СТРОПТИВАЯ МИШЕНЬ
        Татьяна ПОЛЯКОВА
        - Ну что тебе стоит? - заявила Наташка. Я неопределенно кивнула, не испытывая желания соглашаться.
        - Я ведь не прошу тебя спать с ним, - нахмурилась она. - Встретишь человека, проводишь в гостиницу, поужинаешь с ним, чтоб он не чувствовал себя совсем заброшенным, и все.
        Я опять кивнула, уставившись в противоположный угол комнаты: там не было ничего интересного.
        - Идет? - спросила Наташка. Я пожала плечами:
        - Мне что-то не хочется.
        - Ну, знаешь ли... Гера нам голову оторвет...
        - Тебе, - поправила я.
        - Конечно! - разозлилась Наташка. - Вроде бы это и тебя касается.
        - А вроде бы и нет, - ответила я, продолжая злить ее Бог знает зачем.
        Наташка плеснула в высокий стакан водки, выпила и повертела стакан в руке.
        - Много пьешь, - вздохнула я.
        - Не у всех нервы железные... Ладно. Давай по - доброму. Парня надо встретить - это моя обязанность, так?
        - Так, - вздохнула я, делая вид, что угол комнаты меня все еще занимает.
        - Я не могу, потому что идти с таким украшением под глазом неприлично. Окажи любезность, сделай это за меня. - Она разозлилась по-настоящему, поэтому добавила:
        - В конце концов, ты мне многим обязана.
        Это была святая правда. Я кивнула.
        - Не заводись. Встречу я его, встречу, и в гостиницу отвезу, и даже поужинаю.
        Я отпила глоток, повертела стакан в руке, как только что Наташка, и щелчком подтолкнула его по блестящей поверхности стола. Не рассчитала: стакан упал, правда, не разбился.
        - Что? - настороженно спросила Наташка, следя за моими действиями.
        - Ничего. Нервничаю.
        - Ты не умеешь нервничать. Ты железная. Железобетонная. Тебе на все наплевать. Ты все можешь, ты никого не боишься.
        - Это что, сеанс аутотренинга? - поинтересовалась я.
        - Вроде того.
        - Неважно у тебя получается.
        - Как умею.
        - Когда он приедет? - вздохнула я.
        - Около шести. Документами его Валерка загрузит, а твое дело - гостеприимство.
        - Отлично, - сказала я, поднимая стакан с пола. - Ты останешься?
        - Хотелось бы. Мешать не буду?
        - Ты мне никогда не мешаешь, - сказала я. - Я тебя люблю. Это я так, на всякий случай. Становлюсь сентиментальной, как видишь. Трещина в железобетоне.
        - Часа в четыре тебе надо быть в офисе.
        - Хорошо, - я кивнула и пошла из комнаты.
        - Поезжай на моей машине, - добавила Наташка мне вслед.
        В офисе царила тишина, близкая к могильной. Я прошла по коридору, насвистывая.
        - Я здесь, - крикнул Валера из-за двери. Я толкнула дверь ногой, просунула голову в его кабинет и лучисто улыбнулась.
        - Привет, - сказал он. - Как Наташкин глаз?
        - Хуже не бывает.
        - Он сексуальный маньяк.
        - Не-а, это она хоть кого доконает.
        - Тебе лучше знать.
        - Я подожду в кабинете, - с легкой заминкой сообщила я и пошла дальше.
        В кабинете ничего не изменилось. Я огляделась с порога, прошлась, рассмотрела фотографии на каминной полке (камин был электрическим, но выглядел почти настоящим). Никаких эмоций. Сплошной железобетон. Я села в кресло, закинула ноги на стол и стала разглядывать потолок. И размышлять. Ничего заслуживающего внимания в голову не приходило, что неудивительно. Мое дело - ждать. Я перебирала мысли, точно хлам на чердаке, силясь зацепиться за что-то и удостоиться озарения. Не получалось.
        В дверь офиса позвонили.
        - Ты откроешь? - крикнул Валера.
        - Открою, - ответила я, нажимая кнопку. Потом встала, расправила плечи, нацепила на лицо лучезарную улыбку и пошла встречать гостя.
        - Здравствуйте, - улыбнулся он, целуя мне руку. - Вы Наташа, я угадал?
        Черта лысого... угадал не угадал, какая разница?.. Ладно, будем считать, что угадал, терпеть не могу пускаться в объяснения, да и лень.
        - Да, - ответила я. - Прошу вас...
        Мы с гостем прошли в кабинет, и я позвала Валеру.
        - Валера, это Аркадий Юрьевич. Валера познакомит вас со всеми бумагами. - Я с облегчением удалилась. Вернувшись к камину, села в прежней позе и опять уста вилась в потолок. Аркадий Юрьевич занимал меня мало. Но Наташка права: Гера снимет с нас голову, если мы упустим этого типа. Может, не в буквальном смысле, но... Мы сами прекрасно понимали: дела фирмы должны идти по заведенному порядку, хотя бы внешне.
        Знакомство с документами заняло довольно много времени. Где-то ближе к семи мы с Аркадием Юрьевичем вновь стояли друг против друга, сияя улыбками. Кажется, он был доволен. А про меня и говорить нечего.
        - Я заказала вам номер в гостинице.
        - Вы не откажетесь со мной поужинать?
        - С удовольствием.
        Он мне нравился. Милый, веселый и неглупый. Внимательные глаза, ранняя лысина. Наверное, хорошо знает свое дело. Женат. Двое детей.
        Выпив шампанского, мы перешли на "ты". Я расспрашивала о его родном городе, а он охотно рассказывал. О делах ни слова. Ему это понравилось, и мне тоже: я в делах ничего не смыслила.
        Ужинали мы основательно и приглядывались друг к другу не торопясь. Чем больше я приглядывалась, тем больше он мне нравился. Нормальный, в меру увлеченный своим делом человек, умеющий радоваться хорошему вечеру и тому, что он кому-то интересен. Мне бы, дуре, ценить. Не так много людей вокруг вызывают во мне при ток положительных эмоций.
        Через час он уже рассказывал о своей семье. Сын, дочка. Немного стесняясь, сообщил, что очень любит жену. Есть же счастливые люди. Я от души порадовалась за него. Мы продолжали беседовать, как хорошие друзья. Напрасно Наташка опасалась за мою нравственность: никаких намеков. Впрочем, мужчины исключительно редко решаются делать мне сомнительные предложения: наверно, железобетонная конструкция моего "я" отпугивает. Я, так сказать, существую в двух ипостасях: товарищ (в смысле душевная женщина) и собеседник (то есть женщина интересная). Оба варианта - одинаковая лажа: душевности во мне не больше, чем в мышеловке, а интересные разговоры я терпеть не могу, впрочем, как и разговоры вообще. У меня хватает ума держать эти мысли при себе, а в искусстве прикидываться я потихоньку приближаюсь к совершенству. Правда, восторга от этого не испытываю.
        Между тем от его семьи мы перешли к общечеловеческим ценностям, сделали неожиданный скачок в философию и пару минут с любопытством взирали друг на друга, когда речь зашла о Данииле Андрееве и его книге "Роза мира". Некоторое замешательство вполне понятно: лично мне нечасто встречаются люди, способные ее прочесть. Аркадию Юрьевичу, видно, тоже не очень везло: он так обрадовался возможности поговорить о ней, что я чуть не прослезилась от умиления. Мне от его мыслей было ни жарко ни холодно, но я усердно изображала интерес. Подозреваю, что он был счастлив в этот вечер - ну и слава Богу.
        Судя по взглядам официантов, из ресторана пора было выметаться, но собеседник мой еще не наговорился и с легкой заминкой, почти заискивающе, предложил подняться к нему в номер.
        - Мы могли бы еще немного поболтать, а потом я отвезу тебя домой...
        По примеру Наташки он тоже заботился о моей нравственности. Я вообще-то не люблю разговоров допоздна, не люблю гостиниц, Андреева тоже не люблю, однако, вспомнив, что меня ожидает дома - а дома меня, кстати сказать, ничего не ожидало, - я согласилась. Отчего ж не сделать доброе дело, ежели это ничего не стоит?
        Прихватив, как полагается, бутылку вина и коробку конфет, мы вышли из ресторана. Мой спутник продолжал говорить, пока мы пересекали огромный холл, говорил и в лифте, а я внимательно слушала, время от времени что-нибудь изрекая, чтобы создать иллюзию беседы. Забавно, как много значения придают словам некоторые люди. Для меня слова мало что значат: символы для передачи информации от одного субъекта другому. Чепуха, хлам. А он все говорил и говорил.
        Лифт остановился, мы вышли. Аркадий Юрьевич трогательно поддерживал меня под руку. Пол в коридоре был застлан ворсистым ковром. Мне нравится ходить по таким коврам. Хотелось сбросить туфли и прошлепать босиком, но и в туфлях идти было приятно. Я шла и улыбалась. Аркадий понял мою улыбку по-своему, притормозил и вдруг сказал:
        - У тебя удивительная улыбка. Ты совершенно необыкновенная женщина, я думал, таких больше не существует, они исчезли вместе с салонами, духом декаданса...
        Эко куда занесло человека. Стало совершенно ясно: пара изреченных мной банальных истин нанесла удар ниже пояса. Против декаданса я ничего не имела, но в голове был шум: моему организму вреден массированный обстрел словами. Я уже жалела, что согласилась продолжить беседу.
        Наконец мы оказались возле номера 311. Аркадий вставил ключ в замок, все еще продолжая говорить, но тут произошло нечто, от чего он заткнулся на полуслове. Дверь номера 310, что напротив, распахнулась, и оттуда вылетел какой-то тип с перекошенным лицом. С трудом удержавшись на ногах, он схватил моего говорливого спутника за предплечье, отпрянул и бросился по коридору в сторону, противоположную той, откуда шли мы - надо полагать, к пожарному ходу. Аркадий стоял, открыв рот, а ключ так и торчал в замке. И тут меня черт дернул за язык:
        - Кровь.
        - Что? - не понял он.
        - Кровь, - повторила я, уже сообразив, что сваляла дурака: человек, как известно, крепок задним умом. - У тебя на пиджаке кровь.
        Он ошарашено уставился на свой пиджак, начисто забыв о том, что мы все еще стоим перед запертой дверью. Об этом вспомнила я, открыла дверь и сказала:
        - Нам лучше войти.
        - Что? - Он дернул головой, понемногу выходя из транса. Я терпеливо ждала.
        - Там что-то произошло, - сказал он наконец.
        Подумать только, до чего сообразительный парень. Я кивнула:
        - Наверное. Только нам до этого нет дела. Или есть?
        - Как же... - растерялся он. - Не можем мы уйти, ничего не сделав...
        - Я могу, - созналась я. Он тряхнул головой.
        - Это ведь кровь, верно? Значит там, - указал он на дверь, - произошло что-то нехорошее.
        - Мы можем позвонить администратору, - предложила я, поняв, что имею дело с гражданином, к тому же любопытным. - В гостинице должна быть служба охраны, это по их части.
        Но Аркадий уже шагнул к приоткрытой двери напротив. Толкнул ее и громко спросил:
        - Есть кто-нибудь? Ответьте, пожалуйста. У вас все в порядке?
        У типа, что лежал на полу, безусловно, все было в порядке - в том смысле, что ничего больше ему в этой жизни не было нужно. Со своего места я отлично видела труп. Наконец его увидел и упрямец Аркадий, взвизгнул неожиданно тонко и выскочил в коридор.
        - Он мертвый? - только и спросил жалобно.
        - Вне всякого сомнения, - ответила я и поняла, что влипла в скверную историю.
        Разглядывать покойника мне совершенно не хотелось, поэтому я вошла в номер 311, села в кресло и воззрилась в потолок. Любопытного мало, но как-то успокаивает. Аркадий влетел следом и кинулся к телефону.
        - Может, нам не следует вмешиваться? - предложила я, впрочем, без всякой надежды.
        - Что значит "вмешиваться"? Произошло убийство, и мы видели убийцу.
        - Лично я никого не видела.
        - Что? - Он стал менять окраску с бледно-зеленой на пунцовую.
        - Я никого не видела, - повторила я равнодушно.
        - Как ты можешь? - тихо сказал он, а я пожала плечами. Тут его осенило:
        - Он, возможно, еще жив...
        - Это вряд ли, - заметила я. - Под ним лужа крови, и он чересчур пристально смотрел в потолок.
        Аркадий опять стал зеленеть и торопливо звонить по телефону, а я махнула рукой. И какого черта меня сюда понесло? Вопрос, к сожалению, риторический.
        Следующие несколько часов остались в памяти как весьма неприятные. Для меня неприятности начались, как только милиционер поинтересовался моим именем. Я на чем свет стоит проклинала свою лень: почему было сразу не сказать Аркадию, что я вовсе не Наташа? Теперь это было затруднительно: в соседнем номере труп, а я вдруг заявляю, что я не Наталья Павловна Егорова, и не могу внятно объяснить, зачем мне понадобилось выступать под чужим именем. Аркадий с высоты своей гражданской позиции усмотрит в этом Бог знает что. Прикинув, чего мне это может стоить, я решила отложить решение данной проблемы на завтра, а пока оставаться Наташкой - какая, в общем, разница? Это я себя так успокаивала, заведомо зная, что история обернется большими хлопотами. Наташкина была идея отправить меня к Аркадию Юрьевичу, вот и будет пожинать плоды... Ох, как мне все не нравилось... Я начала злиться.
        Аркадий увлеченно свидетельствовал, милиционер терпеливо записывал. А я поражалась способности людей обманываться, или видеть то, чего и нет вовсе, или просто фантазировать - наверно, всего понемногу. Вот, к примеру, Аркадий уверял, что предполагаемый убийца был высок и широкоплеч, брюнет, в темном костюме и светлой рубашке. Между тем ростом он был не выше самого Аркадия, то есть среднего, волосы имел русые, одет в джинсы, зеленую водолазку и замшевую куртку. В левом ухе болталась серьга в виде крестика, а во рту недоставало двух нижних зубов. Все это я держала при себе, впутываться во что бы то ни было - не в моих правилах. Хотя, судя по всему, я уже впуталась.
        - У него были усы. Правда, Наташа? Никаких усов, это уж точно. Я покачала головой.
        - Не разглядела. Я же видела его меньше секунды. Он налетел на нас и скрылся. Если я его сейчас в коридоре встречу, вряд ли смогу узнать.
        Милиционер оказался человеком с понятием и удовлетворенно кивнул: словоохотливость Аркадия начинала его тревожить. В конце концов наступил момент, когда и она иссякла. Аркадий с сожалением замолчал. На этаже к этому моменту было столпотворение. По коридору сновали разные люди, в форме и без. По обе стороны отгороженного пространства томились постояльцы гостиницы, пытались заглянуть в приоткрытую дверь триста десятого номера и получали явное удовольствие, несмотря на позднее время, когда самым разумным было бы лечь спать. Жаль, так думала одна я.
        В душе зрело беспокойство. Я попыталась понять причину: подвела Наташку, Геру и сама оказалась в двусмысленном положении... Нет, не только это... Беспокойство нарастало, крепло и начинало походить на предчувствие. Мне вдруг очень захотелось исчезнуть, оказаться как можно дальше от этого места. Ближе к утру таковая возможность представилась.
        Наташке я позвонила из автомата.
        - У меня новость.
        - Пять утра, - зло прошипела она.
        - А у меня плохая новость, как раз ко времени.
        - Ты надавала ему пощечин?
        - За что, интересно? Он семьянин и гражданин, к сожалению.
        - Давай свою плохую новость.
        - В номере напротив убили парня. Кажется, мы видели убийцу.
        - Что значит "кажется"?
        - Аркадий Юрьевич утверждает, что видел. Я же, конечно, ничего не видела, не слышала, следовательно, свидетельствовать не могу. Зато на него потратили тонну бумаги.
        - Он что, псих?
        - Похоже на то... Твоя была идея подсунуть меня вместо своей особы?
        - Ну?..
        - Вот и выкручивайся, свидетель. Наташка что-то заверещала, но я повесила трубку. Села в машину, включила "дворники" и призадумалась. Домой мне совершенно не хотелось, к Наташке тем более. Кажется, больше не к кому. Аркадия Юрьевича поместили в номере в другом крыле гостиницы (попросился все-таки подальше от покойника), и сейчас он скорее всего спал крепким сном, удовлетворенный сознанием выполненного долга. Я вздохнула и завела машину. Было одно место на свете, где я могла спрятаться от всех и на досуге поразмышлять над причинами неожиданно накатившего страха. В двадцати километрах от города в тихой деревушке стоял старый дом, доставшийся мне от какой - то неведомой тетки по отцовской линии. Я была так мудра, что никому о нем не рассказывала. Туда я и направила свои стопы, вернее, колеса.
        Дождь зарядил надолго. Бесконечный дождь в деревне кого хочешь доконает, я не исключение. Слоняясь из угла в угол, смотрела из окна, как мокнет под дождем Наташкина машина, и думала о разной чепухе. Например, как здорово бежать под дождем, шлепая босыми ногами по теплым лужам. Пробовать, однако, не стала: холодно, и ничего, кроме простуды, такая затея не сулила. Я без конца пила чай и бродила по дому. Через два дня мне все надоело, и я решила: вернусь. Гера с Наташкой за это время если и не смогли избежать неприятностей, то хотя бы успокоились и не станут насылать на мою голову кару небесную. Утешив себя таким образом, я после полу дня поехала домой.
        Дождь кончился, а я боялась, что он будет лить до конца света. Солнце робко пробивалось сквозь серую пелену, радуя торжеством светлого начала над темными силами. Два дня абсолютного безделья явно пошли мне на пользу.
        Я подъехала к дому со стороны задних ворот, но въезжать внутрь не стала: Наташа скорее всего сейчас у меня, и законное средство передвижения надобно ей вернуть. Калитка почему-то оказалась открытой, что было странно: Наталья человек аккуратный, а про Геру и говорить нечего. Неужели они так на меня разозлились, что изменили своим привычкам?
        Сад выглядел уныло, столик с парой стульев как-то жалко, а все в комплексе мне почему-то не нравилось. Я обошла дом: тишина и странное запустение, точно отсутствовала я не два дня, а два года. Возле гаража стояла моя машина с открытой дверцей. Страх накатил мгновенно, сдавив горло и сбивая дыхание. Я направилась к парадной двери, дернула ручку: заперто. Вновь обошла дом и толкнула дверь кухни - она с неожи данным скрипом открылась. Я тревожно огляделась: пусто, чисто, внешне безопасно. Войдя в коридор, громко позвала Наталью. Дом отозвался гулкой тишиной, точно замок Спящей Красавицы. Я направилась к своей спальне и тут почувствовала, что ковер под ногами странно чавкает. Из ванной доносился слабый шум, из - под двери сочилась вода. Уже зная, что сейчас увижу, я рванула дверь. Наташка лежала на полу возле раковины, одетая в мое синее кимоно. Руки раскинуты в стороны, одна нога странно вывернута... Лица не было: выстрел в упор превратил голову в кровавое месиво.
        Кран закрыли неплотно, вода лилась через края ванны. Стакан с коньяком и лимон дольками на столике рядом. Я до отказа закрутила кран, села на мокрый пол и заревела.
        Рука Наташки была холодной и жесткой. Я поцеловала ее руку и сказала, глядя в потолок:
        - Дура несчастная, чего тебе дома не сиделось? Сколько раз тебя учила: страсть к чужим тряпкам до добра не доводит.
        Она готовилась забраться в ванну, может быть, жевала лимон или смотрела на себя в зеркало... Об имени ее не спросили, кто-то вошел и выстрелил.
        - Извини, что ухожу, - сказала я, поднимаясь. Мне хотелось верить: она слышит. - Я люблю тебя, - добавила я уже в дверях и осторожно их прикрыла, подумав неожиданно для себя с усмешкой: началось.
        Минут за десять я собрала кое-какие вещи и вышла к гаражу. Пошарила под передним сиденьем своей машины и извлекла Наташкино водительское удостоверение и техпаспорт. Хорошо, что ее привычки неизменны. То есть были неизменны: теперь придется привыкать говорить о Наташке в прошедшем времени. Я надавила пальцами на виски, стараясь унять боль. Взглянула на часы: в доме я пробыла двадцать минут. За двадцать минут жизнь стре мительно полетела под откос.
        Мне нужен был Гера, нужен кто-то, с кем я могла бы поговорить. Конечно, он еще ничего не знает. Сейчас Гера должен быть в офисе. Я пожалела, что не позвонила ему из дома. Возвращаться назад я не могла и решила позвонить из автомата. Села в Наташкину "семерку" - конечно, я предпочла бы свою машину, но это было бы глупо.
        Остановившись возле автомата, я трижды набирала номер и трижды слышала короткие гудки. Я чертыхнулась и заторопилась в офис.
        Металлическая дверь была не заперта, хотя плотно прикрыта, чтобы это не бросалось в глаза. Но полмиллиметра не хватило, чтобы замок сработал. Я толкнула дверь и вошла. Первым увидела Валеру: он лежал в коридоре, напротив двери в свой кабинет. Огромная лужа крови расползлась на сером ковре. Я набрала в грудь побольше воздуха и шагнула вперед.
        Гера был в своем кабинете, сидел в кресле, положив руки на стол, лицо чужое и отрешенное. Светлый пиджак на груди грязно-бурый. На полу, рядом со столом, - еще труп, лицом вниз. На этот раз стреляли в затылок. Мне не нужно было видеть лица, чтобы понять, кто это. У моих ног лежал Аркадий Юрьевич, хороший человек и граж данин. Зря он пришел сюда. Не вовремя.
        Я вздохнула и взялась за телефонную трубку - она лежала на столе рядом с рукой Геры. Набрала 02 и сообщила о трупах. Очень кратко, ибо времени у меня совсем немного. Возможно, и вовсе нет.
        Повесив трубку, я заспешила к машине. Город казался пустынным, а все происходящее дурным сном. Я вспомнила о своих предчувствиях. Разве не этого я ждала? Ждала, не ждала... Четыре трупа, я одна и хочу выжить. Самоубийство меня никогда не прельщало, дать себя поймать или явиться в милицию - равносильно самоубийству. Я много раз размышляла, что буду делать, случись такое, но сейчас была растеряна, подавлена и неспособна мыслить.
        Наташкин дом возник неожиданно. Я свернула в соседний двор, где была стоянка, припарковала машину и минут пять сидела с закрытыми глазами, силясь унять дрожь. А потом разревелась. В один день я не просто потеряла друзей - я осталась одна во всем мире. Было отчего зареветь белугой. Хотя слезы - вещь бесполезная, кому знать, как не мне?
        - Давай-ка шевелись, - сказала я себе и вышла из машины.
        Во дворе ничего подозрительного не наблюдалось. Две бабульки несли вахту у подъезда, поздоровались и любезно сообщили, что Наташи нет дома.
        - Подожду немного, - ответила я и поднялась на третий этаж. Открыла дверь и вошла, опасливо таращась по сторонам. Как оказалось - напрасно. В квартире ни кого не было. Убедившись в этом, я вернулась к двери, заперла замок, накинула цепочку и прошла в спальню. В шкафу лежал паспорт и немного денег, я бросила их в свою сумку. В кладовке отыскала молоток и направилась в ванную, а там отсчитала третью плитку от раковины и пятую от пола. Размахнулась и с силой ударила. Керамический квадратик раскололся, открыв тайник в стене. Молотком орудовать было не обязательно, но теперь это не имело значения.
        Из тайника я извлекла пистолет, коробку патронов к нему и две перетянутые резинкой пачки долларов. Денег должно хватить, вряд ли все продлится особенно долго, а там - либо в деньгах я не буду нуждаться, либо они и вовсе не понадобятся. Второе, как ни печально сознавать это, все же вероятней.
        Доллары я положила в сумку вместе с патронами, а пистолет в руках повертела. Не очень верилось, что он поможет: стрелок я никакой, палила всего-то пару раз по пивным банкам, с весьма и весьма скромными результатами, но тяжесть в руках странно успокаивала. В конце концов я убрала пистолет в сумку. Пора было уходить. Тут на меня и накатил очередной приступ страха: холод в спине и дрожь в коленях. Я кинулась к окну, не касаясь рукой занавески, осторожно выглянула. Как раз вовремя: двое парней с внушительным видом эмигрантов из преисподней выскочили из двухдверного юркого "БМВ" и ходко зашагали к подъезду, не потрудившись запереть машину. А я прижалась к стене, мгновенно покрывшись потом: нетрудно было догадаться, кто они и зачем здесь.
        Я, конечно, выдающаяся посредственность, и жизнь моя в масштабах человечества, возможно, и гроша не стоит, но умирать сегодня я не хотела. Четверг - совершенно неподходящий для этого день, впрочем, как и пятница. Если парни внизу другого мнения, значит, встречаться с ними не стоит.
        Эта мысль дала мне необходимый толчок или пинок. Я метнулась к входной двери, выскочила из квартиры и, стараясь сделать это бесшумно, захлопнула замок. Если нельзя спуститься вниз, значит, придется подниматься наверх. Ничего умнее в голову не приходило, и я заскользила по ступенькам, прижимаясь к стене - то ли тень, то ли привидение. Через пару секунд парни войдут в подъезд. При этой мысли мне сделалось нехорошо, я жалко клацнула зубами и, увеличив скорость, достигла пятого этажа. Смутно помнилось, что в девятнадцатой квартире живут мать с сыном, парнишкой лет двенадцати. Как-то раз он мыл мне машину. Если его нет дома, моя песенка спета: не обнаружив меня в квартире, ребята из "БМВ" не поленятся подняться на пятый этаж. И тогда... Об этом даже думать не хотелось.
        Я жала кнопку звонка, торопливо перечисляя Господу, от каких дурных слов и поступков откажусь навеки. Дверь распахнулась. Мальчишка - я вспомнила, что зовут его Денис, - посмотрел на меня несколько удивленно. Я шагнула вперед, слегка потеснив его, и осторожно закрыла дверь. Как раз в этот момент и послышались торопливые шаги.
        Денис пребывал в недоумении.
        - Ты один дома? - шепотом спросила я.
        - Ага.
        - А чего дверь открываешь кому попало? Чему тебя в школе учат?
        - Ничему. А вам что надо?
        - Твой балкон. И вот что, Денис. Если кто позвонит, не открывай. Притворись, что тебя нет дома. Само собой, меня ты не видел. Где балкон?
        Я прошла в комнату, плотно закрыв дверь: мне совсем не хотелось, чтобы ребятки, припав ухом к замочной скважине, услышали наши голоса. Денис, с любопытством наблюдая за моими передвижениями, вышел следом за мной - балкон и спросил:
        - За вами что, гонятся?
        - Точно. Два жутких типа. Кстати, они не шутят, так что о входной двери забудь. Договорились?
        - Не дурак.
        Балкон выходил на проспект, со двора меня видеть не могли. От соседнего балкона нас отделяла перегородка. Я задумалась, кое-что высчитывая.
        - Там уже другой подъезд, - подтвердил мои догадки Денис. - Полезете? У них сейчас никого. Светка из бассейна в шесть придет, а предки и того позже. А за вами правда гонятся?
        - Не вздумай проверять. - Я перебросила сумку и легко перелезла сама.
        - Можно простыни разорвать и спуститься вниз, - предложил Денис.
        - Мать тебе за простыни голову оторвет, - съязвила я. - Ты обещал прикинуться, что тебя дома нет. Марш с балкона.
        Я уже забыла про него и сосредоточилась на двери. Балкон мог стать ловушкой. Если парни выйдут на крышу - а именно так они и сделают, - меня, конечно, сразу обнаружат. Возвращаться в квартиру Дениса было неразумно: он ребенок, а тем двоим на это, разумеется, наплевать. Поэтому балконная дверь занимала меня чрезвычайно. Одна створка была распахнута настежь, вторая хоть и заперта, но весьма небрежно: язычок замка вошел на одну треть, не больше, это воодушевляло. Дергая дверь то в одну, то в другую сторону, я заставила наконец язычок выскочить из пазухи, и дверь открылась.
        - Здорово, - сказал Денис за моей спиной.
        - Исчезни, - нахмурилась я. Вошла в комнату, заперла балконную дверь и отправилась в кухню выпить воды. Могут они обшарить все квартиры, открывая замки какой-нибудь отмычкой? Мне казалось: вполне. Тогда это такая же ловушка, ничем не лучше Наташкиной квартиры. Мысль эта не принесла облегчения. Тут я заметила телефон на тумбочке. Если в дверь начнут ломиться, позвоню в милицию... И буду отстреливаться, с усмешкой добавила я, до последнего патрона. Надо было к психиатру сходить, теперь уже, конечно, не успею. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно.
        Есть другой вариант: выскользнуть из квартиры: они не ожидают моего появления из другого подъезда, если повезет, смогу проскочить к машине... Если они следили за мной - не повезет, если приехали за Наташкой, тогда мне надо просто переждать... В стену три раза громко стукнули. Я ответила двумя ударами с интервалом. Денис перестал колотить в стену, с балкона донесся его голос:
        - Эй...
        Я открыла дверь и выглянула.
        - Ты мне что обещал?
        - Я из кухонного окна смотрел, они на "БМВ"?
        - Ну...
        - Дядька из нашего подъезда выскочил, сел в нее и уехал. Только что.
        - Один?
        - Один. А их двое было?
        - Двое.
        - Значит, второй в засаде остался. Тетя Наташа придет, и он ее сцапает. В милицию звонить будете?
        - Не буду. Не придет тетя Наташа. Она меня за вещами послала.
        Денис скорее всего прав: приехали они за Наташкой, и сейчас один выжидает в квартире, а другой, надо полагать, махнул за инструкциями. Нарвалась я на них случайно.
        - Денис, ты видак смотришь?
        - Ну...
        - Значит, слыхал, что свидетели долго не живут?.. Ты ничего не видел. А "БМВ" здесь вообще не было.
        - Не дурак, - нахмурился он.
        - Особенно друзьям не болтай. Что знают двое, знают все. Понял?
        - Понял, - кивнул он, горя желанием сейчас же устремиться к друзьям. А я направилась к входной двери.
        Замок был простой, автоматический. Квартиру я покинула легко и осторожно спустилась до второго этажа. На лестничной клетке замерла возле окна и двор обследовала. Ничего подозрительного. При мысли, что сейчас мне придется покинуть относительную безопасность подъезда, меня прошиб пот. Собравшись с силами, я спустилась вниз, толкнула дверь и оказалась на улице. Стараясь не терять присутствия духа, направилась по узкой асфальтовой дорожке, ведущей от подъезда к подъезду. Если этот тип в Наташкиной квартире наблюдает из окна, ему будет трудно меня увидеть.
        Я свернула за угол и бросилась бежать, чувствуя себя совершенно беззащитной. Мне нужна была машина, она давала хотя бы иллюзию безопасности. Торопливо нырнула в соседний двор, осмотрелась, не выходя из-за сараев. "Семерка" стояла в пяти шагах, а двор выглядел совершенно обыденно.
        Если они приехали за Наташкой, то можно надеяться, что не обшарили соседний двор. Хотя вполне могли нарваться на машину случайно, как я на них. Надо было решаться. Стараясь выровнять дыхание, я подошла к машине и открыла дверь, каждую секунду ожидая нападения. Ничего не произошло. Никто не прятался между сидений и не кидался из-за угла. Чему я, естественно, порадовалась.
        Через минуту я выехала на проспект, чувствуя себя так, будто заново родилась. Моего счастья надолго не хватило. Ожидая сигнала светофора, я посмотрела по сторонам, да так глаза и вытаращила: напротив стоял "БМВ", которого я надеялась больше никогда не увидеть.
        - Чтоб вам пропасть, - прошипела я, прикрыв лицо ладонью. Труд напрасный: они знали номер и марку машины и меня засекли. Правда, не сразу. Мне удалось покрыть приличное расстояние, прежде чем они сообразили, что к чему, развернулись и сели мне на хвост. Если не придираться к судьбе, мне все еще везло, а им не очень, но это только пока: расстояние между нами неуклонно сокращалось. Я выбрала самый людный маршрут в надежде, что особенно бесцеремонно вести себя здесь они не решатся. Надежда была слабенькая.
        Я свернула к универмагу, лихорадочно решая: бросить машину или все-таки попытаться уйти на ней? И тут моему везению внезапно пришел конец. Истошно прозвучал автомобильный сигнал, раздался чудовищный грохот, и яpко-красный джип впереди вогнал чью-то "Волгу" в фонарный столб. Как из-под земли возникли инспектора ГАИ сразу на двух машинах. Сзади мне успел загородить проезд мгновенно застывший поток машин, и я оказалась в ловушке, стиснутая с трех сторон и прижатая к тротуару. Впереди водители, чертыхаясь, глушили моторы.
        Тут начались вещи совершенно непонятные: из "Волги" выскочили несколько молодцев и, не обращая внимания на близость милиции, увлеченно принялись палить по джипу. Конечно, русский человек в сердцах на многое способен, но это было несколько неожиданно. Инспектора ошалели и встревать не торопились, что было, с моей точки зрения, разумным. Зато народ разволновался, шум стоял адский, все разом заорали, а я растерялась и вроде бы даже забыла, что на хвосте у меня "БМВ". Со стороны проспекта слышалась сирена - как видно, спешила подмога. Судя по производимому шуму, весь штат городской ГАИ. Ребятам с "Волги" на это было почему-то наплевать, они вообще ничего, кроме джипа, не замечали. Видеть, что происходит, я не могла и не могла сообразить, что же мне делать - ума хватило только на то, чтобы не глушить мотор. Из транса меня вывела "шестерка", застрявшая сзади. Ее владелец выехал на узкий тротуар и, едва не прочертив крылом по стене универмага, ринулся вперед. Пока ополоумевшие инспектора и граждане соображали, что к чему, мне следовало поступить так же. Я взгромоздилась на тротуар, зацепив передним
бампером дерево, а задним стену, и рванула вперед. За мной еще трое сообразительных повторили этот маневр.
        Тут что-то грохнуло, повалил черный дым, несколько десятков людей разом взвыли, и началась паника. Каждый вспомнил, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, и все принялись спасаться. Перед моим носом возник "Мерседес", я отчаянно давила на сигнал, силясь прорваться, и тут дверь справа открылась и ко мне влез мужик с пистолетом в руке. Я заорала и распахнула свою дверь, но пистолет уперся мне в бок.
        - Не ори, дура, не трону, - прошипел тип. - Давай мотать отсюда.
        От неожиданности я икнула и вытаращила глаза, пытаясь что-нибудь понять. Он не дал мне на это времени.
        - Давай за "мерсом", да шевелись ты...
        Я зашевелилась, по-прежнему не понимая, что происходит.
        Остановить поток обезумевших водителей было бы не под силу самому черту. Я мчалась, почти касаясь бампером машины впереди, и все еще пыталась понять, что происходит. Этот псих должен был меня убить. Или не должен? Между тем он откинул спинку своего сиденья и лег, поглядывая в зеркало.
        - Послушай, - робко начала я.
        - Заткнись! - рявкнул он и грязно выругался: что-то там в зеркале ему не понравилось. Я решила сосредоточиться на дороге: пора было выбираться из лавины машин. Я стала забирать вправо и ближе к перекрестку шарахнулась в подворотню.
        - Куда? - заорал тип рядом со мной. - Там перекопано...
        Об этом было известно всему городу: лет пять, как шла реставрация старого здания театра, но, если машину не жалеть, проехать все-таки можно. Наташкину я не жалела, на двух с половиной колесах обогнула опасный участок и через пару минут выехала на тихую улочку, застроенную старинными двухэтажными особняками. Тишина давила на уши. Я притормозила, косясь вправо. Нежданный пассажир приподнял голову, повертел ею и сказал:
        - Вроде оторвались...
        - Это вы были в джипе? - проявила я чудеса сообразительности.
        - Я, - кивнул он. - Давай выбираться отсюда, они быстро очухаются.
        - Послушайте, это, конечно, не мое дело, но лучше бы вам найти другую машину.
        - Не дергайся. Выберемся отсюда - отпущу. И давай не зли меня.
        - Все-таки я должна предупредить вас: путешествовать со мной - не очень удачная идея.
        - Умри, - зло бросил он. Делать этого буквально я не собиралась, но замолчала. Однако минут через пять мне пришлось спросить:
        - Куда ехать?
        - К вокзалу, - бросил он, напряженно вглядываясь в зеркало. Подниматься он не стал, предпочитая отлеживаться.
        - Думаю, лучше загнать машину в тихий дворик и немного переждать, - миролюбиво предложила я.
        - К вокзалу, - повторил он и пистолет поднял.
        - Хорошо, - пожала я плечами: спорить пропало всякое желание, хотя ехать в указанном направлении, по - моему, было опасно: спуск крутой, движение одностороннее, а при выезде на проспект меня могли ждать на "БМВ". Если ребята не дураки, они так и сделают.
        Ребята не были дураками, но мне опять повезло: на выезде стояла машина ГАИ, два инспектора рядом с ней увлеченно разговаривали, как видно, обсуждая заварушку возле универмага. "БМВ" расположился напротив, около бани, а двое моих знакомцев, надо полагать, от души желали инспекторам провалиться к чертовой матери. Я придала лицу скучающее выражение и проехала мимо; инспектор мазнул по мне взглядом и отвернулся. В ту же секунду "БМВ" сорвался с места. Отсутствие выдержки пошло не впрок. Сержант в бронежилете шагнул вперед, взмахнув палкой. У меня возникла надежда, что их ненадолго задержат. За несколько минут я успею вырваться с проспекта и скорее всего уйти. Я на это очень рассчитывала.
        Парни, как видно, рассуждали так же и решили, что набегались за мной достаточно. Тормозить они не стали, пронеслись мимо, дав из окна очередь из автомата. Ошалевшие сотрудники ГАИ, приподняв головы с асфальта, смотрели нам вслед, открыв рот, решив, что в городе не иначе как эпидемия буйного помешательства.
        Еще больше удивился мой вооруженный пассажир.
        - Что за черт, а? - рявкнул он. - Эти еще откуда?
        Я пожала плечами, демонстрируя свое неведение. Данный район я знала хорошо и надеялась затеряться в лабиринте одноэтажных домов и шатких сараев. Но меня ожидал сюрприз: свернув в одну из улочек, я вынуждена была вскоре затормозить. Впереди зияла огромная яма. Очередную трубу в городе некстати прорвало. Я поспешно pазвеpнулсь, шаря вокруг глазами в поисках выхода, но его, пожалуй, не было: "БМВ" торопливо загораживала мне проезд.
        - Чтоб вам провалиться! - в сердцах сказала я и в дверь ринулась, но этот псих схватил меня за руку и прошипел:
        - Сидеть!
        Я замерла, отказываясь верить, что два парня из "БМВ", бегущие к нам, - последнее, что я вижу в своей жизни. Однако сюрпризы не кончились. Выразительно размахивая оружием, парни разделились, кинувшись к нам с двух сторон, причем один заметно опережал другого. Наличие в моей машине постороннего явилось для них пол ной неожиданностью. Дверь с моей стороны распахнулась, я увидела перекошенное от ярости лицо, и тут раздался выстрел. Я завизжала, а парень грохнулся на асфальт. В ту же секунду мой спаситель толкнул ногой незапертую дверь со своей стороны, и второй парень отлетел на пару метров, совершенно не понимая, что происходит. Че рез секунду он, кажется, понял, но это ему не помогло: грохнул еще один выстрел, и парню стали безразличны и я и все на свете.
        Мой пассажир вышел из машины, огляделся и сказал:
        - Что за дерьмо, а?
        - Надо выбираться отсюда, - понемногу приходя в себя, напомнила я, потому что моего напряженного слуха коснулся вой милицейских сирен: надо полагать, выстрелы гаишники слышали и мчались сюда на всех парах. "БМВ" и два трупа должны их сдержать, значит, мы имеем шанс смыться. Само собой, этим шансом мы воспользовались.
        Минут через десять, когда я уже начала . чувствовать себя в относительной безопасности, пассажир сказал:
        - Тормози!
        Я с готовностью подчинилась, решив, что он собрался меня покинуть.
        - За руль сяду я, - заявил он, неторопливо убирая пистолет в карман куртки.
        - Слушайте, - заметила я, - может, нам лучше разделиться? Зачем нам лишние неприятности?
        - Мотай, - кивнул он.
        - Как это? - изумилась я. - А машина?
        - Извини, дорогуша, но колеса мне сейчас до зарезу нужны.
        - Мне тоже, - кивнула я, извлекая из под сиденья пистолет. - Так что вали отсюда.
        Он воззрился сначала на оружие, потом на меня, присвистнул и сказал:
        - Он на предохранителе.
        - Да? - Мои знания оружия были весьма скромными, и с перепугу я ему поверила. Пистолет он легко отобрал, покачал головой и заметил:
        - Девочка, это не игрушка. - И вдруг заорал так, что перепугал меня до смерти:
        - Твою мать, а эти откуда?
        Возглас относился к возникшему за нашей спиной джипу.
        - Я тебя предупреждала, - злорадно заметила я. Мы дружно вывалились из машины, потому что из джипа принялись палить. Денек выдался нелегкий для городской милиции, а про меня и говорить нечего.
        На четвереньках я ходко заспешила к весьма сомнительному укрытию в виде древнего кирпичного сооружения - котельной или подстанции, Бог ее знает, - и нос к носу столкнулась со своим бойким пассажиром. Он успел там обосноваться и был занят тем, что вставлял в пистолет новую обойму.
        - Денек - зашибись, - сообщил он. Я согласно кивнула, устраиваясь рядом, положила на колени сумку, вцепилась в нее до ломоты в пальцах. Из джипа палить прекратили и, кажется, совещались.
        - Я их не знаю, - заявил мой странный спутник, осторожно выглянув.
        - Да? - вежливо поинтересовалась я. Парень он был довольно забавный. И любопытный. Вжимаясь в стену и держа на коленях пистолет, он вдруг заорал:
        - Мужики, чего надо-то, а?
        - Отдай девку и мотай, - донеслось в ответ. Он покосился на меня.
        - Обманут, - вздохнула я, слегка отодвигаясь. - Все равно убьют.
        - Спасибо, что сказала, сам бы ни в жизнь не догадался.
        - Я ведь не для того, чтобы вас обидеть...
        - Ну, надо же... своего дерьма мало...
        - Слушайте, я ведь вас предупреждала...
        - Заглохни. Короткими перебежками вон к тому дому.
        Я прикинула расстояние и поежилась:
        - Не смогу...
        - Ну, как знаешь... - Он легко поднялся и бросился бежать, петляя на манер зайца. Я заревела, потом тоненько взвизгнула и - была не была! - последовала за ним.
        Стреляли в нас или нет, уверенно сказать не могу, потому что ничего не слышала и не видела, кроме дома впереди. На мгновение возникло лицо женщины в окне, растерянное, бледное, а дальше - звенящая пустота. Но до нужного угла я все-таки добралась. Мир вокруг бешено крутился и вдруг замер, все вернулось: улица, стрельба, а хуже всего - джип. Он стоял с распахнутыми дверцами, а трое парней осторожно приближались к нам.
        - Как звать-то, красивая? - рявкнул тип мне на ухо.
        - Наташа, - жалобно ответила я.
        - Нам бы везеньица немного, Наташка.
        - Как скажете...
        И тут везенье повалило... Улица, до той минуты совершенно пустынная, неожиданно преобразилась. С обеих сторон появились машины, водители таращили глаза и торопливо проезжали мимо. Вдруг, точно по команде, наши преследователи развернулись и бросились к джипу. Очень скоро стала ясна причина их странного поведения: завыла сирена и в переулок выскочили милицейские машины. Правда, джип к этому моменту успел исчезнуть за соседними домами.
        - Квартал объедут и сядут нам на хвост, - прокомментировал мой сосед, убирая оружие. - Двигаем дворами.
        - А как же машина? - жалобно спросила я.
        - Накрылась машина, деточка, - ухмыльнулся он. - Менты возле нее пасутся. Хочешь с ними встретиться?
        - Не очень, - созналась я.
        - И правильно. На что они? Пустые базары...
        Он бодро зашагал вперед, а я, замешкавшись на мгновение, кинулась за ним вприпрыжку.
        - Эй, пушку верни!
        - Зачем? Ты ж все равно стрелять не умеешь.
        - Еще как умею. И вообще, она мне душу греет.
        - Согрей себе душу чем-нибудь другим.
        - Подавись, - разозлилась я и сделала шаг в сторону, с намерением укрыться в ближайшем парадном, но он сгреб меня за плечи.
        - Не выйдет, дорогуша, идем вместе.
        - Тебе что, своих неприятностей мало? - удивилась я.
        - В самый раз. Прогуляемся, красавица. У меня видуха такая - первый же мент непременно прицепится. Так что бери-ка меня под локоток и любимую жену изображай.
        Это показалось разумным. Я вцепилась в его руку, и мы пошли дворами, держась ближе к подъездам и зорко поглядывая по сторонам. Пройдя кварталов шесть, вышли к троллейбусной остановке и за киосками укрылись. Посвящать меня в свои планы он не спешил, и я не лезла, мудро рассудив, что сейчас самое главное - оказаться подальше от опасного места.
        Подъехал троллейбус, мы вскочили в него в последнюю секунду. Я вздохнула с облегчением: народу много и разглядеть нас в окна будет затруднительно. К сожалению, минут через двадцать троллейбус стал пустеть, что приводило меня в отчаяние, поэтому, когда мой спутник сказал: "На следующей выходим", - я обрадовалась.
        Мы вышли и почти сразу юркнули в подворотню. Тут я дала себе труд сообразить, где мы. Вокзальный спуск, район полуразвалившихся одноэтажных домишек, приют бомжей и особо несчастных граждан, ждущих своей очереди на выселение. Часть построек уже снесли, на их месте красовались грязные пустыри, несколько бензозаправок, платные автостоянки и бесчисленные гаражи мелких и крупных учреждений.
        Надо сказать, что к этому моменту передвигалась я с трудом. Очень хотелось посидеть с закрытыми глазами, вытянув ноги. А "муженек" мой негаданный вышагивал бодро и даже насвистывал. По тому, как уверенно он двигался, становилось ясно: у него есть какая-то цель. Так как у меня не было ничего, кроме головной боли, я решила положиться на него и не ломать голову понапрасну.
        Мы перешли железную дорогу и минут через десять оказались возле сквера - заросшего, грязного, с обвалившимся фонтаном в центре и скульптурой пионера в одной из аллей. Обшарпанный пионер когда-то держал в руке горн, как и положено пионеру, но горн уж не знаю кому понадобился, а ничем не занятые руки выглядели сиротливо, и кто-то на место горна пристроил облезлый веник. Мы пересекли сквер и оказались в переулке из трех домов. В первом отсутствовала левая стена, так что насквозь просматривались все комнаты с лохмотьями обоев. Возле второго, двухэтажного и по виду жилого, на скамейке сидели две старушки, они проводили нас любопытными взорами. Во двор третьего мы свернули.
        Двор представлял собой большую помойку. Возле рухнувшего сарая покрывался ржавчиной древний "Запорожец". Узкая тропинка вела в глубь двора к двухэтажной развалюхе, угрожающе завалившейся вправо и явно нежилой. Пока я изучала двор, мой новоявленный приятель поднялся по шатким ступеням крыльца и постучал. В доме номер три стояла гробовая тишина. Я силилась понять, живет здесь кто или нет. Дверь в подвал была заколочена двумя досками, окна зашторены, но стекла такие грязные, что занавески выглядели половыми тряпками. Между тем моему спутнику надоело ждать, он спустился вниз, сунул руку под крыльцо и извлек ключ. Распахнул дверь и сказал:
        - Заходи.
