Мечты о лучшей жизни Екатерина Островская
        Татьяна Устинова рекомендует
        Муж бросил Лену неожиданно. И не просто бросил, а ушел к ее лучшей подруге! Но этого мало: Рома с Кристиной отобрали у нее квартиру, предложив взамен развалюху за городом!.. Лена была настолько раздавлена предательством самых близких людей, что согласилась на этот явно неравноценный обмен. К тому же место, где находился ее новый дом, оказалось замечательным: рядом речка и лес. В лесу Лена и познакомилась со своим новым соседом Николаем, сразу проникнувшись к нему симпатией. Но что скрывает этот странный человек, предпочитающий общаться с лесными зверями, а не с людьми?.. От мыслей на эту тему девушку отвлек… визит полицейских! Как выяснилось, убили одного из самых богатых и влиятельных жителей поселка, бизнесмена Леонида Чагина. А случилось это сразу после того, как он покинул Ленин дом в ярости от того, что она не уступила его домогательствам…
        Екатерина Островская
        Мечты о лучшей жизни
        Островская Е., 2015
        

* * *
        Татьяна Устинова
        Безусловно увлекательное чтение
        Новая книга Островской «Мечты о лучшей жизни» - изумительное и безусловно увлекательное чтение. Чистый адреналин, будто бы спускаешься с американской горки. Сплошь головокружительные - до звона в ушах - падения в пустоту неизвестности и молниеносные взлеты на невиданные доселе вершины. Нет времени, чтобы оглядеться и перевести дыхание!.. И совершенно точно не удастся разобрать, что произойдет с уже такими близкими и полюбившимися героями в следующую секунду, за следующим поворотом сюжета.
        В романе «Мечты о лучшей жизни» скрыто множество реминисценций - безошибочно угадывается «Божественная комедии» Данте Алигьери, рассказы Сеттона-Томпсона и даже - вы не поверите! - старые голливудские боевики. С такой смесью дело иметь непросто: она крайне взрывоопасна при неправильном обращении. Малейший просчет - и автор рискует быть обвиненным самое меньшее в безвкусице. Да, написать подобный детектив может только по-настоящему талантливый, смелый и уверенный в себе человек, точно знающий, что он делает.
        И у Екатерины Островской все получилось! Ее новый детектив - отнюдь не пустое попурри. «Мечты о лучшей жизни» - весьма эклектичная книга, однако она абсолютно лишена всякой пошлости! Напротив, это фантастичная, детективная и немного наивная история, призванная интриговать, водить за нос, увлекать нас, читателей, в то же время способна очень многое рассказать о самом авторе. А это безусловный признак честной литературы. Островская вновь проявляет недюжинный талант алхимика, виртуозно сплавляя между собой, казалось бы, несовместимые компоненты - реализм и фантастику, саспенс и комедию, молитву и фарс, - и получает в итоге, может быть, и не философский камень, но уж точно захватывающий детектив.
        В «Моральном кодексе строителей коммунизма» - нас когда-то всерьез заставляли его учить - было написано, что человек человеку «друг, товарищ и брат», а вовсе не волк, как выяснилось несколько десятилетий спустя, когда грянули девяностые. Можно смело утверждать, что Екатерина Островская сделала для воплощения этого принципа в жизнь гораздо больше, чем подавляющее большинство участников любого съезда КПСС!.. И дело, конечно же, не в насаждении спорной коммунистической морали или в следовании заветам отцов марксистко-ленинских теорий. Герои нового детектива Островской объединяются, помогают друг другу, приходят на выручку в самую трудную минуту и сообща ниспровергают вселенское зло!
        Островская вообще славна умением работать с персонажами: она не боится снабжать их совершенно фантастическими биографиями, награждать редкими талантами и помещать в чрезвычайные обстоятельства. Но при этом герои Островской всегда остаются людьми. В романе «Мечты о лучшей жизни» они мыслят, сомневаются, переживают, влюбляются очень по-человечески. Именно поэтому мы - благодарные читатели - с таким интересом следим, сочувствуем и шепотом причитаем: «Не ходи туда, не ходи туда, не ходи!..»
        Лена лишилась любимого мужа и хорошей работы, но сдаваться она не намерена. Жизнь продолжается!.. Отправившись в деревню, чтобы перевести дух, она загадочным образом попадает в сферу интересов очень влиятельного человека - Леонида Чагина. Кто он? Что ему нужно? Можно ли ему доверять? Прямо у Лены на глазах начинается какая-то игра с непомерно высокими ставками, победитель которой получит все.
        Когда происходит убийство, становится очевидно - хладнокровный, расчетливый киллер кто-то из ее соседей. Но кто? Найдется ли следопыт достаточно отважный, чтобы пройти по следу черного волка, вступить с ним в схватку и выйти победителем? И кто же такой на самом деле местный анахорет Николай, какие тайны хранит его темное прошлое?
        У вас в руках удивительный детектив, дорогие читатели! А я, к сожалению, его уже прочитала. Что ж, теперь снова буду засыпать со Стругацкими и ждать нового приключения от Островской.
        Часть первая
        Надо же, еще вчера проливались дожди, обычные для начала октября, а сегодня с утра морозец. Лужи покрылись тонкой белой коркой, в которой отражалось небо и которая с хрустом ломалась под ногами прохожих, а под колесами машин с треском. Днем все это должно было растаять и превратиться в мутную осеннюю распутицу, в которой не будет отражаться ничего, кроме плохого настроения. До зимы еще не скоро, на деревьях еще дрожали редкие пожелтевшие листья, отчаянные грибники до сих пор топтали пригородные леса в поисках пней с опятами, но вот же, северный ветер дохнул инеем, и на утренних стеклах остались отпечатки пальцев заглянувшего в окна первого мороза.
        Однако днем теплее не стало, даже наоборот - ртутный столбик термометра опустился к вечеру до отметки -5.
        Николай Сергеевич разогревал на завтрак остатки вчерашнего ужина и смотрел в окно, где белый бультерьер, стоя на замерзших комьях черного газона, крутил головой в поисках хотя бы одной уцелевшей дворовой кошки. Рядом с псом стоял хозяин, квадратный коротко стриженный мужчина - сосед сверху. Полгода назад он купил две квартиры на втором этаже, объединил их, и теперь в трех квартирах в их подъезде проживает не так много народу: Николай Сергеевич и Варвара Петровна - ее дверь напротив, а также тот самый мужчина со своим бультерьером. Кстати, у Варвары Петровны до появления новых соседей обитали кошки, но все три ее любимицы исчезли одна за другой, попав в засаду по пути к родной форточке. Небольшому дому коттеджного типа, который построили после войны пленные немцы, было больше полувека, но за прошедшие годы он не терял своих жильцов так быстро, как за последние шесть месяцев. В здании имелось всего два подъезда, и старухи из второго, увидев во дворе квадратного человека с собакой, обходили парочку стороной, считая, что после кошек наступит и их очередь. Даже тихая и почти интеллигентная Варвара
Петровна сказала как-то Николаю Сергеевичу, встретившись с ним на лестничной площадке:
        - Этот, - пожилая женщина показала пальцем на потолок с прилепленными обгорелыми спичками и перешла на шепот, - всех нас своему псу скормит, а потом весь дом захапает.
        Полный бред, конечно. Сам-то Николай Сергеевич ничего не имел против нового жильца, тот всегда вежливо здоровался с ним. Чуть позже, узнав, что сосед снизу ветеринар, мужчина стал заходить в квартиру звериного доктора уже по-свойски - для консультации. В начале лета годовалый бультерьер подхватил энтерит, и Николай Сергеевич колол ему интерферон и витамины. После болезни пес стал настолько худым, что здоровяк-владелец уговорил ветеринара провести курс лечения нероболилом, что Николай Сергеевич сделал весьма неохотно - анаболик все-таки. Бультерьер быстро набрал мышечную массу, и теперь по двору гуляли два квадратных существа: коротко стриженный сосед и его уменьшенная копия - четвероногий культурист.
        Вообще-то Николай Сергеевич тоже переехал в этот дом не так давно, поменяв свою однокомнатную на Петроградке на двухкомнатную здесь. На работу, правда, приходится добираться почти час, но Николай Сергеевич не жалел о совершенном обмене: хоть и окраина города, зато рядом лес, отчего воздух тут такой, которым можно дышать, а не задыхаться. На работу и к клиентам ветеринар ездит, как и прежде, на старенькой «Ниве», купленной в далекие времена, когда Николай Сергеевич был женат. Кстати, о разводе. Вчерашние магазинные котлеты, конечно, не самый лучший ужин, но каждый вечер есть пельмени, пусть и сваренные супругой, тоже рано или поздно надоедает. И никто с той поры не запрещал ему смотреть футбол. Можно даже прилечь на диван, поставить рядом стул, на него бутылку красного сухого вина и долго наслаждаться зрелищем, разбавляя вино газированной водой. Вот как, например, сегодня.
        Матч начался, экран отражался в бутылке дешевого молдавского каберне - и тут раздался телефонный звонок.
        - Николай Сергеевич, - раздался в трубке голос, - вы не могли бы сейчас подскочить?
        - Кто это? - не понял ветеринар.
        - Мне ваш номер дал Эдик Хохлов. Сказал, что вы неплохой специалист.
        Господи, Эдик! Николай Сергеевич сто лет его не видел, с тех пор как ушел из цирка, где работал в паре с Хохловым. Эдуард любил прикладываться к бутылке, а не всем животным нравится запах перегара. Начальство не раз предупреждало Хохлова, но уволить не решалось - как ветеринар, он был выше всяких похвал. К тому же Эдик был человеком остроумным, и его шутки использовали на манеже многие клоуны.
        Молодой специалист Коля Ребров, начав работать в цирке, частенько подменял уставшего к концу дня Хохлова, поэтому приходил домой, принося на подошвах не только запах мокрых опилок, но и… как бы это помягче сказать… остатки того, что порой лежит на полу в слоновьих вольерах. Его жена Мила морщилась, а когда приятельницы спрашивали ее, где трудится муж, отвечала: «В цирке помощником клоуна».
        Сейчас Николай Сергеевич удивился, услышав слова собеседника: непонятно, откуда Хохлов узнал номер телефона этой квартиры? Хотя мир тесен, тут же объяснил он самому себе, обращать внимание на подобные мелочи не стоит.
        - Я сегодня занят, - попытался отговориться Ребров, глядя на экран, где «Спартак» закатил первый гол. - Вот завтра - пожалуйста.
        - Завтра и Эдик сможет, - возразил звонивший. - Но вы же понимаете: больное животное ждать не будет, ему ведь не объяснишь, что доктор перебрал, а у другого футбол.
        «Он прав, конечно, - подумал Николай Сергеевич. - Съездить, что ли? В конце концов, опять же гонорар».
        - Где вы находитесь? - почти согласившись, спросил Ребров. И, услышав ответ, воскликнул: - Что?
        - Пятьдесят четвертый километр, - повторил голос в трубке. И тут же, догадавшись, что ветеринар может отказаться, мужчина добавил: - По два бакса за каждый километр в оба конца.
        Двести шестнадцать долларов за визит? Надо ехать. Ничего себе у Эдуарда клиенты! Только следует узнать, что с собакой и какой она породы.
        - Кто у вас? - спросил Николай Сергеевич, держа одной рукой трубку, а второй спуская с себя домашние брюки, чтобы затем натянуть джинсы.
        - Ахалтекинец, - донеслось в ответ.
        - Так у вас лошадь… - разочарованно вздохнул Ребров и потянул кверху пояс спортивных штанов.
        - Эдик говорил, что вы и по лошадям специалист.
        - Был когда-то, - соврал Николай Сергеевич, жалея о неполученном гонораре.
        - Тогда подъезжайте, - настойчиво потребовал голос. - Лошадь, она и в Африке лошадь.
        Пришлось все-таки надевать джинсы. В конце концов, завтра к владельцу заболевшего скакуна приедет Хохлов, а за ночь, надо надеяться, конь не сдохнет.
        Километровый столб, поворот направо… Ага, вот коттедж из красного кирпича, окруженный высокой стеной. Металлические ворота раздвинулись автоматически, и Николай Сергеевич увидел спускающегося с крыльца плотного мужчину в дубленке, наброшенной на плечи. Хозяин особняка подошел к «Ниве» и протянул руку.
        Ребров пожал широкую кисть и услышал:
        - Пойдем в конюшню.
        Великолепный гнедой жеребец с изящной шеей и небольшой головой лежал на подстилке, подогнув под себя мускулистые ноги. Увидев вошедших, он поднялся было, но снова опустился на землю.
        - Как звать красавца? - спросил Ребров.
        - Барыга. Сын Баргузина и Ригонды. Слышали о таких?
        Николай Сергеевич зачем-то утвердительно кивнул, а потом ответил честно:
        - Нет.
        И начал осматривать лошадь. Делал это не торопясь, боясь ошибиться в диагнозе. Подчелюстные лимфатические узлы животного были набухшими, слизистая носа воспалена, но гноя не было.
        - Я очень лошадей люблю, - говорил в это время хозяин, - собираю даже картины, где они нарисованы. Записываю истории про них. Мне особенно одна нравится, как леди Годзилла…
        - Годива, - поправил Ребров рассказчика.
        Но тот продолжал. Как будто ничего не слышал:
        - Как леди Годзилла села голой на лошадь и проехала по всему Лондону, чтобы муж налоги уменьшил.
        Николай Сергеевич решил не уточнять название города.
        Владелец жеребца разошелся еще больше.
        - Во дает баба! Я через Лондон полтора часа на «Ягуаре» пер, а она голая на лошади, да в оба конца. Представляешь? - Мужчина неожиданно перешел на «ты».
        Ветеринар не обратил на его вольность ровно никакого внимания, занимаясь своим делом. А увлеченный человек несся дальше, размахивая руками.
        - Это леди за народ так беспокоилась. Вот какую подлянку мужику своему кинуть захотела. А если б я попросил свою: «Сядь на Барыгу голой и под окнами налоговой один кружок сделай, чтобы мне процентов десять скостили» - ведь не села бы. Та для чужих старалась, а нынешние для мужа родного не пошевелятся. - Рассказчик перевел дух, а потом спросил озабоченно: - Что с конем?
        - Начальная стадия мыта. Хорошо, что сразу вызвали, поэтому проблем не будет.
        - Укол надо делать?
        Николай Сергеевич кивнул.
        - Мытный антивирус введу. Вообще пенициллин тоже хорошо помогает. Вовремя меня вызвали: абсцессов вроде нет, так что вскрывать не придется. Только попросите того, кто за конем присматривает, обработать конюшню раствором хлорной извести и эмульсией креолина.
        - Сегодня же все сделаем, - закивал хозяин. - У меня тут туркмен всем занимается, он в лошадях разбирается - у себя дома на конезаводе работал.
        - Тогда справится и с инъекциями тоже.
        - Пусть только попробует не справиться, - без улыбки произнес владелец жеребца. Задумался и вспомнил, о чем рассказывал: - Картину я там же, в Лондоне, приобрел, на которой эта леди Годзилла на лошади нарисована. Красивая баба! А конь так себе, хуже моего Барыги.
        Он продолжал говорить, а Ребров подумал: «Надо же, послушать его - пустой человек, а ведь дом такой имеет, собственную лошадь, и «Мерседес» у него наверняка. Доходы большие, раз о налогах так печется».
        За окнами начался снегопад. И не просто крупинки первого снега полетели, а крупные хлопья повалили с неба. Когда мужчины вышли во двор, их подошвы утопали в мягком, пушистом белом ковре.
        - Зайдем ко мне, чаю попьем, - предложил хозяин.
        Но Николай Сергеевич покачал головой: начало одиннадцатого, завтра с утра на работу, а до дома еще добраться надо.
        - Все равно пошли, я рассчитаюсь с тобой.
        Ребров стоял в огромной прихожей, на стенах которой висели оленьи головы с рогами и просто рога без голов. Вскоре появился владелец Барыги и протянул тонкую пачку долларов.
        - Сто восемь - сюда и сто восемь - обратно. Итого двести шестнадцать. Вместе со стоимостью бензина - триста баксов. Достаточно?
        Это было много. Даже очень много. Но спорить Ребров не стал, положил деньги в карман и начал прощаться. Хозяин протянул ему руку и сказал:
        - Меня зовут Борис, а тебя, стало быть, Коля.
        Николай Сергеевич кивнул. Ему не нравилось, что к нему обращаются так запросто, но не возражать же человеку, который платит столь щедро.
        - Так вот, Коля. Завтра снова подъезжай, Барыгу посмотришь. И впредь давай-ка работай на меня, а то Эдик сопьется скоро. К тому же Барыга запах алкоголя на дух не переносит.
        Ветеринар снова кивнул. Кто же от подобных предложений отказывается? И потом, Хохлов ему не друг, отношения между ними не испортятся, потому что и нет никаких отношений.
        Внутри дома раздались шаги, и следом женский голос спросил:
        - Ну, что там с Барыгой?
        Борис обернулся. Повернул голову и Ребров. В холле появилась супруга хозяина. Увидев ее, Николай Сергеевич остолбенел - Мила! Все такая же красивая и молодая! Казалось, несколько прошедших лет если и изменили его бывшую жену, то лишь к лучшему, сделали еще краше. Темные волосы волнами лежали на плечах, а тонкое велюровое платье с разрезом, плотно облегая фигуру, подчеркивало красоту линий ее тела.
        - Здравствуйте, - обронила Мила, вроде бы и не глядя на постороннего человека, стоявшего в прихожей. И, не делая паузы, обратилась к мужу: - Поднимайся скорее наверх: тебя ждет сюрприз.
        Сказала так, словно и не было здесь никого, кроме нее и супруга. Мила обняла Бориса и прижалась щекой к его плечу.
        - До завтра! - протянул руку ветеринару хозяин дома. Затем распахнул дверь и даже не вышел на крыльцо. А через пару минут нажал кнопку дистанционного управления, открывая ворота, может быть, уже из спальни.
        - Узнала, узнала… - стучало у Николая Сергеевича в висках.
        Ребров вел машину по заснеженному шоссе, а навстречу летели сотни белых стрел. Они бились о стекло и превращались в маленькие крупинки, которые тут же сдувал ветер. Первый снег в этом году. Ранний. Безумно ранний. Темные ели по обеим сторонам шоссе за какие-то полчаса обзавелись белыми опушками на рукавах своих ветвей, по обочинам тянулись небольшие сугробики, из которых торчали желтые прутики высохшей придорожной лебеды. Шоссе вело через лес, и фары, забитые снегом, освещали лишь небольшое пространство перед машиной.
        Мила неожиданно бросила его. Ушла внезапно, хотя ничего неожиданного в самом ее уходе не было. Наоборот, чудом было то, что дочь полковника вышла замуж за сына потомственного ветеринара. Мать ее еще на свадьбе качала головой:
        - Что ты делаешь, доченька? Если бы наш папа командовал кавалерией, то мы бы твоего мужа пристроили. Но в нашей дивизии не то что лошадей, даже кошек нет!
        Но однокомнатную квартиру родители жены все же молодоженам купили. Жизнь у них складывалась достаточно успешно: Николай вскоре устроился в цирк, а Мила сдала экзамены в аспирантуру. Даже теща почти смирилась. Она иногда заезжала в гости и почему-то всегда в сопровождении какого-нибудь молодого и бравого старшего лейтенанта или капитана. С порога супруга полковника произносила:
        - Знакомься, доченька, это Саня.
        Или:
        - Знакомься, доченька, это Ваня.
        Потом на кухне мать шептала Миле:
        - У Ванечки отец, между прочим, генерал.
        Теща очень уважала военную форму и погоны, особенно если на них были большие звезды. До замужества она была официанткой в офицерской столовой отдаленного гарнизона, где генералов видели только по телевизору и где начинал службу будущий полковник.
        Но Реброву было абсолютно все равно, чем командовал тесть, а на молодых и бравых Коля плевать хотел. Лечил в цирке медведей-мотоциклистов от их медвежьих болезней, делал прививки слонам и тиграм, выводил блох у обезьян, а вечером спешил домой к красавице жене, по пути забегая в пару квартир, чтобы принять роды у сенбернарихи или кастрировать английского голубого сфинкса. Дома принимал душ, смывая с себя запахи конюшни и слоновника, и лез греться в постель, где его уже ждала горячая Мила. Богиня любви благоволила ему: он любил и был любим ответно. Однако Марс нанес ему неожиданный удар, мощный, всесокрушающий и, согласно военной науке, исподтишка.
        В очередной раз родительница супруги Реброва появилась в их квартирке уже в сопровождении молодого подполковника, который только что окончил Академию тыла и транспорта и был распределен к ее мужу замом все по тому же тылу. Гость подливал Николаю армянский коньяк «Ахтамар», а мать, выманив дочку на кухню, спросила у Милы:
        - Ну, как?
        Верная жена Реброва пожала плечами.
        - Ты знаешь, кто у него отец? - зашептала родительница.
        - Кто? - переспросила Мила.
        Теща замялась: то ли забыла, то ли не знала, кто именно. Но быстро нашлась:
        - Да уж не какой-нибудь там ветеринаришка.
        Гость был увлечен рассказыванием армейских анекдотов и потому в первый свой визит ничего не сообщил о своих родителях. Перед уходом он поведал и пару совсем уж казарменных анекдотов, только вместо положенных по тексту слов произносил: «Ля, ля, ля», чему сам очень смеялся. А теща, перегнувшись через стол, заметила дочке:
        - У него большое будущее.
        И на секунду закатила глаза, словно собиралась упасть в обморок, представляя, каких высот может достигнуть сей молодой человек.
        Подполковника звали Семеном. Он стал заезжать к Ребровым в гости уже без жены начальника, но с коньяком. И Николай об этих его визитах ничего, естественно, не знал. Правда, иногда, приходя домой, ложась в теплую постель и целуя жену, чувствовал запах «Ахтамара». Но даже тогда подозрения не находили места в сердце Коли, переполненном любовью.
        И вот однажды в прекрасный весенний слякотный вечер он примчался домой, держа в руке букетик почти живых цветов. Открыв ключом дверь квартирки, Ребров, еще не догадавшись о кознях бога войны, крикнул с порога:
        - Дорогая, собирайся: мы идем в театр. Я купил два билета на «Историю лошади».
        Но ему никто не ответил. Потому что в квартире никого не было, только холодная постель с двумя примятыми подушками и пустая бутылка «Ахтамара» на столе. Под бутылкой лежала записка: «Мне надоело отбивать мужа у любящего его зверинца. Для тебя больная черепаха дороже жены. Желаю в следующий раз жениться на достойной тебя гадюке».
        Это был сильный удар. Но Николай Сергеевич не обиделся на жену. Он ее любил.
        Мила ушла к Семену, отец которого, кстати, оказался трактористом. Но у нас в стране, как известно, сын за отца не ответчик.
        Развели их быстро, минут за пять, потому что у бывших супругов не было детей и материальных претензий друг к другу. Мила поступила очень благородно, оставив бывшему мужу квартиру, забрала только корейский телевизор и японский музыкальный центр с караоке. Теперь она могла петь с Семеном строевые песни под музыку.
        Как у нее сложилась дальнейшая жизнь, Ребров не знал. И вот эта встреча в роскошном загородном особняке…
        Фары светили все слабее и слабее. Но лес должен был скоро закончиться, начнется нормальная трасса - четырехполосная, с подсветкой. Николай Сергеевич нажал акселератор, прибавляя газу. И в этот момент в освещенном пятне, бежавшем перед капотом, он на мгновение увидел лохматого пса, глаза которого блеснули, отразив лучи фар. Нога машинально вдавила педаль тормоза до упора, но тут же последовал удар. Автомобиль занесло, крутануло на месте, и «Нива» въехала в сугроб на обочине.
        «Надо же быть таким невнимательным, - подумал Ребров, - собаку сбил». Он клял себя за то, что слишком углубился в воспоминания и потерял над собой контроль, отвлекся от дороги, - и вот результат.
        Николай Сергеевич повернул ключ, завел двигатель и выехал из сугроба. Посмотрел назад на дорогу, но там было темно. Мелькнула мысль: надо бы поскорее уехать, а то появится сейчас хозяин пса, будет крик. И, вполне возможно, слезы. Да, лучше быстренько смыться.
        Ребров уже хотел включить первую передачу, однако вместо этого открыл дверь и вышел на покрытую снегом дорогу. Собака лежала шагах в десяти позади «Нивы», дышала тяжело и хрипло. Вокруг полный мрак и мертвая тишина - слышно даже, как где-то далеко каркает ворона, одуревшая от ранней зимы.
        Возвратившись в автомобиль, Николай Сергеевич осторожно задним ходом проехал несколько метров, остановился возле сбитого им несчастного животного, открыл багажник, разложил сиденье. Потом подошел к псу, с трудом поднял его на руки и положил в автомобиль. Шерсть была мокрой и жесткой.
        Остаток пути Ребров ехал осторожно, но собаки больше на дорогу не выбегали. Сначала он открыл дверь квартиры и, оставив ее распахнутой, вернулся за животным, внес его внутрь, положил в комнате недалеко от стула, на котором стояла откупоренная бутылка вина, затем вышел во двор и закрыл дверь багажника.
        Вернувшись домой, включил свет в коридоре, снял куртку, начал разуваться, посмотрел в комнату и - замер. Нет, не замер, а превратился в соляной столб: посреди его комнаты на полу лежал… волк. Не волк даже, а волчица. Причем беременная. Так Николай Сергеевич и стоял - в одном ботинке и не веря своим глазам. Во-первых, откуда взялись волки в пригородном лесу? А во-вторых, волчица не может быть беременной в октябре. Пары создаются весной, волчата рождаются летом. А сейчас осень, октябрь. Хотя если посмотреть в окно, то настоящая зима. Но вот же, пожалуйста, в его комнате лежит чуть не убитая им волчица. Она еле дышит, бока вздымаются тяжело и редко, только иногда по всему телу и большому животу пробегает слабая дрожь, будто животное все еще пытается перескочить через дорогу.
        В морозилке у Николая Сергеевича лежал кусок говядины, купленный еще пару недель назад. Но суп так и не был сварен. Теперь же Ребров положил замороженное мясо в кастрюлю с водой и поставил на огонь, чтобы быстрее оттаяло. Нашелся еще пакет молока. Перелив его в миску, он вошел в комнату и поставил емкость на пол возле морды волчицы. Приоткрылся желто-карий глаз, но зверь явно не видел ни миску, ни человека - перед его равнодушным взором уже стояла вечность. Николай Сергеевич погладил без надавливания шерсть на спине и на боку, осмотрел лапы. Переломов не было. Волчица лежала тихо, и глаза ее были вновь закрыты. На кухне в кастрюле забулькала вода, волчье ухо дернулось и снова замерло. На полу растекалось мокрое пятно от растаявшего снега, запахло шерстью, логовом, дремучим лесом.
        Ребров достал размороженное мясо, переложил в другую кастрюлю, сам не понимая, зачем. Сейчас все происходило как бы помимо его воли, словно какая-то магическая сила заставляла ветеринара ходить по квартире, что-то брать в руки, потом ставить обратно. Что предпринять, Николай Сергеевич не знал. На полу комнаты лежал дикий зверь, и планов на завтра в отношении него не было никаких.
        Он прошел в маленькую спаленку, лег на постель, не снимая одежды, будто ожидая, что его вот-вот позовут. Посмотрел за окно на падающий снег, вспомнил Милу, ее поцелуи - и заснул.
        Через какое-то время очнулся и не мог понять, отчего. Сквозь сон долетел до сознания какой-то звук, вроде бы что-то звякнуло в соседней комнате. Но там же никого нет… И тут вспомнилось - там волчица! Звук повторился - звякнула миска, и Ребров услышал стон, почти человеческий.
        Николай Сергеевич встал и, войдя в соседнюю комнату, даже не включая свет, понял - волчица рожает. Ветеринар сразу успокоился - этот процесс он видел уже не один раз и теперь знал, что надо делать.
        Когда забрезжил рассвет, а с крыш полились потоки растаявшего снега, Ребров положил в полиэтиленовый пакет двух мертворожденных волчат, вышел из дома, сел в «Ниву» и поехал в лес. Между двумя елками вырыл неглубокую ямку и закопал бедолаг.
        Было уже светло, когда он вернулся домой, чтобы переодеться. Пришедшая в себя волчица вылизывала единственного живого детеныша, но когда Николай Сергеевич хотел войти в комнату, чтобы вытереть разлитое ночью молоко и забрать перевернутую миску, она оскалила клыки и негромко рыкнула для острастки.
        Город утопал в грязных лужах вчерашнего снега. К вечеру, правда, вода сошла немного, но все равно «Нива» несла за собой два веера брызг. Обменяв доллары на рубли, Ребров заскочил на рынок, купил большой кусок парной говядины и освежеванную тушку кролика. Но домой так и не заехал, поспешив на пятьдесят четвертый километр.
        Борис встретил его с распростертыми объятиями.
        - Ты, Коля, и впрямь волшебник! - воскликнул он. - Пойдем, покажу Барыгу.
        Жеребец переминался на песке небольшого манежа, и Ребров еще раз поразился его красоте. Но как только ветеринар подошел поближе, конь, словно почуяв что-то, попятился и захрапел.
        - Стоять! - одернул его хозяин. Потом, обернувшись к ветеринару, произнес: - Еще неделька, и можно под седло.
        - Я бы не советовал так спешить, через две недели, не раньше, - сказал Николай Сергеевич. И тут же покраснел, неожиданно поняв, что приехал сюда не ради больной лошади, не из-за желания заработать денег. Мила! Вот почему он сегодня так рвался сюда, поминутно вскидывая руку, чтобы посмотреть на часы, вот почему время тянулось так медленно.
        - Коля, поужинаешь с нами? - предложил Борис.
        Ребров, сделав вид, что раздумывает, огляделся зачем-то по сторонам, вздохнул, опять посмотрел на часы и быстро, чтобы хозяин не передумал, согласился.
        Они сидели вдвоем в столовой, на стенах которой висели цветные эстампы с изображением сцен английской охоты. А среди них была большая картина, написанная маслом, - обнаженная женщина на мощном коне. Женщину, как видно, срисовали из журнала «Плейбой», а моделью для лошади послужил французский тяжеловоз.
        - Вот эта красавица, - хозяин дома показал ложкой на грудастую леди Годиву, - и проскакала через весь Лондон.
        - Не могла она проскакать, - спокойно заметил Николай Сергеевич. - У першеронов основной аллюр - шаг. Как ни пришпоривай, конь будет плестись еле-еле.
        В столовую вошла ослепительно прекрасная Мила в длинном тонком свитерке и обтягивающих ноги лосинах.
        - Здравствуйте. - Взгляд равнодушно скользнул по Реброву, и тут же Мила обратилась к мужу: - Звонила твоя мама…
        Но Борис перебил жену:
        - Слышь, вот он, - владелец жеребца мотнул головой на гостя, - говорит, что эта Годзилла на тихоходной лошади таскалась целый день голой по Лондону.
        - Вообще-то это было в Ковентри, - тихо сказал Ребров, стараясь не смотреть в сторону Милы.
        Но Борис выплюнул на стол косточку от маслины и, казалось, не услышал замечания.
        - Ну, чего там мать хотела? - спросил он жену.
        Николай Сергеевич видел, как порозовели внезапно ее щеки, и понял, что Мила смущена от того, как откровенно Борис проявляет свое невежество и свою невоспитанность. Кровь неожиданно прилила и к его лицу, когда в мозг постучалась простая-простая мысль: она не любит мужа. Конечно, разве может человек, выплевывающий на скатерть косточки от маслин, нравиться той, чья душа трепетала от прикосновения его, ребровской, руки, от одного только его взгляда или ласкового слова? Вспомнилось, как Мила замирала на его груди, ведь только так и могла заснуть.
        Но все это пронеслось сквозь сознание, как скорый поезд мимо сельского полустанка, остались только боль в висках и недоумение: как Мила смогла?
        Несколько лет назад, когда они, оформив развод, стояли ослепленные июньским солнцем, он перед тем, как попрощаться, вдруг сказал ей, непонятно почему:
        - Прости.
        И Мила, странно поглядев на него влажными глазами, поднялась на носочки и поцеловала его почти в ухо, потому что он дернулся навстречу. Затем, повернувшись, бывшая жена быстро пошла к стоянке такси.
        Тогда он знал: больше им не встретиться. Хотел побежать за ней, но обида сдавила сердце, а гордость опутала ноги. Те и сейчас словно к полу прибитые.
        - Пойдем, дом покажу, - вдруг предложил ветеринару Борис.
        Они бродили по огромному зданию, которое можно было назвать дворцом. Везде на стенах висели ружья и трофеи: головы животных, шкуры оленей, лосей, медведей. Хозяин с гордостью вспоминал, где, когда и кого он застрелил лично.
        - Представляешь, месяц назад волка грохнул! - радостно сообщил муж Милы. - Крупный такой! Пять пуль в него всадил, подхожу, а он живой, ползет на меня, явно броситься собирается. Ну, я ему еще с трех шагов между глаз вогнал. А главное, это недалеко отсюда было, километров пять. Сейчас мне таходермист чучело из него делает, хочу возле леди Годзиллы поставить.
        Они ходили вдвоем по особняку, шум их шагов и звуки разговора гасили ковры. Было тихо за окнами и внутри здания, в огромном пространстве которого растворилась первая и единственная большая любовь Николая Сергеевича Реброва. Мила жила здесь, дышала тем же воздухом, ходила по этим же коврам, ее можно было бы коснуться рукой, и умереть за это безрассудство было бы счастьем. «Таходермист», как назвал специалиста Борис, сделал бы из него чучело или его головой украсили бы стену, и тогда он смотрел бы на свою звезду радостными стеклянными глазами.
        «Нива» неслась к дому. Над лесом повисла луна, на которую выла из автомобильного приемника писклявая певичка, в кармане хрустели три сотни баксов, быстро-быстро шлепали по влажной трассе шипы колес: шлеп, шлеп, шлеп, шлеп, шлеп… Будто не зимние шины разбрызгивают лужи, а он сам бежит быстро-быстро к чему-то родному и близкому, от чего на самом деле ехал сейчас в противоположную сторону.
        Волчица даже не подняла голову, когда Николай Сергеевич вошел. Она спала или притворялась спящей. Темный лохматый комок привалился к ее животу, и мать осторожно вытянула лапу вдоль тела, чтобы детеныш не скатился.
        На кухне лежала на полу пустая кастрюля, и мяса, оставленного в ней вечером, не было. Значит, волчица все-таки вставала и даже ходила по квартире. Эта новость обрадовала Реброва: зверь сам не захочет жить в его доме и, окрепнув, уйдет. Николай Сергеевич рассчитывал, что это произойдет через день или два.
        До полуночи он сидел на кухне, пил вино, наливая себе из открытой вчера бутылки. Закусывал пресным сыром и поглядывал в окно на темнеющий в осеннем мраке материк недалекого леса. Когда бутылка опустела и была отправлена в мусорное ведро, из коридора донеслись шаги. Вернее, не шаги, а цоканье когтей по паркету. Ребров вышел из кухни и почти сразу наткнулся на волчицу, которая стояла у входной двери. Николай Сергеевич отодвинул задвижку, приоткрыл створку. Зверь высунул нос в щель и тут же проскользнул в проем уже всем телом. С лестничной клетки дохнуло промозглой сыростью, донеслись удары редких капель об асфальт и далекий сигнал автомобильного клаксона.
        Дверь подъезда была не закрыта. Николай Сергеевич вышел во двор и огляделся. Единственный фонарь освещал лишь небольшое пространство вокруг себя, а лунный свет только открытые участки земли, все остальное поглощала черная тень от деревьев. И где-то в глубине этого мрака была волчица. Холод забрался под куртку, и озноб уже начинал тормошить напряженное тело, а Ребров все стоял и пытался хоть что-нибудь высмотреть во дворе. Но там не было ни звука, ни колебания тени, вообще ничего. Весь мир застыл и молчал, как будто затаил в себе самую большую тайну на свете.
        Пришлось обойти весь двор и даже выйти за его границы - никаких следов. Небольшая дорога с растрескавшимся от старости асфальтом, за ней пустырь, превращенный в свалку, дальше темная полоса леса. И гулкая влажная тишина.
        Вернувшись домой, Николай Сергеевич зашел в комнату, где еще полчаса назад лежала волчица, включил свет и огляделся. Детеныша, которому только-только исполнились сутки, нигде не было. Зато, войдя в спальню, увидел его лежащим на своей подушке. Наверное, мать, уходя, положила его туда, словно доверяя человеку самое дорогое, что имелось в ее волчьей жизни. Он взял на ладонь маленькое живое существо. Сердце его билось совсем тихо, и Ребров поднес детеныша к своему лицу, чтобы почувствовать, как оно стучит. Билось оно спокойно и ровно, не зная еще тревог и опасности. Волчонок был редкого окраса - черный.
        Николай Сергеевич нашел в шкафу старую кроличью шапку, отряхнул ее и даже постучал по колену, чтобы выбить пыль. Затем вывернул мехом внутрь, положил туда волчонка и опустил шапку на пол возле чуть теплой батареи. Сам еще несколько минут просидел на корточках рядом, тихо шепча, словно пересказывал колыбельную песню:
        - Спи, мама скоро вернется. Мама пошла искать новый дом. Найдет теплую сухую нору, вернется и заберет тебя с собой.
        Затем он лег на свою кровать, долго лежал и не мог заснуть. Колыбельных песен ему давно никто не пел, а засыпать одному в холодной постели тяжело.
        Перед самым рассветом его разбудил металлический звук стучащего замка, как будто кто-то бьет в дверь короткими толчками. Ребров вышел в коридор и сразу понял - это волчица царапает створку. Пришлось открыть. Она тут же проскользнула внутрь, проскочила в комнату, сделала круг и, не найдя детеныша, метнулась в спальню. Вернулась оттуда уже с волчонком.
        Утром, когда Николай Сергеевич, собираясь на работу, сидел в «Ниве» и прогревал двигатель, к нему подошел сосед сверху.
        - Слышь, Коля, - озабоченно сказал он, - мой брут куда-то запропастился. Ночью у него живот прихватило, я вышел вместе с ним. Брут умчался сразу куда-то, наверное, кошку почуял. Я в подъезде постоял и домой вернулся. Думал, Брут вернется, полает, и я открою. Только что проснулся, а его нет.
        Сосед огляделся по сторонам и спросил в открытое окно:
        - Может, здесь сучка чья-то бегает? Не знаешь?
        Ребров пожал плечами, а владелец бультерьера уверенно сказал:
        - Вернется, конечно. Что с таким псом сделается? - И сам же на свой вопрос ответил: - Ни-че-го!
        Вечером Николай Сергеевич решил никуда не ездить, но Борис позвонил сам:
        - Тебя сегодня не будет? А как же уколы? Завтра? Ну ладно. Только меня не будет, я в Москву на неделю уезжаю. Люся с тобой рассчитается.
        Абонент уже отключился, а Ребров все держал трубку, из которой неслись короткие гудки, не понимая: какая Люся? Потом до него дошло: Борис так называет Милу. Стало обидно и горько, как будто сняли с неба солнце и повесили освещать заплеванный подъезд.
        С наступлением темноты, когда звуки за окном и во всем доме утихли, волчица опять подошла к двери. И пропала до утра.
        Весь следующий день была одна сплошная мука. Хорошо, что пациенты Реброва животные, а не люди, людей бы он точно бросил со всеми их болячками и коликами. Все людские недуги казались ему ерундой по сравнению с его собственной болью - сердце Николая Сергеевича разрывалось на части: одна рвалась в кирпичный особняк на пятьдесят четвертом километре, другая страдала от ревности, третья притворялась безразличной ко всему. И только где-то глубоко билась маленькая жилка, выстукивая в самозабвенном счастье: Ми-ла, Ми-ла…
        Наконец он приехал туда. Ворота открыл не то охранник, не то сторож, который потом по пятам следовал за Николаем. А Мила так и не появилась. Затем были пустынная дорога и ветер, свистящий в оконную щель.
        - Дурак, дурак, дурак! - Не сдержавшись, несколько раз Ребров ударил ладонью по рулю, ругая себя за то, что еще смог на что-то надеяться.
        О чем думал? Выйдет красавица и бросится ему на шею, мол, увези меня отсюда, любимый, жить без тебя не могу? Нет, все кончено. На пятьдесят четвертый километр он больше не ездок.
        Вечер был выключен из жизни Николая Сергеевича и вообще из его сознания. Его позвал к себе сосед сверху, и они поминали Брута, останки которого хозяин нашел на пустыре. В разгар поминок, когда собутыльник сказал, что неплохо бы вызвать девочек, Ребров решил наконец откланяться. Спустился на свой этаж и открыл дверь. Волчица тут же выскочила наружу. В дверях подъезда она, словно почуяв неладное, остановилась, обернулась и бросила пристальный взгляд на пьяного ветеринара.
        - Все, - сказал ей Ребров, - больше не буду. Сейчас же иду к ребенку.
        И волчица растворилась в ночи.
        Утром она вернулась грязная. Шерсть была в песке и застывшей глине. «Выкапывала себе нору», - догадался Николай Сергеевич.
        Он пил чай на кухне, когда раздался звонок.
        В трубке была тишина. А потом, словно преодолев расстояние в несколько лет, долетел слабый голос из прошлого:
        - Ты приедешь сегодня?
        - Нет, - ответил Ребров. Но трубку не бросил, продолжал держать еще крепче, прижимая к уху.
        - Приезжай, - умоляюще произнес родной голос, - я буду ждать.
        Трубка уже опускалась на рычаг, когда из нее донеслось короткое: «Прости».
        Слово это закрутилось монеткой на столе и стучало, и стучало. Только потом Николай Сергеевич понял, что это колотилось его собственное сердце.
        Днем снова пошел снег. Мягкие крупные хлопья медленно кружились и падали, накрывая город белым чехлом. К вечеру снег был везде: на деревьях и уличных фонарях, на кустарниках и газонах, на крышах и подоконниках.
        Белый и чистый.
        «Когда-то и я таким был», - грустно подумал Николай Сергеевич.
        Волчица кормила своего детеныша вдоволь и впрок, чтобы можно было уйти на всю ночь. Насытившись, тот засыпал, а мать аккуратно вылизывала его, очень осторожно, чтобы не разбудить. Ребров наблюдал за ними, а волчица, уже привыкнув к его взгляду, продолжала свою материнскую работу, видимо, считая человека, стоящего рядом, не таким уж посторонним. Потом она положила голову на передние лапы и поспала немного, дожидаясь, когда на улице все стихнет. Потом поднялась и направилась к двери.
        - Я бы с тобой пошел, - сказал ей Ребров. - Или туда, куда мне самому очень и очень хочется.
        Но лохматый зверь торопился и не хотел слушать человеческие бредни. Николай Сергеевич взял волчонка, снова положил его в шапку, ту придвинул к батарее, и тут раздался звонок в дверь.
        - Вернулась, - машинально подумал Ребров и сразу усмехнулся своей мысли.
        Он ведь подумал о волчице, как о человеке, который может уйти, а потом вспомнить, что забыл какую-то вещь дома, и вернуться. Скорее всего, это опять явился сосед и будет требовать продолжения поминок. Придется отказываться.
        Николай Сергеевич открыл дверь, заранее притворившись усталым. Замок щелкнул, створка распахнулась…
        На пороге стояла Мила.
        Она стояла и молчала. Надо было отойти и впустить ее в квартиру, но ноги парализовало. Следовало что-то сказать, а у Николая сдавило горло. Бывшая жена тоже ничего не говорила, только смотрела.
        - Не прогоняй меня, - наконец прошептала Мила. - Хотя бы полчаса поговори со мной.
        - Да, да, - кивнул Ребров, делая шаг в сторону, - полчасика можно поболтать.
        Зачем он так сказал? Хотя, с другой стороны, Мила ведь его вовсе не замечала. Он лечил их с Борисом жеребца, ходил по их дому, ужинал с ее мужем, а она скользила по нему взглядом, как по пустому месту.
        Но Мила вошла в квартиру и улыбнулась:
        - Знакомый запах.
        И добавила:
        - Роскошный аромат.
        Николай помог ей снять длинное кожаное пальто с воротником из чернобурки, потом, как в былые годы, расстегнул «молнии» на высоких сапогах и снял их с нее. Причем второй сапог не захотел слезать с ее ножки, и он обнял ладонью ее щиколотку. А Мила вдруг наклонилась, поцеловала его в затылок, задержала свои губы на волосах, прошептала:
        - Милый мой зверинец… Я столько лет скучала по этому запаху!
        Таких слов он не слышал от нее раньше. И таких интонаций, полных нежности, тоже не было. Как не было и того, что сейчас переполняло его самого: безумной жалости и всеобъемлющей любви к ней. Любви, которая вычеркнула из памяти годы, проведенные без нее.
        Ребров с радостью так бы и стоял в неудобной позе уличного чистильщика обуви хоть целую вечность, но сапог все-таки слез с ноги.
        - Мне даже нечем тебя угостить, - признался Николай.
        - Я все привезла.
        Мила прошла на кухню, неся за ремень сумку. Стала извлекать из нее и выставлять на стол коробочки и баночки, нарезки колбас, сыров, лосося и осетрины. Последними на стол были водружены две бутылки бордо.
        - Я помню, ты любишь красное сухое.
        Похоже, Мила помнила все. Как и Николай, не забывший ни одной минуты их прежней жизни. Он помнил каждую родинку на ее теле, запах волос, звук сладкого предутреннего посапывания и страсть ночного поцелуя.
        - Значит, ты сюда перебрался, - сказала Мила, раскладывая по тарелкам привезенные продукты.
        А Ребров не нашел ничего лучшего, как проворчать:
        - Я думал, ты с Семеном живешь.
        Зачем он это сказал? К чему ворошить старое? Все это прошло. Отлетело, как лист, сорванный с дерева осенним ветром.
        Но Мила не обиделась, наоборот, улыбнулась с незнакомой ему кротостью.
        - Семен привез меня к себе, а вечером туда ворвался отец. Он даже порог не переступил, скомандовал: «Собирайся!» Сразу хотел отвезти меня к тебе, то есть к нам, но я неизвестно чего испугалась. Целую ночь ревела у родителей, потому что поняла - все рухнуло. Потом надеялась, что ты позовешь меня, удержишь, простишь… А когда развелись, уже на все было наплевать.
        Она сама открыла бутылку и разлила бордо по бокалам. У Николая застыла на губах фраза, которую он никак не мог произнести. А раз так, лучше промолчать и запить невысказанное вином.
        Но разговор все же продолжался. О том, что было плохого, если и говорили, то как о старой болезни, которая прошла и уже не приносит страданий. Странно, еще день назад Николай не мог вспоминать об их разлуке без боли, сегодня же сидит и спокойно слушает про то, что Семен давно генерал и служит в Москве, в министерстве.
        - А Борис? - спросил Ребров дрогнувшим голосом.
        Только сейчас он понял, что это главное препятствие.
        - Борис? - переспросила Мила. И сразу стала серьезной. - Мы познакомились год назад у общих знакомых. Он начал ухаживать красиво и с каким-то азартом, почти сразу сделал мне предложение. Я месяц подумала, а потом согласилась. Решила: мне скоро тридцать, а то, что не люблю его, не так уж и важно. Про себя я точно знала, что не полюблю никого больше. А так - у нас все будет. И действительно, у нас есть все. Вернее, у него. Причем все самое-самое лучшее: жена, конь, автомобиль, ружье. Мне даже трудно сказать, что из перечисленного Борис любит больше.
        Мила вздохнула. Через секунду добавила:
        - Но он далеко не так прост, как кажется.
        Более она ничего не сказала о муже и вообще примолкла. А Николай Сергеевич все никак не мог выговорить то, что рвалось наружу. Потому что оно требовало честного ответа, а именно его Ребров и боялся.
        - У тебя есть кто-нибудь? - наконец нарушила молчание Мила.
        Николай взял ее за руку и повел в спальню. Подведя к батарее, показал на вывернутую кроличью шапку.
        - Ой, - обрадовалась Мила, - щеночек! Какой маленький! Какой хорошенький!
        И она взяла пушистый комочек в ладони.
        - Ему три дня, - объяснил Ребров. - Только это волчонок.
        - А где его мама?
        - Утром придет.
        Мила недоверчиво посмотрела на бывшего мужа и поняла, что это не шутка. Осторожно вернула волчонка в шапку, а когда выпрямилась, радостно удивилась:
        - Ой, наша кровать…
        И тогда Николай Сергеевич, напрягаясь и краснея, озвучил наконец то, что хотел спросить с той самой минуты, когда, открыв дверь, увидел ее на пороге:
        - Мила, ты меня еще любишь?
        Вместо ответа бывшая жена посмотрела ему в лицо, и Ребров увидел ее глаза - робкие и счастливые одновременно.
        Они приближались друг к другу медленно, почти целое столетие. Николай уловил знакомый запах волос, почувствовал прикосновение к своим губам ее губ - мягких и влажных. Горячая волна прошла по всему его телу, от лица до кончиков пальцев. И он не стал больше ничего спрашивать.
        Свет единственного фонаря во дворе, отражаясь от снега, расцветил стену спальни синими бликами. Мила поднялась с постели и, не одеваясь, пошагала прямо по разбросанной по полу одежде. Вскоре вернулась с бутылкой вина и бокалами.
        Так они и пили бордо, целуясь после каждого глотка, и постель была залита вином, словно кровью. Но оба не хотели думать о приметах; им было так хорошо вместе! И ничего на свете не было другого, кроме их любви.
        Даже царапанье в дверь было где-то в ином мире. Как и вообще дверь в квартиру, и дом, и город, и прошлая жизнь. Но царапанье продолжалось все настойчивее и агрессивнее. Николай наконец услышал его, натянул джинсы и пошел открывать. На пороге стояла усталая и грязная волчица. Она даже не посмотрела на хозяина, а сразу побежала в спальню. Ребров поспешил за ней. Волчица подошла к батарее, вынула из шапки своего детеныша, косясь на женщину, замершую с бокалом вина в руках, и направилась к выходу. У порога положила маленький черный комочек на пол и, наклонив морду, лизнула босую человеческую ступню.
        - Пожалуйста, - ответил на этот звериный знак благодарности Николай Сергеевич. Затем закрыл дверь, вернулся в спальню. И увидел через окно, как по синему снегу пробежала трусцой темная тень. Промелькнула и растаяла в предутренних сумерках.
        - Она ушла навсегда? - спросила Мила.
        Вместо ответа он забрал из ее руки бокал, одним глотком выпил оставшееся в нем вино и, наклонившись, поцеловал, закрыв глаза от счастья, плечо любимой женщины.
        Ночь была прекрасна. И утро, и день. И вся жизнь впереди тоже.
        К вечеру они наконец вылезли из постели, оделись и, взявшись за руки, вышли во двор, где сразу же столкнулись с Варварой Петровной. Соседка вежливо поздоровалась с ними обоими, словно встречала эту влюбленную парочку каждый день. И тут же, приблизившись к Николаю Сергеевичу, зашептала, поглядывая на его спутницу:
        - Я вам вот что скажу: сосед наш - оборотень.
        - Какой оборотень? - удивился Ребров.
        - Да самый настоящий! - И, смотря в упор на непонятливого ветеринара, объяснила: - Имею в виду соседа сверху, конечно. я ведь давно подозревала, а сегодня ночью так спину ломило, что заснуть не могла, вот и подошла к окну. Гляжу…
        При этих словах старушка перекрестилась.
        - Гляжу, а из подъезда нашего волк выбегает. Здоровущий такой! Сосед и есть.
        Ребров с Милой переглянулись, еле сдерживая улыбку. А соседка продолжала:
        - Мне Татьяна Ивановна из первой квартиры еще позавчера говорила, что из нашего подъезда вечером волк выбегает, а под утро возвращается. Ходит по ночам, стало быть, сосед человечиной питается.
        - Приснилось вам все, - попытался образумить старушку Николай Сергеевич.
        Но та покачала головой.
        - Я ведь Татьяне Ивановне не поверила, а зря, теперь вот сама убедилась. Надо срочно ружье купить и серебряной пулей его зарядить. Другая-то их, оборотней этих, не берет. Американцы в своих фильмах только так от них, проклятущих, избавляются.
