Мерцалова Светлана, Когда Бабочке Обрывают Крылья- библиотека РусЛит

Когда бабочке обрывают крылья… Светлана Мерцалова
        # Главная героиня из-за своей внешности страдала и в школе, и дома. В школе - от издевательств одноклассников, а дома - от равнодушия матери, которая не смогла смириться с уродством дочери. В офисе, где она работает, все сотрудницы травят ее, пытаясь извести.
        Интрига в офисе стремительно набирает обороты, в нее уже вовлечены все. От ежедневных унижений главная героиня решается на отчаянный поступок - уничтожить одну из бабочек. И это ей удается…
        История преступления, порожденная созвучием страстей. История любви, несущая смерть.
        Светлана Мерцалова
        Когда бабочке обрывают крылья…
        Часть 1

***
        Когда красавицы на экране рекламируют шампунь, я переключаю на другой канал. Ненавижу их ослепительную красоту - мне хочется всех разорвать, растоптать, уничтожить…
        С детства не люблю красивых людей, животных, цветы, а обожаю змей, пауков, жаб. Все потому, что я сама - жаба.
        Я настолько уродлива, что увидев меня, многие лишаются дара речи…
        В моем доме нет зеркал. Ненавижу эту безжалостную и неподкупную амальгаму. Зеркало - мой злейший враг, в нем я вижу себя без прикрас: плотное тело с кривыми ногами, тяжелая челюсть, лицо с оспинами, оставшимися после угревой сыпи.
        Какой идиот придумал: «не родись красивой»? Побывать бы ему в моей шкуре…
        Часто задаю себе вопрос: почему бог обделил меня? За что я прогневила его, будучи еще в утробе матери?
        От того, что жизнь несправедливо обошлась со мной, я стала упрямой, скрытной, мстительной…
        В детстве любила ловить бабочек и обрывать им крылья. Чем красивее бабочка, тем сильнее было наслаждение. Я не трогала блеклых ночных мотыльков, а лишь больших и ярких бабочек. Однажды поймала махаона: он бился у меня в руках, а я стирала с него пыльцу. И лишь когда он почти перестал трепыхать бледными лохматыми крыльями, я отпустила его. Я уничтожила эту неземную красоту! Ощущение было удивительное - сродни эйфории!
        И чувствуя боль махаона, я ликовала. Тебе больно? Вот и прекрасно! Я тоже постоянно испытываю боль, ежеминутную боль от сознания своего уродства. Теперь ты поймешь, что значит быть уродливым. Мне дают это понять окружающие, не заботясь о том, что я чувствую…
        Мир жесток даже к тем, кто нормален, но если ты увечен, то будешь навсегда пригвожден к позорному столбу: над тобой насмехаются, делают изгоем… Кто-нибудь жил с таким грузом?
        Еще в детстве… Как я ненавидела свое детство! Лучшая пора жизни была осквернена и оплевана, только ленивый не издевался надо мной. Дети ранимы и доверчивы, я тоже была такой, но все вокруг лишь причиняли мне боль.
        Классная, отчитывая меня, добавляла:
        - Тебе нужно учиться хорошо, как никому другому!- при этом многозначительно смотрела.
        Мать так стеснялась моего уродства, что старалась не появляться со мной на людях. В детстве я и не знала о том, что существуют парки, цирки, детские утренники…
        Хуже всех были сердобольные соседки, что шептались за спиной:
        - Надо же было такой уродиться! И кто такую страшненькую замуж возьмет?
        Их жалостливые взгляды угнетали меня, я еле сдерживалась, чтобы не сорваться. Не нужно ваше сочувствие! И без того тошно! Жалость соседок раздражала больше, чем цинизм классной и равнодушие матери - те хоть не прикидывались…
        А что вытворяли сверстники?!
        Дети жестоки, они могут больно ранить, и глазом не моргнуть. Я была объектом постоянных насмешек - вечная неудачница…
        Когда в классе происходила грызня, а учитель искал виновного, то все показывали в мою сторону, словно сговорившись.
        Мне ставили подножки, когда я шла к доске, в лицо кидали меловую тряпку, прятали портфель… Чурались, как прокаженной, избегая моих прикосновений. Разделить со мной парту считалось западло, и все школьные годы я сидела одна.
        Когда учитель говорил: «Всем взяться за руки и - шагом марш в столовую», то вокруг меня образовывалась пустота. Кто захочет общаться с таким несуразным существом?
        Я не реагировала, и меня оставили в покое. Большего и не было нужно. Воздвигнув стену одиночества, я стала скрываться ото всех за железной дверью с врезными замками…
        Замки - моя страсть. Не просто замки, а мощные - сувальдные, цилиндровые, почти сейфовые. Лишь за такими замками я чувствую себя защищенной от людской ненависти.
        Мать смеется:
        - Что у тебя такого ценного? Кроме драного кота и воровать-то нечего!
        Со мной живет кот - старый, с разодранным носом. Злобный, как я. По этой причине мы и уживаемся.
        - Под стать тебе,- добавляет мать.
        Как не подпустить шпильку!
        Мне часто так паршиво, что единственный способ прогнать тоску - жрать, жрать и жрать… Поэтому с каждым годом я все страшнее и страшнее - толстая, прыщавая.
        Отца у меня нет. То ли его не было с самого начала, то ли он бесследно исчез, увидев мое уродство.
        С ранних лет я задавала вопрос: почему у меня нет папы? На что всегда получала один и тот же ответ: подрастешь - узнаешь… Но так до сих пор не узнала. Став постарше, я спрашивала: на кого я похожа? В кого я такая уродина? На что мать с завидным постоянством отвечала: не твое дело… Не понятно - почему это не мое дело? А чье же? Соседки тети Маши?
        За годы существования у меня накопилось немало вопросов. Почему природа, ни дав нормальной внешности, не наградила меня каким-нибудь даром? Ни голоса, ни математического таланта, ни способностей к языкам.
        Я - среднестатистическая серость, но у меня усидчивый зад, и я не трачу рабочее время на перекуры и сплетни. За что меня и любит начальство.
        По правде сказать, в нашем офисе не принято работать. Все молодые сотрудницы целый день болтают, обсуждают сериалы, селебрити, висят в соцсетях.
        На меня они смотрят с отвращением, и своими ядовитыми языками разбирают мое уродство на составные. Издевкам и насмешкам нет конца. Они обсуждают меня, не считаясь с моим присутствием, нисколько не заботясь о том, что я могу их услышать.
        Я держусь в стороне, общаюсь лишь с Верой Павловной - нашим бухгалтером, но и она меня с трудом терпит. Сейчас ей полтинник, и она завяла, но было время, когда и Павловна цвела. А я, и в своем цветущем возрасте не сумела расцвести.
        Напротив меня сидит Оленька. Ненавижу ее! Все потому, что она слишком красива. Почему такая несправедливость? Ей досталась изысканная, волнующая красота, а мне - одно уродство. Когда я вижу ее, то у меня появляется желание «стереть с нее пыльцу», как с того махаона.
        Оленька знает себе цену - ей кажется естественным, что все вокруг стараются исполнить ее прихоти. Но это не делает Оленьку счастливой. Напротив, она чувствует себя несчастной, так как карьера модельки ей не светит - росточка не хватило, и в актриски ее тоже не взяли, хоть она и делала попытку.
        Оленька зла на весь свет! Как же иначе? Ведь ей была обещана сказочная жизнь, раз природа наградила ее такой красотой, но ничего не вышло - лишь скучная работа в заурядном офисе. Какая несправедливость!
        Она критикует всех знаменитостей, никому не сравниться с ней,- это и дураку понятно! Только звезды сверкают на экране и не сходят с обложек журналов, а она сидит с нами, простыми смертными, целый день занимаясь скучнейшей работой.
        Оленька завистлива и лжива, мы с ней во многом схожи, но никто не поверит этому. Такой уродине, как я, люди приписывают все грехи, а у такого ангела, как Оленька, просто не может быть пороков. Обиды, разочарования, зависть еще не успели наложить отпечаток на ее прекрасное личико, но однажды это произойдет - никуда от этого не денешься…
        Ко мне она относится с каким-то насмешливым снисхождением, чем жутко раздражает. Внешне я не реагирую: сижу как египетский сфинкс - невозмутима и спокойна.
        У Оленьки астма. Когда она волнуется, то достает ингалятор и прыскает себе в горло. Без своего бронхолитика она и дня прожить не может, но это не мешает ей ежедневно выходить на перекур с тонкими манерными сигаретками.
        У окна сидит Инга - та меня просто не замечает. Когда разговор заходит обо мне, она с удивлением смотрит в мою сторону - это на самом деле нечто живое, или лишь уродливое пятно на стене?
        Стол с ней делит Наташа. Такую стерву еще поискать нужно, но она и не скрывает этого! Разговаривая со мной, она презрительно кривит рот, насмешливо усмехается. Сама она страшненькая, закомплексованная, несуразная, но до меня ей далеко. Думаю, что в школе ей приходилось несладко, и, боясь стать изгоем, она заведомо приняла роль палача. Наташа третирует меня больше остальных и через мое унижение чувствует себя сильнее.
        Сотрудницы целыми днями пишут смс, болтают, ходят на перекур, и из-за этого у них куча проблем. Пару раз в неделю появляется разъяренный шеф и, брызгая слюной, кричит:
        - Это никуда не годится! Все отчеты полны ошибок! Я не могу за вами переделывать работу! Когда я просил вас закончить?
        - Вчера,- подает голос Наташа.
        - Да, но вы на сутки позже сдали работу. Я закрыл и на это глаза, хотя был должен отчитать вас! Где благодарность? Другой начальник давно бы вас уволил! Сколько потребуется времени, чтобы отследить и исправить ошибки?
        - Несколько дней,- неуверенно мямлит Оленька.
        - Никаких «несколько»! Завтра вечером, чтобы все было готово!
        - Это невозможно,- протестует Инга.
        - Возможно! Вот она,- кивает шеф в мою сторону.- Сдала работу вчера и без ошибок! Чтобы все было выполнено в срок! Подробности меня не интересуют!
        С какой ненавистью все три фурии смотрят на меня. Я сижу молча, уставившись в компьютер.
        - Страшилке ничего не остается делать, кроме как работать. Будь я такой, тоже вкалывала бы по-стахановски,- шипит Оленька.
        - Дожили,- поморщилась Наташа.- В пример нам ставят юродивых…
        От услышанного у меня защипало в глазах. Сижу, не шелохнувшись, делая вид, что ничего не слышала, но внутри у меня такое… я на пределе, еще слово и…
        Это сравнимо с пружиной. Можно сжать ее пальцем до отказа, но когда отпустишь, то она выстрелит аж до потолка. Чем крепче ты ее сожмешь, тем сильнее она ударит тебя…
        Зачем они оскорбляют меня? Я страшная, конечно, но не глухая. И не бесчувственное огородное пугало. Почему люди не боятся обижать других, ведь все может вернуться бумерангом к ним? Даже самый забитый человек может однажды взбунтоваться и, распрямившись, выстрелить до потолка, как та пружина.
        Тут они замолчали, чувствуя, что перегнули палку.
        Каждый час они выходят на пожарную лестницу перекурить, все, кроме Павловны. У нее целый букет болезней от гипертонии до диабета. Раз в неделю она отпрашивается в поликлинику. Когда Павловна уходит, я подкрадываюсь к двери на лестницу и подслушиваю разговоры.
        Сегодня после ее ухода, я так и сделала.
        Голос Наташи:
        - Наш офис был бы приятным местом, если б не эта юродивая.
        - Всегда молчит, но мне кажется, что с головкой у нее не все в порядке,- голос Инги.
        - Я ее боюсь,- добавляет Оленька.- Когда она смотрит на меня, в глазах у нее столько ненависти.
        Ты права, радость моя! Я тебя ненавижу, но не ожидала, что это так заметно. Тебе, красавица, неуютно под моим взглядом? Это радует, ведь и мне хочется праздника.
        Слышу скрип - кто-то открыл дверь на улицу, чтобы не задохнуться от дыма. Я неслышно подхожу к окну и открываю его. От сквозняка дверь с шумом захлопывается, что-то с грохотом падает на пол. От неожиданности эти курицы орут, как резаные. Закрываю окно и бегом на свое место.
        Они заходят тихие, взъерошенные, внимательно смотрят на меня. Я сижу с таким видом, будто и не вставала с кресла. Переглядываясь, они тихо усаживаются на свои места, принимаются за работу.
        - Ну и дела,- выдыхает Оленька и, достав бронхолитик, прыскает себе в рот.

***
        Утром шеф зашел к нам, но не один:
        - Познакомьтесь. Это - Денис. Как я и обещал на прошлой неделе, он установит нам новую компьютерную программу. Надеюсь, что с ней мы будем трудиться продуктивнее. После установки Денис вам покажет, как с ней работать. Есть вопросы?
        - К вам нет, а к Денису, я думаю, мы еще не раз обратимся,- кокетливо прищурясь, ответила Инга.
        Девушки вдруг стали томными: плечи у них распрямились, глаза и губы увлажнились.
        Денис начал с меня, так как стоял рядом с моим рабочим местом. Как только он сел, я поняла, что пропала.
        Как я благодарна своей выдержке! Постоянные насмешки закалили меня, я научилась натягивать маску безразличия, не выдавая своих истинных чувств.
        Пока Денис устанавливал программу, я разглядывала его профиль. Когда же он повернулся, то у меня перехватило дыхание. Встретившись с ним взглядом, я была, словно пригвождена к стулу, не в силах пошевелиться. Не поняв того, что он объяснял, я извинилась. Денис не рассердился, а терпеливо повторил еще раз. Он был одним из немногих, кто разговаривал со мной, как с нормальной, не отводя взгляда и не усмехаясь снисходительно.
        Чтобы мне было понятнее, он решил воспользоваться ручкой, как указкой, и, потянувшись за ней, коснулся моего плеча. Все мельчайшие волоски на моем теле встали дыбом, пульс участился, и я ощутила боль внизу живота. Это было впервые.
        Оказывается, и у таких уродов, как я, возникает желание плоти.
        С этого момента у меня началась новая жизнь. Я влюбилась, как ни банально это звучит.
        Вам, конечно, смешно, и, если честно, я сама этого не ожидала.
        Никогда так остро я не ощущала своего уродства, никогда моя горькая участь не была настолько горькой. Ни на что не надеясь, я могла лишь втайне любить его…
        Но влюбилась в него, как оказалось, не только я…

* * *
        Уже девять, но никто еще не приступал к работе - все копались в своих косметичках. Я же задыхалась от запаха духов и лака для волос.
        Оленька еще раз оглядела себя в зеркало и осталась довольна своим отражением. Ее платье было таким легким, что сквозь ткань просматривалась точеная линия ног.
        На Инге блекло-голубой костюм - она словно сошла с картин Моне. Даже эта кобыла Наташа сегодня оделась к лицу. Бедный Денис! Что его ждет?
        Денис зашел в офис, и девицы замолкли. Смутившись, он направился в сторону Оленьки. Словно не веря своим глазам, он уставился на нее. От его восхищенного взгляда блузка Оленьки натянулась на груди, глазки подернулись поволокой, а в голосе появились придыхания. Не стесняясь, она принялась кокетничать. Удивительно, но даже это не портило ее. Нужно быть идеально красивой, чтобы не казаться смешной в подобной ситуации.
        Я вся превратилась в слух. Мне впервые было интересно - о чем можно шептаться битых сорок минут, ведь не о компьютерной программе? Чему он смеется? Что такого смешного Оленька могла ему рассказать?
        На мгновение я почувствовала звериную ненависть к ней, даже сама испугалась. Такие девушки, как Оленька, обычно берут себе самое лучшее, не напрягаясь. Все само плывет к ним в руки. Представив себя рядом с ней - коренастую, с лягушачьим ртом, оспинами на щеках,- я испытала горечь зависти. В эту секунду я, наверное, позеленела.
        Тут Оленька окинула меня наглым взглядом, словно прочитала мои мысли.
        Сегодня я не плелась домой, как обычно, а летела. Чувства переполняли меня, и все вокруг казалось мне симпатичным. Даже солнце светило ярче. Спустившись в переход, я прислушалась - уличный музыкант играл на скрипке. От нежных звуков защемило сердце, и захотелось плакать. Музыка была похожа на ту мечту, что всегда красива, но никогда не сбывается…
        Захотелось с кем-нибудь поговорить, спросить совета. Сегодня я ненавидела свое одиночество, но у меня нет подруг, и я впервые пожалела об этом. Лишь к одному человеку я могу зайти - к матери.
        Между нами никогда не было нежных отношений, душевной близости и тех невидимых нитей, что связывают мать и дочь. Но сейчас мне хотелось увидеть ее и поговорить - как дочь с матерью. Виной тому - моя влюбленность.
        Интересно, что из этого получится?
        Мать все детство стеснялась меня, стараясь со мной вместе не показываться. Случалось, что на улице нам встречались знакомые,- мать терялась, видимо, мечтая провалиться сквозь землю, и быстро прощалась. После этого словно дьявол вселялся в нее. Она говорила обидные вещи, ругала меня по понятным ей одной причинам, сетовала на то, что я маленькой не умерла.
        - Всем было бы легче: и тебе, и мне. Какая жизнь ждет тебя, ты хоть понимаешь?- спрашивала она, оправдываясь передо мной.- Все гордятся своими детьми, одна я должна стесняться.
        Я молчала, не зная, что возразить. В те минуты мне на самом деле хотелось умереть. Как жить дальше, если даже мама, родной человек, стесняется и не любит тебя?
        Мать все реже и реже выходила со мной на улицу. Собираясь в театр, она оправдывала себя:
        - Вряд ли тебе будет интересно.
        Она стояла передо мной, как на подиуме - подтянутая, элегантная, благоухающая французскими духами, этим еще больше подчеркивая пропасть между нами. Как я ненавидела ее в тот момент!
        После ухода матери я рвала на себе волосы и рыдала до полного изнеможения. Когда все слезы бывали выплаканы, я умывала лицо холодной водой и ждала мать. Та приходила такая счастливая, что я лишь молча завидовала.
        Красивой мать не назовешь, но она ощущает себя красавицей, что намного важнее. Девиз моей матери: поверь в свою неотразимость, тогда в нее поверят все остальные.
        Но это не про меня, если я начну вести себя как первая красавица, то в скором времени окажусь в дурке.
        Мать излучала столько чувственности и одевалась так элегантно, что не могла ни нравиться. Всю жизнь она занималась только собой и тратила деньги лишь на себя. Мне она покупала самые дешевые вещи, оправдываясь при этом:
        - Какая тебе разница? Все равно уже ничего не поможет.
        Новые дорогие туфли на ее стройных ногах становились еще красивее, а моя обувь выглядела словно ортопедическая.
        Мне тяжело жилось с матерью. Устроившись на работу, я сообщила ей об этом.
        - Если хочешь, то мы найдем тебе квартирку,- согласилась она.- Я помогу платить. Думаю, что тебе будет полезно пожить одной. Оторвешься от мамки, станешь самостоятельной.
        Я согласилась, но все вранье, что мне нужно оторваться от мамки. Никогда к ней я не была привязана. Насчет же моей самостоятельности, так я с десяти лет могла подогреть себе еду, поджарить яичницу, а в пятнадцать уже готовила обед. Не хвастаясь, скажу, даже лучше матери.

* * *
        Мать лежала на диване с книжкой в одной руке и надкусанным яблоком - в другой. Она постоянно сидела на диетах, и в свои сорок с небольшим была еще очень привлекательной женщиной. Она так тщательно следила за собой, что все в ней было идеально: и изнеженное лицо, и пышные волосы, и руки, мягкие, в ямочках.
        Увидев ее, я даже зашлась от злости: она что, нарочно дразнит меня своим холеным видом?
        Поэтому и начала без предисловий:
        - Мама, как у вас с отцом все начиналось? Мать внимательно посмотрела на меня, прищурившись:
        - Что? Влюбилась?- догадалась она. Я опустила глаза.
        - Надо же, какая неприятность!- поморщилась мать.
        - Почему неприятность?
        Мать замялась на секунду, поняв, что не права и, улыбнувшись, попросила:
        - Расскажи о нем.
        - Он… такой,- зажмурившись, произнесла я.- Он такой красивый!
        - Горюшко мое, а попроще ты не могла выбрать?- заохала мать, уточнив,- Под стать себе.
        - Такого же урода?- спросила я резким голосом.- И кто будут наши дети? Франкенштейны?
        - Какие дети? Вы что, уже?
        - Нет, не уже. Он пока ничего не знает…
        - Милая, твой красавец,- мать запнулась,- он обращает на тебя внимание?
        - Нет, пока нет.
        - Ясно. И все же ты надеешься, что в один прекрасный день это произойдет?- тут мать совсем запуталась.
        - Даже и не надеюсь.
        - Зачем ты завела этот разговор? Какие дети?- удивилась мать.
        - Не знаю. Хотелось выговориться - только и всего. Могу я с родной матерью поговорить на такую тему?
        - Да, конечно,- смущенно закивала мать.- На то я и мать.
        - Мама, любят только красивых?
        - Как тебе сказать? Мужчины говорят, что любят женщину за ее душу, но почему-то душу они находят только у красавиц,- снисходительно ответила она.
        Терпеть не могу, когда со мной разговаривают таким тоном!
        Я разозлилась:
        - За что они тебя любят? Ты же не красавица - с точки зрения классических канонов красоты!
        Вот этого мне не следовало говорить!
        - Плевать мне на все каноны!- сдвинула брови мать.- И кто это сказал? Ты?!
        Это была запретная тема - сомневаться в красоте матери, равносильно тому, что разворачивать красную тряпку перед быком. Но мне вдруг захотелось скандала. Казалось, что вся та злоба, что копилась во мне годами вдруг прорвалась, как чирей, стоит на него лишь нажать. Мне нужно было на кого-нибудь выплеснуть все мои обиды, ненависть и злость. Под рукой оказалась мать - не повезло ей.
        - Неужели я не могу сказать то, что думаю?- спросила я резко, и тут меня понесло. - Тебе и в молодости до «мисс вселенной» было далеко, а уж сегодня. Сегодня ты лишь стареющая тетка перед климаксом.
        Мать от этих слов вдруг вся поникла, морщины пролегли от крыльев носа и между бровей, что сразу выдало ее истинный возраст. Мне не стало ее жаль, а наоборот - захотелось сделать еще больнее:
        - Когда ты злишься, то у тебя морщины появляются вот тут и тут,- заботливо сказала я, показывая пальцем.- Ты сейчас вся как-то сморщилась, пожухла,- добавила я, наслаждаясь ее реакцией.
        Мать охнула и принялась похлопывать себя по переносице. Ведь для нее каждая новая морщина - конец света.
        - Ты пришла сюда, чтобы позлить меня? Ты, которая палец о палец не ударила для того, чтобы улучшить свою внешность. Жрешь, как проклятая! Такое брюхо, будто на пятом месяце беременности. Поздно - все так запущено, что уже ничем не поможешь. Такой уродиной уродилась и ничего не делаешь, только плачешься: я бедная, я несчастная.
        - Я не уродилась!- закричала я.- Это ты меня уродила, да всю жизнь только унижала и стеснялась меня!
        - Вали на меня! Я во всем виновата!
        - Ты же не можешь говорить, что здесь нет твоей вины?!- закричала я, разъяряясь пуще прежнего.
        - Не вижу здесь своей вины. Извини.
        - Как это ты не видишь своей вины? Я же не удочеренная! Пятьдесят процентов тут твоих генов,- орала я.- С каким Франкенштейном у тебя был роман?
        - Твой отец был очень интересным мужчиной.
        - Приходится верить тебе на слово, так как я в глаза не видела своего папочку,- ехидно заметила я.
        - Так получилось. Я не собираюсь перед тобой отчитываться!
        Мать ни на шутку разозлилась, и это ее не украшало: глаза стали стеклянными, а голос вульгарным. Мне было приятно видеть это. Всегда приятно видеть, когда красивые лица так уродуются.
        - Ты меня лишила многого! Я не знала отцовской любви, да и материнской тоже!
        - Из-за тебя я никогда не знала, что значит испытать гордость за своего ребенка. Ты была моим стыдом!
        - Почему ты не сделала аборт?- не унималась я.- С твоей стороны это было бы благородно!
        - Я тебе дала жизнь!
        - На хера мне такая жизнь?!- прошипела я.
        - Ты вся пропитана ненавистью и упиваешься ею! Как ты не понимаешь, что это угнетает и мучает тебя, делая еще уродливее?
        - Да! Я вся угнетена и измучена! Ты не знала этого? Чего еще можно ждать от такой, как я?- кричала я.- От юродивой!
        - Тебе нравится жалеть себя и плакаться: «Я вся такая несчастная, юродивая», вместо того, чтобы предпринять что-нибудь.
        - Заботиться обо мне нужно было раньше, а ты всю жизнь заботилась только о себе. Каждый лишний килограмм для тебя был большей трагедией, чем все мои ангины и пневмонии. Хорошие матери пекутся не только о своей красоте, но и о дочерях.
        - А хорошие дочки берут пример с матерей. Если б ты хотела, то могла бы многому научиться у меня.
        - Наверное, ты права, как всегда.
        Я вдруг почувствовала сильную усталость. Мне надоел весь этот тупой, никому не нужный разговор. Захотелось побыстрее вернуться домой в свое одиночество:
        - Я пойду. Мне пора.
        - Иди, и с таким настроением ко мне больше не приходи!- мать встала и направилась к двери.- Удачи, дорогая!
        Она взяла себя в руки и даже улыбнулась перед тем, как закрыть за мной дверь.
        Нелегко снести обиду от чужих людей, но от матери, от матери - это двойная обида. Я бежала домой, кусая губы, и слезы застилали мне глаза. Никогда я больше не обращусь к ней ни с одним вопросом! Пора забыть о том, что у меня есть мать!
        Во дворе был слышен рев - девочка лет пяти с разодранной коленкой голосила на всю улицу. Рядом на корточки присела ее мать и целовала заплаканные щечки дочери. Белоснежным носовым платком она вытирала окровавленную коленку и, мурлыча что-то нежное, успокаивала дочь. От этой картины мне стало трудно дышать, и непроизвольно потекли слезы.
        Я взлетела на свой этаж и лишь у двери дала волю чувствам. Открывая многочисленные замки, я беззвучно рыдала.
        Рыдала о том, что никто никогда не приласкал меня, не сказал мне ни одного нежного слова, да уже никогда и не скажет.
        Меня охватила неистовая жажда разрушения, я словно взбесилась. В гневе я выкрикивала самые грязные ругательства, била себя по ненавистной мне пасти, по мерзкому телу. До боли впивалась зубами в руку, но и этого мне было мало. Я исцарапала все тело, металась и стонала так, что соседи застучали по батарее. От стука я очнулась и, обессиленная, упала на диван.
        Лежала охрипшая, опустошенная, чувствуя себя так, словно из меня вынули душу.
        Лишь ходики на стене монотонно отмечали секунды моей никчемной жизни…

* * *
        Оленька все утро кокетничала с Денисом, я же скрипела зубами, захлебываясь от ненависти. Ее голос и хлопанье ресниц раздражали меня, я никак не могла сосредоточиться на работе.
        Оленька погладила руку Дениса, и его лицо поглупело от счастья. Все в ней, похоже, возбуждало его: и полуоткрытый рот, и высокая грудь, обтянутая блузкой, и каждый пальчик.
        Денис не отрываясь смотрел на Оленьку, а остальное - офис, мы, компьютерная программа - для него куда-то исчезло. Она тихо лепетала слова, в которых слышалось обещание.
        Я чуть не заныла от досады - как бы мне хотелось, чтобы он глупел рядом со мной.
        С трудом оторвавшись от Оленьки, он подошел к Павловне. Та, сославшись на талончик к доктору, ушла. Денис повернулся ко мне, я кивнула головой в знак согласия.
        Он ответил на все вопросы, с редким терпением относясь к моим ошибкам. А мне хотелось одного, чтобы он никуда не уходил - так хорошо было с ним рядом.
        С Денисом я впервые узнала, что такое нормальные человеческие отношения. Все подавленные чувства, что спали во мне, проснулись. Моя любовь, распространялась даже на его вещи, на его компьютерную программу, так, что и работа с ней наполняла меня счастьем.
        Сейчас он мой, точнее, он со мной на полчаса. Но эти полчаса я буду слушать его голос, дышать одним с ним воздухом и, если чуть подвинусь, смогу почувствовать тепло его тела.
        Приблизившись, я ощутила его бедро, но он вздрогнул и шарахнулся, словно от укуса гадюки. Я смутилась, сделав вид, что это произошло случайно.
        Я не злилась на Дениса за то, что он не мог полюбить меня, а ненавидела Оленьку за то, что он желал ее.
        Никогда трагедия моей жизни не обнажалась с такой силой. Никогда так отчетливо не ощущала я, как тяжко нести свой крест, мне - чахнувшей без любви и понимания.
        Денис ушел. Тут все вскочили и заторопились на перекур.
        Подойдя к двери, я услышала голос Наташи. Голос у нее звонкий, визгливый, что совершенно не соответствует ее сутулой высокой фигуре:
        - Вы не заметили, как она тупит?
        Похоже, это про меня. Я вся обратилась в слух.
        - То она такая умница, не делающая ни одной ошибки, а то…- мерзко захихикала Наташа,- а то Денис ей должен объяснять дольше всех.
        У меня пол ушел из-под ног. Нужно быть осторожнее, если даже такая тупица, как Наташа, заметила это.
        Наташа была не из тех людей, кого принимаешь всерьез, но сейчас мне захотелось придушить ее, что я легко бы и сделала.
        Ведь я уродлива во всем, и чувства у меня такие же страшные, как и тело. Невозможно быть страшной снаружи и прекрасной внутри - такое только в сказках.
        Посмотрев на себя в витрине магазина, я ужаснулась. Вот, что я увидела - толстое, с унылым страшным лицом чучело, одетое в бесформенное платье с обвисшим подолом. И это чучело еще обижено на весь свет. На себя - за свое уродство; на мать - за то, что та ее такой родила; на Дениса - за то, что он влюблен в эту смазливую дурочку.
        Тут я впервые заплакала от жалости к себе, повернувшись спиной к прохожим. Красавица на рекламе, припудривая носик, лукаво улыбалась мне. Я вытерла глаза и принялась разглядывать товары за стеклом, о назначении которых даже не догадывалась. Ноги сами поволокли меня в магазин.
        Перед входом я вдруг затормозила: что могут подумать окружающие, увидев такое чучело, разглядывающее косметику? И все же желание было сильнее комплексов.
        Открыв дверь, я вошла.
        Внутри пахло духами и пудрой, сверкали зеркала. Красивые нарядные продавщицы расхваливали товар. Не успела я оглянуться, как одна подскочила ко мне.
        - Чем могу помочь?- спросила она звонким голосом, улыбаясь милыми ямочками на щечках.
        Увидев меня, ее ямочки на мгновение исчезли, но она быстро взяла себя в руки и продолжила:
        - Вас что-то конкретно интересует? Я отвечу на любые ваши вопросы.
        - Лучше зайду завтра,- засмущавшись, я сделала шаг в сторону выхода.
        - Зачем же завтра? Это не займет много времени. Скажите мне ваши пожелания, и я постараюсь вам помочь!
        - Можно… чем-то замазать эти рубцы?- спросила я и провела рукой по оспинам.
        - Конечно! Тональный крем со светоотражающими частичками выравнивает все неровности и создает эффект атласной кожи. Желаете посмотреть?
        - Да, конечно.
        - Пройдите сюда, пожалуйста!
        Как завороженная, я двинулась за ней. В руках у нее оказалась симпатичная баночка с золотой крышечкой.
        - Я наложу этот крем, и вы убедитесь, насколько он преобразит вас!- сказала она и принялась аккуратно наносить крем на лицо.- Ну вот, совсем другое дело! Посмотрите - потрясающий эффект!
        Она развернула меня к зеркалу. Особых изменений я не заметила, но промолчала. Моментально уловив мое настроение, продавщица схватила другой предмет с прилавка:
        - Корректор от Диора,- она поднесла его к моему лицу.- Он просто великолепен! Корректор не только убирает дефекты кожи, но и увлажняет ее. Это волшебный инструмент! Будто специально для вас!
        Она была профессионал - все у нее было изумительно и волшебно, и так хотелось ей верить!
        Четкими движениями она подкорректировала оспины на моих щеках. Щелкнув пальцами, с восторгом произнесла:
        - Вуаля! Кожа на глазах выравнивается! Будто ничего и не было!
        Я приблизилась к зеркалу - кожа выглядела получше, но до идеала было еще далеко. Заметив это, продавщица улыбнулась:
        - Корректор просто прелесть! И всего-то…- пожав плечами, она назвала цену.
        Прелесть стоила сумасшедших денег!
        - С помощью блеска губы можно сделать более привлекательными. Я замычала в ответ, так как на губы уже накладывался блеск.
        - С помощью этого блеска губы становятся пухлыми и сексуальными.
        В магазине стоял приглушенный гул голосов. Продавщицы мило одурманивали покупательниц, а те, открыв рот, верили, что именно эти помада или тушь превратят их в рекламных красавиц, и покупали даже то, что им не требовалось.
        Я была до такой степени смущена, что не понимала самых простых вопросов, которые она задавала. Чувствуя себя потерянной и совсем никчемной, по сравнению с этой холеной продавщицей, я соглашалась на все. Вдобавок ко всему, она всучила мне ночной крем и серум, а потом перебросила к кассе. Первый раз в жизни я заплатила такую крупную сумму за себя.
        Я слегка замазала оспины корректором, не притрагиваясь больше ни к чему. Ведь если в офисе заметят - насмешек не оберешься. Этим дурам только дай повод.
        Шеф зашел с утра и устроил всем разнос.
        - С женой, наверное, поругался? Или климакс у него?- пошутила Наташа.
        Никто ей не ответил. Настроение с утра было испорчено. Все сидели, уткнувшись в работу. Люблю такие дни, так как могу спокойно работать, а не слушать про их любовные похождения или остроты в мой адрес.
        После обеда шеф исчез, и все свободно вздохнули. Оторвавшись от компьютеров, они достали сигареты.
        - Сил моих больше нет! Это первая сегодня,- объявила Наташа, спускаясь с лестницы.
        Я подошла к двери и прислушалась. Голос Инги:
        - Когда она на меня смотрит - аж мурашки по телу. Это надо - какая жаба.
        Опять про меня! Что я им сделала? Почему в любой ситуации все шишки на меня? Шеф построил их с утра - это моя вина. Дождь целый день - тоже моя вина. У кого-то прыщ вскочил - и тут без меня не обошлось. Как ребенок, получивший подзатыльник от отца, выходит на улицу и пинает щенка, чья вина только в том, что тот попался под горячую руку. Так и тут!
        - Почему эта жирная мерзкая жаба должна сидеть напротив меня и целый день портить настроение своей рожей? Нужно сделать коллективное заявление шефу - пусть уберет ее по эстетическим причинам!- высказала свое мнение Оленька.
        Капец! Я одна за всех пашу, и меня же убрать. Совсем девки свихнулись - кто работать-то будет?
        Инга заявила:
        - Ты права. Намордник надо на таких страшных надевать, а то с утра взглянешь и настроение на весь день испорчено.
        - Намордника маловато будет, только скафандр мог бы полностью скрыть это уродство. Будь я такой страшилой, то покончила бы с собой. Как она может утром смотреть на себя в зеркало, вы никогда не задумывались?- голос Оленьки.
        - Поэтому она и появляется утром озверевшая,- добавила Инга.
        - И не только утром,- подтвердила Оленька. Голос Наташи:
        - Вы не заметили того, что она сегодня прихорошилась?
        Я даже похолодела. Неужели эта безмозглая оглобля заметила, что я подправила кожу корректором?
        - Да-да, приглядитесь. Она сегодня напудрила свои рытвины. Для чего, вы думаете?
        Я недооценивала эту дуреху. На будущее нужно быть аккуратней, ведь им только дай повод.
        Вернувшись на свое место, я уткнулась в компьютер, ни на секунду не отрывая взгляд от монитора. Так и просидела до конца дня, с буддистским спокойствием погруженная в работу.

