Медовый месяц с врагом Наталья Перфилова
        # Казалось бы, судьба преподнесла бывшей детдомовской девчонке настоящий подарок: роскошный дом, вышколенная прислуга, муж - преуспевающий бизнесмен. Но случайно подслушанный разговор убедил Машу в том, что за это мнимое благополучие, возможно, придется заплатить не только потерей имени, но и ценой собственной жизни. Оказалось, что Лилиана - настоящая хозяйка дома, владелица огромного состояния, поразительно похожая на Машу, - жестоко убита. После первого покушения девушка встает перед выбором: бежать подальше от проклятых миллионов или преодолеть страх, разделаться с недоброжелателями и продолжать выдавать себя за Лили. Нерешенным остается и еще один вопрос: как справиться с нахлынувшим чувством к неожиданно обретенному «брату»?
        Наталья Перфилова
        Медовый месяц с врагом
        Глава 1
        Я проснулась от света, бьющего прямо в глаза, - от него не спасали ни крепко сомкнутые веки, ни прядь волос, почти полностью прикрывающая лицо. Искрящиеся солнечные лучи так стремительно ворвались в сон, что я застонала и открыла глаза. Девушка - горничная с фартуком и белоснежной заколкой в волосах - вздрогнула и обернулась. Она стояла у окна и подвязывала только что раздвинутые шторы.
        - Что ты себе позволяешь, мерзавка? Ты уволена!
        - За что, Лилиана Владимировна? - Круглое лицо горничной покраснело, картофелинка носа задрожала.
        - С какой стати ты так бесцеремонно будишь хозяйку? - Меня совершенно не удивило, что незнакомая девушка обращается ко мне по имени-отчеству. В последние дни я перестала нервничать. Перспектива загреметь в приют для умалишенных успокаивала и более горячие головы, чем моя. Если вдуматься, что плохого, если абсолютно незнакомые люди по одному взмаху твоей руки бросаются тебе прислуживать? А «мужу» хватает одного намека для того, чтобы он исполнил любой мой каприз? Что плохого в том, что можно не ходить на работу, заниматься собой сутки напролет? И за все это мне пришлось преодолеть всего одно маленькое неудобство: научиться откликаться на чужое имя. Я уже почти привыкла к нему… хоть оно, конечно, все равно не мое, и паспорт у меня не мой, и водительские права, и машина, и особняк, и муж - тоже.
        - Но Константин Леонидович хотел попрощаться с вами перед уходом на работу, он внизу в столовой…
        - Мне плевать, что хочет или не хочет твой Константин Леонидович! - заорала я.
        - Но он не мой, а ваш… - чуть не плакала горничная.
        - Тем более! Я с ним сама разберусь, а ты вали отсюда.
        - Занавески задернуть?
        - Оставь, ненавижу полумрак! - Меня позабавило изумленно недоуменное выражение на лице девчонки, когда она торопливо, задом, начала пятиться к двери.
        Оставшись в одиночестве, я подумала, что быть стервой иногда даже забавно. Откровенно говоря, эта часть нового имиджа давалась мне с большим трудом. Пробыв первую часть жизни корректной и воспитанной девушкой, я до сих пор испытывала некоторую неловкость от грубого обращения с людьми, стоящими на лестнице сословий хотя бы на ступень ниже меня. Первое время я ужасно комплексовала, старалась выбрать более мягкие, безобидные выражения, но, видя, что прислуга выполняет все мои требования, постепенно, что называется, «вошла в роль». Судя по тому, что мое поведение никого не удивляло и не оскорбляло, вела я себя правильно. Новые подруги постоянно закатывали глаза, морщили носик, говоря о прислуге. «Муж» слуг просто игнорировал, считал ниже своего достоинства удостаивать их взглядом. Его сестра, напротив, отчитывала поваров, горничных и садовников. По-видимому, это считалось хорошим тоном, и мне было неловко признаться, что прислуга работает отлично, обед изумительный, а цветы в саду просто неотразимы. Я изо всех сил старалась быть не хуже людей.
        Вчера поздним вечером мы наконец-то вернулись «домой». Мне хотелось побыстрее встать, ознакомиться с «моим» особняком. Но я понимала, что лучше это мероприятие отложить до отбытия «мужа» на службу. Встречаться с ним не хотелось.
        Дверь открылась, на пороге появился довольно приятный дяденька средних лет. Этот человек всерьез полагал, что он мой супруг. Я в принципе была не против. Обращался он со мной довольно прилично: одевал, обувал, баловал. При этом постоянно просил за что-то прощения. На всякий случай я его не прощала. Во-первых, мне казалось, что не в привычках Лилианы Владимировны быстро прощать серьезные провинности мужа. А в том, что он в чем-то серьезно перед ней прокололся, я не сомневалась. Больно уж долго и униженно молил о пощаде. Ну а во-вторых, я, честно говоря, опасалась, что после примирения он непременно будет настаивать на выполнении супружеского долга. А к этой части моего нового бытия я еще готова не была. Не созрела морально.
        - Лили, дорогая… - вежливо начал «муж».
        - Сто раз говорила, не называй меня этим плебейским прозвищем! - капризно перебила я. Пусть сразу почувствует: я сегодня не в духе, - и побыстрее удалится.
        - Но раньше тебе нравилось, - растерялся он.
        - Раньше многое было по-другому. - Мне понравилось, как быстро я выбила его из колеи. Немного смягчившись, добавила: - Теперь мне нравится имя Лана.
        - Как скажешь, моя королева.
        - Так что ты хотел, я не поняла?
        - Я зашел пожелать тебе доброго утра в доме, который ты так быстро покинула, девочка моя! Я мечтал позавтракать с тобой, как в старые добрые времена…
        - Забудь об этом. Считай, что та пора безвозвратно канула в Лету, - высокопарно заявила я, гадая, чем же этот дурачок так насолил неведомой мне Лилиане Владимировне. На мой взгляд, он и муху обидеть не способен.
        - Почему ты так жестока, Лили?
        - Я же просила не называть меня этим похабным именем! - завизжала я. Когда не знаешь, что сказать, легче всего перейти в атаку. - Ты совершенно не прислушиваешься к моим просьбам, тебе наплевать на то, что мне нравится, а что нет.
        - Ты не права, дорогая…
        Я демонстративно отвернулась к стене.
        - Я только хотел спросить: ты с Игорем поедешь?
        - Куда я должна ехать? - с подозрением поинтересовалась я.
        - Ну, вообще… в смысле, если захочешь…
        - Если захочу, сама решу, с кем ехать, - отрезала я.
        - Конечно, конечно! - заторопился Константин Леонидович. - Ты можешь делать все, что захочешь. Просто Игорь водит машину лучше, чем Олег, и я думаю…
        - Думай лучше о своих делах!
        - Тогда я возьму Олега.
        Я догадалась, что Игорь и Олег - шоферы.
        - Бери обоих.
        - А как же ты? Дорогая, извини, но машину ты водишь из рук вон плохо, поэтому я рекомендую тебе…
        Пора было заканчивать этот бездарный разговор. Машину-то я как раз вожу отлично, но «муженьку» об этом знать не обязательно.
        - Если тебе машину жалко, так и скажи, - агрессивно огрызнулась я. Он замахал руками, видимо, в знак протеста против нелепых подозрений. - Или ты намекаешь, что сильно озабочен моим здоровьем? - Я давно заметила, что разговоры на эту тему
«муж» воспринимает особенно болезненно, норовит уйти от обсуждения моего самочувствия. Сегодня эта уловка произвела даже больший эффект, чем тот, на который я рассчитывала. «Муж» покраснел и стал оправдываться, пятясь к двери:
        - Лили, но я же объяснял тебе…
        - Опять Лили! - зарычала я. Объяснения я предпочла оставить на потом, очень уж хотелось побыстрее осмотреть новое жилище.
        - Извини, котенок, привычка. - Он быстренько скрылся за дверью. Через несколько минут я услышала шум отъезжающей машины. Вот теперь можно и делами заняться.
        Я встала, попыталась привести себя в порядок. Провела беглый осмотр «своей» спальни. В целом она мне понравилась, - здесь все поражало своими размерами: огромная кровать, огромный шкаф, набитый невообразимым количеством одежды. Ванная, отделенная от комнаты перегородкой, тоже огромная.
        Наконец я оделась и пошла осматривать дом. Мексиканские сериалы с их шикарными интерьерами не шли ни в какое сравнение с тем, что я увидела. Каждая комната - произведение искусства. Судя по всему, здесь работал не малый штат прислуги. Помещений было много, и все блистали чистотой. Стены украшали картины, наверняка старинные. Но больше всего меня заинтересовали фотографии, стоящие в рамочках тут и там. На многих из них я увидела свое лицо. Странное это ощущение - смотреть на себя и не узнавать. Я поняла, почему все называют меня Лилианой: схожесть и впрямь была поразительная. Людей, с которыми я смеялась и обнималась на этих кадрах, я тоже раньше не знала.
        Спустилась вниз по широкой мраморной лестнице и оказалась в холле. Там сидел парень и читал газету. При моем появлении он вскочил.
        - Мы уже едем?
        Видимо, это и был шофер. Интересно который - Олег или Игорь? «Муж» обещал оставить мне Игоря. Хотя мне это без разницы.
        - Пока нет. Жди.
        Я прошла дальше, в большущий каминный зал с длинным столом, похожий на столовую. Из зала узкий коридор вел на кухню. Там несколько девушек, среди которых я узнала утреннюю горничную, сидели за столом и смеялись. Пожилая женщина резала мясо. На огне стояли кастрюли. Было уютно и весело. При моем появлении смех смолк, повисло напряженное молчание.
        - Принесите завтрак мне в комнату, - ни к кому конкретно не обращаясь, с досадой приказала я. - Яблочный сок и пару бутербродов.
        Из холла, спустившись вниз по резной лестнице, я попала в помещение с огромным круглым бассейном. Сверху светило искусственное солнце, у стен зеленели пальмы и другие экзотические растения. Видимо, здесь даже среди зимы был жаркий юг. На противоположной стороне в приоткрытую дверь увидела бильярдный стол. Решила дальше не осматривать помещения и вышла на улицу.
        Сад вокруг особняка мне тоже понравился. Много солнца, много цветов. Тенистая аллея вела к пруду с ручными утками. Полюбовавшись на них минут пять, я решила, что пора возвращаться.
        В спальне на столике меня ждал завтрак. Я перекусила и задумалась о своих планах на день.
        Взгляд остановился на телефоне. Безумно захотелось рискнуть и ненадолго заглянуть в свой прежний, родной и привычный мир. Сдерживали меня два соображения. Во-первых, телефон запросто мог прослушиваться. Даже если исключить, что в нем стояли жучки или записывающие устройства, наверняка имелось множество параллельных аппаратов, и любая горничная могла стать свидетельницей моего разговора. Во-вторых, я просто не была уверена, что нахожусь в своем городе. В противном случае для звонка требовалось набрать код, которого я тоже не знала. Но искушение было слишком велико! И я решилась. Набрав номер, с замиранием сердца вслушивалась в гудки. Господи, если ты есть, пусть мне ответит Нина!
        Трубку наконец взяли.
        - Алло!
        Я с облегчением узнала голос подруги.
        - Молчи и не произноси никаких имен. Поняла? - Я могла бы и не предупреждать. На том конце провода воцарилось гробовое молчание. - Знаешь, у меня очень мало времени. Через час жду тебя на нашем месте. Пятачок, ты умер?
        Видимо, мои последние слова вывели Нинку из ступора.
        - Так это действительно ты? - недоверчиво выдавила она. - А нам сказали, что ты умерла.
        - Не совсем, как видишь, - хмыкнула я. - Ну все, жди. - И положила трубку.
        Быстро спустившись в холл, капризно распорядилась:
        - Игорь! Приготовь мне машину. Сам можешь быть свободен.
        Если он и удивился, виду не подал:
        - Вам какую машину?
        Я немного растерялась. Чтобы выйти из положения, пришлось опять грубить:
        - Почему ты еще здесь? Давно пора быть в гараже! Бездельник.
        Парень безропотно двинулся к выходу. Я за ним. Не могла же я сказать, что понятия не имею, о каких машинах идет речь, и даже не представляю, где находится гараж.
        Войдя в огромный ангар, где запросто могли поместиться четыре роскошных автомобиля и парочка самолетов, я осмотрелась. В углу стояла довольно скромная «девятка», остальные машины поражали великолепием. Огромный черный джип «хаммер», «мерседес», малюсенький «фольксваген»-«жук». В «жучка» я влюбилась сразу и бесповоротно. Но ехать на нем не рискнула. Мне никогда не приходилось ездить с автоматической коробкой передач, и я решила оставить эксперименты на потом. Единственной машиной с подходящим мне управлением был джип, ну и еще, конечно, «девятка». Но она, видимо, принадлежала прислуге. Игорь подтвердил мою догадку.
        - Что делает здесь эта рухлядь? - капризно сморщила я носик.
        - Вы же сами распорядились, чтобы кухарке купили авто, на котором она могла бы ездить за покупками, после того как майонез пролился на обивку «мерседеса»…
        - Да помню я. Можно было купить что-то поприличнее, а не это корыто. - Если бы мне в моей прежней жизни кто-то купил такое «корыто», я, наверное, Богу бы молилась на этого Санта-Клауса. Но шоферу об этом знать было не обязательно. - Сегодня хочу поехать на джипе, - заявила я.
        - Но у него ручная коробка передач… Я думаю…
        - А кто ты такой, чтобы думать за меня? Может, мой адвокат?
        - Нет, шофер.
        - Вот и выводи машину за ворота.
        Мне не хотелось, чтобы он сразу понял, что я не дилетант в водительском деле. Выезжая из гаража, прикидываться рискованно. На дороге я немного попридурялась. Завелась не сразу. Пару раз заглохла для вида. Шофер с сожалением смотрел на автомобиль. Меня ему было совершенно не жалко, а вот с «хаммером» он, похоже, прощался навсегда. Ехала я не слишком уверенно, с трудом вписалась в поворот, после чего, скрывшись с глаз Игоря, надавила на газ и рванула к городу. За оставшиеся сорок минут мне предстояло определить, в какой стороне находится город, и найти дорогу.
        Я не подозревала о разговоре, произошедшем буквально через несколько минут после моего отъезда.
        - Алло, шеф. У меня плохие новости. Она уехала на джипе.
        - Надеюсь, вы на хвосте?
        - Шеф, мы поставили маячки только на мерс и ее каракатицу.
        - Чертовы ослы! - выругалась трубка.
        - Но, шеф, она никогда не ездила на «хаммере». Вы знаете, как она ненавидит эту машину!
        - Что с телефоном?
        - Номер определить не смогли. - Голос говорящего звенел отчаянием.
        - Ты думаешь, я тебя просто уволю? Нет, милый, я тебя кастрирую, - зловеще пообещала трубка.
        - Но разговор записался чисто. Ваши подозрения подтвердились. Она знает о покушении.
        Глава 2
        Нинку я увидела издалека. Она стояла возле лавочки и переминалась с ноги на ногу. Изредка поглядывала в сторону автобусной остановки, но чаще ее взор устремлялся в сумрачную темень аллеи. На роскошный «хаммер» она даже не взглянула. Уже много лет мы называли первую лавочку от остановки в придорожном сквере «своим местом». Когда-то давно Нина подсчитала, что скамейка одинаково удалена от наших домов. Добраться до сквера можно было, проехав по одной остановке на автобусе или пройдя пешком минут десять. В хорошую погоду мы очень редко пользовались общественным транспортом. Иногда по утрам, совершая пробежку, заранее созвонившись, встречались на «своем месте», отдыхали, болтали и трусцой удалялись каждый в свою сторону. Назначив подруге встречу именно здесь, я ни секунды не сомневалась, что она верно поймет меня. На всякий случай я добавила ее детдомовское прозвище. Ведь известие о моей смерти Нина получила, по всей вероятности, довольно давно и успела свыкнуться с мыслью о том, что никогда больше не увидит свою лучшую подругу. Поэтому, чтобы исключить подозрение в розыгрыше, я и назвала ее Пятачком.
        Много лет назад, когда нам было лет по десять и мы спали на соседних койках в детском доме «Снежинка», зародилась наша дружба. Я в то время была крупной рослой девочкой с румянцем во всю щеку. Нина выглядела младше своих лет, видимо, из-за того, что в младенчестве и глубоком детстве, до тех пор, пока ее мамашу не лишили родительских прав, питалась из рук вон плохо, к тому же не каждый день. Несмотря на это, в маленькой бледной девчонке было столько энергии и задора, что порой она просто не могла сидеть на месте. Ее частенько выгоняли с уроков за болтовню и непоседливость. Вместе мы производили довольно странное впечатление: степенная толстощекая отличница и бледная, мелкая егоза-двоечница. Неудивительно, что за глаза нас прозвали Пятачок и Винни-Пух. Меня это необыкновенно обижало. Нинке, как обычно, все было по фигу.
        С тех пор прошло немало лет. Мы и сейчас составляем с ней достаточно контрастную пару. Я - высокая брюнетка с совершенно несвойственными смуглянкам зелеными глазами. Нина превратилась в миловидную стройную блондинку с глубокими карими глазами. Такое необычное сочетание. В остальном за эти годы ничего не изменилось. Подружка все так же суетлива и непосредственна. Вот и сейчас, вместо того чтобы спокойно сидеть на лавочке, она разве что на одной ноге не подскакивала.
        Припарковав машину у обочины, я пешком направилась к «нашему месту». Мельком мазнув по мне взглядом, Нина уставилась в сторону моего дома. Узнать меня в темных очках и газовом шарфе на голове и вправду было трудновато. Сев на лавочку, я достала сигарету и закурила. Подруга еще раз обернулась, хотела что-то спросить, да так и застыла с открытым ртом.
        - Привет. Веди себя прилично, на нас уже начали обращать внимание. - Видя, что Нина никак не придет в себя, я схватила ее за руку и потащила к «хаммеру».
        Оказавшись в затемненном салоне джипа, Пятачок немного оттаяла и даже начала слабенько невнятно похрюкивать.
        - Ну все, Нин, хватит. Я тебя прямо не узнаю. Ты чего так расклеилась-то?
        - Я тоже тебя не особо узнаю, - выдавила она.
        Я сняла шарф и очки.
        - Так лучше?
        Нина молча кивнула.
        - Ну, тогда давай рассказывай, что тут было за время моего отсутствия?
        - Лучше ты сначала.
        - Моя история наверняка раз в десять длиннее. Начнем с тебя.
        - А ты правда живая?
        - Нет, Пятачок. Просто я зверски соскучилась и решила навестить тебя тут, на земле. Ты рада, надеюсь?
        - Рада, - поспешно заверила подруга и забилась в самый дальний угол «хаммера».
        - Не дрейфь, живая я. Хотя там, откуда я сейчас приехала, действительно как на том свете. Как в райском Эдеме. Ну все, хватит время тянуть. Рассказывай: как вы тут без меня?
        - А машина - твоя?
        - Все зависит от того, решу я вернуться назад или останусь здесь насовсем. В первом случае - она моя. Во втором - получается, что я ее просто-напросто угнала.
        По глазам подруги я поняла, что она в замешательстве, почти в панике. Под моим пристальным взглядом ей не оставалось ничего другого, как начать свой рассказ.
        - Ну… ты улетела в Египет, а я тут осталась… Потом прислали в агентство извещение, что наша туристка насмерть разбилась, катаясь на водном велосипеде… Я, как узнала, три дня на больничном была… Вот и все.
        - Да уж, ты никогда не умела складно излагать, но даже от тебя я такого не ожидала.
        - А что ты хочешь? Исчезла на два месяца, все вещи побросала, скутер разбила. И вдруг заявляется - фифа разряженная. Рассказывай ей все, как было. У нас знаешь какие неприятности! Фирму по твоей милости вот-вот закроют. Проверками задолбали. А она на джипах разъезжает и в ус не дует, - неожиданно разозлилась Нинка.
        - Ну, наконец-то я узнаю своего Питыча! А то уж думала, моя безвременная кончина тебя вконец доконала.
        - Смешно! - Подруга надула губы и отвернулась. - Могла совсем тогда не оживать, раз так.
        - Мне нужен твой совет. Я никак не пойму, во что вляпалась. Как будто сплю и никак не проснусь. Я только вчера ночью прилетела из Египта. И сразу к тебе. Не дуйся. - Я ласково потрепала ее по макушке…
        - Ну и что с тобой случилось? - ворчливо, но с явной заинтересованностью спросила Нина. - Может, поделишься?
        - Конечно. Зачем же, по-твоему, я приехала? Только, прошу, не перебивай. Все вопросы потом. Хорошо?
        - Валяй! - Подруга уселась поудобнее и приготовилась слушать.
        Чтобы поехать в Египет, я копила деньги целых два года. Не то чтобы у меня была маленькая зарплата - потребности все равно сильно превышали спрос. После детдома мне, как и Нине, выделили однокомнатную квартиру на окраине. Нам с ней необыкновенно повезло. Обычно выпускникам в качестве жилья предоставляли всего лишь комнату в коммуналке.
        Первые два года я спала в буквальном смысле этого слова на полу, подолгу ворочалась на жестком неудобном матрасе, готовила на подоконнике. После школы администрация пристроила меня в престижное в наших кругах швейное ПТУ. По вечерам подрабатывала в ателье. Работу выполняла самую неквалифицированную и однообразную. Подгибала брюки, выпарывала сломанные «молнии», вшивала новые. Работы было много. Ателье не блистало богатой клиентурой. Увидеть здесь даму в мехах и бриллиантах можно было только во сне. Зато из всех окрестных домов огромного спального района нам несли в починку пришедшую в негодность одежду. Иногда во сне я видела бесконечные ряды разноцветных пуговиц, которые крутились и плясали перед моими уставшими глазами. Получала я не то чтобы очень мало, но на жизнь едва-едва хватало. Окончив ПТУ, я потихоньку стала обживать квартиру. Купила диван, стол, шкаф, остальные вещи, необходимые для достойного существования. Потом удалось устроиться на достаточно денежную работу в сеть магазинов секонд-хенд. Что может там делать портниха? Да очень просто. Тяжеловесные фуры постоянно провозят через
таможню огромное количество мешков и тюков с вещами, которые заграничные модники носили какое-то время, а потом выбросили, так как они им надоели, вышли из моды, испортились. Здесь можно увидеть и старые, давным-давно вышедшие из моды тряпки, и модели известных европейских дизайнеров. Последние, конечно, встречаются крайне редко. В зависимости от современности и качества весь секонд-хенд на базах делится на несколько категорий, и вещи продаются владельцам магазинов этого профиля по разной цене.
        Я совершенно случайно познакомилась с хозяином одной из таких баз. Сейчас я думаю, он зашел к нам в ателье специально, подыскивая кого-нибудь типа меня. Пока я проводила ему срочный ремонт сломанной «молнии» в куртке, он развлекал меня рассказом о своих ближайших планах.
        Изучив спрос на секонд-хенд в нашем городе, хозяин пришел к выводу, что количество покупателей, посещающих эти магазины, огромно. Вся несчетная армия поклонников секонда делится как бы на два лагеря. Одни одеваются там по необходимости. Порой стесняются признаться, что ходят в комиссионных шмотках, но их финансовое положение не оставляет другого выбора. Вторые, напротив, подолгу и с удовольствием копаются в корзинах, выбирая оригинальные, стильные вещи. Среди них попадаются артисты, художники, другие не слишком стесненные в средствах люди.
        Олег, так звали моего нового знакомого, решил сам на основе своей базы открыть целую сеть магазинов секонд-хенд разного профиля. С обычными повседневными вещами - и с дорогими эксклюзивными. Цены в последних порой превышали обычные в несколько раз. Одежда там выставлялась только высокого качества и в отличном состоянии. На бирках можно увидеть имена многих известных кутюрье. Для того чтобы выискивать и приводить в божеский вид дорогие вещи, Олегу потребовалась квалифицированная помощница. Почему-то он остановил выбор на мне.
        Я загорелась этой идеей. Мне показалось заманчивым сменить рутинную однообразную работу на более интересную и денежную. На своем месте в ателье я повидала столько попорченной и поврежденной одежды, что перелицевать воротник или замаскировать пятно и дырку от сигареты было для меня детской забавой. Олег говорил, что вещи из моих рук выходят привлекательными и необычными. Он часто заговаривал о том, что мне необходимо учиться дальше, развивать свой дизайнерский талант.
        Дела шли отлично, я стала хорошо зарабатывать, смогла скопить деньги на вполне приличный, хоть и не новый автомобиль. С одеждой, само собой, проблем не наблюдалось. Жизнь налаживалась, и я решила осуществить свою детскую мечту: съездить за границу.
        Моя подруга Нина работала секретарем в туристическом агентстве. Она запросто могла устроить дешевенькую горящую путевку. Но мне хотелось почувствовать себя цивильным человеком. Пожить в приличной гостинице с видом на море, заняться подводным плаванием, покататься на верблюдах и водных велосипедах. Для этого требовались немалые деньги, и я отложила поездку на год.
        Мечта осуществилась два месяца назад. Скопив достаточную сумму, я купила путевку в Нининой фирме и села в самолет, летящий в Египет.
        Еще в воздухе я заметила парня - тот сидел наискосок и поглядывал в мою сторону с явным интересом. Охваченная своими переживаниями, я не обратила на него особого внимания. Конечно, я не могла не признать, что он симпатичный. Но и только. Заводить интрижку в мои планы не входило. Времени, предназначенного на отдых, едва хватало на осуществление задуманных мероприятий.
        Гостиница с бассейном и шведским столом оправдала мои ожидания. Номер был прелестным. Экзотические цветы, кондиционер, балкон с прекрасным видом на Красное море. Спустившись к обеду, я узнала, что парень, рассматривавший меня в самолете, поселился в этой же гостинице. Так как он был один, заметив меня, без стеснения поднялся и подошел к моему столику.
        - Вы не возражаете, если мы станем соседями на время обеда?
        - Я предпочитаю есть в одиночестве.
        - Ну, это у вас вряд ли получится, - улыбнулся он. - Отдыхающих в этом сезоне много. Так или иначе придется пустить кого-то за свой столик. Почему бы не меня?
        - Не могу вам запретить, - довольно сухо ответила я.
        - Вы тоже сегодня прилетели? - поинтересовался он.
        - Зачем спрашивать, ведь в самолете вы сидели рядом…
        - Я просто пытаюсь завязать разговор с прекрасной и недоступной незнакомкой, - засмеялся парень. Настроение у него явно было хорошее. - Да, видно, опыта в таких делах маловато. Меня Денисом зовут, - представился он.
        - Мария.
        - Ну вот и познакомились, - облегченно вздохнул молодой человек, поудобнее устраиваясь на стуле. - Что кушать будем?..
        Потом я пошла на пляж. Денис на время потерялся в лабиринтах гостиницы, и я, лежа на чистейшем песке, наслаждалась покоем и одиночеством.
        Море в Хургаде было таким, что выходить из него не хотелось. Ласковые волны обнимали и нежно гладили плечи и бедра. Солнце играло лучами в мокрых волосах. Поверхность воды переливалась тысячами бриллиантовых брызг.
        Я вернулась на берег и рядом со своим полотенцем увидела Дениса.
        - Ты чего не подождала? Пошли бы на пляж вместе.
        - Я не только кушать, но и загорать предпочитаю в одиночестве.
        - Да? - огорчился парень. - Я думал, мы друзья, записал нас на завтрашнюю экскурсию к пирамидам…
        - Я планировала сначала немного позагорать, покататься на водных лыжах, скутерах, поплавать с аквалангом, а к пирамидам податься в конце путешествия.
        - Но завтра лучше, потому…
        - Я сама буду решать, что мне лучше, - довольно мягко, но решительно возразила я. - Для поездки придется завтра встать в пять утра. Путь до пирамид не близкий. Я предпочитаю сначала отдохнуть, а потом совершить этот утомительный марш-бросок к усыпальницам фараонов.
        - С завтрашней группой поедет лучший гид всего побережья… Но если ты против, я тоже не поеду.
        - А вот это совершенно напрасно.
        Чтобы показать, что разговор окончен, я решила прогуляться вдоль побережья. Подхватила сумку с полотенцем и сарафаном, медленно пошла по песку. Моя прогулка длилась довольно долго. Скоро я обратила на себя пристальное внимание двоих молодых людей с весьма характерной внешностью. Бритые затылки и цепи толщиной с канат лучше любых документов информировали о роде их деятельности. Внимание таких молодчиков никогда не доставляло мне удовольствия. Прибавив шагу, я постаралась скрыться из поля их зрения. Мне это не удалось. Активно жестикулируя, они двинулись вслед за мной. Столь явное выражение чувств испугало не на шутку. Расстояние между нами сокращалось. Вдруг я увидела парня в тельняшке, дремлющего под грибком рядом с водным мотоциклом. Решение пришло в голову мгновенно. Если я не могу оторваться от преследователей по суше, попробую уйти морем. Других скутеров в обозримом пространстве не наблюдалось. Догонять будет не на чем. Я решительно толкнула парня в плечо.
        - Можно прокатиться?
        - Шесть долларов, - на ломаном русском ответил он.
        Усевшись на мотоцикл, я жестами попросила шевелиться побыстрее. Он что-то торопливо начал объяснять, показывать, на что нажимать во время движения. Слушала я невнимательно, ломаная речь плохо усваивалась сознанием. Увидев, что я вот-вот ускользну, мои преследователи практически побежали. Наплевав на объяснения парня, я включила мотор. До этого я никогда не ездила на подобных агрегатах, хотя выглядел скутер довольно простенько и безобидно. Медленно отплывая от берега, я заметила, что мордовороты бросились за мной в воду. Лица их выражали совсем не любезную заинтересованность. Я прибавила скорость и рванула вперед.
        Дальнейшее помню плохо. В какой-то момент я поняла, что мотоцикл перестал слушаться. Попыталась сбросить скорость - не смогла. Дальше помню только обрывки: скала… удар… где-то вдали шум мотора… И солнце. Палящее, обжигающее, огромное… А может быть, это был горящий мотоцикл?..
        Глава 3
        Очнулась от звука голосов. Разговаривали двое.
        - Зуб даю, это она. Прикинь, ее по всему миру ищут, а она в Египте загорает… Лежим с Саньком спокойно на пляже, телок отслеживаем, а тут она… Прическу чуток поменяла, ну одета не так выпендрежно, но спутать все равно ни с кем нельзя…
        - Хватит по телефону трепаться, - услышала я голос второго парня.
        Первый, буркнув кому-то: «Пока», недовольно спросил:
        - Тебе что, жалко, что ли?
        - Побазарить надо, пока Лили в себя не пришла.
        - Да она не скоро оклемается. Так о камни долбанулась!
        - Ей грех жаловаться, если бы не мы с тобой, отдыхала бы на дне морском.
        - Ага, и денежек мы бы не увидели.
        - Но мы же нашли ее. Вознаграждение Костик обещал тем, кто ее найдет.
        - Но ведь не труп же!
        - Не знаю. Хрен поймет, чего бы он хотел больше. Только фиг мы доказали бы, что это она. Мотоцикл так полыхал, что узнать ее вряд ли удалось бы.
        - Не пойму, чего она так от нас рванула?
        - А ты знаешь, почему она от Костика слиняла?
        - Нет.
        - Вот то-то и оно. Да и скрывается сколько… Наверное, есть причины. Но нас с тобой это не касается. Деньги получим - продолжим отдых.
        - Да уж, окупилась поездочка, - мечтательно протянул один из собеседников.
        Скрипнула дверь. Я приоткрыла глаза и с ужасом увидела двух мордоворотов, гнавшихся за мной по пляжу. Они озабоченно переводили взгляд с меня на только что вошедшего доктора.
        - Сань, смотри, она глаза открыла, - вполголоса сообщил один.
        - Так, ну и как себя чувствует наша больная? Проснулась? - задушевно проворковал дядечка в белом халате. - Вы помните, что с вами произошло.
        Я прекрасно помнила и кивнула ему в ответ.
        - Прекрасненько. Как вас зовут?
        Язык не очень хотел слушаться, но я смогла прошептать:
        - Мария.
        Врач недоуменно заглянул в историю болезни, потом обернулся к парням. Те заметно переполошились.
        - Доктор, ее Лили… то есть Воронова Лилиана Владимировна зовут.
        Я отрицательно замотала головой. Доктор снова вопросительно поднял брови.
        - Вы хотите сказать, что молодые люди принимают вас за кого-то другого?
        Я кивнула.
        - Да мы сто лет знакомы, док! Может, ей память отшибло?
        Доктор поднялся и, с сомнением покачивая головой, вышел из комнаты. Прикинувшись, что опять отключилась, я почувствовала, как мордовороты подошли и стали меня рассматривать.
        - Лили, ты чего? Прикидываешься?
        - Не видишь, вырубилась опять.
        - Вить, как думаешь, она косит или правда память потеряла?
        - Я те чё, доктор? Пусть он решает или сам Костик. Ты-то видишь, она это.
        - А вдруг она по чужим документам живет?
        - Лили все может. За ее бабки любой паспорт купишь, хоть мужской. Нам-то какая разница?
        - Просто чего-то у нее в лице не то…
        - Сань, а ты со всего размаха долбанись хоть об косяк, а потом на свою физию в зеркало глянь. Если это не она, то чего, как только нас увидела, со всех ног удирать бросилась?
        - Да не о том я. Она-то это точно, я же не слепой. Просто не то что-то. И прическа…
        - И платье, и помада… - ядовито добавил Виктор. - Если женщина хоть раз в месяц не меняет имидж, она заболела. А ты - прическа. Смешно даже.
        Что-то тоненько зазвонило. Видимо, сотовый.
        - Алло!.. Да, это Александр… Да, мы нашли… Спасибо… Все хорошо, только с памятью что-то. В несознанку ударилась… Говорит, Мария… Хорошо. - Он выключил телефон. - Ну все, Вить. Ее муж уже в Хургаде. Сейчас деньги привезет. Пошли, в коридоре, что ли, подождем. Вдруг ему не понравится, что мы на его жену пялимся.
        Они вышли.
        Как ни странно, голова у меня не болела и соображала достаточно четко. Не помню только, был ли этот удар таким сильным, как описывают добры молодцы, но все остальное я представляла достаточно ясно. Прилет в Египет, преследование на пляже, скутер…
        В том, что я не Лилиана Владимировна Воронова, естественно, не было никаких сомнений. Помнила я себя лет с трех-четырех, и все это время откликаться мне приходилось на имя Глебовой Марии Семеновны. Его мне дали в доме малютки, куда я попала после того, как была оставлена матерью прямо в роддоме. Я все хочу съездить туда и узнать, кто эта женщина и какова ее дальнейшая судьба. Только вот руки все не доходят. То времени нет, то настроение не то. Отчество придумали в детдоме. Обычно русская безотцовщина щеголяет привычным на слух отчеством Иванович, но сочетание Марь Иванна слишком часто встречается в анекдотах, и наш директор счел возможным назвать меня Марией Семеновной. С тех пор прошло двадцать пять лет. Имя Лилианы Вороновой сегодня я услышала впервые.
        Забавная женщина, подумалось мне. Сбежала от мужа, скрывается. Из разговоров я поняла, что супруг ее, Константин, человек отнюдь не бедный, если может позволить себе разыскивать жену по всему свету и выплачивать вознаграждение, окупающее отдых на юге двух мордоворотов. Между прочим, они тоже стали мне намного симпатичнее. Пусть по ошибке, но они, похоже, спасли мне жизнь. Признаться, стало любопытно узнать побольше обо всей этой истории. Я решила еще немного побыть вольным слушателем. Может быть, даже прикинуться потерявшей память. Приняв решение, я успокоилась и задремала.
        Звук стремительных шагов вывел из забытья. В соответствии со своим планом, я не подала виду, что проснулась. Наоборот, затаилась и стала слушать. Шаги резко затормозили у моей кровати.
        - Вот черт! Это и правда она!
        - Шеф, но этого просто не может быть…
        - Заткнись, урод. Протри глаза. Вот она, живая и здоровая.
        - Ну… не очень…
        - Она выздоровеет, вот увидишь. Найти за такой срок в заграничной больнице человека, который согласится нам помочь, практически нереально. Хорошо хоть удалось пристроить ее в эту частную клинику, принадлежащую одному из русских эмигрантов. Здесь умеют держать язык за зубами. Иначе и полиции, и прессе уже сегодня все стало бы известно. Что ни говори, а Макс молодец, дебилов на работу не берет. Эти ребята дело знают. Устроили все быстро и без шума. Сегодня банкуют. А мы в пролете.
        - Но, шеф, я не понимаю…
        - Заткнись, я сказал. Придется все оставить до возвращения в Россию.
        - Санек чего-то о потере памяти толковал…
        - Это было бы просто подарком судьбы. На первое время муж запрет ее в сумасшедший дом, а там найдем, что с ней делать… Только зря ты размечтался. Чтобы эта стерва Лили потеряла память, забыла о своих денежках и любовниках - это очень маловероятно. Придет в себя - живенько все вспомнит.
        - А может, она прикидывается, преследует свои какие-нибудь цели?
        - Да пусть себе. Глупо, оставив старую внешность, пытаться жить по чужим документам. Со своими деньгами она могла сделать пластическую операцию в лучшей швейцарской клинике.
        - Женщины боятся хирургов…
        - Это Лили-то боится? Не смеши. Во всяком случае, она женщина здравомыслящая и понимает, что прикидываться бессмысленно. Даже если допустить, что это не Лили, никто из нас не стал бы оставлять женщину с ее внешностью в живых и на свободе. Зачем рисковать? Всегда найдется, кому о ней позаботиться.
        - Но ведь она назвалась Марией.
        - Значит, точно у нее с памятью все в порядке, раз при смерти, а все равно врет. Подумай-ка, если она живет здесь под именем этой самой Марии, как она могла представиться местному врачу Лилианой? Нет, надо признать, даже в бессознательном состоянии Лили не теряет контроля над ситуацией. Если бы не несчастный случай, хрен бы поймали ее эти лохи.
        - Шеф, мне кажется, она пошевелилась…
        У меня зверски затекла нога и не было сил удерживать ее в неподвижном положении.
        - Пойдем-ка выйдем. Не дай бог, придет в себя и увидит нас.
        Дверь снова скрипнула, стало тихо. Жаль, что я так и не рискнула приоткрыть хотя бы один глаз. Ситуация начала меня всерьез беспокоить. Эти люди ясно дали понять, что живая Лилиана Владимировна им все равно что кость в горле. Но трогать ее до возвращения на родину они вроде не собирались. Правда, поняв свою ошибку, они могли и поторопиться. С другой стороны, стало ясно, все вокруг на сто процентов уверены: я - Лилиана Владимировна Воронова. Разубеждать их в этом было бесполезно и даже опасно. Я должна была срочно собраться с мыслями и решить: что же делать дальше? Оставалась маленькая надежда, что «муж», которого все ожидают с минуты на минуту, прояснит ситуацию. Должен же хоть он отличить совершенно постороннего человека от своей законной супруги! Может, родинки там какие-нибудь или шрамы, если уж лица наши так похожи. Мне очень захотелось познакомиться с неведомой Лили. Прикольно, должно быть, посмотреть на себя со стороны.
        Выработать линию поведения я не успела. В палате снова появились посетители.
        - Лили, дорогая, ты меня слышишь?
        - Нет, Константин Леонидович. Судя по тому, что мне рассказал коллега, она еще не полностью пришла в себя после катастрофы…
        Так, похоже, пожаловал «муженек». Я не удержалась от любопытства и открыла глаза. На меня смотрел приятный мужчина лет сорока. Из-под наброшенного на плечи белого халата выглядывал зверски дорогой пиджак. Галстук тянул долларов на триста. Я неплохо начала разбираться в таких вещах во время работы с Олегом. Этот импозантный дяденька смотрел на меня с состраданием во взгляде и явно не обнаруживал подмены. На всякий случай я решила прикинуться чайником. Черт его знает, в какое дерьмо я вляпалась. По крайней мере, с признаниями лучше повременить.
        - Лили, ты очнулась, девочка моя?
        Честно сказать, в его глазах особой радости не увидела. Слова звучали ласково, но взгляд выдавал беспокойство, даже страх, и еще что-то непонятное.
        - Голова болит, - соврала я. - Мысли разбегаются.
        - Где ты была все это время? Твой брат и я сбились с ног, разыскивая тебя по всему свету.
        Так, еще и брательник появился. Скоро, видать, и мамочка с папочкой подтянутся.
        - Макс не приехал. Сам лежит в больнице. Ты не беспокойся, - заторопился он, - я знаю, как ты привязана к брату, уже все позади. Ему плечо прострелили на стрелке.
        Веселая у меня, похоже, семейка!
        - У Кабана нервишки сдали, вот и сорвался. Павлик успокоил его конкретно и надолго.
        - Константин Леонидович, мне кажется, пока рано утомлять Лилиану Владимировну подробностями семейных неурядиц.
        Ничего себе неурядицы в моей новой семье!
        - Ей трудно воспринимать ваши слова, - робко подал голос доктор.
        Я посмотрела на него и отметила, что утром меня посещал другой лекарь - значительно более молодой и симпатичный.
        - Цезарь Илларионович, не могли бы вы оставить меня наедине с женой?
        - Константин Леонидович, ей нельзя переутомляться…
        - Пошел вон, - спокойно произнес «муж».
        Доктор пулей вылетел за дверь.
        - Лили, ты меня слышишь?
        - Слышу.
        - Я обещаю тебе, это больше не повторится.
        - Что именно?
        - Не нужно сарказма. Неужели ты никогда не простишь меня? Судя по тому, как ты убегала от ребят, ты напугана?
        - У меня есть для этого основания? - аккуратно поинтересовалась я.
        - Я готов исполнять все твои капризы, только не доноси своих соображений до Макса.
        Ну уж это я-то с чистой совестью могу пообещать!
        - Сколько ты хочешь за молчание? Умоляю, молчи! Ты же не хочешь стать вдовой, дорогая? - Он так униженно со мной разговаривал, что я, не подумав, ляпнула:
        - А почему бы и нет?
        Он просто посерел. От лощеного дядечки, который только что бесцеремонно хамил доктору, ничего не осталось.
        - Лили, побойся Бога! Все совсем не так, как ты думаешь. Произошла нелепейшая ошибка. Мне кажется, ты сама прекрасно это понимаешь. Судя по тому, что я жив и здоров.
        - Разговор начал меня утомлять. - Я произнесла эти слова вслух чисто автоматически.
        - Но мы должны обсудить этот вопрос до возвращения домой! - с отчаянием воскликнул Костик. - Макс непременно будет расспрашивать тебя, где ты была эти месяцы, почему не связалась ни со мной, ни с ним.
        - Сам заварил кашу, сам и расхлебывай. Не надо втягивать меня в свои махинации. - Я действительно так думала и говорила вполне искренне. - Жена чудом выжила, а ты даже не спросил, как она себя чувствует! О своей заднице печешься. Тебе наплевать на меня и мою жизнь. Пошел вон! - неожиданно закончила я, вспомнив, как новоиспеченный «муж» послал милейшего Цезаря Илларионовича.
        - Лилечка, солнышко, не губи. Все будет как раньше. Бес попутал, я просто заболел от раскаяния. - Он бухнулся перед кроватью на колени.
        - Если ты сейчас же не оставишь меня в покое, я немедленно позвоню Максу, - пригрозила я. - Мне плохо, голова болит, ты не слышал, что сказал врач?
        - Конечно, конечно, - засуетился «муж». - Уже ухожу, но помни: я твой раб навеки. А ты совсем не изменилась за эти месяцы, - произнес он, выходя за дверь.
        Ситуация вышла из-под контроля. Я сама отрезала путь назад. Неужели правда, что у каждого человека на планете существует точная копия, близнец? Если уж даже «муж» не заметил подмены, сходство, по-видимому, поразительное. Шутить с подобными людьми довольно опасно. Этот Костик вряд ли простит свои унижения перед абсолютно посторонней девчонкой. Придется какое-то время побыть стервозной Лилианой. А потом подлечусь немного и вернусь в отель. Там у меня остались деньги, документы, обратный билет. Сяду на самолет - благополучно вернусь в свою прежнюю спокойную жизнь. Только надо выздоравливать побыстрее. А то хватятся, начнут разыскивать. Скутер же не вернулся к владельцу. Ладно, об этом буду думать потом. Выкручусь как-нибудь. Главное - вырваться на волю, пока не улетел обратный самолет.
        Глава 4
        Через пару дней Костик перевез меня в домик на побережье. Оказалось, мне требуется длительное лечение. Множественные ушибы, перелом двух ребер, трещина в лодыжке - это не шутки. Цезарь Илларионович, специально прилетевший из России на помощь, жил в этом же доме. Он несколько раз намекал моему «мужу», что на родине, в его клинике, лечение прошло бы намного быстрее, но Костик не спешил возвращаться. Он каждый день терроризировал меня мольбами о пощаде, до тех пор, пока я не пообещала не доносить Максу о моих подозрениях относительно его безобразного поведения.
        В Хургаде я пробыла почти два месяца. Скучно не было, я читала книги, смотрела телевизор, загорала у бассейна, находящегося во дворе нашего дома. Довольно часто нас посещали друзья Константина Леонидовича, прилетевшие отдыхать или специально выбравшиеся в Египет для встречи с моим «мужем». Как правило, пока они вели переговоры или курили на террасе, их жены или подружки навещали меня, приносили с собой новые впечатления, иногда сплетни. Никто из них даже не усомнился, что я их давняя приятельница Лили. Довольно часто девушки расспрашивали меня о «брате». Видимо, он в этих кругах пользовался большой популярностью. Особенно у женского общества.
        В конце второй недели для ухода за мной в Египет прилетела сестра Костика, Елена Леонидовна. Худая и прямая, как палка, леди со сжатыми в нитку губами сразу мне не понравилась.
        - Здравствуй, Лилиана, - сказала она сухо при встрече.
        Я немного растерялась. Почему-то решила, что приехала мать Лили, но уж больно не похоже на заботу любящей родительницы было поведение этой сушеной селедки.
        - Ты, как всегда, в своем репертуаре. От тебя одни проблемы. Оторвала Костю от работы, мало он нервов попортил из-за твоего побега, так теперь еще и это.
        - Вы очень добры к больному человеку! - с чувством произнесла я.
        - Не надо иронии, Лилиана. Я не осуждаю тебя. Ты вольна вести такой образ жизни, какой считаешь правильным, но зачем мучить моего брата?
        Господи! А брат-то ее при чем?
        - Разведись с ним и дай жить спокойно.
        Ага, кажется, это моя золовка!
        - Я вроде никого за брюки не держу.
        - Ты знаешь, о чем я говорю. Ваши отношения дошли до кризиса в первую очередь по твоей вине…
        - Ну и пусть убирается.
        - Но его бизнес контролирует Максим, мы зависим от него.
        Понятненько! Картина начинала проясняться.
        - Ты могла бы попросить брата…
        - Вам надо, вы и просите!
        - Но ведь тогда и тебе лучше будет. Где гарантия, что Константин снова не сорвется и не наломает дров?
        - Ты мне угрожаешь, что ли? Я что-то не пойму.
        - Упаси господи! - струсила сестрица Костика. - Просто ищу выход из сложившейся ситуации.
        - Открою тайну, милая: выход всегда там же, где и вход. А теперь извини, я устала и хочу спать.
        Идею покинуть Хургаду под моим настоящим именем пришлось оставить почти сразу. Во-первых, треснувшая лодыжка не позволяла самостоятельно уйти в отель, во-вторых, история получила слишком широкую огласку. Денис, мой неудавшийся кавалер, поднял панику по поводу моего исчезновения. К нему присоединился владелец скутера. В ходе розыскных мероприятий властями Хургады был обнаружен разбитый о скалу и сгоревший мотоцикл. Меня сочли погибшей, вещи опечатали и приготовили к отправке на родину. Я узнала это из информационных выпусков по телевизору. Хуже всего было то, что мой
«муж» тоже оказался в курсе исчезновения гражданки Глебовой и, естественно, не мог не связать этого происшествия со мной. Тем более что по ТВ постоянно показывали мою фотографию из паспорта.
