Цветы и воды Андрей Мухлынин
        Весна. Время, когда ветер начинает пахнуть цветами, а города одеваются в зелёную дымку юной листвы. Время, когда светлые силы пробуждаются от долгого зимнего сна, чтобы занять своё законное место в круговороте мироздания. Однако Виктор Тесла относится к людям, которым пробуждение любых сил только прибавляет забот. На этот раз ему предстоит отыскать древний артефакт, похищенный у посланника Смерти. Вот только найти то, о чём никто не знает, ещё не самое главное. У Виктора есть дела поважнее. Остаться в живых, например.
        Андрей Мухлынин
        Цветы и воды
        Все персонажи и события, описываемые в книге, вымышлены. Любые совпадения являются, как это ни странно, совпадениями.
        Пока недвижимы,
        Во тьме разделены
        Цветы и воды.

    (Окита Соджи, прим. 1868 г.)
        Глава 1
        Вишни в этом году расцвели не рано — не сразу же после первых теплых дней, когда последние зимние холода могли погубить все цветы. Но и не поздно, не тогда, когда стало бы уже слишком тепло, и за внезапно погустевшей листвой других деревьев их вовсе не было бы видно.
        Вишни в этом году расцвели в самый раз.
        Густой бархатистый гром заворчал где-то среди свинцовых, почти сизых туч, нависших низко над крышами, прокатился над городом, грохоча пустой бочкой, и затих. А секундой спустя хлынул дождь. Крупные капли весеннего ливня обрушились на улицы, сливаясь в один поток, подобный густой серой пелене, протянувшейся от неба до земли.
        Я сидел на веранде, лениво покачиваясь в кресле-качалке, и смотрел, как дождь за окном заливает стёкла и хлещет по едва распустившимся белым цветкам.
        Рядом с креслом из пола возникла Кария, появившись из потёртых досок, будто вынырнув из воды. Дриада зевнула, потянулась и пробормотала:
        — Я закончила формулу. Она…
        — Она не работает,  — перебил я.  — Вон, глянь. Хорошо, что не стал их надевать.
        Кария перевела взгляд на стол, где лежали две обуглившиеся перчатки, и поджала губы с осторожной улыбкой, означавшей: «Ну, ничего же не случилось, да?»
        — Попробуем еще раз,  — проговорила она со слабым воодушевлением.  — Просто не нужно оставлять попыток.
        — Предлагаешь ловить электричество в грозу?  — мрачно спросил я.  — Вперёд.
        Кария фыркнула.
        — Возможно, всё дело в материале?
        — Возможно,  — пробормотал я, отталкиваясь ногой от пола. Замечательная штука эти кресла-качалки. Нет ничего лучше, когда нужно срочно создать видимость напряжённой умственной деятельности.  — Я подумаю над этим.
        — Виктор,  — мягко сказала дриада, устроившись на широком подоконнике.  — У нас клиентов уже второй месяц нет, а ты всё думаешь. Напомнить, чем тебе последний раз заплатили?
        — В мебельном салоне?  — я покачнулся в кресле.  — Брось, я же не сказал им, что был ещё и второй полтергейст. Через месяц-другой сами приползут.
        Дриада скрестила руки на груди и проворчала:
        — Нам бы протянуть этот твой «месяц-другой».
        Во входную дверь громко постучали.
        — Терпелив будь, и воздастся тебе,  — басовито, нараспев проговорил я, поднявшись с кресла и направляясь в прихожую.
        — Не думаю, что в виду имелось именно это,  — парировала Кария, следуя за мной.
        В дверь продолжали настойчиво стучать. Похоже, посетитель был либо слеп, либо глуп, раз не мог воспользоваться дверным звонком. Я с нескрываемым раздражением распахнул дверь и, скорчив злобную рожу, поприветствовал клиента:
        — Чё надо?
        На пороге стоял сгорбившийся мужчина в насквозь промокшем чёрном плаще с капюшоном. Последний закрывал почти всё его лицо, оставляя видимым лишь сверкающий своей гладкостью подбородок.
        — Чё надо-то?  — повторил я.
        Посетитель выпрямился и сразу же слегка поклонился.
        — У меня к вам дело. Очень важное.
        Меня зовут Виктор Тесла, если мы еще не знакомы. Мой титул — Четвёртый Великий Магистр Тайной Шаманской Ложи, а сам я — великий и могущественный экстрасенс. Официально люди моей профессии зовутся шарлатанами, мошенниками и аферистами. Но вы можете называть это «подаренной надеждой». Я рассказываю клиентам очевидные вещи, которые сами они в силу каких-то причин заметить не в состоянии. Где-то успокаиваю, где-то помогаю принять решения. В некотором смысле это даже полезное дело.
        Я держу небольшое агентство по оказанию оккультных услуг в Ташкенте. Вы можете возмутиться, ведь всем известно, что настоящие герои обитают исключительно в мегаполисах с населением не менее десяти-пятнадцати миллионов человек.
        Ваша проблема в том, что я не герой.
        Герои работают бесплатно. Моя же ценовая шкала начинается где-то в районе «Но он же ничего не сделал», содержит среднюю стоимость «А почему так дорого?» и даже подбирается к отметке «Это же форменный грабёж!»
        Хочешь жить — умей вертеться.
        На существование агентства указывает лишь скромная табличка с именем «Виктор Тесла» на входной двери. Но это только потому, что при необходимости её легко снять. К интерьеру я отношусь с куда большим вниманием: стеклянный… то есть хрустальный шар на столе, разноцветные свечи, кипы книг о «тайных магических» учениях, плотные шторы на окнах, гирлянды из мелких амулетов на стенах и люстре. Как правило, клиентам этого достаточно, чтобы поверить в мои выдающиеся экстрасенсорные способности. Для пущей атмосферности на одной из стен закреплён фламберг из темно-серого металла с рукоятью в виде змеи, держащей в пасти драгоценный камень, а возле другой стоит книжный шкаф, проросший корнями в пол. Когда держите в доме дриаду, это просто неизбежно — любое дерево в их присутствии оживает, и даже с потолка начинают расти какие-то побеги. А Кария не просто лесной дух. Она родилась тогда, когда первое растение ещё только-только пробивалось через почву. Таких духов зовут гамадриадами, богинями лесов. У неё за плечами тысячелетия опыта и огромное количество знаний, которые я хочу использовать.
        Никто, кстати, не разрешал ей жить у меня. Просто существа вроде Карии, такие… всегда себе на уме.
        Однако разыгрывание роли экстрасенса не единственное моё занятие. Иногда ко мне заглядывают люди, которым нужна несколько нестандартная помощь. Обычно, экзорцизм. И, если клиент не оказывается очередным шизофреником, я помогаю. Иногда приходится что-нибудь искать, иногда — объяснять, чего не стоит или не стоило бы делать. Но иногда случается и такое, что приходится прибегать к… более радикальным мерам.
        Человек на пороге ещё раз поклонился и спросил:
        — Вы Тесла?
        Я кивнул.
        — Меня уполномочили обратиться к вам в случае необходимости,  — продолжил он.  — Мне жаль, что такой случай настал, но…
        — Давай без вступлений,  — оборвал я.  — По делу.
        — Похищена одна вещь. И мне нужна ваша помощь.
        — Что за вещь?
        Он набрал побольше воздуха в лёгкие.
        — Не могу этого сказать.
        Я выгнул бровь, многозначительно хмыкнул и закрыл дверь. Вот сам пусть и ищет.
        Стук в дверь повторился. Я распахнул её, приготовившись обругать болвана, но на крыльце никого не было, и я так и замер с открытым ртом.
        — Виктор,  — шепнула Кария из-за моего плеча.  — Внизу.
        Опустив глаза, я увидел, как мой несостоявшийся посетитель стоит на коленях, уткнувшись в порог лбом.
        — Я уполномочен щедро заплатить за оказанные услуги,  — пролепетал он.  — Простите меня, господин! Всё из-за моей ошибки! Я не знаю этого города, и ни с кем здесь не знаком.
        — Но меня-то ты как-то нашёл,  — мрачно проговорил я.
        — Да. В случае… крайней необходимости… обратиться к…
        Он захрипел и завалился набок. Только тогда стало заметно, что под ним натекло уже порядочно крови.
        Я посмотрел по сторонам. Снаружи хлестал такой ливень, что никто и носу не высунул бы на улицу, так что лишних свидетелей у нас не было.
        — Кари, вытри кровь,  — распорядился я.  — Я затащу его внутрь.
        — Нет,  — покачала головой дриада.  — Нет, Виктор, не затащишь.
        Она показала на откинувшийся капюшон, открывший лицо мужчины.
        — Я чувствую его ауру,  — сказала Кария.  — Это не человек. Оставим его. Пусть его найдут какие-нибудь хищни…
        — В этом доме вообще нет людей,  — резко напомнил я.
        Она понизила голос до зловещего шёпота.
        — Это шинигами. Понимаешь, что это значит?
        Я замер и покосился на неё.
        — Божество. Эндемик, обитающий в Восточной Азии. Интересный экземпляр. И, кроме того, он готов платить.
        — Тесла, ты идиот?!  — воскликнула Кария.  — Чем может заплатить тебе бог смерти? Чумой?!
        — Посмотрим. Я — хозяин агентства, мне и решать, кто будет клиентом.
        — А я дух! И, за неимением другого, буду выполнять обязанности хранителя. Так что ты не занесёшь его в дом!
        Взяв Карию под мышки, я отнёс её к гардеробу и подвесил за завязку платья на шее. В ответ дриада разразилась ругательствами на всех известных ей языках. Да, она бессмертна и у неё куча опыта, но… не касаясь деревянного пола, она была почти бессильна.
        Вволю наругавшись, Кария заставила часть своей одежды, состоящей целиком из стеблей и листьев, распуститься, и, соскользнув с крючка, исчезла в полу, практически сразу же появившись посреди комнаты.
        — Помоги мне перевязать его,  — попросил я, подтаскивая шинигами к дивану.  — Достань бинты. И… принеси-ка Номада. На всякий случай.
        Кария нехотя сходила на кухню за аптечкой и помогла стащить с раненого плащ. Я замер, глядя на глубокие рваные порезы и ожоги, покрывавшие почти все его тело.
        — Что это за фигня?
        — Что-то нехорошее,  — растерянно ответила дриада.  — Лучше бы поскорее обработать их.
        Я кивнул и принялся за перевязку. Дело продвигалось медленно и, кажется, не очень успешно. Наверное, следовало бы зашить половину ран, однако я этого не умел, а Кария не хотела, показывая тем самым своё отношение к сложившейся ситуации. В итоге мы превратили нашего несчастного пациента в подобие египетской мумии, обмотав его бинтами с ног до головы.
        Закончив с этим, я сел за стол и уставился в стеклянный шар. Кария устроилась на краю стола, закинув ногу на ногу, и спросила:
        — О чём задумался?
        Я поднял взгляд на неё.
        — Ты знаешь что-нибудь, способное так ранить божество?
        Она покачала головой.
        — Шинигами не принадлежат нашему миру. Эта штука должна была быть такой же.
        — Потусторонней?
        Она кивнула.
        — Есть предположения?
        — Что-то связанное с миром мёртвых,  — Кария криво улыбнулась.  — Виктор, я даже предполагать не хочу, что это может быть.
        — Почему?
        Она наклонилась ко мне и понизила голос:
        — Да просто всё это значит, что оно где-то в городе.
        Я откинулся на спинку стула и, довольно ухмыляясь, соединил кончики пальцев домиком.
        — Интересно. Я, пожалуй, возьмусь за это дело. Слушай, да тут навскидку второй уровень сложности! Когда ещё выпадет такой лёгкий заработок?
        Дриада зажмурилась и хлопнула себя ладонью по лбу.
        — Второй?! «Безобидное потустороннее явление»? Ты это серьёзно? Мы только что говорили о…
        — Как хочешь. Давай-ка разбудим этого Мрачного Жнеца и всё выведаем.
        — Я — пас,  — подняла руки Кария.
        Неодобрительно посмотрев на неё, я принялся яростно трясти лежавший перед нами «свёрток». Он очнулся быстрее, чем предполагалось, но почему-то испугался. Должно быть, стеснённость в движениях и наши свирепые рожи, как бы говорящие: «Эй, парень, ты зашёл на чужую территорию, поэтому ничего личного, но кишки твои мы размотаем,»  — всё это навело его на мысли о пытках.
        — Господин!  — позвал пришедший в себя клиент.  — Прошу, остановитесь!
        — Мне определённо нравится это обращение. Возьми на заметку, Кари,  — наконец я перестал трясти его.  — Итак, вопрос первый: кто ты?
        — Простой человек?  — неуверенно проговорил он.
        В ответ я схватил со стола приготовленный пистолет и направил клиенту в голову. Не знаю, почему, но когда люди видят Номада — тридцатисантиметровое чудо селекции, незаконнорожденное дитя пистолета и артиллерийского орудия, они начинают заикаться и соглашаться во всём.
        — Ответ неверный. Хочешь, проверим, что ты за человек?
        Клиент переводил взгляд то на меня, то на оружие. Наконец он медленно выдохнул и сказал:
        — Вы всё правильно поняли. Простите. Я не человек.
        — А то! Ты шинигами — бог смерти,  — раздраженно бросила Кария, скрестив на груди руки.  — Я слежу за тобой, не делай лишних движений.
        — Приветствую, древний дух,  — он слегка поклонился, как мне показалось.
        Я встал из-за стола и подошёл ближе.
        — Её зовут Кария.
        Клиент приподнялся и снова слегка поклонился.
        — Пожалуйста, называйте меня Таро.
        Мы с дриадой переглянулись. Я опустил пистолет.
        — Ну, раз мы разобрались с первым вопросом, перейдём ко второму. Что это я должен был найти?
        — Не могу сказать,  — Таро попытался подняться, но схватился за повязки и обмяк, неуклюже брякнувшись обратно на диван.  — Потому что сам не знаю, что это.
        «Здорово!»  — промелькнуло у меня в голове. Либо он держит нас за полных идиотов, либо сам идиот. Как можно просить кого-то найти вещь, если сам не имеешь о ней ни малейшего понятия?
        — Я всего лишь курьер,  — пробормотал он.  — Я должен был получить некий артефакт и передать его в хранилище, но… но что-то пошло не так. На меня напали. Теперь я вынужден обратиться за помощью к вам. Пожалуйста. Я даже могу выплатить аванс.
        Знаете, мне нравятся слова вроде этого.
        Резко встав из-за стола, я прошёлся по комнате, положив пистолет на плечо.
        В глазах Таро блеснула надежда.
        — Так вы мне поможете?
        Я покосился на Карию. Она махнула рукой и отвернулась, что означало: «Поступай, как хочешь, но не говори потом, что я тебя не предупреждала».
        — Мы берёмся за дело.
        Глава 2
        Колокольчик над дверью бара тихонько звякнул. Я небрежно отряхнул с куртки капли моросившего снаружи дождя и прошёл через всё помещение, поприветствовав на ходу барменшу — бойкую брюнетку Риту. Она молча кивнула в ответ и достала мою чашку для кофе. Несколько посетителей проводили меня внимательными взглядами.
        Я улыбнулся на мгновение — посетители в «Дьяволах» были в новинку. Но, надо сказать, их заметно прибавилось с тех пор, как этот бар перешёл во владение Риты. Ей пришлось здорово поработать, чтобы избавиться от давящей атмосферы, с самого момента открытия царившей в заведении, где во славу уныния играл один только блюз. В первую очередь Рита сделала ремонт и сменила репертуар. Вообще, ходят слухи, будто она неплохо разбогатела, найдя драгоценности, припрятанные предыдущим владельцем незадолго до смерти. Правда, дальше слухов дело никогда не шло.
        Я остановился возле столика в углу и свысока посмотрел на пожилого мужчину, устроившегося у стены. На вид ему было лет шестьдесят, а острые черты лица, о которые, казалось, можно порезаться, как-то до странного удачно сочетались с серебряной сединой.
        — Это моё место,  — мрачно сказал я.
        — Брось, Тесла,  — махнул рукой Икрамов.
        — Это моё место,  — повторил я.  — Проваливай, дед.
        Участковый скрестил руки.
        — И ты будешь сидеть здесь и разглядывать людей? Хочешь, чтобы я помог тебе подкармливать твою паранойю? Нет уж, терпи. Ты тут ни за что не платишь, ставишь музыку, какую захочешь… У тебя даже своя кружка есть!
        — Ты, дед, тоже не платишь,  — фыркнул я.
        — Ну и что? И прекрати меня так называть.
        — Да, Виктор, прекращай,  — подмигнув, согласилась принёсшая мне кофе Рита.  — Уж лучше зови стариком.
        — Нет, стариком я зову другого.
        Икрамов улыбнулся.
        — Он неисправим.
        — Меня удивляет, почему вы его ещё просто-напросто не поколотили,  — пробормотала девушка.  — Господи, Виктор, как можно иметь такой сволочной характер?!
        Я криво ухмыльнулся.
        — Знаешь, есть один врач, так у него ещё…
        — Ладно, хватит,  — остановил меня участковый. Он подождал, пока Рита отойдёт, и продолжил:  — Давай рассказывай, Тесла, что тебе надо? Ты же не просто так хотел меня видеть.
        Любое расследование сопряжено с поиском улик, это даже дети знают. Всякий детектив просто обязан допрашивать случайных свидетелей, сидеть в засаде и выбивать правду из вконец отмороженных бандитов. Мне нравится действовать несколько тоньше. Суть метода в том, чтобы сначала поговорить с людьми, которые могли найти улики раньше вас.
        Мельком глянув по сторонам, я сел напротив Икрамова:
        — Что-нибудь интересное в Таше происходит?
        Он наклонился ближе, и на его лице появилось то особенное выражение, какое бывает у охотника, заслышавшего едва различимый шорох добычи в глубине леса.
        — А что-то намечается?
        — Пока не знаю,  — я откинулся на спинку стула и отхлебнул кофе.
        — Тебе лучше сразу сказать. Новое дело?
        Я пожал плечами.
        — Осторожней, Виктор,  — покачал головой Икрамов.  — Олег точит на тебя здоровенный зуб. Он уверен, что именно ты отпустил маньяка-убийцу.
        — Не могу его в этом винить,  — задумчиво пробормотал я.  — В конце концов, так оно и есть.
        Олег с запоминающейся фамилией «Вещий» работал с Икрамовым до того, как тот прошлой осенью получил ранение, и из следователя с многолетним стажем стал простым участковым. Мы тогда охотились на колдуна, убивавшего людей для своего ритуала. Вещий был прав: я отпустил хладнокровного убийцу, позволив ему получить огромную силу и с её помощью сделать одно доброе дело. Но я же пустил ему вслед кое-кого гораздо более могущественного и страшного, чем следователь с группой захвата. Фактически, я подписал человеку смертный приговор.
        — Вещий считает, что ты чуть не сломал ему карьеру,  — продолжал тем временем Икрамов.
        — Я спас этому дураку жизнь. Олега разорвали бы, прежде чем он успел понять, что случилось. И такова его благодарность!
        — Он не видел того, что видел я.
        — Он не хотел. Закроем тему. Ну, так что насчёт интересностей?
        Икрамов вздохнул и посмотрел по сторонам.
        — Виктор, скажу честно: мы хоть и знакомы всего полгода, но я уже заметил, когда ты становишься ненормально активным. У тебя будут проблемы, если ты опять собрался взяться за какое-то частное расследование. Это незаконно.
        — Только если я не помогаю правоохранительным органам.
        — Да ты же им мешаешь!  — воскликнул он.
        Посетители бара обернулись на голос и стали с интересом разглядывать нас.
        — Чё надо?!  — злобно спросил я у них. Любопытные нехотя опустили глаза и вернулись к своим делам.
        Устало выдохнув, я обвёл взглядом помещение. Когда-то всё здесь было оформлено в красно-коричневых тонах с щедрым использованием дерева. Теперь его место заняли металл и стекло на фоне тёмно-синих стен. Нет, со временем этот бар не стал хуже. Он просто стал другим.
        Наверное, это называется жизнью.
        Мой взгляд остановился на потолке. Барную стойку освещали довольно яркие лампы, более приглушённый свет ложился на столы. Потолок же тонул в густом, как смоль, мраке.
        Всего на секунду возникло ощущение, будто кто-то внимательно наблюдает за нами сверху. Я зажмурился и тряхнул головой — тревожное ощущение нехотя пропало.
        — Что?  — насторожился Икрамов.
        — Ничего. Просто показалось.
        Он немного помолчал, а потом медленно, старательно расставляя паузы между словами, проговорил:
        — Ладно. Есть кое-что для тебя, Виктор. Только пообещай, что расскажешь мне, если тоже знаешь что-нибудь об этом.
        — На награду, я так понимаю, можно не надеяться?
        — Нет.
        Я, конечно, поджал губы, но кивнул. Всё равно получу обещанную оплату от Таро. Деньги, конечно, лишними не бывают, но особенного выбора у меня не было, а Икрамов всё же согласился помочь. Он был одним из немногих, кому я мог доверять.
        — Есть несколько сообщений от «бдительных»,  — участковый покрутил пальцем у виска,  — граждан. Якобы они видели странных людей в чёрных плащах с накинутыми капюшонами.
        — А почему такое…  — я повторил его жест,  — отношение.
        — Некоторым достаточно напиться, чтобы зелёных человечков увидеть, а уж когда человек психически неадекватен… или явно обдолбанный нарик…
        — Негусто.
        — Негусто,  — согласился он.  — Твоя очередь рассказывать.
        Я пожал плечами.
        — Ну, у меня несколько необычный клиент. И он хочет, чтобы я нашёл похищенную у него вещь.
        — Какую?
        — Будешь смеяться, де, он сам этого не знает. Что-то не от мира сего.
        Икрамов широко улыбнулся и откинулся на спинку стула.
        — Да, Виктор. У тебя паршивое дело. И как ты собираешься это искать?
        — Для начала отыщу того, кто спёр вещь.
        — Логично. А потом?
        — Попрошу вернуть по-хорошему.
        — А если не согласится?
        — А если не согласится — надеру ему задницу.
        Он рассмеялся.
        — Прекрасный план! Главное, предусмотрены все варианты!
        Я дождался, пока он успокоится и продолжил:
        — Раз тебе так хотелось знать, эти фигуры в плащах, скорее всего, имеют какое-то отношение к моему клиенту.
        — Да?
        — А это значит, что он мне солгал.
        — Хорош клиент,  — сказал Икрамов, возвращаясь к подостывшему кофе.  — Кто он?
        Я посмотрел на участкового, выждал паузу и коротко ответил:
        — Смерть.
        Икрамов поперхнулся и, прокашлявшись, уставился на меня, выпучив глаза.
        — Ты… ты серьёзно?
        Я кивнул.
        — Мне это не нравится, Виктор.
        — Карии тоже. Но это ничего не меняет.
        Встав из-за стола, я вытащил из-под воротника кожаной куртки капюшон и накинул его на голову.
        — Мне нужна информация обо всём, в чём будут замечены эти типы. Думаю, они ищут то же, что и я. Но постарайся держаться подальше от них. До тех пор, пока не станет известно, что вообще затевается.
        — Хорошо,  — ответил участковый.  — Я буду осторожен.
        — Кстати, думаю, эти чёрные плащи могут быть как-то связаны с Японией. Они ведут себя довольно скрытно, так что вряд ли хотели будоражить магическое поле телепортациями и, скорее всего, воспользовались более традиционными способами перемещения. Проверь, если получится, кто прибывал в страну за последние пару недель.
        Махнув на прощанье Рите, я вышел на улицу.
        Едва закрылась дверь, я обернулся, поднял глаза и увидел Таро, сидевшего на крыше, рядом с буквой «B» в вывеске «Blue Devils».
        — Смотрю, тебе уже гораздо лучше, раз ты шпионишь за мной.
        Таро легко спрыгнул на землю и слегка поклонился.
        — Да. Спасибо за оказанную помощь. Мне невозможно долго находиться среди людей — поддержание временной физической формы требует значительных затрат энергии. Поэтому я просто покинул физический мир и, восстановившись, вернулся. В вашем понимании времени это заняло всего несколько долей секунды. Однако я не шпионил за вами, а только присматривал. По дороге сюда я поглотил трёх тёмных сущностей и одного энергетического паразита, пытавшихся подобраться к вам. Это меньшее, чем я могу помочь.
        Как много всего! В ответ я только хмыкнул и пошёл домой. То, что сделал шинигами, было совершенно бессмысленно: вряд ли существа из «тонкого мира» решились бы подступиться к живому человеку — они, кроме редких случаев, нападают только на себе подобных, да и общаются с ними же. Он что, хотел показаться полезным? Или, что скорее, заискивает.
        Отойдя на некоторое расстояние, я остановился под фонарём и медленно, с выражением, проговорил:
        — Ты умолчал, что в городе есть и другие подобные тебе.
        — Клянусь, я не знал об этом!  — воскликнул Таро, догоняя меня.  — Мне ни к чему вас обманывать. Это только замедлит поиски, а я хочу как можно скорее разобраться с этим делом.
        Ответ, конечно, не совсем меня устраивал, но на первый взгляд выглядел вполне обоснованным. Поразмыслив над ним немного, я спросил:
        — Таро, а почему ты так вежлив? Ты ведь божество.
        — Вежливое отношение позволяет налаживать контакты. В конце концов, таково воспитание. Тем не менее, могу вас заверить, с теми тёмными сущностями я был отнюдь не так вежлив.
        — Ясно. Ты вежлив, когда тебе что-то от кого-то надо,  — подытожил я.  — Это уже можно понять. Пошли, навестим того, кого я называю «стариком».
        Глава 3
        Вы и представить себе не можете, сколько вокруг вас магии. Нет, не той, которую показывают по телевизору с привлечением «профессиональных ведьм», «практикующих чернокнижников» и «потомственных шаманов». Страшно представить, что могли бы натворить эти люди, если бы обладали хоть какими-либо способностями из тех, о которых заявляют. Совсем не той «магии», которая помогает составлять фальшивые гороскопы в интернете. И уж тем более не той, которую пытаются смешивать с наукой странные люди с согнутыми кусками проволоки. Однако все они играют важную роль: отвлекают человечество от настоящих, не театральных, волшебников, магов, экстрасенсов, ведьм, оборотней и многих-многих других. От нелюдей, в буквальном смысле этого слова.
        Люди привыкли считать себя единственной разумной формой жизни — венцом творения, отражением величия и могущества Вселенной. Но они лишь потомки тех человекообразных, которые не сделали для своего развития ничего особенного, кроме как догадались взять палку, чтобы сбить с дерева банан. Другие их сородичи в это время тренировали свою волю и добились того же самого подчинив стихии. Третьи позвали на помощь существ древнее всего человечества вместе взятого. А есть и такие, которые вообще не относятся к людям. Правда, если вы встретите оборотня в его животной форме, уверен, вам будет наплевать на то, к кому он там относится и от кого произошёл.
        Я шагал не торопясь, засунув руки в карманы, выбирая не самые короткие маршруты и больше блуждая кругами по улицам, уже погрузившимся в ночь. Свежий, даже холодный, ветерок, раскрашенный ароматами распустившихся ночных цветов, которые прохладными весенними ночами становятся ещё сильнее и ярче, постоянно дул в лицо, принося запах влажной земли. Мне всегда казалось, что после заката, когда солнечный свет сменяется электрическим, города преображаются, скидывают дневную маску, обостряют наши чувства и обнажают эмоции, вздыхают полной грудью и расправляют крылья. В пригородах вы такого не увидите — там просто становится темнее. Жизнь там незатейлива, и ей нечего и незачем скрывать.
        До поры до времени.
        Таро терпеливо плёлся рядом, временами поглядывая на светящиеся витрины и нескромно провожая взглядом прохожих.
        — Я не часто бываю среди смертных,  — пояснил он, заметив моё неодобрение.  — Меня удивляет ваша способность копошиться, подобно муравьям. Вы будто бы и не осознаёте свою ничтожность относительно всего одной планеты и абсолютную бессмысленность своих действий в общем итоге.
        — И что предлагаешь?  — поинтересовался я.  — Сидеть сложа руки, размышляя о незначительности каждого отдельно взятого человека? Знаешь, вообще-то, действия людей не так уж ничтожны.
        — Да?  — мне показалось, что он снисходительно улыбнулся.  — Объясните «божеству», как сами недавно меня назвали?
        — Взмах крыльев бабочки приводит к урагану.
        Таро покачал головой.
        — Ерунда.
        Я не стал с ним спорить — мне доказательства не были нужны. Несколько лет назад я сделал пару необдуманных поступков, принял не те решения, думал, что это всё мелочь, и чуть не уничтожил большую часть существующих миров. С трудом вернув всё на место, мне пришлось инсценировать свою смерть, бросить тех, кто был дорог, бежать и скрываться.
        Я — След Нарады, открывающий двери между мирами, появляющийся раз на вечность (что не слишком-то много в понимании некоторых существ), получивший Маркер — силу, которую сложно описать человеческими понятиями, и с которой никто, даже сам След Нарады, не способен справиться.
        Вдоволь нагулявшись, я наконец направился к подземным гаражам под площадью Хамида Алимджана, где остановился перед обычной железной дверью, окрашенной серебряной краской, и негромко постучал.
        Дверь открылась ещё до того, как я опустил руку. Перед нами предстал невысокий, улыбающийся старик.
        — Доброй ночи, Виктор! Не забыл старого Ибрагима!  — воскликнул было он, однако, присмотревшись к Таро, насторожился.  — Кто это?
        — Он со мной,  — коротко ответил я.
        — Это, конечно, радует, что не ко мне…  — Ибрагим нахмурился.  — Я достаточно стар, чтобы видеть… некоторые вещи. Ты ходишь со Смертью.
        Я улыбнулся.
        — А ты ждал от меня чего-то другого, старик?
        Он только усмехнулся в ответ — очень грустно усмехнулся,  — и отошёл в сторону, приглашая нас войти.
        Внутри помещение оказалось куда просторнее, чем могли позволить его стены при взгляде с улицы, и больше походило на ангар, чем на подсобку для хранения всякого инструмента типа лопат, вёдер и шлангов. Вдоль стен тянулись длинные столы, кое-где заваленные книгами и стопками записей, а в основном уставленные всевозможными колбами, ретортами и прочим оборудованием из кабинета химии, в которых что-то кипело, булькало и меняло цвета. Впрочем, слова «заваленные» и «уставленные» вряд ли можно применить к рабочему месту старого Ибрагима. Каждый предмет, вплоть до огрызка карандаша, занимал у него строго определённое место, поддерживая почти идеальный порядок. Старик часто повторял, что в порядке — сила, поэтому он старался быть максимально точным и пунктуальным. Иначе он не считался бы одним из десятки самых опытных и сильных магов в Азии. А может, даже и на материке.
        — Давненько ты не заглядывал, Виктор. А я, вот, новых учеников взял, весь в хлопотах, но ведь полезное дело делаю — некоторые ребята очень способные, а по улицам шляются…  — говорил Ибрагим, доставая прямо из воздуха большой чайник и разливая нам горячий, крепко заваренный чай.  — Они же не то, чтобы безответственные — просто сил своих до конца не понимают. Не хочу, чтобы хорошие ребята по кривой дорожке пошли, вот и учу их.
        Таро попытался отказаться от предложенного чая, но я толкнул его локтём и прошипел:
        — Здесь так принято, мы — его гости. Откажешься — обидится.
        — Но ты мне чай не предлагал,  — растерянно ответил он.
        — Я негостеприимен.
        — Да,  — согласился Ибрагим,  — Виктору не хватает хороших манер. Однако, мы ведь не об этом будем говорить? Ты, думаю, взял новое дело?
        Я кивнул.
        — Я хотел узнать у тебя, Ибрагим: не слышно ли в городе о каких-нибудь необычных артефактах? Или подозрительных личностях.
        Старик ненадолго задумался. В наступившей тишине громко булькали цветные жидкости в колбах и мерно шелестел вентилятор.
        — Про артефакты ничего сказать не могу — не слышал. Слухи, сам знаешь, расходятся быстро, так что, если бы что-то и было, я б уже знал. А вот про вторых кое-что есть.
        — Люди в чёрных плащах?
        — Люди? Нет, что ты!  — Ибрагим покачал головой и добавил, кивнув на Таро:  — Такие, как он.
        — Ещё шинигами? Значит, я правильно предполагал.
        — Не торопись с выводами, Виктор,  — мягко оборвал меня старик.  — Там много разных. Это не самые приятные существа. И вот они, как раз, что-то ищут.
        — Похоже, тебя это беспокоит.
        Жидкость в одной из колб забулькала сильнее. Ибрагим извинился и, сославшись на необходимость постоянного контроля над реакцией, вернулся к своим исследованиям.
        — Конечно, это меня беспокоит,  — ответил он, подсыпая что-то в несколько колб и записывая полученные результаты.  — Многие из этих существ довольно… недружелюбны.
        Таро обречённо покачал головой.
        — Острый меч привлекает больше внимания, чем соломенная шляпа,  — тихо проговорил он.  — Похоже, что я упустил из рук что-то действительно опасное.
        — Не отчаивайся. Пошли, у меня есть план,  — приободрил его я.  — Спасибо, старик. Если станет известно ещё что-то, сообщи мне.
        Ибрагим остановил меня.
        — Да, Виктор. Думаю, тебе это будет интересно. Вчера здесь был один человек, я не видел его прежде. Иностранец. Японец, кажется.
        Я покосился на Таро. Тот пожал плечами.
        — С ним была девушка,  — продолжал Ибрагим.  — Она всё время молчала и следовала за этим мужчиной. Я попытался рассмотреть их ауры, но мне не удалось. Этот человек спрашивал, Виктор. Он спрашивал о тебе.
        Я фыркнул.
        — Не знаю никого подобного. Но спасибо, что предупредил. Идём, Таро.
        Выйдя на улицу, я остановился и задумался о словах старика. Вчера я ещё даже не подозревал о существовании Таро. Вчера артефакт был при нём. А куча духов синтоистского пантеона уже шастали по городу. И какой-то человек, имеющий, вероятно, к этому отношение, уже интересовался мной.
        Если всё так, как и сказал Таро, если он не лгал и действительно не знал, что за штуку у него украли, то не получается ли, что это знали все, кроме него. Возможно, Таро использовали в качестве приманки…
        — Так в чём заключается план?
        Я вздрогнул и обернулся на Таро.
        — Вы сказали, что у вас есть план. В чём он заключается?  — повторил он.
        — Мы поймаем одного чёрного плаща и допросим. Думаю, любой из них знает больше нашего.
        — Как мы будем их ловить?
        — Вообще-то, это вопрос к тебе.
        Таро издал какой-то неопределённый звук.
        — Боюсь, мне не справиться,  — пробормотал он после недолгих раздумий.  — В физическом теле я слишком слаб. Вам придётся найти кого-нибудь, способного чувствовать духов — он сможет вам помочь. Я же, к сожалению, пока гожусь только на то, чтобы давать советы.
        Я закусил нижнюю губу и посмотрел на него исподлобья.
        — Ладно, раз ты так говоришь…  — я достал мобильник и набрал номер. На другом конце долго не отвечали. Но потом всё-таки прозвучал знакомый голос:
        — Да?
        Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом и разом выпалить:
        — Ева-не-бросай-трубку!
        Она тяжело вздохнула. Я почти почувствовал, как она устало закатила глаза и мысленно пожелала мне скорейшей смерти.
        — Чего тебе надо, Виктор?
        — Твоей помощи.
        — Нет. Я больше не хочу быть впутанной во что-то с твоим участием.
        — На этот раз всё безопасно,  — заверил я.  — Мне просто нужно, чтобы ты кое-кого нашла. С помощью своих…
        — Нет!
        Я вздрогнул от её крика. Еву можно было понять: однажды я уже говорил ей то же самое, и после этого её чуть не убили. Она сильный эмпат, она чувствует истинную сущность вещей, и способна ощущать мысли и эмоции на расстоянии. При должной тренировке Ева сможет управлять ими, получая контроль над людьми. Но она почему-то твёрдо решила никогда этого не делать.
        Мы познакомились, когда я работал над тем делом с колдуном. Ева оказалась причастна к нему из-за некоторых тёмных пятен в биографии её отца. По той же причине она была единственной обладательницей крови, необходимой колдуну для завершения ритуала. Я пообещал Еве, что с ней ничего не случится, а сам намеренно подставил её под удар. И хоть я и вытащил её из-под ножа, больше она мне верить не хотела.
        Я сглотнул комок в горле и с обречённостью висельника, передумавшего вешаться, но почувствовавшего, что табуретка уже ушла из-под ног, проговорил.
        — Извини. Мне больше не к кому обратиться.
        — В чём дело?
        Я слегка улыбнулся — стоило только надавить на жалость, как Ева сразу же поменяла тон.
        — Приезжай ко мне. Там всё объясню.
        Убрав телефон в карман, я подмигнул Таро.
        — Скажи кому-нибудь, что кроме него тебе никто не поможет, и этот человек выполнит всё, что попросишь.
        — Вы ошибаетесь,  — ответил он.  — Вы поступаете нехорошо.
        — Не надо читать мне мораль. Дадим ей немного времени. Вот увидишь, она прискачет.
        Выйдя из-под моста на площадь, я сел на одну из скамеек рядом с фонтаном. Таро устроился рядом, и минут двадцать внимательно рассматривал асфальт у себя под ногами. Честно говоря, я понятия не имею, что там можно было высмотреть. Разве что в голове шинигами решались какие-то очень важные и чересчур сложные для человечества вопросы. Затем он спросил:
        — Почему вы этим занимаетесь?
        — Чем?  — не понял я.
        — Делами вроде моего. Поймите меня правильно, вы не похожи на альтруиста. Но вы помогаете решать проблемы тем, кто нуждается в помощи.
        Я пожал плечами.
        — Ну, во-первых, не за бесплатно. А во-вторых… Знаешь, надоедает говорить клиенту, что у него возможны проблемы со здоровьем, когда ты замечаешь на нем странную сыпь, а сам он — почему-то нет. Знаешь, как приедается, что в тебе видят великого провидца? Мне просто скучно.
        Мы помолчали ещё немного.
        — А знаешь, в чём мы похожи, Таро?
        Он посмотрел на меня из-под своего капюшона.
        — В чём?
        — Мы оба — оружие. Хотя есть и одно существенное отличие: ты знал это всегда.
        — Значит, вы просто не хотите, чтобы вас использовали,  — проговорил он. И тут же поспешно добавил:  — Можете не отвечать.
        — А я и не собирался,  — я встал и кивнул ему.  — Пошли, Ева меня уже, наверное, заждалась.
        Подходя к дому, я увидел стоящую в густой тени фигуру, и направился прямиком к ней.
        — Извини, что заставил ждать, Евонька!  — весело сказал я.  — Нас ждёт потрясающий ве…
        Навстречу мне вышел плотно сложенный мужчина средних лет. Он был коротко подстрижен и идеально гладко, до синевы выбрит, рубашка плотно облегала рельефные мускулы, заметно увеличившиеся с момента нашей последней встречи. Олег буравил меня взглядом, полным презрения. Он подошёл вплотную и процедил сквозь зубы:
        — Слушай меня, Тесла. Если ты ещё хоть раз попытаешься втянуть её в неприятности, если ты ещё раз хотя бы подумаешь об этом, я тебя уничтожу. Я лично пристрелю тебя, как бешеную собаку, понял? И я выведу тебя на чистую воду, экстрасенс ты хренов. Можешь не сомневаться.
        — Так много всего. А не надорвёшься?
        Вместо ответа он ударил меня под дых. Я закашлялся и согнулся пополам.
        — Я присматриваю за тобой,  — сказал Олег у меня над ухом.  — Помни об этом.
        Когда я разогнулся и смог наконец вдохнуть, Вещий уже скрылся из виду. Рядом со мной стоял только Таро, скрестивший руки на груди. Я поднял указательный палец и прохрипел:
        — Ничего. Не. Говори.
        — Я предупреждал вас, зря вы меня не послушали. У вас есть запасной план?
        Я задумался. Теперь ясно было, что Ева помогать не собиралась. Более того, она сдала меня Вещему, питающему ко мне лютую ненависть. Найти ещё одного эмпата, который согласился бы участвовать в сомнительном предприятии, казалось крайне маловероятным.
        Оставался лишь один вариант.
        — Таро, скажи, а некромант нам подойдёт?
        Глава 4
        Я перелез через забор и спрыгнул на мягкую, влажную траву газона. Собака, дремавшая в конуре, подняла голову и глухо зарычала. Я замер, оглядываясь по сторонам. Хозяин дома — толстый невысокий мужчина, высунулся в окно, пристально всматриваясь в темноту. Заклятие отвода глаз дрогнуло, и мне пришлось отступить глубже в тень. Мужчина прикрикнул на собаку, она заскулила и вернулась в конуру, искоса поглядывая на непрошеного гостя. Когда всё затихло, я ещё раз прикинул, какое из окон на втором этаже мне нужно, подкрался к подходящей водосточной трубе и полез вверх. Несколько мучительных минут спустя я наконец добрался до широкого подоконника.
        В центре хорошо освещённой комнаты на полу сидел молодой парень. Лет семнадцати, насколько я помнил. Вокруг него были разложены раскрытые книги, некоторые из которых выглядели довольно старыми, а иные были просто сильно потрёпаны. Держа одну из этих книг на коленях, юный некромант с увлечением выводил что-то в большом альбоме для рисования, лежавшем рядом.
        Азамат не просто некромант. У него большие способности, но его отец — тот самый толстяк внизу — считает это полной ерундой. Иначе говоря, он старается не обращать внимания на странности сына. Точно так же, как когда-то не обращал внимания на странности своего брата. А тот, в свою очередь, с готовностью взялся обучить племянника всему, что знает сам. Впрочем, у Азамата были и такие знания, которые он успел самостоятельно почерпнуть из некрономических трактатов. А так как зачерпнул он эти знания с жадностью первооткрывателя, от всей души, опыты по их применению не всегда заканчивались безобидно. Но Азамат не оставлял попыток.
        Я постучал костяшками пальцев по стеклу. Парень встрепенулся, медленно отложил книгу с колен, осторожно подошёл к окну и открыл его. Я улыбнулся настолько доброжелательно, насколько смог, и махнул рукой.
        — Привет, Азамат.
        Некромант поперхнулся, попятился назад к книгам и стал торопливо запихивать их ногами под кровать.
        Я как-то пообещал Азамату, что оторву ему голову, если еще раз застану за занятиями тёмной магией.
        Наконец он собрался с силами, избавился от улик, и нашёл в себе силы вернуться к окну.
        — Здрасьте. Зачем вы сюда забрались?  — пробормотал он, глянув вниз в поисках приставленной лестницы.
        — Ну! Забираться — это неинтересно. Понимаешь, если у тебя есть уверенность в себе и немного магии, пространство становится не так уж важно.
        Крепления водостока выскочили из стены, и труба, предательски скрипнув, накренилась.
        — У меня есть предложение, Азамат,  — быстро продолжил я.  — Мне нужна, скажем так, помощь некроманта.
        — Тогда вам лучше обратиться к дяде,  — ответил парень.  — У него опыта побольше, чем у меня.
        — Возможно, но… Пойми правильно, твой дядя — рохля. А мне нужен кто-то энергичный и решительный. Вроде тебя.
        Азамат задумался. Он находился как раз в том возрасте, когда человек ещё не настолько взрослый, как ему кажется. Примерно в этом же возрасте людей начинает неудержимо тянуть к приключениям. Правда, повзрослев, многие из них рады, что так и не нашли эти самые приключения. Но Азамат этого пока не знал.
        — Ты можешь остаться и учить теорию дальше,  — подначивал я.  — А можешь пойти со мной и применить знания на практике. Если не боишься, конечно.
        — Слушайте, я видел вас всего два раза в жизни. Каждый из этих двух раз что-то вокруг грохотало, разлеталось на куски и взрывалось. И вот вы стучитесь ночью в окно и предлагаете мне ввязаться в какую-то авантюру! А если я откажусь?! Что вы сделаете?  — с вызовом спросил он.  — Нарисуете у меня на воротах волшебный знак, и завтра ко мне завалятся тринадцать гномов, собирающихся вернуть похищенные драконом сокровища? Нет?
        — Ты видишь у меня остроконечную шляпу? Ты так и не ответил на моё предложение.
        — Пожалуй… нет,  — Азамат закрыл окно и задёрнул занавески. Через несколько секунд свет в его комнате погас.
        Собака вышла из конуры и сидела под окном, не спуская с меня глаз. «Только спустись сюда, и я, да помогут мне боги, научу тебя бегать не касаясь земли»,  — говорили эти глаза. Чтобы поговорить с Азаматом, мне пришлось снять с себя заклятие, и теперь я рисковал быть покусанным и побитым за проникновение в чужой дом. Оценив расстояние, я встал на подоконник и перемахнул на широкий кирпичный забор, пробежал вдоль всего двора, провожаемый настороженным собачьим взглядом, и немного неуклюже спрыгнул на дорогу, споткнувшись, запутавшись в собственных ногах и едва не впечатавшись лбом в ворота напротив.
        — Осторожнее,  — предупредил Таро.
        — Поздно,  — фыркнул я, вставая и отряхиваясь.  — Канатоходцы уже выплакали кровавые слёзы.
        — Он согласился?
        Я прислонился спиной к забору и пожал плечами.
        — Сейчас увидим.
        Не прошло и пары минут, как во дворе хлопнула дверь, послышались частые шаги, калитка в железных воротах скрипнула, и на улицу выскочил Азамат.
        — Эй!  — позвал он.  — Я согласен! Где вы?
        — Не ори. У тебя за спиной,  — тихо ответил я.
        Он повернулся и торопливо поправил на себе лёгкую куртку. Я кивнул на шинигами.
        — Это Таро. Он с нами. Пошли.
        — А куда мы идём?  — спросил Азамат, с опаской поглядывая на него. Он, как и любой некромант на его месте, чувствовал что-то недоступное другим людям.
        — Охотиться на злых духов.
        Азамат удивлённо выгнул бровь, но ничего не сказал и молча следовал за нами до тех пор, пока Таро не остановился, найдя подходящее для ритуала место.
        — Здесь,  — коротко произнёс он.  — Нужно начертить на земле печать. Затем, когда некромант почувствует близость духа, он должен будет активировать ловушку. Печать притянет духа и задержит его на некоторое время.
        Я повернулся к Азамату.
        — Ты же носишь с собой мел?
        Он поднял руки и шагнул назад.
        — Постойте-постойте! Вы серьёзно? Собираетесь поймать какого-нибудь злого духа? Это слишком опасно! Это может закончиться чёрт знает чем!
        Он смотрел то на меня, то на Таро, надеясь, видимо, что всё это окажется шуткой.
        — Я выйду из физического мира, чтобы помочь ему,  — сообщил шинигами, после чего сразу же исчез. Азамат уставился на то место, где только что стоял Таро, а потом замотал головой и заговорил, как мне сначала показалось, сам с собой:
        — Нет. Нет, не буду. Мне плевать, я ухожу!  — он вдруг замер, вжал голову в плечи и, медленно повернувшись ко мне, спросил:  — Скажите, вы вообще знаете, с кем имеете дело?
        Я кивнул.
        — Что-то я сомневаюсь,  — пробормотал Азамат себе под нос.  — Прощайте.
        Он действительно собирался уходить. Мне не оставалось ничего, кроме как применить приём, подмеченный в одной книжке:
        — Я думал, что ты мужчина, Азамат,  — сурово сказал я.  — А ты ещё ребёнок.
        Он мог послать меня и уйти. Но Азамат, похоже, не читал классику. Поэтому всё пошло точно по плану.
        Он застыл на месте и до хруста в суставах сжал кулаки.
        — Хорошо,  — с вызовом в голосе ответил Азамат.  — Я сделаю это.
        Некромант наклонил голову, будто вслушиваясь во что-то, а затем достал из кармана завёрнутый в ткань мелок, встал на колени и принялся чертить на земле круги, квадраты и какие-то комбинации букв, цифр и неизвестных мне знаков. Все свои действия он сопровождал диалогом с невидимым Таро, то и дело сверяясь у него, правильно ли нарисована печать.
        Покончив с ней, он положил руки на границу внешнего круга и начал неразборчиво петь что-то вроде мантры. Сначала тихо и сбивчиво, потом, запомнив слова, увереннее и громче, раскачиваясь при этом из стороны в сторону.
        Когда он начал терять голос, а мне уже казалось, что мы только зря теряем время, Азамат вдруг задрал голову и, отдёрнув руки, взял особенно высокую ноту. В тот же момент нарисованная им печать вспыхнула призрачным голубоватым светом. Я даже не успел заметить, когда в ней появился пойманный дух. Он был похож на огромное чёрное покрывало с торчащими из-под него тоненькими ножками, которое кто-то подвесил в воздухе.
        — Круто!  — с трудом выдохнул охрипший Азамат.  — Получилось!
        Он оглянулся на меня. Во взгляде молодого некроманта сияло абсолютное торжество.
        — Ваш друг говорит, что мы поймали мононоке.
        Я закусил нижнюю губу.
        — Наверное, Таро думает, будто мы станем потом рассказывать, как поймали во-от такого,  — я развёл руки, как обычно делают рыбаки,  — большого мононоке.
        — Нет, он думает, что если этот дух вырвется, нам всем придётся бежать. И очень быстро. Вам лучше поторопиться,  — проговорил Азамат.  — Я не смогу его долго удерживать.
