Алмазный гусь (из сборника «Убийственное рождество») Иван Погонин
        Рождественская пора - время чудес. Но сочельник еще и время, когда активизируются темные силы. Пока одни готовятся к празднику и покупают подарки, преступники строят свои планы и, пользуясь общей расслабленностью, проворачивают страшные дела. Противостоять им будут прославленные сыщики, созданные мастерами жанра: Николаем Свечиным, Валерием Введенским, Андреем Добровым и Иваном Погониным.
        ИВАН ПОГОНИН
        «АЛМАЗНЫЙ ГУСЬ»
        (из сборника «Убийственное рождество»)
        Описание предпраздничной суеты позаимствовано из «Рождественских рассказов» Н.А. Лейкина.

* * *
        - А вы где окорок покупаете? - спросил у Тараканова околоточный Некрылов.
        - Как где? В мясной лавке.
        - Понятно, что не в табачной. Я интересуюсь, в какой именно?
        Осип Григорьевич недоуменно пожал плечами:
        - Да в любой, в той, которая первой по дороге попадается. Признаться, мне его в Питере покупать-то доводилось раза два-три от силы.
        - То есть вам все равно где? Ну, батенька, тогда вы не гурман. Окорок надобно непременно у немца в колбасной лавке покупать. Я германскую нацию не люблю, но против истины грешить не буду - на свинье немец собаку съел, у немца ветчина настоящая, не то что наша… Этот дом, что ли?
        Сыскной надзиратель поднял голову и посмотрел на табличку с номером.
        - Этот! - доложил он околоточному.
        Полицейские подошли к воротам. Два подручных дворника мазали тротуарные тумбы смесью масла и сажи. Увидев представителей власти, оба прекратили свое занятие, а младший из них - белобрысый парень лет двадцати пяти - даже вытянулся во фрунт.
        - Где дворник? - строго спросил Некрылов.
        - Дык в дворницкой. Позвать? - отозвался старший подручный.
        - Не надо.
        Некрылов перешагнул порог калитки, сделал несколько шагов по подворотне, распахнул дверь дворницкой и решительно шагнул внутрь.
        Дворницкая - маленькая, грязная каморка - была разгорожена ситцевой занавеской на две половины. Хозяин помещения - статный мужик с окладистой бородой - сидел за столом и, слюнявя карандаш, писал что-то в большой амбарной книге.
        - Фамилия? - рявкнул околоточный.
        - Ефимов, ваше благородие! - отвечая, дворник вскочил.
        - На каторгу захотел, каналья? Почему беспаспортные в доме живут?
        - Никак нет-с, все прописанные, нетто мы порядков не знаем, вот извольте посмотреть, - Ефимов перевернул книгу, - все чин чином.
        Некрылов на фолиант даже не взглянул:
        - Акулька Удальцова в какой квартире стоит?
        - Дык в подвале квартирует, у Митрофановны.
        - А братца ее почему не прописал?
        - Какого братца? Я с ее родней не знаком. Ходить ходит к ней один - из лакейского сословия, дык его прописывать закон не требует, потому как он не жилец, а приходящий. А брат он ей, кум аль сват - мне все едино.
        - Что за лакей, как выглядит? - спросил доселе молчавший Тараканов.
        - Приметный такой, видный. Ростом вершков десять[1 - Десять вершков (около 44 см) сверху двух аршин (около 142 см) - именно так в описываемую эпоху указывали рост человека.], волосом черен, бороду бреет, а усищи - как у германского императора.
        - Наш! - околоточный аж потер ладони от удовольствия. - Сейчас он у Акульки?
        - А бес его знает! - пожал плечами дворник.
        - Что же это ты не следишь, кто в дом шляется?
        - Да у нас тут почти тыща народу, разве за всеми уследишь!... Вроде был с утра.
        - Зови своих клевретов, с нами пойдете.
        - Кого позвать?
        - Подручных, баран!
        Когда шли по двору, Ефимов осторожно спросил:
        - А вы, ваше благородие, таперича, значит, заместо Никодима Геннадьевича, царство ему небесное?
        - Да. И знай: я непорядка не потерплю!
        Два дня назад в генеральской квартире, расположенной на одной из центральных улиц, случилось пренеприятнейшее происшествие - лакей Родион Романов разругался с барыней, да так разошелся, что влепил ее превосходительству оплеуху, и пока генеральша лежала без сознания, а горничная и кухарка пытались привести ее в чувство, забрал из буфета дюжину серебряных ложек и был таков.
        На поиски обидчика супруги видного деятеля военного министерства была брошена вся столичная полиция. Сыщики установили круг родных и знакомых супостата и стали их проверять. Сестра грабителя жила на участке Тараканова. Поэтому-то в самый что ни на есть сочельник Осип Григорьевич, вместо того чтобы ходить по Гостиному двору и выбирать подарок для Анны Никитичны, оказался в душной, пропитанной запахом портянок, следки и кислой капусты угловой квартире.
