Все оттенки мрака Михаил Март
        Он хотел найти девушку, которую не видел целый год. Их пылкий роман все еще тревожил сердце, и он не мог ее забыть. Вот только в милом курортном городке, куда он приезжает, такую девушку никто не видел и не помнил. Тут вовсе не до девушек. На фоне благополучия и яркого южного солнца идет тихая война между влиятельными кланами. И погибают именно те люди, которые знали его любимую. Волей-неволей и наш герой оказывается в центре кошмарных событий…
        МИХАИЛ МАРТ
        ВСЕ ОТТЕНКИ МРАКА
        ГЛАВА 1
        1
        Наличие в небольшом курортном городке шикарного стриптиз-клуба могло только восхищать любителей «клубнички». Где же, как не на курорте, наши мужики могут расслабиться и позволить себе больше, чем дома под строгим надзором семьи?
        Клуб не подпольный, а легальный и очень популярный. Дорогой, слов нет, но за удовольствие надо платить. Клиентам, покупающим абонементы, развлечение обходилось дешевле. Их никто не запоминал. Абонемент на двадцать дней — это не много. А на другие сроки карточек не давали. Смысла нет. Отпуск не длится вечность. Народ сменяется быстро, залы не пустуют. Всех не упомнишь. Да и зачем?
        На новичка, вошедшего в зал, никто не обратил внимания. Высокий светловолосый парень лет тридцати пяти с приятным лицом остановился у колонны и устремил взгляд в центр зала — на круглой площадке у шеста виляла очень симпатичная попка. Стриптизерша вызывала восторг у зрителей. К ее ногам кидали деньги. Обычно купюры закладывают за трусики, но как быть, если на красотке нет никакой одежды?
        Молодой человек осмотрел зал. Мордоворотов, следящих за порядком, здесь хватало. В таких заведениях они должны оставаться незаметными, но этих вырядили в униформу, да еще фуражки надели. Публика была разношерстной, трезвых найти трудно, но при этом все в брюках. Это к тому, что перед входом висела табличка о запрете входа в клуб в шортах. Хорошо еще галстук не требовали. На улице вечером под тридцать градусов жары. И это начало июня. Сезон еще не начался. В пансионатах и отелях имелись свободные номера. В клубе же мест не было. Все столики забиты, на полукруглых диванчиках усаживалось по шесть человек вместо четырех. Три барные стойки — здесь места хватало, но видимость не та. Всех тянуло в центр.
        Новичок подошел к одной из стоек.
        — Водка холодная?  — спросил он бармена.
        — Не будь у меня льда, сидел бы без работы.
        — Налей полстакана.
        Бармен сделал, как просили, и положил на салфетку тарталетку на шпажке с красной икрой на один укус. Все правильно. Ребята тут работают грамотные и внимательные. Гостю обслуживание понравилось. Он выпил водку, закусил и опять обратился к бармену:
        — Как я могу повидать хозяина?
        — Очень просто. Пройдите в следующий зал. Слева в углу дверь со шторкой. Она всегда открыта. Вверх по лестнице тринадцать ступенек, площадка и дверь в его кабинет. Он человек гостеприимный. Внизу стоит один охранник. Он задаст вам пару вопросов. Если вы с жалобой, то вас отфутболят к администратору.
        — Сейчас я застану хозяина?
        — Он каждый вечер здесь, без выходных. Клуб его детище и дом родной.
        — Ну, дай бог!
        Соседний зал больше походил на ресторан, но и здесь имелся подиум с танцующими девушками. Отменные красавицы с тонкими талиями и хорошими бедрами. Совсем не похожие на скрученных веревок, называющих себя моделями. Здесь демонстрировали тело, а не одежду, и девушкам было что показать.
        Молодой человек без труда нашел нужную дверь.
        — Слушаю вас,  — произнес охранник вполне приличного вида, не похожий на вышибалу.
        — Я к Михал Шалвовичу по делу. Слышал, ему нужен курьер с загранпаспортом и визой. Хотел бы обговорить с ним условия.
        — Поднимайтесь. Перед дверью звонок. Три коротких. Дверь откроется.
        — Благодарю.
        Гость поднялся наверх. Перед ним оказалась темного дерева дверь. «Такую не трудно вышибить ногой»,  — подумал молодой человек. Странные мысли, вроде легко ли вышибить дверь, сколько охраны в залах и сколько камер видеонаблюдения, одолевали его все время. Ему, очевидно, не хотелось светиться, поэтому, войдя в помещение, он не снял бейсболку с огромным козырьком. Всякий криминал и страшилки то и дело приходили ему на ум. Тем более что в злачных местах он до сих пор не бывал.
        Он выполнил предписание и позвонил три раза, но замок не щелкнул. Дверь была не плотно закрыта, и сквозь щель пробивался свет. Парень толкнул дверь, и она открылась. В конце кабинета мелькнула чья-то тень. Хозяина за столом не оказалось. Гость вошел и закрыл за собой дверь. Теперь замок щелкнул. Молодой человек сделал три шага вперед и остановился. С центра комнаты он уже мог заметить человека, лежащего под столом. Хозяин упал на пол вместе с креслом, на котором сидел. Хуже всего то, что он был мертвым. Остекленевшие глаза и кровавая дырка в горле. Удар точный, бил ножом не новичок. Зарезали как барана. Парню, пришедшему сюда в неурочный час, приходилось видеть в жизни, как режут не только баранов, но и людей. Оттого, вероятно, и подозрительности во взгляде было больше, чем обычной радости.
        Беглым взглядом он сумел определить наличие и здесь камер видеонаблюдений. Он поднял голову к потолку. Одна из мини-камер, прилепленная рядом с люстрой и направленная на стол директора, имела отличия от всех остальных, но сейчас он об этом не стал размышлять. Слева возле окон находилась еще одна дверь. Очевидно, ведущая на балкон. За окнами стена соседнего дома. Это двор или проезд, но не улица. На улице много шума и огней, а здесь мрак. Можно уйти, как пришел, или позвать охрану. Но он же и станет козлом отпущения. Его не обыскивали при входе. Впрочем, пистолет, спрятанный в рукаве, все равно не нашли бы. Он умел прятать оружие. Проще взять убийцу своими руками. В камерах могла отражаться только его спина. Сейчас это не важно, когда труп уже есть. Он сделал еще несколько шагов в сторону дивана. Быстро, резко и грамотно. Именно там мелькнула тень. Убийца сидел за спинкой дивана на корточках. Правой рукой парень схватил его за волосы и поднял, а левой загородил грудь для блокировки удара. Но удар он все же получил. Не физический, а психологический. На вид ей было лет семнадцать, и она была очень
похожа на Соню. Их разделял лишь десяток лет в возрасте. В глазах девушки стояли слезы и испуг. Она зажмурила свои синие глазищи и ждала удара.
        — Это не я!  — тихо прошептали ее губы.  — Он уже был мертвым. У меня нет ножа. Я даже пилку для ногтей не ношу с собой.
        На ее плече висела небольшая дамская лакированная сумочка.
        Парень оглянулся. Орудия убийства на полу не валялось, нож вещь заметная. Зато на глаза попалась открытая дверца сейфа.
        Он взял девчонку за руку и спросил:
        — Есть еще выход?
        Она открыла глаза и кивнула на балконную дверь.
        — Там железная лестница во двор.
        — Охрана?
        — Их не интересуют выходящие. Они чужих не пускают наверх.
        — Иди вперед.
        Девушка пошла к двери, он за ней. По ходу заглянул в сейф. Тот был пуст. Сейф приличный и в дамскую сумочку содержимое не спрячешь. Тут не девчонка орудовала, а кто-то посолиднее.
        Она повернула замок-вертушку, и дверь открылась. Они оказались на решетчатой площадке. Лестница, ведущая вниз, тоже была железной и крутой. Бегать по такой на каблуках-шпильках не очень-то удобно. Он взял ее на руки и стал осторожно спускаться. От девушки исходил тот же аромат духов, как и от Сони, и ему очень захотелось ее обнять, но он пытался оставаться холодным и равнодушным.
        Внизу он поставил ее на ноги. В тени двора, метрах в трех, маячили две темные фигуры, но подходить к ним не стали.
        — Идем к воротам,  — шепнула она.  — У входа во двор у меня стоит машина. Поживей.
        — Э… Иди спокойно. Бегать не надо.
        Девчонку приходилось придерживать как ретивого жеребенка. Она не переставала его удивлять.
        Перед воротами стоял двухместный «Мерседес» белого цвета с открытым верхом, но никому в голову не пришло его угонять. Номера местные. Может, это имело какое-то значение. Видимо, за спиной девчушки стояли определенные силы, если она оставляла машину открытой.
        Оба сели в машину, она достала ключи из сумочки, завела двигатель и сорвала лошадку с места.
        Ездила девочка лихо. Парень тем временем взял ее сумочку и вытряхнул все содержимое себе на колени. Кроме женских побрякушек, кошелька, нескольких музыкальных дисков и прав ничего интересного он не нашел.
        Если верить водительскому удостоверению, девушку звали Ксения Иннокентьевна Суконникова.
        — Не очень рад нашему знакомству, Ксюша, но меня зовут Гришей. Для тебя Григорий Федорович или дядя Гриша. А теперь отвези меня к отелю «Источник» и забудем о нашей бездарной встрече.
        — Хорошо, Гришаня, отвезу. Но нас все равно найдут.
        У птенчика прорезался голосок. Тон стал уверенным, а испугом уже и не пахло.
        — И кто нас будет искать?  — спросил пассажир.
        — Те, кто убил его. Михаил Колпакчи был очень влиятельным человеком. Он дружил с моим отцом, которого позавчера похоронили. Вот черед дошел и до дяди Миши. Мой отец имел огромный вес в городе. Теперь я думаю, что и его убили.
        — А раньше как думала?  — спросил Гриша, укладывая рассыпанные вещи девушки в сумочку.
        — Мать мне сказала, что отец умер от сердечного приступа. Его тут же отвезли в морг. Ни я, ни брат не видели отца мертвым. А потом его в закрытом гробу отвезли на кладбище. Так мэр распорядился. Мой отец и Колпакчи дружили с мэром. Общее дело делали для процветания города. Ты же понимаешь, какое ведется глобальное строительство на побережье. Спокойные времена закончились. Олимпиада на носу. Каждый хочет урвать себе кусок побольше. Пришлых слишком много. По сути дела на фоне бурных событий началась настоящая драка, скрытая от глаз обывателя.
        Мэра убить не посмеют. За ним стоят большие силы. Но его оголяют, отрубая ему руки. Мой отец был первым, Колпакчи вторым, но будут и другие. Скандала не будет. Все сведут к бытовым разборкам. И мы с тобой очень подойдем для такого развития событий.
        — Ты слишком серьезно рассуждаешь для своего возраста.
        — Не делай из меня безмозглую куклу, Гриша. Я слишком часто присутствовала при разговорах отца с большими людьми. Тут поневоле повзрослеешь. Я уже получила рекомендации и характеристики для поступления в институт международных отношений. Но кому-то очень хочется смешать меня с грязью. И ты вовремя попался под руку. Пойдешь как сообщник.
        Девушка резко затормозила.
        — Вот твой гнусный отель. Дыра. Люди, бывавшие в нашем городе раньше, здесь не останавливаются. Хозяева притона поганый народ.
        — Мне так не показалось. Скажи мне, Ксюша, если ты такая умная, то почему не вызвала полицию, увидев труп Михаила Колпакчи?
        — Мэр сменил всю полицию. Сейчас управление возглавляет полковник Визгунов. Он приехал со своей командой. Ясное дело, мэра вынудили убрать старый состав через канцелярию президента. Так считал мой отец. Этот полковник уже посадил одного мэра на нары. Говорят, будто мужик непробиваемый. За коврижки его не купишь. Я читала о нем и его заме в Интернете. Крутой дяденька. А мне ни к чему полицейские разбирательства. Не хватало еще свои белые крылышки измазать дегтем.
        — Зря испугалась. Я слышал об этом полковнике. Для убийства, Ксюша, нужен мотив.
        — В каком ты номере живешь?
        — В четырнадцатом. Но на кофе тебя не приглашаю.
        — Понятное дело, Гришаня. Боишься сорваться. Ты с моих ног всю дорогу глаз не сводил.
        — Вполне естественно. Я нормальный здоровый мужик.
        — И к тому же очень красивый. Я не напрашиваюсь. Но если легавые придут ко мне, я их отправлю к тебе. Это я тебя застала в кабинете Колпакчи, а не ты меня. Что касается мотива, то он найдется. У заказчиков их тысячи. А исполнителю мотив не нужен. Тебя наняли, вот ты и приехал. А почему нет? Сам будешь разбираться. В моем городе поверят мне, а не курортнику.
        — Ладно. Поживем — увидим.
        Григорий вышел из машины и направился к дверям отеля. Он слышал, как за его спиной заревел мотор, и двухместный мустанг сорвался с места.
        2
        На место происшествия прибыл сам полковник Визгунов и его зам подполковник Балабанов. В отличие от рекламного слогана «Сладкая парочка» этих двоих называли «горькой парочкой». Перчиками. За три месяца работы на новом месте тридцать вельмож высокого ранга сели за решетку. Оборотней в погонах, уже поперек горла вставших простым гражданам, попросту уволили и велели мотать куда подальше. Так что виллы и дворцы на берегу моря опустели. Ребятам даже вещички собрать не дали, на всю собственность наложили арест. Но кого могут интересовать такие мелочи. Шкуру спасли и ладно. А на офшорных счетах денег хватает. Жить хорошо можно и на Кипре. Сорняки Визгунов повыдергивал, как ему казалось. Но опытный сыскарь плохо разбирался в специфике курортной жизни. Здесь деньги на деревьях росли. Вот только урожай доставался тем, кто его видел и умел собирать в соответствии с сезоном.
        Трупом занимались медэксперты, а Визгунов и Балабанов начали с опроса свидетелей. Эти сыскари умели быть деликатными. Городу нужны деньги, и курорт не должен выглядеть как осиное гнездо. По лицам видно, кто сюда приехал, какими деньгами швыряется и что за них хочет получить. Всех не арестуешь. А спугнуть можно — уедут в Турцию или Египет бабками сорить. Все полковник понимал. Не нравилась ему эта система, но интересы государства превыше личных амбиций.
        Визгунов и Балабанов приехали в штатском, как и их помощники, на обычных машинах, без сирен и мигалок. Работали они быстро, вопросы задавали по существу. Балабанов ушел в комнату охраны, где находился пункт видеонаблюдения, а полковник остался в кабинете с криминалистами и вызвал к себе охранника. Клуб тем временем продолжал работать, народ веселился, а девочки демонстрировали свои прелести. Одного из помощников полковника капитана Угрюмова по залам и закоулкам клуба водил администратор, знакомя со всеми помещениями.
        — Представьтесь, молодой человек,  — вежливо обратился полковник к вошедшему охраннику.
        — Тарас Цикуба. Работаю в клубе три года. Замечаний по службе не имею. К директору относился с высоким почтением. Пост у его кабинета занимаю посменно, через день. Подозрительных лиц за сегодняшний вечер не заметил. Обычный рабочий день.
        — Объемно. Однако убийцу пропустили.
        Парень пожал узкими плечами. Виноватым он себя явно не чувствовал.
        — Дело в том, что Михаил Шалвович принимал всех, исключая жалобщиков. Ими занимается администратор. К нему и наши сотрудники заходили со всякими просьбами. Он был человеком добрым и никому не отказывал. Сегодня появился один новичок. Парень лет тридцати пяти в бейсболке, надвинутой на глаза. Очевидно, не хотел светиться перед камерами. Он искал работу курьера. Ничего особенного. Но глаза умные. Такие ребята в курьеры не идут. Да и одет он был в дорогие шмотки. По одежде каждого посетителя можно оценить. Глаз-то уже наметанный. Парень пришел в половине одиннадцатого. Обратно не выходил. Где-то минут через сорок пришел наш главбух. Но хозяин ему дверь не открыл. Тогда я поднялся вместе с ним и открыл замок. Код я знаю. Тут повсюду стоят примитивные кодовые кнопочные замки. Четыре цифры в памяти держать не трудно. Мы зашли, а хозяин мертв. Вот только я не думаю, что претендент в курьеры его убил.
        — Это почему же?  — спросил Визгунов.
        — Не стал бы передо мной светиться. Парень видный, внешность запоминающаяся. Такие в киллеры не идут. К тому же Михаил Шалвович ни от кого не прячется. Домой возвращается без охраны. Его легко подстеречь в темном местечке.
        Полковник покачал головой и усмехнулся. Парень ему приглянулся. И что важно, не разыгрывал трагедию для показухи.
        — Но в тихом темном местечке, Тарас, нет сейфа. Он стоит здесь открытым и пустым. И замок на нем такой же примитивный, как на двери.
        — Вижу. Не забивайте себе голову сейфом. Код: один, пять, ноль, восемь. Можете захлопнуть и открыть. Ничего, кроме дорогой выпивки, шеф в сейфе не держал. У наших девушек есть манера выпивать на халяву. Вот от них он и прятал коллекционные коньяки и вина. Сейчас они на столике возле дивана стоят. К шефу партнеры приходили вечером. До курьера. Ребята по всему побережью стриптиз-клубы строят. После запрета казино это лучший бизнес. Консультировались. Для таких гостей шеф не жалел выпивку. А все деньги лежат у главбуха. Вот там сейф настоящий и с сигнализацией.
        — А партнеры выходили через тебя?
        — Да. Но многие выходят через двор.  — Тарас кивнул на приоткрытую балконную дверь.  — За дверью лестница. Внизу охрана. Они выпускают всех, но никого не впускают. Шеф не велел. Хочешь к нему зайти, иди через клуб, чтобы тебя все видели, а выходи как хочешь.
        Полковник взглянул на медэксперта.
        — Примерно так и убит,  — кивнул пожилой мужчина.  — Между десятью и одиннадцатью.
        — Кто еще приходил в этот отрезок времени?  — спросил Визгунов.
        — Официант из ресторана. Ужин приносил. Он стоит нетронутым рядом с бутылками на столе. Потом приходила Ксения. Дочка умершего Иннокентия Суконникова. Она часто заходит. Отец ее не баловал, а шеф подбрасывал девчонке небольшие деньги на развлечения. Соплюшка. Несовершеннолетняя, но умная, не распущенная. Папаша держал детей в строгости. Она тоже через балкон ушла. Я ее не видел.
        — Партнеров знаешь?
        — В лицо видел и раньше, но имен не слышал. Они не местные. Их было двое. Солидные мужчины, под пятьдесят.
        — Итак. Сначала официант, потом партнеры. Долго они сидели?
        — Минут десять,  — ответил охранник.
        — Следом пришла Ксения.
        — Да. А минут через пять — семь этот курьер. Парень, ищущий работу.
        — Последние двое не выходили, а за ними пришел главбух и не смог войти?  — переспросил Визгунов.
        — Так точно.
        — Но если хозяин был мертв, то кто мог открыть дверь курьеру?
        — Кто угодно. Кнопка на столе. Взгляните сами.
        Письменный стол выглядел шикарно. Темного красного дерева с инкрустированными вставками из перламутра и резными углами. Но больше всего впечатлял бронзовый чернильный прибор. Такой и поднять трудно. В полметра шириной и сантиметров в тридцать высотой. Он представлял собой макет пятикупольного православного храма с крестами на пяти куполах.
        — Красивая вещь,  — восхитился полковник.
        — Подарок покойного Иннокентия Суконникова на пятидесятилетие хозяина. Они дружили. Михаил Шалвович любил все красивое и жил по нашим понятиям в роскоши,  — комментировал охранник.  — Зарабатывал неплохие деньги и не был обременен семьей. Убежденный холостяк.
        — Еще бы, имеет целый гарем в собственности,  — обронил криминалист и подал Визгунову листок бумаги.
        — Зря вы так,  — вступился Тарас Цикуба.  — Шеф к девушкам относился по-отечески.
        — По-отечески?  — удивился врач.  — Ему же только полтинник.
        На бумажке, переданной полковнику, значился местный адрес, название отеля, номер и телефон. Все написано от руки размашистым почерком.
        — Лежал на столе возле бокалов. Отпечатков больше, чем хотелось бы,  — пояснил криминалист.
        — Хорошо, Митя, закончим здесь и проверим этот адресочек. Человек, убивший Колпакчи, не стал бы оставлять свои визитки.
        — Тогда остается только девчонка или курьер, как вы его тут окрестили.
        — Есть поправка,  — сказал медэксперт.  — Нож был небольшим, но очень острым. Стол заляпан кровью, я уже не говорю о ковре. При ударе кровь брызнула как из фонтана. Вряд ли убийца мог остаться чистеньким.
        — Мог, Палыч,  — ответил Визгунов.  — Жертва сидела за столом, потому кровь и залила всю крышку. Убийца подошел со спины. В лучшем случае он испачкал себе рукав рубашки. Меня другое удивляет. Зачем убийца унес с собой нож?
        — К сожалению, здесь постелен мягкий ковер,  — кивнул на пол криминалист,  — следов я не найду. И кто заходил за кресло, мы не распознаем.
        — Надеюсь, Балабанову повезет больше, чем нам. Тут полно видеокамер,  — тихо сказал Визгунов.  — Ну, Тарас, познакомь меня с охранниками из двора. Они-то точно помнят, кто выходил из кабинета через вторую дверь. А вы, господа полицейские, приступайте к обыску.

* * *
        Подполковнику Балабанову хотелось набить морду дежурному оператору. В кабинете размером с хорошую квартиру стояло не меньше двадцати мониторов последней модификации. Все были подсоединены к одному серверу, и запись всего происходящего в клубе фиксировалась на жестких дисках компьютеров.
        — И как же так получилось, Жулебин, что у тебя образовалась получасовая дыра в записи. И это в тот самый момент, когда убили хозяина клуба?
        Высокий толстяк трясся, как желе, и с него лил пот ручьями.
        — Я выходил и ногой задел сетевой шнур. Вот система и вырубилась. У меня обед с десяти до одиннадцати. Я хожу в чебуречную напротив. Там дешево. Нас тут не кормят. Сам не знаю, как получилось. Вернулся назад, а мониторы не горят. Я все включил.
        — Почему тебя никто не подменяет?
        — Кто?  — возмутился толстяк.  — Технарей во всем городе по пальцам пересчитать можно. Нас здесь двое работает. График через день. За всю историю ни одного случая. Даже в зале ребята бездельничают. Одного пьяного вывели за месяц, да и то в такси посадили и никаких грубостей. Мы дорожим своими клиентами. На следующий год опять приедут. Таких телок, как у нас, во всей стране нет. Даже японки и негритянки есть.
        — Хватит мне лапшу на уши вешать, Жулебин. Покажи, как ты мог задеть кабель.
        Парень старался, но кабель из розетки не выдергивался.
        — Ты скорее ногу сломаешь. Кабель сидит прочно.  — Подполковник злился.  — Как еще можно отрубить систему?
        Охранник присел на корточки и нажал на красную кнопку в черном ящике сервиса. Экраны погасли.
        — Вот теперь схема понятна. И кто это мог сделать, если не ты сам?
        — Вообще-то я дверь не закрываю,  — замялся парень.  — Но она же в зал выходит, а там наши ребята. Но вряд ли они стали бы заходить сюда. Тут делать нечего, ну а чужих бы не пустили.
        — Если только речь не идет о заговоре.
        — Помилуй Бог!  — забасил Жулебин.  — Михаил Шалвович для всех нас как отец родной. Да за него мы готовы глотку перегрызть.
        — Иди, грызи. Если это нам поможет найти убийцу.
        — Одно вам скажу, Тимур Валерьянович, убийца не из наших. Это кто-то из конкурентов. Тех, кто строит такие же клубы.
        — О какой конкуренции идет речь? Спятил? Эти клубы как грибы растут по всему побережью. И что? Теперь все хозяева будут резать друг другу глотки?
        Охранник вытер рукавом пот с лица и сел в свое крутящееся кресло.
        — Иногда я слышал разговоры хозяина с конкурентами. Видеокамеры снабжены микрофонами. Нет, не из любопытства, а от безделья. Наш клуб первый и лучший на побережье. И по содержанию, и по доходности. Знаю точно, что хозяин не имел дел с теми, кто хотел устраивать притоны, где есть комнаты для уединения со стриптизершами за отдельную плату. У нас такое невозможно. В лучшем случае клиент может пригласить танцовщицу за свой столик и угостить ее, но не лапать. А там уже ее дело: назначить ему свидание или нет. Но только не здесь. Я могу вам переписать видео на диски. Улицу мы тоже просматриваем. Некоторые девушки после работы подсаживаются в ждущие их машины. Может, ее парень за ней приехал, а может, клиент, с которым она пила шампанское. Это уже нас не касается. Но Михаил Шалвович договаривался с надежными людьми, готовыми заняться таким же бизнесом. Одно условие: он для них составлял бизнес-план, продумывал детали, даже проекты зданий им давал. Но они были обязаны выплачивать ему десять процентов от прибыли в течение трех первых лет работы. Все соглашались. Деньги, конечно, не малые, но игра стоила
свеч.
        — Хороший мотив,  — хмыкнул Балабанов.  — Наладил систему, и можно избавиться от кровососа. А в качестве киллера нанять одного из охранников самого Колпакчи. За хорошие деньги можно и отца родного прирезать. Ну а отключить компьютер и ребенок сможет. Я реквизирую у тебя все жесткие диски с записями. Найдете деньги для закупки новых. А теперь разбирай сервер, Витя. Речь идет об убийстве, а это не семечки. И не думай, что на этом наш разговор закончен. Мы еще и не начинали.
        Толстяк окончательно сник.

* * *
        Двор выглядел не просто темным, но и мрачным. Высокие кипарисы загораживали все окна, и свет вовсе не пробивался на улицу. Узкий проход, через который не могла проехать машина, вел на улицу. Но до нее не менее десяти метров. Двое охранников в униформе стояли у противоположной стены, подпирая ее плечами, будто она могла рухнуть в любую минуту. Их можно было и не заметить, если не знать, что там кто-то стоит.
        Тарас Цикуба вел себя правильно. Он ни словом не обмолвился о смерти хозяина, а сразу перешел к делу.
        — Этого человека зовут Андрей Борисыч. Вы должны ответить на его вопросы.
        По сути, о новом начальнике управления Визгунове знали все. Личность легендарная. И что случилось с его предшественником, тоже все знали. В масштабах приморского города такие события не остаются незамеченными. Но все изображают из себя курортников, которых внутренний мир собственного гнезда не интересует.
        — Я Парфенов,  — представился высокий.
        — Яков Дрозд,  — сказал тот, что пониже.
        — У меня к вам один общий вопрос, молодые люди,  — начал Визгунов.  — Мне нужно знать, кто приходил к директору клуба и кто уходил от него в отрезке с десяти до одиннадцати вечера.
        Отвечать начал Яков Дрозд.
        — Через балкон мало кто заходит. В то время, о котором вы говорите, приходил Алешка Суконников, сын умершего Иннокентия Семеновича. Он через зал не ходит. Мальчишка. Ему лет двадцать. Папаша его от армии отмазал, но без толку, за ум так и не взялся. Хозяин вопросами похорон занимался, думаю, по этому поводу парень и приходил. Был у него минут десять и ушел. Точного времени не скажу. А еще минут через пятнадцать какой-то парень вынес девушку на руках. Мы его только на лестнице заметили. Чужак. Не из наших. Козырек бейсболки все лицо загораживал. А вот девчонку мы узнали. Ксюша Суконникова, родная сестра Алешки, что заходил раньше. А парень крепкий. Похоже, она была без сознания. Но это не наше дело. Внизу она очнулась, и они быстрым шагом направились к улице и там оба пропали из виду. Больше никто не появлялся.
        Дверь балкона с места, где стояли охранники, просматривалась плохо. Взгляд Визгунова прошелся по стене вверх. Здание клуба имело три этажа, и над балконом этажом выше находилась еще одна дверь, но очень необычная. Такая же железная площадка, но металлическая лестница от нее вела к крыше соседнего здания.
        — Странное сооружение,  — сказал Визгунов.
        — Это же мост. Подъемный. Если железяку опустить, то она ляжет на площадку дома напротив,  — объяснил все тот же Дрозд.  — Сейчас плохо видно, но днем все хорошо просматривается.
        Дома стояли очень близко друг к другу, но тот, что соседствует с клубом, был этажа на два выше, и на видимой стене не предусматривалось окон. Однако площадка и дверь там имелись, точно напротив двери клуба.
        — Разводной мост,  — хмыкнул полковник.  — И кто им пользуется?
        — Никто,  — вмешался Тарас.  — Здание клуба хозяин купил в таком виде, в котором оно есть. Вероятно, экзотический мост строил предыдущий владелец. Там наверху чердак, и кроме пыли на нем ничего нет, а дверь, о которой вы говорите, давно заржавела. Не думаю, что ее кто-то открывал за последние три года.
        — А кому принадлежит здание напротив?  — задал вопрос Визгунов.
        — Там множество всяких контор. Вероятно, оно принадлежит муниципалитету.
        — Ладно, ребята. Мы еще успеем наговориться. Вы и десятой части мне не рассказали из того, что знаете. А сейчас у меня есть дела поважнее.
        3
        Идея приехать в город, где он уже был однажды, зрела долго. Обычно он не повторялся. Земной шарик большой. Везде хотелось побывать, жизнь такая короткая. Но тут судьба сделала крутой вираж, и все покатилось к черту. Он даже сам себя испугался. Гриша влюбился. Это с его-то характером? Женщины никогда не имели для него особого значения. Их было много, но на отдых он всегда ездил один. Тащить за собой хвост лишь дополнительные затраты. Женщин везде хватает, надо лишь пальцем поманить. Он знал себе цену и знал, как легко ему достаются выбранные им девочки.
        С Соней все произошло иначе. Она работала горничной в самом неприглядном отеле на побережье с экзотическим названием «Источник». Он же выбрал этот отель по двум причинам. Во-первых, не дорого. А во-вторых, хотел совместить отдых с работой. Гриша пятый месяц бился над рукописью документальной книги о войне на Северном Кавказе. Идея интересная, тем более что он там был в разгар кровавых событий в качестве военного корреспондента. Отдых, совмещенный с работой, не получился. Он встретил девушку, и она обрезала ему крылья.
        Началось с того, что он застал ее в собственном номере за уборкой. Атака сорвалась. Девчонка оказалась упрямой, и он схлопотал оплеуху. Тут что-то не сходилось. В таких отелях девушек нанимают для приманки клиентов. Соня подходила на эту роль как нельзя лучше. Красива? Безусловно. А фигурка в укороченной юбке вызывала восторг. Такая кукла могла дать фору столичным красавицам, носящим титул «светских львиц». На львиц у него времени не оставалось. Желтая пресса его не интересовала и мурлыкающие котята, возомнившие себя львицами, тоже. Гриша предпочитал строгий мужской язык и писал статьи о мужчинах. О настоящих мужчинах.
        Книгу он все же закончил, но в Москве, угробив на ее написание целый год. Сейчас она валялась где-то на прилавках и никого не интересовала, так же как и война на Кавказе. Всему свое время. Вот только не все авторы это понимают.
        Роман с Соней все же состоялся. Она не хотела встречаться с ним в отеле. Непонятно почему, но девушка дорожила своей работой. Так или иначе, ее условия были приняты. Пришлось снять отдельную квартиру на другом конце города и встречаться там тайно. Это смахивало на какой-то заговор. Даже смешно. В отеле они не общались. Конечно, там ничего не скроешь. Всего два этажа по десять комнат на каждом, а из обслуги хозяин, его сын, дочь, две горничные и два официанта.
        Хозяин, очень добродушный мужчина лет пятидесяти с прекрасной памятью, сразу же узнал бывшего клиента и расплылся в улыбке.
        — Какой сюрприз. Григорий Федорович! Все же приехали.
        — Да. Надоела зима, весна и осень. Хочется на солнышке погреться.
        — Решили остановиться у нас?
        — Если у вас найдется место.
        Хозяин рассмеялся.
        — Сезон еще не начался. Мест хватает. Второй этаж пустует. На бельэтаже только три комнаты заняты. Гости солидные, степенные. Пара из Петербурга, пара из Твери и дама из Пригорска. Где такой, честно говоря, не знаю. Но женщина представительная и даже строгая.
        — Отличная компания. Но я предпочитаю второй этаж. Ту же комнату, в которой жил.
        — Номер четырнадцать,  — хозяин продолжал улыбаться.  — Но сначала с дороги вам надо подкрепиться. У нас сегодня телячьи отбивные. Пальчики оближешь.
        — Согласен.
        — Ваши вещи отнесут. Прошу в ресторан.
        Ресторан находился на первом этаже. Шеф-поваром в нем работал сын хозяина, тридцатилетний парень, умеющий прекрасно готовить. Это, пожалуй, можно было считать вторым плюсом отеля. Все-таки кухня — вещь важная.
        Войдя в зал, Гриша отметил, что тут ничего не изменилось. Та же старомодная мебель и чистые скатерти. В зале сидела лишь одна дама, она заканчивала свою трапезу, и на столе остались лишь чашка кофе и бокал вина. На вид ей было не больше сорока пяти лет. Она курила. Таким женщинам свойственен низкий голос, излишняя самоуверенность и властность, подумал Григорий. Похоже, хозяин ее имел в виду, говоря о постоялице, приехавшей без спутника. Гриша с трудом мог представить себе партнера столь одиозной фигуры. Но сейчас он меньше всего думал о посторонних.
        С момента его последней встречи с Соней прошло около года. На дворе стоял июнь, а уехал он из этих мест в начале сентября прошлого года. Девушка могла сменить работу, а спросить нельзя. Их отношения оставались для всех тайной. Он дал ей слово. Сколько воды утекло с тех пор… Гриша думал, что курортный роман забудется, как очередное похождение. Нет, не получилось. Девчонка глубоко запала в его душу. Вычеркнуть ее из своей жизни не получилось. А главное, он ничего о ней не знал. Даже адреса. И расстались они глупо. Его вызвали в Москву по редакционным делам, а Соня в этот момент уехала по неотложным обстоятельствам то ли к брату, то ли еще к кому-то. Он даже не выяснил деталей. Все шло гладко, и они вообще ни о чем друг друга не расспрашивали. Плыли по течению, не думая, что на пути могут возникнуть водовороты. И все же одна зацепка у него осталась. Пустяк, конечно, а вдруг сработает?
        После прекрасного обеда Григорий поднялся к себе, переоделся в шорты, надвинул на лоб бейсболку и подошел к окну. Оно выходило в цветущий дворик. Здесь он не раз видел Соню. Напротив — дом для прислуги, там же жил хозяин с сыном и дочерью, там находились подсобные помещения и холодильники для продуктов. Григорий простоял у окна больше часа, он видел хозяина, его сына, официанта, но не Соню.
        Жара спала, и он решил пройтись по набережной и половить идей в воздухе. Есть такие авторы, которые хватают сюжет из воздуха. Гриша считал себя одним из них. В голове пусто, походишь по улицам и возвращаешься с добычей. Важно с чего-то начать. Пусть с пустяка. С пустого места. Нужно лишь понимать, чего ты хочешь. А хотел он многого. Он искал девушку, которая может его и не вспомнить.