        Я подошёл к самой границе печати и посмотрел на существо, пытаясь понять, с какой стороны к нему обращаться. Проклятый дух со всех сторон был одинаковым.
        — У меня есть к тебе вопросы,  — грозно произнёс я. «Покрывало» даже не шелохнулось.  — Тебе придётся ответить.
        Мононоке с громким шипением бросился на меня. Я инстинктивно отшатнулся, однако вставшая перед духом стена голубоватого света остановила его. Он ударился в неё ещё несколько раз, а затем отрывисто, с нескрываемой злобой проговорил:
        — Смертные. Как посмели вы? Мы вас покараем!
        — Да-а? Если ты не заметил, из всех собравшихся в ловушке только ты.
        — Не шутите с ним,  — покачал головой Азамат. По его стремительно бледнеющему лицу было видно, что дух внутри печати изо всех сил старается сломать её. Единственным, что его удерживало, была воля некроманта. А её с каждой секундой оставалось всё меньше.
        — Мы убьём и сожрём вас, смертные!  — продолжал бесноваться злой дух.
        — Хочешь выйти? Тогда расскажи мне всё, что знаешь, и катись на все четыре стороны,  — сказал я.  — Вопрос первый: твоё имя?
        Мононоке угрожающе зашипел.
        — Мы убьём и сожрём вас, смертные,  — повторил он.
        Азамат кивнул невидимому шинигами, пробормотал что-то, и печать вспыхнула ярче. Обожжённый этим светом дух стал носиться внутри круга, шипя и извиваясь. Наконец он остановился и ответил:
        — Зовите нас «Таро», ничтожества.
        Мы с Азаматом переглянулись.
        — Интересно,  — улыбнулся я.  — Одного Таро я уже знаю. Допустим, ты будешь вторым. Следующий вопрос: что вы делаете в этом городе?
        — Стережём.
        — Стережёте что?
        — Вещь.
        Этот парень явно был немногословен. Я понял, что если и дальше буду вытягивать из него по одному слову, то далеко в поисках не продвинусь, и попросил Азамата повторить трюк с печатью.
        — Хранитель должен был доставить вещь!  — проверещал дёргающийся в лучах голубоватого света дух.
        — Вопрос третий: как вы с этим связаны?
        — Стеречь! Отобрать!  — вопило существо.
        Я поднял руку, и Азамат прекратил пытку.
        — Так стеречь или отобрать?
        Мононоке снова неподвижно повис в воздухе. Видимо, его молчание следовало расценивать как ответ.
        — Интересно,  — снова пробормотал я, потирая подбородок.  — Ещё кое-что, если ты не против. А ты ведь не против, так?
        Дух молчал.
        — Вы, ребята, сами до этого додумались, или кто-то помог? Хозяин, например?
        Мононоке словно с цепи сорвался. Он начал шипеть, метаться внутри круга и биться об его границы. Азамат покачнулся и завалился набок; в тот же момент дух вырвался из ловушки и взлетел высоко в воздух, явно собираясь атаковать. Я подхватил Азамата за шкирку и сильно встряхнул, пытаясь привести его в чувство.
        — Подняться можешь?  — спросил я парня, едва тот разлепил глаза.
        Он пробубнил что-то нечленораздельное в ответ, но на ноги встал.
        Я толкнул его в сторону.
        — Беги и не оглядывайся! Я отвлеку его. Давай!
        — Нет,  — бормотал Азамат,  — я не оставлю…
        — Пошёл!  — рявкнул я.
        Он замотал головой, однако еле стоял на ногах и был бы только обузой. Мне пришлось ещё несколько раз толкнуть Азамата, прежде чем он наткнулся на стену и, держась за неё, заковылял прочь.
        Достав из кармана оторванный автобусный билет, я посмотрел на номер. Ярко-зелёные цифры ободряли — уровень магии здесь был достаточным, чтобы обеспечить путь к отступлению. Набрав в грудь побольше воздуха, я прокричал:
        — Ну, иди сюда! Ты же хотел попробовать меня?  — и, не дожидаясь реакции духа, я вытянул в его сторону руку и произнёс:  — Effrego.
        Заклинание с лёгким хлопком сорвалось с пальцев и понеслось в сторону мононоке. Тот даже не пытался увернуться — оно скользнуло по духу, не причинив никакого вреда. Мононоке свернулся в большой чёрный шар, из которого потянулись извивающиеся щупальца, и со всей обещанной яростью обрушился на меня. Собрав волю в кулак, я повторил заклинание, вложив в голос столько сил, сколько смог.
        Шар подбросило вверх, его щупальца ударили по земле в полуметре от меня, раздробив асфальт. Дух вернулся на исходную позицию и приготовился атаковать во второй раз. Но едва он двинулся в мою сторону, кто-то сказал полным власти голосом:
        — Брысь!
        Мононоке зашипел, вернулся в форму «покрывала» и… просто исчез.
        Я повернул голову и увидел среднего роста азиата (как потом понял — японца) в серой шляпе. Он слегка поклонился.
        — Здравствуйте, Виктор Тесла. Найти вас оказалось сложнее, чем хотелось бы.
        — А вы ещё кто?  — спросил я, не успев отойти от фокуса, который он проделал со злым духом.
        Азиат улыбнулся.
        — Это не имеет значения.
        Я вопросительно выгнул бровь, ожидая разъяснений. Он молча смотрел на меня. Тогда я выпрямился, поправил одежду, приводя себя в презентабельный вид, и спросил:
        — Так… вы меня искали. Зачем?
        — О! Это очень просто,  — он обернулся назад и позвал:  — Кумико.
        Я даже не успел понять, что произошло. В следующий после его слов момент рядом со мной уже стояла рыжеволосая девушка.
        Она как-то странно держала руки.
        У меня в груди похолодело. Не в переносном смысле — там действительно было что-то холодное. Я опустил глаза и увидел, что в меня по рукоять воткнута катана, которую она держала. Девушка повернула её — я почувствовал, как металл скребнул по ребрам — и одним движением выдернула.
        Горло быстро наполнялось густой горячей жидкостью. Мне потребовалось время, чтобы понять, что это моя кровь. Дышать стало невозможно. Я потерял равновесие и упал на землю, больно ударившись об асфальт. Теплая кровь пропитала одежду и растекалась вокруг. Чувство усталости полностью завладело моим телом, которому хотелось просто закрыть глаза и уснуть.
        Девушка встала надо мной и подняла меч для второго удара. Слабеющими пальцами я нащупал в кармане автобусный билет и, сжав его, прохрипел:
        — Домой.
        Она резко опустила катану. Приближающееся лезвие сверкнуло в лунном свете.
        Глава 5
        Все мы учимся. Независимо от того, хотим или нет. Независимо от того, сколько нам лет. Мы учимся с рождения: говорить, ходить, мыслить. Одни знания получаем в теории, из книг или от других людей. Другие на практике — как первый поцелуй. Учимся делать выбор, пусть даже он не всегда оказывается правильным. Я где-то слышал, что неудачи делают нас немного старше… Пожалуй, так и есть, ведь мы учимся даже на ошибках. Однако есть и такой опыт, который не каждый захочет получить.
        Я, например, умер.
        Холод пробирал до костей. Белесые облачка пара поднимались над губами. Они зависали на месте и не спеша растворялись в воздухе.
        Я лежал в поле, где всё было покрытым инеем, сверкающим ярким, но холодным и даже каким-то колючим светом. Здесь не было ни солнца, ни неба. Только серебристая масса нависшего тумана.
        Первым делом я дотронулся до груди в том месте, где меня проткнула рыжая девица. Раны не было, хотя рубашка оказалась порванной и пропитанной ещё слегка тёплой и липкой жидкостью. Я поднёс руку к лицу. Среди обилия серых и сизых тонов тёмно-красная кровь казалась чем-то неестественным.
        Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы подняться с земли — ноги вдруг стали непослушными и тяжёлыми, будто были налиты свинцом. Однако с высоты человеческого роста место, где я стоял, выглядело хотя бы не так уныло, а туман казался не настолько густым. Кое-где торчали высокие раскидистые деревья, густо покрытые серебристой листвой.
        Я повернул голову направо и увидел Таро. Он слегка поклонился и сказал:
        — Прошу прощения, господин Тесла. Я был слишком беспечен.
        Хмыкнув, я попытался идти. Это оказалось не так просто, как обычно: отрывать ноги от земли почти не получалось, я то и дело спотыкался и просто шаркал, продвигаясь по несколько сантиметров за шаг.
        — Куда вы идёте?  — обеспокоенно спросил Таро.
        — Ну не стоять же на месте,  — ответил я.  — Однажды это поле должно закончиться. Ты со мной?
        Шинигами кивнул и медленно пошёл рядом. У него почему-то гораздо лучше получалось ходить.
        — Что это ещё за парочка была?
        Таро пожал плечами.
        — Знаете, когда мононоке прорвал печать, там творилось такое, что я, к сожалению, просто не успел разглядеть…
        — Может быть, ты хочешь рассказать мне что-нибудь ещё? Ну, знаешь, всякие важные вещи вроде того, как не быть убитым. Зараза! Да ты хоть своё настоящее имя мне назвал?
        Мне показалось, что на губах шинигами мелькнула лёгкая улыбка.
        — Дело в том, господин Тесла, что «Таро» очень распространённое имя. Оно быстро приходит на ум.
        — Первое попавшееся, значит?
        Он кивнул.
        — Ты мне солгал. Снова.
        — Не совсем так. Вам это сложно понять… есть много подобных мне, но я такой один.
        — И? Хочешь сказать, у тебя вообще нет имени?
        — В человеческом понимании, нет. Шинигами не нужны имена, каждый из нас уникален.
        — Бред какой…  — поморщился я.
        — Для мононоке имя также не важно. Это просто злой дух, вы лишь зря его провоцировали,  — продолжал Таро.  — А что касается того странного человека… Он назвал только свою спутницу.
        — И как это понимать?
        Таро промолчал.
        Проклятье! Он не обманывал меня, просто недоговаривал. Однако того, что он недоговаривал, оказывалось слишком много.
        — Из-за тебя меня проткнули мечом. Насквозь,  — бесстрастно проговорил я.  — А знаешь, что самое странное, Таро?
        — Что?
        — Мне следовало бы злиться на тебя. Но я не сержусь. Совсем.
        — Быть может, потому, что именно это вы и искали?  — предположил он.  — Я заметил, что и вы не проявляли должную осторожность. Только интерес. А бросаться в море, не научившись плавать, опасно.
        Я бросил на него гневный взгляд.
        — Я умер и пытаюсь тебе тут душу изливать, а ты мне мораль читаешь?
        Таро замотал головой в знак отрицания.
        — Умерли или нет, это вам решать.
        Я остановился и встал как вкопанный.
        — Что?
        — Я хотел сказать, что лучше оставаться на месте, но вы меня не послушали.
        Вырвавшаяся из-под земли тёмно-зелёная лоза обвила мои ноги и, повалив на землю, быстро опутала плотным коконом. В наступившей темноте было не пошевельнуться; какие-то шипы впивались в кожу, разрывая одежду, лоза сжималась всё сильнее и сильнее, сдавливая меня до тех пор, пока я, как мне показалось, не разлетелся на части.
        Воздух с шумом ворвался в лёгкие, обжигая их подобно кипятку. Я дёрнулся, пытаясь подняться, однако был будто бы связан, а боль в груди от движения стала ещё сильнее.
        Открыв глаза, я обнаружил, что лежу у себя дома, в спальне, переодетый и перебинтованный. Увидев, что я пришёл в себя, к кровати сразу же подбежала Кария.
        — Очнулся! Виктор, что случилось? Видел бы ты, в каком состоянии прибыл!  — тон её голоса стал вдруг строгим.  — Прыгать с пробитым лёгким было плохой идеей, Виктор. Нельзя телепортироваться с такими ранениями.
        — Это меня спасло, знаешь ли,  — просипел я.
        Кария смягчилась.
        — Возможно. Возможно, тебя спасло ещё и то, что после прыжка, в момент сборки часть твоих ран затянулась. Но ты потерял много крови. А оставшейся едва не захлебнулся. Лечить тебя было сущим кошмаром: пришлось долго сращивать ткани, соединять проломленные кости…
        — Кари,  — тихо позвал я.  — Это ты вытащила меня с того света?
        В её глазах блеснули слёзы, и дриада отвернулась. Быстрым движением руки Кария смахнула капли с ресниц.
        — Я слишком долго живу,  — сказала она.  — Я уже успела устать от бессмертия. Всё-таки работать с тобой веселее, чем проторчать в каком-нибудь бревне ещё сотню лет,  — Кария села на край кровати и приложила ладонь к моему лбу.  — У тебя жар, Виктор. Тебе ещё надо отдыхать. Ты спи. А я буду тебя лечить.
        В последних словах мне послышалась особенная нежность.
        — Учти,  — пробормотал я, чувствуя, как снова проваливаюсь в темноту,  — если позволишь себе лишнее, я всегда могу огреть тебя стулом и сбежать в окно.
        — Спи,  — повторила она.
        И я заснул.
        Тёплое весеннее солнце ложилось на лицо, пробиваясь сквозь веки и прогоняя сон. Что-то почти невесомое коснулось моей руки. Я вздрогнул и открыл глаза.
        — Доброе утро, Виктор!  — нараспев поприветствовала Кария.  — Вижу, тебе уже гораздо лучше.
        У меня почему-то возникло ощущение, будто она и не отходила от меня всё это время.
        Свет, проникавший в спальню, имел зеленоватый оттенок из-за того, что окно, выходившее во двор, было почти полностью затянуто лозой, покрытой острыми шипами. Дриадская работа. Она опутала этим растением весь дом, чтобы укрыть его от посторонних. Чтобы укрыть меня. Длинные шипы торчали во все стороны, превращая растение в подобие живой колючей проволоки. Любой, кто попытался бы проникнуть внутрь, рисковал получить серьёзные повреждения, если вообще не быть заживо перетёртым.
        Я поднёс руку к лицу и обнаружил у себя на ладони белый вишнёвый лепесток.
        — Тебе надо позавтракать,  — прощебетала Кария, легко перемещаясь по комнате.  — Я сварила бульон, если хочешь, могу принести сок или…
        — Спасибо,  — ответил я, пробуя приподняться.
        Она улыбнулась и махнула рукой.
        — Должен же кто-то за тобой присматривать.
        Я подумал, что слишком уж много народу взялось присматривать за мной. Но вслух этого говорить не стал.
        — Сколько времени я был в отключке?
        — Больше суток,  — ответила дриада перед тем, как исчезнуть из комнаты и вернуться вскоре с чашкой горячего куриного бульона.  — Так что с тобой случилось? Это тот человек? Олег? Я видела, как он тебе угрожал…
        — Какая-то девчонка пыталась меня заколоть. Я едва успел телепортироваться. Прямо из-под меча.
        — Я предупреждала тебя, Виктор, что не следует связываться с тем шинигами. Ни к чему хорошему это не привело бы,  — она поднесла ложку мне ко рту и приказала:  — Пей. И не привередничай. Да! Этот Вещий со вчера вертится вокруг дома. Ты уверен, что не он пытался тебя убить?
        — Совершенно. А знаешь, что? Впусти-ка его, когда он опять появится. Только помоги мне встать и одеться. И убери эту лозу.
        На то, чтобы привести себя в порядок, у меня ушло не меньше получаса. Всё это время я выстраивал план, которым смогу загнать Олега в угол и получить от него всё, что пожелаю. Дела складывались удачно: в кои-то веки появилась возможность отомстить ему за удар под дых куда более сильным и жестоким ударом. И мне не хотелось упускать этот шанс.
        Вещий появился довольно скоро; Кария сообщила о его приходе за минуту до того, как раздался звонок в дверь. Дриада пошла открывать, а я встал у окна, спиной к прихожей, и принял задумчивый вид.
        — Вы наконец-то подстригли это ужасное растение,  — заметил Олег с порога.  — Оно опутало весь дом. Никогда не видел, чтобы что-то так быстро вырастало.
        — Экология во дворе хорошая,  — ответила ему Кария.
        — Итак, Тесла,  — начал он, проходя в комнату,  — во что ты впутался на этот раз?
        Я неторопливо повернулся в его сторону, сохраняя серьёзную, задумчивую мину.
        — Что?
        Олег потёр лицо руками.
        — Позавчера диспетчеру поступило сообщение о том, что некий Тесла ввязался в уличную драку. А я, между прочим, приложил все усилия, чтобы последний мент на последнем перекрёстке, услышав хоть намёк на твоё имя, сразу же сообщал мне. И что я увидел, прибыв на место? Размазанную лужу крови. Так вот, я жду ответа: что произошло?
        — Мало ли, что могло… К примеру, меня просто пытались убить,  — я широко улыбнулся.  — Только дело в другом. Видишь ли, Олежа,  — это ты угрожал мне в тот вечер. И у меня даже есть свидетели.
        Вещий уставился на меня, выпучив глаза и беззвучно шевеля губами. Когда ему наконец удалось взять себя в руки, он прошептал:
        — Скотина.
        — Но-но-но!  — возразил я, пригрозив ему пальцем.  — Какое грубое обращение. Мне как-то уже привычнее слово «сволочь».
        — Да… как ты смеешь?! Я…
        — Ты что? Всем известно, ты испытываешь ко мне стойкую личную неприязнь. Поэтому тебе теперь прибавится хлопот: придётся стать не только надёжным, самоотверженным телохранителем, готовым пойти на всё, но и помощником во всех моих безумных начинаниях. Иначе…
        Олег хотел мне ответить, но промолчал. До дрожи сжав кулаки, он развернулся на месте и ушёл, громко хлопнув дверью.
        Я хлопнул в ладоши, весело засмеявшись. Кария встала передо мной, скрестив руки на груди, и рассержено спросила:
        — Какого чёрта ты делаешь, Виктор?
        — Держу Олега на коротком поводке.
        — Шантажируя его? Это грязно.
        — Шантажируя? Не-ет. Называй это «предложением, от которого невозможно отказаться».
        Кария исчезла в досках пола, будто в воду нырнула, оставив меня наедине с собой. На столе остывал бульон.
        Белое облако цветущей вишни неспешно колыхалось за окном.
        Телефонный звонок вырвал меня из размышлений и вернул к реальности. Обычно на звонки отвечает Кария, но сейчас она, должно быть, хотела показать, как сильно раздражена моим поступком. Схватив трубку, я спросил:
        — Чё?
        — Привет, Виктор!  — отозвался Икрамов.  — Что, день не задался?
        — Это с какой стороны посмотреть… Я до сих пор жив.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Кроме того, что рыжая японка пыталась порубить меня мечом — ничего.
        Он немного помолчал, прежде чем продолжить.
        — Значит, тебе это будет интересно.
        — Выкладывай.
        — Я задействовал свои старые связи на таможне и разузнал, кто за последнюю неделю прибыл в Ташкент из Японии. Всего четверо человек: бизнесмен со своим секретарём, фотограф от какой-то жёлтой газеты и пенсионер, неудачно решивший попутешествовать.
        — Почему неудачно?
        — Он умер.
        — Остальные?  — я взял листок и приготовился записывать имена.
        — Хидео Ито — фотограф Видимо, он следовал за Идзуми Окадой — довольно известным владельцем нескольких крупных предприятий в Японии. Тот прилетел заключать какие-то контракты…
        — А секретарь этого Окады? Кто он?
        — Она,  — поправил меня Икрамов.  — Её зовут Кумико Игараши.
        Я закусил нижнюю губу и мысленно выругался. «Кумико». Это она. Та самая девчонка! Мне потребовалось несколько минут, чтобы составить в уме план действий.
        — Спасибо, дед,  — бросил я в трубку.  — Ты мне здорово помог.
        — Это ещё не всё. Я узнал, где они остановились. Записывай.
        Ещё раз поблагодарив Икрамова за помощь, я стал спешно собираться на встречу с господином Идзуми Окадой. Он этого, правда, ещё не знал, но у нас с ним на сегодня была запланирована встреча.
        Выскочив в прихожую, я распахнул дверь и налетел на Азамата, только-только потянувшегося к звонку. От неожиданности он вздрогнул, попятился, и едва не свалился с крыльца. Я схватил его за воротник и потянул обратно.
        — Ох,  — выдохнул он,  — здрасьте.
        — И тебе того же,  — быстро ответил я.  — Пошли.
        — Куда?
        — Будем избивать иностранных граждан.
        Азамат тихонько кашлянул, посмотрел по сторонам и осторожно спросил:
        — Вы что, расист?
        — Нет. Я ненавижу всех. Одинаково.
        — Хм, думаю, это… наверное… меняет ситуацию.
        — Не отвлекайся,  — бросил я через плечо.
        Парнишка кивнул и пошёл за мной. Зайдя за угол, я убедился, что за нами никто не наблюдает, после чего достал из кармана игрушечную модельку машины и подбросил её. Воздух дрогнул от магии.
        Когда перед нами на землю грохнулась полноразмерная жёлтая Impreza «лисичка», Азамат с раскрытым от удивления ртом уставился на меня.
        — Вот это круто,  — пробормотал он.
        Самодовольно кивнув, я сел за руль, показав Азамату на пассажирское кресло. Он не заставил себя ждать — жажда приключений вновь побуждала его совершать необдуманные поступки, старательно выискивая себе новые проблемы.
        — Так куда мы направляемся?  — спросил он, когда мы выехали.
        — Я недавно кое с кем повздорил. Теперь хочу навестить его, чтобы окончательно обсудить случившийся конфликт,  — ответил я.
        — Теперь ясно,  — сказал Азамат, заметно расслабившись.  — А я пришёл вас проведать.
        — Проведать?  — удивился я.
        — Ну, по правде сказать, меня заставил этот ваш знакомый — Таро. Он теперь говорит со мной. Уже два дня.
        — Ты же согласился быть нашим связным. Вот он и таскается за тобой повсюду,  — предположил я.
        Азамат пожал плечами.
        — Возможно. Он велел мне отправляться к вам и справиться о вашем самочувствии.
        Я кивнул и сказал ему:
        — Спасибо, кстати.
        — За что?
        — За то, что позвонил в милицию и сообщил о нападении на меня.
        — Нет,  — Азамат отрицательно мотнул головой.  — Я, как только приковылял домой, сразу завалился спать. Никуда не звонил.
        Я задумался на секунду, а затем, нащупав в кармане куртки бумажку с именами, достал её и мельком пробежался по короткому списку. Если Азамат был не при делах, то это значило, что кто-то ещё наблюдал за тем, как меня пытались убить. Это мог быть фотограф, который якобы вёл слежку за Окадой.
        — Ладно,  — пробормотал я.  — Экзекуция японского бизнесмена откладывается. Сперва заглянем к папарацци.
        Глава 6
        — Он что, живёт здесь?  — спросил Азамат, с недоверием и лёгкой брезгливостью осматривая грязную дверь. В свои лучшие дни она наверняка была покрыта лаком (кое-где ещё даже сохранившимся), дверная ручка не напоминала загнутый обрубок арматуры, а на кнопку звонка не нужно было давить с усилием, достаточным для сноса несущей стены. Затем повторилась всем известная история: что-то приходит в негодность, у кого-то не хватает времени — сначала подлатать, а потом и на полноценный ремонт — одно тянется за другим, и негодность достигает наконец той степени, когда нельзя уже отличить, что требует ремонта, а что нет. Общая разруха достигает гармонии и просветления.
        — Снимает квартиру. Он приезжий,  — напомнил я.
        Никто не открывал. Мне не хотелось производить лишний шум, привлекая внимание кого-нибудь из соседей, поэтому я просто приложил руку к дверному замку и прошептал заклинание разрушения. Механизм треснул и рассыпался — дверь, скрипнув, открылась.
        Мы вошли в полутёмный коридор. На полу в беспорядке валялась обувь, а чуть дальше — что-то из одежды. Я осторожно заглянул в комнату. Везде были рассыпаны фотографии, разобранная постель перевёрнута, шкаф и письменный стол открыты, а их содержимое вывалено на пол. Я прошёлся по квартире, но тела фотографа нигде не обнаружил.
        — Такое впечатление, будто здесь провели обыск,  — подытожил Азамат, осматриваясь по сторонам.
        — А Хидео до сих пор здесь не появлялся,  — пробормотал я, рассматривая поднятое с пола фото.
        — Кто?
        — Хидео Ито. Тот, кто нам нужен.
        — Кажется, он был нужен не только нам.
        Я кивнул и протянул Азамату фотографию. Несколько секунд он всматривался в неё.
        — И что?  — спросил он.  — Этот Хидео просто фотографировал людей на улице. Я не вижу здесь ничего необычного.
        — Видишь типа в шляпе? Того, на заднем плане? Его зовут Идзуми Окада. Дед был прав.
        — Что вы имеете в виду?
        Я прошёл через комнату и остановился у окна, занавешенного плотными красными занавесками.
        — Ты спрашивал, почему фотограф снимает эту квартиру. Знаешь, что такое «лезвие Оккама»?
        Азамат мотнул головой.
        — Так называется закон, который гласит: «Наиболее простой ответ является единственно верным»,  — продолжал я.  — И какой ответ будет самым простым?
        — У фотографа не было денег?  — предположил Азамат.
        — Чувак, мы в деловом центре. Будь он на мели, снял бы квартиру где-нибудь на окраинах Сергели. Если б смелости хватило. Есть более простой вариант. Думай.
        Он смотрел на меня, не понимая, чего я от него хочу.
        — Хорошо. Допустим, тебе нужен синий карандаш. Почему ты берёшь именно его, а не красный?
        — Потому, что мне так нужно,  — ответил парень.  — И хватит говорить загадками.
        — Вот и Хидео так было нужно.
        Я отодвинул занавеску. Окна комнаты выходили на широкий оживлённый перекресток, за которым расположился отель «Гранд Мир».
        — Дед был прав,  — повторил я.  — Хидео приехал сюда следом за Окадой, чтобы следить за ним.
        — Теперь ясно,  — кивнул Азамат.  — Могли бы просто сказать.
        — Так было бы не интересно.
        Моё внимание привлёк тонкий ремешок, выглядывающий из-под стола. Я потянул за него и достал массивный фотоаппарат — по виду плёночный. На плёнке вполне могло оказаться ещё что-нибудь важное. Повесив эту громадину себе на шею и прихватив ещё кое-какие мелочи со стола, я велел Азамату уходить.
        — Может, нам лучше позвонить в милицию?  — предложил он.  — Кто знает, что тут произошло на самом деле?
        — Позвоним,  — согласился я.  — Но сначала ты прикинешься одним из них, и мы прогуляемся по соседям. Накинь на себя какой-нибудь морок для солидности.
        — Как?
        — А как это, по-твоему, делается? Представь, что выглядишь по-другому, добавь туда своей воли… Давай!
        Опустив голову, Азамат нахмурился и некоторое время сосредоточенно смотрел в одну точку. Когда он закончил с мороком, то выглядел как высокий статный мужчина средних лет в зелёной милицейской форме. Я вытолкал его на лестничную площадку и позвонил в дверь напротив.
        Женщина, выглянувшая на площадку, посмотрела сначала на меня, потом перевела взгляд на Азамата, и дрожащим голосом спросила, что нам надо.
        — У вас здесь недавно иностранец поселился,  — сказал я, показывая на дверь у меня за спиной.  — Вы не скажете, давно он последний раз появлялся?
        — Какой иностранец? А, этот!.. Да на днях как пришёл, так и не выходил больше,  — ответила она.
        — Как не выходил?  — удивился я.
        — Не выходил. Шумел немного, но из квартиры не высовывался. У нас всё слышно, кто где выходит, заходит…
        — Ясно,  — кивнул я.  — А не помните, к нему кто-нибудь приходил?
        — Нет. Точно никто,  — пробормотала женщина, не сводя глаз с Азамата. Затем она понизила голос и спросила, показывая на парня:
        — А это кто?
        — Это ж ваш участковый!  — выпалил я, надеясь, что её разум под действием морока сам подставит нужные черты лица.
        — А почему он голый?
        Я обернулся и обнаружил, что на Азамате не было ничего кроме милицейской фуражки и трусов.
        — Потому, что он придурок!  — прошипел я, хватая парня за шкирку и утаскивая за собой вниз по лестнице. Морок мгновенно рассеялся, и я услышал, как женщина быстро захлопнула дверь, бормоча что-то себе под нос.
        Вытащив Азамата на улицу, я сильно встряхнул его и грозно прорычал:
        — Это что за представление было?! Ты что, морок накладывать не умеешь?
        — Нет, вообще-то,  — ответил он.  — Совсем не умею.
        Я потёр подбородок и успокоил себя мыслью, что информацию мы, в общем-то, получили. Если к фотографу никто не приходил, значит нападавшие проникли в его квартиру каким-то другим способом и поджидали его там. Но больше было интересно то, как они вышли. Не думаю, что можно выбраться откуда-то достаточно незаметно, неся на себе ещё одного человека. Если не дверь и не окно, то остаётся телепортация или что-то вроде того.
        Хотя я и собирался позвонить Олегу, чтобы обрадовать его пропажей иностранца, мне почему-то казалось, что поиски ни к чему не приведут. Хидео уже наверняка не было в живых, и чёрт знает, каким образом его прикончили.
        Ещё одно воспоминание не давало покоя — Окада говорил по-русски. Слишком чисто, что не вязалось с его внешностью. Есть много людей, кому так или иначе приходится разъезжать по миру и общаться на всевозможных языках. Однако рано или поздно они возвращаются домой, где их ждут родные и близкие, где их ждёт родной язык. Акцент — вот что никогда не удаётся выветрить. Вы всё равно услышите нотки, по которым можно распознать иностранца.
        Иными словами, вероятность того, что Окада — простой бизнесмен, трясущийся за свои вложения и изменяющий жене с молоденькой секретаршей, стремительно приближались к нулю. В какой-то момент они так разогнались, что проскочили эту важную отметку и ушли куда-то в область отрицательных чисел.
        Сто к одному, что он не человек.
        Сославшись на голод, я нашёл ближайшую забегаловку, где заказал какую-то ерунду. На самом же деле рана под бинтами жутко болела. Мне, наверное, стоило бы послушаться Карии и отлежаться ещё день-другой, но это значило впустую терять время, провалить дело и не получить обещанный гонорар. А ещё удачная работа на шинигами здорово подняла бы мой престиж.
        — Неплохо для первого раза,  — заметил я, решив подбодрить Азамата, который совсем скис.  — Ты ведь и вправду ещё никогда не использовал морок?
        Он помотал головой.
        — А разве твой дядя не учил тебя основам магии?
        — Основам магии?  — удивлённо переспросил Азамат.  — Я знаю только некромантию.
        Я нахмурился и исподлобья посмотрел на него.
        — Ты хоть знаешь, кто ты, и почему ты такой?
        — Дядя говорил, что у меня это наследственное,  — парень пожал плечами.  — Вроде как очень редкое отклонение.
        Как и следовало ожидать, он вообще ничего о себе не знал. Если бы мы попали в переделку, Азамат стал бы для меня только лишним балластом.
        — Это не отклонение,  — сказал я, глубоко вздохнув.  — У тебя есть так называемый «ген мертвеца». Он встречается у четырёх человек из десяти. Не очень-то редко, как видишь. Но, чтобы стать некромантом, этого недостаточно. Должно исполниться одно условие.
        — Какое?
        — У тебя слишком тёмная и густая кровь. Ты легче, чем другие, переносишь боль. Ты никогда не болел… А знаешь, почему?
        — Почему?
        Я слегка улыбнулся.
        — Да потому что мёртвые не болеют.
        Азамат поперхнулся соком, который пил, и, выпучив глаза, уставился на меня.
        — Именно. Ты умер при рождении. Вот второе условие. И тогда, благодаря «гену мертвеца», ты получил второй шанс, заключил что-то вроде контракта со Смертью, получив возможность вернуться к жизни. Заключил контракт, даже не осознавая этого. Жестокая ирония, не находишь?
        Он молчал, не зная, что ответить.
        — Не каждый день узнаёшь, что умер семнадцать лет назад. Почему мне никто этого раньше не сказал?
        Я пожал плечами.
        — Потому что здесь об этом не знают, полагаю. Сомневаюсь, чтобы в этом мире изучали причины рождения некромантов.
        — А всё-таки лучше так,  — проговорил Азамат со слабым воодушевлением.  — Это мне нравится гораздо больше шараги.
        Он вдруг громко рассмеялся, пытаясь скрыть едва уловимую тревогу. Может быть, и не стоило выкладывать ему всё так прямо, но это был неизбежный первый шаг.
        О ком бы из нас не шла речь, даже об обычном человеке, никогда нельзя забывать одну простую истину: мы — те, кто мы есть. Не больше, но и не меньше. Только приняв себя настоящего, можно в полной мере овладеть своими потенциалами. А их у каждого, уж поверьте, великое множество. Единственное, что от нас требуется — не упустить свой шанс, не позволить сомнениям и страхам решать за себя.
        Но Азамат всем видом показывал, что не хочет возвращаться к теме своего рождения, так что я просто поддержал начатую им тему:
        — Ты что, прогуливаешь занятия?
        — Да ладно!  — отмахнулся он.  — Все говорят, что мне нужно получить образование, но можно подумать, будто некроманту потом понадобится диплом юриста.
        Поморщившись, я встал из-за стола и сказал:
        — Пошли.
        — Куда?
        — Я — домой, ты — учиться.
        — Но…
        — Слушай, я стал магом, толком не доучившись. Я не умею ничего, кроме магии. Поэтому мне приходится по большей части зарабатывать обманом.
        — А по меньшей?
        — А по меньшей… я не всегда могу быть уверенным, что доживу до рассвета. У меня не было выбора. У тебя — есть. Сделай правильный.
        Закончив с речью, я многозначительно замолчал, давая Азамату время осознать всё величие и глубину сказанных мною слов. Когда молчание стало длиться дольше чем было нужно, я добавил:
        — Загляни ко мне как-нибудь. Покажу пару полезных для мага вещей.
        Он пообещал зайти, после чего мы разошлись в разные стороны. Азамат, конечно, и не собирался идти сегодня на занятия, и мне на это, честно говоря, было плевать. Но зато теперь я приобрёл некоторую солидность в его глазах.
        Впрочем, в моих словах было немного лукавства. Да, я не закончил обучение в университете, но только потому, что как-то неожиданно для самого себя оказался на проживании в Аду. Но даже если бы и захотел сейчас блеснуть образованием, то вряд ли диплом из Ада будет здесь действителен.
        Да, когда я говорю «Ад», то имею в виду не настолько мрачное место, как вы могли себе представить. Прошло уже более пятисот лет с тех пор, как он стал одним из самых привлекательных курортов для туристов со всех миров Великой Оси.
        Некоторые вещи меняются.
        Давным-давно, много веков тому назад, уходящие боги соединили тоннелями около полусотни миров, создав так называемую «Ось»  — центральное скопление Вселенных. Эти тоннели позволяют любому кинари — любому живому существу независимо от его вида — перемещаться между связанными Вселенными. Без тоннелей минус-пространство, разделяющее миры, растворит и поглотит смельчака. Даже существа вроде архангелов лишаются большей части своих сил и нуждаются в длительной реабилитации.
        То, что я храню, гораздо древнее этих правил. Оно появилась ещё тогда, когда Вселенные только образовывались из разорванного Первомира. Чтобы перейти из одного мира в другой, мне достаточно просто открыть дверь. Чтобы убить, мне достаточно просто призвать меч. Чтобы разрушить, мне достаточно просто разозлиться. Эта сила, дарованная словно по чьей-то злой шутке, никогда не должна была достаться человеку.
        С другой стороны, я больше ничего не умею. Мне было всего восемнадцать, когда я получил способности Следа Нарады в какой-то невообразимой вселенской лотерее, и был отторгнут тем миром, в котором жил с рождения. Моя дальнейшая жизнь была больше похожа на сон — сюрреалистический, местами кошмарный, местами невообразимо прекрасный. Я обрёл новый дом и новых друзей, однако пошёл на поводу у чувств, и вот — уже изображаю экстрасенса, Четвёртого Великого Магистра Тайной Шаманской Ложи.
        И если вы вдруг решите, что «вышли из зоны комфорта» просто прогулявшись в парк по другой дорожке, вспомните мою историю.
        Я почувствовал тепло на груди и приложил руку к рубашке. На ладони осталась кровь. Проклятье! Добравшись кое-как до машины, я понял, что не смогу вести самостоятельно. Ноги стали ватными, воздух с трудом проходил в раненые лёгкие, в глазах быстро темнело. Вернув машину в состояние игрушки, я решил рискнуть и попробовать телепортироваться домой. Однако на этот раз цифры на автобусном билете оказались красными — вокруг было недостаточно магии для прыжка. Понимая, что ждать помощи совершенно неоткуда, мне оставалось только горько усмехнуться своей беспечности и, усевшись на скамейку в ближайшем дворе, постараться не заснуть. Это было единственным, что я мог сделать сам.
        Я смутно увидел приближающийся человеческий силуэт, показавшийся знакомым, и попытался удержать глаза открытыми, чтобы получше рассмотреть его.
        Но туман в голове был слишком густым.
        Глава 7
        Когда сознание вернулось, я уже был дома. Боль в груди прошла, во рту стоял горьковатый травянистый привкус — видимо, в меня вливали какие-то настойки. Я лежал на кровати, перевязанный чистыми бинтами и заботливо укрытый тёплым одеялом.
        Белое облако цветущей вишни, подкрашенное заходящим солнцем, неспешно колыхалось за окном.
        Из зала доносились приглушённые голоса. Я напряг слух, чтобы разобрать слова.
        — Не думаю, что он хотел вас обидеть,  — говорила кому-то Кария.  — Виктор, конечно, грубоват… Да нет, он сволочь, но это, наверное, только для того, чтобы распугать всех и ни к кому не быть привязанным. Да, за последние несколько месяцев он стал ещё хуже, чем был… Думаю, Виктор пережил что-то, что ещё сильнее покалечило его душу. Сказать честно? Мне его жаль. И я хочу помочь ему.
        Я потянулся за очками, лежавшими на столике рядом с кроватью. Пружины кровати скрипнули, и разговор разом затих. Секундой спустя в спальню вошла Кария. Она скрестила руки на груди и с укором проговорила:
        — Если ты и дальше будешь так халатно относиться к своему здоровью, то весь заработок будет уходить на лекарства.
        — Нечего меня жалеть,  — проворчал я.
        — Конечно!  — протянула она.  — Только, если бы Олег не нашёл и не притащил тебя сюда, ты бы истёк кровью. Расстарайся и поблагодари его за это.
        За плечом Карии появился Вещий.
        — Не стоит,  — сказал он, глядя на меня.  — На моём месте так поступил бы каждый. Каждый, кто не знает Теслу лично. Не хочу, к тому же, чтобы он потом снова обвинил меня в чём-нибудь этаком.
        Я встал с кровати и стал одеваться, стараясь не тревожить повязки. С одной стороны, Олег помог мне, послужив телохранителем, как я и требовал, когда издевательски шантажировал его. Но в то же время он отнёсся к этому слишком спокойно, и это раздражало. Да и вообще, я несколько раз спасал ему жизнь, надо же когда-то отдавать долги!
        — Послушай, Виктор,  — сказал Олег, подойдя ближе.  — Мы, может, и бесим друг друга, но когда дело касается покушения на убийство, я не могу оставаться в стороне. Я спросил Фарруха, но ничего от него не добился. Знаю, что он прикрывает тебя, хоть и чёрт знает за какие заслуги. Мне и так видно, что тебя кололи каким-то холодным оружием. Вопрос только в том, кто и каким?
        — Катаной,  — ответил я.  — А кто?… Как раз это я и собираюсь выяснить. Кстати, хочу подкинуть тебе капельку работы: гражданин Японии — Хидео Ито, фотограф, пропал на днях из квартиры, которую снимал по приезду. Скорее всего, был убит. К тому же, кто-то провёл в его квартире обыск.
        Олег вздохнул и потёр ладонью лоб.
        — Тесла, почему тебе обязательно нужно найти проблему и ввязаться в неё, затащив за собой всех остальных? Кто тебе этот японец?
        — Считай, что приятель.
        Он что-то невнятно промычал. Смертельная тоска и порождённое безысходностью отчаяние были самыми яркими из всех эмоций, которые отразило его лицо.
        — Чёрт! Только пропажи иностранного гражданина мне не хватало! Ладно, поищем,  — он помолчал, закусив губу, а потом спросил:  — Какие-нибудь идеи есть?
        — Есть. Он мог видеть что-то лишнее. Касающееся этого,  — я показал на бинты у себя на груди. Советую порыть в сторону новоприбывших японцев. Поспрашивай Икрамова.
        Олег кивнул.
        — Хорошо. А ты, это… поосторожнее, Тесла. В другой раз меня может не оказаться рядом. И я не нашёл, где ты припарковал свою машину.
        Я махнул рукой. Сославшись на дела, Вещий ушёл, бормоча что-то себе под нос. Кария закрыла за ним дверь и вернулась ко мне. Она снова скрестила руки на груди и стала нетерпеливо постукивать ногой по полу.
        — Ну,  — сказала она.  — И чему ты сегодня научился?
        — Тому, что уровень магического поля может быть недостаточным для использования билета,  — выпалил я.  — Мы это предполагали, но…
        — Виктор!  — Кария хлопнула себя по лбу и развернулась.  — Что ж ты за болван такой?!
        — Кари, брось!  — протянул я.  — Мне ещё столько всего надо сделать… Кстати, у меня в кармане куртки лежит блокнот. Хочу, чтобы ты на него взглянула.
        Дриада исчезла, превратившись в сиреневое облако, перетекшее из спальни в прихожую, и вскоре вернулась тем же способом, но уже держа в руке маленькую записную книжку.
        — Там, видимо, что-то написано… Ты понимаешь эти закорючки?
        — «Закорючки»!  — передразнила она.  — Я почти двести лет жила в префектуре Миядзаки и…
        — Отлично! Переведи всё! А я пока прогуляюсь, рассмотрю своего врага повнимательнее.
        — Тебе не кажется, что это опасно?
        — Не опаснее того, что я задумал,  — я замер на месте и отсчитал:  — Три. Два. Один.
        В дверь позвонили.
        — Что?  — спросил я, обернувшись к Карии.  — Я видел, как он прошёл в окнах из зала.
        Дриада назвала меня «экстрасенсом хреновым» и пошла открывать. Однако не успел Азамат перешагнуть порог, как я силой развернул его и потянул за собой, добавив:
        — Пошли, студент! Учиться будешь.
        — Но я сегодня уже всё…  — попытался возразить он.
        — Знания лишними не бывают! Тебя ведь учили в школе химии, алгебре и прочей хе… науке? Уверен, ты используешь эти знания по десять раз на дню!
        — Меня пугает ваш энтузиазм,  — меланхолично пробормотал семенящий следом Азамат.
        — Меня тоже! Видимо, всё дело в травах Кари. Не отставай!
        Я притащил его к комплексу многоэтажек, высившемуся прямо над подземными лабораториями, где мы с Таро на днях навещали старого чародея. Найдя незапертый подъезд, мы с Азаматом поднялись на самый верх и вышли на крышу. Наверху дул промозглый ветер и было до противного грязно. Солнце к тому времени уже полностью скрылось, оставив после себя лишь алую полоску на горизонте.
        — Зачем вы меня сюда притащили?  — спросил Азамат, обходя лужи, оставшиеся после дождя, и покрытые ржавчиной тарелки антенн.
        Я остановился у ограждения и кивком указал на город, сверкающий тысячами разноцветных огней.
        — Посмотри на них. Люди копошатся, занятые своими делами, и просто не замечают таких, как мы. У них своя жизнь. Счастливая.
        — Счастливая?  — удивился Азамат.  — Разве маги не стоят на более высокой ступени?
        — Нет. Мы просто… разные. Ты можешь двигать предметы усилием воли, а они — нет. Ты пьёшь зелья, дающие нечеловеческую силу, они — нет. Зато простой обыватель не назовёт сходу кучу тварей, пытавшихся сожрать его накануне.
        — Потому что они не знают.
        — Во многом знании есть многие печали, Азамат, и умножающий познания умножает скорбь. Но если ты не хочешь умножать чужую скорбь, то тебе придётся умножить свою. Начнём с защиты.
        Отыскав пустую бутылку из-под какого-то дешёвого пойла, я поставил её в нескольких метрах перед Азаматом.
        — Есть несколько способов защиты. Одни подразумевают защиту непосредственно субъекта, то есть мага, волшебника или кого там ещё… Это либо создание защитного поля кучей разных способов, либо — что гораздо сложнее — искривление пространства для ухода от опасности. Во втором случае объект, представляющий для субъекта опасность, достигая определённых границ, перемещается за субъект, как бы проходя сквозь него…
        — Вы мне что-то объясняете или хотите, чтобы у меня мозг взорвался?  — перебил меня Азамат.
        Я посмотрел на него поверх очков и проговорил:
        — Однажды это может спасти твою или, что более важно, мою жизнь.
        — Я-ясно,  — ответил он, разворачиваясь.  — Спасайте себя сами. Я ухожу.
        Слегка улыбнувшись, я размашистыми движениями начертил в воздухе иероглиф и громко произнёс:
        — Печать связывания Сэйгё третьего уровня.
        Блеснув в густых сумерках, иероглиф материализовался в несколько тонких блестящих нитей, которые крепко опутали Азамата, не давая ему двинуться с места.
        — Что это?!  — возмущённо и испуганно воскликнул он, отчаянно пытаясь разорвать нити.
        — Это другой способ защиты. Так ты можешь обездвижить своего противника,  — взмахнув рукой, я снял действие Печати, освободив насупившегося Азамата.  — Именно этот способ ты сейчас и будешь изучать.
        — Хорошо,  — пробурчал некромант, возвращаясь на место.
        Я указал ему на бутылку.
        — Это — твой противник. Вытяни правую руку перед собой, расслабь её, пусть будет слегка согнута в локте. Представь, что твои пальцы — кисть, которой ты пишешь на холсте. Теперь повторяй за мной,  — я нарисовал восемь плавных линий. Азамат старательно скопировал движения.
        — Повтори ещё раз, только чуть мягче — ты не дрова рубишь,  — и произнеси: «Печать связывания Сэйгё третьего уровня».
        — Печать связывания Сэйгё третьего уровня,  — пробормотал он.
        Повисла напряжённая тишина. Кто бы сомневался, что у него ничего не выйдет. Магия — это материализованная воля. Нет воли — нет магии. Хоть в бубен бей.
        — Бутылка — твой враг!  — жёстко повторил я.  — Давай же, вложи в свои слова силу!
        — Да я вкладываю,  — ответил он, продолжая тщетные попытки.
        — Недостаточно! Ты должен захотеть, иначе не получится.
        — Да хочу я.
        — Нет, не хочешь!
        — Хочу!
        — Не-а.
        Не успел он сказать следующее слово, как я подбежал к бутылке, схватил её и, размахнувшись, бросил в Азамата.
        От неожиданности он даже не подумал отскочить в сторону. Просто в десятый раз повторил иероглиф и крикнул, сорвавшись на визг:
        — Печать связывания Сэйгё третьего уровня!
        Нити обмотали бутылку, по инерции отшвырнув её обратно. Я увернулся, проследил, как она перелетела за ограждение и исчезла в темноте, и несколько раз сдержанно хлопнул в ладоши.
        — У тебя получилось.
        Азамат посмотрел на свою ладонь и выдохнул:
        — Круто! А что дальше?  — в его голосе наконец-то появилось нужное воодушевление. Теперь он действительно хотел научиться магии.  — Следующий уровень?
        А у парня неплохие задатки, подумал я. Он с первого раза сумел наложить морок, даже не представляя толком, что это такое. Обычно на обучение связыванию уходит два-три часа. Он же сумел воспользоваться Печатью Сэйгё через несколько минут после того, как я показал её. Мне захотелось проверить, на что ещё способен Азамат.
        Но на его вопрос я только отрицательно покачал головой.
        — Достаточно. Этих Печатей десять — каждая материальнее и крепче предыдущей. До четвёртого уровня они доступны людям. При наличии магического поля достаточной плотности, конечно. Для использования пятого уровня уже нужно быть как минимум волшебником. Некроманты, хоть и мастера в магии смерти, но они ближе к волшебникам, чем к магам. Тебе не стоит тратить силы, которые ещё могут пригодиться. А Печатью третьего уровня можно запросто связать нескольких смертных.
        — А что делает Печать десятого уровня?  — поинтересовался Азамат.
        Я пожал плечами. Десятый уровень в действии сам я никогда не видел. Зато однажды разъярённый демон применил на мне Печать тринадцатого уровня — одну из запретных, состоящую из чёрной магии, высасывающую у связанного кровь.
        Было бы, кстати, здорово узнать, как накладывать эту штуку.
        — Допустим, твой противник связан,  — продолжил я.  — Что дальше?
        — Сваливать,  — с несокрушимой уверенностью ответил Азамат.
        — Он вырвется и догонит тебя,  — я обошёл его кругом, остановился у него за спиной и вкрадчиво проговорил:  — Ты должен сделать так, чтобы противник уже не смог тебя догнать.
        — Это называется «Умышленное причинение вреда здоровью».
        — Либо ты уничтожишь его, либо он — тебя.
        Азамат повернулся лицом ко мне.
        — Вам обязательно стоять у меня за спиной и подбивать на убийство?
        Я хмыкнул.
        — Мне кажется, когда ты не видишь своего собеседника, но слышишь голос, то воспринимаешь его слова как свои собственные.
