Исповедь без прощения Екатерина Николаевна Островская
        Татьяна Устинова рекомендует
        Дашу Шеину завалили на защите диссертации и не взяли в институт истории, поэтому ей пришлось устроиться на скучную работу в управляющую компанию. Тридцать первого декабря директор Владислав Копатько потребовал подготовить срочный отчет и привезти в его загородный коттедж. Даша заподозрила неладное, но выхода у нее не было, и она отправилась к нему домой. Как она и ожидала, отчет оказался не нужен, Копатько начал приставать к Даше. Он был пьян, но ей удалось освободиться и сбежать, ударив шефа подсвечником. О его самочувствии Даша не беспокоилась, ведь она хрупкая девушка и удар не причинил начальнику особого вреда. Но на следующий день к Даше пришла полиция с шокирующим сообщением: Копатько убили и она последняя, кто видел его живым…
        Екатерина Островская
        Исповедь без прощения
        Новый детектив Екатерины Островской «Исповедь без прощения»  - весьма эклектичная книга. Это фантастичная, детективная и немного наивная история, призванная интриговать, водить за нос, увлекать нас, читателей, в то же время способна очень многое рассказать о самом авторе. А это безусловный признак честной литературы. Островская вновь проявляет недюжинный талант алхимика, виртуозно сплавляя между собой, казалось бы, несовместимые компоненты - реализм и фантастику, саспенс и комедию, молитву и фарс,  - и получает в итоге, может быть, и не философский камень, но уж точно захватывающий детектив.
        Татьяна Устинова
        Глава 1
        На корпоратив Даша Шеина решила не ходить. И не только потому, что не любила массовые застолья, но и так как хорошо знала, как проходят общие празднования в организации, где ей приходилось работать.
        Ровно год назад такое же мероприятие завершилось скандалом. Мужчины передрались - не все, правда, но очень многие. Некоторые из них потом вернулись за общий стол с разбитыми лицами, разорванными рубашками, и каждый уверял, что пытался разнять дебоширов. Женщины тоже предъявляли друг к другу претензии, и хоть несколько дам при этом отчаянно матерились, до массовой женской драки дело не дошло.
        Даша тогда решила улизнуть, но в коридоре ей повстречался тогдашний заместитель генерального директора Владислав Петрович Копатько, который попытался вернуть ее обратно в зал заседаний, где были накрыты столы, где выясняли отношения сотрудники, где стояла покосившаяся от разборок, сверкающая гирляндами пушистая ель и, уронив голову на край стола, спал пьяный Дед Мороз.
        Владислав Петрович тоже был пьян, он пытался застегнуть молнию на ширинке, но, увидев молодую сотрудницу коммерческого отдела, бросил свое занятие и схватил Дашу за руку.
        - Ты куда?  - закричал он.  - Сейчас начнется самое интересное! Каждый член коллектива должен будет…
        Он задумался, отвлекся на пробегающую мимо секретаршу генерального и сбился с мысли. Попытался ухватить и секретаршу, но Лиля увернулась. Даша попыталась вырвать руку, но ей не удалось. Уговаривать пьяного начальника было бесполезно, и пришлось вернуться за стол.
        Но на ее месте уже сидел генеральный директор Кропачев, который обводил всех присутствующих пьяным взором и говорил, ни к кому не обращаясь:
        - Вот так-то и узнаешь про людей все. Плохо, что редко мы устраиваем такие праздники. А то всех бы давно уволил к чертовой матери!
        Владислав Петрович затащил Дашу во главу стола и усадил рядом с собой. Главный бухгалтер услужливо наполнила его бокал. И заместитель генерального поднялся. Все тут же стали наполнять свои бокалы, предполагая, что сейчас будет произнесен очередной тост.
        - Я сейчас скажу самое важное,  - предупредил Владислав Петрович.
        Наступила пауза, и тут прозвучал голос спящего Деда Мороза, который, судя по всему, не спал, а, может быть, проснулся только что, в самый ответственный момент вспомнив, для чего он здесь.
        - Ну-ка, елочка, зажгись,  - заговорщически произнес он и захихикал.
        Начальник производственного отдела Кротов ткнул Деда Мороза кулаком, и снова наступила тишина.
        - Хочу предупредить всех,  - продолжил Владислав Петрович,  - нас очень скоро ждет реорганизация…
        В этот момент в зал вернулась Лиля с окровавленным лицом. Кровь шла у нее носом, и потому секретарша вошла, закинув голову немного назад. Все сделали вид, будто ничего не произошло: женщины проблемы не заметили, потому что Лиля была молода и красива, а мужчины очень внимательно слушали начальника.
        Но тот, посмотрев на девушку, спросил:
        - Что с тобой случилось?
        - На крылечке поскользнулась,  - объяснила Лиля, захлебываясь кровью. И заплакала.
        - Помогите же ей!  - приказал Владислав Петрович и залпом осушил свой бокал.
        Все бросились помогать, так ничего и не узнав о реорганизации. Под шумок, в момент общего сопереживания, Даше, наконец, удалось ускользнуть.
        Обещанной реорганизации не произошло, уволили только генерального директора. Коллективу, естественно, не объяснили - за что. Раз учредители так решили, значит, за дело. Да все и без того знали, что уволили шефа за финансовые злоупотребления. Хотя некоторые считали, что поводов для увольнения было много, а последней каплей стало то, что Кропачев во время застолья выходил на крыльцо офиса, чтобы справить малую нужду на морозе. Потом на том крыльце, поскользнувшись, упали несколько человек. Кто-то даже руку сломал. И пострадала секретарша Лиля. Так что Даше повезло, что ей удалось убежать с корпоратива без ущерба для здоровья. Кропачева, разумеется, все осуждали: ведь то, что все туалеты в какой-то момент оказались заняты, еще не повод мочиться на крыльце под гордой вывеской «Профсервис № 1».
        Генерального сняли, отобрали недавно купленный им внедорожник «Гранд Чероки», а в кабинет Кропачева перебрался Владислав Петрович Копатько. После праздников за свою секретарскую стойку вернулась и Лиля. Нос у нее и в самом деле был сломан, но искусные врачи снова сделали ее личико аккуратным и привлекательным.
        В том, что именно Владислав станет новым генеральным, никто и не сомневался: он был молод, инициативен, а главное - сын одного из учредителей «Профсервиса»  - Петра Ивановича Копатько, который, помимо того что являлся известным бизнесменом, выполнял и другую ответственную работу на посту советника вице-губернатора.
        Так получилось, что Владислав Петрович пришел работать в «Профсервис» за пару недель до Даши. Но именно он принимал новую сотрудницу на работу, задавал вопросы, такие как: почему, закончив аспирантуру, она не стала кандидатом наук, кто ее родители, много ли она пьет и как часто болеет, и интересовался семейным положением.
        Ответы его, по всей видимости, удовлетворили, а потому Дашу взяли в штат. А ведь она не хотела работать в «Профсервисе» и уже во время собеседования несколько раз ловила себя на жгучем желании извиниться и уйти. Как будто предвидела что-то такое, что могло разрушить ее жизнь. Не ушла лишь потому, что ей нужна была работа, любая, что принесет деньги, и как можно скорее, на жизнь совсем не хватало. Закончив аспирантуру, Даша думала устроиться в Институт российской истории, где у нее имелись некоторые знакомства. Подала документы, но ей отказали без объяснения причин. То есть сказали, что специалисты ее профиля пока не требуются и вряд ли понадобятся в ближайшей перспективе. Пришлось обзванивать вузы, в которых были кафедры истории, но везде отвечали отказом. В конце лета она поняла бесперспективность своих попыток трудоустройства и отправилась в городское управление народного образования, точно зная, что учителя в школах требуются всегда. Ее приняли хорошо и даже удивились, что такая молоденькая девочка уже закончила аспирантуру, сказали, что преподавателей истории и в самом деле не хватает: есть
даже школы, в которых историю по совместительству преподают учителя химии или физкультуры. Обещали помочь. Но начался сентябрь, а из отдела народного образования никто не звонил, и когда Даша приехала туда сама, то узнала, что вакансий нет. Судя по всему, учителя физкультуры без борьбы не хотели уступать свои места. Нашлась, правда, должность заведующей библиотекой в школе на другом конце города. Библиотекарша собиралась в декрет, но пока не спешила покидать мир книг и прекрасных мыслей. Даше предложили подождать, и она ждала, сколько могла, проходили недели, но ничего не менялось. Работы не было.
        В «Профсервисе» Даша оказалась случайно. Обнаружила в своем почтовом ящике письмо, в котором требовали погашения задолженности по коммунальным платежам и вызывали ее в офис управляющей компании. Пришлось идти, объясняться, упрашивать и обещать, но с ней разговаривали очень жестко, угрожая судом и выселением. Даша в подавленном состоянии вышла из конторы и увидела на ее дверях объявление, что управляющей компании «Профсервис» требуется специалист в коммерческий отдел. Она решила попытать удачу и позвонила. Ее пригласили на собеседование и направили к Владиславу Петровичу Копатько. С этого все и началось.
        Какое-то время еще оставались надежды, что в управлении народного образования вспомнят о ней или, лучше всего, передумают в Институте российской истории… Каждый вечер, ложась в постель, Даша мечтала об этом, но мечты о прекрасном, как известно, самые лютые враги человека, который надеется чего-то достичь в реальной жизни.
        Она делила рабочий кабинет с заместителем начальника коммерческого отдела Татьяной Валентиновной Прошкиной, которая, занимаясь делами, каждое свое действие предупреждала вслух: «…А теперь проверим арендаторов дома номер двести два по Московскому проспекту… Берем список арендаторов и начинаем проверять… Смотрим список и что мы видим…»
        Привыкнуть к такому стилю было невозможно, спасало только то, что Прошкина работала не каждый день. Конечно, она ежедневно приходила в свой кабинет, разговаривала по телефону, включала компьютер, раскладывала пасьянсы… Но в документацию заглядывала не так часто. К Даше она относилась как к подчиненной, которую не в чем упрекнуть, хотя и очень хочется это сделать. Но еще больше Татьяне Валентиновне хотелось делиться с кем-нибудь своими мыслями и достижениями, а поскольку довериться большинству коллег она не могла, опасаясь сплетен и зависти, то делилась всем с Дашей, которой приходилось внимательно выслушивать все перипетии отношений Прошкиной с мужем и любовником. Муж, как водится, был полным ничтожеством, а любовник - настоящим мачо, родом с Украины. Звали любовника Степан Кравчук, он был уроженцем Харьковской области, работал в «Профсервисе» бригадиром сантехников и заходил иногда к Татьяне Валентиновне, чтобы перезанять немного денег. Степану было двадцать семь, то есть на четырнадцать лет меньше, чем любовнице.
        Как к заместителю начальника коммерческого отдела, к Прошкиной приходили арендаторы: армяне-сапожники, азербайджанцы - содержатели подвальных кафе, молодые женщины, арендующие ларьки для продажи цветов, приезжие из Дагестана, крышующие туристические фирмы со штатом два человека, иногда китайцы и очень редко художники, у которых были мастерские под крышами жилых домов.
        Почти всегда все эти люди приносили деньги. Поначалу Татьяна Валентиновна просила Дашу минут пять погулять в коридоре, а потом перестала стесняться и принимала деньги при ней.
        - Это пеня,  - объясняла она спокойно, делая ударение на последний слог,  - неофициальная, разумеется. Официальную пеню им не выплатить сроду, а так все довольны. Ведь это начальство с меня требует.
        Деньги складывались в небольшой сейф, стоящий под столом Татьяны Валентиновны, а кому эти деньги передавались, Дашу не волновало вовсе. Что, видимо, и отметила Прошкина, а потому к своей подчиненной относилась почти доверительно. А вот секретаршу Лилю ненавидела. Причина этой ненависти была понятна: Татьяна Валентиновна боялась, что секретаршей заинтересуется Степан Кравчук. А потому рассказывала своему любовнику про Лилю всякие гадости.
        Однажды Лиля заглянула в их кабинетик и попросила Дашу помочь: пожаловалась, что ее компьютер стал вдруг печатать одними лишь заглавными буквами. Бедная Лиля только училась пользоваться офисной техникой, иногда заходила к Даше и спрашивала ее совета, когда, например, обезумевший принтер выдавал не одну копию, а выстреливал великое множество со скоростью пулемета. Даша всегда молча помогала ей, а в этот раз не успела и слова сказать, как заместитель начальника коммерческого отдела всплеснула руками и закричала:
        - Сломала! Лиля, ты сломала компьютер! А знаешь, сколько он стоит? Тебе за год не рассчитаться.
        Лиля, у которой глаза всегда были на мокром месте, заплакала. А Даше пришлось мчаться выручать несчастную девушку.
        Трудовая деятельность Прошкиной закончилась большими неприятностями. Однажды, придя на работу, она обнаружила исчезновение денег из своего сейфа. Удивилась сначала, начала допрашивать Дашу… Потом обратилась к охраннику на входе, и тот вспомнил, что ранним утром забегал в офис только один человек - бригадир сантехников Кравчук. Татьяна Валентиновна не поверила сразу, размышляла долго, потом решила дозвониться до своего мачо… Но телефон того был отключен. А когда Степан все же отозвался на звонок, возмутился так громко, что услышала даже Даша:
        - Ты в своем уме? Как ты могла такое подумать! После этого я не хочу тебя знать вовсе, старая проститутка!
        Это был удар - намного более подлый, чем исчезновение трехсот сорока семи тысяч рублей. К тому же через полчаса вошла начальница коммерческого отдела Пожидаева и спросила:
        - Сколько там накопилось?
        Прошкиной пришлось объясняться. Дашу тоже допрашивали на предмет соучастия в преступлении. Допрашивали сам гендиректор Кропачев и его зам Владислав Копатько. Спрашивали мягко, словно заранее были уверены в ее невиновности.
        Бригадира сантехников задержали у него дома в съемной комнате, которую ему предоставил «Профсервис». Степан готовился к отъезду и собирался выходить, когда его впихнули обратно и обыскали перегруженные сумки. В сумках нашли: два смесителя «Ниагара» итальянского производства, три кухонных смесителя, с десяток фильтров для тонкой очистки водопроводной воды и кое-что другое, хранившееся на складе «Профсервиса». Помимо всего прочего, обнаружили тепловизор для определения теплопотерь… Ну и деньги, разумеется,  - почти четыреста тысяч.
        Степана Кравчука привезли в офис, а всех сотрудников отпустили по домам, всех, кроме Прошкиной. А потом туда привезли еще и заведующую складом, которая призналась, что она любила красивого бригадира сантехников и иногда сожительствовала с ним на подконтрольной ей территории, а потому Степан имел возможность что-то вынести.
        Вызвали полицию, оформили все как полагается, Степана увезли в отделение. Прошкину заставили написать заявление об уходе, а заведующую складом просто отправили на пенсию, потому что ей было пятьдесят шесть лет, а в этом возрасте женщины должны думать не о любви на подконтрольной им территории, а о сохранности вверенного имущества.
        Так Даша Шеина стала заместителем начальника коммерческого отдела. В кабинетике она осталась одна, на освободившуюся ставку никого не стали брать. Сейфик перенесли в кабинет начальницы отдела Пожидаевой, которой руководство доверяло больше. Пожидаева выглядела лет на сорок, была высокого роста, носила мужские куртки и выражение лица имела всегда суровое. С представителями Незалежной и сантехниками ее ничего не связывало, как и с прочими мужчинами. Ходили слухи, что в прошлом она работала инспектором по режиму в следственном изоляторе.
        Глава 2
        На праздничный корпоратив этого Нового года Даша идти вовсе не собиралась, хотя кто-то пустил слух, что там будут раздавать премии в конвертах. Причина для отказа была более чем основательная. Пару дней назад ее вызвал в свой кабинет генеральный директор Владислав Петрович и сообщил, что обещанная когда-то реорганизация все же состоится, специалисты уже подготовили свои предложения. Все решено, но необходимо изучить рентабельность работы каждого из отделов, в том числе и коммерческого. но поскольку Пожидаева вряд ли справится с таким ответственным поручением, то справку должна подготовить Шеина.
        - Укажите общую сумму - оборот, так сказать, и обязательно динамику роста,  - сказал Копатько,  - выявите злостных неплательщиков, с которыми следует разорвать договоры аренды… Отметьте недочеты и по возможности опишите пути повышения эффективности. Укажите всех должников, суммы их долга и общую задолженность по всем объектам. Никого не жалейте, даже своих друзей-художников.
        - Когда эти данные нужны?
        Генеральный директор пожал плечами.
        - Вчера, но для вас я сделаю исключение. Можете сдать отчет сразу после праздников. Успеете?
        Даша кивнула: на самом деле все, что требуется, у нее уже было готово. Понятно, чтобы официально оформить, придется потратить какое-то время, но это несложно: сделать вводную часть, составить таблицы и графики, потом написать заключение - недели хватит. Так она и сказала генеральному.
        - Ну, вот и хорошо,  - кивнул Владислав Петрович,  - на корпоратив не опаздывайте, а то я обижусь.
        Она вышла из кабинета злая. Ведь Копатько не случайно вспомнил о художниках: вероятно, и до него дошли слухи. Наверняка постаралась бывшая начальница.
        Это произошло прошлой весной. В кабинет заглянул плохо выбритый мужчина лет пятидесяти, сказал, что ему нужна Прошкина.
        - Она вышла,  - ответила Даша, не отрываясь от работы,  - подождите в коридоре, Татьяна Валентиновна скоро вернется.
        Посетитель шагнул назад, но остановился.
        - Простите, девушка,  - произнес он,  - но у вас очень интересное лицо. Вы как будто сошли с работ Константина Сомова. Знаете такого художника?
        - Знаю,  - ответила Даша,  - но не поклонница. Признаю в нем великолепного рисовальщика, только души в его полотнах нет. Портреты Блока или Рахманинова - портреты обычных людей - не гениев, а как будто случайных знакомых. Что же касается женских образов, то они излишне эротичны, но не чувственны, как у Валентина Серова.
        - Ничего себе!  - удивился посетитель.  - Сделал комплимент, а получил такую лекцию! Что же вы, такая красивая, умная, образованная, делаете в этой клоаке?..
        В этот момент открылась дверь, и вошла Прошкина.
        - Не выражайтесь здесь!  - потребовала она и спросила:  - Пеню принесли? Ведь вы Шкурихин, если не ошибаюсь? И у вас долг по аренде.
        - Я Скуратов,  - поправил мужчина,  - и я не по поводу пени. Я вообще не арендатор. Мастерская в моей собственности. Хочу выяснить, почему мне начисляются такие огромные коммунальные платежи. Семья соседей из пяти человек платит в месяц в четыре раза меньше, чем я один.
        - Потому что мусорят меньше! Что тут непонятного? У вас какой долг?
        Художник замялся.
        - В том-то все и дело, что больше ста тысяч рублей.
        - Ничего себе!  - всплеснула руками Прошкина и посмотрела на Дашу.  - Шеина, проверьте сумму.  - И снова обратилась к мужчине:  - Если вы сегодня или, в крайнем случае, завтра не оплатите весь долг, то мы вас выселим… то есть отключим электричество, воду, перекроем газ…
        - А без отключения как-то можно?
        Татьяна Валентиновна задумалась.
        - Нельзя. Это не моя прихоть. Это распоряжение генерального директора, а ему тоже приказывают. Вы что, хотите, чтобы из-за вас нас лишили премии и вообще уволили?
        - Я просто хотел…
        - Вы уже сказали, чего хотите.
        Прошкина посмотрела на Дашу.
        - Сколько он должен?
        - Почти сто пятьдесят тысяч.
        На самом деле компьютер показал, что за Скуратовым долг сто шестьдесят восемь тысяч рублей.
        - Сколько?  - изобразила возмущение Прошкина.  - Сегодня же погасите!
        - Я не смогу сегодня собрать такую сумму.
        - А мусорить, жечь свет по ночам, водой пользоваться без счетчика можете? Хорошо. Ладно, пойду вам навстречу. Сколько сможете погасить прямо сейчас?
        Художник помялся и повел плечами. А Татьяна Валентиновна продолжала возмущаться:
        - Что за люди? Как таким помогать? Ладно, внесете пятнадцать тысяч наличными в качестве пени, и мы вас месяц не будем беспокоить. Не будем ничего отключать. А через месяц погасите всю задолженность. А если не получится, то мы составим график выплаты долга с учетом пени… Даша, примите это к сведению и занесите Шкурихина в черный список.
        - Можно только пени?  - попросил Скуратов.
        - Посмотрим,  - вздохнула Татьяна Валентиновна и покачала головой,  - взрослые люди, а как дети.
        Художник дожидался ее у крыльца. Увидев, как девушка спускается по ступеням, подал ей руку.
        - Простите, Даша,  - сказал он,  - просто я хочу все объяснить.
        - Я и так понимаю, что у вас нечем заплатить.
        Скуратов смутился и кивнул. Некоторое время он молча шел рядом, а потом произнес:
        - Я знаю, что вы живете где-то рядом с моим домом, несколько раз вас видел. Не против, если я вас провожу?
        Даша не возражала, они уже почти дошли до ее подъезда, когда девушка вспомнила, что надо купить продукты, Скуратов вернулся с ней к магазину и помог донести пакеты до парадного, а когда начал прощаться, она предложила:
        - Есть хотите? Тогда поднимемся ко мне, я что-нибудь быстренько приготовлю.
        Пока Даша готовила еду, художник сбегал в свою мастерскую и принес оттуда небольшой этюд вечернего города. Конечно, он хотел услышать ее мнение, и Даша сказала, что по колориту это напоминает Коровина, и вообще изображенный город очень похож на растаявший в темноте Париж, сверкающий огнями. Скуратов посмотрел на нее, удивленный, а потом поразился вслух:
        - Откуда такое понимание живописи?
        Но она не стала ничего объяснять. А потом, после ужина, когда гость помогал убирать со стола посуду, сказала, что временные трудности рано или поздно заканчиваются.
        Даша решила договориться с Прошкиной, что погасит за художника Скуратова часть долга. Около пятнадцати тысяч у нее лежало в кошельке - все, что осталось от зарплаты, полученной накануне. Но даже если отдать все, то с голода она вряд ли умрет, так как у нее оставались кое-какие накопления, девятнадцать тысяч, которых должно хватить до конца месяца.
        Перед уходом Скуратов подарил ей свой этюд и галантно поцеловал руку.
        Так началась их дружба.
        На следующий день после первой встречи Скуратов пригласил Дашу в свою мастерскую, которая размещалась в соседнем доме - достаточно было пересечь небольшой внутренний скверик во дворе.
        Окно в мастерской - большое, во всю стену,  - смотрело на крыши и на проспект, этот вид, только вечерний, и был изображен на подаренном этюде. Мастерская состояла из двух комнаток, каждая не более восьми квадратных метров,  - кухни и спаленки, в которой стояла двуспальная кровать с высокими дубовыми спинками и большой платяной шкаф, непонятно как втиснувшийся сюда.
        Вся мастерская от потолка до пола была увешана работами хозяина. Даша осматривала картины внимательно, а автор ждал ее заключения.
        - Очень нравится,  - наконец сказала она,  - главное, никому не подражаете, хотя и угадываются кое-где Семирадский, Левитан, Куинджи. Удивительно, что нет желающих приобрести у вас что-то.
        - Желающие как раз имеются, только у этих желающих нет средств. А потому я свои холсты или дарю, или отдаю за гроши. А те, кто может предложить хорошую цену, предпочитают приобретать раскрашенные кружочки, квадратики, пятнышки и брызги красок, потому что кто-то вбивает им в голову, что именно в это нужно вкладывать средства.
        Глава 3
        Премии в конвертах на корпоративе действительно вручали. Наступающий Новый год отмечался все в том же зале заседаний, что и в прошлом году, в том самом, где едва не случилась когда-то массовая драка из-за того, что кто-то сел не на свое место и съел чужой бутерброд с красной икрой. Во избежание повторения подобных неприятностей в этот раз напротив каждого стула на столе стояла табличка с фамилией и должностью обладателя места. Правда, в табличку с Дашиной фамилией вкралась ошибка, там обозначалось: «Начальник коммерческого отдела». Но зато нигде не было видно Пожидаевой.
        Даша не решилась садиться рядом с такой надписью. Вероятно, Лиля, печатая таблички, в очередной раз ошиблась. Но тут подошел Владислав Петрович и с улыбкой отодвинул стул, предлагая занять именно это место, при этом прошептав на ухо:
        - Пожидаева после Нового года уходит. Ищем нового завотделом. Но я уже предложил вашу кандидатуру.
        Это известие оказалось лучшим подарком к празднику. И хотя работа Даше не нравилась, все-таки за год с небольшим такой карьерный рост от рядового сотрудника с окладом в семнадцать тысяч до начальника отдела, который получает никак не меньше пятидесяти,  - это замечательно. Правда, пока она еще не утверждена на должность, но раз Копатько сказал, значит, так оно и случится. Главный акционер предприятия - его родной отец, вряд ли он не прислушается к сыну.
        На этот раз корпоратив проходил спокойно: вполне возможно, что сотрудники помнили, из-за чего год назад лишился работы бывший генеральный… А если увольняют начальников высшего звена, то остальных точно не пожалеют. Поэтому все вели себя прилично.
        После нескольких тостов Владислав Петрович обратился к сотрудникам:
        - Ну, чего сидите как в кабинетах? Не хотите, что ли, жирок растрясти? Давайте потанцуем немного.
        И все вскочили как по команде. К Даше тоже подлетел какой-то паренек из производственного отдела, она уже вышла к кавалеру из-за стола, однако рядовой сотрудник внезапно испарился, а вместо него стоял сам генеральный директор.
        - Я думаю, вы мне не откажете,  - улыбнулся он.
        Танцевали почти все: лишь несколько женщин остались за столом ввиду численного превосходства женского пола. И парочка мужчин выскочила в коридор, вероятно, чтобы пересчитать купюры в конверте.
        - Кстати, по поводу вашего назначения,  - шепнул Копатько,  - вопрос можно решить уже завтра. Хотя нет, завтра вряд ли, но сразу после праздника наверняка. Только если вы мне завтра предоставите отчет. Тогда я смогу убедить акционеров.
        - Но завтра 31 декабря,  - напомнила Даша,  - выходной.
        - Официально завтра - рабочий день. Это я, по доброте душевной, отпустил всех, чтобы люди готовились к празднику. Но вы, если, конечно, претендуете на новую должность, приходите с документами.
        - Но отчет не готов еще…
        - Ну что ж,  - вздохнул генеральный,  - очень жаль, а мне так хотелось, чтобы это место было вашим.
        На самом деле Даша почти все сделала. Цифры были проверены и перепроверены. Но кое-какая доработка все же требовалась.
        - Я постараюсь успеть,  - сказала Даша,  - прямо сейчас пойду домой и поработаю до утра…
        - Вот и славненько!  - обрадовался Копатько.  - Только отдохните потом немного, а к полудню приходите. Я буду в своем кабинете - специально приеду. Посмотрю то, что вы подготовили, и отправлюсь праздновать. Вы, кстати, где будете Новый год отмечать?
        - Дома,  - с легким недоумением ответила девушка.
        Тут мелодия закончилась. И поскольку не было распоряжения начальства на продолжение танцев, все вернулись на свои места за столом. А Даша взяла сумочку и поспешила к выходу. Дубленку и сапожки она оставила в своем кабинете, зашла туда, но не стала сразу одеваться, а задумалась. Она не хотела приходить на этот корпоратив, но пришлось. И теперь даже рада этому - состоится ли ее назначение на новую должность, еще неизвестно, но само известие приятно греет душу. На самом деле, зачем начальству брать человека со стороны? Вряд ли так необходимо, когда есть она, которая и так тащит весь отдел. Чем занимается или занималась Пожидаева, неизвестно, но, когда ее нет на работе, ничего не меняется. Начальник отдела только участвовала в каких-то планерках, которые проводит Владислав Петрович, и, возвращаясь от генерального, давала указания Даше как единственной подчиненной, а потом контролировала выполнение своих распоряжений… То есть Пожидаевой казалось, что она контролирует: но в таблицы и графики Людмила Захаровна и заглядывать боялась, потому что не могла в них ничего понять, и изредка просматривала только
списки должников…
        Даша сняла туфельки, спрятала их в нижний ящик стола, надела сапожки, дубленку, вышла из кабинета и увидела стоящую у дверей Лилю. Секретарша тоже была уже одета и, похоже, дожидалась именно ее.
        - Тоже уходишь?  - спросила Даша.
        Лиля кивнула, и они вместе пошли к выходу. Проследовали по длинному коридору мимо одинаковых дверей с потрескавшимся дешевым шпоном под белый ясень, миновали будку, за стеклянной перегородкой которой пожилой охранник ел бутерброды. При появлении девушек он быстро убрал со стола пластиковую пивную бутылку, кивнул на прощание и уставился в экран маленького телевизора, где надрывались от собственного счастья блестящие от лака эстрадные звезды.
        На улице шел снежок, редкий и мелкий, как манная крупа. Снежинки стремительно слетали с темного неба, искрились в свете уличных фонарей и терялись в темном пространстве.
        Девушки осторожно спустились по ступенькам.
        - Как я навернулась тогда,  - вспомнила Лиля и рассмеялась.  - так больно было! Кропачев потом прощения просил, но говорил, что это не он…
        - Это не он,  - подтвердила Даша,  - это Владислав Петрович.
        - Разве?  - не поверила секретарша и вздохнула.  - Ну да ладно.
        Какое-то время шли молча, а потом Лиля сказала:
        - Пожидаева уходит.
        - Я знаю,  - ответила Даша,  - только не могу понять почему. Работа у нее непыльная, зарплата хорошая, начальство она устраивает.
        - У нее муж из тюрьмы вернулся…  - И, увидев удивление на лице собеседницы, секретарша продолжила:  - Он почти двадцать лет сидел. Они познакомились, когда Людмиле Захаровне и девятнадцати не было, то есть как мне сейчас. А потом выяснилось, что Пожидаев главарь банды. Посадили, следствие шло долго, и каким-то образом Людмиле удалось устроиться в следственный изолятор, чтобы поближе к нему быть… А когда Пожидаева на зону отправили, она ездила к нему, и поженились они уже там. А еще, как мне рассказывали, ее муж познакомился в камере с отцом нашего Владислава Петровича, говорят, тот ему помог, и поэтому Копатько-старший посчитал, что обязан Пожидаеву, и взял его жену на работу. Хотя никто не знает про то, что Копатько сидел. А может, и наврали мне, и Владислав Петрович сказал, что его отец никогда не был под судом. Но вполне может быть, что он просто откупился.
        Даша не нашлась что ответить и поэтому спросила Лилю:
        - А ты как попала сюда на работу?
        - Школу закончила, дальше учиться средств не было, и мама меня привела в «Профсервис». Она здесь дворником работает, то есть работала. Думала, что и я вот так же с метлой буду. Я плакала, конечно, я же мечтала о конкурсах красоты, о подиумах, но мама сказала, что, если чем-то подобным займусь, она от меня откажется, потому что ей не нужна дочь-проститутка. Привела меня в дворники устраивать, а Кропачев увидел и позвал к себе в секретари. У него как раз тогда предыдущая уволилась.
        - Ты так любишь маму, что готова была работать дворником?
        - Конечно. Она хорошая, только несчастная. Ей не повезло в жизни: приехала учиться, но на третьем курсе меня родила. Пришлось учебу бросить и устроиться дворничихой, чтобы домой не возвращаться с позором. Восемнадцать лет метлой махала, а зимой снег разгребала… Ну, хорошо еще, что я Владислава Петровича упросила ее в технички перевести. А вы как здесь оказались? Все удивляются, говорят, что вы белая ворона. Гордая такая вся.
        - Чем гордиться?  - удивилась Даша.  - Искала работу, везде отказывали, денег не было…
        Они свернули во двор, потом прошли дом с мастерскими художников под крышей, скверик и детскую площадку. Даша шла к себе, а куда направлялась Лиля - непонятно.
        - Я там бутылку шампанского стащила,  - призналась секретарша,  - хочу с кем-нибудь поговорить, но только не с кем… А с мамой поделиться боюсь… Тема очень непростая.
        - Ты беременна?  - догадалась Даша.
        Девушка смутилась и со вздохом кивнула.
        - Что ж, пойдем ко мне,  - предложила Шеина, пытаясь не думать о том, что ей нужно поскорее доделывать отчет для гендиректора.
        Она поняла, что Лиле просто не с кем поговорить, спросить совета. Подруг у нее нет, вероятно, в школе девочки презирали ее за то, что растет без отца, мать дворничиха, что бедно одевается, что нет денег на хорошие духи и дорогую косметику, и ненавидели за то, что, несмотря на все это, она красивая. И на работе красавицу-секретаршу не особенно жалуют. Так что, кроме мамы, у нее никого. Есть, конечно, отец будущего ребенка. Только кто он? Неужели сплетница Прошкина была права и у Лили роман с Владиславом Петровичем?
        - Он знает, что ты беременна?  - спросила Даша, не называя имени.
        Лиля печально кивнула.
        - Сказал, что на аборт деньги даст, а если я буду болтать…
        - Грозился уволить,  - подсказала Шеина.
        - Так вы знаете, кто это?  - испугалась девушка.
        - Догадываюсь. Других мужчин он к тебе не подпускает.
        Секретарша вздохнула.
        - Это правда, а теперь и вовсе никто не появится. Кому я с ребенком буду нужна?
        Они пересекли скверик. Возле подъезда стоял грузовик с фургончиком, из которого вытаскивали небольшой шкаф. А рядом стояла серая «Нива» с поднятой дверью багажника. Грузчики уже заканчивали работу, потому что фургон был пуст.
        Когда девушки подошли к парадному, навстречу им вышел молодой человек в короткой зимней куртке с волчьим воротником. Лицо его раскраснелось, очевидно, и он таскал мебель. К нему подошел бригадир грузчиков и изобразил невероятную усталость:
        - Хозяин, добавить надо бы: у ребят праздник и все такое.
        - У меня тоже праздник,  - ответил парень,  - и я таскал вместе с твоими ребятами.  - Он встретился взглядом с проходящей мимо Дашей и протянул бригадиру купюру:  - Держи еще тыщу! Больше не дам!
        Парень догнал девушек возле дверей лифта.
        - Я ваш новый сосед,  - улыбнулся он,  - буду жить на седьмом этаже.
        - Я на шестом,  - ответила Даша.
        - А я на первом, но в другом доме,  - сказала Лиля.
        Все вместе зашли в лифт. Кабина поползла вверх. Даша старалась не смотреть на парня, отвернулась и увидела в зеркале его отражение, он смотрел на нее не таясь.
        - Хворостинин,  - назвал себя молодой человек.
        - Если вы скажете, что вас зовут еще и Дмитрий…  - усмехнулась Даша.
        Брови соседа подскочили вверх.
        - Вы знаете, кто такой Дмитрий Хворостинин?  - удивился он.  - Откуда?
        - В школе хорошо училась.
        - Да ладно,  - возмутился он,  - про него в школьных учебниках не очень-то много.
        Кабина остановилась на шестом этаже. Даша с Лилей вышли.
        - Погодите!  - крикнул Хворостинин.  - А как зовут мою соседку?
        - Шеина Дарья.
        Новый сосед хотел еще что-то сказать, но двери закрылись.
        Пока Даша доставала ключи, Лиля негромко поинтересовалась:
        - А кто такой Хворостинин?
        - Величайший русский полководец,  - ответила Даша, пока открывала двери,  - во всех своих битвах он одерживал победы. Громил шведов, литовцев, поляков, ногайцев, крымских татар и не потерпел ни одного поражения. Сулейман Великолепный, правитель Османской империи, решил завоевать Европу, что, несомненно, и случилось бы, однако Сулейман, уверенный в своей силе, решил сначала покорить слабую тогда Россию. И послал на Москву сто двадцать тысяч лучших воинов, во главе которых поставил своего двоюродного брата, крымского хана Девлет-Гирея. В полусотне верст от Москвы их встретил пятитысячный отряд князя Дмитрия Хворостинина. Битва длилась четыре дня. На помощь Хворостинину успели подойти еще двадцать тысяч русских воинов. Враги были разгромлены наголову - лишь пять тысяч османов смогли тогда вернуться домой. Погибли почти все братья и сыновья Девлет-Гирея.
        - Какая вы умная,  - восхищенно протянула Лиля, проходя в прихожую следом за хозяйкой.
        Однокомнатная квартирка, в которой проживала Даша, своими размерами не впечатляла. В комнате, заставленной книжными шкафами, было не развернуться. Девушки расположились на пятиметровой кухне.
        - Вы давно здесь живете, Дарья Александровна?  - спросила Лиля.
        - Почти четыре года, только давай без отчества. И на «ты». Я - просто Даша, а ты - Лиля. Разница в возрасте между нами небольшая. Если дружить, то дружить: будем помогать друг другу, поддерживать в сложных ситуациях. Ты согласна?
        - Да,  - с радостью закивала гостья,  - у меня вообще ни друзей, ни подруг.
        - У меня тоже.
        - А художник? Простите, Дарья Алек… то есть прости, Даша, но все говорят, что у тебя роман с пожилым художником.
        - Художник уехал в Париж. Но он мой друг и ничего больше. А насчет возраста, главное, какой человек, иногда и молодой в душе может оказаться древним стариком. И тут не угадаешь, кто моложе - пятидесятилетний художник Скуратов или Копатько, которому двадцать пять…
        - Двадцать шесть,  - поправила Лиля и вздохнула.
        Наскоро приготовили закуски, но шампанское решили не открывать: Лиле нельзя, а Даше еще предстояло работать всю ночь.
        - Я не знаю, как это произошло… то есть знаю, конечно,  - начала рассказывать девушка,  - только не понимаю, почему я в него влюбилась сразу. Вот как увидела в первый раз - так сразу это и случилось. У меня даже ноги отнялись, я сидела за своей секретарской стойкой дурацкой и подняться не могла. Как парализованная. А он меня в клуб пригласил, потом в ресторан, и в боулинге мы были… Я даже представить не могла, что когда-нибудь окажусь в таких местах. В загородный дом к нему ездили. В первый раз, когда он меня туда привез, там были его друзья со своими девушками. Выпили, а потом в баню пошли. Все разделись, а я стеснялась. В простыню завернулась, а Влад с меня эту простыню сдернул… Неприятно, конечно, когда тебя чужие люди рассматривают, но я смирилась: может, у них так принято… У них там много чего принято непонятного для меня. Иногда мне казалось, что Владик меня любит: он подарки делал, красивое белье покупал, цепочку золотую… Но как-то раз я в городской квартире у него осталась, лежим в постели, а тут его отец нагрянул… Влад ему открыл, Петр Иванович прошел в комнату, увидел меня и сказал:
«Быстро встала и пошла отсюда!» И стоит, смотрит. Я же не могу при нем одеваться. Попросила, чтобы он вышел. А он как крикнет: «Между прочим, это моя квартира: на мои деньги куплена. И я здесь смотрю туда, куда хочу». У меня от стыда слезы потекли. Но он, правда, ушел тут же. Сказал только, что знает, кто я такая, и не надо прикидываться недотрогой…
        - Владислав пытался его остановить, защитить тебя как-то?  - сердито спросила Даша.
        Лиля покачала головой.
        - Владик сказал потом, что это бесполезно. Его отцу нельзя возражать, тогда он совсем неуправляемым становится. К тому же отец хочет Владика женить на дочери вице-губернатора Лексукова. И ничего другого слышать не хочет. Петр Иванович для того и дал Владу наш «Профсервис», чтобы он опыта набрался, потому что Лексуков ему хорошую должность в городском ЖКХ подготовил. И эту Кристину Лексукову я видела. Она к нам в офис заезжала как-то. Может быть, даже симпатичная, одежда на ней дорогая, макияж, украшения… Черный «Мерседес» с водителем. Куда мне до нее! Влад, правда, говорит, что она ему никак… То есть не нравится вовсе. Но она часто ему звонит и на мобильный, и даже через мой номер в приемной… Я один раз решила послушать, о чем они говорят, но Влад как крикнет: «Положи трубку!», а этой Кристине объяснил, что секретарша дура.
        - А тебе так нужен Копатько?  - поинтересовалась Даша.
        Лиля быстро кивнула.
        - Тебе нужен именно Владислав - избалованный и грубый? Который ходит в баню с друзьями и голыми случайными подругами друзей,  - попыталась уговорить ее Даша.  - Дай бог, чтобы было так, как ты хочешь сейчас. А вдруг тебе встретится настоящий мужчина - сильный, добрый, надежный, который полюбит тебя, а ты полюбишь его…
        - Кому я нужна буду с ребенком!
        - Что ты заладила «с ребенком, с ребенком!». Настоящий мужчина полюбит и тебя, и твоих детей, пусть их хоть десять будет. Ты красивая и очень хорошая, а мужчинам нужна такая жена, а не кукла в «Мерседесе» с брильянтами.
        - Где ж такого встретить можно?
        - Да где угодно. Хоть в лифте!
        Даша сказала не подумав и вдруг поняла, что это не случайно вырвалось. Вспомнила, как смотрел на нее новый сосед через отражение в зеркале лифта, вспомнила его лицо - обычное лицо, спокойный взгляд…
        - Сегодня одного уже встретили,  - тоже вспомнила Лиля,  - но он только на тебя смотрел.
        - Просто потому, что я живу в этом доме,  - попыталась отговориться Даша,  - и потом, он наверняка женат. Ему лет тридцать уже, если не больше, а таких расхватывают сразу.
        - Не знаю,  - задумчиво произнесла Лиля,  - кольца на пальце у него нет, я посмотрела.
        Так они проговорили какое-то время, потом Лиля собралась уходить, и Даша решила ее проводить. Вышли на лестничную площадку, вызвали лифт. Сверху доносился шум передвигаемой мебели.
        Когда зашли в кабину, Лиля нажала кнопку седьмого этажа и объяснила, что хочет посмотреть, как этот человек устроился. Они поднялись наверх и оказались возле приотворенных дверей такой же, как и у Даши, квартиры. Новый сосед девушкам обрадовался и пригласил войти.
        То, что он не женат, можно было понять, едва заглянув в комнату: кровати в ней не было, стоял лишь не очень широкий односпальный диван. Шкаф, книжные полки, кресло, пара стульев, стол - вот и вся мебель. Непонятно было, за что бригадир грузчиков просил дополнительные деньги. Вероятно, за штангу, гири и гантели, сваленные в углу.
        - Вы сюда, наверное, по обмену после развода?  - поинтересовалась Лиля.
        - Не успел пока жениться,  - признался Хворостинин.  - Был прописан в квартире сестры, но там появлялся редко. По командировкам все время мотался. А сейчас подкопил деньжат и приобрел то, на что хватило средств.
        - У Даши квартира как раз под вами,  - просветила парня Лиля,  - так что можете перестукиваться по трубе.
        - Вы знаете азбуку Морзе?  - удивился Дмитрий, глядя на Дашу.
        - Нет, конечно,  - ответила за подругу Лиля,  - и вряд ли перестуки понравятся кому-то еще. Проще найти какой-нибудь другой способ общения.
        - Я подумаю над этим,  - пообещал сосед,  - а вообще надо отметить мое новоселье, да и Новый год заодно. Может быть, заглянете ко мне в новогоднюю ночь? Вы где завтра будете?
        Даша пожала плечами. Она вдруг вспомнила, что в полдень должна отнести генеральному отчет, который еще следует доработать.
        - И я еще не решила, где буду,  - проговорила Лиля,  - каждый год с мамой встречаем, но теперь хочется сменить обстановку.
        - Вот и приходите ко мне с Дашей. Из меня, правда, кулинар никакой.
        - Мы придем обязательно,  - тут же пообещала девушка…
        Хворостинин проводил их до кабины лифта. Прощаясь, напомнил, что рассчитывает провести праздничный вечер в их обществе, а если девушки считают, что идти в дом к малознакомому мужчине противоречит правилам хорошего тона, то могут для страховки прихватить друзей, он будет только рад компании.
        Пока спускался лифт, и Даша, и Лиля обе молчали. Лиля только искоса поглядывала на подругу. Так же, не говоря друг другу ни слова, они вышли на площадку первого этажа, и тогда Лиля остановилась.
        - Ты что, обиделась на меня?  - спросила она.  - Думаешь, что я хочу с ним… чего-то там? Так я для тебя стараюсь! Я же такая глупая, что мне, кроме Владислава Петровича Копатько, никто не нужен.
        Даша улыбнулась, она еще не определилась, насколько понравился ей новый сосед, но то, что Лиля не имеет на него видов, ее обрадовало.
        Даша проводила Лилю до дома. Та показала окна их с мамой квартиры на первом этаже. Квартира, конечно, была служебная, но жили они здесь, сколько Лиля себя помнила.
        Подруги расцеловались на прощанье, и после этого Лиля сказала Даше, что Хворостинин, конечно, хороший человек, но «Мерседеса»  - личного или служебного - у него никогда не будет. Но это замечание Даша пропустила мимо ушей. Потому что знала, что хорошие люди на «Мерседесах» редко ездят, и, кроме того, никаких планов в отношении нового знакомого у нее не было.
        Вернувшись домой, она расположилась перед компьютером, стараясь не думать ни о чем постороннем, чтобы не отвлекаться от работы. Когда Даша закончила наконец отчет и взглянула на часы, была половина пятого утра.
        Глава 4
        Без четверти двенадцать Даша уже была на работе. Пожилой охранник в униформе, которая топорщилась у него на спине, почти ничем не отличающийся от того, что был накануне, сообщил, что никого в офисе нет. Даша прошлась по коридору мимо пустых кабинетов и заглянула в зал заседаний, посмотреть на то, что осталось после вчерашнего праздника. Грязная посуда была поставлена в картонные коробки из-под ксероксов, скатерти сложены в мешок - их, судя по всему, приготовили для отправки в химчистку. Самая большая коробка оказалась доверху заполнена пустыми бутылками. Но в зале царил относительный порядок, ничего не было разбито, и даже праздничная елка стояла ровно, и разноцветные лампочки на ней монотонно подмигивали Даше.
        Девушка вернулась к будке охранника, тот с необычайным вниманием смотрел старый фильм про Золушку и смеялся над известными всем с детства шутками, иногда повторял их вслух - вероятно, таким образом пытаясь общаться с Дашей, которая остановилась у него за спиной.
        Прошел почти час. Копатько, судя по всему, не спешил на назначенную им встречу. Для себя Даша решила, что подождет еще полчасика, а потом пойдет домой. Конечно, она рискует не получить должность, но, с другой стороны, Владислав Петрович может позвонить, когда появится в офисе, и она сразу прибежит. Номер телефона любого подчиненного генеральный всегда найдет или попросит у своей секретарши. Но вообще это некрасиво - назначить встречу и не явиться.
        - Какое сказочное свинство!  - произнесла Фаина Раневская, словно озвучивая Дашины мысли.
        И в это время раздался звонок.
        - Это Копатько,  - прозвучал в телефонной трубке голос генерального директора,  - я застрял на даче. Что-то с машиной случилось. Позвонил водителю, а он уже успел хряпнуть за уходящий год. Я, правда, сам дал ему сегодня выходной… А ваш доклад, Шеина, нужен немедленно. Сделаем вот что: вы мне документы сюда привезете, я при вас полистаю, а потом вызовем такси. Хотя вызовите такси прямо сейчас, чтобы потом не заморачиваться…
        Услышав это, Даша растерялась.
        - Во-первых, я не знаю, куда ехать, а во-вторых, такси обойдется в немалую сумму, наверняка неподъемную для меня…
        - Я все оплачу,  - не дал ей договорить Владислав Петрович,  - спишем потом на транспортные или на представительские расходы. Давайте поскорее, жду вас.
        И он прервал разговор, так и не назвав адреса, то ли забыл, то ли полагал, что все сотрудники должны обладать этой информацией. Куда ехать, Даша так и не узнала. Перезванивать Копатько и общаться с ним лишний раз не хотелось, поэтому она с облегчением вспомнила о Лиле и набрала ее номер. Объяснив подруге ситуацию, Даша получила нужный адрес.
        - Поселок называется «Лесное озеро». Это километров пятнадцать от города. На въезде шлагбаум с охраной. Охранники связываются с хозяином дома, и если он ждет гостей, то пропускают на территорию,  - объяснила Лиля.
        - Я не поеду туда на машине. Другой путь есть?
        - Можно на метро до конечной, потом перейти на железнодорожную станцию: четвертая остановка твоя. Только от станции до «Лесного озера» еще километра четыре, но возле железной дороги всегда стоят машины, которые предлагают подвезти. Я как-то раз так и добиралась.
        Когда Даша выехала, времени было два часа дня. Дорога до коттеджного поселка и в один конец займет несколько часов. Да еще наверняка Копатько продержит ее минут сорок, если не час. Когда она вернется домой, будет почти ночь, а еще ведь ко встрече Нового года нужно подготовиться. Перспектива так провести день Дашу не устраивала, но другого выхода не было.