        Романова взяли без шума и пыли - узрев погоны околоточного, он поднял руки и запричитал:
        - Тока не бейте, ваше благородие, у меня почки больные!
        - Ложки куда дел, ирод? - околоточный всё-таки ударил задержанного. Бил, правда, не по почкам - по морде.

* * *
        Злодея сдали в участок, написали рапорта, вышли на улицу и закурили.
        - Интересно, будет нам награда за этого субчика? - задумчиво спросил околоточный.
        Тараканов пожал плечами.
        Некрылов затянулся:
        - Вас, кстати, чем на Рождество пожаловали?
        - Пятьюдесятью рублями…
        - А меня чином наградили. Только на чин ветчины-то не купишь… И надо ж было, чтоб перед самым праздником меня в другой участок перевели! На старом-то месте вся коммерция была прикормлена, а теперь… Эх, сколько времени уйдет, пока связи наладишь. Тут как купечество, понимающее?
        Осип Григорьевич опять пожал плечами:
        - Я сам здесь второй месяц.
        - Понятно… слушайте, пойдем в мои бывший околоток, к знакомому немцу! У него ветчина, скажу я вам, уму помраченье, а не ветчина. А мимо рынка идти будем, так еще и по гуську прихватим. Правда, гусь нынче не тот пошел - мужицкий, сухой, - помещичьих, жирных, ноне мало.

* * *
        Недалеко от рынка стояли крестьянские дровни, в которые была запряжена тощая кляча. Ее хозяин, такой же тощий мужик в драном треухе и заплатанном романовском полушубке, расставлял рядом с санями елки, вставленные в плохо оструганные деревянные кресты.
        - Не на показанном месте стоишь, здесь не велено, - пробормотал околоточный, рассматривая елки. Он подергал несколько стволов, выбрал самую пушистую и вопросительно посмотрел на Тараканова:
        - А вы что стоите, вам елка не нужна?
        Осип Григорьевич вспомнил, что Нюра давеча заикнулась, что неплохо было бы нарядить елочку, мысленно пересчитал деньги, решил, что лишний полтинник потратить можно.
        - Почем торгуешь? - спросил он мужика.
        - Надо бы рубль просить, да уж с вас по шесть гривен.
        - За полтинник возьму, - сказал сыскной надзиратель, доставая из кошелька мелочь.
        Околоточный меж тем забрал у Осипа Григорьевича елку и кликнул мальчишку от соседней лавки:
        - Снеси-ка одну елку ко мне на квартиру, а вторую… Вашу куда доставить прикажете? - спросил Некрылов у Тараканова. Сыщик назвал адрес.
        - Слушаюсь, Флегонт Михайлыч… - мальчишка взвалил на каждое плечо по елке и зашагал по улице.
        Околоточный посмотрел ему вслед и пошел на рынок.
        - Ваше благородие! А деньги? - крикнул мужик вдогонку.
        Некрылов обернулся и показал ему кулак:
        - Весь проезд перегородил, да еще деньги требуешь! Я те дам деньги!
        Мужик надвинул треух на лоб и почесал затылок.
        Тараканов посмотрел на его рваный полушубок, на тощую клячу, вздохнул, вытащил из кошелька еще два двугривенных, сунул мужику в руку и поспешил вслед за удаляющимся коллегой. «Ничего, на гусе и окороке отыграюсь. Уж немчуру-колбасника да купца-курятника не пожалею, с них не убудет!» - успокоил себя Осип Григорьевич.

* * *
        В сыскную Тараканов прибыл в прекрасном настроении - в ювелирном магазине Гордона удалось приобрести великолепное серебряное колечко за весьма умеренную цену, да еще и получить рассрочку. А пятифунтовый окорок и замороженный гусь достались и вовсе бесплатно. Мясо и птицу он снес на квартиру, велев хозяйской кухарке елку нарядить, окорок сварить, а гуся запечь фаршированным, пообещав за труды полтину и десять аршинов ситца на платье. Потом сходил на службу к Анне Никитичне и честь честью пригласил ее к себе, намекнув на презент. Осталось отсидеть сокращенные вечерние присутственные часы, и можно было наслаждаться жизнью!
        В конце совещания начальник его похвалил:
        - Молодец, Тараканов, вовремя вы генеральского обидчика отыскали. Градоначальник велел передать вам свое «большое спасибо». К Новому году ждите приказ о награждении. Ну а от меня награду получите незамедлительно - до послезавтра от обязанностей службы я вас освобождаю, можете начинать праздновать прямо сейчас. Только, хм, не здесь. Засим, господа, позвольте закончить, еще раз всех с наступающим праздником, который многие из вас, к сожалению, вынуждены будут провести на службе. Попрошу не расслабляться и пагубным страстям до окончания занятий воли не давать. Честь имею.
        Все стали расходиться. В коридоре к Тараканову подошел надзиратель Гаврилов из стола находок:
        - Осип Григорьевич, постойте, у меня к вам дельце есть.
        - Слушаю, Леонид Петрович.
        - Здесь не совсем удобно, - Гаврилов потеснился, пропуская одного из сыщиков, - давайте ко мне заглянем.

