это визита Ольги. Тогда ее точно придется убить. Еще мешала мысль о племяннике Зотова, но он очень надеялся на то, что того сморило безрезультатное наблюдение и он уехал.
        Не уехал, идиот!
        Сразу, как он поехал на такси от дома, на хвост прицепилась машина и сопровождала их, не отставая, до самого автовокзала. Там он попытался затеряться в толпе, не получилось. Парень шел за ним по пятам. И когда в мужском туалете, глядя ему в глаза, парень странно вибрирующим голосом поздоровался с ним, называя по имени, он шагнул вперед и воткнул ему под сердце кухонный нож, которым обычно обрубал молодые побеги кустарника. Нож вымыл там же, в туалете, замотал в старый пакет и выбросил в первую урну, которая попалась на пути. Потом сел в отъезжающий автобус. Деньги за проезд отдал водителю.
        И все! Пока-пока, господа! Вы его не найдете, никогда! Даже если и найдете, никак не докажете, что именно он убивал всех этих глупых женщин. Его никто никогда не видел. Никто никогда! Не докажете, что он убил Валечку, и уж тем более, что он убил ее сестру, столкнув с тротуара под колеса.
        Могут пыхтеть, суетиться, но не докажут. Да, его видел возмущенный чудак, так не вовремя притащившийся в гости к потенциальной жертве. Ну и что? Женщина ведь осталась жива! Он чист!..
        Глава 24
        Гера слонялся по больничному коридору взад-вперед. Он не мог сидеть, он задыхался. Глаза нестерпимо жгло. Он уходил подальше от скамеек для посетителей. Алина безостановочно плакала, Оля держала ее за руку и тоже плакала. За стеклянными непроницаемыми дверями операционной уже второй час шла операция. Никто не давал никаких прогнозов. Останется жить Иван? Если да, то станет ли он прежним? Он потерял очень много крови, и нож, не задев сердца, задел что-то еще. Гера не знал точно.
        Больничный коридор был пуст. Никто не ходил, не разговаривал. Здесь всегда только ждали и плакали. Спустя полчаса на лестнице зашуршали чьи-то шаги, и в коридор влетел Вася.
        - Дядя Гера! Мама! - громко воскликнул он, бросаясь к матери. - Что с Ванькой?
        Он присел на корточки перед Алиной, уткнулся лицом в ее колени и разрыдался.
        - Идет операция, сынок. - Алина положила руку ему на голову. - Надо молиться…
        Она никогда не верила в бога, не ходила в церковь, никогда не вела разговоров о вере с детьми. А тут вдруг призвала молиться. Поймав удивленный взгляд Геральда, она безошибочно все поняла и, пожав плечами, проговорила:
        - Больше надеяться не на кого.
        Следующий час прошел в полной тишине. Гера устал и уселся рядом с женщинами и Васькой. Устав плакать, Алина и Оля сидели обнявшись и уставившись остановившимися глазами в пол. Вася сидел с закрытыми глазами. Гера по его примеру тоже прикрыл глаза.
        - Это я во всем виноват, - вдруг обронил Вася очень тихо, но его шепот прочертил сгустившуюся тишину словно рашпилем.
        - Почему? - Гера откачнулся от стены, согнулся, глянул на племянника, кутающегося в белую накидку, словно в плед.
        - Я вышел на след этого урода и оставил свои записи в столе. Ванька их нашел и полез туда, куда не надо.
        - То есть?! - Гера сел прямо и тут же схватил его за болтающийся шнурок от накидки. - Что значит, ты вышел на след?! Какого урода?!
        - Ее муж. - Вася виновато покосился на замершую, словно статуя, Ольгу. - Ее муж убивал всех этих женщин.
        - Как ты… - Гера мысленно ахнул. - А ну-ка выйдем!
        И он потянул его за руку на лестничную клетку, где можно было говорить чуть громче и не опасаться, что Оля упадет в обморок от услышанного. Хотя, кажется, удивить ее будет сложно. Она почти все уже знала, почти все!
        - Я обошел всех родственников жертв маньяка. Толку не было почти никакого. Но в одном месте мне повезло. Сосед одной из жертв - алкаш конченый - сказал мне, что девушку убил… Только не ржи, Гера, ладно?
        Гера кивнул.
        - Он сказал, что его соседку убил холодильник.
        - То есть?
        - Ну не сам холодильник, это аллегория. Она купила холодильник. Он вскоре начал барахлить, то отключится, то включится. И тут ей звоночек от парня, который ей этот самый холодильник доставлял. Говорит, ерунда одна случилась при транспортировке. Я, мол, зайду, исправлю. Она согласилась. Он пришел, исправил и… и все…
        - Мало! Мало фактов! Фролов открестится от всего. Никто его не видел в момент убийства!
        - Почему не видел? - изумленно вскинул брови Вася. - Этот сосед его как раз в тот вечер и видел. А перед этим соседка ему про поломку рассказала и про то, что к ней должен мастер прийти. И по фотографии он Фролова опознал, я к нему еще раз ездил.
        - Где взял фотографию?
        Это было уже кое-что. С этим можно было и к начальству соваться, объявить во всероссийский розыск беглеца.
        - У матери. У нее была одна фотка, где вы втроем: ты, Ольга и муж ее. Я отсканировал, вас отрезал, а его рожу соседу показал. Он узнал. Только, Гера, есть проблема. - Васька суетливо поправил сползавшую с широких плеч накидку. - Сосед этот наотрез отказывается сотрудничать со следствием. Говорит, потому и в тот раз ментам ничего не сказал, себе, говорит, дороже. Затаскают. А потом, если ничего доказать не смогут, его же и посадят. Как же ты его уговоришь быть свидетелем, Гера?