        К счастью, на метро ушло чуть меньше часа, и электричку долго ждать не пришлось, она подошла к станции, как только Даша купила билет. Еще через двадцать минут девушка уже стояла на нужной платформе. Обещанных Лилей машин у станции не наблюдалось, наверное, не надеялись найти клиентов тридцать первого декабря.
        Кроме нее, здесь из вагона электрички вышла только пожилая супружеская пара. Даша поинтересовалась у них, как можно добраться до «Лесного озера». Женщина объяснила, что есть тропка через лес, но сейчас зима и тропку замело, потому что ею и летом мало кто пользуется. По этой тропке до коттеджного поселка километра два, но можно идти и по дороге, но так дольше - пешком около часа.
        - Но вы девушка молодая,  - поддержал женщину супруг,  - добежите минут за сорок. В любом случае до Нового года успеете.
        Даша поблагодарила их и, тяжело вздохнув, быстро пошла вдоль дороги по направлению, что указал пожилой мужчина.
        Она шла всего минут десять и уже замерзла. Даша несколько раз пыталась остановить какую-нибудь проезжающую машину, но все пролетали мимо. Наконец без всякого ее сигнала рядом притормозила старенькая «девятка». Из окошка выглянул парень и спросил:
        - Куда?
        - В «Лесное озеро».
        - Садись!
        Она с радостью забралась на заднее сиденье, вовремя ее подобрали, пальцы на ногах почти не чувствовались. Выходя из дома, Даша надела осенние сапоги, не предполагая, что придется ехать за город. Холод пробрался и под дубленку, под которой была лишь клетчатая рубашка.
        - Куда ты, такая красивая, одна?  - спросил водитель и оглянулся.
        Взгляд у парня был напряженным, и Даше совсем не понравилось, как он переглянулся со своим приятелем на сиденье рядом.
        - По делу,  - сухо ответила она.
        - Какие могут быть дела?  - продолжал болтать водитель.  - Скоро праздник. Поехали с нами. Там уже стол накрыт, музыка хорошая, свечки-мечки - все как в лучших домах.
        - Я еду к мужу, а он…
        - Чего это он тебя одну отпускает?  - подключился к разговору второй парень.  - Опасно такой красивой ходить без охраны.
        - Никакой опасности,  - ответила Шеина,  - у меня травматика в сумочке…
        - Вы все так говорите,  - начал было шофер.
        - Показать?  - спросила Даша и открыла сумочку, в которой, конечно, ничего, кроме папки с документами, не имелось.
        - Ладно, к мужу так к мужу,  - согласился парень.  - Четыреста рублей с тебя.
        Через минуту «девятка» остановилась около шлагбаума. Возле будки переминались с ноги на ногу двое охранников в коротких куртках, из-под которых торчали рации. Один подошел и спросил:
        - Вы к кому?
        - К Владиславу Петровичу Копатько. Он должен был предупредить.
        - Первый поворот направо - красный кирпичный дом,  - сказал охранник, махнул рукой, и шлагбаум поднялся, пропуская машину.
        Даша достала мобильник и набрала номер генерального и, когда он ответил, сказала:
        - Это Даша. Я уже подъехала.
        «Девятка» и в самом деле подкатывала к высоким металлическим воротам.
        Водитель, увидев протянутые ему две сторублевые бумажки, возмутился:
        - Мы на четыреста договаривались.
        - Я с вами ни о чем не договаривалась. А двести рублей за два километра - более чем достаточно.
        Она вышла из машины и нажала на кнопку на калитке. Дверь начала открываться. Но Даша не успела пройти на территорию, как рядом, едва не задев ее, развернулась «девятка».
        - Чтоб тебе сегодня ничего не обломилось, дура!  - крикнул парень, что сидел справа, и плюнул на дорогу.
        Даша не обратила на него внимания и зашла внутрь. Дом у Копатько был большой, кирпичный, окруженный соснами. На крыльце стоял, ожидая ее, Владислав Петрович и ежился. Даша поднялась по ступеням и поздоровалась.
        - Заходите скорее,  - поторопил ее генеральный директор,  - а то холодно.
        Он провел гостью через узкий тамбур мимо еще одной двери - стеклянной, за которой, судя по всему, располагался гараж: виден был капот красного «Х-5». На нем Копатько приезжал на работу. Потом они вошли в просторную прихожую с зеркальными шкафами-купе. Владислав раздвинул двери одного из них и сказал:
        - Раздевайтесь и проходите в гостиную. В камине горит огонь, и в доме тепло. А я сейчас вернусь.
        Копатько посмотрел на Дашу, и ей показалось, что мужчина не очень хорошо выглядит и немного помят, возможно, он не выспался или с утра уже принял определенную дозу алкоголя.
        В доме оказалось не просто тепло, а даже жарко. Пахло еловой хвоей, но елки не было видно. Глубокое кожаное кресло стояло возле камина, и перед тем, как туда сесть, Даша немного отодвинула его подальше от огня.
        В ожидании хозяина она достала папку с отчетом, начала просматривать листы, чтобы легко отвечать на вопросы, если они будут. Взглянула на свои часики - половина четвертого. Это радовало, вряд ли Владислав Петрович долго станет заниматься сотрудницей, потому что за большим проемом просматривалась еще комната - очевидно столовая, а там стоял накрытый стол, свечи в красивых подсвечниках ждали темноты, чтобы вспыхнуть и сгореть во славу Нового года. Из гостиной широкая лестница уводила наверх, но Владислав Петрович, который туда ушел, не спешил спускаться.
        Даша просмотрела все документы еще раз, ошибок не нашла. Чтобы не сидеть без дела, достала из сумочки красный фломастер и начала обводить основные цифры. На это ушло еще пять минут. Копатько не появлялся. Не выдержав, она встала, прошлась по гостиной, выглянула в окно, но, кроме ворот и забора, ничего не увидела. Потом пересекла комнату, зашла в столовую, где находилась празднично наряженная пушистая ель и стол с закусками под стеклянными крышками. Даша не стала разглядывать, что приготовлено у генерального директора на праздник, и посмотрела в окна этой комнаты. Здесь вид открывался тоже на участок и забор из сетки-рабицы, за сеткой тянулось ровное белое поле, а может быть, замерзшее озеро, покрытое снегом… Владислав Петрович все не спускался. Звать его было бы неприлично, и Даша нерешительно поднялась на второй этаж и прислушалась. Сначала было тихо, но, оказавшись в холле, девушка услышала слабый звук - похоже было, что это струи воды бьют об пол душевой кабины. Неужели Копатько решил принять душ в тот самый момент, когда она пришла и ждет?
        «Надо было сразу отдать ему документы и попрощаться»,  - с досадой подумала Даша и, надеясь, что он все-таки где-то неподалеку, а не в ванной, негромко позвала:
        - Владислав Петрович!
        Ответа не последовало.
        Она позвала еще раз. Звуки воды смолкли. Шеина, проклиная себя за мягкотелость, за дурацкое желание продвинуться по карьерной лестнице, начала спускаться обратно в гостиную. За спиной послышался звук открываемой двери. Даша оглянулась и увидела генерального директора в голубом махровом халате. Копатько выходил из ванной комнаты, высушивая волосы полотенцем.
        - Владислав Петрович, может быть, поскорее закончим с делами? Хочу побыстрее вернуться домой, я сегодня гостей к себе пригласила,  - пыталась воззвать к его совести Даша.
        Но Копатько отреагировал спокойно:
        - Подождут, ежели что. Я перебрал вчера чуть-чуть. Поэтому и не рискнул садиться за руль. Не волнуйтесь, сейчас мы все дела решим. Через пять минут я спущусь.
        Ждать пришлось десять минут. Владислав Петрович спустился одетый в серый двубортный костюм с укороченным пиджаком. Узел алого галстука был ослаблен так, что просматривался расстегнутый воротник рубашки. От мужчины пахло дорогим одеколоном.
        - Теперь я полностью в вашем распоряжении,  - сказал он,  - займемся отчетом.
        Копатько пристроился в кресле у камина, в котором недавно сидела Даша, открыл поданную ею папку и углубился в изучение документов. А когда поднял глаза, то увидел, что девушка стоит в двух шагах от него, замерев в ожидании, и сказал:
        - Что вы стоите как бедная родственница? Присаживайтесь,  - и кивнул на второе кресло, которое стояло рядом.
        - Ничего, я постою,  - ответила Даша,  - в электричке насиделась и в метро.
        Генеральный покачал головой, снова уткнулся в бумаги, но через минуту опять отвлекся.
        - Я так не могу,  - произнес он с некоторым раздражением в голосе,  - давайте договоримся: если я говорю «присаживайтесь», то сделайте, как я прошу. Не будете же вы все это время стоять у меня над душой, пока мы решаем все вопросы? А мне кажется, что вы все время на дверь поглядываете. Это мешает. Потерпите немного, надеюсь, за час управимся.
        - Как за час?  - удивилась Даша, послушно опускаясь в кресло.  - Здесь же не так много документов…
        - А если у меня будут замечания? Или встретится что-то, что вызовет вопросы у учредителей?
        - Но я же все равно не смогу сразу что-то исправить,  - попыталась возмутиться Даша.  - А на любые вопросы учредителей готова ответить, все объяснить и рассказать даже больше, чем в отчете, но после праздников.
        Копатько окинул ее неодобрительным взглядом:
        - Решается ваша судьба, Дарья Александровна. Если вы станете начальником отдела, то в скором времени перед вами откроются новые невиданные перспективы. Не думаете ли вы, что я вечно буду руководить такой захудалой конторкой, как этот «Профсервис»? Меня ждет весьма интересная и престижная работа. Я уйду, и необходимо будет искать нового генерального. А зачем искать на стороне, когда внутри коллектива окажется человек, которому можно доверять полностью… У нас в «Профсервисе» людей с высшим образованием не так уж много.
        Он потряс головой и улыбнулся, кивнув на бумаги:
        - Час, не больше, уверяю вас.
        Даша обреченно вздохнула и не стала спорить. Какую должность пообещали Копатько, что он с таким пренебрежением отзывается о «Профсервисе», на обслуживании которого более трехсот многоквартирных домов и более пяти сотен сдаваемых в аренду объектов? А если престижная должность обещана ему после брака с дочкой вице-губернатора? Это значит, что у Лили никаких шансов на официальные отношения с Владиславом нет. И на продолжительную связь с ним девушке тоже рассчитывать не приходится.
        Генеральный директор вдруг поднялся.
        - Мы можем перебраться за стол и продолжить там, заодно и перекусим. В конце концов, я с утра ничего не ел, а уже пятый час. Вы, я думаю, тоже проголодались.
        - Неудобно, Владислав Петрович, да и перед новогодним застольем я хочу немного поголодать…
        Копатько властно отмахнулся и жестом пригласил ее в столовую:
        - Тогда просто поприсутствуете. И не спорьте, а то только зря потратим время, а вы, кажется, спешили.
        Он сел за стол, положив папку на стоящий рядом свободный стул. Даша села в другом конце стола. Владислав Петрович открыл стеклянные колпаки над салатами и закусками, выбирая блюдо. Потом начал накладывать себе то, что ему приглянулось.
        - Что вам положить?
        - Спасибо, но я потерплю до вечера,  - упрямо ответила Даша.
        Генеральный усмехнулся, поставил перед собой полную тарелку и сказал:
        - Тогда просто выпьем, проводим старый год. Наметим планы на будущий.
        Возражать или спорить с ним было бесполезно: только время терять. Копатько невозмутимо налил себе виски из трехгранной бутылки, сходил к холодильнику, принес лед и шампанское. Лед бросил в свой стакан и, откупорив шампанское, долго наполнял бокал, стоящий перед Дашей, дожидаясь, когда он будет полон по самую кромку. Девушка наблюдала за этим с тоской и раздражением, замечая, что за окном начинает смеркаться. И в столовой становилось все темнее.
        - Вы, наверное, ждете гостей,  - осторожно начала Даша,  - так, может…
        - Жду,  - кивнул Владислав Петрович,  - должны подъехать. Очень солидные люди, между прочим.
        Даша посмотрела на елку, потом в другую сторону, где стояла консоль, на которой расположилась еще одна елочка, маленькая, но тоже украшенная игрушками и серебристым дождиком.
        - За уходящий год,  - провозгласил Копатько тост,  - чтобы он ушел наконец и унес с собой все плохое, что в нем было. Чтобы ушли те люди, которые мешали нам…  - Он замолчал и вдруг вспомнил:  - Я вам говорил, что Пожидаева уходит?
        - Я даже догадываюсь почему,  - проявила свою осведомленность Даша,  - муж, вероятно, не хочет, чтобы она работала.
        - Скорее всего,  - согласился Владислав,  - удивительно, как у такого серого существа, как эта баба, оказался такой авторитетный мужик. Я, правда, его всего раз и видел: он мне не понравился - типичная бандитская рожа. Я ему, вероятно, тоже не понравился. Но мне плевать! Где я и где он!
        Он сделал только один глоток виски, но казался совершенно пьяным. Удивительно, что Даша не заметила его состояние раньше.
        - Уйдет не только Пожидаева,  - продолжил Владислав Петрович,  - УЙДУТ и другие. Секретаршу тоже надо менять… Вы в курсе, что она меня пыталась шантажировать? Пришла ко мне и наговорила всякой ерунды. Такой бред несла!
        - Лиля, вероятно, сообщила вам, что она беременна,  - не выдержала Даша,  - так ведь это чистая правда. У нее будет ребенок от вас.
        - О-о!  - удивился генеральный директор и торопливо сделал большой глоток из своего стакана.  - И вам она наплела эту фигню. А вы и уши развесили. Во-первых, это гнусная ложь - я с ней никогда… И вообще, с чего вы взяли, что ребенок мой? Если потребуется, то я приведу кучу мужиков, которые подтвердят, что она с ними спала.
        - Это подло,  - возмутилась Даша,  - Лиля любит вас искренне и преданно, она носит вашего ребенка.
        - Носит,  - скривился Копатько,  - слово-то какое глупое! Да и Лиля глупа… И врет постоянно. Мне она еще плела, будто ее отец весьма влиятельное лицо, а на матери не женился, потому что был несвободен. На ком не женился - на дворничихе? Влиятельное лицо! В былые годы каждая прачка рассказывала сказки, что в нее влюблен граф… Кстати, когда я потом Лильку спросил, что это за «лицо» ее папаша, типа будто бы поверил, так она ответила, что ничего такого мне не говорила. Потом и вовсе разревелась: мать якобы под большим секретом с ней поделилась. Так у нас в стране под большим секретом только глупостями делятся…
        Он посмотрел на пустой стакан, на дне которого таяли кубики льда. Взял бутылку и плеснул очередную порцию.
        - Как тебе… то есть вам наши края? В смысле окружающая природа…  - спросил он вдруг.
        Даша пожала плечами и показала глазами за окно.
        - Там озеро?
        - Озеро,  - согласился Копатько,  - летом оно красиво смотрится. А на берегу моя баня. Из парной можно прямо в воду прыгать. А вообще, если по льду пройти, то опять можно выйти на дорогу, а там уж и станция рядом… Но баня интересней. Мы зимой рядом с ней прорубь делаем. И банька хороша, если хочешь посетить, то…
        - Не хочу.
        Шеина посмотрела на свои часики.
        - Пятнадцать минут осталось.
        - До чего?  - не понял Владислав Петрович.
        Он увидел, что бокал гостьи стоит нетронутый, и удивился:  - А ты чего не пьешь? Давай за нас… Ну, в смысле за «Профсервис». Только до дна.
        Тут у него зазвонил мобильник. Копатько сморщился, достал из кармана аппаратик, посмотрел на вызывающий номер, подумал немного и ответил:
        - Чего делаю? Работаю. Это вы там веселитесь. А мне даже в праздник приходится всякие отчеты изучать… Ну, ладно, приезжайте.
        Он закончил разговор и посмотрел на свою подчиненную:
        - Так, чего сидим? Давай за будущее фирмы.
        Даша подняла бокал, пригубила немного и вернула обратно на стол. Копатько выпил свой виски полностью. Рукой взял из тарелки с мясным ассорти кусок сыровяленой колбасы и положил в рот.
        Было понятно, что документы генеральный директор смотреть сегодня уже не будет, если вообще собирался их просматривать. Даша вдруг отчетливо осознала, что эту историю с отчетом и повышением он специально придумал, чтобы заманить ее сюда. И явно цели у Копатько были сомнительные. Так что надо бы скорее выбираться.
        Продолжая жевать колбасу, Владислав Петрович поднялся, достал из кармана зажигалку и начал поджигать фитили свечей. Когда те разгорелись, опустился снова за стол и объяснил:
        - Это чтобы интим создать.
        Он пытался перехватить ее взгляд, но Даша смотрела в сторону.
        - А вы ведь, Дарья Александровна, мне сразу понравились,  - пытаясь придать своему голосу проникновенное звучание, произнес Копатько,  - вы ведь не такая, как все эти остальные. И говорите по-другому, и одеваетесь, и даже двигаетесь как-то по-особенному. Поэтому вас и не любят в коллективе. Называют даже белой вороной… Но вообще для вас это как комплимент звучит. По мне, если кому-то хочется быть серой вороной, то пусть на помойку летит и клюет там дерьмо всякое…
        - Я, пожалуй, пойду, если отчет вас не интересует,  - решительно сказала Даша, поднимаясь из-за стола.  - Ко мне должны подъехать гости, нужно много чего приготовить, а времени в обрез.
        - Плевать мне на ваших гостей!  - закричал Владислав.  - Перезвоните им и скажите, что все отменяется. Я, между прочим, тоже отказался от приглашения, а меня звали в клуб «Олимпия», туда простые люди не ходят. Я хочу, чтобы мы провели эту сказочную ночь вместе. Как Новый год встретишь, таким он и окажется, а мы встретим его вдвоем, и нам будет…
        - Простите, Владислав Петрович, мне очень лестно, но я не могу остаться,  - ответила Даша как можно вежливее и напомнила:  - И к вам же друзья спешат…
        - Какие?  - не понял Владислав Петрович.  - Да пошли они все! Будем только ты да я… Признайся, ведь ты хочешь меня? По глазам вижу, что хочешь! Просто изображаешь неприступную недотрогу, чтобы продать себя подороже…
        Даша пыталась выйти из комнаты, но Копатько встал на пути, хоть и покачивался немного, обойти его не удавалось.
        - Я же знаю про твоего нищего художника, который даже аренду мастерской не мог в срок оплатить…
        Она хотела проскочить мимо, но Владислав Петрович схватил ее, грубо дернул за рубашку, раздался треск разрываемой ткани, пуговички посыпались во все стороны, обнажая грудь…
        - Какое у тебя тело!  - закричал Копатько, словно обезумев, и прижал Дашу к себе.
        Вцепился в нее так крепко, что девушка испугалась. Она пыталась вырваться, но не могла с ним справиться. А мужчина все наседал, пытался опрокинуть ее на стол. Даша уперлась рукой в столешницу. Со стола упала тарелка и разбилась, посыпались приборы, что-то оказалось у нее под рукой. Она схватила этот предмет и ударила им Владислава Петровича. Он отступил на шаг.
        - Дура, что ли?  - удивился он.  - Больно же… Зачем подсвечником?
        Две свечи сломались и упали на пол. Одна погасла, а вторая продолжала тлеть. Даша наступила на нее и погасила.
        - Я ухожу,  - холодно сказала Даша, стараясь, чтобы голос не дрожал, и шагнула к выходу. Копатько вновь попытался ее удержать, но Даша двумя руками изо всей силы толкнула его в грудь. Владислав Петрович, не ожидая такого толчка, полетел на спину, ударился о консоль, сверху на него рухнула маленькая елочка, а потом и сама консоль. А Даша не глядя побежала к двери.
        - Ты уволена, идиотка!  - крикнул ей вслед генеральный директор.
        Но Даша уже не слушала, она схватила свою дубленку, накинула на плечи шарфик, выскочила на крыльцо и помчалась к калитке. Но не смогла ее отпереть, очевидно, ворота открывались сигналом из дома. Звать кого-то на помощь было бесполезно, а возвращаться в дом Копатько - глупо. Даша поозиралась в поисках другого выхода, обежала дом и бросилась к бревенчатому домику бани, к забору из сетки-рабицы. Здесь тоже была калитка, и она оказалась незапертой. Посвистывал ветер, скрипели сосны, а сумерки вокруг стали совсем густые.
        Девушка бежала так быстро, как могла, и оказалась на льду озера. Снег здесь был неглубокий, хотя кое-где, в редких местах, он достигал середины голенища сапожка, но в остальных местах не доставал и до щиколотки… Иногда ноги проскальзывали на голом льду. Даша спешила, боясь обернуться или упасть. Очень скоро она оказалась на противоположном берегу, поднялась по небольшому склону и зашагала мимо сосен, огибая голые кусты, шла, не зная куда, просто пытаясь найти все-таки эту дорогу, о которой упоминал Копатько.
        Стемнело мгновенно, ветер все усиливался. В какой-то момент Даша испугалась, подумала, что заблудилась, что крутится вокруг одного и того же места. Она остановилась, оглядываясь по сторонам в поисках своих следов, и не находила их. Было обидно и горько от того, что произошло, от того, что она оказалась такой дурой, о чем-то мечтала, корпела над отчетом, а все оказалось таким простым, обыденным и мерзким…
        Сугробы становились глубже, ноги начали проваливаться почти по колено, и в сапоги уже попал снег.
        Отчаянье приблизилось и почти сжало ее в своих объятиях. Было холодно и страшно. Даша вновь остановилась отдышаться, и в этот самый момент услышала шум дороги, где-то недалеко ездили машины. Она двинулась на этот звук и через четверть часа оказалась на обочине шоссе.
        Дрожа от холода, Даша направилась в сторону станции, уговаривая себя, что просто не имеет права замерзнуть в новогоднюю ночь среди сосен, после того как спаслась от мерзавца-директора. Она попыталась голосовать, один автомобиль пролетел мимо, но следующий - внедорожник - остановился рядом с ней. Опустилось стекло, и приятный мужской голос произнес:
        - Вас подвезти, девушка? Я еду в город.
        Даша кивнула, ее трясло так, что стучали зубы, то ли от холода, то ли от страха. Она молча залезла в теплый салон, машина тронулась с места. Сидящий за рулем молодой мужчина с улыбкой спросил:
        - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, милая?
        Но Даша ничего не смогла ответить. И тут почувствовала, как по ногам ударил поток горячего воздуха.
        - Так нормально?  - поинтересовался водитель.
        Она кивнула в ответ и, только немного отогревшись, смогла выдавить:
        - Спасибо.
        Какое-то время ехали молча. Даша медленно приходила в себя. Мужчина поглядывал на нее искоса, а потом вздохнул:
        - В лесу заблудились?
        Даша вновь кивнула, мужчина, улыбаясь, продолжил:
        - Злая мачеха в новогоднюю ночь послала вас за подснежниками?
        - Типа того,  - печально отозвалась Даша.
        - А если серьезно, как вы оказались в лесу так поздно и в одиночестве? Что-то случилось?
        - Просто хотела к дороге побыстрее выйти.  - Даше не хотелось рассказывать незнакомому человеку, в какую историю она вляпалась.  - Мне говорили, что через озеро до станции путь короче…
        - Из коттеджного поселка идете?
        Даша опять кивнула.
        Въехали в сверкающий праздничными огнями город. Электронные часы на приборной панели автомобиля показывали 19.01. Это казалось какой-то ошибкой: ведь наверняка должно быть намного больше. Даша посмотрела на свои часики - так и есть: на циферблате только семь вечера. Даша попыталась улыбнуться своему спасителю, он смотрел на нее с сочувствием, с расспросами больше не лез.
        - Хотел вас у метро высадить,  - сказал мужчина, немного погодя,  - но куда вы такая. Называйте адрес, довезу до дома.
        Когда остановились у подъезда, Даша поинтересовалась, сколько она должна, опасаясь, что наличности в кошельке не хватит, но водитель внедорожника лишь покачал головой:
        - Люди должны помогать друг другу, особенно если попадают в беду.  - Он протянул визитку:  - Будут проблемы, звоните мне, не стесняйтесь.
        На визитке золотыми буквами было напечатано: «Леонид Сергеевич Кульков, член городской коллегии адвокатов».
        Глава 5
        Едва Даша зашла домой, ей позвонила Лиля.
        - Ты вернулась?
        - Давно,  - зачем-то соврала Даша.
        - Как прошла встреча? Все в порядке?
        - Замечательно! Еле вырвалась. Однако Копатько успел предупредить меня об увольнении.
        - В каком смысле?  - удивилась Лиля.
        - В смысле того, что я больше в «Профсервисе» не работаю. Еще он хочет уволить и тебя. Вернее, сначала он решил избавиться от тебя, а потом и от меня за компанию. Подробностями нашей встречи делиться не хочу.
        - Я скоро приду,  - прошептала в трубку Лиля.
        Пришла она через час, нагруженная кастрюльками и контейнерами с провизией. А еще принесла в подарок хозяйке серого пушистого котенка. До ее прихода Даша успела полежать в горячей ванне, окончательно согреться, успокоиться и привести себя в порядок.
        Теперь вдвоем девушки выгружали принесенные салаты и закуски, а котенок изучал квартиру и попискивал. Лиля молчала и кусала губы, чтобы не расплакаться. А потом призналась:
        - Даша, прости меня, я-то сразу поняла, зачем он тебя вызывает. Но мне показалось, что и ты поняла и не против.
        - Неужели ты решила, что я такая подлая?  - возмутилась Даша, а потом удивилась:  - И даже думая так, ты все равно хотела дружить со мной?
        - Ты же хорошая, я думала, ты тоже во Владика влюбилась. А у меня же никого нет,  - прошептала Лиля, обняла подругу и расплакалась.
        Даша чувствовала, как сотрясается ее тело, и не знала, как успокоить наивную и доверчивую девушку. Они бы еще долго так стояли, но вдруг раздался стук по трубе. Лиля отстранилась и подмигнула. Даша решила ответить и тоже постучала по стояку, не зная, что сосед хочет от нее и зачем она отвечает ему. Но вскоре в дверь позвонили. Оказалось, Дмитрий хотел предупредить, что у него уже все готово, а утром он успел даже съездить в питомник и выбрал там хорошую елочку - не срубленную, а заблаговременно выкопанную вместе с корнями и большим пластом земли.
        - К сожалению, игрушек у меня не так много,  - признался он.
        Даша забралась на антресоли и вытащила оттуда картонную коробку, в которой когда-то были те самые сапожки, испытавшие сегодня все ужасы лесных сугробов. Теперь в коробке хранились шарики, снеговики, зайчики, ежики и лисички из стекла, пластмассы и совсем древние игрушки из папье-маше. Елку Даша давно не ставила, но игрушки выбрасывать рука не поднималась. Вот и пригодились. Втроем они поднялись наверх, прихватив с собой принесенную Лилей снедь, и стали наряжать елочку. Потом накрыли на стол, и, как выяснилось, хозяин квартиры тоже много чего наготовил.
        Все было готово, можно было садиться праздновать, хотя до наступления Нового года оставалось больше двух часов, и Даша решила спуститься к себе, чтобы надеть что-нибудь праздничное. Лиля пошла следом. Она, казалось, совсем успокоилась и даже повеселела, но, когда увидела разорванную клетчатую рубашку, удивилась:
        - Что произошло? Как ты умудрилась так ее порвать?
        - Владислав постарался. Я же говорила, что еле-еле вырвалась. Двинула ему по башке подсвечником и убежала.
        - Молодец! Правильно сделала,  - почти спокойным голосом произнесла гостья и больше не поднимала эту тему.
        Лиля помогла подруге и с макияжем, и с прической.
        Даша подправила ее макияж и причесала. А когда Даша надела черное коктейльное платье, девушка восхитилась:
        - Какая же ты красавица!
        - Ты тоже! Посмотри, как мы обе хороши!
        Она подвела подругу к зеркалу и заставила посмотреть.
        - Я такая счастливая, что ты появилась,  - тихо и проникновенно произнесла Лиля,  - что бы я без тебя делала!
        К Хворостинину они поднялись вместе с котенком, чтобы зверек не скучал в одиночестве. Сосед, увидев их на пороге, даже растерялся.
        - В жизни не видел такой красоты,  - признался он.
        И непонятно было, кто из девушек поразил его больше. Сели за стол, и хозяин предупредил, чтобы на него не обижались, если он что-то сделает не так. Объяснил это тем, что много времени проводит на работе, где в основном мужской коллектив, а потому отвык от женского общества.
        - А где вы работаете?  - поинтересовалась Лиля.
        - На государевой службе,  - ответил Дмитрий,  - на месте сидеть не приходится. Все больше в командировках.
        - А в каких местах бываете?  - продолжала любопытствовать девушка.
        Хворостинин пожал плечами, но за него ответила Даша, которая уже все поняла:
        - Там, где погорячее.
        - Так и есть,  - согласился молодой человек.
        Про себя он сообщил, что ему тридцать три года. Жизнью и работой своей он доволен. А если и случаются какие-то бытовые неудобства, то он к ним привык и старается не замечать. А потом поинтересовался, чем занимаются девушки.
        - Боюсь, что нас сегодня уволили обеих,  - призналась Даша,  - начальник вызвал меня сегодня к себе на дачу и объявил.
        - Он напал на Дашу,  - выпалила Лиля,  - она еле вырвалась.
        - Не сказать, что так уж еле-еле. Просто двинула ему по башке подсвечником и убежала.
        - Вот гад!  - возмутился Хворостинин.  - Но, слава богу, все обошлось! Вы все сделали правильно, Даша. Теперь, когда он захочет на кого-нибудь напасть, тридцать раз подумает.
        Видно было, что этот эпизод его взволновал. А потому он поспешил открыть шампанское.
        Когда по телевизору началось исполнение гимна, хозяин поднялся, а следом встали и девушки. И запели все вместе, не сговариваясь. Пел Дмитрий приятным голосом и ни разу не сфальшивил, а вот Лиля все время забывала слова. Но никто ее не упрекнул. Даша выпила свой бокал полностью, а потом обняла и поцеловала подругу. Хворостинин вздохнул и отвернулся. Лиля поняла все правильно. Она обняла гостеприимного хозяина и чмокнула в щеку. Даша поняла, что тоже должна это сделать, но почему-то вдруг растерялась, а когда Дмитрий с улыбкой подставил щеку ей, поцеловала его и покраснела. Боясь, что это все заметят, Даша быстро проговорила:
        - Как я тебе завидую, Лиля, в этом году у тебя появится в жизни особый смысл.
        Подруга сразу стала серьезной, а Хворостинин необъяснимым образом догадался, о чем идет речь.
        - У тебя будет ребенок!  - восхитился он.  - Какая же ты молодец! Хорошо бы, чтобы это был мальчик. Я буду крестным отцом, научу его разным полезным вещам.
        Он наполнил шампанским теперь только два бокала, сказав Лиле, что теперь она особенно должна заботиться о своем здоровье, и не только о своем.
        - А мы уж с Дашей всегда за тебя поднимем тост.  - И тут же провозгласил:  - Да здравствует Россия! Да сгинут ее враги!
        Вдруг за окном раздалась канонада - это загрохотали взлетающие в небо петарды и салюты.
        Даша смотрела вдаль и видела гряду холмов, над холмами висело солнце и слоились дымы костров. И на возвышенности, и по равнине перед ней пестрели треугольники шатров, колыхались флаги, суетились люди. Наблюдать за миром было весьма интересно. Посвистывал ветер, поглаживая ковыль, а внизу, у крепостной стены, качались ветви кустов и стрелы иван-чая. Даша оглядывалась вокруг, не понимая, где она находится, но еще больше ее удивляло то, что она парит над миром, вернее, кто-то держит ее на руках над землей и укачивает. Это крупный бородатый мужчина, он тоже вглядывался в даль, не обращая внимания на женский голос, который повторяет одно и то же:
        - Отец-воевода, ворогов как много. Ой, как много! А возьмут они Смоленск? Куды ж мы с детьми нашими… Отец-воевода, Михайло Борисович, ну хоть отправь кого в Смоленск. Ну, хоть Дуняшу. Холопкой ее обрядим, кто ж позарится на дите бедное?..
        Даша слушала эти слова и улыбалась. Улыбалась непонятно чему, прекрасно понимая, кто держит ее на руках,  - это воевода Шеин. А она маленькая девочка, его дочка. Он обернулся и подмигнул ей весело, Даше захотелось смеяться.
        - Отправим к Хворостининым в Москву - им-то можно дите доверить.
        Даша не понимала, как она здесь оказалась и почему она такая маленькая. Ей захотелось крикнуть бородатому мужчине, что все будет хорошо. Два года продлится осада, которая не даст возможности полякам пойти на Москву… Армия Сигизмунда выдохнется и вернется в Польшу. Правда, вернется она с единственно уцелевшим защитником Смоленска - плененным воеводой, за ним поедут его жена и дочь… Михаил Борисович перенесет в плену пытки и унижения, а утешать его будет восхищенный мужеством воеводы, такой же пленный, патриарх Филарет, отец будущего царя Михаила Романова…
        Загремели орудия… Или это разом взорвались новогодние петарды за петербургским окном… Все вокруг гремело, и сквозь этот грохот с трудом пробился странный звук - знакомый и непонятный…
        Даша открыла глаза, поняла, что лежит в своей постели. Рядом с ней на подушке спит котенок. А по комнате мечется испуганная и нескончаемая трель дверного звонка.
        Глава 6
        Она поднялась, подошла к двери и посмотрела в глазок. Там стояли несколько человек. Стояли, закрывая собой настенный фонарь, а потому она видела лишь темные силуэты.
        - Кто там? Что-то случилось?  - поинтересовалась Даша.
        - Гражданка Шеина?  - прозвучал за дверью мужской голос.  - Это ваш участковый.
        - Минуточку,  - отозвалась Даша.
        Пришлось идти одеваться. Под рукой оказалось только вчерашнее черное платье. Хотелось подойти к зеркалу и хотя бы причесаться, но снова стал надрываться звонок. Даша открыла дверь, и в квартиру вошли двое полицейских в форме, за ними еще двое мужчин в гражданской одежде. Перед порогом нерешительно топтались сосед и соседка - пожилая пара, проживающая на этой же площадке.
        - Понятые, заходите,  - сказал соседям один из мужчин в гражданском, на нем было кожаное пальто.
        В маленьком коридорчике не хватало места, незваные гости прошли в комнату, но и здесь было тесно, а потому часть вошедших проследовали на кухню. Дашина квартира тут же наполнилась посторонними запахами и шумом. Соседи остались стоять в прихожей.
        - Входную дверь закройте!  - приказал полицейский.
        Сосед тут же исполнил приказание. Мир сжался до двадцати восьми квадратных метров, и Даше стало невыносимо тесно от присутствия посторонних. Один из полицейских поднес к ее лицу раскрытое удостоверение.
        - Капитан Салганов, я ваш участковый,  - представился он.  - Вот мои документы, чтобы вы не сомневались.
        - Я верю,  - не стала спорить девушка, все еще не понимая, зачем все эти люди явились к ней домой.
        Ее окружили, кое-кто крутил головой, осматривая обстановку, а другие беззастенчиво разглядывали хозяйку.
        - Как праздник отметили, Дарья Александровна?  - поинтересовался мужчина в кожаном пальто.
        - Спасибо, хорошо,  - растерялась Даша и спросила:  - А вы тоже участковый?
        - Я - из Следственного комитета,  - ответил мужчина,  - и хочу задать вам пару вопросов.
        - Один вы уже задали,  - нервно усмехнулась Даша.
        - Хватит, Дарья Александровна! Мы не настроены шутить!  - повысил голос второй мужчина в гражданском, по-видимому тоже следователь.
        Лицо его было красным, и, судя по капелькам пота на лбу, чувствовал он себя не очень хорошо.
        - Где вы находились вчера днем приблизительно с четырнадцати сорока пяти до девятнадцати часов?
        - Я была за городом, в коттеджном поселке «Лесное озеро». Вернулась домой в семь вечера, может, чуть позже,  - испуганно ответила Даша.
        - С какой целью вы посещали поселок «Лесное озеро», у вас была там с кем-то встреча?  - грозно вопрошал краснолицый мужчина.
        - Вы можете мне объяснить, чем вызвана необходимость приходить в праздничный день ко мне и задавать вопросы?
        - Ты че, не поняла?  - закричал один из полицейских.  - Отвечай, когда спрашивают! А то щас такой тебе праздник устроим!..
        - Спокойно, старший лейтенант,  - одернул его следователь.  - И вообще, подождите пока на кухне.
        Нервный сотрудник полиции прошел на кухню и на всякий случай открыл дверь холодильника.
        - К сожалению, там ничего интересного,  - сказала ему Даша.
        Она вчера не успела купить никаких продуктов, а салатики, что принесла Лиля, остались у Хворостинина.
        Дверь холодильника громко захлопнулась.
        - Так зачем вы ездили в «Лесное озеро»?  - повторил вопрос следователь.
        - Владислав Петрович Копатько, генеральный директор «Профсервиса», где я работаю, просил привезти подготовленный мною отчет. Сказал, что это срочно, отказаться я не могла. Поехала туда на электричке… У меня сохранился билет.
        Даша подошла к вешалке, соседи-понятые почему-то в ужасе отшатнулись.
        Билет оказался в кармане дубленки. Доставая его, Даша вынула и визитку, которую ей дал мужчина, подвозивший ее вчера домой. Билет она протянула следователю. Визитку продолжала держать в кулаке.
        - А что случилось? Кто-нибудь может объяснить мне?
        Ей не ответили. На кухне из крана полилась вода, и слышно было, как нервный полицейский с шумом пил. Следователь поморщился в сторону кухни и, отвернувшись, сказал:
        - В журнале посещений у охраны на въезде в поселок стоит номер машины, на которой вы прибыли, и время - четырнадцать сорок шесть. Через три минуты машина, в которой находились двое мужчин, уехала, а вы оставались на территории и потом так и не выходили оттуда. Назовите время, когда вы покинули дом господина Копатько.
        - Я ушла пешком по льду озера и через лес. Было еще светло, иначе в темноте я бы не нашла дорогу. А что случилось?
        Даша уже поняла, что с генеральным директором произошло что-то ужасное. Но почему все эти люди оказались здесь и задают столько вопросов? Почему пришли к ней? Охранники на въезде в поселок не проверяли у нее документов, она не называла ни имени, ни адреса. Зачем полицейские ввалились в ее квартиру, несмотря на раннее утро, первого января?..
        - Сколько сейчас времени?  - спросила Даша.
        - Половина одиннадцатого,  - сдавленным голосом подсказала соседка, когда полицейские ответить не соизволили.
        Значит, утро не такое раннее, но все равно добрым его назвать трудно.
        - Вы не против, если мы осмотрим вашу квартиру?  - спросил второй мужчина в гражданском.
        Даша кивнула, а потом вспомнила, что нужно в таком случае спросить:
        - У вас есть ордер?
        Участковый посмотрел на следователей, а те сделали вид, будто вопрос к ним не относится.
        - Значит, ордера у вас нет,  - заключила девушка.  - Тогда зачем понятые? Почему вы вламываетесь ко мне без объяснения причин этого внезапного визита? Привлекаете людей, которые хотят спокойно отдыхать и радоваться празднику? Задаете странные вопросы?
        - Вчера вечером для совместной встречи Нового года к господину Копатько по его приглашению прибыли гости. Господин Копатько не открыл им дверь калитки, и тогда его друзья, которые бывали там и раньше, вошли на территорию со стороны озера. На первом этаже дома они обнаружили труп хозяина, вызвали полицию. А вы, вероятно, последняя, кто видел господина Копатько живым. Вот почему мы здесь,  - хмуро объяснил следователь.  - Вы подозреваетесь в убийстве, Дарья Александровна.
        - Как?  - удивилась Даша.  - Когда я уходила, Владислав Петрович был жив и здоров. Не вполне трезв, может быть, но чувствовал себя более здоровым, чем некоторые из присутствующих здесь…
        - Вот ведь гадина какая!  - возмутился голос на кухне.  - Что мы с ней тут толкуем? Паковать ее надо!
        - Так вы не хотите помогать следствию?  - вкрадчиво обратился к Даше мужчина в кожанке.
        - Я все рассказала. Владислав Петрович срочно хотел получить отчет, я приехала от станции на попутной машине, оставила ему бумаги и пошла до трассы пешком через озеро. Когда я уходила, он был жив…
        - Во сколько вы ушли? Вы сказали, что светло было, но это не ответ. Назовите точное время.
        - Сейчас начинает смеркаться около пяти вечера, значит, ушла я…
        Даша задумалась, понимая, что от этого ответа многое зависит. Она, разумеется, не виновата, но доказывать свою непричастность к преступлению все-таки придется. А потому ей было немного не по себе, очень тревожно и даже страшно.
        - В период от шестнадцати часов дня до семнадцати,  - наконец ответила она.  - Это все, что я могу сообщить по существу задаваемых мне вопросов, а если появятся дополнительные, могу ответить и на них. Только вызывайте повесткой…
        Даша произнесла все это и удивилась спокойствию своего голоса. На мгновение показалось, что сейчас незваные гости извинятся и уйдут. Исчезнут, позабыв о ней раз и навсегда.
        - Хорошо,  - так же спокойно ответил старший следователь и повернулся к соседям:  - Понятые могут быть свободны. Мы благодарим вас за помощь, за проявленную гражданскую позицию и приносим свои извинения.
        Пожилой сосед быстро отодвинул задвижку замка и подхватил жену под локоть.
        - Пойдем отсюда, Зоя.
        Когда дверь за ними закрылась, следователь посмотрел на Дашу и сказал:
        - Собирайтесь, Шеина, поедете с нами.
        - Куда?  - не поняла девушка.
        - В РУВД. Там ответите на все вопросы, раз отказываетесь разговаривать дома. Зачем ждать, когда вы получите повестку, вдруг вы ее и дожидаться не станете? Разыскивай вас потом… Мы сразу с вами побеседуем и примем решение, какие меры нужно применить по отношению к вам.
        - Вы зачитаете мне мои права?
        - Хватит, Дарья Александровна! Вы же не хотите, чтобы мы выводили вас силой!  - нетерпеливо воскликнул он.  - Собирайтесь. И захватите с собой документы, удостоверяющие вашу личность.
        Даша подошла к вешалке, заглянула в сумочку, висящую на ремешке, перекинутом через крючок для верхней одежды,  - паспорт лежал там. Разжала кулак, в котором продолжала держать визитку вчерашнего адвоката, и положила ее в сумочку.
        - Как на улице?  - спросила она, ни к кому не обращаясь.
        - Минус один,  - удивленно ответил участковый,  - ветра нет.
        Даша усмехнулась, сама не понимая, зачем тянет время и что пытается придумать. Она надела сапожки, накинула на плечи палантин, потянулась к дубленке, и вдруг ее озарило. Она вернула дубленку на вешалку.
        Достала из сумочки визитку и мобильник. Набрала номер.
        - Кому вы звоните?  - спросил один из следователей, внимательно за ней наблюдавший.
        - Своему адвокату. Насколько я понимаю, отвечать на вопросы в присутствии адвоката - мое право.
        - Слушаю вас,  - произнес голос в трубке.
        - Леонид Сергеевич? Здравствуйте! Прошу прощения за беспокойство. Это Дарья Александровна Шеина, вы мне вчера дали визитку,  - тут Даша сообразила, что вчера не представилась своему спасителю, и добавила:  - Девушка, которую злая мачеха отправила за ландышами. Помните такую?
        - Разумеется,  - отозвался адвокат веселым голосом и спросил:  - Что-то случилось? Вам вновь нужна моя помощь?
        - Ко мне в дом проникла многочисленная группа полицейских и увозят в РУВД для допроса. Мне неудобно вас беспокоить, но больше не у кого спросить совета…
        - Я понял,  - решительно прервал ее адвокат.  - Уже выезжаю. Без меня не отвечайте ни на какие вопросы, ничего не подписывайте. Я быстро. Вам зачитали ваши права?
        - Мои права мне обещали объяснить в РУВД.
        - Передайте трубку старшему по званию.
        Даша протянула телефон следователям и спросила, кто из них старший.
        Следователь в кожаном пальто взял трубку и внушительно произнес:
        - Старший следователь районного отделения Следственного комитета России майор юстиции Карнаухов… Ну… Ну… И чего?..  - раздраженно хмурился он и недовольно буркнул, прежде чем отключиться:  - Хорошо, подъезжайте.
        Пока он разговаривал, Даша надела дубленку и замшевую кепочку, подошла к зеркалу, поправила волосы и отметила, что выглядит вполне прилично.
        Следователь Карнаухов вернул ей телефон и угрюмо спросил:
        - Вы завтракали сегодня?
        - Спасибо, я не хочу.
        - Ну, тогда не говорите потом, что мы вас голодом морим.
        Все вышли на площадку, Даша заперла квартиру и направилась к лифту. Оба полицейских в форме решили спуститься пешком, но в последний момент тот, нервный, который пил воду на кухне, решил остаться.
        - Нас четверо,  - объяснил он следователю,  - должны поместиться.
        Они ждали лифт, но кнопка вызова светила красным, значит, он был занят. Даша смотрела на огонек и понимала, что жизнь ее меняется. То есть жизнь, наверное, остается прежней, но в нее вклинилось нечто ужасное и непредсказуемое. Лифт ехать не спешил. А по лестнице кто-то спускался. Даша подняла голову и увидела Дмитрия, он нес букет орхидей. Девушка невольно улыбнулась. Словно не замечая полицейских, сосед подошел к Даше и протянул ей цветы:
        - Доброе утро! Это тебе. Ты куда-то уходишь? Мы ведь в кино собирались?
        Она удивилась, потому что о посещении кинотеатра и речи вчера не было. Даша пыталась придумать, что бы ответить Диме, чтобы он понял, что она не преступница, потянулась за букетом, но полицейский загородил ее от Хворостинина.
        - Проходи мимо!  - грубо сказал он.
        - Я сам принимаю решение, куда и зачем мне идти,  - сердито ответил парень.
        - Гражданка Шеина задержана! Не видишь, что ли?
        Полицейский надвигался на Дмитрия, но он не собирался отступать.
        - На каком основании?
        Но рассерженный служитель порядка попытался молча оттолкнуть парня, только Хворостинин, оставаясь на месте, немного убрал корпус, и полицейский, не удержав равновесия, упал.
        - Ну ты доигрался, гад!  - закричал он, вскакивая, и замахнулся.
        - Лейтенант!  - попытался остановить его следователь Карнаухов, но без особой настойчивости.
        - Да он меня провоцирует! Мы тебе сейчас нападение на власти впаяем!
        - Представьтесь для начала,  - спокойно попросил Дмитрий, вновь уходя от удара.
        - Чего? Представиться? Старший оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Мошканов. Урод! Ты доволен? Ну, тады на…
        И он замахнулся для нового удара. Даша вскрикнула, а полицейский опять промахнулся и упал.
        Красная кнопка погасла. Можно было вызывать лифт, но все об этом забыли. Второй следователь бросился на Мошканова и попытался остановить его, но старший лейтенант был крупнее и в ярости. Он вырвался и быстрым движением выдернул из кобуры пистолет, направил его на Хворостинина.
        - Отставить, Мошканов!  - крикнул майор Карнаухов.
        Но полицейский его не слушал.
        - Лицом к стене!  - орал он.  - Руки за спину! Быстро!
        - Давай меняться,  - с усмешкой предложил Хворостинин.  - Я тебе цветы, а ты мне пистолет.
        Он протянул букет ошарашенному оперативнику, поднес его к самому лицу.
        - Ты че?  - вдруг закричал он и отскочил.  - А-а!
        Пистолета в его руке уже не было. И похоже, что старший лейтенант сам не понял, как это произошло.
        - Оружие верну только вашему непосредственному начальнику,  - продолжая оставаться невозмутимо спокойным, заявил Дмитрий,  - а сейчас я звоню дежурному по городу и сообщаю, что на меня на лестничной площадке напал вооруженный пистолетом «макаров» пьяный мужчина в полицейской форме. Этот человек назвался старшим лейтенантом Мошкановым-Уродом.
        - Отдайте оружие,  - попросил Карнаухов, распахнув перед Хворостининым свои корочки.  - Этот человек наш оперативный сотрудник, и он при исполнении, а вы противодействовали…
        - Я уже сказал, кому верну оружие, товарищ майор,  - мельком глянул на удостоверение следователя Дмитрий,  - и только после освидетельствования этого вашего опера на наличие алкоголя в крови.
        Опять загорелась красная кнопка. А второй следователь медленно попятился к лестнице.
        - Ты куда, Петров?  - крикнул ему вслед Карнаухов.
        - Разбирайтесь сами, меня здесь не было,  - отмахнулся тот,  - у меня законный выходной.