* * *
        Стол находок столичной сыскной полиции занимал три комнаты в правой части коридора, у самой лестницы. Сыщики прошли через первую комнату, наполненную узлами почтенных размеров, по стенам которой были развешаны предметы мужской и дамской верхней одежды самых разных фасонов, миновали вторую, в которой помещались более мелкие находки - портфели, зонты, стопки книг, - и вошли в последнюю. Здесь стояли несколько письменных столов служащих, а в углу помещался громадный сейф. Гаврилов открыл его и вытащил на свет божий кольцо-маркизу, усыпанную довольно крупными бриллиантами.
        - Вы знаете, Осип Григорьевич, я поступил в сыскное отделение пятнадцать лет назад и где-то года через два сыскной службы совершенно потерял веру в человечество! Столько крови, обмана, подлости и непотребства мне пришлось повидать. В столе находок я тружусь менее полугода, а вера в человечество ко мне вернулась! Оказывается, несмотря на всю сложность жизни, в столице империи сохранились честные люди. Более того, их значительное количество! Их так много, что мы вшестером здесь едва справляемся. Каждый день нам приносят множество вещей. Большую часть того, что жители Петербурга теряют на улицах, в вагонах трамваев и конно-железных дорог, в садах или общественных учреждениях, нашедшие не присваивают, а несут нам. В этом сейфе сейчас дюжина золотых часов и несколько колечек попроще этого. Но приносят не только вещи, несут даже потерянные деньги, присвоить которые вообще никакого труда не составляет. Вот, например, - Гаврилов опять запустил руку в сейф и достал оттуда бумажник, - месяц назад эту лопатину[2 - Л о п а т и н а - бумажник (жарг.).] притащил «ванька»[3 - В а н ь к а - крестьянин, приехавший
в столицу заниматься извозом. Самый низкооплачиваемый вид извозчиков.]-оборванец. А там - восемь «катенек»[4 - К а т е н ь к а - сторублевая купюра. Называлась так, потому что на ней был изображен портрет императрицы Екатерины II.]. Я его спрашиваю, чего же ты их себе-то не оставил, а он мне: «Так ведь грех, барин!» Представляете?! Он такие деньги за всю жизнь не заработает, а не взял, греха побоялся. Нет, Осип Григорьевич, жива Россия, жива еще!
        - Давайте ближе к делу, Леонид Петрович, а то я еще хотел к куафюру попасть, - бесцеремонно прервал философствования Гаврилова Тараканов.
        Тот немного обиделся:
        - Да ну вас! Я перед вами душу изливаю, а вы мне про бритье и стрижку. Ну к делу гак к делу. Это колечко, а цена ему рублей пятьсот, не меньше, нашел сегодня в рождественском гусе титулярный советник Табаричев, точнее, его кухарка. Она отдала кольцо своему барину, а он мне. Вот я и подумал, а не сыскать ли нам его владелицу непосредственно в канун праздника. Представляете картину: дамочка потеряла кольцо, убита горем, впала в истерику, портит праздник и себе, и мужу - какому-нибудь купцу, графу, генералу или, скажем, интендантскому чиновнику, ведь какой иной муж может такое кольцо позволить? В доме пахнет не рождественской елкой, а валериановыми каплями, у прислуги все валится из рук, потому как господа ее подозревают, а тут мы: вуаля, извольте принять утерянное. Как вы считаете, на катю-другую при таком раскладе можно рассчитывать?
        Тараканов, у которого праздничные траты пробили огромную дыру в скромном бюджете, идею оценил с ходу:
        - На другую вряд ли, а вот на одну, ну или рублей на полста - вполне.
        - Займетесь?
        - А вы сами отчего не попытаетесь?
        - Владимир Гаврилович мне особое задание поручил. Не могут пока без меня, старика, обойтись, не могут. Прямо сейчас убываю в Терриоки. Я там еще третьего дня должен был быть, но из-за метелей поезда не ходили, об открытии движения сообщили только час назад. Когда вернусь - не знаю. А яичко, как известно, дорого ко Христову дню. А завтра владелица кольца сама к нам может явиться, тогда вообще никаких денег не видать. Надзирателя в подчинении у меня нет. Ну не писарю же мне такое дело поручать? А вас начальник на сегодняшний вечер от всех дел освободил. Ну так что, поможете?
        Тараканов покачал головой:
        - Заманчиво, но не могу-с. У меня вечером важная встреча.
        - Господи, да успеете вы встретиться со своей барышней! Тут делов-то - сходить на Сенную, в лавку Богомолова - Табаричев у него гуся покупал, спросить у купца, откуда гусаки, съездить к хозяину птицы, узнать у дворника дома, кто из жильцов кольцо потерял, и торжественно вручить его хозяйке. Это пару часов займет, не более, если на извозчике.
        - А с чего вы взяли, что гусей в Питере выкормили? Может быть, они из Тверской губернии? Я нынче тверского купил.