        - Котенок, - осторожно начал он беседу на эту тему. - Нельзя быть такой безрассудной. Приезжать в Египет по поддельным документам - самоубийство. Тебя же здесь многие знают, ты попалась в первый день после прилета. Хорошо тебя заметили ребята Максима, а если бы кто другой - могли и властям заявить.
        - Я ничего противозаконного не делала, просто отдыхала.
        - Но проживание по чужим документам уже преступление, как ты не понимаешь! - воскликнул заботливый «муж». - Тебя могли посадить в тюрьму.
        - Что теперь будет?
        - Все обошлось. Глебову Марию Семеновну официально признали погибшей в результате несчастного случая. Врачам я заплатил, они будут молчать. Следствие еще не закончено, но это дело времени.
        - А как же я тогда домой попаду?
        - Ты меня удивляешь, Лили. Разве это проблема? Придумаем что-нибудь. Вывезем тебя на частном самолете. Документы твои я привез, с визами и прочими прибамбасами. Не первый же раз. О чем ты беспокоишься, дорогая?
        - Просто хочу побыстрее оказаться дома.
        - Потерпи еще чуть-чуть, и мы полетим в наше уютное гнездышко. Ты не забыла о своем обещании? Не стоит расстраивать Макса.
        - А если забыла? Ты что, собираешься держать меня здесь вечно? - начала раздражаться я.
        - Ну что ты! - фальшиво изумился Костик. - Как только ты окончательно выздоровеешь, немедленно окажешься в своем шикарном особняке.
        То, что теперь «муж» знал мои настоящие имя, фамилию и место жительства, осложнило жизнь невероятно. Я просто не понимала, как быть дальше. Пришлось отложить решение этого вопроса до возвращения в Россию. Хотя… и там все вырисовывалось не в лучшем свете. Доказать, что я не Лилиана Владимировна, становилось все труднее. Пару раз мне приходила в голову мысль обратиться за помощью к пока неведомому Максу. Но он внушал окружающим меня людям столько ужаса, что я сама заразилась этим чувством. Пожалуй, свяжешься с ним - попадешь в тиски еще более крепкие, чем объятия моего размазни «муженька».
        - Ну, вот и все. Сегодня я проснулась на шикарной кровати в огромном загородном особняке. Вся прислуга безоговорочно признала во мне свою беглую хозяйку.
«Братишку» я еще не видела, - устало закончила я свой рассказ.
        - Офигеть! - выдохнула Нинка. - К тебе хоть как там относятся?
        - Ты знаешь, хорошо. Я точно не уверена, но кажется, и особняком, и всеми домочадцами распоряжается Лилиана Владимировна, ну и, конечно, ее брат. «Муж» и прислуга слушаются беспрекословно. Как уж они меня переваривают, затрудняюсь сказать. Боюсь, что при таком отношении к людям Лили нажила себе немало врагов.
        - Ну так и живи, чего ты дергаешься? Живи, пока не прогнали.
        - Нин, ты что, с дуба рухнула? А вдруг появится настоящая Лилиана?
        - Она же скрывается, как я поняла…
        - Это ничего не значит. Может, с любовником сбежала. Надоест он ей, девушка и вернется. А тут такой подарок! Или увидят ее где-нибудь случайно… Тогда меня ее муженек, я уж о брательнике молчу, живой в землю закопает.
        - Но ведь тебе ничего другого не остается! Так и объяснишь. Сначала сами в угол человека загнали, а потом возмущаться надумали!
        - Нин, я ни разу не попыталась сказать правду… Сразу струсила и начала играть роль…
        - Но ты просто не успела! - перебила подруга. - Не ты играла, они навязали тебе эту роль!
        - Какая им разница. А вообще, знаешь, меня не оставляет ощущение нереальности происходящего… Я раньше по ночам часто лежала и мечтала, как хорошо я потратила бы денежки, свались они мне на голову. Такое ощущение, что Бог услышал меня и послал в какую-то сказку. Ну, как в кино бывает, в фантастическом, - задумчиво произнесла я. - За эти два месяца я привыкла к новому имени, образу жизни… Мне даже стало казаться, что я действительно повредилась умом от удара. Не могут же столько людей так глобально ошибаться или придуриваться. Я сегодня тебе звонила и не верила в глубине души, что ты мне ответишь. Представляешь?
        - А чего тут не представить-то? От такого кто угодно умишком тронется. Но ты пока нет. Ты, это ты - Глебова Мария Семеновна. На сто процентов. - Она постучала себя кулаком в грудь. - Теперь-то ты не сомневаешься?
        - Теперь нет, - засмеялась я.
        - Могу еще фотки для наглядности показать, например, в прошлом году у Светки на даче.
        - Фотографий и в особняке хватает. И на всех - я. Знаешь, как это жутко? Лицо мое, глаза, нос, губы. А платье, прическа - чужие, и люди рядом незнакомые.
        - Неужели так похожа?
        - Одно лицо. Я часто об этом думаю. Где бы ни была сейчас эта женщина, откуда-то она появилась. Не могут быть посторонние люди с абсолютно одинаковыми лицами. Сестер у меня нет…
        - А откуда ты знаешь? Что ты вообще можешь о себе знать, если даже имя, отчество и фамилия у тебя выдуманные? Может, этот Максим действительно твой брат, и мамочка, может, жива-здорова.
        - Ты хочешь сказать, что меня оставили в роддоме, а сестру-близняшку забрали?
        - А почему нет? Может, они бедные и побоялись, что не потянут двоих? Или это вообще преступление, - загорелась идеей подруга. - Я недавно сериал смотрела
«Вторая во мне», там одну сестру украли, и родители считали ее мертвой.
        - Ага, меня украли, а потом не понравилась, и бросили.
        - Ну ты же не знаешь, какие там были обстоятельства. Может, наоборот, ее удочерили, а ты в детдоме осталась. Короче, Маш, надо искать твою мамашу. Ты и раньше хотела, а теперь в этом появилась необходимость. Как считаешь?
        - Это конечно, Нин. Я тоже одно кино смотрела - «Зита и Гита». Там все кончилось замечательно. А сейчас-то что делать?
        - А ничего. Живи пока. Может, и правда этот великий и ужасный Макс окажется твоим родным братом. Тогда все само собой решится. Ты же ничего сверхъестественного не делаешь, даже с мужем Лили не спишь.
        - Как у тебя все просто, Нин. А я возвращаться боюсь. Там даже посоветоваться не с кем. Я не представляю, есть у меня друзья или нет? Ощущение такое, что одни враги вокруг, начиная с лицемерного «мужа».
        - Хочешь, я с тобой поеду?
        - Да я бы рада, но стоит ли тебя подставлять? Если мы вместе приедем, тебя сразу прощупывать начнут. Узнают, что ты лучшая подруга Машки Глебовой. А это имя Костику известно.
        - Ну, я сама могу прийти, на работу устроиться. Горничной, например. Тогда, как бы ни сложились обстоятельства, никто меня с тобой не свяжет. Если что, просто уволюсь - и все.
        - Очень я сомневаюсь, что в этот дом возьмут прислугу с улицы.
        - А вот это уже не твоя проблема. Пошевели извилинами, или совсем мозги зажирели от сытой жизни? Давай адрес.
        - А я его знаю? Но объяснить могу. Сейчас нарисую… - Я вручила ей листок с тщательно нарисованной дорогой до особняка. - Ты отпуск можешь взять?
        - Запросто. У нас сейчас, после твоей гибели, работа не клеится. Возьму за свой счет.
        Так мы договорились с подругой о планах на завтра и расстались.
        Глава 5
        Возвращаться домой не хотелось, и я решила прошвырнуться по супердорогим магазинам, в которые раньше не заглядывала. Магазины в основном находились на пешеходной улице, в самом центре города. Поставила машину на стоянку, пошла пешком. В принципе покупать я ничего не планировала, хотя у меня в сумочке и лежала кредитка, любезно предложенная «мужем». Сколько на ней средств, я не спросила. За последнее время меня приучили не беспокоиться о деньгах.
        Магазины чередовались с кафе. Почти перед каждым под зонтиками стояли столики, я уже хотела присесть за один из них и заказать мороженое, когда кто-то сзади схватил меня за руку. Интересно, это мои знакомые или Лилианины?
        - Приветик, дорогая! - передо мной стоял парень с внешностью американского героя-любовника. - Куда пропала?
        Знакомый был явно Лили, ведь я-то его не знала.
        - Я только вчера приехала из-за границы, - осторожно начала я.
        - А я, между прочим, извелся, звонил тебе на сотовый, хотел даже к твоему благоверному заявиться и спросить, куда он спрятал мою куколку?
        Боже! Похоже, это «мой» любовник!
        - Ну и спросил бы.
        - Я что, на дурачка похож? Гроб мне пока не к лицу.
        - Но ты же утверждал, что любишь, что на все для меня готов! - Я говорила это, не опасаясь быть пойманной на лжи. Мужики всегда поют своим любовницам одно и то же. Этот парень, несмотря на голливудскую внешность, умом явно не блистал и вряд ли придумал бы что-то новенькое. - Видно, чувства ослабели? Да, котик?
        - Лилечка, ты, как всегда, в своем репертуаре! - расстроился красавчик. - Требуешь от людей невозможного.
        - Да уж, герои и рыцари теперь не в моде.
        - Лили, мне не нравится твое настроение. Ты слишком напряжена, пойдем пропустим по стаканчику. Говорить сразу станет проще.
        - Я за рулем.
        - Ну и что? - удивился собеседник.
        - Я пьяная не езжу.
        - С каких это пор? - заржал парень, но, увидев мое серьезное выражение лица, быстренько осекся. - Так это правда?
        - Абсолютная.
        - Да я не о том, - отмахнулся он. - Ты правда встречаешься с другим?
        - Правда, - брякнула я.
        - С кем? - Видя, что я молчу, он начал заводиться. - С этим альфонсом Стасиком или с Володькой?
        - Какая тебе разница? Главное, что с тобой я рассталась.
        - Меня друзья предупреждали, что ты всегда так… - расстроился парень. - Хоть бы объяснила по-нормальному… Я ждал…
        Мне стало его немного жаль.
        - Да ладно, чего ты? С такой внешностью… ты себе кучу молоденьких куколок заведешь, - утешила я.
        - Ты правда так думаешь? Ты все еще считаешь меня красивым? Может, поедем сейчас ко мне, вспомним, как здорово было раньше… Вдруг ты не захочешь расставаться…
        В мои планы близкие отношения с любовником Лили не входили. Но парень уже тянул меня за руку. Я попыталась вырваться. В этот момент услышала:
        - Артур! Куда это ты ее тянешь? Сколько раз я предупреждал тебя?
        - Два, - нерешительно припомнил Артур.
        - Неужели хочешь третий?
        - Да я просто поговорить хотел. Не виделись давно, ты же знаешь… Сижу, вдруг вижу, Лили идет…
        - Ты что, не знаешь, что она направляется ко мне?
        - Догадываюсь…
        - И посмел задерживать девушку?
        - Ну… я только на минутку…
        - Но я же видел, она не хотела идти с тобой. Или хотела? - Очередной незнакомец вопросительно взглянул на меня.
        Я молча, отрицательно покачала головой.
        - Тогда посиди за столиком, сейчас поднимемся ко мне.
        Он сказал это не слишком повелительно, как-то небрежно, но я не посмела ослушаться. Покорно отошла от них и села за первый подвернувшийся столик. Второй любовник Лили произвел на меня двойственное впечатление. Очевидно, человек он был жестокий и опасный. Судя по посеревшему лицу красавчика Артура, ОЧЕНЬ опасный. Внешне он проигрывал первому любовнику. Но облик у него, безусловно, был мужественный. Накачанные мышцы под рубашкой, мощная шея говорили о силе и постоянных тренировках. Несмотря на вполне интеллигентный вид, было понятно, что в определенных кругах он пользуется непререкаемым авторитетом. В целом он мне здорово понравился. Я бы на месте Лили, не задумываясь, променяла Артура на него. Я не смогла понять, как незнакомец относится к Лилиане. Он практически не удивился, увидев меня. Может, Лили не прерывала контакта с ним все эти месяцы? Тогда мне крышка. Как вести себя, поднявшись к нему?
        Вдруг из противоположного магазина выпорхнула юная длинноногая блондинка и подошла к Артуру и его спутнику. Мой второй любовник по-хозяйски обнял ее и притянул к себе. На меня никто из троицы даже не посмотрел. Потом Артур пошел своей дорогой, а парень с девушкой подошли к моему столику.
        - Ты что, позвонить не могла? Я все утро ждал. Уже уходить с Алинкой собрались. Ну, ты езжай домой, милая. - Он притянул девушку к себе и нежно поцеловал в губы. - Поймай такси. Я, может, вечером навещу тебя.
        Ничего себе, целует одну девушку при другой, и ни грамма смущения. Как он будет вести себя со мной наедине?
        - Ну, Макс, может, я сейчас подожду? - заныла девчонка.
        - Нам с сестрой нужно поговорить, ты будешь мешать, - почти грубо прервал Максим.
        С расстроенным лицом Алина поплелась к стоянке такси.
        Я была и обрадована, и разочарована. С одной стороны, если он «брат», то можно безбоязненно идти в его квартиру. С другой стороны, пока я ждала окончания его разговора с Артуром, мне очень хотелось, чтобы он посмотрел на меня отнюдь не братским взглядом. Я представила, как эти сильные руки ласкают мою кожу, и у меня вдруг засосало под ложечкой. Усилием воли сбросила наваждение, ведь Макс действительно мог быть мне родным или сводным братом, сказала:
        - Зачем ты с ней так грубо?
        - С каких это пор тебя начали волновать мои отношения с любовницами? - удивленно приподнял брови «брат».
        - Но мои же тебя волнуют, - возразила я. - Артурчик чуть не остался заикой на нервной почве.
        - Артур не любовник, а недоразумение. Я не могу позволить родной сестре встречаться с таким ничтожеством. Да и потом, ты замужняя женщина.
        Я презрительно скривила губы. А я холостой.
        - Фу-ты ну-ты! Какой крутой мальчик. Всем командует, даже тем, с кем спать его сестре.
        - Мы не о том говорим, Лили, - спокойно прервал Максим. - Оставь твой треп и рассказывай, куда ты делась?
        - Прямо здесь?
        - Ты права, лучше подняться в мою квартиру.
        Оказалось, что мы сидим практически в двух шагах от арки, за которой располагался подъезд «брата». Неудивительно, что он подумал, будто я направляюсь к нему. Квартира находилась наверху, занимала целый этаж. В ней явно поработал отличный дизайнер. Большая, светлая и ничего лишнего. Мы уселись на огромный кожаный диван у окна.
        - Ты же могла мне хотя бы позвонить, чтобы я не волновался.
        - Нет. - Мой мозг лихорадочно работал в поисках приемлемого объяснения.
        - Я чуть не пришиб Костика. Мне донесли, что он может быть причастен к твоему исчезновению. Больно уж вовремя ты пропала. Он развил бурную деятельность, искал тебя по всему миру. Нанял сотню частных детективов, но я думал, он гонит пургу. Ты чертовски вовремя нашлась, сестренка. Еще пара недель - и ему была бы хана. Так какого черта ты не звонила?
        - Муж сказал, что тебя ранили. - Я попыталась сменить тему. - Как плечо, не болит?
        Максим подозрительно посмотрел на меня:
        - Чего-то ты темнишь. Этот хорек точно при делах. Зачем ты его покрываешь?
        - Не хочу, чтобы ты стал убийцей моего пусть и никчемного мужа, - искренне ответила я.
        - Ты же собиралась с ним разводиться?
        - Я говорю не о нем, а о тебе. Я с ним хотела развестись, значит, разведусь. Можешь задушить его материально или морально уничтожить, он этого достоин, но физически расправляться с ним не надо.
        - Какая-то ты странная вернулась. Давай рассказывай о своих приключениях, - настаивал брат.
        Меня спас парень, внезапно появившийся на пороге.
        - Максим, в конторе проблемы. Тебя требуют.
        - Паш, без меня никак?
        - Да я сказал, что ты сильно занят, но Вадим требует тебя. И срочно.
        - Ладно, тогда я поехал. Вадик по пустякам не суетится. Паш, свари кофе, а потом отвези сестру домой, пожалуйста.
        - Да я на машине, - вставила я.
        - Значит, на ее машине. Рано ей одной по улицам рассекать. Ее полгорода с фонарями ищет.
        - Зачем? - не поняла я.
        - А кто зачем, уж это, милочка, у себя спроси. - Макс вышел, хлопнув дверью.
        - Здесь подождешь, или вместе пойдем кофе готовить? - спросил Павел, снимая пиджак.
        - Чего одной сидеть? С тобой пойду.
        Мы расположились на кухне. Парень стал колдовать над плитой, я спросила:
        - У Максима с этой девушкой серьезно? - Этот вопрос почему-то сильно меня занимал.
        - С которой? - не оборачиваясь поинтересовался Павел.
        - С Алиной.
        - А, с этой. Наверное… - Его равнодушный ответ меня порядком разозлил.
        - А зачем спрашивал, с которой?
        - Так у него полно баб, я что, провидец, отгадывать, про кого ты спрашиваешь?
        - И со всеми серьезно? - ядовито спросила я.
        - А твой брат вообще человек серьезный.
        - Чего ж тогда не женится?
        - Спроси у него. По мне, так ему и так не плохо. Давай к столу, кофе готов.
        Мы с удовольствием выпили по чашечке кофе с мороженым. Симпатичный немногословный парень мне понравился.
        - Паш, у тебя девушка есть?
        - Смотря какая.
        - Опять?
        - Нет, я серьезно. Полно девчонок, ну там переспать или в казино сходить. С этим без проблем. А тебе зачем?
        - Ну а постоянная есть подруга?
        - Нет вроде.
        - Паш, у меня к тебе предложение. Деловое. Давай я твоей девушкой буду.
        Парень поперхнулся.
        - У тебя что, Лиль, в личной жизни проблемы? Тебе вроде всегда только свистнуть стоило…
        - Вот именно. Понимаешь, свистеть надоело. Я же говорю, деловое предложение.
        - Это как, за деньги, что ли?
        - Можно и за деньги.
        - Я что, на альфонса похож? - Парень покраснел от обиды. - Да меня Макс за такие дела уроет.
        - Ты не понял. Мне не нужны платные постельные услуги. Просто я за то время, пока отсутствовала, сильно изменилась. Просто другим человеком стала. - Вот это точно сказано! - Хочется быть серьезной, постоянной. Но я же не могу бегать по городу и всем об этом докладывать, правда?
        Паша неуверенно кивнул.
        - Ну вот. Хорошо, что ты меня понимаешь. Макс правильно сказал: за мной полгорода бегает. Сегодня вон Артурчик со своей любовью прилип, завтра Стас подтянется, послезавтра Володя. - Я старательно вспоминала имена, названные Артуром. - Но если все узнают, что я официально с тобой…
        - Официально ты с Костиком.
        - Хватит издеваться. Так вот. Тебя в наших кругах уважают. Даже мой муж. Все привыкнут, что я с тобой, и отстанут от меня. Потратишь на меня немного времени? Походим по ресторанам, казино. Вид будем счастливый делать. Я заплачу…
        - Обижаешь, что я, бедный, что ли? Только стыдно мне.
        - Со мной стыдно появляться? - обиделась я.
        - Да нет, - поморщился парень. - Стыдно подставным быть. С такой подругой, как ты, нигде не западло появиться. Многие завидовать будут. Ты не какая-нибудь Алинка, безродная манекенщица. Ты в авторитете. Только если узнают, как обстоит на самом деле, ребята не поймут.
        - Так мы никому не скажем. Если ты найдешь кого-то серьезного или я, сделаем вид что поругались и расстались. Идет?
        - А Макс?
        - И ему незачем знать. Надеюсь, он против не будет?
        - Черт его знает. Он непонятно к тебе относится. Но меня это не волнует. Он мне друг, а не начальник. Приказывать в таких вопросах не может.
        - Тогда по рукам?
        - Ну что же, давай попробуем.
        Глава 6
        Обратно машину вел Павел. Мы договорились начать воплощать в реальность наш договор немедленно. Я вспомнила, что ни разу за сегодняшний день не поела, и мы двинулись в кафе. Павел настаивал на ресторане, но одета я была не совсем подходяще. Поэтому выбрали заведение поскромнее. Паша сказал, что в «Уюте» частенько обедает кто-нибудь из ребят. Туда и направились.
        Заняв столик в углу, я подождала, пока Павел поздоровается с братками, шумная компания которых веселилась за столиком в самой середине зала. Паша переговорил с ними, подошел ко мне, демонстративно приобнял за плечи, взял мою руку в свои. Его действия явно произвели впечатление на приятелей.
        - Ну все, начало положено, теперь слухи поползут, как туман по полю, - довольно заявил кавалер. - Предлагаю заказать свинину на хрящах, ее здесь изумительно делают. И выпить. Ты как обычно? Я кивнула. Оказалось, что «обычно» я пью мартини с тоником. Себе Павел заказал коньяк. Я не стала напоминать ему, что он за рулем: уже поняла, что в их кругах с этим не принято считаться. Ребята за соседним столиком не прекращали пялиться, и мы усиленно изображали влюбленных. Когда обед подходил к концу, я рискнула спросить:
        - Паш, я все думаю: если Максим моего мужа ненавидит, как он позволил мне выйти за него?
        Он посмотрел на меня с удивлением:
        - А кого ты спрашивала? Залетела по молодости да по дурости.
        Батюшки! У меня что, и дети есть?
        - Макс ко всему готовенькому приехал.
        - Ну а потом?
        - А что потом? Когда у тебя выкидыш случился, бумаги были подписаны.
        - Надо разводиться быстрее, больно он мне надоел. Ты не представляешь, как мне противно видеть его рожу каждый день.
        - Кого винить-то? У вас теперь только два пути: или ты его замочишь, или он тебя.
        - А что, цивилизованным путем никак нельзя?
        - Макс ни за что не согласится отдать половину своих денег этому недоноску. Если бы ты оформила брачный контракт по-другому, все было бы проще. - Увидев, что я расстроена, парень поспешил меня утешить: - Конечно же Макс сам виноват, что не объяснил тебе. Перевел свою собственность на тебя, когда был под следствием. А этот жук воспользовался. Ты думала, после развода получишь половину его имущества, у тебя-то были копейки. А он знал, что делал. Ты принесла миллионы, а он одни долги. Я давно предлагал замочить его по-тихому, и все, - убежденно закончил собеседник.
        - Думаешь, он попытается меня убить? - Я вспомнила разговоры, подслушанные в больнице, и мне многое стало ясно.
        - Ежу понятно. Пока ты жива, сама распоряжаешься своими деньгами, вернее, Макс за тебя, а так он станет официальным владельцем всего. Твой брат знаешь как бесился, когда ты пропала! Еще чуток - и хана бы пришла Костику. Ты вовремя объявилась.
        - Мне Макс говорил…
        - Ну вот и надо решать чего-то. Не век же так жить. Я советую его грохнуть, пока он не грохнул тебя.
        - А я не могу все обратно брату передать? - с надеждой спросила я.
        - Без согласия мужа - нет. А он уперся.
        - Неужели не боится?
        - Боится, еще как боится. Он меня как увидит, аж трясется осиновым листом. Но деньги больно большие на кону. Да и понимает он, что рискованно его убирать сейчас. Сразу на вас с братом подумают.
        - Неужели других путей нет? Заставить его как-нибудь? Пусть подпишет бумаги - и все.
        - Чтобы этот придурок вас потом по судам затаскал? С Максовой репутацией это опасно. В нашей стране подпись сама по себе ничего не значит. Это тебе не заграница.
        - Ну чего, Паш, поели, пойдем потихоньку.
        Он довез меня до особняка и высадил у ворот.
        По дороге заехали в «Связной», купили мне сотовый. Обменявшись номерами, попрощались. Похоже, Паше роль моего возлюбленного понравилась.
        - Поеду домой на твоем «хаммере». Завтра кто-нибудь из ребят пригонит. Или сам заеду, если успею с утра.
        - Не пешком же ты будешь возвращаться!
        - Звони, если что. Хорошо?
        Никем не замеченная, я прошла в дом и поднялась по лестнице. В узком коридоре напротив моей спальни, видимо, находилась и спальня Константина. Подойдя к своей двери, я совершенно отчетливо услышала голос «мужа». Похоже, он говорил по телефону. Я решила дослушать разговор до конца.
        - Пойми, ждать больше времени нет. После того как она узнала о покушении… Я знаю, что говорю. Неудавшееся убийство называется покушением… Разбирайся с ними сам… Я заплатил кучу бабок тебе и этим недоумкам… Ты видел труп?.. Так почему она живая? Никакой дырки во лбу я что-то не разглядел… Я не слепой, чтобы спутать свою жену с чужой тетенькой… Просто здорово! Труп сожгли, а он материализовался из пепла! Ты за кого меня держишь?! За лоха?.. Значит, как лоха, развели тебя. Сам разбирайся со своими хреновыми киллерами… Второй раз я платить не намерен. Пусть бесплатно исправляют свои огрехи… Ты можешь ждать, а я не могу. Я жив только потому, что у деверя было продырявлено плечо. Не до меня, как говорится. А сейчас он тряхнет эту курицу, узнает, как все было, и все, пишите письма… Да понимаю я! Подозрения - одно, а гроб - совсем другое… Пусть подставят кого-нибудь, что ли… - Костик почти кричал.
        Я отчетливо слышала каждое слово. Волосы зашевелились у меня на голове. Так вот за что так униженно выпрашивал прощения «муженек»! За несостоявшееся убийство! Вернее, за состоявшееся. Насколько я поняла, Лилиана Владимировна получила пулю в лоб, а потом ее труп сожгли. Теперь такая же участь ожидает меня. Надо срочно что-то делать. Лучше всего - бежать к Максу и все ему рассказать. Но у меня нет доказательств, я даже не знаю, с кем Константин говорил. Хотя… «брату» вряд ли потребуются улики. Только вот вопрос: что будет со мной? Как они со мной поступят? Весь ужас в том, что я не понимаю, кто на моей стороне, кто на чужой. Кому лучше от моей смерти, кому хуже. Нет, лучше молчать. Я ведь в серьезной опасности… Господи! Да что же мне делать?
        Я потихоньку спустилась вниз и прошла на кухню. Там застала экономку. Элегантную, пожилую женщину звали Клара. Она мне с первого взгляда понравилась. Всегда строго и аккуратно одетая, вежливая, Клара совсем не походила на прислугу. Разговаривать грубо и нагло с ней было трудно. Но ради достижения намеченной цели пришлось в очередной раз держать марку.
        - Почему никто не встретил меня у входа? У нас что, прислуги недостаточно?
        - Но все заняты. Горничные убирают комнаты, садовник чистит бассейн. Шофера вы сами отпустили. Кухарка уехала на рынок за продуктами. Я суп готовлю… - залепетала девчонка, режущая что-то на разделочной доске.
        Надо же, ее я вообще не заметила!
        - Не суйся в разговор, я не к тебе обращаюсь. - Я вопросительно посмотрела на молчащую экономку.
        - Но девочка права, все заняты работой…
        - Значит, нужно нанять еще прислугу!
        - Что случилось, радость моя? - спросил спустившийся на шум «муж».
        - Немедленно позвони в агентство по найму прислуги. Пусть утром пришлют девушку.
        - Зачем, солнышко? У нас и так полно девушек!
        - Все дуры и кретинки. Я не хочу, чтобы мне подавала еду и белье деревенщина, только что бегавшая со шваброй по дому. Пусть найдут красивую, интеллигентную девушку со знанием языков. Я назову ее не прислугой, а компаньонкой. И заниматься она будет только мной. Одной даже за покупками ходить скучно, - капризно заявила я.
        - Подружкам позвони, их у тебя сотня.
        - Тебе что, денег на компаньонку жалко? Так я на свои прошу, - нагло выдала я, зная теперь, кому принадлежат наши финансы.
        - Ну ладно, ладно, - сразу пошел на попятную «муж». - Позвоню.
        - Нет уж! Пошли сейчас же звонить. Я проконтролирую.
        В холле, в тумбочке, лежала телефонная книга. Порывшись в ней, Костик позвонил в агентство. Я запомнила номер. Поднявшись в спальню, я со своего сотового отменила заказ, сказала, что мы передумали.
        Утром проснулась пораньше и с нетерпением стала ждать появления подруги. Она подкатила к воротам на такси в тот момент, когда Константин садился в машину.
        - Здравствуйте, мне бы Константина Леонидовича Образцова.
        - Это я, но мне некогда, я уезжаю на работу.
        - Очень интересно, - заявила я, выходя на крыльцо. - Девки уже на дом приезжают!
        - Лилечка, солнышко, я ее в первый раз вижу, - начал оправдываться «муж». - Она меня даже не узнала…
        - Я из агентства «Уютный дом». Астахова Нина Павловна.
        - Ну вот видишь! - обрадовался Костик. - Ты же сама просила прислать симпатичную девушку…
        - Не доверяю я тебе. А ну-ка, милочка, покажите сопровождающие бумаги, паспорт, характеристики.
        Нина с готовностью протянула мне пачку бумаг. Я погрузилась в чтение. Подруга и
«супруг» терпеливо ждали.
        - Написано все складно. А на деле небось ни этикета, ни стенографии не знаешь? - ворчливо начала придираться я.
        - Все, что написано, - правда, - заверила «компаньонка».
        - Ну что же, пойдем проверим. А ты чего на девчонку-то пялишься? Чеши на работу, - обернулась я к «мужу».
        Он облегченно вздохнул и живенько юркнул в машину.
        - Ну, ты прямо артистка! - восхитилась Нина, когда мы вошли в мою спальню. - Так изображать стерву не каждая сможет! Тут талант нужен. И домина классный. Ты когда вчера рассказывала, я не представляла всего… И «муж» нормальный. Слушается тебя…
        - Говори тише. Он убить меня мечтает, - устало сообщила я. - Уже и денежки киллерам заплатил. - Я рассказала подруге все, что узнала вчера.
        - Вот говнюк! И что ты делать собираешься? Может, с Максом поговорить?
        - Я думала об этом. Страшно. Он еще опаснее, чем «супружник». Кто его знает, чего ему в голову взбредет.
        - Надо выяснить, кем он приходится тебе лично. Может, тоже брат, как Лилиане. Тогда должен защитить. Ты когда планируешь мамашей своей заняться?
        - Чем быстрее, тем лучше. Как сказал мой «муж», времени совсем нет.
        - Так прямо сейчас и поехали! Пока такси ждет.
        Мы спустились вниз.
        - Девушка мне подходит, - заявила я Кларе. - Только одета она как бомжиха. Поедем гардероб подбирать.
        - Позвать Игоря?
        - Пусть садовнику помогает, нечего филонить. Я поеду на такси, обратно меня привезет Павел.
        - Как скажете, Лилиана Владимировна! На обед что приготовить?
        - Что-нибудь грибное. На свой вкус. - Увидев удивленно приподнятые брови Клары, я поняла, что вышла из образа, и добавила: - Надеюсь, уж грибы-то вы не испортите!
        Подойдя к такси, увидела серую «ауди». Из нее вылезла сестра моего «мужа».
        - Лилиана, ты уходишь? Мне просто необходимо с тобой поговорить.
        - Ну говори. Только быстро, я спешу.
        - Ты должна, нет, просто обязана образумить своего брата! - начала Елена Леонидовна трагическим голосом.
        - Не знала, что он впадает в маразм!
        - Нет-нет. Я не очень удачно выразилась, - сбросила обороты «золовка». - Он приостановил действие моих кредитных карт. Прихожу сегодня в магазин…
        - Но это его деньги, что хочет, то и делает, - насмешливо ответила я.
        - А мне что делать? - растерянно поинтересовалась Елена Леонидовна. - Я разговаривала с Костей, он ничем не может помочь…
        - Зачем вам чужие деньги? Пусть Константин оформит кредитку на свой счет, а не на мой. Тогда никто не сможет ее аннулировать.
        - Но у него нет…
        - Пусть заработает. Да и ты еще не старая, сама заработай. - Я обернулась к Игорю, стоявшему в воротах. - Без хозяев в дом никого не пускать. Никого! Понял?
        Шофер кивнул и запер ворота. Мы сели в такси и тронулись. «Золовка» обиженно хлопала глазами, глядя нам вслед.
        Глава 7
        Машина с шашечками остановилась около серой девятиэтажки, в которой находилась моя квартира. Нина достала запасные ключи, и мы вошли. Все стояло на своих местах, все было таким родным и привычным, что у меня защипало в носу от подступивших слез. А может, и от пыли, которая ровным слоем покрывала мебель, посуду и подоконники. Я долго не могла понять, чего же не хватает в моей маленькой уютной кухоньке? Цветов! Раньше они стояли везде: на холодильнике, шкафах, окне. Проследив за моим взглядом, Нина сказала:
        - Я перенесла горшки к себе. Жалко было бы, если бы они погибли. А сюда ходить поливать цветы я физически не могла. Каждая вещь напоминала о тебе. Я каждый раз после посещения твоей квартиры умирала от тоски.
        - Ты же ненавидишь цветы в горшках!
        - Я поставила их на кухню, они напоминают о тебе. Когда особенно хреново, я пью чай и разговариваю с ними. У меня ведь кроме тебя никогошеньки нет. Мать и то пропала где-то на помойке. А твои цветочки все-таки живые, растут… Сначала повяли многие, наверное, тоже по тебе скучали… - Подруга подозрительно захлюпала носом.
        - Ладно, Пятачок, не расстраивайся. Все будет нормально. Мы с тобой такая сила, с которой ни один мафиозник не справится.
        Вдруг раздался резкий звонок в дверь. От неожиданности мы так и подскочили. Я рывком распахнула дверь. На пороге стояла моя соседка Маргарита Львовна. Уперев руки в боки, она приготовилась дать отпор ворвавшимся в квартиру бандитам.
        - А предъявите-ка ваши документы, милочка, мне милицейские товарищи поручили… - Узнав меня, соседка резко замолчала, прикрыла рот рукой и медленно стала оседать на пол.
        Мы с Ниной подхватили ее и втащили внутрь квартиры. Усадив соседку в кресло, я побежала искать валидол. У Маргариты Львовны больное сердце, я всерьез за нее опасалась. На всякий случай ушла на кухню, старушкой занялась подруга. Придя в себя, соседка приняла от Нины валидол и простонала:
        - Ниночка, такой ужас привиделся. Машенькино привидение по дому бродит. Ужас! Волосы как водоросли, глаза страшные, и смотрит так, будто хочет утащить с собой в пучину вод.
        - Правда, что ли? - обалдела подруга.
        - Вот те крест, деточка. А ты сама ее часом не видела?
        - Такое страшилище точно нет, - искренне заверила Нина.
        - Странно, а мне она тогда почему явилась? Вы с ней подруги были, пусть бы тебя и пугала.
        - Может, она поблагодарить вас хотела за то, что вы за ее квартирой хорошо следите? - предположила Нина.
        - Может, - задумчиво согласилась соседка. - Только зачем ей в пучине водной о мирском думать?
        - Кто их, покойников, разберет, - философски заметила подруга. - Может, ошиблась просто, хотела ко мне явиться, а тут вы не вовремя сунулись?
        - Я не сунулась, - обиделась Маргарита Львовна. - Мне милиция велела за квартирой присматривать, она полгода пустая стоять будет, вдруг наследники какие-нибудь объявятся.
        - Какие же у нее наследники? Сирота, из детского дома…
        - Это при жизни сирота. А как помрет человек, сразу родственнички подтягиваются. Чай не в капусте нашли, - поучительно объяснила соседка, выходя из квартиры. - Участковый на той неделе заходил, опять ругался, что пломбу с двери сняли, будто я по ночам не спать должна. Я же не виновата, что стоит ему опечатать Машенькину дверь, хулиганы сразу же эту бумажку срывают… А может, это и не мальчишки вовсе, - вдруг испуганно прошептала Маргарита Львовна и торопливо перекрестилась. - Может, это тоже призрак делает?..
        Нина неопределенно пожала плечами, изобразив на лице сомнение.
        - Первый раз слышу, чтобы призракам пломбы мешали в дом войти…
        - Ты, деточка, запри тут все как положено, а я прилягу пойду. Напугала меня покойная, до сих пор сердце покалывает.
        Неожиданный приход старушки развеял тягостное впечатление, охватившее нас после осмотра опустевшего жилища. Я разыскала ключи от машины, и мы пошли на стоянку. Уезжая на юг, я оплатила стоянку на месяц вперед, но прошло уже больше двух месяцев, и я опасалась за судьбу автомобиля. К счастью, до сторожей не дошла весть о моей безвременной кончине, и они легко отдали мне машину после того, как я оплатила долги за простой.
        Моя «восьмерка» завелась практически сразу. Два раза презрительно чихнув, довольно заурчала мотором, показывая, что готова к пробегу на любое расстояние.
        Первым пунктом нашего пути был дом малютки. Там за небольшое денежное вознаграждение мы смогли узнать, что безымянная девочка по фамилии Глебова была доставлена к ним 16 июля 1977 года из роддома номер два города Семенова. (Понятно теперь, чему я обязана своим отчеством!) Не откладывая дела в долгий ящик, мы с подругой двинулись в Семенов.
        Часа через полтора были на месте. Роддом выглядел не слишком презентабельно. Маленькое двухэтажное здание давно нуждалось в ремонте. Перила на крыльце с одной стороны отвалились, деревянные ступеньки под нашими ногами угрожающе скрипели.
        - Как тут роженицы ходят? - возмутилась Нина. - Треснет такая вот доска, и можно в родильное не подниматься. Прямо тут родишь.
        Я слушала подругу вполуха. Меня охватил трепет. Надо же, здесь я появилась на свет! Возможно, сейчас я узнаю, почему мать безжалостно бросила меня в этом убогом месте. Может быть, даже смогу найти ее и посмотреть ей в глаза. Интересно, кто я такая на самом деле и кто Лилиана? А вдруг у меня огромная дружная семья, а со мной просто случилось недоразумение, и они разыскивают своего пропавшего ребенка все эти двадцать пять лет… Я присела на дерматиновую банкетку в холле. Ноги дрожали. Заметив мое состояние, Нина сказала:
        - Ты посиди тут, а я пойду поищу кого-то, кто сможет нам помочь.
        Она ушла, оставив меня наедине с невеселыми мыслями. Я вспоминала все обиды и унижения, через которые пришлось пройти в детдоме и школе. Несмотря на то что у нас был прекрасный педколлектив, жилось воспитанникам несладко. Я даже не говорю о бедности, почти нищете, в которой мы существовали. Самым обидным было отношение окружающих ко мне и моим товарищам. Учились мы в обычной школе, находившейся недалеко от нашего дома. Все ребята приходили в класс красиво одетыми, с новыми портфельчиками, набитыми учебниками и бутербродами, заботливо приготовленными мамой. Мы в своих добротных, но серых и невзрачных платьицах, с потрепанными, служащими не один год книжками выглядели на их фоне замарашками. Дети жестоки. Никто не хотел дружить с детдомовцами, родители просили учителей получше присматривать за нами, будто мы малолетние преступники. Сколько раз мы дрались за время учебы в школе! А как еще можно ответить на оскорбления и насмешки сверстников? Я с детства поняла, что единственный путь вырваться из нищеты - это много работать. Старалась учиться на «отлично» и тянула за собой Нину, хотя порой даже
выучить уроки в комнате на двенадцать девочек было трудновато. Все же мы с подругой достойно вписались в окружающую жизнь, а многие наши ребята сломались, стали алкоголиками или отбывают срок в исправительных учреждениях.
        Самыми тяжелыми днями в детдоме были, пожалуй, выходные. В эти дни ребят забирали по семьям. У многих были родственники, бабушки, тети. Некоторых брали приемные родители. Сначала на один-два дня, потом забирали насовсем. У Нинки была мать. Алкоголичка, лишенная родительских прав. Она изредка приезжала к дочери. Нину отпускали домой на ночь. Я жгуче завидовала подруге, хотя она нередко возвращалась от родительницы с синяками и глазами, опухшими от слез. Елена Владиславовна, наша учительница, хотела найти мне приемных родителей. Пару раз меня тоже брали на выходные в семью.
        Первый раз я оказалась дома у очень доброй женщины. Она кормила меня пирожками, специально испеченными к моему приходу. Потом мы с Евдокией Петровной пошли гулять в парк. Она купила мне мороженое на палочке, катала на каруселях. В тот день я впервые попробовала газировку. Прогуливаясь по аллеям парка, держась за руку Евдокии Петровны, я была практически счастлива. Вечером с работы пришел ее муж. Он выглядел уставшим, хмурым, поглядывал на нас не слишком одобрительно и, поужинав, ушел читать газету. Я не рискнула спросить его имя, так оробела. Потом меня уложили спать в отдельной комнате на мягкой чистой постели. Я постеснялась сказать, что боюсь оставаться одна в темноте, и долго не могла уснуть. Евдокия Петровна в соседней комнате о чем-то спорила с мужем. Он то и дело срывался на крик, но тотчас замолкал. Потом женщина зашла ко мне, села на кровать, включила ночник. Может, она просто хотела посмотреть на меня или поняла мои страхи, но я была очень благодарна ей за заботу. Мне было семь лет, но я до сих пор помню, с каким выражением смотрела на меня в ту ночь Евдокия Петровна. В глазах ее стояли
слезы. Больше она меня не брала. Я думаю, ее муж не согласился приютить девочку из детского дома. Пару раз мне передавали от нее сладости, потом прекратилось и это. Передать горе, поселившееся в моем маленьком доверчивом сердце, невозможно словами. Несколько лет после этого я ждала Евдокию Петровну. Только став взрослее, наконец поняла: она не придет, никогда. Елена Владиславовна сама порой плакала, глядя на меня, - вцепившуюся в забор, с глазами, устремленными на дорогу… Второй раз в семью я попала в одиннадцать лет. Зачем супруги Горкины брали к себе ребенка из детского дома, я не поняла. У них была своя девочка. Люся. Меня этот вопрос не очень-то волновал, мне нравилось играть с Люсей, у нее была целая коробка замечательных игрушек, полки с детскими книгами. Ее папа показывал нам диафильмы. Я принимала активное участие в натягивании белой простыни на стену, в установке аппаратуры и потом с замирающим сердцем сидела в темноте, следя за передвигающимися веселыми фигурками. Горкины были добрыми людьми. Мы могли бы надолго подружиться с ними, но однажды Люся заболела чем-то вроде чесотки. Ее родители
устроили директору жуткий скандал, обвинили его в том, что за детьми в нашем детдоме смотрят отвратительно, ведь заразу, по их мнению, принесла я. Кто из нас, я или Люся, явились источником болезни, непонятно, но и у нее в школе, и у нас в комнате девочки переболели этой дрянью. До сих пор не могу понять, почему во всем случившемся обвинили меня? Разве я виновата, даже если заболела? Мы выздоровели, но Горкины в нашем доме больше не появились ни разу.
        Теперь все позади, я не маленькая несчастная девочка, но обида на мать осталась в сердце на всю жизнь. Смогу ли я перебороть ее и нормально общаться с этой женщиной, если найду ее?..
        - Так, кажется, все в порядке! - Нина радовалась, что может помочь мне. - Пошли в подвал, там архив. Сейчас нам сделают выписку из регистрационной книги. Придется заплатить…
        - Это не важно, - глухо успокоила я подругу, стараясь справиться с расшалившимися нервами.
        Мы спустились в подвал, и тетенька в не слишком чистом белом халате выдала нам следующие сведения: Галина Ивановна Глебова поступила в роддом 18 июня 1977 года.
19 июня родила ребенка женского пола. Ночью сбежала через окно в казенном халате и тапочках. Здесь же был записан адрес мамаши. Сведения о том, искали ее или нет и что она говорила по поводу отказа от ребенка, отсутствовали. Переписав адрес, мы отправились разыскивать мою малую родину.
        Мать проживала в двухэтажном желтом бараке на самой окраине города. Нашли дом, позвонили в квартиру номер четыре. Открывать не спешили. Вероятно, хозяева уехали или просто были на работе. Мы вышли и уселись на лавочку у подъезда, не зная, что делать дальше. К нам подошла неряшливая женщина неопределенного возраста.
        - Девчонки, закурить не найдется?
        Нина молча достала сигареты.
        - А вы чего тут сидите? Ждете кого?
        - Нам Глебова нужна, из четвертой квартиры.
        - Это какая Глебова? - заинтересовалась женщина, даже курить перестала.
        - Галина Ивановна. 1957 года рождения.
        - Так это подружка моя, - помолчав, выдала незнакомка.
        - А где ее найти-то можно, не подскажете? - С женщиной вела переговоры Нина. Комок, застрявший в горле, мешал мне говорить.
        - Подскажу, конечно, подскажу, отчего же не подсказать. Только, девчонки, в горле пересохло, - запечалилась собеседница, - мысли путаются…
        - Ясно, - перебила Нина. - Сколько?
        - Да мне опохмелиться бы только, - заторопилась пьянчужка. - Я вам все расскажу и покажу.
        Нина в растерянности обернулась ко мне. Ждать, пока тетенька купит бутылку, опохмелится и вернется, не было сил. Не факт, что она вообще вернется, а главное - в каком виде?
        Я поднялась и пошла к машине. Собеседница здорово расстроилась, решив, что мы уезжаем.
        - Да мне много не надо, - заканючила она. - Грамм на сто… Трубы горят.
        Я достала из багажника бутылку водки, которую всегда вожу с собой на всякий пожарный случай. При поломках на дороге или в других ситуациях, когда не совсем удобно предлагать деньги, это меня очень выручает. Увидев горячительное, женщина воодушевилась. Я поставила бутылку на лавочку рядом с собой.
        - Рассказывай, выпьешь позднее.
        Поняв, что водку надо заработать, пьянчужка вздохнула и встала.
        - Пошли.
        - Куда?
        - Вы спрашивали, где ее можно найти, так я покажу.
        Мы молча пошли за ней. Минут через десять показался железный забор. Через ажурные ворота мы попали на территорию кладбища. Женщина остановилась у запущенной могилы с покосившимся крестом.
        - Вот она, давай бутылку.
        Я автоматически протянула спиртное. На табличке значилось: «Глебова Галина Ивановна. 20 октября 1957 года - 20 июня 1977 года». Значит, мать умерла на второй день после родов?
        - Что с ней случилось? - спросила Нина.
        - Умерла. Давно уж, двадцать пять лет прошло. Может, помянем рабу Божью?
        - Вас как зовут? - поинтересовалась я.
        - Натальей.
        - Наташ, расскажите нам про Галину все, что помните, я вам еще на бутылку дам.
        - Ну а чего же не рассказать-то? - Женщина отхлебнула из бутылки. - Полегчало мне от вашего лекарства. Теперь чего хошь можно. Подругами мы были закадычными. Только мало она прожила совсем, рассказывать нечего.
        У Гали Глебовой никогда не было отца, мать родила ее после поездки в санаторий. Женщиной она была самостоятельной, работящей. Дочку воспитывала в строгости. Девочке исполнилось пятнадцать лет, когда мать попала под троллейбус и умерла, не приходя в сознание. Галя осталась одна. В это время она уже училась в ПТУ, получала стипендию и кое-как дотянула до совершеннолетия. В восемнадцать она влюбилась. Санек был не местным, приехал откуда-то с севера, работал на пилораме. Через год они поженились. Свадьба была приличная, гостей позвали человек двадцать. Потом Галя забеременела. 18 июня ее отвезли в роддом, где она родила двойню. Наташа приходила к подруге, помнит, как та радовалась своему двойному счастью. Саша с пилорамы почему-то не приехал. Может, транспорт не дали, это ведь в лесу, довольно далеко. Или работа срочная была. Вечером Галю пришла навестить подружка Зина. Она-то, по секрету, рассказала девушке, что ее муж развлекается на пилораме с девчонкой из соседней деревни, а про беременную жену и думать забыл. Зина, возможно, придумала это от зависти или ревности, но Галя поверила. Ночью, не
выдержав неизвестности, пешком побежала на пилораму. В лесу у нее открылось сильнейшее кровотечение, и она умерла прямо там, на земле. Ее нашли грибники, через два дня. Саша к тому времени вернулся и повсюду разыскивал жену. Узнав, как все получилось, он запил. Две недели после похорон Гали пил не просыхая, то ли любил ее очень сильно, то ли помнил за собой вину, сейчас не узнаешь. Справившись с собой, он побрился, надел свежую рубашку и пошел в роддом. Что ему там сказали, тоже неизвестно. Оттуда он пошел в лес и повесился на собственном ремне.