* * *
        Выполнив свою работу, Денис ушел из нашего офиса, и я задохнулась от тоски.
        Каждое утро, просыпаясь, я чувствовала боль отчаяния, мирясь с пустотой уходящих дней, тянущихся так уныло.
        Одевалась, ходила на работу, в магазин, но все делала по инерции.
        Часто, сидя с книгой в руке, мыслями я была далеко. Мне виделся Денис. Его образ преследовал меня повсюду, даже во сне.
        Но любовь должна умереть, та любовь, что еще не успела родиться. Для такой уродины, как я, в его жизни не найдется места.
        Будь я обыкновенной девушкой - пусть не красавицей, у меня был бы хоть какой-то шанс. Как часто люди не понимают своего счастья - у них может быть взаимная любовь, они могут планировать семью, детей.
        В моей же ситуации думать о семье и детях - кощунство. Я могу лишь издали наблюдать за чужим счастьем.
        Грациозной походкой - не легко подобрать слова, чтобы описать ее походку,- Оленька проскользнула на свое место. Достав зеркальце, она стала скрупулезно изучать лицо.
        - Хороша-а,- протянула Наташа.
        - Нет предела совершенству,- ответила Оленька, придирчиво отыскивая воображаемые недостатки на своем идеальном личике.
        - Какая у тебя кожа! Открой секрет, не таи, что ты для этого делаешь?- насели на нее сотрудницы.
        - Лед, лед и лед. Утром и вечером я протираюсь льдом. Иногда я просто обкладываюсь льдом. У меня полная морозилка замороженных кубиков. Лед сохраняет красоту, не зря же Снежная Королева была такой красавицей,- хихикнула она.
        Все офисные дуры замолкли, подсчитывая, на сколько хватит их морозилки, чтобы обложиться льдом.
        Неожиданно зашел шеф. Все разбежались.
        - Что за митинг? Почему не на рабочих местах? Это ты?- он грозно посмотрел на Оленьку.
        - Я на своем месте и не могу отвечать за других,- заявила она, не стесняясь.
        Всем досталось от шефа, но никто не в обиде - они узнали секрет красоты. Идиотки, если я даже погребу себя подо льдом, то ни на йоту не стану лучше!
        Душа у этой красавицы тоже ледяная, и кубики льда у нее и в сердце, а не только в морозилке. Но этому никто не поверит! Когда у тебя такая ангельская внешность, то прощается многое, если не все. Мне же не прощается ничего, а с точностью наоборот, люди готовы обвинить меня даже в тех грехах, которые я и не смогла бы совершить.
        - Внешность - самое главное,- изрекает Оленька и смотрит на меня.
        Не реагирую. Уж я-то знаю, насколько внешность важна. Остальные кивают с таким видом, словно Оленька открыла нечто неслыханное. Эти дуры сотворили из нее идола и рады поклоняться.
        Они-то ладно - на то они и дуры. Как такой незаурядный парень мог потерять голову из-за смазливой пустышки?
        А чего бы ты хотела, чтобы Денис потерял голову из-за тебя? Не лукавь хоть сама с собой! Оленька красива, не то слово, а его, как и других, тянет к изысканному личику и стройному телу.
        Я безобразна, но в тысячу раз лучше ее, ведь я могу любить и быть верной. Денис не видит этого, он просто - как все.

* * *
        Ровно в полшестого всех как ветром сдуло. Не спеша я навела порядок на столе, выключила компьютер и хотела подойти к зеркалу пригладить волосы, но не стала. Что бы это изменило?
        Проходя через вахту, я кивнула головой Паше-вахтеру.
        Паша - горбун. Говорят, его мамка в детстве уронила. Он меня выделяет из всех, каждый раз улыбаясь кривой улыбкой, так как левая половина лица у него не слабо перекошена. Он, наверное, считает, что из нас бы получилась прекрасная пара - оба уродливы до безобразия, ушлепки, отбросы общества.
        Чем мне не муж? Еще и пострашней меня. Рядом с ним я чувствовала бы себя, если и не красавицей, то, во всяком случае, нормальной. Так нет же, мне подавай Дениса, который не отвечает мне взаимностью, да никогда и не ответит.

«Глупец!- могу воскликнуть я.- Неспособный увидеть мою возвышенную душу, не сумевший разглядеть благородного сердца за моим уродством! Эта пористая кожа и ужасный рот лишь внешняя оболочка, а под ней я вся трепещу от любви. Такой любви нет ни у одной красавицы, они ведь не умеют любить потому, что обожают только себя!»
        И чем я лучше Дениса? Может, у Паши-горбуна тоже возвышено-чистая душа, и под страшной оболочкой он полон нежности? Мне же не нужны эти нежность и любовь вместе с его уродством, мне подавай Дениса, от которого все несушки в офисе без ума.
        Я вернулась домой - в пространство стен, скупо обставленное мебелью, не способное заполнить пустоту одиночества. Моя попытка скрыться за сувальдными замками - это стремление убежать от себя, а страх остаться наедине с собственными мыслями заставляет включать телевизор на полную громкость.

* * *
        Работая с корреспонденцией, я не могла сосредоточиться. Шеф с Павловной отсутствовали, и в офисе царил настоящий хаос. Кроме меня никто и не притрагивался к работе - у сотрудниц были дела поважнее. Бегали на лестницу курить, пили кофе с бисквитами, ни на секунду не закрывая рта:
        - На твоем месте я бы захомутала Дениса. Наташа высказала свое мнение.
        - Зачем?- удивилась Оленька.- Он уже прочитанная книга. Влюблен в меня, как теленок. Я играю с Денисом в любовь, но влюбляться - нет!
        Оленька сделала зачеркивающий жест изящной ручкой и залилась своим заразительным смехом. Наташа, соглашаясь с ней, захихикала мерзко и пискляво. Смех этой дылды отвратителен, как и ее зубы - длинные, с желтизной:
        - Везет тебе! Когда же я влюбляюсь, то не могу контролировать себя.
        - Если ты в состоянии рассуждать разумно - это уже не любовь,- сообщила Инга.
        - Что же по-твоему любовь? Безрассудно кидаться в омут с головой?- удивилась Оленька.- Я не такая. Ведь любовь всегда уходит, а что дальше?
        - Что?- уставилась на нее Наташа.
        - Положение в обществе, материальные блага. А какие материальные блага могут быть с компьютерщиком?- пожала плечами Оленька.
        - Ты права, мать! Я думала так же, когда выходила замуж за своего пупсика,- согласилась Инга.- Живем, не бедуем, но у меня такая жажда приключений! Время от времени я отрываюсь по полной, но на стороне. Этим компенсирую то, чего с мужем не получаю. Так всегда и бывает, когда выходишь замуж за материальные блага и положение в обществе.
        - Не обязательно!- перебила ее Оленька.- Просто твой пупсик уж совсем ни на что не годен!
        - С чего ты взяла, что он ни на что не годен?- обиделась Инга.
        - Сразу видно,- пояснила Оленька.- Я не слепая.
        - Ничего не видно!- вспыхнула Инга.- Много ты понимаешь в мужчинах.
        - Куда уж мне!- зло ответила Оленька.- Будь честна хоть с собой: сама же призналась, что наставляешь рога благоверному.
        Ату ее! Подеритесь еще! А то в последнее время скучновато у нас в офисе.
        Инга и Оленька надувшись, отвернулись друг от друга.
        - А у меня вечно такая засада: я влюбляюсь, а в меня нет,- пожаловалась Наташа, чем разрядила обстановку.
        Все сразу же переключились на нее.
        - Какие твои годы!- успокоила ее Инга.
        - Не верю, что с годами красоты у меня прибавится, а мужчины любят только за это.
        - Ты права, Наталья, мужчины такие примитивные,- подтвердила Инга.
        - Не говори, подруга! Я ко всем с душой, а меня только отпихивают. Уж не такая я страшила, как некоторые,- заметила Наташа.
        Кивая в знак согласия, все уставились на меня. Я не шелохнулась.
        - Клеопатра не была красавицей, а мужчины сходили по ней с ума,- заметила Инга.
        - Не обязательно быть красавицей. Можно себя сделать,- со знанием дела сообщила Оленька.
        Наташино лицо вытянулось от удивления и стало похоже на лошадиное.
        - Как?- с надеждой в голосе спросила она.
        - Лишь безмозглые дуры не могут привести себя в порядок,- Оленька была категорична.
        Все снова уставились на меня. Они что, решили сегодня испытать на прочность мои нервы? Я даже не моргнула.
        Наташа дернула за рукав Оленьку:
        - Что дальше?
        Ей не терпелось узнать: как, не будучи красавицей, завоевывать мужские сердца?
        - Красота - это в первую очередь обаяние. Понимаешь?- снисходительно продолжала Оленька.- Конечно, если ты целый день сидишь набыченная…
        Тут три курицы опять повернулись в мою сторону. Все! Еще секунда, и я встану со своего места и затопчу этих глупых несушек.
        Каким-то шестым чувством они почуяли мое настроение и, молча взяв сигареты, вышли на лестницу.
        Сегодня не хотелось подслушивать - так я от них устала. Ничего нового не услышу: будут обсуждать мои рытвины и кривые ноги.
        Вернулись они притихшие и принялись шептаться. Оленьке непременно хотелось посвятить всех в подробности ее романа с Денисом. Из рассказа я узнала, что они встречаются уже не первую неделю, и ей все приелось. Пора бы и честь знать! Рассказывая, как он страдает из-за нее, она весело смеялась.
        Вот дрянь! Ей наплевать на него! Она лишь тешит свое самолюбие - ничего больше. Ненависть к ней захлестнула меня с такой силой, что я чуть не зарычала, а карандаш в руке хрустнул. Все удивлено оглянулись. Я лишь подняла глаза на Оленьку, как та сразу побледнела, схватив свой бронхолитик. Попрыскав себе в горло, она уставилась на монитор. Все затихли.
        Внутри меня бушевал тайфун. Если бы она любила его, хотела быть ему женой, я бы ей все простила. Ведь счастье Дениса для меня дороже. А эта стерва лишь играет с человеком и, не задумываясь, причиняет ему боль.

* * *
        Оленька пришла бледная и без косметики, объяснив это тем, что чувствует себя неважно. Сегодня, на удивление, было тихо. После обеда они вышли на лестницу, я, как обычно, стала подслушивать.
        - Даже курить не могу,- пожаловалась Оленька.- Опять астма разыгралась. Мне так плохо.
        - Бедняжка! Не нужно было выходить на работу,- посочувствовала Инга.
        - Сегодня приснился такой кошмар, вы себе представить не можете,- дрожащим голосом продолжала Оленька.- Слушайте: сижу я перед компьютером, и вдруг на экране появляется эта ужасная. Жесть!
        Это обо мне. Я тебе снюсь, красавица? Приятно слышать.
        - На самом деле кошмар,- подтвердила Инга.
        - Свят, свят, свят…- запричитала оглобля.
        - Слушайте дальше!- прикрикнула на них Оленька.- На столе у меня лежит мой бронхолитик. Я отвлеклась и закрыла на секунду глаза. Когда же их открыла, то увидела, что на меня с монитора смотрит эта страшила.
        Тут послышались вздохи, ахи. Вот дуры! Что там дальше?
        - При виде ее мне сдавило горло, и начался приступ. Представляете, даже во сне чувствовала эти спазмы. Я знаю, что мне нужно прыснуть. Тянусь к аэрозолю,- задыхаясь, рассказывала она.- Тут самое страшное. Вдруг ее мерзкая рука с бородавками высовывается из монитора и забирает мой ингалятор. Я не могу дышать, а она свою обезьянью морду кривит в улыбке. Вот так.
        Она что-то там изобразила. Кто-то хихикнул.
        - Я даже чувствовала во сне предсмертные судороги. Хочу вырваться, убежать, но не могу. Ее взгляд пригвоздил меня к стулу… Мне не встать. И тут я проснулась, вся в поту.
        Воцарилось молчание. Я тихо высовываю руку и нажимаю выключатель. На пожарной лестнице вырубается свет. Бегом к окну, открываю его и - страшный хлопок дверью. Бамц-ц! Раздирающие душу вопли раздаются по всему зданию. Закрываю окно, бегу на свое место.
        Не успела сесть, как появился разъяренный шеф. Оглядывается - столы пусты, кроме меня - никого.
        Послышался топот на лестнице. Открывается дверь, и эти курицы замирают при виде шефа:
        - Вы с ума посходили? Я знал о том, что вы курите на лестнице, но закрывал на это глаза. Вы же носитесь, как стадо бизонов, орете. Что за дикие игры?
        Все стояли молча, опустив глаза. Не дождавшись ответа, он продолжил:
        - Вы что за гонки устроили? Чем вы там обкурились?
        - Это простые сигареты,- Наташа показала пачку.
        - Я тоже курю. Но не бегаю и не ору, как вождь апачей?
        - Там свет потух,- пролепетала Инга.
        - Я вам не только свет перекрою! Я вас всех!- брызгая слюной, заорал шеф.- Пожарная лестница - на случай пожара, а не для курения. Вы читали инструкцию хоть раз?
        Тут он подскочил к стене и сорвал листок.
        - Для вас же написано!- вопил он.- Вы понимаете, если случится пожар, меня оштрафуют. Из-за вас у меня одни убытки, не работаете ни черта, а тут еще…
        Он подошел и стал совать им инструкцию. Все молчали, но тут Оленька рванулась к своему столу и схватила ингалятор. Лицо ее посерело. Она спешно прыснула лекарство себе в рот.
        - У нее астма, а она курит,- заявил шеф, показывая на нее пальцем.- Жить надоело? Завтра эта дверь будет закрыта - никаких перекуров! Быстро за работу! Не то уволю всех к чертям! Мать вашу!
        Шеф, не переставая ворчать, ушел. Все молча уселись на свои места и принялись за работу.
        - Мне плохо,- тяжело дыша, шепнула Оленька.
        - Немного осталось. Скоро конец рабочего дня,- успокоила ее Инга.
        Я же ликовала в душе - так напугать этих куриц, что до сих пор они трясут своими куцыми хвостами от страха.

* * *
        Оленька не пришла сегодня на работу - у нее обострилась астма.
        - Бедняжка!- вздохнула Инга.- Не мудрено слечь после вчерашнего. До сих пор не понимаю, как такое могло случиться?
        Тут она впервые посмотрела на меня, как на нечто одушевленное, до этого момента она не видела никакой разницы между мной и мусорной корзиной. Я не шелохнулась. Ты можешь подозревать меня в чем угодно, моя прелесть, мне это безразлично.
        Полшестого. Все повскакивали с мест и, со смехом, стали натягивать плащи и перчатки.
        Тут открылась дверь, и вошел Денис. Не увидев Оленьки, он вопросительно поднял брови. Инга отвела его в сторону и рассказала, что произошло вчера, и как это повлияло на Оленьку. Денис слушал Ингу с потерянным видом, оглядываясь на Оленькино место.
        Смертельная зависть и ревность захлестнули меня.
        Никогда не думала, что эти чувства могут быть столь сильными. Разъедая мое существо, они обнажили худшие черты, о которых я и не подозревала. Похоже, я способна смести все барьеры нравственности, вплоть до преступления.
        Словно иду по лезвию бритвы: с одной стороны - моя безумная страсть, с другой - изматывающая душу ревность. Мне порой начинает казаться, что убийство не столько преступление, сколько избавление от изнуряющих мук.
        Ревность - такая чума, она выжигает и опустошает душу, ей недоступна логика разума. Трудно рассуждать, когда лава ревности кипит в крови, и тогда обезумевший человек становится способен на непоправимое.
        Если ревность накрыла тебя, то невозможно противостоять той лавине…
        Утром шеф зашел к нам и кричал, как резаный. Отчеты опять не сходятся, а тут еще Оленьки нет. Бросил бумаги на ее стол и ушел.
        - Совсем рехнулся,- прокомментировала Инга.- У меня даже руки трясутся, старый баран!
        - Что за бумаги он кинул?- спросила Наташа.
        - Те, что нужно переделать,- пожала плечами Инга.- Я так полагаю.
        - Не скоро же он их дождется,- хихикнула Наташа.- В прошлый раз она аж две недели болела.
        - Так ему и надо! Пойдем, перекур сделаем. Мне нервы нужно успокоить,- вставая, сказала Инга.
        Пока они дымили, я живо сняла копии с этих бумаг. Никто ничего не заметил, и до конца рабочего дня я была в прекрасном настроении, разве что не напевала.
        После работы я направилась к Оленьке, натянув шапку и подняв воротник, благо весь день с неба ссыпалась всякая дрянь.
        Во дворе никого не было, да если б кто и вышел, то от этой пурги глаз невозможно разлепить. Проскочив в подъезд, я поднялась на третий этаж. Позвонила в дверь и прислушалась. Через минуту щелкнул замок, и дверь немного приоткрылась.
        - Ты?- спросила ошалевшая Оленька.
        Дверь была закрыта на цепочку, и она смотрела на меня в щелку. Я должна вести себя как можно осторожнее.
        - Да. Сегодня шеф был в гневе. Вот бумаги,- как можно спокойнее ответила я, открывая сумку.
        - Что за бумаги?- ничего не понимала Оленька.
        Ковыряясь в сумке, я не снимала мокрых перчаток. Руки скользили, и замок не открывался. Заметив это, Оленька сняла цепочку и пропустила меня в квартиру.
        - Я собиралась в ванную, но ладно,- махнула она рукой.- Сейчас выключу воду.
        И правда - халатик у нее накинут на голое тело.
        - Хочешь кофе?- крикнула она из ванной.
        - С удовольствием,- ответила я.- Страшно замерзла.
        - Так рада, что мне не нужно никуда выходить. Жуткая погода,- передернув плечиками, сказала она.
        Я уселась в кресло, обитое темно-розовым велюром, и осмотрелась. Обстановка в квартире многое может рассказать о характере хозяина, об укладе его жизни, вкусах и пристрастиях. В отношении Оленьки - это сущая правда.
        Квартира была обставлена кокетливо, преобладали розовые тона: шторы с оборочками, светло-розовый ковер, перламутровые люстра и торшер. Напротив сидел белый персидский кот и глядел на меня, не отрываясь, своими янтарными глазами. Я протянула к нему руку, но он фыркнул и спрыгнул на пол.
        Появилась Оленька и поставила передо мной белый подносик: на нем - сливки в графинчике, щипчики в сахарнице, изящная чашечка и конфеты в вазочке. Вещи изысканные, кокетливые, как и все в этом доме. Я терпеть не могу ничего красивого, вид безделушек разозлил меня. С трудом заставила себя сказать:
        - Спасибо.
        - Что новенького в офисе?
        Я не знала, что ответить? Ведь то, что интересует меня, совершено не занимает Оленьку, и наоборот.
        Я подняла взгляд - она сидела напротив меня, закинув нога на ногу. От ее красоты было не оторваться, и волна ненависти снова захлестнула меня.
        - Как всегда,- пожала плечами я.
        Что делать дальше? Как развлекать такое чудовище как я? Она не имела представления.
        - Скучновато было без тебя,- сказала я.- Это не только мое мнение.
        Вот такие фразочки ей нравятся! Щечки тут же зарделись, и она улыбнулась мне своими ямочками:
        - Хочешь еще конфет?
        Оленька сразу подобрела ко мне - как та лисичка из басни, что заслушалась вороньей лести. Принесла полную вазочку конфет. Секунду постояла перед вазочкой в нерешительности - взять не взять, и не взяла.
        - Любишь сладкое?- спросила она меня, после того, как я без раздумий положила самую крупную конфету в рот.
        - Угу.
        - Везет,- вздохнула она.- Тебе не нужно следить за фигурой.
        Ее глаза скользнули по мне презрительно и насмешливо. Ненависть так сдавила мне горло, что стало трудно дышать.
        Как всегда она дерзка и самоуверенна, чувствует себя хозяйкой положения. Чего я тяну? Скорее покончить со всем, стереть с нее пыльцу.
        - Приходится во всем себе отказывать,- пожаловалась она.
        - Зачем?
        - Слежу за фигурой,- пояснила она.- Так приятно быть красивой.
        - Почему? Объясни,- наседала я.
        - По многим причинам, даже не знаю как объяснить,- задумавшись, ответила она.- Трудно описать слепому радугу.
        Оленька привыкла говорить обо мне все, что придет на ум. И сейчас она ляпнула, не подумавши. Но я этого ждала и желала. Кровь хлынула мне в голову, я вцепилась в подлокотники.
        Милая, я лучше тебя знаю, что такое красота, так как и мечтать об этом не могу!
        Вдруг послышался писк. Оленька схватила трубку.
        - Хорошо, что ты мне позвонил, да, да,- своим нежным голоском ворковала она.- Не знаю, в такую жуткую погоду мне лучше дома…
        Да, тоскливо, да, Денис, я тоже.
        От одного имени у меня зашлось сердце. Оленька разговаривала с Денисом! Так спокойно! Лениво кокетничает, разве что не зевает.
        - Денис звонил,- бесцветным голосом сообщила она.- У тебя есть парень?
        - Нет.
        Она что, смеется надо мной?
        Оленька прошлась по мне взглядом, изящно выгнув бровку, словно удивляясь моему уродству. На мне сегодня фиолетовое платье, и этот цвет особенно грубо подчеркивал мой мерзкий цвет лица.
        - Тебе бы хотелось иметь парня?- усмехаясь, спросила она.
        Легко красавице унижать, надменно намекая об уродстве. Ты бросаешь мне вызов, милая? Твой выбор! Но ты забыла, что боль и унижение вызывают желание мстить.
        На столике лежал баллончик с бронхолитиком. Мне сразу припомнился сон Оленьки. Был ли он вещим? Ведь от меня всего можно ожидать. Для чего-то я пришла сюда.
        Придвинувшись, я незаметно положила его себе в карман. В тот момент Оленька разглядывала свои ноготки.
        - Не думала об этом,- ответила я.
        - Ты никогда не влюблялась?- Оленька потянулась и зевнула.
        Полы халатика распахнулись, выставив на обозрение ее наглую, похотливую красоту. Я сидела и смотрела на нее - хрупкую, капризную, с тонкими запястьями и лодыжками, ненавидя больше смерти.
        - Нет,- солгала я.
        - И правильно. Я не знаю теперь, как от Дениса избавиться,- вздохнула Оленька.- С радостью бы, но как? Он мне прохода не дает. Тебе хорошо - таких проблем нет.
        При мысли, что еще недавно они вместе лежали в постели, и, выгибаясь, она стонала от наслаждения под ним, у меня помутилось в голове. Неужели она и дальше будет жить, как ни в чем не бывало? Сводить с ума, разрушать чужие судьбы? В течении последних недель я только и делала, что проклинала Оленьку, решив, что не успокоюсь до тех пор, пока не прикончу гадюку.
        - Тебе нравится Денис? Сознайся,- с хитрой улыбкой спросила Оленька.
        С садистским удовольствием она смакует этот разговор и мою растерянность. Не думала, что однажды удастся кому-то выбить почву у меня из-под ног.
        Я прошипела:
        - Какой ты хочешь услышать ответ?
        - Никакой,- испуганно прошептала Оленька.- Не нужно отвечать.
        - Нет, ты врешь. Что ты хотела услышать, радость моя?- глядя ей в лицо, глухо спросила я.- Что молчишь?
        - Извини, мне нужно в ванную,- тяжело дыша, прошептала Оленька.- Вода еще не остыла.
        - Точно не остыла?
        - Думаю, что нет,- она внимательно разглядывала стол.
        - Прекрасно,- потирая руки, сказала я.
        Я видела, что она начинает задыхаться и ищет свое лекарство:
        - Потеряла что-то?
        - Да. Ингалятор. Когда я нервничаю, то у меня начинаются спазмы.
        - Нужно прыснуть, а то как бы чего не случилось,- на последних словах понизив голос, согласилась я.
        Оленька, вздрогнув всем телом, прошептала:
        - Он был здесь, а другой закончился…
        - Этот был единственный?- спросила я, и в моем голосе явно прозвучали радостные нотки.
        Она кивнула, не понимая моей радости.
        - Не ищи, счастье мое, он у меня,- сообщила я. В ее глазах застыл безумный страх. Она поняла цель моего визита.
        - Ты когда-нибудь задумывалась, красивенькая дрянь, хоть ты не из тех, кто напрягает мозги, если ты вообще их включаешь. Представь на секунду себя в моей шкуре. Жутко? Я же должна жить с этим. Мне и так тошно, а тут такие занозы, как вы - подкалывают, смеются.
        Тебе не приходило в голову, что я тоже могу чувствовать, обижаться, страдать. Даже у такого урода есть чувства. Что подняла бровки? Удивила тебя? Ты-то принимала меня за пугало в огороде, не так ли? А оно взяло да заговорило.
        - Неправда! Я не хотела никого обижать,- заикаясь, прошептала Оленька.
        - Не хотела, но обидела, как всегда. Я старалась пропускать ваши выпады мимо ушей, но знаешь, как трудно сохранять спокойствие, когда удавить готова,- я придвинулась к ней.- От сплетен ваших выворачивало. Слушать вас, что наступать в кучу дерьма.
        Меня как понесло. Я говорила, не останавливаясь, выплескивая все, что копилось годами. Если долго молчать, то слова и мысли зарываются глубоко внутрь, и высвободить их оттуда подчас невозможно. И я, молчавшая всю жизнь, сейчас наслаждалась каждым своим словом:
        - Сознаюсь тебе, ведь ты все равно уже никому ничего не расскажешь, моя тайна умрет с тобой.
        Оленька поняла: я здесь для того, чтобы прихлопнуть ее. Она глядела на меня с беспомощным ужасом, искривленное судорогой лицо посерело. Насладившись ее страхом, я продолжала добивать:
        - Я люблю Дениса, зная, что он для меня недосягаем. Люблю по-настоящему, не как вы, мелкие душонки. Моя любовь навсегда останется чистой и незапятнанной, ведь мы никогда не окажемся в одной постели. Это вы, потаскушки, барахтаетесь под каждым, а я девственна, такой и останусь до смерти. Сознаюсь, что мне грустно, ведь мне не почувствовать тяжесть его тела и вкус поцелуев. Тут нет ничьей вины. Он мужчина, а значит - слеп. Он видит лишь внешнюю красоту: ни ум, ни душа не ценятся без смазливой мордашки. Что ты дернулась? Сомневаешься в том, что у меня есть душа?
        Оленька смотрела на меня широко раскрытыми глазами, не веря в реальность происходящего. Лицо исказила гримаса, темные круги очертили глаза, вены на висках вздулись.
        Вы спросите меня, что чувствует убийца перед тем, как совершить преступление? А ничего. Я думала, что буду нервничать, испытывать страх, сходить с ума,- ничего подобного. Лишь ненависть и желание почувствовать холод мертвого тела. Оленька в моих руках совершенно беспомощная, и я могу сделать с ней все, что захочу.
        Ее взгляд молил о пощаде. Я слышала ее свистящее дыхание астматика, видела, как она терзается от боли.
        Ты ответишь мне за всех! Я - Бог карающий и милующий, а ты - лишь безвольная игрушка в моих руках!
        От нее повеяло смертью. Глаза, потеряв свой блеск, потухли и остекленели, кожа покрылась сеткой мелких морщин.
        Все мы в душе садисты и не прочь помучить того, кто зависит от нас, я не исключение. Скажу больше, что тот, над кем издевались всю жизнь, сам однажды возжаждет поиздеваться над ближним, сделав это с изощренной жестокостью:
        - Ты готова? Шоу начинается! Сегодня я заказываю музыку! На этот раз она будет похоронной!
        Я негромко просвистела похоронный марш Шопена. В глазах Оленьки была боль, но меня же это лишь подхлестнуло. Я внимательно следила за ней. Она перекатилась на бок, затем на спину, задыхаясь и пытаясь схватить воздух, если не ртом, то хотя бы руками. Лицо исказилось, тело свело судорогой. Я прислушалась. Что это? Предсмертный хрип? Не испытывая ни малейшей жалости, прижала ее к себе. Чувствуя пульс, медленно затухающий, я стирала с нее пыльцу, и это было сродни оргазму.
        Прислушалась. Оленька уже не дышала. Я своими руками закрыла ей глаза, те глаза, что сводили с ума всех мужчин от мала до велика. Не будут они тревожить больше ничьих сердец.
        Конец! У бабочки век короткий.
        Я читала, что трудно определить время убийства, если тело лежало в теплой воде. Сняв с Оленьки халат, я взяла ее на руки и отнесла в ванную. Бережно положила в воду - сперва ноги, потом голову, аккуратно поддерживая ее. Намочив волосы, слегка взбила шампунь, а потом мягкой губкой надавила ей на грудь. Она слегка задергалась. Я испуганно отскочила, но Оленька затихла.
        Дрожащими руками дотронулась до запястья, но не смогла уловить пульс. В запотевшем зеркале я увидела свое отражение - страшная, перекошенная.