        - Слышь, друг,  - обратился к Дмитрию ставший багровым Мошканов,  - давай как-то по-человечески решим. Признаю, что перегнул палку, но работа, сам понимаешь, нервная. Прямо из-за стола выдернули… Вот эти,  - опер кивнул на следователя,  - звонят, требуют, приказывают, будто я им что должен…
        - Простите его, Дима,  - попросила Даша, ей стало жалко незадачливого полицейского.  - Я сама согласилась поехать и дать показания по событиям вчерашнего дня… Где была и что делала. И адвокат мой сейчас подъедет.
        - Тогда и мне надо ехать, ведь Даша практически весь день была со мной… Если нужно алиби, то я могу подтвердить…
        - В каком смысле была с вами?  - растерялся следователь.  - То есть вы хотите сказать…
        - Конечно, хочу,  - кивнул Дмитрий,  - только показания я дам в присутствии адвоката.
        - Простите, а как насчет пистолета?  - напомнил о себе оперативник.
        - Угомонись,  - посоветовал ему Хворостинин,  - получишь от своего начальника, который в присутствии сотрудника управления собственной безопасности проверит по журналу в оружейной комнате и выяснит, кто тебе, пьяному, выдал оружие.
        В сумочке Даши зазвенел мобильный.
        - Адвокат, наверное,  - решила она.
        Но звонила Лиля.
        - Приветик! А я маме рассказала, что мы подружились, и она хочет пригласить тебя сегодня к нам на обед.
        - Спасибо, но, извините меня, я, наверное, не смогу. Меня задержала полиция… Пришли с утра домой…
        - Что случилось? Почему?  - всполошилась Лиля.
        Даша со вздохом объяснила:
        - Дело в том, что вчера вечером убили Владислава Петровича…
        Сказала это и поняла, что зря: ведь Лиля влюблена в Копатько и ждет от него ребенка…
        - Лилечка…  - тихо позвала она и услышала тишину в трубке, а потом донесся сдавленный слезами шепот:
        - Этого не может быть… зачем ты…
        И пошли гудки.
        Даша стиснула зубы, придется еще и Лиле доказывать, что она никого не убивала.
        - Поехали,  - сказала она Карнаухову.  - Моей подруге плохо от ваших новостей. Я должна поскорее вернуться и поддержать ее.
        Даша решительно нажала на кнопку вызова лифта.
        - А-а?  - хотел что-то произнести Мошканов, который мялся рядом с Хворостининым.
        - Ты поедешь в моей машине,  - сказал ему Дмитрий.
        После чего протянул Даше букет орхидей, шагнул на ступеньки лестницы и посмотрел на теряющего краску опера.
        - Спускайся следом, старлей.
        Дашу усадили на заднее сиденье «Волги» с бортовой надписью: «Следственный комитет». Карнаухов расположился на переднем пассажирском. Следователя Петрова нигде не было, но дожидаться его не стали. Участковый тоже пропал куда-то.
        - Давай в РУВД,  - приказал водителю майор.
        Машина выехала со двора. Следом шла серая «Нива» Хворостинина, в которой рядом с водителем томился теряющий силы старший уполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Мошканов.
        Глава 7
        Адвокат Кульков подъехал к зданию РУВД почти одновременно с ними. Даша подходила ко входу, когда Леонид Сергеевич догнал ее, взял под руку и объяснил Карнаухову, что это он разговаривал с ним по телефону. Следователь возражать не стал.
        В фойе здания, возле стеклянной перегородки дежурной комнаты, стояли несколько полицейских. Один из них остановил Карнаухова.
        - Нормально добрались? А то уже по всем новостям трубят. И возле городского управления толпа этих папарацци с мамараццами. Еле на ногах стоят после праздника, а все туда же…
        - Мы все по-тихому,  - ответил вполголоса майор.
        - И про Мошканова уже звон пошел. Где он, кстати?
        - Доставлен,  - отмахнулся Карнаухов и поспешил догнать Дашу, которая, беседуя с адвокатом, ушла вперед.
        Как оказалось, Хворостинин по дороге из машины позвонил дежурному по городу, а потом и начальнику РУВД, которого дежурный уже успел предупредить. Еще Дмитрий, как и собирался, связался с отделом собственной безопасности. Теперь и начальник РУВД, и представитель собственной полицейской безопасности дожидались старшего лейтенанта Мошканова.
        А Мошканов пытался договориться с Хворостининым. Упирался, не желая заходить в здание, и умолял Дмитрия:
        - Я все признаю. Был неправ. Прошу простить меня. Можете наказать. Что хотите, все сделаю… Только пушку верните… Ну, пожалуйста. У меня жена не очень здорова, дочка в школу ходит и на художественную гимнастику записана…
        - Да заходи ты внутрь,  - нетерпеливо подталкивал его Дмитрий,  - не расстреляют тебя, я думаю. Объявят выговор, отберут одну звездочку… Хороший будет урок на будущее. А потом поймаешь какого-нибудь маньяка, и вернут сразу две…
        Дверь открылась, им навстречу вышли двое полицейских, и один, увидев опера, спросил:
        - Ты че там натворил, Гриша?
        Но тот не ответил и, насупившись, стремительно проскочил мимо товарищей в вестибюль.
        Тем временем адвокат потребовал, чтобы до того, как Даше начнут задавать вопросы, она имела возможность пообщаться с ним наедине. Недовольный Карнаухов оставил их в кабинете. И когда Даша вкратце рассказала своему защитнику про вчерашний визит к Копатько и про то, что после ее ухода директор был найден мертвым, а она - единственный подозреваемый, Леонид Сергеевич предупредил, что в первую очередь надо найти человека, который привез ее домой.
        - Но это же вы…  - недоуменно ответила Даша.
        Он покачал головой и терпеливо объяснил:
        - Если вы дадите показания, что вас случайно подобрал на трассе адвокат Кульков, которого вы не знали прежде, то это, к сожалению, будет выглядеть неправдоподобно. Решат, что у нас явный сговор. Не может быть, чтобы единственным свидетелем защиты был сам адвокат. И меня просто не допустят до дела. Я вам верю и очень хочу помочь, и мы должны что-то придумать. Нужен человек, который проезжал по той же трассе и чтобы он сам подтвердил, что подвез вас.
        - Но как?  - удивилась девушка.  - И где я найду такого человека? Ему же придется солгать…
        - Хорошо, это я беру на себя. Попробую уговорить кого-нибудь. А теперь расскажите подробно, что произошло между вами и этим… как его?
        - Копатько Владислав Петрович,  - вздохнула Даша и начала рассказывать:  - Он генеральный директор фирмы, где я работаю, вызвал меня к себе под предлогом, что срочно требуется подготовленный мною отчет. Сказал, что если посмотрит все документы до Нового года, то я получу повышение. Я приехала, а он на отчет почти и не взглянул, пригласил меня за стол, предлагал выпить, я отказывалась… А он был уже пьян и еще добавил, начал приставать… Требовал, чтобы я осталась у него до утра…
        - Но потом он отпустил вас?
        - Не отпустил: я сама вырвалась. Он даже порвал на мне рубашку.
        - Порвал рубашку?  - переспросил Кульков.  - И все?.. И вы сразу убежали?
        - Нет, с трудом… Если честно, я ударила его подсвечником…
        - Он упал и больше не поднимался?
        - Нет, что вы! Он тут же вскочил. Начал угрожать, сказал, что увольняет меня…
        - И тогда вы ударили его еще?..
        - Нет! Зачем, я просто хотела поскорее оттуда убраться. И конечно, не била его больше. И вообще, я же не сильно ударила, даже крови не было.
        - А куда вы его ударили? По голове? По лицу?
        - Не помню, может быть, по голове или в лоб…
        - В верхнюю часть лобной области?  - уточнил Леонид Сергеевич.
        - Не знаю, я не уверена. Но крови и ссадин точно не было… Когда я уходила, Копатько был жив!
        - Прекрасно,  - продолжил адвокат.  - Я должен быть уверен, что его убили не вы.
        - Не я! Честное слово! Я бы никогда никому не причинила зла! Неужели вы мне не верите?  - У Даши в глазах блеснули слезы от отчаянья.
        - Верю,  - после паузы ответил мужчина.  - И возьмусь за вашу защиту. Теперь вернемся ко времени, когда вы покинули дом…
        - Около половины пятого… Я уже говорила полиции.
        - Насколько я помню, на трассе мы встретились в половине седьмого. Где вы были эти два часа?
        - Заблудилась в лесу,  - ответила Даша.  - Быстро стемнело, а дорогу я не знала, шла наугад…
        - Два часа бродили по лесу…  - покачал головой адвокат.  - Боюсь, что следствие не примет этот довод. Но это не главное. Все может получиться, если мы найдем свидетеля, который покажет, что подобрал вас на дороге не позднее семнадцати часов вечера… Во сколько точно произошло убийство?
        - Не знаю… Мне не сказали…
        - А этот доклад или отчет, который нужен был Копатько, вы забрали с собой?
        - Нет, оставила там, в доме. В столовой, где мы сидели с Владиславом Петровичем. Он положил папку с документами на стул.
        - А папка была подписана?
        - Да, я всегда ставлю свою фамилию на отчетах, которые делаю.
        - Теперь понятно, как на вас вышла полиция. Вероятно, сопоставили показания охранников коттеджного поселка и документы рядом с трупом. Кстати, при вас Копатько ни с кем больше не договаривался о встрече?
        Даша задумалась и вспомнила:
        - Да, ему звонили. И кажется, он приглашал кого-то в гости. Друзья к нему собирались приехать встречать Новый год. Так ведь и приехали: следователь сказал, что они обнаружили тело.
        - Хорошо, надо будет проверить алиби этих людей. Разговаривая по телефону, он никаких имен не называл?
        - Кажется, нет.
        - Хотя, кто ему звонил, легко проверить… А сколько лет было вашему генеральному директору? И Копатько - знакомая фамилия, он не родственник советника вице-губернатора?
        - Да, это его сын. Ему двадцать шесть,  - ответила Даша и грустно добавила:  - Было.
        Адвокат задумчиво смотрел в книжечку, куда заносил какие-то пометки по ходу разговора.
        - Странно, что обеспеченный молодой человек уединяется в новогодний вечер в пустом загородном доме. Я думал, такие, как он - золотая молодежь,  - предпочитают клубы и рестораны для празднования. Или Копатько Владислав Петрович был по природе своей замкнутым и угрюмым?
        - Нет. Наоборот даже. Лиля, моя подруга и секретарша «Профсервиса», говорила, что он любит клубы. Вы думаете, это важно и как-то может быть связано с убийством?
        - Мы должны учесть все и как следует продумать линию защиты.
        - Защиты?  - испуганно спросила Даша.  - Но ведь я сюда пришла в качестве свидетеля, а не обвиняемой…
        - Думаю, что все-таки вам обвинение предъявят, не зря же они вас сюда доставили. Убийство сына важного чиновника, да еще в праздник. Я когда спешил сюда, включил радио в машине, по всем новостям говорят об убийстве генерального директора самой успешной управляющей компании города - скромного молодого человека и большого профессионала. Даже в московских новостях сообщили. Я думаю, полиции поскорее нужен кто-то, кого можно в этом убийстве обвинить. А вы, Даша, пока подходите лучше всех.
        - Это ужасно! И что теперь делать?
        - Очень, очень нужен свидетель. То есть водитель…
        Вдруг дверь открылась без звука, и решительно вошел Хворостинин.
        - Я же просил дать нам полчаса,  - раздраженно произнес Кульков.
        - Это мой друг,  - обрадовалась его появлению Даша.
        - Пока там все отвлеклись на скандал с опером, я прорвался к вам. Сейчас хоть все управление выноси, никто не заметит!  - улыбнулся Дмитрий.  - Даша, моя помощь не нужна? Может быть, я могу что-нибудь для вас сделать?
        - Боюсь, что ничего,  - вздохнула девушка.  - Если вы не сможете подтвердить, что вчера вечером проезжали по Приозерской трассе, в девятнадцать… то есть в семнадцать часов.
        - Я проезжал там, только на пару часов раньше,  - сказал Хворостинин,  - я же как раз по этой дороге ездил за елкой, чтобы украсить квартиру к визиту прекрасной девушки. У меня и чек из питомника сохранился, и видеокамеры на въезде в город должны были зафиксировать мой автомобиль. Если хотите, могу всем сказать, что мы ездили туда вместе с вами, Даша…
        - Вы серьезно?  - обрадовался адвокат.  - Тогда это меняет дело! Вы поехали за елочкой, а на обратном пути договорились забрать из «Лесного озера» Дарью Александровну, встретиться планировали на трассе. Она спешила к назначенному времени и потому пошла через лес. Так все сходится. Значит, чек с печатью питомника, молодой человек, у вас остался?
        - Если я его и выбросил случайно, но не дальше мусорного ведра, а мусор я сегодня не выносил… В город вернулся около четырех дня или чуть раньше. Записи камер подтвердят это. А если будут увеличивать стоп-кадр, чтобы проверить, кто еще был в машине, то там лежала елочка, которая скрывала весь обзор…
        Адвокат не дал Дмитрию договорить. Он вскочил, радостно потирая руки:
        - Увеличивать изображение никто не будет, то есть рассматривать, кто сидел в машине, в суде не будут по протесту защиты, потому что при увеличении велика вероятность технического сбоя… Как удачно вы появились! Теперь давайте все согласуем, запомним, что каждому говорить. Думаю, бояться нам больше нечего.
        Допрашивал Дашу майор Карнаухов достаточно долго. Интересовался ее отношениями с начальством, и что она думала о генеральном директоре, о стиле его руководства, была ли довольна размерами своей заработной платы, и не замечала ли, кто из сотрудников конфликтовал с Владиславом Петровичем. И почему с отчетом вызвали именно ее, почему она не передала документы, к примеру, с водителем…
        Адвокат Кульков присутствовал, сидел в двух шагах от своей подзащитной. Слушал, как она отвечает, не останавливал и не подсказывал, что говорить. Очевидно, его устраивало все.
        Потом начались вопросы конкретные: как долго она находилась в доме Копатько, как долго они беседовали и в каких комнатах конкретно, пила ли она алкоголь и не страдала ли прежде провалами в памяти…
        Этот вопрос удивил Дашу.
        - Я, вообще-то, историк по образованию. Помню наизусть несколько тысяч дат: могу назвать не только год исторического события, но число и месяц. Я и проснувшись среди ночи могу назвать не только день, но и час, когда по ложному обвинению казнили воеводу Михаила Борисовича Шеина - героя обороны Смоленска… Помню год, месяц и день, когда его правнук, Алексей Семенович Шеин, в неполных тридцать семь лет стал первым русским генералиссимусом…
        - Я и без ваших намеков догадался, что вы боярского рода,  - прервал ее Карнаухов,  - но ваша родословная и эрудиция, боярыня Шеина, к делу не относится! Я о другом: не было ли случаев, чтобы после принятия определенной дозы алкоголя вы на следующий день не помнили, что с вами было накануне…
        - Я протестую,  - воскликнул адвокат,  - вопрос не имеет отношения к существу дела. Вы можете не отвечать, Дарья Александровна.
        - Мне и нечего скрывать,  - ответила Даша.  - Не было таких случаев ни разу. Я вообще не пью, разве что бокал-другой шампанского по праздникам. Но пьяной не была никогда, как и никогда не курила. Я осуждаю вредные привычки.
        - Ну, ладно,  - согласился следователь,  - будем считать, что вы ответили на мой вопрос. Только не надо нервничать,  - вдруг с улыбкой добавил он.  - А если хвастаться своими предками, то, к примеру, мой прадедушка был балтийским моряком, участвовал в революции и дружил с матросом Железняком…
        - О котором из братьев вы говорите?  - уточнила Даша.  - Хотя это неважно,  - оба Железняка после Октябрьского переворота были арестованы и приговорены к расстрелу за уличные грабежи и убийства. Но потом партия анархистов, к которой они принадлежали, походатайствовала за них, и смертную казнь заменили на общественное порицание. Анатолий Григорьевич больше не грабил, а вот брат его не смог удержаться и через несколько месяцев был расстрелян. Анатолий Григорьевич в июле восемнадцатого года разогнал в Москве Учредительное собрание - высший орган государства, после чего к власти пришли большевики. Правда, матрос Железняков, которого все упорно называют Железняком, требовал разгона Совнаркома, а потому после мятежа левых эсеров сбежал из Москвы. Потом он осуществил покушение на Подвойского, который, как вы знаете, арестовал Временное правительство. И хотя после взрыва поезда, организованного другом вашего прадеда, погибло много людей, однако Подвойский выжил, а Железнякова опять приговорили к смертной казни, но тут же амнистировали…
        - Хватит мне лекции читать!  - взорвался Карнаухов.  - Мы здесь по другому поводу собрались. Мой дедушка - героический персонаж, я это и без вас хорошо знаю.
        - Вообще-то, про вашего предка я ничего плохого и не говорила, я рассказывала о его приятеле - психически неуравновешенном анархисте.
        - Я понял,  - хмуро кивнул майор.  - Но вернемся к нашим баранам. Вы показали, что ушли из дома господина Копатько по льду озера и через лес. Кто-нибудь может это подтвердить?
        - Если бы я ушла через калитку, она осталась бы открытой. А насколько я поняла, к Копатько прибыли приглашенные им друзья и обнаружили дверь закрытой.
        - Вот и я о том: зачем вам уходить по снегу, когда есть дорога?
        - Владислав Петрович объяснил, что по дороге через поселок до трассы лишних полчаса. А я спешила. Подвезти он меня не мог, потому что был изрядно пьян…
        - А может быть, к этому моменту он был изрядно мертв? Скажите, Дарья Александровна, вы прикасались к стоящим на столе предметам?
        - Подумайте, прежде чем отвечать,  - предостерег Леонид Сергеевич.
        - Разумеется, что-то я трогала. Я держала в руке бокал, возможно, касалась тарелки или столовых приборов.
        - И больше ничего?  - вкрадчиво поинтересовался Карнаухов.
        Даша задумалась. Про то, что Копатько к ней приставал и она ударила его подсвечником, Кульков говорить предостерегал, это могли использовать против девушки. Она осторожно ответила:
        - Владислав Петрович зажигал свечи. На столе были еще подсвечники. Кажется, я пододвигала один из них.
        - То есть у вас был романтический вечер при свечах?
        - Нет, деловая встреча. Он начальник, я подчиненная, я против служебных романов. И если хозяин дома захотел зажечь свечи, я не могла с ним спорить. Может быть, у него традиция всегда при свечах обедать?
        Карнаухов угрюмо молчал. Он записывал ее показания от руки. Закончив, поднял глаза и, оправдываясь, сказал:
        - Есть компьютер, но мне как-то сподручнее по старинке. Если вдруг заставят переделать, то придется…
        Даша пожала плечами - какое ей дело до того, как он ведет свою документацию?
        А следователь вдруг наклонился вправо, как будто хотел заглянуть под стол, и спросил:
        - Вы вчера в этих сапогах были?
        - В этих,  - подтвердила Даша.
        - А не могли бы подошвы показать? Ноги особенно задирать не нужно, я и так увижу.
        Он вышел из-за стола, наклонился и посмотрел сначала одну подошву, потом другую. Вернулся за стол. Почесал ухо, снял трубку с телефонного аппарата. Набрал внутренний номер.
        - Витя, заскочи ко мне. Надо проверить один отпечаток и сравнить с тем, что найден в доме убитого.
        Вернув трубку на рычаг, Карнаухов вновь посмотрел на девушку.
        - История, конечно, очень интересная наука, признаю… Столько всего можно узнать. Историческими романами некоторые зачитываются, хотя вымысла в них больше, чем правды. Вы согласны? Но людям нравятся такие книги. И детективы вот читают все - потому что помимо того, что всегда интересно узнать, кто, когда, кого и как, детективы развивают логическое мышление, интуицию, смекалку. Большинство преступников, если и читают, то исключительно детективы. И, как ни странно, сочувствуют не убийцам, а тем, кто их пытается обезвредить. Парадокс? Но в этом как раз и содержится воспитательная часть подобной литературы, которую многие и за литературу не считают. На наших зонах есть библиотеки. И женщины, отбывающие срок, пусть предпочитают любовные романы, но и детективами не брезгуют. А мужчины-зэки читают только детективы. А вот исторические книги там почему-то спросом не пользуются…
        Даша промолчала, намеки следователя ей очень не нравились, но адвокат ободряюще кивнул, и она немного успокоилась.
        Открылась дверь, в кабинет зашел худощавый мужчина.
        - Ну, чего здесь?
        Карнаухов посмотрел на девушку.
        - Дарья Александровна, если вас не затруднит, снимите правый сапожок.
        - Это обязательно?
        - Боюсь, что без этого нам не разобраться.
        Даша сняла сапог и протянула следователю. Но его взял худощавый мужчина. Перевернул, посмотрел на подошву.
        - Да-а,  - почти весело произнес он,  - полная идентичность отпечатков. Мы, конечно, проведем экспертизу как полагается. Но фактура подошвы, цвет парафина… Все совпадает. Ну, я пошел…
        И мужчина, словно включив повышенную передачу, быстро вышел из кабинета, унося с собой сапог.
        - Я не совсем поняла,  - удивилась Даша.
        - А что тут не понять? Орудием убийства господина Копатько является тяжелый бронзовый подсвечник, которым ему нанесли несколько ударов по голове. Предположительно, сначала ударили сзади по затылку. А потом уже лежащего били в область височной кости. Свечи при этом выпали, и убийца наступил на одну из них. На подсвечнике сохранились четкие отпечатки. Мы сравним их с вашими отпечатками пальцев. Почему-то мне кажется, что они совпадут. Сравним отпечаток обуви. Виктор Степанович очень опытный эксперт - один из лучших в городе, может, даже самый лучший, а тогда… Ну, вы и сами понимаете…  - нехорошо ухмыльнулся следователь.
        Даша обернулась на адвоката, но тот сидел молча, не вмешивался, словно все происходящее его не касается или так глубоко задумался? И тогда она ответила:
        - Но я же сказала, что прикасалась к подсвечнику. Конечно, там обнаружатся мои отпечатки. Разве вы это не зафиксировали в протоколе?
        - Все указал. Вы потом, перед тем как подписывать, внимательно прочитаете.
        - И это еще не все,  - поспешила Даша,  - я забыла сказать, потому что не посчитала это важным, что, когда Владислав Петрович ставил на стол один из подсвечников, он упал…
        - Копатько упал?  - с серьезным видом переспросил Карнаухов.
        - Подсвечник. Упал на пол. Свечи выпали. Одна погасла, а вторая продолжала гореть. В этот момент я находилась рядом и, чтобы не касаться руками горячей свечи и опасаясь, что паркет может загореться, придавила горящий фитиль ногой. Вернее, подошвой сапога.
        - Если вы сомневаетесь в показаниях моей подзащитной, вам придется доказывать обратное. Отпечаток подошвы - это не самая важная улика,  - обратился к следователю Леонид Сергеевич.
        - Разберемся,  - ответил Карнаухов.
        - Нас в коридоре ожидает человек - знакомый госпожи Шеиной, который по предварительной с ней договоренности встретил мою подзащитную на трассе и подвез до дома,  - добавил адвокат.  - Он подтвердит ее алиби.
        Майор с усмешкой кивнул.
        - Мне кажется, я даже знаю, кто это. Однако ваш свидетель - друг подозреваемой, дарит ей цветы, вполне возможно, между ними отношения…
        - Дмитрий просто мой сосед,  - возразила Даша.
        - Одно другому не мешает. Просто соседи не дарят среди зимы своим соседкам без всякого повода дорогие букеты. А следовательно, ваш… сосед может и под присягой подтвердить что угодно, чтобы выгородить вас. К примеру, о чем говорили в корчме на литовской границе Гришка Отрепьев и монахи Варлаам и этот второй… как его?..  - Карнаухов посмотрел на Дашу.  - Подскажите, Дарья Александровна, у вас ведь исключительная память.
        - Мисаил,  - ответила она.
        Вернулся эксперт. На этот раз в его руке был не только сапожок, но и чемоданчик.
        - Полное совпадение,  - сообщил он.  - Сейчас мои девочки распечатают заключение.
        Он поставил чемоданчик на стол, раскрыл и посмотрел на Шеину:
        - Мадемуазель, позвольте снять с ваших пальчиков отпечатки.
        Даша протянула руки.
        - Не бойтесь, барышня, это не больно,  - пошутил эксперт.
        Кульков внимательно и молча наблюдал за процессом, а когда все закончилось, вздохнул:
        - Господа сыщики, лучше бы вы реальных преступников искали.
        Больше вопросов Даше не задавали. Ей вернули обувь, а потом попросили подписать протокол.
        Она прочитала, потом прочитал адвокат, который сразу сделал замечание Карнаухову за неразборчивый почерк, но, ознакомившись с текстом, кивнул своей клиентке:
        - Все верно, можете подписать.
        Шеина взяла ручку и написала внизу страницы: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». И поставила фамилию.
        После чего ее попросили подождать в коридоре. Она вышла вместе с адвокатом, на потертом стуле с букетом все тех же утренних орхидей сидел Дмитрий.
        - Все нормально?  - спросил он, уступая ей свое место.
        Она пожала плечами и показала ему вымазанные черным подушечки пальцев.
        Адвокат присел рядом и посмотрел на часы.
        Из кабинета выглянул Карнаухов, посмотрел на Хворостинина и спросил:
        - Вы свидетель? Заходите!
        Дмитрий обернулся и, отдавая букет, подмигнул девушке.
        - Не волнуйся, все будет хорошо.
        - Будем надеяться,  - ответил ему адвокат.
        А Даша попыталась улыбнуться, но веселой улыбки не получилось.
        - Вы держались молодцом. Причин для ареста у них нет,  - сказал Кульков. Через некоторое время Леонид Сергеевич вновь посмотрел на часы.  - О-о,  - удивился он,  - третий час почти. Надо же, как время летит!
        - Ровно сутки назад я в это время ехала в электричке,  - вспомнила Даша,  - и даже не представляла, чем все это может закончиться.
        - Будем надеяться, что сегодняшним допросом все и ограничится.
        Он откинулся на спинку стула.
        - Нам с вами, Даша, еще надо подписать договор на оказание адвокатских услуг, чтобы в случае чего ордер лежал в деле, а я мог знакомиться с материалами следствия. Но это как-нибудь в другой раз…
        - Спасибо вам большое,  - от души сказала девушка.  - И вчера меня спасли, и сегодня.
        Он улыбнулся:
        - Я же говорил, люди должны помогать друг другу. Сейчас ваш друг выйдет, и все закончится. Его показания, конечно, проверят… Но камеры наблюдения есть, запросить видеоматериалы следствие обязано, если они этого не сделают, это сделаю я… Вам ничего не угрожает.
        - Простите, но сколько я должна буду заплатить за ваши услуги?
        - Договоримся, я думаю,  - ответил Леонид Сергеевич,  - оплата моих услуг дифференцированная: зависит от сложности дела и от результата. Но в первую очередь от финансовых возможностей клиента. А вы, как я понимаю,  - девушка небогатая…
        - Так получилось,  - вздохнула Даша.
        Хворостинин из кабинета следователя не выходил долго. В коридоре появились двое полицейских, они остановились возле Даши, и один произнес:
        - Гражданка Шеина, следуйте за нами.
        - Куда она должна следовать?  - вскакивая со своего стула, воскликнул адвокат.
        - Нам приказано доставить ее для подписания протокола.
        - Какого еще протокола? Она же все подписала. Погодите!  - возмутился Леонид Сергеевич и открыл дверь кабинета.
        - Господин следователь,  - обратился он к Карнаухову,  - Дарью Александровну собираются уводить подписывать еще какой-то протокол. Почему я ничего не знаю?
        - Сейчас и узнаете. А вашу клиентку я распорядился задержать на сорок восемь часов, пока проводится доследственная проверка. Уголовное дело по факту убийства господина Копатько заведено, и я имею полное право задержать подозреваемую. Вы же знаете, задержание не является мерой пресечения, и судебного решения на это не требуется, и согласование прокурора тоже.
        - Я знаю. А также знаю, что задержание проводится в том случае, если подозреваемый пытался скрыться, если личность подозреваемого не удается установить, если подозреваемый не имеет постоянного места жительства. В отношении госпожи Шеиной причин для задержания нет.
        - Вы забыли, господин адвокат. Поводом для задержания могут послужить следы преступления на теле и одежде подозреваемого. В данном случае есть отпечатки пальцев и отпечатки следов обуви. Но вы напрасно так волнуетесь. Ей сидеть у нас всего двое суток, за которые мы получим более веские улики, а если нет, то обязательно выпустим. Да и вы всегда можете обжаловать меру дальнейшего пресечения в суде.
        Пока они разговаривали, Хворостинин поднялся и вышел в коридор. Но Дашу уже увели. На стуле, где она сидела, остался лежать букет орхидей и связка ключей от квартиры.
        Дмитрий обернулся, схватил адвоката за лацкан пальто и сказал:
        - Если с моей девушкой что-то случится, то вы мне ответите,  - он ткнул пальцем в Кулькова, а потом сердито глянул на следователя:  - И ты ответишь…  - После чего быстро зашагал по коридору, бросив через плечо:  - Я не закончил. Ждите, сейчас вернусь.
        Адвокат потер ладонью свою грудь и хмыкнул:
        - Этот сумасшедший чуть не сломал мне ребро.  - И посмотрел на Карнаухова.  - Кто он такой? Вам представился?
        Но следователь развел руками:
        - Это же ваш свидетель! Он назвал только имя. А где работает и кем, говорить не стал. Что-то ляпнул по поводу того, что служит государству. Мне показалось сначала, что он разумный человек. Ну, пусть только вернется сюда.
        Хворостинин вернулся быстро. Сказал, что он ничего к своим показаниям добавить не может. А если Следственный комитет не заинтересован в поиске настоящего убийцы, то он сам его проведет.
        - Бог в помощь!  - пожелал Карнаухов.  - Только прошу не мешать ходу расследования. А Дарье Александровне у нас будет спокойнее.
        - И тебе дай бог так успокоиться.
        Дмитрий подошел к столу и подписал протокол.
        Следователь молча смотрел, как он это делает. А когда Хворостинин подошел к дверям и попрощался, произнес вслед:
        - Мой совет - никогда не пытайтесь запугать того, кто сильнее вас.
        Дверь со стуком закрылась. Карнаухов выждал немного, а потом произнес, обращаясь к Кулькову:
        - Скоро у вас, господин адвокат, кажется, будет еще один клиент. А у этого деньги водятся, я не сомневаюсь.
        Глава 8
        Обыскивать Дашу не стали. Только забрали все ценные вещи: золотую цепочку, тонкие часики-браслет и мобильный телефон. Составили опись и повели куда-то по коридору без окон. Потом спустились на несколько ступенек вниз и остановились у толстой решетки, перегораживающей весь коридор. С той стороны за потертым письменным столом сидел дежурный сержант. Он открыл решетку, а полицейский, что сопровождал Дашу, завел и с усмешкой сообщил:
        - Смотри, какую я тебе красавицу привел.
        - В какую ее определили?  - равнодушно спросил сержант, отпирая замок.
        - Во вторую. Много там?
        - Пока три.
        Конвоир расписался в журнале, оглядел Дашу с ног до головы, а потом подмигнул ей и улыбнулся, по-видимому довольный своим обаянием. Передний зуб у него был золотой.
        Сержант подвел Дашу к металлической двери и приказал снять сапоги. Возле стены уже стояли три пары обуви: небольшие, почти детские замшевые угги, кожаные зимние женские сапоги со сбитыми носами и военные берцы из кожзама, в одном из которых вместо шнурка был вставлен тонкий проводок в зеленой оплетке.
        Даша сняла и дубленку, которую успела надеть, выйдя от следователя, но ее оставлять снаружи было не надо. Дверь открылась, а когда девушка вошла внутрь, глухо захлопнулась за спиной, словно отрезая ее от свободного мира.
        Свет в камере был слабый. Потолки невысокие, окно единственное, узкое и длинное под самым потолком, за ним была полоска серого неба - неподвижного и потертого, как заношенный пластырь на старой ране.
        Даша думала, что увидит здесь нары, какие показывают в кино, или металлические кровати с продавленными пружинными матрацами, но, кроме невысокого дощатого помоста, ничего не было. На помосте лежали грязные матрацы, на которых расположились три женщины…
        - Добрый день,  - поздоровалась Даша.
        - Здрасте,  - откликнулась девчонка лет семнадцати.
        Женщина лет сорока пяти молча отвернулась и легла на матрац.
        Третья, в огромном грязном свитере - явная бомжиха,  - смотрела на вошедшую внимательно, изучая ее платье и колготки.
        - Ну че, Шанель,  - прохрипела она,  - шмаль не заныкала случаем? А то курить так хочется - мочи никакой нет.
        - Не курю,  - растерянно ответила Даша.
        - И правильно делаешь,  - согласилась бомжиха,  - но для хороших людей всегда иметь надо.
        Даша посмотрела вокруг в поисках вешалки, но не было даже крючков, на которых можно повесить одежду.
        - Сюда положи,  - похлопала по матрацу бомжиха, заметив ее терзания,  - одеяла дают, но по ночам они ни фига не греют, пригодится. И вообще, здешний предзак - самый занюханный в городе. И в стране нашей необъятной фиговей его нет.
        Даша подошла к помосту и положила дубленку на грязный матрац.
        - Хорошая вещь,  - оценила бомжиха,  - сразу видно, не турецкая.
        - Вы хорошо разбираетесь?  - спросила девушка, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
        - А то. Я ж когда-то в высоких сферах крутилась. Мне карьеру знаешь какую прочили? Клавка Шифер отдыхает.
        - Помолчать не можешь?  - попросила лежащая женщина.  - И так тошно!
        - Не могу,  - ответила бомжиха,  - это же я для тебя, дуры, говорю, чтобы ты поняла, наконец, что жизнь она такая… То вознесет высоко в небо, то окунет в дерьмо. Хотя что ты видела в жизни: работа - дом, дом - работа, и все время муж, муж, муж… Попробовала раз соседа: то же самое, а результат плачевный…
        Женщина поднялась и села, откинувшись спиной к стене.
        - И зачем я тебе все рассказала?
        - Не зачем, а просто так. Груз сняла. Да ты не переживай! За мужа много не дадут. Бог на твоей стороне. А на зоне уважать тебя будут, коли не станешь тихушничать и в активистки не запишешься. А то, что дочка тебя не простит,  - и не думай. Она взрослая, и сама все замечала, наверняка помнит, как он тебя мантулил. У дочки свой теперь муж, и ей об этом думать надо… А насчет наказания, так сама рассчитывай. Возможно, сто пятая часть первая: от шести до пятнадцати. В твоем случае дадут шесть, а может, и ниже низшего. С ограничением свободы до двух лет. Но надеяться не надо. А впаяют шесть - отсидишь четыре и выйдешь. Это в худшем случае. А в лучшем - сто седьмая - убийство в состоянии аффекта, вызванного унижениями и постоянными побоями… Два года исправительных работ…
        - Что ты мне талдычишь одно и то же. Два года, пять лет,  - застонала женщина,  - я же человека убила.
        - А разве твой муженек тебя тогда ножом не зарезал бы, не получи сковородкой по кумполу?
        Даша молча слушала и не могла ничего сказать, перед ней вдруг вставал мир незнакомый и страшный, где вот так просто говорят об убийствах и, наверное, так же просто убивают.
        Она посмотрела на забившуюся в угол девчонку в мини-юбке и сиреневой маечке с аппликацией Микки-Мауса. Неужели и она тоже убийца?
        - Слышь, Шанель,  - посмотрела бомжиха на Дашу,  - а тебя по какой замели?
        - По какой статье?  - переспросила она.  - Честно говоря, не знаю, может, и говорили мне, но забыла. А почему вы меня Шанелью называете?
        - Так платье на тебе не подделка: я по материалу вижу, что не туфта, настоящее от фирмы «Шанель»: они его небольшими партиями повторяют иногда. Только стоит оно как автомобиль. Небось любовник подарил?
        - Нет, друг. Он художник,  - с теплотой вспомнила Даша о Скуратове и усмехнулась: знал бы он, что приятельница в платье от Шанель попала в тюремную камеру.  - Только он сейчас в Париж уехал. Случайно узнал, что на его картины спрос. Бывшая жена когда-то увезла его работы во Францию, обещала продать и говорила, что они плохо расходятся, а потом на него вышел представитель одного аукционного дома, спросил, случайно не родственник он знаменитому художнику Скуратову. Жена, оказывается, всем сказала, что Скуратов сгнил в лагерях и оставил после себя несколько работ… Покупали картины у нее по сто или двести тысяч евро, а она ему иногда присылала тысячу или полторы, уверяя, что последнее от себя отрывает.
        - Во крыса!  - возмутилась бомжиха.  - Но хоть теперь мужику повезло. Париж - город хороший. Когда подходишь к Монмартру и смотришь на базилику Сан Кер… прямо сердце захватывает. Она будто как наша вся - совсем русская.
        - Вы были в Париже?  - удивилась Даша, присаживаясь рядом.
        Их разговор с любопытством слушали и девочка, и женщина, убившая мужа.
        - Два раза,  - ударилась в воспоминания бомжиха.  - Первый раз на Неделе русской моды: я ж как раз платья демонстрировала, а потом уж в модельное агентство попала, которое наших девочек туда продает. И меня туда послали типа приглядеться и притереться, познакомиться с кем надо, потому что мои фотки уже появились кое-где. Ну и подсадили меня тамошние девочки на кокс… А потом сдали как распространительницу. Повезло, что на мне один наш, типа нового русского, зависал, ну и выкупил он меня. Стала я с ним жить, но он, как оказалось, весь в долгах был, его и грохнули. Попыталась обратно в модельный бизнес пристроиться. Но куда там! Случайно с одним солидным познакомилась, и он предложил заняться риелторством. Офис мне снял, сотрудники в костюмах, на стенах фотографии вилл на Лазурном Берегу, которые мы якобы продаем, мои снимки: вот я тебе на подиуме с Линдой Евангелистой рядом, вот я в «Феррари» с футболистом французским Бартезом - лысым таким. Короче, стали клевать лохи разные, которые бабла по-быстрому срубили и мечтали о красивой жизни. Брали мы небольшой аванс, привозили их, показывали виллы,
делали скидки… Те дураки платили, а мы их кидали… Кого-то из этих лохов не нашли потом, кто-то даже дергаться не стал, когда понял, кто за нами стоит… Я ж сама не знала кто, но потом выяснилось, что заправлял всем солидный авторитет Вася Маленький. Я его видела, заезжал иногда к нам в офис, думала, приличный человек, но сволочь редкостная оказался этот Василий Пожидаев. Его потом замели, до сих пор, видать, парится.
        - Пожидаев?  - не поверила Даша.  - Не может быть!
        - А ты что, знакома с ним?  - удивилась бывшая манекенщица.
        - Нет, но я знаю его жену. А еще говорят, что он уже освободился.
        - Какая жена? Не было у него никого. Терлась, правда, девчонка одна рядом - невзрачная такая, разве что ростом метр восемьдесят. Офис у нас убирала.
        - Жену Пожидаева зовут Людмила Захаровна.
        - Да, кажется, ее звали Люська.  - Опустившаяся женщина покачала головой:  - Не верю. Не такой он, чтобы с уборщицей, со шнырихой… Было у них как-то, она мне плела, что напоил ее и воспользовался… Ну, чего говорить, с кем не бывает? Но чтоб жениться! Чтобы Вася Маленький!  - Она пораженно покачала головой:  - Вышел, значит. Ну-ну! Теперь по новой все и начнется. Ведь ему полгорода должны: он ведь в чужие бизнесы вкладывался, а никто ему и копеечки не отстегнул, когда упаковали его… Забурлит все в городе скоро.
        - А вы почему здесь?  - спросила Даша сокамерницу.
        Женщина словно не расслышала вопроса, сидела и улыбалась своим мыслям. Потом взглянула на Дашу веселыми глазами и протянула ей руку:
        - Держи краба, Шанель! Меня, кстати, Региной зовут. А за что присела здесь? Так за палку колбасы и бутылку «Хеннесси». Пошла в гипермаркет и взяла так, чтобы заметили и замели. Зима ведь, греться где-то надо. А на киче тепло, кормят. Полгода определят, как раз к лету выйду. Мне зимой по чердакам, что ли, маяться, когда на зоне и постель чистая, и баня? А тебя за что? Ты говорила или нет? Что-то я не помню.
        - Так и я не поняла,  - пожала плечами Даша,  - пригласил меня к себе домой начальник, я по глупости поехала, думала, по работе, а он хотел напоить, приставать начал, но я убежала. А его потом мертвым нашли.
        - Ты гонишь?
        - В каком смысле?
        - В смысле - не врешь? Правду говоришь? Я не следак. Скажи, мужик приставать начал, ты его и грохнула?
        - Да вы что! Зачем мне его убивать? Я просто вырвалась, убежала, выбираться пришлось через лес, по темноте…
        В камере стало тихо: похоже было, что все по-прежнему внимательно слушали.
        - А что у них на тебя? Никто ведь не видел, как ты его замочила?  - спросила бомжиха.
        - Свидетелей нет. Да и не мочила… то есть не убивала я его! Просто нашли на подсвечнике мои отпечатки пальцев, так я и не отрицаю, что дотрагивалась до этого подсвечника, но я никого не убивала!
        - Это понятно,  - согласилась Регина,  - какая сила нужна, чтобы подсвечником замочить - не сковородка, чай.
        Дверь камеры открылась, вошел сержант и поставил на пол большой полиэтиленовый пакет.
        - Передача для Шеиной,  - сказал он,  - только там салаты разные, это не положено: они скоропортящиеся, холодильника у нас нет… Так что…
        - Так мы сейчас все и приговорим,  - оживилась Регина и подошла к пакету, чтобы рассмотреть содержимое.
        - Вы тоже угощайтесь,  - предложила Даша сержанту.
        Тот помялся немного, а потом признался:
        - Мы немного уже взяли. Но нам разрешили. Ваш муж, когда ребятам передавал, сам предложил… Сказал, что он и на наш коллектив принес.
        - Муж?  - удивилась Даша и почувствовала, что начинает краснеть.
        Но в камере было слабое освещение, и, кажется, никто не заметил. Регина выгребала из пакета принесенную снедь. Ей помогала и девчонка в майке с Микки-Маусом.
        - Даже консервы так пропустили!  - удивлялась женщина.  - Положено же все банки вскрывать.
        - Да что мы - не люди, что ли!  - ответил сержант и закрыл за собой дверь.
        - Твой с левиками договорился,  - догадалась Регина,  - хороший у тебя мужик. Хороший бердыч прислал.
        - Ой, тут и конфеты!  - закричала девчонка.  - Можно мне попробовать?
        К ним пододвинулась и угрюмая женщина, порешившая мужа сковородкой.
        - Угощайтесь! Берите что нравится,  - предложила Даша, открывая упаковку с нарезкой колбасы.
        Шеина сразу поняла, кто отправил ей передачу. Конечно, это сделал Хворостинин - больше некому. То, что он думает о ней сейчас, когда ей тяжело, было приятно. Даша попыталась представить, что он делает в эту минуту, чем занимается, раз он проявил такую заботу, значит, волнуется за нее. Внезапно девушке очень захотелось оказаться рядом с Дмитрием и поблагодарить. Она проверила еще раз опустошенный пакет, но никакой записки не было.
        - Маляву ищешь?  - догадалась Регина.  - Не пропускают на предзак, мало ли, вдруг подельники инструкции передадут…
        Ели не спеша и долго. Беседовали на разные темы. Женщина, чьего имени Даша не знала, налегала на колбасу и копчености, Регина вылавливала пальцами из консервированного морского коктейля мидии и креветки, а когда они закончились, макала в маринад кусочки хлеба. Девчонка ела все: конфеты, шоколад, маринованные огурчики, буженину, кусочки соленого лосося…
        Звали ее Илоной, и попалась она случайно. Ночью полицейские из патрульной машины заметили девушку в длинной норковой шубе, нагруженную огромными пакетами. Документов при ней не оказалось, но она утверждала, что только что отвезла в больницу смертельно больную маму, которую срочно положили в реанимацию и делают операцию. А в пакетах находятся мамины вещи, которые надо отнести домой, потому что гардероб в больнице ночью закрыт. Маминых вещей оказалось много, в пакете обнаружился полушубок из рыжей лисы, женская кожаная куртка с фианитами, мужской кожаный пиджак, несколько упаковок женского белья, два мобильных телефона, сумочка, набитая косметикой и золотыми украшениями… Илона пыталась убежать, но полицейские ее догнали. Она долго плакала, пыталась убедить их, что жестоко нападать на школьницу, у которой умирает от страшной болезни единственный родной человек. И все же ей не поверили, доставили в отделение, вещи изъяли, выяснили, что все это принадлежит вовсе не матери и что никакой матери в больнице у нее нет. Илоне пришлось во всем сознаться, привести полицию в квартиру, которую она ограбила. А
там обнаружился труп мужчины, сердце которого не выдержало лошадиной дозы клофелина, подсыпанного ему в бокал с коньяком «Курвуазье»…
        - Удивляюсь я этим старым козлам,  - возмутилась Регина,  - едут ночью на своих «Мерседесах», видят голосующую девочку, которая типа замерзла, а пойти ей некуда, потому что мама-алкоголичка из дома выгнала, так как приревновала ее к сожителю - такому же синюшнику… Ведь сразу видно, что это лялька непокоцанная, босявка, зажигалка… короче, малолетняя проститутка, но тут же эти козлы стараются, решив, что им привалила удача, обещают помочь. Везут, кто в квартиру свободную или в гостиницу неприметную, а кто в свой офис…
        Девчонка слушала ее, ела конфеты и смеялась.
        - Чего ржешь!  - прикрикнула на нее Регина.  - Тебе же не пятнадцать, чтобы на короедке чалиться: тебя же на взрослую кичманку кинут… А там тебя еще на эстафете просчитают и сразу к телу пристроят. Это мне хорошо - там для меня дом родной. Это здесь я по виду лушпайка, тетя-синяк, а на зоне я - жужу, уважаемая воровка. В бане как увидят, какая я расписная - у меня такие мастюхи… Я еще на первой ходке в хач попала…
        - Регина,  - остановила ее Даша,  - а вы можете на нормальном языке объясняться?
        - Разумеется,  - ответила женщина даже уже без хрипоты в голосе.  - Я до модельного агентства три курса юридического закончила, а потом решила в конкурсе красоты поучаствовать, на свою…  - Регина вздохнула,  - на свою голову.
        - А что такое хач?  - заинтересовалась девчонка.
        - Коллективная драка с ножами и заточками, драка до убийства. Порезали тогда многих, две женщины скончались. Мне тоже изрядно досталось. Лежала в больничке тюремной и плакала от безысходности и страха. Мне же десять лет дали, а могли и отпустить сразу, если бы я дала показания против Пожидаева, но я боялась, молчала. И одна женщина мне сказала тогда в больнице, что меня все равно сломают, но если есть авторитетный вор, который может словечко за меня замолвить, то можно послать ему по тюремной почте сообщение. Вот я и передала для Васи Маленького, что прессуют меня по распоряжению начальства колонии. И очень скоро отношение ко мне изменилось. Даже шконку… прости, даже койку в углу предоставили.  - Регина замолчала и вздохнула:  - Давайте о чем-нибудь другом, о душевном… А про то вспоминать не хочется.
        Все молчали, и тогда Даша предложила:
        - Хотите, расскажу историю про Авдотью-рязаночку, которая почти год шла за войском Батыя, чтобы спасти сына, мужа и брата, которых захватчики уводили в Орду вместе с другими пленными?
        Стала рассказывать и увидела слезы на глазах этих женщин. А потом решила напомнить им о любви Петра и Февроньи…
        - А я все время думаю,  - произнесла вдруг убийца мужа,  - то есть не все время, но давно меня мучает вопрос, кто все-таки написал «Слово о полку Игореве»? Ведь получается, что не знает никто и теперь уж не узнает…
        - Самая популярная версия, что сам князь Игорь и написал,  - ответила Даша.  - Многие историки говорят, что это можно понять из текста, потому что автор обращается к другим князьям и называет их братьями, а так обратиться к ним мог только равный - не монах, не дружинник, не купец, а только князь. А кто, как не Игорь, знал подробности битвы на реке Каяле, кто, как не он один, знал условия содержания князя в половецком плену и подробности того, как он сбежал из плена,  - все это тоже хорошо известно автору. Создатель великого произведения наблюдал перед боем солнечное затмение и упомянул об этом в «Слове», и жену князя он называет лишь по отчеству, как очень близкий и любящий ее человек,  - Ярославна. Посторонний назвал бы ее Ефросиньей Ярославной… И я думаю, что это князь Игорь. Он был гениальным писателем, превосходящим талантом всех, кто творил до него и многие столетия позже. Разве что Гомер с ним может сравниться…
        Глава 9
        Накануне защиты аспирантской диссертации Даше позвонила жена доцента Пахотина, ученого, который был ее научным руководителем.