        Я с некоторой опаской вошла и оказалась в довольно чистенькой прихожей. Прямо передо мной дверь вела в кухню, окнами во двор. Справа еще две двери в комнаты. Вполне человеческое жилье. Мы вошли в кухню.
        - Садись, - бросил тип.
        Я села на табурет, испытывая чувство, близкое к блаженству, бросила под стол сумку и решила проявить любопытство.
        - Вас как зовут?
        - Алексей, - ухмыльнулся он, устраиваясь напротив, потом уставился на меня и заявил:
        - Давай-ка, дорогуша, объясни, что у тебя за дела.
        - Так ведь не знаю, - пожала я плечами, демонстрируя полнейшее неведение.
        - Ага, - кивнул он.
        - Ага, - кивнула я.
        - Ишь ты... - Он поднялся, вышел в прихожую и через пару минут вернулся с куском веревки. Я настороженно наблюдала за его передвижениями.
        - Эй, это зачем?
        - Это для простоты общения.
        Я вскочила, но, зажатая между стеной и столом, мало-мальски достойного сопротивления оказать не могла. Поэтому он очень скоро подтащил меня к противоположной стене и подвесил на крючок за связанные руки. Крючок был вбит насмерть и довольно высоко. Как я ни старалась, а дотянуться ногами до пола не смогла, поэтому очень скоро начала испытывать серьезные неудобства. Но типу по имени Алексей было на это наплевать. Он извлек из холодильника банку тушенки, достал хлеб, нарезал его устрашающей толщины ломтями и принялся есть. Он ел, а я его разглядывала. Назвать его симпатичным могла лишь женщина с богатым воображением. Если исходить из того, что шрамы украшают мужчину, то его разукрасили на славу - какой - то шутник очень постарался, а потом сшил остатки на скорую руку, видно, слыхом не слышал об эстетике. Нос, короткий и довольно широкий от природы, был перебит по крайней мере в двух местах, что придало лицу особое очарование. Странно, что все зубы при этой физиономии выглядели целыми - если они настоящие, конечно.
        Он продолжал ухмыляться и одновременно жевать, сосредоточенно и с явным удовольствием. В общем, повезло как утопленнице. Если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы предпочла блондина с умным, интеллигентным лицом, крепкой, но изящной фигурой, который не стал бы подвешивать женщину на крючок и с аппетитом жевать тушенку из банки, а, прикрывая меня от пуль своей грудью, говорил бы что-нибудь остроумное и приятное, желательно на тему: тебе не о чем беспокоиться, дорогая... Да... как говорила моя бабушка, с нашим-то счастьем...
        Я попыталась обнаружить в нем что-нибудь положительное. Трудно это было... Ладно, у него мужественное лицо, перебитый нос придает ему необходимую изюминку, и, вообще, довольствоваться нужно тем, что имеешь. Опять же, если права пословица "Сила есть - ума не надо", то при такой комплекции в голове у него, как зимой в скворечнике. Что для меня, безусловно, хорошо. Кажется, он мне подходит, решила я, вздохнула и сказала:
        - Вот есть люди умные, а есть дураки, которые вечно в чужие дела лезут.
        - Ага, - согласно кивнул он.
        - Бывает, у человека своих дел невпроворот, а ему все мало, так он норовит чего лишнего узнать, чтобы глупой головы лишиться.
        - Точно. Полно дураков.
        - Я ведь и сама с трудом понимаю, что происходит...
        - Это конечно...
        - Если кому-то до зарезу надо, мне не жалко, расскажу...
        - Вот здорово...
        - Слушай, сними меня отсюда, мне же больно.
        - Тебе так только кажется.
        - Повезло... нарваться на садиста... Мне в туалет надо. В конце концов, ты можешь подвесить меня во второй раз. И в третий.
        Он перестал жевать, извлек из-под стола мою сумку и вытряхнул содержимое на стол. Присвистнув, взвесил в руке пачку долларов.
        - Откуда дровишки, деточка?
        - Наследство.
        - Везет. А у меня все родственники перемерли и хоть бы что оставили.
        - Без понятия люди, - вздохнула я.
        - Это точно.
        Он поднялся, снял меня с крюка и препроводил к двери.
        - Туалет вот здесь.
        - А руки?
        - Ловчи.
        - Куда я денусь без денег?
        Это подействовало, руки он мне развязал. Когда я вернулась из туалета, на плите фыркал чайник, а Алексей, человек Божий, выглядел повеселевшим - наелся, значит.
        - А можно руки помыть? - голосом Красной Шапочки спросила я.
        - Умывальник за занавеской.
        Умывшись, я покосилась на полотенце, потом выглянула и виновато поинтересовалась:
        - А другое полотенце нельзя?
        - Десять баксов.
        - Это где же такие цены?
        - Так ведь я все возьму.
        - А чего тогда спрашиваешь? Он сходил в комнату и полотенце принес, я вытерла руки и к столу села.
        - Можно, я тоже поем?
        - Ешь и рассказывай, а то на крючок определю, надолго.
        - Чего ж ты любопытный такой?
        - Видать, таким родился.
        Я сделала себе бутерброд с тушенкой, жевала и обдумывала, как лучше изложить свою историю.
        - Тебе коротко или подробно?
        - Без разницы. Главное, понятно.
        - Хорошо, - вздохнула я и принялась излагать:
        - В понедельник я должна была встретить одного человека, у него дела с нашей фирмой, обыкновенная деловая встреча. Я проводила его в гостиницу, мы вместе поужинали, потом поднялись к нему в номер. Когда открывали дверь, из номера напротив выскочил какой-то мужик и мимо промчался как угорелый. Я его совершенно не разглядела и ни за что не узнаю: видела пару секунд, и то со спины. Когда он вот так выскочил, то налетел на Аркадия Юрьевича, и на его пиджаке кровь осталась. А дверь в номер приоткрыта. Аркадий Юрьевич вроде тебя, любопытный, и в номер заглянул. А там труп... - Я шмыгнула носом и выразительно на Алексея посмотрела, без особой, впрочем, надежды, что он упадет в обморок. - Мы вызвали милицию, - пришлось продолжить мне. - Я честно сказала, что типа того не разглядела и при всем желании узнать не смогу. Потом я здорово испугалась, что мне влетит от шефа за то, что плохо за гостем смотрела и вляпалась в историю, и я на дачу уехала. Думаю, вернусь через пару деньков, Гера, шеф, уже успокоится. Вернулась сегодня. Заехала к подруге, узнать, как дела, а подруга... - На этом месте я заревела и
долго не могла успокоиться, растирая слезы по щекам. Алексей не торопил, чай прихлебывал и меня разглядывал. Как видно, пронять его такой историей было трудно.
        - Я ее в ванной нашла... И на работу поехала, потому что не знала, что делать, а на работе... Гера, Аркадий Юрьевич и Валера - все мертвые. Я позвонила в милицию, а потом испугалась и сбежала. Заехала домой собрать вещи, а эти там... Только я их заметила и успела в машину сесть, они за мной...
        - Откуда пушка?
        - У подруги была. И пушка и баксы. Я хотела уехать из города, а без денег далеко не уедешь. А пистолет - глупость, конечно, но с ним как-то спокойнее, когда знаешь, что тебя убить хотят.
        - Ясно, - вздохнув, сказал Алексей.
        Определить, поверил он или нет, по выражению его лица было затруднительно. Я перестала реветь и налегла на тушенку.
        - Что делать думаешь? - спросил он.
        - Не знаю, - пожала я плечами. - Если деньги не отнимешь, наверное, уеду.
        - А чего в милицию не идешь? С такой историей только туда и дорога.
        - Что-то боязно мне в милицию. Не думаю, что они меня грудью закрывать будут. А я уже четыре трупа видела. Если эти типы решили, что я пятая на очереди, вряд ли их милиция остановит. Видел, как они из автомата по гаишникам бабахнули?
        - Да... - как-то туманно произнес Алексей, и мы стали пить чай.
        - Почему ты меня сюда привел? - осторожно спросила я через пару минут.
        - Любопытно стало, зачем ты им понадобилась.
        - Кому "им"?
        - Один из пареньков мне вроде бы знаком. И ежели я прав, то выходит, дорогуша, что серьезным людям ты дорогу перешла.
        - Я не переходила, - торопливо заверила я. - Я того типа правда не помню и никогда не узнаю. Честно!
        - Наверное, они по-другому решили.
        - А разубедить их как-нибудь можно?
        - Если успеешь, - хохотнул он. Я опять заревела. Алексей молчал, и я спросила тревожно:
        - А это чей дом?
        - Мой.
        - А здесь еще кто-нибудь живет?
        - Сегодня нет.
        - А завтра?
        - А завтра не знаю.
        - Ты здесь ночуешь?
        - Здесь.
        - А мне можно? Машины я лишилась, а идти мне не к кому.
        - Ночуй. Сто баксов.
        - Так ведь деньги у тебя.
        - Забери. Мне дашь сколько положено. За ночлег и за жратву. Лишнего не спрошу.
        - Спасибо.
        - Пожалуйста, - усмехнулся он.
        - А ты от кого бегаешь? - от сытости и безопасности я слегка обнаглела.
        - Тебе зачем?
        - Любопытно.
        - Кто говорил, что есть умные люди, а есть любопытные дураки? - поддразнил он. Я пожала плечами.
        - Если это страшная тайна - не рассказывай. Я просто для знакомства и чтобы разговор поддержать... Можно, я картошки пожарю? Возле умывальника в ведре я картошку видела, очень хочется жареной...
        - Валяй.
        Я принялась чистить картошку, а он закурил, привалившись к стене и вытянув ноги на табурет.
        - Так что? - через пару минут спросила я. - Не расскажешь? В самом деле страшная тайна?
        - Да нет никакой тайны. - Он лениво потянулся. - Зато есть один ублюдок... Подставил меня, сука, так что я присел... на пару лет. Большие у меня к нему претензии.
        Я покивала с пониманием, еще подумала и спросила:
        - Какого рода претензии?
        - Что? - не понял он. - Я имею в виду, чего ты от этого типа хочешь? Денег?
        - Шлепнуть я его хочу, - сообщил он как-то устало.
        - Здорово, - подивилась я. - Шлепнешь - и опять присядешь... лет на семь...
        Он посмотрел сурово, потом моргнул и сказал:
        - Не твое дело.
        - Оно конечно, - миролюбиво согласилась я и стала картошку жарить. Алексей сидел насупясь и в окошко поглядывал. По всему выходило, что мои слова навели его на неприятные мысли.
        Чем больше я за ним наблюдала, тем больше он мне нравился. Положительно, он именно тот, кто мне нужен... Картошку поглощали в молчании. В знак признательности за оказанное гостеприимство я вымыла посуду и спросила:
        - Где можно спать лечь? Я с ног валюсь...
        - В большой комнате диван, в маленькой кровать, выбирай.
        - Можно, я на кровати? Диваны, они обычно жесткие...
        - Я же сказал, выбирай...
        - Ага, - обрадовалась я. - Тогда спокойной ночи... Алексей, отдал бы ты мне пушку...
        - Зачем?
        - Ну, не знаю... место глухое, и ты, уж извини, на благородного рыцаря не очень похож...
        - Это в том смысле, что я к тебе приставать начну? - усмехнулся он.
        - Это в том смысле, что сдашь меня, когда я спать буду. Сам сказал, что охотников на меня знаешь.
        - Так ты что, отстреливаться думаешь?
        - Конечно.
        - Мысль паршивая, должен тебе сказать. Вряд ли ты кого подстрелишь, зато наверняка попортишь пулями стены и соседей зря напугаешь.
        - У тебя сложилось не правильное мнение, - начала я, но он меня перебил:
        - Иди-ка спать, дорогуша.
        Я пожала плечами и ушла.
        Кровать была железная, с шариками, такие я только в старых фильмах видела. Еще бы гору подушек... Я немного попрыгала на матрасе, испытывая блаженство при мысли, что сейчас разденусь, лягу и усну.
        Спала я крепко и без сновидений, а проснувшись, почувствовала доносящийся с кухни запах кофе, жареного хлеба и яичницы. Я сладко потянулась и выглянула в окно, где ярко светило солнце, а потом посмотрела на часы: 9.15. Я выспалась и чувствовала себя отлично. Поднялась и вышла в кухню. Алексей в старых шортах сидел за столом и пил кофе, демонстрируя голую грудь и свежевыбритую физиономию. Если честно, привлекательнее он не стал.
        - Привет, - сказала я, на всякий случай улыбаясь. Он мрачно посмотрел на меня и буркнул:
        - Ты бы не шастала в таком виде, дорогуша. У меня после двух лет отсидки нервы слабые.
        - Извини, - поторопилась я исчезнуть за дверью. Натянула джинсы и вновь появилась в кухне. - Можно позавтракать? - спросила, усаживаясь напротив.
        - Можно. Ты куда мотать собираешься? - поинтересовался он через пару минут. Я пожала плечами:
        - Все равно. Что один город, что другой. У меня ж нет никого. - По-моему, получилось трогательно.
        - А родители?
        - Папа умер, когда я еще в школе училась, а мама пять лет назад. Они оба из детского дома, так что я круглая сирота.
        - Ясно.
        - А как ты думаешь, это надолго?
        - Что?
        - Ну, то, что они за мной охотятся?
        - Так это, пока не поймают.
        - Что ж они, всю жизнь за мной бегать будут?
        - Размечталась! Поймают гораздо раньше.
        - Это ты так успокоил, что ли?
        - Вроде того.
        - Здорово у тебя получается... Вот ты вчера говорил, что типа одного убить хочешь, а за самим толпа народа бегает. Это как понять?
        - Понять несложно. Кому ж умирать охота? Знает он, что я вышел, вот и послал людишек. Только зря это. Шлепну я его, не разговор...
        - Ага. - Я кивнула и посмотрела в окно, а потом спросила:
        - Может, ты не откажешься мне помочь?
        - Что? - нахмурился он.
        - Ты ведь сказал, что узнал кого-то...
        - Ну?..
        - Может быть, есть способ сообщить этим людям, что я ничего не видела и в милиции слова не скажу?
        - И не скажешь. Для этого имеется старый и очень надежный способ.
        - А по-другому никак нельзя? - опечалилась я.
        - Это ты меня спрашиваешь? - ухмыльнулся Алексей, а я разозлилась.
        - Похоже, мне удалось уловить общий дух нашей беседы: я со вчерашнего дня труп, но пока об этом не знаю.
        - А выглядишь как живая, - съязвил он. - Ладно, у меня дела в городе. А ты здесь сиди и не высовывайся, ясно?
        - Нет. Зачем мне здесь сидеть?
        - А что, у тебя есть другое место?
        - Нет, - подумав, ответила я. - Значит, ты мне поможешь?
        - Как, интересно?.. Попробую что-нибудь узнать.
        - Пойдем вместе, а?
        - Или слушай, что говорят, или катись!
        Алексей ушел в комнату переодеваться, а я занялась мытьем посуды. Через пять минут он заглянул в кухню и сказал:
        - Дверь запри. Если уйти надумаешь, ключ под лестницу повесь, там гвоздь.
        - Ты надолго?
        - Как получится.
        Входная дверь захлопнулась, и я осталась одна. Следовало решить, что делать дальше. Прежде всего покинуть дом. Я не была столь глупа, чтобы доверять подобному типу, впрочем, как и любому другому. Однако уезжать я никуда не собиралась, а бегать по городу от банды убийц в одиночку мне явно не по силам. Алексей показал себя человеком решительным, не обремененным избытком морали и в то же время на свой лад честным: сумка с деньгами лежала под столом, в пачке не хватало 120 долларов (десятку он взял за завтрак). В ресторане на эти деньги меня бы так не накормили. В общем, я все больше склонялась к мысли, что он мне нужен. Хотя я могу ошибаться и тогда здорово поплачусь за это, если немедленно не смоюсь отсюда. На сборы ушло минут пять. Я вышла, заперла дверь, повесила ключ под крыльцом и огляделась. Мне было необходимо укрытие. Особо не мудрствуя, я прошла в глубь двора к двухэтажному дому. Входная дверь оказалась заперта на замок, но одна створка выбита. Я протиснулась внутрь. Дом был необитаем. Местная молодежь, похоже, устраивала здесь посиделки, но почему-то покинула эти места. Куски хлеба походили
на гранит, бутылки покрылись толстым слоем пыли, все это вместе с кострищем на полу выглядело как первобытная стоянка. Я прошлась по дому. Еще одна дверь вела в соседний двор, пустынный и грязный, тропинка петляла между сараев, брошенных огородов с остовами теплиц и заканчивалась на задвоpках магазина: штабеля сломанных ящиков, грязные коробки, а дальше вереница скучных одноэтажных домов.
        Обследовав окрестности, я вернулась в брошенный дом, поднялась на второй этаж и устроилась возле окна. Отсюда хорошо просматривалось жилище Алексея и часть улицы. Отличный наблюдательный пункт. В случае опасности смогу уйти задворками. Теперь оставалось только одно: ждать. Терпение - одна из моих добродетелей. Потому, выбрав участок пола почище, я заняла позицию сбоку от окна и стала размышлять об Алексее. Если он решил меня сдать, много времени на это не потребуется. Однако время шло, а его все не было. Я успела проголодаться и начала томиться: праздное сидение в заброшенном доме хоть кого выведет из терпения.
        Алексей появился в половине третьего. Вошел во двор, насвистывая, руки в карманах куртки. В дверь стучать не стал, сунулся под крыльцо, извлек ключ и, не проявляя никаких эмоций, вошел в дом. Прошло минут десять, все было тихо. Я решила выждать еще немного и спуститься, даже от окна отодвинулась, не рассчитывая увидеть что-нибудь интересное, и тут заметила их.
        Они были втроем. Двое встали возле двери, один застыл под окнами. Здоровенный мордастый парень толкнул дверь плечом, она легко открылась, и мордастый пролетел в прихожую. Второй кинулся следом. Я замерла: ни выстрелов, никакого другого шума, тишина. Через пять минут мордастый возник на крыльце и крикнул парню, тосковавшему под окнами:
        - Леха, ты его видел?
        - Не-а...
        - Куда ж он делся, твою мать...
        - А я откуда знаю... во двор вошел...
        - Может, его в доме-то и не было?
        - Может...
        - А кто ж тогда дверь открыл?
        Треп трепом, но когда-нибудь им это надоест, и они сообразят обыскать руины по соседству... Следовало поскорее убраться отсюда. Я осторожно спускалась по лестнице, гадая, куда же исчез Алексей. В дом он вошел, это я сама видела, следовательно, либо в доме спрятался, что маловероятно, либо выбрался через подвал. Окно подвала выходило на помойку, и разглядеть его за высокими захламленными ящиками было бы непросто. Если я права, значит, мы сейчас встретимся...
        Я сошла с последней ступеньки и увидела Алексея, он как раз выворачивал из-за угла, двигаясь совершенно бесшумно. Увидев меня, усмехнулся и махнул рукой, приглашая присоединиться. Я метнулась следом. Неожиданно Алексей взял меня за локоть и свернул к завалившемуся сараю. Я недоуменно вытаращилась, но тут он открыл дверь, и я увидела, что задняя стена у сарая отсутствовала: здесь начиналась тропинка и шла дальше между заборами соседствующих огородов. Мы побежали по ней и через пять минут оказались довольно далеко от дома.
        - Это твои? - спросила я, выравнивая дыхание.
        - Мои.
        - Как же ты их не заметил?
        - Заметил.
        - А зачем сюда пришел?
        - За тобой.
        - А-а-а. - Тут я опомнилась и добавила:
        - Спасибо.
        - Не за что. Деньги с тобой?
        - Конечно.
        - Должна сто баксов.
        - Слушай, может ты возьмешь сразу все и будешь меня кормить, поить и оберегать от неприятностей?
        - У тебя денег не хватит.
        - Как знаешь... Что ж мы теперь, опять бездомные? - вздохнула я.
        Между тем мы вышли к остановке и сели в автобус.
        - Куда едем? - проявила я любопытство.
        - В гости.
        - К кому?
        - Ты почему из дома ушла? - спросил он, проигнорировав мой вопрос.
        - Как почему? - удивилась я. - Откуда я знаю, хочешь ты мне помочь или решил подзаработать?
        - И я не знаю.
        - Ты бы определился.
        - Стараюсь.
        Мы вышли из автобуса и отправились вдоль однообразных пятиэтажек.
        - Узнал что-нибудь? - решила спросить я.
        - Похоже, это убийство в гостинице никого не волнует.
        - Конечно, а ребята с автоматами мне приснились.
        - Да вроде нет.
        - Значит, ничего не узнал. А почему так долго?
        - У меня, между прочим, свои дела есть, - огрызнулся он.
        - Ладно, не заводись, я же просто так спросила.
        Мы свернули к подъезду, и я опасливо поинтересовалась:
        - К кому мы, а?
        - К родственникам. Где-то нам жить надо.
        Я удовлетворенно кивнула: местоимение "нам" мне необыкновенно понравилось. Пока все шло совсем неплохо.
        Дверь открыла женщина неопределенного возраста в цветастом халате.
        - Наконец-то, - обрадовалась она, но тут же осеклась и уставилась на меня. Алексей ее обнял, они расцеловались, а я смогла войти в квартиру. Если это его подружка, с хорошим вкусом у него тоже проблемы. Квартира напоминала склад ненужных вещей или попросту помойку. В прихожей появился лохматый детина в трико и грязной майке и тоже на меня уставился. И что они во мне такого нашли, ума не приложу. Алексей с лохматым обменялись крепким рукопожатием, а потом и обнялись.
        - Вернулся, значит! - радовался детина в майке, хлопая Алексея по спине. - А мы ждем. Дней пять как ждем. Верка извелась вся... Где тебя носило, Леха? О тебе уж справлялись...
        - Кто? - спросил Леха, устраиваясь на кухне на жалком подобии стула.
        - Да разные люди... братан, конечно, еще Соловей был, ждет, ну и... Сам был... в среду... сказал, увидеть тебя надо, для разговору.
        - Ясно. Покажусь.
        - А кто это, Леш? - не выдержала женщина, кивнув на меня.
        - Наташка, - ответил он с таким видом, точно мое имя объясняло все. Хозяева замолчали, продолжая разглядывать меня с некоторым недоумением - Судя по всему, для них зверем я была диковинным.
        - Пожрать дай, - нарушил Алексей затянувшееся молчание. - Мы поживем пару дней, только помалкивайте об этом.
        - Само собой, - засуетился лохматый. - Верка, собери на стол.
        Верка зашустрила на кухне, а лохматый пристроился рядом с Алексеем на табуретке, почесал волосатую грудь и сказал неуверенно:
        - Леха, крестный сказал, чтоб ты сразу к нему...
        - Да понял я, не дергайся...
        - Я что, мне что велели... - засуетился тот, вскочил, извлек из холодильника поллитровку и торопливо разлил водку в четыре чашки.
        Чашки были грязные, а запах у водки сивушный. Сели за стол. В центре красовалась сковорода с картошкой, огурцы в банке и крупно порезанный шмат сала. От грязи у меня мгновенно пропал аппетит.
        - Гришка, коды налей, - распорядилась женщина, опасливо понюхав водку. Гришка принес воды в кружке и нетерпеливо предложил:
        - Ну, со свиданьицем...
        Подняли чашки и чокнулись. Я тоже, чтобы компании не портить, пить, однако, не смогла. Верка выпила и забулькала водой, левой рукой размахивая, точно отгоняя муху. Мух было достаточно, но избавиться от них таким способом возможным не представлялось.
        - Ты когда в городе объявился-то? - захрустев огурцом, спросил Гришка.
        - На днях.
        - А где был, чего ж не сразу к нам?
        Дело у меня было, Григорий.
        Лохматый Григорий уставился в чашку и сидел так минуты три, не меньше, как видно, обнаружив в ней что - то для себя чрезвычайно интересное.
        - Ты часом не Серого ищешь? - неуверенно спросил он, косясь на Алексея.
        Тот тоже хрустнул огурцом и усмехнулся:
        - А хоть бы и так.
        - Дело-то старое, Алексей, плюнь... Беды бы не было... Ты пока там отдыхал, много чего переменилось.
        - Да? Интересно.
        Гришка поежился, опасливо замолчал и разлил по второй.
        - Сам-то очень беспокоился, как бы ты дров не наломал. Потому и видеть тебя хотел.
        - Серый не жилец, пришибу паскуду!
        - На черта он тебе сдался? Что было, быльем поросло...
        Тут вдруг встряла Верка, хлопнула по столу полотенцем, глазищами сверкнула и рявкнула:
        - Не слушай его, Алексей' Серый - сука, заждались его черти, чтоб ему сдохнуть... Я б его сама порешила, да руки коротки.
        - Чего городишь-то, чего... - зашипел на нее Гришка, но она и его полотенцем стегнула:
        - А этот собачий хвост оттого боится, что прав он: как ты сел, тут много чего переменилось. Крестный твой да Серый теперь закорещились, вместе дела крутят, вот и пошла суета: боятся, что ты, как вернешься, первым делом долги раздашь. Потому и поговорить желает, воспитывать начнет. Мол, кто старое помянет... Только ты не слушай, Серому ты как заноза, по одной земле вам не ходить. Не ты его, так он тебя...
        - Ты чему учишь, чему, дура несчастная, мать твою? - заорал Гришка, вскакивая. - В тюрьму парня толкаешь, а? Не чужой тебе человек... Какая ты после этого крестная? Любушка, сестрица моя, как умирала...
        - Оставь мать в покое, - отрезал Алексей.
        Гришка послушно замолчал и сел рядом.
        - Верка, она хоть и дура, но права, конечно, - вздохнув, сказал он через пару минут. - И про Серого, и про крестного твоего. Спелись - Соловей рассказывал, похвалялся Серый, что, мол, появится ваш Леха, так я его мигом определю, не в тюрьму, так в могилу. Некому, мол, за него заступиться. Это он врет, конечно, но и ты его не достанешь, без того чтоб хозяину дорогу не перейти. Так что подумай, Леша, хорошо подумай.
        - Я два года думал.
        - Ох, - громко и совершенно по-бабьи всхлипнул Гришка и головой покачал. - Чую, быть беде... Когда поедешь-то?
        - Ты пока помалкивай, что я объявился.
        - А что, я как скажешь...
        - Соловей болтал, вчера в городе стреляли, - заметила Верка, доставая из холодильника еще бутылку.
        - Ну?..
        - Не тебя ли Серый гонял?
        - Он теперь носа не высунет, - усмехнулся Алексей. - А шестерок послал, было дело.
        - Я так и думала... Ты уж осторожней, Алеша! Никому не верь, а крестному своему в первую голову. На нем крови - захлебнешься... надо будет, и через тебя перешагнет. Кроме меня, пьяницы проклятой, да вот этого дурачка, у тебя и нет никого.
        - Ну вот, уже не один, - улыбнулся Алексей.
        - Какой с нас толк? Схоронить либо весточку передать... Ты мне лучше про нее расскажи, - резко сменила она тему, ткнув пальцем в мою сторону. - Кто такая, откуда?
        Познакомились. Пока у вас поживет, а кто да откуда - дело не твое. А ты, Григорий, Соловья найди. Мне две тачки нужны, надежные. Пусть купит.
        Зачем же... - развел руками Гришка.
        - Купит, - перебил Алексей. - Чтоб все как положено, и доверенность оформит. Денег дам.
        - Сделаем все как скажешь, - заверил Григорий.
        - Вот и ладненько... Ну, хватит о делах, выпьем.
        - А ты чего не пьешь? - спросила Верка, заглянув в мою чашку.
        - Не пью, и все, - твердо заявила я, чтобы раз и навсегда прекратить поползновения на свою трезвость.
        - И правильно, девонька. Все зло через эту проклятую дрянь. - Верка в чашку уставилась, загрустила и даже как будто прослезилась.
        - Мне бы чаю, - попросила я. - Если есть, конечно.
        - Есть. Ты не смотри, что у нас такой бардак, мы люди не бедные...
        Она поднялась, слегка покачиваясь, и пошла к плите - Алексей с Гришкой разговаривали, а я силилась переварить информацию. Тут Верка поставила передо мной армейскую кружку с крепким чаем, - заварка толстым слоем покрывала всю поверхность, так что к жидкости, казалось, не прорвешься. Я мысленно вздохнула, еще раз заглянула в кружку и сказала:
        - Ложку чайную дайте, пожалуйста. Ложку дали, заварку удалось потеснить, но легче от этого не стало: кружка нагрелась, а пить с ложки я терпеть не могу. Я начала злиться, но опять вежливо попросила:
        - Можно мне чашку? То есть можно, я из своей в вашу водку перелью?
        Верка моргнула глазами, а я перелила, направилась к раковине и пошарила глазами в поисках хоть какого-нибудь средства, способного отмыть толстый слой грязи с чашки. Но о достижениях цивилизации здесь слыхом не слыхивали. Мысленно чертыхаясь, я попробовала оттереть ее руками и тут поймала взгляд Алексея, насмешливый и как будто одобрительный. Хозяева взирали осуждающе. С их точки зрения, я была чужого поля ягода и доверия не заслуживала. Мне плевать было на их взгляды, я точно знала, что грязь вредит моему здоровью, и решила их попросту игнорировать.
        Где-то через час они захмелели; сначала Гришка стал клевать носом за столом, а потом и Верка. Алексей по очереди отнес их в комнату, на диван пристроил и вернулся ко мне.
        - Неужели мы здесь жить будем? - нахмурилась я.
        - Не знаю, как ты, а я буду.
        - Грязь. Гадость какая. Таракан побежал, я видела.
        - Подумаешь, таракан.
        - Я их боюсь.
        - Привыкнешь. Они даже не кусаются, просто бегают. Хотя, если хочешь, можешь устроиться в гостинице, в президентском номере.
        - Нечестно так со мной разговаривать.
        - А я хвастался, что честный?
        - Давай не будем ссориться, - решила я проявить добрую волю. - Это твои родственники?
        - Ты ж слышала.
        - Здесь две комнаты?
        - Ну...
        - Я ведь не могу спать в одной комнате с ними, верно?
        - Положим, и что?
        - Как же мы разместимся? - Просто мы разместимся, В малень - кой комнате диван и кресло. Если ты дума - ешь, что я к тебе приставать начну, так не дождешься и не мечтай.
        Что ж так? - насторожилась я
        - А не нравишься ты мне.
        - Как это? - От неожиданности я даже растерялась.
        - А вот так. И не выпендривайся. Ты обыкновенная шлюха, таких в каждом кабаке червонец дюжина.
        Я подавилась чаем.
        - Ты чокнутый, что ли?
        - Ага. Ты в своей фирме чем занималась, гостей встречала? Шлюха - она и в Африке шлюха, хоть рубль стоит, хоть сотню баксов.
        Я захлопала глазами и поинтересовалась, не имея особого желания вступать в конфликт:
        - Ты женщин в принципе не уважаешь или исключительно меня?
        - В принципе.
        - Слава Богу, не одна страдаю... Я не хотела твою родню обидеть, правда, - затараторила я примирительно. - Извини. И тараканы... если не кусаются, пусть бегают... Я тебе очень благодарна за то, что ты решил мне помочь.
        - Я не решил.
        - Тогда за то, что до сих пор не сдал.
        - Время есть.
        - Слушай, может, пока время есть, я в комнате приберусь? И нам на пользу, и тараканам веселей. Он промолчал, сурово нахмурившись.
        Комната стала выглядеть почти человеческим жильем. Оценил это Алексей или нет, мне неведомо. Он уселся в кресло, и некоторое время мы молча разглядывали друг друга.
        - А душ принять можно? - поинтересовалась я наконец. - Я в том смысле, прилично ли это?
        - Делай что хочешь, мне без разницы-Мы еще друг на друга попяпились, и я спросила:
        - Что у тебя с лицом?
        - А что с ним? - усмехнулся Алексей.
        - Это в тюрьме, да? - Я придала голосу мягкость, а в глаза тумана напустила.
        - А, вон оно что! - Алексей хохотнул. - Это на тот предмет, что рожа у меня разукрашена? Не угадала, дорогуша, мамкина промашка.
        - Как это? - не поняла я.
        - А вот так - Было мне года четыре, и был у меня стульчик, высокий такой, на ножках. Захотел я пить, мамуля налила воды в стакан и мне подала, А я-то, шустрый, кувыркнулся вместе со стулом, да мордой на стакан. Он, само собой, разбился, и меня долго штопали. А мамка только причитала: одно хорошо, что глаза целы.
        - А носом ты шлепнулся на чайник? - от души порадовалась я своей сообразительности.
        - А носом я шлепнулся с велосипеда, поцеловался с канализационным люком сразу в двух местах. Еще с дерева падал и руку ломал. Если тебе интересно, расскажу подробно.
        - Не интересно.
        - Жаль.
        - Задушевной беседы что-то не получается. Пойду-ка я в ванную, может, местная фауна потеснится, и я вымыться сумею.
        Вернувшись из ванной, я ошалело замерла в дверях - Алексей сидел на полу рядом с деревянным ящиком и извлекал оттуда оружие. Целый арсенал.
        - Это что? - сглотнув, спросила я.
        - А то не видишь.
        - Что, вот так просто в квартире двух любителей выпить такое и хранится?
        - Припасли.
        - Интересные люди, - покачала я головой, устраиваясь на диване. - Где ж это продается?
        - Там же, где покупается.
        - Ты чего вредный такой?
        - Нормальный.
        - Значит, воевать собрался, с Серым? Это он тебя в тюрьму пристроил? А кто такой крестный?
        - И ты еще удивляешься, что тебя убить хотят? Удивляться надо. как жива до сих пор.
        - В том смысле, что я много болтаю? Это нервное. Ты не обращай внимания, ладно?
        Он понял буквально и перестал обращать на меня внимание вообще. Надо было с ним как-то подружиться. Не придумав ничего лучшего, я спросила:
        - Это что, граната?
        - Шарик надувной.
        - Ну, не нравлюсь я тебе и не нравлюсь, ты мне тоже не нравишься. Чего ж вредничать?
        - Граната, граната.
        - А как она работает?
        - Хорошо она работает, рванет - и останется только мокрое место.
        - А что сделать надо, чтобы рванула? - Он поднял голову и уставился на меня. - Чего глаза пялишь? - не выдержала я. - Трудно объяснить? Вдруг пригодится?
        - Чего тебе пригодится?
        - Граната.
        Неожиданно он засмеялся.
        - Чего ж тебе так весело? - окончательно разозлилась я.
        - Да так. Когда мне два года отдыха-лось, я мечтал, как вернусь и все такое... о многом думалось, но чтоб так...
        - Как? - разозлилась я.
        - По-дурацки. Сидит передо мной баба на диване и просит объяснить, как граната взрывается. Прикинь?
        - Прикинула. Чем выпендриваться, лучше б объяснил.
        - Ладно, - пожал он плечами - и объяснил. Ничего особо сложного я не усмотрела. При случае вполне можно рвануть,
        Приставать к нему я больше не стала. он с оружием еще минут двадцать пораз-влекался и ящик куда-то утащил. Потом заглянул в комнату и сказал:
        - Я в ванной.
        Оставшись одна, я провела экскурсию по квартире, подивилась количеству грязи на квадратный метр, но ничего примечательного не обнаружила. Хозяева храпели, а тараканы по стенам шныряли. Повезло соседям. На тумбочке в прихожей пылилась груда бумаг. Покопавшись в них, я обнаружила губернскую газету, датированную сегодняшним днем, и прихватила ее в комнату - не то чтобы я поклонница городской прессы, но надо было как - то время скоротать.
        Взгляд мой остановился на колонке "Происшествия"; "12 июня в гостинице "Альбатрос" областного центра гр. Л., уроженец Киева, в состоянии алкогольного опьянения нанес ножевые ранения своему родственнику П., гражданину Украины. От полученных ран П. скончался. Л. с места происшествия скрылся. В результате оперативно - розыскных действий преступника удалось задержать".
        Чертыхнувшись, я заметалась по комнате, прикидывая, куда газету спрятать, чтобы она не попалась на глаза Алексею. Оперативность родной милиции была некстати. Конечно, в конце концов он все равно узнает, но сейчас не время. Я сунула газету под диван, а сама села в кресло, стараясь успокоиться. События развивались чересчур стремительно, одно утешало: пока все в пределах нормы, как любил говорить один умный человек, правда, уже месяц мертвый.
        Тут ввалился Алексей, пришиб ботинком таракана и сказал:
        - Ты как хочешь, а я спать. Постельное белье отсутствовало. Он принес две подушки и одеяла. На вид жуткая гадость, но высказываться я не стала и устроилась в кресле, а Алексей на диване. Он не спал, таращил глаза в потолок, хотя и лежал тихо, не шевелясь. Я тоже не спала. Хотелось зареветь, а еще больше хоте - лось привычной жизни: размеренной, упорядоченной, комфортной, где не было места гранатам, тараканам и ночлегу в чужой грязной квартире, рядом с амбалом, у которого лицо киллера из комиксов, кровный враг по кличке Серый и неведомый крестный... Вот о нем надо узнать побольше - последнее, что подумала я, проваливаясь в сон,
        Утро было ранним и бестолково-суетным. Для начала на пороге возник Гриша и долго вслух изумлялся тому, что спим мы не вместе, как положено мужику и бабе, а врозь. Я лишилась остатков его доверия. Верка бродила хмурая, крикливая и больная. Гришка, все в той же грязной майке, сбегал за бутылкой, и оба повеселели. Алексей с ними выпил и устроился на диване, прихватив газету из прихожей, чем, признаться, меня напугал. Я с тоской на него поглядывала, но он и бровью не повел: как видно, опасных для меня заметок в газете не обнаружил.
        Алексей читал и явно ждал кого-то. Гришка с час как ушел куда-то, Верка возилась в кухне, а я тосковала-
        - Мы так и будем целый день сидеть? - не выдержала я в конце концов.
        - А ты побегать желаешь?
        - Нет, не желаю. Но ведь вот так в четырех стенах торчать невозможно.
        - Почему это? Безопасно, и Верка обедом накормит, чего ж еще надо?
        - Но не можем же мы всю жизнь сидеть в чужой квартире и обеда ждать?
        - Послушай, дорогуша, если тебе скучно стало, захотелось приключений и разнообразия, так стоит только за дверь выйти.
        - Не заводись. Ты у родни, а я у чужих людей и что - то для себя сделать должна.
        - Деньги приготовь, тысяч шесть.
        - На что? - удивилась я.
        - Слышала, о чем вчера толковали? Тачка нужна, лучше две.
        - Ты так говоришь, как будто у тебя план есть, - насторожилась я.
        - Есть, - кивнул он.
        Слишком лаконично, я захотела уточнить:
        - План, как меня избавить от неприятностей?
        - А я что, подряжался? - вытаращил он глаза.
        - Господи! - всплеснула я руками - С какой стати мне тогда деньгами швыряться, будто они у меня лишние?
        Тогда мотай, куда ты там собиралась.
        - Что-то не хочется, - вздохнула я. - Выйду на вокзале в чужом городе и куда? Нет, я уж лучше с тобой посижу. Верка обедом накормит, тараканы - как родные, рядом шныряют, жить можно.
        Алексей ухмыльнулся и уставился в газету.
        - А зачем нам две машины? - спросила я через пару минут.
        - Пригодятся.
        - Оно конечно. Судя по тому, как ты джип разделал, - , и двух будет мало. Ты на него всю жизнь копил или позаимствовал?
        - Позаимствовал.
        - Я так и подумала... Валяй, бери деньги, покупай машины. А вот ты говорил, что я дорогу перешла, это кому?
        - У тебя от лишней информации голова не болит?
        - Не болит. И оставь мою голову в покое, сам ведь говорил, что охота - процесс необратимый. Так какая мне разница? Хотя бы знать буду, кому спасибо сказать.
        Он вздохнул и отложил газету. Я сидела, поджав ноги, искоса на него поглядывала. Хоть и силилась не унывать и смотреть на жизнь оптимистически, но своим оптимизмом и кошку бы не обманула.
        - Может, тебе действительно уехать? - минут через пять спросил Алексей, Я отвернулась.
        - Куда? Деньги быстро кончатся. Ничего путного делать я не умею.
        - Выйдешь замуж. Для такой, как ты, это не проблема. Фамилию сменишь, будет крыша над головой и кормилец.
        Я задумалась, потом сформулировала:
        - Я хочу выйти замуж за любимого человека.
        Он присвистнул.
        - Не вижу в этом ничего смешного, - решила я обидеться.
        - А я разве смеюсь?
        Я повздыхала и решила на жизнь пожаловаться:
        - Бежала из квартиры сломя голову, ничего из одежды собрать не успела. Как ты думаешь, я могу зайти домой?
        - Не советую.
        - Они что, всю жизнь там будут сидеть, меня дожидаясь?
        - Если всерьез собрались тебя прикончить - будут.
        - Ясно. А вот скажи, крестный твой, он в самом деле тебе крестный или это должность, как в "Крестном отце"?
        - В самом деле крестный, - Алексей вдруг засмеялся.
        - А Верка - жена Григория, а он брат твоей мамы?
        - Двоюродный. И Верка не жена ему, так, живут вместе, она вообще-то жена моего крестного.
        - А имя у крестного есть?
        - Есть. Николай Савельевич.
        - Я ведь не просто так спрашиваю, - пояснила я. - Я все слышала, о чем вы вчера говорили, и кое-что поняла, не маленькая. Твой Николай Савельевкч мне не поможет, а?
        - Крестный-то? - Алексей захохотал, как будто я ляпнула что-то чрезвычайно забавное. Отсмеявшись, он покачал головой и сказал равнодушно:
        - Он и мне-то помогать не станет, а про тебя и разговору нет.
        - Жаль, - вздохнула я, намереваясь продолжить тему, но тут заглянула Верка и позвала обедать.
        Ближе к вечеру вернулся Гришка, и не один, а с маленьким юрким мужичком лет тридцати. Физиономия у мужичка была смышленая. Симпатичный Соловей, о котором шла речь вчера. С Алексеем они обнялись, для чего тому пришлось согнуться в три погибели, потом облобызались и долго трясли друг другу руки. Только после этого Соловей заметил меня.
        - А это кто? - спросил он, улыбаясь во всю ширину рта. Я тоже в долгу не осталась и выдала свою лучшую улыбку.
        - Это Наташка, - сурово сказал Алексей, пресекая дальнейшие вопросы.
        - Красивая, - кивнул коротышка.
        - Ничего, - проворчал Алексей. - Идем в кухню.
        Я прошмыгнула следом. Мужики, а с ними и Верка, сели за стол, выпили. Соловей покосился на меня, но после кивка Алексея сказал:
        - Савельич тебя ждет.
        - А нет меня, - усмехнулся Лешка.
        - Не пойдет. Все знают: ты в городе. Фейерверк вчера кто устроил? Вечером у него Серый был, жаловался, мол, ты вернулся и войну затеял...
        - А Савельич?
        - Сказал, никакой войны. Мол, Леха с тобой замирится, старших послушает. Война нам ни к чему, нам надо дело делать, и все в таком духе. Серый уехал довольный, своим потом хвастал, что у тебя руки ко ротки.
        - Это он так думает.
        - Верка говорила? Скорешились они, попрешь на Серого - попрешь на крестного. Подумай.
        - Я два года думал.
        - Дело твое. По совести. Серый сдохнуть должен, только какой тебе прок от того, что ты его кончишь, если сам за ним следом отправишься?
        - Это мне решать.
        - Само собой. Только Савельичу все ж таки покажись, ждет. Вы с ним не чужие.
        - Ага, - как-то странно усмехнулся Алексей.
        - Сегодня поезжай.
        - Ладно. Какие новости в городе?
        - О тебе болтают. Кто-то рад, а кто-то не очень. Мустафа злой, на его территории двух ребят хлопнули, и вроде бы искали они какую-то девку. Ты об этом ничего не слышал?
        - Откуда? Мне своих забот хватает.
        - Ну-ну, - весело косясь на меня, сказал Соловей. - Машина под окном, тачка надежная. Братан головой ручался. Вторая у меня в гараже. Куда пригнать?
        - Пусть пока там и стоит. Наташ, принеси деньги.
        Я было поднялась, но коротышка сказал Алексею:
        - Я тебе должен. Что ж, - он встал и хлопнул себя по ляжкам, - поехали.
        - Куда?
        - Сам знаешь.
        - К Савельичу можно попозже, а вот в одно место лучше сейчас. Алексей ушел одеваться.
        - Ты меня с собой возьмешь? - кинулась я следом.
        - Слышала, что Соловей говорил про тех двоих? И про девку, которую ищут?
        - Я могу в машине сидеть. И не высовываться. Мне с тобой спокойнее. А мешать я не буду, честное слово.
        - Ладно, собирайся.
        Через две минуты я была готова следовать за ним на край света.
        Возле подъезда стояла облезлая, сто раз крашенная, похожая на мятую консервную банку "восьмерка". Я всерьез забеспокоилась, что, если ненароком посильнее хлопнуть дверью, она развалится. Оказалось, зря. Алексей сел за руль, выложил из кармана три гранаты и убрал под сиденье. Я насторожилась. Вслед за гранатами под сиденье отправился пистолет. Второй, могу поклясться, остался у него в куртке. Может, зря я с ними напросилась?
        Соловей к этим приготовлениям отнесся равнодушно. Алексей аккуратно тронулся с места.
        - Как тачка? - минут через десять спросил Соловей.
        - Люкс.
        - Старался-, . И вот что... Я тебя, Леха, сколько годов знаю... Никакой крестный тебя не удержит, если решил чего... Дачку помнишь, где мы с тобой восемь кусков сняли?
        - Ну?..
        - Поживи там. О ней никто не знает. Ты да я. Понял?
        - Понял.
        - Вот и ладненько... Ключи возьми.
        Оба замолчали, а я вообще рта не раскрывала. Минут через двадцать мы съехали под мост. Дома здесь были старые, сплошь деревянные, сады, крылечки, колонки с ручейками по асфальту. Я люблю гулять по таким улочкам.
        - Чику повидать решил? - усмехнулся Соловей.
        - Решил, - кивнул Алексей, тормозя и прижимаясь к обочине. - Сиди здесь, - бросил он мне.
        Они вышли и исчезли в переулке. Я вытянула ноги, закрыла глаза и приготовилась ждать. Однако очень скоро мое сонное оцепенение как ветром сдуло. Где-то рядом грохнул выстрел, потом еще один. Я выскочила из машины и заметалась, лихорадочно соображая, что делать. Стреляли как будто из переулка. Тут впереди над огородами взметнулся дымок, через несколько минут повалил клубами, стал густым и черным. Сомнений не было - пожар. Алексей с приятелем не появлялись. Я села за руль и завела машину. Если у них неприятнос ти-в чем я не сомневалась, - это самое разумное, что я могла сделать. И туг в конце переулка появился Соловей. Он бежал как-то боком, руку держал на груди, левая сторона лица была залита кровью, Я опрометью выскочила из машины и бросилась к нему. Когда между нами оставалось несколько шагов, он ухватился за забор и, словно поскользнувшись, упал на землю.
        - Где Лешка? - закричала я, вконец перепугавшись, потому что увидела: за грудь он держался не зря, куртка пропиталась кровью, под ней все было разворочено выстрелом - просто чудо, что он смог бе жать.
        - Где Лешка? - повторила я, теряя остатки присутствия духа.
