Телохранитель для души Рина Осинкина
        Виктории не везет с самого начала - ее попытка построить карьеру личного телохранителя заканчивается провалом. Видный чиновник Замятин, ее первый клиент, убит выстрелом в грудь, причем в закрытом и наглухо зашторенном кабинете. Следующий ее клиент, муж бывшей одноклассницы Герман Галактионов, только чудом остается жив. Причем действует, судя по почерку, тот же самый киллер, который уже «срисовал» симпатичную телохранительницу Вику и шантажирует ее жизнью и смертью близких людей…
        Рина Осинкина
        Телохранитель для души

* * *
        Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
        
* * *
        Она сидела на приземистой хайтековской скамейке возле раздувшегося от чувства собственной элитности подъезда, расслабленно выпрямив правую ногу, а левую согнув в колене.
        Согласно циферблату часов, стоял ранний вечер, июльский, пыльный, московский, однако солнце, одиноко торчащее в синем безоблачном небе, лупило с таким неистовым жаром, будто был еще полдень.
        Время от времени девушка подносила к губам бутылку с водой, делала пару-тройку глотков и, закрутив неспешно крышку, возвращала бутылку в боковой карман рюкзачка.
        Она сидела и флегматично рассматривала рваный пунктир свежих черно-глянцевых пятен, оставленных чьими-то пальцами на пыльном боку хозяйского «лексуса». Пунктир брал начало с нижней трети водительской двери, а исчезал у заляпанного сухой грязью порожка. Как будто кто-то, заглядывая под днище, неловко мазнул по кузову рукой, стараясь сохранить равновесие.
        Шустрые ребята, кто бы они ни были. И получаса не прошло, как «лексус» припарковался у подъезда. Не сполоснул после обеда Василек тачку боссу, и молодец. Если бы сполоснул, кранты бы боссу настали, это точно. Правда, еще не поздно.
        Она хмыкнула.
        Скоро хоть этот мерин спустится к машине? Возвращаться в апартаменты, откуда ее только что с позором выдворили, не хотелось совершенно.
        Проблема в том, что готовить она не умеет. То есть не ее это конек. Еще, может, яишенку, ну, с помидорами, а вот чтобы плов узбекский…
        - Как, ты сказала, вот это все называется? - задал вопрос «мерин», с пристальным театральным вниманием вглядываясь в содержимое тарелки.
        - Плов, - сдержанно ответила Виктория.
        - А! Значит, плов!.. Прикольно. А вот это что в нем? Вот эти вкрапления?
        - Кишмиш. А, нет, это не кишмиш, это барбарис. Ягоды.
        - Угу. Барбарис, значит. А вот эта дрисня, дай угадаю, - мясо?
        Вообще-то она появилась на кухне, чтобы доложиться, что домой идет. Закончен рабочий день, пора. Пыль с поверхностей протерла, паласы пропылесосила, рубахи нагладила. Плов вот приготовила. И красиво накрыла стол.
        Дернул ее леший изыски готовить. Главное, понятно же было сразу, что загубила блюдо. Лучше бы с собой унесла в двух бутербродных пакетах. Они бы с Танзилёй, кваском прихлебывая, это недоразумение умяли, не придираясь к нюансам. А работодателю картошечки бы сварила, картошечку трудно испортить. Только не по статусу этому кабану вареной картошкой ужинать. Ему по статусу профитроли с севрюгой и паштет из дичи с трюфелями.
        - Значит, так, уважаемая, - повысил голос «мерин», и его короткопалая пятерня с глухим стуком впечаталась в полировку дубовой столешницы. - Испытательный срок ты не прошла. Сечешь фишку? Или поподробнее?
        - Секу, - угрюмо ответила Вика. - Давайте тогда расчет. Уборку я делала, гладила на вас, стирала. За продукты можете вычесть, если считаете, что я их испортила. С вас три тысячи получается.
        - Чего?! - вспучился в натуральном изумлении «мерин». - Давай проваливай! Спасибо скажи, что по шее не навалял за сервис твой фигов. Я не лох, чтобы деньги даром платить, поняла, кура безрукая?
        Он хотел добавить что-то еще, но в это время заголосил его мобильный, и «мерин» отвлекся.
        Вика не стала ждать продолжения. Переобуваясь в прихожей из тапочек в кеды, она слышала, как наниматель орет, что вокруг одни бездельники и дебилы и все приходится делать самому. И что он сейчас приедет и уроет.
        Вика поспешно выскользнула за дверь. Еще не хватало с этим хамом ехать в одном лифте.
        Миновав блещущий чистотой холл первого этажа и кивнув на прощание консьержке, она остановилась на выходе из подъезда, изучая открывшееся пространство.
        Бликующие стекла домов напротив. Мамочки с колясками и шустрой малышней. Старушки на лавочках и один среди них старичок. Несколько иномарок, выстроившихся в ряд на стоянке. Хозяйский автомобиль, обособленно припаркованный впритирочку к газону.
        Как-то рефлекторно у нее это вышло - осмотр позиции. Непроизвольно и естественно.
        Поймав себя за этим занятием, Вика невесело усмехнулась. Встряхнула головой, отгоняя навык, въевшийся, казалось, в саму ее кожу. Повернулась в сторону метро.
        Однако нечто ее таки зацепило. Неправильным и угрожающим показалось ей нечто в непроизвольно зафиксированной сознанием картинке. И Вика осмотрелась вновь, теперь уже настороженно, неспешно и более предметно.
        А дело было в хозяйской тачке. Блин. Просто так уйти она не смогла.
        Удержавшись от порыва приблизиться к джипу, присесть возле колеса и сунуть нос под днище, чтобы подтвердить предположение либо его отмести, а отметя, спокойно отправиться восвояси, Вика замерла на месте, собираясь с мыслями.
        Если к внедорожнику налипло то, о чем она думает, устройство не обязательно сработает при повороте ключа зажигания. Бывает и по-другому, ей известно.
        Жаль, что она не на шпильках. Были бы на ней высоченные шпильки, падение вблизи автомобиля, за которым, возможно, присматривают вон из того дома или вон из того, выглядело бы правдоподобнее.
        Придется изображать, что она запуталась в шнурках. И сделать это нужно с предельной достоверностью.
        Если предполагаемый диспетчер с пультом в холодно-потных руках заподозрит, что девица грохнулась оземь не просто так, а с целью ознакомиться с лишним предметом, вдруг появившимся над левой передней подвеской вверенного ему шарабана, нервишки киллера могут не выдержать и он надавит на клавишу. Или что там у него тумблер?
        Но бывшего нанимателя Виктория, безусловно, спасет. Она состроила гримаску.
        Шлепнулась об асфальт она вполне натурально. Рюкзак с плеча соскользнул, из него просыпалась мелочовка.
        Со страдальческим видом Вика принялась растирать лодыжку. Теперь главное, чтобы среди редких прохожих не нашелся благородный дон, который своей неуместной отзывчивостью может испортить затею.
        Благородный дон, к счастью, не нашелся и продолжить отвлекающий прием не помешал.
        Устроившись на корточках в тени внедорожника, Виктория принялась неторопливо складывать обратно раскатившееся в разные стороны имущество: расческу, авторучку, зеркальце в футляре…
        Стараясь не задеть кузов, мало ли, может, эта дрянь от касания сработает, Вика просунула под днище зеркальце. Затем не спеша поднялась во весь рост, так же неспешно отряхнула джинсы. Ухватила рюкзак за лямку, вернулась к подъезду.
        И уселась на скамейку ждать.
        Наконец с прижатым к уху телефоном на улицу выкатился «мерин».
        Выдав заключительную порцию обещаний в адрес козлов и уродов, задержался под козырьком, чтобы сунуть в карман дымящийся мобильник. Полез в другой карман за ключами от машины. Уволенную прислугу не заметил. Ничего удивительного.
        Интересно, вызов по неотложным делам теми же парнями инициирован или просто так совпало? И водителя сегодня отчего-то нет. Отпросился Василек, что ли? Как-то вовремя отпросился.
        Когда разлаписто, но энергично бывший работодатель проследовал мимо, Вика сухо произнесла ему в спину:
        - Господин Мартынов. Я бы на вашем месте так не спешила.
        Тот обернулся, взглянул, узнал, раздраженно рявкнул:
        - Чего надо?
        Виктория встала и, поддев со скамейки рюкзак, ответила невозмутимо:
        - Мне - ничего. А вам советую полицию вызвать. Или МЧС. А лучше и тех и других.
        Мартынов вдруг развеселился:
        - Угрожаешь?
        - Под днище загляните. Только осторожно, - посоветовала Вика и попыталась уйти.
        Он не дал ей сделать и шагу. Дернул больно за локоть, заставив остановиться:
        - А погоди-ка. Чего тебе известно?
        Виктория саданула его по руке и проговорила спокойно:
        - Разуй глаза, дядя. Тогда тебе тоже станет известно.
        И кивком обозначила, куда ему надо, разув глаза, посмотреть.
        Уйти она смогла лишь после того, как с нее сняли показания приехавшие на вызов опера.
        - Эй! Как тебя… Демидова! - нагнал ее у светофора «мерин». - Я тебя нанимаю.
        - Вы меня уволили, - надменно вздернув бровь, напомнила ему Виктория.
        - Не включай дуру. Я же вижу, кто ты. Будешь у меня телохранителем.
        - Не буду, - ответила она и отвернулась.
        - Да брось ты злиться, Демидова, - не унимался «мерин», примирительно хлопнув девушку по плечу. - Кулинаришь ты реально отвратно. Даже моя бывшая тебе фору даст. А за рубашки и прочее, вот, держи, сколько ты мне там насчитала.
        И полез в карман за бумажником.
        Вика подождала, когда тот выудит три банкноты, и, помедлив, деньги приняла.
        Приободренный Мартынов продолжил:
        - Короче, Демидова. Баблом не обижу. Профессионалов ценю, будь спокойна. И за сегодняшний случай отблагодарю однозначно. Тачку хочешь? Завтра сама выберешь. «Феррари» не обещаю, но на «кореянку» рассчитывай железно. Короче, завтра к девяти я тебя жду на этаже.
        Вика ответила невозмутимо:
        - Зачем мне тачка? У меня скутер есть.
        И ступила на «зебру». Как раз зажегся зеленый. А потом обернулась и добавила:
        - И я не профессионал. Вы ошиблись.
        - Ты же спец! Как ты такое допустила! - надрывался начальник службы безопасности с багровым от показушной ярости лицом.
        Кажется, он готов был Вику ударить. Надрывался не просто так, а на публику. Решил сразу же расставить акценты, умняга.
        Только вот аргументов, чтобы обвинить ее в профессиональной погрешности, у него никаких не имелось. Портьеры были наглухо задернуты. Денно и нощно. По ее настоянию, кстати. Это были отличные портьеры из плотного темно-вишневого бархата, мягкими складками струящиеся от дубового карниза под потолком до паркетного пола, устланного традиционными, красным с синим орнаментом, ковровыми дорожками. Однако такая предосторожность не спасла подопечного - снайпер угодил ему точнехонько в сердце.
        В качестве телохранителя Виктория проработала здесь всего неделю, а рекрутировал ее вон тот славный дядечка, чье тело медленно, но неизбежно остывает сейчас в кресле с высокой спинкой, придвинутом к монументальному письменному столу.
        Покойный - крепкий, хотя и несколько грузный пожилой мужик, - занимал, пока был жив, должность руководителя столичного департамента строительства и землепользования, и звали его Замятин Павел Сергеевич.
        При первом их знакомстве Виктория поинтересовалась, зачем господину Замятину понадобилась личная охрана, если в структуре министерства имеется собственная служба безопасности. Не хотелось думать, что берут ее на работу исключительно из-за того, что Жанночка попросила. Хотелось думать, что Виктория Демидова сама по себе ценный специалист, а ситуация у клиента настолько серьезна, что он приложил старания, чтобы разыскать проверенного профессионала, обратившись за информацией к людям своего круга.
        И она спросила:
        - Вы чего-то опасаетесь, Павел Сергеевич?
        Замятин ответил, что должность у него такая, приходится всяко-разного опасаться. И хоть штат охранников при департаменте действительно наличествует, однако его сотрудникам в обязанности не вменено сопровождать чиновника во внерабочее время.
        Ну а теперь, когда Замятин прибег к защите персонального телохранителя в Викином лице, он будет чувствовать себя в полнейшей безопасности, как за танковой броней. Любил пошутить старик.
        Вечером того кошмарного дня Танзиля ее коньячком отпаивала. Лучше бы и не пили вовсе. Вспомнили Лидушку покойную, которая тоже от стрессов коньячок предпочитала - нечасто и понемногу, однако не брезговала. Лидия Петровна Авдотьева более двадцати лет директорствовала в их интернате. Она очень хорошим директором была и очень хорошим человеком. Потому и убили[1 - Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».].
        Слово за слово… Разревелись обе, что старый, что малый. Хотя Танзиля Усмановна не старуха вовсе, ей и шестидесяти нет. До сих пор в интернате работает замом по хозчасти.
        Виктория в том детском доме с пяти лет воспитывалась. До полных пятнадцати, пока ее не удочерили.
        Какое это счастье небывалое, может лишь детдомовец понять. Особенно если учесть, что шансы обрести родителей, когда ты вошел в подростковый возраст, тают с каждым месяцем.
        Тетю Катю она очень любила. Вернее, любит. Жаль, что так вышло. Не следовало Вике иллюзии строить, вот и все. Чем качественнее построенная иллюзия, тем больнее ее ампутировать.
        Дело в том, что семья решила от нее избавиться. Не сразу, зато изящно.
        Вика училась на втором курсе юрфака, когда мама Катя родила двойню, Кирюху и Илюху. Виктория честно старалась гнать от себя ревность и панику. И настойчиво верила, что приемные родители продолжают считать ее родной дочерью, так же как и она искренне считает их мамой и отцом.
        Она заставила себя принять за данность этих мамы-Катиных детей. Она смогла их полюбить и уже почти не ревновала. Но судьба продолжила раскачивать кораблик ее счастья, хотя поначалу визиты Валика к ним в дом проблем не предвещали, а тем более не предвещали беды.
        Валентин Попов посещал Демидовых не в одиночку, а в составе семейного клана. Его папаша был владельцем небольшого, но надежного коммерческого банка, и приятельские отношения Попова-старшего с предпринимателем Демидовым подкреплялись взаимным корыстным интересом. Точнее выразиться - корыстный интерес подкреплялся раутами и пикниками с барбекю.
        Отношение к Попову-младшему у Виктории сложилось неоднозначное.
        Валентин был умен и на редкость эрудирован, а в его манерах проскальзывал волнующий шарм странно-зажатого обаяния. Но скоро выяснилось, что за Валиком вьется шлейф невнятных слушков и пересудов, что само по себе Вику не удивило, но заставило свести общение с банкирским сынком к возможному минимуму - из соображений брезгливой чистоплотности.
        Тем более что он был химик, а она с некоторых пор не любила химиков.
        Во-вторых, он был биолог, а значит, мучил морских свинок и белых мышей. И хоть он не выглядел как ученый-маньяк из средней паршивости голливудского ужастика, подозрения, что Валик таки маньяк, косвенно подтверждались. Он был сыном финансиста, однако его потянуло на лабораторные склянки и мизерные дивиденды. Надо полагать, что оборудование ему все-таки папочка ко дню рождения прикупил, а вот на персонал и реактивы деньги выделял едва ли.
        Но вся эта чужая жизнь Вику не должна была задевать и, в принципе, больше не задевала. До тех пор, пока Демидов, собрав семейство в библиотеке, не объявил торжественно, что они с Поповым-старшим генерировали идею женить на ней этого заикающегося биохимика. А мама Катя с радостной улыбкой прибавила, что сие есть прекрасная для Виктории партия, так как молодой человек интеллигентен и из хорошей семьи.
        Никто, конечно, Вику не принуждает и не торопит, у нее будет возможность к жениху присмотреться, и лишь по прошествии времени последует официальное сообщение об их помолвке.
        Вика подумала, что отец так шутит. Или что она неправильно поняла маму. Недослышала, не разобрала, перепутала. Переспросила даже. Потом молча поднялась в свою комнату, взгромоздила на голову наушники, включила тяжелый рок.
        Грохочущие звуки не смогли прогнать боль, раздиравшую душу. От ее острых клыков негде было спрятаться, нечем заслониться.
        Лишняя. Для них чужая. Для тех, кто ей так дорог, так по-детски дорог и необходим, к кому прикипела душа - чужая. Кому доверяла и доверилась. У них теперь свои дети. Целых двое. А девочка из приюта - лишняя.
        Боль, заполнившая Викино сердце, добралась до самых сокровенных его уголков, отыскав для себя обильную пищу. Желчную ревность к Демидову, подлую - к близнецам. Подозрение, что мама Катя сто раз пожалела, ее удочерив. Шрам от раны, оставленной другом Генкой. Генкой Неботаником, потому что химиком, с которым они весь интернат продружили и который недавно сконфуженно заявил, что собрался жениться, а Вика даже не стала спрашивать на ком.
        Чужие вины, незалеченные раны и горькая от них несчастность, слившись бурным потоком с новой напастью - яростной, оглушительной, сносящей разум болью, подсказали Виктории решение.
        Единственно возможное и единственно верное - она ушла из приемной семьи. Напихала в баул каких-то шмоток, кинула на тумбочку ключи от машины и уехала на пригородной электричке в Фаддеевку к Танзиле Асадуллиной.
        Танзиля Усмановна удивилась, увидев ее на пороге, но куда еще Вика могла податься? На вокзал в зал ожидания?
        В зале ожидания можно отсиживаться, предполагая нервы предкам помотать и через денек вернуться.
        Вика не собиралась возвращаться. Найдет работу, будет квартиру снимать. В нахлебниках ни у кого она оставаться не собиралась. Вуз, конечно, придется бросить, да и фиг с ним, с высшим образованием. Она веру в людей потеряла. По сравнению с этим брошенный после четвертого курса универ - полная лажа.
        Танзиля вроде бы даже ей обрадовалась.
        Выслушала молча Викину историю, желчно хмыкнула, и было непонятно, что это хмыканье конкретно означает, а потом поселила в просторной гостиной, куда выходила дверь хозяйкиной спальни и начиналась скрипучая лестница на второй этаж.
        - Мать знает, где ты? - лишь спросила она.
        - Она мне не мать, - ответила сдержанно Вика.
        - Дуры обе, - подвела итог Усмановна и больше вопросов не задавала.
        Сначала мама Катя ей звонила, но Вика трубку не брала.
        О чем им говорить? Все уже сказано.
        Звонки прекратились. Несколько раз к ней пытались пробиться мамины подружки - Надежда Михайловна, Алина, Валерия Львовна, но с тем же результатом.
        Вика не особенно опасалась двух последних, а вот тетя Надя могла легко унюхать, что Викин поступок содержит в подоплеках добавочный мотив и он не менее серьезен, чем гремучая смесь из гордости, ревности и обиды. Однако, если таковой мотив и имелся, обсуждать свои внутренние проблемы Виктория ни с кем не собиралась и на тети-Надин нажим могла ответить грубостью, чего не хотелось совершенно.
        Потом позвонил Игнат Пантелеев.
        Игнат, как и старшие представители семьи Демидовых, состоял членом военно-спортивного клуба «Землянка», где в оборудованном под тир подвале можно было вволю пострелять из ставшего культовым оружия по черно-белым бумажным мишеням, а отстрелявшись, устроиться за столиком в тамошнем безалкогольном баре, чтобы пообщаться с единомышленниками - такими же фанатами «винчестеров», «браунингов», «смит-вессонов» и «наганов».
        Про Пантелеева в клубе мало что было известно. Поговаривали, что служит он в какой-то хитрой конторе, чья деятельность связана с антитеррором. Не влезая в подробности Игнатовой карьеры, ушлые завсегдатаи насели на него и убедили провести несколько уроков по выживанию в условиях городских реалий.
        Тот не стал упираться и желающих поднатаскал, однако натаскивал несколько специфически и, так сказать, с оборотной стороны. Хотя контингенту, безусловно, было интересно узнать, как выбирают позицию для снайперской стрельбы и какими способами минируют автомашины.
        Кроме теоретических занятий были и практические - километровые пробежки с утяжеленными рюкзаками, подтягивания на турнике, приседания со штангой.
        С теми, кто не отсеялся в процессе физкультурных экзекуций, Игнат отработал несколько приемов самообороны, весьма эффективных.
        Вика показала неплохие результаты, чем заслужила его особое отношение. Оно выразилось тоже специфически: Пантелеев гонял ее больше других и в более широком диапазоне.
        - Вика, здравствуй, - прогудел Игнат в трубку. - Ты в клубе давно не была. Или у тебя еще сессия?
        - Здравствуйте, Игнат, - ответила Вика стесненно. - Да как-то все не получается…
        Он был почти ровесник Демидову, и ей трудно было называть его на «ты», хотя Пантелеев и предлагал.
        - А… Теперь я тоже редко буду там бывать. Меня уговорили дать спецкурс для телохранителей. Знакомый один раскручивает школу, вот, попросил помочь. До конца августа у него завязну. Ну, ничего, осенью встретимся в «Землянке» по-любому.
        Потом они еще поговорили о чем-то маловажном. Затем, взаимно пообещав созваниваться, разъединились. А Вика задумалась.
        Ей ведь нужно где-то работать, верно? Так вот, она пойдет в телохранители. Игнат как-то говорил, что для этого следует получить лицензию, окончив курсы. Она окончит. И получит. На банковской карточке у нее имеется некоторая сумма. Виктория планировала на эти деньги жить, пока не подберет подходящую вакансию, но теперь решила заплатить ими за обучение.
        Ну, в самом деле, когда и какую еще работу она сможет найти, имея незаконченное высшее юридическое? Помощником нотариуса? Такие должности передаются по наследству. Тогда кем? Курьером в юрфирму? Барышней на обзвоне? Нет, это душу не греет. А телохранителем попробовать можно. Сейчас девушки-телохранители не редкость. К тому же Игнат не раз говорил, что у Вики хорошие задатки.
        Пошарив по Интернету, она нашла подходящую школу и приступила к обучению.
        Танзиля Усмановна отнеслась к начинанию скептически, но отговаривать не стала, резонно полагая, что сие бесполезно. А вскоре Виктории позвонила хозяйка фитнес-центра Жанна Альбертовна Бессмертнова и предложила работу, сообщив в качестве комментария, что обратиться к Вике ей посоветовали в администрации курсов.
        Виктории показалось странным, что Жанночка не прибегла к услугам бюро по найму, где ей предоставили бы на выбор стопку резюме опытных спецов. Хотя, может, и ничего странного. Возможно, мадам не желает раскошеливаться, оплачивая труд квалифицированных бодигардов, ну что ж, это ее право. И Вика решила приостановить учебу и принять предложение бизнес-леди. Это будет неплохой практикой, да и деньги не помешают.
        Перечень служебных обязанностей, который озвучила клиентка, был на удивление кратким и состоял из одной позиции: Виктории следовало изредка под видом секретарши ездить с Бессмертновой на деловые встречи. Ни о каком каждодневном сопровождении из дома в офис и обратно речи не шло, ни о каком ежеминутном присутствии Виктории возле подопечной тоже.
        Возникал вопрос: зачем тогда Бессмертновой телохранитель? Для большей статусности? Но в этом случае разве она стала бы выдавать Вику за секретаршу?
        Вика не утерпела и спросила.
        Оказалось, все дело в конспирации. Вика, естественно, задала следующий вопрос: к чему конспирация? Если только Жанна Альбертовна не собирается ловить киллера на живца, выставив в качестве приманки себя, любимую.
        На что Жанночка в шутливом испуге замахала руками, пояснив, что о киллере речи быть не может, а только лишь о кознях конкурентов, которые, как она подозревает, устроили за ней тотальную слежку.
        Своим ответом она запутала Викторию окончательно. Не лучше ли будет, в таком случае, издали понаблюдать за ситуацией и выяснить, кто именно за ней следит?
        На что Бессмертнова раздраженным тоном предложила Виктории просто выполнять то, ради чего ее нанимают, и разговор прекратила.
        Абсурдность миссии не давала Вике покоя, и она на свой страх и риск решилась на операцию по выявлению скрытых соглядатаев.
        Воспользовавшись простейшими средствами камуфляжа в виде бейсболки, яркой помады и темных очков, она села подопечной на хвост. А потом предъявила ей фотографии, хорошо понимая, что хозяйке может не понравиться нескромное своеволие персонала.
        Фотоотчет Жанночку позабавил. Мельком бросив взгляд на снимки, где был запечатлен не по возрасту джинсовый дядечка, тощий и с американской бородкой, она с легким смешком сообщила, что данный персонаж - бывший ее любовник, который никак не желает смириться с вновь обретенным статусом. И добавила, сменив ироничный тон на ледяной:
        - Еще одна такая выходка… Ну, ты меня поняла.
        Тогда Вика показала другую серию снимков и с удовольствием понаблюдала метаморфозу, происшедшую с физиономией бизнес-леди. Язвительная самоуверенность улетучилась, уступив место недоумению, растерянности, беспокойству и, наконец, испугу.
        Вику же от триумфа отделяло не более пяти минут.
        От триумфа, н-да… Полно, Вика, ты бредишь. Не случись этот твой так называемый триумф, не произошло бы в дальнейшем и провала. Как знать, может, славный старик Замятин остался бы жив, если бы нанял кого-нибудь пограмотнее самонадеянной недоучки Демидовой. А сегодня тебя еще и из кухарок выперли с позором. Из кухарок! Никчемное, ни на что не годное создание, а вовсе ты не триумфатор.
        Вот сейчас начнет тебе Танзиля задавать вопросы, а ты не смей глаза прятать, слышишь? И не смей оправдываться. Так ей и скажи:
        - Танзиля Усмановна, я никчемное, ни на что не годное создание.
        И это будет правда.
        Танзиля Усмановна Асадуллина была владелицей участка деревенской земли в десять соток с бревенчатым домом на нем, в коем и проживала. Дом был по-крестьянски справный и основательный: с высоким крыльцом, резными балясинами перил, фигурными столбами, поддерживающими навес над верандой, и непременной мансардой.
        Жилище Танзиля Усмановна держала в безупречном состоянии, не позволяя себе безмятежно созерцать крапы ржавчины, разбегающиеся по кровле, или лохмотья масляной краски на дощатой обшивке наружных стен. Меры по устранению непорядка неукоснительно принимались, сил и средств на это хозяйка не жалела, дом блюла и лелеяла, не желая доживать «старой развалиной в старой развалюхе» - цитата.
        Двухметровый забор вокруг усадьбы тоже вызывал уважение, но для Виктории великим препятствием не являлся, в отличие от калитки, которую Танзиля предпочитала держать запертой изнутри на засов. А Вика предпочитала лишний раз не утруждать хозяйку звонками в эту калитку. И хоть ключи от всех дверей Усмановна ей предоставила, реальный толк от них был только тогда, когда хозяйка отлучалась с территории, вывесив снаружи амбарный замок.
        В настоящий момент замка в чугунных проушинах не было. Выходит, Танзиля дома.
        Вика пожала плечами и привычно вскарабкалась на забор. Сегодня утруждать Усмановну ей не хотелось совершенно.
        - Что-то ты нынче припозднилась, - сварливо проговорила Танзиля, выглядывая из кухни на звук открывшейся двери. - Надеюсь, оно того стоит.
        Идею подрядиться экономкой подала Вике именно она, когда выяснилось, что подключиться к занятиям в школе Виктория не сможет, безнадежно отстав от программы. Да и не хотелось ей возвращаться в группу, если по-честному. Пока не хотелось.
        Похоже, про экономку Усмановна шутила. Но хотя у Вики тоже есть чувство юмора, данную шутку она восприняла всерьез. Более того, ее внутреннее самобичевание требовало внешних форм, а мытье унитазов в чужом доме - вполне подходящее для этой цели дело.
        - Выгнал? - обвиняющим тоном осведомилась Танзиля, разглядывая Викин затылок, покуда та расшнуровывала кеды, усевшись на галошницу в крошечном предбаннике.
        Усмановна всегда отличалась проницательностью.
        Вика неохотно кивнула.
        - Не переживай. Дурацкая затея. Какая из тебя экономка? А ты закусила удила. Обиделась, что ли? Подумала, что куском попрекаю? Успокойся. Я политесу не обучена, уж если чего решу сказать, выложу прямо, у меня не заржавеет.
        Вика сопнула носом, не поднимая головы от шнурков.
        - Ты рыдать собралась, или мне показалось? - ворчливо поинтересовалась хозяйка. - Иди ужинать, горе мое. Только разогрей сперва, а то, небось, все остыло.
        Следующий день Виктория предавалась хандре, валяясь на диване в гостиной. К борщу, приготовленному Усмановной, прикоснуться было стыдно, как и к тушеным кабачкам. Попила чайку с баранками и все. Она упорно морила себя голодом, хотя понимала, что лучше бы, наевшись досыта, заняться поисками работы.
        Работы… Какой работы, ты, неудачница?! Инвалидка. С чего ты решила, что из тебя может получиться что-то путное?.. Телохранительница, блин. С дополнительной опцией домработницы. Понтов тебе захотелось, вот чего. Всем нос утереть, а кому - всем? Тете Кате? Вернее, маме? Или ее Демидову? Вернее, отцу.
        Ей вспомнился последний разговор с Катериной.
        Виктория выплевывала слова, как будто метала твердо-острые ледяные дротики, не разбирая, куда попадет. На мать она не смотрела, потому что не хотела смотреть. А потом, уже от двери, как-то так вышло, что взглянула.
        Вновь навалилась тяжесть. Ей вдруг остро захотелось ткнуться носом в подмышку извергу своей души и, прерывисто вздыхая, пожаловаться на напасти и на саму себя, и почувствовать, как он гладит ее по затылку, легонько касаясь волос, и услышать, как шепчет успокаивающе, что все будет хорошо, потому что она ни в чем, совсем ни в чем не виновата, и потому что он рядом и не даст ее в обиду. Никому - ни людям, ни обстоятельствам.
        Внезапное это желание было настолько опасно-требовательным и столь же опасно-незаконным, что Вика ошалело вскочила, чтобы в метаниях среди вещей чужого быта и уюта развеять подлую ересь, навестившую голову.
        Позвонил бы, что ли, кто-нибудь. Вот хоть бы тетя Надя Лапина.
        Сегодня Вика, возможно, с ней бы и поговорила.
        Но тетя Надя не позвонила. Зато совершенно неожиданно о себе напомнила Клинкина Светка, или Светик. Только теперь она больше вовсе не Клинкина. Наша Светик теперь замужняя дама.
        Когда Вика перебралась жить к приемным родителям, школу менять не стала, предпочтя тратить на поездки в оба конца по три часа и более. Поэтому Клинкину она знала давно, с первого класса, а с девятого они вообще делили одну парту. Подругами не были, но жизнь заставила их ладить. В их школе было строго с внутренним распорядком, никакой анархии. Кто с кем будет соседствовать, назначал классный руководитель, а на схематическом плане классной комнаты, вывешенном на стене, столы были помечены поименно, и все метания учеников с места на место тут же пресекались. Администрацию понять можно: среди учащихся имелись дети из интерната, а это особый контингент.
        В учебе Светик прилежанием не блистала, способностями тоже, в отличие от Вики, которая частенько давала ей списывать задания, - отчасти по широте души, отчасти из тщеславия.
        В благодарность соседка по парте угощала ее крохотными пирожками домашней выпечки и вкусноты необычайной и сливала чужие секреты чисто для того, чтобы Виктория не погрязла в невежестве.
        После окончания одиннадцатого класса Светик иногда ей позванивала, а потом как-то вдруг резко перестала.
        Узнав от общих знакомых, что Клинкина вышла замуж, Виктория с пониманием отнеслась к ее решению оборвать прежние контакты.
        Как сказала тетя Надя, способ деревенский, зато работает без осечек. Незачем свежеиспеченному супругу знать о дозамужних привычках любимой, с перечнем коих его непременно и обязательно ознакомят завистливые ее товарки.
        Тетя Надя даже посоветовала Вике взять данный прием на вооружение, когда та соберется замуж. Видимо, она Вику так утешала. Зачем? Виктория ничуть не была задета подобным поворотом событий, поскольку на высокое звание Светкиной подруги не претендовала, да и, сказать по правде, особых кайфов от общения с Клинкиной не испытывала. И тут звонок.
        Светик по-прежнему была бурно-сентиментальна. Сыпала восклицаниями, называя Вику Викуличкой, сетовала, что они давно не виделись и даже не перезванивались. Доложила, что они с мужем недавно въехали в новый особняк, и обещала непременно позвать на барбекю. Как-нибудь. Но не сейчас, поскольку сейчас Светке нужна особая секретность. Посему она сама хочет напроситься в гости, так как разговор не телефонный и сугубо важный.
        Заинтригованная Вика не устояла и продиктовала, куда ехать.
        Встреча произошла на следующий же день.
        Светка с шиком подкатила на черном «опеле», оказавшемся наемным экипажем.
        Расплатившись с водителем, она направилась к поджидающей у калитки Виктории, осторожно ступая босоножками на десятисантиметровой шпильке по скрипучим доскам настила, заменяющего здесь тротуар.
        - Вау! - выкрикнула она восторженно. - Викуся, ты волосы перекрасила! Классно, нет, правда! Я представить себе не могла, что «пепельный жемчуг» тебе так подойдет.
        Вика кисло улыбнулась. Нужно, конечно, это безобразие исправить и вернуть волосам нормальный цвет. Завтра же. Или даже сегодня. Хотя сегодня не получится, краски нет. Значит, завтра. Купить что-нибудь умеренно-русое и перекраситься наконец.
        Светка, мельком удивившись, что Виктория предпочла для летнего отдыха деревенскую глушь, а не модный курорт, принялась расхваливать все, что на той было надето: видавший виды черный топ, шорты, полученные из старых джинсов путем отрезания штанин, и синие пластиковые шлепки. Шлепки, правда, были новые, а значит, вполне заслуживали похвалы.
        Сама Клинкина была хороша. Сияющая лавина пшеничных волос прямыми прядями струилась по лопаткам. Костюм белого шелка, состоящий из юбочки выше колена и жакетика выше пупка, сидел на ее фигуре как влитой. Между пояском юбки и нижней кромкой жакета яростно и нагло блистал в пирсинге фианит. Или это был на самом деле бриллиант?
        Вика тоже похвалила внешний вид бывшей одноклассницы. Не находя для себя ответа, зачем она, идиотка, согласилась на эту встречу, повела визитершу в беседку за дом. А почему нет? Погода позволяет. Да и сидеть в увитой диким виноградом беседке, сказать по правде, приятно.
        Когда приятельницы устроились за дощатым столом, покрытым клеенчатой скатертью в меленький голубой цветочек, Вика выжидательно посмотрела на гостью.
        Та ответила ей безмятежным взглядом и мило улыбнулась. Повертела головой, обозревая окружающую обстановку. Произнесла одобрительно:
        - Классно тут у вас… Может, кофейку дернем?
        До Вики начало доходить.
        Клинкина элементарно мается бездельем, а сюда приехала, чтобы показать красавицу себя, обсудить последние тусовочные сплетни и повыхваляться бизнесменом-мужем, замаскировав бахвальство жалобами на то, как тот мало посвящает Светику времени по причине полного отсутствия свободного, как такового, зато одаривает ее шубами и бриллиантами в качестве компенсации. И шуб этих девать ей просто уже некуда. Как-то так примерно.
        Викино предположение, по-видимому, начало оправдываться. Клинкина принялась восторженно вываливать, в какой чудный спа-салон она недавно приобрела абонемент и какие «львицы» его посещают. Бурно требовала сочувствия по поводу невезения с инструкторами по вождению, из-за чего ее новенькая «Ауди» вновь стоит в автосервисе. И еще о раннем целлюлите и проблеме врастания одиночных волосков после эпиляции. Про заявленный кофе она начисто позабыла.
        Слушая краем уха Светкину болтовню, Вика взвешивала шансы избавиться от гостьи в течение ближайшей четверти часа. Шансов было плачевно мало. Хотя, если все-таки не предлагать кофе…
        Тут в потоке Светиковых слов мелькнула знакомая фамилия, и это было настолько неожиданно, что Вика насторожилась.
        Ну, и при чем тут Бессмертнова Жанна?
        - Я решила немного подкачать ягодицы, ну, ты понимаешь, это же важно, чтобы тело не было дряблым, как у старухи… И мне посоветовали один фитнес-центр, «Ясмина» называется. Кстати, очень приличный и недалеко от нашего дома. Ну, если на авто, естественно… И что я там узнаю? - торжествующе вопросила она.
        - Да, что ты там узнаёшь? Что твои ягодицы безнадежны и им требуются импланты?
        - Фу, дурочка… - обиделась Светик. - Мои ягодицы что надо, можешь потрогать. Я там узнаю, что хозяйка этой «Ясмины» срочно отбыла в Карелию, а может, Корею, я их путаю. Бизнес оставила на управляющего, а сама из Москвы - фьють! И отбыла она не просто так, а чтобы укрыться. На нее покушались, но неудачно. В смысле, для преступника неудачно, а для бизнесвумен все закончилось как раз хорошо. Но не надолго. Мерзавца кто-то отмазал, и он сейчас на свободе. Прикинь, беспредел?! Поэтому Бессмертнова и решила рвануть из страны. А почему покушение сорвалось, угадай? Потому что у нее был бодигард. Вернее, была, потому что девушка. Говорят, поначалу вообще было непонятно, зачем ее хозяйка наняла. Решили, что ради понтов. А оказалось - нет, не ради. И еще говорят, девчонка эта такая крутая, что просто зашибись.
        Светик сделала многозначительную паузу.
        Вика с непроницаемым видом молчала. Мир тесен. И что Клинкина от нее хочет? Интервью для таблоида? Понятно же, она разнюхала, кто именно эта девушка-бодигард. Или не разнюхала?
        События того дня Вика помнила досконально. Мадам Бессмертнова потащила ее в ближайший торговый центр, дабы было с кем посоветоваться по поводу модели кофеварки для офиса, а на поверку, как догадывалась Виктория, чтобы нагрузить «секретаршу» этой самой кофеваркой и еще чем-нибудь по мелочам.
        Так ничего и не приобретя, но от беготни по секциям гипермаркета утомившись, Жанночка пожелала передохнуть в местной ресторанной зоне.
        Вика не кинулась за круассанами и кофе для нанимательницы, а, дождавшись, когда та выберет столик по вкусу, уселась напротив.
        Без долгих предисловий протянула поочередно два темных конверта с фотографиями. Сначала один.
        Выслушав с невозмутимым видом ироничный комментарий к снимкам и последующий выговор по поводу несанкционированной слежки, передала через столик второй.
        С легким злорадством оценила динамику чувств, отразившихся на физиономии бизнес-леди. Вежливо произнесла:
        - С мужчиной мы разобрались. Данный господин - брошенный вами любовник. Но остается дама. Эта рогатая крокодилица и есть пресловутый соглядатай от конкурентов?
        - Почему рогатая? - рассеянно спросила Жанночка, перебирая фотографии.
        - А разве на снимках не бывшая подруга вашего нынешнего бойфренда?
        Вика изо всех сил старалась произносить слова без эмоций, хотя ситуация была ей противна. И сама работодательница, с упоением плавающая в потоке собственных нечистот - смеси животного влечения и хищной зависти, - тоже стала противна.
        Нет, Вика не ханжа. Но как же достали бэушные отношения вокруг и повсюду!
        К началу десятого класса все Викины одноклассники успели стать чьими-то бывшими. Ну или почти все. Девки на дискотеках под оглушающий ритмичный грохот ударных целовались с бывшими парнями ближайших подруг и сами между тем тоже являлись чьими-то бывшими, но это никого не канало. Истеричная карусель отношений под сопровождение грязных сплетен, публичных скандалов, рыданий в сортирах…
        Кто-то резал себе вены, оказываясь в реанимации и на учете у психиатра. Кто-то подсаживался на легкие наркотики. Кто-то, напротив, бестрепетно и с азартом собирал коллекцию типажей и сюжетов. Или, увлекшись заманчиво приоткрывшимся аспектом взрослой жизни, участвовал в необъявленном соревновании, стремясь выбить побольше очков.
        К выпускному вид у многих Викиных одноклассниц был весьма раздербаненный. Не потасканный, а именно раздербаненный. И даже не вид, хотя и внешне это можно было заметить, а, так сказать, внутренняя начинка.
        Трудно сказать, явилась бы Вика редким из общего числа исключением, если бы не Генка Коростылев и их многолетняя дружба, защитившая обоих от свистопляски переходного возраста, когда гормоны захлестывают мозг, а телеканалы и Интернет настойчиво твердят и внушают, что все хотения законны и выполнимы, потому что естественны. Поэтому смело ныряйте, деточки, ныряйте и погружайтесь, это не страшно и даже весело.
        Вика и Генка воспитывались в одном детдоме, и дружба между ними была значительно глубже понятия, которое их ровесники, живущие в семьях, вкладывают в данное слово.
        Генка был Вике как брат, но все-таки не брат. Наверное, она его любила, но любила с какой-то наивной уверенностью, без истерики и надрыва. Он всегда был с ней рядом, он защищал ее и неизменно приходил на помощь. И разные проказы они затевали на пару. И наказывали их одновременно и симметрично.
        Они знали жизнь гораздо лучше, чем прочие сверстники. Они знали и видели, как льют недетские горькие слезы дошколята, оставшиеся без погибших папы и мамы. Как приспосабливаются к детдомовской жизни подростки, изъятые у пьющих семей. Как переведенные из Дома малютки, взрослея, усваивают предательство той, которая тебя родила и бросила, словно грязную тряпку.
        Директор их интерната была хорошим человеком. Очень хорошим. Не сюсюкала, но заботилась. Но любила. Она многое делала, чтобы хотя бы в быту ее питомцы ни в чем не нуждались, но разве этого достаточно?
        И Авдотьева говорила:
        - Если уж судьба так повернулась к вам, детишки, то хватит нюниться. Примите это как данность и впредь рассчитывайте лишь на себя. Вам никто ничем не обязан, запомните и усвойте. Учитесь так жить, и не прогадаете. А мы вам поможем.
        Жаль, что она так рано умерла. Она не умерла. Ее убили[2 - Подробнее читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».].
        В их детском доме, при всех трудно-сложных судьбах и характерах воспитанников, на этаже старших никакого гормонального бума не наблюдалось.
        Во-первых, все жили друг у друга на виду, а во-вторых - или это все-таки «во-первых»? - Лидия Петровна много сил тратила, чтобы поддерживать в стенах интерната чистую, дружественно-родственную атмосферу.
        Вероятно, из этих причин и выросло в Викиной душе активное неприятие процветающей во внешнем мире массовой сексуальной озабоченности, возведенной в степень необходимо-важного атрибута для высших приматов и заодно ставшей эталоном полноты и разнообразия их жизни.
        Викторию выворачивало от тотального воспевания скотства, льющегося из репродукторов и с экранов, а образцы его подражания в реале - бесили и коробили, но менять что-то в собственных внутренних настройках Вика не собиралась.
        Или такая чистоплотность передалась ей генетически и ни при чем Интернат? Сложно сказать.
        Виктория, в силу скрытности, эту тему с детдомовскими девчонками не обсуждала, и с Генкой не обсуждала, оттого их взглядов знать не могла.
        Что же касается наследственности, то о биологических родителях Вике ничего известно не было, если не считать скудных анкетных данных, а разыскивать «ту женщину» ей никогда не хотелось.
        Несмотря на холеричность натуры, Вике доставало ума держать свое мнение при себе, хотя иногда не хватало выдержки, однако Виктория научилась ловко маскировать эмоции, предотвращая этим ненужные конфликты.
        Мама Катя очень хорошо ее чувствовала и понимала.
        - Только ты краски не сгущай, не все так скверно, - говорила мама. - Люди разные, судьбы тоже. И старайся не осуждать. Это трудно - и не запачкаться, и не осудить, но надо.
        - Мам, мы динозавры? - спросила ее Вика.
        - Ну какие же мы динозавры, дочка? Нет, конечно, - с улыбкой ответила Катя. - Мы динозаврихи. Поэтому для цивилизации еще не все потеряно.
        Бессмертнову Жанну Альбертовну к реликтовым особям причислить было трудно даже с натяжкой. Однако в настоящее время Жанночка являлась Викиной работодательницей, посему свое неодобрение Виктории приходилось держать в узде. Только, похоже, на ее неодобрение госпоже Бессмертновой было начхать.
        Жанночка не заметила Викины мимические жесты и на интонацию внимания не обратила.
        Мадам вновь обрела спокойствие, и выражение ее лица стало прежним, капризно-самоуверенным, вот только испуг все еще вибрировал в черноте зрачков.
        С нервным смешком и несколько громче, чем требовалось, Бессмертнова проговорила, щелкнув ногтем по глянцу фотобумаги:
        - Ирка Фризоргер. И она не бывшая любовница, она бывшая жена. Кстати, с ее мужчинкой мы разбежались месяца два уже. Она что, и вправду за мной ходит? Вот дура… И где ж ты ее срисовала?
        Вика пожала плечами:
        - На парковке около фитнес-центра. Возле косметического салона, где вы подправляли татуаж. В гастрономе на Смоленской. Она всюду поспевала.
        Жанночка слушала не очень внимательно, погрузившись в какие-то размышления, а потом вдруг решительно проговорила:
        - Фигня все. Что она мне может сделать, эта старая швабра?
        - Вы сейчас ко мне или к себе обращаетесь, я прошу прощения? - язвительно поинтересовалась Вика.
        Жанночка ожгла ее свирепым взглядом, но Вика лишь усмехнулась краешком рта.
        Своим кичливым хамством и вздорными манерами эта тетка здорово ее достала. Будто телохранитель - обычная прислуга, причем не высшей касты.
        Виктории пора поднимать свой статус, если она не хочет обвыкнуться с таким порядком вещей. А если нашей бизнес-леди новые правила придутся не по вкусу, то пусть ищет себе другого «секретаря». Поэтому, не дожидаясь ответа и не меняя тон, Вика продолжила:
        - Вижу, что вы ничего не боитесь. Похвально. Значит, вас не смутит новость, что «швабра» расположилась за несколько столиков от нас и делает вид, что поглощена изучением каталога «Строительство и ремонт», если мне зрение не изменяет.
        Жанночка тут же заерзала на стуле, крутя головой.
        Вика выразительно вздохнула.
        Со словами: «Действительно, это Фриза», Бессмертнова подхватила со спинки стула сумочку и стремительно встала.
        - Куда вы? - неучтиво одернула ее Вика.
        - Она мне надоела. Суну ей в рожу эти твои фотки и пригрожу, что заявлю в полицию за преследование.
        - Смело, - констатировала Виктория. - Но сядьте. Я сказала, сядьте.
        Бизнес-леди перегнулась через столик и злобно процедила:
        - Отвянь.
        - Жанна Альбертовна, - с расстановкой проговорила Вика, наблюдая, как та спешно собирает со стола снимки и запихивает в узкий ротик лайкового ридикюля, - если бы госпоже Фризоргер хотелось с вами пообщаться, она давно бы сделала это. Судя по внешнему виду, робостью дама не страдает. Или я ошибаюсь?
        - Мне плевать, чем она страдает. И плевать, хочет она говорить со мной или нет. Главное, что я хочу.
        И Викина подопечная, сжав губы в нитку и угрожающе сощурившись, устремилась сквозь зал, лавируя между столами.
        Виктория заторопилась следом, просчитывая на ходу варианты событий.
        Возможно, приметив издалека стерву, разбившую семью, Фризоргер моментально слиняет, но в такой исход верилось мало. Не похожа эта «крокодилица» на унылую рохлю, таскающуюся за обидчицей исключительно из видов мазохизма. Значит, у нее имеется конкретная цель, но какая? Возможно, банальный скандал. Или скандал с потасовкой.
        В этом случае Вика должна будет вмешаться, чтобы спасти нанимательницу от затрещин. Но вмешается Вика не сразу, пусть мадам получит свою часть дивидендов.
        Всерьез заботил Викторию совсем иной расклад.
        Понаблюдав в течение двух дней за бывшей женой бывшего Жанночкиного любовника, Виктория сделала вывод, что эта особа - типичный истероид. А подобным личностям важны, как воздух, театральность, публика, надрыв в последнем акте. Ресторанный дворик торгового центра - как раз то, что доктор прописал. Но простая потасовка - это не круто. Не ярко, не громко и без резонанса. Раздобыть боевой пистолет при наличии денег - проблемы не составляет. Хотя он и не нужен. С малой дистанции даже выстрел из травматики станет фатальным.
        Значит, Вика должна быть готова в считаные секунды удалить подопечную с линии огня. Удалить любым способом. Даже если при этом Жанне Бессмертновой придется впечататься холеной рожей в пахнущий хлоркой и блещущий свежей влагой мраморный пол ресторанного дворика.
        Если Вика успеет.
        Но Вика не успевала.
        Ирка Фризоргер, отложив каталог в сторону, не мигая следила за приближением ненавистной врагини и улыбалась.
        Ох и нехорошая же это была улыбка.
        Между тем дурная Бессмертнова, не сбавляя скорости, неумолимо перла к цели.
        Было заметно, что запал у Жанночки поиссяк и решительности поубавилось, но гонор подстегивал, не давая шанса здравому смыслу.
        Виктория же столкнулась с препятствием.
        Моложавые дед с бабкой и два звонкоголосых внука младшего школьного возраста внезапно дружно решили покинуть насиженный столик. Мальчишки шумно двигали стульями, жестикулировали, толкались и базарили на тему, пойдут ли они все-таки смотреть мультик в 3D-кинотеатр или же дедуля с бабулей решили, что отвертелись пиццей и мороженым.
        Хуже всего было, что гомонящее семейство визуально закрыло от нее подопечную.
        Распихивая стулья, Вика кинулась в обход. Когда она, наконец, смогла увидеть и оценить ситуацию, поняла, что катастрофически опоздала.
        Ирка Фризоргер больше не сидела за столиком. Она за ним стояла, ровно, очень ровно, храня на лице все ту же загадочную улыбку. Правую руку она сунула вглубь модной лоскутной торбы, висящей на плече и сдвинутой к животу. Было видно, как рука внутри торбы совершает некие движения.
        Жанночка между тем преодолевала последние метры.
        «Пипец тебе, Бессмертнова, не будешь больше по чужим мужикам шариться», - злобно подумала Вика.
        Намерения Фризоргер были очевидны. А Викторию от места зреющей расправы отделял ряд вплотную сдвинутых столов, заваленных скомканными салфетками, коробками из-под бигмаков и стаканчиками с недопитой колой. Видимо, только что тут оттусовалась компания студенческой молодежи, решившая отметить сдачу тяжелого хвоста.
        Вика, конечно, может сигануть на этот подиум, чтобы лягушачьим прыжком упасть на подопечную сзади и опрокинуть ту на пол. Только вряд ли на все это будет время. Фризоргер, вспугнутая движением на периферии, тут же дернется и в Жанночку пальнет, и, будьте спокойны, не промажет. Вдобавок непонятно, выдержит ли столешница Викин вес. Вика хоть и не корова, но пластик хрупок и вряд ли рассчитан на такого рода динамические нагрузки.
        Делать, однако, что-то надо, причем срочно.
        Бессмертнова, воинственно подбоченившись и выставив вперед ногу, уже заняла позицию за спинками стульев, растопырившихся на подступах к столу, с противоположной стороны которого ее поджидало злорадно лыбящееся воплощение возмездия.
        Похоже, Жанна Альбертовна собиралась «воплощению» что-то сказать, что-то едкое и оскорбительное. Но передумала. Вместо этого полезла в свой ридикюль.
        «За фотками», - ругнулась про себя Виктория, сообразив, каким образом этот жест будет истолкован визави. И не ошиблась.
        Ирка Фризоргер, перекосившись от переполнявших ее злобных чувств, выдрала из торбы длиннодульный пистолет - «пневматику», как Вика и предполагала.
        Нервничая и оттого бестолково суетясь, Фризоргер завозилась с предохранителем.
        Жанночка застыла с выпученными от ужаса глазами.
        Счет шел на десятые доли секунды.
        Вика дернула с соседнего столика поднос. На пол посыпались скомканные картонки, салфетки, стаканы. Перехватив поднос обеими руками, словно он был не поднос, а теннисная ракетка, она сильным толчком наотмашь отправила его вперед. С низким «вжик» поднос рассек воздух и впечатался точнехонько в физиономию мадам Бессмертновой, непроизвольно повернувшей голову на шум.
        Удар получился славный. Мадам мотнулась вбок в тщетной попытке уклониться от оплеушины и, потеряв равновесие, шмякнулась на стоящий подле нее стул.
        Поднос, залипнув на миг в слоях сложносоставного Жанночкиного макияжа, проскакал вниз по выпуклостям ее фигуры и свалился на пол.
        Налившись яростью и забыв обо всем прочем, Бессмертнова завертела головой, желая обнаружить гадину, которая с ней так поступила, но внезапно вздрогнула.
        Уставившись дикими глазами на дымящиеся горошины прорех, усеявшие выше колен ее джинсы, пронзительно завизжала. Прорехи, вначале небольшие, медленно увеличивались в диаметре, а обнажившаяся в этих местах кожа пошла багровыми волдырями.
        Поднос возле ее ног также видоизменился. Синий пластик местами вспучило, он шипел и мерзко вонял.
        Жанночка вскочила и принялась в панике отряхиваться от маслянистых капель, но тут же зашлась еще пуще - пятна злобно кусали ладони. Зеваки радостно водили мобильниками и снимали видео, предвкушая обильные лайки.
        «Повезло тебе, шалава, - нервно думала Виктория, расталкивая толпу. - Еще легко отделалась».
        Продравшись к истерично завывающей нанимательнице, скомандовала:
        - Снимай портки. Живо!
        Та совсем ничего не соображала, только ошалело таращилась по сторонам.
        Не позволив ей снова усесться, Виктория сама принялась стягивать с подопечной потравленные какой-то химической дрянью джинсы. Знать бы, что это. Кислота? Щелочь? Наобум смывать водой опасно, может, это вообще напалм. Предположение дикое, но осторожность не помешает.
        К месту происшествия уже поспешал местный охранник, что-то бормочущий в портативную радиостанцию. Видимо, звал полицию. Хорошо бы еще медиков вызвать догадался.
        Фризоргер под шумок исчезла, стремясь оттянуть расплату. Но засветилась она по полной: есть свидетели, есть видеозаписи зевак и, скорее всего, есть видеозапись на камерах супермаркета. Иными словами, не получится у Иришки в ближайшее время повторить попытку, не тем она будет загружена. Хотя, если она хотела эффекта, она его получила.
        Интересно, где Фризоргер раздобыла такую классную плювалку? На обычный водяной пистолетик не похоже, да и не выдержит пластмасса контакта с едким реактивом. Вот тебе и «старая швабра».
        Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы сообразить, что с Иркой следует пойти на мировую, оставив инцидент без последствий. Пообщаться в спокойной обстановке, обсудить взаимные претензии. Может, отступные предложить. По крайней мере, нужно было попытаться. Но Жанночка закусила удила и судебное дело открыли.
        Срок Фризоргер дали небольшой и тут же, к ужасу потерпевшей, заменили на условный. Адвокат смог убедить присяжных, что мотив подсудимой объясним и понятен. Женская часть жюри с ним согласилась безоговорочно. И теперь хозяйка «Ясмины» в бегах, путешествует по Карелии. Или Корее.
        Перед отъездом Бессмертнова рассчиталась с Викторией за отработанные дни, а к ранее оговоренной сумме добавила столько же, пробормотав:
        - Я человек не суеверный, но платить надо за все.
        В приступе благодарности она пристроила Викторию к должности в правительственную структуру, хотя Вика подозревала, что вовсе не благодарность это была, а желание повыставляться перед представителем бюрократического клана.
        Вика не интересовалась, с какой стати видный чиновник Замятин оказался у Жанночки в приятелях, и строить версии на сей счет не хотела.
        Ей нужна была работа, и она ее получила. Поскольку жалованье новый подопечный обещал достойное, то заработанные у предыдущей работодательницы деньги Вика растратила на хондовский скутер для себя и наикрутейшую газонокосилку для Усмановны, о которой та давно мечтала, но все не находила лишних средств.
        Перспективы виделись светлыми, планы осуществимыми, а будущее в целом - счастливым. Жизнь непременно наладится. Вика освоится в профессии, начнет хорошо зарабатывать, купит квартиру в ипотеку и позвонит маме Кате. И пригласит в гости. Они снова будут сидеть в уютной кухне и вести разговоры под чаек и ванильные сушки и конфеты «Ласточка».
        Будущее не наступило.
        Замятин мертв.
        Вика не смогла предотвратить его убийство, хотя старик предупреждал.
        Сейчас ей жгуче стыдно вспоминать праздник самодовольства, который Вика справляла после умело проведенной операции по охране ветреной бизнес-леди. Ну, а как же. Достигни едкая жижа назначенной цели, навряд ли врачи смогли бы вернуть Жанночке здоровье, не говоря уже о красоте.
        Только это ведь было твоей работой, Викуся. Той самой, которую ты подвязалась выполнять. Это была просто нормально выполненная работа. Чего же по итогам так было пузыриться?
        Напрасно Виктория согласилась встретиться с Клинкиной. Сейчас та примется выпытывать подробности и смаковать нюансы. Настроение Вике это не прибавит, тем более оно и так поганое.
        Притвориться разве что глухой? А лучше глухой и тупой для надежности.
        Пауза затягивалась.
        Не дождавшись от собеседницы реакции, Светик со змеиной вкрадчивостью продолжила:
        - Я, конечно, постаралась разузнать все про эту супергерл. Не тупо из любопытства, не подумай, причину имею. Отправилась к ним в бухгалтерию, разговорила девок, только это мне ничегошеньки не дало. Потому что по документам она у них так и не проходила. Про нее вообще никто толком ничего сказать не смог, видели только несколько раз рядом с хозяйкой, и все. Но я узнала, как ее зовут! А Олька, секретарша, вспомнила, что телохранительша та носила колечко на левом мизинце! И Олька при этом клянется, что кольцо скрывает следы от тату! Точь-в-точь как у тебя!
        И торжествующая Клинкина вознамерилась цапнуть Вику за левое запястье, за что моментально получила по рукам. Получила не по-детски серьезно и ойкнула, прижав ладошку к животу. В глазах ее блеснули слезы, а губы задрожали:
        - Ты, Викочка, напрасно сердишься! Совершенно напрасно! Ничего обидного я тебе не сказала, чтобы меня так вот бить.
        - За руки хватать не надо, - с веселым раздражением парировала Вика.
        - А что тут такого? Что такого, если я тебя за руку возьму?! - воскликнула Светик и резко встала.
        - Да кончай ты психовать, Клинкина, - примирительно проговорила Вика. - Скажи лучше, зачем тебе девушка-телохранитель понадобилась? За каким, так сказать, фигом? В игорном бизнесе погрязла? И теперь плохие парни поставили тебя на счетчик?
        - Нет… - растерянно протянула Светик. - А при чем тут игорный бизнес?
        - Забей, Клинкина. Отголоски прошлого. Так зачем?
        Светик снова села и проговорила стесненно:
        - Это из-за мужа.
        - Из-за мужа? Тогда ты, как всегда, все перепутала. Тебе, Светочка, не телохранитель нужен, а частный детектив. Это по их части компромат собирать. Зачем же ты мне только что пела, как счастлива со своим олигархом?
        - Да не олигарх он вовсе… Постой, ты подумала, что он изменяет мне? И поэтому я собираюсь вести за ним слежку? Это, что ли, ты подумала?!
        - В точку. Именно так. А разве ошиблась?
        - Нет, ну, ты вообще… Нет, конечно! Он меня так любит, что просто… Очень любит, короче. И я его люблю, не из-за денег вовсе, не подумай… Он такой у меня, такой!.. Я даже его никому из наших девок до сих не показывала, боюсь, отобьют, шалавы… Тебя это не касается, конечно, это я не про тебя. Ну, не отобьют, а подкатываться точно будут, нервы мне мотать. Я знаешь, какая ревнивая? Сама про себя такого не знала, пока Германа не встретила.
        - Мужа Германом зовут? - сделала уточнение Вика, надеясь сбить Светика с волны. Хватит уже про его великолепие. - И что? Какие у нашего Германа проблемы?
        - А. Да. Сейчас по порядку все расскажу. Только дай слово, что выполнишь мою просьбу!
        - Клинкина, не включай дуру.
        - Ну, хоть обещай тогда, что никому не разболтаешь!
        - Хорошо, хорошо, Светка. Не переживай. Все, что я сейчас услышу, умрет со мной.
        - Я по порядку, так тебе понятнее будет, - приступила к повествованию Светик. - Мы с Герой познакомились так романтично, ты не представляешь! Просто как в кино! Это позапрошлым летом случилось. Знакомство наше, я имею в виду. А началось все с того, что не отпустили меня пиаренты вместе с девками в Феодосию.
        На Светкиных родителей временами обрушивалось. Что именно обрушивалось? А воспитательное рвение. Внезапно и без предпосылок. Месяцами они занимались своими делами, а Светка, соответственно, своими. Могла не ложиться до утра, отвисая в соцсетях, и никто ее не загонял спать. Или тусить с девчонками на пижамных вечеринках, не возвращаясь домой даже под утро. Или домой все-таки возвращаясь, но крадучись, не рассчитывая особенно на «Антиполицай». Могла посещать в институте лекции, а могла и прогуливать, не утруждаясь выдумыванием причин. И все ей сходило с рук. А потом вдруг - хрясь! И предки включались.
        Папашка устраивал дознание, как ему надлежит понимать вот эту самую эсэмэску и кто такой Соленый Боб.
        Светкины истерики по поводу, как это низко - проверять ее месседжи, не производили на родителя должного впечатления, а лишь распаляли праведный гнев.
        Мамашка, в очередной раз хакнув Светкины аккаунты, подливала бензинчику в огонь.
        В этом отношении Светке чрезвычайно не повезло. Можно сказать, не повезло по жизни. Любовь Михайловна Клинкина работала в крупной интернет-компании и при желании могла влезть в любой сетевой ресурс.
        Клинкин Сергей Георгиевич, то бишь Светкин отец, был в этом смысле попроще, но в чем-то и покруче. Он являлся хозяином риелторской конторы.
        Ничего особенного? Не спешите с выводами.
        Господин Клинкин содержал свой бизнес, придерживаясь старых надежных правил раннеперестроечного периода. Посему в числе персонала у него имелись не только хваткие риелторы плюс один верткий юрист, но и парочка накачанных агентов группы поддержки. Это многое решало в вопросах с Соленым Бобом и его разновидностями.
        Очередной воспитательный рецидив наступил более чем некстати.
        Светик уже обговорила с Томуськой, Ларкой и Настеной все нюансы крымского путешествия, девицы выбрали пансионат и забронировали номера. Ей осталось лишь намекнуть предкам, чтобы те пополнили банковскую карту, но тут дело встало намертво. Не у подруг, у Светки.
        Любовь Михайловна вдруг узрела, что дочь одевается вульгарно, а «рожу мажет» еще вульгарнее. Вчера еще все было вполне прилично и очень даже ничего, а сегодня - нате вам, приплыли. Потом мамахен понесло смотреть зачетку, и началось! Ну за фигом ей знать, сколько хвостов осталось?! Светка же не мальчик! Армия ей не грозит, если отчислят. Да и не отчислят, она на платном отделении учится! На стоматолога, между прочим. Это вам не так просто. Потому и хвосты. Подумаешь! Осенью сдаст, и все дела.
        Не тут-то было. Начался форменный армагеддон. Так ей мозги не выносили ни разу. Просто озверели, вообще.
        А потом вдруг притихли предки.
        Мамуля миролюбиво сообщила, что, так уж и быть, поезжай, дочура. И денежек дала. И папуля денежек подкинул. Все клево. Клево? Ага! Не тут-то было.
        Нюся, домработница, кося глазом в сторону хозяйских апартаментов, приглушенным шепотом выложила Светке их замысел, о котором прослышала случайно. И если уж так склалося, отчего девочку не предупредить?
        Светик никогда не разбрасывала несвежее белье по комнате и не оставляла на полу в ванной пенных луж. Более того, Светик дружила с Нюсей. И кофеек они иногда вместе попивали, и болтали о пустяках.
        Клинкина вообще в этом смысле была странным существом. Вернее, ничего странного, это нормально, и именно данная черта примиряла Вику со всеми Светкиными прибабахами. Но многим другим и впрямь могло казаться неуместным, что богатенькая девочка не блюдет дистанцию с прислугой и прочими «нам не ровням».
        Случайно услышала Нюся или нет, Светке было по фигу. Хоть бы и подслушивала, важен результат.
        Оказывается, все не так лучезарно. Оказывается, предки спланировали абсолютно неблагородную акцию. Они наняли детектива, чтобы тот докладывал в режиме онлайн подробности дочкиных похождений.
        А резон у пиарентов был таков: ну, откуда мы знаем? Может, Светланочка и вправду будет вести себя скромно и с достоинством. И без похождений. Вот проведем этот эксперимент и сделаем выводы. А то как-то глупо получается: не пускать. А что толку не пускать? Пусть уж раскроет свой потенциал, чтобы потом не стала делать удивленных глаз, когда и если ее отправят к тетке в деревню.
        Никаких родственников на селе у Клинкиных нет и не было, но уж как-нибудь предки нашли бы на Светку управу, уж как-нибудь бы да извратились.
        От всей души поблагодарив Нюсю за предупреждение, Светка задумалась.
        Вот ведь чума! Поездка испорчена, к бабке не ходи. И девкам что-то объяснять придется, коли Светик начнет раз за разом пропускать каникулярные мероприятия.
        Перечень мероприятий девицы уже согласовали. В нем значились и посещения ночных дискотек, и дегустация напитков на фестивале местных вин, и селфи на нудистском пляже, если он там имеется. Имеется, скорее всего, как не иметься. Вообще-то, это был не план, а вехи. Юные леди по прибытии его уточнят и оторвутся на славу.
        И вот теперь Светику придется с кислым видом и в отдалении наблюдать с горечью за резвящимися подругами. Или ворочаться в кровати, если подруги будут резвиться ночью. Или вовсе не наблюдать, если резвиться девчонки решат среди раскованных нудистов. А она тем временем будет сидеть на скамейке в городском парке в компании с местными пенсионерами и читать произведение Тургенева Ивана Сергеевича. Бррр…
        Но тут в атмосферу унылой безнадеги, воцарившейся в ее голове, впорхнула вполне жизнеспособная мысль: не кисни, оттянешься после. И на славу.
        Когда именно после? А все следующие разы и всю дальнейшую жизнь.
        Никто не спорит, данная поездка будет загублена, тут уж ничего не поделаешь. Следует отнестись к этому философски и ею сознательно пожертвовать. Но не бесполезно. Светлана проявит себя эталоном скромности, в отличие от легкомысленных подруг, которые отжигать будут на всю катушку. Предки на Светкин счет успокоятся и больше никогда не станут встревать в ее личную жизнь. Больше не будет ревизий косметики и одежды, внезапных проверок айфона и последующих жестких дознаний.
        Как сказал какой-то американец: «Если судьба подсунула тебе лимон, делай из него лимонад». Умный дядька.
        И Светка принялась просматривать свой гардеробчик.
        На курорт Клинкина отправилась одетой, как чучело. Сделано это было не без умысла. Чтобы не психануть и не сорваться, наплевав на сыщика с его ежедневными отчетами, ей необходимы были тормоза. Шмотки она одолжила у Нюси.
        Это было клево…
        В грустном смысле, конечно. Мешковатый сарафан из дешевой джинсовой ткани длиной до щиколоток и с вырезом под горло, сандалии на сплошной подошве «здравствуй, пенсия», бордовые треники плюс несколько не особенно новых футболок с фруктовым принтом на пузе. Косметичку оставила в Москве. Купальники тоже.
        С такой экипировкой Светке не страшны никакие приключения, они сами будут от нее шарахаться. Издевательство полное, но это издевательство нужно вытерпеть, на кон поставлено слишком много. Перед ее мысленным взором попеременно маячили кнут и пряник. Оба цинично ухмылялись.
        Когда Светик поведала о своих обстоятельствах подругам, девки отнеслись с пониманием, хотя и поржали.
        - Только, знаешь, - проговорила, отсмеявшись, Настена, - ты лучше рядом с нами не маячь. А то своим экстерьером всех нормальных парней распугаешь.
        - Ой, да ладно! - не согласилась с Настеной Ларка. - Так даже прикольнее. Держись поближе, Светка, не дрейфь. Мы будем говорить, что ты наша, как ее… служанка!
        Дебилка.
        Светка вымученно улыбнулась. Лишь улыбаться ей и оставалось. И зачем она с ними корешается? Знает же, что девки за спинами друг про друга гадости говорят и секреты выбалтывают и сплетничают. Скорее всего, и ее, Светлану, тоже обсуждают. И обсуждают, и высмеивают.
        Неужели только затем она в их компашке, что тут весело? Тогда она сама дебилка. Особенно если учесть, что играть в скромницу и умницу сподручнее, путешествуя в одиночку. Однако отматывать назад было затратно и поздно, и Светик решила не покидать обойму.
        Как она и предполагала, отдых складывался мерзко. Тоска и скукотища, просто-таки космическая скукотища на фоне феерического курортного веселья.
        Пальмы, море, солнце… Соленый ветерок, чайки… Медузы пузырчатые, противные. Барышни ярко одетые, и полуодетые, и почти голые, в солнцезащитных очках, шляпах, панамах, шортах, парео, без парео… И зрелые тетки, которые не отставали от молодых, выставляя напоказ округлые телеса… И мужики всех возрастов, кичащиеся бицепсами и бронзовым загаром.
        А Светка даже на пляже сидела в трениках и футболке. Правда, треники она задирала до колен, а футболку завязывала узлом выше пупка, чтобы уж сильно не выделяться на общем раскрепощенном фоне. Но, естественно, выделялась.
        Купить, что ли, купальник? И одежку нормальную?
        Но этот вариант Светик раз за разом отметала, не без основания полагая, что девки ее тогда окончательно затроллят, найдя новую тему для острот. Типа, сломалась, ну и так далее.
        Кислое однообразие этого так называемого отдыха было нарушено на пятый примерно день.
        Светик сидела под навесом уличного кафе, потягивая через соломинку апельсиновый сок, и лениво перелистывала учебник. Ну, не брать же было, действительно, томик русского классика в дорогу? Вот, взяла «Курс биохимии». Хоть время с толком проведет. Дотерпеть осталось неделю с небольшим, а дальше - Москва и свобода, безграничная свобода как закономерный итог перенесенных моральных мук.
        «Хвост» она так и не смогла обнаружить. Хорошо шифруется, сволочь. А может, это тетка какая-нибудь, а Светик высматривает мужика? А может, это вообще кто-то из девок? А что, у предков хватит ума подрядить на это Томусика или Настену. Ну, или Ларку. Хотя, скорее всего, это кто-то посторонний, и его Светик навряд ли определит. С другой стороны, а зачем? Что это ей даст, какие особые привилегии? Неприятно, конечно, знать, что ты все время у кого-то на виду, как голая посреди торгового центра. Но к этому ощущению Светка смогла притерпеться и даже находила некое удовольствие, водя за нос ничтожество, зарабатывающее на жизнь выведыванием чужих секретов.
        А подруги резвятся. Им-то будет что вспомнить. Сегодня у них круиз вдоль побережья на двухмачтовой яхте. В компании трех фактурных представителей местной фауны. Чисто Голливуд. Синее небо, жаркое солнце, чайки подвякивают с высоты, пенные барашки волн легонько бодают борта плавсредства… Ты развалилась под парусом в шезлонге, а юный атлет в шортах и в хлопающей от порывов соленого ветерка аляпистой рубашке подносит тебе коктейль в высоком стакане, лаская влюбленным взглядом.
        С ума сойти. Какая пошлятина. Когда они завтра сойдут на берег, нужно будет им непременно сказать, что это пошлятина.
        - Я присяду? - отвлек Светку от желчных мыслей чей-то голос.
        Мужик. Молодой мужик. Роста выше среднего. Лицо широкое, светло-рус, стрижен коротко. Небольшие залысины. Взгляд серых глаз насмешлив. Лет ему тридцать пять, ну, может, поменьше. Или чуть побольше. Типаж классического сангвиника, который не дурак вкусно выпить, хорошо закусить и поржать над своим же анекдотом. Если бы не нюансы.
        Плотный, но без брюха. Ослепительно-белая сорочка с фирменным лейблом на коротком рукаве заправлена в джинсы. Джинсы - в такую жару! - весьма достойные, скорее всего «Wrangel». На ногах - нет, не кроссовки и не сандалии. Туфли. Остроносые, темно-коричневой кожи, в цвет брючному ремню. Запястье обвил ремешок борсетки, тоже фирменно-кожаной.
        Понтярщик? Тогда должны быть часишки. Хорошенькие такие часишки, швейцарские, тысяч за несколько баксов. А нету. Выходит, не понтярщик. И золотой цепочки на шее в палец толщиной, и массивной печатки на мизинце тоже заметно не было. Значит, и не бандит. Хотя с бандитами Светику по жизни сталкиваться не приходилось, а все больше по сериалам.
        Она пожала плечами, давая понять, что ей фиолетово.
        Если этот весь упакованный почему-то решил, что сидеть со Светкой за одним столом будет козырнее, чем расположиться за любым из пустующих, то пусть.
        Мысль о том, что он решил к ней подкатиться, даже на секунду не посетила ее трезвую голову, даже как вероятность не посетила. Она же реалист, Светка Клинкина.
        Чтобы такой мужик запал на жалкое чмо, каким она сейчас себя являла, - это из разряда чего-то иррационального.
        Подскакала официантка. Мужик заказал чашку кофе и апельсиновый сок. Поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее. А потом, протянув через стол крепкую пятерню, цапнул из Светкиных рук учебник.
        Не ожидавшая ничего подобного, та книгу выпустила и лишь смотрела негодующе.
        Незнакомец, которого ее негодование вовсе не пробрало, сказал с усмешкой:
        - Биохимия?! Внезапно…
        - А что вы ожидали увидеть? - выдергивая у него учебник, огрызнулась Светлана. - Сборник сонетов Шекспира?
        - Варианты были разные. Слащавый любовный романчик. Устав общины травоедов. Цитатник какого-нибудь учителя просветленного.
        - Обидеть решили? - возмутилась Светка и, сунув «Биохимию» в сумку, собралась с гордым видом покинуть заведение.
        Но тут он назвал ее по имени:
        - Ну что вы, Светлана, какой там обидеть! Решил познакомиться, и что тут такого? Меня зовут Герман. А как зовут вас, я уже знаю, ваши спутницы просветили.
        Светка, конечно же, не ушла. Ей захотелось узнать, до какой степени просветили этого нахального Германа ее спутницы.
        - И что они вам про меня рассказали? - спросила она, стараясь выглядеть равнодушной.
        Новый знакомый в веселом недоумении развел руками:
        - Их показания разнятся. Рыженькая заявила, что вы их общая прислуга. Блондинка с длинными волосами сказала, что вы попали в лапы тоталитарной секты. Блондинка с короткой стрижкой опровергла и первую, и вторую и сообщила, что вы являетесь ярой приверженкой движения «Назад к природе» и в конце лета отправитесь на жительство в лесную общину, что, согласитесь, не так уж и отличается от секты. Такой разброс информации меня озадачил, ну, и заинтересовал одновременно. Вот решил сам у вас спросить.
        - И зачем? Вам скучно отдыхается? Набор развлечений захотелось пополнить? - язвительно поинтересовалась Светлана.
        Ситуация прояснилась, от шока Светка оправилась, хотя и шока-то никакого не было. И теперь она собиралась немножко хамить. А вот включать обаяние и тонкое кокетство не собиралась вовсе, хотя этим искусством владела виртуозно. Она сейчас чучело в экономкиных обносках, да еще и без косметики к тому же, какие тут могут быть ужимки? Так что Светик в своих поступках была вполне свободна, терять ей нечего.
        - Не то чтобы скучно, - уклончиво ответил собеседник. - Но с любопытством решил не бороться. Ну же, давайте, колитесь. Не будьте врединой, это вам не идет. Может, я сам с собой поспорил, что угадаю, кто вы есть на самом деле. А за это я вам про себя что-нибудь расскажу.
        Светке расхотелось ему хамить.
        Ей стало горько и обидно, что, вот, заговорил с ней такой классный мужик, а она выглядит и вправду до дикости нелепо, а если бы не выглядела так, то он, возможно, и не обратил бы на нее никакого внимания. Прошел бы мимо, не заинтересовался. Не зацепила бы его стандартная блондинка Клинкина, нечем особенно цеплять.
        - Выдумывают девчонки, - звенящим голосом проговорила она. - Дело в том… Дело в том, Герман, что это секрет. Придется вам домысливать мою историю без меня. Извините, но мне пора.