* * *
        Он мог уйти и подальше от отеля, но не стал этого делать. Люди, работающие поблизости, должны знать друг друга. Особенно местные, те, что мозолят глаза один другому в мертвый сезон, с ноября по май. Григорий посидел в одном кафе, потом в другом, но не видел никого из обслуживающего персонала, кто был бы готов на откровенный разговор. Таких людей, как считал Гриша, очень легко узнать. Они открыты. А ему попадались сплошь закупоренные люди. Так он считал, а потому в разговор с ними не вступал. В третьем месте — небольшом курортном магазинчике, где он не искал информаторов, а зашел туда мимоходом, чтобы купить солнцезащитные очки, с ним поздоровалась продавщица. Его часто с кем-то путали. Он улыбнулся.
        — Я лишь пару часов назад прилетел сюда.
        — И что?  — удивилась девушка.
        — Наверное, похож на вашего клиента?
        — Нет, не похожи. Вас трудно перепутать. Вы отдыхали здесь в прошлом году. И я вас запомнила. А еще я вас видела с девушкой у Синего залива. Это на другой стороне города. Я там живу.
        Это была настоящая удача. Именно там они снимали комнату с Соней для тайных встреч.
        — Я думаю, эту девушку вы видели и после моего отъезда?
        — Да, видела. Один из моих ухажеров ничего умнее не придумал, как пригласить меня в стриптиз-клуб. В общем-то, я не ханжа, да и клуб престижный, но девушек обычно в него не приглашают. Там я и видела вашу подружку. Не знаю, работает она в клубе или нет, но девушки там хорошо зарабатывают. Помимо танцев они подсаживаются за столики к клиентам. Выставляют их на деньги.
        — Это как?  — не понял Григорий.
        — Очень просто. В стоимость билета входит пара коктейлей и все. А они просят шампанское. А шампанское у них стоит бешеных денег. Его делают в местной артели, а наклеивают французские этикетки. Да об этом все знают, просто связываться не хотят. Там за вечер можно просадить все деньги, что взял с собой на отпуск.
        Он был ошеломлен новостью.
        — И вы думаете, что она занималась вымогательством?
        — Никакого вымогательства. И я ничего не думаю. Мужчины сами приглашают девушек. К ним никто не напрашивается. Обычный бизнес. Но, судя по тому, как она была одета, можно предположить, что в клубе ваша подруга оказалась не случайно. Да и кавалеру ее перевалило за пятьдесят. По собственной воле с такими не встречаются.
        — Когда это было?  — спросил Гриша.
        — В конце октября. Сезон уже заканчивался.
        — А в этом районе вы ее не видели?
        — Нет. Здесь не видела. Да и в клубе ее узнала случайно. По туфелькам. Они мне понравились, когда я видела ее с вами. И волосы те же. Но слишком размалевана. Как кукла. Такой макияж пригоден только к сцене. В жизни так не малюются.
        Во время разговора посетитель примерял одни очки за другими, но себя в зеркало не видел. Он получил хороший удар и не мог поверить, будто речь идет о Соне. Ему она представлялась очень скромной девушкой и слишком строптивой. Он бился две недели, чтобы затащить ее в постель, а тут такое всплывает.
        — У вас есть ее фотография?  — неожиданно спросила продавщица.
        — Зачем?  — удивился посетитель.
        — Могли бы у других спросить. Имена здесь ничего не значат. Их никто не помнит. А лица хорошо вспоминаются.
        Конечно же, он может достать ее снимок. Наверняка, если тот парень еще работает. Григорий ничего так и не купил, а быстро ушел из магазина, даже не попрощавшись.
        Поблизости имелась только одна фотостудия. Помимо проявки пленки, печати фотографий с пленок и флешек, бойкая команда делала снимки на пляжах и на набережной, но это все мелочи. Гриша вспомнил, как познакомился с хозяином этой шарашки. Случай банальный: на парня напали трое дураков. Вероятно, обычные воры. Вечер был поздним, а переулок тихим. Гриша не любил, когда пристают к слабым. Вступился. Драться он умел, так что отбился от шпаны. Те разбежались. Парень на радостях решил его угостить. А почему нет? Делать все равно нечего. Зашли в забегаловку, выпили. Звали малого Ефимом. Невысокий, хиленький, а при свете Григорий заметил у него горб. Инвалид, а он поначалу решил, будто за мальчишку вступился. Денег у Ефима хватало. Значит, налетчики знали, на кого нападают. Домой возвращались покачиваясь и с песнями. Наклюкались. Так ведь отпуск.
        Но сейчас Григорий думал о другом. Этот самый Фима имел в своей собственности фотоателье. На него работала целая команда. Он оказался отличным организатором и сумел выбиться в лидеры. Частники бросали свое кустарное производство и шли к нему. Никто не пожалел. Каждый занимался любимым делом и получал приличные деньги. Гриша вспомнил о Фиме не случайно. Перед отъездом он дал ему пленку. Как профессиональный репортер Григорий пользовался только пленочной фотокамерой. Отснятый материал безопасней провозить уже проявленным. Есть риск засветить кассету в дороге, ну а распечатать снимки можно и дома в нужном тебе формате. О пленке Гриша успел забыть, тем более что торопился. Но он фотографировал Соню. И если пленка цела, то он получит ее портрет. Как он сразу не вспомнил о снимках?
        Через полчаса Григорий уже входил в небольшое полуподвальное помещение, увешанное фотографиями. У него даже мурашки по коже пробежали. Тут ничего не изменилось. Значит, и хозяин тот же.
        У прилавка стояла очередь, две девушки с трудом справлялись с нетерпеливыми посетителями. Гриша знал, как пройти в лабораторию, и не стал беспокоить занятых делом девушек, а они и глазом моргнуть не успели, как ретивый мужик проскользнул у них под носом.
        Фима сидел за столом и разглядывал слайды в лупу. Вошедшего он не видел, но слышал. Не отвлекаясь от работы, хозяин строго сказал:
        — Три слайда из семи бракованные, Саня. Такая погрешность непростительна для человека с твоим опытом. Это же свадьба. Каждый кадр дорог.
        — Вот и я пришел за кадрами, которые мне дороги.
        Маленький человечек с горбом на правом плече даже вздрогнул. Вряд ли его кто-то напугал. Просто он услышал знакомый голос, который не ждал услышать. Фима резко обернулся.
        — Гриша! Едрит твою налево! Это ты?
        — Он самый. Соскучился. Вот и прикатил.
        Коротышка встал, и они обнялись. Смешная картина. Высокий крепкий парень и небольшой горбун, едва достающий ему до груди.
        — Надо бы отметить твой приезд. Наудачу у меня пузырек застрял в холодильнике. Хороший коньячок. Собирался взять его с собой в гости, но сорвалось. Месяц уже киснет.
        Сели, открыли бутылку, закуска тоже нашлась. Немного поболтали о пустяках. Наконец Гриша спросил о своей пленке.
        — В принципе сама пленка пустяковая, Фима. Девушка на пленке имеет ценность.
        — Да, да, я ее хорошо помню. Редкой красоты экземпляр. Такие приезжают сюда с мешком денег. Я говорю о мужиках, похожих на мешки. А почему ты решил ее здесь искать? Девушки такого плана только в сезон здесь тусуются. А зимой город вымирает. Пансионаты уходят на бесплатное обслуживание пенсионеров, инвалидов и прочий нищий люд.
        — Она работала горничной в отеле «Источник». Там я с ней и познакомился. Встречались мы на стороне. Дорожила своей репутацией.
        — Отель «Источник». Это же какая-то старинная усадьба. Чуть ли не самый старинный дом на окраине. Каким-то князьям принадлежал.
        — Ты прав,  — согласился Григорий.  — Хозяева этим гордятся. Даже интерьер оставили нетронутым.
        — Твоя пленка у меня сохранилась. Я ценю свой архив и никогда ничего не выкидываю. Иногда клиенты через пять лет приезжают, а я им сюрприз преподношу. Подружку мы твою напечатаем. Ты классный мастер. Снимки очень достойные. Я даже сделал один отпечаток и держал его в витрине. Недолго, к сожалению. Тут вот какая петрушка получилась. Боюсь, что девушка тебе голову морочила. Уж не знаю, что она забыла в старом особняке и зачем работала там горничной, но это не основная ее работа.
        — Как я должен тебя понимать?  — удивился Григорий.
        Ефим встал и подошел к стеллажам, занимающим всю стену. Это были небольшие, но очень длинные ящики, похожие на банковские ячейки, с той лишь разницей, что сделаны были из дерева и не имели замков. Он долго копался в пакетах и наконец выудил один из них.
        — Небольшая прелюдия, Гриша. Вот тут число написано. Материал я получил двенадцатого ноября. Сезон уже закончился. Сюда наездом приезжали лишь бизнесмены из соседних городов. Наш стриптиз-клуб работает круглый год для такой публики. Я думаю, что девушки такой внешности могут зарабатывать там хорошие деньги, если они ладят с клиентами….
        Гриша поднял руки.
        — Не перегибай, Фима. Соня отличалась от шлюх из стриптиз-баров. Уже поверь мне, я разбираюсь в женщинах.
        — В женщинах никто не разбирается. Они имеют преимущества. Важно, чтобы она нравилась мужчине. Он сам пойдет у нее на поводу. Не потому, что верит ей, а потому, что хочет верить. Наступает куриная слепота.
        — Чепуха. Я всякое повидал, меня невозможно удивить.
        — И все же она тебя удивила, если ты приехал сюда.
        Ефим понял, что спорить с этим парнем бесполезно. Он слишком самоуверенный и ни черта не разбирается в людях. Ему все легко доставалось. Ефим был полной противоположностью. Он выложил на стол фотографии. Не все, а лишь три из целой пачки. На снимках была обнаженная Соня, стоящая в полный рост, в профиль.
        — Что ты видишь, Гриша?
        — Черт! Это же Соня. Но я не фотографировал ее голой.
        — Думаю, она сама себя фотографировала, со штатива. История началась так. Двенадцатого ноября в мастерскую зашла Соня. Настроение воинственное. Она увидела свою фотографию в витрине и потребовала ее убрать. Я убрал. Боюсь, что ей кто-то пожаловался. Дня за три до этого сюда заходила какая-то женщина. Не молодая уже, но очень элегантная и воспитанная. Она поинтересовалась портретом. Я замялся, мол, случайный снимок кого-то из клиентов. Она настаивала. Будто работает в доме моды Зайцева в Москве и подбирает манекенщиц. Но я ей так ничего и не сказал. А потом пришла Соня и закатила скандал. Есть ли связь между этими визитами, я не знаю. Но, пошумев, девушка оставила мне эту пленку. Просила лишь проявить и все. Но за пленкой она так и не пришла. Убирая невостребованный товар в архив, я решился ее напечатать. И вот ты видишь часть этой пленки.
        — На третьем снимке она беременна,  — едва пробормотал Гриша.
        — То же самое сказал мне доктор Калягин. Это один из опытнейших врачей по женской линии. У него все девушки лечатся. Ну, у кого денег много. Врач он дорогой. Соню раньше не видел. По его мнению, она на третьем месяце беременности. Значит, ты тоже в отцы не годишься. Она уже залетела, когда ты приехал.
        — Зачем ей нужны такие снимки? Если только хотела шантажировать будущего папашу.
        Ефим рассмеялся.
        — Как дело доходит до криминала, то тут ты на высоте. Ладно. Согласен. Снимочки и впрямь годятся для шантажа. А если так, тогда понятно, почему она скрывала ваши встречи от посторонних глаз. Тот, кого она шантажировала, должен был верить в ее непогрешимость, так же как и ты. Иначе он послал бы ее к черту. Подумаешь, беременна. И что? Не малолетка же. Мало их беременных с курортов возвращается. Нет. Тут речь о другом…. И что бы ей делать в ноябре в этой дыре? Мы же об этой девушке ничего не знаем. Местная она или нет? Откуда приехала и зачем ей была нужна паршивая работа горничной? С такими данными она могла получать неплохие деньги в стриптиз-клубе. И вот тебе подтверждение.
        Ефим выложил на стол целый ряд ярких цветных фотографий, которые до сих пор держал в руках.
        — А вот наш знаменитый стриптиз-клуб. Вот только фотографировать в нем нельзя. А это значит, что Соня делала фотографии скрытой камерой. Вот почему она мне принесла пленку на проявку. В клубе работают опытные фотографы. Профессионалы. У них даже свое подпольное издательство есть, где они шлепают рекламные буклеты с голыми девочками и рассылают их богатым клиентам. Если Соня работала там, тогда понятно, что она делала здесь круглый год.
        Гриша разбирал снимки и раскладывал их в определенном порядке.
        — Боюсь, Фима, твоя версия не верна.
        — Опять защищаешь ее?
        — Нет. Дело не в этом. В одежде можно и не заметить беременность на столь ранних сроках. Вот почему она разделась перед камерой. Но беременная стриптизерша звучит нелепо, как пепельница на мотоцикле. А теперь глянь на снимки. Тут много портретов девушек. Никто не может запретить им танцевать у шеста. Но она снимала их лица через зеркала в гримерной. Потом вход в клуб. Вот почему ты его узнал. А далее идут обычные дома, номера квартир и подъезды. А тут главное. Девушки выходят из клуба с мужчинами. И если разложить фотографии по порядку, то мы имеем дело с обычной проституцией. И что? Женщины разные, мужчины тоже. Их мы не найдем. Девчонок поймать можно. С большим трудом. Нужна «контрольная закупка». Ну а дальше? Ты ее оштрафуешь и отпустишь.
        — Вероятно, деньги поступают в кассу, а не девочкам. А это уже притон. Вот почему она снимала разных женщин, а не фиксировала внимание на одной,  — задумчиво протянул Ефим.
        — Если это притон, то очень высокого класса. Я не думаю, что там сидят лохи и принимают оплату через кассу. Все значительно сложнее и продуманнее. И Соня это понимала. Она же не цеплялась к конкретной парочке. Она рисовала общую картину. Но нельзя объять необъятное. Речь может идти только об одном человеке, которого Соня решила взять в оборот.
        — И с которого можно срубить большие деньги,  — добавил Ефим.
        — Деньги с ее внешностью можно и в Москве срубить. У Сони не было характерного местного говора. Скорее всего, она приехала сюда из Центральной России. А там денег хватает. Если здесь миллион долларов бешеная сумма, то в Москве это лишь квартира средней вшивости. Ей нужен был надежный помощник. Сейчас я начинаю это понимать. Она присматривалась ко мне. Не как женщина. А как партнер. Но я оказался ненадежным и легкомысленным. Чем-то я ей не подошел. Тогда Соня начала искать человека на стороне.
        — А мне твоя идея нравится,  — пробормотал Ефим, все время о чем-то думая.  — Только все наоборот. Это ты был человеком со стороны. Здесь ты никто. Гость. На побережье своя мафия, свои отношения, свои обязанности. Здесь любят гостей с большими деньгами, но гость остается гостем. Тебя надо раздеть догола и отправить восвояси до следующего отпуска. Настоящих хозяев положения в городе единицы. Вот такой человек ей и был нужен. Очевидно, она не очень хорошо понимала ситуацию, если пошла ва-банк. Тут ты прав. Местные девушки на такое не решатся.
        — Речь идет, скорее всего, о директоре клуба.
        — А что это меняет?  — пожал плечами Ефим.  — Руководит клубом некий Михаил Шалвович Колпакчи. Он уважаемый бизнесмен, друг мэра и находится в очень хороших отношениях с Иннокентием Суконниковым. И что? Ты придешь к Колпакчи искать правду?
        — А почему я должен его бояться?
        Ефим понял, что этот парень обязательно полезет на рожон и обломает себе зубы.
        — Ты, конечно, парень боевой, Гриша, но с такими людьми в драку не лезут. Почему бы тебе не поискать дипломатических подходов. Так оно будет спокойнее и результативнее.
        — Ты это о чем, Ефим?
        — Языки знаешь?
        — Языки? Ну, вроде бы болтаю по-английски и немного по-арабски. Для дела изучал.
        — Отлично,  — кивнул Ефим.  — Колпакчи ищет курьера. Уж не знаю, что за товар он собирается перевозить, но ему нужен крепкий надежный парень со знанием английского. Проверять сам будет. Мужик он дюже грамотный. Зайди к нему в клуб. Вид у тебя солидный. Глядишь, и на работу устроишься. А окольными путями пойдешь, ничего кроме неприятностей не наживешь. В наших местах каждый знает свое место. Лучше не рисковать.
        — Стоящая мысль,  — улыбнулся Григорий.  — А ты мог бы стать неплохим дипломатом, Фима.
        — Потому и выжил. Их люди меня не трогают. И я не лезу в их дела. На том и кончается моя дипломатия.
        4
        На бумажке, найденной на столе у убитого, значилась гостиница «Дагомыс», номер 603 и подпись, фамилии не разобрать. Листок оставили люди, побывавшие в кабинете Колпакчи перед убийством хозяина. По-другому и быть не могло. Убийца не оставляет после себя визиток и кучи отпечатков на бокалах. Но как свидетелям им не было цены. Сейчас все имело важное значение. Обычное примитивное убийство в центре города, совершенное едва ли не на глазах десятков людей. Чего уж проще для таких опытных сыщиков, как Визгунов и Балабанов? А тут сплошные нули без плюсов и минусов.
        По дороге в отель Балабанов рассуждал:
        — В стечение обстоятельств я не верю. Тут без охраны не обошлось. Подумай сам, Андрюша. Система видеонаблюдения не могла отключиться случайно. Ее вырубили намеренно, и в этот момент происходит убийство. Мы знаем, что в короткий отрезок времени у Колпакчи были какие-то партнеры. Двое. Сейчас мы их допросим. Я даже догадываюсь, что они нам скажут. После них к хозяину приходила семнадцатилетняя девчонка. Кто она, мы тоже знаем. Потом пришел парень по поводу работы. И его найти не трудно, если он эту девчонку выносил на руках через двор. Но у нас нет гарантии, что охранник не заходил к шефу или не пустил того, о ком умолчал.
        Сидевший на переднем сиденье капитан Угрюмов тихо добавил:
        — Я опрашивал охрану, дежурившую в зале. Вход на лестницу хорошо виден. Они перечислили только тех, о ком говорил парень у лестницы. Вряд ли вся охрана клуба вошла в сговор. Это уже перебор. К тому же ребятам платят хорошие деньги. А в городе безработица. Что же они, сами себя на улицу выгонят?
        — У охранников нет мотива,  — пробормотал Визгунов.  — Если их кто-то нанял… Чушь собачья. Вы должны понять главное: Колпакчи не пользовался охраной. Его можно было убить где угодно. Но выбрали рабочий кабинет. Вот от него и надо плясать. Что он мог прятать в своем кабинете? А если прятал, то почему вор не пришел утром, когда клуб пустовал? Это «почему» меня интересует куда больше, чем показания свидетелей.
        В номере шестьсот три жил Богдан Анисимович Чулейко, и администратор, глядя на доску с ключами, доложила, что он на месте. Потом что-то вспомнила и добавила:
        — Вроде бы я его видела около двенадцати.
        — Он вернулся в отель один?  — спросил Визгунов.
        — Скорее всего, да. Но видите, как много народу в холле. Заезд. Четыре автобуса, один за другим. Мы тут разрываемся.
        Поднялись на шестой этаж. Номер стандартный. Обычно бизнесмены живут в люксах, а этот устроился скромно. На стук не открыли. В соседнем номере играла музыка, будить никого не пришлось. Балабанову открыли, похлопали по плечу и предложили выпить. Кто, откуда и зачем не интересовались. Вряд ли тут кто-то кого-то знал. Компания человек из десяти уже хорошо наклюкалась.
        Балабанов лишь улыбнулся, вышел на балкон, перелез на соседний. Тихо и темно. Балкон не закрыт, окна тоже нараспашку. Тут даже ночью стояла жара. Июнь в этом году побил все рекорды температур со значением плюс.
        Подполковник вошел в номер, на ощупь добрался до выключателя, и комната озарилась ярким светом люстры.
        Человек в домашнем халате, накинутом на голое тело, лежал посреди комнаты с перерезанным горлом. Это был мужчина лет пятидесяти крепкого телосложения, с сединой на висках. В руках он держал бутылку коньяка, большая часть которой вылилась на ковер. На столе стояли две рюмки и ваза с фруктами.
        Балабанов осмотрел замок, потом открыл дверь, за которой стоял полковник Визгунов и капитан Угрюмов.
        — Свидетеля мы потеряли, Андрей Борисыч,  — доложил Балабанов.
        Они вошли. Дальше порога никто проходить не стал. Следы можно затоптать. На них никто не рассчитывал, но всякое бывает. Если в кабинете Колпакчи на полу лежал дорогой ковер, то в номере расстелен палас от угла до угла. Шум за стеной и здесь был хорошо слышен.
        — Надо выяснить, кто живет в номере слева,  — предложил Балабанов.  — Убийца мог перелезть через балкон. Пара пустяков. Либо покойничек сам открыл дверь убийце. Замок электронный. Такой не трудно выбить, но открыть можно только ключом с магнитным носителем.
        — Сходи в администрацию, Угрюмов, уточни вопрос о соседях и приведи сюда дежурного. Дозвонись экспертам. Поспать им сегодня не удастся.
        — Убийца действовал тем же методом, Тимур,  — начал рассуждать Визгунов.  — Так что охрану клуба можно исключить из состава заговорщиков. Но коммерсантов было двое. О втором мы ничего не знаем. Этот тип оставил свой адрес и, видимо, о чем-то договорился с Колпакчи.
        — Коммерсанты вдвоем пришли к Колпакчи и вдвоем ушли,  — рассуждал Балабанов.  — Этот самый Чулейко не собирался убивать хозяина клуба. Адрес ему свой оставил. А второй мог убить Колпакчи лишь на глазах Чулейко. И тот стал свидетелем зверства. Навряд ли они ушли вместе через главный вход.
        — Значит, второй вернулся. Портфель забыл. А Чулейко ждал его на ступеньках лестницы. Полоснуть ножом по горлу недолго. Пару секунд хватит,  — рассуждал Визгунов.  — Потом они поехали сюда. Чулейко переоделся, и они решили обмыть сделку. Второй партнер повторил фокус с ножом. Если ты помнишь, мы не нашли орудия убийства. Нож он унес с собой. Мотивом, скорее всего, может быть конкуренция. Пока мы искали Чулейко, его партнер смотался. Он выиграл время.
        — Просмотрим все видеозаписи, которые я конфисковал из зала видеонаблюдений, и вычислим партнеров. Жулебин хранил все записи. Мало того, там даже звук есть.
        — Это потом, Тимур. А сейчас убийца удирает из города. И это возможно не только по шоссе, но и на катере по воде. Дай сигнал патрулям. Сейчас приедут спецы, а мы двинемся дальше. Меня и другие визитеры Колпакчи интересуют.
        5
        Гриша выключил свет, но заснуть не получалось. Луну, светящую в окно, он выключить не мог. Полнолуние. Ему всегда не везло в эти дни. Все шло кувырком, за что бы он ни брался. Конечно, он не верил в приметы, но когда тебя с постоянной навязчивостью преследуют неприятности в определенное время, то поневоле начинаешь задумываться и валить все на непутевую судьбу. Пришел к человеку по делу. Хотел поговорить по-хорошему. Черта с два. Он мертвый. Жил, не тужил, никого не боялся, и надо же в этот самый день его зверски зарезали. Нет. Это не случайность. Вряд ли его замочила девчонка. Может, она и оторва, но не убийца. Черт! С хорошим настроением ехал в отпуск, а прибыл на место, и начались зигзаги один круче другого. Может, собрать вещички и свалить восвояси? А с убийством предпринимателя пусть полиция разбирается.
        Он мог лишь рассуждать о бегстве. На самом деле Григорий никогда не бросал начатое дело. Иногда ему это боком выходило, но он был очень упрямым типом. Задумал — значит сделает. О многом приходилось жалеть. Нет, не о планах, а о методах их исполнения. О допущенных ошибках. Но опыт с неба не падает. Сейчас Соня его интересовала еще больше, чем когда он приехал сюда. Год назад, как ему казалось, она искренне прониклась к нему чувствами, им было хорошо вместе. Правда, она ни о чем его не спрашивала, а он не задавал ей вопросов. И что теперь? Он ничего не знает о девушке, которую ищет там, где ее давно уже нет. Голова шла кругом, и он не мог сконцентрироваться ни на одной мысли.
        В это мгновение щель под дверью потемнела. В коридоре горел свет; ровная полоска, словно прочерченная линейкой, уже раздражала Гришу. В какой-то момент середина этой самой полосы исчезла. За дверью кто-то стоит и прислушивается. Он умел ощущать такие вещи. Ни один налет пережил за два года службы на Кавказе. Гриша запустил руку под подушку и вытащил пистолет. С оружием он не расставался, но никогда не пускал его в дело. Пистолет оставил под простыней. Зачем зря людей пугать. Второй рукой нащупал шнур от настольной лампы, стоящей на тумбочке, и поймал выключатель. Теперь милости просим. К приему готов. Но тень медлила. Одно понятно, это не хозяева. Они ложатся спать в десять вечера. Им вставать с петухами. Сыну на кухню, отцу на вахту, дочери на рынок. Горничных он не знал. Обе новенькие. Но может быть, они что-то знали и решили с ним поговорить, пока хозяева спят? Любопытная идея. Тогда ему надо превратиться в невинную овечку. Важно выслушать человека, а не сбивать его с толку глупыми вопросами. Ну же? Постучи и войди. Можешь даже без стука вломиться ко мне. Я не обидчивый.
        Нет. Тишина. Придется идти на опережение.
        Гриша ловко вскочил с постели и в три прыжка оказался возле двери, которая тут же распахнулась. В итоге никого он не изобличил. За дверью стояла элегантная дама в темном не по погоде платье и черной шляпке из крашеной соломы с небольшой вуалью. Он ее вспомнил. Та дамочка из ресторана…. Одинокая леди из непонятного города. Но, судя по тому, что она искала ключ в сумочке, ее явно занесло не туда. Он жил на этаже один, остальные занимали бельэтаж с окнами в сад.
        — Вряд ли я смогу вам помочь, если вы намеревались переночевать в моем номере.
        Ее движения были немного заторможены. Похоже, она выпила лишних пару рюмок и заблудилась.
        — Ночевать не буду, но в гости я, пожалуй, зайду. Так, для шапочного знакомства. У вас есть выпить?  — У нее был очень приятный низковатый голос.
        — Конечно. Привез из Москвы хороший коньяк. Проходите. Что же на пороге стоять.
        Дама проскользнула в комнату с необъяснимой легкостью мотылька. Актерские данные господь Бог дал ей с момента рождения.
        Он нашел выпивку. Стаканы пригодились те, что стояли у графина с водой, а вот закуски у него не нашлось. Конечно, он мог сгонять на кухню и что-то там найти. Но дама подняла руку.
        — Все в порядке. Мы ни в чем не нуждаемся.
        — Тем лучше. Для начала познакомимся. Меня зовут Григорий. На этом хватит.
        — А меня Елизавета Николаевна. Теперь наливайте. Первый тост за знакомство уже готов. Следующий скажу я.
        О ночной гостье складывалось двоякое впечатление. Такие отпускникам не подходят. Не курортная женщина. Слишком ухоженная и высокомерная. С кем же она напилась? В одиночку? Трудно поверить. Такие женщины к себе на близкое расстояние не подпускают. Что-то среднее между монашкой и дьяволом. Однако Гриша был убежден, что она всегда добивается своего. От нее исходила какая-то сила. Трудно представить себе эту даму на пляже. Похоже, она там и не бывала. Кожа на руках оставалась белой. Зачем она приехала сюда?
        Они сели за стол. Григорий сидел в одних плавках, так, как ходил по номеру. Это же курорт, а не московская квартира. С другой стороны, к нему зашла дама, да еще при полном параде. Он решил разыграть из себя простачка и обычного проходимца. Таким море по колено. Итак, они оба разыгрывали друг перед другом спектакль. Чем это кончится, еще не понятно. Во всяком случае, не романом. Гриша любил молоденьких, хорошеньких и глупых девочек. Она же была лет на десять старше его и намного умнее, чем этого хотелось. К тому же от нее веяло аристократизмом, а хозяин номера был мужиком от сохи и старался держаться своей линии.
        Они выпили. Григорий крякнул, а для гостьи крепкий коньяк показался водой.
        — Со знакомством.  — Гриша закурил и перешел на «ты».  — Где же ты провела сегодняшний вечер, Лиза?
        И этот удар она выдержала, сделав вид, будто они пили на брудершафт.
        — Следила за тобой, Гриша. Выпивала. Хотела понять, чем эта дыра может притягивать к себе такое количество людей.
        — Из перечисленного тобой я не могу понять лишь слежки за мной. Остальное выглядит вполне нормальным времяпровождением.
        — Могу сказать. Ты тот самый парень, который встречался с Соней в прошлом году. Думаю, что ты ее ищешь.
        Тут парень растерялся. Он не ожидал прямого удара в лоб. Неожиданный поворот событий.
        — Так, понятно. А ты тут при чем?
        — Ни черта тебе не понятно, Гриша. Я о вашем романе знаю из писем Сони. Она моя племянница, и я тоже хочу знать, что с ней случилось. Соня исчезла. Бесследно.
        — Спроси о ней хозяев отеля. Имеешь право. Ты родственница.
        — Причем единственная на сегодняшний день. Родители ее погибли, когда Соня была еще девочкой. Кроме меня у нее никого не осталось. Так что о ваших отношениях я знаю больше, чем ты думаешь. На сегодняшний день я пришла к выводу, что ее больше нет. Она погибла. И не случайно, а от чьих-то рук. Хозяева отеля входят в число подозреваемых. Так что спрашивать у них о Соне я не буду.
        — Кто? Этот милый старик? Или его придурковатый сын, который из кухни не вылезает. А может, дочь? Ты ее видела. Слабоумное создание, которое никто не видит, чтобы не распугать клиентов. Я даже голоса ее не слышал. Она молчит, будто глухонемая. Соня для них подарком была.
        — Вероятно. Пока на них работала.
        — Ах вот оно что. Значит, если ты увольняешься, тебя следует убить?!  — возмутился Григорий.
        — Не надо кричать, Гриша. Я рядом и хорошо тебя слышу. Береги нервы. Они скоро тебе пригодятся, когда полиция будет тебя допрашивать по поводу убийства директора стриптиз-клуба. И не задавай мне ненужных вопросов. Сейчас речь идет о хозяевах нашего отеля. Так вот, в городе никто с ними не общается, кроме рыночных торговцев. Потому и в сезон здесь есть свободные номера. Соня не первая горничная, пропавшая бесследно. Три года назад тут работала некая Оксана из Киева. Она сбежала от родителей, приехала сюда и устроилась горничной. А в конце сезона пропала. Ее отец крупная фигура в новом правительстве Украины. Он взял след дочки, приехал сюда и поднял скандал. На первый раз обошлось. Никто ничего не сумел доказать. Ответ прост: была, работала, уволилась, уехала. Всё! Точка. Как бы не так. На следующий год история повторяется. И опять пропадает горничная. Новый скандал, но никаких доказательств. Таксисты даже не возят курортников к нашему отелю. С нашим хозяином никто не хочет иметь дел. Его тихо презирают. Ему объявлен бойкот. Но мы, чужаки, ничего об этом не знаем. Я живу здесь неделю. Во всем
городском дерьме покопалась. Оттого и знаю больше остальных. И если я или ты поинтересуемся Соней, то получим короткий ответ: «Уволилась и уехала». Расспросами мы привлечем к себе ненужное внимание. Мне одной трудно вести поиски. Вот я и подумала, а почему бы нам не объединиться.
        — Кого же мы будем искать, если ты считаешь ее мертвой?
        Лиза сама налила себе коньяк и выпила. Промокнув губы шелковым платком, она тихо продолжила:
        — Две предыдущие девчонки были малолетками. Глупыми несмышленышами. А Соня женщина умная и опытная. Ее голыми руками не возьмешь. Руку откусит. Я должна довести дело до конца и узнать правду. Вряд ли я сумею обезвредить и наказать убийц, если они есть. Но я должна докопаться до истины.
        Григорий кивнул.
        — Я тебе помогу. Меня этот вопрос тоже касается. На данный момент я знаю одно. В последний раз живой ее видели двенадцатого ноября. А еще она каким-то образом связана со стриптиз-клубом. Деталей я не узнал. Директора шлепнули.
        — Детали не у директора надо выяснять, а у стриптизерш в постели. И выбирать надо не новенькую, а ветераншу. Купи себе такую на одну ночь. Денег я тебе дам.
        — Впервые женщина мне предлагает деньги на услуги проститутки.
        — Была бы польза.
        Теперь Гриша и в Лизе увидел женщину. Ему нравились волевые сильные женщины. Но он их боялся. С дурехами забот меньше. А в Соне он ничего не разглядел, кроме ее шикарного тела. И, вероятнее всего, он так и не понял, как она к нему относилась. Чем больше Гриша узнавал о ней, тем все более загадочной она становилась.
        6
        Особняк Иннокентия Суконникова впечатлял своей масштабностью и элегантностью. Капитан Угрюмов пояснил:
        — Таких дворцов в нашем городе четыре. Не удивляйтесь. Их хозяевами были князья, великие фамилии России, как их сейчас называют. Все они бежали за границу, когда Фрунзе захватил юг. Эти места облюбовали люди, знающие толк в природе и имеющие немало денег на постройки своих хором. Город с его мощеными дорогами начинался с них. При советской власти усадьбы передали санаториям. При нынешнем бардаке эти дома выкупили частники. Кто-то для себя, кто-то открыл отели. Суконников был банкиром и меценатом. Он много сделал для города. Кстати, деньги на постройку стриптиз-клуба тоже он давал. Вот почему детишки магната бегали стрелять мелочь к Колпакчи. Папаша детей не баловал, а дядя Миша им ни в чем не отказывал, хотя с банком он давно уже рассчитался. Три дня назад Суконников умер.
        — Да, с этой семейкой надо быть поделикатней,  — сказал Визгунов, когда они поднялись на крыльцо.
        Дом состоял из трех этажей с высокой крутой крышей, где мог бы располагаться еще один этаж. И это был единственный дворец, оставшийся при своем естественном грязно-сером цвете. Если бы его перекрасили, он стал бы слишком заметным. Очевидно, хозяин предпочитал оставаться в тени. Визгунов и Балабанов были людьми новыми в этих местах. Они не успели познакомиться со всеми крупными бонзами нового места службы. Со своими еще не разобрались в полной мере. Коррупция процветала не только в рядах полиции, но и на всех крупных предприятиях. Чего стоил яхт-клуб, до которого пока руки не дошли. На всем побережье нет столько яхт. А тут еще убийства. Может быть, и это явление здесь считается обыденным? Просто преступления такого характера здесь не фиксировались, а тихо заминались. У Визгунова не было ответов на все вопросы. А главное, жители города умели держать язык за зубами. Появление нового руководства полиции здесь встретили враждебно. Никто не хотел ничего менять. Полгода сезона обеспечивало людей деньгами на полгода застоя. Никто ни на что не жаловался. Правды никто не искал. Два десятка человек заткнули
рот всему населению, и оно смирилось. Никто не верил в перемены, а потому и не высовывал носа.
        Балабанов взглянул на часы. Уже светало, четвертый час, он тяжело вздохнул и нажал на кнопку звонка.
        Дверь долго не открывали. Потом в смотровом окошке появилась физиономия чернокожей девицы. Ее явно подняли с постели.
        — Мы из полиции и нам срочно нужна хозяйка.  — Балабанов показал свое удостоверение.