        - Он... с Чикой... уходить велел... тебе. - прохрипел Соловей, откинув голову и закатив глаза.
        Я почувствовала себя сиротой. Уйти без Алексея? Куда? Да и много ли я без него набегаю?
        - Я сейчас, - пролепетала я и бросилась вдоль забора.
        Пожар полыхал с чудовищной силой, за две минуты, что я бежала, он охватил весь дом; стекла треснули, и языки пламени вырвались наружу, мгновенно превратив синий пятистенок в черный остов. Возле соседних домов жались люди. Вели они себя как-то странно, смотрели испуганно, и никто на помощь соседям не спешил. Как только я вывернула из-за угла, стало ясно почему: четверо молодцов стояли перед домом и палили из автоматов по металлическому гаражу. Значит, Алексей a неведомым мне Чикой скорее всего были там.
        Так и оказалось. Я приникла к забору, пытаясь разглядеть, что происходит. Парни перестали стрелять. В то же мгновение боковая дверь гаража, выходящая в сад, открылась и появился Алексей. На спине у него был человек, выглядевший как-то странно - до меня не сразу дошло, что у него нет обеих ног.
        Сгибаясь под тяжестью своей ноши, Алексей бежал через сад - видимо, где-то сзади имелась калитка, через нее он и надеялся уйти. Он исчез из поля зрения, и я бросилась вдоль забора назад, заглядывая в щели, хотя это было совершенно бесполезно: мы находились по разные стороны дома. Чтобы с ним встретиться, мне надо было обогнуть сад и выйти в другой проулок. Кусты малины цеплялись за кофту, раздирали в кровь руки, я чувствовала, что трачу слишком много времени. За домом оказалась помойка, я поскользнулась, упала, с трудом поднялась и побежала дальше и наконец выскочила в переулок. Как раз вовремя: Алексей уже выбрался из сада. Калитки не было, как он ухитрился махнуть через забор с ношей на плечах - не понимаю. Его уже ждали. Я закричала, хотя было это бессмысленно - Один из молод чиков пальнул в мою сторону, меня точно толкнуло, я взвизгнула и упала, покатившись со склона холма вниз, туда, где была помойка. Встав на четвереньки, я ходко поднялась наверх и как раз успела увидеть, как Лешку огрели обрубком трубы по голове. Удар такой силы должен был оставить заметный след на граните. Алексей рухнул
на колени, безногий, что был на его спине, свалился на землю. Двое молодцов подхватили Алексея под руки и поволокли к подрулившей откуда ни возьмись машине.
        Его с трудом затолкали на заднее сиденье. Ярко - вишневая "Тоета" подалась вперед, ровно настолько, чтобы переехать безногого, а потом - не спеша назад. И выехала на улицу. Конечно, я знала, с кем имею дело, но это было уж слишком. Так я и сказала вслух. А потом бросилась в переулок, где оставила Соловья, на ходу пытаясь разобраться в хитросплетении улиц и переулков.
        Соловей лежал, привалившись к забору, не бледный даже, а зеленый, и скрипел зубами. Я подхватила его и поволокла к машине. Он изо всех сил помогал мне; беда в том, что сил этих оставалось немного. Но он еще умудрялся разговаривать.
        - Где Лешка?
        - Увезли. И Чику вашего убили. А тебе в больницу надо, не то помрешь.
        - Не надо, там меня и кончат...
        - Ну и дела у вас... Давай за Лешкой...
        - В какую сторону поехали?
        - Вниз, в переулок.
        - Значит, им одна дорога, у железки мы их перехватим.
        "Перехватим" звучало здорово. В машине четверо вооруженных амбалов, которым ничего не стоит переехать безногого. Что им в таком случае женщина и раненый... Но у меня, наверно, от пережитых волнений сделалось что-то неладное с головой: я всерьез решила вызволять Алексея. Каким образом - представляла себе смутно, но в последний момент всегда что-то приходит в голову, только на это я и рассчитывала.
        - Давай в этот переулок, - захрипел Соловей с заднего сиденья. - Я покажу.
        Через несколько минут мы были возле железной дороги. Тихая улица выходила на проспект. Если верить Соловью, сейчас должна появиться "Тоета"... Мы приткну лись за кустами сирени. Я потела, ерзала, а он истекал кровью.
        - Аптечка есть, я тебя перевяжу, - сказала я, вытирая лицо рукавом.
        - Позже. Сейчас явятся.
        Соловей опустил стекло со своей стороны и сидел, сжав пистолет двумя руками. Руки у него тряслись, я сомневалась, что он попадет в слона на расстоянии метра. Он еще и раскашлялся - похоже, были прострелены легкие, - дышал с трудом и таял на глазах. Из переулка донесся шум подъезжающей машины. Если Соловей прав, это та самая. Пора было на что-то решаться. И вот тут - то я вспомнила о гранатах под сиденьем.
        Моя врожденная гениальность не подвела: в три счета в голове созрел план. По десятибалльной шкале глупости он тянул на 15, но мне на это было наплевать. Я чувствовала в себе силы сразиться со всем миром. Прямо какая-то белая горячка. "Горячка белая, Лев Маргаритович..."
        Я шагнула к кустам, рассовав гранаты по карманам, а одну зажав в руке, и только тут заметила, что левый рукав кофты пропитан кровью, а по ладони стекает тонкий, но стремительный красный ручеек. Только теперь я вспомнила, что один из психов с "Тоеты" меня подстрелил. Ладно, хрен с ней, если я до сих пор жива, значит, ничего серьезного. Рука вдруг стала странно не меть - возможно, я просто испугалась.
        О руке пришлось забыть, потому что появилась "Тоета". Я была сердита не на шутку. И полна решимости. Дурацкий план или нет, отступать от него не стоит, потому что другого все равно не было. Как там Лешка говорил: держи крепче, швыряй дальше? Я и швырнула. Граната разорвалась перед машиной, грохнуло так, что в доме напротив треснули стекла, а я от не ожиданности подпрыгнула. Однако заметного ущерба ненавистной машине это не нанесло. И слава Богу: в машине находился Лешка, и я должна была его спасти, а не угробить. Скрипнув тормозами, "Тоета" замерла, правда, ненадолго. Я ожидала, что амбалы выскочат из машины, но они попытались подать назад и развернуться. Чтобы избавить их от лишних хлопот, я бросила вторую гранату, но перестаралась: она разорвалась довольно далеко, правда, впечатление все-таки произвела.
        Машина, сделав несколько бессмысленных кругов, замерла возле сирени: как видно, ребята все-таки решили разобраться, кто их беспокоит. Тяжко вздохнув, я вы-шла к ним с третьей гранатой в руках - Держала я ее так. чтобы им было хорошо видно. что она в любой момент может взорваться вместе с ними и, к сожалению, со мной.
        - Выходите из машины, - попросила я. - И дурака не валяйте. У меня с перепугу руки дрожат, могу ее уронить.
        Все четверо вышли. Глядели они на меня с сомнением, но рисковать не стали. Я была уверена, что Лешку придется выносить на руках и, соответственно, нести до нашей машины, что было совершенно невозможно: четверо мужиков успеют десять раз разделаться со мной, и никакая граната не поможет. Значит, придется воспользоваться "Тоетой", что было не менее опасно: ездить на иномарках мне не приходилось, так что потребуется какое-то время, чтобы тронуться с места. В этот момент я буду совершенно беспомощна...
        К моему безграничному удивлению. Алексей вышел из машины сам, правда головой тряс и морщился. Слегка пошатываясь, он подошел к парням и сгреб брошенное на землю оружие. Мы попятились.
        - Где запал? - спросил Алексей.
        - Что? - не поняла я.
        - Где кольцо от гранаты?
        - Не знаю. Не помню, куда его дела.
        - Ты что, спятила?
        - Нет, испугалась. Что ж теперь делать-то, а?
        - Брось ее к чертовой матери, скорее. Ну, я и бросила. Алексей упал на землю, увлекая меня за собой. "Тоета" красиво сверкнула и рассыпалась, а четверка парней предусмотрительно залегла. Если кого и задело, так я не нарочно.
        - Чокнутая, - уверенно сказал Лешка, вскакивая. Мы бросились наутек. - Соловей где? - спросил он на бегу.
        - В машине. Чика погиб.
        Соловей все еще сжимал пистолет в руке, но был без сознания. Алексей сел за руль, а я сзади, рядом с раненым. Вытряхнула содержимое аптечки: к счастью, вата и бинт имелись, хотя, по моему мнению, Соловью это вряд ли могло помочь.
        - Зовут-то его как? - спросила я.
        - Пашка, - бросил Алексей, не оборачиваясь.
        - Боюсь, легкое задето.
        Я перевязала Пашку, кровотечение как будто прекратилось, но выглядел он - хуже не бывает.
        Теперь следовало о себе позаботиться, не хватало только кровью истечь. Я стащила кофту и перетянула руку выше локтя жгутом, который обнаружила в аптечке. Остатками ваты вытерла кровь. Пуля прошла вскользь, жить буду, но зрелище не для слабонервных. Алексей косился в зеркало.
        - Куда мы? - спросила я, откинувшись на спинку сиденья и слегка расслабившись.
        - На дачу.
        - Пашку к врачу надо, он умрет.
        - Врач будет. Привезу. Сейчас главное - безопасность. Ты чего не сбежала?
        - Куда? Я ведь все доходчиво объяснила, с тобой мне как-то спокойнее, а одной страшно.
        - На пугливую ты не больно похожа. И на умную...
        - Так я и не претендую.
        - Дура баба. Додумалась гранатами швыряться, а если бы сама подорвалась?
        - Ты ж объяснял, что к чему. Я способная.
        - Это точно. Форменный киллер.
        - Они первые начали.
        - Не знали, с кем имеют дело. С рукой что?
        - Как будто ничего страшного...
        Я замолчала, вдруг ощутив слабость и головокружение. Видно, крови все - таки потеряла много и теперь за это расплачивалась. Кажется, я задремала, а когда открыла глаза, обнаружила, что из города мы выехали и свернули с объездной дороги на проселочную. По обеим сторонам за деревьями прятались дачи. Некоторые выглядели очень внушительно, другие терялись в зелени. Впереди виднелось озеро с маленькой пристанью и десятком лодок. Рай для дачников. Мы проехали по песчаной дорож ке и затормозили возле железных ворот. Алексей вышел из машины и исчез в густых зарослях акации. Вскоре ворота бесшумно открылись, а он появился и снова сел за руль. Мы въехали во двор симпатичной одноэтажной дачки с большой верандой. Буйно разросшийся хмель целиком покрывал стену. Лучшего места для госпиталя и придумать невозможно, Я повернулась к Пашке с намерением сказать что-нибудь остроумное и бодрое и поперхнулась. Ах ты, черт! Дверь открылась, и я сказала:
        - Он умер.
        Алексей застыл, глядя в лицо Соловья, потом пощупал артерию на шее и кивнул. Вытащил его из машины и понес на веранду - Я поплелась следом. Пашку положили на диване, я сняла со стола скатерти, прикрыла его и спросила тихо:
        - Ванная здесь есть?
        - По коридору направо.
        В ванной висела аптечка. Я нашла стрептоцид, тщательно промыла рану и, как могла, наложила повязку. Слабость давала себя знать, но в общем я чувствовала себя не так уж плохо. На данную минуту оставалась одна большая проблема: Алексей. Я заторопилась в кухню.
        Он сидел за столам в компании с пол-литровой бутылкой водки и чашкой. Смотрел куда-то в сторону и что-то там видел.
        - Закусить нечем? - задала я вопрос.
        - Не знаю, - ответил он, поднимая чашку.
        - Алеша, ты алкоголик? - осторожно спросила я.
        Он поперхнулся, закашлял, а отдышавшись, рявкнул:
        - Ты что, спятила?
        - Не злись, ладно? Я просто чтоб знать.
        - Ты, Наташка, чокнутая, ей-Богу. Разве ж такое под руку говорят? У меня сегодня двоих друзей убили...
        - Я же просто спросила...
        - Ты сама подумай, для меня стакан водки, что слону дробина!
        - Да не заводись ты, - миролюбиво предложила я.
        Мы помолчали. Он было взял чашку, но потом отставил в сторону и на меня покосился.
        - Ты пей, пей, - попросила я.
        - Нет уж, спасибо. Не хочется.
        - Злишься?
        - Нет.
        - Что делать будем?
        - У меня работа срочная образовалась.
        - Я с тобой.
        - Незачем. О даче никто не знает. Здесь ты в безопасности.
        - Какая безопасность, Алеша? - вздохнула я и уставилась на свои кроссовки. - Не оставляй меня, пожалуйста...
        - Уезжать тебе надо, - сказал он.
        - Да некуда мне уезжать - Я лучше с тобой.
        - Куда со мной?
        - Не знаю. Все равно. Много я одна набегаю? У тебя друзья, квартиры, гранаты, и то раз в день непременно на неприятности нарываемся. А то и два... С Пашкой что делать будем?
        - В город повезем.
        - У него есть кто?
        - Есть. Мать, брат...
        Я разревелась, по-дурацки шмыгая носом и размазывая слезы.
        - Как стемнеет, поеду, - мягко сказал Алексей. - А пока давай-ка я твою руку посмотрю.
        Я стянула кофту. Повязка ослабла, кровь все еще сочилась. Алексей принес бинтов из ванной, осмотрел рану и покачал головой.
        - Дырка приличная. Надо бы зашить.
        - Ты же говорил, нельзя в больницу... - Тут до меня дошло, и я нахмурилась; - Это что, иголкой с ниткой? Нет уж. Я не Рэмбо. К. тому же, если верить твоим про гнозам, долго я не протяну, так что глупо особенно о руке беспокоиться.
        - Не болтай ерунды. С такими способностями ты доживешь лет до ста.
        - Хорошо бы, - кивнула я. - Как у тебя голова?
        - До того, как по ней железкой двинули, было лучше.
        - Я есть хочу.
        - Потерпи. Поеду в город, что-нибудь прихвачу.
        Часов в двенадцать он стал собираться.
        - Я с тобой, - поднялась я с кресла, с трудом извлекая себя из дремы.
        - Ложись спать. За час обернусь.
        - Нет, лучше вместе. Ночь, менты тормознут. Если женщину увидят, меньше цепляться будут,
        Алексей подумал и кивнул. Тело Пашки он перенес в машину и уложил в багажник. В кабине чем-то пахло, я не сразу поняла, что кровью. Сиденье и пол Алексей вытер, но запах остался. Я открыла окно, глядя, как медленно открываются ворота.
        Если кто-то и интересовал милицию этой ночью, то уж точно не мы. Напряжение понемногу спало, и я решилась спросить:
        - Алеша, вот Пашка тебе говорил, что Серого ты тронуть не можешь...
        - Ну...
        - А он тебя трогает, нечестно получается. Ему можно, а тебе нельзя? Алексей усмехнулся.
        - Тут штука хитрая. Покуда я у крестного не появился, у него руки развязаны На меня все свалит, скажет, деваться ему бедному, некуда было. Опять же, я являться не спешу, должного уважения не проявляю.
        - А ты проявил бы, показался. Драться, так по - честному, а то все козыри у твоего Серого... А что Пашку убили...
        - Пашка дружок ной давний, многих знает, много чего слышит, но для Сазельича он ломаного гроша не стоит, А Чика просто пьяница-инвалид. Он мне в детстве кораблики мастерил...
        Мы въехали в город и встали возле троллейбусной остановки. Вокруг не было ни души. Я немного прошлась, поглядывая по сторонам, и кивнула Алексею. Он вытащил Пашку и аккуратно устроил на ска мейке. Проехав несколько кварталов по пустынной улице, мы остановились у автомата, и я позвонила в милицию.
        - На троллейбусной остановке "Сады" это двенадцатый маршрут, прямо на скамейке лежит мертвый.
        - А откуда вы знаете, что мертвый, может, пьяный? - лениво предположил дежурный,
        - Вряд ли. Он весь в крови и не дышит. Может, подъедете? Не очень приятно ждать троллейбус в компании с мертвецом
        - Я сейчас машину вышлю, а вы дождитесь наших сотрудников...
        - Ага, - перебила я. - Я как раз такая дура... - И повесила трубку. Разумеется, дежурный был не виноват, но такой уж это был вечер, то есть уже ночь.
        Мы заехали в круглосуточно работающий магазин и с удивлением обнаружили, что полуночников в городе хватает. Выпросив у кассирши большую коробку, набили ее провизией. Судя по количеству запасов, умирать на днях Лешка не собирался.
        - Интересно, успеем ли мы все это съесть? - невесело пошутила я.
        - Успеем.
        - Вряд ли. Я ем мало.
        - Ну разве что...
        - У Пашки был при себе какой-нибудь документ?
        - Права. Я вздохнула:
        - Значит, мать узнает уже сегодня.
        - Вряд ли. Она у него запойная,
        - А как же...
        - Брат сделает все как надо.
        Загнав машину в гараж, мы вошли в дом. Ставни весь день не открывали, чтобы не привлекать внимания. В доме было душно, несмотря на ночную прохладу. Я поставила на плиту чайник, осторожно наблю-дая за Алексеем. Тот сновал из угла в угол хмурый, как грозовая туча.
        - Чего не ешь? - спросил он вдруг точно проснувшись.
        - Уже не хочется...
        - Тогда спать ложись.
        - Нет, - твердо заявила я.
        - Я никуда не уйду.
        - Врешь! Я усну, а ты смоешься и меня бросишь.
        - Вот что... Ты мне вроде бы жизнь спасла, и я вроде бы твой должник. Серый от меня никуда не денется, пусть немного погуляет напоследок... А мы пока твоей проблемой займемся.
        Этих слов я ждала весь вечер, а теперь не знала, что ответить. Только и смогла вы-давить, переминаясь с ноги на ногу:
        - Ты серьезно?
        - А то...
        - Здорово... то есть спасибо. Но я ведь совсем не для того, чтобы ты мне помогал, я бы и так, хотя, конечно, если поможешь, будет просто здорово-Далее я продолжила изъясняться в том же духе: маловразумительно, но трогательно. Под конец заплакала, жалобно глядя на него, а он с меня уже глаз не сводил. Так-так, гранаты я не зря швыряла и насчет скворечника зимой не ошиблась, а вот кое-кто нагло врал, утверждая, что я ему не нравлюсь...
        Дуло автомата больно уперлось в плечо... Я испуганно открыла глаза. Возле кровати стоял Алексей и тряс меня за плечо свой лапищей.
        - Что случилось? - пролепетала я.
        - Ничего. Извини, не стоило тебя будить. Напугал до смерти, да?
        - Да нет, нормально. Ты что, не ложился?
        - Ложился. Дурацкое убийство из головы не идет.
        - Что? Какое убийство? - Я села и потерла глаза, силясь вникнуть в его слова.
        - Раз уж я тебя все равно разбудил, давай-ка поговорим.
        - Хорошо. Поставь чайник, выпьем кофе. А я пока оденусь.
        Через пять минут я была в кухне, пробудившаяся окончательно и на многое способная. Алексей курил, на столе стояли две чашки крепкого кофе - Я села напротив, сложила руки на груди, входя в образ девочки-сиротки.
        - Извини, я не очень поняла, что ты говорил про убийство.
        - Еще раз расскажи, как все было. Как вы столкнулись с этим парнем в коридоре и все такое...
        Я кивнула и принялась очень подробно излагать. Алексей слушал и хмурился, потом сказал:
        - Ерунда получается. Вроде все гладко, и одно из другого выходит, а ерунда.
        - Алеша, я ничего не понимаю, - заволновалась я. - Что ерунда, убийство ерунда?
        - Дело в том, дорогуша, что убийство это никому не интересно.
        - Как это?
        - А вот так. Нормальная бытовуха. Два мужика нажрались водки, вспомнили старые обиды, и один пырнул другого ножом. Менты его на следующий день повязали.
        - Откуда ты знаешь? - удивилась я.
        - Разведка работает.
        - Не может этого быть.
        - Еше как может.
        - А эти, что за мной гоняются, мне приснились?
        - Нет. Гоняются всерьез.
        - Тогда я ничего не понимаю, - созналась я.
        - Я пока тоже - Так что давай вместе постараемся чего-нибудь понять. Одна голова хорошо, а две лучше.
        Мы выпили еще кофе. Я взглянула на часы: пять утра. Только сумасшедшие в та кую рань хлещут кофе и занимаются разговорами. Но при всем желании я уже не усну.
        - Что ж, - сказал Алексей, - давай прикинем, кто и за что хочет тебя убить.
        - Давай, - уныло согласилась я.
        - Вспомни, что ты видела в ресторане.
        - Так я тебе все рассказала.
        - Значит, не все. Значит, было что-то такое, что ты видеть и слышать не должна. О чем вы с гостем говорили?
        - Ни о чем серьезном. Просто болтали. О "Розе мира"... Или теперь за это убивают?
        - Что еще за роза?
        - Книга такая, философия и мистика,
        - Чтоб за книги стреляли, не слыхал. А кроме этой розы?
        - Он о семье рассказывал...
        - Нет, не то... Случилось что-то такое, отчего ты кому-то интересна стала. Что?
        - Не знаю. Ей-Богу. В ресторане - ничего особенного, ну ничегошеньки. Люди как люди. Ни драк, ни скандалов, народ приличный, официанты вежливые... Мы засиделись за разговорами, официанты коситься начали, вот Аркадий Юрьевич и предложил беседу в номере продолжить. В лифте вдвоем поднимались, в холле никого не встретили, прошли к номеру - и тут этот тип вылетел.
        - Может, ты куда выходила и что-то ненароком увидела?
        - В туалет выходила, два раза. В первый раз две девчонки возле раковины курили, одна другой анекдот рассказывала, второй раз вообще никого не было. Все. Когда шла по коридору, какой-то хмырь прицепился: "Девушка, вам одной не скучно?" Я ответила: "Кто ж в туалете скучает?" - и дальше пошла. Чушь какая-то, Алеша, ничего я не видела и не слышала, за что бы меня убить хотели. Только если тот самый тип из номера напротив...
        - Забудь. Я же тебе сказал. Тот тип сидит, во всем покаялся и никому не интересен.
        - Тогда не знаю. Честно. Ты не подумай, что я скрываю от тебя...
        - Я не думаю... Может, ты сама не знаешь, что знаешь что-то очень важное.
        - Как такое может быть?
        - Если я тебе сейчас начну рассказывать, какое может быть, слушать замучаешься, так что вернемся к этому чертову ресторану... Постой, а с чего ты взяла, что все с этим убийством связано?
        - А как же иначе? Произошло убийство, мы убийцу видели, через пару дней - трупы, и за мной охотятся. Я два дня на даче была, о ней никто не знает, потому и жива осталась.
        - Да, гладко, я же говорил.
        - А ты бы что подумал?
        - Наверно, то же самое...
        - Вот видишь...
        - Вижу, только дело не в этом убийстве, а если мы не будем знать в чем, из дерьма не выберемся.
        Мужик он был дотошный и за два часа едва меня не уморил. Когда от сигарет и кофе слегка замутило, мы решили сделать перерыв и как следует отмыть машину от моей и Пашкиной крови. Но и за работой Алексей донимал меня вопросами и все ближе подбирался к истинной причине, что мне очень не нравилось. Соображал он, к сожалению, быстро и памятью обладал завидной.
        Я попросилась немного отдохнуть, а проснулась только в полдень. Алексей был на кухне и варил щи, и на лице его была написана решимость докопаться до истины.
        - Обед готов, - сообщил он без улыбки, как видно, целиком погруженный в свои думы.
        Да, вздохнула я про себя, как бы за его стремление помочь мне не пришлось платить по-крупному. Кажется, в скворечнике завелся шустрый скворец. Ничего не попишешь, прежний план не годятся, придется перестраиваться на ходу.
        - Пойдем на веранду обедать, - предложила я.
        Он кивнул. На мое счастье, поесть он любил, жевал с аппетитом, а главное - молча, что позволило мне без помех обдумать дальнейшее поведение. Но, когда я мыла посуду, он выдал потрясающую идею:
        - А если все наоборот? Если убить хотели твоего Аркадия Юрьевича, а остальных заодно? А так как ты накануне с ним долгие беседы имела, то на очереди, само собой, первая?
        Я только плечами пожала:
        - Как-то все это... нелепо... Он из Самары приехал, что ж, его в Самаре убить не могли?
        - Всякое бывает.
        - В любом случае мы о его делах понятия не инеем. В наш город приехал впервые, поди, разберись, кому он понадобился, . -
        - Как хочешь, а в этом что-то есть. Убили его и еще двоих, так?
        - Да. Геру и Валерку...
        - Кто такие?
        - Гера - хозяин, был то есть, а Валерка - мастер на все руки.
        - Кто еще с вами трудился?
        - В офисе? Никто, они и я, нас всего трое... было.
        - То-то - Аркадий твой приехал по делам фирмы, так? Троих убирают и за тобой охотятся - искать надо здесь.
        - Чего искать, Алеша? Фирма как фирма, здесь купили, там продали. Я даже толком не знаю что...
        - Вот видишь...
        - Ничего я не вижу...
        - Зачем этот Аркадий приезжал?
        - Не знаю... дела у нас с ним, - пожала я плечами. - О делах они с Валерой говорили - Моя работа какая: на телефоне сидеть, кофе варить да гостей встречать - Зря меня убить хотят, ничего я в делах не смыслю.
        - Но не можешь ведь ты совсем ничего не знать. Когда твой Гера велел его встретить, наверное, сказал, зачем его черти из Самары несут?
        Я готова была зареветь от досады, что по своей глупости и лени не потрудилась узнать об этом у Наташки.
        - Он просто сказал, забронируй номер в гостинице, ну и глупости всякие: будь внимательна, поужинай... Алеша, если ты думаешь, что у Геры какие-то тайны были и все такое прочее, то это ерунда. В делах я, может, не соображаю, но Геру знаю как облупленного. Можешь не верить, но он был приличным человеком и никогда ни во что не стал бы ввязываться - я имею в виду что-то противозаконное. Словчить, схитрить - пожалуйста, но преступление...
        - Он мог сам ничего не знать, а когда узнал, взбрыкнул, его и убрали. Перестреляли всех - и концы в воду.
        Я опять пожала плечами:
        - Не сердись, но как-то это... в общем, не очень верится.
        - Напряги извилины, что-то полезное ты вспомнить можешь.
        Легко ему говорить. Я принялась перетряхивать память, выуживая обрывки сведений, услышанных от Наташки. Алексей моей бестолковости удивлялся и злился Рассвирепев, я рявкнула:
        - Чепуха все это! Допустим, мужиков убили из-за каких-то неведомых дел, а подругу за что?
        Высказалась и тут же поняла, что дала маху. Лажанулась ты, дорогуша, как говаривал один мой знакомый, тоже покойник,
        - Подругу? - спросил Алексей и потянулся за сигаретой. - Расскажи-ка мне о подруге.
        - В том-то и дело, что никакого отношения к фирме она не имеет.
        - А какое отношение, скажи на милость, она имеет к гостинице?
        - Да-а, - опечалилась я.
        - Расскажи, как ты ее труп обнаружила.
        - Я вернулась с дачи и к ней поехала, чтобы разузнать, как дела и все такое... Ее машина возле гаража стояла, не запертая, дверь со двора открыта, это меня удивило. Я вошла в дом, позвала - никого. Иду, а в коридоре палас мокрый, я в ванну зашла, а она там...
        - И ты побежала к Гере, вместо того чтобы звонить в милицию? Почему?
        - Испугалась. Я не могла там сидеть и ждать, когда они приедут, понимаешь?
        - Не очень. Смойся я из квартиры с трупом - это ясно. А тебе прямая дорога к родной милиции, разве нет?
        - Может, сейчас все и выглядит подозрительно, но тогда я так перетрусила, что бросилась в машину и поехала к Гере. Гера всегда знал, как поступить правильно. А потом, я просто не хотела быть одна... Ты мне веришь?
        - С какой стати мне тебе не верить?
        - А когда я увидела Аркадия Юрьевича в кабинете Геры. я подумала, что это, конечно, из-за случая в гостинице. Потому что другой причины убить всех придумать не могла. И решила, что подругу убили по ошибке, то есть что искали они меня.
        Алексей кивнул, о чем-то размышляя. Беспокойство одолевало меня все сильней,
        - Где работала твоя подруга? - спросил он.
        - Нигде. Домохозяйка, - мой энтузиазм таял на глазах.
        - А Геру она знала?
        - Геру? Конечно. Мы дружили много лет. Слушай, забудь о подруге, она вообще человек особенный, ей до Гериной фирмы никакого дела не было. Ее интересовали только древние майя.
        - Древние кто? - не понял Алексей.
        - Майя. Индейцы, жили когда-то в Мексике.
        - А-а-а, - протянул он. - И что?
        - Ничего. Она историк, занималась этими самыми майя, сидела по двенадцать часов за своим компьютером, писала статейки разные, переводила с испанского, иногда вообще месяцами жила в Мексике.
        - Стоп. Ты говорила, что она домохозяйка. Следовательно, замужем?
        - Да, - неохотно согласилась я.
        - А кто у нее муж? В смысле, чем занимается? Чтобы домохозяйка по Мексикам раскатывала, бабки нужны.
        - Он бизнесмен.
        - Ясно. И тоже знал Геру?
        - Конечно.
        - А какие-то общие дела у них были?
        - Были, кажется.
        - И что он думает обо всем этом? Ты его видела?
        - Нет.
        - Почему?
        - Он исчез месяц назад, - выпалила я и замерла с открытым ртом.
        - Что? - переспросил Алексей.
        - Он исчез месяц назад, - повторила я, бессильно опускаясь в кресло.
        - Что значит "исчез"? Я чертыхнулась, взяла сигарету и сердито ответила:
        - То и значит. Исчез, испарился, был - и нету.
        - Давай-ка, дорогуша, расскажи мне об этом подробно. - заявил Алексей, усаживаясь рядом.
        Я тяжко вздохнула:
        - Рассказывать особенно нечего. Месяц назад Олег, как всегда, ушел на работу. Его офис на территории старого кирпичного завода. Завод давно не работает...
        - Про завод потом, - перебил Алексей-
        - Я хотела для ясности картины. Так вот. Он, как обычно, ушел на работу, звонил домой после обеда, сказал, что задержится. В половине девятого подруга проезжала мимо и решила заглянуть к мужу. Он был с Герой, потом Гера уехал, а Олег сказал: вернется позже. На воротах стоят охранники, ну вот, один из них и позвонил ей уже ночью, спрашивал Олега. Она испу галась, потому что Олег еще не вернулся. Охранник сказал, что в его кабинете горит свет, дверь распахнута, а его самого нет, и с территории он не уезжал.
        Я выдержала паузу, давая собеседнику возможность переварить информацию.
        - И что? - спросил он, как видно, переварив.
        - И все, - сказала я, чувствуя всю глупость подобного ответа.
        - Что значит все? - взорвался Алексей. - Его что, не искали?
        - Почему не искали? - обиделась я. - Искали, конечно. Только без толку.
        - А в милицию заявляли?
        - Да. Их все это не больно-то воодушевило. Спросили, были ли при нем деньги. Естественно, были. Была ли любовница? И прочая дребедень в том же духе. Утешили: деньги кончатся, и муженек, возможно, найдется. У них убийств по городу хватает, а здесь что? Ушел и не вернулся - во всех газетах по десятку объявлений.
        - А что жена? Сидела спокойненько и ждала?
        - А что она, по-твоему, могла сделать? Его ребята весь этот кирпичный завод обшарили сверху донизу. И ничего. Всех, кто мог хоть что-то знать, опросили - тоже ничего. Был человек, и нету. Одно точно: когда она к нему приезжала, он был жив и здоров, а через два часа позвонил охранник. Что случилось за эти два часа - тайна. Олег исчез, и месяц о нем ни слуху ни духу.
        - Олег ваш скорее всего зарыт в тихом месте. Отвезли куда-нибудь, побеседовали, да там и оставили. Что у него был за бизнес?
        - Откуда мне знать? Но...
        - Стоп, не заводи шарманку, что ты его сто лет знаешь и он чужой копейки не возьмет! - Я обиженно нахмурилась. - Так, давай прикинем, что у нас получается. Две фирмы, в которых неизвестно чем люди заняты, хозяева их друг друга знают и предположительно совместные дела проворачивают. Потом один из них бесследно исчезает. Через месяц убивают его жену, приятеля-фирмача, а заодно и его сотрудников. А теперь охотятся за единственным оставшимся в живых человеком из этой команды, та есть за тобой... И ты вешаешь мне на уши лапшу про какую-то дешевую бытовуху в гостинице?
        - Ничего я не вешаю, - опять обиделась я. - Допустим, кто-то расправился с Олегом - и концы в воду... Но какой смысл через месяц убивать его жену и нас в придачу?
        - За месяц многое могло случиться.
        - Могло-то могло, но при чем тут я - не понимаю,
        - Копать надо здесь. Твоя подруга... как ее звали?
        - Дина.
        - Так вот, что ни говори, а вела она себя довольно странно. Может, все не так просто, и ей было что-то о муже известно.
        - Исключено. У нее от меня секретов нет, то есть не было. Все возможные версии мы продумали вместе и ни к чему не пришли.
        - А может, у него правда баба была? Надоела жена до смерти, он деньги прихватил и смылся? Мог, кстати, прихватить не только свои. А расплачиваться жене при шлось.
        - Не было у него никакой бабы, - разозлилась я.
        - Ага. У него тоже от тебя секретов нет, так, что ли?
        - Да не в этом дело... - Я немного помялась и пояснила:
        - Женщины его вообще не интересовали.
        - Импотент, что ли? То-то жена его не больно искала.
        - Нет, здесь совсем другое.
        - Что другое? - нахмурился Алексей. Я призадумалась, соображая, как бы все объяснить. Ничего особо гениального в голову не приходило, и я с досады выложила чистую правду:
        - Олег - гомосексуалист.
        - Гомо... - начал Алексей и поперхнулся - - Подожди, а жена? Эта самая Дина?
        - История долгая... - вздохнула я.
        - А куда мы торопимся? Чем больше я тебя слушаю, тем больше удивляюсь, как вас раньше не пристукнули. Интересные люди...
        - Ладно, если тебе так интересно, - смирилась я. - Они вместе учились в институте: Олег, Дина и Гера. Дружили. Олег был очень красивый, все девчонки по нему с ума сходили. Умный, элегантный, немного насмешливый. Динка, конечно, в него втрескалась по уши. И он ее явно выделял из всех. Ухаживал. Билеты в театр, цветы, иногда вечеринки, все как водится. Но... он никогда не делал попыток изменить их отношения, в том смысле...
        - Да понял я! - перебил Алексей. - В театр водил, но так и не трахнул.
        Я сурово нахмурилась, но решила не заводиться.
        - Называй как хочешь. Интимной близости между ними не было. Дина - маменькина дочка и воспитана очень строго, но и ее это немного удивляло. Она, правда, видела в этом порядочность и была ему благодарна, потому что, начни он настаивать, ей было бы трудно решиться...
        - Психологию оставь. Если попросту - он не собирался ее трахать, а она решила, что он ее до лучших времен бережет, - подытожил Алексей.
        - Если ты не прекратишь, я рассказывать не буду.
        - Ладно, не кипятись.
        - После института он уехал. Писал письма, но дружеские, а она не этого ждала.., в общем, решила, что он ее не любит. Через два года они случайно встретились у меня, я тоже не знала, что он вернулся, просто в один прекрасный вечер закатываются они ко мне с Герой. Я позвонила Дине, и опять все пошло как раньше. Цветы, подарки... она счастливая ходила... Влюблена как кошка. Через полгода Олег предложил ей выйти за него замуж. К тому времени он уже занимался бизнесом и женихом был завидным. Они поженились...
        - И он во всем покаялся?
        - Слушай, зачем я тебе это все рассказываю, а?
        - Душу облегчаешь. Валяй дальше.
        - Ни в чем он не покаялся. Но на счастливого мужа никак не походил. А она на счастливую жену. Стала какая-то пришибленная... Потом не выдержала, поделилась: оказывается, и через неделю после свадьбы она все еще была девицей.
        - Не повезло. И как же он это недоразумение объяснил?
        - В первую ночь сослался на усталость, она была потрясена, но попыталась понять... Потом командировка, еще какие-то нелепые отговорки. В конце концов это стало смешно. Конечно, если бы Дина не была такой дурой, то поговорила бы с ним, а она вместо этого нажила себе комплекс неполноценности: совершенно неинтересна как женшина и так далее. Самое невыносимое было то, что ей не в чем было Олега обвинить, если не считать этого постельного пренебрежения. Он был ласков, заботлив, подарками задаривал, а она на глазах таяла и просто не знала, что делать. Наконец он, видимо, понял, что дальше так продолжаться не может, и великое событие свершилось. Ничего похожего на то. о чем она мечтала. Так и шло: Олег продолжал быть образцовым супругом, а Дина потихоньку с катушек съезжала. Год они прожили... А потом... В общем, она застала его в постели с любовником. Тут-то им пришлось поговорить начистоту. Женился он исключительно для прикрытия. Ей бы послать его к черту, но у нее за этот год с головой что-то неладное приключилось. Она во всем стала винить себя: мол, как женщина она пустое место, и поэтому... ерунда,
одним словом. В обшем, Динка не только его не бросила, по-моему, эта дура себя неполноценной считала, а его нормальным. Вот и стала она при родном муже то-варищем и другом, в постель к нему не лезла и проявляла материнскую заботу, за что он платил сыновней любовью. Тогда она и занялась своими майями, и все у нее в голове перепуталось: майя эти самые стали настоящими, а реальная жизнь - чем-то воображаемым. В медицине есть для этого специальный термин, но я его забыла. Зато точно знаю: Динка не всегда с уверенностью ответить могла, какое время года на дворе, не говоря о прочих мелочах. Так что убивать ее было совершенно не за что,
        - Класс, - усмехнулся Алексей. - За душу берет. Сразу ясно, секретов между вами никаких не водилось.
        - Что ты этим хочешь сказать? - насторожилась я.
        - Ничего. Вот ты мне про гомиков красочно рассказываешь с какой целью? Может, я, дурак, сообразить должен, что Олег этот самый не исчез, а попросту сдернул с любовником? А благоверная поняла, пpостила, потому и не искала?
        - Какая еще цель? Ты просил рассказать, я и рассказала. И ни с каким любовником он никуда не сдернул, потому что его любовником был Гера-Алексей присвистнул:
        - Ну и компашка у вас. Гадюшник.
        - Какая есть. То есть была.
        - А вот любопытно, Наташка, про Олега ты все время говоришь, как про покойника: "был", а о подруге - точно о живой.
        - Правда? - Вот черт, надо же... - Это оттого, наверное, что Олег давно исчез, а Дина... не привыкла еще.
        - Ага. Интересное кино выходит. Два гомика, у каждого своя фирма, люди небед-ные, но чем занимаются - неизвестна. Что, совсем ничего не знаешь? - усмехнулся он.
        - Олег вроде бы перевозками занимался. На кирпичном заводе у него гараж был. И еще я там контейнеры видела, такие большие.
        - Ясно, кто-то что-то возит, кто-то что-то продает. В свободное время два молодых предпринимателя трахаются, и вдруг один исчезает. Слушай, может, его Гера кокнул? На почве ревности? Надоел он твоему Оле гу, тот решил начать новую жизнь и к жене вернуться, ну и...
        - Глупость какая! Во-первых, они очень любили друг друга. - Тут Алексей фыркнул и головой покачал. - А потом, - разозлилась я, - Гера уехал раньше Динки, и Олег был жив-здоров.
        - Гера мог вернуться.
        - А охрана?
        - Кирпичный завод большой, а охран ники на воротах стояли. Перемахнул твой Гера через забор или в дыру какую пролез, - в наших заборах дыр сколько хочешь - и укокошил любовничка.
        - Ты меня нарочно дразнишь? Издеваешься? То у тебя выходит, что всех перестреляли. потому что Олег пропал, то вдруг Гера Олега убил. А остальных кто, тень отца Гамлета?
        - Так ведь и с Олегом не все ясно. К примеру, почему он должен быть покойником? Ведь труп так и не нашли.
        - О Господи, только не говори, что Олег вернулся и в обиде на Геру всех перестрелял.
        - Ладно, поваляли дурака, и хватит. На тебя охотятся. Причину нужно здесь искать - это как дважды два.
        - Интересно, откуда такая уверенность? - съязвила я.
        - Интуиция подсказывает, - усмехнулся Алексей.
        - А-а-а, тогда конечно.
        - Олег кому-то мешал, его убрали. За месяц что-то произошло, отчего вы все, кто был рядом с ним, стали опасными свидетелями. Копать надо здесь. Как фамилия твоего Геры?
        - Феоктистов Герман Эдуардович. Записать?
        - Не надо, запомню. А Олег?
        - Герасимов. Отчество Николаевич.
        - Еще вопрос. Когда исчез Олег, кто стал заправлять делами фирмы?
        - Как кто? - удивилась я. - Гера, конечно. Кто ж еще? Динка ничего в этом не смыслит, а вся фирма - это Олег, бухгалтер да еще двое ребят на подхвате. Охранников, шоферов и уборщиц я не считаю.
        - До чего ж фирма интересная, чем больше ты о ней рассказываешь, тем меньше я о ней узнаю. Ладно, не злись. Разберемся.
        - Как? - насторожилась я.
        - Слухами земля полнится. Кто-то что-то обязательно слышал, нам бы ниточку, и клубочек распутаем.
        Я смотрела на него, прикидывая: способен он в самом деле распутать этот клубок? Кто его знает... На всякий случай стоило быть настороже. Слава Богу, допрос и его утомил, он наконец от меня отвязался. Для разнообразия занялся моей рукой. Выглядела она по-прежнему устрашительно, но, как ни странно, почти не болела. Рана как будто была чистой, и заражение мне не грозило, чему я, естественно, радовалась.
        - Как на собаке, - философски заметил мой лекарь.
        Это показалось обидным, но я промолчала.
        День был жаркий, и мы расположились в саду, пили пиво и друг к другу приглядывались. Я уже поняла, что заблуждалась насчет его сообразительности. Как бы по словица об уме и силе не сыграла со мной скверную шутку. Алексей вызывал смутную тревогу, она росла, крепла, не давая расслабиться. Что будет, если он вдруг узнает в чем дело, - об этом даже думать не хотелось. Жизнь моя по-прежнему не стоила и копейки.
        Я покосилась на Алексея. Он нацепил очки от солнца, и теперь его физиономия выглядела совершенно бандитской. Агрессивный, крупный, уродливый - типичный портрет городского хищника.
        - Ты чего на меня уставилась? - лениво усмехнулся он, швырнув банку в ведро возле веранды - Я проследила за ее полетом: попадет или нет? Попал.
        - В баскетбол играешь? - поинтересовалась я.
        - Не-а, я больше в другие игры.
        - В какие, например?
        - В разные...
        - Ты за что в тюрьму угодил? - поинтересовалась я, продолжая его разглядывать.
        - Вот что, дорогуша, я по мере возможности тащу тебя из дерьма, а ты, в знак признательности, в мои дела не лезешь. Усвоила?
        - Конечно. Я не из любопытства даже. Просто хотелось бы знать, с кем имею дело. Он извлек еше одну банку и вдруг заявил:
        - Я тебе должен, я это помню.
        Я посмотрела на него поверх очков и кивнула. Забавно, но он мне нравился.
        - Какие у нас планы? - спросила я.
        - Сегодня отдыхаем. Надо все как следует обмозговать. Утром поеду к крестному, тянуть нельзя больше. Пора показаться отцу родному.
        - Мне с тобой можно?
        - Нет.
        - Одной страшно.
        - Закройся в доме и не выходи. Здесь безопасно. Я недолго. Покажусь, заскочу еще в пару мест, новости узнаю и вернусь.
        - Поосторожней, ладно? - промямлила я, отводя глаза.
        Он снял очки, внимательно посмотрел на меня и кивнул:
        - Само собой.
        Остаток дня Алексей пребывал в задумчивости, бродил по дому, курил на веранде и насвистывал. Я за ним наблюдала и тосковала, потому как неведомо мне было, какие мысли в его стриженой голове роятся и какие умозаключения назревают. Вместе с беспокойством возникло какое-то странное томление. Странным оно, возможно, было лишь для меня, а остальная часть человечества признала бы его вполне естественным и даже уместным. Я, однако, в силу ряда причин, связанных с особенностями моей прежней жизни, понятия не имела, что с этим томлением делать и как от него избавиться. Весь вечер я не открывала рта, зато воровски пялилась на Алексея, на его голую грудь, здоровенные ручищи и пыталась себя в чем-то убедить. К примеру, в том, что физиономия у него вовсе не уродливая, встречаются и похуже. Естественно, если у человека все лицо изрезано, трудно ожидать, что он будет выглядеть, как Том Круз. Опять же, воспитание в семье, где наблюдаются устойчивые уголовно - алкоголические традиции, тоже мало хорошего добавило, и все-таки... Он до сих пор меня не сдал, что говорило о врожденном благородстве... или глупости? .. А
что бы я сделала на его месте? Прежде всего не позволила бы упечь себя в тюрьму какому-то Серому. Тут я опять уставилась на его грудь, и мысли потекли куда-то... в общем, завели они меня довольно далеко.
        Я прислушалась к своему внутреннему голосу. Он настойчиво рекомендовал убраться от Алексея подальше. Хотя бы в другую комнату, что я и решила сделать. Однако прежде необходимо было выяснить одну вещь, и я нарушила затянувшееся молчание:
        - Ты где с крестным встретишься?
        - Что? - очнулся он.
        - Где вы с крестным встречаетесь?
        - Дома у него.
        - А где он живет?
        - Тебе зачем? - насторожился Алексей.
        - Так... чтобы знать, куда гранату швырнуть в случае чего...
        Он усмехнулся, а потом и хохотнул, головой покачав:
        - А ведь и вправду швырнешь...
        - Отчего ж не швырнуть? Терять мне особо нечего...
        - Ерунда, прорвемся. Главное, найти ту самую печку, откуда танцевать, а там... - Он наклонился ко мне, вызывая своей близостью беспокойство. - Особенно не бойся.
        - Адрес скажи. Или это великая тайна, которую мне доверить никак нельзя?
        Алексей пожал плечами.
        - Николо-Перевозинская, дом три.
        Я присвистнула: район мне был известен.
        - Крестный, случаем, не нефтяной магнат? - поинтересовалась.
        - Может. Сие неведомо. На то он и крестный, чтобы дела свои в секрете держать.
        Перед сном я обдумала план действий на завтра. Потом осторожно пробралась на веранду, принесла бинокль, который углядела еще днем, и сунула под кровать: завтра он мог пригодиться.
        Проснулась я от того, что Алексей грохнул в мою дверь кулаком и гаркнул:
        - Подъем.
        Я головой потрясла, глаза потерла и пошлепала в ванную. Алексей хозяйничал в кухне, готовил завтрак. Как мужчина самостоятельный и с хорошим аппетитом, о пище телесной он неизменно заботился сам, столь ответственного дела женщине не поручая.
        Жара стояла страшная, а столбик термометра упорно лез вверх. Свой дом я покидала налегке, в легкой кофте и джинсах, в которые переоделась на даче. Ходить в джинсах при температуре плюс 30 - самоубийство, и я превратила их в шорты.
        - Привет, - хмуро бросила я, садясь к столу.
        Алексей перегнулся через стол и на мои ноги уставился, потом все-таки опустил свой зад на стул, скроил мерзкую рожу и заявил:
        - Ножки - зашибись.
        - Дурак, - ответила я.