        И приподнялась со стула, чтобы на этот раз выполнить намерение. Светка совсем не злилась на подружек. Они, вообще-то, молодцы. К чему этому Герману знать, что вырядилась она пугалом исключительно и только ради психологической самой себя поддержки, чтобы не сорваться и не кинуться в гущу курортных похождений? И о том, что ей нужна положительная характеристика от приставленного к ней соглядатая, Герману тоже знать не обязательно. Стыдно все это, унизительно. И для Светкиных родителей, кстати, тоже. Как предки этого не понимают?.. Хотя это их проблемы.
        - А я никому не скажу, - поспешно проговорил новый знакомый и чуть не силой усадил ее обратно. - Давайте, выкладывайте. Вы совсем мое любопытство раздразнили. Если ни один из трех вариантов не проходит, то остается мой собственный, а он вам может не понравиться. Я, видите ли, предположил, что девицы по доброте душевной взяли с собой на отдых дочь потомственных алкоголиков. Так сказать, из мотивов благотворительности. Но на самом деле они держат вас рядом, чтобы в свое удовольствие унижать. Вот такая моя суровая догадка.
        Светка растерялась. И как ей ответить? Согласиться, что ее родители и вправду алкоголики? И удрать поскорее, стерев из памяти эту встречу?
        Но собеседник избавил ее от мук выбора, проговорив с усмешкой:
        - Расслабьтесь. Данная версия не объясняет факта, что за вами следят.
        «Кто?!» - чуть было не вырвалось у Светланы.
        - Кто вам такое сказал?! - воскликнула она, а у самой пульс скакать припустился, как будто она пробежала стометровку.
        - Никто не говорил, - пожал плечами собеседник. - Сам сделал вывод. Вы все время осматриваетесь, а это неспроста. И придирчиво всех оглядываете. Значит, подозреваете, что за вами ведется слежка. Мисс, вы террористка и скрываетесь от органов госбезопасности?
        И тут на Светку, наконец, снизошло спасительное вдохновение. Она произнесла с тонкой улыбкой:
        - Только ради вашего спокойствия. Чтобы вам не думалось, что в сумке у меня динамит. Видите ли, Герман… Сразу уточню, что обычно я выгляжу иначе. Мне нравится модная одежда и хорошая косметика. Но мои папа и мама… они… они очень обеспеченные люди. Были. А в последнее время им что-то в бизнесе не везло.
        И Светик выложила горестную историю, как ее родители предприняли попытку выдать свою девочку за пожилого, но богатого промышленника с севера, чтобы как-то поправить финансовые дела. А он противный и бабник к тому же. Уговоры на предков не подействовали, и Светлана решилась на крайнюю меру: принялась одеваться нелепо и изображать легкое психическое отклонение. Зачем олигарху женушка с закидоном? Олигарху с ней в свет выходить, а она учудит что-нибудь во время раута, красней потом перед гостями.
        - И он где-то тут? - понизил голос ее новый знакомый.
        - В том-то и дело! Я получила надежную информацию, что он собрался на побережье для каких-то деловых переговоров, поэтому воспользовалась случаем и поехала следом. И позаботилась, чтобы он об этом узнал, но узнал как бы по секрету. Ему доложили, будто я нестандартно люблю отдыхать, а что под этим подразумевается, не уточнили. Старый перечник напрягся, а мне этого и надо. Сам он за мной следить, конечно, не будет, приставит кого-то, вот я и озираюсь. Нужно же мне знать, срабатывает мой план или я напрасно себя уродую.
        Вика подумала с досадой: и отчего она сама не догадалась вырядиться поужаснее для Вальки-биохимика, изображая блаженную идиотку? И не пришлось бы тогда ссориться с мамой и отцом. Хотя, нет, пришлось бы. Иная у нее ситуация и подробности другие.
        - Герман спросил, а в курсе ли всего происходящего мои подруги, - продолжила повествование Светлана.
        - И как ты выкрутилась? Ведь девки тебя заложили бы с превеликим удовольствием.
        - Я ответила, что они, разумеется, в курсе, но в корне не согласны с моей методой. С их точки зрения, мне, напротив, нужно демонстрировать разнузданность, чтобы отпугнуть нежелательного претендента. Подруги даже собирались пустить слух, будто осведомленные об этой моей слабости родители отправили следом соглядатая, чтобы хоть как-то держать ситуацию под контролем.
        - Гениально. И как Герман отреагировал на этот водевиль?
        Самодовольно улыбнувшись, Светка ответила:
        - Он поверил! Более того, всерьез воспринял. Сказал, что подруги мыслят правильно, а моя стратегия хромает. Вдруг пожилому джентльмену нравятся девушки скромные и сторонящиеся общества? Тогда чудачества невесты его не остановят. И вообще, зачем так все усложнять? Вот если бы у него, у Германа, родители на эту тему ели мозг, то он бы просто ушел, хлопнув дверью.
        Затем, выполняя обещание, он кратко рассказал о себе.
        Москвич, холост, хотя по молодости был целых полтора года женат. С тех пор не пришлось, поскольку выбор ограничен, как ни странно. Прекрасная половина везде и всюду тычет в нос свою полуголую сексуальность, приманивая на нее самцов, ну а Герман данный статус брать на себя не согласен совершенно. Косметика, опять же, не на стороне девиц, поскольку злоупотребляют, отчего натурального лица не различить, а он не дурак, чтобы на макияже жениться. В манерах - жеманство и сленг интернетный. Смешно и скучно, и зло берет временами. Зато работой Герман доволен - состоит водителем у одного важного перца. На побережье оказался, потому что привез босса на переговоры по поставкам чего-то там откуда-то там. Этим летом в Крыму много деловых встреч, так сказал Герман.
        Говорить с ним было легко и приятно. И совершенно было не страшно ляпнуть несусветную чушь, спутав Тайвань с Тунисом, а Тунис с Лаосом. Или Рамблер с Врубелем.
        Они проговорили, наверное, целый час, пока у ее нового знакомого не закончился обеденный перерыв.
        К тому моменту Светка успела ему рассказать про учебу в Стомате, про вредную декантессу, которая ненавидит симпатичных девчонок, отчего студенткам приходится одеваться на зачеты так же, примерно, как сейчас одета Светлана. Про домработницу Нюсю, которая под видеоролики с Ютуба осваивает искусство боевого бразильского танца капоэйра и наивно верит всем медицинским байкам, принесенным Светкой из института. И про много чего еще.
        В приступе щенячьей откровенности она даже продемонстрировала собеседнику фотки забавных глиняных существ, похожих на заек, белочек и медведей, которые под настроение любила лепить, обжигать и раскрашивать незабудками.
        Он молча смотрел на нее и улыбался.
        Светка подумала, что ему все это неинтересно и он ее вовсе не слушает, но решила не комплексовать.
        Ну и подумаешь, ну и разговорилась! Скорее всего, больше они не пересекутся, так что и стыдиться своей болтливой откровенности она не станет.
        Жаль, что не пересекутся. Но она не стала предлагать Герману набрать номер ее сотового. Казалось бы: чего проще? Так все делают, и она так неоднократно делала, познакомившись с кем-нибудь симпатичным на клубной вечеринке. А тут не захотела. Что ли вжилась в образ девушки строгих правил?
        Прощаясь, ее новый знакомый произнес:
        - Я освобожусь в семнадцать тридцать. Давайте, Светлана, мы с вами встретимся часиков в шесть. Я не очень понял, как нужно обжигать глину, чтобы она не растрескалась. И переоденьтесь во что-нибудь попроще. У вас, кажется, трикотажные брюки имеются? Я тоже, наконец, скину с себя этот «кожух». Станем бегать по пляжу и орать дурными голосами. Когда набегаемся, пойдем в закусочную хавать чебуреки и пить пиво из одноразовой посуды. Вот таким нехитрым способом мы вашего жениха и отпугнем, это с гарантией. Если, конечно, вам не будет скучно провести вечер с простым водителем.
        И они встретились, и валяли дурака, и болтали о всякой ерунде.
        Поздним вечером Герман проводил ее до двухэтажного отеля, где девчонки снимали апартаменты.
        Легонько коснувшись губами уголка ее губ, пожелал «мисс» спокойной ночи и исчез, растворился в желтых фонарных сумерках.
        А Светкино сердце колотилось так бешено, что, казалось, вышибет сейчас пару-тройку ребер и птицей вырвется наружу. Забавно…
        Домой, в Москву, она приехала раньше намеченного срока, и не поездом, а автомобилем. Компаньонок предупреждать не стала, слиняв из номера по-тихому, а с дороги отправила Ларке месседж, чтобы девки особо не волновались.
        Новый знакомый, который все еще был для нее шофером важного перца, предложил Светке место в машине босса, поскольку тот решил вернуться в столицу авиарейсом.
        Она скушала это нелепое вранье, не поморщившись. И ей было плевать - шофер, не шофер… Она влюбилась. Не знала только, как ему сказать об этом. Потому что сказать очень хотелось. Эта новость не желала существовать втайне, не давала покоя и требовала огласки.
        От излияний Светку удерживало лишь то, что она понятия не имела, какие у Германа на нее планы. Может, нет у него планов. Может, довезет ее до дома и распрощается. Потому что никакой недвусмысленной конкретики между ними не произошло, как ни странно. Лишь дружеский треп и ребячливое веселье, не считая ежевечерних легких поцелуев на прощание, которые тоже можно расценивать как дружеские. Или даже братские. А значит, она со своим неуместным «люблю» рискует застыть густо оплеванной на тротуаре возле собственного подъезда.
        - А скажи, пожалуйста, Света, - вытаскивая из багажника ее колесный чемодан, произнес Герман. - В продолжение разговора о пожилом промышленнике. А могла бы ты выйти замуж за небогатого? По твоим меркам, конечно. За хозяина сапожной мастерской? Или чьего-то личного водителя, к примеру? Чисто гипотетически.
        Вопрос Светика ошарашил. Замуж…
        Перед ее мысленным взором проплыла череда размытых образов.
        Сашка, Лешка, Антон, Илья - кто-то из них остался в прошлом, кто-то маячил в перспективе.
        То есть от свободы отказаться? От веселого разнообразия? От полноты жизни и спектра возможностей? И ради чего? Ну, чисто гипотетически?.. Да и всерьез ли он спрашивает? Конечно, не всерьез. Проверять реакцию - его излюбленное занятие.
        - Чисто гипотетически? - переспросила Светлана, медля с ответом. - Мне не наплевать на статус. А ты как думал? Поэтому, если хочешь мне предложить выйти замуж за какого-нибудь молодого, но сантехника, чтобы избежать замужества со старым, но миллионером, то не утруждайся.
        - А за меня пошла бы? - продолжал допытываться Герман, и в глазах его плясали смешинки, как в начале знакомства.
        Светка разозлилась:
        - Да иди ты на фиг, Галактионов. Тоже мне, секс-символ всемирного масштаба нашелся! Если тебе что-то там приглючилось, это не значит, что я в тебя втрескалась. Это значит, что у тебя мания величия. Чао!
        И выхватив у него из рук поклажу, сердитыми шагами направилась к подъезду.
        Всю вторую половину дня Светлана приводила себя в порядок: маникюр, педикюр, спа-процедуры… Назавтра запланировала прогуляться по бутикам, чтобы уж окончательно восстановить душевное равновесие. Старалась вообще ни о чем не вспоминать и не думать. Даже о том, какую характеристику отправит мамаше на электронку неизвестный сыщик, налюбовавшийся вволю Светкиной беготней по пляжу и посиделками в пивнушках с мужиком.
        Нюся с вопросами не приставала, что-то такое проинтуичив, а родители даже и не удивились, что доча дома. Ну, приехала и приехала, выводы будем делать потом.
        На следующее утро ее разбудила растерянная экономка, постучавшая костяшками пальцев в дверь спальни. Извиняющимся тоном проговорила, что звонит консьерж Толик. Спрашивает, пропускать или нет какого-то Галактионова. Поскольку Нюся никого из хозяйских знакомых с такой фамилией не знает, то и решилась потревожить девочку, а вдруг это важно.
        Светик трепыхнулась было: волосы в разные стороны торчат, морда со сна мятая, но заставила себя угомониться.
        Да и фиг с ним. В конце концов, она его не ждала и не приглашала. Какая есть. Не хуже, чем днями раньше.
        - Я на минутку, - сухо проговорил ее курортный знакомый, остановившись в центре просторного холла. - Ты мне свой сотовый не оставила, пришлось нагрянуть. Не обессудь, сама виновата. Набери, я сохраню.
        И протянул ей визитку. И посмотрел выжидательно. Или требовательно? Похоже, что в смеси того и другого. Нахал.
        Светка нехотя визитку приняла, Нюся возникла откуда-то сбоку и сунула ей мобильник.
        Сверяясь с цифрами на картонке, Светка набрала номер. Мягко загудел коммуникатор Германа, тот его держал наготове.
        И все.
        - В смысле, что - все? - не поняла Виктория.
        - Ну, как «что - все»? Начали встречаться. Потом он мне замуж предложил. Я согласилась.
        Светик улыбнулась счастливой улыбкой.
        - А чем история с частным сыщиком закончилась? Получили твои родители отчет? - с непонятной для себя самой неприязнью поинтересовалась Вика.
        - Представления не имею. Может, и получили, но смолчали, поскольку я с курорта жениха привезла. А может, Нюся что-то напутала и никакого сыщика никогда не было, но за эту путаницу я должна ее лишь благодарить. Кабы не ее джинсовый сарафан, не сложилась бы моя жизнь, как сложилась. Хотя Герману мне пришлось кое в чем признаться. На тот случай, если бы ему захотелось извиниться перед тестем с тещей, что помешал выдать дочь за престарелого мультимиллионера.
        Вика приподняла бровь:
        - Решила поведать ему истинную причину?
        Светик фыркнула:
        - Я же не сумасшедшая. Я ему сказала, будто поспорила с подружками, что смогу продержаться в таком затрапезном виде не менее недели. Условием пари была полная секретность, поэтому мы и сочиняли всякие небылицы. Ну, а если девкам поближе к свадьбе захотелось бы рассказать Герману, как оно все было на самом деле, то он все равно не поверил бы им, потому что однажды они уже врали.
        - Отличный ход. А что Саши, Пети всякие? Как же ты с ними рассталась? Или не планировала вовсе?
        Светка, в замешательстве на нее взглянув, спросила с растерянным негодованием:
        - Да что ты такое говоришь, Викочка?!
        - Я тебя цитирую, - невозмутимо ответила Вика.
        - Понятно, что цитируешь. Только я тебе душу открыла, а ты так неблагородно со мной поступаешь. Макаешь в грязь. Напрасно я с тобой разоткровенничалась.
        «Неслабую подмордовину я ей отвесила», - мрачно подумала Вика.
        И сказала, помедлив:
        - Это я от зависти, Свет. Извини, неправа. Я очень за тебя рада, правда рада. Ты из визитки узнала, кто Герман есть на самом деле?
        - Ну да, из визитки, - промямлила Светка, еще не отойдя от обиды.
        - И что ты от меня хочешь?
        Светик сидела, ссутулившись, молчала.
        - Я хотела спросить, в чем твоя проблема и как я могу помочь? - поторопилась исправить сухость тона Виктория.
        Вот что на нее накатило? Видно, и вправду завидует. Нехорошо это. Если зависть привяжется, потом житья не даст. Про сон и еду забудешь.
        - Понимаешь, Вик… - тихо начала Светлана. - Я ведь Германа… полюбила. Не, типа, запала на него, а полюбила. Со мной такого с шестнадцати лет не случалось. Как я из-за Никиты Портнова страдала, помнишь? Из 10-го «Б». Такая идиотка была, призналась ему. А Кит сразу замечать меня перестал. Целый год душа по нему болела, а он на моих глазах со всеми нашими шалавами перетусовался… Потом… Потом я в Кольку Тарасова была влюблена, потом в Сережку Максимова. Была влюблена, а не любила - улавливаешь разницу? Когда любишь, хочется для любимого все сделать, все ему отдать, согласна? А когда влюбляешься, только и знаешь, что использовать парня на всю катушку и отжимать права с привилегиями. Потому что не парня любишь, а приятности, которыми он тебя может обеспечить. Он, между прочим, на твой счет мыслит то же самое, но уже с позиции собственной выгоды. Хотя поначалу начхать тебе на все его запросы с претензиями. До первых скандалов начхать или чуть дольше. Я, по крайней мере, дольше второго скандала ни с кем не оставалась, очень мне надо их истерики сносить. Так оно и получилось, что Саши, Пети чередой пошли.
Как ты говоришь.
        - Это ты сама так говоришь.
        - Ну да, сама… Не спорю. Я вот спросила себя: а чего я хочу, собственно? Ярких ощущений? Праздника жизни непрекращающегося? Так ничего яркого и праздничного! Все приедается рано или поздно, поскольку одинаково всегда, хоть и с небольшими отклонениями. Тогда, может быть, свободы? А на фига мне такая свобода?! Тоже мне радость - совокупляться с кем хочу и когда хочу… Мне, может, Бог последний шанс дал, вернул способность любить, а я этот подарок в унитаз спущу? Я идиотка?! А какое это счастье - жить любовью, Вик, ты знаешь?! Тем более взаимной любовью! Ты извини, что я обиделась на тебя сначала. Просто как-то из головы выскочило, что ты такой человек, без двойного дна, вилять не станешь, вот и не была готова, потому что отвыкла. Вопрос твой, конечно, неприятный, но логичный. И если уж я так с тобой разоткровенничалась, то выкладывать нужно все до конца. Кроме Геры, нет больше в моей жизни никого. И никогда не будет. Вот так вот.
        «Да не вопрос это был. И даже не риторический, а подколка. Низкая и злая подколка, правильно Светка тебя поняла. А сейчас она еще тебя и выгораживает», - с досадой подумала Вика, мимоходом подивившись необычайной серьезности Светиковых высказываний, равно как и ей несвойственной лексике.
        Криво улыбнувшись, сказала:
        - Да ладно, Клинкина… Я бы тоже обиделась на твоем месте. Просто у меня полоса какая-то сейчас… Не все складывается, как хотелось бы. Ну это неважно. Но за то, что ты меня оправдываешь, спасибо. И я очень ценю твою откровенность.
        - Это вынужденная откровенность, Медведева, но я действительно тебе верю и очень надеюсь, что ты мне поможешь. Ой, извини, Викочка, я хотела сказать «Демидова». Откуда это у меня вылетело? Конечно, Демидова.
        Вика быстро на нее взглянула.
        Светка Клинкина еще в школе отличалась завидной интуицией вкупе с отменной эмпатией. Отсюда и вырвалось у нее «Медведева», а не «Демидова».
        Медведева - это прежняя Викина фамилия, под которой она до девятого класса жила. Пока ее тетя Катя не удочерила. Но сейчас об этом лучше не вспоминать. Незачем себя жалобить.
        - Теперь о сути моей проблемы. Изложу, наконец, - продолжила Светлана. - Дело в том, что я очень боюсь за Германа. Дело в том, что я уверена, что ему грозит какая-то опасность. Или гадость какая-то, но с серьезными для него последствиями. Тебе нужно к нему устроиться на работу. Как бы под прикрытием. Уборщицей.
        Вика удивленно вскинула брови.
        Не референтом? И даже не секретарем? Уборщицей? Мило.
        - Он не должен знать, о чем я тебя сейчас попрошу. Конечно, было бы лучше тебя секретаршей к нему пристроить, но у него секретарша есть и в декрет не собирается. И помощник тоже есть. Тогда хотя бы уборщицей. Ну Викочка, ну соглашайся! Я Герману скажу, что ты осталась без работы, что пропадаешь, а я не могу отвернуться от школьной подруги, не оказав помощи. Если в рабочее время ты будешь с ним рядом, мне будет спокойнее! Ну хотя бы недельку! А лучше - месяц. Или я не знаю сколько. У меня сердце за него изболелось! Я просто изнервничалась вся, который день места не нахожу!
        С легким раздражением в голосе Виктория проговорила:
        - Это не очень хорошая идея, Света. Разве ты не в курсе, что уборщица появляется один раз за день, если не реже? А потом торопится драить пол в соседнем продуктовом магазине или медклинике. Или сразу домой к внукам. Даже если я, пропылесосив, помыв и протерев, захочу остаться поблизости от твоего Геры, он первый попросит меня удалиться. И твое ходатайство тут не поможет, поскольку ты не сможешь дать хоть какое-то объяснение своему капризу. Так что я вынуждена отклонить столь привлекательное предложение. Ввиду его полной бессмысленности. Извини, не обижайся.
        - То есть… не поможешь?
        - Нет.
        Светка замерла. А потом разрыдалась.
        Викторию это поразило невероятно.
        Нет, не сам факт Светиковых рыданий ее поразил, а то, как Клинкина сейчас их исполняла. Еще со школы Вике был известен отточенный до мелочей постановочный номер Светкиного плача.
        Из распахнутых ее глаз, словно по мановению волшебной палочки начинали струиться чистыми ручейками слезы, а на лице проступало выражение трогательного и прекрасного страдания. Невинно-жертвенного, конечно.
        Этюд мог сопровождаться тихими вдохами и нежными всхлипами - и только. И никаких вам грубых звуков и уродливых гримас.
        Артистизм высокого уровня. Гениальная Вия Артмане в роли гениальнейшей Джулии Ламберт.
        Сейчас же Светкина мордочка обезобразилась складками, и покрасневший нос захлюпал, и губы скривились, да и звуки, которые при этом рвались из Светки наружу, эти «гы… гы… гы…», были, как бы это сказать, не изящны. Никакой эстетики, то есть абсолютно никакой.
        Что это с Клинкиной? Потеряла мастерство? Или?..
        Наверное, все же «или». Потому что Светка уже взяла себя в руки. Достала из сумочки пачку бумажных носовых платков, высморкалась, аккуратно промокнула веки. И, обращаясь к цветочкам на скатерти, проговорила:
        - И что же мне теперь делать…
        По всему было видно, что никакого ответа от цветочков она не ждала. Да и от Вики тоже. Пространство беседки и все, что было вокруг беседки, весь огромный окружающий мир заполнило молчание, холодное и тугое, как мертвая стоячая вода в изгаженном и некогда чистом лесном водоеме.
        Вика прочистила горло, легонько откашлявшись. Сказала:
        - Ты вот что, Клинкина. Ты мне сначала расскажи, в чем там у тебя дело, и мы подумаем. Поконкретнее только расскажи. И не свои умозаключения мне вываливай, а факты, из-за которых ты решила, что мужу твоему что-то угрожает. А я уж разберусь. Может, ты что-то неправильно поняла… Может, просто приглючилось, такое бывает…
        - Факты?! - возмутилась Светка. - Да я кожей чую! Ты что, забыла, какая у меня интуиция? Про маршрутку забыла? А может, тебе еще какие-нибудь случаи напомнить?
        Про маршрутку Вика помнила прекрасно.
        Это история тоже со школы.
        Была середина мая, как раз после праздников. Их класс повели на экскурсию в Экспоцентр на какую-то промышленную выставку. А Вика со Светкой и с еще несколькими девицами решили смотаться пораньше и от группы отстали. А чтобы, ожидая автобус, не маячить возле центрального входа, решили забиться в подошедшую маршрутку, но Светка заартачилась.
        Заявила, что лично она поедет на автобусе, и плевать, если их тут на остановке застукает училка.
        После короткой перепалки решили пройтись пешком и через квартал увидели ткнувшуюся в столб «Газель» и перегородившую всю проезжую часть автоплатформу, груженную балконными дверями и окнами.
        «Неотложка» еще не приехала, полиции тоже не было видно. Дверцы микроавтобуса заклинило, и несколько мужиков из прохожих пытались вскрыть переднюю, со стороны пассажиров. Из салона слышались истошные крики, чей-то плач взахлеб и еще кто-то испуганно матерился.
        - Принято, верю. Ну а все-таки, факты какие-то у тебя есть? Мне конкретика нужна, чтобы разобраться, чем я помочь тебе могу. Что такого необычного в поведении твоего мужа ты заметила? Нервный стал, оглядывается часто на улице? Или, может, он поделился с тобой опасениями какими-нибудь?
        - Да в том-то и дело, Вика, - проговорила Светка с нажимом, - в том и дело, что ведет себя этот самоуверенный олух как обычно! То есть легко и непринужденно! Не чувствует он никакой опасности, понимаешь? Абсолютно никакой!
        После паузы добавила:
        - А я чувствую. Только толку-то? Вот пойду я в какое-нибудь охранное агентство, они мне те же вопросы, что и ты, задавать начнут. А я им про чутье… Конечно, за мои деньги - любой каприз, только работать они будут спустя рукава. Потому что решат, что дамочка истеричная. И прозевают киллера… И Герочку убьют…
        Вика внимательно на нее посмотрела:
        - Свет, ты думаешь, что все так серьезно? Тогда ты должна мне хоть что-то сказать. Если ему и впрямь угрожает опасность, мне хотя бы приблизительно нужно знать, откуда она исходит. Я ведь буду, как ты выразилась, под прикрытием, значит, не смогу организовать нормальную охрану. Никаких легальных действий плюс работа на опережение. Очень сложная задача, поверь. Ты давай пока с мыслями соберись, а я за кофейком сгоняю. И зверя Усмановниного мне кормить пора, а то, когда голодный, он вредный делается.
        Светка, услышав про «зверя», оставаться в беседке передумала, потому что ей захотелось посмотреть, кто же это такое.
        Ничего особенного, обычный пасюк, откормленный и наглый. Вот такие эстетические пристрастия в смысле любви к живой природе были у Танзили Асадуллиной: крысы и вороны. Никаких тебе морских свинок или волнистых попугайчиков - крысы и вороны. Ворону пока ей приручить не удалось, а пасюк прошлым летом прибился.
        Вернее, не сам прибился, а Усмановна обнаружила его на земляном полу дощатой выгородки, что в дальнем конце сада, где хранились два оцинкованных ведра, один таз, ржавый рукомойник, велосипедная рама, сдохший автомобильный аккумулятор и прочий бытовой утиль, который Танзиле было жалко выбросить.
        Подраненный крысяк отлеживался у стеночки после потасовки с сородичами или с каким другим неприятелем и на вошедшую двуногую внимания не обратил, так ему было худо.
        Танзиля осторожно переложила животинку в обувную коробку и с максимальными предосторожностями, стараясь не попадаться на глаза соседям, занесла в дом. Не в сарай или на веранду, а непосредственно в ареал своего обитания. И принялась выхаживать. А выходив, отвела ему угол в кухне.
        - Это кухня?! - изумилась Клинкина, оценив кубатуру пищеблока. - Это кухнища. В нашем коттедже кухня тоже большая, но по сравнению с этой она просто клетушка с одним окном. Правда, с широким.
        - А это Яшка, - кивнула Вика на просторную клетку, стоящую в простенке между окнами, внутри которой деловито копошилось гладкошерстное существо темно-серого окраса. - Прошу любить и жаловать.
        Светка взвизгнула и шарахнулась за дверь.
        - Вик, ты что, обалдела? Клетка же открыта! Он же оттуда сейчас выскочит! - пискнула она уже с веранды.
        - Да ладно тебе прикидываться, Клинкина, - проворчала Виктория, насыпая в блюдце возле вольера какой-то хрустящей еды. - Когда это ты боялась крыс? Тем более наш Яшка вменяемый и никого не обижает.
        - Я всегда боялась крыс. И мышей, - возразила Светка, возвращаясь на кухню.
        - Это ты Гере своему рассказывай, - хмыкнула Вика. - Мышей она боится, как же…
        Светка приблизилась к трапезничающему грызуну, присела на корточки рядом.
        - А почему вы его не в клетке кормите, а снаружи?
        - Ну как почему? Чтобы лишний раз к нему в логово руки не совать. Все-таки зверь, самец. Видишь ворох пищевых оберток внутри? Это у него лежанка, неприкосновенная зона. Яшка ее сам оборудовал. Натаскал из мусорного ведра упаковки от сыра и колбасы, устроил себе шалашик. Танзиля с этим безобразием попыталась бороться, но он в такое неистовство пришел, что куснул ее даже. Усмановна решила животное уважить.
        - Надо же… Какой пу-у-усик…
        Яшка на миг оторвался от корма и на Светку зыркнул. Как-то очень осмысленно у него это получилось, как-то многозначительно.
        Та тихонечко ойкнула.
        - А как же ты его после еды загонять обратно будешь, а, Вик? Он тебя послушает?
        - Зачем загонять? Яшка только спит в клетке, а в остальное время бегает где хочет. Да ты не беспокойся, не наступишь, он очень быстрый, любое движение на периферии отслеживает. Даже завидую.
        - О, классно! - с фальшивым энтузиазмом воскликнула Светлана. - А чего это мы с тобой, Викусичка, в такую жару в четырех стенах делаем? Кофе можно и растворимый попить, мы же не снобы с тобой, правда?
        Виктория пожала плечами и произнесла:
        - Ну, хорошо. Топай в беседку, а я через минуту все принесу. Только банку с кофе захвати. И чашки. И сахарницу. А я займусь чайником.
        В строгой юбке до середины колена, блузке с воротничком апаш и туфлях-лодочках на умеренном каблуке она себя чувствовала несколько стесненно, однако вынуждена была с Клинкиной согласиться: соискатель на должность советника по этикету не может явиться на собеседование в джинсах с прорехами на коленях и черной майке-американке. Даже если собеседование чисто номинальное.
        Мысль предстать перед владельцем и директором крупной промышленной компании Германом Галактионовым в столь замысловатом качестве принадлежала его жене.
        Вику этот вариант устроил больше первоначальной Светкиной идеи сунуть в руки Виктории клининг-инвентарь, чтобы та, осторожно выглядывая из дверей подсобки, наблюдала за всем происходящим вокруг Светкиного любимого Геры и в случае чего срочно бросилась его спасать. Со шваброй наперевес.
        Знакомство с фабрикантом получилось скомканным.
        Было заметно, что Галактионову абсолютно безразлично наличие или отсутствие в штате принадлежащей ему фирмы еще одной сотрудницы, навязанной ему обстоятельствами неумолимой силы в лице дражайшей половины.
        Рабочее место для Светочкиной бывшей одноклассницы, по Светочкиному же настоянию, было отведено в приемной, где размещался стол секретаря, за которым несла службу Маслова Алевтина Георгиевна, дама элегантного возраста и больших амбиций, а также стол Вадима Ветрова, референта, у которого амбиций было еще больше.
        Ветров, надменный щеголь лет тридцати, имел собственный кабинетик по соседству с директорским, поэтому дополнительное рабочее место в приемной было необязательным, однако оно подчеркивало высоту ветровского статуса. Теперь же, с приходом нового и такого «нужного» сотрудника, Вадику придется довольствоваться единственным столом - тем, что в его кабинете.
        Надо заметить, что в нужности нового сотрудника сомневался один лишь Галактионов. Он был умный мужик и не стал объяснять персоналу, по чьей прихоти пришлось изобрести вакансию с весьма размытыми должностными обязанностями.
        Приближенные восприняли ситуацию как само собой разумеющуюся, однако отнеслись к появлению еще одного помощника директора неприязненно и ревниво, а жаль.
        Вике было важно, чтобы к ней прониклись доверием и симпатией. Теперь придется в доверие втираться, а симпатию заслуживать, а все это льстивое двуличие Вика терпеть не могла. Даже ради выполнения задачи.
        Дождавшись, когда Ветров с холодной улыбкой, обращенной вовнутрь, извлечет из ящиков своего бывшего стола несколько потрепанных еженедельников и пучок разноцветных маркеров, Виктория расположилась на расчищенной территории. Вытащила из сумки нетбук, достала блокнот и авторучку, положила рядком перед собой.
        Светкину просьбу придется выполнять конспиративно, следовательно, надо убедительно изобразить, что ты занята исполнением тех самых функций, которые были озвучены Галактионовым узкому кругу персонала. Нужно импровизировать, причем безошибочно. Алевтина не дура, а тем более Ветров не дурак.
        Вика не собиралась надолго задерживаться в этом месте. У нее задача проверить Светкины страхи и их отфильтровать.
        Судя по информации, которую удалось из Клинкиной выудить, что-то над ее мужем и вправду нависло. Виктории как раз и предстоит узнать, что именно и насколько оно серьезно.
        Сосредоточиться на задаче мешала окружающая обстановка, и это было нехорошо.
        Сейчас Вика вроде бы справилась с паникой, а вот когда она в сопровождении девочки-курьера, встретившей ее в проходной, вышагивала по длинному и прямому, как рапира, коридору заводоуправления, в грудь заползло холодно-липкое предощущение нового провала.
        Ничего странного, простое действие закона ассоциативных связей. Стены, обшитые деревянными полированными панелями, скрипучие доски паркета под бордовыми ковровыми дорожками, высокие потолки, массивная лепнина. Сталинский ампир, все тот же сталинский ампир, в интерьере которого встретил последние минуты второй по счету Викин подопечный.
        Чья смерть целиком была на ее совести, как выразился тамошний начальник безопасности. Скотина.
        Вчера Вика ничего не стала от Светика скрывать. Вдруг ей так захотелось - рассказать. И рассказала. И звенящим голосом подвела итог: ей нельзя доверить ничью жизнь. Ей нельзя доверить ничью жизнь, потому что, доверившись, человек будет на Вику надеяться, а она - ноль. Пустое место. Возомнившее о себе ничтожество.
        Светка слушала, напряженно прищурив глаза. Покивала в знак того, что Викторию услышала. Спросила:
        - Вик, а можешь уточнить… В чем именно состоял твой косяк?
        Виктория негодующе на нее воззрилась:
        - Разве я не объяснила? Моего подопечного убили! Это происшествие, по-твоему, слабо тянет на косяк?
        - Вот ты только не горячись, Викочка. Конкретно можешь мне перечислить свои ошибки? Так сказать, по списку.
        Вика устало потерла лоб ладонью.
        - Вероятно, нужно было настоять, чтобы он носил броник.
        - И шлем с забралом? - неожиданно съязвила Клинкина. - Как у Дарта Вейдера?
        - При чем тут Дарт Вейдер? - с недоумением взглянула на нее Вика.
        - Ты что, Демидова, не догоняешь? Или так прикалываешься? Киллер наверняка за жертвой следил, причем не один день. Думаешь, он не заподозрил бы бронежилета на твоем подопечном, если бы тот внезапно растолстел на два размера? А коли заподозрил, не стал бы рисковать, а просто-напросто разнес бы чиновнику башку. Конечно, в башку сложнее попасть, но если для этого мастера плотные занавески - не преграда, то мишень побольше, мишень поменьше, репа ли, тушка - разница небольшая. И я не верю, что это не приходило тебе голову. Тогда, может, уже кончишь заниматься самоедством? Или это тебе по кайфу?
        Вика молчала, обдумывая услышанное.
        Не дождавшись ее реакции, Светка продолжила допытываться:
        - А что в полиции говорят? Как такое вообще произойти могло? Мистика какая-то.
        - Что говорят сейчас в полиции, я не знаю, не общаемся. Но, когда приехала группа, один из оперов предположил, что, возможно, прицел у винтовки был инфракрасный. Непонятно только, как киллер мог вообще быть уверен, что не шмальнет в кого-то другого. В уборщицу, например. Или в секретаря. Похоже, что в здании у него имелся сообщник, который каким-то образом подтвердил, что в кабинете именно Замятин.
        - Хорошо еще, что тебя в сообщники не записали, - высказалась Светка.
        - Да, повезло мне. В момент убийства я была на глазах у начальницы канцелярии и секретарши. Вернее, мы были на глазах друг у друга. Я вернулась к ним в приемную, проверив шторы в кабинете, и лишь затем туда направился сам Замятин. Прошло минут пять-семь, потом за дверью что-то хлопнуло. Как будто книжку резко закрыли. Меня бы это не насторожило, если бы почти сразу я не услышала звуки улицы. Подумала - наплевал подопечный на мои инструкции, открыл окно. Поэтому и поспешила в кабинет, чтобы восстановить порядок. Замятин сидел в кресле, как ни в чем не бывало. Мне так показалось вначале. В кабинете был полумрак, он любил отдыхать после обеда, не включая освещения. Я сказала ему, что не следует нарушать правила безопасности, тем более если работает кондиционер. Замятин не отреагировал. Подошла ближе, увидела, что он мертв, позвонила в полицию и местной охране. В принципе, к оперативникам у меня претензий никаких, они действовали грамотно. Им тоже пришла в голову мысль о сообщнике, поэтому телефоны у нас троих сразу изъяли, чтобы проверить, не подал ли кто сигнал снайперу. Сотовый оператор потом
подтвердил, что никаких исходящих звонков с наших номеров не вылетало.
        - Было страшно?
        - Страшно? Если за себя, то нет. Противно было. А ситуация в целом была, конечно, тяжкая. Так как-то…
        - Да… Все чудесатей и чудесатей… А ты с коллегами по цеху коннектилась? Может, они сталкивались с чем-то похожим? Или слышали?
        - У меня нет коллег по цеху! И знакомых в этой среде нет тоже! Откуда?! У меня только сокурсники, и то я с ними распрощалась, не доучившись. А тот, с кем могла бы посоветоваться, он… Короче, я не хочу его грузить своими проблемами, - нервно закончила Вика, имея в виду Игната Пантелеева.
        Хотя на самом деле не в деликатности дело. Ей было невыносимо стыдно признаваться Игнату в провале.
        - Все ясно, - самодовольно-безапелляционным тоном проговорила Светка. - Твой истеричный надрыв я отношу на счет ущемленного самолюбия. Вопли, что ты ноль и пустое место, имеют самую примитивную причину: простить себе не можешь, что не сумела соответствовать собственному о себе великому представлению. Конфликт между завышенной самооценкой и форс-мажорной реальностью.
        Вика с удивлением на нее воззрилась:
        - Света, откуда столь нереально умные мысли?
        Услышанное совершенно не вязалось с тысячу раз подтвержденным и оттого устоявшимся мнением, что Светка Клинкина - инфантильное капризное создание с ограниченным кругозором и узким спектром интересов.
        Светка опять было надулась, но, вспомнив, что здесь она проситель, обиду проглотила.
        - Сама не пойму, откуда, - принужденно рассмеялась она. - Наверное, из телешоу какого-нибудь.
        - Психолог фигов, - пробурчала Виктория несколько сконфуженно, - доморощенный.
        - Фигов не фигов, а психолог. Хоть и доморощенный. Короче, твоей вины, что бюрократа кокнули, я не вижу. Ты сделала все грамотно. Я тебе доверяю и хочу нанять. Поэтому сейчас я тебе обрисую мою ситуацию.
        - Разоришься меня нанимать, - хмыкнула Вика, однако Светкин рассказ, а также ворох ее доводов и выводов терпеливо выслушала, честно стараясь отнестись ко всему серьезно.
        Получалось не очень. Выходит, обманулась она в Клинкиной, понадеявшись, что та поумнела. Клинкина осталась прежней.
        В качестве начального аргумента, который должен был доказать обоснованность ее страхов, Светик предъявила эпизод с некоей Лилькой Прокопьевой, той еще змеей и старшим менеджером отдела продаж одновременно.
        Прокопьева подкатывалась к Герману на майском корпоративе, а тот прилюдно поставил ее на место. Будучи послана, Лилька, естественно, Геру возненавидела. На оскорбленные чувства профурсетки можно было бы наплевать, если бы не одно «но». Ее двоюродный братец недавно вернулся из колонии, где отбывал по серьезной статье. И он иногда наведывается к кузине посреди рабочего дня, их даже видели вместе за столиком в соседней закусочной.
        Светлана, конечно, мужем гордится, что он вот так прям взял и послал наглую бабу, однако сложившаяся ситуация вынуждает напрячься.
        И вынуждает в особенности, если принять во внимание, что Семен Свиридов, начальник внутренней охраны, отправил весь личный состав на переподготовку, не согласовав с директором этот шаг. Поэтому теперь даже на территории родного предприятия Герман не может считаться находящимся в безопасности, поскольку на проходной сидят пенсионеры в очках и с кроссвордами, а на периметре так и вовсе не осталось никого. Разве это не причина для беспокойства?
        А зачем и почему Свиридов так борзо поступил, у Светика есть версия.
        Не так давно Герман прознал, что заведующий сырьевым складом по фамилии Фатеев мухлевал с закупками расходников, а дельточку клал в карман.
        Герман учинил ему разнос с последующим увольнением, а затем устроил головомойку и Свиридову. Видимо, заподозрил сговор.
        Вывод напрашивается сам собой: начальник охраны отослал спецов, чтобы не мешали Фатееву воровать, сам же за определенную мзду предоставлял кладовщику преференции - схема обычная. Наверняка у Свиридова тоже вырос зуб на Германа, хоть тот с фирмы его не турнул, а лишь пригрозил накатать жалобу в федерацию. А раз обиду затаил, значит, под пули, чтоб спасти нанимателя, не кинется, это точно.
        Поэтому Светик и решилась собственнолично защитить мужа, наняв ему телохранителя. Но по секрету. Потому что, когда она высказала Герману мысль, что ему следует усилить меры охраны, он расхохотался и со словами: «Ох ты, моя прелесть», поцеловал жену в носик.
        Светка перевела дух и требовательно посмотрела на Вику.
        А Вика пребывала в затруднении. Фигню какую-то поведала ей Клинкина. То есть полную и абсолютную. И как ей об этом сказать?
        - Фигню ты какую-то мне поведала, - сказала она аккуратно.
        - Да ты что?! Как ты можешь?! - возмутилась Светка. - Все очень серьезно, а ты - фигню!
        - Ты не горячись, Клинкина. Я же не отказываюсь помочь. Но ты пойми: то, что ты мне сейчас выгрузила, на сигнал SOS не тянет. Совсем не тянет, поверь моей интуиции. Обычные производственно-бытовые склоки.
        - А ты моей интуиции веришь? - скорбно воскликнула Светка.
        Вика вздохнула:
        - Ну, хорошо. Давай разбираться. Откуда у тебя вся эта информация?
        - Сама раздобыла, - обиженно пробурчала Клинкина.
        - Давай подробности. Что я из тебя вытягиваю? Когда? Каким образом? Можно ли доверять твоим источникам? Я жду, не тяни.
        Светка посопела и призналась:
        - За информацией я ходила в их столовку. В заводскую. Кстати, кормят там - пальчики оближешь: котлеты, пюре картофельное, мясо с черносливом… Подливочка… Прикинь - подносы алюминиевые, стаканы граненые! Просто суперский винтаж! Я на самом деле редко на фирму захожу, не хочу народ веселить. Будут потом издевательские гадости за спиной муссировать, мне это не надо. В тот раз я вообще внешность поменяла, чтобы люди при мне говорить не стеснялись. Проходную прошла и в первом попавшемся туалете переоделась. Комбезик надела, как у всех девчонок из цеха, в магазине спецодежды купила. На голову бандану, под бандану парик, на морду - очки. Маскировка что надо получилась, сама себя в зеркале не узнала. В столовке отстояла очередь на раздаче, запеканку с компотом взяла, присела поближе к теткам из бухгалтерии. Они такие высокомерные, на людей в рабочей одежде вообще внимания не обращают. Мне того и надо. Я понимаю твой сарказм: сплетни, то-се. Но, во-первых, дыма без огня не бывает, а во-вторых, другого способа я не придумала. И по итогам хочу сказать, что не напрасно я этот маскарад затеяла. Потому что
страхи мои нашли подтверждение.
        Последняя фраза Викторию насторожила.
        Стараясь не сбить Клинкину с мысли, она сказала:
        - Погоди, Светка, постой. Я не поняла, у тебя уже были какие-то страхи до этой эскапады? Извини, вылазки? До нее именно, а не в результате? Что заставило тебя действовать?
        - Э-э-э… Не помню, - растерялась Светка. - Ты думаешь, это существенно?
        - Ну конечно! Постарайся это нащупать!
        Светка сосредоточенно наморщила переносицу.
        - Сейчас. Сейчас. Надо послойно отматывать воспоминания в обратном порядке, - сказала она важно. - В этом случае есть шанс добраться до стартовой точки. Не возражаешь, если я буду рассуждать вслух?
        Вика не возражала.
        - Значит, почему я решила пойти подслушивать… События, какие события были… О! Купила в Столешниковом классный гарнитурчик! Там неплохой бутичок нижнего белья - между парфюмом и кондитеркой. У меня есть дисконтная карта, я могу ее дать тебе попользоваться. Извини, извини… Бутик, значит, посещала. Получается, уже тогда настроение у меня было не очень, если я решила развеяться. Так, двигаем дальше вглубь истории… Днем раньше заезжала к Герману на фирму, у меня айфон погас и больше не включался, попросила его посмотреть, в чем там дело. Я могла бы, конечно, обратиться в любой салон связи, но мне приятнее, когда Гера обо мне заботится. И ему тоже приятно меня опекать, я это чувствую. Прикинь, вхожу к нему в кабинет и даже испугалась, не поняла сразу, что происходит. Представляешь, в оконном проеме дядька повис! У меня сердце чуть не выскочило! Гера потом так хохотал надо мной! Оказалось, монтажник. На фасад крепили конструкцию, чтобы разместить рекламный баннер. Огромный такой! Гера решил, что реклама его продукции украсит общий вид здания, но это чисто мужской взгляд на красоту. Что в этих канистрах и
бутылях эстетичного? Особенно если Герман с тех пор лишен дневного света.
        Виктория спросила:
        - А почему он лишен дневного света?
        - Так ведь этот гигант рекламной индустрии перекрыл несколько окон на втором этаже, в том числе и Гериного кабинета. Совершенно непонятно, как Гера мог не учесть это заранее.
        Виктория задумчиво произнесла:
        - Кто их, мужчин, разберет. Может, и мог. После этого случая твоя интуиция забила тревогу?
        - Сейчас. Погоди. Вживусь в саму себя в тот день.
        Светка прикрыла веки, Вика терпеливо ждала. Наконец Светка встрепенулась и, округлив глаза, возбужденно проговорила:
        - Вспомнила! Раньше. Точно раньше! Я тревогу ощутила, когда к нему ехала. Пробку на Волоколамке объезжала по боковым, и мне попались на глаза два инкассатора. Обычные дядьки, даже не особенно фактурные. Стояли возле своего броневика, были одеты в камуфляж, а под мышками держали автоматы. Какое-то оружие, короче, держали. Меня прям током прошибло. И дома с утра было тревожно, то есть еще до инкассаторов. Хотя Рекс и Стив бегали по участку и видеокамеры работали штатно.
        - Собаки?
        - Угу. Доберманы. Двухлетки, отличные псы. Свирепые, почти как ваш Яшка. Шучу, конечно. Ни капельки я его не испугалась, крысюка вашего. Так вот, обычно ребятки ночью спят на лежанках возле входной двери, но накануне вечером Гера решил вытурить их во двор. Наворчал, что, какие же они служебные собаки, если в тепле и под крышей.
        - Все страньше и страньше. Так ты, кажется, выражаешься? - произнесла непонятное Виктория.
        - Я выражаюсь: все чудесатей и чудесатей. А в чем ты странность усмотрела, Викочка? Я что-то пропустила?
        - Вспоминай дальше, Клинкина, не отвлекайся. У тебя хорошо получается, но случай с инкассаторами нам не подходит. Вероятно, их вид тебе о чем-то напомнил, но о чем? И это что-то случилось накануне, если, как ты говоришь, уже с утра чувствовала себя неуютно.
        Светка послушно продолжила морщить лоб и растирать морщинки сложенными щепотью пальцами.
        - Ты знаешь, - радостно проговорила она, - кажется, есть! Вспомнила! Вспомнила, с какого эпизода моя маета началась!
        - Выгружай, - распорядилась Вика.
        - Это точно было до инкассаторов. За день. Я сидела в своей машине на стоянке возле заводоуправления и ждала, когда спустится Гера. Вообще-то, я планировала к нему сама подняться и позвонила, чтобы быть уверенной, что он на месте, но Гера не разрешил. Сказал, что у него сложные переговоры с партнерами, что их в кабинете много набилось и что в приемной мне тоже дожидаться не стоит, поскольку не по статусу. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться. Деньги на банковской карте как-то внезапно закончились, а у меня появилась мысль купить ему арбалет. Без повода, просто так. Крутая такая штучка, мальчиковая вполне. Вот. А Гера велел подождать.
        Ждать пришлось больше, чем Светка предполагала и чем он, наверное, предполагал. Светские новости в айфоне ей смотреть до тошнотиков надоело, музон надоел, игры надоели, и Светка глазела по сторонам, оттого и не пропустила момент, когда к черному «форду», припаркованному рядом с ее «ауди», приблизился мужичок, толстощекий холеный пончик.
        Приоткрыв дверь автомобиля и сунув ключ в замок зажигания, «пончик», тем не менее, за руль не сел, а принялся нервно прохаживаться вдоль борта своей тачки, продолжая возбужденно говорить по телефону. Не говорить даже, а визгливым тенорком вскрикивать.
        Видимо, его собеседник был туг на ухо или связь была слабая. Или «пончику» было плевать, слышат его посторонние или нет.
        - Да ничем переговоры не закончились! - верещал он в трубку раздраженно. - Потому что со всех сторон подстраховался! К тому же упертый, как носорог. Сомневаюсь, что кто-то другой его убедит. Вы, конечно, можете еще раз попробовать, но, если хотите знать мое мнение, время вы потеряете понапрасну. Ищите более весомые аргументы.
        После недолгого молчания Вика спросила осторожно:
        - Свет, почему ты решила, что этот базар имеет отношение к твоему мужу?
        - Потому что, когда он ко мне через четверть часа вышел, то вид у него был какой-то… больной, что ли… Знаешь, когда человек не хочет, чтобы заметили, что у него что-то сильно болит, и поэтому притворяется веселым.
        - Ну и что, Свет. Может, у него и вправду голова болела, а ты в панику…
        - Да ничего, Вик. Но ты меня спросила, а я ответила. Именно с того случая моя интуиция принялась сигналить.
        Все это, конечно, могло быть совпадением, и данная последовательность событий ровным счетом ничего не означала. Однако у Виктории тоже имелась интуиция, которая не замедлила напомнить о себе легким дуновением тревоги.
        Не следует упускать из виду, что вскорости после «переговоров» Галактионову приспичило повесить на фасад заводоуправления щит с рекламой, наглухо перекрывший оконный проем в его кабинете.
        Не многовато ли совпадений?
        Еще в активе имеется парочка доберманов, рыскающих по ночному времени под стенами галактионовского особняка, хотя ранее своих песиков хозяин оставлял нести службу внутри, а не снаружи.
        Не такой, выходит, самоуверенный олух Светкин муж, как та полагает. Не дурак, ох не дурак Гера Алексеевич.
        Какие из всего этого надлежит Виктории сделать выводы?
        Во-первых, на Светкиного мужа кто-то наехал, в связи с чем ему могут грозить серьезные неприятности. Во-вторых, Клинкиной надо помочь. И в-третьих, защищать данного субъекта скрытно от него же самого будет непросто. Зело умен Светкин муж и, скорее всего, проницателен.
        - Про уборщицу даже не заикайся, - непререкаемым тоном заявила Вика.
        - Я пошутила, - быстро ответила Светик. - По-дурацки пошутила. Будешь у него советником. У Геры нет советника по этикету.
        И как итог - Виктория сидит за письменным столом в директорской приемной, изображая офисную служащую среднего звена, и анализирует начальные впечатления, припоминая подробности первого знакомства с подопечным.
        Герман Алексеевич Галактионов, владелец и гендиректор фирмы «ХимОрганик-ММХ», занимавшей большую часть площадей бывшего комбината по пошиву женской одежды, оказался именно таким, как его Вика себе и представляла - плотным, выше среднего роста светловолосым молодым мужиком с насмешливыми серыми глазами. Одет Светкин муж был демократично - в бежевые брюки и рубашку на два тона темнее брюк.
        Сдержанно улыбаясь, он привстал из-за письменного стола - замысловато-стильного, со столешницей в виде вытянутой фасолины и отпочковавшимся на ее левом фланге компьютерным столиком. Жестом пригласил Викторию присесть напротив.
        - Я так понял, что вы с моей женой вместе учились? Рад знакомству. Светлана мне все уши прожужжала, рассказывая о вас. Говорит, что вы замечательный специалист и что мне такой сотрудник жизненно необходим. Вы с ней согласны?
        Вика позволила себе краешком губ улыбнуться:
        - Мне она тоже заявила, что мое присутствие рядом с вами необходимо жизненно. Попробую чем-нибудь помочь. Однако поначалу мне потребуется некоторое время, чтобы присмотреться к вам и персоналу вашей фирмы, и сейчас я объясню зачем. В мои обязанности входит не только инструктировать вас об особенностях этикета на светских приемах. Я не сомневаюсь, что подобные подсказки вам не нужны, но Светлана настаивала. Она пожелала, чтобы тренинг был проведен и с вами тоже, извините. Но это не все. Также я должна буду подготовить рекомендации для ваших подчиненных. Им необходимо соблюдать служебный этикет, как в общении друг с другом, так и по отношению к клиентам компании. И конечно, по отношению к вам, но тут, я думаю, они не ошибаются. Назовем это кодировкой корпоративной этики. Таков круг моих обязанностей, но не исключено, что он будет расширяться.
        - Звучит серьезно, - несколько более уважительно, чем требовала ситуация, проговорил Галактионов, и краешек его губ тоже дрогнул. - Действуйте!
        Ну что ж, Вика ничего не имеет против порции легкой иронии в исполнении начальства. Если, конечно, наличествует ирония, а не желчный сарказм.
        - То есть я принята, - уточнила она, чтобы исключить недопонимание.
        - Ну, а как же иначе, - вздохнул Галактионов, вставая с места и предлагая Виктории проследовать в приемную, где он намеревался представить новую сотрудницу своим референту и секретарю.
        После ритуала знакомства директор вновь укрылся в кабинете, не забыв распорядиться насчет рабочего места для новенькой.
        - Вероятно, вам потребуется компьютер? - мило улыбаясь, обратилась к Вике секретарша. - Я могу позвонить в отдел обеспечения, чтобы после обеда…
        - Нет-нет, - отклонила предложение Вика, возвращая улыбку, и пояснила, похлопав легонько по крышке своего нетбука: - Вся нужная информация у меня тут. Спасибо.
        Маслова, пожав плечами, уткнулась в документы, а Виктория принялась придумывать предлог, под которым можно будет выведать у секретарши распорядок рабочего дня шефа.
        Несколько раз в приемную заглядывали какие-то сотрудники, любопытничали. Некоторые приветливо с Викой здоровались, и она отвечала им тем же. Другие, бросив безучастно-холодный взгляд, отворачивались. Вика на них не обижалась, характеры у всех разные.
        Ни о чем спросить Маслову она не успела - в дверях кабинета показался Герман Алексеевич. Вельветовый пиджак сидел на нем превосходно, а по цвету идеально походил к рубашке и брюкам. Вполголоса что-то сообщив секретарше, Галактионов приемную покинул.
        «Молодец Светланка, следит за мужем», - подумала мельком Виктория, торопливо поднимаясь с места.
        Надо отдать шефу должное - выдержка у него была что надо. Он никак не отреагировал на стук каблучков, приглушенный ковровой дорожкой, который, конечно же, отчетливо различал позади.
        С невозмутимым видом он прошествовал вдоль длинного ряда дверей второго этажа, спустился по лестнице на первый, резво сбежал по ступеням проходной. Он не проронил ни слова, когда на подступах к парковке служащая вырвалась вперед, обогнув его по малой дуге.
        Он хранил молчание, наблюдая, как та совершает медленный обход его «Ленд Ровера», с необъяснимым вниманием всматриваясь в брутальные обводы внедорожника. Не выказал удивления, увидев, что девица присела на корточки возле левого переднего колеса и сунула нос под днище, а потом тот же маневр повторила справа. Но когда советница по этикету, отряхнув ладошки от асфальтовой пыли, выпрямилась и замерла в недвусмысленном ожидании возле пассажирской двери, Галактионов не выдержал.
        Обойдя джип с капота, он вплотную к ней приблизился и, понизив голос до интимного, спросил:
        - Вы собрались прокатиться со мной, госпожа Демидова?
        Хоть голос был тихий, ирония в нем звучала убийственная.
        - Э… А что, нельзя? - глупо спросила Вика, кляня себя, что не подготовилась заранее к такому, в общем-то, вполне прогнозируемому повороту.
        Вот тут он, наконец, удивился. Почесал нос. Взглянул внимательно на Вику, что-то в уме прикидывая. Потом произнес кратко:
        - В этом нет необходимости.
        И не спеша повторил маршрут в обратном порядке.
        Глухо клацнула, закрываясь, водительская дверь. Герман Алексеевич пристегнулся, проверил зеркальце заднего вида, взглянул в зеркальце боковое и отбыл на своей тачке, ехидно подмигнув Вике на прощание правым задним поворотником.
        Налившись конфузливой злостью, Виктория направилась к проходной.
        В приемную идти не хотелось, а хотелось посидеть где-нибудь подальше от любопытствующих глаз секретарши и собраться с мыслями, не заботясь при этом о выражении лица и не отвлекаясь на разговоры.
        Тогда куда? Тогда перекусить, время близится к полудню. А перекусивши, обдумать первую накладку. Хорошо бы - последнюю.
        Буфетом Вика решила пренебречь, хоть он и размещался на первом этаже административного здания. Небось ничего нет у них в буфете, кроме растворимого кофе и вчерашних слоек.
        Клинкина заводскую столовку нахваливала. Значит, прогуляемся в соседний корпус.
        «И что, интересно, он на мой счет подумал?» - задала Вика себе вопрос, прикончив сырники и приступая к брусничному киселю.
        Ни один из вариантов ответа ей не нравился. Особенно тот, что сразу всплывал на поверхность. Мог Галактионов счесть, что его новая сотрудница и одновременно подруга жены предлагает шефу услуги интимного характера? Запросто мог. Н-да, дурацкое положение. И как прикажете ей себя вести в дальнейшем, чтобы не провалить миссию?
        В голову ничего умного так и не пришло, обед был съеден, пора возвращаться на отведенное ей рабочее место.
        Сторожить Галактионова перед проходной было чревато последствиями. Завидев ее, поджидающую, Гера Алексеевич тут же освободит навязчивую дамочку от недавно ею занятой должности, как сделал бы на его месте любой, несмотря на трогательное участие в судьбе бывшей одноклассницы горячо любимой жены.
        По правде говоря, неудачный дебют Вику не удивил, а лишь подтвердил опасения - действуя тайком от подопечного, нельзя обеспечить его полноценной защиты.
        Обеспечить защиту нельзя, но найти доказательства реально существующей угрозы - можно. Имея на руках аргументы, Светке будет легче убедить мужа, чтобы тот нанял телохранителя. Например, в лице той же Демидовой Виктории. Или же в любом другом лице, если Демидова ему чем-то не угодит. Конечно, сбор информации - дело, скорее, детектива, а не телохранителя, но Вика справится. Должна.
        Войдя в приемную, она обнаружила там нового персонажа - молодого человека лет тридцати, живого, улыбчивого и приятно многословного. И безоговорочно симпатичного.
        Вика оценила ловкость, с которой тот жонглировал льстивыми остротами, адресованными зардевшейся Алевтине. С ним следует познакомиться или хотя бы узнать, кто он и зачем тут.
        Похоже, красавчик балагур не из числа работников фирмы: несколько брошенных по ходу разговора замечаний выдали в нем постороннего. А если не сотрудник, следовательно, клиент. Хотя и не клиент. Клиент не будет так мести хвостом перед секретаршей. Наоборот, секретарша поспешит предложить ему кофейку и печенюшек на тарелочке. Ну, тогда он здесь, чтобы что-нибудь втюхать. Только это «что-нибудь» не подарочный альбом «Дрезденская галерея» по цене издательства и не косметика по каталогу. А, допустим, данный представитель имеет желание заключить с руководством фирмы договор на установку кофе-автоматов по всем этажам административного здания. А лучше и по цехам тоже. Вот и подлизывается к секретарше. Такой шустрый и обаятельный должен еще и коробочку конфет ей презентовать в качестве легкого отката, хотя конфеты он уже, видимо, презентовал.
        На Вику эти двое никакого внимания не обратили, продолжая шутливую пикировку. Такое положение дел ее устраивало. Она посидит молча в сторонке, послушает, понаблюдает.
        Вика откинула крышку нетбука, намереваясь сымитировать некий рабочий процесс, но тут дверь, ведущая в коридор, отворилась и в приемную вплыла Светик, наряженная нынче в маленькое сиреневое платье из шелка, цвет которого выгодно подчеркивал глубину и густоту аметистов, увесивших ее уши и ключицы.
        Вика мысленно ругнулась.
        С чего вдруг Светку сюда принесло? Остается надеяться, что у Клинкиной хватит ума изобразить, что с Викой они не знакомы. Впрочем, именно так они и уславливались: для всех, кроме Светкиного мужа, они не знакомы.
        - О! - воскликнула Клинкина с ненатуральным удивлением. - У нас новый сотрудник?
        «Переигрываешь, овца», - отправила ей сердитую телепатему Вика, не забыв растянуть губы в приторной улыбке.
        - Видимо, к Алевтине Георгиевне в помощницы? - продолжила лепить горбушки Светка.
        - Ну что вы, Светлана Сергеевна, я пока еще сама справляюсь, - отозвалась из своего угла секретарша, принужденно рассмеявшись.
        Кажется, Клинкина тут оплошала: хотела подольстить, а получилось, что унизила. Она что же, не знала, что эта Алевтина такая обидчивая? Или все дело в присутствующем здесь коммерческом представителе?
        А Светка, не сбавляя веселого напора, поприветствовала и его:
        - Привет, Игорёш! Не ожидала так скоро тебя увидеть. Денежки закончились?
        Легкой походкой она приблизилась к секретарскому столу, над которым до той поры нависал источавший мед «представитель», и ободряюще хлопнула его по плечу. Или Вике показалось, что ободряюще?
        Алевтина моментально уткнулась в бумаги, делая вид, что занята их внимательным изучением.
        «Значит, Игорёша, - отметила про себя Виктория. - И кто он, интересно? И почему, интересно, мне ничего о нем не рассказали? И что у них вообще за отношения?»
        Во взгляде молодого человека на секунду, нет, на крошечный неуловимый миг, мелькнула какая-то эмоция, мелькнула и исчезла, и произошло это настолько стремительно-быстро, что Вика не успела ее идентифицировать. Это могла быть скрытая ненависть, но могла быть и сдерживаемая страсть. Даже без увеличительного стекла было ясно, что между Клинкиной и этим обаятельным симпатягой искрит, причем искрит неслабо.
        - Здравствуй, Светланка, - улыбнулся он, сверкнув белозубой улыбкой. - Рад тебя видеть. Ты, я смотрю, тоже к Герману в контору зачастила. Сплетни достали?
        - Ты бредишь, Игорь?! - Светкин тон сделался холодно-отстраненным. - Кстати, я не собиралась сегодня здесь появляться, у меня другие планы были. Но Герман прислал месседж и попросил кое-что привезти. Он у себя?
        Это уже к Алевтине обращение. Та, не поднимая головы от бумаг, пожала плечами:
        - Герман Алексеевич в это время обедает. Я думала, вам это известно. Хотите кофе?
        От кофе Светка отказалась. Прошлась неторопливо между столами, бросив мимоходом на Вику многозначительно-возмущенный взгляд.
        Ну, конечно, а как же! Ведь Демидова должна всюду следовать за ее любимым Герой, а не просиживать задницу в приемной.
        «Ну, Клинкина, ты напросилась. Я все тебе выскажу, пусть только этот глупейший день закончится», - мысленно посулила ей Вика.
        Алевтина что-то шустро набивала на клавиатуре, сверяясь с записями в блокноте, Игорь развалился в одном из гостевых кресел и лениво перелистывал какой-то рекламный буклет, Светка стояла возле окна и трогала жесткие листочки малорослого фикуса. Потом погладила пальцем глянцевую кожу опунции, соседствующей на подоконнике рядом с фикусом, укололась об острую колючку и обиженно ойкнула.
        Наконец, прибыл герр директор, долгожданный, целый и невредимый, уф. Окинул взглядом пространство, взмахом руки поприветствовал Игорёшу, улыбнулся жене. И прошагал мимо, то есть в кабинет. Ни тебе «как дела, милая», ни тебе нежных поцелуев в щечку. Ну и правильно. Незачем перед чужими раскрываться.
        Как только шеф притворил за собой дверь, Светка направилась следом. Но путь ей преградил Игорь, снявшийся с места, словно спринтер с низкого старта.
        Торопясь и путаясь в словах, он сказал, что ему необходимо с ней поговорить, что он давно собирался с ней поговорить, но тема для него слишком уж болезненная, потому-то он и не решался. Наконец решился. И что ему непременно надо обсудить со Светой данную щекотливую тему прежде ее разговора с супругом.
        Парочка обособилась в дальнем углу, до Вики начали доноситься обрывки фраз. Говорил в основном Игорь, а Светка неопределенно хмыкала.
        Эта «цыганочка с выходом» просто обязана была приковать Викино внимание. Просто была обязана. Если бы не одно «но». Что-то тревожное шевельнулось в подсознании, когда она смотрела на Галактионова, мимо их с Алевтиной письменных столов шествующего по приемной от двери к двери. Это «что-то» было важным, чрезвычайно важным. Сосредоточиться мешали голоса, отвлекая и потому раздражая.
        - Поверь мне, Светлана, - с жаром говорил Игорь, стараясь поймать Светкин взгляд, а когда это у него получалось, тут же отводил в сторону свой, - мне было бы во сто крат проще, если бы женой моего кузена была пожилая толстая тетка, но так вышло, что он выбрал тебя. И что мне прикажешь делать? Я знаю, ты меня презираешь, не спорь, но это потому, что мы знакомы слишком поверхностно. Да, ты поняла верно, я пришел к Герману за поддержкой. Но в этот раз я просчитал все коммерческие риски и составил подробный бизнес-план. Успех проекта гарантирован, тем более что идея заложена уникальная. И мне важно, чтобы ты в меня поверила. Очень важно. Иногда человеку нужен один-единственный мизерный шанс. Дай мне его, и ты больше никогда не будешь думать, что Игорь Коренев ничтожество. От тебя многое зависит, и ты это знаешь.
        Светка выглядела озадаченной и удивленной, и разговор вроде бы ее тяготил. Однако не стоит забывать, что Клинкина - великая драматическая актриса, для которой мастерски сымитировать удивление или недопонимание - это то же самое, что для Вики выбить из «макарова» с пяти метров десятку: легко и приятно.
        Время секунда за секундой неумолимо утекало, а Виктория завороженно смотрела на Светкину руку, которая с натугой, словно при замедленном воспроизведении, высвобождалась из хватких пальцев Игорёши, бездарного неудачника с завышенными амбициями, неровно дышащего к супруге двоюродного брата. Как это только что выяснилось.
        Фигня пустопорожняя. Нет, ну, на самом деле, какое Виктории дело до всех этих латиноамериканских страстей, в то время как что-то существенное от нее ускользало, не поддаваясь умственным усилиям вычленить, ухватить, определить?
        Светка руку освободила, теперь свойственник не отпускал ремешок ее сумки.
        Клинкина спросила с усмешкой:
        - Ну, а от меня что ты хочешь?
        Игорь опять что-то забубнил. Она фыркнула, начиная терять терпение:
        - Тебе лучше обсудить это с Германом.
        - Ну погоди, Светланка, послушай!..
        Он вновь преградил Светке дорогу, не позволив сдвинуться с места.
        «Однако, хорош», - одобрительно подумала Вика.
        Если бы не раздражающий фон, от которого рябило в глазах, она полюбовалась бы подольше ладным силуэтом атлета, упакованного в дорогие шмотки из денима. Но фон мешал.
        Фоном были жалюзи. Тонкие горизонтальные полоски бамбука, распущенные до самого подоконника, чтобы уберечь эстетическое чувство персонала от созерцания тыльной стороны гигантского рекламного плаката, перекрывшего несколько оконных проемов второго этажа.
        В кабинете директора тоже были приспущены жалюзи и тоже ввиду эстетики. Для Вики как телохранителя этот факт был настоящим подарком. Навряд ли она смогла бы предъявить сильные аргументы подопечному, который и не догадывается, что он подопечный, в необходимости соблюдать видеомаскировку во избежание неприятностей наподобие выстрела с крыши здания напротив.
        Вика внезапно напряглась.
        Минуточку. Да нет, бред, конечно…
        Разве может быть что-то общее у этих хлипких трескучих реечек и гардин из темного бархата?
        Может! Если принять во внимание мелкую штуковину, ненужную, бессмысленную, которая прицепилась к пиджаку Галактионова за тот сравнительно небольшой промежуток времени, когда он рассекал по столице на своем брутальном авто. Столь же лишний предмет, хотя иной по исполнению, она видела на лацкане старика Замятина перед тем, как его пришила к креслу снайперская пуля.
        Вика вскочила со стула, и, не обращая внимания на удивленный взгляд секретарши, бросилась в директорский кабинет.
        «Спокойно, - твердила она себе, стараясь угомонить бешеный пульс и справиться с накатывающей волной страха. - Спокойно, там все тихо, пока ничего такого не произошло».
        Что именно там могло произойти «такого», Вика не решилась обозначить конкретным словом даже мысленно.
        Она толкнулась в дубовую створку, та с мягким шелестом отворилась, и Вика оцепенела.
        Сознание отказывалось воспринять увиденное.
        Сбросив студящую оторопь, Вика ступила в кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. Нужно выиграть время. Минуту. Или чуть больше. Навряд ли в течение этих минут Вика успеет подготовиться к неизбежному, но вернуться прямо сейчас в приемную, к Светке, она не в состоянии.
        В полумраке кабинета ее глаза не нашли Германа Галактионова. Зато отыскали его труп. Сидящий за столом труп, который навалился грузным торсом на столешницу, как будто решил прикорнуть после обеда, как будто был он не трупом владельца и директора, а всего лишь трупом мелкого клерка, крадущего под сон рабочее время у своего капиталиста и застигнутого в таком предосудительном виде старухой с косой.
        Голова покойника тяжело придавила страницы распахнутого еженедельника, чуть не протаранив темечком бронзовый макет какого-то древнерусского кремля, казавшегося пришлым чужаком в окружении канцелярской хай-тек атрибутики. Правая рука мертвого Светкиного мужа безвольно свисала вниз и мерно покачивалась.
        Секунда, всего лишь одна секунда, и Герман Галактионов, полный сил мужик, талантливый бизнесмен и любящий супруг, тонкий насмешник и холодный прагматик, остался бы жив.
        Вике захотелось завыть. Нет, ей хотелось застрелиться.
        Анатолий Бородулин раздраженно шмыгнул носом, отстраняясь от дисплея. Беззвучно выругался. Метка исчезла. Поплавала по экрану туда-сюда и пропала, закатившись в туманно-склизкое пятно, которого на экране быть не должно. А оно было!
        Однако чего это он истерит?
        Нехорошо это, неправильно. При его работе раздражаться нельзя, не та у него работа, чтобы раздражаться.
        Пропить, что ли, валерианочки курсом? Или настойки пиона?
        Нужно будет Нинку озадачить, пускай пошарит по медицинским сайтам, подберет что-нибудь из природных средств, что-нибудь без химии, достала уже.
        Помассировав пятерней затекший загривок, он вновь приник к экрану экзоприцела. Прибор был громоздок, из-за чего и неудобен, однако Анатолий смог к нему приноровиться, потому что оценил. Конечно, при работе с этой шнягой возникала одна специфическая трудность, но лишь одна, и это радовало. А сегодня прибор облажался, что было некстати.
        Непонятное свечение в нижней части зеленоватого экрана никуда не девалось. Может, это глюк дисплея, на который просто нужно забить?
        Забить - не вопрос, да только глюк сожрал метку.
        Тем не менее человеческий силуэт просматривался четко, хотя контур сдвинулся кверху и поменял конфигурацию. Ну что ж, двигается - это нормально. Странно было бы, если бы чувак уже не двигался.
        Был чувак, а стал трупяк.
        Толик хмыкнул, ему понравилась собственная шутка.
        А может, ни при чем прибор, может, метка кирдыкнулась? Хотя это вряд ли. Что с ней может случиться, с меткой-то? И опробовал ее Толик, прежде чем передать по цепочке. И сигнал она выдала хороший, прямо от парковки. Правда, клятый транспарант его приглушил, но Толик покрутил настройки, и четкость вернулась.
        Да, получается фигня какая-то. Не должен сигнал никуда деться. Даже если пентюх по пути на свой этаж сунул лапсердак в мусоропровод. Сигнал просто раздвоится, потому как метка прошила тушу. Или не успела прошить?
        Судя по контуру, пентюх сидит за столом. Небось, за фляжкой в нижний ящик лазил, чтобы коньячка хлебнуть.
        В субботу Нинка на дачу тянет. Что ж, можно смотаться. Коньячок не коньячок, а перцовочки он точно скушает. Отпразднует премию, Пан хорошую обещал. Хотя ее еще получить надо.
        По сетке дисплея, оставляя за собой слабо светящийся хвост, проплыла голубоватая точка. Ну чисто головастик. Помоталась туда-сюда широким зигзагом и угомонилась. Вот и ладненько. Можно работать. Забить на помехи и работать.
        А помех до фига. Может, народу к нему набежало, к пентюху-то? Хотя какая тебе, Толян, разница? То-то. Разницы никакой.
        Готовясь плавно нажать на спусковой крючок, он хитро усмехнулся. Судьба преподнесла ему сегодня славный презент.
        Когда часом раньше он осваивался в «гнезде» и осматривал сквозь оптический прицел свободную от крон разлапистых тополей панораму фабричного здания, то в дверях проходной и в непосредственной близости от пентюха заметил сосредоточено-серьезную мордашку той самой ногастой девахи, которая пыталась помешать Бородулину с прошлым заказом.
        Оказывается, из ассоциации ее не поперли. Разобрались, видно. Прокола-то с ее стороны как раз и не было. Любой на ее месте не смог бы предотвратить то, что должно было случиться. Выходит, нашла она себе новую работенку. Вот ведь, как жизнь людей сталкивает. Просто-таки ирония судьбы. Уделать деваху еще разик Толику будет по кайфу. Интересно, после второго такого косяка отправится она в санаторий лечить нервы? Или они у нее крепкие?
        Жаль, не будет возможности у Толи полюбоваться на ее физию по результатам. Закончив дело, он немедля разберет оборудование, уложит в рюкзак, а рюкзак сунет в старую сумку-тележку со скрипучими колесами и замотанной синей изолентой ручкой. Нахлобучит по самые уши шляпу с обвислыми полями, глаза спрячет за стеклами очков и выйдет незамеченным на улицу. Сутулая спина и шаркающая походка прибавит возраст. В свои неполные сорок он будет выглядеть на все семьдесят пять. Кто обратит внимание на старика в вытянутых трениках и пижамной куртейке? У него отличная маскировка. Ну, а на сладкое ему припасен звоночек фифе. Пан поручил перед ней отчитаться. Отчего же не позвонить? Отчитываться всегда приятно.
        Секундная стрелка завершала второй круг, а Виктория все еще стояла, прислонившись спиной к массивной дверной створке, не в силах преодолеть несколько метров, которые отделяли ее от письменного стола с сидящим за ним покойником.
        В голову ей пришла нехорошая мысль, а значит, возвращаться в приемную рано.
        Если в полиции примутся подбирать аналогичные случаи, а они примутся, то поиски непременно и быстро увенчаются успехом. И самое для них в полиции будет приятное и интересное, так это узнать, что фигурантом по делу о покушении на Замятина проходила некая гражданка Демидова, которая нынче является фигурантом дела о покушении на Галактионова.
        Как вам такой расклад, господа следаки? Да это просто подарок свыше, честное слово!
        Виктории жгуче захотелось убедиться, что случай не тот. Что совсем, ну, абсолютно не похожий это случай!
        Однако, чтобы убедиться, придется подойти. И не просто так подойти полюбопытствовать, а, отвалив труп от стола, прислонить к спинке кресла, потому что только таким образом можно увидеть входное отверстие, после чего все станет ясно.
        Ну, надо так надо.
        Вика оттолкнулась от двери и сделала шаг, потом второй.
        - Ты зачем сегодня прискакала, стрекоза? - спросил внезапно «труп» вполне внятно, хотя и несколько приглушенно.
        Вика ойкнула и застыла на месте, прижав руки к груди, совсем как Светка Клинкина.
        Услышав это «ой», Галактионов шумно выпрямился и сонно уставился на новую подчиненную. Минуту они смотрели друг на друга молча. Недоумение в глазах шефа отступило, вместо него явственно обозначилось раздражение.
        Вика не дала вымолвить подопечному ни слова. Поспешно приблизившись к его столу, она ломким от пережитого волнения голосом проговорила:
        - Герман Алексеевич. Отнеситесь со всей серьезностью к тому, что я вам сейчас сообщу. Я не советник по этикету. Я телохранитель, и наняла меня ваша жена. Наняла для вашей охраны.
        Тот вздернул бровь и иронично растянул губы в ухмылке.
        Вике было плевать. Она должна донести до Галактионова информацию, очень кратко и очень понятно, потому что времени не оставалось. Может, даже не осталось совсем, скоро она это узнает.
        Каким образом узнает? Смешной вопрос.
        Виктория заняла позицию на линии огня, закрывая собой Светкиного мужа.