        - Осип Григорьевич! Он такой же тверской, как и я! Сейчас в каждом доме на Петербургской и на Ваське свой птичий двор есть, да и в Адмиралтейской части не то что гусей, коров во дворах держат! Зачем птицу из Твери везти?
        - Ну а ежели все-таки тверской гусь?
        - Тогда плакали наши денежки. Да не тверской, не тверской, не волнуйтесь. Знаю я этого Богомолова, он птицу где-то в Суворовском участке берет, сам мне рассказывал.

* * *
        Перед мясной лавкой Богомолова в больших корзинах, ящиках или так - россыпью, на рогожах, пересыпанные снегом, лежали горы мороженой провизии - здесь тебе и пудовый окорок, и окаменелая от мороза передняя часть борова, стоящая на снегу как изваяние, и молочный поросенок, и куры, и индюшки, и тетерки, и рябчики, и, наконец, лучший подарок для обремененного семейством нетребовательного чиновника - мороженый гусь. В лавку почти никто не заходит, приказчики толпятся у входа и ведут торговлю прямо на улице. Покупатели представляют все сословия. Тут и дама в собольем вороте, и баба в пестром байковом платке, и купец в енотовой шубе, и чиновник в форменном пальто, и бородач в нагольном полушубке и в валенках. Тараканов едва протиснулся через толпу и, узнав от шустрого приказчика, что хозяин в лавке, зашел в неотапливаемое помещение. Купец в мохнатой шапке и в шубе с бобровым воротником, довольный удачной торговлей, а потому находившийся в прекрасном настроении, сидел на стуле и пил чай из стакана в серебряном подстаканнике.
        - С наступающим, - поздоровался коллежский регистратор.
        - И вам всего хорошего, ваше высокоблагородие, - купец сразу опознал в вошедшем чиновника. - Ветчинки желаете али индюшка?
        - Мне бы гуся.
        - Оченно хорошо, что ко мне пожаловали. У меня гусачок первостатейный! Из тверских экономий получаем. Помещичий, жирный, одним ячменем кормленный. И всего два рубля с гривенником!
        - А Леонид Петрович говорил, что гуси у вас - с Большого проспекта.
        - Это который Леонид Петрович? - нахмурился Богомолов.
        - А Гаврилов. Он раньше на Петроградской стороне сыском командовал, а теперь на повышение пошел - на Офицерской служит, к самому Филиппову приближен. На Пасху обещали в чиновники перевести.
        - Как же, как же, прекрасно знаком с Леонидом Петровичем, увидите его, поклон передавайте. Ну что ж, приятелю его врать не буду, с Васьки гусачки. Но хуже они от этого не сделались! Ведь гусю-то простор не нужен, ему простор во вред только идет. Чем он больше бегает, тем тощее и жилистей становится. А коли гусь целыми днями сиднем сидит, так он жиром обрастает. Тут самое главное - питание, а кормит их мой поставщик, дай бог, чтобы так рысаков генеральских кормили.
        - Адресок поставщика вашего дадите?
        - А накой он вам? Он вам не продаст, потому как только оптом торгует, да и нет у него теперь гусей - я всех скупил.
        - Ничего я у него покупать не собираюсь, а только есть у меня к нему разговор.

* * *
        Дворник дома нумер шестнадцать по Тринадцатой линии, услышав про гусятника, сплюнул:
        - Есть такой у нас, в надворном флигеле живет. Фамилия у него - Долгополов. Вот где у меня эти гуси, - дворник постучал себя по шее. - Он ведь чего делать, гад, повадился. Чтобы, значит, корму на иродов своих меньше переводить, кажное утро их во двор выпускает. Мы по утрам в яму из квартир помои выливаем, а гуси из них себе лакомствы разные выковыривать начинают. Из-за энтого промеж них драки, галдеж и крик подымается. Акромя того, гадят они везде, сор по всему двору разносят. Жильцы жалуются, а сделать я ничего не могу, потому как господин околоточный гусятнику этому, значит, потворствует и трогать его не велит! Но, слава богу, давеча перерезал Долгополов всех своих гусаков, продал и сказал, что больше водить не будет. Сказал, что вообще апосля праздника съезжает, домой его, вишь, в Тверь потянуло, лавку он там собрался открывать. Видать, нажил на своих птицах капиталец! А вчерась шел выпимши, я ему калитку открыл, а он меня к себе позвал и полгуся подарил! «Беспокоил я тебя долго, Петя, - говорит, - так на тебе к Рождеству подарок». Раньше от него гривенника не дождешься, а нонче - полгуся.
Чудеса, одним словом.
        - А как вообще в доме, спокойно, не пошаливают, насчет украсть чего?
        - Не без этого, - вздохнул дворник, - куда деваться - двор-то проходной, за всеми тропинками-дорогами не уследишь, вот и шастают все, кому не лень.
        - А не было ль недавно какой крупной пропажи?
        Дворник с опаской посмотрел на сыщика:
        - Да вроде не было, никто не жаловался.
        - У барыни какой драгоценности не пропадали?