«Возьми себя в руки!- стиснув зубы, приказала я.- Не паникуй! Нужно замести следы!»
        Я вытерла носовым платком банку с шампунем, чтобы не осталось отпечатков. Прошла в комнату, нужно удостовериться, что все чисто, и никто не найдет следов моего пребывания. Фантики от конфет - в карман, свою чашку вымыла и поставила на место, баллончик протерла и положила на стол.
        Должно выглядеть так, будто Оленька забыла взять свой бронхолитик в ванную.
        Что еще? Бумаги, что принесла - себе в сумку.
        Все? Ничего не забыла? Я еще раз оглянулась. Белый перс, не мигая, смотрел на меня янтарными глазами. Еще бы тебя задушить - уж больно ты хорош! Ощетинившись, эта тварь кинулась под диван. Жаль, но у меня нет времени его выковыривать.
        Накинув пальто, перед уходом я заглянула в ванную. Оленька лежала в пене, как живая. Если б не мертвенная бледность лица, то никому бы в голову не пришло, что она мертва. Я стояла, не в силах оторвать восхищенного взгляда от творения своих рук. Я не чувствовала угрызений совести, а наоборот, в моей мертвой душе всколыхнулось что-то светлое, радостное.
        Никогда еще я не испытывала ничего подобного, даже тогда, когда убила махаона. Оленька была самой красивой бабочкой, уничтоженной мной!
        Тихо открыла дверь - никого. Бесшумно вышла и еще раз прислушалась. Щелкнул замок закрывшейся двери. И в этот момент до меня дошла страшная правда. Колени задрожали, стало подташнивать. Я пулей выскочила из подъезда.
        Шагая по улице, я удивленно оглядывалась. Ничего не изменилось. Я убила человека, а в мире все по-прежнему. Все так же с неба ссыпалась мокрая хрень, так же мои ноги вязли в грязной снежной каше, в автобусе та же толкучка, и народ готов отдавить ноги своему ближнему за местечко получше.
        Что до меня, то я словно увидела все вокруг другими глазами. Глазами человека, перешагнувшего через барьер своих комплексов и предрассудков.
        Теперь впору позаботиться об алиби! Я направилась в парфюмерный магазин, где купила корректор. Только бы моя продавщица была на месте!
        Повезло! Я увидела ее сразу, как вошла. Мне везет сегодня во всем, надеюсь, что так будет и дальше.
        - Здравствуйте,- обратилась я к ней. Она сразу узнала меня. Еще бы - забыть такое чудовище!
        - Вам подошел тот чудесный корректор?- спросила она с ангельской улыбкой.
        - Вы правы, этот корректор действительно чудесный!- я передразнила аффектированную манеру продавщицы.- Он мне так понравился, что захотелось купить у вас и тот чудесный блеск! В прошлый раз произошла заминка - у меня не хватило денег.
        - Да! Конечно! Пожалуйста, пройдите со мной,- пригласила она.
        Мы направились к стеллажу, и я перепробовала все цвета, что предлагал Кристиан Диор. Мне хотелось как можно дольше оставаться в этом магазине, а точнее - я боялась оказаться одна в четырех стенах со своими больными воспоминаниями.
        - Мы остановились на этом?- спросила меня продавщица.
        - Да. Я вам признательна за помощь. Этот цвет меня устраивает,- подтвердив, я двинулась к кассе.
        Потом бежала по улице и улыбалась. Мне хотелось петь. Народ удивленно оглядывался мне вслед.
        Смертью Оленьки я отомстила всем! Никогда в жизни я не чувствовала себя так хорошо. Я улыбалась, но это не была улыбка в прямом смысле - гадкая, змеиная ухмылка кривила мой жабий рот.

* * *
        Вы спросите меня: чем все закончилось? А ничем.
        Позднее из болтовни Инги я узнала, что в милицейском протоколе было написано:
«причина смерти - астматический приступ».
        Тело Оленьки обнаружили на следующий день. Как я и предполагала, точное время смерти установить не удалось. Никто меня не заподозрил, в чем я и была почти уверена.
        И жизнь идет своим чередом.
        Дениса в моей жизни нет. Неужели навсегда? Не верю, а точнее - не хочу в это верить! И каждый день твержу: «Отдышись, мое сокровище, скоро я поманю тебя пальчиком…»
        Часть 2

***
        Прошло два года. Я продолжаю жить, как и жила.
        Со смертью Оленьки небо не обрушилось мне на голову, и Земля еще крутится вокруг своей оси, так что придется жить с этим грехом и дальше. Куда деваться?
        Проблема не в этом, а в моей страсти к Денису.
        Я пыталась убить любовь, но безрезультатно. Теперь боль - моя единственная подруга.
        Каждый день я писала ему письма и не отправляла.
        Писала в Ворде, скользя пальцами по клавиатуре, мокрой от слез…
        Писала мысленно. Писала на запотевшем кухонном окне, палкой на песке, кровью на бледном кафеле в ванной, ногтями на коже бедра.
        Сколько раз я писала ему и не отсылала. Зачем письма тому, кто их не ждет?
        Ждала его, забываясь и вздрагивая от каждого стука двери - это мог быть Денис. Но все тщетно - он не появится, по-видимому, никогда.
        Его имя, пять букв, я повторяла как заклинание, как молитву. Болью и кровью я заклеймила себя, вырезав скальпелем на теле эти пять букв, теперь он до смерти со мной.
        Каждый миг, проведенный с Денисом, зафиксирован на карте памяти в моем мозгу, я не устаю вновь и вновь прокручивать эту пленку. Он словно имплантант, что вживлен в меня навечно.
        Я живу на автопилоте. Меня все сильнее затягивают зыбучие пески уныния, и солнце больше не светит, и мир погрузился в бесконечные сумерки. Мне на все омерзительно наплевать.
        Лишь открывая его компьютерную программу, мне казалось, что я вхожу с ним в контакт. И сижу, как одуревшая от любви школьница, не понимая: а жила ли я до него?
        Наконец-то я закончила институт, где училась заочно. Еще год назад мне это было абсолютно безразлично, но теперь все изменилось. Занятия стали моей жизнью, заполняя все свободное время. Своеобразное бегство от одиночества.

* * *
        Давно не ощущала себя такой одинокой.
        Все потому, что сегодня Новый год. В последние полгода при бешеном ритме жизни у меня не оставалось времени для хандры. Сейчас меня, сидящую одиноко за праздничным столом и обреченную на бездействие, охватила вселенская тоска.
        Ждала, когда пробьют куранты, и я смогу загадать одно-единственное желание. Ждала, накачивая себя шампанским, чтобы заглушить смертельную тоску. Никто не позвонил и не поздравил меня с праздником, даже мать. У меня никого нет. Только что и осталось - работа, учеба, карьера.
        После первой бутылки шампанского в комнате стало светлее, и тоска постепенно растаяла. Я почувствовала себя сильнее, умнее, значительнее. Исчезли все сомнения и неуверенность.
        Это то, что мне нужно! Я двинулась на кухню за второй бутылкой. Наплевать, что завтра будет чудовищное похмелье! Это будет завтра, а сейчас меня накрыла отчаянная радость: я пришла в этот долбанный мир, чтобы отвоевать самое лучшее; на то и дана мне сила, чтобы изощренно поиметь всех и вся! Проблемы, словно взмахом волшебной палочки, устранились с моего пути.
        Забили куранты. Я наполнила бокал и отсалютовала президенту, нарисовавшемуся на экране и нудно поздравлявшему свой народ с праздником.
        Загадала желание абсолютно простое, последний раз сидеть одной за новогодним столом. И клянусь, я его исполню, чего бы мне это не стоило!
        Ведь я уже добилась многого - в офисе на меня обратили внимания и зовут по имени-отчеству, даже для Инги я больше не грязное пятно на стене.
        Вас, наверное, распирает любопытство, как я добилась этого? Произошли небольшие изменения в нашем офисе: бухгалтер Вера Павловна ушла на пенсию, а так как я закончила экономический, то шеф поставил меня на ее место.
        Это надо было видеть - изумление моих наседок: «Дожили, теперь должны прогибаться под юродивую».
        Не обращая на них внимания, я, как рабочая кобыла, закусила удила и впряглась в работу. Нелегко было наседкам смириться с тем, что отныне по всем вопросам должны обращаться ко мне, еще и на «вы».
        А величают меня - Василиса.
        Да, имечком меня мать наградила. Пьяна, что ли была в тот момент?
        Как я родилась? Больно было матери? Испугалась ли она, увидев, что ее дите так уродливо? Так ни разу я и не спросила ее, и уже вряд ли спрошу.
        Праздники наконец закончились. Я еду на работу. Это то, что может вернуть мне равновесие. Она приводит меня в реальность в моем иллюзорном мире. Все остальное - лишь мечты о Денисе.
        Наташа превратилась в сухую, как вобла, девицу, только и мечтающую, как бы выскочить замуж. Увы, бодливой корове бог рогов не дал, и каждый божий день она сокрушается об этом.
        - Думаешь, свидетельство о браке чем-то отличается от диплома об окончании института или водительских прав? Уж поверь мне - ничем. Это только доказывает, что ты смогла,- философски заметила Инга.
        Инге легко философствовать - у нее и муж, и любовник, не стесняясь никого, она ежедневно делится подробностями своей интимно-будуарной жизни.
        - Я-то не смогла,- хмыкнула Наташа.
        - Вот и весь ответ,- улыбаясь, подтвердила Инга.- Ты комплексуешь, что не смогла захомутать кого-нибудь. Не всем это удается, но можно жить и так.
        И они повернулись в мою сторону. Мне стало тоскливо. Опять старые игры? Вы что, спятили, мать вашу?! Допрыгаетесь, курочки! Опыт по разделке тушек у меня уже есть.
        - Думаешь, мужик в доме - это подарок?- продолжала, как ни в чем не бывало Инга. - Мужик в доме - это грязные носки в каждом углу, храп ночью, полный холодильник пива. Тебе это нужно?
        - Ладно,- согласилась оглобля.- Положим, он храпит, раскидывает грязные носки, курит в спальне, но пусть он будет.
        - Пусть будет,- в тон ей повторила Вера.
        Это новая сотрудница, ее взяли на место Оленьки. Вера курносая, бесцветная, пухлая свинка. Красавиц в офисе больше не нужно! Мне хватает Инги, которая в последнее время так томно расцвела. Заметно, что эту курочку сразу два петушка топчут.
        - Дуры вы, бабы!- вставая, сказала Инга.- Все! Домой пора.
        Разгладив узкую юбчонку, она помахала всем ручкой и удалилась, вихляя тугим задиком.
        Остальные тоже поспешно стали собираться. Я попрощалась со всеми, не вставая с места. Мне некуда спешить - никто меня не ждет. От сознания этого - уныние, тоска и ощущение бессмысленности жизни; все эти чувства заполонили меня.
        Я, запертая в своем одиночестве, усугубленном собственными мыслями, хранящая в себе жестокость и сознательно отрицающая красоту, наверное, пропустила что-то важное. Каждый из нас всю жизнь не просто ищет любовь, мечтая об идеале, а хочет найти себя в другом человеке… В том конкретном образе, что подходит только ему, как деталька пазла своей картинке…
        Каждый вечер закрывая компьютерную программу, я словно прощаюсь с Денисом до следующего дня. Накинув пальто, я выключила свет.
        На выходе я заметила Пашку-горбуна, он смотрел на меня, не отрываясь. Вот болван! Неужели влюблен? Может, я - тот конкретный образ, что подходит только ему? Но я деталька не его пазла! У меня своя картинка, где Пашке нет места!
        С погребальным настроением я возвращалась домой в автобусе с продранными и исписанными матом сиденьями, заполненным унылыми и измученными людьми.
        За мутным окном - серые и грязные улицы; дома с облупившейся штукатуркой; заборы, размалеванные граффити. Безнадега всюду - на лицах, в обшарпанном автобусе, в обветшалых строениях. Безнадега и в моем сердце.

* * *
        Пятница. Конец рабочего дня. В офисе настроение уже не рабочее. Все в предвкушении уик-энда, лишь я одна его ненавижу. Мои выходные - это ад, одиночество, осточертевшие стены. Буду все дни волком выть от тоски.
        Инга сегодня выглядит особенно порочно. Это означает одно - она собирается к своему любовнику. Поэтому она отпросилась у меня, ей нужно покинуть офис на час раньше.
        - Я бы не смогла так,- покачала головой Вера.- И муж, и любовник.
        Глупая свиноматка! Тебе пока ни того, ни другого никто и не предлагал.
        - Через энное количество времени секс с мужем превращается обязаловку - не всякий раз и кайф словишь,- пожимает плечами Инга.
        - Если у мужа не хватает времени и сил, чтобы обслуживать свою жену, то отдадим это право другому. Глупо беречь свое «сокровище». Кто это оценит?
        Наташа глупо захихикала, поддакивая. Вот овца! Впитывает каждое слово Инги, как губка. Ей-то все это за каким? Ее «сокровище» до сих пор не пользовалось никаким спросом, да и в ближайшем будущем мужчины вряд ли выстроятся за ним в очередь.
        - Ходить налево нужно налегке, без чувств,- поучала Инга.- Самая большая лажа в этом деле, не дай бог, влюбиться.
        Достав зеркальце, она подкрасила губы. Слегка взбила волосы и расстегнула одну пуговку на блузе:
        - Желаю приятных выходных! Чао!
        - И тебе приятного времечка,- ехидно улыбнулась Наташа.
        - Обо мне не беспокойтесь,- успокоила их Инга.
        Она стояла отрешенная, прощаясь вроде бы с нами, а мыслями уже находилась в той желанной комнате греха.
        - Все. Я ухожу,- опомнившись, она направилась к выходу.
        Исчезла, оставив шлейф терпких духов и горький осадок в наших душах. Как три сиротки, мы сидели молча, думая каждая о своем.
        Я больше не могла сосредоточиться на работе. Жар охватил мое тело, а в паху сладко защемило. Нестерпимое желание овладело мной. Я представляла Ингу, задыхающуюся от истомы страсти. Видела ее похотливое тело, трепещущее под мужскими руками.
        Она ушла, разбередив во мне то, что, казалось, навеки уснуло. Ведь даже в мечтах о Денисе я дальше признаний в любви, объятий и поцелуев не шла. А помимо поцелуев существует еще кое-что… Хоть бы однажды испытать это.
        Неудовлетворенное возбуждение дало о себе знать: у меня начались боли внизу живота. Неужели я так и буду жить дальше: без любви, без удовлетворения элементарных физиологических потребностей?
        Ох, Денис! Ты ушел, забрав с собой солнце, а мне оставил только холод и слякоть.
        Ты тоже - дура! Придумала себе феерию, а живешь в грубой действительности, что бьет наотлет всех, кто не живет по ее жестоким законам. Мечтаешь о Денисе? Так он для тебя недосягаем! Пашка-горбун - вот твоя действительность! Единственная реальность, на которую ты можешь рассчитывать. С ним ты будешь утолять свою сексуальную жажду. Начинай привыкать к этой мысли.
        От тоски защемило сердце.
        Рабочий день закончился. Все повставали со своих мест.
        - Прогу бы заменить,- сказала невзначай Наташа.- Эти функции уже устарели.
        Удивительно, что оглобля иногда включает мозги. Неплохая идея! И кого мы пригласим?
        - У нас такой парень был,- словно угадав мои мысли, сообщила она.- Вот бы его,- она посмотрела на меня с надеждой.
        Боясь выдать себя, я опустила глаза. Голова кругом пошла.
        - Что вы об этом думаете, Василиса Вениа-ми-новна?- прикалываясь, по слогам произнесла Наташа.
        Еще одна головная боль. Не имев счастья видеть своего папашку, я получила от него в наследство отчество - язык сломаешь. Батька меня осчастливил Вениаминовной!
        - Я тоже считаю, что пришло время заменить программу,- согласилась я.- Подумаю над этим вопросом, а шефа спрошу в понедельник.
        Возможно это? Вернется ли Денис сюда? Забыл ли он Оленьку? Отдав концы, эта вертихвостка могла стать для него святой.
        Ведь умершие всегда безгрешны, и трудно стать вровень с ними - они не стареют, не болеют. И еще - они всегда верны, этого у них не отнять.
        Офис опустел. Взяв сигарету, я вышла на пожарную лестницу. В последнее время я пристрастилась к курению. Заметила, что когда куришь, меньше хочется есть. До стройняшки мне еще далеко, но выгляжу я уже не так устрашающе.
        Неужели мечта станет реальностью, и я смогу увидеть Дениса, дотронуться до него, услышать его голос? Я бы продала душу дьяволу, чтобы еще раз просто посидеть рядом с ним.
        От этих мыслей закружилась голова.
        Выходные были для меня пыткой, а стрелки часов, казалось, припаяны к циферблату. Два дня прошли как в тумане. Я лишь ждала, ждала, ждала…
        Наконец-то понедельник! Сегодня все в моем родном отстойнике выглядело особенно милым - даже мои наседки.
        У Инги было не рабочее настроение - она беспрестанно зевала, сидя перед компьютером. Чем она занималась эти два дня, если даже не нашла времени на сон? Веру, похоже, не кормили все выходные - за полчаса она сожрала упаковку печенья. Если эта хрюшка будет продолжать в том же духе, то скоро затмит меня.
        Я заглянула к шефу, тот с кем-то спорил по телефону. Как всегда, он очень занят, но вся его деятельность проходит за пределами офиса. Увидев меня, шеф смутился:
        - Ну и славненько, до встречки!- улыбнулся он трубке.- У вас ко мне дело, Василиса Вениаминовна?
        - Доброе утро! Хотелось бы обсудить один вопрос.
        - Слушаю,- он жестом пригласил меня сесть. Я начала без предисловий:
        - Насчет компьютерной программы. Там пара функций устарела, девочки предлагают модифицировать…
        Шеф задумался, поигрывая авторучкой. Похоже, ему не до нас, и он подыскивает подходящие слова, чтобы меня вежливо послать. Старый боров! Разжирел в своем офисе, ведь тяжелее ручки ничего не поднимает. Чуть больше полтинника, а уже одышка, и брюхо мешком свисает над ремнем…
        - Мы не можем работать с устаревшей программой,- я слегка подтолкнула его в нужном направлении.- Ничего не поделаешь - прогресс не стоит на месте. Мы должны быть в струе.
        Шеф вдруг вспомнил о моем присутствии:
        - Да, да, вы правы. К кому мы можем обратиться?
        - Разумеется к тем, кто поставил нам эту программу. К кому же еще? Шеф уставился на меня своими свинячьими глазками.
        - Никто, кроме разработчиков, думается мне, не сможет заняться модификацией, И договор с ними у нас имеется, насколько мне известно.
        - Какой договор?
        - По сопровождению.
        Шеф опять задумался. Я стала терять терпение - как вдолбить в его пустую башку, что нам никто, кроме Дениса, не нужен?!
        - В данный момент у меня полно других дел…- начал он.
        - Могу сама с ними связаться,- успокоила его я.
        - Вот и прекрасно!- обрадовался шеф.- Займитесь этим.
        Зазвонил телефон, и шеф тут же забыл обо мне. Я встала и, не дожидаясь окончания разговора, тихо вышла.
        Сбылась мечта идиотки! Я могу заполучить Дениса: видеть каждый день, слышать его голос. Чего же больше?
        В таком ликующем настроении я ворвалась в офис. Сотрудницы вопросительно смотрели на меня. Про них совсем забыла, вот незадача. Я натянула маску безразличия, но было поздно. Они успели уловить мое настроение и завалили вопросами:
        - Шеф дал «добро»?
        - Кто прогу будет обновлять?
        - Денис уже дал согласие? Я покачала головой:
        - Еще ничего не решено. Сегодня с ними свяжусь, но никакой гарантии, что Денис захочет этим заниматься,- ответила я ледяным голосом.
        Разочарование промелькнуло на их лицах.
        - Вот тоска,- вздохнула Наташа.- Уж вы бы подсуетились. Как было бы приятно хоть одного мужчину к нам. Неймется им! У сучек течка?
        - Мы тут заперты, словно в женском монастыре,- простонала Инга.
        Кто бы жаловался? Я не отреагировала на ее реплику и стала набирать номер телефона. Все сделали вид, что нырнули в работу, а сами навострили уши. Главное, чтобы голос не дрогнул. Тут на другом конце ответили. Поздоровавшись, я представилась и начала диалог:
        - Офису требуется произвести модификацию «АРМ бухгалтера», версия…
        - Подождите секундочку,- попросили меня.
        Эти секунды показались вечностью. Потом мне сообщили, что завтра к нам подойдет один из разработчиков программы. Не успела я попрощаться, как девицы повскакивали со своих мест и окружили мое место.
        - Завтра кого-то пришлют, а сейчас работайте,- резко осадила я.
        Мне непонятно одно: кому я это сказала? Все занялись своими делами, но не работой.
        Инга делилась опытом: каждый месяц она сидела на очередной диете, скачанной из интернета. Вера за это время уговорила кулечек ирисок, а Наташа, внимательно слушая, записывала что-то в блокнотик. Этой сушенной вобле только и осталось, что сесть на диету. Верке бы она не помешала, но та жалуется, что ее постоянно тошнит от голода. Какого голода, если эта свинка целый день жует что-то из-под стола?
        Наташа каждые пять минут достает мобильный и, тупо таращась на дисплей, проверяет наличие смс-ок или неотвеченных вызовов. От какого принца она ждет вестей? Словно угадав мой вопрос, она разъясняет:
        - Вчера один ко мне подошел, прямо на улице. Такой ничего, но лоховат.
        Я взглянула на эту хабалку: а ты, мать, кого ждала? Джорджа Клуни?
        Все переключились на бурное обсуждение глобальной проблемы: мужиков вроде полно, а выбрать не из чего. Вообще, я смотрю, бабам заняться нечем. Они вынесли мне мозг своим трепом, и я уже не в состоянии была ни на чем сосредоточиться.
        Если Денис появится здесь, могу себе представить, какие страсти нас ждут - похлеще, чем в латиноамериканских сериалах.

* * *
        Сегодня на Инге черный костюм, в нем она выглядит такой миниатюрной. Юбка узкая, что вторая кожа. Кремовая блуза, расстегнутая до середины груди так, что виднеется кружево бюстгальтера.
        Вера тоже в чем-то темном, надеется, что этот цвет скроет ее изъяны. На удивление, она сегодня без своих кулечков. Неужели голодовку объявила?
        Наташа тоже старалась, но все бесполезно - ей уже ничего не поможет, как и мне. В отличие от нее, я и не пыталась.
        Комната насыщена смесью парфюма, пудры и похоти. Девчонки наготове! Дело за малым - дождаться того, ради кого все рехнулись.
        Тишина. У меня легкая дрожь в руках - вдруг пришлют не Дениса. Может, он не захочет вернуться сюда, где все усыпано мертвыми цветами и памятью о той, кто уже в мире теней.
        Только бы не выдать себя. Я пью кофе - чашка дрожит в руке, а у кофе мерзкий вкус. Тошнота подступила к горлу. Держусь.
        Шаги за дверью. Ладони вспотели, и вена пульсирует у виска. Не отрываю взгляд от монитора, потому что боюсь, боюсь закричать от страха, вдруг не он. Скрип двери и радостные возгласы. Открываю глаза - Денис!
        Смотрю на него, и окружающее пространство куда-то исчезает, как и все остальное. Не слышу ничьих восхищенных вздохов, не вижу счастливых улыбок, перед глазами только Денис, смутившийся от такой встречи. В нем было столько обаяния, что хватило бы на десятерых.
        Я таяла от счастья, как мороженое, но это внутри, а снаружи выглядела неприступно, словно закованная в ледяную броню. Стальным голосом поздоровалась с ним и приступила к делу:
        - Тут у тебя в функции произвольных запросов то ли глючит, то ли корректно сформировать запрос не…
        Денис покорно кивнул головой и начал фиксировать в блокноте мои просьбы. Когда я закончила, он молча сел на свое прежнее место.
        И тут началось.
        Инга зябко повела плечами и, подойдя к окну, дернула за ручку, но оно не закрылось:
        - Из-за этих идиотских жалюзи окно то не открыть, то не закрыть,- капризно надув губки, пожаловалась она.
        Пододвинув стул, Инга взобралась на него и что-то наверху поправила. Окно с грохотом закрылось. Денис забыл обо всем не в силах оторвать взгляда от Инги. Пытаясь слезть, она вдруг пошатнулась и театрально вскрикнула. Дураку ясно, что это все заранее запланировано в ее грошовом сценарии. Денис вскочил и подбежал к ней. Протягивая руку, он подошел поближе. Еще секунда и Инга в его объятиях. Он аккуратно поставил ее на пол, продолжая держать за талию.
        Меня затрясло от злости. Шлюшка! Да и он хорош.
        Так-так, спокойно. Как, по-твоему, он должен был поступить, если телка сама бросилась в объятья? Все нормально - не импотент же он? Да и клятву верности Денис мне пока не давал.
        Успокойся, ты же не собираешься уничтожить всех бабочек…

* * *
        Мучения мои продолжались.
        Денис теперь так близко - на расстоянии вытянутой руки, и так далеко, как облака на горизонте.
        Я могу жить, лишь когда он рядом, чтобы сквозь одежду чувствовать его тепло; обжигаться, встречаясь взглядом; неметь, не в состоянии ответить на простой вопрос.
        В круговорот страстей вовлечены были все. Девки просто рехнулись: худящие темные одежды, высокие каблуки, томные взгляды.
        Из кожи лезут вон, чтобы обратить на себя внимание. Друг другу готовы глаза выцарапать за право посидеть рядом, задавая дебильные вопросы, не в тему хихикая, закатывая глазки - все эти бабские уловки, от которых меня выворачивает. И как мужчины клюют на подобное?
        Сегодня я особенно устала от ехидных замечаний, косых взглядов и крысиной грызни.
        Офис опустел, но мне спешить некуда. Восстанавливаю в памяти день и пишу письмо, которое потом уничтожу. Не писать не могу, я должна выплеснуть на бумагу все или захлебнусь от переживаемых чувств.

«…пишу тебе без всякой надежды на ответ. Ведь все, что мне нужно - это ты! Трудно подыскать слова, чтобы сказать самое важное, ведь и они не точны. Знай одно - я буду сражаться за тебя, верь мне…»
        Тут карандаш ломается, точилки на столе нет, а я должна закончить эти безумные строки.
        Подхожу к столу Инги и открываю первый ящик. Мать твою, чего тут только нет?! Начиная с тампаксов и заканчивая тестерами на беременность. Вот дурища! И это называется рабочий стол?
        Шаги и скрип двери за спиной. Застигнутая на месте преступления, в ужасе разворачиваюсь и… сталкиваюсь взглядом с Денисом. От неожиданности я вздрагиваю и, заикаясь, шепчу:
        - Не знаю: где моя точилка? Тут ничего не могу найти.
        - Как хорошо, что вы здесь! Я забыл флэшку, а она мне очень нужна,- он подошел к своему месту и принялся что-то искать.- Не думаю, что вахтер дал бы мне ключи. Нашел. Спасибо!
        Он сунул флэшку в карман и направился к выходу.
        Я не должна дать ему уйти! Будет ли еще шанс увидеться наедине? Никогда себе не прощу, если не воспользуюсь этим моментом.
        - У тебя нет зажигалки? Моя почему-то не работает,- спросила я, вытащив сигарету из пачки.
        Денис достал зажигалку и протянул мне. Я не взяла. Хотелось, чтобы он сам дал прикурить. Сунув сигарету в рот, я повернулась к нему. Тому ничего не оставалось, как подойти поближе и щелкнуть зажигалкой. Положив свою руку на его, я придвинулась к огню. Во всем этом было нечто интимное. Только слишком много света.
        - В офисе лучше не курить. Пойдем,- предложила я.
        Мы вышли на лестницу. Денис тоже закурил.
        Два огонька сигарет светились в полной тьме.
        Курить вдвоем в потемках - это почти близость. Если б еще найти слова, подходящие к случаю, но их нет.
        Почему я не прислушивалась к тому, о чем треплются эти овцы? Наверняка, несут какую-нибудь пургу, но сейчас бы мне это пригодилось. Денис тоже хорош - курит молча. Неужели не понимает, что со мной происходит? До сих пор он так и не заметил, какие чувства я к нему испытываю?
        Вдруг эта ситуация меня разозлила - обращается со мной так, словно я пустое место. Я заметила:
        - Знаю, что я не самый веселый собеседник, но так с дамой себя не ведут, Денис. Мог бы чем-нибудь меня и повеселить. С другими ты так стараешься. Они ржут, не замолкая.
        - С ними это несложно,- смутился он.- С вами…
        - Я думала, что мы на «ты».
        - Конечно, но вы… ты… не такая, как они,- Денис совсем запутался.
        - Ты имеешь в виду внешность?
        - Не это,- еще больше сконфузился он.- Ты не похожа на других… ты…
        Это мне уже нравится. Приятно, если он считает, что я чем-то выделяюсь из толпы.
        - Так, какая я? Продолжай, мне очень интересно,- произнесла я вкрадчиво.
        - Ты…
        - Считаешь ли ты, что меня можно полюбить?- почти шепотом спросила я.
        Денис совершенно растерялся, не в силах дать ответ:
        - Да… конечно…
        Тут я немного поднажала:
        - Ты бы смог?
        Денис молчал. Я ослабила хватку:
        - Не бойся, просто так спрашиваю. Я же ничего не требую.
        - Я не боюсь. Наверное, смог бы…
        - Ты ответил это из вежливости или на самом деле так думаешь?
        Я прижала его к стенке. Он растерялся, но кивнул головой в знак согласия. Вот это мне уже нравится. Хорошо, мой птенчик, слушаешься мамочку!
        - Спасибо. Тебе, наверное, пора домой? Тебя кто-нибудь ждет?
        - Сегодня нет. Я горько усмехнулась:
        - И меня никто не ждет. Как обычно.
        Мы спускались по лестнице молча, но перед тем, как расстаться, я предложила:
        - Если и завтра вечером тебя никто не ждет, то мы могли бы поужинать вместе. Не бойся - это тебя ни к чему не обязывает. Просто кое-что обсудим и познакомимся поближе.
        - Я не боюсь.
        - Вот и правильно. Жду тебя после работы вон там,- указав рукой на маленький ресторанчик в конце улицы, я хлопнула его дружески по плечу.
        - До завтра,- кивнул головой Денис и быстро зашагал к метро.
        Не в силах двинуться с места, я стояла, прислушиваясь к его шагам. И этот звук целый вечер глухим эхом отдавался в моих висках…