        Вообще-то Даша ждала звонка самого Ивана Ивановича, и странно было, что он, обычно такой обязательный и пунктуальный, вспомнил про ученицу только поздним вечером.
        Даша схватила трубку и услышала взволнованный голос женщины:
        - Дашенька, простите, но Иван Иванович не сможет завтра прийти на вашу защиту. Он в больнице. Я только что оттуда. Так что надо как-то договориться, чтобы перенесли на другой день.
        - Бог с ней, с защитой, что с Иваном Ивановичем?
        - На него напали, избили, отобрали телефон и деньги. Сотрясение мозга и сломанная челюсть - говорить не может. Подонки - напасть на пожилого человека,  - всхлипывала Пахотина.
        - Так на молодых и здоровых редко кто нападает. Могу я вам помочь? Может быть, что-нибудь нужно?
        - Спасибо, Дашенька. Я и сама как-нибудь… Доктор сказал, что все будет хорошо. Главное, чтобы у вас все получилось. Завтра буду за вас Бога молить…
        То, что научный руководитель не сможет присутствовать на защите Шеиной, заведующий кафедрой уже знал, но переносить все на другой день было уже поздно.
        - Ну что, Дарья,  - улыбнулся он,  - туговато вам придется без вашего покровителя. Я, конечно, помню, что вы были неплохой студенткой, но всегда любили спорить. Я, разумеется, сегодня на вашей стороне, но профессор Линник, который будет вам оппонировать, уже высказал недоумение, как я мог утвердить такую пошлую тему. Помогу вам в последний раз, чем сумею, хотя и нелегко мне придется.
        Как ни странно, народу в аудитории собралось больше, чем предполагала Даша: на кафедре даже не хватило стульев. Возле задней стены поставили откуда-то принесенный диван, и на него втиснулось еще пятеро. Преподавателей факультета Даша знала в лицо, и кое-кто из них даже пожелал ей удачи. Присутствовали представители Института истории России, пара аспирантов, которым тоже в самое ближайшее время предстояла защита, пришел даже уволенный на пенсию год назад заведующий кафедрой античной истории профессор Вишняков, которого все давным-давно называли старым маразматиком - за то, что он рассчитал время гибели Атлантиды и указал на карте место, где она находилась,  - в Атлантическом океане между Саргассовым морем и Канарскими островами.
        Старенький профессор вряд ли мог помнить Шеину, но подошел и обнял ее, шепнув при этом:
        - Вы указали в своей работе, что варяги - это миф, а потомки атлантов - реальность? И что они создали свое царство в Малой Азии, которое входило в состав Хеттской империи и называлось…
        Он смотрел на девушку выцветшими васильковыми глазами и улыбался, ожидая ответа.
        - Государство называлось Кария,  - также шепотом проговорила Даша,  - последние два государя братья Атл и Итл. Именно Итл после извержения вулкана Санторин вывез на кораблях остатки своего народа к берегам полуострова, названного потом его именем. Тиррены, этруски - один народ, вот только в Карию они пришли все-таки с Востока…
        - Родная,  - прослезился старичок,  - и это вы знаете! Давайте сейчас где-нибудь уединимся и побеседуем.
        - С удовольствием, но чуть позже, у меня сейчас защита начнется.
        - А вам это надо?  - серьезно спросил старичок, но, пожелав ей удачи, отошел.
        Вишнякову уступили место в кресле в углу просторного помещения. Он с трудом опустился туда и скоро начал клевать носом.
        Первым выступил профессор Серебровский. Он поднял руки, словно пытался остановить овации, которых не было вовсе. Потом обвел взглядом присутствующих, приветливо улыбнулся всем сразу и снова стал серьезным.
        - Хочу поблагодарить всех, кто, презрев дела и отложив работу над собственными темами, собрались здесь сегодня. И сразу хочу извиниться, если окажется, что самое что ни на есть драгоценное время потеряно зря. У нас, конечно, учились разные студенты. У меня есть такие, которыми хочется гордиться, есть рядовые труженики науки, но есть и те, имена которых хочется забыть сразу. К кому отнести нынешнего соискателя, вы решите сами… Кстати, тема диссертации, которую нам сегодня представит Дарья Александровна Шеина, весьма оригинальная, и звучит она, как мне кажется, несколько псевдонаучно - «Идейные и социально-экономические предпосылки возникновения норманнской теории». Я пытался ознакомиться с текстом, но, к сожалению, не смог дочитать до конца. Во-первых, работа растянута, а, во-вторых, выводы основываются не на достоверных источниках, а на предположениях… Не буду растекаться мыслью по древу, все-таки не я оппонент Шеиной, но сейчас выступит уважаемый историк, профессор Евгений Борисович Линник, который лучше меня владеет темой. Прошу вас, Евгений Борисович.
        В центре помещения тут же оказался пятидесятипятилетний Линник.
        - Начну с того, что я возмущен,  - прорычал он,  - кого мы учим? Тема высосана из пальца, и взяла ее соискатель для того лишь, чтобы опровергнуть то, что является основой русской исторической науки. Вероятно, пытаясь обратить на себя внимание. Мало того что она смешала с грязью создателей норманнской теории: якобы только один из них говорил на русском языке, и то очень плохо, так они еще якобы и воровали книги из монастырей… Вроде того что возами вывозили в Германию. Во-первых, уважаемая Дарья Александровна, вы не можете голословно бросаться такими обвинениями, количество книг и рукописей, будто бы исчезнувших, не доказано… Затем вы повторяете мифы о том, что и Миллер, и Бауэр, и Шлетцер писали доносы на своих оппонентов, и в результате русские ученые подверглись репрессиям… А то, как вы превозносите Ломоносова! На мой взгляд, если ты физикой занимаешься или химией, то в историческую науку не лезь! Я же не пытаюсь оспаривать законы физики… А у Ломоносова главным доводом стала драка. Это же дикость, сломать нос Миллеру! Ему, дескать, не понравилось что на заседании в Академии оппонент сказал, что
русские прозябали в дикости и только иноземцы-варяги принесли на Древнюю Русь не просто государственность, а нечто большее… А сейчас эта девушка сидит и улыбается. Посмотрим, что она скажет.
        На самом деле Даша не улыбалась, она была крайне растерянна от такой странной речи. И с ужасом понимала, что ее сейчас утопят: кто она и кто Евгений Борисович.
        Профессор Линник ткнул в ее сторону пальцем, усмехнулся и повторил:
        - А сказать-то ей нечего.
        - Почему? Я многое могу сказать,  - не выдержала Даша, поднимаясь на ноги, она готова была защищать свои исследования и оставалась уверенной в каждом написанном ею слове.  - Ваши нападки на Ломоносова безосновательны, он был гением в каждой из наук, которой занимался, это во-первых. Во-вторых, если славяне были дикарями, почему у них в восьмом веке уже строились города, а у той же Скандинавии не имелось ни одного? Славянские племена имели договоры и с Византией, и с империей Каролингов… Норвежцы таким похвастаться не могли. У норвежцев, германцев, балтов и шведов государственность появилась лишь через четыре с лишним столетия после Рюрика. В одиннадцатом веке вожди норманнов носили имена Харальд Серая Шкура, Эрик Кровавая секира, Магнус Босоногий, Харальд Синезубый… Это же просто дикарские прозвища. И население Руси конца девятого века составляло восемь миллионов человек, а в Скандинавии, по самым оптимистическим подсчетам, не было и сорока тысяч…
        - Демагогия!  - закричал профессор Линник.  - Вы бездумно подкрепляете цифрами выгодные вам факты. У вас нет опоры на серьезные источники. И вы считаете себя историком? Да вы легкомысленная девчонка…
        - Даша,  - прозвучал женский голос.  - Даша, просыпайся.
        Утро темное, душное, над головой серый потолок, тусклая лампочка на стене.
        Она не сразу вспомнила, где находится и что та позорная защита диссертации была давно.
        - Завтрак принесли. Ты будешь?  - стояла над ней Регина.
        - Мне бы умыться.
        Женщина подскочила к двери и постучала по железу:
        - Начальник, девушке надо привести себя в порядок.
        Глава 10
        Мошканов вошел в кабинет старшего следователя, плотно прикрыл за собой дверь и замер у входа.
        Карнаухов сидел за столом и что-то записывал в блокнот.
        - Ну, что столбом встал? Заходи, говорить будем.
        Опер сделал два небольших шага и остановился напротив стола.
        - Как девчонка, ей-богу!  - усмехнулся майор.  - В пьяном виде пистолетом размахивать - это мы можем, а как отвечать за безобразия, так ни бе ни ме! Тебя еще из органов не уволили?
        - Так комиссию назначили.
        - Читал я твою объяснительную,  - не поднимая на Мошканова глаз, произнес следователь.  - Дурак ты, братец, сам на себя статью повесил. Теперь все от меня зависит, ведь я - единственный твой свидетель. Скажу, что не видел,  - будет одно, скажу, что не было ничего,  - совсем другое, а если правду скажу, ну ты и сам знаешь.
        - Так вы же видели, что тот гад первым начал!
        Карнаухов закончил наконец писать и посмотрел на полицейского:
        - Подойди-ка поближе и садись!
        Старший лейтенант осторожно опустился на стул для посетителей.
        - Акт экспертизы на содержание алкоголя в твоей крови заменить несложно. То есть это невозможно в принципе, но для меня это не проблема. И со службой собственной безопасности я тоже могу решить вопрос: ведь их основная задача - не сажать честных ментов, а защищать сотрудников органов охраны правопорядка и членов их семей от преступных посягательств. Ты понял?
        - Ну да,  - кивнул Мошканов,  - то есть нет. Не совсем просекаю, к чему это вы.
        - А я к тому, что ты, несмотря на имеющиеся в твоем послужном списке взыскания, еще можешь пригодиться Родине. А потому думаю вот о чем: с собственной безопасностью вопрос решу, акт экспертизы заменим: будет в нем указано всего ноль-восемнадцать промилле, но тебе же не за руль садиться. Напишешь в объяснительной, что в новогоднюю ночь поднял два бокала шампанского за снижение уровня преступности в нашем городе…
        - Точно так и было,  - радостно закивал опер,  - вы как будто присутствовали.
        - Продолжаю. Я дам показания, что, когда мы задержали гражданку Шеину, в отношении которой имелись веские причины подозревать ее в совершении тягчайшего преступления, неожиданно на тебя напал незнакомый мужчина, как впоследствии выяснилось, близкий приятель подозреваемой и, возможно, ее сообщник. Даже наверняка сообщник, потому что он сам признался, что на личном транспорте вывез гражданку Шеину с места преступления.
        - Ну!  - напрягся Мошканов, уже начиная догадываться.
        - С начальником РУВД тоже постараюсь разрулить. Он хоть мужик и упертый, но ему-то зачем на управление вешать твой прокол? А этот ухарь Хворостинин пойдет у нас за соучастие в убийстве и за нападение на сотрудника во время исполнения им служебных обязанностей. Я этого гражданина проверил. Даже странно, что за ним ничего не числится. Даже где работает и где живет, нет информации… Похоже, что он подчистил за собой все следы или живет по чужой ксиве. Но приемами он владеет, я тебе скажу, классно. Скорее всего, кормится при какой-нибудь охранной структуре. Их сейчас развелось столько, что закрывать не успеваем.
        - А я-то что должен делать?  - уточнил Мошканов и тревожно обернулся на дверь.
        - Ты?  - задумчиво проговорил старший следователь.  - Ты должен помочь не развалить следствие. Сейчас мы поедем на квартиру Шеиной и проведем обыск - ордер у меня есть. С участковым Салгановым я договорился: он обещал подготовить понятых. Естественно, с нами поедешь.
        - А что искать надо?
        - Ищем разорванную рубашку или платьице. Но, скорее всего, рубашку с оторванными пуговками. На месте преступления нашли три пуговички… Экспертиза обнаружила под ногтями убитого Копатько микрочастицы волокон ткани. То есть он защищался, когда его убивали. Если этот предмет одежды будет обнаружен, то, считай, мы победили, а я отмечу твою помощь в расследовании резонансного преступления.
        - Понял!  - обрадовался Мошканов и вскочил.
        - Погоди,  - остановил его майор Карнаухов,  - дело в том, что у нее адвокат достаточно непростой. И с именем. Крючкотвор еще тот. Я навел о нем справки - не первый раз ломает нам раскрываемость.
        - Так, может, с ним разобраться?..
        - Угомонись! Мы пока не знаем, кто стоит за этим адвокатом и за Шеиной тоже. Она девица смазливая - вполне вероятно, что у нее может быть солидный покровитель, а потому надо действовать наверняка.
        Карнаухов наклонился и достал из нижнего ящика небольшой полиэтиленовый пакет, обмотанный скотчем, и положил на стол перед Мошкановым.
        - Учить тебя не надо. Во время проведения обыска мы отвлекаем внимание подозреваемой, заводим ее в ванную, зовем туда понятых, чтобы наблюдали за законностью проведения обыска, а ты кладешь пакет в шкаф под белье или еще куда. Понял?
        - Разумеется. Не впервой. А что здесь?
        - Амфетамины. Килограмм с лишним. Только по этой статье она пойдет лет на семь как минимум при самом хорошем адвокате.
        - Двести двадцать восьмая, часть три,  - обрадовался оперуполномоченный.  - Только что с соседом этим?
        - Так мы и его к какому-нибудь делу притянем,  - с улыбкой шепнул майор.  - Не переживай, все свое получат. И ты вместо увольнения получишь звание капитана и денежную премию.
        Даша в сопровождении двух следователей вышла из лифта и подошла к дверям своей квартиры, где их уже поджидали та же пожилая пара соседей-понятых и уже знакомый ей участковый.
        - Прости, дорогая,  - шепнула соседка, поравнявшись с ней,  - мы не хотели идти, но у нас долг за квартиру три месяца… И участковый тоже давит,  - она кивнула на Салганова.
        Тот, заметив, сурово проговорил:
        - Вы выполняете свой общественный долг. Никто вас не принуждал.
        Подошел тяжело дышащий Мошканов, который поднимался на шестой этаж пешком.
        - Ну,  - кивнул девушке старший следователь,  - открывайте дверь. Ордер был вам предъявлен.
        Даша заглянула в сумочку, хотя знала, что ключей там нет. Порылась для вида в кармане дубленки, а потом поднесла раскрытую сумочку к лицу Карнаухова и невинно улыбнулась:
        - У меня нет ключей.
        - Как это нет!  - возмутился участковый.  - Поищите получше, или придется слесаря из управляющей компании вызывать, чтобы квартиру вскрыл.
        Тут щелкнул замок, дверь отворилась, и на пороге появился Хворостинин с котенком на руках.
        - А я слышу, шумит кто-то,  - сказал он и улыбнулся Даше,  - привет, родная. Как ты? Насовсем вернулась?
        Она пожала плечами.
        Дмитрий шагнул, обнял ее и коснулся губами щеки:
        - Держись, скоро все закончится.
        На душе потеплело, но насладиться моментом ей не дали.
        - Пропустите в квартиру!  - приказал Карнаухов.
        Дмитрий послушно посторонился. Все вошли внутрь, последним на всякий случай переступил порог старший уполномоченный уголовного розыска.
        Хозяйке тут же предложили добровольно сдать все предметы, не подлежащие хранению: оружие, наркотики, а также не принадлежащие ей предметы антиквариата, золото, ювелирные изделия и крупные суммы денег.
        - Ничего такого у меня нет,  - ответила Даша,  - по крайней мере, вчера не было. Вы сразу скажите: что вы ищете?
        - Что надо!  - ответил участковый Салганов и покосился на старшего следователя.
        - Приступайте!  - приказал Карнаухов.
        - Минуточку!  - остановил полицейских Хворостинин.  - Я требую, чтобы вы и меня включили в состав понятых. Я слышал, как этим уважаемым людям угрожали судебными приставами, а потому есть подозрение, что это не что иное, как давление на свидетелей.
        - Это невозможно,  - возразил майор юстиции.  - Потому что вы знакомый подозреваемой, а может быть, даже соучастник.
        - Но покуда мне не предъявлено никакого обвинения и в родственных связях с Дарьей Александровной я пока не состою,  - подмигнул он девушке,  - я требую, чтобы мне дали возможность выполнить свой общественный долг и проследить за законностью процедуры досмотра квартиры.
        Карнаухов подумал и недовольно кивнул Салганову:
        - Капитан, перепишите его паспортные данные и пусть присутствует. И убедится, что мы служим закону, а не личным пристрастиям.
        Обыск начался, квартиру осматривал второй следователь, который уже был тут однажды и поспешно удалился в прошлый раз, когда Мошканов начал размахивать пистолетом. Сегодня помощник Карнаухова прихватил фотоаппарат и даже сделал несколько снимков. Когда развернули стоящие у стены картины, следователь сфотографировал одну из них. И даже высказался:
        - Ничего такая.
        На картине была изображена девушка, стоящая у распахнутого настежь окна мастерской, она кормила голубей. Голубей было много, в окно било ослепительное солнце, а за птицами наблюдала обезумевшая от весны кошка. На девушке была коротенькая шелковая ночнушка и ничего больше…
        - Петров, тебе что, больше нечем заняться?  - возмутился старший следователь.
        - Так что вы хотите найти?  - спросила Даша.  - Может быть, я помогу? Мне скрывать нечего.
        - Что надо,  - вновь огрызнулся участковый, который определенно куда-то спешил.
        - Что на вас было надето, когда вы посещали дом господина Копатько?  - поинтересовался Карнаухов.
        - Сапоги, дубленка,  - ответила девушка,  - я уже, кажется, говорила.
        - А под дубленкой?
        Даша задумалась. Теперь она поняла, что ищут эти люди. Разорванная рубашка лежала в шкафу. Почему она сразу не выбросила? Ведь зашивать прорехи и пришивать пуговицы смысла не было. А теперь такая улика против нее.
        - На Даше было то же самое платье, что и сейчас,  - неожиданно произнес Дмитрий, продолжая поглаживать котенка, который прижимался к его груди,  - я же подвозил ее и хорошо помню, во что она была одета.
        - Но мы все равно поищем,  - ухмыльнулся майор и приказал своему помощнику:  - Петров, загляни-ка в шкаф.
        Даша отвернулась. Скрипнули дверцы. Прошло несколько секунд, потом еще какое-то время.
        - Пока ничего,  - сказал Петров.
        - Лучше ищи,  - не выдержал Карнаухов,  - перерой там все.
        Даша посмотрела на Хворостинина, она ничего не понимала: рубашка лежала на второй полочке снизу, где у нее хранились вещи, которые она не носила или надевала крайне редко. Дмитрий стоял и скромно улыбался.
        - Ничего нет!  - сказал второй следователь и выпрямился.  - То есть тут много чего, но все не то. Все вещи целые, без повреждений.
        - Ну что, тогда посмотрим в ванной. Гражданка Шеина, идемте в ванную комнату, и ты, Петров, и все остальные…
        Конечно, в ванной комнате все поместиться не смогли.
        - Хорошо,  - заявил Карнаухов,  - тогда, Мошканов, остаешься в коридоре, Салганов на кухню, только пока никаких действий не предпринимайте, чтобы понятые видели, что все законно, все действия осуществляются на их глазах.
        Петров зашел в ванную, открыл стиральную машину, в которой ничего не оказалось, потом полез в корзину с приготовленным к стирке бельем…
        - Мошканов, а вы куда в ботинках и куртке пошли?  - прозвучал в коридоре голос Дмитрия.
        - Уйдите с дороги!  - негромко потребовал старший оперуполномоченный.
        - Вам же старший следователь приказал оставаться в коридоре. Вот и оставайтесь там,  - настаивал Хворостинин.
        - Дай пройти…
        - А ты куртку сними!
        Обыск в ванной приостановился, пожилые соседи выглянули в коридор. Стоящий у входа в ванную Карнаухов махнул рукой Мошканову, и тот не спеша снял куртку и повесил ее на крючок.
        - Теперь можно пройти?  - спросил он.
        - Ради бога,  - согласился Хворостинин.
        Но Мошканов растерянно топтался на месте. Дмитрий посмотрел на него, на его куртку, потом протянул котенка пожилой соседке.
        - У вас аллергии на кошек нет? Тогда подержите.  - И тут же обратился ко второму следователю:  - Господин Петров, можно вас на минуточку? Только захватите фотоаппарат.
        Петров вышел из ванной.
        - В чем дело?
        - В вашем аппарате есть функция видеозаписи?
        - Разумеется.
        - Тогда включайте!  - решительно приказал Хворостинин.
        Даша посмотрела на Карнаухова, который явно злился.
        - Ну, включил на запись,  - произнес Петров.
        - А теперь пусть старший лейтенант Мошканов предъявит то, что у него лежит в правом кармане куртки.
        Лицо старшего оперуполномоченного вдруг стало багроветь. Он посмотрел на следователя Карнаухова, а тот закричал:
        - Гражданин, как вас там… Вы мешаете проведению оперативно-следственного мероприятия. Прошу вас немедленно покинуть квартиру гражданки Шеиной, а то я немедленно вызову наряд.
        - Я уйду, но только пусть Мошканов покажет, что у него в кармане куртки.
        - Да пошел ты!  - ответил старший лейтенант и подвинулся так, чтобы своим телом прикрыть висящую на крючке форменную куртку.
        - А теперь напоминаю для записи,  - произнес Дмитрий,  - что обыск проводится без присутствия адвоката, чей ордер находится в деле. Один из сотрудников полиции, привлеченный для обеспечения… сами знаете чего, подозревается мною в том, что он принес с собой некий предмет, который находится в правом кармане его куртки, вероятно, с целью подкинуть его Дарье Александровне. Докажите, Мошканов, что это не так, и я извинюсь перед вами публично и смогу уйти, уверившись, что моей девушке ничего не угрожает. И даже котенок уйдет со мной.
        - Гриша, не тяни время,  - сказал участковый Салганов,  - докажи этому типу, что у тебя ничего нет.
        Мошканов стоял с красным лицом. Он посмотрел на Карнаухова, и тот неохотно буркнул:
        - Идите отсюда, старший лейтенант. Без вас разберемся.
        Мошканов с облегчением снял с вешалки куртку. Не стал надевать и повернулся к двери, стремясь поскорее выйти. Но она оказалась заперта на ключ. Старший оперуполномоченный дернул ручку двери и сильно толкнул плечом. Дверь не поддалась.
        - Ключ здесь,  - улыбнулся Хворостинин и продемонстрировал связку. И в этот момент выдернул куртку у полицейского, развернул ее карманом к Петрову и показал понятым:  - Хорошо видно?
        - А-а!  - заорал Мошканов и бросился на молодого человека, рассчитывая сбить его с ног.
        И тут же оказался лежащим на полу с заломленными за спину руками. Он пытался вырваться и хрипел, но Хворостинин, придавив его коленом к паркету, выдернул ремень из брюк старшего лейтенанта и тут же затянул его запястья. Это заняло не больше минуты. Следователи и участковый не решались ему помешать. Потом Дмитрий вытащил из кармана куртки подозрительный пакет и спокойно произнес:
        - Что и требовалось доказать.
        Наступила тишина.
        - Влипли мы с тобой, Зоя,  - прошептал пожилой сосед супруге.
        - Никуда вы не влипли: вы теперь герои,  - ответил им Дмитрий,  - а вот господин следователь влип, хотя он наверняка выкрутится. А вот лейтенанту Мошканову казенные харчи теперь надолго обеспечены.
        - Отпустите нашего сотрудника,  - негромко сказал Карнаухов, все еще не решаясь двинуться с места.  - Вы не имеете права. К тому же вы не знаете содержимое пакета. Возможно, там его завтрак.
        - Так пусть раскроет его и откусит немножко,  - усмехнулся Хворостинин.
        - Пусти, гад,  - хрипел старший оперуполномоченный,  - я ведь все равно встану и урою тебя.
        - Большая просьба к вам, господин Петров, позвоните в отдел по контролю за оборотом наркотиков ради законности и своего светлого будущего. А то от вашего коллеги любой подлости можно ожидать. Скажет еще, что это вы пакет в карман Мошканову засунули.
        Карнаухов, наконец, решил вмешаться:
        - Да что вы себе позволяете! Не слушай его, Толя, а еще лучше: перестань снимать и удали материал.
        Петров не ответил и отступил на кухню, куда уже несколько минут назад спрятался участковый.
        - А вы чего там жметесь, Салганов,  - окликнул его майор.  - На ваших глазах на сотрудника полиции, вашего коллегу, совершено нападение, а вы даже не вмешались!
        Участковый вздохнул, не решаясь на какое-либо действие, и вообще делал вид, что его крайне заинтересовал пейзаж за окном. На жестяном подоконнике сидела пара голубей. Словно почувствовав на себе взгляд Салганова, птицы поспешно улетели.
        - Петров, звоните в ОНОН,  - повторил Хворостинин второму следователю,  - а всем остальным советую соблюдать спокойствие, в противном случае мне не составит труда тоже положить вас на пол и связать.
        Петров спокойно достал телефон и начал просматривать записи в списке контактов.
        - Не спеши, Петров, если не хочешь со мной ссориться,  - попытался остановить коллегу Карнаухов,  - и вы тоже, гражданин Хворостинин, не кипятитесь. Давайте с вами договоримся. Мы сейчас уходим спокойно, вашу подругу отпускаем под подписку о невыезде, а я потом потихоньку закрываю ее дело согласно двадцать восьмой статье УПК РФ пункт первый, подпункт первый, по непричастности подозреваемого к совершению преступления.
        - А вы сами-то что думаете, убивала Даша или нет?
        - Так… Понимаете, пока нет улик, чтобы можно было ответить с уверенностью. Но и доказательств ее непричастности у нас нет. Петров, ты что делаешь?
        - Звоню в ОНОН.
        - Ты чего, идиот? Не знаешь, с кем связываешься?! Погоди, мы уже все решили… Хорошо, гражданин Хворостинин. Сейчас мы уходим, забираем пока гражданку Шеину, я быстренько подготавливаю решение о прекращении уголовного преследования, отношу прокурору, и к вечеру ваша подруга вернется домой. Согласны? Прямо сейчас отпустить не могу… Есть инструкции, которые нельзя нарушать.
        - Я подумаю,  - ответил Дмитрий и посмотрел на второго следователя.
        - Хорошо, что хоть один порядочный человек среди вас нашелся. Господин Петров, вы закончили снимать?
        - Нет, но, если надо…
        - Можете заканчивать. Достаньте карту памяти и передайте гражданке… Тьфу ты! Передайте Даше. А ты, родная, перекинь видео на свой компьютер и верни карту уважаемому господину Петрову.
        Даша, пребывая в полной растерянности, не веря в происходящее и не зная, что и думать, послушно взяла карту памяти и пошла к компьютеру.
        Все вместе вышли во двор. Дмитрий провожал Дашу до служебного автомобиля, притихшие полицейские шли следом. Перед крыльцом подъезда туркмен-дворник скребком очищал от наледи асфальт. Рядом лежала крышка открытого люка.
        - Осторожно-на,  - предупредил он,  - очень-на глубоко там.
        Хворостинин заглянул в ливневый колодец и согласился:
        - И в самом деле глубоко.
        После чего вскрыл пакет, конфискованный у Мошканова, и высыпал в колодец таблетки.
        Прощаясь возле полицейского автомобиля, Даша обняла Диму и поцеловала. Ей не хотелось расставаться с ним.
        - Кажется, я люблю тебя,  - шепнула она.
        - Приятно слышать,  - ответил он,  - со своей стороны хочу предупредить, что один мой предок был уже женат на девушке из рода Шеиных, которую он освободил из польского плена. Жили они долго и счастливо, и у них было девять детей.
        - Я постараюсь поддержать традицию,  - пообещала Даша.
        Она возвращалась в камеру совершенно счастливая. Не вспоминала о том, что произошло с ней, не гадала, что будет дальше, не боялась, а думала только о Диме.
        В камере ее дожидались Регина и женщина, убившая мужа. Девочку Илону перевели в «Кресты».
        - Как прошло?  - поинтересовалась Регина.
        - Нормально, кажется, мне пытались наркотики подбросить, но Дмитрий им не дал это сделать.
        - То есть как это не дал? В каком смысле?
        - Просто не позволил. Скрутил одного опера и связал, а следователь согласился меня сегодня отпустить и снять все обвинения.
        - Я с тобой серьезно разговариваю, как с подругой, а ты мне сказки какие-то сочиняешь,  - обиделась женщина.
        - Да правда это все! Дима пакет с наркотиками потом в уличный люк выбросил. А меня поцеловал…
        Регина молчала, пораженная.
        - А потом выяснилось, что четыреста лет назад один из его предков женился на Шеиной…  - мечтательно улыбнулась девушка.
        - Так вы еще и родственники?
        - Были бы родственниками, тогда бы уже была Хворостининой… Но, кажется, это и так случится рано или поздно.
        После обеда Дашу привели в кабинет Карнаухова. Тот был спокоен, разговаривал с ней вежливо, сообщил, что подготовил решение о снятии с нее всех обвинений и даже связался на этот счет с прокурором. Но он уехал на совещание в городскую прокуратуру, обещал по возвращении рассмотреть вопрос и посоветовал сделать все на законном основании, то есть провести все полагающиеся следственные мероприятия. В том числе следственный эксперимент с выездом на место преступления, где подозреваемая должна показать, где находилась она, как она уходила и где находился в этот момент Копатько.
        Везли Дашу в микроавтобусе со шторками на окнах, в салоне еще находились мужчина с видеокамерой и два человека в масках и с автоматами. Даша старалась не смотреть на них, потому что все происходящее было похоже на плохо разыгранный спектакль. На переднем сиденье рядом с водителем расположился Карнаухов, которому за время пути дважды позвонили. На первый звонок он ответил одним словом: «Потом!», а второй длился несколько дольше. Майор сообщил кому-то, что подозреваемую как раз везут в поселок «Лесное озеро». А заканчивая разговор, произнес: «Я постараюсь».
        Возле будки охраны почти не задержались, при подъезде микроавтобуса шлагбаум сразу поднялся, и полицейская машина, проехав вдоль заборов, свернула направо, и Даша через лобовое стекло увидела несколько легковых автомобилей, из которых тут же стали выскакивать люди: мужчины и женщины с фотоаппаратами, микрофонами и видеокамерами. Когда девушку вывели из машины и повели к калитке, толпа журналистов окружила их. Ее фотографировали, снимали на камеры и пытались подсунуть микрофоны, одновременно задавая множество вопросов: «…За что вы убили Владислава Копатько?.. Как долго продолжалась ваша связь?.. Это правда, что вы предпочитали экстремальный секс?..»
        На крыльце дома стоял полицейский, он быстро открыл дверь, пропуская Дашу и следователей.
        - Откуда журналисты узнали, что меня сейчас привезут? Вы им сообщили?
        Следователь не ответил.
        - А ведь и охрана их пропустила,  - напомнила Даша.
        - Все вопросы к охране.
        Ее заставили показать, как она зашла в дом, куда прошла дальше, где остановилась, куда села и где был в это время хозяин дома. Даша рассказала все, что помнила… Впустив ее, Копатько побежал в душ, но очень скоро оттуда выскочил… А потом спустился в костюме - прошло минут пятнадцать. Потом она отдала ему документы, он расположился у камина и через три минуты сообщил, что проголодался и будет просматривать документы во время приема пищи. За столом он почти сразу выпил стакан виски… Потом налил еще…
        - Мы сидели, наверное, минут десять. Потом Владислав Петрович захотел зажечь свечи,  - вспоминала Даша.
        - Зачем?  - перебил ее Карнаухов.  - Вы прибыли в четырнадцать сорок пять, а потом, судя по вашим словам, в пятнадцать двадцать одну, Владислав Петрович решил зажечь свечи… Сейчас,  - Карнаухов посмотрел на часы,  - половина четвертого и достаточно светло. Зачем ему понадобились свечи в такое время?
        - Вопрос не ко мне. Ему так захотелось,  - ответила Даша и продолжила восстанавливать события.  - Я стояла вот здесь. Копатько прошел мимо, его качнуло, подсвечник упал, и я погасила огонь, наступив на него подошвой сапога.
        - Но, судя по свече, она уже горела никак не меньше получаса, так считают наши специалисты.
        - А я и не утверждаю, что в подсвечниках были новые свечи. Возможно, он зажигал их накануне или в другое время, когда меня здесь не было…
        - Что было дальше?
        - Я сказала Владиславу Петровичу, что отчет я ему доставила, а теперь спешу, что скоро праздник, мне надо готовиться и меня будет ждать на трассе машина…
        - А почему машина не хотела остановиться возле КПП? Ваш друг мог бы подъехать, пешком через поселок минут пять - семь, через озеро гораздо дольше…
        - Если честно, я думала, что напрямик до трассы будет короче… Просто мы договорились с гражданином Хворостининым, чтобы ему не сворачивать, что он подождет меня пятнадцать - двадцать минут, а я, если буду опаздывать, смогу предупредить его по телефону.
        - Предупредили?
        - Нет, мой мобильник разрядился, и я спешила… Выскочила во двор, пошла сначала к калитке, а потом вспомнила, что через озеро короче, и побежала туда… Следы должны сохраниться: за эти два дня снега не было…
        - Покажите, куда вы передвигали подсвечник и куда вы его поставили.
        Даша показала, и человек с камерой подошел и зафиксировал ее ногу возле пятна парафина на паркете.
        В сторону двери девушка старалась не смотреть, потому что возле нее мелом был нарисован силуэт лежащего на полу человека. И темные пятна, похожие на кровь.
        - На консоли еще маленькая елочка стояла,  - вспомнила она.
        - Стояла или лежала на полу?
        - Что елочке делать на полу?
        - Вы не ответили на вопрос.
        - Стояла на консоли. Там еще светились гирлянды.
        - Так во сколько вы вышли из дома Копатько?
        - Я не смотрела на часы, но мне кажется, около четырех или чуть раньше.
        - Уровень освещенности был такой же?
        - Приблизительно, возможно, чуть темнее.
        - Сейчас еще нет шестнадцати часов, но мы пройдем по тому пути, который вы по непонятной мне причине избрали после спокойной и милой деловой встречи.
        Они вышли из дома, обогнули его, а по дороге Даша раздумывала, зачем Карнаухов задает ей столько вопросов, как будто пытается поймать ее на лжи. Хотя все его действия и все вопросы фиксируются камерой, потому, возможно, он выполняет все, что следует делать в подобных обстоятельствах.
        Выбрались на лед озера, пошли по ее старым следам, слегка припорошенным снежком. Озеро перешли куда быстрее, чем Даша это сделала в тот вечер одна, хотя тогда она бежала, а теперь шли не спеша. Карнаухов, Даша, человек с камерой, двое автоматчиков в черных масках вышли на берег и пошли, огибая сосны. И как раз в это время начало смеркаться. Но следы ее ног еще читались на снегу… Уже послышался шум трассы, но вдруг следы повернули в сторону от нее.
        - Странно вы ходите,  - удивился Карнаухов,  - словно бежите от погони и пытаетесь запутать след. До трассы метров триста, а вас куда-то в глубь леса тянет…
        - Тогда был ветер и звуков никаких не доносилось, я заплутала,  - объяснила девушка.
        - Но ведь трасса просматривается сквозь деревья,  - заметил следователь.
        Даша промолчала и вспомнила вдруг:
        - А почему нет моего адвоката?
        - А зачем? Вы показали, как было. Что может измениться от того, что он присутствовал бы здесь? Я звонил Кулькову сегодня, говорил о том, что собираюсь отвезти вас на следственный эксперимент, но у него судебное заседание по другому делу…
        Очень скоро стемнело окончательно. Теперь и следов не было видно, поэтому пришлось просто идти на звук трассы. Когда выбрались, следователь посмотрел на часы и объявил:
        - Шестнадцать тридцать четыре. Вроде все сходится. Покажите, где стояла машина гражданина Хворостинина. Или вам пришлось дожидаться, когда ваш друг подъедет?
        - Машина стояла.
        - Странно, а гражданин Хворостинин сказал, что вы его дожидались.
        - Я вышла и увидела, как он подъезжает, и подумала, что он ждал меня, а он увидел, что я подхожу, и, наверное, решил, что я его жду.
        - Резонно и убедительно,  - хмыкнул Карнаухов,  - я лежу и думаю, что он лежит и думает, что я лежу и думаю… Вот как-то так у вас получается.
        Тут к ним подъехал микроавтобус, который стоял неподалеку. Они забрались внутрь, и машина тронулась.
        - Замерзли?  - участливо поинтересовался следователь, но не у Даши, а у автоматчиков.
        - Есть немного,  - глухо ответил один.
        Второй промолчал.
        Когда въехали в город, следователь посмотрел на часы.
        - Без десяти пять. А ваш друг показал, что было ровно пять или даже больше, а у него машина быстрее нашей будет. Так что не очень сходится.
        - Мы сегодня из дома Копатько вышли раньше, чем я тогда,  - ответила Шеина.
        Она успокоилась, удивительно, конечно, что по времени все так сошлось: ведь, давая показания, она больше всего боялась, что все будут проверять и перепроверять, и тогда их ложь всплывет. Но теперь бояться нечего, тем более после того, что случилось сегодня у нее дома… Дмитрий не бросит ее в беде.
        Глава 11
        Хворостинин подъехал к дому. Вышел из машины и оглянулся. Неподалеку дети играли в снежки. Снег лепился плохо, и потому перекидывались они пригоршнями снега. К вечеру начало подмораживать. Дмитрий зашел в парадное, поднялся на шестой этаж, открыл дверь квартиры Даши. Котенок выскочил навстречу. Молодой человек налил в блюдечко молочка и сказал:
        - Погоди, скоро переедем ко мне.
        И тут, словно почувствовав неладное, Дмитрий подошел к рабочему столу Даши и посмотрел на ноутбук, взял его в руки - винчестера не было. Больше никаких следов чужого присутствия не наблюдалось. Хворостинин прошел на кухню и включил электрический чайник. Взял на руки котенка и спросил у него:
        - Тебе не кажется, что Даша должна была уже вернуться?
        Потом достал мобильный и набрал номер дежурного по РУВД, сообщил, что кто-то проник в квартиру гражданки Шеиной и вытащил из ее компьютера жесткий диск.
        - Дверь была взломана?  - спросил дежурный.
        - Следов не заметил.
        - В этом случае мы вряд ли можем помочь. Если, конечно, экспертиза не покажет, что замок был открыт отмычкой или чужим ключом. Пусть хозяйка квартиры напишет заявление и оставит участковому, а он скажет, как действовать дальше.
        - Салганову?
        - Ему. Запишите телефон на всякий случай, а то праздники, он вряд ли на месте.
        Около трех часов Хворостинин прождал возле РУВД, надеясь, что девушку вот-вот отпустят. Надеялся ускорить ее освобождение, но следователя Карнаухова не мог найти. Потом он узнал, что майор повез подозреваемую на место преступления для проведения следственного эксперимента. Про то, что Шеину должны освободить, никто не знал. Сказали только, что задержанных на двое суток обычно столько и держат, а потом уж решают, что с ними делать, даже если задержанный совсем ни при чем.
        Участковый на звонки долго не отвечал, потом все-таки снял трубку и произнес всего два слова: «Позвоните позднее». И тут же пошли гудки. Дмитрий нажал кнопку повтора. На этот раз участковый не выдержал сразу:
        - Чего еще?
        - Салганов, сиди на месте, я скоро подъеду.
        - А это кто? Ты, что ли, Гриша?
        - А кто же еще? Жди!
        Хворостинин надел куртку, посоветовал котенку быть более бдительным и вышел из квартиры…
        «Нива» выехала на широкую и ярко освещенную улицу, по которой в оба направления спешили автомобили. Хворостинин ехал в левом крайнем ряду, когда его настиг черный внедорожник, приблизился вплотную и дважды мигнул фарами дальнего света. Дмитрий ушел вправо, пропуская нетерпеливого водителя. Внедорожник ускорился, но, поравнявшись с машиной Хворостинина, притормозил. Стекло передней пассажирской двери было опущено, и оттуда высунулся ствол автомата с глушителем. Дмитрий резко затормозил и вывернул руль влево. «Нива» едва не вылетела на встречную полосу, но, зацепив боком заднее крыло внедорожника, развернулась на месте, не остановилась, а поехала прямо, перепрыгнув через дорожный бордюр, заснеженный газон, выскочила на пешеходный тротуар, стремясь к неширокой арке, за которой был темный провал двора. Пули ударили по корпусу, по стеклам, лопнул пробитый скат… Не вписавшись в поворот, «Нива» ударилась в угол дома, не доехав до арки буквально метра. Из-под капота повалил дым: очевидно, был поврежден радиатор. Дмитрий выскочил из автомобиля, проскочил арку, повернул налево, увидел неосвещенное крыльцо
подъезда, над которым был бетонный козырек, подбежал, прыгнул, цепляясь за козырек руками, подтянулся и оказался наверху. Ногой выбил внутрь старую оконную раму и перемахнул через подоконник внутрь подъезда. Секундой позже во двор влетел внедорожник, который, сбросив скорость, поехал вдоль узкого газончика, где стояли припаркованные автомобили и светили фонари.
        Дверь подъезда открылась, из дома вышел Хворостинин и невозмутимо повернул в арку, окинув взглядом внедорожник. На мгновение задержавшись возле своей «Нивы», посмотрел пробоины и прижался к стене с другой стороны въезда во двор… Через минуту из двора через арку медленно начал выезжать автомобиль преследователей. Поравнявшись с «Нивой», внедорожник притормозил, двое сидящих на передних сиденьях мужчин посмотрели на расстрелянную машину. Дмитрию хватило пары секунд, чтобы открыть заднюю дверь и прыгнуть внутрь салона. Сидящий справа человек с автоматом пытался повернуться, но первый же удар отбросил его на лобовое стекло.
        - Пристегиваться надо!  - посоветовал Дмитрий и тут же левой рукой ухватил водителя за подбородок, рванул его голову назад и нанес правой два удара в висок.
        Машина замерла. Хворостинин выскочил наружу, распахнул переднюю дверь, выдернул автомат, а потом и стрелка, который не мог прийти в себя после мощного удара. Но тут внедорожник вновь сорвался с места, вывернул на проезжую часть, не вписавшись в поворот, перескакивая через ограждения газона, проехал два десятка метров и остановился. Водитель наклонился над пассажирским креслом, выставил руку с пистолетом в открытое окно и выстрелил несколько раз в Хворостинина, который обхватил пришедшего в себя стрелка, прикрылся им. Оба они упали. А водитель внедорожника тем временем вышел из машины, обошел капот, закрыл обе открытые правые дверцы, посмотрел на поднимающегося с земли Дмитрия, поднял руку и, почти не целясь, выстрелил еще трижды. После чего поднял руку, словно прощаясь, и вернулся за руль. Хворостинин вскинул автомат, но, увидев разбегающихся и жмущихся к стенам домов испуганных прохожих, опустил ствол. Черный внедорожник стремительно умчался.
        Дмитрий достал из кармана мобильник и нажал кнопку повтора вызова.
        - Салганов,  - сказал он в трубку,  - я чуток до тебя не доехал. На проспекте возле какой-то арочки стоит моя разбитая «Нива»: тебе пехом минут пять, а бегом полторы. Поторопись, у меня здесь труп и зеваки вот-вот соберутся. Поспеши, дорогой.
        - Так кто это?
        - Дед Мороз,  - ответил Хворостинин и сбросил вызов.
        Салганов примчался через пару минут, и эта скорость далась ему тяжело. Увидев машину в клубах пара, он перешел на шаг и тут же, узнав молодого человека, тяжело вздохнул:
        - Опять вы.
        Дмитрий протянул ему автомат.
        - Держи. Это «АКС-сорок семь-У». Глушак кустарный. Труп я обыскал, документов при нем нет. Бумажник вот лежит, в нем деньги, но я не пересчитывал. Вызывай своих…
        Салганов осторожно взял в руки автомат и тут же положил его на место. По рации связался с патрульной машиной и сообщил о происшествии. Взглянул на «Ниву» и вздохнул:
        - Хорошая машина была, а теперь вся в дырках. Тут на восстановление столько потребуется!
        - Двигатель цел и ладно,  - ответил Дмитрий,  - а машину я тебе подарю, чтобы было на чем по участку мотаться. Дырки заделывать не надо - народ уважать станет.
        - Это да,  - согласился Салганов и спросил участливо:  - А вашу девушку выпустили?
        Хворостинин покачал головой, и тогда участковый перешел на шепот:
        - У нас про этого Карнаухова разное говорят. Типа еще неизвестно, кто районным отделением Следственного комитета руководит: начальник или этот майор юстиции. Решальщик он, если вы понимаете. С бизнесменами трется, с бандитами… Не стесняется на работу на дорогущем «Мерседесе» приезжать… Только я вам ничего не говорил.
        - Я ничего и не слышал.
        Салганов поглядывал на Хворостинина с некоторой опаской и, наконец не выдержав, показал на труп:
        - Вы из чего его уложили?
        - А я и не укладывал. Хотел задержать, а второй вроде бы в меня целил, а на самом деле просто решил убрать напарника - с тридцати метров промахнуться трудно.
        Дмитрия Хворостинина доставили домой на дежурном полицейском автомобиле. Еще почти два часа он провел в РУВД, давал показания. Но беседовали с ним следователи городского управления. Майора Карнаухова он видел лишь мельком, когда тот, сделав вид, что его не видит, пытался проскочить мимо в коридоре. Но Хворостинин остановил его, и Карнаухов сообщил, что гражданку Шеину не выпустили, потому что прокурор так и не появился в своем кабинете, а во внеслужебное время следователь не рискнул ему звонить.
        - Завтра в любом случае Дарья Александровна будет дома,  - сказал он,  - мы ж ее задержали только на сорок восемь часов. Как говорится, поспит, проснется, а там уж все готово.
        - Вы обещали выпустить ее сегодня, но слово не сдержали. Если завтра будут какие-то проблемы, то сам будешь там, где сейчас Даша. А я слово свое держу.
        - Только не надо угрожать,  - ответил Карнаухов, слегка поморщившись,  - и шантажировать меня тоже не надо.
        По тому, как он это произнес, Дмитрий понял, что жесткий диск компьютера испарился не без помощи старшего следователя.
        При убитом Дмитрий обнаружил мобильный телефон, о котором ничего не сказал не только Салганову, но и следователям. Вернувшись домой, он набрал с него номер своего сотового и записал высветившийся на экранчике номер. Потом со своего отправил эсэмэску и почти сразу ему перезвонили.
        - Получил,  - произнес голос в трубке.  - Насколько я понял, ты хочешь узнать, кому принадлежит номер телефона и на кого зарегистрирован автомобиль? Что у тебя случилось?
        - Двое гавриков меня обстреляли, один из них ушел. Брюнет, возраст около тридцати, чуть больше метра восьмидесяти, вес около сотни.
        - Принято,  - ответил голос,  - поддержка нужна?
        - Пока нет,  - ответил Хворостинин,  - проверьте еще местного следователя, майора юстиции Карнаухова.
        Даша долго не могла заснуть. То, что ее не выпустят сегодня, она поняла почти сразу, как отправилась на следственный эксперимент. Но это уже мало волновало, она уже не переживала, потому что теперь ее сознание переполняло совсем другое чувство. Она думала о Дмитрии и о том, что сегодня призналась ему в любви, призналась как-то странно - неожиданно для себя самой, хотя с самого начала чувствовала, как ее тянет к нему, смотрела на него и, когда Хворостинин перехватывал ее взгляд, смущалась. Но теперь все будет иначе… Закончится эта нелепица с обвинением, она вернется домой, в свою квартирку… Нет, она сразу поднимется на седьмой этаж, а когда он откроет дверь, бросится ему на шею… Хотя на шею сразу не стоит бросаться, можно просто обнять и поблагодарить за все, что он сделал для нее. Она представляла, как это случится, и сердце ее наполнялось любовью и нежностью. В том, что и Дима любит ее, Даша не сомневалась - иначе почему он так помогает ей? И смотрит на нее он тоже по-особенному. Так на Дашу еще не смотрели. Никогда и никто.