        - Нееет! - сказал Петр с явным облегчением. - Такого не было, коли б было, я б непременно знал!
        «Тьфу ты! Зря только на извозчика разорился! - разочарованно подумал Осип Григорьевич. - Чтобы этому Гаврилову пусто было! Да и я тоже хорош: вместо того чтобы к празднику готовиться, шляюсь черт знает где!» От мыслей о празднике и предстоящей встрече с Анютой настроение сыскного надзирателя заметно улучшилось, он попрощался с дворником и пошел в сторону Большого проспекта - на остановку первой и пока единственной линии городского трамвая.

* * *
        Народу в вагоне было мало - большинство жителей столицы уже вовсю готовились к празднику в своих квартирах, поэтому Алексеева он увидел сразу. Да и чиновник для поручений сразу приметил Тараканова:
        - Господин надзиратель, извините, забыл, как вас звать, прошу ко мне!
        Коллежский секретарь, несмотря на то что формально рождественский пост еще не кончился, был уже слегка пьян.
        - Гуляете? - спросил он надзирателя.
        - Да-с, ваше благородие[5 - Коллежского секретаря, согласно Табели о рангах, следовало именовать просто благородием, но в то время в госучреждениях было в обычае титуловать начальство не по классу чина, а по классу должности. Должность чиновника Санкт-Петербургской сыскной полиции находилась в штаб-офицерском, 8-м классе, которому соответствовало обращение «высокоблагородие».].
        - А я вот тружусь, несмотря на сочельник. Только что с осмотра места происшествия. Все- таки чертовски удобная эта штука - трамвай, не находите? За гривенник он меня до самого дома довезет, а извозчик бы не менее двух двугривенных слупил. Да и едет электровагон быстро, не то что конка.
        - Весьма удобно. Видать, что-то серьезное случилось, коли вас дернули?
        - Серьезное, голубчик, серьезное. Зарезали и ограбили жену купца первой гильдии Баймакова. Прямо в квартире, представляете? На самом Большом проспекте, в пятьдесят первом нумере. Начальства, несмотря на праздник, полна квартира, и прокурорские, и следственные власти, и сам Владимир Гаврилович. Правда, все, отметившись, тут же разъехались. Ну и я задерживаться не стал - раздал надзирателям задания и домой поехал.
        - Ого! Завтра всей сыскной работа.
        - Не говорите, ох, не говорите. Не дадут мазурики Христов праздник справить. Завтра оглашу список похищенного, и пойдем мы, грешные, по ювелирам и ломбардам.
        - Драгоценности утащили?
        - Одни побрякушки, других вещей не брали, а денег больших в доме не было. И главное - по горячим следам не раскроем, убили ее, грешную, кажись еще вчера, а то и третьего дня.
        - А что же так долго труп не обнаруживали?
        - Муж ее позавчера в Выборг по делам уехал, сегодня только вернулся, он тело-то и обнаружил.
        - А прислуга?
        - Прислугу они на праздники отпустили - со слов купца, они Рождество всегда в гостях проводят, у жениных мамаши и папаши, так что прислуга им в эти дни не нужна.
        - Да, тяжеленько будет открыть это преступление, - вздохнул Тараканов.
        Чиновник и надзиратель замолчали. Каждый думал о своем: Алексеев представлял, как войдет в дом с мороза, нальет и тут же выпьет большую рюмку рябиновой, а Тараканову виделось, как он надевает на Нюшин пальчик колечко и как она вскрикивает от радости и начинает его целовать.
        Трамвай меж тем перетащился через Николаевский мост и стал приближаться к Благовещенской площади.
        - Вам дальше? - поинтересовался Алексеев.
        - Да, мне до Садовой, потом на конку пересяду.
        - А мне здесь выходить. Что ж, еще раз с праздником, всего вам самого хорошего.
        Сыскной надзиратель встал, пожал начальству руку и поклонился. Трамвай остановился. Алексеев открыл решетку и спрыгнул на тротуар. Вагоновожатый звякнул в колокольчик, кондуктор объявил: «Следующая - Конногвардейский бульвар». Вагон дернулся и, набирая скорость, понесся сквозь уже сгустившиеся сумерки.
        Осип Григорьевич сел на свое, нагретое, место, прислонился было к окну, но через секунду вскочил и бросился к выходу.
        - На ходу покидать трамвай запрещается! - закричал кондуктор, но пассажир его не послушал.
        Алексеева он нагнал рядом с Новой Голландией.
        - Ваше высокоблагородие, ваше высокоблагородие! - Тараканов остановился около оторопевшего чиновника и никак не мог перевести дух, а едва ему это удалось, спросил:
        - А не было ли среди похищенного вот этого кольца?
        Он раскрыл ладонь и предъявил чиновнику «маркизу».

* * *
        Долгополов сначала не признавался - вел себя дерзко, требовал постановление на обыск и понятых. Но когда понял, что его всерьез подозревают в убийстве, запричитал и выдал похищенное - достав из-под половицы узелок с драгоценностями.