        - Это уже мои проблемы, дорогой. Что-то еще?
        - Да. Я следил за этим уродом несколько дней. Даже свою девчонку к нему подсылал.
        - Идиоты! Господи, ну за что мне все это?! - Гера махнул рукой в сторону операционной, потом помахал руками перед носом племянника. - Кто вас просил? Что вы творите?
        - Ладно тебе. Это, так сказать, добровольная помощь следствию. Может, когда зачтется.
        - Ага! - Гера недоверчиво сузил глаза. - Чего же тогда не прибежал ко мне с этим материалом, а, Васенька?! Решил бабла свинтить с какого-нибудь издательства? Сидел и ждал предложений, кому продать подороже? А братец бумаги нашел и пошел напролом. Пороть вас надо было в детстве! Пороть! Зря Алинка не позволяла мне… Дальше что с этой твоей подружкой было?
        - А ничего. Он не клюнул. Сначала долго бродил по темным улицам, в парке, - Вася назвал район. - Потом, когда она на нем повисла, насторожился, отвел ее к метро и…
        - И?
        - И как сквозь землю провалился. Удрал, наверное.
        - Нет, милый мой. - Гера вцепился в Васькину макушку, наклонил голову так, чтобы тому было если не больно, то ощутимо. - Он не удрал. Он просто где-то затаился и наблюдал. И что он увидел, а? Рассказывай!
        - Он увидел, как я подъехал на такси и забрал свою девушку, - нехотя признался Вася, вырвался из крепкой руки дяди и повертел шеей с болезненной гримасой. - Больно же!
        - Было бы еще больнее, если бы он в ту ночь довел вас до дома, куда вы поехали и… - Гера сморщил лицо от резкой боли, разорвавшей его сердце. - Значит, он видел тебя?
        - Не знаю. - Васька дернул плечами и еле успел поймать накидку.
        - Ты выходил из машины?
        - Да.
        - Значит, видел. И узнал. - Гера стиснул ладони, посмотрел в сторону операционной. - И когда Ванька нарисовался в его отделе в магазине, он принял его за тебя. Вас только мать различить сможет! Заманил его куда-то… Нет, погоди, с того дня, как Иван поехал за ним на такси, до момента нападения на него на автовокзале прошло два-три дня. Значит…
        - Значит, Ванька пас его все эти дни. Он же настырный, он может! - с досадой буркнул Вася.
        И тут же получил подзатыльник от Геральда. Поморщился, но промолчал. Гера напряженно размышлял.
        Иван, видимо, слонялся все эти дни в дачном поселке, где преступник, затаившись в доме, уничтожал все следы своего пребывания. Может, просто выжидал время, надеясь, что преследователь исчезнет. А преследователь не исчез. Мало того, на автовокзале, вместо того чтобы позвать на помощь, каким-то образом вошел в контакт или…
        Или Фролов заманил Ивана в туалет и там совершил нападение. И скрылся. Но куда? Куда он исчез?
        - Гера! - раздался крик Ольги.
        И они, толкаясь локтями, ринулись на зов.
        - Он жив! - снова крикнула Ольга, нарушая больничные правила. - Он будет жить, с ним все в порядке!
        Алина беззвучно плакала, отмахиваясь от заботливой медицинской сестры, пытающейся дать ей какое-то лекарство. Хирург с ассистентом стояли над женщинами с усталыми лицами. Руки у них были в карманах. Когда Гера и Вася подбежали к ним, старший сказал:
        - С вашим парнем все в порядке. Ему очень повезло. Все! - Он сердито глянул на медсестру. Проворчал беззлобно усталым голосом: - Теперь я хочу, чтобы это голосяще-вопящее племя покинуло помещение. До утра! Он будет спать до утра, ребята. Все, пока.
        - Спасибо!
        Гера протянул руку хирургу, хотя сильно сомневался, что у того остались силы на рукопожатие. Операция шла почти три часа.
        - На здоровье, - кивнул тот устало, так и не выпустив рук из кармана халата. - До утра…
        Глава 25
        Неужели для того чтобы выехать за город на два-три часа, необходимо собирать все эти корзинки с едой, какие-то пледы, подстилки, упаковки с напитками?! Он уже не рад был, что предложил всем в майские праздники поехать куда-нибудь за город на свежий воздух. Из-за Ольги предложил. Думал, что прогулка пойдет ей на пользу, потому что…
        Потому что, черт побери, чем больше проходило времени с той страшной зимы, когда она очутилась по злой воле в заключении, тем хуже с ней обстояли дела.
        Она почти сразу вернулась в фирму, где ее вполне нормально встретили, и принялась работать как проклятая. Почти без выходных и обеденных перерывов. Тянула весь отдел на себе, отказавшись от помощника. При слове «помощник» ее передергивало. Не могла забыть вероломную Верочку, которая все еще находилась под следствием. Оля похудела, под глазами залегли тени, кожа сделалась бледной. Гера ее почти не узнавал. И не столько из-за изменений в ее внешности, сколько из-за резкой смены настроения, из-за того, что она все чаще замыкалась в себе и все время задавала ему один и тот же вопрос. Каждый день один и тот же вопрос!
        - Его не нашли? - в первые месяцы бросалась она к нему навстречу, когда он возвращался домой после службы.