        - Да это я так, в порядке комплимента.
        - Засунь свой комплимент знаешь куда...
        - Догадываюсь... Я ж забыл про вашу интересную компашку: мужики, значит, с мужиками, а бабы от тоски с бабами. Угадал?
        - Опять дурак, - сказала я, впрочем, без всякой злости и налила себе кофе.
        - Не угадал, значит... И все-таки ты шлюха какая-то не правильная...
        - Правильная. Упадок сил у меня отбеготни. Устраивает?
        - Ага. Значит, надежда есть?
        - Надежда умирает последней. А что это за странное направление мыслей с утра пораньше?
        - Да так... Взгрустнулось... Красивая ты баба, Натаха...
        - Ага. А главное, пока живая. Ты не цепляйся, ладно? Без того тошно...
        - Уговорила.
        Он поднялся, шагнул к холодильнику, с легкой тоской взглянул на поллитровку, подумал и взял кефир.
        - Вот и правильно, оно для здоровья полезней, - съязвила я.
        - Как вы, бабы, можете жизнь человеку отравить!
        Алексей усмехнулся и опять на меня посмотрел по - особенному. Я поерзала и вроде бы даже покраснела, а он засмеялся. Как видно, ему понравилось вгонять меня в краску: он все пялил на меня глаза поверх стакана с кефиром и ухмылялся. Новый поворот наших отношений был мне не по душе. К счастью, он взглянул на часы и заторопился.
        Я пошла его проводить. Он вывел из гаража машину, открыл ворота и кивнул мне:
        - Пока. Сиди дома, не высовывайся
        - Ты уж поосторожней...
        Он уехал. Я закрыла ворота и бросилась в дом. Сумка была собрана. Я заплела волосы в косы, превратив себя в умненькую студентку, сунула в сумку найденную в кладовке сломанную ракетку, нацепила солнечные очки и осталась собой довольна. Шорты в сочетании с сандалиями на босу ногу делали меня непременным и неприметным атрибутом летнего города. Я вздохнула, мысленно выпрашивая у судьбы удачи, и вышла из дома.
        Автобус пыхтел на остановке, отравляя воздух черным дымом. Две старушки торговали семечками. Я купила стакан, вошла в автобус и заняла место возле двери. Пассажиров было человек десять, в основном пенсионеры. Шофер тяжко вздохнул, закрыл двери, и автобус тронулся. Через четверть часа я уже была в городе и пересела в троллейбус. Доехала до центра, вышла у старого драмтеатра и дальше отправилась пешком.
        Николо-Перевозинская улица тянулась вдоль реки. В начале века здесь царило купеческое благолепие. Внизу была пристань, при ней церковь о пяти главах с высокой колокольней. Потом улицу переименовали в Красномилицейскую, колокола сняли, а в церкви разместили обувную фабрику. Добротные купеческие дома с крепкими заборами заселили трудовым людом, семей по десять в каждый, с одной громадной кухней на всех и удобствами во дворе.
        Поколения сменяли друг друга, а люди по-прежнему терпели прелести коммунального быта, с тоской поглядывая на растущих вокруг близнецов-многоэтажек. Кому везло, те выбирались в квартиры, где кухня маленькая, зато сосед не маячит перед глазами в трусах и майке, а в туалет с утра не надо занимать очередь. Оставшиеся доживали свой век, наблюдая из окон с ванькой-мокрым на подоконнике за бесчисленными стаями бродячих собак и котами на завалинке.
        Однако жизнь сделала еще один крутой поворот. Обувь стали шить в более подхо-дяшем для этого месте, на колокольню вернули колокола, на золотые луковки - кресты, а улицу вдруг облюбовали появившиеся богатеи. Как всегда, русская душа не знала удержу. Иные покупали по пять квартир, расселяя туда древних стариков и старушек, чтобы занять бывший купеческий дом. Через год дореволюционному благолепию нечего было и тягаться с нынешними роскошными особняками. От старых задворок областного центра остались только бесчисленные кусты сирени, шиповника и акации. Бродячие псы куда-то делись, зато появились мастифы и доги, а забредшие по глупости коты сидели на деревьях и жалобно орали. После таких перемен называться Красномилицейской улица положительно не могла, и ей вернули исконное название.
        Эти мысли блуждали в моей голове, когда я, спустившись по чугунной лестнице, оказалась в прохладном раю Николо-Перевозинской. Народ здесь проживал далеко не бедный, и адрес уже сам по себе наводил на размышления. Если Лешкин крестный и не был шейхом из Саудовской Аравии, то на простого пенсионера тоже не тянул. Впрочем, редкие развалюхи здесь еще остались, вполне возможно, одну из них я сейчас и увижу.
        Я свернула на песчаную тропинку, под прикрытие сирени, и пошла вдоль улицы, поглядывая на номера домов.
        Дом номер три на первый взгляд не являл собой ничего примечательного. Двухэтажный особняк из красного кирпича, крытый черепицей, крыльцо с гнутыми железными перилами и симпатичными фонарями с обеих стоpон. Дом утопал в зелени и быд обнесен металлической оградой на каменных столбах. Солидно и без излишеств. Мне понравилось. Хозяин такого дома красный пиджак ие напялит, хотя, может, я оши-баюсь.
        Я прошла мимо, успев заметить, что Лешкиной машины во дворе нет, и свернула в переулок, размышляя, где укрыться. Через минуту я вышла на соседнюю улицу, параллельную Николо-Перевозинской и носившую имя Фрунзе, что было, конечно, явлением временным. Особняки и здесь теснили деревянные домишки, но процесс колонизации был еще в начальной стадии, и улица напоминала захламленную строительную площадку. Возможно, из-за жары на площадке этой особого оживления не наблюдалось.
        Завидев скамейку, я присела, пытаясь сориентироваться. Находилась я где-то позади нужного мне дома, и здоровенный дуб с похожим на скворечник сооружением, сделанным местной детворой для одним им ведомых целей, мог мне пригодиться. Если хозяева отсутствовали, конечно. В такую жару я бы на их месте отправилась на речку.
        Хозяев видно не было. Повесив на плечо сумку, я полезла на дерево, с грустью подумав, что поспешила обрезать джинсы: длинные щтанины сейчас бы пригодились.
        Ободрав колени, я все-таки достигла скворечника, огляделась и порадовалась, что не ошиблась: дом номер три отсюда смотрелся как на ладони. Если поднимусь чуть выше, смогу увидеть и крыльцо с витым козырьком. Впрочем, неизвестно, пустят ли Алексея с парадного хода...
        Я забралась повыше, выбрала основательный на вид сук и устроилась на нем, не обращая внимания на сердитые взгляды вороны с соседней ветки.
        - Лети отсюда, - сказала я ей, извлекая бинокль из сумки.
        Затея сильно смахивала на авантюру: сидя на ветке, многого не узнаешь, а вот если взрослую тетю сердитые дяди засекут на дереве с биноклем в руках, будет тете худо. Однако Алексей занимал меня чрезвычайно, а крестный его - и того больше, потому я и решила рискнуть. Авось что-нибудь да высмотрю.
        С этой стороны особняк выглядел намного интересней. Деревья, посаженные вдоль крепкого забора, через несколько лет должны были надежно укрыть его от нескромных взоров. А пока я и без бинокля хорошо видела веранду с распахнутыми настежь дверями и настоящий бассейн с мраморными ступенями. Бассейн был небольшим, но как-то чувствовалось, что им пользуются. Чуть в стороне, возле кустов роз, стоял белый столик с витыми ножками, пяток стульев к нему и плетеное кресло под веселым полосатым грибком.
        В кресле кто-то сидел. В бинокль я разглядела мужчину лет шестидесяти в спортивных штанах и футболке. Он читал газету, то и дело поправляя очки, сползающие с носа, наверное, из-за жары. Мужчина походил на пенсионера-сторожа или садовника. Сидит себе человек в хозяйском кресле, пока "сам" отсутствует, сидит и газетку читает. От его облика веяло чем-то устоявшимся и мирным.
        Я обшарила взглядом сад, двор и окна дома, но больше ни души не обнаружила. А что, если Алексей сыгpал со мной шутку? Только я подумала об этом с тихой злостью, как появился он собственной персоной. Увидела я сначала машину, но не нашу расхристанную "восьмерку", а вполне приличную "Ниву" белого цвета. Только когда из нее вышел Алексей, до меня дошло, что это вторая "тачка", купленная Соловьем.
        Стоило Алексею показаться, как дом ожил, да так, что мие пришлось вертеть головой во все стороны, чтобы не пропустить что-нибудь интересное. С крыльца спустились двое молодых людей - как видно, Алексея они хорошо знали, потому что принялись по очереди трясти ему руку и улыбаться. Слов я не слышала и по губам читать не умею, но общее впечатление: встреча прошла в теплой, дружеской обстановке. Пока все трое входили в дом, в саду тоже наметилось оживление. Крупный, почти квадратный паренек скатился по лестнице, остановился за пару метров от старика и что - то сказал, выгибая спину. Выглядело это забавно: спина гнулась с трудом от чрезмерного количества мускульной массы. Старичок кивнул, снял очки, отложил их вместе с газетой в сторону. Квадратный исчез в кустах, а старичок задумался, потер переносицу и вроде бы даже вздохнул, но тут же бодро поднялся и улыбнулся во всю ширину рта, сверкая золотыми ко-ронками.
        Причиной такой радости было появление Алексея. Он спускался по ступеням без сопровождения и без улыбки. Возле бассейна они встретились, обнялись, пожали друг друту руки, а старичок, который, кажется, все-таки оказался крестным, наклонил к себе стриженую Лешкину голову и трижды его облобызал. Они еще с минуту постояли, крестный держал Лешку за руку чуть выше локтя и вроде бы рассматривал, а потом махнул рукой в сторону полосатого грибка, приглашая проходить и быть как дома.
        Оба сели за стол - Алексей с опаской на стул с витыми ножками, а улыбчивый крестный в кресло. Беседовали они довольно долго, говорил все больше старичок, наклонясь к Лешке и постукивая л донью по его руке, а тот кивал с очень серьезным выражением на лице.
        Из-за кустов появился квадратный с сер-вировочным столиком, подкатил его и исчез. Крестный выставил коньяк, две рюмки, лимон дольками, они выпили, чокнувшись по русскому обычаю, и опять заговорили. Мне чрезвычайно хотелось услышать хоть одну фразу из десяти, но приходилось довольствоваться пантомимой и придумывать подходящий текст самой. Примерно с полчаса ничего не происходило, разве только что коньяк стремительно убывал. Лицо крестного становилось все ласковее, все добродушнее, да и Лешка как будто рассла - бился.
        Из-за кустов опять возник квадратный, наклонился к старику и что-то доверительно зашептал. Старец посуровел, кивнул, а Лешка нахмурился и замер, сложив руки на коленях. Так-так... Я взяла левее и увидела сходящее по ступеням веранды трио: высокий брюнет в дорогом костюме с физиономией сутенера и двое ребят, широких, как река в половодье, и настолько бесцветных, точно лиц у них и не было вовсе, одни темные очки. Если это не охранники, то съешьте меня с потрохами.
        Охрана замерла метрах в пяти от первого стула, а брюнет подошел к крестному. Тот пожал протянутую руку и что-то сказал, тыча пальцем то в Алексея, то в гостя. Гость стоял ко мне спиной и его физиономии я видеть не могла, зато Лешкину видела отлично: он багровел, хмурился и глядел свирепо. Поэтому когда Алексей вдруг вскочил, как подброшенный пружиной, я нисколько не удивилась. Он сгреб брюнета в охапку и с душой врезал ему по физиономии. Брюнет улетел в кусты. Охрана забеспокоилась, но старичок махнул рукой, усмиряя страсти, дождался, когда гость выберется из кустов, и опять заговорил. Брюнет вытер разбитую губу, косясь на Лешку, тот бросил что-то презрительное, а старичок, надо полагать, прикрикнул. Оба разом повесили головы, заметно опечалившись. Так они и стояли, точно две побитые собаки, а крестный продолжал толкать речь, обращаясь то к одному, то к другому. Длилось это минут пятнадцать, не меньше. После чего Алексей и брюнет с видимой неохотой пожали друг другу руки, за что удостоились улыбки старика и дружеского похлопывания по спинам. Все трое не спеша пошли к дому.
        Больше я при всем желании ничего увидеть не могла, поэтому с дерева слезла. И вовремя: к нему как раз бежала ватага ребятишек, как видно, законные хозяева скворечника. Я поспешила убраться подобру-поздорову. Возле моста тормознула первую проезжавшую машину, "Жигули" странного желто-зеленого цвета, с водителем, столь юным на вид, что было яснее ясного: эту машину он только что позаимствовал из гаража папочки. Впрочем, это не мое дело.
        - Хочешь заработать? - спросила я.
        - Ну, - ответил он и нахмурился.
        Тут я сообразила, что паренек скорее всего ехал на пляж и на меня имел другие виды. Я показала десять долларов и обьяс-нила, что надо делать. Доллары произвели впечатление, а желание поучаствовать в чем-то интересном бьно еще сильнее. Мы спустились к Николо-Перевозинекой и встали недалеко от поворота. Я извлекла бинокль. Парень таращился с любопытством и некоторым уважением. Он собрался было что-то спросить, но тут со двора дома номер три показалась машина - шикарный "Мерседес" черного цвета. Я сползла по сиденью вниз, притворившись, что меня здесь и нет вовсе. Паренек неожиданно занервничал, пришлось посулить ему еще десятку.
        Вскоре появилась и "Нива", однако свернула она в противоположную от нас сторону. Не поднимаясь с пола, я шепнула:
        - Давай за ним.
        Паренек, все еще нервничая, тронулся с места. Дорога была сущим наказанием: подняться я не решалась, а сидеть, ничего не видя, было не по мне. Поэтому я обрадовалась, когда наконец взвизгнули тормоза и мой водитель сказал:
        - Вылазь, ушел он.
        Находились мы возле бара "Вечерний".
        Репутация у этого заведения была скверная, и парнишка опять задергался.
        - Этот тип на "Ниве" туда ушел, - сообщил он мне и добавил:
        - Что за дела, а?
        - Не вибрируй. Посиди немного, по-
        Лучишь свои деньги и исчезнешь.
        - Ты вообще кто такая?
        - Жена
        - Чего?
        - Жена этого типа. Хочу узнать, как он время проводит.
        Парень мне не поверил, но немного успокоился. Время шло, а Алексея все не было. Первые полчаса я еще смогла высидеть, но, когда за час перевалило, занервничала почище своего соседа. Наконец я потеряла терпение и отправилась в бар. Шла, насвистывая и размахивая сумкой для храбрости. Встреча с Алексеем ничего хорошего не обещала, но его долгое отсутствие по-настоящему пугало. С болью душевной я вспомнила об арсенале, который он перетащил на дачу: пара гранат могла бы пригодиться.
        В баре в этот час было пустынно, только трое мужчин сидели за стойкой да парочка за столом в углу. Щеголеватый бармен отрешенно натирал стаканы, пахло дрянной водкой, висел табачный дым. Расхожий кадр боевика. Я остановилась у стойки.
        Меня как ударили: Лешки в баре не было. Воображение рисовало картины одна мрачнее другой.
        Троица за стойкой и бармен удивленно уставились на меня. С моей точки зрения, ни на мне, ни во мне не было ничего, чтобы так глазеть.
        - Пачку "LМ", пожалуйста, - попросила я. Голос звучал пискляво, как-то по-детски, я начала злиться, а тут еще сосед справа решил проявить интерес.
        - Привет, - сказал он. - Что-то я те-
        Бя здесь раньше не видел.
        - Неудивительно, я проездом.
        - Разве спортсменки курят? - спросил он, кивнув на ракетку.
        - Я только носильщик.
        Я прикидывала, стоит ли спросить о Лешке. Решив, что не стоит, взяла сигареты и пошла к выходу.
        - Может, встретимся? - крикнул вслед парень.
        - Ага, в будущем году в Уимблдоне.
        Я вышла из душного полумрака. Куда же мог подеваться Алексей? Ломая голову над этой загадкой, я едва не проглядела предмет своего беспокойства: появившись откуда ни возьмись, Алексей садился в "Ниву". Я шарахнулась за угол и стала осторожно пробираться к своим "Жигулям"" но тут меня ждал сюрприз: машина заперта, а паренька и след простыл. Взвыв от досады, я принялась шарить вокруг глазами и увидела своего шофера: он бежал с противоположной стороны улицы, нарушая все возможные правила дорожного движения. "Нива" тем временем покинула стоянку и влилась в поток машин. Рискнув жизнью без видимой пользы, парень открыл машину и виновато объяснил:
        - За газетой сбегал, в киоск, одуреешь так сидеть...
        Я ничего не ответила: мое внимание привлекла вишневая "восьмерка" с тонированными стеклами, которая плавно тронулась с места и покатилась за "Нивой". Именно за ней - это было мне ясно с первой секунды. Почему - объяснить бы не смогла, ясно и все. "Это хвост", - подумал Штирлиц...
        - Давай вон за той "восьмеркой".
        - Как? - ошалел парень. - Мы ж за "Нивой", ты что, сдурела совсем? А ну, катись из машины, - прорычал он агрессивно, однако с места тронулся и "восьмерке" на хвост сел.
        - Не торопись, - тоном бывалого сыщика заметила я. - А то засекут.
        - Вы из милиции, что ли? - вдруг перешел он на "вы".
        - Ага. Только значок дома забыла.
        Мы замерли на перекрестке в шахматном порядке:Алексей, чуть позади "восьмерка" и на почтительном расстоянии - мы. И тут произошло нечто непонятное - мистика, да и только. Светофор мигнул, мы тронулись прежним порядком, и вдруг Алексей исчез: только что был, и вдруг нет!
        "Восьмерка" бестолково задергалась: рванула вперед, притормозила, вильнула направо, опять вернулась... Мне все было хорошо видно через ветровое стекло: "хвост" Алексея потерял. Правда, я тоже. Но опечалило меня это несравненно меньше.
        - Тормозни на остановке, - попросила я, вручая парню двадцать долларов и оставила его с неудовлетворенным любопытством и мутной тоской по иной, богатой приключениями жизни.
        На дачу я вернулась автобусом и сразу-поняла, что опоздала. Открыла калитку, бесшумно поднялась по ступеням и тихонько позвала:
        - Алеша!
        Он вынырнул откуда-то справа, схватил за плечи, я взвизгнула, сердце оборвалось. С трудом отдышавшись, я заорала на него:
        - Спятил? Эдак человека до инфаркта доведешь!
        - Ты где была? - сурово спросил он, глядя волком.
        - Тут неподалеку, на дереве сидела, - пожала я плечами и прошла на веранду. Там сбросила сумку, извлекла из нее ракетку с биноклем; ракетку зашвырнула на шкаф, а бинокль поставила на подоконник, где вчера его обнаружила.
        - Что, вот так целый день и сидела? - усмехнулся Алексей.
        - Вот так. Береженого Бог бережет.
        Слышал такую поговорку?
        - Дорогуша, ты часом срок не мотала?
        Веры в тебе, как в бывалом зеке.
        - Точно. Потому до сих пор и гуляю на свободе.
        Алексей передернулся, видно, приняв мои слова на свой счет, хмыкнул и потопал на кухню, недовольно ворча:
        - Лучше б жрать приготовила. Пользы от тебя ни на грош...
        Я устыдилась, в кухню бросилась резво, изловчившись опередить его в дверях, и засновала от стола к плите, суетливо и довольно бестолково. Алексей, устроившись у окна, курил и на меня поглядывал, не скажу, что одобрительно, но и без злости. Я нажарила картошки, сделала огромную миску салата, нарезала колбасы. Втайне надеясь на похвалу, собрала на стол и поглядела на Алексея слегка заискивающе.
        - Ну как? Есть от меня польза?
        - Это я и сам смогу. Нет бы щей сварила, поди, не умеешь. Вот почему так: если баба красивая, так непременно по хозяйству ни на что негодная?
        - Ешь, хозяйственный, - улыбнулась я. - Щи завтра сварю. И вообще, я способная, просто сейчас не в лучшей форме.
        - Чего меня в доме не ждала?
        - Говорю, испугалась. Кто знает, что у тебя на уме? Вот я бдительность потеряю, ты меня и сдашь.
        - Дура баба. Хотел бы - давным-давно бы сдал.
        - Вот я и подумала: посижу-ка лучше на дереве. Для успокоения нервов. А ты как съездил?
        - Нормально, - кивнул он. - Повидался.
        - И что?
        - А ничего. Воспитывал. Мол, слушай старших, а старшие решили так-то. Мирил с Серым...
        - Да ну? - притворно удивлялась я. Что улетевший в кусты брюнет скорее всего Серый и есть - это стало мне ясно еще на дереве.
        - Ну да. Явился и Серый... морда наглая... замириться, значит...
        - А ты?
        - Поколебался для порядка, по роже ему съездил, потом остыл, потому как я старших всегда слушаю. Вник, прочувствовал и понял.
        - А Серый?
        - А Серый меня так же любит, как я его. В общем, пожали друг другу руки.
        - Но ведь это хорошо, - нерешительно сказала я. - Теперь за тобой охотиться не будут...
        Алексей фыркнул и взглянул на меня с усмешкой.
        - Конечно, ваших бандитских дел я не знаю, - нахмурилась я. - Но если крестный вас помирил...
        - Значит, хитрее будет Серый... а может, я. Ладно, черт с ним, не к спеху... Ты мне вот что скажи: имя Эдик тебе что-нибудь говорит? Эдик, Эдичка или Сорока.
        - Сорока - птица, а Эдичка - писатель такой есть, Лимонов, только он тебе вряд ли интересен.
        - Писатель мне точно не интересен, а вот Эдик Сорокин, или Эдичка, - это кому как нравится - интересен.
        Я пожала плечами:
        - Не знаю такого.
        Конечно, я лукавила. Уж очень стремительно Алексей вышел на верную дорогу, это слегка пугало.
        - Ну, Эдичка, и что? - спросила я, помолчав.
        - Это он тебя со свету сживает.
        - А за что? - округлила я глаза. - Я ведь его даже не знаю, слыхом о нем не слыхивала.
        - Жаль. А я вот интересные веши услышал. К примеру, о твоем Олеге. Все ж таки картину ты слегка исказила. Начнем с исчезновения. Говорила ты мне, дорогуша, что с территории он не выезжают, а машина...
        Я его перебила;
        - Поняла, о чем ты. Когда я тебе рассказывала. не стала вдаваться в детали. Динка тогда к мужу не просто так заехала. У нее машина заглохла, а до офиса было рукой подать Олег велел ей взягь его "Вольво" - а я мол с твоей разберусь Она уехала, а ее машина осталась неподалеку от кирпнчного завода. Через два дня ее нашли за объездной дорогой в лесочке. Но след этот никуда не вел, потому я про него и не упомянула.
        - Ага, - неопределенно кивнул Алексей. - Пусть так. Дальше: этот самый Олег - честный и неподкупный, ты говорила?
        - Не совсем так. Я не говорила, что неподкупный, я говорила: ничем противозаконным он заниматься не станет...
        - Ну, если транспортировка наркоты вещь законная...
        У меня челюсть отвисла.
        - Рот закрой, - сказал Алексей. - И слушай. Олег твой, по кличке Студент, работал с Эдичкой, а тот - человек в городе известный, так что верь на слово: где Эдичка, там наркота, Гера твой тоже кругом повязан, потому и схлопотали по пуле два веселых гомика.
        - Но за что? Если они, как ты говоришь...
        - За что, радость моя, всегда найдется. Ищет тебя Сорока, это точно, и причина может быть только одна. Месяц назад они с Олегом что-то не поделили, и Олег твой исчез с концами. А вот дальше очень интересно: месяц все тихо. и вдруг несколько дней назад Сорока начал на вас охоту. Что случилось за этот месяц?
        - Ты меня спрашиваешь? Хоть убей, не знаю. Ни про наркотики, ни про Сороку, и вообще ни про что! - Я сочла нужным зареветь и заревела.
        - Хорош сырость разводить, - нахмурился Алексей, - Динка твоя что-то знала, куда делся муж и что такого произошло за этот месяц, поэтому Сорока и решил разом от всех избавиться.
        Я пожала плечами:
        - Может быть, ты и прав, но мне она ничего не говорила.
        - Прав я, прав, уже на собственной шкуре в этом убедился. Не успел потолковать кое с кем на эту тему, как на хвост мне сразу же сели дотошные ребятки.
        - И что? - испугалась и.
        - Ничего. Ушел покуда.
        - И что теперь делать?
        - Клубок распутывать.
        - Ничего я распутывать не хочу. Тут ни сном ни духом, и то убить хотят, а если что ненароком узнаешь, и вовсе головы не сносить...
        - А вот это вопрос. Для начала проведем разведку боем, кой-кому покажемся. Если Эдичка засуетится, значит, я прав. Мы тогда к нему присмотримся, авось и поймем, что к чему.
        - Мне "авось" не нравится, и не хочу я ни боев, ни разведки. Воевать - вообще дело не женское.
        - Болтаешь много, не переслушать... Завтра пойдем в одно местечко, помельтешим. Только в затрапезном виде там появляться не с руки, так что баксы готовь, надо о прикиде подумать.
        Отговорить его от дурацких разведок было все равно что паровоз руками сдвинуть. Я только вздохнула и, чтобы чуть-чуть в его глазах подрасти, занялась ужином. Рекомендую всем: очень отвлекает от невеселых мыслей.
        Ужинали мы довольно поздно и н молчании. Мои кулинарные способности никак отмечены не были. Алексей остался на веранде, а я ушла в комнату, которую уже считала своей. Сна не было ни в одном глазу. Я сидела поверх одеяла, сунув за спину подушку, и размышляла. Мысли одолевали одна другой мрачнее. В дверь стукнули, и вошел Алексей, как видно, только что после душа: волосы мокрые, а вся одежда - ярко-красные трусы с белыми веревочками. Вид, с моей точки зрения, совершенно неподходящий для визита к даме вечерней порой.
        - Чего грустная такая? - спросил он, усаживаясь. Правда, не на постель, а на стул рядом. Я скрестила ноги, пробуя натянуть футболку на колени, без всякого, впрочем, успеха. Понаблюдав за моими действиями, Алексей усмехнулся и сказал:
        - Забавно.
        - Чего тебе забавно? - разозлилась я. - Мне замечание делал, а сам по дому в трусах расхаживаешь. И в гости я тебя не звала,
        - Рожа моя не нравится?
        - В комплексе.
        - Ясно. Не везет мне, а?
        - Ты зачем пришел?
        - Так просто, - пожал он плечами. - Пива хочешь?
        - Нет.
        - И правильно. Я тоже не хочу. - Он вдруг сгреб в ладонь мою ногу, целиком всю стопу, место в ладони еще осталось, что его позабавило. - Ножка, как у куклы, - покачал он головой. - Надо же...
        Я гневно нахмурилась, высвобождая свою конечность, и сказала сердито:
        - Вали отсюда!
        - Не дергайся, приставать не стану.
        - Попробуй, получишь по шее! Это я размечталась: слишком велика была разница весовых категорий. Он хо хотнул, легко поднялся и пошел к двери.
        - Значит, не нравлюсь? - спросил с ухмылкой, и дверь за ним захлопнулась.
        А я засомневалась: может, гнать его не стоило? Несколько часов я пролежала без сна, мучаясь этой мыслью, зато под утро уснула как убитая. Алексей, заявившийся в девять часов, с трудом меня растолкал.
        - Чего поспать не даешь? - проворчала я, потягиваясь.
        - Нечего бока отлеживать. Жрать хочу. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза.
        - Да что ж это за наказание, слона прокормить легче, ей-Богу!
        - Ничего, ничего, суетись. Я когда долго не ем, соображаю плохо.
        - В таком случае, ты никогда в жизни досыта не наедался, - съязвила я.
        Он с ухмылкой смотрел, как я хожу по комнате, закалываю волосы и постель убираю.
        - Ну и чего вылупился? - поинтересовалась я - Не видел бабу в футболке?
        - Так то какая баба.
        - Это у тебя вроде комплимента или наоборот?
        - Комплимент.
        - Надо кормить тебя и вовсе завязывать, - заметила я. - От хорошей жратвы и безделья направление мыслей у тебя не то становится.
        - Чего ж это не то? Нормальные мысли, я бы даже сказал, естественные,
        - Только не для нашей ситуации. Вот один мой знакомый, покойник, всегда говорил, что секс и дело путать не стоит.
        - Если он такой умный, чего ж так рано помер?
        - Не всем везет, - ответила я и скрылась в ванной, раздумывая, как бы от ненужных мыслей его избавить. Новый аспект наших отношений мог завести Бог знает куда, а дело сейчас важнее всего. По крайней мере, я смогла убедить себя в этом.
        Решив, видно, что толку от меня не будет, Алексей жаpил яичницу. Я вышла к столу одетая, причесанная и скромная. Улыбнулась и села, с томлением глядя на сковородку. Алексей хмыкнул, головой потряс и сообщил:
        - Завтрак ты не заработала.
        - Не вредничай. А вот много яиц есть вредно, в них протеин или еще что-то, я забыла. но точно помню, что они в большом количестве - смертельный яд.
        Вот и не ешь, мне больше достанется.
        Мы быстро расправились с завтраком, я вымыла посуду и спросила:
        Куда едем?
        - Сначала окультуримся, вид приобретем. Хоть фигурка у тебя будь здоров, но по гостям в таком наряде...
        - По каким гостям? - насторожилась я.
        - По разным. Поехали.
        В гараже, к моему удивлению, стояла "восьмерка" - а я-то думала, он вчера на "Ниве" вернулся.
        - Ну что, - сказал он, садясь за руль. ~ Поехали тратить деньги.
        Минут через двадцать мы тормозили на тихой улочке, которая, однако, выходила к самому центру города. Здесь, в здании начала века, помещался магазинчик, мне хорошо известный. Но чтобы о нем знал Алексей, да еще собирался в нем одеваться - ну дела!
        - Ты сюда? - уточнила я, тыча пальцем.
        - Точно. Костюмчик для меня здесь найдется, как думаешь?
        - Скромнее надо быть, - укоризненно заметила я. - Так никаких денег не хватит.
        - Топай, радость моя, и тебе что-нибудь приглядим, чтоб без обиды.
        - Конечно, платить-то мне, - я ворчала и тянула время, соображая, насколько для меня опасно там появляться. Так и не решив, побрела за Алексеем.
        Опасения были напрасны, узнать меня не пожелали. Мы разделились и встретились только через полчаса: мне запаковывали платье, а ему костюм. Расплачивался он, но моими деньгами.
        Я мгновенно произвела подсчет, переведя сумму в доллары, и мысленно испустила тяжкий стон. Мы пошли к машине, он нагруженный заморским товаром, я за интригованная: что он там себе выбрал.
        - Куда столько коробок? - поинтересовался Алексей, сваливая все в багажник.
        - Я что, по-твоему, надену вечернее платье и сандали?
        - Вот так всегда. Бабе только палец покажи - - всю руку оттяпает, - Он покачал головой и сокрушенно заметил:
        - Деньги как вода.
        - Мои деньги, - разозлилась я. - И, говоря откровенно, особого вклада в общее дело с твоей стороны я до сих пор не заметила.
        - Не слабо! - возмутился он. - А крыша над головой?
        Я фыркнула, но не нашлась, что ответить.
        Мы вернулись на дачу. Алексей устроился на веранде в своих любимых красных трусах, решив бездельничать. День в целом прошел мирно.
        Вечером, часов в восемь, он сказал:
        - Давай собираться. Я ушла к себе в комнату и вытряхнула покупки на кровать. Купленный наряд отвечал всем моим требованиям: элегантно и движений не сковывает, что в моем положении немаловажно. Если опять придется побегать, так я пожалуйста: туфли сбросила, и хоть трусцой, хоть рысцой, хоть кубарем.
        Закончив сборы, я отправилась взглянуть на Алексея: как-то вырядился? Костюм мой спутник выбрал неплохой, и сидел он на нем точно на заказ сшитый. Возможно, кто - нибудь и сказал бы, что фигура у него отличная - дело вкуса, может, кому нравятся подобные здоровяки, я же упорно предпочитала ему Тома Круза. Удивляло, что в новом прикиде Алексей чувствовал себя совершенно естественно и, подозреваю, сам себе нравился. А мне не очень. С моей точки зрения, в джинсах и куртке он смот релся приличнее. Бандитская физиономия в сочетании с дорогим костюмом выглядела еще более бандитской, а кулак двадцатого размера смотрелся на фоне белой ру башки совершенно неуместно.
        - Неплохо выглядишь. - заметила я, чтобы его не расстраивать.
        Он повернулся, оглядел меня с ног до головы и хоть бровью не повел, но было заметно: достало. Я заставила себя проигнорировать его взгляд.
        Он насвистывал, завязывая шнурки на новых ботинках, а я сказала, томясь:
        - Алексей, дал бы ты мне гранату.
        - Чего? - поднял он голову.
        Гранату бы мне, - повторила я, вздохнув.
        - Кто тебя знает, куда ты меня везешь, и вообще...
        - Я тебя в кабак везу, ужинать. На хрена тебе граната?
        - Тем более, всякое может быть, а я без оружия-
        - Ты, Натаха, вовсе спятила, понимаешь, что несешь? У гранаты радиус поражения двести метров...
        - Чего? - удивилась я.
        - Осколки, говорю, на двести метров разлетаются. Теперь соображаешь? Что от кабака останется... и от тебя, кстати сказать..
        - А в прошлый раз... - начала я.
        - А в прошлый раз тебе повезло, - перебил он. - Заглохни, едем. И мы поехали.
        Я была почти уверена: везет он меня в ресторан "Восток". И оказалась права. Мы приткнули машину на стоянке, которую охраняли два амбала с овчарками, и через несколько минут вошли в зал. У ресторана "Восток" была давнишняя и стойкая репутация бандитского притона. Я с любопытством осматривалась: бывать здесь раньше мне не приходилось. Восточного только и было что официантки, снующие в прозрачных шароварах и каком-то куцем подобии кофточек. По моему мнению, многим из них следовало не только телеса прикрыть, но и под паранджой спрятаться. Однако мнения моего никто не спрашивал, а у меня хватает ума держать его при себе.
        Посередине зала красовался фонтан, самый настоящий. Удачно кто-то додумался воздвигнуть его здесь: русский человек в подпитии непременно решит, что фонтан не зря поставлен, и если сам купаться не полезет, то уж друга непременно отправит. Впрочем, может, таким образом отрезвляли загулявших клиентов. Фонтан произвел впечатление, особенно когда свет в зале потушили и тонкие струйки, благодаря умелой подсветке, стали переливаться всеми цветами радуги.
        Нас усадили недалеко от фонтана, за небольшой столик на двоих. На даче мне в очередной раз пришлось раскошелиться, и теперь Алексей сосредоточенно изучал меню, выбирая, чем насытить свой безразмерный желудок. Официантка приняла заказ и исчезла. Зал был большой и заполнен почти полностью, народ все больше денежный. На даме за соседним столом сверкали бриллиантовые серьги и колье, по виду настоящие.
        - Вот как женщин одевать надо, - шепнула я. - А кое - кто за мои же деньги туфли жмотничал.
        - Так ты не заслужила. Угодишь - может, и я что подарю.
        - Нашел чем завлекать! - фыркнула я. Его стремление повернуть разговор к определенной теме нравилось мне все меньше.
        Алексей поднял глаза от меню, хмык-нул и сказал:
        - Выглядишь - зашибись. Мужики глазеют.
        - Пусть, мне-то что, - нахмурилась я. - А ты глазеть завязывай. Не ровен час, дырку на мне протрешь.
        - Все ж таки общение с гомиками свой отпечаток наложило, от нормального мужика тебя вроде как влево заносит. Учти, напрасно пренебрегаешь. Попробовала бы, вдруг понравится?
        - Пошел к черту, - еще больше нахмурилась я.
        - Вот еще, чего я там не видел. Говорю, давай попробуем, тебе на пользу пойдет,
        - Как же - дождешься от тебя пользы. Только деньги мои тратить хорош, а их и без того немного. И кончай так со мной разговаривать, а то сбегу.
        - Куда, интересно?
        - А это уж не твое дело.
        - Ладно, подожду, когда созреешь.
        - Не дождешься, - разозлилась я, и тут по весело пляшущим чертикам в его глазах наконец поняла, что он меня просто дразнит. Я улыбнулась и сказала:
        - Все-таки ты свинья.
        - Дурак я. Живу на тихой дачке с бабой и ни разу не попользовался.
        - И не мечтай. Я только замуж. Жениться хочешь?
        - Я похож на психа?
        - Не очень.
        - Вот и ладненько.
        - Да, многое в жизни меняется за два года, шлюхи пошли чудные.
        - А кто сказал, что я шлюха? - удивилась я. - Ты что, забыл, кто у меня шеф? На честь мою никто не посягал.
        - А гости как же?
        - Ну... гости, - усмехнулась я. - Много ли их было? Человек пять-шесть за неделю, не больше.
        Он посмотрел как-то странно, и я с удивлением поняла, что он злится - в мои планы это не входило. Я кашлянула и сказала виновато:
        - Что-то я завралась. Не больше двух.
        Не знаю, как долго мы продолжали бы в том же духе, но тут в зал вошел мужчина, в котором я без труда узнала Серого. Был он в компании двух женщин и рыжего коротышки. Алексей их тоже заметил, нахмурился, а я насторожилась и спросила испуганно:
        - В чем дело?
        - Видишь вон того типа с рожей карточного шулера? Это Серый.
        - Наверное, зря мы сюда пришли.
        - Это еще почему?
        - Неприятности наживем, а ничего полезного не узнаем.
        - Никаких неприятностей, мы клялись друг другу в вечной дружбе.
        Если заветной мечтой Алексея было свести Серого в могилу, то и на того присутствие дорогого друга действовало, как на быка красная тряпка. Поэтому мы не очень удивились, обнаружив его через некоторое время возле нашего стола.
        - Привет, - сказал он, улыбаясь. Улыбка была неприятной, а сам Серый для меня - еще неприятнее своей улыбки, хотя вообще-то мужчина он был видный, я бы даже сказала интересный. Интерес увял, как только он продолжил:
        - Наслаждаешься свободой? Приятное местечко. Там, откуда ты вернулся, так не угощали, а?
        - Точно, - кивнул Алексей и ухмыльнулся как-то по - особенному подло. - Правда, такого дерьма как ты, там тоже куда меньше.
        Серый вроде бы не расслышал и продолжал стоять, сунув руки в карманы брюк.
        - Хороший костюмчик, - кивнул он одобрительно. - Кто-нибудь одолжил? Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей.
        - Золотые слова. Не хочешь к своим присоединиться? Ничего личного, просто они скучают.
        - А мне с тобой веселее. Какая у нас девочка, - протянул он с таким видом, будто только сию секунду меня заметил. - Конфетка. Почем за час платишь?
        - Откуда ж у меня бабки? - хохотнул Алексей. - Костюм и тот одолжил, а ты про девочку спрашиваешь.
        - Надо же, - покачал головой Серый. - Неужели задарма страдает? Бедняжка, плохи твои дела? - Он чуть слезу не пустил, так ему меня жалко стало.
        - Вы не беспокойтесь, - загрустила я в ответ. - Я Алеше в долг запишу, потом сочтемся. А вы бы лучше к своим дамам вернулись, чего ж швырять деньги на ветер?
        - Разговорчивая, - осклабился Серый. - Неученая. Ничего, мы мигом научим.
        - Ты чего добиваешься, придурок? - ласково поинтересовался Алексей. - Чтобы я тебе морду расквасил, а ты, поджав хвост, жаловаться побежал? Мотал бы ты отсюда, потому как рассержусь и ноги тебе повыдергиваю, не больно тогда разбегаешься. И не порть мне вид на фонтан.
        - Да не заводись, Алешенька, - паясничал Серый. - Я ж по-дружески, просто интересно, сколько стоит твоя сучка? Сколько отвалил, чтобы согласилась пойти с та ким красавцем?
        Все-таки Серый был человек глупый, недавнее гостевание в кустах его ничему не научило. Вел он себя нагло донельзя, и, как при этом надеялся сохранить физиономию в целости, оставалось неясным. Похоже, эти двое так люто друг друга ненавидели, что оба только и мечтали нарушить шаткое перемирие. Делом это было нетрудным. Если Серый, торча возле нашего стола, пре следовал определенную цель, то он ее добился: Алексей поднялся, сгреб его в охапку и с чувством въехал кулаком по уху. Голова Серого от такого удара должна была расколоться, но глупые головы, как правило, крепкие. Она не раскололась, зато ее неумный хозяин тепеpь отдыхал на полу и, если бы не судорожное дыхание, смотрелся совсем покойником, ибо на глазах посерел и как-то съежился. Из-за стола в углу к месту его успокоения кинулась боевая команда в количестве четырех человек, а я затосковала о гранате, оставленной дома.
        Мой спутник особого беспокойства не проявлял, что меня пугало и даже злило, потому что взоры всей публики обратились на нас, что мне было совершенно ни к чему. Алексей ухмылялся, ожидая четверку, а я проклинала свою глупость: мало того, что меня сюда занесло, я еще оказалась совершенно безоружной-
        Серый, однако, был крепким парнем. Нет бы, лежал себе тихо, он вдруг начал бурно возвращаться к жизни: затряс головой и заелозил, пытаясь подняться. Это ему в конце концов удалось, не без помощи подоспевших соратников, которые, кстати, были полны решимости отомстить за поверженного вождя. Я зажмурилась: во - первых, до смерти боюсь мордобоя, во-вторых, мне совершенно не хотелось видеть, как Лешку начнут размазывать по полу. Хотя, на мой взгляд, он этого вполне заслуживал: так легко позволить себя вывести из терпения мог только недалекий и безответственный человек, а на него, между прочим, возложена миссия по спасению моей драгоценной жизни.
        Тут события приняли совершенно неожиданный оборот. Четверка еще только брала Алексея в плотное кольцо, а откуда-то из-за фонтана возник огромный детина с разбитым носом, совершенно лысой головой и разорванным ухом, которое сшивал какой-то шутник. Этот колоритный персонаж отменил начавшееся было цирковое представление, с любопытством ожидаемое публикой, и предложил ей другой номер.
        - Никто не вмешивается, - весомо заявил он. - Дайте мужикам между собой разобраться.
        Четверка неохотно отступила, а Лешка плотоядно ухмыльнулся: не иначе как у Рваного Уха были свои счеты с Серым, ибо решение это отдавало последнего буквально на растерзание. Хоть Серый и был мужиком рослым, но Лешка мог одной рукой прихлопнуть его, как муху - Это понимала не только я - это понимали все.
        Как видно, недругов, явных и тайных, . Серый имел предостаточно. Глубокое удовлетворение читалось на многих лицах, пока Алексей деловито молотил своего врага, вкладывая в это занятие всю душу. Да, затевая ссору. Серый свалял большого дурака.
        Между тем избиение Лешке наскучило и захотелось эффектного финала. Он подтащил Серого к фонтану, столкнул в воду и, ухватив за шиворот, проволок пару кругов, то держа его голову под водой, то давая возможность отдышаться. Наконец он извлек его за шиворот, похлопал по щеке почти нежно и громогласно заявил:
        - Я обещал тебя не убивать, я тебя не убил.
        Совершив свой подвиг, Алексей спокойно сел за стол. Четверка подхватила вождя, переживая его унижение как свое собственное. По горящим глазам было ясно: врагов у Лешки прибавилось.
        Но мне разом стало не до этого, когда в толпе любопытствующих я углядела невысокого рыжеватого блондина с дерзкой физиономией и хитрыми веселыми глазами. Вот он. Весельчак, болтун и Иуда. Эдичка. Мы обменялись взглядами, Эдичка улыбнулся, точно рад был, что мы наконец встретились. Я напряглась: неужели вот так, запросто, подойдет. Но Эдичка растворился в глубине зала, а потом и вовсе исчез.
        Зато возле нашего стола появился Рваное Ухо.
        - Давненько не виделись, - сказал он, протягивая руку Алексею. - С возвращением.
        - Здорово, Мустафа, - улыбнулся тот, поднимаясь ему навстречу.
        - В городе только о тебе и разговору. - Мустафа взял стул и сел, вытянув длинные ноги.
        - А что говорят-то?
        - Спорят, кто из вас кого вперед замочит.
        - И какие у меня шансы? - усмехнулся Алексей.
        - Нормальные. - Мустафа подергал сшитое ухо и нахмурился, вроде как загрустил о чем-то. - Серый сволота. И ты знаешь, и я знаю. Но два года - срок большой. Смотри, как бы в следующий раз тебя не вынесли отсюда вперед ногами. - Он похлопал Алексея по плечу и, слегка припадая на левую ногу, отправился восвояси.
        - Чтоб я еще раз тебя послушала и из дома без гранаты вышла! - зло бросила я, а он усмехнулся:
        - Эдичка был. И тебя видел.
        - Что? - переспросила я, поразившись: как это он, занятый вышибанием мозгов у Серого, смог это заметить?
        - Что слышала.
        - Так мы для этого сюда явились?
        - Может, и для этого. Подождем, посмотрим, что получится.
        Ждать пришлось недолго. Мы, правда, успели спокойно поужинать, разглядывая публику и давая возможность желающим насмотреться на нас. Если "Восток" и был бандитским притоном, то слава его была преувеличена: посетители вели себя мирно, первым и последним проявлением буйного темперамента явилась Лешкина выходка. Я смогла расслабиться я даже отдохнуть, да еще, слава Богу, была избавлена от приготовления ужина: Алексей, опустошив на столе все тарелки, удовлетворенно откинулся на стуле и заявил, что наелся до отвала.
        К часу ночи первые ласточки стали покидать гостеприимное гнездо, и Алексей решил, что нам пора.
        Мы проследовали к стоянке, и тут началось. Лешка вдруг насторожился, повел головой, точно принюхиваясь, и шепнул мне:
        - В случае чего, сразу ложись! Я перепугалась до смерти. В темных углах мерещились бесчисленные враги, а "восьмерка", как на грех, стояла довольно далеко от входа в ресторан, свет сюда едва пробивался. Шаги наши звучали чересчур громко, от каждого екало сердце. До машины мы добрались вполне благополучно, но, вместо того чтобы побыстрее забраться в кабину и укатить, Алексей присел, внимательно все осматривая. Даже асфальт удостоился его вниманмя.
        - Ты чего? - переходя на шепот, спросила я,
        - Как ты говоришь, береженого Бог бережет? Вот я и стараюсь.
        - А ищешь чего?
        - Бомбу.
        Я слабо хрюкнула и затихла, Не обнаружив ничего подозpительного, Алексей открыл машину, а я быстренько забежала со своей стороны. Вот тут-то они и появились: три размытые тени бесшумно скользнули к нам. Я взвизгнула и сразу упала, помня, что говорил Алексей. Кто-то с разбега налетел на мои ноги, я заорала громче, а человек, успев выкрикнуть пару ругательств, грохнулся на спину в полный рост и обмяк. Еще бы: затылком он угодил на чугунную болванку, отмечавшую место соседнего автомобиля, в настоящий момент пустующее. Я охнула, поднялась и, убедившись, что этому уж точно не до меня, обрадовалась.
        Из-за машины доносились звуки ударов, сопение и тихая матерщина. Я подпрыгнула, стараясь увидеть, что там происходит, и обо что-то споткнулась. "Что-то" оказалось пистолетом, который выронил тихо лежавший у моих ног парень. Я решила нарушить Лешкин приказ и принять в происходящем живое участие - с пистолетом в руке обогнула машину и рявкнула:
        - Руки вверх!