        - Такая вот история, - подвела черту Наташа, переваливая за середину бутылки.
        - А с двойняшками что стало? Их точно двое было? Нам в роддоме сказали, одна девочка родилась, - засыпала ее вопросами Нина.
        Я растерянно молчала. О своих родителях я готовилась узнать что угодно, но рассказанная Наташей история выбила меня из колеи.
        - Я, девушки, хоть и выпиваю, но из ума еще не выжила. Я ведь сама ее навещала, она показывала мне два свертка. Две девочки у нее были. Совершенно одинаковые. А вы чего интересуетесь-то? Родственники, что ли?
        - Вроде того, - ответила за меня подруга, дала пьянчужке денег на вторую бутылку и потащила меня к машине.
        Отъехав от дома на несколько километров, я затормозила на обочине. Вести машину я не могла. Руки тряслись, мозги отказывались думать о дороге.
        - Выходит, что Лилиана твоя родная сестра?
        - Да, Нин. Непонятно только, почему в документах есть только я и где она пропадала все эти годы? Представляешь, у меня двадцать пять лет была сестра, а я об этом даже не знала. А теперь… - Мне стало так горько, что я заплакала.
        Нина молчала. Она, как никто, понимала, что значит для детдомовца родня. Потом попыталась сменить тему:
        - А вот Макс получается не родной тебе, ни по отцу, ни по матери. И Лилиане родным не был. Интересно, он сам об этом знает?
        - Нужно вернуться в роддом и узнать насчет Лили. У меня, то есть у Лилианы, в паспорте сейчас стоит другая дата рождения. 28 июня 1977 года. Разница почти десять дней. Но поверить в такое совпадение просто невозможно. - Я вытерла слезы и взяла себя в руки. - Нужно посмотреть, кто рожал в этом роддоме 28 июня. Не думаю, что в тот день там появилось на свет много девочек. Что-то еще случилось за эти десять дней, если от двойни осталась одна я, а моя сестра превратилась в Лилиану Воронову.
        Глава 8
        Женщина из архива уже собиралась домой. Увидев, что мы вернулись, она удивилась:
        - Бумажку с адресом потеряли?
        - Нет, тут дело посерьезнее, - заявила Нина. - Мы сейчас к Глебовой ездили. Там куча свидетелей утверждает, что 19 июня 1977 года Галина Ивановна родила двойню. Как же могло случиться, что зарегистрирована только одна девочка?
        Врачиха растерялась, ей явно не приходилось бывать в подобных ситуациях.
        - Я не в курсе, работаю в роддоме всего семь лет. Откуда мне знать, что тут намухлевали четверть века назад?
        - Это вопрос очень серьезный, Евгения Петровна. Делом Глебовой сейчас занимается прокуратура. - Нинка врала напропалую. - Необходимо точно выяснить, куда делась вторая девочка. Иначе у вашего роддома возникнут серьезные неприятности.
        - Хорошо-хорошо. Вы не беспокойтесь. - Она так расстроилась, что даже не догадалась спросить у нас документы. - Подождите немного, я схожу к заведующей и узнаю, как поступают в подобных ситуациях.
        Вернулась она довольно быстро, облегченно улыбаясь.
        - Я думаю, сейчас все разрешится. Я недавно работаю в архиве, всего второй день, - смущенно пояснила она. - Есть еще один список, в котором фиксируются умершие дети. Сейчас мы его найдем, и, надеюсь, все прояснится. Ну вот, точно. - Она провела пальцем по строчке в огромной регистрационной книге. - Глебова. Скончалась 28 июня
1977 года. Причина - патология сердечной мышцы.
        Я постаралась осмыслить услышанное. 19 июня родились две девочки по фамилии Глебова. Одна из них умерла 28 июня… Значит, моя сестра скончалась именно в тот день, когда, согласно паспортным данным, родилась Лилиана?
        - Ну и последний вопрос. - Я достала блокнот. - Посмотрите, пожалуйста, кто рожал
28 июня в вашей больнице?
        Евгения Петровна покопалась в книгах и выдала результат:
        - В тот день одна только роженица разрешилась девочкой. Зиновьева Светлана Владиславовна. Адрес записывать будете?
        Записав данные, мы вернулись к машине.
        - Ну, в целом все ясно. У этой Светланы, похоже, были неудачные роды, ребенок умер. Его поменяли с моей сестрой. Либо она попросила персонал, либо нашелся кто-то сердобольный и решил хоть одну из близняшек пристроить в добрые руки. В том, что все так и было, можно даже не сомневаться. Осталось только выяснить, как мать Лили из Зиновьевой превратилась в Воронову.
        - Может, второй раз замуж вышла?
        - Можно к ней съездить, только нам это уже ничего не принесет. Макс Лиле не брат, а значит, мне тем более.
        - Но он-то этого не знает.
        - Ну и как я, по-твоему, объясню появление сестры-двойняшки? Меня потеряли по дороге домой двадцать пять лет назад? Или в такси забыли?
        - Вот для этого и надо идти к Светлане. Сама кашу заварила, сама пусть и выкручивается.
        - Ладно, поедем. Только завтра. Достаточно на сегодня впечатлений. Да и есть зверски хочется.
        - Клара обещала приготовить что-то вкусненькое, - мечтательно пропела Нина. - Поехали домой.
        - Хорошо, только по дороге заедем, купим тебе сотовый, не вечно же мы вместе ходить будем, а связь держать надо.
        Доехав до города, мы поставили «восьмерку» на стоянку, и я позвонила Павлу. Оказалось, он уже послал ребят отогнать «хаммер» ко мне домой.
        - Я отвезу тебя на своей машине, - заверил он меня.
        Через восемь минут перед нами остановилась красавица «тойота». Из нее выскочил Паша с букетом ромашек и распахнул передо мной дверку. Он не знал, кем приходится мне Нина, и играл вовсю. Приземистая спортивная машина внутри оказалась просторной и уютной. Усадив Нину, Павел занял место за рулем.
        - Извини, дорогая! Цветочки простенькие, по дороге купил. В цветочный магазин заезжать не стал, не хотел, чтобы ты ждала меня хоть одну лишнюю минутку.
        Подруга непонимающе таращилась на нас, но вопросов задать не решилась. Подъехав к дому, я стала зазывать его на обед.
        - Не стоит перегибать палку. Костику наверняка донесли о наших отношениях, так что ни к чему его дразнить.
        - Да наплевать на него! - искренне воскликнула я.
        - Лучше поступим по-другому. Вечером я приглашаю тебя в ресторан. Заеду часиков в девять.
        В холле нас уже ждали. Клара с удивлением уставилась на наши пустые руки.
        - Что? Удивляешься? Вот и я в шоке. На эту корову не удалось подобрать ничего стоящего. - Я обернулась к Нине. - Чем жить с такой фигурой, милочка, легче в детстве удавиться. - Я видела, что подруга смертельно обиделась, но потом я объясню ей, что лучший способ втереться в доверие к прислуге - попасть хозяевам под горячую руку.
        Я величественно поднялась по мраморной лестнице, на последней ступеньке обернулась и приказала:
        - Выделите новенькой комнату, пусть устраивается, через двадцать минут жду ее у себя. Клара, можете начинать накрывать в столовой.
        Нина появилась в моей спальне через десять минут.
        - Ну и что ты себе позволяешь? Да у меня фигура в сто раз лучше твоей. Тебе давно в тренажерный зал пора записываться, а у меня ни одного лишнего килограмма. Мне все девчонки сказали на кухне…
        - Жалели, что ли? - перебила я ее.
        - Еще как!
        - Значит, я своего добилась. Так бы ты сто лет к ним в доверие втиралась, а теперь сразу стала в доску своей.
        - А ведь и правда, - изумилась Нина. - Мне за эти десять минут столько сплетен про тебя рассказали…
        - Что и требовалось доказать. Тебе комнату хорошую выделили?
        - Нормальную, мне в ней, надеюсь, не год жить, так что - это не важно.
        - Я сегодня в ресторан пойду, попытаюсь еще что-нибудь узнать у Павлика, а ты постарайся выведать все про «мою» семью. Ну там папа, мама, брат. Сама-то я спросить не могу, как ты понимаешь, а тебе сам Бог велел любопытство проявить насчет новых хозяев.
        - А Паша, он тебе кто? Такой парень приятный.
        - Понравился? Сейчас не могу уступить. Подожди, пока все разрешится. Там посмотрим.
        - Ты думаешь, он на прислугу даже не посмотрит?
        - И это тоже, но сейчас он нужен мне для дела. У нас джентльменское соглашение. Потом объясню. А пока пошли в столовую, кушать грибы.
        В столовой огромный стол был накрыт на одну персону, я даже позавидовала Нинке, которая пошла обедать на кухню, в обществе веселых горничных и садовника.
        Вечером, лежа на кровати в ожидании Павла, я пыталась решить, как действовать дальше. При этом я с удивлением обнаружила, что вроде и не жалею, что попала в такую передрягу. Еще два дня назад я проклинала себя за то, что купила чертову путевку в Египет, поперлась на пляж, хотя вполне могла загорать у бассейна отеля. А сегодня я лежала и ужасалась, что всего этого могло не случиться. Как я ни гнала от себя эту мысль, перелом в моей душе произошел во время встречи с Максимом. Не зная, что он мой брат, я успела посмотреть на него как на мужчину. Этот мужчина бесповоротно поселился в моем сердце. Вот и сейчас, вместо того чтобы думать, как выпутаться из этого дерьма, я представляла себе его руки, улыбку. Я и с Пашей контракт заключила в основном для того, чтобы мои чувства не бросались в глаза. Ведь Максим всю жизнь считал себя моим братом, такую стену не пробить никогда… Из задумчивости меня вывел звонок сотового.
        - Дорогая, я выезжаю. Надеюсь, сегодня ты будешь самой красивой!
        Я с чисто женским любопытством начала исследовать содержимое шкафов Лилианы. Здесь было все, о чем только может мечтать современная девушка. Многие вещи ни разу не надевались, на них болтались бирки. Я нажала на кнопку, предназначенную для вызова прислуги. Через минуту на пороге появилась Нина. Вместе с ней мы выбрали сногсшибательное зеленое платье, удивительно гармонирующее с моими глазами. Пока я мудрила с макияжем, Нина подобрала подходящие туфли, сумочку и замечательное ожерелье. Я совершенно не разбираюсь в драгоценностях, но думаю, это были самые настоящие бриллианты. К шикарному платью необходима эффектная прическа. Я всегда считала подругу непревзойденным мастером парикмахерского искусства, но сегодня она переплюнула саму себя. Уложив мои длинные волосы в замысловатую прическу и украсив ее двумя нитками изумрудов, Нина превратила меня в сказочную фею. Накинув на плечи газовый шарф, я вышла в холл. Ожидавший меня Паша обалдел от восхищения. Усаживая меня в машину, он дышал подозрительно тяжело.
        - Лили, а может, наплюем на наш договор? Пусть все будет по-настоящему, - предложил он, подъезжая к ресторану.
        - Ты меня разочаровываешь, Павел. Уговор дороже денег, - напомнила я, но увидела, как он расстроился, и добавила: - Всему свое время. Не надо торопиться, никто не знает, что будет завтра.
        Парень просиял и сказал:
        - Там в ресторане Максим, я сказал ему, что приду со своей новой девушкой. Решил сделать сюрприз и заодно расставить точки над «и».
        Я растерялась. Встреча с Максом сегодня не входила в мои планы. Увидев, что с ним за столиком восседает юная Алина, я поняла, что мое настроение безнадежно испорчено. «Брат» тоже не выказал особой радости от встречи со мной. Он посмотрел на Павла, обнимающего меня за талию, и хмуро буркнул:
        - За такие сюрпризы ноги надо вырывать.
        - Ты чем-то недоволен? - агрессивно поинтересовался мой спутник.
        - Что будут пить дамы? - галантно спросил Максим, проигнорировав слова друга.
        Пропустив по паре рюмочек, мы немного расслабились. Алина трещала не замолкая, мы с Павлом старательно изображали счастливых влюбленных. Макс развалился на стуле, курил сигарету и лениво рассматривал танцующие пары.
        - Максим, пойдем потанцуем, - заныла Алина, проследив за его взглядом. - Сто лет такой красивой музыки не слышала.
        - Не хочется, - отмахнулся «брат».
        Я облегченно вздохнула, смотреть, как он прижимает к себе юную прелестницу, мне было неприятно.
        - Может, потанцуем? - подхватил идею Павел.
        - Пригласи лучше Алину, - предложил Макс. - Мне с сестрой поговорить надо.
        Девушка с готовностью вскочила со стула, Паше ничего не оставалось, только вести ее на площадку.
        - Обязательно было совращать моего друга? - хмуро спросил «брат», когда мы остались одни. - Парней вокруг мало?
        - Много парней, но похожих на тебя - единицы. Вот я и нашла.
        - Лиль, ты нарочно меня заводишь? - Парень покраснел от злости. - Я же просил тебя после того раза… Ты понимаешь, что делаешь?
        Много бы я отдала, чтобы узнать, что было в прошлый раз!
        - А что? - сделала я наивные глаза. - Ты с детства для меня идеал мужчины, что плохого в том, что я ищу любовника, похожего на тебя?
        - В кого ты такая, а? От скуки бесишься?
        - Я же не виновата, что мне в мужиках нравятся такие вот сильные руки, - я дотронулась кончиками пальцев до его ладони, - и подбородки ну точно как у тебя.
        Макс отдернул руку, будто обжегся. Справившись с собой, процедил:
        - Последний раз предупреждаю. Не прекратишь, я тебя ударю. - По его потемневшим глазам я поняла, что он не шутит.
        - Максим, ты что, меня боишься? Я просто пошутила.
        Он презрительно посмотрел на меня и отвернулся.
        - Ты сам виноват. Чего со своими проповедями привязался? С кем хочу, с тем и встречаюсь.
        - Хоть бы по любви, а то мечешься, как кошка, от одного к другому.
        - Так я же сказала, кого люблю. Ну все-все, - замяла я. Напрасно нарываюсь. Во всем виновата выпивка.
        Павел с Алиной возвратились с площадки вполне довольные друг другом. Они успели станцевать один медленный и два быстрых танца. Веселые и раскрасневшиеся, плюхнулись за стол и предложили выпить. Вскоре за столиком стало оживленно. Снова зазвучала медленная мелодия.
        - Пойдем, что ли, сестра, потанцуем? - неожиданно предложил захмелевший Максим.
        Мы с удивлением поглядели на него, а он галантно протянул мне руку.
        Выйдя на танцевальную площадку, мы нерешительно поглядели друг на друга. Потом Макс осторожно обнял меня и сказал:
        - Хоть немного ногами-то перебирай, танец все-таки. А ты сегодня здорово выглядишь. Для Пашки нарядилась?
        - Для тебя. - Я думала, он сейчас взорвется, но услышала спокойный вопрос:
        - Откуда ты знаешь? Догадалась?
        - О чем?
        - Не прикидывайся. Раскусила меня и издеваешься. Я всю жизнь борюсь с этой необъяснимой ревностью к тебе. Наверное, мне жаль отдавать свое другим мужчинам, ведь я воспитывал тебя столько лет. А вчера при встрече после этих месяцев разлуки почувствовал еще что-то.
        - Что? - тихо спросила я.
        - У меня было чувство, как будто это не ты. Все твое: руки, ноги, лицо, а взгляд другой. И сегодня тоже. Зачем ты провоцируешь меня? Мы столько лет жили спокойно после того случая. Но там было просто недоразумение, я был пьян, ты приняла меня за другого. Но мы же вовремя остановились… Посмеялись и забыли. А теперь я смотрю на тебя и не пойму, почему мне вспоминается тот день? Что с тобой не так, сестренка?
        - А с тобой?
        - Не стоит тебе с Пашкой встречаться. Он парень правильный.
        - На тебя похож, - добавила я.
        - Похож. Он тоже к женщинам серьезно относится.
        - Не смеши. Если это серьезно, то я майский жук.
        - Я не об этих. - Он поморщился и кивнул в сторону нашего столика. - Это развлечение. У Пашки была любовь. Он жениться хотел, а она его бросила.
        - К другому ушла?
        - Хуже. Соперника он просто замочил бы - и все. Она с родителями в Израиль эмигрировала. Он просил ее остаться, а Катька ни в какую. Он месяц пил без просыха. А теперь ты…
        - А что я?
        - Ты ведь с ним, только чтобы меня позлить.
        - Он классный парень.
        - Я знаю. Пошли за столик, а то уже два танца топчемся.
        Выходили из ресторана ночью. Настроение было прекрасное. Мы смеялись, Павлик обнимал меня за плечи, Макс захмелевшую подружку почти нес на руках.
        - Слушай, Паш. Я думаю, мне придется самому отвезти сестру домой. Уже ночь, а она дамочка замужняя. А ты Алинку доставь до места. Идет?
        - Идет, - легко согласился Павел. И начал грузить девушку в спортивную «тойоту».
        Мы с Максом сели в его джип, припаркованный рядом, и только тронулись, как раздался оглушительный хлопок, перед глазами поплыли звезды, я попыталась встать и потеряла сознание.
        Глава 9
        Очнувшись, увидела разноцветные огни мигалок и завывание то ли милицейских, то ли санитарных машин. Я выпрямилась. Голова отчаянно болела.
        - Ты как? - В окне показалось встревоженное лицо «брата». - Скорая нужна?
        Я отрицательно помотала головой:
        - Что случилось?
        - Взрывчатка, - коротко ответил Макс.
        Я повернула голову и увидела Пашину машину. Вернее, то, что от нее осталось.
        - Кто-то погиб?
        - Алина.
        - А Павел?
        - Он вспомнил, что ты забыла на стуле свой шарф, открыл дверь, его вынесло взрывной волной на дорогу. Отделался ссадинами и сотрясением мозга. Повезло парню.
        - А где он сейчас?
        - Показания дает. Сейчас закончит, и поедем.
        - Домой?
        - Нет уж, домой ты больше не поедешь, пока я с этим козлом не разберусь.
        - Ты думаешь, это Костик?
        - А ты думаешь, Робинзон Крузо?
        - Ну может, у Паши свои враги есть…
        - Заряд подложили под пассажирское сиденье. Да в любом случае надо что-то решать.
        - А нас отпустят отсюда?
        - Мы с тобой, в общем, ни при чем. Но затаскают по ментовкам, это точно. Ладно хоть не сегодня. Я уже дал показания, тебя попросил не трогать, шок у тебя и все такое.
        После допроса Павлу пришлось уехать на «скорой помощи» в больницу. Видимо, сотрясение он получил нешуточное. Даже потерял сознание. Вызванные Максимом ребята остались следить за эвакуацией «тойоты». Мы же после того, как машина с трупом Алины отправилась в морг, поехали к Максу. Там он не раздеваясь сел за телефон. Перед тем как пойти в душ, я услышала, что он дает распоряжения немедленно найти и задержать Константина. Потом «брат», измазанный сажей и кровью, пошел принимать ванну, а я осталась в комнате одна. Зазвонил телефон, мне пришлось взять трубку.
        - Лилиана Владимировна, это вы? Максима Владимировича можно позвать? Крутов звонит.
        - Он в ванне, позвоните позже. - Я быстро положила трубку. Голос этот я мгновенно узнала. Тогда, в Хургаде, второй собеседник называл его «шефом». - Максим, я забыла, кто такой Крутов? - спросила я, когда «брат» появился в комнате.
        - Начальник нашей охраны. А что, он звонил? - Макс потянулся к трубке.
        - Подожди. В Египте я случайно слышала его разговор с подчиненным. В этой игре он явно не на нашей стороне.
        - Разберемся, не переживай. - Он притянул меня к себе и погладил по мокрым волосам. - Я не позволю им расправиться с моей единственной сестренкой.
        Лежа в постели, я долго не могла уснуть. События прошедшего дня вызвали в душе такую бурю эмоций, что глаза просто не желали закрываться. Они упорно смотрели в темноту, пытаясь увидеть, что ждет нас в будущем, хотя бы в ближайшем. Потом усталость взяла свое, и под утро я забылась тревожным сном.
        Разбудил меня звонок сотового. Звонила Нина.
        - Смотрели сегодня утром «Новости», а там такое…
        - Знаю, на месте этой девушки должна была быть я.
        - Ужас! - ахнула подруга. - У нас в особняке полно братков, ночью весь дом прошерстили, теперь сидят, хозяина ждут. И главное, никому ничего не объяснили. Повыдергивали нас из кроватей, как морковку, и хоть бы хны.
        - Костик так и не появлялся?
        - Как ты в ресторан уехала, он пришел почти сразу. Поговорил с Кларой, даже есть не стал, сразу смотался. С тех пор от него ни слуху ни духу.
        - Приезжай ко мне!
        - Так не выпускают же никого!
        - Дай телефон старшему.
        Нина спустилась в холл и дала трубку какому-то парню.
        - Вы меня узнали?
        - Да, Лилиана Владимировна.
        - Отпустите Нину Астахову. Я не могу вернуться в особняк, вызовите ей такси, пусть привезет мне необходимые вещи. Я жду ее на квартире брата.
        - Слушаюсь!
        Я прошла по квартире. Максима нигде не было, видимо, он ушел, когда я спала. Умывшись, стала ждать подругу. Я не могла выйти из дома в рваном, обгоревшем вечернем наряде. Халат Макса тоже не очень подходил для прогулок. Нина добралась довольно быстро. Она ворвалась в квартиру, как ураган. Убедившись, что мы одни, начала причитать:
        - Что же это делается? Как на войне живем. То пальба, то взрывы. Паша-то как? В
«Новостях» сказали, отправлен в больницу.
        - По сравнению с Алиной нормально. Он парень здоровый, поправится быстро. Давай одежду, а то надоело в мужицком халате париться.
        - Ну и нервы у тебя, Машк. Просто канаты. Я бы от таких дел с ума сошла, а ты ничего, о нарядах думаешь.
        - А что остается? Рыдать? Или вены вскрывать?
        - Ну ты скажешь тоже, - растерялась подруга. - Зачем вены-то?
        - Пошли на кухню, есть охота.
        - Ой, я забыла, - заторопилась Нина. - Тут Клара пироги прислала и бутерброды. Она хорошая женщина, только сухая. И к вам с Максимом хорошо относится. Она вашей семье уже лет пятнадцать служит, а то и больше.
        - Пойдем на кухню, там микроволновка есть, пироги разогреем, чайку заварим, и ты спокойно расскажешь, что нарыла о семье Вороновых.
        Мы уютно устроились на Максимовой холостяцкой кухне, и я с интересом выслушала историю своей новой семьи.
        Владимир Николаевич Воронов всю жизнь балансировал на тонком канате, протянутом между криминалом и статусом вполне законопослушного и уважаемого советского гражданина. Власти его не трогали, братки уважали. Он был довольно сухим и властным человеком. Трепетно в своей жизни он относился только к двум вещам: деньгам и детям. Детям, разумеется, своим, а деньгам самым разным. Чужими тоже не брезговал. Еще он страстно любил жену, но она прожила слишком недолго и умерла, родив сына Максима. С тех пор Владимир Николаевич никогда всерьез не увлекался женщинами. Он использовал их для физиологических, развлекательных, представительских нужд, и только. Всего себя он посвятил сыну и зарабатыванию капитала. В последнем он очень даже преуспел, став настоящим валютным миллионером. Десять лет его жизнь текла плавно и размеренно до тех пор, пока няня сына Света не заявила, что беременна от хозяина дома. Он возмутился, утверждая, что этого не может быть, но девушка настаивала. Экспертиза, проведенная на седьмом месяце беременности, подтвердила ее правоту. От своего ребенка Владимир Николаевич отказываться не
собирался. Рассудив, что хозяйка в доме не помешает, он пообещал сделать Свету женой. Она подходила на эту роль идеально. Была тихой симпатичной девочкой, хорошо ладила со своим воспитанником Максимом и собиралась стать матерью его еще не родившейся дочки. Свадьбу сыграли, когда девочке исполнился месяц.
        Лилиане исполнилось только десять лет, а Максу двадцать, когда тонкий канат, благополучно выдерживавший Воронова все эти годы, лопнул. Он перешел дорогу какому-то криминальному авторитету. Тот недолго думая устранил конкурента, взорвал в машине вместе с молодой женой. Максим занял место отца в бизнесе и в вопросах воспитания сестры. Ее он любил и баловал, а вот дела повел совсем по-другому, чем отец. Намного жестче, рискованней. Начал с того, что полностью уничтожил авторитета, поднявшего руку на его отца, и автоматически занял в криминальном мире его место. С тех пор мало что изменилось. Только возрос авторитет Максима Воронова в преступной среде, хотя практически весь его бизнес был легальным. Деньги отца он приумножил в несколько раз. Но у Максима частенько возникали трения с законом. Чтобы не рисковать основным капиталом, он перевел его на имя сестры, не поставив ее об этом в известность. Она же в это время, по стечению обстоятельств, залетела и вышла замуж, оформив нелепый брачный контракт. Побоявшись гнева брата, глупая молодая дурочка проделала это почти тайно. Ребенка вскоре потеряла, а
остальное уже было сделано. По бумагам при разводе каждый из супругов получал половину от состояния второго и половину от нажитого совместно имущества. Пока же они состояли в браке, распоряжались средствами совместно. Вскоре выяснилось, что Костик мот, бабник, бездельник и просто ничтожество. Жить с ним стало невозможно, но и расстаться мирным путем тоже. Однажды Лилиана застукала мужа с горничной и успела щелкнуть несколько фото. На основании подобных улик юристы могли сделать потери от развода менее весомыми, и она начала процесс. В этот момент Лили пропала. Макс поставил ультиматум, что, если в ближайшее время Константин не представит ему жену живой и здоровой, может заказывать себе гроб с музыкой. Костик попытался сунуться к некоторым серьезным людям с предложением устранить Максима, но ему твердо дали понять, что Воронова трогать нельзя, на нем завязаны многие контакты здесь и за рубежом. Без его ума, коммерческих гарантий и связей бизнес у многих накроется медным тазом. Костику объяснили, что разборки с женой - его частное дело, но за наезды на самого Макса можно запросто лишиться башки. Костик
нанял сотню детективов и начал поиски Лилианы. Два месяца назад, когда у деверя нервы практически сдали, Косте наконец улыбнулась удача.
        - Ну, дальше ты знаешь…
        - Неужели все это ты разузнала за один вечер?
        - И еще за ночь. Вообще там вся прислуга практически не менялась после замужества Лилианы.
        - Но откуда им знать такие подробности?
        - Эти люди принимают прислугу за мебель. Горничные знают все и про всех. Даже ты смогла подслушать телефонный разговор Костика. Что уж говорить о служанках… Кстати, практически все, работающие в доме, в отличие от Лилианиных подруг и родни, заметили разительные перемены, произошедшие с их хозяйкой после возвращения. Говорят, Лили стала намного мягче, терпимее, кричит раза в два, а то и в три меньше. Горничная по секрету сообщила мне грандиозную новость…
        - Что за новость?
        - Ранение так подействовало на хозяйку, что она стала самолично закрывать зубную пасту и мыть за собой щетку… Потом, ты спишь не на том боку, простыни не сбиваешь в кучу и ни разу не пользовалась ароматическими солями для ванны… Как ты думаешь, мог такой человек не заметить агрессии в поведении Константина, особенно если учесть, что он лицемерит только в твоем присутствии?
        - А почему, зная такие подробности, они не заявят куда следует?
        - Ты что? Кому это надо? Такой работы лишиться - почти трагедия. Никто ведь потом болтливую прислугу не возьмет.
        - Ясно, давай дальше рассказывай.
        - В этом особняке Макс с сестрой жили еще с 1995 года. После появления в доме Костика он переехал в городскую квартиру. Клара работала еще на Владимира Николаевича и Свету, знала их очень хорошо. Нас ночью, когда подняли, согнали всех в кухню. Сидим, зубами стучим от страха, вот и развлекали друг друга сплетнями. За разговорами и бесконечным чаепитием время пролетело значительно быстрее.
        - Интересно, как собирался мой благоверный выйти из этой щекотливой ситуации? Ведь Лилиану он убил, и точно об этом знал…
        - Время тянул.
        - Но не бесконечно же! У него должен был быть какой-то план. Константин не такой уж дурак, чтобы решиться на убийство, не имея запасного аэродрома. Он не мог не понимать, что, пока Лили будет считаться живой, деньгами он воспользоваться не сумеет.
        - Может, планировал убить Макса?
        - Тогда он точно не воспользовался бы ничем. Если он имел возможность устранить деверя, начинать надо было с него. Нет, у него, видимо, другие планы. Только вот ума не приложу - какие.
        - Чего гадать-то? Если у него есть козырь в рукаве, мы рано или поздно об этом узнаем.
        - Лучше рано, чем поздно.
        Я переоделась в привезенную Ниной одежду, мы вызвали такси и добрались до моей машины. Пересев в «восьмерку», поехали по адресу, где, согласно данным роддома, двадцать пять лет назад проживала Светлана Зиновьева. На пользу от этой поездки я не рассчитывала, но больше занять время было нечем.
        Мы долго звонили в дверь, но нам не открыли. Когда уже собрались уходить, открылась соседняя дверь.
        - Ой, Лилечка, здравствуйте! Квартиру проверить пришли? Продать-то не надумали? У меня и покупатель есть…
        Я растерялась. Приехав вместе с Ниной на своей машине, я не рассчитывала встретить людей, знакомых с Лили. К счастью, собеседница оказалась дамой словоохотливой и трещала без умолку.
        - Зачем вам эта халупа? С тех пор как бабуля умерла, вы здесь и были-то от силы пару раз. За жилплощадью ухаживать надо, иначе все придет в негодность: и трубы, и газ. Вы уж поверьте мне, Лилиана Владимировна. Как там сейчас? Все нормально?
        - Мы ключи забыли, - торопливо вставила Нина, видя мою растерянность.
        - Так я могу свои дать, - предложила соседка. - Не возвращаться же вам. - Она ушла, и через минуту появилась со связкой ключей. - Все, как и оставлено с прошлого раза. Я открывала, когда счетчики менять приходили, еще потоп был на пятом этаже, я тоже проверила, до нас, слава богу, не дошло.
        - Спасибо.
        Мы с Ниной вошли в квартиру. Ничего особенного не увидели, обычная двушка стандартной планировки. Маленькая кухня с убогим гарнитуром, в зале - стенка советского образца. Единственное, что сразу заинтересовало меня, это коробка, стоявшая на столе в центральной комнате. Видимо, Лили собрала в нее то, что хотела оставить себе после смерти бабушки. Тут были фотографии, письма и другие документы. Мы с Ниной стали просматривать их без особой цели, просто из любопытства. Даже если бабушка знала о происхождении внучки, вряд ли хранила бы документы, подтверждающие это. На фотографиях я впервые увидела отца Лили. Здесь же попадались изображения маленького Макса, Светланы и конечно же «меня». Только я до недавнего времени, особенно в детстве, не щеголяла в таких шикарных платьицах и шляпках. Игрушки, которыми играла Лили, могли мне только присниться. Нина смотрела, открыв рот.
        - Поразительное сходство. И сейчас, и тогда вы с сестрой были совершенно одинаковыми.
        - Письма будем читать?
        - Давай просмотрим, чем черт не шутит. Торопиться все равно некуда.
        Перебрав письма, мы разложили их по датам и начали с самых ранних. По-настоящему нас заинтересовали только два письма. Одно, датированное 1977 годом, написала Светлана:

«Здравствуй, мама!
        Прошу тебя, съезди в Семенов сама. Я просто физически не могу снова там оказаться. Как вспомню, что, случись это в цивилизованном месте, все могло быть по-другому… Расплатись сразу, дай денег сверх договоренности, пусть создадут для сироты нормальные условия и обязательно отправят в другой город, куда-нибудь подальше.

    Света».
        Второе письмо, вообще без даты, оказалось просто листом бумаги без начала и конца. Здесь Нина вычитала обрывок фразы, показавшийся ей интересным:

«…думаю, вы ошиблись. Вторая девочка живет в Иркутске и видеть ее в магазине вы никак не могли. Ее с этим городом абсолютно ничего не связывает…»
        Собственно, все было так, как мы думали. Что-то случилось со Светланой в Семенове. В Нижнем Новгороде ребенка, наверное, спасли бы, а в этом захолустье, где не было даже приличной аппаратуры, случилось непоправимое. Потеря ребенка для женщины означала крушение планов и надежд. Владимир Николаевич не только не женился бы на ней - мог и обвинить в легкомысленном поведении, которое привело к трагедии. По случайности в это же время в роддоме оказались два брошенных ребенка. Видя, как убивается несостоявшаяся мать, кто-то из персонала предложил произвести обмен, естественно, за деньги. Взять обоих детей Света не смогла. Ее мать дала денег на то, чтобы меня отправили в другой город и устроили в приличное место. Это должно было обезопасить нас с сестрой от неожиданной встречи. Но тот, кто получил деньги, предпочел просто оставить их себе или не смог выполнить обещание. В результате случилось то, что случилось. Смешно только, что «нашлась» я в далеком Египте, хотя столько лет ходила прямо под носом своей «родни». Видно, пути у нас были совершенно разные.
        Мы отдали соседке ключи, письма Нина положила в свою сумку.
        Глава 10
        Машину поставили на стоянку недалеко от дома Максима и пошли пешком. «Брат» ждал меня у подъезда.
        - Где ты была? - грозно спросил он, хватая меня за руку.
        - Ты чего вцепился, как клещ?
        - Сколько раз запрещал тебе заниматься самодеятельностью, а ты опять?
        - Что случилось? - опешила я.
        - Костика нашли с простреленной башкой, вот что случилось!
        - А кто его? - дрожащим голосом спросила Нина.
        Максим обернулся к ней, будто только что увидел.
        - Это твоя прислуга? Ей можно доверять?
        Я молча кивнула.
        - Так, вот тебе ключи. Иди в квартиру и сиди там, - приказал он подруге. - Будут спрашивать, ты никого не видела, ничего не знаешь. Поняла? Нам пока придется скрыться. А то засадят в ментовку, клопов кормить, оттуда не разрулишь ситуацию. Пашка придет, передай, что мы на даче. Он знает. Телефон у него чего-то не отвечает. Пусть сам позвонит, когда проявится. Надеюсь, он не загостится в своей больнице.
        Нина взяла ключи и мышкой юркнула в подъезд.
        - Это ты его убил? - спросила я «брата» по дороге к машине.
        - Ты издеваешься? - Он резко остановился и повернулся ко мне лицом. - Заварила кашу и в кусты? Не могла подождать? Сказал же, все устрою. Несчастный случай для ментов выглядит намного привлекательнее, чем дырка во лбу. Спешка знаешь где полезна?
        - Ты думаешь, что это я ему голову прострелила? - изумилась я. - Я стрелять не умею, да и пистолета у меня нет… - начала отбрыкиваться я от нелепых подозрений.
        - Хоть выбросить догадалась, и то спасибо, - пробурчал Максим. - Ты пойми, после вчерашнего, кроме нас с тобой, подозреваемых у ментов быть не может.
        - Но я не убивала…
        - Пошли в машину, нечего разборки посреди улицы устраивать.
        По дороге на дачу мы продолжили разговор.
        - Где вы были?
        - На квартире у бабушки.
        - Ну и чего ты там забыла?
        - Письма, фотографии…
        - Где они?
        - У Нины в сумке остались.
        - Ясно. - «Брат» посмотрел на меня с подозрением.
        - Нас соседка видела, - начала оправдываться я.
        - Что об алиби позаботилась - молодец, но в целом все равно - дура. Мне теперь тоже придется в спешном порядке чего-то соображать.
        - Ты меня вообще слышишь? Я говорю, что я его не у-би-ва-ла! - в отчаянии выкрикнула я.
        - Я тоже. Представляешь, какое совпадение? - с издевкой произнес Максим.
        - Может, Павел? - робко предположила я.
        - Он в больнице, в халате и тапочках. Пушку я у него еще вчера конфисковал, перед беседой с милицией.
        Мы помолчали.
        - А где его нашли?
        - Его машину на стоянке ребята заметили. Стекла тонированные, снаружи ничего не видно. Дверь открыли, а он с дырой во лбу лежит. Мне Крутов сразу позвонил, предупредил. Я велел сторожей потрясти, кто машину пригнал, во сколько. Ну и ментов вызывать. Для всех - мы с тобой еще ночью уехали в неизвестном направлении. Пусть пока поищут. Приезжаю домой, тебя нет. Что я, по-твоему, должен думать? Верить дурацкому объяснению про бабушку?
        - Я правда там была, - обиженно пропищала я.
        - Очень вовремя на тебя сентиментальность напала, должен заметить. В любом случае светиться пока не стоит. Посидим денек-другой на даче, там видно будет.
        По дороге мы заехали в супермаркет, накупили готовой еды, раз уж суждено было сидеть в глуши, так хоть со вкусом. Идея провести несколько дней наедине с Максом начала мне нравиться.
        Дача, в отличие от особняка, не впечатляла. Довольно добротный домик в лесу. Два этажа, камин. Комнат - всего четыре. Ни телефона, ни телевизора. Хорошо хоть холодильник есть.
        - А нас здесь не найдут?
        - Кроме близких, про это место никто не в курсе. Все на нашу официальную дачу ринутся, в Неклюдово.
        - Понятно…
        - А раз понятно, давай стол накрывай. Я сейчас проветрю тут все, а потом камин запалю. Люблю на огонь смотреть.
        - Я тоже.
        Максим быстренько протер пыль с мебели, вынес на улицу ковер с пола и вытряхнул его. Раскрыв окна, пустил в комнаты свежий воздух. Я в это время сполоснула тарелки, нашла в шкафу красивые рюмки и фужеры. В холодильнике, видимо еще с другого приезда, осталась закрытая банка соленых огурцов, бутылка коньяка и мартини. Когда в камине разгорелся огонь, я накрыла низенький столик.
        - А рюмки-то зачем? Мы спиртного не покупали.
        - Там в холодильнике есть.
        - Точно, мы с Пашкой в прошлый раз оставили. Тут в речке клев отменный, когда хочется отдохнуть, мы сюда с удочками заруливаем. Красота. Жаль только - редко получается, - вздохнул он.
        - Пойдем прогуляемся, - попросила я. - Искупаться хочется.
        - Замерзнешь, вечереет уже.
        - А я потом у камина погреюсь.
        Лес вокруг дома был просто замечательный. Ради того, чтобы посмотреть на такую красотищу, стоило приехать. Насколько хватало глаз, нас обступали березы. От их стройных белых стволов лес казался чистым и светлым. Трава между деревьями в основном была низкой и такой аккуратной, будто за ней специально ухаживали.
        - Тут, наверное, грибов много? - спросила я.
        - Земляники очень много. Встречаются целые полянки, красные от ягод.
        - Обязательно покажешь! - восхищенно выдохнула я.
        - Странная ты какая-то вернулась. Раньше звал-звал тебя в лес, ты только губы кривила. А тут восторгов полные штаны.
        Я в досаде прикусила губу. Рядом с Максом я постоянно забывала про свою новую натуру.
        - Да просто я комаров ненавижу, - нашлась я. - А в лесу их тучи. Пошли быстрее к воде.
        Речка, в отличие от леса, мне совершенно не понравилась. Выглядела она такой неприветливой и темной, что купаться расхотелось. Наверное, в таких водоемах действительно водится много рыбы, может, даже довольно крупной. Спуск к воде тоже не впечатлял.
        - Пожалуй, ты прав, купаться мне не стоит.
        - Что так? - насмешливо спросил «брат». - Пиявок испугалась? Тогда я поплаваю, зря, что ли, тащились?
        Он разделся и пошел к берегу. Я невольно залюбовалась тренированным телом. Так захотелось подойти и обнять его, дотронуться до кожи, поцеловать шрам на плече от недавнего ранения, что я даже зажмурилась. Пока Максим плавал, я прикидывала, когда удобнее рассказать ему всю правду про наше с Лилианой рождение и ее смерть. Сейчас, когда Костик мертв, мне вроде ничего, кроме милиции, не угрожало. Может, прямо сегодня рассказать все «братишке»? Не исключено, что тогда эти дни на даче мы проведем более романтично, чем он планирует. Или все же подождать, чем кончится дело с убийством Костика? Мало ли, как все повернется. Ладно, буду действовать по обстановке.
        Когда Макс вышел из речки, с него струйками стекала вода. Я начала вытирать его заранее приготовленным полотенцем. Он вдруг смутился, покраснел, вырвал у меня из рук полотенце и обмотал вокруг талии. Натянув сверху рубашку, торопливо зашагал в сторону дома.
        - Чего ты? - обиделась я. - Я просто помочь хотела, на улице совсем не жарко…
        Он молчал. Я семенила сзади, гадая: неужели он тоже неравнодушен ко мне? Мои прикосновения, похоже, задели его за живое. Странно. Ладно я, но он-то меня считает родной сестрой. Извращенец, подумала я и сама же рассмеялась от этой мысли. Максим обернулся и хмуро на меня посмотрел.
        - Смешно? Довела мужика и гогочет.
        Дома мы уселись у камина прямо на ковер и с удовольствием начали поедать приготовленные мной закуски.
        - Выпьем, что ли, за твое вдовство? - нерадостно пошутил Максим.
        - Давай, - вздохнула я.
        Мы разлили по рюмкам коньяк и выпили не чокаясь.
        - Давай-ка сразу еще по одной, чтобы все обошлось, - предложила я.
        Тепло от камина и коньяка растекалось по организму. Мне стало уютно и спокойно. Максим откинулся на локоть и задумчиво смотрел в огонь. В его мерцающем свете он показался таким привлекательным, что я захотела его буквально каждой клеточкой своего существа. Я решила немедленно рассказать ему правду, раз и навсегда покончить с нелепым фарсом. Не убьет же он меня, в самом деле. Мы все спокойно обсудим и решим, что делать дальше. Вдруг я почувствовала, что глаза слипаются, голова, будто налитая свинцом, потянулась к полу. Макс уже лежал на ковре, уткнувшись лицом в согнутую руку. Я попыталась встать, потеряла равновесие, упала рядом и провалилась в черную бездну.
        Глава 11
        Пробуждение меня ожидало не из приятных. Голова гудела. Я лежала на кровати в совершенно незнакомой комнате. Здесь царил полумрак. Ставни на окне были закрыты, и только по пробивающейся сквозь них тонкой полоске яркого света я поняла, что уже утро. Что случилось с нами вечером, кто перетащил меня на кровать и раздел? Вопросы вертелись в голове, как мухи. От этого голова разболелась еще сильнее. Я попыталась привстать, меня затошнило.
        - Лежи, тебе рано вставать, снотворное еще не выветрилось.
        В комнате зажегся свет. Я зажмурилась от неожиданности, потом открыла глаза. Повернувшись туда, откуда слышался голос, я остолбенела. На пороге в дверном проеме стояла… я.
        - Что, удивлена?
        Я промолчала, переваривая увиденное.
        - Язык проглотила? Думала, ты одна такая красивая, а тут подарочек организовался?
        - Я давно знаю, что у меня есть сестра-близнец, - выдавила я. - Только я думала, ты мертва.
        - Да?
        Мне показалось, девушка искренне удивлена моему заявлению.
        - Да. Я ездила в роддом, мне все там рассказали. - Язык слушался с трудом. Я даже вспотела, произнося эту короткую фразу. Лилиана, а это, несомненно, была она, выглядела озадаченной.
        - А при чем тут роддом?
        - Мы с тобой двойняшки, нас разлучили. Я расскажу тебе потом, сейчас нет сил. - Меня снова клонило в сон.
        - Ну, так даже лучше. Сестры всегда поймут друг друга. Правда? - как-то неуверенно произнесла она. Может, решила, что я от снотворного повредилась умишком? Ну и пусть думает что хочет. Она права, мы все-таки действительно сестры и сможем найти общий язык. Только потом, сейчас я слишком хочу спать…
        Сквозь сомкнутые веки я почувствовала, как свет опять погас. Дверь мягко закрылась, в замке повернулся ключ. Меня качало, словно катер на волнах. В моем сне я вновь плыла по Красному морю. Подо мной была не кровать, а надувной матрас. Ветерок трепал мне волосы. Наверное, я улыбалась во сне.
        Когда я вновь проснулась, было темно. Узкая полоска света на окне пропала. Вечер, что ли, уже наступил, или просто ставни закрыли плотнее? Под собой я ощущала все ту же кровать, а вот остальное заставляло задуматься. Я отчетливо помнила разговор с сестрой. Ее удивленные глаза, голос. Осталось только понять, наяву это было или привиделось во сне? Второй вопрос волновал меня не меньше. Что случилось на Максимовой даче? И как я попала в эту комнату?
        Я села на кровати. Появление живой сестры было слишком невероятным. С другой стороны, очень хотелось верить в такую удачу. Может, это она подсыпала снотворное, не зная, кто я и чего от меня ожидать? Хотя зачем ей это нужно было, оставалось загадкой. Могла бы просто поговорить с братом - и все. Против них двоих я, даже с пистолетом, не представляла бы реальной опасности. И потом, я отчетливо помню, как неожиданно Макс уткнулся в руку лицом. Видимо, отключился так же, как и я. Его Лилиане вроде совсем уж ни к чему было выводить из строя. Хотя, если снотворное подсыпали в еду, сложно было вырубить кого-то одного. Жаль, что письма остались у Нины в сумке. Пожалуй, на слово мне могут не поверить. Ну ничего, вернемся в город, вместе съездим в роддом, можно кровь сдать на анализ. Но, думаю, это не понадобится. Она же не слепая. Стоит встать вдвоем перед зеркалом, и все станет ясно без всяких экспертиз.
        Вдруг меня осенила неожиданная мысль. Я, кажется, догадалась, кто убил Константина Леонидовича. Неужели это сделала Лилиана?! Трудно представить. Хотя говорят же
«око за око, зуб за зуб». Муж пытался ее убить, так почему она не может ответить ему тем же? Макс ведь сразу поверил в то, что Лили хладнокровно прострелила мужу голову, а он сестренку знает много лучше меня.
        Я встала и пошла к двери. Она оказалась запертой. Нащупав на стене выключатель, я зажгла свет. Комната была маленькой. Кровать, два кресла и стол со стулом у закрытого ставнями окна. В углу небольшой круглый агрегат, похожий на биотуалет. На одном из кресел я увидела одежду. Она подходила мне по размеру, была чистой и глаженой, только чужой. Так как моей одежды в комнате не было, пришлось воспользоваться этой. Одевшись, я уселась на кровать и стала ждать посетителей. Хотелось пить, но в комнате не оказалось даже пустых стаканов.
        Лили появилась минут через двадцать. На ней была моя одежда. Вернее сказать, ее, так как я сама взяла наряд из ее шкафа. В одной руке Лилиана держала поднос с большим стаканом молока и парой бутербродов, в другой я увидела пистолет. Поставив еду на стол, она уселась в кресло.
        - Иди молока попей, сушняк после снотворного обычно страшенный.
        Я молча подошла к столу и села на стул. Вид и тон сестрички мне не понравились. Пистолет в ее руке вообще отбил у меня желание разговаривать по душам. Выпив молоко, я повернулась к Лили.