        - Его все еще не поймали? - это конец марта, апрель.
        - Его никогда не поймают! - это было сказано уже не в форме вопроса неделю назад.
        То, что Фролов где-то живет в свое удовольствие, ест, пьет, что-то планирует, куда-то ездит, с кем-то знакомится, с кем-то спит, сводило Геральда с ума.
        Каждый день он думал о нем, заново опрашивал свидетелей, собирал улики. К счастью, нашлись люди, которые узнали по фотографии парня, который привозил жертвам покупки и потом посещал их перед убийством. Разговорили и того соседа одной из жертв, которого посетил его племянник. Он тоже дал показания под протокол. К тому же через неделю после того, как Ивана прооперировали, позвонила Вера Ивановна и предложила заехать к ней. Она познакомила Геру с молодой женщиной, которая пришла не одна, а с приятелем. И эта молодая женщина рассказала удивительную историю про поломку ее нового холодильника.
        - Поломка была пустяковой, - без конца встревал в рассказ ее приятель, - и я бы даже сказал, что это было сделано специально, если бы не был уверен в обратном.
        - А почему вы уверены в обратном? - задал резонный вопрос Гера.
        - А зачем это кому-то?! - удивленно вскинулись на него оба визитера.
        Действительно!
        Ну и, наконец, самым главным свидетелем был Иван, на которого было совершено покушение Фроловым. И плюс к этому обнаружились записи с камер наблюдения, где отчетливо видно, как в мужской туалет заходит сначала Фролов, потом Иван, а затем Фролов выходит. Время, когда Фролов там находился, совпадало с временем, когда было совершено покушение. Больше входящих и выходящих оттуда мужчин зафиксировано не было.
        Все! Бери его и пакуй! Улики собраны, папка с делом пухла день ото дня, а…
        А Фролов как сквозь землю провалился. Ориентировки были отправлены всем отделам полиции. Фролова не могли не узнать, если он, конечно, не изменил искусно внешность. Если изменил, то найти его не представляется возможным. Почему? Да потому что у них не было его отпечатков! Не было!
        В квартире Ольга после его измены вымыла все собственноручно, чтобы и духу его там не было. В квартире убитой любовницы, думается, Фролов сам прибрал. Дачный домик…
        Да, он пропал без следа, и надежд на его поимку оставалось все меньше и меньше. И Ольга это тоже прекрасно понимала, поэтому и становилась день ото дня все мрачнее.
        Их отношения… их отношения тоже оставляли желать лучшего. Гера винил во всем самого себя, считая, что за долгие годы холостяцкой жизни разбаловался, оброс махровым эгоизмом и не может сделать счастливой любимую женщину. Они все чаще молчали за завтраком, не обедали вместе, редко встречались за ужином, поскольку он очень поздно возвращался. Секс тоже стал редкостью, будто они прожили вместе лет двадцать. И Гера утром не раз обнаруживал Ольгу в соседней комнате на диване.
        Вот так-то все развивалось. Вернее, все разваливалось.
        - Ваши отношения изначально непросто складывались, - пыталась как-то анализировать Алина, когда Гера к ней приехал в растрепанных чувствах и решил остаться на ночь, чего никогда не случалось прежде. - Были друзьями, незаметно друг для друга влюбились. Но это опять же для тебя было ясно, что ты ее любишь. Она-то не сразу разобралась. Она же была замужем.
        - Она до сих пор, кажется, не разобралась, - отозвался он ворчливо, свернувшись калачиком на мамином диване.
        Алина не выбросила его, отреставрировала. Даже обивку нашла точь-в-точь такую же, как была.
        - Дай ей время, Геральд. - Алина присела рядышком, погладила его по голове, как маленького. - Все уладится. На ее долю столько всего выпало! Мало того что муж ее предал, так он еще оказался серийным убийцей! Мало этого, попытался ее посадить в тюрьму по ложному обвинению! У кого хочешь нервы сдадут, дорогой.
        У Геры от прикосновения ее ладони сладко щемило сердце. Хотелось зажмуриться и вдруг услышать грохот посуды в кухне. По субботам с утра там всегда грохотало, когда он был ребенком. Это мама собиралась стряпать пироги со всякой разной начинкой. Он любил с повидлом и яблоками, Алина - с капустой и яйцами. И он, чтобы не нарваться на капусту, осторожно протыкал каждый пирожок сбоку. Мама ругалась и шутливо замахивалась на него полотенцем.
        Алина пирогов не пекла. Считала, что перещеголять мать ей не под силу. Зато она великолепно научилась запекать мясо. Особенно в последние месяцы. Вася устроился на работу, потом пристроил и брата. В доме появились деньги, настроение поднялось, Геру стали чаще звать к обеду. Вместе с Ольгой, конечно, звали. Но она редко принимала приглашения.
        - Я не могу смотреть им в глаза, - призналась она как-то, когда Гера особенно разбушевался из-за ее отказа.
        - Кому?!
        - Ребятам. Я их почти не различаю, и кажется, что им обоим это чудовище вонзило нож в грудь.
        Да, ей было непросто. А ему?! Смотреть в любимые глаза и видеть там пустоту и ничего более.
        А однажды он чуть не сдался и едва не ушел от нее. Просто замутило от того, что она сначала отдернула руку, когда он попытался удержать ее в кухне после воскресного завтрака, потом отказалась пойти с ним прогуляться. А днем вообще улизнула из дома. Гера не взбесился, нет. Его просто замутило от возникшей в области желудка пустоты. И он даже за сумкой потянулся, но, слава богу, вовремя Люська позвонила.