        В следующую секунду я оказалась на асфальте, сбитая с ног удирающим амба-лом. Однако повезло мне больше, чем хозяину пистолета: падала я довольно плавно, скользя по крылу чужой машины, и, если не считать ушибленного локтя, обошлось без увечий-
        Убедившись, что цела, я поднялась и увидела, как Лешка впихивает третьего вяло сопротивляющегося парня на заднее сиденье нашей "восьмерки".
        - Садись за руль, - бросил он мне. Я села и с трепетом душевным рванула со стоянки. Как ни странно, ничего похожего на погоню не наблюдалось. Парень рядом с Алексеем кашлял и отплевывался, время от времени слабо поскуливая.
        - Ты мне, сволочь, нос сломал, - пожаловался он.
        - Подумаешь, нос, - утешил Алексей. - Ночь долгая, у тебя еще все впереди - Сверни здесь, - сказал он мне.
        Я свернула и запетляла по переулкам, по-прежнему не видя сзади ничего подозрительного.
        - Тормозни, - скомандовал Алексей. Я нажала на тормоз, машина замерла. Алексей вышел и выволок упирающегося парня. Двадцать минут назад тот не желал садиться, теперь никак не хотел выходить. Лешка подло врезал ему по носу, парень взвыл и машину послушно покинул. Я тоже вышла. Алексей прижал бедолагу к машине, навалившись всей массой и держа его правую руку вытянутой, а дверь все еще была открыта. Я силилась отгадать, что он задумал. Парень соображал быстрее меня и задергался.
        - Кто тебя послал? - спокойно спросил Алексей.
        - Не знаю, - торопливо ответила несчастная жертва. - Юрка сказал, пойдем, поговорить надо, я и пошел...
        - Что за Юрка?
        - Тот, что удрал. Меня бросил, сволочь!
        - Значит, Юрка. А кто Юрку послал, ты не знаешь... - С этими словами Лешка резко хлопнул дверью, я зажмурилась, а парень взвыл. - А сколько у тебя пальцев знаешь? Правильно, много. Так что мы с тобой до утра развлекаться будем. - Алексей открыл дверь. - Так кто послал? - Парень всхлипнул и затравленно замер, но, стоило Лешке шевельнуться, закричал:
        - Ступа! Ступа послал. Это сообщение Алексея как будто оза-дачило.
        - Врешь, Ступы в кабаке не было.
        - Так Юрка был. А мне Ступа позвонил и велел с Серегой в "Восток" ехать, мол, надо мужика успокоить. Юрка его покажет.
        - Ага, - сказал Алексей и задумался. - Значит, звонил. Откуда? - Почем я знаю? Наверно, из дома, вро де телек работал. - Парень заметно успокоился, правда, оказалось, преждевременно.
        Алексей повертел головой, что-то высматривая, потом сгреб его в охапку и потащил куда-то в сторону, сказав мне:
        - Из бардачка изоленту достань. Я достала и побрела следом, в темноте почти слепая. Пока я их разыскивала, Алексей усадил свою жертву под дерево, выдернул шнурки из его ботинок и связал ему сцепленные за деревом руки. Парень вполне мог бы встать и легкими подскоками передвигаться вокруг ствола, но уйти, не прихватив с собой раскидистую липу, не мог никак. Оторвав изрядный кусок изо-ленты, Алексей заклеил ему рот, похлопал по плечу и сказал:
        - Отдохни.
        Потом, кивнув мне, он направился к машине, а я резво потрусила рядом.
        За руль теперь он сел сам, из города мы выбираться не стали, а свернули опять к центру.
        - Куда мы? - спросила я тревожно: на мой вкус приключений было предостаточно.
        - Дружка навестить, - ответил Алексей, хмурясь.
        - Какого еше дружка? Ступу? Ты его знаешь? И что это вообще за имя такое?
        - Помолчи немного. Мне подумать нужно.
        Я притихла, косясь на него. Врагов он наживал с такой легкостью, что я только диву давалась. Из Серого сделал отбивную, из парня под липой - временно нетрудо способного, тот, что на стоянке остался, тоже был плох, впрочем, тут скорее моя вина: споткнулся он не об Лешкины ноги. И все же разведка превратилась в кровавое побоище. Я хотела было высказаться на эту тему, но мы уже тормозили в каком - то дворе возле мусорных баков и детских качелей. Мои мысли потекли в ином направлении. Алексей вышел, а мне наказал:
        - Машину запри и ложись, как будто тебя и нет вовсе. Лучше всего вздремни полчасика.
        - Ты хочешь меня здесь оставить? - испугалась я.
        - Хочу.
        - Я не останусь. Я с тобой.
        - Спятила совсем, да?
        - Спятила не спятила, не знаю. Только здесь не останусь... Возьми меня с собой, я на шухере постою.
        - На чем ты постоишь? - изумился Алексей.
        - Может, это по-другому называется, но я пойду с тобой... А если вредничать не будешь, то согласишься, что кое-какая польза от меня есть.
        Он присвистнул, потом подумал и сказал:
        - Ладно, пошли.
        Мы отправились чужим двором, похожим на поле боя из - за обилия траншей и металлоконструкций, предназначения которых я так и не уловила, и вышли через арку в соседний, почти такой же захламленный двор. Дома здесь были бесконечно длинными, в форме подковы, и отличались архитектурным изыском, продиктованным холмистой местностью: если в начале дом был девятиэтажным, то далее количество этажей уменьшалось, и в последнем подъезде, в который мы вошли, их насчитывалось всего пять.
        Мы поднялись на третий. Двери на площадке выглядели как сейфы в банке. Алексей позвонил в ту, что была слева. Звонить пришлось трижды, потом что-то с грохо том упало, и женский голос зло спросил:
        - Кто?
        - Тамар, Колька дома?
        - Время-то знаешь сколько, - ворчливо поинтересовалась женщина в халатике, отпирая дверь. - Ни днем ни ночью покоя нет, чтоб вам пропасть. ей - Богу... Колька телек смотрит, проходи...
        Предлагать последнее было излишне:
        Алексей уже вломился в квартиру, двигаясь чрезвычайно стремительно. Как видно, расположение комнат было ему хорошо известно. Когда я, изрядно поотстав, вслед за Тамарой вошла в хозяйскую спальню, Алексей сидел на кровати, сжимая одной рукой горло хозяина, а второй тыча пистолетом ему в ребра. Хозяин, мужчина лет тридцати в махровом халате, не выглядел особенно удивленным, чего не скажешь о его жене. В себя она пришла быстро и спросила:
        - Очумел, что ли? - Вопрос адресовался Лешке.
        - А это мы сейчас узнаем, - пообещал он. - Наташка, запри ее в ванной! А ты орать не вздумай. Решишь удрать - считай, уже вдова. - Тамара, растерянно посмотрев на всех по очереди, пошла в ванную. Я ее заперла, как было велено, и вернулась в спальню.
        В мое отсутствие Колька переместился в кресло, где сидел, ссутулившись, стиснув руки, а Алексей устроился на кровати с пистолетом в руке и на Кольку поглядывал, как смотрят на дохлую крысу или раздавленного жука. Я услышала конец его фразы:
        - Ты еще вспомни, как твоя мать меня пирогами кормила.
        - Так ведь кормила, - вскинулся Колька.
        - Точно. А еще я за тебя, суку, дважды подставлялся. И от тюряги тебя отмазывал. А ты меня в расход, значит. Дружок... твою мать...
        Колька нахмурился, повздыхал, поскреб грудь и сказал:
        - Я, Леха, человек маленький. Мое дело какое? Мне приказали, я приказ передал. Все.
        - Кто приказал? - ласково улыбаясь, спросил Алексей. Его дружок вздохнул совсем уж тяжко, внимательно разглядывая пол, потряс лохматой головой и опять вздохнул.
        - Ведь знал, что так и будет. Чуяло мое сердце... - пожаловался он. Лешка выбросил вперед кулак и заехал дружку в ухо. Голова у того дернулась, он поморщился и даже как будто застонал.
        - Ты ж меня знаешь, Ступа, - прямо-таки сахарным голосом сказал Алексей.
        - Да знаю я тебя, знаю... Эх, Леха, Леха, как жизнь - то кинула...
        - Я сейчас заплачу, - кивнул Лешка. - Не зли меня лучше. Ежели я кулаками молотить начну, остановить меня трудно.
        Это я помню, - невесело усмехнулся Колька, потосковал еще маленько и неохотно сообщил:
        - Эдичка велел.
        Лешка присвистнул.
        - А ты каким боком...
        - Вот таким... За два года много чего случилось.
        - Ясно. И чем же я Эдичке не угодил?
        - Не ты, девка твоя... Зачем влез? Вот уж характер, прости Господи...
        - О моем характере потом. Расскажи-ка мне лучше, что у вас тут за дела творятся. Непростые, видно, если Эдичка рискнул ко мне шестерок слать.
        - Не больно и рисковал, - пробормотал Колька. - Цирк сегодня в ресторане кто устроил? Серого при всем народе с дерьмом смешал... Нашли б тебя на стоянке, и кто бы твою смерть с Эдичкой связал? То-то... Эдичка не дурак...
        - Да уж, - покивал Алексей. - Умненький мальчик. Как бы ему с умной-то головой не перемудрить... Что у него за дела с ними были? - резко сменил он тему, кивнув в мою сторону.
        Колька всхлипнул по-бабьи, посмотрел на Лешку, словно всерьез надеясь, что тот передумает и вопросы задавать перестанет, потом сказал грустно:
        - Какие дела могут быть у Эдички? Сам небось знаешь, баба рассказала.
        - Что баба рассказала, не важно. Мне важно, что ты расскажешь.
        - Я, Леша, знаю мало. Не тот я человек. Это я в родном дворе человеком был, а тут... Знаю, месяц назад пришел товар, а Студент исчез.
        - Студент - это Олег Герасимов? - вмешалась я.
        Колька пожал плечами:
        - Да, Олег. В очках, высокий... Так вот, пропал он...
        - Может, Эдичка его и кокнул? - спросил Алексей.
        - Я тоже так думал, - кивнул Колька. - Да чего-то не вяжется. Хотя поди разбери, что там за дела... Если и думал Эдичка без Студента обойтись, то ничего у него не вышло.
        - Что не вышло? - насторожился Алексей.
        - Обманул его очкарик, - неожиданно разозлился Колька. - Вроде на днях должны за товаром приехать, сунулся Эдичка, а там... короче, вместо наркоты фигня какая-то, вот и выходит: смылся Студент вместе с товаром.
        - За это Эдичка всех и пустил в расход?
        - Осерчал. И ты бы небось разозлился... Явятся люди, а ему что делать прикажешь?
        - Да, не повезло, - согласился Алексей.
        - Больше ничего не знаю. Чем хочешь клянусь. Хитрить мне не резон, наговорил достаточно...
        - Не прибедняйся, не разжалобишь. - Алексей поднялся и мне кивнул:
        - Пойдем.
        Мы покинули квартиру и торопливо зашагали в соседний двор.
        - Теперь уяснила, за что тебя убить хотят?
        - Нет. Я-то здесь при чем?
        - Дура ты, Натаха, - покачал он головой.
        - Может быть, - не стала я спорить. - Конечно, здорово, что мы хоть что-то узнали, только не вижу, какая нам от этого польза? То есть как мы будем меня спасать?
        - Надо найти Студента, вытрясти из него душу и с Эдичкой договориться.
        Я присвистнула: с моей точки зрения, план был абсолютно нереальным. Тут мы к машине подошли, и Алексей опять, как на стоянке, принялся возле нее бродить, осматривать и обнюхивать. Я в этом никакого толку не видела и потому, не дожидаясь конца пантомимы, взялась за ручку.
        - Замри, - жестко сказал Алексей, и я замерла. Он присел на корточки и ткнул во что-то пальцем. Лично я смогла разглядеть только пивную банку, на вид пустую и совершенно безобидную. Алексей выпрямился, схватил меня за руку и рявкнул:
        - Бежим!
        Растерявшись от неожиданности, я побежала. Однако дальше стало хуже: в кустах справа зашуршало, и грохнул выстрел, потом второй и третий. Я завизжала и, совершенно ошалев, схватилась за голову. Лешка упал и рванул за собой меня. Я распласталась на земле, силясь понять, что происходит, потому что палили не только из кустов, но и из-за угла дома. Я услышала топот, потом взрыв, и тут же яркая вспышка озарила ночное небо: прощальный привет от нашей машины.
        Когда вновь пала тьма, Алексей вскочил, рывком поднял меня и бросился бежать. Беда в том, что бежать особо было некуда. Враги наступали со всех сторон, и было их много.
        Мы влетели в подъезд. Конечно, на помощь мирных граждан рассчитывать не приходилось. Одна надежда, что, услышав взрыв, кто-нибудь позвонит 02, приедет милиция, и недруги с перепугу уберутся, но как-то в это не верилось. В общем, мы влетели в подъезд и стали подниматься по лестнице. То есть мы не поднимались, как это делают нормальные люди, громко проклиная неработающий лифт, коммунальную службу и день, в который посчастливилось родиться, - мы взлетали, перемахивая через три ступеньки, тяжело дыша, чувствуя, как громко стучит сердце и отказывают ноги.
        И все же мы были на пятом этаже, когда хлопнула подъездная дверь. Послышались голоса и слоновий топот. Неожиданно заработал лифт. Алексей выстрелил в светя щуюся кнопку вызова и бросился дальше, таща меня за собой. Девятый этаж остался за спиной, мы поднялись еще на пролет и оказались возле двери на крышу. Алексей выстрелил еще раз, сбивая замок, и толкнул дверь. По моему мнению, сюда уже должна была прикатить вся городская милиция. Но ее не было и в помине.
        Звездное небо смотрело тихо и безмятежно. К сожалению, полюбоваться им мне не пришлось: преследователи наступали нам на пятки. Более того, они рассредоточились: кто-то поднялся на крышу лифтом в соседнем подъезде и теперь открыл стрельбу, не давая нам ни малейшего шанса ускользнуть.
        По-моему, Лешка совершенно спятил: он волок меня куда-то, используя редкие укрытия. На фоне звездного неба наши силуэты отлично просматривались. Мы жались к ограждению крыши. Ответную пальбу Алексей не открывал, чтобы нас не засекли по вспышкам от выстрелов.
        Крыша была большая, но не настолько, чтобы играть в подобные игры больше двух минут. Пленных в этих войнах не берут, выходит, через две минуты мы погибнем. Алек сей перегнулся через ограждение и вдруг удовлетворенно кивнул:
        - Ага. - А потом на него взобрался и меня за руку деpнул.
        Несмотря на страх, групповое самоубийство меня не прельщало, я стала вырывать руку и тут поняла, чего он хочет. А хотел он перенестись на крышу соседнего дома. Именно перенестись, потому как до нее не меньше четырех метров. Соседний дом в этой своей части насчитывал восемь этажей, мы были на девятом, далеко внизу дома соединялись прямоугольной аркой.
        - Давай, - сказал Алексей.
        - Прыгай первый, а я за тобой, - проблеяла я.
        - На счет один, - рявкнул он, а я, кажется, заорала. А может, и нет.
        Лешка приземлился на полусогнутые и притормозил руками, я шмякнулась чуть позади него, задев голенью о парапет и неприятно ткнувшись носом. Времени пожалеть себя он мне не дал, потому что мы вновь стали мишенями. Повторить наш прыжок психов не нашлось, но ребята рассвирепели. Найдя укрытие, Алексей открылответный огонь. Мне вдруг сделалось смешно, видимо, головой я тюкнулась неслабо. Я хохотнула и подумала вслух:
        - Интересно, это твои или мои?
        - Сейчас спросим, - ответил Алексей и в самом деле спросил:
        - Мужики, вы за кем?
        - Эй, завязывай палить, потолкуем! - ответили с соседней крыши.
        - Умник! - чему-то обрадовался Лешка. - Время тянет! Мотаем.
        Мы бросились по крыше к последнему подъезду, надеясь, что с такого расстояния нас не увидят. Если у врага достаточно живой силы, они вполне могли выслать людей к каждому парадному. В этом случае шансы наши по - прежнему равнялись нулю...
        Настороженно прислушиваясь, мы торопливо спускались, каждую секунду ожидая нападения. Однако удача нам не изменила.
        - Сразу же за угол и в кусты, - шепнул Алексей возле двери и пнул ее ногой.
        Следующие несколько секунд начисто выпали у меня из памяти, однако знаю: как говорил незабвенный Саид, стреляли. Несмотря на это, я все-таки оказалась в кус тах. Прижалась к земле, тихо поскуливая, чувствуя рядом присутствие Алексея. Тут мое внимание привлекло окно подвала совсем рядом. Достаточно широкое для того, чтобы с перепугу в него мог протиснуться мужчина Лешкиной комплекции, без стекол и решетки, которая обычно защищает подвал от непогоды и лихих людей.
        Я пнула в темноту ногой и достигла цели: Алексей глухо промычал:
        - Чего?
        - Подвал, - прошептала я и затосковала, вспомнив, что до окна еще надо добраться и в него пролезть.
        - Давай, - шепнул Алексей.
        - А ты? - насторожилась я, сообразив, что он чувствует примерно то же, что и я перед прыжком с крыши.
        - Спятила? Я застряну.
        - Пролезешь. А здесь нас убьют.
        - До него добраться надо.
        - Вот и добирайся. Давай пистолет, я пока постреляю для отмазки, а ты дерзай.
        Секунду подумав, он сунул мне в руки оружие и исчез в темноте. После первого выстрела, я повалилась на спину и больше уже не стреляла. Встала на четвереньки и ходко затрусила к окну. Как раз успела увидеть исчезающие в нем ноги Алексея в тяжелых ботинках - значит, не застрял. Это меня удивило и несказанно обрадовало. Вытянув руки, я рыбкой нырнула в спаситель ную темноту.
        Обошлось без увечий: Алексей подхватил меня и поставил на ноги. После темноты в кустах в подвале было даже светло: где-то впереди горела лампочка. Тут Алексей меня еще больше удивил: поднял с пола решетку и аккуратно на окно пристроил - крепилась она подобием засова. После чего взял меня за руку и, осторожно ступая, повел подальше от окна.
        - Где ты ее нашел? - шепотом спросила я.
        - Нашел! - разозлился он. - Я на нее брюхом упал. Между прочим, больно.
        Подвал был огромный. Мы взяли левее, надеясь выбраться к противоположной стороне здания и, если повезет, покинуть подвал через такое же окно. Это оказалось делом нелегким. Окошко, через которое мы сюда проникли, выходило в коридор между сараями, разбросанными в столь замысловатом порядке, что придерживаться нужного направления возможным не представлялось. Зато количество всяких закутков, тупиков и переходов вселяло надежду, что сам черт нас здесь не отыщет.
        Где-то впереди вдруг вспыхнул свет. Алексей шагнул влево, увлекая меня за собой, протиснулся в узкую щель и опять повернул влево. Мы оказались в полной темноте. Свет сюда не проникал, а проход был таким узким, что напомнил мне средневековые замки: мы сможем держать оборону довольно долго. При условии, что нас попросту не забросают гранатами... В этом смысле рыцарям было легче.
        И тут мы услышали голос. Я вздрогнула и затаила дыхание.
        - Чеснок! - звал кто-то. - Слышь, Чеснок? Куда полез, офонарел, что ли?
        - Здесь они, больше им деться некуда.
        - Ага... рванули за соседний дом и поминай как звали. Слышь, Чеснок...
        - Да заткнись ты...
        - Тут недели не хватит... Посидим в машине, покараулим. Куда им деться?
        - Ты заткнешься?
        - Черт с тобой, я дальше не пойду! Ищи, следопыт.
        Говорили, казалось, совсем рядом. Я прижалась спиной к кирпичной кладке, стиснула руки, с ужасом понимая, что сейчас закричу, просто потому, что очень боюсь. Я слабо всхлипнула. Алексей нашел мою руку, сжал ее и прошептал:
        - Не бойся.
        Он вплотную придвинулся и обнял меня, а я обхватила его руками за шею, вздохнула, собравшись то ли реветь, то ли смеяться, а он прижимал меня к себе все крепче, все настойчивее, и я тянулась ему навстречу. Мне честно казалось, что это отстраха, и в голове блуждали всякие глупые мысли про двоих на пустынной земле и прочая чушь в таком же духе, но руки его вдруг стали другими, и не защиты теперь я ждала от них. Я чувствовала его губы сначала на шее, потом на лице и наконец на губах, и мне хотелось смеяться, потому что страх исчез и было наплевать на тех, за стеной.
        Не могу сказать, как долго нас искали. Выла милицейская сирена: как видно, кому-то из жильцов стрельба все же помешала спать, и он сигнализировал куда следует. Неожиданно и совершенно отчетливо донеслись два выстрела.
        - Опять стреляют, - усмехнулась я. Алексей что-то невнятно пробормотал, а может, и вовсе меня не слышал. А я засмеялась: мне нравился этот подвал, кромешная тьма и даже стрельба за окном.
        - Надо как-то выбираться, - сказал он и добавил весело:
        - Хоть и не хочется.
        Я глупо хихикнула в ответ и принялась шарить руками по земле.
        - Ты чего? - спросил Алексей.
        - Одежду ищу.
        Он присел рядом с намерением мне помочь, несколько раз наши руки соприкасались, от чего во мне разливалось приятное тепло.
        - Вот черт, ничего не видно, - вздохнул он обреченно. - Каких деталей недостает?
        - Основных, - ответила я.
        - Платье имеется, остальное - мелочи.
        - Некоторым легко говорить, - проворчала я, хоть и была с ним согласна.
        - За руку держись и вперед, - сказал он.
        Тут вновь вернулся страх: на какое-то мгновение показалось, что нам никогда не выбраться из каменного мешка. Но Алексей ориентировался здесь каким-то непо стижимым образом, и через несколько минут мы оказались возле того самого окна, через которое сюда попали.
        Прислушались: тишина как на кладбище. Где-то бесконечно далеко просигналила машина. Алексей выставил решетку, прислонил ее к стене и, используя вместо ступеньки, выбрался из подвала. Я испуганно замерла. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я опять увидела его. Он протянул мне руки и извлек меня из подвала.
        Мы торопливо юркнули в кусты - предосторожность, как оказалось, совершенно излишняя, никто нас не поджидал. Небо серело, а нам надо было срочно покидать город. Вид мы имели по меньшей мере странный, в особенности я.
        - Через овраг выйдем на объездную, тут недалеко, - сказал Алексей.
        Я только улыбнулась, ибо в настоящий момент была готова следовать за ним на край света. Но одно дело босиком спасаться от бандитов, и совсем другое - домой добираться. Путь был неблизкий, я начала прихрамывать.
        - А где туфли? - опомнился Алексей.
        - Возле машины остались, сгорели, наверное.
        - А чего молчишь, идти же больно?
        - Ничего не больно.
        - Как же, плетешься еле-еле и выпендриваешься.
        - Это не я плетусь, это ты несешься как угорелый.
        - Садись, повезу, - сказал он с усмешкой и присел.
        - Нет! - запротестовала я. - Высоты боюсь, и вообще я тяжелая.
        - Как же, боишься ты высоты, а кто с крыши сиганул?
        - Ты меня за руку держал.
        - Так опять подержу. Садись.
        Я засмеялась и устроилась у него на плечах. Он легко поднялся и зашагал, печатая шаг.
        - Тяжелая ты моя, килограмм-то в тебе сколько?
        - Пятьдесят.
        - Ясно. Бараний вес.
        К даче мы подходили, когда солнце уже поднялось над горизонтом. К некоторому моему удивлению, Алексей дышал ровно и шагал в прежнем темпе. Я же дремала, бес сильно свесив голову, время от времени вздрагивая и тараща глаза. У калитки он поставил меня на землю, я сразу же привалилась спиной к забору, ожидая, когда он проделает свои обычные фокусы. После того как взорвалась наша многострадальная "восьмерка", они уже не казались мне такими глупыми.
        - Порядок, - сказал он, и мы вошли.
        Алексей ринулся к холодильнику, а я в душ. Включила горячую воду и стояла, чувствуя, как ко мне потихоньку возвращаются основные рефлексы. Дверь открылась, и появился Алексей. Одежды на нем был минимум, точнее одно полотенце на плече.
        - Привет, - усмехнулся он. - Предупреждаю сразу, будешь гнать, не уйду.
        - Вот еще, - фыркнула я. - С какой стати мне тебя гнать? Да я рада до смерти.
        Сутки мы провели в постели, что было не самым умным, но, безусловно, самым приятным делом. Гонимый приступами голода, Алексей иногда исчезал в кухне, при носил поесть и злобно ворчал, что замуж меня никто не возьмет, ибо решиться на такое дело может только псих или самоубийца, желающий умереть голодной смертью.
        Я в очередной раз открыла глаза и по привычке взглянула на часы.
        Было утро, солнце светило ярко, но вставать я не торопилась. Алексея рядом не было, зато я его слышала: он гремел чем-то в кухне и топал как слон. Я немного посмотрела в потолок, потом по очереди во все углы комнаты и задумалась: то, что произошло между нами, невероятно осложняло и без того нелегкую жизнь. Алексей вдруг перестал быть разменной монетой в пред стоящей игре, однако доверять ему я по-прежнему не могла. Эти сутки могут значить для него очень много, а могут и вовсе ничего не значить. Тем хуже для меня.
        Я загрустила и прошлепала в ванную, а потом в кухню. Высунув язык от усердия, Алексей занимался любимым делом: готовился себя кормить.
        - Откуда такое богатство? - удивилась я.
        - Заботу проявляю о пище телесной. В магазин смотался, пока ты спала. Заодно машину пригнал. Без машины много не набегаешь.
        - Это точно, - согласилась я, садясь за стол.
        Завтракали мы почти в молчании. Алексей смотрел сквозь меня и хмурился, а я опечалилась: не таким мне представлялось это утро. Конечно, очень быстро я начала злиться. Забавно, являясь ненавистником всяких слов, я сейчас больше всего на свете хотела, чтобы он сказал что-то совсем глупое, банальное, избитое, но чтобы сказал. А он явно не собирался. Что ж, пере бьемся. Не помню, чтобы хоть раз в моей жизни что-то происходило так, как мне хотелось, и ничего, до сих пор жива. Пока.
        - Что это рожица у тебя такая грустная? - спросил Алексей.
        - Думаю. Удрать бы нам куда подальше.
        - Удерем, - кивнул он. Я пожала плечами.
        Потом мы пили чай и говорили о наших делах. Я высказала мысль, что они у нас табак, Алексей же считал, что не так уж и плохи. После недавних событий в это как-то не верилось. Я понемногу успокоилась, и мозги мои начали работать в нужном направлении. Первое, что следовало сделать - на несколько часов избавиться от Алексея. Он сам помог мне, заявив, что ему надо съездить в город, повидать крестного и провести очередную разведку. На мой взгляд, разведывать было совершенно нечего, это я и заявила. Алексей вновь не согласился, подумал и добавил, что в скором времени нам следует посетить кирпичный завод. Эта идея мне особенно не понравилась, но до поры до времени я поостереглась возражать. Через полчаса Алек сей уехал, строго-настрого запретив мне покидать дачу. Не успел он скрыться за углом, как я нарушила запрет.
        На одной из многочисленных неприметных улиц нашего города, в обычной пятиэтажке имелось нечто, за что многие люди не пожалели бы больших денег. Родную милицию это тоже бы заинтересовало, но у родной милиции денег не водится, и она отпадала сразу.
        Я вошла в однокомнатную "хрущевку", открыв дверь своим ключом - он висел на общей связке и ничем не выделялся. Проверила квартиру на всякий случай, хотя знали о ней только четверо, троих из них уже нет. Квартиру несколько лет назад купил Гера. Наверное, уже тогда мысль о досье озарила его гениальную голову. Если Гера брался за работу, то непременно доводил ее до блеска. День за днем он по крупицам собирал информацию, иногда на первый взгляд совершенно несущественную. Трудолюбие, помноженное на упорство, позволило ему стать обладателем огромного досье на весьма примечательных в нашем городе людей. Правда, от пули оно его не спасло. Я взяла с телевизора пульт дистанционного управления и направила на стену рядом с дверью. Часть стены бесшумно отодвинулась, открыв узкий проход. Первоначально это был встроенный шкаф, в просторечии именуемый "темнушкой". Гера расширил ее как раз настолько, чтобы там мог уместиться компьютерный стол. Я включила свет, вошла и дверь за собой задвинула. Геры уже не было в живых, но инструкции я соблюдала свято. Села в кресло и подклю чила компьютер.
        Прежде всего меня интересовал "крестный". Я надеялась, что вычислить его будет нетрудно, и не ошиблась. Филинов Николай Савельевич, он же Филин, он же Коля Мокрый, он же Савельич и попросту Дед. Начал свою карьеру с восемнадцати лет с участия в ограблении инкассатора. Послужной список впечатлял. Я считывала текст с монитора, и во мне крепла уверенность, что он - именно тот, кто мне нужен.
        Алексеев в окружении Савельича было четверо, но только один из них два года назад угодил в тюрьму: Шатов Алексей Николаевич. О нем в досье было всего несколько строк и много вопросительных знаков, в том числе и против имени. Светило ему никак не меньше восьми лет, потом часть обвинений сняли, он получил четыре, а вышел через два. Не иначе как за отличное поведение. Я крутилась в кресле, пытаясь понять, почему адвокаты бились насмерть из-за в общем-то pядового бандита. Не прост, ох, не прост был Алексей, и это мне не понравилось.
        Решив, что сейчас мне не разгадать всю загадку, я вновь обратилась к досье. О Сером, который в миру именовался Серовым Сергеем Андреевичем, Гера знал предостаточно. Если верить всему, что на него имелось, Серый был довольно забавным малым.
        Досье Эдички я знала наизусть и все-таки набрала код, может быть, для того, чтобы освежить свою ненависть. Я считывала данные, а думала о Гере. Когда - то мы потешались над его страстью к научной орга низации труда. Гера, Гера, что бы я делала без тебя сейчас? Решив узнать, что есть на Ступу (двигало мною скорее любопытство), я головой покачала, удивляясь Гери-ной дотошности: рядом с его именем стояло имя Алексея, они росли в одном дворе, учились в одном классе, вместе занимались в спортшколе.
        - Молодец, Гера, - сказала я, точно он мог меня услышать.
        Я еще посидела, закинув руки за голову и размышляя. Не то чтобы прикидывая свои шансы - об этом я вообще не думала."Действовать, а не рассуждать", - много раз повторял Олег. А там посмотрим.
        Я взглянула на часы: следовало поторопиться. Если Алексей уже вернулся, придется врать, что опять на дереве сидела. Глупо, конечно, но объяснять свое отсутствие иначе - затруднительно.
        Объяснять ничего не пришлось: Алексея в доме не было. Поначалу, это меня обрадовало, но через полчаса я стала поглядывать на часы, а потом и вовсе занервни чала. Когда он наконец появился, я до того извелась, что накинулась на него, точно жена на загулявшего мужа:
        - Ты чего так долго? - Он усмехнулся и прошел в ванную, крикнув из-за двери:
        - Только не говори, что жрать нечего.
        Я собрала на стол, очень гордая тем, что обед приготовила. С моей точки зрения, благодарность я заслужила, но Алексей молча взял ложку и принялся уписывать борщ, не видя повода сказать человеку спасибо. Следовало признать, мы воспитывались в разных условиях и понимали друг друга так же хорошо, как кошка с собакой.
        - Вкусно? - сурово спросила я.
        - Не очень. Не злись, но готовить ты не умеешь.
        - Вообще-то я старалась.
        - Да понял я, понял. Утешайся тем, что у тебя есть другие достоинства. А борщ варить я тебя научу, когда все кончится.
        - Я вообще-то быстро все схватываю, - кивнула я и повторила свой вопрос:
        - Ты почему так долго?
        Он почесал за ухом, посмотрел куда-то мимо меня, вздохнул, но все-таки ответил:
        - Я вернулся, понимаешь?
        - Да, - все-таки не очень понимая, сказала я. - Я рада и очень благодарна тебе. Алексей поморщился.
        - Да не сюда вернулся, а вообще. У меня есть обязательства.
        Я моргнула, поерзала, нахмурилась и спросила:
        - Перед кем?
        - Поставь-ка чайник, - тяжело вздохнул он.
        Я поставила чайник, но ясности это не внесло никакой.
        - Алеша...
        - Что?
        - Какие обязательства? Перед кем? Перед крестным?
        - И перед ним тоже...
        - Да ты с ума сошел! - ахнула я. - Они тебя в тюрьму упекли...
        - Серый...
        - Одна компания.... Ты что, не отдохнул за два года там? Опять за старое?
        Он грохнул кулаком по столу, да так, что я подпрыгнула и зажмурилась.
        - Не лезь в мои дела! Все?
        - Извини, - сказала я голосом Красной Шапочки, встретившей Серого волка. Волк был злым, а Шапочка милой и доброй девочкой... Я стала разливать чай. Чай ник в моих руках заметно дрожал, а я старательно отводила взгляд в сторону.
        - Сядь, - сказал Алексей через минуту. - Посмотри на меня и послушай. Твоя история - полное дерьмо. Чтобы вытащить тебя из этого дерьма, я должен играть по правилам. И волки стаей бегают, когда выжить хотят, а в стае свои законы.
        - Я поняла, - торопливо заверила умненькая Красная Шапочка. - А теперь меня, пожалуйста, послушай. Когда все кончится, я имею в виду, когда ты меня из дерьма вытащишь, можешь сразу и навеки забыть и про своего крестного, и про прочую публику. Никакой уголовщины. Мы вообще уезжаем отсюда и живем, как нормальные люди. Ходим на работу, ждем зарплаты, прикидываем, что купить в первую очередь.
        Он хохотнул и опять за ухом почесал, а я разозлилась:
        - Знаю, о чем ты подумал. Я просто высказала свою точку зрения, а там как знаешь..
        - Ладно, не заводись, - кивнул он. - Уж больно далеко загадываешь.
        Я тоже кивнула, соглашаясь, хотя отлично знала: времени осталось всего ничего.
        Потом мне сделалось стыдно, что я так нахально набиваюсь в жены, а еще горько. Приходилось признать два неприятных, но очевидных факта: Алексей по всем статьям не годился мне в спутники жизни, а я отчаянно хотела, чтобы мы жили долго и счастливо и умерли в один день.
        - Я не хотел тебя обидеть, - заявил он, понаблюдав за мной.
        - Конечно. Это меня иногда заносит. Не обращай внимания. Бегай в стае и постарайся вытащить меня из дерьма.
        - А чего ты злишься? - усмехнулся Алексей.
        - Злюсь я потому, что я дура и, несмотря на возраст, хочу выйти замуж за любимого человека.
        - За меня, что ли? - развеселился он.
        - До такой степени я еще не спятила, так что успокойся: на твою свободу никто не посягает.
        Надо же, как он меня разозлил! А я-то всегда считала, что не опущусь до глупой бабьей сентиментальности. Переоценила ты себя, Красная Шапочка, а волчку и горя мало: сидит, ухмыляется. Неужели я в него влюбилась? Ничего, влюбилась, разлюби - лась, переживем. Не о том сейчас думать надо.
        Я решительно поднялась и стала мыть посуду. Алексей курил и вроде бы в окно смотрел, но на меня косился. И хмурился. Ссориться с ним не следовало, и я спросила, желая сменить тему:
        - Где ты научился готовить? Он пожал плечами.
        - Нигде. Дома. Мать всегда на работе, а я мальчик не хилый рос, вот и приспособился.
        - Мать давно умерла?
        - Давно.
        - Надо полагать, она была единственной женщиной, заслуживающей уважения? - не удержалась я.
        - Точно. Мать была очень гордой и не была шлюхой.
        - Здорово, - порадовалась я. - Еще она воспитала прекрасного сына. Жаль, что я не обладаю ни одним из ее замечательных качеств. - Я взяла тарелку и запустила ее в стенку. Тарелка разбилась, а Лешка при свистнул.
        - И что? - поинтересовался ехидно.
        - Ничего.
        - Тогда брось еще тарелку. Лучше сразу две. Что у тебя мозгов маловато - это я сразу заметил, но то, что ты просто дура, - для меня все-таки новость. Чайник бросай аккуратней, не ровен час, ошпаришься.
        Чайник я поставила на плиту и ушла в комнату, которую именовала своей. Меня слегка трясло от желания раз и навсегда поставить его на место. Если он думает, что может обращаться со мной как с какой-нибудь своей шлюхой, то глубоко заблуждается.
        На самом деле вина его была в другом: я по уши влюбилась, а он был поумнее и влюбляться не спешил. Сознавать это было мучительно. Некстати взыгравшая гордость толкнула меня на глупейшую демонстрацию: я собрала вещи, упаковала их в сумку и вышла на веранду. Алексей ухмыльнулся - теперь физиономия его выглядела откровенно подлой.
        - Далеко собралась? - поинтересовался.
        - Не твое дело.
        - А можно узнать, почему?
        - Затрудняюсь ответить. Может, ты чего-то не сказал, а может, сказал лишнее.
        - Ясно. Катись. Я тебя недооценил: ты не просто дура, ты дура редкостная.
        - Спасибо. И за помощь тоже.
        - Рад был помочь, - хмыкнул он.
        Я подумала, что бы еще сказать, выходило - нечего. Следовало убираться отсюда - сколько можно стоять в кухне с сумкой в руках, переминаясь с ноги на ногу. Я повернулась и пошла из дома. Когда по ступенькам спускалась, уже поняла: зря, догонять, звать и уговаривать он не станет. А без него мне не справиться. Я оглянулась: Алексей вышел на веранду, наблюдал за моим исходом и ухмылялся. Я открыла калитку, сделала шаг и опять оглянулась - веранду он покинул и теперь в кухне насвистывал мотивчик. Сволочь уголовная, в сердцах подумала я весьма своеобразно о любимом человеке. Моему женскому самолюбию был нанесен сокрушительный удар. Плевать мне на женское самолюбие. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь. И в гробу я видала этого придурка с перебитым носом. Но пока, ничего не поделаешь, он мне нужен.
        Я аккуратно закрыла калитку и вернулась в дом. Бросила на пол сумку и сказала:
        - Извини, пожалуйста, помоги мне.
        - Какая тебя муха укусила? - помолчав, спросил он. Я села на стул и стала рассматривать линолеум под ногами.
        - Сама не знаю, - сказала, вздохнув. - Злюсь. Я люблю тебя. А все совсем не так, как мне бы хотелось. Не обращай внимания, ладно?
        - Ладно, - кивнул он.
        Ну вот, еще один удар по моему самолюбию... Если так пойдет дальше, что от него вообще останется?
        - Нам надо съездить на кирпичный завод, - через минуту сказал Алексей.
        - Прямо сейчас?
        - А чего тянуть?
        Охрана отсутствовала. На воротах красовался здоровенный замок, а калитку рядом запереть никто не потрудился. Мы вошли на территорию - ни души. Кирпичный завод походил на декорацию фантастического фильма: земля после катастрофы. Я поежилась: большие пространства всегда вызывают во мне тревогу. И нахмурилась: с моей точки зрения, делать здесь нам было нечего.
        Дверь оказалась заперта, жалюзи на окнах опущены. Мы подошли к гаражу: ворота закрыты, машин нет. На складе картина примерно та же. Взгромоздившись на пле чи Алексея, я заглянула в окошко над воротами - контейнеры исчезли. Алексей огляделся и сказал хмуро:
        - Да-а-а.
        - Я тебе говорила, ничего стоящего мы здесь не увидим.
        - Интересно, куда все пропали?
        - Ты меня спрашиваешь? Откуда ж мне знать. Я вот с тобой, а остальные...
        - Не тарахти. Давай к офису вернемся.
        Мы вернулись. Алексей обошел здание, потом замер у дверей и уставился на ворота.
        - Где его машина обычно стояла?
        - Кого?
        - Студента.
        - Вот здесь, - ткнула я пальцем. Алексей прошел к воротам и теперь оттуда на офис пялился.
        - Охранники где, у ворот или в будке?
        - Откуда я знаю? - разозлилась я. - В будке, кажется...
        Он подошел к будке.
        - Машину отсюда не увидишь, - сообщил недовольно. - И дверь тоже. Чтобы заметить, закрыта она или нет, надо отойти к забору.
        - Ну и что?
        - Ничего. Можно сесть в машину и даже дверь офиса не закрывать, а охранник заметит это, только когда обход начнет. Ночью прожектор горит?
        - Наверное.
        - Вращается?
        - Что?
        - Крутится прожектор?
        - Чего ты пристал? Откуда я знаю? Чего мы вообще здесь делаем?
        - Осматриваемся. - Он полез на крышу, раздражая меня излишней любознательностью, потом спустился, отряхнул руки и заявил:
        - Прожектор освещает двор перед офисом, с той стороны обыкновенный фонарь. Смотаться отсюда, чтоб охрана не усекла, проще простого.
        - Все это здорово, только я не понимаю, какая нам от этого польза?
        - Где твоя подруга оставила машину, когда та сломалась?
        - По-моему, вон там, - я показала.
        - Еще лучше, от ворот ее не увидишь. Скорее всего на ней он и смылся.
        - Кто?
        - Олег.
        - Хоть убей, не понимаю, зачем ему было смываться.
        - Надо полагать, Эдичке надоело делиться. Та же мудрая мысль созрела в голове Олега. Вот и стали ребятки дурить друг друга. Олег исчез, напустив тумана, а вместе с ним исчезла наркота.
        - Не могу поверить, что он просто бросил нас...
        - Ага, он же человек порядочный и ничем таким...
        - Ладно, не добивай, - разозлилась я.
        - Что-то на днях затевается, не зря Эдичка зашевелился. И Олег объявился. Исчезнувшая партия должна быть приличной. А с ней в никуда не побежишь.
        - Я уже ни в чем не уверена...
        - Давай-ка пройдемся по территории, вдруг меня осенит.
        Против "пройтись" я не возражала. Мы заглянули сначала в первый цех, потом во второй и в третий. Я быстро огляделась. Толстый слой пыли на цементном полу позволял надеяться, что все здесь в порядке, случайных и неслучайных гостей не было. Мне бы очень хотелось убедиться в этом, но при Алексее нечего было и думать затевать проверку.
        Завершив обход, мы направились к воротам. Но просто так уйти я все-таки не могла.
        - Я в туалет хочу, - сообщила я.
        - Валяй, жду в машине.
        Он пошел к стоянке, а я помчалась ко второму цеху, успела открыть железную дверь и тут услышала выстрел.
        - Господи, какая же я дура!
        Я проскользнула в цех, захлопнула дверь и бросилась бежать вдоль стены, высматривая щиток. Он был на месте. Я нажала красную кнопку, и в пяти метрах от моих ног открылся люк. Спустившись на глубину полутора метров, я заблокировала вход и включила свет. Здесь я в полной безопасности, а Алексей...
        Преодолев двенадцатиметровую дистанцию по щиколотку в воде, я оказалась в комнате, которую Гера торжественно именовал "бункером". Если особенно не при дираться, то похоже. Села в кресло перед монитором. Приводить систему в действие раньше времени было неразумно и даже опасно. Но это как раз тот случай, когда рискнуть придется.
        Я включила третью камеру. На экране появилась часть площадки за воротами, где мы бросили "Ниву". Теперь там стояли еще две машины и четверо бравых ребят. Остальные бравые ребята, надо полагать, мечутся по территории, разыскивая меня. Алексей был жив и, судя по перекошенной физиономии, в сознании и памяти. Я вздохнула с облегчением, взяла телефон, не в состоянии придумать ничего более умного, набрала 09.
        - Могу я получить номер телефона по фамилии и адресу?
        Телефон крестного был зарегистрирован по всем правилам и в списках значился. Если хозяина нет на месте, кто-то должен дежурить на крайний случай, хотя, возможно, он предпочитает автоответчик. Набирая номер, я некстати вспомнила, что пьяница Верка - бывшая жена Савельича. Представить ее в царских хоромах было затруднительно - вот уж где тараканам раздолье.
        - Что надо? - сурово вопросил мужской голос.
        - Мне необходимо поговорить с Николаем Савельичем, - ответила я.
        - Назовите ваше имя, я узнаю.
        - Слушайте. У меня нет времени. Пять минут назад ребята Эдички схватили Шатова, думаю, они его убьют. Вам это интересно?
        - Подождите секунду, - нервно сказал парень, и я тут же услышала другой голос, странно не вязавшийся с образом пенсионера на отдыхе.
        - Что с Алексеем? - Голос вопрошал властно, с характерной интонацией - так и хотелось встать навытяжку.
        - Несколько минут назад он был в "семерке" вишневого цвета, - я продиктовала номер. - Эдичкины ребята сцапали его возле старого кирпичного завода. Думаю, он все еще там.
        После небольшой паузы крестный задал вопрос:
        - Что он делал возле этого завода и при чем здесь Эдичка?
        - Это вы у него спросите.
        - А вы кто?
        - Наверное, боевая подруга. А может, это как-то по - другому называется, - засомневалась я и повесила трубку. На душе стало спокойнее: если Лешку не пристрелили сразу, есть надежда, что с ним сперва побеседуют. Это потребует времени, и если я рассуждаю правильно, крестный должен успеть. Разве что немного бока намнут, ничего страшного. Такому здоровяку и вредине даже на пользу. За себя я не беспокоилась: понять, что из себя в действительности представляет старый кирпичный завод, брошенный за ненадобностью много лет назад и взятый в аренду никому не ведомой фирмой, мог только специалист, да и то после тщательного осмотра. А хлопотливые ребята с "семерки" специалистами точно не являлись. Если же они вдруг случайно наткнутся на любопытные вещи, то мигом лишатся шаловливых рук и глупых голов. Так что следовало запастись терпением и просто ждать.
        Через пару часов я решила, что пора мне отсюда выбираться. Наверху стояла гулкая тишина, шаги звучали отчетливо и жутковато. Через пролом в стене я выбралась на пустырь. За оврагом высились корпуса университетских общежитии, бурлила жизнь, нормальная жизнь, а не та, что вот уже несколько недель вела я. Да какого черта? Что мешает мне уехать, бросить это дело, которое мне, возможно, и не по силам? Плюнуть на гениальные Герины идеи и просто жить? Нет, "просто" не получится. Чтобы жить "просто" так, как я себе это представляю, надо очень много. Для начала - довести дело до конца.
        Я побрела к стоянке, где последний раз видела Алексея. Систему я отключила сразу, как только убедилась, что он жив, и теперь о развитии событий могла лишь догадываться.
        Было пусто, как на кладбище ночью. Радоваться я не спешила. Подумала об Алексее и усмехнулась зло: мнит себя умником, а простой вещи не сообразил: если все дело в этом заводе, здесь нас и ждать будут. Ладно, я тоже хороша. Не вернись я в цех, никакие Герины хитрости меня бы уже не спасли.
        Тут я увидела осколки стекла на асфальте, а чуть левее лужу крови. То, что это кровь, было ясно даже мне. Выходит, либо люди крестного успели перехватить ребят здесь, либо Алексея никуда увозить не стали, и тогда кровь эта...
        - Ничего с ним не случилось, - вслух заверила я себя. - Он здоровый сукин сын и не такой дурак, как кажется. Не дал бы он убить себя так глупо.