        Скуратов тоже старался быть заботливым. Он погасил задолженность по коммунальным платежам очень быстро и вернул все, что Даша заплатила за него. Правда, признался потом, что влез в страшные долги, отдавать которые ему было нечем. Он звонил несколько раз в Париж бывшей жене Марине, и та скрепя сердце выслала ему полторы тысячи евро, но потом позвонила и сказала, чтобы Скуратов подобными просьбами ей не надоедал какое-то время, потому что во Франции все очень дорого, а постоянного дохода у нее нет, живет на мизерное пособие. Те сорок картин, которые она когда-то привезла, не расходятся вовсе, удалось за бесценок пристроить только несколько штук: Марина отдала их каким-то лавочникам, чтобы те украсили витрины своих магазинчиков. Бывшая супруга Скуратова тоже была художницей и якобы живописью продолжала заниматься, но время от времени, для души, и не помышляет о том, чтобы где-то выставиться…
        Вообще-то, как говорил Скуратов, живописью Марина почти не занималась и на родине; она закончила факультет графики и промышленного дизайна, пыталась делать обложки для книг. Поначалу заказы были, но потом, как выяснилось, чтобы создавать дизайн обложек, требовалось не умение рисовать, а хорошее знание компьютерных программ, и издательства предпочитали художников молодых и продвинутых, которые понятия не имели, как пользоваться карандашом, сангиной, углем, но были на «ты» с компьютером. Именно тогда Марина Скуратова решила заняться продвижением мужа, пыталась организовывать его выставки и предлагать коллекционерам полотна никому не известного современного художника. В России в начале девяностых спроса на искусство не было, и тогда женщина взяла несколько работ мужа и поехала в Париж, где ее бывшая сокурсница на улицах рисовала портреты всех желающих за пятьдесят франков. Через год Марина вернулась для того, чтобы оформить развод, сказала, что и во Франции творчество Скуратова никого не заинтересовало, но прихватила еще несколько холстов.
        Сам художник тоже иногда продавал свои работы у метро: настоящей цены, конечно, никто не давал, но в периоды особенной нужды ему приходилось расставаться со своими работами за гроши. Иной раз вырученных денег хватало на два-три дня. Иногда удавалось растянуть доход на неделю. Самой удачной сделкой он считал, что пару его картин приобрели для частной галереи…
        Скуратов особенно не переживал. Доволен был тем, что после развода удалось быстро продать квартиру, в которой когда-то жил с женой, разделить с ней полученные деньги и на часть вырученных средств приобрести мастерскую, в которой теперь обитал. Туда он приглашал Дашу, всегда старался ее чем-нибудь угостить, иногда девушка встречалась в мастерской с его друзьями, такими же талантливыми и непризнанными художниками. Некоторые казались совсем опустившимися людьми, но, когда начинали говорить об искусстве, о Караваджо, Рембрандте, барбизонцах, сравнивать Камиля Коро и Левитана, слушать их можно было часами.
        Однажды Скуратов позвонил Даше и сказал, что к нему пришел какой-то американец, который непонятно чего хочет. Американец по-русски не разговаривал, а Скуратов не владел иностранными языками. Когда Даша, которая по-английски изъясняться умела, пришла помочь своему другу, выяснилось, что немолодой иностранец владел не только английским, но и французским, испанским и итальянским языками. И цель визита заморского гостя казалась невероятной. Он сотрудничал с известными аукционными домами и сам был заядлым коллекционером, который открыл для себя недавно русского художника Скуратова, трагически ушедшего из жизни. Он даже показал Даше небольшой альбом, вышедший в итальянской серии «Мастера живописи». Альбом был посвящен творчеству этого русского художника. На обложке красовалась репродукция картины, на которой был изображен вагон пригородного электропоезда, трое пассажиров, которые на боку потертого чемодана выставили бутылку водки, разложили соленые огурцы и бутерброды с вареной колбасой. За окном пролетали едва видимые сквозь туман и дождь леса и поля. Картина называлась «На картошку». Скуратов
посмотрел на эту репродукцию и удивился: «Кажись, моя мазня».
        Даша прочитала биографическую справку и удивилась. О Скуратове составителям каталога было известно не так много. Лишь то, что в начале девяностых, в самый разгар творческой жизни, кто-то поджег его мастерскую, при пожаре погибло большинство его полотен. Потеряв почти все свое имущество, гений решил эмигрировать в Европу, но за одно только это желание его кинули в сумасшедший дом, где лишали всякой возможности заниматься любимым делом… В психбольнице художник скончался от передозировки антидепрессантами и был тайно похоронен в неизвестном месте. Однако его вдове, Марине Скуратовой, удалось нелегально вывезти во Францию часть уцелевших работ непризнанного гения…
        Пока Даша зачитывала Скуратову эту биографию, американец рассматривал работы, развешанные на стенах мастерской, и лицо его вытянулось от удивления. Он обернулся и спросил:
        - Мисс Шеина, вы можете подтвердить, что именно этот человек - автор всех представленных здесь картин?
        Даша заверила иностранного гостя, что это работы хозяина мастерской, который и является художником Скуратовым.
        - Весь мир его оплакивает, а он, оказывается, жив, работает и выглядит вполне здоровым!  - восхитился американский коллекционер.
        И тут же рассказал, что попросил знакомых разузнать что-нибудь о родственниках гениального русского художника, надеясь, что у них сохранилось что-то из его наследия. На Западе, конечно, ценится несколько другая живопись, но некоторых любителей искусства интересуют не только во много раз переоцененные творения классиков, но и полотна талантливых современников, на которых представлена настоящая жизнь. И Скуратов приобретает популярность как раз в среде таких людей. И цены на его картины растут из года в год. Очевидно, Марина, понимая это, придерживает пока его картины, ждет, когда появится возможность получить настоящую прибыль. Сама она выглядит вполне обеспеченной женщиной, имеет небольшой особняк в пригороде Парижа, домик на побережье Лигурийского моря и стройного молодого мужа-итальянца…
        Скуратов выслушал все молча, иногда, правда, кивал, словно рассказывали то, о чем он знал уже давно. А когда американец предложил ему отправиться вместе с ним в Европу, где можно организовать выставку в какой-нибудь известной галерее, встретиться с представителями солидных коллекционеров, продать несколько работ через аукционные дома, художник наотрез отказался:
        - Не поеду никуда!
        Даша удивилась и поинтересовалась, почему он хочет упустить такую возможность, неужели ему не нужны слава и деньги? Скуратов ответил, что он патриот, ему и здесь хорошо. Но потом добавил, что если она скажет, что ехать надо обязательно, и согласится его сопровождать, то он, пожалуй, сможет жить где-нибудь в другом месте - пусть даже и в Париже.
        - А я в качестве кого поеду? Меня же не приглашали,  - удивилась Даша.
        - В качестве моей жены,  - неожиданно ответил Скуратов.  - Я вас давно люблю, только признаться все не решался. Или вас смущает, что я недостаточно молод? Но ведь это не главное. Я буду вас обожать, вы станете моей музой, я вас прославлю, мы разбогатеем. И к тому же, например, Тициан прожил сто шестнадцать лет и жил бы еще дольше, не заразись он чумой, когда поцеловал умирающего сына… Предположим, и я проживу столько же, значит, мне предстоит любить вас еще лет шестьдесят, и я постараюсь, чтобы эти годы стали самыми счастливыми в вашей жизни… Неужели вы не хотите стать любимой женщиной знаменитого художника?
        - Мне очень лестно, но это не для меня,  - вздохнула Даша,  - я вас очень уважаю и ценю…
        - Этого достаточно,  - обрадовался Скуратов,  - большинство женщин выходят замуж не только не любя, но даже не уважая своих избранников!
        Но Даше этого было недостаточно, и она могла предложить влюбленному художнику только дружбу. Но уговорила Скуратова отправиться в Европу одного.
        Он вернулся через полтора месяца - помолодевший и небрежно-респектабельный. Привез ей чемодан подарков, сказал, что все эти платья и блузки купил на распродаже, все, по его словам, отдавали практически даром, и он не мог не взять, чтобы порадовать свою подругу. А еще он рассказал, что побывал у бывшей жены и забрал половину оставшихся у нее своих работ. Правда, ее новый муж не хотел отдавать картины и даже полез в драку. Скуратов ударил его в ответ и немного не рассчитал силы, а потому пришлось забрать не все работы, как он планировал, а только половину, чтобы итальянцу было на что вставить передние зубы.
        - Зачем же вы так?  - поразилась Даша.
        - Он первым начал,  - отмахнулся Скуратов.  - Да и Марину надо было проучить…
        Художник теперь часто бывал в Париже, подолгу жил там и каждый раз пытался уговорить Дашу уехать с ним. Убеждал, расписывал все преимущества, говорил, что если она не хочет жить с ним, то он рядом со своим домом снимет еще один - специально для нее, но Даша не согласилась. И в последний раз Скуратов уехал ни с чем. А в свою мастерскую он пустил одного из друзей, предварительно оплатив коммунальные услуги на пять лет вперед.
        - Если что случится, сразу звони!  - попросил Скуратов, когда она провожала его в аэропорту.
        - Да что может со мной случиться!  - ответила тогда девушка.
        В тот момент она думала, что художнику одиноко в Париже, друзей там он не успел завести и даже с соседями не может общаться, потому что еще не выучил французского… Впрочем, соседи его интересовали мало. Скуратов с восторгом рассказывал, что домик, в котором он живет, весь увит виноградом, весной он будет его писать, а осенью попытается сделать вино и пришлет пару бутылочек Даше на пробу… Если она не передумает и не приедет к нему раньше… И конечно, он уверен, что у девушки все будет хорошо. А теперь Даша лежит на нарах, на скрипучем дощатом помосте, на жестких грязных матрацах, и укрывается французской дубленкой. И не может заснуть. Но не спится ей вовсе не от страха и тревог перед будущим, а от счастья… Ведь у нее теперь есть Дима!
        - Не спишь?  - шепотом спросила Регина.  - Но не дожидаясь ответа, продолжила:  - Не будут меня судить: магазин отказался от иска ввиду того, что ущерб причинен не был. Правда, и мне уже не хочется на зону. Думаю последнее время теперь, что жизнь проходит как-то не так, мне сорок пять скоро: ни мужика хорошего, ни детей. Жилья нет, и никакого будущего. А еще противно, когда люди, увидев меня, морщатся и отворачиваются… Но куда теперь деваться? Пошла бы работать, а кто возьмет такую?
        - Главное, чтобы у вас было желание все изменить. Когда меня отпустят, я попробую помочь вам с работой. Пока начальницей остается Пожидаева, сходим к ней: она поможет - ведь вы с ней знакомы. Сможете устроиться для начала техничкой… Жилье служебное дадут, а если не дадут, поживете у меня. Хотя меня, скорее всего, уволят, потому что все сейчас считают, что это я убила Копатько.
        - Какого Копатько?  - удивилась Регина.  - Петьку, что ли?
        Теперь уже настала очередь удивляться Даше.
        - Копатько вы тоже знаете? Но убили нашего начальника - Владислава Копатько - сына Петра Ивановича. А Петр Иванович важный человек, чиновник.
        - Кто? Петька?
        Регина рассмеялась.
        - Он пустое место. Кто был шестеркой, шестеркой и останется. Он вокруг Васи Маленького увивался, подходы к нему искал. Хвастался, что его лучший друг в мэрии работает и может помогать. Фамилии друга этого не помню, но Петька его Лексусом называл. А тот приехал к нам как-то на «Жигулях» шестой модели, Пожидаев как увидел, чуть от смеха не умер. Какой «Лексус»? Шестерка и на «шестерке» ездит. А еще сказал: «А фамилия твоя, мальчик, ничего не значит. Хорошее погоняло за просто так не приклеят».
        - Фамилия того друга не Лексуков случайно?
        - Может быть,  - ответила Регина,  - что-то вроде того, но я точно не помню.
        - Так он теперь вице-губернатор,  - шепнула Даша.  - А Копатько у него советником.
        - О! Как время-то идет! Значит, пока я на нарах парилась, даже шестерки в люди выбились. Надо выходить скорее и что-то в этой жизни менять.
        Выпустили Регину утром, сразу после завтрака.
        Глава 12
        Черный внедорожник «Тойота», как оказалось, был зарегистрирован на пенсионера Лейкина, 1933 года рождения. Узнать у дедка, кому он выдал доверенность на управление транспортным средством, не представлялось возможным: уже два года гражданин Лейкин был парализован после перенесенного инсульта и разговаривать не мог.
        Труп мужчины, покушавшегося на Хворостинина, опознать не удалось. При убитом не было документов. Отслеживание звонков с мобильника киллера тоже ничего не дало. Сим-карта принадлежала какой-то пенсионерке, и последние звонки совершала она. Очевидно, аппарат взяли на один раз, чтобы позвонить с него и сообщить о выполненном заказе. Установить личность по полицейской базе отпечатков пальцев тоже не представилось возможным: очевидно, что убитый или раньше не попадался, или прибыл из другого государства.
        Поиски водителя тоже не принесли успеха. Особых примет у него не было. Не искать же мужчину по синяку на скуле или под глазом, тем более в первые дни нового года. После праздников, как известно, многие мужчины с трудом узнают в зеркале свое собственное отражение.
        Зато Хворостинину сообщили много интересного про майора юстиции, старшего следователя Карнаухова. Он считался хорошим профессионалом: показатель раскрываемости преступлений у него был один из самых высоких в Следственном комитете города. Друзей и близких приятелей среди сослуживцев он не имел. Жил на широкую ногу, в просторной квартире в центре города, владел загородным домом. На него оказался оформлен «Мерседес», и в собственности жены числился внедорожник «Ауди». Никого это не смущало, так как супруга Карнаухова была единственной дочерью депутата Государственной думы. То, что майор пойдет далеко, знали все, ходили слухи, что уже подготовили приказ на перевод Карнаухова в городское управление со значительным повышением должности и оклада. Его характеризовали как умного и хладнокровного карьериста. Кандидат юридических наук, в студенческие годы занимался вольной борьбой и даже был призером первенства города.
        Пару лет назад молодая сотрудница подала докладную, в которой указала, что Карнаухов, используя свое служебное положение, склонил ее к любовной связи. Было проведено служебное расследование, которое установило, что девушка не являлась подчиненной Карнаухова, а следовательно, воздействовать на нее он не мог. Дело замяли, сотрудница была уволена, а майору начальство приказало быть осторожнее в следующий раз. В настоящее время у следователя имелась любовница - аспирантка юрфака. Про девушку было известно, что, будучи студенткой, она подрабатывала танцовщицей в ночных клубах и проходила свидетельницей по одному уголовному делу, которое тогда расследовал капитан Карнаухов.
        За Карнауховым числилось два номера мобильной связи: один телефон он использовал для служебных разговоров, второй - для общения с родственниками и знакомыми. Но, вероятно, у него могли быть и другие, не зафиксированные нигде номера для каких-нибудь еще важных бесед.
        Хворостинин набрал номер служебного мобильного телефона. Долго шли гудки, потом голос следователя произнес:
        - Я занят. Перезвоните позднее!
        Дмитрий набрал второй номер и не стал дожидаться, когда Карнаухов начнет отговариваться, произнес:
        - Господин майор, не заставляйте меня разыскивать другие ваши контакты. Это Хворостинин. Хочу вам напомнить, что сутки прошли, а Дарья Шеина все еще у вас. И потом, не стоит наивно надеяться, что жесткий диск с ее компьютера - единственный носитель информации. Есть еще и флешка у меня, а также письмо в ящике электронной почты, которое будет отправлено автоматически, если со мной что-нибудь случится.
        В дверь квартиры позвонили. Не прерывая разговора, Хворостинин подошел, посмотрел в глазок и тут же отодвинул задвижку. На пороге стояла неопрятная женщина средних лет.
        - Я от Даши,  - сказала она,  - мы с ней парились вместе.
        Дмитрий жестом пригласил ее войти, запер дверь и произнес в трубку:
        - Я надеюсь, вы понимаете, чем все может обернуться для вас и вашего тестя, если у меня закончится терпение, господин следователь. Так что прошу отпустить Дашу прямо сейчас, и с извинениями.
        Хворостинин закончил разговор, опустил мобильник в карман и обернулся к гостье.
        - Лихо вы с ним,  - одобрительно заметила та и представилась:  - Я Регина, меня Даша в гости пригласила, сказала, что могу подождать ее возвращения у вас.
        - Позвольте помочь вам снять пальто,  - приветливо улыбнулся Дмитрий.  - Позавтракать не хотите?
        - Так меня уже покормили,  - ответила Регина,  - однако от чашки кофе не откажусь. Если можно, заварной. Какой у вас сорт?
        - Абиссинский мокко. Помолот и расфасован в Италии. Вас устраивает?
        - Вполне.
        За кофе женщина разговорилась:
        - Дашенька очень хорошая девочка, добрая, умненькая, красивая. Таких уже давно не делают. Поверь мне, Дима. Ее папа был завкафедрой в институте, умер, когда ей семнадцать лет было. Мама - скрипачка, так и не пришла в себя после его смерти, пить начала, бедняжка. Перед дочкой стыдно ей, видать, стало, и она сама разменяла большую квартирку на две маленьких, да вскоре умерла. И выяснилось, что ее квартира уже переоформлена на других. Все, что было там ценного, или пропито оказалось, или раздарено. Даше пришлось самой всего в жизни добиваться. Она мне про себя много рассказала, я слушала и слезами обливалась. Тяжело девчонке досталось. Ну да ничего, я сейчас в норму приду и разберусь со всем этим! И квартирку эту украденную кому-то придется вернуть. Ты чего улыбаешься?  - нахмурилась она.  - Короче. Слушай сюда. Дашенька разрешила мне пожить у нее немного. Но я ненадолго. Пробегусь по старым знакомым, вспомню, кто и сколько мне должен… А потом уж я и тебе, и Дашеньке помогать буду.
        Дмитрий спорить не стал, проводил гостью в Дашину квартиру. Та вошла и вздохнула:
        - Как она здесь живет, бедняжка,  - такая теснотища! Да я еще приперлась.
        Она сняла полинявшее пальто, еще раз осмотрелась, сказала, что вычистит здесь все к приходу хозяйки. Потом посмотрела на Дмитрия:
        - Ну, чего встал? Подай мне с полки двенадцатый том Лескова Николая Семеновича. Там Даша деньги свои хранит, разрешила мне взять сколько потребуется. А мне много не надо. Бельишка только себе прикупить да тортик к ее возвращению.
        Дмитрий достал из кармана бумажник и развернул перед гостьей.
        - Возьмите у меня сколько требуется. А Дашины деньги пусть и дальше хранятся.
        Регина довольно хмыкнула и вытащила из бумажника пятитысячную, подумала и взяла еще тысячу, сказав при этом, что привыкла носить дорогое белье. А верхняя одежда ей пока не нужна: Даша разрешила взять из шкафа то, что ей подойдет, потому что у нее много новых вещей, половина из которых ей велика, так как не сама она покупала.
        После звонка Хворостинина майор Карнаухов все равно торопиться не стал. Достал из шкафа небольшой электрический чайник, наполнил его водой из пластиковой бутыли, воткнул шнур в сеть и задумался.
        Шеину он отпускать не собирался, но, видимо, пока придется, а значит, предстоит неприятный разговор и тяжелые объяснения, почему он медлит упаковать девчонку надолго, как его просили. Ему советовали отправить Шеину сразу в «Кресты», где ее прессанули бы в камере и она не стала бы отпираться на допросах. А теперь надо подготавливать новые улики против нее и искать повод для ареста. Но, с другой стороны, если хочет кто-то наказать Шеину, то зачем обязательно отправлять ее на зону, жизнь и на свободе можно превратить в настоящий ад - она девушка красивая, а желающих совместить приятное с полезным найдется немало, не будет же она вечно ходить с вооруженной охраной. Пусть сейчас ей повезло немного, но и Хворостинина найдется чем приструнить. А уж потом…
        В чайнике забурлила вода. Карнаухов наполнил чашку кипятком, высыпал в нее растворимый кофе и только потом достал мобильный телефон, вынул из него сим-карту, из бумажника достал другую. И набрал единственный внесенный в память этой карты номер.
        - Это Карнаухов,  - произнес он в трубку,  - хочу напомнить, о чем просил, вы обещали все сделать вчера, но облажались. Этим косяком вы подставили меня. Я вам помог в свое время, и вы обещали выполнить любую мою просьбу, но одну. Просьба остается все та же. Выполните качественно.
        Следователь закончил разговор, вынул сим-карту и бросил ее в корзину для бумаг. Потом вставил в аппарат прежнюю симку и добавил в кофе сахар. Сделал осторожный глоток и поставил чашку на стол. Зазвонил телефон. Майор юстиции посмотрел на номер вызывающего, сделал еще один глоток, после чего ответил:
        - Да, дорогая, прости, кручусь как белка… Что сказал папа? Юбилей будет здесь отмечать? Это хорошо. А что еще? Хорошее предложение, я подумаю… Конечно, в Москве нам будет лучше. После праздников приказ будет подписан, к лету я получаю подполковника, а потом можно по переводу и в Москву… Сегодня постараюсь пораньше.
        Карнаухов чмокнул мобильник, отключился и ладонью вытер губы. Посмотрел на корзину для бумаг, наклонился и достал из нее выброшенную сим-карту. Покрутил в руках, словно раздумывая, что с ней делать, и убрал в кармашек портмоне.
        И перед тем как взять чашку для очередного глотка, произнес:
        - Туфту гоните, гражданин Хворостинин: не бывает автоматических рассылок.
        И тут же понял, что не уверен в этом, бывает в жизни всякое, и не только автоматические рассылки.
        Глава 13
        И все-таки ее выпустили. Никто не извинился, просто дали подписать бумагу о том, что гражданка Шеина уведомлена об избрании ей мерой пресечения подписки о невыезде, вернули сумочку, в которой был кошелек с мелочью, часы, цепочку и разряженный мобильник. В коридоре Даша прошла мимо следователя Карнаухова, он разговаривал по телефону или делал вид, что разговаривает. Заметив ее, он отвернулся. Спрашивать его о чем-то не было смысла, да и общаться с ним не хотелось. Даша вышла во двор, легкий морозец обжег лицо, а воздух после душной камеры показался необычайно чистым и свежим. Из стоящего неподалеку такси выскочил Хворостинин и подошел к ней. Даша обняла его, хотела поцеловать, но смутилась и, отстранившись, спросила:
        - А где ваша машина?
        - Мы вроде на «ты»,  - напомнил Дмитрий.
        - Так почему ты не на своей машине?  - Это было не главное, что ее интересовало, но девушка чувствовала себя немного неловко и не знала, с чего начать разговор.
        - Она сломалась, но «Нива» все равно не моя, ее мне муж сестры отдал. А я все равно собирался приобретать собственную. Сейчас как раз самое время - большие скидки.
        Даша корила себя за то, что приходится говорить о разной ерунде, когда очень хотелось сказать что-нибудь очень важное, только ни в коем случае не вспоминать о том, что с ней произошло. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось, но ее терзало нехорошее предчувствие, что так просто ничего не проходит.
        - Дима, спасибо тебе за все,  - горячо поблагодарила она.
        Хворостинин тепло улыбнулся и открыл перед ней дверцу такси. Даша села на заднее сиденье, а молодой человек - рядом с водителем. Она хотела, чтобы Дима ехал рядом, но почему-то постеснялась попросить. Но Хворостинин обернулся к ней и сидел вполоборота.
        Когда машина тронулась, Даша поинтересовалась, как устроилась Регина, Дмитрий ответил, что женщина наводит порядок в ее квартире.
        Он тоже боялся задавать вопросы, предполагая, что после пребывания в камере настроение у девушки не самое лучшее. Надо было находить нейтральную тему.
        - Дима, а я так и не спросила, где ты все же работаешь?
        - В армии служу,  - ответил он,  - сейчас в отпуске, а потом получаю новое назначение. Попрошу, чтобы оставили здесь.
        Он хотел добавить еще что-то, но не успел, потому что в разговор неожиданно вклинился водитель:
        - А я во флоте три года отбарабанил. Еще в советское время в строевой части бригады сторожевых кораблей. А вы в каких войсках, если не секрет?
        - В российских,  - сухо ответил Хворостинин.
        Дашу переполняла нежность к этому человеку, которого она еще совсем недавно не знала вовсе. Чувство было такое, будто во всем мире у нее никого нет, кроме него. Но ведь это было правдой: ни родственников, ни верных подруг или друзей. Да, они дружили с художником Скуратовым, он даже в любви признался, но встречались не так чтобы часто, да и то разговоры всегда касались отвлеченных предметов, вроде искусства или истории живописи.
        Дмитрий смотрел на нее, не отводя глаз. Даша положила ладонь на его плечо, хотела погладить, но не решилась. Он взял ее за руку. Так девушка и ехала до самого дома, держась за его руку, словно боялась потеряться.
        В собственную квартиру пришлось звонить. Дверь тут же распахнулась, и в первый момент Даша не узнала женщину, стоявшую перед ней.
        - Регина!  - удивилась она.  - Как ты изменилась!
        - Просто волосы подровняла и уложила,  - объяснила ее новая подруга.
        Но не только прическа преобразила бывшую бомжиху. Теперь на ней были не потрепанные обноски. Регина нашла в шкафу шелковый брючный костюм, который как будто специально был сшит для нее.
        - Там у тебя почти все - очень дорогие вещи,  - сказала она,  - но некоторые даже мне велики. Но многое я смогу подогнать по твоей фигуре. А если хочешь, то можно продать, жалко, конечно, отдавать такую красоту, но у меня есть барыга знакомый, который, правда, на секонд-хенде крутится, но для своих знакомых берет и новые вещи, торгуется, как последняя… простите… Но за такое отвалит, сколько я попрошу.
        Даша смотрела на Регину и не узнавала. С этой ли женщиной она познакомилась в камере предварительного заключения? Все было похоже на какой-то розыгрыш или на сказку, в которой грязная нищенка превратилась в королеву. У женщины даже голос будто стал мелодичнее, и совсем исчезла блатная хрипотца. А главное, улыбка теперь не сходит с ее лица.
        - Не надо ничего продавать,  - ответила Даша,  - что мне не подойдет, перешьешь для себя, раз тебе нравится.
        Стол был уже накрыт, но, когда они втроем сели за приготовленный Региной обед, раздался звонок мобильного телефона, который Даша включила и поставила на подзарядку. Звонил адвокат Кульков, который только что узнал о ее освобождении. Леонид Сергеевич поздравил девушку с первой небольшой победой, но напомнил, что борьба еще не закончилась. Даша выслушала адвоката молча и, перед тем как попрощаться, поблагодарила его за помощь. Настроение было испорчено. Она только отвлеклась от ужасов двух прошедших дней.
        Заметив, что девушка погрустнела, Дмитрий начал рассказывать что-то смешное. Даша пыталась вникнуть в то, что он говорит, но думала совсем о другом. Вновь вспомнился противный следователь, который не верит, что она никого не убивала, и адвокат, кажется, несмотря на его заверения, не верит в ее невиновность. Он подвозил ее в город и хорошо помнит, во сколько это было, он же даже на часы посмотрел. Да, он помог организовать алиби, Кулькову, наверное, даже неважно, виновен человек или нет, лишь бы дело было выигрышным. А ей приходится дрожать от страха и надеяться, что не будет ни суда, ни позора…
        - …И пишет мой предок, князь Хворостинин, своему отцу в деревню,  - рассказывал Дима.  - Мол, прибыл в полк, встретили меня хорошо, офицеры здесь замечательные, только вот я проиграл в вист те деньги, что вы мне дали, жалованье за год вперед и еще семнадцать тысяч рублей. Пришлите, если сможете,  - ведь это долг чести. Написал, а ведь знал, что таких деньжищ родителям не собрать, разве что деревеньку, с которой кормятся, продадут. Проходит пара недель, и приезжает его отец - сам отставной штабс-майор. Как раз под вечер прибыл, а уже компания собралась, карты розданы. Отец нашего героя тут же долг за сына отдал и попросил, чтобы на него карты тоже сдали… Раз проиграл, другой, но заприметил, что двое счастливчиков играют нечисто. И на третьем банке поймал их за руку публично… Те в крик, две дуэли наметились… Но на утро. А пока Хворостинин-старший предложил продолжить вечер за картами, но сменить колоду… За шулерами уже все следили… Короче говоря, отыграл он и семнадцать тысяч, что отдал, и еще взял у нечестных игроков столько же… А ранним утром две дуэли все же состоялись: каждому из противников он
правую кисть прострелил, чтобы те уже никогда в карты играть не садились. Штабс-майор тот с Суворовым Измаил брал и в Итальянском походе участвовал. Сын его потом в азартные игры никогда не играл, и до сих пор все его потомки карты дома даже для гостей не имеют… Вот и я никогда игральные карты в руках не держал.
        - А у меня были знакомые, которые только этим и жили,  - поддержала тему Регина,  - один так вообще человек очень остроумный. Как-то взяли мы бутылочку на четверых. Разлили по стаканам. Я вдруг вспомнила, что у меня закуска имеется, вышла за пакетиком, а когда вернулась, смотрю, мой стакашок пустой. «Где?»  - спрашиваю. Все молчат, а тот, что на картах фокусы показывает, вдруг мне вопрос задает: «Ты физику в школе учила?»  - «А при чем здесь физика?»  - удивляюсь я. «Так ты про испарение жидкости слышала что-нибудь?»
        - Ладно,  - не выдержала Даша,  - давайте выпьем шампанского.
        Дима достал из холодильника бутылку. Правда, Регина сообщила, что пить придется только двоим, потому что она завязала. Дима наполнил два бокала и произнес свой любимый тост:
        - Да здравствует Россия! Да сгинут враги ее!
        А после того как выпили, объяснил, что если уж приходится выпивать, то всегда пьет только за Родину. Он смотрел на Дашу, увидел, что она все еще расстроена, и постарался ее успокоить:
        - Я уверен, что все закончилось. Если Карнаухов продолжит копать под тебя, то это для него плохо закончится. А он - человек осторожный и не захочет рисковать карьерой.
        - Возможно, на него давит старший Копатько, который считает, что убийца именно я,  - вздохнула Даша.
        - С Петькой я переговорю,  - пообещала вдруг Регина,  - есть возможность переубедить его.
        Какие у нее есть возможности, женщина объяснить не успела, потому что в дверь позвонили, звонок прозвучал так неожиданно и громко, что Даша вздрогнула. Дмитрий пошел открывать, а она взглянула на Регину и вздохнула:
        - Ну вот и все…
        Девушка обреченно подумала, что это пришли за ней, сейчас ворвутся полицейские и объявят, что освобождение отменяется и Шеина возвращается в тюрьму.
        Но в дверях появилась Лиля. Она очень обрадовалась, увидев Дашу, и бросилась ее обнимать.
        Оставшийся вечер провели вчетвером, а потом все вместе пошли провожать Лилю. Когда вернулись и остановились у дверей Дашиной квартиры, Регина вдруг вспомнила:
        - Дашенька, а как мы на твоем диванчике вдвоем поместимся? Он такой узенький, а я дама крупная и храплю во сне.
        Даша удивилась, потому что за две ночи, проведенные рядом с Региной в одной камере, она от нее никакого храпа не слышала.
        - Что же делать?  - продолжала сокрушаться та, лукаво поглядывая на Хворостинина, и наконец прямо спросила его:  - Дима, может, подскажешь какой-нибудь выход?
        - Кого-нибудь могу разместить у себя,  - ответил молодой человек.  - У меня имеется запасная раскладушка. Вполне удобное место для сна.
        - Ну тогда придется Дашеньке к тебе пойти, а то ведь я храплю. Буду тебе мешать.
        Даша так растерялась, что не стала спорить и следом за Дмитрием поднялась на седьмой этаж. Перед тем как переступить порог его квартиры, девушка вдруг поняла, что у нее именно в этот момент меняется вся жизнь - меняется, и, кажется, не в худшую сторону. И потом, если и случается какая-то неприятность, не надо отчаиваться, обязательно должно случиться и что-то хорошее. Все в мире находится в гармонии, все на весах Бога: и добро, и зло. Ломоносов ведь не случайно сформулировал этот всеобщий закон: «Что в одном месте убудет, в другом прибудет ровно на столько же». Все правильно, хотя счастье и нельзя взвесить никакими весами.
        Дмитрий галантно уступил гостье диван, а сам расположился на раскладушке, накрывшись серым солдатским одеялом. С ним устроился и котенок, который гостил у Хворостинина, пока отсутствовала хозяйка, но и теперь не спешил возвращаться домой.
        Глава 14
        В офисе «Профсервиса» было тихо. Охранник на входе сообщил Даше, что начальник коммерческого отдела на месте, как и все главы отделов, а вот диспетчеры дежурных служб на работу не вышли. Но диспетчеры девушку не интересовали. К счастью, охранник не стал расспрашивать Дашу о Копатько и любопытствовать, зато он с явным восхищением разглядывал пришедшую вместе с ней Регину. Та, в черном кожаном пальто с воротником из красной лисы и темной фетровой шляпке с полями, выглядела очень элегантно.
        - Спокойно, начальник,  - подмигнула она мужчине,  - шмонать меня не надо: я тут по делу.
        И прошла мимо так невозмутимо и красиво, словно по подиуму.
        Кабинет Пожидаевой оказался закрыт. Даша направилась к приемной и, когда вошла туда, увидела Людмилу Захаровну. Она стояла у секретарской стойки.
        - Решила дать отдохнуть Лиле,  - объяснила Пожидаева, заметив удивленный взгляд сотрудницы,  - праздники все-таки. Ты ко мне? Проходи,  - и указала на открытую дверь директорского кабинета,  - теперь мое рабочее место здесь.
        Тут она заметила Дашину спутницу и, судя по всему, сразу ее узнала и немного побледнела.
        - Привет, Люся,  - улыбнулась Регина,  - хорошо устроилась, как я погляжу.
        - Добрый день, Регина Станиславовна,  - ответила Пожидаева, она уже взяла себя в руки и приняла невозмутимый вид.  - Рада вас видеть. Значит, у вас тоже все хорошо? А то ведь всякое говорили, будто вы… не знаю, как и сказать. Слухи ходили, что вы в тюрьме были, а сейчас бродяжничаете.
        - Что было, то было,  - пожала плечами Регина,  - как говорится, от сумы и от тюрьмы - не зарекайся. Но это уже в прошлом, а сейчас я работу ищу. Поможешь по старой памяти?
        Они прошли в кабинет, который еще совсем недавно принадлежал Владиславу Петровичу. Пожидаева предложила даже выпить за встречу, потому что после Копатько здесь осталось изрядное количество алкогольных напитков: шампанское, виски, коньяк. Но Регина категорически отказалась.
        - Вообще-то я удивлена,  - проговорила Людмила Захаровна.  - Даша мне сказала по телефону, что надо помочь трудоустроить одну знакомую, но я не знала, что это будете вы… Работу, разумеется, получите…
        - Если можно, не шнырем,  - попросила Регина,  - то есть не дворником.
        - Конечно же! О чем разговор! Для начала возглавите коммерческий отдел, которым я прежде заведовала. Вы наверняка справитесь, я помню, каким руководителем вы были когда-то. А я вообще хотела оставить работу,  - посетовала она,  - но муж настоял, чтобы я некоторое время здесь оставалась, это же его фирма…
        - А разве не Копатько владелец «Профсервиса»?  - удивилась Даша.
        - Только формально,  - самодовольно фыркнула Пожидаева.  - Он основной акционер, а остальные доли на разных людей оформлены, а люди эти подставные. Короче, мой Вася Маленький здесь хозяин. Попросил меня проверить, куда деньги утекают. По моим подсчетам, тут только неучтенки по аренде и по липовым трудовым договорам почти сотня тысяч евро в месяц, не считая откатов от подрядных организаций и прочего. Петр Иванович говорит о меньшей сумме, которая почти вся уходит на взятки и прочие накладные расходы. Но Вася решил пока его не пытать на сей предмет… Все-таки Копатько потерял единственного сына, переживает сильно, а жена его, говорят, вообще слегла с горя. И дочка Лексукова тоже в истерике бьется. Все требуют жестоко покарать убийцу.
        Она многозначительно взглянула на Дашу.
        - Они думают, это я?  - ахнула девушка.
        - Все так сразу и решили. Следователь перед Лексуковым постоянно отчитывается… Наверняка уже пообещал посадить тебя надолго.
        - Но я не убивала Владислава Петровича!
        - Я тебе верю! И мужу сразу объяснила, что ты девочка хорошая и мухи не обидишь. В нашей конторе оказалась случайно. Интеллигентная и вообще будто из другого мира. Ты же знаешь, что тебя все белой вороной считали?
        - Мне все равно. Тем более что моя карьера здесь, наверное, уже закончилась,  - вздохнула Даша.
        - Кто тебе сказал такую глупость?  - удивилась Пожидаева.  - Как работала, так и будешь работать. Где я найду такого ценного сотрудника? Хотела сделать тебя своим замом, но пока не смогу сейчас. Но потом, когда все утихнет…
        Затем Людмила Захаровна посмотрела на Регину:
        - А вы, Регина Станиславовна, после праздников приходите трудоустраиваться. Служебная квартира есть, но там придется ремонт сделать: это займет пару недель. Если какие-то еще просьбы…
        - Никаких, спасибо тебе, Люся… Людмила Захаровна,  - улыбнулась женщина.  - Хотя… одна просьбочка имеется… Как бы с твоим… простите, с вашим мужем встретиться? Очень нужно кое-что с ним обсудить по старой дружбе.
        - Вообще-то Вася должен сюда скоро заглянуть: он неподалеку баньку посещает. Как раз сегодня решил там посидеть, а по дороге обещал зайти, посмотреть, как тут все выглядит. Он же в «Профсервисе» еще ни разу не был.
        Даша решила, что все сложилось очень удачно, Регина устроена, а она может идти домой, у нее еще законные выходные. Попрощалась с начальницей, пожелала удачи новой подруге и поспешила домой. Вернее, к Диме, он, скорее всего, тоже уже вернулся и ждет ее.
        Внизу ее задержал охранник, пристал с вопросами:
        - А кто это с вами приходил? Такая… вся из себя?
        - Новый руководитель коммерческого отдела,  - ответила Даша, не сбавляя шага, она не хотела терять ни секунды. Даже всю дорогу до дома почти бежала.
        Промчалась через детскую площадку мимо домика-замка с высоким куполом, похожим на древнерусский шлем-ерихонку. Возле замка на скамеечке сидели двое подозрительных парней. Краем глаза Даша заметила, как они оба наблюдают за ней. А когда девушка посмотрела на них прямо, они, как по команде, отвернулись. У дверей парадного, приставив к замку магнитный ключ, она снова посмотрела в сторону детского замка. И опять парни, наблюдавшие за ней, резко повернули головы в другую сторону. Один из них уже разговаривал по телефону. Захлопнув за собой входную дверь, Даша достала мобильный и набрала номер Хворостинина.
        - Я уже подъезжаю,  - ответил тот,  - минут через десять буду дома.
        - Прости, у меня, наверное, мания преследования. Мне показалось, что за мной следят. Возле детской площадки двое парней, не из нашего двора, я их раньше не видела.
        - Может быть, зашли посидеть, у нас же дворик красивый,  - успокоил ее Дима.  - Но все равно заходи поскорее домой, запрись и никому не открывай. У меня есть ключ. Буду через восемь с половиной минут.
        Дмитрий закончил разговор. Задумчиво посмотрел в окно, за которым пролетали дома и автомобили, а потом, нахмурившись, приказал молодому человеку, сидевшему за рулем:
        - Прибавь газку!
        - Что-то случилось?  - спросил тот.
        - Сейчас узнаем. Работаем так: въезжаем в арку, сразу налево, ставим машину. В пятидесяти метрах детская площадка. Там двое. Ты заходишь спереди, отвлекаешь внимание. А я сзади. Кладем обоих на землю, забираем мобилы, оружие, если оно есть, и беседуем. Если окажется, что люди посторонние, скажем, что это программа «Розыгрыш», и попросим улыбнуться и помахать рукой скрытой камере.
        Вскоре они заехали во двор. Дмитрий посмотрел в сторону детской площадки и ухмыльнулся:
        - Короче, это не «Розыгрыш», так что извиняться не придется.
        Двое парней, сидящих на скамейке, лениво переговаривались:
        - Хорошо, что мамаш с колясками нет и старух всяких, но все равно смысла здесь торчать никакого: почти час пасем неизвестно кого! А если он не появится?
        - Не,  - ответил другой,  - сейчас праздники, а он с девкой молодой живет, зачем ему бегать где-то? Дело сделаем и сразу свалим. Я в Украину вернусь. Куплю домик в Грибовке: Одесса рядом, море из окна видно… Пляж, телки, музыка, вяленые бычки, кукуруза вареная… Поставлю там палатку с пивом.
        Он замолчал, уставившись на шагнувшего на детскую площадку молодого человека с буксировочным тросом, свернутым в кольцо и переброшенным через плечо. Молодой человек покрутил головой, словно отыскивая кого-то, и направился к скамейке.
        - Ребята,  - обратился он,  - у вас машина поблизости не стоит? Помогите по-соседски. Меня дернуть надо. Аккумулятор разрядился…
        - Иди отсюда,  - посоветовал ему тот, что мечтал об отдыхе на пляже,  - ты мешаешь. А то так тебя дернем - мало не покажется.
        - Ну, ладно,  - не обиделся подошедший,  - тогда хотя бы подержите веревочку.
        Он протянул трос парням, те переглянулись и стали медленно подниматься. Но не успели встать, потому что неожиданно упали лицом вниз, не понимая, что произошло, и чувствуя, как их связывают этим самым буксировочным тросом.
        - Обыщи их, майор,  - приказал Хворостинин своему приятелю,  - и давай пока в домик затащим.
        В игрушечном замке вчетвером было тесно, а потому Дмитрию с другом пришлось усесться на связанных бандитов. Рядом положили отнятые у них мобильники, два пистолета с глушителями и бумажник. Хворостинин проверил его содержимое, часть денег переложил в свой карман и обратился к тому парню, на котором сидел:
        - У тебя семь тысяч баксов было - я четыре забрал. Ты мне за ремонт машины должен. Я тебя в прошлый раз отпустил и сейчас отпущу, если скажешь, кто меня заказал и за что.
        Бандит молча пыхтел, пытаясь вырваться.
        - Я пока вежливо интересуюсь, а могу и допрашивать начать, а это я умею. Или друга попрошу: у него через минуту допроса даже шахиды клянутся, что очень любят Иисуса Христа… Ты ему все расскажешь, а потом вызовем полицию. А если побеседуешь со мной, то я тебя отпущу. Обещаю, а мне верить можно.
        - Мне по телефону заказ дают,  - помявшись, признался киллер.
        - А деньги переводят на электронный кошелек,  - кивнул Хворостинин,  - хорошая схема, только я в нее не верю. А потому давай честно… Кто? Только не тяни, а то начну зубы тебе напильником стачивать…
        - Клянусь, не знаю! Но тот, кто тебя заказал, под Васей Маленьким ходит… А Вася - очень серьезный человек. Отказаться нельзя было.
        - И где найти этого Васю?
        - Ей-богу, не знаю! Я вообще не местный.
        - Ладно, будем считать, что я тебе поверил.
        Дмитрий достал из кармана мобильный и набрал номер.
        - Что опять случилось?  - прозвучал в трубке недовольный голос участкового Салганова.
        - Как хорошо, что ты меня узнаешь,  - обрадовался Хворостинин,  - давай быстро на детскую площадку возле дома, где мы с тобой познакомились. Я тут двух киллеров взял…
        - Э-э,  - закричал парень под ним,  - ты же обещал отпустить! Клятву давал.
        - Я клятву Родине давал, а не тебе. Так что лежи и не дергайся…  - ответил Дмитрий, ткнув его в бок, и спросил участкового:  - Пяти минут тебе хватит? А то у меня дела.
        Разговор закончился.
        - Мужики, отпустите!  - попросил второй киллер.  - Мы ничего вам не сделали. Я вообще здесь случайно, просто сидел на скамеечке. А это все он…
        - Ничего не сделали, значит, ничего и не получите,  - ответил ему приятель Хворостинина.  - Скажете в полиции, что пушки нашли во дворе и шли сдавать… Мне, что ли, вас учить, что говорить?
        - Я все, что знал, вам сказал!  - прохрипел задыхающийся под весом Дмитрия бандит.  - Мне сказали парня в «Ниве» завалить… Еще сказали, что, если он с девкой будет, ее тоже. Но я же ничего не сделал. Отпустите! У меня тут, за углом, «Ауди» стоит. Забирайте! Если мало, то адрес назову, там под подоконником на скотче еще пять штук бакинских… Больше нет.
        - Это ты будешь участковому рассказывать… Он через пару минут подскочит сюда.
        Салганов не опоздал. И приехал не один, а со своим другом - старшим оперуполномоченным Мошкановым. Тот, увидев Хворостинина, робко кивнул ему.
        - Забирайте,  - сказал полицейским Дмитрий,  - скажете, что решили остановить подозрительных для проверки документов, а те оказали сопротивление… Так что Салганову медаль, а со старшего лейтенанта наверняка снимут наложенное взыскание.
        Даша сидела на кухне и, глядя в окно, ждала Диму. С неба сыпались крупные пушистые снежинки. Снег начался неожиданно - еще минуту назад небо было по-осеннему серым, но стоило отвернуться на минуту, и вдруг началась настоящая зима. Даше вспомнились строчки Пушкина: «Снег выпал только в январе на третье в ночь…» Почему-то от этого воспоминания стало весело.
        - А сегодня уже четвертое,  - произнесла она вслух и удивилась, что разговаривает сама с собой: прежде за ней этого не водилось.
        Странно, новый год начался совсем недавно, а столько всего уже произошло. Сначала задержание, нелепое обвинение, страх, чувство несправедливости и обреченности, а потом счастье… Дима. Такое счастье, что хочется смеяться и петь.
        Петь Даша не стала, а решила дальше вспомнить строчки из «Евгения Онегина»:
        - Зима, крестьянин, торжествуя…
        Но тут зазвонил мобильный.
        - Я уже под твоей дверью и готов войти,  - сказал Дима.
        Девушка бросилась открывать. Он вошел, спокойный и уверенный, поцеловал ее так привычно, словно делал это каждый день уже много-много лет, с одной и той же, но такой приятной нежностью.
        - Ты одна?  - почему-то шепотом спросил он.
        - Да, Регина еще в офисе осталась. Должен подъехать ее старый знакомый… Но он из уголовной среды, и потому мне немного не по себе. Не стала ее дожидаться. Тот человек лет двадцать провел на зоне. Это муж моей начальницы Пожидаевой, но даже она почему-то называет его Васей Маленьким.
        Дима задумчиво нахмурился и вдруг предложил:
        - Пойдем-ка встретим ее, а потом все вместе пообедаем.
        Салганов с Мошкановым не знали, что делать с задержанными. Тем более что скованные наручниками парни вели себя прилично. Когда выезжали со двора, один из них крикнул:
        - Притормозите: вон моя тачка стоит. «Ауди», между прочим, не новая, конечно, но очень хорошая.
        - Что нам твоя тачка!  - ответил участковый.
        Но Мошканов все же приказал водителю остановиться. Сержант, сидящий за рулем, дал задний ход, и «уазик» подъехал к серебристому автомобилю.
        - Господа полицейские,  - сказал владелец «Ауди»,  - вы же понимаете, что мы к этим пистолетам никаким боком. Сидели на скамеечке, курили, а потом в домик на площадке из любопытства заглянули. Глядь, а там волыны, то есть пистолеты. Что с ними делать, не знаем, а тут как налетели эти и повалили сразу, а мы даже не сопротивлялись. Может, это их оружие и было?
        - Ничего, в отделении разберутся,  - сказал Салганов.
        - А нам на фига эти разбирательства, господа полицейские?  - жалостливо заныл второй парень.  - Я вообще мимо проходил. Вижу, мужик из «Ауди» выходит, я попросил сигаретку, потом разговорились, сели покурить, а тут эти как навалились…
        - Сержант,  - обратился Мошканов к водителю,  - не в службу, а в дружбу: сбегай за сигаретами и пивка возьми нам по бутылочке.
        Он протянул водителю тысячную.
        - Этим тоже брать?  - кивнул сержант на задержанных.
        - Они не пьют,  - хмыкнул Салганов,  - правда, мужики?
        - Ага,  - затрясли головами задержанные,  - не пьем, только по праздникам иногда.
        Сержант вышел из машины, и, когда отошел на приличное расстояние, Мошканов спросил, немного понизив голос:
        - Так что ты там про «Ауди» болтал?
        - Да я говорю, идеальная тачка. Только я ее продать хочу, но никто настоящую цену пока не дает.
        - Время такое, у нормальных людей с деньгами туго,  - произнес оперуполномоченный.
        - За деньги любой дурак купит,  - согласился Салганов, понимая, к чему клонит его друг.
        - Хорошо, предположим, ты и в самом деле ни при чем,  - продолжил Мошканов,  - а вдруг твой приятель - киллер и это его пушки? Вдруг он собирался совершить заказное убийство или, того хуже,  - террористический акт? Ты же его не знаешь?
        - Да мы, оказывается, знакомы,  - тут же сообщил парень.  - Я сначала не узнал, а когда разговорились, гляжу, рожа знакомая, уж не Володька ли это, думаю, с которым мы в этой, как ее… в Грибовке в одном классе, можно сказать, парились.
        - Ну да,  - подтвердил его приятель,  - мы в Грибовке даже на одной улице жили.
        - Это ты следователю впаривать будешь, мне по барабану,  - отмахнулся Мошканов.  - Подумай лучше хорошенько: нужна ли тебе машина? Как лучше - пешком ходить или сидеть под шконкой?