        — Знаете, вы никудышный психолог…
        Я пропустил это мимо ушей. Возможно, психолог из меня, действительно, никудышный, но ведь у большей половины человечества познания в психологии ничуть не выше моих. Если не меньше.
        Иными словами, не вышло одурачить одного — одурачь другого!
        — …так что я не собираюсь калечить людей,  — закончил Азамат.
        — Ну, технически, они не люди,  — заметил я.
        — Не знаю, как технически, а по документам — вполне себе люди.
        Я криво усмехнулся.
        — Без бумажки ты… кхм…
        — А с бумажкой — человек,  — кивнул он.
        — А как насчёт бомжей? У них бумажки нет.
        — Чёрт! Вы вообще нормальный?!
        — Проклятье!  — воскликнул я в свою очередь, уже начиная сердиться.  — Ты, наверное, забыл, но твои родители обратились ко мне за помощью, когда ты поменял местами души своего хомяка и Левиафана. Как думаешь, это было достаточно гуманно для них? Как хомяк, кстати?
        Азамат пожал плечами.
        — Размножается.
        — Хоть кто-то радуется жизни.
        — Он призывает свои астральные копии и материализует их. И ещё я слышу, как иногда он бормочет что-то по ночам. По полнолуниям особенно. Кажется, вы тогда недоизгнали из него демона.
        — Я торопился… Стрёмно, вообще-то, тебе с ним.
        — Нормально. Что бы я тогда не сделал, я — не садист, не маньяк и не человеконенавистник, делящий людей на достойных и недостойных. Я — не вы.
        Его слова прозвучали упавшими гирями. Как смертный приговор, не подлежащий обжалованию. Достойные, недостойные… какая разница? Чтобы хоть как-то разделить их, нужно видеть. Чтобы видеть, нужен свет. А мир магии — одна бесконечная тьма, где заблудиться легче, чем найти собственные шнурки.
        — У тебя есть магический дар,  — твёрдо сказал я.  — Однажды тебе всё равно придётся драться.
        В этих словах не было ни капли лжи. Мир среди чародеев — всей магической братии во всём многообразии её форм — штука редкая. Да и то, он чаще носит форму шаткого компромисса. Стоит тронуть этот карточный домик, и он обрушится, приведя к печальным последствиям. Печальным для всех сторон.
        Ведь если у вас при себе всегда есть оружие, на ношение которого не нужна лицензия, то почему бы не прикончить того, чьи убеждения отличаются от ваших?
        — Ну, я неплохо дерусь,  — неуверенно проговорил Азамат.
        — Допустим, среднестатистическому упырю ты наваляешь. А грымзник даже не заметит, что ему кто-то врезал.
        — Грымзник?
        — Мелкий демон, ползающий по потолку и высасывающий по ночам свежие силы. Какие-нибудь боевые заклинания знаешь?
        — Боевые заклинания?  — задумчиво повторил Азамат.  — Дядя не учил меня ничему такому. Но… я кое-что освоил сам.
        Я хлопнул в ладоши.
        — Отлично!  — мне пришлось найти ещё одну бутылку, чтобы поставить её перед Азаматом.  — Валяй!
        Он достал из кармана завёрнутый в ткань мелок и начал рисовать какой-то несложный сигил. Навскидку в нём было не больше одной степени вложенности, то есть из соединения знаков мог выводиться ещё один знак, но не больше. И всё же это было неплохо для новичка-самоучки.
        Следует различать печати и сигилы. Если задуматься, то отличие состоит лишь в их предназначении, однако «сигилами» традиционно называются печати, накладываемые основательно и на неопределённый срок. Они, как правило, служат для защиты, в качестве ловушек или для трансформации энергии. Те же, которые создаются одномоментно, стихийно, и для разового использования, считаются просто «Печатями» и включают в себя все остальные типы: боевые, перемещающие, сдерживающие… Хотя встречаются и исключения. Впрочем, для любого, кто не заканчивал отделение сигиллографии, что одно, что другое — печать да и только.
        Пока я думал, как Азамат собирается использовать ловушку, он закончил рисовать и напоследок вложил в сигил немного магии. Волшебники не способны напрямую работать с энергией так, как это делают маги, и им приходится пользоваться артефактами. Но любая печать, по сути, тоже артефакт, поэтому волшебник способен слегка «заряжать» написанные им формулы. Если у него достаточно умений, разумеется.
        У Азамата было достаточно.
        Сигил засветился в темноте бледным сиянием, цвет которого походил на цвет плесени, и воздух вокруг знаков слегка дрогнул. Некромант медленно обошёл ловушку, поднял бутылку и бросил её в нарисованный круг. Ударившись о бетон крыши, стеклянная бутылка, естественно, разбилась.
        Я пригляделся к осколкам и увидел, что они медленно рассыпаются.
        — Что это?
        — «Тлен»,  — ответил Азамат.  — Он ускоряет разложение в сотни раз. Жертва может успеть выйти из ловушки, но останется изуродованной.
        — Чёрт…  — вырвалось у меня.  — Эта штука, наверняка, запрещена.
        Он кивнул.
        — С позапрошлого века.
        «Официально запрещённых» заклинаний, конечно, не существует — в мире магии, как вы уже, наверное, поняли, правит закон джунглей. Но есть приёмы, применение которых действительно антигуманно и противоречит всем нормам морали.
        «Тлен» явно был из их числа.
        Азамат осторожно деактивировал сигил и стёр часть знаков.
        — И вы хотите сказать, что однажды мне придётся заманить кого-то внутрь такого круга?
        Я кивнул. Для этого мне самому пришлось собраться с силами.
        — Но лучше для тебя будет научиться вызывать все стадии создания ловушки в уме, а затем мысленно привязать их к заклинанию из пары слов, которое ты сможешь установить на точку фокуса… пусть даже волшебной палочки. Так ты сможешь сохранять мобильность в бою, атакуя противников на ходу.
        — Такое ощущение, что вы рассказываете мне, как настроить гарнитуру для мобильника,  — проворчал он.  — А у вас-то что? Какая фишка?
        Я замялся.
        — У меня? Ну… моя «фишка» проникает в структуру объекта и разрывает молекулярные связи, разнося его на куски.
        Заклинание, которым я сломал замок, когда мы с Азаматом заглянули в квартиру к фотографу, на самом деле представляет собой текст на двух листах, прочитанный с должным выражением. Я целый месяц учил это заклинание, и ещё столько же привязывал к одному короткому слову. А потом не раз использовал на живых существах.
        И всё же не убивал никого настолько жестоко. Причинял тяжкие телесные повреждения — да, однако это не заставляло их разлагаться заживо.
        Азамат поражал. Некромантов только называют «магами смерти», на самом же деле они больше волшебники. Разве что очень специфические. Но Азамат был другим. Он играючи воспользовался Печатью связывания, самостоятельно освоил смертоносный сигил, готовый при любом неосторожном движении стереть в прах его самого… Он был как студент, случайно собравший машину времени из микроволновки, и очень удивившийся, что не все так могут.
        Какие ещё тайны он скрывал?
        Я подошёл к ограждению и задумчиво спросил:
        — Скажи, ты замечал когда-нибудь, что можешь быть сильнее и ловчее своих сверстников? Что при желании можешь бегать быстрее и дальше прыгать?
        — Может быть. Мне не приходилось сравнивать,  — рассеянно ответил Азамат, вставая рядом.  — У меня в детстве было немного друзей.
        — Что поделать. Когда-то же надо начинать.
        С этими словами я схватил его за ноги, перевернул и сбросил с крыши.
        И сам прыгнул следом.
        Глава 8
        Наверное, здесь я должен настоятельно предостеречь вас от попыток повторять подобные трюки. Поверьте, ни к чему хорошему это не приведёт, покалечитесь — и то как минимум. Это вроде прыжка с парашютом, только правила жёстче. В том смысле, что парашюта нет, а без наставника или хотя бы какого-никакого инструктора всё рассчитать и принять правильное положение невозможно. Так же, как невозможно обрести веру в собственные силы, не увидев, что это — самая настоящая реальность. Поэтому все прыжки, которые новички совершают самостоятельно, становятся для них не только первыми, но и последними. Если вам так уж захочется проверить себя на наличие скрытых способностей, попробуйте лучше силой мысли сдвинуть спичечный коробок.
        Проще говоря, не хочу, чтобы Вещий потом припёрся ко мне и утверждал, будто я подбиваю людей на суицид.
        Падение с восемнадцатого этажа занимает, по идее, секунд пять. Однако с точки зрения того, кто падает, эти секунды длятся гораздо, гораздо дольше. Как раз столько, чтобы успеть задуматься, а стоило ли вообще прыгать, и придти к ответу, что нет.
        Короткое, но невероятно выразительное матерное слово протяжным стоном разнеслось по округе. Оно распростёрлось в прозрачном весеннем воздухе подобно лёгкой простыне, которую встряхивают, прежде чем застелить постель, и мягко оседало, снова и снова повторяясь эхом в самых глухих закоулках.
        Не то мой бросок закрутил Азамата слишком сильно, не то он сам с перепугу пытался проделывать в воздухе какие-то акробатические трюки, но он здорово рисковал если не разбиться насмерть, то покалечиться обо что-нибудь по дороге. Или сначала покалечиться, а потом разбиться. Порядок здесь не столь важен. Я вытянул руку, схватил его за шкирку и потянул назад, заставив перевернуться и падать ногами вниз. Затем, продолжая придерживать Азамата, мне пришлось сделать несколько шагов по стене, попутно наступив на чьи-то окна, и с силой оттолкнуться от неё, уходя от столкновения с антенной-«тарелкой», некстати прикреплённой на нашем пути.
        Немного опередив Азамата, я слегка согнул ноги в коленях и поднял руки. Приземление отозвалось жгучей болью в ступнях и икрах, заставив ноги подкоситься. Долей секунды спустя рядом бухнулся Азамат. Схватившись за ноги, он с воем покатился по земле. Однако когда какая-то часть его мозга сообразила, что падение закончилось, а он всё ещё жив, Азамат набросился на меня с кулаками.
        — Чёрт! Ты…  — он попытался вспомнить что-то обидное, но, видимо, не сумел и выпалил только:  — …скотина! Совсем спятил?! Я же мог разбиться!
        — Но ведь не разбился,  — спокойно сказал я, потирая ноющие голени.  — Интересно, да?
        Он замолчал и медленно ощупал себя.
        — Интересно?!  — рявкнул Азамат.  — Что это ещё за?…
        Парень вдруг согнулся пополам и его вырвало.
        — Как такое возможно?  — спросил он, отдышавшись.  — Мы должны были расшибиться в лепёшку.
        Я кивнул.
        — Если б мы были обычными людьми, то, несомненно, именно это и произошло бы. Если бы ты был простым волшебником — тоже. Но магия, настоящая магия, позволяет… немного нарушать законы физики.
        — Вы могли бы просто сказать мне об этом.
        — И ты бы поверил?
        — Нет конечно! Что я, совсем дурак чт…  — он осёкся, задумавшись над своими словами.
        — Вот видишь,  — я улыбнулся, стараясь придать себе дружелюбный вид.  — Это всё ради твоего блага.
        Азамат как мог успокоился и ответил — куда сдержанней, чем прежде:
        — Знаете, у всего есть свои пределы, и то, что вы сделали — уже далеко не благо. А если бы я умер от сердечного приступа?
        Настала моя очередь задуматься. Быть может, я действительно давно уже пересёк ту грань, когда попытка сделать добро превращается во вред? Ну да, скорее всего, так и есть. Но неужели я вообще не заботился о безопасности Азамата и действовал целиком и полностью в своих интересах? Неужели я едва не убил его только из-за того, что хотел посмотреть, как всё закончится? Эта мысль занимала меня некоторое время.
        Пара секунд, это ведь тоже время, верно?
        — Таро здесь,  — пробурчал Азамат.  — Он говорит, чтобы вы прекращали тратить время на всякую ерунду и взялись наконец за дело.
        Я фыркнул и бросил в пустоту:
        — Подумаешь! Я, между прочим, на двадцатичетырёхчасовой рабочий день не подписывался.
        — Таро говорит, что с вашей профессией рабочий день — это двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста…
        — Вот сам пусть столько и работает. А моя профессия — экстрасенс. Чётвертый Великий Магистр Тайной Шаманской Ложи.
        — Он смеётся.
        — Хочешь поспорить?!  — с напускным вызовом сказал я.  — Ну, выходи, не прячься за некромантом!
        — А вы? Хотите с ним поспорить?  — осторожно спросил Азамат. Он спрашивал это уже от своего лица.  — Давайте не будем ссориться, а? Правильно я говорю?
        — Ладно,  — проворчал я, изображая снисходительность.  — Пусть Таро успокоится со своими претензиями. Так и быть, съезжу кое-куда. Может быть, что-то и узнаю.
        Азамат облегчённо выдохнул. Ему совершенно не хотелось оказаться в эпицентре разборки между не слишком адекватным, по его мнению, магом и богом смерти. Я дружески похлопал его по плечу.
        — Расслабься. Некоторые вещи не стоит воспринимать всерьёз. Иначе жить не захочется.
        На предложение подвезти его, Азамат ответил решительным отказом, добавив, что на сегодняшний день у него уже набралось достаточно впечатлений, и он не хочет закончить его, проверяя, «насколько просторно в травматологических палатах».
        Эти слова напомнили мне о старых добрых временах, которые всегда кажутся лучше, в которые, как говорится, и небо было выше и трава зеленее. От раздражения не осталось и следа. Отпустив всё ещё немного трясущегося от пережитого ужаса парня восвояси, я постоял пару минут, глядя в почерневшее небо, где слабо виднелись мерцающие белые точки звёзд, но когда со стороны подъездов раздались топот и громкие встревоженные голоса, быстро отошёл в ближайший тёмный закоулок, где развернул машину.
        Мы наделали шума. Точнее, Азамат наделал, я-то падал молча. Возле одного из подъездов собралась немалая толпа. Собравшиеся что-то оживлённо обсуждали, один особо взволнованный мужчина делал странные жесты руками. Судя по ним, некий самоубийца, в последнем крике недвусмысленно выразивший своё отношение к миру, почему-то не убился, а просто исчез — похоже, вообще улетел. Пара старушек, понадеявшихся, видимо, найти внизу новую тему для сплетен на ближайшую неделю, важно кивали, поддакивая говорившему: мол, так всё и было — улетел, подлец! вишь, до чего наркоманы дошли!
        Толпа притихла, провожая меня взглядами и, скорее всего, запоминая номер машины. Нет, серьёзно, они смотрели так, будто я на их глазах соскоблил труп с асфальта, засунул его в багажник, а теперь вывожу подальше, чтобы закопать в укромном месте.
        — Надо бы присмотреть за мальчишкой, как думаешь?  — спросил я в пустоту. Таро, естественно, не ответил.
        Это тоже беспокоило. То он повсюду таскался следом, как верный пёс, бросаясь на всё, что только пыталось взглянуть в мою сторону, то вдруг пропал и как будто нарочно старается не показываться на глаза.
        Он тоже что-то скрывал.
        Я припарковался достаточно далеко от аэропорта, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но не настолько далеко, чтобы меня не заметили. А в том, что меня заметили, я был совершенно уверен. И это были совсем не сотрудники аэропорта. То есть не совсем обычные сотрудники.
        Выйдя из машины, я засунул руки в карманы, опёрся на капот и стал ждать. Ночь выдалась тихая: небо без единого облачка, будто бы усыпанное бриллиантами, величественно плыло, проворачиваясь надо мной, будто кто-то раскрасил крышку огромного сундука, и теперь она медленно закрывалась. Тьма укутывала город, и перья с её сомкнувшихся крыльев осыпались, чувствуясь прикосновением ветра на лице.
        Кто-то уставился мне в спину. Это ощущение между лопаток трудно спутать с чем-то другим. Оно похоже на лёгкое давление, которое тревожит и раздражает, даже утомляет немного. Однако я давно понял для себя одну вещь: не стоит пренебрегать им. Особенно если от этого может зависеть собственная жизнь.
        В этот раз, правда, я совершенно точно знал, кто за мной наблюдает. Поэтому спокойно развернулся и, не вынимая рук из карманов, лёгким кивком поприветствовал существо.
        Представьте себе инопланетянина — такого, каким их привыкли изображать: ростом с ребёнка, тонкие длинные руки и непропорционально большая угловатая голова. А ещё у него должна быть кожа грязно-зелёного цвета. И крайняя степень дистрофии. И здоровенные плошки выпученных глаз. Ну вот примерно как-то так и выглядят доганьеры. Это жутко. Нет, я серьёзно! Если неподготовленный человек вдруг увидит, как нечто подобное роется в его багаже, ему понадобятся действительно крепкие нервы и, возможно даже, новые штаны.
        И всё же надо отдать должное доганьерам — они действительно умеют быть невидимыми. Не буквально, конечно. Однако даже с появлением всех этих навороченных систем безопасности, видеокамер, датчиков температуры и движения и всего такого, они продолжают оставаться незамеченными. Отчасти это потому, что у доганьеров фотографическая память — они точно знают, что значат слова: «сделать всё, как было». Никто даже не догадывается, что их вещи были вынуты, рассортированы, пересмотрены, перенюханы и собраны обратно.
        Нет, не подумайте о них ничего плохого, доганьеры — они… они вроде домовых для транспортных узлов. Они следят за порядком и контролируют провоз запрещённых грузов. Правда, при этом предпочитают разделение труда, оставляя человеческое людям. Куда больше доганьеров интересуют волшебные артефакты, на магию у них особый нюх. Но если договориться с ними на каких-нибудь взаимовыгодных условиях, как это сделал я…
        Ладно, на самом деле всё было несколько иначе. Я просто пообещал местным доганьерам, что если они попытаются как-либо мешать мне, то окончат свои жизни ярко и незабываемо. Причём далеко не в лучших значениях этих слов.
        Доганьер, усевшийся на капоте, терпеливо ждал, пока я скажу, что мне от него надо. Я не стал ходить вокруг да около.
        — Похоже, вы, ребята, крупно облажались.
        Его глаза стали больше, а рот открылся — не то от удивления, не то от возмущения. Доганьер старательно замахал руками. Наверное, он всё-таки возмущался. Они не способны воспроизводить звуки человеческой речи и даже не утруждают себя такими глупостями, а изъясняются со мной так же, как и пьяные туристы, пытающиеся «на пальцах» объяснить аборигену, что им нужно. Пусть это не всегда удобно, но вполне терпимо.
        — Да-да. Не выступай,  — отмахнулся я.  — Ты, вообще, знаешь, что через границу провезли какой-то могущественный артефакт, который позже был похищен и грозит стать причиной небольшого междоусобчика злобных духов?
        Доганьер замер. Затем он спрыгнул с машины и жестом велел следовать за ним.
        — Мы покажем ему путь,  — вполголоса просипел я.  — Да-да, наш-ша прел-лесть.
        Знаете, я тут говорил, что они умеют оставаться незаметными. Но раньше я как-то не задумывался, что это может быть настолько сложно. Мы шли обходными путями, ползли по земле, месили грязь в канавах, перелазили через заборы, пробирались в густой тени, где доганьер то вдруг отталкивал меня назад, то хватал за локоть и поспешно тянул за собой, и неизвестно как оказались в коридорах терминала. Здесь мой проводник чувствовал себя куда увереннее, чем снаружи, и шёл напролом, не задумываясь о камерах, снимающих всё происходящее вокруг. Минутой позже я понял, почему.
        Когда мы вошли в комнату охраны, то первыми, кого я увидел, были несколько доганьеров, один из которых восседал перед экранами и хозяйничал с ними с таким небрежным профессионализмом, будто всю жизнь только этим и занимался. Остальные существа были заняты тем, что связывали руки и ноги людям, вповалку лежавшим на полу. Я подошёл к одному из служащих и осторожно тронул его ботинком, а когда он не отреагировал, проверил пульс. Парень был в отключке. Как и все остальные.
        — Ребята, вам никто не говорил, что вы похожи на тех чокнутых пингвинов из мультфильма?  — поинтересовался я.
        Доганьеры посмотрели на меня с искренним удивлением. Похоже было, что всё происходящее они воспринимали как своего рода игру. Выбрав одного, у которого лицо было самое серьёзное, я сказал ему:
        — Значит, буду звать тебя Шкипером.
        Они не поняли шутки и потащили меня к экранам.
        — Хорошо-хорошо,  — сказал я, потягиваясь.  — За дело. Дня четыре назад рейсом из Токио прибыли четверо человек…
        Доганьер, который меня привел сюда, замотал головой и показал три пальца. Затем он показал один и скрестил руки на груди, вывалив язык набок. Точно, один пассажир умер по дороге. Возможно, это было важно, а возможно — нет. По крайней мере, доганьеры знали, о чём я говорю.
        Тот, что следил за экранами, ткнул длинным тощим пальцем в один из мониторов. Присмотревшись к картинке, я без труда узнал Окаду и его спутницу. Следом за ними торопливо прошёл молодой человек с рюкзаком на плече. Нетрудно догадаться, что это и был Хидео Ито — фотограф. Качество видео было не ахти, и мне удалось разглядеть лишь общие черты, но этого, наверное, хватило бы, чтобы искать пропавшего человека.
        — А есть ещё что-нибудь?  — спросил я.
        Оператор показал на другой экран — с изображением салона самолёта. По-видимому, у доганьеров в распоряжении было и видео с камеры безопасности на борту. Качество, правда, здесь было ещё хуже. Картинка всё время «зависала» и «сыпалась», превращаясь в кучу мелких разноцветных квадратиков. Зато здесь худо-бедно, но можно было разглядеть лица всех троих.
        Я выудил из кармана MP3-брелок, положил его перед мониторами и велел:
        — Пиши.
        Плеер моргнул экраном в ответ. Доганьеры принялись удивлённо разглядывать маленький кусочек металла и электроники, при этом подозрительно к нему принюхиваясь. Они почуяли магию, и им страсть как хотелось «изъять» таинственную штуку. В то же время доганьеры не хотели проверять, насколько правдивым окажется моё обещание насчёт окончания их жизней.
        Кария как-то сказала мне, что этот плеер — результат чьей-то попытки создать искусственный интеллект. Она недолюбливала техномагию и даже немного побаивалась её. Я же надеялся, что простой плеер никогда не захочет устроить восстание машин. Но на всякий случай старался быть с ним в более-менее дружеских отношениях.
        Примерно на середине видео Окада встал со своего места и прошёл куда-то по салону. Доганьеры с ехидными лицами не преминули изобразить, куда он направляется. Следом за Окадой со своего места поднялся сухощавый старикашка, теребивший что-то в руках… Тут видео «посыпалось» окончательно, и рассмотреть что-то стало уже невозможно.
        — Странно,  — пробормотал я.  — Не может быть, чтобы технику перед вылетом не проверяли. Интересно, какая роль у этого «путешествующего пенсионера».
        У меня в кармане зазвонил мобильник. Лениво вытащив его и даже не взглянув на номер звонившего, я задумчиво спросил:
        — Чё?
        — Добрый вечер, Виктор,  — поздоровался Икрамов, давно уже привыкший к тому, как я отвечаю на телефонные звонки.  — Есть что-нибудь новенькое по твоему делу?
        — Есть.
        — И у меня есть,  — сказал он.  — Встречаемся через час в «Дьяволах».
        Глава 9
        Когда я вошёл в бар, Икрамов уже был там. И он снова занял моё место.
        — Да ладно тебе!  — протянул он в ответ на мой суровый взгляд.  — Надо было просто придти раньше меня. Или ты был занят? Безпарашютным спортом?
        Я сел напротив него и демонстративно выгнул бровь.
        — Виктор!  — Икрамов потянулся через стол и хлопнул меня по плечу.  — Ты совсем в себя ушёл. Знаешь, когда я услышал разговоры о каких-то придурках, спрыгнувших с восемнадцатиэтажек, а после этого таинственно исчезнувших, первым, о ком я подумал, был…
        — Большая честь,  — проворчал я.  — Это даже не твой участок, наверное. Какое тебе дело до того, что там происходит?
        — Ладно. Вижу, ты не в духе. Не буду спрашивать, что ты там такое делал. Просто дам совет: в следующий раз постарайся делать это без лишнего шума. Сначала я позвонил тебе домой, но Кария сказала, что ты куда-то ушёл, ничего толком не объяснив. Ещё она просила передать, что ты, Виктор, безмозглый, безответственный и неблагодарный.
        Рита поставила передо мной кофе. Я отхлебнул немного и почувствовал, как тепло разливается по телу. Пока я доехал до бара, на улице заметно похолодало. Похоже было, что не сегодня-завтра опять будет гроза.
        — Ты говорил, что выяснил что-то,  — напомнил я.
        Икрамов придвинулся ближе.
        — Да. И ты был прав — дело тут не совсем обычное. Я поговорил с очевидцами насчет тех фигур в плащах. Несколько человек сказали, что видели, как они возникали прямо из воздуха, будто сплетались из дыма. А ещё двое сказали, что видели, как эти фигуры таким же способом исчезли.
        — Они не могут долго находиться в материальной форме,  — сказал я.  — Мой клиент говорил об этом. Интересно… Дед, представь, что ты стоишь на берегу реки. И скажи, ты полезешь в воду, чтобы посмотреть на дно, если и так его видишь?
        — Нет конечно,  — ответил Икрамов.  — Только к чему ты клонишь?
        — К тому, что не надо задерживать дыхание, не надо мокнуть, не надо бороться с течением. Короче, не надо создавать себе лишние проблемы. А они создают.
        — А!  — просиял он после минутного раздумья.  — Кажется, понимаю! Если эти фигуры могут становиться невидимыми, и им так даже удобнее, то почему они не остаются невидимыми постоянно, так? Но если вода в реке мутная? Если будучи невидимыми они сами не могут что-то видеть?
        Я мотнул головой.
        — Тогда Таро не смог бы таскаться за мной, будучи с той стороны. А он может. Выходит, вода всё-таки прозрачная. Тогда в чём причина? Зачем они это делают?
        Икрамов пожал плечами.
        — Ничем не могу тебе здесь помочь. Теперь твоя очередь делиться информацией.
        — Я видел записи с камер наблюдения в самолёте, на котором прибыли эти японцы. Не спрашивай, как я это сделал. Важно другое: четвёртый пассажир был жив до того момента, как пошёл за Окадой. Возможно, именно Окада помог ему умереть. Он опасен. Вещий уже сказал тебе о пропавшем фотографе? По ходу, у вас будет труп иностранца.
        — Я понимаю, что в бизнесе не место слабым,  — проговорил Икрамов, потирая лоб,  — но этот Окада, по твоим словам, настоящий серийный убийца.
        Я не был уверен насчет серийного, но насколько мог судить по нашему «знакомству», он — человек хладнокровный, действующий по принципу «воля и разум», готовый переступить черту и ни секунды после не сомневаться в принятом решении. Приказывая своей подчинённой убить меня, он просто позвал её по имени, не сказав ей ни одного лишнего слова, а значит, всё было спланировано заранее.
        Моё внимание привлекла перебранка через несколько столов. Посетитель, которого я не видел раньше, на повышенных тонах выговаривал что-то Рите. Поднявшись из-за стола, я не спеша подошёл к ним и встал рядом с барменшей.
        — Нет, я вас спрашиваю! Это что за еда такая?!  — мужчина перешёл на истеричные нотки.  — Это где же видано, чтобы омлет столько стоил?!
        Я заглянул в счёт, который Рита держала в руках и, придя к выводу, что посетитель — обычный жмот, решивший выместить своё плохое настроение на «обслуживающем персонале», проговорил:
        — Ничего удивительного. Это же омлет из яиц полесских перепёлок, собранных в Шато де Боржоме, в апреле, руками юных дев, достигших восемнадцатилетия за неделю до начала цветения ржи. Яйца доставляют сюда прямым рейсом в течение трёх часов, и повар готовит это блюдо, смочив руки бургундским вином урожая тысяча восемьсот семьдесят пятого года.
        Выслушав эту ахинею, Рита несколько раз моргнула, улыбнулась самой невинной и очаровательной из всех доступных ей улыбок, и дописала в счёт ещё один ноль. Клиент открывал и закрывал рот, пытаясь произвести какие-то звуки, но вскоре бросил это дело и стал расплачиваться. Я вернулся к Икрамову.
        — Это во Франции?  — спросил он.
        — Что?
        — «Шато де Боржоме»  — это во Франции, что ли?
        Я пожал плечами.
        — А я знаю?
        Участковый приглушённо засмеялся.
        — Знаешь, Виктор,  — сказал он, успокоившись,  — тебе стоило ещё сказать, что ты сам привез эти яйца и лично готовил омлет.
        Мысль, которая не приходила мне в голову раньше, сверкнула так ярко, что я даже удивился, как не подумал об этом раньше. Между разрозненными прежде догадками появились более чёткие связи.
        — Точно!  — выпалил я, встав так резко, что едва не перевернул стул.  — Потом позвоню, дед!
        Вылетев на улицу, я буквально пробежал до конца тупика, в котором располагался бар, и только повернув в переулок сбавил шаг.
        — Это ведь именно Идзуми Окада должен был передать тебе артефакт,  — мой тон не подразумевал возражений.
        — Да,  — раздалось справа.
        Я повернул голову и увидел Таро, топающего рядом как ни в чём не бывало.
        — И, как я понимаю, он просто вырубил тебя.
        — Верно.
        — Тогда объясни мне,  — проговорил я, чувствуя нарастающее раздражение,  — какого чёрта ты не сказал мне этого сразу? Почему надо было врать, будто ничего не знаешь? А потом снова! И снова!
        — Вы были не готовы,  — ответил он.
        — Что?! Как это понимать?
        — Это сложно объяснить. Некоторые знания нужно получать постепенно, чтобы не делать ошибочных выводов.
        — Зараза! Ты что, смеёшься надо мной?!  — взорвался я.  — Теперь я совершенно уверен, что тебе всё прекрасно известно: кто, что и когда должен был тебе передать! Ты просто ничего не говоришь!
        — Вы ошибаетесь,  — спокойно сказал Таро.  — Я на самом деле не знаю, каким артефактом владел Окада. Но сейчас я уже могу рассказать вам всё остальное. Нужно только спросить.
        Я никак не мог сообразить, играет он или говорит правду. А последняя фраза окончательно привела меня в замешательство. Вместо того, чтобы раскрыть наконец карты, Таро хотел, чтобы его спрашивали. Но, вот, что именно нужно спрашивать — он не говорил. Возможно, это было не игрой, а только лишь каким-то извращённым уровнем мышления «высших существ», однако Таро обманывал меня столько раз, что лимит доверия к себе он уже исчерпал.
        Не доверять клиенту нормально. Не доверять делу — вот, что плохо.
        Мысленно рассортировав возникшие за последние дни вопросы, я сказал:
        — Мне известно, что ты не единственный шинигами, шарахающийся по окрестностям. Подозреваю, что они встали на уши по причине твоего провала. Верно?
        Таро кивнул в знак согласия.
        — Теперь скажи мне: зачем вам нужен был тот артефакт?
        — Мы давно уже не те, кем были,  — ответил он.  — Сейчас шинигами в основном собирают и хранят предметы, которые могут представлять опасность для мироздания.
        — Короче, вы бросили свои обязанности.
        — Можно сказать и так.
        Это, честно говоря, удивило. Боги Смерти больше не собирают души. Куда катится этот мир?!
        — Почему?  — спросил я.
        — Всё меняется.
        Отбросив ещё с десяток возникших вопросов, касавшихся больше этой темы, чем того, что было реально нужно, я продолжил:
        — Знаешь, что странно? То, что Окада избрал местом для передачи Ташкент. Далековато от Японии, населённой эндемичными шинигами, не правда ли? А не могло ли быть так, что он намеренно хотел отвлечь внимание, чтобы утянуть из какого-нибудь вашего хранилища нечто более ценное?
        — Исключено. Хранилища находятся под постоянной охраной. Мне совершенно неизвестны мотивы, которые двигают Окадой. И, увы, сам я не могу к нему подобраться. Есть некоторые ограничения, накладываемые нейтралитетом.
        — Например?
        — Например, я не могу напрямую помогать вам. Только косвенно. Иначе это повлечёт за собой нежелательные последствия, о которых мне нельзя распространяться.
        Я думал, что ещё можно спросить, и как бы повернуть вопрос такой стороной, чтобы вытянуть из Таро как можно больше информации. А как всем известно, в нужный момент хорошие мысли в голову не приходят. Мне оставалось только поинтересоваться, почему другие шинигами то появляются, то исчезают в физическом мире. Эта тема почему-то очень взволновала Таро.
        — Это… тоже сложно объяснить,  — сбивчиво пробормотал он.
        — А ты постарайся,  — сказал я.
        — Вам лучше будет… увидеть обратную сторону самому.
        — Увидеть что?
        — Обратную сторону — мир духов. Тогда вы, может быть, поймёте. В счёт аванса.
        Мне это напомнило старый анекдот про «дорогая, вот тебе удочка на восьмое марта…»  — и я возмутился:
        — Что?! Это тебе надо!
        — Если хотите, вы можете самостоятельно прийти к ответу, но это займёт значительное время,  — ответил Таро.  — Кроме того, умение видеть Обратную сторону вам может ещё пригодиться. Впрочем, я всего лишь предложил.
        — Обратная сторона, говоришь?
        Я собирался зыркнуть на Таро испепеляющим взглядом, полным праведного гнева, но его уже не было рядом.
        Нет, это всё больше походило на часть чьей-то игры. Таро подсказал путь, наверняка зная, что иного выхода у меня нет. Своим исчезновением он будто бы оставил время на раздумья, дал право выбора, но… выбор-то был иллюзорным.
        По словам старого Ибрагима, таинственный человек — которым, несомненно, был Окада — искал меня за день до того, как появился Таро. Как связаны шинигами и этот Окада? Кроме того, что они якобы договорились о сделке?
        Иногда, если мне что-то не понятно, я использую Лезвие Оккама. Суть этого приёма в том, что из всех возможных вариантов самый простой с большей долей вероятности будет единственно верным. Я пытался найти самый простой и не противоречащий логике ответ, но… проклятье! это трудно, когда приходится брать в расчёты магию. А если вдобавок учитывать божеств, то и вовсе невозможно. Все варианты казались одинаково сложными. И в то же время чересчур простыми. А всё из-за того, что я не был достаточно осведомлён. Обо всём. Знаете, это как спрашивать младенца, почему падает мяч — ответ «уа-бр-р-р!» будет для него совершено логичным и понятным объяснением законов гравитации. Но это ведь не значит, что мяч падает именно поэтому. Это вообще ничего не значит.
        Думаю, вы меня поняли.
        Так что если я хотел понять происходящее глубже, мне непременно надо было увидеть эту «Обратную сторону».
        К счастью, я был знаком с одной женщиной, которая должна была хоть что-то о ней знать.
        К несчастью, она собиралась намылить мне шею. Хотя бы здесь я не сомневался. Это, знаете ли, вселяет уверенность в собственные силы.
        Скинув в прихожей обувь и повесив куртку рядом с дверью, я устало проплёлся в зал, где плюхнулся в кресло и откинул голову назад, закрыв глаза. Дома было тепло и спокойно, на кухне что-то шкварчало и булькало, и это «что-то» пахло достаточно вкусно, чтобы заставить желудок недовольно забурчать, требуя еды. Дома было уютно. Дома было хорошо.
        Кария вломила мне затрещину.
        — Ты что такое творишь?  — прорычала она.  — Я тебя лечу, а ты!..
        Открыв глаза, я увидел, как эта разъярённая фурия нависла надо мной с большой ложкой в руке, и вжался в кресло, надеясь, что Кария ограничится только словами и не пустит в ход столовые приборы.
        — Только успокойся,  — пролепетал я.  — Давай всё обсудим…
        — Обсудим?!  — она занесла ложку для удара, целясь мне в лоб.  — Слухи о твоих выходках разлетаются быстро. Возомнил себя великим учителем и решил покрасоваться? Отлично!
        Шкварчание на кухне стало громче. Кария спохватилась и исчезла, обратившись в сиреневое облачко. Через долю секунды я услышал звон ложки о стенки кастрюли и приглушённое ворчание дриады. Что бы у неё там не убежало, оно спасло меня от страшной кары. Впрочем, насколько я знал Карию, она вполне могла залепить мне ложкой по лбу, а потом предложить лёд из холодильника.
        — Перевела заметки фотографа?  — спросил я, переводя тему нашего разговора с травмоопасной на нейтральную.
        — Да,  — ответила Кария из кухни, не отвлекаясь от процесса размешивания.  — Тебе особенно понравятся последние страницы.
        Я подошёл к столу и взял верхние из разбросанных там листов. Дриада писала как курица лапой — мне понадобилось немало времени, чтобы разобраться в её каракулях. Мой вам совет: будете нанимать на работу секретаршу — смотрите, чтобы у неё был понятный почерк. В будущем это поможет вам сэкономить массу времени и нервов.
        Насколько я понял, Ито подозревал Идзуми Окаду в интрижке с сотрудницей. Раскрытие этого факта широкой публике могло привести к скандалу. Дело в том, что Окада был обязан своим состоянием жене, в случае развода он бы не только остался ни с чем, но и здорово подмочил свою репутацию. Ито, в свою очередь, открыто писал, что не исключает возможности «прихода к компромиссу». Иными словами, он собирался шантажировать Окаду. Фотограф всюду следовал за неразлучной парочкой. До определённого момента. И здесь действительно начиналось нечто интересное. Записи стали спутанными, а мысли сбивчивыми и довольно неясными. Сначала Ито пришёл к выводу, что у Окады в городе какие-то дела, а не отпуск с любовницей. Он писал, что стал замечать странные вещи, а несколькими записями спустя уже нёс бессвязную чепуху, похожую на бред сумасшедшего. Но мне несколько раз встретились слова «не человек», применённые к самому Окаде.
        Выходит, я оказался прав, и Идзуми Окада был… чем-то другим. Чем-то очень и очень опасным.
        Ито хватило ума это понять, но в последней записи он говорил, что привлёк к себе внимание и должен теперь как можно скорее спрятаться, если не хочет попасть в переделку. Что ж, это была здравая мысль. Удалось ли ему воплотить её в жизнь? Не он ли помог мне в ту ночь, когда на меня напала подружка Окады? Её зовут Кумико, кажется. Если так, то фотограф может быть всё ещё жив.
        Вот только где он?
        Я повернул голову и вытянулся, подсматривая, что Кария делает на кухне. Она почти бесшумно двигалась между кастрюлей и сковородою, время от времени поглядывая в духовку. Судя по запаху, в духовке что-то подгорало. Кария, конечно, один из самых древних и могущественных духов, но за все тысячелетия своего существования готовить она так и не научилась. Она привыкла получать всё несколько иным способом. Даже сейчас на ней было платье, которое, хоть и состояло из грубых, неровных листьев, но облегало тело настолько плотно, что это могло просто свести с ума. Кария привыкла, что стоит ей только поманить пальчиком, состроить глазки или принять эффектную позу, как тысячи мужчин с радостью и благоговением выполнят любое желание этой прелестной богини.
        Сейчас «богиня» готовила ужин на кухне.
        А если серьёзно, то я просто знал, что эти её движения, слова и взгляды — всего лишь очередная попытка добиться своего, поэтому с каменным лицом игнорировал их. Это позволяет нам жить в одном доме и быть не более, чем партнёрами по работе. В конце концов, я сплю в своей кровати, а дриада — в книжном шкафу. В том самом шкафу, который пророс корнями в пол. Как и вся мебель. Получается, что она спит и в столе тоже. И в стульях. И в диване.
        Чёрт! Она спит в моей кровати!
        Кария сообщила, что ужин готов, и я яростно тряхнул головой, возвращая мысли в нужное русло.
        — Кари, что такое «Обратная сторона»?  — спросил я, садясь за стол напротив дриады.
        От этих слов она вздрогнула так, что едва не выронила тарелку, которую держала.
        — И не говори, будто не понимаешь, о чём речь.
        Кария кивнула, поджав губы.
        — Кто тебе об этом сказал?  — сухо спросила она.  — А, тот шинигами, верно? Это опасное место, Виктор. Тебе туда не надо соваться.
        — Я не спрашивал, какое оно. Я спрашивал, что это? Оно за пределами этого мира?
        — И да, и нет. Скорее одна из его частей. Обратная… Обратная сторона просто находится выше, так сказать. На более тонком уровне реальности.
        Я поддел вилкой кусок картофеля и покрутил его перед собой, изучая со всех сторон.
        — Значит, там живут призраки?
        — Не только. На Обратной стороне обитает ещё много всего… нехорошего.
        — Интересно. Никогда не слышал о таком. Не похоже на сопряжённый мир.
        — Зачем ты спра?…
        Глаза Карии расширились, будто от испуга, она резко опёрлась на стол, стукнув по нему руками с такой силой, что моя картофелина соскользнула с вилки и шлёпнулась обратно на тарелку.
        — Виктор!  — крикнула дриада прямо мне в лицо.  — Пообещай мне, что никогда не пойдёшь на Обратную сторону!
        — С чего бы это?  — вяло поинтересовался я.
        В ответ Кария буквально зарычала от ярости. Мне не оставалось ничего, кроме как поднять руки и сдаться:
        — Ладно, ладно. Успокойся. Мне кажется, или ты чем-то напугана?
        Дриада села за стол и демонстративно принялась есть. Но заметив, что я не свожу с нее глаз, отложила вилку в сторону и нехотя проговорила:
        — Да, я напугана. Обратная сторона даже не просто «опасное», это — страшное место. Виктор, это ловушка. Я же предупреждала, что твоя затея плохо кончится.
        — А что даёт пребывание там? Все вещи становятся такими, какие они есть?
        — Нет. Они… становятся такими, какими должны были быть. А ещё всякая мерзость может обретать там материальную форму.
        Не знаю, как вам, но мне это показалось увлекательным. Само собой, Кария пыталась не допустить совершения очередного безрассудного поступка. Она хотела сделать как лучше. Но она не учла одной простой истины, той мелочи, которая окончательно перетянула чашу весов, определив моё решение. Кария не учла того, что любое предупреждение об опасности, вплоть до таблички «Не влезай — убьёт!», с седой древности воспринимается мужчинами как прямое руководство к действию. Причём то самое «не», начисто игнорируется.
        — Тебе стоит слушать меня,  — продолжала дриада.  — Я знаю гораздо больше. И больше понимаю. В конце концов, у меня тысячи лет опыта за плечами…
        — Зато у меня пупок есть,  — задумчиво ответил я.
        Несколько секунд дриада молча глазела на меня, а затем воздела руки к небу и молвила:
        — О, олимпийцы, внемл?те! В свидетели вас призываю! В чём провинилась я так, что служить отдана идиоту?
        Мне хотелось ответить ей в подобном стиле, но Кария оборвала меня:
        — Ешь давай!  — сурово приказала она.  — А то пальцем в рёбра ткну.
        Приложив ладонь к повязкам на груди, я не стал продолжать. На всякий случай.
        Я вышел из дома, пока Кария ещё спала. Каждый шаг отдавался гулким эхом в густых синих сумерках, наполнивших собой тихие улицы. Изморось, висевшая в воздухе мелкими каплями, холодными прикосновениями ощущалась на коже лица и подобно пылинкам светлыми точками оседала на стёклах очков. Воздух был ещё ночным — пах влажной землёй и цветами. Казалось, будто во всём городе не было слышно ни единого звука. Фонари гасли один за другим; до рассвета оставалось всего пара часов, но небо уже начинало менять цвет — облака из светлых стали тёмными и медленно ползли полосками в гуашево-синей выси.
        Будет дождь.
        Я помнил слова Карии. Мне придётся быть предельно осторожным и незаметным, чтобы избежать опасностей. Мне придётся управиться за то малое время, что у меня осталось, пока она не обнаружила моё отсутствие.
        — Извини, Кари,  — проговорил я, остановившись посреди пустой, тёмной дороги.  — Но по-другому никак. Таро! Я согласен!
        Глава 10
        — Я рад, что вы согласились, господин Тесла,  — сказал шинигами откуда-то из-за спины.  — Ваша решимость заслуживает уважения. Но должен предупредить: вам лучше контролировать свои эмоции. Считайте это добрым советом.
        — Что?
        Я не успел обернуться, но почувствовал лёгкое прикосновение его руки. В тот же момент меня будто ударило током — я вскрикнул, и от резкой, удушающей боли, пронзившей тело, упал на землю. Лишь через несколько минут мне удалось вернуть контроль над своим телом и подняться.
        — Никогда. Больше. Не смей. Так. Делать!  — рявкнул я. Однако Таро уже не было. Похоже, у него входило в привычку появляться и исчезать без предупреждения.
        Первое, что бросалось в глаза — вернувшаяся ночь, как если бы кто-то вдруг отмотал время назад. Тёмно-синее минуту назад небо вдруг снова стало чёрным, и на нём почему-то не было ни облаков, ни луны, ни звёзд — это была просто бездна. Фонари зажглись по обеим сторонам дороги, а воздух стал ещё холоднее, чем прежде. Наверное. Я говорю так потому, что бледные облачка пара вырывались изо рта при дыхании, хотя холод совсем не чувствовался. И ещё кое-что: где-то вдалеке гремел гром. Постоянно. Едва стихал один раскат, как ему на смену тут же наливался другой, за ним третий — и так до бесконечности. Это казалось неестественным и даже пугающим.
        — Значит, это и есть ваша хвалёная Обратная сторона? Как-то здесь пустовато,  — заявил я, отряхиваясь от пыли.  — И что за название такое дурацкое? Серьёзно, где все?
        Никто не ответил. По-видимому, время здесь шло иначе, нежели в материальном мире, утро еще не наступило и все спали. Хотя, если говорить по правде, последнее было маловероятным — скорее всего, моё внезапное появление попросту распугало здешних обитателей. Всё равно что включить свет на кухне, полной тараканов — первые фотоны ещё не достигли стен, а сони маленьких ножек уже вовсю несутся в укромное местечко за шкафом.
        Нужно было брать ситуацию в свои руки. Это значит «подглядывать, подслушивать, вынюхивать». Оно, конечно, не настолько интересно, как «разбудить этот гадюшник к чертям собачьим», но в разы эффективнее. И раз уж план изначально подразумевал скрытность, лучше было держаться подальше от освещённых мест.
        Я торопливо ушёл с дороги на тротуар и нырнул в ближайшие кусты живой изгороди, укрывшись за их густыми ветками. Зелёный забор тянулся вдоль всей улицы, позволяя мне передвигаться относительно незаметно, если не учитывать тот шум, который я производил, пока лез в зарослях. Но стоило мне найти достаточно удобное для засады место, как едва ли не в ту же секунду начали происходить интересные вещи.
        Сперва по улице пронёсся порыв ветра, подхвативший бумажный мусор с обочин и всколыхнувший кроны деревьев. Затем послышался звук, похожий не то на шелест, не то на тихие частые шаги. Звук становился громче, и вдруг по дороге пробежало странное существо, похожее на гигантского паука ростом с человека. Его тело словно состояло из сгустка тёмной, почти чёрной густой массы, почему-то покрытой редкими клочками такой же тёмной шерсти. Из этого сгустка торчало шесть тонких, длинных ног. Существо перебирало ими так легко и быстро, что казалось, будто вся эта туша ничего не весит. Поравнявшись со мной, паук резко остановился. Тотчас к нему подбежали ещё четверо таких же, и они начали что-то оживлённо обсуждать, то поднимая, то опуская передние ноги. Когда эти жуткие паукообразные штуки оказались едва ли не на расстоянии вытянутой руки, да ещё и начали поворачиваться из стороны в сторону, высматривая что-то, меня охватил ужас. Захотелось зажмуриться и остановить своё сердце, лишь бы они не услышал, как оно бьётся. Чувство было настолько сильным, что в какой-то момент я начал сомневаться в его истинности. И
едва это произошло, страх отступил. А не будучи скованным им, я был готов в любую секунду отразить нападение. Я ожидал от пауков чего угодно. Кроме одного.
        Тело одного из них пришло в движение, заколыхалось, как желе, сплющилось со всех сторон и вытянулось в высоту. Постепенно колебания становились всё слабее, а когда прекратились, существо окончательно приняло вид человека в плаще с накинутым на лицо капюшоном.
        Оно превратилось в шинигами.
        Должно быть, именно так выглядел Таро для Азамата, когда тот спрашивал, знаю ли я, с кем имею дело. Действительно, с точки зрения юного некроманта моё полудружеское обращение с таким монстром должно было показаться странным. Однако кое-что всё еще беспокоило меня: если эта форма была истинной, то не заметно было, чтобы она как-то стесняла шинигами. Напротив, как пауки они, наверняка, гораздо быстрее и опаснее. Что тогда заставляет их меняться?
        Остальные пауки разбежались, а превратившийся шинигами посмотрел по сторонам, махнул рукой, будто отгоняя надоедливое насекомое, шикнув при этом сквозь зубы, и быстро свернул за угол. Я поспешил за ним.
        Углубившись на пару метров в глухой тупик, он остановился около чьего-то дома и сосредоточенно нюхал стену. Не просто изучал, а именно нюхал. Не найдя, видимо, ничего полезного, он повернулся и стал нюхать воздух, будто бы брал след. Сейчас, когда этот шинигами был сосредоточен на своих делах, у меня появилась превосходная возможность застать его врасплох.
        Подобно карающей тени, сверзающейся с ночных небес, я бесшумно выскользнул из своей засады…
        Зацепился ногой за какую-то дрянь и шлёпнулся на землю.