        Однако, несмотря на уговоры, в душе росла тревога, пока в голову мне не пришла гениальная по простоте мысль. Чего терзаться, когда можно еще раз позвонить Савельичу и узнать, что с Алексеем! Я бодро зашагала через пустырь к автобусной остановке. Телефон имелся в поселке, который раньше так и назывался: поселок кирпичного завода, теперь, судя по табличке, это была улица Нижний спуск, что предполагало наличие верхнего спуска. И точно, соседняя улица так и называлась. Телефон я нашла на перекрестке возле магазина. Целенький и готовый к услугам. Большое достижение нашего города - услуга эта бесплатная, так что заботиться о мелочи или всяких там жетонах не приходится. Кстати, крушить телефоны стали заметно реже, может, потому, что никто не спешил их чинить. Я набрала номер и услышала суровое:
        - Что надо? - Тот же это был парень или другой, я не поняла, возможно, они все на один голос и на одно лицо.
        - Извините, - начала я, помня, что иногда вежливость приносит плоды - по крайней мере, так считала моя мама. - Я вам недавно звонила по поводу Шатова. Это вы со мной разговаривали?
        - Ну...
        - Я очень беспокоюсь. С Алешей все в порядке?
        - Ну...
        - Что "ну"? - разозлилась я. - Он жив?
        - На покойника точно не тянет.
        - Что значит, не тянет? Он здоров?
        - Я тебе чего, доктор?
        - Придурок, - не удержалась я. - Русским языком тебя спрашиваю, что с Лешкой?
        - А чего с ним сделается? Хамить завязывай, а то не посмотрю, что ты Лешкина сучка и надаю по шеям. Усекла?
        - Ты мне по телефону по шеям надаешь? - насторожилась я.
        - Нет, при встрече.
        - Ну, это бабушка надвое сказала...
        - Ничего она не говорила... встретимся, не переживай. Леха братан мне...
        - Двоюродный, что ли?
        - Троюродный. Топала бы ты домой, деточка, Леха небось психует.
        - Есть, командир. Слушай, с ним правда все нормально?
        - А то... Топай, топай. Привет братишке.
        Занятная у Алексея семейка, думала я, одновременно пpикидывая, как до дачи поскорее добраться. На самом деле торопиться не стоило, но это выяснилось позже.
        Толкнув калитку, я поначалу обрадовалась: дверь дома была открыта. Значит,
        Алексей здесь и, если братан не обманул, цел и невредим. Лешка точно был в доме, но не один. На веранде отдыхали два охранника - их я никогда ни с кем не спутаю, а в кресле, вытянув ноги, сидел крестный собственной персоной. На этот раз он был одет в легкий костюм и светлую рубашку, правда, без галстука. А зря, ему бы пошло. Не иначе как в прошлый раз бинокль сыграл со мной глупую шутку: только ненормальный смог бы углядеть в крестном мирного пенсионера. Но скорее он был похож на крупного хищника из семейства кошачьих. Я их глубоко уважала и в зоопарке всегда подолгу торчала возле клеток с ними... Забавно, этот немолодой, но еще сильный мужик с неприятным лицом и жестким взглядом теперь казался мне смутно знакомым, что-то такое было в его лице, что казалось, будто когда-то мы уже вот так сидели друг против друга, хотя это чепуха, конечно. Кстати, в настоящий момент я не сидела, а стояла, была напугана и сказала растерянно:
        - Здравствуйте.
        Лешка чудно дернул головой и вздохнул, как будто с облегчением, а крестный ухмыльнулся:
        - А вот и Маша, радость наша.
        - В этом месте надо смеяться, да? - проявила я смышленость.
        Все разом нахмурились, кроме крестного, который мой лепет пропустил мимо ушей.
        - Все нормально? - спросила я Алексея. Он кивнул. - А можно я сяду?
        - Садись, - теперь кивнул крестный. Я скромно села, пятки вместе, носки врозь, руки сложила на коленях. Кроме образа Красной Шапочки, в голову ничего не шло, и я решила: пусть будет Шапочка. Кашлянула и сказала робко:
        - Я бы чего-нибудь съела. Весь день голодная.
        - Потерпи, - усмехнулся крестный. Хотя я-то с какой стати его так называю?
        Он меня разглядывал: пристально, откровенно и, надо признать, нахально. Такие взгляды не греют душу беззащитной женщины. Теперь на пенсионера он и вовсе не походил. Алексей нахмурился, а глаза зло полыхнули.
        - Сладкая, - вдруг сказал отставной пенсионер. - Ясно, на что ты купился... эх, молодо-зелено... - Он вздохнул, очень натурально, кивком выпроводил охранников, и мы остались втроем. - Ну что, сладкая, расскажи-ка нам для начала, откуда мой телефончик знаешь.
        - Ноль девять, - охотно ответила я. - Он же у вас зарегистрирован. Если знаешь адрес и фамилию, то номер не проблема.
        - А адрес с фамилией сорока на хвосте принесла?
        - Нет, - я поерзала. - Адрес я раньше узнала.
        - От кого? Ты, девочка, на него валить не вздумай, он бы в жизни не сказал, хотя сейчас что угодно подтвердит. Да я не поверю.
        - Он и не говорил, - вздохнула я. - Просто я его выследила, когда он в первый раз к вам пошел. Николо - Перевозинская, 3.
        Алексей стал багроветь, а крестный не отставал:
        - А выслеживала зачем?
        - По двум причинам, - еще разок вздохнула я. - Во - первых, не очень я ему тогда доверяла, а во-вторых... совсем не доверяла вам.
        - Тебе бы в учительницы, толково объясняешь.
        - Я же стараюсь. Про вас он ничего не рассказывал, кто знает, что вы за человек? Он мог не вернуться.
        - И что тогда? - усмехнулся крестный.
        - По крайней мере, знала бы, куда гранату бросить, - мечтательно сказала я. Тут Лешка не выдержал и встрял:
        - Ты ее не слушай, она малость того. Когда нас с Соловьем прихватили, она и правда гранатами швырялась, вот в голове у нее и неладно. Помешалась на гранатах.
        - Ты, Алеша, помолчи, - цыкнул на него чертов хмырь. - А ты рассказывай, девочка, рассказывай.
        - Я не знаю, может, вы другого мнения, но я считаю, что нельзя позволять кому попало пакостить любимому человеку. Поэтому я и пошла следить. И адрес узнала - в таком доме, как ваш, телефон непременно должен быть. Нашла по адресу и телефон, и фамилию. Это даже много времени не заняло... Вам интересно?
        - Еще бы, - усмехнулся он. - И зачем тебе все это понадобилось? Тут я призадумалась.
        - Не знаю. Любопытно. А потом ведь никогда наперед не скажешь, что в жизни пригодится. Ведь пригодилось же, верно? Конечно, телефон я забыла, но адрес и фамилию, слава Богу, нет. И сегодня по 09 вас отыскала.
        - Звонила-то откуда?
        - Когда? - Вот этот вопрос я зря задала, поэтому поспешила ответить:
        - Из автомата. В поселке автомат, через пустырь, рядом с заводом. Знаете?
        - Знаю. Быстро ты, однако, бегаешь, -
        Произнес крестный без всякого выражения.
        - Я так в жизни не бегала, - заверила я. - Я ведь сначала в милицию хотела, но потом подумала, от вас, может, больше пользы будет, и все так удачно получилось... - Я робко кашлянула и уставилась на него самыми честными глазами.
        - Ясно, - кивнул крестный. - А как же ты узнала, что ребята Эдичкины?
        - Так мы расследование провели, небольшое, для того и на завод поехали. Может, Алексей вам рассказывал? Это он меня насчет этого самого Эдички просветил, ну я и подумала, не иначе как его работа. Правда, его?
        - Правда, - улыбнулся крестный ласковой улыбкой крокодила. Лешка молчал - то ли обдумывал что-то, то ли молчать ему было положено.
        - Как ты девку зовешь? Наташкой? - вдруг спросил крестный.
        Лешка кивнул, а старичок противно засмеялся:
        - Эх, Алеша, Алеша. Не сносить тебе головы, а знаешь почему? Бабе веришь. А сучка твоя меченая. За нос тебя водит, под пули подставляет, а ты и рад стараться. Эх-х. - Он даже головой покачал, так расстроился.
        Алексей дернулся, точно вдруг очнулся, и на меня посмотрел. Не по-доброму. Но с Лешкой время терпит, а вот этот старый пень меня беспокоил весьма. Не вовремя на него болтливость напала. Он хохотнул и продолжил:
        - А я-то все голову ломаю, чего ты Эдичкой так заинтересовался, даже и Серый вроде побоку. Появилась девка Наташка, и стал Алешка сам не свой. Бабе верить нельзя, сынок... Душа у тебя добрая, я твою душу-то знаю... а сучонка эта в ней клубком свернется, да и вычерпает всю до донышка...
        Поэтическая фантазия оборвалась неожиданно:
        - Она жена Студента, - сказал крестный, как отрезал. - Герасимова Дина Григорьевна. Что там ее муженек с Эдичкой не поделил, дело не мое, но что она тебя за нос водит - не вопрос.
        - Можно я со своей бабой как-нибудь сам разберусь? - вдруг рявкнул Алексей, да так, что я подпрыгнула от неожиданности.
        Крестный нахмурился и с минуту молчал. Потом сказал спокойно, с легкой грустью:
        - Что же, дело твое. - Вздохнул, заговорил неожиданно мягко:
        - Все я вижу, Алексей. Баба красивая, и умная, змея... смекнула, как тобой вертеть половчее. У тебя такой не было, зацепило ретивое, и понеслась душа в рай, - крестный опять сбился на лирику. - Только вот что, сынок, я в жизни многое повидал и людскую душу чую. Спиной к ней стоять остерегайся, такая улыбается ласково, а сама петлю на шее затягивает.
        С этими словами Николай Савельич, к моей безмерной радости, поднялся и пошел к выходу. Алексей вышел его проводить. А я стала готовиться к неприятному разговору.
        Вернулся он минут через пятнадцать - видно, старичок и на улице свои увещевания продолжил. Вошел в дом и так меня взглядом полоснул, что я враз затосковала. От его недавнего спокойствия и следа не осталось: лицо горело, рот дергался, и по всему выходило, что доверительной беседы не выйдет. Может, зря я его сегодня спасла?
        - Алеша, - слабым голоском молвила я, больше всего на свете желая оказаться за много километров от этого места. Алексей прибег к любимому аргументу: грохнул кулаком по столу, на этот раз вложив в удар всю богатырскую силушку. Стол подпрыгнул, как я недавно, а посуда со звоном полетела на пол. Похоже было на незатейливый скандал в семействе. Тут он принялся торопливо ремень из штанов вытаскивать, только злился очень, и потому дело не спорилось. Я наблюдала с любопытством, ожидая, что дальше последует, но очень скоро интерес иссяк. Ремень он выдернул и сгреб меня за шиворот. От неожиданности я дала маху и достойного сопротивления не оказала. Он зажал мою голову промеж своих коленей и впервые за все время рот открыл.
        - Не смей мне врать, - рявкнул и ремнем стеганул.
        Я взвизгнула и попробовала выдернуть голову. Какое там! Колотил он меня с чувством и довольно долго. Я терпела, потому как было ему за что на меня разозлиться, а ежели человек в сердцах, так уж лучше ему не перечить и потерпеть, покуда не остынет. Однако ж было больно. Я попробовала укусить его за ногу, чтоб душу отвести, но не вышло. Оставалось только одно: зареветь. И я заревела. Выла, повизгивала, всхлипывала и причитала. Наконец голову мою он освободил, зашвырнул ремень куда-то в угол, а сам пошел на кухню.
        Я пристроилась рядом с креслом и разревелась всерьез. Во-первых, от обиды: меня и в детстве никто ремнем не баловал, во-вторых, от лютой Лешкиной молчаливости. Если человек молчит, зло в нем копится. А теперь и вовсе сбежал и что там думает в одиночку, одному Богу ведомо.
        Наконец он возник на пороге, хлопнул дверью так, что дом ходуном заходил, и направился ко мне.
        - Врать мне было обязательно? За нос водить, как пацана?
        Я стала всхлипывать еще жалче и размазывать слезы.
        - Я не врала.
        - А как же это называется? - язвительно поинтересовался Алексей.
        - Я не врала, а всей правды недоговаривала. Это разные вещи.
        - Так, - громыхнул он и заметался зверем по комнате. - А что ж ты, сладкая, имечко себе сменила?
        Объяснить это было трудно. Я вытерла слезы и уставилась в пол.
        - Язык отсох? - прошипел он.
        - Если бы я в первый день тебе все рассказала, ты б мне помог?
        Он по комнате сновать прекратил и замер возле меня.
        - Положим, поначалу говорить это и правда было бы глупо. А потом?
        - А что потом? - всхлипнула я. Он рывком поднял меня с пола и прорычал с яростью:
        - Где твой муж? И что за игру вы с ним затеяли? Шлюха грошовая, рада, что дурака нашла?
        Я зарыдала, а он добавил зловеще:
        - Ты мне, дорогуша, все выложишь, не то я тебя на куски разрежу. Не торопясь.
        Насчет кусков он загнул, но видно было, что всерьез злится, муж мой ему покоя не давал, следовало его поскорее утешить.
        - Олег погиб, месяц назад, - пролепетала я.
        - Так я тебе и поверил, - усмехнулся Алексей. Я только плечами пожала. И загрустила, а он меня рассматривал, точно что-то прикидывал.
        - Убил бы тебя, - бросил в сердцах. Я к нему шагнула и позвала жалобно:
        - Алеша...
        - Молчи лучше!
        Вот и попробуй угодить человеку. Этот псих, как видно, еще побегать собрался и меня оттолкнул в сторону. Я упала, вскрикнула испуганно. Он рванул ворот рубашки, точно ему воздуха не хватало, а я к его коленям прижалась и громче заревела.
        - Если ты мне опять вкручиваешь... - начал он. Я только всхлипнула. Собравшись с силами, он сказал:
        - Ты мне сейчас все расскажешь, все как есть. И если я тебя хоть раз на вранье поймаю...
        Я всхлипнула еще раз, он сел рядом, мне в лицо уставился. Было это обременительно для моих нервов: любить я его, к сожалению, любила, но правду говорить не собиралась.
        - Я тоже хорош, - вдруг вздохнул он. - Чуяло мое сердце, что-то не так. Ведь спал с тобой и понять бы должен, что шлюха из тебя, как из меня евнух...
        Неожиданное возвращение в стан порядочных женщин меня прямо-таки осчастливило, слезы благодарности катились по щекам крупным горохом.
        - Кончай реветь, - сказал он.
        - Я так сразу не могу остановиться, - сообщила я доверительно и решила на судьбу пожаловаться:
        - Испугалась я очень, Алеша. Там, на заводе. Потом-то я уж знала, что ты живой, мне брат твой сказал.
        - Какой, к черту, брат?
        - Ну... не знаю... крестному я звонила, не в первый раз, а во второй, там какой-то со мной говорил, сказал, брат он твой...
        - Это он в том смысле, что все люди братья.
        - Что, нет у тебя брата? - пролепетала я.
        - Есть, Колькой звать, с ним и болтала.
        - Он меня сучкой обозвал, - сочла я нужным пожаловаться.
        - Я ему зубы выбью, идет?
        - Не надо, он вообще-то ничего. Опять же я сама его придурком назвала, обиделся, наверное.
        - Знаю я про твой звонок, доложился Колька...
        Я вздохнула.
        - Ты уж извинись перед ним за меня. Только я как эту лужу увидела... - В этом месте я опять Лешкину ногу ухватила и ему в коленки уткнулась.
        - Какую еще лужу? - не понял он.
        - Там, где наша "Нива" стояла, кровь, лужа целая...
        - А теперь-то чего ревешь?
        - Не знаю, колотит всю...
        Алексей меня поднял и вроде бы даже обнял, не слишком ласково, но душу согрел.
        - Ты меня сразу допрашивать будешь или чаю попьем? - спросила я. - Есть я, наверное, уже не смогу...
        - Идем в кухню, - кивнул он. И мы пошли, он вперед, а я за ним.
        Я была полной идиоткой, затеяв утром скандал. То, чего нельзя было добиться угрозами, легко достигалось слезами. Савельич, хоть и подлец, но в одном был прав: душа у крестника добрая, и бабьи слезы ему нож острый. Чему я, само собой, от души порадовалась.
        На кухне Алексей выдал мне стакан чаю и бутерброд с колбасой. Чай я кое-как выпила, вздрагивая и всхлипывая, а от колбасы наотрез отказалась.
        - Алеша, - спросила я, понемногу успокаиваясь, - а когда ты говорил, что шлюха из меня, как... я там дальше не точно запомнила. Это как понимать?
        Он нахмурился в заметном недоумении. Я закончила почти шепотом:
        - Это в том смысле, что я никудышная любовница?
        - Это в том смысле, что ты дура редкая, - прорычал он.
        - Нет. Что-то ты имел в виду, верно?
        - Я тебе потом объясню, что в виду имел. Чай свой допила?
        - И избил меня, - не слушая его, забубнила я. - Может быть, я в чем-то виновата, но драться - это подлость страшная. Мне ведь больно.
        - Ничего, в самый раз, - усмехнулся он. - Впредь умнее будешь.
        - У меня теперь все тело в синяках, не стыдно тебе?
        - Переживешь. Тебе на пользу, а синяки - ерунда. Я наставил, я и залижу.
        - Что за психология такая...
        - Стоп, - перебил он. - Про психологию потом. Муж где?
        - Олег?
        - А что, у тебя их два?
        - Нет, конечно. Олега правда убили. Я ведь не врала, честно, я просто не все рассказала.
        - Здорово, а вот теперь рассказывай как на духу. Иначе к твоим синякам новые прибавятся.
        - Мне трудно рассказывать. Ты лучше спрашивай, а я отвечать буду. Ладно?
        - Ладно. Эдичку ты знаешь? - Вопрос звучал, как утверждение.
        - Да, - пришлось сознаться мне. - Я знаю, кто он. Гера рассказал, когда Олега убили. До этого дня я ничего не знала, совсем ничего. Честно говоря, просто не интересовалась. Мы с мужем вообще мало разговаривали...
        - Он что, действительно гомик? - удивился Алексей.
        - А ты считаешь такое придумать можно? Ну вот, перед самой смертью, где-то за неделю, он стал вести себя странно, словно тосковал или чего-то боялся. Я забеспокоилась... Не умею я рассказывать, длинно и глупо как-то выходит...
        - Ничего, - нахмурился Алексей, - я терпеливый.
        Вздохнув, я продолжила:
        - В тот вечер на меня тоска напала, и я решила к Наташке поехать, потрепаться. Как раз возле кирпичного завода у меня машина заглохла. Место я тебе показывала. И я пошла к Олегу. Только... в общем, в кабинете был Гера и два трупа, Олег и его убийца.
        - Он что, сам застрелился? - съязвил Алексей.
        - Нет. Киллера застрелил Гера, по крайней мере, он так сказал. Гера приехал за несколько минут до меня и столкнулся с ним в дверях. Ударил парня в грудь, тот ничего подобного не ожидал и растерялся. Упал, пистолет выронил. Гера успел схватить его раньше и выстрелил парню в лоб. Пистолет был с глушителем, охранники в будке телевизор смотрели и ничего не слышали.
        Я вздохнула, пытаясь выровнять дыхание: возвращаться к той ночи было нелегко. Несколько минут я сидела молча.
        - Дальше, - нахмурился Алексей.
        - Я вошла в кабинет и увидела Геру. Он выглядел невменяемым, лицо безумное, глаза пустые. За столом Олег в своем кресле... мертвый, на полу парень с простреленной головой. Абсурд какой-то... Я даже кричать не могла, стояла как пень и смотрела. Гере было еще хуже. Он винил себя, что не приехал минутой раньше. Все-таки он сумел взять себя в руки. Подошел ко мне и сказал: "Диночка, у нас страшная беда. Если узнают, что Олег убит, мы не проживем и трех дней. Ты понимаешь?" Конечно, ничего я не понимала, а он сказал: "Олега и этого типа надо увезти отсюда. Ты должна мне помочь". Я кивнула. Он объяснил, что я должна сделать, и я сделала. Точно в беспамятстве, как автомат.
        - Куда дели трупы? - нахмурился Алексей.
        - Трупы я вывезла на машине Олега. Она стояла возле офиса, ты сам мог убедиться, охране не видно, что с этой стороны делается. Первым уехал Гера, через десять минут я. Он велел мне заявить в милицию и сказать, что мы видели Олега живым и здоровым. Потом я отправилась домой, Гера позвонил Наташке, и они вдвоем закопали трупы.
        - Где? - спросил Алексей, а я поежилась.
        - На кладбище. В могилах, подготовленных на следующий день. Углубили ямы, а утром похороны, и ни одна живая душа искать их там не будет. Ночью, вернувшись с кладбища, они отогнали мою машину за объездную дорогу, где ее потом и нашли. И приехали ко мне. Гере пришлось нам все объяснить. К моему удивлению, Наташка о многом догадывалась. Я была подавлена гибелью Олега, но, когда поняла, чем она нам грозит, стало совсем худо. Гера заверил, что мы живы до тех пор, пока никто не знает о смерти Олега. Вот тогда он рассказал об Эдичке. Гера был убежден: убийцу подослал он. Партнерство становилось обоим в тягость. Наше вмешательство спутало все карты. Олег исчез, киллер тоже, о том, что произошло той ночью, Эдичка мог только догадываться. У нас был шанс, что некоторое время он ничего предпринимать не будет. Мы надеялись, что успеем собрать деньги и исчезнуть. Но Олег перед смертью начал какую-то свою комбинацию. Не доверяя Эдичке, он подменил наркотик, а Гера понятия об этом не имел. Для нас это был страшный удар. Эдичка обнаружил подмену, и мы стали мишенями. Возможно, он надеялся таким образом выманить
Олега или просто мстил... - Я замолчала, выжидающе глядя на Алексея.
        Он тоже молчал, как видно, прикидывая, стоит мне верить или нет. Для меня от этого многое зависело. Я настороженно ждала.
        - Так, - наконец сказал он без всякого выражения. Я перевела взгляд на свои руки. Изображать волнение было ни к чему, я действительно волновалась.
        - Остальное я тебе рассказывала. Наташка повздорила со своим хахалем и заработала фингал. Гера был в Москве. Ему ведь приходилось заниматься делами фирмы, делать вид, что ничего не случилось... В общем, я встретила этого Аркадия Юрьевича под видом Натальи. Глупость, конечно, назваться чужим именем, а тут еще это убийство. Выходило, я всех подвела. Вот я и сбежала на дачу, надеясь, что за пару дней все как-то утрясется. Детская выходка спасла мне жизнь. Наталью убили в моей ванной, думаю, приняли за меня. Она была в моем халате. Я поехала к Гере, надеясь его предупредить. И нашла трупы. Выход один: бежать. Я приехала на Наташкину квартиру, забрала деньги и паспорт. Там они меня и нашли.
        Алексей помолчал, потом заметил с легкой усмешкой:
        - Уж больно хочется Эдичке тебя достать, прямо из кожи лезет. Тут нужна причина покруче мести бывшему дружку. Что-то интересное ты знаешь, верно?
        - И ты туда же? - усмехнулась я.
        - Несчастную из себя не строй, рано еще... В твою искренность плохо верится, дорогуша, потому как за нос ты меня водила довольно долго. Откуда мне знать, что сейчас ты не врешь? Свистнули у Эдички зелье на пару с муженьком...
        - Олег мертв.
        - Это ты говоришь.
        - Хорошо, - стараясь держать себя в руках, кивнула я. - Ты мне не веришь, я не могу ничего доказать. Что дальше?
        Он глядел на меня, как солдат на вошь, и ухмылялся. Мне стало не по себе. У него репутация решительного человека, и он не благородный принц, а бандит, напомнила я себе. Алексей прошелся по кухне, насвистывая мотивчик, остановился возле меня:
        - Сколько там?
        Я опять усмехнулась. Направление его мыслей было мне понятно.
        - Не знаю.
        - Ага, - кивнул он.
        - Что ага? - разозлилась я. - Будешь мне дверью пальцы ломать?
        - Не буду, - ответил он. - Хотя, может, и стоило бы. Ты, моя радость, перемудрила. Откуда ты знаешь мою фамилию? - Он наклонился и заглянул мне в глаза. - Это я при крестном смолчал, а теперь знать хочу.
        Я поежилась:
        - Ты говорил, наверное, откуда ж еще? Просто забыл. Вот успокоишься, вспомнишь.
        - Нет, сладкая моя, не вспомню. Нечего вспоминать. Не говорил, и баста!
        - Откуда же я ее тогда знаю?
        - Действительно, откуда? - теперь он откровенно издевался.
        - Может, она мне приснилась? - съязвила я.
        - Любопытные сны. Деточка, ты играешь в опасные игры.
        - Ни во что я не играю. Тебе просто очень хочется самого себя убедить в том, что я сволочь. Тогда и пальцы ломать сподручнее. Я не помню, откуда мне твоя фамилия известна. Может быть, кто-то назвал тебя в ресторане, пока ты с Серым развлекался... Если бы я знала, как это важно для тебя, - непременно бы запомнила.
        Глаза его по-прежнему смотрели зло. Он убийца, напомнила я себе, и по спине побежали мурашки.
        - Попытаемся говорить спокойно, - предложила я. - Возможно, я знала, кто такой крестный. Возможно, Гера говорил о нем. Возможно, поэтому я и осталась с тобой.
        - Здорово. Значит, все не случайно? И кто ж придумал такой хитроумный план?
        - Ты спятил, - покачала я головой. - Опомнись! Это ты сел ко мне в машину. Ты, а не я. Не можешь же ты всерьез думать, что все подстроено? - Он нахмурился, а я торопливо продолжила:
        - Когда ты про крестного сказал, я подумала: "Может быть, если ты захочешь помочь, я и останусь жива..." - Тут я опять заревела, но успокоилась довольно быстро. Умылась и подогрела чай. Лешка наблюдал за мной с обезьяньим любопытством.
        - И долго ты будешь меня разглядывать? - спросила я.
        - Пока не надоест.
        - Что ж во мне такого интересного?
        - Много чего.
        - Не забивай себе голову. Все гораздо проще. Ты хочешь получить чертово зелье, а моя жизнь в таком раскладе не дороже копейки. Не буду врать, что меня это удивляет. Так что не стесняйся. Я уже полчаса смотрю в будущее без оптимизма.
        Алексей извлек из холодильника бутылку водки, налил целый стакан и залпом выпил. Я поморщилась, а он взял огурец и смачно захрустел.
        - Вот что, дорогуша. Все, что ты рассказала, может быть правдой, а может - враньем. Я в жмурки играть не люблю. Поэтому хочу убедиться, что ты мне лапшу на уши не вешаешь.
        - Что ты предлагаешь? - Я насторожилась.
        - Вот что. Мы едем на кладбище, и ты покажешь мне эти могилы.
        - Зачем? - удивилась я.
        - Если там есть два лишних жмурика, значит, ты говорила правду.
        - Ты что, хочешь могилы разрыть? - Я ушам своим не поверила.
        - Точно. Отчего ж не разрыть? И убедиться, что любимая женщина не держит тебя за идиота.
        - Алеша, да как же...
        - Лопатой. Через час стемнеет, самое время.
        - Алеша...
        - Заткнись. Или гони новую историю, потому как, если жмуриков не окажется, я тебя в этой могиле и зарою. И памятник поставлю. Мраморный. Ну, будешь рассказывать? Или на кладбище?
        - На кладбище, - обреченно сказала я.
        Он нашел лопату и швырнул ее в багажник. Заняться на ночь глядя гробокопательством - глупость несусветная, но разубеждать Алексея сейчас было бесполезно. И мы поехали на кладбище. В абсолютном молчании, взращивая ненависть в душах.
        У поста ГАИ свернули направо, до кладбища оставалось двенадцать километров. Алексей на меня покосился:
        - Ты найдешь в темноте могилы?
        - Найду, - кивнула я.
        - Может, забыла, где они, или вовсе не интересовалась?
        - Я интересовалась, я не забыла, и я найду. Все?.. Не сворачивай, проедем по дороге еще с километр, получится ближе, чем от центрального входа. И машину в лесу можно спрятать.
        Так мы и сделали. Найти проход в кладбищенской ограде было нетрудно, кажется, она вся состояла из таких проходов. Мы вошли, я остановилась, пытаясь сориентироваться. Справа большой мраморный крест, значит, берем левее. Я пошла между могил, стараясь ступать осторожно. Впереди кривая береза, от нее третий ряд... Продвигалась я довольно уверенно, Алексей за мной.
        - Спички есть? - спросила я. - В темноте фамилию не увидим.
        - Есть.
        - Олег в одной могиле с Филимоновым Степаном Петровичем, киллер в следующей.
        - Это Гера сказал?
        - Да. Я была здесь, на девятый день.
        - Зачем? - усмехнулся Лешка.
        - Затем, придурок, что там мой муж. Отсчитав три ряда от березы, я уверенно вышла к могиле.
        - Посвети...
        Алексей щелкнул зажигалкой, аккуратно прикрыв ее ладонью, и осветил надпись на дощечке "Филимонов". Bенки с могилы убрали, а о памятнике, хоть сорок дней уже прошли, никто не побеспокоился, и могила выглядела сиротской. О чьем-то посещении говорили яйцо с карамелью у изголовья да три увядших цветка в литровой банке. Лешка равнодушно сдвинул их ногой. До последней минуты я сомневалась, что он всерьез решил разрыть могилу. Как оказалось, зря. Алексей был натурой целеустремленной и все доводил до конца.
        Участвовать в этой затее я не собиралась, отошла на пару метров и села между могил, спиной к нему.
        - Посматривай, - сказал он через несколько минут. - Не ровен час, пойдет кто.
        - Посматриваю, - огрызнулась я.
        Трудился он быстро и без особого шума. Я понемногу успокоилась и смогла рассуждать здраво. Если дураку силу некуда девать, пусть поразвлекается. В этот момент послышался глухой удар, Алексей чертыхнулся и позвал меня.
        - Домкрат давай.
        Только тут я заметила возле могилы домкрат, который он прихватил из машины, и передала его Алексею. Нагнувшись, я смутно различала гроб внизу, отрыт он был как-то неравномерно. Алексей решил себе работу облегчить, приподнять гроб с одной стороны и под ним раскапывать. Глядеть на это у меня желания не было, и я вернулась на свое место. Где-то минут через десять Лешка грязно выругался и опять меня позвал, чтобы домкрат вернуть. Потом выбрался из могилы и стал ее зарывать.
        Я присела рядом, наблюдая за ним. Трудился он деловито, я бы сказала с удовольствием, только что не насвистывал.
        - Все? - спросила я, когда он закончил.
        - Где второй? - поинтересовался он. - Слева, справа?
        Я не поверила своим ушам.
        - Ты что, будешь второго откапывать?
        - Конечно. Все надо доводить до конца.
        - А ты не устал, Алеша? - съязвила я.
        - Ничего, потерплю. Один труп не доказательство. Черт знает, кого вы здесь с муженьком зарыли...
        - Это Олег.
        - Дай мне убедиться в том, что ты не врешь.
        - Вот эта, - ткнула я пальцем и собралась уйти, но он схватил меня за плечо, подтащил к деревянной скамье у соседней могилы и ловко приковал к ней наручниками
        - Если кто-нибудь появится, мне бежать вместе с лавкой? - поинтересовалась я.
        - Не беспокойся, я тебя не брошу. Ты мне очень дорога.
        Фраза показалась двусмысленной, но я промолчала. Небо серело на востоке, когда он закончил труды. Освободил меня, подхватил домкрат, лопату и сказал:
        - Потопали.
        - Ну и что? - поинтересовалась я, когда мы уже подходили к машине.
        - Ничего.
        - Что значит "ничего"? Нашел, что искал?
        - Ну...
        - Ясно. Нашел, но это тебя не убедило. Теперь прикидываешь, к чему бы еще прицепиться. Хочешь, отгадаю с первого раза почему? Да потому что ты ничем не лучше моего муженька и всех прочих ублюдков! Удавитесь за деньги, чего я вам от души желаю. - Тут я извлекла из кармана куртки гранату и продемонстрировала ее Алексею. - Прошу прощения, что прихватила ее без твоего на то согласия, только теперь тебе лучше отойти подальше. Сам говорил о каком-то радиусе, так что не нарывайся.
        - Убери гранату, дура! - занервничал Алексей. - Это не игрушка.
        - Даю тебе честное слово: я швырну ее. Так что бросай ключи от машины и отойди в сторону.
        - И куда ты, интересно? - усмехнулся он.
        - Главное, чтоб от тебя подальше, ласковый ты мой.
        - Бросишь гранату и сама на ней подорвешься.
        - Все ж лучше, чем к хорошему человеку в руки попасть. Я принципиальный противник пыток, особенно когда пытают меня. Гони ключи и проваливай.
        - Не сходи с ума! - разозлился он по-настоящему, но и я разозлилась.
        - Все! Заткнись! Давай ключи.
        - Идиотка несчастная, - прошипел он, но ключи бросил. Как ни странно, я смогла их поймать, чем удивила себя и потрясла Алексея.
        - К машине не подходи, - напомнила я. Он, конечно, подошел, но дверь я уже заперла и завела мотор.
        - Послушай, ненормальная! - рявкнул он, грохнув кулаком по капоту. - Куда ты поедешь? - Я прикинулась глухонемой. - Ладно, ты была права, а я дурак... Открой дверь... Хорошо, давай поговорим... - Я плавно тронулась с места, Лешка кинулся следом. - Подожди... послушай... пропадешь одна... стой, дура... Наташка, о черт, как тебя там...
        Не знаю, долго ли он собирался бежать за мной. Я выехала на шоссе и вдавила педаль газа. Лешка все еще орал и размахивал руками. А мне стало смешно. Я проехала метров триста и затормозила.
        Он подбежал, топая как слон. Я перебралась на соседнее сиденье, подтянула колени к подбородку и в окно уставилась. Он открыл дверь, посмотрел на меня и головой покачал:
        - Вот ненормальная, мать твою... убил бы, ей - Богу... - Сел за руль и на меня покосился. - Кончай дурить, - сказал виновато. - Ну, погорячился я, с кем не бывает, что ж теперь... Очень мне обидно стало, что ты мозги мне крутишь, а вдруг еще и с муженьком... Ну виноват. Мир?
        Я кивнула и даже обняла его. Это было воспринято благосклонно, после чего я торопливо поведала о своих страхах, а Алексей - о своих обидах. Гранату он у меня отобрал и строго-настрого запретил впредь брать их в руки, потому что они имеют обыкновение взрываться. Гранаты меня в настоящий момент интересовали мало. Я радовалась воцарившемуся миру, голову пристроила Алексею на плечо, сидеть так было неудобно, зато приятно. Алексей стал сама покладистость, прямо-таки хвостом вилял на манер добродушной дворняги, будто только что не скалился волком. Ссориться с ним не стоило, это до меня уже дошло: добиться от него можно чего угодно, не прибегая к скандалам и угрозам. До статочно быть доброй, беззащитной и ласковой Красной Шапочкой. Остальные грани моего характера просто ни к чему выставлять на обозрение. Не будь я такой дурой, давно бы поняла это раньше.
        На даче Алексей по привычке ринулся к холодильнику, а я в ванную. Мы встрети лись в кухне, он самозабвенно жевал, а я на него смотрела.
        - Чего не ешь? - спросил он.
        - Не хочу. После таких аппетитных занятий...
        - Ерунда, просто вам, бабам, нравится морить себя голодом. Что за придурок внушил вам мысль, что от голодухи вы смотритесь лучше?
        - Это ты обо мне? - удивилась я. По-моему, он даже не понимал, какой подарок получил от судьбы.
        - Не только...
        - А-а-а, - протянула я, стараясь не злиться и сказала себе: "Не обращай внимания, Дина, он ведь почти что идиот. Рос среди алкашей и уголовников и даже не все понимает из того, о чем говорит".
        Я подперла щеку кулаком, уставилась на его активно жующую физиономию и спросила:
        - Алеша, а ты был женат?
        - Я? - Он вроде бы удивился. - Нет, конечно.
        - Почему это конечно? - пришла моя очередь удивляться.
        - Потому. Кто ж за меня пойдет? Шлюх я не жалую, в том смысле чтоб жениться, а путной бабе на что я нужен? Опять же, если честно, путных я и не встречал.
        - Интересно, - сказала я.
        - Ага, не везло, наверное.
        Все-таки он своего добился: мне хотелось запустить в него чашкой. Недавняя добродушная дворняга вдруг обернулась бродячим псом, который в ответ на доброе слово презрительно рычал. Я поднялась и сказала:
        - Спать пойду, спокойной ночи.
        Ушла и закрыла дверь в своей комнате на щеколду. Лешка ткнулся в дверь, я замерла, а он позвал:
        - Эй, в чем дело?
        - Я сплю, - сообщила я, натягивая одеяло на голову.
        - Чего опять, а? - Теперь он злился и голос повысил.
        - Ничего, иди отсюда.
        - Открой дверь, слышишь? - заорал он. - Открой, пока я не вышиб ее к чертовой матери...
        Слово с делом у него не расходилось, он пнул дверь ногой пару раз, и та распахнулась. Алексей влетел в комнату, злющий как черт, и ринулся к кровати. Я вцепилась в одеяло, он тянул его в свою сторону, я в свою. Выглядело это до того глупо, что я согласилась, когда Лешка рявкнул:
        - Да это ж белая горячка! Ты меня с ума сведешь! Что опять не так?
        - Уходи, - пробурчала я. - Спать хочу.
        - Ну чего ты добиваешься, идиотка? Чтобы я сказал, что люблю тебя? Я тебя люблю. Довольна?
        Я схватила подушку и с чувством стукнула его по пустой голове.
        - Обратно нехорошо, - зло засмеялся он. - Ну что, что я должен сделать? На уши встать? Давай, встану. Я знаю-то тебя несколько дней, а ты мне уже всю душу вы мотала.
        - Как будто у тебя есть душа! - усомнилась я.
        - Это потому, что серенад не пою? Так не умею. Не научили дурака. Я ж сказал, что ты хотела. Чего еще?
        - О любви так не говорят, - вздохнула я.
        Алексей пошел пятнами и вылетел из комнаты. Назад он вернулся с листком бумаги и авторучкой.
        - На, - сказал зло, - пиши. Я все повторю слово в слово.
        - Ты, Алеша, придурок, - констатировала грустно я. - Топай отсюда. Каждому свое, как говорится. Ты вот хорошо покойников откапываешь, с душой.
        - Так... - протянул он и заметался по комнате. - Спокойно, - то ли он себя уговаривал, то ли меня. - Давай по-доброму... - Он сел ко мне на кровать. - Допустим, я не подарок. И тебе не подхожу. Но я стараюсь. У нас куча времени впереди, давай отложим все это до лучшего будущего. Я способный, я буду учиться, идет?.. А пока, ради Бога, не изводи бабскими фокусами, у меня не о том голова болит. Все?
        - Все, - согласилась я, чувствуя себя глубоко несчастной. - Ты меня правда любишь?
        - А что, не похоже?
        - Любишь или нет?
        - Люблю.
        - Ты меня избил.
        - За вранье. Соврешь еще, опять всыплю.
        - Вчера на заводе ты стрелял?
        - Я.
        - Чтобы меня предупредить?
        - Конечно.
        - Очень мило с твоей стороны.
        - Я вообще такой... милый.
        - Ага...
        - Ага.
        - Алеша, а ты хочешь на мне жениться, когда все кончится?
        Он открыл рот, потом закрыл, кашлянул и сказал:
        - Само собой. Я бы и сегодня женился. Но знаешь, хочется чтоб все по-людски было. "Мерседес" с лентами, венчание, две видеокамеры, на тебе платье белое, с этой... ну, штука такая на голове...
        - Ты издеваешься, да?
        - Какое там! Мечтаю, век свободы не видать... каждую ночь во сне вижу.
        - Все-таки издеваешься, - я тяжело вздохнула.
        - Да нет, ей-Богу...
        - А мне всех этих "Мерседесов" и платьев совершенно не надо... не в них же дело.
        - Нет, тут ты не права, такое раз в жизни бывает, надо чтоб все на уровне...
        - Алеша, ты идиот. Ты об этом не догадываешься?
        - Догадываюсь, - охотно согласился он. - Разве ж нормальному человеку придет в голову на тебе жениться? Лучше на всю жизнь в одиночную камеру.
        - Уходи... - начала я, но он пресек меня довольно сурово:
        - Все. Заткнись. Я люблю тебя. Я женюсь на тебе. Я готов мучиться всю жизнь. Как хочешь, но, на мой взгляд, это стоит недешево. А свое я привык получать.
        "Отвыкнешь", - злорадно решила я, но злилась недолго. Алексей - человек неплохой, просто темный. Кстати, он прав, что меня дурой назвал. Дура и есть. О чем я, несчастная, думаю? Как выйти замуж? А о чем думать должна? Нет, точно дура.
        Ночью я проснулась от холода. Шел дождь, окно открыто, а любимого рядом не было. Я поднялась и тихонько вышла из комнаты. Алексей был на веранде, куpил и вышагивал из угла в угол.
        - Ты чего не спишь? - спросила я.
        - Так, не спится...
        - Врешь. Плохи наши дела, верно? Он остановился возле меня, осторожно обнял и сказал с легким вздохом:
        - Дела нормальные. Живы будем, не помрем.
        - Это конечно, - согласилась я, садясь в кресло. - Ты бы поговорил со мной, Алеша, чего в одиночку мучиться? Психологи считают, что вслух думается лучше.
        - Брось, это я так, покурить вышел.
        - Меня ремнем стегал, а какой пример показываешь? Нехорошо.
        - Ладно, топай отсюда, - нахмурился он. - Тебе спать положено.
        - Не хочу без тебя.
        - Тогда сиди молча.
        - Молча я не умею.
        - Что за гнусный у тебя характер, а?
        - Нормальный. - Я помолчала, вздохнула и спросила:
        - Ты чего злой такой?
        - Нормальный, - передразнил он, но, сменив гнев на милость, сел рядом, обнял меня и сказал задумчиво:
        - Тебе уехать надо. Есть у меня дружок, в районе живет, мы с ним... в общем, он мне должен, и мужик стоящий. Укроет тебя, пока я здесь разберусь.
        - Одна никуда не поеду, - насторожилась я.
        - Поговори еще... Поедешь. В городе тебя надежно не спрячешь, а здесь теперь опасно. Найти нас легче легкого.
        Я помолчала и задала свой главный вопрос:
        - А крестный нам не поможет? Мне показалось, он неплохо к тебе относится.
        - Может, и неплохо. Только на кой черт ему с Эдичкой ссориться?
        - Я думала, крестный твой - человек в городе не последний.
        - Точно. Но связываться с Эдичкой ему не резон. Тем более из-за тебя. Эдичка только с виду клоун, а власть имеет - ого-го!
        Это я знала не хуже Алексея...
        - Конечно, из-за меня им ссориться довольно глупо, - согласилась я. - Но ведь деньги у твоего Савельича не лишние. Предположим, мы найдем пропавшее зелье, как он тогда поступит?
        - Он наркотой не занимается. У него другой бизнес.
        - Так ведь и не надо ничем заниматься. Он просто получит деньги... - Алексей смотрел вопросительно и хмурился, а я продолжала:
        - За товаром приедут. Приве зут деньги, Савельич отдает зелье, получает баксы. И все. Взамен он делает доброе дело, то есть гарантирует мне долгую жизнь и смерть от старости, а не от пули.
        - Сколько там? - слегка усмехнулся Алексей.
        Я повернулась и вывела сумму на оконном стекле. Он присвистнул.
        - Не слабо, да? - спросила я.
        - Не слабо, - кивнул он. - Только трудностей выше крыши. К примеру, покупатели, кто они?
        - Какая разница? - удивилась я. - Главное - они деньги за товар выложат.
        - Что значит "какая разница"? Захотят они иметь дело с крестным? Как вообще с ними связаться?
        - Я с ними связалась, - сообщила я как можно мягче, помятуя о Лешкиной привычке под горячую руку крушить все подряд. Он моргнул, приоткрыл рот, собрался с силами и рявкнул:
        - Что? Когда?
        - Давно, - туманно ответила я. - И получила подтверждение. Они приедут.
        - Стоп! - Он начал покрываться пятнами. - Какое подтверждение? Когда? Я тяжело вздохнула:
        - Ты в компьютерах разбираешься?
        - Видел.
        - В кино, что ли?
        - Ну?.. - насторожился Лешка.
        - Ясно, - усмехнулась я. - Значит, объяснять бесполезно. Просто поверь на слово: я послала сообщение и получила ответ. Они приедут.
        - Какой, к черту, компьютер? - вскочил он. - Ты ж сказала: бешеные бабки, так неужто они такие идиоты, что повезут баксы просто потому, что кто-то позвал, мол, давайте, ребята!
        Я поморщилась:
        - Не лез бы ты на чужую территорию. Я вот, к примеру, не учу тебя кулаками махать... Извини. Это сообщение всегда посылала я. Имеется система защиты, если бы вместо меня кто-то решил с ними связаться, увидеть подмену не составило бы труда. Они приедут.
        Что там Алексей видел по телевизору, не знаю, но о компьютерах он имел представление весьма смутное, потому спорить не стал, подумал немного и спросил:
        - Когда приедут?
        - В воскресенье.
        - Вот в это? - В голосе слышалось недоверие.
        - Да. Встреча на кирпичном заводе, я покажу где и все объясню. Инструкции надо соблюдать точно. Тогда крестному останется только привезти товар и забрать деньги. Выгодная сделка. Правда, небезопасная... - Алексей смотрел выжидающе, и я продолжила:
        - Есть пять определенных мест встречи, они высчитываются. Так же как дата, время... Чего ты злишься, я же объясняю. День высчитываем так: дата предыдущей встречи плюс тринадцать дней, плюс один день, если попадает понедельник, плюс два, если попадает вторник, и так до семи...
        - Стоп, - перебил Алексей, как видно, мало что понимая. - Скажи по-русски.
        - Хорошо, - согласилась я. - Воскресенье, одиннадцать утра. Проблема в том, что вычислить, когда и во сколько встреча состоится, могу не только я, но и Эдичка. Достаточно сопоставить даты прежних встреч и немного пошевелить мозгами. У Эдички мозги есть.
        Лешка сел, нахмурился и заявил:
        - А я, дурак, надеялся с ним поговорить! Теперь понятно, почему он так хотел тебя убить, непонятно, отчего раньше этого не сделал.
        Я пожала плечами.
        - Остерегался, пока не был уверен, что Олег мертв. Тем, кто приедет, скандалы в благородном семействе ни к чему. А коли покойник, значит, скандала не будет: он им сказочку сочинит, проверять-то не станут... Ты вот вчера могилы раскапывал, а люди по природе своей любопытны, заинтересуются. И трупы найдут. Дурака ты свалял.
        - Ерунда, - отмахнулся Алексей. - Это уже не важно. Давай-ка еще раз: эти типы явятся с деньгами в воскресенье в одиннадцать часов. Эдичка будет их ждать...
        - Нет, - усмехнулась я. - Эдичка будет ждать того, кто получит деньги.
        - Почему не сделать проще? Отбить деньги и наркоту не искать.
        - Тогда конец бизнесу. И неприятности. Люди серьезные и шуток не потерпят.
        - Выходит, Эдичка даст им уйти, а уж потом... Стоп, - наконец дошло до него. - Ты так говоришь, как будто зелье уже у крестного.
        - Оно у него будет, - успокоила я.