        - Так я это…  - вздохнул киллер,  - хоть сейчас готов пешком, и к тому же для здоровья полезно. А потом, зачем мне в Грибовке машина, там все ногами ходят или на велосипедах в магазин, типа того. Я как раз домой уезжать собирался.
        - Документы на тачку при тебе?
        - Дома, но тут недалеко, можем сгонять.
        Мошканов посмотрел на участкового и спросил:
        - Ну, чего? Мне кажется, что пацаны ни при чем. Эти пушки кто-то другой подбросил. А официального вызова не было: этот Хворостинин не в отдел звонил, а прямо тебе. Вероятно, он и сам понял, что это посторонние ребята. Насолили ему чем-то, он решил их попугать.
        - Точно! Не понравилось ему, что мы курили на детской площадке, но мы больше не будем,  - поддержали его задержанные.
        Вернулся сержант-водитель. Он поставил на сиденье три бутылки пива и начал вытаскивать из кармана сдачу.
        - Слышь, Санек,  - обратился к нему Мошканов,  - оказывается, разыграли нас. Вызова ведь не было, это Салганову знакомый позвонил и прикольнулся, лишнего, видать, хватанул. Вот ведь какой шутник - абсолютно посторонних людей под статью чуть не подставил!
        - А пистолеты?  - удивился сержант.
        - Это муляжи,  - объяснил Салганов,  - китайские игрушки.
        - Как настоящие - не отличить даже!  - восхитился доверчивый водитель.
        - Ты, Санек, давай в отдел быстренько, а мы с капитаном тут задержимся. Как раз в соседний дом надо заскочить, бабка умерла, надо акт подписать, что смерть не носит криминальный характер. А ребят сейчас отпустим… Давайте выходите поскорее! А ты, Санек, поспеши в отдел, дежурных машин сегодня мало.
        Оказавшись на улице, оба бывших задержанных ожидали, когда с них снимут наручники. Но Мошканов не спешил. Нашел в кармане одного из бандитов ключ от «Ауди» и проговорил:
        - Сейчас за документами съездим, у нотариуса генеральную доверенность на меня оформишь, а потом только браслетики с тебя сниму.
        Глава 15
        Регина сидела за столом напротив Пожидаевой, та время от времени поглядывала на часы в ожидании мужа. Смотрела на свой мобильник, лежащий перед ней, однажды даже потянулась его взять, но отдернула руку и немного печально объяснила Регине, что Вася попросил без особой нужды ему не звонить.
        С полчаса женщины беседовали, вспоминали то время, когда они познакомились. Людмила Захаровна призналась, что она всегда восхищалась красотой своей начальницы и как человек Регина ей всегда очень нравилась.
        - Времена меняются, и люди тоже, и не всегда в лучшую сторону,  - усмехнулась Регина и добавила:  - То есть не для всех в лучшую сторону. Я, например, стараюсь на себя в зеркало вовсе не смотреть.
        - Почему?  - удивилась Пожидаева.  - На вас и сейчас мужики наверняка заглядываются.
        Ее собеседница усмехнулась, но промолчала.
        Какое-то время они сидели молча, думая каждая о своем, и не услышали, как в кабинет бесшумно вошел низкорослый немолодой мужчина в дубленке и без шапки. Пожидаева даже вздрогнула от неожиданности.
        - Вася, как ты прокрался!  - со смущенной улыбкой сказала она.
        А Регина поднялась и вышла навстречу старому знакомому.
        - Рада вас видеть, Василий Никифорович. Не знаю, как вас и благодарить за все, что вы для меня сделали. Но вы меня, наверное, не помните, я…
        Но Вася Маленький прервал ее речь:
        - У меня прекрасная память на лица, Региночка. И благодарить меня не за что, это я спасибо тебе скажу. Мне тогда в натуре вышак корячился. Смертную казнь ведь только в девяносто седьмом отменили. А ты меня не сдала, я добра не забываю… Так ты как сейчас? По виду цветешь и пахнешь.
        Регина покачала головой.
        - Все чужое на мне. С девочкой хорошей в предзаке познакомилась, она меня к себе жить позвала, хоть и квартирка у нее самой дохленькая, да еще вещей надарила. Пожалела незнакомую тетку-бомжиху. Очень добрая и чистая девочка, а на нее сто пятую повесить хотели… И сейчас хотят.
        - Так девочка эта на нарах сейчас?
        - Пока ее тоже выпустили, потому как на нее у следаков ничего нет. Но только мне кажется, снова ее закроют, и уже надолго. Меня с чего вдруг так легко отстегнули… Следователь ее, Карнаухов, к себе вызвал и просил помочь с Дашей этой вопрос решить. Типа, я ему помогаю, а он меня отпускает. Но я никогда на такие дела не шла. А тут подумала, что если не я, то другой кто-нибудь девчонку подставит, ну и сделала вид, что согласилась.
        - Как фамилия следака?  - переспросил Вася Маленький.
        - Карнаухов. Молодой и борзый. Говорил, чтобы я в доверие втерлась, проникла в ее дом и подбросила то, что он мне передаст.
        Жена Пожидаева ахнула и тоже заговорила:
        - Бедная Дашенька, она хорошая девочка, здесь у меня работает. Вася, я тебе говорила, это ее в убийстве сына Петьки Копатько обвиняют. Только я не верю…
        - Во как!  - удивился муж Людмилы Захаровны.  - Сколько у вас тут всего занимательного имеется! Телевизоры смотреть не надо. В натуре, сериал мексиканский.
        - Так для девочки-то все серьезно, Василий Никифорович,  - вздохнула Регина.
        - Так и я шутить не умею,  - отозвался Вася Маленький,  - сейчас в баньку схожу, лишнее с себя смою и подумаю над этим. А пока, Люся, покажи мне свой офис, раз уж я зашел…
        Все втроем они вышли из директорского кабинета, а им навстречу в двери приемной заходили Даша и Хворостинин.
        - Привет,  - помахала им Регина, чтобы Вася Маленький понял, что это не посторонние люди.
        - Та самая девушка,  - шепнула Пожидаева мужу.
        Но Василий Никифорович не проявил интереса. К нему подошел Хворостинин и представился:
        - Дмитрий. Друг Даши Шеиной.
        Пожидаев не ответил, а только кивнул.
        - А я - Людмила Захаровна,  - улыбнулась молодому человеку Дашина начальница и добавила:  - А это мой супруг - Василий Никифорович.
        - Вот я как раз к нему,  - радостно заявил Хворостинин,  - буквально на одну минутку. Где нам можно побеседовать, чтобы никому не мешать?
        - На крылечке постоим минутку,  - кивнул ему Вася Маленький.  - Но не больше, я спешу: номерок у меня в поликлинику - боюсь свою очередь пропустить.
        Они вышли из офиса, неподалеку от крыльца стоял черный внедорожник. Пожидаев отогнул рукав дубленки и посмотрел на циферблат золотых часов.
        - Минута пошла. Что ты хотел?
        - Слушайте внимательно,  - строго сказал Дмитрий.  - Ваши люди дважды пытались меня грохнуть. Сегодня я взял двоих, глупых и болтливых, которые тут же указали на вас. Хуже того, они уверяют, что заодно им поручили убить и Дашу. Мой вам совет: даже не пытайтесь этого делать и забудьте меня и мою девушку.
        - Что за наезды!  - возмутился Пожидаев.  - Я тут не при делах. Против тебя и твоей подруги ничего не имею. Живите и радуйтесь. Подумаю, конечно, что за человечки мною прикрываются, сам с ними разберусь. А ты мне предъяв никаких не делай, а то ведь и ответить могу!
        - Не советую, я тоже найду чем ответить,  - отрезал Хворостинин и посмотрел на черный циферблат своих часов - «командирских» с изображением парашюта.  - Минута прошла. Спасибо за внимание.
        Вася Маленький, не глядя на него, спустился по ступенькам, подошел к внедорожнику, возле которого уже выросли двое крепких парней, они открыли шефу дверь, но, перед тем как сесть в автомобиль, мужчина обернулся и спросил:
        - Тех глупых и болтливых ментам сдал?
        - А что на них смотреть? Но, может, они и сами решили вопрос: стрельбы-то не было.
        Дверь машины захлопнулась, и черный внедорожник уехал. Еще через минуту на крыльцо вышли Регина и Даша.
        Регина посмотрела по сторонам и удивилась:
        - Быстро вы!
        - Да,  - согласился Хворостинин.  - Чего нам долго беседовать, мы же не приятели с Василием Никифоровичем. Но друг друга, надеюсь, поняли. Ну что, дамы, идем домой?
        - Лиля только что позвонила,  - сообщила Даша,  - они с мамой приглашают нас в гости. Я пообещала, что придем. Мама Лили - очень хорошая, тихая и добрая женщина. Надо будет попросить Людмилу Захаровну помочь ей: свободная ставка в коммерческом отделе до сих пор остается… А она хоть и дворником работала, но за спиной три курса экономического факультета есть.
        Черный внедорожник Пожидаева свернул во двор между двумя жилыми домами, проехал по дорожке, вдоль которой стояли высокие голые тополя, притормозил возле автоматического шлагбаума. Шлагбаум поднялся, машина продолжила движение и остановилась возле крыльца небольшого здания.
        - Поражаюсь тупости того, кто поставил этот шлагбаум,  - произнес Вася Маленький,  - типа преграда, а для кого - непонятно. Забор вокруг метр высотой - перешагнуть можно.
        - Надо будет - кирпичный поставим,  - ответил один из его парней.
        - Давно пора,  - скривился Пожидаев,  - но сейчас меня другое бесит. Где эти уроды? Вы в курсе, что тот фраер, что со мной на крыльце базарил, их скрутил сегодня? Чей косяк - пока проверять не буду, а что делать, сами знаете.
        Вася Маленький вышел из автомобиля и шагнул к крыльцу, но остановился, а затем обошел здание кругом. Телохранители обогнали его, первыми подскочили к небольшой металлической двери, за которой находилось помещение сауны. Распахнули ее перед шефом. Но прежде чем войти, Василий Никифорович бросил сопровождавшим его парням:
        - Вы что, не поняли, что я сказал? Быстро закрывайте вопрос!
        И, оставив их снаружи, захлопнул за собой двери. Посмотрел на лежащий у порога пластиковый коврик со следами растаявшего снега, поморщился, перешагнул через него, спустился по узкой лестнице в подвальное помещение и, наступив на расстеленный на полу ковер, вытер об него подошвы своих ботинок. Затем сбросил дубленку на руки невысокой молодой женщине. Женщина осталась стоять рядом с радушной улыбкой. Вася Маленький, не обращая на нее внимания, достал из кармана дубленки мобильник и набрал номер. Послушал гудки и только потом повернулся к женщине, буркнув:
        - Я просил, чтобы сегодня была тайка.
        - Целых две,  - ответила та,  - очень хорошие массажистки.
        Жестом пригласила дорогого гостя проходить, шла рядом, ожидая других приказаний. Поравнявшись со столом, на котором стояли тарелки с закусками, Пожидаев осмотрел все, взял тарталетку с черной икрой и отправил ее в рот. Воспользовавшись паузой, женщина схватила пульт от телевизора. Вспыхнул экран, появился человек в ватнике и с гитарой. Он сидел возле елки и смотрел на поток реки, проносящийся мимо. Тлели желтые угли в угасающем костре, и оранжевое солнце стремилось скрыться за верхушками темных деревьев.
        Человек перебирал струны и задумчиво пел:
        Вот пришел мой понедельник,
        Чистый, словно лист бумаги.
        Только сдал меня подельник,
        Ни за хрен - за горсть лодяги.
        Только вышел я из дома,
        Где жила моя маруха…
        Вася Маленький раздраженно махнул рукой:
        - Убери этого туриста!
        Экран немедленно погас. А через мгновенье зазвонил телефон.
        Василий Никифорович посмотрел на высветившийся номер, кивнул женщине, чтобы она исчезла, после чего ответил на вызов.
        - Напоминаю о своей просьбе,  - произнес голос в трубке.  - Сегодня вновь ничего не вышло…
        - Какой еще просьбе?  - изобразил недоумение Вася Маленький.  - Если у тебя проблемы, решай их сам. Я никому ничего не должен.
        И отключил телефон.
        Глава 16
        Генеральную доверенность оформили быстро. Перед тем как отправиться ее оформлять, заехали на съемную квартиру хозяина автомобиля. Старший лейтенант Мошканов поднялся в нее вместе с ним. Парень взял документы, Мошканов полистал его паспорт и удивился:
        - Значит, ты гражданин Украины?
        - Да, мы на заработках здесь. Неужели непонятно было?
        - Так Грибовка твоя где?
        - Под Одессой. На берегу моря.
        - Ну, тогда жди нас с Салгановым в гости,  - ухмыльнулся старший лейтенант.
        - Очень рад буду,  - скривился житель Грибовки,  - уже жду с нетерпением. Особенно если вы на моей… то есть уже на вашей машине приедете.
        Помещение нотариальной конторы было пустым. Дверь заперли, и женщина-секретарь словно и не замечала наручников на руках спутника Мошканова. Да она и не смотрела на парня.
        - Ты бы зашел сегодня,  - ласково улыбалась она оперуполномоченному,  - у меня столько всего с праздников осталось: и шампанское, и водка… Про закуску вообще не говорю. Посидим, как в былые времена. А то, может, подольше задержишься. Жене скажешь, что у тебя дежурство или усиление…
        Потом женщина посмотрела в окно на автомобиль и приветливо помахала рукой Салганову, который остался за рулем.
        Переоформили документы быстро. Бывший автовладелец опустился на заднее сиденье, рядом со своим приятелем, и поднял руки, показывая наручники:
        - Ну, теперь браслеты снимете?
        - До дома тебя отвезем,  - ответил Салганов,  - там и снимем.
        Ехали недолго и молча. Только когда остановились возле кирпичной пятиэтажки, Мошканов приказал:
        - Выходим по одному.
        Сначала сняли наручники с прежнего владельца «Ауди» и попросили отойти подальше, потом отпустили и второго парня.
        - Счастливо оставаться,  - крикнул в окно участковый,  - мой совет: не появляйтесь больше в нашем городе.
        «Ауди» унеслась. Парни переглянулись, и тот, который только что расстался со своим автомобилем, произнес:
        - Я адрес этого опера по доверке запомнил. Так что сегодня вечером навестим… хотя…
        Он не договорил, потому что рядом притормозил автомобиль. Открылась дверца, и сидящий внутри человек махнул рукой:
        - Быстро сюда оба!
        Парни послушно подошли.
        - О чем с ментами базарили?  - спросил человек в машине.
        - Да ни о чем… Лоханулись мы немного. Попали в засаду, нас взяла группа захвата. Но мы сами выпутались, откупились, отдали свою тачку… Нас и отпустили… Только теперь валить надо, а за невыполненный заказ - аванс вернем. Дома деньги.
        - Повезло вам. Добрые менты попались. А что вы им про заказ сказали?
        - Ничего! Да нас и не допрашивали. Отвезли сюда, проверили документы и заставили тачку на опера переписать.
        - Будете теперь пешком ходить. Ну, чего встали! Вперед, за деньгами.
        Парни направились к дому. А человек, сидящий в машине, поднес к уху мобильный и произнес негромко:
        - Сейчас они поднимутся. Встречай. Вася приказал валить обоих.
        «Ауди» поставили на охраняемую стоянку. Мошканов с Салгановым обошли автомобиль, заглянули в багажное отделение.
        - Хорошая машина,  - признал участковый,  - только все равно как-то неправильно это…
        - Ты чего? Бандитов жалеешь?! Ну, доставили бы мы их в отдел. Они бы заявили, что нашли эти пушки. Проверили бы их, послали запрос в Украину. А если бы оттуда сообщили, что за этими типами ничего нет? И что дальше? Забрали бы они свою тачку и катались бы в свое удовольствие. Преступления бы совершали. А так хоть сразу уедут домой… И мы не в обиде. Короче, завтра поедем на рынок. У меня есть один перекупщик. Двенадцать тысяч баксов за нее дадут, не меньше. Две отдаем нотариусу, а десятку делим пополам.
        - А чего так много нотариусу?
        - Потому что пригодится еще. Я давно думаю чем-нибудь таким заняться: квартирами или машинами, как сегодня… Маринка, которая у нотариуса нам помогла, намекала как-то. Так и сказала, что столько ханыг вокруг, которые пользу обществу не приносят, а квартиры в собственности имеют… А ведь им все равно где жить: хоть здесь, хоть за городом. За городом, кстати, даже лучше - воздух свежий и самогон дешевый…
        - А вдруг Хворостинин этот позвонит в отдел и спросит, как те уроды, которых он сдал?
        - Да кто он такой? Чего перед ним отчитываться? Кому он звонил? Кто фиксировал его вызов? Ну, скажет, что позвонил он участковому Салганову, спросят тебя, а ты напишешь объяснительную, что у подозреваемых документы в порядке: в розыске не числятся, и вообще приличные люди, разве что курили на детской площадке, но ведь это не повод для задержания, а пушки Хворостинину померещились…
        Глава 17
        На следующий день состоялись похороны Владислава Копатько. Народу на кладбище собралось немало. Заместителей убитого генерального директора и начальников отделов пригласили особо, а почти все остальные работники «Профсервиса» явились на всякий случай, или поглазеть, и стояли в сторонке.
        Среди тех, кто пришел проводить в последний путь молодого руководителя управляющей компании, был и вице-губернатор, и глава районной администрации, и чиновники мэрии. Собралось много молодежи, среди которых, впрочем, особо скорбящих не наблюдалось. Ребята перебрасывались какими-то фразами, бесконечно разговаривали по мобильным телефонам или слушали музыку в наушниках. Возле могилы скорбно застыла лишь одна девушка - Кристина Лексукова. На ней была темная вуаль и черная траурная соболья шуба. Кристину поддерживал отец, вице-губернатор, и мать, разглядывающая суетящихся приятелей погибшего жениха дочери с видом явного неудовольствия.
        Пожидаева немного опоздала, и, когда подошла к Петру Ивановичу, чтобы выразить свои соболезнования, тот спросил:
        - Василий Никифорович с вами не приехал?
        Людмила Захаровна покачала головой:
        - Он не посещает массовых мероприятий.
        Копатько вздохнул и помрачнел.
        Началось прощание с покойным. Первым свою речь сказал вице-губернатор, он заявил, что лично знал покойного и видел в нем достойную смену: умный, принципиальный и честный молодой человек подавал большие надежды, но его жизнь оборвала чужая злая воля. Но, к счастью, преступник уже найден, и очень скоро состоится суд, на котором Лексуков планирует присутствовать лично, чтобы потребовать для убийцы самого сурового наказания…
        После него выступил бывший генеральный директор «Профсервиса» Кропачев. Он, немного смущаясь, начал врать, что сам уступил место руководителя уважаемому Владиславу Петровичу, потому что понял превосходство того над собой и какую пользу молодой Копатько принесет фирме и городу. И как он скорбит о его безвременной кончине. А затем грозно добавил:
        - Надеюсь, убийцу покарают по всей строгости.
        И словно по команде, все выступающие стали проклинать убийцу. Друзья Влада все как один твердили, что без ушедшего товарища мир не будет прежним и это тяжелая утрата, а человека, который лишил всех такого друга, как Копатько-младший, нужно заставить страдать так же. Создавалось впечатление, что все на похороны и собрались ради того, чтобы посостязаться в ненависти к убийце. И никто не сомневался в личности преступника.
        Какая-то девушка в мини-юбке и в розовых колготках после того, как призналась, что у нее с Владиком была чистая и светлая дружба, крикнула:
        - Я эту тварь, которая убила нашего Влада, собственными руками бы задушила.
        Петр Иванович, поморщившись, обернулся к одному из приятелей сына, тихо спросил:
        - Скажи мне, Стас, откуда здесь эта пьянь?
        - Я вообще не знаю, кто это,  - ответил молодой человек, продолжая играть в телефоне.
        Пожидаевой церемония прощания надоела, она собралась уходить и направилась к дорожке, ведущей к выходу с кладбища. Впереди нее шагал высокий парень в дорогой кожаной куртке и болтал по мобильному:
        - …Сейчас уже заканчиваем. Закопают Влада, и мы на автобусе бухать поедем. Сколько там буду, пока не знаю, но в любом случае в боулинге встретимся, как и договаривались… Я, может, с телкой подъеду… Выбор тут есть…
        Людмила Захаровна прошла мимо, стараясь не смотреть по сторонам, чтобы не видеть крестов и венков на могилах, она не любила подобные зрелища. У выхода ее уже ждал внедорожник, но она остановилась, достала телефон и набрала номер Шеиной:
        - Дашенька, завтра на работу не спеши. Регина пусть одна приходит, а ты отдохни какое-то время… Оформим тебе отпуск на недельку-другую, пока все не утрясется.
        Что должно утрястись, Даша не совсем поняла. В тот момент, когда ей позвонила начальница, она беседовала с адвокатом. Кульков сам пришел к ней, заявив, что надо выработать линию защиты на случай, если вдруг выяснится, что алиби у нее ненастоящее и в город девушка вернулась гораздо позже того времени, что зафиксировано в протоколе допроса.
        - Зачем? Ведь даже следственный эксперимент подтвердил нашу версию,  - удивилась Даша и испугалась возможности, что ее вновь будут допрашивать по этому вопросу.
        - Мы должны подстраховаться,  - вздохнул Леонид Сергеевич,  - в моей практике было несколько случаев, когда разрушалось даже стопроцентное алиби.
        - И что тогда?  - спросил присутствующий при разговоре Хворостинин.
        - Тогда мне пришлось использовать все силы. В одном случае мой подзащитный получил условный срок, а во втором хоть и реальный, но ниже низшего предела, и почти сразу вышел по УДО. Правда, оба эти дела не были такими резонансными.
        - Но ведь Даша невиновна,  - сказал Дмитрий.
        - Виновна или невиновна, общественность это не волнует. А следствие заинтересовано в быстром раскрытии преступления. А кроме Дарьи Александровны, подозреваемых нет. Я это к чему: ведь если вскроется то, о чем я упомянул выше, то неприятности могут быть и у меня. Лишение лицензии - наименьшее из зол. Но не думайте, будто я отказываюсь вам помогать. Просто мне хочется подготовить запасной вариант. Дарья Александровна может сказать, что не смотрела на часы, а потому ошиблась с определением времени… А вы…
        Кульков посмотрел на Хворостинина.
        - Могу сказать, что у меня в машине часы неправильно идут,  - подсказал адвокату Дмитрий и спросил:  - А почему вас так это тревожит? В крайнем случае, можно сказать и правду, что вы Дашу подвозили.
        Леонид Сергеевич хмыкнул, потом вздохнул и произнес с некоторым раздражением:
        - Во-первых, это случилось гораздо позже нужного нам времени, а во-вторых, мне бы не хотелось афишировать, что проезжал там в тот день. У меня были личные дела, раскрывать суть которых я не обязан. Однако очень жаль, что вы не понимаете всю важность сегодняшнего разговора.
        Он пробыл в квартире Даши около часа, убеждая, как важно настаивать в суде на первоначальных показаниях. Даша и не собиралась с ним спорить, и Дмитрий тоже решительно сказал:
        - Менять показания - последнее дело. Можно ссылаться на провалы в памяти, неизвестно чем вызванные, на неточные часы, исправность которых не проверена экспертизой, на что-то еще, но состав суда только этого и ждет, чтобы подсудимая сама разрушила свое алиби. А потому надо говорить только то, что сказано раньше… Но до этого дело и не дойдет - никакого суда не будет. Я это гарантирую, а я слов на ветер не бросаю.
        - Вы хотите шантажировать Карнаухова той записью?  - встрепенулся Леонид Сергеевич.  - Вряд ли это получится… Суд просто откажется рассматривать подобную видеозапись, она не имеет непосредственного отношения к делу. А Карнаухов найдет способ выкрутиться, даже если начальство поймет, что он хотел подбросить Даше эти наркотики… Кстати, а где они? Мы не сможем доказать, что они вообще были. И нет заключения экспертов, исследовавших содержание того пакетика. Так что нам придется хорошенько продумать другие варианты защиты. И хочу напомнить, что следователь Карнаухов - очень и очень серьезный противник.
        Глава 18
        Поминки генерального директора решили устроить в помещении «Профсервиса», в том самом зале, где совсем недавно торжественно отмечали наступление Нового года. Решил, конечно, не коллектив, а Петр Иванович Копатько. Елочку с гирляндой и прочие новогодние украшения, конечно, убрали. Столы оставили в центре, но без стульев, словно намекая сотрудникам и прочим соболезнующим, что засиживаться долго не стоит.
        После похорон, когда люди потянулись к автобусам, Кристина Лексукова подошла к отцу своего жениха и сказала, что друзья Влада не хотят поминать товарища вместе с посторонними, а потому она арендовала помещение небольшого кафе возле своего дома, куда все они и поедут сейчас. Копатько равнодушно кивнул, посмотрев на толпу молодежи, так будет даже спокойнее, если друзья Владика не будут общаться с его коллегами.
        Сотрудники управляющей компании сели в автобус, а друзья покойного - в свои автомобили, но некоторые из них разместились в семиместном минивэне. Первой в его салон заскочила девушка в мини-юбке, та, что хвасталась чистой дружбой с Владиком, тут же рядом с ней плюхнулся на сиденье высокий парень в кожаной куртке.
        - Меня зовут Володя,  - представился он, разглядывая розовые колготки и то, как соседка пытается одернуть задравшуюся юбочку,  - не возражаете, если мы погрустим вместе?
        Девушка посмотрела на него и решила оставить свою юбку в покое, кокетливо положив ногу на ногу.
        - А я - Алиса,  - вздохнула она,  - мы с Владом были очень близкими друзьями.
        - Повезло ему,  - улыбнулся парень.
        - Да,  - согласилась девушка и вдруг вспомнила,  - только он теперь в земле, бедняжка. Вдруг это моя дружба стала для него роковой?
        Минивэн заполнился, и машина тронулась с места. До кафе добрались быстро, но другие гости уже сидели за длинным столом и поднимали тосты за погибшего друга. Только что прибывшие стали отыскивать свободные места в разных концах стола, но Володя усадил Алису рядом с собой, продолжая одаривать ее комплиментами, а та в ответ кокетничала. Кристина Лексукова смотрела на обоих с явным неудовольствием, хотела что-то сказать, но промолчала.
        Сначала все старались быть печальными, но постепенно обстановка стала меняться, начались разговоры, то там, то тут слышался смех. Большая компания разбилась на группки, все говорили о разном: знакомые, давно не видевшие друг друга, обменивались новостями, девушки делились впечатлениями о местах своего отдыха в ушедшем году, о море, о пляжах, о бутиках… В общем, вскоре поминки превратились в обычную вечеринку. Лексукова еле сдерживала раздражение, а когда кто-то из гостей попросил официанта поставить какую-нибудь музыку, не выдержала.
        - Друзья,  - громка произнесла она,  - не забывайте, по какому поводу мы собрались здесь. Давайте соблюдать приличия!
        - В самом деле!  - поддержала ее Алиса.  - Потусоваться пришли, что ли! Еще танцы тут устройте! Музыку им подавай… А Владик больше не повеселится,  - наигранно всхлипнула она.
        Кристина наклонилась к сидящему рядом парню и попросила:
        - Стас, сделай так, чтобы этой швали здесь не было.
        Молодой человек кивнул, поднялся, обошел стол и, оказавшись рядом с девушкой в розовых колготках, наклонился к ее уху:
        - Встала и пошла отсюда!
        - Чего?  - удивилась Алиса.  - Ты вообще кто такой?
        Стас схватил ее за локоть и попытался вытащить из-за стола. Но вмешался Володя:
        - Ты чего, Стасик? Не трогай девушку! Кто ты такой, в самом деле? Вспомни, как ты у Влада на хвосте постоянно сидел. Ты же в клубах за себя никогда не платил… Да ты еще долг Владу не вернул, я помню, как ты пять штук баксов взял на пару недель, а сколько прошло?
        - Да пошел ты! Это наше с Владиком дело!  - закричал Стас.
        - Конечно,  - усмехнулся Володя.  - Ты небось и рад, что отдавать теперь не придется!
        Стас взревел, схватил обидчика за грудки. И тут пронзительно заверещала Кристина:
        - Вон отсюда все! Ведете себя как гопота!  - Затем она гневно обернулась на девицу в мини-юбке:  - И ты убирайся, еще не хватало, чтобы всякие проститутки себя подругами Владика называли!
        - А сама-то ты кто? Посмотри на свою рожу!  - крикнула Алиса.  - С тебя штукатурку смыть, вообще все мужички шарахаться будут! Все знают, что только благодаря папаше ты Владика к себе привязала!
        Драка была недолгой, но кровопролитной. Кристина подскочила первой и ударила соперницу с размаха, но попала по Стасу, зато Алиса тут же вцепилась в ее волосы левой рукой, а правой начала наносить удары. Ее попытались оттащить, и тогда она пнула Лексукову ногой. В ответ тут же получила неуклюжий удар от Стаса. Тогда в бой ринулся Володя. Стас упал на стол и сполз на пол, а следом полетели тарелки, вилки, ножи, бокалы и бутылки… На Володю бросилось несколько человек, но неожиданно Алиса схватила бутылку за горлышко и разбила ее о край стола.
        - Кого порезать?  - закричала она.  - Подходите, уроды!
        Толпа расступилась. Девушка начала пятиться к выходу.
        - Только попробуйте подойти, мажоры недоделанные!
        Ее новый поклонник шел рядом, трогая пальцами разбитую губу.
        - Не выпускайте их!  - истерично крикнула Кристина. Никто не тронулся с места.
        Когда парочка оказалась на улице, Володя предложил:
        - Может, в боулинг?
        - Лучше сразу к тебе,  - ответила Алиса,  - или ко мне, но я за городом живу. Кстати, я тут виски со стола прихватила.
        И показала сумочку, в которую едва уместилась бутылка.
        - Когда ты успела?  - удивился парень.
        - Как пришли, сразу и взяла, чтобы потом не забыть. А ты мне еще на кладбище понравился.
        - Взаимно,  - ухмыльнулся Володя, облизывая разбитую губу.
        И тут же замахал рукой, останавливая проезжающее мимо такси. Забравшись в салон, они сразу начали целоваться.
        А в кафе поминки продолжались как ни в чем не бывало. Официанты собрали разбитую посуду, и гости вернулись за стол с таким спокойствием, словно скандала и не наблюдали. Даже Кристина Лексукова уселась на свое место.
        - Вообще-то, Стас, я ожидала от тебя большего,  - язвительно заметила она своему соседу.
        - Что я ее, замочить должен был при всех?  - возмутился тот.  - Но ты только скажи, и я все сделаю!
        - Ладно,  - кивнула Лексукова,  - эта дура не стоит внимания. А вот есть другая… И за особую благодарность с ней бы надо поквитаться, только сделать это так, чтобы и запаха от нее не осталось.
        - Я понял, о ком ты,  - ухмыльнулся Стас.
        Глава 19
        Тесть не любил говорить долго, он, даже если выбирался на трибуну Государственной думы, сразу предупреждал: «Буду краток!» А потом рубил фразы, словно топором отсекал ветки у поваленного дерева. Тесть уверял, что в молодости был лесорубом. Врал наверняка, чтобы продемонстрировать свою глубинную связь с народом.
        Карнаухов проверил его прошлое: все вроде гладко, но если проанализировать, то можно догадаться кое о чем. Четверть века назад тесть был владельцем приватизированного леспромхоза. И не где-нибудь, а в Забайкалье. Понятно, что лес стоит немало, и кто может поручиться, что нынешний уважаемый депутат не гнал тогда в Китай составы с охраняемым законом кедром? А еще торговля кедровыми орехами, которые почти даром забирались у местных заготовителей, а потом продавались не оптовикам, а напрямую в столичные гипермаркеты. Но, видно, и этого тогда показалось молодому предпринимателю недостаточно, потому что он пробился в краевую думу, где вскоре занял пост заместителя председателя. И сидел там долго, пока не начал думать, что масштабы края слишком тесны для него. И тогда перебрался в столицу, представляя интересы народа и, особенно, некоторых известных предпринимателей, при этом не сворачивая свой бизнес, а только расширяя его. Правда, предприятия были переоформлены уже на жену, а потом на подросшую дочь, которая даже и представления не имела, чем занимаются подвластные ей структуры. Юля все воспринимала
как должное и считала, что весь мир ей обязан.
        Карнаухов вспомнил, как, когда он уходит на службу, сладко спит его жена, и даже не открывает глаза. Как по выходным таскает его по бутикам, покупая все подряд - то, что предлагают ей шустрые продавщицы. Она заходит в примерочные кабинки, а потом выходит в каком-нибудь нелепом платье, на которое присобачена бирка: «Карден» или «Гуччи», а он сидит и наблюдает. Юля ждет от него восторгов, и он вынужденно кивает, показывая отставленный большой палец. Жена - глупа и истерична, она не терпит возражений и по всякому поводу звонит маме в Москву жаловаться, что произошло с ней самой или с мужем. А мечтает лишь об одном - стать светской львицей, мелькать на экранах и красоваться на обложках журналов. Она часто говорит о любви, но произносит нежные слова противным писклявым голоском, считая, что это очень сексуально. А в постели Юля совсем никакая.
        То ли дело Майя! Когда Карнаухов увидел эту девушку впервые, сразу почувствовал, как перехватило дыхание. И в голове вспыхнула только одна мысль: «А ведь кто-то с ней спит!» Майя прекрасно двигалась, у шеста ей не было равных, она была гибкой и пластичной, красиво улыбалась… В стриптиз-клубе, где она подрабатывала, торговали наркотиками; таблетки экстази обнаружили в ее шкафчике, где висела дешевая шубка, платьице и стояли ее сапожки со сбитыми каблучками. Все, что Майя зарабатывала, уходило на оплату съемной квартирки и учебы, на питание и на не самую дорогую косметику.
        На втором же допросе она расплакалась, понимая, что рухнули все мечты и надежды: не будет ни учебы, ни высшего образования, ни карьеры, о которой она мечтала, ни удачного брака, на который рассчитывала, ни благосостояния - ничего, за что она так боролась. Она плакала, а Карнаухов вдруг почувствовал желание, какого не испытывал никогда,  - до дрожи в руках. Поднялся, запер кабинет на ключ, подошел и опрокинул ее на стол, с которого посыпались листы с протоколом допроса, перекидной ежедневник, мобильный телефон, подаренный женой… Майя мгновенно поняла, чего он хочет, не сопротивлялась, только вскрикивала, закусывала губы, прижималась к нему всем телом и вонзала укороченные экспертизой ногти в его спину, затянутую форменным кителем. Когда он отшатнулся от нее и хотел отойти, Майя сползла к его ногам и улыбнулась:
        - А ты ничего. Можем продолжить.
        Карнаухов полюбил ее сразу, прекрасно понимая, что, кроме редких встреч, у них ничего не будет: ни общего дома, ни совместных поездок к морю, ни детей, ни общей старости… Впрочем, детей не хотела и сама Майя. Его начинало трясти от страсти, уже когда он подходил к двери квартирки, в которой ждала любовница. Она встречала и начинала раздевать Карнаухова еще до того, как закрывалась входная дверь. Он любил ее неистово, но со временем страсть эта стала привычной, Майя по-прежнему была желанна им, но иногда хотелось поговорить, чем-то поделиться, что-то обсудить. А чем можно поделиться с человеком, с которым связывает только секс? Но он привык к такому общению и не представлял другого, потому что не с чем было сравнивать. Не с кем… А потому Карнаухов считал, что лучше Майи уже никого не встретит. Считал до тех пор, пока не увидел Дашу Шеину.
        Сначала он не понял, что свалилось на него и придавило со всей его целеустремленностью и волей: обычная девушка, симпатичная, умненькая, с нежным голосом… Но она пришла словно из другого мира. Карнаухов не мог понять сразу, почему его так тянет к ней, почему вдруг, когда она рядом, начинают дрожать руки и путаться мысли. Он чувствовал себя растерянным, пытался понять, отчего вдруг это случилось, а когда догадался, то не поверил такому простому объяснению - Даша не боится его, и этим зацепила. И тогда возникло и стало разрывать все его нутро новое желание: надо растоптать и унизить ее, сломать ее гордость и отвагу, непонятно откуда залетевшую в эту тихую девушку, надо сделать ее слабой, испуганной и зависимой от него. Он решил, что обязательно вернет Шеину в камеру, и даже неважно, убивала она того парня или нет. Страдая и мучаясь, Даша будет находиться под следствием ровно столько, сколько он захочет… Двух месяцев мало, он продлит срок заключения. Каждый день будет приводить ее на допрос и каждый день делать то же самое, что сделал однажды с Майей, но теперь с еще большим наслаждением. Надо
заставить ее полюбить сладострастие своего унижения, заставить стонать от счастья и благодарить его со слезами счастья на глазах… А как избавиться от ее адвоката, он придумает. И тем более придумает, как избавиться от настырного Хворостинина.
        Все должно было произойти, как он и придумал, но тут вмешался тесть.
        Юлин отец не любил много и долго говорить. Он просто позвонил и сказал:
        - Есть хорошая должность для тебя. Генеральская и с большими возможностями. До лета должность ждать не будет. Так что, Коля, заканчивай все свои грязные дела и переводись с повышением в городское управление, а оттуда я уже тебя сразу вытащу в Москву. Понял, как я забочусь о тебе?
        - Спасибо,  - поблагодарил тестя Карнаухов и почувствовал, как кровь прилила к вискам.
        Он не хотел оставлять Дашу. Времени оставалось слишком мало. Хворостинина рано или поздно уберут: старший следователь не сомневался в этом. Человека, который мешает, не будет, и тогда у Даши совсем не останется надежд - вернее, у нее останется только одна надежда, что он, старший следователь Карнаухов, будет добр с нею. Однако доброту надо заслужить.
        Он не верил, что Шеина убила своего начальника, хотя в жизни случается всякое. Только эксперты сделали заключение, что два смертельных удара тяжелым бронзовым подсвечником были нанесены, когда хозяин дома лежал на полу, и наносил эти удары человек, обладающий определенной физической силой,  - никак не женщина, тем более не такая хрупкая, как Даша. Но это они сказали только на словах, а в акте не указали, потому что Карнаухов попросил и напомнил, что и женщины бывают разные.
        Убийство Копатько явно не было ограблением. По крайней мере, Петр Иванович Копатько сообщил, что ничего ценного из дома сына не пропало, да и наличных денег у Владислава вряд ли могло быть много. Только в бумажнике четыреста евро, в рабочем столе - немного валюты. Найти их грабителям не составило бы труда. Но грабители незамеченными не могли проникнуть в дом - только свои. Может, конечно, кто-то из жителей поселка, но люди там жили серьезные, приличные, подозревать таких было себе дороже.
        Карнаухов почувствовал сразу, что быстро дело раскрыть не удастся, единственная подозреваемая была никак не похожа на убийцу. И повода для убийства у нее не было. И все же, по показаниям охраны, только у нее имелась возможность прикончить Копатько. Шеина въехала на территорию поселка на чужой «девятке». Машина с двумя находившимися в ней мужчинами тут же укатила, а вот девушка обратно не выезжала и не выходила, а это уже наводило на кое-какие предположения. И алиби у нее было сомнительное. Она бы так и осталась в камере, откуда бы ее перевели в следственный изолятор, а там уже допрашивали основательно. Только вмешался Хворостинин. И вцепился так, что выхода следователю не оставалось.
        Два месяца назад Карнаухов помог Василию Пожидаеву. Поспособствовал с освобождением по условно-досрочному. Удивительно, что тому срочно потребовалось на волю, когда сидеть оставалось полтора года. Странно и то, почему авторитетный вор не смог решить это сам с начальством колонии. А майор юстиции случайно узнал, что популярный некогда в криминальных кругах Вася Маленький хочет вернуться, и подумал, а почему бы не помочь?.. Особых выгод ему эта помощь не сулила, но такой человек, как Пожидаев, всегда может пригодиться. Хотя многого можно добиться и просто при поддержке тестя, но это только карьера, а зачем она, если в ней самой нет особенной выгоды? Карьера - не цель, если она не дает большой власти и больших денег. А через Пожидаева можно будет договариваться с теми, кто стоит за большим бизнесом, кто начинал все солидные предприятия, крышевал их, снимал большую часть прибыли и оставался в тени. Карнаухов приблизится к этому кругу людей.
        Тогда на встречу с Карнауховым вышел некий бизнесмен, приехавший в бронированном автомобиле и с машиной охраны. Сидели в зале дорогого ресторана, где не было посетителей, не было музыки - лишь накрытый круглый стол в центре зала и квадратные телохранители у всех дверей. Бизнесмен вперил в следователя кокаиновые зрачки и по привычке попытался давить, но Карнаухов сразу поставил его на место, сказав, что решает он. И не за деньги, потому что, сколько бы ему ни предложили за помощь Васе Маленькому, все это мелочь. Деньги не имеют значения - главное, хорошие личные отношения. Неизвестно, что передали Пожидаеву, скорее всего, передали дословно, но он согласился.
        После освобождения Вася сам встретился с Карнауховым и сказал, что ничего не имеет против знакомства, но отношений никаких не будет. Но одну любую просьбу Карнаухова он выполнить готов, если это не связано со стукачеством. И особо уточнил - только одну просьбу.
        Но, как выяснилось, нельзя доверять уголовникам. Дважды не справившись, Пожидаев пошел на попятный. Теперь придется все решать самому. Но ведь получилось с жестким диском. И сделал все сам. Поднялся в квартиру Шеиной, примитивный старый замок поддался отмычке мгновенно. Компьютер находился там, где и был до этого,  - на столе. Минутное дело. Непонятно только, когда Хворостинин успел сделать копию. Или наврал? Убирать надо этого парня, и решать этот вопрос опять же придется Карнаухову.
        А что касается Васи Маленького, тот и сам знает, что должен, а потому с ним можно будет говорить иначе - просто предложить совместный бизнес, к примеру. Самое простое - брать раскрутившихся и обнаглевших от безнаказанности бизнесменов - тех, кто швыряет деньги на виллы, в которых потом бывают раз в году, на океанские яхты, на которых не бывают никогда, на торжества, куда приглашаются западные звезды за миллионные гонорары… У всех этих жирных котов, разумеется, есть своя крыша. Но с крышей вопросы будет решать Пожидаев. А все остальное делать Карнаухов. Брать! Возбуждать дела, прессовать, а потом по тарифу: домашний арест - столько-то, подписка о невыезде - столько-то, закрытие дела - по дополнительному согласованию…
        Пожидаев согласится, потому что это сулит ему огромные барыши, да и пресловутая воровская честь, просьбу-то он не выполнил. В своем успехе Карнаухов нисколько не сомневался. Вот только что делать с Шеиной? Можно, конечно, сломать ее, а потом выпустить. Можно сломать и отправить на зону, а потом приехать туда, где она, униженная и слабая, уже перестанет мечтать о глотке свободы, поставить условие: или она с ним вернется, или будет еще хуже. Конечно, она согласится. Не сразу, для вида возьмет денек-другой на размышление… Но согласится обязательно, хотя бы в глупой надежде, что потом обманет следователя, потому что свобода - это не только возможность жить без решеток на окнах и вечерних прогулок по плацу, свобода - это возможность выбора. Вот только выбора у Дашеньки уже не будет. Привыкнет, а к тому времени уже будет не нужна Юля и станет не страшен влиятельный тесть, потому что в Москве людей повыше Семена Степановича - ой как много! И он, Николай Карнаухов, станет одним из таких…
        Тесть приехал, чтобы отметить юбилей в кругу родных. Вообще, его семья, не считая Юли, жила с ним в столице: и состояла только из супруги - полной и крикливой женщины с нелепой прической на голове, вроде барашковой казачьей шапки-кубанки. Она была на два года старше Семена Степановича и старательно пыталась скрыть это. Познакомились они двадцать восемь лет назад, когда разведенная молодая женщина пришла устраиваться к юному Семену бухгалтером в его первый кооператив. Возможно, она стала не только первым его бухгалтером, но и первой женщиной в жизни. Впрочем, Карнаухова эта трогательная история любви не интересовала.
        Приятно, конечно, что известный депутат и удачливый бизнесмен считает своей семьей не только дочь и жену, но и зятя, только это ничего не меняет.
        Семен Степанович поможет с переводом в столицу, Вася Маленький даст нужные связи, и тогда депутатскую семью можно посылать подальше. Хотя против тестя и тещи с разноцветными разносезонными кубанками на голове Карнаухов ничего не имел: можно и дальше считаться их родственником. И даже Юлю можно было потерпеть. Если бы не Даша, даже мечты о красотке Майе не терзали его так.
        И теперь, исполняя супружеский долг, Карнаухов закрывал глаза и представлял, что сжимает в объятиях Шеину, терзал ее и, слыша, как пискляво вскрикивает Юля, зажимал ладонью ее рот:
        - Только молчи, деточка!
        Тесть для своего торжественного события снял ресторан в Доме архитектора. Вместе с Карнауховым и дочкой осмотрел помещения, задирал голову, разглядывая лепнину на потолках, потрогал ореховые панели на стенах, заглянул в огромный камин, оглядел старинное кресло, в котором, как ему пообещали, будет сидеть юбиляр. Плюхнулся всей своей массой в это кресло и сказал:
        - Ну, так и быть,  - отметим здесь. Хотя я - человек простой. Мне бы не Дом архитектора, а Дом лесоруба.
        И засмеялся своей шутке.
        Тесть пригласил на праздник всех местных коллег, также готовы были приехать некоторые депутаты из Москвы, пара заместителей министров, несколько бизнесменов, обещал заглянуть губернатор. А вообще приглашенных наметилось немного - всего человек пятьдесят. Вести вечер наняли популярного телеведущего, который пришел на встречу и из уважения к юбиляру даже согласился немного понизить свой гонорар.
        Юля пыталась настоять на концертной программе, но тесть отказал как отрезал:
        - Нет! У меня будут люди серьезные. Это на свой день рождения кого хочешь приглашай, хоть этих педиков.
        Для Карнаухова главным было то, что тесть пригласил и начальника РУВД, и начальника городского управления Следственного комитета: оба согласились прибыть. Времени терять нельзя: почву для последующего продвижения надо готовить уже сейчас. Вполне возможно, и, скорее всего, так оно и будет, что именно после этого юбилея будет подписано представление на присвоение Карнаухову звания подполковника юстиции и решится вопрос о переводе в городское управление.
        Теперь он думал об этом постоянно, почти столько же, сколько о Шеиной. И все больше и больше склонялся к мысли о том, что надо договариваться с Пожидаевым о встрече.
        Утром, садясь в «Мерседес», чтобы отправиться на службу, Карнаухов набрал номер.
        - Ну, чего тебе еще?  - услышал он голос Пожидаева.
        - Надо встретиться. Просьб никаких не будет. Будут предложения по сотрудничеству.  - И поняв, что ошибся в терминологии, тут же уточнил:  - Предложения по очень выгодному бизнесу.
        Последнее слово оказалось волшебным, но все равно Вася Маленький ответил не сразу. Молчал с полминуты, наверное, а потом выдохнул в трубку:
        - Лады, по бизнесу можно и потолковать. Я тут один шалман прикупил, записывай адрес…
        - Я в курсе, где он находится,  - проявил свою осведомленность майор.  - Когда подъехать?
        - Я буду там обедать в три. Подгребай!
        И Пожидаев закончил разговор. После этого потянулось время. Дорога до управления показалась необычно долгой, потом тишина звенела в кабинете и настенные часы лениво перебирали хромоногими стрелками. Работать не было никакого желания. Изредка звонил телефон, но Карнаухов сворачивал все разговоры, потому что они казались ему лишними и бессмысленными. Его раздражало все: кабинет, шаги в коридоре, лица коллег, которые заглядывали, мешая размышлять… Дважды он включал чайник, пил растворимый кофе, не чувствуя его вкуса, думал о Даше.
        Потом его вызвал начальник и спросил:
        - Что там у нас по убийству Копатько?
        Следователь пожал плечами.
        - Работаю. Собираю доказательства. Убийца известен… То есть известна - Дарья Шеина, сотрудница «Профсервиса», но пока ухватить ее не за что.
        - Хватай за что хочешь, но чтобы она сидела! Завтра же! А то мне звонят…  - начальник показал глазами на потолок,  - всякие разные и требуют.
        - Завтра же посажу,  - пообещал Карнаухов,  - только надо сделать все чисто. У меня была мысль…
        - Я в курсе. Петров в устной форме доложил, что произошло при обыске.
        - Не знаю, что он докладывал, но это против нас провокация была. Опер зачем-то снял куртку и повесил ее на вешалку, а знакомый подозреваемой, он же и, вероятно, ее сообщник, подбросил в карман пакет якобы с наркотиками. Правда, мы не вскрывали пакет, и была ли там наркота, еще неизвестно.
        - Куртку он снял! Еще бы брюки стянул! Вы что, дети, что ли? Проверили бы содержимое пакетика и брали бы этого сообщника и дожимали здесь… Мне что - учить всех вас надо?!