        На следующий день Ребров опять не пошел на работу. Но три дня прогула - это уже слишком, поэтому в очередное прекрасное утро он все же отправился на свою ветеринарную станцию. И это был самый длинный рабочий день в его жизни. Время тянулось так медленно, что Николаю Сергеевичу показалось, что он пробыл на работе целое тысячелетие. И дорога домой тоже была бесконечной. Зато его ожидали блистающая чистотой квартира, горячий ужин с красным вином, а главное - ослепительная красавица, по сравнению с которой пресловутая леди Годива - колченогая уличная торговка.
        Впереди еще были суббота и воскресенье. А два дня выходных - это два шага на пути к выходу из будничной серой жизни. За два дня нужно успеть сделать то, что было упущено за тусклые и унылые последние годы. Они встали на этот путь, зная, что дорога впереди бесконечная, и торопились идти по ней, уверенные, что пятьдесят четвертый километр уже давно пройден.
        Осень улыбалась им первым снегом, город встречал радостным хором автомобилей, темный лес за пустырем приветливо качал верхушками своих елей, вслед счастливой паре оборачивались прохожие, а старушки, глядя на них из окон, доставали из глубин своей памяти самые безумные воспоминания. Даже угрюмый сосед сверху, потерявший недавно своего четвероногого друга и похоронивший на пустыре его останки (или, как он сам выразился, объедки), пригласил Николая и Милу к себе в гости.
        Мужчина был веселым и остроумным. Провожая гостей, он, с некоторой завистью вздохнув, сказал:
        - Все, теперь никаких собак. Теперь только жена. И как можно скорее.
        Потом придержал за локоть Реброва и спросил:
        - Не могу понять: как выхожу во двор, все бабульки разбегаются. А Варвара Петровна почему-то грозила мне в форточку кулаком и кричала: «Ужо будет тебе серебряная пуля!» Они что, с ума коллективно посходили?
        - Подарите ей котенка, - посоветовал счастливый Николай Сергеевич.
        Но за всеми радостями всплывала иногда темная тень понедельника. Два похожих дня, как два бильярдных шара, катились в лузу, из которой нет выхода. И хотя влюбленные не хотели думать об этом, Мила сама сказала солнечным воскресным днем:
        - Надо ехать на пятьдесят четвертый километр. Оставлю мужу машину, возьму свои документы, соберу вещички, и мы вернемся сюда, домой, уже навсегда.
        Тут же, не откладывая на вечер задуманное, они вышли во двор. Мила села в свой серебристый «Рено», а Ребров поехал следом на дребезжащей «Ниве».
        Дорога показалась короткой. Закончился лес, потом большое поле, шоссе огибало его и приближалось к небольшой рощице, за которой виднелась черепичная крыша коттеджа.
        Мила загнала автомобиль во двор, поднялась по ступеням крыльца и исчезла в доме. Николай Сергеевич остался сидеть в своей «Ниве». Слушал веселые песни о несчастной любви, несущиеся из приемника, и смотрел на освещенное солнцем поле. Кустарник, за которым начинался лес, был покрыт снегом, и казалось, что прямо из сугробов растут ветки белых кораллов, чьи фантастические контуры четко выделялись на фоне темно-синего леса.
        «Если углубиться в лес, - подумал Ребров, - то, наверное, можно дойти до самого моего дома». И он тут же мысленно поправил самого себя: «До нашего с Милой дома».
        Оттого, что он теперь не один, а с той, которую не забывал никогда, ему стало спокойно и хорошо.
        На крыльце появилась Мила, несущая в руках две дорожных сумки. Николай смотрел на нее, слыша, как хрустит снег под ее ногами. Мила быстрым шагом прошла ворота, приблизилась к «Ниве» и что-то сказала, но он как раз открывал дверцу и стал укладывать принесенные ею сумки на заднее сиденье, поэтому смысл сказанной фразы не сразу дошел до его сознания.
        - Поехали скорее, - повторила она, садясь в машину. - Муж здесь, еще вчера приехал, сейчас гуляет где-то с Барыгой.
        Ребров прыгнул за руль, развернулся. Они миновали рощицу, выскочили на шоссе. Слева простиралось искрящееся поле, Ребров машинально повернул голову, чтобы снова взглянуть на синий лес и снежные кораллы…
        Что-то ударило в стекло, и на нем зазмеились мелкие трещины. В центре их разбега - маленькое отверстие, в которое влетел звук далекого выстрела. И почти сразу прозвучал второй. Машину повело влево, застучало по дороге пробитое колесо. Нога сама нашла тормоз, но бесполезно - автомобиль крутануло, и он вылетел с трассы. Сугроб, кювет, удар. «Нива» наклонившись влево, увязла в снегу. Николай Сергеевич вылез наружу и помог выбраться Миле, спросив коротко:
        - Цела?
        Любимая только кивнула. Ребров улыбнулся от счастья быть рядом с нею. Бог с ней, с машиной, мир все равно прекрасен. Мила что-то произнесла тревожно и показала рукой вдаль за его спину. Что такое она увидела? Там же ничего нет, кроме солнца, синего леса и сверкающего поля, удивился Николай Сергеевич. Но все-таки обернулся.
        В их сторону мчался, подгоняя гнедого коня, всадник. В руках у него - винтовка с оптическим прицелом. Вот он прижал приклад к плечу. Наверное, ему очень хорошо было видно каждого из них в самой верхушке буквы «Т», там, где пересекаются две палочки.
        Ребров, быстро обняв любимую женщину, вместе с ней повалился в сугроб, и тут же прозвучал еще один выстрел. Пуля прошила дверь «Нивы» над самой головой Милы. Затем взлетел фонтанчик рыхлого снега в метре от ее плеча.
        «Нет уж, пусть всадник стреляет в меня», - подумал Николай Сергеевич и поднялся во весь рост. Но выстрелов больше не было, хотя до Бориса всего ничего - меньше ста шагов. Вдруг Барыга резко затормозил, захрипел и, припадая на задние ноги, попытался развернуться, чтобы понестись к родному деннику. Борис с трудом сдерживал его, надеясь снова направить его в сторону тех, по кому стрелял.
        И только тогда Николай заметил, что от кустов-кораллов несется большими прыжками серая тень. Волчица стелилась над землей, словно плыла по неглубокому снежному покрову, уверенно подгребая сильными лапами. До лошади и всадника ей оставалось уже не больше двадцати метров.
        Борис наконец заставил коня остановиться. Он тоже увидел зверя и пришпорил Барыгу. А тот, в ужасе от приближающейся смерти, повалился на бок, придавив ногу хозяина. Из ствола, направленного вверх, вылетел пучок пламени, эхо выстрела проглотил лес. Волчица вытянулась в последнем прыжке. Но ее добыча не испуганный жеребец - Барыга успел подняться и, оставив всадника, помчался к рощице, за которой виднелась алеющая на солнце черепичная крыша с дымком над трубой, штопором ввинчивающимся в сияющее синее небо.
        Часть вторая
        Проходят дни, один за другим, серой вереницей. Каждый приносит то радости, то огорчения, то встречи, то расставания - что-то, потом теряющееся, растворяющееся в памяти, как ненужное и лишнее. Дни проходят, не оставляя следа, и только позже понимаешь, что ожидалось от жизни нечто другое, проскользнувшее мимо сознания и чувств. Напрягая мозг, пытаешься вспомнить, что же это было, пусть где-то далеко за краем осязаемого и чувственного. Или, может быть, ничего такого и не было никогда, да и не могло быть? Но зато приходит иногда едва уловимая, как блеснувший солнечный блик, мысль, терзающая разум: как хорошо было в детстве…
        Все рухнуло в один момент. Но сказать, что Лена оказалась не готова к этому крушению, нельзя было: муж уже второй месяц жил у матери. Правда, он регулярно напоминал о себе - почти каждый вечер звонил, чтобы поинтересоваться делами, которых у Лены не было вовсе. Потом Роман спрашивал, что нового. Но и нового в ее жизни ничего не случалось. На этом разговор заканчивался.
        Он бросил ее неожиданно. Просто однажды не пришел домой. А на следующий день утром, опять же по телефону, сообщил, что у его мамы сердечный приступ и ему пришлось всю ночь провести возле ее кровати. Но почему Руфину Леонидовну не увезли в больницу, осталось непонятным. Потом Роман забрал свои вещи и документы, причем сделал это, когда Лена была на работе. И снова по телефону объяснил, что должен пожить какое-то время рядом с немолодой больной женщиной, которая не может сама себя обслуживать, а денег на сиделку нет, потому что у него все средства вложены в бизнес. Лена согласилась с таким разумным вроде бы доводом. Только в конце разговора, не удержавшись, сказала, что днем навестила свекровь, и та показалась ей вполне бодрой и жизнерадостной.
        - Мама не любит жаловаться на боль, - вздохнул Рома.
        - Ей при мне позвонила какая-то подружка, и они почти час болтали. Кого-то обсуждали и смеялись.
        - Зачем ты говоришь неправду? - возмутился муж. - Я же беседовал с врачами и знаю, как ей плохо.
        Лене не оставалось ничего иного, как вновь согласиться с доводами Романа.
        Зима подходила к концу. С крыш капал растаявший снег, отваливались сосульки, а иногда с грохотом рушились на асфальт части водосточных труб, из которых вылетали куски льда. И это радости в жизни не добавляло. Скорее всего, муж ушел навсегда, и Лена догадывалась почему.
        Два года назад Роман решил открыть свой бизнес. Правда, толком не знал, какой именно. Сначала он занялся рекламой, но дело не пошло: крупных заказов не было, а мелкие случались так редко, что жить приходилось исключительно на то, что Лена зарабатывала в школе. Конечно, этих денег было мало - Рома привык к хорошей жизни. Его отец, в недавнем прошлом заместитель главы районной администрации, умер три года назад, а привычка не отказывать себе в том, что хочется, у сына осталась. Роман, вероятно, потому и подумал стать бизнесменом - рассчитывал на старые связи отца. Однако прежние друзья и подчиненные заместителя главы районной администрации, как выяснилось, помочь ничем не могли.
        Накопления быстро закончились, и стало бы совсем туго, но по окончании очередного учебного года Лена ушла из школы и устроилась офис-менеджером в небольшую компанию, где платили вдвое больше, чем учительнице истории и обществоведения. Конечно, и этих денег было недостаточно, но на еду хватало. Роман целыми днями пропадал где-то, а потом… потом вдруг взял и ушел. Лена поразмышляла и пришла к выводу, что муж сбежал не от нее, а от неустроенности их семейной жизни. Вероятно, Роме было неловко от того, что он не может обеспечить жене достойное существование.
        Она продолжала так думать, даже когда в первый раз посетила якобы больную свекровь и застала ее во всем блеске салонного макияжа, болтающей по телефону о веяниях моды, о подружках и их мужчинах. Руфина Леонидовна даже и не пыталась притворяться недужной, а тем более умирающей. При расставании дама сообщила, что Рома заключил контракт на поставку крупной партии цветов из Голландии для реализации их в канун весеннего праздника Восьмого марта и собирается прилично разбогатеть. Контракт этот устроил сыну ее близкий друг, некий Тихон Степанович, работавший когда-то в районной администрации руководителем какого-то отдела. Тот же благодетель помог Роману с получением кредита в банке, потому что половину стоимости цветов надо было оплатить сразу, а остаток в течение трех дней после получения товара.
        Лена немного успокоилась, решив, что Роман вернется после того, как разбогатеет. Но дни шли, и молодая женщина привыкала жить одна. А когда поняла, что жизнь ее хуже не стала, удивилась: неужели она не любит мужа?
        Будущие супруги познакомились еще в школьные годы, когда после восьмого класса Лена перешла в новую школу, с гуманитарным уклоном, которая считалась престижной. Среди одноклассников Рома был не самым видным юношей, но, пожалуй, самым общительным и довольно остроумным. Учителя прощали ему многое, потому что его отец работал в районной администрации, а руководство школы ссориться с местной властью не хотело. Очень скоро Роман начал за Леной ухаживать - сидел на всех уроках рядом, потом пригласил на свой день рождения. Пригласил, кстати, единственную из класса, если не считать Веню Похлебкина и Сашу Бондарева: у первого отец был преуспевающим бизнесменом, владельцем автосалона, а отчим второго боролся с экономическими преступлениями.
        В тот же вечер Рома признался Лене, что она ему очень нравится, и молодые люди стали встречаться: ухажер провожал ее домой после школы, приглашал в кино. Такое общение продолжалось почти три года. Учась в десятом классе, они начали целоваться - у кого-нибудь из них дома или в парадных при расставании. Рома требовал большего и очень обижался, когда подружка не соглашалась. Все произошло уже после того, как оба поступили в университет: он на социологию, она на исторический. И произошло, конечно же, не случайно. Лена даже думала, что по любви. А может, так и было. После этого они поженились и прожили вместе несколько лет, особо не ссорясь, без упреков и скандалов…
        Сосульки стали сыпаться с крыш все чаще, праздник Восьмого марта приближался. Однажды Рома позвонил и после обычного вопроса «Как дела?» признался, что скоро у него будет очень много денег.
        - На цветах заработаешь? - поинтересовалась Лена, которая и так все знала от свекрови.
        - Ну да, - согласился Роман. - Я сто тысяч евро вложил, а чистая прибыль составит более полумиллиона. Конечно, сто тысяч придется отдать, а еще проценты за кредит банку надо будет вернуть. Но зато… Короче, все будет более чем хорошо. Представляешь, всего неделя - и такая прибыль!
        - Желаю удачи, - сказала Лена.
        Ей подумалось: Роман скоро вернется богатый и счастливый, жизнь переменится… И вдруг Лена отчетливо поняла, что не хочет этого. То есть ей было все равно, разбогатеет муж или нет. Просто она уже почти привыкла жить одна и возвращения супруга уже не желала. К тому же проскочила мысль, что полмиллиона евро за неделю заработать невозможно, тем более Роману, не отличающемуся работоспособностью и деловой хваткой. Следовательно, очень вероятно, получится так, что муж не заработает ни копейки. Однако Рома не догадывается об этом, а позвонил ей для того лишь, чтобы похвастаться своей удачей: судя по всему, его распирает глупая и наглая мечта, что он очень скоро станет состоятельным человеком.
        На Восьмое марта подарков она не получила ни от кого, если не считать букетик желтых тюльпанов от руководства фирмы, небольшой денежной премии в конверте, врученном директором, и маленького флакончика духов от коллег-мужчин. Женщин в коллективе хватало, и почти все они получили флаконы побольше, но ведь у Лены была не самая высокая должность. Праздник она встретила с мамой, которая знала, что зять живет отдельно, а потому лишних вопросов не задавала и старательно скрывала, что переживает за дочь.
        И только вечером, ложась спать, Лена вдруг вспомнила о Романе и подумала: он, вероятно, несмотря ни на что, разбогател, странно только, почему не звонит. Хотя чего тут удивляться: многие в подобном случае забывают не только оставленных жен, но и друзей, родителей и вообще то, что их связывало с прошлой жизнью, в которой они были такими же, как все.
        Так прошла неделя. И вот однажды, вернувшись с работы, Лена обнаружила на кухне Романа, который уплетал приготовленный ею накануне овощной супчик. Выглядело это так, словно ничего не случилось, как будто и не было его двухмесячного отсутствия. Лена вернулась в прихожую, стала снимать дубленку и сапоги, размышляя, надолго ли муж вернулся. И тут Роман не вытерпел - прибежал из кухни с тарелкой в руках и начал делиться новостями. Точнее, неприятностями.
        - Короче, полная задница получилась, - нервно говорил он, - меня кинули. Обманули нагло и подло. Я так и не получил фуры с цветами. Дал людям доверенность на растаможку и на реализацию… доверился каким-то… и теперь ни машин с грузом, ни этих людей. Тихон Степанович обещал посодействовать в поиске, подключил свои ментовские связи, я написал заявление, но пока все наши усилия тщетны. А еще на меня наехал банк, требует возврата средств. И голландская фирма тоже звонит каждый день, угрожает полицией. Ничего, с голландцами я как-нибудь разберусь. Не убьют же они меня, в самом деле…
        Рома задумался. Посмотрел в пустую тарелку. И вздохнул.
        - А вот с банком беда полная. От них уже приходил какой-то мордоворот и требовал вернуть деньги и проценты как можно быстрее. Причем объявил, что ему тоже кое-что с меня причитается, за беспокойство, так сказать. Короче, требуют сто двадцать тысяч.
        - Печально, - согласилась Лена, проходя на кухню.
        - Не то слово! Когда еще найдут машины с цветами… Хотя цветы, понятное дело, уже проданы. Но деньги мне надо возвращать в ближайшее время. Я ж кредит брал под залог нашей квартиры…
        - Как? - удивилась Лена. - Я ведь не давала согласия!
        - Да это для них не проблема, - махнул рукой муж. - Наша квартира всяко стоит не меньше двухсот пятидесяти тысяч евро: они простят долг, банк возьмет свои деньги, а на разницу предоставит другое жилье.
        - Кому?
        - Нам, - уверенно заявил Рома. Посмотрел в глаза жены и немного стушевался. - То есть тебе.
        - Я не хочу отсюда уезжать, - покачала головой Лена.
        Рома наконец поставил пустую тарелку в мойку, бросил тоскливый взгляд на стоящую на плите кастрюлю, вздохнул и продолжил:
        - Мы же все равно разведемся. А значит, и так пришлось бы делить жилплощадь, продавать эту квартиру. А если ты помнишь, на нее деньги давали мои родители, то есть отец, когда еще был жив.
        - Но ведь и мои тоже! Продали дачу ради этого.
        - Две трети суммы дал мой отец, а остальное твои папа с мамой. Так что, если по-честному, то ты можешь претендовать только на…
        - Погоди! - не дала ему договорить Лена. - А мама твоя не может тебе как-то помочь?
        Роман взглянул на нее если не с гневом, то с явным осуждением.
        - Ты что! Я ей вообще не говорил о том, что у меня произошло, у нее же сердце слабое. Хочешь, чтобы я остался круглым сиротой?
        - Но Тихон Степанович обещал тебе помочь.
        - Обещал, - согласился Роман, - но когда это произойдет, неизвестно. Только если я не рассчитаюсь с долгом в ближайшее время, то меня уже не будет. И когда мама узнает о моей смерти, не станет и ее. Ты этого хочешь?
        Лена позвонила лучшей подруге. Может быть, даже единственной. Хотела поделиться.
        Та слушала некоторое время, а потом, видимо, ее дружеское терпение лопнуло.
        - Леночка, я в курсе и по поводу развода, и по поводу того, как Рому кинули, и по поводу многого другого, о чем ты в силу своей…
        Подруга замолчала, явно подбирая слово помягче. Но словарный запас у нее был не очень большой, потому она объявила без ненужной дипломатии:
        - Дело в том, что мы с Ромочкой уже два с лишним месяца живем вместе, а вообще полтора года любим друг друга. - Затем, словно, опасаясь, что ее могут перебить или сказать что-нибудь обидное, подруга продолжила в ускоренном темпе: - Ты что думаешь, если мужу борщи варишь, то он уже навсегда твой? Мужику надо еще чего-нибудь, кроме кулинарии… А то корчишь из себя невесть что!
        - Я не корчу, - растерялась Лена, - ты же зна…
        Но подруга не желала слушать возражений.
        - Подумай лучше, как Роме помочь, - приказала она. - Продажа квартиры - это сейчас единственный выход. К тому же ты внакладе не останешься. Хотя будь моя воля…
        И тут же пошли отбойные гудки.
        Гудки были противными. И все звучали, терзая душу. Только через пару минут Лена поняла, что сидит с трубкой в руке. Больше советоваться ей было не с кем. Не свекрови же звонить, в самом деле!
        Она аккуратно поставила трубку на базу и решила подумать о ситуации, в которой внезапно оказалась. Конечно, муж - бывший, конечно, - поступил подло. Но после разговора с подругой - уже тоже бывшей, разумеется, - Лена понимала, что не хочет его возвращения даже ради сохранения квартиры. Лучше было бы, если бы у Романа все закончилось благополучно: да, да, пусть бы с ним рассчитались и вернули деньги, тогда не нужно будет разменивать квартиру. Но надежда на это слабая. С другой стороны, у него теперь есть ее бывшая подруга, и воевать Лене придется сразу с двумя. Причем если Рому еще можно как-то победить, то подруга своего точно не упустит, когда идет речь о жилье в престижном районе. Если бы эта подруга в семнадцатом году обороняла Зимний дворец, то большевики никогда не взяли бы власть. Жаль, конечно, что ее там не было. Но зато теперь она рядом с Лениным бывшим мужем и готова воевать до победного конца. Так что с квартирой придется расставаться. Хотя особых сожалений по этому поводу быть не должно: Роман сказал, что ей достанется взамен другая. Понятно, что поменьше, зато своя - без «верной»
подруги и скучающего перед телевизором или перед компьютером мужа…
        Размышления прервал телефонный звонок. Взяв трубку, Лена услышала голос Романа. Тот, вероятно, находился у подруги, и они вдвоем выжидали некоторое время, чтобы обманутая жена немного пришла в себя и смирилась с неизбежным.
        - Вариант есть, - сообщил Рома как ни в чем не бывало. - Очень даже хороший вариант: я отдаю банку квартиру по цене, установленной независимой экспертизой, банк возвращает мне разницу в стоимости. Кстати, разница неплохая, спасибо Кристинке, она посодействовала. Так что на улице ты не останешься…
        Кристиной звали бывшую подругу, которая как раз и занималась оценкой квартир и строений.
        - А свой процент она не забыла вычесть? - поинтересовалась Лена.
        Но Рома пропустил вопрос мимо ушей.
        - Тебе даже не квартира, а загородный дом получается, - с удовлетворением констатировал муж, - совсем неподалеку.
        - Я не хочу жить за городом! - возмутилась Лена. - Мне нравится город! И потом, у меня же работа, мне каждый день надо ездить в офис. Как ты себе это представляешь?
        Роман начал объяснять, что цены на однокомнатные квартиры сейчас неожиданно взлетели, а потому на городское жилье немного не хватает, что к тому же предлагаемый Лене участок земли не так далеко от кольцевой и от станции метро… Голос его был твердым. Вероятно, рядом с ним сидела Кристина и подсказывала, что говорить.
        - Если не хватает немного, - сказала Лена, - то, может, ты перезаймешь где-нибудь эту маленькую сумму? Или возьмешь у своей мамы?
        - Как ты можешь такое предлагать?! - возмутился муж. - У моей мамы больное сердце, и тебе это хорошо известно! Ты хочешь, чтобы она… Я от тебя такой подлости не ожидал! Предпочитаешь жить в городе, занимай у своей мамы.
        Спорить было бесполезно. Можно было бы упереться и отказаться от озвученного варианта, но… Вдруг с Романом что-нибудь сделает служба безопасности банка? Побьют, искалечат… Не дай бог, конечно, но ведь тогда виной всему окажется именно она.
        Лена закрыла глаза и представила, как Кристина везет в инвалидной коляске Романа по вагонам метро. У него сломан нос, нет зубов, Рома парализован, а на его коленях стоит рамочка с компьютерным текстом: Бывшая жена лишила меня квартиры и здоровья.
        - Эй, ты меня слышишь? - долетел из воображаемого будущего голос Романа. - Пойми, квартиру и так заберут, лучше будет, если ты сразу согласишься на то, что предлагают.
        - Это далеко? - вздохнула Лена.
        - Пятнадцать километров от города. Может, и того меньше, от кольцевой десять минут на машине. Там престижный коттеджный поселок, в котором проживают уважаемые люди. Когда-то это был пятьдесят четвертый километр, но теперь новая разметка.
        - Если машина остается мне, то я согласна.
        - Сразу бы так! Завтра поедем туда… А машину я продаю - ты же знаешь, какие у меня проблемы. Извини. Ну все, сейчас буду звонить агенту и договариваться об осмотре.
        Разговор закончился. Про машину Лена вспомнила на всякий случай, хорошо зная, что Рома ее вряд ли согласится отдать: «Вектрой» пользовался в основном он, давая жене сесть за руль только в исключительных случаях. Общественным транспортом добираться до города будет сложно, но если дом и в самом деле в престижном поселке, оттуда наверняка ходят автобусы… И вообще можно ведь купить за небольшие деньги какие-нибудь колеса, не очень дорогую и не очень древнюю машину.
        Деревня называлась Ершово. Съехав с кольцевой, добирались до нее немногим больше двадцати минут. Роман, разумеется, на смотрины не поехал, зато Кристина присутствовала. Пухлый риелтор всю дорогу расписывал красоты местности, окружающей поселок, лес, речку, уникальную флору и фауну. Бывшая подруга молчала и смотрела в окно. Но когда прибыли на место, повернулась к Лене и попыталась улыбнуться:
        - Ты вроде обижаешься на меня за что-то?
        От подобной наглости Лена растерялась и покачала головой.
        А бывшая подруга, уверенная в свое правоте, продолжила:
        - Рано или поздно это должно было случиться. Уж лучше, что Рома ко мне ушел, а не к какой-нибудь…
        - Какие ваши годы, - отмахнулась Лена, - все впереди еще.
        Кристина вытаращила глаза.
        - Не знала, что в тебе столько злости. Я тебе добра столько сделала за долгие годы нашей дружбы, и вот получаю теперь благодарность… Этот вариант, между прочим, я тебе подыскала, а могла бы…
        Она шла следом и разговаривала уже сама с собой - Лена не слушала. Зато смотрела по сторонам, понимая, что ее обманули или пытаются обмануть. Вокруг лежал снег, никакого престижного коттеджного поселка видно не было. Имелась только деревня Ершово с покосившимися избушками, хотя на окраине ее нашлась улочка из вполне приличных строений.
        - Местные уже распродали свои участки, - объяснял риелтор. - Скоро всю эту богадельню снесут, и поселок станет - загляденье. Тогда и цены на землю здесь будут просто астрономические. Хотя и сейчас высокие. Так что вам еще повезло. Я этот вариант Кристине по старой памяти предложил. А надо было бы придержать участочек до лета - вдвое больше бы выручил…
        Все, о чем говорил пухлый человек, возможно, и имело бы смысл, но только домик, предложенный Лене, стоял не в деревне Ершово и к будущему коттеджному поселку не прикасался никаким боком: до деревни метров двести, если тащиться через заснеженное поле, а по дороге получалось значительно больше. Кстати, и от дороги до домика тоже надо было идти.
        Лена осмотрела бревенчатое строение, очень похожее на баню с надстроенным мансардным этажом. Окошки, правда, не такие маленькие, как в бане, но света внутрь, вероятно, проникает не очень много.
        - За домом начинается спуск к речке, - объяснял риелтор. - Сейчас ее не видно, под снегом и льдом скрыта, но рыба в реке есть, и это плюс.
        - Если крокодилов нет, уже неплохо, - машинально согласилась Лена.
        За заснеженным узким руслом темнел густой лес. Лес был тихим и манящим.
        Риелтор долго не мог отпереть замерзший замок. Мучился, напрягался, возясь с ним, но продолжал рассказывать:
        - Домик построил один известный бизнесмен - хотел расположить здесь свою резиденцию. Намеревался все поле возле деревни купить, а это почти десять гектаров. Но успел поставить только охотничий домик, чтобы приезжать сюда дичь пострелять, а дичи здесь очень много. Но поохотиться не успел: сгорел на работе вместе со своим «Мерседесом». Его знакомая выставила участок на продажу и попросила меня по старой памяти помочь. Дом, может, и не очень большой, но земли пятнадцать соток, так что есть где ставить коттедж побольше…
        Замок наконец поддался, риелтор с трудом отворил дверь, распахнул ее перед Леной, пропуская будущую хозяйку внутрь.
        Комнат было две. Первая служила кухней и столовой, вторая спальней. Несмотря на внешнюю неказистость строения, мебель оказалась вполне добротной: в кухне круглый стол, под который задвинуты стулья с резными спинками, в углу примостился небольшой холодильник, а в спальне имелись огромная кровать с полосатым матрасом, комод и платяной шкаф.
        Пухлый риелтор хлопнул по матрасу ладонью, и, нисколько не смущаясь поднятой с него пылью, с удовлетворением объявил:
        - Ортопедический, с кокосовой стружкой.
        - Жить здесь невозможно, - покачала головой Лена.
        У бывшей подруги округлились глаза.
        - Вы только посмотрите на нее! - вскричала Кристина, обращаясь к дощатому потолку. - Тут есть все, даже холодильник, а она выкобенивается!
        - Здесь нет элементарных удобств. Простите, но куда мне в туалет ходить - в поле? А душ принимать в речке? - повернулась к риелтору Лена.
        Она нажала на кнопку настенного выключателя, но света в комнате не прибавилось.
        - К тому же электричества нет.
        - Вопрос с электричеством можно решить очень быстро, - торопливо заговорил пухлый риелтор, - до ближайшего столба полсотни метров. Вам это почти ничего стоить не будет.
        - Вот ведь ты какая! - продолжала возмущаться Кристина. - Бедный Роман, с кем ему пришлось столько лет мучиться!
        Слушать ее стоны было противно. Лена вышла на крылечко и посмотрела в сторону деревни, на несколько аккуратных коттеджей, за которыми едва проглядывали темные от старости крыши покосившихся деревенских домов. Солнце выбилось из-за туч, и просевший весенний снег заискрился. Лена шагнула с крыльца и, ломая хрустящую корку, направилась к речке. Через двадцать шагов начинался небольшой спуск. Русло было шириной вряд ли более десяти метров, на противоположном берегу из снега торчали черные прутья засохших камышей, за ними стояли сосны. Лена снова посмотрела на лес, понимая, что ей нравится здесь все больше и больше. Между соснами прыгал по снегу серый с рыжими проплешинами заяц. Зверек присел возле одной из сосен и посмотрел на Лену. Потом встрепенулся и, словно испугавшись чего-то, рванул в глубь леса.
        Позади раздался хруст снега.
        - Как хорошо… - прозвучал голос подошедшего риелтора. - Если при подписании договора продавец обязуется в течение двух месяцев подвести к дому электричество и оборудовать удобства, вы согласитесь на сделку?
        - Соглашусь, - кивнула Лена. - Только мне еще машина нужна, чтобы выбираться отсюда в город.
        - Ну, это вы с бывшим мужем решайте, - сказал пухлый мужчина. - Мое дело - недвижимость.
        Всю обратную дорогу Кристина возмущалась жадностью подруги. Реагировать на ее причитания и оскорбления не хотелось, а потому Лена старательно разглядывала виды за окном. Уже въехали в город, когда в сумочке Кристины затренькала мелодия мобильного телефона: вероятно, Роман, уставший от ожидания, не выдержал.
        - Ты послушай, чего хочет эта тварь, - не стесняясь присутствия бывшей подруги, заорала в трубку Кристина, - удобства ей, видите ли, подавай, да еще обязательно машину. Как ты мог с такой связаться?..
        Лена не выдержала и попросила остановиться. И пошлепала к станции метро пешком, благо, что до нее оказалось совсем недалеко.
        Договор подписали через день. Роман явился в риелторское агентство под ручку с Кристиной и делал вид, будто с Леной едва знаком. Обсуждать необходимость приобретения для бывшей жены автомобиля не стал, а Лене вдруг стало противно разговаривать с этой парочкой вообще о чем-либо. Электричество и удобства ей обещали к середине мая, на большее она и не рассчитывала.
        На самом деле постоянно проживать за городом Лена не предполагала. В свое время родители продали дачу, чтобы добавить молодой семье на квартиру, и потому домик возле леса как бы возврат того, что она принесла мужу в качестве приданого. Ей придется вернуться в родительскую квартирку, знакомую с детства, с такими родными видами из окон и запахами. Ну да, две маленьких комнатки и кухонька без окна, однако их обитателям никогда не было тесно. А теперь, когда не стало отца, Лене с мамой вполне хватит места, чтобы не надоедать друг дружке. Страшно только было позвонить ей и сообщить, что дочь собирается разводиться с мужем.
        Но, как ни странно, мама перенесла известие спокойно, без охов и ахов. А когда узнала, что при разделе имущества Лене достался домик, удивилась даже:
        - Оказывается, твой Рома порядочный человек.
        И только потом, когда Лена перебралась уже окончательно и разложила по полкам шкафов свои вещи, поинтересовалась причиной, из-за которой распалась молодая семья.
        - А ты сама как думаешь? - осторожно переспросила Лена.
        - Вы очень разные, - ответила мама. - Еще в школе было ясно, что вы не пара. Ты - красавица, а он - никакой.
        В школе ничего не было ясно. Лене даже казалось, что она влюблена. Роман был щедрым на приглашения в кафе, дарил французские духи и косметику. Как потом выяснилось, у будущей свекрови было много нераспечатанных коробочек, преподнесенных подчиненными ее мужа. Именно мать давала Роме эти подарочки со словами «Порадуй девушку!», вероятно, уверенная в том, что именно духи и косметика делают женщину счастливыми, а уж Лену тем более. И все же свекровь неплохо относилась к невестке, хотя с ее родителями старалась не общаться даже по необходимости. Точно так же она не добиралась куда-либо в рейсовом автобусе, предпочитая служебный автомобиль мужа с вышколенным водителем или на крайний случай такси. Отец Лены работал как раз шофером на автобусе. Он и умер за рулем, успев все же припарковать огромный старый «Икарус» возле полыхающего желтыми одуванчиками весеннего газона.
        В школе ее считали красивой, иначе Рома и не обратил бы на нее никакого внимания. В университете за Леной ухлестывали сокурсники, но к тому времени у нее уже был Рома. Потом с заочного на дневное отделение перевелась Кристина Лысенко, и троица хоть и училась в разных группах, как-то неожиданно подружилась. Собственно, ничего особо неожиданного в этом не было. Кристина сама стала набиваться Лене в подруги и бывать у нее с Ромой дома. К тому времени девушка уже сходила замуж, развелась и любила повторять, что в такую кабалу второй раз не пойдет даже под угрозой расстрела. Но ей никто и не предлагал подобного. Да и Рома вряд ли мог предложить. Так, по крайней мере, казалось тогда Лене. Впрочем, думать о том, как теперь живут бывший муж с бывшей подругой, не хотелось вовсе.
        Пару раз звонила бывшая свекровь. Первый раз Руфина Леонидовна поинтересовалась, есть ли у Лены кто-нибудь. Тут же добавила, что Роме не следует быть бизнесменом - сын из последней заварушки еле ноги унес, и если бы не Тихон Степанович, то неизвестно, чем бы все закончилось. Лена вопросов не задавала: просто пожелала бывшей свекрови не болеть больше.
        - Да я и не болею вроде, - не поняла мама Ромы.
        Во второй раз Руфина Леонидовна позвонила через неделю. Женщина долго молчала, а потом спросила осторожно:
        - А куда это я попала?
        После того, как Лена ответила, еще помолчала немного и поинтересовалась вкрадчиво:
        - Ты еще никого не завела?
        - Нет.
        - Ты мне правду говоришь? - не поверила бывшая свекровь. - Ну, если захочешь, то у Тихона Степановича есть солидный знакомый - вдовец, в банке на солидной должности, сорок шесть лет, но весь подтянутый, потому что бывший военный.
        - Мне не нужны военные с подтяжками, - отрезала Лена.
        - Ты не спеши, подумай хорошенько, а то вдруг…
        - Я занята, - соврала Лена и бросила трубку.
        Больше старая сводня ее не тревожила. Да и мама вопросами особо не беспокоила.
        Весна была в самом разгаре, от снега не осталось и следа, когда мама вдруг вспомнила о домике в деревне Ершово.
        - Давай как-нибудь съездим туда, поглядим, что тебе осталось на память о семейной жизни, - предложила она. Помолчала немного и добавила: - Вот только не очень хочется в электричке трястись. Знаешь, у меня новая знакомая появилась, в поликлинике разговорились. Так вот, эта женщина продает гараж вместе с машиной. Гараж нам не нужен, разумеется, но машинка пригодится. Пойдем посмотрим, а?
        Спорить Лена не стала. Хотя подумала: чего смотреть, если денег на приобретение автомобиля все равно нет? Но, как оказалось, мама обо всем договорилась заранее.
        Новая знакомая мамы была не старой еще женщиной, правда, с несколько помятым лицом. Она уже ждала возле гаража вместе с таким же помятого вида мужчиной. Двери гаража были распахнуты, а внутри стояла «Вектра», почти такая же, что была у Романа. Лена посмотрела на машину и поняла, что такой автомобиль ей точно не по карману.
        - Аккумулятор я подзарядил, - начал рассказывать мужчина, - а если будете брать, то и масло поменяю.
        - Сколько вы просите? - поинтересовалась мама.
        - Десять тысяч, - ответила женщина.
        - Всего-то?
        - Долларов, - уточнил мужчина.
        - Сколько это в рублях? - бодро продолжала расспрашивать мама.
        - А если без гаража? - добавила свой вопрос Лена.
        Мужчина посмотрел на спутницу, и та кивнула, не раздумывая.
        - Половину.
        Мама подсчитала, посмотрела на Лену, потом на «Вектру», взглянула на пролетающие по небу облачка, после чего произнесла твердо:
        - За четыре с половиной тысячи долларов мы возьмем автомобиль прямо сегодня. А вот завтра уже вряд ли…
        Лена стояла пораженная: даже не тем, что у мамы нашлись такие деньги, а тем, как она торговалась. На мгновение, правда, ей показалось, что хозяйка сейчас откажется, скажет, что цена машины и так занижена. Но женщина, опять же почти не раздумывая, кивнула.
        - Хорошо.
        Вчетвером немного покатались на «Вектре». Лена сидела за рулем и управляла автомобилем достаточно легко, потому что все ей было знакомо и привычно. Заскочили в банк, потом домой за недостающими деньгами. Когда мама поднялась в квартиру, женщина вздохнула:
        - Это вообще-то сына машина, но он сейчас сидит. На прошлой неделе позвонил, попросил срочно продать - ему деньги потребовались. Теперь каждый день интересуется - когда пришлю.
        - А за что попал на зону?
        - По дурости, - объяснил мужчина. - Хотя, если разобраться, у нас только дураков и сажают, умных избирают в депутаты. Деньги ему нужны, чтобы свое досрочное освобождение оплатить…
        Сделку оформили за пару часов и, не заезжая домой, отправились в Ершово. Когда миновали деревню, Лена увидела свой домик и показала на него маме. Теперь рядом с участком стоял электрический столб, к которому вела накатанная колея. Грунт был мягкий, колеса проваливались в него, но подъехать все-таки удалось. На сей раз дверь открылась легко.
        - Я думала, будет хуже, - призналась мама, после того как внимательно оглядела все внутри.
        Потом они подошли к реке и смотрели на лес, очнувшийся после зимней спячки. Между деревьями кое-где еще были прогалины серого снега, но почти все открытое солнцу пространство светилось белым от распустившихся подснежников. Когда возвращались к крыльцу, Лена увидела, как с дороги на колею, ведущую к домику, свернул черный «Гелендваген» с наглухо затонированными окнами. Свернул, остановился, а потом, лихо развернувшись, снова выскочил на дорогу и понесся в сторону, противоположную деревне Ершово.
        Приезд новых домовладельцев не остался незамеченным для местных жителей. Когда уже направились в город, увидели на обочине мужчину в камуфляжной куртке, Лена не сбросила скорость, не горя желанием брать попутчика, но мужчина отчаянно замахал рукой, и потому пришлось остановиться.
        - Вы наша новая соседка? - спросил незнакомец, заглянув через окно в салон. - Гляжу, электричество к дому подвели. Постоянно здесь жить собираетесь?
        - Не знаю, - ответила Лена, - скорее всего, только летом.
        - И напрасно. У нас очень хороший воздух, не то что в городе. До ста лет дожить можно. - Мужчина посмотрел на маму Лены и спросил: - Вам, к примеру, сколько лет?
        - С прошлого года на пенсии.
        - Значит, еще столько же осталось, если тут будете жить. А в городе года два всего протянете в лучшем случае, и то вряд ли…
        - Это почему? - возмутилась мама.
        Но мужчина не слушал ее.
        - Мне почти пятьдесят. И меня, можно сказать, сюда на носилках принесли, прямо из госпиталя. Думал, скоро тут и зароют. А посмотрите теперь, сколько мне на вид можно дать?
        - Семнадцать, - попыталась пошутить Лена.
        - Ну, это-то нет… Хотя у каждого на сей счет может быть свое собственное мнение. Но чувствую я себя тридцатилетним. Микроклимат здесь особенный, как я уже докладывал. И местное общество опять же очень приличное.
        Он показал рукой на коттеджи.
        - По правой стороне от дороги первый дом и второй - в обоих живут генералы. Далее - член-корреспондент Академии общественных наук, слева первый дом - мы с женой, потом Альберт, он же Алик - хороший человек, но бабник, потом…
        - А сколько всего человек в деревне? - спросила мама.
        - В деревне-то? - переспросил местный житель. - А нисколько. Еще осенью оставалось с полдесятка старух, но их переселили подальше отсюда. Некоторые, правда, еще до переселения умерли одна за другой.
        - До ста лет дожили? - осторожно поинтересовалась Лена.
        - Согласен, - кивнул абориген, - не всем так фартит. Но дело не в этом. Главное, конечно, что дома деревенские снесут, а на их месте поставят шикарный поселок. Вы в курсе, сколько здесь сейчас земля стоит?
        Лена кивнула.
        - А два года назад, когда я свой участок купил, даже представить себе не мог, какое выгодное вложение капитала сделал. Вы, к примеру, за сколько свою хибару взяли?
        - Квартиру в городе отдала, - призналась Лена. И добавила: - Трехкомнатную.
        - Да ладно, - не поверил местный житель. Потом посмотрел на поле, на недалекий лес и покачал головой. - А все равно, здесь рай земной, так что в любом случае не прогадали.
        Конечно, Лена не собиралась жить за городом постоянно, даже если бы дом был иным - не таким замухрышкой, а каким-нибудь вроде тех, в которых проживают новые соседи: генералы, академик, бабник Алик и этот словоохотливый Володя, нахваливавший здешние места и климат. И в случае, если бы в ее доме имелись все удобства, центральное отопление и водопровод, Лена не смогла бы каждый день ездить отсюда на работу и возвращаться обратно. От крыльца до офиса почти полтора часа в один конец, и терять столько времени, конечно, не было смысла. Так что ее приобретение - вариант летнего отдыха на выходные дни. Отпуск лучше проводить у моря, а остаток его - на берегу этой речушки. Можно ходить за грибами и ягодами, варить варенье и компоты.
        Лена думала так и боялась своих мыслей, потому что в этом будущем она была одна. Пусть в окружении банок с вареньями и маринованными грибами, но в тусклом одиночестве. Вот что было страшно. К тому же ее должность офис-менеджера не прибавляла оптимизма: совсем не то, о чем она мечтала.
        В конце концов, Лена решила найти себе другое место работы. Лето, конечно, не время для трудоустройства, а вот с приближением осени стоит заняться поисками. Рассчитывать на карьерный рост внутри предприятия, где трудилась сейчас, она не могла, так как фирма занималась разработкой компьютерных программ, и надо было быть специалистом в данной области, чтобы на что-то рассчитывать. К тому же персонал фирмы постепенно сокращался - люди уходили, что было лишним подтверждением собственных намерений: раз народ бежит, и ей задерживаться не стоит. Кстати, и заказов становилось все меньше и меньше. Если это и волновало генерального директора, то не особенно. Генеральный являлся единоличным владельцем фирмы, а у него, по слухам, были и другие предприятия.
        Рабочий день заканчивался. Офис был почти пуст - теплые дни конца мая не вызывали у сотрудников желания ударно трудиться. Лена сидела за секретарской стойкой и читала книгу. Так увлеклась, что, когда услышала над собой голос, вздрогнула.
        - Что читаешь? - спросил генеральный директор.
        Лена показала обложку и перевела название:
        - «Одиночество бегуна на длинные дистанции».
        - О-о, - удивился генеральный, - по-английски, стало быть, понимаешь. Что ж тогда здесь торчишь?
        - Так рабочий день только через час закончится, - напомнила начальнику Лена.
        - Я вообще говорю. Ведь могла бы получше контору найти.
        Лена пожала плечами.
        Генеральный направился к своему кабинету, остановился в дверях, прислушался к тишине и сообщил как бы между прочим:
        - Сегодня еще четверо заявления об уходе притащили.
        Лена кивнула: она знала об этом.
        Начальник распахнул дверь своего кабинета, посмотрел на нее и махнул рукой.
        - Заходи, по рюмашке коньячка накатим.
        - Я не пью, - призналась Лена. - К тому же я за рулем сегодня.
        - Все равно заходи, просто так поговорим.
        Бутылка уже стояла на столе начальника - как видно, мужчина уже прикладывался к ней в течение дня. Но сейчас, опустившись в кресло, он отодвинул коньяк в сторону и поинтересовался:
        - Про что хоть книга?
        - Подросток ограбил пекарню. Его отправили в закрытую школу для малолетних преступников, - стала рассказывать Лена, - а директор этого заведения считает: спорт - единственное, что может помочь оступившемуся человеку встать на праведный путь. Еще он понимает, что у парня талант стайера, и чтобы заставить подростка тренироваться, обещает ему досрочное освобождение, если тот победит на соревнованиях по бегу…
        - И про это книга? - не поверил генеральный.
        - Не нравится сюжет? - удивилась Лена.
        Мужчина хмыкнул.
        - Как раз очень жизненный: словно с меня писанный. Я ведь тоже по малолетке в специнтернат загремел. И у нас был такой же директор. Только он команду боксеров создал и сам же ее тренировал. Тоже обещал досрочное, если кто-то зональные соревнования выиграет. На тренировках вставал с кем-нибудь в пару и работал по полной. Всем нам здорово доставалось. Но научил кое-чему. Короче, я и правда досрочно вышел. Были у нас два брата-близнеца. Вес у них был вообще-то одинаковый, но они по разным категориям выступали, потому что талант у них был настоящий. Тебе неинтересно?
        - Наоборот, очень даже. Я просто не предполагала, что у вас…
        Лена замолчала, подыскивая слово.
        - Такое прошлое? - подсказал генеральный. - Так это, можно сказать, детство золотое. Бокс я не бросил. Правда, далеко не пошел, а оба брата Чагины потом мастерами спорта стали. Но позже и они, как водится, то да се… короче, тоже в бизнес ушли. Раскрутились хорошо.
        - И что с ними теперь?
        - Ленька - человек известный, а Бориса, я слышал, года три-четыре назад волк загрыз.
        - Ужас какой, - поразилась Лена. - Это на охоте случилось?
        - Не в постели же.
        Директор подвинул к себе бутылку и посмотрел на Лену.
        - Может, примешь пятьдесят граммов, чтобы поддержать компанию?
        Лена покачала головой.
        - Как знаешь, - вздохнул директор.
        Взял стакан и, не опуская его на стол, начал наполнять, продолжая говорить:
        - Может, и ты уйти хочешь, а?
        - Не думала еще, - соврала Лена.
        Генеральный вернул на стол бутылку и сделал небольшой глоток из наполненного почти доверху стакана. После чего посмотрел на Лену.
        - Если ты уйдешь, я точно фирму закрою. Так все знакомые спрашивали у меня, что за девушка, дескать, у тебя работает, а тогда и спросить им будет нечего. Да и не заскочит никто лишний раз.
        - Возьмете другого сотрудника.
        Начальник мотнул головой и снова уставился на нее.
        - Значит, все-таки уходишь. Ну да ладно, что ж с тобой делать, отпущу. И даже два месяца вперед оплачу. Может, еще и премию выпишу.
        - За что премию? - не поняла Лена.
        - А за то, что не клянчила прибавки, не ныла, как другие, про инвалидов папу с мамой, про больного ребенка, который без присмотра. За то, что не пыталась ко мне в койку залезть…
        - Я вроде как замужем была, - напомнила Лена.
        - Была? - поймал ее на слове начальник. - А теперь, стало быть, нет?
        - Официально еще не развелись, но…
        - Хочешь, я твоему муженьку по башке настучу?
        - Не надо, ему уже настучали. В том смысле, что жизнь настучала.
        - Значит, плохо настучала. Если б хорошо, он к тебе сразу прибежал бы прощения просить. И за свои, и за чужие грехи, - хмыкнул генеральный. - От таких, как ты, не уходят.
        Директор посмотрел на бутылку и прищурился:
        - Пиши заявление, а завтра с утра иди в бухгалтерию за расчетом. Только сегодня уж напоследок составь приказ о назначении ликвидационной комиссии в составе меня, главбуха и кого-нибудь еще на твой выбор из тех, кто пока не сбежал.
        Утром она пришла на работу как обычно. Почти до обеда работала, но потом появился генеральный, подошел к стойке, перегнулся через нее, словно хотел увидеть, что Лена читает на сей раз, и, не увидев книги, спросил:
        - Деньги получила? Чего сидишь тогда? Лети в бухгалтерию, а то я передумать могу.
        Главный бухгалтер - женщина с застывшим на лице выражением сурового величия - молча протянула Лене конверт, пододвинула заполненный бланк платежной ведомости и только тогда спросила:
        - Что-то уже подыскала себе?
        - Нет. Я просто не ожидала, что мне вот так предложат уйти.
        Лена достала из конверта пачку купюр и удивилась - это были пятитысячные.
        - Там двести пятьдесят тысяч, - равнодушно произнесла главбух. - Пересчитай, если не веришь.
        - Вы не ошиблись? Уж больно много.
        - Вопросы не ко мне, - ответила главбух, - сколько начальник приказал, столько я и выплатила. У тебя, кстати, самое большое выходное пособие из тех, кто успел вовремя уйти. Боюсь, меня просто коленом под зад пнут.
        - С вами не посмеют так поступить, - постаралась успокоить ее Лена, - вы все-таки главный бухгалтер.
        Но суровая женщина скривилась.
        - Когда тебе сорок пять лет, уже все равно - главный ты бухгалтер или коврик при входе, вытрут о тебя ноги и забудут.
        Лена вышла из офиса, но перед тем как сесть в машину, подняла глаза и увидела, что из окна своего кабинета на нее смотрит генеральный директор. Лена подумала, не помахать ли ему рукой, но пока думала, бывший начальник отошел от окна и растаял за отраженным в стекле сияющим летом.
        Двести пятьдесят тысяч - огромная сумма. Еще недавно Лена думала о том, на что она будет жить, если новую работу быстро отыскать не получится. Но внезапно все переменилось: теперь можно разместить объявление, отправить в агентства резюме и не хвататься за первое же предложение. Можно даже отправиться за город, хоть целое лето, пока припекает солнце, жить в маленьком домике на берегу речки и планировать свое будущее - до тех пор, когда дожди не начнут молотить в окна. К осени можно будет не спеша подобрать что-нибудь стоящее, приносящее не только материальное удовлетворение, но и моральное. Одной, конечно, все лето будет немного скучно… Хотя почему одной? Мама ведь наверняка не откажется провести лето на природе. Перед домиком они разобьют клумбы и вечерами станут наслаждаться ароматом фиалок и петуний. Еще будут ходить вдвоем в лес, принимать гостей и заходить в гости к генералам и академику, если, конечно, те снизойдут до их общества.
        Но мама неожиданно отказалась. Выяснилось, она уже договорилась с двоюродной сестрой, проживающей в Туапсе, что проведет сезон именно там. Двоюродная сестра сдавала комнаты отдыхающим и после бегства мужа едва справлялась.
        - Отдохну и ей заодно помогу, - сказала мама, - одной ведь очень тяжело, когда…
        Она посмотрела на дочь, которая теперь тоже оказалась в одиночестве, и недоговорила.
        - То есть ты едешь работать? - уточнила Лена.
        - Да какая это работа? - отмахнулась мама. - Сдать белье в прачечную, потом забрать, еду приготовить, если попросят. Я же больше отдыхать буду - там море, фрукты дешевые… А квартиру нашу на лето сдам, если ты не против.
        На обочине дороги возле деревни застыла фигура в камуфляжной куртке. Словоохотливый сосед, после того как Лена остановила машину, просунул голову в салон и с показной радостью вскричал:
        - Ну, наконец-то! А то я все жду, когда же наша симпатичная соседка соизволит приехать.
        Владимир посмотрел на сумки и пакеты с провизией, занимающие все заднее сиденье, и спросил:
        - Надолго?
        - Как получится, - ответила Лена.
        Она подъехала к домику, стала выгружать вещи, потом раскладывать и развешивать в шкафу белье и одежду. На все это ушло едва ли больше часа. Лена только закончила, присела на диванчик, как сразу услышала бодрый голос того же соседа:
        - Але, хозяйка, мы к вам!
        Володя все в той же куртке стоял у крыльца с молодой женщиной. Оба были нагружены мешками, из которых торчали какие-то прутья с набухшими зелеными почками.