        Алексей начал свирепеть и искать, обо что кулаком грохнуть. Не нашел и поинтересовался:
        - А не ты убеждала меня, что не знаешь, где наркота?
        - Я и не говорю, что знаю, - нахмурилась я. - Но я знаю, где надо искать.
        - Не соскучишься с тобой, дорогуша, - сказал Алексей, подумал и добавил:
        - Крестного я берусь уговорить. Но, если ты опять хитришь, деточка, и наркоты не найдешь, считай: мы с тобой покойники.
        - Найду, - заверила я. - Найти можно что угодно, главное, знать как.
        - Надеюсь, ты знаешь, - вздохнул Алексей.
        - Конечно, - скромно согласилась я.
        - И где ж искать-то будем? - поинтересовался после чаепития Алексей. За окном тихо шел дождь, но спать уже не хотелось. - На заводе?
        - Нет. Искать так, как это ты себе представляешь, бессмысленно. Ответ в компьютере. Зашифрованное послание. Он непременно оставил его.
        - Хлипко все это, - вздохнул Алексей. - Зашифрованное послание, компьютер...
        - Просто ты в таких делах мало что смыслишь.
        - Ну и где этот самый компьютер, в офисе?
        - Нет, утром увидишь.
        Рано утром мы покинули гостеприимное жилище. По пути в магазин заехали, за продуктами. Пятиэтажка - это не дача за городом, тут все на виду, лишний раз дверью не хлопнешь. Алексей отнес коробки с провизией в тайную Герину квартиру и отправился на автостоянку. Держать "Ниву" под окнами было все-таки неразумно.
        Вернулся он через полчаса, прошелся по квартире, огляделся и спросил:
        - Ну и где это чудо?
        Я открыла дверь в "темнушку".
        - Вот.
        Лешка сунул голову, сурово посмотрел на последнее достижение японской промышленности, зло хмыкнул. Естественно. У дикарей восторг вызывает зеркальце или бусы, а технический прогресс - здоровое чувство беспокойства. С этим самым здоровым чувством Алексей устроился за моей спиной. Взирал хмуро и сосредоточенно, однако очень скоро ему это надоело, и он отправился на кухню с убежденностью, что ничего путного от нашего сидения здесь не будет. Конечно, и мне довольно быстро надоело дурака валять, но я исправно трудилась, морщила лоб и напускала тумана.
        Алексей возился в кухне и вскоре позвал меня обедать.
        - Зряшное это дело, - заметил он, тоскливо в потолок поглядывая. - Ничего мы так не найдем. Лучше как следует завод прочесать.
        - Очень сомневаюсь, что нам на это хватит времени. Опять же, Эдичка скорее всего этим уже занимался. Доверься мне: он оставил сообщение. Ищите и обрящете, как сказано в Писании.
        После обеда Алексей маялся бездельем, а я продолжала валять дурака. Лешка компьютер начинал люто ненавидеть и близко больше не подходил. Я, не опасаясь разоблачения, поставила игровую программу, чтобы время шло веселее. Часов в девять потянулась, зевнула и с видом человека, утомленного тяжкими трудами, вышла к любимому.
        - Ну что? - вяло поинтересовался он.
        - Пока ничего. Ты когда к Савельичу поедешь?
        - Завтра. Только с чем ехать?
        - Расскажи все как есть. Заинтересовать его это должно. В конце концов, он ничего не теряет, даже если мои труды напрасны. Разве нет?
        - Дура ты, прости Господи. В таких случаях надо знать наверняка. Стоит заикнуться о сумме, и ты станешь добычей, а потом доказывай, что просто надеешься что-то отыскать в этом ящике. Может, тебе и поверят, но после того, как ты лишишься нескольких жизненно важных органов.
        - И ты допустишь? - вознегодовала я.
        - Ладно, съезжу завтра, попробую потолковать. Может, что и получится. Все равно показаться я там должен.
        Я устроилась на диване рядом с Алексеем и прижалась к нему. Он меня обнял и даже поцеловал, но мыслями блуждал где-то очень далеко, а мне хотелось, чтобы он был рядом.
        - Кончай голову ломать, - вздохнула я. - Найдем мы эту гадость. Вот увидишь. Я просто уверена.
        - А я не очень.
        - Это оттого, что ты не доверяешь техническому прогрессу.
        - Точно. Вся эта чертовщина для меня как китайская грамота. И как во всем этом разобраться можно?
        - Не так уж и трудно, - утешила я. - Научу в светлом будущем.
        - А тебя кто научил? Муж? - Упомянув мужа, Алексей сурово нахмурился.
        - Нет. Гера. Он решил облегчить мне жизнь и был прав: с этой штукой все гораздо проще. Я имею в виду работу.
        - Какую работу? - удивился он. - А, эти самые древние...
        - Эти самые.
        - А почему именно они?
        - Потому что особенные.
        - Чем это?
        - Тебе в самом деле интересно или ты так, из вежливости?
        - В самом деле.
        И я стала рассказывать. Сидеть на диване в обнимку с Алексеем было намного приятнее, чем валять дурака у компьютера, поэтому рассказывала я увлеченно, а он слушал внимательно, хмурился и под конец заявил:
        - Психопаты твои майя, вот что.
        - С чего бы вдруг? - обиделась я.
        - А с того. Психи. И дикари. Ничего хорошего я в них не вижу.
        - Это ты дикарь, а они были мудрые. И понимали: за все надо платить. Самим, своей кровью. Даже за то, чтобы утром взошло солнце. Все стоит крови.
        - Вот я и говорю: психи, - кивнул Лешка. - На фиг они тебе сдались? Я задумалась, а потом призналась:
        - Теперь они мне и вправду ни к чему... Бог с ними... Лучше скажи: если все в воскресенье закончится благополучно, мы ведь сразу уедем, да? Подальше отсюда.
        - Ага, - кивнул он равнодушно, чем очень меня насторожил.
        - Сразу, в тот же день?
        - Ну...
        - Что ну, ты обещаешь?
        - Ты б лучше думала, где наркоту искать, - проворчал он, а мне вдруг стало ясно: никуда он в воскресенье не поедет. Это сейчас он сильно занят спасением моей жизни, а когда такая надобность отпадет, другие мысли одолевать станут. Серый... Конечно. Враг заклятый. Я вспомнила, с каким упорством Алексей разрывал могилу прошлой ночью. Никакими уговорами его не проймешь: он убьет Серого, громко, с душой и без особых хитростей. И угодит в тюрьму или пулю схлопочет за непослушание.
        Эта мысль прочно засела в моей голове и не давала покоя. Даже предстоящее воскресенье, как ни странно, теперь занимало меня много меньше.
        Утром Алексей уехал, а я вышагивала по квартире, пытаясь найти способ избавить его от глупых мыслей. К обеду я поняла, что выход есть только один: ликвидировать объект этих самых мыслей, то есть Серого. Если нужна точная формулировка - убить. Нет врага, следовательно, мстить некому и незачем здесь оставаться. Я разом успокоилась и Геру вспомнила: "Главное - определи, чего хочешь, - любил говаривать он, - а потом просто сделай это". Вот. Я хотела убить Серого.
        Для начала я села за компьютер и несколько раз внимательно прочитала все, что касалось Лешкиного врага. Серый имел прочную репутацию бабника, что меня порадовало. Произвести на него впечатление, заманить и... Думать о том, как я буду убивать человека, совершенно не хотелось, но я уже не сомневалась, что сделаю это. Осталось решить главное - как и где нас сведет судьба.
        День пролетел незаметно. К вечеру вернулся Алексей и стал рассказывать о визите к Савельичу, однако слушала я его вполуха, вскоре заторопилась к компьютеру под предлогом поисков. На самом деле это была удобная возможность сосредоточиться на своих мыслях. Ничто теперь не занимало меня так, как предстоящее убийство. Еще несколько дней назад я хотела только одного: вернуть свою прежнюю жизнь. Но как-то так выходило, что сейчас она не казалась особенно заманчивой без Алексея, хоть и была благополучной и сытой. Человек - кузнец своего счастья, это я еще по школе помнила и отступать не собиралась. Новые заботы требовали корректировки старого плана, поэтому после ужина я спросила Алексея:
        - А ко мне домой не могли бы сходить? - Он уставился удивленно, и я добавила:
        - Я имею в виду дом, где я раньше жила, до всего этого... Дома тоже компьютер, возможно, запись там.
        Алексей тяжело вздохнул, подумал и решил:
        - Влезть, конечно, можно.
        - Тогда поехали, - улыбнулась я. Поехали мы, когда стемнело. По дороге Лешка резко поумнел и спросил:
        - Вот ты все твердишь про это послание. Так, если оно есть, чего ж его Гера не нашел?
        - Может, и нашел.
        - Тогда какого черта мы ищем?
        - Отвяжись, давай по-моему сделаем, а там посмотрим, что выйдет.
        - Если по-твоему - ничего путного.
        - Останови здесь, - сказала я, пресекая нездоровую критику.
        "Ниву" мы укрыли в трех кварталах от дома и осторожно подошли к нему со стороны черного хода. Дом выглядел мрачным, сиротским и совершенно чужим. Я уверенно зашагала к окну в подвал, шепнув Алексею:
        - Возле гаража кирпичи есть.
        Он покачал головой, достал из кармана пластиковую полоску и металлический крючок и принялся за работу. Как ни странно, окно он открыл очень быстро. Мы юркну ли в подвал - сначала Алексей, потом я
        - Свет не включай, - шепнул он и извлек фонарик, что было излишним: в этом доме я могла ходить с закрытыми глазами. Через несколько минут мы уже были в моей комнате. Прикрывая фонарь рукой, Лешка осветил стол и зашипел:
        - Мы что, все это потащим?
        Я только вздохнула. Потом нашла в шкафу спортивную сумку, с которой когда-то ходила играть в теннис, и кое-что побросала в нее из своего гардероба. Звякнула парфюмерией на зеркале, и Алексей опять зашипел:
        - А это тебе зачем?
        - Затем, - огрызнулась я, аккуратно все складывая в сумку.
        - Ты вообще сюда зачем пришла? - начал он злиться.
        - Я уже все собрала, уходим.
        Мы покинули дом и без всяких осложнений вернулись в квартиру Геры. Алексей лег спать, а я несла почетную вахту возле компьютера. Где-то ближе к утру я решила наконец его осчастливить. Потрясла за плечо и голосом, каким вперед смотрящий орет "земля, земля!" оголодавшему экипажу, позвала:
        - Алеша, проснись! - Он сел, потряс головой и на меня уставился, а я осчастливила:
        - Я нашла.
        - Что? - кажется, не поверил он.
        - Я нашла. Я знаю, где эта дрянь хранится...
        Алексей еще раз головой потряс, потер лицо руками и только после этого спросил:
        - Где?
        - На даче. В подполе, в кирпичной подпорке, там тайник.
        - А твой муж, он как вообще, любил шутить?
        Я начала злиться: предлагаешь человеку увлекательную игру в кладоискателей, а он язвит некстати.
        - Ладно, - сказал он, поднимаясь с постели. - Ты уверена?
        - На все сто.
        - Тогда поехали.
        - Прямо сейчас?
        - А чего ждать-то?
        Его нетерпение было понятно, и возражать я не стала. По темным улицам мы направились к автостоянке. Сонный охранник открыл ворота, и мы покатили на дачу - Алексей с сомнением в душе, я с убежденностью.
        Ночь потихоньку отступала. Когда мы подъезжали к деревне, густой туман скрывал ее почти полностью. Пейзаж фильма ужасов: в таких местах водятся оборотни, ведьмы и прочая чертовщина. На самом деле деревушка была тихой, а жители - людьми мирными и совершенно безобидными. В этот час им полагалось спать, и они, конечно, спали.
        Мы остановились возле металлических ворот, я вышла и позвала Алексея:
        - Пойдем.
        Ключ лежал в почтовом ящике. Я открыла дверь и едва не упала в обморок, когда что-то метнулось из-под моих ног. Крыса! Да какая здоровенная! Я стала было заваливаться на бок, но тут "крыса" громко мяукнула, а я чертыхнулась и вошла в дом. Алексей нащупал выключатель, и вспыхнул свет.
        - Ну и где это? - хмуро спросил он.
        - У тебя под ногами, - улыбнулась я. - В сенях на верстаке должен быть молоток. Наверное, он понадобится.
        Пока Алексей громыхал в сенях, я открыла люк, включила свет в подвале, спустилась вниз и стала его ждать.
        - Нашел? - спросила, завидев его ноги.
        - Нашел, - проворчал он, спускаясь. Настроение для драгоценной находки было у него слегка неподходящим. Стоять в этом погребе можно было в полный рост - мне, конечно, не ему. Мы огляделись.
        - Ну... - сказал Алексей.
        - Видишь вот эти столбы из кирпича?
        Это - фундамент печки, которая в кухне. Может, это как-то по-другому называется, но Олег назвал так. Вот и давай, как там в песне, "и по камушку, по кирпичику"...
        - Болтала б ты в два раза меньше, мне б жить стало в два раза легче.
        - Извини, это от волнения, - вздохнула я. - Нам нужен тот, что ближе к стене.
        - Слева, справа?
        - Справа.
        - Тогда полезли.
        Мне пришлось согнуться, а Алексею пробираться на четвереньках. Настроение ему это не повысило.
        Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: кирпичи из кладки недавно вынимали. В Лешкиных глазах мелькнуло что-то вроде воодушевления. Я за него порадовалась и прошептала:
        - Здесь.
        Вынуть несколько кирпичей было плевым делом. Сомнений больше не оставалось: это тайник. Алексей сунул руку в отверстие и извлек первый пакет. Обрадовался или нет, не скажу, но глаза сверкнули. Люди любят что-нибудь находить. Я старательно создавала подходящий настрой: сопела, повизгивала и хватала его за руки в буйном нетерпении. Количество извлеченных пакетов не могло не произвести впечатления. Лешка, сурово хмурясь, надорвал один и проверил содержимое. Я ему в глаза заглядывала и тоже хмурилась.
        - Что? - спросила нетерпеливо.
        - Порядок, - ответил он, аккуратно вставил кирпичи на место и направился к люку.
        Выбравшись из подвала, мы сели за стол и уставились друг на друга.
        - А это точно было в компьютере? - строго спросил Алексей.
        - Обижаешь, нехорошо, - вздохнула я. - Можно подумать, что ты не рад.
        - Я рад. Только вот скажи на милость, почему я всегда печенкой чувствую, что ты водишь меня за нос?
        - Просто ты по природе недоверчив, - подсказала я. - Опять же воспитание. Среда, в которой ты сформировался как личность, не предполагала безграничного доверия индивидуумов друг к другу...
        - Стоп! - перебил Алексей. - Голова уже трещит.
        Я почесала нос и заметила:
        - Ну что, я свою работу выполнила, теперь дело за тобой. Повезешь товар крестному?
        - Нет. Он получит его утром в воскресенье. Береженого Бог бережет, сама же учила. А тебя я сегодня к дружку отправлю.
        - Ну уж нет! - отрезала я. - Даже не мечтай. Уедем вместе, как решили.
        Он криво усмехнулся, но спорить не стал. До поры до времени...
        Возвращаясь в город, Алексей свернул с объездной к дачному поселку. В ответ на мой взгляд пояснил:
        - Здесь все-таки безопасней будет. Против его решения я ничего не имела и молча кивнула.
        - А куда мы это добро спрячем? - спросила уже в доме.
        Алексей ломать голову не стал, засунул "добро" под крыльцо и забил лаз широкой дощечкой. Покойный Олег в гробу бы перевернулся, будь у него гроб.
        - Нажили головную боль, - злился Лешка. - Скорее бы воскресенье.
        Я не могла с ним не согласиться.
        Через час он уехал к крестному, через два вернулся и предупредил, что опять уезжает и раньше утра не появится. В другое время мне бы это не понравилось, но теперь его отсутствие было на руку. Я решила воспользоваться случаем и провести что-то вроде разведки. По крайней мере, часть плана по лишению Серого жизни вполне можно будет осуществить. В первую очередь следовало подумать об орудии убийства. Конечно, я предпочла бы что-нибудь романтическое, из арсенала Марии Медичи. Жертва чахнет, тает и тихо уходит в мир иной на руках у товарищей по оружию. Я уставилась в потолок, теша себя яркими картинками: поворачиваю камень в перстне, высыпаю яд в высокий бокал... Тут я сообразила, что вижу себя в пышном платье из алого бархата, а на груди у меня алмазные подвески... Я быстренько вернула себя в реальность. Из всех ядов мне был известен только мышьяк, но, как и где его достать, я понятия не имела. Идею об отравлении пришлось отбросить.
        Проще всего было бы швырнуть гранату, но это убийство чересчур шумное, мне требовалось что-то потише. Потому радости моей не было границ, когда я, покопавшись в Лешкиных вещах, обнаружила пистолет с глушителем. Он был заряжен, а я полна решимости. Недолго думая, отправилась в гараж, там водрузила на верстак пивную банку, отошла к закрытым воротам. И выстрелила. Сразу возникло три проблемы: выстрел не был совершенно бесшумным, рука моя едва не оторвалась от резкой отдачи, а банка как стояла на верстаке, так и осталась стоять. Вывод: с Серым мы должны оказаться наедине, а стрелять придется только один раз и в упор.
        Я почесала за ухом и побродила по гаражу. Как назло, ничего стоящего в голову не приходило.
        - Значит, буду стрелять в упор, - осчастливила я себя и пошла в дом.
        Это решение повлекло за собой еще массу проблем. К Серому вот так, запросто, меня не подпустят, как пронести оружие? Пистолет, да еще с глушителем, штука громоздкая, на себе его не спрячешь... Я вытряхнула из спортивной сумки одежду, позаимствованную в родном доме. Вечернее платье в свое время обошлось моему мужу в 900 баксов. Утешительный приз. Ими все шкафы были набиты. Это платье я так ни разу и не надела: перед компьютером удобнее сидеть в шортах, а законному супругу было не до меня, выгляди я хоть царицей Савской. Потраченных денег платье стоило, но как спрятать в нем оружие? К платью шла соболиная накидка, которую я, конечно, тоже прихватила и теперь с любопытством рассматривала. О соболях я знала немного, еще меньше они интересовали меня сейчас. Я вертела на кидку и так и эдак, ожидая озарения. Оно задерживалось и нервировало... Накидка была не широкой, но довольно длинной, на темной бархатной подкладке. Проклятое озарение заставляло себя ждать. Я чертыхнулась и вдруг поняла, что, если подрезать подкладку с одной стороны, можно сделать карман. При известной ловкости оружие никто не заметит.
И я с увлечением занялась карманом. На мой вкус, получилось здорово. Я раскинула руки, поддерживая накидку на плечах. Не придерешься.
        Теперь я могла уверенно отправиться на разведку и при известном везении первую часть плана осуществить уже сегодня. Такой любвеобильный мужчина, как Серый, просто не сможет со мной не познакомиться.
        Сложив драгоценный наряд в сумку, я покинула дачу. Внутренний голос уверял, что мне непременно повезет. Излюбленным местом Серого был ресторан с дурацким названием "О'кей". По счастливой случайности располагался он недалеко от Гериной квартиры: в двух троллейбусных остановках. Одно томило душу: если какие - то дела держали Алексея всю ночь у крестного, вдруг те же дела потребуют присутствия Серого? Я решила не ломать голову, свято веря в свою счастливую звезду.
        В квартире Геры я опять переоделась и устроилась перед зеркалом с целью создать себя. Ушло на это полтора часа, а также полкило косметики и масса положительных эмоций. Глаза сияли дурным блеском, а в комплексе я тянула на миллион долларов, никак не меньше. Кто не согласен, тому следовало подружиться с моим мужем. Кстати, рыжий оттенок волос идет мне не обыкновенно. Мою божественную красоту слегка портила - на руке. Она давно уже не болела, но выглядела все еще устрашительно. Серый непременно проявит любопытство. Ну да ладно, длинный рукав надежно скрыл боковые шрамы, а разоблачаться перед кем попало я не собираюсь.
        Бросив прощальный взгляд в зеркало, я с бьющимся сердцем шагнула к двери. Везение в этот вечер буквально преследовало меня - видно, сам Господь устал от Серого. Я никого не встретила ни в подъезде, ни возле дома, что, впрочем, не было таким уж удивительным в поздний час.
        Выбравшись темными переулками на проспект, подальше от Гериного дома, я схоронилась в тени огромной липы и стала выжидать. Золушка не может явиться на бал в задрипанном такси, автомобиль отечественного производства тоже не годится, за неимением кареты - тыквы требовалось что-то... "Что-то" вырулило через десять минут. Я возникла в свете фар, тормоза скрип нули, дверь распахнулась и пара мужских глаз уставились на меня точно на тень отца Гамлета. Да, 900 баксов - это 900 баксов.
        Между прочим, с какой радости я долгие годы томилась в огромном доме, точно в склепе, когда вокруг полно мужиков, которые при виде меня совершенно не в состоянии держать челюсть захлопнутой? Надо будет поразмышлять об этом на досуге.
        - Привет, - нежно промяукала я. - У меня важная встреча, а машина сломалась, вы не могли бы помочь?
        - Конечно, - прохрипел водитель. Я не спеша устроилась рядом. Просто удивительно, как у него глаза не выскочили. Он облизнул губы и спросил:
        - Где машина?
        - В гараже, - улыбнулась я. - Вы меня не правильно поняли. Мне нужна машина с шофером на этот вечер. Я хорошо заплачу, - с этими словами я извлекла пачку десятидолларовых купюр и улыбнулась еще ослепительнее. - Ничего криминального. Вы просто подождете меня возле ресторана. Идет?
        - Идет, - кивнул парень.
        На доллары в руке он глянул мельком и опять уставился на мои небесные черты. Просто невероятно, как некоторые мужики мгновенно превращаются в идиотов при виде полкилограмма косметики на симпатичном женском личике.
        - Куда ехать? - спросил он, трогаясь.
        - Я объясню, - сказала я, приглядываясь к парню. - Вы ведь приезжий?
        - Да. Здесь по делам, - ответил он, а я порадовалась очередному везению.
        Мы немного поболтали. Через минуту мне стало ясно, что если его машина подходила в качестве кареты для Золушки, то сам он в сопровождающие никак не годился. Парень был из крутых и задвинуть его в угол при виде Серого не удастся. Потому в ресторан я не торопилась: леди в одиночку не шляются по злачным местам и просто необходимо было позаботиться о спутнике. Мы поехали к площади Независимости. Не так давно она звалась Ленина, в центре ее высился монумент создателю государства рабочих и крестьян, а вокруг памятника в зарослях сирени внуки и правнуки соратников Ильича устраивали громкие посиделки. Объяснить тягу молодого поколения к данному месту не могли ни городские власти, ни наряды милиции. Власти сменились, сменилось название площади, памятник сняли, а сирень и молодежные сборища остались.
        - Поезжайте помедленнее, - попросила я.
        Внимание привлек улыбчивый парень в компании других улыбчивых парней. Он выгодно отличался хорошим костюмом и голливудской физиономией в амплуа жиголо. Золушке с таким появиться не стыдно, при условии, что собственная репутация ее тревожит мало.
        - Притормозите, - попросила я, открыла окно и махнула парню.
        Он сразу заметил и машину, и меня. Подошел, щурясь слегка насмешливо, глядя с любопытством. Друзья засвистели, загукали на разные голоса, а он, само собой, лучисто улыбнулся. Я тоже в долгу не осталась и показала как минимум тридцать своих зубов.
        - А чем я хуже? - вдруг подал голос мой шофер.
        Я выдавила из себя все обаяние до капли и многообещающе молвила:
        - У нас ведь будет время, верно?
        Вряд ли ему все это понравилось, но из машины он меня не выкинул. Жиголо между тем подошел, наклонился к окну и сказал:
        - Привет.
        - Привет, - просияла я. - Не хочешь поехать со мной?
        Парень покосился на моего соседа и сказал:
        - Смотря куда.
        - В ресторан. Ужин и такси за мой счет. Парень опять покосился на водителя.
        - В общем-то, я не против...
        - Тогда садись, - кивнула я.
        И мы покатили к ресторану "О'кей". По дороге познакомились. Хозяина машины звали Вадимом, жиголо Володей, а меня Аленой. Я имела в виду, конечно, сестрицу Аленушку, которая очень беспокоилась о братце Иванушке. В моем случае звался он Алексеем и был не братцем, а возлюбленным, но это уже детали. Разговора не получалось. Мужская часть экипажа таращилась на меня и строила предположения, одно другого круче. Напряженная работа мозгов ощущалась почти физически, шарики крутились с заметным скрипом, но, как видно, на холостых оборотах, потому что ни тот ни другой так и не решились от меня избавиться. Вадим затормозил возле ресторана. Я протянула ему деньги и сказала медовым голосом:
        - Конечно, ты можешь уехать. Но, если подождешь меня, буду очень признательна.
        - Долго? - спросил он, хмурясь и теряясь в догадках.
        - Может быть, несколько минут, может, пару часов. Но ты ведь сегодня располагаешь временем, верно?
        - Почему бы нам не пойти вместе?
        - Сейчас мне просто некогда объяснять, - туманно ответила я и перевела разговор в деловое русло:
        - Где будет машина?
        - Вон там, - указал он рукой и на Володю покосился, а я шепнула:
        - Надеюсь, мы увидимся, - и улыбнулась. Пленительно, надо полагать, потому что Вадим заерзал и завращал глазами. Следовало выметаться, пока с ним худого не случилось.
        Володя ловко выскочил и распахнул мою дверь. Здорово у него получилось, может, он уже выступал в этой роли? Под руку мы вошли в ресторан. Не скажу, чтобы этот кабак чем-то особенно пленял взор, вкус и обоняние. Незначительным отличием от заведений такого рода можно было считать красный фонарь над входом - то ли шутка, то ли опознавательный знак, - зеркальный холл и отдельные кабинеты.
        Быстро сориентировавшись, мы направились к двери в бар, я - кутаясь в меха, а Володя - трогательно меня поддерживая под локоток. И тут Господь, как видно, решил показать мне, недотепе, что значит настоящее везение. Пока я томно вышагивала средь зеркал, дверь справа распахнулась и появился Сергей Андреевич Серов, он же Серый. За его спиной маячила охрана, но дамы рядом не наблюдалось, что, если верить молве, бывало нечасто. Еще минута - и он увидел меня. Покатилось его сердце вниз или забилось в горле - не скажу, но присвистнул он громко, выразительно и замер в дверях, наблюдая, как я проплываю мимо на манер легендарного крейсера. В эту минуту я так себя и представляла: горделивый красавец рассекает могучую волну, на корме плещется флаг, жерла пушек ощетинились... что-то опять меня занесло...
        Я бросила взгляд в зеркало, плавно повернулась, отразившись бесчисленное количество раз, и, улыбаясь, пропела:
        - Сережа! - Мое отражение в зеркалах сделало шаг к Серому и замерло, точно испугавшись, а я повторила:
        - Сережа, вы меня не узнали?
        Он честно хотел узнать. Пялил глаза, ухмылялся и подходил не спеша, небрежно сунув руку в карман брюк. Володя переминался с ноги на ногу, как лошадь перед за бегом. Серый продолжал вглядываться в мой дивный образ, а его собственный, между прочим, еще хранил следы Лешкиного буйного темперамента, так что уж мог бы расстараться и вспомнить.
        - Не узнал, - с легкой печалью заметила я, намереваясь продолжить путь в бар. Серый протянул руку и коснулся моего локтя. Я насторожилась: совсем рядом с его коленом болталось предполагаемое орудие его убийства.
        - Что-то очень знакомое, - соврал он. - Я вспомню, просто нужно время. Ты мне поможешь?
        Я улыбнулась, надеюсь, вышло таинственно. Ох уж эти улыбки и взгляды, вечно их не так понимают... Володя кашлянул, напоминая о своем существовании. Я торопливо достала деньги, сунула ему в руку и попросила:
        - Пожалуйста, подожди меня в баре, - и опять улыбнулась Серому, на этот раз ласково:
        - Почему бы нам тоже не выпить? Чтобы легче вспоминалось?
        Улыбки мои, кажется, возымели действие. Вместо того чтобы пойти в бар, Серый с готовностью повел меня в отдельный кабинет. Охране вход был заказан, ребята расположились где-то поблизости.
        Мы выпили шампанского. Я с видимой небрежностью сбросила свои меха и теперь сияла глазами, зубами, бриллиантами и полуобнаженной грудью. Все-таки я была законченной дурой, сидя в четырех стенах. Сколько забавного протрусило мимо за эти годы...
        - Как тебя зовут? - спросил Серый.
        - Дина, - улыбнулась я и вдруг поняла: никаких разведок. Он так ловко загнал себя в ловушку, что упустить этот шанс было бы просто глупо.
        - Где же мы встречались? - игриво поинтересовался он. - А этот мальчик - твой приятель, да?
        - Знакомый. Иногда я прошу его сходить со мной куда-нибудь, как сегодня.
        - Ты ведь не бывала здесь раньше, так? Я бы запомнил.
        - Нет, - покачала я головкой, томно опустив глазки. Бриллианты сверкнули, заиграв в пламени свечей и хрустале бокалов. Опять заносит: свечей не было, хотя Серый уже явно тосковал о такой малости. Забавно: ему все эти дешевые фокусы нравились. Кто их, мужиков, поймет? Ладно, я сказала: "Нет", сверкнула бриллиантами и голосом, каким обещают вечное блаженство, сообщила:
        - Мы встречались несколько дней назад в ресторане "Восток". Я была с Шатовым.
        Он вспомнил. Синяки и ссадины разом заныли, а Серый заметно помрачнел и на меня взглянул другими глазами. Что и понятно: свидетелей своего унижения не больно жалуют.
        - Правда, он нас так и не познакомил, - добавила я. - Можно мне еще шампанского?
        Серый занялся шампанским и спросил:
        - И где же Шатов?
        - Он передо мной не отчитывается, - пожала я плечами.
        - Ясно, - усмехнулся Серый. - Вы не очень подходите друг другу.
        - Возможно, - согласилась я, вертя бокал в тонких пальцах (они правда тонкие), и доверительно сообщила:
        - Но я люблю его.
        - Да? - сказал Серый, очевидно, пытаясь понять, куда это нас занесло.
        - Да, - улыбнулась я с грустью. - По этой причине у меня есть проблема. Мне известно о вашей вражде. Впрочем, по его дурацкой выходке догадаться о ней нетрудно. Думаю, это ребячество ему обойдется дорого... - В этом месте я уставилась в глаза Серому и добавила с плохо скрываемой страстью:
        - Я хочу с тобой договориться...
        Тут до него дошло. Не зря он слыл бабником... Вновь оказавшись в своей стихии, Серый расплылся в улыбке до ушей. Опять же Лешку он в самом деле терпеть не мог и перспектива подложить ему свинью прямо-таки окрыляла.
        - Ты хочешь купить жизнь для этого придурка? - полюбопытствовал он.
        - Да, - кивнула я. - Разумеется, если он об этом не узнает.
        - Конечно! - с готовностью подтвердил он. Его "конечно" ввело бы в заблуждение только идиота. Он протянул руку и сгреб мою ладонь. - Когда? - спросил, радуясь, как ребенок новой игрушке.
        - Значит, мы договорились? - практично уточнила я.
        - Договорились, - плотоядно ухмыльнулся он.
        Серый был дважды дурак: потому, что поверил мне, и потому, что решил, что я поверю ему...
        - Тогда почему бы не сейчас? - улыбнулась я и сама подивилась: из каких недр души выплыла такая непристойность?
        - Что, здесь? - слегка растерялся он - тоже мне, Казанова. Я засмеялась.
        - Только закажи еще шампанского...
        Серый был человеком широкой души - он заказал не только шампанское Вскоре мы уже резвились на узком и довольно жестком диване, пока еще вполне безобидно: он извлек мою грудь из девятисотбаксового платья, а я освобождала его от пиджака и рубашки. Предполагалось, что штаны он снимет сам. У Серого было одно несомненное достоинство. Он никуда не торопился: развлекаться, так на всю катушку. Я это по понятным причинам только приветствовала. Мы перешли на тихое повизгивание, когда моя серьга со звоном упала под стол.
        - Боже, потеряла! - ахнула я с болью душевной. Серый, довольный и покладистый, решил проявить себя джентльменом и опустился на четвереньки. Остальное заняло ровно три секунды. Раз - я протянула руку, два - достала пистолет, три - приставила его к затылку Серого.
        Он даже не успел повернуть голову. А я - испугаться, что пистолет не выстрелит и тогда... В общем, испугаться я не успела. Выходит, чертов крестный был прав, не стоило ко мне спиной поворачиваться.
        Я покосилась на дверь - никто не ворвался и даже не постучал. Наклонилась и взяла из рук Серого свою сережку. Спрятала пистолет. Если выйду сейчас - покажется подозрительным. А задержаться - опасно. Ему могут позвонить, мало ли что еще... Я устроилась в ногах Серого: если кто-то откроет дверь, то с порога его голову не разглядит. Меня слегка потрясывало, но не от того, что мертвый Серый лежал по соседству, - я боялась пропустить тот миг, за которым исчезнет везение.
        Время тянулось невыносимо медленно. Я что-то бормотала на тот случай, если охранников разберет любопытство и они припадут ухом к двери: гробовая тишина покажется подозрительной. Поняв наконец, что больше не выдержу, я поднялась, взяла накидку, сумку и толкнула дверь. Охранник был один, при виде меня поднялся.
        - Сережа просил коньяк. Сказал, вы знаете какой, - томно молвила я, глядя в глаза парню. И пошла. Кстати, Серый был консервативен, признавал только армянский, пять звездочек.
        Выдержки хватило только на то, чтобы пересечь холл. Зеркало многократно отразило мое лицо с лихорадочным румянцем. Я открыла дверь и оказалась на улице. Остатки выдержки улетучились, и я бросилась бежать. Не к стоянке, где меня ждала машина, а в спасительную темноту соседних дворов. Мне казалось, я едва двигаюсь и ноги не гнутся в коленях. На самом деле скорость была невероятная. Туфли я сбросила почти сразу и летела босиком, ничего не видя и не слыша вокруг. Кажется, не встретила ни одного человека, ни одной машины, даже когда пересекала дорогу. Влетела в подъезд Гериного дома и только тогда испугалась по-настоящему. Поднялась в квартиру, захлопнула дверь, прижалась к ней спиной и поняла, как любил меня Господь в этот вечер.
        Однако любовь - чувство не вечное. Я бросилась в ванную. На ходу срывая одежду. Тщательно вымылась, вернула волосам первоначальный цвет, расчесалась и облачилась в джинсы и футболку. Разрезала платье и драгоценных соболей, разложила в пакеты и сунула в сумку. Надела очки, в которых обычно читала, и покинула квартиру. Охрана Серого должна была потратить какое-то время на моих спутников, но сейчас они скорее всего рыщут по городу, и мне в целях безопасности следует поскорее на дачу вернуться.
        Я выбирала дворы потемней и жалась к стенам. На помойке выбросила пакеты с лоскутами одежды в разные контейнеры. Спустилась в овраг, где протекала речушка, грязная и невероятно зловонная, извлекла из сумки пистолет, держа его полой куртки, и зашвырнула в реку. Все это казалось мне невероятно умным. Конечно, ежели мной займутся соответствующие органы, грош цена всем этим хитростям, но что-то мне подсказывало, что до органов не дойдет. По крайней мере несколько дней я могу быть спокойна, а через эти самые несколько дней, надеюсь, я буду далеко отсюда.
        Вздохнув с некоторым облегчением, я заспешила по тропинке прочь от оврага. На остановке увидела шальной автобус с открытой дверью. Дюжий дядька, стоя на последней ступеньке, размахивал веником.
        - Извините, вы куда поедете? - жалобно проблеяла я.
        - В парк, - хмуро бросил он.
        - Можно мне с вами? Мне по пути, а сейчас ни на чем не уедешь.
        Он швырнул веник и посмотрел на меня.
        - Чего тебя черти носят в такой час? - спросил добродушно.
        - Домой приехала, а родителей нет. И ключ не оставили, - вспомнив давно забытые времена, соврала я. - Надо к бабуле добираться.
        - Шляетесь по ночам, а потом родители виноваты. Садись уж! - Я с готовностью забралась в автобус. - Тебе вообще-то куда? - спросил дядька. Я сказала. - Ладно, отвезу. Мне через полтора часа за рабочими, успею.
        - Вы не думайте, у меня деньги есть, я заплачу, - заверила я.
        Мы очень мило поболтали по дороге, а на прощание я ему рукой помахала. Из города я выбралась, но оказалась довольно далеко от дачи: следы заметала. Дождавшись, когда автобус исчезнет в темноте, вышла на дорогу. Мне нужен был какой-нибудь дальнобойщик, перекати-поле, сегодня он здесь, а завтра его сам черт не сыщет. Вопрос, захочет ли он остановиться.
        Захотел, и даже очень скоро.
        - Эй, красивая, далеко собралась?
        Внедрившись в уютную теплоту новенького супер - "МАЗа", я сплела очередную байку, а через двадцать минут уже подходила к даче. На душе было тревожно. Если Алексей вернулся, что буду врать, ума не приложу. Врать не пришлось: в доме никого не было. Я торопливо разделась, повалилась на кровать и закрыла глаза. Вот сейчас Алешке появиться самое время. В доме пусто и страшно, а я... Стоп. Я спасла любимого человека от опасной глупости.
        ...В дверь настойчиво стучали, точнее, бухали ногами. Я вскочила и заметалась по комнате, машинально взглянула на часы: 6 утра. Сердце стучало в горле, тело стало противно липким от испарины. Парни Серого, Эдички? Не открывать, сидеть тихо, вдруг им стучать надоест и они исчезнут? Как иногда хочется потешить себя мечтами. Я кралась к входной двери, силясь при думать что-нибудь достойное моего гения. И тут до меня дошло, что неведомый кто-то уже давно зовет меня по имени.
        - Динка! - зычно орал мужской голос. - Слышь? Открой! Да не бойся ты, это я, Колька, помнишь меня? Мы по телефону разговаривали, я тебе обещал по шее дать. Помнишь?
        - Братан, что ли? - отозвалась я.
        - Ну!.. Открывай!
        - А Лешка где?
        - Как где, у крестного! А меня за тобой послали. Да открывай ты, мать твою за ногу, стою как придурок...
        Я открыла дверь и выглянула. Братан оказался парнем лет двадцати пяти, прямо-таки невероятно красивым. Даже легкая придурь в глазах не портила мужественных черт. Надо же... Чего б ему не сесть в мою машину в тот памятный день? Неужели его по городу погонять некому? Да, с нашим-то счастьем... Безупречные черты озарила белозубая улыбка. При виде такой красоты я даже растерялась. Колька остался доволен произведенным эффектом, улыбнулся еще шире, подмигнул мне и сказал:
        - Привет.
        - Привет, - ответила я и дверь распахнула. Он вошел, откровенно, но дружелюбно пялясь на меня, и сказал:
        - А ты ничего. У братана губа не дура.
        - Это ты мне комплимент сказал, родственник?
        - Наверное.
        - Сам-то что на телефоне сидишь? Тебе в Голливуд надо.
        - Не-е, не надо, чего я там не видел? - Он весело посмотрел на меня и заявил:
        - Поехали.
        - Куда? - насторожилась я.
        - К крестному. Привезти велел.
        - Да что случилось-то?
        - Мне что, докладывают? Леха поручил, говорит, только тебе, братан, доверить могу... Так что давай, скоренько. Время, как говорится, деньги.
        - Дай хоть умоюсь, - засуетилась я. - Поднимут ни свет ни заря, одно беспокойство! Думай теперь всю дорогу, чего там стряслось.
        Машина у Кольки была шикарная, под стать его улыбке, водителем он оказался лихим, а улицы еще пустовали, потому до Николо-Перевозинской мы домчались мгновенно, что меня, признаться, не обрадовало. По понятным причинам мне не нравилось желание крестного лицезреть в столь ранний час мою особу.
        Остановились прямо у крыльца. Колька позвонил, из - за двери спросили что-то, братан гаркнул:
        - Да я это, я... - и мы вошли в дом.
        Жилище крестного поражало почти спартанской обстановкой. Ничего лишнего. Пройдя по длинному коридору, мы замерли возле двери. Колька негромко постучал, получив разрешение, вошел, я за ним. В небольшой комнате, наверное столовой, возле окна, выходящего в сад, сидели крестный и Алексей. При виде меня Лешка нахмурился, а крестный ухмыльнулся.
        - Ну, здравствуй, - сказал он. Я решила быть смирной, потому ответила скромно:
        - Здравствуйте, - и глазки потупила.
        - Проходи, садись, - милостиво предложил крестный, я прошла и села.
        На сей раз выпивка отсутствовала, стол был сервирован к чаю. Нарядный и очень дорогой электрочайник радовал глаз и душу. Я сложила руки на коленях и доверчиво посмотрела на Лешку, потом на крестного. Лешка мне нравился больше, и взгляд мой вернулся к нему. Любимый мой был явно чем-то недоволен, чем - стало ясно, как только он рот открыл.
        - Ну, и зачем она тебе понадобилась? - спросил он, кстати не особенно вежливо, что слегка удивляло.
        Тут в комнате появился еще один тип: лет тридцати пяти, хмурый, небритый и по виду опасный. Он замер за спиной крестного и по очереди стал сверлить нас взглядом.
        - Что случилось? - уже другим тоном спросил Алексей.
        - А случилось вот что, Алешенька, - начал крестный ласково, - Серый помер. Алексей слегка брови поднял.
        - Что значит "помер"?
        - Отдал концы, преставился, отошел в мир иной, - развел руками Савельич, препротивно улыбаясь. Опять его заносить стало. - Оно и не удивительно, ежели в затылок-то выстрелят.
        - Серого хлопнули? - удивился Алексей и тут же нахмурился. - Ну и что? Я зарыдать должен?
        - Господь с тобой, Алеша, какое там... Только убивать-то Серого не следовало. Разве не говорил я тебе?
        - Стоп, - сурово сказал Алексей и даже ладонью хлопнул по ручке кресла. - Когда его убили? Ночью?
        - Ночью, Алеша, ночью, - закивал старый сукин сын. - Когда ты у меня был.
        - Какого же черта... Ему не дали закончить фразу: небритый тип вдруг открыл рот:
        - Убила баба.
        Алексей стал медленно бледнеть, от крыльев носа к скулам и подбородку. Поднялся, расправляя плечи, что выглядело очень внушительно при его комплекции, и, сделав шаг к небритому, зловеще спросил:
        - Ты на что намекаешь, придурок? Что я к Серому послал бабу? Так? - Он мгновенно выбросил вперед руку, сгреб небритого за шиворот, развернул и ткнул лицом в стену. - Если я решу кого успокоить, то сам и шлепну, без всяких баб. Уяснил?
        - Тише, Алеша, тише, - сказал крестный. - Разве Витя хотел тебя обидеть? Что ты...
        Алексей Витю отпустил, тот вытер лицо ладонью и посмотрел люто.
        - Тогда я что-то не понимаю, - насторожился Лешка и произнес, чеканя слова:
        - Я не убивал Серого и уж тем более никого об этом не просил. Моего слова до статочно?
        - Конечно, Алеша, конечно, - закивал крестный. - Ты не нервничай, зачем? Мы ведь свои люди, разберемся... Девка Серого убила, девка. А ты мог и не знать. Почему ж нет?
        Тут Алексей открыл рот, вытаращил глаза, повращал ими немного и замер, слава Богу, хоть челюсть догадался прикрыть. Потом, хохотнув невесело, выдавил из себя:
        - Да ты что... ты думаешь... чепуха это... - Взгляд его метнулся ко мне, потом опять к крестному.
        Я поежилась и сказала робко:
        - Я не знаю, разрешено мне говорить или молчать положено, но я никого не убивала. Если вы это имеете в виду. Честное слово.
        - Да чушь это, - рявкнул Лешка. - Ты ведь и сам так не думаешь. Да как она... А охрана куда смотрела?
        - Все один к одному, Алеша. Он встретил ее в ресторане. Она его по имени назвала, "вы меня помните", и все такое... а Серый, он ведь падкий, поволок бабу в тихий уголок и ну подол задирать. Вот и получил пулю в затылок. Пушка у девки с глушаком, один вроде слышал что-то, да решил: шампанское открывают... Говорю тебе, все как по нотам. Один охранник по нужде отлучился, тут она и вышла. А второй, нет бы беду учуять, на ее титьки таращился. Ушла девка, испарилась... О чем думали? В мозгах ветер свищет... - Крестный сплюнул, впервые проявив подобие эмоций.
        - Девка одна была? - насторожился Алексей. Савельич взглянул на небритого.
        - Двое с ней были, одного взяли, - сообщил Витенька. - А у второго ствол был, охранника зацепил и ушел сука... Мужики говорят, чужак.
        При этих словах я мысленно вздохнула с облегчением. Обладатель шикарной тачки оказался малым непростым, а данное приключение, надеюсь, отобьет у него охоту болтаться по ночам с шалыми бабами. Что, безусловно, должно порадовать его любимую женщину. Стало быть, я сделала доброе дело.
        - Вот видишь! - чему-то обрадовался Лешка.
        - Вижу, - усмехнулся Витенька. - Парень, которого в кабаке прихватили, утверждает, что с девкой только в эту ночь познакомился. Между прочим, похоже на правду. Ребята проверяли.
        Тут крестный к нему повернулся и спросил:
        - Так говоришь, привезли? Пусть войдут. - Витенька исчез за дверью. - А мы покурим пока, - разулыбался крестный и сигарету мне предложил, не иначе как мнил себя психологом.
        - Можно я лучше чаю выпью? - жалобно промямлила я. - Курить вредно.
        - Выпей, красавица, выпей, - сказал ласково старый змей.
        Я налила чаю с долькой лимона, но не успела сделать первый глоток, как дверь распахнулась и вошли сразу трое: Витенька, охранник Серого и мой вчерашний знакомый Володя. Выглядел он немного помятым, но в целом совсем неплохо для такой передряги. Все разом впились в меня взглядами. Не знаю, чего они ожидали. Глупо рассчитывать, что я расплещу чай, если моих нервов хватило выстрелить Серому в затылок. Впрочем, к вошедшим я проявила интерес: покосилась с любопытством. Потом перевела взгляд на Савельича, поставила чашку и робко кашлянула с самым что ни на есть невинным видом.
        Боковым зрением я уловила, как Алексей передвинул пистолет, слегка приподняв рубашку. На лице его при этом ничего не отразилось. Как-то не хотелось верить, что пробиваться к выходу придется с боем. Все по - прежнему молчали. Первым не выдержал крестный, спросил неторопливо:
        - Ну?:
        Витенька ткнул в бок Володю.
        - Вы про эту? - сказал тот. Сказал недовольно и вроде бы даже презрительно. Жиголо, как ни странно, оказался крепким парнем. - Я ж рассказывал, обалденно красивая баба... такая вся... на миллион баксов. А эта... обыкновенная. Ничего общего.
        - Точно, не она, - поддержал его охранник. - Не похожа даже. Та старше, и вообще... не то.
        Если бы я могла засмеяться, то уже давно хохотала бы во все горло. Приведи они женщину, та непременно бы меня узнала. Женщину не проведешь. Мы-то знаем, что красота наша на пятьдесят процентов состоит из тряпок да косметики, на двадцать из уверенности и умения себя подать и лишь на тридцать из того, что Бог послал. Мужикам, усердно пялившимся на меня сейчас, было трудно разглядеть вчерашнюю роковую женщину. Перед ними была студентка-старшекурсница: неизменный при длинных волосах хвост, очки и открытый взор. Джинсы, линялая футболка и сбившаяся повязка на руке, выглядевшая несколько неэстетично, делали сравнение с загадочной красавицей просто невозможным.