        Такой дурацкий выход должен был спугнуть или, как минимум, огорошить кого угодно, но я удивился, обнаружив, что шинигами с интересом разглядывает меня. Проклятье! Он смотрел на меня как на какую-то диковинную зверюшку, свалившуюся с дерева.
        — Какого чёрта вылупился? Так и было задумано!  — проворчал я. Затем поправил очки, скорчил важную мину и добавил:  — Очень невежливо так заострять внимание на человеке.
        Шинигами пробормотал что-то себе под нос и вернулся к прежнему занятию. Тогда мне пришлось начать разговор первым.
        — Я так понимаю, ты что-то ищешь? Могу помочь.
        Он не отреагировал.
        — Эй! Могу помочь с твоей работой!
        Шинигами обернулся и несколько секунд с нескрываемым раздражением смотрел на меня из-под своего капюшона. Затем он нарисовал рукой в воздухе окружность и медленно, запинаясь, произнёс:
        — Власть.
        Я мотнул головой.
        — Не, эт называется «круг».
        — Власть,  — уверенно повторил он. Шинигами повернул руку ладонью вверх, согнув пальцы так, будто он что-то в ней держал.
        — Мяч!  — радостно выдохнул я.
        Он отрицательно покачал головой.
        — Власть.
        — Слушай, мне прекрасно известно, что ты можешь балакать по-русски, если захочешь. Сейчас самое время захотеть. И вообще, мы это ищем, вы это ищете, злые духи это ищут… Чую, скоро к нашей весёлой компании присоединится сам Индиана Джонс, а я, поверь, хочу найти эту штуку раньше него!
        Шинигами медленно отвернулся и пошёл прочь. Наверное, это означало, что он уже всё сказал.
        — Эй, ты что, не слышал? Я же сказал уже, что могу помочь тебе разгрести твою работу! У меня, кстати, мотивация лучше — мне заплатят!
        Минут пять мы шли молча, как вдруг он остановился и спросил:
        — Неужели ты подумал, что нам может понадобиться помощь смертного?
        Я только фыркнул в ответ. Он что, держал меня за идиота, которому не имеет смысла что-либо объяснять? К чему было устраивать пантомиму?
        Но как раз для таких случаев была придумана дипломатия.
        Я отметил себе, что моё поведение стало несколько нерациональным, и стоит лучше продумывать все последствия любого действия. В данный момент следовало выбирать максимально нейтральные фразы, которые, в то же время, настраивали бы собеседника на конструктивный диалог.
        Ну вы поняли: мне нужно было его уболтать.
        Можно было бы начать с того, что меня, мол, направил Таро, но если у шинигами нет имён, то в этом не будет никакого смысла. Подготовить почву, имея на руках лишь разрозненные факты — задача не из простых, но если всё правильно просчитать…
        — Прошу извинить меня за такое внезапное появление,  — проговорил я официально-вежливым тоном.  — Меня зовут Виктор. Могу я узнать ваше имя?
        — Имя?  — переспросил шинигами.  — Какая глупость. К чему оно мне?
        Из его слов я сделал два важных вывода. Первое: у богов смерти действительно нет необходимости как-то называть друг друга. Хоть в чём-то Таро не пытался водить меня за нос. Второе: шинигами поддержал разговор. Это в корне меняло все дальнейшие ходы: никакой конкретики, максимум отвлечённости, официальный стиль (или хотя бы его подобие) в речи. Проклятье! Беседа может затянуться.
        — Тот, кто должен был принять артефакт, говорил, что у него есть полномочия просить меня о помощи. Причиной также является то, что появление большого количества богов смерти не могло не привлечь моего внимания. И не только моего. А последнее, согласитесь, будет уже лишним. Поэтому я считаю допустимым шагом предложить своё содействие. Это было бы выгодно обеим сторонам. И вы, разумеется, прекрасно понимаете, что для получения оптимальных результатов необходима наша согласованная работа. При обоюдной поддержке мы сможем в кратчайшие сроки завершить поиски.
        — Ты и впрямь веришь, что нам нужна твоя помощь,  — сказал шинигами.  — А я уже начал забывать, как наивны люди.
        Он вытянул руку и дотронулся до тонкой ветки черешни, нависшей над нами.
        — Посмотри, человечество похоже на это дерево. Люди — как цветы. Они распускаются, цветут и увядают. А когда человек умирает, и опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос. Что нам за дело до одного смертного?
        Произнеся эти слова, он превратился в клубы дыма, похожего на тот, какой использует Кария, чтобы быстро перемещаться по дому. Только этот дым был не сиреневым, а иссиня-чёрным; и он быстро растаял, не оставив после себя ничего.
        Шинигами ушёл от наскучившего ему разговора, твёрдо сказав: «нет». Но он, должно быть, думал, будто я сдамся так легко — ничего подобного! Ещё не рассвело, и вполне можно было успеть найти пару-тройку личностей поразговорчивей.
        Конечно, с точки зрения божества он был совершенно прав. При всех своих знаниях и умениях я был всего лишь слегка изменённым человеком. А что значит человек в масштабах Вселенной? Как может человек сравниться с теми, для кого не существует понятия времени? Даже Кария частенько напоминает мне, что она уже давным-давно изучила людей, и ничто больше её не удивит.
        Люди и вправду подобны цветам, распускающимся и увядающим из года в год, из века в век — снова и снова.
        Кому нужно помнить, где мы росли?
        Забавно, Азамат говорил похожие вещи.
        Моё внимание привлёк пронзительный, визгливый скрип. Железные ворота частного дома неподалёку раскрылись, и на дорогу медленно выкатила серебристая иномарка. Из неё вышел уже немолодой солидный мужчина в тёмно-синем пиджаке.
        Вот тогда я увидел это.
        Сначала я принял его за блуждающего призрака, от скуки прицепившегося к человеку. Такое бывает иногда — уставшие от вечных скитаний неприкаянные души находят людей, кажущихся им интересными, и остаются с ними. Пользы от таких призраков никакой, но и вреда они тоже не приносят. Они просто таскаются всюду за человеком, наблюдая за тем, как он живёт, что делает, как ест, как спит и с кем встречается. Наверное, так блуждающие призраки снова могут чувствовать себя живыми.
        Однако сейчас я ошибся. То, что ходило за этим мужчиной, отличалось от призрака. Лицом оно было точной копией своего носителя, только выглядело по-другому. Вместо костюма на нём были надеты простые джинсы и мятая футболка, под мышкой оно держало что-то вроде мольберта, частично завёрнутого в ткань. Да, это походило на призрака, но… Оно было бледно-оранжевого цвета и время от времени подёргивалось, словно голограмма из какого-то фантастического фильма. И тут до меня дошло: вот что имела в виду Кария, когда говорила, что вещи здесь такие, какими они должны были быть.
        — Так ты должен был стать художником?  — спросил я, подходя ближе. Человек не мог видеть меня, а вот его двойник насторожился.  — Эй, я ничего тебе не сделаю.
        Двойник судорожно сжал свой мольберт и, не сводя с меня глаз, поспешил залезть в машину. Мужчина тем временем уже закрыл ворота и собирался уехать — он будто бы даже не заметил, как задняя дверца распахнулась и хлопнула прямо у него под носом.
        Ради интереса я встал прямо перед машиной. Она проехала немного, но упёрлась в меня и моментально заглохла, отказываясь заводиться до тех пор, пока я не отошёл в сторону. Однако стоило мне пытаться толкнуть случайного прохожего, как он оказался словно каменным.
        Получалось, что Обратная сторона, оставаясь невидимой для материального мира, может взаимодействовать с ним, но… Нет. Точнее так: материальный мир испытывает на себе влияние Обратной стороны, если только дело не касается живых существ.
        Потрясающе!
        Теперь, помимо всего прочего, мне захотелось получше познакомиться с этим миром. Солнце всё ещё не взошло, но люди стали выходить из домов один за другим, и я мог наблюдать их двойников — они были у всех без исключения.
        Никто так и не стал тем, кем должен был стать.
        Несколько раз я пытался посмотреть на своё отражение в тёмных окнах, но ни в них, ни рядом с собой не увидел двойника. У шинигами его тоже не было, поэтому я решил, что это, скорее всего, какое-то ограничение для всех обитателей Обратной стороны. Впрочем, сложно было сказать, нужна ли вообще такая штука богу смерти? Да и кем ещё он мог стать?
        Тут оказалось столько неизведанного, что о том, чтобы уходить, не могло быть и речи. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что прекрасно понимаю скучающих призраков, как если бы был одним из них. Здесь… здесь я ощущал себя как никогда живым.
        Вдоволь насмотревшись на несбывшиеся надежды и неугаданные предназначения, я ушёл с узких улочек. Ведь на открытых пространствах куда больше шансов найти что-нибудь интересное и даже, возможно, полезное. Воображение рисовало картины — одну ярче другой,  — однако то, что открылось передо мной, когда я вышел к проспекту, было сложно ожидать.
        Всё это время я был уверен, что слышу раскаты грома — равномерные, ни на минуту не прекращающиеся раскаты.
        Но это был не гром.
        Вдалеке, на фоне чёрного, как смоль, неба, двигаясь с величавой неторопливостью, по кругу вышагивали, подобные несокрушимым скалам, полупрозрачные синие колоссы.
        Это были их шаги.
        Глава 11
        Что-то кольнуло меня в шею. Я машинально хлопнул ладонью по воротнику, но крупный комар успел увернуться и, пронзительно пища, отлетел в сторону.
        — Скотина,  — выругался я, почёсывая место укуса.
        Тут же последовал ещё один укол, уже в руку. Я взмахнул ею, прогоняя насекомое, и отскочил от третьего комара.
        — Да сколько же вас здесь?!
        Четвёртый и пятый впились в щёку. Я был совершенно уверен, что прихлопнул их, но они будто бы испарились. Укусы начали зудеть, и каждое касание только усиливало зуд, доводя его до нестерпимого жжения. Один за другим, они вспухали, превращаясь в огромные красные волдыри. Комаров становилось всё больше, они жалили во все открытые участки кожи, забирались в рукава и под рубашку. Вскоре уже всё тело горело, почти сводя меня с ума. Мне начало казаться, что по мере того, как росло моё раздражение, зуд становился только сильнее. Когда оно переросло в гнев, насекомые облепили меня, разом налетев со всех сторон.
        Не от них ли отмахивался шинигами, когда принял человеческий облик? Не об этом ли предупреждала меня Кария, когда говорила, что здесь опасно? Я слишком поздно осознал, насколько беспечным позволил себе быть.
        Проклятье! Поговаривают, что в тайге водятся такие тучи комаров, что они могут выпить корову, сделав из неё мешок с костями. Буквально. Мешок с костями! Мне совсем не хотелось проверять на себе, возможно ли такое.
        Яростно размахивая руками, я бросился бежать, какое-то время кровососы преследовали меня, но вскоре отстали. С трудом отдышавшись и проверив, не осталось ли кого под одеждой, я с удивлением обнаружил, что пятна от укусов уменьшились. Оставалось только надеяться, что мелкие твари не потравили меня чем-нибудь.
        Но что это, чёрт его дери, было?!
        Я несколько раз глубоко вздохнул и взял себя в руки. В конце концов, мне приходилось выпутываться из ситуаций и покруче. Уверенность в своих силах понемногу возвращалась, а с ней возвращалась готовность показать любому встречному кузькину мать. Я редко пользуюсь магией открыто, однако если кто-то ещё вздумает попробовать меня на вкус, его встретит чёртов огненный шторм!
        Вцепившийся в фонарный столб эльф наблюдал за мной, как за очередной добычей. Эта ушастая волосатая скотина только и думала, как бы поскорее усесться мне на грудь и вдоволь наесться страха, наслав целый сонм кошмаров.
        Почувствовав лёгкое прикосновение к щеке, я вскрикнул и отшатнулся. Бабочка — всего лишь бабочка — поднялась к фонарю и принялась биться об лампу.
        — Спокойствие,  — прошептал я сам себе.  — Воля и разум, так? Анализировать. Анализировать и находить оптимальное решение.
        Если именно такие насекомые пытались напасть на шинигами, то почему он так легко от них избавился? В чём различие между нами? В том, что он божество? Ну так и я не какой-то там захудалый волшебник, и ещё неизвестно, кто бы победил, сойдись мы в драке в полную силу. Значит, дело не в этом. Скорее всего, шинигами просто знал способ. Он не использовал артефакты, не применял магию, не произносил никаких фраз. Единственная разница между нами — это…
        Поведение.
        Вот почему шинигами был так надменно холоден и отстранён. Вот почему волдыри увеличились, когда я разозлился. Вот почему нападения прекратились, стоило только успокоиться и начать мыслить трезво. Комары реагировали на эмоции. Чтобы избежать проблем в дальнейшем, следует контролировать себя. В конце концов, по сравнению и с насекомыми, и с эльфом, вершиной эволюции был я. Так что это я тут буду решать, кто кого жрёт.
        Бабочка спустилась от лампы и села мне на рукав. Она напоминала обычную белую капустницу, только края крыльев были неровными, словно обгрызенными кем-то. Я собирался согнать её, однако заметил, как эльф недовольно взвизгнул и забрался повыше на столб. Это выглядело так, будто он испугался этой бабочки.
        — Хм. Не знаю, откуда ты взялась,  — сказал я, продолжая рассматривать её белые крылья,  — но местная нечисть, кажется, от тебя не в восторге.
        Что-то крупное пошевелилось в густой тени. Не такое, как те колоссы, которых я видел вдалеке, нет — всего четыре-пять метров в высоту. Когда оно вышло на свет, я смог рассмотреть получше: тумбообразные ноги, тело, напоминающее большую бочку, четыре руки: две тонкие и худые, и две мускулистые; причём, последние заканчивались огромными секирами. Своим видом это существо навевало мысли о монстре Франкенштейна, тем более, что все части его тела были не то сшиты суровыми нитками, не то провздеты верёвками.
        — Да вы прёте один за другим,  — мрачно прокомментировал я.  — Если есть какое-то дело — говори. Иначе — проваливай.
        — Смело,  — прорычал монстр.  — Мне пришлось искать тебя, грешник.
        Поморщившись, я потёр подбородок и, засунув руки в карманы, спросил:
        — А ты, вообще, кто?
        — Я — твой палач!
        — Фу, какая банальная фра…
        Монстр поднял вверх одну из тех рук, на которых вместо кисти были лезвия, и сразу же опустил её.
        «Мой палач» явно не ожидал, что я увернусь. Это представляло его не самым умным монстром на свете. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: из-за габаритов и телосложения у него очень сильные атаки — секира запросто раздробила асфальт, но сам он — медлительный и неуклюжий. Плюс такое огромное оружие и весило немало, и обладало соответствующей инерцией, поэтому монстр не мог изменять траекторию лезвия во время его движения. Скорее всего, предположил я, он захватывает жертву тонкими руками, а затем, обездвижив, рубит. Я был меньше и быстрее, уклоняться от него не составляло абсолютно никакого труда. Главное, следить за теми руками, которые могут схватить, и не попадаться в них, чтобыя…
        — Effrego!
        Монстр даже не пошатнулся. То ли из-за промахнувшегося заклинания, то ли благодаря толстенным ногам, обеспечивавшим устойчивость этакой бочки. Я повторил попытку с другой стороны — он устоял и тогда. Вскоре стало ясно, что заклинание на него практически не действует. Пора было переходить к более радикальным действиям. Короче говоря, сваливать. Пускай он ищет меня и дальше, думал я. Главное, уйти с Обратной стороны целым и невредимым.
        — Тебе с ним не справиться!  — раздался откуда-то ещё один голос.  — Я помогу!
        Уродец-переросток в недоумении остановился. Я повертел головой и увидел вдалеке человека. Странно, конечно, что кто-то захотел ни с того, ни с сего заступиться за меня, однако, если он желает стать новой мишенью для громадины с секирами, возражать не буду.
        — Да уж, пожалуйста.
        Размытая тень метнулась в нашу сторону. Всего нескольких миллиметров не хватило, чтобы холодная сталь рассекла мне лицо, я даже почувствовал прохладу, исходившую от клинка. Вот что называется «это было близко».
        Между мной и монстром вполоборота стояла молодая женщина — лет двадцати пяти или около того. Её можно было назвать красивой. Правильные черты лица, неплохая фигура, пусть и не настолько соблазнительная, как у Карии; зато её светлая, в меру загоревшая кожа не переливалась на свету всеми оттенками зелёного. Однако эта девица слишком уж походила на какую-то бродяжку. Её одежда представляла собой лохмотья — искусно сшитые, они образовывали юбку чуть ниже колен и некое подобие майки. Высокие сапоги тоже были не новыми. Далеко не новыми. Ну очень далеко. Единственное, что показалось мне не раздобытым в помоечном сэконд-хэнде, так это яркая красная лента, стягивавшая тёмные волосы незнакомки. Они были недостаточно прямыми и длинными, чтобы покорно свисать вниз, и образовывали объёмный хвост, придававший ей некоторую экстравагантность. Сверх той, что уже была, разумеется. Незнакомка глянула на меня из-под длинной чёлки и сплюнула в сторону.
        — Ты с ума сошла, женщина?!  — взвизгнул я, едва придя в себя.  — Так же и убить можно!
        Она повернулась к монстру, едва заметно кивнула в знак приветствия и попросила:
        — Великий палач! К чему тебе возиться с этим грешником? Позволь мне разобраться с ним.
        Тот обдумал предложение, затратив на это, пожалуй, больше времени, чем требовалось разумной твари, и заковылял прочь, бросив на ходу: «Да будет так».
        — Ну, пожалуй, и мне пора,  — я махнул рукой на прощание.  — Бывай!
        — Стой и не дёргайся,  — сухо приказала она, поднимая руку. К тыльной стороне её запястья двумя ремнями был привязан тонкий кинжал. Видимо, это давало возможность располосовать врага, оставляя руки свободными.  — Не будешь сопротивляться — умрёшь без мучений.
        От такой наглости у меня аж дыхание перехватило. Значит, она и не думала мне помогать, да ещё вдобавок собралась как бы между делом прирезать?
        Проклятье! Ситуация значительно осложнялась. Если убежать от неповоротливого монстра было плёвым делом, то избавиться от такого преследователя — быстрого и ловкого — казалось практически невозможным. В таких случаях лучше тянуть время, чтобы успеть спланировать каждый шаг.
        — Эй-эй, давай не будем торопиться,  — я широко улыбнулся и поднял руки.  — Видишь, я безоружен. Просто я тут новенький и как бы заблудился. Может, подскажешь, как отсюда выходят?
        — Выходят?  — переспросила женщина, направляя на меня кинжал.  — Не пойми меня неправильно, но ты уйдёшь, а мне здесь ещё жить. Я всего лишь хочу заручиться покровительством кого-нибудь могущественного. Ничего личного, грешник.
        — Да какой я тебе, к чёрту, грешник?!  — возмутился я, позабыв про сдержанность.  — Ты меня вообще первый раз в жизни видишь!
        — По твою душу пришёл палач,  — невозмутимо ответила она.  — А раз пришёл, значит, есть за что.
        — На всех моей души не хватит.
        — Особенно, если её нет.
        Я выгнул бровь, ожидая, что она пояснит свои слова. Однако она считала, что сказала достаточно.
        — Ладно, оставим эту тему. Просто покажи, как вернуться в обычный мир и,  — я улыбнулся ещё шире,  — получишь блестяшку.
        Зря, конечно, я это ляпнул.
        — Ты за кого меня принимаешь?  — прорычала женщина, бросаясь на меня.
        Я едва успел отпрыгнуть — и то, лишь потому, что был готов к этому. Двигалась она явно быстрее обычного человека, но, промахнувшись, открыла спину. Воспользовавшись случаем, я послал в неё Печать связывания, использовав для подстраховки четвёртый уровень. При мне такой когда-то удерживали взбесившегося оборотня, так что человека Печать и подавно скрутила бы.
        Девка выскочила из тонких сверкающих нитей с такой лёгкостью, будто проделывала это уже сотню раз.
        Это было просто возмутительно!
        — Хорошо,  — я вытянул правую руку в сторону, широко расставив пальцы.  — Если ты настаиваешь…
        Помните, я рассказывал, что был связан Печатью тринадцатого уровня, насланной демоном? Тот фламберг, что висит у меня на стене, раньше принадлежал ему. А ещё раньше — кое-кому из моих старых друзей. Этот меч нельзя взять просто так, его можно только забрать, победив предыдущего владельца в бою. Сталь, из которой он выкован, называется «тёмной». Такое оружие весит гораздо меньше обычного и почти не тупится. Но что более важно, тёмная сталь способна проводить и хранить магию, поэтому из неё делают вещи со всякими, скажем так, «дополнительными» свойствами. А самое главное свойство моего меча — оказываться в руке своего владельца, где бы тот ни находился. Вот почему его нельзя так просто забрать — настоящий владелец в любой момент сможет вернуть меч себе, всего лишь призвав его.
        Я сжал пальцы в кулак, но вместо ребристой рукояти поймал пустоту. Такое было просто невозможно. Заклинания не действовали, меч не призывался — подобного ещё никогда не случалось. Оставалось последнее средство.
        — Назад! У меня есть бабочка,  — я показал на рукав куртки,  — и я буду её использовать!
        Я хотел только ошеломить психопатку, но оказал на неё куда большее впечатление, чем ожидал. Женщина медленно опустила руку с кинжалом и пожала плечами.
        — Вот как? Хорошо, что не успела запачкаться.
        А затем она просто развернулась и ушла.
        — Сумасшедшая. Ты тоже так считаешь?  — я взглянул на бабочку на плече и заметил, что она что-то делает. Осторожно ухватив двумя пальцами белые крылья, я потянул её, но рука вдруг взорвалась острой болью, сравнимой, наверное, разве что с тысячей гвоздей, одновременно вбиваемых в одно и то же место. Когда мне удалось оторвать чёртову тварь от себя, оказалось, что она уже успела прогрызть куртку и добралась до мяса. Тонкий ручеёк крови потёк из-под рукава в ладонь. Я выругался и бросил бабочку на землю, намереваясь растоптать, но она как ни в чём не бывало взмахнула крыльями, покружилась надо мной и снова куда-то села. Почувствовав покалывание в ногах, я опустил глаза и ужаснулся — не меньше десятка таких бабочек вовсю грызли джинсы и обувь.
        Мне действительно стоило послушаться совета Карии и не соваться сюда. Сколько раз эта мысль закрадывалась и начинала стучать тревожным молоточком в моей голове. Сколько раз я мог повернуть назад и не впутываться в неприятности. Но теперь стало слишком поздно. Глупый, глупый Виктор!
        Из-под проеденной одежды повалили какие-то жуткие личинки, оставляющие за собой след слизи, которая жгла как кислота, заставляя кожу сворачиваться подобно истлевшей бумаге.
        И вскоре в мире не осталось ничего, кроме жуткой, всепроникающей дурманящей боли.
        Я брёл по пустому шоссе, с трудом волоча ставшие ватными ноги. Тело почти не слушалось, всякая дрянь настолько облепила его, что удивительно было, как вообще можно двигаться под всем этим весом. Разбившиеся очки давно остались где-то позади, кровь на лице заливала глаза, и я то и дело спотыкался и падал. Боль душила и убивала, она заполняла собой разум, не оставляя ни единого светлого уголка.
        Я не помню, когда сошёл с ума.
        Пару раз фиолетовая медуза слащавым голосом велела поклоняться сверчкам.
        «Какая глупость!  — слышал я собственный ответ.  — Ведь все точно знают, что они не едят яблок».
        Эльф, устроившийся у меня на плечах, вовсю веселился, лупил пятками и раскуривал старинную длинную трубку. Я видел, как он набивал её Таиландом, надо бы рассказать об этом тайцам — они очень удивятся, когда сойдут с парохода и увидят себя в трубке у эльфа. Но это всё вздор! Вздор!
        А где все звёзды? Почему небо чёрное? Когда-то я смотрел на них, но как давно это было? Может, вчера? Нет, целую вечность назад. Так почему небо чёрное? Не могли же звёзды упасть? Ведь это значит, что теперь все они мертвы…
        Когда сознание нехотя вернулось ко мне в следующий раз, я лежал в тёмной подворотне, ощущая под щекой холодный мокрый асфальт. Меня разбудил звук чьих-то шагов. Мелкие насекомые, уже добравшиеся до костей, бросились врассыпную, эльф пронзительно завизжал и скрылся в темноте, пара каких-то огромных сороконожек, обвившихся вокруг шеи, соскользнули и, найдя незаасфальтированный пятачок возле большой грязной лужи, поскорее зарылись в землю.
        Что ещё? Кто теперь? Почему? Тело больше не слушалось, руки покрылись тёплой, густой и липкой жижей. Кровь. Моя кровь. Алая. Чёрная. Вытекает из остывающей оболочки. Неужели оно закончит свою жизнь так глупо и бесславно?
        «А когда опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос».
        Кто вспомнит о нём?
        Кто-то в простых солдатских сапогах, совершенно не подходящих стройным ножкам, остановился перед моим (его) лицом. Оно (я) почувствовало запах фиалковых духов — знакомый, идущий откуда-то из прошлого, далёкого прошлого, в котором было хорошо. Мы вспомнили, кому он принадлежал. Я знал, чей голос сейчас услышу.
        — Только не вздумай помереть в этой дыре.
        Лючия.
        Глава 12
        Как давно мы не виделись.
        — Ты пришла за мной,  — пробормотал мой голос.
        — Не вздумай здесь помереть,  — повторила Лючия.  — Вставай.
        — Я… не могу. Сил больше нет.
        — Кончай скулить!  — прикрикнула она.  — Тот Виктор, которого я знала, никогда не позволил бы себе такого!
        — Кое-что изменилось.
        — Ничего не изменилось. Я всегда верила в тебя.
        Я поднял голову и посмотрел на неё. Глаза Лючии сверкали в полумраке двумя фиалковыми искрами, под стать её духам. Она, действительно, ничуть не изменилась. Разве что причёска стала немного короче — ровно настолько, чтобы больше не скрывать пару рожек.
        — Как я встану, Люсь?  — вяло спросил мой голос.  — Видишь, что они со мной сделали?
        — Кто «они»? Это всё ты, Виктор.
        Я с трудом повернул голову и обнаружил, что все мои раны — это царапины от собственных ногтей. Одежда была порвана, но большей частью от того, что я слишком часто падал и, не находя сил встать, полз по асфальту. Вся эта живность, так плотно отобедавшая мной, была простой галлюцинацией? Или чем-то вроде морока? Что это ещё за фокусы?
        — Ты же никогда не сдавался, готов был идти до последнего, пока была хоть какая-то надежда. Виктор! Помню, ты как-то сказал мне, что умрёшь, смеясь. А я не вижу, чтобы ты сейчас смеялся,  — девушка наклонилась ко мне и протянула руку.  — Поднимайся, Виктор. У тебя осталось мало времени.
        — Помню,  — я с трудом улыбнулся.  — День был солнечный…
        — Ты лежал на спине. С таким лицом, будто вот-вот копыта отбросишь. А я бегала вокруг и причитала.
        — И тогда я ответил…
        — Когда соберусь помирать,  — сказали мы в два голоса,  — буду смеяться. Всем назло.
        Я улыбнулся ещё шире и сам взял её за руку. Тёплую, пахнущую духами и оставленным прошлым. Это, без сомнения, была Лючия. От прикосновения воспоминания нахлынули на меня.
        И наконец-то я разобрался в себе.
        Когда мы с Лючией повстречались, мне было восемнадцать. Естественно, что я не мог не обратить на неё внимания. Девчонка-демон отличалась от всех, кого я знал раньше. Это было время, когда мне ещё только предстояло научиться владеть своей силой, и Лючии часто приходилось вытаскивать меня из опасных ситуаций. Она злилась и грозилась, что сама прибьёт меня, но на следующий же день мы с приятелями находили новые приключения себе на головы, и всё повторялось снова. Нет ничего удивительного, что мне стало казаться, будто я испытываю какое-то чувство к ней. Только время, и впрямь, многое меняет; мосты в прошлое давным-давно сожжены, и сейчас было просто приятно встретить старую подругу.
        Наконец я был готов отпустить её. И от осознания этого стало так легко.
        Лючия помогла мне подняться и быстро пошла вперёд.
        — Постой,  — попросил я, держась за стену, пытаясь поспеть за ней.
        — Нельзя больше ждать,  — не оглядываясь, ответила она.  — Поторопись.
        Вместо того чтобы выйти на улицы, мы плутали какими-то закоулками, утопающими в непроглядной тьме. Будь на месте Лючии кто-то другой — следовало бы десять раз подумать, прежде чем идти. Однако она принадлежит к числу тех, за кем можно безбоязненно следовать хоть на край света и ни секунды не сомневаться, что именно там вы и окажетесь. Она из тех, кому можно доверять. И даже если это какой-то очередной обман Обратной стороны, если Лючия вдруг окажется монстром и проглотит меня, то по крайней мере я буду улыбаться.
        — Твой меч,  — заговорил я.  — Вернуть его?
        Девушка остановилась буквально на пару секунд, после чего пошла ещё быстрее.
        — Королева змей слишком известна в некоторых местах. Кроме того, это мой подарок тебе.
        Она в очередной раз завернула за угол раньше меня. Когда я добрался до поворота, за углом никого не было.
        — Люсь?  — неуверенно позвал я. Никто не ответил. Мой взгляд остановился на слабо мерцающей вывеской дешёвого подвального бара. Решив, что она зашла туда, я быстро спустился по лестнице и, распахнув дверь, ввалился внутрь. Бар оказался небольшим, плохо освещённым помещением с низкими потолками, под которыми плавали клубы густого, едкого табачного дыма. Двое висельников медленно раскачивались в своих петлях в дальнем углу, полурассыпавшийся скелет протирал бокалы, какое-то свиноподобное существо возилось рылом в тарелке, широкоплечий мужчина, сидевший за барной стойкой, пил мутную жидкость, то и дело подливая себе в бокал из стоявшей рядом бутылки. Но Лючии в баре не было.
        — Сюда сейчас девушка не заходила?  — хрипло спросил я, поглядывая на покачивающихся висельников — верёвки при каждом движении противно поскрипывали под их весом.
        Посетители мрачно посмотрели на меня и отвернулись.
        — Чужие здесь не ходят,  — ответил человек за барной стойкой. Он кивнул в сторону висельников.  — Здесь и свои-то… не очень.
        Свин вылез из тарелки и глухо захихикал.
        — Не уходи,  — остановил меня мужчина.  — Я и так уже запарился тебя ждать. Присаживайся.
        — Сначала назовись.
        Он поднял над собой опустевшую бутылку и попросил скелета-бармена принести другую. Затем залпом выпил то, что ещё оставалось в бокале, и сказал:
        — Досталось же тебе, смотрю. Я — твой Проводник.
        — Хреновый ты проводник!  — сипло бросил я, совершенно позабыв о том, что вижу этого человека впервые в жизни.  — Меня там чуть заживо не сожрали, а ты тут бухаешь?
        — Успокойся. У тебя же, наверняка, есть вопросы.
        — Есть,  — я с трудом взобрался на высокий стул и облегчённо выдохнул, оперевшись наконец на стойку.  — Один вопрос. Тебе как сначала: по щам или по почкам?
        — Брось. Как я вижу, ты уже понял, что выходить из себя опасно. Особенно на тёмной половине.
        — На тёмной половине? То есть, хочешь сказать, есть ещё и светлая?
        «Проводник» кивнул.
        — Угу.
        — Тогда я предпочёл бы оказаться там.
        — Не делай поспешных выводов,  — он снова наполнил бокал.  — Слишком яркий свет тоже мешает видеть правильную дорогу. Хотя как знать. Мне тоже доставляет мало удовольствия двое суток с лишним сидеть в этой дыре и ждать чёрт знает кого.
        — Как это «чёрт знает кого»?  — возмутился я, протягивая руку к уже ополовиненной бутылке.
        Он не дал мне её взять, выхватив прямо из пальцев.
        — Не вздумай. Ты впервые раз на Обратной стороне. Стоит сейчас что-то съесть или выпить, и уже никогда не сможешь уйти.
        — С чего ты взял, что я здесь впервые?
        Он слегка улыбнулся.
        — Потому что тебе нужен Проводник.
        Этот странный разговор вконец достал меня. Мне не хотелось опять разозлиться и попасть в неприятности. Лучше было сменить тему.
        — Говоришь, что ждёшь меня уже больше двух дней? Значит, солнце уже встало?
        — Угу. Рассвет всегда приходит.
        — Но ночь на улице. Там, по ходу, всегда ночь.
        — Верно.
        — Ты совсем дурак?
        Он улыбнулся ещё шире.
        — Снаружи темно потому, что ты хочешь, чтобы так было,  — мужчина встал из-за стойки и не спеша направился к выходу.  — Тебе достаточно всего-навсего открыть глаза.
        Я слез со стула и поплёлся за ним.
        — Открыть? Эй! Подожди!
        Что-то сверкнуло за грязными стеклами окон. Я подошёл к одному и как мог подтянулся, чтобы посмотреть.
        Яркий, тёплый солнечный свет заливал улицы подобно разливающемуся морю. Солнце поднималось так быстро, что от неожиданности я отпрянул от окна, когда золотистые лучи ворвались внутрь. Они заполняли собой каждый уголок, каждую трещинку, свет становился всё ярче и ярче, пока не осталось ничего кроме него.
        Тогда я наконец открыл глаза.
        Бар остался на месте, однако ни странного человека, ни скелета, ни висельников, ни жующего свина в нём уже не было. Бар опустел. Он походил на обычное полуподвальное помещение — давно заброшенное и со временем покрывшееся слоем пыли, паутины и плесени.
        Все мои раны исчезли, будто их и не было, боль и усталость ушли. Одежда, которая ещё минуту назад была изорвана в клочья, оказалась просто помята. Всё произошедшее виделось теперь странным, страшным сном.
        Я вышел наружу — там уже давным-давно наступило утро. Лишь непривычная бледность красок выдавала, что я всё ещё не в материальном мире. Но зато здесь уже было не страшно. Вместе с рассветом пришло и знание — пара простых правил, как вернуться в старый добрый человеческий мир. Обратная сторона больше не отторгала, не пыталась убить и не наказывала за проступки. Этого было вполне достаточно.
        На улице меня уже ждали. Тот, кого я искал, сам пришёл ко мне.
        В этот раз Окада был без своей шляпы. Вообще-то, о том, что это был он, я догадался по рыжей девке с мечом, которая неотступно следовала за ним. Сам он оказался довольно молодым человеком с длинными волосами, падающими на плечи. Единственной выделяющейся чертой на его лице была пара белых шрамов под левым глазом. Но готов поклясться, в нашу прошлую встречу он явно выглядел старше лет на двадцать, если не больше.
        А ещё мне никогда не встречались люди, у которых из спины растут цепи. Столько цепей, что я даже не мог прикинуть их количество — но уж никак не меньше сотни. На другом конце каждой из них болталось по одному мононоке. Злых духов было так много, что они, сливаясь в одну чёрную массу, закрывали собой половину неба.
        — А! Тесла!  — почему-то обрадовался Окада.  — Как хорошо, что вы в порядке. Не беспокойтесь, сегодня я не намерен убивать вас.
        — Зашибись, обрадовал,  — проворчал я.
        — Зря вы так, зря. Я всего лишь хотел, чтобы вы попали сюда,  — он развёл руками, показывая вокруг.  — Просто убить вас и после поработить ваш дух — самый лёгкий и наименее затратный способ. Вот и всё. Уверен, вы поступили бы так же, ведь мы с вами очень похожи.
        Он говорил всё это с такой невинной улыбкой, что становилось понятно: этот хрен совершенно уверен в правильности своих действий. Впрочем, в глубине души, нехотя, но приходилось согласиться. Я бы тоже выбрал тот вариант, который требует меньше усилий, и не задумываясь поставил на кон человеческую жизнь, если бы счёл это целесообразным. Более того, мне уже доводилось так делать.
        — Допустим. У тебя, говорят, есть кое-что, что мне нужно.
        — А! Вы об этом,  — Окада полез в карман и достал… что-то. Я, честно говоря, не смог разглядеть это — слишком уж ярко оно светилось. Проклятье! да эта штука сияла так, будто день наступил только из-за неё! Трудно было сохранять невозмутимость в такой близости от желаемого. Я скрестил руки на груди и коротко глянул по сторонам.
        — Ха, Инди, кажись, опоздал. Предлагаю договориться. Что ты хочешь за эту… штуковину? В пределах разумного.
        — Предлагаете договориться, даже не зная, что это?  — Окада убрал артефакт и рассмеялся:  — Забавно, забавно. Люди такие смешные — любят говорить о вещах, в которых ничего не смыслят. Тесла, а вы не думали, что «пределы разумного» у нас с вами могут различаться?
        — Разумеется,  — согласился я.  — Осталось только выяснить, у кого они шире.
        Он захлопал в ладоши.
        — Вы предлагаете сыграть? Превосходно! А что на кону? Поставим сотрудничество с вашей стороны, а шар — с моей.
        Хрен тебе, подумал я. Наблюдая за его реакцией, мне приходилось ещё и сдерживать себя от того, чтобы не назвать его «придурошным». Даже рыжую девку это, кажется, раздражало.
        — Хотя, нет-нет-нет,  — совсем разошёлся Окада, погрозив куда-то пальцем.  — Прежде, чем мы начнём, я хочу, чтобы вы взяли это.
        Один из его цепных духов подлетел ко мне, и из чёрного покрывала вытянулась тонкая чёрная рука, держащая визитку.
        — Мне очень повезло, что мы с вами, что называется, «одного поля ягоды»,  — крикнул тот.  — Позвоните, когда будете готовы сотрудничать!
        Мои губы растянулись в хищной ухмылке.
        — А я пока не проиграл.
        Лицо Окады вдруг стало совершенно серьёзным. Неожиданно серьёзным. Затем он произнёс одно слово:
        — Уже.
        Я едва успел пригнуться — тот же самый дух, который только что передал визитку, свернулся в шар и выпустил длинные чёрные щупальца. Они задвигались с бешеной скоростью, круша и разрывая всё вокруг.
        — Ха-ха!  — веселился чёртов Окада.  — В прошлый раз мне пришлось остановить его, но сейчас, пожалуй, позволю ему поиграться с добычей! Кстати, вы не знакомы? Это же господин Ито. Он так настойчиво следовал за мной, что я решил позволить ему присоединиться ко мне! Став частью меня, он приносит гораздо больше пользы! Ну же, покажите, на что способны!
        Выходит, он превратил фотографа в злого духа раньше, чем напал на меня. Кто же тогда звонил в милицию? Лючия?
        Я отвлёкся на мгновение, и тут же схлопотал удар щупальцем по спине. По сравнению с нашей первой встречей, мононоке ударил вполсилы, но даже этого хватило, чтобы прокатиться несколько метров по земле. Тем временем Окада скомандовал что-то своей подчинённой, она исчезла из поля зрения и, не успел я опомниться, как сверху обрушился поток ледяной воды, за раз повырывавший с корнем все тощие деревца поблизости. Мне удалось ухватиться за какой-то решётчатый железный забор и остаться просто побитым, но не унесённым водой.
        — Это называется «Пятьдесят штормов»,  — сообщил Окада.  — У Кумико таки-ие способности — вы даже не представляете! Верно, моя хорошая?
        Способности, действительно, поражали. Девка всего раз использовала свою силу, а разрушений принесла больше, чем продолжающий брыкаться мононоке. Устояли лишь здания и часть забора, за который я держался — всё остальное, включая даже асфальт, на сотню метров вокруг было смыто и превращено в месиво из обломков и грязи. Стало совершенно ясно, что здесь не победить. В материальном мире у меня было бы гораздо больше шансов.
        Сквозь шум в ушах, оставшийся после устроенного мне душа, донёсся тонкий звон, похожий на звон маленьких, очень маленьких, колокольчиков. Вдали — на оббитой и потрескавшейся стене — всеми цветами радуги переливалась странная арка из текущей ниоткуда воды. Я готов был поклясться, что минуту назад её там не было.
        «Вот оно!»  — мелькнуло у меня в голове, и я из последних сил рванул к этой штуке. Прежде, чем Кумико и Окада сообразили, в чём дело, я нырнул в льющиеся потоки, совершенно не думая о том, что за ними должна быть бетонная стена.
        Меня снова будто током дёрнуло — как при переходе на Обратную сторону — и тут же с силой отбросило обратно. Я решил было, что план побега провалился, однако, поднявшись на ноги, увидел, что мир снова обрёл все свои краски, став привычным и вполне себе нормальным. В материальном мире все разрушения исчезли, будто цунами, только что накрывшего округу, вовсе и не было. А я ведь промок с ног до головы! Это… было поразительно!
        Ещё поразительнее было то, что мои противники были и здесь. Разве что злых духов куда-то исчезла. Но расслабляться не стоило. Да, Окада сам сказал, что не собирается меня убивать. Но в то же время его подружка этого не говорила.
        Не успел я опомниться, как она снова перешла в атаку. Проклятье! Окада использовал злого духа лишь для отвлечения, главный его козырь — Кумико.
        Время, потраченное на понимание этого, дорого стоило — острие меча неслось точно мне промеж глаз. Но когда до моего лица оставалось всего несколько сантиметров, на лезвии заиграл уже знакомый плеснево-зелёный отблеск. Я видел, будто при замедленной съёмке, как в то же мгновение сталь помутнела, покрылась слоем ржавчины и стала рассыпаться в прах. Кумико двигалась слишком быстро, чтобы остановиться вовремя. Когда ей это наконец удалось, в руках у неё оставалась лишь безобидная рукоять, уткнувшаяся мне в лоб. Кумико отскочила назад и с отвращением бросила её, будто ей пришлось взяться за что-то отвратительное,
        — Виктор! Мы с ног сбились, разыскивая вас!  — раздался голос Азамата. Я поднял голову и увидел, что он стоит прямо на заборе, держа перед собой волшебную палочку. Изящно отведя её в сторону, Азамат пробежал по тонкому забору и спрыгнул на землю рядом со мной.
        Позёр! Впрочем, он не только быстро научился показанным мною основам, но и понял, как их усовершенствовать. За это стоило похвалить.
        Но не сейчас.
        — Тебе лучше уйти,  — проговорил я.  — Тут может стать жарко.
        — Ну уж нет! Таро мне всю плешь проел,  — проворчал некромант.  — «Найди Теслу, найди Теслу…»
        — Ладно. Раз уж тебе так хочется…  — я глубоко вздохнул и достал из кармана автобусный билет, мельком взглянув на цифры. Зелёные.  — Возьми его и произнеси: «Домой».
        Азамат, не задумываясь, сделал это, и тотчас же с лёгким шелестом исчез, взметнув облачко пыли. Балда! Так лез в драку, что его даже слово «домой» не смутило. Зато теперь он был в безопасности.
        Я призвал меч и с удовольствием почувствовал его вес в руке. Значит, на Обратной стороне кое-что просто-напросто не работает — надо учитывать это, чтобы не попасть в очередную неприятную ситуацию.
        — Вот ты и доигрался,  — сказал я, придав лицу самое суровое выражение, на какое только был способен. Воздух вокруг камней на гарде дрогнул, и я перешёл в атаку — всего два шага потребовалось, чтобы оказаться рядом с Окадой. Меч со свистом рассёк воздух и скользнул по его телу. В материальном мире он снова выглядел старше, и за его спиной не болталась куча злых духов. Так он, вообще-то, казался довольно ординарным противником.
        Тем не менее, Окада даже не был ранен.
        — Вы, что, хотели испортить мне костюм, Тесла?  — с искренним удивлением спросил он.  — Разве вы не знаете, что таких, как я, убить не получится?
        Я никак не мог понять, как такое возможно, ведь любой клинок из тёмной стали режет плоть, как горячий нож — масло.
        Внезапно Окада переменился в лице, развернулся и пошёл куда-то.
        — Кумико!  — позвал он на ходу. Девушка быстро догнала его и стала что-то объяснять.
        Тяжёлая ладонь легла мне на плечо.
        — Виктор, ты спятил?  — прошипел над самым ухом Олег.  — Какого чёрта ты стоишь посреди улицы с этой штуковиной? Пошли отсюда!
        — А…  — я показал вслед уходящим Окаде и Кумико.
        — Не стоит,  — спокойно ответил кто-то другой. Обернувшись, я увидел рядом с Олегом Ибрагима. Он сжимал что-то в кулаке.  — Уходим, Виктор. Объясню по дороге.
        Я устроился на заднем сидении машины Олега и положил меч себе на колени, укрыв его каким-то тонким покрывалом, которое тот достал из багажника. Ибрагим сел спереди, а Вещий перво-наперво убедился, что мы не привлекли лишнего внимания.
        — Ты обалдел?  — спросил он, выезжая на дорогу.  — У меня язык не повернётся холодным оружием это назвать. Какая-то жуткая…
        — Это фламберг,  — перебил его я.  — Мечи подобной формы даже в Средние века были запрещены как антигуманные.
        — Вот-вот, и я том же!
        — Старик?  — позвал я.  — Почему мы отпустили Окаду?
        Ибрагим показал мне странный амулет, состоящий из множества сложных витиеватых элементов.
        — По этой причине.
        — И? Что это?
        — Амулет, разработанный мною и моим учителем. Он отпугивает определённый вид злых духов — аякаши. А судя по реакции того… кхм, «человека», он относится именно к этому виду.
        — Аякаши?
        — О них твоя секретарша знает куда больше нашего. Но могу заверить в одном: сейчас нам его даже не ранить. Вынужден признать, Виктор — мы бессильны.
        Я закусил губу и, слегка откинув покрывало, осторожно провёл пальцем по волнообразному лезвию. Та часть его, которая коснулась Окады…
        Она затупилась.
        Глава 13
        Я прошёл в зал и с наслаждением плюхнулся на диван, жалобно скрипнувший пружинами под моим весом.
        Хорошо дома.
        Заметьте, я имею в виду не апартаменты с видом на океан, где интерьер продуман от и до знаменитым дизайнером, а комнаты размером с небольшой аэродром. Это не дом, это место, куда приходят спать. Дом — это когда тепло и спокойно, когда вас кто-то ждёт, когда приходишь не куда-то, а к себе.
        Раньше я об этом как-то не думал.
        Поднявшись с дивана, я потянулся и завертел головой по сторонам в поисках Карии. Она не заставила себя ждать, выскользнув из стола и встав передо мной.
        — Ну?  — строго спросила она, скрестив руки на груди.  — И где ты шлялся?
        — Ты не поверишь…
        — Считай, что это был риторический вопрос. Я же просила не ходить на Обратную сторону. Ты мог погибнуть…
        От этих её слов на меня навалилась тоска. Я пожал плечами.
        — И что с того?  — мой голос прозвучал глухо и устало.  — Кари, ты же живёшь вечно. Ты переживёшь не только меня, но и всё человечество. Зачем ты заботишься об одном смертном, которого забудешь раньше, чем его кости истлеют? Как думаешь, у меня душа-то есть?
        — Дурак!  — вспыхнула Кария, в гневе дав мне пощёчину. Я прикусил нижнюю губу и просто стоял перед дриадой, опустив голову.  — Ты так говоришь «душа», будто знаешь, что это такое! Скажешь, это воспоминания, привычки, да? Мысли и чувства? Да ни черта подобного!
        Она горько усмехнулась.
        — Это всего лишь личность. А душа… С чего ты взял, что её нету? Думаешь, будто можешь так запросто распоряжаться тем, что принадлежит мне?
        — Что ты имеешь в виду?  — опешил я.
        — Твои поступки, твои слова — то, каким тебя запомнили другие — вот, что называется душой. Пока ты был один, Виктор, у тебя её не было. Но теперь она хранится здесь,  — Кария приложила руку к сердцу.  — У меня, у твоих друзей, даже у этого новоявленного «ученика». А наши души хранишь ты. Если бы тебя не стало, что бы мы делали? Стоит мне переложить книги или смахнуть пыль с того дурацкого стеклянного шара, и маленькая частичка твоей души навсегда перестанет существовать! Это очень страшно, Виктор!
        Она вдруг прижалась ко мне всем телом и, уткнувшись лицом в грудь, тихонько всхлипнула.
        — Я когда-то читала, что вечность — это маленькая комнатка с закоптелыми стенами и пауками в углах. И ничего кроме неё,  — я почувствовал руку Карии у себя на груди.  — А комнатка эта здесь — в нас самих. Только, знаешь, там всё по-другому. Там есть дверца. Маленькая, чтобы только едва протиснуться, и она всегда заперта. Но когда появляется кто-то, с кем можно поговорить, рассказать, что наболело, почему смеёшься, почему плачешь,  — то дверцу можно открыть, а за ней будет ещё одна комнатка. И ничего, что она тоже маленькая и тёмная… Потому что уже не так одиноко, не так страшно… Обещай мне,  — едва слышно проговорила Кария.  — Обещай мне, что никогда не оставишь меня одну. Я так долго живу, что боюсь одиночества.
        Я смотрел, как вздрагивают её плечи, и не знал, что ответить. Может быть, Кария говорила искренне, а может, это была просто очередная её уловка. У неё было достаточно времени, чтобы стать идеальной актрисой.
        В итоге я просто мягко отстранил дриаду. Ни к чему отвлекаться на пустые сантименты. Они мне ничем не помогут.