        Ну, хоть так. Глупо. Благородно, но очень глупо. Но Светка ей доверилась.
        Если она поняла ситуацию правильно, целиться снайпер будет вон в тот предмет на лацкане галактионовского пиджака. Ловить пулю между лопаток Вике жутко не хотелось. Значит, надо сделать все, чтобы этот баран, страдающий тяжелой формой мужского шовинизма, ей поверил.
        Стараясь говорить внятно и убедительно, она продолжила:
        - С большой долей вероятности вы сейчас находитесь под прицелом снайперской винтовки. Если я ошибусь, можете меня уволить. Времени на объяснения у нас нет. Вам нужно срочно избавиться от пиджака.
        Галактионов молчал, вперив в нее задумчиво-оценивающий взгляд.
        - Ну же! - поторопила его Вика.
        Он поверил. Встал, скинул с плеч вельветовую шмотку, повертел в руках, недоумевая, что с ней делать дальше. Протянул Виктории.
        - Оставьте на спинке кресла. Быстрее же! - прошипела она, закипая от его нерасторопности и стараясь не думать, что в этот самый момент некая сволочь, прищурив глаз, готовится на выдохе плавно нажать спусковой крючок.
        Чтобы подчеркнуть, что он все же тут директор и мужчина и ничьим командам не подчиняется, Галактионов двигался демонстративно медленно. Он степенно сложил пиджак по швам и аккуратным тючком повесил на спинку рабочего кресла. Распрямился, сунув руки в карманы брюк. Зачем-то осмотрелся по сторонам. Недовольно сопнул носом и, наконец, выбрался из-за стола, намереваясь покинуть предполагаемо опасную зону. Покинуть без спешки и с достоинством. А когда цирк закончится, вытрясти из этого так называемого эксперта объяснения ее дикой выходке.
        Галактионов не успел сделать ни шагу. От окрика он вздрогнул и замер на месте. Хотя какой это окрик, если шепот?
        - Стоять! Стоять, я сказала! Лечь на пол!
        Вика сама не знала, зачем. Ее интуиция знала.
        «Ты обалдела?!» - всем своим видом оскорбился подопечный, оставшись торчать столбом.
        Виктория подскочила к нему вплотную и прошипела прямо в физиономию:
        - Очень прошу.
        Не дождавшись исполнения, она обежала письменный стол с другой стороны и принялась выкорчевывать из ниши под столешницей системный блок компьютера. Взгромоздила его в кресло, где минутой раньше восседал мнимый труп, проверила, не отсоединился ли силовой кабель, прислушалась к мерному шелесту кулера. Задрапировала полами пиджака металлический короб, старательно расправив левый лацкан с приколотым к нему копеечным пластиковым значком. Развернулась к шефу, который с невозмутимостью идиота наблюдал за ее манипуляциями, и, потеряв терпение, рявкнула:
        - Какого фига ты еще стоишь?! Я же сказала: на пол! И ползком к стене, живо!
        - Послушайте, уважаемая, - угрожающе начал Гера Алексеевич, наливаясь гневом.
        Он никому и никогда потом не расскажет, как очутился под столом. Потому что это действительно унизительно. Когда на тебя сбоку летит паркет, а ты, выпучив от удивления глаза, ничего не можешь сделать, чтобы не лететь ему навстречу, и только успеваешь, что отвернуть в сторону рожу. А затем жестко впечатываешься всеми восьмьюдесятью четырьмя в пахнущую мастикой дощатую поверхность пола, выложенную классической «елочкой».
        - Мои извинения, - процедила разозленная Вика.
        - Да как ты смеешь, макака в юбке?! - завелся не менее разозленный шеф, придя в себя от потрясения.
        За спиной у нее раздался хлопок. Резкий, громкий. Сразу же послышались звуки улицы: шум проезжающих машин, зазывные выкрики бродячих промоутеров, чьи-то голоса у проходной…
        В испуге Вика присела на корточки и, не удержав равновесие, шлепнулась на пол рядом с подопечным. Сердце колотилось в горле и висках. Она изо всех сил зажимала себе рукой рот, чтобы не зайтись истерическим визгливым смехом.
        Кажется, это случилось. И Вика успела.
        На событие Галактионов отреагировал достойно. Он не стал свирепо материться, изображая крутизну и прогоняя запоздалый ужас, а молча поднялся с пола и помог подняться Вике.
        Оглянувшись на звук открывшейся двери, отрешенным тоном произнес:
        - Как вас сразу много.
        - Что тут произошло, Герман? - с требовательным беспокойством спросила Светка, входя в кабинет и ладошкой разгоняя перед носом едкое марево.
        Ей наступал на пятки Игорёша. В отличие от братовой жены, его физиономия не выражала тревоги, а, скорее, любопытство, хотя и заретушированное. Секретарша Алевтина, которая, согласно табели о рангах, просочилась в дверь последней, свое любопытство подретушировать не сумела. Было явственно видно, что офис-дама предвкушает если не скандал, то некое развлечение от секретарской рутины точно.
        Обращаясь к Светкиному затылку, Коренев насмешливо проговорил:
        - Вот видишь, Светланка, все целы и невредимы. А ты: «Грохнуло! Грохнуло!».
        Его вопрос к виновникам переполоха имел более ироничный окрас:
        - И чем вы тут, друзья, занимались? Практиковали ролевые игры с использованием пиротехники?
        Герман мельком взглянул на родственника, но смолчал, пропустив мимо ушей неумную остроту. Мягко улыбнулся жене и, поднеся ее ладошку к губам, произнес успокаивающе:
        - Все в порядке, малышка, все обошлось. И где ты такого профессионала отыскала? Ты знаешь, если бы не Виктория…
        - Выходит, это ты, Светланка, привела ее на фирму? - заинтересовался Игорь, перебив кузена на середине фразы. - А говорила, что видишь впервые.
        Похоже, воспитанием Коренев не блистал. Или страдал болезненным самолюбием, оттого и хамил, как подросток. На его месте следовало бы вести себя поскромнее, коль скоро пришел за подачкой.
        Вика поняла, что ей пора вмешаться.
        - За меня просила племянница подруги моей мамы, с которой Светлана Сергеевна училась в школе. Я уговорила Германа Алексеевича данное обстоятельство держать в секрете, и Светлану Сергеевну тоже. Люди настороженно относятся к тем, кого принимают на работу по протекции. Зачем мне ненужные трения с коллективом в начале карьеры?
        - Планировали задержаться здесь надолго? - хмыкнул Игорёша.
        - Не отвечайте ему, Виктория, - не повернув головы в сторону двоюродного брата, бесстрастным тоном проговорил Галактионов. - Он не начальник службы персонала.
        Игорь со словами: «Был неправ, погорячился, исправлюсь» - шутливо зажал рот рукой и отправился слоняться по кабинету. А Галактионов с редкой смесью благодарного уважения и насмешливого пафоса вновь обратился к Виктории, не приняв во внимание ее явный намек:
        - Госпожа Демидова, вы и представить себе не можете, насколько меня потряс ваш профессионализм. Я выскажусь просто и без затей: это было круто.
        В отличие от своего подопечного, Виктория в ситуации сориентироваться успела. Даже если у Светкиного мужа имеется множество причин доверять всем здесь присутствующим, никогда не знаешь, чем может обернуться бесконтрольно розданная информация. И вообще: молчание - золото. И она кинулась импровизировать.
        Не позволив Галактионову развить тему, Вика обиженно зачастила:
        - Вам бы, Герман Алексеевич, только колкости говорить. Я же не знала, что ваша оргтехника на ладан дышит! Если бы я могла предположить, что вы на рухляди работаете, я бы тогда в это кресло принтер водрузила. Хотя он, вероятно, тоже такая же рухлядь. А я, между прочим, напугалась. Между прочим, мне теперь придется в себя целый вечер приходить, оттого что ваш компьютер взорвался практически у меня перед носом. Светлана Сергеевна, я вам сейчас объясню ситуацию. Представьте себе, что я, ни о чем не подозревая, демонстрирую директору предприятия, как нужно приближаться к министру отрасли, когда и если окажешься позван к нему на прием, сама изображаю Германа Алексеевича, а он наблюдает все мои действия и старается их запомнить. И вот подхожу я к этому «министру» со всем почтением, а он возьми и шарахни. Ну что за дела, господа? Разве мы так договаривались, а, уважаемый Герман Алексеевич?
        В глазах Галактионова наконец мелькнуло понимание. Он энергично замахал руками:
        - Что вы, что вы, Виктория, какие колкости! Не колкости это, а для вас моральная поддержка! Вы же и вправду стресс перенесли. А системщикам своим я хвоста накручу, совсем не следят за техникой. Вам же приношу свои самые искренние извинения.
        Игорь, который в этот момент, перегнувшись через галактионовский стол, с живым интересом рассматривал вышеупомянутую оргтехнику, насмешливо спросил:
        - За этим вы комп и нарядили в Геркин пинджакер?
        - За этим - это за которым? - стараясь подавить внезапно вспыхнувшее раздражение, задала встречный вопрос Виктория.
        - Не «за которым», а «с какой целью», девушка. Ради достоверности, как я полагаю. Для лучшего вхождения в образ. Кстати, шикарная машина была, а, Гер? Процессор, небось, восьмиядерный, да еще последнего поколения… Это не рухлядь, девушка, это - мечта.
        Он не спеша обошел стол, присел на корточки рядом с пустующей компьютерной нишей и, нашарив розеточный пилот, отсоединил силовой кабель. А потом, выпрямившись и отряхнув ладони, продолжил:
        - Жаль только, что с дырочкой в левом боку. Песенка такая детская была: «Ежик резиновый шел и насвистывал дырочкой в левом боку». Или там «в правом» пелось? Не помните? Неужели никто не помнит? Никитины исполняли, Сергей и Татьяна.
        - Какая дырочка? - с растерянным испугом спросила Светка.
        - Да в общем ничего особенного, Светланка. Дырочка как дырочка. Обычное отверстие от пули. Полюбуйся, Гер. Кстати, пуля прошла через пиджак тоже. Точнее, сначала через пиджак, а потом уж вошла в системник. Поздравляю, тебя только что пытались убить. Это ведь обычное твое место? Похоже, снайпер его пристрелил заранее, раз целился через завешенное окно и не промазал. Интересно, а кому понадобилось тебя валить? Есть предположения?
        На услышанное каждый отреагировал по-своему.
        Галактионов изобразил изумление, помотав головой и почесав пятерней затылок, Вика пропищала: «Не может быть!», Алевтина Маслова шумно плюхнулась на один из стульев, рядком стоящих у стола для совещаний, и прижала к груди ладонь, а Светка поперлась убедиться.
        Увидев дырочку на пиджаке и дырочку в компьютере, она тихонько ойкнула, закрыла ротик ладошкой и, ссутулившись, медленно побрела прочь.
        Вика разозлилась. Радоваться должна, овца дурацкая, а она трагедии играет.
        Светка добрела до дивана и, по всей видимости, собиралась скорбно присесть на его краешек, но так и не присела. Бит-роком зашелся чей-то мобильный, и Светка вздрогнула, и Вика от неожиданности вздрогнула, и Алевтина, кажется, вздрогнула тоже.
        Мощно-хрипатые звуки рвались из золотисто-кольчужной сумочки, висящей у Клинкиной на сгибе локтя. Светка торопливо погрузила руку внутрь ридикюля и принялась искать телефон на ощупь, а он все никак не попадался и продолжал реветь, действуя окружающим на нервы, и тогда Светка перевернула ридикюль вверх тормашками, вытряхнув содержимое на диван. Цапнув с обивки грохочущий коммуникатор, нажала клавишу приема и в благословенной тишине бросила краткое «алло».
        - Какой еще заказ?! Я ничего не заказывала! - раздраженно проговорила она, прервала соединение и, усевшись к присутствующим вполоборота, принялась споро укладывать рассыпавшуюся мелочовку обратно, начав с айфона.
        Вика не придала бы этому эпизоду особого значения, если бы не Светкин двоюродный деверь, или кем он там ей приходится, решивший проявить галантность.
        Заметив, что на пол соскользнула какая-то невразумительная штучка, он ее подобрал и подкинул в компанию таких же забавных кругляшек, которые вперемешку с предметами первой Светкиной необходимости образовывали на диванном сиденье хаотичную, но милую инсталляцию.
        - Чего только не найдешь в дамской сумочке, - проговорил он с веселой иронией. - Подрабатываешь рекламным агентом, Светланка?
        - Это не мое, - безапелляционно заявила Светка. - Я думаю, они тут с самого начала валялись. Правда, Герман?
        Никак не отреагировав на вопрос супруги, лишь кинув на нее быстрый взгляд, Галактионов начальственным тоном произнес:
        - Итак, дамы и господа, давайте-ка расходиться. Виктория Олеговна, Алевтина Георгиевна, я вас очень попрошу об этом происшествии не распространяться. Попрошу очень. Вы меня поняли? Игорь, к тебе будет такая же просьба. Если ты ко мне сегодня по делу, предлагаю перенести на завтра. Не возражаешь? Виктория, а вы задержитесь, мы обсудим компенсацию за причиненное вам неудобство.
        Маслова ретировалась в приемную, заверив, что никому и ни полслова, кузен Игорь, хмуро усмехнувшись, согласился перенести и тоже отбыл, а Вика задержалась, оценив по достоинству ум и сообразительность Светкиного супруга.
        Теперь в кабинете их было трое, если не считать пострадавший компьютер, но не считать его было трудно. Он сильно смахивал на покойника в доме, поэтому, видимо, Светка и вознамерилась снять с него мужнин пиджак, однако Вика остановила.
        - Погоди, - произнесла она, улыбнувшись.
        Улыбка получилась недоброй.
        - Во-первых, все это нужно оставить до приезда полиции.
        - А что, будет полиция? - растерянно спросила Клинкина.
        - Естественно, - холодно заверила ее Вика. - А во-вторых, дай мне свой мобильник.
        Светка замерла, жалобно взглянув на мужа. Спросила:
        - Зачем?
        - Хочу пообщаться с разносчиком пиццы, который только что тебе звонил и докладывал о заказе.
        - Вик, ну какое имеет значение этот звонок? Ну, ошиблись и ошиблись, с тобой разве такого не случается?
        - Действительно, Виктория… - встрял было Гера Алексеевич, но Вика не дала ему закончить:
        - И в-третьих, я повторю вопрос вашего искрометного родственника. Ты решила подрабатывать рекламным агентом, Света? Именно поэтому ты носишь в сумочке пригоршню значков с логотипом «Аксессуары для ваших питомцев»? Подумай хорошенько, прежде чем ответить. Двадцать минут назад такой же значок, только на пиджаке твоего мужа, был прострелен снайперской пулей, будто «яблочко» на мишени. С аналогичным инцидентом я уже сталкивалась, так что фактор случайности отпадает.
        Все это было уже не ее дело, свое дело Виктория выполнила, но ей не нравилось, когда и если из нее пытались сделать дуру. Похоже, что сейчас происходило нечто подобное.
        - Полегче на поворотах, уважаемая, - с угрозой проговорил Галактионов. - В чем, собственно, вы хотите обвинить мою жену?!
        - Вашу жену? - театрально изумилась Виктория. - Кто вам такое сказал? Нет, господин Галактионов, я обвиняю вас. Вы инсценировали попытку покушения на себя самого, чтобы впоследствии переложить вину на супругу, которая почему-то решила, что вам грозит реальная опасность и обратилась с этим ко мне. Могу предположить, что мое участие в постановке стало для вас неприятным сюрпризом, спутав карты. И как же вы теперь поступите со всеми этими значками, звонками, месседжами, когда здесь появится полиция, а, господин Галактионов? Или надеетесь, что скромность не позволит мне поделиться с операми сделанными выводами?
        Светик притихла и растерянно смотрела то на бывшую одноклассницу, то на мужа. Герман тоже хранил молчание, пристально глядя на девушку, спасшую его от пули.
        Не дождавшись реакции, Вика прибавила с едкой горечью:
        - Непонятно только, зачем вам все это понадобилось. Просто расторгнуть брак не могли? Или у Светки приданое большое, а в случае развода тестюшка его обратно стребует?
        Суть происходящего наконец дошла и до Клинкиной.
        - Вика, как ты можешь! - задыхаясь от негодования, вскричала она. - Герочка так никогда не поступил бы! Сейчас же забери свои слова обратно, или ты мне больше не подруга!
        После чего дурацкая овца прильнула к фактурной груди своего Герочки. Одной рукой он обнял жену за плечи, второй принялся поглаживать по макушке. Посмотрел насмешливо на Вику, с деланой серьезностью спросил:
        - То есть вы, Виктория, полагаете, что ваше участие в сегодняшних событиях помешает мне осуществить некий план? Некий очень хитроумный и очень зловещий план: я сам заказал себя и при этом предпринял шаги, чтобы по результатам все подумали на Светлану? Впечатлен. Нет, правда, впечатлен, я вам не льщу.
        Вика, скушав издевку, сухо проговорила:
        - Герман Алексеевич, мы же с вами понимаем, что выстрелить и попасть - это не совсем одно и то же. Мне очень жаль ваш компьютер, он, видимо, действительно был хорош и пострадал напрасно. Если бы не мое ненужное вмешательство, вам пришлось бы пожертвовать лишь пиджаком. Повесили бы его на спинку кресла и отошли в сторонку в ожидании выстрела. И дело с концом. Вы заранее позаботились, чтобы имелось объяснение, почему в вас все-таки не попали. Для этого вы распорядились завесить окна баннером. Понятно, что выстрел через полотнище, осуществленный исключительно по координатам, не гарантирует стопроцентный успех. Следствие пришло бы к выводу, что цель хоть и была пристрелена заранее, однако снайпер действовал наудачу. Если же в полиции принялись бы копать дальше и выявили некую особенность значка, который на вас появился в день покушения, вы сообщили бы, что его приколола вам супруга перед выходом из дома. И что точно такие же в изобилии имелись у нее в сумочке, чему есть свидетели.
        - А что не так со значком? - заинтересованно спросил Галактионов.
        - Не знаю, - призналась Вика. - Допускаю, что вы тоже не знаете. Средства и способы - не ваши проблемы, а исполнителей.
        - Звучит логично, - с комичной серьезностью одобрил ход ее рассуждений Галактионов. - Только я до сих пор не понял, как вы собираетесь помешать моим зловещим планам. Поправлюсь - если они у меня имеются. Ну, донесете вы свои измышления до компетентных органов, а дальше-то что? Не молчите, не разочаровывайте меня, прошу вас.
        - Нет ничего проще, - недобро прищурившись, ответила Вика. - Во-первых, на этих предметах, - и она кивнула в сторону значков, - не найдется Светкиных отпечатков. Ведь так, Светланка?
        Та кивнула. Кажется, она не успевала за ходом перепалки и не понимала, о чем вообще эти двое говорят.
        - Если только минуту назад она их не заляпала. Но это и неважно, потому что имеется еще и «во-вторых». По вашему сценарию присутствие Светланы здесь и сейчас было необходимо. Вы отправили ей месседж, пригласив приехать. В Светкином телефоне он остался. Что вы на это ответите?
        И Галактионов ответил. Бодро и весело, довольный тем, что с легкостью парирует выпад.
        - Если речь о сегодняшнем дне, то я не отправлял Светлане никаких сообщений.
        Когда они оба осмыслили суть сказанного, то не сговариваясь посмотрели на Светку. Та тоже для себя что-то поняла, причем довольно быстро. Высвободилась из крепких мужниных объятий, отпихнула прочь его руки. Губы ее задрожали, глаза стремительно начали набухать слезами. Со смесью обиды, отчаяния и ярости Светка сдавленно выкрикнула:
        - Теперь мне понятно, почему ты отправил это сообщение с другого номера! И подписал его: «Твой Кысик». Подумать только: «Твой Кысик»! Вик, я никогда, слышишь, никогда не называла мужа так дико пошло! Он просто перепутал адресатов, вот и все! Он писал этой свой девке, как там ее, не помню, а пришло сообщение мне! И у него есть второй мобильник, про который я не знаю! Не прикасайся ко мне своими грязными лапами, я тебя ненавижу!
        И, упав на диван, разрыдалась.
        - Нет, ну ты что, и вправду не догоняешь?! Я не могу вернуть ему бабло! Не могу! Хоть бы и с компенсацией! - надрывался в трубку разводящий, и Анатолий Бородулин даже на расстоянии слышал в его голосе панику. - Он не тот чел, чтобы его динамить!
        Прокол случился серьезный, но что Толик мог поделать? Напрасно Пан на него ярится, никто не виноват, карты так легли. Хуже всего, что девка сообразила, в чем фишка. Хотя, может, и не сообразила.
        Пан сказал, что, по ходу, какой-то консультант вмешался, он-то все и испортил. Не нарочно, а, типа, случайно. Н-да, пофартило пентюху, а Толику, наоборот, поднагадило. Получается, что девка вовсе и ни при чем?
        Может, и ни при чем, но радости от этого мало. Потому как снова заставить пентюха метку принять не представляется возможным. Он же не полный кретин, чтобы не насторожиться. Еще повезло, что в первый раз удалось ее втюхать. Хотя о каком везении вообще может идти речь…
        Или щипача какого-нибудь напрячь? Щипач без проблем кому хочешь в нагрудный карман крошечный колесик сунет, причем незаметно, без лишних слов и долгих пререканий. Но договариваться со щипачом - лишнего человека к делу притягивать, а он может трепливым оказаться. И что потом, его тоже валить прикажете?
        К тому же время поджимало, почти его и не осталось, времени-то. Потому Пан и бесится.
        Короче, задница полная. А все жадность, разводящего то есть. Захотелось по-быстрому бабла срубить. Не своими руками, на минуточку. Типа, он импресарио.
        На фига Толику вообще импресарио? На фига подработка такая нервная?
        Нинка уже подвякивать начала, что внимания он ей мало уделяет, что дома только жрет да и спит, нажрамшись. А откуда силы возьмутся на все остальное, если работа такая нервная? Теперь вот с этим заказом разбирайся, возись… А Толик Бородулин не универсал, он узкий специалист.
        К коттеджу пентюха подступов нет, Толик сам лично убедился. Улица в поселке широкая, вдоль нее низенькие кустики высажены. Деревья если и попадаются, то молодые, практически саженцы, поселок-то новый. И соседние особняки для «гнезда» непригодны, поскольку на чердак к ним не проберешься. Народ там сплошь серьезный, Толю самого уроют.
        Подрывное дело он совсем не знает. Упущение. Нужно бы подучиться, а то он и вправду со всей узкой специализацией никому не нужен будет. А так взял бы и тачку пентюху заминировал, уж изловчился бы как-нибудь. С другой стороны - зачем Толе все эти стрессы? Завязывать пора, нервы дороже.
        Его Нинулька - баба бойкая, изворотливая. Ну и красавица, конечно, только не об том речь. Денежки, что муж по контрактам надыбал, к делу пристроила. Разве может быть что-то лучше при теперешней действительности, чем недвижимость? Нинка тоже так рассудила. Приобрела сначала одну квартиру, потом докупила вторую.
        Какие еще апартаменты, не смешите!.. Обои драные, толчок в ржавых потеках. Зато понаставила в каждой комнате по восемь коек и пустила туда трудовых мигрантов. Им-то без надобности итальянская сантехника. Вода в кране течет, электричество светит - житуха.
        Уже только на эти деньги существовать можно, причем безбедно. А у Толи Бородулина еще и бизнес есть, которым он очень гордится, - магазин «Все для рыбалки».
        Ну, может, магазин - это несколько преувеличено, однако киоск в подземном переходе тоже дает свою прибыль. Опять же служба в отряде приносит стабильный доход. Да еще дача с участком: укропчик, картошечка, то-се по списку…
        Вот и спрашивается: зачем Толику стрессы?
        Зачем… Толя знает зачем. Его манила власть над чужой жизнью. Власть и возможность в один миг прервать эту жизнь, когда он решит и когда пожелает. Лестно было Толяну осознавать себя воплощением адских сил, жонглирующим смертями и судьбами.
        Хотя следует заметить, что этот «Голливуд» мало имел общего с реальной причиной бородулинского свободного выбора, но Толик никогда никому и ни за что не признался бы, что вертит им банальная зависть, исступленная, доведенная до лютой ненависти зависть к тем, кто наверху. Кто жрет с серебра и ездит на «майбахах». Кто девкам своим покупает шиншиллу и соболя. И останавливается в пятизвездочных европейских отелях, а не в их смешных аналогах на побережье Северной Африки. Кто мнит себя настоящим хищником. А Толик, типа, всего лишь шакал. Даже не шакал, а говорящая мразь у них под ногами.
        Ну что ж, хищники. Я, может, и мразь, но завалю вас с превеликим удовольствием, еще и бабла на вас, богатых ублюдках, нарубаю.
        Однако отвлекся он, а нужно что-то решать для исправления дел. Вон как Пан истерит, аж заходится.
        Его понять можно: это ведь не Толику, а Пану теперь с заказчиком объясняться. Но и Бородулину расслабляться не стоит. Пан хоть и не будет сам руки марать, а наказать проштрафившегося спеца напоследок сумеет.
        Эх, не надо было вообще стартовать. Увидел девку, узнал - поостерегись, позвони разводящему. Пусть Пан и решал бы единолично. Но ведь не должна же была она догадаться, а она догадалась! Или все-таки ни при чем она, просто так карты легли погано?
        - Короче, - достиг его сознания голос Пана, ставший спокойным, - сделаешь вот что… Но, смотри, не облажайся опять.
        Вика сидела на низенькой раскладной табуреточке, обхватив колени руками, и смотрела в пламя костра. Хотя это не костер был вовсе, а костерок.
        Костерок-детеныш, затеянный из нескольких щепочек и нескольких дощечек, оставшихся от снесенного по весне старого забора. Скоро потухнет, если не подкормить. Но у Вики было наготове еще немножко корма, а на дольше и не надо.
        Было приятно ни о чем не думать. Молчать и любоваться этим магическим действом - пляской муаровых огненных стеблей, рвущихся вверх к темному небу под безмолвную музыку, слышную им одним.
        Дым от костра не заглушал вечерних запахов загородного лета. Терпко пахло полынью, крапивой, скошенной травой. Ночная фиалка, высаженная Танзилёй под окнами специально для аромата, расправила крошечные лепестки, добавив в симфонию запахов собственное сладкое благоухание. Еще и саранча на ближнем лугу взахлеб стрекочет, заливается. Волшебно…
        Вика отдыхала. И ни о чем не думала, хватит. Танзиля с вопросами не лезла, золотая тетка. Если не считать дежурного: «Ну, как прошел первый день?»
        На славу. На славу он удался, дорогая моя Усмановна. Но каким же трудным и бесконечно долгим он был… И таким психически затратным, что у Виктории не осталось сил торжествовать победу. Только вялое осознание, что вот сегодня она сберегла одному человеку жизнь. Кажется, хорошему человеку. И хоть положительные черты характера в данном случае первостепенными не являются, однако же хорошего человека всегда жальче, чем плохого.
        А ведь могли, могли его грохнуть, ядрена вошь! Окажись на ее месте кто-то другой, доселе не сталкивавшийся с подобной причинно-следственной связью событий, на первый взгляд ничего общего между собой не имеющих, именно так и произошло бы. На волоске нынче висела жизнь Геры Алексеевича, на тончайшем.
        Галактионов вполне ожидаемо предложил ей должность кризис-телохранителя - временно, пока ситуация не прояснится и не уляжется.
        Виктория согласилась, но лишь после того, как подопечный клятвенно пообещал неукоснительно выполнять ее предписания, какими бы они ни показались ему нелепыми.
        Официальный статус на фирме ей оставили тот же - советник директора по этикету. Из всего персонала с положением вещей был ознакомлен лишь начальник охраны Семен Свиридов. А вот в полицию Герман Алексеевич отказался обращаться наотрез. Те, видите ли, все равно преступника не найдут, а шарить по документам будут. А у Галактионова на фирме разработки и прочее.
        «Разработки, как же, - хмыкнула про себя Виктория. - Небось серую бухгалтерию ведет, жучара».
        Вслух она тогда произнесла:
        - Вы же понимаете, Герман Алексеевич: убийца не остановится. Не лучше ли все же в полицию? Заведут дело, следственные мероприятия начнут проводить. Выйдут на заказчика.
        - Ой, да ни на кого они не выйдут, - отмахнулся Галактионов. - А на допросы затаскают. Вас, между прочим, тоже. Оно это надо?
        - Герман Алексеевич, предлагаю порассуждать взвешенно, - не оставляла надежды достучаться до его здравого смысла Виктория. - Снайпер, который в вас стрелял, профессионал высокого уровня. Я же, простите, недоучка, а по сравнению с ним, смею думать, вообще полное никто. Вот вас грохнут, а она, - и Вика ткнула пальцем в нахохлившуюся Светку, - потом меня со свету сживет. И всю оставшуюся жизнь будет считать, что именно Вика Демидова в вашей безвременной кончине виновата. Но мне ее мнение будет фиолетово, поверьте. Потому что я сама думать буду точно так же. Так что давайте уже вызывать опергруппу.
        «Хоть бы эта овца дурацкая на него повлияла», - думала раздраженно Вика, припомнив безобразную сцену, давеча «овцой» учиненную. Могла бы еще одну истерику оформить, только на этот раз с пользой для дела. Глядишь, и раздумал бы супружник идиотничать. Но нет, притихла. Еще бы. Сейчас ей, видимо, стыдно. Видимо, конфузно ей, уродке. А только что так отжигала - жалюзи дрожали.
        Клинкина рыдала и отпихивала мужа, обзывая его блудливым павианом и какими-то еще не очень красивыми словами, а тот, посмеиваясь, будто было во всем этом что-то смешное, ловко уворачивался от тычков и делал попытки поймать ее руки, скрутить, а затем поцеловать страстным поцелуем рот.
        Светка мотала головой, руки вырывала, продолжая визгливо браниться, но Галактионов настойчивости не терял. При этом он не прекращал убеждать разбушевавшуюся половину, что знать не знает никакую, как там ее, и что Светка - глупышка, если могла так о муже подумать.
        Понаблюдав минут пять за сим бесчинством, Виктория решила вмешаться:
        - Света! Свет, отвлекись на минуточку. А по какому признаку ты поняла, что месседж тебе отправил Герман? Если подпись не его и номер сотового незнакомый? С какого ляду, извини конечно, ты на это повелась?
        Светка услышала. Руками размахивать перестала, умолкла, задумавшись.
        Герман воспользовался случаем и усадил жену на диван, пристроившись рядом. Облегченно выдохнул, бросив на Вику признательный взгляд.
        - А кто же еще будет меня просить привезти ему галстук? - с вызовом вопросила Клинкина после минутного размышления.
        Нервным движением она расстегнула застежку на боковом кармашке сумочки, вытянула оттуда полупрозрачный пакетик с неясным содержимым и, швырнув его на середину стола для совещаний, продолжила обвинительным тоном:
        - Вот этот, золотистый, в черную крапинку!
        Действительно, кто же еще?
        - Я, как дура, помчалась выполнять просьбу любимого мужа, а оказывается, звали вовсе не меня! - высказалась она на остатках запала и притихла.
        Пока Виктория собиралась с мыслями, прикидывая, как оценить историю про галстук, Светка подняла на нее посветлевший взгляд и спросила с трогательной надеждой:
        - Значит, это, может, и не Гера написал? И не Прокопьевой вовсе? Да, Вик, не Гера?!
        Без перехода начался следующий акт.
        Светик, прильнув к мужниной груди, всхлипывая и одновременно смеясь, повторяла, что она так счастлива, так счастлива, потому что это был не он. Герман называл ее глупой маленькой девочкой и легонько похлопывал по спине.
        Наконец Светка угомонилась и, сморкаясь в бумажную салфетку, гундосо спросила:
        - А кто же тогда мне это отправил?
        Виктория пожала плечами:
        - Либо это невероятное стечение обстоятельств и кто-то просто перепутал цифры, набирая номер, либо тебя действительно хотели подставить. Не спрашивай кто, мне это неизвестно.
        - Но зачем?! - воскликнула Светка. - Зачем кому-то меня подставлять?!
        - Откуда же мне знать, Света? Одно могу сказать: если это так, то подготовились ребята основательно. Во-первых, обеспечили твое присутствие на месте предстоящего покушения. Во-вторых, сразу после выстрела доложились о выполнении заказа, и этот звонок уже явная подстава. Можно, конечно, допустить, что набирали опять же не тебе и разговор шел всего-навсего о доставке суши или корзины с цветами, но два таких совпадения подряд почти за гранью вероятности. И, наконец, подкинули вещдок - вот эти самые значки. Кстати, Герман Алексеевич, а каким образом один из них оказался на вашем лацкане?
        Герман посмотрел в сторону пострадавшего пиджака, все еще висящего на пострадавшем компьютере, и проговорил с досадой:
        - Значок мне «Кот в сапогах» всучил на нашей парковке. Выхожу из машины, а ко мне промоутер в костюме сказочного героя рулит. Колядовал на питомник для бездомных животных. Я отсыпал ему мелочь, а он вот эту «медальку» мне и приколол без разговоров. Я, естественно, возмутился, а толку-то что? Ему даже по шее не накостыляешь, поскольку он в этом своем «скафандре». Сдергивать значок я не стал, чтобы вельвет ненароком не испортить. Потом и вовсе про него забыл. Пока не жахнуло.
        - Вы кому-то здорово мешаете, Герман Алексеевич. Вас так сильно хотят убрать, что разработали целую операцию. И супруга ваша тоже кому-то мешает. Вы не будете возражать, если я все-таки задам ей вопрос, откуда в ее сумочке лишние предметы? И в какой момент их могли подсунуть?
        Светик, распахнув глаза и помотав пшеничной гривой, с недоумением воскликнула:
        - Вик, ну я представления не имею!
        - Давай вспоминать. Как ты сюда добиралась?
        - Вызвала к дому такси и до ВДНХ ехала на такси.
        - До ВДНХ? Почему, Света? Почему не досюда?
        Светка смутилась и задиристо ответила:
        - Я что, не могу прокатиться на трамвае немножко?
        - Ну… В принципе, конечно. Имеешь право. Проехалась до ВДНХ на такси, от ВДНХ на трамвае, а потом? Шла пешком?
        - Ты чего, Медведева? Я же на лабутенах! Не заметно?! А от трамвайной остановки почти полкилометра досюда шкандыбать! Поймала авто и доехала.
        Виктория вовремя поймала себя за язык. Они не в школе на перемене. И не у Танзили на участке. Еще и муж Светкин поблизости. Да, отвыкла она от Клинкиной. Все приходится вспоминать заново.
        «Но за Медведеву она мне ответит. Зачастила что-то».
        - Получается, что подбросить тебе в сумочку пригоршню значков могли и в трамвае, и на трамвайной остановке, и… Заходила в магазин какой-нибудь?
        - Нет, ну что ты, Вика. Я же торопилась, мне к мужу надо было успеть, ты забыла? Ну, я думала, что к мужу. Ну, ты меня поняла… Только, Вик… - Светик неуверенно улыбнулась. - Откуда ж они знали, что я в трамвай сяду? Если заранее все распланировали?
        Виктория ответила, помедлив:
        - Значит, тебя пасли. Может, от самого порога.
        Она понимала, как все притянуто за уши. Но лучше уж слежка от порога. Потому что другое объяснение не нравилось ей совсем.
        Муж мог подложить в сумочку Светке вещдоки. Прямо дома и прямо утром. Его заверения, что никаких сообщений с «левого» телефона он Светке не отправлял, большой цены не имеют.
        Галактионов в задумчивости почесал нос и проговорил с сомнением:
        - Сложно как-то слишком. Хотя, почему нет? Может, и следили. Но думаю, не исключена возможность, что подкинули предметы у нас на проходной. Или в нашей же столовой. Или в буфете. Признавайся, стрекоза, забегала сегодня за ромовыми бабами?
        Светка, жеманничая, проговорила:
        - Ну Кысик, ну я могу же иногда позволить себе одну м-а-а-аленькую бабу и один м-а-а-аленький стаканчик газировки?
        - Ты сказала «Кысик»? - не удержалась от возгласа Виктория.
        - Не заостряйте внимания, Вика, - улыбнулся ей Герман Алексеевич мудрой и снисходительной улыбкой.
        - Как это - не заостряйтесь?! Вы хоть понимаете, что это значит? - горячилась Виктория. - Это значит, что ваш недоброжелатель очень, я подчеркиваю, очень близко от вас! А вы ничего не объясняете! А сами хотите, чтобы я взяла обязательства вас охранять! А вас не охранять нужно, а выявлять вашу проблему и устранять как таковую. Причем по возможности быстро. Иначе все мои чисто профессиональные потуги будут бессмысленны, а для убийцы еще и смешны!
        - Это почему недоброжелатель близко? - испуганно спросила Светка.
        - Непонятно? Хотя, чего это я… Потому, моя дорогая, что ему известно, как ты обращаешься к мужу в неформальной обстановке. Или ты в присутствии совета директоров тоже супруга Кысиком именуешь? А в присутствии секретарши? Референта?
        Она повернулась к подопечному:
        - Это важно, Герман Алексеевич. Как часто ваша жена называет вас данным гм… прозвищем при посторонних?
        - Ну, как сказать… Иногда вырывается, конечно. Но не особенно часто, - поторопился уточнить Галактионов.
        - Так я и подумала. Может, поделитесь информацией, а, господин директор? Что за дела происходят около вас? Или я, на фиг, ухожу! - психанула в конце Вика.
        - Ну, хорошо, - бросив на нее внимательный взгляд, проговорил тот. - Но прежде вызову Свиридова. Чтобы не излагать дважды.
        - А зачем нам Свиридов? - протестующее пискнула Светлана, вспомнив, видимо, свои на того счет подозрения.
        Герман Алексеевич мельком ей улыбнулся и не ответил.
        Светка надулась.
        - А полицию? - не отступала Виктория.
        - А полицию не буду, - с нажимом и уже без улыбки проговорил Галактионов, снимая с базы телефонную трубку.
        Свиридов на зов начальника отреагировал оперативно. Уже через пару минут в кабинет без стука и доклада вкатился мужик лет сорока пяти, белобрысый весельчак, коренастый и, словно бильярдный шар, подвижный. Его смешливость граничила с дурашливостью, а заношенный разгрузочный жилет, из многочисленных карманов которого торчали блокноты, карандаши и отвертки, делал командира местных силовиков похожим на средней руки завхоза.
        Однако внешность обманчива.
        Угостив вместо приветствия присутствующих простенькой шуткой, он моментально посерьезнел, заметив убитый комп. Подошел ближе, чтобы рассмотреть подробности. Переместился к окну и, сдвинув брови, принялся хмуро изучать тоннельное отверстие, образовавшееся в слоеном пироге из реечки жалюзи, стеклопакета и полотнища баннера. Развернулся к Галактионову, ожидая объяснений. Бросил быстрый взгляд на Вику. Снова взглянул на директора.
        - Выходит, вы потому и устроили мне выволочку на прошлой неделе, что уже тогда подобной пакости опасались, - то ли спросил, то ли констатировал Свиридов. - А почему же не объяснили ничего толком? Какой смысл стружку снимать, если все равно не поставили в курс дела?
        - Не ввели, - машинально поправила его Вика.
        - Чего, барышня? Не понял я, - раздраженно переспросил ее начальник охраны.
        - Нужно говорить «ввести в курс дела», а не «поставить».
        - От этого чего-нибудь меняется? Вы кто такая? Герман Алексеевич, кто это за мадам?
        - Мадемуазель, между прочим, - хмыкнула Виктория, которую ситуация неожиданно начала забавлять.
        Свиридов посмотрел на нее с внезапным интересом и произнес:
        - Погодите, Герман Алексеевич, дайте я сам отгадаю. Пиджак на компе - ее идея?
        - Ну, - настороженно подтвердил Галактионов.
        - Что ж вы, мадам, не дотумкали до такой простой вещи, когда префекта охраняли?
        Вика успела загасить эмоции на выходе. И даже не удивилась быстроте, с которой Свиридов смог сопоставить откуда-то ему известные факты и сделать правильный вывод.
        Она размеренно произнесла, радуясь собственной сдержанности:
        - А вы уверены, что сами смогли бы дотумкать до этой вещи? Даже со второй попытки? Я отчего-то не верю. И кстати, Замятин не префект.
        - Кусается, - поделился с остальными своим наблюдением Свиридов. - А вы чего меня вызвали, Герман Алексеевич? Тут все уже закончилось, ментов вызывать надо.
        - Кто такой Замятин? - спросил у него Галактионов, пропустив про ментов мимо ушей.
        - Замятин? Так потерпевший один, упокоенный. Происшествие по общегородским сводкам проходило, а Федька Кузьмичев, который раньше в Тверском служил, а потом с повышением в Басманное двинулся, со мной поделился. Как необъяснимым явлением и своего рода криминальным феноменом. Но у вас, мадам, я вижу, объяснение уже имеется?
        «Что же мне так со спецами-то местными не везет?» - тоскливо подумала Вика, а вслух неприязненно произнесла:
        - Интуиция у нас имеется. А если еще раз обратишься ко мне «мадам», то весь комбинат начнет звать тебя, например, Сивым…
        - Э-э-э! - пресек базар Галактионов, сообразивший, что Виктория Демидова, бывшая Медведева, бывшая детдомовка, сейчас подыщет для командира силовиков знатную кликуху, после чего начнется свара, один из них психанет и хлопнет дверью, а Герману они нужны оба. - Люди, а не хотите немножко поработать на меня? Коли уж я к вам обратился…
        Трехстороннее совещание все-таки состоялось, несмотря на неблагоприятные стартовые условия. Светка, конечно, тоже присутствовала, но она не в счет.
        По окончании дебатов Виктория сопроводила измотанную чету до места их проживания, устроившись на переднем пассажирском сиденье галактионовского «ровера», отправив Светку на заднее.
        Галактионов пробовал возражать против эскорта, но Вика напомнила ему, что, во-первых, это теперь является ее служебной обязанностью, а во-вторых, ей необходимо ознакомиться с обстановкой в окрестностях особняка на предмет вероятных угроз.
        Свиридов неожиданно ее поддержал и даже вызвался составить компанию, поэтому вопрос о том, как она будет возвращаться в Москву, отпал сам собой: начальник охраны был на колесах.
        Уже на подъезде к поселку, именуемому Северинка, Виктория смогла оценить, насколько грамотно охраняется здешний периметр. Ну что ж, шеф имеет право чувствовать себя тут в безопасности. Бродячих торговцев внутрь не пускают, а курьеров и мастеровых - только после звонка с КПП.
        Вика строго-настрого запретила Светке заказывать доставку чего-либо в ближайшие три дня. На благоразумие ее супруга она полагалась больше, однако на всякий случай запретила и ему.
        Контрольный срок в три дня возник не спонтанно. Галактионов сумел убедить своих спецов, что всего-то требуется продержаться до четверга, с запасом - до пятницы, потому и полицию беспокоить излишне. Продержаться - это в смысле не быть пристреленным. А в пятницу угроза его жизни как бы исчезнет по выходе срока годности.
        Прежде чем обосновать свою позицию, он специально для Вики сделал небольшое отступление, чтобы, получив базовые сведения о комбинате, та могла быстрее разобраться в суете, поднявшейся вокруг его владельца.
        В итоге ей стало известно, что в здании заводоуправления размещен лишь мозговой центр «ХимОрганика»: дирекция, бухгалтерия, а также конструкторское бюро, отделы маркетинга, рекламы и снабжения. В цокольном этаже функционировала лаборатория во главе с местным гением Паниным Виталием Михайловичем, замдиректора по науке. В бывшем швейном корпусе было налажено производство автомобильных эмалей в аэрозольной упаковке, там же имелся небольшой экспериментальный участок.
        Однако все вышеперечисленное являлось только надводной частью айсберга. Собственно производство было развернуто на просторах губернской глуши, дабы не раздражать своим существованием жителей мегаполиса и не провоцировать всяких общественников-экологов на безумства, свойственные данной категории скандалистов.
        Основной статьей дохода «ХимОрганика» являлся выпуск технических спиртов и гранулятов, посему в его подмосковном хозяйстве кроме производственных цехов имелись лесопилка, склады сырья, склады готовой продукции, гаражи, ремонтные мастерские и прочая и прочая. Иными словами, если и не крупным бизнесом владел Герман Галактионов, то средне-крупным точно.
        - Так вот, - приступил он к основной части, закончив экскурс. - Теперь о событиях новейшей истории. Недавно ко мне заходил парламентер.
        Парламентер прибыл с известием, что некое заинтересованное лицо имеет намерение скупить галактионовские активы, причем оптом, а значит, задешево. А если точнее, то даром. Ну, а если продавец предложение отвергнет, ждет его фирму агония, недолгая, но мучительная. Пожарная инспекция активизируется, санэпидемконтроль не останется в стороне, экологическая полиция сделает контрольный выстрел. На предприятии химической отрасли много чего найдется для этих служб интересного.
        - Зачморят вас, сударь, мало не покажется. Устанете отбиваться, уважаемый. От штрафов и судебных тяжб разоритесь. А может, и сами на нарах окажетесь. Вам это надо?
        Но Галактионов с лица не спал. Чего ему бояться, в самом деле? Требования вышеперечисленных структур он соблюдает и, мало того, с их представителями дружен. Значительных долгов и кредитов, которые стервятники могли бы перекупить, за предприятием не водилось. Сместить же Галактионова с поста гендиректора без согласия Галактионова-владельца невозможно в принципе, если только устав не переписать. А как перепишешь, коли в налоговой службе у Германа Алексеевича свой человечек на нужном месте сидит, и он не сочтет за великий труд проинформировать благодетеля о внезапной и внеурочной процедуре внесения изменений в учредительные документы «ХимОрганик-ММХ», ООО.
        Потому и надеялся Герман отбиться. Не то чтобы он дока был в этих делах, но идиотом точно не был.
        Каждой бабушке-пенсионерке, доживающей дни у телевизора, известно, каким образом происходят недружественные захваты. По сравнению с пожилыми домохозяйками Галактионов об этих технологиях был осведомлен получше, поскольку не жалел времени и средств на консультации с юристами.
        Однако парламентер, завершая перечень рычагов воздействия, намекнул, что в штате организации, интересы коей он представляет, наличествуют сотрудники разных специальностей, в том числе отыщется два десятка крепких парней в балаклавах и с «АК-12» под мышкой.
        Угроза силового вмешательства напрягла Германа Алексеевича по-настоящему. Особенно в свете того, что начальник охраны так не вовремя отправил свои кадры на переподготовку. Хотя, с точки зрения нацелившихся на «ХимОрганик» гиен, дешевле устранить одного лишь владельца, а не затевать шоу с перестрелкой на проходной.
        И тогда он распорядился повесить на фасад заводоуправления гигантский рекламный щит и взял за правило с наступлением темноты отправлять своих собачек в патруль на подступах к коттеджу.
        Естественно, сегодняшняя попытка покушения Галактионова несколько… взволновала. Тем не менее он убежден, что по истечении считаных дней опасность для его жизни самоликвидируется, и основания так считать у Германа Алексеевича есть.
        Информация, на которую опирался Галактионов в своих оптимистических прогнозах, была им получена без особых затей. Он не поленился проехаться за МКАД до районной управы, в чьей юрисдикции находилась земля под его комбинатом, и в неофициальной обстановке пообщался кое с кем из служилых людей. И узнал, что в управе грядут перемены.
        Мешкова, главу администрации, выпроваживают, и хорошо еще, что на пенсию за выслугой лет, а не с формулировкой о потере доверия. Поговаривают, что стукнуто было куда надо про всяко-разные делишки, которые тот проворачивал мимо государевой казны. И стукнул, скорее всего, его первый зам, хотя у самого рыло в пуху по самое не хочу. Пост Мешкову занимать тогда оставалось десять календарных дней, а с поправкой на нынешний момент - до конца текущей рабочей недели.
        Галактионов нечто подобное услышать ожидал, потому и не удивился. Более того, ему стала ясна подоплека высказывания представившегося адвокатом уполномоченного покупающей стороны, а правильнее будет - отжимающей, прозвучавшего под занавес так называемых переговоров.
        Скривив губы в желчной усмешке, уполномоченный процедил:
        - Советую не доводить ситуацию до абсурда. Вам меньше мучений, да и у меня сроки сжатые. Чего доброго, премии лишат. Ведь вы, господин Галактионов, не хотите, чтобы меня премии лишили?
        Вывод напрашивался сам собой: торопятся хозяева «адвоката». И очень похоже, что причина их спешки - именно эти административные перестановки.
        Обещал, небось, прощелыга Мешков наклевывающемуся владельцу «ХимОрганика» некие преференции после вступления того в права. И денег, небось, уже успел с него слупить. А преемник мешковский ничего не обещал, и совершенно неизвестно, получится ли сработаться с этим преемником в дальнейшем.
        Выходит, несговорчивого продавца следует дожать до того, как сменится местная власть, и затем в быстром темпе провернуть все юридические процедуры.
        Посему инициаторы захвата и не пожелали тратить время на проведение второго раунда переговоров с упертым средне-крупным бизнесменом и никаких акций с привлечением силовиков тоже решили не затевать. Они просто подрядили киллера, который, к счастью, промазал.
        Нет, неверно. К счастью, бесценная Светлана, чутким сердцем уловив нависшую над супругом опасность, нашла специалиста, сумевшего сделать так, чтобы киллер промазал. А поскольку вышеупомянутый специалист, то бишь Виктория Демидова, берется и впредь Германа Алексеевича защищать и поскольку Семен Свиридов подключится к задаче, используя свои ресурсы, то в течение оставшихся до конца рабочей недели дней Герман Алексеевич, без сомнения, избегнет фатальных ситуаций.
        Насчет чуткого Светкиного сердца Вика спорить не собиралась, а вот предъявленные Галактионовым факты не доказывали, с ее точки зрения, ровным счетом ничего, и выводы на их основании были не бесспорны, но подопечный непререкаемым тоном сослался на жизненный опыт вкупе с интуицией и закрыл дальнейшее обсуждение темы.
        - В таком случае, - высказала здравую мысль Виктория, - не пойти ли вам в отпуск и не посидеть ли немножко в стенах собственного дома? Для охраны особняка можно будет привлечь пятерку сотрудников какого-нибудь ЧОПа.
        Вздернув надменно бровь, Галактионов язвительно вопросил:
        - А на зимовку к полярникам рвануть не посоветуете? Уж прятаться так прятаться.
        - Но… - попробовала возразить Виктория.
        - Все! - не дал ей договорить Галактионов.
        Пожав плечами, Вика спор прекратила.
        Теперь ей стало более понятно упрямое нежелание Светкиного мужа задействовать полицию.
        Он убежден, что угроза его жизни - данность кратковременная, которая исчезнет, когда и поскольку его физическое устранение потеряет актуальность для неких скрытых сил. Сотрудники же опергруппы, прибыв на вызов, начнут повсюду шарить, документацию поднимать, с персоналом общаться, и зачем Галактионову, как директору и владельцу, это надо?
        А не может ли так оказаться, что покушение на Геру Алексеевича есть результат криминальных разборок? Передел сфер влияния и тому подобное. Потому и не жаждет Галактионов вступать в тесный контакт с органами внутренних дел.
        Может, Вика, так и окажется. Однако для твоей работы, Вика, это важности не представляет. К тебе обратились за помощью, ты согласилась, теперь действуй. А бандит он или законопослушный гражданин - об том пусть у Клинкиной голова болит, а не у Демидовой. И кстати, бандит не нанял бы дилетанта. Бандит нашел бы себе кого-то покруче.
        Костерок загрустил, и Вика подсунула ему еще немножко щепочек.
        Не получалось у нее дать отдых голове, никак не получалось. Вспоминала, анализировала, заново переживала все сегодняшние события, вместо того чтобы отвлечься и поразмышлять о чем-нибудь приятном. Помечтать…
        Но оказалось, что отвлечься-то и не на что.
        О чем размышлять? О бывшей счастливой жизни в семье? Так она, эта жизнь, завершилась, вспоминать о ней больно. Тогда о счастливых годах, проведенных в интернате? Издеваетесь.
        На всей огромной планете существовало только два человека, для которых Виктория, как ей думалось, была важна и интересна: Генка Коростылев и тетя Катя. Мама Катя.
        Их больше нет. То есть, конечно, они живы, здоровы, и дай им Бог долгих лет. Но из Викиной вселенной они самоудалились.
        Зато теперь у нее есть работа.
        Это же классно, Викуся! Работа - это как раз то, что тебе сейчас надо, радуйся!
        Горький стёб. Тем более что мысли о работе нынче под запретом. Хоть и многократно нарушенным.
        Значит, надо помечтать. Например о том, как она, вся такая стильная, отправится авиарейсом в Париж гулять по Елисейским Полям. Или через океан в Бразилию.
        Это мысль. Нужно будет непременно как-нибудь смотаться в Бразилию.
        Вообще-то, тебе пора костер тушить и идти спать укладываться, мечтатель фигов. Завтра вставать спозаранку. Заснуть бы только.
        Разжиться разве у Танзили снотворным?
        Да нет, глупости все это. И без препаратов Вика легко заснет и прекрасно выспится, несмотря на бесчеловечный подъем в пять двадцать пополуночи. А вставать в такую рань придется, чтобы…
        Со стороны крыльца послышался звук открывающейся двери. Это Усмановна с Яшкой в фартучном кармане вышла проверить, заперта ли на задвижку калитка. Знает, что заперта, но все равно идет проверять. Ритуал такой у Усмановны. Ежевечерний. Раба привычек.
        Но Танзиля не пошла к калитке, а направилась к Викиному костру. Причем направилась не по выложенной тротуарной плиткой дорожке, огибавшей участок по периметру, а двинула напрямки через огород, ступая по канавкам между рядами с ранней картошкой.
        Однако.
        Вика выжидательно смотрела на размытый в сумерках силуэт немолодой, но крепкой женщины.
        Властная, статная. Красивая? Для Вики - красивая.
        Наверное, пора уже подумать о том, чтобы съехать куда-нибудь. Понятно же, что создает неудобства. Не обязана Усмановна ей кров предоставлять, кормить-поить не обязана.
        Вика съедет. Галактионов заплатит по договору, и Вика найдет себе квартиру. Или комнату. Или угол. И съедет.
        - На, поговори, - произнесла Усмановна и сунула Вике трубку. - Тебе какая-то Лапина звонит. Пожаловалась, между прочим, что ты на звонки не отвечаешь. Ей пришлось набрать мой номер. Детский сад, честное слово.
        - Лапина? Тетя Надя? - растерялась Виктория. - А почему она вам звонит? Откуда она знает, что я у вас остановилась?
        - Не притворяйся слабоумной, Демидова, - проворчала Танзиля. - Как только ты у меня нарисовалась, я сразу же твою мамашу поставила в известность.
        «Везде предатели», - грустно думала Вика, принимая мобильник.
        - Что ты за бузу там затеяла? - услышала она веселый голос в трубке.
        - Здравствуйте, теть Надь. Как дела? - промямлила Вика, еще не определив для себя, в каком тоне ей следует вести разговор с ближайшей маминой подругой.
        Тетя Надя Лапина фрукт была еще тот. Палец в рот не клади.
        Во-первых, красавица. Да-да, в свои пятьдесят с лишним. Ухоженная, знающая себе цену. Между прочим, замужем за хозяином крупного холдинга, в котором мама Катя служит всего лишь сисадмином. Хотя это мамина прихоть. Папка пробовал настаивать, чтобы она бросила ерундить и вместо этого начала посещать вернисажи и бутики, как любая уважающая себя жена обеспеченного мужа, но мать ни в какую. Ей нравится ее работа, без серверной она скучает.
        Так вот, про Лапину. Красивая, богатая, ухоженная. И очень, ну очень хитрая тетка. Хотя мама считает, что умная. Но разве одно другому противоречит?
        И еще. Вика обязана этой хитрой и ухоженной тем, что мама Катя жива.
        Имелась у Вики в прошлом одна история, связавшая их судьбы. Катерина лежала в реанимации с проломленной головой, когда к ней в палату проникла убийца, возжелавшая завершить незаконченное. Надежда Михайловна успела вовремя[3 - Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».]. Этого никогда и никто не забудет, хотя все делают вид, что забыли.
        - Девочка, я, кажется, могу решить твою проблему, - самодовольным тоном сообщила Надежда Михайловна. - А, дела? Дела нормально. Я вот тебе зачем звоню. У меня есть приятельница, Оля Кочеткова, а ее дочь, Кристина, работает в ивент-агентстве. Ну, ты знаешь: корпоративы, дни рождения и так далее. Называется агентство… «Иксвелибрис», что ли? Короче, как-то так. Ну, это неважно. Сразу оговорюсь, семья у них небедная, Олькин супруг хорошо на сантехнике зарабатывает, сама Олька дома бездельничает, хотя это тоже неважно. А важно, что Кристина в этот бизнес подалась, чтобы с кем-нибудь достойным познакомиться. Из клиентов, разумеется. И с прицелом на замужество. Так вот, вчера мне звонит Кочеткова-старшая и начинает радостно грузить. Я поначалу за повествованием не очень следила, а тут вдруг слышу - знакомое словосочетание. Решила вникнуть. Оказывается, недавно этот самый «Иксвелибрис» оформлял юбилейный вечер для какого-то банка, а Олькина дочь мероприятие курировала. Для справочки, торжество в «Национале» проходило. Времени Кристина не теряла, ей удалось пообщаться с очень перспективным молодым
человеком из гостей. И он реально перспективный, поскольку не какой-то топ-менеджер, а отпрыск самого банкира. Кристе молодой человек очень понравился, разве могло быть иначе. Тут я Кочеткову прерываю и переспрашиваю, какой банк гулял свой юбилей. Та мне название повторяет, аж смакует, как слон довольная. Видимо, обрадовалась, что этот нюанс можно акцентировать. А я как-то сразу задумалась: и по какому же поводу мне раньше попадался этот ее «Инком-уником-траст-инвест-хрен-ту-ту»? И представляешь, вспомнила! Ну, ничего себе, думаю! Выходит, Кристинкин перспективный молодой человек и есть тот самый недоросль, из-за которого наша Вика с семьей поссорилась!
        - А откуда вы знаете, из-за чего я с семьей поссорилась? - с подозрением в голосе спросила Виктория.
        - Так мы же с твоей мамой подруги, ты забыла? - хмыкнула Лапина. - Или ты считаешь, что у Катерины от меня секреты бывают?
        «Вся Москва в курсе, - грустно подумала Вика, - и область тоже».
        - Так вот. Продолжу. Как только я поняла, о ком конкретно идет речь, принялась Олькин треп слушать очень внимательно. Оказывается, звонила мне Кочеткова не только чтобы похвастаться. Тем более что хвастаться реально пока нечем. Хотя девочка ее пробивная, смогла раздобыть нужные контакты, уважаю. Ей останется только грамотно этой информацией распорядиться: написать сценарий случайной встречи и эту встречу организовать. Например в кафе, в котором он обедает, или возле паркинга, где ставит машину, но это уже нюансы. Замечу, что обеих Кочетковых абсолютно не смутил тот факт, что сын банкира далек от финансов. Разве это имеет значение, когда любовь? По Олькиным словам, дочь без ума от этого стиляги. Кристя даже на видео его сняла, а ролик разместила в Интернете. Я тебе ссылочку пришлю, потом полюбуешься. Ты понимаешь теперь, насколько у них все серьезно? И это означает, что причина, из-за которой ты так опрометчиво поссорилась с матерью и отцом, устранена. Или вот-вот будет устранена, потому что Кристя еще не приступала к решительным действиям, однако уверена, что вскоре добьется успеха. А что
претендент с кем-то там помолвлен, только ее раззадорило.
        - Ваша осведомленность пугает, - желчно произнесла Виктория. - Только зачем вы сказали этой вашей Кочетковой, что Валик, я хотела сказать - Валентин, со мной помолвлен? Это ведь неправда. Помолвка не состоялась.
        - Я?! - поразилась Лапина. - Я Кочетковой сказала про помолвку?! Отнюдь, детка. Это мне Кочеткова сказала. А ей - Кристя. А Кристе - сам молодой человек признался. Но, возможно, он вовсе и не тебя имел в виду. Возможно, привычка у него такая: каждый месяц с кем-нибудь быть помолвленным.
        - Надежда Михайловна, я, конечно, очень рада, что дочь вашей приятельницы нашла свою судьбу, но зачем вы мне об этом рассказываете? - сердито спросила Виктория.
        - О! Извини, дорогая, я заболталась и не дошла до сути. Как выяснилось, Ольге я понадобилась, чтобы разжиться дополнительной информацией, которая поможет дочке выстроить правильную стратегию. У меня ведь много знакомых по Москве, вот она ко мне и обратилась. А я, конечно же, вспомнила тебя. Это ведь в твоих интересах, чтобы Кристинкина интрига как можно скорее увенчалась успехом, не так ли? В таком случае, не подскажешь ли, что она должна знать, прежде чем начнет активные действия? Что нравится этому Валику, извини, Валентину, от чего он, наоборот, нос воротит. А я твои рекомендации ей передам. По-моему, все отлично складывается, ты не находишь?
        - Надежда Михайловна, у вас логика хромает, - стараясь оставаться вежливой, проговорила Вика. - Причина моей ссоры с… родителями не в этом недоросле, как вы его назвали. Причина в самих родителях. И извините, мне пора спать. А про его привычки я знать ничего не знаю.
        Прежде чем она успела нажать на клавишу отбоя, Лапина скороговоркой проговорила:
        - Ссылочку я тебе на почту отправила, непременно посмотри.
        «Ага. Конечно», - желчно подумала Вика, пряча трубку в карман одолженной у Танзили бархатной душегрейки, после чего, смахнув злым движением две непрошеные слезки, направилась за новой порцией дров для костра.
        «Какие привычки? - горестно думала она, поднимая крышку нетбука. - Откуда мне знать Валькины привычки, если встречались мы изредка, да и не разговаривали толком?»
        - Виктория Олеговна, мне надо отлучиться ненадолго, - отвлекла ее от надоедливых мыслей секретарша Алевтина, - вы тогда снимите трубочку, если вдруг позвонят, хорошо? Как пользоваться мини-АТС знаете? Я тут на всякий случай написала несколько фамилий. Если кто-то из этих господ объявится, то непременно с шефом соедините, чем бы он занят ни был. Не затруднит?
        - Ну конечно, Алевтина Георгиевна, никаких проблем, - отозвалась Виктория, принимая из рук секретарши розовый листок, исписанный ровным почерком педанта и аккуратиста. - И сниму, и переключу. И давайте без отчества, ладно? Только по имени: Вика.
        - Идет, - улыбнулась секретарша. - Тогда уж и вы зовите меня Тиной. Алевтина громоздко, вы не находите?
        Виктория в ответ тоже улыбнулась. Навряд ли директорская секретарша вот так сразу взяла и воспылала к ней симпатией, но доброжелательность всегда лучше враждебности, даже если доброжелательность деланая. А может, ничего деланого и нет, все искренне вполне, просто Вике от недосыпа мерещится.
        Спать ей и вправду сегодня пришлось маловато. Уже спозаранку она была в окрестностях усадьбы Галактионовых, рассчитывая до выхода подопечного из дома осмотреться на местности.
        Как и вечером накануне, вокруг было чисто, пусто, чинно и благородно. И по-утреннему тихо.
        Рокот ее скутера, нарушивший глухим урчанием сонный покой элитного квартала, казался оскорбительно неуместным.
        Заглушив мотор, Вика плавно подкатила к воротам, нажала клавишу домофона. На вызов откликнулась экономка, которая, как и охранники КПП, была загодя уведомлена о Викином раннем прибытии. Решетчатая створка поползла в сторону, и Виктория въехала во двор.
        Прискакал черный с рыжими подпалинами Рекс, встопорщил остроугольники ушей и замер метрах в трех от нее, подбегать ближе и подпрыгивать до подбородка не стал, пес солидный. Его брат-близнец Стив остался, по всей видимости, в дозоре с тыльной стороны особняка.
        Молодцы мальчики, службу знают. Вчера им Вику представили, теперь они знакомы.
        Гера Алексеевич из дому показываться не спешил, и Вике пришлось набрать ему на сотовый, дабы убедиться, что подопечный жив и здоров и просто ожидает, когда супруга пришьет к его любимой рубашке оторвавшуюся пуговичку.
        На звонок сонным голосом ответила Светка, удивилась, потом всполошилась, затем торопливо объяснила, что они проспали, забыв с вечера завести будильник.
        Вика воспользовалась случаем и напомнила про броник. Светка обещала проследить, чтобы муж поддел.
        Бронежилетом обеспечил шефа Свиридов, доспех был первостатейный, скрытого ношения, но Галактионов все равно состроил кислую рожу, как будто это не в него вчера стреляли и чуть не попали.
        Броник - это, конечно, здорово, но Гера Алексеевич отказался заезжать в грузовые ворота, чтобы войти в здание заводоуправления со стороны фабричного двора. Аргументировал свое решение тем, что не желает ненужных толков среди персонала. А за те три секунды, что он будет находиться на площадке перед проходной, ни один снайпер не сможет нормально прицелиться, чтобы, выстрелив, попасть ему в затылок. Тем более что передвигаться Галактионов намеревается быстро. И тем более что на входе всегда толчется народ.
        Под его напором Вика с озвученными доводами согласилась, держа в уме мысль, что навряд ли киллер надумает снова воспользоваться снайперской винтовкой. А потом пожалела.
        Народу у проходной оказалось не так уж и много, поскольку руководитель «ХимОрганика» и его «помощница по этикету» явились на фирму с завидным опозданием. Хотя это ведь его фирма, значит, можно не стесняться.
        Секретарша, отвечая на их нестройное «добрый день», загадочно улыбнулась, хитро сверкнув из-под накрашенных ресниц глазами. Может, оттого Маслова нынче с Викой слащаво любезна, что заподозрила их с Галактионовым в адюльтере? Скверно. Но терпимо, потому что не навсегда.
        Пока подопечный будет расхаживать по кабинету и сгребать в картонную коробку предметы личного пользования, готовясь к эвакуации в цокольный этаж, где с вечера для него должны были оборудовать временное рабочее место, Виктория немножко поразмышляет.
        Вытащив из настольного органайзера забытый референтом карандаш и развернув бумажку с фамилиями особо важных персон чистой стороной кверху, Вика принялась вырисовывать контуры ромашек, васильков и колокольчиков. Затем контуры полагалось обвести линиями пожирнее, а серединки затушевать, не спеша и подробно. Обводить, затушевывать, думать.
        Итак, что мы имеем. Четверг - последний рабочий день вороватого Мешкова. В пятницу он передает дела и полномочия своему честнейшему и неподкупнейшему преемнику. Три дня страха. В любой миг любого из этих дней Виктория должна быть готова отбить ракеткой для пляжного бадминтона дамоклов меч, который мерно покачивается над темечком Светкиного мужа. Именно ракеткой и именно для пляжного, если сравнивать Викины возможности с возможностями исполнителя. Продвинутая сволочь. Только вот что он предпримет на этот раз?
        А что предприняла бы на его месте сама Виктория?
        Ну, она бы предположила, что несостоявшийся покойник успел позаботиться об усилении мер безопасности, имея в виду стрельбу по живой мишени.
        Надо будет все-таки перегнать галактионовскую тачку за ворота, и плевать на его недовольство вкупе с аргументами. Он, кстати, слушаться обещал.
        Так вот, про киллера.
        Если не пуля, значит взрывчатка, значит, Вика заминирует «клиенту» автомобиль. Хотя нет, не получится, «ровер» все время под присмотром, способ отпадает. А вот жахнуть из ручного гранатомета по движущейся машине откуда-нибудь с высоты эстакады - вариант.
        Гранатомет - он вещь надежная и, в принципе, нормально маскируемая. Такую «балду» можно упаковать в футляр из-под контрабаса или кофр для спиннинга. Но при этом Виктория рискует, что в процессе работы ее загасит какой-нибудь случайно мимо проезжающий на байке бывший десантник, что-то их много развелось. Не говоря уже о видеокамерах, которые тоже повсюду. Такие риски ни к чему.
        Ей заказ нужно выполнить, бабло отработать, на свободе остаться. Она все же наемная убийца, а не идейный террорист-смертник. Выходит, вариант с гранатометом также непроходной. Что еще?
        Вика прикинула: а не воспользоваться ли радиоуправляемым дроном, чтобы на бреющем полете выпустить по сидящему в машине водителю парочку ракет, но решила данную вероятность не рассматривать и в расчет не брать.
        Какой смысл? Если на Геру Алексеевича охотятся люди с такими возможностями, то даже в бетонном бункере на глубине пяти метров Галактионова достанут, пустив в вентиляционный канал нервно-паралитический газ.
        Из способов попроще осталось умерщвление объекта посредством отравления. Для этого всего-то нужен цианид или другая какая-нибудь гадость плюс доступ к обслуге, а обслуга, кстати, несложно подкупается.
        Нужно будет запретить Галактионову нарезаться кофиём на переговорах с партнерами и жрать в забегаловках. Да хоть бы и в статусных ресторанах. Ничего, несколько деньков потерпит.
        Мысль о статусных ресторанах неожиданно сбила Вику с волны. Как будто мчалась она на скутере по гладкому и пустому шоссе и вдруг перекувырнулась через руль, угодив передним колесом в глубокую выбоину на дороге.
        «Ресторан качается, словно пароход…» Н-да.
        Вчера, не справившись с любопытством, она открыла ссылку, полученную от тети Нади, и полюбовалась на Попова-младшего в интерьере «Националя». Видеокамера его подловила на подходе к банкетному столу, где Валика ожидали дамы.
        Дам имелось четверо, одна совсем малышка лет девятнадцати, а самой матерой подкатывало к сорока. «Ящерки», хоть и умеренно размалеванные, были обильно увешаны блестящими камушками и декольтированы от пупа до ягодиц.
        Видимо, банкет вошел в ту пикантную фазу, когда народ, налившись марочным алкоголем и объевшись деликатесами, выползает из-за столов, чтобы рассредоточиться парочками или мелкими группами для утоления жажды общения и флирта. Валик же, наоборот, возвращался к застолью. Он шел со стороны небольшой и в данный момент пустующей эстрады с гитарой, зажатой в руке.
        Одет Попов-младший был на редкость дико: зауженные к щиколотке светлые брюки и короткая бесформенная куртка под цвет брюк. И тупорылые туфли на толстой ребристой подошве. А под курткой белела рубаха в меленьких черных запятых, и никакого галстука.
        Однако Надежда Михайловна назвала его стилягой, и Виктория с удивлением сейчас с ней согласилась. Действительно стильно. И довольно нагло на фоне господствующих фрачных двоек от «Бриони».
        Валик расположился на одном из стульев напротив дам и принялся перебирать гитарные струны.
        Виктория удивилась снова. Хотя, ну и что? Сейчас кавалер, фальшивя, исполнит битловскую Yesterday или что-нибудь из репертуара Малинина. «А на том берегу», например. Дамам понравится.
        Однако Вика не угадала, песня была незнакомая.
        «Сам, что ли, ее сочинил?» - с ядовитым сарказмом подумала она.
        Баритон у Попова был приятный, с легкой хрипотцой, мелодия проникновенная, а за содержанием стиха Вика проследить не успевала, мудрено-навороченно.
        Глядя, как он выставляется перед расфуфыренными офисными куропатками, Виктория почувствовала жгучую ненависть. Концертики он устраивает, тщеславный мерзавец. Права, права Надежда Михайловна: из-за этого недоросля-переростка, любителя понарошечных опытов в игрушечной лаборатории, Вика с семьей поссорилась, а ему фиолетово, вон как заливается, вокал для финансисток-карьеристок исполняет.
        Но каков увертливый хмырь! Втирает девкам про помолвку, чтобы сильно не наседали, а помолвки-то никакой и нет. Хотя, может, в ехидной шутке Лапиной есть доля правды и Попов-младший опять помолвлен. С какой-нибудь дочкой богатых аграриев-животноводов. Кривоглазой, рябой и шепелявой. Или нет, наоборот, с холеной капризной куклой, которая станет им помыкать, как бестолковым лакеем. Этот слабохарактерный тип женится на ком угодно, лишь бы папаше не перечить. Слюнтяй.
        Последние гитарные аккорды бархатисто угасли. Дамочки хлопали в ладошки и верещали: «Вау! Еще, ну еще, плиз!» Валик, отшучиваясь, отнекивался, и, кстати, совершенно при этом не заикался. Потом сообщил, что барду требуется промочить горло. Затем потянулся через стол за бутылкой с минеральной водой. Пуговица на рубашке расстегнулась, и из-за отворота выскользнул нательный крестик на длинной золотой цепочке. Что-то там было еще вместе с крестиком. Вика отмотала ролик немного назад, всмотрелась, вновь отмотала.
        Так и есть. На ту же цепочку была нанизана еще одна вещица, округлая, знакомая. Которой быть там не должно. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах.
        Виктория не понимала, как такое могло случиться. Отказывалась понимать.
        Заснула она глубоко за полночь, с трудом угомонив шквал противоречивых мыслей, да и то лишь после того, как решила, что должна непременно с Поповым поговорить. И как можно скорее. Сейчас она не имеет права отвлекаться от взятого на себя долга, даже на секунду не имеет права, но как только опасность для Галактионова минует, Вика проглотит обиду и позвонит, и спросит. Только бы не опоздать.
        Сидя в тихой по утреннему часу директорской приемной и сосредоточенно складывая в многослойные треугольнички несчастный розовый листок и снова его расправляя, Вика думала, что она могла ошибиться, ведь качество видео было неважным. И что не стоит делать поспешных выводов, основанных лишь на предположениях. А еще думала, что это очень плохо, что она вновь отвлеклась, в то время как ей требуется полное внимание и сосредоточенность.
        Зазвонил мобильный, сердце скакнуло. Номер не определился, но Вика знала, чей голос услышит. Сейчас она все выяснит и вычеркнет тему из списка. Чтобы не думалось, чтобы не отвлекалось.
        Спокойным голосом она произнесла: «Да». И слушала. И что-то отвечала. А потом медленно и аккуратно положила трубку на стол перед собой.
        Главное, чтобы Алевтина не заметила, как дрожат руки. Жаль, что Маслова вернулась. Хорошо, что не вернулась раньше.
        Вика посидела некоторое время неподвижно, приходя в себя. Втянула через ноздри воздух в легкие и с силой выдохнула. Потерла виски. Голова не болела, но отчего-то очень хотелось потереть виски. Или помассировать лоб. Или пятерней стянуть щеки к носу и размять их туда-сюда, как это делают усталые и сильные мужчины. Но она не мужчина. Она юная дама. Это ей не к лицу. А хотелось. Поэтому она всего лишь помассировала пальцами виски и еще раз глубоко вздохнула и выдохнула.
        Взяла в руки измочаленный листок с фамилиями, чтобы вернуть секретарше. Выглядела бумажка ужасно, несмотря на красивые цветочки с изнанки. Фамилии на лицевой стороне несколько затерлись.
        Виктория наконец их прочитала. Вчиталась еще раз. И возвращать бумажку передумала.
        Алевтина Георгиевна с любопытством на нее поглядывала, но вопросы не задавала.
        Умница. Тем более что Вике все равно пришлось бы ей врать. Маслова, видимо, так и предполагала.
        Виктория спросила, удивляясь своему спокойствию:
        - Тина, вы не поинтересуетесь у директора, сможет он меня сейчас принять?
        Конечно, сможет, кто бы сомневался. Но все Викины действия должны быть подчинены строгой конспирации. Кроме того, ей совершенно не хотелось чем-либо подкреплять Алевтинины домыслы по поводу особых отношений шефа с новой подчиненной. Пусть секретарша наберет на коммутаторе и спросит.
        Спросила. Кивнула с улыбкой:
        - Он свободен, заходите, Вика.
        Вика вошла. Плотно закрыла за собой дверь. Постояла немного при входе. Проговорила неприязненным тоном:
        - С переездом можно не торопиться.
        - Что вы сказали, Вика, я не расслышал? - отозвался Гера Алексеевич, засовывая в пакет пару разношенных мокасин, видимо сменку.
        - Я говорю, права была Светка, когда сказала, что лучше бы вас пристрелили.
        Действительно, был такой эпизод в цепи вчерашних событий. Еще до того, как к их компании присоединился Свиридов, Виктория решила расспросить Галактионова, кому выгодна его быстро-срочная кончина. Может быть, кузену Игорю? И кто кроме Коренева претендовал бы на наследство, если бы законную супругу Германа Алексеевича упекли за решетку?
        В ответ Галактионов сообщил, что у него куча родственников, так что придется им, болезным, принять много мук, пока в судах разберутся, кому какая доля расчлененного на фрагменты «ХимОрганика» положится. Заметил, что доли будут мизерные. И добавил, что если даже и взять за основу, будто кто-то из своих задумал отправить его раньше срока на кладбище, то этот свой должен заранее убрать прочих претендентов, чтобы захапать куш посолиднее. А между тем в родне Галактионовых внезапных смертей за последнее время не происходило. И добавил поучительно: «Агату Кристи читать надо».