        - Честно говоря, я не то чтобы растерялся. Просто подумал, а вдруг Мошканов и в самом деле с собой что-то таскает. Зачем на РУВД вешать еще одно преступление? Каюсь, зря это сделал.
        - Ладно,  - вздохнул начальник,  - сажай подозреваемую. И ищи свидетелей, которые видели, как она выходила из дома убитого. Соседей опрашивали?
        - Естественно, но там в соседнем доме только одна владелица, и та невменяемая по поводу долгих праздников. Но придет в себя и напишет под диктовку.
        - Зачем ждать, вызывайте… А еще лучше, поезжай сам к ней, снимай показания.  - А потом начальник более миролюбиво добавил:  - Сейчас обед начинается. Давай вместе посидим где-нибудь?
        - Я обедать не буду. Надо поработать с делом. Чуть позже, если удастся, перекушу. А к вечеру ближе поеду туда… Хотя вечером не получится, у меня же тесть в гостях, как вы помните. Но вот с утра сразу рвану в «Лесное озеро»  - раскручивать соседку…
        Карнаухов вышел из кабинета. Как просто! Почему он сам до этого не додумался? Нужные показания свидетеля - и Шеина снова на нарах. Петров хоть и дурак, но полезное дело сделал: преподнес так, как нужно. Начальство теперь знает о существовании некоей видеозаписи и знает, что это провокация, следовательно, Хворостинин не опасен. Но все равно его надо убирать.
        Карнаухов сидел за столом в своем кабинете и радовался, что все складывается как нельзя лучше. Удача улыбается ему.
        В коридоре раздавались быстрые шаги коллег, спешащих на обед. Дверь открылась, и заглянул Петров.
        - Коля, ты идешь?
        Карнаухов покачал головой.
        - Работать надо. Потом, попозже чуть-чуть. Кстати, спасибо тебе, что начальству доложил о той провокации, которую чуть было не устроила эта сволочь Хворостинин… Ведь это он подкинул пакет в карман Мошканова, ты же помнишь?.. Зря мы при свидетелях не вскрыли и не взяли его с поличным. Что-то растерялся я тогда…
        - Надо же!  - удивился Петров.  - А как правдоподобно у него получилось! У меня, если честно, душа в пятки ушла. Лохи мы с тобой, Коля.
        - Ну, не все из нас лохи,  - улыбнулся Карнаухов.  - А Хворостинина наказать надо. Так что, если будут какие предложения, заходи.
        Дверь закрылась. Старший следователь усмехнулся.
        «Сам ты лох, Петров,  - подумал он,  - шесть лет в капитанах, а что скажешь, когда узнаешь, что я уже подполковник и начальник отдела в городском комитете? А потом? Внукам будешь рассказывать, кого на «ты» называл».
        Сидеть в кабинете не было никакого смысла, а до встречи с Пожидаевым оставалось два часа. Хорошо бы, конечно, вызвать на допрос Шеину прямо сейчас. И допрашивать, допрашивать, допрашивать ее все это время… Даже к Пожидаеву можно опоздать немного. Хотя нет, к Васе Маленькому нельзя опаздывать, а то он подумает, что предложение несерьезное.
        Карнаухов поднялся, подошел к шкафу, где висело его кожаное пальто, начал одеваться, а когда застегнул все пуговицы, зазвонил мобильник в кармане пиджака. Снова расстегиваться не хотелось, однако достать телефон и переложить в карман пальто все равно нужно. Он раздраженно ответил:
        - Алло!
        Звонила Майя.
        - Я уже дома,  - сообщила она.  - Ты заедешь сегодня?
        - Не знаю пока. Как твоя диссертация?
        - Что мне до нее! Я и так знаю, что с защитой никаких проблем не будет. Сегодня была у Волкова, и он сказал, что уже договорился с оппонентами о вопросах, которые те будут задавать.
        - Не знаю, получится ли заскочить. Ты же знаешь, родители Юли приехали, так что не хочу, чтобы были лишние вопросы.
        - Ну, как знаешь, а то я такая чистенькая, вся гладенькая… И у меня новый парфюм.
        - Я занят,  - не дал ей договорить Карнаухов, чувствуя закипающий в нем гнев.
        Сорокалетний доцент Волков был научным руководителем Майи. И если она сказала, что ездила к нему, значит, они встречались не на кафедре, а у него дома. Что он ей пообещал? И за что? Неужели она переспала с ним? А может, уже давно спит? С нее станется! Ведь диссертация откровенно слабая. Есть, конечно, хорошие куски, но их написал он - Карнаухов, майор юстиции и кандидат юридических наук. Такой же кандидат, как и Волков, между прочим. Только он - практик и знает, о чем пишет, а что может знать маленький прилизанный человек, пропахший ароматами французского парфюма и не умеющий пить? Майя рассказывала, что на каком-то банкете Волков нажрался в стельку, хотя и выпил-то всего грамм двести коньяка… Она его даже в такси до дома провожала, чтобы он не уснул в машине. А может, у них тогда все и началось. А он, известный следователь с лучшей раскрываемостью, ни ухом ни рылом…
        Вдруг старший следователь понял, что тоже хочет сегодня напиться… С тестем, конечно, это не получится, да и время не то.
        Карнаухов достал из кармана мобильник и нажал кнопку последнего вызова.
        - Я приеду, вечером,  - сказал он Майе,  - только подготовь виски какой-нибудь. Нет, какой-нибудь не надо. А лучше коньячок французский. Поговорим о твоей защите.
        К ресторану Пожидаева он прибыл на полчаса раньше назначенного времени. Сидел в машине, видел, как подъехал черный внедорожник. Из него вышел телохранитель и открыл дверцу Васе Маленькому, который рядом со своими шестерками казался еще меньше, чем был на самом деле. «И чего его боятся уголовники?»  - невольно удивился Карнаухов.
        Прикрытый мощными спинами охранников, Пожидаев зашел в помещение ресторана.
        А через несколько минут и следователь покинул салон своего «Мерседеса». И только взявшись за ручку двери, подумал: а что, если за Васей следят? Снимают на камеру, а потом, проверяя записи, какой-нибудь капитанишка узнает во входящем в ресторан, принадлежащий известному уголовнику, майора юстиции Карнаухова - перспективного сотрудника Следственного комитета. Следователь даже физически ощутил, как его рассматривают. Быстро зашел внутрь и выдохнул.
        «Бред!  - пронеслось в его голове.  - Мания какая-то! Этого не может быть!»
        И тут же он успокоился, став обычным, сдержанным и рассудительным майором Карнауховым, каким его знали коллеги.
        Пожидаев дожидался его в отдельном кабинете с камином. Камин был настоящий, в нем потрескивали дрова. Вася Маленький, не торопясь, ел куриный бульон, черпая его небольшой ложкой из глиняного горшочка.
        - Составить мне компанию не предлагаю,  - сказал он,  - потому что я питаюсь здоровой пищей: кашки, бульончики. Сам понимаешь, гастриты, язвы. Хотя, на самом деле, это не только полезно, но и вкусно. Когда в детском доме был, так только каши и ел: там макароны только по праздникам давали, с жареной колбасой,  - ударился вдруг в ностальгию Пожидаев.  - Я тут как-то хотел колбасу пожарить - не то! Колбаса, наверно, нынче не та, а раньше вкусная была. Тогда мне пшенка поперек горла стояла, а теперь нравится… А если еще и с тыквой ее приготовить. Ты пробовал?
        - Не доводилось,  - признался Карнаухов.
        - Много потерял. Попробуй как-нибудь.
        Он закончил с бульоном, отодвинул от себя горшочек и аккуратно вытер ложку бумажной салфеткой.
        Увидев, что следователь смотрит на ложку, заметив, что она явно не ресторанная, помахал, держа за костяную ручку.
        - Удобная ложечка, я ею уже, почитай, двадцать лет как пользуюсь.
        - Заточка,  - кивнул Карнаухов,  - я уже видел подобные. Ручка как ножны, чтобы в кармане удобно носить было, и штаны не проткнуть, и самому не уколоться. Но когда нужно, ручка снимается, а под ней - лезвие. У этой ложечки лезвие, как я полагаю, сантиметров пятнадцать длиной.
        - Где-то около того,  - согласился Пожидаев и переложил ложку в другую ладонь, потом опять взял в правую руку.  - Так ты чего встречаться надумал, ведь мы все уже решили?
        - Я по другому поводу. Если вы в курсе, то меня ждет значительное повышение. Сначала здесь, в городе, потом переведусь в Москву. Дело в том, что за мной стоят очень и очень влиятельные люди…
        - Про депутата я знаю,  - кивнул Вася Маленький,  - но это так - шелупонь. А кто еще?
        - На уровне министров,  - внушительно сказал Карнаухов.
        - Ну, так чего хотят твои министры?
        - Как и все - денег побольше. И они готовы к сотрудничеству…
        Карнаухов замолчал, потому что понял: разговор развивается как-то не так. При чем здесь министры, когда он хотел поговорить о себе? И где он будет их искать?
        - Дело в том,  - все же продолжил он,  - что в столице меня ожидает весьма высокая должность… Вы понимаете?
        - Штаны с лампасами, тачка с водилой и баня с девочками. Видали и таких.
        - Василий Никифорович, у меня предложение. Возможности мои будут огромные, можно сказать, неограниченные. Я смогу взять любого… Любого, в смысле любого бизнесмена - даже самого недосягаемого. Прессануть его, и, если будет заказ, смогу бизнес отжать. Кого-то по ходатайству ваших, например, знакомых, можно и выпускать за определенные суммы… И схему придумать любую.
        - Да я и так все понял,  - усмехнулся Пожидаев и опять перебросил ложку из ладони в ладонь и обратно.  - То есть ты хочешь чужие бизнесы отжимать, а я должен с уважаемыми людьми договариваться насчет того, чтобы тебя на шашлык не порезали? Так я понимаю?
        Карнаухов угрюмо молчал.
        В кабинет зашел официант с подносом. Он выставил на стол тарелку с кашей и забрал пустой горшочек.
        - Чего еще изволите, Василий Никифорович?  - спросил он.  - Есть соки натуральные, только что отжатые. Сельдереевый, ваш любимый.
        - Не,  - отмахнулся Пожидаев,  - в другой раз. Сегодня принеси чифиря, но только неразбодяженного. И к нему на закуску виноградика белого.
        Официант удалился. Вася посмотрел ему вслед, дождался, когда прикроется дверь, и повернулся к Карнаухову.
        - Очень я виноград люблю,  - объяснил он.  - А что касается твоего предложения, то, как ты сам думаешь, что будет со мной, если я чужих овец стричь начну? А коммерсант - это овца, и ее стригут те, кто пасет. А еще умные люди кабанчиков выращивают: кормят кабанчика кредитами разными, всякие на него недвижимости записывают, бюджеты через него пилят. А потом прикалывают по-тихому. Но для себя, ты понял?
        - Да я о другом совсем,  - попытался объяснить следователь.  - Все равно рано или поздно кого-то берут, сажают, отжимают предприятия, конфискация и все прочее. А мы сможем контролировать этот процесс.
        - Весь этот процесс уже контролируют. Контролируют люди, которым ты не чета и каким тебе не стать никогда со всеми твоими связями. И я в чужую кормушку не полезу… А тебе мой совет: иди отсюда, не будем мы с тобой общий бизнес делать.
        - Вам неинтересно мое предложение?
        - Иди, я сказал! А то позову ребят, и выкинут тебя, да и покуражатся немножко. Не посмотрят, что ты майор…
        Кровь прилила к лицу Карнаухова, но он остался спокойным. Неторопливо поднялся.
        - Зря вы так,  - произнес он,  - вы давали слово… Любая просьба, говорили… Однако с самой простой справиться не смогли.
        - Я дал слово, я и забрал,  - ответил Вася Маленький, наклоняясь над тарелкой с кашей и вдыхая запах.
        - Ну, тогда я верну тебя туда, где тебе место, и поспособствую, чтобы ты больше оттуда не выбрался,  - заявил Карнаухов, повернулся и вышел. Стремительно прошел через полупустой зал ресторана, пересек просторное фойе с гардеробом, проскочил узкий вестибюль и вышел на морозный воздух. Возле его автомобиля стоял полицейский.
        - Ваша машина?  - спросил он.  - Вы припарковались в неположенном месте.
        Старший следователь не обратил на молодого сержанта никакого внимания, прошел мимо, словно никого тут и не было. Сел в салон, завел двигатель и достал мобильник.
        Полицейский постучал в окошко, а потом приоткрыл дверь:
        - Я с вами не закончил!
        Карнаухов молча достал из кармана служебное удостоверение и развернул перед носом сержанта.
        - А я с тобой и не начинал. Хочешь неприятностей? Получишь. Иди отсюда, чтобы я тебя не видел.  - Захлопнул дверь и рванул с места.
        - Але, але!  - звал из мобильника голос Майи.
        Карнаухов поднял с колен аппаратик.
        - Сегодня не жди, не получится,  - еле сдерживая ярость, произнес он.  - Давай встретимся завтра.
        И сразу отключил телефон, чтобы вообще никто не звонил больше. Желание напиться становилось все сильнее. Но лучше это сделать с тестем, а заодно расспросить, что тот сам думает о будущем семьи. Только до этого надо встретиться с бомжихой из камеры Шеиной и обговорить с ней окончательные условия. Пообещать ей спокойную жизнь и даже кое-какие деньги. А за деньги не только бомж, но любой человек продаст кого угодно. Вся разница только в сумме, тем более что продавать надо не близкого человека, а случайную знакомую.
        Глава 20
        Кристина Лексукова открыла дверь квартиры и увидела на пороге Стаса с букетом в руках.
        - Спасибо, что отозвался на мой зов,  - вздохнула она,  - а то теперь ни на кого нельзя положиться. Все предают. Что за время такое!
        Приятель ее погибшего жениха прошел в прихожую и, когда хозяйка закрыла за ним дверь, протянул букет:
        - Это тебе. Владика больше нет, жизнь продолжается.
        Наклонился, чтобы поцеловать Кристину в щеку, но девушка отстранилась.
        - Я же по-дружески,  - объяснил гость.
        Они прошли в гостиную. Кристина опустилась в кресло и указала гостю на диван.
        - Места себе не нахожу,  - вздохнула Лексукова.  - Кто б мог подумать, что такое случится?
        - Я тоже очень расстроен,  - устало произнес гость.  - Да еще целый день мотаюсь, хочу выполнить твою просьбу. Ну, короче, нашел я людей, которые согласились помочь…
        - Ну и…
        Друг Влада посмотрел в сторону, потом снова на хозяйку.
        - У тебя попить что-нибудь найдется?
        Кристина поднялась и направилась на кухню. Стас посмотрел на ее ноги и откинулся на спинку дивана.
        - Минералка закончилась,  - крикнула Лексукова,  - а соки я не пью. Чай, кофе?
        - Нет, горячего не хочу. Тогда просто воды.
        - Может, виски?  - предложила девушка.
        - Немножко,  - согласился Стас.
        Потом посмотрел на часы и потрогал кожаную обивку дивана.
        - Может, ты перекусить хочешь?  - звучал в кухне голос Кристины.  - Есть сыр, колбаска, еще что-то в баночках, мюсли…
        - Принеси что-нибудь!  - крикнул Стас.  - Только мюсли не надо.
        Вскоре они сидели за столом, на котором стояла бутылка «Баллантайна» и закуски.
        - Одному как-то неудобно,  - проговорил парень.
        - Я бы поддержала компанию, но я крепкие напитки не пью,  - ответила Кристина.
        - А ты льда побольше положи,  - посоветовал Стас.
        Он разлил виски по стаканам, посмотрел с грустью на хозяйку и произнес негромко:
        - За Влада!
        - За него,  - вздохнула Лексукова.
        Они выпили, девушка поморщилась.
        - Закусывай,  - посоветовал гость.
        Тут же еще раз наполнил стаканы и продолжил разговор:
        - Людей я нашел, которые на все готовы. То есть не я сам… Я заехал к Володьке… К тому, с кем мы подрались. На самом деле, он парень неплохой - с ним можно дело иметь. У него свое коллекторское агентство, а там, сама знаешь, всякие люди имеются… Обсудили все с ним. Он ведь тоже хочет за друга отомстить…
        Стас замолчал, посмотрел внимательно на Кристину.
        - Ну, и о чем договорились?  - спросила она.
        - Ну, как бы решили все… Давай еще по одной, и расскажу.
        Они выпили, Кристина вновь хотела поморщиться, но в последний момент передумала.
        - Как мне тепло стало,  - призналась она.
        Стас ухмыльнулся и продолжил:
        - Так вот, нужные люди у Володьки есть, он даже позвонил им сразу и предложил за небольшую плату…
        - Я готова заплатить,  - встрепенулась хозяйка,  - сколько надо?
        - Смотря что ты хочешь.
        Лексукова задумалась, а потом призналась:
        - Я хочу, чтобы она мучилась, чтобы ей было больно и страшно, чтобы кричала от ужаса…
        - Такие подробности мы не обсуждали. Думали, надо: раз - и все. Но, с другой стороны, как говорится, любой каприз за ваши деньги.
        - Раз, и все!  - возмутилась Лексукова.  - Это слишком просто для нее! Я к Владу в офис когда заезжала, видела эту стерву… Как вспомню, успокоиться не могу. Стоит с ним, разговаривает и так себя ведет, будто круче нее на свете нет. А там, кроме понтов… Я даже вспоминать не могу: трясет всю.
        - Выпей еще немножко, чтобы успокоиться.
        Он добавил в стакан Кристины виски и наклонил бутылку над своим, делая вид, что тоже наливает. Посмотрел, как девушка выпила виски и вынула изо рта кусочек льда.
        - Чуть не подавилась,  - объяснила она, положив лед на стол и смущенно улыбаясь.  - Так о чем мы? Ну да, надо так ее уделать, чтобы она мучилась, чтобы молила о прощении, а я рядом стояла и наслаждалась!
        - Ты хочешь присутствовать?  - удивился Стас.
        Кристина кивнула и пристально посмотрела ему в глаза:
        - Я хочу контролировать процесс и наслаждаться. А что, разве нельзя?
        Парень пожал плечами.
        - Можно, наверное. Но на улице или в подъезде это ведь не сделать. Надо какое-то помещение найти, гараж на отшибе или еще что-то. Главное, чтобы случайных людей поблизости не оказалось.
        Стас поднялся, снял с себя пиджак и повесил на спинку стула.
        - Володька уже провел кое-какую работу. Он по базе нашел адрес, по которому живет эта. Живет одна. Не замужем…
        - Кому ж такая нужна!  - рассмеялась Кристина и откинулась на спинку кресла.  - Ну, продолжай!
        - С твоего позволения я налью себе чуть-чуть.
        - Мне тоже,  - подвинула стакан девушка,  - за успех нашего благородного дела!
        Они выпили, закусили. Гость продолжал делиться планами:
        - На самом деле помещение уже имеется. Офис Володькин, я там был однажды. Самое подходящее место - на территории заброшенной промзоны. Там ни охраны, ни соседей. Вообще никого. До ближайших жилых домов километр, если не больше. Все вокруг такое мрачное…
        - Кла-асс!  - обрадовалась Лексукова.  - Представляю, как это все будет… Послушай, вот как надо сделать. Вы ее хватаете, затаскиваете в свою машину. Везете туда, а я на своей - следом. Затащите внутрь молча, ничего не объясняя. Она боится, спрашивает: «Что случилось?.. За что? Я ни в чем не виновата!.. Отпустите, пожалуйста!» И тут вхожу я… И вы все начинаете…
        - Что все?
        - Все, что хотите. Лучше все сразу…
        - Какая ты жестокая девушка,  - вздохнул гость.  - А знаешь, такой ты мне еще больше нравишься!
        - Что?  - удивилась Кристина.
        - Да, нравишься. Я это долго скрывал. Но у тебя ведь был парень. А я в тебя влюблен по уши уже давно. И, кроме тебя, мне никто не нужен. Я Владу так завидовал, бесился даже. За тебя переживал, когда он с другими…
        - За ним это водилось,  - с грустью согласилась Лексукова,  - я очень страдала, он ведь даже со своей секретаршей спал. И все об этом знали…
        - Секретарша?  - удивился Стас.  - Ну да! Но не только она. Он у себя дома такие оргии устраивал. Я, правда, свидетелем не был, но мне рассказывали… Я ему говорил всегда - зачем тебе это, ведь у тебя есть лучшая девушка на свете? А он только смеялся, говорил, что ты ему нужна для карьеры. Мне так обидно было, ведь я любил, то есть люблю тебя бескорыстно…
        - Я подозревала,  - вздохнула Кристина,  - то есть я знала про него, но не верила. Он ведь мне в любви клялся.
        - Врал!  - уверенно заявил лучший друг Копатько.  - Врал и смеялся над тобой.
        - Так что мне теперь, не мстить за него?  - растерянно спросила девушка.
        - Почему? Мстить надо! Только есть разные способы мести.
        Он поднялся и подошел к Лексуковой.
        - Ты только не подумай ничего плохого. Я так тебя люблю, я всегда буду с тобой.
        Он наклонился и поцеловал девушку. Кристина хотела отстраниться, но, потом передумав, обхватила его шею двумя руками. Притянула к себе. Они перебрались на диван и продолжили целоваться там… Когда Лексукова сняла платье, Стас взял ее на руки и понес в спальню…
        Через час он вышел в темную гостиную, взял со стола бутылку и стаканы и вернулся в спальню. Кристина лежала на смятой постели, опираясь на локоть, смотрела на голого Стаса, на то, как он наполняет стаканы.
        - Я все не решалась спросить: это ж ты обнаружил мертвого Влада?
        Стас ответил не сразу. Поставил бутылку на тумбочку и протянул стакан виски девушке.
        - Я же не один был. Мы как раз с Володей заехали. А что?
        - Просто мне интересно: деньги в тайнике целы?
        - Какие деньги?
        - У него в спальне за спинкой кровати в стене над полом сейф был небольшой. Если кровать отодвинуть, то можно было найти. Даже Петр Иванович ничего об этом тайнике не знал.
        - Да-а?  - спокойно удивился молодой человек.  - А почему я должен был знать? Да у нас и времени не было тайники искать. Мы сразу полицию вызвали. Ты меня в чем-то подозреваешь?
        - Нет,  - шепнула Кристина, переворачиваясь на спину,  - иди ко мне.
        Глава 21
        Даша проснулась под утро. Лежала и смотрела на квадрат окна, на застывшее, подсвеченное городом темное небо. Звезды едва проблескивали в холодной тишине, и луна была неподвижной. Во дворе, внизу прямо под окном, кто-то прогревал автомобиль, и снег скрипел под шагами спешащего домой человека. Даша слушала эти звуки и радовалась непонятно чему. На душе было так легко, словно вся ее жизнь купалась в этой радости и не было ничего в мире, что могло бы ее омрачить. Не осталось ни страха перед неизвестностью, ни ужаса ожидания шагов в чужом и холодном коридоре за тяжелой стальной дверью. Все изменилось, и чего теперь бояться, когда она влюблена? И любовь эта пришла так неожиданно, но не случайно, потому что судьбы человеческие пишутся не на земле, а тот, кто сочиняет эти невероятные сюжеты, тот, кто далеко за звездами, видит все, все понимает, он добр и справедлив.
        Даша посмотрела на лежащего рядом Диму, обняла и прижалась к нему. Они почти сразу решили, что раскладушка вовсе не нужна и оба прекрасно могут вместе устроиться на диване. И проводить на нем волшебные ночи.
        Девушке уже не хотелось спать, но и покидать уютную постель тоже не хотелось, чтобы не вспугнуть поселившееся рядом счастье. Дима дышал ровно и тихо, а где-то у них в ногах свернулся клубком котенок.
        Но она все-таки заснула. Сон к Даше пришел легкий и солнечный: будто лежит она на кровати в просторной спальной комнате, проснулась только что и, открыв глаза, удивляется дому, в котором неизвестно как оказалась. Спальня с высокими потолками и светлой мебелью, огромное окно, а за ним березки, поле, белое от ромашек, бескрайнее голубое небо. А главное, где-то совсем рядом смеется во сне ребенок… Было так хорошо, что хотелось плакать от радости.
        Она и проснулась со слезами на глазах. За окном уже почти рассвет, но смотреть на часы не хотелось. Димы рядом не было, но с кухни доносились приятные ароматы, вероятно, Хворостинин для того и поднялся так рано и незаметно, чтобы удивить любимую завтраком.
        Зазвонил ее мобильный телефон, а значит, уже не такая рань, как могло показаться. Даша ответила на вызов и с удивлением узнала голос своего научного руководителя доцента Пахотина.
        - Простите, Дашенька, что звоню ни свет ни заря. Не разбудил? Просто у меня в жизни некоторые перемены,  - сообщил он,  - хотел поделиться радостью, сейчас еду на новую работу. Первый день на новом месте.
        - Здравствуйте, Иван Иванович. Не разбудили, я рада вашему звонку. И счастлива за вас. Наверняка это достойное место.
        - Дашенька, я теперь заместитель директора Института российской истории. Вот почему я вам звоню - в очень скором времени вы сможете у нас защититься. Не буду загадывать, когда именно, но приложу все усилия, чтобы к лету ваша аспирантская вновь рассматривалась. А пока я вам тут тоже должность подыскал, если вы не возражаете рядом со мной работать.
        - Иван Иванович, даже не верится!  - воскликнула Даша.  - Это просто сказка какая-то!
        - Так мы для того и рождены, чтоб сказку сделать былью. Простите за пафос. Давайте встретимся сегодня… Подъезжайте ко мне. Адрес, надеюсь, не забыли?
        Закончив разговор, Даша продолжала сидеть в постели с мобильным телефоном в руке и блаженно улыбаться. Неужели все плохое осталось позади? Может быть, все невзгоды были посланы ей как испытание, как экзамен, как проверка - достойна ли она лучшей участи, достойна ли счастья?
        Она вдруг вспомнила маму, которая часто повторяла, но не для себя, а, вероятно, для дочери, строчку любимого стихотворения: «Посылает судьба испытанья только тем, кто достоин любви…»
        Телефон снова зазвонил, на этот раз незнакомый мужчина поинтересовался, разговаривает ли он с Дарьей Шеиной. А потом объяснил, что он охранник с вахты «Профсервиса» и только что принесли заказное письмо на ее имя, он расписался в получении и хотел бы передать, сказали, что срочное.
        - Я вечером забегу,  - пообещала Даша,  - это вы, Иван Петрович? Я вас не узнала.
        Голос, как ей показалось, принадлежал молодому человеку, а все, кто посменно сидел в будке при входе в офис, были людьми пожилыми.
        - Нет,  - ответил звонивший,  - я сегодня на временной подмене. Кстати, чтобы вам не идти специально, могу вечером сам письмо занести, подойду к вашему подъезду, свяжусь по домофону, и вы спуститесь.
        Даша помолчала, рассчитывая, сколько времени у нее может занять встреча с доцентом Пахотиным, а потом предложила:
        - Давайте, я буду дома после пяти. А вам будет удобно специально идти ко мне?
        - Вполне,  - согласился незнакомый охранник.  - Я живу неподалеку, ваш адрес записан у нас в журнале с данными сотрудников. До вечера!
        В комнату заглянул Дмитрий, подошел, наклонился, поцеловал ее и, дождавшись, когда она закончит разговор, спросил:
        - Доброе утро! Прошу к столу. Кто тебе звонил?
        - Доброе утро,  - целуя его в ответ, сказала Даша.  - Какое-то письмо с работы хотят занести.
        За завтраком Даша рассказала ему про свою диссертацию, про неудачную защиту, про Ивана Ивановича и про то, что он предложил ей работу в Институте российской истории. Дима вместе с ней порадовался хорошим новостям.
        Глава 22
        В Дашиной квартире было идеально чисто. Но Регина еще раз обвела критическим взглядом пространство комнаты. Потом опустилась перед зеркалом и стала наносить макияж. Делала это и удивлялась тому, как меняется ее лицо, но еще больше поражалась самой себе, на долгие годы забросившей это занятие. А теперь видела себя изменившуюся, помолодевшую, обновленную и удивлялась, почему пренебрегала этим раньше.
        Нанеся последний штрих, приблизила лицо к зеркалу и восхитилась тем, что сделала:
        - Шикарный тюнинг!
        В зеркальной дверце шкафа оглядела себя с ног до головы. И тоже осталась довольна.
        Черные обтягивающие джинсы, черная университетская маечка с эмблемой Сорбонны, туфельки на средней шпильке - все из подарков Дашиного приятеля-художника. Регина с удовлетворением подумала, что именно так должна выглядеть одинокая интеллигентная дама в домашней обстановке, когда она скучает и никого не ждет. Еще раз оглядела комнату, поправила стоящий на столе в вазе букет орхидей, которыми регулярно снабжал Дашу Дмитрий, и подошла к книжной полке. Пробежалась глазами по корешкам книг, вытащила альбом с репродукциями импрессионистов и опустилась в кресло. Ждать оставалось не больше получаса. Но звонок в двери прозвучал уже через несколько минут.
        Регина открыла и увидела людей в штатском.
        - Это квартира Шеиной Дарьи Александровны?  - спросил один из них, распахнув свое удостоверение.
        - Да,  - подтвердила Регина.
        - Вы - хозяйка квартиры?
        - Нет, я ее подруга, в гостях на пару недель. А что случилось?
        Ее попросили предъявить документы, потом спросили, где находится в данный момент сама гражданка Шеина. Мужчины вошли, а с ними и две соседки: очевидно, прежняя супружеская пара отказалась быть понятыми.
        - В который раз уже,  - пожаловалась соседке Регина и вздохнула:  - Жить спокойно девочке не дают! И что они здесь ищут - непонятно.
        У нее потребовали предъявить имеющиеся в квартире предметы, не подлежащие хранению. Женщина с усмешкой развела руками. Полицейские и сами, оказавшись внутри, немного растерялись, судя по всему, они рассчитывали обнаружить притон. А тут чистота, книги, картины на стенах - Регина накануне сама развешивала - и большой букет орхидей в хрустальной вазе. Да и сама женщина, открывшая дверь, походила скорее на телеведущую, чем на приятельницу торговки наркотиками.
        В квартиру вошел мужчина со служебной собакой на поводке.
        - Ой, собачка!  - обрадовалась элегантная женщина.  - Какая хорошенькая! Это лабрадор? Можно я ее чем-нибудь угощу? У меня есть отварная телятина и баварские колбаски. Она ест немецкую пищу?
        - Не надо ничего давать,  - грозно ответил мужчина.  - Сдайте запрещенные предметы и лучше сами признайтесь, чем вообще вы тут занимаетесь?
        - Ничего запрещенного не храним. А в настоящий момент я наслаждаюсь живописью импрессионистов. Сейчас мне больше по душе Клод Моне, а совсем недавно больше нравился Ренуар. А вы кого предпочитаете?
        Мужчины переглянулись, но приступили к тому, за чем пришли. Вначале квартиру осмотрела собака. В шкафах ее ничего не заинтересовало, как и в прихожей. На кухне возле холодильника пес принюхался и помахал хвостом.
        - Может, все-таки хочет баварских колбасок?  - снова предложила Регина.
        Но ей не ответили. В совмещенном санузле лабрадор все же задержался, долго обнюхивая пустой угол.
        - Здесь стоял кошачий туалет,  - объяснила подруга хозяйки квартиры,  - но теперь котенок переехал в другой дом, но я немного скучаю по нему - он такой ласковый.
        Не доверяя собаке, полицейские решили сами осмотреть квартиру еще раз, но тут появились еще двое мужчин, один из которых представился прокурором, а второй, заметно припадающий на правую ногу,  - следователем, сотрудником городского Следственного комитета. Понятых и кинолога с собакой отпустили. Регину просили посидеть на кухне, пока представители правоохранительных структур некоторое время совещались в комнате. Беседовали они недолго. Перед уходом заглянули на кухню и извинились, сказав, что поступила наводка, будто в этой квартире хранят наркотические вещества, и сигнал обязаны были проверить.
        - Ничего страшного,  - ответила Регина,  - мне даже приятно было встретить таких вежливых и обаятельных сотрудников - не то что по телевизору показывают.
        Все полицейские ушли, а хромой следователь замешкался у входных дверей, когда прокурор зашел на кухню попрощаться с Региной.
        - Ну че, начальник,  - подмигнула она,  - с Карнауховым что делать будешь?
        - Разберемся,  - буркнул прокурор.  - Не сегодня, разумеется, но тянуть тоже не будем.
        - Ну-ну,  - покачала головой Регина,  - смотрите, чтобы он еще чего-нибудь не натворил. Я что, зря на него заяву подавала?
        Наконец все удалились. Оставшись одна, женщина вернулась в кресло, открыла альбом и произнесла вслух:
        - Клод Моне! Ренуар! Размечтались! Пикассо вам, а не Дашенька!
        Она поднялась и подошла к зеркалу. Еще раз осмотрела себя, маечку, эмблему парижского университета.  - И вздохнула:
        - Сорбонна, Латинский квартал, Елисейские Поля…  - Помахала рукой отражению:  - Скоро буду. Ждите!
        Потом взяла мобильник и набрала номер:
        - Дашуня, ты где?.. А я скучаю. Думаю, правда, ненадолго в «Профсервис» заскочить. Хотя там и делать-то сегодня нечего, но хоть Люсю повидаю: не так скучно будет…
        В «Профсервисе» она долго не задержалась. С Пожидаевой виделась, конечно, но почти не пообщалась. Зато уединилась с ее мужем. Вася Маленький сообщил, что вопрос с квартирой скрипачки Шеиной он решил, отбирать не стал, но получил за нее деньги. И отдал Регине полиэтиленовый пакет, в котором лежали запечатанные пачки банкнот. Она не стала пересчитывать, сказала только, что готова поделиться, но Пожидаев покачал головой.
        - Все до копеечки твоей подружке отдаю. А с тех риелторов я уже свое взял. Да они теперь и так на меня работать будут.
        - Со следаком как-то решать надо,  - напомнила Регина.  - Я тут его в одном деле кинула, но он наверняка выкрутится. Еще мстить начнет.
        - А чего с ним решать? Он и так уже мой. Сейчас без своего тестя-депутата останется, приползет на брюхе.
        Он осмотрел Регину и восхитился:
        - Кто бы мог подумать, что у тебя столько ходок! На фига тебе эта жилконтора? Хочешь, я тебе крутое модельное агентство подарю вместе с девочками и пару раскрученных портняжек в придачу. Из Парижей вылезать не будешь:
        - Что я там не видела? Мне и здесь хорошо, у меня теперь друзья здесь,  - гордо отказалась Регина.
        Она вернулась домой. Пересчитала деньги - двенадцать пачек по десять тысяч долларов. Купюры были новенькие, а пачки запечатаны банковской лентой. Регина убрала весь пакет в платяной шкаф, спрятав на самой нижней полке, где лежали старые Дашины вещи, и вернулась к импрессионистам.
        Глава 23
        Карнаухов отстранил от себя девушку.
        - Все! Хватит на сегодня… Мне надо домой. Хочу с тестем все-таки по душам пообщаться. Вчера рассчитывал распить с ним бутылочку, поговорить, но он поздно вернулся. Может, сегодня получится. Хотя особого желания с ним нажираться нет, однако изображу примерного семьянина.
        - Лучше изобрази исполнительного сотрудника, который завален делами и сгорает на работе,  - промурлыкала Майя.  - Скажи, что у тебя дежурство по управлению…
        - Не сегодня.
        Карнаухов вздохнул глубоко, набирая в грудь воздух и напрягая мышцы. И тут же поморщился.
        - Могла бы поменьше парфюма на себя прыскать. Я теперь весь пропах женскими духами.
        - Прими душ, как обычно,  - посоветовала девушка, поднимаясь с кровати.
        Старший следователь смотрел, как она набрасывает на голое тело коротенький, почти невесомый халатик.
        - Поясок мой не видел?  - спросила любовница.
        Карнаухов не ответил, продолжая рассматривать ее. Потом со вздохом взглянул на наручные часы.
        - Половина пятого. Я к семи обещал быть дома.
        - Так время еще есть,  - усмехнулась Майя и распахнула перед ним халатик.
        Вдруг раздался звонок в дверь. Трель оборвалась, а через пару мгновений прозвучала снова, еще нетерпеливей.
        - Не открывай,  - негромко произнес Карнаухов.  - Мы никого не ждем.
        - Я пиццу заказывала: захотелось вдруг,  - объяснила любовница, направляясь к выходу.
        - Оденься!  - крикнул ей вслед мужчина.
        - Пусть любуются,  - ответила она,  - вспоминать до конца жизни будут. У этих ребят так мало радости.
        Майя даже не стала запахивать халатик, а проходя мимо зеркала на стене в прихожей посмотрела на свое отражение и поправила прическу. После чего открыла дверь.
        На пороге стояла молодая женщина в золотистой норковой шубке. За ней возвышался крупный немолодой мужчина в кожаной дубленке с белым воротником из стриженой овчины.
        - Вы к кому?  - удивилась хозяйка и попыталась прикрыть грудь халатиком.
        Вместо ответа незнакомка ударила ее по лицу, потом еще раз и еще.
        - Что вы делаете?  - закричала Майя.  - Кто вы такие?
        И отпрыгнула в сторону, неожиданно догадавшись, кто перед ней.
        - Что там происходит?  - крикнул из комнаты Карнаухов, вскакивая с кровати. И тут же отступил, увидев влетевшую в комнату жену.  - Юля? Ты откуда здесь?  - удивился он.
        И едва успел увернуться от удара.
        - Сволочь!  - кричала Юля.  - Мы его с папой ждем, а он здесь с какой-то шлюхой…
        - Ты все не так поняла! Это моя аспирантка, я иногда помогаю студентам юрфака, пришел к ней по поводу ее диссертации. Вдруг давление подскочило, и я просто прилег отдохнуть.
        - Что у тебя подскочило?  - заорала жена и налетела на него с кулаками.
        В комнату заглянул ее отец и, увидев голого зятя, презрительно скривился. Удержал руку разъяренной дочери.
        - Успокойся, Юлечка. Этот урод еще не знает, что его ждет. Пойдем домой, моя девочка.
        - Сволочь!  - стонала жена Карнаухова.  - Мерзавец! Теперь я знаю, где он свои дежурства проводит…
        Она попыталась вырваться от отца, но тот держал ее крепко, тогда Юля выгнулась и пнула неверного мужа ногой.
        - Мы тебя размажем, сволочь неблагодарная!
        И депутат с дочерью пошли к выходу. Женщина остановилась и посмотрела в сторону небольшой кухоньки, но там было пусто: любовница Карнаухова спряталась в ванной.
        - И ты, потаскуха, тоже ответишь!  - крикнула Юля, пиная запертую дверь.  - Будет тебе и диссертация, и научный руководитель! Всех уволю!
        На пороге возник молодой человек с большой сумкой через плечо.
        - А ты еще кто?  - закричала обманутая жена.  - И тебе тоже достанется!
        - Так не вы пиццу заказывали?  - испуганно проговорил парень, отступая к лифту.
        Дверь осталась открытой. Карнаухов надел брюки, пошел к выходу, чтобы ее закрыть, захлопывая, бросил разносчику пиццы, который все еще нерешительно топтался на площадке перед квартирой:
        - Пошел отсюда! Мы ничего не заказывали.
        Потом оделся. Подошел к зеркалу, посмотрел на себя и крикнул в сторону ванной:
        - Чего уж прятаться? Вылезай.
        Майя осторожно вышла, теперь она куталась в длинный махровый халат.
        - Прости,  - тихо сказала она,  - не надо было открывать. Но откуда же я знала, что они тебя выследят!
        - Дура ты,  - спокойно сказал Карнаухов, продолжая разглядывать себя в зеркало. Пара царапин от разъяренной жены краснели на лице и шее.
        Он потрогал подбородок, соображая, можно ли будет отговориться перед любопытными товарищами, что порезался, когда брился. Потом достал из кармана мобильник и набрал номер, сухо спросив:
        - Какие новости?
        - Особенно никаких,  - ответил мужской голос после некоторой паузы,  - но кое-что могу рассказать, но не по телефону.
        - Ты мне ответь только, нашли то, что должны были найти?
        - Нет,  - отозвался мужчина и тут же сбросил вызов.
        Майор набрал другой номер и, услышав теперь уже женский голос, закричал:
        - Ты обратно на нары захотела? Почему они ничего не нашли? Я тебе устрою такую пресс-хату! Ты у меня не за ворованную колбасу пойдешь, я на тебя пару жмуриков повешу! Слыхала небось, что позавчера в районе двух бомжей зарезанных нашли. Так вот я теперь знаю, чья это работа! Ты у меня…
        - Я не у тебя,  - перебила его Регина,  - ты сначала с Васей Маленьким дела реши, а потом наезжай, шавка злобная.
        И снова пошли гудки.
        Карнаухов дышал тяжело. То, что с этой бомжихой он разберется завтра же, и разберется жестоко, он знал и уже хотел этого. Но теперь понятно, почему она такая смелая. Очевидно, знакома с Пожидаевым и надеялась на его защиту. И тот что-то пообещал ей… Хотя Пожидаев ничего никогда не обещает… Или врет. Так что эта Регина пусть не надеется на чью-то помощь. Жить ей осталось недолго. И с Васей надо что-то решать, только делать это немедленно. А потом приехать к тестю и объяснить, как мужик мужику, что виноват, сорвался, но сорвался впервые в жизни. Можно даже придумать, что девушка обладает ценной информацией, но не хотела делиться, а теперь она отдаст документы, которые… Нет, очень глупое объяснение! Но можно вернуться домой героем… Сказать, что был на задержании особо опасного преступника, ждал в засаде. А девушка в халатике на голое тело - часть заранее спланированной операции.
        Карнаухов успокоился. Ничего, он выкрутится, не впервой! Он, кажется, придумал, что делать. Покосился на любовницу и приказал:
        - Кофейку сделай! Только свари нормальный, растворимый мне на работе уже поперек горла. Я смотаюсь по делам, а потом вернусь…
        Старший оперуполномоченный Мошканов вышел из районного управления и посмотрел по сторонам. Знакомый «Мерседес» мигнул фарами, и старший лейтенант поспешил к нему. Поравнявшись с машиной, оглянулся и открыл дверь.
        - Садись быстрее,  - приказал Карнаухов и после того, как Мошканов оказался рядом, спросил:  - Оружие при тебе?
        - Да,  - ответил оперативник,  - а что, мы куда-то сейчас поедем?
        Старший следователь посмотрел в окно и, не оборачиваясь, кивнул.
        Помолчал немного и продолжил:
        - Насколько я понимаю, служебное расследование закончилось?
        - Да, мне сказали, что все…  - пробормотал Мошканов,  - говорят, что влепят неполное служебное соответствие. Но точно никто не знает.
        - Сказали… Ты слушай больше! Тебя с позором гнать собираются. И ничего не закончилось: идет борьба за очищение рядов. Но сегодня ты можешь из оборотня в погонах превратиться в героя. Поможешь мне в одном деле и считай, что карьера тебе обеспечена. Согласен?
        - Так я не против, если все законно. Что делать надо?
        - Ничего, просто поприсутствовать. Хорошо, что ты не в форме - светиться лишний раз не стоит. По моим агентурным сведениям, тут неподалеку в одной баньке сегодня будет расслабляться некий преступный авторитет, которого ищут давно, а взять никак не могут. Вполне возможно, что он вооружен. Вот ты и нужен для того, чтобы меня подстраховать. Хотя не думаю, что он в парилке с пушкой сидит, но тем не менее…
        - Так мы баню поедем брать?
        - Мы едем брать особо опасного преступника. Можно было бы группу захвата вызвать, но, если они примчатся, а там никого, смешно получится. Такое уже не раз было. Ребята врываются, кричат: «Всем на пол!» А там массажный салон или кафешка, где люди культурно отдыхают… И к тому же, если наш клиент будет в бане, то вся слава кому? Этим ребятам из группы захвата. И слава, и телевидение, и премии. А мы вдвоем аккуратно и тихо возьмем… А если его не окажется, то уйдем…
        - Я понял,  - обрадовался Мошканов.  - А если он будет сопротивляться?
        - Тогда стреляешь на поражение!  - ответил Карнаухов.
        Машина тронулась с места.
        - А он там один будет?  - поинтересовался оперуполномоченный.
        - В бане он всегда один. А его охрана снаружи в машине ждет, один или двое. Но сопротивления они не окажут: сам понимаешь, какая стрельба, когда их босс внутри голый… Так что не переживай!
        - Так я не переживаю. Просто думаю, как лучше их обезвредить, чтобы и пикнуть не успели.
        Вскоре «Мерседес» въехал во двор, двигаясь вдоль ряда голых тополей к освещенному автоматическому шлагбауму.
        - Здесь вроде офис какой-то,  - вспомнил Мошканов.
        - Был когда-то,  - ответил Карнаухов.
        Не доехав до шлагбаума пару метров, следователь остановил машину.
        - Баня сбоку,  - объяснил он,  - лампочка над входом не горит - это нам сигнал, что объект внутри. У дверей внедорожник. Я подхожу к нему первым, а ты перелезаешь через заборчик, огибаешь здание и ждешь за углом. Если меня не пропустят и потребуется помощь, я крикну, а ты сразу подскакивай к машине. Вытаскиваем тех уродов, что внутри машины, и мордой вниз… Так что приготовь табельное оружие.
        Карнаухов вышел из «Мерседеса». Он постоял немного возле водительской двери, потом медленно прошелся вдоль шлагбаума, разминая ноги, и направился в сторону одного из домов, пропав в густой тени.
        Мошканов о чем-то старательно задумался, а потом достал мобильный:
        - Алле, это программа «На страже закона»?  - негромко произнес он в трубку.  - Вас беспокоит старший лейтенант Мошканов. Сейчас проводится секретная операция по задержанию особо опасного преступника. Записывайте адрес… Да, да - прямо сейчас и проводится. Я в ней как раз принимаю участие. Присылайте срочно съемочную группу. Сенсацию гарантирую…
        Он отключил телефон и перекрестился, после чего вышел из машины.
        Карнаухов тем временем подошел к шлагбауму, пригнулся и пролез под ним. И вскоре подошел к крыльцу главного входа. Постоял немного и направился к углу здания. Увидел Мошканова, идущего вдоль невысокого забора, махнул рукой, торопя его.
        Завернув за угол, следователь, понимая, что за ним наблюдают из внедорожника, пошел медленно и вальяжно, поглядывая на темные окна здания. Когда он оказался возле внедорожника и остановился в шаге от водительской двери, он показал знаком, чтобы водитель опустил стекло. Тот открыл дверцу и спросил:
        - Чего тебе здесь надо?
        - Давай повежливее, шестерка!  - одернул его майор и, заглянув внутрь салона, убедился, что, кроме водителя, никого нет,  - я вообще-то к Васе Маленькому по его приглашению.
        - Кто ты такой?  - лениво отмахнулся водитель.  - Вали отсюда! Он никого не ждет!
        - А кто ты такой, чтобы тебя предупреждать? Мы с Василием Никифоровичем вчера встречались в его ресторане, а сегодня он меня пригласил в баню.
        Водитель приготовился выйти к назойливому типу, потирая кулаки.
        - Не хочешь по-хорошему, получишь по-плохому,  - предупредил он.
        - Мошканов!  - позвал следователь.
        Тут же из-за угла выскочил старший оперуполномоченный и направил на парня пистолет.
        - Руки за голову! Полиция! На землю мордой вниз!  - закричал он.
        Парень остался стоять, задумавшись, что ему делать, подчиниться, или эти мужики врут и не из полиции, а значит, можно с ними подраться.
        - Мошканов,  - приказал майор,  - прострели ему коленку. Спишем на сопротивление властям.
        Водитель решил все же не спорить и, вскинув руки на затылок, опустился на колени, пренебрежительно усмехаясь, словно предупреждая, что он все равно с ними поквитается.
        Мошканову это не понравилось, и он ударил парня ногой в челюсть. Тот со стоном повалился на спину.
        Опер обернулся к внедорожнику:
        - А где второй?
        - Сегодня один водитель.
        Вдвоем они закинули парня на заднее сиденье, скрутили руки за спину и надели наручники. Мошканов обыскал задержанного и достал из кобуры под мышкой водителя пистолет. Парень не сопротивлялся, только негромко стонал и сплевывал кровь.
        - Где второй?  - прикрикнул Мошканов.  - Говори, сволочь!
        - Ты ему челюсть сломал,  - заметил Карнаухов,  - так что ничего он тебе не скажет. Оставайся здесь, на случай, если кто появится. Прикроешь меня в случае чего. А внутри сам все сделаю.
        Он достал из кармана телефон. Вышел из машины и, подойдя к металлической входной двери, произнес в трубку:
        - Я за дверью. Один. Открывай!