        — Хочу задать тебе несколько вопросов,  — сказал я, протягивая Карии платок. Она посмотрела на меня исподлобья и быстро смахнула слёзы. Сказал же — это была лишь очередная роль.  — Сначала меня чуть не сожрали комары…
        — Воплощённые грехи,  — мрачно прокомментировала Кария, устроившись на диване.  — Гнев. Чем больше гнева — тем сильнее укусы. А видел бабочек? Красивые, да? Лесть и тщеславие. Устраиваются на человеке и едят его заживо.
        Я кивнул и продолжил:
        — Ясно. Потом — едва не порубил на куски огромный урод с четырьмя руками.
        Дриада подалась вперёд.
        — Ого! тобой заинтересовался один из девяти Великих Палачей!
        — Это что, должно меня радовать?
        — Девять Великих Палачей призваны уничтожать грешников, попавших на Обратную сторону. Если ты пытался его убить, то зря. Палачи могут наказывать даже богов, если на то будет причина. По идее, даже все эти шинигами должны бояться их.
        Я кивнул ещё раз.
        — Затем меня пыталась покромсать какая-то женская версия Росомахи в лохмотьях.
        — Потеряшка,  — махнула рукой Кария.
        — Кто?
        — Всякая мелкая нечисть, бывает, крадёт человеческих детей и уносит их на Обратную сторону. А иногда сами родители проклинают своего ребёнка. Если это случится в определённый момент, ребёнок тоже теряется. Такие дети ещё не успевают натворить достаточно зла, чтобы заинтересовать насекомых или Палачей. Они остаются, вырастают и живут на Обратной стороне. Чаще всего, потерянные служат нечисти, ведь от этого зависит их жизнь. Они одеваются в лохмотья, потому что принадлежат иному миру.
        — Интересно. Почему тогда мужик, назвавшийся Проводником, выглядел вполне нормально?
        Кария пожала плечами.
        — А кто тебе сказал, что он был человеком? Скажи спасибо, что вообще нашёл своего Проводника.
        Заметив маску полного непонимания у меня на лице, она продолжила:
        — В первый раз ты не можешь попасть на Обратную сторону самостоятельно. И точно так же не можешь сам уйти. В первый раз всегда нужен кто-то, кто поможет выйти и укажет путь, если ты заблудился. Проводники строго индивидуальны, и никогда не знаешь, кто или что это будет и где его искать. Поэтому большинство людей быстро погибают, так и не встретив своего Проводника. Потерянные не могут уйти по той же причине — детям просто не известно, что нужно делать, чтобы спастись. К тому же, как только они что-то съедят или выпьют, их связь с Обратной стороной многократно усиливается, и дети превращаются в её пленников. Но потерянные вполне довольны своей жизнью, тем более что другой не помнят. Ну и они, всё же, получают кое-что взамен — способности, похожие на магические, хоть и слабее в десятки раз.
        — Да, видел,  — согласился я, припоминая, с какой скоростью двигалась та женщина.  — И ничего не смог ей противопоставить.
        — Поэтому я и не хотела, чтобы ты шёл туда. Ты не можешь пользоваться обычной магией на Обратной стороне. Есть что-то вроде границы, отделяющей её от материального мира. Проходя через эту границу, магия рассеивается, и ты фактически становишься беспомощным. А зная твой характер, Виктор, несложно было догадаться, что ты сразу же окажешься на тёмной половине, где каждая тварь может быть смертельно опасной.
        Я только хмыкнул и сел на край стола, обдумывая слова Карии о границе. Это было очень похоже на настоящую границу миров, только менее агрессивную.
        Существует бесконечное множество миров. Если пытаться представить себе их структуру, то они похожи на разноцветный дым, наполняющий одну комнату и обладающий разной степенью прозрачности. Чем выше прозрачность отдельного мира, тем более точно воспроизводятся в нем события из соседних миров. А границы, состоящие из так называемого «минус-пространства», не дают этому «дыму» смешиваться. Иногда случается, что минус-пространство истончается, позволяя мирам сливаться — становиться «сопряжёнными». Здесь оно, скорее всего, истончилось до предела, позволив двум мирам — материальному и духовному — объединиться. Это-то и привело к появлению Обратной стороны. В идеале минус-пространство поглощает абсолютно любую энергию, оно способно истощить даже архангела или высшего демона, вздумавшего пересечь границу миров без специального оборудования. Если же простой смертный попытается повторить тот же трюк, то он просто рассеется. Впрочем, известны случаи, когда даже достаточно сильные кинари, будучи ранеными, превращались в энергию и навсегда исчезали в пространстве между мирами. Есть мнение, что эту энергию можно
случайно подхватить во время перехода, но исследования в этой области никогда не велись. Просто из-за того, что они невозможны.
        Как След Нарады, я обладаю «иммунитетом» к влиянию минус-пространства.
        И хотел бы знать, что за дрянь подхватил во время своего первого перехода.
        Единственные способности, которые были мне даны, это Маркер — сила Следа Нарады, путешественника между мирами. Но магия, которой я пользуюсь в обычных условиях, не моя. Потому что люди практически не обладают ею. Лючия предположила как-то, что когда я впервые в жизни неосознанно открыл дверь и шагнул в другую Вселенную, кто-то или что-то пыталось пройти тем же путём прямо передо мной. Ему не хватило сил, и оно растворилось по дороге. Слившись с частью его энергии, я получил возможность использовать магию. Так что кем бы оно ни было, я благодарен ему.
        — Получается, я не могу пользоваться магией на Обратной стороне,  — пробормотал я, повторяя за Карией.  — Паршиво.
        Дриада кивнула.
        — Кари, что такое «аякаши»?
        Кария вздрогнула и уставилась на меня.
        — Только не говори…
        — Что. Это. Такое?
        — Проклятые игроки,  — она поднялась с дивана, медленно прошла через комнату и встала у окна, обхватив плечи руками.  — Давно я о них не слышала.
        — Это, типа, очередные злые духи?
        — Нет. Это люди, которые совершили тяжкое преступление или прогневили какое-нибудь божество и получили проклятье. Они становятся воплощением зла ещё при жизни, питаются чужими страданиями и страхами, подчиняют себе других духов и становятся почти бессмертными. У встретившегося с ними есть лишь один шанс — обыграть аякаши.
        — Обыграть?
        Она глубоко вздохнула.
        — Ты же вызывал меч? Значит, уже понял, что не можешь так просто ранить аякаши. Любой из них неуязвим, пока ты не узнаешь, как его зовут. А ты не узнаешь. Зато игра — это их страсть. Они фанатично соблюдают правила выбранной игры и готовы выполнить любое желание победителя. Или, конечно, подчинить себе проигравшего. Думаю, аякаши делают это потому, что у них достаточно мозгов, чтобы заскучать.
        Я хмыкнул.
        — Вот, значит, почему он так себя вёл.
        Кария резко обернулась.
        — Ты что, вступил в игру с аякаши?
        — У него та вещь, которую я искал. Что-то вроде небольшого светящегося шара. Причём очень яркого.
        — Ясно,  — вполголоса сказала она.  — А у девушки, сопровождавшей аякаши, рыжие волосы, верно? Да, теперь всё сходится.
        Я выгнул бровь, ожидая дальнейших объяснений.
        — Звёздный шар,  — сказала Кария после небольшой паузы.
        — И что это за хре…
        — Ты ничего не понимаешь!  — резко оборвала меня она.  — Звёздные шары принадлежат оборотням. Такой артефакт позволяет получить оборотня в услужение.
        — И?
        — Виктор! Мы говорим не о тех оборотнях, которых можно прикончить серебряной вилкой! Эти находятся на совсем другом уровне. По силе их можно сравнить с богами. Эта рыжая девушка — кицунэ, лиса. Чёрт! Когда же до тебя дойдёт? Если раньше аякаши был просто непобедим, то теперь, с лисой, он… Нет, ты же не согласился сыграть с ним?
        С кухни донеслось приглушённое мычание.
        А, ну да. Азамат.
        Ничего не ответив дриаде, я заглянул на кухню и увидел там кокон из толстых зелёных стеблей в человеческий рост. Кто-то внутри него отчаянно пытался вырваться наружу, но стебли были так плотно переплетены, что выпустить несчастного могла только сама Кария. Она щёлкнула пальцами, и кокон распался. Взвизгнув от неожиданности, Азамат повалился на пол.
        — Этот некромант заявился сюда по твоему билету, и я на всякий случай нейтрализовала его,  — проговорила дриада.
        — Сумасшедшая!  — крикнул ей Азамат. Шмыгнув носом, он поднялся и с невозмутимым видом принялся поправлять одежду.  — Если бы я знал, что вы меня так обманете, то ни за что не взял бы тот биле…
        Взгляд Азамата упал на приставленный к столу фламберг, и парень с раскрытым ртом и горящими глазами взял его в руки.
        — Ничего себе!  — восторженно выдохнул он. С трудом сдерживая глуповатую улыбку, Азамат поднял меч над собой и старательно состроил пафосную мину.  — Ба-ан…
        Я призвал меч, и он осёкся на полуслове, с удивлением обнаружив, что в его руке больше ничего нет.
        — Спички детям не игрушка.
        — Да ладно вам!  — протянул он.  — Просто хотел проверить. Чем чёрт не шутит?
        — Много чем,  — мне пришлось чуть ли не за шкирку тащить его за собой.  — Пошли, проведаем кое-кого. Тебе это знакомство будет полезно.
        — Виктор, с тобой всё в порядке?  — обеспокоенно спросила Кария.
        — Абсолютно.
        — Ты уверен?
        Я остановился в прихожей и отпустил брыкающегося Азамата.
        — Кари?
        — Что ещё?
        — На Обратной стороне я встретил кое-кого из старых знакомых. Она помогла найти моего Проводника. Но… я не думал, что она жива.
        — Галлюцинации там — не редкость. Особенно на темной половине.
        — Знаешь, это была очень реалистичная галлюцинация.
        — Ты говорил с ней?
        — Да.
        — Она сказала тебе что-нибудь из того, чего ты не мог знать?
        Я поджал губы, пытаясь припомнить детали разговора. Она развела руками.
        — Вот видишь? Я же сказала — просто галлюцинация. Видимо, в какой-то момент твой организм задействовал скрытые резервы и таким образом дал возможность спастись. Обратная сторона — странное место, но чудес там не бывает.
        — Наверное, ты права,  — согласился я.  — А жаль.
        Мы с Азаматом вышли на улицу. Стоял тёплый день, и солнце ярко светило в безоблачном небе. Мне казалось, что я не видел его уже целую вечность. Всё, что произошло в бесконечной ночи, вся боль, страхи и проблемы — все они казались пустой выдумкой. Было легко и приятно дышать свежим, теплым весенним воздухом. За те дни, что я провёл на Обратной стороне, почки на деревьях распустились, и город утонул в светло-зелёной дымке молодой листвы. Молодые деревца стали теперь совсем как шарики сладкой ваты на тонких палочках. В отличие от них, старые, высоченные дубы и ясени выглядели ещё полуголыми; мелкие листья на концах их длинных ветвей были больше похожи на колышущиеся кусочки ткани. Вроде тех, которые повязывают, когда загадывают желание.
        — Азамат, какое сегодня число?  — лениво поинтересовался я, чувствуя, как солнце припекает в спину.
        — Второе апреля,  — так же лениво ответил некромант.  — Когда вы успели потерять счёт времени?
        Я пожал плечами.
        — Меня не было почти три дня.
        — Таро очень за вас беспокоился. Он сказал, что отправил вас куда-то, но… Виктор, я слышал ваш разговор с этой…
        — Карией,  — подсказал я.
        — Карией. Что у вас с ней?
        — С ней? Она — моя секретарша.
        — И вы с ней не… ну, вы понимаете?
        Я несильно стукнул Азамата по затылку.
        — Балда! Кари работает на меня, присматривает за домом, готовит, убирает; причём совершенно бесплатно. Думаешь, при таком раскладе, я позволю ей иметь на меня влияние?
        — Но мне показалось, что вы ей, кхм… как бы не безразличны,  — пробубнил он, потирая ушиб.
        — Азамат,  — вздохнул я, замедлив шаг,  — ей уже много-много тысяч лет. Когда-то она любила. Любила так, как сейчас уже не умеют — бескорыстно и самоотверженно. Но, думаю, когда проходит десять, двадцать, тридцать веков, любовь уже не вызывает тех же прекрасных чувств, как раньше. И однажды она просто забывается — становится очередным явлением человеческой природы, которое видно насквозь. Кария может чувствовать дружескую симпатию, привязанность, физическое влечение, в конце концов, но никак не любовь.
        — Ясно,  — он кашлянул и сменил тему:  — А как вам моё заклинание? Здорово я эту рыжую уделал, правда? Как я её!  — Азамат вытянул перед собой правую руку и важно произнёс:  — «Хакум вирму!»
        Вот как? Он использовал свой сигил-ловушку, не просто повесив её на волшебную палочку, а превратив его в прицел самой палочки. Маленькая печать не могла оставлять такие же страшные увечья, как полноразмерная, но, наверняка, «проедала» дыры, похожие на пулевые отверстия.
        — Забавно,  — произнёс я голосом, отрешённым настолько, что сам же этому удивился.  — Ты так горячо утверждал, что не хочешь никому вредить, а слова твоего заклинания — это на самом деле произнесённое задом наперёд «умри в муках».
        — Зато я могу быть уверен, что не произнесу его случайно. Послушайте, вы ведь сейчас рассказали не всё? Что с вами случилось на самом деле?
        — Я встретил ещё одного шинигами Правда, не такого разговорчивого, как Таро. Из него ничего так и не удалось вытянуть. Зато я видел их настоящую форму.
        — Паука,  — пробормотал Азамат.  — Неприятное зрелище. А что насчёт этого Окады? Он и есть тот самый «аякаши»?
        — Да,  — я злорадно оскалился.  — И, знаешь, мы всё-таки начали игру.
        Глава 14
        Бывший учитель Ибрагима жил в простом доме с небольшим двориком, какие не редкость на окраинах Ташкента. Из-за побеленного кирпичного забора, высотой чуть больше человеческого роста, выглядывали толстые лианы винограда, покрытые грубой, слоящейся корой. Виноград оплетал фигурную решётку над железными воротами и расползался дальше по специальной арке из сваренных между собой стальных прутьев, образуя навес над частью двора.
        Едва мы подошли к воротам, как калитка бесшумно раскрылась, и нас встретил радушно улыбающийся старик, по виду не уступающий возрастом Ибрагиму. Хотя несложно было догадаться, что на самом деле это не так. Наверняка он был старше последнего лет на сто-двести, а то и больше.
        Хозяин дома был в неплохой физической форме, любой дал бы ему не больше семидесяти лет. Короткая клиновидная борода делала его лицо уже и длиннее. Другому человеку это добавило бы долю зловещести, но его глаза светились такой искренней добротой, что от этого будто становилось теплее. Старик был одет в простой, уже порядком выцветший зелёный халат, и опирался на тонкую деревянную трость.
        Ибрагим представил нас. «Мой учитель Усто Алишер»,  — сказал он, слегка поклонившись хозяину дома.
        — Чё?  — недоверчиво переспросил я.  — Старик, ты спятил что ли? «Усто»  — это же «ремесленник»? Хочешь сказать, он добрый колдун? Понимаешь, что это физически невозможно?
        — Если сердце человека чисто, а помыслы бескорыстны, то любую силу можно обратить на благо,  — спокойно ответил колдун.  — Но если человек ведом одной только ненавистью, то какими бы благими не были помыслы, они не принесут ничего, кроме боли.
        Я поднял руки.
        — Извини. Мой лимит мудростей на сегодня исчерпан. Я подумаю об этом завтра.
        — Виктор!  — толкнул меня в бок Азамат.  — Это уже совсем невежливо!  — он понизил голос и добавил:  — И не так уж сложно понять, что имеет в виду Усто Алишер.
        — Не беспокойтесь,  — весело ответил тот.  — Наш друг поймёт это. Просто время ещё не пришло. Что же вы стоите? Проходите скорее в дом!
        Мы пересекли двор, оказавшийся изнутри ухоженным садом, через который бежало множество тонких каменных тропинок. Хозяин дома с усердием и любовью ухаживал за ним: многие деревца были заботливо подвязаны, земля вокруг вскопана и полита. Солнце сотнями радуг блестело и переливалось в мелких каплях и тонких паутинках, парящих в тёплом воздухе вместе со своими ещё совсем юными, почти невидимыми ткачами. Где-то в тенистой глубине двора чуть слышно журчала вода. Повсюду царило полное умиротворение.
        Но он же колдун!
        Обстановка дома, вопреки моим ожиданиям, была чисто европейской. Мы расположились в гостиной, в креслах вокруг невысокого журнального столика, на котором уже был расставлен чайный сервиз на четырёх человек.
        — Откуда он узнал, сколько нас будет? Он предвидит будущее? Вот бы посмотреть!  — прошептал Азамат.
        Я пожал плечами, продолжая разглядывать интерьер. Усто Алишер заметил это, и пояснил:
        — В этом веке я решил выбрать такое оформление. Как вам? Нравится?
        — В этом веке, значит?  — рассеянно пробормотал я.
        — Учитель старше меня почти на четыре сотни лет,  — сказал Ибрагим, потягивая горячий, крепко заваренный чёрный чай.
        — Нам с Ибрагимом уже достаточно лет, чтобы перестать искать различия между культурами,  — добавил тот.  — С возрастом многие вещи уже не кажутся такими важными.
        — Скажите,  — попросил Азамат,  — значит, любовь, дружба… все они тоже однажды перестают быть важными?
        — Достаточно,  — оборвал его я.  — Об этом ты всегда можешь спросить у Карии…
        — Шутите?! Да я её боюсь!
        — …а у нас есть гораздо более важные проблемы.
        — Аякаши,  — коротко произнёс Усто Алишер. Улыбка его стала печальной. С такой улыбкой говорят о чём-то неминуемом, когда оно становится неминуемым настолько, что превращается в своего рода философию. Как сессия на последнем курсе.
        Глаза некроманта вспыхнули, и он подвинулся почти на самый край кресла.
        — Вы знали?! Так вы всё-таки обладаете даром прорицания?
        — Нет,  — протянул старик, всё так же продолжая улыбаться.  — Я обладаю даром телефона. Ибрагим позвонил мне утром и всё рассказал.
        Тут улыбка исчезла с его лица, он стал предельно серьёзен и, я бы даже сказал, напряжён.
        — Вы правы, Виктор. Этот дух — большая проблема.
        — Мы ничего не можем сделать ему, пока не знаем его имя.
        — Верно,  — согласился Усто Алишер.  — Вот только нет способа узнать имя аякаши. Если он сам не назовёт его.
        — Но раз мы здесь собрались, полагаю, у вас всё же есть, что ему противопоставить.
        — Противопоставить?  — он покачал головой.  — Нет. На самом деле мы ничего не можем противопоставить духу такого уровня. Каждый раз, когда аякаши подчиняет кого-то, он становится сильнее. Более того, убивая и подчиняя людей, он может принимать облик любого из них.
        — А у этого за спиной была целая стена…  — пробормотал я.
        — У нас есть лишь два средства для кое-какой обороны,  — задумчиво проговорил Ибрагим.  — Это всё, что мы с учителем смогли сделать.
        — Первое — амулет, который я уже видел, верно? А второе?
        Усто Алишер поставил на столик маленькую чёрную шкатулку, размером всего с пару спичечных коробков.
        — Второе — это «Ремиссия». Она ослабляет связь аякаши с подчинённым, и позволяет освободить его. Но полностью вернуть человека можно только в том случае, если с момента подчинения прошло не более суток. После этого срока физическое тело распадается, и спасение становится невозможным,  — он опустил глаза и тихо добавил:  — Однажды мы уже столкнулись с аякаши. Цена создания «Ремиссии» оказалась слишком высока — много наших друзей были… уничтожены им. Виктор, шкатулка позволит освободить одного, лишь одного человека. Если она вам понадобится, мы всегда готовы помочь. Но, пожалуйста, распорядитесь ею разумно.
        Я догадывался, о чём он. Победа над трудным противником предполагает жертвы, и надо быть готовым к этому. Иными словами, так можно было освободить фотографа, захваченного Окадой, если б его время не вышло. Сейчас мы только зря потратили бы ценный артефакт. Не стоило исключать возможность, что шкатулка ещё понадобится для вызволения более ценного союзника, ведь любой из нас может быть подчинён.
        Я положил на стол mp3-плеер и попросил воспроизвести последнюю запись. Даже старики хмыкнули, когда увидели серебристый экран, возникший над столом. Значит, не только Кария — они тоже ещё ни разу не видели ничего подобного. Да, техномагия не особо распространена в мире, но уж с какими-нибудь разработками эти люди, живущие по несколько веков, должны быть знакомы? Не говоря уже о бессмертной дриаде.
        Оказывается, у меня есть на самом деле необычные артефакты.
        — Это что-то типа дополненной реальности?  — спросил Азамат, пытаясь коснуться висящего в воздухе экрана. Его рука прошла сквозь изображение, ничуть не исказив его.
        — Тут что-то не так,  — подытожил Ибрагим, просмотрев видео из салона самолёта.  — Человек, который поднялся следом за Окадой… Знаешь, кто он?
        Я отрицательно покачал головой.
        — Как раз поэтому и показываю запись.
        — Это экзорцист. А в руках у него… как бы объяснить? Особый сосуд для белой магии.
        — Орудие безумных инквизиторов. Встречал такое. Это фактически волшебная граната. Белая магия, высвободившись, начинает уничтожать зло. Обладая зачатками интеллекта, она будет искать его даже в самых безобидных вещах, и в итоге сотрёт все вокруг. Так можно убить аякаши?
        — Вероятно. Пятьдесят на пятьдесят,  — ответил Усто Алишер.  — Решив использовать этот способ, экзорцист был готов пожертвовать десятками жизней пассажиров ради сотен других. Но странно другое — почему он этого не сделал? Неужели он…
        — Как так можно?!  — воскликнул Азамат, вскочив с кресла и яростно сжав кулаки.  — Вы что, одобряете?! Я не понимаю. Решил умереть ради какой-то там высокой цели, так и делай это в одиночку, не впутывай других! Этот выбор — только твой, нельзя выбирать за людей, которых даже не знаешь!
        — Парень, в целом, прав,  — согласился я.  — Совершенно идиотский поступок. Прибегать к помощи белой или чёрной магии, не будучи уверенным в полном уничтожении противника — глупо, невероятно глупо.
        — Не понимаете, значит,  — Азамат снова опустился в кресло и удручённо опустил голову.  — Они ведь слабее нас. Никакая сила не даёт такого права. Я думал, что Виктор жесток. Но… почему? Почему все такие? Усто, Ибрагим-бобо, ведь вы гораздо мудрее…
        — Как уже сказал учитель, нам довелось однажды столкнуться с похожим духом,  — проговорил Ибрагим.  — Мы с Усто Алишером выжили только потому, что не согласились играть и вовремя создали отгоняющие амулеты. Все остальные проиграли или погибли, пытаясь остановить его. Дух тогда отступил, и мы его больше не видели. Да, этот аякаши — другой, но он ничуть не слабее, если не сильнее того.
        — Всё-таки пробовали остановить?  — заинтересовался я.
        — Пробовали,  — подтвердил Усто Алишер. В его голосе слышалась горечь.  — И за эту глупость нам нет прощения. Мы подвергли людей ещё большей опасности, попытавшись заточить аякаши под городом.
        Азамат поднял глаза на него и переспросил:
        — Прямо под городом?
        — Верно,  — подтвердил старик.  — Нас к тому времени оставалось семеро. Мы связали духа и поместили его под землю, надеясь, что он останется там навечно. Четверо превосходных магов отдали за это свои жизни. Заклинание выдержало ровно три минуты. Затем ещё один волшебник погиб, став живым щитом.
        Он помолчал немного, и добавил:
        — Тоже была весна. Шестьдесят шестого года.
        — Мне плевать, кто и что когда-то сделал,  — отрезал я,  — если это не поможет мне справиться с Окадой. Мне плевать, что там у кого когда-то не получилось. Сейчас важны не сентиментальные воспоминания, а трезвый расчёт. Поэтому вы как хотите, а я отправляюсь домой.
        — Домой?  — переспросил Азамат.  — Вот так просто?
        — Мне надо подумать.
        Большую часть дня я провёл на веранде, раскачиваясь в кресле и глядя в окно. Кажется, несколько раз Кария предлагала пойти поесть. Кажется, я не отреагировал. Потом она засела у себя в шкафу, и с тех пор не высовывалась. Дом потихоньку погружался в сумерки, тени становились гуще и объёмнее, в воздухе разливалась та весенняя прохлада, которая, пахнет влажной землёй и ночными цветами.
        Я думал.
        Знаете, это даже можно считать приятной частью моей работы. Время, когда можно расслабиться и собраться с мыслями, не заботясь о том, что кто-то подкрадётся и нападёт со спины. В такие моменты можно почувствовать себя великим тактиком, раскрывающим замыслы противника и составляющим собственный хитрый план. Или плетущим интриги. Между последними двумя есть существенная разница.
        Впрочем, так оно чаще всего и оказывается. Сейчас я будто разыгрывал партию в шахматы, где нужно продумывать не только будущий ход, но и с десяток последующих, а с ними и все возможные ответные ходы противника. Чтобы если не победить, то хотя бы сыграть вничью.
        Теперь представьте, что вы только-только запомнили как ходят шахматные фигуры, а напротив уже устроился гроссмейстер, и вы поймёте, каково мне было.
        Аякаши — Окада, или как там его на сам деле, подобно любому другому духу, может менять обличье. Старики сказали, что ему приходится превращать человека в одного из своих мононоке, чтобы скопировать его облик. Из этого следует, что обратным рейсом отправился вовсе не пенсионер-экзорцист, а настоящий Окада, чьё лицо сейчас носит аякаши. Экзорцист же был подчинён ещё до вылета, но эта внешность почему-то не устраивала аякаши. Должно быть, он использовал какой-то морок, чтобы подменить тела. Впрочем, это уже не так важно. Главное, что у меня наконец набралось достаточно элементов, чтобы сложить головоломку. Это первое.
        Второе. По словам Карии, я не могу пользоваться магией на Обратной стороне. Но что если попробовать пронести её туда? Как «гранату» с белой магией. Было бы здорово, наверное, жахнуть такой по аякаши. Однако она могла не одолеть духа, но стереть звёздный шар. Это значило бы полный провал заказа. А я во что бы то ни стало выполню его и получу оплату!
        И, наконец, третье. Всё сходилось к тому, что аякаши прибыл сюда вовсе не для того, чтобы спереть у кого-то пыльный артефакт. Ему изначально нужен был я. Ему нужно было, чтобы я так или иначе попал на Обратную сторону. Он согласен на сотрудничество… Ответ напрашивался сам собой. Чтобы подтвердить его, достаточно было просто взять телефон и набрать номер.
        Лёгкая, как ночной ветерок, тень скользнула мимо окон. Качнулись задетые неосторожным движение ветки, взволнованно зашелестели на них маленькие листочки, закружились, осыпаясь, белые вишнёвые лепестки.
        Рядом из ниоткуда возникла Кумико. Мне пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться и не вскрикнуть, отпрянув.
        — Ты?!  — едва ли не заикаясь, выдавил я.
        — Тише, мальчик,  — мягко сказала она.  — Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред.
        Её слова журчали подобно звонкому ручейку, но они были где-то далеко, а я находился здесь, и только и мог, что зачарованно наблюдать, как один за другим распускались хвосты у неё за спиной. Один, два, три… шесть… девять…
        Даже Кария затихла и даже не пыталась высунуться из шкафа. Это наталкивало на мысль, что моя гостья… чрезвычайно опасна.
        — Так ты… действительно оборотень?
        — В некотором смысле.
        — Тебя аякаши послал?
        Один из её хвостов нервно дёрнулся.
        — Нет. Я пришла сама. Хочу попросить тебя.
        — Попросить?  — я подался вперёд.
        Кумико кивнула.
        — И о чём же? Плетёшь интриги за спиной аякаши?
        — Я не вольна, пока Звёздный шар у него. Но, боюсь, он навредит сам себе. Ты должен спасти его.
        — Спасти? Зачем?! Мне, вообще-то, только и надо, чтобы он себя прикон…
        — Ты же След Нарады,  — прожурчала лиса, хитро сощурившись.  — Не тебе ли избавлять нас от страданий?
        — Не мне,  — процедил я сквозь зубы.  — Теперь я даже двери между мирами не могу открывать.
        — Не можешь? Или хотел бы, чтобы так было?  — Кумико отвернулась и подошла к окнам.  — Как думаешь, зачем ему нужно было, чтобы именно ты попал на Обратную сторону? Спаси его!
        Её хвосты вдруг изогнулись и яркая вспышка на секунду ослепила меня. Когда я наконец разлепил глаза, кроме меня на веранде никого не было.
        — Да что ты задумала?  — пробормотал я, глядя на набранный номер.
        И только потом почувствовал, что смеюсь.
        — Добрый вечер, господин Тесла!  — жизнерадостно ответил Окада.  — Я так и знал, что вы позвоните. Ну, всё обдумали? Условия остаются теми же: вы помогаете мне, а я отдаю оборотня. Согласны?
        Я мысленно выругался.
        — Согласен. У тебя было какое-то предложение ко мне?
        — Прекрасно, прекрасно!  — чуть ли не пропел он.  — Только не говорите мне, что вы еще не поняли, какое.
        — Тебе нужен Проводник.
        — Всё так. Но не только. Понимаете, дело довольно личное.
        — Давай без долгих вступлений,  — сказал я, фыркнув в сторону.
        — Хорошо. Мне нужно вывести одного человека с Обратной стороны. Но сделать это не так-то просто. В первую очередь, нам потребуются услуги некроманта.
        — Некроманта?  — переспросил я.
        — Да Мне нужен маг смерти, способный поместить дух человека в чужое тело. Но у вас ведь уже есть один на примете, не так ли?
        — Кто-то умер и застрял на Обратной стороне, а ты теперь хочешь засунуть его в тело живого человека и вывести в материальный мир?
        — Не «его». «Её». И, соответственно, кроме некроманта вы должны найти тело. Скажите, у вас под рукой есть тело молодой женщины?
        Азамат ещё обвинял меня в жестокости? Он просто не слышал этих слов.
        Я подумал несколько секунд, перебирая варианты. И, улыбнувшись, ответил:
        — Да. Я знаю, где можно его достать. Итак, что мы будем делать?
        Глава 15
        Вы, наверное, уже поняли, что в магии, как и в любой другой науке, есть своя классификация. Мы не можем просто сказать, мол, вот этот парень, орудующий посохом, и вон тот, ворочающий горы взглядом — оба используют одну и ту же магию. Чёрная и белая, светлая и тёмная — самое простое деление. Если вы собираете свою волю в комок и превращаете её в сгусток пламени — это магия. Если всё то же самое вы проделываете при помощи какого-нибудь заколдованного кольца, то это уже волшебство. А если так или иначе воздействуете на разум и чувства людей, и первое, и второе становятся «чарами».
        Дальше — больше. Все они делятся на защитные и боевые приёмы и заклятия, использующие разные механизмы и элементы. А защитные, например, делятся на активные — готовые дать сдачи, и пассивные.
        Да, я не упомянул о колдовстве — использовании магии по контракту, не сказал о прорицании, оборотничестве и многом, многом другом. Более полную информацию вы всегда сможете найти в «Общей теории магии» или хотя бы в двадцатистраничной брошюрке Пастериуса «Путь к силе. Время определяться!»
        Теперь, если я скажу, что запасся волшебством, вы вполне можете представить, что в виду имеется заряженный амулет, из которого можно черпать энергию, когда это будет необходимо. На создание хранилища волшебства я потратил всего пару часов. Оно, правда, получилось неказистым, и вообще могло не работать, но это была лучшая идея, до которой я мог додуматься.
        Мы с Карией сильно продвинулись в разных способах накопления энергии, пока я пытался научиться управлять электричеством. Это не так просто, как может показаться. Вот управление водой или воздухом не вызывает проблем. Укрощённый огонь хотя и так же горяч, как и обычный, но ему всё же требуется некоторое время, чтобы вызвать ожоги. В любом случае, и то, и другое, и третье оставляют вам немного времени для правильной реакции. Электрический разряд гораздо быстрее всего остального. Глазом моргнуть не успеете, как он с одинаковой силой шарахнет всех, кто только попадётся ему под руку. Это единственная трудность, которую мы так и не смогли преодолеть.
        Но после этого накопить немного волшебства в амулете, собранном «на коленке» из картона, кусочка кварца и капли сургуча, стало для нас более чем тривиальной задачей…
        При разумном использовании волшебства должно было хватить на полчаса или около того. Интересно, какую цену люди готовы заплатить за полчаса настоящего волшебства? Я мог бы стать миллиардером, если бы предложил любому желающему купить такой амулет. Ха! Да они бы друг другу глотки перегрызли!
        Потому что ради обретения власти люди готовы на все. А получив её — тем более.
        Впрочем, нелюди в большинстве предпочитают оставаться в тени. Их не слишком-то радует перспектива новой охоты на ведьм. Так что, если бы кто-то и задумает провернуть нечто подобное, его постараются убрать ещё до совершения сделки.
        А жаль. Это могло бы стать очень, очень выгодным бизнесом.
        Сделав пару звонков и прихватив с собой ещё кое-какие мелочи, я отправился за «телом».
        А вообще я, конечно, не мстительный.
        Погода выдалась безветренной — это было мне на руку. Кария объяснила, как найти «разлом»  — портал на Обратную сторону. В материальном мире они не видны, но их можно распознать по ветру, дующему ниоткуда, чаще всего прямо из голых стен; это воздух, касающийся портала, засасывается в него и выбрасывается в материальном мире. Разломы могут появляться на любой вертикальной поверхности — хоть на заборе, хоть на рекламном щите, поэтому нужно быть особо внимательным. В прошлый раз Таро создал его специально для меня; в одиночку же мне нужно было самому найти разлом и пробиться через него. Сделать это, по словам Карии, проще всего в полночь, когда границы истончаются и становится возможным пройти не только «оттуда», но и «туда».
        Также дриада предупредила, что рядом с разломами всегда ошивается пара-тройка тёмных сущностей, приползших полакомиться свежей человечинкой, которая не-нет, да проваливается в мир духов.
        И еще. Если я попаду в переделку, то должен буду как можно скорее вернуться в материальный мир — разлом в любой момент может закрыться, оставив меня разбираться с потусторонними тварями. Как я понял — эти штуки вообще ненадёжные. Невозможно предугадать, где появится и сколько продержится очередной — он может как исчезнуть, едва появившись, так и просуществовать несколько дней и даже недель.
        Однако найти хотя бы один из них оказалось труднее, чем я ожидал. Несколько раз мне попадалось что-то похожее, но если это и было проходом, то пройти через него никак не получалось. Городские куранты пробили пятнадцать минут первого, когда я наконец наткнулся на то, что искал. Прозрачный пластик одной из стенок автобусной остановки слегка искривился, воздух вокруг дрожал и тихонько звенел. Без сомнений, или сам портал, или что-то рядом с ним на Обратной стороне было действительно мощным. Приложив руку к пластику, я сосредоточился на открытии прохода и представил, как моя воля давит на невидимую преграду, заставляя её поддаться. В какой-то момент эта преграда исчезла, и я тотчас не раздумывая прыгнул вперёд. В бледном отражении позади меня промелькнуло лицо какого-то случайного прохожего, впервые видевшего, как человек уходит в никуда.
        С другой стороны было как-то… оживлённо. В прошлый раз я видел только двойников, неразговорчивого шинигами и призрачных гигантов, вышагивавших вдали. Это не учитывая всю ту компанию, которая хотела мной перекусить. Не знаю, с чем это было связано — то ли место оказалось людное, то ли мне теперь дано было видеть Обратную сторону полностью. Во всей её красе. В хорошем смысле.
        Нет, в самом деле. Это место не было похоже на яркий карнавал, проносящийся мимо бурным потоком красок и звуков, но оно обладало особым шармом. Таким шармом обладает сон, где вы оказываетесь среди прекрасных, чарующих и в то же время волнующих декораций. Причём вы знаете, что этот сон вот-вот обернётся полным чудовищ кошмаром, но всё равно хотите досмотреть его до конца.
        На несколько секунд воцарилась тишина, прерываемая лишь стрёкотом сверчков в траве газонов да шелестом ветра в листьях. Я называю это тишиной потому, что Ташкент не такой мелкий и захолустный город, как кому-то может казаться. Он живёт двадцать четыре часа в сутки, только меняет цвета со слепящих дневных на яркие ночные. Лишь под утро — часу в четвёртом, когда большая часть огней в окнах гаснет, он становится тише. Но, несмотря на это, вы можете слышать шум проезжающих вдалеке машин или чьи-нибудь голоса.
        А сейчас было тихо. Так тихо, что я вздрогнул, когда расхохотался сидящий на столбе эльф. Что-то размером с крупную собаку — я не успел рассмотреть его — перебежало через пустую дорогу. Снова зазвучали громовые шаги колоссов, хорошо различимых на фоне безлунного и беззвёздного чёрного неба. Сгорбленная тёмная фигура прошуршала за кривую, куцую ёлку и остановилась там. Трое крепких мужчин, довольно подозрительного вида, не спеша направились в мою сторону.
        Они вели себя совсем как акулы, заслышавшие звуки вечеринки на яхте и выжидающие теперь, пока кто-нибудь не напьётся до такого состояния, в котором идея поплавать в открытом море, полном смертельно опасных тварей, кажется дьявольски гениальной.
        Ситуация складывалась явно не в мою пользу, и надо было срочно исправлять положение. Я вытянул левую руку в сторону хохочущего эльфа и пробормотал заклинание. Столб, на котором тот сидел, с треском разорвало, и часть конструкции рухнула на землю, оборвав провода. Фонари дальше по дороге погасли. Эльф перестал ржать и испуганно заскулил, выбираясь из-под обломков. Фигура за ёлкой поспешила отойти на безопасное расстояние, а гоп-компания дружно сделала шаг назад. Никто из них не ожидал, что вместо перепуганного смертного им встретится маг, который крушит всё без лишних вопросов.
        — В следующий раз буду точнее,  — сухо произнёс я, не глядя на эльфа, обращаясь ко всем сразу. Пострадавший эльф снова заскулил — ещё громче прежнего — и убежал прочь.
        Со зловещим спокойствием я прошагал мимо троицы, поспешившей отвести взгляды. Им было невдомёк, что моя сила сейчас зависит от маленького амулета на шее, и поэтому я мог позволить себе выглядеть уверенным, безжалостным и всесильным.
        Пришло время встряхнуть этот гадюшник.
        Честно говоря, я очень удивился, когда мне удалось найти её так скоро. Она словно бы сама шла навстречу, будто чувствовала, что ещё не всё закончено. И всё же, она удивилась, встретив меня живым.
        Мы буквально наткнулись друг на друга. Я как раз собирался переходить мост. Довольно паршивый мост. В реальном мире под ним проходило шоссе, но здесь почему-то текла широкая, ленивая и угрюмая река. Некоторые участки моста провалились, и в нём зияли дыры, ощерившиеся ржавой арматурой. Эти торчащие изогнутые прутья, как и перила моста, то тут, то там были густо оплетены кустами дикой ежевики. Вообще-то, неприятно, когда город, с которым вы и так не успели хорошо познакомиться, вдруг преображается, становясь чем-то абсолютно иным. Я никак не мог понять, почему большая часть построек сохраняется, а улицы и какие-то неизвестные мне реки меняют свои направления и русла. И где находится точка отсчёта, с которой начинается то, что «должно было быть». И почему должно быть именно так?
        Однако, несмотря ни на что, это казалось хорошим местом, чтобы организовать кому-нибудь кошмар.
        Когда между нами оставалось не больше пяти метров, я остановился и засунул руки в карманы, демонстративно смерив её взглядом. Эта женщина ничуть не изменилась с нашей последней встречи — на ней был все тот же наряд из лохмотьев. Вспомнив меня, она достала из-за голенища сапога свой кинжал и выставила его перед собой.
        — Ты!  — выдохнула она с едва заметной дрожью в голосе.  — Выжил? Разве… разве насекомые не…
        Я зловеще ухмыльнулся — это даже было больше похоже на кровожадный оскал.
        — Эта мелочь? Какая глупость. Признаю, они были раздражающими. Только так меня не прикончить.
        — Кто ты? Что тебе надо?
        Я пожал плечами.
        — Ничего особенного. Я просто пришёл тебя наказать.
        Чёрт! После этих слов я, наверное, выглядел в её глазах самым настоящим злодеем.
        Это было так весело!
        Видели, как дерутся коты? Они выгибают спины и распушают хвосты, чтобы казаться больше, вдоль хребта шерсть поднимается выше и выше, пока не складывается в кошачий ирокез, а плечи так тянутся вверх, что переднгим лапам остаётся только поспевать за ними, частенько поднимаясь в воздух. «Кто напуган, тот и слаб — хорошенько запомните это»,  — говорят нам коты. Не только в драке, в любом деле. Стоит только испугаться трудностей, усомниться в своих возможностях, поверить тем, кто не смог,  — и даже самая простая задача станет невыполнимой.
        Я вселил страх в сердце этой женщины. И в тот момент, когда я это сделал, я победил.
        Её лицо вдруг стало сосредоточенным, дрожь в руках унялась. Она ринулась вперёд с невероятной скоростью, намереваясь покромсать меня на куски. Но она уже боялась. И поэтому промахнулась. Мне достаточно было просто отойти на шаг в сторону.
        — Обратная сторона дала тебе скорость,  — прокомментировал я.  — Однако ты двигаешься так быстро, что не успеваешь затормозить в нужный момент. Вот твоя слабость. Палач тоже не мог попасть по мне потому, что не мог вовремя остановиться. Вы с ним только выглядите угрожающе, но ни капли не опасны.
        — Кончай болтать!  — взревела женщина, снова бросаясь в атаку. Она дважды взмахнула кинжалом, рисуя в воздухе подобие буквы «Х». Я ушёл от ударов, отклонившись сначала вправо, а затем — влево, сделав при этом несколько шагов назад.
        Вот тут она разозлилась не на шутку. В девку будто бес вселился. С каждым промахом она распалялась всё больше и больше, и из-за этого не могла меня достать. Я был крайне доволен собой и снисходительно улыбался, видя, как она в сотый раз проскакивает мимо.
        Я продолжал улыбаться, даже когда эта стерва с силой пнула меня в спину. Её движения вдруг стали не только быстрыми, но и невероятно точными.
        — Попался!  — торжествующе воскликнула она.
        Я просто не мог поверить, что позволил ей провести себя. Кто бы подумал, что она будет притворяться слабой?!
        Проклятье! Ладно. Я должен был об этом подумать.
        Вдохновлённая донельзя, она попыталась повторить удар, но на этот раз кинжалом. Я вовремя заметил это и, схватив её за запястье, с силой дёрнул на себя. Пролетев мимо, она упала, но тут же, перекатившись, вскочила на ноги. Все действия выглядели настолько слаженными и естественными, что были больше похожи на рефлексы. Неудивительно. Любой, кто прожил всю сознательную жизнь на Обратной стороне, вынужден так или иначе приспосабливаться к в прямом смысле убийственным условиям. Значит, чтобы одолеть её, нужно было создать такие условия, которых здесь ещё не видели.
        Я вытянул руку в сторону приготовившейся атаковать женщины. Не успела она сообразить, что к чему, как мост под её ногами взорвался облаком мелких камней, шрапнелью полетевших во все стороны. В последний момент она успела отскочить — и едва не попала в новую дыру. Я методично разрушал мост, с почти садистским спокойствием наблюдая, как женщина пытается уклониться от насылаемого раз за разом заклинания. Несколько раз она собиралась просто убежать, но дыры, появлявшиеся прямо перед ней, заставляли её развернуться и остаться в старательно подготавливаемой ловушке.
        — Тебе лучше двигаться,  — подначивал я.  — Попадёшь под заклинание, и твои внутренние органы превратятся в кашу.
        Она хотела что-то крикнуть в ответ, и это её отвлекло. В глазах моей уже не противницы, а жертвы промелькнул настоящий ужас, когда земля ушла из-под её ног.
        Я медленно опустил руку и сухо констатировал:
        — Вот и всё.
        Подойдя к пролому, я посмотрел на женщину, несколько минут назад всерьёз собиравшуюся меня убить. Слегка оглушённая, она повисла над мутной, почти чёрной водой, едва держась за край бетонной плиты, и тяжело дышала. Её сильные, но стройные руки были покрыты грязью и мелкими ссадинами, оставшимися от ударов камней. Вытащив её наверх, я достал кусок нейлоновой верёвки и быстро связал ей руки.
        — Что ты делаешь?  — вяло спросила она, слегка оглушённая после почти прямого попадания заклинанием.
        Подобрав обронённый кинжал, я вернулся к женщине и связал ей ноги.
        А затем наклонился к ней и принюхался.
        — Ты… ты что делаешь?!  — воскликнула она, отодвигаясь подальше.  — Ты меня зачем нюхаешь?
        — Вот уж не думал,  — пробормотал я,  — что кто-то вроде тебя будет душиться такими дорогими духами.
        — Убери от меня лапы, извращенец!  — взвизгнула женщина, попытавшись лягнуть меня связанными ногами.
        Не обращая внимания на крики и проклятия, я взвалил её на плечо и медленно двинулся к назначенному месту.
        Время поджимало.
        Но, вообще-то, я не мстительный.
        Глава 16
        Никогда не задумывался, как это тяжело — тащить кого-то на плечах. Особенно если этот «кто-то» брыкается, колотит кулаками по спине и пытается укусить за бок.
        — Прекрати дёргаться,  — проворчал я на ходу.  — Не рви мне куртку, третьей у меня нет. И не делай вид, будто не слышишь! Знаешь, как это бесит?
        — Ты чё удумал, скот?  — раздалось у меня из-за спины.  — Куда меня тащишь?
        — А что непонятного? Принесу в логово, четвертую, разложу в банки и засолю на зиму.
        — Только попробуй!
        — Конечно, попробую сначала. Зачем наугад-то солить? Отравлюсь ещё…  — я разразился смехом, не свойственным психически здоровым людям.
        — Да хоть бы ты сдох!  — огрызнулась женщина, умудрившись ткнуть своей коленкой мне в рёбра.  — Мне твоё плечо в живот давит.
        — Не мой живот — не мои проблемы.
        В ответ она прорычала что-то нечленораздельное и ненадолго затихла.
        — Почему не сбежала?  — спросил я, в очередной раз останавливаясь перевести дыхание.
        — Что?
        — Почему не отпустила руки там, на мосту? Выплыла б на берег, и дело с концом.
        Мне это, действительно, было непонятно. Прыгать за ней в воду я бы всё равно не стал. Слишком уж велик риск посеять в мутной воде драгоценный амулет и остаться без волшебства. Мне пришлось бы искать безопасный спуск к берегу и потерять минуты три как минимум. При способностях этой женщины за три минуты можно убежать достаточно далеко. Но она почему-то предпочла быть пойманной.
        — Что я, дура совсем, по-твоему? Я же не знаю, есть ли там дно,  — ответила моя пленница усталым голосом.
        — Дно?  — удивился я.  — Возьму на заметку.
        — Ты в пещере живёшь, что ли, скот? Всем известно, что в реках не везде есть дно.
        — Ты не поверишь!..
        Она начисто проигнорировала меня:
        — …а там, где есть, можно попасться речным жителям.
        — Это какой-то подвид русалок?
        — Речные жители — это речные жители. Они затягивают людей на дно и…
        — Точно, русалки.
        Она снова пихнула меня коленом в рёбра и презрительно фыркнула:
        — Откуда ты такой, вообще, взялся?! Чёрт! Надо было сказать, что там горы золота.
        — Зачем?
        — Ты бросил бы меня и побежал нырять.
        — Не побежал бы.
        Из-за спины донеслось отчетливое «хм».
        — Серьёзно. Понятия не имею, чего люди видят в золоте. Это всего лишь металл другого цвета. Почему-то этого им достаточно, чтобы грызть друг другу глотки. Им вообще немного нужно, чтобы пристукнуть ближнего.
        Немного помолчав, она… даже не сказала — скорее, проинформировала:
        — У тебя дырка на спине.
        — Спасибо, что напомнила. При первой возможности куплю новую.
        — А почему не сделаешь сам?
        — Стать похожим на тебя?  — проворчал я.  — Нет уж, спасибо. Я бы тоже хотел спросить, почему ты носишь лохмотья, а не нормальную одежду.
        Она глубоко вздохнула, я почувствовал это плечом.
        — Не могу. Пока зависима от того, кто меня приютил…
        — Зависима? Значит, хозяин должен подарить тебе носок?
        — Заткнись!  — рявкнула женщина, в очередной раз наподдав коленом.  — То, что я так выгляжу, не значит, что я не умею читать.
        — Мне казалось, что все «потеряшки» должны быть как минимум неграмотны.
        — Катись к чёрту, придурок! Меня обменяли, а это не то же самое!
        — Разница лишь в том, прокляли тебя родители или нет, верно?  — заключил я.  — Кто-то или что-то забрало тебя (возможно даже, просто ради шутки), оставив родителям бревно или типа того. Никто о тебе не помнит и никому ты не нужна.
        Она вздрогнула.
        — Не смей. Так. Говорить. Ты ничуть не лучше.
        — Правда? Рассказать семейную легенду, как мой сербский прапрапрадед пошёл на службу к Александру Второму? Видишь, я знаю свою родословную.
        — Засунь свою родословную себе в…
        Я тряхнул плечом, заставив её замолчать.