        - Ты чего бутерброды не съела? Твоя смерть от голода, конечно, была бы нам на руку, но раз ты не взорвалась в машине, придется извлечь из тебя всю возможную пользу. Согласишься добровольно помочь или силу применять придется?
        - Так это ты пыталась взорвать меня и убила Алину?
        - Ну, не своими руками, конечно…
        - За что?!
        - Странный вопрос, - пожала плечами Лили. - Из за денег, естественно…
        - Но у меня нет никаких денег! Совсем!
        - Хватит придуриваться. У братишки полно бобов.
        - А Максим в курсе происходящего?
        - Ему знать ни к чему. Он только помешает. Он парень тертый, с ним договориться нереально. Легче убить.
        - Ты что! Он же твой брат!
        - И он тоже? - удивленно подняла брови Лилиана.
        - Ну не родной, конечно…
        - Я думала, ты насчет роддома и всего прочего просто с перепугу брякнула или со сна, а ты, я смотрю, упорствуешь. Видать, крепко в Египте приложилась.
        - Я понимаю, поверить в такое сложно. Я и сама не подозревала, что у меня есть сестра. Прожила двадцать пять лет одна-одинешенька, и вдруг такое. Моя абсолютная копия. Я сейчас тебе все объясню, а ты постарайся поверить.
        - Лили, хватит дурку-то гнать, - устало произнесла девушка. - Ни за что не поверю, что ты внезапно крышу потеряла. Не твой имидж. Я бы с удовольствием послушала твой рассказ, но времени катастрофически мало. Надо обстряпать все за пару дней. Больше мы твоего братца не сможем держать взаперти. Он нужен многим серьезным людям. Причем живым и здоровым. Так что кончай левый базар, будем толковать о деле.
        Я во все глаза смотрела на девушку с пистолетом. Лили?! Она принимает меня за Лилиану?! Пардон, но кто же тогда она сама? Нас что, у мамы было трое?! Помнится, кино я такое недавно смотрела, «Ширли-мырли» называется. Там мужик лежал, придавленный роялем, а у него все прибывали и прибывали дети. Комедия это была, как сейчас помню - смешная. Но сегодня мне весело не было. Что за ерунда? Если она принимает меня за Лили, значит, она не знает о смерти настоящей Вороновой. Макс заперт, помочь мне не сможет. Нужно постараться взять себя в руки и выслушать, чего хочет от меня эта странная дамочка. Спорить с ней жутковато, судя по всему, убить ей - раз плюнуть. Если взорванная машина ее рук дело, то получается, Костик ни при чем. Теперь непонятно, кто же его убил? Если это не Лили, устранять чужого мужа ей вроде незачем. От столь бурных размышлений мозги чуть не закипели. По крайней мере, голова разболелась со страшной силой.
        - Чего ты хочешь? Излагай. - Я прилегла на кровать и закрыла глаза.
        - Так ведь все просто, - поспешила с ответом незнакомка. - Ты своей рукой подписываешь документы на перевод всех своих капиталов в заграничный банк, который я тебе укажу. Мы идем в банк. Там тебя знают в лицо, сомнений не возникнет. На всякий случай паспорт твой возьмем. Элементарно.
        - А дальше?
        - Что дальше? - не поняла собеседница.
        - Что дальше со мной будет?
        - Ничего. Мы за границу уедем, а вас с Максимом выпустят через пару дней. - По тому, как забегали ее глаза, я поняла: она не все поведала о своих планах.
        - Мне нужно подумать, - сказала я. - Сегодня банки все равно уже не работают.
        - Пожалуйста, думай, - пожала плечами девушка. - Только вряд ли чего придумаешь.
        - Ты тоже помозгуй, как заставишь меня поверить, что, потеряв деньги, я сохраню жизнь.
        - Не в твоем положении ставить ультиматумы. Не захочешь помогать, прямо тут пристрелим.
        - И не получите ни копейки, - холодно возразила я. - Пойди поразмышляй об этом, дорогая.
        Девчонка удалилась, возмущенно фыркая. Щелкнул замок, я опять осталась в одиночестве. Сейчас мне было по-настоящему страшно. Чтобы не думать о возможной гибели, я стала так и этак перебирать фразы, произнесенные девушкой, стараясь сообразить, что мне показалось странным в ее словах. Наконец, я поняла. В ее речах буквально резало слух постоянное применение местоимения «мы» там, где по идее должно звучать «я».
        Это могло означать только одно: девчонка играет не одна. Возможно, против Макса и его сестры работает целая шайка мошенников. Причем она явно не на первых ролях. Ни разу она не сказала о чем-то важном в единственном числе, значит, выполняет чью-то волю. Это очень плохо. Способ устранения этой особы довольно прост. Если бы она была одна, я завтра же оказалась бы на свободе. Но неизвестно, кто скрывается за этим фасадом.
        И еще меня очень мучил вопрос: откуда взялась третья Лилиана? Надо хоть имя ее спросить. Положение казалось практически безвыходным. Пожалуй, я смогу доказать этим ребятам, что вовсе не Лилиана Владимировна Воронова. После этого от меня немедленно избавятся, как от старой ненужной вещи. Из действующего лица я автоматически превращусь в свидетеля, который может сломать всю игру, обратившись в милицию, банк или к Павлику. Нет, в данном случае я жива только как Лили, которая еще может принести хоть какую-то пользу. Мария Семеновна Глебова не проживет в этом доме пяти минут. С другой стороны, если я подпишу бумаги, это тоже всего лишь отсрочит приговор, ведь перед тем, как перевести в другой банк такую огромную сумму, документы, безусловно, тщательно проверят. Я же не Лили, и подпись у меня совсем другая. Думаю, девицу задержат, а мне придется пообщаться с ее руководителями и вдохновителями. Всю ночь я ломала голову, как выпутаться из этой ситуации. До слез хотелось на улицу, под бескрайнее голубое небо. Почему-то перед глазами стояли белоствольные красавицы березки. Неужели я никогда больше не
окажусь в этом замечательном светлом лесу? Слезы градом потекли по моим щекам. Да что же это делается? Детдом, ПТУ, нудная работа, и вот теперь, когда я только-только начала жить, зарабатывать приличные деньги, я должна умирать только потому, что каким-то ублюдкам так хочется?! Ну уж нет! Я буду бороться. Для начала посажу в тюрьму эту девку с моим лицом и мерзостным нутром. Пусть объяснит, как к ней попали фальшивые документы и почему она, Воронова Лилиана Владимировна, не в состоянии поставить свои настоящие подлинные подписи. Если попадется приличный следователь, не исключено, что она расскажет правду, и меня вытащат из этой каморки. А там видно будет. Приняв решение сделать все, что прикажет психопатка, я почти успокоилась и смогла наконец уснуть.
        Проснулась оттого, что кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо.
        - Крепко спишь, сестричка! - насмешливо произнес голос над самым ухом. - Опять, что ли, сны про роддом смотришь?
        Я открыла глаза. Надо мной склонилась вчерашняя девушка, все еще одетая в мою одежду. На столе лежали пачка документов, ручка и раскрытая кожаная папка.
        - Давай-ка вставай, пора приниматься за работу.
        - Может, позавтракать дашь, умыться?
        - Еду зарабатывать надо. Или тебя этому в детстве не учили?
        - Послушай, а как тебя зовут? Имя хоть скажи.
        - Зачем тебе? Хотя… могу и сказать. Меня Даша зовут. Дарья Ветрова.
        - А родилась где?
        - У нас чего, с утра игра в вопросы-ответы от нечего делать?
        - Нет, викторина «Как стать миллионером», - невесело пошутила я.
        - Ну, ты не Максим Галкин и даже не Дима Дибров. С чего вдруг такой интерес?
        - Неужели непонятно? Появляешься внезапно с моей фигурой, с моим лицом, думаешь, мне не любопытно, что ты за человек? Совпадений ведь таких не бывает.
        - Ах, я поняла, - насмешливо протянула Дарья, - дамочку замучило любопытство! Удовлетворю, чтобы ты мозги не забивала глупостями. А то и вправду съедешь с катушек до окончания дела. Твоя судьба к моей не имеет никакого отношения. У меня и мама есть и папа. Просто я согласилась пойти на небольшую пластическую операцию.
        - Страшно, наверное, - сочувственно поежилась я.
        - Да нет, не очень. За эти деньги я могла не только лицо поправить, но и почку, например, заодно продать. Тем более что я хоть и похожа на тебя была сильно, ты посимпатичней. Да и врачи за границей - не то что наши коновалы.
        - Да я не о том. Не страшно ввязываться в такую авантюру? Ведь тот, кто заказал тебе все это, человек решительный и жестокий. Не боишься его?
        - Риск есть, понятное дело. Но вроде не за что меня устранять. Деньги уже лежат на моем счете…
        - На моем тоже сейчас лежат.
        - А тебя никто мочить не собирается… Вроде, - нерешительно добавила она. - А потом, он любит меня, - с гордостью выдала дурочка.
        Узнать бы, кто этот таинственный он?
        - Ты права, кто не рискует, не пьет шампанского. Но разве ты так хорошо его знаешь, что веришь в его слова?
        - Уже несколько месяцев. Он внимательный и заботливый… Так! Чего мы время-то тянем? - вдруг спохватилась она. - Решила мне мозги запарить? Не выйдет. Бери ручку, подписывай бумаги. Мне пора ехать в банк.
        Я с легким сердцем поставила на документах подпись, отдаленно напоминающую росчерк Лили под фотографией в паспорте. С моим автографом на документах и шрамами от пластической операции Даше наверняка приготовлено теплое местечко в тюремной камере. Она обрадовалась, схватила бумаги, запихала их в кожаную папку и побежала к двери.
        - Спасибо. Я сейчас завтрак принесу. - Она ощущала себя миллионершей. Дурочка.
        Глава 12
        В замкнутом пространстве я чувствовала себя как зверь в клетке. Еды благодаря Даше у меня было вдоволь, но в горло ничего не лезло. Целые сутки я провела в полном одиночестве. Пробовала вышибить дверь, проверяла на прочность оконные ставни. Счет времени потеряла. Сколько часов прошло? Ориентироваться приходилось по узенькой полоске света в окне. Когда она совсем потемнела, я как-то успокоилась. Все, что могло случиться, уже случилось. Удался поход в банк или нет, поправить ничего нельзя. Оставалось только ждать. Я легла на кровать и попыталась отвлечься. Сначала в голову лезли только нерадостные мысли о будущем, но постепенно стали выплывать и образы из далекого и не очень далекого прошлого.
        В детстве обо мне никто и никогда не заботился. По большому счету всем было глубоко наплевать на мои успехи и оценки, никто не волновался из-за моих разбитых коленей и оторванных пуговиц. Если вдруг поднималась температура или одолевал кашель, воспитательница посылала в санчасть. Там делали уколы, давали таблетки, иногда выделяли койку в изоляторе, чтобы не заразила других ребят. Никто и никогда не читал мне сказку на ночь, не пел колыбельную. Нина, в отличие от меня, совсем не страдала сентиментальностью. Она с детства твердила, что сказку легче прочитать самой, под колыбельную заснет только глухой, а то, что никто не следит и не указывает, что и как делать, - просто здорово. Несмотря на это, она, как настоящая подруга, порой залезала в окно изолятора и всю ночь напролет рассказывала мне истории про Илью Муромца, Добрыню Никитича и Алешу Поповича. По-моему, она в своей жизни прочитала только одну книгу - «Сказания о добрых молодцах». Одинокие ночи в изоляторе медсанчасти были страшными. Привыкнув спать в комнате на двенадцать девочек, я прислушивалась к каждому шороху, деревья за окном казались
чудовищами. Нинка со своими рассказами о былинных богатырях была настолько желанна, что я до сих пор благодарна ей до слез. Подруга заменила мне семью, сестру и даже родителей. Более маленькая и взбалмошная, в житейских вопросах она всегда была разумней меня. Нина знала, где и у кого достать одежду получше, как выпросить дополнительную прогулку. В старших классах она подговорила девочек создать своеобразное ателье по производству вязаных вещей. Круглые шапочки с узорным отворотом, длинные шарфы и варежки в тон как раз входили в моду. Продукция Нининого ателье помогла нашим девочкам принарядиться, и не только в шапочки. Нина наладила сбыт продукции торговкам на рынке, на вырученные деньги там же, на рынке, покупались юбочки и блузки. Наконец мы смогли ходить в школу и выглядеть не хуже других! Почему-то администрация постоянно ругала подругу за ее коммерческие начинания, хотя кроме хорошего они детдому ничего не приносили. В учебе я всегда опережала Нину, ей было лень и некогда корпеть над книгами. Зная, что я всегда помогу ей на контрольной и на экзамене, она просто игнорировала учебники. Выполнение
домашнего задания занимало у нее в общей сложности минут пятнадцать в день и складывалось из переписывания задач и упражнений из моей тетрадки в ее. Зато во всем остальном Нинка с ее неукротимым темпераментом всегда была первой. Даже влюбилась «по-настоящему» раньше всех девчонок. Парень ее мечты учился в нашей школе на класс старше. Мы все с замиранием наших маленьких душонок следили за развитием этого красивого чувства. Завидовали, глядя, как гордо вышагивает Нина рядом со взрослым долговязым парнем, несущим ее портфель. Она сбегала по вечерам, чтобы погулять с ним по городу, он по утрам, стесняясь, совал ей ромашки в портфель. Все закончилось в тот день, когда о романе проведала Володина мама. Никто не узнал, из-за чего погибло прекрасное чувство. Нинка гордо заявила, что парень дурак и просто надоел ей своей глупостью. Только мне, в укромном уголке детдомовского сада, трясясь от рыданий, подруга поведала о скандале, который мамаша учинила в учительской, обвинив Нину чуть ли не в краже денег у нее из секретера. Уверения напуганной девочки, что она была в квартире Володи только пару раз, причем
очень давно, еще зимой, никого не волновали. На беседе в кабинете директора говорилось что-то о растлении молодежи, о малолетней преступности. Нина не запомнила всего, ее поразило то, что кавалер сидел в уголочке и как бы молчаливо соглашался с обвинениями матери. Потом, в школьном коридоре, он подошел к подруге, мямля и краснея, начал оправдываться. Нинка слушать не стала, презрительно засмеялась ему в лицо и убежала к подружкам. Держалась она молодцом, только я представляла, как тяжело и неприятно у нее в сердце. История эта наложила отпечаток на все ее последующие отношения с мужчинами. Резкая и решительная, она сразу прерывала связь, если замечала в кавалере признаки нерешительности или инфантильности. «Мужик должен быть как кремень, - говорила подруга, - у нас с тобой родителей нет, плеча крепкого тоже. Муж должен стать не только любовником и повелителем, но еще и защитником с нежными руками и широкой спиной, за которую в любой момент можно спрятаться». В принципе я была с ней согласна, но настоящие мужики как-то не попадались на нашем пути… С годами Нина начала меняться, стала мягче, терпимее,
научилась прислушиваться к чужому мнению. Последнее время она слегка подрастеряла юношеский задор и стремление во всем отстаивать свою, пусть даже ошибочную, точку зрения. Но отношения с противоположным полом у подруги по-прежнему складывались не лучшим образом…
        Вдруг размышления мои прервал какой-то шум. Мне показалось, что к дому подъехала машина. Некто поднялся по лестнице и неторопливо пошел к моей темнице.
        Шаги остановились у двери. Я, будто защищаясь, подтянула колени к груди и забилась в самый дальний угол кровати. Свет включили, и я сразу увидела в дверном проеме высокого статного мужчину. На зрение я никогда не жаловалась, но в первый момент мне захотелось протереть глаза. Передо мной стоял покойный супруг Лилианы Владимировны Вороновой - Константин Леонидович Образцов.
        Выглядел он как обычно: идеально отглаженный костюм, блестящие ботинки. А вот лицо… С лицом было что-то не то. Костик стоял и молчал, я тоже не спешила начинать беседу. Покойники начали оживать как-то слишком уж часто и непредсказуемо. Интересно, это «муж» или тоже произведение пластической хирургии?
        - Что ты себе позволяешь, дрянь?
        Голос был, несомненно, Костика, только звучал он совсем не так, как я привыкла слышать в особняке. Пропали просительные, заискивающие нотки, тон был почти грубым. Сейчас передо мной стоял не юродивый подкаблучник, а властный, жестокий преступник. Теперь я сразу поняла, что мне не понравилось в выражении его лица. Глаза! Они стали холодными и пустыми, как будто из них вынули линзы, а там - холодное глубокое озеро.
        - Костик, в тебе артист погибает. Я думала, ты тряпка и размазня, а ты вон какой! Орел!
        - Хватит трепаться, зачем ты это сделала? Чего добиться пытаешься? Мне насолить?
        - Ага, просто сижу и мечтаю, как бы мне насолить покойному Костеньке? Ты хоть думай, что говоришь.
        - Хорошо, у меня на кону деньги, огромные деньги, но у тебя-то - жизнь. Я думал, она тебе дороже баксов… Чего улыбаешься? - вышел из себя «муж».
        - Артист в тебе сидит гениальный, а вот режиссер хреновый. Зачем ты столько лет прикидывался придурком? Я могла бы так любить тебя, дорогой! - мечтательно призналась я. - Властные мужчины - моя слабость.
        - Зато я ненавижу стервозных баб. Самовлюбленных богатых идиоток!
        - Значит, я тоже не очень талантливый режиссер. Ты так уверял, что любишь меня…
        - За такие деньги я готов влюбиться даже в верблюдицу. А ты в принципе ничего, когда молчишь…
        - Так в чем же дело, радость моя? Может, попробуем начать все сначала?
        - Ну уж нет! - взревел «супруг». - Снова оскорбления твоего ублюдочного брата, постоянные измены женушки…
        - Ну, ты тоже переспал с половиной города.
        - Знаешь, в чем разница? Я, мужик, должен был скрывать свои отношения, как сопливый школьник. О том, чтобы показаться с подругой на люди, не могло быть и речи. Чуть что, прибегает этот психованный Павлик или сам Максим и трясет перед носом пистолетом. Ты раздула чудовищный скандал, застукав меня в постели с горничной, а сама таскалась с любовниками в казино и рестораны, клубы и сауны. Да у меня рога уже давно доросли до неба. Весь город смеется надо мной. Я всего лишь раз поднял на тебя руку, а ты каждый день била меня куда больнее. - Костик, кажется, даже забыл, зачем пришел в эту комнату.
        - Разница не в этом. А в том, что я живу как хочу, никого не напрягаю, как в песне поется: «Не на чужие я гуляю, на свои», - холодно возразила я. - Ты же, как паразит, присосался к нам с братом и тянул то, что плохо лежит. Я мечтала избавиться от тебя, и показывала это всеми доступными средствами, раз человеческих слов ты не понимал. Оставь меня, и твои великолепные рога отпадут сами собой. Нет же, ты держишься за этот брак, как пиявка.
        - Я тоже не против развода.
        - Только я ничего не прошу у тебя на память, а ты, опять же, претендуешь на мои деньги. Вот в этом вся разница. Я доступно объяснила?
        - Но ты должна…
        - Я ничего тебе не должна. То, что ты трахнул меня и сделал ребенка в очень подходящее время, не дает тебе права жить за мой счет всю оставшуюся жизнь. Я в чем-то не права?
        Константин замолчал, не зная, что ответить. Тут он вспомнил наконец о цели своего посещения:
        - Этот разговор все равно не имеет смысла, назад дороги нет. Благодаря твоим стараниям Дарья в тюрьме, и я не уверен, что она сможет молчать долго. Ты сама все испортила. Могло все оказаться значительно проще, а ты вместо подписей поставила какие-то каракули. Мы бы уехали с деньгами - и все. Сегодня самолет улетел без нас. Придется все переигрывать.
        - Я так расстроена, что сорвались ваши планы. Но, милый, а какое место в планах занимала бы я? Синее и холодное?
        - Нет, черное и горящее, - сорвался он.
        Я мысленно содрогнулась, но нашла в себе силы продолжить этот нелегкий разговор:
        - Ты повторяешься, любовь моя. В огне я уже горела по твоей просьбе, да, видишь, огонь меня не берет.
        - Ведьма… - с ненавистью прошептал он. Видимо, ему действительно нелегко пришлось с Лилианой. Он говорил слишком много, старался задеть меня побольнее, отыграться за пережитые унижения. При этом выбалтывал то, что по идее мне знать было вовсе не обязательно. - Ты все испортила, план был просто идеальный. Я нашел в Твери эту девчонку - Ветрову Дашу. Как только я увидел ее поразительное сходство с тобой, сразу все для себя решил. Фигура и волосы были идеальны. Со спины или издалека вас можно было легко спутать. Только лицо… Но лицо при современной пластической хирургии не проблема. Я отвез ее в Германию, в клинику Хофмана. Ты знаешь, он способен творить чудеса. Но это процесс долгий. Шрамы должны зажить идеально и быть незаметными. Я вернулся в приподнятом настроении, а тут ты со своими фотографиями и разводом. Твои адвокаты собирались покончить со мной раньше, чем Даша смогла бы заменить тебя. В ярости я тебя избил. Когда ты потеряла сознание, я испугался. Представив реакцию Макса на твои синяки и ссадины, впал в отчаяние. Крутов, мой давнишний приятель, вызвался помочь. Он уверил меня, что его
люди пристрелили тебя, а труп сожгли. Я сделал вид, что ищу тебя по всему свету, а сам ждал выздоровления Дарьи.
        Так вот какой козырь прятал Костик у себя в рукаве! Права была Нинка, не стал бы он рисковать без запасного аэродрома.
        - Мы уже готовили торжественное возвращение беглянки домой, но тут эти придурки Санек и Виктор наткнулись на тебя в Египте. Если бы они позвонили мне, я бы послал людей, которые вас уничтожили без шума и пыли, но нет. Их угораздило попасть на Павлика, верного пса твоего братишки. Он послал доктора и людей из охраны. Хорошо хоть Макс в это время парился в больнице, а то сам примчался бы и вытряс из тебя всю правду. А как ты оказалась в Египте?
        Не желая отвечать на этот вопрос, я задала встречный:
        - И ты не побоялся воспользоваться помощью Крутова? После того, как он подвел тебя в таком важном деле?
        - Я не уверен, что это его вина. Киллер, которому он поручил убить тебя, погиб в перестрелке. Да и потом, он не знает, для чего понадобилось выдавать меня за мертвеца. Может, он посчитал, что я хочу слинять от вас навсегда. Ему это в любом случае выгодно. Судя по тому, что ты здесь, в его охотничьем домике, а Макс остался у себя на даче, Крутов все сделал правильно.
        Вот оно что! Значит, пока я была без сознания, меня перевезли в другое место!
        - А как ты нас нашел, мы вроде прятались?..
        - Тоже мне тайное убежище! Да я был уверен, что Макс полетит именно туда. Поставил ему жучок на всякий случай, так, для проформы. А на дачке все приготовили, подсыпали снотворное в коньяк и мартини.
        - А если бы мы пить не стали?
        - Не смеши. Если есть бутылка, ты ее не пропустишь, ну а вообще, имеются и другие методы, газ, например.
        - Ясно. Значит, Максим тоже в плену. Здорово. Его ты тоже планируешь убить?
        - Нет, - с досадой признался Костик. - Его придется оставить. Во всяком случае, придется постараться, чтобы ни один волос не упал с его головы. Твой братец, в отличие от тебя, человек нужный. Тот, кто связывается с ним, долго не живет. Если из-за меня пострадают интересы криминальных авторитетов, никакие деньги не спасут. На устранение Макса я пойду только в том случае, если ты своим поведением не дашь мне другого выхода.
        - Чудно, если он такой крутой, то чего же тебя, гниду, терпел столько времени? - искренне удивилась я.
        - Он не бандит, коммерческие дела пытается без крови решать. Я не мешал ему работать, тебя не трогал, твоих любовников, только с разводом тянул - и все. Бешеный он, правда. Вот если бы увидел сестричку в синяках, мог бы на месте пристрелить… По мокрому у них Павел в основном. Мне как доложили, что ты с ним шашни закрутила, я струхнул, признаюсь. Ему человека пристрелить легче, чем букетом порадовать любимую. Я так испугался, что даже попытался взорвать тебя вместе с этим убийцей в машине. Жаль, вы оба остались живы. Это, кстати, тоже заставило меня поторопиться. После выхода из больницы Павлик не стал бы проводить долгого следствия.
        - Но ведь Максим, если останется жив, узнает о пропаже денег со счетов и ни за что не простит тебе этого!
        - Ну, такой вариант я продумал, - довольно захихикал Костик. - Он не станет мстить. Во-первых, я мертв. А во-вторых, он пребывает в уверенности, что денежки у него стянула родная сестричка. Ты привезла его на дачу, опоила снотворным. Потом он много раз мог убедиться, что в плену только он, а ты разгуливаешь свободно, смеешься, чувствуешь себя превосходно. Даша в твоих тряпках вовсю старалась ему показать, что вы по разные стороны баррикады. Он сентиментальный дурак, твой братец. И слишком тебя любит. Докажи, что и тебе он небезразличен. Отдай деньги, и парень останется жив.
        - Но Даша в тюрьме, с ее шрамами да в этой-то ситуации сразу все станет ясно… - попыталась я ухватиться за соломинку. Мне стало жутко от этих откровений. Козыри перед жертвой выкладывают в одном случае - если жертва обречена. При таком раскладе меня просто невозможно оставить в живых.
        - Я предусмотрел и этот вариант. Любой, даже самый гениальный план иногда дает сбой. Дарья в случае неудачи должна заявить, что ее наняла ты, и потребовать адвоката. Она, конечно, дура и расколется непременно, но немного времени у нас есть. Я предупредил Крутова, он найдет достойного «адвоката» для нашей подопечной.
        - Неужели и тюремные стены не спасают от киллеров? - изумилась я.
        - Деньги рушат любые стены, тебе ли этого не знать, солнце мое?
        Я встала с кровати и подошла к столу. После долгих раздумий сказала:
        - Ты очень умный и дальновидный. Но если я не отдам тебе свои деньги? Тогда ведь все летит к черту?
        - Это слабое место в моих расчетах. Особенно теперь, когда Дарья в тюрьме. Наверное, придется вывезти тебя за границу.
        - Я не поеду, ты же не потащишь меня в самолет волоком?
        - Тогда придется уничтожить тебя и твоего брата, - печально признался Костик. - Не знаю, можно ли будет воспользоваться деньгами в этом случае. Вероятно, я даже не смогу снять их со счета, не успею свидетельство о твоей смерти получить, как на меня откроется охота. Придется быстренько линять… Буду скрываться, пока все не рассосется… Ведь я буду официальным владельцем больших денег, это согреет мне душу… А вам ничего не поможет. Вы лишитесь своих глупых голов намного раньше, их будут черви жрать… Подумай, Лилиана! Макс точно остается жив и здоров, а твоя судьба зависит от твоего поведения. Тебе решать. Как только мы сойдем с трапа (во Франции, например), мои люди выпустят Максима на волю. - Он вопросительно посмотрел на меня.
        - Мне нужны гарантии, что я останусь в живых, - твердо заявила я. - Деньги не мои, устранив тебя, Макс все равно забрал бы их. Жизнь брата для меня тоже значит очень много. Там, во Франции, я выйду замуж за состоятельного папика, и все наладится. Макс не пропадет и без денег, он делает их даже из воздуха. Но для всего этого я должна остаться в живых. Ты понял? Мне нужны гарантии. Иди и подумай!
        Костик так обрадовался моему желанию идти на контакт, что потерял бдительность. С победной улыбкой он повернулся ко мне спиной и пошел к двери. Зря он это сделал, честное слово. В тот же миг тяжелый дубовый стул опустился ему на макушку. Я с такой силой ударила паразита, что ножка, за которую я ухватила тяжелый допотопный агрегат, чуть не треснула у меня в руках. Я никогда раньше не била человека, но сейчас у меня не было времени убиваться по этому поводу. Честно сказать, меня не волновало, жив ли он. Мной двигало одно стремление - побыстрее сделать так, чтобы он, очнувшись, не мог побежать вдогонку. Я изъяла у него пистолет и документы на машину, связала руки и ноги разорванной простыней. Подумала - и на всякий случай заткнула рот кляпом.
        Проделав все это, с пистолетом в дрожащей руке рискнула выйти из комнаты.
        Глава 13
        В узком коридоре я остановилась и настороженно прислушалась. Вроде все тихо. Неужели кроме Константина здесь нет никого? Но ведь он не постоянно находится в доме. Уезжает и оставляет меня одну? А почему бы и нет? Я весь день пыталась выломать дверь или ставни, у меня ничего не получилось. Так зачем меня охранять? Денег у моего «муженька» не слишком много, да и лишние свидетели ни к чему…
        Приободряя себя таким образом, я тихонько двигалась к выходу. Я не собиралась осматривать дом, моя задача была куда скромнее: добраться до машины и сделать ноги. Вдруг меня как током подбросило: на тумбочке у двери, ведущей на улицу, резко зазвонил телефон. Спрятаться в пустом коридоре было негде, я замерла, сжимая пистолет. Мне показалось, что телефон звонит нестерпимо долго, но к нему так никто и не подошел. Когда повисла тишина, я облегченно вздохнула. Похоже, в доме и впрямь никого не было. Я довольно смело вышла на улицу и двинулась к машине. Сегодня Костик приехал на моем любимом «хаммере». Я завела машину и тронулась. Я очень торопилась, в любой момент мог кто-то появиться и помешать моему побегу. В джипе я успокоилась, проехав несколько километров, свернула в лес. Исследовав бардачок и боковые карманы дверок, я пришла к неутешительному выводу: у меня нет денег даже на заправку машины, я не знаю, где нахожусь, бензина в баке мало, если до города далеко, придется бросать машину и добираться на голом энтузиазме. Ехать по дороге на «хаммере» было опасно. В любой момент мог встретиться
«неприятель». Крутов, как сказал Макс, начальник охраны, значит, может запросто выделить людей для любых целей. Но все же я рискнула и проехала на джипе всю лесную дорогу. Как только среди деревьев показалась трасса, я решила узнать, где нахожусь, а заодно попробовать поймать попутку.
        Замаскировав авто под деревьями, я вышла на обочину дороги. Останавливаться никто не хотел. Наконец, притормозила довольно приличная «Волга». За рулем сидела пожилая дама в очках.
        - До города не довезете? - Увидев в ее глазах сомнение, я заторопилась: - Я заплачу, сколько скажете.
        - Девушка, но город в другой стороне.
        - Да? - расстроенно произнесла я. - А далеко?
        Женщина ничего не ответила, сердито захлопнула дверку и рванула с места. Пожав плечами, я переместилась на противоположную обочину. Люди, напуганные разбойниками и грабежами, не хотели останавливаться на пустынной трассе. Устав махать рукой, я решила двигаться на своей машине, хоть направление узнала, и то хорошо. Потом, глядишь, указатель какой-нибудь попадется. Рассуждая таким образом, я стала переходить широченное шоссе. Комары облепили ноги, я наклонилась, чтобы нарушить их кровавое пиршество, и вдруг услышала визг тормозов. Откуда взялась эта
«копейка», до сих пор не пойму. Вроде ни справа, ни слева машин не наблюдалось, лететь на огромной скорости эта развалюшка тоже не могла. От резкого торможения жигуленок развернуло поперек дороги, я даже не смогла понять, в какую же сторону двигался автомобиль. За рулем сидела девушка. Она настолько крепко вцепилась в руль, что костяшки пальцев побелели. Из зажмуренных глаз текли слезы. Тронув ее за плечо, я поинтересовалась:
        - С тобой все в порядке, о руль не ударилась?
        Она медленно открыла глаза, в них стоял ужас.
        Голос дрожал:
        - Я вас не задела?
        - Да что ты, милая, до меня метров пять оставалось. - Я недоумевала, как можно было не объехать меня, неподвижно стоявшую посреди дороги, когда с одной стороны три полосы движения и с другой столько же. Тут мой взгляд уперся в лобовое стекло
«копейки». На нем красовался треугольничек с красной буквой «У» внутри. Я сама не так уж давно украшала машину подобными знаками, поэтому прекрасно поняла состояние девочки за рулем.
        - Я решила попробовать проехаться на скорости… тут машин немного.
        - Так ты из города едешь?
        - Да, я там боюсь учиться, кругом одни иномарки, того и гляди заденешь, да и знаки я различать не успеваю, милиционеры постоянно останавливают, такое ощущение, что они только меня и ждут… все проезжают, а стоит мне появиться, сразу палкой махать начинают.
        - У гаишников нюх на неуверенно едущие машины. Не расстраивайся, когда я училась, было то же самое.
        - Правда? - обрадовалась девушка. - Меня Наташа зовут, а вас?
        - Лилиана. Только не вздумай выкать, я еще не чувствую приближения старости…
        Девчонка рассмеялась, а я удивилась, с какой легкостью, даже не задумываясь, представилась чужим именем. Я так сроднилась с ним, что начала проблемы Лили считать своими собственными. Только вот «брата» никак не могла принять за кровного родственника. Н-да… Такая вот странность…
        Мы с Наташей убрали ее машину с середины дороги и присели на обочине покурить. Она просто не в состоянии была ехать дальше, пока не успокоится дрожь в руках и ногах. Мы мило болтали, когда на дороге показалась иномарка. Не знаю почему, на душе будто кошки заскребли. Когда она свернула на лесную дорогу, недалеко от которой притаился мой «хаммер», я еще сильнее занервничала. Дальнейшее сидение на обочине становилось просто опасным.
        - Послушай, - обратилась я к новой знакомой. - А ты долго планируешь тут тренироваться? Мне бы в город…
        - Да мне все равно, где учиться, с тобой можно и по городу проехать, - с готовностью отозвалась Наташа.
        - А права-то у тебя есть? А то я все документы в машине оставила.
        Действительно, права на имя Глебовой Марии Семеновны, техпаспорт, страховка, ключи от моей квартиры - все находилось в бардачке «восьмерки», и мне необходимо было добраться до нее как можно быстрее. Трудность состояла в том, что ключи от машины были в сумочке, которая подевалась неизвестно куда, после неудачного пикника с Максом.
        - Права есть, - тяжело вздохнула девушка, - хоть это спасает от окончательного гнева гаишников.
        - Поехали, - решительно скомандовала я. - Я буду следить за дорогой, знаками, светофорами, твоя же задача - заниматься рулем и педалями. Идет?
        - Конечно, домой-то все равно возвращаться придется…
        Мы ехали медленно. Наташа шарахалась от любой встречной машины, как от чумы. На узких участках ее правые колеса то и дело попадали на обочину. На широкой дороге она постоянно норовила рулить по разделительной полосе, обгоняющие нас машины сердито сигналили, девушка пугалась и втягивала голову в плечи. Я вспотела от напряжения, пока мы добрались до города. Когда движение усилилось, показались оживленные перекрестки и светофоры, у меня появилось непреодолимое желание покинуть ненадежное транспортное средство и пересесть на банальный автобус. Останавливало отсутствие денег на проезд и обещание довезти Наташу до места в целости и сохранности. Как это непросто, знают, пожалуй, только инструкторы школы вождения, но у них передо мной два неоспоримых преимущества: многолетний опыт кручения руля с пассажирского места и полный набор дублирующих педалей. Даже сидя за рулем машины, я до сегодняшнего дня не представляла, насколько это трудное дело - управление автомобилем в густонаселенном городе. С грехом пополам мы добрались до стоянки моей «восьмерки». В багажнике «копейки» я обнаружила целый комплект
инструментов на все случаи жизни. Открыла дверку своей машины, безжалостно взломав замок. Слава богу, ключи оказались на месте. Наташа смотрела на мои манипуляции с открытым ртом.
        - У меня сумочку отняли на лесной дороге. Вот я и осталась посреди шоссе без денег и документов, - пояснила я.
        Девчонка безмолвно закивала. Я удивилась, увидев ужас в ее глазах.
        - Что случилось, на тебя никогда не нападали грабители?
        Девушка слабо махнула рукой куда-то вниз. Оказывается, моя футболка задралась и из кармана джинсов на свет божий показалась рукоятка Костикова пистолета.
        - А, это… - как можно спокойнее произнесла я, поправляя одежду. - Так нам положено оружие, я в милиции работаю.
        - А почему ты не воспользовалась им, когда у тебя сумочку отнимали?
        - Так я же не на работе была, чего светиться, - не сразу нашлась я. - Пистолет не заряжен, да и в сумочке ничего, кроме ключей и небольшой суммы денег, не было. А так могла оружия лишиться, это посерьезнее будет, - судорожно придумывала я правдоподобные объяснения. - Их ведь трое было, куда мне без патронов, все равно что с простой железякой!
        Не знаю, поверила ли моим объяснениям Наташа, но она успокоилась и согласилась довезти меня до квартиры. Дома все было по-прежнему. Те же тишина и пыль на всех предметах.
        - Редко дома бываю, работы много, - пояснила я. - Ты заходи, сейчас чай пить будем.
        Только сели за стол, раздался звонок в дверь. Не иначе, как бдительная соседка проверяет, кто посетил вверенный ей объект. Объяснения с ней не входили в мои планы, да еще в присутствии Наташи. Сделав девушке знак молчать, я распустила волосы и накинула на себя зеленое покрывало с дивана. Открыв дверь, произнесла замогильным голосом:
        - Маргарита Львовна, спасибо за заботу о моем имуществе.
        Этого было достаточно, чтобы соседка отскочила к своей двери. Увидев, что я двигаюсь за ней, она поспешно скрылась за дверью, заперев для верности замки. Телефона в ее квартире не имелось, так что опасаться вызова милиции не стоило, сейчас она выпьет успокоительного, а выйти из квартиры решится очень не скоро.
        - Кто это был? - с любопытством спросила Наташа, когда я вернулась, аккуратно складывая покрывало.
        - Соседка. Она маленько тронутая, вообразила, что я привидение. Я спорила с ней раньше, доказывала, а теперь решила плюнуть. Хочется ей экзотики, пусть получает.
        - А покрывало зачем?
        - В ее представлении я утонула, так что зеленое покрывало подходит, синее, наверное, лучше, но другого нет.
        - Быстро ты с ней управилась, - хихикнула девушка.
        - Так не в первый же раз, - пожала я плечами. - Давай чай пить, что ли. Вода давно вскипела.
        Пока мы пили «Липтон» с конфетами, отыскавшимися в шкафу, я прикидывала план дальнейших действий. По всему выходило, что, как только обнаружится мой побег, в опасности окажется Макс. Насколько я поняла, его держали на той даче, куда он привез меня три дня назад. Пока он будет считать, что в его пленении виновата я, он останется в относительной безопасности. Но стоит мне явиться на дачу, все планы Костика и его товарищей полетят к черту. «Муженек» слишком разоткровенничался со мной. Уверовав в свою безопасность, решил отыграться за свои унижения и страхи, но опять просчитался. Теперь для спасения своей шкуры ему придется избавляться от Макса.

«Брата» нужно было немедленно спасать, только что я могла одна, хоть и вооруженная пистолетом? Он ведь мужик, его «тюрьма» наверняка охраняется серьезнее моей. С парочкой тренированных качков мне точно не совладать. Что же делать? О том, чтобы трусливо сбежать и бросить Максима на произвол судьбы, не могло быть и речи.
        Мне бы очень помог Павел или Нинка на худой конец. Но их телефоны остались в сотовом, который находился в похищенной сумке, а выучить наизусть длинные билайновские номера я просто не успела. Домашний номер подруги не отвечал, наверное, она до сих пор ожидала известий в квартире Макса. Я страшно корила себя за то, что не удосужилась узнать его городской телефон. Сунуться туда я не рискнула бы - вдруг там дежурят люди Крутова? Ну что же, придется действовать в одиночку.
        Я взяла запасные ключи от «восьмерки» и две тысячи рублей, отложенные на крайний случай, и мы снова поехали к стоянке. Я посоветовала Наташе оставить машину на моем месте, а домой добираться на автобусе.
        - А ты поучишь меня водить машину?
        - Конечно, когда вернусь. - Неизвестно, наступит ли это счастливое время, но зачем расстраивать девчонку?
        Заправив полный бак бензина, я выехала на дорогу, ведущую к Максимовой даче. Добралась до березовой рощи, оставила «восьмерку» между двумя разросшимися кустами неизвестного вида. Их раскидистые ветки довольно сносно прикрывали мое авто в совершенно прозрачном лесу. Дальше я начала двигаться с большой осторожностью, на своих двоих. Со стороны дача выглядела необитаемой. Во дворе стояла машина Максима, больше в окрестностях никаких транспортных средств не наблюдалось. Я долго следила за окнами и дверями, никакого движения заметно не было. Может,
«брата» тоже никто не охраняет? Заперли, как меня, и приезжают только покормить? Только как это осуществили? Ставни ни на одном окне не заперты, может, его связали? Ждать дальше не имело смысла, в любой момент могли нагрянуть тюремщики, тогда мои шансы на спасение Максима свелись бы к нулю.
        С пистолетом в руке я двинулась к двери. Дверь легко открылась, даже не скрипнула. По моим подсчетам, в домике было четыре комнаты, обследовав их поочередно, я пришла к выводу, что они совершенно пусты. Оставалась кухня в конце коридора, в кирпичной пристройке. Я распахнула дверь и замерла на месте: в кресле развалился огромный бритоголовый парень. Судя по всему, он крепко спал. Максима не было и здесь. Куда же они запрятали «брата»? Мучаясь этим вопросом, я начала медленно пятиться назад. Тут мне не повезло: пятясь задом наперед, я не заметила шнура, лежащего на полу под ногами. Дернув его, я стащила со стола электрочайник, который покатился по доскам с ужасающим грохотом. Парень мгновенно вскочил, в руках у него появился пистолет в два раза больший, чем мой.
        Я в ужасе замерла, глядя на лысого гиганта.
        Он же повел себя достаточно странно, убрал пистолет в карман и начал оправдываться, как провинившийся школьник:
        - Извините, ради бога, прикорнул немного, меня вторые сутки никто не сменяет, не могу же я все время не спать. Да и пленник наш довольно спокойный, все больше спит.
        Я обалдело смотрела на парня, вникая в смысл его слов. Он, видя, что я молчу, приободрился и продолжил:
        - Мне Константин Леонидович утром сказал, что вы не сможете сегодня приехать, и сам сделал Максиму укол. Предупредил, что доза большая, до ночи в кайфе будет, а то и до утра, так что зря вы приехали, Дарья Михайловна, он все равно не поймет, кто перед ним.
        Ах вот оно что, он принимает меня за Дашу! Тогда все понятно. Костик же говорил, что Макс постоянно видит «меня» на свободе, «я» ежедневно прогуливаюсь по этому дому. Неудивительно, что охранник сразу «узнал» меня. Утром Костик не пожелал поставить его в известность, что самозванка находится в тюрьме, опасаясь, вероятно, бунта на корабле, и тот совершенно не удивился моему появлению. Меня обеспокоили слова об уколах, которые делают Максиму, но больше интересовал вопрос, где его прячут. Спросить об этом в роли Дарьи Михайловны я, само собой, не могла, поэтому сказала, убрав в карман пистолет:
        - Пойдем-ка, дружок, проверим, как наш подопечный.
        Парень никуда не пошел, просто наклонился к полу, откинул дорожку. Моему взору предстал люк в полу. Значит, «брата» держат в подвале. Охранник отпер замок, отодвинул крышку в сторону.
        - Спускаться будете или так посмотрите?
        - Придется спуститься, - вздохнула я. Мне действительно не хотелось этого делать, но, чтобы разобраться в ситуации, стоило рискнуть.
        Охранник притащил из коридора лестницу и опустил в люк. Оказавшись внизу, я огляделась. Небольшое помещение погреба, видимо, специально освободили от банок и продуктов, чтобы превратить в темницу. На пустых полках я не увидела ничего, кроме колоды карт и железной кружки, в углу стояла панцирная кровать, на которой, отвернувшись к стене, лежал человек. При нашем появлении он даже не шелохнулся. Вентиляция была вполне приличная, горел электрический свет, но тюрьма «брата» производила куда более удручающее впечатление, чем моя. Выбраться из нее с бесчувственным телом было бы не под силу слабой женщине. Решение пришло само собой.
        - Послушай, не помню, как тебя зовут… - обратилась я к парню.
        - Николай.
        - Послушай, Коля. Дела наши складываются не очень. При походе в банк вышли некоторые накладки. Ничего особо страшного, но рисковать не хочется. Нужно перевезти этого парня, - я указала глазами на погреб, - в дом, где содержат Лилиану. - Видя сомнение в глазах охранника, я продолжила: - Макса ищут друзья, рано или поздно они здесь появятся, Павлик отлично знает это место. А тот дом не связан с Вороновыми, там безопаснее прятать его и сестру.
        - А чего Костик сам не приехал или шеф? - с сомнением уточнил Коля.
        - Крутов вовсю создает видимость поисков, а Константин Леонидович боится слежки, Павел его подозревает. Понимаешь?
        Я боялась, что охранник заупрямится или догадается позвонить шефу. Костик ему вряд ли ответит, а вот Крутов… Тогда придется стрелять в Николая, а мне очень не хотелось этого делать. Я до сих пор вспоминала, как хрустнули кости «мужа» после удара стулом, еще одного такого впечатления мои нервы просто не выдержали бы. К счастью, парень мне поверил. Видно, Даша пользовалась доверием, и охранник это знал.
        - Чего делать-то надо?
        - Я сейчас подгоню машину, загрузим в нее Максима. Запрем здесь все, приведем в порядок, будто никого не было. Потом на двух машинах, ты на Максовой, а я на своей, поедем к Лилиане. Усек?
        - Усек, - угрюмо подтвердил парень.
        Я быстренько смоталась за «восьмеркой», мы вытащили Макса наверх. Скажу вам, непростая это работа, из болота тащить бегемота. Чертовски прав был Чуковский. Если бы не героические усилия гиганта Коли, мне никогда не удалось бы поднять бесчувственное тело «брата» на двухметровую высоту по шаткой деревянной лестнице. Но и при его помощи пришлось попотеть. Когда тело наконец примостилось на переднем сиденье моего автомобиля, я «внезапно вспомнила»:
        - Там на кровати осталась Максимова куртка, нельзя оставлять улики, спустись и забери ее, да осмотрись, может, еще чего завалялось.
        Охранник послушно спустился по лесенке вниз. Я мгновенно захлопнула люк. Приладила замок, заперла торчащими в нем ключами, прокричала Коле на прощание:
        - Извини, у меня не было другого выхода. Ты молодец, все сделал правильно, иначе мне пришлось бы убить тебя, а я не люблю это занятие.
        При беглом осмотре комнат я заметила сотовый, лежащий на комоде. В нем узнала телефон Макса. Моей сумки нигде не наблюдалось, видно, она со всем ее содержимым попала в руки Дарьи. Прихватив аппарат, я покинула дом, завела машину и тронулась к городу.
        Глава 14
        Я ехала кружным путем, опасаясь встречи с людьми Крутова. Километров через пятнадцать позволила себе остановиться. Максим на соседнем сиденье вел себя подозрительно тихо, меня его слабое дыхание не на шутку тревожило. Посадив «брата» поудобнее, попробовала привести его в чувство. Попытки мои успехом не увенчались. Он сидел передо мной такой бледный и беззащитный, что я, обняв его, горько расплакалась.
        Что же это такое, господи?! Я столько лет искала своего принца, красивого, сильного, умного и богатого. И вот он появился. Точно такой, как я мечтала. Я не могу потерять его так скоро. Макс ведь даже не знает, что я люблю его. Он может позволить себе дать свободу чувствам, ведь он нам с Лили совсем не брат. Что вколол ему Костик? Вдруг, узнав, что Даша в тюрьме, он решил оборвать все нити перед тем, как скрыться? Может, мой любимый умирает, а я сижу и вою на небо, как идиотка. Решительно вытерев слезы, снова села за руль. Нужно срочно везти Максима в больницу! Главное - спасти ему жизнь, а дальше пусть сам решает, что делать для нашего спасения. Перед тем как завести мотор, я еще раз наудачу позвонила Нине домой. И трубку взяли!