        Через несколько секунд дверь отворилась. Молодая женщина впустила следователя внутрь, показала глазами на узкую лестницу в подвальное помещение.
        - Он в холле, там еще две девчонки,  - шепнула она,  - только…
        - Удали их подальше!  - так же тихо ответил Карнаухов и начал спускаться по ступенькам.
        Пожидаев, обернув бедра махровым полотенцем, сидел в кресле возле стола, отщипывая виноградинки с грозди, лежащей на блюде. Все тело уголовного авторитета было покрыто татуировками. Он смотрел на экран телевизора, где несколько девушек в форме английских школьниц раздевали накачанного мулата.
        В стороне от Василия Никифоровича в креслах расположились две обнаженные девушки. Они тоже смотрели на экран и, по-видимому, сопереживали происходящему там действу.
        - Привет, Вася,  - произнес Карнаухов и махнул рукой девушкам, призывая их покинуть помещение.
        Но те даже не шевельнулись.
        - И кто сюда приперся?  - растягивая слова, отозвался Пожидаев.  - Судя по вони, мент поганый.
        Девчонки хихикнули, но, посмотрев на Василия Никифоровича, тут же замолчали.
        - Красотки, поныряйте пока в бассейне,  - приказал он.
        Обе вскочили и скрылись в коридоре.
        - Зачем тебе малолетки?  - поинтересовался майор, глядя им вслед.  - Лишняя статья.
        - Мой досуг - не твоя забота! От тебя вон вообще женскими духами так прет, будто ты к хахалю своему собрался. Чего приперся, следак?
        - Пришел напомнить, что ты, несмотря на обещание, не выполнил мою просьбу. Я тебя с зоны вытащил, а это было сделать нелегко. А ты для меня даже с человечком, который мне мешает, разобраться не можешь.
        - Раз ты такой шустрый, сам бы и грохнул этого паренька. А я подумал немного и решил, что погорячился, когда тебе что-то обещал. Во-первых, мне всего-то полтора года оставалось париться, а потом… Вернее, это самое главное,  - я с ментами никаких дел не имею и ничего им не обещаю! Считай, что я тебя кинул… Можешь идти жаловаться своему начальству, а лучше тестю-депутату поплачься, может, он тебя пожалеет. Хотя вряд ли… Ведь он уже наверняка навестил твою подружку и знает, как ты его дочурку обидел.
        Карнаухов вспыхнул:
        - Теперь понятно, кто стуканул моему тестю… Ну-ну!
        - У тебя все?  - равнодушно спросил Вася Маленький, отщипывая очередную виноградинку и отправляя ее в рот.  - А теперь вали отсюда, пока я добрый, и постарайся не вспоминать меня больше…
        - Угрожаешь? Мне?  - завопил старший следователь.  - Неужели ты до сих пор не понял…
        Но Пожидаев больше не смотрел на него, крикнув:
        - Зинка! Ты где, обмылок?
        В холл вышла управляющая сауной, которая и запустила Карнаухова.
        - Ты зачем козла этого привела? Давно ментам стучишь? Мне и раньше говорили, что ты тихушничаешь, но я не верил.
        - Василий Никифорович,  - испугалась она.  - Я не стучу, я и не знала, что он из полиции. Просто он сказал, что вы его ждете.
        Вася Маленький ладонью взял всю гроздь недоеденного винограда и швырнул в женщину.
        - Пошла прочь! И позови моих ребят из машины… И, посмотрев на Карнаухова, угрожающе произнес:  - А тебе, мент, осталось жить пять минут…
        Карнаухов шагнул к нему.
        - Что? Опять договариваться хочешь?  - рассмеялся авторитет.  - Не получится…
        Но следователь молча достал из внутреннего кармана пистолет, положил на стол, потом вынул из бокового кармана второй и наставил на Пожидаева.
        - Это тебе подарок от меня. Сейчас сюда подскочат опера: тебя возьмут со стволом, на котором висит пара трупов, с наркотой, тоже здесь найдется, и с несовершеннолетними девчонками, которые расскажут, что сюда их затащили силой под угрозой смерти и обе были изнасилованы лично тобой… Так что лет двадцать тебе обеспечены, Вася. Думай! На твоем месте я бы сразу застрелился.
        Пожидаев стреляться не собирался, хотя быстро потянулся и схватил пистолет, но наставил его на Карнаухова.
        Следователь среагировал быстро и успел выстрелить первым. Выстрелил дважды. Пули попали Васе Маленькому в купола выколотого на груди храма.
        Пожидаев лежал на спине, хрипел, пытаясь нащупать упавший рядом пистолет.
        Карнаухов, все еще в ярости, ткнул его ботинком и сказал:
        - Не надо было мне угрожать. Теперь на стволе и отпечатки твои. И ты убит, оказывая сопротивление.
        Он выстрелил еще раз. Вася Маленький затих.
        А следователь отправился в глубь подвального помещения - в ту сторону, куда скрылись девчонки. Он подошел к бассейну и увидел их, испуганных и жмущихся друг к дружке.
        - Как водичка?  - спросил он, разглядывая их внимательно.  - Холодненькая? Что вы так трясетесь?
        Они смотрели на пистолет в его руке и дрожали от страха.
        - Не убивайте нас, пожалуйста,  - попросила одна.  - Мы не видели ничего…
        - И вас тоже не видели,  - запищала ее подружка.
        - Не бойтесь,  - улыбнулся Карнаухов,  - я здесь затем, чтобы помочь вам. Вас хотели убить, этот мужик с татуировками - уголовник и педофил, если бы не я…
        Вдруг Карнаухов услышал, что откуда-то доносятся звуки, он обернулся на узкий коридор и увидел еще одну тонированную дверь сауны. Старший следователь в испуге замер, понимая, что здесь есть еще кто-то.
        Он быстро убрал пистолет в карман, как раз вовремя. Потому что дверь открылась, и к бассейну вышел мужчина лет пятидесяти, в простыне, накинутой на манер тоги. Карнаухов с ужасом узнал в нем вице-губернатора.
        - Что это за звуки?  - спросил Лексуков.  - Петарды, что ли, гремят?
        Он смерил следователя взглядом, который обычно предназначается обслуживающему персоналу.
        - А вы кто такой?
        - Я здесь по делу,  - быстро ответил Карнаухов.
        - По какому делу? Что вам здесь надо? Да вы знаете, кто я такой!
        - Конечно, Сергей Семенович, я узнал вас. И мне стало известно, что вам угрожает опасность, я примчался, чтобы спасти вас. Вот девушки,  - следователь указал на бассейн,  - они подтвердят.
        Девчонки в бассейне тут же быстро закивали.
        Но Лексуков быстро направился в холл и замер, увидев мертвого Пожидаева.
        - Что-о? Василий Никифорович?  - проговорил он бессмысленно, а потом, багровый от гнева, обернулся к Карнаухову:  - Это ты?! Ты сорвал мне важные переговоры! Убил уважаемого человека! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?!
        Но Карнаухову было уже нечего терять, и он вытащил пистолет:
        - Я старший следователь майор юстиции Карнаухов, и здесь по службе, провожу операцию по задержанию особо опасного преступника, который был убит, оказав сопротивление. А вот что связывает вас с известным криминальным авторитетом Васей Маленьким?
        - Я сейчас позвоню компетентным людям, и они разберутся, кто ты такой…  - холодно проговорил вице-губернатор и заозирался в поисках своего телефона.  - Ты ответишь мне за это убийство!
        - Какое убийство?  - нехорошо улыбнулся майор.  - Я приехал сюда и обнаружил только трупы. Как потом выяснится, один из убитых - известный преступник Пожидаев, он же - Вася Маленький, а второй - наш вице-губернатор Сергей Семенович Лексуков. Девчонки и Зинка-управляющая все подтвердят.
        - Что за глупости?  - начал было Лексуков, побледнев, а увидев пистолет, охнул и завопил:  - Погоди! Мы можем договориться, что ты хочешь?
        Он в страхе зажмурился, но вместо выстрела раздался грохот и крики.
        Карнаухов, сбитый с ног, упал на пол, пистолет откатился в сторону. Он не сразу понял, что произошло, но, когда сообразил, кто на него напал, бешено закричал:
        - Мошканов! Что ты творишь! Я велел тебе ждать снаружи!
        Но старший лейтенант заламывал ему руки за спину, следователь пытался вывернуться, оба хрипели от усилий.
        - Ну, что вы стоите?  - крикнул опер Лексукову.  - Подайте ремень или полотенце, чтобы связать этого гада.
        Вдвоем они навалились на Карнаухова, который продолжал отчаянно сопротивляться, но, наконец, им удалось справиться с обезумевшим следователем. Его перевернули лицом вниз, связав полотенцами и брючным ремнем. Девчонки вылезли из бассейна и теперь стояли, прижимаясь к стене и поскуливая от страха.
        Сергей Семенович, утомленный борьбой, лежал на полу совершенно голый и тяжело дышал.
        - Какой гад здоровый попался! Вовремя ты успел, спасибо! А то в кои-то веки без охраны куда-то выбрался и сразу попал. Ты, вообще, кто?
        - Старший оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант полиции Мошканов,  - представился тот.
        Лексуков еще раз вдохнул и выдохнул.
        - Особая тебе благодарность, старший лейтенант… Ведь есть у нас настоящие служители закона в нужном месте и в нужное время. Посмотри там, где-то мой телефон на столе. Подай-ка его сюда.
        Опер бросился выполнять приказание, но вдруг где-то хлопнула дверь, раздался шум, грохот множества спускающихся по лестнице ног.
        И в холл сауны ворвались полицейские с автоматами, которых вызвала перепуганная Зинка, и съемочная группа популярной телевизионной программы «На страже закона», приглашенная Мошкановым.
        Глава 24
        В подобных ситуациях Сергей Семенович Лексуков еще не бывал. Разное, конечно, случалось в жизни, особенно по молодости, но такое никогда. Особенно обидно так влипнуть, когда ты лицо, известное всему городу.
        Начальник службы безопасности городской администрации примчался быстро. И вопрос с полицией решил мгновенно. Полицейские сами перепугались, когда узнали вице-губернатора. А вот телевизионщики хоть и обещали молчать, уж как-то подозрительно быстро умчались. Хотя отснятый материал они начальнику службы безопасности отдали, поломались, конечно, что-то вякали про свободу слова и независимые СМИ, но отдали. Но кто этих журналюг знает, надо было пригрозить как следует, обыскать каждого, вдруг припрятали копии? Отнять все диски, флешки, камеры. Слишком уж весело они переглядывались. Или ржали над ним? Над Лексуковым?
        Он стоял, глотая морозный воздух, пытаясь прийти в себя от пережитого стресса. Ради встречи с Пожидаевым он отпустил сегодня всю охрану, чтобы не светиться, и тот не мог выставить всех своих молодцев, понадеялся, что про эту баньку никто не знает.
        Сергей Семенович подошел к своему служебному «Мерседесу», открыл дверь, но в последний момент передумал садиться внутрь.
        - Знаешь, что здесь произошло?  - обратился он к водителю.
        Парень виновато кивнул.
        - Что головой трясешь?  - закричал Лексуков.  - Меня чуть не ухлопали здесь! Я же сказал, что на пару часиков загляну, чтобы ты ждал меня на этом месте. Где был?
        - На мойку ездил, а заодно салон пропылесосил.
        - Вылезай,  - закричал Сергей Семенович,  - ты уволен!
        Водитель выбрался из машины, но остался стоять рядом, надеясь, что начальство передумает.
        - Пошел отсюда!  - крикнул Лексуков.
        Парень медленно двинулся вдоль дома.
        - Я отвезу вас,  - предложил начальник службы безопасности.
        - Сам доеду,  - отмахнулся Сергей Семенович,  - я почти не пил, а потом, кто меня с этим номером остановит!
        - Поговорить надо, Сергей Семенович. В сводку происшествий по городу эта…  - начальник службы безопасности замолчал, подыскивая слово, обернулся, проверяя, не слышит ли кто, и продолжил:  - …нелепость не попадет. Телевизионщики не рискнут давать материал в эфир, но слухи, вероятно, пойдут. А поскольку я присутствовал, то мне придется докладывать. Что говорить губернатору-то?
        - Скажи, как было. Что вице-губернатор пошел на массаж, чтобы вправить позвонки… Частная, вполне приличная банька-салон. И туда ворвался сумасшедший, который тут же начал стрелять, и если бы не опер… Кстати, с ним вопрос решили?
        - Обещал молчать, но надо как-то стимулировать его молчание. Но думаю, все нормально будет. Звездочку очередную получит и будет доволен. Вот только с сумасшедшим стрелком не все так гладко. Это тот самый следователь, который ведет дело об убийстве сына вашего друга Копатько. И вы ему даже однажды сами позвонили, когда требовали найти и сурово наказать убийцу…
        - Следователь? А что, следователь с ума сойти не может? Да и звонил я разве? Ты же мне сам его номер набрал и подсунул аппарат - говорите, мол. Что в этом такого? Да и тогда он вменяемый был.
        Начальник службы безопасности пожал плечами и кивнул на машину:
        - Давайте все-таки я за руль сяду.
        - Хорошо,  - согласился Лексуков,  - только заскочим куда-нибудь по дороге, хряпнем коньячку по пятьдесят, а то что-то сердце не на месте.
        От коньяка легче не стало, хотя выпил вице-губернатор не пятьдесят граммов, а побольше. Начальник службы безопасности к коньяку не прикоснулся - пил минералку. В небольшом баре было пусто. На входной двери висела табличка: «Спецобслуживание». Тихо играла музыка, бармен ушел в подсобку. Ничто не мешало разговору, но Лексукову не хотелось обсуждать произошедшее. Только выходя из бара, он спросил своего визави:
        - А ты сам что думаешь, как оно повернется?
        Тот пожал плечами, но потом ответил:
        - Мне кажется, формулировка будет мягкой.
        - То есть не сомневаешься, что меня турнут?  - вздохнул Лексуков.
        Сергей Семенович и сам в этом не сомневался. Обидно, конечно, но, с другой стороны, без хорошего дела он не останется. В конце концов, в предприятия Пети Копатько закачано столько, что можно развернуться, уже не таясь. А на всякий случай привлечь для безопасности кого-нибудь опытного и неболтливого… Хотя бы этого трезвенника…
        - Ты, я слышал, бывший полковник ФСБ,  - начал Лексуков,  - не думал повысить статус?
        - Не ФСБ, и не думал,  - ответил суровый мужчина.
        - Значит, ГРУ,  - догадался Сергей Семенович.  - Серьезная контора. А может, у тебя есть кто-нибудь, кто за хорошие деньги захочет послужить солидной бизнес-структуре? Приличный специалист?
        - Все приличные Родине служат,  - сухо сказал собеседник.
        На этом разговор и закончился. До дома вице-губернатора доставили в полной тишине.
        Сергей Семенович вошел в квартиру, начал снимать дубленку и вдруг замер - никто его не встречает. Посмотрел на часы - одиннадцать вечера. Вряд ли жена спит так рано. Обычно она выбегает, целует, интересуется делами. Ритуал, к которому он привык.
        Лексуков опустился в креслице и наклонился, чтобы снять обувь, и тут же выпрямился.
        - Инна!  - позвал он.
        Но она уже выходила из глубины квартиры. Не выбегала, как обычно, а еле шла, как будто не ждала его вовсе, а встречает по принуждению.
        - Что нового?  - спросил Сергей Семенович.  - Как прошел день? Где была? С кем встречалась?
        Жена рассматривала его внимательно и не спешила с ответом.
        - Что молчишь?  - поторопил ее вице-губернатор.
        - Полчаса назад Оксана Копатько звонила,  - нехотя доложила она.
        - Отошла наконец, а то ведь как по сыну убивалась.
        - Не знаю, отошла или нет. Она просто сказала: «Включи телевизор на городской канал!»
        - Ну и…
        - Я и включила.
        - И что?
        - Ничего особенного. Показали тебя, дорогой. Ты голый, в какой-то сауне с голыми девочками… Еще труп на полу…
        Лексуков почувствовал, как кровь прилила к лицу, наклонился, чтобы расшнуровать обувь.
        - Ну да,  - признал он,  - пошел на массаж: сказали, что там салон какой-то особенный. У меня же межпозвоночные эти самые… грыжи, ты сама знаешь. Пришел, а там неприятности…
        - Там девочки эти самые и мертвый человек, про которого сообщили, что он был преступным авторитетом.
        - Я-то при чем? Не успел даже на процедуру зайти, а туда какой-то сумасшедший ворвался…
        - Теперь это называется процедурой? Только не надо из меня дуру делать. Я все понимаю, только можно все-таки как-нибудь поаккуратнее по саунам шастать! Теперь уже весь город знает…
        Сергей Семенович взглянул на жену, удивляясь спокойствию ее голоса.
        - А я всегда знала, что тебя не изменить,  - продолжала Инна,  - и двадцать лет назад, когда ты завел себе эту студенточку - знала, но терпела. Ты приходил поздно, ложился рядом, говорил, что вымотался… А я понимала, где ты пропадаешь вечерами: я даже к этой общаге ездила, чтобы посмотреть на нее… Ты, даже зная, что я беременна, к ней мотался постоянно. Мотался на машине, которую, между прочим, мои родители нам подарили.
        - Хватит вспоминать! С этим-то давно уже все кончилось. Молодой был, глупый! Я уж и не помню ее! Забыл раз и навсегда, о тебе и Кристиночке вся забота.
        - А зачем тебе вспоминать? Это мне волноваться надо было, когда я узнала, что твоя студенточка тоже ждет ребенка…
        - Какого ребенка?  - не понял Лексуков.  - Что ты несешь?
        - Я несу?  - удивилась жена и рассмеялась.  - Ты хочешь сказать, что ничего не знал? И Петя Копатько ничего тебе не рассказал? Он же сам ей потом помог на работу устроиться, когда ее из универа поперли. И ведь на такую престижную работу устроил - дворником в жилконтору. И она согласилась ради прописки. Смешно, любовница вице-губернатора - дворничиха, до сих пор улицы метет. А ведь я тебя к ней долго ревновала, даже поехала к ней как-то… Зашла в эту ее каморку над подвалом, крысами пропахшую. Хотела врезать чем-нибудь тяжелым, но потом ребенка увидела, пожалела…
        - Какого ребенка?  - начал злиться Лексуков.  - Не было никакого ребенка.
        - Подлый же ты человек,  - покачала головой Инна,  - даже сейчас отпираешься. Девочка у тебя там. На полгода младше нашей Кристины… Хотя…
        Жена замолчала, а потом усмехнулась и мстительно произнесла:
        - Кристина только моя дочка, а ты вообще ни при чем.
        - Как это ни при чем? В каком смысле?
        - Я не от тебя ребенка родила!
        - Что за бред!  - поморщился Сергей Семенович и вдруг понял, что Инна не врет, а если это все правда, то он, известный и уважаемый человек,  - наивный и доверчивый муж-рогоносец.
        - А ты что думал?  - почти весело добивала его жена.  - Ты мне можешь изменять, а я не могу? Вот и решила тогда отомстить, хотелось, чтобы и ты меня ревновал, бесился, как я, боялся, что уйду. Познакомилась тоже с одним, начали встречаться, но как-то уж больно быстро залетела… Да и надоел он мне. А сейчас и ты надоел! И жизнь такая надоела. Теперь на меня пальцем будут показывать, мол, это жена того самого Лексукова, которого в бане с проститутками застукали….
        Только сейчас до Сергея Семеновича окончательно дошло, что обманули телевизионщики, предали! Сволочи! Он смотрел на жену и не видел на ее лице ни сочувствия, ни понимания - только злорадство.
        - Ты чего хочешь?  - спросил он устало.  - Чего добиваешься?
        - Я хочу развода,  - улыбнулась Инна,  - и по закону половина имущества принадлежит мне. Так что эта квартира моя, а у тебя своя имеется, на нее я не претендую. Мои счета останутся моими, а на твои я покушаться не буду. По-моему, все справедливо. А то, что на Кристинку записано, пусть ей и остается, по документам-то она твоя. Ты же не хочешь суда и большего скандала? Так что собирай свои вещи и катись подальше! Мне сорок два года, надо было раньше решаться. Но и сейчас еще не поздно.
        - Я все понял,  - хотел крикнуть Лексуков, но голос сорвался,  - у тебя кто-то есть?
        - Какая разница! Забирай вещи, я, кстати, уже собрала тебе чемоданчик: мало будет, потом заскочишь как-нибудь, а сейчас…
        Инна замолчала, потом повернулась и ушла в глубь квартиры. Лексуков остался стоять у порога. Посмотрел на свои ботинки, вокруг которых расплывались пятна растаявшего снега. Бежать за женой и просить прощения не хотелось, если только потом… Потом она наверняка сама одумается… Конечно, одумается, сейчас в ней говорит обида и раздражение. Но, скорее всего, Инна позвонит уже завтра или через пару дней. Сама позвонит, спросит, как дела, и скажет, что ждет его. И он тогда вернется.
        Вернется - и все будет как прежде. Только надо ли это ему? Прежней жизни уже не вернуть. Той жизни, к которой он привык,  - обеспеченной и публичной, полной самоуважения и зависти окружающих.
        Инна вынесла кожаный чемодан и поставила его возле ног Лексукова.
        - Забирай. Там твои костюмы, не все, конечно… Зато все часы золотые уместились. Денег на общественный транспорт дать?
        - Дура ты!  - выдохнул Лексуков, но все же, взяв чемодан, шагнул к выходу.
        - Ну так езжай к своей умной,  - прозвучал за спиной равнодушный голос.  - Можешь к той, которая улицы подметает.
        Он обернулся к жене, не зная, что сказать, но увидел ее смеющиеся глаза и спросил:
        - Кристинка в курсе? Что она не от меня?
        - Пока нет,  - ответила Инна.  - Хотела рассказать, но я дозвониться ей не могу, телефон выключен.
        Начальник службы безопасности сидел за рулем служебного «Мерседеса» вице-губернатора и разговаривал по телефону. Увидев выходящего из подъезда Лексукова, он поспешил закончить разговор.
        - Карнаухова теперь не скоро увидим. Дело закроют окончательно. Убийцу Копатько возьмут завтра, прямых улик нет, но доказать можно… Так что, Дима, живите и радуйтесь. А я на днях подъеду, чтобы с твоей невестой познакомиться… А то ребята позвонили и доложили, какая она у тебя умница и красавица.
        Сергей Семенович открыл заднюю пассажирскую дверь машины, поставил на сиденье чемодан и спросил:
        - Почему не уехали? Меня ждете?
        - Решил на всякий случай подождать. Почему-то показалось, что вы не задержитесь дома.
        Лексуков опустился на переднее пассажирское сиденье и задумался, куда поехать. Можно, конечно, переночевать в принадлежащей ему городской квартире, но одному оставаться там не хотелось. А еще надо было с кем-нибудь поговорить, поделиться, снять груз с души, который давил все больше и больше. Он достал телефон и позвонил.
        - Серега!  - обрадовался его звонку Копатько.  - Я весь вечер хочу тебе позвонить, но после того, что с тобой случилось, как-то не решаюсь. Обсудить, ты сам понимаешь, есть что.
        - Ну, тогда подходи. Я сегодня в своей квартире буду, в той, что рядом с твоим домом… Через пятнадцать минут подъеду.
        Глава 25
        Даша спешила домой. Она ездила на встречу с Пахотиным и весь день провела в Институте российской истории, общалась с сотрудниками, многих из которых знала, слушала их разговоры, такие приятные для ее уха после тех, к которым она так и не смогла привыкнуть: об арендной плате и коммунальных платежах, о сборах на капитальный ремонт, о трубах, сосульках, сломанных почтовых ящиках, протекающих крышах и грязных подъездах…
        И сколько бы времени Даша ни провела в институте, это было бы все равно меньше, чем она хотела. Если бы не обещание незнакомому охраннику быть дома к пяти вечера, она бы осталась с историками до конца рабочего дня, прошлась бы до метро пешком, беседуя с Иваном Ивановичем. Она возвращалась домой, вся погруженная в мысли о том деле, которое ей поручат, когда она будет работать под началом Пахотина. Надо подготовить учебник для школ, заказ на который поступил от Министерства образования. И учебник действительно должен стать новым, современным, без идеологий. И в котором будут представлены все трактовки норманнской теории. Иван Иванович обещал поручить любимой студентке написать раздел об образовании государственности на Руси, ее любимую тему - о призвании варягов. И она сможет представить точку зрения, что варяги были славянского рода, и рассказать школьникам о конфликте трех профессоров из Германии и русских историков Татищева и Ломоносова.
        Даша ехала на метро и ловила на себе взгляды людей, не понимая, почему все косятся на нее. А потом поняла, что она не может перестать улыбаться. А как можно не улыбаться, когда в жизни все так хорошо?..
        Она прошла арку, ее дом уже был виден. Девушка посмотрела на часы - начало шестого. Она ускорила шаг, кажется, охранник говорил, что будет ее ждать ровно в пять у подъезда.
        Но Даша никого не увидела, но, когда подошла к крыльцу, услышала голос за своей спиной:
        - Дарья Александровна, это вы?
        Обернулась и увидела высокого молодого человека в кожаной куртке. Куртка явно была не из дешевых, да и выглядел парень вполне респектабельно. Неужели и такие теперь идут охранять конторы, подобные «Профсервису»?
        - Да, это я. Вы мне утром звонили по поводу письма?  - уточнила она и выжидающе посмотрела на молодого человека.
        Но он не спешил передавать ей письмо.
        - В машине оставил,  - кивнул незнакомец в сторону дома с противоположной стороны,  - я там припарковал. Пораньше подъехал, вышел воздухом подышать и не стал брать конверт с собой. Пойдемте, я вам отдам.
        Они прошли до угла, повернули. Там стоял старенький грузовой микроавтобус. И пара дорогих, сверкающих полировкой автомобилей. В одном из них Даша увидела сидящую за рулем девушку, та проводила ее взглядом, но оставляя свое лицо в тени. Охранник подвел Дашу к кабине микроавтобуса, открыл дверь и вспомнил:
        - В кузове.
        Даша удивилась, но подошла к задней двери, которая тут же открылась, из автомобиля выскочили двое парней. Они схватили ее за руки и попытались затащить в кузов.
        - Что вы делаете?  - вскрикнула Даша.  - Отпустите меня!
        Она в страхе посмотрела в сторону, но никого поблизости не было. А ее уже затолкали внутрь фургончика.
        - Девушку отпустите!  - вдруг прозвучал совсем рядом мужской голос.
        Но ее продолжали держать.
        - Шли бы вы мимо,  - произнес тот, кто представился охранником.  - Это наше дело!
        - Помогите!  - в отчаянии воскликнула Даша.
        Через открытую дверь она увидела двух мужчин, которые подходили к микроавтобусу. Один из подходивших заметно прихрамывал. Из стоящего неподалеку дорогого автомобиля вышел еще один парень и присоединился к похитителям. Но двое защитников выступили и против четырех противников.
        Один из парней, впихнувших Дашу в машину, взял лежащий на полу микроавтобуса короткий ломик. Он и напал первым. Ударил по воздуху сверху вниз, а потом от плеча в сторону и тут же, согнувшись от встречного удара, осел на снег. И тогда вперед бросились остальные.
        - Стас!  - закричал тот, кто выдавал себя за охранника.  - У тебя пушка, стреляй по этим…
        Он не успел закончить, полетел спиной вперед, ударился о дверь микроавтобуса и рухнул на снег лицом вниз. А тот, кого назвали Стасом, выхватил из-за пазухи пистолет, выбросил вперед руку, выстрелил, но промахнулся… Один из защитников Даши сразу перехватил его запястье, вывернул руку. Стас продолжал стрелять, но все пули летели вниз, попадая в его уже лежащих приятелей.
        Пистолет отобрали, и сам Стас растянулся возле микроавтобуса без движения.
        - Травматика,  - улыбнулся молодой человек, отдавая оружие своему приятелю, и тут же оба подали руки спасенной девушке, помогая ей выбраться из микроавтобуса:  - Даша, давайте мы вас до дверей квартиры проводим.
        Вдруг стоящий неподалеку автомобиль с девушкой за рулем с ревом рванул с места. Но водительница слишком поспешила, машину развернуло на снегу и отбросило в бок микроавтобуса. Девушка вывернула руль, снова газанула и въехала в стену дома. Удар был сильный. Крышка капота, согнутая пополам, подскочила. Машина снова попыталась поехать, но уже задним ходом, и опять, не рассчитав скорость, девушка въехала в препятствие - на этот раз в старенький микроавтобус. Раздался крик кого-то из лежавших на снегу: судя по всему, автомобиль проехал по чьим-то ногам. И двигатель заглох.
        - Кажется, дамочка из той же компании,  - произнес один из спасителей, глядя на произошедшее,  - вы идите, а я останусь, прослежу, чтобы эти товарищи не разбежались, и вызову дежурную машину: пусть забирают всех.
        - Спасибо вам,  - от души сказала Даша,  - если бы не вы…
        - Не стоит благодарности,  - ответил мужчина,  - помочь хорошему человеку всегда в радость.
        Его друг проводил девушку до подъезда, вызвал ей лифт. Взволнованная Даша, даже не удивившись, как он безошибочно угадал подъезд, да еще и не спрашивая, нажал ее этаж, вновь принялась благодарить за чудесное спасение:  - Не знаю, что было бы со мной, если бы вы случайно не оказались рядом.
        - Вообще-то не случайно,  - ответил парень.  - Дима попросил встретить вас сегодня, на всякий случай. Сказал, что вы около пяти вечера должны вернуться. Он волновался, что сам не сможет быть рядом,  - поехал новому начальству представляться.
        - Так вы Димины друзья!  - обрадовалась Даша.  - Что же вы сразу не сказали! Поднимайтесь к нам. Он ведь скоро придет?
        - Должен скоро вернуться. И мы сейчас поднимемся, раз такое дело, надо же всем нам познакомиться. Только, Даша, у меня к вам одна просьба будет. Я пару раз видел вместе с вами одну девушку…
        - А давай на «ты»?  - предложила Даша.
        - Конечно. Так вот, эта девушка, что была с тобой, очень мне понравилась, такая красавица. Можно попросить…
        - Обязательно пригласим и ее тоже! Лиля, моя подруга, она очень хорошая.
        Глава 26
        Когда Лексуков приехал на свою квартиру, Копатько уже дожидался друга возле дверей. Они вместе вошли внутрь, Петр Иванович достал из-за пазухи бутылку коньяка «Камю» и протянул Лексукову.
        - Разговор, насколько я понимаю, будет долгим.
        Но Сергей Семенович покачал головой.
        - На сегодня мне хватит.
        Мужчины прошли в гостиную, расположились за столом, и Копатько произнес с грустью:
        - Влип ты, Сережа, конечно, по самое некуда, но должность потерять - это все-таки лучше, чем сына,  - вздохнул он печально.  - И кто теперь убийство Владика расследовать будет вместо Карнаухова? Кто же знал, что он с катушек слетит?! Но хорошо еще, что он Васю грохнул. Хоть за это ему спасибо.
        - Твоя правда, если бы не следак, все равно пришлось бы кого-то просить. Вася копать начал и нарыл бы, если уже это не сделал. Поставил бы нас на счетчик, а может, сразу бы…
        - Да, повезло, что появился этот сумасшедший,  - продолжил Петр Иванович, но опять вздохнул,  - только мне уже и не важно. Для кого я все эти деньги копил? Для кого работал? Нет у меня сына, а значит, и внуков не будет никогда, Оксанке уже пятьдесят скоро. Медицина делает чудеса, разумеется, но только жена уже не пойдет на то, чтобы рожать на старости лет. И я по любовницам уже не ходок, да и где гарантия, что рожать от меня кто-нибудь захочет? Наверное, придется привыкать, что помирать придется в одиночестве.
        Копатько посмотрел на принесенный им коньяк и спросил:
        - Может, так - чисто символически?
        Лексуков кивнул. Потом пошел на кухню заглянуть в холодильник, чтобы найти там какую-нибудь закуску. Остановился было, потому что вспомнил, как редко посещал эту квартиру, холодильник наверняка окажется пуст. Но на всякий случай открыл дверцу и удивился, что там, внутри, что-то нашлось. Немецкие консервированные сосиски, банка красной икры и банка бычков в томате, неизвестно как оказавшаяся здесь. Стеклянная банка с крупными оливками и нераспечатанная упаковка греческой брынзы.
        Он достал все. И, выставляя на стол, вспомнил:
        - Как мы с тобой, Петька, студентами эти бычки наворачивали! Мне казалось, что ничего вкуснее на свете нет…
        И замолчал, потому что вспомнил, что хотел узнать и для чего позвал друга.
        - Ты мне, Петя, скажи: это правда, что ты мою Лену дворником устроил?
        Копатько молча кивнул.
        - А почему не сказал мне ни слова?
        - Жена твоя вынудила дать ей слово держать от тебя это в тайне. Сдержал, как видишь.
        - И где Лена теперь?
        - Так в «Профсервисе» и работает. Ты-то там вообще не бываешь, да и я сам не помню, когда и заезжал, может, год назад, когда Владик там работать начал. Заехал посмотреть, как он устроился. Подъезжаю, смотрю, она лед с крыльца скалывает. Отвернулся, будто бы не узнал, а может, стыдно стало. Не знаю.
        Лексуков закрыл лицо ладонями и тут же сбросил руки.
        - У нее и в самом деле есть ребенок?
        - Да вроде. То есть точно есть, дочка. Она там же работает, у Кропачева была секретарем, а потом у Влада. Симпатичная… У них роман был. Я даже как-то заехал к сыну домой, а она у него. Тогда я не узнал, кто это, разозлился, был груб с ней, а потом сообразил, чья она дочка, не по себе стало.
        - Ты знал, что у меня есть дочь, и молчал?!  - возмутился Сергей Семенович.
        - При чем тут ты? Я вспомнил, что это дочка Лены…  - И хлопнул себя по лбу:  - Ох, я дурак! Как же не догадался, что она твоя! Как-то не подумал даже… Ведь столько времени прошло: выскочило из головы. Лена ведь ни разу даже не намекнула. Но, конечно, твоя, а чья же еще! А я, идиот, накричал тогда на девочку, выгнал из квартиры - вроде того что она не ровня моему сыну.
        - Наливай!  - приказал вице-губернатор.
        Копатько плеснул коньяка в оба бокальчика, хотел убрать бутылку, но Лексуков удержал его руку:
        - По полной. Кое-что и я тебе открою.
        Он опрокинул бокальчик, зажевал сосиской и проговорил:
        - Короче, так, Петя, не будешь ты помирать в одиночестве. Мне сегодня в бане эта сволочь Вася Маленький, пусть земля ему будет чем-то там, сказал… Мы вдруг о тебе заговорили, о Владике, и Пожидаев посмеялся над ним… То есть не то чтобы посмеялся, а сказал, что он такой же, как его отец. Когда же я попросил объяснить, что он имеет в виду, сообщил, что Влад был бабником, и даже спал со своей секретаршей, и та теперь от него беременна. Погоди, что же получается? Выходит, что моя дочка ждет ребенка от твоего сына? Что-то как-то не верится… Не может быть! Санта-Барбара какая-то!
        - Это точно?  - негромко спросил Копатько.
        - Ну, Вася сочинять не стал бы, а ему, наверное, Люся Пожидаева доложила.
        - То есть ты хочешь сказать, что я скоро стану дедом?
        - Ты станешь! Мы оба станем. В один и тот же час и даже в одну и ту же секундочку.
        - И чего делать теперь?
        - Радоваться, чего же еще?!
        Они по новой осушили свои бокальчики и обнялись через стол.
        - Эх,  - вздохнул Копатько,  - был бы Владька жив, взял бы я сейчас его за руку и повез туда.
        - Влада твоего уже не вернуть. Но ничего: завтра с утра вместе рванем к Лене с дочкой, подарков накупим. Я прощение буду вымаливать… Не все в жизни так плохо, как может показаться…  - разошелся Лексуков, схватив за горлышко бутылку коньяка и наливая очередную порцию.
        - Все было бы и так хорошо, если бы ты по баням меньше шлялся,  - вздохнул Петр Иванович Копатько.
        - А Лена очень изменилась?  - не услышал его упрек вице-губернатор.
        Друг его покачал головой, хотел что-то сказать, но в кармане Лексукова зазвонил телефон.
        - Ну его,  - сказал Сергей Семенович.
        Телефон помолчал и почти сразу зазвонил снова.
        - Отключи,  - посоветовал Копатько,  - ведь не дадут поговорить. Или вдруг что-то срочное? Ведь первый час уже.
        Лексуков посмотрел на экран. Звонил начальник службы безопасности.
        Пришлось отвечать.
        - Говорите,  - сказал он,  - что еще случилось?
        Сергей Семенович слушал, и лицо его меняло выражение, а закончив разговор, он ошарашенно посмотрел на друга.
        - Ничего не понял! Только что мне сообщили, что Кристинку задержали за организацию похищения человека с целью убийства… Кого она решила похитить? Сказали, наняла каких-то людей, и те во всем сознались. У дочки истерика, с ней сейчас работают врачи…
        - Поедешь к ней?
        Вице-губернатор поднялся и снова опустился на стул:
        - Не теперь, уже утром. Ее в больницу отправили, чем-то там обкололи, говорят, спит сейчас. Бред какой-то!
        - Так утром мы что делаем?
        Лексуков задумался.
        - Сначала я на работу, напишу заявление об увольнении по собственному, пока не турнули… И к дочери в больницу… Что бы там Инна ни наговорила, Кристинка - моя девочка, я ее вырастил. А потом буду думать, как жить дальше.
        Глава 27
        Адвокат Кульков был в недоумении, смотрел на следователя городского Следственного управления и возмущался:
        - Я не понимаю, по какому праву меня задержали! За что я доставлен сюда? Я не понимаю также существа ваших вопросов. Я адвокат! Адвокат по делу Шеиной Дарьи Александровны, обвиняемой по статье сто пятой части первой… Если вы хотите задавать мне вопросы в отношении обстоятельств преступления, совершенного моей подзащитной, то я вправе отказать вам в сотрудничестве… И это дело расследует следователь Карнаухов.  - Леонид Сергеевич посмотрел на нового следователя:  - Так что вы от меня хотите?
        Но, поймав взгляд сотрудника Следственного комитета, осекся.
        - Я задал вам конкретный вопрос,  - спокойно продолжил следователь,  - на который не получил ответа: когда вы, гражданин Кульков, в последний раз были в коттеджном поселке «Лесное озеро»? Не хотите отвечать на этот вопрос - ваше право. Тогда ответьте мне на другой: когда вы в последний раз встречались с гражданкой Рюминой Алисой Евгеньевной?
        - С кем?  - переспросил Леонид Сергеевич.  - С Рюминой? Ах, с Алисой. Не помню даже. Она работала некоторое время в моей адвокатской конторе техническим секретарем, но недолго… Алиса уволилась года два назад. Приблизительно.
        - Где она проживает, вы, конечно, не знаете?
        - Не помню точно. Кажется, где-то на окраине города у нее есть квартира, но точного адреса не знаю, может быть, где-нибудь в отделе кадров сохранился. А когда я последний раз Алису видел, не помню. У меня столько встреч с разными людьми каждый день происходит!
        - Это удивительно, что вы успели забыть! По нашим данным, гражданка Рюмина является владелицей одного из участков коттеджного поселка «Лесное озеро». И сотрудники охраны данного поселка, дежурившие на въезде тридцать первого декабря, сообщили, что вы приезжали к ней. Но что самое интересное, ваша «Тойота» покинула территорию непосредственно сразу после установленного экспертизой времени убийства гражданина Копатько. А еще интересный факт: полтора года назад Алиса Рюмина владела двумя участками в «Лесном озере», находящимися в непосредственном соседстве, но один она продала. И знаете кому…
        - Понятия не имею,  - ответил Кульков.  - И не понимаю, к чему вы клоните.
        - Бывший секретарь вашей адвокатской конторы продала один из двух принадлежащих ей участков господину Копатько Владиславу Петровичу, убитому, как вам известно, тридцать первого декабря минувшего года.
        - А я-то тут при чем?
        Следователь молча смотрел на него. Леонид Сергеевич помялся, посмотрел на потолок и, наконец, проговорил:
        - Хорошо. Я общаюсь с Алисой, заезжал иногда к ней. У нас была весьма непродолжительное время интимная связь. Потом она шантажировала меня. Заставляла приезжать к ней… Требовала денег.
        - Шантажировала?  - удивился следователь.  - Так это серьезное обвинение! Только чем Рюмина вас могла шантажировать? Вашей связью? Но вы человек холостой, имеете полное право по обоюдному согласию вступать в интимные отношения с кем хотите - с любым лицом, достигшим совершеннолетия… Перед кем она вас шантажировала?
        - Вы меня неправильно поняли,  - побледнев, быстро заговорил Кульков.  - У меня однажды возникла страсть к Алисе, и все произошло как бы против моей воли. Это было, когда она еще работала в офисе. Потом, используя факт случившегося, девушка стала манкировать служебными обязанностями, требовать прибавки к жалованью… Так что пришлось ее уволить. Но она продолжала названивать и требовать. Угрожала немыслимыми вещами! Я иногда вынужден был к ней заезжать.
        - Иногда? Вас соседи знают в лицо, а некоторые даже считают именно вас владельцем обоих участков.
        - Ну, это полная чушь! Достаточно посмотреть выписку из государственного реестра. А люди могли меня с кем-то перепутать.
        - Мы проверили все документы и немало удивились, что безработная гражданка Рюмина является владелицей двух земельных участков в престижном поселке, а также возведенных на них строений, кадастровая стоимость которых весьма высока…
        - А я-то здесь при чем?  - воскликнул Кульков.  - Возможно, у нее были скрытые источники дохода. Может, ей участки подарил любовник, или она украла эти деньги…
        - Леонид Сергеевич,  - перебил его следователь,  - вы ведь сами юрист и прекрасно понимаете, что преступление уже раскрыто, а ваша причастность к нему будет доказана в любом случае, независимо от того, признаете ли вы себя виновным или нет. Для того чтобы написать явку с повинной, у вас не так много времени. Алиса Евгеньевна уже дала свои показания…
        Кульков нахмурился, испуганно посмотрел по сторонам и сорвавшимся голосом произнес:
        - Она же алкоголичка! Ненормальная! Неужели по ней не видно?
        - На момент дачи показаний гражданка Рюмина была совершенно адекватной и трезвой. Так что думайте, как поступить. В случае явки с повинной у вас есть шанс поменять статью со сто пятой на сто седьмую - убийство в состоянии аффекта. Вы же адвокат и хорошо знаете, как расписать длительную психотравмирующую ситуацию, в которой вы оказались по вине Владислава Копатько.
        - Так оно и было!  - горячо воскликнул Кульков.  - Ну хорошо. Признаю, что оба участка в «Лесном озере» были приобретены мною и на мои доходы, но вследствие того, что мне приходится выплачивать алименты своей бывшей жене и ее ребенку… Вы понимаете?
        Следователь кивнул:
        - То есть вы признаете, что скрываете свои истинные доходы? И купили землю на незадекларированные средства, а чтобы это не выяснилось, зарегистрировали на Рюмину?
        Адвокат мрачно кивнул:
        - Алиса была моей любовницей, я, по наивности, ей доверял. Решил всю свою недвижимость записать на нее. Взял два участка, на одном из них построил дом, а второй решил продать, потому что стоимость земли в поселке резко возросла. С Копатько познакомился случайно. Дом ему понравился, но он торговался, чтобы сбросить цену, и предложил указать кадастровую стоимость в купчей, а сверх того обещал выплатить полмиллиона наличными.
        - Полмиллиона чего?
        - Американских долларов. Только Копатько меня обманул. Перевел официальную часть, ту, что по договору, а с основной суммой не спешил. Когда же я стал настаивать и требовать, начал мне угрожать физической расправой: якобы его отец дружит с известным вором в законе, а он сам скоро женится на дочери вице-губернатора Лексукова. Мол, связываться с ним опасно. Я понял, что денег он мне не отдаст. Так, мало того, он начал еще мне угрожать. Дело в том, что он стал сожительствовать с Алисой… А она такая отвязная девица, что могла припереться к нему в дом в любое время: один он там или с гостями, с отцом или с невестой, приходила и предъявляла права. Он требовал, чтобы я ее приструнил. Но что я мог сделать? Она меня никогда не слушала! Делала, что ей заблагорассудится. Алиса даже на похороны Владислава явилась и выступила там… Карнаухов рассказывал, смеялся, дескать, какая-то кукла в розовых колготках вылезла со словами соболезнования и взбесила Копатько-старшего.
        Леонид Сергеевич замолчал, вскинул руки и хлопнул себя по лбу, догадавшись:
        - Так на кладбище, наверное, ваши люди записали все происходящее на видео, а потом проверили каждого из друзей Копатько…
        - Да, мы работали. Проверяли не каждого, разумеется,  - согласился следователь,  - но нетрезвая девушка в мини-юбке обратила на себя внимание. А когда выяснилось, что она еще и соседка Копатько по поселку… А почему вы позволяли вашей сожительнице Рюминой так себя вести? Допустили ее связь с убитым?
        - Так я говорю, что она неуправляемая и меня шантажировала. Алиса обещала пойти к моей бывшей жене и рассказать и про домик, и про гонорары в конвертах… И как от нее отделаться - не убивать же? Я так влип…
        - Расскажите, что произошло между вами и господином Копатько в его доме тридцать первого декабря в районе шестнадцати часов.
        Кульков тяжело вздохнул, но начал говорить:
        - Я был у Алисы… То есть находился в принадлежащем мне доме. Мы договорились, что Влад зайдет ко мне сам. Я все еще надеялся решить вопрос по поводу денег, чтобы он вернул хотя бы часть, не пятьсот тысяч, а четыреста или даже триста. Но его долго не было, я устал ждать. Пьяная Алиса спала, а я смотрел в окно со второго этажа и вдруг увидел девушку, которая выскочила из дома Копатько и побежала к озеру. Тут я решил сам пойти к Владу. Застал его одного и уже изрядно пьяным. Попытался начать разговор, он начал меня оскорблять. Сказал, что не должен мне ничего, но пообещал, что отдаст какую-то сумму, если я грохну Алису, которая его достала своими приставаниями… Я возмутился, сказал, что он не в своем уме, и тогда Копатько бросился на меня… А он ведь моложе, выше ростом и явно сильнее. Не помню как, но я его ударил, не помню даже чем, что-то подвернулось под руку.
        - Но вы же знакомы с материалами дела. Неужели забыли?
        - Ах да. Кажется, это был бронзовый подсвечник, но в тот момент я не обратил внимания. Я же оборонялся и вообще находился в состоянии аффекта.
        - Вы ударили Владислава Копатько трижды, два раза, когда он уже лежал на полу и не мог вам угрожать…
        - Экспертиза могла ошибиться! Просто Влад бросился на меня, низко опустив голову, и удары пришлись таким образом, что может показаться, будто я бил сверху. Но, честно говоря, я был так испуган, что мне могло показаться, что и на полу Копатько шевелился и пытался до меня дотянуться.
        - А теперь между нами, не для протокола,  - сказал следователь,  - зачем вы согласились защищать Дарью Александровну Шеину?
        - Я уже ехал домой и увидел девушку на трассе, узнал в ней ту самую, что убегала из дома Копатько, когда я смотрел в окно. Я боялся, что меня обвинят в убийстве, понимаете? А тут такой удобный случай! Шеина ведь тоже была в тот день у Копатько, и они явно расстались не в лучших отношениях. Я предложил Даше помощь. А когда она мне позвонила на следующий день, согласился стать ее адвокатом. Вы же знаете, что у нее не было алиби, как и у меня? И тогда я решил свалить все на девушку. Карнаухов бы довел дело до суда, а я бы всю защиту выстроил на ее ложном алиби, а в зале суда случайно оговорился. Тогда бы все решили, что это Шеина убила своего начальника Владислава Копатько, когда тот к ней приставал.
        - Вы - адвокат, и хотели посадить в тюрьму невиновного человека?  - возмутился следователь.
        - Но я действительно очень испугался и не хотел в тюрьму сам. Я бы даже постарался, чтобы Даше дали самый маленький срок!  - начал оправдываться Кульков.  - Вы обещали, что я смогу написать явку с повинной!  - напомнил он.  - Это была самооборона плюс состояние аффекта! И у меня был стресс!
        Когда Кулькова увели, СЛЕДОВАТЕЛЬ облегченно вздохнул, он поднялся и, заметно припадая на ногу, прошелся по кабинету, а затем взял мобильный и быстро набрал номер.
        - Здравия желаю, товарищ полковник! Адвокат Кульков в убийстве Владислава Копатько сознался. Я оформил ему явку с повинной, а там уж суду решать. Не будем впутывать в эту историю Дашу Шеину. Вы где сейчас? У Димы Хворостинина? Празднуете? Отлично! Скажите, что весь курс Дмитрием гордится - первый Герой России из наших! Большой привет от меня и ему, и его красавице невесте.