        - Вот и умница! - похвалил гусятника Алексеев, сверяя обнаруженные украшения со списком. - Все налицо, кроме «маркизы», «маркиза», впрочем, тоже налицо. Ну а теперь рассказывай, как купчиху резал да куда нож дел.
        Долгополов упал на колени и начал истово креститься:
        - Вот вам крест святой, ваше превосходительство, не убивал, не убивал я никого. Колечки, да, мой грех, спрятал, не предъявил по начальству, а убивать не убивал!
        - Давай, давай, рассказывай сказки! Да пойми ты, дурья башка, сознаешься - снисхождение тебе будет, а нет - можешь и на бессрочную каторгу загреметь.
        - Не виноватый я! - гусятник аж завизжал.
        - Ну, ну, хватит, что ты как баба! Зарезать сумел, а ответить не можешь? Ладно, некогда мне нынче с тобой валданиться, покамест посидишь в части, а завтра после обеда, раньше не получится, я с тобой и поговорю. Авось к тому времени созреешь. Берите его, ребята! - приказал чиновник василеостровским городовым. - Да смотреть у меня, убегёт - шкуру спущу.
        - Позвольте прежде ему пару вопросов задать? - попросил Осип Григорьевич.
        Алексеев вынул из кармана часы, отщелкнул крышку и тут же захлопнул:
        - Может быть, до завтра подождем? До полуночи четыре часа осталось.
        - Уже восемь? - изумился Тараканов, но затем повторил просьбу: - Я быстро, ваше высокоблагородие.
        - Ну хорошо, беседуйте.
        - Господин Долгополов, - повернулся сыскной надзиратель к задержанному, - так где, вы говорите, нашли драгоценности?
        - В яме помойной, вчерась поутру. Я как гусей стал загонять, так увидал, что они какой-то узелок достали и раздербанили. Посмотрел - там сверкает что-то, палочкой пошевелил - колечко выскочило, за ним другое. Не утерпел, господа, присвоил. Лавочку хотел на родине купить, надоела мне столица, хуже горькой редьки. Простору здесь нет!
        - Будет тебе на Шпалерной[6 - На улице Шпалерной в описываемый период размещался дом предварительного заключения, аналог современного СИЗО.] простор, - хмыкнул чиновник.
        Гусятник аж задрожал.
        - А куда тряпку дели, в которую драгоценности были замотаны? - задал новый вопрос Осип Григорьевич.
        - Да там же, у ямы и оставил. От нее смердело очень. Я кольца-то в семи водах мыл, пока от них пахнуть перестало.
        - Пойдем поищем?
        - Господин надзиратель! - Алексеев аж вскочил. - Какая тряпка, вы что, хотите меня праздника лишить?
        - Позвольте с вами с глазу на глаз пообщаться?
        Алексеев помотал головой, но все же приказал городовым:
        - Выведите его на улицу, ребята, и там нас ждите!
        Из подъезда сыскной надзиратель и сыскной чиновник вышли через четверть часа.
        - И надо же было мне вас в трамвае углядеть! Свалились на мою голову. Сейчас бы сидел в домашнем халате, пил бы коньячок, а придется… Впрочем, насчет коньячку можно и распорядиться - вроде первая звезда уже появилась. Тут рядом ресторанчик неплохой - «Белый медведь». Предлагаю перед визитом к безутешному вдовцу туда заглянуть.
        - Нам надобно сначала тряпку найти.
        - Ищите. Как найдете тряпку - ищите меня, я буду в «Медведе», Слюсаренко, - Алексеев указал на василеостровского сыскного надзирателя, - знает где это.
        - А с этим что делать? - спросил Тараканов, указав на Долгополова.
        - Как что? Я же распорядился - в сыскную, в камеру. Пьяны вы что ли, приказа не слышали?

* * *
        Купец открыл сам - видимо горничная еще не вернулась.
        - Это опять мы, Александр Федорович, - язык у сыскного чиновника слегка заплетался, - вернулись, чтобы сообщить вам приятную новость. Вещички ваши найдены.
        По лицу Баймакова пробежала едва заметная тень. Алексеев меж тем, не спрашивая разрешения, прошел в залу, подкрутил фитиль на лампе, выложил сверток с драгоценностями на стул и развернул:
        - Вот-с, извольте взглянуть.
        Купец кинулся к столу, схватил в руки «маркизу» и поднес к глазам:
        - Это ее, Наденьки.
        Он опустился на стул и закрыл глаза руками. Несколько секунд плечи Баймакова тряслись. Потом он вскочил:
        - Но если… Если вы нашли вещи, стало быть, вы нашли и убийцу?! Где он? Дайте мне посмотреть ему в глаза!
        - Извольте, смотрите.
        На столе стояло овальное зеркало на изящной подставке. Алексеев поднял его и поднес к лицу купца:
        - Любуйтесь!
        Баймаков сначала недоумевающе посмотрел в зеркало, потом - на сыщика, а потом сжал кулаки и заиграл желваками:
        - Что? Да как… Да я тебя!