        — Знаешь, один не очень добрый парень хочет вытряхнуть из тебя душу и заменить её другой. Честно говоря, мне тоже плевать, что с тобой будет. Просто хочу посмотреть, что из этого выйдет. Кажется, это будет интересно.
        — Интересно?
        — Да. Посмотрим, что получится… Но не расстраивайся, ты всё равно останешься в виде призрака.
        Она больше не проронила ни слова. Я только чувствовал, как она временами вздрагивает. Не знаю, что могло так расстроить её: незавидная участь или мои слова.
        Мне почему-то было холодно.
        Когда мы наконец пришли к условленному месту, уже светало, и я был окончательно вымотан. Азамат ждал меня, время от времени беспокойно поглядывая на часы и озираясь по сторонам. Окрестности бывшего авиационного завода сложно назвать хорошим местом для встреч ранним утром. Некоторые цеха уже начали разрушаться, огромные окна их зияют квадратами выбитых стёкол, напоминая чем-то беззубые рты. Местами из земли и асфальта появляются полузасыпанные рельсы, густо заросшие сорняками и ведущие к закрытым воротам. А иногда и прямо в забор.
        С Обратной стороны Азамат выглядел несколько иначе. У него не было двойника, как у других людей, но всё тело некроманта было покрыто каким-то полупрозрачным тёмным дымом, похожим на жидкость, который буквально капал с его пальцев, растягиваясь чёрными нитями и клубясь вокруг ног. Оно напоминало ту массу, из которой состоят боги смерти. Но с Обратной стороны любой маг, наверное, смотрится не лучше. У меня пока не было возможности проверить это.
        Положив женщину на землю, я связал её Печатью и снял верёвки. Едва она почувствовала себя свободной, как попыталась бежать, но тут же налетела на сверкающую белую сетку, окружившую её со всех сторон подобно клетке.
        — Это Печать седьмого уровня,  — сказал я.  — Никто, кроме меня, не может пройти сквозь неё.
        Надо сказать, что Печать вытягивала уйму энергии, однако она вышла куда лучше, чем в прошлый раз. И, как оказалось, ни здешние монстры, ни девчонка с ножиком ничего не могут противопоставить настоящей, полноценной магии.
        Да. Ощущение своего всесилия — приятное чувство.
        Вдоволь проникнувшись собственным величием, я достал мобильник и отправил Азамату сообщение. Я подумал, что если мобильник находит здесь антенну, а я могу видеть материальный мир, то и связь, наверное, будет работать. Вы можете возразить, мол, сообщение, отправленное в одном мире, не может просто так попасть в другой…
        Телефон Азамата коротко пропищал.
        А я убедился, что Обратная сторона таит ещё немало секретов.
        — Чёртов Тесла,  — лениво зевнув, пробормотал парень.  — Теперь будет надо мной издеваться?
        Пока он продолжал бубнить что-то себе под нос, я подошёл ближе и заглянул в его телефон. Все слова и буквы в принятом сообщении были перевёрнуты задом наперёд. Впредь мне нужно было бы набирать текст в зеркальном отражении, чтобы его можно было прочитать, но… но я подумал, что это будет утомительно. Азамат тем временем написал ответ, пару раз полностью стирая его и начиная заново. Однако я запомнил все эпитеты, которыми он собирался меня наградить.
        Он нажал «Отправить» и стал ждать моей реакции, но ни через минуту, ни через две, ни через пять я так и не получил его сообщения. Связь работала только в одну сторону. Это не было проблемой, скорее мелким неудобством, ведь я мог слышать Азамата.
        «Просто говори,  — написал я ему.  — Я здесь».
        Он огляделся вокруг и снова собрался отвечать. Однако прежде, чем он успел что-то сделать, его телефон снова пропищал.
        «На тебе синие джинсы, чёрный свитер и красная кепка. Козырёк надвинут на глаза. Указательный палец правой руки испачкан шариковой ручкой».
        Азамату потребовалось немало времени, чтобы прочитать всё это. Несколько раз он сбивался и начинал заново, сосредоточенно шевеля губами. Кое-как справившись, он спросил, глядя в пустоту перед собой:
        — Где вы? И… как такое возможно?
        «Справа от тебя,  — я подумал и дописал:  — Хочешь болтать — заплати мне за телефон».
        — Не дождётесь,  — фыркнул он.  — Что мы здесь делаем? Нет. Что мне нужно сделать?
        «Ничего сложного. Поменять местами».
        — Снова подселить в кого-то демона?
        «Нет. Поменять местами людей».
        Азамат посмотрел на то место, где стоял я, и с предельной серьёзностью сказал:
        — Вы в своём уме? Понимаю, если бы какой-нибудь псих захотел обрести силу таким образом. Это его дело. Но менять местами людей бесчеловечно. Как такое может придти в голову?!
        «Не тот случай. Все останутся в выигрыше. И ты тоже».
        — Я?  — переспросил некромант.  — Что, интересно, я могу получить с вашей аферы? Пожизненное? Готов поспорить, что вы хотите использовать первого пойманного бездомного. Они же не люди, так по-вашему?
        «Мы сейчас не в том положении, чтобы спорить».
        Азамат перечитал последнее сообщение несколько раз и медленно выдохнул.
        — Во что я вляпался?  — расстроено проговорил он.  — Самое лучшее для меня сейчас — уйти. Я притащился сюда ночью, стою у заброшенного завода, рискую жизнью, а вы собираетесь добавить мне ещё и сверхъестественных проблем. Но если я могу распылить призрака, это не значит, что я буду распылять местную шпану. Поэтому знаете что? Идите к чёрту!
        Моя улыбка стала похожей на довольный, хищный оскал. Да. Я не ошибся в Азамате.
        Всё шло по плану.
        Чёрная масса, появившаяся вдруг на горизонте, стремительно росла, заполняя собой небо.
        «А вот и остальные»,  — сообщил я.
        Некромант кашлянул и тихо спросил:
        — Разве это не наши враги?
        «Пока нет. У нас перемирие».
        — Ясно. Работаете на них. Быстро же вы переметнулись.
        «Мужик в шляпе объяснит, чей дух призывать. Быстро покончим с этим и заберём каждый своё».
        — Ладно,  — Азамат тряхнул головой и поправил козырёк кепки.  — Но знайте, что мне ваша затея не нравится. В случае чего буду валить всё на вас.
        Как и следовало ожидать, аякаши явился в компании своей рыжеволосой не то подруги, не то слуги. Их было всего двое, но и так уже слишком много в моей жизни. Ни за что не догадаетесь, чего мне больше всего хотелось в тот момент. Мне тогда хотелось, чтобы на месте этой парочки оказался обычный злобный демон, которому можно преспокойно надавать по щам. От него хотя бы примерно понятно, чего можно ждать. А вот чего ждать от Окады, я понять не мог. Этим-то он и был опасен. Из-за этого мне приходилось действовать максимально осторожно, не позволяя себе ни на шаг отойти от плана.
        Что же касалось плана Окады, то внешне он был прост. Он всего лишь желал воскресить девушку, в которую был когда-то влюблён. Правда, сделать это предлагалось своеобразным — весьма и весьма своеобразным — способом: сначала некромант должен призвать её призрак, застрявший на Обратной стороне и поместить его в живую женщину. Мнение ни одной, ни другой при этом не учитывалось. Моя роль заключается в том, что мне выпало редкое (и, если учесть все события предыдущих дней, довольно сомнительное) счастье оказаться Проводником возлюбленной аякаши. Поэтому он так упорно искал меня и даже пытался убить, чтобы так или иначе отправить на Обратную сторону. Как только дух будет помещён в новое тело, я должен буду вывести женщину в материальный мир. Лично я считал этот план подозрительно простым.
        Мой план состоял в том, чтобы получить звёздный шар. Гораздо проще, не правда ли?
        Азамат под руководством Окады начал готовиться к призыву призрака. Они что-то обсуждали и чертили, мне не хотелось вникать в тонкости некромантии. В синих предрассветных сумерках было как-то совсем неуютно. В первый раз на Обратной стороне я не чувствовал холода; теперь же казалось, будто цвета тут бледны не сами по себе, а из-за покрывавшего всё инея. Вдобавок на небе появились тёмные, низкие, плотные тучи, начал накрапывать мелкий дождик. Я подошёл к светящейся клетке и посмотрел на сидевшую в ней пленницу. Она обхватила колени руками и смотрела в одну точку, временами передёргиваясь от пробиравшего её холода.
        Сняв куртку, я поднял её перед собой и сказал:
        — Меч.
        — Что?  — непонимающе спросила она, поднимая голову.
        — Дыра в куртке. Это был меч. Меня пытались убить,  — я протянул куртку ей.  — Держи. Замёрзнешь.
        — А тебе не всё равно?
        — Есть немного. Тебя-то мы из тела вытряхнем, а вот простуду — вряд ли.
        — Какой ты заботливый, прям слёзы наворачиваются,  — проворчала она. Но куртку всё же накинула.
        — Мы готовы!  — крикнул мне Азамат.  — Можем начинать.
        «Приступайте»,  — ответил я.
        — Когда я скажу, вам надо будет переместить принимающего внутрь сигила. После обмена должно пройти некоторое время, прежде чем…  — он переглянулся с Окадой,  — прежде чем она придёт в себя.
        Азамат сделал это не специально, но его последние слова прозвучали как ирония.
        Я недавно сказал, что жизнь — это перемены. Говоря «жизнь», я подразумевал вовсе не функционирование организма, а те процессы, которые происходят вокруг нас каждый день, каждую минуту, каждое мгновение. Всё меняется, из одного исходит другое. Каждое событие имеет свою причину, и оно же становится причиной для другого. Мы не в силах остановить этот вечный цикл превращений.
        Однако очень часто, когда дело касается чего-то принадлежащего или близкого нам, мы не хотим, чтобы оно менялось. Мы боимся потерять вещи, которыми по-настоящему дорожим.
        Что-то белое закружилось перед моим лицом. Резким движением я поймал его и, перевернув руку, разжал пальцы. На ладони лежал белый лепесток вишни, принесённый откуда-то ветром.
        «А когда человек умирает, и опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос»,  — прозвучали у меня в голове слова безымянного шинигами.
        «Пока ты был один, у тебя и души не было,  — ответила на это Кария.  — А теперь она хранится здесь. У меня, у твоих друзей…»
        — Надо же, забыл такую важную вещь,  — пробормотал я.  — Слушай, как тебя зовут?
        — Меня?  — моя пленница немного опешила от неожиданного вопроса.  — Нинель.
        — Необычное имя.
        Улыбнувшись и подмигнув ей, я снял Печать.
        В ту же секунду раздался ошарашенный вопль Окады. В отличие от Азамата он мог видеть меня, и то, что он видел, ему явно не нравилось.
        — Что ты делаешь?! Не смей!  — завизжал аякаши.
        — Эй, чувак! Я тут кое-чего допёр,  — я засунул правую руку в карман, одновременно прихватив большим пальцем рукоять кинжала, засунутого за ремень.  — Я немного ошибался, когда считал, что об этой женщине никто не вспомнит. Да, она никому не была нужна — ни здесь, ни где-то ещё. Но, понимаешь, пока я нёс её сюда… нет, когда я впервые встретил её — тогда-то у неё и появилась душа. И её душа — душа Нинель — принадлежит мне. А я очень не люблю, когда кто-то тянет лапы к моей собственности! Ни хрена ты не получишь, понял?
        Аякаши пришёл в ярость. Стена злых духов у него за спиной заколыхалась подобно беспокойному чёрному морю. Морю кипящей смолы. Сотни щупалец, извиваясь и нещадно лупя по земле, вытянулись из него.
        — Смертный…  — прошипел он.  — Как ты посмел обмануть меня?
        Я вытащил из-за пояса кинжал и направил его на Окаду.
        — Ну чё, смахнёмся ещё разок?
        Он зло рассмеялся. Не успел никто и глазом моргнуть, как из спины Окады вырвались две толстенные цепи. Одна из них плотно обмотала и подняла в воздух Азамата, вторая протянулась дальше и подхватила ещё кого-то. Когда цепь вернулась обратно, в ней болтался оглушённый Олег. Этот идиот решил проследить за Азаматом — мы не заметили его, и он попался! Чёрт! Всё пошло не так, совсем не так! На такой поворот я не рассчитывал!
        — У тебя сутки, чтобы решить, на чьей ты стороне, смертный,  — заявил Окада.  — Подумай получше и сделай правильный выбор.
        — А что тут думать?  — ответил я.  — Ты не слышал? Не трожь мою собственность!
        С этими словами я бросился на него, едва успевая избегать щупалец и осознавая, в общем-то, что не смогу его ранить. Мне надо было только немного отвлечь Окаду, так что я послал заклинание разрушения в самую гущу его духов. Чёрная масса всколыхнулась сильнее чем обычно, часть её даже расплескалась, начав испаряться, стоило им отделиться от своего хозяина. Воспользовавшись этим, я ударил его костяшками пальцев под ключицу, а затем рубанул ребром ладони чуть выше локтя. Левая рука Окады безвольно повисла. Пока он был занят ею, я обогнул его и несколько раз полоснул кинжалом.
        — Дурак!  — ещё громче взревел аякаши, держась за парализованную руку.  — Будешь продолжать портить мне одежду? Учти, теперь твои друзья — одно целое со мной. Пытаясь убить меня, ты в первую очередь ранишь их! Кумико, держи его и девчонку.
        — Обломись. У меня есть сюрприз для тебя…  — нащупав на амулете нить, я дёрнул за неё, срывая сургучовую пломбу и разом высвобождая всё оставшееся в нём волшебство.  — Свиток Калиостро «Акцессия Алаэ»!
        Многие скажут: «Фи! Героя окружили враги, а он взял — и улетел! Как банально, такое может быть только в третьесортном фэнтези!» Ну и чёрт с ними. Я не собирался подыхать только из-за того, что буду выглядеть банальным. В конце концов, если вы оказываетесь окружены готовыми покалечить вас людьми, никто не будет смотреть, насколько шаблонны ваши действия. Главное здесь одно — выжить.
        К тому же «Акцессия Алаэ» ни капли не похожа на романтические крылья героев фэнтези. Не скажу, что это что-то плохое или запрещённое, но приятного в нём мало.
        По спине будто прошлись раскалёнными прутьями, когда на коже стали появляться буквы и слова; она даже лопнула в нескольких местах. Тёплая кровь потекла к пояснице, пропитывая одежду. Едва я успел об этом подумать, как здоровенные кожистые крылья разорвали рубашку в клочья. Ветер понёс меня за собой, я подхватил ошалевшую от всего происходящего Нинель, и мы взмыли в небо. Нам следовало убраться отсюда как можно дальше.
        Пока Окада не заметил ничего действительно важного.
        Глава 17
        Дождь лил как из ведра. Тяжёлые капли с силой ударялись о кожу, разбивались и оседали на ней мелкими холодными точками. Тонкими ручейками вода стекала по груди и животу, собираясь в лужицу. Судя по тому, что лужа натекла немалая, дождь шёл уже давно. Я стряхнул с лица воду и медленно открыл глаза.
        Низкие тучи, которые утром наползали на небо, теперь слились в единую комковатую массу и еле-еле двигались, подталкиваемые ветром. Изломанная белая молния прорезала их, и тогда по округе рассыпался тугой, как скрученный канат, раскат грома.
        Я повернул голову и увидел одуванчик, растущий у тротуара. Он был жёлтым. То есть нормально жёлтым. Там, где все цвета будто выцвели и поблёкли, одуванчик казался неестественно ярким.
        Стоило мне протянуть к нему руку, как раздался голос:
        — Они всегда такие.
        Повернувшись в другую сторону, я обнаружил Нинель, сидящую на облупившихся ступенях круглосуточной аптеки. Дождь звонко барабанил по железному навесу над крыльцом и по короткому желобку стекал прямо на тротуар.
        — «Они»?
        — Одуванчики. Их издалека видно.
        — Но здесь всё… бледное. Что в них такого особенного?
        Она пожала плечами.
        — Не знаю. Никто не знает. Но на них приятно смотреть. Кажется, я помню, как видела такие же яркие цвета. В детстве.
        — До того как потерялась?
        — Сказала же, меня обменяли!  — вспыхнула Нинель.  — Одно дело таскаться всюду за чертями, и совсем другое — жить в доме!
        Я глубоко вздохнул, стирая ладонью с лица новые капли.
        — Ах, домовой? Не самый плохой вариант. Но домовые привязаны к какому-то конкретному жилищу, следовательно, и обмененные ими дети тоже. Они могут перемещаться на новое место вместе с хозяевами, но лишь при соблюдении определённых ритуалов. Которые, естественно, уже почти никто не помнит,  — я подумал немного и добавил:  — Рассерженный домовой — не шутка, однако в первую нашу встречу ты искала покровительства другого существа. Как его там? Палача? Вывод: ты не местная, оказалась далеко от дома, причём не по своей воле — должно быть, была приведена кем-то…
        — Женщина в чёрном. Однажды она пришла и велела следовать за ней. А очнулась я уже здесь,  — проговорила Нинель, опуская взгляд.
        Я поморщился.
        — Знаешь, это, вообще-то, идиотская идея — пойти за какой-то «женщиной в чёрном».
        Нинель встала со ступеней и отряхнулась. Я заметил рукоять кинжала, торчащую из-за голенища. Значит, она уже подсуетилась и забрала у меня своё оружие.
        — Что с тобой было?  — спросила она, облокотившись на фигурные кованые перила.
        — «Акцессия»,  — я сделал над собой усилие и поднялся.  — Заклинание свитка, записанное на коже. Оно добавляет новые части тела: жабры, дополнительные руки… Мне вот удалось урвать крылья.
        — А ты любитель эффектно уйти,  — подколола Нинель, делая вид, будто смотрит куда-то в сторону.
        — Любитель уйти живым,  — поправил я.  — Эффектно или нет — дело десятое.
        — Что ж ты не использовал его, когда…
        — Ты же сидела рядом и сама всё видела. Акцессия требует много сил. Едва они заканчиваются, заклинание распадается. Новые кости ломаются, пока не превратятся в пыль, а отращенные конечности — в жижу, которую организм способен усвоить.
        — Мерзость,  — спокойно заметила она.
        — Опасно в самый разгар драки потерять сознание от боли, тебе не кажется?
        — Хм, понятно. Ты — супергерой, обременённый тяжкой силой, ставшей твоим проклятием,  — в её голосе прозвучала явная насмешка.
        — Брось выдумывать!  — оборвал я.  — Акцессия — ни разу не проклятие, и никто им не обременён. Это полезное умение, просто создатель свитков не успел довести их до ума, вот и всё.
        — Выжил после насекомых, взрываешь землю одним словом, создаёшь решётки из света…
        «Кто ты?»  — Нинель спросила уже после того, как перемахнула через перила и, ловко выхватив кинжал, бросилась на меня.
        Она вскрикнула от неожиданности, когда чья-то рука схватила её за запястье и остановила в последний момент.
        — Я поняла все её движения. Она собиралась ударить вас локтём в грудь и подставить подножку, чтобы повалить и приставить клинок к горлу,  — тихо пояснила рыжая девушка-оборотень.
        — Спасибо, Кумико,  — кивнул я.  — Отпусти её и можешь пока идти.
        — Что здесь происходит?  — отшатнулась Нинель, потирая руку.  — Эта девка была с тем…
        — С аякаши. Но теперь она со мной.
        — Почему?
        — Потому что я обаяшка, полагаю.
        Нинель презрительно скривилась.
        — Не льсти себе.
        — Хочешь говорить серьёзно? Хорошо. Недавно я получил заказ. Меня попросили вернуть один предмет, похищенный неким «аякаши». Так называемый «звёздный шар», позволяющий управлять оборотнем-эндемиком — девятихвостой лисой.
        — Впервые слышу.
        — Неудивительно. Ты слишком далека от этого. Буквально. Продолжим. Так получилось, что мы заключили небольшую сделку…
        — С моим участием!
        — Я же сказал, так получилось. Аякаши готов был вернуть звёздный шар, всё могло бы быть куда проще.
        — Что ж, заказ ты не выполнил,  — она поджала губы.  — Не могу сказать, что сочувствую.
        Я развёл руками и повернулся кругом, почти привстав на цыпочки.
        — Ох! Неужели ты не заметила? Не обратила внимания, когда Кумико исчезла? Сразу после того, как я атаковал Окаду! Ну же!
        Нинель молча смотрела на меня, ожидая объяснений.
        — А! что тут сложного?! Два удара по нужным точкам вызывают боль и временный паралич — достаточно, чтобы отвлечь внимание. Живёшь в месте, кишащем монстрами, но не знаешь таких простых вещей! Ты меня разочаровываешь!
        — Ты больной.
        — Да. Пару дней как.
        Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, чувствуя, как волна нервного возбуждения постепенно стихает.
        — Самого аякаши не так-то просто порезать, однако это не значит, что нельзя порезать его одежду. Пока он был занят своей левой рукой, ничего не стоило вспороть ему шмотьё и прихватить вот это,  — я достал из кармана джинсов небольшой шарик, размером чуть больше куриного яйца. Он сиял как маленькое солнце — тёплым, ослепительно белым светом. Разорвав остатки рубашки на части, я завернул звёздный шар в один из кусков и пояснил:  — Слишком уж яркий, боюсь, его могут заметить. Духи Окады наверняка уже шныряют по городу, разыскивая его. И нас тоже.
        Вытащив мобильник, я нашёл номер Икрамова и быстро набрал ему сообщение с просьбой «сохранить важную вещь в надёжном месте» и указанием адреса, где это надёжное место находится. Затем нашёл подходящий по размеру камень и завернул его в другой кусок рубашки. Начиналась новая игра: что подумает Окада? Что я отдал шар на хранение, или что попытался обхитрить его, избавившись от пустышки и оставив настоящий себе? Так или иначе, он не станет рисковать впустую и будет ненадолго занят.
        — Твои друзья в беде,  — сказала вдруг Нинель, скрестив руки на груди.
        — Верно,  — согласился я.  — Аж две штуки. Это создаёт определённые трудности. И у меня меньше суток, чтобы придумать, как их вызволить. Эй, а знаешь, что?
        — Что?
        — Ты просто чудо, когда сердишься!
        Я схватил Нинель в охапку и прижал к себе. Она никак не ожидала такого и несколько секунд не сопротивлялась, но потом вспыхнула и оттолкнула меня.
        — Совсем спятил?! Не распускай лапы, чёртов извращенец!  — рявкнула она, вдобавок наподдав носком сапога.
        — Кстати, меня зовут Виктор Тесла. А теперь, извини, мне нужно идти. Увидимся.
        — Иди к чёрту! И вообще, не приближайся ко мне! Я тебе не доверяю!
        — Прекрасно!  — улыбнулся я, опуская в карман второй свёрток.  — Я тебе тоже.
        Эмпаты — не маги. Это написано в любом учебнике. То есть, конечно, эмпатия — одна разновидностей магии, но она считается настолько мелкой и незначительной, что эту способность даже не принимают во внимание. Да и отношение к ней у чародеев такое: есть — повезло, нет — ну и не особо-то хотелось.
        Ирония в том, что даром эмпатии может обладать кто угодно, хоть шиншилла в зоопарке, но чаще всего он проявляется у людей. Не у волшебников, не у медиумов, не у вымирающих эктомантов, а у простых смертных — людей.
        Эмпаты, как правило, проживают жизнь в твёрдой уверенности, что они тонко чувствуют настроение собеседника, предугадывают ход его мыслей и знают, как направить разговор в нужное русло. Если такой человек догадывается о своих способностях и целенаправленно развивает их, он способен достичь более высокого уровня. Сильные эмпаты уже не просто читают чужие эмоции, а создают их. Страх, ненависть, счастье, абсолютное доверие — всё это им по силам.
        Из них получаются отличные преподаватели и психологи, дипломаты и серийные убийцы.
        Но учебники пишут маститые профессора, с которыми не принято спорить в силу наличия у них роскошной мантии и обсидианового посоха. Раз они сказали: «не магия!»  — значит, не магия.
        Послав профессоров на все четыре стороны, я набрал номер Евы. Она не заставила долго себя ждать.
        — Опять ты?  — возмущённо спросила она.  — Что тебе ещё надо?
        — Остынь, Ев,  — примирительно протянул я.  — Просто звоню узнать, как идут дела. Всё работаешь в цветочном магазине? Уже научилась внушать покупателям, какой букет им нравится больше?
        — Я не настолько подлая. Повторю ещё раз. Что. Тебе. Нужно?  — она подумала и добавила:  — И не вздумай врать.
        — А когда я врал?
        — Напомнить?
        Я закусил губу и нехотя признал:
        — Недоговаривал. Такое было.
        — Господи, Тесла!  — Ева перешла на строгий, даже суровый тон.  — Ты же вечно врёшь. Всем без исключения. Из-за твоих выходок страдают ни в чём не повинные люди. Ты социально опасен. Слушай, если ты ещё раз мне позвонишь, я опять попрошу Олега, чтобы он…
        — А, ну да, точно!  — я прикинулся, будто вспомнил что-то важное.  — Тут с ним-то как раз не очень хорошо получилось. Даже не знаю, как сказать. В общем, у него крупные неприятности.
        Голос Евы тотчас стал настороженным.
        — Во что ты его втянул?
        — Я?! Ни во что. Просто Олегу не стоило следить за мной.
        — Во что ты его втянул?!  — прогремело в трубке.
        — Его поглотил один очень злой дух. Но у нас есть ещё шанс спасти твоего ненаглядного. Он же тебе не безразличен, я угадал?
        Несколько секунд она собиралась с мыслями, прежде, чем ответить:
        — Что я должна делать?
        Объяснив Еве всё, что ей нужно было знать, и утаив то, о чем не стоило даже догадываться, я отложил телефон и, потягиваясь и посильнее раскачивая кресло, широко улыбнулся. Последняя фигура заняла своё место на поле. Мне без малейших усилий удалось заполучить для своей комбинации полезнейшего союзника. Видите ли, у подавляющего большинства женщин есть замечательная слабость: женщина готова на всё, лишь бы доказать, что она, и только она, способна помочь попавшему в беду мужчине. Одни считают это проявлением почти материнской заботы, другие — тем, чем оно и являлось с самого начала — попыткой показать всем и вся, что никто кроме неё — мученицы во имя великой любви, не спасёт его — несчастного. «Несчастный» быстро понимает, как ему повезло оказаться в неприятностях, и… продолжает играть роль. Если бы женщины только признавали это, в мире было бы куда меньше несчастливых браков, и уж точно не было бы мнения, что «все мужики — козлы».
        Впрочем, раз это позволяет манипулировать кем-то, я не против — пусть будет.
        Дождь закончился, солнечные зайчики играли в огромных лужах, разлившихся в саду. Изломанными линиями свет ложился на потолок веранды и переливался, раскачиваясь из стороны в сторону. Ещё раз потянувшись, я раскачался посильнее и стал насвистывать незатейливую мелодию. Тотчас надо мной нависла настороженная Кария.
        — Что опять задумал?
        — С чего ты взяла?
        — Ты, может, и не заметил, но ты вспоминаешь «Шоу Барри Уильямса» каждый раз, когда готовишь какой-нибудь гадкий план.
        Я выгнул бровь.
        — Ты слышала Питера Гэбриэла?
        Дриада фыркнула.
        — Иногда ты меня просто поражаешь, Виктор! Я, что, по-твоему, живу понятиями тысячелетней давности?  — она вдруг бросилась в зал, схватила телефонную трубку, прижала её к груди и театрально закатила глаза.  — Господин! Молю вас! Объясните мне, как работает сие дьявольское устройство! Или нет, даже так…  — Кария рванула на кухню, и испуганно прокричала оттуда:  — Господин! В этом ящике снег! Это проделки нечистого, не иначе!
        Вдоволь наиздевавшись, она перенеслась ко мне и снова нависла, уперев руки в боки.
        — Итак, что у тебя на уме?
        — Скажи, Кари,  — я зажал в зубах дужку новых очков и откинулся на спинку кресла, соединил кончики пальцев,  — если б ты могла владеть каким-нибудь одним грехом, какой ты бы выбрала?
        — А? Не знаю,  — она удивлённо уставилась на меня.  — К чему ты клонишь?
        — Я бы выбрал страсть. В широком смысле, разумеется. Страсть — это то, что заставляет вести себя нерационально, открыть все свои слабые стороны. Это то, что делает тебя человеком,  — я подался вперёд и понизил голос.  — Вне зависимости от того, кем ты был раньше.
        Дриада поёжилась, будто ей стало холодно.
        — Это… жутковато. Не делай так больше.
        Поднявшись с кресла, я прошёл в зал, взял с зарядного сигила амулет и накинул на плечо подготовленный нейлоновый рюкзак.
        — Ладно, мне надо поболтать ещё с парой человек. К ужину не жди. Да, ты спрашивала, что я задумал.
        Кария наклонила голову и напряглась, на её скулах заиграли желваки. Она уже догадывалась, что услышит в ответ.
        — Я собираюсь убить бессмертного засранца.
        Глава 18
        Икрамов отставил свой кофе в сторону и спросил:
        — Тебе не лень было? Что за конспирация? Мне пришлось через зеркало твоё сообщение читать.
        — Так получилось,  — коротко бросил я, присаживаясь напротив. Завидев меня, Рита сполоснула мою чашку и на пальцах показала: пять минут.
        — Ты хотел поговорить?
        Я посмотрел на участкового поверх очков.
        — Ну мы же условились обмениваться информацией. Хочу поделиться тем, что нарыл. И тем, что ещё будет. Сразу скажу: о «чёрных плащах» можешь не беспокоиться — эти парни, хоть и косвенно, но за нас. Артефакт, который я искал, спёрли именно у них.
        — А те, кто его, как ты сказал, «спёр», не за нас, так?
        Я кивнул.
        — Теперь следующее. Вещий уже успел нажаловаться на меня?
        Участковый издал короткий смешок.
        — Да он постоянно бурчит, что Виктор Тесла мешает ему жить. Что конкретно ты имеешь в виду?
        — Историю с японским фотографом.
        — Слышал. Мутное дело.
        — Уже нет.
        — Да-а?  — заинтересованно протянул он.  — Нашли что ли?
        — Не-ет. И не найдёте.
        — Почему это?
        Придвинувшись к столу, я опёрся на него локтями и понизил голос так, чтобы никто посторонний не мог нас услышать. Хоть в это время мы с Икрамовым и были единственными посетителями в «Дьяволах», не стоило забывать, что есть много способов подслушать чужой разговор. Теперь к списку этих способов добавилась и Обратная сторона.
        — Существо, с которым я столкнулся, подчиняет людей, поглощая их и превращая в послушных ему злых духов. Фотограф заснял что-то лишнее, за что и поплатился. А помнишь, один из пассажиров того рейса умер во время перелёта?
        — Ну?  — Икрамов тоже понизил голос, наклоняясь ближе и озираясь по сторонам.
        — Когда он сел в самолёт, то уже был мёртв. А обратным рейсом в Токио отправили не его, а Идзуми Окаду.
        — Это существо использует лица тех, кого убивает?  — догадался он.
        — Именно.
        — И если оно убьёт ещё кого-то, то будет выглядеть по-другому?  — Икрамов нахмурился.  — Паршиво. Надо предупредить Олега.
        Я махнул рукой.
        — Не, уже не надо.
        Участковый замер с чашкой в руках, несколько раз моргнул и поставил её на место.
        — Не нравится мне, как ты это сказал.
        — Этот болван умудрился попасться, когда попёрся за мной.
        — И… что с ним теперь?
        — Ничего. Он ещё не скоро переварится.
        — Так чего мы сидим?!  — Икрамов вскочил, как на пружине, и стукнул кулаком по столу.  — Нельзя же его оставлять!..
        Подошедшая к нам Рита поставила на стол мою чашку и тарелку с чем-то, больше похожим на недопечённый бисквит с кусками ветчины и веточкой укропа.
        — Фаррух Рашидович,  — с укором сказала она, покачав головой.  — Вы сломаете мне стол. Виктор, твой кофе и наш фирменный омлет из яиц полесских перепёлок, собранных в Шато де Боржоме.
        — Тебе не заставить меня заплатить за него,  — мрачно проговорил я.
        — За счёт заведения!  — ответила Рита уже на обратном пути.
        Нахмурившись, Икрамов сел на место и спросил:
        — Что ты намерен делать?
        — Спасать пострадавших, что ж ещё? Тем более, что Олег — не единственный, кого поглотил аякаши. Не бойся, дед, ему не застать меня врасплох.
        С этими словами я поставил на стол рюкзак и как ни в чём ни бывало принялся за обед. Икрамов подтянул рюкзак к себе и заглянул внутрь. Несколько минут он старательно изучал содержимое, а затем начал вытаскивать его наружу. Амулет, склянки с кариными зельями, усыпанные заклёпками кожаные перчатки… Наконец участковый остановился и медленно поднял на меня глаза.
        — У тебя там что, пистолет?
        — Угу,  — промычал я, набивая рот омлетом.  — Знаешь, дед, тебе стоит заказать это «фирменное блюдо». Очень даже недурно.
        — Я должен бы задержать тебя за ношение огнестрельного оружия.
        — Но?
        — Но я знаю, что не смогу из него выстрелить при всём желании. А как ты это делаешь?
        Я пожал плечами. В своё время мне было лень учиться программированию тёмной стали. Это слишком дорогостоящий материал, да и уровень магического поля в этом мире попросту не позволяет его создавать. Конечно, из тёмной стали делают действительно мощные артефакты, часто существующие в единственном экземпляре, однако в нынешних условиях куда полезнее оказывалась простая магия стихий. Это как в магазине: вы можете купить или экзотический фрукт весом в сто грамм, или килограмм мяса за те же деньги. В первую очередь нужно правильно рассчитывать свои возможности и думать о необходимом, а получив его — двигаться к новой цели.
        — Без понятия, как он устроен. Успокойся, дед, я не собираюсь стрелять из Номада по людям.
        — Очень на это надеюсь,  — проворчал Икрамов, складывая всё обратно.  — А что делать мне?
        — Пока ничего,  — я отодвинул опустошённую тарелку и принялся за кофе, пока он не успел окончательно остыть.  — И тебе следует понимать это буквально. Если есть возможность, не высовывайся до завтра.
        — Это из-за свёртка, который ты оставил?
        — И из-за него тоже. Никому не говори, что у тебя. Постарайся забыть это сам. Аякаши подчинил Олега и теперь, должно быть, знает всё, что знал тот. Он знает о тебе, он знает, что я обязательно попрошу тебя о помощи. Так что не лезь на рожон и, если что, беги.
        — Договорились,  — кивнул участковый.
        — Да, и ещё. Старайся держаться людных мест. Всякая нечисть не любит внимания к себе и не станет…
        — Виктор,  — перебил он.  — Что тебя беспокоит?
        Я с шумом втянул носом воздух и резко выдохнул.
        — Он совершает ошибки, дед.
        — Преступник совершает ошибки. Что в этом плохого?
        — Нет, я понимаю, что это хорошо, и так и должно быть, тем более что я сам подвёл его к этому. Но я понимаю и другое. Ошибки — не его уровень.
        Икрамов задумчиво пошевелил губами и ущипнул себя за переносицу.
        — Думаешь, он готовит ловушку?
        — Думаю, он выжидает удобный момент для чего-то. Вопрос, для чего? В общем, помни, что я тебе сказал.
        Встав из-за стола, я махнул на прощание Рите и вышел на улицу.
        Все мои советы Икрамову в равной степени касались и меня самого. План вошёл в решающую стадию, малейший промах мог сорвать всё. Но одно дело — давать советы, а совсем другое — следовать им. Попробуйте добраться из пункта «А» в пункт «Б», держась исключительно оживлённых мест. На первый взгляд кажется, что это довольно легко, и не составит никакого труда постоянно находиться в компании, как минимум, четырёх-пяти человек — тем более в большом городе. Однако рано или поздно вы обнаружите, что на пути встал богом забытый скверик, одичавший и наглухо заросший парк или безлюдный подземный переход. Снова и снова мне приходилось искать обходные пути, не раз выходить на другой автобусной остановке, тащиться повсюду за незнакомцами, которые начинали подозревать во мне грабителя, и ещё много-много чего. Поэтому неудивительно, что путь до дома Усто Алишера занял на два часа больше положенного. Когда я постучал в его ворота, день уже клонился к вечеру.
        Открывший калитку старый колдун был в том же зелёном халате, в котором встретил нас на днях. Он радостно поприветствовал меня и пригласил войти.
        — Ибрагим уже сказал вам, в чём дело?  — спросил я, пересекая двор по каменной тропинке. Воздух после полудня достаточно прогрелся, и в саду даже в тени было довольно душно. Паутинки блестели уже не всеми цветами радуги, а насыщенными жёлтыми тонами. Пчёлы, устроившие свой улей где-то под крышей дома, с неторопливой важностью облетали их, деловито перебираясь между недавно распустившимися розами.
        — Я хочу взять «Ремиссию». Только, будьте добры, напишите, как ею пользоваться.
        — Ну в этом нет ничего сложного,  — сказал Усто Алишер, пропуская меня в дом.  — Заходи. Тебе понадобится пара советов.
        Принеся в гостиную чёрную шкатулку, он сел писать для меня инструкцию, легко выводя букву за буквой чётким, аккуратным почерком, выработанным годами.
        — Ибрагим ушёл буквально полчаса назад,  — проговорил колдун, отрываясь от листка.  — Он надеялся сначала застать тебя дома.
        — Значит, мы разминулись,  — пробормотал я, рассматривая шкатулку.
        — Виктор, ты собрался убить аякаши? Честно говоря, не представляю, как это возможно,  — он помолчал, глядя в одну точку, и спросил:  — Скольких ещё он подчинил?
        — Двоих.
        — Хм. Тебе предстоит нелёгкий выбор.
        — Выбор сделан,  — твёрдо ответил я.  — Спасать стоит того, кто будет более полезен в драке.
        — Разумно. Однако правильно ли обрекать слабого на смерть?
        — А вам эта мораль помогла в своё время?  — холодная злость, взявшаяся откуда-то, прозвучала в моём голосе.
        — Увы, нет,  — признал колдун.
        Дописав, он приклеил листок к «Ремиссии» полоской скотча и отдал шкатулку мне. Затем Усто Алишер вышел в другую комнату, попросив меня подождать пару минут. Где-то в глубине дома зазвенели переставляемые склянки, застучали дверцы шкафов.
        — Попробую вдарить по аякаши с Обратной стороны,  — наконец сказал я.
        — Из мира духов?  — переспросил Усто Алишер.  — Не имея доступа к магии? Ты осознаёшь, что, скорее всего, не вернёшься оттуда?
        — Я уже бывал на Обратной стороне и всё продумал.
        Удивлённый старик на секунду заглянул в гостиную.
        — Правда? О, это меняет дело.
        — Скажите, а почему вы не сделали то же? Почему, столкнувшись с таким же духом, были готовы отдать жизнь, но не рискнули? Вы разрушили город, но получили нулевой результат. Почему?
        Колдун вернулся в комнату, держа в руках кучу пожелтевших от времени свитков. Он выложил их на стол и принялся пересматривать, ища что-то.
        — Аякаши ввёл нас в заблуждение,  — пояснил старик.  — Мы были уверены, что он гораздо слабее. Знать бы, что дух только играл, притворялся — никто бы не раздумывал.
        Я закусил нижнюю губу и несколько раз прошёлся по комнате из угла в угол.
        — Вот это меня и беспокоит.
        — Что?
        — То, что он притворяется слабым. Кажется, будто намеренно проигрывает. Поддаётся.
        — Вот, что я скажу,  — пробормотал Усто Алишер.  — Не расслабляйся. Учти, если ты был знаком с подчинёнными им людьми, то аякаши теперь знаком и с тобой. Он непременно использует это.
        Проклятье! Я был прав, когда предполагал, что Окада может воспользоваться воспоминаниями Олега или Азамата, чтобы достать меня. Но что он может сделать? Что такого важного они знают обо мне?
        Если б я собирал информацию о противнике, то в первую очередь постарался бы выведать те тайны, которые позволят манипулировать им. Однако ни Азамат, ни Олег здесь ничем не могли помочь Окаде. Что бы там не болтала Кария, я не собирался и не собираюсь изливать душу кому бы то ни было. Ведь люди, знающие вас вдоль и поперёк, запросто могут предать. А я не хочу, чтобы меня предавали.
        Но если вариант с личными тайнами отпадает, тогда что?
        Догадка яркой вспышкой пронзила мой мозг. Это было так просто: я использовал страсть аякаши против него. Теперь он захочет сделать то же самое. Память Вещего здесь абсолютно бесполезна, но Азамат — другое дело; парень на все сто уверен, что между нами с Карией что-то есть.
        Кария — вот его цель! Он отвёл меня подальше, желая оставить её без защиты. Вот, чего выжидал Окада! Неужели он способен поглотить и бессмертную гамадриаду?
        Чёрт! Я позволил ему обвести себя вокруг пальца!
        Бросившись к дверям, я наскоро надел туфли, накинул куртку, ещё сильнее расползшуюся по швам, и схватил рюкзак.
        — Мне нужно вернуться домой,  — сказал я не своим голосом.  — Потом покажете…
        — Ага, нашёл!  — воскликнул старик, поднимая над головой один из свитков.
        В следующее мгновение одна из стен гостиной перестала существовать. Вместо неё появились куски кирпичей, пласты обоев и потолочной краски, обломки мебели, комья земли и огромная дыра, в которую тянулись серая пыль и лучи заходящего солнца.
        А следом за ними в проделанную дыру хлынул чёрный поток мононоке.
        Глава 19
        Схватив слегка контуженного колдуна, я собрался было выбежать во двор, но едва не налетел на чёрное «покрывало», остервенело лупившее щупальцами по всему, что ему только попадалось. Оно с лёгкостью раскрошило ими массивную дверь, но мы в это время уже поднимались наверх по лестнице. Гостиная, кухня, прихожая — мононоке заполонили весь первый этаж. Звенели разбиваемые ими стёкла, трещали царапаемые сотнями щупалец полы и стены. Бледный, как полотно, старик что-то бормотал себе под нос, пока я тащил его за собой. До меня не сразу дошло, что он читал какое-то защитное заклинание, хоть немного, но сдерживавшее злых духов. Поднимаясь за нами, они слегка замедлились — всего на несколько секунд — однако даже это время было поистине драгоценным.
        Влетев в первую попавшуюся комнату, мы повалили набок высоченный книжный шкаф и забаррикадировали им проход. Высадив ногой окно, я высунулся наружу и посмотрел вниз. Под домом, почти вплотную к стене, густо росли розовые кусты. Приземление обещало быть далеко не мягким. При желании я мог бы прыгнуть достаточно далеко, как тогда, когда приходил «вербовать» Азамата. Только для этого требовалась какая-никакая концентрация, а злые духи, ломящиеся в дверь… как бы так сказать? Мешали, что ли? В общем, я не придумал ничего лучше, чем закрыть лицо руками и шагнуть в окно.
        В этот день я узнал, что люто ненавижу розы. Острые шипы вонзились в одежду и проехались по коже, оставляя длинные рваные порезы. Прямо за мной в кусты бухнулся Усто Алишер. Судя по всему, он сделал то же открытие. Сдавленно ругаясь, мы выкарабкались из цветов и изо всех сил припустили к забору. Мононоке увлеклись погромом в доме колдуна — их там набралась, по меньшей мере сотня, а то и больше. Так что надо было делать ноги, пока ещё была возможность.
        Деревянная решётка на заборе, сколоченная для плюща, послужила нам лестницей. Перемахнув на другую сторону, мы остановились, чтобы наконец отдышаться.
        — Он близко,  — проговорил колдун.  — У цепей, на которых он держит духов, ограниченная длина.
        — Значит, надо найти, откуда аякаши управляет ими?  — я достал из рюкзака кобуру и надел её. Как следует закрепив ремни, я вложил в неё Номада, проверив на всякий случай обойму и предохранитель. Затем отыскал среди бутыльков заживляющее зелье и откупорил его.  — На сколько эти цепи растягиваются?
        — Километра два.
        И без того горькое варево показалось вдвойне противнее, когда комком встало в горле. С трудом допив его, я хрипло спросил:
        — И это, по-твоему, близко?!
        Усто Алишер не успел ответить. Появившийся над нашими головами мононоке, зашипел, как динамит в комедийных фильмах, и потянулся вниз. Выхватив пистолет, я выстрелил духу туда, где у него, по идее, должна была находиться голова; пуля разорвала чёрное покрывало, выбросив из него кучу ошмётков. Простреленный насквозь мононоке покачался из стороны в сторону, раздулся как воздушный шарик и…
        Снова собрался.
        На что я только надеялся? Чтобы пристрелить его, придётся, наверное, перейти на Обратную сторону. Там духи более материальны, а следовательно — уязвимы. Я только зря потратил пулю.
        Из подсобки на другом конце двора медленно выплыл ещё один мононоке, заставивший меня ужаснуться. В тонких щупальцах, выходивших из середины его «туловища», он держал подхваченную где-то бензопилу.
        Нет, вы понимаете?! Этот долбанный дух держал чёртову работающую бензопилу! Что-то подсказывало мне, что он не деревья собрался пилить.
        В доме залаяла собака, лай быстро сменился истошным визгом и жалобным поскуливанием. Затем послышался мужской голос, а за ним — истеричный женский крик. Складывалось впечатление, будто мононоке совершенно без разницы, на кого нападать. Они просто появились и старались принести любому встречному максимум зла и страданий.
        Вслед за раздавшимся звоном стекла к нам вышло ещё двое духов. Один из них держал наперевес лопату, а другой экипировался набором столовых ножей, с которых уже капала чья-то кровь.
        Я схватил колдуна за плечо халата и потянул за собой, намереваясь сбежать, пока не подтянулись остальные.
        — Нет,  — твёрдо возразил он.  — Там люди. Они, скорее всего, ранены. Мы не бросим их.
        — Да ладно!  — воскликнул я, продолжая тянуть его за собой.  — Это же соседи! Всем известно: соседей придумал Сатана, чтобы они подглядывали с балконов и отскребали по утрам нагар с котелков. Знаком такой звук: «хрыж-хрыж»?
        — Не важно, кто они. Эти люди нуждаются в защите,  — Усто Алишер вырвался и слишком резво для своего возраста поскакал к дому.  — А уж соседи, какими бы они ни были, должны помогать друг другу! Я отвлеку духов ненадолго, уходи.
        — Ага, старый хрыч!  — проворчал я, догоняя старика.  — Знаю я таких, как ты. Будешь потом каждый год приходить ко мне в один и тот же день и нудить, что, мол, скопытился по моей вине! Нет уж!
        Хозяев мы нашли запершимися в спальне. Мужчина, который был скорее толстый, чем мускулистый, сидел у кровати, зажимая рукой глубокую рану в животе. Женщина и трое детей сгрудились в углу и с ужасом смотрели, как мы выламываем дверь. Пока старик успокаивал их, я осмотрел раненого. Шансов у него было мало.
        — Всех не вытащим,  — тихо сказал я Усто Алишеру.  — Этот мужик будет нас только тормозить.
        — Надо что-то придумать,  — рассеяно пробормотал он.  — Скоро духи будут здесь.
        — Сделаем так: я постараюсь увести их за собой, а ты вызови скорую. И спрячьтесь где-нибудь получше.
        — Слушай,  — колдун достал из-за пазухи изрядно помявшийся свиток.  — Ибрагим рассказывал мне, какую область магии ты исследуешь. Возьми, здесь написано, как собирать молнии и…
        Я нахмурился. С чего бы это человеку, которого я только вчера узнал, делиться со мной своими чародейскими секретами?
        — А что взамен?
        — Нет-нет, ничего…  — замялся старик.  — Я понимаю, дети не любят просить у старших совета, но справиться в одиночку бывает труднее, чем кажется. А мы всё ещё хотим быть полезными. Ну, иди!
        Поблагодарив его, я направился к выходу, но на полпути обернулся и сухо сообщил:
        — Уровень сложности оцениваю как третий — «проблемные духи». Когда эти твои соседи придут в себя, пришлю им счёт за работу.
        — Виктор,  — Усто Алишер протянул мне руку,  — смотри, чтобы тебя не убили.
        — Лучше б мне это сказала пышногрудая красотка в наряде готической лолиты,  — хмуро ответил я.  — Что?! Здоровый фетишизм!
        Вы, наверное, думаете, что я алчный, расчетливый тип, движимый жаждой наживы?
        Да, всё так и есть.
        Но давайте-ка, я вам кое-что расскажу о тонкостях своей работы.
        Перед тем, как физически избавляться от надоедливых потусторонних существ, всегда стоит попробовать менее радикальные меры и хотя бы попытаться вступить в диалог с ними. Глупо сразу малевать везде печати и вопить: «Силой, данной мне Небесами!..» При правильном обращении любое зловредное существо может доходчиво объяснить, почему оно ведёт себя именно так, и подсказать, что следует сделать, чтобы оно наконец успокоилось. При условии, что оно в своём уме, разумеется. С безумными тварями дело обстоит несколько иначе. Диалог с ними в принципе невозможен, поэтому он максимально короток, и обычно состоит из фразы: «Да когда ж ты сдохнешь?!» Зато такая работа не занимает много времени.