        - Это Зина, моя жена, - представил свою спутницу сосед. - Мы соответственно с подарками. Тут кусты смородины, малины. Сейчас посадим, а то участок у вас совсем голый.
        - Прямо как-то неприлично, - поддержала мужа Зина.
        - Сейчас переоденусь и помогу копать, - сказала Лена.
        - Сами управимся, - остановил ее Владимир. - Но если есть желание потрудиться на благо общества, сгоняйте в магазин - в трех километрах хороший универсам и рядом рынок. На рынке всегда свежее мясо для шашлыков имеется, а в магазине водочка свеженькая.
        - Я пью только вино, - предупредила Зина.
        Универсам находился не в трех, а в пяти километрах, в поселке Ветрово. Каменные двух- и трехэтажные дома на несколько квартир окружали магазин и рынок с торговыми рядами, укрытыми единым полосатым навесом, похожим на огромный выпотрошенный матрац, колыхаемый сейчас ветром. На рынке торговали зеленью, рассадой, парным мясом, рыбой из местных озер и живыми желтыми цыплятами. Покупателей почти не было, а те, кто стоял возле прилавков, якобы разглядывая товар, судя по всему, пришли сюда просто пообщаться. Похоже было, что все здесь давно и хорошо знали друг друга и встречаются на рынке, чтобы обсудить проблемы - свои или чьи-то еще.
        Лена разглядывала цыплят, а продавцы ее. Наконец одна из старух не выдержала:
        - А вы откуда?
        - Мой дом в деревне Ершово, - сообщила Лена.
        - Ну да, - тут же отозвалась продавщица огуречной рассады, - там уже никого не осталось - городские все захватили. Всех местных уморили, захватили дома…
        - Я никого не морила, а свой домик купила через агентство, - объяснила Лена.
        - Вот агенты всех ершовцев и извели, - стояла на своем старуха, - чтобы таким, как вы, потом дома продать. Ведь какая хорошая деревня была!
        - Я в поле живу.
        - В поле? - не поверила продавщица цыплят. Затем оглянулась на других: - А где там?
        - Домик возле речки, как раз перед мостиком, как в лес въезжаешь, - объяснил продавец мяса. - Он недавно появился.
        Местное общество немного притихло. И чтобы уж совсем успокоить аборигенов, Лена купила не только мяса для шашлыков, но еще и связку вяленой рыбы, пушистого цыпленка и батарейки для фонарика.
        Когда она вернулась к себе, в мангале уже полыхали дрова, а вокруг домика торчали из земли кустики смородины и малины. Сосед вытащил наружу стол и стулья и, расположившись за ним вместе с женой, пил пиво. Лена раскрыла ладошку и продемонстрировала им цыпленка. Зина обрадовалась было, но ее муж покачал головой:
        - Зря все это. Он здесь и дня не проживет. Во-первых, тут ястребы водятся, и пару соколов я видел, не говоря уже о воронах и домашних кошках. Кроме того, в поле ласок немерено…
        - А еще ежики, - добавила Зина.
        - Ласки? - переспросил Лена.
        - Ну да, это такие куницы маленькие, - объяснил Владимир. - В поле они мышками питаются. А вот в лесу здешнем может быть кто угодно. Прошлой зимой один мужик медведя видел. Поднял охотников, те рванули было в лес, а потом мозгами пораскинули: откуда, дескать, здесь медведь? И, чтобы хоть не зря ходили, тут же вот, возле мостика, поляну накрыли. Еще волк возле деревни постоянно крутится…
        - Собака это, - возразила Зина. - Я сама ее видела - черная такая, лохматая.
        - Волк, я тебе говорю. Как только подходит, все собаки сразу с ума сходят, такой лай поднимают. Даже бабки, что здесь жили, и те говорили - волк. Они-то уж должны были знать, кто за забором бегает…
        Володя поднялся, достал из привезенного Леной пакета мясо, зачем-то понюхал его и улыбнулся:
        - Парная баранина. Шашлыки будут просто классные.
        Мясо жарилось над углями, солнце не спешило скатываться за лес, цыпленок спал в картонной коробке на кучке мелких стружек. Лена с Зиной резали овощи для салата. Володя поднялся и направился к домику:
        - Водка, думаю, уже остыла немного. - Он зашел в дом, продолжая говорить: - Надо бы соседей пригласить. Но только как-нибудь в другой раз. Как я говорил раньше, здесь живут два генерала, академик, Алик-бабник… Альберт, кстати, очень хороший программист.
        - А вы кто по профессии? - крикнула Лена.
        Сосед ничего не ответил. Наверное, не услышал вопроса.
        - Мой муж бывший мент, - шепотом ответила за него Зина.
        Владимир с бутылкой в руке вышел на крылечко и подошел к мангалу, наклонился над ним и начал рассматривать мясо.
        - Прошел переаттестацию, а через неделю был с позором изгнан из органов, - вдруг сообщил он. - Два года до пенсии оставалось. Хорошо еще, не посадили.
        - За что?
        - Неправомерное применение оружия, - снова за мужа ответила Зина и замолчала.
        Лена решила больше ни о чем не спрашивать. Но разговор на этом не закончился. Когда уже были съедены шашлыки, сосед вдруг без всякого предисловия сказал:
        - При задержании застрелил я двоих. Третий ушел. Но был объявлен план «Перехват», и его через полтора часа взяли. Он-то и сказал, что я стрелять начал, даже не попытавшись объявить подозреваемым их права, что было ложью. Один из убитых был вооружен, а второй безоружен, но именно он на меня и бросился. Хуже всего, что третий, тот, который ушел и был задержан, показал, будто у того, безоружного, имелась крупная сумма - две пачки по пятьдесят тысяч евро. А деньги не обнаружили. Меня обыскали, обшмонали мою квартиру, гараж. Ничего не нашли и за былые заслуги предложили подать рапорт. Спорить, доказывать что-либо было бесполезно.
        - Те люди, которых вы… они хоть заслуживали смерти?
        - Да почем мне знать? Бандиты и бандиты. Просто оба они каждый год проводили одну и ту же операцию. Для них она была мелкой, зато и абсолютно безопасной. Один из них находил лоха, желающего срочно разбогатеть, и предлагал ему быстрый и законный способ обогащения - реализовать крупную партию цветов перед праздником Восьмого марта. Потом появлялся другой, который должен был обеспечить сбыт, подогнать будто бы клиентуру. Между собой они знакомы как бы не были. По крайней мере, лох в этом не сомневался. Ну а дальше уже дело техники… В моем случае некий предприниматель почти сразу догадался, что его кинули, и обратился ко мне за помощью. Неофициально, разумеется. Я не собирался стрелять, думал, пригрожу, как полагается, заберу деньги, и все. Но мошенники, видимо, поняли, что я пришел без подстраховки… Короче, выперли меня из органов. А через неделю подловили меня какие-то амбалы возле подъезда дома и проломили череп… Еле оклемался. Вот и приехал сюда поправлять здоровье.
        - Выходного пособия хватило на участок и на постройку дома? - поинтересовалась Лена.
        Володя посмотрел в сторону, а потом кивнул:
        - Уважаю умных людей. Считайте, что вы стали достойным членом ершовского общества…
        Зина внимательно следила за ходом рассказа. И теперь решила дополнить:
        - Едва уложились. Участок обошелся нам в тридцать тысяч евро, а дом почти в семьдесят. Все сбережения кончились. Вот и думаем теперь с Володей свою охранную структуру открыть. Здесь же поселок будет, кто-то ведь должен его охранять.
        - А тот, третий, - вспомнила Лена, - которого задержали, был как-то наказан?
        - Нет, конечно, - покачал головой Владимир. - Потому что никто ему никаких обвинений и не предъявлял. Хотя именно этот человек был организатором аферы. Но она для него не более чем развлекуха, он серьезными делами занимается, вполне законными. Ладно, давайте о чем-нибудь более приятном побеседуем.
        Лена стала спрашивать о владельцах остальных коттеджей, и Володя с Зиной охотно рассказали о каждом. Обе генеральские семьи оказались довольно многочисленными, но постоянно здесь проживали только их главы со своими женами. Академик был вдовцом, но к нему часто приезжал сын. Альберт привозил девушек, причем менял их с завидным постоянством. По словам Зины, только за последний год Алик сменил никак не меньше четырех подружек.
        - Пятерых, - уточнил Владимир.
        - Четырех, - возразила его жена. - Потому что блондинка и рыжая одна и та же девка, просто перекрашенная.
        - Спорить не буду, - согласился бывший мент. - Теперь рассмотрим следующий дом, тот, что с отштукатуренными голубыми стенами. - Он показал рукой на коттедж на пригорке. - Живет в нем некая Валентина Васильевна, которая в данный момент почти наверняка рассматривает нас в бинокль. Она знает про всех и все. Алик жаловался, что ему приходится тщательно зашторивать окна, так как око Валентины Васильевны вездесуще. То есть сама эта Валентина Васильевна вездесуща…
        Володя захохотал, а Зина посмотрела на него с укором:
        - Ну вот, глупость сказал и самому смешно. Чего ты ржешь? Никто же не смеется!
        Владимир тут же стал серьезным. Наклонил бутылку над рюмкой и с удивлением посмотрел на хозяйку:
        - Кончается водка, а значит, продолжим нашу беседу в следующий раз.
        - Так вы уже обо всех рассказали.
        - Нет, - обрадовалась Зина, - еще имеются в наличии капитан дальнего плавания Чубриков с женой. Но капитан сейчас в морях, а его супруга ждет возвращения отважного морехода в городской квартире. Так что раньше окончания навигации оба здесь не появятся. Вот, пожалуй, и все наше общество. Хотя нет, не все! Есть еще этот… как его…
        - Коля вроде бы, что ли, - неуверенно произнес Владимир, удивляясь своей забывчивости. - Но так про него нечего и рассказывать. Молодой мужик, даже младше Алика. Ему тридцать с небольшим, вероятно, а живет один. Женщин в дом не водит, мужчин вроде тоже. Ни к кому не заходит и к себе не приглашает. Здоровается при встречах, но так негромко, словно тебя вовсе не замечает. Странный человек.
        - Даже Валентина Васильевна про него ничего не знает, - шепнула Зина. - По секрету сообщила только, что этот Коля раньше фермерством занимался, но потом разорился.
        - Разорился не разорился, но нигде не работает, - уточнил Володя, - и дом свой надолго не покидает.
        Сумерки навалились неожиданно, и гости поднялись, собираясь домой. Лена отправилась их провожать. Шли через поле по вылезающей из земли густой молодой траве.
        Когда прощались, Владимир посоветовал отдать цыпленка Валентине Васильевне, у которой есть несколько кур, которых она, по ее словам, держит не для супа, а для компании.
        - Так цыпленок дольше проживет, - уверенно заявил бывший опер.
        Позже, лежа в большой чужой кровати, как-то неожиданно ставшей ее собственной, и вспоминая прошедший вечер, Лена решила, что соседи Ушатовы - люди хотя и с некоторыми странностями, но вполне заслуживающие общения с ними. Впрочем, Зина слишком явно прикидывается простушкой, вероятно, рассчитывая вывести таким образом новую знакомую на откровенные разговоры - о мужчинах, например. Зина даже перечислила возможных женихов для соседки: Алика-бабника, странного Колю и семидесятилетнего академика Андрона Акатовича, посетовав при этом на то, что выбор невелик.
        - Есть, правда, еще сын академика, - добавила женщина. - И еще у одного из генералов тоже. Они хоть и женаты, но все равно держи их на прицеле.
        Разбудил ее птичий голос за окном. Птицы пели, свистели, щелкали, чирикали. Сначала Лена не поняла, что происходит и где она. Открыла глаза - и тут же зажмурилась от ударившего в них солнца. Его яркий свет заливал комнату, отражаясь в большом зеркале и стеновых панелях, ламинированных пленкой под беленый дуб. Пришлось встать и задернуть льняные шторы, но те лишь ненамного уменьшили яркость лучей, наполнявших спальню. Лена осмотрела комнату, увидела свое отражение, подошла ближе и пригладила волосы. «И чего Роме не хватало? - подумала она. - Кристина, правда, немного выше меня ростом, зато и весит на десять кило больше».
        И почему вдруг ей вспомнился бывший муж?
        - Все! Начинаю новую жизнь! - произнесла Лена вслух и открыла дверь в столовую.
        Цыпленок каким-то образом выбрался из обувной коробки и теперь изучал рисунок паркетных досок. Взяв на руки, Лена погладила его и вместе с цыпленком вышла на крылечко. На капоте «Вектры» сидела сорока. Возле мангала, оставленного соседями, крутился ежик, нисколько не смущаясь того, что человек внимательно наблюдает за ним. Кричали и пели птицы, легкий ветерок гладил распускающиеся ромашки - жизнь была совсем не похожей на ту, к которой Лена привыкла. Но теперь то, что в данную минуту открылось взору, будет встречать ее каждое утро, одаряя красотой и спокойствием. Она будет сидеть на ступеньках крылечка и одна восхищаться совершенством природы… Одна! И это, конечно, очень-очень печально.
        Лена спустилась к речке. Когда подошла ближе, из-под берега веером бросились врассыпную мелкие рыбешки. Солнечные блики танцевали на поверхности воды, на искрящемся песчаном дне сверкали разноцветные камешки. Может, прав бывший опер, что здесь рай земной?
        Но было только семь утра, впереди предстоял долгий летний день, и заняться было нечем. Нет, конечно, дела есть: надо навести в домике порядок, заняться двором, придумать, как распланировать его, где что посадить. Но сейчас ничего не хотелось делать. Лена расстелила на траве плед и легла загорать. Подставила солнцу спину, положив перед собой книгу, которая не интересовала ее вовсе, потому что изучать открывающееся ее взору пространство было куда интереснее.
        Вскоре из своего дома вышел бывший опер и начал рубить дрова. За распахнутым окном второго этажа коттеджа Валентины Васильевны блеснули стекла: понятно, женщина наблюдает за новой соседкой в бинокль. На балконе дома Альберта стоял шезлонг, в котором, вероятно, расположился хозяин. Когда он появился - непонятно, но вечером, по уверению вчерашних гостей, его здесь не было.
        Так прошел час или немногим больше… Потом Лена уловила слабый звук шуршащих о траву шин, сообразила, что это проезжает по дороге автомобиль. Но звук приблизился, Лена обернулась и увидела остановившийся рядом с ее «Вектрой» большой черный внедорожник. Задняя дверь открылась, из автомобиля вышел мужчина в белом костюме. Незнакомец сделал паузу, давая возможность Лене накинуть на плечи парео, и только тогда направился к ней.
        - Заехал познакомиться, - произнес он, - мне уже доложили, что здесь появилась новая весьма симпатичная жительница.
        - Вы знакомитесь только с симпатичными? - поинтересовалась Лена. - Или со всеми?
        - Стараюсь знать про всех все.
        Из «Гелендвагена» вышел крепкий парень в темной майке, плечо его было перетянуто ремнем кобуры. Человек в белом костюме махнул рукой, и телохранитель вернулся в автомобиль.
        - В крайнем доме проживает бывший майор полиции, уволенный за неблаговидные поступки, - начал рассказывать гость. - Он приходил ко мне и просил разрешения открыть со временем здесь охранную фирму. Ничего он, разумеется, не откроет, но на работу я его все же возьму. Жена у него бывшая учительница физкультуры, была когда-то мастером спорта по легкой атлетике. Дом по соседству принадлежит профессору Сурину, который некогда возглавлял кафедру научного коммунизма, потом был деканом факультета политологии, а теперь… - Незнакомец посмотрел на прикрытые парео плечи Лены и спросил: - Вам неинтересно?
        - Мне все равно, кто у меня соседи.
        - И напрасно. Валентина Васильевна, например, в советские годы была директором универсама. Потом, разумеется, приватизировала его вместе с коллективом, но очень скоро стала единоличной владелицей, потому что каждого готова была уволить за малейшую провинность. Оставляла работника только в обмен на его акции. Спустя некоторое время у нее начались проблемы - проверки, долги, сокрытие доходов, бандиты опять же… Чтобы подольше прожить, Валентина Васильевна обменяла свой универсам на участок с домом и некую сумму, позволяющую ей существовать на небольшую ренту…
        - Обо мне вы тоже навели справки?
        Мужчина покачал головой, что не убедило Лену.
        - Мне все равно, - сказала она.
        - И напрасно. Меня зовут Леонид Петрович, и я - гарант спокойствия этих мест. Кстати, зря не огородили свой участок - рядом лес, и кто оттуда вылезет, неизвестно.
        - Вы имеете в виду диких зверей?
        - В первую очередь - диких людей. Со зверями проще. Прошлой зимой сюда забрел медведь-шатун. В семи километрах рядом у меня птицефабрика, и соответственно есть пометохранилище, а вокруг такого рода территорий всегда много разного зверя.
        - Звери не питаются пометом, если, конечно, павшую птицу вы не закапываете в землю вместо того, чтобы сдать по акту на уничтожение.
        Леонид Петрович усмехнулся:
        - А чего скрывать? Падеж птицы происходит постоянно по различным причинам. Зимой сквозняки, корм опять же поставляют некачественный. Если пара сотен кур сдохнет, так что, после этого убивать остальных? Фабрику закроют на период санобработки или даже навсегда по бредовому подозрению о наличии вируса птичьего гриппа. Конечно, возле могильника обитают хищники, но зато какая охота! Зверей здесь хватает, а потому я через пару дней пришлю стройматериалы и рабочих, они вам быстро забор соорудят.
        - Спасибо, я сама.
        - Я предлагаю абсолютно бесплатно только то, что не стоит мне ни копейки. У меня лесоторговая база с пилорамами, нереализованная продукция захламляет территорию, рабочие простаивают, а за все их простои и за гниющие доски плачу я. Уж лучше вам отдать неликвиды - так и так убыток.
        - Хорошо, - согласилась Лена, - только выпишите мне счет: я оплачу.
        Нежданный гость кивнул и улыбнулся:
        - Не смею больше задерживать.
        Мужчина в белом костюме развернулся и направился к своему «Гелендвагену».
        Лена не успела ни попрощаться, ни поблагодарить. Быстро поднялась и произнесла ему вслед:
        - Меня Леной зовут.
        - Я в курсе, - ответил Леонид Петрович. Остановившись, посмотрел на нее. Не мельком взглянул, а изучающе. Заметно было - то, что предстало его взору, не разочаровало хозяина здешних мест.
        Через несколько минут после того, как «Гелендваген» умчался по дороге в направлении поселка Ветрово, к домику подбежал Владимир.
        - Что здесь нужно было Чагину? - спросил он.
        - Леонид Петрович приезжал познакомиться.
        - Ну и как?
        - Был вполне любезен. Предложил помощь.
        - Будьте с ним поосторожнее. В былые годы сей господин был в большом авторитете.
        Сразу после полудня с дороги свернула фура, груженная досками, за фурой двигался обшарпанный микроавтобус. Фура осторожно объехала «Вектру», а микроавтобус остановился рядом с машиной Лены. Из автобуса с переднего пассажирского сиденья вылез молодой человек в костюме и при галстуке, а следом стали выбираться смуглые рабочие.
        Молодой человек подошел к Лене и протянул ей бланк счета-фактуры.
        - Вот, оплатите материалы в любое удобное для вас время в конторе базы, это при въезде в Ветрово.
        Лена взглянула на сумму, указанную в счете:
        - Нет никакой ошибки? - удивилась она. - Тут указано: ровно две тысячи рублей.
        - Это списанные материалы, мы их отпускаем по себестоимости. А работу оплатите отдельно. Ориентировочно получится столько же или около того.
        - То есть вы хотите сказать, что за четыре тысячи у меня будет деревянный забор?
        Молодой человек кивнул и огляделся.
        - Колышки межевые вижу. А за домом забор к речке выведем. Не возражаете?
        Лена пожала плечами.
        - Как вам удобнее, так и делайте.
        Посланец Чагина махнул рукой рабочим и крикнул:
        - Разгружаемся! Только побыстрее!
        И тут же в его кармане зазвонил телефон. Молодой человек поднес мобильник к уху и сразу протянул аппаратик Лене.
        - Вас спрашивают.
        Лена взяла телефон и услышала:
        - Это Леонид Петрович. Насколько я понимаю, сейчас там у вас закипит работа. И, судя по всему, строители до глубокой ночи будут мешать хозяйке наслаждаться отдыхом. А потому у меня к вам предложение. Или просьба, если хотите… Только не отказывайте, пожалуйста.
        - Как я могу, когда вы оказали мне такую услугу?
        - Вот и вы окажите мне услугу. То есть не услугу, а честь. У меня сегодня намечается небольшая вечеринка - человек на сорок-пятьдесят. Приходите и вы. Будут уважаемые люди, кое-кто их артистов, политиков, бизнесменов… Понравится вам или нет, не знаю, но все лучше, чем слушать стук молотков и туркменские ругательства. Я пришлю за вами машину. Два часа вам хватит на сборы?
        - Вполне, - ответила Лена.
        Предложение участвовать в вечеринке поступило так неожиданно, что она не успела подумать и отказаться. Выезжая за город на лето, Лена прихватила почти весь свой гардероб, и вовсе не потому, что собиралась менять часто одежду. Но ведь мама решила сдать квартиру на время своего отсутствия, и на объявление откликнулась аспирантка университета. Может, конечно, жиличка ни на что и не позарится, однако все равно лучше держать гардероб поближе, хоть он и не изобилует дорогими вещами. Теперь Лене предстояло выбрать из него то, в чем можно пойти на мероприятие, в котором наверняка будут участвовать люди, разбирающиеся в веяниях непостоянной моды и обращающие внимание на то, как и во что одеты окружающие. Нельзя сказать, что ей не в чем было выйти в свет, но если к Леониду Петровичу придут люди известные, а значит, состоятельные, Лене не хотелось выглядеть среди них белой вороной или того хуже - ощипанной курицей.
        Рабочие пилили, стучали молотками, вкапывали столбы, а Лена в спальне перебирала свои вещи. Достала серые в горошек летние атласные туфельки на шпильке. Туфельки были почти новые, она пару раз только выходила в них куда-то ненадолго и то только для проверки. Хорошие туфельки, и смотрятся дорого, но подобрать к ним одежду почти невозможно.
        Выручила Зина. Она появилась внезапно и спросила:
        - Куда-то собираешься?
        - Чагин пригласил на вечеринку.
        У соседки округлились глаза.
        - Да ты что?
        - Теперь не знаю, в чем идти.
        Зина увидела туфельки и оценила:
        - Классные! Можно только в них идти, остальное уже неважно.
        Затем соседка подумала немного и сказала:
        - Ладно. У меня есть серое шелковое платьице в горошек и шифоновый шарфик в комплект. Я их в девяносто шестом году отхватила в Варшаве на Маршалковской в магазине итальянской моды на распродаже. Я тогда челночила, взяла комплектик на продажу, а потом решила оставить себе, но так и не сподобилась обновить. Сначала все дела отвлекали, а вскоре меня вширь понесло. Раньше-то я такая же, как ты, худенькая была.
        Лена взяла свои туфельки, еще кое-что и отправилась к соседям. Зина напрасно наговаривала на себя: она не была толстой. А платье смотрелось так, словно его только что принесли из дорогого бутика. И оно оказалось Лене впору. То есть не просто подошло, а подошло идеально. К тому же выяснилось, что Зина неплохой парикмахер.
        Белый «Мерседес» ехал вдоль высокой кирпичной стены, завернул за угол и остановился возле металлических раздвижных ворот. И тут же следом подлетел и резко затормозил желтый спортивный кабриолет. «Мерседес», принадлежавший Чагину, впустили на территорию без досмотра, а вот к кабриолету подошел охранник с рацией. Но девушку, сидящую в нем, судя по всему, узнал и потому задерживать тоже не стал.
        Территория парковки была вымощена розовой брусчаткой. Лена вышла из «Мерседеса» и увидела вылезающую из кабриолета известную телеведущую, участницу многих протестных акций, на которых она критиковала власть в выражениях отнюдь не парламентских. Во время и трансляций, и репортажей с митингов телевизионщики не решались доводить эти выражения до слуха зрителей, а потому заменяли их попикиванием. Звезда оппозиции внимательно посмотрела на Лену, вероятно, пытаясь вспомнить, кто она. Дорогой лимузин свидетельствовал о неслучайном появлении здесь незнакомки, поэтому телезвезда улыбнулась и кивнула Лене, как старой знакомой.
        На стриженой лужайке перед домом рядами выстроились столы, стоящие под навесами. Под одним из таких навесов расположился скрипичный квартет. Ненавязчиво звучала мелодия «Бранденбургских концертов».
        Так уж получилось, что обе девушки направились к дому вместе.
        - Нестареющая классика, - улыбнулась телезвезда Лене и показала глазами на ее платье в горошек. - Лагерфельд почти полностью повторил свою давнюю модель. Я, когда была весной в Милане на неделе моды, хотела взять именно этот наряд, но цену такую влупили, что просто…
        Оппозиционерка выругалась.
        По ступеням им навстречу спустился Чагин, который, едва кивнув телеведущей, поцеловал руку Лене.
        - Очень рад видеть вас, Леночка, я почти и не надеялся, что вы примете мое предложение.
        - Не люблю быть неблагодарной.
        Но телезвезда не хотела оставаться незамеченной.
        - Ах, Ленчик, - томно глядя на хозяина поместья, протянула она, - ты специально для меня попросил музыкантов исполнять моего любимого Вивальди?
        - Вообще-то это Бах, - шепнула Лена своей спутнице.
        Но та, словно не заметив замечания, продолжала:
        - У меня к тебя просьба, Ленечка. Надо профинансировать одно мероприятие. Деньги там небольшие…
        - Если небольшие, тогда управитесь без меня, - отмахнулся Чагин и осторожно коснулся локтя Лены.
        Придерживая ее таким образом какое-то время подле себя, он встречал гостей, как бы показывая, что девушка тоже хозяйка этого вечера. Среди прибывающих Лена узнала вице-губернатора города, парочку очень популярных в недавнем прошлом киноактеров и двух девушек из раскрученного телеканалами вокального трио. А третья участница музыкального коллектива обнаружилась вскоре за столом рядом с невысоким лысым человечком с крысиными повадками, похожим на беглого олигарха. Но только похожим, вероятно. Еще здесь были известный дирижер и модельер, определяющий направление российской моды. Модельер, кстати, взглянув на Лену, поднял вверх большой палец. Потом посмотрел на ее туфельки и причмокнул, после чего заметил шифоновый шарфик и показал уже два больших пальца.
        - Вы - прелесть! - довольно громко сказал он. - Я обязательно передам Лагерфельду, что его композиция усовершенствована черным шелковым клатчем и смотрится восхитительно идеально.
        Маленькую шелковую сумочку Зина сунула Лене в самый последний момент, когда та уже направлялась к ожидающему ее «Мерседесу».
        Вскоре гости забыли, для чего они прибыли сюда, хотя, может быть, и не знали этого изначально: люди разделились на группы или на пары, начались оживленные беседы о жизни, о любви или о чем-то более приятном большинству собравшихся - о бизнесе, например. На хозяина никто не обращал внимания, и Леонид Петрович решил поговорить с Леной без посторонних глаз. Он предложил ей осмотреть дом, сообщив, что недавно надстроил его и расширил и в обновленном здании это первый прием гостей.
        Холл первого этажа остался прежним, рассказывал Чагин, так как интерьер с самого начала создавался в стиле охотничьего домика, и ему не хотелось ничего менять в нем, наоборот, он только старается пополнять коллекцию новыми трофеями. Но смотреть на висящие на стенах головы оленей, волков, медведей у Лены не было желания, и потому они перешли на увитую виноградом террасу. Расположились у стола, на котором, по словам хозяина, всегда стоял самовар, а специально обученные люди следят за тем, чтобы в нем всегда была горячая вода. И теперь Леонид Петрович предложил Лене попробовать присланный ему из Китая белый чай. Тут же сама собой завязалась беседа о его одиночестве, хотя говорил, разумеется, в основном Чагин, рассказывая о том, что ему без малого сорок, что долгие годы жизни он занимался всякой ерундой, вместо того чтобы посвятить все дни своего пребывания на земле одной цели - сделать счастливой жизнь всего одной женщины. Он, мол, понял это давно, однако до сих пор не встретил такую, ради которой можно отказаться от всего, чем дорожил прежде.
        - До вчерашнего дня не встречал, - уточнил Леонид Петрович.
        Конечно, Лена поняла, кого Чагин имеет в виду, и немного растерялась, когда тот заглянул в ее глаза, чтобы увидеть реакцию. А потому ответила, что для нее его слова полная неожиданность, и вообще она тяжело сходится с людьми, а с мужчинами тем более.
        - Если честно, - призналась Лена, - у меня был только муж, да и то мы с ним были знакомы с детства…
        Проговорившись, она смутилась, ощутила, что краснеет, и даже хотела прикрыть лицо руками, чтобы это было не так заметно, но все же договорила:
        - И тем не менее я в нем ошиблась. Не в нем, конечно, а в своем отношении к нему, в своих чувствах, которых, кажется, и не было вовсе.
        Чагин слегка коснулся ее ладони и шепнул:
        - Все будет хорошо. Я обещаю.
        Неподалеку в беседке, тоже увитой цветами, за столиком, на котором стояли ведерко со льдом и бутылка виски, сидели всемирно известный дирижер и популярная телеведущая.
        - Малик Рустамович, - спросила оппозиционерка, - когда вы приехали к Чагину, что играло, не помните?
        - Как не помню? Очень даже хорошо помню. Я приехал, увидел вас, и во мне заиграла кровь.
        - Да я не о том! Музыканты на своих скрипочках чего-то там пиликали. Что именно?
        - Они исполняли «Бранденбургские концерты» Баха, моя дорогая. Точнее, концерт номер три, вторую его часть - адажио с фригийским кадансом.
        - Я так и подумала, - кивнула телезвезда. - А вот девушка, которая была рядом со мной, Лена, кажется… Кто она вообще такая?
        - Вы не знаете? Шутите? - не поверил дирижер. - Странно, что вы, которая все и про всех знает, кто с кем, когда и сколько раз… Не может быть, чтобы вы не знали то, что всем давно известно…
        - Перестаньте издеваться! - разозлилась телезвезда. - Меня… то есть ее представляли мне как-то, короче, нас знакомили, а я вдруг забыла, кто она и чем занимается.
        Дирижер сделал небольшой глоток из стаканчика с виски, замер, размышляя, вернул стакан на стол и развел руки в стороны.
        - Эта девушка, ее зовут Елена, помимо того, что красавица и умница, всего-навсего родная и очень любимая племянница… единственная, кстати…
        Дирижер сделал паузу.
        - Кого? - вскричала телеведущая.
        - Кого, кого… Нынешнего президента России.
        - Блин, кажется, я лоханулась, - прошептала оппозиционерка. - Надо срочно ее найти и как-то подружиться, что ли…
        - Боюсь, у вас это не получится, моя дорогая: к ней наверняка уже выстроилась очередь из оппозиционных банкиров.
        Когда через какое-то время Леонид Петрович с Леной снова появились на лужайке перед домом, они сразу оказались в центре внимания. Причем Лене показалось, что Чагина-то вроде не особенно замечают. Зато к ней почему-то многие приставали с разговорами на непонятные и неожиданные для нее темы. Модельер спросил, не хочет ли она стать лицом какого-нибудь европейского модного дома. Вице-губернатор поинтересовался, не думает ли Лена о государственной службе, потому что в городской администрации освобождается должность начальника отдела общественных связей. Солистки популярного ансамбля пожелали с ней сфотографироваться, а угрюмый человек, назвавшийся кинорежиссером, предложил роль в новом телепроекте… Лена не успела ему ничего ответить, потому что ее подхватила под руку взбудораженная телеведущая и потащила к дому.
        - Господа, господа! - закричала телезвезда. - Нам с Леночкой надо о многом переговорить, посекретничать. Мы давно с ней не виделись, почти с самых университетских времен…
        Это было так удивительно, что Лена растерялась.
        - Вы тоже учились на историческом? - шепотом спросила она спутницу.
        - Да какая разница, - ответила та. - При чем тут мое образование?
        Перед самым входом в особняк телезвезда задумалась.
        - Нет, лучше остаться на воздухе, - сказала она, - все, что связано с домами, мне давно надоело.
        И притащила Лену в беседку, где на столе стояло ведерко с таявшими в нем кусочками льда. Телеведущая заглянула в него, потом под стол.
        - Микрофоны ищете? - пошутила Лена.
        - Типа того, - кивнула светская львица. После чего обернулась по сторонам и перешла на шепот: - Как дядя поживает?
        - Нормально, вероятно, - ответила Лена, - он в Москве сейчас.
        - Это понятно, - продолжала наседать оппозиционерка. - А когда вы с ним виделись в последний раз?
        - При чем тут мой дядя? - удивилась Лена. - Вы разве с ним знакомы?
        Телезвезда кивнула и продолжила:
        - Когда виделись с ним в последний раз, о политике не говорили?
        - Нет, - покачала головой Лена, - мы никогда не говорим с ним о политике. И потом, мы встречались давно, когда он еще с тетей жил.
        Глаза телезвезды округлились:
        - А теперь он с тетей не живет? Ваш дядя бросил тетю?
        - Оставил, развелся, ушел - как вам удобнее понимать, так и считайте. Он сейчас в Москве, а тетя в Туапсе. Мама как раз у нее отдыхает. Только почему вас это интересует?
        - Погодите… - замотала головой оппозиционерка. - Это ж надо, а? И ведь никто ни ухом ни рылом!
        Она выхватила из сумки телефон и начала нажимать на сенсорный экран.
        - Где же тут чертов Интернет? Что-то я не могу войти. Эти айфоны - просто отстой, вечно подводят!
        Девушка вскочила с кресла и унеслась из беседки.
        - Леня! Леонид Петрович! Эй, кто-нибудь! Откуда здесь можно выйти в Интернет?
        Лена не могла понять, что произошло с собеседницей, о чем та хотела поговорить с ней и почему интересовалась мужем тети, проживающей безвылазно в Туапсе. Мужа тети, невысокого лысого армянина, Лена видела один раз в жизни, когда после первого курса отдыхала вместе с мамой в доме ее двоюродной сестры.
        Вскоре скрипки стихли, очевидно, гости решили отдохнуть по-настоящему. Лена какое-то время оставалась в беседке одна, смотрела на красные кирпичные стены огромного дома, вспоминала свой разговор с Чагиным и не знала, радоваться ей или огорчаться от того, что уважаемый и, очевидно, очень богатый человек практически признался ей в любви. Конечно, сама она его не любит. Мужчина, разумеется, интересует ее немного, тем более что он, не успев толком познакомиться, ненавязчиво сумел сделать подарок - забор вокруг ее домика. Наверняка, когда Лена вернется домой, ограда уже будет стоять. Интересно, с крылечка можно еще увидеть поселок или взгляд упрется в глухую дощатую стену?
        Она поднялась и пошла к остальным гостям. На небольшой помост забралась троица из популярного вокального ансамбля. Загремела музыка, и девицы стали пританцовывать, извиваться телами, касаться друг друга спинами, припевая:
        Ах, мама, мама, что мы будем делать,
        Когда наступят зимние холода,
        Ведь у тебя же нету зимнего платочка,
        А у меня ведь нету зимнего пальта…
        Танец был более чем откровенный, причем девушки почти не шевелили губами, вероятно, приготовились к этому выступлению заранее, и сейчас звучала фонограмма. Музыка смолкла, одна из певиц выкрикнула пронзительным голосом и почему-то с ярко выраженным южнорусским выговором:
        - Йес! Нечего носить!
        И тут же на сцене появился Чагин с тремя пакетами, в которых оказались коротенькие беленькие шубки. Девушки примерили их и стали посылать собравшимся воздушные поцелуи.
        Потом популярный некогда народный артист исполнил грустную песенку про актера, которого все забыли и не узнают на улицах даже старушки, которым он когда-то являлся в сказочных снах. И хотя он периодически забывал слова, Леонид Петрович вручил ему сразу два подарка: мушкетерскую шпагу и абонемент на домашние матчи городской футбольной команды.
        - А вы случайно не поете? - спросил Лену стоящий рядом дирижер.
        - Иногда, - ответила она. И добавила: - Но только не за подношения. К тому же здесь оценивают не исполнительское мастерство, а какие-то иные заслуги.
        - Значит, я вас не услышу, - посетовал режиссер и достал из кармана маленькую фляжку. - А могли бы вместе что-нибудь исполнить. Я, между прочим, хотел стать оперным певцом, а потом понял, что исполнителей много, дирижеров же единицы.
        Мужчина протянул Лене свою флягу:
        - Чачи хотите?
        Девушка покачала головой.
        - Напрасно отказываетесь, хорошая вещь. Но все равно привет дяде.
        - Передам при встрече, - пообещала Лена, не понимая, почему все вдруг прицепились к ее родственнику, о котором она и думать-то забыла.
        Веселье продолжалось. Вице-губернатор старательно исполнил арию мистера Икс, но ему ничего не вручили, лишь некоторые присутствующие похлопали из вежливости, а оба старых народных артиста на всякий случай крикнули «Браво!». Вскоре начались танцы. Лену наперебой приглашали, однако она успела лишь раз потанцевать с режиссером, напомнившим ей, что предложение о роли в телесериале остается в силе, а потом еще с вице-губернатором, который признался, что был сегодня не в голосе. После чего у нее оказался всего один партнер по танцам - Леонид Петрович Чагин. Правда, и с ним Лена танцевала не очень долго. Потом они посидели какое-то время на террасе возле самовара, снова вернулись к гостям, и тут же зажглись фонари - солнце закатывалось за высокие ели, время пролетело незаметно.
        Домой ее отвезли на том же белом «Мерседесе», на котором и доставили в резиденцию Чагина. Леонид Петрович тоже находился в машине. Путь показался коротким, и когда подъехали к высокому забору, Лена решила, что водитель ошибся адресом, но потом вспомнила о подарке соседа и рассмеялась.
        - Вам понравилась моя вечеринка? - поинтересовался Леонид Петрович.
        - Забавно. А вообще понравилась: я ведь впервые на подобном мероприятии.
        - Если есть желание, буду проводить их почаще. Хоть каждый день.
        - Хорошего понемножку, - улыбнулась Лена.
        - Тогда не откажите в любезности позволить иногда по-дружески навещать вас.
        - Буду рада вам в любое время.
        Лена сказала так и поняла, что это не совсем правда. Но, с другой стороны, всего лишь проявление любезности, не более того.
        Была почти полночь. Странный день свернулся клубком где-то за лесом, все впечатления съежились, плотно сцепившись друг с другом, словно Лена скомкала их перед тем, как уместить в своей сумочке.
        На двери домика висел листок с запиской от Зины: «Я приходила кормить цыпленка, а потом отнесла его к Валентине Васильевне. Мало ли что».
        Что значит это «мало ли что»? Неужели Зина могла подумать, что Лена не вернется домой ночевать? Но, как бы то ни было, день прошел замечательно, было весело и познавательно. И, главное, ей признались в любви. Или почти признались. А все равно приятно. Лена опустилась на кровать, хотела подумать, нужно ли ей это, но сил размышлять на такую серьезную тему уже не было.
        Зина, похоже, растрезвонила на всю округу, что новую жительницу поселка Чагин пригласил к себе на закрытую вечеринку. А потому с утра под разными предлогами к Лене потянулись соседи, видимо, дождавшись, когда та позавтракает, выйдет из домика и готова будет ответить на все их вопросы.
        Первыми, разумеется, появились Ушатовы. И стали восхищаться забором - надо же было придумать какой-то предлог для столь раннего визита. Владимир начал вымерять забор шагами, а когда закончил, поинтересовался:
        - У тебя сколько земли? Вроде должно быть пятнадцать соток, а здесь получается пятьдесят на пятьдесят, то есть четверть гектара. Не считая берега реки, который твоим быть не может по определению, так что всего соток тридцать.
        - Какая-то ошибка, - не поверила Лена, - мне чужого не надо.
        - Это теперь не чужое, а твое. Хозяин всей окрестной земли Чагин, он-то, видимо, земельки тебе и прирезал. А забор шикарный - отструганные осиновые досочки. Их только морилкой надо покрыть, красота получится.
        Теперь только Лена заметила, что территория ее участка значительно увеличилась. Раньше «Вектра» стояла на накатанной колее, которая проходила за границей ее территории, а теперь колея оказалась на участке, и машина, казалось, стояла совсем рядом с домом.
        - Чем уж ты ему так угодила? - поинтересовалась Зина и хихикнула.
        - Ему платье твое очень понравилось. И шарфик тоже.
        - Я так и знала, что надо было самой туда идти.
        Зина засмеялась и посмотрела на мужа, который с суровым лицом продемонстрировал ей кулак.
        Вскоре на участке появилась высокая седая женщина, которая представилась, едва пересекла невидимую линию будущих ворот:
        - Меня зовут Валентина Васильевна. Спасибо вам за цыпленка, он очень славный. Обещаю, что я его не съем. Хороший у вас забор, тут одних материалов тысяч на сто.
        - Нет, больше. Кубов двенадцать строганой осиновой дюймовки плюс металлические столбы, профиль, то да се - двести пятьдесят тысяч, - подытожил Владимир. И после паузы уточнил: - Вместе с работой триста пятьдесят.
        - Как? - не поняла Лена. - А с меня попросили всего четыре.
        Соседи переглянулись и промолчали.
        Следующим подошел высокий блондин с накачанным торсом. Лена поняла, что это компьютерный гений Альберт. Или, как называли его Ушатовы, Алик-бабник. Он подтвердил, что за такой забор с него бы содрали никак не меньше трехсот тысяч.
        Разговор продолжался и переходил на разные темы. Лена ловила себя на мысли, что ей легко с этими людьми, словно давно знакома с ними и живет бок о бок много лет в дружбе и при постоянном общении. Вот и сейчас они беседовали о садовых вредителях, о том, что предстоящее лето должно принести много грибов, потому как в прошлом году грибница отдыхала, а минувшая зима была снежной; что к поселку обещают подвести газовую трубу - топить газом, конечно, накладно, но, учитывая большой расход дров и все возрастающую их стоимость, все равно газ получается выгоднее.
        Все это еще совсем недавно не интересовало Лену, но теперь она слушала с вниманием и даже задавала вопросы, на которые получала сразу несколько ответов, зачастую взаимоисключающих. Представлялось, что все лето пройдет в таких разговорах, а потом… Потом будет возвращение в город и новая работа. Хотя… А вдруг не будет ни города, ни работы, вдруг что-то переменится кардинально? Лена чувствовала, что обязательно произойдет что-то очень важное, такое, что совершенно изменит ее жизнь. Только где оно, это очень важное? И с кем связано? С Леонидом Петровичем Чагиным? Нет, насчет него она не уверена. Мужчина значительно старше, занимает в обществе определенное положение, встречается и даже водит дружбу с людьми, с которыми она никогда и не думала оказаться рядом. Но ведь вчера оказалась, общалась с ними, и ее приняли как равную. Да и эти люди, которые сейчас так мило беседуют с ней, тоже считают ее близкой и понятной им.
        - Ну что, сегодня приходите все к нам на шашлычки, - предложил Владимир. - Наш уважаемый академик тоже обещался нанести визит. Вообще-то мы с ним за неделю об этом сговорились.
        - Неужели? - удивился Альберт. - Он разве планирует участие в подобных сборищах?
        - Просто академик не каждый день водочку употребляет и заранее подготавливает свое сознание к пустым разговорам. Я бы и генералов пригласил, но они, как оказалось, улетели с женами в Турцию.
        - Зачем им Турция понадобилась? - удивилась Валентина Васильевна. - Ведь здесь гораздо лучше.
        - Может, решили еще раз взять штурмом Измаил? - пошутил Альберт.
        - Измаил теперь украинский, - напомнил отставной опер. - Кстати, моя бывшая жена как раз оттуда родом. Такая упертая была - каждую ночь приходилось штурмом брать.
        - Дурак! - рассмеялась Зина и хлопнула мужа по спине.
        - Ну у тебя и ручища, - поморщился Ушатов.
        Ранние гости ушли, и Лена не знала, чем ей заняться. А потому решила съездить в Ветрово. Зашла в контору лесобазы и оплатила счет, спросила, сколько должна за возведение забора, и услышала в ответ, что работа еще не выполнена полностью. Потом она посетила торговый центр, а затем рынок, где побродила по рядам, просто убивая время. Когда вернулась к своему домику, увидела, что Чагин опять прислал рабочих. Те как раз тонировали новенькие доски забора пропиткой и навешивали раздвижные металлические ворота.
        Вечером, когда начали насаживать на шампуры куски мяса и помидоры, появился профессор Сурин. Андрон Акатович оказался крепким стариком. Пришел он в костюме, словно на торжественный прием, но сразу же снял пиджак и остался в белой рубашке при галстуке.
        - Мне соседи все уши уже прожжужали про вас, - улыбнулся он Лене. - Такая девушка! Такая девушка!
        - Но вы разочарованы? - спросила та.
        - Как раз наоборот. Вы именно такая, как мне и описывали, даже лучше.
        Сурин вообще оказался не только крепким, но и довольно болтливым старичком. Высказывал свое мнение по любому поводу, и оно всегда было прямо противоположным мнению большинства присутствующих. Главным доказательством его правоты была одна и та же фраза, которую Андрон Акатович повторял, улыбаясь светло и устало:
        - Уж поверьте мне, пожилому человеку, много повидавшему в жизни, в том числе падение идолов и крушение идеалов.
        - Вы заведовали кафедрой научного коммунизма? - вспомнила Лена.
        - Не только заведовал, но и являлся одним из ведущих специалистов в стране в этой области. Учебники для вузов выходили под моей редакцией. Но потом, когда прежняя идеология была развенчана, хотя, пожалуй, даже гораздо раньше, я начал говорить, что движущей силой исторического процесса является не классовая борьба, а нечто совсем иное.
        - Что же именно? - спросила Лена.
        Сурин промолчал. Но за него ответил Владимир, укладывавший шампуры с мясом на мангал:
        - Технический прогресс. Если бы не развитие производственных технологий…
        - Величайшее заблуждение! - перебил его Андрон Акатович. - То, что толкает вперед и науку, и общество, - не что иное, как извечная борьба добра и зла. Общество стремится к совершенству, которого не сможет достичь, судя по синусоидальному характеру развития человеческой цивилизации, никогда. Мы то на пути к совершенству, то движемся в обратном направлении, оставаясь, по сути, на одном и том же месте. Техническая революция - это всего-навсего облегчение труда и быта, что для развития общественного сознания имеет, конечно, какое-то значение, но - второстепенное. Общество совершенствуется в процессе борьбы за идеалы, которые, увы, само же и придумывает. Вернее, его представители, порою не самые лучшие. Разделять общество по категориям по отношению к собственности на средства производства не совсем точно. И там, и там есть злодеи и подонки, и трудно сказать, где их больше. Почему работодатель обязательно должен обзываться эксплуататором? Он дает людям возможность работать и содержать свои семьи. Не было бы работы, даже вполне честные люди, чтобы прокормить себя, пошли бы грабить и убивать. Для того
чтобы выбирать идеалы, надо определиться с понятиями, что такое добро и что такое зло. А уж потом, точно и обоснованно определившись, надо уничтожать носителей зла…
        - То есть как уничтожать? - не поняла Зина. - Расстреливать, что ли?
        - По-разному. Но в случае активного противодействия, вызывающего вооруженные конфликты, чтобы пресекать их возникновение, можно уничтожать носителей зла и физически.
        - И это правильно, - согласился Владимир, подмигивая Лене. - Мне, например, поведение Альберта не нравится. Будь я из числа тех, кто принимает решения, я бы тогда этого Альберта…
        - Мне кажется, такое уже было в истории, когда коммунизм, которого никто не видел, объявили добром для всех, а капитализм - злом, - сказала Лена. - И тех, кто мешает строительству неизвестного всем общества, уничтожали. Сами же говорили, что добро и зло - понятия надклассовые.
        - Не все так просто, - покачал головой Сурин. - Возьмем, к примеру, господина Чагина. Милейший человек, скажете вы. Даже благодетель, можно и так сказать. Но, по мне, он - носитель абсолютного зла. Сатана ведь тоже внешне прекрасен и благороден, чтобы ликом своим и речами смущать сердца людей, а в особенности женщин. Вы, вероятно, думаете, что Чагин - ангел?
        - Мне ли не знать, кто он, - усмехнулся бывший опер.
        - Вы могли бы его убить ради спасения других людей?
        - Вот так запросто? - переспросил Владимир. - Без повода и конкретной причины?
        Ушатов задумался, а старик улыбнулся Лене:
        - А я бы убил. Подкараулил бы его в темном переулке, и… или засел бы где-нибудь тут в кустиках с ружьецом и вечерочком пальнул бы в окно его машины. А потом лесом, лесом, под покровом темноты в свой домик… А лучше бы сел в машину и в город, где несколько десятков человек подтвердят, что я в это время сидел на совещании…
        - А если не подтвердят?
        - Да уж придумал бы себе алиби.
        - Хватит! - пресекла опасный разговор Зина и посмотрела на Лену: - Вот ты была у него в доме - о чем хоть с ним говорили? Чагин вспоминал о нас?
        Лена пожала плечами.
        - Говорил. Сказал, что Володя приходил к нему с идеей создания охранной фирмы, но он не собирается идти ему навстречу, потому что у него есть своя собственная, а посему может Володю сторожем взять, если тот попросит…
        - Сволочь! - почти равнодушно произнес бывший полицейский.
        - Согласен, - прозвучал голос Альберта. - Я Чагина почти семь лет знаю. Пришел к нему за инвестициями, сказал, что у меня в министерстве хороший знакомый и можно заключить договоры на создание компьютерных программ для государственных учреждений. Правда, оплата, к сожалению, будет только после сдачи заказа, без всяких авансов и предоплат. Надо же технику хорошую брать, людей на работу, зарплату всем платить. И что? Леонид Петрович попросил ввести его в состав учредителей. Ему, стало быть, пятьдесят один процент акций, а мне сорок девять. Я согласился, дело пошло! Мое дело, учтите! Но через полтора года он провел эмиссию акций, и моя доля уменьшилась в десять раз. Пришлось ему же и продать свои обесцененные акции. А потом Чагин вообще перепродал предприятие своему приятелю, какому-то Тимофееву. Причем за очень хорошие деньги.
        - Тимофееву? - удивилась Лена. - Его Иваном Алексеевичем зовут, а предприятие называется… то есть называлось «Майфербайт»? Я там работала. Недолго, меньше двух лет. Теперь фирма закрывается.
        - Я в курсе, - кивнул Алик-бабник. - Это моя родная контора, название сам придумал. А если честно, то подсказала одна аспирантка с журфака - у нас тогда любовь была. Обидно, создавал фирму на века, люди ко мне пришли очень талантливые, поверили мне, и вот из-за зарвавшегося…
        - Короче, и у вас есть повод! - обрадовался Сурин.
        - Повод… - усмехнулся Альберт. - Вон Валентину Васильевну спросите, как пятнадцать лет назад Чагин предложил крышевать ее бизнес - чтобы процветал принадлежащей ей универсам, чтобы зарождающаяся торговая сеть «Валентина» развивалась…
        - Торговая сеть «Валентина»? - снова удивилась Лена. - Это которая по всему городу сейчас гипермаркеты ставит?
        - Та самая. Только принадлежит она теперь не нашей уважаемой соседке, а Леониду Петровичу, который, спасибо ему и на том, хоть что-то ей дал взамен, а не закатал старушку в бетон…
        Альберт обернулся к молчащей Валентине Васильевне:
        - Простите, что выдал вашу тайну…
        Пожилая соседка кивнула:
        - Я думала, все уж знают про это. Забрал он у меня все, что имела, что собрала за годы работы в торговле. Правда, выделил здесь участок и даже дом мне построил. Понял, вероятно, что лучше так сделать, чем ждать, что я киллера найму.
        - Мясо, кажется, подгорело! - закричала Зина. - Мы тут болтаем, болтаем, а последить за шашлыком некому… Да и все равно разговоры не имеют смысла, никто его не убьет. По крайней мере, никто из нас. Я-то вообще считаю, что Чагину повезло в жизни, каждый хотел бы оказаться на его месте… Вот он на Леночку глаз положил, так что, его теперь Алик за это убить должен?
        - За это не убью, - согласился Альберт.