        Тараканов и Слюсаренко среагировали вовремя - повисли на руках у купчины и повалили его на пол. Тот бешено сопротивлялся. Наконец устал и затих. Слюсаренко вытащил из кармана пальто веревку и перетянул Баймакову руки за спиной, потом они с Осипом Григорьевичем усадили его на стул. Купец тяжело дышал:
        - Ты у меня… вы все у меня… Я… куда Макар телят не гонял! У меня в градоначальстве…
        - Тю, тю, тю, - Алексеев сел напротив задержанного и вытащил из кармана портсигар, - я закурю? И не дождавшись разрешения, чиркнул спичкой, положил ее в стоявшую на столе пепельницу, выпустил струю дыма.
        - Гусь вас сгубил, Александр Федорович, кабы не он, мы б это преступление не открыли бы.
        - Какой гусь? - заорал Баймаков. - Что за бред вы несете?!
        - Гусь обыкновенный, серый, лапчатый. А бреда я никакого не несу. И чтобы вам было понятнее, я сейчас все вам объясню.
        - Да, потрудитесь, пожалуйста.
        - С удовольствием. Итак. Похищенные у вас ценности мы нашли у гусятника Долгополова, что живет в шестнадцатом доме по Тринадцатой линии. Это рядом с вами, а если идти не в обход, по проспекту, а напрямки, по дворам - так вообще в ста саженях. Сначала мы подумали, что Долгополов и есть убийца, но ряд деталей позволил нам сделать вывод, что это не он.
        - Это каких же таких деталей? Развяжите меня, даю слово - драться не буду.
        Алексеев кивнул Слюсаренко, и тот распутал веревку. Купец потер кисти рук.
        - Ряд очень интересных деталей. Допустим, Долгополов убил вашу жену и похитил ее украшения, потом пришел домой и спрятал их под половицу, где они нами и были обнаружены. Если дело было так, то сразу возникает вопрос, а как «маркиза» оказалась в брюхе гуся?
        - Да какого гуся? Перестанете вы мне морочить голову или нет?
        - Я вам головы не морочу, а про гуся уже все сказал - гусь обыкновенный. Долгополов водил гусей и поутру выпускал их на двор, кормиться из помойной ямы, зерно таким образом шельмец экономил. Гусь нашел в яме узелок, вытащил, развязал и проглотил вот это кольцо, - Алексеев взял со стола «маркизу», - если бы Долгополов утащил драгоценности, на кой ему надо было прятать в яму? Он бы сразу от их в свою квартиру.
        - Так, может быть, он и не прятал их в яме, а просто обронил одно кольцо? - Баймаков скрестил руки на груди.
        - Нет. Кольца были завязаны в носовой платок, мы этот платок нашли. От него так воняет, что никаких сомнений в том, что он полег в помоях, не остается. Отсюда вывод - или Долгополов уронил весь узелок и оставил его в яме, дожидаясь, пока гуси его не вытащат, или узелок уронил кто-то другой. Скорее второе, чем первое, не правда ли?
        - Я-то здесь при чем? - купец уже совершенно пришел в себя и был абсолютно спокоен.
        - Сейчас и до вас дойдем, потерпите. Итак, узелок обронил в яму некто, нам пока неизвестный. Но вот обронил или выбросил? Помойная яма в том доме, как и всякая такая яма не посеред двора стоит, а в углу. Чтобы туда чего-то уронить, к ней нарочно надо идти. Из этого мы имеем второй вывод: лиходей случайно туда ничего не ронял, он узелок с колечками да сережками специально туда бросил. Третий вывод - утащил он эту бижутерию не из корысти, а для отвода глаз, чтобы убийство, совершенное по иным мотивам, представить убийством ради ограбления. Ну и четвертый вывод - убили вы!
        Александр Федорович усмехнулся:
        - Угостите папироской.
        - Пожалуйте, - Алексеев раскрыл портсигар.
        - Благодарю, - купец закурил. - Если до третьего вывода в ваших словах была хотя бы капля логики, то к четвертому она исчезла напрочь. Какая связь между вашими выводами и мной? Зачем мне убивать свою жену? Зачем мне грабить свою квартиру? И как я мог это сделать, коли меня не было в Петербурге?
        - А где ж вы были? - удивленно спросил Алексеев.
        - Я же вам и следователю давеча говорил - в Выборг я ездил. Это и в протоколе указано!
        - Слыхали? - обратился Алексеев к сыскным надзирателям, городовым и понятым - дворнику с подручным. - Все слыхали?
        Присутствующие дружно закивали. Чиновник довольно улыбнулся:
        - Вот вы себе приговор и подписали. Из-за метели движение по финляндской линии два дня было закрыто. Только не говорите мне, Александр Федорович, что вы извозчика до Выборга брали, в это вообще никто не поверит.
        Купец про извозчика ничего не сказал, он молчал.
        Алексеев затушил окурок в пепельнице.