        Кстати, быстрая работа, по моему мнению, должна оплачиваться поминутно (а долгая и нудная — тем более). Но есть традиции, которые необходимо соблюдать для поддержания статуса «настоящего экзорциста». Например, никчёмная фраза «сколько не жалко». Ерунда! Жалко всё и всем. Бывает, избавившись от напасти, клиенты уверяют себя, что никаких демонов у них в шкафу не водилось, и платить, мол, совсем не обязательно. Для предупреждения подобной жадности приходится быть эффектным. Любой обряд, даже самый незначительный, должен превращаться в представление, ведь толпа любит зрелища. Изгнание, к примеру, следует заканчивать так: встав в полный рост, слегка опускаете голову и устало произносите заготовленную фразу. У меня их три: скорбное «прах к праху…», вызывающее «гори в Аду» и крутое «он не знал, с кем связался».
        Однако бывает, что не помогает и это. Однажды мне довелось утихомиривать призраков четырёх рабочих, погибших на стройке. Они не были безумны — просто обижены на своего прораба, и в качестве компенсации требовали его сердце. Как отделённый от тела орган. Прорабу, в отличие от меня, эта идея почему-то не нравилась, поэтому пришлось искать альтернативные пути. И вот представьте: после того, как я четыре часа убеждал мёртвых рабочих отступиться, этот гад отказался рассчитываться со мной. Что мне было делать?! Естественно, я тотчас призвал призраков обратно, попросив их прихватить с собой побольше всякой нечисти с того света.
        Нет, я не злой. Просто деньги на деревьях не растут, а есть хочется. И мне, и почему-то Карии.
        Пока я прикидывал, какой счёт можно выставить за отвлечение толпы бушующих мононоке, дух с бензопилой пробрался в дом и занялся распиливанием мебели. Вряд ли при жизни он проявлял хотя бы половину того трудолюбия, каким воспылал теперь. Следом за ним подтянулись остальные; они шипели всё громче и громче, пока в этом звуке не начали слышаться постоянно повторяемые слова.
        «С-сам принес-сёш-шь,  — врывалось в уши со всех сторон.  — Ж-жить захоч-чеш-шь — с-сам принес-сёш-шь.» Справедливо решив из этих слов, что пока мне ничего не угрожает, я собрался с силами и более-менее спокойно вышел к ним.
        Ага! Как бы не так!
        Ближайший мононоке тут же попытался ткнуть меня в бок вилами, а тот, который играл в лесоруба — четвертовать. Интересно, как я должен был принести что-то сам, будучи убитым? Духи будто не понимали, что смертные называются смертными именно потому, что умирают. Например, если их разрезать.
        Пришлось снова бежать через окно, оружие и магия были совершенно бесполезны. Меня мог бы выручить некромант, но некроманта самого надо было выручать. Ведь если не поторопиться, с рассветом Азамат перестанет существовать. Ну и… да. Олег тоже.
        Вылетев со двора на улицу, я бросился прочь, преследуемый десятком духов. С каждым домом, мимо которого я пробегал, их число росло — они оккупировали всю округу, со всех сторон слышались крики о помощи. Несколько человек успели выбраться наружу — руки одного из них покрывали порезы и ожоги вроде тех, с которыми ко мне заявился Таро. Другим повезло больше, но они всё равно были избиты и до смерти напуганы.
        Справа ощутимо потянуло прохладой. «Разлом»,  — пронеслось у меня в голове. Свернув в сторону, я не глядя прыгнул в полуоткрытую трансформаторную будку. На улице резко стемнело, будто солнце разом свалилось за горизонт, изо рта вырвалось густое облачко пара. Голоса и крики людей превратились в глухие, размытые завывания, от которых мурашки пробегали по спине. Надо было поскорее что-то предпринять и разобраться с мононоке, а затем сразу возвращаться в человеческий мир.
        Выпитое зелье понемногу начинало всасываться в кровь и выделяться через кожу, подсушивая ссадины и склеивая края порезов. Надев амулет, я встал под фонарём, собираясь показать всё прибывающим мононоке кузькину мать, как вдруг их шипение сменилось диким визгом, напоминающим визг тормозов. Несколько духов, висевших позади остальных, подлетели в воздух и рассыпались в чёрную пыль. Один за другим ряды мононоке превращались в угольный порошок, пока из-за поредевших чёрных покрывал не показалась бочкообразная туша Палача.
        — Конечно!  — раздосадовано выдохнул я.  — Только тебя ещё не хватало.
        Его преждевременное появление нарушило планы. Быть может, у меня и получилось бы организовать массовую гибель мононоке, однако Палач был мне явно не по силам. Если верить Карии, отбиваться от него бесполезно, а лучший способ избавиться — не ввязываться в драку и удирать как можно дальше.
        — Прими свою участь!  — провозгласил он, поднимая руки-секиры.
        Бросив ему «не-а», я пустился наутёк. Бухающие шаги отправившегося — именно отправившегося, а не иначе,  — в погоню чудовища быстро остались позади. Однако стоило мне подумать, что он отстал, как его туша пробила забор прямо у меня перед носом. Да, с такой массой как у него, трудно двигаться быстро, зато можно двигаться напрямик, игнорируя любые препятствия и просто снося их. Чудом не попав под летевшую кирпичную шрапнель, я развернулся и побежал обратно, стараясь выбирать такой путь, где Палач не смог бы срезать. Это было непросто, так как на Обратной стороне улицы превратились в причудливый лабиринт, смесь меандра и перекрещивающихся между соседними дворами дорожек. В душе я пообещал себе непременно разыскать того, кто мог такое выстроить и высказать ему все свои впечатления. Возможно даже, путём причинения тяжёлых травм.
        До меня донёсся смутно знакомый звук, похожий на протяжное дребезжание старого электрического звонка. Надежда на спасение придала порядочно сил, и я побежал на звук, стараясь не обращать внимание на преследующего меня монстра, как бы между делом расшвыривавшего попадавшихся на его пути духов.
        В конце очередного прохода что-то сверкнуло. Я выскочил прямо к платформе захудалой трамвайной остановки, когда трамвай уже проходил её. Двери были открыты, однако он и не думал останавливаться — собрав последние силы, я запрыгнул на ступеньки и буквально вкатился внутрь.
        — Дави на газ!  — прохрипел я машинисту. Собравшаяся в вагоне публика с нескрываемым интересом уставилась на меня. Впрочем, «публика»  — это громко сказано. Она состояла из кошки, худощавого мужчины в испачканном землёй костюме, придерживавшего огромные доски, и свина — того самого, который жрал что-то в баре на тёмной половине. Свин, кстати, опять что-то самоотверженно уплетал. Он тоже узнал меня и загоготал отвратительным булькающим смехом. Я посмеялся в ответ и ткнул пистолетом ему в рыло.
        — Не беси.
        Свин хрюкнул и замолк.
        Пробравшись к кабине машиниста, я заглянул туда, но в кресле никого не было. машина просто шла сама по себе, без остановок и номера маршрута. Меня как-то никогда не интересовало, как управлять трамваем, однако топот Палача по-прежнему был слышен, а мне не хотелось, чтобы он рано или поздно нагнал нас. Заняв место за панелью управления и возложив всю ответственность на счастливый случай, я потянул на себя большой рычаг. Ход начал замедляться. Сообразив, как это работает, я предупредил остальных пассажиров о возможной аварии и подвинул рычаг вперёд. До упора.
        Как оказалось, трамваи могут разгоняться до приличной скорости. Пару раз приходилось сильно притормаживать перед поворотами, чтобы не вылететь с рельс, но даже так мы покрыли огромное расстояние минут за двадцать-двадцать пять. Заодно это послужило для меня относительно безопасной экскурсией по Обратной стороне. Она, действительно, была не так безжизненна, как казалось сначала. Люди со своими двойниками, духи, потерянные, различные существа вроде мелких демонов, какие-то твари, о которых даже не писали в учебниках — все они проносились за окнами, занятые своими делами. На одном из поворотов к нам присоединилась маленькая фея — она влетела в окно, уселась напротив свина и, игриво хихикая, принялась строить ему глазки. И чем больше я наблюдал за Обратной стороной, тем сильнее становилось во мне какое-то странное чувство. Попытавшись разобраться в нём, я пришёл к выводу, что это… ревность. Понимаете, все в той или иной мере счастливы. Даже здесь — в ожившем полотне Босха. Даже эта уродливая чавкающая морда была на своём месте и радовалась жизни. А во мне будто чего-то не хватает. Не то совести, не то
глупости.
        Ну и плевать, подумал я в конце концов. Зато у меня есть рычаг от трамвая.
        Замедлившись перед нужной остановкой, я прижал рюкзак к животу, сгруппировался и выпрыгнул на платформу. Не очень удачно, потому что прокатился по бетону, ободрал и так уже дышавшую на ладан куртку, стукнулся головой, проехал щекой по бордюру, а в завершение налетел спиной на что-то твёрдое. Последнее оттолкнуло меня, и я услышал над собой голос Нинель:
        — Ты меня в прошлый раз не понял?
        — Извини,  — промямлил я, мотая головой в попытке вернуть ясность мыслей,  — это случайно.
        — А нечего обо мне думать,  — она скрестила руки на груди, помолчала и добавила:  — Скот.
        — Думать?
        — Тебя что, всему учить надо? О ком думаешь, того и встречаешь. Это непреложный закон.
        — Правда? Учту. Пока,  — я отряхнулся и быстро пошёл дальше.
        — Эй!  — окликнула меня Нинель.  — Куда это ты собрался?
        Не останавливаясь, я указал рукой на дорожку, огибающую мрачный мединститут по левой стороне.
        — Жить надоело?
        Её слова заставили меня остановиться.
        — Тут в обе стороны сплошные топи, я проверяла,  — пояснила она.  — Тебе придётся поискать обход…
        — Некогда,  — оборвал я.  — Моя секретарь в опасности.
        — У тебя есть секретарь?  — с недоверием спросила Нинель.  — На кой чёрт тебе секретарь?
        Я пожал плечами.
        — Карии не нравится, когда её называют «домработницей».
        — Тогда не говори потом, что не предупреждала. Из этого болота вряд ли можно выйти.
        Я прикинул другие варианты. Обойти топи было бы оптимальным решением, однако я даже не представлял, насколько большой крюк получится. Также у меня оставался билет для «прыжка», с которым можно было в считанные секунды телепортироваться домой. К сожалению, «прыжок» вытянет всё волшебство из амулета. Чтобы снова зарядить его, потребуется ещё часов пять — не меньше. А мне ещё надо будет как-то искать выход с Обратной стороны.
        Оставалось одно — сократить путь, пройдя напрямую.
        — Не бойся, не скажу.
        Нинель громко фыркнула, но через пару секунд снова окликнула меня:
        — Тебя ведь Виктором зовут, да?
        — Ага.
        — Удачи.
        Я обернулся к ней, состроив самое маниакальное лицо, какое только сумел.
        — Слушай, Нинель, а у тебя, случаем, не найдётся такого чёрного платья с белыми оборками?
        До меня донеслись только приглушённые обрывки фразы. Что-то о психических отклонениях и надежде на скорую смерть. Кажется, мою.
        — Ладно, попробую пробраться,  — собравшись с духом, я поправил рюкзак и зашагал к необъятной чёрной луже, сплошь заросшей тростником.  — Держись, Кари. Я уже иду.
        Глава 20
        Говорят, раньше на месте старого Ташкентского мединститута было болото. Когда протекающий здесь Салар, будучи ещё полноводным, разливался, вода покрывала обширные территории. Сейчас разливаться нечему — река обмелела и загрязнилась до состояния тёмной жижи, в которой колышутся длинные бурые водоросли. О былых временах напоминают только старые фотографии и пробивающиеся из-под земли подземные воды. Несколько раз мне доводилось ходить этой дорогой; асфальт там проседает, почти чёрная вода наполняет ямы, становясь обителью сотен тысяч комаров и надоедливых мошек, мельтешащих в синих сумерках перед лицами одиноких прохожих.
        Если эта картина показалась вам несколько мрачноватой, то могу сказать лишь одно: с Обратной стороны дела обстояли не так радужно. Серьёзно. Впереди, насколько хватало глаз, всё было затоплено. Кое-где из воды торчали небольшие кочки, но разглядеть их было почти невозможно даже в упор — здесь не было ни луны, ни звёзд, и единственным источником света становились маленькие бледно-голубые огоньки, парящие в метре-полутора над землёй. Вряд ли это могли быть обычные болотные огни. На всякий случай я старался не задевать их. Дальше — в непроглядной темени, в густых зарослях тростника стрекотали сверчки и выводили свои длинные переливчатые рулады лягушки.
        Ну я надеялся, что это были сверчки и лягушки, а не что-то другое.
        Метрах в двадцати над болотом возвышалось одно из зданий старого ТашМИ. До революции на месте института располагался кадетский корпус, потом в нём обосновались профессора и студенты-медики, во время войны в госпиталь привозили раненых. Здесь лечились и выздоравливали.
        Но для моей профессии гораздо важнее другое.
        Здесь умирали.
        Всё вокруг было буквально пропитано болью. Чем ближе я подходил, тем яснее видел это. Стонущие и рыдающие призраки, лишённые лиц, раскачиваясь и спотыкаясь бродили вокруг, натыкаясь на редкие деревья, или же, дрожа, как в лихорадке, ползали по стенам подобно гигантским мухам. Кроваво-красный свет, исходивший из окон, только усиливал ощущение распространявшейся по болоту жути. Кое-где в этих окнах виднелись человеческие силуэты, но в том, как они двигались, тоже было что-то неправильное.
        Проглотив собравшийся в горле комок, я торопливо надел на палец кольцо с кусочком янтаря и направил в него немного волшебства. Теплый, почти солнечный свет окутал меня плотным облаком, осветив дорогу и отпугнув подобравшихся было призраков.
        Проклятье! Такого количества привязанных духов я ещё не видел.
        Призраки бывают разными. Если после смерти у человека остаются незавершённые дела, то его дух не уходит в «мир иной», а остаётся среди живых, становясь самым обыкновенным, не доставляющим много хлопот призраком. Если дух чувствует «неправильность» своей смерти — он становится блуждающим. А если что-то или кто-то удерживает его, то он теряет своё лицо и превращается в вечно терзаемого, привязанного призрака. Лицо такого духа может видеть лишь тот, кто его привязал, и никто, кроме последнего, не способен его освободить.
        Привязанные призраки едва ли не самые опасные из всех. Постепенно сходя с ума, они ищут любую возможность вырваться из сдерживающих их уз. Они готовы идти на всё. Известны даже случаи, когда призраки убивали человека, а потом пытались пить его кровь, думая, что это придаст им сил.
        Эти были привязаны к месту, где они умерли. Единственным возможным решением было пройти мимо, ни в коем случае не оглядываясь и не проявляя к ним интереса.
        Именно так я и собирался сделать, когда земля под ногами вдруг резко ушла в глубину. Успев повернуться и шлёпнувшись на живот, я схватился за ближайшую кочку и осторожно выполз из воды. Идти дальше стало невозможно.
        Будь это обычная река, я мог бы попробовать переплыть её. Однако, честно говоря, меня немного пугали слова Нинель о реках на Обратной стороне. После её рассказов встречаться с «речными жителями» мне как-то не хотелось. Большая часть того, что обитает в водоёмах, с, мягко говоря, небольшой симпатией относится к людям. Не считая, конечно, русалок. Русалки уверены, что делают человека самым счастливым на свете. Когда топят его.
        Отдышавшись, я подобрал достаточно длинную, крепкую на вид ветку и, уповая на уроки Беара Гриллса, отправился искать переправу. Идти назад стало уже слишком опасно — с наступлением ночи призраки быстро разбредались повсюду. Оказаться окружённым ими означает верную гибель.
        Так что я просто продолжил двигаться, предположив, что закон «о ком думаешь, того и встречаешь» действует не только на людей.
        Прошло минут десять, прежде чем я заподозрил неладное.
        Стало тихо. Так тихо, что в ушах зазвенело. Это был недобрый знак. Вообще, тишина — неестественное состояние природы. Знаете, всё в природе умолкает лишь когда поблизости появляется опасный хищник. А уж если тихо стало на Обратной стороне, то и хищник должен быть соответствующий.
        Я погасил кольцо, оставшись в полной темноте, и задержал дыхание. Медленно, стараясь не шуметь и не делать резких движений, достал пистолет и снял его с предохранителя.
        Огромное белое пятно вылетело из ниоткуда прямо на меня, попытавшись схватить за голову когтистыми пальцами. Уйдя от броска, я пропустил его мимо и выстрелил вслед. Существо скрылось в темноте так же быстро, как и появилось.
        Секундой спустя что-то едва заметное проскочило сначала слева, и затем — почти сразу же — справа. Послышались глухие гортанные звуки, что-то вроде «ук-ук-ук», сменившиеся низким, трубным воем.
        — Баньши…  — я направил пистолет перед собой и с азартом прокричал:  — Я сдеру с тебя шкуру!
        В легендах утверждается, что баньши — это духи, принимающие обличие женщины в белом, и своим плачем предвещающие скорую смерть. На самом деле никакие они не духи и не демоны, а всего лишь демонические хищники. Мне не понять того, кто усмотрел в них хоть малейшее сходство с женщинами. Баньши выглядят как гигантские лемуры-альбиносы с огромными глазами, которые превосходно видят даже в самую непроглядную ночь. Почти двухметровые лапы позволяют баньши передвигаться по затопленной местности; своими длинными, ловкими пальцами они легко ловят всякую мелкую живность вроде мышей и лягушек, но самая их любимая пища — свежая, ещё тёплая человечина.
        Вой баньши сам по себе не способен навлечь на человека несчастье или как-то проклясть его. Однако в сочетании с пугающей внешностью он способен вызвать парализующий страх, а острый нюх и невероятная выносливость позволяют этим животным выслеживать добычу на расстоянии до восьми километров и преследовать её почти двенадцать суток. Рано или поздно хищник всё равно настигнет свою жертву, как бы та не старалась скрыться.
        Проще говоря, если вы, сидючи на болоте, посреди ночи услышали вой баньши — вам каюк. Есть, правда, один способ спастись. Но прежде чем защитники животных поднимут транспаранты, хотелось бы напомнить им, что баньши едят людей не потому, что те вторгаются на их территорию, и не потому, что голодны. Просто этим тварям нравится есть людей. Если же кого-то эти слова не убедили, могу посоветовать им отправиться поискать такую «зверюшку» самостоятельно. А те, кто выживет, пусть потом расскажут, как они это сделали.
        Догадываетесь? Чтобы пережить встречу с баньши, его надо убить. Это не так сложно, как может показаться. Главное — не бояться и не дать себя достать.
        Но, знаете, я всё же был доволен. Только что, на днях, я мечтал встретить какого-нибудь незатейливого демона, которого можно будет просто отлупить. Толпы эндемиков, окружавшие меня в последнее время, здорово утомляли недоговорками, надменностью и всякой… скажем так, запутанностью мышления. И вот, оказавшись в самом неподходящем для исполнения желаний месте, я натыкаюсь на тварь, собирающуюся всего-навсего сожрать меня, а не выносить мне мозг своей философией. Кроме того, баньши, сам того не зная, помог найти верный путь. Он никогда не подошёл бы слишком близко к глубокой воде, а значит, где-то рядом могла быть как минимум отмель.
        Зверь напал так же внезапно, как и в первый раз. Я пробормотал: «Effrego», выпуская в него заклинание, но не стараясь попасть — только слегка задеть — и побежал вперёд. Бросившийся в погоню баньши должен был держаться возле брода, указывая на него.
        Пальцы, заканчивающиеся острыми, как бритва, когтями, то и дело пытались заграбастать меня со спины. Я слышал дыхание зверя, идущего по пятам, слышал, как он шуршит в тростнике, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. И если не учитывать, насколько неудобно бегать в темноте, ощупывая дорогу шестом, мне было весело.
        В какой-то момент зверь всё-таки уцепился за мой рюкзак. Лямки выдержали, но я потерял равновесие, поскользнулся и упал на спину. Если бы не шест, который я успел выставить перед собой, баньши загрыз бы меня. К счастью, он ограничился тем, что просто откусил половину ветки. Это дало мне время, чтобы направить на него пистолет и выстрелить, пуля едва не задела его плечо, зверь вовремя увернулся, попутно поддев меня передней лапой и отбросив в сторону. Несколько раз перевернувшись в воздухе, я налетел на камни, больно ударившись бедром. Зелье, уже окончательно распространившееся по телу, отозвалось лёгким жжением, восстанавливая повреждённые ткани. К тому моменту, когда зверь подобрался ближе, я сделал вид, будто собираюсь дать отпор. Однако при первой же возможности проскользнул под его длиннющими лапами и побежал обратно к реке. Баньши бросился было за мной, но вдруг остановился и душераздирающе завыл.
        — Ха! Нашёл!  — не удержавшись, воскликнул я, поворачивая к зверю.
        Он не ожидал, что добыча сама побежит к нему, поэтому следующая атака получилась смазанной, мне не составило труда увернуться. Как только зверь скрылся, я замер на месте, стараясь не двигаться. Баньши — хищник, и теперь, считая меня своей жертвой, он будет нападать как хищник.
        Прикрыв глаза, я на пару секунд задержал дыхание, а потом повернулся на сто восемьдесят градусов и трижды выстрелил перед собой. Здоровенная белая зверюга удивлённо взвыла и медленно завалилась набок. Такая скорая развязка даже разочаровывала. Будь это настоящий полноценный демон, мне не хватило бы и десяти пуль, выпущенных в упор, чтобы уложить его.
        Оставив труп баньши на съедение другим болотным тварям, я вновь активировал кольцо и стал осматривать берег. Переправа отыскалась довольно быстро. Если б не повадки зверя, я запросто мог бы пройти мимо — ветхий деревянный мост, метра три в ширину, был почти неразличим в темноте. Время и сырость давали о себе знать, дерево почернело, многие доски разбухли и перекосились. Мост выглядел крайне ненадёжным, и при других обстоятельствах к нему вообще не следовало бы приближаться. Но мне хотелось поскорее покинуть это болото, так что я осторожно попробовал доски ногой и, убедившись, что они не рассыпаются в труху, неторопливо пошёл вперёд.
        Свет кольца оранжевым пятном отражался в невысоких волнах, лениво проползавших под мостом. В широченных щелях между досками видно было, как кто-то двигается у самой поверхности воды. Стоило замедлить шаг, как этот самый Кто-то громко захлопал в ладоши и загоготал. Ускорившись, я бросил ему матерное слово, заковыристое настолько, что оно даже поднимало настроение. Кстати, это один из самых действенных оберегов против мелкой нечисти. Самое приятное, что он доступен любому, кто мало-мальски умеет читать надписи на заборах. Принцип действия этого «оберега» до конца не изучен. Возможно, мелкие демоны слишком часто смотрят канал «Культура», и человеческая невоспитанность приводит их в ужас и замешательство. А может быть, так запускаются какие-то защитные механизмы, заложенные ещё на генетическом уровне.
        Мост противно поскрипывал под ногами. В какой-то момент мне показалось, что этот скрип и мои шаги не совпадают. Достав пистолет, я резко остановился — доски скрипнули два лишних раза. На секунду наступило затишье, а затем дерево полетело в разные стороны. Часть моста позади меня обвалилась, остальное удерживали лишь прогнившие, покосившиеся сваи. Цепляясь за мягкую, ослизлую древесину когтями, показался недобитый баньши. Он следовал за мной, зацепившись под мостом. Живучий, гад! Попытка снова подстрелить его не удалась, зверь с поразительной скоростью ушёл в сторону. Тогда, сжав покрепче рукоять пистолета, я побежал. Ситуация осложнялась тем, что другого конца моста по-прежнему не было видно, а баньши прямо-таки ломился за мной, доски трещали и сыпались в воду под его весом.
        Вдруг одна нога ушла вниз, не найдя опоры, а следом провалился и я сам, кое-как успев схватиться за следующую доску. Разогнавшийся баньши перепрыгнул меня и пробежал ещё метров десять, прежде чем заметил это. Я как мог скорее выбрался на твёрдую поверхность, ожидая нового нападения, но зверь уже сообразил, что отрезал мне путь, и встал посреди моста, перегородив его. Теперь я прекрасно понимал, что чувствовала Нинель, спасаясь от меня.
        Мне в голову пришла идея. Хорошая идея, которая могла обернуться самоубийством. Нет, не так. Она, скорее всего, и обернулась бы самоубийством.
        Но других идей не было.
        Держа Номада перед собой, я издал безумный рык и побежал прямо на баньши, на бегу стреляя в него. Он ответил мне воем, подняв к небу свою морду, похожую на уплощённое лицо человека, страдающего пучеглазием в чёрт знает какой степени, и тоже побежал на меня.
        Когда между нами оставалось не больше двух-трёх метров, я выбросил вперёд левую руку и крикнул: «Effrego!», целясь под ноги баньши. Заклинание с оглушительным грохотом разорвало мост. Зверь взмахнул всеми четырьмя лапами и бухнулся в реку, подняв фонтан брызг. Не останавливаясь, я запрыгнул на тонкие бревна, служившие перилами — единственное, что уцелело после заклинания — и пробежал по ним, рискуя свалиться с моста следом за баньши. Под конец я всё-таки поскользнулся, но упал уже на другой стороне провала и отделался лишь парой ушибов.
        Громкий вой огласил округу. Тяжело дыша, я подполз к обвалившимся доскам и посмотрел вниз. Множество голых синюшных рук обхватили баньши и тянули за собой. Зверь отчаянно сопротивлялся, ломая их как тростинки, однако его тут же обхватывали новые. Наконец они оплели баньши так плотно, что он уже не мог биться, и утащили его под воду, на самое дно.
        — Ага. Речные жители,  — заметил я сам себе, с трудом вставая на ноги.
        — Вы в порядке, господин Тесла?  — деликатно поинтересовался Таро.
        Его внезапное появление заставило меня вздрогнуть.
        — Что я вижу?!  — если бы голос можно было превратить в яд, то мой отравлял бы уже целые селения.  — Картина «Возвращение блудной Смерти»!
        — Нет, что вы,  — поспешно ответил он.  — Мне всего лишь пришлось отлучиться по делам.
        — Надеюсь, оно того стоило…
        — А у вас, похоже, неприятности?
        — Нет, что ты! Всё просто круто!  — проговорил я с идиотской улыбкой.  — Таро, можешь вывести меня с Обратной стороны?
        Он посмотрел по сторонами и кивнул.
        — Ну, думаю, да. Это я могу сделать.
        Шинигами нашёл ближайший разлом и помог мне добраться до него. Однако мы всё же опоздали — ещё на подходе к дому бросились в глаза перерубленные стебли колючей лозы, которыми Кария защищала его.
        Заметив моё беспокойство, Таро замер, принюхался и коротко кивнул. Взбежав на крыльцо, я открыл дверь и ввалился внутрь. Было слишком тихо. Я пробежал по всем комнатам, спотыкаясь и задевая каждый угол, окликивая дриаду, однако её нигде не было.
        Затем мне в глаза бросилось отсутствие корней у мебели. Пока Кария жила у меня, её сила оживляла все деревянные предметы в доме. Помнится, в начале марта из стола полезли молодые веточки, усеянные зелёными почками, которые Кария никак не хотела убирать. Сейчас ничего этого не было.
        И меч. Он тоже пропал.
        В кармане запиликал мобильник. Выхватив его двумя пальцами, я не глядя ткнул в синюю кнопку с изображением телефонной трубки.
        — Чё?
        — Виктор, где пропадаешь? Ты же сказал, они на нашей стороне?!  — воскликнул Икрамов.
        — Кто?
        — Эти — в чёрных плащах. Только у меня уже двадцать сообщений о погромах. Они как с цепи сорвались!
        — Да и хрен с ними!  — рявкнул я.  — Окада схватил Карию.
        — Твою секретаршу?
        Я промолчал.
        — О, как!  — рассеянно пробормотал он.  — Осторожней, Виктор. Не наделай глупостей.
        Я стукнул кулаком по столу, но тут же взял себя в руки.
        — Не беспокойся. Перезвоню.
        Мой взгляд упал на письменный стол, стоявший на веранде. Ещё вчера там лежала камера, которую я принёс от фотографа. Сейчас её уже не было.
        — На кой чёрт тебе камера?  — пробубнил я, набирая номер Окады.
        Аякаши не заставил себя ждать.
        — Виктор!  — обрадовался он.  — Как хорошо, что ты мне позвонил. Не поверишь, кто решил составить нам компанию!
        — Идзуми Окада, или как тебя там? Я же предупреждал, что не люблю, когда кто-то берёт мою собственность. Знаешь, что я с тобой за это сделаю?
        — А ты знаешь моё имя? Не-ет!  — пропел аякаши.  — Вот и не обещай того, чего не сможешь сде…
        — Наша игра не окончена,  — ответил я с ледяным спокойствием.  — Забыл? Я найду тебя и заставлю страдать.
        — Как интригующе! Но чем искать друг друга, лучше встретиться и решить все наши разногласия одним махом, верно? Как тебе место нашей предыдущей встречи?
        — Идёт.
        В последний момент я вспомнил ещё кое-что.
        — Кстати, Окада…
        — Да-а?  — заинтересованно протянул он.
        — В этот раз ты точно сдохнешь.
        Аякаши весело рассмеялся, будто слышал это уже сотни раз, и отключился. Бросив телефон на диван, я сделал круг по комнате и сел на край стола. Таро, наблюдавший за мной всё это время, заметил:
        — Вы действительно помешаете ему, если не пойдёте никого спасать.
        — Ошибаешься. Даже так он всё равно продолжит преследовать меня. Надо его остановить. К сожалению, твой заказ теперь тоже часть плана.
        — В таком случае,  — раздался позади ещё один голос,  — у нас не остаётся иного выбора, кроме как…
        Я соскочил со стола и резко обернулся. В комнате стояло ещё штук десять шинигами. Они сгрудились в кучку и толклись, угрюмо поглядывая на меня. Ещё больше их собиралось на улице — они всё прибывали и прибывали.
        — …кроме как просить вас о помощи,  — закончил говоривший.
        — Аякаши спустил на нас своих цепных псов,  — пояснил Таро.  — Где бы он ни появился, мононоке нападают на нас, едва завидев.
        — Думает, что я уже отдал вам Звёздный шар — я побарабанил пальцами по столешнице.  — Скажи-ка, Таро?
        — Что?
        — А слово бога смерти дорого стоит?
        Глава 21
        Мне не потребовалось много времени, чтобы разобраться в свитке, который дал Усто Алишер: десять минут на разбор формулы и ещё пять на то, чтобы нанести её на перчатки. Закончив, я надел их на руки и сосредоточился на сборе энергии. Очень важно всегда тестировать любой артефакт перед его использованием, даже если вы на все сто уверены в его работоспособности. Пренебрегая этим простым правилом, можно попасть в неприятную ситуацию, если вещь внезапно откажет в самый неподходящий момент или, что хуже, сработает не так, как надо. Однажды я выслеживал на кладбище зомби, а настроенный на поиск живых мертвецов компас, как оказалось, указывал на компанию малолетних готов, задумавших распить дешёвую бормотуху среди могил. Ребята неплохо проводили время, когда я, решив соригинальничать, выскочил к ним с топором наперевес и по-молодецки, с задором выкрикнул: «Не спится в гробу? Эх, погребу!» Двое убежали, один поперхнулся пойлом, а остальные упали в обморок. Зомби среди них не было.
        Так что лучше сразу потратить пару минут на проверку, чем полчаса потом прятаться от сторожа с ружьём.
        Свет в комнатах едва заметно моргнул, и над моей ладонью тут же повисла прозрачная сфера, внутри которой, как в плазменном шаре, бились маленькие молнии. Я попробовал слегка подбросить шар, но он вдруг с бешеной скоростью рванул вверх, показавшись смазанной голубоватой полосой, врезавшейся в потолок и растёкшейся по нему змейками разрядов. Я посмотрел на чёрное пятно, оставшееся на краске, и заворожено выдохнул:
        — Зашибись!
        Как говорилось в описании, электричество собиралось во что-то вроде мыльного пузыря. Этот пузырь надёжно сдерживал его, но распадался даже от лёгкого удара, и тогда накопленная энергия окутывала цель, подобно тонкой полиэтиленовой плёнке, прилипающей ко всему, чего только коснётся. Простое, эффективное решение. Всё кажется простым, когда понимаешь, как это делать.
        Научившись более-менее управляться с шарами, я поехал на встречу с Окадой. Можно было просто телепортироваться, но сказать, что в моём состоянии это будет трудно — ничего не сказать. В телепортации есть определённые закономерности, как, например, зависимость удачного исхода от общего самочувствия. Проще говоря, чем сильнее вы устали или ранены, тем больше вероятность превратиться по пути в кашу. Когда я телепортировался с проткнутым лёгким, мне просто повезло, однако сейчас не стоило так рисковать даже ради эффекта внезапности.
        На относительно крупных трассах мне приходилось придерживаться правил, но на менее оживлённых дорогах я ехал, игнорируя светофоры и дорожные знаки. В конце-концов, спасённого Олега всегда можно будет использовать для возвращения конфискованных прав.
        Правда, сначала его надо было спасти.
        Ночь выдалась холодной. Мне было бы куда теплее, если б в стычке с баньши моя куртка не превратилась в лохмотья. Вдобавок я промок и вымотался на чёртовом болоте, меня качало от усталости и голода. Последним, что переварилось в моём желудке, было обезболивающее зелье, а в нём, определённо, не хватало тысячи-другой калорий. В течение ближайших часов оно будет блокировать большую часть боли, давая огромное преимущество, если дело дойдёт до драки. На самый крайний случай в рюкзаке (или в том, что от него осталось) перекатывались ещё два бутылёчка. Однако у этого зелья были и существенные минусы: не рассчитав дозу, можно в считанные минуты угробить всю нервную систему, в лучшем случае превратившись в пускающее слюни растение. Даже небольшая передозировка приведёт к блокированию определённых отделов мозга и полной потере чувствительности. А отсутствие боли создаст, в свою очередь, ощущение ложной неуязвимости. В итоге можно запросто пропустить смертельное ранение.
        Только Кария может правильно дозировать приготовленные ею зелья. Упускать такой ценный кадр просто недопустимо. Так я себя уверял.
        Приехав на место, я вышел из машины, побродил немного вдоль кое-как освещённой дороги и, найдя подходящую дыру в высоком бетонном заборе, пролез в неё. Разбитые окна заброшенных цехов и заросшие травой рельсы издалека-то выглядели неприветливо, а вблизи и вовсе навевали тоску. Вдалеке виднелось что-то вроде сторожки, в ней даже горел свет, но в округе не было ни души. Если тут и подразумевалась охрана, хотя бы сторож, то Окада уже наверняка об этом позаботился.
        — Ви-иктор Те-есла,  — пропел аякаши, выйдя из тени и остановившись метрах в десяти от меня. Он покачал моим мечом и воткнул его в землю.  — Ты… всё сорвал. Я ждал, как ждут дорогого подарка на праздник. А ты вырвал у меня подарок и сказал, что праздника не будет. Это приводит в… ярость!  — последнее слово он выкрикнул так, что вокруг него взметнулась пыль. Рваное эхо прокатилось по вымершим залам цехов.  — До сих пор нам не удавалось договориться. Может, не хватало посредника?
        Откуда-то сверху спустилась стальная цепь, на которой безвольно болталась Кария. Всё её тело покрывали тёмные пятна синяков. Звенья с силой врезались ей в кожу, и это, полагаю, было больно, но дриада не подавала признаков жизни.
        — Ты же её не убил ненароком?  — поинтересовался я. Окада потряс цепью, пытаясь привести Карию в чувство. Она не шевелилась.
        — Кто знает?  — задумчиво пробормотал он.  — Вроде была жива. Мне пришлось… как это слово?… «вырубить» её. Тесла, как ты терпишь эту дрянь? Она пообещала, что вырвет мне сердце.
        Я хмыкнул.
        — Ну, это вряд ли.
        — Понимаю, было бы гуманнее связать её и оставить где-нибудь. Но тогда маленькая дриада может найти контакт с деревом. А я не хочу испытать на себе гнев богини.
        — Да. Сам так делаю, когда достаёт.
        — Вот видишь? Мы не такие уж и разные!  — Окада расплылся от самодовольства.  — Жаль, что у нас раньше не получалось так поболтать.
        — Переживу,  — фыркнул я.
        Аякаши посмотрел на меня, наклонив голову, усмехнулся, и вдруг совершенно серьёзно спросил:
        — Ты когда-нибудь любил? Чувствовал эту…  — он набрал побольше воздуха перед следующим словом,  — …отвратительную боль?  — Окада встряхнул цепь с Карией.  — Как она тебе? Хочешь её? Я бы хотел.
        — Зря,  — я засунул руки в карманы и расправил затёкшие плечи.  — Доподлинно известно, что кожа гамадриад выделяет с потом адову смесь афродизиаков, отключающих мужчинам мозги. Поэтому высшие дриады всегда кажутся эталоном красоты. Стыдно не знать этого. Вся эта любовь, по сути,  — не более чем набор электрических импульсов в мозгу.
        — Неубедительно!  — он хлопнул в ладоши, и цепь поднялась, унося Карию за собой.  — Но ты хоть можешь представить себе, что это такое: любить женщину, с которой не можешь быть рядом?
        — Извини, у меня проблемы с сочувствием.
        Аякаши взревел, в ярости сжав кулаки.
        — Да что ты о себе возомнил, смертный?! Какая тебе разница? Ладно, не одно тело, так другое — мне всё равно! Почему бы тебе не сделать, как я велю? Это просто!
        — Потому что ты с самого начала приказал меня заколоть,  — ответил я.
        — Подумаешь! Чуть более радикальные методы, и смертные уже поднимают панику. Противно! Сколько лет живу, а всё одно и то же. Ах, Тесла! Ты же понимаешь, насколько люди тупы? Они должны быть счастливы, что такие, как мы, используют их в своих целях. Мы даём им шанс стать чем-то большим, сыграть роль более великую, чем они могли бы. Тебе ведь знакомо это упоение, когда кто-то делает именно то, что тебе нужно. Посмотри на моих слуг — я позволил им сделать хоть что-то в их никчёмной жизни!
        — Зато они стали злыми духами.
        — Эти смертные были слабы, я дал им силу!
        — А о свободной воле речи не шло.
        Окада фыркнул.
        — Мелочи! Они получили желаемое и должны радоваться. Теперь я предлагаю тебе присоединиться. Кто ты, Тесла? Маг, нахватавшийся то того, то сего, но ни на что не способный? Зачем тебе такая неинтересная жизнь?
        — Ты так долго болтал, что успел надоесть. Дал людям силу? Должны радоваться?  — я демонстративно зевнул.  — Надо б выбить из тебя эту дурь. Разве интересно манипулировать теми, кого и так контролируешь?
        Со всех сторон раздалось злобное шипение притаившихся рядом мононоке. Окада поднял руку, и духи затихли.
        — Осторожнее. Хорошенько подумай, прежде чем отказывать. Тебе уже не уйти живым. Не лучше ли поторговаться?
        — Тебе следовало сразу обратиться ко мне. Как обычному клиенту. Мы бы провели этот дурацкий обряд, и никаких разногласий не возникло.
        На лице аякаши мелькнуло что-то вроде замешательства.
        — Как обычному клиенту? Ха! Значит, правда, что Виктор Тесла берётся за любую работу?
        — Угу,  — важно подтвердил я.
        Он усмехнулся.
        — За деньги даже тёмного бога освободишь?
        — Если сойдёмся в цене. Только не обнадёживай себя,  — я вынул руки из карманов и хрустнул пальцами,  — ты теперь в чёрном списке.
        Мононоке зашипели и разом обрушились с неба, целясь в одну-единственную точку. Я ждал нападения, как только увидел Окаду, и, пригнувшись, откатился в сторону. Иначе от меня и мокрого места не осталось бы — там, где я стоял всего секунду назад, колыхался отвратительный смоляной шар с щупальцами. Ещё несколько духов налетели со стороны. Драться с ними сейчас не имело смысла, надо было только подобраться поближе к аякаши, не дав себя прикончить. Задача осложнялась тем, что мононоке перекрыли собой путь, и их приходилось обходить стороной, лавируя между тянущимися отовсюду щупальцами. Увернувшись от новой порции духов, я притянул в перчатку немного электричества из ближайшего фонаря, и послал заряд им вслед. Как мне хотелось, чтобы это убило или хотя бы покалечило их!
        Знаете, иногда бывает, что мечты сбываются. Иногда.
        Редко.
        Не в этот раз.
        Мононоке просто отряхнулись и, развернувшись, снова попёрли в атаку. Уворачиваясь, я пытался проскользнуть под их щупальцами — это оказалось не так-то просто, и одно из них огрело меня по спине. Даже одного касания было достаточно, чтобы почувствовать себя лежащим на горячих углях. Эти штуки и впрямь обжигали. Даже зелье не способно было ослабить накатившую боль.
        Сжав зубы, я вытащил пистолет и дважды выстрелил в ближайшего мононоке. Пока он был занят своей пересборкой, мне удалось проскочить мимо, ещё ненамного приблизившись к Окаде.
        Пригнуться, отодвинуться, выстрелить, ударить током, пригнуться, отодвинуться… Рутина.
        — Тебе не победить меня! И не спасти их!  — крикнул дирижирующий духами аякаши.  — Так к чему это упорство?
        — Но попробовать-то можно?  — ответил я, устраивая шоковую терапию зазевавшемуся мононоке.
        — Делай, что хочешь. Бессмысленное сопротивление только ослабит тебя.
        Послать его к чёрту я не успел — один из духов врезался в меня со скоростью идущего на всех парах поезда. И, наверное, с такой же силой — мне показалось, что это меня убьёт. По крайней мере, чувствовалось, что с рёбрами что-то не так. Пока я хватал ртом воздух, которого вдруг стало слишком мало, чтобы дышать, дух поднял меня и потащил за собой. Мне удалось сжать кулаки и просунуть руки за спину. Когда мы врезались в стену цеха, заклёпки на перчатках вобрали энергию удара и вернули её обратно, разнося бетон на куски. Если б не это, меня бы просто размазало.
        Мне повезло, и я упал на широкую стальную балку. Промахнувшийся мононоке полетел вниз и, злобно шипя, исчез в темноте. Кое-как стряхнув с себя обломки, я поднялся на четвереньки и пополз по балке к проделанной нами дыре. На полпути стало ясно, что выйти там не удастся: в пролом, как тараканы, полезли другие духи.
        Вариантов оставалось немного: или лезть напролом, или спускаться ниже. И то, и другое было в равной степени смертельно опасно: не сорвусь, так прикончат — не прикончат, так сорвусь. Но времени раздумывать не было. Подобравшись к толстой опоре и обхватив её руками, я пополз вниз.
        Со стороны-то оно выглядит намного легче. Скажите, приходилось ли вам хоть раз задумываться: «Что я, чёрт подери, делаю?» или «Никогда, никогда больше не хочу это повторять»? Вот мне — часто. Сейчас я с ног до головы был вымазан в грязи, вконец ободрал кожу на пальцах и не мог разлепить глаза из-за сыплющейся на голову пыли. А это всё была только четверть пути.
        Почувствовав под собой твёрдый пол, я разжал руки и, стараясь не запутаться в собственных ногах, поплёлся на свет. Сверху доносились стук и скрежет — это не нашедшие меня духи принялись ломать стальные конструкции. Похоже, Окада не слишком-то хорошо контролировал их, и мог лишь направлять мононоке. Остальное должны были сделать их кровожадность и тяга к вандализму.
        Что ж, подумал я, тупой противник всегда предпочтительнее.
        Что-то со страшным грохотом обрушилось прямо передо мной. Я даже не успел рассмотреть, что это — такая же штука упала сзади. Проклятые психи уже вовсю разбирали цех. Такими темпами они быстро похоронили бы меня под обломками. Не медля ни секунды, я заковылял к выходу, хотя понятия не имел, где он должен находиться. Но где-то же он должен был быть?
        Стена слева от меня разлетелась на куски, и в ней появился пролом примерно в два человеческих роста, куда сразу же попёрли новые духи. Про существование дверей они, похоже, не подозревали.
        — Да чтоб вас! Вы когда-нибудь закончитесь?  — простонал я, направляя пистолет на надвигавшихся мононоке.
        Сильный удар в спину, от которого перехватило дыхание, швырнул меня вперёд. Пролетев метров пять, а затем ещё столько же прокатившись кубарем, я распластался на холодном полу, больше не в силах подняться. В полумраке было видно, как трое духов подняли одну из упавших балок и лихо размахивали ею из стороны в сторону, задевая своих же сородичей. Ещё четверо последовали их примеру, подняв вторую. Заметив, что первый удар меня не прикончил, они поплыли ко мне, раскачиваясь под весом стальной бандуры. Вы видели, как шотландцы мечут брёвна? Происходит это так: здоровый мужик подхватывает семиметровый телеграфный столб за один конец и поднимает его вертикально вверх. Держа эту махину, краснея от натуги и раскачиваясь как пьяный матрос во время качки, метатель разгоняется и бросает бревно, стараясь, чтобы то, перевернувшись, упало как можно дальше и по возможности не задело его самого.
        Так вот, идущие ко мне мононоке больше всего были похожи на метателей бревна.
        Я чувствовал себя слишком отвратительно, чтобы как-то сопротивляться. Голова кружилась, пол ходил ходуном, а руки и ноги никак не хотели слушаться. Подобравшиеся мононоке раздавили бы меня, если бы на них не натолкнулась первая команда «столбометателей». Все они превратились в шипящую кучу малу, где каждый старался завладеть оставшимся орудием. Воспользовавшись их заминкой, я собрал последние силы и, подтянув к себе оброненный пистолет, пополз к проделанному духами пролому. Каждое движение порождало новые представления о боли. Единственным, что заставляло продолжать двигаться, было нежелание проигрывать вот так — не сумев ничего сделать.
        Запомните раз и навсегда: никогда, ни при каких обстоятельствах не сдавайтесь. Даже если кажется, что всё кончено. Даже если все вокруг говорят, что это невозможно — не сдавайтесь. Не позволяйте себе упасть духом. Начнёте в себе сомневаться — и можете считать, что вы уже проиграли. А значит, нужно отбросить все сомнения и идти к цели, какой бы недостижимой она не казалась. Это не раз спасало мне жизнь.
        А, ну да, я уже говорил это.
        Мне почти удалось добраться до выхода, когда на пути возникли лакированные туфли.
        — Тесла, ты меня удивил,  — проговорил аякаши.  — Такое упорство. Но что оно тебе дало? Небольшую отсрочку?  — он медленно поднял правую руку. Из темноты, лязгая звеньями, вытянулась длинная цепь.  — Нет, серьёзно, ты меня удивил.
        — Скоро ещё больше удивишься,  — я потянулся к рюкзаку и пощупал боковой карман, куда клал «Ремиссию». Чтобы просто убедиться.
        Шкатулки там не было.
        Цепь несколько раз обернулась вокруг меня и, не давая шевельнуться, потащила за собой, в кромешную темноту. Там — наедине с пустотой, где не было ничего, где нечем было дышать, я осклабился и прошептал:
        — Попался!
        Глава 22
        Никогда не думал, что вспоминать может быть так тяжело.
        Я появился на свет в пригороде Эдо, в семье богатого и влиятельного чиновника. Говорили, что зима в тот год выдалась необычайно долгой и холодной для этих мест. А ещё говорили, будто всему виной было явившееся в наш мир зло. Якобы многие видели, как в снегопадах кружатся злые духи, стонущие от разрывающих их мук. Но то были лишь слухи, призванные объяснить холод, голод и болезни.
        С самого рождения родительская любовь и забота окружали меня. Возможно потому, что я рос слабым и болезненным ребёнком. Из-за этого другие дети обижали меня, и старшему брату часто приходилось вставать на мою защиту. Шинджи всё время повторял: «Мы — братья. Если один из нас попадёт в беду, на кого нам рассчитывать, как не друг на друга?» Так и было. Я восхищался Шинджи, и хотел быть похожим на него.
        А когда мне исполнилось шесть, за мной пришёл дед. Я никогда раньше не видел его, и знал только, что он живёт в каком-то полузабытом святилище далеко на севере. По легенде, оно было построено в честь ками, якобы спасшего одного из наших предков. Тот поклялся, что мужчины его рода будут вечно служить этому духу, а последний, в свою очередь, даровал нашей семье удачу и богатство.
        Отец сказал, что это всё ради общего блага, и дед увёз меня.
        Нет, я не злился ни на того, ни на другого, ни на опрометчивого предка, пожелавшего когда-то благополучия. Мне просто не хотелось расставаться с родителями и братом.
        Храм, действительно, оказался полузабытым. Он стоял на окраине леса у подножия гор, на месте заброшенного поселения. Это было одинокое, хотя и очень живописное место. Приходилось вставать засветло, и я часто мог видеть, как величественно восходящее солнце. Сначала тёмно-синее небо на востоке слегка светлело, а затем тонкие нити облаков, ползущих с горы, становились нежно-персиковыми. Наконец, лучи солнца — теплые, живые лучи — золотыми лентами вырывались из-за горизонта и ложились на молчаливые горы, обматывали верхушки вековых деревьев, растягивались по крышам храма.
        Так же неспешно и прекрасно наступала ночь: небо желтело, с каждой минутой этот цвет становился всё насыщенней и насыщенней, пока наконец не начинал плавно перетекать в сумерки. Тени растягивались и тускнели, бежали от зажжённых фонарей и прятались по углам. Стихал щебет птиц, но всё громче пели сверчки в траве. Тысячи светлячков, похожих на заблудшие души, летали в ночи. Зелёными пятнами они кружились вокруг тории — храмовых ворот, будто бы отмечая собою их невидимую границу.