        - Алло, - услышала я усталый голос подруги.
        - Привет, Пятачок, ты одна?
        В трубке воцарилось молчание.
        - Мне некогда в молчанку играть, срочно нужна твоя помощь.
        - Но Павлик сказал, что ты умерла, повесилась в камере… - жалобно прошептала трубка.
        - Слушай, Нин, прекрати верить кому попало. Если я и правда умру, сообщу тебе об этом первой. Причем лично.
        - Все шутишь, - вздохнула подруга. - Значит, точно жива.
        - Еще бы. Свяжись со Светкой, мне срочно нужен врач.
        - Ты ранена? Она же детский…
        - Какая разница? - перебила я Нину. - Пусть прямо сейчас приезжает к тебе. У меня в машине человек умирает.
        - Сейчас позвоню, - испуганно пискнула подруга. - Ты ко мне едешь?
        - Да! - Я отключила телефон и облегченно вздохнула. Светка отличный врач, пусть детский, но она сможет отличить умирающего от живого. На всякий случай я достала из багажника очередную «дежурную» бутылку водки и полила спиртным одежду Макса. Затем с более светлым настроением погнала «восьмерку» дальше.
        На въезде в город меня остановили гаишники. Я похвалила себя за предусмотрительность, достала бумажник и бодро вылезла из машины.
        - Сержант Голубев! Предъявите ваши документы.
        Я подала бумаги, сержант тщательно проверил все до одной, настороженно косясь на неподвижного Макса. Потом не выдержал и спросил:
        - А с товарищем что? - открыл правую дверку, в нос ударил водочный аромат.
        - Ничего особенного, - беспечно ответила я. - Пьян в стельку. Домой с пикника везу. Друзья там остались, а я вся на нервах. Хорошо хоть в машину сам сел, а то бы я его не впихнула, борова, - пожаловалась я сержанту. - Пить много стал, раньше мы хорошо жили, а теперь хоть разбегайся…
        - Да что вы, девушка, не алкоголик же он у вас. По всему видно, человек приличный, не бомжара, а выпить лишнего всякий может.
        - Вы думаете? - с надеждой посмотрела я на стража порядка.
        - Вы просто сама не выпиваете, вот и осуждаете, а ведь на Руси отдых без спиртного - не отдых.
        - Я не против выпивки, сержант, но за рулем все время, он на праздники всегда меня ехать заставляет.
        - Что за рулем не пьете, это правильно, - поучительно произнес Голубев, возвращая документы. - Пьяный водитель - настоящий преступник. Счастливого пути.
        Я с облегчением вздохнула, снова оказавшись в машине. Быстрее бы добраться до Нины, пусть Максима осмотрит врач! А до тех пор я просто не смогу свободно вздохнуть… До подъезда подруги доехала без происшествий.
        Толстенькую Светлану и худышку Нину я увидела сразу, как только завернула во двор. Степенная Светлана чинно восседала на лавочке с медицинским саквояжем на коленях, Пятачок по своей привычке приплясывала вокруг, с нетерпением поглядывая на дорогу. Увидев меня, подбежала к машине.
        - Батюшки, что это с ним? - ахнула она, заглянув внутрь. - Белый весь и дышит еле-еле. Опять, что ли, прострелили?
        Светлана решительно отодвинула ее от машины:
        - Не трындычи, дай специалисту посмотреть.
        - Может, в квартиру его затащим? - устало предложила я.
        - Ага, корячиться будем на глазах всего подъезда. Он хоть ноги передвигает?
        - Не знаю. - Мне хотелось плакать, но, честно говоря, даже на это не было сил.
        - Хватит пререкаться, идите вон на лавке посидите, пока я больного осмотрю. - Света залезла в «восьмерку» и захлопнула дверцу.
        Мы с Ниной уселись на лавочку.
        - Ты почему из квартиры Макса ушла? Он же велел тебе Пашку дождаться.
        - А я и дождалась. Пашка позвонил и начал орать.
        - Чего орал-то?
        - Мол, при попытке снять деньги со счета Лилианы задержана мошенница.
        - Ты испугалась и слиняла? Подумала, что это я? - Я тоненько захихикала.
        - Нет, про тебя мне в голову не пришло, он не говорил, что лицо у мошенницы такое же, как у Лилианы. Я, как было приказано, сидела в квартире и ждала.
        - Ну и как, дождалась?
        - Вечером появился Павел. Он сбежал из больницы и выглядел довольно забавно. Заросший, одежда рваная…
        - Ты помогла парню привести себя в порядок? Спинку потерла?
        Нинка покраснела от обиды. Видно, Паша серьезно запал подруге в душу.
        - Не пойму я твоего сарказма, это мое дело, кому чего тереть. Я же не спрашиваю, что ты три дня с Максом на даче делала? Или «братец» тебя не захотел, и ты к прежнему женишку перекинулась?
        - Нин, ну извини, я не хотела тебя обижать. Я рада, если у тебя заладились отношения с человеком, который тебе нравится… - Я не знала, как начать нелегкий разговор. - Но он ведь может оказаться не таким славным, как кажется… Ты знаешь, чем он занимается?
        - А мне все равно, - с вызовом произнесла Нина. - Он хороший человек. Мужик настоящий. Ты что-то против него имеешь? Или это «брательник» тебя настраивает?
        - Что ты к Максиму-то привязалась? Человек при смерти, а ты…
        - А чего с ним? - сбавила обороты подруга.
        - Ему очень плохо. Ты же ничего не знаешь… Даже не догадываешься, как я провела эти злосчастные три дня… Меня убить пытались, я сама человеку голову проломила… А ты со своими подколками…
        - Ты первая начала, - шмыгнула носом Нина.
        - Первая, вторая, какая разница. Ругаться из-за мужиков в такое неподходящее время - глупо.
        - Тебе хорошо, ты всем нравишься. Пашка все: Лили то, Лили се… И Максим на тебя голодными глазищами поглядывает, про Костика вообще молчу…
        - Вот и правильно. Нечего говорить об этом уроде. Ему не до амуров сейчас, он связанный на полу валяется. Про Макса ты тоже загнула, он же двадцать пять лет считает себя моим родным братом. Думаешь, нормальный человек может через это переступить?
        Нина подавленно молчала.
        - И про Пашку не переживай, не было у нас ничего. Я ему поклялась никому не говорить, но раз уж так вышло, скажу: контракт мы заключили, деловое соглашение. Понимаешь?
        - Нет.
        - И не надо. Только имей в виду: ревновать незачем. И все. - Я решила сменить тему: - А что ты говорила про мою смерть?
        - Это утром, часов в одиннадцать, Павлу на сотовый позвонили, мы завтракали как раз, я омлет с ветчиной сделала и с зеленью…
        - У нас времени мало, давай по существу, - перебила я подругу.
        - Короче, ему сказали, что Лили оказалась ненастоящей. Ее раскололи, и она с горя повесилась в камере. Он выругался, не доел, поскакал куда-то. По дороге чего-то про киллеров упоминал… Я тоже струсила, если копать начнут, выяснят, какая из меня прислуга с рекомендациями. Да и потом, раз ты повесилась…
        - Почему ты решила, что это я? - потрясенно посмотрела я на подругу. - Сказали же, ненастоящая…
        - А ты что, настоящая? - удивилась Нина.
        - Ты права, - опомнилась я, - но порой мне кажется, что я и есть Лилиана, я будто раздвоилась… Представляешь?
        Подруга неопределенно пожала плечами:
        - Не очень, но в принципе понять можно. Ты уже давно живешь ее жизнью, во всех отношениях разобралась, привыкла… А чего ты не рассказываешь про трехдневный уик-энд с «братом»? Что-то про голову пробитую упоминала?
        Я рассказала подруге про свои злоключения в эти дни, про Дашу, Костика, свою тюрьму и погреб Максима.
        - Не знаю, что теперь делать, охранник, когда его из подвала вытащат, расскажет про мою машину, номер-то он видел, тогда все раскроется, начнут под Машу Глебову копать. Есть, конечно, надежда, что не запомнил он номер, но слабая.
        - Пристрелить его надо было, и все, - воинственно заявила Нина. - Пистолет же был…
        - С чего это ты, Нин, такая кровожадная стала? Ты сама убивала человека хоть раз? Не зря говорят: с кем поведешься, от того и наберешься…
        - Ты на кого это намекаешь? - с подозрением посмотрела на меня подруга.
        Ответить я не успела, к нам подошла Света:
        - Я сделала парню несколько уколов…
        - Что с ним? - в один голос спросили мы.
        - Ему, похоже, вводили наркотики и успокаивающие средства одновременно. Я не уверена, но симптомы очень похожи. Если бы были просто наркотики или, например, снотворное, зрачки и дыхание… ну, в общем, все симптомы были бы другие, а это сочетание дает странный эффект, человек вроде спит, но видит разные удивительные сны, сходные с наркотическим бредом. Последняя инъекция, видимо, была великовата, но ты вовремя привезла его. Теперь все будет нормально. Парню требуется какое-то время для восстановления сил. Могут появиться тошнота, головокружение, не совсем адекватное поведение в первые часы после пробуждения, но это пройдет. Повторяю, нужно время. Во всяком случае, опасности для жизни нет. Сердце работает нормально, давление удовлетворительное…
        - Свет, тут такая ситуация, Машка не может пока домой возвратиться…
        Я посмотрела на подругу с благодарностью.
        - Ко мне на пятый этаж мы его даже втроем не затащим, да и небезопасно у меня…
        - Ключи, что ли, от дачи хочешь? Так и скажи, чего мнешься? Я предполагала такой поворот событий, прихватила их с собой. - Светлана покопалась в кармане и извлекла два ключа на колечке. - Расскажете хоть, что происходит? А то звонит Нинка, мол, Маша воскресла, вернулась из Египта, ей помощь срочная нужна. И никаких объяснений. Мне же тоже любопытно.
        - Спасибо тебе огромное, Свет, - искренне поблагодарила я. - Я лично тебе все расскажу, но позже, ладно? Сейчас каждая минута дорога.
        - Я тогда к Максу обратно поеду, раз не ты повесилась, - встряла в разговор Нина. - Побегу, а то Павлик вернется, а меня нет.
        Мы с обалдевшей Светланой посмотрели ей вслед.
        - Я тоже, пожалуй, пойду, а ты поезжай, нужно побыстрее положить парня, а то скрючен весь, кровообращение нарушено…
        Я попрощалась со Светой и опять поехала за город, на дачу подруги. Выезжала я снова через пост сержанта Голубева. Он махнул полосатой палочкой.
        - Здравствуйте, сержант Голубев. Предъявите, пожалуйста, документы.
        Узнав меня, он с удивлением почесал жезлом за ухом.
        - Чего это вы туда-сюда катаетесь? Забыли чего? - поинтересовался он.
        - И не говорите, сержант. Этот паразит на пикнике ключи потерял. Дверь ломать не охота, решила вернуться, поискать, пока друзья не разъехались.
        - Ну, счастливого пути, Мария Семеновна, - усмехнулся Голубев. - Не прощаюсь, скоро назад поедете…
        - Неужели опять остановите?
        - Непременно, - засмеялся гаишник. - Приятно с красивой девушкой поболтать, особенно когда ее супруг дремлет.
        Светкина дача стояла на отшибе. Подруга никогда не обрабатывала грядки, не косила траву. Участок выглядел заросшим, заброшенным. Но только на первый взгляд. На даче была отличная баня, в доме имелись холодильник, телевизор, плита, печка. Загнав машину на территорию дачи поближе к крыльцу, я приступила к переправке тела
«брата» из автомобиля в кровать. Тащить пришлось чуть ли не волоком. Помогать Максим даже не пытался. Хотя… признаки жизни начал подавать, что-то бормотал невнятное, пару раз даже открыл глаза. Я затащила его в комнату, расстелила простыню на низеньком диване и уложила туда «братца». Одежда его после всех событий трех дней выглядела не лучшим образом. Пришлось ее снять. Подложив под голову Макса подушку, я укрыла его одеялом, полюбовалась на дело рук своих и присела в кресло отдохнуть.
        Следующие два часа я потратила на хозяйственные дела: придала комнате и кухне ухоженный вид, выстирала Максимову одежду, развесила ее в саду. Свои рубашку и нижнее белье тоже пришлось освежить. Поместила их на веревке рядом с Максовыми шмотками, завернулась в простыню наподобие римского патриция. С трудом удалось растопить печку, и я приступила к приготовлению еды. Запас продуктов в холодильнике подруги оказался достаточно скудным. Картошка, соленые огурцы, банка шпротов, селедина в вакуумной упаковке, варенье, заварка. Неизвестно, когда проснется Макс, а мне этого пищевого набора вполне хватит на несколько дней.
        Я поужинала, включила телевизор. Сосредоточиться на кино никак не получалось. Мой взгляд постоянно притягивал мужчина, лежащий на диване. Я подходила, поправляла одеяло, любовалась на его загорелую грудь и накачанные мускулы. Я даже позволила себе погладить его лицо и волосы. Затем снова вернулась к телевизору. Осознав наконец, что ничегошеньки не понимаю в фильме, который смотрю уже второй час, я наконец телевизор выключила. Подтянула ноги к подбородку, закуталась в плед и задумалась.
        За окном шел дождь. Почему многие люди не любят ненастье? Лично я его обожаю. Когда за окном бушует стихия, начинаешь ценить уют своего дома, аромат чая, тепло мягкого пледа. Читать книгу в кровати под барабанную дробь капель по подоконнику - сплошное наслаждение.
        Почему-то именно в ненастную погоду хорошо мечтается. Сидя с ногами в кресле, я представляла себе, что нахожусь не в простом деревянном домике, а в старинном замке. За окнами бушует гроза, мы вдвоем - я и мой прекрасный рыцарь, раненный в бою с неприятелем. Нас окружают опасность и ночь. Только от меня зависит, выкарабкается поверженный герой или погибнет. Воображение рисовало шикарные развевающиеся одежды, блестящие доспехи, великолепных лошадей в богатой сбруе…
        Я очнулась от скрипа пружин старого дивана. Секунд тридцать смотрела в ночь, не понимая, где я и что здесь делаю. Взгляд остановился на мужчине, разметавшемся на белых простынях. Одеяло оказалось на полу. В окно ярко светила полная луна. Я смотрела на обнаженного Максима, не смея пошевелиться. В душе поднималась неодолимая теплая волна.
        Несмотря на то что за окном щебетала летняя ночь, стало довольно прохладно. Печка была холодной, я заледенела под пледом. Укрывая «брата», почувствовала, что и он основательно продрог. Я обняла его поверх одеяла. В свете луны лицо его казалось красивым и загадочным. С каким бы наслаждением я перецеловала его глаза, нос, губы. Но нельзя. Хотя… почему бы и нет? Пока не проснулся, он полностью в моей власти. Я улыбнулась этой нечаянной мысли. Находясь во власти сказочных мечтаний, скинула с себя простыню, сковывающую движения, включила тихую музыку (в магнитофоне стояла какая-то классика) и начала медленно танцевать в луче лунного света. Я представляла себя то феей цветов, то русалочкой, вышедшей на берег навстречу своему прекрасному принцу, то наложницей, завлекающей султана. Музыка ускорилась, я стремительно закружилась, едва поспевая за переливами мелодии. Последние аккорды стихли, я замерла, откинула с лица разметавшиеся волосы. И - наткнулась на горящие глаза Максима. Его взгляд пронизывал меня насквозь. Я даже не сделала попытки прикрыться, так и стояла под его жадным сверкающим взглядом. Он
протянул руку, хрипло позвал:
        - Иди сюда…
        Я не решалась, но тут снова полилась чувственная завораживающая музыка. Ноги сами понесли меня к низенькому дивану, где, разметавшись на белых простынях, поджидало меня великое счастье. Трудно описать то безумие, которому мы предавались под звуки Чайковского. Я помню губы и руки, холод и жар, беспроглядную мглу, в которую окуналась, падая в бездну, и свет, вспыхивающий вокруг в моменты наивысшего наслаждения. Луну давно закрыли облака, но мы и так видели друг друга. Каждый изгиб тела любимого отпечатался у меня в мозгу. Я ощупывала его руками, пожирала глазами, пробовала губами на вкус. Наши тела и мысли слились в неразделимое целое. Я только успевала подумать, а он уже воплощал мои фантазии. Счастье и желание накрыли нас с головой.
        Глава 15
        Проснувшись, я с опаской посмотрела на своего партнера. Сердце замирало от предчувствия грозы, которая непременно должна разразиться. Отвернувшись, я забилась в самый дальний угол дивана и попыталась снова уснуть, ждать пробуждения Макса было невыносимо, воображение снова и снова возрождало ощущения прошедшей ночи, сердце замирало, по спине бежали мурашки при воспоминании о прикосновении его сильных горячих рук. Что он сделает, когда увидит себя в постели с родной сестрой? Обвинит меня в том, что я воспользовалась ситуацией и его беспомощным состоянием? Света предупреждала, что в первые часы после пробуждения поведение больного может оказаться неадекватным. Возможно, он вообще не сознавал, кто находится в постели рядом с ним. Боже, что я наделала! Но искушение было так велико!
        Я спиной почувствовала, что Максим проснулся, лежит молча и смотрит на меня. Потом он протянул руку и погладил меня по волосам. Я не ожидала такой реакции. Сжавшись в комок, я перестала дышать. «Брат» приподнялся и резко развернул меня лицом к себе. Я со страхом открыла глаза и встретилась с его озадаченным, но довольно спокойным взглядом. Он провел кончиками пальцев по моему лицу, спустился на шею и грудь. Молчание становилось невыносимым. Начинать разговор первой было выше моих сил. Максим взял одеяло за кончик, стал медленно стягивать его с меня. Оказавшись обнаженной, я почувствовала себя совершенно беззащитной и окончательно растерялась. Видимо, мое замешательство доставляло какое-то необъяснимое удовольствие партнеру. Он продолжал насмешливо рассматривать то одну, то другую часть моего тела и по-прежнему молчал. Я наконец не выдержала, вскочила, заметалась в поисках одежды, совершенно забыв, что она вместе с Максовой болтается на веревке в саду. Увидев покрывало, я запахнулась в него поплотнее и встала за спинкой кресла.
        - Ну что, спряталась? - подал голос Макс. - Теперь, может, представишься?
        - В смысле? - оторопела я. Неужели он потерял память из-за этих чертовых уколов?! Этого только не хватало.
        - Я понимаю, что знакомиться после столь бурно проведенной ночи поздновато, но когда-то же надо! - продолжил «брат».
        - Я тебя не понимаю… - К чему он клонит? А может, это защитная реакция организма?
        - Не думаешь же ты, дорогая, что я стал бы заниматься любовью со своей сестрой? Давай уж, представься наконец, и покончим с формальностями.
        - Но я не… - залепетала я, окончательно сбитая с толку. Если это не потеря памяти, то явно тихое помешательство.
        - Да знаю я, что ты не Лили. Сразу понял, как только ты разделась. Я ведь сестренку с десяти лет воспитывал, купал ее, к врачам водил. У Лилианы шрам от аппендицита был, под левой грудью - цепочка родинок в виде полумесяца. Достаточно? Еще она носила пирсинг в соске. Сережку, безусловно, можно убрать, но дырочку не зашьешь. У тебя есть эта дырочка?
        Я стояла как громом пораженная, он понял, что я самозванка, и ничего не сказал, заставил меня мучиться неизвестностью. Хорошо смеется тот, кто смеется последним, дорогой! Я уютно уселась в кресле и ответила:
        - Ты прав, Максим. Конечно, я не Лилиана.
        Он победно ухмыльнулся.
        - Но я ее родная сестра-близнец.
        На лицо Максима набежало слабое темное облачко. Он резко сел и язвительно напомнил:
        - Дорогая, ты не забыла, что я сам - родной брат Лилианы? Я присутствовал при ее рождении, мне было уже десять лет, и я прекрасно помню, что никаких других девочек в это время не рождалось.
        - Ну, присутствовать при рождении ты не мог, поскольку это знаменательное событие произошло в заштатном роддоме города Семенова. В тот день родились сестры-двойняшки. Светлана Владимировна Зиновьева забрала только одну из девочек, а я восемнадцать лет воспитывалась в доме малютки и в детском доме номер два.
        - Но зачем она это сделала? - обескураженно прошептал Макс.
        - Ну, у Светланы были на то важные причины.
        - Сдается мне, ты все придумала, - решительно произнес Максим, сбрасывая оцепенение, охватившее его при моих заявлениях.
        - Пусть придумала, но ты-то вроде на умного претендуешь. Может, ты заметил у меня следы пластических операций? Или ты думаешь, на свете у каждого есть точная копия? Уже два месяца все без исключения принимают меня за сестру. Ни один из знакомых не усомнился!
        - Я говорил, что почувствовал неладное…
        - Ты говорил о характере, но не о внешности.
        Максим подавленно молчал. Он, несомненно, понимал справедливость моих слов, но сердце принимать их не желало.
        - Ты специально выдала себя за Лилиану? Как тебе удалось все это подстроить? Наверное, не обошлось без помощи близких? - Он засыпал меня вопросами, стараясь не думать о главном, что, по-видимому, мучило его. Родная сестра Лили является и его сестрой тоже!
        - Я ничего не подстраивала! Просто поехала отдыхать в Египет по своим собственным документам, на собственные деньги…
        - Глебова Мария Семеновна…
        - Вот именно! Глебова Мария Семеновна! Если бы хоть кто-то из вас поинтересовался этой женщиной, сразу бы все понял. Но мое сходство с Лили настолько поразительное, что никому и в голову не пришло что-то проверять.
        - Но почему же ты сама не призналась?
        - Я призналась. Но меня окружала кучка идиотов, которая начала твердить о приюте для умалишенных, я испугалась и решила подождать более удачного случая для признаний. Чем дольше затягивался фарс, тем сложнее было сказать правду. Мне просто не давали такой возможности, а когда я узнала, что Лили убита…
        - Что?! - закричал Максим. - Что ты несешь, дура?!
        - Она убита, - мягко повторила я. Достав из пачки две сигареты, я одну из них протянула «брату». Несколько минут мы молча курили. - Так вот, когда я услышала, что Костик убил свою жену, я решила, что просто обязана что-то сделать и вывести на чистую воду этого монстра. Но я не успела… - печально закончила я.
        Максим еще помолчал. Когда он заговорил, голос его звучал глухо:
        - Так это не ты убила Костика?
        - Он жив. Его смерть - выдумка Крутова. Этот парень активно помогает нашему
«муженьку». То, что мы сейчас находимся здесь, тоже заслуга начальника охраны.
        - Сегодня я узнал столько, что все просто не укладывается в голове. Зачем ты делала мне эти уколы? Если ты в сговоре с Крутовым, почему сейчас здесь, со мной? Или он тоже где-то в доме? - Максим тревожно огляделся по сторонам.
        - Тебе делала уколы не я.
        - Но я же прекрасно помню… Если Лили давно мертва… Вас что, трое?!
        - Я точно так же изумилась, увидев эту женщину. На минуту даже поверила, что Лили удалось избежать смерти… Но здесь все проще: Костик убил жену и приготовил для тебя пластическую копию. Если бы я, сама того не ведая, не помешала, «нашлась» бы Даша вместо Лили.
        - Я что, без глаз? Думаю, сумел бы отличить подделку от оригинала.
        - Но ведь не отличил же, когда она уколы делала. Я думаю, тебе не дали бы возможности внимательно рассмотреть это произведение пластического искусства. Показали бы - и отправили подальше, за границу, например. Чего проще!
        - Послушай, Лили… То есть Маша. Давай ты расскажешь мне все по порядку. С того самого дня, когда ты приехала в Египет. Может, у меня еще от уколов голова не отошла, но все Даши и Маши перепутались у меня в мозгах. Прежде чем предпринимать какие-то шаги, я должен досконально разобраться в этой истории. - Он встал, обернул вокруг талии простыню и приготовился слушать.
        Мой рассказ занял довольно много времени. Максим сидел неподвижно, курил одну сигарету за другой. Когда я закончила, он встал и нервно заходил по комнате.
        - Просто какое-то паршивое индийское кино получается! Кто еще знает об этой дикой истории?
        - Моя подруга, Нина…
        - Это та, которая сейчас сидит в моей квартире? Она хоть сможет не проболтаться?
        - О чем? - не сразу поняла я. - Раз ты все знаешь, у меня больше нет поводов притворяться. Ты поправился, сам займешься своими делами, Костиком, Крутовым. А я вернусь в свою квартиру, надеюсь, с работы меня еще не уволили…
        - Никто, ты слышишь, никто не должен знать, что Лили нет в живых!
        - Почему?! - изумилась я.
        - Деньги! - коротко ответил «брат».
        - Объясни.
        - По контракту все деньги в случае кончины одного из супругов достаются второму. Сразу же, с момента смерти.
        - Ясно. Но я не сумею даже подпись поставить за Лили.
        - Не смеши, подпись - это всего лишь росчерк пера. Потренируешься и запросто сможешь. Все документы, доверенности и расписки у меня. Я знаю номера счетов и шифры. Я заставлю Костика подписать бумаги и вернуть все деньги на мои счета.
        - А что с ним будет?
        - Тебя это касается меньше всего. Считай, что с сегодняшнего дня ты у меня на службе. Какую зарплату ты хотела бы получать?
        Я молча встала, подняла с пола разбросанную одежду и пошла на кухню. А чего я еще хотела? Уж не любви ли?
        В кармане джинсов нашла телефон, принадлежащий Максиму. На нем светилась куча неотвеченных звонков. Пока готовила завтрак, жарила картошку и чистила селедку, Макс о чем-то долго и эмоционально разговаривал по телефону. Для того чтобы я не слышала сути беседы, он отошел в самый дальний угол сада, до меня доносились только обрывки фраз. Одежда высохла, я натянула ее на себя, а его вещи сложила на крыльце. Пусть оденется, когда договорит.
        Вернувшись, Максим с досадой швырнул телефон на стол.
        - Эти чертовы батарейки сели в самый неподходящий момент.
        - Так сколько дней-то прошло, пять почти, - возразила я.
        - Да знаю я. Ты чего тут приготовила? Пахнет обалденно. Аппетит, будто я неделю не ел.
        - Почти так и есть. Садись за стол. Ну что там, в городе, слышно?
        - Костика нашли убитым, - довольно равнодушно поведал «брат», отправляя картошку в рот.
        - Как?! Он же дышал, когда я его в том доме оставила.
        - Его нашли в лесу с простреленной башкой. Он сидел на пассажирском сиденье своего
«хаммера».
        - Но этого не может быть… - растерялась я. - «Хаммер» я оставила в лесу, совершенно пустой…
        - Не нравится мне все это. Не зря его на пассажирское сиденье сунули. Подставить кого-то хотят, - задумчиво сказал Макс.
        - А он точно мертв? Может, опять…
        - Нет, на этот раз Пашка сам видел его труп, - отмахнулся «брат». - Все как положено. Во лбу дыра, сам синий. Жаль, что не от моей руки принял пулю, но что сделано, то сделано. Нужно срочно ехать в город. Быстро переведем деньги на мой счет. Раз этот козел сдох, проблем с банком не будет.
        Я посмотрела на Макса с неприязнью. Кумир начинал осыпаться прямо на глазах. Неужели можно быть настолько влюбленным в банковский счет? Наверное, он понял мое состояние, положил вилку, сухо произнес:
        - Это мои деньги, я их заработал и не хочу, чтобы ими пользовался чужой дядя. Но сейчас я тороплюсь не поэтому. Пока эти средства принадлежат тебе, твоя жизнь постоянно подвергается опасности. Каждую минуту. Ясно?
        Я кивнула.
        - Тогда беги, собирай вещи. Нужно срочно «отрепетировать» подпись.
        Мою машину повел он сам. Я любовалась проплывающим по моей стороне пейзажем, старалась не смотреть в сторону «брата». Зря я сразу не рассказала ему о нашем с Лили происхождении, сейчас нас обоих не сковывала бы такая чудовищная неловкость. Видимо, его мучили те же ощущения. Глядя строго вперед, он аккуратно начал:
        - Лили… Фу! То есть Маш, насчет сегодняшней ночи. Забудь. Я, как понял, что ты не Лили… ну, не сестра… - он старательно подбирал слова, - прямо как с цепи сорвался… Я же не знал, что ты… Что вы сестры… Не будем вспоминать об этом недоразумении.
        - Почему же, тебе что, не понравилось? Мне, например, очень даже неплохо показалось.
        Макс резко остановил машину.
        - Чего ты добиваешься, а? Тогда, в ресторане? В доме? Сейчас? Я не знал, что я тебе брат! Не знал, понимаешь?! Думал, самозванка, мошенница, но не сестра! - В голосе парня сквозило отчаяние.
        - Успокойся, твоя истерика ни к чему. Хочешь забыть? Давай забудем. Только учти, я ни разу не сказала, что ты мне брат.
        - Но как же? Лили и ты…
        - С ней мы сестры, не отрицаю, но ты мне не брат. Дело в том, что Лили не дочь Светланы Владимировны. Ее ребенок умер, и она, чтобы не упустить богатого и любимого мужчину, пошла на подлог. Просто взяла одну из двух малышек, брошенных матерью в роддоме за восемь дней до этого. Двое ей были не нужны… Поэтому я осталась в детдоме…
        - Почему ты сразу не сказала? К чему эта комедия? Ты же просто издевалась над моими чувствами! - в ярости крикнул он и стукнул кулаком по рулю.
        - Ты первый начал со своими шутками.
        - Ну, ты отомстила. Вволю насмеялась, глядя на мои мучения?
        - Я не хотела. - Я тронула Максима за плечо.
        Он отбросил мою руку, будто жабу:
        - Никогда больше не смей ко мне прикасаться. Ты получила то, что хотела? Можешь быть довольна.
        - Можно подумать, что я тебя изнасиловала, - обиженно сказала я. - Между прочим, половой акт - это обоюдное стремление двух партнеров. Двух! И неизвестно, кто из нас полыхал сильнее.
        Макс ничего не ответил, крепко сжал зубы, видно, ему сильно хотелось материться, но он пытался сдерживаться. Через минуту мы двигались по шоссе дальше.
        Глава 16
        В Максимовой квартире нас поджидала домашняя идиллия. Раскрасневшаяся Нина в кокетливом фартучке и коротком халатике стояла у плиты, выпекала кругленькие, аппетитные оладьи. Павел сидел за столом. Читая газету, одной рукой макал их в сметану и целиком отправлял в рот. Увидев возникшего на пороге Макса, чуть не подавился очередным блином.
        - Откуда ты? Я тебя не ждал так рано. А Лили где?
        - Переодевается, - буркнул «брат». Нина с тревогой глянула в сторону коридора, но оладьи бросить не рискнула. - Тут всех блинами угощают или по выбору?
        - По выбору, конечно, но тебе, так и быть, дадим, - рассмеялась подруга.
        - Нашел Крутова? - обратился Макс к другу.
        - Ребята работают. Куда он денется?
        - Не нравится мне эта инсценировка смерти Костика…
        - Нормально все вроде, - возразил Павел. - Дырка в башке, мозги на обивке.
        Нина уронила сковородку и выбежала из кухни. Павел недоуменно посмотрел ей вслед.
        - Курицу при мне кромсала, только кости хрустели, а тут нервничает, - пожал он плечами и продолжил: - Чего тебе не нравится-то?
        - На «хаммере» он не ехал. Лили спрятала машину в лесу. Там все в ее отпечатках пальцев. Пистолета, ты говоришь, не нашли. Чувствую, подставить хотят эту бестолочь…
        - А смысл?
        - Ты чё, маленький, что ли? Деньги, конечно. Убийца не наследует за своей жертвой.
        - Неужели Елена? - догадался Павел.
        - Только не пойму: неужели Елена решилась убить собственного брата? В любом случае нужно немедленно переводить деньги на мой счет.
        - А ждать шесть месяцев не заставят, наследство же?
        - Счет совместный, в случае кончины одного из владельцев он автоматически выбывает из списка. Костик сам об этом позаботился. Все детально изложил в контракте. Сразу по предъявлении свидетельства о смерти оставшийся в живых супруг может распоряжаться деньгами по своему усмотрению.
        - Ясно. Иди тогда с Лили, занимайся финансами, а я позабочусь о начальнике охраны. - Павел встал. - Хотя нет, сначала надо с Лилианой повидаться. Она где, в гостевой спальне?
        - Чего ты у нее забыл? - неласково поинтересовался Максим.
        - Это ты забыл, что мы с ней встречаемся, она моя девушка. Понимаешь?
        - Боюсь, придется прекратить эти отношения. - Макс тоже поднялся.
        Они стояли против друг друга, как нахохлившиеся петухи. Я решила прервать пререкания и решительно вошла в кухню.
        - Привет, уже поели?
        - Здравствуй, дорогая. - Павел подскочил ко мне и обнял за плечи. - Я скучал. Почему ты мне ни разу не позвонила?
        - Телефон забыла. Трубку отняли, а номер выучить еще не успела.
        - Я куплю тебе новый аппарат, ты какую фирму предпочитаешь?
        - Все равно, слышать твой голос мне приятно в любом исполнении, - любезно ответила я.
        Макс скрипнул зубами и вышел из кухни. Обернувшись в дверях, буркнул:
        - Освободишься, будь добра, зайди в кабинет, документами нужно заняться. Срочно.
        Мы с Пашей переглянулись и засмеялись.
        - Чего это он? Головой ударился?
        - Головкой…
        - Что-то вы тут веселитесь, - недовольно заметила Нина. - Макс злой как собака, а они ржут на всю квартиру.
        - Нин, а чего, плакать, что ли? Нормально же все, оладьи вкусные. - Павел чмокнул меня в щеку и понесся к выходу.
        - Пока вас не было, я думала, у нас все получится… А сейчас он в мою сторону и не смотрит.
        - Да брось, Нин. Не смотрит - и не надо.
        - Зачем ты с ним заигрываешь? - возмутилась подруга. - Тебе ведь Максим нужен, а не Павел.
        - Только он не понимает, что ему нужна я.
        - И ты отыгрываешься на нас с Павликом?
        - Я, кажется, объясняла тебе, что нас с Пашей ничего не связывает, это просто игра. С его стороны тоже. Поверь!
        - Хорошо бы так, - с тоской протянула Нина.
        - У вас что-то было этой ночью? - Поведение подруги меня удивило и взволновало.
        - Для этого не обязательно, чтобы была ночь.
        - Не увиливай. Ты поняла, о чем я.
        - Ну… В общем…
        - Все ясно. Он хоть сказал тебе, что любит?
        - А ты соглашаешься на близость только после этих слов? Строго по протоколу? Сначала вступление, потом заключение. Между ними основная часть. Так, что ли?
        Вспомнив «основную часть» прошлой ночи, я только вздохнула и, махнув рукой, пошла в кабинет. За час я так отточила Лилианину подпись, что отличить ее стало просто невозможно. Пока тренировалась, Максим подготовил необходимые документы.
        - Подписи прямо в банке поставишь, чтобы сомнений не было. А то после последних событий они небось каждую буковку будут сравнивать.
        - А вдруг заметят несоответствие?
        - Не заметят, у тебя с сестрой почерк практически идентичный. Опять же, я рядом буду, как гарант твоей подлинности. Шрамов никаких нет, как у этой Дарьи. Пусть проверят, в конце концов, если на то пойдет. Хотя… я уверен, подозрений ситуация не вызовет. У вас, наверное, даже кровь идентичная. У тебя какая группа?
        - Третья…
        - Ну вот, и у Лили тоже… Так что не дрейфь. Осталось только свидетельство о смерти Константина Леонидовича Образцова получить, и дело сделано.
        - Тебе совсем его не жаль?
        - А чего его жалеть? - удивился Макс. - Он сам придумал правила этой игры. Сам в соответствии с ними и партию закончил. Ты сестру лучше пожалей, у нее ведь даже могилы нет, а она никому жить не мешала. А Алинка? Она за что пострадала?
        - Кто его убил?
        - Думаю, Крутов. Узнал про провал в банке и понял, что зря с Костиком связался. Стоило «муженька» поприжать, он живо всех сдал бы. Вот и убрали свидетеля.
        - Но чем это поможет начальнику охраны?
        - Кто же знал, что этот болтун так перед тобой расчирикается? Распустил перья, как павлин, и сдал всех своим языком с потрохами.
        - Но ведь Крутов обманом завлек и тебя и меня на эту дачу…
        - Не о том думаешь, девочка, Паша скоро найдет парня, и тому придется ответить на все наши вопросы.
        - Вы убьете его?
        - Нет, наградим. А если серьезно, у него два пути: в могилу и на нары. Честно сказать, первый путь значительно короче.
        В кабинете зазвонил телефон. Максим взял трубку, недолго поговорил и сообщил мне приятную новость:
        - Завтра с утра, сестрица, нас с тобой в прокуратуру вызывают. Для дачи показаний. Значит, с банком нужно определиться сегодня. В крайнем случае утром, перед ментами.
        - Ты о чем-нибудь кроме денег думать можешь?
        - В принципе да, но сейчас вроде не о чем.
        Я хлопнула дверью и вылетела в коридор. Там я застала Нину.
        - Маш, я вам тут пока не нужна. Поеду, квартиру проверю, да на работу нужно заглянуть, как они там… Если Павлик спросит, дашь ему мой телефон, ладно?..
        - Так дождись, он, наверное, скоро вернется.
        - При вас с Максом он спрашивать не будет, стесняется… Я не хочу больше ходить в прислугах.
        - Хочешь, расскажу, что мы подруги?
        - Нет, ты же не Машка, ты Лилиана… Да и потом, он все равно при Максиме здесь ночевать не останется.
        - Так ты совсем уходишь? - расстроилась я.
        - Совсем. Не обижайся, если помощь нужна будет, я непременно вернусь. Не сомневайся. Ну, до свидания, что ли?
        - До скорого. Эта история движется к завершению. Вот переведем деньги, с Круговым покончат, и Маша Глебова снова спокойно заживет в своей квартирке.
        - А как же Макс? - тихо спросила подруга.
        - А что Макс? Будет навещать сестричку по дням рождения. - Мой бодрый тон мог обмануть кого угодно, только не Нину.
        - Да, Машунь, возвращайся скорее, нечего голову несбыточным забивать.
        Мы обнялись, я чуть не разревелась, когда за подругой закрылась дверь. В спальне легла на кровать и с головой накрылась одеялом. Раз уж ночью не удалось нормально поспать, я твердо решила наверстать упущенное днем. Сон не шел. Я насчитала тысячу овец, спела про себя три колыбельные, ничего не помогало. Как легко я раньше засыпала! Там, в далекой прошлой жизни, мне стоило только коснуться головой наволочки, и глаза слипались сами собой. Как я мечтала о мягкой подушке там, в заштатном ателье, пришивая пятьдесят пятую «молнию» за день! Мой жесткий матрас после возвращения с работы казался мне райской периной. Теперь сон превратился в пытку. Ложась в постель, я заранее готовилась к длительным и нудным рассуждениям о жизни, черные мысли вылезали из потаенных щелей и устремлялись в мой воспаленный мозг… Нет, права подруга. Пора кончать с этим затянувшимся спектаклем. Что я получила от него? Испорченный отпуск, потерянную работу, настоящее нервное расстройство. Нужно вернуться в свою квартиру и в свою жизнь, забыть все, что случилось за эти два месяца, стереть из памяти Лили, Костика и Макса. Пусть он
живет в своем мире, красивом и далеком… А я люблю смотреть глупые телесериалы, есть эскимо на палочке. Мне доставляет удовольствие самой готовить обед, копаться в секонде и находить редкие фирменные тряпки. Жить в мире Макса и Лилианы скучно. Люди тут неискренние, улыбки фальшивые… Я так и уснула со слезами на глазах.
        Во сне мне снилась мама. Я видела ее в мечтах довольно часто. Красивая, добрая, она являлась мне тогда, когда ее дочке нужны были забота и нежность. Мама улыбалась, гладила меня по волосам, шептала ласковые слова, и на сердце становилось легче. Ее теплое дыхание согревало душу. Я обняла ее руку, прижалась мокрой от слез щекой. Как нужны мне были поддержка и сочувствие сейчас, когда даже лучшая подруга меня покинула!
        В комнате царил полумрак. Я все еще крепко сжимала мамину руку… Мамину? Я распахнула глаза. Рядом со мной сидел Максим. Одну его руку я крепко прижимала к своей щеке, вторая нежно поглаживала меня по волосам. Мне было так хорошо и спокойно, что не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Мы долго сидели так, молча и неподвижно. На улице совсем стемнело.
        - Ну что, малыш, как мы будем с тобой жить дальше?
        Я не видела его глаз, но помнила их тепло и блеск.
        - Как скажешь, милый, - прошептала я. - Как ты решишь, так и будет.
        - Как я могу решить, когда сам не пойму, что дальше делать со своей жизнью… Неужели такое могло случиться со мной? С ума можно сойти! У меня же с восемнадцати лет на женский пол иммунитет выработался… Каких только женщин у меня не было: манекенщицы, актрисы, фотомодели… А угораздило влюбиться в собственную сестру…
        - Я тебе не сестра.
        - Но никто кроме нас не должен об этом узнать. Мы не можем появиться на люди и поделиться счастьем даже с самыми близкими друзьями. Я никогда не смогу жениться на тебе.
        - Почему?
        - Тогда придется обнародовать эту историю, и откроется, что ты не Лили.
        - Ну и что?
        - Ты хочешь стать нищей? Отдать все деньги нашей семьи сестре Костика, Елене Леонидовне?
        - С какой стати?
        - Если Лили скончалась раньше мужа, деньги принадлежали ему, а значит, переходят ей, как наследнице. Мы сохраним наше состояние, только если никто не узнает о смерти Лили.
        - Ты хочешь оставить все как есть? Я вечно должна буду жить под чужим именем и считаться твоей сестрой? Я не смогу родить детей от любимого человека, потому что ты не дашь мне этого сделать? Я перестану быть собой, но и Лилианой я ведь тоже никогда не стану… Ты этого хочешь для меня?
        - Потом мы что-нибудь придумаем, а пока у нас нет другого выхода.
        - Я согласна играть роль Лилианы до тех пор, пока не закончится эта история с деньгами и милиция не разберется со всеми убийствами, - твердо заявила я. - Потом я уйду и буду жить своей жизнью.
        - Я не хочу потерять тебя. Сегодня, когда тебя обнимал Павел, я чуть с ума от ревности не сошел. Разве я смогу жить, не зная, как ты и с кем?
        Максим наклонился и поцеловал меня в губы. Я ответила ему. Зачем сопротивляться, у нас ведь осталось не так много времени?
        В этот раз, в отличие от прошлого, когда все кружилось в бешеном ритме страсти, мы прекрасно осознавали, что делаем. Максим был необыкновенно нежен. Его легкие пальцы путешествовали по телу, иногда останавливаясь, как бы в раздумье, потом спешили дальше. Губы, шепча ласковые словечки, успевали поймать то мочку уха, то кончик носа. Его дыхание щекотало мне то шею, то живот, то ноги. Казалось, он ничего особенного не делает с моим телом, но я трепетала в его руках, охваченная страстью. Он забавлялся моим нетерпением, предлагал и не давал то, о чем я страстно мечтала. Не выдержав сладкой пытки, я вцепилась в него. Превратилась в ненасытную тигрицу, требовала больше и больше, Максим смеялся, теснее прижимал меня к себе. Мы скатились на пол. На мягком паласе под тяжелым телом Макса я превратилась в туго натянутый лук, который сжимался и выгибался, едва поспевая за бешеным темпом партнера. Когда все кончилось и мы одновременно увидели сверкающее небо в алмазах, я поняла, насколько одиноко мне было до встречи с Максимом, моим первым по-настоящему любимым мужчиной. Он тяжело дышал, откинувшись на палас
рядом со мной. Я погладила его мокрые от пота волосы и положила голову на грудь.
        Потом мы вместе принимали ванну. Тугие прохладные струи ласкали мое тело, но это не приносило успокоения, потому что Максим стоял и смотрел, как вода быстро стекает с плеч по животу и ногам, огибая все препятствия на своем пути. Он снял халат и шагнул ко мне. Все повторилось снова. Более медленно и размеренно. Обхватив ногами его талию, я очень уютно чувствовала себя в сильных, уверенных руках. Они все знали и делали за нас обоих. Мне оставалось только отдаться в их власть и получать очередную порцию удовольствия.
        Потом мы ужинали в спальне Максима. Готовить не хотелось, пришлось ограничиться бутербродами, которые мы запивали французским шампанским. Мы смеялись, подшучивали друг над другом, старательно избегая разговоров и мыслей о будущем.
        Глава 17
        Утро, как всегда, ворвалось в спальню в самое неподходящее время. Солнечные лучи бессовестно лезли в глаза, щекотали кожу. Я не выдержала и накрылась одеялом с головой. Стало трудно дышать, пришлось вынырнуть обратно. Я изо всех сил пыталась удержать ускользающий сон, но уже понимала, что проснулась. Открыв глаза, я приподнялась на локте и увидела, что подушка рядом со мной пуста. Черт возьми, куда делся этот Максим? Может, все его вчерашние ласки только прекрасный сон? Но тело говорило о другом. Каждая клеточка помнила прикосновение его пальцев. Я откинулась на подушку и счастливо улыбнулась.
        Некоторое время я лежала, прислушиваясь. В огромной квартире не раздавалось ни звука. Неужели этот паршивец бросил меня одну?
        Нащупав ногами тапки и запахнув халат, я побрела в ванную. Сегодня я приводила себя в порядок особенно тщательно. Хотелось быть красивой и загадочной. Я долго прихорашивалась перед зеркалом, но в принципе пришлось ограничиться зубной пастой и мылом. Других женских косметических средств у Макса не нашлось. Расчесав волосы, я двинулась осматривать квартиру. Как и следовало ожидать, в комнатах никого не было. «Братец» слинял и не оставил даже записки. Я решила не расстраиваться и принялась готовить завтрак. Сварила кофе, настрогала целую кучу бутербродов и уютно пристроилась за кухонным столом.
        - Скажи, дорогая, как тебе при такой прожорливости удается сохранять прекрасную фигуру? - спросил Павел, выразительно смотря на бутербродное изобилие. Он совершенно неожиданно появился на кухне.
        - У тебя что, ключи есть? - удивилась я.
        - Да уж не первый год. Ты что, не знала?
        Я промолчала, он продолжил:
        - Макс поехал за твоими документами, изъятыми у самозванки Ветровой.
        - Узнал о ней что-нибудь?
        - Нет. Ее биографией Максим занимается. Знаю, что она отказалась говорить с ментами, пока не придет ее адвокат. После беседы с ним повеселела и ушла в камеру. Ее соседки по нарам подтверждают: выглядела она спокойно. Через пару часов ее перевели в одиночку. Там она и повесилась.
        - Думаешь, ей помогли?
        - Без сомнения! Ей вообще нечего было в одиночке делать. Она же просто-напросто мелкая мошенница. А уж кончать счеты с жизнью - вовсе смешно. Дали бы ей несколько лет в худшем случае… Адвокат, похоже, прикупил кого-то из тюремной обслуги. Короче, сама понимаешь, как это делается.
        - Не понимаю.
        - Значит, и голову незачем забивать. Макс поехал на нее глянуть. Протоколы там всякие подпишет да заодно твой сотик, документы и сумку получит… А я все утро бегал за свидетельством о смерти твоего «муженька». Вот, держи. Или заставить тебя плясать? - Он высоко поднял руку с документом.
        - Хватит юродствовать. - Я вырвала у него бумагу. - Соображаешь, над чем смеешься?
        - А чего лицемерить? Я на твоем лице что-то следов вселенской скорби не заметил.
        - Но и ухмыляться незачем! - оборвала я. - Завтракать будешь?