        - Никто на меня глаз не положил, - возразила Лена, чувствуя, что краснеет. - Леонид Петрович может какие угодно планы строить в отношении меня, но я сама выбираю, с кем мне встречаться и с кем строить свою жизнь…
        Уже ночью, вернувшись домой и укладываясь в постель, Лена подумала, что Леонид Петрович, возможно, и имеет какие-то недостатки, но абсолютным злом, как уверяет профессор Сурин, не является. В свое время, в те годы, когда для того, чтобы выжить, занимаясь бизнесом, надо было быть жестким человеком, возможно, он и действовал не всегда законно, но Чагин никого не убил и ни у кого ничего не забрал даром. Теперь все эти обиженные люди могут говорить о нем что угодно, но ведь они не бедствуют: им не приходится вкалывать за гроши, экономить от зарплаты до зарплаты, которая неизвестно еще, будет или нет. Соседи, конечно, милые люди, но они, видя возвышение одного человека, невольно сравнивают себя с ним и свои неудачи списывают на его злую волю. Леонид Петрович, возможно, сложный человек, но не злодей. Во всяком случае, не выглядит таковым. И вообще, разве столько успешных и уважаемых людей приехали бы к нему на вечеринку, будь он злодеем?
        Лена закрыла глаза и увидела себя за столом, на котором стоял самовар. Напротив развалился в плетеном кресле Чагин и, закинув ногу на ногу, смотрел на нее и улыбался…
        Прошла неделя, в течение которой события развивались стремительно. На следующее утро после того разговора об абсолютном зле Лену разбудил телефонный звонок.
        - Простите, что рано, - прозвучал голос Леонида Петровича, - просто у меня к вам есть предложение. Но если вы еще отдыхаете…
        Лена посмотрела на часы - ровно девять.
        - Давно уже не сплю, просто лежу. Вчера с соседями полночи сидела - делали шашлыки, говорили о жизни.
        - Все равно извините. Просто я тоже вчера встречался с бывшими деловыми партнерами, и один из них, Тимофеев, узнав, что я ищу на хорошую должность ответственного человека, желательно молодую женщину, рекомендовал вас. Ведь вы работали в его фирме?
        - Да, - призналась Лена. - Только должность у меня была совсем не ответственная, и…
        - Я в курсе, - не дал ей договорить Чагин. - Но он сказал, что вы были не просто офис-менеджером, а скорее его заместителем по общим вопросам: по связям с общественностью, с коллективом, а еще занимались рекламой…
        - В принципе он прав, - согласилась Лена, выбираясь из постели. - Я как-то не думала даже, что должность офис-менеджера - это не только секретарские обязанности. К тому же от меня требовали исполнять работу помощника генерального, планировать распорядок его рабочего дня, назначать встречи и контролировать выполнение подчиненными данных им указаний.
        - Мне нужен человек с опытом именно такой работы, - обрадовался Леонид Петрович. - А познакомившись с вами, я никого другого на этой должности уже и не представляю. Если я через пару часиков пришлю за вами машину, будете готовы приехать ко мне для разговора?
        - Соберусь гораздо раньше.
        Разговор закончился, и только сейчас Лена поняла, что согласилась очень быстро и легко, не взвесив «за» и «против». Само по себе предложение было более чем странное, ведь до этого Чагин не говорил, что кого-то ищет на такую должность. Потом, у него же наверняка есть человек, исполняющий данную работу, и, может быть, даже не один, учитывая большое количество предприятий, принадлежащих ему или полностью от него зависящих. На вечеринке Леонид Петрович уверял, что мечтал встретить женщину… нет, встретить любовь всей своей жизни, и теперь, увидев ее, понял: мечта его осуществилась. Кажется, так он говорил. И после этого Чагин предлагает ей работу? Странно.
        А может, предложение - фикция? Мужчина просто хочет приблизить ее к себе, сделать зависимой, контролировать каждый ей шаг, чтобы с ней рядом не смог появиться кто-нибудь другой? Но вряд ли он сомневается в том, что кто-то из ее окружения сможет конкурировать с ним. А вдруг кто-нибудь из тех, кто был на вечеринке, как-нибудь высказался в ее адрес, восхитился, например, или в присутствии Чагина заявил, что хотел бы видеть ее, такую тихую и незаметную прежде, рядом с собой? Кто это мог быть - вице-губернатор, дирижер? Но и тот, и другой уже в возрасте, дирижеру вообще уже далеко за пятьдесят.
        Лена поняла, что лучше не думать об этом. Не надо гадать о том, чего, может быть, и не было вовсе.
        На сей раз Чагин прислал за ней белый «Кайен». Ворота усадьбы, когда автомобиль подъехал, раздвинулись, машина, почти не сбросив скорость, влетела на покрытую розовой брусчаткой парковку, развернулась и остановилась почти у самого крыльца. Лена вышла и посмотрела на дом.
        - Вас ждут, - сказал водитель.
        То, что Леонид Петрович не встретил ее, нисколько не задело Лену, ведь она прибыла устраиваться на работу, а начальник не обязан ожидать будущую подчиненную и открывать перед ней двери. Девушка вошла в дом, тут же к ней подскочил незнакомый молодой человек и кивнул:
        - Следуйте за мной.
        По широкой лестнице с белыми мраморными ступенями они поднялись на второй этаж и почти сразу оказались в просторном зале, напоминающем приемную большого офиса. Чагин сидел в кресле и что-то говорил сидящему напротив него в таком же кресле немолодому седому человеку.
        Леонид Петрович заметил ее и махнул рукой на еще одно кресло, чуть поодаль:
        - Присаживайтесь, Леночка.
        Затем снова обратился к седому собеседнику:
        - Ты меня понял? Прижми их хорошенько, но понежнее, а потом сделай предложение, от которого они не смогут отказаться.
        - А если…
        Чагин задумался на мгновение, а потом показал головой на дверь.
        - Иди! - Но тут же остановил: - Секундочку.
        Седой обернулся. Леонид Петрович уже не деловым, а очень спокойным тоном и с некоторой, как показалось Лене, долей удовольствия от того, что говорит, произнес:
        - Давай там побыстрее оборачивайся, и через пару дней сходим с тобой на волка.
        - С превеликим удовольствием, - согласился седой. - Только сомневаюсь, что логово где-то здесь.
        - Я тоже не верил. Мне говорили местные, что видели волка, но думал, врут, как всегда. Однако позавчера, когда вот от нее, - Чагин показал на Лену, - возвращался… Мостик через речку проскочили, в лес въехали, разогнались, а там дорога поворот делает, и елки прямо к дороге выходят; смотрю - на обочине сидит, не могу понять, кто - собака не собака… Глаза в свете фар сверкнули, и мы мимо пролетели, и я понял: точно волк. Обернулся и увидел, как зверь поднялся и трусцой в ельник направился. Легко так, спокойно. Красавец, одним словом. Вроде черный, хотя в темноте особо не разберешь… Я черных не стрелял ни разу. А этот еще и крупный такой! И шерсть у него роскошная, вроде как не летняя вовсе. Прекрасное чучело может получиться, я его в кабинете поставлю. Ну ладно, иди, решай вопросы. И поскорее возвращайся.
        Но его собеседник не спешил выполнять приказание.
        - Да был бы тут волк, его б давно уже выследили. Пустили бы собак по следу.
        - В том-то и дело, что пускали. Собаки брали след, но приводили в Ершово и начинали крутиться. Вовсе пропадает след, словно именно там волк исчезает.
        - Может, это не волк, а оборотень? - рассмеялся седой.
        Лена слушала с интересом. Только одно ей не понравилось - Чагин показал в ее сторону, сказал, что ночью возвращался от нее, но не объяснил, что просто довез гостью до дома, и только. Теперь посторонний человек может подумать, будто между Леонидом Петровичем и нею что-то есть.
        - А зачем волка убивать? - включилась в разговор Лена. - Он же ни на кого пока не напал. Если бы таскал домашних животных, тогда еще понятно. И вообще можно было бы усыпить его и увезти подальше от города, в глухие места.
        Оба мужчины рассмеялись, а седой сказал:
        - Вы, видать, никогда не бывали на охоте. А давайте сходим все вместе? Ведь вы не возражаете, Леонид Петрович?
        Чагин кивнул. И это тоже не понравилось Лене: незнакомый человек предлагает ей поучаствовать в таком событии запросто, словно имеет на это право, словно она часть их мира. Как девицы-певички, крутящие попками под фонограмму, чтобы получить за это шубки, как фальшиво исполняющий опереточные арии вице-губернатор, как матерящаяся через каждое слово телеведущая, объявившая себя оппозиционеркой.
        Леонид Петрович поднялся и вышел вместе со своим приятелем. Было слышно, что мужчины дошли до лестницы, о чем-то негромко переговариваясь, и там, возле ступеней, попрощались. Чагин вернулся, но уже с другим лицом, приветливым и доброжелательным. Словно специально давал понять, что именно такой он настоящий - когда остается наедине с Леной. А то, другое его лицо, жесткое и суровое, не более чем маска, необходимая для общения с подчиненными, деловыми партнерами да и всеми прочими людьми, этакий атрибут его значимости и положения в обществе.
        - Насколько понимаю, вы теперь без работы, Леночка, - сказал он, - а значит, рано или поздно будете искать место. То, что предлагаю вам сейчас, вряд ли предложит кто-либо другой: высокий оклад, полную независимость. У вас не будет кучи начальников, станете выполнять только мои приказания, а в мое отсутствие ваша прямая обязанность - самостоятельно принимать решения в делах, не связанных с движением финансовых средств. Можете командовать кем угодно из моих сотрудников, кроме службы безопасности. Кстати, я и сам неукоснительно следую указаниям Виктора.
        - Мне придется заниматься делами только ваших фирм или еще и вашими личными?
        - Делами фирм заниматься не надо. Во-первых, их слишком много, а во-вторых, все и без того знают, что делать. А вы планируете мой день, работаете с почтой, находитесь на связи со мной, если во время моего отсутствия возникнет проблема. У вас будет мой номер, на который звонят по делам, а мой личный - только для вас и парочки самых близких…
        - Я поняла, - кивнула Лена, которая на самом деле хотела попросить какое-то время на обдумывание предложения.
        - Теперь о графике работы и оплате. Пятидневная рабочая неделя по девять часов ежедневно, включая обеденный перерыв. Ставка сто пятьдесят тысяч рублей в месяц. Но почти наверняка перерабатывать придется. Вы уж сами ведите учет своей переработки. Каждый лишний час - одна тысяча рублей. Кроме того, будут премии и надбавки. К тому же служебный автомобиль с водителем, оплата питания и командировочных расходов.
        - Мне придется куда-то ездить с вами? - спросила Лена.
        - Почему обязательно со мной? Хотя может быть. У меня бывают ответственные деловые встречи в столице и в других городах. Все, о чем говорю, запомнить не всегда удается, будете вести протоколы, если потребуется, или заносить в блокнотик то, чем мне надо заняться. Как-то так…
        Только сейчас Лена сообразила, какую зарплату ей предложили, и не знала, как реагировать. А вдруг Чагин начнет ее домогаться, требовать того, на что обычно соглашаются хваткие девушки, мечтающие о красивой жизни, деньгах и гламуре? Что ж, если такое случится, можно в любой момент отказаться от работы. Едва она об этом подумала, как услышала от работодателя следующее:
        - В вашем контракте будет пункт о том, что вы выполняете работу согласно должностным инструкциям и можете отказаться от того, что я попрошу сверх того. Например, если я захочу чашечку кофе, вы можете ответить, что на это у меня есть секретарша. А если я попрошу… как бы помягче выразиться…
        - Об интиме, - подсказала Лена.
        - Скажем, так, - согласился Чагин.
        - В таком случае я отвечу, что специально обученные девушки сделают это лучше и за гораздо меньшую плату.
        - Вы меня хорошо понимаете, - улыбнулся Леонид Петрович. - И формулируете быстро и четко.
        Мужчина пристально посмотрел на нее, и Лене стало немного неуютно под его взглядом.
        - Раз вы не возражаете, то давайте начнем сотрудничать с сегодняшнего дня. Сейчас принесут подготовленное трудовое соглашение. Вы ознакомитесь и, если все устраивает, подпишете. Будут замечания - обсудим.
        Тут же молодой человек, который встречал ее в доме, принес контракт. Лена начала внимательно изучать документ, чувствуя, что одновременно Леонид Петрович изучает ее.
        - Кстати, меня поразило, как на вас набросились мои гости. Конечно, вы очаровательны и приковываете взгляд, но чтобы такое… Только вчера узнал истинную причину. - Чагин улыбнулся. - Оказывается, один из гостей, очень известный режиссер и еще более известный шутник, распространил слух, что вы - племянница президента. Даже я клюнул. А потом попросил проверить…
        - У меня нет высокопоставленных родственников, - призналась Лена.
        Бизнесмен кивнул и спросил:
        - Вас в договоре все устраивает или вы хотите внести какие-то изменения?
        - Устраивает все.
        Она взяла со стола ручку и подписала контракт. Так началась ее работа на Чагина.
        В первый же день ей выдали аванс. Или «подъемные», как выразился Леонид Петрович. Все тот же молодой человек в конце работы положил на стол конверт, в котором оказалось ровно сто пятьдесят тысяч. Вечером Лена позвонила маме и сообщила, что нашла работу как раз недалеко от загородного домика.
        - А как ты будешь ездить туда зимой? - поинтересовалась мама.
        Ответить было нечего: Лена как-то не подумала об этом. А ведь действительно, домик же ее не был приспособлен для круглогодичного проживания…
        Около семи вечера, когда заканчивался ее рабочий день, она возвращалась к себе. Дома делать было нечего, и Лена обычно шла к Ушатовым, которые вели спокойную и почти праздную жизнь, если не принимать во внимание их постоянную возню на грядках, где у них что-то росло, зеленело и цвело. У Лены же не было времени заниматься огородничеством, а потому ее участок выглядел совсем пустым, если не считать небольших кустиков смородины и малины, подаренных Зиной и Володей.
        Однажды, направляясь на работу в присланном за ней «Кайене», Лена увидела медленно едущую по дороге открытую автоплатформу с прицепом, за которой шел автокран. На платформе была большая сосна, и она удивилась тому, что кто-то решил пересаживать взрослые деревья. А вернувшись вечером к своему участку, обнаружила, что ее домик окружают четыре лесных красавицы. Понятно, что посадить на ее участке сосны распорядился Чагин. И вряд ли сделал это просто так, из любви к окружающей природе: Лена понимала - мужчина хочет понравиться ей, стать необходимым и незаменимым, чтобы рано или поздно она поняла, что лучше него ей никого не встретить. Такая забота приносила в Ленину жизнь небольшую тревогу: конечно, отказать претенденту на ее руку можно всегда, но плохо быть обязанной постороннему человеку, особенно если сама его ни о чем не просила.
        Восхищенные соседи рассказали, как высаживались эти сосны. Даже показали нанесенные на стволы обозначения сторон света, то есть деревья специально ориентировали в пространстве. А через день на участке Лены высадили аллею из невысоких пихт, ведущую от калитки к крыльцу домика. И тогда девушка не выдержала - едва выйдя из машины, набрала номер Чагина, поблагодарила его сдержанно и попросила более ничего для нее не делать, пока она сама не попросит.
        Но еще через день к ее участку вела уже не колея, а гравийная дорога. Лена, конечно, снова набрала номер Чагина, однако Леонид Петрович объяснил: сделать это попросил водитель, доложивший, что после дождя не сможет подъехать к домику.
        Прошла первая неделя работы. В пятницу вечером опять были шашлыки с вином и долгими разговорами не только о добре и зле. Зина отвела Лену в сторону и расспрашивала о доме Чагина, а под самый конец беседы попросила воздействовать на работодателя, чтобы тот не запрещал ее мужу создать охранное предприятие. Лена заверила Зину, что поговорит с Леонидом Петровичем, хотя пообещать, что тот прислушается к ее просьбе, конечно же, не могла. Она чувствовала, что отношение соседей к ней за эту неделю несколько изменилось: все вроде бы оставалось по-прежнему, но теперь люди, с которыми она жила рядом и общалась ежедневно, стали немного скованы, словно находились в присутствии важного лица, от которого зависит их будущее. Это было неприятно, и Лена даже спросила Зину, почему вдруг они все, включая профессора Сурина, стали напряженными. Но та ответила, что все нормально, Лене просто кажется.
        Проснувшись в субботу, Лена вдруг подумала, что за все время пребывания здесь ни разу не была в лесу. Конечно, особой необходимости в том не было - ягодная и тем более грибная пора еще не настала. Лес находился рядом, достаточно было поглядеть через речку, но все же хотелось побродить по нему и посмотреть все самой.
        После завтрака она миновала мостик и вошла в лес. Здесь было тихо, пахло хвоей, нагревшейся на солнце еловой живицей, мхами, цветами, и все это делало лесной аромат неповторимым и незабываемым. Лена ходила между деревьями, разглядывала встречающиеся муравейники, наблюдала за работой дятла, испугалась выпрыгнувшей из-под ног лягушки и… вдруг поняла, что не знает, в какой стороне ее дом. Попробовала определить направление по солнцу и двинулась, как ей казалось, на юг, но лес стал гуще, а под ногами захлюпала болотная жижа. Наконец увидела невысокий холм, поросший соснами. Вскарабкалась на него и посмотрела вокруг, но везде были только верхушки деревьев. Перед своим походом Лена думала, что заблудиться здесь невозможно, с одной стороны леса будет речка, а с другой рано или поздно она выйдет на дорогу или, прошагав его насквозь, попадет на птицефабрику. Во всяком случае, так ей объясняли соседи. Но на деле все оказалось сложнее. Лес шумел, и за этим разговором деревьев не было слышно ни голосов людей, ни рокота машин.
        Лена опустилась на лежащий на земле ствол и задумалась, как же ей отсюда выбраться. Можно, конечно, позвонить кому-нибудь из соседей, но как объяснить, где она находится? Еще можно позвонить Чагину, но обращаться к нему не хотелось, лучше уж сразу в МЧС. Но вообще-то это глупо: походила по лесу не более часа и заблудилась… Ой, а что, если здесь и в самом деле водятся волки?
        Неожиданно раздался звонок мобильного телефона. Звонила мама.
        - Ты на работе? - спросила она.
        Лена подумала, сообщать ли маме, что заблудилась в лесу, и решила, что не стоит.
        - Какая работа? - воскликнула девушка по возможности беспечным тоном. - Сегодня выходной.
        - А погода у вас какая?
        - Солнечная.
        - А в Туапсе жарко. Море, говорят, очень теплое. Я-то, правда, пока еще на море не… то есть была, конечно, но только пару раз. Работы много. Сестра тоже вкалывает как проклятая, но вдвоем мы справляемся. А у тебя как дела?
        - У меня работа не пыльная, я не перетруждаюсь.
        - Ну и хорошо… Ах да, тут со мной связался Артем, ну, тот самый, у матери которого мы машину купили. Он, оказывается, уже освободился и намеревается к тебе подъехать. Я ему объяснила, как тебя найти.
        - Зачем я ему понадобилась? - не поняла Лена.
        - Сказал, что оставил в машине кое-что из личных вещей. Хочет забрать.
        - Там ничего не было. Запасное колесо, домкрат, инструменты какие-то и еще лопата для уборки снега.
        - Так и пусть заберет, раз ему нужно. Мы же, если честно, машину за полцены взяли, мне даже неудобно как-то.
        - Свобода бесценна, - ответила Лена. - Если бы его мама не продала так быстро «Вектру», то, вероятно, этот Артем до сих пор находился бы за высоким забором.
        - Но ты все равно с ним поосторожнее разговаривай, - посоветовала мама, - все-таки человек в тюрьме был, вдруг озлобился.
        Разговаривать на подобную тему, заблудившись в лесу, было не очень приятно.
        А мама продолжала давать советы:
        - Он сегодня подъедет. Я посоветовала позвонить сначала, но Артем сказал, что и так найдет.
        В этот момент Лена увидела человека, который стоял возле сосен и, подняв руки перед собой, как будто бы обращался к небу.
        - Пока, мама, - попрощалась она негромко.
        Подходить к странному человеку Лена немного побаивалась, но ведь спросить дорогу больше не у кого. На всякий случай Лена сделала шаг назад и еще раз огляделась: действительно, больше никого не видно. Молод мужчина или стар, определить не представлялось возможным, тот стоял к ней спиной. Но, судя по осанке, вроде не старец. Но что он такое делает?
        - Вы хотите что-то спросить? - неожиданно заговорил незнакомец, не оборачиваясь.
        - Я заблудилась, - объяснила Лена, - мне надо в Ершово.
        - Подождите пять минут, и я отведу вас туда.
        Только сейчас девушка поняла, чем занимается этот человек: он кормит белок. Одна сидела на нижней ветке сосны и что-то ела с его ладони, а вторая, видимо, уже схватив свою порцию, грызла что-то на плече незнакомца.
        - Чем вы угощаете зверьков? - спросила Лена.
        - Арахисом.
        Она приблизилась. Мужчина протянул к ней руку со сжатым кулаком, Лена подставила ладошку, и незнакомец отсыпал ей немного орехов. Подскочила белочка и схватила один. Тут же прискакала другая.
        - Надо же, - удивилась Лена, - совсем ручные.
        - Нет, не ручные, просто очень доверчивые. Впрочем, как и любой зверь, ждущий от человека ласки, а не выстрела. Если бы люди походили доверчивостью на братьев своих меньших, то и зла на земле было бы меньше.
        Незнакомец посмотрел на Лену.
        - Это вы живете в домике на берегу речки?
        Девушка кивнула.
        - Зря забор поставили. Такой вид у вас был из окошек, а теперь только доски, доски…
        Белки схватили остатки орехов и прыгнули на дерево.
        - До завтра, - сказал им мужчина и посмотрел на Лену. - Пошли, что ли…
        Они выбрались из леса возле моста, до домика оставалось пройти совсем немного. Незнакомца звали Николаем, и это был тот самый необщительный сосед, о котором все говорили, что он не от мира сего. По пути разговорились, и Лена неожиданно сообщила спутнику, что недавно приобрела автомобиль, бывший владелец которого был осужден. Теперь тот человек освободился и сегодня хочет приехать, уверяет, что оставил в машине личные вещи.
        - Что хоть за вещи? - поинтересовался Николай.
        - Там есть пластиковый чемоданчик с инструментом, запасное колесо, лопата, чтобы зимой снег убирать…
        Николай покачал головой:
        - За этим никто в такую даль не поедет. К тому же запаска, лопата, инструменты, домкрат и аптечка - своего рода необходимые принадлежности. Они ваши по определению, раз машина ваша. И даже если что-то в автомобиле спрятано, это что-то все равно уже тоже ваше. Отдавать не советую. Предположим, там наркотики…
        - Бог с вами!
        - Я высказал предположение. Отдав их ему, вы станете распространителем зелья. Если там оружие, то можете стать соучастницей убийства или ограбления. А если там краденые вещи…
        - Но там больше ничего нет, - покачала головой Лена, - я же все осматривала.
        Вскоре они зашли на участок. Девушка хотела поблагодарить провожатого и попрощаться, однако новый знакомый попросил ее открыть машину. Николай заглянул в багажник, вынул запасное колесо, постучал по протектору и пробурчал себе под нос:
        - В колесе вроде ничего.
        Потом достал из чемоданчика с инструментами отвертку, распахнул переднюю дверь и принялся снимать обшивку.
        - Как я и думал, - произнес он через несколько минут, показывая Лене на лежавший в полости пистолет. - Если бывший владелец будет что-то требовать, скажите, что обратитесь в полицию. Или меня позовите, успею прибежать.
        - Я знаю, куда звонить в случае чего.
        Николай взял оружие в руки, вынул обойму и продемонстрировал ее Лене.
        - Видите, заряжен. На всякий случай храните патроны отдельно. А вот так пистолет ставится на предохранитель, чтобы не выстрелил от случайного нажатия на спусковой крючок.
        - Не собираюсь ничего хранить, просто сдам оружие в полицию.
        - И что скажете? Нашли пистолет в лесу? Простите, вам не поверят.
        - Придумаю что-нибудь.
        Лена взяла оружие и понесла в дом. Зашла в спальню и, не зная, куда понадежнее спрятать опасную вещь, положила в изголовье кровати, прикрыв голубой бархатной подушкой. Потом достала мобильный и набрала номер охраны резиденции Чагина. Услышав голос дежурного, попросила прислать кого-нибудь, потому что к ней с минуты на минуту может подъехать неприятный человек.
        Снова выйдя во двор, Лена сразу увидела, как к открытым воротам подкатила серая «девятка». Из машины вылез парень в кожаной жилетке и направился к дому. Он заметил стоящую на крыльце Лену и Николая неподалеку, но не произнес ни слова, даже не кивнул в качестве приветствия. Дошагав до «Вектры», Артем - судя по всему, это и был он, бывший владелец машины, - дернул за ручку двери, проверяя, заперта ли она. Дверь отворилась. Парень достал из кармана жилетки отвертку и начал снимать обшивку, причем все это делал сосредоточенно и так же молча.
        Лена тоже молчала. Николай, не подавая голоса, прохаживался вдоль ряда ярко-зеленых пихт.
        Наконец обшивка была снята. Парень выпрямился и спросил у Лены:
        - Вы тут случайно ничего не находили?
        - Скажите, за чем приехали, и я отвечу, видела ли ваши вещи. Инструменты, домкрат, лопата все на месте. Ах да, аптечка еще…
        - Вы в курсе, что мою лайбу практически даром взяли?
        - Сколько попросили, столько и заплатила.
        - Этого мало. Надо бы добавить.
        - Бог подаст, - сказал парню Николай, приближаясь. - Ты вроде и так не пешком ходишь.
        - Вали, пока цел, - буркнул Артем и толкнул его в грудь.
        Вернее, хотел толкнуть, но не смог даже прикоснуться к нему. Потому что Николай перехватил его руку на замахе и заломил за спину. Тут же раздался хруст гравия - к воротам подкатил черный «Гелендваген», из которого, еще до того, как внедорожник остановился, выскочили трое и вбежали на территорию участка.
        - Который из них? - обратился один из прибывших к Лене.
        - Тот, что в жилетке. Только вы с ним поаккуратнее.
        - Разберемся.
        Двое охранников схватили парня, подтащили к «девятке», и там один из них ударил его.
        - Прошу вас, не бейте его! - закричала Лена и побежала, чтобы не допустить кровопролития.
        Артема подняли с земли и впихнули в «девятку», приказав немедленно убраться прочь.
        - Скажи спасибо девушке, - сказал ему напоследок один из секьюрити Чагина, - а то бы поехал домой в картонной коробке.
        «Девятка» завелась со второго раза, тронулась с места и - заглохла. Второй охранник пнул дверь машины ногой. Наконец бывший владелец «Вектры» уехал. Третий из людей Чагина, показав на Николая, спросил у хозяйки дома:
        - А это кто?
        - Друг, - ответила та.
        - И правда, что с пистолетом-то делать? - спросила Лена у нового знакомого, когда они остались одни.
        - Лучше всего выбросить, - посоветовал Николай. - Но есть опасность, что кто-нибудь его подберет. А потому лучше, конечно, отнести в полицию, сказав, что нашли в лесу. Только не в местное отделение. И не сами туда идите, поручите кому-нибудь. Кстати, через пару дней я собираюсь в город за покупками, и если вы доверяете мне…
        - Доверяю, - быстро сказала Лена, удивившись тому, как легко признала это. А потому добавила: - Я вообще очень доверчивая.
        Они поговорили еще немного. Девушка поинтересовалась, почему Николай не общается с соседями, и тот ответил, что любит покой. И вообще ему с недавнего времени нравится проводить время в лесу, со многими обитателями которого он знаком лично.
        - Я слышала, прошлой зимой тут медведя застрелили.
        - Несчастный мишка, - вздохнул новый знакомый. - Зверь был старым и больным. Зимой у него была бессонница, и он пошел помойки ворошить в поисках пропитания. А тут целую войсковую операцию подготовили, чтобы его убить.
        - И волки здесь, говорят, водятся, - вспомнила Лена.
        Николай покачал головой.
        - Ни одной волчьей семьи поблизости нет.
        - Но все-таки одного видели. Его тоже собираются убить.
        Николай помолчал и произнес негромко:
        - Как бы он их сам не того…
        - А вы с этим волком знакомы?
        Новый знакомый подумал немного и молча кивнул.
        Лена решила ничего больше не спрашивать, раз мужчина так неохотно отвечает. Поговорили о лесе вообще, и она узнала, что в этом лесном массиве заблудиться невозможно, достаточно определить для себя приметы и пути привычного передвижения по лесу. На всякий случай, если Лена вдруг в очередной раз потеряет дорогу, Николай дал ей номер своего мобильного и велел сразу же звонить, а он уж постарается проконсультировать ее по телефону или сразу подойти, чтобы вывести к дому.
        Вдруг Лена поняла, что ей интересно с этим человеком. Николай пообещал ей показать одно лесное озеро, на которое весной и осенью опускаются для отдыха стаи перелетных птиц.
        - Вы не представляете, сколько их там - гуси, утки, лебеди… И никто ни с кем не ссорится.
        - Охотники об этом озере не знают? - спросила Лена.
        - Туда добраться сложно. На машине вообще никак. К тому же рядом с озером живет лесник, который специально валит старые сухие деревья так, чтобы перегородить пути возможного подъезда или прохода. А километров двадцать пешком не всякий захочет пройти, чтобы проверить местную легенду о маленьком озере, где настоящий рай для охотников.
        - Мы будем идти двадцать километров по лесу? - поинтересовалась девушка.
        - Нет, есть путь намного короче.
        - Но я готова столько и пешком прошагать ради удивительного зрелища.
        Лена могла бы разговаривать с Николаем еще очень долго, но позвонил Чагин.
        - Что там у вас случилось? Кто к вам приезжал и зачем?
        - Да все вроде разрешилось.
        - Еще бы! Мои ребята догнали этого урода на трассе, прижали и накостыляли ему хорошенько. Теперь навсегда дорогу к вам забудет.
        - Зря так сделали. Я у этого парня купила машину, а он что-то в ней забыл.
        - Теперь забудет и о машине, и о вас. И вообще продавайте свою рухлядь, я вам служебную в постоянное пользование выделю. Специально приобрету, выбирайте любую марку и модель…
        Пока Лена говорила с боссом, Николай, помахав ей рукой, тихо ушел. Потом уже, когда разговор с Чагиным был завершен, она выскочила на крыльцо, поспешила к калитке и увидела лишь, как Николай направляется к своему дому - удаляется, становясь все меньше и меньше среди огромного ковра цветущих ромашек и полевых левкоев.
        Вечером обычная компания собралась у профессора Сурина. Опять были шашлыки и вино. Лена рассказала, что познакомилась с нелюдимым соседом, и тот показался ей очень воспитанным и интеллигентным человеком.
        - Так никто и не говорит про него ничего плохого, - отреагировал бывший опер. - Просто он не хочет с нами знаться - мы для него, вероятно, не подходящая компания.
        - И женщин к себе не водит, - добавил Альберт.
        Когда начало темнеть, Лена вернулась домой. И уже решила ложиться спать, как услышала звук двигателя подъехавшего автомобиля. Вышла из спальни, выглянула в окно, но ничего не увидела, кроме темной стены забора. Вскоре чьи-то шаги протопали на крыльце, и поздний гость постучал в дверь. Лена вспомнила, что не заперла замок, но не успела даже отозваться на стук - дверь распахнулась, в дом вошел Чагин.
        Леонид Петрович был в костюме и в светлой рубашке с расстегнутым воротом. Галстук торчал из бокового кармана пиджака.
        - Соскучился, - широко улыбаясь, признался он. - Был сегодня у вице-губернатора на его даче: надо было вопросы кое-какие порешать. Скука страшная! Полдня жалел, что не взял вас с собой. И вот вернулся - сразу к вам… Давайте посидим, пообщаемся.
        Он подошел к столу и, достав из внутреннего кармана пиджака плоскую бутылку, поставил ее на стол.
        - Закуску не прихватил, но у вас, надеюсь, найдется что-нибудь.
        - Найдется, - кивнула Лена. - Только я пить не буду. Во-первых, почти не употребляю спиртное, тем более виски.
        - Это коньяк, - уточнил Чагин.
        - Все равно крепкий напиток. К тому же я сегодня была в гостях у соседей и выпила там бокал вина.
        Лена достала из холодильника нарезку колбасы, сыр и банку с оливками.
        - С соседями, значит, пьете, а со мной не желаете? - продолжая улыбаться, произнес Леонид Петрович.
        Только сейчас Лена понял - Чагин пьян. И пьян, судя по всему, изрядно.
        Он сам взял с полки две рюмки и наполнил их.
        - Давай, - сказал он, опускаясь на стул, - хлопнем по рюмашке за светлое будущее.
        Спорить с ним было бесполезно. Лена присела к столу, взяла рюмку и пригубила.
        - До дна! - с раздражением приказал Леонид Петрович. - За наше будущее пьем как-никак.
        - За какое еще наше будущее?
        Чагин не ответил, только показал глазами на рюмку в ее руке. Лена сделала глоток, поморщилась и объяснила:
        - Я просто не умею пить крепкие напитки.
        Поставила рюмку на стол, и тут же Леонид Петрович долил в нее коньяк со словами:
        - Ты мне нравишься. Очень!
        - Вы уже говорили, - напомнила Лена.
        - Не перебивай! Короче, когда тебя в первый раз увидел, сразу понял, что мне надо… И потом, то, что ты оказалась в нашем краю, что купила именно эту халупу, явно не случайно. Ее ведь братец мой поставил как времянку. Хотел тут котлован вырыть, речку перегородить и типа озера что-то сделать, а посредине, на островке, возвести дворец, как в сказке про Спящую красавицу. Для жены старался. Но с семейной жизнью у него не сложилось… И домик он продал кому-то. Ну а потом уже я на этот участок, на все поле глаз положил. Жителей прежних всех выселил, хочу построить поселок. Небольшой, но чтобы с хорошей инфраструктурой… бары разные, дискотеки для нормальных людей, что здесь жить будут. Тех, кто сейчас здесь, турну, соберу сюда элиту. Сам на отшибе поселюсь, на острове, который обязательно будет. Вместе и заживем распрекрасненько…
        - Вместе с кем? - не поняла Лена.
        То есть поняла, но от предположения у нее похолодела спина.
        - С тобой, разумеется. Нарожаем детей, будем все вместе конные прогулки устраивать по полям, на охоту ходить… Тут, говорят, одно озерцо имеется…
        - Я пока не могу обсуждать это, - осторожно попыталась сменить тему Лена.
        - Нет, давай помечтаем. Я сейчас тебе такую жизнь нашу будущую опишу, о которой и мечтать-то никто не решается. А у нас это все будет. Я что, просто так сюда мчался?
        Мужчина встал со стула, шагнул к Лене, положил ей на плечо руку.
        - У тебя было время все обдумать, и ты наверняка приняла решение. Ты девушка умная, а значит, уже сделала правильный выбор.
        Рука на ее плече была тяжелой, сбросить ее так просто не удалось бы, а потому Лена поднялась.
        - Леонид Петрович, - заговорила она, - вы устали сегодня, да и я тоже хотела бы отдохнуть. Давайте завтра встретимся. Я с утра приду к вам, и мы спокойно, по-трезвому все обсудим.
        - А кто здесь пьяный? Если ты считаешь, что я устал и ты тоже устала, давай отдохнем вместе. И, не теряя времени, поговорим о будущем.
        Лена отступала, а Чагин надвигался, как бы подталкивая ее к открытой двери спальни. Девушка отчетливо поняла: звать на помощь бесполезно - никто не услышит, а если и услышит, то не успеет прибежать. Более того, даже если кто-то и откликнется на ее зов, в машине Чагина сидят его телохранители, которые никогда не подпустят никого к месту, где находится босс. Сейчас случится страшное, случится против ее воли, это будет грубо и жестоко…
        - Я вас прошу, - уже почти умоляла Лена, - Леонид Петрович, если у вас есть хоть капля уважения ко мне, пожалуйста, уходите. Я клянусь, что готова приехать к вам завтра и все обсудить.
        - Нет, нет, нет, нет, мы хотим сегодня, - почти пропел Чагин севшим от возбуждения голосом, - нет, нет, нет, нет, мы хотим сейчас.
        И тут же схватил девушку в объятия и повалил на кровать. Лена сделала попытку оттолкнуть мужчину, уперлась руками в грудь Леонида Петровича, а тот, вероятно, даже не почувствовав сопротивления, начал расстегивать блузку на ее груди. Не все пуговки поддавались, и он просто рванул одежду за воротник.
        - Я прошу вас! - застонала Лена.
        Но все было бесполезно.
        - Погоди, родная… погоди, любимая… - шептал, задыхаясь от нетерпения, Чагин, пытаясь снять с себя пиджак.
        Что-то жестко упиралось Лене в затылок, стало даже больно. И вдруг она вспомнила, что лежит под головой. Леонид Петрович освободил из пиджака одну руку, придавил девушку к постели и начал целовать ее шею.
        Она перестала отталкивать его, закинула руку назад, за голову, под подушку.
        - Так, так, моя хорошая… - шептал Чагин, опускаясь ниже и целуя ее обнаженное плечо.
        Лена достала из-под подушки пистолет и приставила ствол к виску Леонида Петровича.
        - Теперь встаете и уходите. Только осторожно встаете, а то я случайно нажму и…
        - Оба-на! - удивился босс.
        Но, оперевшись на руки, начал подниматься. Не спеша, слез с кровати. Лена тоже встала, продолжая держать пистолет возле его головы.
        - Такой ты мне нравишься еще больше! - с восхищением произнес Чагин. - Вот почему я тебя и выбрал. Ты достойна меня…
        Неожиданно он выхватил из руки Лены пистолет и отступил на шаг. Посмотрел на оружие и хмыкнул:
        - А волына-то на предохранителе… Не убила бы, значит. Ну что же, потом разберемся.
        Лена запахнула разорванную блузку.
        Леонид Петрович наблюдал за ней с улыбкой.
        - Красавица! Супер! Ладно уж, отдыхай. А завтра подъезжай и побазарим по-взрослому. Я тебе конкретно сделаю предложение. Если хочешь - слетаем к твоей маме в Туапсе…
        - Не хочу, - сказала Лена.
        - Как знаешь. Оставайся пока, а утром приходи, как и обещала. Я к двенадцати за тобой машину пришлю. Обещаю, что буду нежным.
        Он просунул руку в рукав пиджака, а потом положил пистолет в карман.
        - Завтра отдам.
        Усмехнулся и вышел.
        Хлопнула дверь, через минуту заработал двигатель автомобиля. Лена бросилась к входной двери и заперла ее еще и на задвижку.
        Надо бежать, билось в голове. Надо хватать вещи, прыгать в машину и мчаться подальше от этого места, несмотря на ночь, темноту, волнение… Да, да, надо уезжать отсюда куда-нибудь. Но куда? Мамина квартира сдается. Подруг, к которым можно ввалиться среди ночи, тоже нет. Что делать, Лена не знала. Оставаться в доме было страшно. Вдруг Чагин захочет вернуться? Деревянная дверь с древним замком и хлипкой задвижкой - не препятствие для его головорезов.
        Девушка вернулась в комнату. Поменяла блузку на тонкий свитер, юбку на джинсы, накинула на плечи легкую куртку и вышла из дома. Она шла к деревне и смотрела на окна домов. Но все были темны. Подошла к дому Ушатовых, хотела двинуться к крыльцу, постучать в дверь и попросить пустить ее до утра или лучше спрятать куда-нибудь подальше. Но не решилась. Вернулась на дорогу и увидела в ночных сумерках приближающуюся фигуру. Стала всматриваться и все не могла понять, кто это.
        - Решили прогуляться перед сном? - прозвучал мужской голос.
        И только тогда Лена узнала Николая.
        - Я тоже люблю походить в темноте, - продолжил тот. - Так спокойно и хорошо. А сейчас уже кукушку можно услышать. Сегодня вечером штук пять переговаривались. Не слышали?
        - Нет.
        Сосед сделал еще несколько шагов и встал рядом.
        - Вас проводить к дому?
        Лена пожала плечами, не зная, куда идти.
        Николай, словно почувствовав это, осторожно взял ее под руку:
        - Пойдемте со мной, я вам покажу кое-что.
        Они прошли мимо домов Валентины Васильевны, Алика-бабника, генеральских особнячков, мимо оранжевого домика капитана дальнего плавания Чубрикова. Оказались возле забора, за которым росли ели. Николай открыл калитку и пропустил вперед спутницу:
        - Проходите.
        Лена шагнула, и тут же кто-то прошуршал возле ее ног, она вздрогнула.
        - Это ежик, - пояснил Николай, - которого я в прошлом году совсем маленьким в придорожной канаве подобрал. Его собака, судя по всему, поцапала, и он болел очень. Но теперь жив-здоров, привел весной подругу.
        - А кто еще у вас живет?
        Николай подвел ее к просторной вольере и включил свет. Вдоль ограды бегала по кругу небольшая рыжая лиса с белой кисточкой на хвосте.
        - Ой, лисичка! - обрадовалась Лена.
        - Всю ее семью охотники собаками затравили, а эта выжила - чудом спаслась. Тоже маленькая еще тогда была. В лес ее теперь выпускать опасно: погибнуть может, ведь охотиться толком не умеет. Но я уже договорился с одной городской школой - отдам ее в живой уголок. Конечно, там не такая райская жизнь, как на природе, но зато целой и невредимой будет, да и детям радость. А еще у меня есть полярная сова, неизвестно как залетевшая в наши места. Сейчас она улетела на охоту, а днем спит в сарае. Зимой семью зайцев отогревал, весной отпустил…
        - Как же у вас все эти звери живут?
        - Мирно и даже дружно. Если животные чувствуют, что их всех любят, то и у них никакой агрессии друг к другу. У меня ласточки под крышей гнездо свили, так сова, словно специально, старается рядом не пролетать, чтобы их не испугать. А вот мышек во дворе больше нет.
        Хозяин и гостья беседовали недолго, но ночи в начале июня короткие, а потому, когда стало светать, Николай проводил Лену до ее домика. Они попрощались и договорились встретиться утром.
        Девушка легла на постель, на которой пару часов назад едва не произошло страшное. Лежала, не закрывая глаз, и смотрела, как светлеет небо за окном, как оно розовеет на востоке, и размышляла. Но думала не о том, что обещала Чагину приехать для ненужного ей объяснения, а о Николае, которой живет один, и никто ему не нужен, кроме его зверушек.
        Разбудил ее какой-то странный звук. Сквозь сон донеслось что-то похожее на стук проходящего где-то далеко поезда. Потом звук стал громким, словно колотили по пустому тазу возле самого ее уха. Лена открыла глаза и поняла, что стучат в окно.
        Она подошла и приоткрыла штору. Возле дома стоял Ушатов и что-то быстро говорил, но что именно, до нее спросонья не доходило. Лена вышла из спальни и открыла входную дверь. Владимир, уже добежав сюда, приплясывал у крыльца.
        - Чагина грохнули, - сообщил он.
        - Как? - не поняла Лена.
        - Очень просто. Сейчас у меня следаки были. Они всех обходят и к тебе придут наверняка. Его здесь, в километре, где дорога поворот делает, убили. Знаешь, где ельничек прямо к трассе подходит? Вот там Чагина и дожидались. Короче, с одного выстрела и наповал. Профессионально сработано, я тебе скажу. Интересно, кто ж его так не любил? Ну, ладно, я побежал, может, чего еще разузнаю. А ты подумай, что следователям говорить.
        Не прошло и получаса, как к Лене пришли двое мужчин. Один в гражданской одежде, а второй в синей прокурорской форме. Сначала они зачем-то осмотрели обе комнаты и спросили, что находится на мансардном этаже. Лена ответила, что там запланирован небольшой холл и комнатка, но отделки пока нет. Предложила посетителям самим посмотреть, но те отказались. Они сели за стол и посмотрели на плоскую бутылку.
        - Чагин вчера оставил, - объяснила Лена. - Ведь вы наверняка уже знаете, что он поздно вечером заезжал ко мне. Пробыл здесь не более пятнадцати минут.
        - Его водитель сказал, что почти двадцать, - уточнил полицейский в гражданском.
        - Может быть, я время не засекала.
        - Но вы успели выпить почти треть бутылки.
        - Вероятно, она была неполной. Мы выпили по рюмке. Потом Леонид Петрович налил еще по одной, но я не прикоснулась к своей.
        Оба следователя еще раз посмотрели на стол и увидели, что одна из рюмок наполнена золотистой жидкостью.
        - Чагин приехал сюда уже не совсем трезвым, - добавила Лена.
        - Какие у вас были отношения с ним? - спросил мужчина в прокурорской форме.
        - Обычные, какие бывают между начальником и подчиненной.
        - Подчиненной, - повторил следователь, выделив слово интонацией, - а в этом случае возможны варианты.
        - В моем варианте я действовала согласно своим обязанностям личного помощника руководителя.
        - Вы не ссорились с ним?
        - Нет, не было причин. Леонид Петрович, наоборот, оказывал мне знаки внимания.
        - В каком смысле?
        - В смысле комплиментов.
        - К вам приезжал вчера ваш знакомый из уголовной среды. Расскажите, мог ли он…
        - У меня нет знакомых уголовников. Просто я купила у его матери принадлежащий ему автомобиль в то время, когда сам владелец находился в заключении. Но он приехал сюда и утверждал, что оставил в машине какие-то личные вещи.
        - Что именно?
        - Я так и не поняла. Парень ничего не нашел. Если есть время, осмотрите машину сами.
        Следователи переглянулись.
        - Чаю не хотите? - предложила Лена. - Если честно, и я бы выпила, а то ведь еще не позавтракала.
        - С удовольствием, - ответил гражданский. - Кстати, вы первая, кто предложил нам чаю. Нас ведь тоже срочно сюда выдернули, не до завтрака было. Еще бы, такого человека зава… застрелили.
        Лена поставила на огонь чайник и стала нарезать колбасу. Оба следователя рассматривали бутылку.
        - «Экселенс», - прочитал название прокурорский. И спросил: - Хороший коньячок?
        - Мне не понравился. Но я не специалист, я крепкие напитки вообще не пью. А вы можете продегустировать.
        Следователи переглянулись и одновременно покачали головами, отказываясь.
        - После отъезда Чагина вы все время были здесь?
        - Нет, вышла прогуляться перед сном.
        - Вам известно, что если перейти мостик, свернуть в лес и идти по просеке, то можно опять выйти на дорогу, как раз в том месте, где она делает резкий поворот?
        - Нет, я недавно здесь. В лес впервые ходила вчера днем и сразу заблудилась.
        - Долго выбирались?
        - Не очень, но все равно неприятно.
        Лена налила следователям чай и спросила:
        - Где это произошло?
        - В километре отсюда, в лесу. Не в лесу, разумеется, на дороге. Леонид Петрович от вас как раз возвращался. Водитель говорит, что увидел посреди дороги большой камень, хотел обогнуть его, не снижая скорости, крутанул рулем и выехал правым колесом на гравийную присыпку обочины. В этот момент что-то ударило в стекло. Шофер решил, что отскочила щебенка, а когда посмотрел на сидящего рядом Чагина, увидел: тот уронил голову на боковую дверь. Только после этого водитель заметил круглое отверстие в лобовом стекле. Притормозил, остановился и сразу понял, что хозяин мертв - пуля попала ему в лоб над самой переносицей.
        - Камень нашли? - спросила Лена.
        - Какой камень? - не понял следователь в гражданском пиджаке.
        - Который кто-то выкатил на середину дороги. Кто-то ведь предполагал, что машина или остановится, или объедет его, но в любом случае сбросит скорость.
        Следователь в мундире достал из кармана мобильный и вышел на крыльцо. Оттуда доносились его слова:
        - Дорогу осмотрели? Нашли камень? Много камней? Так вот берите водилу и отправляйтесь туда - на опознание. Пусть укажет, что за камень лежал. А потом проверьте на отпечатки. Кого, кого… Да камень, который он опознает!
        Мужчина вернулся в комнату, и Лена спросила:
        - Может, все-таки по глоточку коньяка?
        - А давайте! - махнул рукой прокурорский, который, судя по всему, был старшим в этом тандеме.
        Лена достала чистые рюмки.
        - Кстати, - вспомнил следователь в гражданском, наполняя рюмки коньяком, - водитель сказал, что с Чагиным у вас произошла ссора.
        - Водитель же в дом не заходил, в машине сидел все это время. Откуда он может знать? - удивилась Лена.
        - Шофер утверждает, что хозяин, сев в машину, сказал, будто вы хотели его застрелить.
        - Мне кажется, парень что-то напутал. Или Чагин говорил о ком-то другом. Во-первых, мне не из чего стрелять. Да я и не умею это делать. А во-вторых, зачем мне убивать Леонида Петровича? Он платит мне сто пятьдесят тысяч в месяц, и это только оклад, не считая премиальных, сверхурочных и прочего.
        - Сколько? - разом, в один голос, удивились оба следователя. - Сто пятьдесят тысяч? За что же такая щедрость?
        - Чагин поручил мне взять на себя часть его работы, проводить встречи, селекторные совещания и планировать его рабочий день, чтобы он мог работать поменьше и побольше отдыхать… Только теперь, в связи с гибелью босса, работа моя, скорее всего, закончится.
        - Да-а… - посочувствовал следователь в гражданском, - терять такое место обидно… Хотите совет? Вы числитесь работником до тех пор, пока вам не дадут подписать приказ об увольнении. А поскольку уволить вас может только тот, кто принимал на работу, или лицо, его замещающее, то, поскольку Чагина нет, а его обязанности может замещать только человек, назначенный правлением холдинга, пройдет месяц или два, пока о вас вспомнят. Так что лучше не показывайтесь лишний раз никому из них на глаза.
        - Так и сделаю, - кивнула Лена. И спросила: - Я должна подписать какие-то показания?
        - Сейчас мы просто опрашиваем людей: вдруг кто-то что-то видел, слышал, знает от кого-то. Вот если бы вы проходили свидетелем, то тогда надо было бы все записывать и подпись вашу ставить на документ для судебного заседания. А пока вы не свидетель и не обвиняемый, то есть обвиняемая…
        Следователи закончили с чаем, выпили еще по рюмке коньяка и вышли. Лена дошла с ними до дороги, где стоял их автомобиль.
        - Последний вопрос, - сказал мужчина в мундире. - В комнате я видел порванную блузку. Она чья? То есть кому принадлежит?
        - Вещь моя. Вас интересует, где я ее порвала? Могу ответить: вчера в лесу, когда блуждала. Зацепилась за сук, дернулась, и вот результат… Если больше нет вопросов ко мне, то я пойду к соседям обмениваться новостями. Сами понимаете, как им интересно, не каждый ведь день у нас тут такие события.
        Она попрощалась, дождалась, когда следователи сядут в свой автомобиль, и направилась к Ушатовым, которые даже вышли на дорогу, поджидая ее. Когда Лена миновала не успевшую отъехать машину, до нее донесся голос одного из полицейских:
        - Сто пятьдесят тысяч в месяц… С ума сойти! Хотя за такую красоту и…
        Конечно, слышать подобный комплимент было бы приятно всегда, но не сегодня, когда произошло убийство. Хотя Лена с того самого момента, как узнала от бывшего опера о гибели Чагина, ловила себя на мысли, что не очень сожалеет о нем. В другое время ужаснулась бы, не смогла бы поверить в то, что такое могло случиться с человеком, с которым она знакома, еще вчера переживала бы, но - не сейчас. После вечернего визита шефа Лена искала повод не приезжать к нему, как обещала, все думала, как бы увильнуть от исполнения данного слова. В конце концов, решила позвонить и сказаться больной. Но это выглядело бы совсем по-детски, словно она собирается прогулять надоевшую школу. Конечно, уловка бы не сработала. И уехать бы не получилось. Наверняка Леонид Петрович, вернувшись к себе в резиденцию, послал бы парочку своих людей проследить, чтобы она никуда не сбежала.
        Да, да, Чагин бы точно именно так и поступил… если бы добрался до своего дома живым. Значит, его смерть была выгодна в первую очередь самой Лене! Но ведь она не убивала босса. И никого не просила об этом. Бизнесмена мог убить кто угодно: конкуренты, кто-то еще, о ком она просто не может знать. Кстати, Альберт в совсем недавнем вроде бы трепе под шашлыки высказывался на эту тему. И профессор Сурин. Последний даже поведал, как бы все проделал - подстерег машину на лесной дороге. А ведь именно так и случилось. У Володи Ушатова тоже имелся повод избавиться от Леонида Петровича…
        Потом Лена вспомнила свой разговор со следователями и поразилась легкости, с которой говорила им неправду. Ей стало очень неприятно: ведь если намеренно лгала, значит, чувствует за собой какую-то вину? Но ведь она ни в чем не виновата!