* * *
        Весь следующий день я старалась угадать по его поведению - придет он или нет? Но так и не смогла. Он был скучен, отвечал невпопад и ни разу не посмотрел в мою сторону.
        Ровно пол-шестого он выбежал из офиса. Неужели соскочил? Мне хотелось догнать его и спросить, но как назло сегодня никто не торопился уходить. Бабы целый день проходили тесты в инете - нечто для полных идиоток: «Какая ты в глазах парней? Когда ты выйдешь замуж? Легко ли тебя соблазнить?»
        Сейчас они бурно делились результатами.
        - Тебя не просто завоевать, но если он тебя завоюет…- вещала Наташа,- в его глазах ты окажешься самой лучшей девушкой на свете.
        Да, оглобля - это уж точно про тебя. Какой овцой нужно быть, чтобы такому поверить?
        - Надеюсь, Наталья, что ваш отчет готов?- накинулась я на нее.- Вчера мы говорили об этом.
        - Я не успела сегодня,- промямлила Наташа.
        - Чем вы занимались целый день? Отвечали на дебильные вопросы?- меня было уже не остановить.- Если завтра до обеда вы мне не сдадите отчет, то пеняйте на себя!
        Я еще не придумала, каким способом расправлюсь с ними.
        Взяв сумочку, Инга пошла к выходу, по пути разговаривая как-бы с собой:
        - Хорошие начальники должны уметь держать себя в руках, а не изливать на подчиненных злость из-за ПМС или других проблем.
        У меня было желание запустить в нее сшивателем, оказавшимся под рукой, но я сумела сдержать себя.
        В ресторан я пришла вся на нервах. Поведение Дениса вывело меня из себя, вдобавок разборка с Ингой снесла мне остатки крыши.
        Ресторан был еще пуст, только два столика заняты. Дениса, конечно же, не было. Усевшись в нишу, я заказала стакан минеральной воды и уставилась на вход.
        Сидела, не отрывая взгляда от двери, не знаю сколько времени, но достаточно долго. Вся извелась от ожидания.
        Уже собиралась заплатить и уйти, как открылась дверь, и на пороге появился Денис. Выглядел он не лучшим образом - бледный и понурый.
        Я поняла, что он из тех, кого можно подавить. Палач всегда видит свою жертву. Теперь, малыш, ты в моих руках!
        - Извини, что опоздал,- сказал он, присаживаясь.
        - Ничего.
        Вихляющей походкой к нам подошла официантка - хорошенькая и кокетливая. Приняв заказ, она игриво улыбнулась Денису. По ее улыбке было ясно, что это не единственный сервис, который она может оказать.
        - Похоже, она не прочь поразвлечься с тобой. Что ты на это думаешь?- заметила я.
        - Я здесь не один, а с дамой, поэтому не собираюсь заигрывать с другими,- ответил Денис.
        Мне понравился ответ, но тут же напрашивался вопрос: а если бы один, то стал бы? Но промолчала. Такие вопросы оставим на потом, а сегодня, как я и обещала, будем говорить о делах офиса.
        - Знаешь, Денис,- начала я.- Тут я подумала и решила, что нам…
        Весь вечер я делилась с ним своими планами, но он не слушал. Попытки разговорить его потерпели неудачу. Денис лишь изредка отвечал - «нет», «да», «не знаю» - в зависимости от того, как я завершала фразу. Было ощущение, что я разговариваю сама с собой, но ничего не могло испортить мне настроение. Главное, что он со мной. Когда мы собрались уходить, я спросила:
        - Ты меня проводишь? Ведь уже поздно.
        На самом деле, я возвращаюсь домой в любое время, не боясь никаких насильников. Это ж каким извращенцем нужно быть, чтобы захотеть меня изнасиловать?
        - Конечно,- согласился он.
        Мы сели в автобус, пропахший бензином, холодный, с грязными тусклыми окнами. Мне же хотелось ехать в этом, разваливающемся на ходу автобусе, на край света. Стоять, прижавшись к Денису, не замечая ничего вокруг.
        - Зайдешь ненадолго?- спросила я, когда мы стояли у подъезда.
        Немного поколебавшись, он кивнул головой. Мы поднялись на мой этаж. От волнения я долго не могла попасть ключом в замочную скважину.
        У двери, как обычно, меня дожидался кот. Увидев Дениса, он ощетинился и поднял хвост трубой. Денис от неожиданности попятился. Я спросила:
        - Страшный?
        - Да уж.
        - Весь в меня,- усмехнулась я. Денис с опаской вошел.
        - Не бойся - мин нет,- сказала я со смешком.- Заходи и садись сюда, я принесу выпить. А ты - брысь на свое место!- шуганула кота.
        У меня была припасена бутылка коньяку.
        - Будешь?- спросила я, разливая.
        - Вот это похоже на выпивку,- пригубив, ответил он.- Не сравнить с тем пойлом, что мы пили в ресторане.- Мы пили вино. Не самое лучшее, конечно. Заметив, что его рюмка опустела, я тут же наполнила ее.
        - Уже так поздно. Может, останешься у меня?
        - Спать будем вместе?- ответил он вопросом на вопрос.
        - Как хочешь,- пожала я плечами.
        - У меня есть выбор?- спросил Денис.
        - Нет,- ответила я, выключив бра.
        В темноте он оказался куда сговорчивее. И со мной, как оказалось, можно получить удовольствие, если не видеть меня…
        - Ты всегда так… идешь напролом?- спросил он.
        - Да, я не виляю, а иду сразу к цели,- подтвердила я.
        Ему я подарила свою девственность. Не буду утверждать, что он оценил подарок, но был удивлен.
        За всю ночь он не сказал мне ни одного нежного слова. Я тоже молчала.
        Денис, вслух я никогда не скажу, что люблю тебя. Люблю так, что отдам все, ничего не требуя взамен.
        Не скажу того, что как вьючное животное пошла бы за тобой, куда бы ты ни позвал. Но ты никогда и не позовешь, поэтому пойдешь сам, куда я поманю. Не отпущу тебя! Ты будешь мой, хочешь этого или нет.
        Губами, руками, языком я находила самые чувствительные места. Наслаждаясь, если на мои прикосновения и ласки его тело отзывалось, и он стонал от удовольствия.
        Каждый раз, задыхаясь в истоме, я умирала, теряла точку опоры, не осознавая происходящего, запутавшись в паутине наслаждений.
        И, оставаясь живой лишь наполовину, завершала любовные игры мощным аккордом.
        Утром он покинул меня. Не сказав ни слова, не поцеловав перед уходом, не посмотрев в глаза. Он даже не включил свет, собирая вещи в мутном рассвете…
        Когда он ушел, я точно сошла с ума. От обиды, отчаяния, недосказанности, неизвестности…
        Как только дверь за ним захлопнулась, силы вдруг покинули меня. Я легла и натянула тяжелое одеяло на голову, давясь слезами, которые было не остановить…

* * *
        При посторонних мы вели себя, как и раньше, чтобы не давать повода для подозрений. Он так же улыбался всем, а я обращалась к нему лишь по делу.
        Вот и сегодня…
        Инга капризно протянула:
        - Денис, вы не могли бы подойти? У меня тут все заглючило.
        Бросив свои дела, Денис уселся рядом с ней.
        На Инге - кремовый пуловер, а вырез заканчивается где-то у пупка. Она жалуется ему, надувая губки и выпячивая бюст. Денис, ни в состоянии оторвать взгляда от ее декольте, краснеет, не понимая, что от него требуется. И этот балаган не имеет конца.
        Видеть, как твой любимый распушил перья перед очередной самкой - неслабое зрелище.
        Мысленно проломив Инге череп, я вышла покурить. Через минуту появились Наташа с Верой. Только этого мне не хватало! Эти двое остались наедине?! Я закашлялась, подавившись дымом.
        - Заглянуть бы,- мечтательно произнесла Вера.- Чем они сейчас там занимаются?
        - Договариваются, наверное, о встрече,- невозмутимо ответила Наташа.
        Что? Где? О какой встрече? Этого не может быть! Я резко потушила сигарету и направилась к двери.
        - Василиса Вениаминовна!- предупредила меня Наташа.- Вы постучите, а то как-бы… не обломать кое-кого…
        - Совсем сдурели, девки! Тут вам не отель - стучать не буду!- шикнула я на них.- Превратили офис в бордель. Диванчик для утех вам не поставить?
        - Не помешало бы,- хихикнула оглобля.
        Резко открыв дверь, я увидела, как голубки отпрянули друг от друга, словно теннисные мячики. Ни слова не говоря, я уселась за свой стол.
        Растерявшись, Денис вскочил и перешел на свое место. Инга, как ни в чем не бывало, поправила юбку и взбила волосы. От ее невозмутимости у меня даже перехватило дыхание. Вот дрянь! Ей что, своих мужиков не хватает? Ненасытная! Да этой шлюхе и всей российской армии было б мало!
        Проблема с компьютером не была решена - на это времени не хватило, и Инга сидела, тупо уставившись на экран, боясь признаться. Отчет опять не будет готов вовремя, что всегда радует. Ну что делать с этой дрянью?!
        Меня больше волновал Денис. Почему он на это повелся? Нравится ли ему Инга? Было ли ему хорошо в прошлую ночь со мной? Как затащить его снова к себе? Вопросов столько. Я ломала голову не в силах сконцентрироваться на работе и с трудом досидела до конца рабочего дня.
        В тот момент, когда все поднялись с мест, я сказала:
        - Денис останется и разберется с компьютером Инги. Ей было неудобно признаться, что не хватило времени его исправить. Девушка она у нас стеснительная.
        Все захихикали, а Инга фыркнув, двинулась к выходу. Денис растеряно посмотрел на меня.
        - Я неясно выразилась? Могу еще раз повторить. Отчет должен быть сдан к концу недели. Так что будем работать в неурочное время. Вопросы есть?
        Всех, как ветром, сдуло из офиса - оставаться после работы не входило в их планы. Мы остались с Денисом вдвоем.
        - Постарайся сделать все побыстрей, Денис. Не собираюсь здесь ночевать,- резко сказала я.
        Ни слова не говоря, он пересел на место Инги и принялся за дело. Я продолжала свою работу. Кто-то же должен работать в нашем офисе??
        - Все исправил,- сказал Денис и выключил компьютер. Я посмотрела на часы:
        - Это заняло у тебя меньше десяти минут. Почему же ты не сделал днем?
        - Устроишь скандал? Будешь ругаться?
        - Во-первых: не отвечай мне вопросом на вопрос. Терпеть этого не могу! Во-вторых: ты что, маленький, ругать тебя? Нет, милый, я этого делать не буду.
        Денис не ожидал такого ответа и растерялся.
        - Поторапливайся. Хочу домой!- заявила я.
        - Можно я тебя провожу?
        - Разрешаю.
        Этого я и хотела - сделать его виноватым, но без скандала. За все, что случилось сегодня, отвечать будет Инга. Я так решила!
        Мы молча добрались до моей квартиры, всю дорогу я была не в духе. После ужина и выпитого коньяка у меня появилось желание, так сказать: потыкать мордой в его же дерьмо, как нашкодившего котенка. С котятами это ж срабатывает. Чем Денис лучше?
        - Не собираюсь читать тебе нотацию: что такое хорошо и что такое плохо. Мальчик ты большой. Есть такое слово - чистоплотность. Простой вопрос: ты хочешь перепробовать всех дурищ нашего офиса или быть со мной?
        Он так смутился, что на него больно было смотреть.
        - Не дави на жалость,- толкнула я его в бок локтем.- Не строй из себя потерпевшего. Учти, ты не единственный у Инги. Или ты не очень самолюбив? Коль так устраивает - пожалуйста. Но если будешь со мной, то я хочу тебя всего для себя. Мы не в пункте проката - сегодня одна попользовалась, завтра - другая. Что молчишь?
        - Что тут скажешь? Раз я здесь, то, значит, буду с тобой.
        - Логично,- согласилась я.- Тогда мы больше не возвращаемся к этому вопросу?
        Молчание Дениса было ответом, и я притянула его к себе.
        Казалось, сегодня было все, как всегда, но чувствовалась уже то настроение, что овладевает массами в предвкушении Нового года.
        После обеденного перерыва девки словно помешались: делились планами, отвечали на смс-ки, читали гороскопы.
        - Год Кролика несомненно принесет много удачи и счастья. Кот всегда падает на четыре лапы - ему постоянно везет! Он счастливчик! Каждый…
        Все слушали, затаив дыхание.
        - …любовь будет везде, вы будете ощущать ее всеми своими органами чувств.
        Раздался восторженный визг.
        Полный отстой! Девки совсем рехнулись! Инга-то что визжит? Она разве не ощущала любовь «всеми своими органами чувств» в этом году? Или еще не всеми?
        - В чем встречать новогодний вечер?- спросила Вера.
        - Сейчас найду,- и Наташа принялась искать ответ. Все углубились в эту насущную проблему.
        - Нашла! Так как этот год Металлического Белого Кролика, то и одежда должна быть соответствующей. Предпочтительно белые цвета с металлическим отливом,- захлебываясь, читала Наташа.- Не забудьте о стразах, блестках.
        - Я уже придумала в чем буду справлять!- визгнула Инга.
        - Тебе хорошо,- обиженным тоном прогнусавила Наташа.- У тебя столько шмотья.
        - Я тоже придумала,- радостным голосом произнесла Вера.
        Все трое смешались в одну кучу и принялись обсуждать это неотложное дело…
        - Василиса Вениаминовна!- обратилась ко мне сладким голосом на перекуре Инга.- Вы не хотели бы сделать прическу. Я сегодня записана к мастеру, и у меня полтора часа времени. Могу с вами поделиться.
        После того случая, я придиралась к ней по каждому пустяку, и она уже нервно вздрагивала, стоило мне посмотреть в ее сторону. Инге хотелось хоть чем-то меня задобрить.
        - Я стригусь у Дэна. Он - гомик, но ничего страшного. Волосы он укладывает божественно - равных ему нет!
        Я догадывалась, что у Инги классный мастер - ее волосы всегда выглядели безупречно. У меня тоже появилось сильное желание причесаться у ее мастера.
        - Мой муж заедет через час и отвезет нас,- продолжала она щебетать.
        Так, значит мы должны закрыться через час? Зная меня, Инга понимала, что я не отпущу ее, а раз мы идем вдвоем, то…
        С другой стороны, сегодня рабочего настроения не наблюдалось, и один час ничего не изменит.
        - Я не против.
        - И прекрасно,- обрадовалась Инга, схватив мобильный.
        Остальные с завистью посмотрели на меня, но я лишь пожала плечами - пусть змеюки шипят за спиной.
        Через час мы уже были в пути. Муж Инги - невысокий, с добрым красным лицом и близорукими глазами. Он всю дорогу с обожанием посматривал на жену. Заметно, что он боготворит ее, и то, что вытворяла за его спиной Инга, казалось мне чуть ли не кощунством.
        Салон, куда мы приехали, был шикарный, и я почувствовала себя тут лишней. Что я здесь забыла? Мне вдруг захотелось уйти. В эту секунду из соседней комнаты плавно выплыл Дэн, красивый и женственный. Даже более женственный, чем любая женщина.
        - Инга, красавица моя,- запел он жеманно.- Я уже скучал. Где ты пропадала?
        - Куда же я без тебя?- в тон ему пропела Инга.- Но сегодня я не одна. Пожалуйста, начни с нее, а я приведу в порядок свои коготки.
        Дэн пристально уставился на меня, но по его лицу невозможно было ничего прочесть.
        - Только не говорите, что полная безнадега,- произнесла я.
        - Я этого не говорю,- улыбнулся он.- Пройдите за мной.
        Дэн кивнул мне на кресло. Усевшись против большого зеркала, я закрыла глаза. Пусть делает, что хочет.
        Он приступил к работе. Стал медленно и тщательно расчесывать волосы. Прикосновения у него были легкие и приятные.
        Работая, он рассказывал последние сплетни, чем доставил всем большое удовольствие. Голубые так же болтливы, как и женщины, да и сплетни у них одинаковые.
        Я так расслабилась, что под монотонную болтовню почти заснула.
        Нанеся краску на волосы, он попросил меня пересесть под инфракрасную лампу, а сам подошел к ожидавшей его блондинке.
        Салон напоминал большой муравейник: мастера колдовали над волосами клиенток, те переходили в другие залы, платили и уходили каждая в свой праздник.
        - Супер! Красавица!- вскричал Дэн, закончив с блондинкой.- Леночка, что ты со мной делаешь? Так можно и поменять ориентацию!
        Тут даже я рассмеялась его дурацкой шутке, впервые за этот суматошный день.
        После блондинки он переключился на меня, а тут и Инга уселась рядом. Дэн успевал обслуживать нас двоих. Попрыскав лаком, он снял с меня пелеринку и воскликнул:
        - Вуаля! Что скажете, мадам?
        Равных ему точно нет! Я смотрела в зеркало, и не могла поверить. Мои ли это волосы, что вечно висели жидкими прядями? Сейчас же, слегка завитые, они элегантно и небрежно обрамляли мое лицо…
        - Устал! Ты посиди, моя радость, а я пойду перекурю с твоим мужем,- обратился он к Инге.- Ты же не приревнуешь?
        - Дэн, не смущай его,- засмеялась Инга.
        - Он у тебя душка!- согласился Дэн, подмигнув. Еще раз посмотрев в зеркало, я двинулась к кассе.
        - Подожди на улице, я почти готова!- крикнула мне Инга.
        Я мотнула головой в знак согласия. Заплатив, не спеша вышла на улицу.
        - Инга передала вам, что скоро выйдет,- сообщила я мужу Инги.- Здесь подожду ее. Покурю. Сегодня не холодно.
        Взяв сигарету в руки, я посмотрела на него. Он поднес мне зажигалку.
        - Благодарю, очень любезно с вашей стороны,- улыбнулась я.- Инга много рассказывала о вашем бизнесе.
        Это я сказала наугад - ничего подобного Инга, конечно же, не говорила. Ничего, кроме старый тюфяк и зануда, о нем я и не слышала. Он был искренне удивлен и, чтобы сделать мне приятное, принялся долго и скучно рассказывать о своем бизнесе. Насколько я поняла, он имел какое-то отношение к тяжелым металлам, но чем конкретно он занимался, мне так и не удалось врубиться. Не зря Инга зовет его занудой, пятнадцать минут он втирал мне об обработке оцинкованной стали и перегрузке металлов автопогрузчиком. Отчего и мои мозги перегрузились, как те самые металлы.
        - Вот моя визитка,- замялся он, вытаскивая бумажник.- Если вам интересно.
        - Может быть,- многозначительно сказала я и выхватила визитку.
        Ради нее я мерзла на улице, выслушивая всю эту тягомотину. Тут появилась Инга во всей красе. Муж аж всплеснул руками:
        - Слов нет, сегодня ты будешь королевой вечеринки! Инга лишь пожала плечами - это само собой разумеется. Меня подвезли к дому, где уже заждались кот и Денис. К Новому году ничего не было готово, даже елочку он не нарядил.
        - За дело!- скомандовала я.
        Мы вешали игрушки и дождик, улыбаясь друг другу сквозь колючие ветки. В какой-то момент наши руки встретились, и он долго не выпускал мои пальцы. Ни до, ни после я не испытывала ничего подобного.
        Растворившись в счастье, я мечтала лишь об одном,- не снимая пальца с реверса, прогонять этот счастливый момент несчетное количество раз.
        Это первый Новый год, который я встречу не одна. Можно пережить любые стадии одиночества, но встречать новогодний праздник одной - самое страшное. Ты - словно ребенок, потерявшийся в толпе; словно птица, не улетевшая со стаей.
        Я быстро накрыла на стол. Поздравила мать с Новым годом, чего не делала последние… даже не помню сколько лет.
        Сегодня я буду сидеть за столом в новом костюме. С годами я полюбила красивые вещи. Ткань такая мягкая, что стоит прикоснуться щекой, как начинаешь мурлыкать от удовольствия. Но и такой шикарный костюм не смог меня по-настоящему украсить, зато делал значительной.
        Приятно пить шампанское не одной, желать друг другу счастья, зажигать бенгальские огни.
        Как и в прошлом году, я загадала желание под бой курантов с надеждой, что все сбудется. Ведь иногда же это срабатывает, в чем я сама убедилась.
        - Ты загадал желание?- спросила я, когда куранты умолкли.
        - Да,- ответил он.
        - В твоих желаниях я присутствую?
        Я ни секунды не сомневалась, что так оно и есть. У меня Денис в каждой мысли, в каждом желании. Скажу больше, в каждом глотке воздуха, ведь я могу дышать лишь, когда он рядом. Денис отвел взгляд и смутился. Я не могла поверить своим глазам!
        - В твоих планах на дальнейшую жизнь меня нет? У тебя другая? Со мной ты лишь выжидаешь чего-то?
        Я устроила ему допрос, требуя доказательств и клятв верности, жаль, что не на крови. Ему пришлось их дать, а иначе бы я не отстала. Под хлопки петард и пьяные вопли прохожих с улицы я бесновалась до утра, измучив и себя, и Дениса.

* * *
        На перекуре Инга попросила меня отпустить ее пораньше, многозначительно подняв одну бровь. Это означает, что у нее сегодня встреча с любовником.
        - Пораньше - это во сколько?- уточнила я.
        - Полчетвертого.
        - Хорошо,- недовольно пробурчала я.
        - Не сердитесь, Василиса Вениаминовна, не так уж часто я отпрашиваюсь.
        - У нас имеются сотрудники, которые вообще никогда не уходят с работы раньше времени,- заметила я.
        На это Инга презрительно пожала плечами и принялась наводить глянец.
        Этого момента я ждала несколько недель и теперь ликовала. Наконец-то, я сумею отомстить этой сучке!
        Предупредив всех, что мне нужно отлучиться, я вышла на улицу. Специально для этого случая я припасла новую сим-карту. Сунув несколько карамелек в рот, чтобы изменить голос, я набрала номер мужа Инги:
        - У нас есть данные, что ваша жена сегодня в половину четвертого идет на свидание с любовником. Прямо с работы. Не нужно благодарностей. Ваш доброжелатель.
        И выключила трубку.
        Когда я вернулась в офис, то Инга уже терлась около Дениса, мурлыча ему что-то тихонечко на ушко. У этой телки, похоже, взрывчатка между ног!
        Ни слова ни говоря, я уселась на свое место. Они продолжали щебетать, как ни в чем не бывало. Ну что мне делать с этой сучкой?!
        - Денис! Инга! Почему вы не на рабочих местах?- спросила я глухим голосом, который показался мне чужим.
        - Разве Денис не на своем рабочем месте?- пожала плечами Инга.
        - Кто-то сегодня хотел уйти пораньше, и этого кого-то я отпустила. Не надо думать, что этот кто-то вообще сегодня не должен работать,- не глядя на нее, произнесла я монолог.
        Инга через секунду очутилась на своем месте.
        Полчетвертого. Вся душистая и перламутровая, она выскочила из офиса. Я сгорала от любопытства, что ее муж, этот увалень, предпримет? Чем все закончится?
        Дома я не вытерпела и рассказала Денису.
        - Зачем ты это сделала?- опешил он.
        - Ты считаешь, что ей все дозволено? Законы не для нее писаны?
        - Я не видел ее мужа, но знаю, что во многих случаях это плохо заканчивается.
        - Тебе-то какое дело? Почему это тебя волнует? Или ты с ней заодно, с этой шлюхой? - накинулась я на него.
        - Мы обсуждали уже эту тему,- отвернулся Денис.
        - Не до конца!- закричала я.- Многие вопросы не закрыты! О чем вы шептались днем?
        - Да ни о чем! Ни о чем таком, что не могли бы услышать посторонние! Ваш офис - это глаза и уши! Только и жду, когда закончу работать у вас. Недолго осталось.
        Денис сделал попытку встать, но я схватила его за руку. Меня было уже не остановить:
        - Не хочу, чтобы ты шарился по углам с бабами. Я люблю тебя и делить ни с кем не собираюсь!
        - Это я уже слышал сотню раз! Твоя ревность не знает границ!
        - Значит, ты заставил меня ревновать! Ничего не бывает без причины!
        - У ревнивцев такое бывает. Они готовы ревновать и к телеграфному столбу,- устало сказал Денис.
        - Да, если будешь обнимать телеграфный столб. Как тебе может нравиться такая потасканная, похотливая сучка, как Инга? Ты в своем уме? Ведь я тебя люблю, даже когда ты заставляешь меня страдать,- шептала я, прижавшись к нему.- Пойми, я всю жизнь никому не верила, а тебе поверила и привязалась. Не могу я ждать от тебя предательства.
        - За что мне такая мука? Давай не будем сегодня ругаться,- попросил Денис.
        - Только - сегодня? Завтра можно?
        - Я думаю, тебе нужно успокоиться и принять что-нибудь для нервов, а потом сходить к врачу.
        - Не лучше ли сразу в дурку?- резко спросила я.- Только попытайся меня заткнуть, я мигом тебе…
        Жажда разрушения охватила меня, я сжала кулаки. Денис весь съежился и побледнел, но его посеревшее, испуганное лицо не вызвало во мне жалости, а лишь желание вцепиться ему в волосы.
        Он смотрел на меня и ждал с тупой покорностью раба, это еще больше подстегнуло меня. Я двинулась в его сторону, а заглянув в глаза, поняла, что его тянет ко мне против воли. Он примет от меня все.
        Еще раз убедилась, что я больная баба с обнаженными нервами, которая не в состоянии контролировать себя.
        Куда агрессия меня приведет? Одному Богу известно. Хотя он - Бог, уж меньше всего заботится обо мне, так как я не выполняю ни одну из его заповедей.
        - Неужели ты думал, что я сделаю тебе больно?- я хотела разрядить обстановку.
        - Нет.
        Мы еще немного поругались - нудно, тупо, как осточертевшие друг другу супруги и, пошли спать.
        Напряжение спало, но это только затишье перед новой бурей, но однажды я не смогу совладать с собой. Не хочу думать, чем все может закончиться?..
        Инга сидела на своем месте грустная, с припухшими глазами. Я вся истомилась. Когда же она начнет плакаться? Не в ее правилах хранить секреты.
        - Мой осел выследил меня. Как у него ума хватило?- нарушила она молчание.
        - Ну и? Что было?- приподнялась с места Наташа.
        - Весь вечер ругались,- Инга всхлипнула.
        - Чем все закончилось?
        - Ничем. Помирились,- ответила Инга.
        - Пронесло,- вздохнула Вера.
        - Один вопрос меня мучает: как он узнал?- задумалась Инга.
        - Да ты и не сильно шифровалась. Я бы на твоем месте была осторожней,- заметила Наташа.
        - Это было так мерзко и унизительно! Как он мог? Еще оскорблял меня,- захныкала Инга.- Долбаная жизнь - как только все хорошо, так тебя ставят на место.
        - Мужчины все такие! Мудаки!- поддакнула Наташа.
        - Точно,- согласилась Вера.
        Вот чертовы дуры! Мужик поймал свою жену с кобелем по пути на случку, и что он должен был делать - на коленях благодарить ее за это?
        Вытирая лицо все в потеках туши, Инга сообщила:
        - Он даже прощения попросил.
        - Лихо ты! За что?- удивилась Вера.
        - За то, что мало уделял внимания. Я уверяла, что все произошло по его вине, так как мне было часто одиноко и не хватало мужской ласки. Он и повелся. Сказал, что устроит сюрприз на выходные. Интересно, какой?- закатила она глазки.
        - Правильно,- согласилась Наташа.- Так с ними и надо. Всегда, чтобы ни случилось - это их ошибка!
        Логика железная у оглобли. Возьму себе на вооружение.
        - Лучшая защита - нападение. Я так и действую,- кивнула головой Инга.- Часто срабатывает. Теперь он опять, как шелковый.
        Ее последние слова меня расстроили - ждала-то я не этого. Хотела свершить правосудие чужими руками, но ничего не вышло. Слизняк! Инга права, ее муж - просто слизняк, который не в состоянии приструнить даже собственную бабу. Обидно, ведь я так надеялась на него.
        Еще раз убеждаюсь - ни на кого нельзя положиться, все приходится делать самой.
        Мысли об Инге не давали мне уснуть. Я решила принять ванну, надеясь, что это успокоит нервы.
        Добавив в воду ароматной пены, я стала раздеваться. Заколола волосы, чтобы не намочить, и потрогала воду рукой. Почти горячая, но терпимо.
        Осторожно стала залезать в ванну. Правая нога, левая, но что-то тут мешает. Ничего не понимаю. Пошарила рукой по дну и почувствовала нечто холодное и скользкое - и в этот момент со дна всплыла… Оленька…
        Я выскочила из ванны, вся дрожа от страха.
        Оленька лежала в теплой ароматной пене - красивая, как и тогда, мертвенная бледность была разлита по ее лицу…
        Я проснулась от собственного крика.
        Зажегся свет. Денис испуганно смотрел на меня.
        - Ничего не произошло. Просто ночной кошмар. Извини, что разбудила,- с трудом произнесла я.- Не выключай свет, а то она вернется.
        - Кто?- спросил ошарашенный Денис.
        - Та, что уже не с нами.
        Целый день все валилось из рук, я не могла ни на чем сосредоточиться. Этот мерзкий сон не выходил из головы. Не смогу больше принимать ванну, наверное, уже никогда…
        Можно это корыто поменять на душевую кабинку. Точняк, так я и сделаю.
        Инга сегодня была скучная, бледная, какая-то вся вялая.
        На перекуре она, закатывая глазки, жаловалась, что умирает от скуки - муж стал каждый день забирать ее с работы. Но чем больше времени они проводят вместе, тем сильнее она ненавидит его.
        - Еще немного, и я не выдержу! Не могу я видеть мужа все свое свободное время! Это же невыносимо!- она трагически заламывала руки.
        - Не истери, еще не конец света,- успокаивала Наташа.
        - Невыносимо! Все раздражает в нем: и как он набирает номер на мобильном, и как сюсюкается со мной, и как юморит. Да-да!- задыхаясь от слез, рассказывала Инга.- Самое жуткое - это его юмор. Мне не смеяться - мне рыдать хочется, бывают же такие мудаки! С одной стороны, он такой надежный, такой правильный, но от его правильности просто выворачивает!
        Все сочувственно вздыхают, дают советы:
        - Разведись с ним.
        - Легко сказать,- поморщилась Инга.- Как мне жить дальше? На свою зарплату? Ее хватает только на маникюршу.
        - За каким ты вообще работаешь?- удивилась Наташа.
        - Что я должна делать? Сидеть дома и целый день глазеть тупые сериалы для домохозяек? Или бегать по распродажам, как все курицы?
        - Ну да,- соглашается Вера.
        - Здесь не так сильно я напрягаюсь,- Инга скосила глаза в мою сторону.
        Эти разговоры продолжаются изо дня в день, всю неделю, как заезженная пластинка.
        А тут Инга появилась опять томная, глаза с поволокой. Неужели нашла лазейку? С кем? Где?..
        Молчит, загадочно улыбаясь. Мона Лиза, твою мать!

* * *
        Проснулась я от духоты, что-то давило на горло. Кошак, свернувшись клубком, спал на моей груди. Взяв за шкирку, я скинула его на пол. Обиженно мяукнув, он исчез под диваном.
        Мутный рассвет проникал в спальню через незадернутые шторы. Какое счастье - проснуться рядом с любимым! Лицо Дениса казалось таким юным и невинным. Упершись на локоть, я разглядывала его.
        - Сколько времени?- спросил он сонным голосом.
        - Еще рано.
        - Сколько?
        - Полседьмого.
        - У меня сегодня день рано начинается. Договорился одному человечку настроить программу,- Денис вскочил и побежал в ванную.
        - Зачем тебе это нужно?- накинув халат, я поплелась следом. Он ответил:
        - Я - мужчина, и должен зарабатывать не меньше тебя.
        Звучало убедительно, но я почему-то не поверила. Его голос сфальшивил. Или показалось?
        В офис он опоздал. Извинился, что работы было больше, чем ожидал. Я молча указала ему на место.
        Через пару секунд впопыхах влетела Инга. Ничего нового, конечно, она редко приходит вовремя. Почему-то сегодня мне это показалось подозрительным.
        В офисе стояла странная гробовая тишина, что тоже довольно странно. Хотя все усиленно делают вид, что работают, но что-то тут не то… Как будто они знают тайну, в которую я не посвящена. Чем там занята Инга? Нужно посмотреть поближе.
        Подойдя к ней, я встала сзади:
        - Я немного не в себе сегодня,- оправдываясь, сказала она.- Не могу понять, что от меня требуется?
        Мой взгляд скользнул с экрана монитора на нее: юбка чем-то испачкана, петля на чулке спущена, лак облупился. И она молчит? Обычно, сломанного ногтя хватало, чтобы Инга весь день истерила, а тут она словно ночевала на помойке - и ни одной жалобы… Что-то не то!
        На помойке,? Неужели они с Денисом где-то отирались? Не может быть! Как знать!
        Делая вид, что внимательно изучаю ее работу, я мысленно прокручивала в голове тысячу вариантов произошедшего.
        Денис ушел сегодня раньше. Уже странно. Да, они могли встретиться и успеть перепихнуться за это время. Вот только где?
        Судя по ее внешнему виду, неспроста мне пришла мысль о помойке, случилось это не в отеле. Если призадуматься, то вариантов хоть отбавляй: на парковке, в подворотне, в подъезде на батарее.
        Я чуть не задохнулась от ревности, представив, как они были счастливы. Близость, что сносит крышу, когда наплевать, где тебя имеют - вплоть до батареи в подъезде.
        Тут все: и экстремальная ситуация; исдерживаемые крики; иласки, от которых теряешь разум…
        - Почему каждый считает своим долгом завалиться в офис в удобное для него время?! - закричала я.- Правила для всех одни: рабочий день начинается в девять утра. До каких пор это будет продолжаться?
        Уставившись на Ингу, я ждала ответа. Та молчала, закусив губу.
        - Никто и не опаздывает больше, чем на десять минут,- встряла Наташа, которую, я и не спрашивала.
        - Десять минут - это разве не время? Но в данный момент, я жду ответа от другого сотрудника,- уничтожив кобылу взглядом, я повернулась к Инге.
        - Извините еще раз,- пролепетала она.
        - Мы не в детском саду, и слова «извините» уже недостаточно! Чтобы это было в последний раз! Больше вы так просто не отделаетесь!
        Развернувшись, я пошла на свое место. Слезы и обида душили меня, но я загнала их внутрь. Как всегда.
        Разнос возымел действие, и до конца рабочего дня в офисе стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь щелканьем пальцев по клавиатуре и всхлипами Инги.
        Моя жизнь превратилась в ад. Ревность липким туманом накрыла меня с головой…
        Оставаться живой с растерзанной душой намного мучительнее, чем сдохнуть от разорванного тела.
        Не могу поверить, что тут вина Дениса, только не он.
        Денис - такой хрупкий, уязвимый, нежный - он не мог так поступить.
        - Это все змеюка - Инга!- внушала я себе.
        Порой это срабатывало, временами же я готова была прибить Дениса любым тяжелым предметом, попавшим мне в под руку, но, лишь стиснув зубы, молча сжимала кулаки. Они победили, а я проиграла.
        Осталось только забить на все: на мое потрепанное сердце, на истерзанные нервы, на сон, который уже не приходит.
        Засохшие цветы в воду не ставят.