        Их впустили и велели ждать внизу. Они попали в просторный холл, отделанный белым мрамором, с мраморной же лестницей шириной в несколько метров. Тут стоял белый диван и такие же кресла, а стены были увешаны картинами и медными канделябрами. Они будто в другой век попали.
        Хозяйка вышла к ним через двадцать минут. Элегантная дама в длинном черном шелковом халате, обтягивающем прекрасную фигуру, ее карие глаза выглядели томными и таинственными.
        — Что должно было случиться в этом городе, если меня поднимают с постели среди ночи?
        Она спускалась по лестнице очень медленно, разглядывая трех стоящих внизу мужчин в штатском. Чернокожая горничная отставала на шаг от нее с видом няньки, следящей за не умеющим ходить малышом.
        — Я сожалею о доставленном вам неудобстве,  — начал Визгунов разговор в несвойственной ему форме.  — Но к нашему общему разочарованию я вынужден допросить ваших детей. Обоих. Сына и дочь. Сегодня вечером они оба были в стриптиз-клубе «Афродита» и общались с его директором. Нам важны их свидетельские показания. Михаил Колпакчи был найден мертвым на своем рабочем месте. Дело безотлагательное, это и стало причиной нашего столь позднего или, лучше сказать, раннего вторжения.
        Женщина спустилась вниз и, немного пошатываясь без крепких перил, прошла к дивану и села.
        — Новость печальная,  — сказала она, вздохнув.  — Вы полиция, вам лучше знать, что и когда надо делать.
        Она глянула на чернокожую помощницу и кивнула ей. Возможно, это означало ее одобрение, так как та повернулась и ушла.
        Визгунову показалось, будто хозяйка не в себе. Ее лицо ничего не выражало и ей просто хотелось спать. Глаза оставались прикрытыми, она только с высоты лестницы оглядела гостей, но, спустившись вниз, ни на кого уже не смотрела. Вероятно, глаза могли ее выдать. Вряд ли речь шла об алкоголе. За полночи человек успел бы проспаться. Наркотики? Возможно. Но и от снотворного люди дуреют. Почему полковник во всем видел криминал? Этот вопрос он сейчас сам себе задавал. В чем-то он, конечно, прав. Дамочка вела себя неадекватно и плохо держалась на ногах.
        — У вас много картин. Это подлинники?
        — А черт их знает,  — ответила она, не глядя на стены.  — Мы нашли их на чердаке. Там целый склад полотен. Остались еще от князей. Удивляюсь, как они сохранились до наших времен. Тут же до нас горком партии был, а тем не до чердаков и подвалов. Да из живописи они вешали в своих кабинетах портреты тринадцати апостолов и других картин не признавали.
        — Разве апостолов было тринадцать?
        — Я говорю о членах политбюро. Чертова дюжина.  — Она бегло глянула на Визгунова, но, поймав его взгляд, опять уткнулась в пол.  — По возрасту вы должны помнить те времена.
        — Я не представился. Полковник Визгунов. Новый начальник управления.
        — Все равно не запомню. Елена Макаровна Еланская. Вдова. Имею двух детей-вампиров, которые пьют мою кровь. Можете их забрать. Я не возражаю. Отца они в могилу спихнули. Похоже, за меня взялись.
        — Наш приезд формальность. Это даже не допрос. Если хотите, вы можете не присутствовать, а вернуться к себе. К вам у нас вопросов нет.
        — Я рада это слышать.
        Женщина поднялась с дивана и направилась к лестнице. Визгунов так и не понял, что с ней происходило. Тут появилась горничная с девушкой, тоже заспанной, но достаточно оживленной и очень хорошенькой. Чернокожая горничная занялась своей хозяйкой, а девушка спустилась вниз.
        — Быстро вы работаете. Даже поспать не дали. Как вы меня нашли?
        И опять в разговор вступил Визгунов:
        — Ничего сложного. Давайте начнем с вас, милая особа. От начала и до конца. Что вам известно?
        — Хорошо, что вы приехали. Мне всякие кошмары снились. Я пришла к дяде Мише денег стрельнуть. Не знаю точного времени. Больше двадцати долларов он мне не давал, но мне и этого хватало на дискотеку. Меня всегда к нему пускают. В это время он находился в клубе. Самая работа. Я пришла, поднялась, дверь была приоткрыта, так что звонить мне не пришлось. Захожу, но кабинет пуст. Никого. Я решила его подождать. Прошла к столу и тут увидела его. Он лежал на полу с открытыми глазами и перерезанным горлом. Дальше я не помню. У меня закружилась голова, и я, вероятно, упала. Понятия не имею, сколько я так провалялась. Пришла в себя на улице от ударов. Кто-то хлестал меня по щекам. Я очнулась, и этот мужик поставил меня на ноги. Он вынес меня на руках во двор по лестнице, ведущей с балкона вниз. Охранники должны были нас видеть. Этого парня я не знаю. Видела впервые. На приятеля Колпакчи он не походил. У того были очень солидные друзья и постарше. Этому лет тридцать с копейками. Больше на спортсмена похож. Грубоватый, но красивый. Глаза яркие, светлые, а ресницы длинные и черные. Сам светлый. Я видела его
очень близко. Он же меня на руках держал. Моя машина стояла перед клубом. Я отвезла его в центр, и там он вышел. Больше я о нем ничего не знаю. Я поехала домой. Это все.
        — Значит, этот тип пришел в кабинет после вас?
        — Наверное. Если только не прятался внутри. Я ведь тоже дверь за собой не захлопнула. Но не думаю, что он был убийцей. Если бы он зарезал Колпакчи, то зачем ему я? Лишний свидетель? Скорее всего, он не хотел неприятностей и просто сбежал и меня прихватил с собой.
        — Убийство заказное,  — вмешался капитан Угрюмов.  — А парня раньше никто не видел. Приехал, сделал свое дело и свалил.
        Девушка улыбнулась.
        — Киллер должен оставаться незаметным. А этот тип слишком яркий, чтобы быть наемником. Такие запоминаются. Да и мне он не угрожал и ни о чем не предупреждал. Я его ничуть не испугалась. А когда он увидел, как я подхожу к машине, еще и напросился, сказав, чтобы я отвезла его к центру, поближе к морю. Я согласилась. Он попросил меня остановиться у яхт-клуба. Я до сих пор не могу в себя прийти. Кому надо было убивать безвредного человека? Дядя Миша никому никогда не сделал ничего плохого.
        — Где ваш брат, Ксения?  — спросил Визгунов.
        — Понятия не имею. Он редко ночует дома. У своих девчонок, вероятно. Дома его не было, когда я вернулась.
        Горничная подтвердила отсутствие Алексея. Она не видела его уже два дня.
        Они выжали все из имеющихся источников, но следствие не продвинулось вперед ни на шаг.
        7
        У каждого человека имеется свое представление, как должен выглядеть убийца. Те, кто насмотрелся фильмов о маньяках, такими их и видят. Читатели романов Агаты Кристи строят для себя свой образ злодея. Гриша не любил кино и не читал Агату Кристи. Он воевал и был в плену. Видел наяву, как убивают людей, и при слове «убийца» у него рождался совершенно конкретный образ — неприметная личность, с ножом и автоматом. Тут похожие не встречались. А представить себе в роли убийцы этого обаятельного старика — хозяина отеля ему и в голову не приходило. Версия Лизы смахивала на маниакальный бред.
        Старик всегда был внимательным к постояльцам, интересовался, все ли им нравится. А к Григорию относился с особым уважением и даже иногда подсаживался за его столик.
        — Уже оклемались? После Москвы вам здесь жарковато. Я слышал, будто в Москве весна затянулась. Холода, дожди.
        — Да, Аркадий Николаевич. Москве с погодой не везет. Зато здесь настоящий рай. Но, видимо, не для всех. Я обратил внимание, что у вас новый персонал.
        — Да, тут вы правы. Один лишь Гера, мой официант, работает постоянно. И то потому, что местный. Мы нанимаем людей на сезон, а зимой сами справляемся. Да и зарплата у нас не высокая. Люди отрабатывают один сезон и пропадают. Даже если они приезжают на следующий год, то устраиваются в более богатые точки. А мы вынуждены набирать новых людей.
        — Да, да. Я помню, у вас работала хорошенькая горничная. И очень скромного поведения, что удивительно. Помню ее огромные голубые глаза.
        Зря он это спросил. Этим он себя выдал. Но Григорию очень хотелось взглянуть на реакцию хозяина. Старик никак не среагировал. На его лице ни одна мышца не напряглась.
        — Вы, вероятно, Соню имеете в виду?
        — Я не помню, как ее зовут.
        — Да, красавица. Обещала приехать в этом году, но, как видите, так и не приехала. Думаю, она замуж вышла. Надеюсь, будет счастлива.
        Гриша бросил взгляд на официанта Геру. Бугай под два метра ростом с накачанными мышцами. Такой мог работать в стриптиз-клубе вышибалой и получал бы в десять раз больше. Что же его здесь держит? В зале сидели все постояльцы. Все завтракали в одно и то же время. На дверях ресторана висела табличка:
        «Завтрак с 9.00 до 10.00 часов.
        Свободный вход в ресторан с 16.00 часов».
        Интересно, что Лиза ни разу не взглянула в его сторону, в то время как вчера она таращилась на Гришу без стеснения.
        Поблагодарив хозяина за вкусный завтрак, Григорий вышел на улицу. Перед отелем располагалась небольшая площадь. Здание стояло не на дороге, как все дома, а в небольшом кармане и резко отличалось своей готической скульптурой от общей однородности курортных улиц, где все дома имели одно лицо. По бокам площади стояли лавочки, и на одной из них сидел Фима, прикрывающий лицо газетой.
        — Конспиратор хренов,  — буркнул себе под нос Гриша.
        Он хотел подойти к приятелю, но тот встал и влился в общий поток прохожих. Гриша последовал за ним. Нагнал он горбатого коротышку через квартал.
        — От кого ты бежишь, Фима?
        Тот оглянулся, потом свернул в переулок. Пришлось его вновь догонять.
        — Ты меня слышишь, приятель? Или я со стеной разговариваю.
        Тут он опять оглянулся и облегченно вздохнул.
        — Следом за тобой из отеля вышла женщина. Красивая брюнетка лет пятидесяти.
        — Думаю, что ей гораздо меньше лет. И что?
        — А то. Это она интересовалась Соней.
        Григорий сделал удивленное лицо, но не проронил ни слова.
        — Я же тебе рассказывал. Сонин портрет стоял в моей витрине. Женщина увидела его, вошла и начала ею интересоваться. Мол, она из дома моделей, ищет манекенщицу.
        — Да, да. Что-то припоминаю.
        — У меня перед глазами сейчас вся раскадровка промелькнула, когда я ее увидел. А теперь скажи мне, на хрена она искала девушек на юге в ноябре месяце? И что она сейчас делает в отеле, где жила Соня? Значит, тогда она ее не нашла?
        — Эту женщину зовут Елизавета Николаевна. Она тетка Сони. Разыскивает ее с тех самых пор. Я уже с ней разговаривал.
        Ефим махнул рукой, и они пошли дальше.
        — С чего бы ей врать? Она знала о наших отношениях с Соней из писем.
        — А с того, что все бабы всегда врут!  — возмутился Ефим.  — Ты до сих пор этого не понял? Мозги надо включать, когда их слушаешь. Если она является ее теткой и переписывалась с Соней, зачем она приехала ее искать, когда та никуда не пропадала? Может, Соня от нее сбежала?
        — Ты меня запутал, Фима,  — начал злиться Григорий.
        — Включи мозги! Портрет стоял в витрине целый месяц. И предполагаемая тетушка заглянула ко мне, потому что его увидела. А убрал я портрет по требованию Сони. Она пришла позже своей тетки на несколько дней. Теперь понял? Я Соне ничего не сказал о даме из дома моделей. А теперь, когда увидел ее в твоем отеле, понял, что она ее ищет. И очень давно. И никаких писем от нее не получала, потому что не знает, где ее искать. Я думаю так. Портрет в витрине увидел кто-то другой. Он позвонил этой тетке и сказал: «Соня где-то рядом. Приезжай сама и разбирайся». И Елизавета тут же приехала. Но она ей не тетка. Соня в бегах. Мне эта мысль кажется наиболее здравой. Телка с ее данными могла бы в любом месте чувствовать себя королевой. Но она выбирает нашу дыру. Мало того, не идет в стриптиз-клуб, а устраивается горничной в самую паршивую гостиницу. А после появления тетки вовсе исчезает. Она даже за своей пленкой не пришла. Ну? Что ты на это скажешь?
        Григорий опешил. Он не знал, что сказать. Почему кто-то должен ему врать? А с другой стороны, Лизе нужен помощник. Она поняла главное: этот красавчик ничего о Соне не знает, значит, можно вешать ему лапшу на уши, типа хозяев-убийц и прочей ерунды.
        — Послушай, Фима. Ты парень местный, со связями. Узнай историю хозяев отеля «Источник». Говорят, будто они монстры. Но я в эти басни не очень-то верю. И вообще, не знаю, чему можно верить, а чему нет. Я многое умею и могу, но мне нужно настроиться на определенную волну. Так, чтобы я видел цель. А сейчас я гуляю в потемках и шарю руками в пустоте. Мне даже сны видятся соответствующие. Будто я не умею плавать, а меня сбрасывают за борт в открытом море. Это соответствует моему состоянию. Я должен понимать ситуацию.
        — Ладно. Сделаю, что смогу. Приходи ко мне вечером.
        — Договорились.
        Гриша развернулся и пошел назад. Он хотел искупаться, но вспомнил о забытых в номере плавках. Голова была забита всякой ерундой. Так часто бывает, если тебя настигают неожиданные открытия. Он ехал сюда отдыхать и повстречаться с девушкой, которую так и не смог забыть за год. Все просто. Когда он мотался по горячим точкам, у него был соответствующий настрой. Сейчас он чувствовал себя растерянным, беспомощным ребенком, потерявшим своих родителей.
        У гостиницы стоял открытый кабриолет с яркой куклой за рулем. На девушку оглядывались прохожие. Она того стоила. Ему не очень-то хотелось разговаривать с этой девчонкой, но, похоже, она приехала не без повода. История с убийством ушла на второй план. Печальный эпизод, не более того.
        Подойдя к машине, Гриша окликнул девушку:
        — Соскучилась? Или тебе делать нечего?
        Она повернула к нему голову.
        — Садись. Мне надоело здесь светиться.
        — Так не выпендривайся. Можно выглядеть и поскромнее, а не показывать всем цвет своих трусиков.
        — Завязывай базар. Садись в машину.
        Он сел, и автомобиль сорвался с места. Они мчались как на пожар. Девчонка прекрасно водила машину, и через полчаса они оказались в пригороде у крутого мыса, где не было ни души. Григорий вышел из машины и подошел к отвесному краю пропасти. Внизу, метрах в пятнадцати, шумные волны омывали камни, а дальше синий простор, слепящий глаза солнечными зайчиками.
        — Стоять на краю, когда кто-то стоит за спиной, очень опасно.
        — У меня есть глаза на затылке.
        Гриша повернулся к девушке лицом. При дневном свете она была еще прекрасней. Его снова поразило ее сходство с Соней. У него даже мурашки пробежали по коже, но он всячески пытался не подавать вида, будто Ксения ему нравится.
        — Хорошее местечко для пикников.
        — И для убийств,  — добавила она.  — Спуска вниз здесь нет. Упал и с концами.
        — Что за пессимистический настрой? В твоем возрасте надо радоваться каждому солнечному дню.
        — А еще есть темные ночи. Здесь темнеет рано. Как только солнце заваливается за горы, так наступает ночь. Я не паникерша, Гриша. Сегодня ночью менты ко мне приходили. Слишком быстро взяли след. Похоже, мы имеем дело с толковыми ребятами. Многие это уже поняли. Мафия тоже спать не будет. Они избавляются от лишних людей, которые много знают, но не участвуют в темных делах. Это лишь одно из мест, где убирают неугодных. Таких на берегу немало. Жил человек и нет его. Уехал. В неизвестном направлении. Искать не будут. Люди слишком часто исчезают. Утром ты с ним разговаривал, а вечером никто не помнит, как его звали. Память у людей короткая. Каждый свою шкуру бережет.
        — Сказки про мафию я уже слышал. Шайка подонков для тебя уже мафия? И при чем здесь мы?
        Девушка вернулась к машине и открыла багажник. Вынула из него красивую корзину с крышкой и покрывало.
        — Пикник так пикник.
        Из корзины на поляну были выложены бутылки с вином, салфетки, хрустальные бокалы, бутерброды с курицей и ветчиной и даже штопор. Стол получился королевский.
        — С какой это радости?  — удивился Григорий.
        — Может, ты расслабишься и начнешь меня понимать.
        — Давай попробуем. А «Бордо» настоящее или местного разлива?
        — В винном погребе моего отца нет фальшивок. Вино разлива сорок восьмого года. Он удавился бы за него, а теперь оно осталось бесхозным. Моя мачеха предпочитает вину кокаин. Так что можешь заказывать любое. Я принесу. Нам жизни не хватит, чтобы выпить весь погреб.
        — Начнем.
        Григорий открыл бутылку и разлил вино. Они выпили по-русски, как портвейн в подъезде. Тут уж ничего не поделаешь, в нашей стране алкогольные напитки создаются не для удовольствия, а для кайфа. Похоже, им обоим хотелось именно этого.
        — И что ты рассказала ментам обо мне?
        — Описала тебя и сказала, что высадила в центре. Не забывай, охранники видели, как ты на руках спускал меня по лестнице. Я просто сказала, будто потеряла сознание, увидев труп. Но главное то, что он был уже мертв до твоего прихода. Я не ментов боюсь, а тех, кто убил Колпакчи. Если менты всерьез возьмутся за это дело, то мафиози уберут всех свидетелей. Меня, тебя, охранников и всех, кто видел в этот день Колпакчи живым или мертвым.
        — Но, как я понимаю, ты никого не видела. Я тем более. Какой смысл нас убивать?
        — Они даже такого вопроса задавать не будут. Мы мелочь. Если они посмели убить моего отца, а следом Михаила Колпакчи, остальные не в счет. Идет раздел территории и собственности. Сейчас самое время закрепить свои позиции. На носу олимпиада. Старые гнилые менты уже наелись. Они хапнули столько, сколько прожевать не могут. Но они следили за порядком в кланах, знали обстановку. Ситуацию изнутри. Всю кухню. Сейчас какому-то идиоту понадобилось заменить их и поставить честных. А скорее всего, не идиоту, а дальновидному политику. Чего он этим добился? Убрал контроль. Старые менты сбежали. У них денег хватит на старость. Их виллы на берегу недолго будут пустовать. А что новые? И как это понимать, если начальник управления сам лично ходит по домам в поисках подозреваемых? Старый начальник никуда не ходил. Он точно знал, кто кого убил, и наводил порядок, не выходя из дома. Да при нем никого и не тронули бы. А при новых разделались с моим отцом и его другом Колпакчи. И никого никогда не найдут. Но на этом все не кончится. Это лишь начало.
        — Ты не говорила, что твоего отца убили.
        — И не скажу. Труп так и не нашли. Мы хоронили пустой гроб.
        Ксения разлила вино. Вовремя. Григорий ничего не понимал, и ему требовалась пауза. Выпили. Помолчали.
        — А ты уверена, что он мертв?
        — Уверена. Мачехе по почте его палец прислали. В наших местах так принято. Убийцы отсылают родственникам палец, если с человеком покончено. Значит, его труп уже на дне моря. Таких утесов здесь много. А Колпакчи убили демонстративно. У всех под носом в разгар рабочего дня. Это знак. И прямой вызов новым полицейским. Вот, ребята, вам подарочек. Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать. Кто не спрятался, я не виноват. До меня менты дошли. Значит, меня надо убрать. Дойдут до следующего — и его уберут. Это им должно стать уроком. Мол, не ходите в наш садик гулять, не то всех передушим. Ты следующий. Я тебя перехватила, чтобы рассказать о допросе. Возле твоего отеля на лавочке сидит мент. Балабанов. Заместитель главного начальника. Они тебя уже вычислили. Теперь будут допрашивать. Быстро работают.
        — А как его зовут?
        — Тимур.
        — Отлично. С этим парнем я договорюсь. Мне он поверит. Ну а ты мастак рассказывать страшилки,  — рассмеялся Гриша.
        — Дурак ты, Гришка, хоть и красивый, но все равно дурак. Я в этой кухне с детства варюсь и с детства мечтаю свалить отсюда. Дожить бы до осени, а потом в Москву умотаю.
        Они выпили еще вина.
        — Ты не понимаешь, какие деньги здесь крутятся. Земля здесь стоит столько, будто каждая сотка покрыта не асфальтом, а толстым слоем золота. Тут никто не живет тихо и спокойно. Без ушей на макушке тут же сдохнешь. Даже если ты ни при чем. Так, под горячую руку попадаешь. Но при всем при том внешне здесь процветает идиллия. Важно не спугнуть непуганых идиотов с бесконечной морской полосы. Ты лишь краем коснулся повседневных событий. Чиркнул плечом по запретной зоне. А другие курортники понятия не имеют, что жарятся не на курорте, а в девятом круге ада.
        Удивительно, но он уже не слушал Ксению, а просто смотрел на нее и думал о своем. Еще пару бокалов — и жизнь будет казаться не адом, а истинным раем. Он взял ее за шею и притянул к себе. Ксюша не сопротивлялась. От нее исходил сладостный аромат, а кожа была бархатной и невероятно нежной.
        Она обняла его, и он понял, что ему все можно. И не ошибся.
        8
        Во время просмотра записей видеонаблюдения в клубе Балабанов обратил внимание на парня в бейсболке, который всячески увертывался от объективов. Но их было так много, что он все время попадал в поле зрения. Этот тип показался всем самым подозрительным. Отслеживали каждый кадр до того момента, как он направился к кабинету директора. На этом запись оборвалась.
        — Надо установить его личность,  — сказал Визгунов.
        — Не надо,  — обронил Балабанов.  — Я знаю этого парня. Он из Москвы. А зовут его Григорий Федорович Казанчеев. Журналист. Военный корреспондент. Мы с ним были в Чечне в последнюю военную кампанию. Имеет Орден мужества. Ходил с нами в разведку. Бесстрашный малый. Попал в кольцо с отрядом Никиты Белова, потом в плен. Ему единственному удалось сбежать. Остальных бандиты зарезали, как баранов. Не хныкал, домой не рвался. За два года написал три десятка статей. Но такую правду печатать не решались. Потом я видел его в Москве. Собирался книгу написать по своим статьям. Одно могу сказать, в убийстве такой парень участвовать не будет. И потом. У него есть пистолет. Он мог выстрелить, а не орудовать ножом. Оружие наградное, документы на него есть.
        — Тем более, его надо найти. Похоже, это он вынес на руках девчонку из кабинета Колпакчи. Внешние данные совпадают. Впрочем, у нас не так много свидетелей. Одна проблема. Здесь человека найти труднее, чем в Москве. Сплошные курортники, и никто их не регистрирует,  — рассуждал полковник.
        — Он не будет снимать угол в частном секторе,  — возразил Балабанов.  — Там ставят по пять — десять коек. А Гриша человек не общительный и любит уединение. К тому же он даже в отпуске работает. Ему нужна сосредоточенность. Деньги у него есть. Другое дело, что у нас бесчисленное количество мелких отелей, не считая пансионатов и санаториев.
        — Выделим специальную бригаду,  — предложил Визгунов,  — человек двадцать. Надо прочесать город. Такого свидетеля нельзя упустить.
        Задача поставлена. Надо исполнять.
        Уже к утру Балабанов знал, где искать Григория Казанчеева.
        ГЛАВА 2
        1
        Он проснулся от жажды. Солнце уже валилось к закату. Гриша не сразу понял, где находится. Приподнявшись на руках, он осмотрелся.
        Сознание начало возвращаться. Он сидел голым. Его трусы валялись рядом с женскими трусиками. Тут же лежало платье Ксюши, больше похожее на майку. Две пустые бутылки из-под французского вина, закуска, покрывало и бокалы. Машина стояла на месте, но девушки нигде не было. Вероятно, его новая подружка ушла в ближайшие кустики. Григорий встал и оделся. Он никогда ни о чем не жалел. Случилось, значит, случилось. Чего уж тут руками махать. Уж больно она была соблазнительна, да еще так похожа на Соню. Будь он в полном сознании и трезвости, не стал бы связываться с малолеткой. Но так получилось. И, скорее всего, он знал, что это произойдет, когда садился в ее машину. Не железный все же, а нормальный мужик. Другое дело, он для Ксюши всего лишь каприз, мимолетное увлечение. Но и большего от нее он не требует.
        Григорий подошел к краю пропасти. А вдруг? Наслушавшись страшилок, он уже не знал, что ему думать.
        Волны все так же бились о камни. Ничего ужасного не произошло. Ксюша где-то здесь. Он начал обходить поляну и пару раз выкрикнул имя девушки. В ответ молчание. Возле машины Гриша остановился. Его смутила примятая трава. Это были следы не от кабриолета, а скорее от старого «уазика». Такие он видел не раз. Машина заехала на поляну, развернулась и уехала. До их приезда здесь никаких следов не было. Гриша никогда специально ни на что не обращал внимания. Но следы он запомнил бы.
        Он пошел по следам. Дорога, идущая вдоль берега, находилась метрах в ста, за высоким кустарником ольхи. Съезд с нее в кустарник почти незаметен. Если не знаешь этих мест, то и не разглядишь.
        Он все еще оставался спокойным. Голая девушка не могла от него сбежать. Она где-то здесь. Может, решила поиграть в прятки? Для ее возраста это нормально. И то, что она не оделась, тоже нормально. Ксюша гордилась своими формами. Платье размером с носовой платок и трусики с фиговый листок — вот и вся одежда. Соски, проступающие сквозь тонкую ткань, и стали последней каплей в его терпении.
        Григорий вышел к шоссе. Следы «уазика» остались в пыли и лежали поверх следов их машины. Значит, на «уазике» приехали позже, а уезжая, свернули налево, а не направо, в сторону города.
        Он вернулся на поляну. Ксения так и не появилась. Через два часа солнце зайдет, и тогда он не найдет никаких следов. Гриша заглянул в машину. Ключи торчали в замке зажигания. Решение было принято. Он собрал все вещи и бросил их в багажник. Сев за руль, Гриша включил двигатель и медленно тронул машину с места. Он не умел управлять такими автомобилями со зверскими двигателями. Не приходилось. А так носиться, как Ксюша, ему и в качестве пассажира довелось впервые после знакомства с отчаянной девчонкой. Он свернул налево. Куда ехать дальше, парень не знал. Но у него было чутье, как у охотничьего пса. Так или иначе, он всегда находил то, что искал. Вот только объяснения своему феномену найти не мог. Приехав сюда, он был на сто процентов уверен, что найдет пропавшую Соню, если только она жива. Но тут в его жизнь вмешалась другая девушка. На такой поворот он не рассчитывал и теперь получил лишнюю головную боль. Парень нес ответственность за всё, что происходит с людьми, волею судьбы оказавшимися рядом с ним в момент непредвиденных обстоятельств. Если он связался с девчонкой, то теперь в ответе за неё.
        Он остановился у первой же дороги, уходящей в горы. Вышел из машины и осмотрел поворот. Следы «уазика» отпечатались четко. У спортивной машины низкая посадка, а тут колдобины и прочая ерунда. Подниматься в горы рискованно. Но выбирать не приходилось. Следы вели вверх. Дорога узкая. Примятая трава на некоторых участках говорила о том, что одна машина съезжала на обочину, уступая дорогу встречной. Если он хоть на полметра сдвинется в сторону, то сядет на брюхо и его уже никто не сдернет с места. Склон стал более крутым. С обеих сторон лес. Куда его черти несут, он понятия не имел, но развернуться уже не мог.
        Так его вынесло на открытое плато. Здесь дорога немного выровнялась. Метрах в ста стоял шлагбаум, но людей он не видел. Тут располагался, скорее всего, небольшой цементный завод. В таких вещах Гриша разбирался. Он проехал вперед до шлагбаума, вышел из машины и открыл его. Начинало темнеть. Скорее всего, завод был действующим. Тут отливались строительные формы под разные блоки, а также разливалась готовая смесь. Там, где цемент застыл, остались следы от машин. К олимпиаде строятся тысячи объектов, и завод вполне уместен. Просто сегодня суббота, потому здесь и нет рабочих. Гриша заехал за шлагбаум, остановился и выключил фары. Машину он оставил на виду, но ключи забрал. Если Ксению привезли сюда, то он должен их спугнуть, а значит, они выдадут себя. Тут любой шорох слышен. В цехах ее прятать не станут. Надо искать маленькие помещения, каморки и бытовки.
        Он начал обход, стараясь двигаться тихо. Одно его смущало. «Уазика» он здесь не видел и по пути не встретил. Возможно, он ошибся. Но с другой стороны, с его опытом следопыта это маловероятно. Гриша заглядывал в каждую подсобку, а в раздевалке рабочих вскрывал железные шкафы. Шел по кругу, не пропуская ни одной щели, чтобы уже не возвращаться на пройденный путь. Сейчас он действовал так, как вел бы поиски объекта в прифронтовой зоне. Вот только сегодня он не взял с собой оружия.
        Последние пару лет он не расставался со своим пистолетом. Им его наградили в разгар чеченской кампании. Правда, применять его не приходилось, но для безопасности предпочитал носить с собой. В этом были некоторые неудобства. Пришлось отказаться от полетов на самолете, а ездить поездом. На борт лайнера с оружием не пускали, даже если у тебя есть десять разрешений.
        Утром у него голова шла кругом, и пистолет так и остался лежать под подушкой. Кто же знал, что так сложится день.
        Возле одной из комнатушек он замедлил ход и остановился. Нет, он ничего не услышал. Воздух. К резкой гнилой вони примешивался слабый запах духов. Возможно, ему мерещилось, но сладковатый запах он улавливал. Комната справа. Дверь на замке. Осмотревшись, он понял, где точно находится. Второй этаж коллектора. В комнате должно быть окно, но к нему не подобраться с улицы без стремянки. Слишком много проблем из-за одной ошибки. Он не был уверен на сто процентов в своей правоте. Вопрос решился примитивным образом. Дверь он вышиб ногой. Хватило двух ударов, чтобы она превратилась в щепки. Работа не оказалась напрасной.
        Девушка лежала на железной койке на досках в чем мать родила. Рот был заклеен скотчем, руки вытянуты вверх и пристегнуты наручниками к металлической спинке, а ноги привязаны к стойкам кровати. Практически она не могла пошевелиться. Поразил дикий испуг в глазах Ксении. Этот беззащитный нежный ребенок вызывал в Грише в большей степени незнакомые отцовские чувства, чем мужские. Сейчас без едкой бравады Ксюша превратилась в маленького несмышленыша, которого надо спасать.
        Он сорвал со рта скотч, распутал ноги и, выдернув из ее волос заколку, занялся наручниками. Ему уже приходилось снимать браслеты со своих рук обычной веткой от кустарника, так что опыт у него имелся.
        — Сколько их было?
        — Не знаю,  — дрожащим голосом произнесла девушка.  — Я спала. Они накинули мне мешок на голову и заткнули рот. Потом меня трясло в машине. Очень сильно. Вероятно, я лежала на полу. Потом тащили на руках. Дальше я не помню.
        Все верно, ее надо взять на руки. Он снял наручники и поднял девушку. Она обняла его и прижалась к шее. Ее трясло. Гриша понес ее к машине.
        — Не бросай меня,  — прошептала Ксюша.
        — Я не собираюсь тебя бросать.
        Он донес девушку до машины, положил на заднее сиденье, но не нашел, чем ее накрыть. Пришлось лезть в багажник за одеждой.
        — Не высовывай голову, вот прикройся пока покрывалом. Нам надо выйти из зоны опасности, а потом поговорим.
        — Как ты меня нашел?  — осматривалась по сторонам Ксюша.
        — Охотничье чутье. Лежи. Пора уносить ноги. Они могут вернуться в любой момент.
        — Сегодня не вернутся.
        — Замолкни.
        Он сел за руль, развернулся, включил фары, и они тронулись в путь. Спуск вниз к шоссе не казался ему проще подъема, но он привык к машине и чувствовал дорогу, однажды уже пройденную. Пугает что-то новое, но если ты уже прошел этим путем, он становится привычным.
        Через полчаса они выехали на шоссе и свернули в сторону города. Ксения приподнялась и надела платье. Теперь дорогу указывала она. Так они приехали к ее усадьбе. Сторож открыл ворота, очень удивившись, увидев мужчину за рулем.
        Территория и дворец впечатляли. Они проехали к гаражу. Ксюша вышла и открыла ворота. В гараже стояли еще две машины и тоже шикарные. Григорий загнал автомобиль в гараж.
        — Думаю, тебе не следует ездить на своем драндулете.
        — Как и на любой из этих. Машины отца каждая собака знает, и похитители всегда будут в курсе, где я нахожусь.
        Она достала из багажника свою сумочку, из нее сигареты, закурила и присела на подножку машины. Гриша тоже прикурил и сел рядом.
        — Кажется, ты немного оклемалась. Что скажешь?
        — Это не убийцы. Те поступили бы иначе. Просто скинули бы меня в пропасть. И тебя заодно. Тут орудует другая банда. Они похищают людей. С ними заодно работают гаишники. Они дают им наводку на машины. Иначе нас просто не нашли бы. Один пост мы проехали, а следующий нет. Вот и вычисляй отрезок между двумя точками. Они вычислили. Это не трудно. За меня взялись после смерти моего отца и дяди Миши. При их жизни никто не посмел бы поднять на меня руку. Их просто придушили бы, как котят. Теперь бандиты чувствуют себя свободно. Обычно они выкрадывают приезжих с пухлыми кошельками. Требуют выкуп. И им все сходит с рук. А если выкуп не получат, то тебя зацементируют и превратят в строительную деталь. У нас в городе семь высоток. Посмотришь, вроде бы красиво. Но если бы твои глаза были рентгеном, ты увидел бы сотни трупов в стенах этих зданий. Меня ждала та же участь. Мачеха за мою жизнь гроша ломаного не даст. А если бы и заплатила… Живыми из рук похитителей никто еще не вышел. Получают они выкуп или нет, но людей не освобождают. Мало того, они отбирают у людей паспорта, покупают на них билеты на самолет и
только потом выдвигают требования о выкупе. Ну а если родственники приедут в город с жалобой или письмом о выкупе, то им скажут, что это кто-то пошутил. Мол, ваша жена или муж улетели домой. Ищите у себя. Здесь такого человека нет.
        — Не город, а филиал ада. Откуда тебе известны все подробности?
        — Я не знаю имен. А значит, ничего не знаю. Мой отец был банкиром и знал. Деньги поступали на банковские счета. Мой отец все знал. Он всю жизнь ходил по лезвию бритвы. Доходился. Кто с ним рассчитался, мы не знаем. И не узнаем. Если у тебя врагов больше, чем друзей, то выжить очень трудно. При прежних ментах в городе соблюдался порядок. Во всяком случае, они знали, кто есть кто. Жили за счет кучки миллионеров. Теперь их всех вымели метлой и чего этим добились? Прислали честных? Я в это не верю. Они здесь не смогут работать. Все дела и архивы исчезли. Новые хозяева порядка получили в наследство кукиш. Они напоминают мне слепых котят.