        Она ведь так и не вернулась после новогодних праздников. Осталась у новоиспеченного жениха. И летом собиралась закатить пышное торжество по случаю собственного бракосочетания. Как-то заезжала в город наскоком, уладить проблемы по коммунальным платежам. Но их дома не застала, телефоны тоже не отвечали, она надулась и укатила снова. Но время от времени звонки от нее поступали. И как ни странно, ее громкий голос, порой срывающийся на истеричные нотки, действовал на Геру позитивно. Может, он устал от тишины, разрывающей их с Ольгой отношения? Может, ему этот больничный покой надоел?!
        Люська, как всегда, наорала на него, обозвала бесчувственным чурбаном, приказала терпеть Олькины выходки, так как ей тяжелее всех. И под конец спросила:
        - Так и не нашли?
        - Как сквозь землю провалился, паскуда, - пожаловался Гера. - Грех так говорить, но надеюсь, что он не выдержит и снова засветится.
        - Каким, интересно, образом? - насторожилась сразу Люська. - Снова убьет кого-нибудь? Ты дурак, да?! Ты бы на это не надеялся. Убивают каждый день!
        - Почерк у преступника почти всегда остается прежним, - возразил Гера.
        Ему надо было надеяться хоть на что-то.
        Нет, поначалу он очень надеялся на банковскую карту, которую якобы оставил в доме бывшей подруги один из прежних подозреваемых. Он очень надеялся, что убийца, Фролов, захватил эту карту с пин-кодом с собой. Он держал постоянную связь с банком. И каждый раз, когда приходили сообщения, он нервно дергался. А вдруг?! Вдруг это сообщение как раз на эту тему?! Вдруг Фролов решил обналичить денежные средства?
        Но сообщений такого характера не поступало. Деньги лежали на счете нетронутыми.
        - Слышишь, Гера, а может, карта не у него? - предположил однажды его помощник Игорь.
        - А где же она? - разозлился он тут же, он всегда теперь злился, когда его лишали надежды на поимку Фролова. - Всю квартиру просеяли, включая мусорное ведро, ничего. Куда она могла подеваться?
        - Этот хмырь мог ее и не оставлять, раз.
        - Оставил! - стоял на своем Гера. - Парень не врал. Смысл?
        - Мог оставить, - согласно кивал Игорь. - А его бывшая подруга могла ее следом за ним в форточку выкинуть. Ничего, мол, мне от тебя не нужно! Проваливай!
        Вот это могло быть, тут Гера не стал спорить. Но в таком случае карточку никто не нашел, раз деньги так и лежат на этом счете. И он даже, грешным делом, когда снег начал стаивать, походил под окнами последней жертвы. А вдруг?!
        Никакого вдруг не случилось, конечно. Банковской карты под окнами не нашлось. И он ждал. Терпеливо ждал…
        Оля надела тонкие светлые джинсы, которые носила еще в юности. Долгое время они на ней не сходились… Клетчатую рубашку поверх однотонной синей футболки, летние туфли на низком каблуке. Взяла в руки бейсболку, повертела ее в руках, вздохнула и вдруг, глянув на Геру с мученической улыбкой, прошептала:
        - Как я не хочу никуда ехать, Гера.
        - Почему? - удивился он, хотя и самого эта предвыездная суета уже достала.
        Алинины корзинки и пледы они грузили полчаса.
        - Просто не хочу, - она опустилась на краешек кресла в гостиной, зажала ладони коленками, плечи поникли. - Я бы с радостью осталась дома, Гера.
        - Мы и так никуда не ходим, не ездим, - начал он вполне спокойно, но закончил неожиданно с раздражением: - Скоро разговаривать не будем друг с другом. Что происходит, Оля?
        Ее спина согнулась. Подбородок уперся в верхнюю пуговицу клетчатой рубашки. Оля заплакала.
        - Что опять?! - от жалости у него заныло сердце, но он решил не подходить. - Может… Может, ты не любишь меня?!
        Она отрицательно качнула головой. Значило ли это не люблю или - нет, люблю, конечно, оставалось только догадываться. Гера уточнять не стал. Накатила злоба, глухая и черная. Ему хотелось схватить ее, встряхнуть как следует, чтобы она раскричалась, забилась в его руках, чтобы орала как ненормальная, захлебываясь слезами, но только чтобы не молчала, черт побери! Сколько же можно?!
        - Оля, может, мне уйти?
        Она вздрогнула, вскинула на него испуганные мокрые глаза и снова отрицательно качнула головой.
        Слава богу! Гера опустился перед ней на коленки, обнял за талию, подтянул к себе. Она не сопротивлялась, но и не сделала попытки обнять его.
        - Что с тобой происходит, Оля?! Мне же тяжело! - прошептал он.
        - Мне тоже, Гера, - шепнула она в ответ. И ее пальцы неуверенно прошлись по его волосам.
        - Чего ты хочешь?! Ну чего?! - произнес он с надрывом.
        - Я точно знаю, чего не хочу.
        Она убрала свои руки, повернула голову, глядя куда-то в сторону. Хотя там ничего интересного не было. Те же шкафы, тот же диван, дверь в спальню.
        - Чего не хочешь?
        - Чтобы ты уходил от меня, - ее голос вибрировал.
        - А хочешь чего?
        - Чтобы… Чтобы эта тварь сдохла! - и ему на щеку закапали ее слезы.