        Виктория, пропустив детскую колкость мимо ушей, высказала мнение, что радоваться тут особо нечему, поскольку если нет конкретных подозреваемых, то неизвестно, откуда ждать повторного покушения. А оно будет.
        И тогда выступила Клинкина:
        - Плохо, Герман, что тебя все же не убили. Вынесли бы тебя на носилках в пакете… Есть такие специальные пакеты огромные, из черного пластика с застежкой-молнией, в них трупы перевозят, знаешь? Все бы увидели, что ты убит, а ты на самом деле спрятался бы дома, и больше нам нечего было бы бояться. Жаль, что мы все задним умом богаты, а сейчас уже поздно, наверное. Или не поздно?
        - Ах ты, моя умница, - только и нашел что сказать Герман и поцеловал жену в щечку, а Вика тогда подумала, что Светкино высказывание очень уж смахивает на жесткий стёб. Но навряд ли. Это же Клинкина. Ей можно такое и всерьез.
        - Светлана в тот раз шутила, - быстро произнес Галактионов. - Вы сейчас тоже шутите, госпожа Демидова? И почему мне не смешно?
        - Сейчас объясню, - проговорила она и, подойдя ближе, шлепнула на стол перед подопечным многострадальный розовый листок.
        Ткнув пальцем в одну из фамилий, сухо поинтересовалась:
        - Кто это?
        - Этот? А зачем вам, Виктория? Думаете, он как-то причастен к нашему делу?
        - Кто это? - так же размеренно повторила Вика, почти не разжимая губ.
        Ей не нравились совпадения, которые больше походили на хорошо срежиссированные спектакли. Особенно если такие совпадения участились.
        - Это мой эксперт и консультант.
        - Еще один эксперт? И в какой области? - холодно удивилась Вика.
        - В области какой? В фармацевтической.
        - Давно?
        - Что - давно, Виктория? Да отчего вы разнервничались-то так?!
        - Как долго он вас консультирует? Год? Месяц? Позавчера пришел?
        - Я заключил с ним контракт недели три назад. Возникла необходимость провести независимую экспертизу, и знакомые мне рекомендовали этого специалиста. Результатом я более чем доволен. Теперь объясните, в чем дело. Он у вас под подозрением и мне следует его опасаться?
        Что ответить? Допрос подопечному устроила, идиотка. На фоне прочих важных дел наиважнейшим ей показалось узнать, когда и по какой причине человек из числа ее знакомых попал в круг знакомых Галактионова.
        Ну, и какая разница, когда и почему?! Или решила, что тебя кто-то преследует? Просто-таки проходу не дает этот кто-то? И вправду слаба умом. Дернуло же вчитаться в Алевтинину каллиграфию.
        А между тем у тебя, Вика, проблема. Проблемища. Если не сказать - катастрофа. Свежеиспеченная, но уже горящая. Тебе Усмановну спасать нужно, себя не забыть, и все это срочно. Действуй, не тормози.
        Вика угомонила мысли и произнесла:
        - Да нет, пожалуй. Этот ваш провизор вне подозрений. Я, собственно, зачем пришла… Мне вас убить велено. Н-да. И в моих интересах провести процедуру сегодня же. Так что будем решать, где, как, при каких обстоятельствах. Ферштейн?
        - Нацюрлих, - машинально ответил Галактионов.
        Когда минутами раньше Виктория полагала, что ей звонит виновник всех ее неприятностей Валька Попов, заика и стиляга, она еще не знала, какими бывают настоящие неприятности.
        - Ну, привет, красава! - донесся из трубки незнакомый сиплый голос.
        Похоже, у его хозяина было неплохое настроение. Он хохотнул, как прихрюкнул, и продолжил, веселясь: - Твоя нянька со мной. Или она тебе кто? Тетька? Баушка? Короче, с которой ты живешь коровой, та сейчас и со мной. Мы, короче, вместе вдвоем. Не считая креветки в клетке.
        Видимо, юмор про креветку в клетке ему здорово понравился, и он снова хрюкнул.
        От нехорошего предчувствия у Вики заныло сердце.
        - Ты кто? - стараясь казаться невозмутимой, спросила она.
        - Хрен в пальто, - гыгыкнул собеседник. - Теперь слушай, голуба. Замочишь своего кренделя - все целы будут. Сегодня же замочи, усекла? Сегодня! Мне без разницы, как. Выполнишь работу - звякни, я скажу, что тебе дальше делать. И не вздумай на меня мусоров натравить - тетьку твою пришибу, как только они через забор полезут. Я же полный отморозок, прикинь! Тебе, может, по барабану, что с этой коровой будет, но за свою-то шкурку ты точно трясешься. И если меня завалят по ходу, то и тебе потом недолго гулять. Корешки отловят и шкурку твою на стельки покромсают. Ведь для того корешки и нужны, сечешь? У меня их много.
        - Танзилю дай, - стиснув зубы, проговорила Виктория.
        - Чего? - оторопело спросил незнакомец.
        - Того! С тетькой поговорить хочу. Может, ты гонишь.
        - А! Танзиля, значится. Валяй, калякай. Только недолго.
        Послышался невнятный шум, и потом раздался голос Усмановны. Она очень зло и очень четко проговорила:
        - Ты мне больше никто, Медведева. Поняла? И сюда не вздумай являться! Мне здесь одного дебила хватает.
        Виктория, помедлив, сказала тихо:
        - Спасибо, Танзиля Усмановна. Я что-нибудь придумаю. Держитесь.
        Вместо Танзили ей ответил давешний весельчак. Но голос его больше не казался веселым, и от незамысловатых слов, которые тот произнес придушенным тоном, у Вики похолодело под ложечкой.
        - Придумаешь? Покумекаешь, типа? Ну-ну, покумекай. Только смотри, голуба, в правильном ключе кумекай. Не надейся, что будет снова по-твоему. По-моему будет, поняла, рыбонька?!
        - Кончай истерить, - надменно проговорила Виктория. - Какого кренделя ты имеешь в виду?
        - Не придуряйся, - почти ласково произнес собеседник.
        - Ты мне его назови. Не хочу выполнять лишнюю работу.
        Он хмыкнул:
        - Раздухарилась. Надо же. Лишнюю работу она выполнять не хочет… Кого вчера я не завалил, того и замочишь. Кстати, а как ты меня вычислила, не шепнешь по знакомству? Мне для карьеры нужно. Чтобы больше не косячить.
        - Обойдешься, - отрезала Виктория. - И запомни, косячник, если с моей тетькой что-нибудь случится, я тебя сама на ленты порежу, одна, без корешков. Усек, красава?
        - Угрожать мне вздумала? Дык я прям сейчас у нее ноготочек дерну, чтобы тебе шустрее там было поворачиваться. Чего притихла? Крутизны маловато?
        - Подонок, - сквозь зубы проговорила она.
        - А я о чем? Реально подонок, - хохотнул собеседник. К нему снова вернулась смешливость. - Иди, работай.
        Вика спросила угрюмо:
        - Почему я должна тебе верить? Ты все равно ее убьешь, ведь так?
        - Може, убью, а може, и помилую. Под настроение, короче. Шучу, не дрейфь. Я не маньяк, рыба моя, хоть и отморозок. Мне лишнюю работу тоже делать в лом. - И с издевкой закончил: - Да и выхода у тебя нет, кроме как мне верить. Ведь так?
        Виктория тихо сказала:
        - Не трогай Танзилю. Я сделаю, как ты хочешь. Быстро сделаю.
        Семен Свиридов, вновь призванный в срочном порядке в директорский кабинет, вник в ситуацию моментально. Но как-то криво он в нее вник, неправильно. Потребовал, чтобы Виктория без промедления сообщила адрес, куда следует направить группу захвата.
        - Ага. Щас, - с сарказмом ответила Вика. - Пока ваши терминаторы будут дверь выламывать, Усмановны в живых не станет. Он отморозок.
        После короткого молчания Семен недовольным тоном поинтересовался:
        - И чего ты поэтому предлагаешь?
        Виктория с удивлением на него воззрилась.
        - Как - что? Валить шефа надо. А то вы не догадываетесь.
        Свиридов задумчиво потер рукой подбородок.
        - Завалить-то его не проблема… Но не уверен я, что кто-нибудь из мужиков сможет приехать на труп. Если, допустим, у них у всех задания на выезде.
        Вика вежливо спросила:
        - Вы сейчас, извиняюсь, про кого мне рассказываете?
        - Да про коллег бывших, про кого же еще.
        - А, понятно. Аспект важный, и хорошо, что вы о нем подумали. Но завалить - все-таки проблема. Это только на первый взгляд кажется, что организовать покушение легко. А вы предложите, как.
        - Э-э-э, господа, вы о чем? - заволновался Герман Алексеевич.
        - Помолчите, господин Галактионов. Вы же видите, специалисты выход из ситуации ищут. Из вашей, между прочим, - одернула шефа Виктория.
        - Неприятно как-то, знаете ли… Выслушивать…
        Свиридов, на посторонние разговоры не захотевший отвлекаться, с энтузиазмом выпалил:
        - А давай ты ему «ровер» заминируешь, а, Вик? И все! Чего голову ломать, в самом-то деле? Простейший способ, он и есть лучший.
        Вздернув бровь, Виктория произнесла иронично:
        - Семен Родионович, нам ведь надо, чтобы он жив остался. Сначала чтобы в автомобиль сел, потом незаметно его покинул, а уж потом взрыв. Или вы собрались действовать совсем прямолинейно? Так сказать, чтобы все было по-честному?
        - Хватит меня подкалывать! - взвился Свиридов. - И не делай из меня придурка, договорились? Хорошо?! Спасибо.
        Успокоившись, наставительно добавил:
        - Главное, выбрать способ. Технологию под него придумать легче.
        - Можно и поэтапно, - посерьезнела Вика. - Когда время в запасе есть, то можно. А у меня его нет. Но даже если мы и сумеем в оставшиеся часы натаскать Германа Алексеевича незаметно выскальзывать из машины в канализационный люк под днищем, то этот вариант все равно отпадает. Все мои шаги должны выглядеть натурально. Преступник, который взял Танзилю в заложники, наверняка действует не один. Скорее всего, за мной уже сейчас присматривают. Инспектирующий будет вправе задаться вопросом, каким образом я сумела так оперативно раздобыть взрывчатку. Навряд ли он решит, что я таскаю пластит в косметичке, вдруг пригодится. Он заподозрит инсценировку, а на кону жизнь дорогого мне человека и дальнейшая судьба Германа Алексеевича. И моя собственная жизнь. Нам нужно действовать очень вдумчиво, чтобы в факте убийства никто не усомнился.
        - И при этом, чтобы я остался жив, - неловко пошутил Галактионов.
        Все помолчали.
        - А вот еще способ есть! - вновь оживился Свиридов. - Ты же машину водишь? Отлично. Спихнешь его вместе с джипом в речку где-нибудь в области. Он приостановится на мосту, поближе к парапету, типа красотами полюбоваться, а ты так аккуратненько его тюкнешь бампером в борт. Тачку потяжелее я для этого дела тебе угоню, там ты ее и бросишь. А вы, Герман Алексеевич, спокойненько подплывете к бережку и спрячетесь в камышах. Место с камышами мы сейчас вам подыщем по карте.
        - Ты что, Свиридов, мне предлагаешь?! Ты опупел?! - возмутился Галактионов. - Под водой выбраться из машины, а потом в мокрых штанах брассом к берегу? Меня водолазы неделю искать будут, даю десять к одному!
        Горючки в огонь добавила Вика:
        - То есть мне нужно будет ювелирно точно боднуть тяжелый внедорожник в бочину, а самой остаться на мосточке, так вы мыслите, Семен Родионович? - с плохо скрытым ехидством поинтересовалась она. - Не переживайте, Герман Алексеевич, погружаться в речной ил мы будем с вами практически одновременно. Я булькну вслед за вами после небольшой паузы.
        Свиридов набычился:
        - А под твоей черепушкой вообще ни одной дельной мысли нет. Зато говорить гадости со змеиной улыбочкой ты мастер.
        - Извините, извините, Семен Родионович, это все от нервов. А мысли есть. Предлагаю подмешать шефу в питье яду. Но инсценировку провести не здесь, а где-нибудь в другом месте, чтобы не привлекать лишних свидетелей. Если, конечно, ваши друзья из органов не на задании. Без их участия хлопоты наши будут пустые.
        Клим Петрухин был лысоват и низкоросл, носил очки в дешевой оправе и за правым ухом слуховой аппарат устаревшей модификации. Одет был в серые брюки, позабывшие утюг, и выцветшую тенниску в черную на буром фоне полоску. Под мышкой сжимал дерматиновую папку для документов. То ли курьер, то ли командированный из глубинки.
        Клим зарабатывал на жизнь сбором информации, иными словами - был детективом, и не так себе детективом, а классным. Он знал себе цену, при этом заносчивостью не страдал, но терпеть не мог, когда им понукают, особенно ради того, чтобы напомнить, кто в хате главный.
        Сегодня поутру ему позвонил босс и категорически потребовал, чтобы Клим в темпе собрал из кусков тело и настроился на работу.
        Мало того, что он выдернул Клима в его законный выходной, так еще и унизил по ходу.
        Босс был молод и куражлив. Щекотливых дел мастеровой. А у Клима - выучка, опыт, нюх опять же. Петрухинский талант босс ценит, куда ему деваться, но время от времени тупо острит с подтекстом или устраивает разнос беспочвенный в присутствии лишних лиц.
        А Климу по фигу. Плюнуть и растереть. Контору, как у Саши Кутепова, Петрухин смог бы открыть, не потея. Наскрести бабла, арендовать офис с оргтехникой, нанять для форсу секретаршу, раскрутиться за полгодика - что, не получилось бы? Да легко! Только возиться неохота. А Саше охота. Не из любви к занятию, а дешевых понтов ради. Ну, а как же - хозяин! Вот пусть и вертится… хозяин. За финансами следит, со смежниками разбирается, заказы ищет. Список длинный.
        Нынешний клиент ничем не отличался от многих предыдущих.
        Старый пень забеспокоился, а не наставляет ли ему рога молоденькая супружница. Конечно, наставляет. Они сейчас все такие. И ты, мужик, полный кретин, если этого не понимаешь и в свои шестьдесят с лишком лет рассчитываешь на любовь и верность, беря на содержание безнравственную сущность. За деньги можно лишь услугу купить, а не любовь и преданность. А что у тебя есть, кроме покупательной способности твоих евро?
        Домашний адрес «сущности» и адрес офиса, где она отбывает рабочие часы, босс прислал Климу на электронку. Несколько фоток к письму прикрепил. Велел поторапливаться, чтобы успеть к выходу объекта из дома.
        Петрухин, конечно, не успевал, ежу понятно. Поздно Кутепов заказ скинул. Посему Клим без суеты побрился, залил в термос кофе покрепче, соорудил парочку сырно-колбасно-луковых бутербродов для перекуса без отрыва от дела и направился прямиком к месту ее работы.
        Странно, что эта шалава вообще где-то работает. Такие в основном по бутикам шастают в свободное от возделывания мужниных рогов время.
        Клим занял позицию на противоположном от бизнес-центра тротуаре, благо проезжая часть была неширокой. Или не бизнес-центр это, а швейники свою фабрику реанимировали? Тогда при чем тут эмали и лаки на рекламном щите? Хотя одно другому не мешает, а для Петрухина значения не имеет.
        Сыщик прохаживался туда и обратно, время от времени посматривая на наручные часы и изображая озабоченность ожидания. Свой замызганный «фиат» он оставил в ближней подворотне, добежать в случае чего успеет.
        Глухо ворча двигателем, на стоянку вползла очередная навороченная тачка и уверенно встала на пустующем, как по заказу, парковочном месте, оказавшись в перекрестии фокусов видеокамер, развешенных по фасаду бизнес-центра.
        Передняя пассажирская дверь отворилась, и с высокого порожка на асфальт соскользнула сегодняшняя пасомая, он ее сразу идентифицировал по приметному колеру коротко стриженных волос.
        Клим привел в действие крошечную цифровую камеру, встроенную в перстень-печатку на правом указательном пальце. Попалась, цыпа.
        Пасомая повела головой по сторонам и неожиданно для сыщика задержала на нем взгляд. Всего на секунду, но Петрухин напрягся. Так не должна смотреть среднестатистическая поедательница суши и авокадо. Девица прошлась взглядом по его лицу и фигуре, оценила папку, локтем прижатую к худосочному боку, пузырящиеся на коленках брюки и растоптанные кроссовки, а потом глаза отвела.
        Если бы Клим не знал доподлинно, кто она такая, то решил бы, что столкнулся с профессионалом из трехпоколенной династии следаков с функцией телохранителя или спецом из гильдии чистильщиков с той же функцией.
        Мысль показалась дикой, и он ее отбросил.
        Из водительской дверцы выбрался мужик средних лет, плотный, но подтянутый. Шмотки статусные, морда кирпичом. Видно, начальник. Большой начальник. А кто еще может вот так, не таясь и с легким ко всем презрением, поздним утром выгрузить из своего авто молоденькую пассию, чтобы та смогла немножко нынче поработать?
        А Клим был прав, что не кинулся вести цыпочку от дома. Сегодня леди не спала в супружеской постельке, однозначно.
        Клим сплюнул. Вот поэтому он больше и не женится.
        Петрухин сделал несколько снимков парочки - в профиль и со спины. Должно получиться узнаваемо.
        Когда они скрылись за дверьми проходной, не спеша приблизился к доставившему их джипу. Сфоткал госномер, отправил месседж Кутепову, пусть пробьет по базе. Петрухину не мешает знать, что за крендель катается в этой тачке.
        Дело может быть закрыто раньше, чем он предполагал. Выследить «гнездышко», проникнуть внутрь, установить видеокамеры в нужном ракурсе, отчитаться перед клиентом - делов-то.
        Если повезет, то завтра у Клима будут материалы. Или послезавтра.
        Петрухин заторопился к своей машине. Сейчас он перегонит «фиат» поближе, устроится с комфортом за рулем и подождет. Кофейку попьет опять же. Есть не хотелось. А тем двоим захочется. На обед, нет - на ленч, так у них следует выражаться, прелюбодеи, скорее всего, тоже отправятся вместе. А Клим их туточки встретит и проводит. Дополнительные снимки делу не повредят. Клим в работе всегда был дотошен.
        «Мастерство не пропьешь», - со спокойной усмешкой думал Петрухин, споро выворачивая руль.
        Словно под его диктовку, голубки выползли на перекус. Хотя они заставили Клима немного понервничать: обеденное время закончилось, офисное стадо уже всосалось внутрь, а этих видно все не было. Но вышли, однако. Чинно-благородно направились к «роверу», она впереди, он чуть поодаль.
        Небось, в ресторацию навострился, кабан мордатый. Не в пельменной же он свою бэйбу кормить будет. Клима, конечно, в таком прикиде ни в какую ресторацию не пустят. А он их на входе-выходе зафиксирует. На цифровичок да на регистратор.
        Но, как вскорости выяснилось, никакого ресторана запланировано не было, все сложилось куда как более для сыщика удачно.
        Помотавшись с полчаса по улицам и переулкам юго-западной окраины Москвы, джип въехал в квартал панельных пятиэтажек и остановился у подъезда одной из них.
        Петрухин, объехав двор по периметру, припарковался у противоположного дома. Вытянув шею, замер, словно гончая перед командой.
        Кавалер извлек себя из руля и теперь обходил машину спереди. Распахнул пассажирскую дверцу и подал спутнице руку. Сейчас его манеры разительно отличались от тех, которые он являл под окнами родного бизнес-центра. Скорее всего, там он опасался, что уронит себя в глазах персонала, проявляя галантность к секретарше. Или она не секретарша, а целый менеджер?
        Бэйба тоже совершенно перестала стесняться. Шла бок о бок с патроном легкой танцующей походкой, цепко ухватив его под ручку. Расстояние от джипа до подъезда они преодолели молча, лишь искоса поглядывали друг на друга и улыбались слегка нервно, словно в предвкушении некоего радостного события.
        И кстати, куда-то подевался ее пристально-цепкий взгляд. Да и был ли он? Видать, померещилось.
        Вообще-то, девочка была что надо. Несмотря на прическу, как у пацана. Однако ушки маленькие, шея длинная. Черты лица не слишком правильные, но в них хотелось смотреть. Сама высокая, поджарая, жаль, что в штанах, ног не оценишь. Зато руки до плеч голые, мышцы под кожей перекатываются, залюбуешься. Небось из тренажерных залов не вылезает, профурсетка. Кукла куклой, а цепляет.
        Сквозь мутные стекла подъездных окон было хорошо видно, как мужчина и девушка не спеша поднимаются по лестнице, преодолевая пролет за пролетом.
        Петрухин представил грязные щербатые ступени, сигаретные бычки по углам площадок, пятна высохших плевков и злорадно усмехнулся.
        Какова, типа, любовь, такова и, типа, романтика.
        Он давно был в профессии и знал наизусть все смешные уловки женатых потаскунов и замужних шлюх. Ничего нового эта каста изобрести не могла, хоть ее представителям и казалось, что ими продумано все до мелочей.
        Расслабься, детка, все под контролем, никто ни о чем не узнает. Повеселимся!
        Потом истерики, скандалы, суды. Дележ имущества и детей. Их выбор. И он же - кусок хлеба с колбаской для Клима Петрухина.
        Пара миновала площадку между третьим и четвертым этажами. Шли секунды, окно между четвертым и пятым осталось безлюдным. Выходит, добрались. Теперь нужно ждать.
        Когда эти двое, выполнив программу, отбудут, Клим попробует пообщаться с аборигенами. Сейчас на этаж соваться нельзя, есть риск спугнуть голубков, и тогда они больше по этому адресу не появятся.
        Уличные снимки, которыми на данный момент располагал Петрухин, сами по себе цену имеют небольшую. Для полноценного отчета Климу нужен видеоряд с недвусмысленным содержанием. А если парочка с испугу временно от свиданок откажется, то поплывут договорные сроки, несмотря на весь петрухинский профессионализм. Такого позволить себе он никак не может.
        Двор был пустынным, у подъездов никто не маячил.
        Летний будний день, сухой и жаркий. Пыльные голуби, чумазая кошка, дворник в оранжевом жилете, надетом на голый торс, катит тележку. В тележке корыто, в корыте мусор. Под грибком в песочнице дите играет в куличики, мамаша рядом на скамейке, сунула нос в смартфон. Мимо протопала девчонка лет пятнадцати, что-то бубнит в гарнитуру, размахивая на ходу руками. Свернула за угол. В соседнем дворе играют в футбол. Слышались удары мяча и злые матюги. В такую жару бегать по полю… Маньяки.
        Кстати, дворник мог бы снабдить Клима базовой информацией, а возможно, что и подробной. Но лишь в том случае, если метет здесь давно, а этого никто Петрухину не обещал. Поэтому лучше на дворника не рассчитывать.
        В подъезд вошел сухопарый пенсионер, ведя на поводке дымчатого ретривера. На старике были светло-голубые джинсы и черный блейзер поверх белой рубахи. Обут он был в рыжие туфли-казаки, на голове нес фетровый стетсон, тоже рыжий. Ближе к вечеру этот модник непременно отправится выгуливать собачку, тогда Клим его и разговорит. Сидеть тут до вечера не хотелось, но мало ли как карты лягут.
        Из подъезда вышла красномордая старуха, сгорбленная и грузная. Скорее всего, деревенская. Коричневый, в белый горошек платок, съехавший на лоб и завязанный двойным узлом под подбородком, байковая, с длинным рукавом, зеленая кофта в желтых драконах, черная суконная юбка до середины икры. На ногах чулки в резинку и валенки, криво обрезанные по щиколотку. Отворот драконистой кофты бабка украсила брошкой с ярко-красными стекляшками, которую Петрухин смог рассмотреть, приставив к глазу монокуляр. Тоже, значит, модница. Солнцезащитные очки «киски», популярные у барышень в позапрошлом сезоне, подтверждали бабкину тягу к современным веяниям, однако, похоже, вещь имела утилитарное назначение - хоть как-то прикрыть под левым глазом устрашающе-черный синяк.
        Порасспрашивать кочерыжку, что ли, прямо сейчас? Эта, даже если в гостях у снохи, все про всех в курсе. Проныра, видать. И задира, судя по травме. А судя по характерной отечности и багровому цвету морды лица, не дура сунуть носяру в стаканчик. Сыщику таковая ее слабость лишь на руку, тем более что ему всего-то и нужно, что выяснить номер интересующей квартиры, а остальное - вопрос сноровки.
        Старуха поводила головой по сторонам, определяясь, куда ей хочется больше - направо или налево, и, опираясь на линялый зонтик-трость, заковыляла вдоль подъездов направо. Похоже, нацелилась покинуть двор и отправиться на променад поближе к культуре и цивилизации.
        Клим заторопился выйти из машины, чтобы ее нагнать, но в этот момент пронзительный крик порвал тишину. От неожиданности Петрухин вздрогнул и принялся озираться.
        Орал дворник, выпучив глаза и тыча пальцем в тележку. Вопль был длинный и душераздирающий.
        «И чего он так взвыл? На расчлененку наткнулся?» - обеспокоился Петрухин.
        Подобное происшествие могло осложнить ему работу.
        Дворник между тем, сделав глубокий вдох, вопль повторил. Клим понял, что через минуту-другую во двор хлынет толпа растревоженных жильцов в халатах и тапочках, и это тоже некстати. Однако ничего похожего не произошло. Никто в майке и трениках не выбежал и даже не выглянул в форточку, чтобы спросить: «Какого фига?»
        Дворник завопил вновь, на этот раз используя слова.
        - Лосось! - с надрывом орал он. - Ну зачем ты опять взял мой скребок, Лосось?! Я не могу без него, ты знаешь. Зачем, зачем ты так со мной поступил?!
        Он пнул в сердцах тележку, и она опрокинулась на бок. Таз вывалился, загрохотал, переворачиваясь. Отбросы просыпались, чем вызвали у неуравновешенного примата новый приступ ярости. Наподдав тележку еще раз, он подтрусил к стене пятиэтажки, припал к вентиляционной дыре в фундаменте и злобно заревел:
        - Слышь ты, падла щербатая! Не вернешь инвентарь, глаз на пятку надену, понял, плесень?!
        Из полутьмы ответили нетрезво и хрипато. Похоже, что-то пообещали. Дворник отпрянул с ошарашенным видом, словно с ним в контакт вступило само подземелье. Потом возмущенно завертел головой в поисках поддержки. Ни в ком ее не найдя, сплюнул и поплелся подбирать свой мусор.
        Петрухин понял, что клининг-оператор был невежливо послан и возврат инвентаря ему не светит.
        Климу стало неинтересно. Обычный бузотер, не успевший с утра похмелиться. Из-за него Петрухин упустил осведомительницу, теперь ее не догнать. Точнее, догнать рухлядь труда не составит, но в этом случае есть риск прозевать исход объекта из подъезда, что явится постыдным косяком, в сравнении с которым несостоявшееся интервью с бабкой-хулиганкой - смешной пустяк.
        Клим все-таки вылез из машины, чисто размять ноги. Далеко отходить не стал, потоптался возле левого борта и снова забрался внутрь. Вытащил бутерброды, подзакусил. Допил кофе. Делал все не спеша. А куда торопиться? На все про все он давал голубкам час с лишним. И не ошибся. За одним исключением: из подъезда бэйба вышла одна.
        Ему не понравилось, как она двигалась. Так деловито и споро отходят бойцы спецназа, выполнив диверсионное задание. Четко, уверенно, отработанно.
        И за какой, интересно, надобностью она нацепила на себя эту заюзанную куртку? И откуда взяла? Никакой куртки при ней точно не было. В заплечный мешок, размером с детское ведерко, который и посейчас бил цыпу ниже лопаток, такая объемистая вещь поместиться бы в принципе не могла. С чужого плеча куртка? В такое пекло?
        Девица обогнула джип, доставивший ее сюда полутора часами раньше, пересекла по диагонали двор и скрылась в узком проходе между корпусами.
        В непонятном оцепенении Клим машинально сделал несколько снимков ее удаляющейся фигуры и продолжил ждать, вцепившись обеими руками в руль.
        Кого ждать или чего? Он не смог бы ответить. Но точно не хозяина «ровера».
        Тревога вскоре развеялась, и Петрухин успокоенно подумал, что этот самый хозяин банально заснул после физических упражнений и через часок выйдет к своей тачке, посвежевший и довольный жизнью. Клим помашет ему на прощанье платочком, а потом поднимется на этаж, ловко, но ненавязчиво раздобудет нужную информацию у соседей по лестничной клетке и заодно ознакомится с конструкцией дверного замка.
        Благодушествовал он недолго. Ровно до тех пор, пока к дому не подкатил белый «ниссан» с синей полосой и гербом Москвы по бортам и не раскорячился уверенно поперек пешеходной дорожки.
        Петрухин запаниковал, хотя подсознание ничуть не удивилось. Сыщик поспешно завел двигатель и выехал со двора, крутя головой в запоздалой попытке высмотреть уличные видеокамеры.
        Раньше нужно было высматривать, придурок. Но повезло: двор был захолустный и следящими устройствами не оборудованный.
        Оставив машину в соседнем проулке, он торопливо зашагал обратно, поправляя на ходу видавшую виды фуражку с переломанным козырьком, нависшим кривым чердачком над переносицей. Типа, изменил внешность. Хоть так, чем никак.
        У подъезда уже начали собираться жильцы. И где хоть они отсиживались только? Не было же никого, когда дворник орал, а теперь с пяток разнокалиберных мужиков, не считая десятка старух и теток, переминались и шушукались напротив подъезда.
        Главное, ну что такого: подумаешь, наряд прибыл? Может, банальный бытовой скандал с мордобоем, вот и приехали блюстители. Однако «треники-халаты-тапочки» что-то почуяли и выползли, снедаемые любопытством.
        Клим не знал, что именно учуяли «треники», но его интуиция велела ждать, и он ждал, устроившись за углом трансформаторной будки, такой же замызганной, как и все прочее, что его тут окружало.
        Наконец, из подъезда вышли двое в штатском, толпа зашуршала громче. Один из оперов держал в руке прозрачный пластиковый пакет, внутри которого ясно просматривались винная бутылка и красно-белая плоская коробка. Похоже, с конфетным ассорти. Второго, шедшего налегке, Клим вроде бы даже признал, и это было странно. Что такого волнующего здесь произошло, если потребовалось участие офицеров с Петровки?
        Сотрудники МУРа уезжать не торопились, переговаривались друг с другом и по телефону. Толпа тоже не расходилась, граждане жаждали продолжения и обменивались мыслями.
        Подъехал фургон, называемый в народе «труповозка». Люди в униформе, перебросившись с опергруппой несколькими фразами, проследовали в подъезд. С напряженным ожиданием наблюдал Клим Петрухин за лестничными окнами, теша себя надеждой, что «униформа» не поднимется выше третьего этажа. Или поднимется выше четвертого. Надежда не оправдалась. А еще через двадцать минут наружу вытащили носилки, нагруженные черным пластиковым мешком с очевидным содержимым.
        Стараясь не привлекать лишнего внимания, Петрухин подобрался поближе. Остановился за спинами зевак и коснулся клипсы за правым ухом, изготовившись к акустическому удару. У данного устройства имелось два недостатка - отсутствие опции наведения и отсутствие шумовых фильтров, но с этими особенностями приходилось мириться ввиду миниатюрности прибора и простоты управления.
        В грохоте женских и мужских голосов, вломившихся Петрухину под череп, сыщик разобрал основное. Сиплый тенор недовольным тоном проговорил: «Надо „ровер“ вскрывать. Может, улики какие найдутся», и этого Климу хватило.
        Пора отсюда делать ноги. Ходу, ходу, Климушка, если не хочешь крупных неприятностей. Очень крупных. Крупнейших, блин. Просто космических.
        Он ринулся к машине, стараясь не сорваться на бег.
        Усевшись на водительское место, перевел дух и принялся удалять со всех носителей файлы сегодняшнего дела. Убивать информацию не хотелось категорически, профессионализм завывал, сопротивляясь, но тот же профессионализм заставил Петрухина пойти на этот шаг. Сейчас речь идет о личной безопасности. Попадать под раздачу за компанию с боссом у Петрухина желания не было. Невелика честь, ну правда.
        Закончив обнулять данные, он набрал номер Кутепова. Проговорил ровным тоном:
        - Передай клиенту, Саша, пусть подает на развод. Никаких материалов. Я сказал, Саша, никаких! В отпуск хочу. Могу без отпускных. Эта фрау - профессиональная убийца. И как я сразу не просек… Только что упокоила одного лоха. Кого, кого… Того, с кем на «ровере» каталась. Работает уверенно. Думаю, простенькое что-нибудь приспособила. Клофелин, к примеру. Хотя с клофелина так быстро ласты не склеишь. Значит, что-то покруче. Меня, кажись, срисовала. Так что я, пожалуй, на недельку у тебя отпрошусь. Давно обещал тетке крышу починить. А не влияет, что нет никакой тетки! Крыша все равно протекает, и не у меня. У кого, спрашиваешь, течет крыша? А у тебя, Санек, если таких клиентов находишь. Совсем ты нюх потерял, чувак. Главное, непонятно, кто ментуру так оперативно вызвонил. Кроме нее, больше некому, только зачем ей это? Если только… Ох ты… З-з-зараза!
        Со злой досадой Петрухин стукнул кулаком по рулю. Мысль, которая его только что осенила, была страшной. Тем более что девка его срисовала. Он зашипел в трубку:
        - Кутепов, какая же ты сволочь так меня подставить! Она же специально их вызвала, чтобы я - сечешь, я! - увидел вынос трупа и тебе доложил! А уже ты - по цепочке клиенту. Она таким способом перед своим заказчиком хочет отчитаться! Посредством нас с тобой, ты понял, нет? Твой клиент-рогоносец - вовсе не рогоносец, и девка ему никто, кроме как наемница! И если уж он такую сложную схему замутил, то дело пахнет серьезным дерьмом, офигительно каким серьезным!
        После паузы Клим добавил с мрачной убежденностью:
        - И самое главное, ей совсем не нужно, чтобы меня в полицию притянули. Мне и самому туда не надо, да только ей спокойнее спаться будет, если она свидетеля заминусует. Догоняешь, Саня, о чем я?
        Выслушав эмоциональную тираду подчиненного, босс утратил самоуверенность, однако требовать отчет не перестал. Поначалу пытался взять на слабо, сыграть на самолюбии, а в конце совершил психологический промах, попеняв насмешливо, что Петрухин обгадился из-за какой-то девки. Разговор тут же прекратился.
        - В точку, - сказал спокойно Клим, - обгадился.
        И, отключив питание телефона, бросил его на заднее сиденье.
        Хоть к тетке, хоть к дядьке, а сматываться надо. И молиться, чтобы киллерша не срисовала его «фиат» тоже.
        Саша Кутепов, бывший судебный пристав и нынешний от сыска бизнесмен, хваткий управленец и никакой следак, задумчиво и неспешно положил на письменный стол умолкший мобильник, откинулся на спинку кресла и, собрав губы в куриную гузку, принялся сосредоточенно выводить ими зигзаги и восьмерки.
        Прав ли в своих выводах Петрухин?
        Похоже, что прав. Матерого лиса трудно провести. А какие выводы, в свою очередь, должен сделать он, глава детективного агентства «Профсыск» Саша Кутепов? Срочно расторгнуть сделку? А мотивы? Так прямо и сказать клиенту, бесстрашно и честно: уважаемый, вы нас впутали, поэтому отвалите?
        Ну, да. Конечно. А вечером к Саше заглянет сегодняшняя фрау с навернутым на ствол глушителем. Да и бабла терять не хочется. Тогда как поступить? Чтобы бабло не потерять и на неприятности не нарваться?
        Если Петрухин не ошибся, проблемный клиент должен бы удовлетвориться одним лишь засвидетельствованием некоего события. Только докладывать о событии нужно будет аккуратно. Чтобы тому в голову не пришло, что Кутепов о чем-то дотумкал. Иначе последствия для Саши могут быть непредсказуемыми. Или, наоборот, предсказуемыми, это уж как мысль выразить.
        Значит, придется придуриваться, а придуриваться Саша умеет. Однако сам по себе факт, что какой-то мутный фраер задумал использовать «Профсыск» втемную, Кутепова разозлил. Ему не нравилось, если из него пытались сделать дурака, это вообще мало кому нравится. Саше захотелось отправить «дурака» в обраточку.
        Здравый смысл подсказывал, что борзеть не стоит, а он борзеть и не собирается. Если только слегка, в качестве небольшой моральной сатисфакции.
        Он потянулся к телефону. Найдя в списке контактов нужный номер, нажал клавишу дозвона.
        - Петр Валерьевич? Доброго вам здоровья. По вашему делу мы получили первый результат. Весьма неожиданный и неприятный. Как бы выразиться… С душком. Поэтому считаю своим долгом незамедлительно поставить вас в известность. Сразу же оговорюсь, что, к глубочайшему моему прискорбию, подтверждающих материалов предъявить мы не можем, отчет только на словах. Я, видите ли, поручил работу практиканту, в чем раскаиваюсь, а мальчишка забыл захватить с собой оборудование. Я бы мог ему хотя бы фотоаппарат подогнать, мне не в убыток, так он и не обратился. Говорит, был уверен, что в первый день ничего важного не обнаружит. Поэтому беру часть вины на себя и прошу извинить. Прокол с нашей стороны вышел, признаюсь, и готов снизить стоимость заказа. Собственно, побеспокоил я вас лишь для того, чтобы уточнить, нужно ли нам вести слежку далее.
        Выдержав паузу, голос из трубки насмешливо произнес:
        - Странный разговор, вам не кажется?
        - Странный?! - притворился непонятливым Кутепов. - В чем странность?
        - Во-первых, вы не сказали ни слова о том, что именно видел ваш практикант. Она голышом бегала по Тверской? Или побиралась в метро по вагонам? И при этом вы предлагаете поверить вам на слово. Чему поверить?! А после всего интересуетесь, продолжать ли слежку. Это не странный разговор, а идиотский, я вас уверяю. Если вы накосячили, то мне необязательно об этом знать, тем более мне неинтересны подробности про практиканта. Ну, случился сегодня прокол, так наверстайте в другой день, время у вас есть. Зачем тогда вы меня от дел отрываете? Такая разновидность мазохизма?
        Собеседник его переиграл. Вернее, тонким слоем размазал. Он не кинулся задавать Саше уточняющих вопросов, нервничая и старательно маскируя интерес. Не стал наливаться тихим бешенством, получая бестолковые ответы. С бестолковыми ответами Кутепов бы уж постарался, но нет вопросов, нет и ответов. Вместо этого заказчик точным и отработанным приемом сунул подрядчика носом в его же фекалии.
        И что всего противнее, загнал в столь унизительную ситуацию Саша себя сам. Не фига было выпендриваться, учиняя психологическую ловушку с элементами клоунады. Сказал бы все как есть двумя простыми предложениями, глядишь и вырулил бы на чистую гладь, и распрощались бы они с опасным клиентом довольные друг другом. И без потери лица, заметьте. Хотя, кто сказал, что клиент чем-то опасен? Петрухин? А если петрухинские домыслы - чушь собачья и клиент реагирует как раз адекватно?
        Кутепов понял, что больше никогда не будет браться за дело, не пообщавшись с заказчиком с глазу на глаз. Никаких скайпов, онлайн-заказов, никаких перечислений денежных средств с карты на карту. Даже если нужно будет отыскать пропавшего хомяка. И еще он позавидовал Петрухину, который сейчас на всех парах мчится к тетке. Починять крышу.
        Пауза становилась неприличной.
        Чтобы ее как-то заполнить, Саша изобразил приступ кашля. Затем проговорил серьезно-доверительно:
        - Прошу меня извинить, Петр Валерьевич. Я просто хотел подготовить вас к неприятному известию. Неприятному - сказано слабо. То, что удалось выяснить моему практиканту, настолько шокирующе…
        - Ну, так и что там у вас? - невежливо перебил его собеседник.
        Или все-таки нетерпеливо?
        - Уже объясняю. Агент просил передать вам, что супруга ваша, как бы это… не обижайтесь, но она клофелинщица. Возможно, воровка. На ней свеженький труп. Сегодняшний, послеобеденный. По итогам рандеву. Рекомендует разводиться.
        - Труп рекомендует? - развеселился Петр Валерьевич.
        - Труп? Нет, ну что вы… Я вновь неточно выразился, прошу простить…
        - Да прощаю, прощаю уже, - прервал его заказчик. - И кого же она грохнула, девочка моя?
        - Грохнула? А, да… Некоего Галактионова. Германа Алексеевича Галактионова, владельца автомобиля марки…
        - До или после?
        - Что, простите?
        Саша посекундно терял лидерство, отчего страдал почти физически. Ситуация не просто выходила из-под контроля. Сашу откровенно и нагло троллили, а он не имел возможности достойно ответить. Потому что копчиком почуял опасность, исходящую от незнакомца.
        Лучше не шутить. Лучше не хамить. Глядишь, обойдется.
        - Расслабьтесь, господин Кутепов. Я всего лишь хочу уточнить, когда произошло убиение несчастного. До или после того, как они с моей женой… гм… порезвились?
        Голос Кутепова сделался сух, а речь официальна:
        - У моего сотрудника не было возможности наблюдать за событиями в квартире, где проходила встреча. Но он видел, как пасомая, извиняюсь, я хотел сказать - ваша супруга, по истечении часа с небольшим поспешно вышла из подъезда и отбыла в неизвестном направлении. Вместо того чтобы следовать за ней, мой агент решил задержаться. Он не смог мне толком объяснить мотивы своего поступка. Говорит, интуиция, хотя какая у практиканта может быть интуиция… Тем не менее он не обманулся, вскоре к месту событий прибыл полицейский наряд. Затем вынесли труп. Покойник был помещен в патологоанатомический мешок, но по замечаниям, которыми обменивались сотрудники полиции, практиканту стало очевидно, что убит несомненно Галактионов. Вероятная причина смерти - отравление сильнодействующим ядом.
        Голос из трубки произнес с усмешкой:
        - А не так уж и плох этот ваш практикант. Смекалистый мальчик, вы его берегите. А что касается дальнейшего наблюдения… Ну, теперь-то я понял ваш вопрос. Дошло, дошло. Хоть и не сразу, вы не обессудьте. Кто ж знал, что так все обернется. Слежку снимайте, конечно. И к агенту вашему я, пожалуй, прислушаюсь. Разведусь, и дело с концом. А то она меня тоже когда-нибудь… отклофелинит. Оставшуюся сумму гонорара я вам сейчас переведу, заслужили. Будьте здоровы, Александр Андреевич. Удачного дня.
        «Глумится, гад», - подумал с облегчением Саша, собираясь нажать кнопку отбоя. Он уже не сомневался в правоте Клима Петрухина, легкой ему дорожки. Нужно будет ему процент повысить, стоящий спец, реально стоящий.
        Однако Петр Валерьевич передумал прощаться и вкрадчиво спросил:
        - Не боитесь лицензию потерять?
        - С каких хренов? - ляпнул Кутепов.
        От испуга ляпнул.
        - Так вы вроде бы должны в полицию обратиться, верно? Сделать заявление по факту убийства, описать подозреваемую. А вы не пошли, не обратились. Или все же обратились?
        Саша перестал что-либо понимать. Прозвучавший вопрос абсолютно не компоновался с петрухинской трактовкой событий, в справедливость которой Кутепов успел поверить. Заказчик убийства не будет подставлять исполнителя, это закон, и его нарушители впоследствии крепко жалеют. Независимо от ранга и положения.
        Получается, дамочка все-таки ему жена? И обманутый муж решил избавиться от нее без бракоразводных судов и прочей канители, воспользовавшись ситуацией?
        Расклад, в принципе, возможный, но в данном случае сомнительный. Нюх у Саши Кутепова, конечно, не как у Петрухи, однако кой-какой все же имеется. Здесь что-то другое, и вникать в это другое Кутепов не желает. Категорически.
        - Видите ли, дорогой Петр Валерьевич, - неспешно проговорил он, - лично я при сем не присутствовал. Поэтому не обязан. Да и показания мои для следствия вес иметь будут небольшой и даже условный.
        - А вы практиканта притяните, - спокойно посоветовал собеседник, - он же у вас совершеннолетний мальчик?
        - Совершеннолетний, это вы в точку. Но проблема в том, что он уволился. И где он в данный момент обретается, я даже представить себе не могу. Возможно, на пути в Марий Эл. Там у него тетка, по слухам.
        Заказчик хмыкнул то ли с издевкой, то ли одобрительно, чем и закончил изнурительный для Кутепова разговор. Раздались вожделенные короткие гудки.
        Саша придвинул ноутбук поближе и, войдя на сайт агентства, стер всю переписку с мутным клиентом.
        Поколебавшись, убрал аккаунты «Профсыска» из соцсетей. Подумав еще немножко, удалил с сайта контактную информацию. Наверное, с домена вообще нужно уходить. Никаких полумер. Фиг с ним, с гонораром. Пошло оно все…
        Вика шагала в сторону метро. Сейчас ей нужно смешаться с толпой, покататься по подземке и только потом позвонить Танзиле. Вернее, не Танзиле, а тому уроду, который в настоящий момент у Танзили за секретаря. Все Викины действия должны выглядеть натурально и логично. Она покидает место преступления, ей нужно запутать следы.
        А к пятиэтажке в скором времени подкатит полицейский транспорт как и было договорено. Бывшим свиридовским коллегам Вика дала отмашку прямо из квартиры, позвонив без затей с домашнего телефона. Но позвонила не раньше чем убыл Галактионов, который в своем нынешнем обличье должен будет слоняться по скверам и магазинам в ожидании месседжа от Свиридова. Тот сообщит шефу адрес его временного прибежища и укажет, под каким половичком ключ.
        Видок у Германа Алексеевича получился что надо. Жаль, что Виктория не догадалась его сфотографировать на память. Идея с фингалом под глазом была Светкина, но данный штрих стал не самым главным ее шедевром. Круче ваксы вместо грима мог быть только купленный в универсаме клюквенный кисель, который застыл на физиономии Галактионова отвратительно-пугающей маской.
        Светку привлекли к операции по настоянию самого Германа Алексеевича. Он всерьез опасался, что супруга накуролесит, когда на нее обрушится трагическое известие о его мнимой кончине.
        Как именно будет куролесить Светка, Галактионов не уточнял, и без этого понятно: истерики, алкоголь, антидепрессанты пачками. А после того, как муж «оживет» и ей станет ясно, что ее обманули, не доверили, заставили страдать, то все повторится, но круче. Конечно, при условии, что раньше она не сведет с жизнью счеты, вскрыв в теплой ванне вены.
        Если бы Свиридов не оказался владельцем пустующей однокомнатной квартиры, выполнить задуманное в кратчайший срок было бы проблематично.
        Он не объяснял, а Виктория не расспрашивала, откуда взялась однушка. Однако когда Вика в сопровождении Геры Алексеевича вошла внутрь и осмотрелась, то предположила, что жилплощадь Семену досталась по наследству.
        Похоже, до недавнего времени тут обитал пожилой мужчина. Диван-кровать под клетчатым пледом, книги на полках и керамическая пепельница на подоконнике. Из книг большинство - технические справочники, но имелась парочка по рыболовству. На кухне обнаружились две алюминиевые кастрюли, четыре эмалированные миски, одна чугунная сковорода. Прочая утварь изысканностью также не отличалась, зато за стеклами стоящей в комнате старенькой «Хельги» отливал перламутром чайный сервиз «Мадонна» и тускло мерцал разнокалиберный хрусталь.
        Незадолго до их появления тут побывала Светлана, оставившая в прихожей баул с кое-какими предметами реквизита и стопкой женской одежды, приобретенной в магазине подержанных вещей.
        Светка отказалась от мысли вновь потрясти Нюсин гардероб, поскольку умеренная комплекция домработницы никак не отвечала мужниным габаритам. С другой стороны, оно так и разумнее. Ни к чему лишние вопросы и расспросы, даже если они последуют от преданной экономки.
        Забросив вещи, Клинкина отбыла по другому делу, поэтому ее благоверного обряжала и гримировала Вика, но согласно полученным от Светки рекомендациям. Лишь одно дополнение Виктория внесла от себя, вспомнив, кстати, про брошку, которую еще на прошлой неделе должна была вручить Танзиле и все забывала.
        Брошь была абсолютно кичевая, но тут ничего не поделаешь, нравились Танзиле такие цыганистые штучки. У аксессуара сломалась застежка, и Усмановна расстроилась, как ребенок. Виктория потихоньку отнесла украшение в починку, собираясь сделать хозяйке сюрприз. А потом на Вику стали градом падать неприятности и отремонтированная брошка, уложенная в кармашек холдера, просто вылетела у нее из головы.
        С брюками, рубашкой и даже носками Галактионову пришлось распрощаться. Вещи туго набили текстилем, обнаруженным в квартире, стянули скотчем, не забыв и про туфли, хотя с ними пришлось повозиться. Получилось отличное чучело с алюминиевым дуршлагом вместо головы. Чучело аккуратно уложили посредине комнаты, чтобы ребятам из полиции было ловчее засовывать муляж в спецпакет. На журнальном столике разместили початую бутылку вина и коробку конфет - вещдоки для опергруппы. Лишь вино и конфеты, никаких бокалов или рюмок.
        Если наблюдатель окажется дотошным, он попытается подсмотреть за работой полицейских. Пускай думает, что бокалы с «пальчиками» убийца унесла с собой.
        В том, что наблюдатель существует, Вика теперь не сомневалась. Ей не понравился слабослышащий тип в очках, которого она приметила утром возле парковки. С его нарочито-никчемной внешностью неважно сочетался массивный перстень на указательном пальце правой руки и сосредоточенно-отрешенный взгляд, обманчиво скользнувший мимо Викиного уха. Однако угрозы в маячившем напротив «ХимОрганика» странном персонаже она не усмотрела. На киллера похож он не был, а значит, маячил по каким-то своим делам.
        На киллера не похож, зато на филера смахивает сильно.
        Главное, не заподозрил бы шпик, что «царь-то ненастоящий». По идее, не должен. Он же за Викой следит, и только за Викой, ему ни к чему рассеивать внимание на местный социум. Но сыщицкое чутье - вещь иррациональная, к тому же агенту могли поручить слежку за ходом событий вообще, а не за Демидовой в частности. Кроме того, Светкиного мужа может выдать походка или поворот головы, и тогда филер непременно проводит его до конечной точки, не забыв срисовать ее координаты. В этом случае охота на Германа Галактионова вступит в заключительную фазу, но Вика не сможет этому помешать, так как в списках живых будет значиться считаные часы или даже минуты.
        Свиридов собирался Галактионова прикрыть. Обещал что-нибудь предпринять в момент выхода шефа из подъезда. Действительно, были во дворе какие-то вопли, когда, по ее прикидкам, Гера Алексеевич добрел в своих онучах до площадки первого этажа. Выглянуть в окно она не решилась. Может, Свиридов работает, а может, совпадение.
        Сейчас смысла нет перебирать варианты и вероятности. Только себя изнурять. Виктория сделала для Галактионова все, что могла. Остается надеяться, что ребята из Управления тоже отнесутся к ситуации серьезно. Им требуется вынести на носилках «труп» в мешке и поговорить на публику, не приглушая голоса, это несложно. Ну, а Вика должна приложить все силы, чтобы вытащить из переплета ни в чем не повинную Танзилю, в которую срикошетили чужие проблемы. О том, что вытаскивать уже некого, думать не хотелось.
        Если соглядатай в их спектакль поверил, Виктория знает, что делать дальше. Если нет, она не имеет права понять это слишком поздно. Значит, нужно готовиться к худшему из сценариев. И остаться в живых.
        - Але, - раздался в трубке нагло-вальяжный голос. - Слушаю внимательно.
        - Это я, - сказала Вика. - Узнал меня?
        - Чего звонишь? По тетьке соскучилась?
        - Подопечный мертв. Будешь ждать вечерних новостей или поверишь на слово?
        - Что-то ты долго, - ухмыльнулся собеседник.
        - Как вышло, - огрызнулась Вика. - Ну, так что? Я условие выполнила. Хочу с Танзилёй поговорить.
        - Обойдесси, - отрезал он. - Приезжай, тогда и поговоришь. Я ее тут связанной оставлю, так что ты пошустрей давай, а то у ней уже хваталки стали как сосиски. И не трясись, я не маньяк, мочить ее не буду. «Карточку» мою она не видела, я, по ходу, в балаклаве. Да и «пальчиков» моих здесь нету. Приезжай, короче. Раз ты работу сделала, мне дольше зад у вас просиживать незачем. Я и так к футболу опоздал. Хотя, может, и задержусь чуток, на тебя вблизи взгляну, на такую ловкую. Так что подваливай, чайку попьем.
        И он надавил на кнопку отбоя.
        Очень не понравилась Танзиле Асадуллиной концовка этого разговора. Начало ей не понравилось тоже. Что хорошего в том, что Вика кого-то порешила, даже если того требовали обстоятельства?
        До последнего момента Танзиля ждала штурма ОМОНа, ждала и страшилась, потому как понимала, что живой ей из этой передряги всяко не выбраться.
        Выходит, никакого штурма не будет, Вика разобралась по-своему. Лишила жизни какого-то малознакомого человека, чтобы сохранить жизнь хорошо знакомой Танзиле.
        Трогательно, просто нет слов. Теперь Демидова убийца-уголовница.
        Ну, и подумаешь - уголовница. С такой реальностью они уж как-нибудь да разобрались бы в будущем. Жаль только, что будущее Танзиле не светит. И очень похоже, оно не светит им обеим. Бандит соврал Виктории, никакой шапки с дырками для глаз на нем нет и не было. Его внешность Танзиля хорошо рассмотрела и так же хорошо запомнила.
        Он позвонил, она открыла. Он сунул прохладное дуло ей в бок и велел идти в дом. Все просто.
        А с виду - тюфяк тюфяком. Бурундук-переросток. Потому и впустила его Танзиля, что через смотровую прорезь увидела лыбящуюся рябую физиономию. Дура. Для чего тогда тебе, индюшка пустоголовая, стальной засов на калитке и высокий забор, если ты сама впускаешь кого не попадя?
        Лишь оказавшись с ним лицом к лицу, она заподозрила неладное.
        Крепенький мужичок лет сорока смотрел безмятежно и улыбался, и молчал.
        Танзиля вдруг ощутила беспокойство, дернулась захлопнуть дверь у него перед носом, но опоздала. Мужичок-бурундучок сделал быстрый шаг и оказался на расстоянии мизинца. Калитку захлопывать ей не пришлось, это проделал посетитель.
        Упрямая Танзиля пыталась спорить, невзирая на страшный предмет у него в руке. Спросила севшим голосом, чего ему надо. Сказала, что денег у нее мало, а драгоценностей и вовсе нет. Но бандит стиснул твердой клешней ее шею и ткнул стволом под ребро. И прошипел в ухо:
        - Не зли меня, коза. Шевели копытами.
        И Танзиля покорно поплелась к крыльцу, даже глаз не решаясь скосить на мужика, приросшего к ее боку. Спотыкаясь, поднялась по ступеням, проволоклась по веранде, протиснулась в сцепке с бандитом через предбанник.
        За спиной клацнула язычком замка входная дверь. Бандит, схватив Усмановну за локоть, протащил ее по кухне, задергивая оконные занавески и озираясь. Приметив радиатор отопления, разулыбался, будто встретил доброго знакомого на чужбине. Извлек из кармана штанов наручники, приковал Танзилю к батарее.
        Длины звеньев, соединяющих манжеты, не хватало, чтобы стоять выпрямившись, и Танзиля с кряхтением устроилась на полу. Сидеть было неудобно, и она проговорила, обращаясь к налетчику:
        - Послушай, служивый. Дал бы ты мне тубареточку. Чисто по доброте.
        Бурундучина воззрился на нее с веселым изумлением, но запрошенный предмет в сторону окна отправил, двинув по нему ногой, обутой не по погоде в берцы.
        Удар оказался сильным, и табурет, оторвавшись от пола, закончил траекторию, ткнув Танзилю ребром сиденья по колену.
        Налетчик уведомил:
        - Еще раз вякнешь, суну кляп. Заорешь - придушу. Поняла, коза?
        Усмановна охнула, согласно кивая. Поставила табурет на ножки и взгромоздилась, притихнув. Ждала, что будет дальше.
        Этому абсурду должна быть какая-то серьезная причина, иначе не было бы наручников. Иначе отморозок выдрал бы у торшера шнур и скрутил жертву шнуром. Или бельевой веревкой, добытой в ванной. Значит, не наркоман в состоянии подступающей ломки. Да и не похож он на наркомана.
        Бандит приволок из гостиной кресло, развернул в сторону плененной хозяйки. Стащил со спины рюкзак, аккуратно поставил на пол, прислонив к велюровой боковине. Уселся в кресло, вытащил из кармана мобильник и набрал номер. И начал разговаривать с Викой.
        Танзиля не сразу сообразила, что он говорит именно с Викой, но сообразила, однако. После чего никаких других объяснений ей уже не потребовалось.
        Напрасно Виктория выбрала себе эту стезю. Танзиле ее выбор не нравился с самого начала.
        Под конец разговора он сунул трубку заложнице. Но что Танзиля могла сказать девочке умного и важного, да еще в двух словах? И она наговорила ей гадостей, надеясь, что та все правильно поймет, а не поймет, так хоть обидится. Обидится, оскорбится и почувствует себя свободной от всяческих обязательств.
        Вику она не корила ни разу. Не Демидова виновата в том, что Танзиля попала в переплет, и даже не урод, который наехал на Демидову. Что-то не так с Танзилёй. Видно, сильно она накосячила в прошлом, коли в нынешнем судьба к ней настолько жестка.
        Можно, конечно, выискивать виновных, предъявлять счет, сладострастно мечтая о мести, жестокой и изощренной, вплоть до обрядов вуду. Сама-то ты ни при чем, то есть абсолютно. Ты просто жертва чужого негодяйства. Ну, а ежели с ходу не получится подобрать кого-нибудь на роль сволочи, то можно объяснить несчастья тем, что звезды так расположились. Или карты плохо легли. Или черная полоса свалилась. Но это неинтересно. Интересно, когда есть виноватый, а если не отыщется прямой, то всегда найдется опосредованный.
        Но ведь ты не любишь себе лгать, Асадуллина? Огребая сейчас въяве и как бы незаслуженно, ты платишь за какую-то мерзость, ранее содеянную тайком. Про которую из живущих на земле никто не знает, но Всевышнего не обманешь. По счетам следует платить, Танзилюшечка, согласна?
        Вот Вику нужно спасать. Не следует ей здесь показываться.
        Со своими проблемами Усмановна справится сама. Или не справится, это уж как Всевышний рассудит. А Виктории еще жить и жить. С родителями помириться. Замуж выйти, деток родить.
        И Танзиля ее отлаяла, стараясь в потоке желчи донести хоть малую толику информации: преступник один. Он один, и Танзиля с ним сама разберется, хотя это был чистой воды блеф.
        Танзиля лаяла, а сердце сжималось: а вдруг оно так окажется, что эти несправедливые, обидные слова станут последними, которые Вика от нее услышит?
        Та все поняла правильно. Жаль только, не сообразила, что бандит включил режим громкой связи. Растерялась, наверное, не сориентировалась, не подыграла, ответила совсем не то. Огрызнулась бы, что ли, обхамила, обозвала старой дурой, да мало ли как еще… А она вместо этого: «Я что-нибудь придумаю…»
        Бурундучина все великолепно слышал и, конечно, вызверился. И на Танзилю тоже вызверился, когда та обозвала его дебилом. Ну, сорвалось, что поделать…
        Привычка у нее такая: давать четкие определения. Думала - пришибет, но отделалась затрещиной. Однако затрещина оказалась не самым большим для нее переживанием.
        Усмановна перестала от страха дышать, услышав про «выдерну ноготок». Ноготь - это, знаете, уже серьезно. Тем более что на одном, пожалуй, он не остановится.
        Но обошлось. Глумливым напутствием «Иди работай» закончив прессовать Викторию, налетчик снова направился к креслу.
        «Решил отложить? Передумал? Или брал на испуг, а сам и не собирался?» - тревожно перебирала варианты Танзиля, исподтишка наблюдая за действиями бандита.
        Тот повозил задом на продавленном сиденье, усаживаясь поудобнее, нашарил в рюкзаке планшет, пристроил на колено. Подсоединил к гаджету шнур с наушником, вдел в ухо клипсу.
        Русский шансон, что ли, слушать собрался? Или иностранный язык изучает без отрыва от основной работы? Да, в общем-то, какая тебе, милочка, разница…
        Потянулись тоскливые минуты. Левая рука, та, что в наручнике, начала неметь.
        Танзиля ее потирала украдкой, чтобы не злить Бурундучину, вперившегося оловянным взглядом в экран планшета. Ей сильно хотелось пить, но попросить у него воды она не решалась. Вспомнила, что рядом, на подоконнике, должна стоять лейка для полива «триффидов», как обзывала их Викуся: двух разросшихся злобных опунций, крепенького шарика маммилярии, детеныша агавы и столетника обыкновенного, среднерусского. Вспомнила и про клубок деревенской пряжи, из которой собиралась связать на зиму носки, с воткнутыми в него спицами и оставленный между горшками по разгильдяйству.
        И что тебе эти железяки, Асадуллина? Рассчитываешь подозвать бандита томным голосом, предложив поцелуй, а когда тот приблизится, вонзить ему спицу в глаз или ухо?
        Заманчиво. Весьма. Только не учла ты, дорогуша, что навряд ли этот битюк соблазнится твоими прелестями, ты все-таки оценивай себя верно. И, самое главное, ответь: разве ты сможешь ударить человека спицей в глаз, каким бы уродом он ни был? Да хоть бы и в ухо?
        То-то, старушка. Возможно, твои воинственные пращуры и скакали по степям, размахивая саблями и снимая врагам головы направо и налево, но их лихой удали в тебе нет, цивилизация скушала и переварила. Хотя… Хотя, будь у Танзили сабля… Но сабли не было, не было под рукой даже ножа для чистки картошки. Лишь пучок спиц, да лейка с водой, да в горшках «триффиды».
        Вика купила электрошокер. Для тебя купила, между прочим. Велела выработать привычку и выходить к калитке с шокером.
        Зачем, спрашивается, покупала? Зачем инструктировала?
        Танзиля даже вспомнить сейчас не могла, где в данный момент находится орудие самообороны. На тумбе возле двери? Или в кармане кофты, которую она накидывает по вечерам, прогуливая Яшку? Старая ты кобыла. Старая и выжившая из ума.
        Странно, но она вздремнула. Очнулась от скрипа половиц.
        Битюк расхаживал по кухне, инспектируя шкафы и полки. В холодильнике он уже побывал, выудил оттуда нарезку колбасы, остатки корейки, коробочку с плавленым сыром. Поразмышлял над початой бутылкой мартини, которым изредка баловала себя Викуся, и, поколебавшись, поставил пузырь обратно.
        Танзилю он игнорировал, как будто ее тут и не было вовсе. Обнаружив батон в хлебнице, соорудил бутерброд, принялся жевать, причмокивая. Ей вновь захотелось пить, сильнее, чем прежде, но она терпела. Ну его, придурка. Может, и вправду сунет ей в рот грязную тряпку в качестве кляпа. Или вспомнит угрозу про ноготок. Лучше уж жажда.
        Интересно, отчего до сих пор все тихо? В смысле, а где же полиция? Неужели Вика не обратилась? Разве не это она имела в виду, когда обещала что-нибудь придумать? Или ей не поверили? Если поверили, то почему медлят? Хотя что Танзиля знает о полицейских операциях… Вполне возможно, что дом уже окружен и скоро начнется атака.
        Словно услышав ее мысли, битюк громко прочавкал:
        - Слышь, коза, а что за шибздики у твоего забора толкутся?
        Недоеденный бутерброд он оставил на краю стола и теперь всматривался в экран планшета, который так и таскал на себе, закрепив на плечевом ремне, похожем на портупею.
        - О чем ты, служивый? - спросила его Танзиля, догадываясь, о чем он.
        - У соседей спиногрызы есть?
        И он постучал пальцем по экрану, как будто Танзиля могла видеть, что там за шибздики или спиногрызы. Но она поняла и вопрос, и его подоплеку. Не дура.
        - Есть детишки, как не быть. Мальчишки, восемь лет и двенадцать. Они к забору подбегают, потому что у них там шалаш. С соседской стороны, не с моей.
        Битюк какое-то время подозрительно всматривался в силуэты пацанья на сетке монитора, потом успокоился. Подцепил со стола остатки бутерброда и в один прием сунул в пасть, облизав пальцы напоследок.
        Танзиля пробовала сделать вдох, но у нее получилось не сразу. Она окаменела, как от приговора. Приговор и есть. Это не планшет. Или не обычный планшет. Это какая-то хитрая прилада, которая сканирует окрестности.
        Бандиту не понадобится сторожко красться от окна к окну и, отодвинув вороненым стволом занавеску, всматриваться в заросли кустарника у забора или в выползающие из-за угла тени. Он будет предупрежден о приближающейся угрозе с помощью маленькой электронной штуковины, предупрежден гарантированно и вовремя. И когда сюда ворвутся омоновцы, с грохотом вышибив оконную раму, хозяйки в живых уже не будет.
        Бурундучина сказал, что он отморозок. В этом смысле Танзиля ему верила.
        Кто ж на Вику наехал, такой архистрашный и серьезный? Хотя это тоже неважно…
        Ссутулившись, ни о чем не думая, Усмановна застыла на своем табурете. Ноги затекли, рука в наручнике от неудобной позы онемела, мозги онемели. Туго как-то соображается. Да и что она может предпринять?
        Хорошо еще, что бандит к ней интереса не проявляет. Танзиля в относительной безопасности, пока Вика не выполнит его требования. А что дальше? Задушит? Или зарежет? Да хоть бы и стрельнет, Усмановне такие подробности казались незначительными. Вот ведь вляпалась так вляпалась, старушка.
        Прошло часа два, наверно, и Танзиля заметила, что сидящий в кресле битюк помрачнел. Скучно ему стало, бедолаге. А может, из графика выбивается, кто его, отморозка, знает. Он опять потащился к холодильнику, извлек мартини, открутил пробку, понюхал. Брезгливо поморщился, но все же выхлебал золотистой жидкости почти на треть. Презрительно процедил: «Бабье пойло», однако обратно бутылку не убрал, а приткнул на полу возле кресла.
        Зашелся звоном городской телефон.
        От неожиданности Танзиля вздрогнула, и сердце бешено заколотилось.
        Бандит поспешно встал и отправился искать аппарат.
        - Але, слушаю внимательно, - ерничая, проговорил он, сняв трубку в гостиной.
        Ему что-то ответили, и тогда он спросил с издевкой:
        - По тетьке соскучилась?
        Танзиля догадалась, с кем он говорит. Про балаклаву соврал, про отпечатки соврал, их тут навалом. Велел приезжать, обещал быть честным и благородным. Девочка поверила. Сейчас, небось, мчится, торопится «тетьку» выручать, а что ее тут ждет по приезде?
        Потом, уже со своего мобильника, он звонил какому-то пану и повеселел окончательно, а вот Танзиля поняла, что конец ее близок. И Викин тоже.
        Но не верилось, не верилось, что жизнь сочтена часами! Или минутами? Возможно, что и минутами. И крепко верилось одновременно.
        Странно, но страх ее отпустил, отодвинулся на задний план, стушевавшись под натиском адреналиновой бури, бьющей тугим смычком по нервам, заставляющей кровь грохотать в висках: «Да сделай же ты хоть что-нибудь! Делай! Делай! Делай!»
        Только что она могла сделать? Метаться на привязи и выть по-звериному, срывая голосовые связки?
        Пожалуй, не стоит. От такого концерта у сволочи лишь аппетит разыграется, легкого конца тогда не жди. Да и девочке достанется.
        Надо взять себя в руки и не клацать зубами от нервного перевзвода, и загасить трясучку. Отвлечься на что-нибудь надо. Какое-нибудь воспоминание зацепить. Счастливый эпизод из прошлого близкого-далекого прожить еще раз.
        Но зацепить ничего не получалось, лишь размытые обрывочные картинки из детства.
        Маленькая Танзиля с братиком Фаридом, мама с отцом. Домашний уют. Беляши по выходным. Их семья тогда жила в большой коммунальной квартире на Чистых прудах, занимала целых две комнаты. А соседями по коммуналке были Зина, вагоновожатая, с пятилетней дочкой Надюшкой да пенсионерка Марья Кузьминична, бывшая начальница техбюро с механического завода, неразговорчивая и злая.
        Потолки в их квартире были высоченные, стены толстые, окрашенные масляной краской в желто-песочный цвет. В сильную жару к ним можно было приложить ладонь или щеку и почувствовать прохладу.
        Там было ее счастье, там оно и осталось.
        Потом жильцов расселили, выкупив метры. Дом уж больно хорош, принадлежал до революции какому-то фабриканту. Семья переехала в пятиэтажку с картонными стенами и низким потолком, зато в отдельную трешку.
        Танзиля закончила школу, вышла замуж, развелась, не обзаведясь детьми. Второй раз выйти не получилось, да и не стремилась она. Обожглась сильно. Вернее, намучилась. Потом учеба в технологическом институте на вечернем отделении, работа в котельной, работа в ЖЭКе, работа замом по АХО в интернате для сирот.
        Там и прижилась-приработалась. Дом вот этот купила, добавив к половине денег, вырученных с продажи родительской квартиры, немного своих. Родители к тому времени умерли уже. Фарид, брат, разбогател на торговле стройматериалами, а с его женой Рушаной поладить не получилось, поэтому встречаются редко.
        И вся биография.
        Горечь и желчь, мелкие потери, потери покрупнее, подлость по отношению к ней и ее собственная подлость к другим. Большие и не очень предательства, вранье как способ существования, зависть… Постоянная и неизменная цель побольше заработать, получше устроиться, удивить соседей отделкой дома, сослуживцев - шубой из нутрии…
        Мусор, один нескончаемый мусор. Свалка. Грязь. И вспоминать-то не стоит.
        В юности кажется, что жизнь длинная, такая длинная, что бесконечная. Но это не так, жизнь до изумления короткая, и данный факт с беспощадной четкостью осознаешь на финишной прямой. А ты ничего не успела. Из того, что нужно успеть, не успела. Только дом и шубу, но их на тот свет не заберешь, зато явишься на Суд с уродливой душой и грязной совестью. И изменить ничего уже не изменишь, время твое вышло.
        Слезы комком подступили к горлу, но плакать нельзя, сволочь заметит.
        Как-то некстати из своего шалашика вылез пасюк. Посмотрел умными бусинами на хозяйку, повернул голову в сторону пришлого самца. Зашевелил кнопочкой носа, явно осуждающе зашевелил. Хозяйкин гость ему не нравился. Тем более что ужинать пора, а хозяйка об обязанностях забыла. Придется транжирить запасы.
        Зверек выдернул из вороха картонно-пищевых оберток недогрызенный сухарь и громко им захрумкал.
        - Ёпэрэсэтэ, креветка высунулась, - радостно матюгнулся захмелевший бандит. - А ну-кося, мы тебя, гаденыша, к делу-то и припашем.
        Он завозился, освобождаясь от портупеи. Оставив планшет на подлокотнике, выбрался из кресла. Не спеша прошел в Яшкин угол, присел на корточки около клетки. А потом…
        Танзиля не поняла, как это могло произойти. Его пятерня метнулась в раскрытую дверцу размером с почтовую открытку и ухватила крысу за холку.
        Упирающегося грызуна он вытянул наружу и поднес к лицу, рассматривая со всех сторон с брезгливым любопытством.
        - Не нравишься ты мне, - подытожил Бурундучина и отправился шарить по кухне, неся на отлете дергающегося зверька.
        В одном из ящиков нашел моток шпагата и, подойдя к тумбовому столу, втиснутому между газовой плитой и холодильником, припечатал серое тельце к столешнице. Ловко орудуя одной рукой, замотал крысюку мордочку, затем накинул петлю на переднюю лапку. Смахнул на пол солонку, сахарницу, заварочный чайник, они с дребезжанием раскатились по линолеуму.
        Танзилю передернуло - из-за всего просыпавшегося и пролившегося кухня приобрела отвратительно неопрятный вид.
        Другой конец веревки бандит примотал к ручке шкафчика, висящего над столом, и пасюка отпустил, предоставив мнимую свободу. Зверек тут же попытался удрать, но веревка натянулась, и он заскреб беспомощно лапками, силясь сдвинуться с места.
        Бандюган заржал и привязь ослабил.
        - Сейчас мы с тобой поиграем в пятнашки, - сообщил он грызуну и принялся перебирать кухонные ножи, поочередно взвешивая каждый из них на ладони.
        Похоже, ножи ему не особенно нравились, но на одном все же остановился. Отошел к дальней стенке, и развлечение началось.
        Пасюк поначалу не распознал угрозу, и поэтому первый же удар достиг цели - пришелся по серо-плюшевому боку. Задело его рукояткой, однако задело сильно. Он отлетел к холодильнику и тоненько замычал, а потом заметался по столу, пытаясь укрыться. Укрыться было негде, и Яшка рванулся к краю. Не рассчитав прыжок, съехал с гладкой пластиковой поверхности и повис на шнурке, неестественно вывернув лапку.
        Мучитель неспешно приблизился к живому маятнику и, ухватив двумя пальцами за загривок, швырнул пасюка обратно. Попенял хозяйке:
        - Теть, у тебя ножи не сбалансированы.
        - Послушай, служивый, - проговорила тихо Танзиля, - отпусти зверька. Что он тебе сделал?
        - А чего такого?! - искренне удивился бандит. - Пусть попрыгает напоследок. Попозжей у меня и к тебе дело будет. Скоро наша Никит? заявится, сечешь? Мы должны ее встретить пообдуманней.
        - Ты вроде чай с ней собирался пить, - просительно напомнила ему Танзиля.
        Отморозок заржал:
        - Ты гонишь или вправду тупая?
        За спиной у него завозился Яшка в попытке содрать с лапки бечевку. Орудовал свободной передней, помогал задней, завалившись на бок.
        Бандит оглянулся на звук, погрозил пасюку пальцем, вновь повернул к Усмановне веселое лицо.
        - Сначала с твоим уродцем разберусь. Но постепенно, за раз неинтересно будет. Тем более что часок в запасе у нас есть. А потом и тебя оформим. Чтобы, когда наша красава сюда заявится, сразу любимую тетьку и увидела. Я-то сам вон тама встану, - он ткнул ножиком в сторону пространства между стеной и входной дверью. - А тебя мы посадим аккурат напротив. Увидит тебя Никита и метнется прямехонько без лишних слов и размышлений веревки резать. Браслеты-то я сниму, зачем их пачкать. Я не дешевый понтярщик. Да и для тебя разницы особой уже не будет, ведь правда? - И он засмеялся.
        Раскатисто, с удовольствием. И, кажется, был счастлив.
        Посмеиваясь, он вновь отошел к стене, подальше от живой мишени.
        Шутеру легкий успех не нужен. Кайф будет полный, а победа сладкая, если все делать по чесноку. Разве может сравниться компьютерная стрелялка с реальной жизнью? Точнее - смертью. Не может, он знает, он сравнивал.
        Бандит примерился и метнул нож. Подобрал его с пола, снова отошел, примерился и метнул. И снова.
        Как же ненавидела Танзиля эту сволочь! Ужасаясь близкой смерти - ненавидела! И это все, что она могла сделать.
        Яшка пищал и метался на привязи под аккомпанемент обрывисто-резкого тюканья клинка о кафель, стол, холодильник…
        Танзиля не хотела смотреть, она не хотела слушать. Скорее бы все закончилось, что ли.
        Развернувшись на табурете боком, чтобы не видеть мерзости издевательства, она угнулась к коленям и спрятала лицо в ладони. И сквозь неплотно сжатые пальцы увидела электрошокер. Викин подарок. Мощный и стреляющий.
        Он выглядывал из-под низенькой тумбочки, местом прописки электрического чайника, тостера, прихваток и подставок. Разлегшись в путанице проводов на полу возле плинтуса, шокер спокойно и тихо заряжался от розетки. Всего в полутора метрах от ее ног. Как она могла про это забыть, глупая корова?!
        От нервного возбуждения заложило затылок, и пульс шарашил, казалось, уже во всем теле. Но иного шанса может не представиться, придется действовать с трясучкой под ложечкой и с задеревеневшими от страха мозгами. И затекшими от долгого сидения ногами. Ты же не намерена ждать, когда бандит тебя порешит, предварительно замучив до смерти крысу?
        Стараясь двигаться неслышно и плавно, Танзиля съехала на краешек табурета, перенеся тяжесть тела на обе ступни. Табурет заскрипел, зашатался, Усмановна замерла. Бандюган, если шум и услышал, то значения не придал, поглощенный живодерским процессом. Хоть бы Яшка продержался еще чуток! Держись, милый! Я скоро!
        Какая она все-таки дура, что попросилась сесть на табурет. Если бы валялась на полу, все было бы значительно проще.