«Забудь - Денис никогда не будет твоим…» - говорю я себе и не верю. Или не хочу верить? На что еще надеюсь, пачкая подушку размазавшейся тушью?
        Когда даже нет надежды, то остается одно - месть, лишь она дает успокоение. Месть - гангрена моего сердца, исходящего отчаянием.
        Мне страшно. Я боюсь, однажды не выдержав, сорвусь и отомщу тебе, любимый. За все: за те слова любви, что ты ни разу не сказал мне; за пустоту в моем сердце; за те чувства, над которыми ты надругался.
        Ночами терялось ощущение времени. Я часами смотрела в потолок, запутавшись мыслями в паутине тишины. Лежа рядом с Денисом, я боялась пошевелиться, дабы не потревожить его сон.
        Чтобы уснуть, я принялась считать до тысячи - старое проверенное средство. Перевалив через три сотни, я незаметно заснула. Вдруг какой-то шум разбудил меня. Я привстала и прислушалась - кто-то ходил в другой комнате. Денис лежит рядом. Кто это может быть?
        Я вылезла из-под одеяла и, не надевая тапочек, вышла в коридор. Никого. Уже собралась вернуться в постель, как услышала звук капающей воды. Включила свет и зашла в ванную, замерев на пороге. Оленька снова лежала в моей ванне… в душистой пене… такая нежная…
        Знаю, что Оленька мертва, но она тут - в ванной. Я вцепилась в дверную ручку, чувствуя, как бешено бьется мое сердце. Включила свет во всех комнатах, отгоняя привидений.
        Чем-то я потревожила умершую Оленьку. Зачем она вернулась в мир живых? И как мне обратно загнать ее в могилу?

* * *
        Я знаю, что Оленька никогда не покинет меня. Она - мой грех, и его вовек не замолить.
        Оленька теперь повсюду: в толпе людей, на экране монитора, в моей постели, в отражении зеркал. Я почти сроднилась с ней. Знаю, что она наблюдает за мной, преследуя оттуда, и не уйти мне от ее бдительного ока. В те дни, когда я особенно ревновала Дениса к Инге, она все чаще и чаще навещала меня - во сне и наяву. Что это? Предупреждение?
        На столе букет - кроваво-красные розы. Денис почуяв, что я о чем-то догадываюсь, принес мне эти цветы.
        Время безжалостно,- постепенно головки роз опускаются ниже, усыпая стол мертвыми лепестками, что так похожи на капли крови. Чьей крови?
        Порой часами я думаю о них, уставясь на экран, не в состоянии работать и не в силах переключить мысли на что-нибудь другое. Тогда и появляется зверское желание схватить Ингу за глотку с такой силой, чтобы хрустнули позвонки. Мысль, что я должна делить Дениса со всякими «ингами», была ненавистна. Как простить предательство?
        Денис убил во мне все иллюзии, веру в любовь и нормальные человеческие чувства. Хладнокровно растоптал мое любящее сердце.
        Что-то должно произойти. Денис с каждым днем все дальше от меня. Мне же необходимо, чтобы о был рядом именно Денис - удовлетворять мое тщеславие. Такой красивый парень… и мой.
        Он дает мне возможность поверить в себя, с ним я избавляюсь от комплекса неполноценности…
        Я не могу потерять его.
        Уже три часа, а ничего не готово. Попыталась сконцентрировать свои мысли на отчете, но никак. Я в панике. Если так будет продолжаться, то меня скоро попросят с работы. И все оттого, что не отвести взгляда от Инги. Было нечто манящее в ее полураскрытых губах и обещающем взгляде. Что они там затеяли?..
        Чем больше я об этом размышляла, тем сильнее взвинчивалась. Проверила отчет еще раз - ничего не сходится. Меня охватила ярость. Готова была швырнуть компьютер на пол и растоптать остатки.
        Вдруг меня замутило, и я рванула в туалет. Едва успела добежать, как меня вырвало. Пошатываясь, я подошла к умывальнику и сполоснула лицо холодной водой.
        Что со мной? Нервный стресс? Наверное, нужно сходить к доктору, но тут я чуть не подпрыгнула до потолка от мелькнувшей догадки. Я беременна. Неужели такое возможно?
        Быстро набрала номер своего гинеколога, умоляя принять меня сегодня. Мне назначили визит на пять часов. Вернувшись на место, я сообщила, что через полтора часа мне нужно уйти. Вместо себя поставила Веру. Она должна проверить все перед уходом и закрыть офис.
        Тут я увидела то, от чего у меня защемило сердце. Инга повернулась в сторону Дениса и взглядом, полным бесстыдства и нетерпения, посмотрела ему в лицо. Он прикрыл глаза в знак согласия. По телу Инги пробежала сладостная дрожь, а он смотрел на нее не отрываясь - словно они тут одни, забыв про все на свете.
        У меня появилось непреодолимое желание, как следует двинуть ему, чтобы услышать звук сломанной челюсти. Лишь мысль о ребенке остудила меня. Не могу я совершить непоправимое, если это будет стоить мне свободы теперь, когда, наконец, могу обрести счастье.
        Жутко захотелось курить, но я достала пачку сигарет из сумочки и выкинула в мусорную корзину.
        Все подтвердилось: я беременна. Слезы счастья навернулись мне на глаза, когда доктор сказал простые, для многих - обычные, а для кого-то и нежеланные слова:
«Поздравляю, вы скоро станете матерью!»
        Так хочу этого ребенка от любимого. Нашего с Денисом ребенка.
        Для полноты счастья не мешало бы, чтобы и сам Денис желал этого ребенка. Эта мысль спустила меня на землю. В том, что новость его обрадует, я не была уверена, но сейчас лучше о плохом не думать. Мне нельзя волноваться. Нужно купить молока и побольше фруктов.
        Я поставила тяжелые пакеты на пол, и тут же завертелся кот:
        - Подожди, страшилка, а то собьешь меня. Что придуриваешься, будто неделю не ел?
        Дениса дома еще не было, странно. Неужели они воспользовались моментом и сейчас вдвоем? Я набрала его номер - абонент не в зоне действия.
        В каком же они подвале отираются, если там нет связи?
        От этих мыслей злоба нарастала в душе и вскоре захватила меня полностью. Я пнула кота, путавшегося под ногами. Тот зашипел и исчез под диваном.
        Хочется курить - сил нет! Нашла сигарету. Последняя. Клянусь себе, что больше не буду!
        Не успела я докурить, как послышался звук открываемой двери.
        - Ты сегодня задержался,- заметила я.
        - Да. Немного,- согласился Денис.- С тобой все в порядке?
        - Более или менее,- кивнула я.- Мне приятна твоя забота.
        О беременности я решила пока не говорить. Сначала нужно выяснить, насколько серьезно у них с Ингой?
        Подойдя вплотную к нему, я ощутила незнакомые запахи. Принюхалась: от него несло терпкими духами, спермой, потом. Денис дернулся и отодвинулся от меня:
        - Что ты обнюхиваешь? Сейчас приму душ. Я так торопился домой, что даже вспотел.
        - Ты успел не только вспотеть…- сказала я, бросив многозначительный взгляд на него.- Пахнешь козлом.
        - Что ты этим хочешь сказать?- Денис отвел глаза.
        - Что хотела, то и сказала. Дорога домой занимает,- на секунду я задумалась,- от силы полчаса. Так? А ты сколько времени добирался?
        - Не нужно слишком поспешных умозаключений. Я задержался потому…- растерялся Денис не в силах сообразить.- Что по пути…
        - Что ты юлишь, как нашкодивший щенок?- накинулась я на него.- Как где, так герой, а как отвечать на вопросы, так смелость подрастерял?
        - Не пойму, ты про что?- испуганно спросил он.
        - Сам знаешь,- я сделала шаг к нему.- Про то, что ты успел поиметь Ингу в каком-то подъезде!
        Денис попятился, широко раскрыв глаза:
        - Ты следила за мной?
        Я все угадала, они на самом деле терлись где-то на помойке. Собрав все силы, я ответила, как можно безразличнее:
        - Больно мне надо! Я тебя выслеживать не буду: хочешь - живи со мной, а нет - исчезни. Я тебе не запасной вариант.
        Так я ответила в надежде, что сейчас он на коленях будет просить прощения.
        - Пошли меня подальше, не порть себе жизнь,- упавшим голосом проговорил Денис.
        Вот такого ответа я не ждала! На секунду даже растерялась.
        Поздно, мальчик мой, теперь мы повязаны. С адской скоростью мы несемся на американских горках навстречу гибели, пристегнутые одним ремнем. Пленники этой долбаной ситуации, в которую мы попали против нашей воли. Но тебе еще рано об этом знать.
        - Хочешь свалить? Не выйдет!- крикнула я.
        - Я устал от этого. Ты хочешь меня починить полностью, переделать под свои пи*данутые фантазии. Но это все бред! Когда ты заводишь щенка, ты же не ждешь, что он замяукает. Я устал от твоей любви. Твоя любовь давит, она убивает все мужское. Ты не умеешь любить легко, как другие женщины. Любовь должна быть наслаждением, а с тобой - это мука.
        - Представляю, о каком наслаждении ты говоришь.,- зашипела я.- Если честно, я ждала, что ты будешь чувствовать себя виноватым. Однако вместо извинений и сожалений меня еще и посылают. Спасибо, родной!
        - Я не посылал тебя, но наши отношения зашли в тупик.
        - В какой тупик?- закричала я.- Знаю я этот тупик. Имя этому тупику - Инга!
        Он устало упал на диван и закрыл лицо руками.
        Между нами стена непонимания, и мне ее не пробить. Нервы натянуты до предела, а мне волноваться сейчас нельзя. Ну почему, когда хочешь начать новую, правильную жизнь, то всегда на твоем пути оказываются: либо какой-нибудь тупик, либо стена непонимания?
        - Ты не можешь меня бросить! Только не сейчас!- заорала я.- Скажи, что ты не уйдешь!
        Мне захотелось двинуть ему по лицу, что я и сделала. Ударив один раз, я уже не могла остановиться. Пощечины ссыпались одна за другой. Вместо того, чтобы защититься, он лишь молча, с какой-то рабской покорностью, принимал от меня удары.
        - Извини,- сказала я.- Сорвалась.
        Он ничего не ответив вышел из комнаты. Опять я почувствовала себя одинокой и проклятой всем миром. Почему сейчас, когда мне нужны понимание и поддержка?
        Временами я была на грани самоубийства, но как это сделать? Кинуться под машину, прыгнуть с шестнадцатого этажа, вскрыть вены? Ничто из перечисленного меня не устраивало, мне нужен был стопроцентный результат, а не дешевая попытка суицида…
        И только ребенок останавливал меня. Я дотрагивалась до живота, словно охраняя свое дитя, и тут же слезы счастья катились из глаз. Эта новая жизнь, зарождавшаяся во мне, давала силы жить.
        Я уже слепо обожала это беспомощное существо, не задумываясь, каким оно будет..
        Так почему же я боюсь остаться одна? Я всю жизнь была беспросветно одинока, но в какой-то момент придумала, что я с Денисом, а ведь это - самообман. Самообман в самой извращенной форме…
        С ребенком я никогда не останусь одинока. Он долго будет во мне нуждаться.

* * *
        Мы продолжали эту чертову игру: они при первой возможности уединялись, наслаждаясь друг другом, а я чахла, мучаясь от токсикоза и храня в себе тайну…
        Беременные женщины обычно дурнеют, но это - мое нормальное состояние, и полнеющую талию с моей комплекцией нелегко заметить. Я еще долго могу держать беременность в секрете.
        Атмосфера в офисе накалялась с каждым днем. Я уже не в состоянии обуздывать себя. Инга боится смотреть в мою сторону, от страха начинает тупить, и ее работа никуда не годится. Ведь чаще всего я срываю зло на ней…
        Наташа с Верой не встревают - лишь со стороны наблюдают за происходящим, но в курсе событий. Откуда они все знают? А зная, молчат, не включаясь в эту чужую для них войну.
        Мое здоровье все хуже и хуже. Впервые в жизни мне хочется кому-нибудь поплакаться, но у меня никого нет. Матери я не нужна, а Денис и не замечает, что я загибаюсь. Даже в те минуты, когда мы вместе, он мыслями не со мной.
        Они заигрались в опасные игры, похоже, чем сильнее риск, тем острее наслаждение. Как-бы это не утянуло их в пучину гибели.
        Денис все меньше скрывает свою связь. Надеется, что я не выдержу и вышвырну его вон. Но я не могу этого сделать.
        И признаться в беременности тоже не могу. Боюсь, он попросит меня сделать аборт, объясняя тем, что не готов стать отцом. Откроюсь ему, когда аборт будет невозможен. Просто поставлю перед фактом.
        Сейчас мы сидим за столом. Ужинаем молча, ни у одного из нас нет аппетита, мы лишь гоняем еду по тарелке…
        Задумалась: с одной стороны, я могла бы послать его, не уронив достоинства, а с другой стороны, даже такой Денис - завравшийся и безразличный - лучше, чем никакого. Приходится молчать, если начну закатывать истерики, ему будет легче уйти к Инге.
        Я и так постоянно третирую его, даже в постели. Понимаю, что пребывание под моим неустанным контролем угнетает его, но не могу я ослабить хватку. Пока Денис не знает, как вести себя, пока я держу его в таком состоянии, инициатива будет на моей стороне. Поэтому он морально унижен, порабощен, не смеет ни в чем мне перечить…
        Наконец-то я нарушила молчание:
        - Будь добр, не забывай, что ты за столом не один. Мог бы и поговорить со мной.
        - О чем ты желаешь поговорить?
        - Ну да… Со мной темы для разговора не найти,- обиженным тоном произнесла я.- У тебя такой большой опыт общения с девушками, неужели ты до сих пор не выяснил, что им нравится слушать?
        Денис задумался, пытаясь что-то припомнить. Заметно, что ему совсем не хочется продолжать этот разговор.
        - Так уж и быть, помогу,- добавила я.- Тебе хорошо со мной? Только честно.
        - Конечно, мне хорошо с тобой.
        Ему не хорошо со мной, сразу ясно. Он произнес эти слова скороговоркой, типа: «вот тебе, только отвяжись, родная…»
        Это меня подхлестнуло:
        - Какой ты жалкий трусливый лгунишка! Тебе со мной ни капельки не хорошо. Если б Инга была свободна, ты бы за этим столом не сидел. Ведь так?
        Он молчал, потупившись.
        - Что в ней такого? Она в постели лучше, чем я? Хотя в какой постели? Вы и в постели-то никогда не были. Только батареи в подъездах протирали.
        Он с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал.
        - Ты для нее лишь очередной кобель. Были и до тебя… А после тебя будут другие, с тобой она лишь утолила любопытство…
        От этих слов Денис вздрогнул, как от удара, но продолжал молчать.
        - Тебя всегда тянуло на смазливых идиоток! Помнишь Оленьку?
        - Помню.
        От злости чуть не крикнула, что это я ее убила. Как хотелось всю правду выплеснуть ему в лицо, но я вовремя заткнула себе рот.
        - Она мертва. Я больше не вспоминаю о ней,- грустно ответил он.- Не трогай мертвых.
        Нечто суеверное шевельнулось в душе. Он прав: лучше Оленьку не тревожить, а то как бы она не пришла навестить меня ночью.
        - Ладно, Оленьку трогать не будем. Пошли укладываться. Я устала и хочу спать.
        - Да, дорогая, все как ты хочешь. Извини, дорогая, что не доставил тебе удовольствия своей беседой,- низко склоня голову, преувеличенно смиренно, соглашался Денис.
        - Не паясничай!
        Ночью постаралась быть как можно нежнее. Хотелось выцарапать ему глаза, когда я вспоминала, что он сегодня имел Ингу…
        Ласкаю его, а он морщится. Что я делаю не так? И что такое может делать Инга, чего я не умею?
        Фальшь во всем! Что бы он ни делал, что бы ни чувствовал - предназначается другой. И вся наша любовь происходит во тьме как нечто постыдное… Никогда не видела его глаз в минуты близости…
        От него еще пахло Ингой, но и это не остановило меня. Как я была возбуждена сегодня и как себя за это презирала!
        Он застонал и тут же отдалился от меня. Прижавшись к Денису, я впала в состояние полуобморока, он перевернулся на другую сторону и отодвинулся.
        Как больно! Мое чувство к нему подлинное, безо всякого притворства, его же чувства ко мне - стыд и страх. Я рыдаю молча в удручающей пустоте, зажимая рот руками…
        Полная луна осветила комнату. Приподнявшись на локте, я разглядывала лицо Дениса. Он, словно принц из сказки, а я - лягушка, которая никак не может превратиться в царевну. Сколько бы ни целовал ее принц…
        В очередной раз я сдалась, оставив все как есть - для сохранения мира. Пусть даже шаткого, но все же мира между нами.
        Моя жизнь - сплошная ложь. Денис лжет, я это знаю и подыгрываю, что верю ему, он же делает вид, что я ничего не знаю… запуталась… Всюду - ложь, ложь, ложь…

* * *
        Денис уже неделю не работает у нас. Мы видимся по вечерам, все делаем молча: ужинаем, смотрим телевизор, занимаемся любовью…
        Он приходит и уходит когда захочет, ничего не объясняя. У меня нет времени его выслеживать: проблемы со здоровьем и на работе. Я потеряла всякую способность соображать; то ли это из-за токсикоза, что мучает меня денно и нощно, то ли из-за ревности, что отравила мне всю кровь…
        Сегодня с трудом разобралась в той путанице в отчетах, которые сдать я должна была вчера. В последнее время я ничего не делаю вовремя, и вряд ли что-то изменится…
        Инга весь день нервно достает мобильный, проверяя наличие смс. От кого она ждет вестей? Уж точно не от мужа. К обеду она успокоилась, видно, получила долгожданный ответ. Теперь, успокоенная, дышала ленивой истомой, делая вид, что смотрит на дисплей…
        На ней сегодня платье в горошек. Какое-то детское, с белым воротничком и широким бантом. Любая из нас выглядела бы полной идиоткой в таком платье, но Ингу оно только молодило.
        - Мы на перекур?- вставая, то ли спросила, то ли поставила перед фактом Наташа.
        Я мотнула головой в знак согласия. Теперь они должны спрашивать меня, перед тем, как выйти. Втроем поднялись и вышли на лестницу - этого я и ждала.
        Подойдя тихонько к двери, стала подслушивать. Голос Наташи:
        - Работать под ее началом - это пытка. Как вы уже поняли - это про меня.
        - Точно,- подтвердила Вера.- Неграм на плантации, думаю, было легче.
        Вера из тех, кто всегда дрожит за свое насиженное местечко. Ее постоянно терзает беспокойство, что о ней подумают тут или там. Хотя волноваться не о чем, никто о ней вообще не думает, и исчезни она завтра совсем - никто бы и не заметил…
        - Ты права. Ситуация у нас почти рабская,- включилась в разговор Инга.- Все восемь часов мы должны пахать. Никакой передышки.
        На мой взгляд - это вполне резонно, они же на работе, а не в летнем лагере. Непонятно, что их не устраивает?
        - Даже на перекур выдается всего пять минут,- скулила Наташа.
        А чего бы им хотелось - стоять на лестнице часами? Я вот тоже тружусь за зарплату, но не жалуюсь, что мой рабочий день восемь часов, и что все это время должна гнуть спину над столом.
        - У меня подруга устроилась в одну фирму…- начала Наташа.
        Тут пошел рассказ о какой-то мифической подруге, которая и зарабатывает в два раза больше и может в любое время выскочить в магазин… Ее тупому монологу не было конца. Послушав минуты три, я перестала вникать в смысл слов. Стою здесь скрючившись не для того, чтобы слушать всякую пургу…
        Тут пришла очередь жаловаться Вере. Эта свинка сетовала на проблемы со здоровьем. Видите ли, у нее и давление поднимается после рабочего дня, и сахар в крови зашкаливает. У любого, съедающего в час по шоколадному батончику, сахар подскочит, и работа тут ни при чем…
        - У меня тоже здоровье дало сбой,- капризным голоском пропела Инга.- Иногда мне так плохо, особенно, когда у меня «дни», но отпроситься… Вы же понимаете?
        - Ты права, в нашем офисе проблемы со здоровьем могут быть только у одного человека,- голос Наташи.- Вы заметили, она что-то зачастила к доктору. За последний месяц это уже не первый раз… Что бы это значило?
        У меня даже затряслись руки после этих слов. Давно замечаю ее наблюдательность.
        - Может, она не по врачам ходит. Просто прикрывается. Я бы тоже так делала,- ответила Инга.
        В чем никто и не сомневался! Но ее ответ меня успокоил. Тут еще Вера добавила:
        - Мне кажется, что работать ее ломает, вот она и ищет откорячки.
        - А меня сегодня как ломает работать, кто бы знал?- вздохнула Наташа.- Все шестеренки с трудом работают…
        Тоже мне - новость! А когда они у нее без проблем работали? Вот уж не могу припомнить…
        Я демонстративно посмотрела на часы, когда они тихо, как мышки, зашли в офис. Перекур длился ровно пятнадцать минут. Они виновато разбрелись по своим местам и молча принялись за работу.
        Через полчаса цифры и буквы начали сливаться вместе. Я прикрыла глаза на пару минут, но это не помогло. В глазах стояла муть, а в ушах шум. Меня охватила паника, похоже здоровье серьезно дало сбой…
        Неожиданно сильно закружилась голова, и, чтобы не упасть, я вцепилась в подлокотники кресла. Только бы никто не заметил. У всех присутствующих очень зоркие глаза, Наташа уже смотрела в мою сторону.
        - Вы что-то неважно выглядите,- сказала Вера.- С вами все в порядке?
        Глубоко вздохнув, я с трудом перевела дух:
        - Думаю, что сейчас все пройдет.
        - Принести воды? Вам нужно воды выпить,- не унималась Вера.
        - Не нужно. Ничего страшного, голова просто закружилась,- прошептала я.
        - У меня тоже к концу рабочего дня голова кружится: и давление, и сахар в крови,- запричитала Вера.- Очень напряженный график у нас…
        Вот безмозглая свинка! Это у нее напряженный график? А сахар в крови, так она только что умяла «Баунти».
        - Лучше поезжайте домой. Не нужно себя пересиливать, если плохо чувствуете,- встряла Наташа.
        Она выглядела взволнованной моим состоянием, только волнение это было наигранным.
        Я попыталась встать, но пол уплыл у меня из-под ног, и пришлось снова плюхнуться в кресло. Вера принесла бутылочку с нашатырным спиртом и, намочив ватку, дала мне понюхать. Голова перестала кружиться, и стало легче дышать.
        - Спасибо, Вера,- прошептала я.- Думаю, что мне, на самом деле, лучше уйти пораньше. Работник из меня никакой… сами видите…
        Сотрудницы в подтверждение закивали головами. Только уж чересчур старательно. На их лицах я заметила скрытую радость от того, что попала в такое неловкое положение. Если бы я заплакала, то доставила бы им еще большее удовольствие. Но мне на все было наплевать. Хотелось, как можно скорей оказаться дома в своей постели…
        - Вера, проследите, пожалуйста, чтобы все было закрыто, и свет везде выключен. Вот, кажется и все. Если что, звоните на мобильный.
        - Конечно. Все будет в порядке,- заверила меня Вера.- Вы только не волнуйтесь.
        Не очень-то в это верится. У всех такие довольные и хитрые лица…
        Шатаясь, я вышла на улицу и поймала такси. По пути договорилась с гинекологом на завтра. Мне нужно беречь себя. Ради своего малыша.
        С любовью и нежностью я положила руки на живот. Еще немного, и ребенок начнет шевелиться. С каким нетерпением я жду этого. Главное, поменьше волноваться. Сейчас самое важное для меня - здоровье малыша…
        Вдруг я опять почувствовала себя плохо. Появилась ломота в спине, и резкая боль пронзила изнутри. Я судорожно вцепилась в подлокотник и стала глубоко дышать. Боль понемногу отошла…
        Дома я уселась удобно перед телевизором, под спину подложила подушки и укрылась одеялом. Было так уютно, что даже какой-то тупейший сериал не портил настроения. Боль не возвращалась.
        Проснулась я от звука скрипнувшей двери. Денис вернулся. Я кинула взгляд на часы - уже час как он должен быть дома. Не хочу сегодня об этом даже думать. Только не сегодня…

* * *
        Этого могло и не произойти, если бы я была немного спокойнее в тот день. Все началось в кабинете гинеколога.
        - Теперь одевайтесь,- сказала врач. Я зашла за ширму и стала натягивать на себя юбку.
        - Ничем не могу вас обрадовать. Я бы посоветовала лечь на сохранение. Больница у нас неплохая. Там витаминки проколят, папаверин, или еще чего пропишут, может, гормоны какие-нибудь… Понаблюдаетесь. Без этого я не могу отвечать за вас. Что вы на это скажете?- спросила она.
        - Не знаю даже,- ответила я.- Это так неожиданно.
        - Я не говорю, сейчас. Подумайте денек-другой, подготовьтесь, а потом мне позвоните.
        На улицу я вышла с чувством тревоги: начало беременности, а меня уже хотят положить на сохранение. Нелегко будет выносить этого ребенка…
        Медленно двигаюсь к метро по туманной улице, мимо мрачных зданий с мутными стеклами - и на душе у меня муть. Свинцовое небо все в пробоинах, просветах…
        Моросил дождь, и дул ветер, но я не чувствовала его порывов, и капли дождя, что смешивались со слезами, не могли намочить меня…
        Такая давка при входе в метро. Я обхватила живот руками - не дай бог, кто-нибудь заденет.
        Эскалатор вдруг дернулся, послышался жуткий скрежет, и меня сильно качнуло в сторону. Я едва успела вцепиться в поручень. Стало так страшно. На секунду показалось, что подо мной разрывается лента эскалатора, и я падаю в эту мясорубку. Железные механизмы размалывают меня на мелкие части, окрашивая все кровью…
        Но ничего не случилось, через минуту эскалатор опять плавно и бесшумно понес меня вниз.
        Всю дорогу к офису я заставляла себя двигаться медленно, словно шла по заминированному полю, и по спине у меня стекали капли холодного пота. Вдобавок ко всему, переходя дорогу, я чуть не попала под автобус…
        Сегодня позвоню врачу и дам согласие. Лучше полежать несколько недель в больнице, чем такие нервяки ежедневно. Наплевать мне на офис, наплевать на Дениса с Ингой - пусть хоть затрахаются. Хочу тишины и спокойствия, и чтобы кто-нибудь заботился обо мне. Пусть эта забота оплаченная, я все равно и такой не знала…
        Бывают дни - лучше не вылезать из постели. Вот и сегодня - все словно сговорились против меня…
        Работать никто не начинал, так как Инга демонстрировала свой свежий маникюр - белый френч со стразами. Потом достала новые духи «Paco Rabanne» и всем дала понюхать.
        Вера и Наташа слушали так, словно принцесса соизволила снизойти до них, глядя на нее с подобострастием и затаенной завистью.
        Из-за беременности появилась непереносимость почти всех запахов. Инга сегодня пахнет духами с пачулями, что ассоциируется у меня с похотью и борделем…
        Наташа принимает ванну, наверное, не реже других, но от нее вечно несет потом. Сегодня особенно нестерпимо. Вера пахнет карамелью и имбирем, запах приторный и тяжелый…
        - Мы собираемся работать сегодня?- не выдержав, спросила я.
        - Да-да,- ответила Вера и юркнула на свое место.
        - У меня вчера не сошлось,- принялась жаловаться Наташа и повисла надо мной.
        Меня мутило от ее запаха, и я ничего не могла понять из того, что она объясняла. Почему эта глупая, мерзкопахнущая оглобля должна висеть надо мной?
        - Даже элементарные вещи я должна всем разъяснять! Почему? Вы мне не подскажете?- резко спросила я.- И почему столько времени уходит на болтовню? Мало того, что перекур длился целых полчаса, так еще на рабочем месте у вас тусня!
        Все потупили глазки в пол, как провинившиеся детки.
        - Почему такой беспорядок на рабочих местах?- закричала я.- Посмотрите на мой стол! Ваше рабочее место должно выглядеть так же!
        Я подошла к Вере и смела рукой все, что было на ее столе. Кулек с конфетами, пудреница, заколки с расческой - все полетело на пол. Пудреница разбилась, и облачко пудры повисло в воздухе.
        Я повернулась в сторону Инги, та схватила мобильный и духи. В углу ее рабочего стола лежала кипа журналов: «Vogue», «Cosmopolitan».
        - Такие журналы читают в свободное время! Здесь им не место!- крикнула я и смахнула их на пол.
        Я полностью слетела с резьбы и устроила такой разнос… Их ненавидящие взгляды доставили мне острую радость, наверное, именно в этом я и нуждалась. Оглядев всех насмешливо, я спросила:
        - Достаточно? Или продолжить?
        - Достаточно,- ответила Наташа.- Сразу рабочее настроение появилось.
        Они уткнулись в компьютеры. У меня же от этой встряски опять заломило поясницу. Все! Звоню врачу! Ни дня больше не буду работать!
        Только я взяла мобильный и хотела выйти в коридор, как раздался звонок. Номер шефа. Я ответила. Он пригласил меня к себе в кабинет. Его голос ничего хорошего не обещал. Похоже, сейчас моя очередь получать разнос. Что случилось? Почему именно сегодня?
        Тут я заметила злорадный блеск в глазах Наташи. Она что-то знает или догадывается?
        Я молча вышла. Перед дверью шефа колени предательски задрожали. Интересно, что они вчера накосячили?
        Открыла дверь. Шеф поздоровался и кивком показал мне на кресло.
        - Можно узнать, почему вчера офис закрылся на час раньше положенного времени?- спросил он резко.
        Вот этого я не знала. Эти овцы даже не удосужились меня предупредить.
        - У меня вчера поднялось давление, по этой причине я не могла продолжать работать. Из-за этого и ушла немного пораньше,- виновато ответила я.
        - Допустим. Хоть это не оправдание. У вас же нет бюллетеня.
        - Могу принести. Сегодня утром я была у врача.
        - Я вам верю, но вопрос не в этом. Почему остальные разбежались? Как такое могло произойти?
        Что тут ответить?..
        - Я все выясню,- пообещала я.- Сама устала от раздолбайства, что творится в нашем офисе, но я не надсмотрщик…
        - Это еще не все. Не понимаю, что случилось в последнее время? Ни одной работы я не получаю вовремя. Так дальше не может продолжаться! В противном случае, отдел придется расформировать, а сотрудников распустить. Как иначе? Мне не из чего вам платить зарплату.
        Он продолжал что-то нудно объяснять, но я пропускала все мимо ушей. Это сейчас не важно. Меня мучило, как бы поделикатнее сообщить, что у меня направление в больницу?
        - Надеюсь, что в дальнейшем мы не будем возвращаться к этому вопросу. Идите работать! Разговор окончен.
        Сказал он это повелительным тоном, который я терпеть не могу, особенно сегодня. Тут я не выдержала:
        - Какое вы имеете право со мной так разговаривать? Я взрослая женщина и не собираюсь выслушивать все это!
        - Что? Ты что о себе возомнила?! Мне ничего не стоит сделать так, чтобы ты в одну секунду вылетела из офиса!
        - Прошу вас меня не тыкать!- заорала я.- Я и так собиралась уходить. Меня завтра кладут на сохранение. Я беременна.
        - Ты… беременна? О, Господи! И кто же счастливый папаша? Свадьба когда?- с усмешкой спросил он.
        От его наглой ухмылки меня всю затрясло. Старый мудак! Как он смеет?!
        - Что вы себе позволяете? Никакого уважения к моему положению,- уже в голос кричала я.- Когда свадьба? Вас это не должно волновать, вас никто бы и не пригласил!
        - Да не смеши меня!- махнул он рукой.- Какая свадьба? Никакой свадьбы и не будет.
        - Это еще не известно,- сказала я неуверенно.
        - Известно. Затащила мужика в постель… Молодец! Аплодирую!- и в сторону добавил. - И как у бедняги встал-то на такого мамонта?
        - Это касается только меня,- сказала я резко.
        Поняв по выражению моего лица, что хватанул через край, и, чтобы смягчить ситуацию, шеф добавил:
        - Поздравляю с будущим наследником! Будет папа или нет - это не важно. Главное, что ты будешь матерью.
        - Папа будет!- в бешенстве крикнула я.- Мне нужно идти! Завтра я ложусь в больницу на сохранение. Уволить вы меня не смеете. Только попробуйте! Существует закон против дискриминации. Надеюсь, вы слышали?
        - Не слышал, милая,- ответил шеф.- И тебе не советую слышать.
        - Не слышали, так услышите!- развернувшись, я двинулась на выход.
        - Не думаю! Попробуй только заварить кашу. По миру пущу!- захлебываясь слюной, кричал шеф, догоняя меня.
        - Не разговаривай со мной так, старый осел!- прошипела я.
        - Ты мне порядком надоела! Убирайся отсюда! Со своим ублюдком! И держись от меня подальше!- он выскочил за мной в коридор.
        Единственное слово может в корне изменить жизнь одного человека, а другого человека - погубить…
        Не назови он моего ребенка ублюдком, я, может, через неделю забыла бы эту историю и, вернувшись из больницы, продолжала работать здесь. До этого момента ни одно слово сильно не затронуло меня. Ну психанули мы с шефом, обменялись любезностями - с кем не бывает?
        Но назвать моего ребенка ублюдком! От этого у меня помутнело в глазах, и сбилось дыхание…