        На то чтобы выйти наконец из квартиры и поехать за Алиной и племянниками, ушло много времени. Ольге пришлось успокаиваться, а делать это она любила, запершись в ванной. Там бесконечно долго лилась вода, гремели флаконы, и потом она вышла с красным сердитым лицом и опухшим носом.
        Ревела!
        Из города они выехали уже после обеда. Оля сидела впереди рядом с Геральдом. Сзади Алина, Иван, Васька. Разговор не клеился, и через двадцать минут пути пассажиры на заднем сиденье принялись клевать носом.
        - Ты хоть знаешь, куда ехать? - спросила Оля едва слышно.
        - Да, - он кивнул и через полкилометра свернул с трассы на ухабистую дорогу.
        - Классно! - скептически поджала она губы, когда ее на очередной кочке тряхнуло. - Отдохнем на славу!
        Но потом, примерно через километр, колеса зашуршали по гравию, и вскоре за еловым частоколом открылся потрясающий пейзаж. Прекрасное озеро в кольце смешанного леса с высокими берегами, с пробивающейся майской травой.
        Гера помнил это место еще ребенком, когда вместо озера здесь был глубокий котлован, заброшенный строителями из-за близко расположенных грунтовых вод. И леса не было. Торчала мелкая чахлая поросль из елок, берез и тополей. Сюда их однажды привозил отец. Обещал, что со временем это место будет великолепным. Вот дети подрастут.
        Дети подросли, отец ушел, мама умерла от горя и одиночества.
        А место, как и предсказывал отец, преобразилось до неузнаваемости. И Ольга даже сумела отвлечься и сыграть с Васькой в волейбол один на один. Иван в играх участия не принимал, хотя доктора и разрешили ему не слишком подвижные забавы. Он сидел на старом пледе рядом с матерью, слушал их с Герой воспоминания, и томно улыбался весеннему солнцу.
        - Хорошо… - сказал он часом позже, ни к кому конкретно не обращаясь.
        Они как раз ели жаренное на углях мясо, запивали его соком и минералкой и почти не разговаривали друг с другом. Оживление спало, снова возникла напряженность. Ольга все время отворачивалась, когда Гера смотрел на нее в упор. Алина все больше смотрела по сторонам, и губы ее подрагивали. Видимо, затосковала от воспоминаний. Может, представляла, как бы было все, если бы папа не ушел, если бы мама так рано не умерла. Почему-то Геральду казалось, что она именно об этом думает. Васька без конца названивал своей подружке и шептал что-то глупое.
        И тут Иван возьми и скажи:
        - Хорошо…
        - Что, хорошо? - Алина потянулась к нему, но сын увернулся.
        - Ма, не надо, - он поморщился. - Что я, маленький, что ли?
        - Что хорошо-то, Ванечка? - ядовито оскалился Васька, пряча мобильник в карман. - Что не плохо?
        - Хорошо, что я могу дышать, - совершенно не обидевшись на язвительного брата, ответил Иван. - Слышать вас, видеть. И могу мечтать.
        - О чем? - вдруг встрепенулась Оля и посмотрела на него как-то странно, будто была с ним на одной волне.
        Ванька вернул ей ее взгляд, такой же диковатый и странный, и сказал:
        - О том, что я когда-нибудь встречу это чудовище, и одному богу известно, что я с ним сделаю…
        И она, потянувшись к нему с другого края пледа, крепко поцеловала его в лоб…
        А еще через десять дней, как раз после любимого праздника Геры - Дня Победы, ему на мобильник пришло сообщение: «Выдача наличных на сумму 35 000.00 руб. выполнена. Банкомат…»
        И дальше шел длинный ряд непонятных Геральду цифр. И остаток денег на банковской карте. Следом пришло еще одно сообщение о съеме такой же суммы. Потом еще и еще, но уже по пятнадцать тысяч.
        - Он снял сто тысяч, - возбужденно нарезая круги по кабинету полковника, докладывал Геральд. - Банкомат, я выяснил, находится в Курской области. Городок небольшой и…
        - И ты теперь решил, что как только приедешь, так сразу встретишь его на улице? - скептически фыркнул начальник. - Он мог там быть проездом. Мог снять деньги и уехать. Да и вообще это мог быть не он вовсе! Что ты мне тут голову морочишь?!
        - Так точно! - перебил его Гера. - Но это все, что у нас есть. И я прошу вашего разрешения выехать туда и…
        - Игоря возьмешь, - как уже о решенном сказал начальник. - Оформляйтесь. Местных я сам оповещу. Ты прав, это единственная наша ниточка. Иначе… Иначе нам его никогда не найти…
        Глава 26
        Им его никогда не найти, никогда!
        Виктор Фролов, который теперь был уже и не Виктор, и не Фролов, а полгода жил под именем Сергея Куницина, с алчным блеском в глазах считал и пересчитывал деньги. У него теперь было достаточно денег, чтобы продолжить вживаться в новую роль. Он теперь был рядовым строителем, затерявшимся на просторах огромной страны. Одиноким, с хорошим, покладистым характером, симпатичным. Правда, нос немного подкачал, и шрам на лице через всю левую щеку, но это только красит мужчину.
        Так сказала ему его новая избранница, с которой он через две недели посетит местный отдел регистрации актов гражданского состояния. Где их отношениям придадут законную силу.
        Избранница была грудастой, жопастой, глупой и верила всему, что он ей говорил.
        - Авария, - был его краткий ответ по поводу увечий. - Страшная авария, малышка!