        Парню надоело слушать небылицы. Он не верил девчонке. Сплошная чернота. Такого не может быть.
        — Пожалуй, я пойду. Ты дома и тебе больше ничего не грозит.
        — Даже дома я не чувствую себя в безопасности. Будь осторожен. В первый раз они тебя не тронули. Но теперь, после моего исчезновения, за нас возьмутся серьезно. У них нет гарантии, что я их не видела. Тем более, нам известно их логово.
        — Кстати, а кому принадлежит завод?  — спросил Гриша.
        — Не знаю.
        — Ладно, поживем — увидим. А на сегодня с меня хватит приключений.
        — Ты не хочешь меня видеть?  — Ксюша подошла к нему и попыталась обнять.
        — Увидимся завтра.
        Девушка убрала руки. Они вышли на улицу. В окнах усадьбы горел свет.
        — Может, о тебе беспокоятся? Что скажешь?
        — Нет. Это мачеха устроила очередную вечеринку. Смерть отца для нее праздник. Теперь она богата.
        — И никого это не смущает?
        — Король умер, да здравствует королева!
        Григорий ничего не ответил и направился к воротам.
        2
        К Ефиму Гриша пришел ночью. Тот уже спал. Похоже, он всем уже стал в тягость. Нормальные люди отдыхают на курорте, а этот приключений на свою задницу ищет.
        — Хорошее время выбрал для визита,  — пробурчал Ефим.
        — Извини, раньше не получилось.
        Конечно, Ефим не знал о похождениях своего приятеля: прошлой ночью наткнулся на труп, этой ночью девчонку из ловушки вытаскивал… А что его ждет дальше?
        Они прошли в унылую конуру фотографа. Жил Фима очень скромно, там же, где и работал. Отгородил себе угол фанерной перегородкой и установил там больничную койку, вот и вся роскошь.
        — У тебя выпить найдется?
        — Чего-чего, а этого добра хватает. Клиенты дарят, а я складываю.
        Он открыл нижний отсек старого серванта и кивнул:
        — Выбирай на свой вкус. Мне вставать рано, я пить не буду.
        — Дело хозяйское.
        «Бордо» тут не было, но коньяков разных сортов хватало. Григорий взял первую попавшуюся бутылку и открыл ее. Стакана под рукой не оказалось, и он стал пить из горлышка.
        — Есть новости?  — спросил гость.
        — Аркадий Кушнир приезжий. Его никто не знает, и об этой семье ничего не слышали. Дом они купили пятнадцать лет назад. В то время здесь стоял хаос. Деревня. Рыбачий поселок. Дом стоял заколоченным и никого не интересовал. В начале двухтысячного начался бум, и тогда Кушнир купил дворец за гроши. Он просто пообещал его отреставрировать. Обещание выполнил и открыл в нем отель. Что касается пропавших девушек, то это правда. Но мы знаем только о двух исчезнувших, третьей может стать Соня. Доказательств никаких нет. Возможно, их пропало гораздо больше.  — Ефим достал старую курортную газету.  — Эту муть здесь все читают. Последние две страницы кишат объявлениями. Это первое, что покупают приезжие. Я решил просмотреть номера, вышедшие в начале сезона. Апрель. Самый важный месяц. Идет наем на работу,  — он открыл газету. Объявление было обведено фломастером, и он его зачитал: — «Престижный отель “Источник” набирает незамужних девушек-сирот не старше двадцати лет на работу горничными. Оплата высокая, работа через день, питание бесплатное». Что ты на это скажешь?  — спросил Ефим.
        — Отличное предложение. Но как я понимаю, горничные получают гроши за свою работу. На что они рассчитывают? По две горничные в смене. Всего четыре. Отель пустует. В прошлом году тоже не ломился от клиентов. При таких обещаниях у них весь доход будет уходить на зарплату. А продукты, а коммунальные платежи?
        — Ты можешь найти ответы в объявлении, а не задавать очевидные вопросы. «Незамужние девушки-сироты». Те самые, которых не ищут. Родственников нет. Им обещают премию в конце сезона. А потом они бесследно исчезают. Никто им ничего не платит вообще. Кормежка и все. Двух девчонок разыскивали. Это значит, что они обдурили Аркадия Кушнира. Наврали ему, будто они сироты. Одна из них из дома сбежала. Воли ей захотелось. Вторую кто-то преследовал. Тоже пряталась. Я думаю, что у хозяина дело поставлено на поток. Других объяснений не нахожу.
        — Опять страшилки!  — Гриша сделал большой глоток из бутылки.
        — Страшилки?  — переспросил Ефим.
        — Да. У вас только фильмы ужасов снимать.
        — Послушай, Гриша. Забудь обо всем. Отдыхай, купайся, наслаждайся солнцем. Тебя лично никто не трогает. Я тоже не напрашивался к тебе в помощники. Ты попросил, я сделал, что мог.
        — Спасибо. Извини, Фима. Я бы рад все бросить, но боюсь, у меня ничего не получится. Завяз по уши. Скажи, ты знаешь о существовании цементного завода в восточной стороне пригорода? Километров десять, не больше.
        — У нас полно таких заводов.
        — Кому они принадлежат?
        — Муниципалитету, полагаю. Олимпиада — государственная задача, и с частниками никто не связывается. За все промахи и успехи должен отвечать один человек.
        — Значит, мэр?
        — Вероятно. Он человек уважаемый, город строил. И влиятельный. У меня есть еще одна новостишка, Гриша. Твою Соню знал мой фотограф Паша Курехин. Он работает на набережной. Делает семейные портреты с обезьянками. Я искал портрет Сони, который снял с витрины. Но он куда-то пропал. А у меня ничего не пропадает. Сам видел, какой порядок я соблюдаю. Пашка в это время печатал снимки на принтере. Спросил меня, чего я ищу. Я ответил. Удивительно, но у него есть свой архив. Вот он мне и показал один снимочек.
        Ефим положил на стол фотографию. На снимке была изображена Соня в темных очках, белом платье и белой шляпе с большими полями. Яркая, с резким макияжем женщина, совершенно не похожая на ту скромную девушку, которую знал Григорий. Рядом с ней стоял средних лет мужчина в светлом костюме и тростью в руке.
        — Такую кралю я бы в витрину не поставил. В ней нет образа. Таких сотни встретишь на курорте,  — пояснил Ефим.
        — А кто рядом с ней?
        — Управляющий банком Скляров Юрий Андреевич. Первый заместитель Суконникова. Банк «Персей» самое мощное финансовое учреждение в наших местах.
        — Когда сделан снимок?
        — Этой весной. В мае. Так что, думаю, Соня жива. Она где-то здесь. Странно другое. Скляров не афиширует свои отношения с женщинами. Он может по-тихому посещать проституток, но не станет фотографироваться с такой красоткой в центре города.
        — Мы видим обратное,  — усмехнулся Григорий.
        — Снимок сделан для дела. Не знаю для какого, но не для памяти. Он должен сыграть какую-то роль. Обрати внимание на глаза Склярова. Он то ли пьяный, то ли обкуренный. Вряд ли понимал, что происходит.
        — Послушай, Ефим. А кому сейчас принадлежит банк? Суконников ведь умер.
        — Соучредителям. Как мне известно, банк не являлся чьей-то собственностью. Вероятно, доля Суконникова перешла в руки его жены. Но тебе никто не скажет, кому какая доля принадлежит. Коммерческая тайна.
        — Я возьму у тебя этот снимок.
        — Бери. Пашка сделал несколько снимков. И он подтверждает мои подозрения. Соня подошла к фотографу, чтобы поиграть с обезьянкой, а Скляров, стоящий рядом, мог не видеть, как их снимают. Конечно, Паша в детали не вдавался, а я не настаивал, чтобы не вызвать подозрений. Похоже, у него с Соней была договоренность, иначе он не стал бы их снимать, а уже тем более печатать. И сюда она за снимками не приходила. А значит, он их сам ей отнес.
        — Ну добро, Фима. А теперь мне надо подумать. Увидимся завтра. Надо бежать. Я тоже сегодня намотался.
        3
        Возле отеля его окликнул мужской голос. Григорий оглянулся. Перед ним стоял высокий крепкий мужчина лет сорока, который сразу же ему показался знакомым. Если он пришел сюда ночью, значит, имел к нему дело.
        — Ты кто?
        — Подполковник полиции Балабанов. Ты меня можешь помнить по Шатою.
        — Помню, Тимур. Какими судьбами?
        Ксюша видела его еще утром. Неужели он здесь весь день проторчал?
        — Я теперь в этом городе работаю. Расследую убийство в стриптиз-клубе. Ты же был свидетелем.
        — Быстро вы меня вычислили.
        Балабанов стоял возле машины, облокотясь на нее. Скорее всего, все кончится обычной беседой. Да и Гриша не ощущал себя подозреваемым. Люди, проверенные в бою, доверяют друг другу в любых условиях.
        — Я искал девушку по имени Соня. Больше я о ней ничего не знаю. След привел меня к Колпакчи, но он оказался мертвым. Убийцу я не застал, а напуганную до смерти девчонку увидел. Не думаю, что она могла убить человека. Я проверил ее карманы. Оружия не нашел. Если только она не забросила его под диван.
        — Мы тоже оружия не нашли. А наши ребята умеют искать. В ту же ночь убили одного предпринимателя тем же способом. Он был у Колпакчи с напарником. Напарник исчез. Предприниматель найден в своем номере. Вот только нож, располосовавший его горло, был значительно тупее. Рана не столь глубокая.
        — Спектакль для отвода глаз.
        Балабанов с удивлением приподнял брови.
        — Ты что-то знаешь?
        — Нет. Речь идет не об отеле, а о стриптиз-клубе. Убивал кто-то свой. Тот, кто часто бывал в кабинете хозяина клуба. Но не приезжий. По всему клубу висят видеокамеры «Логитек». Популярная серия для видеонаблюдений. Пара таких же камер есть и в кабинете Колпакчи. Они расположены над входной дверью. Дают общий обзор кабинета, но не более того. Когда я вошел в кабинет, то заметил видеокамеру «Сони», висящую на потолке возле стола хозяина. По качеству она на несколько порядков выше. К тому же беспроводная. Сигнал от нее можно ловить за полкилометра. Она белого цвета. Полное слияние с потолком, и размером не больше спичечной коробки. Колпакчи мог ее не видеть или не понимать, что это такое.
        — И что ты по этому поводу думаешь?  — заинтересовался Балабанов.
        — Камеру вешали свои. Она требует настройки, а значит, времени. Подумай, кто может входить в кабинет хозяина в его отсутствие. А далее следует три варианта событий. Лысину Колпакчи никому снимать не надо. Если заговор с убийством был продуман заранее, то кто-то очень хотел заснять сам факт преступления и самого преступника. Ну, скажем, для дальнейшего шантажа. Второй вариант. Кто-то хотел подсмотреть код сейфа. Камера такой мощности может увеличить цифры на замке. И спиной не загородишь, если вид открывается сверху. Когда я вошел, сейф был открыт. Мы не знаем, что он в нем хранил.
        — Код не был секретом. Денег в сейфе не оказалось. Вся наличность у казначея. Мы проверяли. В подвале хранилище. Там горы денег.
        — Глупо рисковать и хранить деньги у себя в кабинете. Все правильно. Значит, у Колпакчи были другие секреты.
        — А что же третье?
        — Нож. Он должен остаться на месте преступления. Ищите. Правда, сейчас уже может быть поздно. После вас кабинет хорошо почистили. Там три десятка танцовщиц, человек сорок охраны, плюс официанты, бармены и обслуга. Доступ к кабинету имели все.
        — В том-то все и дело,  — кивнул Балабанов.  — Но сейф тут ни при чем.
        — Очень даже при чем, Тимур. Хозяина клуба можно было убить на улице, в его доме, на пляже, где угодно. Нет. Если выбрали его кабинет, значит, он им был нужен. Человек шел на риск. Большой риск. Ради чего? И наконец, кто-то повесил профессиональную камеру, работающую в автономном режиме.
        — Мы уже об этом думали,  — сказал Балабанов.
        — Кто же в тебе сомневался. Понадоблюсь — найдешь меня здесь, Тимур. Я только приехал и линять никуда не собираюсь.
        Подполковник в штатском сел в обычную машину без опознавательных знаков и уехал.
        Они поняли друг друга. Во всяком случае, здесь его не арестуют. Балабанов не светился в отеле, его машина стояла в тени, Гриша даже не сразу ее заметил. Вместе их тоже не видели. Ночной город опустел. Это не центр, и с наступлением темноты местные улочки погружаются в тишину.
        Григорий направился в свой номер, добрался до кровати и тут же уснул.
        4
        Его разбудил телефонный звонок, резкий и дребезжащий. От неожиданности Григорий подпрыгнул на кровати. Он видел в своем номере телефонный аппарат, но тот никогда не звонил, и Гриша воспринимал его как часть мебели, да и выглядел аппарат как музейный экспонат.
        Он долго мотал головой спросонья и не мог понять, что происходит. Наконец все же снял трубку и буркнул в нее нечленораздельные пару слов.
        — Я устала тебя ждать. Одевайся и выходи на улицу. Ты мне нужен.
        Кто с ним говорил, Гриша не понял. Трубку повесили. Но это был властный женский голос, похожий на Лизин. Вчера он ее не видел. Возможно, у нее появились новости. Григорий глянул на часы. Четверть двенадцатого. Хорошо поспал.
        Он встал, натянул на себя джинсы, рубашку и достал пистолет из-под подушки. После вчерашних приключений Гриша решил не оставлять оружие в номере, оно может пригодиться ему в любой момент. Он сунул пистолет за пояс и прикрыл его широкой рубашкой навыпуск. Бейсболка и очки тоже пригодились, а еще он вспомнил о бинокле в чемодане. Полезная вещь с хорошей военной оптикой. Фотоаппарат он тоже прихватил. Обычная «мыльница», которую можно сунуть в карман. Теперь Григорий чувствовал себя в своей тарелке.
        На улице его никто не ждал. Надо отойти от отеля подальше. Лиза не станет здесь подходить к нему. Прогулочным шагом он пошел вдоль улицы в сторону моря, стараясь выглядеть беспечным курортником.
        Он отошел на квартал, когда его окликнул женский голос. Обернувшись, он никого не увидел. Возле девятой модели «Жигулей» стояла брюнетка в темных очках. Он узнал ее по ногам. Оказывается, они тоже могут быть приметой. Не всякие, конечно, но такие ноги не забываются. Ксюша нырнула в машину и открыла переднюю дверцу. Гриша сел, и она сорвала машину с места. Плохо получилось. Много дыма и мало толку. «Жигули» не подходили к ее привычкам.
        — Это ты мне звонила?
        — А у тебя появился кто-то еще?  — спросила она, не скрывая злости.
        — Возможно. Ты же не одна в городе.
        — Я-то как раз одна. И охоту ведут на меня, а не на тех, кто валяется на пляжах.
        — Что еще случилось? Или в доме тебе грозит опасность?
        — Алешка, брат, пропал. До сих пор не приходил ночевать. Не знаю, где его искать, придурка. У него баб целые табуны. Ладно, о нем потом. Сегодня утром звонил мент. Один из новых. Мачеха была в отключке, короче, трубку сняла я. Так этот идиот принял меня за мать. Я не сразу поняла, что он сказал, но потом до меня дошло.
        — Ты можешь изъясняться нормально? Так, чтобы тебя понимали.
        — Сегодня утром меня убили. Так понятно?
        — Нет. Поправь парик, он набок съехал. И к чему весь этот маскарад?
        — Вчера ко мне зашла подруга Дина. Она работает танцовщицей в стриптиз-клубе. Сплетни на хвосте приносит. Уже рассвело. Ну, работа у них такая — только под утро заканчивают задницами вилять. Я туда свой нос больше не сую. С меня хватит приключений. Дина рассказала, что менты опять приходили. Делали повторный обыск в кабинете дяди Миши. Но дело не в этом. Я сделала одну подлянку. Черт меня попутал. Не знаю, как мне такая идея в голову взбрела. Короче говоря, я ей отдала свой кабриолет, а она мне оставила свою колымагу. Вот эту самую. Я сказала Дине: «За мной кто-то следит. Поезди на моей машине, а я проверю». О похищении я ей ничего не говорила. Она уехала. А через час или два звонил этот мент и сообщает, будто я погибла. Назвал адрес. Я ему ответила, что я дома. Жива, здорова и невредима. Он спросил про машину. Отдала подруге. А что еще я могла сказать? Назвала ее имя. Вот и все.
        — Другими словами, подставила девчонку.
        — Кто же знал, что все так кончится.  — Ксения затормозила.  — Вон, смотри. Моя машина. Кусок битого железа. Подойди к ментам. Может, узнаешь подробности. Ты вроде как знаешь одного из них.
        Гриша вышел из машины. Кривая улочка поднималась вверх, именно в ту сторону и стояла мятым носом машина. Нужна очень высокая скорость, чтобы лететь по кривой улице в гору, петляя на поворотах, и втемяшиться в столб, который от удара погнулся.
        Подойдя ближе, Григорий сделал несколько снимков, убрал аппарат в карман и увидел Балабанова. Тот разглядывал бампер, потом поднялся с корточек, и они оказались нос к носу.
        — Хочешь сказать, что случайно забрел сюда?  — спросил подполковник, нахмурив брови.
        — Нет, не случайно. Машина принадлежит девчонке, о которой мы вчера говорили. Она боится выходить из дома после такого случая. Позвонила мне и попросила приехать сюда.
        — И адрес тебе дала?
        — Ну да. Вот я и приехал.
        Тимур почесал подбородок, будто ощупывал небритость.
        — Это я ей звонил, Гриша. Но адреса происшествия я Ксении не называл.
        — А где погибшая?  — спросил Григорий.
        — Увезли в морг с огнестрельным ранением в голову. Это не авария. Это убийство. Очевидно, ее спутали с хозяйкой машины. Диана Кирзухина тоже была блондинкой. Учитывая высокую скорость, ее могли спутать.
        — Ты видел ее документы?
        — Да. Сумочку с сиденья никто не взял. Выстрел меткий. Точное попадание в висок.
        Гриша осмотрелся по сторонам.
        — Вот что я тебе скажу, Тимур. Ксения знала, куда поедет ее подруга, а потому и адрес вычислила. Может, Дина там живет? Или ее дружок. Меня другой вопрос интересует. Судя по удару, скорость девчонки была очень высокой. На рассвете тут машин не встретишь. С другой стороны, дорога очень узкая. Попадись ей встречка, она могла увернуться и угодить в столб. Но пуля меня очень смущает. Попасть в цель на полном ходу невозможно. Здесь что-то не так.
        — Я уже думал об этом,  — кивнул Балабанов.  — Допустим, что убийца спровоцировал аварию. Это очень похоже на правду. Он вышел из машины, подошел к раненой и сделал контрольный выстрел в упор. Тогда о его меткости можно не рассуждать. Но тут же возникает другое противоречие. Лицо девушки не пострадало. Значит, он ее видел. Тем более что уже рассвело. За рулем сидела не Ксения. Зачем же в нее стрелять? Ошибка?
        — Наемник, имеющий ориентир лишь на машину? Вряд ли. Тут своих головорезов хватает.
        Подполковник пожал плечами.
        — С какой целью она отдала свою машину? Предчувствие? Или она знала, что должно произойти.
        Гриша тоже пожал плечами. Он бы с радостью рассказал о вчерашнем похищении, о заводе и выкупе. Но Балабанов в такие сказки не поверит. Слишком все просто получается.
        — Догнать убийца ее не мог,  — продолжал подполковник.  — Обойти на повороте тоже. Скорее всего, он выставил свою машину на центр дороги, а сам из нее вышел. Зачем же ему рисковать. Девчонка делает резкий поворот и видит перед собой препятствие. Руль повернула рефлекторно и угодила в столб. Вот тут он к ней подошел и выстрелил. А потом сел в машину и уехал в противоположную сторону. По логике вещей все сходится, кроме главного.
        — Ты это о чем?  — спросил Григорий.
        — С какой радости убийца устраивал ловушку девушке на этой дороге? Она живет на другом конце города. Сидит дома и никуда ехать не собирается. Но под утро к ней приходит подруга, и по непонятным причинам она отдает ей свою машину. Более того. Если ты прав и Ксения знала, в какую сторону поедет Дина, могла даже рассчитать время. А если Ксюша предупредила киллера? А?
        На лице Гриши не дрогнула ни один мускул. Он парировал быстро и даже равнодушно:
        — Ксения знала своего киллера. Подставив подругу, она лишь оттянула приговор. Если ее заказали, то рано или поздно кокнут. За девчонкой следили. Когда ее машина выехала из усадьбы, сообщник об этом сообщил по цепочке дальше. Блондинка в кабриолете, этого достаточно.
        — Нет, недостаточно,  — возразил Балабанов, продолжая осматривать машину.  — Он дал убийце точное направление. Киллер должен был подготовиться к операции. И сделать это за семь-десять минут. Примерно столько времени требуется на дорогу сюда от дома Ксении. А учитывая скорость, и того меньше.
        Гриша потоптался на месте.
        — А что находится в той стороне, куда она ехала?
        — Город кончается через два квартала. Потом небольшая плешь. Пустошь, поросшая репейником. Купленная, но не застроенная земля. А дальше стоят особняки местной знати. С холмов очень красивый вид на море.
        — Значит, Дина ехала не к себе домой?  — спросил Григорий.
        — Стриптизерши не только танцуют.
        — Надо составить список всех живущих наверху. А потом методом исключения понять, к кому ехала Дина. Я помогу тебе с этим вопросом. Ты же не можешь без санкции вламываться в чужие дома. А я могу. Светская хроника не мой профиль, но придется переквалифицироваться ради пользы дела.
        — Список будет готов к вечеру.  — Балабанов протянул приятелю свою визитную карточку.
        На этом они простились. Гриша прошел мимо машины, где сидела Ксюша. Он хотел исчезнуть из поля зрения полицейских. Машина развернулась и поехала за ним. Сел он в нее, пройдя два поворота.
        — Ну что?  — нетерпеливо спросила девушка.
        — Считать тебя убийцей было бы слишком примитивно. Ты не стала бы мне звонить. А сейчас ответь мне на несколько вопросов, которые не дают покоя полицейским. Тебе никто не говорил, где произошла авария. Как ты определила место?
        — Никак. Динка поехала к своему хахалю. Она сама мне об этом сказала. А все ее мужики живут на плато. Туда ведет только одна дорога. Точного места я не знала. Вот и все.
        Ксения остановилась у какого-то открытого кафе.
        — Идем. Тебе надо позавтракать. Ты же голодный.
        Она угадала. Они зашли в тихую забегаловку, и Ксюша что-то заказала. Несмотря на другой цвет волос, очки, она все равно выглядела очень эффектно. Вряд ли такую девушку можно с кем-то спутать. Он бы узнал ее в любой толпе. Ее выдавала порода, походка, умение держаться.
        Наконец-то он задал свой следующий вопрос.
        — Вчера я забрал тебя из клетки и сам привез домой. Мы сидели в гараже, потом я ушел, а к тебе пришла Дина. Ты ей всучила свою машину. Девчонка попала в капкан. Но кто мог устроить ловушку на этой дороге? Для кого?
        — Не знаю. Но думаю, что те похитители, что заперли меня на заводе, потом поехали к моей мачехе за выкупом. Ты помнишь, что в доме горел свет. Вдова устроила очередной прием. Они попросту испугались к ней зайти. Ждали, когда гости разъедутся. Кроме подслеповатого сторожа у нас нет мужчин. А Лешка вечно шляется. И вдруг моя машина выезжает из ворот. Видели они меня в ней или нет — неизвестно. Их планы сорвались. Видимо, кто-то остался наблюдать за домом. Что произошло дальше, я не знаю. Но если я выпуталась из ситуации, мне следует заткнуть рот. Тут уж не до выкупа. Врать не буду — я специально отдала свою машину Дине. Но не предполагала, что все так получится.
        — К кому она ехала?
        — Не знаю. К хахалю и все. Все стриптизерши мотаются на плато. Сегодня у одного, завтра у другого. Им хорошо платят. А клуб — это лишь реклама, где они показывают свои формы. Колпакчи девушкам ничего не платил. Обычный сутенер. Девчонки гроша ломаного из клуба не вынесли. Но на заработанное на стороне хозяин не претендовал. Ты можешь стать уличной шлюхой, но и платить тебе будут гроши. А клуб — это уже фирма. Там кастинг. Особый отбор и медобслуживание. Заразу не подцепишь. У Колпакчи все было продумано.
        — Ладно.  — Гриша выпил рюмку водки и закусил яичницей.  — Но это не оправдание. Этого мента я знаю. Случай нас свел. Так уж получилось. О заводе я ему ничего не сказал. Выглядит все слишком странно, а он на вещи смотрит трезво. Это я романтик. Вот только он считает, будто наводку киллеру дала ты.
        Ксения выронила вилку из рук.
        — О, господи! Вы психи! Она же моя подруга!
        — Сейчас это пустые слова. Вчера подруги, сегодня непримиримые враги. Тебе нужна более твердая версия. Менты тебя не тронут. У них на тебя ничего нет. Но ты на крючке. Глаз они с тебя не спустят. Убийство Колпакчи. Там ты проявилась. Сегодня убийство твоей подруги. И опять твоя фигурка на поверхности. Что дальше?
        Неожиданно Ксюша заплакала и стала похожа на беспомощного ребенка, у которого отобрали игрушку. У Гриши мурашки пробежали по коже.
        — Не ной!  — прикрикнул он.
        Девушка замолкла.
        — Идем, я отвезу тебя домой. И не высовывай носа. Мне надо что-то делать, а не твоими соплями заниматься.
        — Ты думаешь, находясь в доме, я буду в безопасности? Заблуждаешься. Это не крепость. Просто я знаю много потайных мест, о которых не знает моя мачеха. Там можно спрятаться.
        Они вернулись к машине, и за руль сел Гриша. Он уже неплохо ориентировался в городе и знал, как найти дорогу.
        — Что ты подразумеваешь под опасностью?  — спросил он после долгой паузы.
        — Ночью, когда мы сидели в гараже, возле дома стояло много машин. Я тебе уже говорила, что мачеха устраивала прием. Я не видела гостей. Прошла в дом незамеченной. И тут мне позвонила Динка. Она оставила свою машину на улице и перелезла через забор. Точнее, у меня есть лаз в ограде, о котором мало кто знает. Я ей велела идти к гаражу. И сама туда вернулась. Вот тут меня мог кто-то увидеть. Сейчас ты опять скажешь, будто я придумываю страшилки. Нет. У меня есть свидетель.
        — Не тяни лямку. Давай подробности.
        Ксения вздохнула.
        — Вот о них-то я и не хотела тебе говорить. Ну, если ты отнесешься к моим словам серьезно, то слушай. Я знала, что меня видели, когда я вышла из дома. Но никто не видел Динку. Я начала догадываться, что происходит. А когда Динка мне сказала, будто у нее ремень в машине свистит, пришла одна мыслишка, и я ей ответила: «Бери мою машину. Ночью тебе никто не поможет. До клиента не доедешь». Она клюнула. Села в мою машину и уехала. Я осталась в гараже и смотрела в окно. Следом за ней от дома тут же отъехал белый «БМВ». Сторож на воротах может это подтвердить. Он даже закрыть их не успел, как «БМВ» выскочил на улицу. Кто сидел за рулем, он не видел. Машина проскользнула мимо как ветер. У нас в городе сотни таких машин. Мода. Но человек, поехавший за Диной, был одним из гостей мачехи. Он видел, как я вышла из дома и направилась в гараж. Кто же кроме меня мог выехать из гаража на моей машине? Потом я прокралась незаметно в дом и легла спать.
        — Не получается. Убийца поджидал машину на месте. Если он ее обогнал, значит, знал заранее, куда ты едешь. А этого знать никто не мог.
        — Лена могла знать. Мачеха. На плато живет наш адвокат. Только к нему я могла поехать. Я разговаривала с ним днем. Он сказал, что занят весь день и домой приедет очень поздно. На что я ответила: «Значит, приеду поздно. Надо решить некоторые срочные дела». Полагаю, он ей передал мои слова.
        — Это смахивает на обвинение,  — ухмыльнулся Григорий и остановил машину. Ему уже не хотелось отвозить девушку домой.
        — Нет. Я никого не обвиняю. Но есть логика. Отец перед смертью хотел развестись с Еленой. И баба осталась бы ни с чем. Отцу принадлежит двадцать пять процентов акций банка. Столько же мэру, а остальные разбросаны по мелочам. Теперь они принадлежат семье. А это не один миллион долларов. Но мы мачехе не нужны. И отец ей был не нужен. Сначала погиб он, следом умру я. А жив ли Алексей, я не знаю. Он пропал. Может, с девчонками гуляет, а может, на дне моря лежит. Меня выкрадывают, увозят на завод, а эта грымза устраивает себе алиби и закатывает вечеринку. А может, тот тип на «БМВ» и был исполнителем ее заказа? Приехал отчитаться. А тут на тебе. Я жива и здорова. Надо же закончить начатое.
        — И давно ты ее подозреваешь?  — спросил Григорий.
        — Как только отец пропал. Он принадлежал к касте неприкасаемых. Ни один хмырь не рискнул бы на него руку поднять. И еще. Эта баба, моя мачеха, лишь притворяется наркоманкой. Круглые сутки ходит якобы под кайфом. Но тут я слышала ее разговор с нашей горничной. Случайно. Она разговаривала с ней нормальным голосом. «Ты будешь делать, что я тебе скажу, не то забудь о схеме. Когда я получу свое, тогда и ты получишь то, что тебе надо!» О чем шла речь, я не знаю. Но через пятнадцать минут, когда я вышла к завтраку, мамаша уже лыка не вязала. Ей очень хочется всем показать, будто она невменяемая и ей все до фонаря.
        — Как зовут вашего адвоката?
        — Рубен Лангемак. Думаю, она его уже перекупила. Он всегда стоит на стороне сильных. Был жив отец, он на Елену даже не смотрел. Думаю, он готовил документы к разводу. Отца не стало, и Рубик начал перед мачехой прогибаться.
        — Хорошо. Что ты намерена делать?
        — Отвези меня в охотничий домик. О нем мало кто знает. Это в горах, у реки. Там меня не найдут. Отец туда на рыбалку ездил и баб с собой брал, чтобы не скучать вечерами.
        — И все-то ты знаешь.
        — Дядя Миша рассказывал. Даже снимки показывал. Девочек он поставлял.
        Гриша включил двигатель.
        Сначала дорога шла нормальная. У поворота с шоссе стоял знак «тупик», так что чужой сюда не свернет. Далее они свернули еще раз. По заросшей дороге было понятно, что тут давно никто не ездил. Еще один поворот в лес. Пришлось петлять между сосен, но отрезок пути оказался очень коротким. Это был даже не лес, а пролесок, вроде живой изгороди, за которой прятался добротный сруб с сараем и низким забором.
        — Остановись,  — резко сказала Ксения.  — Тут кто-то есть.
        Гриша сдал назад и свернул в кустарник.
        — Кто-то есть? Но кроме нашей машины здесь никто не проезжал. Дорога травой поросла.
        — Сюда пешком можно прийти. Два часа потратишь и окажешься в городе.
        — А мне казалось, что мы на край света умотали.
        — Может, бродяги арендовали отцовскую обитель?
        — Оставайся здесь,  — предложил Григорий.  — Я проверю.
        Девушка не возражала. Он умел ходить в разведку. Ксения тут же упустила его из вида. Был парень и вдруг исчез.
        В дом он попал через чердак. Поднялся на уровень крыши по дереву, а потом ползком добрался до слухового окна. Никто здесь ничего не запирал. Во всяком случае, двери ломать не пришлось. Вниз он спустился тихо. На втором этаже все комнаты убраны. Это не бомжи. Что его смущало, так это оружие. Оно висело на всех стенах. Винтовки, карабины и помповые ружья. Если внизу кто-то есть, то он может быть вооружен. Свой пистолет доставать не стал. Он может пригодиться в самый неожиданный момент. Ему приглянулся охотничий карабин. Сняв его со стены, Гриша отвел затвор в сторону. Полная обойма двенадцатого калибра, патроны белого цвета, значит, начинены картечью. Из такой пушки не промахнешься. Кабану лоб прошибет. Он передернул затвор и пошел дальше.
        Милую парочку он застал врасплох. Оно и понятно, не через дверь зашел. Девушка сидела на диване с бокалом вина. Рядом, положив ей голову на колени, лежал парень лет двадцати. Белобрысый, курчавый и тощий как тростинка. Он курил сигару. Идиллия вполне мирная, вот только у парня было перевязано плечо, очень не профессионально, а на столе кроме выпивки и закуски лежала автомобильная аптечка.
        Лежачего не бьют. Гриша поднял ствол и положил его на плечо, держа руку на спусковом крючке.
        — Извините за беспокойство, господа.
        Мальчишка вздрогнул и резко поднялся, но тут же застонал и сел.
        — Каким ветром вас сюда занесло?  — задал вопрос Григорий.
        — Это мой дом. А ты кто?
        — Телохранитель твоей сестры. Если это твой дом, как ты утверждаешь. Как тебя зовут-то?
        — Алеша. А где же Ксенька? С чего бы ей нанимать охрану? Это от нее всем надо прятаться. Та еще оторва.
        — Наверняка не хочет получить пулю в лоб. И кто это тебя поцарапал?
        — Если бы я знал. Хорошо, что не один был. Ребята до машины дотащили.
        — А дальше? Почему в больницу не отвезли?
        — Чтобы меня там добили? Да еще ментов вызвали?
        — Можешь заражение получить.
        Григорий подошел к входной двери, распахнул ее и махнул рукой. Он знал, что Ксюша увидит его.
        — И давно тебя подбили?  — спросил незваный гость.
        — Вчера вечером. Точнее ночью.
        — Расскажи мне, зачем ты ходил к Михаилу Колпакчи?
        Парень нахмурил брови.
        — Да так. Бабок стрельнуть. Он на поминках отца обещал меня поддержать.
        — И он тебе их дал?
        — Сотню баксов. Жлоб! Да еще за услугу письмецо просил отнести Рубену. При мне написал, положил в конверт и заклеил. Но я как вышел от него, так про письмо и забыл.
        — Рубен — это адвокат?  — спросил Гриша.
        — Ну да. Тот еще деляга.
        — А не проще ли позвонить?
        — У нас так дела не делаются. Все телефоны на прослушке. Даже электронной почтой никто не пользуется. Хакеры вскроют. А ты кто такой, чтобы допросы учинять?
        — Пытаюсь ваши шкуры спасти. Твою и сестренкину.
        — Ишь, какой рыцарь отыскался. Спишь с Ксюшкой?
        — Все с кем-то спят. Где письмо?
        — В куртке осталось. Я ее выбросил. Она вся в крови. Снял и в бак помойный кинул.
        В дом вошла Ксюша.
        — Должно быть, вы знакомы?  — спросил Гриша.
        — Бог мой!  — воскликнула Ксения.  — Откуда кровь?
        Сестра бросилась к брату.
        — Тихо! Спокойно, Ксюха. Живой я. Все в норме. Только трясти меня не нужно.
        — Шурка,  — Ксюша повернулась к подруге брата, которая сидела молча и неподвижно, цедя вино из бокала,  — что случилось?
        — А я знаю? Позвонил мне ночью и велел его сюда отвезти. Боялся, что сознание потеряет. Дружкам своим этот адресок не хотел говорить. Конспиратор. Ему врач нужен.