        Девушка подошла к забору Ушатовых к поджидающим ее Владимиру и Зинаиде.
        - Хорошо выглядишь! - улыбнулась соседка. - Идешь и прямо светишься вся, а я любуюсь твоей красотой.
        И она туда же! Почему вдруг все стали делать ей комплименты? Бывший муж за долгие годы общения крайне редко говорил, что Лена красива. Разве что когда-то очень давно, еще в школе. Да и то Рома избегал таких слов, обычно говорил: «А ты ничего, симпатичная». Интересно, какие слова он шепчет теперь Кристине? Нет, надо перестать думать об этом!
        Лена прошла калитку и услышала, как Ушатов шепнул жене:
        - Только ты не лезь со своими разговорами!
        Выходит, соседи рассчитывают что-то у нее узнать.
        Они расположились на веранде. Правда, дверь во двор плотно прикрыли. Затем начали обмениваться впечатлениями.
        - Что следователям сказала? - спросил Владимир.
        - Ничего, - пожала плечами Лена. - Только то, что Чагин вчера приезжал ко мне с коньяком, я пить отказалась, и он сразу уехал, а коньяк остался.
        - Хороший хоть коньяк?
        - Следователям понравился.
        - Я тут по пьянке как-то высказался, что хорошо бы Чагина грохнуть…
        - Не помню такого, - обронила Лена.
        - Значит, следакам об этом не говорила?
        - Нет.
        - Меньше надо было языком молоть! - посоветовала мужу Зина. - Теперь бы не мучился. Вообще-то, если разобраться, все хороши. Альберт тогда тоже заявил, что готов убить Чагина, а наш академик чуть ли не призывал к этому. Валентина Васильевна из-за Леонида Петровича пострадала, бизнеса лишилась - ей что, трудно киллера нанять? Кстати, Володя, я сказала следователям, что у тебя алиби: ты пьяный на втором этаже спал, пока я посуду после гостей мыла.
        - Я мимо вашего дома проходила, но у вас света в окнах не было, - заметила Лена.
        - Значит, и я уже спать пошла, - невозмутимо объяснила Зинаида.
        - А ты на дороге кого-нибудь видела? - поинтересовался Владимир.
        - Нет. То есть… - Лена замолкла, вспомнив, что встретила Николая. Причем шел тот как раз со стороны леса.
        - Значит, видела? - догадался о причине ее заминки Ушатов. - Кого?
        - Никого не видела, - покачала головой Лена, - уже темно было.
        А перед ее глазами возникла картинка: Николай подходил молча, ступал тихо, как будто хотел остаться незамеченным. Уж потом разговорился, пригласил в гости… Нет, конечно же, он не может быть убийцей: такой обаятельный и приветливый. И у него очень приятная улыбка, словно человек душой улыбается. Немного грустная, правда, улыбка.
        - Хозяева! - долетел с дороги голос Андрона Акатовича. - Все на месте? Никого не повязали менты поганые?
        Идущий следом за ним Альберт дотронулся до плеча старика - дескать, Владимир-то и сам мент, пусть и бывший.
        Но профессор Сурин нисколько не смутился.
        - Ошибочка в терминологии, извините, граждане судьи. Это раньше, когда еще милиция была, в ней зверствовали менты, но теперь у нас полиция, а честных и неподкупных служителей закона следует называть уважительно… ммм… «понтами».
        Старик подошел, улыбаясь, и, не поздоровавшись, сообщил:
        - У меня карабин забрали на экспертизу. А сначала ствол проверили на наличие копоти от выстрела. Только я давно уже карабином не пользовался. Все равно забрали.
        - А у меня двухстволку осмотрели, но оставили, - признался Альберт.
        - Получается, что стреляли все-таки из карабина, - подытожил Ушатов. - Теперь задача следствия - найти орудие убийства. Без него, если нет свидетелей преступления, доказать что-либо будет невозможно. У меня тоже спросили, охотник ли я. Пришлось ответить, что никогда в жизни. А вообще в темноте пальнуть в машину, которая мчится, и попасть - это или удача помогла, или работал настоящий профессионал.
        И тогда Лена рассказала все, что услышала от следователей - о камне на дороге, о том, что водитель принял удар пули в лобовое стекло за попадание отскочившего из-под колеса гравия, поэтому и не сразу остановился.
        - До поместья Чагина от места покушения минуты две-три хорошей езды, - начал размышлять вслух Владимир. - Если шофер, как только добрался до особняка, сообщил о происшествии, уже минут через десять туда должны были прибыть ребята с автоматами и мощными фонарями и начать прочесывать лес. Это наверняка было сделано, хотя никого не нашли. Скорее всего, стрелявший сел в свою машину и смылся. Но водитель не видел никакой машины, иначе бы следаки интересовались нашим автотранспортом. Причем убийца двинулся не по направлению к дому Чагина - его бы тогда непременно остановили те, кто мчался по вызову водителя. Выходит, киллер мог уехать только в нашу сторону.
        Владимир вопросительно посмотрел на Лену.
        - Вроде никто не проезжал, - сказал она, - я бы услышала звук, даже если бы не смотрела на дорогу.
        - И я ничего не слышала, - добавила Зинаида. - Хотя, может, уже спать пошла.
        - Но не сразу же уснула, - напомнил ей муж, - что-то должна была слышать. Дорога - она вон где, практически под самыми окнами, и движение по ней и днем, и ночью, хотя и небольшое.
        - Не было никакой машины, - заявила Зина. - Во всяком случае, я не помню.
        - А я спал, - сообщил профессор Сурин. - К тому же на такую ерунду, как звуки машин, мое сознание не реагирует.
        - Не было машины, - подтвердил Альберт, - я на втором этаже в своем кабинете за столом сидел, а стол как раз у окна стоит. Где-то в полночь видел, как к Лене подъехал белый «Порше Кайен», а потом уехал, и после этого никаких автомобилей не было. Вскоре я погасил свет и в душ пошел.
        - Из этого можно сделать вывод, что убийца с места преступления ушел пешком, - подытожил бывший опер. - Лесом можно добраться до Ветрова. Но там больше четырех километров. И что, киллер пошел в темноте по густому лесу с перепадом высот да с болотцами? Практически невозможно: чтобы так быстро исчезнуть, человек должен был очень хорошо знать лес. Буквально как свой собственный дом. Нет, нереально. Остается только одна версия: убийца миновал мостик и полем ушел в деревню Ершово.
        - То есть вы хотите сказать, что стрелявший в Чагина - один из проживающих в Ершове? - удивился профессор Сурин.
        Владимир кивнул.
        - Кто-то из нас? - прошептала Зина и оглянулась.
        - Ну, я же не утверждаю, что кто-то из присутствующих завалил несчастного Леонида Петровича. Возможно, вовсе не известный нам человек. После совершения преступления он пересек поле, обогнул деревню и через лес вышел к железнодорожной станции.
        - Что-то не верится, - возразил Альберт. - Во-первых, лес заболоченный, а весенняя вода еще не сошла окончательно, можно провалиться и не вылезти. Лично я в прошлом году с трудом из такой ямы выбрался, хотя стоял август, и дождей долго не было. А потом, зачем ему идти на станцию - чтобы быть замеченным? Машину там оставить нельзя. То есть можно, конечно, но кто-нибудь обязательно запомнил бы номер и смог описать внешность владельца.
        - Отсюда, господа, следует малоприятный вывод, что убийца среди нас, - усмехнулся профессор Сурин. - Словно кто-то слишком серьезно воспринял мой тезис о необходимости борьбы с абсолютным злом.
        - И что теперь? - шепотом спросила Зина.
        - Да я пошутил, успокойся, - улыбнулся Андрон Акатович. И продолжил: - Думаю, никому из нас ничего не угрожает. Все мы люди приличные, никому зла не сделали, так что бояться нечего и делать ничего не надо.
        - Слушайте, может, за пивом съездить? - вдруг предложил Ушатов, резко меняя тему разговора. - А то я вчера перебрал немного. Не помню даже, как спать пошел…
        - В первый раз, что ли? - поджала губы Зина. - Ты, как в компании оказываешься, остановиться не можешь: тебе надо выпить с каждым и с каждым поговорить. Вот и наговорился вчера…
        Альберт посмотрел на поле, в конце которого виднелся высокий забор с возвышающейся над ним черепичной крышей домика Лены, и сказал ей:
        - Кажется, к вам машина свернула. То есть не кажется, а точно свернула - большой черный внедорожник. «Гелендваген», судя по всему.
        - Ну, я пошла, это за мной, - произнесла Лена, поднимаясь со скамьи. - Если что…
        - Если что, - не дал ей договорить бывший опер, - я обеспечу твое алиби. Скажем, что ты тоже была пьяной и лежала рядом со мной в бессознательном состоянии.
        - Дурак! - толкнула мужа в бок Зина и посмотрела на Лену. - Никто и не подумает, что такая девушка убить может.
        Лена спешила в свое жилище. Почти бежала, торопясь, непонятно, зачем, и в ритме ее быстрого шага в голове билась одна мысль: «Николай не может убить, Николай не может убить…» Но ведь Владимир почти наверняка был прав, когда, размышляя о путях возможного отхода киллера, сказал: лесом ему вряд ли удалось уйти, а машины не было, значит, только через поле к деревне. Или по дороге к деревне. Следователи говорили о просеке, которая ведет от места покушения к мостику, и получается, что после выстрела у Николая было время… Почему именно у Николая? Он не убийца! У киллера было несколько минут, чтобы дойти до деревни. Но если по просеке до мостика триста метров, а потом еще двести до деревни, то времени должно хватить уйти не особо спеша. А если бегом - всего ведь полкилометра! - то минуты за две. Тренированный человек пробежит еще быстрее. Но Николай дышал ровно, а после бега запыхался бы. Значит, точно не Николай. Хотя что такое полкилометра для мужчины. Пробежал четыреста метров и сто прошагал в среднем темпе, восстанавливая дыхание. Выходит, все-таки он… Нет, этого не может быть!
        Возле ворот стоял высокий седой человек, которого Лена видела однажды у Чагина. Вероятно, заметил, как она подходит, и вылез из «Гелендвагена».
        - Я за вами. Нужно переговорить, проверить одну информацию… Полчаса, максимум час это займет, а потом обратно доставим.
        Мужчина открыл заднюю дверь внедорожника, и Лена залезла в салон, села на пассажирский диван, где уже располагался угрюмый парень в рубашке, поверх которой был ремень с кобурой. Седой опустился на переднее кресло и, когда тронулись с места, спросил:
        - Мобильник при вас? Дайте его мне, пожалуйста.
        Лена протянула ему свой телефон, и седой начал просматривать список звонков.
        - Меня Виктором Ивановичем зовут, - представился он, не отрываясь от занятия, - я начальник службы безопасности Чагина. Мы уже встречались как-то. - И без паузы продолжил: - У вас почти нет исходящих звонков. Вы что, уничтожили записи?
        - Нет, просто мне не с кем разговаривать. Вчера мама звонила из Туапсе, а позавчера я ей. А так мне только соседи по поселку звонят, когда на шашлыки хотят пригласить…
        - Проверим, - кивнул начальник службы безопасности. - А другого аппарата у вас нет?
        - Есть служебный, который мне Чагин предоставил, но он в моем рабочем кабинете остался.
        Лена предполагала, что резиденция будет забита народом: друзья, коллеги, партнеры, знакомые и просто сочувствующие. Но все пространство вокруг дома было пусто. Не было видно ни охраны, ни кого-либо из персонала. Тихо и уныло, несмотря на солнечный свет, льющийся с неба. В огромном доме тоже было пустынно. Лена следом за Виктором Ивановичем пересекла вестибюль, поднялась по ступеням. Звук их шагов эхом пробежался по коридорам первого этажа и затих где-то в темном углу. Почему-то Лене показалось, что вместе с Чагиным из этого дома ушел тот мир, который он придумывал, приглашая сюда толпу гостей и создавая атмосферу праздничного безудержного веселья, мечты о достойной жизни.
        Поднялись на третий этаж, никого не встретив, словно никого и в самом деле не было, кроме них, случайно оказавшихся здесь, чтобы потом исчезнуть отсюда навсегда.
        Виктор Иванович завел Лену в небольшую комнату и показал на стул, приставленный к рабочему столу.
        - Это мой кабинет, - сказал он, огибая стол и опускаясь в офисное кресло. Потом протянул ее телефон: - Возьмите.
        - Я должна дать какие-то объяснения? - спросила Лена. - Может, скажете, что вас интересует, и я изложу на бумаге?
        Мужчина покачал головой.
        - Я и так запомню.
        Виктор Иванович выдвинул ящик стола и достал из него тот самый аппарат, который дал Лене Чагин. Видимо, начальник службы безопасности уже осмотрел кабинет помощницы босса, нашел служебный телефон и заранее просмотрел звонки.
        - Возьмите, он ваш. С него вы тоже ни с кем, кроме как по работе, не связывались.
        Седой человек посмотрел на Лену внимательно, без всякого выражения на лице, но взгляд шефа службы безопасности был тяжелым.
        - Теперь расскажите подробно и честно, что вчера произошло в вашем доме.
        - Леонид Петрович приехал ко мне после одиннадцати и уехал около полуночи. Если верить показаниям его водителя, то он пробыл у меня около двадцати минут.
        Виктор Иванович кивнул:
        - Я в курсе.
        - Мне показалось, что времени прошло меньше. Чагин приехал с коньяком, бутылка уже была почти наполовину пуста. Предложил мне выпить с ним. Я выпила рюмку, потом мы поговорили немного о работе, и Леонид Петрович уехал.
        - Я просил рассказать правду.
        Лена подумала немного, стоит ли говорить все, как было. Затем решила: утаивать что-либо смысла нет, и вздохнула:
        - Хорошо, Леонид Петрович был нетрезв, я думаю, выпил много.
        - Сколько он выпил, мне известно до грамма, потому что я присутствовал при этом. И не хотел его отпускать к вам, потому что догадывался о цели ночной поездки. Так что лучше ничего не скрывать.
        - Леонид Петрович пытался… как бы это сказать… мне очень неудобно говорить…
        - Чагин пытался вами овладеть?
        Лена кивнула и тихо произнесла:
        - Так и случилось.
        - Случилось что? Он вами овладел? - удивился Виктор Иванович. - Давайте все по порядку. Леонид Петрович приехал. Вы с ним пили коньяк, потом Чагин вами овладел… И на все это ушло двадцать минут?
        - Не овладел, потому что я смогла его переубедить, и мы условились встретиться сегодня здесь. Он обещал прислать машину…
        - Погодите! - тряхнул головой Виктор Иванович. - Физически сильный мужчина направляется к девушке, желая овладеть ею, но девушке удается его переубедить? Простите, но я, хорошо зная Чагина, в это не верю. Его никто никогда не смог бы переубедить. А когда он выпивал, его и вовсе клинило. Какие слова вы нашли для того, чтобы заставить его отказаться от своей затеи?
        - Леонид Петрович сказал, что я ему очень нравлюсь и нам надо быть вместе, а я ответила, что подумаю над его предложением… И тогда он обещал прислать за мной машину утром…
        - Понятно, - не дал ей договорить Виктор Иванович. - Тогда объясните, откуда в кармане пиджака Чагина взялся пистолет «ПМ»? Когда он выезжал к вам, оружия у него не было.
        - Леонид Петрович забрал его у меня. Я просто показала ему пистолет и сказала, что выстрелю, если он будет пытаться что-то со мной сделать. А он выхватил у меня из руки оружие. Но после этого повел себя прилично и почти сразу уехал.
        - Похоже на правду… А теперь объясните, откуда у вас «макаров».
        И тогда Лена рассказала о покупке «Вектры», продемонстрировала даже технический паспорт. Виктор Иванович переписал номер автомобиля, затем вновь пристально посмотрел на девушку.
        - Думаю, вы к убийству Чагина отношения не имеете. Мотива у вас нет. Зачем убивать человека, который предоставил вам работу и к тому же терял голову в вашем присутствии? Леонид Петрович ни разу не был женат, а после неудачного брака своего брата вообще заявил, что ему подобная хрень не нужна. Но когда появились вы, понял, что никогда не следует зарекаться…
        - И что теперь делать мне?
        - Отдыхайте пока. Однако никуда не уезжайте. Вдруг возникнут новые вопросы к вам? А потом, когда все устаканится, вас вызовут для разговора на предмет дальнейшего сотрудничества.
        - И кто будет распоряжаться всем… в смысле бизнесом руководить? - спросила Лена.
        - У Чагина есть родной брат, который является совладельцем бизнеса. Дом этот, кстати, брат построил для себя. А потом вынужден был уехать. Усадьба досталась Леониду, который многое тут переделал, рассчитывая большую часть времени бывать именно здесь, устраивать деловые встречи и принимать гостей. Мне кажется, он всерьез собирался жениться на вас. И вы, как мне думается, это хорошо понимали, а значит, убить не могли. Кто же застрелит свою единственную надежду на будущее… - Виктор Иванович посмотрел в окно и вздохнул: - На очень светлое будущее.
        Вероятно, седой мужчина тоже не знал, что будет с ним завтра. И Лену он, может быть, вызвал, чтобы не было так тошно. Хотя кто знает свое будущее? Но отпускать помощницу убитого босса Виктор Иванович явно не хотел. Пошел даже провожать ее. А спускаясь по лестнице, вдруг предложил вместе пообедать. Лена из вежливости согласилась. Собственно, из вежливости надо было отказаться, однако девушка подумала, что была многим обязана убитому Чагину, и в память о нем задержаться в его доме на часок можно.
        Они расположились не в столовой для персонала, а зале, где обычно трапезничал хозяин дома, сам лично или принимая гостей. Пока накрывали на стол, Виктор Иванович отошел к открытому окну, молча курил, о чем-то размышляя, вероятно.
        А Лена думала о своем. Если бы Чагина не убили, работать здесь она все равно не смогла бы. Скорее всего, написала бы сегодня заявление об уходе и подала бы его, вернув одновременно полученный аванс. Что было бы потом - трудно сказать. Наверное, ей пришлось бы уехать из Ершово, так как Леонид Петрович не дал бы спокойно жить. Дом с участком надо было бы продать. Теперь - вместе с забором и аллеей из пихт, с соснами - за него можно было бы выручить больше, чем сама она отдавала при покупке. Уехала бы до конца лета в Туапсе к маме и двоюродной тетке, а потом занялась бы поиском работы и квартиры. Только вряд ли Чагин так просто оставил бы ее, продолжал бы преследовать. У нее не было возможности ему противостоять, и она бы, вероятно, сдалась… Думать сейчас о том, что могло случиться, было неприятно. Не произошло - и слава богу. Хотя при чем здесь бог?
        Виктор Иванович вернулся к столу, опустился напротив. Тут же принесли закуски и холодный борщ. Виктор Иванович пожелал Лене приятного аппетита, а сам откинулся на спинку своего кресла, заговорил задумчиво:
        - На сегодня мы с Леонидом договорились пойти на волка. Я посылал людей все выяснить, и они сказали, что видели зверя. Именно такого, как его описывал Чагин, - крупного, черного, спокойного… Леня очень любил охоту. А брат его вообще фанат - собирался свору борзых и легавых завести, чтобы по здешним полям лис и зайцев гонять. Но с его страстью через год надо было бы сюда специально зверей завозить на развод… Мы с ним в Казахстане как-то взяли открытый «уазик» и ночью на сайгаков поехали охотиться. Фарами выхватываем какого-нибудь, тот сразу столбенеет, и тогда, не останавливая машины, надо только прицелиться и попасть…
        - Я не хочу говорить об убийствах, - попросила Лена.
        - Как прикажете.
        Виктор Иванович посмотрел на стоящий перед ним хрустальный графинчик, протянул руку. Рука замерла на мгновение и, изменив направление, легла на бутылочку «перье». Мужчина налил себе минералки, но пить сразу не стал. Посмотрел на Лену и - отвернулся.
        - Тут слух пошел, будто вы племянница президента. Леонид попросил меня проверить. Я в Интернет, разумеется, залез, но там ведь одни сплетни. Правда, кое-что узнал: у президента таких симпатичных племянниц нет. Кто же мог придумать такое?
        - Какая теперь разница, - ответила Лена.
        Однако Виктор Иванович понял ее ответ по-своему.
        - Да я все уже выяснил, - усмехнулся он. - И доложил Чагину, что никакого родства у вас с руководителем страны нет. Подумал, Леонид уймет немного свою страсть, если это узнает, а тот еще больше завелся… Кстати, приказал никому ничего не говорить, мол, пусть все продолжают считать вас высокопоставленной особой. Решил, видимо, что через это и сам еще больше возвысится. Вот такой это был человек… А брат у него совсем без тормозов. Когда он здесь появится, мой вам совет: будьте с ним поосторожнее. Так что жаль, что у вас нет серьезных родственников, которые могли бы помочь…
        - Меня и без президента есть кому защитить, - соврала Лена. И от лжи ей стало совсем тошно, потому что никого у нее не было, ни сейчас, ни вообще никогда.
        Разве что отец…
        Когда она объявила дома, что выходит замуж за Романа, отец долго молчал и смотрел в стену. А Лена ждала если не радости родителей, то хотя бы одобрения. Но отец смотрел в стену, а мать на него.
        Наконец он обернулся к дочери и спросил:
        - Зачем тебе это надо?
        - Рома меня любит.
        - А ты его?
        Дочка кивнула. Тогда ей казалось, что все так и есть и что скоро они с Романом будут счастливы. Уж потом, гораздо позже, выяснилось: ее муж любит только себя, а сама Лена просто очень хотела быть счастливой, но не получилось.
        После регистрации гости бросились обнимать и поздравлять молодоженов. Отец дождался, когда волна схлынет, поцеловал дочь, затем зятя. Обнимая Рому, он шепнул ему тихо на ухо, но Лена все равно услышала:
        - Обидишь мою дочку, убью!
        Если бы отец был жив и узнал, что пьяный Чагин хотел сделать с его дочерью, убил бы того наверняка. Но отца нет на свете. Однако все-таки кто-то подкараулил Леонида Петровича на темной лесной дороге. И непонятно, почему.
        Странно, что его убили в том самом месте, где накануне Чагин увидел волка.
        Совпадение?
        Обедали долго, больше, конечно, разговаривали. Виктор Иванович рассказал о себе - служил в армии и даже побывал на войне, где был ранен. На службе не оставили, хотя силы у него были. В охранную фирму Чагина устроился случайно рядовым сотрудником, но выбился в начальники довольно быстро, потому что раньше там были не те люди, как он выразился. И тут же седой уточнил - бывшие дружки братьев Чагиных не понимали, что их время ушло.
        Виктор Иванович рассказывал не торопясь и время от времени задавал вопросы, на которые Лена отвечала. И только потом девушка сообразила, что ее собеседник навязчиво интересуется соседями по деревне.
        - Вы бы мне сразу сказали, что хотите знать, - с легкой обидой сказала тогда она, - и я ответила бы без утайки.
        - Убийца и сейчас в Ершове, - пояснил Виктор Иванович, - а я хочу выяснить, кто это. Все люди мне в той или иной степени знакомы, поэтому мне известно, что у некоторых есть повод мстить.
        - Два генерала, академик… - напомнила Лена. - Они-то за что могли не любить Чагина?
        - Начнем с того, что богатых у нас никто не любит. Но это абстракция. А конкретно следующее. У генералов, когда те были на службе, были дела с Леонидом, который им платил, разумеется, но не те деньги, на какие они рассчитывали. Правда, в тот момент военные особо и не настаивали, им ведь нельзя было светить свои доходы. Чагин дал каждому по четверти гектара земли, построил дома, купил машины детям, наличные подкидывал. Но когда генералы ушли на покой, поступления прекратились. Отставники пришли к нему и попросили рассчитаться полностью. Сначала Чагин отказал им мягко, сказал, что и так переплатил. А когда один из них завелся и стал требовать, ответил жестко, мол, нечего тут выступать, иначе у них очень скоро не станет ни домов, ни машин, ни детей. Вряд ли люди, привыкшие орать на других, смогли это забыть. Оба сейчас с семьями уехали отдыхать - отличное алиби. Предположим, кто-то из генералов находит среди бывших подчиненных снайпера, и тот выполняет заказ за какие-нибудь армейские блага - внеочередное звание, перевод с повышением в должности из отдаленного гарнизона в столичный. Ну и деньги, само
собой. При этом совесть того человека не особо мучить будет: во-первых, ему дали приказ, а во-вторых, сообщили, что объект - преступный авторитет, зажравшийся олигарх, ворующий бюджетные деньги, выделенные на строительство реабилитационного центра для инвалидов и ветеранов войн. Наверняка именно так могло быть. Теперь, что касается академика… Покойный Леонид Петрович являлся доктором политических наук.
        Брови у Лены поползли вверх, что собеседник сразу заметил.
        - Да, да, не удивляйтесь. Правда, Чагин не написал ни одной статьи. Просто Сурин указывал его как своего соавтора, потом подготовил за него кандидатскую диссертацию и обеспечил защиту, а позже настоял, чтобы работу засчитали как докторскую. Леонид обещал ему за это хорошие деньги, но академик сам от них отказался. Дело в том, что его сын попал в ДТП, пострадала женщина, находившаяся за рулем другой машины. Отпрыск академика в тот момент готовился к защите собственной кандидатской, а предстояло судебное разбирательство. Чагин сказал академику, что у него имеются связи в правоохранительных органах и он постарается помочь. Добавил еще, что по предварительной информации в аварии виноват младший Сурин, находившийся в состоянии алкогольного опьянения, а потому осудят в любом случае именно его. Значит, парню светят минимум три года колонии-поселения и выплата пожизненной ренты на содержание инвалида. И, конечно, прощай, ученая степень, да и вообще надежда на светлое будущее. Короче, молодого человека оправдали. А потом, значительно позже, Сурин как-то узнал, что в состоянии сильного алкогольного
опьянения была, наоборот, женщина, автомобиль которой выскочил на встречную полосу и врезался в машину сына академика, выпившего за час до ДТП всего лишь бокал шампанского. Что не кто иной, как Чагин, договорился с гаишниками, чтобы при разборе те записали виновным Сурина-младшего. Кстати, свой участок профессор приобрел за собственные деньги и, по словам Леонида, даже переплатил, потому что ему понравилось место. Другие соседи…
        - Про других я знаю, - перебила Лена. - Про Валентину Васильевну, про Альберта. Чагин забрал у первой торговый центр, а у другого процветающую компьютерную фирму. Но есть еще один житель Ершова…
        Девушка имела в виду Николая и сама испугалась того, что хотела узнать.
        - А вот с ним нечто непонятное, - ответил Виктор Иванович, кивнув в знак того, что понял, о ком Лена говорит. - Он был фермером… Нет, не так. Землей владели его родная тетка со своим сыном, постоянно проживавшие в Ершове. У них на двоих имелось сорок гектаров, которые они, разумеется, не могли использовать полностью, и долги перед банками, частными инвесторами. Была начата процедура банкротства, но фермеры неожиданно нашли деньги и со всеми рассчитались. А потом вдруг появился этот родственник, на которого оказалась переписана половина земель. Вероятно, он и оплатил задолженность. Но тогда Николай еще не жил здесь постоянно. И вот в один прекрасный день, то есть наоборот, в далеко не прекрасный, происходит несчастный случай с его двоюродным братом. Тот отправляется на рыбалку, ставит сети, а потом почему-то ночью решает их проверить, вываливается из лодки и, запутавшись в сетях, тонет. Очень скоро умирает его мать, тетка Николая. Тогда уже он перебирается сюда на постоянное жительство, сносит старый дом покойных родителей и ставит бревенчатый теремок, которым вы, вероятно, любуетесь из своего
окошка.
        - Не любуюсь уже, - смутилась Лена, - у меня теперь из окон виден только высокий забор.
        - Тем не менее. В общем, этот житель Ершова внушает мне самые большие подозрения. Во-первых, Николай некоторое время бегал по утрам и вечерам, причем делал это легко, словно у него хорошая спортивная подготовка. Потом, заметив, что за ним наблюдают, он бегать перестал, но на своем участке продолжает тренироваться: китайская дыхательная гимнастика, упражнения на перекладине… Вполне вероятно, дома у него стоят тренажеры, потому что… Вы обратили внимание на его торс?
        Лена подумала немного и ответила:
        - Не заметила. То есть не обратила.
        - Странно, у этого парня идеальная спортивная фигура. Но он одинок, к нему никто не приходит.
        - Николай животным помогает, - сообщила Лена, - подбирает больных и раненых зверушек, приносит домой и выхаживает.
        - Это тоже настораживает. Ведь очень часто наемные убийцы компенсируют свою деятельность привязанностью к животным. Или к чему-то еще. Некоторые увлекаются классической музыкой, приобретают абонементы в филармонию, кто-то коллекционирует почтовые марки. Конечно, не все, есть просто сумасшедшие или отморозки, которым только деньги подавай и девочек. Но те, как правило, долго не работают, быстро попадаются, потому что не могут отвлечься на что-то для них более важное и значительное, чем убийство людей по контракту. Я попросил следователей проверить Николая и, наверное, завтра получу на него полную информацию.
        - Я думаю, он не киллер, - сказала Лена. - Николай очень приятный человек.
        - А Чагин, по-вашему, обладал отрицательным обаянием?
        - Я так не говорила. Тем более я Леониду Петровичу многим обязана…
        - Бросьте притворяться, - усмехнулся Виктор Иванович, - вы же прекрасно понимаете, что и забор, и сосны возле вашего домика ему ничего не стоили…
        - Я не притворяюсь, - попыталась убедить собеседника Лена, прекрасно понимая, что у нее это вряд ли получится. - Я и в самом деле не ожидала, что он предложит мне работу с таким высоким окладом.
        - Запомните: Чагин никогда не платил человеку столько, сколько тот зарабатывал. Вы же не относитесь к числу тех дурочек, которые выходят замуж за человека лишь потому, что у него есть миллион, не догадываясь, что в процессе жизни супруг высосет из их здоровья миллионов на пять?
        Лена спорить не стала. Да и разговор после этого долго не продлился. Обед закончился. Виктор Иванович сообщил, что Чагина будут хоронить через два дня, и спросил, хочет ли присутствовать на церемонии прощания Лена.
        - Если только из вежливости, - сказала она. - Если это кому-то необходимо, я могу засвидетельствовать свое уважение.
        - Чагину уже все равно, - ответил Виктор Иванович. После чего подумал немного и добавил: - Как мне кажется.
        Он вез ее к Ершово через лес, разумеется. Сам сидел за рулем. Перед крутым поворотом притормозил и показал на густые молодые ели, стоявшие возле самой дороги.
        - Вот здесь все и произошло. Будем останавливаться?
        Лена пожала плечами, не зная, стоит ли отказываться. Вдруг Виктор Иванович скажет еще что-то?
        Автомобиль замер. Но выходить они не стали.
        - Стреляли оттуда, - не оборачиваясь, показал рукой себе за спину начальник службы безопасности. - Место, где располагался стрелок, определили с точностью до пары шагов. Гильзу не нашли. Каких-то следов или окурков - тоже. Слегка примята трава. Приводили полицейскую собаку, которая сначала взяла след, но тут же потеряла. Возвращались сюда, а ищейка снова теряла след в лесу. Определенно, киллер разбросал по пути своего отхода острые специи - молотый жгучий перец или что-то вроде этого. А по идее, всего несколько часов прошло после покушения, и день не дождливый - собака должна была держать след. Пулю вынули из подголовника заднего сиденья, она насквозь прошла.
        - Поехали! - попросила Лена.
        Девушка вылезла из «Гелендвагена» возле ворот, ступила на аллею из пихт. И решила: надо сейчас сесть и проанализировать информацию, полученную в разговоре с Виктором Ивановичем. Хотелось подумать о Николае, который, оказывается, не только ей кажется подозрительным. Он, конечно, обаятельный и очень красиво улыбается своей грустной улыбкой, но…
        И почти сразу позади появился Ушатов. Не один - с бутылкой водки в руке.
        - Можно у тебя посидеть? - спросил он, догнав ее. - А то Зинка мне всю плешь проела.
        Бутылка была неполной, Владимир уже находился в легкой стадии опьянения.
        Он вошел в домик, сам включил свет и сразу увидел недопитую бутылку коньяка.
        - «Хеннесси Экселенц», - произнес сосед, глянув на этикетку. - Ты, выходит, в одиночку дорогим коньячком балуешься?
        Лена объяснила, что это бутылка Чагина.
        - А ему коньяк больше не нужен, - обрадовался Ушатов.
        И начал с него. Залпом выпил две рюмки подряд, не дожидаясь закуски. Поморщился и произнес:
        - Главным подозреваемым буду я. Гады-следаки будут трясти меня, пока не докажут, что именно я застрелил Леонида Петровича.
        - А зачем им это надо?
        - Чтобы убийцу задержать и посадить, а самим отчитаться. Ведь настоящего киллера они найти не смогут, я тебе как специалист со всей уверенностью заявляю. Я - очень удобная для них кандидатура.
        - Почему?
        - Да потому что…
        Ушатов взял бутылку со стола и снова наполнил рюмку.
        - Потому что у меня с Чагиным неприятности были. Помнишь, рассказывал, как два с половиной года назад я завалил двух уродов, а третий ушел? Позже, когда все же задержали, тот человек обвинил меня в присвоении денег, которые находились при убитых. Так вот, этот третий был не кто иной, как Чагин. Через своих гоблинов этот гад потребовал потом вернуть не только пропавшую сумму, но и компенсировать ему моральный ущерб в таком же размере. А я пригрозил, что, как только он дернется, завалю его. Дескать, лично знаю людей, которые только и ждут моей команды. Будто бы эти люди обязаны мне свободой. Чагин поверил, потому что отлично знал: за отмазку от зоны любой уголовник вернет долг оперу. Короче, на меня однажды напали - хотели зарезать и изобразить уличное ограбление. Я был начеку и смог устоять какое-то время, но их было двое, и ножами они владели профессионально. В общем, пока я еще держался - весь порезанный, правда, случайно мимо патрульная машина проезжала. Никого задержать не смогли, зато в госпиталь меня быстро доставили. Оклемавшись, я позвонил Чагину, поговорил с ним и пообещал вернуть должок
за такую его прыть. Он ответил, что никаким боком не касается нападения на меня, заявил, что прощает мне то исчезнувшее бабло. И предложил купить здесь участок. Понятно, что хотел проверить, есть ли у меня деньги. Я согласился. Но он поверил, что я чист, так как средства, которыми мы оплатили участок, а потом и строительство дома, уже года три лежали на банковском депозите: Зина продала квартиру своего покойного отца, когда мы еще даже не думали расписываться, а встречались просто так.
        - Так объясните следователям все это.
        Владимир покачал головой:
        - Им правда не нужна. Им нужно доказанное обвинение и осужденный на длительный срок преступник.
        Лена, не удержавшись, спросила:
        - Но деньги тогда действительно пропали?
        Ушатов тяжело вздохнул, помолчал немного, снова вздохнул и кивнул:
        - А что делать, у меня долгов было столько… И потом, к тому времени «шестерке» моей пятнадцать лет исполнилось, сыпаться стала. А так я купил «пыжика» недорогого. Взял в кредит, чтобы подозрений никаких не возникло, и до сих пор долг выплачиваю. На жизнь тоже что-то надо было оставить. Правда, заканчиваются денежки. Вот почему мне работа так нужна, желательно здесь. Я за «Пежо» из последних сил плачу, едва на еду остается.
        - Хотите, я в долг дам, чтобы за машину смогли рассчитаться?
        Ушатов помотал головой.
        - Сам управлюсь. Что я, нищий, что ли? А вообще за предложение спасибо. Если вдруг получится структуру охранную тут организовать, возьму тебя в долю. Деньги для начала потребуются, хоть и небольшие, но где их взять… Второй раз так не повезет - на бандитской стрелке оказаться.
        На похороны Чагина Лена идти не собиралась. Однако накануне позвонил Виктор Иванович и сообщил, что пришлет за ней машину, так как брат Леонида Петровича просил всех друзей почтить память покойного. Даже автобус для персонала заказал. Но, вероятно, лишь для того, чтобы было кому обслуживать скорбящих друзей и соратников. На кладбище поставят столы, и люди начнут поминать невинно убиенного прямо там.
        Именно так сказал Виктор Иванович. А потом добавил:
        - Борис слышал о вас и хочет познакомиться.
        - Почему именно на кладбище?
        - Где же еще? Кроме того, удобный случай увидеть вашу реакцию на произошедшее, проверить, как вы относились к Леониду Петровичу, достойны ли были вы его внимания.
        На панихиде, а потом и на отпевании Лена была спокойна. В храме стояла, прижатая толпой к иконе Богородицы, возле которой горели свечи. Негромко переговаривались присутствующие, но говорили о чем угодно, только не скорбели: об акцизах, налоговых вычетах, о том, что «Фольксваген Фаэтон» вполне удобная тачка, хотя ездить на ней - понижение собственного статуса. Какая-то женщина показала подруге бриллиант на своем перстне, и та стала внимательно разглядывать его…
        Потом к иконе, с трудом пробившись сквозь толпу, подошел немолодой скромно одетый мужчина. Поставил свечу и начал читать вполголоса молитву. Невольно Лена услышала слова и содрогнулась душой от спокойствия незнакомого голоса:
        - Умоли, милосердная мати света, сына твоего и бога нашего, сладчайшего господа Иисуса Христа: да сохранит он в мире страну нашу, да утвердит державу нашу в благоденствии и избавит нас от междоусобной брани, да укрепит святую церковь нашу православную и незыблемо соблюдет ее от неверия, раскола и ересей…
        Все окружающее исчезло сразу, Лена обернулась к иконе и перекрестилась. А голос продолжал звучать, наполняя собой все пространство:
        - Даруй нам дух сокрушения, смирения сердца, чистоту помышлений, исправления греховныя жизни и оставления согрешений наших: да вси, воспевающие величие твое, сподобимся небесного царствия и там со всеми святыми прославим пречистое и великолепное имя в Троице славимого бога: отца, сына и святого духа. Аминь.
        Человек, стоявший рядом с Леной, замолчал, а потом прошептал чуть слышно:
        - Господи, помоги России!
        Затем отступил на шаг, перекрестился. Поднял глаза и, увидев Лену, кротко улыбнулся ей. А потом склонил голову, словно поприветствовал незнакомую ему девушку легким поклоном.
        И на кладбище Лена оказалась в задних рядах, почти у самых столов с бутылками и закусками. Произносились бесконечно длинные речи, и она жалела, что позволила себя уговорить и приехала сюда. Потом снова пришлось отойти, потому что толпа переметнулась к столам, возле которых замерли торжественно траурные официанты из резиденции Чагина. Стояла чуть поодаль ото всех возле березы и наблюдала за нетерпеливо чирикавшими в ожидании пиршества воробьями. Неопределенного возраста женщина тоже отошла от толпы и встала почти рядом, разговаривая по телефону.
        - Нет, ну прям сейчас я не могу… Мы тут Чагина хороним… Какого, какого? Которого грохнули. Не слышал разве? Ладно, вечерочком я заскочу ненадолго, мой-то все равно, пока на поминках все не выжрет, домой не вернется… И у меня для тебя подарочек. Тебе понравится, дорогой. Пока, пока. Чмоки, чмоки.
        Женщина закончила разговор, спрятала телефончик в сумочку из змеиной кожи, обернулась, чтобы убедиться, не смотрит ли кто на нее, после чего проверила, на месте ли грудь. Посмотрела на Лену и вздохнула с проникновенной печалью в голосе:
        - Горе-то какое!
        Постепенно люди стали расходиться. Лена дожидалась Виктора Ивановича, который обещал отвезти ее обратно. Поверх голов увидела наконец его седую шевелюру и хотела помахать рукой, чтобы он не искал ее. Но Виктор Иванович уже и сам направлялся к ней. Причем не один: рядом с ним вышагивал плотный человек с угрюмым лицом. Мужчины подошли, и незнакомец, посмотрев на Лену, буркнул:
        - Завтра до обеда отдыхайте, а потом жду вас для разговора.
        И тогда она поняла, что это и есть родной брат Чагина - Борис.
        Лена знала наверняка, зачем ее вызывают. Нетрудно было понять - лишь для того, чтобы сказать, что в ее услугах больше не нуждаются. Она даже взяла с собой деньги, полученные от Леонида Петровича в качестве аванса. Денег было не жаль, да и работы, в общем-то, тоже. А вот гибель Чагина огорчала. И не только потому, что под подозрением оказались знакомые и приятные ей люди, а может быть, и сама она также. Просто внезапная гибель человека, а уж тем более убийство, заставляет забыть все плохое, с ним связанное, тем более что ничего плохого Леонид Петрович ей сделать не успел. Последняя встреча не в счет, а вот на добро для нее он готов был не скупиться.
        И опять Лену вез Виктор Иванович, который молчал весь недолгий путь. Только когда она садилась в черный «Гелендваген», с горькой усмешкой произнес:
        - Вот, работаю теперь водителем.
        И еще перед тем, как девушка вышла из машины, предупредил:
        - Борис Петрович ждет вас в беседке.
        Брат Чагина развалился в плетеном кресле, а на столе перед ним стояло большое блюдо, с горкой наполненное черешней. Мужчина ел ягоды, вынимал изо рта косточку, зажимал ее двумя пальцами и выстреливал. Одна, другая, третья косточка летели в разные стороны - в клумбы с цветами, в кусты отцветающей сирени. Лена, когда шла по брусчатой тропинке, видела это, но постаралась отвлечься, чтобы не зациклиться на созерцании дурацкого занятия.
        Подошла и встала на пороге беседки. Брат Чагина посмотрел на нее и прищурился. Она продолжала стоять. Тогда он мотнул головой, призывая войти, но Лена осталась на месте.
        - Заходи! - приказал наконец Борис Петрович. - Теперь садись, - усмехнулся мужчина, когда бывшая подчиненная брата выполнила первое приказание.
        Он все понимал - и то, что Лена догадывается, зачем ее вызвали, и то, что в сумочке у нее лежит аванс.
        - Черешни хочешь? - спросил Чагин. И, словно не замечая, как девушка мотнула головой, отказываясь, продолжил: - Бери, не стесняйся!
        Затем снова выстрелил косточкой - в садовника, подстригавшего и без того ровный газон.
        Лицо мужчины было спокойным, без каких-либо эмоций, и идеально ровным, словно отполированным, без морщин и складок. Борис совсем не походил внешне на своего брата, хотя Лена знала, что они близнецы. Леонид был повыше ростом, а Борис казался мощнее. Конечно, какое-то неуловимое сходство угадывалось - в посадке головы, во взгляде, в мимике и артикуляции, но это был совсем другой типаж. Почему она вдруг решила, что увидит точную копию убитого босса? Хотя если бы Борис улыбался чаще, как это делал Леонид Петрович, сходство было бы большим, а так - совершенно разные люди.
        - Бери! - уже жестко приказал Чагин номер два.
        Лена взяла одну ягодку и вдруг подумала, что вот так же безропотно ей придется выполнять и другие его приказания. Не дай бог! А потому надо поскорее возвратить аванс, поблагодарить за что-нибудь, хотя бы за черешенку, а потом выразить соболезнования по поводу гибели брата. Нет, сначала надо выразить соболезнование, потом достать приготовленную пачку, из которой она, кстати, не взяла ни одной купюры. Вот и хорошо, что не взяла, проще будет отдать. Лена потянулась к «молнии» на сумочке, но не успела открыть, новый Чагин спросил:
        - Ты у нас аудитором работаешь?
        «Почему он это спросил? - подумала девушка. - Ведь наверняка ему доложили, что я личный помощник. А может быть, и не только это сказали».
        - Леонид Петрович брал меня референтом. Но в свое время я окончила бухгалтерские курсы и занималась по просьбе руководства негласным внутренним аудитом в компании, где до того работала.
        - У меня референтов и помощников всяких достаточно, - усмехнулся Борис, - а советчиков еще больше, только толку от них никакого. Пока я в курс дела не вошел, чтобы понять, что тут Ленька без меня наворотил, продолжай работать. А там видно будет…
        «Он совсем не расстроен гибелью брата, - подумала Лена. - Ведет себя так, словно ничего особенного не произошло. Как будто вернулся из отпуска и хочет узнать, как без него шли дела в компании».
        - Я предполагала, что…
        - Это хорошо, - не дал ей договорить Чагин-второй, - но предполагать будешь, когда я прикажу. А пока скажи, что ты думаешь обо всем этом.
        - По поводу чего? - не поняла она.
        - По поводу нашего с Ленькой бизнеса.
        - Мои обязанности всего вашего бизнеса не касались. Однако знаю, кроме прочего, о чем я не ведаю, ваш брат старался заниматься тем, что есть здесь: магазинами, заправками, станциями техобслуживания. Для вас это мелочь, в смысле для вашего общего оборота, а он ездил и за руку здоровался с каждым автомехаником.
        - Согласен, - кивнул новый Чагин, - нам все эти лесопилки да бары поселковые не нужны вовсе. Только это наш край, мы с Леней здесь выросли, так пусть люди знают, кто здесь хозяин. Я готов даже в убыток работать тут, но чтобы все хорошо усвоили, от кого зависит их жизнь и будущее их детей. Мы на строительстве, на торговле в городе все и так отобьем. А здесь, какая бы копеечка ни капала, пусть капает. У меня есть задумка построить в Ветрове спортивный комплекс для ребятишек. Пускай там мальчики борьбой, боксом, единоборствами разными занимаются, а девочки гимнастикой с ленточками… Ты ведь не против?
        - Я только «за», - согласилась Лена.
        - Ну вот. И народ тут за нас. Сейчас люди скорбят из-за Леньки - у них сегодня в каждой семье горе, потому что не знают, что дальше будет. А вдруг все переменится? Вдруг я, типа того, испугаюсь и распродам тут все? И что тогда? Придут непонятные люди, с Кавказа, предположим, или из Москвы, и все тут порушат. И что потом - безработица, пьянство, наркоман под каждым забором, девочки на трассе? Ты такого хочешь?
        - Не хочу, - призналась Лена.
        - Тогда иди и работай!
        Ну и как после этого отказываться от места, возвращать аванс? Лена посмотрела на черешенку в своей руке и поднялась. И как идти работать, чем заниматься? Она ведь помощник, должна делать то, что приказывает руководитель, Борис же пока ничего не приказал.
        Девушка, продолжая недоумевать, развернулась и тут же услышала за спиной:
        - Погоди!
        Борис встал с кресла, подошел, остановился почти вплотную, как будто решил проверить, какого она роста и как смотрится рядом с ним. Наконец заговорил:
        - Ладно уж, отдыхай пока до конца недели. А то у нас тут, сама понимаешь, траур. Люди будут приезжать, надо будет мне с ними…
        Он не договорил и посмотрел куда-то за спину Лены.
        - Витек! - И тут же крикнул еще громче: - Витек, ты где?
        Тут же появился Виктор Иванович без всякого выражения на лице.
        - Отвези девушку, - приказал ему Борис Петрович. - И чтобы я тебя больше не видел наверху.
        Чагин взял с блюда новую пригоршню черешни и добавил, не глядя на начальника службы безопасности:
        - Пока поработай водилой, а потом разберемся с тобой.
        На лице Виктора Ивановича опять ничего не отразилось.
        Они пошли по брусчатке дорожки. Когда завернули за угол дома, Лена незаметно выбросила ягодку на стриженую траву газона. Видел ли это Виктор Иванович - непонятно. Седой молчал.
        И только выехав за ворота, бывший начальник охраны произнес вслух, но как бы продолжая внутренний монолог:
        - Пусть только попробует разобраться.
        - Борис Петрович, видимо, считает, что раз вы руководили безопасностью…
        - А что, я должен был каждый раз вместе с Леонидом ехать? У него водитель имелся и телохранитель в машине, а он зачем-то на переднее сиденье сел. Кстати! Стекла там тонированные, и свет в салоне не горел, да и вообще темно было, тот, кто стрелял, целился наугад, просто туда, где должен находиться передний пассажир. Если бы поехал я, то мне бы и залепили. Только не в лоб, учитывая, что я выше покойного ростом, а в подбородок. Плохо, что Леня сам чувствовал себя здесь в полной безопасности, когда чувства страха нет, совсем беда…
        - Я от кого-то слышала, что оба Чагина занимались боксом. И еще мне говорили, что один вроде был осужден, а второго волк загрыз.
        - Леня и в самом деле сидел, недолго, правда. А волк загрыз Бориса.
        - Как это?
        - Он зимой верхом прогуливал своего жеребца, винтовку, наверное, прихватил на всякий случай. Заметил волка, то есть волчицу, и рванул за ней. А потом то ли конь споткнулся обо что-то под снегом, то ли Борис сам с лошади свалился. Волчица бросилась на него. Борис стрелял в нее несколько раз и ранил, но она все же добралась до него и здорово хватанула за лицо. Тянулась к горлу, но промахнулась в последнем прыжке, с половины лица кожу сняла…
        - Ужас какой!
        - Бориса сначала наши хирурги штопали, потом он в Китай лечиться отправился, там с ним чудеса сделали. А шрамы потом уже в Швейцарии шлифовали. Теперь лицо у него словно отполированное. Заметили?
        - Особо не присматривалась.
        - Разобраться он со мной хочет… А то, что его брат сам своей безопасностью пренебрегал, Борис не знает разве? Как-то Леня в одну славную баньку поехал, взял с собой лишь одного охранника. А туда один мент отмороженный ввалился. Телохранитель и тот, с кем Леонид в бане встречался, за оружие схватились, пальба началась. У Лени ума хватило тогда не ввязываться, выскочил. А мент наверняка шел убивать именно Чагина, чтобы потом на конкурентов его смерть свалить.
        - Тогда еще деньги пропали, - напомнила Лена.
        - Кажется. Но не в них дело. Тот человек мог затаиться…
        - Я догадываюсь, о ком вы говорите.
        - Догадываетесь, и хорошо. Если недавний киллер он, то я его возьму в любом случае. А если Боря до него раньше меня доберется, то просто убьет. Хотя, скорее всего, не просто убьет, а на кусочки его…
        Виктор Иванович остановил машину у ворот.
        - Не хочется расставаться с вами: приятно было видеть рядом с Леонидом хотя бы одно человеческое лицо.
        - Но я вроде как остаюсь пока.
        - Вот это меня и пугает. Хотите совет? Уходите от Чагина, деньги не самое главное в жизни. Я, к сожалению, купился на заманчивое предложение. Не скажу, что жалею, у меня дочка тяжело болела, на дорогую операцию в Германии средства требовались. А после операции я вроде как уже обязан был. Вас же ничего там не держит. Борис - не Леня. К тому же он волком меченный, а волки свою добычу не упустят.
        К вечеру Ушатов принес из леса длинный ствол тонкой березы с обрубленными ветками, вкопал его в землю возле стены домика Лены, а на макушку насадил телевизионную антенну. Потом сбегал к себе и вернулся с небольшим телевизором.
        - Вот тебе и культурный досуг, - сказал он Лене. - А то каждый вечер с нами вино пить утомляет, поди?
        В этом Владимир был прав. Хотя Лена и не пила вино наравне с остальными, но два-три бокала каждый вечер все равно для нее было много. А каждый раз отказываться не удавалось.
        Сосед настроил телевизор и остался доволен своей работой. Даже в ладоши хлопнул:
        - Ну что, хозяйка, надо не пьянства ради, а здоровья для…
        Поскольку Лена не поняла, объяснил:
        - «Хеннесси» остался еще?
        Коньяка хватило на неполную рюмку.
        - Странная вещь получается, - вздохнул Ушатов, посмотрев на опустевшую бутылку. - Вот смотри, начал пить из нее Чагин, потом приложились следователи, а я закончил… Судя по всему, и преступление я раскрою. Что ж, дело чести.
        Он выпил коньяк залпом и продолжил:
        - Если принимать во внимание, что стрелял кто-то из наших, то круг подозреваемых очень узок. Про себя я знаю, что в это время спал. Жена мыла посуду, потому что тарелки утром и в самом деле оказалась чистыми. Ты, Леночка, не похожа на убийцу. К тому же у тебя нет оружия и повода для убийства. Или я не прав?