        Не рассказывать же ей было, что нос ему сломал и порезал щеку осколком бутылки тот самый Сергей Куницин, у которого Виктор сразу задумал увести паспорт. Они были похожи. Не сильно, нет, но сходство имелось. И Виктор решился. Но Куницын что-то такое заподозрил и напал первым. И едва не убил Виктора. Не успел. Фролов убил его, виртуозно воткнув нож в горло. Потом облил бензином из Серегиной же колымаги, на которой, кстати, он Виктора и подвозил, и сжег.
        Куницин, падла, горел долго. Но сгорел дотла, то есть до скелета. Витя его благополучно упаковал в мешок, добавил туда каких-то железок из багажника, и сбросил в первый попавшийся ему на пути водоем. Кстати, свои документы он тоже сжег вместе с Серегой. Кое-как докатился в его старенькой машинке до пригорода, утопил ее в каком-то пруду, сел на автобус и, добравшись сначала до вокзала, а потом до первой больнички, улегся на одну из коек по Серегиному медицинскому полису. Там его зашили, кое-как вправили сломанный нос. Приходил к нему полицейский с вопросами. Но Виктор стоял насмерть: напали в темноте трое, лиц не видел, отобрали кошелек. Все!
        Свою сумку с мизерным набором вещей, ценной брошью, банковской карточкой он загодя спрятал в камере хранения на вокзале. Взял только паспорт, полис и небольшую сумму денег, чтобы с голоду не подохнуть на больничной койке.
        Все прошло превосходно. Швы наложили, нос заживал, сходство с портретом Сереги в паспорте было так себе, но ведь он после травмы, чего вы хотели! Виктор днями пролеживал бока, наслаждался тишиной, покоем, уходом и все вспоминал, как он полгода назад сам на себя организовал покушение. Глупая была затея - подставить Ольгу под подозрение таким вот примитивным образом. Но…
        Он потом назвал эту историю генеральной репетицией основной его затеи, это он про убийство Валентины. Там уже Олька увязла по уши. И не выбралась бы ни за что, если бы та дура не влезла. Откуда ее вынесло, интересно?
        Виктор всегда чувствовал смесь беспокойства и досады, стоило вспомнить, что Олька теперь на свободе. Наверняка сошлась с этим длинным Геральдом. Он давно неровно дышал к ней, теперь, сто процентов, сошлись. И тогда Витя начинал мечтать, как он их обоих убивает. Герку сразу и наповал, как Серегу Куницина. А Ольгу…
        О, ей должна была достаться долгая, мучительная смерть. Через унижение, боль, мочу и сопли. Она должна была ползать в луже собственных испражнений и просить его о помиловании, просить.
        Виктор всегда, стоило дойти до этого места, возбуждался. И бежал прямиком в туалет. И однажды, когда он бежал туда, ему попалась на пути эта грудастая, жопастая бабенка. Он на нее едва не налетел. Не понимая, что делает, Виктор схватил ее за руку и, не давая опомниться, увлек под лестницу. Там было темно, воняло хлоркой от тряпок, развешанных по батареям. Но это не помешало. Виктор молниеносно задрал на ней юбку, стащил трусы и сделал то, чего давно уже не делал. Женщина почти не сопротивлялась. Сначала, правда, пыталась что-то лопотать: что вам нужно, ах, да зачем, остановитесь, что вы делаете…
        Потом заткнулась и лишь шумно дышала Виктору в ухо, пока все не закончилось. Потом вернула на место трусы и юбку, пригладила волосы, утробно хохотнула и произнесла:
        - Какой вы! Кто вы?
        - Я… - Он тут же вспомнил, что уже не Виктор. - Сергей.
        - Я Лиля, - она сунула ему ладошку лодочкой, приняла крепкое рукопожатие. - Я к тетке приходила. А вы?
        - Я раны зализываю.
        Они выбрались из-под лестницы, начали подниматься. Она впереди, он чуть сзади. Рассматривая плавное колыхание крепкой молодой плоти, а ей было чуть за тридцать, он вдруг подумал: а почему нет?! Баба сочная, без особых принципов, секс любит. Почему нет?!
        - Ты замужем? - дернул он ее за застежку лифчика, когда она уже стояла на самой верхней ступеньке.
        - Нет, - она стрельнула в его сторону алчными глазами.
        - За меня пойдешь?
        - Пойду, - не раздумывая, кивнула она.
        - Только у меня ничего нет! Кроме паспорта, ничего нет, - соврал он.
        - Не ври, - рассмеялась она звонко, обнажая крупные крепкие зубы, и вдруг схватила его за ширинку. - У тебя есть все! И даже чуть больше…
        Из больницы он сразу переехал к ней, в небольшой уютный домик на окраине с милым палисадником, засаженным розами, и огородом, дающим большой урожай, - с ее слов. Пожениться решили в конце мая, а пока просто жили. Она работала на рынке. Он через месяц устроился туда же грузчиком, накачал мускулатуру, стал нравиться себе и ей еще больше. Жили тихо, почти не разговаривая. Все их свободное время поглощала работа по дому, подготовка огорода к весенним работам и секс. Трахались они, как кролики, раза по три за день. И все бы ничего, да Виктор начал скучать.
        - Чего тебе не хватает? - обиделась однажды Лиля, когда он грубо оттолкнул ее.