        — Ладно, дети! А теперь слушайте меня,  — строго начал Григорий.  — Раной я сам займусь. Опыт у меня имеется. Но только не пищать. Нужно не менее трех ножей. В кастрюлю налейте воду и на огонь. Должны прокипеть. Потом будете держать героя изо всех сил. Затем будем разбираться, что делать дальше.
        Когда начали разматывать бинты, мальчишку затрясло. А через полминуты он и вовсе потерял сознание, увидев дырку в своем теле, из которой сочилась кровь. Пуля угодила в левую сторону груди, немногим выше сердца. Надрез получился глубоким, пришлось зашивать обычными нитками. Пулю Гриша извлек. Девятый калибр. Нестандартное оружие. Рану вновь забинтовали, но уже профессионально. И этому Гриша научился на войне.
        Парень пришел в себя, и ему дали стакан водки, которой здесь хватало.
        — Холодильники полны еды,  — удивился Григорий.  — Тут можно жить автономно недели две и ни в чем не нуждаться. Отличное логово.
        — Таких домов здесь шесть,  — сказала Ксения.  — Они разбросаны на почтительном расстоянии друг от друга. Здесь не любят мозолить глаза соседям. Ближайший дом принадлежит мэру. Срубы строили сибиряки, а потом их отправили домой. Так что адресов и ориентиров ни у кого нет. Здесь мы будем в безопасности. Даже мачеха не знает про охотничий домик. Папаша сюда шлюх возил. Надежная берлога.
        — Надеюсь,  — кивнул телохранитель.  — Скажи-ка, Леша, в котором часу в тебя стреляли? Ночь понятие растяжимое.
        — Не помню. Темно еще было. Мы вышли из «Табуретки», когда там народу уже не осталось. Пошли к Сереге. Он живет рядом. Свернули в переулок. Я помню, что там стояла машина. Темная. Сначала зажглись фары и ослепили нас, потом раздался хлопок, и я увидел вспышку в районе водительского сиденья, а потом удар, похожий на толчок. Сильный удар. Я упал, но боли не почувствовал. Серега с Ванькой упали на землю, а машина тут же скрылась.
        — Значит, вас ждали. Мало того, знали, куда вы пойдете.
        — А чего тут знать? Обычный маршрут. Серега живет один, а Ванька с родителями.
        — Но такие детали мог знать только свой, а не человек с улицы. В это время мы с Ксюшей сидели в вашем гараже. Но ни одна машина не выезжала с территории. Однако связь между выстрелом и похищением Ксюши прослеживается.
        — Тебя похищали?  — удивился брат.
        — Так, мелочи. Выпуталась благодаря Грише. Мне повезло, что я его встретила.
        — Я возьму твою машину, и мне нужен адрес адвоката,  — твердо заявил Григорий.
        — Без машины мы не можем здесь оставаться,  — заявила Ксения.  — На случай отхода в сарае стоит отцовский джип. Надо попытаться его завести.
        — Заведем!  — ухмыльнулся Алексей.  — Отец этой тачкой года два не пользовался. Аккумулятор сдох, так я вчера поставил его на зарядку. Поди, готов уже. А бензина хватит. Машина зверь. Вот только внимание будет к себе привлекать. Верха нет. Дуги безопасности, как у гоночных машин. И цвет хаки, под военный транспортер. Ему бы еще белую звезду на дверь, и можно выдавать себя за американского генерала. Зато о скорости и проходимости думать не придется. Таких машин больше не найдешь. Отец ее на аукционе в Киеве купил. За бешеные деньги.
        — Ладно. Сгодится. А если тормознут?
        — Документы на машину в бардачке. А доверенность я сам тебе выпишу отцовским почерком. У него особый почерк. Не спутаешь. Да и не станут менты тебя останавливать. Такую машину невозможно угнать. У нее двигатель заводится кодовым замком. Шесть цифр. Год и число моего дня рождения. Он как-то проговорился, когда хвастался новой покупкой, а я запомнил.
        Машина и впрямь впечатляла. Мало того, она завелась. Алешка оказался сообразительным парнем. После извлечения пули он ожил и на его лице даже появился детский румянец. Смотрел Гриша на свое окружение и чувствовал себя защитником. У этих ребят отца убили. Они же беспомощны. Всем на них плевать. Перебьют, как котят, и концов не найдешь.
        Перед отъездом Ксюша обняла его. Черт бы его подрал. Теперь он чувствовал ее как женщину. Гремучая смесь. Совсем мужик голову потерял. Жизнь превратилась в долгий сон без начала и конца. Калейдоскоп пестрых стеклышек с абстрактными картинками. К таким не привыкают. Этот непонятный эпизод в его жизни должен скоро закончиться или он сойдет с ума.
        С этими мыслями Григорий уехал.
        5
        Никаких планов Гриша не выстраивал. Вроде бы все выглядело просто. Вероятно, для профессионалов, занимающихся сыском постоянно, так все и выглядело. Но он явно полез не в свое дело. Сейчас он пытался оградить девчонку от неприятностей, и больше его ничего не интересовало. Но чтобы оградить человека от угрозы, надо по крайней мере понимать, от кого она исходит. Найти источник зла — первейшая задача защитника.
        Одной из кандидатур на роль злодея была мачеха Ксении. Кандидатура очень подходящая, но не очень реальная. Король умер, да здравствует королева! Это правильно. Человек имел власть, которую ему дали деньги. И вот он умирает. Деньги переходят в другие руки. Новое лицо, новый хозяин, новые порядки. Следом погибает его друг. Тот, кто знал кухню, в которой варилась вся денежная каша. Смерть неожиданная и даже глупая. Все можно обставить намного деликатнее и изящнее. Женщины такие планы не выстраивают. Надо же понимать простую вещь. Елена Макаровна Еланская, она же жена покойного Суконникова, на сегодняшний день остается главной подозреваемой. А тут еще покушение на ее сына и дочь. На что она рассчитывает?
        Удивительно, за всю дорогу Григорий ни разу не вспомнил о Соне. По сути, он просто устал. Ему хотелось пить, есть и спать.
        Он доехал до плато и спрятал машину в кустах. Свой непонятный визит к адвокату он ничем не мотивировал. Шел первый час ночи, и вряд ли адвокат мог спать. Главное, чтобы на его участке не было собак. Дом он нашел достаточно быстро. У соседей и вовсе свет не горел. Забор высокий, метра три, но он не строился как преграда. Кирпичные выступы вполне могли служить лестницей. Для солидности построили, не боясь ограбления. Гриша никогда не бывал в этих местах. Шикарные особняки из бетона, металла и стекла впечатляли своей роскошью. Сад с верхотуры забора тоже выглядел чудом света. Сейчас он зарос черешней, а через пару месяцев покроется персиками. Собак Григорий не видел. Он бесшумно спустился вниз и подобрался к дому. Свет горел только на бельэтаже. На его счастье, у дома стояли бочки для слива дождевой воды. Перевернув одну из них, он встал на дно и немного приподнялся, но тут же присел. В метре от него на подоконнике сидела женщина. Он едва не угодил в ловушку. Мужчина в белом смокинге стоял в другом конце комнаты и наливал что-то в бокалы, так что ему повезло — не заметили. Гриша затаился. Лица
женщины он не видел, но запомнил кольцо на правой руке и браслет. То, что увидел в первую очередь. А еще волосы. Темно-рыжие, уложенные пучком. На ней было черное или темно-зеленое платье, туго затянутое замшевым ремнем. Немало за три секунды. В прошлые времена он за то же время успевал разглядеть до четырех огневых точек противника.
        Женщина заговорила. Голос ее в приоткрытую фрамугу слышался отчетливо и был очень приятным.
        — Я интересовалась в администрации. Схемы нашего дворца у них нет. Очевидно, ее увезли князья перед побегом из России. Еще до революции, разумеется. Где искать князей Салтыковых, никто не знает. Возможно, они вымерли давно. Но у этой девчонки схема есть. Я ее видела. Порезана на множество частей. Хитра гадюка. Она что-то ищет. Найдет или нет, меня мало касается. Вопрос кладов и денег меня теперь не интересует. Меня интересует она. Что ты о ней думаешь?
        — Ее с Иннокентием Скляров познакомил. Он тут же взял ее горничной. Девка оказалась с большой хваткой. Но самое интересное, что ни я, ни ты не замечали ее. Ходит по дому тень и никому невдомек, что твой муж с ней какие-то планы строит. Покупка яхты. Шенгенская виза. Так морем можно и до Европы добраться. И они бы добрались, если бы не активы банка, которые Иннокентий решил продать. Поторопился, дурак. Мог продать их из-за границы. И дом, и все остальное.
        — Значит, что-то его здесь держало?  — спросил женский голос.
        — Не ты, разумеется. Соня. Она не закончила свои дела.
        Григорий вздрогнул, услышав знакомое имя.
        — Вот и я хочу понять. Что ей нужно?
        — Продолжай ее не замечать. Она никто. Ты ничего не знаешь, и прислуга тебя не интересует. Пусть живет как жила. Я постараюсь узнать больше. Но ты не лезь. Эта женщина может быть очень опасной.
        Опять заговорила женщина:
        — В то время яхты купил не только Иннокентий, но и Кузьма, а также Егор. Деньги им дал Кеша. Яхты оформил на свой клуб. Мол, казенные. А ты помнишь, когда шухер поднялся, обе яхты исчезли из клуба, а с ними и генералы. Кузьма наверняка что-то знал. Иначе Кешка его не подкупал бы. Они рванули на Кипр. Удирали в такой спешке, что все вещи оставили.
        — Кузьма через забор жил,  — холодно ответил мужчина.  — Обыск у меня на глазах делали. Ничего они там не нашли. И я не верю, чтобы Кузьма хранил компромат в своем доме. Во всяком случае, с ходу не найдешь. Генерал был хитрым лисом.
        Гриша глянул на дом слева. В нем горел свет, а в доме справа стоял мрак. Даже крыльцо не освещалось. Сейчас он услышал то, чего не ожидал услышать. В доме адвоката находилась жена погибшего Иннокентия Суконникова. Они говорили о чем угодно, но только не о детях, будто их этот вопрос не интересовал. Впервые он услышал имя Соня. Но мало ли Сонь? Со слов Елены, эта горничная ничем не походила на девушку, которую он когда-то знал. Пока он думал, свет в окне погас. Гриша спрыгнул с бочки и лег на землю.
        Похоже, они любовники. А если так, то Рубен Лангемак мог предупредить мать, что Ксения собирается приехать к нему вечером, и организовать ей достойную встречу на дороге. Не сам, конечно. Для такой работы всегда люди найдутся.
        Окно оказалось в очень удачном месте. Не успел Григорий приподняться, как услышал голоса. Но теперь они раздавались из-за угла дома. Потом появилась известная ему пара. Его скрывали кусты роз, и, лежа на земле, он оставался незаметным. Женщина села в машину. Хозяин поцеловал ей руку. Никаких страстей и эротических сцен. Все вполне пристойно. Скорее всего, он себе нафантазировал вероятный роман между Еленой и адвокатом. Их сближало общее дело. Разговор-загадка не давал ему покоя. Рубен открыл ворота, и шикарный «Майбах» выехал. Удивительно и другое. Мачеха Ксюши разговаривала красивым ровным голосом. Никаких признаков дурмана он не заметил. Люди, подсевшие на наркотики, в частности на кокаин, имеют раздражительные нотки в голосе. Они требовательны, нетерпеливы и очень суетливы. Ее голос из окна звучал ровно и спокойно.
        Адвокат вернулся в дом. Складывалось впечатление, будто его вовсе не интересовал разговор с Еленой.
        Есть люди, которые сначала делают, а потом думают. Григорий был из их числа. Парню просто везло в жизни. Он уцелел. Случайность, судьба, стечение обстоятельств — не имеет значения. Он над этим вопросом не задумывался.
        По-пластунски он начал двигаться к забору, но не к выходу, а в гости к соседу, к тому дому, где не горели окна. Забор, разделяющий два участка, оказался неприступным. Металлические копья высотой в три метра с острыми позолоченными наконечниками на верхушке. Проще забраться через улицу, где проходил тот же забор с кирпичными выступами. Григорий пригнулся и, держась за прутья, как за упор, ринулся в сторону улицы. Тут произошло непредвиденное. Один из прутьев остался у него в руках. Это был примитивный подпил, сделанный наискосок, а держался на обычном пластилине. Такой очень трудно заметить, если специально не дергать за прут ограды. Значит, не только его интересовал участок соседа. Подпил мог сделать только Рубен Лангемак.
        Благодаря высоким деревьям Гриша мог не пригибаться. Правда, ночь стояла лунная и выходить на открытую площадку не рекомендовалось. Участок кончался обрывом, с тыла к нему не подойдешь. Там даже забор не требовался, а лишь бетонные плиты для укрепления почвы от осыпания. Высота обрыва определению не поддавалась. Гриша подобрался к дому. Оба входа — парадный и черный — были оклеены ленточками с печатью прокуратуры. Пришлось лезть через окно на кухне, которое забыли закрыть на шпингалет.
        Он действовал автоматически, не задумываясь о последствиях. Даже газетку постелил на подоконник, куда поставил кроссовки. Фонаря у него не нашлось, но в двух метрах от него на кухонном столе стоял подсвечник. Гриша выглянул в окно. Соседний дом погрузился в темноту. Адвокат лег спать. Он выждал еще полчаса, а потом зажег свечи. Что искать, он не знал. Просто хотел понять, о ком шла речь. Некий Кузьма, генерал, который спешно удрал. Предположительно на Кипр. Чем примечателен этот остров? Офшорными банками. В них можно держать счета, которые невозможно проверить. Далее. По Черному морю можно выйти в Средиземное, а там рукой подать. Надо лишь иметь шенгенскую визу. Для любителей морских путешествий получить визу проще простого. Все морские страны любят мореходов. Одна стоянка в порту чего стоит. Далее. Генерал не зря купил яхту. Здесь эта роскошь не нужна. Он готовился к отъезду.
        В спальне на втором этаже он наткнулся на фотографию хозяина дома. Это был солидный мужчина с седыми висками и светлыми глазами. Генерал полиции. Увозить с собой снимок не имело смысла. Фотографии имеются в личном деле в министерстве. Скорее всего, и место его пребывания известно. Просто за ним никто не гоняется. Искали бы — нашли. Он попросту уехал в отпуск. Точка.
        Выше второго этажа — чердак. Там искать нечего. Юг, Кавказ и даже Крым — вотчина подземелий. Всех боевиков, которых они взяли, всегда находили в подвалах. А главное, что тут твердая каменистая почва. Дом на доме можно строить. И второе. В доме генерала он не нашел погреба. Небывалый случай. Погреб нужен хотя бы для вина.
        Он спустился вниз и начал ползать на коленках по полу из комнаты в комнату, задирал ковры и ощупывал доски. В гостиной он замер. Из щели между досками шел воздух. Гриша зажег спичку и поднес ее к месту сквозняка. Она тут же погасла. Под полом находилось помещение. Вскрывать доски он не собирался. Здесь должен быть вход. Легкий, доступный, но только не для всех. Внимание привлекал камин. Но это был самый примитивный вариант. Такие вещи всегда изучают с особой тщательностью. Надо помнить, что обыск здесь уже проходил и к результатам не привел. Стол и кушетка легко сдвигались. Их наверняка переставляли. Нужен неподвижный предмет. Тот, который никого не заинтересует и в то же время легко доступный.
        Такой предмет нашелся. Стоящий на книжном стеллаже чернильный прибор. Где-то он уже видел такой же. Книги настоящие, не бутафорские, а вот прибор, прижатый к стене, не двигался. Две чернильницы, папье-маше, золотые ручки, статуэтка нимфы и по бокам держатели, похожие на большие резные ушки ключей, но слегка сплющенные. Они блестели ярче, чем все золоченые детали прибора. Значит, их чаще всего трогали руками. «Ушки» никак не вписывались в общий рисунок. Они казались лишними и ненужными. Григорий попытался повернуть одно из них и услышал щелчок, похожий на завод механических часов. Часы тут были, но электронные и в заводе не нуждались. Завод уперся в стопор. Дальше ни с места. Ничего не произошло. Он взялся за второе «ушко», которое тоже повернулось с тем же щелчком. Шкаф медленно начал утопать в стену. Гриша отпрянул назад. Шкаф двигался по полозьям, которые сверкали, как рельсы. Этим ходом часто пользовались, на металле осталась смазка, и механизм работал бесшумно.
        Потайной вход открылся. Но есть ли выход из этой ловушки? Войти внутрь очень соблазнительно. Но надо еще и выйти. Пришлось рискнуть. Он вошел. Три свечи в подсвечнике осветили стену. Отесанный камень. На нем обычный выключатель. Гриша посмотрел на часы. Четверть второго. У него вся ночь впереди. Он нажал на кнопку, и дверь-шкаф встала на свое место. Чуть ниже находился силовой щит и мощный тумблер. Он поднял его вверх, и помещение озарилось ярким светом. Гриша стоял на железной лестнице с перилами, а внизу располагался широченный коридор с множеством дверей по правую сторону. Как он смог догадаться, с левой стороны находился утес, а там крутой обрыв. Один человек не мог вырыть такие катакомбы. Арочный коридор уходил в темноту, и здесь когда-то находился важный объект. Но только не бомбоубежище. Левая стена не толще метра. Любое попадание снаряда со стороны моря разнесет это укрытие в пух и прах.
        Гриша поднял подсвечник над головой и спустился вниз. Глубина метров в семь. Погреба на такие глубины не роют. Скорее всего, у соседей в эти катакомбы входа нет. Удивительно, но здесь не веяло подвальным холодом. Температура стояла вполне комфортная. Григорий оставил подсвечник на нижней ступеньке и загасил свечи. Они ему еще пригодятся. Катакомбы не внушали ни малейшего ужаса, наоборот, выглядели очень экзотично со светильниками на стенах, имитирующими горящие факелы. Тут не было сырого запаха. Вероятно, помещение продувалось кондиционерами. Ему казалось, будто он попал на страницы приключенческого романа. Вдоль глухой стены, где не было дверей, стояли картонные коробки. Не меньше двух десятков. На крышке одной из них стоял номер и надпись «Архив УВД за 2008 год». Там были и другие года. Но бумаги его не интересовали, хотя, если их спрятали от нового руководства, они должны содержать в себе немало любопытного. Двери по другую сторону арочного коридора привлекали Гришу больше полицейских тайн.
        Первая же дверь, которую он открыл, привела его в небольшой зал размером в тридцать или чуть больше метров. У порога Гриша оторопел — перед ним простирался пляж. Песочек, море, закат. И только подойдя ближе, он увидел натянутый холст, закрепленный на растяжках. Песок под ногами был настоящий. Человек, работавший над пейзажем, не халтурил. Работа выполнена великолепно, вот только волны не качались, а шум прибоя можно изобразить. Одно понятно, пейзаж служил фоном определенного действия, которое происходило на песке. Григорий огляделся — повсюду съемочная аппаратура, софиты и треноги с прожекторами. Григорий подошел к видеокамере. Аппарат серьезный и стоит больших денег. На съемки боевых действий такие не давали. Слишком велик был риск лишиться дорогостоящей игрушки. Он отодвинул крышку кассетного отсека. Пленка осталась на месте. Гриша осторожно ее вынул и положил в карман.
        Следующая комната тоже представляла собой мини-студию, но без пейзажей, а с обычным квартирным интерьером. Задник был разрисован под стену с окнами и тоже сделан качественно. Впрочем, здесь все выглядело грамотно и профессионально. В этой студии не было камеры. Тренога стояла пустой. На столике в углу — бокалы, выпивка и частички порошка. По всей вероятности, кокаина, который не успели стряхнуть. Гриша попробовал его на язык. Похож, но не на сто процентов. Шкафы ломились от женской одежды. Латекс, сапоги, бикини и множество игрушек из секс-шопов. Похоже, здесь снималась эротика. Костюмы это подтверждали, да и само расположение студии говорило об этом. А некий генерал полиции по имени Кузьма прикрывал шарашку собственным авторитетом. Поди додумайся. Вход в подземелье так и не нашли. Все продумано до мелочей. Но у Гриши складывалось впечатление, будто он сюда попал в обеденный перерыв. Даже запах духов ощущал в воздухе. Будто люди ненадолго вышли и скоро вернутся и продолжат снимать свое кино.
        Следующая дверь оказалась запертой. С учетом того, что все двери были сделаны из хорошей стали, Гриша мог лишь осмотреть замок и сообразить, какой ключ к нему подойдет. Фирма «Zolten». Такие замки есть в каждом магазине. Значит, запертая дверь условность. Следующая дверь тоже оказалась запертой. Тот же замок. Гриша взглянул на часы. Четверть пятого. Пора уходить. На дворе уже рассвело. Ему не хотелось попасться. Да еще не в те руки.
        Он вернулся к лестнице, поднял подсвечник, зажег свечи и направился к выходу. Дверь открылась тихо. В доме ничего не изменилось, только смотрел Гриша на все уже по-другому. Вынув фотографию из рамки в спальне, он заметил штамп фотоателье Ефима и надпись: «Кузьма Астахович Боровой. Юбилейный портрет». Снимок сделан качественно. Каждая морщинка на лице видна. Допустим, что генерал удирал в спешке. Даже дорогостоящую видеокамеру с собой не взял. Вряд ли он нуждался в деньгах. Но в доме царил полный порядок. В шкафу все вещи аккуратно уложены, костюмы на вешалках. На беспорядочный побег не похоже. Конечно, Боровой и его приспешники знали заранее о замене всего руководства в управлении. Ушли тихо. Сели на яхты и вышли в море покататься. С концами. Одного Григорий не мог понять. Генерал был крышей. Кино снимал не он и декорации тоже не сам делал. Существует главное звено. Костяк. И вот тут стоит подумать о директоре стриптиз-клуба Михаиле Колпакчи. Чем же он кому-то не угодил? Лучшие девочки на побережье работают на него. Он им хорошо платит… Сплошная каша в голове.
        Гриша тихо вышел из дома. Его встретил прекрасный восход. Гриша уже плохо понимал, какой день наступил и сколько времени он занимается этим делом. День, пять, три? Но будучи человеком выносливым, он еще держался на ногах. И что важно, оставался внимательным и умел не пропускать деталей. Это ему всегда помогало в деле. Так и сейчас случилось. От ворот до крыльца шла прямая широкая аллея. Григорий присел на корточки и всмотрелся в землю. То, что ему удалось разглядеть, поразило его. На земле остались следы от машины. Четкие и не размазанные. Похоже, она здесь стояла. Эти следы ему были хорошо знакомы. Он их уже видел, когда искал Ксюшу. Они принадлежали тому самому «уазику», на котором похищенную девушку отвезли на цементный завод.
        — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!  — пробормотал Гриша.
        Находка не вписывалась ни в какие рамки. Не рождала ни одной версии. Он даже голову не стал ломать, а убрался восвояси. Все им увиденное требовало осмысления.
        6
        Когда Гриша ехал в город, внезапно перед глазами встала яркая картина. Он вспомнил и вздрогнул. Парень двигался уже на автопилоте. Мозги закипали от напряжения. Самое время все бросить к чертовой матери и сделаться обычным курортником. Солнце, пляж, море, ну что еще нужно простому смертному? Но, как говорится, свинья везде грязь найдет!
        Он резко повернул в сторону стриптиз-клуба. Несмотря на раннее время люди еще гуляли. Отпуск есть отпуск. Он заглянул в окно. Под утро зажигательные ночные ритмы сменил блюз, но у шеста все еще ломались девушки. Одна чернокожая, вторая азиатка. Самых вкусных уже разобрали. Да и публики оставалось не много. Трезвых вовсе не сыскать.
        Заходить в клуб Гриша не стал. Немного покачиваясь, изображая из себя подвыпившего гостя, он вошел в тот самый двор, с которого началась его одиссея. Охранников на месте не оказалось. Все правильно. Охранять-то некого. Он поднялся по железной лестнице к скрытой двери кабинета Колпакчи.
        Дверь была заперта и опечатана. Замочек хлипкий, для видимости. С охраной можно не думать о запорах. Надавив на дверь, Гриша услышал треск, а потом замок вылетел и остался болтаться на одном шурупе.
        В комнате стоял полумрак, Гриша подошел к столу и включил лампу. В кабинете царил порядок. Либо обыск производили интеллигенты, либо тут сделали уборку после визита полиции. Григорий обошел стол и сел на директорское кресло. Сейчас его интересовал только один предмет. Бронзовый чернильный прибор. Он обратил на него внимание в первый свой визит, когда нашел хозяина мертвым. Похожий прибор видел сегодня в доме Кузьмы Борового. Оба прибора делал один мастер. Об этом говорили перламутровый циферблат на часах, башни-чернильницы. Работа уникальная, а не обычная штамповка. Различия имелись. Здесь пятиглавый храм с крестами, а там нимфа, восседающая на троне. Общими были только резные «ушки». Они утопали в глубоких гнездах и, вероятно, имели особое назначение, как и у Кузьмы. У генерала они открывали вход в катакомбы. А почему бы и этому прибору не иметь своего секрета?
        «Ушко»-ключ было очень удобным, и в кольцо с завитушками пролезало три пальца. Гриша протянул руку и начал поворачивать «ушко» вправо. Прибор слегка приподнялся. Тогда он провернул его до упора.
        И выскочил обоюдоострый нож. Башня-чернильница играла роль ножен. Длина ножа составляла около двенадцати сантиметров, а кончик заострялся, превращаясь в иглу. Самым страшным в этом оружии была запекшаяся кровь на лезвии.
        Второй ключ не поворачивался. Гриша хотел вытереть свои отпечатки, но вспомнил, что орудие убийства не найдено, а значит, он мог стереть и следы убийцы, если они там остались.
        Он поднял прибор за боковины и осмотрел дно. Никелированная табличка размером со спичечный коробок гласила: «Сделано мастером Данилой Соболевским».
        Тут возражений не возникало. Сделано мастером, да еще каким! То, что он держал в руках, напоминало штопор, но только с лезвием.
        Гриша опустил прибор. Вряд ли полиция будет повторно снимать отпечатки пальцев, если это уже было сделано сразу после убийства. Но теперь он знал, где спрятано орудие убийства. А это серьезный шаг вперед. Но самое главное — убийца знал о ноже. Мало того, он смог его вынуть из ножен, подойти к хозяину со спины и полоснуть того по горлу, а потом положить нож на место. Даже если бы его застали на месте преступления, у него ничего не нашли бы.
        Гриша посмотрел на потолок. Беспроводная видеокамера исчезла, остался лишь след от липучки. Возможно, ее забрал Балабанов. Но вряд ли. Григорий решил этот вопрос по-своему. Убийца работал не один, а с напарником или напарниками, и каждый имел свою цель. Их объединяла общая задача. Надо было во что бы то ни стало убрать Михаила Колпакчи. Исполнитель ничего не знал о видеокамере. Он знал лишь о том, что общая съемка не ведется. Компьютер отключен. Но камера на потолке работала и могла записать весь процесс убийства. Так убийцу было легче держать в узде. Убийство коммерсанта в отеле сделано вдогонку, для отвода глаз. Надо же как-то заметать следы. Балабанов сказал, будто оба убийства схожи. Вот только нож во втором случае не был таким острым.
        В клубе явно работали свои. Первое. Надо было войти в кабинет и установить камеру. Чужой вряд ли мог такое сделать. Второе. Убийца пришел без оружия, но отлично знал, где его можно взять. И третье. Кого со стороны может интересовать жизнь директора стриптиз-клуба? Только того, кому этот клуб достанется. Момент удобный. Связь генерала полиции Кузьмы Борового и Михаила Колпакчи очевидна. У них даже чернильные приборы от одного мастера. Актрис гламурного жанра мог поставлять только Колпакчи. Глядя на сложившуюся в городе ситуацию, начинаешь думать, а не преждевременно ли сменили руководство полиции. Пока новички поймут, что к чему, тут полгорода перережут.
        Гриша завернул нож в платок и убрал в карман. Выйти он решил через зал. Вряд ли кто-то охраняет пустой кабинет.
        Спустившись по лестнице, он вошел в зал. На него никто не обратил внимания. Охранники разговаривали, стоя кружком, пьяные клиенты обнимались и, вероятно, выясняли, кто кого уважает больше. Голенькие девочки очень устало и лениво крутили попками.
        Гриша подошел к группе охранников и тут же пошел в атаку:
        — Мне нужен Тарас Цикуба. Он покойного хозяина охранял.
        — Доохранялся,  — сказал долговязый.  — Вышибли его за такую охрану.
        — Резонно. А кто вышиб?
        — Главбух. Сейчас он здесь хозяин. Не надолго, конечно. Пока с завещанием не разберутся,  — продолжил широкоплечий крепыш.
        — А что, без завещания не понятно, кто станет хозяином?
        — Миша был одиноким. Какая баба будет жить с владельцем гарема,  — ухмыльнулся третий с ярко-рыжими курчавыми волосами.  — После себя он никого не оставил. Да и сам еще молодым был, умирать не собирался. Клуб не только ему принадлежал. Его доля составляла тридцать процентов. Кто другие дольщики, скоро узнаем. А сейчас все плывут по течению.
        Охранники оказались болтливыми ребятами. Но чего-то неожиданного Гриша не услышал.
        — Так где я могу найти Тараса? Может, кто адресок его знает?  — поинтересовался Гриша.
        — Без понятия,  — пожал плечами долговязый.  — Он же не местный. Упорхнул, вероятно. Тарас среди нас был умником. С высшим образованием. Вот Миша и приблизил его к себе. Зря парня вышибли. Он знал толк в нашей работе. А от убийцы сегодня уйти невозможно. Если тебя поставили на счетчик, то из-под земли достанут. Миша это понимал. Охрану для престижа держал, а не для защиты. Вот только врагов у него не было. Он со всеми ладить умел. Завтра похороны. Приходи, может, и Тарас придет.
        Эта мысль Грише понравилась. Но он уже едва стоял на ногах. Надо хоть немного поспать.
        Выйдя на свежий воздух, Григорий подошел к своему уникальному джипу и увидел отражения охранников в окне. Они тоже на него смотрели. Наверняка им известно, кому принадлежит машина. Возможно, его заметили, как только он подъехал. И надо же было встать у клуба? Совсем голова не работает. От того они и собрались в кучку. Теперь в их откровенность верить нельзя.
        Он помахал им рукой, сел за руль и уехал.
        Перед глазами уже плавали круги. Он не помнил, как добрался до кровати.
        7
        Найти кладбище на курорте очень трудно. Скорбные церемонии не проходят на глазах отдыхающих. Тут действуют законы коммерции. Витрину занимает то, что имеет интерес и цену, все остальное остается на задворках. Конечно же, Григорий и Ефим не рискнули ехать на похороны на ярком джипе. По договоренности с хозяином «Источника» Гриша загнал джип во двор. За дополнительную плату, разумеется.
        Надо признаться, приезжий сыщик многим намозолил глаза. А его появление на похоронах человека, которого он не знал, могло показаться странным. Но Грише очень хотелось увидеть тех, кто придет проститься с директором знаменитого клуба. Возможно, там появится и Тарас Цикуба, к которому у него возникли вопросы.
        На кладбище ехали на такси.
        — Ты слышал о таком мастере Даниле Соболевском?  — спросил Гриша Фиму.
        После некоторой паузы Ефим глянул на приятеля.
        — Твои вопросы ставят меня в тупик. Разброс интересов у тебя не поддается никакой логике. Чем тебя заинтересовал Соболевский? Старику под восемьдесят. Уж он-то точно ни к какой банде не принадлежит. К тому же одноногий.
        — Мы едем на похороны Михаила Колпакчи. На столе покойного стоит чернильный прибор невероятной красоты и очень тонкой ювелирной работы. Мастер Данила Соболевский. Вот и вся связь.
        — Я знаю, о каком приборе ты говоришь. Похожий стоит в витрине его мастерской, хотя ему место в Лувре. Старик темная лошадка. Вроде бы его здоровью понадобился наш воздух. Говорят, у местных жителей самые крепкие легкие. А старик ко всему прочему туберкулезник. Вероятно, металлической пыли наглотался. Работает в саду. Делает уникальные вещи любых размеров. В основном на заказ кулоны из золота. Берет не дорого. А мог бы стать миллионером с его постоянными клиентами. Толстосумов у нас хватает. И подарки они своим девочкам делают не дешевые. Материал приносит заказчик. Золото, серебро, медь, бронзу. У Соболевского ничего нет. Только руки и мозги.
        — Откуда такие подробности, Фима?
        — Я помогаю старику. Иногда ему приносят редчайшие каталоги с ювелирными изделиями прошлых веков. Не в подарок, а так, на минуточку. Помощница Маришка приносит их мне, и я переснимаю отмеченные страницы, потом снимки увеличиваю и отношу мастеру. У него собралась огромная коллекция моих фотографий. Статуэтки, браслеты, броши, кольца… Он делает копии с них ничуть не хуже оригиналов.
        — Подарок…  — пробурчал Гриша.  — А это мысль. Почему директору не могли подарить чернильный прибор? Вполне. Ты же дружишь со стариком, Фима. Познакомь меня с ним. Я хочу задать ему пару вопросов.
        — Попробую. Он человек общительный и добродушный. Вот только глаза у него всегда грустные и влажные, как у спаниеля. Думаю, что прожил он тяжелую жизнь. О прошлом никогда не говорит. Будто вычеркнул его навсегда и родился уже стариком.
        — О прошлом я спрашивать не буду.
        Машина остановилась у ворот кладбища. Настоящий пустырь, покрытый могильными плитами. Камни и песок, спрятаться негде. Ни одной машины. Они приехали первыми. Могильщиков увидели издалека. Подошли ближе. Яму выкопали глубокую и даже станок установили для спуска гроба в могилу.
        — Похоже, мы поторопились,  — сказал Григорий.
        Один из могильщиков посмотрел на часы.
        — Да уж. Семь утра, а похороны назначены на девять. Хорошо, что мы вчера начали копать. Земля — камень. Киркой и ломом долбили. Будто на бетонную стену нарвались,  — он кивнул на холм вырытой земли с камнями вперемешку.  — А могилка рядом совсем другое дело. Будто пух копали. Огородный чернозем. За час справились. Вот тут и думай.
        Гриша взглянул на указанную могилу. Свежая. Под огромным портретом надпись: «Иннокентий Семенович Суконников».
        Он тут же вспомнил Ксюшу. Пора бы ему появиться на даче, где она с братом прячется. Как бы эта непоседа не сорвалась с места. Тогда ему точно придется играть роль телохранителя. Он все еще не понимал, что происходит и кто кому угрожает. В Алешку кто-то стрелял. Убили подругу Ксюши. По ошибке, разумеется. Отец уже лежит на кладбище. Сейчас рядом положат его приятеля. Человека, по мнению многих, не имевшего врагов. Однако убили. Кто следующий?
        — А что, ребята, тут нет места поприличней, где можно хороших людей хоронить. Не кладбище, а пустыня. Ни цветов, ни оград, одни камни и песок.
        — Надо будет, перезахоронят,  — ответил один из могильщиков.  — Престижное кладбище есть в городе. Настоящий парк. Но по распоряжению мэра во время сезона там похоронных процессий не проводят. А это старый погост. Он уже много лет закрыт. Даже не охраняется. Да и нас наняли с городского ритуального бюро. Здесь даже своих могильщиков нет.