        - Вообще-то не хотел, но, глядя, как ты аппетитно кладешь колбасинки в рот, тоже захотел.
        - Садись тогда. - Я налила ему кофе и спросила: - Ты прошлую ночь здесь ночевал?
        - И позапрошлую тоже.
        - Не тосковал? Квартира-то огромная… - Я не знала, как начать разговор на интересующую меня тему.
        - У меня и своя не меньше, между прочим. Тем более здесь я нашел очень даже интересное занятие.
        - Нина? - прямо спросила я.
        - Но ты же обещала не ревновать. Если бы ты, лапочка, согласилась на серьезные отношения, я никогда не позволил бы себе хороводиться с другими, - притворно испугался Павел.
        - Ты уверен, что это так несерьезно?
        - С этой девочкой?
        - Да, с Ниной, - нетерпеливо повторила я.
        - Если честно, - посерьезнел парень, - она необычная, эта твоя компаньонка. Если бы прислугой не была…
        - А это так важно? Сам же говоришь, необычная.
        - Ну, мне легко с ней, интересно. И волосы у нее такие… Не знаю, как описать…
        - Как облако? - подсказала я.
        - Точно. Легкое, почти невесомое. Темные глазищи совсем не подходят к таким волосам. Прикольно выглядит… А чего ты расспрашиваешь? - вдруг спохватился Павел. - С каких это пор тебя начала волновать сексуальная жизнь прислуги? Помнится, раньше ты говорила, что это так же занимательно, как спаривание дворовых котов.
        Я поморщилась:
        - Я такое говорила?
        - Неужто забыла? - усмехнулся парень.
        - Я рада, что Нина пришлась тебе по душе. Дело в том, что она моя хорошая подруга и мне не хотелось бы ее огорчать, - сухо ответила я.
        - Ну?! А для чего тогда весь этот балаган с «компаньонкой»?
        - Я хотела провести в дом своего человека. После возвращения в особняке одной было жутковато. Нина вызвалась помочь.
        - Так, а чего она тогда все эти дни жила у Макса?
        - Вот я тебя об этом и спрашиваю.
        - Но я же не знал, что она твоя подруга! - начал горячо оправдываться Павел.
        - А это что-нибудь изменило бы? - печально спросила я.
        - Конечно! С прислугой в этом деле разговор короткий. Так-то я бы поухаживал, цветов принес, конфеты. Нехорошо получилось, - запечалился парень. - А можно ее пригласить куда-нибудь?
        - Она в турфирме работает. Вот телефон. А вот домашний.
        - Я придумал, куплю прямо в этой фирме тур куда-нибудь подальше и приглашу Нину с собой. Она какой климат больше уважает?
        - Где к ее черным глазам можно добавить такой же загар, - засмеялась я. - Только сначала с делами надо разобраться, а потом мечтать о Канарах и Гавайях.
        - Опять на отдых собралась? - хмуро спросил Макс, заходя на кухню. - По водным мотоциклам соскучилась?
        - В прошлый раз отдохнуть не дали, надо как-то наверстывать.
        - Ты вчера овдовела, если ты, конечно, помнишь, - с сарказмом заметил Максим. - Не рано ли загул планируешь, сестричка?
        - И не говори, брат! Куда ни кинь, везде одни нервы. Вчера муж покинул. Сегодня жених.
        Макс заинтересованно на меня посмотрел, Павел ухмыльнулся.
        - Мужчины такой непостоянный народ, - печально продолжила я. - Хочу тебе, как брату, пожаловаться. Я ведь теперь вдова, и кроме тебя мою честь защитить некому. - Я промокнула под глазами несуществующие слезы.
        - Что тут у вас произошло? - озадаченно обратился Максим к Павлу. - Чего она придуряется?
        - Ты у меня спрашивай, он все равно ничего не скажет. Этот жук, пока мы с тобой по темницам парились, совратил мою подругу. Между прочим, прямо здесь, в твоей квартире, - наябедничала я.
        - Эту беленькую, что ли? Которая завтрак готовила? Симпатичная. Правда?
        - Так я же не знал. Прикинь, даже в ресторан не пригласил. И чего она подумала обо мне? Позорище!
        - Не переживай. Еще пригласишь. А она как вообще, ну, темпераментная?
        Мужчины увлеклись интересной беседой, совершенно меня игнорируя.
        - Але! На палубе! Вы тут не одни, между прочим. Среди вас дама. Оставьте свои откровения на потом.
        Парни хитро переглянулись и налегли на бутерброды.
        День предстоял нелегкий. Сначала поехали в банк. Максим знал все ходы и выходы. Прямо из операторского зала нас провели в кабинет директора. Предъявив привезенное утром Пашей свидетельство о смерти «моего мужа», я изъявила желание перевести свои средства на счет «брата». Милый усатый дядечка в кресле директора согласно кивал и постукивал пальцами по столу.
        Через час, когда финансовые вопросы были решены, мы нанесли визит в прокуратуру.
        Перед нужной нам дверью на потертой дерматиновой банкетке, выпрямившись, как будто внутри у нее застрял бамбуковый шест, сидела Образцова Елена Леонидовна, сестра покойного Костика. Выглядела она, прямо скажу, не очень, глаза запали, и без того длинный подбородок заострился. Увидев нас с Максимом, она величественно поднялась и заголосила на весь коридор, явно рассчитывая на поддержку случайных зрителей.
        - Что пришла, убийца! Была в морге, любовалась на дело рук своих? - запричитала Елена слезливым голосом.
        Макс чуть заметно поморщился:
        - Елена Леонидовна, не стоит затевать дешевый спектакль. Вас уже допросили, так идите домой, похоронами займитесь.
        Ее указующий перст немедленно развернулся в сторону «брата».
        - И ты не уйдешь от суда Господня, ирод! Вы только посмотрите, люди добрые, сгубили нечистые Костеньку и радуются как ни в чем не бывало, ухмыляются. Даже платка черного не надела, скорбя о муже, безвинно убиенном.
        Я промолчала, стараясь не связываться с разъярившейся женщиной. Два мужика и женщина совершенно алкоголического вида на соседней лавочке с интересом следили за развитием событий. Видно, они уже давно ожидали, и бесплатное развлечение пришлось очень кстати. Полная женщина у окна, напротив, видимо, не приветствовала привычку выносить сор из избы. Сжав губы в тонкую линию, демонстративно отвернулась и стала смотреть на улицу. Но по ее напряженной спине было понятно, что и она старается не пропустить ни одного слова. На шум из соседнего коридора приковыляла древняя старушка в сопровождении инвалида с костылем. Бабуля постоянно прикладывала к уху ладонь, чтобы вникнуть в суть происходящего. Ободренная столь явным вниманием слушателей, Елена Леонидовна продолжала наседать на нас:
        - Вы только посмотрите, люди добрые, до чего мы дожили! Убийцы ходят без охраны, землю-матушку топчут своими ножищами…
        - Заткнитесь лучше! - не выдержал Макс. - А то я вам сейчас самой пришлю охрану. В белых халатах.
        - А ты не мешай, дамочка свое мнение высказывает, - вступился за скандалистку один из алкоголиков, - имеет право!
        - Чего они говорят? - громко переспросила старушка, обращаясь к инвалиду. - Я не расслышала.
        - Мужик бабенке угрожает, халаты белые обещает и тапки.
        - За что же он ее так, родимую?
        - Так я еще и сам не понял, погодите вы говорить со своими глухими ушами, вникнуть мешаете.
        - Что, думаете, если денег много, все купить можно? - продолжала выступать Елена. - Нет, милые! Справедливость не продается, не хватит ваших кровавых долларов, чтобы защититься от суда Божьего.
        - Да уж, без денег и на нары загреметь можно, - подтвердили хором алкоголики. - Лучше займи, мужик, но заплати кому следует.
        - Гриш, чего там? Вник, что ли? - заныла старуха, дергая инвалида за костыль.
        - Так баба мужика ругает, что денег у него мало, нечем за адвоката платить. А я вот так мыслю: если не виноват, так нечего этим болтунам и платить, у нас судьи справедливые, не посадят, если чист, как стеклышко.
        - Вы только посмотрите на него! - взвилась дамочка рядом с алкашами. - Ты хочешь сказать, что моего Серегу законно на нарах держат?
        - Раз держат, значит, есть за что! - авторитетно подтвердил Гриша.
        - Да я тебе сейчас вторую ногу выдерну, калека сраный! - Дама поднялась и передала авоську соседу, освобождая руки. - Да кто ты такой, чтобы про моего Серегу выражаться? Ты по какой статье проходишь?
        - В изнасиловании подозреваюсь, - скромно признался инвалид.
        - Вот так на! - заржал алкоголик. - Ты чем насиловал-то? Костылем, что ли?
        - Да нет, сама она ко мне приставала, я отбивался, как мог, - оправдывался Гриша, - вон тетку Матрену привел в свидетели. Ее внучка допоздна домой не пускает, она так и сидит до ночи на лавочке. И в тот день тоже видала, как дело было. Эта курва давно глаз на меня положила. Приставала каждый день, в гости напрашивалась. Ну, там постирать, прибраться. Но я ни-ни. Как кремень!
        - Что, такая страшенная?
        - Не то чтобы очень… Толстая, правда, как слониха, а так нормальная…
        - Ну и чего же ты упирался? - поинтересовались алкоголики.
        - Нет уж, мужики, спасибочки! Вы, может, и гуляете в свое удовольствие, а я не могу.
        - Что так? Импотент, что ли?
        - Ни боже мой! - Гриша даже сплюнул. - Только неприятности у меня одни от женщин. Во-первых, после первой же ночи они норовят побежать в ЗАГС. Ну это еще полбеды…
        - А во-вторых? - заинтересовалась женщина у окна.
        - Два раза болел погаными болезнями, квартиру трижды разменивал. Теперь живу, считай, в курятнике. А из-за последней супруги инвалидом стал. Ноги лишился.
        - Это как же? - удивился Максим.
        - Очень просто. Кто-то ей рассказал, что нищие больно много получают. Она сбегала, договорилась и выбила мне уютное местечко в подземном переходе, среди старух и юродивых. Для жалостливости мне велено было ногу поджимать, вроде я калека. На улице февраль стоял, холодища, кровоток в вечно поджатой ноге, видать, нарушился… Короче, отморозил конечность на хрен. Оттяпали медики по самое не могу… Моя-то супруга еще и довольна. Мол, больше подавать будут, если культю вытянешь. Выгнал ее к чертовой матери, хорошо хоть прописать не успел… Больше с бабами ни за какие коврижки не свяжусь.
        - Ну а с этой-то как получилось? - не успокаивались слушатели.
        - Она что, гадюка, удумала, - продолжил Гриша, - иду себе спокойно, темно уже, срезать маленько решил. Пошел через кустарник за лавочками. Эта курва Лидка неожиданно так хвать меня за костыль. Я упал, она и навалилась всей тушей. Разве ж тут вырвешься? В ней весу кило сто пятьдесят будет.
        - Ну а изнасилование-то при чем? - не понял Максим.
        - Я, мужики, тоже ведь не железный. Куда рукой ни ткнусь, везде ее телеса. Скачет по мне, жиры колышутся, руки сует куда попало. Прямо по-наглому в штанах шарит, ей-богу не вру! Ну, я и не выдержал, согрешил маленько. Два разика всего.
        - Так, а теперь чего Лидка твоя требует? Вроде получила чего хотела?
        - Замуж, - тяжело вздохнул инвалид. - Очень ей понравилось. Каждый вечер, говорит, так же ее ублажай, или посадит. Справку добыла, экспертизу сделала, перед судьей насчет чести девичьей убивается… Я уж садиться планировал, да, слава богу, тетя Матрена согласилась дать показания…
        - Но ведь она глухая, как пень, - подала голос женщина у окна, - какой же из нее свидетель?
        - Милая, ты поживи-ка с мое, - совершенно неожиданно отозвалась бабуля, - так и без ушей поймешь, кто правый, кто виновный.
        - Она же не слышит вроде, - удивился алкаш.
        Гриша только неопределенно пожал плечами.
        Елена Леонидовна, сбитая с толку таким пренебрежением аудитории к волнующему ее вопросу, попыталась снова привлечь внимание.
        - Живите пока, кровопийцы, жируйте, недолго осталось вам пировать на мои кровные денежки!
        Макс, до этого с явным интересом слушавший присутствующих, даже поперхнулся.
        - Вы выпили, что ли? Елена Леонидовна? Когда это мои деньги вашими стали?
        - Не может убийца на что-либо от убиенного рассчитывать, законным наследникам все перейдет! - торжественно возвестила женщина.
        - Ясно. А что, уже официально признано, что Лили стреляла? - поинтересовался Максим. - А то я ведь и за клевету привлечь могу. Мужики, свидетелями будете?
        Те охотно закивали. Старушка опять приложила ладошку к уху.
        - Гришенька, чего предлагают-то, может, и нам согласиться?
        Из соседнего кабинета выглянул мужчина в форме.
        - Митрохины, опять базар в учреждении устроили? - грозно прикрикнул он на алкашей.
        Те вжали головы в плечи и сникли. Женщина, сидевшая рядом с Митрохиными, немедленно встала на их защиту:
        - Ни при чем они, гражданин начальник, это все дамочка в черном безобразничает, руками махает и взятку требует.
        - Какую взятку? - не понял милиционер. - За что ей платить надо?
        - Да не ей, - терпеливо пустилась в объяснения дамочка. - Она товарища вот науськивает, а он ей говорит: тебе, мол, надо, ты и давай, а на мои денежки пасть не разевай. Ей, видно, жалко своих-то, вот она и выражается нецензурно.
        - Мы свидетели, - закивали Митрохины.
        - Я согласна, - громко поддержала алкоголиков глухая старушка.
        Обалдевший милиционер с шумом захлопнул дверь.
        - Дурдом на выезде, - мрачно констатировал Максим, присаживаясь на свободную лавочку.
        - Ты чего расстроился? - спросила я его. Меня эта перебранка позабавила.
        - Не нравятся мне выступления Елены Леонидовны.
        - Да не бери в голову, ненормальная - и все.
        - В том-то и дело, что она вполне нормальная и расчетливая. Если эта дама позволяет себе такие демарши, значит, знает чего-то, о чем мы пока не догадываемся.
        - Брось, - отмахнулась я. - Не в себе она. Все-таки единственный брат умер.
        - Я, в отличие от тебя, знаю ее не первый год и чувствую, в кабинете следователя нас ждет какая-то гадость.
        - Ну, так не спеши, сейчас войдем и все узнаем.
        - Такие вещи лучше узнавать заранее, сюрпризы тут редко бывают приятными. Еще утром, когда ездил за твоими документами, я разговаривал со своими ребятами из прокуратуры, все было нормально. Боюсь, не случилось ли чего за время нашего визита в банк.
        - Но деньги обратно забрать не могут?
        - Мои бухгалтеры уже переводят их на другие счета. Теперь все можно переиграть только через суд, а это дело ох какое не быстрое. Но не хотелось бы рисковать. Если будет к чему придраться, не дадут спокойно ни жить, ни работать. Но раз ты ни при чем, я уж найду способ это доказать. Поверь!.. Значит, так. Сейчас к следователю пойдем. Ты особо не бойся. С ним уже говорили. Я с утра прошвырнулся по знакомым, нажал на нужные рычаги. Прикидывайся безутешной вдовой, говорить предоставь мне. Идет?
        Через несколько минут мы сидели перед сурового вида мужчиной лет пятидесяти. Он устало задавал дежурные вопросы, я постоянно сморкалась в платок и делала отрешенные глаза. Макс то и дело со вниманием и сочувствием поглядывал в мою сторону и спрашивал, как я себя чувствую. Особенно следователя интересовало, где мы находились в момент убийства.
        - Ну, мы три с половиной дня пробыли на своей даче, рыбу, знаете ли, ловили.
        Мужчина понимающе закивал.
        - Говорили, клев хороший, но почему-то шла одна мелочовка.
        По заинтересованным глазам следователя я поняла, что он тоже страстный рыбак и с трудом лишает себя возможности обсудить этот вопрос.
        - Но мы не особо расстроились, - продолжал разливаться соловьем Макс, - баньку топили, загорали…
        - Кто может подтвердить ваши слова? - перебил следователь.
        - Дак компания-то была большая. Я, Лилиана, Павел Артемьев, два охранника. Да! Чуть не забыл, девушка моя - Катюша Лесникова, - без зазрения совести врал Максим.
        - А почему Константин Леонидович не поехал с вами на дачу?
        - Видите ли, - доверительно начала я. - Мы с мужем не очень хорошо жили последнее время, на развод подавать планировали. И на даче… - я замялась, - в общем, я хотела сблизиться с Павлом Артемьевым… Ну, вы понимаете… - Я ехидно поглядела на свирепого Макса. Нормально я отомстила за Катюшу Лесникову?
        - Это к делу не относится, - подвел черту «брат». - Алиби наше могут железно подтвердить четыре человека. Мы постоянно были вместе и практически не разлучались. Кто и за что убил мужа Лилианы, представления не имеем. Мы можем идти? А то сестра что-то слишком бледная, я переживаю за ее самочувствие.
        - Еще минуточку, пожалуйста. Скажите, Лилиана Владимировна, у вас когда-нибудь было оружие?
        Я беспомощно посмотрела на Макса. Он немедленно откликнулся:
        - Два года назад я покупал сестре пистолет, но она не захотела им пользоваться и подарила мужу. Я, честно сказать, давно его не видел.
        - Это он? - Следователь достал из ящика целлофановый пакет с пистолетом.
        - Похож, - пожал плечами Максим.
        - Елена Леонидовна Образцова, сестра покойного, утверждает, что вы постоянно ходили с пистолетом, а однажды даже угрожали им.
        - Я никогда не держала в руках пистолет, - твердо заявила я. Единственное оружие, к которому прикасались мои руки, лежало сейчас в бардачке «восьмерки». - Ни этот, ни какой-либо другой. А Елену Леонидовну надо привлечь за клевету. Она так меня ненавидит, что устроила скандал перед вашим кабинетом.
        - А в чем проблема, товарищ следователь? - перебил Макс. - У Лили есть разрешение на ношение оружия.
        - Предположительно из этого пистолета убили гражданина Образцова. Сегодня утром его прислали по почте с сопроводительным письмом. Анонимный автор утверждает, что это - орудие убийства и на нем присутствуют отпечатки пальцев Лилианы Владимировны.
        - Бред! Не такая я дура! Если бы убила, да из своего собственного пистолета, трудно, что ли, отпечатки стереть?
        - Но я обязан проверить. Мы отправляем оружие на экспертизу, а вам необходимо сдать отпечатки пальцев.
        - А если я не хочу? - Я встревоженно посмотрела на Макса.
        - Ничего страшного, - успокоил он. - Ты раньше никогда этого не делала, так почему бы не попробовать?
        Слава богу! Сравнивать отпечатки будет не с чем!
        - Ну хорошо, - капризно протянула я. - Только быстро, а то у меня голова раскалывается.
        В соседнем кабинете эксперт поочередно измазал мне пальцы черной краской и сделал оттиски на бумаге. Теперь эти линии навсегда останутся в картотеке как отпечатки Вороновой Лилианы Владимировны. Отказаться от имени сестры становилось все труднее и труднее.
        На улице у Максима зазвонил телефон. Он долго и озабоченно говорил в трубку, потом вернулся ко мне.
        - Сейчас Павел подъедет. Его ребята задержали Крутова. Он у подружки отсиживался. Нужно срочно с ним поговорить, да и мумию эту сушеную пора к порядку призвать. Распоясалась совсем.
        - Ты о Елене Леонидовне?
        - О ней, поганке. Откуда пистолет всплыл? Надо потрясти тетечку.
        - Почему ты думаешь, что она знает?
        - Я купил пистолет Лили, и она постоянно с ним ходила. Ты сестру не знала, а она была иногда не слишком уравновешенна. Чем-то эта кикимора довела ее однажды, Лили и приставила ее к стенке. Достала пистолет и пригрозила убить. Это случилось не так давно. Пистолет у невестки отняла Елена и спрятала где-то у себя в квартире. К Лилиане он больше не вернулся, она просила купить новый. Я не стал рисковать. Чего судьбу испытывать? Лили могла запросто обкуриться и грохнуть кого-нибудь. Теперь представь, если из этого оружия действительно убили Константина. Пусть эта старая мартышка ответит, куда подевался пистолет Лилианы из ее квартиры?
        - Ну не сама же она брата пристрелила!
        - Нет. Тот, кому она отдала оружие.
        - Я так устала ото всей этой истории. На душе кошки скребут. Еще появился пистолет и отпечатки. Теперь официально подтверждено, что я Лилиана Владимировна Воронова.
        - Так это же здорово. - Максим погладил меня по голове. - Ведь ты же на самом деле частичка ее.
        - Но я не хочу быть твоей сестрой.
        К нам подкатила машина Павла. Он не стал восстанавливать развороченную взрывом
«тойоту», просто выбросил ее в металлолом. Теперь он ездил на «ягуаре». Видимо, парень питал слабость к спортивным машинам.
        - Паш, я сейчас отвезу Лили в особняк…
        - Я не хочу в особняк.
        - Поедешь. Сегодня ни я, ни Пашка ночевать дома не планируем, а оставаться одной в пустой квартире не стоит. В особняке полно прислуги, да и вещей у тебя почти никаких нет.
        Павел пошел к ларьку за сигаретами.
        - Я тебе мешаю? Сказал бы честно.
        - Нет, - рявкнул Макс. - Просто тебе нужно жить дома. Пойми, это твой дом, твоя прислуга.
        - Я не хочу оставаться одна, мне страшно.
        - Лили. Прекрати немедленно. Ты превратилась в истеричную дамочку. Все кончилось. Твой дом опять стал только твоим, там ты в безопасности. Поняла?
        - Поняла. А когда все закончится, ты вернешься в родительский дом?
        - Я не смогу жить там с тобой. На глазах у всей прислуги. Немедленно поползут разговоры. Горничных не обманешь, они все замечают и понимают.
        - Ну что же, ладно, - печально сказала я. - Делай что хочешь, но и я буду жить по-своему.
        Максим подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Потому что вернулся Павел.
        - Вы езжайте, ребята, а я хочу подругу навестить. Она недалеко отсюда живет, потом я вызову такси и отправлюсь в особняк.
        Макс хмуро на меня посмотрел и кивнул.
        - Хорошо, до подруги я тебя довезу, но потом сразу домой. Не вздумай мотаться по магазинам или ресторанам. У тебя все-таки муж только что умер, приличия нужно соблюдать.
        Они оставили меня у Нининого подъезда и отчалили. Подругу я застала дома. Она в халате и махровых носках грызла семечки перед телевизором. Моему приходу Нина явно обрадовалась. Быстренько сообразила чай с домашним печеньем, усадила меня на диван и засыпала вопросами.
        - Ну, как там у вас, как Макс, Пашка мой телефон не спрашивал?
        - Я поговорила с ним о тебе…
        - Я, кажется, не просила… - насупилась подруга. - Со своими парнями я привыкла разбираться сама.
        - Я просто сказала ему, что ты моя подруга.
        - И он поверил?
        - Конечно, как он мог не поверить, что ты не настоящая прислуга, если сам такой же ненастоящий жених. Он все понял.
        - Ну и что он про меня сказал? - с тревогой уточнила Нина.
        - Признался, что ты запала ему в душу, еще когда не знал, кто ты. А когда узнал, расстроился.
        - Почему? - испугалась подруга.
        - Странный народ эти мужики. Их мысли и поступки понимают только они сами. Запечалился, что цветов тебе не принес. Не положено, говорит, прислугу баловать.
        - И что теперь? - не поняла Нина.
        - Теперь сама решай. Он твой. Даже сюрприз тебе готовит.
        - Какой?
        - Ну, это же сюрприз, узнаешь в свое время, а то потом неинтересно будет.
        - Ну Маш… Ну скажи… - заныла Пятачок.
        - И не надейся. А телефон твой он попросил. Я дала - и домашний и рабочий.
        - Так что, он в любой момент прийти может? И прямо сейчас тоже? - Подруга заметалась, стаскивая носки и приглаживая волосы.
        - Да не торопись ты так! - рассмеялась я. - Он только что у твоего подъезда был, но уехали они с Максом. Не до любви им сегодня. Они Крутова поймали. Так что сиди и спокойно пей чай.
        - И чего они с этим парнем сделать планируют?
        - Нин, а ты знаешь, что Павел человека убить может с легкостью? - тихо спросила я. - И убивал уже. Много.
        - Догадываюсь, - спокойно ответила подруга. - Ну и что?
        - Как что? Разве тебя это не пугает?
        - А тебя? Или ты думаешь, что Максим - агнец божий?
        - Нет, но он не убийца…
        - Тот, кто по справедливости действует, тот не убийца.
        - Красивая логика. Только от этого не легче.
        - А ты не забивай мозги. Не твои проблемы. У наших мужиков свой мир, и в этом мире свои законы и правила.
        Мы еще долго беседовали с Ниной, как в юности, делились друг с другом мечтами и переживаниями. Когда на улице стемнело, я вызвала такси и отправилась в особняк, как и обещала «брату».
        Глава 18
        Особняк встретил темными окнами. Горела одинокая лампочка над главным входом, вдоль аллеи, ведущей к крыльцу, светилась полоса фонариков. Я решила не пользоваться своими ключами; не может быть, чтобы в доме совершенно никого не было! Насколько мне известно, большинство прислуги постоянно проживает в особняке, под их комнаты выделено целое крыло.
        Я позвонила в дверь и приготовилась терпеливо ждать, но дверь практически мгновенно открылась. На пороге стояла встревоженная Клара. Как всегда тщательно причесанная и аккуратно одетая, она совершенно не походила на человека, только что поднятого с кровати. Пройдя в холл, я устало спросила:
        - Почему вы не спите, Клара? На дворе уже ночь.
        - Как я могу уснуть, не зная, что происходит? Сегодня прибегала эта ненормальная, кричала, что особняк теперь ее, она всех уволит. Я пыталась получить разумные объяснения ее заявлению, но она похватала какие-то вещи в комнате Константина и унеслась.
        - Не обращайте внимания, она блефует. Никто никого увольнять не собирается.
        - Жаль, что так получилось. Я так надеялась, что вопрос разрешится мирным путем, когда помогала вам добыть доказательства измены мужа.
        Вот так новость! Оказывается, Лили не случайно застукала горничную в своей постели! Но теперь это вряд ли имеет значение.
        - Я слышала, кого-то из вас обвиняют в этом убийстве? Елена кричала об этом, но как-то невразумительно, - тревожно заглянула мне в глаза экономка.
        - Подозревают, конечно, но доказательств вроде нет никаких. Да вы не волнуйтесь, я его не убивала.
        - А Максим? - тихо спросила Клара.
        - Он тоже.
        - Это точно?
        - Что за вопрос, Клара? Да и потом, это наши проблемы. Я же сказала, для вас все остается по-прежнему, увольнений не предвидится, смены хозяев тоже. Что вам еще надо?
        - Но вы же знаете… - начала было она, но продолжить не решилась. - Ужинать будете?
        - Буду. Только не накрывайте мне в столовой. Я на кухне, если можно, поем.
        - Конечно. - Клара удивилась, это было заметно, но я так устала, что вживаться в роль стервозной Лилианы у меня просто не было сил.
        На кухне я села за стол и облокотилась на руку. Экономка молча сновала от плиты к холодильнику, заваривала чай и нарезала бутерброды. Она поставила передо мной дымящуюся чашку и поднос с закусками, сама встала по другую сторону стола.
        - Вам еще что-нибудь надо?
        - Если не очень устали, присядьте со мной, поужинайте.
        Клара растерянно опустилась на стул.
        - У вас что-то случилось? - встревоженно спросила она. - С Максимом? Ранен опять? Или…
        - Да что вы, Клара, так всполошились? Нормально все, просто я устала и хочется пообщаться с нормальным человеком. В конце концов, вы не просто прислуга…
        - Но вы же сами запретили мне напоминать об этом, - перебила меня экономка, покрывшись красными пятнами. - Когда узнали, предупредили, что это не дает мне никаких преимуществ перед другими. Зачем же теперь… - Она чуть не плакала. Ее недомолвки меня заинтриговали.
        - Теперь я думаю по-другому, Клара.
        - Нет-нет, вы были правы, Лилиана Владимировна, - горячо начала убеждать меня экономка. - Незачем кому-то знать об этом. Прошло столько лет, я довольна своим положением и не хочу перемен. Сейчас это уже ни для кого не имеет значения.
        - Но для вас-то имеет. - Я говорила дежурные фразы, вызывая ее на откровенность.
        - Конечно, ведь он же мой единственный сын! Но я не жалуюсь. Почти всю жизнь он провел на моих глазах, я заботилась о нем, практически вырастила. Зачем сейчас, спустя тридцать пять лет, ворошить старые могилы?
        Я чуть со стула не упала. Она намекает на то, что Макс - ее сын?! Но Нина сказала, что его мать умерла при родах. Хотя…
        - Клара, раз уж мы с вами почти родственники, может, перейдем на «ты»?
        - Зачем? Вы хотите все рассказать Максиму? - расстроенно спросила она.
        - Но он же имеет право знать, что его мать жива и здорова…
        - Вы чего-то хотите от меня, Лилиана, - твердо произнесла Клара, выпрямившись на стуле. - В прошлый раз вы были более искренни. Иметь мать-прислугу действительно стыдно. Теперь Макс взрослый, ему не нужна никакая мать, особенно - бросившая его ребенком. Так чего вы хотите от меня за молчание?
        - Клара, я хочу перейти на «ты», - повторила я.
        - Ты очень изменилась за последние месяцы, девочка, - устало произнесла Клара, наливая себе чай. - Раньше я понимала тебя, а теперь смотрю и не узнаю. Вроде все твое: глаза, волосы, голос…
        Но это уже не ты… Наверное, за эти месяцы случилось что-то особенное, раз у тебя вся душа перевернулась?
        - Я влюбилась.
        - Понятно. - Похоже, экономка совсем не удивилась. - Надеюсь, этот человек достоин такого глубокого чувства… Не хочу тебя поучать, но пример моей жизни - яркое доказательство того, как глупая любовь, порыв страсти, может испохабить всю жизнь… Если бы ты знала, как мне хотелось, чтобы все оказалось просто сном. Длинным, кошмарным, но только сном. Открыть бы глаза и оказаться в своей постели, рядом с мужем и сынишкой. Но жизнь, как известно, не дает второго шанса. Что сделано, то сделано…
        - Клара, расскажи все по порядку. Или тебе не хочется вспоминать?
        - Чтобы вспомнить, нужно забыть, а я не забывала…

…Мы с Володей из одной деревни. Вороновы были нашими дальними родственниками, очень дальними, но семьи наши отношения поддерживали. Самого Владимира я знала не очень хорошо. В школе он учился на несколько классов старше, жил на другом конце деревни. В то время, как я играла в тряпичные куклы, он уже вовсю с девчонками женихался. В Голощекине становилось все меньше детей, молодежь подалась в город, после войны освободилось много рабочих мест, да и рождаемость упала. В тот год, когда Володя закончил десятый класс, нашу школу сократили до семилетки. Раньше в районе было две десятилетки: наша и в Петракове. Желающие получить аттестат о десятилетнем образовании стекались в Голощекино изо всех окрестных деревень. Последние два года в старших классах наблюдался постоянный недобор, и их решено было закрыть. В этот год я как раз закончила семь классов. Ходить доучиваться в Петраково было очень далеко. Я поняла, что с мечтой стать доктором придется расстаться. Для меня это было не просто неудачей. Рушились все мои планы. Володя тоже планировал учиться дальше. Все лето он готовился поступать в университет. Сдав
экзамены и получив подтверждение, что прошел по конкурсу и принят на вечерний факультет, он на несколько августовских дней перед началом учебы приехал в Голощекино. Вороновы на радостях накрыли богатый стол и пригласили в гости родственников. В то время не так уж часто деревенские парни поступали в высшие учебные заведения. В этот же вечер решилась и моя судьба. В городе Владимиру предстояло жить в квартире своего двоюродного дяди, инвалида войны. У того не было ног. В последнее время состояние здоровья ветерана сильно ухудшилось. Он практически не вставал с кровати. Родных, и Володю в том числе, волновал вопрос, сможет ли он ухаживать за больным. Работая и учась по вечерам, Владимир физически не смог бы уделять дяде достаточно времени. Мама, зная о моем страстном желании учиться, предложила взять меня с собой. Все остались довольны таким решением проблемы. А я получала возможность ходить в школу. Володя избавлялся от тяжелой обузы, и все родственники могли спать спокойно. Так мы зажили втроем в одной комнате. Дядя вскоре умер, но наша жизнь уже наладилась. Володя учился и работал. Я бегала в школу,
потом занималась хозяйством, готовила обед, стирала белье. Наверное, понятно, что я не могла не увлечься взрослым, красивым парнем. Я с нетерпением ждала его возвращения, наряжалась. Он, честно сказать, не особо замечал мои наивные ухищрения. Приходил, ужинал и утыкался в учебники. Три года прошли без особо ярких событий. Потом случилось то, что должно было случиться. Два красивых, молодых, совершеннолетних человека, проживающих в одной квартире, стали спать на одном диване. Однажды ранним утром нас посетили мои родители. Оценили обстановку, посмотрели на единственную постель и поспешили назад в деревню, порадовать Володиных родных известием о скорой свадьбе. Нас в принципе никто не спрашивал. Для родственников все было просто и очевидно. Живешь вместе, изволь расписаться. Участия в подготовке торжества мы не принимали. На собственной свадьбе были гостями. Просто приехали и сели за стол. Утром вернулись в город: Володе нужно было на работу. Деревня гуляла еще неделю. Наша жизнь практически не изменилась. Мы прожили еще три года до того, как родился Максим. К этому времени Владимир сильно пошел вверх.
Не знаю, чем он занимался, бизнес в то время не был в чести, он скрывал, как зарабатывает деньги. Мы зажили на широкую ногу. Поменяли квартиру, часто принимали гостей. Я, превратившись в замужнюю даму, бросила мечты об учебе в медицинском. Наряжалась, делала прически, маникюр. Владимира никогда не было дома. У меня все было: деньги, платья, няня для ребенка, куча свободного времени, но мужа не было. То, что уставшим возвращалось вечером и валилось в зале на диван, этим именем назвать было сложно. Все случилось летом… Няне дали отпуск, трехлетнего Максимку отправили на месяц к бабушке. В это же время Владимир почти на три недели улетел в командировку. Я просто пухла от скуки. Муж перед отъездом предложил мне тоже погостить у родителей, но ехать в деревню не хотелось, там конец лета, особенно горячая пора, все работают в поле и на личных огородах. Заниматься деревенским хозяйством я уже разучилась, а праздно сидеть среди вкалывающих людей как-то неприлично… Дни мои не отличались разнообразием. С утра я на часик-полтора ходила на пляж, потом с подружками в кафе ела мороженое. Вечера оставались одинокими.
Руслан появился в моей жизни совершенно случайно. Просто однажды он материализовался из воздуха рядом со мной. Я постоянно видела его черные глаза - везде, где бы только не появлялась: в кафе за соседним столиком, в магазине у прилавка напротив, на пляже, на улице, во дворе… Неделю этот пристальный взгляд преследовал меня даже во сне. Однажды, увидев его на лавочке около своего подъезда, я решительно подошла и села рядом.
        - Что вы хотите от меня, зачем преследуете?
        - Я просто любуюсь прекрасной женщиной.
        - Может, подарить вам фотографическую карточку, сможете наслаждаться, не вставая с дивана. Тогда не придется таскаться за мной по всему городу…
        - Но бездушный снимок не передаст грации ваших движений, блеска глаз, свободного полета волос на ветру.
        - Как вас зовут, молодой человек?
        - Руслан.
        - Послушайте, Руслан, вы что, не работаете? Я вижу вас уже целую неделю…
        - Я в отпуске, - улыбнулся парень.
        - Ну, так съездите, отдохните где-нибудь.
        - Я отдыхаю, глядя на ваше прекрасное лицо. А вы это серьезно сказали?
        - Что именно? - растерялась я.
        - Насчет фотографии. Мне бы очень хотелось иметь ваш снимок.
        Сама того не понимая, я уже попалась в его сладкоголосые сети. Заинтересовалась им, почувствовала себя мудрой, опытной женщиной, опекающей милого неопытного юнца. То ли от скуки, то ли из озорства я пригласила его домой. Мне доставляли удовольствие его восторженные речи и пылкие взгляды. До этого времени ни один мужчина не говорил мне подобных комплиментов. Да и, по чести сказать, даже в молодости я не была яркой, роковой женщиной. Благодаря деньгам мужа я ухаживала за собой, покупала приличные модные платья, и только. Подобных женщин на улицах города было предостаточно. Я угостила Руслана чашечкой чая, печеньем, конфетами. Парень вел себя как истинный джентльмен. Протянув ему обещанное фото, я спросила:
        - Что ты хочешь прочесть на обороте?
        - Ничего. Мы слишком мало знакомы. Вы напишете слова потом, когда сами решите, как они должны звучать. Пока я буду любоваться на снимок с внешней стороны.
        С того дня начался наш безумный роман. Даже сейчас, спустя годы, я помню состояние безграничного счастья, охватывающее меня всякий раз при встрече с любимым. Тогда же я поняла, насколько серыми были наши отношения с мужем. Володю я уважала, любила, опекала, но страсти в нашем союзе не было никогда. Наша близость с мужем напоминала тихую классическую мелодию, любовные игры с Русланом высекали в душе искры. Сердце пылало, заставляя забывать обо всем и обо всех. Вернулись из деревни Максим, из отпуска няня, Владимир давно уже был в городе, а я все никак не могла вырваться из закружившего меня вихря страстей. Через два месяца я написала на том самом фото: «Самому любимому, самому желанному и самому дорогому человеку на свете». В тот же день Руслан сделал мне предложение, и я переехала к нему. Объяснение с мужем было ужасным. Он умолял, угрожал, кричал, плакал. Я никогда, ни раньше, ни потом, не видела этого сдержанного, уравновешенного человека в таком состоянии. Он не давал мне развода и запрещал видеться с сыном. С последним мне пришлось смириться, забирать Максима пока было некуда, а развели нас и
без Володиного согласия.
        Я слушала рассказ Клары внимательно, когда она замолчала, спросила:
        - И что же случилось с твоей жизнью дальше? Как ты оказалась в прислугах у собственного мужа и сына?
        - Он бросил меня, - просто ответила экономка. - Все было банально и вместе с тем ужасно. Моя история настолько напоминает твою, что я просто поражаюсь нашей женской наивности. У мужа был компаньон, Архипов Иван. Они что-то сильно не поделили на почве бизнеса. В коммерческом споре Володя вышел победителем. В то время частный капитал имел очень шаткие, практически криминальные позиции, и воевать с мужем в сфере денег Иван поостерегся. Он отомстил Воронову иным путем. Нанял Руслана. Думаю, дальше все понятно. Вместе со мной из семьи ушла немалая часть накопленного Володей имущества, в виде недвижимости, зарегистрированной на меня, денег на моих сберкнижках. Муж старался поменьше оформлять на свое имя, опасался закона и конфискации. Зарегистрировав со мной брак и прожив два месяца, Руслан с Архиповым обобрали меня до нитки с ловкостью профессионалов. Затем
«любимый» попросил меня о разводе. На мои растерянные вопросы он вполне спокойно ответил, для чего заключался этот брак: «Понимаешь, детка, я против тебя ничего не имею, ты красива, сексуальна, я даже полюбил тебя в какой-то мере. Но твой муж обидел, причем незаслуженно, одного очень приличного человека. Вернуть должок он мог разными способами, но, к сожалению, не захотел. Пришлось помочь ему расстаться с некоторыми дорогими вещичками». - «А как же я?!» - «Ты, милая, проходишь по статье моральные издержки. Наши суды не признают компенсации за моральный вред, а ведь нервные клеточки не восстанавливаются. Твой бывший муж, надеюсь, убедился в этом на собственной шкуре». После этого я вскрыла себе вены и попала в психиатрическую клинику. Вышла оттуда разведенной женщиной со справкой, нигде не могла найти работу. Жилье мне Руслан подыскал в задрипанной коммуналке, почти за чертой города. Второго мужа я больше никогда не видела, хотя до сих пор ношу его фамилию. Прошел год с момента расставания с Володей. Я работала дворником и каждый день приходила к забору садика, в который муж устроил Максима. О садике
мне по секрету сказала няня. У меня никого и ничего в жизни не осталось, кроме этого маленького существа. Показаться в деревне после всего случившегося казалось немыслимым. Наверное, воспитатели заметили полунормальную женщину, постоянно стоящую за прутьями забора, таким образом и застал меня за этим занятием Володя. Он больше не кричал на меня. Молча выслушал мою историю и сказал:
        - Очень жаль, что так случилось. Наверное, во всем, произошедшем с тобой, виноват в первую очередь я. Последние годы я только и знаю, что борюсь с конкурентами, стараюсь сохранить свое лицо. Но я забыл про тыл. Ты знаешь, Клара, я так верил тебе… Почти как себе. Я знал тебя с детства и никогда, слышишь, никогда, не ожидал подлого удара в спину. Я виноват в твоей трагедии. Но и тебя я простить никогда не смогу.
        - Я понимаю, Володя. Не буду врать, я осознанно бросила тебя в погоне за собственным счастьем. Простить меня я даже не прошу. Я только хочу видеться с сыном…
        - Это невозможно. Ты бросила его в тот момент, когда мать ребенку нужна была как никогда. Что я должен был сказать малышу?
        - Что? - тихо спросила я.
        - Что мама умерла, - спокойно ответил он.
        - Но я жива.
        - Я не против, живи. Я даже помогу тебе. Деньгами. И с Иваном расквитаюсь за нас обоих. Но большего я для тебя сделать не в состоянии. Прощай.
        Он встал и ушел. В тот же день я опять попала в больницу. Оттуда меня забрал Володя.
        - Как он узнал?
        - Он был очень обязательным человеком. Пообещав мне помочь, вплотную занялся этим вопросом. Нашел мой адрес по прописке, приехал. Подробности ему поведали соседи. После больницы у нас состоялся еще один серьезный разговор. За клятвенное обещание молчать обо всей этой истории он позволил мне жить в их с сыном доме под видом няни. К тому же Володя переехал в другой район, где нашу семью никто не знал, у меня была другая фамилия, муж уничтожил все наши совместные фотографии. Максим не узнал в тощей, изможденной женщине свою красивую мамочку. С тех пор принято считать, что мама Макса умерла при родах.
        - Наверное, муж продолжал любить тебя, раз не женился потом столько лет?
        - Не знаю. Мы никогда не разговаривали об этом. Ни разу за многие годы у нас не возникло ситуации, отличной от отношений хозяина и служащей. Потом забеременела Светлана, наша горничная, родилась ты. Из роддома ее с ребенком привезли к нам в квартиру, девушка стала хозяйкой дома.
        - Тяжело было смотреть на их отношения со Светланой?
        - Твоя мать оказалась хорошей женщиной. Да и я к этому времени свыклась со своей ролью. Мы отлично ладили. Максим к тому времени подрос, я стала воспитывать тебя. Потом мы переехали в особняк. Прежние хозяева в нем не слишком долго прожили. То, что ты видишь сейчас, полностью заслуга моего сына. Он достраивал, декорировал, обставлял комнаты…
        - А что случилось с родителями? Я была маленькая, плохо помню.
        - Авторитет, которому Володя перешел дорогу, был тот самый Иван Архипов. Всегда осторожный, твой отец потерял голову от ненависти и пострадал за это. Ивана тоже уже нет в живых… Максим все понял… Он, сам того не ведая, отомстил Архипову не только за отца и мачеху, но и за родную мать.
        Я всю душу и свою жизнь после гибели твоих родителей отдала вам с братом и этому дому. Лет восемь назад сын поставил меня главной над прислугой. Он запретил мне готовить, убирать, выделил хорошую комнату. Видимо, Максим в какой-то мере любит меня.
        - Конечно! Ведь ты заботишься о нем всю жизнь.
        - Лилиана, наш последний разговор на эту тему разительно отличался от сегодняшнего. Тогда, семь лет назад, ты даже разругалась с братом, заставляя его выгнать меня из дома. Ты не выдала меня только из жалости к нему. Конечно, я зря хранила те фотографии, но мне было безумно жаль, что ты порвала их в клочья. - Глаза экономки покраснели. - Твои слова были, наверное, справедливы, но очень жестоки. Тогда ты даже выслушать меня не захотела…
        - Я была слишком молода, Клара. Сегодня я прошу у тебя прощения за свое поведение. Ты мужественная женщина, я уважаю тебя. Честно.
        - Спасибо, девочка. - Экономка расплакалась. - Но я прошу, не надо рассказывать эту историю Максиму. Он очень похож на своего отца. Такой же нетерпимый и гордый. Я не смогу остаться в этом доме, если мой сын осудит меня. Он любит и уважает женщину, которая воспитала его и заботилась о нем все эти годы. Мне достаточно такой любви. Я не хочу рисковать. Ведь тогда у меня не останется ничего.
        - Не волнуйся, Клара. Это твоя жизнь, никто не вправе решать за тебя. Знай, что бы ни случилось, с этого дня я всегда на твоей стороне.
        Глава 19
        Утром меня разбудила горничная.
        - Лилиана Владимировна, к вам гость.
        - Сколько раз говорить, не смей меня трогать, пока сама не проснусь, у меня голова потом болит весь день.
        - Но я думала, вы обрадуетесь…
        - Слушай, а я же тебя вроде уволила в прошлый раз? Причем за то же самое.
        Девчонка испуганно пискнула и скрылась за дверью.
        Я заинтересовалась, кто же такой посетил меня, если я должна быть рада? Может, Максим? Вряд ли. Он бы сам разбудил или подождал. Это ведь в первую очередь его дом. Ничего не поделаешь, чтобы узнать, придется вылезать из кровати. Я освежилась в ванне, привела в порядок волосы и, одевшись, спустилась в холл. Там с букетом в руке и умильной улыбкой на устах меня ждал Артур. Кого я меньше всего ожидала увидеть, так это его.
        - Здравствуй, Лили! - подскочил ко мне кавалер. - Я узнал о трагедии, которая произошла в вашей семье, и пришел выразить соболезнования. - Он сунул мне в руки букет роз.
        Растерявшись, я передала букет пробегавшей на кухню горничной и сказала:
        - Передай Кларе, пусть накрывает завтрак в столовой, - и, поколебавшись, добавила: - На двоих.
        Кивнула Артуру и прошла в каминный зал. Он семенил следом. В комнате я спросила:
        - Зачем ты пришел?
        - Я же сказал, выразить…
        - Я серьезно спрашиваю, - перебила я красавчика. - По-моему, в прошлый раз я предельно ясно дала тебе понять, наши отношения закончились.
        - Но сейчас многое изменилось…
        - Только не для тебя. Сейчас позавтракаешь - и уходи.
        В столовую тихонько вплыла горничная с огромным подносом в руках. После ее ухода Артур снова начал свою песню:
        - Мне говорили, что ты встречаешься с Павлом…
        - Ты хочешь, чтобы я прогнала тебя прямо сейчас? Если нет, сиди и пей кофе, можешь поговорить о погоде. Или о новинках кино.
        В холле послышался шум, в комнату снова заглянула горничная:
        - Лилиана Владимировна, там Елена Леонидовна пришла.
        - Пусть проходит, и принеси еще один прибор, - устало приказала я.
        Через секунду в столовую влетела фурия в черном платке. Сегодня она была настроена особенно агрессивно. Она категорически отказалась от предложенного кофе и высокопарно заявила:
        - Я приехала сообщить, что похороны моего брата состоятся завтра, в два часа, панихида начнется в двенадцать. Вот адрес похоронного бюро. Только, я вижу, вдову моего брата интересуют сосем другие проблемы. Не успев попрощаться с мужем, ты уже принимаешь в доме любовника.