        - Кроме того, вы в прошлом на бойне работали, с ножом обращаться умеете. Ну и последний аргумент - платок, в коем украшения были завязаны. Во-первых, он ваш, во всяком случае на нем ваши инициалы, я думаю, прачка и горничная платок опознают. Ну а во-вторых, - чиновник достал из кармана платок, - видите? В углу платка имеется прекрасный оттиск пальца. Я думаю, что этот след оставлен вами. Вам известна такая наука - дактилоскопия?
        Купец помотал головой.
        - Научно доказано, что у каждого человека свои, неповторимые отпечатки пальцев и нет в свете двух людей с одинаковыми отпечатками. Не доводилось читать в «Журнале министерства юстиции»? Нет? Эта наука широко применяется за границей для установления преступников, а с этого года и у нас, тюремное ведомство в прошлом декабре издало соответствующий циркуляр. Ну-с, будем сознаваться?
        Купец истово закивал головой.

* * *
        - Все старо как мир. Муж узнал об измене жены, устроил скандал и зарезал. Чтобы имитировать ограбление, забрал ее драгоценности, которые выкинул в выгребную яму в соседнем доме. Переночевал на постоялом дворе, вернулся и разыграл безутешного вдовца. Сказал, что был в Выборге, потому что у него там друг детства, который подтвердил бы инобытие Баймакова под любой присягой. Если бы не метель да не находка кухарки титулярного советника Табаричева, все бы у него сложилось. Ну ничего, теперь не отвертится - при свидетелях все рассказал, да еще показал, как женушку резал. А вы молодец, Тараканов! - Алексеев открыл портсигар. - Послушайте, нет ли у вас папироски? Мои все вышли.
        - Есть, ваше высокоблагородие, только будете ли вы мои? У меня простенькие, пять копеек за два десятка.
        - А я такие и курю!
        Сыщики закурили.
        - Вы, голубчик, не переживайте, в рапорте я про ваше участие в этом раскрытии всю правду напишу. Глядишь, получим чего-нибудь вкусненького к Новому году.
        - Да мне уже Филиппов обещал за другое дело… Скажите, а вы про эту науку, дак… дык… ну, которая про оттиски пальцев, правду говорили или так, на пушку купца брали?
        - Ну разумеется, правду! Почитайте «Журнал министерства юстиции» за минувший сентябрь, там великолепная статейка есть. Да и Трегубов наш известный недавно про это печатал, вот только где не упомню. Только вот применяет их пока одно лишь Тюремное ведомство для регистрации преступного элемента вместо антропометрии. В суде, к сожалению, это не пройдет.
        В это время со стороны собора Андрея Первозванного донесся перезвон колоколов, который немедленно подхватили другие церкви.
        - Батюшки! - воскликнул чиновник. - К поздней всенощной звонят, одиннадцать! Ох и попадет мне от супруги! Тараканов, а ну найдите мне извозчика!

* * *
        Осип Григорьевич вошел в прихожую без пяти двенадцать и посмотрел на дверь своей комнаты - щель между дверным полотном и полом была темна. Из кухни вышла прислуга:
        - Вернулись? Ой не дает вам начальство отдохнуть, никак не дает! А я все исполнила: гуся изжарила, окорок сварила, ёлку нарядила. И это, Осип Григорьевич, находка у меня!
        - Какая находка? - спросил Тараканов без всякого интереса.
        - Я, когда гуся потрошила, знаете, что у него в зобу обнаружила?
        - Кольцо с бриллиантами? - сыскному надзирателю сделалось плохо.
        - Шутить изволите, хорошо бы, да такое только в сказках бывает. Я у него вот что нашла, - кухарка достала из кармана фартука гривенник, - раз гусь ваш, то и денежка ваша.
        - Оставь себе, Дарья, на Рождество.
        - Вот спасибо так спасибо! Ой, чего же это мы все разговариваем? Вас же барышня дожидается! - Кухарка посмотрела на комнату Тараканова. - Ой! Свет не горит, видать уснула, умаявшись. Мы же с ней вместе гуся жарили, а ёлку она вообще, можно сказать, одна наряжала.
        Осип Григорьевич улыбнулся, зажал в кулаке коробку с колечком и направился в комнату.
        notes
        Примечания
        1
        Десять вершков (около 44 см) сверху двух аршин (около 142 см) - именно так в описываемую эпоху указывали рост человека.
        2
        Л о п а т и н а - бумажник (жарг.).
        3
        В а н ь к а - крестьянин, приехавший в столицу заниматься извозом. Самый низкооплачиваемый вид извозчиков.
        4
        К а т е н ь к а - сторублевая купюра. Называлась так, потому что на ней был изображен портрет императрицы Екатерины II.
        5
        Коллежского секретаря, согласно Табели о рангах, следовало именовать просто благородием, но в то время в госучреждениях было в обычае титуловать начальство не по классу чина, а по классу должности. Должность чиновника Санкт-Петербургской сыскной полиции находилась в штаб-офицерском, 8-м классе, которому соответствовало обращение «высокоблагородие».
        6
        На улице Шпалерной в описываемый период размещался дом предварительного заключения, аналог современного СИЗО.