        Лена промолчала, а Владимир и не ждал от нее ответа.
        - Валентина Васильевна убить не могла. То есть могла, разумеется, и причина у нее веская, но она не смогла бы так быстро вернуться незамеченной. Впрочем, у нее есть велосипед, и год назад бывшая бизнесвумен прекрасно рассекала на нем, на озеро ездила туда и обратно, а это почти пять километров в оба конца. Так что теоретически она могла за пять минут добраться от места преступления до дома. По лесной просеке тяжеловато, правда, но там тропинка натоптанная, проехать можно. Я проверял.
        - Следы велосипедных шин должны были остаться, - подсказала Лена.
        - Там трава, примятая ногами, следов шин обнаружить не удалось. Хотя я и не вглядывался особо, поскольку думаю, что вряд ли женщина решила бы пользоваться велосипедом в темном лесу. Валентину Васильевну, скорее всего, следует исключить из круга подозреваемых. Остаются Алик, академик и Коля, о котором мы, кстати, совсем ничего не знаем.
        - Он был фермером, - сказала Лена, которой было неприятно, что Ушатов подозревает ее нового знакомого.
        - Фермером был его родственник, - покачал головой Владимир, - а Николай появился здесь уже после его смерти. Появился, перестроил дом и живет, простите за грубое слово, анахоретом, ни с кем не общаясь. Я ему как-то предложил посидеть с нами, он отказался. Ну, раз так, я больше не подходил. Здороваюсь, правда, при встрече, только зачем мне такие знакомые. Внешне-то наш отшельник вполне приятно выглядит - рост, фигура, а живет один. Женщин не приводит, что подозрительно.
        - У Альберта много женщин бывает, а потому он у вас не вызывает подозрений?
        - Еще как вызывает! Если честно, то он у меня подозреваемый номер один. В отличие от всех остальных этот Алик - грибник и охотник, часто бывает в лесу и знает его прекрасно, в темноте из него выйдет. И у него тоже зуб на Чагина. Теперь перейдем к профессору Сурину. Тот хоть и в возрасте, но мужик еще крепкий, так что подозревается и он.
        - Вспомните, что на дорогу положили камень, - заметила Лена. - Я его не видела, но, видимо, булыжник был не маленький, раз водитель стал его объезжать. А пожилой человек вряд ли бы мог с таким справиться. Не говоря уже о Валентине Васильевне и Зине.
        - Точно, - согласился Владимир, - значит, остаются Алик, Коля и, с натяжкой, академик. Видишь, как все просто. Теперь надо их проверить на наличие оружия, ведь доказать, кто является преступником, можно будет, только найдя карабин или что там было, из чего стреляли.
        - Вы делаете свои выводы на основании того, что убийца ушел с места покушения в нашу сторону. Но даже если вы и правы, стрелявший мог ведь не свернуть к деревне, а проследовать дальше, где его, скажем, ждал автомобиль.
        Лена произнесла это и сразу сообразила, что как раз так вряд ли было, потому что она стояла тогда на дороге, и мимо нее никто не проходил. Разве что Николай.
        - Или киллер вообще не направлялся к деревне, - добавила девушка.
        - А больше некуда, - возразил Ушатов.
        - Преступник мог подойти к речке и сесть в надувную лодку, специально оставленную там. За мостиком поток становится глубже и шире, да и течение там уже достаточно сильное. Воспользовавшись лодкой, можно пересечь лес очень быстро. А потом дойти до другой трассы, где пересесть на машину и уехать в обратном от города направлении, чтобы не попасть в объектив видеокамеры у поста ГИБДД на въезде в город. Ведь так?
        Владимир молчал: подобная мысль не приходила ему в голову.
        - Да-а, - наконец подал он голос, - признаться, это единственное возражение против моей версии в расследовании. Мозги у тебя работают. Однако преступник, разрабатывая план отхода, должен был учитывать всякую случайность. Река же проходит менее чем в сотне метров от поместья Чагина, а значит, имелся риск быть замеченным и остановленным. Конечно, вряд ли охрана стала бы караулить на берегу и ждать, не проплывет ли кто-то мимо. К тому же по реке пройти три километра можно быстро, течение там и в самом деле хорошее. Но если учесть, что в темноте можно налететь на корягу, попасть на отмель или перевернуться… В таком случае выбраться из оцепленного района было бы сложно. Объяснения типа «я рыбак и ночью ловил рыбу» не прошли бы, и ежу ясно, кто ты и зачем здесь. Но если преступник и правда смылся по реке, то тогда мы никогда его не найдем, не узнаем, кто застрелил Чагина.
        Ушатов замолчал, подумал немного, потом посмотрел на Лену и улыбнулся:
        - Короче, нет, по реке убийца не мог уйти. Заманчивый, конечно, вариант, но так легко попасться. Я, конечно, и это проверю, но все же моя первоначальная версия кажется мне единственно верной: Леонида Петровича грохнул кто-то из наших общих знакомых. А подозреваемых, как мы знаем, всего трое.
        - Больше, - возразила Лена.
        - А кто еще? - удивился Владимир.
        - Если исключить Веру Васильевну и меня, то самым вероятным претендентом на роль преступника являетесь только вы. То, что вы спали, известно с ваших слов и со слов вашей супруги, которая, по вполне понятным соображениям, не может свидетельствовать против мужа. Хотя, вероятно, она и в самом деле думает, что вы уже отключились. Зина мыла посуду на кухне, а вы из своей комнаты увидели, как ко мне приехал Чагин, прихватили ружье, через окно выбрались наружу и направились в лес. Чагин пробыл у меня двадцать минут, за которые нетрудно пройти расстояние около километра, успеть положить на дорогу камень и занять удобную для стрельбы позицию. А потом уж дожидаться, когда машина пойдет обратно. Наверняка вы понимали, что долго сидеть там не придется, так как Чагин вряд ли бы остался у меня до утра…
        - Откуда я мог это знать? - вытаращил глаза бывший опер.
        - То есть вы хотите сказать, что отправились в лес, точно не зная, когда Чагин поедет назад? - хитро прищурилась Лена.
        - Стоп! - закричал Владимир. - Не надо пытаться меня подловить и приписывать мне то, чего я не говорил! Я никуда не отправлялся, в лесу не был, а крепко спал. И винтовку у меня не нашли.
        - Плохо искали, вероятно, - усмехнулась Лена. - А потом, вы можете ее хранить в другом месте или уже выбросили в реку, например. У вас большой опыт в подобных делах, и стрелять вы умеете.
        - Да ну тебя! - разозлился Ушатов и поднялся. - Для того чтобы спланировать это преступление, надо было точно знать, когда Леонид Петрович приедет к тебе. И идти в засаду, чтобы стрелять метко, абсолютно трезвым, не пить ни грамма. А я, как ты знаешь…
        - Пили не только вы, но и Зина, Валентина Васильевна, академик, Альберт. Даже я немного вина глотнула…
        Владимир кивнул и, открыв дверь, выглянул из дома. Потом снова посмотрел на Лену.
        - Если убийца не пил, то тогда нас всех можно исключить из числа подозреваемых. И остается только один человек - Николай. Так что теперь задача - выяснить, где он находился в момент убийства или сразу после него. А узнать это крайне сложно. Практически невозможно. Сам-то ведь ничего не скажет, а свидетелей, видевших его в ту ночь, у нас нет. Или ты его видела?
        - Нет, - твердо сказала Лена, опасаясь, как бы Ушатов не догадался, что она лжет. - Кстати, повторяю: я проходила мимо вашего дома, и света в окнах у вас не было. И вообще ни у кого не было света.
        - Выстрела тоже никто не слышал, что странно, - задумчиво произнес бывший опер. - Ты точно ничего не слышала?
        Лена покачала головой.
        - И все-таки это Николай, - с удовлетворением, словно расследование уже закончено, заявил Ушатов. - Остается только поймать его на чем-нибудь, а лучше найти оружие. И надо поторопиться, пока парень не сбежал.
        Владимир ушел, а Лена стала перебирать в памяти состоявшийся только что разговор. Если все рассуждения соседа верны, то получается, что Николай в самом деле убийца. Трудно было в это поверить, да и не хотелось верить. Даже думать об этом не возникало желания. Она включила телевизор и начала щелкать пультом, меняя программы в попытке найти то, что могло бы отвлечь. И напоролась на криминальные новости.
        - Продолжается расследование громкого убийства известного предпринимателя Леонида Чагина, о котором мы сообщали несколько дней назад, - сказала девушка-диктор. И сделала паузу, словно для того, чтобы телезрители могли проникнуться важностью передаваемого сообщения. - Напоминаем, что Чагин, являвшийся владельцем торговой сети «Валентина», сети автозаправочных станций «Петройл» и многих других предприятий, был застрелен ночью недалеко от города, когда возвращался в свою резиденцию с деловых переговоров. Следствие рассматривает несколько версий, среди которых основной является предпринимательская деятельность Чагина. Заказной характер убийства был выявлен сразу. Киллер, судя по всему, профессионал, хорошо подготовленный человек, возможно, служивший в спецвойсках. Орудие убийства пока не обнаружено. Специалисты говорят, что бизнесмена застрелили из бесшумного автомата «Вал» или из бесшумной же снайперской виновки «ВВС» конструктора Сердюкова, которую еще называют «винторез». Оба оружия унифицированы, используют девятимиллиметровые патроны, поэтому определить наверняка, каким из них пользовался киллер,
сейчас не представляется возможным. Как сообщил нашему корреспонденту источник в Следственном комитете, найти убийцу и заказчика преступления будет крайне сложно, но работа ведется, уже выявлен круг подозреваемых, изучаются возможные мотивы.
        Слова о круге подозреваемых крайне удивили Лену. Неужели следователи так же, как Ушатов, подозревают всех проживающих в Ершове? Если так, почему их не вызывают на допросы? И почему к ним никто из следователей не приезжает? Лена снова подумала о Николае, вспомнила его лицо, как тот улыбается. «Нет, он не может быть убийцей, - убеждала девушка саму себя. - Киллер должен выглядеть как-то иначе - спокойным, хладнокровным, не улыбаться вообще. Если Николай - убийца, который хотел свести счеты с Чагиным, то почему ждал так долго - несколько лет жил поблизости, рискуя попасть в поле зрения службы безопасности. К тому же, если целью его появления в деревне было именно убийство, то почему сейчас, когда цель достигнута, он не уезжает?»
        - …В Следственном комитете не исключают, что киллер мог скрыться за границей и затеряться там навсегда, - вещала тем временем диктор. - Ведь стоимость такого заказа, по мнению специалистов, может достигать нескольких сотен тысяч долларов. Вероятно, также, что киллер уже ликвидирован как опасное звено в цепочке «исполнитель - посредник - заказчик преступления», через него ведь довольно легко выйти на последних. Это усложняет задачу следователям, но…
        Лена переключила на другой канал. «Я иду такая вся…» - заорал с экрана переодетый женщиной узкоплечий певец.
        И это слушать тоже было невыносимо.
        Лена выключила «ящик» и вышла на улицу.
        Хорошо! На работу спешить не надо - ей дали время до конца недели. Дали, чтобы она не путалась под ногами. Ну и прекрасно, можно отдыхать, можно делать все, что угодно. Хотя нет, эти дни надо употребить с пользой - поразмышлять и решить, что делать дальше. Между прочим, не вернуться ли ей к тому, с чего лето и началось, - к намерению кайфовать до осени, а потом подыскать работу, пусть не слишком денежную, но зато спокойную. Где-нибудь рядом с домом. Не маленьким деревенским домиком на берегу узкой речки, а рядом с городской квартирой мамы. Они будут жить вдвоем, вечерами смотреть телевизор, обсуждать сериалы, пить чай с пирожками…
        Нет, стоп, остановила течение своих мыслей Лена. Почему-то вдруг ей очень не захотелось такой жизни - однообразной, скучной и одинокой. Лучше уж жить здесь и найти работу поблизости. Например, в Ветрове… Наверное, это возможно. Хотя получается, что она опять устроится к Чагину, раз тому все здесь принадлежит. Значит, надо дождаться конца августа и все-таки уезжать…
        Девушка подняла голову, отвлекаясь от своих мыслей, и очень удивилась тому, что оказалась возле дома Николая - ноги сами привели ее сюда. Калитка была не заперта.
        Она подошла к вольере, в которой бегала лисичка, потом к сараю и позвала:
        - Николай!
        В сарае явно кто-то был, кто-то шуршал там и пыхтел, но не отзывался.
        - Николай, вы где? - осторожно спросила Лена.
        - Ух, - выдохнул находящийся в сарае.
        - Здравствуйте, - прозвучал голос за спиной девушки.
        Она обернулась и увидела хозяина, стоящего на крыльце.
        - У вас тут кто-то есть, - Лена показала на дверь сарая.
        - Там у меня сова, я о ней рассказывал, если вы помните. Только теперь она не одна: сегодня под утро вернулась домой вместе с воробьиным сычиком.
        - С кем?
        - Так называется местная маленькая птица из отряда сов. Думаю, они подружились в лесу. Правда, осмотрев сычика, я заметил, что у него повреждено крыло: какой-то крупный хищник, скорее всего, ястреб, напал на него, и моя сова привела друга ко мне лечиться.
        - Здорово! Приходи к нему лечиться и совенок, и волчица, - перефразировала известный детский стишок Лена. - Зверью, вероятно, хорошо от того, что медицинская помощь так близко.
        - Пока никто не жаловался на обслуживание.
        Хозяин дома спустился с крыльца.
        - Вы куда-то собрались? - спросила Лена.
        - В город за продуктами. Обычно я раз в две недели, а иногда немного чаще езжу в город. В Ветрове хорошие магазины и рынок, но я предпочитаю делать приобретения в городе. - Николай посмотрел на гостью. - Если есть желание, можно смотаться туда вместе.
        И Лена неожиданно для себя согласилась.
        Мужчина открыл дверь гаража, в котором обнаружился большой серый внедорожник с широкими колесами.
        - О, какая у вас шикарная машина! - удивилась девушка.
        - Это транспорт двоюродного брата, который тут фермерствовал.
        - Не думала, что заниматься сельским хозяйством столь выгодно.
        - Особой выгоды нет, а вот работы очень много. Да и год на год не приходится.
        Лена дождалась, когда Николай выгонит машину из гаража, села на переднее сиденье, осмотрелась и оценила салон автомобиля:
        - Как тут все аккуратно и чисто.
        Они уже подъезжали к городу, когда Николай вдруг снова вернулся к разговору о фермерстве:
        - Брат любил землю так же, как я животных. И пахал, как говорится, от зари до зари. Несколько лет бился, бился, а успехов никаких. Хуже того - весь в долгах оказался. Однажды приехал ко мне в город и сказал: «Все, кранты! Банк у меня землю отбирает, техника уже под арестом, того и гляди нас с матерью из дома погонят». А мне тогда как раз поступило выгодное предложение. Дело в том, что я жил тогда в небольшом доме всего из восьми квартир - старенький такой коттедж на окраине с видом на лес. И вот один богатый человек решил его под свое жилище переоборудовать. Он купил всем жильцам по квартире в другом месте, да еще доплатил каждому приличную сумму. А я решил от предложенной квартиры отказаться и все взять деньгами, надумав перебраться жить сюда, в деревню. Ну и погасил за брата долги. Весной мы вспахали наши поля, посадили кое-что, а осенью урожай выгодно продали, и брат на часть своей прибыли приобрел эту машину.
        - Вот я и удивляюсь тому, как можно заработать на земле.
        - Не все так просто. В Древней Греции жил мудрец по имени Фалес, а соседи, простые люди, над ним потешались, что, мол, за наука такая - философия. А в те времена философия была наукой наук, объединяла и поэтику, и логику, и физику, и астрономию, разумеется. Однажды Фалес определил по звездам, что в предстоящем году будет большой урожай оливок. А до того несколько лет оливки совсем не урождались. На все свои сбережения мудрый древний грек совершил фьючерсную, как теперь говорят, сделку - скупил будущий урожай, чем вызвал еще большие насмешки в свой адрес. Но когда настала пора сбора плодов, никто уже не смеялся, потому что цены на оливки устанавливал именно Фалес. Вот так же и я хотел посоветовать брату, что ему, то есть нам, сажать, потому что и сам решил принять деятельное участие в процессе. Встретился я со своим хорошим приятелем, которого до сих пор многие считают ненормальным за то, что он математическим способом предсказывает погоду на год или даже на два вперед, и попросил его сделать прогноз. Приятель занялся расчетами, а потом сообщил мне, что лето предстоит аномально жаркое, предсказал
засуху, гибель урожая. Поверив ему, я, после долгих споров, правда, убедил брата посадить… арбузы.
        - Арбузы? - удивилась Лена. - В наших краях? И они созрели?
        - А вы помните лето года три назад, когда все чуть не умирали от зноя?
        - Конечно, помню.
        - Ну вот, это как раз тогда и было. Засеяли мы двадцать гектаров площади арбузами, немного дынями, а на остальных землях посадили капусту. Ох, как же потом мучились, когда арбузы цвести начали! Оба до изнеможения на карачках ползали по всем этим гектарам, отщипывали лишние побеги и завязи. Наконец догадались узбеков нанять. Короче говоря, арбузов выросло видимо-невидимо! И качество их было превосходным без всякой химии. По местному телевидению показали сюжет о сумасшедшем фермере, вырастившем небывалый урожай, и вскоре к нам примчались представители торговых фирм и гипермаркетов, перекупщики… Фуры в очередь выстраивались!
        - А сколько всего собрали? - поинтересовалась Лена.
        Николай пожал плечами.
        - Считайте сами: с квадратного метра собирали по тридцать килограммов, а этих метров более двухсот тысяч. Местным мы арбузы просто так раздавали, кто сколько унесет. Сами наелись, как говорится, от пуза и три бочки засолили. Все тут огурцы солят, а мы арбузы… Кстати, за капусту тоже кое-что выручили… Не говоря уже о дынях. Вот брат и решил купить эту машину. Только ездил на ней очень недолго.
        - Я слышала, он на рыбалке утонул.
        - Можно сказать и так.
        - А есть какие-то сомнения?
        Николай пожал плечами.
        - Мой брат рыбалкой никогда не увлекался, а кто-то, оставшийся неизвестным, пригласил его съездить. По версии следствия, он на рыбалке был один, хотя тетка говорила мне, что ее сына упросили туда отправиться. А до того на него наседали, чтобы свои земли продал. Но брат не хотел. Да еще старух деревенских, которых к тому времени переселять начали, уговаривал оставаться, даже обещал продуктами снабжать… В общем, на озере нашли перевернутую лодку, достали сети и обнаружили его тело. Вот эта машина стояла на берегу, а в замке зажигания торчал ключ. И ни костра, ни палатки. Кстати, еще одно: когда осмотрели труп, обнаружили, что у брата была сломана рука. То есть травма была получена до смерти. Как же он, со сломанной-то рукой, греб в лодке и ставил сети, а потом еще отправился, причем почему-то ночью, их вытаскивать? Но следователи посчитали, что такое возможно.
        - А вы что думаете?
        - Я думаю, его заманили на озеро, чтобы убить. Когда напали, брат сопротивлялся, а человек он был не слабый, вот и сломали ему руку. Противников, видимо, было несколько… А потом выяснилось, что часть земель переведена на другого человека, обнаружилась купчая, заверенная нотариусом. Будто бы накануне отъезда на рыбалку брат все-таки продал свои гектары. Я посетил того нотариуса и смог заглянуть в реестровую книгу. Запись есть, только зарегистрирована она в день смерти брата. А если вспомнить, что тот якобы утонул перед рассветом, практически ночью, то…
        - И что это значит?
        - Понимаете, получается нестыковка во времени - к моменту совершения сделки продавец уже был мертв. Нотариус, возможно, подкупленный, занимавшийся подобными делами или просто запуганный кем-то, зарегистрировал сделку в тот день, когда к нему обратились, но расшивать сброшюрованную книгу учета не стал, потому что это явный криминал.
        - Вы пошли со своими подозрениями куда следует?
        - А куда следует, вы знаете?
        Лена промолчала.
        - Если вы верите, что у нас закон - всему голова, то ошибаетесь. Это, увы, не так. Очень часто за соблюдением законов следят люди, крышующие, например, подпольные казино. А культурой руководят люди, далекие от нее. В Петербурге ночью развели мост, и некие уроды крупно написали на нем неприличное слово. Думаете, они были оштрафованы или вообще как-то наказаны? Опять же ошибаетесь. Наоборот, эти, с позволения сказать, художники получили премию министерства культуры… за большой вклад в развитие современного искусства. Неужели вы не видите, что сейчас нормой русского языка пытаются сделать сквернословие, косноязычие? Скажем, ударения в словах можно теперь ставить там, где удобно произносящему. Нонсенс. Знаете, недавно я решил проверить свои знания по истории и открыл вопросы единого госэкзамена, не очень сложные, кстати. Каково же было мое удивление, когда обнаружилось, что не на все ответил правильно. Полез в справочники, в старые, еще советские учебники, в энциклопедии, в Википедию, наконец. И убедился: у меня все было как надо! Так кто же сочиняет тесты для экзаменов? Люди, которые сами плохо учили
историю? Так они хотя бы проверили предлагаемые ответы! Плохо, когда образованием управляют неучи. Обидно, если культурой заведуют люди, для которых «черный квадрат» - величайшее произведение за всю историю живописи, а все остальное устарело, не отвечает, так сказать, духу времени. Страшно, когда соблюдение законов контролируют воры. Ужасно, когда оборону государства возглавляет бывший директор мебельного магазина. Ведь было и такое.
        - Да, вы правы, было, - кивнула Лена. - И руководителей страны подобное не волновало. Предыдущий президент в качестве основной задачи требовал от губернаторов и глав регионов завести страничку в социальных сетях, приглашал в Кремль не представителей народа, а блогеров, злопыхательствующих по поводу любой промашки власти, но чаще без повода. Вместо представителей культуры к нему на чай приходили артисты из самодеятельного телевизионного шоу, у которых через слово ненормативная лексика и все шутки только о сексе. Но теперь все меняется.
        - Ну вот, наконец-то мне есть с кем беседовать о наболевшем, - рассмеялся Николай. - А то профессор Сурин как-то поймал меня возле забора и пытался втолковать, что категорический императив Канта, как и всякое понятие, находится в движении и с развитием общества изменился, а потому задача современных философов дать новую трактовку основному предписанию современной морали. Наш философ перепутал закон с понятием.
        - А гипотетический императив Сурин определил хотя бы для себя? - с усмешкой спросила Лена. - Не говорил, что считает дозволенным для себя лично?
        Николай обернулся и пристально посмотрел на нее:
        - С вами очень интересно разговаривать… Профессор сказал: дозволено все, что препятствует распространению зла.
        - Я слышала от него то же самое… - усмехнулась девушка и тут же подумала, что Николай не может оказаться киллером.
        Конечно, Лена и раньше почти не сомневалась в этом, но теперь у нее была полная уверенность, что ее новый знакомый не причастен ни к какому убийству.
        Они вышли из гипермаркета и укладывали пакеты с провизией в багажник. Рядом остановился автомобиль, из него вышли двое. Лена не обратила внимания ни на автомобиль, ни на подъехавших.
        - Ну что ж, теперь можно и домой, - громко произнес Николай и распахнул перед Леной дверь машины.
        - Вот это да! - произнес за ее спиной знакомый женский голос.
        Лена обернулась и увидела Кристину, которая держала под руку Романа.
        - Вот это да! - повторила бывшая подруга. - Мы с Ромочкой расстаемся с последним, чтобы с долгами рассчитаться, машину свою продали, приходится на таратайке ездить, а она…
        Посмотрев на их машину, «девятку» с дырами от ржавчины на крыльях, Лена спокойно пожала плечами:
        - Зато вы вместе, а вместе любую беду победить можно.
        - Это подло! - воскликнул теперь бывший муж. - Подло и низко бить лежачих!
        - Но вы же вместе лежите, так что наслаждайтесь своим счастьем, ребята.
        Она повернулась к «Тойоте», шагнула к двери и услышала позади сдавленный шепот бывшей подруги:
        - Гадина…
        Сев в машину, Лена посмотрела на Николая, начавшего выруливать со стоянки, и решила ничего не скрывать.
        - Это был мой бывший муж.
        - Несчастный человек, - кивнул Николай.
        - А с ним моя бывшая подруга.
        - Остается только порадоваться за них.
        - Что я сейчас и сделала.
        Лена была поражена неожиданной встречей. А еще больше тому, что произошла эта встреча в нужный момент - когда она уже перестала думать о предавших ее муже и подруге. Хотя Кристина, вероятно, и подругой никогда не была, раз так поступила. А теперь парочка предателей увидела ее в компании высокого, уверенного в себе мужчины, владельца дорогого внедорожника. Увидели и разозлились. Только что могло их так расстроить? То, что у нее все хорошо? Что обманутая жена не страдает, не звонит с угрозами и оскорблениями?
        Когда машина вылетела на кольцевую, Лена вдруг вспомнила:
        - Одна моя подруга по университету рано вышла замуж. Семейная жизнь не сложилась - муж ее бросил. Ушел ли он к другой или просто решил, что брак не для него, не знаю, но подруга очень переживала. Хотела даже покончить с собой. Пришла ко мне и все время повторяла, что не хочет жить, потому что не представляет, как жить дальше, когда муж оказался поддонком и дураком.
        - И что вы ей посоветовали? - спросил Николай.
        - Ничего. Только сказала, что жизнь такая большая и такая, по сути, светлая, вокруг столько замечательных людей, что не стоит из-за одного подонка и дурака лишать себя счастья общаться с прекрасным.
        - Подействовало?
        - Вероятно. Во всяком случае, она еще дважды выходила замуж. А может, и больше, я давно ее не видела.
        Подумав немного, Лена не удержалась и спросила, неожиданно перейдя на «ты»:
        - А почему ты один? Неужели не сумел встретить достойную себя?
        И Николай ответил так же, честно сказав:
        - У меня была любимая девушка, только она погибла. Не спрашивай, как это произошло, все еще больно вспоминать. Прости.
        Вспоминать Николаю действительно было очень больно. Собственно, вспоминать-то не приходилось, память о том, что случилось, жила в нем постоянно - незаживающая рана в сердце.
        …Ребров повернулся к увязшей в снегу на обочине «Ниве». Мила лежала лицом вниз, подогнув по себя левую руку, и по этой ее позе он сразу все понял. Николай подбежал и опустился возле нее на колени. Мила была неподвижна, не стонала, не слышалось ее дыхание. Он осторожно приподнял жену и перевернул на спину. Вероятно, любимая бросилась вслед за ним, когда он поднялся с сугроба, хотела быть рядом, и последний выстрел Бориса, судорожный, не прицельный, догнал ее, оказавшись смертельным. Пуля попала в грудь, и теперь Мила смотрела в небо, спокойно, словно выбирая там место для себя. Ребров застонал от невыносимой боли, от горя, разрывающего сердце, от того, что уже нельзя ничего изменить, погладил дрожащей ладонью такое прекрасное, но уже мертвое лицо и тихо завыл…
        «Тойота» свернула к деревне, и Лена сразу увидела автомобиль полиции, расположившийся возле калитки дома Ушатовых.
        - Хочешь выйти? - спросил Николай, когда они уже проехали мимо.
        Лена кивнула.
        - Может, есть какие-то новости относительно убийства Чагина.
        Внедорожник остановился и сдал назад. Из полицейской машины высунулся водитель, принялся рассматривать вышедшую из «Тойоты» Лену. Смотрел так внимательно, что она не выдержала:
        - Что-то случилось?
        - Не-а, - ответил полицейский и выпустил струю табачного дыма. - Когда я рядом, можете спать спокойно.
        Девушка вошла в дом и увидела сидящих около стола Ушатова и двух людей в форме, один из которых держал автомат и внимательно его разглядывал, поднеся оружие почти к самому лицу. Владимир что-то писал. Но когда увидел входящую соседку, воскликнул:
        - Вот та самая девушка!
        - В каком смысле «та самая»? - не поняла Лена.
        - Ну, это ведь ты мне сказала, что киллер мог уйти по реке, а я проверил. Взял маску с ластами и нырнул. И почти сразу обнаружил недалеко от мостика вот это… - Ушатов кивнул на автомат. - Там глубина-то всего около двух метров.
        - Вы пишите, пишите, - посоветовал ему тот, кто рассматривал оружие.
        - Это «Вал» или «винторез»? - спросила Лена.
        - Ого, какие познания! - удивился второй полицейский. - Нет, девушка, не то и не другое, а еще круче. Это модификация автомата «Вихрь», а именно «СР-3 М» с глушителем. Редкая штука. Я, например, его впервые, так сказать, живьем вижу. Недавняя разработка.
        - А откуда у вас такие познания в оружии? - спросил служитель закона, рассматривавший найденный автомат.
        - Просто я видела сюжет по телевизору об убийстве Чагина, и там сказали, что, возможно, стрелял киллер.
        - Случайно смотрели программу или интерес был глубокий?
        - Что вы к ней пристали? - вмешался Владимир. - Я подарил соседке телевизор, девушка включила и попала на канал.
        - Именно так и было, - подтвердила Лена.
        - А как вы догадались, что преступник мог уйти по реке?
        Она лишь пожала плечами.
        - Высказала предположение, и я проверил, - снова ответил за нее Ушатов. - Кстати, ошиблась. Дальше по течению, в километре, а может, меньше бобры плотину сделали, пройти на лодке там нельзя.
        - Бобры? - удивился полицейский. - Это же вредители леса! И много их там?
        - Не знаю. Потом проверю.
        - Пишите, пишите, - повторил тот, кто держал в руках автомат. Затем посмотрел на своего напарника: - Сходим, что ли? А когда шкурка бобров лучше - зимой или сейчас? Ну, чтобы шуба была лучше.
        - Сейчас не надо зверьков стрелять, - посоветовала Лена. - Летом в магазинах большие скидки на меха. А за браконьерство большие сроки дают.
        - Не умничайте, пожалуйста, - посоветовали ей, - не забывайте, с кем говорите.
        - Хорошо, я буду говорить только глупости.
        - Лучше молчите.
        Из соседней комнаты вышла Зинаида и показала на автомат:
        - Видишь, что Володька в реке обнаружил. Домой притащил, и я сразу позвонила в местный отдел.
        - Правильно сделали, - оценил ее поступок полицейский. - Поступайте так всегда, когда находите оружие. А то мы взяли одного с пистолетом и услышали от него: только что нашел и как раз шел сдавать. Потом потерпевшие его опознали: он уже полгода по району колесил, семь эпизодов разбойного нападения за ним числится.
        Владимир закончил писать и протянул листок полицейскому:
        - Вот, изложил все как полагается.
        Страж закона стал внимательно читать написанное, даже к лицу бумагу приблизил, словно искал в тексте грамматические ошибки.
        - Я могу идти? - спросила Лена.
        - Конечно, - разрешил другой полицейский, - вы свободны пока. Но если найдете автомат или гранатомет, звоните. Хотя я и так могу к вам приехать.
        - Веселые ребята у вас в отделе, - рассмеялась Зинаида.
        - Только весельем и спасаемся, - вздохнул мент, - без юмора у нас вообще полная… эта самая…
        Лена с хозяйкой дома вышли на крыльцо, и Зина оглянулась.
        - Куда ты с этим… - она кивнула головой в направлении участка Николая, - ездила?
        - В гипермаркет. Ему продукты были нужны, и я тоже на неделю вперед провизией запаслась.
        Зинаида приблизила лицо к ее уху:
        - Знаешь, я сегодня внимательно посмотрела на него: очень даже ничего мужчина. Эх, была бы не замужем…
        И Ушатова снова засмеялась.
        Николай ждал Лену на своей территории прямо возле калитки. Она подошла и сообщила про найденный автомат.
        - Оружие с магазином было?
        - Что? - переспросила Лена.
        И когда Николай объяснил, сказала, что магазина не было. Патронов тоже.
        - Значит, магазин в другом месте спрятали, а оружие пока в воду сбросили. С ним ничего не случилось бы, зато всегда можно достать, протереть и снова использовать.
        - Думаешь, еще кого-то могут убить?
        - А какой тогда смысл автомат прятать? И, скорее всего, Ушатов не причастен к убийству, раз сам оружие сдал.
        - Но, может, специально это сделал, чтобы от себя подозрения отвести?
        - А кто ж его подозревал? Улик ведь никаких, вот и выходит, что подозревать надо всех или никого. Хотя это по-нашему - подозревать кого угодно, кроме настоящего преступника.
        Николай открыл дверь «Тойоты» и предложил довезти Лену до дома, чтобы выгрузить ее продукты.
        Полицейская машина по-прежнему стояла возле забора Ушатовых, только водитель уже не сидел внутри, а переминался с ноги на ногу, поглядывая на крыльцо.
        Он что-то сказал, и Лена подумала, что обращается к ней. Пришлось остановиться.
        - Блин, - повторил парень в форме, - скоро и пиво уже не купишь, а ребята все еще там.
        Только сейчас девушка сообразила: давно уже наступил вечер, день пролетел незаметно.
        Ей не хотелось расставаться с Николаем. Она показала ему свой домик и участок, вдвоем спустились к речке. Стоя на берегу, Лена сказала, что ей как-то неловко - у нее за забором такой большой кусок земли оказался. Приобретала-то пятнадцать соток, а тут не менее трети гектара благодаря щедрости Леонида Петровича. И что теперь делать?
        - Живи и владей, - посоветовал Николай. - Ни нынешний Чагин, ни уж тем более покойный претензий предъявлять не будут.
        - И все-таки мне неудобно. Да и документов на лишние сотки нет.
        - Не думай об этом. Вообще-то эта земля вовсе не Леонида Петровича. Все тут, и поле с пригорками и рощицами, и берег реки, и озеро, которое ты еще не видела, - оно все заросло камышом и, несмотря на то, что размером с пятирублевую монету, очень живописное, - принадлежит мне.
        - То есть как? - удивилась Лена.
        - Я же рассказывал, что двоюродный брат переоформил на меня половину своих угодий. Вернее, свои двадцать гектаров. А другие двадцать принадлежали его матери. Те, кто подделал договор купли-продажи, даже не проверили это. Так что их договор и право собственности, которое неизвестно как было зарегистрировано, просто фальсифицированы и могут быть опротестованы в любой момент. Леонид Петрович был уверен, что никто ничего не сделает против него, и распоряжался чужой землей как ему вздумается. Хотя, очевидно, придерживал территорию до лучших времен, надеясь на то, что цены взлетят. Сейчас это и произошло. Вполне вероятно, он намеревался начать нарезку участков и продажу. Теперь то же самое случится без него.
        - А ты сможешь опротестовать сделку?
        - Смогу, конечно. И непременно так и сделаю. Однако предстоит долгая тяжба. Поскольку заседания будут проходить в местном суде, шансов у меня немного. То есть я выиграю дело, но мне наверняка предложат отступные - может быть, неплохую или даже огромную, по меркам обычного человека, сумму. Только я на соглашение не пойду.
        - Потому что ты человек необычный?
        - Я самый обычный, такой же, как ты, как все, проживающие в Ершове. Но у меня нет мечты разбогатеть вообще, а таким способом - тем более. Мне нравится смотреть из окна и видеть поле, лес, берег реки, простор, усеянный цветами, а не крыши прижавшихся друг к другу коттеджей. И потом, как я могу предать своих знакомых зверей, которые живут здесь, кормятся на этом поле? Да и из леса его обитателей выживут, а большую часть перестреляют. Ты бы смирилась с этим?
        - Ни за что!
        - Вот и я не хочу.
        Так они разговаривали до темноты, до появления на небе бледных июньских звезд.
        Прощаясь, Лена сказала:
        - Приходи ко мне в гости. Теперь ты не будешь так одинок, как прежде. - И спросила: - Ведь мы же друзья?
        - Друзья, - подтвердил Николай и посмотрел на звезды.
        Утром ее разбудили птицы, хотя сквозь сон Лене показалось, что она слышала выстрелы. Открыла глаза и убедилась: действительно поют птицы. Сквозь шторы пробивались лучи солнца. Тут же вспомнила вчерашний вечер, вернее, ту половину дня, которую провела с Николаем. И поняла: в ее жизни что-то изменилось. Она давно не просыпалась с такой радостью от того, что сейчас откроет глаза и увидит знакомый мир. Да и все пространство вокруг до сих пор не казалось ей таким добрым и светлым. Лишь когда-то давно, в раннем, ускользающем, уже почти забытом детстве, было что-то подобное. Тогда Лена тоже ощущала радость. Хотя, наверное, другую немного - радость от постижения того, что ее окружало. Теперь же все знакомое и близкое изменилось, все привычное стало иным. Сейчас весь мир как будто вышел ей навстречу, вышел неожиданно, словно до того таился где-то, ожидая часа, когда изменится сама Лена. Возможно, это и есть счастье - просыпаться по утрам, чувствуя, что улыбаешься непонятно отчего, когда хорошее настроение не позволяет валяться в постели, а гонит куда-то, когда не хочется ничего другого, кроме как
наслаждаться радостью, разлитой в воздухе.
        Лена поднялась, перешла в столовую, не зная, чем занять себя. Есть не хотелось. Она погляделась в зеркало, решила, что ничуть не изменилась, и даже засмеялась вдруг от того, что надеялась увидеть какие-то внешние перемены в себе. Потом вышла во двор и стала любоваться кустиками смородины. На крыше дома сидела желтенькая птичка и свистела протяжно и удивленно. Вероятно, и эта птаха проснулась с хорошим настроением и радостью.
        Лена неспешно направилась за ворота, подмечая всякую мелочь вокруг себя: выглядывающие из травы цветочки, муравьев, спешащих по своим делам… Выйдя за забор, посмотрела в сторону дома Николая. Рядом с ее ногами пробежал ежик и остановился. Девушка наклонилась, чтобы попытаться погладить его, но колючий зверек вдруг, словно испугавшись чего-то, побежал к высокой траве, быстро перебирая коротенькими ножками.
        Издалека донесся шум мотора. Лена посмотрела в ту сторону и увидела, как с трассы на гравийку свернул черный «Гелендваген». Она решила, что к ней едет Виктор Иванович, подумала: возможно, Чагин номер два снова хочет о чем-то поговорить. Хотя время слишком раннее… И какая нужда приезжать сюда?
        Внедорожник подъехал и резко затормозил. За рулем сидел тот парень, который еще недавно возил Леонида Петровича. Больше в машине никого не было. Шофер смотрел на Лену через опущенное стекло и молчал.
        - Доброе утро, - поздоровалась девушка. - Что у нас нового?
        - Ничего, если не считать, что Виктора Ивановича грохнули, - сказал парень, забыв ответить на приветствие.
        - Что? - переспросила Лена. Ей показалось, что она ослышалась или неправильно поняла.
        - Ну, в смысле застрелили его, - объяснил водитель.
        - Где это случилось?
        Парень наконец вылез из машины.
        - Да вон там, в лесу. Борис Петрович решил сегодня волка взять, которого местные видели, и вчера людей посылал, чтобы проверили информацию. Те сказали, что волк точно есть, они будто бы даже заметили его. Борис Петрович распорядился, чтобы все подготовили, красные флажки и прочее. С утра кто-то ему позвонил, и хозяин уехал вместе с Виктором Ивановичем. Тот, правда, накануне не хотел никуда, он, типа того, уволиться задумал. А может, Борис Петрович его выгнал. Вчера я слышал, как босс сказал начальнику службы безопасности: «Сходим на охоту, и уйдешь».
        - Так его что - случайным выстрелом?
        - Ага, как же, случайным… - усмехнулся парень. Из пистолета убили. Я в машине оставался. Час, наверное, сидел, а потом слышу - бах-бах, бах. И все смолкло. Ну, думаю, кончена охота, скоро домой поедем. Гляжу: через дорогу волк бежит… Сначала подумал, что собака, а зверь глянул на меня, и сразу понятно стало, кто это. И чего вдруг я забыл, что у меня волына, в смысле пистолет, под мышкой? Опомнился, только когда волк уже исчез. Тут позвонил Борис Петрович и сказал, чтобы я за ментами съездил. Только с места тронулся, смотрю, те сами навстречу. Сообщил боссу, и он приказал мне куда-нибудь уехать. А куда? Вот я к вам и завернул, чтобы поделиться…
        - Как его убили? За что?
        - Понятия не имею. Я, правда, позвонил охраннику, который с Леонидом Петровичем всегда на охоту ходил, и сегодня тоже. Он и сообщил, что в Виктора Ивановича из пистолета с близкого расстояния в спину два раза стреляли, а потом еще в голову. Контрольный выстрел, так сказать.
        - Ужас! - выдохнула Лена.
        - Не то слово, - согласился парень. - Я вот жене своей сказал, что здесь ягод много, так она захотела приехать сюда пособирать. И как теперь в лес пойдем, когда тут всякие отморозки водятся? Сначала Чагина убили, теперь вот Виктора Ивановича… Моя ягоды очень любит, малину-чернику разную, а на рынке цены кусаются. Знаете, местные врут, будто у них запросто арбузы произрастают. Я, например, арбузы больше люблю, чем чернику.
        Лена вдруг поняла.
        - Страшно теперь по дороге этой ездить?
        - Ну, не так, чтобы страшно, - смутился водитель. - Но, с другой стороны, вдруг какой-нибудь урод в меня пальнет? Я ж, когда вез в последний раз Леонида Петровича, даже выстрела не услышал. Глядь - а он уже того… Потом только до меня дошло: что, если б тот гад промахнулся и в меня попал, а? Такое ведь возможно. Или не сидел бы я сегодня утром в машине, а пошел бы в лес, и меня бы вместо Виктора Ивановича… Или сначала его, а потом и меня б до кучи…
        Парень явно боялся и заехал к ней, чтобы хоть с кем-то поговорить. А может, и в самом деле думает, что по его служебной машине обязательно будут стрелять.
        - Так мы с вами на открытой местности сейчас, - произнесла девушка, пытаясь изобразить озабоченность и тревогу, - здесь мы очень удобная мишень для снайпера. А в машине хоть стекла тонированные, ничего не видно через них.
        - Точно! - сообразил водитель. - Полечу-ка я лучше в гараж, фильм поставлю какой-нибудь. Только не детектив, а то…
        Молодой человек поспешно нырнул в машину, развернулся и быстро уехал. Лене было видно, что он низко склонился над рулем. «Гелендваген» выскочил на дорогу, на огромной скорости пролетел мост и скрылся за деревьями.
        Лена прошла мимо дома Ушатовых, посмотрела за калитку и увидела Зину, блаженствующую на скамейке возле дома. Заходить к ним не хотелось. Пройдя немного, увидела Альберта, увлеченно поднимающего над головой гирю. Потом помахала профессору Сурину, выглядывавшему из окошка.
        - Зашли бы как-нибудь, - крикнул ей Андрон Акатович.
        Она пообещала.
        Калитка Николая была заперта, но Лена просунула руку в щелку и отодвинула задвижку. Поднялась по ступенькам крыльца, постучала в дверь. Никто не отозвался. Тогда она переступила порог и позвала:
        - Коля, ты дома?
        В ответ опять тишина.
        Девушка пересекла прихожую, подошла к отворенной двери гостиной и заглянула внутрь. Комната была пуста, на подоконнике открытого настежь окна сидела желтенькая птичка вроде той, что свистела утром на крыше ее домика. Птичка посмотрела на Лену, свистнула удивленно и улетела. За окном были видны двор и сарай. Дверь сарая отворилась, оттуда вышел Николай, посмотрел вокруг себя и закрыл створку на засов.
        На крыльце они встретились, и Лена тут же рассказала о гибели бывшего начальника службы безопасности Леонида Петровича Чагина. Николай никак не отреагировал. То есть он кивнул, но не произнес ни слова.
        - Преступление совершено около часа назад, - добавила Лена. - Все наши вроде были здесь. Хотя не могу ручаться, что кто-то из них не уходил, а потом вернулся…
        - Надо поменьше думать об этом, - посоветовал Николай.
        Он хотел пригласить ее в дом, даже открыл дверь перед ней. И тут Лена сказала, что Борис Петрович сегодня отправился охотиться на волка, где, собственно, и произошло убийство.
        - Про охоту я догадываюсь, - отозвался Николай. Подумал немного, прикрыл дверь и сказал: - Пойдем, кое-что покажу.
        Подойдя к сараю, Николай посмотрел на нее и улыбнулся:
        - Только не удивляйся громко.
        Но внутрь вошел первым.
        Лена шагнула следом и сразу увидела в углу лежащую собаку.
        - Ты и не говорил, что у тебя есть собака.
        - Это не собака, а волк. Сейчас я вас познакомлю. Только стой на месте, а я пока скажу ему, что ты своя, что ему не стоит волноваться.
        Николай подошел к зверю, опустился рядом с ним на корточки и погладил.
        - Он ручной? - тихонько спросила Лена.
        - Нет. Но и не совсем дикий. Живет в лесу, иногда здесь рядом, а иногда уходит далеко. Волков поблизости нет, и он не может найти себе подругу. В прошлом году, вероятно, прибился к какой-то стае. Не появлялся даже зимой, хотя зима - время голодное. Вернулся весной.
        - А волк понимает, что мы о нем говорим?
        - Понимает. Потому что мы оба смотрим на него. Меня он знает хорошо и, вероятно, считает вожаком. Правда, нам и делить-то нечего. А ты не кричишь на меня, не делаешь резких движений, значит, тоже своя. К тому же волк чувствует интонации, гораздо больше разбирается в людях по голосу, чем сами люди. И по запаху, конечно. Агрессию и злость звери чуют сразу.
        - А как его зовут?
        - Я не давал ему имени. А если хочу найти его в лесу, то просто захожу куда-нибудь и спрашиваю громко: «Ты где?» Если он слышит, то придет. Не сразу, может быть, но прибегает, когда удостоверится, что поблизости, кроме меня, никого.
        - А давно ты с ним дружишь?
        - Я, можно сказать, присутствовал при его рождении. Потом, когда погибла его мать, я отправился в лес, чтобы его найти, потому что шансов выжить у него не было. Нашел, принес домой, пытался выходить, но получалось плохо. Потом узнал, что собака лесника, того самого, о котором я рассказывал, принесла щенков. По деревенской традиции, лесник их, прости за такую неприятную подробность, утопил, потому что девать было некуда. К тому же щенки у собаки были от волка. Там вокруг леса, а она на цепи не сидит, бегает свободно где хочет. Кстати, и сама наполовину волчица, так что ее потомство почти стопроцентными волками было бы. Короче, отвез я вот этого парня к леснику. Собака его и выходила. Вероятно, научила заодно охотиться, потому что без этого волчонок не смог бы выжить в дикой природе. Меня, мой голос и запах он запомнил и относится ко мне как к своему. К тому же я его подкармливаю, разговариваю с ним, по лесу вместе ходим. В тот день, когда мы с тобой познакомились, я белок кормил, а волк был неподалеку и тебя наверняка видел, изучил твои следы, твой запах, поэтому сейчас спокоен, считая, что
понимает, чего от тебя можно ожидать.
        - Если бы я знала тогда, что в лесу волки…
        - Других волков тут нет. К тому же летом даже дикий волк не нападет. Да и зимой такие случаи редкость. Надо, чтобы зверь совсем был измучен, чтобы голод заставил его перебороть осторожность и страх перед человеком. А этот людей не боится, но и не подходит к ним. Он знает, что такое автомобиль, знает, как стреляет ружье и вообще для чего нужно. Я утром был во дворе, когда понял, что в лесу идет охота, а потом его увидел, бегущего через поле. Он возле твоих ворот пробежал, обернулся и посмотрел на окна. Очевидно, знает, что там живешь именно ты.
        - Можно, я подойду? - попросила Лена.
        - Конечно. Только не говори громко, не размахивай руками и не тискай его.
        - Я осторожненько.
        Девушка приблизилась и тоже опустилась на корточки рядом с Николаем. Волк посмотрел на нее внимательно круглыми желтыми глазами, а потом отодвинулся к стене.
        - Не ожидал от тебя такой фамильярности, - объяснил Николай. Погладил Лену по плечу, после чего посмотрел на волка и произнес: - Это хороший человек. То есть хорошая девушка. Не обижай ее, а защищай.
        - Он понимает? - шепотом поинтересовалась Лена, которой не хотелось, чтобы Коля снимал с ее плеча свою руку.
        - Понимает, мне кажется. Во всяком случае, то, что ты добрая, понял. А что касается остального, будем надеяться. Вообще при мне он ни на кого не нападает, считает, как видно, что я старший и должен дать ему сигнал к началу охоты. Мы в лесу как-то зайца повстречали, так он за ним не бросился. И здесь тоже ни на кого не реагирует. Совы, правда, его не особенно боятся, понимают, что волк не допрыгнет, но все же близко не подлетают.
        Николай показал на полярную сову и вторую, маленькую, сидевшую под потолком в метре от первой.
        - А вот ежик во дворе боится волка. И когда у меня заяц жил, тот вообще поначалу кричал от страха. Пришлось в доме его держать. Лиса тоже прячется, не доверяет, как мне кажется, прочности сетки. А так все тихо и мирно. - Коля поднялся и шепнул: - Пойдем в дом, а то волк, я вижу, все же волнуется.
        Они вышли из сарая, но Лена все равно спросила шепотом:
        - А долго он будет здесь сидеть?
        - Пока у нас шум не утихнет. Потом выйдет. Может два-три дня у меня просидеть. Посторонних за версту чует.
        Однако Николай ошибся. Следственные мероприятия велись с большим размахом, чем в первый раз. Опять по домам ходили полицейские и опрашивали всех, пытаясь выяснить, кто и что видел или, может быть, о чем-то догадывается. На лесной дороге за поворотом возле ельника теперь постоянно дежурила машина ГИБДД с тремя автоматчиками, которые проверяли документы у всех проезжающих мимо, даже у велосипедистов.
        Бывший опер Ушатов отправился в лес, вероятно, рассчитывая отыскать под какой-нибудь елкой орудие убийства, но углубиться в лес не смог: его остановили. После выяснения личности отпустили, конечно, посоветовав сидеть дома. Перейдя мостик, Владимир завернул к Лене, застал у нее Николая и сообщил обоим о необычайной глупости нынешних ментов.
        - И раньше-то особой сообразительностью не отличались, а как стали называться полицейскими, так совсем мозгов не осталось, - сказал он. - Сидят по кустам в маскировочной форме, вроде прячутся, а переговариваются по рации так, что за сотню шагов услышать можно, о чем базарят. Кого хотят поймать - непонятно. Да они и сами не знают, зачем их начальство в лес отправило. Пиво потихонечку попивают и на комаров жалуются.
        Ушатов внимательно посмотрел на Николая и спросил в лоб:
        - Сосед, признайся честно, где ты был утром вчерашнего дня с половины восьмого до девяти утра?
        - Мы были вместе, - ответила за своего друга Лена.
        - Тогда с вами все ясно, - успокоился Ушатов. И, обведя комнату цепким взглядом, произнес: - Ну, если пива у вас нет, я пошел.
        Так прошли два дня. Миновал и третий. Наступили выходные, но закончились и они. И только вечером в воскресенье Лена вспомнила, что завтра ей надо выходить на работу.
        Машину за Леной не прислали. Очевидно, Борис Петрович посчитал, что она сама теперь будет добираться до работы. Когда «Вектра» подъехала к высоким раздвижным воротам, из будки охраны никто не вышел. Лена посигналила - ответом была тишина. Девушка надавила на клаксон несколько раз. Только после этого из будки выскочил охранник и бросился к машине. Автомобиль он не узнал, а может, не видел прежде, но сразу решил, что таким возле охраняемого им объектам делать нечего.
        Лена опустила стекло, охранник пригнулся и грубо спросил:
        - Чего надо?
        - Вообще-то я работаю здесь, - объяснила Лена.
        - А, это вы… - успокоился парень. - Я через стекло не разглядел, что за коза сюда приперлась.
        - Выражения можно подбирать? - попросила Лена.
        - Так я еще не выражаюсь. И потом, сами знаете, какие у нас тут дела. Не до выражений.
        Наконец ворота раздвинулись, и «Вектра» въехала на территорию.
        В резиденции Чагина ничего не изменилось, если не считать, что сменился владелец. У крыльца замерли те же черный «Гелендваген» и белый «Кайен», которые Леонид Петрович использовал для разъездов по окрестностям. Проходя мимо «Порше», Лена невольно посмотрела на лобовое стекло. Оно было новым, без пулевого отверстия.