        Осторожно косясь в сторону кайфующего отморозка, Танзиля начала медленно выдвигать ногу влево, опираясь плечом на подоконник, задернутый занавеской. Она выждет момент, когда бандит направится подбирать нож, и сделает бросок. Сейчас главное опору не потерять, не свалиться с грохотом, иначе…
        Кольца на карнизной штанге с сухим треском стукнулись друг о друга, и Бурундучина моментально развернулся как по команде «кругом». Он верно оценил застывшую в неудобной позе фигуру пленницы, балансирующей на табурете, и ее ногу, простертую к тумбочке, на которой громоздилась мелкая кухонная прилада.
        - Ты что-то затеяла, коза? - спросил он делано безразличным тоном и приблизился к объекту ее внимания.
        Танзиля потерянно молчала.
        - Отличная игрушка, - хмыкнул он, углядев шокер. - Теть, а тебе понравится. Я думаю, нужно оставить немного времени и для тебя.
        Рывком отодвинув тумбочку от стены, бандит навис над розеткой.
        Танзиля дернулась, чтобы помешать. Только как она собиралась это сделать? Ей даже до цветочного горшка не добраться. Но дернулась.
        Бандит ее движение почуял. Она поняла, что почуял. И сама почуяла, как наливается его поганое нутро бешенством, ликующим и рвущимся наружу. Сейчас он оттянется на славу. Уже сейчас.
        Яшка больше не пищал.
        Вика стояла возле выхода из метро «Люблино» и в срочном порядке решала, как ей быстрее добраться до Фаддеевки.
        Что предпочесть - заказать такси по телефону или поймать бомбилу?
        Свиридов мог бы отвезти, но в настоящий момент он дежурит возле временного прибежища Галактионова и определяет, не привел ли тот хвоста.
        Убедившись в отсутствии такового, Семен вернется к брошенному «роверу», чтобы подогнать машину Клинкиной, куда Светик укажет. Если хвост все же обнаружится, Свиридов будет действовать по обстановке.
        Как именно - не уточнял. Начальник охраны нормальным мужиком оказался, хоть и с закидонами, а у кого их нет?
        Это неправильно, это дьявольски неправильно - вызволять заложницу в одиночку.
        Семен предлагал в помощь своих парней, чтобы те перекрыли преступнику пути отхода и в случае непредвиденных осложнений пришли на помощь, но Вика отказалась.
        Не обычный киллер ей выдвигает требования, а киллер продвинутый, коли умеет с завидной точностью поразить цель вслепую. Лишь невероятно счастливое стечение обстоятельств позволило Светкиному мужу остаться в живых. Где гарантия, что этот продвинутый не оснащен какой-нибудь крутой шнягой, которая сканирует периметр?
        В таком случае, обнаружив по закоулкам с десяток крепких мужиков с «калашами», преступник немедленно расправится с Танзилёй, не дожидаясь, когда Виктория переступит порог ее дома.
        Он клялся, что не снимал балаклаву.
        Интересно, за кого он Демидову держит?
        Но Вика притворилась, что поверила. Вопрос ехать или не ехать даже не рассматривался. К такому ходу событий она была готова, более того, сама стремилась в расставленный капкан, потому что иного способа спасти Танзилю не было.
        О возможной причине, по которой бандит не дал ей услышать голос Усмановны, Вика запретила себе думать. До тех пор, пока она не увидит Танзилю мертвую, для нее Танзиля живая.
        Киллер вынуждает Викторию приехать, чтобы прикончить, в этом она не сомневалась.
        Вероятнее всего, такой финал подразумевался с самого начала и при любом раскладе - выполнит «красава» его требование или откажется выполнять, она подлежит утилизации.
        Есть еще вариант. Если филера им обмануть не удалось, тот уже озвучил преступнику свои выводы, а преступник сделал свои. В этом случае Виктория бандиту нужна как заложница, чтобы прорваться сквозь кордон спецназа, который, по его предположениям, засел за соседними домами.
        Но из Танзили тоже мог бы получиться неплохой щит. Зачем ему еще и Вика? (Ответ смотри в пункте первом).
        Может, сбежала лихая Усмановна? Может, и сбежала. А может, пристрелена. Или прирезана, или придушена, или забита до смерти.
        Что станет делать Виктория, когда увидит ее изуродованный труп?
        «Убью подонка, - мрачно решила она, задернув до самого подбородка молнию старой, с чужого плеча куртки-ветровки, под которой скрывался пояс моджахеда. - Даже если меня потом посадят».
        Пояс был надет поверх тонкой футболки-безрукавки, грубые швы противно натирали кожу, а в тех местах, куда упирались твердыми ребрами штуковины, обозванные начальником охраны «тротиловые шашки», наверняка останутся синяки.
        От куртки несло табаком и застарелым мужским потом, к тому же носильная вещь усопшего свиридовского родственника была Вике здорово велика, хотя именно поэтому и пригодилась. Однако, если учесть жару, безветрие и бездождье, вид девушка имела странный.
        Пояс был не настоящий, а муляж. Где им было раздобыть в краткие сроки взрывчатку? Но разгрузочный жилет, отданный Семеном на растерзание, и дюжина баллончиков дезодоранта, доставленных Клинкиной в однушку вместе с прочими запрошенными вещами, весьма убедительно изобразили инфернальный девайс.
        Виктории придется действовать против правил. К дому следовало бы пробраться скрытно, а внутрь ворваться внезапно. Глупо переть отважно и во весь рост туда, где засел нелюдь, особенно если планы нелюдя на твой счет вполне определенны. Даже при наличии у него сканера территории лучше было бы перестраховаться, тем более что, может, никакого сканера и нет.
        Но каким способом можно незаметно пробраться в жилище с одним только входом и решетками на окнах? А никаким. Даже во двор незаметно проникнуть не получится.
        Со стороны соседних участков Вика не пойдет, опасаясь поднять переполох среди селян, из-за чего может пострадать Усмановна, преступник это понимает.
        Остается калитка, а значит, киллер успеет подготовиться к встрече, но для него станет безусловным сюрпризом зашедший попить чайку заряд в полкило тротилового эквивалента.
        Правда, этот аргумент сработает, когда Виктория его предъявит. Если предъявит.
        Калитку киллер, скорее всего, запер на задвижку, дабы предотвратить появление на временно подконтрольной ему территории случайных лиц, могущих создать ненужные проблемы.
        Значит, Вика перемахнет через ограду. Никто из местных не удивится, небось, привыкли уже. Потом совершит бросок через двор. Затем нужно будет без промедления ворваться в дом «с душой нараспашку». Проорать команду какую-нибудь.
        Главное, орать поистошнее. «Оружие на пол, мразь, руки в гору, или я тут все разнесу!»
        Виктория уверена, что свою роль она отыграет прекрасно, а фактор неожиданности сыграет свою. Но даже если бандит сообразит, что его поганой жизни ничего не угрожает, случится это не моментально, и несколько секунд его замешательства Вике гарантированы.
        Фора небольшая, но и этого будет достаточно, чтобы вытянуть из-за обшлага ветровки нанизанную на стальной тросик пригоршню медных советских пятаков с заточенной, словно лезвие скальпеля, кромкой и метнуть отморозку в рожу.
        Только бы шутер не вздумал пальнуть, когда она, спрыгнув с забора, окажется в дворовом пространстве. Пальнуть на голом рефлексе, забыв осторожность. Или потому, что отморожен настолько, что ему плевать на свидетелей, которые не замедлят поднять тревогу.
        Ну что же, значит, будем «качать маятник».
        Не дрейфь, прорвемся. И не паникуй раньше времени. На текущий момент первоочередная твоя задача - бомбилу тормознуть, потому как перед диспетчерами таксопарков сегодня лучше не светиться.
        Ожил телефон, застигнув Вику на кромке тротуара, куда она выдвинулась для ловли бомбилы. Звонила Клинкина, из которой горохом посыпались вопросы: как все прошло и так далее.
        Вика отвечала предельно лаконично, однако Светка, выслушав и попричитав на тему, как она вся изнервничалась и как теперь у нее отлегло, почти без перехода взялась излагать свое видение событий - что-то по поводу махинаций замдиректора Колесникова, покрывающего махинации уволенного Фатеева, который завскладом, а также про Панина, зама по науке, у которого на Германа зуб.
        По мнению Клинкиной выходило, что не тот, так другой, не другой, так третий, но кто-то из них непременно и есть инициатор покушения на ее мужа, то есть заказчик.
        Как только Вика в потоке слов, хлынувших из трубки, различила про завскладом Фатеева, в нюансы Светкиной стрекотни вникать перестала. Опять та за свое. Еще бы сплетню вспомнила про бабу, которая к Галактионову клеилась, как ее, Прокопьева, что ли. Но даже если в толчее умозаключений, которыми Клинкина спешила поделиться, присутствовало рациональное зерно, в настоящий момент ценность для Вики оно имело небольшую. По крайней мере, в настоящий момент.
        Могла ли Вика тут же заткнуть Клинкину, сославшись на срочность собственной миссии? Могла бы. Но малодушно не заткнула, а слушала в течение чуть ли не девять минут. На десятой ее терпение кончилось, и Светика она остановила. Предложила отложить разговор на потом и отсоединилась.
        Машину ей удалось поймать не сразу. По всей видимости, наличествовало в ее ауре нечто тревожно-пугающее, и это нечто заставляло пешеходов торопливо проходить мимо, а водителей авто, поддав газу, исчезать вдали.
        Смельчак, который согласился ее подобрать, сидел за рулем «жигулей» такой древней модели, какую Вика давно не видела на улицах Москвы.
        Парень лет девятнадцати купил транспортное средство, выложив двести «зеленых», чтобы отрабатывать на нем приемы вождения, как он весело сообщил пассажирке.
        Вика с рассеянной улыбкой кивнула в ответ и отвернулась к окну. Нужно еще раз повторить алгоритм всех шагов, перебрать варианты последствий.
        В нервозной спешке нынешнего дня многое пришлось решать впопыхах и действовать почти наудачу. Так не годится, но выхода другого не было и нет.
        Однако сосредоточиться не получилось. Совсем некстати и совсем напрасно она вспомнила сегодняшний сон. И следом вспомнила маму. И их последний разговор, который и разговором-то на самом деле не был. Были Викины выкрики и мамины попытки объясниться. Но у нее так ничего и не вышло, у мамы Кати. Не смогла она загасить шквал яростно-оскорбленного самолюбия, уносящего ее дочь за грань понимания, доверия и любви.
        Вика где-то читала, что эгоизм - это не только и не обязательно пренебрежение чужими интересами. У эгоизма имеется еще один пунктик, не очень заметный, но чрезвычайно гадкий. Люди с таким свойством натуры часто и легко обижаются, высматривая в окружающих малейший к тому повод, преобразуют его до космических масштабов, а затем угнетают жертву чувством вины.
        Статус обиженного страдальца для эгоиста более привлекателен и значим, чем извинения, оправдания, объяснения, даже чем примирение, поскольку является эффективным средством, чтобы получить над обидчиком власть. К тому же эгоист, питаясь душевными терзаниями своей жертвы, определенно кайфует, и кайф этот попахивает дурно.
        Вика, а ведь ты своей обиженностью упивалась. И тебе не нужны были мамины объяснения, не так ли? Тебе нужна была мамина виноватость.
        Дрянь, вот ты кто, Викусичка. Дрянь с маленькой буквы. Мама Катя-то чем тебе не угодила?
        Тем, что захотела удочерить тебя, дубину стоеросовую, и удочерила? А может, ты считаешь, что она должна была отказаться от мечты родить деток самой? Исключительно только для того, чтобы твой внутренний мир и душевный покой не нарушить?
        Круто. Нет, правда, круто.
        А что ты знаешь про эту идею с помолвкой, если поподробнее? Что молчишь? Растерялась?
        «Ну, во-первых, удочерить меня я никого не просила. Это во-первых. Не просила, не навязывалась. Сами захотели. Во-вторых…»
        Не было никакого «во-вторых». Да и «во-первых»-то выглядело не очень красиво.
        Вчера она видела во сне близнецов, Кирюху с Илюхой, братьёв своих. Опять подрались из-за синей машинки, а Вика их разнимала. Она всегда ловко умела отвлечь пацанов от войнушки. А маму не видела. И папашкина тоже не видела. Обидно и грустно.
        Маму она про себя называла «мамонька», а отца - «папашкин», а однажды это у нее вырывалось вслух.
        Родители удивились, когда услышали, но им было приятно. А в повседневности - обычно: «мам» и «пап». Вообще, она с ними не церемонилась особенно-то. На полусогнутых не ходила, еще чего. Она ведь и вправду не просила, чтобы ее удочерили. И никаких трудностей с произнесением слов! И с самого начала не было проблем назвать тетю Катю мамой, а Демидова - папой. Вика сразу же застолбила себе этих родителей и ухватилась за них крепко-накрепко.
        «Во всем виноват банкирский сыночек! - блеснула в голове спасительная мысль. - Конечно! Именно. Он виноват, и никто другой. А мама с папашкиным ни при чем. Да и я тоже… пострадавшая сторона».
        От грубой попытки самообмана на душе сделалось противно и гадко, но сейчас копаться в себе Вика не станет. Хватит, пора сворачивать с темы. Она позже со всеми разберется. И с мамой, и с папкой, и с Валькой Поповым, банкирским сынком.
        Только доживешь ли ты до завтрашнего утра, Вика? А если не доживешь? И отправишься в другое измерение, не помирившись, прощения не попросив, оставив о себе горькую память?..
        Значит, должна выжить.
        Она сказала водителю:
        - Я выйду здесь, спасибо.
        Расплатилась, улыбнувшись на прощанье.
        «Жигуленок» лихо развернулся на маленьком пятачке при въезде в поселок, обдав Викторию облаком сухой пыли, и укатил, пружиня на выбоинах грунтовки тюкнутым багажником.
        Стараясь глубоко и ровно дышать, Вика размеренным шагом пошла по Фаддеевке.
        Под воротами Усмановны замешкалась. Хорошо ли она все обдумала? Все ли варианты ею предусмотрены? Вопрос…
        Уличив себя в постыдной трусости и стремлении оттянуть старт, моментально рассвирепела. Ругнувшись беззвучно, но с чувством, вскарабкалась на забор. Посидела на верхотуре, осматриваясь. Спрыгнула на коврик из травки тимофеевки, растущей неширокой полосой по внутреннему периметру участка. И побежала к дому - ломаной траекторией, с боковыми прыжками и перекатами. Энергично и без паники, оставив страхи там, за забором.
        Она бежала, придавив инстинкт самосохранения, и не думала больше ни о чем. Всякие там «выстрелит, не выстрелит, попадет, промажет» были купированы на дальних подступах сознания. Она просто бежала. Бежала, как на тренировке. Потому что решилась не на прыжок с забора и последующую пробежку, а на пулю чуть ниже левой ключицы, и на то, что жить ей, возможно, осталось лишь тот краткий временной промежуток, что отделяет ее от пули.
        Достигнув крыльца, Вика стремительно поднялась по ступенькам. Под резным козырьком веранды перевела дух. Первый этап позади. Только вот не нюнься, работай дальше. Застыла, коровища трусливая.
        Сжав зубы, Вика сделала глубокий вдох, резко выдохнула. Приблизилась к двери, ведущей в дом. Взялась за ручку, осторожно нажала, потянула на себя.
        Створка не поддалась, и это было неправильно. На месте киллера Виктория непременно отперла бы все дверные замки, заняв позицию в глубине дома и держа вход под прицелом.
        Киллер решил отойти от стандарта? Собирается напасть на Вику сзади, когда та крадучись войдет внутрь, разобравшись с запорами при помощи шпильки для волос или ржавого гвоздя за отсутствием шпильки? Но она же не дура так запросто входить, хоть бы и крадучись. Или он надеется, что дура?
        «Разуверять его не будем», - решила Виктория и без лишних затей несколько раз шлепнула ладонью по дерматиновой обивке.
        Под дерматином был листовой металл, но тем не менее стук получился глухим и неубедительным. Она постояла с полминуты, прислушиваясь, и, не дождавшись реакции, вытащила из кармана связку ключей. Барабанить в оконца не стала. Может, киллер решил вздремнуть, а Виктория ему помешает.
        Шутка. Снайпер не мог не видеть, как она «танцевала» от забора до крыльца, и сейчас он, скорее всего, забавляется ее растерянностью и ждет дальнейших действий.
        Отомкнув верхний замок - нижний, как выяснилось, был не заперт, да и верхний был заперт лишь на язычок, - Виктория приоткрыла тяжелую створку.
        Крохотный коридорчик с окошком под потолком, скорее, даже не коридорчик, а тамбур между верандой и кухней, был пуст, если не считать галошницы со скудным набором обуви и вешалки с хозяйкиной кофтой на одном из крючков. Впереди светлела кухонная дверь, которая распахивалась вовнутрь, и именно тут Вику могут ждать всякие неожиданности.
        Притаившийся за дверью убийца со стилетом или удавкой наготове - не в счет, это, скорее, ожидаемое осложнение. А вот если преступник пошел вразнос и приторочил к дверной ручке растяжку с гранатой, то никакие кувырки с поворотом Демидовой не помогут. Хотя, конечно, навряд ли будет граната, однако лучше перестраховаться.
        Вика стянула с плеч рюкзак, бесшумно уложила его на галошницу. Осторожно ступая, вернулась на веранду, полупритворив за собой дверь. Просунула руку между балясинами перил, подтянула к себе грабли, стоявшие прислоненными к фундаменту в компании с лопатой и метлой. Перехватила черенок грабель половчее и, наполовину укрывшись за броней входной двери, просунула грабли вглубь тамбура, уперев их зубцами в дверную створку напротив. Нажала. Потом сильнее.
        Кто кого, говоришь? Ну что ж, поиграем. Прикольно. Жаль только, что ставки в игре высоки. Жаль, что я лишь себе самой кажусь крутым профи, да еще, может, Светику Клинкиной, а вообще-то я мало чего умею. Разные у нас с тобой весовые категории, дядя. Но мне надо спасти Танзилю, и я это сделаю. Я буду пытаться, пока не подохну. Хорошо бы не подохнуть и спасти.
        Створка поддалась и начала приоткрываться. Зацепившись обо что-то внутри, похоже о половичок, дальше не пошла, застыв под прямым углом к дверному косяку.
        В кухне было до странности тихо. Но у Виктории не было лишних секунд, чтобы размышлять над причинами этой мертвенной тишины. Не жахнуло, вот и хорошо, вот и здорово, нужно действовать дальше. Она сгруппировалась и стремительно бросила тело в проем, перекатившись с упором на плечо. Тут же встала на одно колено и, не теряя ни секунды, содрала с себя куртку, чтобы упырь, который точно сейчас за ней наблюдает, смог оценить возникшую проблему.
        Ни шороха, ни звука в ответ.
        Вика поднялась во весь рост и настороженно осмотрелась. Она не стала вникать в картину объяснимо ожидаемого беспорядка. Потому что увидела Танзилю.
        Вернее, не саму Танзилю, а кисть ее руки на фоне ребристого радиатора.
        Вика медленно обошла кресло, которого не должно было тут быть, но оно было, и лишь тогда смогла рассмотреть хозяйку полностью. Усмановна полулежала на полу в простенке между окнами, безвольно уронив голову на грудь. Правая рука ее была неестественно вывернута и откинута далеко в сторону, левая - пристегнута к батарее, поэтому казалось, что безжизненное тело приветствует Вику последним приветом.
        Было много крови. Пол был ею залит, и табурет, который валялся подле ног Танзили, тоже был выпачкан кровью. На светлом линолеуме темно-алым отпечатались крохотные горошины следов, видимо, Яшкиных.
        Опоздала.
        Вика плюхнулась на пол возле неподвижного тела и уткнулась в ладони. Опоздала.
        Чужой скрипучий голос прервал тишину:
        - Вика, девочка, я, кажется, вывихнула плечо.
        - Вы… живы?! - вскинулась Вика.
        - Сама поражаюсь, - просипела Танзиля, усмехнувшись через силу. - Но если сейчас не выдую ведро воды, точно околею.
        - Ранены?
        - Плечо, я ж тебе сказала, - нетерпеливо проговорила Усмановна. - Может, ты все-таки дашь старой женщине напиться? Хотя нет, я передумала. Могу и подождать чуток. Сперва избавься от своей амуниции жуткой.
        - Это не к спеху, - отмахнулась Вика и перебралась на четвереньках поближе к батарее, чтобы осмотреть наручники. - Я для начала вас от браслетов избавлю. А попьете вы по дороге. Как я понимаю, упырь в любой момент вернуться может, поэтому нам поторапливаться надо. По нужде, что ли, отлучился?
        - А не взлетим мы с тобой, Виктория? - пропустив мимо ушей про упыря, обеспокоенно спросила Усмановна. - Не ровен час, перемкнет у тебя контактик какой-нибудь и размажет нас по стенкам?
        - Вы про дезодоранты? - уточнила Вика. - Дезодоранты не размажут.
        - Неплохо придумано, - одобрила Танзиля, всматриваясь в муляж. - И выполнено качественно. Извини, на эмоции сил нет, а то бы я не поскупилась. А на упыря можешь полюбоваться. Он у тебя за спиной.
        Вика стремительно развернулась, вскакивая на ноги. И замерла, присвистнув от удивления. Не за половичок, выходит, зацепилась створка. До упора ей не позволил распахнуться мужик средних лет и среднего телосложения, который лежал на полу в закутке за кухонной дверью и явных признаков жизни не подавал. Пегие волосы над левым его ухом слиплись от крови, бровь рассечена, нос и губы расквашены всмятку, рубаха в крови, кисти рук тоже в крови.
        Оценив представившуюся картину, Вика спросила с уважением:
        - Ваша работа?
        Танзиля утвердительно хмыкнула.
        - Чем это вы его так приложили? Он живой, вообще-то?
        - Да хоть бы и подох, сволочь такая. Живой был.
        Губы ее кривила улыбка, однако глаза не улыбались. Было заметно, что она бодрится, изо всех сил бодрится, чтобы оставаться похожей на себя обычную. У нее почти получалось.
        - По первому разу он у меня по уху схлопотал, тубареткой, но не угомонился. Его мотает, башку щупает, а все равно прет. Думает, если перед ним тетка пожилая, так ее на слабо взять можно, чисто нахрапом. Второй раз я ему по рылу попала, била от души, его аж к стенке отнесло. Он Яшку мучил, на веревку посадил, ножик в него метал. На мой счет планы строил. На твой тоже, конечно. И сделать ничего не сделаешь, хоть вой. А тут гляжу, шокер под тумбочкой. Думаю, дай-ка рискну, может, достану. А этот услышал и совсем озверел. Перепугалась я сильно, врать не буду. От испугу и решилась: тубаретку из-под себя выдернула и наотмашь сволочуге врезала! В падении била, веришь? Плечо вот потянула. А ведь мне потом второй раз пришлось его бить, это с травмой-то.
        - Ну, Танзиля Усмановна, ты и крута!
        - Ну, а ты как думала? С вами приходится крутой быть, с шантрапой интернатской.
        - А он и не знал.
        - Дебил, я же сразу тебе сказала. Звони в полицию, оприходовать будем.
        Вика с ответом медлила.
        - Да куда нам спешить, а, Танзиля Усмановна? Давайте мы его в полицию завтра сдадим. Или послезавтра. Запрем его в сарае, да и дело с концом. А то начнет у них там колоться, а мне это ни к чему пока.
        Танзиля изучающе на Вику взглянула и произнесла сварливо:
        - У тебя, Демидова, удивительный дар попадать в истории. Как и у твоей мамаши, кстати. В сарай нельзя, соседи увидят. Придется в подпол спускать, а там у меня запасы на стеллажах. Ладно, придумаем что-нибудь. И пошарь уже у него по карманам, может, ключи найдешь. Или ты собираешься зубочисткой эти железяки отмыкать? И Яшку надо покликать, он тут где-то затихарился.
        - Вы вроде говорили, что он на привязи был. Или веревку перегрыз? - спросила Виктория, заглядывая под оконную занавеску в надежде отыскать клубок со спицами.
        Клубок обнаружился, и Вика этому всерьез порадовалась. Шарить по карманам полудохлого отморозка не хотелось совершенно, а из вязальных спиц выйдет превосходная отмычка.
        - Перерубил бандюган Яшкину веревку и внимания не обратил, потому что на нас с шокером отвлекся. Вот такое крысиное счастье. Да не о том я сказать хочу. Спасибо тебе, девочка, что не замедлила приехать. Хана бы мне пришла, если бы ты чуток задержалась.
        - Это почему? - скучным тоном поинтересовалась Вика, вытягивая из клубка спицу.
        До нее уже начало доходить, что она тут вовсе не герой.
        Когда, обвесившись погремушечным муляжом, она сурово скакала по двору и размышляла о пуле пониже ключицы и прочей фигне, ей ничего не угрожало. Ни снаружи дома, ни внутри. Танзиля позаботилась, заодно поставив жирную кляксу на всей Викиной миссии.
        - Ты не понимаешь?! - удивилась Усмановна. - Он ведь скоро очухается, вон ворочаться начал. А связать я его не могу, поскольку не дотянуться. Поэтому мне только и оставалось, как прислушиваться и гадать, что раньше случится: то ли помощь поспеет, то ли он начнет в меня ножички метать, как в Яшку. А ты спрашиваешь почему. Но дело не только в этом. Судя по экипировке, ты хорошо понимала, на что идешь и кто тебя тут встретит. И все равно примчалась, не бросила меня. А другой на твоем месте просто бы в полицию заявил, и начхать, что там дальше с Танзилёй станется.
        Вика, помолчав, сказала с раскаянием:
        - Простите меня, Танзиля Усмановна. Простите. Из-за меня вам так досталось. А вы еще благодарить меня вздумали.
        - Да ладно, Демидова, проехали. Отработаешь у меня на плантации тройку сезонов, и будем в расчете.
        Вика неуверенно хихикнула и, стараясь попасть Усмановне в тон, незатейливо пошутила:
        - Зато, Танзиля Усмановна, теперь у вас дезодоранта будет, как у кота Матроскина гуталина.
        И похлопала себя по бокам.
        - Меня не оставляет неприятное ощущение, будто мы упустили что-то важное, - озабоченно проговорила Виктория, отправив на номер Свиридова краткое сообщение и укладывая смартфон на дощатую ступеньку рядом с собой, когда дамы сели на крылечке передохнуть.
        Отдыху предшествовала череда неотложных дел.
        Перво-наперво они пинками загнали обалделого Бурундучину в подвал, пристегнув к водопроводной трубе его же собственными наручниками, затем эластичным бинтом стянули Танзиле травмированное плечо, убрали осколки посуды, расставили мебель, перемыли везде полы и приманили ломтиком сыра Яшку, который все это время где-то прятался, а почуяв, что все улеглось, устроил по дому скачки для снятия стресса.
        Задумчиво почесав бровь, Усмановна предположила:
        - Помнится, когда бандит звонил начальству, то обещался доложить об исполнении. Может, ты из-за этого беспокоишься?
        - Точно! Он же просто обязан отзвониться боссу! Как бы нам его уговорить?
        Танзиля, мрачно усмехнувшись, пообещала:
        - Будь уверена, я уговорю. Дай только дух перевести.
        Вика кивнула, соглашаясь. Хорошо, что вовремя вспомнили. Хотя тянуть с этим делом всяко не стоит, во избежание осложнений или даже непоправимых последствий. Но торопить Танзилю она не станет, пускай Усмановна передохнет.
        - Теть Тань.
        - Да, Виконька.
        Вика замялась.
        - А почему вы меня по телефону Медведевой назвали? - неожиданно спросила она.
        - Ну как почему… Чтобы ты обиделась, зачем же еще. Очень мне не хотелось, чтобы ради меня ты пошла на убийство, вот и нахамила. Я ведь знаю, как ты относишься к приемным родителям, как ценишь фамилию, которую сейчас носишь.
        - Спасибо.
        - Да не за что, в общем. Слабенькая была попытка. Ты об этом собиралась спросить?
        Вика помолчала, боря стеснение, а потом бухнула:
        - Теть Тань, а вот что бы вы подумали, если бы у вас, допустим, кольцо пропало, а потом бы вы его на ком-то увидели?
        - Что ж тут думать, Вика? Вариантов два. Либо я забыла украшение в каком-нибудь общественном туалете, когда мыла руки, а кольцо при этом сняла, либо передо мной воровка. В любом случае нужно с ней поговорить и прояснить ситуацию.
        - Да нет, вы не поняли. Не на руке увидели бы, а на цепочке. На шее, под рубашкой. Очень похожее кольцо.
        - Под рубашкой? Очень похожее… - Танзиля внимательно взглянула на Викторию и, помедлив, ответила: - Я бы решила, что мне показалось. Я бы решила, что там… под рубашкой, другое кольцо. Не мое. И к моему это чужое кольцо отношения не имеет. А значит, выяснять ничего не стоит, да и не следует.
        Вика с минуту молчала, размышляя. Потом с ненатуральным энтузиазмом воскликнула:
        - Ну, точно же! Именно так - показалось! То есть, конкретно, приглючилось!
        - Я тебя расстроила?
        - Танзиля Усмановна, да вы что! Вы не расстроили меня, а, напротив, вернули уверенность. И помогли лучше дипломированного психоаналитика.
        - Приятно слышать, - поджала губы Усмановна, не восприняв Викиной иронии, хотя никакой иронии и не было. - Я тебя тоже хочу спросить кое о чем, Вика. Как этот тип узнал, что ты сейчас у меня обитаешь? Выследил? Или есть кто-то, кто ему помог? Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать и разбираться в ваших с ним высоких отношениях не буду. Но конкретно этот аспект меня тревожит. А тебя?
        Испугавшись мелькнувшей догадки, Вика поспешно проговорила:
        - Выследил, конечно. Без вариантов. А давайте чайку попьем, Танзиля Усмановна! А то вы без конца воду из-под крана хлещете. Чаек с сырком и вареньем - самое оно. Если, конечно, ваш крысак весь сыр не ухомячил. Вы пока с заключенным агитработу проводить будете, я свеженького заварю. Не возражаете?
        Танзиля не возражала. Вику она предупредила, та ее услышала, чем еще можно помочь девочке?
        Вика услышала.
        Ночью, лежа на диване в гостиной Танзили, свое предположение на этот счет со всех сторон разобрала. Убедилась в его абсурдности. Вернее, сумела себя убедить, после чего из перечня проблем вычеркнула и спокойно заснула. А наутро, усевшись за временно своим столом в директорской приемной, с опозданием сообразила, что про слежку надо было расспросить взятого вчера языка. Выяснить все обстоятельства из первых рук и не терзаться подозрениями.
        Упущение следует непременно исправить, и чем скорее, тем лучше. Конечно, исполнитель может всего и не знать, но попытаться стоит. Не забыть бы только.
        Она забыла.
        Раннее появление на фирме Светика Клинкиной удивления у секретарши почти не вызвало. В отличие от Вики, которая удивилась сильно.
        - А Германа Алексеевича нет пока! - выкрикнула фальцетом Светке в спину Алевтина Георгиевна.
        - Знаю, - недовольно буркнула та с порога директорского кабинета, - его и не будет. Убили Германа.
        И захлопнула за собой дверь.
        - Что?! Что такое она сказала, Вика? - растерянно заморгала ресницами Алевтина.
        Вика подхватилась с места и быстрым шагом направилась следом за Клинкиной, на ходу произнеся скороговоркой:
        - Сейчас все выясним, не волнуйтесь, Тина. Возможно, это такая шутка неудачная.
        Только бы секретарша не поперлась за компанию.
        Но что случилось со Светкой?! Она же теперь все испортит!
        От Клинкиной требовалась сущая малость: позвонить утром заместителю Германа Алексеевича и сквозь рыдания поведать о трагедии. И все. Оповестила и сиди дома, не высовывайся. Потягивай «мохито» из высокого стакана и смотри сериалы.
        Уже сегодня на фирму могут заявиться чьи-нибудь уполномоченные представители. Какие-нибудь мутные юристы, судебные приставы или неизвестные доныне наследники с нотариусом на прицепе. Следует быть начеку, чтобы не прозевать проявления подобной активности. Если не вычислить в ближайшее время заказчика убийства и не сдать органам, все предыдущие шаги обратятся в нелепый фарс. Не устраивать же и в самом деле пышные похороны безвременно почившего промышленника, утяжелив мешками с песком закрытый полированный гроб?
        Светкино присутствие на сцене не оговаривалось. Даже наоборот, оговаривалось ее отсутствие. Тогда почему она здесь? Что-то за ночь изменилось?
        Войдя в кабинет и плотно закрыв за собой дверь, Виктория решительно подошла к директорскому столу, за которым обживалась «молодая вдовица», и требовательно спросила:
        - Какого фига, Клинкина? Позволь узнать, что ты тут делаешь?
        Светик тут же завелась:
        - А почему ты со мной так разговариваешь, Демидова? И с какой стати я должна отчитываться перед тобой?
        Виктория, помедлив, поинтересовалась:
        - Что пила?
        - Я? Пила?! Я спиртное теперь даже не нюхаю, чтобы ты знала! И вообще, прекрати меня третировать.
        Резкая перемена в Светкиных манерах удивляла даже больше, чем ее нештатное появление. Откуда столько гонора, интересно знать? Или это запоздалая реакция на стресс, как вчера у крысюка? У Яшки - моторная, у Светки - речевая?
        - Хорошо, про алкоголь беру свои слова обратно. Просто объясни, с какого ляду ты здесь, и я тут же оставлю тебя в покое, - более миролюбивым тоном повторила вопрос Вика и даже под занавес улыбнулась.
        Клинкина сердито ответила:
        - В семь утра позвонил Колесников. Сообщил, что увольняется. Прямо с сегодняшнего дня. Причины не объяснил, а просто бросил трубку.
        - Колесников - это зам?
        - Именно. Тот самый, кому я должна была звонить и ставить в известность. Его можно вычеркнуть.
        - Из подозреваемых? Я бы не торопилась. Он попросил к телефону Германа?
        - Нет. Выложил все одним махом и был таков. Я, конечно, подорвалась. Кинулась мыть голову и делать макияж. Хорошо еще, что маникюр свежий. Кто-то же должен управлять предприятием?
        - Выходит, ты управлять явилась? - приподняв бровь, спросила Виктория.
        - Вот только иронии не надо, хорошо? Чем я, по-твоему, хуже Колесникова?
        - Я Колесникова не знаю, поэтому и ответить на твой вопрос не берусь, - отчеканила Вика. - Но я знаю совершенно точно, что безутешная вдова так себя не ведет. И так не одевается. Неужели, кроме сиреневой майки и желтого комбеза на лямках, в твоем шкафу не нашлось ничего более траурного?
        - Я волосы узлом убрала! Этого, по-твоему, мало? И вообще. Я блондинка, мне можно, - нагло парировала Светка.
        Вика оторопела. Это Клинкина так стебется над стереотипами, что ли? Как-то не по-клинкински получается, слишком тонко. Значит, не стебется, а говорит всерьез.
        Не найдясь что ответить, Вика сухо произнесла:
        - Сообщу всем, что ты таблеток наглоталась, чтобы психику успокоить. Оттого и ведешь себя неадекватно. Поняла, блондинка?
        Сюрпризы на этом не закончились. Едва Вика, сделав огромные глаза и понизив голос, сообщила изнемогающей от любопытства Масловой, что шефа и вправду убили, а та, в свою очередь, стремительно раздала новость приближенным, спровоцировав информационный взрыв, Светка выплыла в приемную и распорядилась, чтобы секретарша незамедлительно вызвала руководителей всех подразделений на срочное совещание.
        Алевтина подобострастно закивала и приступила к повторному обзвону.
        Клинкина развернулась в сторону Виктории и, глядя ей в переносицу, промолвила:
        - Вы мне тоже понадобитесь, Виктория Андреевна.
        - Олеговна, - поправила ее Вика, сумев спрятать насмешку.
        - Неужели? - равнодушно удивилась Клинкина и вновь скрылась в кабинете.
        Генералитет собрался быстро, что в сложившейся ситуации было неудивительно.
        Всех человек пришло восьмеро, не считая Вики с Алевтиной.
        Придвинувшись поближе к Виктории, секретарша вполголоса принялась просвещать ее насчет должностей и фамилий.
        На экстренное заседание прибыли: заместитель директора по научным разработкам Панин, руководитель конструкторского бюро Булавина, референт Ветров, начальник охраны Свиридов, а также начальник производства Толкачев, завхоз Дягтерева, исполняющий обязанности завскладом Новиков и девочка из бухгалтерии, чью фамилию Тина не знала.
        Главбух вот уже неделю болеет, поэтому Тина вызвала на совещание Проничкину, второго буха. Почему вместо Проничкиной явилась вот эта пигалица, непонятно. Руководителей подмосковного филиала секретарша, ясное дело, приехать не приглашала, однако о происшествии проинформировала.
        Свиридов подавал Вике какие-то знаки, смысл коих ей был непонятен, но подходить к начальнику охраны она не стала. Если он сам не предпринимает попыток приватно поговорить, значит, этого делать не следует.
        Когда в полном молчании народ принялся выдвигать стулья и рассаживаться вдоль стола для совещаний, в кабинет ворвался Игорёша и прямиком двинулся к Светке, стоящей за директорским столом изваянием скорбной печали. На окружающих внимания не обратил, был взбудоражен и расстроен.
        - Света, я все знаю, Алевтина Георгиевна мне позвонила. Света, мы с тобой не всегда ладили, но перед лицом постигшей утраты все недоразумения меркнут. Ты можешь мною располагать, я тебя не оставлю. Покойный брат не простил бы мне этого, как и я себе не прощу.
        Он широко раскрыл руки, готовый прижать к рельефному торсу малоприспособленную к трудностям жизни братнину вдову, застолбив сим недвусмысленным жестом лакомый статус если не опекуна, то приближенного советчика точно. Вика, по крайней мере, расценила этот жест именно так.
        Светка, отшатнувшись, вскричала:
        - Игорь, сядь! Если хочешь присутствовать, то веди себя тихо. Мне и так трудно сосредоточиться… после всех этих препаратов.
        И она украдкой взглянула на Вику.
        Та выдохнула с облегчением.
        Неизвестно, что там задумала наша вся такая внезапная, но, если она приняла к сведению легенду про таблетки, это несколько обнадеживает.
        Игорь не обиделся, а лишь горестно покрутил головой. Он устроился у стены на диване, продемонстрировав умеренность притязаний. Все-таки здесь собрались сотрудники фирмы, а он человек посторонний. Хотя, как сказать, как сказать…
        Но скромность все равно не помешает.
        Одиннадцать пар глаз выжидательно смотрели на Светку. Та медленно опустилась в директорское кресло и, сцепив пальцы в замок, заговорила надтреснутым голосом:
        - Вы уже знаете о моем горе, поэтому долго распространяться не буду. Случилось ужасное, Германа убили. Вчера он отправился на деловую встречу, однако в апартаменты, где должны были проходить переговоры, проник киллер. Мне тяжело говорить о деталях, я надеюсь, вы меня не осудите. Возможно, позднее я все расскажу подробнее. Но не сегодня. Понимаю ваше недоумение. Вы задаете себе вопрос, зачем же тогда я вас пригласила. Отвечу. Первое: наш «ХимОрганик» оказался в непростом положении, поэтому я беру руководство на себя. Господин Колесников решил нас покинуть, не утруждаясь объяснениями. Второе и, пожалуй, на данный момент главное. Сегодня утром я получила по электронной почте сообщение. От Геры. Да, да, не удивляйтесь. Хотя для меня это стало еще одним испытанием. Но, начав читать, я поняла, что муж заранее написал послание, обратившись к специальной опции почтовой службы, чей сервер доставляет письмо адресату, если в течение контрольного времени отправитель не посетит свой аккаунт. Итак, утром я получила весточку от покойного мужа.
        Клинкина умолкла, закрыв лицо ладонями, плечи ее подрагивали. Подчиненные деликатно принялись разглядывать интерьер и собственные ногти.
        Наконец она взяла себя в руки и продолжила звонко:
        - Герман догадывался, что на него идет охота. Опасался, что его могут убить. Этим письмом он нас всех призывает сплотиться вокруг фирмы. Предупреждает, что после его гибели налетят стервятники. Среди этих падальщиков обязательно окажется тот, кто спланировал подлое покушение. Герман ждет от нас бдительности и надеется, что мы общими усилиями выведем убийц на чистую воду. Можете считать, что это его последняя воля, и я ее вам передаю.
        «Да что ж ты творишь?! - ахнула про себя Вика. - Овца дурацкая, ты же все испортила, идиотка!»
        Но приходилось сидеть с невозмутимым видом. Даже в сторону Свиридова Виктория не повернула головы, хотя узнать его реакцию ей не терпелось. Потому что, если Родионыч спокоен, значит, они с Клинкиной что-то замутили, не сообщив Демидовой об обновлении.
        Что до остальных присутствующих, то они также были удивлены и взбудоражены, правда, с другим знаком. Их основная эмоция выражалась так: «А-бал-деть!», но все, кроме девочки из бухгалтерии, состроили правильные физиономии и поедали директорскую вдову встревожено-внимательными глазами.
        - И мы обязательно его найдем, этого ублюдка! - рубанула Светка. - И знаете почему? Потому что Герман, этот удивительный, этот необыкновенный человек, послал нам с того света конкретную зацепку.
        Аудитория затаила дыхание.
        Какую зацепку? Становилось все интереснее. А Светка продолжила безумствовать:
        - Герман сумел записать один разговор, какой именно и с кем, уточнять не буду, тут начинается секретная часть. Но этой записи будет достаточно, чтобы прижать преступника к ногтю. Носитель аудиозаписи надежно спрятан. Что я могу добавить? Я скорблю, но и горжусь своим мужем!
        Тут, по идее, должны были грянуть аплодисменты, Светка зажгла всех, но сотрудники фирмы вовремя опомнились и ограничились одобрительно-уважительным гулом и многозначительным качанием голов.
        После паузы, которую Клинкина взяла, чтобы поменять окрас выступления, она продолжила сухо-деловым тоном:
        - Съездить за уликой и доставить ее сюда я бы хотела поручить нашему новому сотруднику. Вас ведь это сильно не затруднит, не так ли, Виктория Андреевна? Персонал фирмы будет занят своими служебными обязанностями, а для вас пока работы нет. Лично я в помощи консультанта данного профиля не нуждаюсь. Как поступить с вашей занятостью, мы решим позже.
        - Олеговна, - процедила Вика сквозь зубы.
        - Извините, - ядовито улыбнулась Клинкина, - это все препараты. Но без них я пока никуда. Займитесь этим сегодня же. Координаты места хранения и коды доступа я вам предоставлю.
        Виктория проговорила с нажимом:
        - Сегодня я не могу.
        - Вы что, не поняли? Вам первое лицо указание дает. На вашем месте следует не препираться, а…
        - Светлана… Простите, а как вас по отчеству? - это Панин голос подал, зам по науке.
        С чего, интересно, он такой смелый? Оттого, что наглый? Или оттого, что кадр особо ценный для «ХимОрганика»?
        - Меня зовут Светлана Сергеевна, Виталий Михайлович.
        - Ох, извините. Запамятовал. А могу я узнать, с какой стати вы решили взять бразды в свои ненатруженные ручки, если, согласно уставу организации, обязанности гендиректора выполняют его заместители? Если первый зам уволился, то имеется зам по науке.
        - Это вы о себе сейчас речь ведете?
        Панин театрально всплеснул руками:
        - Вы догадались! Тем более ваше образование вряд ли позволит вам браться за решение стратегических задач. А с точки зрения юридической…
        Светка его прервала:
        - Уважаемый зам по науке, у меня для вас новость. Я в курсе ваших махинаций. А вы, наверное, полагали, что муж не делится со мной своими выводами? Напрасно, ох напрасно вы на это надеялись. Поэтому вам придется кое-что мне объяснить, когда я закончу брифинг. Что же касается юридической основы моего директорства, я вас уверяю, тут все в порядке. Герман не был единственным учредителем фирмы. И мне не придется ждать положенных по закону шести месяцев, чтобы вступить в права.
        - Подтверждаю, - раздался со стороны дивана голос Коренева. - Долевое участие Светланы Сергеевны в уставном капитале девяносто девять процентов.
        Кто-то присвистнул.
        Панин недобро прищурился, нервным движением отбросил авторучку и проговорил, вставая:
        - Ваши инсинуации держите при себе, уважаемая. У меня с покойным господином Галактионовым взаимопонимание было полное, и никаких ко мне претензий он не имел. Сейчас, конечно, вы можете придумывать на мой счет всякое вранье, и вас за руку не схватишь, на покойника все, что угодно, можно свалить. Но после таких обвинений работать на вас я не буду. Да и не мечтал, если честно. Что же касается генерального руководства… Хотите угробить фирму - флаг в руки.
        Панин покинул собрание, раздраженно хлопнув дверью.
        А Виктория спешно соображала, пытаясь разобраться в развернувшихся на ее глазах перипетиях.
        Откуда вдруг образовалось посмертное послание от Геры Алексеевича, если он жив-здоров и ни о какой обличающей аудиозаписи даже не упоминал? Зачем Светка разозлила Панина, прилюдно обвинив его в каких-то грешках? Как получилось, что Игорь Коренев располагает закрытыми данными о долевом распределении семейного капитала, не будучи особо близким родственником? И что вообще эта крашеная блондинка затеяла, не посоветовавшись, не согласовав, элементарно не поставив в известность?
        Вариант ответа: «Потому что Колесников уволился» - уже не прокатит, поскольку никак не объясняет активную, вселенского масштаба, самодеятельность мнимой вдовы.
        Получается, Светка сама придумала такую многоходовку? За одну бессонную ночь?
        Круто. Уважаю, хоть и не верю. Однако факт налицо: Клинкина расставила ловушку для заказчика, приманкой в которой будет Демидова. Скорее даже не приманкой, а маячком, который должен привести к приманке.
        «Польщена», - желчно подумала Вика.
        Было досадно, что ей самой не пришла в голову такая простая мысль, а вот не блещущей умом Светке Клинкиной пришла. Но справедливости ради стоит заметить, что не имелось у Виктории возможности продумывать ходы. Слишком плотный график был у нее в последнее время: то убийство шефа инсценируй, то Усмановну спасай, то Бурундучину в подпол препровождай. Да и Светик Клинкина так уж ли проста?
        Если вернуться к отброшенному Викой предположению, что сведения о ее теперешнем местожительстве предоставила киллеру именно Клинкина, то картина в целом начинает играть другими красками.
        Начнем с того, что Светка сама напросилась к Вике в гости с целью уговорить бывшую одноклассницу присмотреть за любимым супругом.
        Можно допустить, что в ее планы вовсе не входило, чтобы Виктория отнеслась к просьбе слишком серьезно, более того, Клинкина, возможно, была уверена, что та завалит дело. Зато впоследствии к будущей вдове подкопаться будет затруднительно: ну, не может она быть причастна к убийству мужа, коли наняла для него бодигарда.
        Однако Виктория с задачей справилась, придушив в зародыше все Светиковы расчеты, и теперь та жаждет виновнице отомстить, опасаясь к тому же, что рано или поздно Демидова обо всем догадается, если не догадалась уже.
        Выходит, не ловушка это для инициатора покушения на Германа Галактионова, а указка на цель, коей является Вика. Указка для очередного нанятого Клинкиной исполнителя. Тем более в данном случае высокого мастерства от киллера не потребуется.
        Или это у Вики разыгралась паранойя?
        Фиг его разберет. Может, паранойя, а может, и трезвая оценка без розовых очков и неуместного благородства, искажающего реальность. Поэтому Вика не кинется тот же час выполнять распоряжение «первого лица», а хорошенько поразмыслит, чем и как можно будет подстраховаться, чтобы избежать финала, заготовленного для нее преступным умом бывшей одноклассницы.
        Хотя, если рассуждать здраво и без истеричных фантазий, не способна Светка на столь подлое злодейство, за отсутствием определяющих качеств натуры не способна. Но с претворением в жизнь ее гениального плана все равно торопиться не стоит. Информация о внезапной улике должна прежде дойти до адресата, иначе ловушка останется пустой и затея обессмыслится.
        Дальнейшему анализу ситуации Вике помешал оклик новой, с иголочки, большой начальницы «ХимОрганика», которая, проводив язвительным взглядом возмущенную спину замдиректора по науке, вернула внимание к консультанту по этикету.
        Приподняв бровь, начальница бесстрастным тоном поинтересовалась:
        - Виктория… Олеговна. Объясните нам, пожалуйста, что вам мешает выполнить такое нетрудное задание? Или вы тоже собираетесь бросить мне заявление на стол?
        - Нет, ну, что вы! Как вы могли такое подумать! - с горячностью воскликнула Вика и, тщательно подбирая слова и интонации, продолжила: - Понимаете, Светлана Сергеевна, вчера я договорилась с Германом Алексеевичем… покойным, что сегодня с половины дня со службы уйду. Чтобы уладить формальности на предыдущем месте работы. Для меня это очень важно, поверьте. Нельзя ли ваше поручение отложить на завтра, пожалуйста?
        В конце тирады Вика добавила в голос жалобных ноток и едва не шмыгнула носом, но это был бы уже перебор. Однако брови чердачком сложила, умильно заглянув шефине в глаза.
        Клинкина помолчала, высокомерно озирая новенькую, потом разлепила губы и произнесла:
        - Я не самодур, отправляйтесь, куда вы там хотели. Но завтра к началу рабочего дня прошу быть в моем кабинете, я вас детально проинструктирую. Компромат сразу же привезете мне, и не вздумайте вскрывать пакет по дороге. Все свободны. Хотя Демидова пусть останется. И начальник охраны тоже.
        Аплодисменты.
        - Ты что вытворяешь, Светланка?! - вымученно усмехнувшись, впрочем, вполне дружелюбно, спросила Виктория, как только затворилась дверь за Алевтиной, выходившей последней.
        - А что ты имеешь против?! - взметнулась Клинкина. - Отличная же идея! Сидеть и тупо ждать, когда кто-то из них засветится, можно до позеленения! А сейчас они засуетятся и себя выдадут!
        - Ты что, позвонить мне не могла, уродка?! - с той же принужденной улыбкой продолжила мягкий наезд Вика.
        - А вдруг они прослушивают наши телефоны?! - парировала Светик, и Вика не нашла что сказать.
        Дикое предположение, ну а вдруг?
        - Дамы, дамы, давайте успокоимся и обсудим нюансы, раз уж так все склалося, - вклинился рассудительный Семен. - Ситуация серьезная, как бы нам не облажаться.
        - Да как тут можно облажаться-то?! - возмутилась Клинкина. - Демидова с утра походит по Москве, как бы путая следы, зайдет на главпочтамт, подойдет к абонентским ящикам, а затем направится докладывать об исполнении своему директору, то есть мне. Вы, Семен Родионович, за ней со стороны понаблюдаете и в случае чего придете на помощь. Все дела.
        И она обвела аудиторию торжествующим взглядом.
        - Света, ты хотя бы понимаешь, что это самое «в случае чего» должно произойти обязательно и непременно? - напряженным голосом спросила Вика, перестав, наконец, насиловать лицо улыбкой. - И добром для меня данное событие может не кончиться, несмотря на присмотр уважаемого Семена Родионовича. Потому что нам неизвестны возможности противника, его планы и намерения. Ты согласна?
        - Хочешь бросить начатое, не завершив? - со змеиной вкрадчивостью осведомилась Светка.
        И Вика не нашла что ответить.
        - Я буду рядышком, - успокаивающе проговорил Свиридов. - Из машины понаблюдаю. От меня не уйдет.
        Кто не уйдет, Виктория уточнять не стала, как и не стала интересоваться, будет ли ей от этого легче. Охотничий азарт как таковой отсутствовал. Она порядком устала от этого затянувшегося марш-броска при полной выкладке. Но начатое действительно следует довести до конца. Для того хотя бы, чтобы совсем не растерять самоуважение, которое и так пошатнулось. Да и Светка ей вроде подруга.
        - Ой, Викочка, а я так у тебя и не спросила, как вчера все прошло с твоей квартирной хозяйкой? Не сильно вам досталось?
        Н-да… Подруга.
        - Все путем, Клинкина. Не парься.
        Светик обиженно фыркнула.
        Вика, примирительно улыбнувшись, добавила, сглаживая резкость:
        - Как-нибудь потом расскажу. Ты же понимаешь, Светланка, нам сейчас некогда.
        Через час Виктория сидела за столиком бистро на Пушкинской площади, напротив сидел Семен Свиридов, и заняты они были тем, что пытались рассмотреть свалившуюся задачу и выстроить пути ее решения. К месту встречи добирались конспиративно и порознь.
        Хронику вчерашней операции Виктория представила Свиридову предельно лаконично, тем более что художественное описание данного события начальнику охраны было без нужды. По ходу повествования он одобрительно хмыкал, однако от комментариев воздержался.
        Вика не обиделась. Она не ради свиридовской похвалы вчера жизнь на кон ставила.
        Обсуждение же нынешних дел оказалось в достаточной мере бесплодным и в той же степени бессмысленным.
        Предположения и выводы приходилось делать на пустом месте, ни о какой высокой доле вероятности того или иного события не могло быть и речи.
        Удовлетворились тем, что наметили Викин маршрут и продумали варианты взаимодействия. Бесспорным стало лишь допущение, что местом старта завтрашнего ее квеста будет проходная «ХимОрганика», а началом отсчета по времени - сразу после того, как Виктория изобразит подчиненную, явившуюся к начальнице за инструкциями и их получившую.
        Вика попросила Свиридова не посвящать Клинкину в детали операции. Он возражать не стал и, кажется, не удивился. При нем оказалась парочка полезных вещиц, которые он протянул Виктории через столик. А вот оружия никакого не предложил, обосновав тем, что некстати обнаруженный злоумышленником ствол может ее расконспирировать и тем навредить. Она согласно кивнула.
        Ей хотелось сказать Свиридову, что очень надеется на его помощь. Но вместо этого она сказала:
        - Спасибо, что помогаете.
        Семен вскинул удивленно брови и хмыкнул:
        - Вот дуреха. У меня работа такая. А вот ты, кажись, ни за что ни про что вляпалась. И ты это… Ты, главное, выспись как следует.
        - Неплохо выглядите, - вместо приветствия одобрительно проговорила Алевтина Георгиевна, отрываясь от утренних новостей в Интернете. - Ни синяков, ни бледности. Вот что значит молодость и крепкие нервы. А я бы на вашем месте глаз до утра не сомкнула.
        Вика загадочно улыбнулась. Так улыбаться ее научила Надежда Михайловна. Неплохой прием, чтобы купировать лишние расспросы и ненужные обсуждения.
        Секретарша несколько скисла, не дождавшись ответа, но тут же встрепенулась, предложив немножко посибаритствовать и испить кофейку, покуда леди босс отсутствует, Тина угощает.
        Масловой не терпелось заполнить информационные пробелы, но и Виктории будет не лишним кое-что выведать у Масловой, а раз так, предложение следует принять, изобразив восторженную благодарность.
        «Сибаритки» расположились за секретарским столом, и Алевтина запустила пробный шар:
        - Знаете, Вика, я так вам сочувствую… Сейчас ваше положение на фирме самое шаткое. В этой истории с убийством шефа вам не повезло больше всех.
        - Ну, по сравнению с Бубликовым… Я хотела сказать, с Галактионовым. Вот уж у кого действительно неприятности.
        Тина тонко улыбнулась, оценив смешливый цинизм собеседницы.
        Начало разговора обнадеживало. А Вика продолжила, как бы стараясь исправить бестактность:
        - Жалко, конечно, мужика. Кажется, он нормальным начальником был. Вполне демократичным.
        Сделав крохотный глоток и бесшумно поставив чашку на блюдце, секретарша ответила:
        - По сравнению с некоторыми другими сволочью он не был, это точно. Растрепой был. Я хочу сказать, что деловой человек широту натуры должен держать в рамочках, если уж совсем без нее обойтись не может. Я без осуждения, о покойных плохо не говорят.
        - Растрепой? - с сомнением в голосе переспросила Вика.
        - Ну да. А как его еще можно назвать? Печать факсимильную доверил Вадику практически бесконтрольно. Вы ведь знаете Вадика Ветрова? Референта?
        Вика с заинтересованным видом кивнула.
        - А Вадик злоупотреблял. Я случайно увидела, как он на какой-то документ ее ставил, то ли на приказ, то ли на приложение к договору. Я не рассмотрела, возможности не было. Теперь вот соображаю, доложить об этом Светлане Сергеевне или как? Совесть подсказывает, что надо бы, а осторожность не велит. Вадик-то отболтается, заявит, что ему покойный гендиректор поручил, и ведь не проверишь. А сам потом по фирме разнесет, что я его оклеветала. Придется увольняться.
        - Тина, а вы не сгущаете краски? Факсимиле для того и существуют, чтобы в отсутствие руководителя заверять документы. Что же необычного было в том, что этим занимался помощник?
        - А в том, дорогая, что все заверенные таким способом документы ко мне на стол потом попадают для дальнейшей корреспонденции, а не исчезают бесследно в неизвестном направлении. Хотя, думается мне, направление известно - бухгалтерия.
        - А почему вы шефу об этом сразу не сказали? Или главбуха не предупредили? - удивилась Виктория.
        - Знаете, Вика, я ведь человек прежней формации. Несколько старомодна. Намеревалась прежде поговорить с Вадимом, чтобы задать прямой вопрос. Может, он действительно оформлял документы по заданию Галактионова. А может, и нет. Если все же смошенничал по слабости, то после нашей беседы мог бы свой поступок переосмыслить. Собственно, я в этом почти уверена. Думаю, что в итоге у него даже могла зародиться потребность раскаяться.
        - Это как это? - не поняла Вика. - Что еще за потребность раскаяться? Вы полагали, что нашкодивший референт возжаждет пойти к шефу, во всем признаться и попросить прощения?
        - Нет, ну зачем так прямолинейно. Было бы достаточно, чтобы он просто пообещал мне больше так не делать.
        Вика смотрела на Маслову и недоумевала.
        Алевтина идиотка? Потом ее осенило: несостоявшийся бытовой шантаж.
        Виктория проговорила серьезно:
        - Алевтина Георгиевна, вам очень повезло, что вы так долго откладывали свое намерение. Как знать, может, Ветров прямо или косвенно связан с убийством. В этом случае вам не поздоровилось бы, узнай он, что вы за ним следили.
        Маслова проговорила раздраженно:
        - Во-первых, ни за кем я не следила. Во-вторых, почему он должен иметь к этому отношение?
        - Потому что кто-то из персонала уж точно имеет. Это же на поверхности.
        - Вы хотите сказать…
        - Но ведь уведомили убийцу о вчерашних планах Галактионова? О месте переговоров, о времени… Иначе не получилось бы устроить покушение. Если, конечно, на нашего шефа не напала случайная шпана.
        - Странно все это, - промолвила Алевтина, пристально глядя на собеседницу, - я знаю совершенно точно, что никаких деловых встреч на вчерашний день он не намечал. Это было внезапное решение, оно меня удивило. Кстати, вместе с ним отбыли и вы. На его автомобиле. Хотите об этом поговорить?
        Вика произнесла с легкой досадой:
        - Да о чем тут говорить? Мне пришлось с полдороги отправиться домой. Позвонила моя квартирная хозяйка и попросила срочно приехать. В доме прорвало канализацию, и ей понадобилась моя помощь. Герман Алексеевич отнесся с пониманием и меня отпустил. Высадил у ближайшего метро, и куда направился дальше, я не знаю.
        - Значит, алиби у вас имеется, - подвела итог Алевтина.
        Вика пожала плечами:
        - Не знаю. Вот вы, Тина, знаете, в котором часу произошло убийство? И я не знаю. Может, сегодня Светлана Сергеевна вам что-нибудь расскажет поподробнее. Вы кофе ей когда понесете, то не торопитесь выходить. Может, ей поговорить захочется. Кстати, Тина, а зачем вы позвонили вчера этому Игорю? Вернее, почему? Вам поручал кто-то?
        Маслова смешалась, но ответила с вызовом:
        - Игорь Вячеславович - близкий родственник Галактионовых, и поставить его в известность о таком несчастье было моим долгом.
        - Долгом перед кем, Тина?
        - А какое вам, собственно, до этого дело? - взвилась секретарша. - Я с вами как с жертвой на заклание, вон, даже кексиком угостила, а вы мне вопросы с обидными намеками задаете.
        - Как это - жертва на заклание?
        - А так. Не одной вам понятно, что на фирме «крот» имеется. А наша бизнес-леди - полная и окончательная идиотка, только вы ей мои слова не передавайте. Ничего лучше не придумала, чем во всеуслышание заявить, куда и зачем вас нынче командирует. Это же практически мишень из человека сделать. Хоть бы бугая этого, Свиридова, послала! Так нет же, она вас, хрупкую девочку, решила под удар подставить.
        - Ну что вы, Тина, какой еще удар! Не преувеличивайте. Всего-то дел туда и обратно съездить, к тому же среди бела дня. Ничего страшного, уверяю вас.
        - Ну, не знаю. Я бы на вашем месте отказалась. А куда именно ехать, она не говорила?
        - Сегодня скажет. Как придет, так сразу и скажет, - легкомысленным тоном ответила Виктория, которую вопрос о месте схрона несколько насторожил, хотя точку зрения Масловой по поводу бугая Свиридова она разделила полностью.
        - Сегодня? А вчера, в таком случае, зачем она велела вам после совещания остаться?
        С некоторой заминкой Виктория проговорила:
        - Чтобы уведомить, что в курсе моего с Германом Алексеевичем совместного отъезда. Что не преминет об этом сообщить куда следует. Ума не приложу, откуда узнала.
        Алевтина после задумчивого оцепенения вдруг заявила, что ей нужно работать.
        Чашки мыть отправилась Вика.
        Светки все не было. Вика начала волноваться, и Свиридов, несколько раз заглянувший в приемную, вид имел обеспокоенный.
        Задаваясь вопросом, а почему она, собственно, доверяет Свиридову, Вика мысленно пожимала плечами. Не почему. У нее нет иного выхода, потому и доверяет. Но если в посягательстве на жизнь Геры Алексеевича замешан начальник охраны, ей крышка. И Галактионову, кстати, тоже кранты.
        Как же она так влипла-то? Работала бы уж кухаркой, спокойное и сытное занятие. Можно было бы курсы кулинарные окончить, стажировку в кафешке пройти. Или даже в статусном ресторане. И затем показывать высокий поварской класс всяким прожорливым «меринам». А она клюнула на сомнительную романтику.
        Хотя ни при чем романтика. Подвели ее амбиции непомерные, самоуверенность и желание доказать всему миру, что она, Вика Демидова, настоящая супергерл, крутая-наикрутейшая, просто зашибись.
        Клинкина бы сейчас сказала, что у Вики рецидив конфликта самооценки.
        Интересно, откуда Светка подобных терминов набралась? Неужто и вправду из каких-нибудь ток-шоу? Или будущим стоматологам психологию преподают? И не пора ли нашей леди босс уже появиться?
        Напрасно Игорёша публично озвучил Светкин процент капитала.
        Такая новость могла оказаться для кого-то ударом. Не хватало еще, чтобы сегодняшней ночью в коттедж Галактионовых влезли грабители и, забрав кое-что из вещей, по ходу дел прихлопнули хозяйку. И как это они со Свиридовым такой вариант не учли? Вот ведь парочка ламеров, честное слово.
        Хотя раньше времени волноваться не стоит. Клинкина могла элементарно проспать.
        Вика решила, что ждет еще полчаса, а потом ей звонит. Или предложит это сделать секретарше.
        Именно. Так логичнее.
        А пока можно попробовать выведать у Масловой, таким ли уж большим секретом являлось юридически закрепленное за Клинкиной право на владение фирмой, фактически принадлежащей ее мужу.
        Секретарша набирала в компьютере какой-то текст, ее пальцы летали над клавиатурой с восхитительной быстротой и изяществом, Вика даже залюбовалась. Мешать человеку, столь погруженному в работу, полное свинство. Конечно, если нет причин более важных, чем приличия.
        Вика снялась с места и, подойдя к секретарскому столу, присела на гостевой стул. Дождалась, когда Алевтина, оторвав взгляд от монитора, повернет к ней недовольную физиономию, и спросила, доверительно понизив голос:
        - Чего я понять не могу, так это зачем покойный наш шеф рассказал жене, что переписал на нее бизнес. Рискованно очень. Он на нее бизнес, а она - фьють! - и на развод. А он - с голым задом. Что, не бывает такого? Сколько угодно бывает. Выходит, правы вы на его счет, растрепа и дурень был покойный, хоть о них плохо не говорят.
        Лицо Масловой разгладилось, и она зашептала, придвинувшись поближе к Виктории:
        - Наконец-то вы поняли! Представляете, как только они брак со Светланой Сергеевной оформили, он сразу же в уставных документах распорядился изменения внести. Ну, мы, кто в процедуре задействован был, его этот шаг, конечно, одобрили. Кулуарно то есть. Мы были уверены, что супругу свою он в курс дела не поставит. А вчера, когда Светлана Сергеевна заявила о правах, то я ахнула просто. Как же он рисковал эти годы! Светлана Сергеевна, конечно, не вертихвостка, но, как бы выразиться поточнее, дама не совсем предсказуемая. Вы еще в этом убедитесь.
        - Да я уж убедилась, вы правы, - горячо зашептала в ответ Виктория, - совершенно, ну просто абсолютно непредсказуемая. Смотрите, она даже родственнику проговорилась, Игорю этому. Разве можно такую серьезную информацию кому-то доверять? Хоть бы и родственнику.
        - Доверять вообще никому и ничего не надо, - сухо изрекла Алевтина и вновь развернулась к монитору. - Я поработаю, если вы не возражаете. Текучка, знаете ли.
        Но Вику так просто не отфутболишь, особенно если этого не хочет Вика. Особенно если ей врут. Она успела вчитаться в текст на экране, а по левую руку секретарши заметила жиденькую стопку рукописных листов. Ехидно спросила:
        - Позвольте, не поняла: для вас курсовая по маркетингу - текучка? Или это не маркетинг, а макроэкономика?
        - Ну хорошо, не текучка. Маркетинг, конспект лекций. Дочка попросила, у нее несданный экзамен остался и конспекта нет. А доцент, зануда, требует, чтобы только по его лекциям отвечали. Вот Лиза у старосты группы и одолжилась, но только на день. У них там очередь. А ксерить бесполезно, тут и так копия с копии.
        - А что же она сама… - выразила недоумение Вика, но Маслова оборвала ее, не дав договорить:
        - Она приболела. У вас все?
        Виктория призналась, что все, и направилась к своему столу.
        И что ей удалось узнать из разговора? Да почти и ничего. Два бита информации, не более.
        Нужно будет потрясти Клинкину на предмет, не она ли выболтала деверю, или кто он ей, семейную коммерческую тайну. Навряд ли это имеет значение, однако дополнительная информация об этом деле Виктории не помешает. Если Клинкина вообще сегодня явится.
        Клинкина явилась. Хмурая, бледная, осунувшаяся.
        «Как это ей так в образ войти удается?» - в очередной раз подивилась Вика, направляясь след в след школьной подруге, после того как та мрачно кивнула секретарше и, едва разжимая рот, распорядилась:
        - Демидова, ко мне.
        Сегодня «вдова» была облачена в белую шелковую блузку и черную, белым горохом юбку-карандаш. И туфли на высоком каблуке - красные, лакированные. Стильно.
        Войдя в кабинет, Светка рухнула на диван и, расстегнув на блузке верхние пуговички, принялась обмахиваться воротником. Простонала мученически:
        - Как же мне погано… Вик, будь другом, дай водички. Только похолоднее.
        - Пила? - деловито осведомилась Виктория, не спеша отправляясь к мини-бару, встроенному в нишу книжного шкафа.
        - Да что ты мне все: пила, пила!.. Нет, конечно. Последствие стресса, наверное. Или погода меняется. Да откуда я знаю, что со мной, что ты пристала.
        Виктория бросила на нее встревоженный взгляд. Может, Светику врача надо, может, у нее гипертонический криз, а Вика ее подкалывает. Но, приметив ярко-алый лак на Светиковых ноготочках, сменивший вчерашний сиреневый, а на пальчиках золотые перстеньки с бриллиантами, а на левом запястье из того же металла браслет, а в ушах сережки с крупными черными камнями, поняла, что та опять всех надурила.
        - Свет, я пойду уже, - сухо произнесла Виктория, передумав что-то там у Клинкиной выпытывать. - Позвоню, как все закончится.
        Светка ничего не ответила. Она была занята тем, что растворяла в стакане воды какую-то шипучую таблетку, аспирин, наверное. А говорит - не пила.
        В приемной уже торчал Игорь Коренев, и Викторию это не удивило.
        Опершись ладонями в край Алевтининого стола и несколько подавшись вперед, чтобы подчеркнуть доверительный статус беседы, родственник Геры Алексеевича что-то втолковывал секретарше.
        Вика расслышала его озабоченный баритон:
        «Нужно же определиться с похоронами… Мать беспокоится… Тетя Полина звонила, и дядя Слава, а мы не знаем, что ответить…»
        Ясно, стервятники сбиваются в стаю. Вот же их сюрпризец ждет неслабый.
        Вика подхватила со своего стула рюкзачок и, кивнув Алевтине то ли на прощание, то ли в знак расположения, бодро двинулась на выход.
        - Пообедать решили? - полюбопытствовала Маслова, невежливо задвинув Игорёшу.
        Тот моментально выпрямился и, демонстративно не обращая внимания на Вику, принялся изучать картину, висящую над секретарским столом.
        На полотне был изображен букет сирени в глиняной крынке на фоне занавески в цветочек, а также два гигантских бордовых яблока на кружевной салфетке, привалившихся к крынке. Яблоки, видимо, были из супермаркета.
        - Сначала работа, потом еда, - весело проговорила Вика и вышла из приемной.
        Панин был великолепен.
        Во-первых, машина. Виктория не слишком разбиралась в марках авто, но экипаж, возле которого стоял и во весь рот улыбался зам по науке, тянул на высокое звание «феррари».
        Водитель соответствовал экипажу - холеный, уверенный в себе моложавый самец темного окраса, одетый в ослепительно-белую батистовую рубаху и светло-серые брюки. С виду не скажешь, что зануда ученый. Скорее - заматеревший мажор, прожигающий деньги, доставшиеся по наследству от папеньки-миллионщика.
        - Госпожа Демидова! - окликнул он Вику, когда та вышла из дверей почтового отделения и направилась в противоположную от оживленного проспекта сторону, намереваясь исчезнуть из поля зрения здешних и тамошних таксистов.
        Любой из них будет рад с ветерком прокатить девушку, куда ей пожелается, как только девушка свое пожелание выразит. Но Виктории предстоит рандеву с эксклюзивным извозчиком, и никакие случайные личности не должны тому помешать.
        «Все-таки Панин, - почти не удивилась она, оглянувшись на голос. - Напрасно я к Светке с иронией».
        Вот теперь начнется собственно работа, а до того была прелюдия.
        Больше часа Вика старательно изображала нерадивую служащую, которой наплевать на срочность поручения. Не спеша она прошлась по Новому Арбату, заглянула в книжный, потом в косметику, затем в сувенирную лавку. На скамеечке полакомилась мороженым, сунув нос в смартфон, а уж потом двинулась в переплетение арбатских переулков отыскивать почту.
        Того, кто, предположительно, сейчас за ней наблюдает, не должно удивить, что для хранения важной улики Галактионов арендовал обычный абонентский ящик в обычном почтовом отделении. Хорошее место, незаметное, но охраняемое и всегда под присмотром видеокамер.
        - Ехал мимо, а тут вы. Могу подбросить. Не стесняйтесь, садитесь.
        Панин радушно распахнул переднюю пассажирскую дверь. Виктория, поколебавшись, подошла. Помедлив, неловко забралась внутрь салона, стараясь при этом не шарить глазами по сторонам, чтобы отыскать машину Свиридова.
        Панин захлопнул ей дверцу, обошел автомобиль с капота, устроился за рулем.
        Вика стесненно проговорила:
        - Спасибо, Виталий Михайлович. Однако вы меня застали врасплох. Мне следовало бы отказаться. Но я действительно устала. До ближайшего метро, хорошо? Или до какого вам будет удобнее.
        - Зачем отказаться? - с веселым удивлением спросил Панин, поворачивая ключ зажигания.
        - Ну как… Кто я, а кто вы… И мы незнакомы, - заключила Вика.
        - Пустяки, мы знакомы. Вы же назвали меня по имени и отчеству, не так ли? И потом, это все неважно. Не буду далее притворяться, у меня к вам дело. Приватное до невозможности. - Панин мельком взглянул на пассажирку и заговорщицки подмигнул. - Поэтому больше никто нам не нужен, никаких третьих лиц. Сейчас мы от них избавимся. Вы не возражаете?
        Вика сделала недоуменное лицо и пожала плечами. Она начинала кое-что понимать, но не хотела в это верить.
        Поколесив в переулках Арбата и проскочив Садовое на желтый, Панин погнал машину по набережным, рискованно маневрируя в потоке.
        Вика пискнула: «Зачем мы так едем?», но зам по науке взглянул на нее, и она осеклась. Взгляд у Панина был веселый и с сумасшедшинкой.
        Когда вместо пафосных бизнес-центров, ресторанов, банков и модных бутиков за окном замелькали жилые высотки, гонка закончилась. Панин зарулил в один из дворов типовой современной застройки и заглушил двигатель в парковочном кармане между площадкой со спортивными тренажерами и бойлерной, обильно украшенной граффити на тему Бородинского сражения.
        - Вам известно, что за вами следили, госпожа Демидова?
        - Вы на себя намекаете, господин Панин?
        Он рассмеялся:
        - Отнюдь, мисс. Я следил не за вами. Я следил за вашим «пастухом», благодаря чему и смог на вас выйти. Повторю вопрос: вам известно, что за вами велось наблюдение от самой проходной?
        - Вы меня удивили, - ответила Вика.
        - То есть вы не в курсе. Ну, а я, представьте, предполагал, что наша умнейшая пошлет Сему приглядывать за вами. Не доверяет она вам, Виктория. На что я, собственно, и рассчитывал, спасибо им обоим. Если бы Сема не обосновался у почты задолго до вашего появления, я бы мог подумать, что вы решили между делом пожилой родственнице открыточку послать. А раз Сема в засаде, то и сомнений никаких. Однако и мне не мешает принять меры, согласны? Иначе, какой же это приватный разговор получится? Вот, взгляните-ка, что у меня есть. Это чтобы никто уши не грел, пока мы с вами беседовать будем.
        Он легонько похлопал по ощетинившейся усиками антенн пластмассовой коробочке на приборной панели. От коробочки тянулся витой шнур к гнезду прикуривателя.
        - Думал, зачем деньги трачу? Ан сгодилось. Генератор помех, по случаю приобрел. Теперь, даже если к вам электроника нечаянно налипла, толку от нее не будет никакого. Кстати, сигналы мобильной связи тоже глушит, проверено. Занятная штучка, правда? Так вы говорите, это была флешка? Или целый диктофон?
        - А вам зачем? Причастны? - самым невозмутимым тоном спросила Вика.
        Панин, азартно потирая руки, произнес:
        - Я бы приобрел. Сколько хотите?
        - Я бы продала. Но вещь не со мной.
        - А где? - сбросив улыбку, поинтересовался зам по науке.
        - Оставила в той же ячейке. Чтобы на обратном пути не отобрали какие-нибудь шустрые. Как вы, например.
        - Да ладно, - недоверчиво хмыкнул Панин. - Не верю.
        - А вы обыщите, - с ленцой предложила Вика.
        Панин молчал, что-то обдумывая. Резко спросил:
        - У вас есть сообщник? Это ему вы передали предмет? В какой момент?
        - Я не дура, чтобы обзаводиться сообщниками. А вы, значит, тот самый падальщик и есть? На которого Светлана Сергеевна намекала? Круто.
        - Вы не дура, - согласился зам по науке. - Но актриса из вас никудышная. Не притворяйтесь идиоткой, не портите о себе впечатление.
        Вика усмехнулась:
        - Почему бы и нет, извольте. Коли уж вы перестали притворяться шутом. Так зачем вам эта аудиозапись? Это вы организовали убийство?
        - О, я вижу, вам нравится ставить беспощадные вопросы. А как насчет таких же ответов? Не надо нервничать, Виктория, к смерти Галактионова я отношения не имею. Но уверяю, он получил по заслугам. Хотя это эмоции. Герман был лишней деталью в моей конструкции. А мог бы стать частью несущей платформы. Но думаю, вам это неинтересно.
        - Отчего же? Интересно. Жду обещанный беспощадный ответ.