        Крестный смотрел сердито и все еще ждал. Но не дождался. Оба потеряли ко мне интерес и стояли на своем. Савельич махнул рукой, охранник и Володя вышли, а Витенька остался.
        - С парнем что делать? - спросил неуверенно.
        - Отпустить. Сам говоришь, ни при чем он... пусть менты поищут. - Тут Савельич на нас посмотрел. - Что ж, выходит, ошибка вышла. Как говорится, кто не ошибается...
        Алексей вздохнул, тихо, но с облегчением. Я все это время рта не раскрывала, во-первых, из уважения к высокому собранию, во-вторых, из опасения, что меня могут опознать по голосу. Хотя хрипловатый голос вчерашней дивы существенно отличался от моего сегодняшнего повизгивания.
        Меня отправили в другую комнату, где я пару часов изнывала от тоски и беспокойства. Наконец на пороге возник Алексей, и отправились мы домой. Всю дорогу он молчал и все как-то косился на меня, вызывая в душе тревогу. Я даже начала всерьез прикидывать: может, покаяться и все ему самой рассказать? Однако Лешкина реакция была непредсказуема, а рисковать накануне великого дня все-таки не стоило. Мы вошли в дом. Алексей, минуя холодильник, направился в комнату, где располагался его арсенал, а я пригорюнилась. До чего парень дотошный, беда с ним. Я пристроилась на диване и на дверь поглядывала. Вскоре Алексей появился. Лицо у него было... в общем, ничего хорошего выражение его физиономии мне не обещало.
        - Где пушка? - спросил он.
        - Чего? - начала я, хлопая глазами. Но валять дурака мне вдруг расхотелось, я сжалась под его взглядом и испуганно ответила:
        - В речке. Я ее выбросила.
        Тут случилось нечто совершенно неожиданное. Вместо того чтобы грохнуть кулаком и заорать, Алексей побледнел, как недавно у крестного, правой рукой вцепился в стол и тихо сказал:
        - Я тебе категорически запрещаю... - Правда, овладение высоким стилем на этом и закончилось. Только o уши навострила и глаза выпучила от неожиданности, как Лешка по столу грохнул и заорал:
        - Дура несчастная, ты это сделала? Поверить не могу...
        Он вдруг весь затрясся, а потом очень натурально схватился за сердце. Судя по лицу, ему в самом деле было нехорошо.
        - Алеша, - испуганно позвала я.
        - Да ты хоть понимаешь... - Он сел, но тут же вскочил и заорал:
        - Какого черта ты лезешь в мои дела? Я с тебя шкуру спущу!..
        Он схватился за ремень. Я мгновенно вскочила и кинулась в кухню, прошмыгнув мимо него. Реакция у Лешки в связи с переживаниями стала никудышная, так что, когда он вслед за мной на кухне появился, очень разгневанный, я уже вооружилась сковородкой и сразу предупредила:
        - Только подойди, я тебе нос третий раз сломаю.
        Дудки, я для него на все готова, но колотить себя почем зря и ему не позволю. Алексей несколько секунд раздумывал, потом отшвырнул ремень и начал грязно ругаться. Я аккуратно поставила сковородку и села на стул, пережидать бурю.
        - Как тебе это в голову пришло? - рявкнул Лешка, нависая надо мной.
        - Очень просто пришло, - пробормотала я. - Никуда бы ты в воскресенье не поехал, знаю я тебя. Так бы и бегал за своим Серым, пока не убил бы. А тебе нельзя...
        - Мне нельзя, а тебе можно? Кто говорил, никакой уголовщины? - Тут я сочла нужным зареветь и заревела.
        - Здрасьте-пожалуйста, теперь она слезы льет... Да ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
        - Понимаю, я же не дура, - размазывая слезы, сообщила я.
        - Хлопнуть Серого на глазах у трех охранников...
        - У двух...
        - Заткнись. Господи... да ты хоть умом своим убогим соображаешь, что б они с тобой сделали, если бы засекли?
        - Но ведь не засекли, верно? Чего ж теперь кричать, Алеша? Мне намного спокойнее стало. И тебе охотиться не на кого. Нету Серого, умер.
        - Да плевать мне на Серого! - рявкнул Алексей, грохнув кулаком. Стол и я одновременно подпрыгнули. - Понимаешь, плевать! Мне б тебя из дерьма вытащить, а ты такой номер отколола! Ты знаешь, кто такой Серый? Ты понимаешь, мать твою, что крестный не дурак и тебе ни на грош не поверил, и теперь я ему за твою жизнь по гроб должен?
        Тут я заревела уже по-настоящему, потому как все происшедшее показалось не только опасным, но и глупым, а наш отъезд совсем уж проблематичным. Алексей метался по кухне, а я ревела в три ручья. Вдруг мысли его скакнули в совершенно неожиданном направлении. Я даже слегка растерялась, когда он спросил:
        - А что ты делала с ним в отдельном кабинете?
        - Ты за кого меня принимаешь? - вытаращила я глаза.
        Он как будто смутился, но тут же опять заорал и ногами засучил. Пришлось оправдываться:
        - Вдвоем мы были минут десять, выпили шампанского, я серьгу уронила, он наклонился поднять... так все удачно сложилось. А потом я немного посидела, чтобы у охpаны подозрений не возникло.
        - Что? - Алексей даже рот раскрыл. - Ты его пристрелила, а потом немного посидела рядом?
        - Да, - кивнула я, чувствуя себя очень неуверенно.
        - Не слабо, - тяжко вздохнул Алексей. - Да если бы охранник вошел...
        Он даже головой затряс, так ему худо стало, а я спросила тревожно:
        - Алеша, мы ведь уедем, да?
        - Да, - вздохнув, сказал он и меня обнял.
        Я обрадовалась и уточнила:
        - Сразу?
        - Да уж, конечно, не то ты еще кого-нибудь замочишь... - Он помолчал и сказал намного спокойнее:
        - Давай-ка договоримся: если ты что-нибудь замыслишь, я об этом должен знать первым. И никаких военных действий. У меня без того голова болит, чтоб еще твои тайны разгадывать. Уяснила?
        - Я ведь пошла на разведку, - сочла я нужным оправдаться. - И все так удачно сложилось.
        - Заткнись. Еще раз у тебя что-нибудь удачно сложится, и можешь быть уверена, на задницу ты всю оставшуюся жизнь уже не сядешь... А что за мужики с тобой были? - опомнился Алексей.
        Я рассказала, он головой покачал и заметил:
        - А ведь крестный прав, спиной к тебе поворачиваться не стоит.
        - Дурак твой крестный! - разозлилась я. - Много он понимает. Я тебя люблю и что-то сделать была должна, а он... у меня такое впечатление, что он тебя ревнует.
        Алексей как-то странно покосился, но ничего не сказал. Мы понемногу успокоились. Я перебралась к нему на колени и чувствовала себя почти счастливой. Мысли мои сами собой обратились к завтрашнему дню.
        - Алеша, у тебя бронежилет есть? - задумчиво спросила я.
        Он слабо дернулся, потом ответил:
        - Нет.
        - А нельзя достать?
        - А на кой черт, не скажешь?
        - Завтра Эдичка явится, вот увидишь. Будет опасно.
        - Может и явиться, - усмехнулся Алексей. - Явится, поймет, в чем дело, и попытается договориться. Против крестного не попрет, кишка тонка...
        Я тоже усмехнулась, правда, мысленно. Сказать такое об Эдичке мог только человек, близко с ним не знакомый. Его дурашливая внешность почти всех вводила в заблуждение.
        - А крестного ты предупредил? - поинтересовалась я.
        - Предупредил. Это он считает, что Эдичка будет решать проблему мирно. А вот тебе он вовсе не верит. И правильно, кстати. Так что, если у тебя туз в рукаве припрятан, скажи мне об этом заранее, чтоб я успел спасти твою глупую голову.
        - Ты-то мне почему не доверяешь? - обиделась я. - Я тебя не обманываю...
        - Хорошо, если так... Ладно. Надо ехать к крестному, собирайся.
        - С собой возьмешь?
        - Еще чего. У Верки побудешь, покуда я делами занят.
        - Не поеду...
        - Поедешь, оставлять тебя без присмотра никак нельзя. Мало ли чего еще удумаешь... Так что одевайся и не зли меня.
        Это нарушало мои планы, но спорить я не решилась.
        Алексей доставил меня к Верке и укатил, оставив ей строгие инструкции на мой счет. Верка сурово кивала головой и на меня косилась. Я же сидела, поджав ноги и глядя в пол: тиха, скромна и молчалива.
        - Беспокоится о тебе, - заметила Верка, когда Алексей ушел. Я носом пошмыгала и кивнула. - А ты как? - нахмурилась она. - Как дальше думаешь? С ним или сама по себе?
        Из первой встречи я вынесла впечатление, что крестник Верке далеко не безразличен, на свой манер она, безусловно, его любила. А вот Савельича ей по всем статьям любить было не за что. Потому я ответила со слезой:
        - Я за него замуж хочу. Только мне надо его от дурной компании отвадить, не доведет она его до добра.
        - Это точно, - вздохнула Верка, а я с готовностью запричитала:
        - Не слушает он меня. Говорю, уедем, а он...
        Минут десять я старательно жаловалась, Верка кивала, хмурилась, потом меня по плечу похлопала:
        - Ничего, не реви... Баба, ежели с умом за дело возьмется, завсегда мужика на свой лад перекроит. А Лешка мужик неплохой, душа у него добрая. Если б не этот сукин сын! - Она махнула рукой и полезла в холодильник. - Давай, выпьем... для снятия стресса.
        - Да я не пью вообще-то, - сказала я, вытирая слезы. - Разве что по маленькой...
        За одной маленькой последовала вторая, потом третья. Водка убывала на глазах. Учуяв родной запах, появился помятый Гришка. Шел на автопилоте, с бессмысленным выражением лица, плеснул остатки в чашку, жадно выпил и развернулся на 180 градусов, намереваясь нас покинуть. Его слегка занесло, но ходить в таком со стоянии ему было, очевидно, не впервой, и бедолага благополучно добрался до дивана, чем очень прогневил Верку: во-первых, водки не стало, во-вторых, он не понес за грабеж заслуженной кары. Лежал себе на диване и громко храпел.
        - Чтоб тебе подавиться, - в сердцах пожелала она, разглядывая пустую бутылку. Верка была почти трезвой и жаждала добавки. - Во всем доме пусто, - вздохнула она, - и Гришку теперь часа три не поднимешь. Эх, тоска...
        - Давай я сбегаю, - искренне предложила я. - Где у вас тут продают поближе?
        - Нет, - нахмурилась Верка, - Лешка не велел тебя выпускать.
        - Пойдем вместе.
        - Гришка проснется, сбегает. Я пожала плечами:
        - Как хочешь. Может, я тогда тоже прилягу? Что-то в сон клонит.
        Верка кивнула. Я ушла в маленькую комнату и легла на диван, укрывшись чьим-то старым купальным халатом. Уснуть, конечно, не уснула, не до того было. Чутко прислушивалась к Веркиным шагам. Понять, что ее так томило, было нетрудно. Где-то через полчаса она заглянула в комнату. Я дышала ровно и даже посапывала. Верка постояла настороженно, потом позвала:
        - Ты спишь?
        Ответить "сплю" было неразумно, и я промолчала. Верка на цыпочках удалилась, еще немного побродила по квартире и наконец решилась. Хлопнула входная дверь. Я молниеносно вскочила и выскользнула вслед за ней.
        Верка бодро трусила к магазину, не оборачиваясь и ничем вокруг не интересуясь. Я направилась в противоположную сторону и тоже спешила. К счастью, то, что мне было необходимо, имелось за углом.
        Я послала Эдичке на пейджер короткое сообщение: "Привет, Иуда. Помнишь, какой завтра день?" Хорошо зная Эдичку, я не сомневалась: получив от меня весточку, он завтра непременно появится. Хотя бы для того, чтобы доказать самому себе, что он, Эдичка, умнее и удачливее всех. Лучший способ удачу отвадить - но он не был бы самим собой, если б думал иначе.
        Еще я собиралась сигнализировать родным органам, пора и им узнать, что у них под носом творится. Но этот звонок можно было отложить на завтра. Решив так, я бросилась обратно - не хватало столкнуться с Веркой возле подъезда. Через несколько минут я уже спала под халатом. А Верка, заглянув в комнату и успокоившись, засела в кухне. В бутылке, надо полагать, быстро убывало, Верка развеселилась и исполнила несколько русских народных песен, правда, все больше в отрывках. А потом притихла - наверное, заснула. К вечеру, когда Алексей вернулся, выглядела она молодцом. Гришка пробудился и застонал, Алексей вручил ему бутылку, посидел с родными в кухне и в полной уверенности, что с меня глаз не спускали, поехал со мной на дачу.
        День, которого я ждала больше месяца, стремительно приближался. Я не боялась - если честно, испугать меня непросто, - но беспокойство ощущала. Гера, конечно, технический гений и предусмотрел как будто все, но... никогда нельзя быть уверенным, что события будут развиваться по плану. Ладно, так или иначе, завтра все кончится.
        Утром меня ждал сюрприз: я проснулась от стука молотка. Открыла глаза и увидела, как Алексей вколачивает в оконную раму здоровенный гвоздь.
        - Это зачем? - удивилась я.
        - Это затем, чтоб ты окно не открыла.
        - А зачем мне его открывать? - удивилась я еще больше, туго соображая спросонья.
        - Кто тебя знает. Мне с гвоздями спокойнее. Если стекло вдруг разобьется от того, что по нему ветка стукнула, я с тебя шкуру спущу. Так что подумай хорошенько...
        Мелькнула смутная догадка, но верить я отказывалась. Потянулась, взглянула на часы и заметила:
        - Пять утра, вскочил в такую рань и стучишь.
        - В шесть за мной приедут.
        - Что значит "за тобой"? - насторожилась я.
        - То и значит. Ты никуда не едешь.
        Я вытаращила глаза, села (или в обратной последовательности), открыла рот и сразу закрыла, совершенно растерявшись.
        - А я? - только и спросила жалобно.
        - А ты подождешь меня здесь.
        - Это крестный так решил?
        - Это я так решил. И он согласился. Уж больно ты сюpпpизы любишь.
        - Послушай, - начала я как можно мягче, но он меня перебил:
        - Все. Вопрос решен. Считай, уже обсудили, проголосовали и приняли единогласно.
        - Без меня у вас ничего не выйдет, - сказала я. - Вдруг возникнут какие-то вопросы.
        - Мы их сами решим. Тебе там делать нечего. Сама говорила: Эдичка явится... Зачем мне лишняя головная боль, свою бы шкуру сберечь, а тут еще о твоей хлопочи... Как только крестный деньги получит, я тебя заберу.
        - И мы уедем? - спросила я.
        - И мы уедем, - кивнул он. За это я могла простить ему многое. Я встала, натянула футболку и к нему подошла.
        - Бронежилетом ты, конечно, не разжился? - Он усмехнулся. - Зря. Полезная вещь. Ладно, если я, по - твоему, должна сидеть здесь, посижу... а нельзя тебе тоже не ездить? - Лешка опять усмехнулся, а я вздохнула. - Жаль... Вот что, я в тот раз, когда от Эдичкиных ребят бежала, с кирпичным заводом неплохо познакомилась...
        - Мы его осмотрели, - сказал Алексей.
        Много вы увидели, хотелось съязвить мне, но я воздержалась. Нашла лист бумаги, авторучку и стала чертить план.
        - Ты уже объясняла, - нахмурился Лешка, а я сказала:
        - Вот здесь под старыми поддонами люк. По нему можно спуститься в туннель, или подземный ход какой - то, и выйти возле поселка, тоже через люк.
        Алексей настороженно в мои глаза уставился и спросил:
        - Что там есть еще, о чем я не знаю? Я вздохнула, игнорируя вопрос.
        - Я бы предпочла быть рядом с тобой, мало ли что...
        - А я предпочитаю, чтоб ты была как можно дальше. Меня терзают смутные сомнения...
        - В моей любви? - Было немного обидно.
        - Нет, в твоей искренности. Ты, дорогуша, левая - перелевая, как дешевая водка. Потому под замком посидишь, покуда все не кончится.
        И он посадил меня под замок. Приехал братан Колька на своей машине, которую он со страстью русского человека все называть на свой лад кликал "бээмвухой". Перед отъездом мы с Алексеем успели еще раз сцепиться. Проверив оконную раму на прочность, он поцеловал меня в нос и пошел к двери, на ходу извлек из кармана ключ и напомнил:
        - Никаких разговоров про случайно разбитое стекло.
        - Ты что, меня в комнате запрешь? - вытаращила я глаза.
        - А как ты думала?
        - Постой, ты ж не на пять минут уезжаешь. А в туалет? А завтрак?
        - Я обо всем позаботился, возьми на кухне термос с бутербродами и ведерко на случай крайней нужды.
        - Еще чего...
        - Значит, без бутербродов и без ведерка.
        Свирепея, я сходила на кухню. Колька в компании с каким-то уродливым парнем сидел на веранде и пpоникновенно мне улыбался. Алексей наблюдал за мной с таким видом, точно каждую секунду ожидал, что я превращусь в облачко пара или в мотылька, а скорее всего в ядовитую змею и прошмыгну в узкую щель на волю. Я же, со своей стороны, сожалела, что подобные превращения мне не по силам. Убедившись, что крылья у меня не выросли и юрким мышонком я не стала, Алексей запер дверь и, крикнув: "Не скучай!" - отбыл с дачи.
        А я стала отодвигать шкаф. Лешка, хоть и мнил себя крутым, но, как я успела заметить, грешил некоторым верхоглядством. Я же все делаю основательно, потому как никогда с уверенностью не знаешь, что в жизни пригодится. К примеру, эту комнату я не зря избрала своей. Понравилась она мне тем, что в ней был люк в подпол. Подпол располагался под всем домом, в его вели три люка: из кухни, с веранды и из моей комнаты. Прежние хозяева были людьми запасливыми, и всему у них было свое место. Под комнатой, судя по многочисленным полкам, хранились соленья и варенья, под кухней размещались контейнеры с картошкой, а под верандой были сделаны длинные лавки. Немного пораскинув мозгами и вспомнив, что я видела в саду на лужайке, я решила: зимой здесь держали пчел.
        Излишне говорить, что попасть из одной части подвала в другую было делом пустяковым. Поэтому, отодвинув шкаф, я через пару минут воевала с крышкой люка в кухне, а спустя еще минуту отряхивалась от пыли и паутины. Проложила входную дверь газетой, чтобы она случайно не захлопнулась, и бросилась к гаражу, сняв ключ с гвоздя в кухне. Алексей отправился к крестному на Колькиной машине, и у меня был шанс значительно облегчить себе жизнь. Алексей оказался верен своим привычкам: ключи от "Нивы" лежали под водительским сиденьем. Я завела машину.
        Поселок кирпичного завода тихо и сладко спал, что было неудивительно в воскресенье. Две бабульки выгуливали собак, дворничиха подметала участок перед магазином, разбрызгивая из ведра воду. Съехав с асфальтовой дороги, я затормозила возле кустов сирени. Машина здесь никому не помешает и в глаза не бросается. Я взяла сумку с заднего сиденья и зашагала через пустырь.
        Люк был почти целиком скрыт в траве. Если о нем не знать, то, пожалуй, и не заметишь. Впрочем, и заметишь, так не придашь значения: обыкновенный канализационный колодец, каких тысяча по городу. Я достала из сумки ножницы и сдвинула люк в сторону. Включила фонарик и начала спускаться. Единственное, что меня беспокоило, - крысы. Гера клялся, что их здесь нет, потому как питаться нечем, но я почему-то его клятвам не верила. Маршрут был пройден мною неоднократно, необходимое расстояние я преодолела за десять минут и замерла перед металлической дверью. На ней был нарисован череп с костями, а надпись гласила: "Посторонним вход воспрещен". Я себя посторонней не считала, достала ключ и дверь открыла. Комната с хаотичным переплетением труб. С некоторым волнением я устремилась к противоположной стене. Угол темный, и для крыс место просто идеальное... Крысы отсутствовали. На стене щиток с двумя кнопками. Я нажала обе, раздался щелчок, открылась еще одна дверь, и я протиснулась в узкий проход, больше напоминающий тpубу. Идти здесь было невозможно, пробиралась я на четвереньках. Неудобство временное - труба
скоро закончилась, и я оказалась в другой комнате, почти точной копии предыдущей. Отсюда был выход в бесконечное хитросплетение переходов. Меня это не пугало. Во-первых, есть карта, во-вторых, целый месяц Гера исправно гонял меня данным маршрутом, так что я могла двигаться здесь с закрытыми глазами.
        Набрав код, я вошла в помещение, которое Гера громко именовал "бункером". Сбросила сумку и неторопливо устроилась возле мониторов. Волнения не было, впрочем, как и абсолютной уверенности в успехе. Гений гением, но воплощать Герины великие замыслы мы должны были втроем.
        На несколько минут я закрыла глаза, пытаясь расслабиться, а потом взялась за работу. И сразу почувствовала: на заводе кто-то есть. Ничего удивительного. Сегодня здесь будет шумно.
        "Гости" вели себя осторожно, но не настолько, чтобы я, понаблюдав час, не засекла их. Это послужило слабым утешением: форму той или иной армии они, к сожалению, не носили, и определить, чьи это люди, я не могла. На всякий случай я занесла на карту места, где видела снайперов. Стрелки часов приближались к одиннадцати, меня начало лихорадить от волнения. Волновалась не только я - ребята наверху заметно подтянулись.
        Стрелки сложились в острый угол: одиннадцать. Со стороны главных ворот на территорию въехали машина и микроавтобус и на малой скорости направились к третьему цеху. Одновременно со стороны западных - ворот тоже появились две машины. Через минуту они встретились. Справа возникли двое коротышек в дорогих костюмах, слева Алексей и крестный. Что крестный решит лично во всем участвовать - это было для меня неожиданностью. Одно хорошо - все мои инструкции они соблюдали. Обмен занял несколько больше времени, чем обычно. О чем шел разговор, я слышать не могла. Лица гостей выглядели бесстрастными, Алексей рта не открывал, крестный улыбался и, надо полагать, говорил в привычной цветистой манере. Из машины гостей появился еще один хорошо одетый и низкорослый, взял из рук Алексея чемодан и отправился с ним в микроавтобус. Четверка терпеливо ждала. Наконец он вернулся и сдержанно кивнул. Тут же из их машины выскочил квадратный тип с точно таким же чемоданом в руках. Чемодан положили на капот и приподняли крышку. Теперь кивнул крестный. Снайперы наверху потели от напряжения. Гости сели в машину, развернулись и
под прикрытием микроавтобуса покинули завод. То же самое попытались сделать и ребята Савельича, но не столь успешно. Пока я наблюдала за гостями, два снайпера исчезли. Картинка шла без звука, и потому происходящее выглядело особенно страшным. Алексей, Савельич и еще двое вывалились из машины за секунду до того, как огненный столб превратил ее в крошево. Один из парней держал в руках чемодан, второй прикрывал его. Они попытались пробраться к другой машине, откуда палили из авто матов, но и она тотчас превратилась в факел. Два живых факела бились на цементном полу. Через ворота справа влетел ярко-красный джип с тонированными стеклами, слева, нетерпеливо пропуская друг друга, вырулили сразу три машины. Бойкие ребята выскакивали на ходу, паля из автоматов. Понять, кто за кого, было по-прежнему затруднительно.
        Битва завязалась нешуточная. Алексей укрылся за углом где-то слева. И тут что-то внесло замешательство в ряды обеих армий. Я не сразу поняла что и только по тени на земле сообразила: вертолет. Конечно, люди здесь собрались не простые, но вертолет - это чересчур. Значит, все-таки доблестные органы сигналу вняли, прочувствовали и приняли меры.
        Замешательство, вызванное появлением вертолета, было минутным. Обе армии подтянулись для решительного удара. Но как раз в этот чрезвычайно ответственный момент крестный вдруг схватился за плечо и стал заваливаться вправо, на руки подоспевшим соратникам. Среди них я с облегчением увидела Алексея, живого и невредимого.
        Лишиться командира во время боя - значит почти неминуемое поражение. В рядах наступила легкая паника. И вот тут-то снайпер достал парня с чемоданом. Все остальное заняло секунды: красный джип возник рядом, чемодан исчез в его недрах, после чего машина, развивая бешеную скорость, стала удаляться в направлении центральных ворот.
        Следует сказать, что я недооценила родную милицию: снаружи расположилось целое войско, весьма серьезно настроенное. Шансов прорваться у ребят на лихом джипе было немного. У Алексея их было еще меньше. В этой ситуации он принял единственно правильное решение: смываться. Поддоны были отброшены в сторону, Алексей с раненым крестным спустился в колодец, вслед за ним боевые друзья, прикрывая отход и вынося раненых.
        Я вздохнула с облегчением: если Лешка ничего не напутает, то через десять минут будет в безопасности. Меня же беспокоил красный джип, а его, само собой, вертолет. Раскатывать по территории, представляя собой весьма привлекательную мишень, он не стал, попытался прорваться, используя естественные укрытия, и на полной скорости влетел в цех номер один, ворота которого были гостеприимно открыты. Правда, недолго. Я нажала кнопку: тяжелая металлическая дверь опустилась мгновенно, зловещая, точно нож гильотины, отпугнув особенно рьяных защитников правопорядка. Расстроились они зря - теперь ребятам на джипе от них не уйти. Конечно, те рассчитывали вырваться из цеха через противоположные ворота, но я им этого не позволила. Цех состоял из ряда секций, и теперь машина резко тормозила, потому что почти одновременно с первыми воротами закрывались и вторые, в самом цехе. Ворота эти в глаза не бросались, и потому водитель заметил их слишком поздно. Джип оказался в ловушке. Снаружи силы правопорядка проявляли беспокойство и любопытство: враги исчезли на глазах. Что происходило внутри цеха, меня больше не занимало.
Минуту назад я получила подтверждение Гериной гениальности.
        Улыбнувшись с некоторым злорадством, я нажала кнопку на пульте, потом набрала код и покинула "бункер", прихватив противогаз, который предусмотрительно лежал рядом. Сумка болталась за спиной наподобие рюкзака, противогаз я держала в левой руке, а в правой фонарик. Металлические скобы в стене указывали местонахождение люка над головой. Я натянула противогаз и стала подниматься наверх. Люк был тяжелым. Согнувшись, я приподняла его спиной, отодвинула в сторону и осторожно выбралась на поверхность. Осторожность была излишней. Джип стоял с настежь распахнутыми дверцами. Запаниковав, ребята выскочили из машины, и теперь все пятеро лежали рядом, с посиневшими лицами, стискивая горло скрюченными пальцами. Зрелище не из приятных. Я улыбнулась и подошла ближе. И едва не закричала от разочарования: Эдички среди них не было. Иудушка и хитрец, как всег да, держался в стороне.
        Чертыхнувшись, я заглянула в машину. Пусто. Да я и не ожидала найти его забившимся под сиденье. В сердцах погрозила кулаком, пообещала: "Все равно тебе крышка..." - и постаралась взять себя в руки. На все остальное ушли минуты. Я спустилась вниз, не забыв прикрыть люк, и побежала по тоннелю, слегка пошатываясь под тяжестью сумки. Обратный путь занял чуть больше времени.
        Я выбралась из канализационного люка, радуясь травке и полевым цветам, когда раздался первый взрыв. Отзвук его прошел по тоннелям, сотрясая землю, а над кирпичным заводом взметнулся столб пламени. Я взглянула на часы: надо было спешить.
        Народу в поселке заметно прибавилось. Люди стояли возле домов, тревожно вглядываясь в зарево над заводом. Где-то совсем рядом завыли сирены пожарных машин, а я, забросив сумку на заднее сиденье "Нивы", торопливо покинула поселок, через пятнадцать минут была на квартире Геры, а еще через двадцать пять - на даче.
        Загнав машину в гараж, я потрогала капот и нахмурилась: если Алексей сейчас появится, придется объясняться. Парень он дотошный. Впрочем, в настоящий момент у него не о том голова должна болеть.
        Я пробралась в свою комнату и, сдвинув на место шкаф, легла на диван. Начиналось самое тяжкое - ожидание.
        Минут через сорок возле дома затормозила машина. Кто-то открыл входную дверь и торопливо прошел к моей комнате. Шаги были чужие. Я испуганно замерла. Дверь открылась, и на пороге возник братан Колька. На лице его не было и намека на прежнюю улыбку.
        - Давай быстрей! - сурово позвал он.
        - Алеша где? Случилось что?
        - По дороге расскажу, поехали. Он гнал как угорелый, то и дело тревожно озираясь по сторонам.
        - Лешка за тобой послал. В городе теперь опасно, Эдичка, сука, все ж таки влез. Савельича, кажись, зацепило. Лешка теперь за главного...
        - А деньги? - спросила я.
        - С деньгами разберемся, - туманно ответил братан, из чего следовало, что лично ему не до денег.
        Мы прибыли на Николо-Перевозинскую. Колька затормозил возле крыльца и, опасливо сутуля плечи, кинулся вслед за мной. Дверь открылась сразу. За ней стояли двое молодцов весьма внушительного вида. Колька повел меня по коридору.
        - Алеша здесь? - спросила я.
        - Здесь. Только не до тебя ему. Сиди тихо, не высовывайся. Туалет там, кухня прямо, найдешь чего пожрать...
        - Савельич тяжело ранен?
        - Не знаю... тут такие дела, сам черт теперь концов не сыщет.
        Что за концы, мне было не понять, но от Колькиного взгляда стало не по себе, и я попыталась уточнить:
        - Так он в больнице?
        - Вроде здесь.
        - А как же... - начала я, но братан, втолкнув меня в комнату, мгновенно исчез.
        День тянулся невыносимо долго. Я пыталась отыскать Алексея, но всякий раз кто-нибудь вежливо, но настойчиво отправлял меня назад в комнату. После полуночи я уснула, а в два меня разбудил Колька. Спро сонья я перепугалась и завизжала. Он включил свет и сказал виновато:
        - Я это... Одевайся. Лешка велел тебя отсюда увезти.
        - Куда? - насторожилась я.
        - В санаторий. Да ты не переживай, там народу полно, все свои, скучно не будет.
        - Ты чего мелешь? - спросила я, натягивая джинсы. Колька деликатно отвернулся. - Что у вас тут происходит?
        - Как что? - удивился Колька. - Война. Воюем то есть, до победного конца.
        - С Эдичкой?
        - А то...
        Я только головой покачала. Мы сели в машину, но отвез меня Колька вовсе не в санаторий, а в обыкновенную "малосемейку", где нас ожидал пожилой дядька с рыжими усами и лысиной. Колька сдал меня с рук на руки и исчез, запечатлев на моем лбу братский поцелуй. Дядька напоил меня чаем, что было несколько несвоевременно в третьем часу ночи, а потом сказал:
        - Поехали.
        Во дворе стояла потрепанная "пятерка". Усатый сел за руль и открыл мне дверь.
        Завязывать разговор я не решалась, а он, похоже, был молчалив. Минут через пятнадцать мы свернули на тихую улочку, которая закончилась тупиком. Мой водитель затормозил возле железных ворот и посигналил. Залаяли собаки - целый концерт, не меньше десятка. Вспыхнул прожектор. Повертев головой, я узнала бывший профилакторий опытной станции. Какое он имел отношение к войне в городе - оставалось только гадать. Рыжий дядька вышел, прикрывая лицо ладонью, и с кем-то заговорил. Рядом с воротами открылась калитка.
        - Иди, - сказал дядька, и я ступила за ограду бывшего профилактория, который сейчас напоминал лагерь террористов или первые поселения на Диком Западе - кому что нравится. Мне лично не нравилось ни то ни другое. Я женщина не воинственная, тихая, с робкой мечтой о счастье.
        Парень с автоматом отогнал собак. Держась на почтительном расстоянии, они все-таки проводили нас до корпуса двухэтажного здания в глубине парка.
        - Не бойся, не тронут, - сказал парень, вышагивая рядом.
        Над входом горел прожектор, освещая лужайку перед корпусом и часть парка. Откуда-то сбоку появились двое мужчин, тоже вооруженные.
        - Глаза слипаются, спасу нет, - пожаловался один, на поясе у которого болталась рация. Он позвонил в двеpь и громко крикнул:
        - Серега, тебе пополнение.
        Дверь открылась, я вошла и увидела Серегу: рослого парня, выглядевшего, несмотря на поздний час, молодцевато.
        - Привет, - улыбнулся он.
        - Здравствуйте, - вежливо ответила я.
        - Вот по этой стороне все комнаты свободны, - махнул он рукой. - Выбирай любую, - и опять улыбнулся.
        Проснулась я от ощущения, что кто-то долго и пристально меня разглядывает. Неохотно открыв глаза, я увидела карапуза лет четырех, который целился в меня из игрушечного пистолета.
        - Эй! - сказала я сурово. - Ты разве не знаешь, что в людей стрелять нельзя?
        - Руки вверх, я полицейский! - сообщил он, безбожно картавя.
        - И много вас здесь?
        - Полицейских? Трое. Вовка с Димкой - бандиты, а Сережка терминатор, он уже большой.
        - Ясно, - кивнула я, поднимаясь. - А тебя как зовут?
        - Денис.
        - Ты здесь с мамой?
        - С мамой и с Варькой.
        - Варька - сестренка?
        - Ага. Только она маленькая. Я оделась и спросила Дениса:
        - Где здесь умыться можно, знаешь?
        - Знаю, пойдем.
        Полицейский Денис устроил мне что-то вроде экскурсии. Услышав голоса, я прошла по коридору и оказалась в просторной кухне, где по-домашнему расположились пять женщин приблизительно моего возраста. У двух на руках были грудные дети.
        - Здравствуйте, - сказала я, нерешительно улыбаясь.
        Женщины переглянулись - как видно, они хорошо знали друг друга.
        - Привет, - ответили доброжелательно, с любопытством меня разглядывая. Брюнетка в синем кимоно, стоящая возле плиты, спросила:
        - Как звать-то?
        - Дина.
        - А меня Наташа. Кофе хочешь? Садись. И не стесняйся, здесь все свои. В общем, будь как дома.
        Через несколько минут, перезнакомившись, мы пили кофе. Вопросы я не задавала, и так все ясно. Приходилось утешаться мыслью, что это временно и, конечно, ненадолго. Я и представить не могла, что про живу здесь почти месяц.
        К обеду я увидела Верку. Она шла по коридору, трезвая и хмурая. Надо отдать крестному должное, каким бы негодяем он ни был, но святые чувства в душе имел: о бывшей жене проявил заботу. Потом оказалось, что на крестного я зря умилилась: привез ее сюда Колька по велению Алексея. Гришка тоже был здесь - единственный мужик, не считая охранников и детей мужского пола. Днями напролет он сидел в кухне, цепляясь за любую возможность поболтать. Женщины относились к нему как к собачонке: пользы никакой, но жалко. Вот Гришка и катался как сыр в масле, всегда во хмелю, сыт и весел. Верка, напротив, до обеда была трезвой и лишь часам к трем стремительно накачивалась водкой, доводя себя до белой горячки. Я проводила с ней много времени. По утрам, пока она была в себе, об Алексее выспрашивала, а к вечеру следила, чтобы с пьяных глаз ненароком себя не угробила. Верка облюбовала балкон и, не слушая брани охранников, курила, сидя на перилах, каждую секунду рискуя грохнуться вниз. Уговаривать ее было бесполезно. Я садилась на пол, прижимаясь к перилам спиной, и следила за Веркиными ногами, надеясь, что в критический
момент смогу их ухватить.
        Война шла вглубь и вширь, и мы, то есть крестный, несли потери. Мужики наведывались редко. Небритые, чужие, с запавшими глазами, торопливо целовали детей и падали замертво на кровать. Бабы ревели и по очереди утешали друг друга. Новости передавались шепотом, точно от этого они становились менее страшными. Время от времени кто-нибудь из охранников появлялся на кухне, держа за руку ребенка, и матерно крыл зазевавшихся женщин. Ребенок оказывался в родных руках, мать в ответ крыла охранника, в перебранку дружно ввязывались все присутствующие, и крик стоял, как в курятнике ночью, когда там объявляется лиса.
        На первом этаже организовали что-то вроде лазарета. Сунувшись туда, я с удивлением обнаружила врача и медсестру. В медицинском оборудовании я не разбиралась, но оно было. Были и раненые - к концу недели в палате лежало четверо. Правда, судя по царившему здесь веселью, близкая смерть от ран им не грозила. Все это, вместе взятое, казалось абсурдным, вывернутым наизнанку, диковинным миром.
        Наташка с Ликой пьют чай, я играю на полу с пятилетней Дарьей, дочкой Лики. С детьми мне спокойнее.
        - Надо закон издать, - говорит Лика. - Чтоб баб и детей не трогали...
        - Какой закон? - опешила я. - Кому издавать?
        - Ну, не знаю. Собраться всем и решить. Дети-то при чем?
        - Не скажи, - усмехнулась Наташка. - Дети, они ведь растут. Мой Пашка за отца кого хошь на куски разрежет.
        Пашка, пацан одиннадцати с половиной лет, сурово кивнул, продолжая осваивать новенький конструктор. Я немного поморгала, подумала и в очередной раз по пыталась внушить себе, что рядом со мной те самые мужественные русские женщины, что коня на скаку остановят, в горящую избу войдут и мужиков своих из огня вынесут. И не побоятся в последнюю свою минуту плюнуть в глаза лютому врагу. Стойкие, крепкие, насмешливые. По-своему я их уважала, но, несмотря на это, никак не хотела быть одной из них.
        А дни шли. Однажды, войдя в кухню, я почувствовала неладное. Женщины разом замолчали, пряча от меня глаза, а потом и вовсе покинули кухню, торопясь по неведомым делам. Только Наталья, усмешкой проводив всех, кивнула на стул рядом с собой и сказала:
        - Садись чай пить.
        - Чего это они? - спросила я.
        - Валерка был, Ликин муж. Вот она нам страшилки и рассказала.
        - Какие страшилки? - не поняла я.
        Наташка вздохнула и сказала куда-то в пространство:
        - Лешка твой лютует, вот в них страх-то и плещется.
        Уточнять мне разом расхотелось. Я отправилась к себе в комнату и сидела там, пока Верка, по обыкновению напившись к вечеру до чертиков, не возникла на пороге с идиотским вопросом:
        - Динка, а не хлопнуть ли по маленькой?
        На следующий день беременная Людка была в кухне, билась в руках ополоумевших баб, криком кричала, звала своего мужа, которого уже было не вернуть, а дружок его стоял в дверях и трясся, как осиновый лист. Ночью ее увезли в роддом, где она родила мертвого ребенка. Бабы притихли, воровато шаря глазами друг по другу, точно пытаясь отгадать, кто следующий.
        В ту ночь я впервые подумала: пора смываться. Беда в том, что сбежать, не поговорив с Алексеем, я не могла. Он приехал только однажды. Вошел точно пьяный, повалился на постель, сказал:
        - Разбуди в шесть.
        Выглядел он сорокалетним мужиком, смертельно уставшим от жизни. Вот тогда стало страшно по - настоящему. Я легла рядом, жалась к нему, давясь слезами, чувствуя свою беспомощность и ненужность.
        В шесть он поднялся, бросил, не глядя на меня:
        - Черт, пожрать не успею... собери что-нибудь.
        Я кинулась из комнаты, вернулась с пакетом в руках. Мы стояли, молча глядя друг на друга.
        - Я люблю тебя, - сказала я.
        Он кивнул. Все было не правильно. И я спросила, чтобы пауза не была такой страшной:
        - Как крестный?
        - Нормально. Он крепкий мужик.
        Алексей взял пакет из моих рук и ушел. А я смотрела с крыльца, как он садится в машину.
        Война закончилась как-то неожиданно. Вечером мы вроде бы воевали, а утром Наташка барабанила в мою дверь, громко взывая:
        - Вставай, соня! Проспишь все царство небесное!
        Я торопливо открыла дверь, а она улыбнулась:
        - Радость у нас. Достал твой Лешка Эдичку. Полная и безоговорочная победа то есть. Вечером праздновать будем.
        Алексей приехал поздно, в сопровождении братана и еще двоих ребят. Кивнул мне и за стол сел. Мужики рядом говорили с оглядкой, и Лешкой его никто не называл. Он выпил стакан водки, посидел немного, в стол уставясь, потом поднялся:
        - Все, мужики. Дальше без меня, - и пошел спать. Я бросилась за ним. Торопливо стелила постель, не решаясь спросить, и все-таки спросила:
        - Мы уедем, Алеша?
        - Уедем.
        - Когда? - замерла я.
        - Завтра.
        - Я тебя пораньше разбужу, - только и пролепетала я, ложась рядом.
        Он спал тяжелым сном, вскидываясь и бормоча что-то, а я в потолок смотрела и торопила утро. Вскочила чуть свет, заварила кофе, поесть собрала. Когда вошла в комнату, его в коридоре встретила. Он возвращался из ванной, свежевыбритый, с мокрыми волосами, с полотенцем на плече, и впервые за это время улыбнулся.
        Никому ничего не сказав, мы покинули корпус. На стоянке я увидела "Ниву" и удивилась. А потом обрадовалась. Невероятно, но мы уезжали.
        Я помалкивала, боясь все испортить. Но об одном попросила:
        - Алеша, надо бы дискеты забрать из Гериной квартиры, они мне пригодятся.
        Он кивнул и через пятнадцать минут тормозил у подъезда.
        - Здесь подождешь? - спросила я и, не дожидаясь ответа, выскочила из машины.
        Дискеты следовало уничтожить. Я даже думать не хотела о том, что когда-нибудь они еще понадобятся. Эдички нет. Если честно, счастливее от этого я не стала. Я вздохнула, взяла сумку и направилась к машине.
        На выезде из города нас остановил инспектор ГАИ. Чертыхаясь, Алексей прихватил из бардачка документы и бегом к нему направился. А я замерла, чувствуя, как холодеют руки. И трудно стало верить, что за все заплачено сполна.
        С инспектором Алексей объяснялся долго, раздраженно размахивая руками. Наконец он вернулся к машине, открыл дверь и вдруг замер, нахмурившись. Я оглянулась и увидела новенькую "Тоету". Она не спеша объехала нас и встала впереди.
        - Все нормально, - кивнул мне Алексей. - Сиди спокойно.
        Из "Тоеты" вышли крестный, Колька и еще трое, их я раньше не встречала. Алексей зашагал к ним.
        Они стояли возле машины, сбившись кучей. Потом начали двигаться по кругу, точно исполняли странный танец. Танец волков. Может, он был странным только для меня.
        Я могу его позвать, крикнуть погромче, думала я. Наверное, даже могу уговорить его уехать. Только выбирать каждый должен сам. Поэтому я перебралась на место водителя и завела мотор. У меня вся жизнь впереди, я сделала то, что должна была сделать, и осталась жива. Слабое утешение...
        Алексей повернулся, махнул рукой и заспешил ко мне. Открыл дверь и прикрикнул:
        - Брысь на свое место!
        Мужики впереди уже садились в "Тоету", только крестный продолжал стоять, привалившись к крылу. А я, шалея от счастья, двинулась на сиденье рядом.
        Алексей не спеша тронулся с места. Поравнявшись с крестным, притормозил. Открыл окно.
        - Устроишься, напиши, - сказал тот и, вздохнув, добавил:
        - Удачи, сынок.
        - Прощай, батя, - ответил Лешка с легкой заминкой. И мы поехали.
        - Это твой отец? - спросила я.
        - Отец, - кивнул он. - Всю жизнь понять не мог, за что его мать так любила...
        Алексей замолчал, а я молчать не могла. Меня просто распирало от счастья. Оттого я и брякнула не к месту:
        - А я беременная.
        - Вот черт! - выругался он.
        - А я думала, ты рад будешь, - обиделась я.
        - Да рад я, рад, честное слово. Мы с тобой потом помечтаем: кто родится, мальчик или девочка. И имя выберем. А пока, будь добра, помолчи немного. Мне подумать надо.
        - О чем это? - насторожилась я.
        - По-твоему, не о чем? - съязвил Лешка. - У меня в кармане девятьсот баксов, беременная баба на руках и перспектива зарабатывать бабки только честным путем. Так что заткнись ненадолго, очень прошу.
        Заткнуться я никак не могла и спросила:
        - А мы куда едем?
        - Прямо.
        - Лучше на светофоре свернуть.
        - Зачем это? - насторожился теперь он.
        - Затем, что там дорога на Нижний Новгород.
        - И что? - нахмурился он.
        - У меня в Нижнем Новгороде квартира, двухкомнатная. Оформлена на тетку. Тетка живет в деревне. Добрая. К ней, кстати, съездить надо, три месяца не была. - Лешка вытаращил глаза, а я продолжала:
        - Обстановка имеется, правда, холодильник пустой. Но там магазин напротив до восьми работает, так что успеем. - Он переваривал информацию. Я ухмыльнулась и через пару минут заявила:
        - Мне твои проблемы непонятны. Ведь говорила тебе: я твой главный жизненный приз. Не говорила? Странно. Как же я самое - то главное упустила... - Тут я вздохнула, сделав театральную паузу. - И вообще, я невеста с приданым.
        Я потянулась на заднее сиденье, подтащила сумку и расстегнула "молнию". Лешка обернулся на Мгновение и затормозил так резко, что я чуть не вылетела через лобовое стекло.
        Конечно, не каждый выдержит такое... Сумка была набита деньгами. Пачки приятного зеленого цвета радовали глаз.
        Лешка пошарил глазами в поисках места, по которому можно было бы треснуть кулаком. Не найдя ничего подходящего, тяжко вздохнул и спросил:
        - Откуда?
        - Ты только сразу не ори, - жалобно попросила я. - Я объясню. Дело было так: когда ты уехал получать деньги, а меня в комнате запер, я так беспокоилась... ну и сбежала из дома...
        Лешка глухо простонал и тронулся с места. На светофоре свернул, чем меня порадовал. Я улыбнулась и пояснила:
        - Там ведь подпол под всем домом. В моей комнате люк и в кухне. А "Ниву" ты сам в гараже оставил, вместе с ключами.
        Алексей еще раз простонал и покосился на меня.
        - И я поехала на кирпичный завод, но там уже вовсю стреляли. Не могла я просто взять и въехать через ворота. Вот тогда я вспомнила про люк. Но идея оказалась не очень хорошей, потому что я заплуталась. А еще крысы, я их боюсь... - Я перевела дух и спросила:
        - Алеша, ты меня любишь?
        - До смерти, - очень серьезно ответил он. Я попробовала обнаружить иронию, не смогла и решила обрадоваться.
        - Наверное, говорят об этом как-нибудь по-другому, но и так сойдет... В общем, я очень испугалась, что никогда оттуда не выберусь. Нашла люк, вылезла в каком-то цехе. Там стоял джип, а возле него люди, мертвые. Я испугалась, вдруг ты... Заглянула в машину, а там чемодан. Я ведь что подумала - если все мертвы, то он вроде как ничей. Правильно?
        Алешка посмотрел на меня, моргнул и вдруг начал хохотать.
        - Правильно? - насторожилась я.
        - Само собой, - ответил он. И В САМОМ ДЕЛЕ, БЫЛО БЫ СТРАННО ОСТАВИТЬ ЕГО