        В вестибюле у входа стоял еще один охранник. Когда Лена вошла, он сказал ей, что Борис Петрович уже интересовался, на месте ли его помощница.
        - Вообще-то у меня рабочий день начинается с девяти, а сейчас еще восемь пятьдесят, - объяснила девушка.
        - Все нормально, - произнес, появившись на лестнице, Борис Петрович. - Просто сам я привык рано вставать, и мне всегда кажется, что остальные тоже должны быть уже на ногах.
        Чагин номер два дождался, когда Лена приблизится к нему, и махнул рукой, приказывая следовать за ним.
        - Пойдем сразу определимся с работой.
        Они поднялись на третий этаж в гостиную, также увешанную охотничьими трофеями. Новый босс, оставшись стоять, указал Лене на кресло.
        - Этот дом поставил я. Потом отдал его брату, Леня его перестроил, увеличил, а мою добычу… - Борис Петрович обвел вокруг себя рукой, показывая на стены, - перетащил сюда. Раньше-то трофеи на первом этаже висели. Я не в претензии, тем более что Леньки уже нет.
        «Брат явно не очень переживает по этому поводу», - подумала Лена.
        - Мы с ним неразлейвода были, - продолжал Чагин. - Все вместе делали - спортом занимались, на соревнования ездили. Специально в разном весе держали себя, чтобы друг с другом на ринге не встречаться. Леня ростом чуть выше был, а работал в среднем, я выступал в полутяже, хотя приходилось все время качаться, усиленно питаться и так далее, чтобы поддерживать форму. Потом, правда, едва не поссорились.
        «Зачем Чагин все это мне рассказывает? - удивилась Лена. - Он начальник, я подчиненная. Причем не просто начальник, а хозяин фирмы, который все в фирме, включая сотрудников, считает своей собственностью».
        - Я тогда жениться собрался и решил супругу будущую с братом познакомить. А Ленька как мою невесту увидел, обалдел. Потом говорит мне: «Не женись на ней! Уступи мне! Я все что хочешь для тебя сделаю!» И так насел на меня, просто не отбиться. Поняла, как его любовь переклинила? Только мне и самому девушка нравилась. Я, конечно, женился, а брат не только на свадьбу не явился, даже поздравления не прислал. Дела, конечно, еще были у нас общие, но потихоньку все делить стали. В общем, чуть не разбежались навек. Потом со мной заморочка одна случилась, и я за границу умотал, а брат тут руководил и от моего имени, хотя от своего больше. Да бог с ним! Насколько понял, ты не горишь желанием работать у меня?
        - Я ведь только летом здесь живу. Вернее, сейчас первое лето, - начала объяснять Лена. - Мой домик не приспособлен для зимнего проживания…
        - А из города мотаться каждый день тяжело, - не дал ей договорить Борис Петрович. - Собственно, можешь жить в этом доме, тут комнат хватит. Если такое решение не подходит, то твой домик перестроят для зимы. Хотя что там перестраивать… Лучше тебе новый до зимы возведут. Подходит такой вариант?
        - Я не люблю быть кому-то обязанной.
        - А какие обязательства? Оплатишь материалы и работу. Судя по твоему окладу, к следующему лету полностью рассчитаешься. Если, конечно, царские хоромы себе не закажешь.
        - Спасибо, я…
        - А уйти не получится, - опять перебил Чагин. - Аванс ты получила, надо отрабатывать. И потом, таких условий тебе никто не предложит, а карьерный рост я тебе гарантирую. При условии твоей полной отдачи, разумеется. Так что иди и приступай. Через час я к тебе спущусь, и мы обсудим детали. А пока скажу главное: меня не было долго, может, кто-то меня забыл, а каждому втолковывать, кто я такой, нет времени. Если люди решили, что их хозяин Леня, которого уже нет, то обзвони тех, на кого я укажу, и передай, что теперь всем командует Борис Петрович. А если кому-то что-то не нравится, то пусть проваливает. Тебя-то уже все тут знают.
        - Знают, конечно, но я недолго работала.
        - Ладно, не прибедняйся, я видел, как с тобой народ на похоронах здоровался: ты в стороне стояла, так специально подходили…
        Лена такого не помнила, но, возможно, Борис Петрович прав.
        Она спустилась на второй этаж в кабинет, в котором ничего не изменилось, и выглянула в окно. Подстриженные газоны, пихтовые аллеи, небольшой пруд с фонтаном в центре. Над кирпичной оградой видны были верхушки далеких елей - сразу за забором лежало поле, по краю которого протекала река, и сразу за ней начинался лес. Верхушки елей, прозрачные в лучах солнца, казались голубыми. Под ними наверняка был прохладный и влажный полумрак, где шла совсем другая жизнь… Лена смотрела на лес и вдруг поняла, что ей очень хочется туда.
        Вечером она вернулась домой поздно и уставшей. Работы у нее прибавилось, но характер ее не изменился: Лена сидела за тем же столом и общалась по телефону с руководителями (или с их помощниками) принадлежащих (или подконтрольных) Чагину фирм. Звонила на крупные предприятия, которых в холдинге имелось едва ли не полтора десятка - финансовая корпорация, сеть магазинов «Валентина», автозаправки, строительная компания, риелторская контора, пара торгово-развлекательных комплексов, три небольших гостиницы с одинаковым названием…
        Девушке не хотелось ужинать и вообще ничего не хотелось. Кроме одного - увидеться с Николаем. Едва Лена переоделась, как он сам постучал в ее дверь.
        - Увидел, что ты вернулась, и поспешил проведать. Как дела на работе?
        - Устала немного.
        - Пойдем, научу отдыхать.
        Они спустились к реке и сели на берегу почти у самой кромки.
        - Достаточно сидеть и наблюдать, как движется вода, - заговорил Николай, - уже одно это снимает усталость в отличие от телевизора и компьютера, которые только вытягивают силы. Можно смотреть на реку вдвоем, можно молчать при этом, можно говорить, но не о работе или о чем-то ненужном и неприятном, а о том, что видишь: о движении воды, о солнечных бликах, о том, как колышется тростник, как играют рыбки и бегают по поверхности водомерки…
        - А у кого нет реки, как ему отдыхать?
        - Можно лечь на землю и смотреть на облака. Или выйти в поле и наблюдать за тем, как ветер гладит ковыль.
        Лена стала молча смотреть на воду и была спокойна только от того, что Николай находился рядом. Потом он лег на спину и вперил взор в небо. Девушка легла рядом. Вместе глядели, как угасает дневной свет, как окрашиваются в розовые тона высокие облачка, как пролетают куда-то птицы. Некоторые из пернатых зависали над ними и с удивлением разглядывали двух человек, наслаждающихся их полетом.
        - Так бы и лежала здесь вечность, - мечтательно произнесла Лена.
        - Так ты и лежишь здесь вечность, - ответил Николай. - Вечность есть всегда, и неважно, сколько она длится в твоем ощущении - секунду или множество лет.
        - Ты чем занимаешься днем? - спросила Лена. - На работу не ходишь?
        - Я занимаюсь любимым делом, а это не работа - отдых души. Что касается зарабатывания средств, то на жизнь мне бы и без того хватило. По крайней мере, лет пятьдесят я мог бы лежать на этом месте и читать твои мысли. А вообще работаю дома, то есть за компьютером. Я открыл сайт «Содержание и лечение диких животных». Сайт платный, но плата невысокая - подписка стоит один доллар в месяц. Я публикую там статьи, отвечаю на вопросы, консультирую, даю рекомендации. Если знаний не хватает, заказываю написание статей специалистам - им я плачу за это сколько попросят. На сегодняшний день у меня больше тридцати тысяч подписчиков, к моему мнению и советам прислушиваются.
        - А если вдруг спросят о львах или о слонах?
        - Так я и с ними работал, когда в цирке служил. А еще с обезьянками, с попугаями.
        - Больше тридцати тысяч подписчиков! - удивилась Лена. - Прибыльное дело.
        - Между прочим, у меня еще и реклама размещается, которая приносит куда большие деньги, чем подписка. Но зачем мне одному такие деньги? Я недавно повесил на сайте объявление, что хочу создать заповедник «Лесное озеро», разместил фотографии того самого, на котором останавливаются перелетные птицы, и сразу посыпались предложения. Я указал номер счета созданного мною благотворительного фонда. Люди начали переводить деньги, уже пришло гораздо больше того, что требуется. Средства продолжают поступать, несмотря на то, что я попросил остановить этот поток. Решение о создании заповедника и обустройстве там орнитологической станции будет принято на днях. Плюс к тому я хочу купить несколько благородных оленей и разместить их там же в свободном проживании. На нашу речку я пару лет назад выпустил бобров, и сейчас им там неплохо.
        - Как здорово! - восхитилась Лена. - Я бы тоже хотела этим заниматься. Тебе помощник не нужен?
        - Мне нужен друг, коллега, товарищ, единомышленник, - ответил Николай. - Чтобы вместе все обсуждать, планировать и даже спорить.
        Он посмотрел на Лену, и та поняла все.
        - Ты первый человек, рядом с которым я забываю неприятности, - призналась девушка. - С тобой так легко.
        - А мне рядом с тобой находиться - счастье, - откликнулся Николай. Затем поднялся с земли и подал ей руку, помогая встать. - Пойдем, покажу тебе ежат.
        Весь следующий день Лена не знала, как сказать Чагину, что собирается уволиться. Тот, правда, с утра был в отъезде, вернулся после полудня и предложил ей встретиться в столовой. Девушка отказалась. Разве можно объявить человеку, который угощает тебя, что не хочешь работать с ним? А к вечеру она решила: надо просто подойти и сказать, что получила более выгодное для себя предложение. Выгодное не по оплате, а по характеру и графику работы. Даже набрала текст заявления об уходе и распечатала его. Но Бориса Петровича уже не оказалось в резиденции. И практически не было несколько дней, так что поговорить с ним не имелось возможности.
        Теперь, подъезжая к Ершову, Лена звонила Николаю, и тот выходил на дорогу, садился в машину. Оставив «Вектру» возле ее домика, они шли к реке и разговаривали, обменивались мнениями, планами. Во второй вечер Лена сказала, что собирается уйти от Чагина, просто ждет момента, чтобы объявить ему о своем решении, а босс появляется лишь ненадолго и сразу снова исчезает.
        - Борис узнал, что на лесном озере будет заповедник, и теперь бьется за то, чтобы устроить там заказник, - сообщил Николай.
        - Это место, где охотятся?
        - Где уничтожают животных. Современному городскому человеку для того, чтобы выжить, не надо убивать зверей и птиц. А когда несколько десятков людей гонят лося или лосиху с детенышем, стреляют в них, потом добивают раненых, - какой в этом смысл? Разве что утоление желания убивать. А как стреляют уток по осени? Бедные летят тысячи километров, у них мозоли под крыльями от перенагрузок, усталые птицы садятся на озерцо, куда сотни и тысячи лет прилетали их предки, а там их поджидают жестокие люди, чаще всего нетрезвые. И каждый стреляет, пока патроны не кончатся. По двадцать-тридцать тушек уносят, набивают ими багажники своих машин и довольные уезжают. Зачем такое массовое убийство? Я недавно отказался от потребления мяса, потому что говорить о необходимости сохранения редких видов, лечить больных зверей, а самому есть стейки, шашлыки, копченую колбасу как-то… нечестно, что ли.
        - Я тоже стану вегетарианкой, - сказала Лена. - Прежде уже задумывалась об этом, но не решалась.
        Лена шла, провожая Николая до дома, надеясь, что прощание будет долгим, что они еще будут говорить, а потом уже Коля захочет проводить ее, потому что будут сумерки. Вдвоем подойдут к ее домику и…
        Они уже почти миновали дом профессора Сурина, когда Андрон Акатович окликнул ее:
        - Леночка, можно вас на минуточку?
        Девушка остановилась. Николай сказал:
        - Спасибо за вечер, дальше я и сам доберусь.
        Сурин открыл перед ней калитку, Лена пошла за ним по тропинке к беседке, окруженной густо посаженными пушистыми сосенками. Внутри строения кто-то сидел, но только подойдя совсем близко, она увидела, кто именно там находился. Это был Борис Петрович Чагин.
        - Мне кажется, представлять вас друг другу не надо, - произнес за ее спиной профессор. - Борис Петрович заехал ко мне просто пообщаться. Дело в том, что он тоже ученый, доктор политических наук, и сейчас готовит к публикации работу, посвященную необходимости изменения выборной системы в России, перехода от избрания правящих партий к прямым выборам представителей народа в одномандатных округах…
        - И еще не забудьте, - напомнил Чагин, - что нам не надо много партий, - пусть будет, как в Штатах, где их две. Живут-то за океаном лучше нашего.
        - А в Китае всего одна партия, и китайская экономика развивается лучше всех остальных экономик, - заметила Лена.
        Она вошла в беседку и села на скамеечку, подумав, что зря, конечно, откликнулась на голос Сурина. Сейчас бы говорила с Николаем о том, что ее действительно интересует, а не слушала пустую болтовню.
        - Был я в том Китае, - произнес Чагин, - причем довольно долго. Даже при монастыре одном жил. Там что-то вроде гостиницы организовали, где можно заодно и лечиться, если желание есть. Китай мне понравился, только еда противная. Хотя супчик из плавников акулы вещь достойная и полезная для здоровья.
        - Еще бы, - угодливо поддержал рассказчика профессор, - это ж великая вещь.
        - А ты пробовал? - усмехнулся Борис Петрович.
        Сурин помялся, хотел соврать, но не решился.
        - Где уж нам…
        - Да бог с ним, с питанием китайским. Может, кому-то нравятся улитки, а по мне, так нет ничего лучше стейка с кровью из кабаньей вырезки. Когда прямо на охоте костерок разведешь и только что убитого кабана…
        - Может, не надо сейчас о крови, об убийствах? - попросила Лена.
        - Не надо так не надо, - легко согласился Чагин. - Я все равно не это хотел рассказать. Дело в том, что в Китае я познакомился с одним… с китайцем, разумеется. Он по утрам гимнастикой цигун занимался, а я в окошко на него смотрел. Потом как-то вышел и к нему присоединился. День, два, неделю каждое утро с ним встречаемся: он что-то делает, а я гляжу и повторяю. Цигун - это то же ушу, только все движения медленные и плавные. А мужик китайский - какой-то непонятный - никаких эмоций на лице, ни усилий. Выглядит вроде молодо, я решил, что мой ровесник. А однажды я что-то по-русски сказал, и он невозмутимо так ответил. Оказывается, учился в Москве еще до полета Гагарина в космос, то есть ему под восемьдесят. Я припух, разумеется, подумал, врет китаец. Потом у людей поинтересовался, и мне сказали, что это правда. Он у них каким-то крупным партийным чиновником был, теперь на пенсии. Я не удержался и спросил у него: отчего, мол, ты выглядишь так, как я, если не моложе? А китаец и говорит: дышать надо правильно и правильным воздухом, а по утрам не забывать умываться, кожа должна быть влажной. До пятидесяти
лет можно, по его словам, дождем умываться, а потом соками трав, потому что в них молодость и сила. А смерти он совсем не боится. Я спросил его как-то: «А что потом будет?» Вечное счастье, говорит, и радость. Ну, и начал гнать про ту вечность, в которую не все попадут, и все такое прочее. А зачем мне вечность? Мне, например, все равно, что потом. Китаец только рассмеялся. Сказал, что я - как ребенок, которому хочется, чтобы хорошо ему было именно сейчас, и думает, что потом, когда старым станет, лучше бы его совсем не было.
        Чагин замолчал и посмотрел на Лену.
        - Тебе интересно?
        - Конечно, - ответила девушка.
        - Китайцы вообще занятный народ, - встрял профессор Сурин. - В восьмом веке до нашей эры в царстве Цзинь был ученый Ши Мо, глава придворных астрономов. Он выдвинул идею о парности всех вещей…
        - Я не закончил, ты меня перебил, - остановил профессора Чагин и снова посмотрел на Лену. - Так вот, о боге мы с тем китайцем заговорили. Он сказал, что бог - это он, это я, это другие, кто правильно живет. Но только не сейчас, когда живем, а станем богом потом, когда умрем. Раньше людям сложно было понять, что такое бог и что такое жизнь после смерти, а теперь, когда есть виртуальный компьютерный мир, объяснять стало совсем просто. Наш мир - часть всего, но очень маленькая часть, он трехмерный или, как китаец выразился, пи-мерный, поэтому могут быть отклонения в нашем восприятии его, да и то мы этот мир воспринимаем только в зримых образах и в ощущении времени. Но все равно мир - не что иное, как информационное поле, внутри которого Вселенная. Человек тоже частица того поля, и, когда человек умирает, он остается в этом мире как информация о себе самом. У человека нет тела, но есть знания обо всем, о любом предмете, который когда-либо видел или на который когда-нибудь просто смотрел. И мир наш открывается ему по-новому. Теперь душа человека видит не только перед собой, но и все пространство,
которое ее окружает. И нет в том мире протяженности в нашем понимании - нет вчера, сегодня, завтра, нет перемещения только вперед, а есть движение в любом направлении, хоть в прошлое, хоть в глубь бесконечного сегодня. Душа может охватить все, понять все и объяснить, потому что нет отдельной души, а есть общая, частью которой человек теперь является. И от ощущения себя частью бога то, чем ты был прежде, испытывает невероятную радость и наслаждение, и это будет длиться всегда. Вот что говорил мне китаец. Я его слушал и не понимал. То есть понимал, но как-то не так. И решил спросить: «Мне-то что с того, что я виртуальный и, типа того, живу, как в интернете? Должна быть и какая-то другая радость. Вот мне, предположим, нравилась одна женщина. Так нравилась, что крышу сносило. Но она давно умерла. Смогу ли я ее там найти?» Китаец сразу серьезным стал и долго думал, а потом сказал. «Да, ты ее найдешь. Ее даже искать не надо, потому что она окажется вроде как часть тебя, ты с нею един будешь. Захочешь - вернешься в прошлое и увидишь себя вместе с нею в самые счастливые ваши моменты… Вся беда в том, что если
в том мире, хоть он и не интернет вовсе, ты окажешься чем-то вроде вируса, то тебя сотрут, словно и не было никогда. Другие будут лететь в пространстве и мирах, миры эти будут радостными и добрыми, но только для других душ - светлых и чистых. И твоя девушка будет частью другого - того, кто достоин ее, достоин целую вечность быть частью ее и частичкой огромного пространства, которое они будут носить в себе и в котором хватит места всему доброму и щедрому».
        Чагин оглянулся и посмотрел на ветку сосны, пробившуюся в беседку, потрогал ее и отбросил от себя. Веточка качнулась и, вернувшись, ударила его по лицу.
        - Вот какой странный китаец мне попался, - продолжил Борис Петрович. - Как-то я предложил ему: раз ты этой китайской гимнастикой себя мучаешь, отрабатываешь уже сколько лет свое ушу и очищаешь душу, то давай спарринг проведем. Я против тебя. Я хоть и моложе и сильнее, а ты, типа, мудрый и все знаешь. Посмотрим, что победит: мудрость или сила. Он посмеялся, но согласился. Встали мы. Ну я, естественно, сильно бить не собирался - помнил, что мастер спорта, бывший полутяж и прочее. Решил джебом постучать ему по репе. Раз, два, три - и не попал. Потом решил двоечку провести - передний в челюсть левой, а правой в селезенку… И снова оба раза бил по воздуху. Так мы минутки три попрыгали. То есть я прыгал, а он стоит и уворачивается, уклоняется и отходит. Ну, я и завелся, в полную силу развернулся… Очнулся - лежу на земле, и дышать мне трудно. Помог старик-китаец мне подняться и говорит: «В тебе много злобы. Если эту злобу твой противник против тебя направит, ты сам себя и убьешь. Будь добрее». Типа того. Мы с ним месяц, наверное, прожили рядом, а когда расставались, он сказал: «У тебя немного времени
исправиться осталось, если не станешь, как природа вокруг тебя, то природа тебя убьет». А как меня, спрашиваю, природа убьет, дерево, что ли, на башку свалится или молния шандарахнет? И услышал в ответ, что смерть моя всегда рядом со мной, а когда она мне клыками в горло вцепится, одному богу известно.
        Чагин замолчал, снова посмотрел на ветку, но трогать не стал. Сурин воспользовался возникшей паузой.
        - Очень интересно, - улыбнулся член-корреспондент Академии наук. - Ваш китайский приятель, вероятно, весьма образованный человек. Он вам в немного упрощенном виде пересказал теорию ноосферы, причем нахватал из нее от Плотина, от последователей Платона, от Эдуарда Леруа и Тейяр де Шардена, от Анри Бергссона и от Вернадского. Вернадский, правда, говорил, что для перехода в новую разумную сферу необходимо торжество марксистско-ленинской философии на всей земле. Жизнь человека - это постоянное стремление выйти за пределы души в сферу разума и раствориться в боге. Лично я не могу ни опровергнуть это, ни подтвердить. Как говорится, хотите - верьте, хотите - нет. Бог есть, если вы в него верите.
        - Бог существует независимо от того, верит ли в него Борис Петрович, верите ли в него вы или я, - сказала Лена. - Он есть, если в него верит хотя бы один человек на планете. Но ведь таких верящих гораздо больше, чем атеистов.
        - Тут вы не правы, - усмехнулся Сурин. - Мне кажется, многие из тех, кто ходит в храмы и ставит свечки, в бога не верят. Они, скорее всего, надеются на то, что он существует и поможет им в тяжелые минуты. А может, эти люди уверяют других в своей вере, потому что им выгодно так говорить. При советской власти было наоборот: многие верующие убеждали окружающих, что являются атеистами, дабы не пострадать самим и не нанести ущерб своим близким.
        - Какая разница, кто что говорил, - возразила Лена. - Бог есть независимо от наших слов и убеждений. Бог - это добро и свет, и души наши стремятся к нему. А если у человека нет души, то и стремиться нечему и не к чему.
        - В каком смысле? - удивился Андрон Акатович. - Вы хотите уверить меня, что бывшая учительница обществознания понимает в философии больше академика?
        - Да погодите вы! - не выдержал Чагин. - Я не закончил свой рассказ. Забыли, что и я тоже тут нахожусь? Устроили какую-то философскую дискуссию, а я конкретно о себе говорил. Так вот, я потом спросил монахов: «А где старик, который со мной по утрам гимнастикой занимался?» Смотрю, те не понимают - какой старик? С кем занимался? Какая такая гимнастика? И пытаются меня уверить, будто бы я целый месяц крепко спал по утрам и выходил только к завтраку. - Чагин посмотрел на часы и поднялся: - Сейчас за мной придет машина.
        Посмотрел на Сурина:
        - Текст подготовишь и мне передашь. Вот с ней. - Борис Петрович показал на Лену. - Теперь она моя помощница.
        Чагин вышел из беседки, посмотрел на подъехавший к калитке черный «Гелендваген» и обернулся.
        - Я не упомянул главное из того, что услышал от китайца, которого, может быть, и не было никогда. Старик сказал, что интернет, или как мы там понимаем нынешний компьютерный виртуальный мир, существует, но это лишь дьявольская пародия на тот прекрасный мир, который самый что ни на есть настоящий, даже более настоящий, чем тот, в котором мы живем. Он - мир добра, а потому тех, кто не достоин его, туда не допускают - стирают их, как компьютерный вирус, как вредоносную программу, как заразу, от которой надо избавиться тихо, без войн и шума. Раз - и нет души человеческой. Вот так.
        - Если у человека была душа, - тихо произнесла Лена, - то она не исчезнет. А если не было, то и исчезать нечему. Человеческих душ на земле на самом деле гораздо меньше народонаселения.
        - С вами каши не сваришь, - буркнул Чагин. - Хотел поговорить с умными людьми, а нарвался на таких же болтунов, как и сам. Хотя в отличие от вас я не только болтаю, но и дела делаю.
        Затем он посмотрел на Лену:
        - А ты завтра с утра ко мне. И мы обсудим твое заявление. А то подкинула его тайком, думала, что проскочит.
        И Чагин ушел.
        Заявление об уходе Лена написала накануне. Знала, что хозяина холдинга нет в резиденции, поднялась и оставила листок на столе в его приемной. Значит, он уже ознакомился с ним. Может, и к Сурину приехал, чтобы увидеться с нею, а не с профессором…
        Девушка решила, что следующим утром Чагин будет обсуждать с ней условия ее увольнения. Наверняка попросит отработать установленный законом срок, напомнит о заборе и воротах, которые ей ничего не стоили, вполне возможно, потребует возместить их стоимость и назовет несусветную цену. Но она была готова вернуть какие угодно деньги, рассчитывая на то, что средств хватит. Если же не хватит, придется занять у кого-нибудь. Только у кого? Среди ее знакомых богатых людей не было. Можно, конечно, попросить у Николая, но обращаться к нему по такому поводу не хотелось.
        Лена приехала на работу немного раньше обычного, расположилась в своем кабинете и стала ждать, когда ее вызовет Борис Петрович. Потом началась обычная работа, которая сократила время ожидания. Когда Лена в очередной раз взглянула на часы - было уже без четверти одиннадцать. Она поднялась на третий этаж, но Чагина не обнаружила. Вернулась к себе и набрала его номер.
        - Помню, - ответил тот. И добавил: - После обеда приеду, и поговорим.
        Но пришло время обеда, и снова потянулись минуты и часы ожидания. Она не звонила больше, потому что нельзя напоминать начальству о его обещаниях. Около пяти Борис Петрович наконец заглянул к ней и сказал:
        - Через часок поднимись, пока у меня дела.
        Ровно в шесть вечера Лена постучала в его дверь и вошла.
        Борис Петрович сидел за рабочим столом с таким деловым видом, словно специально подготовил эту позу для встречи с помощницей. Поднял глаза и взглядом указал ей на стул возле стола. Дождавшись, когда она сядет, произнес:
        - Брат был весьма заинтересован в тебе. Даже кое-что сделал для того, чтобы и тебя заинтересовать: аванс и прочее.
        - Я готова вернуть деньги.
        Чагин мотнул головой:
        - Не надо. Будем считать, что ты их уже отработала. Но…
        Он поднял со стола лист бумаги с отпечатанным текстом и вгляделся в него, будто видел текст впервые.
        - Леня любил все записывать, чтобы ничего не забыть. И считал он очень хорошо. Вот тут сказано: стоимость установки забора и ворот - четыреста двадцать тысяч.
        - Я компенсирую, - поспешила признать долг Лена, хотя и удивилась. Правда, не столько размеру суммы, сколько тому, что богатый человек, каким был Леонид Петрович, оказался столь мелочным.
        - Это не все, - все тем же холодным тоном продолжил Чагин. - Тут еще указана прирезка земли к твоему участку. Стоимость четверти гектара при средней цене за сотку в данном месте четыре тысячи евро, в рублях составляет пять миллионов с хвостиком. Итого общая сумма средств, востребуемых при расторжении контракта по желанию работника, пять миллионов шестьсот пятьдесят тысяч рублей.
        - Сколько? - не поверила ошеломленная девушка.
        - На самом деле почти пять миллионов семьсот, - невозмутимо добавил Борис Петрович, - но я скостил немного. Ты готова вернуть эти деньги?
        - В договоре нет ничего про это, - вспомнила Лена.
        - Надо было лучше читать. Там сказано, что если на личные нужды сотрудника по его просьбе истрачена какая-то сумма, то он обязан ее возместить при увольнении по собственному желанию.
        - Но я не просила Леонида Петровича! Он сам, даже не согласовывая со мной, все сделал…
        - Однако ты приняла, значит, согласилась. А земля здесь и в самом деле дорогая. Что тебе прекрасно известно.
        И вдруг Лена вспомнила.
        - Мне известно также, что эти гектары не принадлежали Леониду Петровичу. Следовательно, не принадлежат и вам. Договор купли-продажи был заключен уже после гибели владельца земли. Я думаю, что все обстоятельства данного дела вы знаете. Дату сделки и время смерти человека, якобы подписавшего бумаги, установить легко. Понятно, что оформлением сделки занималось ваше риелторское агентство. Кто из его сотрудников контролировал сделку, я не в курсе, но, судя по всему, этот работник или очень спешил, или посчитал, что нестыковку никто не заметит.
        - Что за чушь? - не поверил Чагин но-мер два.
        - Поручите кому-нибудь проверить. Кстати, сделать это могу и я, поскольку пока являюсь вашим помощником. Но главное не это. Главное то, что ни в день своей гибели, ни накануне, ни за неделю или месяц тот якобы утонувший в озере человек не мог заключать никаких сделок по земле по причине того, что владельцем угодий не являлся. Он оформил их на двоюродного брата, причем сделка была законной и собственность надлежащим образом зарегистрирована, что подтверждено выпиской из реестра ЕГРП.
        - Чушь полная! - воскликнул Борис Петрович.
        Но заметно было, что и сам он не уверен в этом.
        - Если хотите, я запрошу копии документов, а также попытаюсь достать протоколы осмотра места происшествия и трупа погибшего человека, которого вы с Леонидом Петровичем ошибочно считали владельцем земель.
        - Такого не может быть!
        Чагин поднялся и вышел из-за стола.
        - Зачем мне протокол осмотра трупа?
        - Дело в том, что экспертиза установила: перед тем как отправиться выбирать сети, мужчина был избит, у него была сломана рука. А сидеть на веслах, управляя лодкой одной рукой, не очень удобно, не говоря уж о том, чтобы вынимать из воды тяжелые сети. Погибшего поспешили похоронить, чтобы не возбуждать уголовное дело, однако…
        - Я проверю все сам, - наконец произнес Борис Петрович.
        - Как вам будет угодно, но я за свои слова отвечаю. И даже готова компенсировать стоимость прирезанной мне земли владельцу. Только тому, который представит настоящее свидетельство о собственности, а не липовое. А если денег у меня не хватит, верну эти лишние сотки.
        Лена тоже встала, посчитав, что разговор закончен.
        - Погоди, - произнес Чагин уже обычным своим голосом. Может быть, даже мягче обычного. - Садись и поговорим.
        Ей пришлось снова опуститься на стул, а Борис Петрович начал расхаживать по своему кабинету.
        - Не могу поверить в то, что ты сейчас рассказала. Если это правда, то я решу вопрос с нынешним владельцем. Кстати, кто он такой?
        Лена не успела ответить, потому что Чагин, не дав ей вставить слово, продолжил:
        - Да кто бы ни был! Он тут же избавится от земли, когда услышит, сколько я ему предложу. А посему ты отрабатываешь две недели, в течение которых вопрос с собственником будет решен, и мы вернемся к нашей беседе.
        Мужчина замолчал и принялся ее рассматривать.
        - Теперь-то я могу идти? - спросила девушка. - Две недели я, конечно, отработаю, как и установлено законом, а вы уж постарайтесь решить…
        - Мне стараться не надо, - перебил Чагин. - Считай, что проблему я уже решил. Сейчас ты поедешь домой, но сначала дослушай меня.
        Борис Петрович вернулся в свое кресло. Взял листок с подсчетами ее долга и отбросил его в сторону.
        - Леня имел на тебя большие виды. Ты даже представить себе не можешь, какие…
        - Почему же не могу? Ваш брат мне все популярно объяснил. Но я ему отказала.
        - Леонид сделал тебе предложение, а ты отказала? - поразился Чагин.
        - Да, - уверенно подтвердила Лена.
        Конечно, все тогда произошло не совсем так, но при желании можно было понять предложение Леонида Петровича именно таким образом.
        - Мой брат позвал тебя замуж, и ты не захотела?
        Девушка кивнула, с некоторым удивлением глядя на Чагина. По выражению его лица можно было сделать вывод, что тот не обескуражен известием, а обрадован. Мужчина даже поднялся с кресла. Вернее, приподнялся. Подумал о чем-то с минуту, оставаясь в довольно неудачном положении, и снова сел.
        - Надо же, - покачал он головой, - ты отказалась… А почему?
        - Потому что не любила. Возможно, уважала как начальника, но для семейной жизни этого мало.
        Чагин молчал, в упор глядя на нее.
        - Ленька в нашей семье считался чуть ли не интеллигентом, хотя мои успехи в школе были куда больше, чем у него. Впрочем, оценку его знаний учителями вряд ли можно назвать успехами. Но братец умел прикинуться думающим и рассудительным, в то время как я сразу говорил, что, почему и отчего и в случае чего бил сразу в лоб. А позже Леонид всегда терся возле власти, привечал артистов и прочую шелупонь, журналюгам платил за статьи о себе, какой он меценат и спонсор… Даже думал жениться на какой-нибудь актрисочке или певичке. Но после близкого знакомства с претендентками отказался от глупости. А тут вдруг позвонил и сказал: все, встретил наконец ту, что надо. И добавил: на Милку твою… то есть на мою бывшую жену… похожа. Дескать, так же говорит, так же двигается… И умная. В общем, типа того.
        Чагин замолчал, посмотрел на столешницу. Снова поднял взгляд на Лену и усмехнулся.
        - Действительно, похожа. Но тогда я ему не поверил, хотя желание прилететь и посмотреть на тебя возникло. А потом…
        Борис Петрович опять усмехнулся, но вроде как примирительно.
        - Разочаровала? - вырвалось у Лены.
        Чагин покачал головой.
        - Наоборот. Я, честно, говоря, не ожидал такого сходства. Ты в самом деле похожа на Милу, разве что ростом чуть повыше.
        - Вы развелись? - снова не удержалась Лена.
        Не надо было бы поддерживать этот разговор, но очень не хотелось продолжать выяснять, кто кому и сколько должен.
        Чагин покачал головой и вздохнул.
        - Мила погибла. Нелепая смерть, увы. Любила меня очень сильно. После того случая я изменился - может быть, не в лучшую сторону. Но теперь чувствую, что становлюсь прежним: начинаю любить весь мир, на что-то надеяться, мечтать.
        Лене показалось, что собеседник сейчас сморщится от своей лжи, но Борис Петрович улыбнулся, чего она не ожидала от него вовсе.
        - За две недели ты поймешь, какой я на самом деле, и, думаю, останешься работать у меня.
        Лена промолчала: в ее планы не входило подавать Чагину какие-то надежды. К тому же он и без того был уверен, что сможет ее удержать.
        - Документы, касающиеся приобретения земель возле Ершова, вам подготовить?
        - Не надо, у меня на это люди есть. А если обманут, ты окажешься права, то они же и ответят за все. Только земли я обязательно выкуплю. Лишние, конечно, траты, но все равно участки будут скоро продаваться. Что ж, станут немного дороже, только и всего. В общем, проблем никаких нет. Тот, кто владеет землей, никак ее не использует, а значит, ждет выгодного предложения. Это понятно?
        Бизнесмен замолчал. А потом снова улыбнулся Лене.
        - Ну, все, можешь идти. Отдыхай, а с утра сюда, на работу.
        Лена поднялась, пошла к двери и уже готова была попрощаться, когда Борис Петрович вдруг спросил:
        - А что хоть за человек, который объявил себя владельцем? Откуда он взялся?
        - Житель Ершова.
        - Да я там вроде всех немного знаю. Понятно, что не мент, не Валентина. Кто-то из генералов подсуетился или оба провернули это дело?
        - Нет, не генералы. Владелец - Николай Ребров.
        Чагин вскинул голову, удивленный. Похоже, ему показалось, что он ослышался.
        - Кто? - спросил тихо, медленно поднимаясь с кресла.
        - Николай Ребров, - повторила Лена.
        - Высокий, тридцать пять лет? Ветеринар?
        Лицо Бориса Петровича изменилось, стало теперь жестким.
        - Какая разница, кто, - ответила Лена, - но хозяин - он.
        - Как ему удалось сюда влезть? - продолжал недоумевать Чагин, мрачнее все больше. - Выходит, пока меня не было… Нет, этого не может быть. Ты что-то путаешь.
        - Проверьте, - посоветовала девушка и вышла, забыв попрощаться.
        Почему Чагин так изменился в лице, когда узнал, кто владелец земли? Он даже не особо расстроился, услышав о подложных документах и убийстве. Хотя, вполне вероятно, знал об этом и раньше, рассчитывая, что никто не докопается, потому что и самого желания копаться ни у кого не возникнет. Известие о том, что совсем рядом находится не просто претендент на земли, а законный их обладатель, его тоже не взволновало. Борис Петрович был спокоен до тех пор, пока не услышал фамилию Николая. Даже переспросил. И снова не поверил тому, что услышал. Неужели они знакомы?
        Так думала Лена, пока ехала домой. Хотела спросить об этом у Коли, но когда увидела его стоящим у дороги и поджидающим ее, сразу обо всем позабыла. Он сел в салон и сказал, что в лес пришли люди с собаками, очевидно, рассчитывая на то, что те возьмут след волка.
        - И что будет? - спросила Лена.
        - Да ничего, - спокойно ответил Николай. - Побегают псы по лесу, умотаются, и их увезут. Волк проходит за день такое расстояние, которое ищейке не осилить, потому что ей приходится крутиться, держать след, который то пропадает, то появляется снова. Для нее это работа, а волк живет в лесу. Услышав лай, он даже уходить далеко не будет, просто сделает так, что собаки и преследователи всегда будут впереди него, а он, идя следом и следя за ветром, станет контролировать каждый их шаг. А наш волк наверняка уже далеко, думаю, возле того озера, о котором я говорил. Там безопасно: густой лес и болота, куда люди вряд ли сунутся.
        То, что Коля сказал «наш волк», Лену порадовало: значит, у них уже есть что-то общее.
        Они опять пошли к речке. Традиция отдыхать на берегу нравилась Лене все больше и больше. Как всегда, разговаривали, смотрели на воду, на облака… Но вот Лена бросила взгляд на мостик через реку и увидела стоящий на нем «Гелендваген». Что делал там автомобиль, принадлежащий Чагину, нельзя было понять, но ведь с моста хорошо видно: и склон уходящий к речке, и тропинку, и, разумеется, ее с Николаем, отдыхающих на ковре из ромашек.
        - Там машина Чагина, - предупредила Лена своего друга.
        - Сейчас уедет, - ответил тот, даже не повернувшись в сторону моста.
        «Гелендваген» тут же, словно по команде, сорвался с места и быстро исчез.
        Через два дня Борис Петрович зашел в кабинет помощницы и предупредил, что уедет, возможно, на полнедельки. Начал напоминать о том, что ей необходимо сделать в его отсутствие и, как бы вскользь, между распоряжениями, произнес:
        - Кстати, проверил ту сделку о продаже земли. Как я и предполагал, там техническая ошибка… Теперь не забудьте напомнить нашим финансистам, чтобы посчитали как положено эффективность использования наших заправок: толку от них не много, а земля под ними дорогая.
        - Какую сделку? Какая техническая ошибка? - не поняла Лена.
        - Да ты же говорила, что продавец земли возле Ершова утонул со сломанной рукой. Помнишь? Так вот, нашли того нотариуса, и он объяснил, что в реестровой книге дата правильная, а вот на бланке технический работник нотариальной конторы сделала ошибку, указав не ту дату. Не числом, а месяцем ошиблась, представляешь? Вместо июля указала август. Ошибку заметили позже, девушку уволили, позвонили участникам сделки, чтобы внести исправления в документ, но, увы, к тому времени одна из сторон сделки не смогла явиться, потому что…
        Чагин замолчал и развел руки в стороны.
        - Потому что трагически погибла, - закончила за него фразу Лена, едва сдержав ехидную улыбку. - Сторона трагически погибла, сломав перед этим руку. А реестровые книги за тот год трагически сгорели.
        Борис Петрович, словно не заметив ее иронии, удивился:
        - Ты, оказывается, знаешь? Действительно так. Причем экспертиза установила, что имел место поджог. Весь офис нотариальной конторы сгорел дотла. Слава богу, обошлось без жертв.
        - Вероятно, технический секретарь, та самая девушка, уволенная за ошибку в документе, отомстила и подожгла контору…
        - Ну, уж про то я не в курсе, - опять развел руки Чагин.
        - Борис Петрович, ну что вы со мной как с дурочкой разговариваете? Есть выписки из Государственного реестра, где собственность на эти земли ни на вас, ни на вашего покойного брата не зарегистрирована. Вполне возможно, что вы купили эту землю, но только забыли переоформить…
        - Леночка, у меня столько дел, что я не могу всем заниматься. К тому же ни у меня, ни у Леньки тогда не было такого замечательного помощника, как ты. Тем более я к той сделке никаким боком. Возможно, Леонид поручил кому-то, а человек не доложил об исполнении. Возможно, там какая-то запутка непонятная, но документ о сделке и о передаче всей суммы наличными у меня имеется. То есть он имелся у Лени, и я его нашел. Так же как договор и расписку в получении почти полутора миллионов долларов…
        - И подписывал эти документы погибший впоследствии человек? - снова с ехидцей поинтересовалась девушка.
        - А кто ж еще? Ведь он владельцем был.
        Чагин посмотрел на Лену и спохватился:
        - А почему ты со мной разговариваешь в таком тоне? Во-первых, повторяю: я к этому делу никакого отношения не имею, во-вторых, документы опровергают твое утверждение. Если кто-то сказал тебе иное, будто бы он является владельцем, то пусть тот человек отстаивает свое право в суде.
        - В местном суде, для которого вы с братом построили недавно новое здание? Я слышала, что кабинет председателя суда совмещен с комнатой отдыха с двуспальной кроватью, а там также имеется сауна с небольшим бассейном.
        - Не знаю, - покачал головой Чагин. - Здание строилось по согласованному с заказчиком проекту на бюджетные средства, наша фирма выступила лишь подрядчиком… Не будем отвлекаться!
        Судя по всему, Борис Петрович планировал упомянуть о ершовской земле как бы между прочим, поэтому и принялся перечислять поручения и выбрал такой момент в середине разговора, чтобы иметь возможность прервать дискуссию, если оная возникнет, именно этой фразой: «Не будем отвлекаться!» Но о Реброве не вспомнил, не упомянул его фамилию! Хотя она явно известна ему. Значит, Чагин пытается замять ее память о разговоре, состоявшемся два дня назад. А следовательно…
        Бизнесмен продолжал давать какие-то поручения, просил обратить особое внимание на кое-какие детали, неважные, в сущности. Говорил много, чтобы опять же принизить значение того, о чем упомянул вскользь. Хотя было видно: прекрасно понимал, что помощница и так все, что ей нужно делать, запомнила. Лена что-то записывала, переспрашивала, обещая исполнить поручения в точности, ничего не упустить, но вдруг подумала: Борис Петрович сейчас специально загружает ее работой, нарочно говорит о чем-то малозначительном, чтобы прикрыть свою первоочередную задачу - захватить земли Николая. Даже не столько захватить, а сделать захват законным. Значит, предстоят судебные слушания, которые будут проводить люди, чем-то обязанные братьям Чагиным. Полиция тоже будет рада угодить Борису Петровичу, потому что не может выйти на след убийц брата. Вероятно, даже босс Лены уже встречался с одним из полицейских или прокурорских начальников, и тот мог ему пообещать что-то вроде этого: если не получится раскрыть преступление и наказать истинного виновника, то мы поможем как-нибудь иначе, например, накажем того, на кого вы
укажете, кто мешает вам жить и трудиться на благо нашего процветающего с вашей помощью района.
        - Я вот о чем сейчас подумал, - донеслось до сознания Лены слова Чагина. - А, может, ну их, все эти поручения? Дело в том, что у меня встреча с инвестором, который готов вложить в мои проекты немалые средства. Инвестор, естественно, западный, проживает в Лондоне и к нам лететь не собирается. И мы договорились встретиться в Монако, у него на лазурном берегу замок. Может, полетим вместе, а? Я проведу переговоры, а ты отдохнешь. Искупаешься в Средиземном море…
        - Там Лигурийское море, - напомнила Лена.
        - Да какая разница! Все равно теплое, к тому же пальмы вокруг. Позагораешь, а вечером сходишь поиграть на рулетке, я спонсирую твой поход в казино.
        - Спасибо, но у меня нет ни привычки, ни желания посещать игорные дома, тем более на чужие деньги.
        - Там и без казино полно развлечений, - настаивал Борис Петрович, - отдохнешь по высшему разряду. Двух дней, конечно, маловато, но можно остаться на недельку, а понравится - даже на больший срок.
        - Благодарю за приглашение, однако мне очень нравится отдыхать в Ершове на берегу речки.
        - Хозяин - барин, как говорится. Просто ты не знаешь, от чего оказываешься.
        - Возможно, - согласилась Лена. И, чтобы не огорчать босса, добавила: - В другой раз, может быть.
        А про себя девушка подумала: «Он уезжает, говорит, на два дня, и тут же намекает, что может задержаться. Не означает ли это, что за время его отсутствия что-то может случиться с Николаем?
        Хотя что может случиться? На убийство Чагин вряд ли пойдет. То есть сам точно не пойдет убивать, да и вряд ли прибегнет к столь откровенному действию, не станет нанимать снайпера. Потому что слишком явно будет: один владелец земли утонул, другого убили. Но есть и другие методы устранения неугодных людей - автокатастрофа, дом сгорит, утечка газа или еще что-то в таком роде… Зачем я вообще работаю на этого человека? Правда, я и не работаю, просто отбываю положенный срок - две недели, а потом буду свободна от него».
        - А не хочешь слетать в Туапсе к маме? - спросил вдруг Чагин. - И в самом деле, ну ее, эту работу! Бери недельку за свой счет. Тогда я эти дни буду в Монако, а ты в Туапсе. Ведь ты моя помощница, и если меня нет на месте, ты вполне можешь тоже отсутствовать…
        - Я подумаю.
        - Думай. А я попрошу забронировать для тебя авиабилет.
        «Почему он так настаивает, чтобы я уехала? Очевидно, не хочет, чтобы была рядом с Николаем. Ревнует? Или знает, что тому угрожает опасность? Похоже, действительно что-то должно произойти, и я могу оказаться рядом и стать второй жертвой или ненужным свидетелем. И откуда Чагину известно про мою маму? Тем более про то, что мама сейчас в Туапсе? Я вроде ему об этом не говорила. Кажется, мы не обсуждали мои семейные обстоятельства. Вот интересно, я и сама не помню, был такой разговор или нет, а он тем не менее знает…»
        - Когда вы летите в Монако? - спросила Лена.
        - Через пару дней. У меня тут еще одно дело осталось - надо бы в лес сходить.
        - На волка?
        - И на него тоже. Не подстрелю его, так цветы положу на место гибели Вити. Он, несмотря на ни что, был хорошим мужиком, много полезного для Лени и для меня сделал. Подстрелю волка - хорошее дело для всей округи сделаю. А то как детей в лес отпускать?
        - Так волка уже обнаружили?
        Чагин кивнул.
        - Вызвал специалистов, следопытов разных, которые все тут облазали, осмотрели. Как раз сегодня утром они мне сообщили, что видели черного волка в районе одного озера, где я хочу охотничье хозяйство создать. Построю там несколько охотничьих домиков для туристов из-за рубежа - прибыльное дело, народ валом повалит. Помимо доходов от проживания и обслуживания, каждый выстрел на поражение денег стоит. Хочешь трофей с собой забрать - плати. А там ведь не только гуси-лебеди, тетерева с глухарями, но и лоси имеются, кабаны. А если еще пообещать, что обеспечим охоту на волков… В Западной-то Европе когда последнего волка подстрелили? Лет пятьсот назад, как мне помнится, а у нас этих тварей еще полным-полно. Бизнес небольшой, но приятный. Станут приезжать обеспеченные люди, что сулит, кроме всего прочего, установление деловых связей, да и дружеских отношений. Я вот еду сейчас в Монте-Карло на встречу со спонсором, а тот не просто очень богатый человек, но еще и заядлый охотник. Всю жизнь мечтает медведя завалить, любые деньги за организацию такого сафари предлагает. В Канаду летал, пытался договориться, но
там не позволили. А я завезу сюда косолапого и лично для мишки берлогу выкопаю - на пять звезд, номер-люкс с джакузи и домашним кинотеатром… Шучу, конечно, но бочку с медом туда точно поставлю, пусть лопает.
        Чагин стоял рядом, и Лене стало не по себе - глаза Бориса Петровича сверкали.
        - Вам нравится убивать животных? - спросила девушка.
        - А почему нет? Людей же убивать нельзя.
        Он посмотрел ей в лицо, и Лене показалось, что Чагин номер два вот-вот бросится на нее: такой же взгляд был у его брата, когда тот опрокинул ее на кровать.
        - Я предлагаю и тебе как-нибудь сходить со мной в лес. Посмотришь, и я уверен, что не останешься равнодушной, самой захочется пальнуть… Все эти утки-гуси-лебеди - это так просто, стрелялки, а вот на волка - настоящая охота. Если успеем, то давай до нашего отъезда в Монако.
        - Я никуда не собираюсь ехать, - напомнила Лена.
        Взгляд Чагина немного потух, и он спросил:
        - Может, еще подумаешь?
        Но она энергично замотала головой. А чтобы хоть как-то сгладить отказ, перевела разговор на другое:
        - Как следствие продвигается? Есть хоть подозреваемые в покушении на вашего брата?
        - Не в покушении, а в злодейском убийстве, - поправил Чагин. Затем вздохнул: - Пока глухо. Очень чисто сработано, пока никаких следов, к сожалению. А вот по поводу Виктора есть подвижки. Установлено, что он убит из пистолета, который несколько лет назад засветился еще на одном преступлении - при нападении на инкассаторов, когда один из грабителей был убит, а другой ранен. Оставшиеся в живых преступники скрылись, попрятались, но теперь следователи пытаются реанимировать старое дело. Так совпало, что нападение произошло возле торгового центра нашей сети «Валентина». Что думают по этому поводу менты, мне пока неизвестно, однако надеюсь, что все-таки дело прояснится.
        Собственно, на том этот довольно странный разговор работодателя с подчиненной закончился.
        О том, что Борис Петрович звал ее с собой в Монте-Карло, Лена решила не говорить Николаю, а вот про то, что его волка обнаружили, сообщила. Но Коля отнесся к известию спокойно.
        - Думаю, ничего у них не выйдет, - уверенно заявил он. - Наш волк всегда знает, куда ему уходить и где прятаться в случае чего. А мы его не выдадим никогда.
        Лена продолжала думать о том, что Чагин вряд ли откажется от идеи взять ее с собой на Ривьеру. Босс, конечно, может приказать, заявить, что подчиненная нужна ему там в качестве помощницы или переводчицы. Придется отнекиваться, ссылаясь на то, что ею подано заявление об уходе и она готова быть уволенной без выходного пособия за отказ от выполнения приказа начальства. Хотя, между прочим, в трудовом договоре нет пункта о ее согласии на длительные командировки. А Борис Петрович, похоже, не желает с ней расставаться. Но что босс может сделать, если она просто перестанет приезжать по утрам в его резиденцию? Не будет же Чагин силой принуждать ее работать на себя…
        В этот вечер Николай пригласил Лену на приготовленный им ужин. Вдвоем они направились к его дому и, проходя мимо забора Ушатовых, увидели ту самую полицейскую машину, которая уже стояла здесь недавно. Знакомый водитель поздоровался с Леной.
        - Что на сей раз? - спросила девушка.
        - Ваш сосед опять что-то нашел, теперь в лесу, - объяснил полицейский. И восхитился: - Вот ведь человек, другие за грибами, за ягодами туда ходит, а он то автомат, тот еще чего-то под елкой находит!
        Лена посмотрела на Николая, и тот сказал:
        - Если интересно, то зайди, узнай.
        Конечно, можно было бы и потом новости узнать, но любопытство победило. Лена подошла к дому и только поднялась на крыльцо, как навстречу вышла разозленная Зинаида, ворчавшая:
        - Я Володьку убью когда-нибудь. Опять этих вызвал. Ну, ладно, по делу, так отдал бы им то, что нашел, подписал бы бумажку, и до свидания. Нет же, начал рассказывать, как в девяносто третьем брал главаря банды наемных убийц… Прямо зла не хватает!
        - А что он хоть нашел?
        - Да магазин от автомата.