        Ему не хватало хорошо спланированного, тщательно подготовленного, порочного, ввергающего в ужас удовольствия. Не хватало страха в глазах жертвы, ее унижения, полноты власти, ее предсмертных хрипов и сдавленных кляпом стонов. Он хотел этого! Хотел всегда! И чего греха таить, подготовка, съедающая массу времени, ему нравилась ничуть не меньше, чем само действо.
        В этом городе он этого делать не мог. Лиля, хоть и была идиоткой, не отпускала его от себя ни на шаг. Ревновала, следила и, сама того не подозревая, стояла первой в списке потенциальных жертв.
        Ближе к зиме он решил с ней расправиться. После бракосочетания, медового месяца, после того, как он убедится, что больше никаких наследников на недвижимость и землю нет, он устроит какой-нибудь шикарный несчастный случай прямо на рынке.
        - Скоро свадьба, скоро свадьба… - напевала каждое утро Лиля, наваливаясь на него сверху тяжелой грудью и поглаживая все его интимные места полными крепкими руками. - Я купила платье, я купила платье и тебе костю-у-ум…
        Он мог бы одним ударом кулака в висок свалить ее с кровати на пол и потом рвать ее жирную плоть, рвать руками, зубами, наслаждаться ее болью и стонами, захлебываться ее кровью.
        Но нельзя, тс-с! Нельзя! Еще не время. Ближе к зиме. Правда, терпеть уже сил не было. И все чаще посещали мысли о прежней красавице жене. Гордой, надменной, холодной, как айсберг, и воспитанной, как преподаватель словесности. Он ненавидел ее и… хотел! Он помнил каждый изгиб ее тела, помнил, как пахнет ее кожа, как нежна и шелковиста она на ощупь. И очень хотел все это испортить и сломать. Очень!
        Но как избавиться от Лильки?! Она стала не просто назойливой, она стала невыносимо прилипчивой. До зимы он не выдержит точно! А как тогда?
        Неожиданно выход из ситуации нашла сама Лиля.
        - А ты повезешь меня в свадебное путешествие? - и пошлепала себя по голой ляжке, развалившись на диване в кухне, где он завтракал.
        - В свадебное? Путешествие? - Мысли заработали как ненормальные. - И когда?
        - А сразу после загса!
        - С работы отпустят? - Просить пожилого работодателя с поганой жирной рожей он не собирался.
        - Я уже обо всем договорилась, милый. Обо всем, - похвалилась она. - Сразу после росписи мы с тобой рванем. Ага?
        - Ага, - он улыбнулся, глянул ласково. - Ты умница! Я все думаю, думаю, какой же шикарный подарок сделать, а ты сама… Умница!
        - А у тебя есть деньги? - спохватилась она, и глупый взгляд ее наполнился разочарованием.
        - У меня - нет, - он рассматривал ее толстое тело, и в голове складывались жуткие картинки. Как и с чего начнет он расправу над этой глупой коровой. - Но у меня есть должники.
        - Много должны? - Ее глаза алчно загорелись.
        - Достаточно, чтобы отдохнуть нам по-человечески…
        Через пару дней он снял деньги с той самой карточки, что оставил его последней жертве ее бывший парень. Снял много. Показал Лиле. Она осталась довольна. Он даже решил на украшение ей отщипнуть, лишь бы не задавала, идиотка, никаких вопросов.
        - Мне для тебя ничего не жалко, - ухмыльнулся Виктор, застегивая на ее толстой шее нитку из жемчуга.
        Сдавить покрепче, послушать ее хрип, ощутить судорожное скручивание мышц.
        Тс-с, не сейчас, не теперь. Еще будет время насладиться…
        Майское воскресное утро за неделю до их с Лилей свадьбы началось как обычно. Секс, душ, снова секс, снова душ. Потом плотный завтрак, затем они пошли на огород. Но земля оказалась сырой после ночного дождика, и они решили просто посидеть под навесом, пожарить сарделек, попить пивка, помечтать о предстоящем отдыхе.
        Когда он почувствовал опасность? В тот момент, когда из костра, громко выстрелив, вверх вырвался целый каскад огненных искр? Или когда Лиля, эта толстая неповоротливая корова, разбила об пол стакан для пива и звон рассыпающихся осколков резанул по нервам? Но опасность он почувствовал. Она опалила душу огненным дыханием, сразу прошиб пот и защипало глаза. Руки, его надежные руки, ни разу его не подводившие, вдруг задрожали так, что он уронил в угли шампур с сардельками.
        Лиля покосилась, сердито надулась, но промолчала. Сама только что облажалась со стаканом. Он достал сардельки, сдул с них пепел, покрутил шеей, мышцы свело так, что голову повернуть не было возможности. Может, поэтому он пропустил странное движение за своей спиной. Почувствовал лишь легкое колебание воздуха, и все.
        А потом он услышал самый ненавистный голос из всех… Самый ненавистный голос, который принадлежал Зотову.
        - Здравствуй, Витенька, - мерзким змеем прошипел за его спиной Зотов. - Вот мы тебя и нашли, Витенька…
        Он дернулся, как от удара током. Медленно повернулся всем телом, шея так и не крутилась. И не хотел, да ахнул.
        Зотов был не один. С ним одним он бы запросто справился. Стоя у горячего мангала, наполненного раскаленными углями, он бы с ним справился. Он бы ему глаза выжег, зачерпнув лопаткой углей и швырнув ему в морду. Либо огненный шампур - толстый, из отличного металла, воткнул ему прямо в сердце.