        Панин испытующе взглянул на Вику, затем широко улыбнулся:
        - Будь по-вашему. Галактионов перекрыл для меня кислород в одном деле. В одном перспективном во всех смыслах деле. И в денежном отношении тоже. Но вы не поверите, я ученый. Поэтому внедрение моих разработок для меня приоритетнее прибыли. Не намного, но приоритетнее. А этот осел решил все испортить. И даже грозил сдать меня прокуратуре. Поэтому я рад, что Галактионов так вовремя окочурился, безмерно рад. Если же задаться вопросом, кому и зачем понадобилось убирать хозяина крупной фирмы, то ответ напрашивается сам собой - классический рейдерский захват. Значит, в скором времени следует ждать новых владельцев, коим я и хочу оказать услугу. Я избавлю их от угрозы разоблачения, а взамен много не попрошу. Лишь возможность без помех заниматься моими разработками на моем привычном месте. Ну, могу еще руководство заводом взять на себя.
        - А как же Светлана Сергеевна?
        - Вы опять принялись за свое? Или вправду не догоняете? Не будет же никакой Светланы Сергеевны! Причем очень скоро.
        - С чего это? - мрачно спросила Вика.
        - Объясняю для тугодумов, - весело произнес Панин, вновь заводя двигатель. - Со вчерашнего дня все знают, что она правопреемница покойного. За ее жизнь я теперь не даю ни цента. Покатаемся-ка. Не возражаете?
        - Накаталась, - буркнула Вика, потянувшись к застежке ремня безопасности. - Спасибо, что поделились соображениями. Хотя мне это и вправду неинтересно.
        Блин. Зам по науке вовсе не тот, кто им нужен. Меркантильный карьерист без тормозов, стремящийся из любой ситуации получить максимум выгоды.
        А ведь он прав, прав, зараза его задери! Хотя Панин всего лишь подтвердил Викины опасения. Над Светкой, как и над ее мужем, тоже нависла угроза. Нужно срочно предпринимать меры для ее охраны. Но это позже, это следующим этапом. Потому что сейчас Виктории надо в оперативном порядке ликвидировать сбой программы, хотя она пока не знала как. Придется звонить Свиридову, будут ломать голову вместе.
        Она взялась за скобку дверной рукоятки, потянула на себя. Дверь не открылась. Дернула сильнее. Возмущенно обернулась к водителю.
        - Ай-ай-ай, - пожурил ее Панин, трогая экипаж с места. - А как же наш маленький бизнес? Вы намеревались мне кое-что продать. Сейчас мы с вами поедем и заберем диктофон. Или на чем оно там записалось. Нехорошо, конечно, к почте возвращаться, там нас могут ждать. С другой стороны, именно там нас ждать и не будут! Вы в той же ячейке оставили предмет?
        И как ей теперь поступить? Выложить Панину, что никакой аудиозаписи нет и никогда не было? Навряд ли он в это поверит. И много ли Вика выиграет, когда и если он все же поверит? Новость его живо заинтересует, Панин потребует огласить подробности. Вика, конечно, откажется. Он, конечно, будет настаивать.
        Она содрогнулась, представив, как именно он будет настаивать.
        - Я не дура, чтобы вам об этом сообщать, - с беспомощным вызовом проговорила Вика.
        - А вот сейчас я бы с вами поспорил, - хмыкнул Панин.
        «Однако ты влипла, - думала Виктория, уставившись в лобовое стекло. - Что делать собираешься?»
        Если не петлять по закоулкам, то до почтового отделения рукой подать, минут двадцать, не более. По приезде Панин потребует у Вики ключ от абонентского ящика, отберет у нее телефон, запрет в машине и отправится за компроматом. И обнаружит схрон пустым.
        Может, как партизанке на допросе, не признаваться, под каким номером ячейка?
        Дикая идея. Номер придется назвать.
        Прокол, Демидова, серьезный прокол. Ты же открывала сегодня ящик для достоверности сценического этюда. Что же не положила туда хотя бы старый сломанный мобильник, на время позаимствовав его у Танзили?
        Каковы в связи с этим будут действия Панина?
        Думать об этом ей категорически не хотелось. Самые мерзкие будут его действия, вот что. Он и первоначально-то не собирался оставлять Виктории жизнь, судя по тому, как легко откровенничал.
        Какой гешефт, какие деньги, слушайте, ну, что вы как маленькие, в самом-то деле? А когда Панину откроется, что он, словно детсадовец, повелся на пустой конфетный фантик, его намерение пришибить Демидову значительно окрепнет.
        Наверняка он заранее обдумал, что скажет полиции по поводу девушки, попросившей подвезти ее до метро и впоследствии исчезнувшей. А не знает он ничего по поводу той девушки. И куда она направилась, покинув его автомобиль, тоже не знает.
        Тем более если хорошо припрятать труп, в смысле - Викин, то и объяснения особенно-то не потребуются.
        Химику спрятать труп - плевое дело. Разложит на молекулы в собственной ванне, смоет результат водичкой, и дело с концом.
        Однако не в панинских намерениях суть. Как выбираться-то будешь? Нужны свежие мысли. Потому что заготовленный алгоритм дал осечку.
        Но разве они со Свиридовым могли знать, что охотник за компроматом будет оснащен подавителем сигналов? Или что он вычислит участие Свиридова в схеме и обнулит его, сумев уйти от слежки?
        Кое-какой план они вчера все-таки сформовали, и план был достаточно прост, чтобы стать выполнимым.
        Решили, что Вика доберется до намеченного места подземкой, а Семен подкатит туда на автомобиле, где и будет ждать ее появления, издали наблюдая за обстановкой.
        Далее план строился на допущении, что операцию по захвату улики преступник может проворачивать и не в одиночку, а с кем-то в паре, поскольку ему неизвестно, каким транспортом Демидова будет добираться к тайнику.
        Если она спустится в метро, подельники разделятся, один из них последует за Викой вплоть до конечного пункта, координируя действия напарника по мобильной связи, чтобы тот в нужный момент подогнал в нужное место тачку под видом таксомотора.
        Если же злоумышленник будет один, то, «доведя» Викторию до абонентских ящиков и убедившись, что ячейку она вскрыла, вколет ей на улице незаметно для окружающих какую-нибудь наркотическую гадость, остановит любого бомбилу, пояснив, что подруга немного перебрала, и, сделав несколько пересадок с машины на машину, завезет в глухое место, чтобы обыскать.
        Такая перспектива Вике совсем не нравилась.
        Конечно, Родионыч далеко увезти ее не позволит, но ей категорически не хотелось потом сутки или дольше проваляться под капельницей, выводя дурь из организма.
        Пускай уж лучше их будет двое против нее одной. Тем более почему одной, если еще имеется прикрывающий ее Свиридов, а Вика, в свою очередь, постарается не пропадать из его поля зрения.
        Чтобы облегчить преступнику задачу, она по выходе из почтового отделения должна сделать вид, что ловит такси. Именно с этого момента начиналась двухвариантная неопределенность. Либо к Вике тут же подкатит авто, либо Вика получит укол под лопатку.
        Со вторым вариантом все более или менее понятно.
        Если же судьба предложит ей первый, то Виктория, усевшись в машину, изобразит пустоголовую особу и разболтает мнимому таксисту насчет важного документа, который ей велено получить на почте, и она получила, но начальнице отдавать передумала и перепрятала, собираясь поторговаться о цене.
        «Таксист» непременно себя чем-нибудь выдаст, их разговор, благодаря крошечному микрофону, замаскированному в переплетениях цепочек и бусин стильного браслета, надетого на Викино запястье, попадет Свиридову на аппаратуру.
        Вслед за этим Свиридов может смело начать перехват. Дезу лучше выгрузить «таксисту» с первых минут пути, до того как в машину подсядет его подельник. Если подсядет. Вероятность того, что преступник решит расправиться с Викой прямо в машине, не доставив к месту, где с ней можно будет без помех потолковать о перепрятанном компромате, была ничтожно мала ввиду ее полной неразумности с точки зрения того же преступника.
        Родионыч собирался вызвать со сборов своих парней для усиления. Может, и вызвал, а толку? И какой теперь прок от радиомаячка, спрятанного под пряжкой Викиного брючного ремня?
        Предполагалось, что его сигналы помогут Свиридову не потерять Викторию из виду в случае непредвиденных осложнений. Вот только осложнения выдались слишком непредвиденные и вариантов оказалось больше чем два.
        Но Вика не должна себя загрызать и не будет, и Родионыча ни в чем не упрекнет. С растерянностью первых минут она уже справилась и намерена действовать.
        Кого ей бояться? Этого клоуна с научной степенью и спагетти вместо бицепсов? Мультяшного монстра, который напустит лужу, стоит лишь на него прикрикнуть посильнее?
        Ключ, говоришь? Разбежался. После порции в сотню киловольт ключ тебе не понадобится.
        - Куда полезла? - рявкнул Панин, и Вика вздрогнула.
        Не сбавляя скорости, зам по науке выдернул из ее рук рюкзак и вытряхнул содержимое. Мелочи покатились в разные стороны, а электрошокер остался предательски лежать на взгорочке между передними сиденьями.
        Панин злобно оскалился, а потом с силой наотмашь ударил Викторию по лицу.
        Не ожидавшая от «мультяшного монстра» такой прыти Вика только и успела что наклонить голову вперед, подставив под удар верхнюю лобную зону.
        Помогло не очень. В шее что-то страшненько хрустнуло, затылок с силой впечатался в подголовник, и она провалилась в темноту.
        Сколько времени Вика пробыла в забытьи, она не знала. Сознание вернулось скачком, приветствовав хозяйку резкой болью под черепом и вязкой дурнотой, но отчего так погано, Вика вспомнила не сразу.
        Наконец, в голове прояснилось. В памяти всплыли фрагменты последних событий, сложились в картину, обдав сердце холодной волной.
        «Цыц», - одернула себя Вика и, узкой щелочкой приоткрыв глаза, осторожно осмотрелась.
        Слева - маньяк за рулем, вокруг - салон его пафосной тачки, снаружи - то плавно, то рывками движется город Москва. Из новенького - ее руки теперь были сложены в запястьях крест-накрест и стянуты синей изолентой. Интересно, когда он успел? Она и не помнит. А Панин-то, оказывается, знатная скотина, н-да.
        Пора обращаться за помощью к внешнему миру, и желательно к господам полицейским. Простые граждане предпочтут тут же забыть мелькнувшую за стеклами проезжающего авто физиономию какой-то девицы с глазами, безумными от ужаса, и вопящей мимикой лица. Решат - проститутка, решат - поскандалили с мужем. Решат - бандиты увозят, как бы самим не вляпаться.
        Или Вика несправедлива к согражданам, преувеличивая степень всеобщего равнодушия?
        Ну что ж, это легко проверяется. Что мешает ей прямо сейчас, развернувшись к окну, начать корчить красноречивые гримасы?
        Ну… Нет… Унизительно как-то.
        Конечно, в ее ситуации переживать из-за унижения - предел абсурда, однако Вика решила оставить данный вариант про запас, а самой придумать что-нибудь поинтереснее. Пусть только боль слегка поутихнет.
        Но мозг раскалывался и напрягаться категорически не желал. Ничего, скоро отпустит. Или же Вика к боли притерпится. «Гвоздь» в башке - ерунда ерундейшая и никакая не помеха. Важно панике не поддаться, это она еще по детдому усвоила.
        Даже в ясельной группе детского сада всегда была и будет дедовщина, а уж тем более в интернате для детей, оставшихся без попечения родителей. Такова извращенная человеческая природа.
        Что там за роли прописаны для стихийных групп, по мнению науки социологии? Вожак, правая рука вожака, при вожаке прихлебатель, потом идет основная масса, еще могут быть шестерки в количестве одной, двух, трех, а на десерт - аутсайдер.
        Виктория могла бы стать лидером, но это ей было неинтересно, рядовым членом стада - идите вы на фиг, а поиздеваться над ней как над аутсайдером ни у кого так и не получилось.
        Доходило до драк, и дралась она яростно, отстаивая личную автономию и принуждая детдомовский социум относиться к ее выбору с уважением.
        Именно тогда Виктория сделала открытие, что испуг в минуты опасности - явление неизбежное и нормальное. Это раз. Два - его непременно и обязательно нужно в себе возненавидеть и себя трусящую возненавидеть тоже. И это выход, точнее - активный заслон, который не позволит панике ворваться в сердце, завладеть волей, парализовать рассудок. Однако все ли она знала о страхе?
        Панин вел машину по какой-то закорючке-улочке внутри Садового кольца.
        Вика осторожно на него покосилась. Видок у зама по науке был пренеприятнейший: глаза утонули в злом прищуре, губы сжаты в ниточку, на скулах ходят желваки. Костяшки пальцев, вцепившихся в руль, побелели от напряжения. Монстр походил на мультяшного уже совсем мало.
        Страх, получив от увиденного подпитку, подрос и пару раз стукнул ей в ребра изнутри кнаружи, создав мерзкий сосущий вакуум под ложечкой. В висках застучало. Она непроизвольно стиснула кулаки.
        Все нормально, Вика, ничего необычного, ты же знаешь. Сейчас ты усвоишь ситуацию, примешь ее и найдешь выход. Отдохни немножко, расслабься, а чуть позже подумаешь над каким-нибудь финтом. В конце концов, не поздно позвать на помощь кого-нибудь, кто едет рядом по соседней полосе. И главное: пока ты в городе, пока этот мутант от науки не завез тебя в бетонный тупик заброшенной промзоны, бояться нечего, Вика, поверь.
        Она перевела взгляд вперед и сквозь полусомкнутые веки принялась смотреть на дорогу. Скучная картинка старого центра: пыльные дома, вросшие окнами первых этажей в асфальт, редкие прохожие на узком тротуаре, еще более редкие деревья, а прямо по курсу - разномастные автомобильные задницы, мигающие тормозными огнями. Чистенькие особняки, изредка попадающиеся то с одной стороны улицы, то с другой, пейзаж сильно не разнообразили, но помпезностью раздражали.
        Из-за поворота на границе видимости выползла черная туша внедорожника. Куда это он? Тут же одностороннее. Джипу, похоже, было на это плевать. Он высился над крышами приземистых хэтчбеков и седанов и нагло пер по встречке, распугивая поток. Ну хоть что-то интересное.
        Неожиданно Панин занервничал. Приметив надвигающуюся махину, рафинированный ученый выдал порцию брани, поразив Вику богатством словарного запаса и экспрессией.
        «Чего это он распсиховался?» - недоуменно подумала она.
        Зам по науке, поспешно выкручивая руль и перебирая педали, принялся перестраиваться в правый ряд, возжелав, по всей видимости, нырнуть в ближайший проезд между домами.
        Это любопытно. Он что же, удирает?
        «Неужто джип по его душу?» - заволновалась Вика.
        И какой выгодой данное событие может для нее обернуться? Оно не обернется вовсе ничем, если Панин сумеет прорваться на соседнюю магистраль.
        Значит, пора подключаться.
        Стиснув зубы, Вика проговорила:
        - Остановите, пожалуйста, Виталий Михайлович. Меня сейчас вытошнит.
        Панин никак не отреагировал, продолжая проталкивать автомобиль к спасительному проулку.
        Вика сорвалась на визг:
        - Если я тут у тебя блевану, то испорчу на фиг твою долбаную обивку!
        Панин мельком на нее посмотрел. Виктория ожидала увидеть на его лице ненависть, злобу, нервозность, все, что угодно, но только не ликующее безумие, и это было действительно страшно.
        Скривившись в оскале, Панин выдернул из-под сиденья белесый пакет-майку и сунул в ее сторону.
        Связанные руки плохо слушались, пакет с шелестом сполз на пол.
        Вика наклонилась и неловко, лишь со второй попытки, подцепила кончиками пальцев шуршащий пластик. Раскрыла пакет как можно шире и, согнувшись в три погибели, приникла к нему лицом. Смежив веки, сконцентрировалась. Досчитала до трех. Пружинисто и резко распрямилась, примерившись зачехлить разверстой упаковочной тарой физиономию зама по науке.
        Попытка была предсказуемая, Панин чего-то подобного ждал.
        Уворачиваясь от мешка, он откинулся влево и со злым удовольствием двинул кулаком в Викину сторону.
        А Виктория ждала, что он ждет именно этого. Его кулак с глухим чавканьем влетел в обивку подголовника, сама же Вика, поднырнув Панину под локоть, впилась мертвой хваткой в руль, выкручивая на себя. Связанные запястья ломило болью, но Вика повисла на баранке, не позволяя водителю выправить траекторию. А чтобы тот на время забыл и про руль, и про педали, несколько раз от души лягнула Панина каблуком по берцовой кости.
        Зам по науке взвыл. Машина, заскрипев покрышками, вильнула вправо, взгромоздилась на бордюр и, увеличивая угол поворота, влетела на пешеходную дорожку. Задев левым крылом рекламную стойку с афишей концерта какой-то темнокожей джаз-дивы, а правым боднув негламурного вида мусорный бак, автомобиль стремительно пересек тротуар и уверенно пошел таранить затейливую изгородь, отделяющую волшебный садик с розовыми кустами и мохнатым можжевельником от скучного муниципального асфальта. Недоуменно крякнув, секция забора отделилась от опорных столбов и, распластавшись на газоне, открыла вандалу путь в частные владения. Автомобиль на остатках скорости прокатился по изумрудной лужайке и замер, глухо ткнувшись бывшей холеной мордой в мраморно-мозаичный цоколь трехэтажного особняка.
        - Ах ты, стерва… - со злым изумлением прохрипел Панин и принялся выпутываться из ремня безопасности, а руки его не слушались, и он никак не мог нащупать защелку замка.
        Между попытками зам по науке махал кулаками, попадая чаще в пустоту, хотя пару раз съездил Вике по плечу, и ей это сильно не нравилось.
        «А супермена, как всегда, не докличешься», - кое-как блокируя связанными руками удары, с нервной иронией думала она, припомнив джип, который с Паниным играл в догонялки.
        Они оба были слишком заняты друг другом, чтобы отреагировать на вежливый стук в стекло водительского окна.
        Панин был взбешен до невменяемости. Иной реальности, кроме изуродованных клюва и крыльев, а также днища его «ласточки», его «девочки», или как он там про себя зовет свою тачку, а также мерзавки, в этом бедствии повинной, для него сейчас не существовало.
        Вика, по понятной причине, тоже не сразу услышала, а тем более разглядела стоящего снаружи человека. А когда разглядела, то удивилась, насколько причудливые формы иногда принимает везение.
        Человек из джипа, худощавый и низкорослый, с виду не опасный, не дождавшись, что ему откроют, достал из нагрудного кармана джинсовой рубашки металлическое стило и постучал по стеклу уже стилом.
        Звук получился чище, но реакции вновь не последовало. Тогда джипер, радостно осклабившись, принялся со скрипом и рывками выводить железякой на лобовом стекле «ласточки» размашистые и глубокие иероглифы.
        Кажется, что-то нецензурное. Панин зарычал нечленораздельно. Напрочь забыв про негодяйку и виновницу, он схватил с заднего сиденья борсетку, выдернул из нее портмоне и, освободившись наконец от ремня, дверцу распахнул. Он не успел произнести ни слова. Мелкий джипер вытянул его наружу, цепко ухватив за шею жилистой клешней. А у Вики поинтересовался, просунувшись в салон:
        - Муж или спонсор? Кстати, здор?во, стряпуха.
        В принципе, четверг как день недели Парагваю был приятен. С парнями они уже сконнектились, определили, кто чего берет, и уточнили время старта. Завтра вечером выйдут на байках колонной по два, к ночи будут в Тверской губернии, там у Арсена Михеева домишко и полгектара непаханого поля. На субботу наметили матч по мотоболу - это с утра. В самую жару сгоняют прохладиться на речку. На закате под дымок костра устроят стрельбы из пневматики по коробкам из-под томатного сока. На сборах - ни-ни, сухой закон. Кого-нибудь из мужиков можно будет на спарринг подбить, помашут кулаками, оттянутся.
        Пора, пора встряхнуться, достала его уже эта тухлая тягомотина.
        Было бы неправильно сказать, что работать на босса ему претило. Отличная работа, и босс нормальный мужик, и платит достойно. Но Парагвая бесили дни затишья, когда приходилось тупо крутить баранку, а в промежутках ждать босса часами, пока тот околачивает пороги чиновничьих кабинетов. Сегодня именно такой день и был, и завтрашний день обещал быть таким же.
        Ближе к вечеру Парагвая начала накрывать тоска, ему отчетливо захотелось подраться. Подраться было не с кем. И тут подфартило.
        Не прямой контакт, конечно, но все же. Какому-то мажору на спортивном каре приспичило без спроса и не сбавляя газ вылететь со второстепенной на главную, подрезав нос идущим в потоке.
        Парагваю пришлось бить ногой по педали и уводить машину вправо, рискуя задеть идущую в соседней полосе японскую малолитражку. За такие дела следует карать, причем моментально и неотвратимо.
        Скосив взгляд в зеркальце заднего вида и убедившись, что босс завис над папкой с документами, Парагвай притопил. Приплюснутый зад понтярщика приближался, а решение по мерам наказания еще принято не было.
        Что бы такое предпочесть? Тоже подрезать нос? Раскорячиться перед ним на светофоре? Как-то мелко. На обгоне показать обидный жест? Ну, это уж совсем привет из детства. А вот чиркнуть по лаковым дверям чем-нибудь железным - это то, что доктор прописал. Чиркнуть и моментально схильнуть в закоулок. А боссу потом все обосновать, если тот вообще что-то заметит.
        Парагвай нашарил в бардачке маленькую отвертку. Зажав инструмент в левом кулаке, оставил снаружи небольшой длины жало. Опустил стекло вниз до упора. Машины ехали бок о бок, нужно лишь расстояние между бортами максимально сократить, но Парагвай в себе не сомневался, еще не такие трюки, бывало, они с боссом выделывали.
        С любопытством заглянул вглубь спорткара, но мажора толком не разглядел, заслоняла пассажирка. Посмотрел на пассажирку.
        Ё-мое, кухарка! Сидит с видом старой девы, которой рассказали армейский анекдот. Похоже, что на френда своего губы надула. Небось женат и разводиться не хочет. Тот, кстати, ведет себя чисто по-хамски. Негоже сумочку у барышни вырывать, кем бы она тебе ни приходилась. А эт-то еще что за дела?!
        - Дмитрий Иваныч, гляньте, это не экономка ваша на «ауди» катается? На «кватре», синий металлик. Думается, у нее проблемы, - поделился с боссом своим наблюдением Парагвай, несколько отстав от спорткара.
        - Валька? В «ауди»? - переспросил бизнесмен Мартынов, не отрываясь от документов. - Не гони пургу, Парагвай. Она сейчас должна стол сервировать и трепетно следить, чтобы блюда не остыли.
        - Да точно экономка, зуб даю! Не, не Валька… При чем тут Валька? Вика! И чувак за рулем ей только что такого леща отвесил, что у нее чуть голова не отвалилась.
        - Мою экономку звать Валька. А всех прочих предыдущих я уже забыл давно и вспоминать не хочу.
        - То есть забыли, кто взрывчатку под вашей тачкой нащупал? Зашибись, - язвительно протянул Парагвай, почти не скрывая неодобрения.
        Мартынов поднял голову от бумаг и задумчиво посмотрел на машину, идущую слева на два корпуса впереди. Проговорил недовольно:
        - Это не «кватро».
        - И че?
        - Ниче. Нагони и возьми поближе. Но ненавязчиво. Фиг знает, что это за ухарь, еще примется нам по стеклам шмалять. И сам на него не тырься, я смотреть буду.
        Автомобили вновь поравнялись и какое-то время шли ноздря в ноздрю.
        Мартынов с безразличным видом глядел в окно. Распорядился:
        - Отпусти его маленько. Похоже, вырубил он Демидову. Надеюсь, не пришиб. Придется разбираться, не бросать же ее. Братве звякни.
        - Из-за одного глиста на цыпочках? Да и нет у него волыны, задом чую. Обычный фраер распальцованный. Только девочек обижать и может.
        - Как знаешь. Но действуй пообдуманней. Может, это вообще ее муж. Ты начнешь ему репу чистить, а она разозлится, бабы - дуры. Ты можешь знать, как злая Демидова себя поведет? То-то. Маловероятно, конечно, но ты такой вариант со счетов не сбрасывай. Главное, чтобы не вздумал он заложницей ее выставить, а то мы надолго зависнем, а у меня мероприятие в двадцать ноль-ноль, еще заскочить домой надо поужинать, Валька какую-то экзотику обещала.
        - В таком разе долго ездить за ним мы не будем, - весело резюмировал Парагвай. - Но нервы чуток помотаем. У него задолженность передо мной. Санкционируете, Дмитрий Иваныч?
        - Валяй, - буркнул Мартынов, возвращаясь к просмотру актов и договоров.
        Вася Порогин по прозвищу Парагвай, водитель и всяко-разно порученец бизнесмена Мартынова не являлся профессиональным боксером, оставившим спорт по возрасту, и бывшим сержантом ВДВ тоже не являлся. Комплекцией не блистал, был сухощав и малоросл, чем вводил в заблуждение нередких оппонентов. Но он был подвижен, словно белка, имел за плечами суровую школу уличных боев, в коих все средства хороши, а в кураже был дерзок, ловок и бесстрашен.
        Получив от босса «добро», Парагвай тут же приступил к карательной акции. Позволив «ауди» оторваться, он нагнал его и лихо подрезал нос. Снова отстал, нагнал и подрезал. И снова. А потом принялся мотаться зигзагом перед мордой спортивного авто, не давая «лыжни».
        У воспитуемого ожидаемо сдали нервы, он решил ускользнуть, свернув в переулок.
        Увлекшийся фигурным вождением Парагвай чуть было не прозевал его маневр, однако заметил и тоже свернул, воспользовавшись проездом между домами. Переулок, в котором скрылся спорткар, метров через сто будет делать плавный левый поворот, после чего пойдет параллельно основной улице, Парагваю это было известно. Васька продерется через дворы и перехватит мажора на прямом участке дороги.
        - Там одностороннее. Пойдешь в лобовую? - флегматично поинтересовался Мартынов, не отрываясь от бумаг.
        - В бортовую, - хохотнул Парагвай. - Бить буду аккуратно, но сильно.
        - Да уж, постарайся поаккуратнее, - сухо проговорил Мартынов.
        - Вы меня знаете, Дмитрий Иваныч! - бодро-весело провозгласил Парагвай. - Ни царапинки, ни вмятинки не будет, все под контролем!
        Минут через десять «лексус», урча мотором, устроился в засаде под аркой подворотни между вторым и третьим зданиями переулка, если считать от набережной, в которую переулок втекал. Но вскоре выяснилось, что позиция никуда не годится: из-за дорожных работ и сопутствующих им ограждений обзор право-боковой перспективы был практически нулевой, даже если выставить «морду» на тротуар. Следовало поменять дислокацию, и Парагвай без колебаний вперся в поток.
        Движение было неторопливым и не особо оживленным, однако вид внедорожника, нагло попирающего ПДД, был не для слабонервных. Встречные водители злобно сигналили огнями и клаксонами, но Ваське было сиренево. Он сосредоточился на том, чтобы не пропустить подходящее для его цели укрытие и не нанизать на кенгурятник какого-нибудь тормознутого пенсионера-жигулиста. С гаишниками босс разберется потом.
        Главное, не свернул бы хорек во дворы, не проскочил бы переулок минутой раньше. Гадай потом, в какую сторону он рванет. Может, к Большому Каменному мосту, а может, и к Большому Москворецкому. То, что за рулем «кватры» хорек, Парагвай не сомневался. Кто, кроме вонючего хорька, так конкретно ударит девчонку, если, конечно, она не продажная шлюха и он ей не сутенер? А Демидова не шлюха, на ней написано, Васька в таких письменах разбираться умеет.
        Знаком он был с Викой недолго, несколько дней всего, однако, чтобы составить мнение, времени хватило. Она не смотрела на него зазывно или льстиво, или тем паче надменно. Разносолы готовить, правда, не умела, тут ничего в ее защиту не скажешь. Лучше бы и не бралась. С другой стороны, кабы не взялась она готовить для босса разносолы, лежал бы уже босс в могилке, сложенный по кусочкам.
        Не то чтобы Порогин был предан боссу до опупения и переживал бы сильно, подвзорвись тот на мине, хотя, конечно, переживал бы, но Васька уважал компетентность, а Вика ее проявила наглядно и недвусмысленно.
        Однако следует заметить, что Васькино уважение к бывшей экономке было слегка подточено привкусом ревнивой зависти. Босс до сих пор пенял Парагваю тем случаем, прибавляя к месту и не к месту, что вот, мол, какие встречаются домработницы, не чета однозадачной шоферне, и ехидно щурился при этом. Парагвай шутливо отбрехивался, не выходя, однако, за рамки субординации, но ехидство босса его все равно раздражало.
        А потом Василий опомнился: и с чего это он на простейшие подначки ведется? Забыл разве, что сам классный водитель? Что не единожды хозяина от неприятностей спасал? И успокоился.
        Ну его, босса, пусть себе троллит, коли характер такой, а себе цену мы знаем. Да и Демидова экономка не по профессии, а по жизненным причинам, это Порогин понимал, а уж тем более понимает босс. И не фига в таком случае Ваське глаза колоть экономкиными исключительными способностями вкупе с универсальностью.
        Теперь девчонку выручать надо. Отличный шанс для реванша, кстати говоря. Если выручит, конечно. А с другой стороны, куда она с подлодки денется? Выручит, однозначно!
        Но Васькина уверенность получила крепкую затрещину, когда, еще не успев найти подходящее укрытие, он вновь увидел в потоке машин тот самый «ауди», синий металлик, выползающий из-за поворота.
        По реакции спорткара, заспешившего перестроиться в крайний ряд и явно нацелившегося нырнуть в проезд между домами, стало понятно, что Васька тоже был замечен, а значит, фактор неожиданности нереализованным усвистел за горизонт, что создавало новые проблемы.
        Парагвай тихонько выругался, босс недовольно сопнул.
        Эх, сейчас бы газануть на четвертой передаче и впендюриться кенгурятником в пижонистую бочину, и все дела. Васька именно так бы и поступил, будь дорога пустая, но как допрыгнешь, если, заняв сразу обе полосы, навстречу бестолково телепались допотопный разлапистый «форд» и крошечная «шкода», загораживая своими кузовами Васькину уверткую цель.
        Все же Парагвай включил «люстру» и рявкнул клаксоном. Легковушки поспешно рассыпались в стороны, но прыгнуть «лексус» все равно не успевал. Да и не понадобилось.
        Красавчик «ауди», почти достигнув вожделенного проулка, внезапно заложил крутой вираж и, влетев на тротуар, пошел буровить в пешеходной зоне. Мотнулся от рекламной стойки, торчащей посреди тротуара, деранулся крылом об оцинкованный короб мусорного контейнера, совершенно тут неуместного, мордой боднул ажурную изгородь скверика, разбитого вдоль фасада лоснящегося мрамором особняка, прокатился по опрокинувшейся секции, словно по решетчатому настилу, ткнулся в стену дома и затих.
        - Что это было, босс? - с недоумением спросил Парагвай, ставя машину на ручник. - Это он нас так испугался?
        - Это Демидова проснулась, я думаю, - невозмутимо ответил босс. - Иди, разбирайся. Я попозже подойду поздороваться.
        Понаблюдав сквозь лобовое стекло за Васькиной работой, Мартынов грузно выбрался из джипа и косолапой походкой прошел через разлом. Начали собираться зеваки с неизбежными смартфонами, айфонами и прочими гаджетами в руках. Через минуту эпизод окажется в Сети, значит, нужно отворачивать морду. Чисто на всякий случай, чисто не повредит.
        Из особняка выбежал охранник со сведенными к переносице бровями.
        Мартынов охранника перехватил и произнес, приглушенно и доверительно:
        - Не спеши, мужик. Мой парень без тебя управится. Ты же вызвал ментов уже? Молодца, иди дальше службу неси. Кто-то ведь должен за все это дерьмо заплатить, как считаешь? Вот ты и посторожи, чтобы тот чайник не свалил раньше времени.
        Охранник, оценив совет и советчика, мотнул головой и остался дежурить возле пробоины.
        - Ну, здравствуй, Демидова, - прогудел Мартынов, распахивая переднюю пассажирскую дверь спорткара. - Фигово выглядишь.
        - Добрый день, Дмитрий Иванович. Я тоже рада нашей встрече, - с нервным смешком ответила Вика и жалобно прибавила, потерев связанными руками лоб: - Аспиринчику не найдется?
        Мартынов молча достал из брючного кармана связку ключей с перочинным ножиком вместо брелока и, бормоча под нос ругательства, срезал с ее запястий изоленту. Выпрямился, засунул ключи обратно, поискал глазами Парагвая.
        Васька был занят: приперев вяло сопротивляющегося хорька и мажора к цокольной стене, что-то ему внушал, подкрепляя доводы тумаками, нестрашными, но унизительными.
        Мартынов раздраженно гаркнул:
        - Вась, кончай бакланить. Отменяются легкие телесные. Средние давай.
        По голосу в трубке было понятно, что Свиридов встревожен, растерян и оттого зол. Напрасно он так, Вика отзвонилась ему при первой возможности. Лишь после этого привела себя в порядок, замазав тональным кремом проступившую на лбу гематому и оттерев следы липкой ленты с кожи на руках.
        На Панина, сидящего с отсутствующим видом на заднем сиденье своего авто, Вика старалась не смотреть. Не из-за неловкости или тем паче чувства вины, а от гадливого отвращения. Никаких мук совести по поводу его искореженной тачки она не испытывала, из-за его расквашенной всмятку морды тоже, и уж тем более не страдала из-за порванной некогда белоснежной рубахи и перепачканных травой и глиноземом порток. Легкое злорадство было, отвращение было, а неловкости - нет, не было.
        Беспокоила мысль, что этот «самовыдвиженец» спутал карты настоящему преступнику, который в результате мог потерять Викторию из виду.
        В таком случае операция сорвана. Но мог и не потерять, и продолжает с недоумением следить за Викиными кульбитами. Следовательно, ей надлежит доиграть роль до конца, не забывая о бдительности.
        С Родионычем они порешили, что Вика с максимальной предосторожностью доберется до площади Киевского вокзала, где Семен будет ее ждать, припарковавшись в условленном месте. После чего прерванная ловля на живца продолжится.
        Финишным пунктом ее перемещений должен стать, по логике вещей, «ХимОрганик», преступник именно этот вариант и будет брать в расчет. Интересно, а как он себе объяснил ее автомобильную прогулку, завершившуюся нелепой аварией? И не повлияют ли его выводы на дальнейший ход событий?
        Ответа Вика знать не могла, но ей было очевидно, что ситуация сделалась еще более непрогнозируемой.
        Мартынов сказал:
        - Сейчас тут ГИБДД появится буквально с минуты на минуту, будут с твоим козырем разбираться. Тебе оно надо? Могу подбросить к метро. Или куда тебе лучше?
        Вика кивнула, согласившись, что метро - это именно то, что ей нужно.
        Пока ехали до «Боровицкой», она слушала Ваську.
        Повествование было эмоционально и расцвечено сленгом на грани фола. Васька от рассказа кайфовал, его босс, который делал вид, что занят изучением документов, время от времени вставлял замечания, и тоже на грани фола.
        Виктория, обернувшись к нему, проговорила:
        - Рада видеть вас целым и невредимым. Нашла полиция, кто вас так не любит?
        - Полиция? Ищет, наверное.
        Помедлив, Вика решила уточнить:
        - Сами разобрались?
        - Послушай, Демидова. Ну, зачем тебе это? Подробности дела тебе вряд ли понравятся.
        - Это почему?
        - У нас с тобой группы крови разные.
        Смешавшись, она умолкла. Потом сказала:
        - Теперь вы больше мне ничего не должны, Дмитрий Иванович. Никакой «кореянки».
        - Это с какой же стати? - удивился Мартынов. - Все еще должен. А вот ты должна кое-что Парагваю. Извиняюсь, мистеру Порогину. Если бы не его зоркий глаз и крепкая рука…
        - Да ладно вам, - застеснялся Василий. - Забей, Демидова. Было весело. Хотя… Ты можешь как-нибудь сходить со мной в кегельбан.
        - Не вопрос, как-нибудь сходим, - улыбнулась Вика и подала ему руку на прощанье.
        - А мне? - грозно спросил Мартынов.
        - Не дерзнула, - хмыкнула Вика, протягивая ему ладонь.
        Ладонь ее Мартынов отпускать не торопился. Произнес:
        - Совать нос в чужие дела не собираюсь, однако спрошу. Это была твоя разборка или нанимателя?
        - Нанимателя.
        - Я так и предполагал. Короче. Приходи, если надумаешь. Мое предложение в силе.
        - Спасибо. Может, и надумаю, - ответила Вика.
        Ее высадили под светофором в нарушении правил, затем «лексус» встроился в поток и вскоре исчез из виду.
        Виктория направилась к спуску в метро. Ей не давала покоя пугающая мысль, что, возможно, сейчас, вот прямо сию минуту, некто беспощадный следует за ней по пятам, прикидывая шансы напасть, не собираясь дожидаться более удобного случая.
        Вика хорошо осознавала, как рискует, приняв решение продолжить операцию, но ее судьба теперь напрямую связана с судьбой Светкиного мужа.
        Нужно срочно, нужно как можно более срочно выманить из логова злобную тварь, облизывающуюся на галактионовские капиталы. Потому что эта тварь сделает все, чтобы исправить недоработку, когда и если до нее дойдет, что покойник вовсе не покойник. И про Демидову, над ней прикольнувшуюся, тоже не забудет.
        Вике бы посидеть где-нибудь в тишине, дух перевести, нервы успокоить по завершении дикого фальстарта. Но возможности нет, да и не хочется затягивать дело. Она покатается в метро, там и отдохнет. Потом под прикрытием метрополитеновских видеокамер выдвинется на поверхность. У входа на станцию тоже должны быть видеокамеры.
        Есть некоторый шанс, что в зоне их обзора преступник поостережется совершать противоправные действия. Ей всего-то нужно оказаться под опекой Родионыча, а там пусть совершает, милости просим, заждались уже.
        Некстати ожил мобильник.
        Блин, опять Светка. Что хоть Клинкину разбирает звонить без конца?.. Может, проигнорить?
        Вика решила ответить.
        Только голос был вовсе не Светкин. От недоброго предчувствия у Виктории сжалось сердце.
        - Однако нас славно умыли, младший, - сказал тогда отец.
        Отец был зол, ну а потом с него злость сошла. Довольно скоро, дня через три-четыре. Но посоветовал сыну больше данную тему не затрагивать и персоналий вслух не называть. А лучше не называть их и мысленно.
        В отличие от отца, Валентин ни на кого не злился. Досадовал на себя, маялся неловкостью, отчасти чувствовал себя униженным, но не злился.
        Поганее всего было в первые минуты после разговора с несостоявшимся тестем.
        Олег Олегович деревянным голосом уведомил, что предложение Валентина Эдуардовича о помолвке с их дочерью отклонено, так как Виктория Олеговна не дает на нее согласия. И сразу повесил трубку.
        Без комментариев. Ну что ж, случается. Как говорится, была бы честь предложена.
        Затея с самого начала выглядела идиотской, но Валька повелся. На собственный романтический бред повелся. И отца дураком выставил. Теперь при упоминании той кислой истории папан неизменно принимался играть желваками и мрачно сопеть, раздувая мясистые ноздри.
        Более всего Попова-старшего бесила очевидность, что абсолютной изоляции от Демидова достичь невозможно.
        Бизнес есть бизнес, и финансово-деловые контакты партнеров не прервались, пребывая в суровом подчинении у здорового прагматизма. Контакты в основном заочные - электронная почта, курьерская почта, краткие переговоры по телефону. Однако личная их встреча была неминуема.
        Вчера она и состоялась на территории третьей стороны во время заключения сложной сделки. А по подписании бумаг, когда компаньоны и их помощники сбрызгивали договор традиционным, неизменным и обязательным вискарем, традиционно без закуски, Демидов на столь же обязательный вопрос о жене и детках выдал в сердцах, что старшая с ними не живет.
        Он поспешил тут же уточнить, что Виктория решила начать самостоятельную жизнь без кураторства родителей, и они, родители то есть, данное ее решение восприняли мало что с пониманием, а даже и с энтузиазмом.
        Приняв еще пару порций алкоголя, Демидов настиг финансиста в клозете, ухватил за лацканы, припечатал к кафелю и прошипел в возмущенную физиономию:
        - Слышь, бурдюк с нечистотами! Это ведь из-за твоей пакостной затеи дочь дверью хлопнула. Навязался на нашу голову… сват фигов.
        Впрочем, про нечистоты он как-то иначе выразился.
        Вечером Попов пересказал волнующую новость жене, упустив про бурдюк, а его жена незамедлительно донесла сыну. И добавила с удивлением в голосе:
        - Нежели девушка оставила родительский дом оттого, что ты сделал ей предложение? Как-то неадекватно, ты не находишь, Валя? Вероятно, Катерина Евгеньевна и Олег Олегович ее пытались убедить, а она возмутилась, расценив это как давление. Думаю, мы должны только порадоваться, что она тебе отказала.
        Они ничего не знали, ни отец, ни мама.
        Вальке было безразлично, неадекватна Виктория Демидова или, напротив, нормальна, словно кастрюлька с вареной картошкой.
        Если и неадекватна, значит, такая Вика ему и нужна - неадекватная. Она ему - да, он ей - нет, так как-то.
        Валентину было известно про Вику многое.
        Демидовы ни от кого не скрывали, что старшая дочь взята ими из приюта, не скрывали, потому что любили ее больше, чем некоторые натуральные родители любят родных детей. Он знал также, что Вика их любит, как бродяжка-щенок, подобранный ноябрьским вечером из промозглой подворотни, - благодарно, отчаянно и дерзко.
        Так было до недавнего времени, пока Валька Попов не влез к ним в дом и все не испортил, неуклюжий придурок, детально изучивший жизнь по шедеврам классики позапрошлого века.
        После разговора с матерью он всю ночь промаялся почти без сна и к утру принял решение. Нужно найти Вику, попросить у нее прощения, хотя он не понимает, за что. Убедить вернуться к родителям - они не виноваты.
        Утром он позвонил ее отцу. Превозмогая неловкость, спросил.
        Демидов удивился, взял паузу, потом все же ответил:
        - По некоторым данным, - проговорил он без интонаций, - Вика остановилась у знакомой в подмосковной Фаддеевке, более точный адрес не знаю. Имя и отчество знакомой - Танзиля Усмановна. И - на всякий случай - тетка она злая.
        Валька напряг своего айтишника, и тот раскопал, где такое эта самая Фаддеевка, в которой обретается злая Танзиля, и адрес Танзили раскопал тоже.
        Повезло с имечком. Ну хоть в чем-то.
        Уведомив персонал, что в лаборатории появится лишь к концу дня, но появится непременно и обязательно, поэтому чтоб не сачковали и не косячили, метнулся за МКАД.
        Припарковавшись на грунтовой обочине деревенской улицы, он вылез из-за руля и решительным шагом двинулся к калитке в монументальном заборе, больше смахивающем на частокол вокруг древнего городища.
        Валентин надавил клавишу дверного звонка, хотя не удивился бы, обнаружив вместо него висящее на медной цепи деревянное било.
        Если ввиду отсутствия насельников ему не откроют, он посидит в машине. Рано или поздно кто-нибудь из обитателей «городища» все равно тут появится.
        По прошествии долгих минут в дубовой калиточной створке с глухим стуком приоткрылась смотровая щель, ошибочно принятая им вначале за прорезь почтового ящика, и на Валентина уставилась пара карих глаз в обрамлении лучиков морщин.
        Глаза из бойницы смотрели требовательно и, как ему показалось, недружелюбно. Показалось верно - недружелюбно.
        - Чего надо? - раздался твердый, словно секира, голос, но Валька был готов и не стушевался.
        Он спросил просто и без затей:
        - Вы Танзиля Усмановна?
        - И что?
        - Я бы хотел поговорить с Викторией, если она дома.
        - Здесь таких нету, - ни минуты не поколебавшись, ответила Танзиля и захлопнула забрало.
        - А Олег Олегович сказал, что она у вас сейчас проживает! - припав носом к плотно пригнанным доскам, прокричал Валька.
        - Жди здесь, - услышал он после некоторой паузы.
        Судя по звуку удаляющихся шагов, хозяйка направилась к дому.
        Вероятно, перепроверять информацию. Ну и система безопасности тут у них… Что ж, пусть убедится. Только бы въедливая Танзиля не собралась звонить Катерине Евгеньевне, это может осложнить дело.
        Вскоре с внутренней стороны калитки послышался лязг отпираемой задвижки, и он был допущен за стены. Отворившая ему немолодая женщина была поджара, сурова и смотрела оценивающе, не утруждая себя улыбкой.
        Действительно, тетка непростая. И кажется, что-то о Вальке ей было известно.
        Впуская визитера, она как бы ненароком вознамерилась наступить ему на ногу и ткнуть острым локтем в ребро. Определенно мстительный жест.
        Шлепанец Валентин отследил в движении и шаркнул ногой, избегая контакта, а извиваться всем туловом или тем паче отпрыгивать в сторону, чтобы уклониться от тычка в бок, ему показалось нелепо, поэтому он просто подставил живот.
        Танзиля посмотрела на посетителя более внимательно.
        - Бронежилет на голое пузо? - спросила она, так и не улыбнувшись.
        - Чугунная сковородка под брючным ремнем, - отрапортовал Валька ей в тон.
        Танзиля ухмыльнулась.
        - Ну, и зачем тебе моя Вика? - приступила она к расспросам, не выказывая намерения пригласить гостя в дом.
        - Вика расскажет вам сама, если захочет. Но поговорить мне с ней нужно. Очень нужно, и хотелось бы поскорее. Где мне ее найти? Не подскажете? П-подскажите, п-пожалуйста.
        Валька опять начал заикаться, и это его взбесило.
        Давний детский испуг почти забылся, только изредка в ночных сновидениях над ним вновь нависала жуткая образина собачьей морды и огромные клыки, и слюна из пасти, и злобное глухое рычание, но наутро ужас без следа улетучивался, не мешая жить наяву.
        Однако иногда, время от времени, причем совершенно некстати, на Валентина накатывало снова, несмотря на жаркие уверения дорогущего в смысле гонораров логопеда-психотерапевта, что от заикания Валька теперь окончательно свободен.
        Танзиля окинула его внимательным взглядом. Было заметно, что в голове ее промелькнула некая мысль. Неожиданно она спросила:
        - А что это у тебя, служивый, под рубашкой на цепочке привешено?
        - Под рубашкой? - удивился Валентин вопросу. - Крестик нательный, что же еще.
        - А вот не гони, - парировала Танзиля. - Один крестик звенькать не будет. Что еще у тебя там? Может, ты адепт темного культа, а я тебе свою девочку выдам. И не рассчитывай.
        Валентин вздохнул и предметы для досмотра предъявил, вытянув из-за ворота цепочку. На крестик Танзиля взглянула лишь мельком, зато детально изучила крошечное колечко из неопределимого на глаз металлического сплава, которое обнаружилось рядом с крестиком.
        Задумчиво пожевав губами, произнесла:
        - Вика сейчас на работе. Где она работает, я не знаю. Однако пойду скотину покормлю. Не уходи.
        - Чего? - вновь поразился Валентин, но хозяйка уже удалялась в сторону крыльца.
        Когда она спустя некоторое время вернулась, Валька, не совладав с любопытством, поинтересовался:
        - Содержите скотину в доме?
        - В погребе.
        - Что же это у вас за животное такое, что вы его…
        - Какая скотина, таков и хлев, - отрезала Танзиля и спросила, раздражаясь: - Так тебе нужно знать, где Виктория работает, или уже нет? Пиши, я кое-что припомнила.
        Он поспешно достал айфон.
        Несмотря на скудность полученной информации - лишь наименование улицы и название фирмы, - сразу понял, о каком предприятии идет речь, и порадовался своей удаче.
        Он не единожды заезжал в «ХимОрганик» по делам бизнеса, а значит, знает, к кому обратиться за нужными сведениями без риска быть посланным по причине отсутствия санкции прокурора.
        Милейшая госпожа Маслова подробно ему объяснит, на каком этаже и в каком офисе работает сотрудница по фамилии Демидова.
        А вот предупреждать Викторию о своем визите, набрав внутренний телефонный номер, он не будет. Вика тотчас бросит трубку, как только узнает его голос, и все надежды с ней объясниться отправятся псу под хвост.
        Но, въехав на стоянку у стен «ХимОрганика», в разумности своего плана Валька усомнился.
        Следует ли задавать вопросы секретарше, если сам он не собирается отвечать на ее встречные? А встречные возникнут, наинепременнейше, и самые разнообразные, как и последующее на их основе муссирование данной темы в среде алчущей жареных новостей женской части персонала.
        Ему начхать, а Вике будет ли приятно? Вопрос риторический.
        Уж лучше он порасспросит секьюрити.
        Конечно, мужики в охране «ХимОрганика» все сплошь серьезные, так просто на контакт не пойдут, но он постарается быть убедительным.
        Однако, переступив порог проходной, Валентин вместо примелькавшихся лиц серьезных мужиков внутри «аквариума» обнаружил крепкого дедка, дотошно изучающего черно-белые картинки с камер наблюдения. По всему было видно, что тот относится к служебным обязанностям с высокой степенью ответственности.
        Валька кашлянул и легонько постучал костяшками пальцев по стеклу переборки.
        Дед, не отводя взгляд от экранов, поинтересовался, чего путнику надо.
        Валька признался, что надо информации. После чего протянул в окошко айфон и спросил, не входила ли сегодня на территорию предприятия девушка вот с этой фотографии, а если входила, то не подскажет ли уважаемый страж, в каком департаменте фирмы она состоит на службе.
        Конечно, у Валентина были Викины фото, еще бы не быть. Он делал снимки тайком и никогда не удалял даже неудачные, дорожа каждым кадром.
        Охранник не стал вредничать, поскольку не счел информацию секретной, и со степенностью ответил, что девушка, изображенная на фото, незадолго до обеда ушла.
        Предъявляя пропуск, она доложилась, что сегодня еще вернется, выполнив поручение хозяйки.
        Валька неслышно ругнулся.
        Что ж не везет-то так сегодня?!
        Звенящее напряжение, которое взялось скручивать ему нервы с самого момента, как он решил объясниться с Викой, чуть было не вырвалось наружу эмоциональной тирадой, но он сумел взять себя в руки.
        Наберись терпения, дружок. Намеревался же ты ждать ее возле дома Танзили? Значит, подождешь возле «ХимОрганика».
        - Хозяйки, - повторил охранник с нажимом и, не получив должной реакции, продолжил, мотнув плешивой головой в сторону пространства за турникетами: - Видал, какие тут дела творятся? Теперича у нас хозяйка. Был хозяин, да весь вышел. Вот так живешь себе и не знаешь, где тебя последний час встретит. А ведь крепким мужиком был. Главное, что не дерьмистым.
        Валентин послушно взглянул в указанном направлении.
        В глубине проходной, на стене между стендом с приказами и доской почета, висел огромный фотографический портрет. В запечатленном на нем господине Валентин с недоумением узнал недавнего своего заказчика, то есть владельца вот этой конкретной фирмы.
        Под поясным изображением улыбающегося не к месту Германа Галактионова мелким шрифтом было набрано несколько абзацев текста, похоже, что некролог, а крупным шрифтом - даты рождения и смерти. Золотистая багетная рамка была украшена черными лентами, а на полу под произведением ритуального искусства стояла большая керамическая ваза с розами, впрочем, несколько подвявшими.
        - Теперича его супруга всем заправляет. В смысле, вдова. Думаю, нужно валить отсюдова, пока не поздно. С такой командиршей уйдет предприятие с молотка, к бабке не ходи. Эта «морская свинка» в момент комбинат обанкротит, поскольку откуда там мозгам взяться.
        Валентин хотел спросить, когда случилась эта смерть и отчего произошла, но внезапно охранник, припав к окошку, нервно зашипел:
        - Отойдите-ка вы в сторонку, уважаемый. Сама вон идет. И я ничего вам не говорил, буду отпираться.
        И точно, из недр заводоуправления под своды проходной вступила группа из трех человек. Впереди цокала каблучками блондинка со сжатыми в тонкую ниточку губами, алеющими щеками и темными кругами вокруг глаз. Справа от нее перемещался фактурный мачо, сохраняющий на физиономии обеспокоенно-встревоженное выражение. А слева и немножко от них сзади семенила Алевтина Маслова с хозяйкиным ридикюлем в руке, который она почтительно несла на отлете, словно дохлую лягушку за лапку.
        Валентин сделал единственно возможный вывод, что блондинка и есть вдова бедолаги Германа, решившая подчеркнуть горькую свою долю лаково-черной сумкой и черными блестяшками в серьгах. И вправду, морская свинка.
        Проходя мимо траурного портрета, блондинка приостановилась, как будто увидела некролог впервые.
        С истерической ноткой и ни к кому конкретно не обращаясь, спросила, какого фига это тут висит, если Германа еще не предали земле.
        Окружение успокоило ее, уверив, что так полагается, и, главное, полагается именно так - до похорон, а не после.
        - Ой, да делайте что хотите, - потеряла интерес к теме блондинка, и процессия возобновила движение, прошествовав мимо Вальки на выход.
        Тот направился следом.
        Сразу спускаться с крыльца блондинка не стала, а задержалась на площадке под козырьком, опершись узкой ладонью о пыльный поручень перил. Свита замерла рядом, давая возможность вдове отдышаться.
        Валентин укрылся за мутными стеклами входных дверей, одна створка которых по причине духоты была распахнута настежь.
        Подслушивать, конечно, некрасиво, но, если нет шансов добыть нужные сведения честным путем, благовоспитанность следует задвинуть. Особенно если интуиция сигналит, что молча стоять вдова не будет.
        И точно, блондинка устроила блиц-планерку, в высшей степени пустую и банальную. Что-то по поводу записи звонков, а также координат посетителей, а также причин их обращения, факты коих непременно надлежит фиксировать.
        С точки зрения Валькиного интереса, выход годного практически нулевой. Но, когда секретарша поинтересовалась, какие указания Светлана Сергеевна велит передать Демидовой, он насторожился.
        Вдова, которую, оказывается, именовали Светлана Сергеевна, ответила, что указаний для Демидовой не будет.
        - Послание она привезет мне на дом. Я сама с ней свяжусь, когда сяду за руль. Теперь это не ваша проблема.
        После подобострастного тарахтения Масловой: «Конечно, Светлана Сергеевна, как скажете, Светлана Сергеевна…» подал голос их брутальный спутник и решительно заявил, что сам отвезет Светлану домой, потому что в таком состоянии ей опасно управлять автомобилем.
        Поколебавшись, вдова предложение приняла, проговорив едва слышно:
        - Спасибо, Игорь. Я действительно чувствую себя не очень. Подвези, пожалуй.
        Значит, Игорь. И кто он? На сотрудника фирмы не похож - ни на инженера, ни на менеджера. Скорее, похож на модель для рекламных роликов - накачанный и самодовольный. С мозгами там, должно быть, беда. Вероятно, данный персонаж - водитель усопшего, волей судьбы оставшийся беспризорным.
        Процессия двинулась вниз по ступенькам.
        Блондинка внезапно пошатнулась, намереваясь грохнуться в обморок, но вышеупомянутый Игорь был начеку и подхватил ее за бока, дамочка на ногах устояла.
        Маслову инцидент всполошил, она принялась внушать бывшему галактионовскому водителю, чтобы тот сразу же по приезде вызвал Светлане Сергеевне врача, а лучше - «неотложку», тот согласно кивал, осторожно подталкивая занедужившую хозяйку к парковке.
        Наконец ритуал проводов был окончен, и Алевтина Георгиевна развернулась в сторону проходной.
        Валька замешкался в дверях и в результате столкнулся с секретаршей нос к носу.
        Маслова его узнала. И она не была в восторге, что кто-то, пусть даже краткосрочный деловой партнер покойного гендиректора, видит теперешнее выражение ее лица. А потом обрадовалась. Судьба посылает ей идеальный громоотвод, воспользовавшись которым Тина сбросит скопившийся негатив, не рискуя поплатиться за собственную болтливость шквалом сплетен в стенах «ХимОрганика».
        И секретарша выпалила, забыв ответить на Валькино «добрый день»:
        - Нет, как вам этот бармен?! Принялся во все тяжкие обхаживать Светку, мерзавец. Еще бы. Теперь некому будет его бездарные проекты финансировать, братец-то помер. А моя дочечка пачками антидепрессанты глушит… Я хотела сказать, из-за таких подонков, как он. Извините. Пора мне.
        Вот оно как… Не водитель, а родственник, значит. Хотя это неважно.
        Важно не потерять из виду отъезжающий кроссовер с барменом за рулем и вдовицей на заднем сиденье.
        Валентин кинулся к своей машине. Коли есть возможность перехватить Викторию на подступах к жилищу покойного Галактионова, этим следует воспользоваться. И началась погоня.
        Машина у Валентина Попова была в своем роде уникальная.
        Имея непреодолимую симпатию к советскому автомобильному винтажу, Валька разъезжал на культовой «Победе» темно-бежевого колера, у коей от прародительницы остался лишь кузов, усиленный дополнительными стойками изнутри и полированный до солнечных зайцев снаружи.
        «Победа» давала неплохой разбег на ровной дороге, была маневренна, а недостаток обзора через заднее стекло был скомпенсирован видеокамерой, выводящей картинку на монитор, который занял место зеркала заднего вида.
        Машина приметная, но ведь Валентин сейчас ни от кого и не прятался. Если водитель впередиидущего авто заподозрит его в недобрых намерениях и захочет разобраться, Валентин сумеет объяснить свой интерес.
        Но Игорь ничего не заметил, поглощенный дорогой.
        Вероятно, управление машиной такого класса для него было в новинку и вынуждало на ходу приспосабливаться к ее норову, не говоря уже о габаритах.
        Однако кавалькада шла на хорошей скорости и довольно быстро пересекла московскую кольцевую. Похоже, они направлялись в элитный поселок на берегу водохранилища.
        Заметив на въезде в микрорайон пропускной пункт со шлагбаумом, Валька поначалу приуныл, но терять ему было нечего, и он, не сбавляя скорости, рванул следом за кроссовером, жестом руки дав понять сторожам, что все в порядке, мы вместе, и его пропустили.
        Пустынная улица была вызывающе пряма и опрятна, а одинаковые решетчатые изгороди и одинаковые газоны за изгородями наводили на мысль о коллективном психозе жителей поселения, помешанных на перфекционизме.
        Кроссовер въехал в ворота одной из усадеб, и Валентин, проползая на тихом ходу вдоль улицы дальше, смог видеть, как машина вкатывается в гараж, пристроенный к двухэтажному коттеджу современной архитектуры.
        На ближайшем перекрестке Валентин развернулся и погнал «Победу» обратно. С выбором места для наблюдения-ожидания решил не заморачиваться и припарковался впритирку к ограде дома напротив. Слегка по-хамски, но он надеялся, что хозяев нет, а прислуге начхать.
        Пока он колесил туда и обратно, бармен, поддерживая блондинку под локоток, вывел ее из гаража. Горизонтальная створка ворот за их спинами повисла в метре от отмостки. Видимо, что-то заело в запирающем механизме или случились неполадки в электрической цепи, отчего система не послушалась команды с пульта, ну а Игорь не рискнул разбираться с затвором, опасаясь оставить вдову без присмотра, чтобы та, не ровен час, не осела в обморок на травку газона.
        «Беги, лопух!» - мысленно со смешком обратился к бармену Валентин, наблюдая, как тот с доверчивостью гимназиста средних классов принимает за чистую монету все блондинкины выкрутасы.
        Валька не сомневался, к какому отряду членистоногих принадлежит данная женская особь. И не сомневался, что аппетит молодой паучихи отменный, а сон крепкий, как, впрочем, и нервы.
        Если же принять во внимание исключительную продуманность ее экстерьера, то голову посещал вопрос, огорчена ли в принципе мадам Галактионова скоропостижной кончиной супруга.
        На крыльцо особняка вышла сдержанно одетая женщина средних лет, видимо прислуга. Всплеснула руками, засуетилась, пропуская в дом хозяйку и сопровождающего ее свойственника. Затворяя входную дверь, кинула внимательный взгляд в сторону въездных ворот, убедилась, что они заперты.
        А Валентин приготовился ждать.
        Если Вика не появится здесь до ночи, он вновь поедет к злой Танзиле и вновь будет униженно с ней разговаривать. Плевать. Он не собирается откладывать намерение на какой-то там в перспективе следующий день, неделю, месяц. Разговор должен состояться сегодня. Слишком нервно-затратной оказалась назначенная им же самим процедура, не стоит ее переносить на потом.
        Валентин всерьез волновался и этот факт от себя не скрывал. С самим собой он всегда старался быть честным.
        Чувство, которое самочинно вселилось в его сердце прошлым сентябрем, восемнадцатого числа в пять тридцать пополудни, в тот день и час, когда он увидел Вику впервые, не подпадало под банальное определение влюбленности. Не только потому, что оно в данном контексте виделось пошлым, но, что важнее, - неточным. А Валентин признавал лишь точные формулировки.
        В свои неполные тридцать лет он уже был авторитетным специалистом в области медицинской микробиологии, хоть и без диссертаций и без опубликованных в научных журналах работ.
        Зачем? Чтобы доказать собственную состоятельность?
        Ему без официального признания нравилось искать и получать ответы, которые затем облекались в вещественный результат.
        Валентин был фанатиком биотехнологий, знающим, работоспособным и, главное, талантливым, что выражалось в его изобретательности и нередких озарениях. В активе имелись отлично оснащенная лаборатория и небольшой штат сотрудников, почти друзей.
        В личной жизни все было сложнее.
        Дело в том, что Вальке Попову никогда не нравилась собственная физиономия, с самых одиннадцати лет. Не нравилась настолько, что он избегал лишний раз посмотреться в зеркало. Со временем это сделалось для него проблемой. В пацанской дружбе твоя рожа не имеет главенствующего значения, здесь царят другие критерии и законы. А вот девчонок Валька начал стесняться.
        Ему постоянно мерещилось, что юные леди, посматривая в его сторону, хихикают, шушукаются и пренебрежительно морщат носики.
        Вальку это и убивало, и бесило одновременно.
        В сумрачного подростка - самоеда и аутсайдера - он лишь потому не превратился, что вовремя нащупал выход. Он обзавелся внутренней дополнительной опцией, чем-то вроде сценического безразличия, того самого, которое помогает актеру театра и кино убрать психологические зажимы, какого бы урода или придурка в данный момент он ни изображал. Неплохая броня для ранимого эго.
        Не сразу, но у него получилось. Он одолел тяжкую зависимость от стороннего мнения и начал упиваться своим лихим пофигизмом. Плевал он теперь на презрительные ужимки одноклассниц, соседок, сокурсниц. Никакая ехидная подначка, выдаваемая за дружескую шутку, теперь не достигала цели, и ухмылки в спину не волновали совершенно.
        С девицами он разговаривал язвительно и фривольно, щедро демонстрируя незаинтересованность в их одобрении, а в качестве развлечения и некоей сатисфакции не отказывал себе в маленькой радости убийственно острить, раня и круша их самооценку.
        Не было случая, чтобы он хоть единожды промазал, полоснув наотмашь по самолюбию, и не было случая, чтобы терзался виной, заметив, насколько рана глубока.
        Как ни странно, такие изуверские манеры манили девчонок, словно мошкару на патоку. Им нравилось из-за него страдать и его же добиваться.
        Отвоеванный у судьбы статус притягательного циника и невозмутимого сердцееда Вальку пьянил, открывая новые возможности. Однако пользоваться таковыми Валентин не торопился, по причине для большинства его сверстников откровенно дикой. От финишных любовных сцен его удерживала мысль, что по окончании вкусного, а может быть, даже и крышесрывательного прямого контакта с какой-нибудь девушкой-вамп, с ней же придется и разговаривать. То есть беседовать. То есть вести диалог. Хоть о чем-нибудь, но придется.
        А о чем? О брендах и трендах? О сплетнях с тусовок или из соцсетей? И делать вид, что вся эта чушня ему интересна, просто офигеть как интересна?
        Перспектива трезвила и не давала возможностям развернуться.
        Потом ему повстречалась… не важно, как ее звали, он хочет забыть. Она была очень яркой: красивой, аристократичной и знающей себе цену. При этом интеллектуалка. При этом тоже весьма остроумна. Просто-таки эльфийская принцесса. И Валька влип. Он вел себя рядом с ней словно увалень-тролль, от восторгов любви потерявший последний рассудок.
        Как только «эльфийка» уверилась, что влип очкарик основательно, она взялась упражняться в дрессуре, это ее забавляло. Более всего ей нравилось дергать его бедную душу за ниточки-веревочки. За все веревочки, которыми он к ней успел привязаться. Дергала, упиваясь своей властью и любуясь эффектом: недоумением, ревностью, болью… Многим чем.
        А Валька помыслить не мог, что она его бросит. Ей можно было все, вернее - многое. А она решила, что все, глупышка.
        Ее предательство предусматривалось краткосрочным, чисто для укрепления влияния. В жизненные планы «эльфийской принцессы» Попов-младший встраивался идеально: папа-финансист, сам Валька на ту пору заканчивал Ломоносовский и уже имел хорошие перспективы. Терять его она, конечно же, не собиралась. Но самонадеянность подвела, и это был прокол. Валька вырвался, хотя потери были велики.
        С полгода проболел, залечивая рану, а может, и дольше. А исцелившись, освобожденно осознал, что теперь никакая вкрадчивая стерва не сможет его поработить, чтобы затем всласть поиздеваться. Наученный лютым опытом, он этого просто не позволит, потому что не подпустит близко даже самую гениальнейшую из стерв.
        Хорошую вакцину привила ему та, чье имя он не хочет вспоминать.
        Не западай, не доверяй, не очеловечивай. Не забывай наращивать шкуру. И будет тебе, Валька, счастье.
        С тех пор он уже мог свысока и с изрядной долей сарказма следить за тщетными и потому нелепыми попытками какой-нибудь светской гусыньки взять на себя управление его подсознанием, когда и если в ее кукольной башочке зарождалась фантазия, что ироничный дылда-интроверт с платиновой кредиткой в бумажнике поплыл, заглотив предложенную наживку.
        Смешная. Право слово, смешная и наивная.
        Хотите в кафешку? Пожалуйте. Хотите в киношку? В постельку? В Париж на уик-энд и на недельку в Монако? Милости просим, отчего же…
        Нам же тоже ж скучно, мы же не деревянные… Мы даже поговорим с вами. О трендах… Вернее, говорить будете вы, а мы, загадочно улыбаясь, послушаем. И только. И все. Остальное - забудьте.
        Бывало, конечно, что в череде его приятельниц встречались и умненькие, изображавшие славных бархатисто-розовых созданий, кротких и нежных. Такие с милым бесстрашием признавались Попову в любви и желании родить от него беби.
        В любви! Блин, это же надо! Ни одной он не поверил, ни единой.
        Пускай он циник, но именно поэтому честен перед собой. Обладатель физиономии задумчивого бультерьера, будучи прямым и единственным наследником столичного банковского дома, не может разжечь в красивой и гламурной леди иной страсти, кроме жгучей жажды денег, желательно больших. Не может по определению. А некрасивые и негламурные Вальке не нравились самому.
        Тем днем, когда Валентин впервые увидел Вику, ему и в голову не пришло задаться вопросом, насколько она красива и красива ли вообще. Ему было все равно, какой у нее нос, рот, глаза, фигура. Это являлось вторичным, где-то за дальней периферией. Если точнее - это вообще не имело никакого значения.
        Потом вообще случилось из ряда вон выходящее и совершенно непредвиденное: Вальке безудержно захотелось с ней говорить. Обо всем говорить - о себе, о своей жизни, обо всем. И забросать ее вопросами, бесчисленным множеством вопросов. Узнать ее мысли, чувства, мечты, представления…
        В полупустом вагоне дальней электрички, устроившись на обитой дерматином жесткой скамейке, держать тонкие ее пальчики в своих ладонях и говорить, не отрывая взгляда от любимого лица, и слушать, и снова говорить под стук колес и сиплые свистки встречных поездов, под плавное за пыльными стеклами окон скольжение полей и перелесков.
        И тогда он испугался. Но испугался не силы овладевшего им чувства, которое ворвалось в душу, вытеснив из ее пределов стандартный набор амбициозных планов, незамысловатых, в сущности, желаний, мусорный хлам увлечений и влечений.
        Фиг с ними, с увлечениями. Туда им и дорога.
        Валентин испугался потерять, не обретя.
        Едкой колкостью, по обычаю сорвавшейся с языка, или насмешливым тоном, который может Вику задеть, или раскованностью манер, если она сочтет их развязными, он отвратит от себя эту девочку, а ему вдруг так захотелось, чтобы она его полюбила!
        Боясь напортачить, обидеть, спугнуть, он решился и отбросил доспехи цинизма, и очень скоро за это поплатился.
        Вальку Попова, успешного молодого ученого, бизнесмена и ловеласа со стажем вновь накрыла подростковая неуверенность. Хоть вой.
        Он решил: мне надо обвыкнуть. Очухаться от потрясения. Перестать психовать. Он опять станет веселым и остроумным, но только остроумным с другим знаком: без желчи и яда, без двусмысленных шуток, без тонких издевок… Без щита высокомерия. Он забудет всех своих баб, которых и так слабо помнил, - теперь они ему не нужны. Теперь ему никто больше не нужен и никогда не понадобится, только Вика.
        Порой ему казалось, что он тоже ей нравится, и тогда Валька чувствовал ликование, как будто за спиной вырастали крылья.
        Видно, ошибался. Да и обвыкнуться не успел.
        Что-то пошло не так, что-то вдруг поменялось, как будто некая третья сила, ему враждебная, вмешалась и все переиначила, разломала, закрыла дорогу. Наглухо закрыла. Или не третья сила это была, а твоя собственная грязь? Или так судьба бережет девочку от тебя, подонка?
        Он коснулся пальцами крохотного перстенечка, плотнее прижав его к груди. Сердце тронула ставшая привычной грустная нежность. До вульгарной кражи опустился, старый. Хорошо, что никто не заметил и не поймал его за руку. Вот было бы позорище…
        Он будет сидеть здесь, напротив ворот особняка скоропостижно умершего Галактионова, и терпеливо ждать. Ему очень нужно Вику дождаться, он дождется. Просто чтобы попросить прощения, хоть и не знает, за что. Просто сказать, что родители ее любят и им больно. И что он тоже ее любит. Хотя последнее озвучивать не обязательно.
        Вдруг он с неожиданной злобой подумал: «Кончай врать самому себе, уродец. Ты отлично знаешь, за что нужно просить у нее прощения».
        Конечно, он знал.
        Идея с помолвкой имела весьма прозаические мотивы, никакой тургеневской романтики. Четко выверенный рассудочный поступок, долженствующий явить публике чистоту помыслов и серьезность намерений. И милую старомодность, которая, по его прикидкам, девочке должна импонировать. Решил не мытьем, так катанием добиться цели, лицемерный ублюдок. А она не повелась. Ну и умница.
        Он взглянул на часы. Минул час с небольшим.
        Валентин вдруг подумал, что Вика сюда не приедет. С чего он решил, что Вика сюда приедет? Небось, уже дома у этой своей Танзили пьет чай и заедает ванильными сушками. И совершенно не вспоминает про «женишка», которого раскусила.
        Внутри стало холодно и гадко. И безнадежно. Хотя ты вроде бы и не надеялся на что-то этакое, верно? Только прощения просить хотел? Тогда езжай и проси.
        Он купит им торт. Громадный.
        С громадным тортом Танзиля его не прогонит, хоть и сказал про нее несостоявшийся тесть, что она тетка злая.
        Танзиля посмотрит на Вальку колючим взглядом через оконце в калитке, а он ей сунет прямо к носу прозрачную коробку с бисквитом и пьяной вишней поверх взбитых сливок.
        Танзиля растает и впустит его в дом. А там на кухне Вика.
        - Не трясись так, - строго проговорила Алина. - Ничего ужасного она тебе не скажет.
        Катя промолчала. И вправду, что такого ужасного может ей сказать подруга Алинки Росомахиной? Что Вику убили?
        Конечно же, нет. Об этом Катерине сообщили бы простым звонком на домашний номер. Какой-нибудь бесцветный голос попросил бы к телефону гражданку Демидову Екатерину Евгеньевну и бесцветно предложил явиться в полицейский морг на опознание. Для таких целей существуют официальные лица с бесцветными голосами, а не подруги подруг.
        Сколько же лет назад они познакомились с Марианной Путято? Шесть? Больше? Как время летит…
        Вика тогда жила в детском доме. Носила фамилию Медведева. Катя помогала этому детдому наладить компьютерную сеть, поскольку сама работала сисадмином и в компьютерных сетях хорошо разбиралась. Сисадминила, где и сейчас - в крупной корпорации по производству электроники для авиации и космоса. Алинка Росомахина, на ту пору Трофимова, тоже до сих пор работает в «Микротроне», юрисконсультом, а на поверку - правой рукой гендиректора по всем правовым вопросам. Холодна, строга и великолепна, впрочем, как всегда. После рождения сына сделалась помягче, но не попроще.
        Они дружили вчетвером: Катерина, Алина Трофимова, Лера Бурова - начальница отдела маркетинга, Надежда Михайловна Лапина, бывшая в те времена Киреевой и руководившая патентным отделом. Правда, Алина присоединилась к ним несколько позже.
        Их дружба окрепла, когда на Катю посыпались неприятности криминального толка, в кои та влезла добровольно, желая изобличить убийцу Любови Петровны Авдотьевой, директрисы Викиного интерната. Если бы не вмешательство и помощь девчонок, если бы не вмешательство и помощь Вики, ее дорогой, милой Вики… Не было бы Катерины на свете, уже шесть годков как не было бы[4 - Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».].
        А следствие по тому делу вела Марианна Путято, капитан полиции и Алинкина университетская подруга, обладательница скверного и неуживчивого характера.
        Марианна была прямодушна, бескомпромиссна и, не церемонясь, высказывала в глаза любое суждение, не утруждаясь подбором выражений. Зато у нее не имелось второго дна и имелось обескураживающее чувство долга. Сейчас она майор.
        Приглашение Марианны встретиться и поговорить, корреспондированное через Алинку, немало Катю удивило, тем более что поговорить Путято хотела о Вике.
        Катерина была уверена, что Марианна давным-давно выбросила из головы их шапочное знакомство, и в том числе нюансы ее биографии. Выходит, ошибалась.
        Катя привязалась к детдомовке Медведевой как-то очень быстро и не на шутку. На тот момент Виктории было почти пятнадцать, но не ее года, а намечающееся Катино замужество могло встать препятствием к удочерению девочки из детдома.
        Катерина бесконечно благодарна Олегу, что он, почувствовав тогдашнее устремление будущей жены, сам предложил принять Вику в семью.
        Если бы Демидов решил иначе, Катя оказалась бы перед нелегкой дилеммой - либо счастливое супружество, отравленное мыслью, что предала Вику, либо безрадостная судьба матери-одиночки взрослеющей приемной дочери, из-за которой пришлось отказаться от личного счастья.
        Катерине не хочется думать, какое решение ею было бы в итоге принято, выстави Демидов ультиматум. Бог миловал и избавил от тяжкого выбора.
        Но все получилось, как в сказке, и эта волшебная сказка длилась в течение нескольких следующих лет. Из них троих вышла замечательная семья - теплая, дружная, веселая.
        Потом на свет появились близнецы, желанные и долгожданные. Жизнь поменялась в корне, от Катерины потребовалось много сил, чтобы пережить первые шесть месяцев их младенчества и не впасть в злую депрессию от недосыпа и удручающего потока крупных и мелких повседневных дел. Няньку нанимать она не захотела, пугаясь чужих женщин рядом со своими малышами.
        Вика тоже радовалась, помогала посильно, но где-то уголком сознания Катерина стала отмечать: с дочерью что-то не так.
        Катя успокаивала себя: «Мальчишки подрастут, у меня будет больше времени на дочку. Мы с ней обо всем снова будем говорить. Она мне расскажет свои секреты, а я ей свои».
        Подросли не только мальчишки. Повзрослела Вика. И замкнулась. А это беда для матери. Беда и сильнейшая боль.
        Катя настояла, чтобы муж продал дом, в котором они жили до рождения Илюхи и Кирюхи. В свете пополнения семейства дом показался Демидову тесноват, и он решил отстроить новый, попросторнее и повыше. Прежний пустовал, поскольку предназначался для дочки, когда и если та захочет жить отдельно.
        Катя сказала:
        - Продавай. Она не должна думать, что мы мечтаем ее отселить. Если ей дом когда-нибудь понадобится, ты ей купишь.
        Он согласился. Однако было неясно, как расценила этот жест сама Виктория.
        А потом она ушла, наговорив матери обидных слов и хлопнув дверью на прощанье.
        После разрыва Катя много плакала, но при муже держалась ровно, истерик не устраивала. Супруги мало обсуждали эту тему. Почти не обсуждали.
        Только однажды Демидов сухо произнес:
        - Я бы лапы повыдергивал твоей разлюбезной Лапиной, если бы не был обязан ей жизнью жены.
        Катя не стала защищать Надежду Михайловну, спорить с мужем было бесполезно, но, по обычаю, никого не винила, кроме себя.