        Народ начал прибывать. Григорий и Ефим отошли метров на двадцать и присели за высокую плиту. Гриша воспользовался своим биноклем, чтобы разглядеть похоронную процессию. Народ все прибывал и прибывал. Вскоре образовалась огромная толпа. Заиграл оркестр со стороны входных ворот. Шестеро охранников из клуба несли гроб.
        Гриша поочередно изучал лицо каждого, кто присутствовал на похоронах. Телохранителя Тараса Цикубы он так и не увидел, но на прощание пришла Елена Макаровна Еланская под руку с адвокатом Рубеном Лангемаком. Она все еще носила траур по мужу, который лежал рядом. Узнал он мачеху Ксюши по браслету на руке. Скорбное белое лицо. Она не выглядела здоровой женщиной, но была очень красивой и отчужденной.
        Заметил он в толпе и Балабанова. Тимур тоже наблюдал за людьми. Возможно, он знает больше, чем говорит. Гриша не мог себе позволить допрашивать полицейских. Ему еще повезло, что следствие ведет человек, лично знавший его. В противном случае он провел бы отпуск в кутузке как подозреваемый. Сейчас Гриша запоминал лица. С каждым из них он мог встретиться впоследствии и в не очень удобных обстоятельствах. Среди провожавших Колпакчи в последний путь мог быть и убийца. Скорее всего, так и было.
        Похороны закончились ружейными выстрелами, будто хоронили генерала.
        После того как все ушли, Гриша и Ефим вылезли из своего укрытия. Разумеется, такси не нашли и обратно им пришлось идти пешком.
        — Скажи, Фима, чье присутствие на похоронах тебя удивило? Ну, скажем, кого ты не рассчитывал увидеть?
        — Был тут один деятель. Немец. Генрих Зельцер. Но он только по паспорту немец и по обширным связям в Германии. Крупный делец. Относится к вражескому стану. Баллотировался в мэры. Проиграл Валерию Ступину. Зельцер хотел создать райский уголок для интуристов. Ступин для русских. У Зельцера денег больше. Обещал золотые горы. Но наши бизнесмены скинулись и подняли Ступина на пьедестал. Теперь он всем должен, а потому и не лезет во внутренние разборки. Криминалитетом занимался Кузьма Боровой. Держал город в ежовых рукавицах. Бывший начальник полицейского управления. Но он и его заместитель тихо свалили после скандала у префекта Южного округа. Телегу наверняка написал Зельцер. Мэра он сбросить не может. У того сила и власть, так решил все на ментов свалить. Ну их скинули, и что? Теперь начнется беспредел. Может, новые легавые и крепкие ребята, но, не зная специфики и нашего колорита, они еще долго будут гулять в потемках. Ходят слухи, будто бывшие генералы от МВД весь архив вывезли и утопили в море. А там имелось досье на каждого дельца. Я полагал, что Колпакчи Зельцер убрал. И уж никак не думал увидеть
его на похоронах.
        — Грустную картинку ты нарисовал, Фима. А если немец ни при чем? Колпакчи имел лишь тридцать процентов клуба, а кто же владел остальным?
        — Покойный Иннокентий Суконников. Теперь они рядом лежат. Да и то, он клубом не интересовался. Просто вложил в него деньги, а Колпакчи с ним рассчитывался долей с прибыли. А кто еще входит в число пайщиков, я не знаю. Но секрета из этого не сделаешь. Новый хозяин вот-вот объявится.
        — Посмотрим. А теперь, Фима, нам пора познакомиться с Данилой-мастером. Прямо как в сказке.
        8
        Сказки из их знакомства не получилось. Старик умер три недели назад. Его помощница Мариша распродавала личную коллекцию знаменитого ювелира. В этом деле она знала толк. Особо не торопилась. Старик оформил дом на ее имя и в завещании оставил ей все свои работы. Она прожила с ним восемь лет и заслужила вознаграждения. Старик был ревнивым, ни на шаг от себя не отпускал. Вряд ли она желала ему смерти. Никто не убивает курицу, несущую золотые яйца. Внушила себе, что живет не со старым маразматиком, а с великим талантом. Так рассуждал Фима.
        Мариша была крупной, высокой, с густыми русыми волосами до талии. «Кровь с молоком» говорят о таких бабах. Однако говорила очень тихо, вкрадчиво и казалась приветливой. К Ефиму относилась с уважением и почтением, потому и Гришу приняла, не задавая лишних вопросов. Устроились они в саду в шезлонгах за маленьким столиком. Все остальное пространство занимала мастерская, похожая на слесарный цех. Григорий представлял себе мастерскую ювелира иначе. Более миниатюрную, а не такую громоздкую. Женщина принесла им домашнего вина и предложила помянуть своего, как она его называла, кормильца. На ее очень светлых серых глазах даже слезы появились. Помянули стоя. Потом вспомнили старика и ненавязчиво переключились на другие темы.
        — Я не видел чернильный прибор на витрине. Уже купили?  — поинтересовался Григорий.
        — Нет. Его я продавать не буду. Оставлю себе на память,  — ответила Марина.  — Пожалуй, это единственный шедевр, который Даня переделывал несколько раз. И каждый раз совершенствовал свое искусство. Себе он такую вещь позволить не мог. Работа отнимала очень много времени. А от заказов отбоя не было. И дело не в жадности. Даня денег так и не скопил. Гроб ему приятель сделал. Хорошим плотником был. Сам-то потом умер, а «подарок» простоял у нас в сарае пять лет. Вот и пригодился. На похороны никто не пришел. Тяжелую жизнь прожил и умер никем не замеченный. А какой талант с ним ушел!
        — Сегодня мы хоронили владельца стриптиз-клуба Михаила Колпакчи. Недавно я встречался с ним в его кабинете. И тогда впервые увидел чернильный прибор с пятью куполами. Потрясающая вещь,  — закинул удочку Гриша, возвращаясь к теме.
        — Я знаю, о ком вы говорите. Но этого человека никогда здесь не было. Могу лишь догадаться, как прибор к нему попал.
        — И как же?  — полюбопытствовал Ефим.
        — Ленка заказывала прибор. Еланская. Вероятно, для подарка. Колпакчи недавно пятидесятилетие отмечал. Дорогой подарочек. Ну Даня ей как подруге скидку сделал. Правда, она не бедствует.
        — Елена Еланская — это вдова Иннокентия Суконникова?  — спросил Гриша.
        — Сейчас стала гранд-дамой, а когда-то побиралась. Данила умер, и теперь его прошлое перестало быть секретом. Он же десять лет сидел. От звонка до звонка. Там и чахотку подцепил. Но его уже поджидали на свободе. Нашлись умные людишки, которым очень хотелось напечатать хорошие деньги. Именно напечатать. А нужного гравера найти не могли. Сделать настоящее клише — безумный труд. Данила согласился. Ему понадобился хороший художник. Тогда и подвернулась Еланская. Она гениальный копиист. Своей фантазии нет, но копии делает уникальные. Полагаю, Ленка тоже сидела. Их свели уголовнички, а они только со своими дела имеют. Работу сделали. Думаю, что и дальше хотели сотрудничать. Только работать решили на себя и по-тихому смылись. Так здесь оба и очутились. Даня мастерскую открыл, а Ленка замуж вышла. И то только потому, что в первую ночь не дала банкиру. А тут это не принято. Суконников настолько обалдел, что женился на ней. Так что Данила с Ленкой одной веревочкой были повязаны. Сотрудничать не сотрудничали, но друзьями остались.
        — Повезло. С ходу и сразу же за банкира,  — ухмыльнулся Ефим.
        — Плевать она хотела на его деньги. Еланская имеет больше мужа. Хитрющая стерва. Умна и чертовски талантлива. Ей усадьба банкира приглянулась. Имение князей Салтыковых. Вот в чем весь фокус. Она лишь дурочкой безграмотной притворяется, а сама все дни и ночи на чердаке копии великих мастеров делает. Рембрандта за две недели. Как вам такие темпы?
        — Но все картины таких мастеров каталожные,  — удивился Ефим.
        — А где гарантия, что в музее висит подлинник?
        — Опасная афера,  — протянул Гриша.
        — Ничуть. Что с дурочки возьмешь? А потом, у этих картин своя история. Князья Салтыковы с наступлением красных в спешке бежали из России. Так оно и было на самом деле. По архивам проверить можно. Так вот. Все полотна были найдены на чердаке. Случайно. Невзначай. Теперь их развесили по местам. Хозяйка в живописи ничего не смыслит. Дура дурой. На самом деле операция проходит множество этапов и скрупулезно прорабатывается. У Еланской есть каталог всех коллекционеров и скупщиков. Она знает всех, ее не знает никто. Она пустое место. Ее дружок и сообщник приезжает в Москву. Он известен в кругах собирателей как черный маклер. И вот он говорит одному из коллекционеров, будто видел настоящего Рубенса. Где? Эта же картина висит в Дрезденской галерее. А так ли? Война, разруха, город в руинах, а тут коллекция князей Салтыковых. Или князья сто пятьдесят лет назад у себя фальшак повесили? Ты кому больше веришь? Вот он, неотвратимый аргумент. Кто владелец? Да так, одна современная банкирша. В живописи профан. Надо ехать. Вот так в гостях у нашей Леночки побывали самые лучшие эксперты и коллекционеры. Но она им
говорит: картина не продается. И дело не в том, что деньги ее не интересуют, а в том, что на стене, если картину продать, образуется пустое место. И нетерпеливые собиратели, обливаясь слюнями, выворачивали карманы, лишь бы заполучить шедевр и заткнуть пасть глупой бабе. Осечек по сей день не было. Даже если подделка выявится, что ты сделаешь обычной периферийной дурочке? Деньги она давно уже истратила. Да ты сам настаивал на продаже, а она сопротивлялась. А потом, здесь не Москва и не Питер. Попробуй, надави на уважаемых граждан города. Управу на тебя быстро найдут. А еще и о твоих грязных делишках узнают. А для непредвиденных случаев и собственной защиты Леночка сделала начальника милиции своим любовником. Стопроцентная защита от любых неприятностей. Каталоги дополняются подробными досье на каждого замазанного в деле собирателя. Чистых и пушистых среди них нет. Так что Леночка Еланская процветает.
        — Значит, когда-то Данила работал в паре с Еленой, но им вовремя удалось смыться?  — спросил Ефим.
        — Именно так. Даня, кстати, нашел ей первого клиента. Она показала ему Ван Гога, оригинал которого висит в музее «Орсе» в Париже, и Данила дрогнул. Ее Ван Гог был лучше. Вот Даня и пустил слушок о настоящей картине, хранящейся у местной мещанки. Она продала первую картину за пять тысяч долларов. А потом цены только росли в геометрической прогрессии. В благодарность она купила Дане бутылку коньяка. Это то же самое, что подарить электробритву бородатому мужику. Он не обиделся, а лишь усмехнулся. Данила был добрым человеком. Жил и умер бессребреником. За что его и любили.
        — Так она заказывала ему чернильный прибор?  — поинтересовался Гриша.
        — Да. Еще один заказ сделал Кузьма. Милицейский генерал и любовник Еланской. Я все заказы помню без всяких квитанций.
        Они просидели у Мариши еще около часа и наслушались всяких историй из трудной жизни мастера. Поблагодарив за гостеприимство, попрощались и ушли.
        По дороге в город Гриша сделал вывод:
        — Чернильные приборы Данила делал с секретами. Они изначально были так задуманы. Генералу нужен был хитрый ключ от потайной двери, и, возможно, этот ключ видела Еланская. Она заказала такой же прибор, но с ножом. Не уверен, что она лично убила Колпакчи. Ее бы точно заметили.
        — О какой потайной двери ты говоришь, Гриша?
        — Узнаешь. Нам нужно достать видеомагнитофон. И не простой, а для пленок высокого качества. Профессиональный.
        — Нет проблем. Надо зайти к Паше Курехину. Он работает на мэра. Сопровождает его в поездках по краю, снимает хронику для местного телевидения. Но главный приработок дает ему реклама и документалки о самых красивых местах побережья. Иногда сопровождает наших олигархов на прогулочных яхтах. Девочки, пьянки и все такое. Они любят смотреть кино. А на меня он работает, когда есть свободное время.
        — Любопытный паренек. Но я не хочу, чтобы он видел пленку.
        — Этому парню можно доверять,  — ответил Ефим.  — Ему олигархи доверяют свою личную жизнь. Он умеет молчать. А главное — он профессионал высокого класса. И аппаратура у него соответствующая.
        — Возможно, Фима. Я не спорю. Но кто знает, может быть, та пленка, которая лежит в моем кармане, этим самым Пашей и снята. Раз он умеет молчать, значит, ему можно поручить специализированные съемки. Давно ты знаешь этого парня?
        — Очень. Мы вместе работали на Краснодарском телевидении. Я фотографом, а он оператором. Тогда он сделал хороший репортаж с выборов мэра, и тот пригласил его сюда. Даже студию свою открыл и закупил аппаратуру. За бюджетные деньги, разумеется. Но теперь у нас есть свой канал. Правда, вещает он только вечером. Потом и я сюда перебрался. Бизнес пошел в гору.
        — Ты можешь выполнить мои условия?
        Ефим выглядел обиженным. Гриша ему и сотой доли не говорил о том, до чего докопался, а лишь выдвигал требования. Парень никому не доверял. Впрочем, судить его трудно. Он находился среди чужих людей.
        — Ладно. Я попробую.
        ГЛАВА 3
        1
        Полковник Визгунов после утренней летучки оставил в кабинете двух ближайших помощников: подполковника Балабанова и капитана Угрюмова.
        Когда все разошлись по своим рабочим местам, он плотно прикрыл дверь и начал говорить тише. Так, чтобы его слышали только присутствующие. Он даже сел рядом, а не в свое кресло за столом.
        — Мне звонил полковник Верхоглазов из Туапсе. Он там полицейское управление возглавляет. Придется тебе, Угрюмов, выехать в Туапсе и разобраться на месте, что к чему. Суть вопроса в следующем. Как нам известно, бывший начальник управления Кузьма Боровой и его заместитель Егор Мерзоев нам с вами дел не сдавали. Они в спешке сели на свои яхты и вышли в море. При этом из управления исчезла часть архива. Я думаю, что с этим и связано их поспешное бегство. Хотя их никто не преследовал. К тому же они бросили свои шикарные виллы. Но видимо, архив стоил дороже. Либо за него предложили большие деньги, либо они забрали его с собой, чтобы шантажировать людей из любой точки планеты. Но перевозить документы через два моря опасно. Я придерживаюсь мнения, что архив продан за хорошие деньги. Причем их можно перечислить на определенные счета на том же Кипре, а не отстегивать наличными, с которыми проблем не оберешься. В делах управления мы разобрались без генералов. Умотали и черт с ними. Но на деле оказалось не все так просто.
        Дело вот в чем. Юрий Петрович Верхоглазов делал плановую проверку судов у берегов Туапсе. Это всегда делается в содружестве с таможней и пограничниками в начале сезона. Не ради выявления нарушений, а больше для статистики. Повторную проверку делают осенью. Подобную практику и нам надо применять. Море в наших местах бесхозное… Впрочем, к делу. Яхта «Лизавета», принадлежащая Егору Мерзоеву, и яхта «Викинг» Кузьмы Борового стоят на причале частного яхт-клуба «Нептун» в Туапсе. Их обыскали. Ничего не нашли. Как нам известно, оба генерала вышли в море десятого марта. За день до нашего приезда. Эта дата указана в вахтенном журнале клуба. Погода благоприятствовала. На море стоял штиль, светило солнце, и ни одного облачка на небе. Обычный прогулочный вояж, без особых отметок. Мы не обратили внимания на небольшое количество топлива и провизии. До Кипра они не дотянули бы. К сожалению, мы еще очень плохо разбираемся в морских делах. В туапсинский клуб «Нептун» обе яхты прибыли одиннадцатого марта. Встали на прикол. Документы оформляли капитаны судов, а не их владельцы. Такой порядок. Хозяева клуба не
помнят, в каком командном составе прибыли суда. Паспортный контроль и досмотр не распространяется на яхты, принадлежащие владельцам Российской Федерации. Ни Боровой, ни Мерзоев в Туапсе не регистрировались. Это им и не нужно было, если Туапсе был лишь перевалочной базой и их ждала дальняя дорога. Полагаю, оба генерала живы и здоровы и засели в норах. Страна у нас большая, места всем хватит. Особенно людям, имеющим деньги и деловые связи.
        А мы остались с носом. Я не верю, что мы найдем генералов.
        — Может, они все-таки в городе,  — предположил Балабанов.  — Так лихо дела не сворачивают.
        Визгунов с хитрецой глянул на своего заместителя.
        — Я хотел бы, чтобы ты разобрался в отношениях генералов и Михаила Колпакчи. И еще, Тимур. Мимо нас прошли незамеченными похороны Иннокентия Суконникова. В городе нет ни одного врача, который констатировал его смерть. Я это уже проверял. Мы не видели свидетельство о смерти. Кто его подписывал? И еще одна странная деталь. Человек умер, по слухам, от обширного инфаркта. Почему его хоронили в закрытом гробу? Так делают, если покойник под поезд попал или его машина сбила. Смерть Суконникова для нас еще одна загадка. Это все. Больше грузить я вас на сегодня не стану.
        — Андрей Борисыч, я закончил просмотр видеозаписей из клуба «Афродита»,  — доложил Балабанов.  — Теперь у нас есть приметы второго коммерсанта, который исчез. Но они вряд ли нам понадобятся. К убийству Колпакчи эти люди не причастны. Речь шла о назначении следующей встречи по вопросу подписания договора о совместном строительстве стриптиз-клуба возле Новороссийска. Им не было нужды убивать Колпакчи, с которым даже договор не успели подписать. Ушли оба одновременно. Никто не возвращался. Колпакчи сел за стол и начал что-то помечать в календаре. После этого, спустя пять минут, камера погасла. Есть запись прихода сына Суконникова, Алексея. Тот действительно просил денег, получил сто долларов и ушел через балкон, как и пришел. Запись не велась полчаса. Когда камеры включились, Колпакчи лежал уже мертвым. В его кабинете никого не было.
        — В течение этой мертвой зоны в кабинете побывала девушка, дочка того же Суконникова, твой приятель Григорий Казанчеев и главбух клуба.  — Визгунов не спускал глаз с Балабанова.  — А еще мог быть Тарас Цикуба. Телохранитель Колпакчи. Вы его допрашивали. Так вот, на следующий день главбух его уволил. А теперь мы не можем его найти. Конечно, парень мог уехать. Я думаю, нам надо заняться главбухом.
        — Тем самым, кто вызвал полицию?  — уточнил Балабанов.
        — А что же ему еще оставалось делать? Ладно… Главбухом я займусь сам. У вас хватает дел. А теперь свободны.
        Офицеры разошлись, оставив начальника управления в раздумьях.
        2
        У своего кабинета Балабанов увидел храпевшего на лавочке Гришу Казанчеева. Этот парень по-своему понимает отдых на море и очень нуждается в хорошем сне. Жалко будить, но пришлось, не то он проспит до вечера. Парень вздрогнул, дернулся, проснулся и вскочил на ноги.
        — Тебе бы нервы подлечить надо, Гриша.
        — Привет, Тимур. Я только и занимаюсь своими нервами. Все лечу и лечу.
        — Чего тебя ко мне занесло? Дело есть?  — спросил Балабанов.
        — А нам кроме коридора негде поговорить?
        Подполковник достал ключ и открыл кабинет. Музейная роскошь. Вот только на потолке херувимов не хватало. Зато мебель из карельской березы.
        — Да тут в футбол играть можно,  — удивился гость.
        — Будет случай, поиграем. Наследство генерала Мерзоева. Ты бы видел кабинет Визгунова. Там только трона не хватает. Так ты с чем пришел, Гриша?
        Казанчеев пересек огромный кабинет, вынул из кармана носовой платок и, положив на стол, развернул его.
        — Вот нож, которым убили Колпакчи. Даже пятна крови не стерли. Значит, и отпечатки остались. Правда, я их заляпал своими.
        Глядя на удивленное лицо Балабанова, Гриша рассказал ему о чернильном приборе с секретом.
        — Ювелир, сделавший этот прибор, умер три недели назад. Заказывала прибор Елена Еланская в подарок Колпакчи на пятидесятилетие. Значит, она знала о потайных ножнах. И еще. Ее муж был дольщиком «Афродиты». Теперь клуб может перейти Еланской.
        — Я думаю, ее муж где-то погиб. Хоронили пустой гроб. Свидетельство о смерти фальшивое.
        — И об этом я уже слышал,  — сказал Григорий.  — Дети трупа отца не видели. Очевидно, на дне моря покоится.
        — Ошибочное мнение,  — хмыкнул Балабанов и сел на диван, чтобы не выглядеть начальником за своим огромным резным столом.  — На моей памяти шесть утопленников за три месяца. Всех шестерых море выбросило на берег. Трупы всплывают. Особенно в соленой воде. Если привязывать якорь к ногам или ведро с цементом, то с трупом надо выходить в море. А это волокита. Должен быть способ проще.
        Гриша не стал рассказывать приятелю о цементном заводе и о втором чернильном приборе, найденном в доме генерала Борового. С этими вопросами он сам разберется.
        — Кому же, по-твоему, понадобилось убивать Суконникова и Колпакчи? Есть некий предприниматель, очень не бедный человек. Немец русского происхождения по фамилии Зельцер. Он был противником местной элиты во всем, что делалось в городе, выдвигался на пост мэра, но проиграл выборы.
        — Уже думали о нем. Его в городе не было. Алиби проверяли. Железное. С киллерами такой человек связываться не будет. Но тут есть другая версия. Между нами, конечно. Оба генерала не смылись на Кипр. Они где-то рядом. А их яхты стоят на приколе в Туапсе. Надо бы понять одну вещь: они были союзниками с убитыми или имели на них зуб. Ты журналист. Можешь покопать.
        — Я попробую.
        — Как ты нож обнаружил?
        — Случайно. Ювелир любил делать вещицы с секретами. Даже кулоны имеют три дна, а о браслетах и говорить не приходится. Кстати. На правой руке Еланская носит удивительный браслет и кольцо, с которыми не расстается. Похоже на работу того самого ювелира. Думаю, эти украшения тоже имеют свои секреты.
        — Что можно спрятать в браслете?
        — Важный документ. Это так, к слову. Покопайся в ее прошлом. Дамочка тоже со своими секретами. Она может носить не свою фамилию, но отпечатки сменить не сможет.
        — Ты думаешь, она сидела?  — спросил Балабанов.
        — Я ничего не думаю, но знаю, что она прекрасная художница. Эта новость меня огорошила. Почему бы ей не удивить нас еще разок.
        — Вижу, ты времени не теряешь. За три дня нарыл кучу сенсаций. Мы так быстро не работаем. У нас еще нет своей команды.
        — У меня тоже. Потому и сплю в твоем коридоре. Спасибо за доверие, Тимур. Обмен мнениями очень полезен. Считай меня своим человеком.
        — Я так и раньше считал.
        Оба встали и пожали друг другу руки.
        Григорий намеревался навестить Ксюшу. Пора бы. Но сейчас у него появилась новая идея, и он пошел в другую сторону.
        3
        Здание было слишком высоким для этих мест. Этажей двадцать по московским меркам не много, но здесь дом казался небоскребом. Фасад портили решетки через каждые три этажа. Они делались для безопасности и шли по периметру. Обычная сетка-рабица с каркасом и подпорками, выступающими на пару метров от стены. Так что прыгать из окна бессмысленно. Упадешь на сетку. Психологический барьер. А если по делу, то сетка превратится в батут. Тело тут же спружинит, ты взлетишь вверх, и тебя снесет в сторону. А там прямая дорога на мостовую, с которой тебя долго будут отскребать.
        При входе только не хватало лозунга: «Забудь надежду, всяк, сюда входящий!». Григорий вошел в здание. Люди в операционном зале мало походили на самоубийц. Может, те, кто поднимался на последние этажи, теряли последнюю надежду. Во всяком случае, надо попробовать.
        Клерк в справочном окне оказался очень любезным, и улыбка не сползала с его губ.
        — Как мне повидать Склярова Юрия Андреевича?
        — Вас вызывали?  — спросил он с той же улыбкой.
        — Нет. Я корреспондент из Москвы.  — Гриша показал не удостоверение своей газеты, а членский билет Союза журналистов, где его принадлежность к определенному изданию не указана.  — Меня послали сюда очень серьезные люди, которых интересуют важные вопросы. Я надеюсь, вы понимаете, что такого человека, как я, зря из столицы не пошлют. Уж лучше журналист, чем следователь.
        Клерк немного растерялся, а дежурная улыбка превратилась в мертвую маску. Он все еще тупо разглядывал удостоверение, ни хрена в нем не видя.
        — Тринадцатый этаж, кабинет сто тридцать четыре. Вас туда поднимет шестой служебный лифт.
        Главная задача была решена. Остальное мелочи.
        Клерк дал ему какой-то жетон, похожий на номерок от раздевалки, однако удостоверение оставил у себя и сказал, что вернет его на выходе.
        Григория ждал сюрприз. Лифт пришлось ждать, но когда он подъехал, из него вышла Елена Еланская, жена покойного Иннокентия Суконникова. И опять он заметил на ней тот самый браслет с изумрудами. Неужели у такой богатой женщины больше нечего надеть. На него она даже не взглянула. Не женщина, а неприступная скала. Так ли было лет десять назад? Одно можно сказать: на дурочку она не похожа. И вряд ли принимает наркотики. Возможно, им еще предстоит познакомиться, но Григорий не торопился. И очень хорошо, что она его не заметила. По идее, чужаку нечего делать в банке ее мужа.
        Лифтер отобрал у него выданный жетон. На нем стояла цифра тринадцать, так что номер этажа ему и говорить не пришлось.
        Коридор с ковровой дорожкой пустовал. Все двери двухстворчатые из очень красивого дерева и, вероятно, очень тяжелые. Кабинет Гриша нашел сам и очень быстро. Вероятно, Склярова уже предупредили о визите московского крючкотворца, и он его ждал. Даже встретил очень приветливо. В воздухе все еще оставался аромат духов. Похоже, Еланская посещала этот же кабинет.
        — Скажите, Юрий Андреевич, кому теперь принадлежит доля Суконникова? С кого долги спрашивать?  — пошел в атаку Григорий, не дав хозяину очнуться.
        — Так вас прислали кредиторы?  — попытался улыбнуться хозяин кабинета.
        — Подход не верный. У любого человека есть друзья и враги. Речь идет о друзьях, которые находятся в некоторой растерянности от последних событий. Снежный ком слишком быстро скатывается под гору.
        — Скажу вам так. Суконников продал свою долю. За неделю до смерти. Около тридцати миллионов долларов. Продешевил. Торопился и, очевидно, в спешке не учел многих деталей. Каким образом с ним расплачивались, я не знаю. Но его денег никто не видел. Впрочем, за ними никто не охотился. Сделка проходила в тайне. Даже жена ничего не знала. Купил его активы господин Зельцер. Если ему предъявят долговые расписки, то он выплатит долги. Кредиторы могут спать спокойно.
        — Генрих Зельцер? Он же относился к враждующему клану. А Иннокентий Суконников был другом мэра.
        Невысокий толстячок встал из-за стола, подошел к окну и заложил короткие пухлые ручки за спину.
        — Вы наслушались сплетен, господин Казанчеев. Зельцер давно уже в политике не участвует.
        — Тогда кто же убил Суконникова?
        Узкие плечики хозяина кабинета дрогнули. Но он выдержал удар, и пауза затянулась. Гриша не торопился задавать тот же вопрос. Скляров прекрасно его слышал. Но ответ требует продуманности.
        — Зельцер получил свое. Теперь он будет руководить банком. Жена Суконникова тоже не попадет под подозрение. Они развелись полгода назад. Тайно. Ее имени даже в завещании нет. Особняк он переписал на ее имя. Это было ее условием при разводе.
        Гриша вынул из кармана фотографию и положил ее на стол.
        — Причиной развода могла быть эта женщина?
        Банкир оглянулся и подошел к столу. На фотографии красовалась его личная персона на набережной рядом с Соней. Он улыбнулся.
        — Нет, не думаю. Девушка могла понравиться Кеше, но не до такой степени. Меня с ней познакомил Миша Колпакчи и предложил свести ее с Кешей. Мол, от такого подарка он не откажется. Почему я? Все очень просто. Миша мог предложить только девочек на ночь. Соня не хотела стать одноразовым вариантом. Она попросила сказать, будто работает у меня горничной. Приезжая девушка из порядочной семьи. Я подыграл. Когда Кеша приехал ко мне на обед, она подавала на стол. Девушка действительно хороша. Он тут же положил на нее глаз. Торги не длились долго. Он обещал ей зарплату в пять раз больше моей. Хотя я ей и копейки не заплатил, и она мне за сводничество тоже. Спектакль удался. Могу сказать лишь одно. Она работала у Иннокентия настоящей горничной. На его попытки сблизиться отвечала отказом. Возможно, это лишь возбуждало его.
        — Она и сейчас там работает, или Еланская ее выгнала?
        — Нет. Елена Макаровна никого не увольняет. Ее все устраивает. К тому же Соня умеет делать уколы и знает все таблетки, которые следует принимать и в каком порядке. Еланская не очень здоровый человек.
        — Хорошо. А кому достанется доля от клуба? Теперь и Колпакчи умер.
        — Деньги на клуб давала Елена Макаровна, а не Иннокентий. Это она брала кредит, а гасил его Колпакчи. Клуб по закону принадлежит ей. Она долевой участник. Тридцать один процент. На этих условиях муж и выдал ей кредит, в то время как Михаилу Колпакчи отказал. На тот момент он ее безумно любил. Она хотела иметь свой бизнес. Он пошел ей навстречу. Не уверен, что она была увлечена работой. Настоящим менеджером всегда оставался Миша. Но доходы он отчислял без проволочек. Сейчас Елена Макаровна самая богатая женщина на побережье. Развод ее не напугал. За деньгами мужа она не гонялась, и они ее не интересовали.
        — А что вы думаете об убийстве сначала Суконникова, следом Колпакчи?
        — Ничего не думаю. Это не вмещается в рамки моего сознания. Я могу понять, если Суконникова убили из-за денег. Если он получил наличные. Но Зельцер никогда не скажет правды. А потом, банкир не станет брать такую сумму наличными. Это глупо. Мишу убили вдогонку. Он что-то знал. Возможно, имя убийцы. Смерть Суконникова тайна.
        — Конечно, если он умер. Гроб хоронили пустым. Я знаю больше, чем вы думаете, господин Скляров. Покойника не видели даже его дети. Свидетельство о смерти выписано непонятно кем. Я понимаю, что Зельцер может расплатиться по долгам, лишь бы не поднимать шума. Это мелочи, если говорить о банковской доле. А если выплаченная доля фикция? Обещал, но не заплатил.
        — Суконников банкир. Без гарантийных обязательств он вам рубля не даст. Его невозможно обмануть. Это он может оставить вас в дураках. На этом Суконников сделал свой капитал. Но в минус он работать не умеет. Продажа своей доли по номинальной цене меня шокировала. Он мог на этой операции хорошо заработать. Непонятная торопливость. Он будто ждал своего конца.
        — Спасибо, Юрий Андреевич. Вы были очень откровенны со мной.
        — Мне нечего скрывать. Я понимаю, кто вас прислал. С такими людьми не шутят. Уверяю, через пару дней все вернется в привычное русло.
        — Хватит ли времени у Еланской на клуб? Я говорю о ее увлечении живописью. Оно отнимает у нее много времени. А клуб требует от хозяина всего себя, чтобы дело шло как надо.
        Скляров лишь насторожился, но ничего не ответил. Гриша открыл дверь на балкон и вышел на свежий воздух.
        — Кажется, я достаточно уделил вам времени. У меня скопилось много работы,  — сказал он Грише вслед.
        — Меня раздражают ваши сетки. Человека они все равно не спасут.
        — Идея мэра. Тут двое сумасшедших бросились с крыши. У нас там смотровая площадка. Очевидно, проигрались в казино. Когда-то их здесь хватало. На каждом углу работали игорные точки. Но их очень быстро ликвидировали.
        Гриша не стал докучать банкиру и, не попрощавшись, ушел. Он понял главное. Этот человек лишь играл в откровенного парня. Он знал куда больше, чем говорил. С банкирами очень непросто разговаривать. У Григория была интуиция, но не имелось опыта. Он шел на разговор, имея пару тузов в рукаве. Частично это сработало, но не на такие ответы он рассчитывал. Врасплох старого лиса он не застал. Одно утешало: теперь он знал, где может найти Соню. Вот только сейчас она его мало интересовала.
        4
        Любого человека можно понять. Но Гриша до сих пор не понимал одного человека. Себя лично. Полный раздумий, он вышел из банка и куда-то пошел, пытаясь связать все ниточки воедино. Ни черта у него не получалось. Очнулся он от мыслей, стоя перед забором дома Ксюши. Какого черта ему здесь надо? Ноги сами привели его сюда. Может быть, ему захотелось взглянуть на Соню? Девушка с двойным дном. Год назад он смотрел на нее другими глазами. Влюбленными. Видел в ней только то, что хотел видеть.
        Ну раз уж пришел, надо идти до конца. Гриша очень долго искал лазейку в заборе. Он состоял из стальных трехметровых копий с острыми наконечниками на верхотуре. Такой же забор разделял дачу адвоката и генерала. Тогда он нашел распил. Одно копье было выпилено и держалось на пластилине. Ксения говорила ему что-то о лазейке, которой пользовались ее подруги. Вдоль забора с внешней стороны рос колючий кустарник, похожий на шиповник. К забору близко не подойдешь, исцарапаешься. Как это ни странно, но кустарник помог найти ему лазейку. На рыхлой земле у корней кустарника остался отпечаток от женской туфельки. Гриша пролез через шиповник и увидел выпиленный прут. Его даже ничем не прикрыли. Дыра и есть дыра, от земли сантиметров на пятьдесят, но за кустами лазейка не видна. И расположение удобное. Участок с лазом находился за гаражами и далеко от дома. Лазейка предназначалась для миниатюрных девушек. Гриша с его ростом и комплекцией с трудом протиснулся в дыру и очутился на территории усадьбы. Тут росли высокие кипарисы, и весь участок был изрезан аллеями, где стояли чугунные фонари под старину и множество
уютных скамеечек и беседок.
        В гараже он уже бывал и знал, что там можно найти. С его намерениями инструмент не помешает. До гаража он добрался без проблем и легко проник внутрь. Под крышей стояла лишь одна машина. «Майбаха» Еланской на месте не оказалось. Хозяйка еще не вернулась домой. Кто есть в доме, Гриша не знал. Прислуги он не боялся. Все, что он хотел,  — увидеть Соню раньше, чем она увидит его. Общение с девушкой не предполагалось. Он лишь хотел убедиться, что с ней все в порядке. Фонарь военного образца, удобная фомка с резиновой ручкой, пассатижи, нож и еще пару хороших инструментов Григорий распихал по карманам, а на руки надел ремонтные автомобильные перчатки. Теперь он выглядел настоящим взломщиком, и никакие оправдания ему не помогут.