«Мой ребенок не ублюдок! У него есть отец!..» - хотелось крикнуть мне, но вместо этого я развернулась и плюнула шефу в лицо.
        - Вот мой ответ!
        - Еще бы,- ответил ошарашенный шеф.- Тебе ведь сказать нечего. Он достал платок и, вытирая лицо, продолжал:
        - Прижила с кем-то ублюдка… подстилка…
        Тут словно бес вселился в меня! Мы стояли наверху лестницы. Я замахнулась сумкой и, изо всей силы, ударила ею шефа по спине. Он, не удержавшись, кубарем слетел вниз с лестницы, подпрыгивая как мячик.
        - Получил свое?- крикнула я вслед.
        Выглядело это забавно, и меня разобрал смех. Дверь отворилась, все выбежали в коридор. Я стояла и смеялась до слез, а шеф лежал внизу, как тряпичная кукла. Только тут я заметила, что он не шевелится.
        Поднялся такой переполох! Кто-то пытался поднять его, кто-то звонил в «скорую» и милицию. Кто-то задавал мне вопросы.
        - Отстаньте все от меня!- в истерике закричала я.
        От меня отстали. В ушах появился шум, который постепенно нарастал. Сдавило виски, не хватало воздуха. Вокруг все было как в тумане. Не верилось, что происходящее реально…
        Хотелось проснуться. Я ущипнула себя и… не проснулась…
        Меня всю затрясло… Хочу остановить эту дрожь, но не могу. Мне уже кажется, что трясется все здание и трясет всех вокруг. Еще немного, и я закричу или кинусь на кого-нибудь. Я стиснула кулаки так, что ногти впились в ладони…
        Никто не обращал на меня внимания. Вначале приехала скорая помощь. Врач присел на корточки рядом с лежащим без движения шефом, потрогал пульс, ощупал кости черепа, рук и ног, наложил шину. Пока он накладывал шину, шеф пришел в себя. Я обрадовалась, что не убила его, хоть он и заслуживал смерти.
        Санитар задавал вопросы, а Наташа отвечала, кивая головой в мою сторону. Тот смотрел на меня сурово и с осуждением, но меня это не трогало. Я стояла немая и неподвижная - все чувства во мне окаменели…
        Приехала милиция. Сотрудники выслушали врача, задали вопросы всем присутствующим, осмотрели пришедшего в себя шефа.
        Потом двое сотрудников подошли ко мне и попросили следовать за ними. Я поплелась следом покорно, как овца, обреченная на заклание. Ожидала, что на меня наденут наручники, но обошлось без них.
        В машине ехала молча, на меня словно напал столбняк. Не в состоянии выйти из ступора, полностью безучастная, я сидела, уставившись в пол.
        И это в тот момент, когда мне так нужны хитрость и притворство. Как я ни старалась, ничего не могла с собой поделать.
        Из разговор сотрудников я узнала, что шеф получил множественные переломы и сотрясение мозга. Статья сто восемнадцатая: причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности. Это если адвокат докажет, а то могут расценить и как умышленное.
        В отделении, как заводная игрушка, я выполняла все, что от меня требовали. Меня сфотографировали, откатали пальчики, сняли показания, завели дело…
        Дали подписать какие-то бумаги и я, не читая, подписала…
        После всех процедур попросили посидеть в коридоре, предупредив, что вызовут на допрос.
        Я уселась рядом с толстой бабой, та с любопытством разглядывала меня. Сильно болела поясница, знобило, ломало, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться.
        - Это ты мужика с лестницы скинула?- спросила баба.
        Тут новости распространяются со скоростью звука. Я кивнула в знак согласия, и что-то, похожее на уважение, промелькнуло в ее глазах.
        - Жив?- спросила она.
        - Жив.
        - Тогда «коси под дурку»,- посоветовала баба.
        - Что?- не поняла я.
        - Скажи, что клинит временами, пусть проверят,- пояснила она.- Если что, полежишь в психушке…
        От этих слов я поморщилась. Мне всегда казалось, что если попадешь туда, то обратно уже не выберешься. В представлении этой бабы психушка была чем-то вроде пятизвездочного отеля…
        Целый час, пока не вызвали на допрос, она втирала мне, как себя вести. На всякий случай я прислушивалась, превозмогая страшную головную боль и ломоту в спине…
        На допросе попыталась изобразить себя жертвой: травма головы в грудном возрасте, тяжелое детство, отец-алкоголик (это мои фантазии, но пусть проверят, если не лень), раздвоение личности… Заостряю внимание на приступах раздвоения личности.
        - Объясните, в чем проявляется раздвоение личности?- попросил следователь.
        - Вспышки агрессии, а после них я почти ничего не помню,- ответила я.- Постоянный внутренний диалог, резкая смена настроения.
        Неожиданно меня пронзила такая острая боль, что в глазах потемнело. Я попыталась схватиться за стол, но силы покинули меня. От страха хотелось крикнуть, но вместо крика получился лишь слабый хрип. Ослепленная болью, я провалилась в черную пустоту беспамятства…

* * *
        Вой сирен, гул голосов, хлопающие двери… Шум каталки по коридору…
        Вдруг яркий свет полоснул по глазам. Склоненные силуэты в зеленых халатах. Запах эфира. И опять тьма…
        Потом я услышала женский голос:
        - Смотрите-ка, пошевелилась. Похоже, она приходит в себя. Нужно позвать Игоря Владимировича.
        Чьи-то руки подоткнули одеяло и поправили мне подушку.
        Послышались шум приближающихся шагов и мужской голос:
        - Пришла в сознание? Доктор осторожно приподнял мне веко:
        - На свет реагирует. Хорошо. Проверим пульс. Я почувствовала, как его рука прикоснулась к запястью.
        - Пульс уже лучше.
        Приоткрыв глаза, попыталась вспомнить, как я тут оказалась? В памяти прокручивались обрывки того дня: следователь, допрос, шеф, распластанный на полу…
        Что-то еще? Было что-то еще очень важное…
        - Игорь Владимирович, она глаза открыла!
        Это было последнее, что я услышала, прежде чем опять впасть в беспамятство…
        Первое, что я увидела, придя в себя,- комнату с белыми стенами, залитую солнцем из открытого окна, и капельницу. Глядя, как из пакета в капсулу капельницы падают капли раствора, я поняла, что жива.
        Попробовала встать, но не смогла.
        - Не двигайтесь, вам нельзя. Сейчас позову доктора,- услышала знакомый женский голос.
        Поясница болела, голова раскалывалась. Я застонала и увидела склоненное надо мной лицо доктора. Он внимательно посмотрел и спросил:
        - Как вы себя чувствуете?
        - Все болит… Что со мной?
        - Вы не помните, что с вами произошло?- спросил он, усевшись на край постели.
        - С трудом…
        - Тогда не нужно. Не напрягайтесь пока, не то заболит голова. Потом вспомните.
        - Нет… сейчас…
        Доктор ушел, я же старалась изо всех сил не впасть в беспамятство, а вспомнить то, что мне казалось очень важным.
        Тут сестра легким движением руки мазнула чем-то мою руку и всадила иглу в вену. Запахло спиртом. Тепло разлилось по телу, веки стали тяжелыми. Это последнее, что я запомнила…
        Постепенно память вернулась ко мне. Когда же всплыли события последних дней, то я засомневалась, не плод ли это моего больного воображения.
        Я нахожусь под следствием, а шеф… Интересно, что с шефом? Я убила его?.. Но это не все… Еще что-то было… Ребенок! Что с моим ребенком?
        Я коснулась руками живота, но ничего не поняла. Интересно, можно отсюда свалить?
        Аккуратно вытащив иглу из вены, я попробовала встать, но безуспешно. У меня потемнело в глазах, и закружилась голова. Упав навзничь на подушку, я ударилась головой о спинку кровати. Вдобавок ко всему, что-то металлическое свалилось на пол. На этот шум прибежала медсестра.
        - Что произошло? Вы не должны вставать! Вам запрещено! Вы еще очень слабы,- сказала она и всадила в вену иглу.- Если вам что-нибудь потребуется, то позовите меня. Для этого вам не нужно вставать.
        - Что случилось?- спросил заглянувший в палату доктор. Сестра принялась жаловаться на меня, но тот послал ее обедать.
        - Вижу, что дело идет на поправку. Вы уже пытаетесь встать на ноги, но еще рановато,- сказал доктор.
        - Я ждала ребенка,- спросила я.- Что с ним?
        - Ребенка у вас больше нет,- тихо ответил доктор.- Мы сделали все, что было в наших силах.
        - Оставьте меня,- попросила я, отвернувшись.
        Я долго лежала, тупо уставившись в потолок, и до меня никак не доходил смысл сказанного: «Ребенка у вас больше нет»…
        Не могу поверить в это… и никогда не поверю…
        Как больно! Ведь я так хотела этого ребенка, так хотела…
        Боль усмирила злобу, и я желала сейчас, чтобы рядом были Денис или мать, чтобы кто-нибудь из них сидел рядом и держал за руку…
        Было время, когда я меняла ход событий, но теперь не вмешиваюсь. Теперь они меняют мою жизнь, а мне приходится лишь смиряться…
        От жалости к себе и потерянному ребенку я заплакала, стараясь это делать как можно тише, чтобы никто не слышал. Вскоре я зарыдала в голос…
        Подошла медсестра и, вместо сочувствия, строгим спокойным голосом сказала, что плакать противопоказано, так как мне вредно расстраиваться, и вколола укол. Я впала в бессознательное состояние…
        В те моменты, когда я приходила в себя и вспоминала, что ребенка больше нет, мне хотелось дико кричать, бить все вокруг, выброситься из окна. Как только я начинала кричать, ко мне подбегала сестра и вводила транквилизатор. Я тут же проваливалась в спячку.
        Сколько это продолжалось, не знаю. Когда все летит к чертям, какое дело до времени?..
        Приблизившись к раскрытому окну, я вдохнула полной грудью. Что-то закололо с левой стороны. Я прислушалась к стуку своего сердца. Отлегло…
        Смотрю на голубей, что бродят парочками под окнами. Автомобили проносятся, шурша шинами по асфальту. На светофоре они останавливаются, и дорогу переходит женщина с коляской. При виде детской коляски у меня защемило сердце, и слезы хлынули из глаз…
        Смогу ли я когда-нибудь жить без боли? Или я обречена?
        Смотрю вниз, и земля зовет меня. Хочу прыгнуть из окна, избавившись наконец от бредовых идей, что долбятся в виски… Хочу распластаться на асфальте кровавым плевком, добровольно капитулировав перед жизнью…
        Жуткая боль, сковавшая голову, вырвала меня из реальности. Я закричала.
        Чьи-то сильные руки схватили меня… Уложили насильно в постель… Запах спирта… Игла вспарывает вену… и тут я уплываю…
        Вздох, другой, яркий свет по глазам… В голову медленно возвращаются мысли, воспоминания… и боль, но я больше не кричу. Кусаю руку до крови и молчу, иначе меня заколют так, что превращусь в «овощ».
        Я должна сдерживать свои суицидальные порывы. Ведь у меня теперь есть цель, вернее - миссия. Я должна отомстить.
        Постепенно я прихожу в себя: двигаюсь, ем, выхожу на улицу и сижу на лавочке. В больнице меня побаиваются. Прошел слушок, что у меня не все дома. Я ни с кем не общаюсь, гляжу на всех исподлобья, молчу…
        Вечером в палате, как всегда, сумрачно. С моей психикой явно что-то не в порядке. Кто знает, может, это отец наградил меня какой-нибудь психической болезнью, а может, мое окружение,- ненавидящее и презирающее, сделало свое дело. Разве я виновата, что моя психика не справляется с реальностью этого мира?
        Скрываясь от врачей, выкуриваю по пачке сигарет в день, роняя пепел на колени. Глотаю дым, в ожидании спасительницы-ночи, с ее тишиной и отчужденностью. Главное, отмолчаться, отвернувшись к стене.
        Все спят. Стоя у окна, я встречаю рассвет. Вижу кусок серого неба с примесью грязи от выхлопных труб.
        Мысли путаются в воспаленном мозгу. Я прощаюсь с моим безвозвратным прошлым, пребываю в гнусном настоящем, будущего страшусь.
        Сражаюсь с собственной тенью, что причиняет боль, и мне так тяжело ей сопротивляться. Тени прошлого… Ностальгия по несуществующему…
        Денис исчез, предав меня. Соскочил. Его больше нет рядом. Учусь жить без него…

* * *
        Для проведения экспертизы меня перевели в областную психиатрическую клинику.
        Проходя экспертизу, я узнала о себе столько интересного: у меня склонность к саморазрушению, суицидальные наклонности, вытекающие из желания саму себя наказать за какой-то вымышленный проступок.
        За что я хочу себя наказать, мне известно. Все детство мать ставила мне в вину мое уродство, и эта вина глубоко въелась в сознание, в память, в кровь, в душу.
        От этого агрессия, отчужденность, замкнутость, садизм. И по сей день мне никак не избавиться от комплекса неполноценности.
        Мое сердце - цветок, что пророс в расщелине асфальта, пинаемый прохожими и никому не нужный, но не так легко его уничтожить, он живет без любви, без участия, питаясь человеческой ненавистью и равнодушием. Что еще, кроме садизма и агрессии могло в нем расцвести?
        Каждый день жду сама не знаю чего? Возвращения к прошлой жизни нет, и я вычеркнула из памяти всех.
        Странно, что скучаю и волнуюсь только за кота. Где он? Наверное, его выкинули на улицу. Мать никогда не заберет этого урода - слишком он похож на меня. Денис всегда его боялся, да и зачем ему память обо мне?..
        Сегодня мне сообщили:
        - На днях будет собрана комиссия, где удостоверят ваше состояние официально. Если все присутствующие психиатры придут к единому мнению, что вы нуждаетесь в лечении, то вас поместят в клинику.

* * *
        Экспертиза определила диагноз: шизофрения, гебоидная симптоматика, садизм, сексуальные аберрации, психопатия, уход от реальности. Не слишком ли много для одного человека?
        И я представляю опасность для окружающих. Как мне объяснили: у болезни слишком глубокие корни, уходящие в раннее детство. Я нуждаюсь в интенсивном курсе лечения.
        Мне даже и имитировать не пришлось, и без этого целый букет неврозов.
        Поначалу я была удивлена - клиника совсем не походила на психушку, какой она была в моем представлении, составленном по фильмам. Да и пациенты внешне выглядели не менее нормальными, чем сотрудницы нашего офиса.
        Наш офис - это, точно, сборище психов. Не мешало бы проверить их всех на диагноз. Уверена, что их бы отсюда не выпустили.
        При более пристальном рассмотрении я заметила, что не такие уж они и нормальные, какими показались вначале.
        Одна женщина, с усталым понурым лицом, целый день говорит сама с собой. Иногда она начинает ругаться, тоже сама с собой, разговаривая на два голоса: один голос - жалостливый, постоянно оправдывающийся, а другой - жесткий, грубый, упрекающий.
        В такой момент я старалась подойти ближе и узнать, о чем тут спор? О чем не могут договориться две личности, находящиеся в ней? Но санитары уводили ее в палату.
        Другая - полная кретинка с большой квадратной головой на слабом чахоточном теле, с рыбьими пустыми глазами и слюнявой пастью. Она совсем не умеет говорить, лишь мычит.
        Еще одна - молодая и красивая, молча сидит всегда одна, склонив голову. Так она сидит до тех пор, пока ее не уведут. У нее затяжная депрессия, и здесь она уже два года.
        Всюду не люди, а тени. Психиатрическая клиника - это мир теней.
        Мне страшно, что однажды стану одной из них, угасающей тенью…
        Я делаю все, чтобы не пошатнуться. Предписала себе правила и не отступаю ни от одного из них. Никому не смотрю в глаза, в особенности персоналу. Ведь в глазах можно прочесть так много. Однако, и не опускаю их, научилась смотреть в лицо, но не в глаза - на переносицу или лоб, это срабатывает. Не улыбаюсь, но делаю дружелюбное лицо. Молчу, потому что так легче. Когда молчишь, к тебе нет вопросов. Чувство заточения угнетает меня, а я не поддаюсь.
        Внушаю себе, что все временно. Как призывник, зачеркиваю каждый день в календаре. Только в отличие от него я не знаю свой срок.
        Беседа с психиатром. Напротив сидит маленький, тщедушный мужчина, с бегающими глазками. Левый уголок рта у него слегка дергается. Такое ощущение, что ему самому нужна помощь психиатра.
        - Расскажите, пожалуйста, о своих родителях,- просит он.
        - Зачем? Вы уже мне поставили диагноз. Что изменится, если я расскажу о них?
        - Мы не только ставим диагноз, но и должны вас лечить. Для этого нам важно знать: с чего все началось? Где, в каком месте произошла поломка? Лишь после этого мы сможем назначить правильное лечение.
        - Отца я своего и в глаза не видела. Он присутствовал лишь при зачатии. Не знаю, когда он свалил от нас: сразу же, в момент моего рождения, или после Я пыталась выведать сей секрет у матери, но увы, не удалось.
        Когда я говорила, то он все записывал. Мне следует не раз подумать прежде, чем что-то сказать. Ведь каждое мое слово может обернуться против меня.
        - Какие у вас отношения с матерью?
        - Никаких.
        - Поясните,- попросил он.
        - Я не соответствовала материнским представлениям об идеальной дочери. Мое уродство было позором, вызовом общественному мнению. Она не хотела принять это, и мы отдалились друг от друга. У нее своя жизнь, у меня своя.
        Он и это записал.
        - Когда меня выпишут?- спросила я.
        - Вы еще не излечились полностью. Понимаете, если б мы выписали вас, прежде, чем вылечили, а вы, выйдя из клиники, опять кого-нибудь ударили во время вспышки агрессии…
        - Нет! Клянусь! Такого больше не произойдет,- заверила я.
        - Чтобы этого не произошло, мы вас выпишем лишь после того, как будем уверены, что вы полностью выздоровели. Вы со мной согласны?
        Я не стала спорить, мне его не переубедить.
        - Теперь продолжим наш разговор,- он опять принялся записывать.- У вас был партнер?
        - Да,- кивнула головой я.
        Он внимательно посмотрел на меня.
        - И у вас была с ним половая связь?
        - Да.
        - Как долго это продолжалось?- спросил он, и в его глазах я приметила похотливый блеск.
        Старый онанист! Сейчас начнет выспрашивать: как часто и в каких позициях, а вечером придет домой и подрочит на мои рассказы.
        Интересно, кто-нибудь обследует самих психиатров? Если этого пингвина обследовать в этой клинике, то койко-место ему, точно, обеспечено.
        - Наши отношения длились около четырех месяцев,- ответила я.
        - Расскажите подробнее.
        - Я должна рассказать подробности моей интимной жизни?- спросила я невинным голоском.
        - Вкратце.
        Держу себя в руках, мне и так припаяли сексуальные аберрации. До сих пор я не поняла: в чем это выражается? Сказано: любое сексуальное поведение, отклоняющееся от того, что считается нормой. Интересно, а кто придумал эту норму? Вот такие пингвины, как мой психиатр?
        Рассказываю, стыдливо потупив глазки, а он старательно все за мной записывает.
        - Вы занимались сексом в течение часа или более?- неожиданно спрашивает психиатр.
        Я отрицательно качаю головой. Дальше дебильные вопросы пошли по нарастающей:
        - Хвалил кто-нибудь вашу сексуальную технику?
        - Доставляли ли вы мужчине удовольствие оральным способом?
        - Занимались анальным сексом (сексуальные игрушки тоже считаются)?
        - Участвовали в групповом сексе?
        - Мастурбировали в чьем-либо присутствии?

«Нет,» - я отвечала на все вопросы, чем сильно разочаровывала врача.
        В заключении он сказал:
        - Сейчас пройдем тест Роршаха.
        - Зачем? Ведь я уже проходила,- попробовала возразить я.
        - В кляксах я увижу особенности, присущие только вашей личности,- пояснил он.
        Передо мной появились листочки с кляксами. Самое главное, что я усекла - не видеть в этих кляксах половые органы, не то вас диагностируют как сексуального маньяка, или оружие, иначе диагноз - садизм и агрессия. Буду видеть в кляксах зайчиков, солнышко, облачка.
        И такие долбаные беседы по несколько раз в неделю. Поверьте, только от этого можно слететь с катушек.
        Самым трудным и разрушающим было отсутствие надежды. Никакой гарантии, что тебя когда-нибудь выпустят, и от этого серьезно съезжает крыша. Многие на этом ломались, и санитары утаскивали их на другой этаж. Меня тоже в любой момент могут переместить туда, где лежат хроники, которых держат пожизненно. Здесь не приветствуются депрессии, ночные кошмары, истерики, отказ от пищи, ссоры между пациентами, неподчинение правилам клиники, ночное недержание мочи. Часто казалось, что эти дебильные правила придуманы самими психами, но уж никак не нормальными людьми. Но я буду прикидываться пай-девочкой, буду следовать их долбаным правилам, иначе могут применить шоковую терапию. У меня аж дыхание сперло от страха, когда я услышала об этом в первый раз. Врач пояснил: «для этого нужно разрешение родственников или мужа…» Мужа у меня нет, а вот мать разрешение даст с легкостью, не задумываясь. Даже не сомневаюсь в этом.
        Я видела больных, получивших такую процедуру, после нее это уже не люди: дрожащие, слюнявые, угасающие.
        Кабинет шоковой терапии - это комбинат по производству «овощей», узаконенный концлагерь.
        Нужно держаться! Часто я абстрагируюсь, цепляясь взглядом за что-то. Например, за облака, что равнодушно плывут по небу. Я - одно из них, легкое, беспроблемное, весело плывущее в синеве, то я - мотылек, бьющийся о стекло. Бьюсь, не в силах вырваться на волю. Вот сейчас подойдет один из кретинов нашей клиники и откроет окно, а там - воля. Самое главное - не зацикливаться на жизни здесь, или спятишь по полной. Важно научиться заполнять чем-нибудь долгие дни и бессонные ночи. А чем их заполнить? Тоской? Отчаянием? Смирением?