        Как оказалось, бывший опер после обнаружения оружия на дне реки не мог успокоиться. Может, оттого, что место для поиска ему подсказала Лена, а может, оттого, что автомат оказался неснаряженным. И Владимир снова отправился на поиски. Прошелся по лесу, но потом, сообразив, что тут уже походили с собаками - и с ищейками, и с охотничьими, - решил двинуться от места покушения на Чагина через лес к реке. Прошел он туда и обратно раза три, высматривая место для возможного схрона, заглядывая в ложбинки, ямки, орудуя в кочках и под деревьями. Ничего не найдя, опять нырял в речку и осматривал-ощупывал дно. Едва не поймал налима и порезал ногу осколком бутылочного стекла. Похромал домой, перешел мостик. Рана кровоточила, и Ушатов решил приложить к ней подорожник. Шагнул в сторону, сел на небольшой валун, наклонился, чтобы сорвать лист, и увидел под камнем что-то, завернутое в полиэтиленовую пленку. Если бы не нагнулся, то ничего не нашел бы. Владимир развернул пленку и увидел магазин. Тут же позвонил по мобильному полицейским, сказав, чтобы приехали прямо к мосту. Сидел и ожидал их больше часа, за это время
позвонив еще дважды. В первый раз ему ответили, что машина уже выехала, а во второй, что он мешает работать. Ушатов отреагировал на это соответственно. Впрочем, дежурные по отделу наверняка знают выражения и похлеще. Как бы то ни было, бывший опер поплелся домой, чертыхаясь. И только тогда его догнал дежурный автомобиль.
        Полицейские и сами были недовольны своим опозданием, вернее, причиной, которая их задержала. Как оказалось, по пути они заскочили в торговый центр. Но другие покупатели не захотели пропустить их без очереди, указав на табличку, висящую над каждым кассовым аппаратом: «Лица в спецодежде обслуживаются в порядке живой очереди». И хотя один из стражей порядка пригрозил, что живая очередь может очень скоро стать, совсем наоборот, неживой, и даже похлопал себя по кобуре, но его никто не испугался.
        - Видишь, брат, мы все тут стоим в такая вот одежда, - сказал ему рабочий-туркмен.
        И в подтверждение своих слов наивный человек зачем-то похлопал ладонью по двум полуторалитровым пластиковым бутылкам с пивом. После этого полицейским пиво покупать не пришлось, но проверка регистрации у гастарбайтера все же отняла какое-то время.
        Ушатов не стал возмущаться, только посоветовал дежурной службе быть более толерантными.
        - Куда уж толерантнее? - не понял полицейский. - У него всего три литра и было.
        Все это рассказала Зина, причем ей было не до веселья.
        Лена посмотрела за забор, увидела, как Ребров не спеша удаляется, и пожалела, что зашла к Ушаковым. Более всего ей хотелось быть сейчас рядом с Колей.
        - На шашлыки придешь сегодня? - спросила ее Зинаида.
        - Я решила отказаться от поедания мясных продуктов, - сообщила Лена.
        Жена бывшего опера очень удивилась и шепотом поинтересовалась:
        - Ты случайно не беременная?
        - От святого духа, что ли? - ответила вопросом на вопрос Лена и почему-то испугалась своих слов.
        - Ну, мало ли… - усмехнулась Ушатова, - в жизни всякое бывает. А от селедочки ты не отказалась?
        Девушка развернулась и ушла. Сколько еще дежурные полицейские беседовали с настырным Владимиром, она не знала, но вскоре по всей округе стал распространяться запах жареного мяса.
        С наступлением сумерек Николай пошел провожать Лену. За ушатовским забором вокруг стола, поставленного у крыльца дома, кипела местная жизнь. Там расположилась привычная компания: хозяева, Валентина Васильевна, профессор Сурин и Алик-бабник. Правда, на сей раз Альберт привел с собой какую-то высокую блондинку, молчаливую и старательно сидящую прямо.
        - Я сам это дело раскрою! - прозвучал голос Владимира уже после того, как Лена с Николаем прошли мимо. - Подозреваемых-то всего раз-два и обчелся. К вам, девушка, это не относится.
        Последнее было сказано, вероятно, подруге Альберта.
        - И вообще я убежден, что двумя трупами здесь не обойдется! - крикнул Ушаков.
        - Кто останется в живых, тот и киллер, - рассмеялась его жена.
        - Вот ведь заботы у людей, - негромко прокомментировал услышанное Николай.
        А Лена промолчала. Шла, держа под руку своего спутника, пытаясь умерить его и без того неспешный шаг, чтобы продлить путь, но дорога все равно показалась ей очень короткой.
        Потом, когда уже прощались у крыльца, Николай сказал, что ему очень не хочется расставаться.
        - И мне тоже, - призналась Лена.
        После чего сделала то, чего сама от себя не ожидала, - привстала на носки и быстро поцеловала Николая в щеку, чувствуя, как у нее перехватило дыхание от собственной смелости. Затем поспешила шепнуть: «До завтра», - заскочила в свой домик и на минуту замерла, восстанавливая сердцебиение. Посмотрела в окошко, как тает в сумерках мужской силуэт, хотела броситься за ним, но опустилась на стул, прижала ладони к полыхающему лицу и произнесла громко:
        - Какая же я дура!
        - Ты очень умная, - сказал помощнице Чагин. - И это подозрительно даже: ум и красота в одной женщине. Странно даже, что у тебя никого нет.
        - Я не одна, - призналась Лена.
        Но Борис Петрович, казалось, не услышал ее.
        - Ознакомился с твоим резюме и с удивлением узнал, что ты работала у Тимофеева, которого я неплохо знаю. Вернее, знал когда-то. По старой памяти позвонил ему и спросил, почему он тебя отпустил, а тот не смог ответить ничего вразумительного. Я только понял, что Иван жалеет об этом. Еще твой бывший начальник сообщил, что ты прекрасно владеешь английским.
        - Книги читаю легко, - кивнула Лена, - а говорю хотя и свободно, но осторожно, потому что не было разговорной практики.
        - Считай, что скоро практика у тебя будет - я заказал билет и на тебя, поедешь со мной в Монако.
        - Я же сказала, что не могу.
        - Ты просто не хочешь. Но в данный момент это не просьба и не предложение отдохнуть, а запланированная рабочая поездка, в которой ты будешь помогать мне в переговорах - переводить, записи разные делать.
        - Боюсь, что не справлюсь.
        - Нечего тебе бояться. Ванька Тимофеев сказал, что ты справишься с любым порученным делом. А он не врет, я его знаю хорошо. Мы с ним…
        Чагин замолчал, и Лена закончила фразу за него:
        - Вместе боксом занимались. Я даже знаю, где. И что вам было обещано за победу на соревнованиях, мне тоже известно.
        Борис Петрович кивнул, нисколько не удивляясь тому, что она так долго скрывала то, что ей ведомо многое из того, о чем ни он, ни его брат не распространялись.
        - Тимофеев - хитрый, - после некоторой паузы продолжил Чагин. - Хитрый и осторожный. В боксе он обычно вторым номером работал, но поймать противника мог так, что мало не покажется. Потом он и в авторитетах особых не был. Держал свою бригаду, а чем они там занимались, мне не говорил. Я думал, по мелочовке бомбят кого-то. Потом выяснилось, что деньги у него есть: когда я ему фирму предложил, Иван взял ее, не торгуясь. И на тебя Тимофеев не наезжал потому, что наверняка вычислял, выгодно ему это или нет. Если честно, то я думаю, именно он Леньку заказал. Хотя вроде глупо так думать, ведь наши бизнесы никак не пересекаются. А потом вдруг понял: у него одна причина ненавидеть моего брата - ты. Ты ушла, он понял, что потерял тебя навсегда, вот и решил таким образом тебя вернуть.
        - Вы ошибаетесь, - возразила Лена, - Иван Алексеевич мне ни разу даже не позвонил, не поинтересовался, где я и как.
        - Вот это и настораживает. Тимофеев очень, мягко говоря, хорошо о тебе отзывался и ни разу тебе не позвонил. Потому мне и кажется, что он заранее от себя подозрения отводит. И я о своей безопасности стал задумываться. Короче, мы летим вместе, а по возвращении решим, что и как.
        - Все решено и так. Я увольняюсь и никуда не лечу.
        - Во-первых, мои приказы не обсуждаются, а во-вторых, мы договорились, что если я представлю убедительные доказательства своих законных прав на ершовские земли, то ты остаешься.
        - Мы говорили немного о другом…
        - Все! - перебил ее Борис Петрович. - Сегодня уедешь домой с обеда, соберешь свои вещи, к шести я вышлю за тобой машину. Переночуешь в моем доме, а завтра с утра вместе отправимся в аэропорт.
        Он не приказывал - требовал, уверенный, что в любом случае возражений не будет. Лена и не спорила, зная, что никуда не полетит. Тем более она не собиралась в чужом доме ночевать. Можно было бы уехать в город и спрятаться там, но вот незадача - квартира мамы занята, а близких подруг, которые могли бы приютить на время, у нее нет. Хотя зачем прятаться? Можно запереться в своем домике - никто же не станет взламывать дверь. Или другой вариант - пойти к Николаю. Только не хотелось посвящать его в свои взаимоотношения с начальством. Конечно, никаких отношений нет, но вдруг Коля подумает, что она потому и скрывается, что чем-то обязана Чагину. Еще можно спрятаться в доме Ушатовых. Зина с Володей скажут, если спросят, что не видели ее. Или у Валентины Васильевны. Правда, немолодая женщина вряд ли сумеет остановить визитеров, если те пожелают осмотреть дом. Да и Ушатовы вряд ли будут сопротивляться. А может, пойти к Сурину? Сомнительно, что люди Чагина будут ломиться в дом члена-корреспондента Академии наук. Хотя… Нет, лучшее место для схрона на участке кого-нибудь из генералов. Надо перелезть через забор
и затаиться где-нибудь за домом, так, чтобы не было видно с дороги. Или залезть в одну из покосившихся деревенских изб? Но, пожалуй, с большим успехом можно спрятаться в лесу.
        Лена поймала себя на том, что придумывает, как ей избежать встречи с теми, кого пошлет за ней Чагин. А вдруг Борис Петрович приедет за ней сам? Неужели она его боится? Конечно же, нет, но надо быть осторожнее.
        Девушка гнала от себя эти мысли, придумывала разные варианты, чтобы не объясняться с Чагиным, а потом вдруг решила позвонить Тимофееву. Заранее решила, с чего начать разговор и как перейти к просьбе о защите.
        Она взяла мобильник, начала набирать номер, и вдруг телефон сам зазвонил. Лена взглянула на номер вызывающего абонента - это был Борис Петрович.
        - Ты еще не упаковала чемодан? Нет? Ну и хорошо. Я просто подумал, что неплохо бы смотаться в какой-нибудь бутик и приобрести новые вещи. В Монако все-таки едем, в роскошное княжество. В общем, походишь по лавкам, купишь что пожелаешь и душа успокоится.
        - Спасибо, но…
        - Вот и хорошо, - не дал ей договорить Чагин, - высылаю за тобой машину.
        Лена выскочила из дома и бегом помчалась к дороге. Можно было бы рвать через поле, так добраться до деревни получилось бы быстрее, но почему-то она не подумала об этом сразу, а теперь уже было поздно менять направление. На ходу набрала номер Тимофеева. Тот не сразу, но ответил.
        - Это Лена, - сказала она.
        - Я понял. У вас какое-то дело ко мне?
        - Да… Только не знаю, как и сказать…
        - Вы что, бежите?
        - Нет… То есть да. Дело в том, что меня надо защитить от Бориса Петровича Чагина. То есть не совсем защитить, просто что-то сделать, чтобы я не бегала вот так…
        - Понял. Вы где сейчас?
        - В Ершове. Это рядом с местом, где живет Чагин. Хочу пока спрятаться у знакомых.
        - Ясно. Борис далеко сейчас от вас?
        - Он у себя в резиденции, но…
        - Я постараюсь успеть. А вы уж держитесь. В случае чего - звоните. Но раньше чем за час доехать до вас у меня не получится.
        Лена и в самом деле бежала, Уже свернула на деревенскую улицу, увидела калитку Ушатовых, обернулась и побежала быстрее, заметив, что со стороны моста к ней летит черный «Гелендваген». Очевидно, те, кто находился в машине, заметили ее издалека, и теперь внедорожник приближался со страшной скоростью. До спасительной калитки оставалось каких-нибудь десять метров, когда внедорожник, накренясь, вылетел из-за поворота и, резко затормозив, подняв клубы пыли, перекрыл ей дорогу. Она хотела обойти машину, но двери открылись с двух сторон, и навстречу Лене вышли двое парней.
        - Зачем бегать пешком? - произнес один. - Садитесь в машину. Шеф сказал, чтобы без вас не возвращались.
        - Я не хочу никуда ехать.
        - Ей, кто тут гонки устроил? - послышался из-за забора голос Ушатова.
        - Иди отсюда! - приказал второй парень.
        - Я у себя дома. Чем хочу, тем и занимаюсь на своей территории, - довольно резко ответил бывший мент.
        Лена сделала очередную попытку проскочить к калитке, но охранник, разговаривавший с Ушатовым, схватил ее за руку.
        Владимир, открывший калитку, увидел это.
        - Э-э, так не пойдет. Отпустите девушку, садитесь в свою тачку и уматывайте, - сказал он.
        И вышел на дорогу.
        - Дорогу отсюда знаете или вам указать направление?
        Лена попыталась вырваться, но держали ее крепко.
        - Не бойся, - сказал Володя, - ничего они не сделают. Сейчас эти мальчики…
        Ему не дали договорить, ударили сбоку и сильно. Ушатов упал. Попытался подняться и получил ногой в лицо. Но смог встать. Потрогал разбитые в кровь губы.
        - Это вы зря…
        Тот, кто ударил его, снова приблизился на расстояние удара. А тот, что держал Лену, крикнул:
        - Гаси скорее этого урода и поехали!
        Стукнула калитка, и на дорогу выскочила Зинаида с ружьем в руках.
        - Не ясно было сказано? - крикнула она. - Отпустите девушку и проваливайте.
        Зина направила ствол на парня, который только что ударил ее мужа.
        - Тетка, поосторожнее, - сказал тот, - эта штука вообще-то стреляет, как бы у тебя потом проблем не было.
        - У тебя проблемы будут не потом, а прямо сейчас.
        - Вломи ей, чтоб не вякала, - посоветовал державший Лену, - ружье все равно не заряжено.
        Лена уже не сопротивлялась, потому что поняла: сейчас что-то произойдет. Вернее, что-то уже происходит, и опасность угрожает теперь не ей. Хотела сказать Зинаиде, чтобы они с Владимиром уходили, но случилось неожиданное.
        Парень шагнул к Ушатовой, и тут же раздался выстрел. Грохнул так громко, что Лена зажмурилась. Услышала вскрик и открыла глаза. Зина выстрелила в стопу своего противника, и тот со стоном медленно оседал на дорогу. Женщина шагнула к нему, очень быстро перебросила из руки в руку ружье, перевернув его, затем сильно и коротко ударила прикладом по лицу парня. Тот мешком упал на спину.
        - Это тебе за моего мужа, - сказала Зина и снова взяла ружье, как положено, на изготовку. Наведя его на того, который продолжал держать Лену, добавила: - Здесь два ствола, так что отпусти девушку, как было велено.
        - Хорошо, сейчас мы уедем, - спокойно согласился парень. Тут же оттолкнул от себя Лену, одновременно выхватил из-за пазухи пистолет и гадко усмехнулся: - А теперь, тетка, ты ответишь. Сама напала, мы только защищались…
        Рука его пошла вверх…
        Лена обернулась, не зная, кого еще позвать на помощь, и увидела Николая, который приближался, держа что-то в руке. Расстояние до него было не меньше двадцати шагов.
        - Не ходи сюда! - крикнула Лена.
        А он вдруг вскинул над головой обе руки, в которых держал нечто тонкое и непонятное, и, быстро присев на одно колено, резко выбросил их вперед. Что-то просвистело в воздухе и ударило по кисти парня, в которой был пистолет. Одновременно с выстрелом оружие выскочило из его руки, отлетело метров на пять, а то, что бросил Николай, упало рядом с «Гелендвагеном». Это был метровый обрезок толстой ребристой арматуры.
        - А-а-а! - заорал парень от боли и неожиданности.
        Он увидел приближающегося Николая и закричал:
        - Ты мне руку сломал, гад!
        Коля подошел к нему и спросил:
        - Тебя бить или не надо?
        - Только попробуй! - крикнул парень, поддерживая здоровой рукой сломанное запястье. - То есть не надо, мы сейчас уедем.
        Другой начал подниматься с земли. Его лоб был рассечен ударом приклада, а верх светлого ботинка разорван и вымазан в крови.
        - Дробью? - спросил Николай у Зины.
        - Конечно. Пули-то на этих уродов жалко.
        - С двух метров и этого немало.
        Парень попрыгал на одной ноге к машине. Взявшись за дверь, обернулся и крикнул:
        - Вы ответите за все!
        - А тебе ногу отрежут в любом случае, - сказала Зина, - у меня дробь отравленная. Так что поторопись на ампутацию.
        - Гады! - заорал парень, видимо, поверив в это. - Сволочи!
        - И язык тоже ампутируют, если будешь ругаться, - сказал Ушатов, трогая ладонью разбитые губы.
        «Гелендваген» унесся. Лена с Николаем вошли вслед за Ушатовыми на их территорию.
        - Здорово у тебя арматуриной получилось, - восхитился Владимир. - Где так научился?
        - Случайно получилось, - ответил Коля. - Хотел возле крыльца площадку забетонировать, а тут выстрел, вот я и выскочил, как был. Только потом заметил, что пруток в руке держу.
        - Что дальше будем делать? - спросила Зинаида. - Мерзавцы ведь вернутся, и с подкреплением.
        - Сейчас ментов вызову, - сказал Владимир. - Только попрошу их в магазин не заезжать, потому что на нас напали вооруженные люди.
        Пока полиция ехала, принялись обсуждать, что делать, если бандиты примчатся раньше. Правда, планы строили в основном Ушатовы. Николай еще принимал какое-то участие в общем веселом, хотя и нервном разговоре, а Лена молчала. Она держала Николая за руку и была счастлива, что у нее есть защитник. Зина тоже радовалась, а Владимир прижимал к распухшим губам пакетик со льдом.
        Полицейские прибыли очень скоро. Восемь человек на двух машинах. Они были с автоматами, в бронежилетах и в касках. Выпрыгнули из автомобилей и тоже стали радоваться, что нет никакой перестрелки. Один из них наклонился и удивленно спросил:
        - А почему у вас тут пистолет валяется?
        Ушатов посмотрел на жену:
        - Как же мы про него забыли?
        Подошел знакомый уже ему офицер и тяжело вздохнул:
        - Ну что у вас тут за местность такая? Дня не проходит, чтобы не сдали государству какое-нибудь оружие. То новейший автомат, то магазин к нему, теперь вот «ПМ». Что следующим будет?
        - В нас из него стреляли, - кивнув на пистолет, объяснила Зина. - Вон, посмотрите, пуля в стену попала. Кстати, пистолет мы не поднимали, чтобы все оставалось как было. На нем же наверняка есть отпечатки пальцев.
        - Так что, на вас и в самом деле напали? А я уж решил, что Володя в очередной раз хочет с нами пивка выпить.
        - Вообще-то не откажусь, - согласился Ушатов.
        Полицейские просочились на территорию и стали проверять, не созрела ли малина или какая другая ягода. А их начальник подсел к столу.
        - Знаете тех, кто напал на вас?
        - Откуда ж? - развел руками Владимир.
        - Это люди Чагина, - подала голос Лена.
        - Леонида Петро… то есть Бориса Петровича? - не поверил полицейский. - Вы ничего не путаете?
        - Я точно это знаю, потому что работаю у Чагина личным помощником. Вернее, работала. После того что сегодня произошло, на работу больше не выйду, тем более что заявление об увольнении мною уже подано.
        - И все-таки вы, вероятно, что-то напутали. Мы обоих Чагиных хорошо знаем. Возможно, в прошлом у них что-то и было в биографии, но сейчас они вполне… То есть Борис Петрович вполне уважаемый бизнесмен. Ведь знаете, как оно в жизни бывает?
        - Знаем, конечно, - закивал Ушатов, - вчера человек в тюрьме сидел, а сегодня уже в Государственной Думе.
        - Ну, это вы зря, - обиделся полицейский, - я вовсе не это имел в виду. Вот, например, писатель Достоевский на каторге был, а потом уважаемым человеком стал.
        - В наше время, если бы Достоевский после отсидки не романы писал, а исполнял шансон, его уважали бы еще больше, - уточнил бывший мент.
        Нынешний полицейский задумался. Тем временем в калитку вошла явно притворяющаяся непонимающей Валентина Васильевна.
        - Что-то случилось? - поинтересовалась она. - А то я в окошко глянула, вижу: полиция приехала.
        - Так стреляли у вас, - объяснил офицер.
        Валентина Васильевна сделала круглые глаза:
        - Ой, а я и не слышала ничего! И не видела! Я вообще прилегла и задремала. Телевизор к тому же работал. Если б даже услышала сквозь сон, чего не было на самом деле, подумала бы, что опять идет сериал про убийства.
        - Так у вас убийств и в жизни хватает, - произнес полицейский. - Разве не так?
        Теперь Валентина Васильевна задумалась, что бы ответить, но тут появился профессор Сурин.
        - Понять не могу, что у вас такое. Вышел из дома, а тут прямо ученая конференция, все обсуждают что-то. Может, и мне с докладом выступить?
        - Ничего не видели? - обратился к нему полицейский.
        - Это смотря что вы имеете в виду, молодой человек. Мне восьмой десяток, и я немало повидал на своем веку. Знаете, академик Александров, не тот, который физик, а тот, что написал в свое время учебник по истории философии для вузов, приметил меня, еще молодого студента и…
        - Погодите вы! - не дал ему договорить офицер.
        - Мы с Леной можем идти? - спросил Николай.
        - Конечно, - разрешил страж закона. - Если потребуется, мы вас обоих вызовем.
        Рация на столе затрещала, и чей-то голос произнес:
        - Вы что там, опять возле магазина облаву устроили? У нас ЧП возле чагинского поместья - драка со стрельбой.
        - Так и здесь тоже стреляли.
        - Я те, блин, сейчас устрою… Там на Чагина покушение. Население звонит, мол, спасайте Бориса Петровича…
        Продолжая разговор по рации, полицейский поднялся и показал рукой Ушатову на пулевое отверстие в сайдинге.
        - С этим чуть позже разберемся. Пришлю экспертов. А пистолет я изымаю.
        Утром Лена открыла глаза и увидела незнакомый потолок. Она лежала в чужой постели и неудобства от этого не испытывала. Даже наоборот, ей было приятно осознавать это, и подниматься совсем не хотелось. К тому же она не собиралась идти на работу. Вчера вечером сказала Николаю, что хотела бы трудиться рядом с ним, помогать, делать все, что он прикажет, и размеры зарплаты ее не интересуют вовсе, готова работать и бесплатно…
        - Но почему бесплатно? - возразил он. - Думаю, что в деньгах ты не много потеряешь. Я, правда, не знаю, сколько ты получала прежде…
        А как потом все случилось и почему она не пошла домой, Лена и сама не поняла. То есть, конечно, знала, почему осталась у Коли, но просто не ожидала, что все произойдет так внезапно.
        …К оконным стеклам уже прилипли теплые сумерки, Николай говорил о чем-то незначительном. Хотя нет, говорила она сама. Рассказывала, что была очень удивлена, когда Зина столь лихо расправилась с бандитами Чагина. Выстрелила в ногу, а потом еще и прикладом врезала, совсем как в кино. И держалась так спокойно, уверенно. Возможно, в физкультурном институте, который она окончила, этому обучают, уж больно отработанно все у нее вышло. Или, может, Ушатова научилась обращению с оружием в каком-то другом месте…
        - Возможно, - согласился Коля.
        И тут Лена поняла, что у нее уже нет сил говорить о какой-то ерунде. Сейчас закончится разговор, и закончится все: она уйдет, и повторится ли потом это мгновение - еще неизвестно. А вдруг нет?
        - Что это мы о каких-то посторонних женщинах говорим? - спросила она, поднимаясь с кресла.
        Шагнула, нет, перепорхнула к Коле - его кресло было рядом, не полшага даже, а гораздо ближе, но все равно на невероятно бесконечном расстоянии, - обняла своего любимого. Обняла и поцеловала.
        - Прости, - сказала Лена, - но сил уже нет смотреть, как ты…
        - Я вообще уже умираю, с того самого момента, как увидел тебя…
        И теперь она лежала в его постели и блаженствовала. Плохо только, что Коли не было сейчас рядом.
        Девушка поднялась и подошла к окну. Увидела поле, за ним лес и где-то на границе между ними забор и свой домик. Наверное, Николай вот так же, поднимаясь каждое утро, смотрит в окно и надеется, что увидит ее? Хотя ее фигурка отсюда смотрится, вероятно, совсем крошечной. Но думать так все равно было приятно.
        Снова вспомнился вчерашний вечер: как она боялась того, что примчится Чагин с кучей своих людей и, возможно, произойдет что-нибудь страшное, а полиция будет стоять в стороне и в лучшем случае бездействовать, а на самом деле следить, чтобы с уважаемым Борисом Петровичем ничего не случилось. Но вечер прошел гораздо тише, чем ей представлялось, всего с парой выстрелов, а закончился и вовсе замечательно.
        Она оделась, внимательно осмотрела себя в зеркало, насколько это возможно, поправила прическу, вернее, то, что от нее осталось, и вышла. Заглянула в кабинет, потом еще в одну комнату, являющуюся, по-видимому, гостевой, после чего спустилась вниз по широкой лестнице. Николая не было и на первом этаже.
        Тот стоял во дворе и беседовал с Ушатовым.
        - Какие люди! - притворно удивился Владимир, увидев выходящую из дома Лену.
        Но ей было все равно, что подумал бывший опер. Она подошла и поцеловала Николая. Шепнула:
        - Доброе утро.
        Ребров обнял ее и прижал к себе.
        - Продолжаю! - объявил Ушатов и посмотрел на Лену. - Ты вообще в курсе того, что вчера произошло?
        Девушка посмотрела на Колю и улыбнулась. К чему задавать подобные вопросы, когда она не только присутствовала и видела все произошедшее, но и явилась непосредственной причиной короткой схватки?
        - Значит, не знаешь! - обрадовался бывший опер. - Тогда слушай. Чагин, когда его орлы вернулись, помчался было сюда разбираться. Но едва сел в свою машину, дорогу ему перегородили два почти одинаковых автомобиля, из которых выскочили какие-то люди с бейсбольными битами и начали все крушить. А тот, кто возглавлял нападение, вытащил Бориса Петровича из «Гелендвагена» и начал его избивать… Правда, насколько у него это получилось, сказать трудно, полиция уверена, что наоборот, Чагин избил нападавшего, а тот успел только повесить ему фонарь под глазом. Потом кто-то выстрелил, и понеслось… Когда прибыла полиция, нападавшие уже скрылись. На дороге стояли лишь две машины Чагина с разбитыми стеклами и фарами, помятые… Чагин сказал, что не знает напавших на него людей, номера их автомобилей не запомнил. То же самое заявила его охрана. Полиция, разумеется, объявила план «Перехват», но безрезультатно - две похожих машины разом мимо поста ГИБДД в город не проезжали, а другие, которые были остановлены и досмотрены, оказались совсем не те. Чагин вчера же уехал в город, сообщив, что сегодня улетает на деловые
переговоры в Европу. Вот такие дела.
        - Позавтракать с нами не хочешь? - спросил Николай. - У нас салат из кипрея, то есть из иван-чая, красная фасоль с грецким орехом и цветочный чай с полевой мятой.
        - То-то я в окно видел, ты по полю ходил утром, искал чего-то. Нет, я лучше яишенкой с ветчиной отравлюсь и кофе себе заварю покрепче…
        Ушатов шагнул к забору, но остановился и пристально посмотрел на Реброва:
        - Колись, где научился так арматуру кидать? И ведь как точно! А если бы промахнулся, а с такого расстояния это легко могло случиться, ты бы того парня насквозь проткнул, насадил бы, как кусок мяса на шампур. Но ты метким оказался…
        - Говорил уже, случайно получилось, - сказал Николай. - Увидел, как он наставил пистолет на Зину, и бросил то, что в руке держал.
        - Страшное оружие в умелых руках оказалось, - кивнул бывший опер. - Как-то мне один боец из группы «Альфа» объяснил, что можно сделать тем, что в руке оказывается: например, шариковой ручкой или козырьком бейсболки. А трость для слепых - вообще жесть.
        - Объяснял же! Я вчера перед крыльцом площадку бетонировал. Хочу потом сверху песочком присыпать и тротуарную плитку положить. - Николай махнул рукой в сторону дома. - А то во время осенних дождей там лужа образовывается.
        Ушатов убежал, а Лена еще раз поцеловала Колю. Улыбнулась.
        - Что у нас там по плану? Сначала завтрак, потом песочек и тротуарная плитка?
        - Сейчас решим. Но мне кажется, есть что-то более важное.
        Удивительно, конечно, что Чагин улетел, не сделав больше попыток забрать ее с собой. Но, возможно, встреча с Тимофеевым отбила у него эту охоту. Или он не хотел показываться ей с синяком под глазом. Все может быть. Но Лена уже не хотела думать об этом, потому что и в самом деле нашлось более интересное занятие.
        А перед полуднем Николай решил ввести ее в курс дела. Они расположились рядом за его столом перед двумя компьютерами, и Лена начала знакомиться с мейлами подписчиков сайта. Это оказалось чрезвычайно увлекательным занятием. Один австралиец рассказывал, что у него в специально оборудованном пруду второй год живет пара утконосов, но потомства у них до сих пор нет. Лена рассматривала фотографии утконосов, а потом поместила их в фотоальбоме сайта, в котором уже было несколько тысяч присланных снимков, разделенных по классам животных и семействам. Некоторые снимки были сделаны Николаем. На одной он стоял с маленьким черным волчонком на руках и пытался кормить его из бутылочки с соской, а волчонок морщился.
        - К сожалению, коровье молоко, даже самое жирное, такие маленькие волки не хотят пить, - объяснил Коля, - а потому мне пришлось срочно подыскивать для него маму-собаку.
        Еще были его фотографии с тигром, с цирковым слоном, в лесу с полярной совой на плече, с бобрами на берегу знакомой речки и на подоконнике этого дома в окружении белок - за спиной Коли было видно поле и домик Лены, не окруженный еще забором. Девушка рассматривала бы снимки бесконечно, восхищаясь красотой животных и не только, но надо было работать. Она просмотрела договоры с рекламодателями и поступившие заявления на размещение новой рекламы, в основном от производителей кормов и лекарств для домашних животных. Английская туристическая компания предлагала туры в заповедники дикой природы, больше всего, конечно, в Африку и в Индонезию…
        День оказался на удивление коротким и совсем не утомительным. Когда Коля предложил отдохнуть на привычном месте, Лена удивилась:
        - Так рано?
        Но, взглянув на часы, удивилась еще больше:
        - Уже восемь вечера?
        Они собирались сесть за стол, чтобы поужинать, когда снова примчался Ушатов.
        - Короче, так, - объявил Владимир, - нас всех пасут! Пару раз за день в деревню въезжал непонятный автомобиль. Ехал очень медленно по нашей улице, словно что-то высматривал и разнюхивал. Потом к моему забору подкатил внедорожник «Ниссан», из которого вышел бритый наголо качок и спросил, в какой стороне кольцевая. А сам как раз с той стороны прибыл. Говорит со мной и глазами по сторонам зыркает… В лесу, который от нас за дорогой, сидят люди. Я попросил у Валентины Васильевны бинокль и понаблюдал. Там двое или трое. И тоже с биноклями. Я на них смотрел, они на меня, то есть на нас на всех… Скоро стемнеет, а они еще там. Я понимаю, люди могут пикник устроить, шашлыки и прочее, но эти бутерброды жрут и чаем из термоса запивают.
        - Даже это видно в бинокль? - удивилась Лена.
        - А ты думала! Плохо, что мы тут, как на ладони. Снайпер с хорошей оптикой нас легко перещелкает в пять секунд.
        - Да кому мы нужны? - попытался остановить его Николай.
        - Мы с тобой не нужны, это точно, - согласился с ним бывший опер. - Если бы на что годились, оставили бы нас в покое. А нет, так тем более плевать на нас. Но кое-кто наверняка очень нужен.
        Ушатов посмотрел на Лену и продолжил:
        - Мы с Зинкой уедем, может быть, на какое-то время, а то мне не хочется лишний раз по роже получать. Полиция ведь не защитит в случае чего. Как пиво вместе пить - они тут как тут, а против Чагина выступить - кишка тонка.
        - Когда вы отбываете?
        - Вот пару дней подумаем, куда и на сколько уехать, а потом рванем, пока Борис Петрович не вернулся. Может, и вы подумаете? К морю, например, в Туапсе тот же.
        - Нам не к кому ехать, - ответила Лена. - К тому же дел полно, завтра с утра у нас по плану кормление белок в лесу.
        Следующим утром они опять работали, а перед обедом решили сходить в лес, чтобы и правда покормить белок и развеяться после сидения перед компьютерами.
        Лена и не думала прежде, что работа может так увлекать. Она просматривала сообщения подписчиков и не понимала, как можно успеть ответить на все. Однако Николай сказал, что несколько лет занимался изучением повадок диких животных, не только наблюдал за ними, но и систематизировал результаты своих наблюдений, собирал статьи из разных журналов о животных, и ей теперь достаточно зайти в нужный раздел сайта, просмотреть его и найти нужный ответ. А кроме того, с ним сотрудничает большое количество натуралистов и зоологов, которые всегда с удовольствием откликаются на просьбы помочь ему.
        - И потом, моя, а теперь уже наша задача заключается не только в том, чтобы ответить на конкретный вопрос, но и научить людей быть более наблюдательными, не упускать никакой мелочи, - объяснил Николай. - Большой разницы между миром животных и человеческим обществом нет. Муравьи, например, или пчелы построили идеальные государства с точки зрения Томаса Мора или Кампанеллы. Но если «Утопия» или «Город солнца» были для человечества недостижимой мечтой, то для насекомых социальная иерархия является единственным способом выживания. Индивидуальное сознание у муравья, конечно, ниже, чем у людей, но общественное значительно превосходит: для каждого из них общая цель важнее собственной жизни. Любое мгновение бытия многое показывает нам, надо внимательно посмотреть вокруг и увидеть. Вот сейчас посмотри в окно…
        Лена взглянула и увидела чистое небо, где стая ласточек атаковала ворону. Маленьких птиц было так много, что крупная ворона даже не пыталась отбиваться, ласточки стремительно бросались на нее. В какой-то момент ворона успела перевернуться в воздухе и схватить одну нападавшую птичку, но и тогда ласточки не разлетелись врассыпную, а еще стремительнее и почти одновременно кинулись на хищницу. Ворона выпустила добычу и сильнее замахала крыльями, чтобы оторваться от отважной стаи.
        - Если бы и люди так же сообща противостояли общей угрозе, то не было бы невзгод и печалей у каждого в отдельности. И такие люди, как Чагины, не смогли бы безнаказанно творить свои дела, - прокомментировал увиденное Николай.
        Лена опустила глаза и увидела, как из своего дома показались Ушатовы. Они о чем-то поговорили на крыльце, потом Владимир вышел на дорогу к стоящему там «Пежо», сел в него и сразу уехал. Зина тоже пошагала на дорогу. Остановилась и огляделась, словно поджидая кого-то.
        - Я ненадолго отлучусь, - обронил Ребров, поднимаясь.
        Через минуту Лена увидела, как он идет по дороге, причем явно спешит. Он подошел к Зинаиде и что-то сказал ей. Женщина отвернулась, а Николай продолжал говорить, даже показал рукой в сторону моста. Потом Ушатова кивнула и направилась к своему дому. Вдвоем они вошли в калитку и поднялись на крыльцо.
        «Зачем Коля к ней пошел? - подумала Лена. - И тем более в тот момент, когда уехал Владимир? О чем он говорит с Зиной в отсутствие ее мужа? Что может их связывать?»
        Думать об этом было неприятно, и девушка снова вернулась взглядом к монитору. Минут через пять Николай вернулся в комнату и объявил:
        - Нам пора, белки наверняка уже волнуются.
        В его руках был пакет с орехами. Лене хотелось адресовать ему один из своих вопросов, но сдержалась.
        Они вышли на дорогу, миновали дом Ушатовых, за окнами которого ничего нельзя было разглядеть. Коля повесил себе на грудь небольшой короб размером с репортерскую сумку, объяснив, что без него в лес не ходит и все интересное, что встречается по пути, в этот короб складывает.
        Вскоре оказались у моста через реку, за которым стоял какой-то автомобиль. Причем тот вдруг, едва они стали приближаться, развернулся и быстро уехал.
        - Не тот ли это «ниссан», о котором говорил Владимир? - спросила Лена.
        - Не разглядел, - ответил Николай. - Да что нам до него?
        - А вдруг Чагин захочет отомстить мне?
        - Кстати, что ты ему такого сделала? Ногу его человеку прострелила Зинаида, только Чагину плевать на ногу охранника и на все остальное, что не касается его лично. У нас здесь и так уже два преступления произошли, и, судя по всему, раскрыты они не будут.
        - Почему ты так думаешь?
        - Просто мне так кажется.
        Разговаривая, они перешли мост и свернули на просеку.
        - Мы идем к тому месту, где встретились впервые? - спросила Лена.
        Николай кивнул.
        - А волк теперь далеко?
        - Вероятно. Здесь в последнее время много людей было, а он осторожный зверь.
        Девушка смотрела по сторонам. Теперь лес не казался ей таким страшным, как в первый раз. Наверное, потому, что сейчас она была не одна, или потому, что вообще была отныне не одинока.
        - Вон там небольшой холмик, - знакомил ее с окружающими местами Николай. - На его южной стороне четыре елочки, под ними я в августе всегда собираю подосиновики. Они там всегда есть, с крупными рыжими шляпками и мощными ножками. Пару раз в неделю прихожу туда и всегда десяток грибов нахожу. А в том березняке растут подберезовики с почти черными головками, которые по форме очень напоминают подосиновики, да и по вкусу немногим им уступают. А за белыми надо метров триста отсюда пройти, там есть одно хорошее местечко. Но грибы там не боровые, а с ореховыми шляпками и на длинной ноге - обычные для лиственных лесов. Боровики здесь тоже имеются, чуть подальше, где сосны растут. Вот под ними среди плотного вереска…
        - Там, - Лена показала рукой, - говорят, убили Виктора Ивановича, который у покойного Чагина был начальником охраны.
        - Да? - переспросил Коля. - Ну, тогда пойдем в другую сторону…
        Он не изменил интонацию, словно по-прежнему показывал спутнице лес. Ребров привлек ее к себе, поцеловал и тут же шепнул:
        - Что бы ни произошло, ничего не бойся…
        - А почему я должна бояться?
        И вдруг Лена поняла, скорее ощутила, что в лесу они не одни. Оглянулась, но никого не увидела.
        - Пойдем назад, - негромко произнес Коля, беря ее под руку и поворачивая не к просеке, а в сторону дороги.
        И это было странно, ведь так путь домой получался гораздо длиннее.
        - Там тоже есть грибы? - спросила Лена, понимая: то, что происходит сейчас, не просто так, что-то вот-вот должно случиться. Но что именно, она понять не могла, хотя уже почувствовала приближение опасности.
        - Ага, - рассеянно ответил Ребров, ускоряя шаг.
        - Да погодите вы! - прозвучал издалека чей-то голос. - Не бежать же за вами… К тому же вам и уйти-то некуда, и позвать вы никого не сможете.
        Лена посмотрела в ту сторону, откуда доносился окрик, и увидела, что им наперерез спешит человек в длинной камуфляжной накидке с капюшоном. Она не узнала его, хотя голос показался очень знакомым.
        Человек приближался, и когда оказался в десятке шагов, девушка узнала его - это был Борис Петрович.
        - Здравствуйте, - удивленно сказала она. - Но ведь вы же должны быть в Монако.
        - А я как раз там и нахожусь, - усмехнулся Чагин. - Вернее, я в Ницце. В настоящий момент отдыхаю в номере отеля «Карлтон», горничная и портье в случае чего подтвердят это. По одному паспорту я вылетел туда, а по чужому с моей фотографией вернулся, чтобы кое-что сделать, после чего вечером выйду из номера и отправлюсь в Монте-Карло в казино. Уже побывал там накануне, а также на смотровой площадке за казино, откуда обычно прыгают проигравшиеся игроки, и даже сфотографировался рядом с памятником Адаму и Еве. Кстати, я вчера вечером выиграл почти сорок тысяч евро. И вообще собираюсь жить очень долго… В отличие от вас.
        Чагин перегораживал дорогу, и пытаться обойти его было бесполезно.
        - Очень жаль, Леночка, что ты оказалась такой же стервой, как и моя жена. И как я прежде не подумал, что раз похожа внешне, значит, внутри тоже…
        Борис Петрович посмотрел на Николая.
        - А тебя, ветеринаришка, я никак не предполагал встретить в здешних местах. Искал тебя, искал, а ты все время был под боком. Хотя это я отсутствовал…
        Ребров молчал, и тогда Лена взяла инициативу на себя:
        - Извините, Борис Петрович, но мы спешим. Заявление мое лежит у вас, к тому же после того, что случилось… после того, как на меня напали ваши люди, не считаю себя обязанной…
        - Если честно, то мне совершенно неинтересно, что ты там считаешь.
        - Может, поговорим вдвоем, а Лена все же уйдет? - предложил Николай.
        - Умный какой! - ухмыльнулся Чагин. - Ты, гад, живешь, потому что я промахнулся тогда…
        - Что вы такое говорите? - возмутилась Лена.
        - Борис застрелил свою жену, - объяснил Коля.
        - Как? - растерялась она.
        - Из карабина с оптическим прицелом.
        - Так и было, - продолжал ухмыляться Чагин. - Хороший получился выстрел. Она, дурочка, за тобой вскочила, и я ее чпок - снял. Если б не волчица, я б и тебя тогда грохнул. И мне ничего не сделали бы: на меня бросился дикий зверь, я стрелял в него, а вам с Милкой не повезло оказаться на линии огня.
        Только сейчас Лена поняла, в какой опасности они с Колей очутились. Только она сможет спасти Николая…
        - Борис Петрович, если дело во мне, то я готова поехать с вами и все обсудить.
        - Раньше надо было обсуждать.
        Чагин хмыкнул и посмотрел на Колю.
        - Ну что, Айболит, где твои железки? Чем ты бросишь в меня здесь, в лесу? А то мои уроды приехали, визжат - на них, типа, ниндзя напал. Вот идиоты! А ты небось последние три года только тем и занимался, что готовился меня убить.
        - Если б занимался, давно бы убил.
        - Ну и дурак, - покачал головой Чагин.
        Тут же достал из кармана куртки пистолет и продемонстрировал Николаю и Лене.
        - Кстати, Витька от этой волыны погиб. Все думают, кто его грохнул да куда делся… Кретины! Я ее у Леньки в машине нашел и на Витьке опробовал. И ведь никто не знает, откуда пистолет взялся. А завтра и вас обоих здесь найдут. Всем будет ясно: ты убил свою любовницу из ревности, потому что она хотела уйти ко мне, а потом застрелился сам. Я так объясню, и менты поверят. К тому же получится, что и смерть Виктора Ивановича опять же твоих рук дело. Вот в полиции обрадуются: у них будет еще одно раскрытое преступление. Понял?
        - Ты где? - вдруг спросил Николай.
        - Что? - не понял Чагин.
        - Ты где? - почти уже крикнул Ребров, делая шаг вперед и прикрывая Лену.
        - Понятно, крыша поехала, - объяснил сам себе Борис Петрович, пытаясь поймать взгляд девушки. - Прячься не прячься, красавица, а я тебя все равно достану.
        Он сделал шаг в сторону и поднял руку с пистолетом. Водил рукой, ловя на мушку ее лицо. Сделал еще шаг вперед. Лена зажмурилась, ожидая выстрела.
        - Как приятно будет убить тебя, девочка… - услышала она голос своего бывшего работодателя и подумала: сейчас все для нее закончится. А голос Чагина звучал громко и весело: - Как приятно наказывать людишек за то, что они не понимают, на кого…
        И тут Лена услышала рычание, шум, сдавленный крик и выстрел. В тот же момент Николай развернул ее и подтолкнул в спину:
        - Уходим отсюда!
        - А-а-а! - истошно кричал позади них Чагин. - Помогите!! А-а-а!!!
        В его воплях было столько ужаса и обреченности, что девушка готова была броситься назад, на помощь ему. Хотела повернуться, чтобы понять, что же происходит, но Николай быстро шел вперед и буквально тащил ее за собой. Пришлось почти бежать. Лена споткнулась о кочку и упала бы, но любимый держал крепко. Она бежала, чтобы уйти от страшного места, где их должны были убить, спастись удалось непонятно почему. Но спаслись ли - пока неизвестно. Лена бежала, ожидая, что опять начнутся выстрелы, опять будет погоня…
        Вскоре оказались на дороге и поспешили к Ершово, к речке, к мосту. Увидели на обочине «Ниссан», в котором никого не было.
        - Вчера, вероятно, обкатывали машину, чтобы она примелькалась, - объяснил Лене Николай. - Водитель специально выходил, интересовался у Владимира дорогой. У него даже внешность была приметная, чтобы Ушатов мог потом безошибочно опознать в нем владельца…
        - А что там… - Лена запнулась, показала рукой себе за спину - на лес, из которого они только что выскочили, и повторила: - Что там произошло?
        И вдруг поняла.
        - Это волк? - шепнула она. И повторила: - Это был наш волк?
        Николай кивнул.
        - Он жив?
        Ребров подумал и кивнул:
        - А что ему сделается? Он же волк. И к тому же у себя дома.
        Молча подошли к мосту, и только когда Лена увидела свой домик и склон, спускающийся к реке, на котором вместе с Колей обычно отдыхали, спросила:
        - Чагина найдут, в смысле его тело, и что тогда будет?
        - Не знаю, - ответил Коля, - ведь он сейчас вроде как в Ницце. Особо разбираться не будут. Устроят безрезультатную облаву на волка. Но ведь возле Чагина обнаружат пистолет, из которого убит начальник охраны его брата…
        - А если вдруг узнают, что и мы там были?
        Коля пожал плечами.
        - На такой невероятный вариант есть вот это…
        Он похлопал по коробу, висящему на его груди.
        - Сюда вставляется хорошая камера с очень чувствительным микрофоном. Я, когда отправляюсь в лес, беру ее с собой, а возвращаясь домой, просматриваю, чтобы увидеть то, что не заметил. Вижу животных и птиц, которые прячутся, наблюдая за мной, рассматриваю гнезда на деревьях, норы и даже грибы, на которые не обратил внимания, проходя мимо. Очень удобная вещь. И такие звуки… Слушаю, о чем говорит лес, а для меня это лучше всякой музыки. Но то, что камера запечатлела сегодня, просматривать, разумеется, не будем: такое лучше не видеть.
        Едва перешли мостик, как зазвонил мобильник, лежавший в кармашке куртки Лены. Девушка посмотрела на Николая, и тот кивнул:
        - Ответь, вдруг мама беспокоится.
        Он оказался прав, звонила именно мама, которая взволнованно спросила:
        - Как у тебя дела? А то меня тут по телефону твой Роман достал…
        - Какой же он мой? - удивилась Лена. - Ты ведь знаешь…
        - Знаю, конечно, но он сказал, что готов вернуться. Голос у него срывается, чуть не плачет, бедный, готов признать свою ошибку, мол, та женщина его просто окрутила и обманула, а тебя он до сих пор любит…
        - Врет, - рассмеялась Лена. - Раньше-то я доверчивой была и, наверное, поверила бы, но не теперь.
        - А может, все-таки…
        - Нет.
        - Значит, у тебя и в самом деле кто-то появился?
        - Появился, - призналась Лена и рассмеялась. - Мамочка, не волнуйся, у меня все хорошо. Жива, здорова и счастлива. Ой, я тебе потом перезвоню, кто-то ко мне пробивается.
        Она закончила разговор и сразу услышала голос Тимофеева.
        - Вы как там? - поинтересовался бывший начальник.
        - Я там нормально, - ответила Лена.
        - Чагин не достает больше? Я ведь с ним встретился и настоятельно попросил оставить вас в покое.
        - Борис Петрович прислушался к вашему совету. Спасибо вам.
        - Если что, звоните, всегда буду рад помочь.
        - Думаю, мне не придется больше вас беспокоить. У меня уже есть защитник.
        Лена подумала немного и добавила:
        - Даже целых два.
        Она положила телефончик назад в карман куртки и поспешила догнать ушедшего вперед Николая. А тому навстречу уже бежал Ушатов.
        - Ребята! - крикнул бывший опер. - Вы Зинку мою не видели?
        - Мы в лес ходили, - объяснила Лена.
        - А я на полчасика отъехал, может, на час, вернулся, а ее нет. И записка на столе: «Меня искать не надо. Зачем тебе неприятности? Пока молодой, найди себе другую. Только пить завязывай». Чушь какая-то! А потом смотрю: нет ее вещей, чемодана и сумки спортивной. И половина денег, что у нас были, тоже исчезла. Звоню ей на трубку - телефон отключен. Что за шутки такие?
        - Боюсь, Зина вас бросила, - вздохнул Николай.
        - За что? - удивился Ушатов. - За то, что выпиваю иногда? Так что я, больше других пью, что ли? И какой я молодой, чтобы другую искать? Да и где искать? Нет, вообще не понимаю, как можно так неожиданно, не предупредив даже, смыться куда-то…
        Втроем прошли мимо забора дома Ушатовых. Владимир продолжал недоумевать до самой калитки участка Николая. Потом остановился и задумался:
        - Может, и в самом деле? - Он махнул рукой: - Ну да ладно, сегодня можно и без пива обойтись.
        Когда вошли в дом, Лена удивилась:
        - Неужели Зинаида в самом деле мужа бросила?
        - Думаю, да.
        И тогда Лена вспомнила:
        - А зачем ты утром к ней ходил?
        Николай посмотрел на Лену и признался:
        - Чтобы посоветовать ей уехать. Сказал, что рано или поздно все раскроется, следствие докопается, кто застрелил Леонида Петровича.
        - А кто его застрелил? - не поняла Лена. - Ты что, знал, кто киллер, и молчал?
        - Так Зина и убила первого Чагина. Я тогда вечером вышел из леса и видел, как она бросила в реку некий предмет, похожий на короткий автомат, потом перебежала мост и задержалась возле камня, пряча под него что-то. Затем быстро побежала по дороге. Очень быстро.
        - Она же мастер спорта по легкой атлетике.
        - Не только. Кроме того, мастер спорта по стрельбе на траншейном стенде, как я выяснил, - сказал Николай. - Когда Зинаида сказала, что мыла посуду, все даже не усомнились в этом, потому что действительно гости недавно разошлись, и остались грязные тарелки и прочее. А утром все уже было чистым. Следователи могли подумать на кого угодно - на мужа ее, в частности. Удивительно, что Владимир, бывший оперативник, не проверил, кем на самом деле была его жена.
        - Тебе еще что-то известно?
        Ребров кивнул.
        - В конце девяностых в преступной среде ходили легенды о молоденькой девушке-киллере. И милиция слышала о ней, были даже известны ее приметы. Я в интернете нашел составленный фоторобот. Надо сказать, довольно похожий на Зину. Там же прочитал, что однажды ее едва не взяли на месте очередного преступления, но она легко ушла от преследователей - те не стреляли, уверенные в том, что и так смогут ее догнать. Очень была осторожная киллерша - заказы принимала через посредника, хорошо маскировалась. Видели девушку, и то не слишком близко, лишь упустившие ее милиционеры, да есть еще одна нечеткая запись камеры видеонаблюдения в зале хранения на вокзале, где она в широкополой шляпе, в парике и в темных очках доставала из ящика очередной свой гонорар.
        - Трудно поверить, что Зина убийца: такая приветливая вроде. Но если все это в прошлом, то сейчас зачем Ушатова убила Леонида Петровича? Тот, правда, нелестно отзывался о ее муже: сказал, что возьмет его на работу сторожем, хотя Владимир хотел открыть здесь свое собственное охранное предприятие. Но за это ведь не убивают.
        - Не знаю, за что люди убивают друг друга. Думаю, Леонида заказал его брат. Борис, видимо, знал посредника, через которого Зинаида получала заказы. Дело свое она не бросила, просто отложила на время. А Леонид за время отсутствия брата прибрал к своим рукам и его бизнес. Кроме того, рассказал ему, что имеет виды на девушку, очень похожую… Впрочем, чего гадать? Лучше забыть обо всем сразу.