        До дома он тоже добрался без приключений. Такую территорию вполне можно принять за парк, вот только ни одной живой души он так и не встретил, а в тенистых аллеях нуждались сейчас многие. Жара стояла невыносимая. Задняя тыловая дверь дома оказалась не запертой. Тут никто никого не боялся. И это после смерти хозяина и его друга. В сына тоже стреляли, а Ксюша отправила на смерть свою подругу вместо себя. Убийственное спокойствие. Он вошел в дом и попал на кухню. Запахи напомнили о пустом желудке. Кругом столы и бесчисленное количество посуды. Ближе всего стояли пирожные. Парочку он впихнул себе в рот. Слева находилась еще одна дверь, а справа проход, из которого слышался звон тарелок.
        Он выбрал дверь, вошел, но ему сразу же пришлось прыгнуть в сторону и затихнуть за спинкой дивана. Это был холл. В трех метрах от него чернокожая девушка со стройными ножками пылесосила лохматый ковер. К счастью, она стояла к нему спиной, а шум пылесоса заглушил его падение и звон железок, доносившийся из карманов. Разлеживаться нет времени. Гриша выглянул из-за укрытия. Длинноногая негритянка удалялась. Значит, в этом месте она уже пропылесосила. Он проследил путь шнура и содрогнулся. Электророзетка находилась рядом с ним на стене. Пришлось перебираться за кресло. Гарнитур мягкой мебели стоял в центре холла, не прижатый к стенам. Мебель и ковры ослепительной белизны, а стены из темного дерева увешаны картинами. Дом жил своей отдельной жизнью. Тут очень трудно почувствовать себя своим. Как в городском музее. Никакого домашнего тепла и уюта.
        Сбоку проходила узкая деревянная лестница. Выходить в центр и подниматься вверх по парадной мраморной лестнице не имело смысла. Обязательно на кого-нибудь наткнешься. Григорий выбрал подходящий момент и перебежал к лестнице. Шум пылесоса заглушал все его движения. На четвереньках он поднялся на второй этаж. Тут стояла гробовая тишина. Ни одного окна. На стенах висели канделябры с лампочками под свечи. Комнаты располагались по обе стороны коридора и выглядели слишком шикарно, чтобы в них жила прислуга. И все тот же белый ковер с ворсом по щиколоткуу. Он решил начать осмотр музея с верхнего этажа и постепенно спускаться вниз.
        Третий этаж выглядел значительно скромнее второго. И те же комнаты по обеим сторонам коридора. Гриша пошел еще выше и уперся в дверь чердака. Она легко открылась. Дальше по прямой находилась вторая дверь. Вот она была заперта. Замочек простой, символический. Григорий достал фомку и попросту поддел дверь. Она открылась, не повредив замка. Переступив порог, он едва не ослеп от яркого света. Крыша была стеклянной, а помещение просторным, и лишь деревянные балки подпирали потолок, но никаких стен и перегородок. Тут стояли мольберты, этюдники, подрамники, холсты и множество картин. Гриша подошел к одному из мольбертов и приподнял покрывало с незаконченной картины. На подставке стояла оригинальная иллюстрация, выдранная из книжного альбома и разлинованная обычным карандашом в мелкую клеточку. Рядом лежала лупа, множество пахучих красок и скорлупа от яиц. Очевидно, смеси имели особое значение. Работа над шедевром подходила к концу. Под иллюстрацией он прочитал надпись: «“Девушка с жемчужной сережкой”. Нидерланды. Ян Вермеер. Музей Маурицкёс, около 1665 г.».
        Ниже была более любопытная информация: «Картина найдена в 1902 году в плачевном состоянии. Потом появились копии. Одна из них висит в Ватикане. Реставрация в Голландии производилась в 1994 году. Вызвала много споров. Картину заслуженно называют голландской “Моной Лизой”. Заказчик неизвестен. Есть мнение, будто на картине изображена дочь Вермеера Мария».
        Даже Гриша знал, кто такой Вермеер. Если Еланская хорошо справится с работой, а это уже видно, то она сможет получить за холст сумасшедшие деньги. Особенно когда речь идет о спорных работах. На кой черт этой дамочке стриптиз-клуб?
        Версия Мариши полностью подтвердилась, и на чердаке Грише больше делать было нечего. Он поправил замок, как смог, отжал дверь и закрыл ее. Никаких проблем не возникло. Теперь он спустился на третий этаж. Здесь по-прежнему стояла тишина. Комнат много. И неизвестно, открыты они или нет. Можно сдуру к кому-то в гости напроситься. Он уже придумал для себя версию водопроводчика, тем более что изо всех карманов у него торчали инструменты. Григорий тихо пошел в глубь коридора. На полпути он услышал шаги по центральной лестнице. Она находилась за его спиной, а деревянная еще дальше. Обратно возвращаться рискованно. Он попытался войти в ближайшую комнату, но та оказалась запертой. Пробежал к следующей, и та открылась. Он вошел и тут же прикрыл за собой дверь. Прислушался. Тихо. Слишком толстые двери, сделаны на совесть, и не в этом веке, а в девятнадцатом. Усадьба не подвергалась современным евроремонтам. Строилась раз и навсегда.
        Гриша осмотрелся. Небольшая чистая белая комната. Тут даже стены были белыми. Он не сразу заметил спящую на кровати, так как все белье и покрывало тоже были белыми, а человек укрылся чуть ли не с головой. Он на цыпочках подошел к кровати. У него екнуло сердце. Перед ним спала Соня. Рядом на тумбочке стояло множество пузырьков с лекарствами. Четыре месяца, проведенные в военном госпитале, научили его разбираться в лекарствах. Среди пилюль Гриша заметил «имован». Очень мощное снотворное. Им лошадь с ног свалишь. В обычной аптеке не купить. Этим средством психов успокаивали и его тоже, так как он кричал по ночам и все еще рвался в атаку. Отходил долго. Не день и не месяц. А потом к мирной жизни привыкнуть не мог. Даже в собственный подъезд никогда один не входил, а лифтом вовсе не пользовался. Но о таких мелочах знал только он. А когда близкие друзья иногда замечали, что у него дергалось левое веко, отшучивался.
        Она была по-прежнему очень красивой. Правда, перекрасившись в блондинку, стала еще больше похожа на Ксюшу. Точнее, наоборот.
        На тумбочке лежала Библия. О религии они никогда не разговаривали, и Гриша не считал Соню набожной барышней. Он взял книгу и пролистал ее. Из книги выпал листок. Он развернул его. Рисунок походил на какую-то схему. Он вспомнил, как Елена говорила адвокату о каких-то схемах. Красной ручкой были указаны стрелки и кресты. Обычно так зачеркивают проверенные места. Синими чернилами обозначался чертеж какого-то этажа дома. Вот только стены казались очень толстыми. Где-то они были заретушованы, а где-то расчерчены полосами. Так обозначают лестницы. Красные стрелки указывали на вход в потайное помещение. Старые особняки очень часто имеют свои секреты. Тут ничего удивительного нет. Соня что-то ищет. Вопрос — что? И, возможно, ищет очень давно. Грише пришла шальная мысль. Год назад она работала горничной в паршивом отеле. А если подумать, то «Источник» когда-то тоже принадлежал князьям Салтыковым. Так называемая «малая усадьба». Теперь она перебралась в главную. Здесь шансов больше. При этом ей пришлось выйти на Колпакчи, через него на Склярова, а Скляров свел ее с хозяином усадьбы, и она тут же устроилась
к нему на работу. На копеечную должность с ее-то данными.
        На схеме стояло восемь квадратов в один ряд. Пять из них имели имена: Елизар, Владислав, Семион, Анна, Борис. Три квадрата без имен. Зачеркнутыми были три безымянных и с именем Борис. Над другими стоял красный знак вопроса. Все квадраты находились в одном помещении под буквой «С».
        Гриша свернул листок, вложил его в Библию, а саму книгу вернул на место. Ему очень хотелось разбудить Соню и поговорить с ней. Но вряд ли она его вспомнит, он лишь напугает ее. Девушка занята своим делом, и, как он понял из слов Еланской, ей ничто не угрожает.
        Он подошел к двери и приоткрыл ее. Тихо. Гриша выглянул. Никого. Стараясь не шуметь, он вернулся к деревянной лестнице. Спустившись на пролет ниже, он остановился. Между этажами была еще одна незаметная дверь. Невооруженным взглядом ее не заметишь. Она сливалась с деревянными панелями на стенах. Дверь вела, очевидно, в другое крыло здания, так как здесь правая его часть заканчивалась. А Гриша, войдя в дом, и не подумал, что попал в самую его середину и что где-то должен иметься проход в другую часть особняка. Гриша присмотрелся к двери и заметил поперечные распилы на высоте двух метров. Он вообще замечал многое, чего не видели другие, но не всегда придавал этому значение, если речь не касалась женщин. Вот на женском теле он запоминал каждую родинку. Смешно говорить, но даже у немолодой Лизы он заметил надетые наизнанку чулки. Может быть, потому, что в такую жару только стриптизерши носят черные чулки.
        Дверь открылась обычным толчком. Он все же попал в другую половину здания, и она его разочаровала. По углам висела паутина, ковер покрыт пылью, и на нем оставались следы. Здесь явно никто не жил. Одной половины хватало с избытком. На простенках между окон висели помутневшие зеркала. Коридор длинный и мрачный. Вероятно оттого, что все занавески на окнах были задвинуты. Вообще-то парчовое полотно трудно назвать занавесками. Тяжелые портьеры больше подходили к их определению. Гриша стоял на пороге и долго осматривался, будто он здесь уже бывал. Нет, невозможно. Он вспомнил схему Сони. Одна из красных стрелок вела к третьему зеркалу справа напротив окна. Тут тоже находились двери, но только по правой стороне. В главном коридоре окон вообще не было. Рачительный хозяин мог сделать косметический ремонт и сдать помещение богатому человеку. Один потолок с уцелевшей мозаикой чего стоил.
        Он подошел к нужному зеркалу и долго его изучал. Пыль с правой плашки у подрамника была стертой. Он ощупал вензель и на что-то нажал. Зеркало развернулось на девяносто градусов, и образовался проход. За зеркалом находилась узкая деревянная лестница. Гриша зажег фонарь и переступил порог. Слева стена. Ступени шли вниз. Выбирать не приходилось. По сути, Гриша даже не имел представления об общем виде здания и мог заблудиться, не зная всех хитроумных ответвлений. Но проклятое любопытство не давало ему покоя. Как так, чтобы он чего-то не знал? Вот и на войну попал и едва башки не лишился. Вечно его заносит, куда не надо.
        Гриша начал спускаться, пока не достиг большой мощеной площадки. Под камнями земля. Ниже ничего нет. По его расчетам он попал в подвал. Направо дверь и рядом проход в винный погреб. Там стояли бочки и стеллажи с бутылками. Тут было прохладно и даже сыро. Прямо перед ним арочного типа дверь с навесным замком, покрытым ржавчиной. Над дверью православный крест из желтого металла, хорошо вычищенный, по обеим сторонам двери иконы в окладах и тоже доведенные до блеска. Он подошел ближе и тряхнул замок. Тот открылся. К такому ключа не подберешь, сделан на совесть. Но кто-то его открыл, а запереть уже не смог и лишь создал видимость, вставив ушко в корпус замка. Получилось.
        Гриша осторожно снял замок и положил его на пол, потом сдвинул задвижку и открыл дверь. Ни щеколда, ни дверь не скрипнули. Детали хорошо смазали и делали это недавно, потому что при такой сырости все ржавеет мгновенно. Выключатель он нащупал с правой стороны. Обычная лампа с металлическим абажуром, такие только в подвалах и встретишь.
        Запах здесь стоял невыносимый. Та же брусчатка, но очень аккуратная, как на Красной площади. Это был обычный старый склеп с белыми стенами, на которых живого места не было от икон. Лампады горели, оклады сверкали. В ширину помещение составляло не менее десяти метров, в центре, в один ряд, стояли гранитные саркофаги с метр высотой. Эдакие тумбы, похожие на письменные столы, а сверху лежали тяжелые плиты белого мрамора. До них метра четыре пустого пространства. Вот теперь понятно, что обозначали квадратики на схеме Сони.
        Григорий подошел к правому саркофагу.
        Надпись гласила: «Его светлость князь Борис Семионович Салтыков. 1856-1890 г.».
        Все верно. Гриша прошелся по ряду. Елизар, Владислав, Семион, Анна и три могилы без имени. Очевидно, последние князья уже были людьми немолодыми и заготовили для себя места захоронения. Что означали кресты на Сониной схеме? Гриша вернулся к могиле Бориса, которая в ее бумажке была зачеркнута, достал фомку и попытался сдвинуть мраморную плиту. Надо сказать, что удалось ему это с большим трудом. Во всяком случае, женщина не справилась бы. Либо у нее должен быть помощник. И не старик, а крепкий парень. Гриша не считал себя слабаком, но он взмок, пока двигал плиту. То, что он увидел, его парализовало. Гроб был разбит в щепки. Одежда на скелете порвана, кости разбросаны. Тут орудовал вандал. В углу вырыта ямка сантиметров тридцать глубиной. Остальных покойников ждет та же участь.
        Вот тебе и набожная девушка с Библией под рукой. Или она хочет такой казаться. Может, ей принадлежит идея ухода за княжеским склепом? Ведь кто-то чистит иконы и масло в лампады подливает. Хороший повод посещать склеп, а заодно и свое черное дело делать. Обычное кладоискательство. Романтическое сумасшествие. С другой стороны, по слухам, Салтыковы сорвались с места в последний момент и дали деру, бросив все свои богатства. Похоже, что так. С поклажей на борт не пустили бы. Человеку места не хватало. Убегали сломя голову. Но золотишко еще большевики наверняка к рукам прибрали. Вряд ли за сто лет могло хоть что-то сохраниться. Одной лишь Леночке повезло. Полный чердак картин остался. Да и то не шедевров. Шедевры она сама для лохов малюет.
        — Молодец! Снимаю шляпу перед ее талантом и умом,  — сказал Гриша вслух.
        Он с огромным трудом поставил плиту на место и решил, что делать ему здесь нечего. Дай Бог Соне удачи, конечно, но навязчивая идея — это уже диагноз. В медицине называется шизофренией.
        Гриша вышел из склепа и направился в винный погреб. Ему очень захотелось выпить бутылочку «Бордо».
        Он нашел ту самую полку с табличкой «1948 год». Горлышко отбил резким ударом, чтобы стекло не попало в вино. Сев на бочку, он в задумчивости так и выпил всю бутылку до дна, думая о Ксюше. О романе с малолеткой он не мечтал. Надо избавить ребенка от неприятностей и валить отсюда к чертовой матери. Хватит. Наотдыхался. На следующий год за воспоминаниями не поедет. Поиски прошлого к хорошему не приводят. Это он зарубил себе на носу. Пора сваливать! Гришу слегка качнуло. Вино хорошо било по башке, особенно на голодный желудок.
        На улице был еще день. Вся его экскурсия заняла не больше часа, а ему казалось, прошла целая вечность.
        На полдороге к гаражу он увидел колодец. Если там висит ведро, значит, вода питьевая. От вина лишь жажда появилась. Ведро висело на грубой толстой веревке, похожей на корабельный канат. Он открыл крышку и глянул вниз. Темно. Глубина не меньше десяти метров. Он сбросил ведро вниз, и катушка начала с грохотом разматываться, потом удар и бульканье.
        К его несчастью, он ни разу не оглянулся. Все произошло в одну секунду. Он лишь до веревки успел дотянуться, и большая часть его тела находилась над колодцем. Тому, кто подошел к нему со спины, больших усилий не понадобилось. Человек взял его за брючины и оторвал от земли. Все. Так просто и элементарно. В одну секунду он перевернулся и полетел в колодец. Но все же ловкость и инстинкт самосохранения сработали вовремя. Гриша сумел схватиться за канат. Метра два проскользил, но все же затормозил. Веревка оказалась крепкой и выдержала его вес. Другое дело руки. Перчатки превратились в лохмотья, а ладони в кровь. Он зажал трос ногами. Поднять свой вес он сможет, но во что превратятся его руки? Боль казалась нестерпимой. Он висел где-то посередине и не мог пошевелиться. Мысль о глупой шутке ему в голову не приходила. Сейчас он думал о другом — о тяжелом подъеме вверх. И сравнительно небольшое расстояние, метров пять, казалось ему бесконечностью.
        Колодец был круглым, выложенным из гладких камней. Не иначе вырытый еще князьями. Сейчас такие не делают. Слишком тяжелый труд. Скользкие камни не могли быть упором. Взбираться надо с передышками. Гриша взглянул вверх, и все его надежды рухнули в одночасье. В круглом световом окне, где виднелось небо, появилась тень. Черный контур руки с длинным ножом. Вероятно, взятым с кухни. Как говорится: «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!» С этой мыслью он полетел дальше, в последнее свое путешествие. Канат был обрезан.
        Грохнувшись в воду, Гриша почувствовал холод. В такой водичке долго не побарахтаешься. Вынырнул, и ему показалось, что он достал ногами дно. Глянув наверх, он увидел тот же круглый просвет, но теперь он стал еще меньше. Болтаться в ледяной воде Грише не хотелось. Он достал фонарь и включил его. Техника, взятая из гаража, была стоящей. В этом доме барахла не держат. Фонарь работал и под водой. Что показалось ему странным, так это голубоватая вода, а не черная, если она не подсвечивается. Он нырнул. До дна можно достать. Метра два не больше. На небольшой глубине в стене он заметил проем. Это из него струился свет. Сантиметров семьдесят в высоту и метр в ширину. Он вынырнул, набрал воздуха и вновь нырнул. Рискованное мероприятие лезть в воду, не зная брода. Но это лучше, чем окоченеть в колодце, где тебя никогда не найдут. Фонарь Гриша зажал в зубах. Ему нужны свободные руки. В грот он пролез, тот и дальше оставался тех же размеров. Пришлось ползти, а не плыть. Воздух уже кончался. Еще минута и он захлебнется. Тут тоннель кончился, и он вырвался в свободное пространство и вынырнул наружу.
        Спасительный воздух и порывистое дыхание в течение минуты. Под водой пришлось проползти метров пять. Фонарь все еще горел. Гриша очутился в крошечном заливчике размером с маленький бассейн, но очень глубоком. Выбравшись из воды, он перевернулся через барьер и упал на землю. Осветив все вокруг себя, он понял, что попал в какую-то пещеру. Стены каменные, арочные, со стальными подпорками, поржавевшими от времени. Пещеру выдолбили как шахту метро. Тут не было пропорций, но если судить по стенам, то работали обычной киркой. Он поднялся на ноги и пошел вперед. Коридор размером метров в тридцать. Это то, что можно увидеть. Дальше мгла. На стенах висели факелы в гнездах. Обычная палка, похожая на бейсбольную биту, верхний конец которой обмотан мешковиной, обмазанной в смоле. Зажигалка намокла и не работала. Но ему на глаза попалась полка, похожая на старую этажерку. Там стояли банки с консервами, холщовый мешок с сухарями, соль и несколько коробок спичек. Что удивительно, здесь не было крыс, иначе все припасы давно сожрали бы.
        Гриша глянул на этикетку спичек. Фабрика Гузяна, 1866 год. А на верхней полке лежал нож. Точнее, кинжал в ножнах. Он вынул его с большим трудом. Обоюдоострое лезвие сверкало. Такие сейчас не делают. На лезвии стояла гравировка: «Собственность князя Салтыкова В.Е.». Ножны были украшены серебряными обручами с рисунком.
        Спичка зажглась легко. Тогда они делались восковыми, а не серными. Он взял один из факелов, и тот тут же вспыхнул. Гриша выключил фонарь и засунул его за пояс. Батарейки надо беречь. Надо сказать, что факел горел ярче. Осветилась стена. Дальше хода нет. Гриша уперся в тупик, возле которого и стояла оригинальная этажерка. Он начал внимательно осматривать стены. Тоннель рыли с определенной целью, а не от нечего делать. Сейчас его функциональность не ясна. Во всяком случае, его никто не делал для спасения утопающих в колодце. Оригинальный ход. Тут не поспоришь. Кому придет в голову спускаться в старый глубокий колодец, нырять в воду и искать там грот. На тюрьму это тоже не похоже. Все продукты целы, а в пещере нет ни одного скелета. Он ощупывал камни на стенах. Если дверь существует и она лишь замаскирована под общий фон, то эти глыбины не могут крепиться намертво.
        В какой-то момент он застыл. Пещера не вход, а выход. На кой черт князьям рыть колодец на участке? Причем он окружен кипарисами. На случай внезапного исчезновения. Надо сообразить, где находится дом. Он отошел от купели метров на тридцать. Надо вернуться назад. После некоторых размышлений Гриша понял, что пещера ведет его назад к дому. Значит, догадка верная. Это княжеское убежище. Один из выходов и есть колодец. Надо лишь веревку с ведром опустить вниз. Мужчины выбраться на волю смогут.
        Один камень от стены отвалился, когда он ее ощупывал. Кусок острой неотесанной глыбы. За ним он увидел дверь и торчащий из нее болт, на котором держался камень. Но все крепежи уже поржавели. Он достал монтировку и начал отковыривать камуфляжную декорацию. Через десять минут перед ним предстала кованая арочная дверь. Она легко открылась. Никаких запоров. Тот, кто находился с той стороны, не делал из убежища секретов, а тот, кто попал сюда через колодец, дверь не найдет. И не будет искать. Надо знать, что она здесь есть. Он вошел в помещение.
        Тут было чему удивляться. Мраморный пол, старинная мебель, груда упакованных ящиков в углу. Но самое неприятное — это два скелета, сидящие в обнимку на диване. Одежда на них сохранилась. На женщине — черное платье с белым кружевным воротничком и изящная шляпка, под которой видны седые волосы. Очевидно, пожилая дама. От самого лица ничего не осталось. Одни лишь зубы. На мужчине был надет генеральский мундир. Три маленькие звездочки говорили о том, что в царской армии он был генерал-лейтенантом. Возле правой руки на диване лежал золотой портсигар и перламутровая зажигалка с открытым колесиком и лежащим рядом колпачком. Эти предметы Гриша рассмотрел. Портсигар имел гравировку: «Князю Андрею от любящей матери!».
        Похоже, князь Андрей так и умер со своей матерью, не посмев бросить ее в подземелье.
        Гриша извинился вслух и положил золотые вещички в карман. В нужный момент они могут ему пригодиться, если только он выберется из ловушки.
        Перекрестившись, он отошел от дивана. Гришу заинтересовали ящики. Добротно сколоченные и, видимо, подготовленные к вывозу. Один верхний он снял и вскрыл его. У него глаза выкатились из орбит. Это был чайный гарнитур дивной красоты, сделанный из серебра с позолотой. Сверху лежали листы бумаги, сколотые скрепкой. На двенадцати страницах был указан список предметов и номера ящиков, где что лежит. Читать список он не стал, а сунул бумаги в карман. Осмотревшись, он заметил еще одну дверь. Вошел, и ему показалось, будто оказался в кабине лифта. Четырехугольная шахта. Только лифта в ней не было. Он включил фонарь и посветил вверх. Высота колодца метров десять, но дальше потолок, а не люк и не дверь. Но здесь имелись стальные скобы, вбитые в кирпичную кладку с коротким интервалом. Практически они заменяли лестницу. В колодце такой услуги не представилось. Но как-то люди попадали сюда! Значит, потолок тоже с секретом. Об этом он думал, поднимаясь наверх. У Гриши была такая дурная привычка: он сначала делал, а потом думал.
        Потолок оказался деревянным, но никаких запоров, ручек и задвижек в нем не нашлось. По кругу шел выступ, вроде карниза, так что доски клали сверху в распор и они держались на этом бордюре. Шириной в метр, длиной в два метра. Гриша приподнялся, поставил вторую ногу на скобу с другой стороны шахты и уперся спиной в потолок. Доски даже не шелохнулись. Тут выкладывали не по одной доске, а сколотили щит под размер и потом его втиснули на место.
        Нет, такое положение дел его не устраивало. Если здесь задумана лестница, она куда-то должна привести. Гриша достал монтировку и начал ломать доски с яростью человека, сто лет не видевшего свободы. Кончилось это тем, что он едва не сорвался и не улетел вниз. Хорошо, что только одна доска выломалась. На голову обрушился ком земли. Будто его решили похоронить заживо.
        Впрочем, он был не далек от истины. Выломав вторую доску, вниз полетела вторая порция земли. Он оставил на месте только две доски: крайние по обеим сторонам, чтобы на них можно было встать. Вниз упало земли больше, чем требовалось для могилы. Но препятствия на этом не закончились. Сверху лежала каменная плита. Он встал на доски и уперся в плиту спиной. Одна доска под ним треснула, но плита даже не шелохнулась. Гриша сдвинул доски к середине и встал на каменный бордюр. Если и он треснет, то лететь ему в колодец еще раз. Но воды внизу не было, а земля ему пухом не станет. Упрямство победило страх. Он вновь уперся хребтом в плиту, и она поддалась. Сдвинув ее в сторону, он начал помогать себе руками. Сначала появился очень слабый красный свет. Еще немного — и он выбрался наружу и очутился в знакомом склепе. Красноватый свет исходил от лампад, а вылез он из безымянного саркофага, который Соня уже отметила крестиком.
        В первую очередь он проверил дверь. Открыта. На свое счастье, торопясь в винный погреб, он забыл закрыть задвижку и повесить замок на место. Григорий включил свет и глянул в свою могилу. Секрет был прост. На пазы клали крепкий щит, а потом сантиметров на семьдесят засыпали его землей. Так глубоко рыть никто не станет, тем более что под ногами везде земля, выложенная брусчаткой.
        Второй раз Соня не полезет в уже проверенную могилу. Он лишь поставил плиту без надписи на место. Первый раз в доме и уже все его секреты знает.
        — Ай да Гриша! Ай да молодец! А попросту говоря: дуракам везет!  — произнес он вслух.
        Но если подумать, то уйти из дома не так-то просто. Где-то гуляет коварный убийца. Водичку из колодца Гриша уже точно пить не будет. Не забыть бы замок повесить. Скорее всего, в колодец его сбросила Еланская. Он слишком болтлив и много знает. Так Еланской передал Скляров, позвонив ей после его визита. А тут журналист-всезнайка сам пожаловал к ней домой. Напросился. Очевидно, она заметила его, идя в дом от гаража.
        Уходил он тихо и осторожно. Все бы ничего, но руки до сих пор болели. Заглянул в гараж, чтобы оставить чужие инструменты. Машина Еланской стояла на месте. Он положил руку на капот. Движок теплый. Рядом стоял автомобиль адвоката Лангемака. Не слишком ли часто они встречаются?
        Думать Гриша не хотел, да и не мог. Уже темнело. Его ждет Ефим. Нельзя же к человеку только по ночам ходить.
        Лазейку он нашел сразу. Какое же облегчение может почувствовать человек, выйдя на улицу. А он о таких вещах никогда не задумывался.
        5
        Раньше начальник управления вызывал подчиненных только к себе в кабинет, теперь сам зашел к своему заместителю Балабанову. Роскошь его уже не смущала. Он знал, как служили на их местах генералы. Возможно, в этом был свой смысл. Они принимали у себя не население города с их проблемами, а особых персон с просьбами и подношениями. Требовалось держать марку и престиж, иначе превратишься в обычного мента.
        — Что-то нарыл, Тимур?
        — Можно сказать и так. Получил любопытную анонимочку с приложением. Пленка с записью. Но думаю, что кино снималось на жесткий диск, а уже потом отдельный эпизод переписали на пленку.
        — И что на ней интересного?
        — Некоторые разъяснения, но звук стерт, либо его вовсе не существовало. Кассета не стандартная. «Бетакам». В Москве это прошлый век, а для периферии на таком оборудовании местное телевидение работает. Так что магнитофон привезли мне со студии. Я думаю, что аноним, снимавший кино, настоящий профессионал. Эту подсказку он сам нам дал и, вероятно, умышленно. У него была возможность записать видеоряд на любую пленку. Он этого не сделал. Мол, знайте, с кем дело имеете.
        — Ну, хорошо. С этим типом разберемся позже. Ты мне пленку покажи.
        Балабанов включил огромный ящик, тот самый «Бетакам», не имеющий никакого дизайна и похожий на радиопередатчик, а потом телевизор.
        Пленка закрутилась. Никаких вступлений, а сразу сюжет.
        — Это радиорубка в стриптиз-клубе,  — пояснил Балабанов.  — У пульта сидит Виктор Жулебин, оператор системы видеонаблюдений. Парень установил видеокамеры в раздевалку и гримерки к девчонкам, что по инструкции запрещено. Но он не равнодушен к слабому полу. Из конфискованных у него дисков есть немало интересного. А теперь смотри, Андрей. Сейчас будет самое интересное. Я был в этом кабинете, но видеокамер в нем не видел. И зачем они там? Но не оператор же снимал это кино. Значит, камера была замаскирована и работала, когда отключилось питание. Точно такая же была подвешена в кабинете Колпакчи. Ее мой фронтовой друг Казанчеев заметил. Он парень глазастый. Тем более если речь идет о видео — и фотоаппаратуре. Это часть его работы… Так, смотри. В его комнату заходит стриптизерша. Девушка в накидке. Такие набрасывают на себя после выступлений, чтобы их не лапали по дороге в гримерную. В руках у нее поднос с ужином. Мне же он говорил, что ходит в чебуречную напротив. На пленке отматывается счетчик. Она вошла в одну минуту сорок две секунды. Девушка запирает дверь и ставит поднос на стол. Обалдевший парень
оборачивается. Следи за его взглядом. Он ошарашен. То есть не ожидал такого сюрприза. Они не друзья и не любовники. Это сюрприз. Обрати внимание, он не просто оглянулся, а повернулся на крутящемся стуле всем корпусом лицом к ней, а к мониторам спиной. Теперь эта красотка скидывает с себя накидку и садится к нему на колени. Она седлает его как лошадь. Бедняга обливается потом. Ну и кульминация эпизода. Девушка ногой нажимает на красную кнопку сервера. Экраны гаснут. Дальше идет сплошная эротика. Но она его дразнит. Видимо, понимает, что этот тип на долгие утехи не способен, а ей нужно время. Спектакль продолжался двадцать семь минут сорок секунд. Потом она встала, открыла дверь и ушла. Но он еще долго приходил в себя и не сразу заметил неработающие мониторы. Он набросился на жрачку.
        — Ты считаешь ее соучастницей убийства?  — тихо спросил Визгунов, ошеломленный увиденным.
        — К пленке в конверте прилагалась записка. Вот она.
        Полковник прочел:
        — «Дины больше нет. Так что о ней говорить можно. Ее убили, чтобы не болтала лишнего. Она слишком много знала». Напечатано на принтере, подписи нет.
        Визгунов глянул на Балабанова.
        — На экране вы видели ту самую стриптизершу, которую мы нашли застреленной в машине Ксении Суконниковой,  — пояснил Балабанов.  — Ее убили на рассвете по дороге на плато. Там живут жирные караси. Девушка у них пользовалась спросом. Либо убийца получил информацию от клиента Дины, либо за ней следили. Она оставила свою «девятку» на улице и зашла к Ксении через лазейку. Но выехала из ворот на спортивном «Мерседесе» Ксении. Машина открытая, с откидным верхом. Если ее ждали, то могли распознать фокус. Дальше дали сигнал стрелку по мобильнику и рассказали о смене машины. И еще одна немаловажная деталь. На правой руке девушки найдены следы оружейного масла. Такие же найдены в ее сумочке. Я думаю, она чего-то опасалась и носила с собой пистолет. Оружия мы не нашли. Вероятно, его забрал убийца.
        — Как минимум заговорщиков было трое. Девушка отвлекала оператора. Вторым был сам убийца. Причем человек знал, где спрятан нож. Третий мог сидеть в машине и снимать все происходящее на видеокамеры, установленные отдельно, с автономным питанием. Это он прислал тебе эту пленку и не забыл намекнуть, что является профессионалом в своем деле.
        — По мнению оператора Жулебина, таких в городе двое. Он и его сменщик. Они работают через день. Вот почему он позволяет себе излишества. На его место нет претендентов. Его на улицу не вышвырнут. Сменщик — хороший кандидат на роль третьего. В этот день он был выходной и мог легко установить камеры, не вызывая подозрений. Но не такой же он дурак, чтобы тыкать на себя пальцем. Значит, есть еще один специалист. И, скорее всего, из приезжих, если о его мастерстве никто не знает. Мне лишь непонятно, как он камеры сумел установить. И еще. Он не очень-то доверял своим напарникам, если устроил за ними слежку и вел видеозапись. Этот компромат может его спасти. Девушку он нам выдал. Убийцу не стал. Дина мертва и его имени не назовет. Что касается мотива, то он есть только у Елены Еланской. С исчезновением ее мужа до сих пор ничего не понятно. Но клуб достанется ей. Гриша Казанчеев побывал у Склярова, главного казначея банка. Уж не знаю как, но он вывел его на откровенный разговор. Еланская взяла в банке мужа кредит и выдала его Колпакчи на строительство клуба. Самому Колпакчи банк в кредите отказал. Это ей
принадлежит доля в тридцать один процент. У Колпакчи нет наследников. Так что Еланской не с кем делиться. Темная лошадка. Кстати сказать, она разведена с Иннокентием Суконниковым. Но имение переписано на ее имя. На наследство не претендует. Что любопытно. Когда она вышла замуж за банкира, то, не задумываясь, усыновила его детей. Тогда они еще были несмышленышами. Живет тихо. В светских тусовках не участвует. В доме живут повар и две горничные. У нее есть свой шофер, но его услугами пользуется редко. Любит путешествовать. Объездила всю Европу. По поводу наркотиков ничего сказать не могу. Ты помнишь ее состояние в наш последний визит. Но мои подозрения не подтверждаются фактами. Это все. Со всеми друзьями мужа имела ровные отношения. По сути ее никто не знает. В стриптиз-клубе не появляется. Ее там не знают. Колпакчи выплачивал ей дивиденды дисциплинированно. Задолжности не имел. Пожалуй, Еланская самый скрытный человек из всех, кто нам встречался.
        — Одна пленка всплыла. Это лишь начало,  — сказал Визгунов.  — Нам надо вычислить этого оператора. Парень не простой. Ты прав. Скорее всего, он приезжий. Отличный специалист. Хорошо продумывает свои ходы. Надо проверить круг знакомых Дианы.
        — Круг знакомых элитной проститутки?  — удивился Балабанов.
        — Да. Клиентов с плато надо проверить отдельно. Они дорожат своей репутацией и сломаются в первую очередь.
        — Мы даже ее мобильного телефона не нашли,  — возмутился подполковник.
        — Проверьте ее дом. А в первую очередь гримерку. Деловые люди любят дарить визитные карточки. И ее подружек потрясите.
        — Гриша мне рассказывал о фотографиях с адресами. Никчемные снимки. Стена, название улицы и дом. Я думаю, что это адреса притонов, где девушки делают деньги. Но облаву надо проводить по всем адресам сразу. Испорченный телефон срабатывает мгновенно. Тут они солидарны.
        — Так и сделаем.  — Полковник встал.
        6
        Он застал Ефима за работой. Тот печатал карточки в лаборатории и на стук в дверь ответил «ждите». Минут через пять Гришу впустили.
        — Тут фотобумага. Засветить можно. Давно я уже не печатал пленки. Люди перешли на цифровые аппараты. Но профессионалы предпочитают пленку. Негатив может стать уликой, а флешкам суды не доверяют.
        — Очень загадочно,  — сказал Гриша, заходя в небольшую темную комнату с красной лампой.
        Хозяин закрыл за ним дверь на щеколду.
        — Серьезный заказ?  — спросил Григорий.