        - Я не любовник, - живо запротестовал Артур. - Я просто пришел выразить соболезнования.
        Елена презрительно глянула в его сторону:
        - Что-то не похоже. Сидишь тут, кофе попиваешь.
        - Но я же не мог отказаться…
        - Приходить незачем было, - отрезала она.
        - Я могу уйти. - Артур поспешно встал.
        - Сиди, - приказала я. - Кто ты такая, чтобы распоряжаться в моем доме?
        - Это особняк моего брата!
        - Не смеши, он умер. Я уж не говорю о том, что этот дом всегда был моим.
        - Скоро все изменится, - затрясла тощим пальцем скандалистка. - Тебя выведут на чистую воду, ты ответишь за убийство Костика.
        - Да с чего ты взяла, что его смерть на моей совести? Ведь пистолет-то был у тебя.
        - Да, я отняла его при попытке убить меня.
        - И забрала оружие себе. Как же оно попало к убийце?
        - Его недавно забрал Костик. И возил с собой. Ты воспользовалась случаем и пристрелила моего бедного брата. - В голосе Елены проступила слеза.
        - Кстати, значит, на пистолете есть и твои отпечатки пальцев, совсем свеженькие, не то что мои - полугодовалой давности! - развеселилась я.
        - Мы всегда трогали пистолет только в перчатках… - Она посмотрела на Артура и осеклась.
        - Ясненько, - рассмеялась я. - Муженек возил с собой улику и искал место, куда бы ее подбросить, чтобы меня подставить, да сам в свою ловушку и попался. Смею заверить тебя, Елена, надеешься ты зря, ничего от моего наследства тебе не обломится. Нет на этом пистолете моих отпечатков. Так что получше ищи, кто твоего братца пристрелил. А фокус со мной не удался.
        - Но как же, - растерялась Елена, - я же сама взяла пистолет, ты сжимала его изо всех сил обеими руками. Я его потянула рукавом за дуло…
        - Здорово я, видно, тебе угрожала, раз дала оружие за дуло выдернуть из рук, да еще и рукавом.
        - Ты дури накурилась и ничего не соображала.
        - Зато вы с брательником сообразили на все сто, как меня подставить. Только и я не лохушка, нашла пистолет у мужа и протерла, зачем рисковать? - сочинила я на ходу.
        - Пожалуй, я пойду, - встал из-за стола Артур, - вы тут без меня разбирайтесь.
        - Мы уже все сказали друг другу. Не подбросите меня, молодой человек, до дома? Я такси отпустила, а вызывать и ждать другое в этом доме - просто не в состоянии.
        - А ты на дороге подожди, - предложила я.
        - Ну зачем же, я с удовольствием довезу Елену Леонидовну, - галантно произнес Артур.
        Они удалились.
        Визит Артура и Елены оставил в душе неприятный осадок. Даже завтракать расхотелось. Допив холодный кофе, я позвала горничную и попросила пригласить Клару. Через пару минут экономка нерешительно вошла в столовую. Видимо, она жалела о ночной откровенности и старательно избегала смотреть мне в глаза.
        - Что вы хотите, Лилиана Владимировна?
        - Мы вроде на «ты» перешли, или мне это приснилось? Садись, я хочу с тобой посоветоваться.
        Клара села.
        - Скажи, за что меня так ненавидит эта мегера? - Я кивнула в сторону входной двери.
        - Елена? Так это же понятно, она чуть с ума от ревности не сошла, увидев здесь своего красавчика.
        - Как это - своего? - изумилась я. - Я ничего такого не заметила…
        - Так при тебе они в рамках держались, а как вышли, сразу начали отношения выяснять. На прислугу они внимания не обращают, не так воспитаны. Елена даже пощечину ему вмазала около машины.
        - Никогда бы не подумала. - Меня позабавили только что полученные сведения. - И давно это у них?
        - Раньше он привозил ее пару раз на своей машине, но в дом не заходил. Они в рамках держались. Сегодня, видимо, что-то произошло, если она так взбеленилась и не могла держать себя в руках. - Клара вопросительно посмотрела на меня.
        - А Костик знал об их связи?
        - Может быть. Ваш…Твой муж приглашал его однажды в особняк и долго беседовал в кабинете. О чем, не знаю, я не привыкла подслушивать.
        - А ко мне-то он тогда чего привязался? - возмутилась я.
        - Так он же альфонс. Типичный. На его красивой физиономии написано, что он берет все, что плохо лежит, - пренебрежительно ответила Клара. - У него еще наверняка пяток состоятельных любовниц имеется.
        - А почему же ты мне раньше про Елену не сказала? Знала ведь, что Артур с нами обоими встречается.
        Экономка неопределенно пожала плечами:
        - Чтобы ты меня выгнала?
        - За что?!
        - За то, что лезу в чужие дела. Так ведь не раз бывало в этом доме…
        - Ну ладно, бог с ними. Их счастье нас в общем-то не волнует. Я хотела спросить: как ты думаешь, должны мы поминки по Костику заказать? И если да, то где. В ресторане, наверное?
        - Может, Елена уже все заказала?
        - Я не успела спросить. Свяжись с ней, а то я боюсь с ней разговаривать. И еще. Завтра похороны, начало панихиды в двенадцать. Распорядись, чтобы мне приготовили черный наряд. Желательно с вуалью, чтобы лица не видно было. Сделаешь?
        - Конечно. Это же моя работа.
        Вечером в особняк приехали уставшие Максим и Павел. Клара приготовила роскошный ужин. Когда мы собрались в столовой за накрытым столом, Максим жестом отпустил прислугу и сказал:
        - Не знаю, как у ментов, а наше следствие пока зашло в тупик.
        - Крутов не признался?
        - Он рассказал все, что мог, но клянется, что Костика не убивал.
        - Я тоже думаю, что это не он, - подал голос Павел. - И не его ребята. Не стал бы он босса мочить. Не выгодно.
        - Он утверждает, - продолжил «брат», - что активно помогал Константину до того момента, как узнал, что затея с банком провалилась. После провала его хватило на то, чтобы послать к Дарье «адвоката» - и все. В панике он спрятался у своей подружки и стал выжидать, чем кончится дело. Охранник, которого Пашкины ребята вытащили из погреба, подтверждает, что «шеф» не появлялся в последние сутки, даже не прислал ему сменщика. Смерть Костика ничего Крутову не давала, он в этом деле и так засветился хуже некуда. Еще он упоминал какого-то человека. С ним поддерживал связь только сам Костик и сильно ему доверял. Единственное, что Крутов мог о нем сказать, это то, что он как-то связан не то с химией, не то с лекарствами. Смесь в уколах, которые вывели меня из строя, приготовлена именно им.
        - Это мужчина или женщина?
        - А черт его знает. Говорит, что Костик всегда называл неизвестного местоимением
«он»…
        - Знаешь, что странно? - задумчиво сказал Павел. - Крутов божится, что видел тебя мертвой, с дыркой во лбу. И приказал сжечь труп. Никак не пойму, зачем он себя оговаривает, ведь знает же, что ты жива и здорова. - Он вопросительно посмотрел на Максима.
        - Он действительно видел. Но киллер был нашим человеком.
        Я не устаю удивляться, с какой легкостью этот парень умеет врать.
        - Это был спектакль специально для них с Костей. Я хотел посмотреть, что эти поганцы задумали.
        - А чего мне-то не сказал? Я, как дурак, искал твою сестру по всему свету…
        - Да нет, пропала она по-настоящему, - успокоил друга Максим. - Я правда не знал, куда эта мартышка делась. - Он с улыбкой посмотрел на меня.
        - Но если это не Крутов убил моего «мужа», тогда кто?
        - Вопрос, конечно, интересный, но ответа на него пока нет. Увы.
        - Ну и что нам теперь делать?
        - Ждать. Сначала нужно узнать результаты экспертизы оружия. Если это действительно тот самый пистолет, придется тряхнуть мадам Образцову.
        - Она была у меня сегодня. Говорит, что мой пистолет не так давно забрал у нее брат. Знаешь, что любопытно? Елена утверждает, что ни она, ни Костик не трогали пистолет голыми руками, только в перчатках или через другую материю. Так вот, мой муж возил оружие с собой и сохранял на нем только мои отпечатки пальцев. Забавно?
        - Рыл тебе могилу? Хотел кого-нибудь пришить и подбросить улику? А что, вполне в его стиле. Дешево и сердито. А главное, он ни при чем.
        - Кто-то воплотил его план в жизнь, только сценарий маленечко подредактировал. Сделал Костика главным персонажем.
        - Значит, нужно найти человека, который знал о пистолете с твоими отпечатками и которому выгодна смерть Костика и устранение тебя, - подвел черту под нашими размышлениями Павел. - Между прочим, пистолет с отпечатками пальцев - серьезная улика.
        - Да нет там никаких отпечатков, - отмахнулся Максим, - они просто ошиблись.
        - Надо же! Провернуть убийство, и так лохануться. Трудно поверить.
        - И все-таки это правда. Пистолет, скорее всего, наш, а вот отпечатков на нем точно нет. Вернее, они есть, но не сестры.
        - Тогда и переживать нечего. Давайте, наконец, ужинать, а то я от запахов с ума сойду.
        Я посмотрела на еду, и мне стало нехорошо. Может, от волнения или еще почему-то, но есть совершенно не хотелось. Немного кружилась голова. Я извинилась и пошла в спальню. Мне становилось все хуже и хуже. Тело охватила такая слабость, что я не пошла проводить Максима и Павла, когда они уезжали. Перед сном в спальню заглянула Клара. Увидев синие круги у меня под глазами, экономка встревожилась:
        - Лилиана, ты плохо выглядишь, может быть, вызвать Цезаря Илларионовича?
        - Не надо. Я просто зверски устала за эти дни, мне нужно хорошенько выспаться, отдохнуть, и все само придет в норму.
        Клара вышла, а я подумала о докторе. Если бы он еще там, в Хургаде, хорошенько осмотрел меня, то всего этого спектакля могло не случиться. Семейный врач не мог не знать, что Лили перенесла операцию аппендицита. Сейчас я бы спокойно попивала чай на своей собственной кухне, а не готовилась к похоронам чужого мужа. Мои мысли переключились на «брата». Его жизнь тоже никогда бы не пересеклась с моей, сердце не начинало бы бешено колотиться при одном упоминании имени - Максим. Я могла бы прожить до ста лет и не испытать такого урагана страстей. Хотя бы ради этого стоило ввязаться в подобную авантюру. Наверное, какие-то высшие силы послали меня в Египет, чтобы я смогла отомстить за смерть сестры… Сон навалился тяжелой мутной пеленой. Пробуждение тоже оказалось не из приятных. В целом у меня ничего не болело, но голова казалась налитой свинцом, руки и ноги вели себя будто чужие. Возможно, за время всех этих передряг я просто-напросто простудилась или подхватила какую-нибудь инфекцию. Вспомнив о похоронах Константина, я приказала себе встать. Сегодня не самое лучшее время для того, чтобы валяться в
постели.
        На вешалке увидела приготовленное заботливой Кларой черное платье и шляпку с вуалью. Черные чулки и изящные туфельки дополняли элегантный наряд. Глянув на себя в зеркало, я порадовалась, что лицо мое будет скрыто за узорчатой сеткой. Вчера я настаивала на вуали просто потому, что боялась расслабиться и выдать отсутствие скорби в глазах, а сегодня она поможет мне спрятать эти ужасные круги под глазами и зеленоватый оттенок кожи. Черный наряд еще больше подчеркнул неестественную бледность лица. Сегодня же после церемонии необходимо показаться врачу. Не Цезарю Илларионовичу, конечно. Думаю, Макс сможет найти подходящего доктора. Покачиваясь на высоченных каблуках, я осторожно спустилась в холл. Клара, тоже одетая в черное, предложила мне завтрак. От одной мысли о еде мне стало не по себе.
        - Наверное, я заболела. Тошнит, знобит, качает. Мерзкие ощущения. Хорошо, что ты тоже едешь на панихиду, боюсь, своими силами мне не справиться.
        - Сказать Игорю, чтобы подавал машину?
        - Минут через двадцать.
        Я вышла в сад и опустилась в шезлонг, вдыхая чистый влажный воздух. Мне хотелось закрыть глаза и открыть их, когда этот день закончится. Я вообще похороны не обожаю, а в данном случае они обещали стать тяжелым испытанием. Да еще, как на зло, здоровье подкачало. Надеюсь, Елена будет сегодня держать себя в приличных рамках. Публичные скандалы я никогда не любила… Из задумчивости меня вывел голос Клары, она сообщила, что Игорь подготовил машину и ждет дальнейших распоряжений. Опираясь на руку экономки, я проследовала к воротам.
        Дорога до похоронного бюро показалась пыткой. Меня укачивало и мутило. Клара то и дело встревоженно поглядывала в мою сторону. Взяв себя в руки, я дала слово не расклеиваться и достойно пережить этот нелегкий день.
        Около похоронного бюро было настоящее столпотворение. Я не ожидала, что наша семья так много значит для города. Множество дорогих машин и мужчин в черных костюмах в окружении телохранителей поразили мое воображение. То тут, то там мелькали микрофоны журналистов. Завидев нашу машину, они шумной стайкой порхнули к ней.
        Игорь открыл мне дверку и помог выйти. Вокруг защелкали глазки фотоаппаратов. Я поспешно опустила вуаль. Не хватало еще появиться на страницах газет с таким ужасающим лицом. Со всех сторон ко мне тянулись микрофоны. Журналисты, стараясь перекричать друг друга, задавали нелепейшие вопросы:
        - Лилиана Владимировна, что вы почувствовали, когда узнали, что ваш муж убит?
        - Каким он был человеком?
        - Как вы думаете, это криминальные разборки или передел собственности?
        - Что вы собираетесь предпринять для разоблачения убийцы?
        - Лилиана Владимировна, допускаете ли вы, что один из ваших поклонников таким способом пытался освободить путь к вашему сердцу?
        - Кто унаследует огромное состояние Образцова?
        От этого гомона и круговорота лиц перед глазами мне стало совсем худо. Заметив это, Игорь оттер журналистов и стал прокладывать дорогу к дверям. Ему на помощь бросились охранники Макса. Почти волоком Кларе удалось дотащить меня до зала, в котором стоял гроб. Все помещение утопало в цветах. Вдоль стен рядами стояли венки от друзей, родственников, коллег и партнеров по бизнесу. Среди них были цветы и от нас с Максом, об этом позаботилась экономка. Возле гроба, ссутулившись, на стуле сидела Елена Леонидовна. По-моему, она была единственным в этом зале человеком, искренне скорбевшим по покойному. Остальные делали печальные лица и вполголоса обсуждали бытовые и рабочие проблемы. Два стула рядом с Еленой пустовали. Насколько я поняла, они предназначались для нас с Максом. Усадив меня, Клара встала позади моего стула, приготовившись в любой момент прийти на подмогу. В душном зале я начала опасаться, что мне действительно может потребоваться посторонняя помощь. «Золовка» глянула на меня с ненавистью, но от комментариев, слава богу, воздержалась. Потянулась бесконечная череда соболезнований. Совершенно
чужие люди призывали меня держаться, не падать духом, искать в себе силы жить дальше. Всю эту кавалькаду людей и печальных лиц я сквозь свою вуаль видела как в тумане. Автоматически кивала, пожимала руки, подставляла щеку для поцелуев. Вскоре я почувствовала, что место рядом со мной занято. Повернувшись, с облегчением увидела Максима в черном костюме. Он взял мою руку и крепко сжал.
        - Ты не слишком-то вживайся в роль несчастной вдовы. Сама выглядишь как покойница. Не стоит так утруждаться, почти все в зале, кроме иностранцев, знают о ваших отношениях, - делая вид, что утешает, шепнул мне на ухо «брат». - Хотя и границы переходить не следует. Этот придурок Артур так пожирает тебя глазами, что становится просто неприлично. Надо сказать Павлу, пусть выведет его из зала.
        - Оставь. Он не ко мне, а к Елене пришел.
        - Шутишь?
        - Артур, говорят, уже давно ее бойфренд.
        - Кто говорит-то?
        - Прислуга.
        - Это серьезно. Лили, у тебя и с голосом что-то не в порядке, повторяю, не стоит так усиленно «скорбеть».
        Я только покачала головой, давая понять, что не притворяюсь. Макс встревожился не на шутку. Махнул рукой Кларе и пошел к выходу. Не знаю, что ему наговорила экономка, но вскоре я увидела Максима, подходящего ко мне в сопровождении Цезаря Илларионовича.
        - Пусть врач уйдет, - решительно приказала я, игнорируя протесты Максима.
        - В чем дело? - спросил он, наклонясь к моему уху.
        - Аппендицит. У меня нет шрама, - только и смогла выдохнуть я. По глазам я поняла, что «брат» мою мысль уловил.
        - Сейчас пошлю Павла за женщиной-доктором. Если ты так хочешь, - довольно громко произнес он и ушел, увлекая за собой недоумевающего врача.
        К нам подошла Клара, в ее руках был поднос с двумя рюмками. Она предложила нам с Еленой выпить, чтобы немного приободриться. «Золовка» безразлично опрокинула коньяк и снова уставилась в одну точку, мне тоже пришлось выпить, не хотелось обижать Клару.
        Еще минут пятнадцать-двадцать я принимала соболезнования, потом мне показалось, что в зале потух свет, горло сжали стальные тиски, совершенно не дававшие дышать. Тело вдруг стало невесомым и воспарило над толпой. Все закричали, громкие звуки отдавались резкой болью где-то в груди, в области сердца. На мгновение мне удалось глотнуть свежего воздуха, я открыла тяжелые веки и увидела бледное лицо Максима. Он что-то торопливо говорил женщине в белом халате, но она не слушала его, прилаживая мне к руке капельницу. Мне так хотелось понять хоть слово из речи
«брата», но все звуки перекрывал стук моего собственного сердца. Клара со слезами на глазах стояла у машины и держала в руках мои туфли. Макс увидел мои открытые глаза, наклонился, погладил по волосам и что-то сказал. Я не могла услышать, но поняла, что он сказал: «Я люблю тебя». Наверное, от такого огромного счастья мое сердце не выдержало, стукнуло оглушительно еще пару раз и взорвалось тысячей осколков, впившихся во все мое тело. Я полетела вперед со страшной скоростью, впереди маячил свет. Тот самый свет в конце тоннеля, о котором слагают легенды, поняла я. И отключилась окончательно.
        Глава 20
        Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась я, как ни странно, от тишины. Я лежала и боялась открыть глаза. А вдруг я уже умерла и меня закопали в землю? Сейчас посмотрю - и увижу над собой темную крышку гроба. Ужас. Я с детства боюсь замкнутых пространств. Я росла и воспитывалась в огромных помещениях. В доме малютки комнаты были рассчитаны на сорок младенцев, в детдоме на двенадцать детей. В своей однокомнатной квартире я никогда не закрываю двери в коридор и окна не занавешиваю. Потому, что боюсь темноты. Напротив моих окон стоит гигантский фонарь, и даже ночью в моей комнате не бывает кромешной темноты. Полная мгла - это неизвестность, а она всегда пугает.
        Я немного раздвинула локти, они перемещались вполне свободно, ни во что не упираясь. Тогда я рискнула открыть один глаз. Потом второй. Оба увидели высокий потолок с вполне приличной люстрой посередине. Повернув немного голову, исследовала помещение и поняла, что нахожусь в больничной палате. Хотя, конечно, палату эта комната напоминала очень отдаленно. Телевизор, два кресла, шикарный кожаный диван у стены не очень вязались с медицинским учреждением, как я его до сих пор представляла. Но регулирующаяся металлическая кровать, на которой я лежала, кварцевые лампы на стенах, вешалка с белыми халатами у входа, стойка с десятком одинаковых тапочек все же навевали стойкий больничный дух. Одуряющий запах лекарств плавно завершал картину. Дорогостоящая кровать даже не скрипнула, когда я предприняла попытку повернуться на бок. Мне это не слишком-то удалось. Тогда я нащупала сбоку рычаг, который, по моему мнению, должен был поднимать изголовье кровати. Похоже, я не ошиблась. Подушка послушно начала подниматься, и вскоре я оказалась практически в сидячем положении.
        В комнате было относительно светло, на столике у кресла горел ночник. Я разглядела фигуру, закутанную в плед. Забравшись с ногами в кресло, человек спал. Похоже, на улице была глубокая ночь. Я покрутила головой, пытаясь отыскать часы. Они стояли на тумбочке недалеко от меня, но были повернуты ко мне задом. Видимо, предназначались не для больного, а для сиделки, сверяющей по ним время дежурства. Я протянула руку, взяла часы. Непослушные пальцы не смогли удержать довольно увесистую вещицу. Ходики упали и покатились по ковролину в сторону кресла. Человек от шума вздрогнул, и из пледа немедленно высунулась всклокоченная голова. Я узнала испуганные глаза и вздернутый нос. Передо мной сидела Нина.
        - Привет, подруга, - шепотом сказала я.
        - Привет, - также тихо ответила она.
        Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
        - Слава богу. Ну и напугала же ты нас, Машка, фу, то есть Лили.
        - Давно ты здесь сидишь?
        - Так с вечера же. Днем Максим сидел, а до него тоже я.
        - Я что здесь, уже больше суток?
        - Пяти суток.
        - В смысле?
        - В прямом. Пошли шестые сутки с тех пор, как ты попала в больницу.
        - Ничего себе! А что случилось? Диагноз-то какой врачи ставят?
        - Сначала все грешили на сердце. У тебя действительно что-то с ритмом приключилось. Цезарь Илларионович говорит, что у тебя, то есть у Лили, всегда с этим были проблемы, мол, от волнения болезнь обострилась, и вот результат. Но я-то знаю, что у тебя сердце работает, как пламенный мотор. Только сама подумай, кому я могла об этом сказать?
        - Кто меня лечит?
        - Отличная врачица, Тамара Марковна. Она хозяйка этой клиники. Ее Павел где-то нашел. Он говорит, когда Максим заметил на похоронах, что тебе нехорошо, немедленно велел найти хорошего врача. Цезаря он к тебе ни тогда, ни сейчас на метр не подпускает. Старик обиделся и демонстративно уехал, сунув в руки Максу твою карточку. Он ее положил в бардачок и оставил там. Говорят, если бы Тамара Марковна появилась минут на десять позднее, ты бы не выжила… Короче, подъехали они в тот момент, когда Максим на руках выносил тебя из зала, ты в обморок, похоже, упала. Ну, при беглом осмотре Тамара обнаружила перебои в сердцебиении и успела тебя чем-то уколоть, чтобы ты дотянула до клиники. А уж тут куча аппаратуры и все такое. Короче, спасли тебя. Ко мне Пашка приехал и рассказал про твою болезнь. Говорит, Максим велел меня срочно привезти. Я всю дорогу мучилась, не знала, как себя вести. А вдруг тебя лечат не от того и ты умрешь? Как тогда дальше жить? Максим ждал у входа в больницу, он сразу послал Павла к врачам, а меня пересадил в свою машину. Достал из бардачка медкарту Лили и говорит: «Сейчас мы поедем в
вашу поликлинику и возьмем карточку Маши. - Я прямо рот раскрыла. - Не удивляйся, я все знаю. Времени объясняться у нас нет. Врачи требуют сведения о ее здоровье. Не могу же я дать им вот это. - Он сунул бумаги обратно в ящик. - Со всеми ее болячками, аппендиксами и пороками сердца. А вдруг ей сделают не тот укол? Нужно поменять карты». Мы бросились в поликлинику. Когда все было сделано, оставалось только ждать. Знаешь, что я тебе скажу, подруга? Твой «брат» влюблен в тебя по самые ушки. Все то время, пока решалась твоя судьба, мы сидели в этой вот палате и ждали. Он не отпускал меня ни на шаг. Заставлял рассказывать о тебе. Не важно что, все подряд. Детство, юность, детдом, привычки, что кушать любишь, какую музыку слушаешь… Он сидел в этом вот кресле, закрыв глаза, и слушал. Павел прибегал с новостями, а мы так и сидели здесь, пока кризис не миновал. Тебя уложили на эту кровать, а нас выгнали. С тех пор мы дежурим попеременно. Сначала приходила Клара, но Макс запретил ей появляться в больнице.
        - Почему? - удивилась я.
        - Сейчас расскажу. На второй день нас вызвала к себе в кабинет Тамара Марковна. Только меня и Макса, как самых близких тебе людей.

«Я хочу поговорить с вами, Максим Владимирович. Если вы не возражаете, я хочу, чтобы Нина Павловна тоже присутствовала при нашем разговоре. Но это решайте сами, беседа предстоит приватная».

«Пусть присутствует», - согласился Макс.

«Мы провели все необходимые исследования и пришли к неутешительным выводам. С одной стороны, бесспорно радует то, что сердце у Лилианы Владимировны, вопреки уверениям уважаемого Цезаря Илларионовича, находится в полном порядке. Оно абсолютно здорово, что и спасло вашу сестру от гибели. По-видимому, кто-то заставил ее выпить огромную дозу препарата, пагубно повлиявшего на работу ее сердца. Состав этого препарата сейчас уточняют наши химики. Это сложная смесь из нескольких видов лекарств. Ее действие на организм Лилианы Владимировны продолжалось длительное время, постепенно подводя к нарушению сердечного цикла. Рюмка коньяку, предложенная вашей экономкой, явилась толчком к резкому ускорению процесса. Только сильное и здоровое сердце могло выдержать такую нагрузку, да и то при условии немедленного медицинского вмешательства. Таким образом, налицо явная попытка убийства…»

«Вы считаете, Лили хотели убить?»

«Ну не сама же она приняла такую дозу лекарства».

«Она никогда и таблетки-то от головы не пила, зачем ей сердечные препараты?» - подала голос Нина.

«Тем более что столь хитрую смесь мог приготовить только опытный фармацевт или химик. Лекарство действовало постепенно, картина была вполне реалистичной. Если бы не ваши, Нина Павловна, уверения в абсолютном здоровье пациентки, мы могли бы принять эти симптомы за обыкновенный сердечный приступ. Вот так. Это все, что я хотела сказать. Что делать с этими сведениями, решайте сами…»
        - В коридоре Макс попросил меня молчать и не рассказывать ничего даже Павлу. «Дать ей препарат могли только несколько человек. Я, Павел, Клара, кто-то еще из прислуги. Я должен расспросить всех, а ты никого не пускай к подруге. Вне подозрения только мы с тобой». - «Почему?» - спросила я. «Препарат предназначался для Лили с ее больным сердцем, а ты и я знаем, кто на самом деле лежит там, на кровати».
        - Но выходит, Клара тоже ни при чем. Если она причастна к отравлению, зачем давать мне коньяк? Нужно было дождаться естественного завершения событий, не привлекая к себе внимания, - заметила я.
        - Может быть, - с сомнением пожала плечами Нина. - Только Максим не хотел рисковать.
        - Ты можешь позвонить ему?
        - Зачем?
        - Мне срочно нужно с ним поговорить.
        - Очень срочно, до утра не терпит? А то он только часа два как ушел, пусть хоть поспит нормально.
        - Конечно. Нин, а у тебя покушать ничего нет? Я просто умираю от голода.
        - Чувствую, что больная пошла на поправку, - засмеялась подруга. - Говори, чего тебе хочется?
        - Чаю и бутерброд с колбасой.
        - Пора изживать плебейские привычки, - поучительно произнесла Нина и снова рассмеялась.
        В углу стоял маленький холодильник, а на нем - белый чайник «Ровента». Подруга достала колбасу, хлеб. Из шкафчика появились две красные чашки с белым горохом, тарелка и поднос. Через пять минут мы с Пятачком уплетали бутерброды с чаем, сидя на моей кровати. Я чувствовала себя вполне прилично, ела с большим аппетитом. Убрав поднос, Нина снова устроилась в кресле.
        - Ну что, наелась? Чего еще пожелаешь?
        - Давай поболтаем.
        - Ага, тебе хорошо, - зевнула подруга, - ты пять дней дрыхла, а я всего часик.
        - Не вредничай. Расскажи, как у вас с Павликом дела продвигаются?
        - Нормально, - оживилась Нина. - Он такой романтичный. Ухаживает за мной, цветы два раза дарил. В ресторан приглашал, только некогда мне, у тебя почти все время сижу, домой меня Павел отвозит только спать. Так что давай побыстрее поднимайся с больничной койки, а то у меня личная жизнь буксует на все четыре колеса.
        - Да я вроде в норме…
        - Я пошутила, что ты! Торопиться в таком деле ни к чему. Лежи, пока доктор не выгонит. Поняла? И чтобы никакой самодеятельности. Слушай, а ты когда Максиму рассказала, что ты не Лили, а Маша Глебова? И зачем?
        - Да он сам догадался. У Лилианы шрам от аппендицита был.
        - Батюшки! Да откуда же он увидел-то? Ты ему танец живота исполняла или стриптиз?
        - Да ладно тебе, чего болтаешь глупости? Купались мы.
        - А чего покраснела, как рак в супе? Чего в этом особенного? Теперь ведь и он знает, что не твой брат. Или не знает?
        - Он все знает. Только не хочет признавать.
        - Это как?
        - Ему выгодно иметь сестру Лилиану Воронову, а не невесту Глебову Марию.
        - Да он влюблен в тебя, видно невооруженным глазом.
        - Я знаю, но тут опять замешаны деньги. Если выяснится, что я не Лили, все может достаться Елене Леонидовне.
        - Понятненько, - протянула расстроенная Нина. - И что, теперь ты навсегда должна оставаться в ее шкуре?
        - Он предлагает кормить меня, поить, одевать, холить и лелеять. Даже любить меня будет изредка, потихоньку. Но для всех мы останемся близкими родственниками.
        - И что ты решила?
        - Я уеду. Якобы за границу, а сама вернусь к себе, буду жить и работать, как раньше. Все наладится и забудется.
        - Сомневаюсь я что-то.
        - Жить рядом с Максом нормальной жизнью я не смогу, да и он не позволит. А прятаться ото всех, даже от прислуги, унизительно. Ты так не считаешь?
        - Романтично… - нерешительно произнесла Нина.
        - Очень, - подтвердила я. - Прибегать ко мне ночью на цыпочках, стараться, чтобы кровать не скрипнула лишний раз, а утром бежать в свою спальню, чтобы прислуга ничего не заподозрила. Он будет шастать по ресторанам и казино с проститутками и фотомоделями, чтобы его, не дай бог, за голубого не приняли, а я - сидеть дома и терпеливо ждать возвращения хозяина. При этом, не забывай, перед людьми и законом я являюсь самой настоящей самозванкой и преступницей, которая живет по чужим документам.
        - Но это практически невозможно доказать, даже твои отпечатки пальцев зарегистрированы под ее именем.
        - Но я-то знаю, и он знает. Да и мало ли какие случайности в жизни бывают. Если я не угожу своему господину, могу в любой момент оказаться на улице без гроша, через пять лет или через пятнадцать. Все средства вернулись на счета Максима, да мне и не надо чужого. Я просто хочу жить спокойно, своей, а не чужой ворованной жизнью. Выйду замуж, детишек рожу. Может, даже состоятельной дамой стану.
        - Но ты же любишь его.
        - Ну и что? Это же не болезнь. С этим жить можно. Сумею разлюбить - здорово, а нет, тоже ничего страшного. Привыкну.
        - Я не знаю. Твоя жизнь, тебе и решать.
        - Ну что, поели, теперь можно и поспать? Как говорил наш с тобой любимый герой.
        - Точно. Утро вечера мудренее. Опускай подушку и дрыхни, а я тут, в кресле, уже привыкла.
        Утро началось с посещения врача. Тамара Марковна была крайне недовольна нашим поведением. Ее возмутило, что ей немедленно не сообщили о том, что пациентка пришла в себя.
        Она, осмотрев меня, послушала сердце, измерила давление и сказала:
        - Ну что же, могу вас поздравить, организм успешно справился с болезнью. Вы очень быстро поправитесь, и мы сможем выписать вас домой.
        Когда врач удалилась, в палату влетел счастливый Максим. В руке он держал огромный букет цветов.
        - Ну слава богу! - воскликнул он, целуя меня в щеку. - Я чуть сам от сердечного приступа не окочурился. Больше так не пугай людей.
        - Постараюсь.
        - Нина сказала, ты хотела со мной поговорить?
        - Да, я, кажется, знаю, кто пытался меня отравить.
        - А я это знаю уже точно.
        - Это Елена Леонидовна?
        - Нет, ну что ты! - улыбнулся «брат». - Эта истеричка не способна на такие подвиги. Неужели ты еще не догадалась? Это твой любимчик - Артур.
        - Господи, а уж ему-то я чем помешала? Из ревности, что ли?
        - Не обольщайся, дорогая. Ты, конечно, женщина шикарная, но…
        Я угрожающе подняла руку.
        - Но дело все же не в этом, - продолжил «брат». - Ты сама мне сказала, что Артурчик ухлестывает за Еленой. Ну вот, он и решил попользоваться нашими денежками через ручки любовницы. Она призналась, что на днях кавалер сделал ей предложение. Сама понимаешь, что ответила не избалованная мужским вниманием старая дева.
        - Но ведь она же не совсем дура.
        - Нет, конечно. Надо признать, парень настоящий герой-любовник, таким спутником можно гордиться…
        - Он гулять станет по-черному.
        - Вот уж нет, при правильно составленном брачном контракте муж всю жизнь остается шелковым. Правда, при его познаниях в фармакологии жизнь Елены сократилась бы до минимума. Несмотря на свою внешность плейбоя, парень оказался очень талантливым химиком. Несколько капель у тебя в утреннем кофе могли решить его финансовые проблемы.
        - Но деньги все равно не достались бы им.
        - В отличие от химии его юридические познания сильно хромают. После вашей смерти он рассчитывал получить через Елену, одну из наследниц, половину состояния, принадлежавшего вам обоим. Вторую он любезно собирался оставить мне. Точных условий брачного контракта Артур знать не мог, а уточнять не рискнул, побоялся спугнуть недоверчивую «невесту».
        - Значит, Елена не подозревала о намерениях Артура?
        - Я думаю, нет. Сейчас этот подонок в камере, с ним разбирается милиция. Кстати, когда ты выздоровеешь, следователь просил тебя посетить его кабинет.
        - Он все еще подозревает меня в убийстве Костика?
        - Нет, пистолет действительно зарегистрирован на имя Вороновой Лилианы Владимировны, но твоих отпечатков пальцев на оружии нет. Зато есть другие, так что нельзя сказать, что его тщательно протерли.
        - Я не сомневалась в этом. Но что тогда нужно от меня следователю?
        - Ты не забыла, милая, что у тебя мужа убили, а не старые сапоги сперли из кладовки? Готовься, тебя вызовут, и еще не раз. Придется потерпеть.
        - Мне хочется побыстрее закончить со всем этим и вернуться к прежней жизни.
        Максим заметно помрачнел и произнес после небольшого раздумья:
        - Ты уже решила, как объяснишь свое исчезновение в Египте и воскрешение здесь почти через три месяца?
        - Нет, - растерялась я.
        - Пойми, стать снова Марией Семеновной Глебовой будет невероятно сложно. Не представляю, как ты вернешь себе квартиру, машину, паспорт, наконец…
        - Что ты предлагаешь?
        - Оставь все как есть. Чем тебе не нравится Лилиана Владимировна Воронова? Живи по ее паспорту, не хочешь владеть особняком, купим квартиру.
        - Но я работаю…
        - Не смеши. Секонд-хенд это не то место, по которому стоит убиваться. Хочешь, я куплю тебе целый универмаг? Или ателье? Модельное агентство? Хочешь?
        - Нет, не хочу, - спокойно ответила я. - Возможно, ты прав насчет паспорта, и я позволю себе оставить имя сестры, но больше мне ничего не надо. Пойми, я уезжаю не из особняка, я бегу от тебя. Я не хочу, чтобы моя жизнь проходила под твоим постоянным пристальным вниманием. Я буду жить так, как мне хочется. Пусть без излишеств в средствах, но и без недостатка в чувствах.
        - Значит, в твоих личных планах для меня местечка не найдется?
        - В качестве брата нет, - твердо ответила я.
        - Мне кажется, ты меня шантажировать вздумала? - разозлился Максим. - Я и мой отец ни для того всю жизнь зарабатывали деньги, чтобы бросить их псу под хвост ради…
        - Ну, что же ты остановился? Продолжай, я внимательно слушаю. - Видя, что Макс молчит, я продолжила: - Ради первой попавшейся юбки, хотел ты сказать, ради двух пусть прекрасных, но в принципе обычных ночей с женщиной? Конечно, я с тобой совершенно согласна. Я тоже не собираюсь отказываться от собственной жизни ради сомнительного счастья всю жизнь быть тайной любовницей собственного «брата». И это еще при условии, что не надоем ему в ближайшие год-два. Нет уж, милый, прибереги свои прелести для других. Я и так сделала для тебя слишком много. Большего требовать ты не вправе.
        - Ну что же, - сдерживаясь изо всех сил, произнес Максим. - Хорошо, что мы с тобой так откровенно поговорили. Я выслушал твое мнение и полностью с ним согласен. Нельзя корежить жизнь из-за пары безрассудных поступков. Отложим окончание нашего разговора на потом. Выпишешься из больницы, и мы все решим.
        Он встал и вышел из комнаты. Букет остался лежать на столе.
        Глава 21
        Через три дня меня выписывали из больницы. Встречать приехали на двух машинах. Павел с Ниной и Максим с Кларой. Утром в палату заглянула медсестра. Она принесла вещи, доставленные накануне из особняка заботливой экономкой, и передала просьбу Тамары Марковны непременно заглянуть к ней перед отъездом из больницы. Я тщательно привела себя в порядок, собрала вещи, как-то сами собой накопившиеся в палате, и пошла в кабинет главного врача. Беседа с Тамарой Марковной заняла не более двадцати минут, но совершенно выбила меня из колеи. Моя уверенность в своих силах и здоровье сильно пошатнулась после этого разговора.
        Я вышла из больницы в состоянии близком к истерике. Нина щебетала без умолку, то и дело дергала меня за руку, чтобы привлечь внимание, Клара в десятый раз заботливо справлялась о моем здоровье, я же хотела только одного: чтобы меня оставили в покое и дали спокойно подумать. Павел загрузил мои вещи в багажник, Максим помог поудобнее усесться в автомобиль, и мы двинулись в особняк. Прислуга встречала нас в холле. Пока мы были в комнатах, Клара быстренько отдала приказ своим помощницам накрывать на стол.
        Нина с размаху прыгнула на кровать в моей спальне.
        - Красотища! И не жалко тебе, Машка, оставлять такую роскошь? Ну что ты все время такая кислая, будто лимон съела? Что теперь-то не так? Здоровье в норме, все обвинения по делу Костика с тебя сняты. Чего тебе еще надо?
        - Нин, я беременна! - Сказав это, я опустилась на пуфик и разрыдалась.
        - Ты что? С какого это перепугу ты так решила?
        - Меня сегодня к себе Тамара Марковна с утра вызывала. Говорит, что последние анализы перед выпиской подтвердили ее предположение. Она сообщила эту «приятную» новость только мне, разумно предоставив возможность самой порадовать родственников и знакомых, а возможно, и папашу младенца. Так что я теперь мать-одиночка.
        - Постой, постой… Я что-то не очень соображаю. Ты с «мужем», что ли, жила в особняке семейной жизнью, или это Пашка постарался? - с подозрением поинтересовалась подруга.
        - Не говори ерунды, при чем тут Пашка…
        - А кто тогда при чем? Срок хоть какой тебе врач назвала?
        - Да я и без доктора срок знаю. Дней десять или около того.
        Нина мысленно прикинула, что было десять дней назад, и ахнула.
        - Максим?!
        Я молча кивнула.
        - Здорово. Ну и заварила ты кашу, подруга. Если уж решила уйти, зачем было гусей дразнить?
        - Кто же знал, что так получится? В тот день нас обоих, как магнитом, друг к другу притянуло. С кем не бывает? А теперь вот…
        - Да уж, влипла.
        - Не капай на нервы, без тебя понимаю, что влипла по уши. Скажи, что делать-то будем?
        - А я тут при чем? Я в ваших играх участия не принимала… А если серьезно, то выхода есть два.
        - Целых два? Интересно каких?
        - Можно выдать его за ребенка Костика. Сейчас пойдем и сообщим всем эту сногсшибательную новость.
        - Ну а второй? - кисло поинтересовалась я.
        - А что, версия красивая, - загорелась идеей Нина. - Ты была женщина замужняя, никто не удивится, что муж после внезапной кончины оставил тебе такое очаровательное наследство. Подумай, прежде чем отказываться.
        - Я подумаю, ты второй вариант давай, не томи.
        - Второй проще, - поскучнела подруга. - Никому ничего не говорить, пойти в поликлинику и взять направление на аборт. Но предупреждаю, первый вариант намного перспективнее.
        - Мне больше нравится второй.
        - Твоя жизнь, тебе решать. Только умоляю, подумай получше. Не руби сгоряча. Есть ведь еще и третий вариант. Ты сама догадываешься - какой.
        - Этот вариант исключается, - печально сказала я. - Макс уже обвинил меня на днях, что я пытаюсь его шантажировать нашими отношениями.
        - Но ведь ребенок все меняет, как ты не понимаешь?!
        - Что меняет? Он или окажется подлецом, пошлет меня на три буквы вместе с моим ребенком, прикинувшись, что совершенно ни при чем…
        - Или?
        - Или окажется благородным парнем, признает ребенка, женится на Марии Семеновне Глебовой…
        - Здорово! - пришла в восторг Нина.
        - …При этом потеряет состояние своей семьи, станет нищим и постепенно возненавидит эту самую Марию Семеновну вместе с ее ребенком, - продолжила я.
        - А на Лилиане Владимировне Вороновой он жениться не может? Она ведь тоже ему не сестра?
        - Может, наверное, но для юридического подтверждения этого факта потребуется поднимать все документы, заинтересованные люди тщательно покопаются в этой истории, и опять же - под угрозой окажутся Максимовы деньги…
        - Тогда остается вариант номер два?
        - Других пока не вижу. Ладно, пойдем в столовую, Клара обещала грандиозный обед с осьминогами, черепаховым супом…
        - А попроще чего-нибудь будет? Не привычная я к эдакой экзотике… - ворчливо пожаловалась Нина.
        - Будет, - рассмеялась я. По непонятной причине у меня поднялось настроение, и я чуть ли не вприпрыжку спустилась по лестнице.
        Клара действительно постаралась на славу. Стол выглядел очень привлекательно. Задернув шторы, запалили камин, он в сочетании со старинными канделябрами на столе создавал атмосферу древнего замка. В углах огромного помещения плясали причудливые тени, шикарные серебряные приборы в отблесках огня отливали всеми оттенками красного. Когда все уселись, Максим поднял фужер и произнес тост.
        - Предлагаю выпить за то, что в нашей семье снова воцарился мир и покой, все вернулось на круги своя. Нашему семейному благополучию больше никто и ничто не угрожает.
        Мы с Ниной переглянулись и выпили шампанское. Павел спросил:
        - Убийцу Костика так и не вычислили? Чего там у ментов слышно?
        - Не в курсе. Завтра Лили вызывают к следователю, надеюсь, узнаем что-нибудь новенькое. Хотя мне лично это практически без разницы.
        - Ну не просто же так его грохнули. Не плохо бы знать причину.
        - Это да, - согласился Максим.
        - Может, за обедом поговорим о чем-нибудь поприятнее? - капризно заметила Нина. - А то от ваших разговоров есть расхотелось.
        - Прости, пожалуйста, - спохватился Павел. - Я тоже хотел поднять фужер за двух очаровательных дам, сидящих за этим столом. Лили, зачем ты столько времени прятала от нас такую совершенную жемчужину?
        Подруга зарделась от удовольствия.
        - Вам только покажи, сразу руками хватать начинаете. Интересно, а что мы все на шампанское налегаем? Покрепче-то ничего, что ли, нет?
        - Узнаю Лили! - воскликнул Павел. - Коньяк? Виски?
        - Лучше водку.
        - Желание дамы - закон.
        Когда с обедом было покончено, мы вышли в сад. У Клары по плану еще намечался торт, но на еду уже даже смотреть не было сил. Сладкое решили оставить на утро. Заботливая экономка вынесла мне шаль, которая защищала от вечерней прохлады и от комаров. Насекомые стайками носились над головой, путались в волосах.
        - Может, пойдем в дом? - предложила Нина, ее комары донимали больше всех.
        - Давайте купаться, - предложил Максим.
        - Да нет, не стоит. - Подруга с опаской покосилась на затянутый ряской пруд. - Да и прохладно…
        - В нашем море всегда жарко, - рассмеялся «брат», схватил Нину в охапку и потащил подругу ко входу в бассейн. Мы с Павлом не спеша пошли за ними.
        Достигнув воды, увидели, что друзья уже принимают водные процедуры. Максим в плавках, а Нина в черном кружевном белье. Паша достал из бара коньяк, и мы с рюмками в руках уселись в шезлонги у края бассейна.
        - Странно, пили вроде одинаково, а они, - Павел кивнул в воду, - намного пьянее. Ты-то совсем почти не пьешь, я смотрю. Стакан только держишь. Но эти…
        - Ревнуешь? - спросила я.
        - Не в этом дело, - задумчиво ответил он. - Я давно с тобой поговорить хотел, да все как-то времени не находилось подходящего… Скажи, что с Максом случилось?
        - В каком смысле? - не поняла я.
        - В личном, я бы даже сказал, интимном. Понимаешь, - продолжил Павел, увидев, что я неопределенно пожимаю плечами, - он очень изменился в последнее время. Я бы сказал, любовь у него, причем не больно удачная. Но мы ведь все время вместе, вроде на горизонте ни одной бабы стоящей, не пересекался он после больницы ни с кем.
        - Вот уж не поверю.
        - Да нет, - удивился моей непонятливости парень, - с девками-то он почти каждый день отрывается.
        - Даже так?
        - Ну конечно, - безразлично пожал плечами Павел, - он же молодой, здоровый. Я не об этом. Да ты и сама видишь, плохо ему.
        - С чего ты взял? - допытывалась я.
        - Пьет много, злой… ну… я не знаю. Работу забросил, повесил все на заместителей. Срывается часто.
        - Сам посуди, проблем сколько у нас в последнее время.
        - У нас эти проблемы никогда не переводились, - резонно заметил Паша. - Стрелки, разборки, неприятности в бизнесе, конкуренты, компаньоны нечистоплотные, проблемы с милицией и налоговой… Да что говорить, ты и так в курсе. Но сейчас у него кризис какой-то. Сначала я думал - он из-за Алинки расстроился, не по-людски с ней получилось, но времени прошло много, а он только хуже становится. Честно признаться, я даже подумал, а не положил ли он глаз на собственную сестрицу… - Парень смущенно отвернулся. - Да я понимаю, что это бред, - заторопился он, - но поведение его правда странноватое. Помнишь, как он на меня крысился, когда я с тобой женихался?
        - Так это он из-за тебя переживал! - рассмеялась я. - Говорил, психика у тебя ранимая, запрещал мне с тобой в игры играть, чтобы не получилось как с той девушкой, Катей, кажется…
        - Он рассказал? Макс мне тогда здорово помог, - задумчиво произнес Паша. - Я думал, мне помощь не нужна, сам справлюсь, да чуть не спился. В таких делах забота и поддержка много значат… Поэтому я и беспокоюсь о нем.
        - Я, Паш, не в курсе. Со мной он своими проблемами не делится.
        - Жаль. Я вижу, плохо парню, а в чем дело - не пойму, поэтому и помочь не могу…
        - Как с Ниной дела? - решила я сменить тему. - Не разочаровался?
        - Не знаю. Пока я ее вообще понять не могу. Честно сказать, в первые дни мне с ней намного легче общаться было. Она мне сразу понравилась, я считал ее прислугой, ну и совратил без особых колебаний.
        - Ну а теперь-то что? Какие проблемы?