* * *
        Я совсем не собиралась знакомиться ни с кем из психов. Она сама подошла ко мне, заговорив так, будто мы всю жизнь знали друг друга. Поначалу мелькнула мысль, что она меня с кем-то перепутала, но это невозможно. Найди-ка вторую такую, как я…
        Потом я поняла, что здесь не нужно представляться друг другу, обмениваться визитными карточками.
        Как на детской площадке: встретились два ребенка и играют вместе, будто не первый день знакомы. Все эти правила, придуманные обществом, и не всегда подходящие конкретному человеку, но которым все равно приходится неизбежно следовать, чтобы не попасть в тюрьму или в дурку - эти правила остаются за дверью этого здания.
        Она зовет меня Катей. Как ни пыталась ей доказать, что я не та, за кого она меня принимает, что у меня другое имя - ничего не получалось.
        Она живет в своем мире, что так не похож на действительность. Мне понадобилось время, чтобы привыкнуть к ее вопросам:
        - Ты когда-нибудь была птицей?
        - Птицей? Нет…
        - Тебе что, никогда не хотелось летать?
        - Хотелось, наверное, когда я была маленькой,- неуверенно ответила я.
        Как ни старалась я вспомнить мою тягу к полетам, так и не смогла. Наверное, уже в детстве я была слишком приземленной.
        - Разве ты была маленькой?
        Она так удивилась этому, что даже я засомневалась: была ли я на самом деле маленькой? Было ли у меня детство?
        - И у тебя была мама?
        В этом я тоже засомневалась, но она ждала ответа, и мне пришлось кивнуть головой в знак согласия.
        - У меня тоже. Она такая добрая и красивая. И я ее люблю.
        Как я потом узнала, она была детдомовская и свою мать никогда не видела. Та оставила ее в роддоме через неделю после рождения.
        - Ты любила парня?
        - Да,- ответила я.
        - Вы с ним были вместе?
        - Да, какое-то время.
        Ей понравился мой ответ. Она заулыбалась и спросила дальше:
        - Он был красивый?
        - Очень.
        Она и этому не удивилась, продолжая вопросы. Я представила реакцию «нормальных» людей на этот ответ. Почему ее не удивило то, что мой парень был красивый? По логике у такой уродины не могло быть красивого парня.
        - У меня тоже был красивый парень. Такой красивый! Знаешь, как принц из книжки.
        Парня у нее тоже никакого не было, так как с четырнадцати лет она лежит в психушке.
        Все же я привязалась к этой девочке. Я, которая на дух не выносила людей. Впервые мне было кого-то жаль.
        У нее диагноз - прогрессирующая параноидальная шизофрения, и похоже ей никогда не покинуть клинику.
        Пытаюсь на досуге разобраться в диагнозе шизофрения. Что это? Быстрая смена настроений, способность совмещать в себе несколько личностей.
        Почему жизнь в придуманном мире считается болезнью? Например, дети делают это, и мы не считаем их больными.
        В детстве, с помощью тюлевой занавески и короны из фольги, можно легко превратиться в Золушку, всю ночь танцуя на балу. Можно слышать звуки лютни и даже чувствовать руку принца в своей руке, и убегать в полночь, теряя туфельку.
        И эта вера не считается патологией. Почему детский мир простой и понятный, в нем все разрешается, а в мире взрослых одни запреты? Запреты на подлинные чувства, на фантазии, на смех в тот момент, когда тебе хочется смеяться, а не когда это можно или ты должен, в стиле тупейших ситкомов.
        Ребенок открыт всему новому, ему все интересно. Но мы взрослые с малых лет его ограждаем и запрещаем: нельзя, подожди, ты еще маленький, не твоего ума дело, подрастешь - узнаешь.
        Дети тычутся во все углы, как слепые котята, ничего не понимая. Сотни раз изранившись о них, наконец понимают что к чему и становятся взрослыми, переполненными комплексами и страхами.
        Мы взрослеем, теряя так много и ничего не приобретая.
        В «нормальной» жизни потеряв себя или что-то в себе, мы никогда уже не вернемся в мир подлинных чувств, а будем лгать, изворачиваться, подстраиваться.
        Человек, страдающий шизофренией, на всю жизнь остается ребенком, поэтому он и не может жить в «нормальном» обществе, где столько табу.
        И кто болен в итоге?
        - Ответь мне, а где все то, что мы видели?
        Я вопросительно смотрю на нее, не понимая:
        - Наши глаза столько видели. Где все это?
        - Что «все»?- мне не уловить ход ее мысли.
        - Все то, что глаза видели. Где-то же это должно быть?
        Я задумалась: что-то в этом есть. В ее словах какая-то правда, настолько понятная, что становится страшно.
        - Знаешь, когда я вижу что-то красивое, мне хочется чтобы это навсегда сохранилось в глазах. Ведь когда мне будет грустно, это может развеселить меня. Почему я не могу снова это посмотреть…
        Она пристально смотрит на меня и ждет ответа, но я не знаю, что ответить. У меня не так много воспоминаний, которые могли бы развеселить меня, больше тех, что я хотела навсегда забыть.
        Мне вспомнилась Оленька, лежащая в пене; шеф, распластанный на полу, Денис с лицом, красным от пощечин. Я так рада, что ничего не сохраняется в глазах, мне хватает моей памяти, которую ничем не стереть.
        Она продолжает:
        - И рот… он так много говорит. Где все слова?
        В ее вопросах, как и в вопросах детей есть правда, которую мы, «нормальные» взрослые, не хотим слышать. Потому, что мы выросли и стали «нормальными», а это значит, мы научились идеально врать не только окружающим, но и себе. И правда нам только мешает. Чтобы выжить в таком мире, нужно врать с самого детства.
        И все начинается с какой-нибудь ерунды. Тут мне припомнилось.
        Мне пять лет. Сижу за столом и не могу доесть суп. Мать кричит на меня. Я не хочу, чтобы она на меня кричала, и в тоже время не могу больше проглотить ни ложки ненавистного мне супа. Вдруг раздается телефонный звонок, и мать уходит в комнату. Я хватаю тарелку и бегом в туалет. Суп выбрасываю и на место. Когда мать возвращается, то я сижу и скребу ложкой по дну тарелки.
        - Молодец, а говорила «не хочу»,- потрепала меня по плечу мать.
        Моя первая победа. Я так мала, но уже понимаю, чтобы тебя хоть немного любили следует делать то, что от тебя требуют, а если не можешь, нужно соврать. С малого все и начинается. Чем мы старше, тем изощренней становится ложь.
        Проснувшись, я узнала, что сегодня с ней произошел рецидив. Это случилось ранним утром, поэтому я ничего не слышала и не видела.
        Одна из сиделок рассказала мне, что ей приснился страшный сон и вызвал прошлые фобии и неврозы. Она обмочилась, и после этого с ней случилась истерика. Когда подошли сестры, то она оказала яростное сопротивление - зверски пинала и кусала их. И эта милая хрупкая девочка ругалась так грязно, как матрос.
        Ее перевели на другой этаж. Сиделка добавила, что вряд ли она когда-нибудь покинет клинику.
        Что с ней случилось? Очередной раз внутри нее что-то сломалось и не подлежит починке? Никто и не станет разбираться, где поломка. Назначат лечение шокотерапией и через месяц она вялая и слюнявая будет тупо сидеть на лавке, пока ее не уведут спать санитары.
        Я тосковала по ней. Мне не хватало ее вопросов, ее непосредственности.
        Когда привязываешься к людям, становишься очень уязвимым. Больше не хочу ни к кому привыкать! Буду жить без чьей-либо поддержки! Как жила раньше.
        Сегодня особенно нестерпимо пахло дезинфекцией, мочой, хлоркой, тухлым запахом немытых ежедневно тел.
        Не знаю от чего - то ли от запаха, то ли от тоски по той девочке, крыша у меня съехала капитально. Мне хотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь ударить. Зубами я впилась в руку с такой силой, что вскоре почувствовала на языке солоноватый вкус крови. Я должна выдержать - не заорать и не затопать ногами. Достаточно одного рецидива и я на другом этаже, откуда уже не выпускают.
        Отбой. Не могу заснуть. Лежу, прислушиваясь к ровному дыханию спящих рядом. Одной снятся кошмары, она негромко стонет и мечется во сне.
        Тихо скрипнула дверь. Сестра, здоровенная, как борец сумо, зашла в палату. Я закрыла глаза. Она поискала фонариком ту, что мучилась кошмарами, и подошла к ней. Тронула за плечо, пытаясь разбудить. Разбуженная женщина кинулась на санитарку. Крича, она лягала ее, брызжа слюной и хрипло выкрикивая ругательства.
        На помощь прибежала вторая сестра, размером не меньше. Вдвоем они моментально скрутили ее.
        - Суки! Лесбиянки!- кричала больная.- Гниды!
        Одна из сестер закатила ей такую оплеуху, что та замолкла, а из носа у нее потекла кровь.
        Кое-кто в палате заскулил, увидев эту сцену. Сестры быстро вытащили бедолагу в коридор и выключили в нашей палате свет.
        От страха я не могла уснуть до утра. Хорошенькое пожелание спокойной ночи!
        До утра меня душил неподдельный ужас. Невыносимо захотелось в туалет - вполне нормальное желание за стенами этого здания. Тут же никогда не знаешь, как это расценят. Могут расценить и как бунт.
        Завтрак. Передо мной стоит тарелка с кашей-размазней, от вида которой к горлу поднимается тошнота. И на вкус она не намного лучше. Это не только мое мнение - лишь несколько человек приступили к трапезе. Сестры, видя это, уже направляются в нашу сторону. Я быстро запихиваю полную ложку каши в рот и жую с довольным видом, не смотря на то, что меня начинает мутить.
        За крайним столиком с отрешенным видом сидит новенькая. Одна из сестер подходит к ней и интересуется: почему она не завтракает? Та демонстративно отодвигает тарелку в сторону. Сестра пододвигает тарелку, сама берет ложку и начинает запихивать кашу ей в рот. Новенькая резко сопротивляется, и жидкая каша мерзким плевком падает на стол.
        У меня рвотные позывы, но я продолжаю есть, как ни в чем не бывало. И все остальные с жадностью пожирают эту гадость.
        За крайним столиком страсти накалялись. Сестра заталкивала кашу в рот новенькой, а та плевалась и вертела головой, пытаясь вырваться. На помощь подошла вторая сестра. Одна держала, а другая пихала ей в рот кашу. Когда с новенькой было покончено, сестры оглянулись по сторонам, но все уже вылизывали тарелки, не поднимая глаз.
        Ортопедическая обувь, серые колготки, синий шерстяной халат, я брожу по дорогам, не возвращающимися назад, мимо пустых скамеек, старых дубов, что нашептывают истории жизни и смерти тех, кто ушел из этого мира одиноким.
        На горизонте город, что на тысячи километров растянулся перед моими глазами. Он меняется, живет, пульсирует, как вена у виска, а я тут, в забытом богом месте или в забвении, называй, как хочешь.
        Какая муть в душе! Отчего: от транквилизаторов, которыми пичкают меня ежедневно или от безысходности, настолько сильной, что кажется ей пропитан весь воздух в клинике?
        Как я хочу выбраться из этих стен! Еще немного и у меня не останется сил бороться, клиника не оставляет мне шансов выжить.
        С трудом удается погасить в себе удары сердца, что долбятся в виски, когда я вижу полную безнадегу пациентов и абсолютный тоталитаризм персонала.
        С каждым днем сил все меньше и меньше. Еще немного и от меня останется лишь штрихкод на запястье.
        Из коридора опять доносятся чьи-то крики. Пока я буду здесь, я буду это слышать. Пойти, глянуть, кого опять санитары дубасят?
        Подхожу к двери и выглядываю в щелку. Опоздала. Все уже закончилось. Какого-то бедолагу успели скрутить и утащить на другой этаж.
        Для кого-то сегодня невезучий день - его уже к вечеру порвут, как тряпичную куклу. Санитары вернулись и встали к стенке - на свой пост. Оттуда им видно все, что происходит на нашем этаже.
        Внимательно пригляделась к ним. Эти долбаные санитары, не бывшие ли это пациенты клиники? Взгляд и руки гоблинов, лбы в два пальца высотой, как у орангутангов, мутные глазки.
        Как хочется послать всех! Но я терплю, скрипя зубами, или эти гоблины меня распилят пополам. И никто не будет удивлен, наоборот, все лишь перекрестятся, аллилуйя!
        Я должны сдерживать свои порывы, чтобы выжить. Чтобы просто жить.
        - Когда меня выпустят?
        Этот вопрос я задаю часто, но все уклоняются от ответа. Я устала от всего. Устала от страха быть переведенной на другой этаж, обмочиться ночью, если и не делала этого с детства. Устала пить таблетки от которых я тупею, хотя в последнее время и научилась их прятать под язык, а потом незаметно выплевывать. Устала есть с аппетитом эту бурду, которую они выдают за пищу, и от зорких взглядов санитаров, которые всегда начеку, только и ждут, как бы тебе заломить руки. От еженедельных осмотров психиатров. Беседуя с ними, я каждый раз задавала себе вопрос: кто из нас двоих нормальный? От их идиотских вопросов сводит челюсти:
        - Вас что-то беспокоит?
        - Мне хотелось бы узнать: когда меня выпустят?
        - Ну что же, давайте поговорим об этом,- соглашается психиатр.- Вам здесь плохо?
        Старый мудак! Мне хотелось заорать, ударить его по голове тяжелой пепельницей, стоящей на столе, но я лишь стиснула зубы:
        - Да нет, ничего тут у вас… не соскучишься. И жрачка - вкуснее не едала. И санитары - парни веселые, чуть что, так сразу…
        Тут я понимаю, что сморозила не то - психиатр смотрит на меня очень внимательно. Давно пора усвоить: психиатры шуток не понимают - издержки производства.
        Сделав серьезное лицо, я опустила взгляд на руки.
        - Я вижу, что вы откусываете заусеницы: по какой причине вы это делаете? Нервничаете?- спрашивает он.
        - У меня ни пилочки для ногтей, ни щипчиков маникюрных. Все отобрали. Нам психически больным запрещено иметь при себе острые предметы.
        - Да,- согласился психиатр.- Перейдем к другому вопросу. Допустим, мы вас выписываем. Какие у вас планы на будущее? Чем вы намерены заняться? Вы думали уже об этом?
        - Конечно,- ответила я.- Я только об этом в последнее время и думаю. Уверена, что вернувшись на свободу, я не повторю ошибок прошлого. Понимаете, я была начальником нашего отдела, а работа в женском коллективе, скажу вам - не сахар. Работать никто не желает, если наседаешь на них, то сразу слезы, истерики. Утром сел за комп, сосредоточился, а тут начинается: «…а поделись диеткой для похудания.
        Мозги плавились от их трепа. Когда выйду отсюда, я никогда не вернусь в женский коллектив. Меня просто тошнит от вечных интриг, крысиной грызни, сплетен,- уверила я его.
        - Мы соберем комиссию, и если все будет хорошо…- сказал он многозначительно, подняв палец.
        И все было хорошо. Комиссия дала добро, и я наконец покинула клинику.
        Конец еще одному этапу моей жизни, которую я так изощренно про*бала.
        Сегодня я сожгу лохмотья прошлого и сотру следы тех, кто когда-то прошелся по моей судьбе. Начну жизнь с несуществующего конца, который я назову началом.
        С сегодняшнего дня я начинаю все с нуля. Обнуление - остановка для того, чтобы сделать шаг дальше. Только вопрос: куда?
        Часть 3

***
        Я выехала на набережную, благо дорога была относительно свободной, и прибавила скорость. День был теплый и солнечный, на небе ни облачка. Цвела акация.
        Включив погромче музыку, я закурила. На перекрестке притомозила и пропустила пешеходов, проехав еще немного, свернула на узкую улочку. Осторожно съехала на обочину и остановилась. Глянула на часы - ровно семь.
        В кафе было очень душно и накурено. Я прошла через переполненный зал и уселась в угол. Удобное место - мне видно всех посетителей, а я никому не бросаюсь в глаза. Что мне и требовалось.
        Заказала себе кофе и минералку. Листаю журнал, помешивая сахар в кружке. Неожиданно рядом раздался мужской голос:
        - Извините.
        Поднимаю глаза - передо мной стоит внешне очень интересный парень. Я загляделась. Было в нем нечто притягательное, что отличало от других. Единственное, что его портило: беспокойство и печаль в глазах, к тому же, заметно было, что он успел выпить.
        - Все столики заняты,- извиняющимся голосом сказал он.- Можно присесть? Вы не возражаете?
        - Да… нет,- ответила я, указывая ему на стул.
        - Обычно я сижу за этим столиком,- усаживаясь, добавил он.
        - Ну… извините,- растерялась я.- Тут не было таблички - «зарезервировано».
        Парень был так занят своими мыслями, что моей шутки не понял.
        - Все нормально.
        Он закурил и жестом позвал официантку. Та даже не стала подходить, а лишь кивнула головой, что все поняла. Похоже, его тут хорошо знают. Он ждал свою выпивку молча, уставившись в одну точку.
        - Что с вами? Вы в порядке?- спросила я.
        - Да… наверное…
        Подошла официантка и поставила перед ним стакан. Запахло виски.
        - Выпьете со мной?- спросил он, знаком удерживая официантку.
        - Нет, спасибо,- ответила я.- Я за рулем.
        Выпив, он опять уставился в одну точку. У меня от жалости защемило сердце, так он был трогателен в своем горе. Я не выдержала:
        - У вас что-нибудь случилось?
        Он поднял на меня глаза, посмотрев так, словно впервые увидел. Похоже, что-то сильно у него не клеится в жизни.
        - Перебрал, как всегда, ну и так далее,- ответил парень.
        - Может вам выпить кофе и что-нибудь съесть?- спросила я.
        Он пожал плечами, и я сделала заказ. Официантка принесла кофе и сэндвичи, выглядевшие прилично.
        - Приятного аппетита,- пожелала я.
        Усилием воли он заставил себя выпить кофе и съесть один сэндвич. Пока он ел, я не отрываясь смотрела на него. Он мне напоминал Дениса: и красотой, и беспомощной отрешенностью так, что возникло желание взять его под свою опеку.
        Мне нужно быть осторожней, однажды я уже брала одного под свое крыло.
        Закурив, он выдавил из себя подобие улыбки, я в ответ тоже улыбнулась:
        - Теперь вы выглядите лучше.
        Парень лишь покачал головой и посмотрел на меня. Я содрогнулась, в его глазах было столько грусти. Он походил на человека потерявшего всякую надежду. Вдруг из его горла вырвалось рыдание, и он отвернулся:
        - Выпьете со мной? И я вам расскажу свою историю.
        Он выглядел, как человек, которому нужно выговориться. Я подхожу на эту роль, как попутчик в поезде или водитель такси: поделившись тем, что тебя мучило, вы расстаетесь, и вряд ли когда-нибудь встретитесь.
        - Я очень одинок. У меня сейчас никого нет, с кем бы я мог поговорить. Так влип, что даже с друзьями боюсь сказать лишнее слово. Все может обернуться против меня. Я не знаю точно, кто в этом замешан…
        - Хорошо,- ответила я и позвала официантку. Когда та принесла заказ, мы подняли стаканы:
        - За то, чтобы в твоей жизни произошли хорошие изменения,- произнесла я тост.- Чтобы все неприятности были в прошлом.
        Он странно посмотрел на меня и залпом выпил содержимое стакана.
        - Не важно, кто я теперь,- без всяких предисловий начал он.- Сейчас меня не волнует: ни мое настоящее, ни мое будущее. Лишь мое прошлое. Я вам расскажу, как в мою жизнь вошла Дина.
        Он продолжал говорить без умолку, прерываясь лишь для того, чтобы пригубить виски, и слова лились сплошным потоком, словно прорвавшаяся плотина.
        - Я работал водителем у одного бизнесмена. Не буду называть его имени. Буду звать его Максом. Он богат, могуществен, жесток, умен, властолюбив, беспощаден.
        Внешне - ничего особенного: приземистый, с мощными плечами, квадратной челюстью и широким плоским носом, то ли был боксером в прошлом, то ли просто в драке нос перебили. Главное - глаза. Глубоко посаженные, и там словно застыла сама смерть. Я не любил встречаться с ним взглядом. У него был вид человека, который не пасует ни перед чем. В свое время он был известен по ряду криминальных разборок в городе. Никто в действительности не знал, чем занимается Макс, и откуда у него деньги, кроме того, что имелась какая-то левая компания. В этих делах не сильно разбираюсь, но даже я понимаю, что деньги делались не с этой фирмой. Подозреваю, что он замешан во многих сомнительных делах, вплоть до наркотиков и оружия, но это только слухи и мои предположения. Сейчас не об этом.
        За меня попросил мой друг, так просто, без рекомендаций, к таким людям не устроиться. Мы с Вадимом учились в одном классе. У его отца совместный бизнес с Максом, да и это не важно. Важно другое…
        Парень говорил сбивчиво, замолкая на полуслове. Мне пришлось сильно напрячься, чтобы уловить суть.
        - В тот день я приехал в семь утра к особняку Макса за городом. Мне открыл дверь охранник и, проверив документы, показал как пройти в гараж. Я оглянулся. Ну и домик! Почти замок. В гараже меня уже ждал сменщик Олег. Он объяснил мне что к чему, добавив:
        - Хозяин мужик суровый, но с ним можно иметь дело, а вот его жена - сука, таких еще поискать. Ты с ней поосторожней. Хозяин сам перед ней пасует.
        - Красивая?
        - Не то слово, но ты даже не смотри на нее. Эта царевна не про нас. Мы все для нее плебеи.
        И он кинул мне ключи от нового «BMW». Я тут же забыл обо всем, завороженный этим чудом техники.
        Увидев Дину в первый раз, я не мог оторвать взгляда. Высший класс! Понимаю, что рассуждаю как дебил, но это так.
        Она же не удостоила меня и взглядом.
        - Добрый вечер!- начал я.
        Прошла мимо меня - такая вся красивая и надменная, словно меня тут и не было.

«За что она недовольна мной?» - подумал я, заметив, что она умышленно не ответила на мое приветствие.
        Я привык к тому, что девушки баловали меня, первыми проявляя инициативу, а тут… Зарвавшаяся сучка! В бессильной злобе я посмотрел ей вслед.
        Было что-то жестокое в ее красоте. Как вам объяснить? Когда смотришь на нее, ощущение, будто стоишь на крыше небоскреба, не в силах посмотреть вниз - дух замирает от страха. Вы поняли меня? Наверное, я не очень понятно объясняюсь. Мне трудно описать Дину. Ее нужно видеть.
        - Сучка! Как хороша,- сказал я.
        - На твоем месте я бы даже не смотрел на нее,- посоветовал Олег.- Баб вокруг полно. И красивых тоже.
        - В ней есть что-то особенное.
        - Ты что, рехнулся? Ты не забыл часом, кто ее муж? Даже не пытайся.
        И без предупреждения Олега у меня хватило бы ума вести себя осторожно. Заигрывать с женой такого могущественного человека - все равно, что подписать себе смертный приговор.
        На следующий день я должен был отвезти Макса в аэропорт. В шесть утра уже стоял и ждал его у крыльца. Дверь открылась и хозяин передал мне багаж. Я засунул чемодан в багажник, а когда обернулся, то на крыльце уже стояла Дина. Тонкий кружевной пеньюар был накинут на голое тело. Сквозь прозрачную ткань я видел точеную линию ног и очертания груди. Растрепанные волосы были распущены, а припухшие после сна губы выглядели очень чувственными. Как болван, я уставился на нее, не в силах оторвать взгляда.
        - Доброе утро!- вежливо сказал я.
        Она прошлась по мне взглядом, будто я нечто неодушевленное, и обратилась к мужу:
        - Позвони сразу, как приземлишься. Не заставляй меня волноваться.
        - Конечно, милая,- согласился Макс и поцеловал ее.
        Я стоял, как оплеванный, а она, развернувшись, скрылась за дверью. Тварь! Я не находил слов. Кровь ударила мне в голову. Я испытывал лишь жгучую ненависть - она обращалась со мной, как с быдлом.
        Хозяин, извиняясь, пожал плечами и хлопнул меня по спине.
        - Почему-то Дина невзлюбила тебя. Говорит, что ты ведешь себя дерзко. Груб с ней, - произнес он.
        - Я… был груб?
        На секунду я опешил от такого заявления.
        - Постарайся вести себя с ней повежливей,- добавил Макс.
        - Постараюсь,- согласился я.
        Что еще я мог ответить? Как ни пытался припомнить, когда мог обидеть ее, ничего не получалось. Не понимаю, за что она ненавидит меня? Единственный ответ - она стерва по природе, и я должен научиться подстраиваться под нее, как бы мне это не претило. Ведь ее ненависть ставила под угрозу мое благополучие: хозяину достанут ее жалобы и он вышвырнет меня из гаража. Мне лишь останется пополнить ряды водителей маршруток, чего жутко не хотелось.
        Я старался быть вежливым и молчаливым, но она только презрительно кривила губы, когда видела меня и каждый раз ставила в идиотское положение.
        - Извиняюсь, конечно, знаю как вы меня терпеть не можете, но сегодня я должен отвезти вас…- сказал я, стараясь быть как можно вежливее.
        - Потерплю, только не заговаривай со мной больше,- не дав мне закончить, ответила она, презрительно скривив губки.
        - Слушаюсь, мадам.
        Капризная дрянь! У меня было желание надавать ей пощечин, но я мог потерять работу, если бы чего похуже не произошло. Я должен быть очень осторожен с этой коброй.
        Всю дорогу мы ехали молча. Когда же прибыли на место назначения, она вышла из машины, ничего не сказав.
        Я ждал три часа и уже задремал, как послышался смех. Дина прощалась с подругой, целуя ту щечку.
        - Давай, милая,- махнула она рукой и залезла в машину. Я молча ждал дальнейших указаний.
        - Поехали!- приказала она.
        Я чуть не задохнулся от злости. Что она о себе думает?
        На повороте я резко развернулся, да так, что она повалилась на один бок. Поднявшись, она зло прошипела:
        - Ты где учился водить? «Need For Speed»? Заметно.
        Дина с отсутствующим видом поправила волосы, внимательно посмотрев на себя в отражение переднего зеркала, дав мне почувствовать, что полностью забыла о моем присутствии.
        Остановившись перед домом, я открыл ей дверь и вежливо попрощался. Она молча повернулась ко мне спиной, всем видом показывая, что меня не существует. Я с трудом сохранял спокойствие. Мне хотелось схватить ее за плечи и трясти так, чтобы вся спесь с нее слетела. Высказать все, что я о ней думаю, но лишь заскрипел зубами, как всегда.
        Несмотря на ее хрупкость и изящество, в ней чувствовалась сила. Характер своенравный, вспыльчивый, дерзкий.
        - Вы не умеете с людьми разговаривать нормально?- резко спросил я.
        - С какими людьми? С тобой? Нормально? А кто ты такой?- не глядя на меня, она процедила сквозь зубы.
        - Конечно же, вас в детстве не учили вежливости?
        - Мне это ни к чему.
        Она посмотрела на меня насмешливо.
        - Тебе придется принимать меня такой, какая я есть, или искать другую работу,- сказала Дина на прощание.- Как ты смотришь на то, чтобы пересесть за руль маршрутки? Тебе бы это подошло.
        Дрожа от ярости, я проклинал ее. Мне так хотелось причинить ей боль, но я не мог придумать как?

«Шалава! Строишь из себя принцессу! Когда Максу надоест твоя щель, он тебя выкинет в два счета! И куда ты денешься, мокрощелка?»
        От мысли, что и ей однажды не посчастливиться, и она окажется за бортом, у меня улучшилось настроение.

«Ты еще поплатишься за такое отношение ко мне!» - погрозил ей вслед, хотя и сам не верил в эту угрозу.
        Я задумался: как мне отомстить Дине? Ведь ей на меня так глубоко наплевать, что я даже не могу ее обидеть. Чтобы не сказал, она будет только смеяться, ведь я ей безразличен, как и то, что о ней думаю. Из-за этого я ненавидел ее так, как никого прежде.
        Ненавидел и желал в одно и то же время.
        Все дни до приезда хозяина я старался лишний раз не попадаться ей на глаза, тем более не заговаривать.
        Ее часто навещали подруги. Вместе с ними она куда-то уезжала, возвращалась. Я почти ее не видел.
        В среду утром я должен ехать в аэропорт встречать Макса. Уже залез в машину, как тут…
        - Подожди.
        Я оглянулся - Дина стояла в лучах утреннего солнца, что било ей в спину - длинные волосы светились, точно нимб. Завороженный видом ее изящной фигуры, я на минуту застыл. Не обращая на меня внимание, она села в машину. Уселась прямо на переднее сиденье, чего никогда раньше не делала. Что она задумала на этот раз? От этой стервы не знаешь, чего ждать.
        - Трогай!- приказала она.
        Я закрыл глаза и медленно досчитал до десяти, чтобы не взорваться. Когда их открыл, то увидел, что она с насмешкой наблюдает за мной.
        - Медитируешь?- безразличным тоном спросила она.
        Я кивнул в знак согласия, но мне хотелось одного - покрыть ее матом. До самого аэропорта я не сказал ни слова.
        Всю дорогу она не закрывала рта, болтала с подругами и психовала на меня, когда мы стояли в пробках. Будто это я спецом влез в пробку и наслаждаюсь пребыванием в ней.
        Вдруг она вскрикнула так,- я даже испугался и подумал: что-то случилось. Оказалось, что батарейки в мобильном сели.
        - Я не договорила, а разговор был важный,- сказала она.
        Что там было такого важного, я не понял? Несла какую-то пургу: типа открылся новый бутик и как попасть на его презентацию… бла-бла…
        - Дай твой,- капризным тоном попросила она. Я не шелохнулся, всем своим видом показывая, что так не просят.
        - Пожалуйста,- выдавила она из себя.
        Заметно, что ей не часто приходиться говорить такие слова, и это ее ломает.
        - Не могу отпустить руль. Движение очень интенсивное,- ответил я.- Мобильный в левом кармане рубашки.
        Она отстегнула ремень безопасности и приблизилась, коснувшись моего лица душистыми волосами. Осторожно достав мобильный, она набрала номер и быстро объяснила подруге, что перезвонит, когда вернется домой. Потом так же аккуратно засунула его в карман, снова коснувшись меня волосами. От ее запаха и близости у меня закружилась голова, но я не шелохнулся. Пристегнувшись, она замолкла и до самого аэропорта сидела тихо.
        - Жди нас здесь,- сказала она, на удивление нормальным тоном.
        Вернувшись с Максом, она просидела всю дорогу молча, пока тот решал свои дела по телефону, обнимая ее.
        Лежа в постели ночью, я долго не мог уснуть. Встал, налил себе коньяк и опять залез под одеяло. Запах ее волос и легкие прикосновения, когда она доставала мобильный, не давали мне покоя. Тут я представил ее обнаженной и, выругавшись, швырнул бокал о стену.
        Несмотря на то, что выпил полбутылки коньяка, я долго ворочался. Последний раз я не владел ситуацией с женщиной, когда мне было лет семнадцать. Что со мной случилось? И преисполненный отвращения к себе, я наконец уснул.
        Утром позвонил Рите - кассирше из супермаркета: смешливой, смазливой и глупой, в надежде, что ее покорность и безотказность вернут мне утраченное достоинство. Но сегодня ее глупые разговоры, пассивная податливость и дешевые духи только разозлили меня. Через полчаса я отправил ее домой.