        И вот теперь они с Алинкой сидят в Алинкиной «сузуки», припаркованной на служебной автостоянке, и ждут, когда Марьяна Путято выйдет через калитку дома 38 по улице Петровка, чтобы поговорить о Вике.
        Под ложечкой холодным валуном ворочалось беспокойство.
        Наверное, дочь попала в беду, если майор внутренних дел имеет что сказать ее матери. Только бы не наркотики, только бы не банда.
        Стремительно распахнулась передняя пассажирская дверь, и в кресло плюхнулась Марианна.
        Катя вздрогнула, Алина не удивилась.
        На Путято были форменные китель и юбка, а также узконосые туфли черного цвета. Туфли, по всей видимости, досаждали ей сильнее, чем китель.
        Марианна моментально разулась, потерла ступню о ступню, блаженно зажмурилась: «Кайф…» Энергично хлопнула Алину по плечу:
        - Здорово, Росомаха.
        Развернулась к Кате, проговорила, усмехнувшись:
        - Неплохо сохранилась. И все то же темно-русое каре - наш любимый усредненный вариант.
        - Спасибо, - растерянно поблагодарила ее Катя.
        Все-таки отвыкла она от Марьяны.
        - Старшая твоя отжигает. Ты в курсе? - без предисловий начала та разговор.
        - Отжигает?
        - Понятно. Ты когда ее видела в последний раз?
        - Что вы… ты имеешь в виду? - испуганно спросила Катерина.
        - Маш, Маш, сбавь обороты. Не пугай, на Катьке и так лица нет, - вступила Алина.
        Отмахнувшись от нее, Путято продолжила раздраженно:
        - Ну, а что ты вообще знаешь о дочери? Кроме той скудной информации, что, уйдя от вас, она обретается в каком-то захолустье? Алинка тебя спалила, можешь ее потом поругать.
        Катерина успела взять себя в руки и, не взглянув на Алину, проговорила с деланым спокойствием:
        - Тебе зачем, Марианна? И что вообще ты хотела мне сказать, когда позвала встретиться? Только то, что я мамаша никудышная?
        - Марьяна помочь хочет, - поспешила напомнить Алина.
        - Именно. В самую точку, - подтвердила язвительно Путято. - Вику я помню, хорошая девчонка. И я действительно жажду помочь, можешь поверить. Но мне нужны подробности. Какого фига вы не поделили, что она от вас ушла?
        Катерина отвернулась к окну. Загнав обратно подступившие слезы, размеренно произнесла:
        - Вика девочка странная. Хорошая, таких мало сейчас, поэтому и странная. Влюбилась в сына одного нашего знакомого. Мы изредка семьями встречаемся, но отношения между нами скорее деловые, чем приятельские. Влюбилась, мне кажется, с первой минуты знакомства. И скрывала от всех, конечно. Она стеснительная. Вернее, скрытная. Но мне-то заметно. Платьев накупила, бижутерии. Начала косметикой пользоваться. Это на фоне того, что, кроме джинсов, рубашек и свитеров, раньше никакой другой одежды не признавала. Как мы с тобой, Марьян, примерно. Я думала, кто-нибудь в институте ей понравился, но на лекции она продолжала одеваться как обычно. А на совместные мероприятия с Поповыми в юбочки с блузками наряжалась, в платьица. Мило так, женственно. Почти как Алинка. Я поделилась такой новостью с девчонками. С Алинкой, Лерой. С Надеждой Михайловной тоже. Помнишь Кирееву, Марианна? Теперь она Лапина, но это неважно. А через какой-то небольшой промежуток времени Лапина к нам заехала с тортиком. Демидов на фирме был, близнецы спали, мы втроем на веранде сидели. Надежда Михайловна принялась травить байки из жизни
светских тусовок, сплетничать, если точнее. Она туда вхожа. Вот. И со смешком между прочим рассказала про некоего плейбоя по имени Попов Валентин, жуткого бабника. С перечнем его побед и некоторыми подробностями похождений. Довольно грязными. Я слова произнести не могла от шока. А Вика только улыбалась молча. Я потом спрашивала Лапину: «Зачем вы так?» Та мне доходчиво объяснила, что бабников ненавидит люто, просто лютейше, что муж ее первый бабником знатным был и данная его особенность много ей горя принесла. И что для Вики такой судьбы она не желает. А я, по ее мнению, блаженная идиотка, если сама не удосужилась разузнать об этом кобельке хоть что-нибудь и сделать хоть что-то, дабы он не сломал дочери судьбу.
        - Эта не та Киреева, которая тебя в больничке от убийцы спасла, когда ты под капельницей дохленькая валялась, - по ходу повествования уточнила Путято.
        - Та самая. Поэтому к ее словам я отнеслась чрезвычайно серьезно, ну а с дочерью эту тему не поднимала. И так все было ясно. Тем же вечером она в ванной волосы ножницами обкорнала, а на следующий день перекрасилась в дикий цвет. Всякие контакты с Валентином свела к нулю, хотя они и без того нечасто накоротке общались. Прошедшей зимой вместе несколько раз на лыжню выходили, в мае в бадминтон на лужайке играли, разговоры какие-то вели, впрочем, совершенно незначительные. А тут - как отрезало. Ей было очень тяжело, очень. Моего ребенка только тот понять сможет, кто хоть раз свою любовь убивал. Главное, что поддержать ее я не могла: она же молчала, ничего мне не рассказывала, а лезть с расспросами я не решилась. Потом произошел один знаменательный случай, но ни Олегу, ни Вике я о нем рассказывать не стала. Виктория с колечком одним не расставалась, еще с интерната, носила на мизинце. Грошовое, сплав какой-то, даже не серебро. А в тот день Демидов ей подарил золотое, маленькую печатку. Старое она сняла и положила на каминную полку. Так вот, Валька его спер, я свидетель. Ну, думаю, дела. Влюбившийся
бабник - это катастрофа. Даже консультироваться с Лапиной не надо, чтобы этот факт правильно расценить.
        - Погоди сентиментальничать, Кать. Возможно, в задачу Попова как раз и входило, чтобы ты эту кражу увидела. Может, он банальный охотник за приданым, а семейство ваше не бедствует. Девица ему от ворот поворот, вот он и решил будущую тещу разжалобить.
        - Его отец - Эдуард Попов, банкир. Сам Валентин увлечен наукой, но тем не менее неплохо на ней зарабатывает, - сухо пояснила Катерина.
        - Физик-ядерщик? - с иронией поинтересовалась Марианна.
        - Микробиолог.
        - Понятно. И что дальше?
        - А ничего. Какое-то время ничего. Недели через две Лапина объявилась, позвонила мне на сотовый. Говорит: «Катюха, хорошая новость для Вики. В деле Попова-младшего не все так однозначно. Крути ситуацию обратно». Она, конечно, умница, что не приехала. Я бы, несмотря на все ее заслуги…
        - И как Вика отреагировала на новость?
        - Пожала плечами, разговор не поддержала. Я срочно придумала повод, чтобы пригласить банкира с семейством в гости, но никаких положительных результатов это общение не принесло, Вика стойко Попова-младшего игнорировала. Валентин мне показался обескураженным, а в конце вечера как бы даже пришибленным. О причине судить не берусь, простое наблюдение. А на следующий день нас посетил сам Эдуард Валентинович. В одиночку. Я удивилась, конечно. Не настолько у них с Демидовым дружеские отношения, чтобы являться чисто пивка попить для опохмелки. А он усадил нас с Олегом в гостиной на диванчик и, расположившись напротив, торжественно объявил, что его сын, Валентин Эдуардович Попов, полюбил нашу дочь, Викторию Олеговну Демидову, и просит ее руки. Но только чтобы было все по чину и уставу: помолвка и прочие аристократические предрассудки. Такой, видите ли, сын у него романтик. Романтик строгих правил. Я тогда подумала: «Гениально». И еще подумала, что, наверное, Валька и вправду мою девочку любит, коли смог в ней рассмотреть стремление к незамутненным отношениям.
        - Что-что? Повтори. Стремление к незамутненным отношениям?! Это как такое? Она, что ли, беспорядочные связи осуждает?
        - Не только это, - насупилась Катерина.
        - Не только? Я тащусь. А что еще?
        - Ненадежность в людях терпеть не может.
        - Дай уточню. Ненадежность в мужиках?
        - В людях вообще. Как свойство натуры.
        - Интересная аномалия, - хмыкнула Путято. - А сколько ей сейчас? Лет двадцать?
        - Двадцать второй.
        - И до сих пор стихами Эдуарда Асадова зачитывается? «Ей хочется крикнуть: „Любви-звездопада!“»?
        - На себя посмотри.
        - Заткнись.
        - Заткнулась.
        - Что дальше?
        - То дальше. Она затею с помолвкой иначе расценила. Решила, что мы любыми путями хотим ее сбагрить, хоть бы даже за прожженного донжуана замуж, тем более что данный донжуан - отпрыск банкира. Вот и ушла. Я не сразу узнала, куда она кинулась, поскольку на звонки Виктория не отвечала. Потом мне позвонила Танзиля Усмановна - это завхоз детдома, где Вика воспитывалась. Известила, что та поживет пока у нее. Танзиля мне с тех пор звонит иногда, спасибо ей, чудесная женщина. Я поэтому хоть какое-то представление имею, что происходит с дочерью, хоть как-то повлиять могу.
        - Обалдеть. Надо же. И на что же ты смогла повлиять? И о чем представление имеешь? - с иронией спросила Путято.
        Катя начала злиться:
        - Что ты все желчью исходишь, Марьяна?! Алин, заткни ее, или я пойду уже. И идите вы на фиг со своей помощью!
        Алина сидела с поджатыми губами и молчала.
        Марианна проговорила примирительно:
        - Тихо, тихо, Демидова, не шуми. У меня характер такой, а ты забыла. Ничего личного, поверь. Продолжай, я слушаю.
        Катерине стало неловко, что нахамила. Но за последнее время нервам ее здорово досталось, и она себе этот срыв решила простить. Пускай простит и Путято.
        Катя продолжила:
        - От Танзили я узнала, что Вика вознамерилась стать профессиональным телохранителем и даже начала посещать какие-то курсы. Конечно, меня это расстроило, потому что напугало. Я кинулась искать кого-то, чей образ жизни не связан с каждодневным риском и кто просто из любезности согласится предоставить Виктории место личного охранника. Подходящую кандидатуру нашла наша Надежда Михайловна. Она очень переживала, что все так скверно сложилось, и старалась хоть как-нибудь помочь. Надежда Михайловна обратилась к одной своей знакомой, Жанне Бессмертновой, и та уступила ее просьбе, но с неохотой и не сразу. Бессмертнову волновало, что тусовка поднимет ее на смех, когда выяснится, что бизнес-леди наняла телохранителем вчерашнюю школьницу, а не вчерашнего накачанного росгвардейца. Мы уговорились, что расплачиваться за работу бодигарда Жанна будет моими деньгами. Я сразу же перевела на ее счет необходимую сумму. В тот момент мне казалось важным, чтобы Вика забросила эту учебу и не обзавелась лицензией. Но это все, что я смогла сделать.
        - Следующий эпизод можешь опустить, я в курсе. Признаться, когда я знакомилась со сводкой, не сразу догадалась, о какой Демидовой В. О. идет речь. Но все же сообразила. Твоя Вика хорошо справляется и безо всякой лицензии.
        - Что ты имеешь в виду? - встревоженно спросила Катерина.
        - То есть ты не знаешь, что стряслось с этой киреевской знакомой?
        - Лапинской, - машинально поправила ее Катя. - Ничего с ней не стряслось. Уехала спокойно на отдых в Европу, а Виктории дала расчет. Ни о каких Викиных подвигах мне Танзиля не сообщала.
        - Я сказала - подвиги? Не припоминаю. Но если тебя это интересует, то расскажу. Если время останется. У меня еще дел по горло. Поэтому давай излагай дальше.
        Почувствовав какой-то подвох, Катерина совсем разнервничалась, однако послушно заговорила снова:
        - Танзиля мне звонит раз в неделю. В прошлый четверг сообщила, что у Вики накануне неприятность произошла, вернее, не у Вики лично, а у ее подопечного, чиновника какого-то. Подробности Танзиля не уточняла, сказала лишь, что сейчас у девочки все наладилось, работа спокойная и не связанная с опасностью. Сегодня я жду очередного урочного звонка. Кажется, все. Хотя… Надежда Михайловна делала попытку помирить Вику с Валентином, но вряд ли преуспела.
        - Не преуспела? - удивилась Алина.
        По опыту она хорошо знала, что хитроумные ходы Киреевой-Лапиной обычно провалом не заканчиваются.
        - Лапина пробралась на корпоратив, который устроил Эдуард Попов по поводу юбилея своего банка. Она рассчитывала, что его сын тоже будет там, и не ошиблась. Ты же знаешь, Алин, Надежда Михайловна проникнет в штаб-квартиру ЦРУ, если ей это будет надо. А тут обычный банкет в ресторане, для нее - сущая легкотня, просто разминка. Забронировала столик в соседнем зале и на протяжении нескольких часов вела скрытую видеосъемку. Сухим остатком вышла трехминутная микрометражка с окруженным банковскими русалками Валькой Поповым в главной роли. Держал он себя безупречно, именно то, что нужно, а русалки - не очень, но в границах приличий. Этого эпизода Лапиной показалось достаточным для провокации. Она отправила Вике ссылку, в расчете, что увиденное пробудит в девочке собственнический инстинкт, который подстегнет ее к действию. Я высказала Надежде Михайловне, что увиденное, скорее, укрепит Вику во мнении, что ей нужно всячески избегать этого донжуана. Лапина разозлилась. Она не любит, когда к ней с критикой. Вот, собственно, и все наше грязное белье. Не понимаю, зачем тебе это нужно было знать, но ты узнала.
Теперь твоя очередь делиться информацией.
        После недолгой паузы Марианна проговорила:
        - Ну, ничего грязного я не заметила… И потом. Тебе ведь самой захотелось выговориться, не так ли? И не фырчи, я тебя сейчас ничем не унизила. Теперь о деле, но издалека. Примерно дней десять назад в своем служебном кабинете был убит руководитель департамента столичного министерства. Несмотря на плотные шторы на окнах, пуля снайпера, стрелявшего с крыши дома напротив, пробила потерпевшему аорту. Никаких примет киллера установить не удалось, он будто растворился в воздухе, покинув лежку. Интригующее начало, не так ли? Глухарек был направлен в мой отдел. Изучая детали происшествия, я опять натолкнулась на знакомую фамилию и почти не удивилась. Томить не буду. Твоя Виктория в течение краткого времени была телохранителем данного субъекта.
        Катя тихонько охнула.
        Путято невозмутимо продолжила:
        - Как телохранитель она действовала очень грамотно. Если бы не изотопный маркер, киллер до Замятина просто так не добрался бы.
        - Какой-какой маркер? - удивилась Алина.
        - Изотопный. К пиджаку убитого был приколот значок с впаянным в него кусочком радиоактивного металла. Утром того дня в министерстве проходило расширенное совещание, на котором присутствовали владельцы крупных фирм-застройщиков. В конце мероприятия представители бизнес-сообщества в качестве благодарности и почтения одарили топ-чиновников памятными значками с барельефом московского герба. Понты наикласснейшие - биметаллическое золото плюс ручная гравировка. Но помечен изотопом был только один из них. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что, во-первых, мишенью являлся именно Замятин, а во-вторых, снайпер работал со специальным прицелом, который позволяет произвести точный выстрел при полном отсутствии видимости. Хотя выводы эти были мною сделаны позднее.
        - Бедная, бедная моя девочка, - пробормотала Катерина. - Как же ей досталось… А что ужаснее всего, она изведется теперь от чувства вины… Вика ведь ничего не знает про маркер. Я права, Марианна, не знает?
        - Могу предположить, что если и не знает, то о многом догадывается. Не перебивай меня, Демидова, я подхожу к ключевому моменту. Потому что самое для нас важное случилось позавчера, а узнала я об этом сегодня. Паша Залыгин, старший опер из отдела по противодействию экстремизму, счел нужным кое-чем со мной поделиться, поскольку был в курсе, что «изотопное» дело висит на мне. И рассказал он следующее. Бывший его коллега, не припомню фамилии, допустим Семенов, который теперь служит начальником охраны на каком-то производстве, обратился к Залыгину на днях с необычной просьбой, а именно, инсценировать для публики выезд опергруппы на убийство. Помочь Пашка согласился, но потребовал, чтобы Семенов подробно мотивировал ему и парням таковую необходимость. Мотив оказался действительно серьезным. А в качестве вещественного аргумента Семенов продемонстрировал Павлику значок, отнюдь не из драгметаллов, а жестяно-пластмассовый, но тоже продырявленный снайперской пулей. Значочек тот изначально располагался на пиджаке его шефа, а пиджак на системном блоке компьютера, поэтому пострадал не шеф, а компьютер. И, что
примечательно, снайпер попал точнехонько в серединку значка, несмотря на опущенные жалюзи, а настояла на раздевании шефа барышня по имени Виктория Демидова, за день до этих событий нанятая в качестве телохранителя. И теперь я подхожу к изложению неприятного нюанса, поэтому, Катерина, держи себя в руках и не вздумай устраивать истерик.
        - Когда я устраивала истерики? - стиснув зубы, проговорила Катя.
        - Я знаю. Поэтому без обиняков. Мои коллеги умеют быть убедительными, когда хотят добыть информацию, у нас все это умеют. Они насели на Семенова вплотную, и вот что он им выложил. Ситуация осложнилась тем, что на следующий день Вике позвонили и потребовали самой разобраться с подопечным, причем в кратчайшие сроки. Чем именно ее шантажировали, я не уточняла, но, похоже, чем-то серьезным. Отсюда и возникла потребность в инсценировке убийства с привлечением знакомых оперов, но без привлечения их же по официальным каналам: слишком мало времени, а у нас тоже бюрократия. Повторюсь, это произошло два дня назад, во вторник. Пашка сказал, что Семенов в тот же день ему сообщил звонком, что все чики-поки, шеф в безопасном месте, но обращаться в полицию не планирует. Залыгин по этому поводу не опечалился, поскольку дел у всех в производстве и без того хватает. А сегодня утром он получил результат из лаборатории и, оценив его важность, передал справку мне. Короче, экспертиза показала, что значок, полученный Залыгиным от Семенова, помечен теми же изотопами, что и значок в деле Замятина, то есть оба дела
пересекаются. Проблема в том, что второго дела-то и нет. Конечно, это легко решаемо: едешь на завод, где произошла попытка покушения, начинаешь следственные мероприятия, но откуда мне знать, как это отразится на Вике? Ее ведь преступники наверняка предупредили, чтобы она не обращалась к ментам, а тут мы заявимся во всей своей страшной красе.
        - Она… жива? - с запинкой спросила Катерина.
        - Не паникуй, Демидова, - раздраженно проговорила Марианна. - Лучше звони Танзиле, или как там ее. Может, она в курсе, где найти твою дочь. Чуйка у меня, что Вике нужна помощь, только в полицию она не пойдет, оно и правильно. А мы бы с ней посидели где-нибудь в скверике на скамеечке, покалякали по-бабски. Кто нас заподозрит?
        Катя послушно набрала номер Усмановны.
        Разговор с Асадуллиной получился короткий и какой-то рваный, но Катя выяснила, что Вика утром поехала на работу, а где она работает, Танзиле неизвестно.
        Катя попросила Усмановну, чтобы та позвонила ей сразу же, как только Вика вернется, Танзиля обещала.
        Марианна проговорила с досадой:
        - Жаль. Что ж, мы теперь хотя бы знаем, что с ней все в порядке, коли в присутствие отправилась. Катюха, не вешать носу, она себя не даст в обиду. У нее талант. Нет, я кроме шуток. Я бы такой дочкой гордилась. Тем не менее просьба у меня к тебе будет категорическая: сразу же, как только Виктория объявится, пусть связывается со мной. Талант не талант, а моя помощь ей не помешает.
        Катя вздохнула.
        - Спасибо, Марианна. И, пожалуйста, держи меня в курсе, если сама что-то узнаешь.
        Путято коротко кивнула, втиснула ноги в туфли и отбыла по своим срочным делам, хлопнув дверью.
        Катя и Алина сидели молча, глядя каждая в свое окно.
        Катя заговорила первой:
        - Спасибо, Алин, что все это устроила.
        - С ума сошла? - вяло возмутилась Алина.
        Поколебавшись, Катя сказала:
        - Машка чем-то неуловимым на Вику похожа. Прежде я этого не замечала. Тебе так не кажется?
        - Ничего общего, - ответила Алина апатично.
        - Просто ты Вику давно не видела. Посмотришь?
        Катерина торопливо полезла в сумочку за смартфоном. Открыв папку с дочкиными фотографиями, дала посмотреть Алине. Через минуту та смартфон вернула, соглашаясь неохотно:
        - Ну, в принципе… Типаж один.
        - Да, один…
        - Поехали, что ли?
        - А у Путято детей никогда не было?
        Алина, удивленно приподняв бровь, спросила:
        - Ты чего взялась фантазировать, Катерина?
        - Да это я так… Легкое психическое расстройство на фоне легкого нервного. Забудь.
        Алина повернула ключ зажигания, двигатель мягко загудел. Закрутила головой, приноравливаясь выбраться из тесноты стоянки.
        Катя неуверенно произнесла:
        - Вика такая же прямодушная бывает. И мимика у них похожа. Поворот головы тоже.
        - Не уймешься никак? - кинув на Катю косой взгляд, сурово одернула ее Алина.
        - Ты погоди, Алин, не сердись. Понимаешь, я только сегодня заметила, что у Марианны… Хотя, может, я и раньше видела, но значения не придала… Ты, конечно, скажешь, что это совпадение простое…
        - Ну, что там еще? - досадливо спросила Алина, заглушая мотор.
        Катину взволнованную тираду она выслушала, не проронив ни слова. Побарабанила пальцами по оплетке руля. Потянулась к держателю со смартфоном.
        - Маш, ты где сейчас? Греби обратно.
        - Чего забыли? - недовольно спросила Путято, пятью минутами позже вновь устраиваясь на переднем сиденье малышки «сузуки».
        - Когда и при каких обстоятельствах ты осталась без родителей? - в лоб спросила Алина.
        Путято была удивлена. Потом ответила сдержанно:
        - Погибли в автокатастрофе летом девяносто седьмого, когда возвращались из отпуска домой. Этой информации тебе достаточно?
        - Недостаточно, - категорично заявила Алина. - Вдвоем ехали? Или еще кто-то с ними был?
        - Ну, моя сестра с ними была. Ей было годика два, наверное. Я в спортивных сборах участвовала и не смогла с ними ехать. Да что вы мне допрос-то учинили, девки?! Что за дела?
        - Возле деревни Камышевка? - взволнованно уточнила Катя. - Катастрофа где произошла, возле Камышевки?
        - Да, - помедлив, ответила Марианна. - В чем дело, девушки?
        - А дело в том, что Вику мою в детдом забрали из этой деревни. От спившейся мамаши по фамилии Медведева. И случилось это в девяносто восьмом.
        - Бывает, - флегматично ответила Марианна.
        - Что - бывает, Марьяна? Тебе разве это ни о чем не говорит? Ни на какие предположения не наталкивает?
        - Не говорит и не наталкивает, - сухо осадила ее Путято. - И советую тебе, Катерина, слезливую туфту по телику пореже смотреть.
        - А вот это? Вот это о чем-то тебе говорит?! - не сдержавшись, выкрикнула Катерина и, схватив Марианну за левую руку, вывернула кисть мизинцем кверху.
        На внешней стороне нижней фаланги Марьяниного мизинца темнел ороговелый бугорок наподобие крошечной мозоли.
        Взглянув ей в лицо, Катя сказала:
        - Вика имеет такой же атавизм и маскирует его перстеньком. Удалять врачи не рекомендовали. Она пробовала бороться с ним самостоятельно и только изувечила палец. Теперь всем говорит, что там была тату.
        Марианна руку выдернула и лениво произнесла:
        - Ну, дай хоть на фотку ее взглянуть.
        - Ты ж с ней встречалась! - возмущенно проговорила Катерина. - Когда в детдоме следствие вела!
        Марианна изумилась:
        - Полагаешь, я всех фигурантов должна в лицо помнить? Тем более тогда Вика была подростком. Кончай истерить. Где фотки? Я жду.
        Взяв у насупленной Кати смартфон, она принялась изучать фотографии, к некоторым по нескольку раз возвращалась.
        Вернув аппарат владелице, долго молчала.
        Катя напряженно ждала. Алина ждала с интересом. Наконец Марианна произнесла без интонаций:
        - Тельце сестры было сильно изуродовано. Ее швырнуло через лобовое стекло прямо на кирпичную кладку автобусной остановки. В результате аварии пострадала еще и местная жительница, ожидавшая маршрутку. Вернее, не сама она, а ее ребенок. Мне потом папины сослуживцы подробности рассказали и даже дали ознакомиться с протоколом осмотра. Помню, я тогда заметила нестыковку: прогулочная коляска всмятку, а дите отделалось ушибами и переломом плеча. Со слов потерпевшей, она схватила дочку на руки, когда увидела, что легковушка, в попытке избежать столкновения с бензовозом, въехала на бетонную балку, лежащую на обочине. Затем машина несколько раз перевернулась. Коляска оказалась на ее траектории.
        - И в чем ты нашла нестыковку? - осторожно спросила Алина.
        - Откуда у ребенка перелом и ушибы, если мамаша не пострадала совсем. И потом. Странно, что сестру бросило на лобовое стекло. Не было же фронтального удара, - спокойно пояснила Марианна.
        - И ты не настояла на доследовании?
        - Настояла? Нет. Но сомнение высказала. От меня отмахнулись.
        - А в Камышевку почему не поехала? Ведь не поехала? - продолжила наседать Алина.
        - Мне не было шестнадцати тогда. После похорон я добивалась, чтобы меня не упрятали в интернат, а разрешили жить в квартире родителей. Коллеги отца помогли, спасибо. Позже я отправляла запрос в поселковый совет. Мне ответили, что гражданка по фамилии Медведева больше у них не проживает. А где проживает, им неизвестно.
        - Дела… - сказала задумчиво Алина.
        А Катерина ничего не сказала. Она вдруг ощутила какое-то опустошение. На душе было смутно, непонятно, тревожно. И где же твоя радость, Катя?
        А разве есть чему радоваться?
        Все ясно. Ты просто прожженная эгоистка. Радоваться, Катя, есть чему: у Вики теперь будет сестра, старшая, умная, сильная, состоявшаяся. И если Виктория захочет жить с Марианной, ты порадуйся за девчонок, а не ревнуй и не обижайся. Кстати, никто тебя за язык не тянул, сама напросилась.
        - Ну, это все надо проверять, - старательно симулируя равнодушие, заметила Путято, - тест на ДНК, то-се… Однако совпадение событий, надо сказать, фантастическое. Прямо из сериала.
        - Из мексиканского? - с нервным смешком спросила Катерина.
        - Из него самого, из родимого. Она где-нибудь учится?
        - На юрфаке. Хотя я всегда была уверена, что ей нравится программирование.
        Алина хихикнула:
        - Можешь, Машка, не тратиться на экспертизу. Ты вроде говорила, что папка твой служил в полиции и к тридцати годам дошел до майора?
        - В милиции и к тридцати восьми, - сдержанно уточнила Марианна.
        - Инициируешь повторное расследование того ДТП? - деловито поинтересовалась Росомахина.
        Путято, пожав плечами, невесело произнесла:
        - Зачем? Водитель бензовоза свое получил. Чтобы лжемамашу Викину отыскать? Допустим, отыщут. И спросит она меня тогда: «А где ж ты сама, голуба, была все годы, когда твоя сестра по детдомам мыкалась? И ничего не сделала, чтобы сомнения проверить? С твоими-то возможностями…» И знаете, девушки… Я ничего не смогу ей ответить. Я виновата перед Викой. А тебе, Кать, благодарна.
        - Ты только раньше времени себя не заедай, - тихо сказала Катерина. - Возможно, не сестра тебе Вика. Возможно, все это простое совпадение. А сестра твоя погибла в тот день. Вместе с папой и мамой.
        Развернувшись к ней, Марианна резко спросила:
        - Кать, а это что-то меняет?! Я ведь и вправду ничего не предприняла, чтобы в деле разобраться! Умерла так умерла, прикинь!
        Алина рассудительно проговорила:
        - Не психуй, Машка. Как сложилось, так и срослось, прими за данность. А доследовать ты напрасно отказываешься. Хотя бы узнаешь, что там в действительности произошло.
        - Да ничего я не узнаю. За давностью лет, - устало проговорила Марианна. - Можно предположить, что Вероничка сидела возле незаблокированной задней двери. Никаких детских кресел в то время в помине не было. Когда автомобиль правыми колесами въехал на пандус, дверь от сильного толчка могла распахнуться, сестренку выбросило на дорогу. А машина некоторое время двигалась на левой паре колес, прежде чем пошли кувырки через крышу.
        - А может, это твоя мама ее выпихнула, - предположила Алина.
        - Может, и мама, - не стала возражать Марианна.
        - Как, ты сказала, звали сестренку? - спросила Катя.
        Звонила не Светка, звонила Светкина домработница Анна. По крайней мере, именно так представилась женщина, обратившаяся к Вике по имени и отчеству.
        - Приезжайте, пожалуйста, скорее, Виктория Олеговна, - вибрировал в трубке голос, напуганный и растерянный. - Она не разрешает вызвать «неотложку», сначала хочет с вами поговорить. Она боится, что медики увезут ее в больницу, а ей почему-то срочно с вами нужно встретиться. Но с каждой минутой ей делается хуже.
        Кажется, домработница плакала.
        - Что с ней? - устало спросила Виктория.
        - Не знаю… - простонала Анна и хлюпнула носом. - Она толком не объясняет. Но выглядит ужасно.
        Вика растерялась. И что ей теперь прикажете делать? Вдруг Клинкина и вправду имеет сказать что-то неотложно важное и при этом пребывает на грани комы?
        Следует расставить приоритеты, причем срочно. Ехать на «Киевскую», где ее поджидает Свиридов, или звонить Свиридову, ломая в очередной раз все планы, и мчаться на Светкин зов?
        Одно радует, что Клинкина сейчас в относительной безопасности, за стенами охраняемого периметра и под присмотром домработницы и двух доберманов.
        - Еду, - буркнула Вика в трубку и подумала, что, если это очередная Светкина комедь, мало той не покажется.
        Набрав номер Свиридова, Вика с неудовольствием послушала, что «телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
        Пока она не волновалась. Волноваться начала позднее, когда с тем же результатом пыталась дозвониться Семену еще несколько раз - спускаясь в подземку, покупая билет в кассах Ленинградского вокзала, устроившись наконец в электричке.
        Железную дорогу как способ передвижения она выбрала не случайно. Перед Викой теперь стояла обратная задача - не таскать за собой хвоста, а наоборот, от хвоста оторваться. При всем при этом путать следы в метро времени у нее не было. Но можно попробовать запутать их на вокзале. И если у пригородных касс и турникетов сделать этого не получится, то должно получиться на перроне.
        До отправления поезда ей пришлось побегать из вагона в вагон, а когда двери начали смыкаться, вновь выскочить на платформу. Смешавшись с толпой пассажиров, нырнуть в другую электричку, стоящую под парами на соседнем пути. Опять пробежаться по составу, убедиться, что преследования нет, после чего найти свободное место в конце вагона у окна и затаиться.
        Прибыв на станцию назначения, она намеревалась поймать местного бомбилу, безусловно местного, другие ей не подойдут. Хотя это все равно рискованно. Лучше уж пройтись пешком, тем более что быстрым шагом идти придется не более получаса.
        Пешком передвигаться не понадобилось: мимо «Северинки» курсировало маршрутное такси, берущее старт от пристанционной площади.
        Загрузившись в микроавтобус, Вика вновь набрала номер Свиридова, и так же безуспешно.
        Ситуация ей нравилась все меньше. Вика решила отправить ему эсэмэску, молясь, чтобы с Родионычем ничего страшнее сдохшего смартфона не случилось.
        О том, что Клинкина вновь валяет дурака и никакого срочного разговора у нее нет, как, впрочем, и внезапного приступа болезни, Виктория старалась не думать, дабы не расходовать впустую нервно-психическую энергию.
        Охранники на КПП ее узнали и спокойно пропустили, удивившись, однако, что нынче она не на колесах.
        Вика им объяснила, что как раз именно за скутером, который загостился в гараже ее друзей, она и решила наведаться в поселок.
        В дверях коттеджа Викторию уже поджидал Игорёша, и для нее это стало сюрпризом, не сказать что приятным.
        Коренев был на взводе и все приговаривал: «Наконец-то, ну наконец-то».
        Где-то в глубине дома глухо ворчали доберманы.
        - Что - наконец-то? - не вытерпела и спросила Вика.
        - Наконец-то я смогу отсюда уехать, - в сердцах проговорил галактионовский родственник. - Экономка натрескалась успокоительных и отключилась, а Светлана упрямится и не желает вызвать «скорую». Не могу же я оставить ее в таком виде? А мне уезжать давно пора!
        - Талончик к зубному? - поинтересовалась Виктория.
        Игорь заметно разозлился:
        - Аллергия на собачью шерсть. Вот начнется у меня сейчас анафилактический шок, будете с нами тремя возиться. Хорошо еще, тютеха догадалась собак в ванной запереть.
        - Тютеха - это Светлана?
        - Тютеха - это экономка, - сухо ответил Коренев. - Светлана не в том состоянии пребывает, чтобы ясно оценивать ситуацию. И вы меня извините, но к ней такие определения недопустимы. Рюкзак на банкетке оставьте.
        «Светка настолько вошла в образ? Или и вправду слегка прихворнула?» - недоумевала Вика, направляясь к лестнице, ведущей на второй этаж, после того как засунула рюкзак на полку многостворчатого одежного шкафа, занимавшего всю стену просторной прихожей.
        - Куда вы? - резко бросил ей в спину Игорёша.
        - Разве Светлана Сергеевна не в спальне? - рассеянно спросила она.
        - А откуда вы знаете, где тут спальня? Бывали у Германа раньше?
        - Эти коттеджи все одинаковы, - небрежно ответила Вика, помянув недобрым словом собственную опрометчивость.
        - А. Ну конечно. Светлана в гостиной. Вас проводить или вы в курсе, где в этих коттеджах гостиная? - поинтересовался Коренев язвительно.
        - Как она вообще? - задала Вика дежурный вопрос, чтобы сбить собеседника с темы.
        - Похоже, нервы. Будьте с ней рядом, когда она станет прослушивать ролик. Как бы не стало ей хуже. Зуб даю, что там крутые терки записаны, да и голос Герки покойного она услышит тоже. Или тютеха вам не объяснила, зачем Светлана вас вызвала?
        - Вы про домработницу опять? Нет, не сказала. Но рядом побуду, - пообещала Виктория, не вникая в смысл его слов.
        Коренев задумчиво на нее посмотрел, хмыкнул и неприязненным тоном изрек:
        - Ни фига вы не справитесь. Придется мне все же остаться и вас подстраховать. Когда Светлана примется рыдать, я сразу выключу плеер, а вы отвлечете ее разговором.
        - Так не пойдет, - быстро возразила Вика.
        - Почему?
        - Ну, как почему? Потому что, когда я говорила, что побуду с ней рядом, имела в виду смежную комнату, а не соседнее кресло. Возможно, записанная информация не предназначена для моих ушей. Да и для ваших тоже. Я уверена, что Светлана Сергеевна именно так и рассудит. Тем более у вас аллергия, и вам лучше уехать.
        - Значит, уеду, - пожал плечами Игорь. - Вам для воспроизведения ноутбук понадобится? Или устройство можно к телевизору подключить? Хотя вы умная, и без меня разберетесь.
        Наконец до Вики дошло.
        При чем тут аудиоролик, если Светка прекрасно знает, что никакого компромата не было и нет?! Или таким способом она объяснила домочадцам свое желание срочно встретиться с мелкой служащей, недавно принятой на фирму?
        «Однако следует быть настороже», - решила Вика, подходя к широкой арке, ведущей в гостиную.
        Шелковые портьеры единственного, зато во всю стену, окна гостиной были опущены до самого пола, отчего в просторном помещении царили матовые сумерки.
        Виктория напряглась. С некоторых пор ей сильно не нравились зашторенные окна.
        - Светлана жалуется на головную боль, видно, мигрень. В полумраке ей полегче, - приглушив голос, пояснил Коренев.
        Он повернул голову в сторону кресел, расставленных в продуманном беспорядке вокруг приземистого журнального столика со столешницей из дымчатого стекла и толстенькими чурбачками ножек, кивком указав, куда следует смотреть. Мог бы и не подсказывать.
        Клинкина растеклась в дальнем от входа кресле и дышала с такими присвистами и хрипами, кашляя и постанывая, что Виктория обнаружила бы ее и без Игорёшиной наводки.
        - Сейчас мы ее подлечим, - пообещала Вика многозначительно, собираясь сделать шаг, однако наткнулась на препятствие и в нерешительности застыла на одной ножке, словно цапля.
        Только какое же это препятствие? Обычный полиэтилен. Его лоснящееся полотнище было расстелено поверх длинноворсового светло-бежевого ковра и тянулось от правой стены гостиной до левой.
        «Светка затеяла ремонт? - поразилась Вика. - Какой сейчас может быть ремонт…»
        Закончить мысль она не успела, получив в сгиб под колено мощный тычок. Похоже, ботинком. Тут же последовал второй удар - между лопаток, кулаком.
        Виктория грохнулась об пол. На чистом рефлексе она смогла развернуться плечом вперед и, гася инерцию, сделать полный оборот поперек спины, чтобы затем вскочить, принять боевую стойку и разобраться в ситуации.
        «Ах ты, подлюка!» - с немым удивлением успела подумать Вика, прежде чем осознала, в какой именно степени галактионовский брательник - подлюка.
        Встать на ноги у нее не получилось. Даже на четвереньки. От щиколоток до ключиц ее облепила тонкая пленка, очень знакомая, обычно безвредная, но убийственная сейчас. Забавно, что, выполнив кувырок с поворотом, «суперспец» Демидова первым слоем клейкой субстанции упаковала себя сама.
        Коренев, не теряя времени, склонился над безуспешно старающейся высвободиться из скрипучих пут девушки, а затем, упираясь ей в бока, толкнул-крутанул вдоль полиэтиленовой полосы еще пару раз, обмотав липучкой более надежно. Совсем как студент Шурик в славной и веселой кинокартине про операцию «Ы», который катил перед собой рулет с начинкой из хулигана Феди. Только в фильме это были обои. И Вике тогда было смешно. А сейчас смешно не было.
        Завершив процесс и отдышавшись, Игорёша взгромоздил спеленутую девушку на плечо, оттащил к журнальному столику и уронил в кресло, соседнее с тем, в котором полулежала «вдова» его двоюродного брата.
        В других обстоятельствах Виктория оценила бы его спортивную форму. Но не в этот раз.
        - Светка! - рявкнула она, сбросив оторопь. - Давай уже сделай что-нибудь! Звони санитарам, твой свояк обезумел!
        Игорёша проговорил миролюбиво:
        - Не обращайте на нее внимания, Виктория, она в отключке. Скорее всего, в себя прийти не успеет. Не будем отвлекаться, ладно? У меня ведь и вправду времени маловато. Итак, где карта, Билли?
        Вика воззрилась на него с возмущенным недоумением.
        - Какая карта?! У меня нет никакой карты!
        - Зачет! - развеселился Коренев.
        Опершись ладонями о подлокотники ее кресла, он склонился над Викой и, озорно подмигнув, произнес:
        - Носителя в рюкзаке нет. Иначе ты так просто не оставила бы рюкзак в холле. Значит, он при тебе и значит, это флешка. Махонький чип. Скажи, в каком из карманов, и тогда смерть будет легкой.
        Опять ты попала впросак, Демидова.
        Что молчишь? Растерялась, испугалась? Еще не испугалась, но растерялась маленько.
        Нужно что-то ответить, чтобы выиграть время. Будет время, будет и возможность собраться с мыслями и что-нибудь предпринять. Хотя предпринять-то как раз что-либо будет трудно, учитывая расстановку сил.
        Она проговорила размеренным тоном:
        - Ну, допустим, скажу я тебе. И что дальше? Будешь вспарывать упаковку?
        - А чего такого? - удивился Коренев, распрямляясь. - Думаешь, тут меня ждут проблемы? Или ты надеешься, что я всю тебя зараз от липучки освобожу? Я похож на дебила?
        - Ни в коем случае, - поспешила успокоить его Вика. - И чем же ты меня так классно обмотал?
        - А ты не догадалась? Обычная пищевая пленка. У них на кухне этого добра навалом. Раскатал несколько рулонов, пока тебя поджидал. Что-то мне подсказывало, что без креатива с тобой не управиться. Девки сейчас все такие борзые пошли, единоборствами увлекаются, прочей фигней. Вдруг, думаю, и ты туда же. Неплохая придумка, согласна? Особенно для тупоголового бармена, каким они меня все считают.
        - Да, это была мысль, - похвалила его Вика. - Только зачем тебе аудиозапись? Хотя… Дай попробую угадать. Похоже, что ты та самая крыса и есть. А Светлану ты чем опоил? И зачем? А экономку?
        - Ну что ты ерунду несешь, - поморщился досадливо Игорёша. - Светка уже с утра полудохлая была. Я воспользовался удачным стечением обстоятельств, привез ее домой, и только. Видишь ли, киса, машины у меня в данное время нет, поэтому не на чем мне было слежку за тобой вести. Продать пришлось коняшку, все из-за этой… заразы белобрысой. Ты представить себе не можешь, какое бабло тратил брат на нее ежемесячно! Цацки, шмотки, гаджеты… Тачка обалденная… Не считая косметических салонов и фитнеса. Для меня совсем мало оставалось. Почти ничего. Поэтому напрасно ты меня крысой обзываешь, я среагировал, как любой другой на моем месте. Герка, конечно, поднагадил мне с того света, однако и с этим я справился, считай. Ну, нет машины, так что ж поделать… Значит, и гоняться за тобой по Москве не надо, а надо подождать, когда ты доставишь носитель в контору. Потом я обязательно что-нибудь придумал бы, будь уверена. Светка убеждена, что все мужики от нее млеют, эту фишку можно было бы обыграть. Я бы и обыграл, но не понадобилось. Мадам поплохело, я ее эскортировал домой. Что с ней такое, представления не имею, да и
неважно это. Экономку - да, пришлось загасить. Она сейчас на полу в хозяйской спальне связанная валяется. Мне от Нюськи одно лишь требовалось: чтоб тебе позвонила. Светка уже не очень говорить могла, а я так прикинул, если наберу тебе сам, вдруг ты насторожишься. Ну, и кобелей этих отмороженных экономка в ванную загнала, спасибо ей. С этими мордоворотами мне бы не справиться, а сейчас все чики-поки.
        - Круто, - оценила Вика. - Только зачем ты со мной-то так заморачивался? Двинул бы сковородкой по темечку, и дело с концом.
        - Ага. Я тебя глушану, силы не рассчитаю, ты конечки и отбросишь. А носителя на твоем бездыханном теле не обнаружу, поскольку при тебе его и нету. И как я тогда смогу выяснить, где находится вещь? Я же не мог загодя знать, что ты с порога выболтаешь, что аудиозапись привезла с собой. Вот и подготовил реквизит и мизансцену. А если уж подготовил, зачем трудам пропадать? Или ты чем-то недовольна?
        - Что ты, что ты. Очень довольна, - уверила его Виктория. - Похоже, здорово ты влип. Надеешься выпутаться?
        - Ну, ты даешь! Я тобой почти восхищаюсь! Что мне помешает, скажи? Вот, я сейчас объясню тебе ситуацию. Ты мне предъявляешь флешку, за это я умерщвлю тебя быстро. Услуга за услугу, лады? Потом попрыскаю тут бензинчиком и подпалю вас всех вместе с мордоворотами. Бутылку спиртного, конечно, поставлю на столик, вот на этот, и лафитнички присовокуплю. Пожарные поймут, что ужралась с горя вдовица, на пару с подружкой ужралась, и пожар по пьяни они учинили. Вы ведь подружки, верно? Иначе откуда бы тебе знать, где тут что располагается? Ну, а не укажешь, где носитель, я париться не буду. Мне, главное, улику уничтожить. А ты вместе с уликой гореть будешь заживо. Оно тебе надо?
        Со стороны холла раздались мелодичные переливы.
        Игорь вздрогнул, напрягся, повернув голову на звук.
        А бармен-то наш, оказывается, слабак.
        Что ж ты, пусик? Следует сохранять невозмутимость, когда и если собираешься лишить жизни трех женщин и двух доберманов, а не делать лужу от звука домофона.
        Домофон затих. Кто бы он ни был, ушел, решив, что хозяев нет дома. Наверное, кто-то из соседей.
        И тут Вику осенило. Она сказала торопливо:
        - У тебя ничего не получится. Тебя видели на въезде. И видеокамеры повсюду. И соседи из каждого окна таращатся. И прислуга соседская, тут она почти в каждом доме есть. Ты не сможешь потом объяснить, как остался цел, если мы трое погибли!
        - Умничка! - воскликнул Игорёша, стукнув кулаком по ладони. - Я не подумал, не подумал об этом! Но я что-нибудь непременно придумаю. Например… Например, я отправлюсь проветриться, будучи тоже навеселе. А тут у меня за спиной как шарахнет! Газовый баллон, допустим. В кладовке должны быть газовые баллоны, я уверен. Я буду метаться вокруг пылающего дома и рваться спасать, но так и не решусь. По малодушию. За трусость ведь не сажают, правда? Только совесть, только совесть будет мучить меня всю оставшуюся жизнь. Как тебе картинка?
        Вика тихонько застонала. Какая же она идиотка.
        Коренев самодовольно ухмыльнулся, но быстро улыбку стер.
        - Ну, что решила? Думай, не тупи. По большому счету мне эта запись не особенно-то и нужна. Так, чисто из любопытства послушал бы. Но могу и обойтись. И гори она… Вместе с вами.
        - Это ты подложил Светлане в сумку значки?
        - Великолепно, ты не находишь? В приемной. Практически у вас с секретаршей на глазах. У меня ловкие руки.
        - Месседж Светке тоже ты отправил? Чтобы она пришла на работу к мужу?
        - И месседж я отправил, и мальчишку-промоутера нанял, чтобы тот приляпал к Герке значок. Все было продумано до мелочей. Обидно, что сорвалось из-за глупой случайности. И зачем только ты заставила его пиджак снять?.. Сейчас бы я катался на собственной яхте по Средиземному морю. Или загорал на каком-нибудь шикарном пляже Майами. А на моем банковском счету лежала бы хорошенькая сумма от благодарного заказчика.
        - Не причитай. Твой кузен все равно мертв. Ну, не обломится премиальных, так из его наследства что-нибудь получишь, - желчно проговорила Вика.
        Игорёша на колкость не ответил.
        Было видно, что он обкатывает некую мысль, внезапно пришедшую в голову, и эта мысль ему совершенно не нравится.
        Недобро сощурившись, он спросил:
        - А с какой стати ты решила набросить Геркин пиджак поверх системника? На спинку кресла тоже ведь можно было повесить. Это проще, чем с компьютером корячиться. И почему комп не был отключен от питания? Не объяснишь ситуацию, киса? Только не нужно больше гнать историй про тренинги, лады? Не повторяйся, я их помню.
        Не ожидала Виктория от бармена такой сообразительности.
        Теперь ей точно не поздоровится, хотя куда уж хуже.
        Интересно, как быстро на ней расплавится пленка и сможет ли Вика после этого двигаться? Хотя какая разница. Дверь бармен наверняка чем-нибудь подопрет снаружи. Так что крышка тебе… киса. Но верить в это не хотелось.
        Коренев пристроил зад на журнальный столик и глядел на Вику то ли выжидающе, то ли оценивающе.
        Светка в своем кресле хрипло дышала. Где-то в глубине дома глухо ворчали и подгавкивали псы, царапаясь в запертую дверь.
        Вика произнесла:
        - Все хуже, чем ты думаешь, бармен. Для тебя хуже. Лучше бы тебе сейчас большими скачками бежать в отделение сдаваться.
        - Да? И почему же? - спросил тот с издевкой, за которой, впрочем, слышалось беспокойство.
        - Во-первых, никакой записи с компроматом нет, а ты повелся. Ты скажешь, что это уже мои проблемы, ведь по собственной дури ты много чего тут напел и в живых меня вряд ли оставишь. Однако имеется еще и «во-вторых». Я не помощник по этикету, мальчик, хоть и вправду Светке подруга. Я телохранитель, и, как показала жизнь, неплохой. Только не это для тебя сейчас важно. А важно, что будет в-третьих. Жучок на мне, придурок. Вмонтирован в браслет, можешь проверить. С самого начала все твои гнусные откровения сливались на сервер, и я не думаю, что пищевая пленка сильно их приглушила. А если отчасти и приглушила, то восстановить текст с помощью голосового редактора - раз плюнуть. Поэтому я предлагаю сделку. Ты прямо сейчас уходишь, а мы со Светланой по данному эпизоду ничего предъявлять тебе не будем. Что касается твоего соучастия в неудавшемся покушении, то хороший адвокат поможет тебе поменять статью на более легкую. Соглашайся, это неплохое предложение.
        После секундной заминки Коренев захохотал, вскакивая со столешницы:
        - Ну да, конечно… И чтобы я смог убедиться в наличии прослушки, предложишь высвободить твою руку из пленки. А обе руки тебе не освободить? Впрямь за дебила держишь?
        Он принялся мерить гостиную шагами, продолжая посмеиваться и потирая ладонями лоб. Прошелся вдоль шкафов-витрин, нервно и бездумно выдвигая ящики и открывая дверцы. Отодвинув краешек портьеры, бросил взгляд за окно. Упал в кресло. Вскочил. Опять взялся ходить, искоса посматривая на Вику.
        Потом метаться перестал, хмыкать тоже, успокоился. Сунув руки в карманы, остановился напротив нее. Произнес:
        - Я ничего проверять не буду, я вам верю. Кажется, я и впрямь заигрался. Придется принять ваши условия. Но мне потребуется фора по времени, если вам вдруг втемяшится после моего отбытия позвонить тотчас в полицию. Не надо. Я сам без промедления туда направлюсь. Мне не задержание нужно, а явка с повинной. Поэтому я сейчас схожу на кухню за ножом и оставлю его рядом с вашим креслом. А вы уж сами потом выпутаетесь из полиэтилена. Уверен, у вас этот фокус получится без труда. Я прав?
        Виктория, помедлив, кивнула.
        Коренев спросил недовольно:
        - И это вся ваша реакция?! Вы не хотите похвалить меня за здравый смысл и акт доброй воли?
        Вика ответила устало:
        - Я хвалю вас и за это, и за то. Если вы и вправду приняли такое решение.
        - Конечно, я его принял! Как же иначе! Ведь вы не оставили мне иного выхода, Виктория.
        Он наклонился к Викиному уху и интимным шепотом добавил:
        - Я ваш вечный должник.
        На ее лицо стремительно надвинулись Игорёшины пятерни, грубо и надежно запечатав рот широкой полоской скотча.
        Вика замотала головой, торопясь сказать, что кроме жучка на ней еще и маячок, и Свиридов знает, где она, и уже очень скоро будет с бойцами здесь, но не успела.
        Наблюдая ее мимические движения, Коренев беззвучно хохотал, держась за живот и складываясь пополам в приступе наигранного смеха. Видимо, изображал гомерическое веселье. А потом он вышел.
        Его возвращение с воняющей бензином канистрой Вика встретила безучастно, так же безучастно наблюдала, как он хлопочет над декорацией - ставит на стол бутылку с коньяком и бутылку с ликером, стопки, пепельницу, зажигалку… Коробку конфет, льняные салфетки…
        Все делал споро и привычно. Не бармен, а целый официант.
        Полюбовавшись результатом, громко произнес:
        - Не разрешайте Светлане много пить, она может снова сорваться.
        Клинкина застонала и произнесла что-то невнятно.
        Кажется, это было: «Какая же ты сволочь».
        Криво ухмыльнувшись, Игорёша продолжил, все так же четко проговаривая слова:
        - Нож. Как обещал.
        После чего поднес к Викиному лицу обрывок крафтовой бумаги, пахнущий машинной смазкой. На мятой поверхности имелась надпись фломастером - кривая, но разборчивая: «Меня отмажут. А ты изжаришься». И подмигнул.
        Виктория попыталась пожать плечами, чтобы выразить некое высокомерное безразличие, поскольку ничего другого ей больше не оставалось, но из-за сковывающего движения полиэтилена жест получился не особенно выразительным. Тогда Вика просто отвернулась.
        Ее реакция Коренева почему-то взбесила.
        Скомкав лист с каракулями и швырнув на пол, он попинал его ногой, и выглядело это беспомощно и нелепо. Снова подскочил к девушке. С исказившимся от ненависти лицом ударил наотмашь кулаком, целясь в висок.
        Вика кое-как увернулась. Тогда он вцепился ей в шею и принялся давить на горловые хрящи, но как-то неуверенно давить, в четверть силы, не решившись пока на поступок.
        Ей надлежало бы порадоваться более легкой кончине, пожелав убийце уверенности в себе, однако Вике было не до рассудочных оценок. Она попыталась как-нибудь вывернуться, согнуть ноги в коленях и двинуть бармену в кишки или ниже, чтобы тот, выпучив глаза от лютой боли, отлетел к дальней стенке, но проклятый кокон мешал, а онемевшее тело почти не слушалось.
        Бесполезно. Безнадежно. Но как же жалко, что так рано!
        Момент умирания острым страданием и ужасом взорвал изнутри ее существо, отвергающее неизбежное и неизбежному противящееся.
        С мамой не помирилась. И с отцом. И ничего, ничего не успела…
        Самое скверное, что последним в этой жизни ею увиденным будет звериный оскал сволочного бармена Игорёши!
        И тогда Вика крепко-крепко зажмурила глаза.
        Грохот крови в ушах перекрыл глухой от ярости голос:
        - Щупальца убрал от девушки. Я сказал, убрал щупальца живо.
        «Свиридов! Миленький!» - полыхнула в ее голове отчаянно-радостная мысль.
        Тиски освободили шею, и Вика, судорожно выкашляв страх, облегченно втянула в себя воздух.
        Ну, а Коренев, поначалу испуганно от нее отпрянувший, достаточно быстро взял себя в руки и расслабился, рассмотрев человека, решившего, что способен стать ему помехой.
        В проеме арки стоял типичный московский яппи, таких бармен ненавидел особенно. Игорь загасит его небрежно и без хлопот. А потом всех вместе поджарит.
        Хищно осклабившись, Коренев снял с журнального столика массивную пепельницу из малахита и приготовился к блиц-стычке. Однако пока он, как дешевый гопник, ощеривал клыки, поигрывая своим каменным орудием, его противник стремительно пересек разделяющие их метры, выбросил вперед здоровенный кулак и отправил Игорёшу в нокаут.
        Каменюга глухо стукнулась о палас, а бармен, клацнув зубами, отлетел к стене, приложился затылком о край тумбы с телеаппаратурой и съехал на пол, где и остался лежать под широкоформатной плазменной панелью.
        Потирая на ходу ушибленный кулак, мужчина приблизился к Виктории.
        - Офигеть, - подытожил он, обозрев представившуюся картину. Мрачно спросил: - Ты сама как, в порядке?
        Если бы не клейкая лента через все лицо, Виктория сложила бы губы в язвительной улыбке. Но даже выразительно повести очами она не могла по причине слез, коими начали стремительно наполняться глаза. Приходилось усиленно сжимать и разжимать веки, чтобы влажная пелена не мешала смотреть и видеть.
        Спаситель, обругав себя идиотом, стал осторожно, миллиметр за миллиметром, снимать с ее щек и губ скотч. Затем принялся освобождать Вику от липкого кокона. Держался он невозмутимо-спокойно, но глаза сузились в злом прищуре, по щекам ходили желваки, а пальцы, рвущие полиэтилен, двигались раздраженно и резко. Время от времени он бросал свирепые взгляды в сторону вяло шевелящегося бармена, и тогда делалось понятным, каких усилий ему стоит не приподнять мерзавца за шиворот и не отделать по полной программе.
        Отбросив в сторону обрывки пленки, он взялся растирать Викины затекшие руки и массировать измученные икроножные мышцы. Под конец спросил, как у маленькой, не нужно ли ей пописать, она не сконфузилась, а заплакала.
        Плакала навзрыд, потому что смерть ее отпустила, а еще потому, что ей показалось - как вспышка сверкнула, - что вот этому человеку, бережно и встревоженно хлопочущему над ней, она нужна больше всех на свете. Нужна и важна, и дорога неимоверно. И он никогда и никому не позволит ее обидеть. Убьет, если кто-то обидит.
        Вот слабоумная.
        Наваждение развеялось.
        - Зачем ты здесь, Валентин? - спросила Вика, сморкаясь в поданную им льняную салфетку. Она старалась говорить бесстрастно и строго, но слова все равно звучали жалобно. - Как ты здесь оказался?
        Валентин присел рядом на ковер, подогнув под себя одну ногу. Сжал Викины пальчики, потряс их легонько. Руку убрал, расслабленно уложил себе на колено. Усмехнулся. Губами, а не глазами, в которых таились тревога, боль за нее, участие… Или не участие? Или не только боль? А что-то еще, другое?
        Но когда он заговорил…
        Когда он заговорил, ироничная смешливость его слов, такая обычная, такая повседневная, срезала под корень ростки воспрянувших было Викиных глупых иллюзий.
        - Ты не поверишь, но я тебя искал. Чтобы попросить прощения. Однако я даже мечтать не мог, насколько удачно для меня все сложится. Теперь ты просто обязана меня простить. Но это только во-первых, потому что после случившегося я решил повестку дополнить. Вижу, что образ жизни ты ведешь рискованный, а в следующий раз меня рядом может и не оказаться. Вот постигнет тебя внезапная кончина и не узнаешь ты никогда, что… - Он покрутил головой по сторонам, с силой выдохнул из груди воздух и закончил беспечно: - Что я люблю тебя. Но на этой детали ты можешь не заостряться.
        И в упор на нее взглянул, широко улыбнувшись.
        А Вика подумала с едкой горечью: «Похоже, Вика, над нами тут потешаются, Вика».
        Вновь захотелось плакать, на этот раз от обиды и унижения, но, справившись с секундной слабостью, она насмешливо спросила:
        - Что за тон, что за манеры, сударь? Разве так следует признаваться в любви? А простить… Простить мы всегда рады. Знать бы за что.
        Валентин смешался.
        - П-прости, что я нарушил мир в т-твоей семье и т-твой собственный. И единственное мое оп-правдание - это т-то, что я люблю тебя. П-прости.
        Мысли в ее голове вдруг замерли, будто заледенели. Но ведь что-то же надо ответить! Срочно, не медля нужно что-то ответить, Вика! Ты же сама собиралась с ним говорить! Потом, когда все закончится, собиралась. Все закончилось уже, давай говори!
        А сердце пело от бешеной радости. А Вика его затыкала, затыкала, заставляя молчать, чтобы не мешалось, чтобы не лгало себе самому, глупое, глупое, дурацкое!..
        Она не знала, какие слова нужно сказать. Созданная ею и устоявшаяся картина личной катастрофы, горестная и такая логично-стройная, рассыпалась на отдельные фрагменты. О чем можно говорить, когда все так запуталось?
        Может быть, просто-напросто тоже попросить прощения? Но разве она хоть в чем-то перед ним виновата? Оболгать себя, лишь бы избежать прямого разговора, - не самый удачный выход. Если же в ответ проронить небрежно: «Пустяки, проехали», это будет слишком похоже на издевку.
        Где-то совсем близко зашлась в кашле Светлана, натужном и сиплом, и двое вздрогнули, нарушив сцепление глаз.
        - Светка, ты как?! - заволновалась Вика. - Ты там жива? Нас спасли. Если ты вообще в курсе, что нам была нужна помощь.
        Ей уже не казалось, что Клинкина мается дурью. А если она не мается, то что с ней?
        Судя по тому, с каким присвистом Светка дышала, ей было реально худо.
        Вика попробовала выбраться из кресла, но ноги подкосились и она вновь плюхнулась в велюровую пасть.
        - Я сам посмотрю, сиди, - сухо проговорил Валентин, пружинисто вставая и отмечая про себя несоответствие обращения рядовой служащей к владелице фирмы, куда недавно была принята на испытательный срок.
        Отдернув портьеры и впустив в помещение щедрый сноп солнечных лучей, он приблизился к креслу, в котором стонала блондинка, та самая, которую часа полтора назад он подозревал в жеманном притворстве.
        Увидев ее бледное с синевой лицо, сведенные судорогой губы, горячечный взгляд из черных впадин глазниц, Валентин поразился произошедшей в ней перемене. Клинкина расцарапала себе кожу на груди возле ключиц, воздуха ей явно не хватало.
        - Какая-то до неприятности знакомая картина, - пробормотал он, изучив симптомы. - И мне это не нравится совершенно.
        Мочки Светкиных ушей были воспалены и чудовищно распухли, а багровая краснота расползлась от них вверх по вискам и вниз по шее.
        Валентин, помедлив, освободил ее от сережек - массивных, золотых, с крупными черно-синими камнями, похоже, что с сапфирами. Действовал он не особенно умело и не сразу разобрался с замочками. Светка дернулась, издала какой-то странный звук, то ли всхлип, то ли клекот, и сникла, потеряв сознание.
        Валентин пробурчал что-то расстроенно, отложил серьги на журнальный столик и, приподняв без заметных усилий обмякшее Светкино тело, перенес из кресла на диван.
        Вернувшись к серьгам, уложил украшение на салфетку, поднес к глазам, несколько минут пристально и со всех ракурсов рассматривал. Зачем-то понюхал.
        Задумчиво проговорил себе под нос:
        - Не нравится мне этот аксессуар. Вызову-ка я на подмогу эксперта. Александр Петрович еще должен быть в лаборатории.
        - Может, «скорую» лучше вызвать, а не Александра какого-то Петровича? - нервничая, спросила Вика.
        - Полагаю, что все очень серьезно, сердце мое. Тут не то что «скорая», а даже и реанимация не справится, только время зря потеряем, а оно идет на минуты. Если я прав, то госпоже Галактионовой срочно требуется антидот, которого в арсенале медиков быть не может. А Саша Терехин - гениальный химик-аналитик. Привезет с собой небольшой такой чемоданчик, экспресс-лаборатория называется. Если с твоей Светланой то, о чем я думаю, средство мы синтезируем быстро. Если же с ней что-то иное, мы справимся тоже.
        - Так ведь пробки же! МКАД стоит! - с отчаянием воскликнула Вика.
        - Не переживай, сердце мое, у нас друзья в МЧС, они Петровича на геликоптере подбросят. Терехин прибудет сюда раньше чем здесь сможет оказаться реанимационная команда из райцентра. А если все-таки потребуется помощь врачей, пошлем вертолетчика за врачами.
        Очень хотелось сказать этому самоуверенному типу, что она вовсе не «его сердце», но Вика отчего-то смолчала. Тем более что приглушенное ворчание доберманов, сделавшее привычным шумовым фоном, переросло в грозный лай, и Вика вспомнила про Нюсю.
        Дождавшись, когда Валентин закончит телефонные переговоры с «химиком-алхимиком», она торопливо произнесла:
        - Валь, на втором этаже домработнице нужна помощь. Не посмотришь, как там она? А я упакую Светкиного деверя, пока совсем не очухался. Этой же пленкой и забинтую сволочь.
        Пятью минутами позже Валентин уже отпаивал Нюсю успокоительными каплями, обнаруженными в домашней аптечке, заботливо усадив ее на кухонный диванчик.
        Капли были простенькие и слабенькие, но ничего лучшего не нашлось, а от порции коньяка Нюся наотрез отказалась.
        Не отнимая от темени пакета с замороженной овощной смесью, экономка, тяжко вздыхая, принялась излагать, как оно все произошло.
        Сначала, по настоянию Игоря Вячеславовича, Нюся загнала песиков в ванную комнату. У него, видите ли, аллергия. Затем, по его же просьбе, позвонила Виктории Олеговне.
        Нет, Нюся не полная дура, не надо так о ней. Естественно, она согласовала звонок с хозяйкой, и та подтвердила, помахав из кресла рукой. А потом хозяйкин свойственник выманил Нюсю на второй этаж. Попросил придержать дверь спальни, пока он будет помогать Светлане Сергеевне перебираться на кровать, где ей, конечно, будет удобнее.
        Простодушная Нюся повелась, да и кто бы на ее месте усомнился? Игорь Вячеславович такой положительный молодой человек… А он оглушил домработницу чем-то, похоже, что кулаком, связал пищевой пленкой и оставил лежать на полу в той самой спальне.
        Настойка пустырника, холодный компресс и добрая беседа привели Нюсю в относительную норму, и она решительно заявила, что ей надо к Светлане.
        Этому шагу Валентин воспротивился, пояснив, что Нюся помочь хозяйке сейчас ничем не может, а будет только смотреть и плакать. И доберманов из ванной тоже уговорил до поры не выпускать. Должен прибыть его помощник, а изнервничавшиеся псы могут отказаться реагировать на команды и в дом его не впустят.
        Ожидаемый Валькин помощник, он же - химик-аналитик, кряжистый дядька с залысинами у висков и руками автослесаря, вскоре десантировался с вертолета прямо на галактионовские угодья, используя спусковой трап, и был жутко недоволен собой, так как, с его слов, разжирел и утратил все навыки.
        «Кокетничает», - подумала с легкой завистью Вика, вежливым кивком здороваясь с новоприбывшим.
        Валентин помог Терехину освободиться от ремней, которыми к его спине крепился впечатляющих размеров ранец. Видимо, с чудо-чемоданчиком внутри.
        Мужчины удалились в гостиную, однако вскорости появились вновь, волоча за ноги связанного Игорёшу. Испросив у Нюси разрешения, закинули бармена в подсобку. Потом вновь скрылись в гостиной.
        Вика и Нюся остались на кухне, чтобы не мешать. Сидели тихо, прислушиваясь к шумам и возгласам. Переживали.
        Нюся первая нарушила молчание. Промокнув глаза снежно-белым носовым платочком с кружевной каймой, проговорила:
        - Я так Светочку люблю… Вы, наверное, не поверите, Виктория Олеговна, но она для меня как племянница единственная. У вас есть племянники? Или вы одна у мамы?
        Виктория, помолчав, ответила:
        - У меня братья. Но они малыши совсем. Не дослужилась я до племянников.
        - Еще дослужитесь, - пообещала с грустной улыбкой Нюся. - Я ведь у Светланкиных родителей долгое время работала, а когда она замуж собралась, я решила: не останусь с ними, пойду к девочке моей дом вести. Они уж как-нибудь сами пускай. А Светочка… Безалаберная она, взбалмошная… Но такая славная… Сердце у нее доброе. И за что ей такое?.. Несчастье за несчастьем… Просто напасть. И Германа Алексеевича жалко, так жалко… Он к ней очень хорошо относится. Относился… Совсем как к вам этот Валентин.
        Она умолкла. И Вика молчала растерянно, не находя, чем продолжить.
        Так и сидели в тишине, затаив дыхание и молясь. Каждая про себя, каждая, как умела.
        Примерно через час Терехин отбыл, зычно от дверей попрощавшись с дамами, чем вызвал из кафельно-зеркальных глубин ванной новый приступ гулкого лая.
        Нюся отправилась его проводить, а Вика заспешила в гостиную.
        Валентин сидел в кресле, где совсем недавно маялась она, и что-то изучал в айфоне. Светка спала. Ее рука на сгибе локтя была затянута бинтом, но дышала она спокойно, да и внешний вид был уже не столь пугающим.
        Заслышав шаги, Валентин вскинул голову и быстро встал, сунув айфон в карман брюк. Он смотрел на вошедшую девушку пристально и сосредоточенно-серьезно, сдвинув брови к переносице.
        Виктория отчего-то растерялась… или оробела… И замерла посреди комнаты. Может, ожидала каких-то важных слов? Но за спиной у нее раздался топот собачьих лап, и Рекс со Стивом, братья-доберманы, отпихнув ее с дороги, бросились к Валентину.
        Вика от неожиданности ойкнула, шарахнувшись в сторону, а Валька побледнел, попятился и вновь упал в кресло, изо всех сил стараясь сохранить самообладание, а значит, и лицо.
        Рекс возложил на колени человеку передние лапы, вперившись шоколадным бархатом собачьих глаз в серо-стальные человеческие глаза. Стив обежал вокруг кресла и свои передние лапы утвердил на окаменевших плечах. Рекс провел языком-лопатой человеку от подбородка до бровей, Стив тем же способом обслюнявил ему правое ухо и шею. На этом ритуал был закончен, и в чем состоял его смысл, людям было понятно без перевода.
        - Хорошие собачки, - произнес Валентин, обтираясь пятерней от собачьих слюней. - Непременно заведу таких, когда решу жениться.
        - С ней все будет хорошо? - с непонятным раздражением спросила Виктория.
        - С твоей подругой? Да, я почти уверен. Правда, за ней уход потребуется определенный, но Нюся справится. Я ее проинструктирую.
        - Почему ты решил, что она мне подруга? Это хозяйка фирмы, куда я недавно устроилась. И к тому же - несчастная молодая женщина, потерявшая мужа.
        - И тоже недавно, - заметил Валька.
        - Что? А, да. Тоже недавно. Такое вот совпадение. Хотя, да, подруга.
        - Я так и понял. Имеется еще одно совпадение, не менее интересное. Я уже сталкивался с токсином, которым Светлану пытались отравить. Выполнял по заказу ее усопшего супруга экспертизу аналогичного соединения. Неоднозначное действие у данного препарата оказалось, я Галактионова об этом предупреждал.
        - Ты разве врач?
        - Я микробиолог.
        - А вел себя как врач.
        - Неужели? Кстати, а как тебе все же собачки? Нравятся?
        - Что тут сказать… Если бы бармен велел домработнице выпустить братишек во двор, туго пришлось бы нам всем. Они бы тебя просто не пустили. Повезло нам. Кстати, поблагодарить тебя забыла.
        - Ну, давай. Благодари.
        - Я очень, очень тебе благодарна.
        - И это все?
        - А что же еще?
        - Обычно принцессы награждают своих спасителей поцелуем.
        - Так то принцессы, Валентин. То принцессы, - с усмешкой проговорила Вика, усаживаясь в кресло напротив. - А можно я повторю свой вопрос? Как ты тут оказался, да еще в столь правильный момент? Опять же, проникновение в частные владения совершил. Это, знаешь ли, карается…
        Какое-то время Валентин сидел молча, разглядывая пейзаж за окном. Потом разжал губы, сдержанным тоном ответил:
        - Я звонил по домофону, но трубку никто не снял. Это мне не понравилось, поскольку я знал, что в доме должна быть прислуга и прочие люди. Ты, например.
        - Следил?
        - Следил? За тобой - нет, за домом твоей подруги - да. Я ведь тебе уже сказал, что ехал сюда, чтобы с тобой поговорить. Как я узнал, что ты здесь появишься, тебе будет интересно. Прождав какое-то время напрасно, решил искать тебя в другом месте. Когда выезжал на трассу, заметил твое лицо в окне встречной маршрутки, она как раз сворачивала в сторону поселка. Если бы не заметил, то разницы, где тусуются доберманы, не было бы никакой.
        - А дальше? Через забор карабкался? Забор здесь негуманный. И камеры наблюдения натыканы повсюду.
        - На камеры мне было наплевать. Да и через забор лезть необходимости не было. Я раскурочил запирающий гидропривод на воротах. Сходил за пассатижами к машине, сунул руку между прутьями, открутил пару гаек, слил рабочую жидкость. Потом отжал воротину. Ничего сложного.
        - А почему ты вообще тревогу поднял? Мало ли отчего хозяева не открывают? Может, домофон неисправен, к примеру.
        - Час назад был исправен, а потом сразу сделался неисправен? Хотя бывает, конечно. Рольставня в их гараже не до конца опущена, ты в курсе? Поэтому я смог заметить, что «джинсы» внутри гаража расхаживают. Меня бы это не насторожило, но я услышал стук пустой канистры, потом запах бензина ветерком принесло. Похоже было, что сливают топливо из бака. Когда шум прекратился, я сделал вывод, что человек в джинсах потащил горючее в дом, и в гараж он попал через котельную и через котельную же обратно вернулся. Маршрут, подходящий для меня тоже. И вот я здесь. И мне пора, пожалуй.
        Валентин встал с кресла, проверил, на месте ли айфон и ключи от машины, и было совершенно ясно, что именно он собирается сделать дальше. Он собирается уйти, совсем уйти, прихватив вонючую бензиновую канистру, чтобы не обременять грязной работой дам.
        Виктория будто окаменела. Сердце резануло болью. Оно больше не пело. Запнулось на вздохе и перестало биться.
        Снова захотелось реветь.
        Она залепетала сдавленно и потерянно, ненавидя себя за этот тон, но по-другому не получилось бы совсем:
        - Ты хочешь оставить меня с этим гоблином? Хочешь, чтобы я сама вызывала полицию и объясняла им что-то? И у тебя ничего не екнет, когда ты сядешь в свою тачку и отвалишь отсюда?
        Валентин снова сел и спросил устало:
        - Что ты от меня хочешь, Вика? Я попросил у тебя прощения и немного помог в твоей ситуации. Простить меня или не простить - это уже не мое дело, а твое. Позволь я пойду. Меня работа ждет.
        - Валентин, - строго сказала она, успев взять себя в руки, - тебе придется остаться. Твои показания должны быть зафиксированы следственной группой. А я пока маме позвоню. Мне тоже надо попросить у нее прощения… И у отца, но сначала у мамы. Кое за что. И у меня дело к маме есть. Я вспомнила, что у нее знакомая имеется на Петровке. Видишь ли, мы с Усмановной еще одного гоблина в плен взяли, он у нее в подвале отсыпается. И как это все получше объяснить властям без помощи своего человека с Петровки, ума не приложу.
        Валентин замер, вскинув удивленно брови, а потом расхохотался, оценив по достоинству новость:
        - Ну, вы, девушки, даете!
        - Звучные имена вам родители дали. Красивые, - одобрительно проговорила Алина. - Марианна, Вероника… Единственное неудобство, что ласкательный вариант придумать сложно. Наверно, в семье тебя Машенькой звали, а ее Верочкой.
        - Не угадала, Росомаха, - ответила Марьяна с грустной улыбкой. - Для родителей я Анкой была. Меня только в школе начали звать по документам. Я даже сразу и не привыкла. Какая такая Марианна?.. Машкой меня ты окрестила. Из вредности, я полагаю. А сестренку мама Никусей звала, Никой. Пора мне, однако. Ты, Катерина, держи меня в курсе. Я тоже что-нибудь попробую разузнать. Хотя не представляю, с какой стороны и подступиться.
        Покинуть «сузуки» она не успела, лишь развернулась в сторону двери. Но в этот момент зашелся Катин мобильник, и, увидев высветившуюся картинку фотоопределителя, та схватила Марьяну за плечо.
        Стиснула сильно, больно, Машка даже поморщилась.
        - Что за эксцессы, Демидова? - спросила брюзгливо.
        - Это с Викиного сотового звонок!
        - И чего ты тупишь? Отвечай давай уже, кулема!
        - А вдруг… Вдруг это не она? Вдруг сейчас скажут…
        Машка отобрала у Катерины трубку и, нажав клавишу приема, бросила решительно: «Путято».
        Дождик закончился быстро. Летний, приятный. Долгожданный. Но в ярко-голубом небе все еще маячили кисейно-серые лоскутки туч, и ветер набегал порывами, поэтому было прохладно. Двадцать один на термометре, а Вика озябла. Это все из-за двухнедельной жары без передышки. Привык организм к зною, теперь вот мерзнет не по делу.
        С высоты птичьего полета вид умытого дождем мегаполиса не то чтобы завораживал, но взгляду был приятен. Бульвар утопал в зелени полувековых ясеней и лип, асфальт мостовых и тротуаров влажно блестел графитовым колером, а легковушки, автобусы, троллейбусы, которые медлительной продольной волной перемещались от светофора к светофору, казались яркими детскими игрушками из старого славного диснеевского мультфильма про Новый год. В это тихое захолустье хрущевской Москвы не добрались пока грейдеры, бульдозеры и какая там бывает стройтехника, чтобы счистить с тела столицы еще немножко блочных пятиэтажек. В окружении низкорослых типовых коробочек сверкающая стрела бизнес-центра с террасой на плоской крыше выглядела сооружением внеземной цивилизации.
        Виктория здесь потому, что ей предложили экскурсию, и она согласилась, радуясь, что не успела напроситься сама. Хотя зачем на себя наговаривать? Не стала бы Вика напрашиваться. Да и от приглашения следовало бы отказаться, но духу не хватило.
        Совсем не так представлялось ей это место, и Вика была этим отчасти удивлена, а отчасти задета. Что именно ее кольнуло, определить не получалось. Если ревность, то это глупо.