        - Такое ощущение, что тогда она просто игру поддерживала, интересно ей было прикидываться безропотной служанкой, а сейчас все как-то не так. Не пойму я ее.
        - Ну уж безропотной Нинку не назовешь, послушания обещать не могу, - засмеялась я. - Но человек она хороший. Добрый и бескорыстный.
        - Да это я уже понял.
        Из воды вылезла мокрая Нина.
        - О чем это вы тут шепчетесь?
        - О любви, - ответила я. - Высокой, красивой…
        - И мокрой, - добавил Павел, подхватив девушку на руки. - Любви пора домой отчаливать.
        - Оставайтесь у нас. В доме куча пустых комнат.
        - Мне утром на работу, между прочим. Я должна выспаться в своей кровати, переодеться в подходящую амуницию и в девять сидеть в офисе за компьютером. Так что адью этому дому, пора к другому.
        Павел вызвался проводить подружку до квартиры, они пошли наверх, Нине нужно было обсохнуть и переодеться. Я позвала Максима.
        - Хватит плескаться, гости домой уехали, не дождавшись тебя.
        - Я, может, специально ждал их ухода. Хотелось побыть с тобой наедине.
        - Для этого не обязательно торчать в середине бассейна.
        - Плыви ко мне.
        - Ну нет! Я сегодня только из больницы выписалась, мне рекомендовали отдыхать побольше. Тем более что завтра с утра к следователю. Короче, можешь дальше плавать, а я пошла спать.
        Я вышла в холл. Нина и Павел уже прощались с Кларой.
        - Клара, - попросила я. - Проследи, пожалуйста, чтобы Максим не заснул в бассейне. По-моему, он слишком пьян. А я пойду к себе, спать. Завтра утром подними меня в восемь.
        Поцеловав на прощание Нину, я поднялась по лестнице…
        Я долго не могла уснуть, слова, сказанные перед выпиской врачом, выбили меня из колеи. В последнее время судьба каждый день подкидывала каверзные сюрпризы, один другого неожиданней. Я начала привыкать к этому, но беременность сразила меня наповал.
        Как и каждая женщина, я не раз задумывалась о собственных детях, даже мечтала о них. Но стать мамой в такой момент никак не входило в мои планы. Без работы, без жилья и даже без документов, что я могла дать маленькому беззащитному существу? В моих мечтах будущее всегда рисовалось в окружении заботливого мужа, пары детей, кошки на диване… В реальности мой ребенок родится без отца, у нас не будет даже кошки, ведь диван-то купить не на что, да и ставить негде.
        Может, правда попробовать поговорить с Максом? Ведь ребенок и его тоже. Моя собственная детдомовская судьба показала мне, к чему приводит безалаберность и безответственность родителей.
        В нашей с Ниной комнате жила девочка, Света. Ее мать умерла при родах. Женщина приехала из деревни, жила в общежитии. На дискотеке познакомилась с парнем. У них закрутилась нешуточная любовь. Поняв, что беременна, она заговорила о браке. Родители парня были категорически против, наговорили гадостей о том, что девушка гоняется за пропиской, пытается поймать городского дурачка липовой беременностью. Будущий папаша не решился пойти против их воли. Время шло, девушке ничего не оставалось делать, как податься обратно в деревню, там мама осталась, не могла она не принять дочь. На восьмом месяце беременности девушка села в поезд, где-то на середине пути у нее начались роды. Ссадив ее в небольшом областном городе, локомотив умчался дальше. Вызванная «скорая» быстро домчала роженицу до больницы. Несмотря на все усилия, спасти девушку не удалось, она умерла. Документы потерялись где-то в пути. Может, их украли или просто забыли в поезде. Родившуюся раньше срока девочку полгода продержали в больнице и отправили в дом малютки. Мать не знала, что должна стать бабушкой, и долго еще не искала внучку. Поиски
начались только тогда, когда встревоженный молодой отец, наплевав на все запреты, приехал за любимой в деревню. Долгих одиннадцать лет провела Светка в детдоме, вдали от родственников. Когда ее нашли, потребовался еще год на признание отцовства и прав на ребенка, ведь брак так и не был зарегистрирован. Бабушка не дожила до этого дня ровно три года. Если бы парень проявил побольше решительности и настойчивости или девушка более ответственно отнеслась бы к своему положению, трагедии могло бы не случиться, и девочка счастливо и безмятежно провела бы детство на руках у любящих родителей.
        Вспоминая странные, порой трагичные судьбы моих товарищей по детдому, я приняла твердое решение поговорить с Максимом о своей беременности. Решать в одиночку я просто не имела права. С этой мыслью я закрыла глаза.
        Проснулась я от странного сладковатого запаха. Приподнявшись, я увидела Макса. Он сидел в кресле и смотрел на меня. Слабый свет ночника выхватывал из темноты его горящие глаза и голую грудь, слегка прикрытую полураспахнутым халатом. В руке он держал довольно большую сигару. Видимо, от нее и шел этот одуряющий запах.
        - Что ты куришь? - недовольно спросила я.
        - Хочешь попробовать? Это марихуана.
        - Нет уж, спасибо. Мне и водки хватает.
        - Ты не понимаешь, это разные вещи. От выпивки никогда так не раскрепостишься, как от травки. Отвлекает от проблем.
        - Привыкнуть не боишься?
        - Не смеши, я достаточно редко балуюсь подобными вещами, да и потом, это не вреднее самогона.
        - Все-таки не стоит, наверное, да и нет у тебя особых проблем.
        - Есть, еще как есть… Знаешь какая у меня основная проблема? Ты. Свалилась прямо на голову и исковеркала жизнь.
        Максим перебрался ко мне на кровать. Сел и взял мою руку в свои. Сердце забилось быстрее, я изо всех сил сдерживала его темп. Вблизи я разглядела, насколько он пьян.
        - Тебе в кровать нужно, хочешь, я тебя провожу?
        - А я разве не в кровати?
        - Тебе нельзя здесь спать, прислуга увидит, пойдут сплетни.
        - Я не собираюсь спать, я пришел совсем не для этого.
        Максим скинул халат и провел моей рукой по своей груди. Потом наклонился и поцеловал в губы. Видимо, он очень хотел близости, потому что не стал долго тянуть и просто набросился на меня, с какими-то животными страстью и нетерпением. Сегодня он совсем не походил на нежного и умелого партнера. Его ласки граничили с насилием, я не сопротивлялась натиску, и все закончилось довольно быстро и бурно.
        Макс крепко прижал меня к себе и сказал:
        - Ты моя женщина. Неужели ты действительно веришь, что сможешь сбежать от меня? Вот так вот просто взять и уйти?
        - А почему нет?
        - Ты думаешь, я позволю?
        - Я сама решаю, как планировать свою жизнь.
        - Ты ошибаешься, любовь моя! - Глаза Максима стали жесткими. - Я тебе не мальчик, чтобы поиграть со мной, а потом бросить.
        - Но как ты не понимаешь, что наши отношения невозможны?
        - Я знаю только одно: ты не сможешь от меня сбежать. Я куплю тебе дом, ты будешь там жить и ждать меня.
        - Сколько? Сколько я должна ждать? И чего?
        - Ты все усложняешь, драматизируешь. Надо смотреть на вещи проще. Нам хорошо с тобой, зачем же все ломать?
        - Ты пьян, Максим, и не понимаешь, что говоришь. Ведь жизнь - это не только постель. Это в первую очередь отношения между людьми, их место в обществе. Я хочу жить, а не просто сидеть в домике за городом и ждать ночи.
        - Хорошо. Хочешь быть Марией Семеновной? Будь! Я буду спать с Машенькой. Разве плохо? Работая в секонд-хенде, не запрещается, надеюсь, иметь любовников?
        - А если у нас будут дети? - осторожно спросила я. - Тогда как?
        - Мой долгий опыт закоренелого холостяка доказывает, что детишки неожиданно возникают тогда, когда дамочке приспичивает захомутать паренька брачными узами. Это очень веский аргумент в руках женщин-хищниц. Только я еще не видел счастливых браков, заключенных при помощи такого шантажа. Есть лопухи, распускающие слюни у детского горшка, но это быстро приедается, и ты остаешься с глазу на глаз с мамашей малыша. И сразу вспоминаешь, почему не хотел жениться на ней по доброй воле.
        - И что, все разводятся?
        - Почему? Есть и нормальные браки. Но если жениться не хочешь, женщина от того, что забеременела, лучше не становится. В таких случаях женятся из жалости к ней, к ребенку, потом гуляют, мучают друг друга. И не разводятся опять же из жалости. Я для себя не хотел бы такой судьбы. Жену, а особенно ребенка, нужно не жалеть, а любить. А любят, как известно, то, что хотят, а не то, что насильно подсовывают.
        - Ты рассуждаешь жестоко. Ведь в процессе зачатия участвуют двое, и мужчина, и женщина.
        - Это точно, - засмеялся Максим. - Не стоит забивать голову ерундой. Если у нас с тобой будут дети, то только тогда, когда мы оба этого захотим. Правда? Они будут самые красивые, самые счастливые и самые-самые богатые. А пока давай-ка потренируемся, чтобы не забыть, как они делаются. - Он поцеловал меня в плечо.
        - Макс, извини, я еще не совсем поправилась и сильно устала…
        - Хорошо, любовь моя. Я просто немного полежу рядом, а когда ты уснешь, уйду к себе.
        Слова, сказанные Максимом, не оставили мне никаких надежд. Со своей проблемой я осталась один на один. Слезы душили меня, но я не могла себе позволить расклеиться. Закрыв глаза, я принялась думать о будущем. Я многое решила до того, как сон поглотил меня целиком…
        Глава 22
        Проснулась я от сдавленного вскрика. Посреди спальни, прижав обе руки ко рту, стояла Клара и смотрела на нас с Максимом полными ужаса глазами. Этот паршивец конечно же не сдержал обещания, он так и заснул в моей кровати, обнимая меня одной рукой. Экономка развернулась и выбежала из комнаты. Я торопливо накинула халат и бросилась следом. Догнать ее мне удалось только на первом этаже.
        - Клара!
        Она обернулась.
        - Где мы могли бы с тобой поговорить?
        - Вы не волнуйтесь, Лилиана Владимировна, я ничего не видела, - сухо ответила экономка.
        - В кухне свободно?
        - Нет, там девочки готовят завтрак.
        - Тогда пойдем в кабинет.
        - Я не понимаю, о чем…
        - Поймешь. И напоминаю, мы на днях перешли на «ты». Пошли в кабинет.
        Клара с видимой неохотой поплелась следом.
        В кабинете я села за стол, а экономка примостилась на диване.
        - Клара, - начала я, - недавно ты доверила мне свою тайну.
        Она поспешно отвела глаза.
        - Сегодня я хочу доверить тебе свою. Вернее, нашу с Максимом.
        - Не надо мне об этом рассказывать. Я и так все поняла, - взмолилась экономка.
        - Ты не могла узнать, а тем более понять. Дело в том, что я не сестра твоего сына.
        Она недоверчиво посмотрела на меня.
        - Более того, я не Лилиана.
        - Я воспитываю тебя с самого рождения и верю своим глазам.
        - Твои глаза ошибаются, Клара. Меня зовут Маша.
        - Но этого просто не может быть.
        Я рассказала матери Максима все, что приключилось в моей жизни за эти месяцы.
        - Все могло бы закончиться достаточно просто. Максим получил свои деньги, убийцы сестры понесли наказание, Лили может уезжать… Но ты видела, что случилось?
        - Вы полюбили друг друга?
        - Если бы только это! Я беременна, Клара. Скоро ты станешь бабушкой.
        Экономка в изумлении раскрыла рот. Она заметно обрадовалась этому известию, даже помолодела лет на десять.
        - Мой сын знает?
        - Это невозможно. Я не хочу ставить его перед выбором: деньги или ребенок.
        - Не обязательно делать это событие достоянием гласности. Решите это в узком семейном кругу.
        - Это невозможно. Вчера Макс наговорил мне таких вещей, что признаться в беременности просто невозможно. Я рассказала тебе свою тайну, так как нуждаюсь в твоей помощи. Ты знаешь, я воспитывалась в детдоме, из близких у меня только подруга. Если со мной что-то случится, я хочу, чтобы судьбой моего малыша занялась его родная бабушка. Надеюсь, ты сохранишь мою тайну так же, как я твою?
        - Ты можешь на меня положиться, девочка. Твое известие просто вдохнуло в меня силы и интерес к жизни. Я сделаю для тебя и моего внука все, что смогу, - горячо поклялась Клара. - Только я не уверена, что мы правильно поступаем с Максимом. Он не простит, когда узнает…
        - Не когда узнает, а если. Наша задача не допустить этого. Я сменю адрес и уеду. Когда пройдет побольше времени, он, даже узнав, что я родила ребенка, не поймет, кто отец. Наши признания принесут ему только муки. Наши отношения бесперспективны, а малыша я ему не отдам. Так, через какое-то время, он сможет меня забыть, иначе будет всю оставшуюся жизнь корить себя за сделанное или не сделанное. И дело даже не в деньгах, это при желании можно как-то решить. Вчера он признался, что, по его мнению, нежеланные дети - обуза и помеха в жизни.
        - Я не могу спорить с тобой, хотя и не со всем согласна. Время покажет, кто прав. Спасибо тебе, что доверила мне свои переживания, не лишила счастья стать бабушкой.
        - Просто я знаю цену семье и вижу людей. Я была уверена, что ты будешь счастлива. Надеюсь только, материнские чувства не пересилят, и ты не заставишь меня раскаяться в том, что доверилась тебе.
        - Лилиана, то есть Машенька, я не сделаю ничего, не посоветовавшись с тобой. В этом я могу поклясться.
        - Ну уж этого не надо. Мне бы завтрак побыстрее, а то я к следователю опаздываю.
        - Конечно, конечно, - засуетилась экономка. - Там уже все готово. Тебе куда подать?
        - Сейчас Максима отправлю в его комнату, оденусь и спущусь в столовую.
        Когда я вернулась в спальню, «брата» в кровати уже не было. Я быстренько умылась, оделась и поспешила вниз. По дороге заглянула в комнату Макса и увидела, что он досматривает сны на собственной подушке. После завтрака Игорь повез меня к следователю.
        В коридоре прокуратуры было многолюдно. У каждого кабинета стояли и сидели люди. Некоторые подавленно молчали, другие отчаянно жестикулировали и горячо обсуждали проблемы, которые привели их сюда. Нужная мне дверь снова оказалась заперта. Я растерянно оглянулась, не зная, куда присесть, чтобы подождать следователя. Не стоять же, в самом деле, посреди коридора памятником.
        - Привет, - вдруг услышала я. - Иди сюда, садись, я подвинусь.
        Оглянувшись, увидела женщину, которая в прошлое наше посещение этого заведения сидела на лавочке у соседнего кабинета в компании двух алкоголиков. Сегодня дама была одна. Она потеснилась и подхватила на руки сумку, в результате чего рядом с ней освободилось довольно много места. На освободившееся пространство немедленно попыталась втиснуться какая-то темная личность. Женщина не слишком любезно турнула ее и снова обратилась ко мне:
        - Садись быстрее, а то так и придется столбом стоять. Твой-то, - она кивнула в сторону запертой двери, - только что вышел, может и час незнамо где проболтаться.
        Я опустилась на лавочку. Дама заботливо осмотрела меня с ног до головы, спросила:
        - Тоже, что ли, хлопотать пришла?
        - О чем? - растерялась я.
        - Да не смущайся, здесь ведь все по одному вопросу. Кого сажают, кого выпускают. Остальные за них переживают. Я смотрю, одна ты сегодня. Не дал твой мужик взятку? Засадила его мегера старая? Тебя как зовут?
        - Лилиана, а вас?
        - А «нас» Нюркой назвали, - засмеялась женщина. - Анной то есть.
        - Очень приятно. Я вижу, вы тоже сегодня одна.
        - Слушай, заканчивай выкать, а то я себя старой развалиной чувствую. Мне еще и тридцатника не стукнуло, не дослужилась я до имени-отчества. - Нюра довольно улыбнулась. Видимо, молодость была предметом ее гордости.
        Я посмотрела на соседку. На ее месте я бы не радовалась, выглядеть так в неполных тридцать лет - просто обидно. Женщине можно было бы с легкостью дать сорок, а то и все пятьдесят.
        - Сегодня я немного не в форме, - заметив мой критический взгляд, торопливо поведала Нюра, - из отделения только что отпустили. Мы митинг протеста ночью устроили под окнами милиции. Несанкционированный. - Она с трудом выговорила малознакомое слово. - Вот и пострадали за справедливость. Меня-то утром выпустили, как женщину, - Нюра кокетливо поправила волосы, - а Юрик с Василием до сих пор в каталажке маются. Видишь, как вышло? Хотели Сереге помочь, да сами загремели по самое никуда.
        - Да их тоже, наверное, отпустят скоро, - попыталась я утешить женщину.
        - Вряд ли. Пьяные они были, бока дежурному помять успели, - вздохнула собеседница. - Теперь нападение им на представителя власти шьют. Хочу вот заявление написать, что этот самый дежурный меня домогался, а ребята честь мою спасти пытались. Как думаешь, поможет? - Нюра посмотрела на меня с надеждой во взгляде.
        Я ей честно ответила, что сильно сомневаюсь. Она снова вздохнула:
        - Что за жизнь! Сначала Серегу упекли, теперь Юрка с Василием загремели. Что им, мужиков, что ли, не хватает, чего к моим-то привязались? - Логика Нюры сразила меня наповал. - А твоего-то за что замели? Вроде серьезный парень…
        - Да он дома, свидетели мы, по делу об убийстве.
        - А! - Женщина почти потеряла ко мне интерес. - Против кого свидетели-то?
        - Не знаю, - растерялась я. - Просто свидетели. У меня мужа убили, теперь расследуют…
        - А кто убил? - Любопытство снова заиграло в глазах собеседницы. - Этот твой хахаль, который дома?
        - Липкина! Я же сказал, не жди, - заявил проходящий мимо мужчина, - все равно я тебя сегодня не приму! Ступай домой, проспись как следует.
        - Гражданин следователь, я уже третий час жду…
        Дверь за мужчиной с шумом захлопнулась.
        - Все равно не уйду, пока не примет! - решительно произнесла Нюра. - Не имеют права от заявления отмахнуться. А то он мне говорит, что делом Юрика и Васьки не занимается, только Серегиным! - заголосила пьянчужка на весь коридор. - А мне какое дело, одна контора, пусть передаст кому следует. Нет таких законов, чтобы обиженную женщину выгонять…
        На нас обращали внимание. Мне стало неудобно от множества взглядов. Я почти с радостью заметила, что мой следователь возвращается. Вскочила, бросилась к нужной двери. В кабинет вошла чуть ли не впереди хозяина.
        - Здравствуйте, Лилиана Владимировна. Я пригласил вас для беседы по поводу убийства вашего мужа и для того, чтобы снять показания для возбуждения уголовного дела по факту отравления.
        - Ну, с отравлением вроде все понятно, а что нового в расследовании смерти моего мужа? - поинтересовалась я.
        - Это дело мы планируем закрыть.
        - Как закрыть?! Убийца не найден, причины преступления не выяснены…
        - Сегодня ночью подозреваемый дал показания. Рассказал, когда, при каких обстоятельствах и с какой целью застрелил Образцова Константина Леонидовича.
        - Вы нарочно время тянете? - раздраженно спросила я. - Кто этот человек?
        - Да ничего нового и неожиданного. Вы прекрасно с ним знакомы. Пистолет держал в руках Сомов Артур Евгеньевич.
        - Как вы заставили его признаться?
        - На пистолете, кроме множества не идентифицированных нами отпечатков, обнаружено несколько его пальчиков. Он не слишком опытный гангстер, с оружием имел дело не часто. Больше в области фармакологии промышлял. Не смог зарядить пистолет в перчатках. А стирать свои отпечатки не рискнул, побоялся, что уничтожит те отпечатки, которые принимал за ваши. При этом провалился бы весь его план. Он долго обхаживал вас, Лилиана Владимировна, но, видимо, не слишком успешно. После того как вы на несколько месяцев исчезли из поля его зрения, он решил приударить за более легкой добычей. Елена Леонидовна - женщина в возрасте, к тому же не избалованная вниманием мужчин… Они довольно быстро нашли общий язык, и Сомов несколько месяцев жил за счет своей любовницы. Потом Максим Владимирович аннулировал кредитные карты вашей золовки, и Артур Евгеньевич опять остался на мели.
        - Но как к нему в руки попал мой пистолет? Елена дала?
        - Нет. Елена Леонидовна несколько своеобразная, но достаточно порядочная женщина. Пистолет хранился у нее, она боялась оружия и ни разу сама не прикасалась к нему. Даже из ваших рук она вытянула оружие, спрятав ладонь в рукав блузки. Она не думала об отпечатках, просто боялась запачкать руки. Ее брат, Константин Леонидович, был человеком совсем других моральных устоев. Случайно узнав от сестры о пистолете, он сообразил, какая улика попала к нему в руки.
        - Улика чего? Я же никого из этого оружия не убила, даже не ранила?
        - В этом и была проблема. Нужно было убить, причем именно из этого пистолета. В сообщники себе Образцов наметил Артура. Они познакомились у сестры. Елена Леонидовна попросила брата взять своего друга на работу. Присмотревшись к парню, Константин не обнаружил у того особого желания зарабатывать на жизнь трудом, но разглядел в нем качества, подходящие для выполнения задуманного. Вы сами прекрасно знаете характер своего бывшего мужа: при огромной амбициозности, жестокости и непорядочности он всегда пасовал там, где требовались решительные действия. Присмотревшись к партнеру, Константин доверился тому и изложил свой план. В сущности, он рассказал Артуру сценарий своего будущего убийства. Правда, в представлении Образцова все выглядело несколько иначе: после того как при помощи Дарьи Ветровой деньги перетекали на личные счета Константина Леонидовича, Артур должен был убить из вашего пистолета Максима Владимировича Воронова, обставив все так, словно между вами произошла ссора. Из-за перевода средств, например. Тогда устранение Воронова никто не смог бы приписать Образцову, жена оказывалась в тюрьме, и
можно было тратить средства по своему усмотрению. Константин Леонидович обещал Артуру приличное вознаграждение, к тому же он рассчитывал, что и его
«возлюбленной» перепадет немалый кусок от этих денег. Поэтому Сомов с энтузиазмом взялся помогать Константину. Единственным не слишком привлекательным звеном во всем этом деле он считал убийство Воронова. Криминальный мир опасен, его законы жестоки, и следствие там намного короче милицейского. Если кто-то заподозрил бы причастность Сомова к устранению Максима, тем самым подписал бы ему смертный приговор. От смерти вашего брата пострадало бы так много серьезных людей, что в бытовую ссору с сестрой никто просто не поверил бы. На следующий день после операции в банке Артур, как и было оговорено, приехал на дачу начальника охраны Крутова. Там он застал связанного Константина. Что произошло в тот день, Сомов нам достоверно рассказать не смог. А Крутова мы до сих пор не обнаружили, видимо, он сбежал, опасаясь ответственности за участие в махинации с Дарьей Ветровой. Освобожденный Образцов поведал Артуру выдуманную историю о том, что его связали вы, Лилиана Владимировна. Он очень торопился, как вспоминает Сомов, боялся, что вы предупредите брата и убить его станет невозможно. «К счастью, - сказал он, - Лили
и не подозревает о твоей причастности к этому делу, так что не все шансы потеряны». На вопрос о том, удалось ли перевести деньги, Константин ответил положительно, разбираться с деньгами было просто некогда, речь шла о спасении его жизни. Эта ложь сыграла роковую роль в судьбе Константина Леонидовича. Пока ехали к шоссе, Артур все решил. Деньги на счетах Образцова, значит, после его смерти все перейдет единственной наследнице - его сестре. Есть, конечно, еще жена, но она будет отбывать срок за убийство мужа и пользоваться наследством не сможет. Тогда не придется рисковать, устраняя Макса. Константин сказал, что о причастности Артура к делу никому не известно. Потом, когда все утрясется, он просто женится на Елене, с этим точно проблем не будет, и получит все, а не какой-то жалкий гонорар, обещанный подельником. Оставалось придумать, как все провернуть. На выезде из леса они заметили припаркованный в кустах «хаммер». Константин сказал, что вы сбежали с дачи на этом автомобиле, после этих слов решение созрело. Артур предложил Константину пересесть в джип. Он не возражал и уселся на пассажирское место.
После удара у него немного кружилась голова, вести машину он не мог. Пистолет был у Сомова. Он подошел и выстрелил Образцову в голову. Вот и все. По мнению Артура, вы, Лилиана Владимировна, влипли по самые уши. Он поверил Константину, что это вы были человеком, который связал его на даче. Значит, не более часа прошло с момента вашей встречи, возможно, на вашем теле остались даже следы борьбы с мужем. На оружии и руле автомобиля ваши отпечатки пальцев. Учитывая отношения Константина с супругой, все получилось здорово.
        - А почему он не оставил пистолет на месте преступления? Это же реалистичнее, чем присылать его по почте.
        - Он опасался. Оружие - единственный стоящий довод против вас. Следы на руле - ерунда, там полно отпечатков, да и, по свидетельству шоферов, вы довольно часто ездили на «хаммере». Без пистолета обвинение могло рассыпаться. Это понял бы и ваш брат. Артур говорит, он побоялся, что Максим с его деньгами сможет скрыть улику. А с официальной посылкой по почте на имя прокурора будет сложнее.
        - Ну а зачем же он меня травил?
        - Так отпечатки оказались не ваши, да и потом, у вас железное алиби… Деньги по-прежнему на вашем с Константином совместном счете, затея с Ветровой не удалась…
        - Ясно. Знаете, что меня поражает во всей этой истории?
        - Что же? - заинтересовался следователь.
        - Глупость, с которой эти люди пытались присвоить чужие деньги. Такие умные, расчетливые, дальновидные, а прокалывались на самых элементарных вещах. Неужели, зная, с кем они имеют дело, можно было верить друг другу на слово?
        - Если бы преступники были гениями, мы никогда не смогли бы их поймать, Лилиана Владимировна. К счастью, они просто люди. Жадные, жестокие и зачастую непроходимо глупые.
        - Значит, можно считать, что оба дела закрыты?
        - Еще нет. Нужно много оформить, провести экспертизы и тому подобное.
        - Мое участие требуется?
        - Сейчас мы оформим все необходимые бумаги, протоколы, и вы будете абсолютно свободны.
        - Спасибо. Давайте ручку…
        Я провела в кабинете еще часов пять и вышла совершенно вымотанной. С изумлением увидела, что Нюра еще сидит на своем месте, она не обратила на меня внимания, поглощенная захватывающей беседой с какой-то древней старушкой. Липкина активно жестикулировала, доказывала что-то своей собеседнице, та согласно кивала.
        Только выйдя на улицу, я вспомнила об Игоре, поджидающем меня в машине. Он сладко спал на откинутом водительском сиденье. «Мерседес» быстро довез нас до особняка. В дверях меня встречала обеспокоенная Клара. Максим, проснувшись, как всегда, умчался в офис. Я была даже рада, что объяснение с ним откладывается. За обедом рассказала экономке о том, что узнала в милиции.
        - Значит, теперь с этим покончено, и мы заживем спокойно, как прежде?
        - Не может быть как прежде, Клара. Ты же знаешь, я не Лили…
        - Ну и что? Зачем все ломать? После нашего разговора сегодня утром я много думала и пришла к выводу, что все можно решить…
        - Не хочу тебя обижать, Клара, но решать, что делать со своей жизнью, разреши мне самостоятельно. Я тоже многое передумала после ночной беседы с Максимом…
        - Он был пьян, еще я марихуану нашла в пепельнице…
        - Не важно. Знаешь поговорку? «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Он высказал свое мнение очень недвусмысленно.
        - Но ведь можно попробовать? Не получится, разойдетесь в разные стороны.
        - Ты не забыла, что я беременна? Если он узнает, мы никогда не расстанемся окончательно. Он будет всю жизнь контролировать каждое мое движение. Я не жила еще по-настоящему. Понимаешь? Я хочу счастья и свободы. Выйти замуж хочу, хозяйкой быть в СВОЕМ собственном доме. Ты понимаешь меня?
        - Нет. Ты просто боишься, что мой сын бросит тебя, но уйти из-за ребенка не позволит. Так?
        - Может, и так. Я не смогу жить глядя на него, если он будет принадлежать другой. Он ведь и жениться может…
        - Почему ты так не уверена в себе? Ведь все может сложиться по-другому.
        - Не может, Клара. Если я буду считаться сестрой, все случится именно так. Мы не будем вместе выходить, чтобы кто-то, не дай бог, чего не заподозрил, не сможем вместе жить, тем более спать, иначе поползут сплетни. А ребенок? Что я буду говорить ему? Какое отчество дам? Он узнает когда-нибудь правду и станет стыдиться своих родителей. Нельзя прожить жизнь во лжи. Все откроется. Или накроется медным тазом.
        - Я понимаю. Ты вот сейчас говоришь, а я представляю свою жизнь. Только я знаю, какие это муки. Ни на один день меня не покидал страх. Страх разоблачения, страх того, что Володя или его жена могут запросто выставить меня на улицу, да и себя порой становилось невообразимо жалко…
        - Твоему мужу тоже приходилось не сладко. Вряд ли его радовало такое положение вещей. Но тебя держал ребенок, ты не могла разорвать этот круг из-за него. Владимир тоже заботился о благе сына и жалел тебя. Поодиночке вы могли бы быть вполне счастливы.
        - Может быть, - задумчиво произнесла Клара. - Что ты планируешь делать дальше?
        - Поживу пока у Нины, определюсь с жильем, с работой. Там видно будет.
        - Ты планируешь скоро нас покинуть? Завтра?
        - Если получится, прямо сегодня.
        Клара ушла, но очень быстро вернулась.
        - Там, у ворот, Елена…
        Я вышла на улицу. Елена сидела за рулем серой «ауди» и выходить не торопилась. Подойдя к дверке, сквозь открытое окно я разглядела ее лицо. События последних дней, похоже, совершенно выбили Елену из колеи.
        - Что смотришь? Не похожа я сегодня на богатую и счастливую невесту?
        - И вчера не была похожа, - спокойно ответила я. - Ни на богатую, ни на счастливую.
        - Отняли у меня последнее, что оставалось, и радуетесь?
        - Это ты об Артуре? Он убил твоего брата. Ты хоть понимаешь это? Меня тоже хотел прикончить. Ну на это, я думаю, тебе начхать, но Костика-то совсем, что ли, не жалко?
        - Артур ни при чем! - закричала мне в лицо «золовка». - Он поехал узнать, как там брат. Костя сам ему рано утром звонил и просил о встрече. Я слышала. Он только свернул с дороги и увидел «хаммер». Брат был уже мертв. Пистолет валялся рядом. Артур взял его и привез мне. Иначе твой Максим с его деньжищами запросто мог уничтожить улику. Отсюда и отпечатки пальцев Артура на оружии. Я мгновенно узнала пистолет. Из него ты убила мужа, а теперь пытаешься подставить невиновного!
        - Красивая версия! Только отпечатки его пальцев говорят о том, что Артур перезаряжал оружие. Я не очень в этом разбираюсь, расспроси следователя поподробнее, заодно почитай показания своего «женишка». Он ведь чистосердечно сознался во всем сегодня ночью. Рассказал, как кокнул твоего брата, как и за что меня отравить пытался. Как тебя, старую дуру, обхаживал, надеясь получить денежки. Сдается мне, ты сильно приукрасила свои финансовые возможности, вот парень и купился. Поверил, что вы с братишкой на пару можете оттяпать у нас рублики и баксики. Да прокололся дурачок. Ты ведь читала брачный контракт. После смерти Костика все получила я. И после моей кончины тебе рассчитывать не на что. Все уйдет моему прямому и единственному наследнику - Максу. Ты не поведала эти пикантные подробности «жениху»? Нет? Зря! Тогда бы он не пошел меня травить. И срок получил бы поменьше. Ты бы его дождалась… Может быть. Хотя, при твоем возрасте, ты вряд ли бы дожила до его освобождения…
        - Ты жестока, Лили. За что ты меня ненавидишь?
        - А что, разве нет причин? Вот ты меня за что ненавидишь, понять намного сложнее. Вроде ела, пила, одевалась на мои денежки. Машину дорогую отхватила, а все тявкаешь… Правда, меня это не колышет, это твоя личная проблема. Мы больше не родственники, слава богу. Я даже здороваться с тобой теперь не обязана. Проваливай давай! Все, что успела нахапать, оставь себе, дарю. Если что от Костика унаследуешь - поздравляю. Вряд ли там будет много, но все же… А нас больше не беспокой. Хорошо? Не нарывайся на грубость.
        Елена завела машину, медленно тронулась с места. Встреча оставила тягостное впечатление. Мне даже стало немного жаль одинокую, завистливую старую деву. Я еще немного посмотрела ей вслед и пошла в дом.
        В спальне собрала чемодан с необходимыми вещами и вызвала такси. На нем я отправилась в банк. На счете Лилианы Максим оставил сто пятьдесят тысяч долларов - мне на мелкие расходы. Я сняла всю сумму. Затем поехала в салон и купила «жигули» двенадцатой модели. В моей будущей жизни роскошные иномарки просто ни к чему. На новом автомобиле вернулась в особняк.
        - Максим звонил, - сообщила Клара. - Он сегодня не вернется. Переночует в городской квартире.
        - Тем лучше. Ненавижу долгие прощания с соплями и обещаниями новых встреч. Для него я улетела за границу. Я даже билет куплю для достоверности. Когда устроюсь, позвоню. Ну, не плачь. Нас с тобой ждет впереди еще много хорошего.
        Клара спустила сверху довольно объемистый чемодан и загрузила его в багажник моей машины. В это время я писала «брату» прощальное письмо.

«Максим!
        Я уезжаю за границу. Наверное, ты уже знаешь, что милиция нашла преступника и мы совершенно свободны в своих поступках. Мы очень помогли друг другу. Да-да, не удивляйся, ты тоже помог мне. Поверить в себя, научиться любить. Я узнала историю своего рождения, помогла отомстить за смерть сестры. Мое превращение в Лилиану лишило меня работы, жилья, машины. Поэтому я сняла деньги, оставленные тобой. Думаю, я заработала эту сумму. Надеюсь, ты будешь вспоминать обо мне, так же как и я о тебе, с доброй улыбкой. Искать меня не стоит. Ты умный человек и понимаешь, что, если я решила уехать, на это у меня есть веские основания. Поправить уже ничего нельзя, зачем же рубить хвост по частям? Ты не думай, я не пропадаю насовсем. Буду писать, звонить. Но встречаться с тобой мне тяжело.
        Прощай. Будь счастлив. Маша».
        Я отдала запечатанный конверт Кларе, села в машину и поехала к Нине.
        Эпилог
        (два года спустя)
        Завтра день моей свадьбы, а сегодня я сижу в кресле с ногами и вспоминаю жизнь. За окнами давно царит ночь. На открытой дверке шкафа белеет шикарное подвенечное платье. Я была против, но мой жених настоял на фате, символе невинности и непорочности. Смешно. Я ведь даже не знаю, кто я на самом деле. Мария? Лилиана? Обе они слились в одно целое. Порой я сама забываю, где кончается одна судьба и начинается другая.
        Сейчас меня зовут Мария Александровна. Фамилия пока Глебова, но завтра изменится и она. Нина утверждает, что я, несомненно, Мария, ее детдомовская подружка Маша, с соседней койки в комнате из двенадцати человек. Юридически я сейчас и навсегда остаюсь Вороновой Лилианой Владимировной. Я продолжаю жить под именем сестры. В душе я уже давно не пытаюсь разделить два этих образа. Природа разделила нас при рождении, судьба вновь слила воедино.
        Первое время я снимала жилье, потом на деньги, снятые со счета Лилианы, купила двухкомнатную квартиру. Слава богу, город у нас далеко не столичный, остатка от ста пятидесяти тысяч вполне хватило на приличную жилплощадь. Она зарегистрирована на имя Глебовой Марии Александровны. Это имя я получила вполне законно. Написала заявление в паспортный стол с просьбой сменить мои паспортные данные. Как совершеннолетняя женщина, я вполне имею на это право. Отчество с Семеновны на Александровну я поменяла по двум причинам. Моего настоящего отца звали Сашей, к тому же я очень не хотела, чтобы меня нашел Максим. О том, где находится моя квартира, знают только Нина и Клара. В них я уверена. Ни та ни другая не выдадут тайны. «Брат» считает, что я за границей. Нина время от времени просит клиентов своей турфирмы отправить с курорта письмо, написанное моей рукой. Клара частенько пытается рассказать мне о жизни в особняке, но я пресекаю это в корне. Я твердо решила покончить с прошлым и по возможности забыть события тех нелегких месяцев. Я вернулась на работу к Олегу. Он с радостью взял меня. Всеми силами я
старалась не вспоминать и не афишировать всего, что случилось со мной после возвращения из Египта. Поэтому, когда Олег поинтересовался, где я пропадала целых полгода, я откровенничать не стала. Нехитрая история, выдуманная на ходу, успокоила его любопытство по поводу моего длительного отсутствия. Нина и Клара изо всех сил помогают мне наладить новый быт. Экономка навещает почти ежедневно, готовит, стирает, убирается. Я не прошу ее об этом, но ей приятно заботиться о близких, не могу же я запретить. Тем более что времени на хозяйство катастрофически не хватает. С осени я начала учиться. Олег все же убедил меня заняться дизайном.
        В один из дней, торопясь с работы домой, я вдруг услышала резкий скрип тормозов. Прямо посреди проезжей части остановилась «шкода», из нее под недовольные выкрики других водителей, совершенно не обращая на них внимания, выскочил парень и бросился ко мне. Я с удивлением узнала Дениса, с которым познакомилась в первый день приезда в Египет.
        - Я верил, что ты не погибла в море! - выкрикнул он. - Я даже не хотел уезжать, но путевка кончилась… Расскажи, как тебе удалось спастись? Где ты пропадала все это время? Я участвовал во всех поисковых операциях…
        - Убери машину с середины дороги, - засмеялась я, - а то тебя другие автомобилисты заживо съедят. Потом я тебе все расскажу.
        Конечно, всей правды он не узнал, и, надеюсь, ему никто об этом не поведает, но кое-что пришлось рассказать. Денис совершенно не расстроился из-за изменений, произошедших в моей жизни. Оказалось, что встреча со мной в Египте оставила неизгладимое впечатление в его душе. Парень всерьез утверждал, что это самая настоящая любовь с первого взгляда. Месяц назад он предложил мне вдобавок к сердцу еще и руку. Я ответила согласием. Мне очень понравилось быть невестой. Такой ли прекрасной окажется роль жены?
        Я сидела, сжавшись в комочек в кресле, и понимала, что нужно непременно ложиться спать. Завтра меня ожидает хлопотный и неимоверно длинный день. День моей свадьбы. Кафе мы заказывать не стали, после ЗАГСа отправимся на Светкину дачу. Я ни разу не была там после памятной ночи с Максимом, но согласилась на предложение подружек. Гостей ожидается совсем немного, мы пригласили только самых близких. Девчонки уже колдуют у печки, чтобы завтра встретить нас роскошным столом. Моей свидетельницей на свадьбе будет конечно же Нина. Сейчас она снова одна. Их отношения с Павлом после моего отъезда дали серьезную трещину. Он, как и обещал, сделал подруге сюрприз, купил шикарный тур по Европе. Только подарок вышел несколько однобокий. Сам Паша с Ниной не поехал. После событий, основательно тряхнувших семью Вороновых, в империи Максима начались волнения и брожения. Павел не смог покинуть друга в столь ответственный для его бизнеса момент. Нина путешествовала почти месяц, но после возвращения они виделись с Пашей от силы раз пять. Потом Павел куда-то уехал. На этом все и закончилось. Что конкретно послужило
причиной их охлаждения друг к другу, подруга не говорит, может, действительно банально, не сошлись характерами?
        На улице занимался рассвет. Я подошла и открыла окно. Комната наполнилась чистым прохладным воздухом. Тогда я села на подоконник и задумалась: не поторопилась ли? Принесет ли мне счастье брак с милым, порядочным, но не любимым по-настоящему мужчиной? Или я все же люблю его? Кто может поручиться, что знает, какая она, эта НАСТОЯЩАЯ любовь? Мне с Денисом хорошо, спокойно, весело, а с Максимом было плохо. Ложь, страх, неуверенность переполняли наши отношения. Так почему я решила, что там была любовь, а здесь ее нет?
        Чтобы обрести хоть какую-то уверенность, я сняла с вешалки платье и надела на себя. Спрятала волосы под фатой, встала перед зеркалом. Да, Нина права, я красавица, умница и заслуживаю хотя бы банального женского счастья. Я вздрогнула. Короткий дверной звонок прозвучал в тишине, как выстрел. Неужели Нинка не выдержала и прибежала среди ночи?
        Открыв дверь, я не поверила своим глазам. Передо мной стоял Максим. В джинсах, короткой кожаной куртке, с ключами от машины в руке. Похоже, он был не меньше ошарашен моим видом. Свадебное платье и фата в четыре часа утра - это, я вам скажу, впечатляющее зрелище. Я молча посторонилась и пропустила «брата» в комнату. Уселась в свое кресло, приготовилась слушать. Он опустился на диван. Просидев минуты три, сказал:
        - После разговора с матерью я решил непременно поговорить с тобой. Всю ночь ездил по городу, ждал, когда рассветет, но не выдержал. Скажи, что означает это свадебное платье?
        - Клара не сказала тебе, что я выхожу замуж?
        - Нет. Она рассказала мне о себе и об отце. И дала твой адрес со словами: «Сынок, хоть ты и не знал, что я твоя мать, но я всегда хотела для тебя самого лучшего. Пусть я потеряю тебя, рассказав о своей судьбе, и пусть я лишусь того, что обрела благодаря Машеньке, но я вижу, ты несчастен, мой мальчик. После отъезда Марии ты так изменился. Ты постарел на сто лет и разучился радоваться жизни. Я дам тебе адрес Маши. Не мучайся больше, навести ее, не ломай свою жизнь».
        - Ты простил ее?
        - За что? За то, что отказалась от личной жизни, только бы быть со мной рядом? Всю жизнь прислуживать и исполнять мои прихоти? Не поверишь, но я всегда считал Клару матерью, вернее, мечтал, чтобы она ею оказалась. Даже подговаривал отца жениться на няне. Глупо, по-детски.
        - Ребенок всегда чувствует, кто любит его по-настоящему. Я так рада за твою мать. Наверное, сейчас она счастлива…
        - А ты?
        - Что я?
        - Ты сейчас счастлива? Раз ты выходишь замуж, твои глаза должны блестеть…
        - А разве они не блестят?
        - Если только от слез. А может, это из-за моего прихода они внезапно потухли? Я зря пришел? Да?
        - Зря! Ты приперся сюда зря! - чуть не закричала я. - Я все решила, была счастлива, пока на пороге не появился ты…
        - Жаль, - печально произнес Максим. - Значит, я опоздал. Столько раз представлял нашу встречу. Что я тебе скажу, как поглажу по волосам, как поцелую в шею…
        - Не надо, пожалуйста, не надо… - прошептала я, умоляюще глядя на него. - Пожалей меня. Ты приносишь мне только страдания…
        - Я шел сюда с твердым намерением попросить тебя стать моей женой. Увидев тебя в белом платье и в фате, я испугался.
        - Чего? - тихо спросила я.
        - Ты мне так часто снишься именно в таком наряде, что я подумал, будто тронулся по фазе. - Он улыбнулся. - Ты просто вышла из моего сна. Только жених, к сожалению, не я.
        - Но ты не можешь на мне жениться. Ведь я тебе сестра.
        - А кто может запретить? Проведем генетическую экспертизу, докажем, что кровь у нас разная… Я думаю, при желании все можно оформить без проблем. Брак будет законным. Мне плевать, что скажут люди. Нашим будущим детям, когда они подрастут, мы все объясним, расскажем о Светлане и ее обмане. Друзей близких тоже введем в курс дела, в общих чертах. Главное, мы любим друг друга. А остальное не имеет значения.
        - Раньше ты говорил другое.
        - Я был дурак, - просто ответил Максим. - Разве можно сравнить счастье любить и быть любимым с каким-то общественным мнением? Ни оно, ни деньги не делают человека счастливым. Раньше я думал, что это просто красивые слова. Но без тебя понял, что живу глупо. Ни для чего, ни для кого… Единственный раз за тридцать пять лет влюбился и упустил счастье просто так, за здорово живешь. Взял своими руками - и выбросил на помойку.
        - А как же твои любимые деньги? Ведь ты говорил, если все раскроется…
        - Пусть. Прошло два года. Вряд ли кто станет копаться в нашей истории, да и адвокаты у меня сильные… Как бы то ни было, я готов рискнуть.
        Он так и не снял куртку, даже ключи не выпустил из рук. Говорил и крутил колечко на пальце. Я верила каждому его слову. Мне даже казалось, что это не он, а я произношу то, о чем думала каждую ночь все эти два года. Все его мысли и переживания были мне до боли знакомы. Они жгли меня изнутри. Жизнь так коротка, никто не знает, что ждет нас завтра. Так почему же мы глупы и жестоки сами с собой? Счастье! Вот оно, рядом, а мы отталкиваем его обеими руками…
        Я подошла к Максиму в своем белом платье и опустилась прямо на пол у его ног.
        - Так ты пришел сделать мне предложение?
        - Да.
        - Так делай.
        Максим опустился на пол рядом. Взял мое лицо в ладони, посмотрел мне в глаза долгим нежным взглядом. Потом отодвинулся немного и глухо спросил:
        - Маша, ты любишь меня?
        - Да.
        - Ты согласишься стать моей женой?
        - Перед Богом и людьми? В горе и в радости?
        - Точно.
        По его глазам я видела, как многое зависит для него от моего ответа. Я поднялась с пола и сняла фату.
        - Максим… Пойдем, я покажу тебе мое приданое.
        - Приданое? - удивился он и поднялся вслед за мной.
        - Очень большое. Не каждая девушка дарит на свадьбу жениху такой дорогой подарок.
        Заинтригованный Максим пошел в спальню. Там горел ночник на полочке рядом с традесканцией. Он освещал две детские кроватки, в которых сладко посапывали два абсолютно одинаковых младенца.
        Макс повернулся ко мне. В его глазах светился огромный знак вопроса.
        - Я назвала своих сыновей в честь их дедушек. Вот этот, справа, Саша, так звали моего отца, а слева сопит Владимир.
        - А отчество? - хрипло спросил «брат».
        - Как и положено: Максимовичи.
        Он подошел ближе и долго, внимательно рассматривал своих сыновей.
        - Да уж! Сюрприз отменный. Только немного запоздалый. Ты так не считаешь, дорогая?
        - Каждый подарок хорошо дарить, когда для него приходит его время. Ты считал, что внеплановые дети - обуза, достойная жалости. Я бы хотела знать, как ты относишься к этому сейчас. Только не ври. Я по глазам увижу.
        - Ну так смотри! - Он схватил меня за плечи и развернул к себе. - Что ты видишь?
        - Злость.
        - Умница! Умеешь, если хочешь. А раньше-то что? Не читала?
        - Я хотела тебе рассказать, но ты опередил меня со своими признаниями…
        - Так ты выйдешь за меня замуж?
        - А тебя устраивает такое приданое?
        - Нет! Теперь приданое - это ты. Детей я заберу в любом случае. Пойдешь к ним в нагрузку?
        - Придется, - рассмеялась я.
        - Помнишь, я когда-то сказал, что наша история напоминает индийскую мелодраму с песнями и плясками?
        - Конечно.
        - Так вот, дорогая, в нашем случае даже индийское кино отдыхает. Им и то слабо заварить такую кашу.
        - Но конец-то, как и у них, счастливый!
        - Это не конец, это только самое-самое начало. Все интересное и важное впереди. Веришь?
        - Теперь да!