        Ближайшее село располагалось с другой стороны небольшого леса, через реку. Селяне недолюбливали лес, считая его проклятым, так что паломники к нам заходили не часто. Правда, иногда ещё забредали потерявшие дорогу путники, но в остальное время мы с дедом были единственными людьми в святилище. И я быстро привык к одиночеству. Меня больше не волновало, что мне суждено состариться и умереть здесь.
        Сложись всё хоть чуть-чуть иначе, я, наверное, мог бы посвятить себя поэзии. А если б всё оставалось как есть — прожить размеренную, одинокую, скучную жизнь.
        Но однажды я повстречал оборотня.
        Это было поздней осенью, в промозглый, слякотный день. Дождь застал меня в лесу. Он лил с такой силой, будто кто-то поднял море в небо и перевернул его. Широкие, бурные ручьи потекли по лесным тропам, неся в себе сучья, опавшую листву и мелкие камни. Решив переждать непогоду, я устроился под деревом и не заметил, как задремал.
        Меня разбудило ощущение чьего-то присутствия. Некоторое время я просто прислушивался, а когда открыл глаза, обнаружил сидящую рядом молодую женщину. На ней был роскошный наряд, явно не подходящий для прогулок по лесу. Однако больше меня поразило другое — её волосы. Мне никогда не доводилось видеть людей с такими волосами. Они были похожи на пылающий костёр — яркие, почти сияющие…
        — Здравствуй, дитя,  — сказала вдруг женщина, добродушно улыбаясь.
        Я глазел на неё как заворожённый, не в силах выговорить ни слова, позабыв даже поклониться. Моё тело будто что-то сковывало.
        Заметив это, она улыбнулась ещё шире и добавила:
        — Не бойся меня, дитя, я не причиню тебе вреда. Просто жду, когда закончится этот ливень.
        С большим трудом мне удалось заставить себя выговорить:
        — А я и не боюсь.
        — Правда?  — несколько удивилась она.
        Я кивнул и наконец осмелел.
        — Прежде я вас здесь не видел, госпожа. Вы не из местных?
        Женщина почему-то рассмеялась.
        — Ты так думаешь? Нет. Я живу здесь очень давно. Просто раньше ты не замечал меня.
        Смутные подозрения начали закрадываться в мою душу. Медленно приподнявшись, я осторожно спросил:
        — Кто вы, госпожа? Вы… не человек?
        — Меня зовут Кумико,  — представилась она.  — И ты не ошибся, дитя.
        — Значит, это ваше святилище?
        — Нет, что ты!  — женщина снова засмеялась.  — Ни к чему мне святилища.
        Я собирался ещё раз спросить, кто она, но из-за спины этой женщины вдруг выскочили шесть огромных хвостов, таких же ярких, как и её волосы.
        — Оборотень,  — пробормотал я, пытаясь отползти назад. Широкий ствол дерева упёрся мне в спину.
        — Сказала же, не бойся. К тому же на тебя не подействовало моё заклятие молчания. Ты очень интересное дитя. Скажи-ка, ты хочешь научиться чарам?
        — Чарам?  — её слова прозвучали так неожиданно и странно, что даже казались оговоркой.  — А что взамен?
        — Ничего,  — беззаботно ответила Кумико.  — Мне просто интересно, что из этого выйдет.
        Долго раздумывать не пришлось, слишком уж заманчивым было предложение. С тех пор, как дед привёз меня в храм, прошло уже девять лет. Он был самоотверженным, почти фанатичным служителем божества, якобы живущего в старом колодце. Мне же повседневная работа в храме казалась чересчур однообразной. В кои-то веки в моей жизни наметились изменения, упускать такую возможность было бы глупостью. И я согласился.
        Шло время, сезоны сменяли друг друга, я рос и учился. Кумико показала, как управлять животными и научила видеть мир духов. С её помощью я смог влиять на людей, одним своим желанием двигать предметы, менять облик или вовсе становиться незаметным. Неведомая прежде сила росла во мне с каждым днём. Однако судьбой была уготована ещё одна встреча — та, что изменила всю мою жизнь.
        В храме не было других источников, кроме священного колодца. Дед строжайше запрещал брать из него воду, чтобы не разгневать ками, и приходилось каждый день ходить на реку. Там-то я и увидел её.
        Конечно, мы сталкивались и раньше, но под этим словом — «увидеть»  — скрываются разные понятия. Можно увидеть что-то и просто запомнить факт его существования — и так сотни тысяч раз, а в сто тысяч первый — увидеть то же самое в совершенно ином свете, проникнуться им, прочувствовать и сделать это частью себя. И со мной было именно так.
        Девушку звали Юки. Её кожа действительно была белой, как первый снег. Заметив меня, она улыбнулась, и, уверен, в этот момент в целом свете не нашлось бы ничего прекраснее. Сердце моё расцвело, как расцветает увядшее дерево под руками умелого садовника. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя как никогда прежде живым.
        С помощью Кумико я овладел целительством, и стал гораздо чаще появляться в селе. Благодаря этому умению, люди быстро прониклись ко мне доверием и уважением; для меня же важнее было то, что мы с Юки могли быть вместе.
        Думаю, дед быстро понял, что к чему, но ничего не говорил. Полагал ли он, что его непутёвый внук одумается и станет прежним, или что-то ещё — не знаю. Это делало нас слишком беспечными, и однажды я предложил Юки сбежать.
        А на следующий день она умерла. Кто-то сказал — утонула.
        Я не помню точно, что чувствовал, когда услышал об этом. Боль, горечь, печаль, разочарование, страх — всё смешалось в одну густую чёрную массу, наполнившую мою душу. Мечты и надежды, даровавшие волю к жизни, рассыпались в прах. Единственное, что врезалось в память — то, как я отказывался смириться с мыслью, что всё кончено. Да и не могло всё так закончиться, ведь решение было. Оно должно было быть.
        Разыскав Кумико, я упал перед ней на колени и взмолился:
        — Госпожа! Прошу вас, научите меня…
        — Возвращать жизнь?  — сухо перебила она.  — Это не в нашей власти, дитя.
        — Но ведь должен быть способ?
        — Если он и есть, то шинигами надёжно охраняют эту тайну.
        Я в надежде поднял на неё глаза.
        — Боги смерти? Прошу, призовите…
        — Думай, о чём просишь!  — прикрикнула Кумико.  — Добровольно призывать даже одного из них… Я ещё не сошла с ума.
        — Тогда я сам найду шинигами!
        — Не имеет смысла. На это уйдёт слишком много времени. Даже если у тебя получится, уже ни тела, ни души твоей подруги не будет.
        — Как?! Как такое могло произойти?!  — по моим щекам текли горячие слёзы.  — За что судьба смеётся надо мной?
        — Некоторые вещи не случайны, дитя.
        Я вытер слёзы и глухо спросил:
        — Что? Госпожа, вы видели? Почему вы не помешали?
        — У меня ещё недостаточно хвостов, чтобы вмешиваться в такие дела. Тебе лучше вернуться в святилище и спросить об этом у ками.
        — У ками? Это всё оно? Но… почему? С чего ему на меня злиться?
        Сделав глубокий вдох, Кумико отвернулась.
        — Боги не настолько злые, насколько того хотят от них люди.
        Её слова открыли мне правду. Не важно, хотел я в неё верить или нет — сути это не меняло. Мой мир был разрушен одной бессмысленной прихотью, а сердце снова увяло.
        Закат окрасил небо алым, когда я вернулся в храм. Всё стало мне противно, каждая минута, проведённая здесь, доставляла только боль и страдания. Завидев вышедшего навстречу деда, я прокричал, чувствуя, как сжимаются в ярости кулаки:
        — Как ты мог?!
        — Глупец!  — резко ответил он.  — Я не вечен. Кто останется здесь после меня, если ты уйдёшь? Не думаешь о себе, подумай о своей семье!
        — Ясно,  — из моей груди вырвался нервный, прерывистый смех.  — Жертва во имя процветания. Но почему этой жертвой должен быть именно я? Почему не брат, который во всём всегда был лучше? Почему я должен думать об их счастье, а не они о моём?
        — Тебе пора повзрослеть.
        — Такой ценой?!  — переполнившая меня ненависть вырвалась на свободу. Мощная сила подхватила старика и отбросила назад, проломив стены хондена — обители бога — и открыв взору ветхий каменный колодец.
        Дед не шевелился. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.
        — Остановись,  — властно произнёс кто-то за моей спиной.
        Обернувшись, я увидел высокого пожилого человека, опирающегося на длинный деревянный посох.
        — Остановись,  — повторил он.  — Месть не принесёт тебе покоя.
        — А с чего ты взял,  — пробормотал я,  — что мне нужна именно месть?
        Ударная волна, сорвавшаяся с моих пальцев, понеслась вперёд, вырывая комья земли. Однако ками продолжал стоять, опираясь на свой посох, будто это даже не задело его.
        — Думаешь, и меня сможешь так убить? Ты лишь навлечёшь на себя проклятье.
        — Пусть так. Раз нет иного пути, я согласен и на это!
        Ками оказался силён, как и полагалось богу. Простыми атаками в упор причинить ему вред было невозможно. Однако за века, проведённые здесь, он не мог не срастись со своим колодцем. Если колодец будет сломан, появится возможность одолеть его.
        Следующий мой удар был направлен именно туда. Кладка с лёгкостью треснула, и камни колодца осыпались внутрь. Ками дрогнул, но устоял — только сильнее схватился за посох. Тогда я принялся разрушать всё, что только попадалось на глаза.
        — Прекрати!  — крикнул наконец он, ударяя посохом по земле. Раздался гул, всё вокруг заходило ходуном так, что стоять на ногах стало почти невозможно.
        Поняв, что другого шанса не будет, я собрал всю боль и ненависть, накопившиеся во мне, и выплеснул их на ками. Длинная стальная цепь, вдруг вырвавшаяся из моей спины, схватила его и, плотно обмотав, подняла в воздух.
        — Ты будешь подчиняться мне. Все будут подчиняться. Вечно!  — злобно прошипел я.
        Ками закрыл глаза и выдохнул:
        — Будь по-твоему.
        Когда сознание вернулось ко мне, уже совсем стемнело, и в темноте развалины святилища выглядели зловеще. В стороне лежало тело моего деда, но ками нигде не было. Несколько странных духов, похожих на чёрные покрывала, подвешенные в воздухе, слонялись вокруг. Поднявшись, я пошёл прочь — они, как верные псы, потянулись следом.
        За храмовыми воротами меня встретила Кумико.
        — Ну, теперь мне хватит времени, чтобы придумать, как вернуть Юки?  — спросил я, остановившись подле лисы.
        — Дитя…  — в ужасе прошептала она.  — Что же ты наделал?!
        — Кумико. Ты тоже будешь служить мне. Когда у тебя будет достаточно хвостов, я приду и заставлю тебя служить мне. Запомни эти слова. Запомни меня. Потому что я…
        Воздух со свистом ворвался в лёгкие. Видения нехотя отступили, и моё сознание снова стало моим. Сначала все звуки казались дикой, отвратительной какофонией, однако стоило немного сосредоточиться, как они начали разделяться. Среди них звенел чей-то голос — зацепившись за него, я потянулся к источнику, как к маяку, указывающему путь в темноте, пока не получилось наконец открыть глаза.
        Вокруг творилось что-то чудовищное. Потоки воды с огромной скоростью и оглушающим грохотом проносились мимо, создавая гигантскую воронку, не дающую прорваться полчищам мононоке, наступающим со всех сторон.
        — Я чё, должна таскать твоё барахло?  — процедила склонившаяся надо мной Нинель, грозно сдвинув брови.
        — Мне пришлось побывать в воспоминаниях обезумевшей твари,  — простонал я.  — Имей сострадание.
        — Не знаю такого слова. И кончай ныть, Витя,  — она сделала ещё более грозное лицо.  — Или я из тебя душу вытряхну.
        Я кое-как встал на ноги, чувствуя, что вот-вот могу снова свалиться.
        — Никогда больше не называй меня так. Проклятье! Как я оказался на Обратной стороне?
        — Поторопись, девочка!  — крикнула стоявшая поодаль Кумико. Она держала руки разведёнными в стороны, и, судя по всему, это стоило ей немалых усилий.  — Я не смогу долго сдерживать его!
        — Кстати, спасибо, что подсунул этот чёртов шар,  — возмущённо сказала Нинель.  — Когда выберемся отсюда, напомни врезать тебе.
        — Ничего не слышу!  — я показал на уши.  — Очень шумно!
        Она разразилась таким длинным ругательством, что мне хватило времени достать мобильник, набрать сообщение и подойти к Кумико.
        — Нужно, чтобы ты сделала коридор! Прямо к нему!  — прокричал я.  — Пожалуйста.
        Оборотень вопросительно посмотрела на Нинель. Та кивнула.
        — Ладно, начинаем,  — рукоять призванного меча легла в ладонь, оставляя в амулете совсем немного волшебства. Тёмная сталь пропустила через себя энергию Маркера и клинок вспыхнул золотым пламенем. Как только Кумико открыла путь, я рванул вперёд, и, используя способность меча к ускорению, вихрем пролетел мимо аякаши.
        — Тесла! Ты… Высвободился?  — удивился он. Увидев у меня в руках меч, аякаши огляделся по сторонам, не понимая, как я умудрился вернуть его.
        — Обсудим позже,  — я показал пальцем ему на грудь.  — Сейчас у тебя есть проблемы поважнее.
        Аякаши опустил взгляд и попятился, обнаружив у себя на груди кровоточащий порез.
        — Ну теперь повеселимся!  — я поднял телефон так, чтобы он видел, что написано на экране, и нажал кнопку «Отправить».  — Мне известно твоё имя, Тэцуо Нагаи.
        Глава 23
        Кажется, это расстроило аякаши. Он и так был немного не в себе, а теперь просто спятил. Если раньше его атаки были скорее хаотическими, то выйдя из себя он уже не пытался запугать или покалечить меня. Он просто хотел видеть меня мёртвым. Броски мононоке вдруг стали чёткими и последовательными, они больше не нападали всем скопом, а старались измотать, нападая с разных сторон. Едва я отбивался от одного, как сразу же набрасывался следующий. Мне просто не хватало скорости, чтобы переключаться между ними, и очень скоро я начал пропускать удары.
        Понимая, что всех не одолеть, я схватился за ближайшую цепь и рубанул по ней мечом, отсекая мононоке. Дух зашипел и рассыпался в чёрную пыль, а оставшаяся от него цепь резко поднялась вверх, утаскивая меня за собой. Описав в воздухе широкую дугу, я начал падать. Мои ошмётки пришлось бы оттирать с асфальта, не появись внизу с десяток водяных «подушек». Пробив каждую из них спиной, я здорово замедлил падение и отделался только несколькими ушибами. Как только цепь коснулась земли, Нинель пригвоздила одно из её звеньев своим кинжалом и недовольно пробурчала:
        — Посмотрите-ка, кто вернулся.
        — Дамы,  — поприветствовал я, приподнимая двумя пальцами воображаемую шляпу.
        — Что делать будем?  — она присела на корточки, упёршись ладонями в колени.  — Идеи есть?
        — Во-первых, научим тебя хорошим манерам.
        Нинель фыркнула.
        — Во-вторых, вытащим Карию — перерубим цепь, на которой она висит.
        — А остальные?
        — Остальные — сами по себе.
        — То есть просто бросим их? Но…  — она нахмурилась.  — Ты же говорил, что хочешь спасти друзей?
        — Этот идиот сожрал некроманта. Как думаешь, что будет, если некромант взбрыкнётся? Он всё ещё там, внутри аякаши. Надо только внушить Азамату эту мысль. Кстати, что-то она запаздывает.
        — Кто?
        Её вопрос прошёл мимо моих ушей.
        — После того, как освободим дриаду, нам нужно будет пробиться в самую гущу мононоке и уничтожить то, что они охраняют. И, самое главное, имя того мужика, управляющего ими — Тэцуо Нагаи. Пока ты помнишь это, он уязвим.
        — Ясно,  — Нинель вытащила откуда-то ремень и примотала им к руке кинжал.  — Воспользуемся его цепями, чтобы добраться туда. Эй, рыжая! По сигналу убирай воду.
        — Нет уж!  — отчаянно запротестовал я.  — Отказываюсь. У меня и так был трудный день.
        — Ох, бедняжка! Я знаю, что тебя взбодрит,  — она придвинулась ближе и сняла с меня очки.  — Закрой глаза и расслабься.
        Предложение прозвучало так заманчиво, что я подчинился, не задумываясь. В ту же секунду мощный удар в челюсть свалил меня с ног.
        — Ну как? Полегчало?  — отстранённо поинтересовалась Нинель, потирая раскрасневшийся кулак.
        — А глаза-то зачем было закрывать?  — обиженно застонал я.
        Она наклонилась ко мне и развязно проговорила:
        — А шоб не вылетели. Догоняй!
        Кумико сняла свой барьер — сотни духов заметались над нами огромным чёрным облаком, гремя цепями. Нинель схватилась за одну из них и исчезла среди тварей.
        — Меня-то больным называешь?  — я плашмя положил меч на плечо и посмотрел ей вслед. Сложно представить, через что должен пройти человек, чтобы такие вещи казались обыденными. Люди восхищаются героями, когда читают книги или смотрят фильмы, думая, будто сами никогда так не смогут. Глупости! Тут принцип прост: жить захочешь — научишься. В первую очередь — не бояться. В конце концов, всё, что казалось необычным, страшным и опасным, рано или поздно переходит в разряд привычных вещей. Взять, к примеру, солнечное затмение. Всего каких-то пару сотен лет назад тёмная толпа воспринимала его как нечто сверхъестественное, божью кару, ниспосланную на их грешные головы… Ладно, пример неудачный, для большинства ничего с тех пор не изменилось.
        Но в целом вы меня поняли.
        И всё же Нинель большую часть жизни прожила под опекой домового. Он защищал её — не как какого-то человеческого отпрыска, а как часть своей семьи. На Обратной стороне должны быть поистине адские условия, чтобы вырасти такой.
        Я наскоро прикинул, как действовать дальше. Кумико опять устроила погром — меня окружали размытые водой руины. Немногому удалось выстоять: остались только угловые части цехов и пара каких-то конструкций типа подъёмных кранов. Монструозных подъёмных кранов. Поднявшись на них, можно было бы осмотреться получше и заодно попытаться найти Карию.
        Амулет на шее похолодел, подсказывая, что всё остававшееся в нём волшебство истрачено. В первую очередь это означало, что я не смогу призвать меч, если потеряю его.
        Сняв ремень, я перекинул его через плечо и затянул как можно туже. Заткнутый за него меч болтался из стороны в сторону, но зато не нужно было таскать оружие в руках.
        Кстати, вы наверняка замечали, что крутые герои часто носят мечи за спиной. На самом деле это не так уж и удобно — руку можно вывихнуть, пока достанешь метровую железяку. А если меч ещё длиннее, то такой трюк становится вообще невозможным. С другой стороны, в моём пистолете помещается двадцать один патрон. С чисто технической точки зрения это тоже невозможно.
        Разобравшись с экипировкой, я отыскал ржавую лестницу, ведущую на крышу одного из уцелевших цехов. Она выглядела не очень надёжной, некоторые перекладины были погнуты или даже сломаны. Но всё же это было лучше, чем летать на цепях. Забраться наверх мне удалось без приключений. Не считая лестницы, раз десять проклятой мною — если б не перчатки, я бы содрал кожу на руках до самых костей.
        С крыши становились видны масштабы происходящего. Казалось, что мононоке накрыли собой целый район. Они носились кругами, время от времени натыкаясь на струи воды, которыми с земли управляла Кумико. Пока она отвлекала духов, мы с Нинель могли подобраться ближе к аякаши.
        Впрочем, задача и так казалась непосильной.
        В кружащемся урагане тьмы что-то слабо сверкнуло. Приглядевшись повнимательнее, я смог различить бледно-голубых «светлячков» вроде тех, что встречались на болоте. Они плотно облепили хрупкую фигурку и едва держались на ней, постоянно сбиваемые чьими-нибудь щупальцами. Она подавала мне сигнал.
        — Нашлась!  — не сдержался я. Но чтобы дотянуться до Карии, нужно было сначала перебраться на один из кранов и пройти по мосту от одной опоры до другой. Однако если со вторым всё было относительно просто, то…
        Появившаяся слева рука схватила меня за локоть, и потянула за собой. «Хватайся!»  — крикнула мне в ухо Нинель и прежде чем я успел понять, что к чему, разжала пальцы. Угол моста больно ударил в живот, перед глазами поплыли круги; соскользнув, я повис на его краю. Мне стоило нечеловеческих усилий влезть обратно.
        — Ка-ари-и, ты поплатишься за…  — слова застыли в горле, когда взгляд зацепился за ограждения. Вслед за этим пришла запоздалая мысль.  — Зараза! Тут тоже была лестница!
        На другом конце меня ждал ещё один неприятный сюрприз: дриада была на метр с лишним ниже. Пообещав ей все казни египетские, я пролез под ограждение, свесился, зацепившись ногами, и попытался подтянуть Карию к себе. Цепь прогибалась, но сама дриада почему-то оставалась неподвижной.
        — Ох, чёрт! Да ты шутишь!
        Я забыл одну очень важную вещь: с Обратной стороны нельзя взаимодействовать с физическим миром. Звёздный шар ввёл меня в заблуждение, но если подумать, то он ни разу не встречался в реальности — только здесь. Ведь я даже не пробовал вынести его с Обратной стороны!
        На мост спрыгнула запыхавшаяся Нинель. Она помогла мне подняться и коротко сообщила:
        — Нашла!
        — Что?
        Её передёрнуло от отвращения.
        — Пошли, ты должен увидеть это. Ха! Этот хрен ещё больший извращенец, чем ты.
        Я посмотрел на летавших внизу духов и покосился на неё.
        — Спасибо, конечно, за комплимент… Только не говори, что опять предлагаешь прыгать туда.
        — Хорошо. Не буду,  — Нинель просто толкнула меня вперёд. Через пару секунд, показавшихся целой вечностью, она поймала меня и, крепко держа за запястье, прокричала:  — Держись крепче!
        А то у меня был выбор?
        — Никогда больше так не делай!  — срывающимся голосом прохрипел я.
        — Чего сдулся? Крылья отсохли?  — Нинель схватилась за цепь, меняя наше направление.
        — Типа того. Если ты меня сейчас уронишь…
        Отпустив одну цепь, она полоснула кинжалом собравшегося наброситься мононоке, и тут же схватилась за другую.
        — Ножик свой лучше достань, там творится ад!  — услышал я сквозь усиливающееся шипение. Расстегнуть пряжку на лету не получилось: тогда я просто потянул меч в сторону. Лезвие с лёгкостью разрезало кожаный ремень, а заодно и перерубило несколько попавшихся на его пути цепей.
        — Слушай,  — продолжала Нинель,  — как только прорвёмся, беги и не останавливайся.
        Я не успел спросить, почему. Мононоке вдруг закончились, и мы очутились внутри огромной полусферы, где полом служили тысячи постоянно движущихся цепей. Стоило остановиться, как они затянули бы не хуже зыбучих песков. А заодно и перемололи.
        Цепи слабо мерцали, освещая полусферу изнутри; мне не сразу удалось разглядеть, что куполом служили сами духи.
        — Осторожней!  — крикнула Нинель.
        В последний момент я заметил, как что-то протягивает ко мне тощие руки, и едва успел увернуться. Проклятье! Мы были здесь не одни!
        — Что это?
        — Сам не видишь? Призрак.
        У меня аж дыхание перехватило от восторга.
        — Так он держит её призрака?! Потрясающе! Вот она где — малышка Юки!
        — О, я смотрю, вы с ней знакомы,  — с иронией в голосе заметила Нинель.  — Знаешь, что будет, если «малышка Юки» поймает тебя?
        — Да. Скорее всего…
        Фраза так и осталась незаконченной — цепи под нами разошлись в стороны, и мы провалились в огромную дыру. Цепляясь за всё что ни попадя, у меня получилось замедлиться и отделаться лишь ушибами. В сравнении со всеми уже полученными за сегодня травмами, их можно было даже не считать. Нинель повезло больше, она приземлилась на меня. Только не надо ничего такого воображать. В том, что кто-то встаёт на вас ногами, мало приятного.
        — Думали, я вас не замечу? Тесла, а тебе нравится доставлять мне неприятности — размеренно проговорил аякаши.
        — Ничего личного,  — ответил я.  — Просто характер вредный. Послушай, Тэцуо…
        — Не смей называть меня по имени!
        — Да плевать! Взгляни правде в глаза! Ты её не вернёшь.
        — Да что ты понимаешь?
        — Послушай же, чёрт тебя дери!  — мой голос сорвался, и я закашлялся.  — Ты не просто не отпустил её, а превратил в призрака. Привязал к себе. Когда она стала такой? Сто, двести лет назад? Это уже не та Юки, которую ты любил.
        — Неправда, это она!
        — Прекрати себя обманывать, Тэцуо. Что ты получишь, вернув её к жизни? Сумасшедшую? Юки больше нет. Позволь ей уйти.
        — Виктор,  — аякаши прошёлся передо мной, стараясь оставаться спокойным, но руки его дрожали.  — Что ты задумал? Постой-постой, сейчас угадаю. Если бы я был на твоём месте и задумал убить бессмертного… Точно! За тобой ведь охотится один из девяти Палачей! Будь я на твоём месте, я бы подождал, пока не появится Палач, а затем натравил его на противника. Да, это вариант. Гарантированная победа. На мне же мно-ого невинных жертв.
        — Допустим так,  — согласился я.  — И что будешь делать? Сбежишь?
        Он рассмеялся.
        — Ух, какой просчёт! Нет, Виктор, я с места не сдвинусь. А хочешь знать, почему? Никто не придёт.
        — Что ты хочешь этим сказать?
        — То и хочу. Ты зря ждёшь помощи, пока я здесь. Что, всё никак не можешь врубиться? Они боятся меня! Меня! Сто шестьдесят… нет, сто шестьдесят два года прошло, как один из Палачей — Аниматор — настиг меня. Тогда я,  — Тэцуо наклонился ко мне и понизил голос,  — поглотил его.
        Резко выпрямившись, он вытянул левую руку в сторону. Из-за спины аякаши появилась новая цепь — вытянувшись на десять с лишним метров, она обмоталась вокруг одной из опор крана. Раздался оглушительный скрежет, огромная конструкция встряхнулась, как мокрая собака, и, изогнувшись, встала на дыбы. Тэцуо довольно улыбнулся.
        — Теперь его сила… принадлежит мне!
        Глава 24
        — Мне это не нравится,  — сообщила Нинель, глядя на оживший кран.
        Я опёрся на меч и закусил губу, пытаясь придумать, что делать дальше.
        — Значит, на помощь бога из машины можно не надеяться? Ладно уж, придётся выкручиваться самим.
        — А пять минут назад кое-кто дрожал от страха.
        — Сейчас я не рискую разбиться в лепёшку, вот и всё. Да, кстати,  — выхватив пистолет, я направил его на аякаши.  — Сладких снов.
        Номад глухо щёлкнул.
        Да, точно! У меня же закончилось волшебство.
        Яростно взревев, Нинель бросилась на Тэцуо и по рукоять вогнала кинжал ему в сердце. Оттолкнув её сильным пинком в живот, он спокойно осмотрел себя, стёр выступившую кровь и покачал головой.
        — Наивно было полагать, что меня можно зарезать или застрелить. Виктор, не тебе же одному держать туз в рукаве, верно? Даже сейчас, когда вы можете меня ранить, весь урон достаётся моим духам. Что, уничтожите их всех?
        Нинель вытерла ободранную щёку тыльной стороной ладони и кровожадно оскалилась.
        — Да не вопрос.
        — Не так быстро. Среди них ещё остались живые. Кто они тебе, Виктор? Дорогие люди или всего лишь расходный материал? Пора решать. Да, вы же не забыли о нашем четвероногом друге? Вот он о вас не забыл.
        Режущий слух скрежет снова ворвался в уши. Я заметил только, как что-то большое надвигается, а затем мощный водяной поток выбросил нас из-под опустившейся опоры.
        — Кумико, ты как всегда некстати,  — вздохнул аякаши, отряхивая покрытый пылью костюм.  — Тоже будешь меня убивать?
        Оборотень появилась перед нами, готовая отразить следующее нападение.
        — Если б хотела, то давно бы уже сделала это, Тэцуо.
        — Ух ты! Впервые назвала меня по имени! Что, я больше не «дитя»?
        — Кумико!  — позвал я.  — Мне нужен портал, срочно.
        — Портал?  — она посмотрела по сторонам и показала пальцем на оживший кран. На втором пролёте лестницы светился появившийся разлом.
        — Ты шутишь?!
        Нинель схватила меня за руку и потянула за собой.
        — Бежим! Прикрой, рыжая!
        — Те-есла!  — рявкнул, сжав кулаки, аякаши.  — Никуда ты не пойдёшь!
        Вырвавшийся из-под земли гейзер подбросил нас в воздух. Нинель толкнула меня дальше, сказав напоследок, что сама тут справится.
        Не знаю, способны ли машины что-либо ощущать, но стоило коснуться железной лестницы, как кран взбесился. Он скакал так, что я почувствовал себя ковбоем на родео. Без меча было бы проще держаться, но и бросить его я не мог. Единственный плюс был в том, что громадина, постоянно брыкаясь, сама же не давала духам подобраться ближе. С огромным трудом мне удалось доползти до портала и ввалиться в него.
        Пол перестал уходить из-под ног, и от этого голова закружилась даже сильнее. Только что всё шипело, кружилось и грохотало, как вдруг наступила полная тишина, будто кто-то нашёл выключатель хаоса и нажал на него. Ряды мононоке значительно поредели, и они бесшумно носились в небе, не обращая на меня особого внимания.
        — Ну? Кто хвалился, мол, «тебе не пройти»?  — огрызнулся я, ковыляя вверх по лестнице.
        Тэцуо был чем-то сильно занят, видимо, на Обратной стороне его отвлекали Кумико и Нинель. Их размытые силуэты, казалось, всё ещё виднелись внизу оранжевыми пятнами.
        Вновь пробежав по мосту, я перемахнул через ограждения и, обхватив одной рукой Карию, рубанул по цепи, на которой она висела. Оставшиеся звенья растаяли серым дымом, её больше ничего не удерживало, и мы упали на землю.
        — Виктор,  — пошевелившись, дриада приоткрыла глаза,  — Не отпускай меня.
        — Извини, сейчас не до твоих…
        — Крепче меня держи, дурак. Я выскальзываю.
        — Стоять сможешь?  — не дожидаясь ответа, я спустил её с рук.
        Она принюхалась.
        — Виктор, ну от тебя и несёт!
        — Если бы кое-кто не позволил схватить себя, мне не пришлось бы идти через болото и отбиваться от баньши.
        — Какая забота,  — промурлыкала Кария.  — Кто бы мог подумать.
        — Не забывай, ты на меня работаешь. Никому не позволено издеваться над тобой. Кроме меня.
        Мне хотелось ещё многое ей выговорить, однако следовало поторапливаться. Рассвет близился, а Ева так и не появилась; это серьёзно беспокоило.
        — Кари, как ещё можно убить бессмертного? Проклятого?
        — Смотря что ты имеешь в виду под этим словом. Если кого-то вроде меня, проклятого на бессмертие богами, то никак — он всё равно возродится снова. А если речь идёт об аякаши, то ответ ты уже слышал: узнай его имя.
        — Не катит.
        Её глаза округлились.
        — Ты сумел?
        — Вроде того,  — отмахнулся я.  — Но, как оказалось, сначала придётся вырезать всех мононоке, контролируемых им.
        — Так в чём проблема? Не получается дотянуться снаружи — уничтожь изнутри.
        — Мне бы докричаться до Азамата…
        — Виктор,  — Кария снисходительно покачала головой,  — пойми наконец — это не только твоя драка. Доверься нам.
        — О чём ты?
        — Просто иди и выведи его из себя. Это ты умеешь.
        — Да мы уже сто раз пытались,  — прозвучал совсем рядом знакомый голос.
        Повернувшись, я увидел слева от себя Нинель. Её изображение было оранжевым, размытым, дрожащим и полупрозрачным — совсем как у двойников. Там, наверху, мне не померещилось, я на самом деле продолжал видеть Обратную сторону.
        — Ты её слышала, Нинель.
        Женщина вздрогнула и, подойдя вплотную, помахала раскрытой ладонью у меня перед лицом.
        — Ты же вроде не должен…
        — Потом разберусь. Давай-ка сначала вломим этому ублюдку.
        Мы ворвались в самую гущу духов, раздавая удары направо и налево. Я уже не в первый раз ощутил необычную бодрость и, вместе с тем, ледяное спокойствие в мыслях. Схватка одновременно и забавляла, и будто состояла из набора заученных движений. Я чётко осознавал, как сделать следующий шаг, как лучше уклониться от того или иного выпада, как заметить слабое место, чтобы затем нанести сокрушительный удар. По сравнению с этим, все предыдущие драки были лишь пустым размахиванием палкой.
        — Те-есла!  — прозвенел голос аякаши.
        Я остановился.
        Трое мононоке выплыли вперёд и застыли на месте.
        — Давай сыграем,  — предложил Тэцуо. В его голосе слышалась плохо скрываемая дрожь — Убьёшь правильного духа, и двое остальных снова станут людьми. А? Как тебе такое?
        Он, конечно, блефовал, тянул время, чтобы загнать меня в угол. «Вали их всех»,  — посоветовал здравый смысл. Особых причин спорить с ним не было — у Азамата с Олегом с каждой минутой оставалось всё меньше шансов выбраться.
        — Извините, ребята, сегодня не ваш день,  — пробормотал я, поднимая меч.
        Вдруг аякаши истошно закричал. Когда его крик перешёл в сухой, рваный хрип, один из выступивших духов затрясся, «покрывало» потекло с него тянущимися, липкими на вид струями. Когда же вся чёрная масса растаяла, цепь со звоном порвалась, и на землю упал Вещий. Он тяжело дышал, ноги не слушались его.
        — Фига се,  — лаконично выразил я все нахлынувшие эмоции.  — Что-то Ева не торопилась. А второй где?
        Олег, покачиваясь, на четвереньках пополз в сторону, выдавив едва различимое:
        — Парень на подходе.
        Аякаши продолжал хрипеть, и уже пытался разорвать кожу у себя на животе. Под его руками светился бледно-зелёный круг. Однако вскоре печать исчезла, он перенёс её на какого-то мононоке, быстро рассыпавшегося под заклятием. Азамат, как и я, видел воспоминания Тэцуо, и способен был причинить ему некоторые неудобства.
        Но, к сожалению, всего лишь «неудобства».
        Некромант выполз откуда-то из глубины шевелящейся тучи. Немного оклемавшийся Олег подхватил его и взвалил на плечо.
        — Найдите Карию и отведите её к какому-нибудь дереву,  — наказал я.  — Она защитит вас.
        Азамат поднял голову и с укором промямлил:
        — Опаздываете.
        — Волшебник никогда не опаздывает.
        — Угу, оправдывайся дальше,  — буркнул Олег, торопливо ковыляя прочь.
        Пока мы разговаривали, Тэцуо постарался вернуть себе прежний невозмутимый вид.
        — Как?  — спросил он, широко раздувая ноздри.  — Как вы, смертные, посмели выступить против меня — бессмертного бога.
        — Бога? Шутишь? Как ни крути, а по сложности ты всего лишь третий уровень, хотя даже до своих цепных псов не дотягиваешь.
        Я открыл было рот, чтобы добавить очередную колкость, но тут в сумерках пиликнул чей-то телефон. За ним другой, третий, ещё и ещё — и так до бесконечности. Казалось, мы прослушали все звонки, какие только можно было придумать.
        И тогда мне стало понятно: об этом пыталась сказать дриада. Из-за этого задержалась Ева — скорее всего, рассылала имя аякаши. Наверняка не обошлось без помощи стариков, уж они не утерпели бы. Не зря же Ибрагим говорил о чём-то с Карией. Вот ведь! Все они разыграли свою партию прямо у меня под носом!
        Я почувствовал гордость за них. Нет, действительно, гордость.
        — Ты ещё не понял, Тэцуо?  — в моём голосе зазвучали металлические нотки:  — Тебе здесь не рады.
        Он запаниковал и начал задыхаться. Воздух зазвенел от наполнившей его магии: десятки людей с разными дарами и способностями всеми доступными им способами воздействовали на аякаши, выводя его из равновесия.
        — Нет!  — закричал он.  — Я подчиню вас! Все будут служить мне!
        Несметное количество цепей подобно фейерверку разлетелись во все стороны. Заметив промелькнувшую среди них Нинель, я стал прорываться к ней. Она тоже двинулась мне навстречу, но это заняло у нас порядочно времени. Теперь даже отсечённые цепи продолжали извиваться, будто рассерженные змеи, норовя побольнее ударить.
        — Он и раньше-то был не в себе,  — заметила Нинель, когда мы наконец встретились,  — а вы, похоже, хотите разозлить его до предела?
        — Можно и так сказать,  — согласился я.  — Сможешь ещё раз подобраться к тому призраку?
        Женщина смерила меня строгим взглядом.
        — И не подумаю. Пока не скажешь, зачем мне так собой рисковать.
        — Ну, у тебя нет выбора. К тому же никто, кроме тебя, не сможет приблизиться к Юки.
        — Ха! Проси рыжую.
        — Разве не слышала? Кумико не собирается вредить Тэцуо. Да и… только ты сейчас можешь приказывать ей.
        — Какая же я незаменимая,  — не без удовольствия проговорила Нинель.  — Ладно, так и быть.
        — Но учти,  — прокричал я напоследок,  — если аякаши схватит тебя, мы уже ничем не сможем помочь!  — и тихо добавил:  — Не подведи.
        Тэцуо услышал это, и всё его внимание сосредоточилось на Нинель. Несколько цепей обмотались вокруг меня, ещё с десяток устремилось ей вслед. Аякаши заставил духов расступиться, чтобы я видел это.
        — Лю-юди!  — прорычал он.  — С чего вы взяли, будто способны соревноваться со мной?!
        — То же самое,  — я набрал в перчатку немного электричества и выждал подходящий момент.  — Относится. К тебе!
        Разряд, пущенный по цепям, заставил содрогнуться нас обоих. Да что там «содрогнуться»! Меня согнуло в три погибели, не говоря уже о не ожидавшем этого аякаши.
        Когда туман перед глазами рассеялся, перед нами предстал совершенно растерянный Тэцуо. Он протягивал руку куда-то вдаль и бормотал бессвязные слова. Затем он упал на колени и пронзительно завизжал.
        Он промахнулся.
        В мертвой хватке цепей быстро растворялся поглощаемый им призрак.
        — Что ты наделал?  — сквозь слёзы спросил Тэцуо, оборачиваясь ко мне.  — Что вы все наделали?
        — Освободили тебя, идиот,  — устало ответил я.
        — Зачем? За что? Ненавижу! Не прощу! Никогда! Никогда! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
        По округе разнёсся низкий, гнетущий гул. Земля задрожала, свет на столбах погас, где-то затрещали оборванные провода. Асфальт треснул, и из узкого разлома повалили оранжевые насекомые-фантомы.
        Последнее, что удерживало Тэцуо Нагаи на этом свете, было уничтожено им же самим. Последняя стена, охранявшая его, рухнула, открыв дорогу всем тем, кто сейчас пытался пробиться к его разуму. Самые разные чувства ворвались в Тэцуо, смешиваясь с сожалением, болью и потерянной надеждой.
        А следом за чувствами аякаши захлестнул рой насекомых, принявшихся нещадно пожирать его. В какой-то момент цепи испарились, и кружащиеся мононоке, зашипев громче обычного, рассыпались в прах.
        Твари на Обратной стороне сожрали бессмертного заживо, не оставив даже одежды. Фактически он убил сам себя изнутри.
        Вконец разбитый и измотанный, я повалился на землю. Высоко надо мной, над всеми нами, в чернильно-синем небе, мерцали последние гаснущие звёзды.
        — Поздравляю, господин Тесла,  — сказал остановившийся рядом Таро.  — По правде сказать, вероятность того, что у нас получится, была ничтожно мала.
        Я фыркнул и рассеяно поинтересовался:
        — Ты-то тут с какого боку?
        — То, что я не мог помогать вам,  — улыбнулся Таро,  — не означает, что я не мог помогать другим.
        — Понятно. Это был заговор. Хитрый заговор, в который меня почему-то не посвятили. Можешь забрать звёздный шар вон у неё,  — я ткнул пальцем на Нинель.
        Таро посмотрел сначала на неё, потом перевёл взгляд на меня.
        — Господин Тесла, вы уверены в… кхм, форме гонорара?
        — Абсолютно.
        Он кивнул.
        — В таком случае, оплата может быть получена. Мне пора. Прощайте, господин Тесла. Было приятно с вами работать.
        В кармане пропищал мобильник. Удивившись, что он всё ещё цел, я вытащил его и обнаружил сообщение с неизвестного номера:
        «Я рада, что здесь есть, кому присмотреть за тобой».
        Лючия! Это могла быть только она, кто же ещё! Мне стало легко и захотелось смеяться, хотя это и было слишком больно.
        Подошедшая Кария сначала внимательно смотрела на меня, а затем, подняв глаза к небу, с грустью проговорила:
        — Камнем брось в меня, ведь ветку вишни цветущей я сейчас об…
        — Кари, заткнись, а?  — огрызнулся я, поднимаясь.  — Не хочу думать.
        — А? Это всё? Всё закончилось? Вот так?  — бормотал Азамат.  — И что теперь?
        — Теперь? Запрусь на неделю дома и буду смотреть пошлые американские комедии. Ладно, народ, пошли.
        Парень потёр затылок и, спотыкаясь, поплёлся за нами.
        — Виктор?  — спросил вдруг он.  — Что значит «третий уровень по сложности»?
        — Он измеряет сложность работы по десятибалльной шкале,  — отвлечённо ответила ему Кария.  — Третий уровень — «проблемные духи».
        — Если это был только третий, то что тогда десятый? Конец света?
        — Не,  — мотнул головой я.  — Конец света — это восьмой. Где Олег?
        Вещий лежал без сознания возле пустой сторожки. Склонившаяся над ним блондинка бросила на меня сердитый взгляд.
        — Виктор! Ты подлый, безответственный тип!
        — И тебе привет, Ева. Что с ним делаешь?
        — Я делаю ему нормальную жизнь. Где нет монстров из ночных кошмаров.
        — Нормальная жизнь подразумевает стирание памяти?  — с сарказмом спросил я.
        — И, желательно, отсутствие тебя,  — резко ответила она.
        Очнувшийся Олег попытался повернуть голову, но тут же схватился за неё, ошалело моргая — будто он внезапно пробудился от крепкого сна.
        Выражение лица Евы из угрожающего стало жалостным, словно она умоляла о чём-то. Втянув сквозь зубы воздух, я процедил:
        — Лучше не двигайся. Тебя же на днях головой приложили. Теперь всё время вырубаешься. Забыл?
        — Ничего не помню,  — пробормотал он.
        В глазах Евы мелькнуло что-то вроде благодарности.
        — Занятная вы пара. Интересно будет понаблюдать за вами.
        — Эй, Тесла,  — Вещий показал куда-то позади меня.  — Там твоя железяка валяется. Не бросай его где попало.
        — Это не «он»,  — поправил я, подбирая меч.  — Её зовут «Королева змей».
        — Раньше ты этого не говорил,  — заметила Кария.
        — Раньше я этого не знал.
        Запах цветущего сада врывался через открытые окна веранды и смешивался с запахами готовившегося на кухне обеда. Дриада порхала между столом и плитой, то и дело обращаясь сиреневым облачком. Все её синяки и ссадины исчезли за считанные часы; мой же набор травм оказался более стойким — второй день мне приходилось передвигаться в туго затянутых бинтах.
        — Ты уверена, что это пройдёт?  — отложив книгу, я доплёлся до кухни и проследил за звенящими в мечущемся облаке ложками.
        — Конечно,  — подтвердила Кария, принимая свою обычную форму.  — Так иногда бывает после Обратной стороны. Ещё день-другой будешь её видеть… Не лезь руками в салат!
        — Ты тоже её видишь? Всё время?
        — Нет, ещё не хватало. Скорее, ощущаю. Ну… представь, что ты умеешь ориентироваться по запахам. Как зверь.
        Пока она не видела, я выудил из салата кусок редиски, густо облепленный мелко нашинкованной зеленью.
        — Кари, почему ты раньше не рассказывала об этом? Об Обратной стороне?
        — Не ввяжись ты в игру с аякаши — и не рассказала бы. Думаешь, я не понимала, к чему это приведёт?
        — Но, согласись, игра выиграна благодаря мне,  — похвастался я.  — План получился идеальным! Конечно, я едва не оказался на грани провала, когда Вещий припёрся следом за Азаматом. И это было бы провалом, если б «Ремиссия» предназначалась для одного из них.
        — Но ты приберёг её для себя.
        — Хочешь, чтобы работа была сделана правильно — сделай её сам. Готов поспорить, Усто Алишер, говоря о нелёгком выборе, не предполагал, что самым важным человеком в этом плане я считал самого себя. Да, было слабое место, но сомнений в удачном исходе не осталось, когда потеряшка заявила, что умеет читать. Да и, вообще, она очень кстати подвернулась. Я вроде как отпустил её, чтоб она прониклась доверием и чувствовала себя обязанной. А потом заставил считать себя немного… повёрнутым.
        Кария фыркнула и скрестила руки на груди.
        — Как будто это не так.
        — Зато Нинель даже в голову не пришло, что, распуская руки, я мог подбросить ей звёздный шар. А перед тем, как пойти через болото, «совершенно случайно», якобы в спешке, выронил «Ремиссию» с полным руководством по использованию. И что в итоге? Она поверила в чистоту и незапятнанность моих помыслов, и примчалась меня спасать! О-о! Как это было весело.
        Последние слова вышли не так воодушевлённо, как хотелось бы. Я хмыкнул и поджал губы, ожидая, что скажет Кария.
        — Глупо и жестоко,  — заявила она.  — Виктор, ты заметил, что стал немного… другим. После Обратной стороны. Этот твой дурацкий смех — его почти не слышно.
        Я выгнул бровь. Дриада слабо улыбнулась и пояснила:
        — Те, кто заблудился там, даже сумев вернуться, не остаются нормальными. Ты ведь сам понимаешь: сидящее в тебе существо заменило утраченную часть личности своею.
        Я демонстративно зевнул.
        — Ску-ука! Его знания помогли мне выстоять против аякаши — вот что важнее.
        Кария обозвала меня тупицей и вернулась к плите. Минутой спустя она сухо сообщила:
        — Да, снаружи кое-кто хотел с тобой поболтать. Полагаю, теперь разговор будет не из приятных. Тебе лучше поторопиться.
        Выскочив из дома, я заметил удаляющийся оранжевый силуэт выше по дороге. Прохожие, должно быть, принимали меня за шизофреника, ковыляющего по улице и окликающего собственные галлюцинации, но в конце концов Нинель остановилась и обернулась на зов. Она напряжённо кусала губы и мяла в руке сорванный одуванчик.
        Мне очень повезло, что мы с ней были в разных мирах.
        — И много ты слышала?  — полюбопытствовал я.
        — Достаточно,  — она бросила цветок под ноги и сжала кулаки.  — Значит, «прониклась доверием», да? Рисковал мною ради какой-то игры? Ради… «веселья»? Ну ты и скот! Ты хоть подумал, что будет, если они узнают?
        Я пожал плечами.
        — А как? Обо всём известно только нам с тобой, да Карии. Ей на это плевать. А ты вряд ли способна пообщаться с кем-то кроме своих домовых.
        — Да пошёл ты!  — процедила Нинель.  — Как бы то ни было, я тебе больше ничего не должна. Только попадись мне, и я прикончу тебя ещё до того, как появится Палач.
        — Договорились. Только не забудь набрать себе новых шмоток.
        Она хмуро покосилась на меня, ожидая подвоха.
        — Ну, я не знал, чего попросить у шинигами в качестве оплаты, так что… В общем, ты свободна. И… опять мне обязана.
        Её брови поползли вверх. Нинель попыталась что-то сказать, но затем вздрогнула и, едва не срываясь на крик, проговорила:
        — Я тебя ненавижу!
        — Отлично,  — я развернулся и махнул на прощание рукой.  — Я тебя тоже. Бывай!
        Совсем скоро отцветут вишни. Лениво осыпятся яблони. Наступит май, акации облетят лимонным конфетти, а каштаны укроют серые тротуары сладким запахом и лепестками — белыми, с розовыми кляксами, словно кто-то неосторожно капнул на них акварелью. Солнце к тому времени уже совсем по-летнему прогреет землю.
        Проснутся от долгого зимнего сна любвеобильные русалки, вереницей потянутся ко мне обманутые жёны — возвращать своих непутёвых мужей, и закончится мёртвый сезон.
        Человечество подобно дереву. Рождаясь, мы расцветаем, старея — увядаем, а когда жизнь подходит к концу — осыпаемся. Место опавшего цветка занимают новые, и всё повторяется. Круг за кругом. Год за годом. Снова и снова. Жизнь продолжается. Но пока есть те, кто знает нас и помнит, любит или даже ненавидит — всегда найдётся кто-то, кто точно сможет сказать, на какой ветке мы росли. И до тех пор…
        Мы не одиноки.