* * *
        В двенадцать я должен был отвезти Дину в салон.
        - Почему так поздно?- раздраженным голосом спросила она.- В двенадцать я уже должна быть в салоне.
        - Мне передали, что в двенадцать ровно я должен вас…
        - Какие вы все дебилы!- вспылила она.- Ни на кого положиться нельзя. Поехали!
        - Вас никто не упрекал в избытке хороших манер?- спросил я.
        - Не строй из себя большего придурка, чем ты есть!- ответила она.
        Дина села в машину, надувшись. Я выехал на трассу.
        Она достала мобильный и понеслось… Из ее трепа я узнал, что все вокруг полные идиоты (конечно же, намек на меня). Как что-то планировать, если запомнить элементарные вещи никто не в состоянии?
        За эти полчаса она вынесла мне мозг.
        - Уже поздно. Незачем туда ехать!- зло сказала она.
        - Возвращаемся домой?- спросил я, не понимая, чего от меня хотят.
        - Вот тупой!- прошептала она в сторону.- Нет! Езжай прямо!
        Я рулил и краем глаза наблюдал за ней в зеркало. Она явно была не в себе.
        - Сверни направо. Заедем домой, мне нужно забрать одну вещь.
        Я глянул в зеркало и увидел ее ледяной взгляд и надменно понятую бровь. Бывают же такие гадюки!
        - Ты хоть знаешь, где наша городская квартира?
        - Нет,- ответил я. Вот дура! Откуда я могу знать?
        - Я покажу тебе. Только не гони. Тут где-то должен быть поворот,- предупредила она.
        Мы остановились около внушительного здания, и она сказала:
        - Что сидишь? Пошли со мной наверх, не потащу же я сама эти сумки.
        Я поплелся за ней следом. Мы поднялись на последний этаж, и она открыла дверь. Квартира была шикарная, чему я не удивился.
        - Подожди меня,- сказала она и ушла куда-то по коридору.
        Усевшись в кресло, я стал ждать. Через минут десять раздался грохот и ее вопль. Я рванул на крик.
        - Где ты был?- кричала разъяренная Дина.- Из-за тебя я уронила все.
        На полу валялись какие-то разбитые бутылочки с терпким запахом, пакетики, книжка.
        - Вы мне сказали подождать в коридоре.
        - Я так и сказала: «подожди в ко-ри-до-ре?» - с издевкой в голосе спросила она.
        У меня аж потемнело в глазах от злости. Сука! Теперь тебе точно хана! От ее презрения во мне что-то прорвалось, и все чувства стали неуправляемыми. Сумасшедшее желание охватило меня. Хотелось одного: притянуть ее к себе, сорвать одежду и терзать, пока она не будет просить пощады, чтобы от ее гордости и заносчивости ничего не осталось! С такой стервой по-другому нельзя!
        Не отдавая себе отчета, что рушу все, чего добился, я был не в силах остановиться. Вся злоба, накопленная за время работы ее презрением и оскорблениями, вся эта сдерживаемая злоба вдруг вырвалась наружу.
        Я схватил ее и кинул на кровать. Она брыкалась, стараясь укусить меня, но я перевернул ее на живот и заломил руки назад. Она завизжала от боли. Я задрал ей юбку и стянул трусы. Не думая о последствиях этого поступка, я лег на нее сверху, отпустив ей руки. Она уже не брыкалась, лишь слегка поскуливала.
        В тот момент мне было наплевать, чем это все закончится - желание было сильней разума. Раздвинув ей ноги, я вошел в нее, она уже не сопротивлялась. Убрав волосы с ее лица, я нежно поцеловал. Дина ответила на мой поцелуй.
        - Извини, я не смог укротить свой порыв,- сказал я.
        Она ничего не ответила, лишь застонала. Я целовал ей плечи, волосы, а она трепетала от желания подо мной, вся в моей власти. Перевернув ее на спину, я увидев глаза. Они сверкали, в них было столько страсти. Она меня хотела.
        - Еще,- попросила Дина.
        Меня не нужно было просить дважды. Дина с готовностью шла мне навстречу, позволяя делать с собой все, чего бы я не захотел. Извиваясь подо мной своим гибким телом, она просила: «еще». Казалось, что даже воздух в комнате трепетал от любви.
        - Оказывается, я тебя так же ненавидел, как и желал.
        - Разве такое бывает?- спросила Дина.
        - Задам тебе тот же вопрос,- ответил я.- У тебя уникальная способность довести человека в короткий срок до бешенства. Ну и стерва ты подчас!
        Мы засмеялись, и она крепко прижалась ко мне.
        - Иди ко мне,- попросила Дина.- Сделай меня еще раз счастливой.
        За этот день я еще не раз сделал ее счастливой. Мы опомнились, когда уже стало темнеть.
        - Пора,- сказал я.
        - Как я не хочу домой,- прошептала Дина.
        Что я мог на это сказать? Я тоже этого не хотел.
        Мы вернулись без проблем: Макса еще не было дома, и никто не обнаружил наше отсутствие. Я подвез ее к крыльцу, она, не прощаясь, вышла из машины.
        Я смотрел на ее хрупкую фигуру, поднимающуюся по ступенькам, и волна нежности захлестнула меня. Я уже не видел жизни без нее.
        Сейчас я не был уверен, что до нее вообще занимался любовью. Я чувствовал, что впервые переспал с женщиной, настолько это было не похоже на все, что испытывал до нее.
        Лежа в постели, я припоминал каждый момент этого дня. Все было так прекрасно, кроме… Что случится, если Макс узнает о нашей связи? Даже страшно подумать. Я слышал истории, как он расправлялся с теми, кто ему чем-то не угодил. Мрачно все…
        И будь у меня хоть немного здравого смысла, я бы и близко не подошел к Дине, но я уже не мог рассуждать здраво. От страсти мозги расплавились, и я совсем потерял голову.
        Утром я должен был отвезти Макса в центр города. Ровно в десять подъехал к крыльцу. Вместе с ним вышла и Дина, как всегда изысканная и невозмутимая.
        - Сначала завезем ее в салон, потом меня,- распорядился Макс.
        - Как скажете,- согласился я. Когда я остановился у салона, Дина выпорхнула, ничего не сказав.
        - Как отвезешь меня, сразу возвращайся сюда. Дина сказала, что не знает, когда закончит. Подождешь,- объяснил Макс.
        От мысли, что мы останемся вдвоем, не важно где, у меня закружилась голова. Высадив Макса, я на всей скорости помчался обратно. Дина уже ждала меня, стоя на крыльце:
        - Я только уложила волосы. Поедем куда-нибудь.
        - Куда хочешь?
        - Я покажу. Пройдусь по магазинам и что-нибудь куплю. Мне нужно алиби.
        Мы зашли в первый попавшийся бутик. Тут же к нам подскочили две продавщицы в форменных костюмах:
        - Чем мы можем помочь?
        - Спасибо, но мы сами разберемся. Если потребуется помощь, то обратимся к вам,- успокоила их Дина.
        Возле стены на кронштейне висели яркие наряды.
        - Что ты скажешь об этом?- спросила Дина. В руках она держала платье медового цвета.
        - Красивое!- ответил я.- Иди в кабинку, примерь!
        - Иду,- лукаво ответила она, прихватив еще несколько платьев. Через пару минут она высунулась и спросила:
        - Как я выгляжу? Я заглянул внутрь:
        - Спрашивать было не зачем. Сама знаешь,- ответил я.
        - Не уходи,- попросила она.
        Она скинула платье и осталась в голубом белье. Я застыл, завороженный видом ее фигуры.
        - Где продавщицы?- спросила она. Я оглянулся:
        - Одна стоит у окна и болтает по телефону.
        - Заходи,- прошептала Дина, затащив меня внутрь.
        Я зашел в эту маленькую кабинку, и нас притянуло друг к другу. Ее руки принялись ласкать меня, а я помог ей освободиться от белья.
        - Я твоя,- прошептала она, стягивая с меня брюки.
        Я поднял ее, а она обхватила меня руками. Держа на весу, я вошел в нее. Дина закусила руку, чтобы не стонать. Несмотря на тесноту в кабинке, у нас получилось как нельзя лучше.
        От душившей нас страсти мы впивались друг в друга. Дина, словно дикая кошка, хрипло нашептывая непристойности, то царапалась, то ласкалась. Она возбуждала во мне все примитивные инстинкты, хотелось просто разорвать ее.
        Тут дрожь сотрясла ее тело, и она обмякла в моих руках.
        Он замолк, посмотрев на меня:
        - Извините, что говорю такие подробности,- сказал он.
        - Не извиняйтесь, вряд ли вы меня чем-то удивите.
        - Вы превосходный слушатель,- похвалил он.
        - Продолжайте,- попросила я.
        - Когда мы вышли из кабинки, продавщицы с осуждением посмотрели в нашу сторону, но Дина не удостоила их и взглядом. Умеет она поставить на место обслуживающий персонал. В этом я и сам убедился.
        Выложив ворох платьев, она достала кредитную карту. Продавщицам ничего не оставалось, как заткнуться и обслужить ее.
        Заработав алиби, мы еще долго шлялись по улочкам, целуясь в безлюдных углах, сидели в кафе, пили пиво на набережной.
        - Почему ты так обращалась со мной? Это было невыносимо!- спросил я.
        Она засмеялась в ответ:
        - Ты мне сразу понравился, но я не хотела признаться в этом даже себе. Мне не хотелось проблем. Вот я и пыталась унизить тебя. Ведь ничто так не отталкивает, как жалкий вид мужчины, которого ты сама растоптала.
        - Ты так изощренно издевалась? Я сходил с ума. Зачем так жестоко?
        - Посмотреть из чего ты сделан,- ответила Дина.- Если бы ты был слюнтяй, то лизал бы мне пятки, а если нет, то сделал то, что ты и сделал..
        - Ну ты и сучка!
        - Ты же полюбил меня такую.
        - Получается, что я какой-то извращенец.
        - Что с нами будет?- грустно спросила Дина.
        - Меня тоже беспокоит Макс,- признался я.- Ты знаешь его лучше, и что об этом думаешь?
        - Старичок очень опасен,- ответила она со смешком.- Наставлять ему рога - это играть с огнем, но я люблю риск. Макс - дьявол, и с ним лучше не шутить. Я слышала про пару-тройку «шутников», но двое из них погибли в ДТП, а третий закончил свои дни на дне озера.
        У меня от ее рассказов задрожали колени, ведь наши тайные встречи когда-нибудь выследят. Я понял, что хожу по лезвию бритвы, но уже поздно. Я влип.
        - Боишься?- спросила она.
        - За тебя,- ответил я.
        - Спасибо за заботу. Ты очень мил. Взяв ее руку, я поцеловал ладонь.
        - Я в ловушке. Пока не надоем Максу, мне не соскочить,- объяснила она.- Я не могу сказать ему, как нормальному человеку: «извини, но я тебя больше не люблю и давай попрощаемся…» С ним такое не прокатит.
        Дина закурила и продолжила:
        - Сейчас я стараюсь в постели быть пассивной, не слежу за собой, как раньше. У других это срабатывает. Когда становишься обыденной для мужика, то ему хочется чего-то новенького. Такую, которую он еще не видел утром без косметики.
        - Ты такая необыкновенная, что к тебе эти правила не подходят,- возразил я.
        - Почти верю, хоть это не радует. Я же мечтаю, чтобы он послал меня. Почему он не может найти себе кого-нибудь помоложе и посмазливее?
        - На его месте я бы тоже не променял тебя на ту, что моложе,- согласился я.
        Схватив в охапку, я прижал ее к себе.
        - Ты себе представить не можешь, как я его не переношу. Особенно, когда он говорит что-то вроде,- и она передразнила Макса, так похоже, что я долго смеялся.- «мои слуги должны быть хорошо дисциплинированны, а моя женщина должна быть послушна.»
        - И ты ему послушна?- спросил я.
        - По идее должна бы, но не хочу! Только тебе хочу быть послушной. Однажды я не удержался и спросил Макса:
        - Дина не говорила вам, что мы теперь немного ладим? Макс недоуменно посмотрел на меня и ответил:
        - Как раз вчера она сообщила мне, что жутко недовольна твоим нахальным тоном, что ты часто хамишь ей,- ответил он.
        Какой я мудак! Чуть не испортил все.
        - Постараюсь в будущем не хамить,- уверил я.
        - Постарайся.
        Какая она молодец и какой я кретин! Ведь ее хорошее отношение ко мне могло бы вызвать подозрение, а так она продолжает разыгрывать недовольство.
        Сумасшедший день! Сегодня затеяли барбекю. Меня все утро гоняли по поручениям. Когда, наконец, стали съезжаться гости, меня оставили в покое.
        Рядом с бассейном на вертеле жарилась туша. Бутылки шампанского стояли в ведрах со льдом. Живой оркестр под тентом играл меланхоличную музыку.
        Я заметил Дину, сидящую за столиком. Под впечатлением от музыки она задумалась, сидела вся отрешенная, недосягаемая. Длинная шея, тонкие запястья и лодыжки, лучи солнца запутались в ее пушистых волосах.
        К ней подошла какая-то дебелая особа, и она из вежливости поддерживала светскую болтовню.
        Краем глаза я увидел, как Дина встала и двинулась по дорожке. Завернув за дом, она слегка кивнула мне головой. Подождав пять минут, я пошел за ней, но с другой стороны. Когда я проходил мимо, из кустов акации высунулась ее рука и притянула меня к себе. Я прошептал:
        - Ты сумасшедшая.
        - Да,- согласилась она.
        - Что будет, если нас обнаружат?- испуганно спросил я.
        - Не знаю… ничего не знаю,- прошептала она, прижавшись ко мне.- Знаю только, что меня все достали. Терпеть не могу, когда он устраивает приемы у нас. С чужой вечеринки можно тихонько свалить, а на своей приходится терпеть до конца. Я хочу тебя…
        Она задрала платье до пояса - на ней ничего не было. Земля медленно уплыла у меня из-под ног. Я обхватил ее за бедра.
        - Соскучилась.
        - Я тоже, даже один день без тебя - пытка.
        Она сама расстегнула мне молнию на брюках. Это не женщина, а нокаут. Я перевернул ее и наклонил. От риска и наслаждения напрочь сносило крышу. Словно в тумане, издалека слышалась музыка и голоса собравшихся гостей.
        - Еще,- попросила она, кусая себе руки, чтобы заглушить стоны.
        Я добавил скорость, а она изогнувшись, тихо зарычала. Взяв ее слегка за волосы, я притянул к себе и заткнул рот поцелуем. Я был словно зверь, а как иначе, когда с тобой такая сучка.
        Вскоре она дернулась и обмякла. Какие-то силуэты показались на дорожке.
        - Иди. Пока тебя не заметили,- шепнул я ей.
        Она опустила юбку, поправила волосы и, невозмутимая и спокойная, направилась в сторону бассейна.
        Когда я вышел, то увидел ее, она стояла и непринужденно смеялась в компании гостей. Никому бы и в голову не пришло, что только пять минут назад она стонала, извиваясь подо мной.
        Дина с мужем уехала в Париж на неделю. Я сходил с ума все эти семь дней. Казалось, что время не движется.
        Однажды вместе с бутылкой виски я попытался проанализировать ситуацию и ответить на мучивший меня вопрос: почему так произошло? Ведь женщины для меня всегда были легкой добычей. Красота Дины вкупе с недосягаемостью взбудоражили меня. Своим безразличием она затронула мою гордость. Ее высокомерие и невнимание ко мне прозвучали как пощечина. Может, именно поэтому я так желал Дину.
        Весь вечер я раскладывал на составные мое отношение к ней, но и это не помогло.
        Я был не в состоянии выбросить ее из головы. Образ Дины мелькал передо мной всюду: и в толпе, и в моей спальне… Он преследовал меня по ночам, растворялся днем в летнем мареве…
        Я истосковался по ней душой и телом. Все эти дни я жил предвкушением встречи и ни на кого смотреть не мог. Не ожидал, что так влипну.
        Рассудком понимал, что для меня лучше забыть ее, но это все ложь. Мне не забыть ее, как бы я ни старался…
        Как долго мы сможем скрывать наши отношения? Что предпримет Макс, когда узнает, что женщина, которую он любит, трахается с другим, даже не ровней ему, а с его слугой?
        Я - идиот, если знаю об опасности и продолжаю эти встречи, подставляя ее и себя. Внутренний голос мне нашептывал, что это плохо закончится, но я отмахивался, ведь от любви беды не ждешь…
        Я так измучился, мне так хотелось поговорить с кем-нибудь о ней, что я позвонил Вадику (тому, кто устроил меня к Максу).
        Ему и проболтался за выпивкой:
        - Мы не по-детски заигрались. И мне уже не выйти из этой игры. Услышав мой рассказ, он даже побледнел, сказав:
        - Все понятно - сука потекла. Ты случаем не забыл, кто хозяин этой суки? Тебе башку открутят с такой скоростью, что не заметишь. Завязывай с ней!
        - Легко сказать «завязывай». Я так влип…
        - Убирайся из этого города! Завтра же! И не возвращайся как можно дольше. Тебе что, баб мало? Вас вычислят, поверь. И этот день будет твоим последним днем. Не уедешь, тебя закатают в асфальт,- проговорил он скороговоркой.- Слышал пару таких историй. Поверь мне, это всегда очень грустно заканчивалось. Ты не можешь безнаказанно пользоваться женщиной, принадлежащей такому человеку. Я согласен, что часто их телки - похотливые гулящие кошки, но тебе мозги на что даны?
        - Знаешь, я всегда гордился, что не влипал и умел контролировать себя. Брал телок, имел их, прощался, когда поднадоедали, а тут не могу… Не в моей это власти. Жить без нее не могу, она мне нужна, как доза для наркомана. У меня ломки без нее!
        Виктор на меня смотрел, как на сумасшедшего. У меня настроение и без него было мерзким, и абсолютно не хотелось выслушивать критику в свой адрес.
        - Если тебе на себя наплевать, так хоть о ней бы подумал. Не знаешь, что с телками делают в этом случае? На общаг бросают.- сказал он как бы между прочим.
        - Мразь! Он не может так с ней поступить!- заорал я.
        - Кто сказал, что Макс не может? Все в его власти. Успокойся и не истери. Ты и так уже достаточно наделал глупостей. Мне кажется, что ты до конца не понимаешь, как все серьезно. Ты перешел дорогу Максу и не в бизнесе, тут хоть как-то можно было отрамсить. Ты трахал его телку. Поверь, такое у них не прощается.
        - Кем он себя мнит?- разозлился я. Вадик посмотрел на меня с усмешкой и передразнил:
        - «Кем он себя мнит?» Это его дело, и к тебе никакого отношения не имеет. Если он узнает о вашей связи, то будет жаждать твоей крови,- сказал он, смотря мне в глаза.- У него особое отношение к Дине. Макс всю жизнь не считался с бабами, ни с одной не жил. Так… переспит, заплатит и до свидания! Тут он влюбляется, понимаешь? Когда человек в таком возрасте, при том, что до этого он не ставил женщин ни во что, вдруг влюбляется, то ты понял, что это значит?
        - Надоел мне этот треп.
        - Строишь из себя героя, но это не героизм, а идиотизм,- резко произнес он.- Что тебе подсказывает твой инстинкт самосохранения?
        - Мой инстинкт самосохранения на этот раз молчит.
        - Подумай, стоит ли баба, какая бы она ни была, чтобы ради нее ломать свою жизнь? Будь хоть немного благоразумен,- сказал он мне на прощанье.
        Какое благоразумие? От ее вида у меня сносило крышу, и не только от вида. Когда на дисплее вырисовывался ее номер, меня уже начинало потряхивать.
        Я совсем рехнулся, даже не думал о том, что нас могут поймать на месте преступления и казнить. Ничего уже не имело значения…
        В аэропорт я приехал за два часа. Сидел в кафе и ждал, когда объявят рейс.
        От нетерпения я весь извелся, но тут увидел Дину, проходящую таможенный контроль. Красивая и надменная, она шла в мою сторону, притягивая все взгляды - завистливые женские и жадные мужские.
        - Привет, милый,- тихо сказала она.- Макс сейчас подойдет.
        - С возвращением.
        Я не мог ни обнять, ни поцеловать ее, а лишь стоял рядом, вдыхая ее запах, не в силах отвести взгляд.
        - Впервые мой любимый Париж не радовал меня. Я только и ждала возвращения,- сообщила она.- Сделаю все возможное, чтобы мы завтра остались вдвоем.
        И незаметно пожала мне руку. От ее прикосновения у меня участился пульс, я был так счастлив.
        Моя жизнь восхитительна, похожа на Голливудский фильм с хэппи-эндом. Но до хэппи-энда, оказывается, было еще далеко.
        На завтра она договорилась со школьной подругой о встрече, и я должен был отвезти ее. Мы выехали около двенадцати. У дома этой подруги она мне прошептала:
        - Подожди здесь. Я недолго.
        Через час она вернулась:
        - Все. Мы свободны. Отвези меня куда-нибудь.
        Мы поехали на окраину города, где вряд ли могли встретить кого-либо из ее знакомых.
        Сидели в летних кафешках, ели мороженое, бродили по дворам, целуясь в кустах.
        Вдруг потемнело от свинцовых грозовых туч, полностью затянувших небо. Подул неприятный ветер. Что-то мрачное и гнетущее чувствовалось в воздухе.
        - Будет дождь. Бежим к машине?
        В эту секунду небо осветилось вспышкой молнии, и раскат грома оглушил нас. Потоки ливня низверглись и захлестали по асфальту. Народ вокруг засуетился, побежал, а мы не замечали ничего. Просто стояли и стояли.
        - Не могу без тебя,- прошептала Дина.
        От этих слов у меня сжалось сердце. Я смотрел на нее, и не мог понять, это дождь или слезы стекают по щекам?
        Она вся дрожала от холода и льнула ко мне, пытаясь согреться. Я крепче прижал ее к себе, хоть и сам промок до нитки.
        - Пошли скорей к машине, а то заболеешь.
        Мы побежали, держась за руки. Мокрая одежда облепила каждый изгиб ее тела, что делало такой желанной.
        В машине она все еще дрожала, а я с трудом ехал, так как «дворники» еле успевали очищать лобовое стекло от дождя.
        - Еще немного,- подбодрил я.
        Мы ехали на их городскую квартиру.
        - Надеюсь, что никого нет дома. Я зайду первая и проверю все комнаты. Никогда не знаешь, на что наткнешься. Может, он таскает туда своих шлюшек.
        Она зашла первая, а я подождал в коридоре.
        - Заходи! Мы одни. Я в ванной,- крикнула она.
        Я пошел на голос, так как представления не имел, в какой из ванных комнат она находится. Открыв дверь, увидел мокрую одежду, разбросанную по полу, и силуэт, видневшийся сквозь прозрачные створки душа. Кожа Дины матово светилась. Я прижался к ней, и она отяжелела от желания.
        - Такие встречи мучают меня. Я не могу больше!- грустно сказала Дина.
        - Я тоже.
        - Не хочу встречаться украдкой, всего бояться, постоянно оглядываться. Хочу жить с тобой.
        - Я бы тоже этого хотел.
        - Тебе проще - ты один. Я же должна каждую ночь ложиться с ним в постель, а если ему хочется, то и удовлетворять его. Знаешь, какая это мука! Раньше хоть как-то могла терпеть его, а теперь меня просто выворачивает, но я не могу отказать.
        - Он бьет тебя?
        - Да нет, так… пару раз отхлестал по щекам,- ответила она.
        - За что?- спросил я.
        - Не расслышала. Когда лупят по лицу, то слышимость плохая.
        Встречаясь, мы каждый раз строили планы на будущее, а любили друг друга, как в последний раз. Ведь однажды он и стал последним…
        По дороге в банк Макс спросил меня:
        - Как дела?
        Это случилось впервые. До этого момента мои дела его не интересовали.
        - Все в порядке,- ответил я.
        Мы встретились взглядом, но я не выдержал и отвернулся. В его глазах я прочитал свой приговор.
        - Почему ты до сих пор один? Почему не женишься?
        - Рано мне,- неуверенно ответил я.
        - Баба-то есть?
        - Есть,- ответил я и испугался.
        От этого разговора у меня сильно забилось сердце и пересохло в горле. Как ни старался, никак не мог взять себя в руки. Это взбесило меня. Стараясь успокоиться, я открыл окно и закурил, но и это не помогло.
        Неужели Макс что-то почувствовал? Или нас уже выследили? Тогда почему он не спросит напрямую? Ни на один вопрос я не находил ответа.
        - Когда нет постоянной бабы, то можно дойти до греха,- добавил он.
        Меня раздражал его простецкий говорок, обычно Макс так не разговаривал.
        Конечно, он уверен в своей силе и может и поиграть в дурачка. Как меня это бесит! Неужели нас накрыли?
        Парень замолчал, уставившись в одну точку. Мы сидели молча минут пять. Я не выдержала и спросила:
        - Так что было дальше? Он словно очнулся от сна и продолжил:
        - Мы так и не заметили, как нас выследили. Ночью я получил от нее смс: «Не выходи завтра на работу. Исчезни.»
        Чего мы боялись, то и случилось. Я не мог исчезнуть, не увидев ее. Попросив машину у знакомого, подъехал к их дому, но с другой стороны. Вокруг - никого. Я подошел к забору и, притаившись, стал ждать. Минут через двадцать подъехал автомобиль к крыльцу, дверь открылась, и вынесли чемоданы, погрузили в багажник. Потом вышел Макс и долго объяснял что-то шоферу. Тут я мельком увидел Дину, выходящую из дома. Она плохо выглядела: была бледна, под глазами залегли темные круги усталости. Дина выглядела такой жалкой и несчастной, что у меня сжалось сердце от боли.
        Ее отправили куда-то за границу. Я ждал от нее звонка, смс, но так и ничего не дождался. Не знаю, что с ней…
        - А Макс?- спросила я.- Он оставил тебя в покое?
        - Не думаю. Если Макс решил покончить со мной, то он это сделает. Вопрос времени. Думаю, что они уже ищут меня. Знаешь, как в триллере «Бегущий человек». Охота уже началась. Я под прицелом.
        Он залпом допил содержимое стакана и добавил:
        - Я чувствую их. Этим шестым чувством, как у кошек… мы тоже можем чувствовать. Они следят за мной, дышат в затылок. У меня постоянно чувство, будто кто-то за спиной. Уверен, меня уже заказали.
        Он испуганно оглянулся по сторонам, но не увидев ничего интересного, закурил.
        - Это вам только кажется. Делать им нечего - с вами играть,- успокоила я.- Вы просто очень много пьете, поэтому вам кажется, галлюцинации.
        - Вы правы. Меня в последнее время частенько клинит. Я устал,- сказал он грустно. - Был бы у меня пистолет, то я уже пустил бы себе пулю в лоб. Почему вы так на меня смотрите?
        Я опустила глаза и ответила:
        - Мне просто жаль вас. Ситуация не из простых, а вы еще ее усугубляете алкоголем.
        Я затушила сигарету. Пепельница была полна окурков, официантка про нас забыла.
        - От дыма и шума у меня уже мигрень,- пожаловалась я.- Если это конец истории, то может пойдем?
        - Все. Платим и уходим,- сказал он, подзывая официантку.- Не буду вас больше мучить. Спасибо, что выслушали меня.
        - Не за что.
        Мы вышли из прокуренного шумного кафе на улицу и с наслаждением вдохнули свежий ночной воздух.
        - В какую сторону тебе?- спросила я.
        - Юго-Запад…
        - Оказывается нам по пути. Если хотите, то я вас подвезу,- предложила я.- Вы столько выпили, да и на такси, насколько я поняла из вашего рассказа, садиться вам опасно. Вдруг оно подставное.
        - Вы правы,- согласился он и вздрогнул от страха. Мы сели в машину и тронулись.
        - С богом,- сказала я.- Прикури мне сигарету.
        Он закурил две и одну подал мне. Мы ехали молча, он думал о своем. По пути я свернула с главной дороги.
        - Еще не так поздно. Заглянем ко мне на дачу. Ты же не торопишься? Мне нужна на пять минут мужская сила. Понимаешь, у меня нет мужчины. Ты же видишь, какая я страшная,- виновато улыбнулась я.
        - Не обижаешься?
        - Да нет…
        - Спасибо за понимание. Я тебя не задержу.
        Ехали еще минут двадцать, пока не закончились городские огни. Подъехали к пустырю.
        Вижу, что парень недоумевает и тревожится.
        - Там мусор в багажнике. Оставим его здесь. Поможешь?- спросила я.
        Открыв багажник, я показала ему на большой пакет.
        - Пожалуйста, помоги его дотащить до оврага. Там и скинем.
        - Что в нем?- спросил он.- Тяжелый какой.
        - Труп,- хохотнула я.
        Он вздрогнул и уронил пакет на землю, раздался звук бьющегося стекла.
        - Слышал? Там стекло и пластик. Ну, парень, тебя и запугали.
        Он поднял пакет и двинулся за мной.
        Миновав пустошь, мы зашли в кусты, которые скрыли нас со стороны дороги. Слева был небольшой овраг, заросший травой и камышом. В свинцовом свете луны все выглядело зловеще.
        - Кидай!- сказала я. После того, как он кинул пакет в овраг, я взяла его за руку:
        - Здесь мы и поговорим. Его охватил страх. На пустыре было безлюдно и темно.
        - Не вздумай кричать - бесполезно. Тебя все равно никто не услышит. Он оглянулся.
        - Хочешь сбежать? Не пытайся - пуля догонит,- предупредила я.
        - Какого черта? Ты что задумала?- дрожа от ярости, крикнул он.
        Мы посмотрели друг другу в глаза, и он все понял. На его лице отразился беспомощный ужас.
        - Кончай трепаться и слушай меня! Тебя заказали!- резко сказала я, доставая пистолет.- Ты сам говорил, что будь у тебя оружие, пустил бы себе пулю в лоб. Твоя мечта сейчас станет явью, единственное, пистолет будет в моей руке. Это даже и лучше. Я профессионал и сделаю это идеально, а ты мог бы все испортить.
        - Сука!- брезгливо сказал он.
        - Сейчас буду стрелять, ты только не дергайся. Целюсь в лоб - смерть моментальная. Ты же не хочешь мучиться?- спросила я, снимая пистолет с предохранителя.
        - Я обречен или у меня есть какой-то шанс выпутаться?- спросил он с надеждой.
        - Ты обречен.
        Лунный свет освещал его отрешенное лицо, взгляд был совершенно безучастным. Он понял, что проиграл окончательно.
        - Я не должна портить лицо! Тебя могут не опознать.
        - Можно последнюю сигарету?- спросил он.
        Я кивнула в знак согласия, поставила пистолет на предохранитель и прикурила две сигареты.
        - Такого финала, если честно, я не ожидал,- затянувшись, сказал он.
        - Думал… ну… машина собьет или еще нечто из разряда трагических случайностей. На крайняк, привяжут к ногам каменюку и на дно. И буду я там потихоньку гнить среди консервных банок. Но чтобы меня замочила баба… да еще такая страшная… У тебя хоть мужик был?
        - Погань! За такие слова я бы знаешь, что с тобой сделала?
        - Могу представить,- ответил он.- Вы страшилки, что вечно нетраханные, суки злющие.
        Я замахнулась на него пистолетом, так он меня разозлил.
        - Была бы моя воля, то заставила бы тебя умирать медленно… намучившись. Но у меня заказ,- опустив пистолет, сказала я.
        - Не нужно быть гением, чтобы догадаться: случайное ли это совпадение или же встреча подстроена? У меня мелькнула еще в кафе такая мысль, но я от нее отмахнулся,- сказал он и засмеялся.- Вот я лох…
        В ночной тишине его смех звучал настолько жутко, что меня пробрала дрожь.
        - Что с тобой? Истерика?- растерявшись, спросила я.
        Такое со мной впервые. Люди в этой ситуации или скулят, прося о помощи, или мочатся в штаны, или изрыгают проклятья.
        - В кафешке я рассказал тебе свою историю, но не до конца. Конец скоро - осталось немного. Какая теперь разница - моя жизнь не значит ни хрена без Дины. В этой истории я хочу умереть красиво, как герой, не навалив в штаны. Что стоишь, сука, выполняй заказ!
        Я затушила сигарету и спросила:
        - Знаешь, в средние века палачи всегда просили прощения у своих жертв… такой был ритуал. Ты простишь меня?
        - Зачем тебе? Если веришь в Бога, то как ты можешь убивать? Если же не веришь в него, то за каким тебе это прощение?
        - Иначе… на душе тяжело,- ответила я.
        - Какое лицемерие! Уверена в том, что человека следует убить - убей. Уверена, что исполняешь свою работу - делай. Зачем просить прощения? Терпеть не могу все эти сопли!- и он зло сплюнул под ноги.- Давай… выполняй заказ, а то мы как в голливудском боевике. Там тоже главный герой перед тем, как замочить свою жертву, начинает выяснять отношения или нести душещипательную чушь… Меня это всегда бесило!
        - Я встала на этот мерзкий путь, как ты выражаешься, из-за тебя, Денис.
        - Денис? Я - не Денис. Ты меня с кем-то перепутала,- с надеждой в голосе произнес он.
        - Нет. Я никогда ничего не путаю,- успокоила я.- Для меня ты - Денис.
        Он с непониманием уставился на меня.
        - Вы все - Денисы, и любите красивых похотливых сучек. Летите, как мотыльки на свет. Красота вас манит, и вы сгораете. За это и будешь убит!
        - Из-за какого-то Дениса ты мстишь мне?
        - Можешь считать и так,- кивнула я.- Но не забывай, что ты заказан.
        - Он тебя кинул?
        - Да. Я имела полное право его убить, но не успела, а поскольку меня лишили этого, то…
        - Не говори красивых слов, и так все ясно. Ты решила стать киллером. Уверен, считаешь в душе, что у тебя миссия или типа того. Что ты очищаешь мир от таких подонков, как я, и прочая хрень. Ты убиваешь только мужчин?
        - Да. Пока, но не погнушалась бы и красивой телкой. Терпеть не могу красивых!
        - Тебе тоже хочется выговориться?
        - Наверное. Всем нам иногда стоит это сделать, ведь как и ты, я чувствую себя одинокой. Все живущие не по закону социума становятся изгоями. Скажу твоими словами: все, что говорю, может обернуться против меня же. Потому мои тайны должны быть похоронены. Я могу лишь говорить с тем, кто вскоре замолчит навеки.
        - Странно. Я знал, что в один день умру, и даже были мысли о самоубийстве. Знаю, что смерть неизбежна, ее не предотвратить. Так почему так страшно? Хорошо тем, кто не знает час, когда умрет.
        - Ты прав, никто не знает, когда умрет, но насчет себя - не сомневайся.
        - Догнал и осознал, и все равно хреново.
        - Жажда жизни?
        - Можно сказать и так,- согласился он, оглянувшись.- Не самый плохой день для смерти.
        Пара хлопков тишине показались оглушительными.
        Парень упал, а я стояла и смотрела на него. Он лежал на земле, с открытыми глазами, в которых читалось удивление. Умер, не мучаясь. Его вина лишь в том, что полюбил не ту.
        Я даже не спросила, как его зовут. Присев на колени, закрыла ему глаза - никто, кроме меня этого не сделает. Закопают, как собаку…
        Вспомнила его последние минуты: он знал, что умрет, но всё ещё цеплялся за остатки жизни…
        И боялся бояться.
        Слезы покатились из глаз, так он мне напоминал Дениса. У меня было чувство, что мне удалось отомстить Денису, и сейчас я оплакиваю его смерть.
        Звонок мобильного вывел меня из оцепенения. Номер заказчика. Я ответила:
        - Сделано, можете проверить.
        - Проверим. Почему так долго?
        - Вы думаете, что он только и мечтал запрыгнуть ко мне в машину? Пока не напился в хлам, я не могла его оттуда увести,- ответила я.- Насколько я помню, в нашем договоре вопрос о времени не отмечался. Вы сказали: вам нужен результат.
        - О чем вы разговаривали?
        - О жизни,- ответила я неуверенно.
        Идиотка! Как я не подумала об этом? Нужно было заранее придумать ответ. Если мы сидели так долго вместе, дураку понятно, что он мог мне все рассказать…
        - Он называл имена?
        - Чьи имена?
        - Выключи дурочку! Ты знаешь, какие имена.
        - Нет, конечно.
        Тот, кто звонит, мне не верит. Я это чувствую по голосу.
        - Надеюсь, что это правда?
        Пошли предъявы! Все, как в долбаном отечественном ментовском сериале. Стою и думаю, как бы поделикатнее соскочить с этой темы:
        - Он не называл имен.
        И это правда. Как правда и то, что я не знаю, кто заказал мне парня. Я не встречаюсь с клиентами.
        - Когда получу оставшиеся деньги?- спросила я.
        - У нас есть заказ для вас. Где мы могли бы встретиться?
        - Я не встречаюсь с клиентами. Вы же знаете.
        Нашли идиотку. Теперь они хотят избавиться и от меня. Вот влипла! Будут меня искать, но даже под пыткой мне нечего ответить. Я не знаю ни его имени, ни имени заказчика. Он называл его - Макс. И это все, что я знаю!
        - Все же разок нам придется встретиться.
        У меня стальные нервы, но от этих слов даже я испугалась, и по спине пробежал холодок. Вырубив мобильный, я побежала к машине. Не собираюсь ни с кем встречаться! Мы не на званом обеде, и рады друг другу не будем.
        Запыхавшись, я вскочила в машину, вставила ключ в замок зажигания и рванула с места.
        Нужно бежать! И бежать как можно дальше!
        Кто-то может сказать, что это слабость, кто-то скажет, что это подстраховка. Основной инстинкт - инстинкт самосохранения. Это только в кино главный герой кидается на амбразуру - в жизни все по-другому…
        В отчаянии, дрожащими от страха руками крутила руль, на каждом повороте меня заносило. За окном - проносилась враждебная тьма, полный угрозы мир и опасность, что притаилась повсюду.
        Успокаиваю себя, что ночью все выглядит особенно угрожающе и драматично, но уже завтра при дневном свете все ужасы развеются. Кажется, сработало…
        Я прибавила скорость и открыла окно. Люблю ночью мчаться по пустой трассе. Когда иду на очередной заказ, я всегда готова исчезнуть. После меняю хату. И сейчас сумка с вещами и паспортом со мной.
        На этот раз поменяю не только хату. Я потеряюсь в нашей большой многомиллионной стране. Не важно где! Денег на какое-то время хватит, а дальше что-нибудь придумаю.
        Жаль, что я замочила парня. Если бы знать конец этой истории.
        С другой стороны, он мог бы оказаться такой же гнидой, как и все. Слинял бы со мной, дрожа за свою шкуру, а потом кинул ради смазливой, легкой на передок штучки. Знаю я эти истории.
        Проще быть одной, чем жить в этом суррогате отношений, который всегда заканчивается разбитым сердцем.
        Как холодно быть одинокой. Всегда и везде: в постели, за обеденным столом, на скамейке в парке…

* * *
        После того, как в дурке мне подвинтили гайки, я не стала возвращаться в свой офис и не искала другое место.
        Не могу работать в коллективе и никогда не смогу. Я одиночка, стадо не для меня. Мне не научиться соблюдать субординацию, адаптироваться в команде, придерживаться их правил…
        Вот я и стала тем, кем стала - профессиональным убийцей. В женском роде, похоже, это слово не склоняется.
        Я разрисовываю жизнь кровью, но эта работа доставляет мне удовольствие. Хоть я и хожу по самому краю…
        Оступившись однажды, я рухну в бездну. Туда мне и дорога.
        Светает. Всё уже не выглядит так зловеще, как в момент убийства. На трассе я одна, не нужно бояться патрульных или черных автомобилей. Убегаю на скорости сто восемьдесят километров в час, а душа рвется на части.
        Что случилось? Чего ты, дура, истеришь? Не в первый и не в последний раз люди убивают друг друга. Мир давно е*нулся, ты этого не знала? Мальчишку пожалела? Давно тебя не кидали?
        Взяла себя в руки. В моей жизни нет места сантиментам, и придется опять начинать жизнь с несуществующего конца, который назову началом… Без семьи, друзей, работы…
        Снова обнуляю свою жизнь, чтобы сделать шаг дальше…
        Порвав с прошлым, убегаю из настоящего, а будущее… пока не задумываюсь. Планы строить не могу: только, кажется, что все наладилось, ан нет - опять косяки.
        - С этого дня нет времени на скуку!- сказала я себе, нажимая на акселератор…