        - Ты продрогла совсем, - раздался у нее за спиной негромкий баритон.
        Подошел Валентин и набросил ей на плечи какой-то колючий трикотаж.
        - Что это? Чье это? - шарахнулась Виктория, брезгливо отпихивая вещь.
        - Кардиган. Так мама говорит. Хотя по виду обычная кофта. Он мой. Я его для холодов тут держу. И он нестрашный.
        - Ты просто подкрался неслышно, - с вызовом сказала она. - Я тебя испугалась.
        Не признаваться же ему, что Вика решила, будто кардиган он одолжил у какой-нибудь в него влюбленной лаборантки? Или секретарши. Или кто там у него еще есть в штате из барышень?
        Укутавшись в кусачую Валькину кофту, она проговорила, бросив быстрый взгляд на собеседника:
        - Здорово тут у тебя. Сам все обустроил? Я хотела спросить: силами фирмы?
        - Да какая там фирма, что ты! Простая лаборатория.
        - На два этажа лаборатория?
        - На два этажа. А вообще - да, мы. С согласия домовладельца. Нравится?
        Вике тут нравилось все. Глянцевый мрамор широкого парапета, пол, выстланный такой же мраморной плиткой, водосток, сияющий металлическим блеском, по желобу которого с легким журчанием уходила дождевая вода. Мебель была без понтов, обычная улично-кафешная, но это не помешало Виктории нарисовать в своем воображении льняную скатерть на круглой пластиковой столешнице и два высоких хрустальных бокала, наполненных рубиновым вином. И зажженные свечи в бронзовых подсвечниках, без них никуда.
        - Я думала, что лабораторию ты развернул в бывшем подземном туалете с потрескавшимся кафелем на стенах и плесенью под потолком, а в качестве оборудования содержишь верстак, два покосившихся штатива и несколько спиртовок. И в помощниках у тебя студент-заочник и старушка-пенсионерка.
        - Ты отстала, - сказал он с улыбкой.
        - Я нагоню, - ответила она и тоже улыбнулась.
        У Вики выходной. Законный, выстраданный, и, что особенно приятно, - посреди недели.
        Собственно говоря, в присутствие ей больше и не надо. Чисто ритуально следует завтра расположиться за временно своим столом в директорской приемной, а когда Галактионов прошагает мимо них с Алевтиной в свой кабинет, зайти следом и поставить в известность, что больше она на него не работает.
        Все смутное время шеф промаялся в «затворе» - съемной квартире, которую Светка Клинкина стремительно арендовала в тот день, когда они провернули инсценировку Геры Алексеевича убийства. Одно время Викторию всерьез беспокоило, что Светке известно тайное прибежище супруга, однако подозрения на ее счет не оправдались, чему Вика была, конечно же, рада.
        Семен Свиридов, который поддерживал с шефом связь по удаленке, донес Виктории, что тот вовсю строит на нее планы: собирается ангажировать в штат на какую-то эксклюзивную должность, а в качестве премии намерен приобрести для нее «кореянку»: «хендай» или «киа», на выбор.
        Ей стало смешно от такой мужской однообразной предсказуемости.
        Огорчится Светкин муж или нет, узнав о Викином решении, неизвестно, зато Родионыч точно обрадуется.
        Во-первых, Свиридов до сих пор не может простить себе ротозейства, в результате которого у него был тиснут смартфон. Это произошло, когда Семен, найдя место для стоянки вблизи выхода из метро «Киевская» и предполагая, что Вика здесь появится нескоро, кинулся пополнить запас сигарет в ближайший супермаркет. Он бы и рад тот случай забыть, да Викино присутствие мешает. А во-вторых, похоже, он чувствовал себя уязвленным, если не сказать подавленным, из-за серии ярких ее побед.
        «И совершенно напрасно», - здравомысленно рассуждала Виктория.
        Допустим, съехавшего с катушек Панина она смогла бы в итоге утихомирить, особенно если учесть, что местный охранник поспешал разобраться с дурным «чайником», вломившимся на своей тачке в границы частных владений. Хотя Ваське Парагваю она искренне признательна, и его боссу тоже.
        С замом по науке справилась бы, а с Кореневым - нет.
        Счастье, что Валентин не опоздал. Еще бы минута-другая… Н-да. Получается, что гордиться ей особенно-то и нечем, а она, тем не менее, все равно ловит себя на тщеславных мыслишках. Несмотря на самокритику.
        С другой стороны, если вспомнить, с чего все началось, в ее задачу входило лишь немножко присмотреть за Светки Клинкиной дражайшей половиной.
        Виктория просьбу одноклассницы выполнила, и, без ложной скромности, выполнила великолепно - владелец «ХимОрганика» целым и невредимым вышел из всех передряг. А выявлять преступников, служа для них наживкой и отчаянно при этом рискуя, Виктория не рвалась и не планировала.
        Скоро начнутся занятия на факультете, меньше месяца осталось. Последний преддипломный год.
        Вика пока окончательно не решила, где в дальнейшем применит свое юридическое образование, но телохранителем для мордатых дядек и истеричных тетек она точно не будет.
        Романтики в этой профессии Вика не обнаружила, драйв хоть и в наличии, но привкус имеет спорный, а с выросшим до небес самомнением вообще непонятно что делать. Зато сил отнимает - море. Она устала.
        А Виктория вот возьмет и поедет в Питер. Время-то есть! Она давно мечтала подышать флером Северной столицы. Но одной не хотелось. Вот, может, с ним?
        Вика осторожно, чтобы не заметил, покосилась на стоящего рядом мужчину.
        Сегодня ничего стиляжьего в нем не было, вполне себе демократичный вид - дымчато-белые джинсы и черный вельветовый батник навыпуск, и туфли-оксфорды в цвет батника. Все эти шмотки возмутительно красиво смотрелись на его статной фигуре, и он сам в них был возмутительно хорош.
        Вика поздравила себя, что воздержалась наряжаться романтичной барышней в длинное, до пола, платье из летучего шифона. Льняная рубашка и серые слаксы позволили ей чувствовать себя раскованно, это главное.
        Как же он ей нравился, елы-палы!
        Ее всегда и неизменно отвращали мужики со смазливо-слащавыми мордами, впрочем, с наглыми брутальными тоже. Валькино лицо было по-мужски настоящим и правильным.
        Вика дышала глазами, любуясь им. А сердцем улыбалась.
        Каков по свойствам его внутренний человек, Вика могла лишь гадать.
        Великодушен ли он? Щедр, отходчив в обидах, правдив? Возможно. А если наоборот? Может, и наоборот, но ничего с собой поделать Виктория уже не могла. Возможность для реверса упущена. Да и была ли таковая возможность?
        К тому же данных, чтобы ставить верный диагноз, у Вики было до скудости мало, а имеющиеся трактовались двояко.
        Например, она не единожды замечала, с какой натренированной легкостью Валентин справляется со вспышками эмоций, неизбежными для каждого холерика.
        Плохо это в комплексе или хорошо? Плюс ему поставить в зачет или минус?
        Подумаешь, раздражительность… Виктория в этом смысле тоже не подарок. И иронию он напрасно держит в узде, будто Вике недоступно чувство юмора.
        Хотя, если быть с собой честной… Наверное, отчасти Валька все-таки прав. Временами чувство юмора ей действительно изменяет.
        Он очень умный, просто блестяще умный, этот папенькин сынок. И сильный во всех отношениях, и решительный. И наверняка ласковый.
        Вика спохватилась.
        Эк тебя, мать, занесло. Давай-ка спускайся. Спускайся осторожненько-аккуратненько на шатко-верткую узкую кладочку, по которой собираешься двигаться дальше. Ты должна преодолеть этот путь, сколько бы он ни тянулся, если уж приняла столь неудобное решение. На том берегу пугающе-манящей пропасти ждет тебя, Вика, свобода. Если сорвешься - встретишься с бедой.
        - Как все прошло? - спросил Валентин заинтересованным тоном. - Как тебе показалась новая родственница?
        Вчера Вике представили старшую сестру.
        Внезапное обретение родной сестры - происшествие само по себе шоковое, а вдобавок Вика теперь осведомлена, кто и кем были ее настоящие родители, это важно для любого человека в любом возрасте.
        Однако к радости, вызванной двойным известием, некстати примешались обида и слабая ноющая боль, придав событию горьковатый привкус. Но эту горечь Вика уж как-нибудь проглотит-переварит-переживет.
        - Ты ж ее видел. Как я, только старше. Коза такая же. Пару раз мне хотелось ее треснуть по башке, чтобы она маме не хамила.
        - Ты не коза.
        - Ты меня плохо знаешь.
        - Ты не коза.
        - В любом случае, все сошлись, что мы с ней разительно похожи.
        - Кто - все?
        - Кроме мамы и отца? Надежда Михайловна, Валерия Львовна, Алина. Все мамины подруги по работе. И Людмила Миколина, ее школьная подруга.
        - Группа поддержки?
        - Похоже. Кажется, мама боялась, что я уйду жить к Марианне. Из-за этого нервничала много. Глупо.
        Вика вспомнила, как она сама волновалась накануне приезда гостей.
        Мамонька готовила какой-то значительный ужин, Вику до готовки не пускала, велела отдыхать. Папашкин обещался приехать сразу же, как только отпустят дела. Илюха с Кирюхой гостили у бабушки, папкиной мамки. А Вика не находила себе места, все представляла, а как они с сестрой поздороваются, и что надо будет сказать, и что ответить.
        По причудам судьбы с Марианной они пересекались уже дважды.
        В первый раз - лет шесть назад. Вика тогда носила фамилию Медведева и жила в детском доме. От той эпизодической встречи осталось лишь некое впечатление, не более. Помнится, капитан милиции Путято была худощава, говорила сухо, улыбалась мало, зато много язвила.
        Вторая встреча случилась в минувший четверг, когда Марианна, теперь уже в чине полицейского майора, нагрянула с командой оперативников в галактионовскую усадьбу, чтобы прихватить с собой обездвиженного Игоря Коренева, а также снять показания с участников событий.
        В манерах она почти не изменилась, внешне - тоже, лишь короткие волосы на висках блестели ранней проседью, которую Марианна, по всей видимости, высокомерно игнорировала.
        Оперативники расхаживали по дому, что-то фотографировали, что-то бубнили на диктофон, снимали с предметов отпечатки пальцев, приобщали вещдоки, коротко говоря - выполняли свою обычную работу.
        Общий психологический фон был деловито-энергичный и одновременно гнетущий. Тем не менее в этой сутолоке Виктория смогла заметить, как мамина полицейская знакомая пристально исподтишка ее рассматривает, но отнесла это за счет профессиональной необходимости, тем более что на Вальку Попова начальница опергруппы смотрела с тем же цепким вниманием.
        Позже мама Катя призналась, что сестра, не желая ошибиться, все-таки провела сравнительную генетическую экспертизу.
        Марианна предоставила в лабораторию обрывок полиэтиленового кокона, в котором Вика, будучи им обмотанной, взмокла до нитки. Оттого официальное представление сестер состоялось только вчера.
        Вика не корила Марианну за скрупулезность. На ее месте она поступила бы так же.
        Катерина сказала срывающимся от волнения голосом:
        - Девочки, обнимитесь.
        Марианна не волновалась совершенно.
        Она легонько ткнула Вику кулаком в плечо и проговорила с усмешкой:
        - Ну, здравствуй, сестренка. Ты у меня крутая.
        А Виктория не приняла ее шутливый тон. Напряженно всматриваясь в лицо стоящей напротив молодой женщины, она вдруг сказала тихо:
        - Я тебя помню. Ты Анка.
        Взгляд у Марианны сделался растерянным и несчастным. И она ответила, отбросив браваду:
        - Я тоже тебя помню, Ника.
        Занавес. Они разрыдались.
        - Валь, чуть не забыла. Танзиля Усмановна нас ждет в конце недели. Обещает настоящих беляшей.
        - Она еще и беляши готовить умеет? Не только отморозков сажать в подпол?
        - Усмановна сильна, - со смехом подтвердила Вика. - Но под замок мы того гоблина вдвоем загоняли, норовист зело.
        - Ты обещала неизвестные мне подробности, - напомнил Валентин. - Я жду. И про бармена не забудь. И кто на Германа наехал. И вообще - все. Все, что твоя сестрица выложила на вчерашних посиделках.
        - Рассказ займет много времени, - предупредила Вика.
        - Я не спешу. Приступай. Я весь внимание.
        Вика приступила.
        «Гоблина», захватившего Танзилю в заложницы и принуждавшего Вику к убийству подопечного, звали Анатолий Бородулин. И он был тем самым снайпером, который стрелял в Галактионова, но попал в системный блок.
        По словам Бородулина, он даже не помышлял заниматься ремеслом наемного убийцы, но жизнь заставила. Однако, скорее всего, не заставила, а предложила, а Толик не упирался, тем более что опыт противоправных дел имел в ассортименте.
        Его легальным местом работы в последнее время было некое охранное агентство, специализирующееся в том числе и на обеспечении активной безопасности граждан.
        Бородулин прошел кастинг на позицию бойца в группу быстрого реагирования, поскольку имел, с точки зрения тамошнего кадровика, приличный послужной список: в армии за время срочной службы дорос до сержанта, освоил снайперское дело, остался на три года служить по контракту, затем из рядов вооруженных сил уволился.
        Следствию еще предстоит разобраться, для каких целей охранному предприятию понадобились радиационно-улавливающие прицелы, банк изотопных материалов к ним и прочие премудрые шняги, а также каким образом подобное оборудование могло оказаться в распоряжении сотрудника, не находящегося на задании.
        Марианна не исключает вариант аренды, но эта версия пока ждет подтверждений.
        На первом допросе Бородулин вполне объяснимо решил от охранной фирмы дистанцироваться и заявил, что временно безработен, однако следствие выяснило, на чьем балансе числится топографический сканер, с помощью которого преступник следил за окрестностями дома Танзили.
        В агентстве решили не отпираться от работника, нанятого на службу с соблюдением всех норм трудового законодательства, таким образом, было доказано, что принципиальная возможность получить в свое распоряжение специфическое орудие убийства у Бородулина имелась.
        В дополнение к этому экспертиза показала, что в результате остаточной радиации кисти рук у Толика малость «светились».
        Доказательства его причастности к покушению были косвенные, но нервы преступника сдали, Марианна умеет вести допрос.
        В результате Бородулин выложил под протокол, чей именно заказ выполнял. Сдал другана по полной программе, без перерыва на кофе-брейк.
        - Иными словами, наемный убийца знал заказчика лично? Как-то неосмотрительно для них обоих.
        - Да, знал. Да, неосмотрительно, но причины тому коренились в их совместном прошлом. В воинской части, где Бородулин проходил службу, должность начальника оружейного склада занимал некто Панкратов. Сейчас данный господин является крупным землевладельцем и застройщиком зданий на собственных площадях. Вернее, не является, а являлся, так будет точнее. А лет десять тому назад он хорошо погрел руки, приторговывая армейскими «АКМ» и «АКС» с прилагающимися к ним боекомплектами. Бородулин же обеспечивал вывоз оружия за периметр. На гражданку начальник оружейки уволился, как только накопил достаточных средств для бизнеса своей мечты, однако подельника из виду не терял, чисто на всякий случай. Некоторое время назад перед Панкратовым возникла проблема, которая привычными средствами не решалась. Для ее устранения он и привлек Толика Бородулина, не преминув ему напомнить, какие дела они мутили в прошлой армейской жизни. Проблема называлась «несговорчивый тупень из мэрии». Бизнесмену Панкратову позарез нужно было получить разрешение на приватизацию одного весьма лакомого кусочка земли, однако руководитель
столичного департамента по землепользованию ни за какие взятки разрешение давать не хотел. Территория в несколько гектаров принадлежала какому-то пришедшему в упадок заводу, но «тупень» был оптимист и питал надежды, что предприятие оправится и еще будет выпускать шарикоподшипники или что оно там раньше выпускало. А участок был уж очень хорош - внутри третьего транспортного кольца, объедение, а не земелька. «Тупень» упирался, зато его заместитель намекнул недвусмысленно, что, будь он на месте Замятина - так звали несговорчивого чиновника, - трудностей с разрешительными документами у господина Панкратова не было бы никаких.
        - Не сочти меня занудой, Вика, но какое отношение эта история имеет к тебе?
        Виктория вздохнула:
        - Самое прямое, Валентин, ты уж поверь. Конечно, если тебе это неинтересно, то я…
        - Интересно! - поспешно сказал он. - Еще как! Ты даже не представляешь, насколько.
        - Тогда слушай дальше.
        Бородулин присмотрелся к объекту и заказ принял, не найдя больших трудностей для его исполнения, а потом пожалел.
        Уже на следующий день портьеры на окнах чиновничьего кабинета остались наглухо задернутыми, а «мерседес», доставивший Замятина к месту несения государственной службы, не остановился у парадного подъезда, как это было накануне, а зарулил в ворота гаража, в подвале которого имелся вход в технический тоннель, ведущий к подземным этажам здания департамента.
        Бородулин понял, что ему грозит долгое и нудное просиживание на позиции в ожидании подходящего момента, чтобы сделать выстрел.
        Именно зашторенные окна навели его на мысль воспользоваться аппаратурой из агентства. Однако экзоприцел - это полдела, нужно еще пометить жертву изотопом.
        Выполнение этой части плана взял на себя Панкратов. В качестве носителя изотопа было решено использовать нагрудный значок, в тыльную сторону которого Бородулин впаял гранулу радиоактивного металла.
        Панкратов не оплошал, не оплошал и Бородулин. Преступный план сработал без малейшей осечки.
        Вика умолкла, а после паузы добавила с мрачным сарказмом:
        - Несмотря на смешные потуги телохранителя. Телохранителем Замятина была я.
        Валентин сказал быстро:
        - Ты не виновата.
        - Не виновата. Хотя пережить это было тяжело. Ну, а некоторое время спустя Светка Клинкина упросила меня взять под негласную опеку ее мужа. Дальнейшие события показали, что беспокоилась она не напрасно. Бизнес Галактионова был костью в глотке некоему химическому магнату, который давно усвоил привычку освобождаться от конкурентов, поглощая их активы. Как правило, намеченные на съедение пасовали перед угрозами и послушно подписывали все нужные бумаги, однако Герман Алексеевич первичный наезд выдержал стойко, и парламентер вернулся к хозяину ни с чем.
        - Химический магнат? Дай угадаю. Привалов? Шишов? Назарчук?
        - Шишов. И данный господин не имел никакого отношения к администрации районной управы, на чем в своих предположениях опирался Галактионов, уверявший нас с Семеном, что рейдеры отстанут сразу же, как поменяется этой управы глава. И предпосылка была ложной, и Шишов отступать не собирался, тем более что Герман Алексеевич своим упорством его здорово разозлил. В распоряжении Шишова имелась группа бойцов, которую тот подключал для устрашения особо упертых бизнесменов, но парни не имели необходимой квалификации, да и не факт, что, даже имея оную, кто-либо из них согласился бы на роль наемного убийцы. Поэтому, когда ушей магната достигла новость, насколько вовремя для одного из членов столичной бизнес-стаи отправился в мир иной чиновник, известный своей несговорчивостью, Шишов изыскал возможность встретиться с везунчиком и со всей деликатностью спросил, не подскажет ли дорогой друг, с кем можно по этому поводу проконсультироваться.
        - Зачем такие риски? Неужто нельзя было обойтись без субподрядчика и подобрать исполнителя, не светя мордой?
        - Я не думаю, что в реальной жизни найти киллера без помощи посредника так же легко, как в телесериале. К тому же задача осложнялась тем, что вдоль здания заводоуправления аж двумя рядами стоят тополя. Не достаточно старые, чтобы в их кронах мог укрыться стрелок, но достаточно густые, чтобы заслонить снайперу обзор парковочной площадки, не давая ему возможности, засев в доме напротив, поразить цель на свежем воздухе. Рассчитывать на результативный выстрел, когда жертва в течение нескольких секунд будет перемещаться по ступеням проходной или покажется в ее дверях, тоже было неразумно - по причине нехватки времени для наведения на цель, а также постоянно снующих на линии огня работников комбината, курьеров и прочих командированных. И самое главное, на фасаде «ХимОрганика» возник рекламный баннер, перекрывший доступ к окнам галактионовского кабинета, а значит, подстрелить хозяина на рабочем месте у обычного снайпера не получится. Шишову было известно, что вопрос с Замятиным был решен, несмотря на аналогичное осложнение, поэтому он счел разумным воспользоваться кем-то уже отработанной технологией,
дабы не изобретать велосипед.
        - Вика, но в заданных условиях выстрел в область грудной клетки не гарантирует летального исхода. Даже если значок с изотопом будет приколот точно напротив сердечной мышцы, в чем я сильно сомневаюсь, он может сдвинуться вместе с одеждой на сантиметр в ту или иную сторону. Жертва выживет.
        - И попадет в реанимацию. Панкратов не стал утаивать от потенциального заказчика возможность подобного исхода, но Шишова данный вариант устраивал вполне. План по захвату галактионовской собственности был бы осуществлен с участием и при помощи временно его замещающих лиц, которых Шишов намеревался подкупить или запугать. Панкратову за хлопоты предлагалось вознаграждение более чем умеренное, тем не менее тот пообещал содействие, причем в кратчайший период. Сам назначил срок исполнения и принял предоплату, что было весьма опрометчиво. На допросе он объяснил этот шаг приступом тщеславия: гигант снизошел до него, середнячка, обратившись за услугой, ну как тут не спонтовать. «Партнеры» ударили по рукам, и заказчик, в свою очередь, передал субподрядчику объемистое досье, которое было им собрано в период подготовки переговоров с владельцем «ХимОрганика». Панкратов, изучив содержащуюся в нем информацию, обратил внимание на личность Игоря Коренева, двоюродного брата Галактионова. Завистливый неудачник с непомерными амбициями может стать отличным орудием в предстоящем деле. Панкратов списался с Кореневым по
электронке и предложил поучаствовать в деле, обозначив сумму вознаграждения. В доказательство того, что все серьезно и не по приколу, перечислил на банковскую карту Игорёши аванс. Коренев согласился и в следующем письме получил инструкции. Ознакомившись с планом действий, решил привнести творческую струю в процесс разработки преступления. Ему было известно, что фирма «ХимОрганик», согласно уставным документам, на девяносто девять процентов принадлежит жене кузена. Это навело Игоря на мысль подставить ненавидимую им свояченицу как заказчицу покушения. Информация, которой располагал Коренев, отнюдь не являлась открытой, но стала ему известна благодаря дружбе с директорской секретаршей. Алевтина Маслова пребывала в заблуждении, что родственник шефа влюблен в ее дочь и со дня на день сделает той предложение. Кроме того, она искренне полагала, что Коренев благодаря близкому родству с главой фирмы имеет право быть в курсе подобных нюансов. Хотя распределение уставного капитала - уже не нюанс. Заказчик, то бишь Шишов, с самого начала был осведомлен, кто именно является формальным владельцем «ХимОрганика», но
не видел в том помехи для реализации своих планов. Скорее наоборот, если учесть мыслительные способности галактионовской в скором будущем вдовы. Панкратов же позволил бармену проявить инициативу, поскольку кашу маслом не испортишь.
        - Теперь понятно, отчего Алевтина так злилась на бармена.
        - Злилась? Когда? Я чего-то не знаю?
        - Ты не знаешь самой малости в сравнении с тем, чего не знаю я. Но не отвлекайся. Могу предположить, что участие бармена не ограничилось привнесением идей. Коренева назначили ответственным за инвазию Галактионова радиоизотопом. Ведь так?
        - Мудрено изъясняешься, но я поняла. Да, он должен был обеспечить и проследить, чтобы значок с изотопной меткой в нужный момент на Гере Алексеевиче появился. От той же Масловой Игорь неплохо знал распорядок рабочего дня двоюродного брата. Коренев заранее нанял паренька-промоутера в костюме сказочного героя и объяснил ему, когда и что тот должен будет сделать. В назначенное время Игорь прошел в здание заводоуправления и расположился на лестничной площадке между первым и вторым этажами, чтобы через окно, выходящее на парковочную зону, наблюдать за действиями своего «агента». Когда удостоверился, что миссия выполнена и значок приколот, поспешил к месту назревающих событий, оказавшись в директорской приемной на несколько минут раньше и Светланы, и Германа, и меня. Снайпер в это время уже был готов к стрельбе, обустроив позицию в пустующей квартире дома, стоящего на противоположной стороне улицы.
        - Кстати, а как метка оказалась у бармена?
        - Носитель с изотопом и пригоршню «холостых» значков он получил от Бородулина. Тот, оказывается, мастер перевоплощения, у Игоря даже не зародилась мысль, что перед ним кто-то другой, а не жалкий алкаш, желающий подзаработать на пиво. Сейчас Коренев уверяет, будто не догадывался, что, прикрепив чужими руками значок к пиджаку родственника, обрек Германа на смерть. Что якобы, лишь когда увидел свежую дырку от пули, уразумел весь ужас. И он был безмерно счастлив, что покушение не удалось. Вранье. Не был он счастлив, а был напуган. Во-вторых, гонорар пролетел мимо вместе с пулей, а во-первых, страшно же! Он понимал, что те, с кем он связался, халтуры не прощают.
        - А разве он схалтурил? - спросил Валентин.
        - Нет, конечно. Это мог бы подтвердить снайпер, отслеживавший через спецприцел появление Геры Алексеевича на ступенях проходной. Прочие добровольно взятые на себя функции Игорёша выполнил также безупречно. От имени двоюродного брата вызвал его жену в офис, отправив Светке сообщение с телефона, купленного возле винного отдела у похмельного мужичка. Когда Клинкина прибыла, подсунул ей в сумочку пригоршню значков, сумев отвлечь ее пустыми разговорами. Бородулин после произведенного выстрела позвонил ей на мобильный, отчитавшись, что «заказ выполнен», и это тоже была идея Игорька. Своего рода вишенка на торте. Но как раз выполнен-то заказ и не был, и для Коренева это стало катастрофой. На случай непредвиденных обстоятельств у него имелся номер сотового для единственного вызова, каковой он и сделал, доложив абоненту о провале операции. И затаился. Так и сидел в квартире, носа не высовывая, пока ему не позвонила Маслова и не сообщила, что хозяина таки убили и теперь всем заправляет вдова. Коренев кинулся выяснять подробности, попал на совещание, созванное Светланой, где и узнал о существовании
компрометирующей аудиозаписи. Остальное ты знаешь.
        - Про бармена мне все понятно более-менее. А вот про снайпера с супер-пупер-прицелом не очень. Как же он так облажался-то, голубчик? Отчего сразу не выстрелил, как только метка в окне галактионовского кабинета проявилась? У него ведь был неплохой шанс выполнить заказ, а он протупил.
        - Ну, ты и циник, Попов. Хотя - да, шанс у него имелся. Однако дело в том, что на письменном столе гендиректора присутствует бронзовая копия древнерусского кремля - то ли псковского, то ли коломенского, не суть. А суть в том, что зиждется та скульптурная миниатюра на гранитном бульнике в виде утеса. Улавливаешь, химик?
        - Я не химик.
        - Чему я очень рада. Так уловил?
        - Ну, помню я эту скульптуру. Я же был у Галактионова в кабинете. Постамент для нее и впрямь велик, но, чтобы служить поглотителем излучения, он должен быть раза в четыре выше.
        - Постамент оказался в самый раз! Полуденный зной и бифштекс с картошечкой сделали свое дело. Галактионов, по прибытии с ланча, плюхнулся за свой письменный стол и уронил на него головушку, решив чуток покемарить. И все! На мониторе снайперского прицела метка исчезла, завязнув в толще гранита. Однако рано или поздно Галактионов в кресле должен был выпрямиться, подав шутеру сигнал, что пора жать на спусковой крючок. Хорошо, что я вовремя вышла из ступора и приступила к обязанностям - смогла обмануть киллера, предложив ему пальнуть по компьютеру, и вынудила подопечного занять более безопасную позицию. В той ситуации было важно, чтобы снайпер уверился в своем успехе и покинул лежку. Я была убеждена, что по факту покушения нужно сразу же звонить в полицию. Или, подыграв преступнику, огласить Галактионова убитым и лишь затем обратиться за помощью в полицию. Но Светкин муж отказался привлечь оперативно-розыскные органы, ошибочно полагая, что угроза его жизни краткосрочная, и уж как-нибудь он эти три-четыре дня сумеет увильнуть от пули. Это заблуждение чуть было не сделалось для него фатальным.
Панкратов, узнав, что акция сорвалась, генерировал новую идею: для исполнения заказа он решил притянуть галактионовского бодигарда. Как говорится, кто нам мешает, тот нам и поможет. И поверь, у него нашлись сильные аргументы.
        - Не сомневаюсь. Но он не знал, с кем связывается.
        - Мне просто везло.
        - И это тоже. А как он, кстати, о тебе разнюхал?
        - Бородулин видел, как я вышла сопровождать Галактионова к машине, и вспомнил, что судьба сталкивала нас недавно при похожих обстоятельствах. А у Панкратова со времен, когда он планировал убийство чиновника, сохранилась кое-какая информация на мой счет, поскольку при сборе сведений об окружении Замятина особое внимание уделялось охране. Каюсь, думала одно время, что это Светлана сдала Танзилю и снабдила Бородулина номером моего сотового. Оказалось - нет. Всему причиной Панкратов. Он вообще скрупулезен. К примеру, не пожалел времени и средств, чтобы из разных источников получить подтверждение, что Замятин на службе не снимает пиджак, даже в кабинете и даже в жаркий полдень.
        - А Галактионов разве не снимает пиджак в жару в кабинете?
        - Насколько я поняла, он в жару его и не носит. Коренев предполагал, что метка будет прикреплена на нагрудный карман рубашки. Он напрягся, когда увидел на Германе пиджак, но что-то менять было уже поздно. Пришлось надеяться на удачу.
        - И она преступников подвела.
        - Да, изменила.
        - Ну, а если бы Герман просто-напросто выбросил значок в ближайшую урну? Вещица-то не статусная…
        - Не статусная, но с хитрой защелкой. Наподобие рыболовного крючка или наконечника лучной стрелы. Отстегнуть такую можно было, только продрав одежду, а вот одежда на Галактионове как раз статусная. Преступники рассчитывали, и не без оснований, что после первой попытки он передумает по-быстрому избавляться от аксессуара.
        - А как ты догадалась, что пиджак должен быть наброшен именно на работающий компьютер? Я тобой горжусь.
        - Не гордись, сама не знаю. Какое-то озарение. Но именно этот фокус киллера и обманул. На мониторе прицела он увидел ожидаемо целостную картину: и контур теплового излучения, и пятно радиоактивного. И произвел выстрел. Однако толк от моего озарения вышел нулевой. Объявить Галактионова пристреленным не было никакой возможности, поскольку глупо рассчитывать на соблюдение секретности, имея на балансе ораву участников финальной сцены. Затем события совсем вышли из-под контроля, и мне пришлось долго и нудно выкручиваться: инсценировать убийство подопечного, мчаться на помощь Танзиле и прочее по порядку.
        - Например, сажать киллера в подпол?
        - В том числе. И сажать, и принуждать к сотрудничеству.
        - У вас с Танзилёй не забалуешь.
        - Скорее, не забалуешь у Танзили, - улыбнувшись, уточнила Вика, не пожелав примазываться к чужой славе. - Она с этим гоблином только минутку приватно и потолковала, а он уже звонил старшому с отчетом. Уверил Панкратова, что все под контролем, и что покамест он у «тетьки» потусуется, чтобы «Никита» еще разик сходила на работу, чисто для отвода глаз. А потом он с ними обеими разберется, век воли не видать. Так как-то примерно.
        - Значит, это из него Танзиля вытянула, где я могу тебя найти?
        - Из него. Она припомнила содержание телефонного разговора, когда Бородулин выдвигал мне требования. Это же все было в ее доме, в ее присутствии. Пораскинула мозгами и сделала вывод, что, если я накануне помешала киллеру совершить убийство, значит, наши с ним интересы в какой-то точке пересекались.
        - Умна. Но моей целомудренной фантазии не хватает, чтобы вообразить, как можно принудить отморозка к сотрудничеству, - сказал Валентин и, хмыкнув, добавил: - Если, конечно, она не садистка со стажем.
        - Любой отморозок храбёр, только если у него руки развязаны. Так что ты Танзилю в наклонностях не подозревай беспочвенно, - ответила Виктория, вернув ему усмешку. - Она, конечно, сурова бывает иногда. Но в общем и целом женщина добрая. И животное свое любит очень. А киллер сильно Яшку обидел. Думаю, его Яшка убеждал. Как тебе такая версия?
        - Если Яшка - питбуль, то подходяще.
        - Питбуль? Пожалуй. Только карликовый. Пасюк с трудным прошлым.
        - Уважаю, - засмеялся Валька. - Это многое объясняет. А что с преступными акулами бизнеса? Повязали?
        - Шишова с Панкратовым? Да, под стражей. Первым делом, конечно, взялись за Бородулина. Марианна самолично его из подпола извлекала. Он сначала пузырился, взялся рассказывать, как зашел водички попить, дорогу спросить, а его по башке шарахнули, руки-ноги связали. Неизвестно, для каких целей… Наверное, извращенки… А откуда взялись на гражданке Асадуллиной синяки и ссадины, знать не знает. Мало ли что та наврет про него. Но, ознакомившись на допросе с аргументами следствия, мотив песни поменял. Ему выдвинули обвинение сразу по трем эпизодам, это если считать отдельным пунктом захват заложницы для принуждения к убийству. Отдуваться в одиночку он не захотел и сдал следствию Панкратова. Панкратов сдал Шишова. Их совокупные показания заполнили в деле все информационные пробелы, после чего фабула преступления выстроилась целиком. Выяснилась любопытная подробность. Чтобы быть абсолютно уверенным, что заказ выполнен, Панкратов приставил к подневольной киллерше, то бишь ко мне, надсмотрщика. Кстати, слежку я почувствовала сразу и не удивилась. Но мне и в голову не могло прийти, что присматривает за мной не
матерый спец из шайки заказчика, а ничего не подозревающий сотрудник рядового сыскного агентства. Не было у Панкратова шайки и спецов тоже не было, кроме Толика Бородулина. Пришлось привлекать профессионала со стороны, и это был гениальный в своей простоте выход. Получив от сыщика удостоверяющую мой отчет информацию, Панкратов поспешил доложить о результатах Шишову. Шишов немедля направил переговорщиков к Колесникову, первому заместителю Галактионова, с предложением осуществить в обезглавленной фирме определенные реформы. Зам перепугался и решил умыть руки. Ему бы надо о случившемся сообщить Светлане, но он смалодушничал. Ну, не боец, что поделать. Переговорщиков заверил, что согласен, а сам тем же вечером скрылся в неизвестном направлении вместе с женой-пенсионеркой. Свиридов до сих пор его найти не может, чтобы вернуть к обязанностям. Хотя теперь это неважно, поскольку уже завтра возьмет бразды правления шеф.
        - А как чувствует себя уважаемая супруга шефа? Поправилась?
        - Валь, она тебе благодарна безмерно! Кстати, собирается позвать нас на барбекю, когда окончательно выздоровеет. Пойдем?
        - Обожаю ходить по гостям. А откуда у нее те сережки, не рассказала?
        - Рассказала. Серьги у нее недавно. Если припомнить хронологию последних дней, в прошлую среду Светка заняла директорский кабинет, собрала совещание и поставила персонал на уши, сообщив о кончине мужа, его посмертном письме и о том, что сама намерена управлять предприятием. Вечером того же дня ей на домашний адрес доставили небольшой сверток в подарочной упаковке и ярких бантиках. В свертке обнаружилась бархатная коробочка с этими самыми серьгами внутри, а также послание, распечатанное на принтере, от какой-то, допустим, госпожи Ивановой. В послании мадам Иванова выражала глубокую скорбь по поводу Светкиной утраты и сетовала, что так и не успела поблагодарить добрейшего господина Галактионова, и вот теперь, хотя бы его вдове, желает в качестве самой искренней признательности сделать скромный подарок. Не откажите принять, не обижайте. Далее указывалась причина, по коей Иванова столь благодарна покойному: не позволил обанкротиться ее сыночку, оказав помощь консалтингом и финансами. В предложенном объяснении Светка нисколько не усомнилась, потому что на Германа это похоже. А будучи не в состоянии
побороть страсть к новым украшениям, она решила не задаваться вопросом, как могло известие о «смерти» ее мужа столь быстро разнестись по Москве, и на следующее же утро вдела сережки в уши.
        - Ее хотели убить. Она это понимает?
        - Отлично понимает.
        - Серьги прислал кто-то из шарашки.
        - Из шарашки?! Что за шарашка такая?
        - Шарашка внутри «ХимОрганика». Пару недель назад Галактионов обратился ко мне с одним деликатным делом. Ему потребовалась экспертиза препарата, который нелегально синтезировался под крышей его фирмы. Прозрение Галактионова началось с того, что он обнаружил крупные траты на лабораторное оборудование, о которых в известность поставлен не был. Причем заявки на приобретение были заверены его факсимильной подписью. Навряд ли это бы вскрылось, если бы не главбух, имеющий обыкновение, вернувшись из отпуска, проверять накопившуюся первичную документацию. Сотрудницы бухгалтерии в количестве трех истерично рыдали и сваливали вину друг на друга. Все это Герман мне рассказал, пожалуй, сгоряча, но, видно, на душе накипело. Он припер к стенке Вадима Ветрова, своего референта, который один только и имел доступ к факсимильной печати. Ветров на голубом глазу заявил, будто бы и не сомневался, что Герман Алексеевич в курсе, поскольку в этом его уверил зам по науке, обратившийся за факсимиле. Референт клялся, что впредь подобного косячества не повторит, и Галактионов дал ему шанс.
        - Ну, здесь, я думаю, не столько широта души, сколько здоровый прагматизм. Прищученный референт впредь поостережется, тогда как свежий рекрут может оказаться таким же мухлевщиком, но только непуганым, - высказала мнение Виктория. - И что дальше?
        - Дальше Галактионов нагрянул в лабораторию. Там он обнаружил несанкционированное оборудование и контейнеры с произведенным на нем продуктом. И стопку договоров с насельниками подмосковного дома инвалидов об их согласии на возмездной основе пройти оздоровительный курс с применением нового лекарственного средства. Документы были заверены печатью «ХимОрганика» и подписаны заместителем директора по науке Паниным.
        - Бесстрашно, - оценила Виктория. - До какой же степени нужно считать окружающих дегенератами, чтобы не побеспокоиться об элементарной конспирации?.. Понятно, почему и зачем Галактионов собирался сдать Панина прокуратуре. А Светке какие-то фрагменты скандала, видимо, были известны, вот она и воспользовалась данной информацией, чтобы поставить на место хамившего ей в лицо зама и заодно повысить свой статус.
        - Лучше бы она его не задевала. Панин отнюдь не трусоватый однозадачный махинатор, а циничный преступник. Галактионов в этом убедился, когда побывал с инспекцией в доме инвалидов, решив немножко больше разобраться в панинской афере. От тамошней администрации Герман не стал скрывать, что именно он-то и есть самый главный в «ХимОрганике», а свой приезд объяснил желанием узнать статистику результатов оздоровительных процедур. Оказалось, что дирекция заведения в тонкости не вникала, радуясь возможности оставлять в своем сейфе некую часть денежных средств, предназначенных участникам эксперимента согласно их договорам, однако высокого гостя уверила, что процесс поставлен грамотно и проводится под наблюдением интернатских медиков. Хотя если припомнить, то за последнее время несколько человек из фокус-группы попали в реанимацию с инфарктами-инсультами, а кое-кто вообще помер, но так ведь контингент все сплошь болезненный и некрепкий. У Галактионова с нервами в порядке, поэтому он поспешные выводы делать не стал, а обратился ко мне. Нашлись общие знакомые, которые ему порекомендовали мою лабораторию.
        - И что ты выяснил?
        - Прежде хочу спросить тебя сам. Как ты думаешь, что производит «ХимОрганик»?
        - Из названия ясно, - фыркнула Вика, которая знала, но забыла. - Что-то химическое.
        - Именно. Древесный спирт. Ингредиенты и реактивы для производства полиэтиленовой тары. Лакокрасочные материалы. Занимается проектированием оснастки для химических производств. Но инновационный конек - лаки на полимерной основе. Для того и лаборатория, для того и начлаб с научной степенью и специальностью химика-технолога. Этот их Панин - никакой не фармаколог, Вика, и никогда им не был. И как заместитель директора он никто, а выбил себе должность ради понтов. Зато самооценка завышенная плюс жажда славы и страсть к деньгам. Думаю, что на его счет я не ошибаюсь.
        - Не ошибаешься. Тот еще мерзавец. К тому же с полным отсутствием тормозов, - кратко охарактеризовала зама по науке Вика и тут же прикусила язык.
        - Ты настолько хорошо его знаешь? - приподнял бровь Валентин.
        - Нет, конечно. Откуда? Светка делилась. Она у нас эмпат.
        С сомнением взглянув на собеседницу, но решив разобраться с этим вопросом позже, Валентин продолжил:
        - Мы провели ряд анализов и выяснили весьма неприятную картину. Данное химическое соединение к лекарственным средствам никакого отношения не имеет. Никакого вообще. Эффект его применения обусловлен тем, что оно вынуждает и без того ослабленный недугом организм использовать резервные энергетические ресурсы. После возникновения активной положительной динамики происходит резкое обесточивание и фатальный упадок сил пациента. В высоких концентрациях вещество приобретает токсичные свойства, вызывает паралич мышц, судороги, удушье. Вплоть до летального исхода. Результаты наших исследований я Галактионову изложил по телефону, не дожидаясь личной встречи, поскольку счел данную информацию сугубо важной и срочной. Галактионов, кажется, был к чему-то подобному готов. Он не исключал, что Панин навербовал себе помощников из числа подчиненных. Именно эту группу лиц я и назвал шарашкой. Хотя, кажется, термин тебе не очень понравился. То, что серьги Светланы прошли через их руки, стало для меня очевидным после того, как мы с Терехиным закончили экспресс-анализ вещества, обнаруженного на поверхности замочков. По
химсоставу оно было абсолютно идентичным образцу, ранее предоставленному для экспертизы Галактионовым, а образец сам по себе был уникален. Оттого я и уверился, что жену-вдову владельца «ХимОрганика» намеревался убить человек из этой шайки. И кто бы он ни был, он знал, что делает, когда надфилем процарапывал штифты застежек, а потом покрывал шероховатую поверхность ядом. Твоей подруге повезло, что она наглоталась аспирина, да и антигистаминными догналась, эти средства замедлили действие токсина.
        - Светке повезло, что ты там оказался, Валька.
        - Это тоже, - не стал он отпираться. - А что выяснило следствие по этому делу?
        - Следствие выяснило, что на Светлану покушался Панин, и только Панин. Сообщников внутри фирмы у него не выявилось, а что касается Ветрова, то он предоставлял заму по науке факсимильную печать, поскольку зам по науке имел на референта рычаги воздействия. Не только Алевтине Масловой было известно обыкновение директорского помощника корректировать приказы о премировании.
        - Какой-то он неаккуратный, - хмыкнул Валентин.
        - Скорее самоуверенный, оттого и неосмотрительный. Похожим недугом страдает и Панин, если ты заметил. Перепалка, которая произошла на совещании между ним и Светланой, заставила начлаба напрячься. Он решил действовать безотлагательно, расценив информированность новоявленной хозяйки как серьезную для себя угрозу. Точнее, еще не угрозу, а проблему, поскольку имеется шанс ее устранить. Он отправился в парк «Сокольники», где в одном из павильонов проходила крупная ювелирная выставка, и оттуда позвонил в почтовую фирму, вызвав курьера. Пока ждал его прибытия, купил сережки, не пожалев бабла. Капсула с токсином была при нем. Укрывшись в туалетной кабинке, довел до ума замочки серег. Сопроводительное письмо он заготовил еще в офисе, а в подарочную бумагу посылку упаковали на одном из выставочных стендов. Встретив у входа в павильон сотрудника службы доставки, продиктовал адрес Галактионовых, после чего устроил себе передышку до следующего дня, на который у него тоже было запланировано важное дело. Но Панин не предусмотрел, да и не мог, пожалуй, предусмотреть, что курьер, вручив Светлане бандероль,
приложит к посылке магнитик для холодильника с координатами родной фирмы. Отыскали курьера, предъявили ему Панина. Теперь тот ждет суда. Пытается оправдаться нервным срывом и косит под психа. А может, и не косит. Ему есть из-за чего расстраиваться - Светка ничего конкретного о теневой деятельности начлаба не знала, его порыв был напрасен. Но Клинкина обожает эффекты и в результате едва не попала на стол к патологоанатому. Так что, Валь, если бы не ты, лежать бы ей, голенькой и холодной, в морговском рефрижераторе.
        - А если бы не ты, лежать бы им с Германом в соседних отсеках.
        - Тоже верно.
        И все.
        Тема исчерпана. Разговор иссяк. Они замолчали.
        Каким-то непробиваемым молчанием замолчали. Как будто уперлись в стену, глухую, холодную, равнодушную.
        И это окончание встречи показалось Вике таким вопиюще неправильным, таким абсолютно недопустимым и недолжным, что она принялась поспешно придумывать слова, любые слова, которыми можно было бы прогнать подлую тишину. Но в голову ничего не приходило, и двое так и стояли на расстоянии вытянутой руки друг от друга, облокотясь о парапет и делая вид, что любуются линялыми крышами пятиэтажек.
        «Пора домой», - тоскливо подумала Вика.
        Все, что он хотел от нее услышать, она рассказала. Все, что она хотела увидеть здесь, он показал. Пора домой.
        Хотя почему обязательно домой? Можно посидеть где-нибудь на скамеечке, покормить птиц. По-стариковски ссутулив спину, без улыбки следить за хлопотливой толкотней сизарей над россыпью хлебных крошек. Вон сколько пустых скамеечек там внизу, на бульваре. Некоторые в тени крон. Или отъехать пару остановок на троллейбусе…
        Собственно говоря, а что ты хотела от этой встречи, Вика? Что ты вообще хочешь от мужчины, стоящего рядом? Ты разрешила себе с ним, так уж и быть, общаться. Поверхностно, незамысловато, просто. С отстраненностью. Непременно со сдержанной отстраненностью. И никаких ожиданий. Слышишь? Никаких! Лишь время от времени, лишь краткосрочно присутствовать в его жизни. Стараясь, чтобы он ни о чем не смог догадаться.
        А теперь что? Передумала насчет холодности? Спасовала? Его слова, которым не поверила, забыть не можешь?
        Дура. Слабохарактерная дура.
        Видите ли, ждать она ничего не ждет. Но ведь надеешься, не так ли? Надеешься, что к разговору, тобою скомканному, оборванному, отвергнутому, он вернется? Рано или поздно, когда-нибудь, пусть не сегодня, не сейчас, но непременно?
        Допустим, к разговору он вернется. И?
        Что хуже: недоговоренность или совершенное неведение? Или самое что ни на есть скверное - принять чужую ложь? И обманувшись, поверить, что твое несбыточное наконец сбылось-свершилось?
        Вика ответа не находила.
        Валентин шумно выдохнул, выпрямляясь. Шлепнул крепкими ладонями о глянцевый парапет. Развернулся к Вике лицом. Заглянул в глаза.
        Дыхание сбилось, воздуха вдруг перестало хватать, катастрофически перестало, и легкие, словно кузнечные мехи, принялись торопливо его прокачивать, заставляя взволнованно вздыматься грудь.
        - А… ты мне про начлаба недорассказала. Я хоть и не эмпат, как твоя одноклассница, но выводы делать умею, - слегка запнувшись, проговорил Валентин и обличительным тоном прибавил: - Вы с ним пересекались. Может, поделишься?
        Потребовалось изрядное волевое усилие, чтобы смять адреналиновый бум. Но Вика справилась. Ответила размеренно:
        - Как-нибудь потом. Делиться несколько устала. У Танзили встретимся, я вам обоим и расскажу. Если Усмановна приглашать не передумает.
        - А я помню, нас еще Света твоя приглашала. И вообще, при чем тут званые приемы? Ты сама спокойно можешь позвать меня на чай. С сушками. Тебе что, жалко для меня сушек? Я челночки ванильные уважаю, но можно и простые.
        Вика, пожав плечами, промолчала. Ощущала она себя основательно измочаленной и одновременно опустошенной. А кто виноват? Сама и виновата.
        - Или в парке побродим. В Измайловском. Тебе нравится Измайлово? Ты мне изложишь историю своих разборок со злым гением Паниным, а я тебя за это мороженым накормлю. И на аттракционе покатаю. Хороший план?
        - Просто супер, - процедила Вика, не повернув к нему лица.
        Не расплакаться бы.
        Вон там, если взять левее, просматривается отличная скамеечка. Только сначала нужно будет зайти в продуктовый, чтобы батон…
        Валентин, раздражаясь, проговорил:
        - Собственно, мне подробности про вашего Панина не особенно нужны. Не хочешь рассказывать - настаивать не собираюсь.
        Ого. Похоже, начал злиться. На кого, интересно.
        - Мне другое важно узнать, - продолжил он неприязненным тоном, после чего взял паузу.
        Вика не шелохнулась. Не взглянула недоуменно. Молчала.
        И тогда он хмуро спросил, рассматривая ее профиль:
        - Выйдешь за меня?
        Не отозвалась. Не расслышала?
        - Виктория Демидова, я люблю тебя. Выходи за меня замуж.
        Прикусила губу. Глаза сузила в напряженном прищуре. Прошло несколько душных минут, прежде чем она ровным голосом поинтересовалась:
        - А почему ты не хочешь узнать, люблю ли я?
        - Потому что я умный, - с готовностью пояснил Валентин. - Ты не любишь, конечно. Но если я об этом тебя спрошу и получу логично-ожидаемый ответ, то мой последующий вопрос будет исключен. Решил оставить себе некоторый шанс, если не возражаешь.
        Он взял ее стиснутый кулачок и приложил к своей щеке. А потом легонько коснулся губами косточек пальцев. Потом слегка прикусил.
        Вика моментально выдернула руку, задев его по носу, и, стараясь, чтобы голос не звенел от напряжения и подступающих слез, резко бросила:
        - Почему я должна тебе верить?! Почему я верить должна, что ты меня любишь, Валентин? Если тебе наплевать, люблю ли я, то твое предложение больше похоже на сделку, не находишь?
        - Какую сделку, Вика? - осведомился он, потирая ушибленный нос.
        - Какую?! Об объединении семейных капиталов, естественно. И ты готов жениться на любой уродке, лишь бы не огорчить папеньку, пойдя против его воли.
        - Уродка - это ты? - уточнил он на всякий случай. - А капиталы вознамерились объединять наши меркантильные папаны?
        - Как ты догадлив.
        Валентин смотрел на нее, сдвинув брови.
        Она так шутит? Нет, не похоже. Тогда что за бред он только что услышал? Опять что-то недопонял? Какой-нибудь нюанс, ясно видимый женскому сознанию, но недоступный сознанию орангутанга?
        Он проговорил, натянуто улыбнувшись:
        - Тогда есть идея, она же - выход. Мы предложим нашим меркантильным подписать документ, как назвать-то его… Декларация, допустим. Вот. Подписать декларацию, что никакого слияния семейных капиталов они не планировали, не планируют и предпринимать попыток в этом направлении не будут. Пригласим нотариуса, пусть заверит. Не знаю, как твой фазер, а мой точно офигеет. Извини за сленг.
        - Офигеет… - задумчиво проговорила Виктория и уточнила, не желая оставлять за спиной неоднозначных трактовок: - И почему?
        - Потому что не намеревался. Я ведь тебе объяснял уже, что затея с помолвкой целиком лежит на моей совести. Прощение просил. А ты забыла.
        - Я помню, - коротко проговорила она.
        Молчала, размышляя. Сердце бешено стучало в висках и ушах, мешало дышать, мешало думать. Стараясь произносить слова ровно, спросила:
        - Тогда почему тебе все равно, люблю я тебя или нет?
        - Я не говорил, что мне все равно.
        - Я люблю тебя.
        Тишина в ответ.
        - Эй! Ты меня слышишь? Я люблю тебя!
        - Почему я должен тебе верить? - вернул он вопрос и посмотрел на нее в упор без тени улыбки.
        - То есть… То есть как?!
        - Разве не ты умотала из семьи, как только тебе сообщили, что я для начала предлагаю тебе побыть моей невестой?
        Как будто плюнул в лицо.
        Никаких тебе растроганно-благодарных слов: «Сердце мое, ты сделала меня счастливым», произнесенных срывающимся от волнения голосом, никаких объятий с долгим поцелуем, непременно полагающихся для подобных сцен. Вместо всего этого - хамские вопросы, заданные по-хамски сухим тоном.
        От стыда и обиды щеки стали пунцовыми.
        Что она здесь делает? Что она тут забыла вообще?!
        Прежде чем уйти с этой растреклятой крыши совсем и окончательно, Вика произнесла с тихой яростью:
        - Можешь не верить, не навязываюсь. Но я умотала, как ты изволил выразиться, именно потому, что любила. И продолжала любить даже после того, как наслушалась о тебе… Впрочем, неважно. И мне было бы по фигу, поверь, имеются расчеты между нашими предками или их нету. Неужто я такая зашоренная кретинка, что огорчилась бы, если бы наши семьи стали немножко богаче? Конечно, не огорчилась бы. Но в этой схеме всеобщего благоденствия имелся один важный изъян. Я тебя любила, а ты - нет! Если бы любил, если бы хоть сколько-то уважал, разве не поинтересовался бы прежде моим мнением, не говоря уже о чувствах? Не заручился бы согласием? Вероятно, тебе этого было не нужно. С тебя хватило, что по принуждению женишься на безродном недоразумении. А после свадьбы ты продолжил бы жить привычными интересами, терзая меня своей подлой свободой и не менее подлым безразличием. Хорошо, если не презрением. Слишком это больно, не находишь? И слишком унизительно. Наверное, я могла бы ограничиться простым отказом. Даже точно, могла бы, но я превратно истолковала благосклонное отношение к этой затее родителей, о чем жалеть всю
жизнь буду. Однако слов из песни не выкинешь: думалось мне про них гадко. Я почувствовала себя в ловушке и ушла. Потому что существовать с ними под одной крышей больше не хотела. Согласиться на такую, в перспективе, супружескую жизнь с тобой не могла. Данный вариант для меня неприемлем! Несмотря на всю мою любовь, хоть бы она поскорее сдохла.
        Вика развернулась по направлению к спуску с крыши, сунув Валентину в живот его колючую кофту и подхватив со стула свой рюкзачок.
        Дверь, ведущая в тамбур лестничной клетки, расплывалась у нее перед глазами, и коробочка тамбура расплывалась, пошатываясь туда-сюда, и само августовское небо пошло мутными потеками и посерело, словно был ноябрь. Но Вика не стала вытирать набежавшие слезы. Он не должен знать и не узнает.
        Бросив кардиган на парапете, Валентин в один прыжок настиг уходящую девушку, поймал за локоть.
        Она выдернула руку, не оборачиваясь и не останавливаясь. Тогда он схватил ее за плечи, развернул лицом к себе и четко произнес, глядя в сердитое заплаканное лицо:
        - Я давно несвободен. Ты ее связала, мою свободу. Навсегда. И я о ней не жалею. Принудить меня на ком-либо жениться невозможно. Сделки никакой не было. Не притворяйся, что ты не поняла. Ведь поняла?
        Он попытался тыльной стороной ладони смахнуть с ее щек влажные дорожки, но Вика мотнула головой, уворачиваясь.
        Валентин торопливо продолжил:
        - Поговорить с тобой я в то время не мог. Ни о чем. Ты помнишь, как ты от меня шарахалась тогда?
        Вика выудила из рюкзачка упаковку с носовыми платками, высморкалась и безапелляционным тоном заявила, поражаясь глупой несправедливости собственных слов:
        - Если бы захотел, то смог.
        - Я пробовал. Ты просто забыла, - мягко возразил Валентин. - Мне пришлось изобретать другой способ.
        - Дурацкое изобретение.
        - Разве? В конечном итоге мы рядом, я с тобой говорю, ты меня слушаешь. Я могу задать тебе свой вопрос и имею шансы получить ответ.
        - В конечном итоге! Вот только результат с самого начала был неочевиден. Ты не мог знать, как оно все обернется, так что никакой причины задирать нос у тебя нету, - гундосо парировала Вика и, припомнив, по какой стиральной доске проволокла ее судьба, этапируя на крышу вот этого самого небоскреба, с неожиданным спокойствием подумала: «А ведь оно того стоило».
        Валентин улыбнулся, осторожно погладил ее по волосам:
        - Прости мои глупости, сердце мое. Я только с виду умный. Что усомнился в твоих словах, тоже строго не суди. Я ненавижу недосказанности, люто ненавижу. Лучше жить со знанием, что любимая не любит, чем верить в предложенный ею мираж. Зато теперь мы все про нас выяснили. Ведь так?
        Вика пожала плечами.
        - П-попытка номер три, - бодро провозгласил Валентин, растянув губы в напряженной улыбке. - Виктория Демидова, я люблю тебя. Выйдешь за меня замуж?
        Устремив взгляд поверх его плеча, Вика внимательно рассматривала облачко, похожее на пуховку для пудры, которое зацепилось за шпиль Останкинской телебашни и не решалось от него оторваться, чтобы плыть вслед за сестрами дальше. «Пуховка» медленно вытягивалась, превращаясь во что-то иное, непонятное и бесформенное. В «лапоть» какой-то. Да и прежнюю-то форму формой не назовешь. Тоже мне форма - пуховка.
        - Вика.
        Валька ее встряхнул легонько.
        Вика повернула к нему лицо и, встретившись глазами с извергом своей души, с сомнением в голосе произнесла:
        - Ну, даже не знаю… Если ты настаиваешь.
        И тогда Валентин ее обнял. Она ткнулась носом в его рубашку и, осмелев, приникла щекой. Тут же в щеку уперлось кромкой колечко, детдомовское копеечное колечко, живущее теперь на Валькиной груди рядом с золотым нательным крестиком.
        Если Вика разрешит себе снова немножко поплакать, только на этот раз от облегчения и счастья, не сделается ли это дурной привычкой? Ответить себе она не успела. Затрезвонил мобильник.
        «Блин», - расстроенно подумала она, вытягивая трубку из кармана слаксов.
        - Что?! - ошеломленно вскричала Виктория, не сразу уразумев услышанное. - Как нету?! А куда ж он делся-то?
        Валентин деликатно отошел к парапету и наблюдал поочередно то перемещение облаков на небе, то движение разнокалиберного городского транспорта по поверхности земли.
        - Вызывайте полицию, - кисло сказала Вика. - Или разбирайтесь на месте. Вы ведь там еще?
        Трубка в ответ что-то напористо пробухтела.
        Виктория сказала: «Еду» и, убрав телефон, огорченно посмотрела на Валентина.
        Он спросил:
        - Что-то случилось?
        - Да в общем… случилось кое-что. Не особенно важное, - уклончиво ответила Вика. - Но тем не менее мне прямо сейчас нужно уйти.
        - А что все-таки произошло, если не секрет?
        - Ну, какой секрет… Никакого секрета. Танзиля говорит, что ее «мустанг» куда-то запропастился. Она его на сервис недавно отгоняла, что-то там с тормозными колодками. Сегодня забирать собралась, а работяги найти не могут, - не моргнув глазом, ответила Вика.
        - А что, и вправду «мустанг»? - заинтересовался Валентин.
        - Нет, конечно. На старом «фиате» катается. Бомбит помаленьку, когда время есть.
        - Справитесь одни? Или мне с тобой поехать?
        - Справимся, - заверила его Вика, - не впервой.
        Полчаса ей потребовалось, чтобы, оседлав скутер, домчаться до МКАД, а еще через двадцать минут она подъезжала к КПП на въезде в Северинку. Ребята-сторожа с ней поздоровались, как с хорошей знакомой, и пропустили без лишней волокиты.
        Ведущая на участок Галактионовых калитка отворилась после сигнала с домофона, и собачки встретили Викторию дружелюбным ворчанием, сопроводив до дверей особняка.
        Врать нехорошо, тем более жениху. Но Валентин мог упереться и не отпустить. А как среагировала бы Вика? Понятно, как. И тогда прощай, перезагрузка.
        Вальке она все объяснит потом. Непременно и подробно. И пообещает больше ему не врать. Никогда и ни за что.
        Ей звонила не Танзиля, ей звонил Свиридов. И то, что он сообщил, тянуло на крупную неприятность, если таковое определение вообще уместно в данной ситуации.
        Вчера Виктория известила Родионыча, что все фигуранты дела о покушении взяты под стражу и подписали признательные показания. Семен встретил новость с радостным облегчением и запланировал на следующий день вывезти шефа с конспиративной квартиры, обеспечив транспортом и охраной.
        После разговора с Викой он связался с Галактионовым, чтобы уведомить о ближней перспективе и обсудить детали эвакуации.
        А сегодня Галактионова в квартире не оказалось.
        Явившись по адресу, Свиридов нашел входную дверь незапертой, а жилище пустым. Осмотр показал, что все вещи, принадлежащие шефу, отсутствовали. Подчистую. Включая «маскарадный костюм».
        На журнальном столике имелось блюдо с остатками зачерствевшей выпечки. Чайная чашка валялась на полу и протекла на светлый палас коричневой лужицей. Единственное в комнате кресло было опрокинуто. Еще одна чашка обнаружилась одиноко стоящей на кухонном столе, но из нее ничего не пили, либо она была тщательно вымыта. В мойке - стопка грязных тарелок. В мусорном контейнере под мойкой - ворох упаковок из-под полуфабрикатов. Связка ключей от входной двери висела на вешалке в прихожей.
        Соседи, как водится, ничего не видели и не слышали. Возможно, и так. Нынче у всех бронированные двери. Имеются, конечно, видеокамеры над каждым подъездом, но не факт, что они реально что-то фиксируют.
        Ситуация, в целом ясная, в голове у Вики не укладывалась. Что это могло означать? Следствие не всех фигурантов переловило? Вмешалась какая-то третья сила, до сих пор остававшаяся в тени? И что, в конце концов, за напасти на эту семью непрекращающиеся?!
        Виктория примчалась в Северинку, чтобы пообщаться со Светкой, подготовить ее к принятию удручающей новости и влить валерьянки, когда у той начнется нервный припадок. А припадок будет обязательно. После стольких потрясений, когда все уже, казалось бы, позади, узнать, что мужа похитили. Непонятно кто и зачем.
        Хотя, возможно, уже и понятно. Светке могли еще утром позвонить и выдвинуть требования. В таком случае готовить к известию ее не придется, а придется утешать, попутно выясняя подробности торгов с похитителями.
        Но даже если таковые не объявились, нужно подключать Марианну. Потому что в районном отделении заявление об исчезновении не примут до истечения трех суток. Придется действовать самим. Опять самим.
        Почему к Светке не поехал Свиридов?
        Вопрос излишний. Боится стенаний.
        Вике, естественно, он озвучил другие мотивы. Якобы она проведет беседу тоньше и деликатнее. А он - мужлан неотесанный и все такое. И кроме того, Родионыч собрался разузнать, какая охранная фирма присматривает за домом, где отсиживался и откуда был похищен шеф, и затем убедить тамошних спецов поделиться записями с камер. Обосновал.
        Нюся, пропуская Викторию в дом, бросила на нее встревоженный взгляд и тут же глаза отвела. Сказала:
        - Рада вас видеть, Виктория Олеговна. Светлана Сергеевна в спальне отдыхает. Вы проходите в гостиную, а я ее позову. Вам чаю принести? Что же вы без звонка… Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое.
        - Ничего, ничего, Анна, есть мне совсем не хочется. А к Светлане я сама поднимусь. Так даже лучше.
        Она направилась к лестнице, все еще не решив, как начнет разговор. Представила Светку, которая, свернувшись калачиком, лежит в огромной кровати и меланхолично смотрит в окно на плывущие облака. Или, тихонько поскуливая, плачет, уткнувшись в подушку.
        «И за что мне все это?!» - горестно думала Вика, преодолевая последние ступени.
        Дверь спальни была распахнута настежь. Светка в золотисто-белом пеньюаре сидела на пуфике напротив белого с позолотой трельяжа и, поднеся к губам растопыренные пальцы, дула на ногти, свежеокрашенные в травянисто-зеленый цвет. На жемчужно-шелковом покрывале брачного одра разлеглись рядами бархатные футляры и футлярчики с ювелирными украшениями, разноцветно блещущими камнями. Но более всего Вику возмутил вид пары туфель на десятисантиметровой шпильке, втиснувшихся лаковыми боками между флаконами, пеналами и тюбиками элитной косметики и парфюма, усеявшими туалетный столик. Туфли были ярко-зеленые, под цвет маникюра. Хотя, возможно, маникюр был под цвет обуви, не в этом суть.
        Суть была в том, что туфли на туалетном столике выглядели вызывающе нагло, их отражения в зеркалах тоже были наглыми, и сама Клинкина, напевающая под нос простенький шлягер, была им под стать.
        Заготовленные фразы из головы не вылетели, но говорить их Виктории расхотелось.
        - Здравствуй, Света, - произнесла она вежливо, а потом неожиданно для самой себя спросила: - Тебе, случайно, не известно, где твой муж? А то, видишь ли, он куда-то делся, и мы с Семеном Родионовичем сбились с ног, разыскивая его.
        - Ой! - сказала Светка, оборачиваясь. - Это ты, Викочка? Почему без звонка? Нюся бы приготовила…
        - Знаю. Что-нибудь вкусненькое, - перебила ее Виктория. - Так что с мужем, Клинкина? Где он, не знаешь?
        - С Германом? Уехал. Он на рыбалку с друзьями еще на прошлой неделе собирался. Так что, я думаю, уехал. На Селигер, кажется.
        - То есть он тебе звонил и сказал, что прям вот так сразу отправится на Селигер? - приподняв бровь, спросила Вика.
        - Ну, конечно. Он сказал, что по Москве ему расхаживать пока опасно, поэтому он решил уехать. И стресс снимет, и отдохнет. На Селигере. На байдарке.
        «Врет», - удивленно подумала Вика.
        - Получается, он звонил тебе вчера вечером? И ты его безропотно в поход отпустила?
        - Ну… Да. А что?
        - Ничего. Не соскучилась по любимому? Тебе следовало бы с ним вместе на Селигер рвануть. На байдарках.
        - А почему ты так со мной разговариваешь, Медведева?
        - Я тебе не Медведева.
        - А я тебе не Клинкина, между прочим.
        - Привычка. Постараюсь отвыкнуть.
        - Да уж, будь так добра. Герман обижается.
        Кажется, Светка принялась себя накручивать. Щеки раскраснелись, глаза гневно заблистали.
        - Ему неприятно, неужели ты не понимаешь?! - продолжила Клинкина, тьфу, Галактионова. - Допустим, тебе на это начхать, но ты подумала бы хотя бы о том, что это неприлично! Просто неприлично!
        «Ого! А не заговариваешь ли ты мне зубы, детка?» - мелькнула в голове у Виктории тревожная мысль.
        И тут ее взгляд наткнулся на предмет, которого в этой спальне не должно было быть. Ну никак не должно. А он был.
        Как же так… Если только…
        По спине у Вики пробежал холодок, и она сразу вспомнила все подозрения, которые отбросила, сочтя нелепостью. Выходит, не нелепость? Не паранойя? Если так, то это чудовищно.
        Вика медленно, чтобы ни жестом, ни мимическим движением лица не выдать, что обо всем догадалась, приблизилась к туалетному столику и взяла предмет в руки.
        - Миленькая штучка, правда? - забыв, что гневалась, спросила Светка. - От бабушки досталась.
        - Которая в деревне?
        - Которая в Москве, - недовольно проговорила Светка, намереваясь отобрать у Вики безделушку.
        - Кстати, все собиралась у тебя спросить, - не торопясь вернуть вещь, задумчиво произнесла Вика. - Помнишь, как все было в тот день? Должна помнить. Ты отправила меня выполнять поручение. Подчеркну - за несуществующей уликой отправила. Позже тебе стало нехорошо и ты решила ехать домой. Ответь, пожалуйста, Светлана, зачем ты хотела, чтобы я привезла тебе улику сюда, если прекрасно знала, что это фантом? Нету никакой флешки с компроматом и никогда не было. Так зачем, Света? Человек, который мне пересказал твой разговор с секретаршей, заслуживает полного доверия.
        Светка моргнула. Проговорила с запинкой:
        - А… Что я еще могла ответить Алевтине? Мне же следовало действовать в рамках сценария. И потом. Я чувствовала себя так погано, что очень хотелось, чтобы кто-нибудь приехал и меня пожалел. Герману-то вы звонить не разрешали! А в машине мне совсем скверно стало, я про все и забыла. Хорошо, что Игорь вспомнил.
        Тут она сообразила, что сказала что-то совсем несуразное, и быстро поправилась:
        - Хоть и с другой целью. Но, согласись, если бы он не попросил Нюсю тебя вызвать, то жить мне оставалось считаные часы. Твой Валентин так сказал. Как он, кстати? Передавай привет.
        Виктория кивала, соглашаясь, и все смотрела на вещицу, уместившуюся по центру ее ладони. Ничего в ней миленького нет - китч, полный и абсолютный. Только Клинкиной могла эта вещь приглянуться, да еще вот Танзиле. Серебряная брошка, усыпанная стразами кроваво-алого цвета. Та самая брошка, которой Вика застегнула ворот старушечьей кофты на Светкином благоверном, чтобы скрыть мужественную волосатость его груди. Вот, кстати, и шовчик припоя, оставшийся после ремонта. Последние сомнения отпали.
        Вика посмотрела долгим взглядом на несостоявшуюся вдову. Или все-таки состоявшуюся?
        Молча вернула ей брошь и горько спросила:
        - Что ты с ним сделала, Галактионова?
        - Ты о чем? - с фальшивым удивлением спросила Светка.
        - Я не о чем. Я о ком. Эта вещица принадлежит мне, если коротко. И я лично приколола ее к балахону, в который бабушкой-старушкой наряжала твоего супруга. Каким образом она попала к тебе? Или, может, лучше сразу признаешься, где спрятала тело?
        - Тело? В смысле… Германа?
        - Угу. В этом именно смысле.
        С жалобной улыбкой Светка выдавила:
        - В полуподвале. Где бильярдная.
        Вдруг она подскочила к Виктории и горячо затараторила, заглядывая в глаза и хватая за руки:
        - Только ты меня не выдавай, Викочка! Пожалуйста! Мы же с тобой подруги!
        Вика посмотрела на Светку, как на безумную, и, освободившись из ее цепких пальцев, спросила:
        - Клинкина, ты что несешь?
        - Да никто ж не догадается, Вик, я тебе гарантирую! Ты ничем не рискуешь! - не унималась она. - И в цокольном этаже никто его искать не будет! А холодильная камера там такая, что в ней бычья туша запросто поместится!
        Виктория молча терла ладонью лоб. Происходящее отказывалось укладываться в голове. Может, Клинкина психически нездорова? Это хоть как-то могло все объяснить.
        И еще она подумала, что совершенно не знает Светку нынешнюю, послешкольную. Кажется, та сильно изменилась.
        - За что ты его? - наконец оформился у Вики вопрос.
        - А что мне было делать?! Он не разрешил мне управлять заводом. А у меня стало получаться. Ты знаешь, это такой кайф, командовать большим количеством людей?! Я теперь могу понять тех, кто рвется к власти. Она опьяняет. Я Герочку пробовала уговорить, но он меня не послушал.
        - Ты убила мужа за то, что он не позволил тебе немножко порулить заводом?!
        Светка оторопела. Потом дико заорала:
        - Ты что несешь, Медведева?!
        - Я тебе не Медведева!
        - А мне пофиг! Как ты смеешь меня в таком ужасе обвинять?! Ты ненормальная?
        Виктория проговорила холодно:
        - Клинкина, очнись. Ты сама только что призналась, что труп находится в цоколе. В холодильной камере. И мотив преступления тоже объяснила. Кто из нас ненормальный?
        Светка подскочила к Виктории и, размахивая перед ее носом растопыренными пальцами с подсыхающим на ногтях лаком, завопила:
        - Ты меня заморочила! Ты спросила, куда я спрятала Германа, и я тебе ответила! Как у тебя в мыслях такая жуть могла родиться! Герман жив-здоров и спит сном младенца! В бильярдной великолепный диван, а туалет за ширмочкой мы ему чуть позже организуем. И пятиразовым питанием обеспечим. А в рефрижераторе будет много-много фруктов, соков и минералки!
        Виктория от ногтей отшатнулась, плюхнувшись на край кровати. Кончиками пальцев помассировала виски. Спросила страдальческим тоном:
        - Мы - это кто? Ты и твоя Нюся?
        - А что ей теперь делать? Она уже соучастница. Безешек напекла, эклеры кремом начинила. Я, чтобы ей скучно не было, на кухне тусовалась. Если в сахарную пудру толченого снотворного подсыпать, ни одна кухарка не заметит. Она тоже не заметила.
        - Иными словами, муж твой жив и здоров и сладко дрыхнет в подземном бункере на мягком диване? Накушавшись специальными такими пироженцами? Ну, ты, мать, и сильна. А если бы с твоей просьбой он все-таки согласился? Кому бы тогда безешки скормила?
        Светлана вздохнула грустно:
        - Да я заранее знала, что он не согласится. Я же реалист, Вика. Не большого он мнения о моих организаторских способностях, в этом все дело. Вот и пришлось на такой шаг пойти. Гера мне вчера вечером позвонил, чтобы обрадовать, что скоро домой вернется. Я обрадовалась, конечно. Но вопрос мучивший задала. Вернее, идею высказала. А он заржал, представляешь? Обидно стало. Но я Гере все прощаю, и это простила. Сделала вид, что тоже смешно. А в голове мысль крутится грустная-грустная. «Вот и закончилось твое правление, Светочка, - думаю я себе, - а ты и не начинала». Нюся пирожных напекла, я с ними в ночь и рванула. Дверь мне Гера сам открыл. А когда мы из квартиры выбирались, я, кажется, запереть ее забыла. Из-за переживаний. Надо бы съездить проверить.
        - Ну, и как же ты такого бугая, извини, конечно, до машины дотащила?
        - Туда я на метро добиралась. А когда Герман в забытье впал, такси по телефону вызвала. Объяснила водителю, что муж пьяный напился, идти не может. За чаевые он Германа и из квартиры вывел, и здесь на крыльцо подняться помог. А дальше уж мы с Нюсей.
        - Светка, он с тобой разведется, - уверенно проговорила Виктория. - И ты тогда снова станешь Клинкиной. Так сказать, Клинкиной в законе. И мой тебе совет: когда муженек очухается, держись от него подальше.
        - Подальше?! С ума сошла, - хихикнула Светка. - Я романтический ужин в бильярдной запланировала, а ты говоришь - подальше! Не боись, все будет чики-поки. Только ты меня властям не сдавай, ладно? Договорились? И этому вашему Свиридову тоже.
        Вика сказала, раздражаясь:
        - Свет, ну как ты себе это представляешь?
        - Очень просто! Очень легко и просто я себе это представляю. Скажешь, что он ушел на байдарках, и все дела. Что ты лично его и проводила. Ну хорошо, пусть не ты проводила, а я. А через месяц он, отдохнувший и выспавшийся, приступит к исполнению.
        - Нет, - проговорила строго Виктория. - То, что вы с Нюсей устроили, это безобразие, и его нужно прекращать. Придумали ведь - мужика под замок посадить. Это же противоправное деяние, ты разве не понимаешь? Настоящее преступление, на хорошую статью тянет. Пойдем выпускать твоего раба.
        Светкины губы горестно задрожали, собрались куриной попкой, глаза налились слезами. Она всхлипнула и, стиснув на груди руки, простонала:
        - Ну Викочка… Ну миленькая… Ну пожалуйста! Всего только месяц, один месяц, и Герман вернется к обычной жизни! Увидит, как я ловко справляюсь с заводом, исполнительным директором назначит. Кстати, Колесников объявился, ты в курсе? В случае чего он меня подстрахует. Ну пожалуйста, Вика! Мы ведь подруги…
        Ни единый мускул не дрогнул на Викином лице.
        Выдержав паузу, она разлепила губы и сурово произнесла:
        - Через три дня.
        - Нет, ну ты что, издеваешься надо мной, что ли? Разве я за такой срок показать себя успею? Три недели, самое маленькое.
        - Не борзей, Клинкина. И трех дней хватит, чтобы ты себя успела показать. Даю неделю, и это мое последнее слово. И прекрати так сопеть обиженно. А то передумаю.
        В конце концов, кто для Виктории этот самый Герман Галактионов? Ну и что, что бывший подопечный. Посторонний практически человек, малознакомый тип. А Светка Клинкина…
        А что - Клинкина? Если вдуматься?
        Если вдуматься…
        А если вдуматься, то подружка невесты на их с Валентином свадьбе из Светика выйдет что надо!
        notes
        Примечания
        1
        Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».
        2
        Подробнее читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».
        3
        Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».
        4
        Читайте об этом в романе Рины Осинкиной «Убить админа».