        Но спецназ! Пятерых он точно видел, и ощущал присутствие еще нескольких за углом и кустами бузины. Этих он запугать огненным шампуром не сможет. И раскаленные угли не помогут. И вообще все его потуги против автоматчиков - пустышка! Он попался. Жалко, бездарно! И даже знал, из-за чего!
        Из-за жадности он погорел! Только из-за жадности! Если бы он не взял тогда со стола эту чертову банковскую карту и пин-код, они бы его никогда не нашли! Никогда! Не нашли!..
        - Мы никогда бы его не нашли, если бы не эта карта!
        Зотов сидел за обеденным столом, накрытым у сестры по случаю удачного завершения дела. Оля сидела слева от него. Алина напротив, и по обе стороны от нее - сыновья.
        Все слушали Геру, боясь дышать. Про еду совершенно забыли. И огромный гусь, начиненный яблоками, покрывался корочкой застывающего жира.
        - Я теперь готов пожать руку бывшему парню последней жертвы, хоть он и мерзавец. - Гера скосил взгляд на Олю, она выглядела спокойной и уверенной, это хорошо. - Если бы не карта… Мы бы потеряли его след. Женившись, он собирался взять фамилию жены. Всё, след окончательно бы исчез. Внешность тоже, хоть немного, но изменилась. Кто бы его узнал?
        - Я, - коротко обронила Оля и сжала Гере руку под скатертью. - Я узнала бы эту сволочь все равно.
        - Да, но шанса встретиться с ним у тебя не было, - качнул головой Иван. - Один из тысячи.
        - Один из тысячи, - эхом отозвалась Оля, но тут же упрямо сдвинула брови. - И все же он был, этот шанс. Таким не место на земле! Чудовище!
        - Чудовище! - поддакнула Алина.
        И тут же погнала прочь мысль о том, что Оля была за этим чудовищем замужем, между прочим. И это чудовище едва не лишило ее сына. Как хорошо, что все в прошлом, как хорошо. А то, что Иван вдруг начал грезить работой в полиции, это просто мечты. Он еще передумает, точно передумает! Васенька вон в журналистику подался. И вроде получается.
        - Гера, а как насчет интервью, а? - Вася молитвенно сложил ладони, глянул с мольбой на дядю. - Ты обещал!
        - Чуть позже, племянник. Чуть позже. - Гера нахмурился.
        Он все еще считал, что в истории с Иваном какая-то степень вины Василия все же есть. Пока сидел и подсчитывал возможный гонорар, не зная, кому продать подороже сенсацию, брат едва не погиб.
        - Но теперь он точно не открутится? - Алина поежилась. - Эти адвокаты порой творят чудеса и…
        - Нет, сестренка, пожизненное ему грозит. Он во всем сознался, и у нас еще есть свидетели, знающие его как мастера по ремонту холодильников. Есть и косвенные улики - брошь убитой им девушки. И фужеры… Я так обрадовался, когда узнал от подруги его любовницы, что фужер у Валентины пропал. И что она потом подкупила фужер в посудной лавке по соседству. Продавцы подтвердили. Он утащил фужер у Валентины и принес на место последнего убийства уже разбитым. Рассыпал осколки.
        - Бутафория?
        - Да! Там весь разгром был бутафорией. Он усиленно создавал видимость разгрома. Хотя шума никто не слышал. Жертв он добивал, когда те уже были в бессознательном состоянии и не могли кричать. Потом осторожно раскладывал мебель, будто ее роняли…
        - Урод! - сквозь стиснутые зубы процедила Оля.
        - Урод! - поддакнул Гера. - Причем рассказывает обо всем, ничуть не смущаясь. Даже с радостью какой-то. Будто хвалится! И как заплатил, чтобы голову ему проломили, это он тогда хотел тебя в первый раз привлечь к ответственности. И как потом подстроил в твоем офисе сцену ссоры с Валентиной.
        - И как убил ее потом, да? - встряла Алина.
        - А вот тут все и спотыкается! - возмутился Гера. - Не хочет ни в какую брать на себя ответственность за убийство своей любовницы. Подозреваемая просто обезумела, когда об этом узнала. Даже делала попытку покончить собой.
        - И что теперь, Гера?!
        Оля смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых отчетливо читалось: Верочка, конечно, дрянь, и не факт, что не убила бы Валентину, впусти та ее в дом, но она ведь не убивала, не убивала, нет! Что же делать?!
        - Как ни странно, Носов отчаянно землю носом роет в ее защиту. Ходит по окрестным домам, опрашивает, опрашивает, записи с камер ближайших магазинов уже по три раза все просмотрел.
        - Надо же, - Оля недоверчиво качнула головой. - С чего это вдруг в нем совесть проснулась? Такой был, когда меня допрашивал, бр-р!
        - А к нему жена вернулась, - хохотнул Геральд, переплел под столом пальцы с Олиными, сжал слегка. - Он ей все простил, принял, но сначала, не поверишь, - поколотил!
        - И что она?
        - Присмирела! Поговаривают, даже с работы его начала встречать. И по магазинам с ним ходит за покупками. И звонит каждый час, отчитывается. Раньше ему надо было ее приструнить!
        - Без кулаков, как без пряников, - фыркнул Вася, отправляя тринадцатое сообщение своей девушке, которая нетерпеливо зазывала его в гости. - Женщина любит, когда ее держат в ежовых рукавицах.
        И написал очередное: «Жди…»
        - Дурак ты, Васька, - хмыкнула Оля, прижимаясь к Гериному плечу, и погладила его по щеке. - Женщина любит, когда ее любят. Все остальное, поверь, не имеет значения…