        — Твой заказ. Посмотри сам.
        Снимки висели на веревке, приколотые прищепками.
        — Только не расстраивайся. Я думаю, нас еще много сюрпризов ждет впереди.
        Шок продолжался. Не успел он прийти в себя, выбравшись из могилы, как его ждали новые неприятности.
        — Что с твоей одеждой, Гриша? Тебя будто очень долго жевала корова, а потом выплюнула в навозную кучу.
        — Искупался в неположенном месте.
        На снимках была изображена Соня. Но не одна, а с мужчинами в постели. Одним из них был пятидесятилетний хозяин отеля «Источник» Аркадий Кушнир. На фоне другого интерьера и в другой кровати она лобызалась с его сыном Федором. Снимки были четкими.
        — Тут есть непонятные блики,  — холодно сказал Гриша.
        — От стекла. Фотографировали через окно. Но она знала о съемке. В обеих комнатах горит свет. Причем яркий. Я думаю, что ее об освещении предупредил фотограф. И, как ты видишь, никто не задергивал занавески. Так было задумано. Ты знаешь этих мужчин? Они чем-то похожи.
        — Знаю. Даже бывал в одной из этих комнат. Немолодого мужика зовут Аркадий Кушнир. Он владелец отеля, в котором я живу. А второй — его сын. Она спала с обоими. Вот почему наши встречи проходили на стороне, а в гостинице мы даже не разговаривали.
        — Но зачем ей это надо?  — удивился Ефим.  — Она же красивая женщина. Такая могла найти себе очень богатых покровителей.
        — Дело не в людях, Фима. Соня приехала в этот город с целью. Нам нужно найти хорошего краеведа, который много знает о князьях Салтыковых. Вот и Соня ими интересовалась. Отель «Источник» тоже бывшие хоромы князей Салтыковых. Она хорошо информированная кладоискательница. Думала, что клад находился в «Источнике». Вот почему устроилась туда горничной. А фото ей были нужны для шантажа. Чтобы держать хозяев отеля в узде. Ты помнишь, мы нашли снимок Сони, где она беременна. Возможно, один попал к сыну, другой к отцу. И обоим она сказала, будто ждет ребенка именно от него. Вероятнее всего, ее постигло разочарование. Она ошиблась адресом и не нашла в доме ничего интересного. Вот тут-то и выяснилось, что у Салтыковых на побережье было две усадьбы. И вторая значительно богаче и больше. Я полагаю, она сделала аборт и по-тихому смылась. Владельцы отеля ее больше не интересовали. Потеря времени. Она жива. Сегодня я ее видел. Работает горничной в доме Суконникова. Новой хозяйке она не мешает. Скорее наоборот. Следит за ее здоровьем, а той прислуга до лампочки.
        — А ты-то сам веришь в существование кладов? Это же из области фантастики. Во время революции всех дворян разграбили под ноль. Как в «Интернационале» поется: «Кто был никем, тот станет всем».
        — Клад существует, Фима. Но его никто никогда не найдет. Это отдельная тема для разговора. Потом мы к ней вернемся. Где ты взял эти снимки?
        — Сегодня я заходил к Пашке Курехину. Магнитофон он мне дал. Но что-то заподозрил. Вообще он очень странный тип. Я заметил, что из дома пропали архивные стеллажи с ящиками. Он делал их на заказ, по моим образцам. Стоило это недешево, и выбросить он их не мог. К тому же каждый фотограф очень дорожит своими снимками, слайдами и негативами. Похоже, он собрался переезжать. Я ничего не спросил, он ничего не сказал. У меня шальная мыслишка родилась. У каждого нашего работника есть свой шкафчик для переодевания. Там даже фотоаппаратуру хранят. Надежно, как в сейфе. Воры к нам не лазают. Тут брать нечего. А свои в чужой шкаф не полезут. Однако я полез. Пашка держит ключи в вазочке на холодильнике. Я их стянул. Он придет, замок на месте, но ключей нет. Взломает. Все на месте. Негативы положу назад. Но я о другом хотел сказать. Думаю, что Соня наняла Пашку. Я говорю о снимках. Сам он в окна не заглядывает и никого не снимает. Соне нужны были эти снимки. А найти сговорчивого фотографа просто. Пройдись по набережной. Их там уйма. К тому же она уже фотографировалась у Пашки со Скляровым.
        — Ты говорил, будто он оператор на телевидении.
        — Одно другому не мешает. И мастер он хороший. От клиентов отбоя нет. Я не все негативы отпечатал. На них какие-то вечеринки на яхтах. Но для Паши эти снимки имеют значение. Негативы лежали в конвертиках, а они в железной банке из-под печенья. Банку он засунул в самый дальний угол и завалил ее кроссовками. Я ее не сразу нашел.
        — Давай печатай. Думаю, эти снимочки тоже с сюрпризами. Тем более что яхты мало кто имеет.
        Новые снимки Гришу шокировали. Яхты были разными, это по отделке видно. Снимки делались открыто. То есть фотограф был приглашенным, но его никто не замечал. Во всяком случае, он старался оставаться незамеченным и фотовспышкой не пользовался. Некоторые снимки были сделаны неожиданно. Но самое главное в том, что этому парню доверяли. Голеньких девочек тут хватало. Чулочки, поясок, кружевной белый фартучек и такой же чепчик, но трусики они забыли дома. Это были танцовщицы из клуба, играющие официанток. Некоторые уже сидели у кого-то на коленях.
        — Этот толстяк в трусах и рубашке с бабочкой — генерал Мерзоев,  — пояснил Фима.  — Заместитель Борового. А этих двух типов ты знаешь. Они зачастили на экранах. Только там они одеты подобающе и исполняют роли депутатов Госдумы. Ну, политика нас не касается. Они тоже люди. Я не могу понять: почему ты избегаешь стриптизерш. Ты же видный парень, Гриша. Мог бы разговорить одну из них. Они знают больше, чем ты думаешь.
        — Они запуганы. А запугать их еще больше я не могу. И фотограф нам ничего не скажет. Все эти люди повязаны одной веревочкой. Чтобы обвалить здание, надо точно знать, под какие опоры закладывать динамит. В противном случае от взрыва будет много шума, а от дома отлетит один кирпич. И тебе же по голове. Я не специалист в таких играх. Смотрю на все это как на страшный сон. Тридцать пять лет прожил и много кошмаров повидал, но такое мне даже не представлялось. И все это происходит в тихом мирном курортном городке, куда люди стремятся попасть в каждый свой отпуск.
        — А как тебе эта фотография понравится?
        Фима подал ему снимок, сделанный на палубе другой яхты. Гриша узнал генерала Кузьму Борового. Такое лицо трудно забыть. Он обнимал женщину, задрав ей юбку, и они целовались. Самым странным было то, что женщиной оказалась Елена Еланская. Она со страстью впилась руками в плечи генерала.
        — Снимок сделан снизу. Очевидно, Паша поднимался из нижней каюты на палубу и затормозил, как только его голова высунулась наружу. Вот что я думаю, Гриша. Фокусное расстояние у всех снимков одинаковое. Это не профессиональный аппарат, а очень хорошая малогабаритная «мыльница». У «Кэнона» и «Никона» очень шумные затворы. Снимок сделать трудно, чтобы тебя не услышали. Второе. Как бы Пашке ни доверяли, но такой компромат на себя дарить кому-то полная чепуха. Фотки он делал по собственной инициативе. Когда я взгляну на его аппаратуру, то смогу сказать с точностью, чем он делал снимки.
        — Тогда на кой черт они брали его с собой на яхты?
        — Думаю, как оператора. Он снимал официальную часть очередного торжества. Когда начинались оргии, он кинокамеру откладывал в сторону на видное место. И, несомненно, хозяева проверяли отснятый материал. А потом болтался без дела. Не высадишь же парня в море.
        — Я так думаю, что он на них работал. И пленка, лежащая в моем кармане, отснята им же. Вот почему он смотрел на тебя с подозрительностью. Где аппарат?
        — Здесь. Сейчас я принесу жидкокристаллический телевизор. Он легкий. Лучше нам не выходить из лаборатории. Тут спокойнее.
        Наконец-то аппаратуру установили, подключили и увидели, чего ожидали: порнофильм. Одной из участниц была Диана, ныне покойная подруга Ксюши. Вероятно, озвучка фильма делалась позже, так как постоянно слышались выкрики режиссера. Он даже подходил к исполнителям и выстраивал им позы. Режиссером оказался Михаил Колпакчи. Работал он грубо, девушки получали от него затрещины. Одна даже заплакала. Замечания делал и женский голос, но в кадре она не появлялась. Удивительно то, что после команды «стоп» оператор камеру не выключал и снимал выходы режиссера на съемочную площадку.
        Григорию женский голос показался знакомым. Необычный, низкий и ласкающий. Такой он уже слышал, сидя под окном адвоката. Значит, он мог принадлежать только Елене Еланской. Ее замечания были более точными. Она знала, чего от фильма ждут. И тут прозвучала ключевая фраза Колпакчи: «Работать с отдачей! Вы думаете, люди за туфту будут платить бешеные деньги?» Вся съемка продолжалась минут двадцать до последнего окрика Колпакчи: «Всё! На сегодня хватит! Убирайтесь! Видеть вас не могу». На этом съемка закончилась, но на пленке осталось чистое место еще на сорок минут. Либо оператор хотел продолжить снимать дальше, либо его спугнула вспышка хозяина. Пленку он с собой не унес, и, как надо понимать, съемок больше не было.
        — Я думаю, фильм снимал Паша Курехин. Вот почему он пользовался большим доверием у хозяев города. Чего уж от него скрывать? Он и без того знал больше остальных,  — заметил Ефим.
        — Ты предполагаешь или уверен?  — спросил Гриша.
        — У каждого оператора есть свой почерк. Я видел его документалки. Он очень резко берет зум. То есть приближение и отдаление с помощью объектива. Так работают не многие. Плавность переходов имеет значение. Во всяком случае, этому учат во ВГИКЕ. Паша технарь. Он заканчивал институт связи в Москве. Факультет электронного оборудования. В художественном смысле кино слабое. Но в электронике Пашке нет равных. А по характеру он авантюрист. И обожает деньги. Даже с меня за прокат видака взял пять тысяч. Я уж не помню, сколько он мне должен. Не подсчитывал и денег с него не требовал.
        — Скажи, Фима, а порнуха в действительности может дорого стоить?
        — У нас процветает пиратство. Народ нищий. Я думаю, что сделанные фильмы продавали за границу. А еще тем деятелям, которые с этими девушками уже спали. Своего рода ностальгия. Интересно, где они все это снимали? На настоящем пляже?
        Гриша усмехнулся.
        — Море нарисовано на стене. Мастерски. Думаю, что для такой художницы, как Еланская, это баловство. Наверняка она приложила руку к оформлению. А помещение принадлежит генералу Кузьме Боровому. Глубокий подвал под домом. Грунт каменный вперемешку с известняком. Но кто его надоумил рыть пещеру?
        — Ты там был?  — удивился Ефим.
        — А где, по-твоему, я пленку взял? Съемочные павильоны стоят нетронутыми. Там никого не было со дня этой съемки. Могли бы разворовать. Полиция делала обыск в доме, но вход в подвал не нашли. Он хорошо замаскирован.
        — Вот что я думаю. У Пашки есть крытый железный фургон. В простонародье называется «буханкой». Артисток на таком и привозили. Вряд ли они знали точное место, где ведутся съемки. Кузьма Астахович был очень хитрым и умным человеком. Не зря он просидел в своем кресле восемь лет. И если бы не чистки перед олимпийскими играми, его бы не тронули. Да и сейчас против него нет конкретных обвинений. Его же не посадили, а он сам написал заявление об отставке. Ну а по поводу подвала, то он его не рыл, а построил дом над готовым бункером. У нас под землей свой отдельный город. Когда-то здесь нашли древесный уголь. Плохого качества и в русских печах он не горел. Вот почему у нас пошла мода на камины. Специалистов нанимали в Прибалтике и Англии. Это еще с девятнадцатого века повелось. Камины открыты в отличие от печей. От того в них уголь горел. Это позволило не вырубать ценные породы деревьев. Шахт у нас очень много. Глубокие. От восьми метров и глубже.
        — Откуда такие сведения?  — насторожился Григорий.
        — Дед Митяй рассказывал. Мы часто собирались у него байки послушать…  — вдруг Ефим замолк.  — Вот кто нам нужен. Его отец подмастерьем работал на князей Салтыковых. Они его подобрали мальчишкой в начале прошлого века. Накормили, одели и воспитали как своего. А в двенадцать лет отдали в ученики к своему сапожнику, который жил при их доме. И не потому что он безродный, а чтобы к труду приучить. Потому и выжил. Красные его от рабства освободили. А он к тому времени обучился грамоте по высшему разряду. По-французски свободно говорил, знал латынь. Спутали, одним словом. Барчука за раба приняли. Вот дед Митяй знает о князьях больше всех. Он сын того самого найденыша. И отец рассказывал ему о своей жизни. Хотел книгу об отце написать. Вот только при Советской власти не мог. А теперь уже слишком стар. Он и есть наш лучший краевед.
        — Так,  — протянул Гриша.  — Один вопрос решили. Нам бы заставить заговорить твоего друга Пашу. Я думаю, что парню грозит опасность. По некоторым данным, генералы не смылись на Кипр. Возможно, они в городе. Об Иннокентии Суконникове мы ничего не знаем. Гроб пуст. Мне не ясна роль Елены Еланской. Клуб теперь принадлежит ей. Она была завязана с Колпакчи еще и в порнобизнесе. Такой бизнес не бросают. Тем более что супермодели под рукой. Ты прав. Продукция шла за границу. Недаром Колпакчи искал курьера с шенгенской визой и знанием английского языка.
        — С Пашкой мы не договоримся. Оттого он и жив до сих пор, что умеет молчать. У него нет повода открывать рот. По природе своей не болтун, а молчун. Вот если его загнать в клетку, а потом предложить из нее выбраться, тогда другое дело. Он сам должен нас найти, а не мы его.
        — А это идея. Надо его лишь пугнуть. Так, чтобы у него коленки затряслись,  — предложил Гриша.
        — Я не знаю, что надо, а что не надо. В первую очередь надо думать, а потом делать. Иди спать, Григорий. На тебя смотреть страшно.
        — Тут ты прав, конечно. Надо бы выспаться.
        На этом они расстались.
        7
        Видимо, порнухи насмотрелся, вот и понесло его в теплую женскую постель. Это так он вслух рассуждал, пока пешком шел к конспиративной даче Суконникова. Дорога заняла около полутора часов, и он появился на пороге в половине второго ночи. Света в окнах не было.
        На версту ни души. Можно немного пошуметь. Кричать Гриша не стал, а сел на ступеньки и запел. Голос у него был неплохой, правда, со слухом он не дружил. Спел серенаду из старого фильма, переврав слова и мотив, как мог. Джульетта на балконе не появилась, она вышла на крыльцо с ружьем в руках. Картина не менее впечатляющая, чем его серенада,  — будто они старались друг друга удивить. Девушка выронила карабин и бросилась на шею к ночному гостю, свалив его со ступеней на вытоптанную дорожку перед крыльцом. Они долго и молча целовались, а потом он поднял ее на руки и понес в дом. Безумства продолжались в кровати. Успокоились под утро, когда уже сил ни на что не хватало.
        — Мне нужен стакан водки и пять, нет, шесть часов сна,  — сказал Гриша, обнимая девушку.
        — Сначала ты меня отпустишь, а потом я налью тебе водки. Я уж решила, что ты от меня избавился и исчез. Ты где пропадал так долго?
        — Для меня это лишь мгновение. Я так был занят твоими проблемами, что времени не замечал.
        Он отпустил девушку, и она встала.
        — У тебя есть сигареты?
        — Посмотри в кармане.
        Она посмотрела и достала из кармана золотой портсигар с гравировкой и старинную зажигалку.
        — И что это?  — спросила Ксения.
        Он ничего не успел придумать. Ляпнул, что в голову пришло.
        — Украл у твоей мачехи. Хотел проверить ее сумочку, но услышал шаги в коридоре и не успел бросить обратно. Красивая вещица и тяжелая.
        — Но где она могла взять портсигар? Он же принадлежит князю Андрею, а тот умотал за границу. Не мог же он дорогой ему подарок оставить дома. К тому же его нашли бы лет сто назад.
        — Значит, твоя мать знает, где искать. Другого объяснения нет.
        В портсигаре лежали папиросы, совершенно не похожие на современные.
        — Это же царских времен!
        — И что? Они хорошо сохранились.
        Ксения достала одну, и из нее тут же высыпался табак. Она отложила портсигар на стол и опять полезла в карман, где нашла сигареты. Похоже, вопрос с портсигаром для нее был исчерпан. Девушка прикурила.
        — Ты был у нас дома?
        — Да. Заглядывал. Думаю, ты зря опасаешься мачехи. Угроза твоей жизни исходит не от нее. Она даже не ищет ни тебя, ни брата. Кстати, а где Алешка?
        — Они еще вчера уехали с Шуркой на моей машине. Разве такая юла может сидеть на месте. Как только ему стало лучше, он тут же свалил. Я бы тоже уехала, но ждала тебя. Тут очень страшно. Особенно одной. Мне все время мерещатся шаги за дверью или на чердаке. Я весь пол отполировала под кроватью. Тут больше и спрятаться негде. А ты на меня плюнул.
        Ксения вышла из комнаты раньше, чем он открыл рот. Вернулась минут через пять с бутылкой водки и хрустальным стаканом.
        — Наливай себе сам. И запомни. Я уйду вместе с тобой. Больше я здесь сидеть не намерена. Буду жить дома, если ты не найдешь нам комнату. Деньги у меня есть. На жилье хватит. Я даже готовить умею. Не повар, конечно, но и ты не князь Андрей, хоть и с его портсигаром ходишь.
        — Ладно. Сдаюсь.
        Гриша налил себе водки в стакан и залпом выпил. Он даже не понял, как отрубился. Ему снились цветные сны и Ксюша с венком из полевых цветов. Она была сказочно красива.
        8
        Полицию вызвала прислуга. Она пришла утром делать уборку. Адвокат Рубен Лангемак предпочитал жить без свидетелей. Прислугу нанимал приходящую. Вероника приходила к нему три раза в неделю и наводила порядок. Сегодня она поняла, что порядок должна наводить полиция.
        На место преступления приехали полковник Визгунов и подполковник Балабанов. В их планы входил допрос Лангемака, но не хватало времени навестить его. Он работал на пропавшего без вести Иннокентия Суконникова и мог многое рассказать о предполагаемой смерти банкира и странной истории с его похоронами. Еще один свидетель выпал из обоймы.
        Лангемак лежал возле открытого сейфа, который, как и в случае с Колпакчи, оказался пустым. В руках у него был зажат пистолет итальянского производства «Беретта М-84» девятого калибра. Оружие удобное, прежде всего тем, что к нему подходят патроны от отечественного Макарова, а в обойме помещается четырнадцать штук. О таких тонкостях мог знать лишь специалист. Грудь покойника была разорвана картечью. В трех метрах от него лежал мертвый парень лет двадцати. Пуля попала ему в горло.
        — Что скажешь, Тимур?  — тихо спросил Визгунов.
        — Похоже на дуэль. Стреляли одновременно. Или парень пальнул на несколько секунд позже. Из карабина, набитого картечью, трудно промахнуться. Зерна картечи даже в стене над сейфом застряли.
        Тем временем врачи и криминалисты делали свою работу. Начальники им не мешали и дальше порога не проходили. Рядом стояла горничная. Один из криминалистов осмотрел ее туфли.
        — Вы в них пришли?
        — Да. Переобуваться не стала.
        Он попросил ее согнуть ногу и осмотрел подошву.
        — Что-то важное, Митя?  — спросил Балабанов.
        — На улице остался отчетливый след от женских туфелек. Вот только размерчик поменьше, а каблучки повыше. Каблучок в рыхлую землю ушел возле кустарника, высаженного вдоль дорожки к калитке. Или бежала, или оступилась. Ничего не видела. Темно было.
        — Убийство произошло поздно вечером,  — сказал медэксперт.  — Около одиннадцати. Точное время скажу потом. И на адвокате надет халат. Очевидно, он уже спал.
        — Вот только гостей он знал, а потому и открыл им дверь,  — добавил Визгунов.  — Сейф открыл сам под прицелом. Но в нем лежал пистолет, и он сумел им воспользоваться. Парня хлопнул, а девчонку не успел.
        — Ты уверен, что он пришел с девчонкой?  — спросил Балабанов.
        — Так Митя утверждает. А потом, кто-то должен был унести из дома содержимое сейфа. У адвокатов не бывает пустых сейфов.
        — Мальчика зовут Алеша Суконников,  — скорбно произнесла Вероника.  — Я его здесь уже видела. Но у них были очень хорошие отношения. Я помню, как в последний раз, неделю назад, Рубен сказал Алеше: «Похоронами отца занимается Миша Колпакчи. Уверяю тебя, он сделает все на высоком уровне. А что мать сделала с пальцем?» Заметив мое присутствие, они замолкли.
        — О каком пальце шла речь?  — поинтересовался Балабанов.
        — Точно не знаю, но догадываюсь. То ли мафия, то ли банда отморозков присылает родственникам отрезанный палец. Как предупреждение: «держите рот на замке». Это значит, что человек убит. Но в таких случаях похорон не устраивают. Жил человек и нет его. Уехал. И только родные знают правду. Такая вот ходит легенда. Правда это или сплетни, я не знаю.
        — Взгляните сюда,  — предложил врач.
        Он распахнул рубашку на теле мальчишки. Чуть выше сердца, правее и выше, была свежая зашитая рана.
        — В этого парня уже стреляли дней пять назад. Вынимал пулю человек без инструментов, очевидно, в бытовых условиях, пользуясь только ножами. Разрез сделан крест-накрест. Так делают на поле боя. Метод великого хирурга Пирогова. Но он до сих пор в почете. Сделано грамотно. Не первый опыт, это видно. Но рана зашита обычными нитками. То, что под руку попалось. Они быстро пропитываются кровью и рвутся. Но этому парню повезло. Молодой еще. Рана быстро начала стягиваться. Кто-то в него стрелял и явно хотел убить. Еще чуть-чуть, и пуля задела бы сердце. На коже остались ожоги от пороха. Полагаю, выстрел производился с очень близкого расстояния. И, возможно, из этого же пистолета. Но где взять пулю для сравнения, если ее уже удалили.
        — Пришел мстить?  — предположил Балабанов.
        — Мстителей не интересуют сейфы, Тимур,  — сделал вывод полковник.  — А парня интересовал сейф.
        — Тут вот еще какая деталь всплыла,  — заговорил криминалист.  — В обойме не хватает двух патронов, а стрелял Лангемак всего один раз. К тому же пистолет долго лежал на хранении. Только при консервации льют столько оружейного масла. Следы его есть даже на ладонях убитого.
        — История повторяется,  — хмыкнул Визгунов.  — У Дины тоже руки пахли оружейным маслом. И в сумочке нашлись его следы. Надо идентифицировать масло. В первом случае мы знаем сорт и производителя.
        — Я тебе и так скажу, Андрей Борисыч. Масло фирменное, немецкое, привозное. Человек знал толк в оружии и уходе за ним.
        — Хозяин не интересовался оружием,  — вмешалась Вероника.  — Как-то я застала его дома. Удивилась. А он мне сказал, что все начальники уехали на охоту, а он не выносит шума пальбы, да и зверей убивать не любит. И еще что, вероятно, важно: он в халате. Встал с постели и пошел открывать дверь. Видимо, настойчиво звонили. Даже очки не надел. Я это к тому, что он очень плохо видел. Не мог бы попасть в цель и с трех метров. Да и оружия я никогда у него не видела.
        — Спасибо,  — кивнул Визгунов.  — Это очень важные для нас сведения.
        — Вот что, Тимур. Ребята тут и без нас закончат. Надо попытаться найти девушку. Подружку этого парня. Я сам займусь ее поисками. А ты сообщи его матери о несчастье.
        — Ты всегда очень верно распределяешь роли.
        Полковник ничего не ответил и вышел.
        9
        Проснувшись, Гриша потянулся к соседней подушке. Но Ксюши рядом не оказалось. Он даже чего-то испугался. Вскочил с постели, натянул джинсы и вышел из дома. Ксюша никуда не делась. Сидела в плетеном кресле-качалке и о чем-то думала. Рядом с ней в стол был воткнут кинжал, тот самый, что он нашел в подземельях усадьбы.
        — Этот ножичек ты тоже из мачехиной сумочки спер? Ни в одну ее сумку такая штука не поместится. Тоже ведь княжеский.
        — Нет. Я нашел его в комнате одной из ваших горничных. Не знаю, как ее зовут. Но не черная. Лежал под матрасом.
        — Значит, у Соньки. То-то она из склепа не вылезает. В могилах роется.
        — Из склепа?  — удивился Гриша, будто не понимал о чем идет речь.
        — В каждом имении есть фамильный склеп. И в твоей гостинице тоже. Отель «Источник» — бывшая малая усадьба князей Салтыковых. Там жил младший сын княгини Анны. Чего-то они не поделили, и старший брат выставил младшего за дверь. Тогда Анна построила ему второй дом. Теперь это отель.
        — А ты хорошо знаешь историю.
        — Плохо,  — парировала Ксюша.  — А историю князей можно прочитать в книгах. Не редкость, если искать целеустремленно. Мне было интересно. Особенно когда мачеха начала продавать картины из коллекции Салтыковых. Редчайшие вещи. Список полотен я нашла. Ни одной в собрании живописи Салтыковых, из тех, что она продала, не было.
        — И как же тебе удалось разыскать такой список? Не врешь?
        — Он у меня. Вот почему мамаша боится меня убивать. Список попадет в нужные руки, и в один миг люди узнают, что мачеха им сбагривала туфту. Умышленно. Мошенничество, подделка, незаконное предпринимательство и подлог — лет на десять тянет. Но сначала ее пришьют те, кому она сбагрила фальшивки. Теперь у нее нет защиты. Раньше ее прикрывали генеральские погоны. А теперь она голая.
        — Так где же ты взяла список?  — повторил свой вопрос Гриша.
        — В архиве ФСБ. Украла. Допуск мне помог сделать мэр. По старой дружбе. Там целая папка документов собралась на князей. И там же лежала опись проведенного обыска ГУБ ЧК. Золото, то, что нашли, вывезли. Не так уж много нашли. А картины, не имея помещения, перенесли на чердак и поставили на них инвентаризационные номера. Опись делалась по бронзовым табличкам, прикрепленным к рамам. В коллекции имелось четыре полотна Айвазовского. Их передали музею. Князь Борис дружил с художником и часто ездил к нему гостить. Здесь не далеко. О князьях Салтыковых разрешалась говорить и при Советской власти. Зря бежали. Парадокс, но Николай Первый забыл историю Бородинского сражения, если разжаловал князя Иоанна в рядовые и послал его на Кавказ. Иоанн был декабристом. Тут он и остался. Тесть его — князь Голицын, помог построить наш дом. Так тут и прижился.
        — А почему ты решила, будто ваша горничная в могилах роется?
        Ксюша засмеялась.
        — Она уверена, что князья не могли вывезти все нажитое добро. Чекистам практически ничего не досталось. А Салтыковы были очень состоятельными людьми. На повозке много не увезешь. Да и красные кругом. Очевидно, они погибли.
        — Кто они?  — заинтересовался Гриша.
        — Младший брат князя, живший в малой усадьбе, должен был забрать старшего и старуху, их мать. Он обещал подогнать катер к берегу и забрать их. Младший был офицером флота. Командовал эсминцем. Но матросы перешли на сторону красных и расстреляли его на палубе, как и других офицеров. Об этом в архиве есть докладная записка. Так что старуха со старшим сыном уехать не смогли. Но и в доме их не нашли. Если они решили уйти на своих двоих, то налегке. А золотишко спрятали до лучших времен. Никто ж не верил, что красные пришли к власти надолго. Но вот задержались на семьдесят лет. Кто же знал?
        — И ты эту историю рассказала горничной?
        — Рассказала. Но, похоже, Сонька больше меня знает. Я ее ничем удивить не смогла. Она лишь кивала. Вот только я думаю, что портсигар и зажигалку ты тоже у нее своровал. Если бы мачеха знала о сокровищах, то сейчас в усадьбе шли бы раскопки. Дом ее собственность. И все, что она в нем найдет, по закону принадлежит ей, а не государству. Пусть нефть или что-то еще.
        — Нефть относится к полезным ископаемым и принадлежит государству. А вот насчет кладов я не уверен. Но даже если ей отдадут двадцать пять процентов, этого хватит до конца жизни.
        — Ладно. Давай позавтракаем, и проводи меня до дома. Хватит. Набегалась. Да и ты парень не надежный. Можешь взять и исчезнуть на недельку, а меня тут резать будут.
        — Так мне искать нам квартиру?
        — Я еще подумаю. Сегодня всю ночь тебя сторожила. Дрых как убитый. Защитничек!
        Ксюша встала и направилась на кухню.
        Гриша глянул на часы. Девять утра. А он думал, будто проспал до полудня.
        10
        Сегодня Елена Еланская не выглядела сонной, шатающейся куклой. Балабанова она встретила при полном параде, и ему показалось, будто хозяйка не ложилась спать, а приехала домой за несколько минут до его визита.
        — По какому вопросу, подполковник?
        Он ни разу не встречался с ней в форме. Откуда она может знать его звание?
        — Я рад, что вы уже бодрствуете. Можно начинать без вступления. Первый вопрос. У вашего мужа есть оружие?
        — Полно. Он был заядлым охотником. Где-то в горах есть охотничий домик. Его личный. Адреса я не знаю. Туда он приглашал других женщин. Там целый арсенал.
        — Я говорю сейчас о боевом оружии. Пистолете.
        — Да. У него даже разрешение имелось. Но он никогда его с собой не носил. Так и лежал в столе.
        — Будьте добры, проверьте, пожалуйста, на месте ли оружие.
        — Хорошо. Пройдите со мной.
        Балабанов подчинился. Они поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, свернули в широкий, ярко освещенный коридор без окон и дошли до конца, уткнувшись в тяжелую двухстворчатую дверь. Она не запиралась. Тут ни в одной двери не было скважин для ключей. Они вошли. Кабинет выглядел достойно, а стены увешаны чучелами голов разного зверья, от кабанов до горных козлов.
        Женщина пересекла огромный кабинет, подошла к столу и выдвинула средний ящик. На столе оказалась черная замшевая коробка с золотым тиснением.
        — Вот он, лежит на месте.
        Балабанов подошел к столу. На коробке стояла надпись «Беретта». Он ее открыл. Внутри было пусто. Гнездо в форме рисунка знакомого ему оружия и два пустых гнезда от обойм с патронами.
        — Здесь ничего нет. Кто мог взять пистолет? Дети?
        — Нет. Не думаю,  — удивилась женщина, глянув в пустую коробку.  — Они не заходят на наш этаж. Здесь жили только мы с мужем. Вряд ли они вообще знали об оружии. Сын и дочь имеют комнаты на третьем этаже, там, где живет прислуга. Так они не ощущают за собой контроля. Этот этаж убирает Белла. Та черненькая. Кабинет тоже. Но у нас никогда ничего не пропадало.
        — Давайте посмотрим комнаты детей.
        — Пожалуйста. Но можете вы мне все же объяснить, что произошло?
        — Чуть позже.  — Они направились к дверям.  — А мог ваш муж передать пистолет третьему лицу?
        — С какой целью?
        — Не знаю. Для собственной охраны.
        — В последние дни, перед… ну вы понимаете… мужа везде сопровождал Рубен. Его личный адвокат. Они таскались по судам. В детали не вникала, но что-то связанное с банком. А телохранителей он не нанимал.
        — Доверил это дело адвокату.
        Женщина рассмеялась.
        — Рубен и оружие? Не смешите меня. Он же без очков меня с одного метра не узнает. Адвокат хороший, грамотный, но только не стрелок и не охранник.
        Балабанов живо нарисовал для себя картину места происшествия. Очков они не видели ни на убитом, ни рядом с покойником.
        — Он их постоянно носил?
        — При мне нет. Они ему не шли, а ему очень хотелось мне нравиться. Интересный мужчина, но не в моем вкусе. За руль он вообще не садился. У нас узкие и кривые улочки, подъемы и спуски. Тут даже очки не помогут.
        Они поднялись на третий этаж, и хозяйка открыла первую комнату, достав ключ из-за рамы висящего в проеме зеркала.
        — Это комната моего сына. На бардак не обращайте внимания. В свои комнаты дети никого не допускают и уборку делают сами. Они даже замки установили на двери.
        — Я не вижу ваших горничных.
        — Вчера я дала им выходной. Так что в доме я одна, да еще повар на кухне возится. Без него никуда. Я даже яичницу приготовить не могу. Не дано.
        Комната походила на каюту. На стенах висели гравюры кораблей всех мастей и марок. У окна — двухъярусная кровать по типу корабельной.
        — Вы знаете, где ваш сын?
        — Я его вижу не чаще раза в неделю во время завтрака. Нас кормят по расписанию. Опоздал, остался голодным.
        — А его друзей или подруг вы знаете?
        — Сюда он их не водит, а вместе с ним я на свидания не хожу. Если принимать во внимание слухи, то он гуляет с разными девочками. Одной постоянной у него нет. Мальчик он хорошенький, вот и пользуется популярностью. Идемте в комнату Ксюши.
        Краем глаза Балабанов заметил на столе снимок Лангемака возле недоеденной банки шпрот. На лице фломастером был нарисован крест, будто его хотели зачеркнуть. Когда женщина повернулась к подполковнику спиной, он быстро взял снимок и сунул его в карман. Фломастер, лежащий рядом, не успел. Еще на столе стояли две пустые бутылки из-под вина, а на кровати из-под подушки торчали кружева женских трусиков. Девочек он все же в дом приводил, вот только мамаше до этого не было дела. Похоже, они вообще не общались. Приемные дети могли ревновать отца к молодой жене. Правда, они уже развелись к моменту его мнимой смерти.
        Комната Ксюши очень отличалась от комнаты брата. Скорее всего, в таких хоромах живут музыканты. На стенах висели гитары и плакаты. Портретов одного из музыкантов было слишком много.
        — Ваша дочь любит музыку?
        — Нет. Этого солиста,  — Елена указала на один из плакатов.  — Молодой очаровательный мальчик. Его она даже в дом приводила. Но мужу он не приглянулся. Он всех музыкантов называл бездельниками. Они здесь выступали в течение месяца. Надо сказать, имели большой успех. Ведут кочевой образ жизни, переезжают из города в город. Погулял он с дочкой, попьянствовал за ее счет и уехал. Таких у него в каждом городе толпы наберутся. А Ксюша до сих пор переживает. Сочувствую. В такого парня можно влюбиться. Вот и вся ее история. Сейчас у нее никого нет. Она все с подружками тусуется. Но Диму она вряд ли забыла. Сейчас опять пропала. Дня три ее не видела. Но задавать деткам вопросы бесполезно.
        — Вы меня извините, Елена Макаровна, но ваш сын этой ночью был убит.
        Женщина резко побледнела и присела на край кресла. Вообще-то так не делают. Бац и огорошил. Надо бы с подходом. Но Балабанов так не умел.
        — И еще. Рядом найден труп адвоката Лангемака. Дело произошло в его доме. Стрелял в Алешу по предварительной версии Рубен. Из оружия вашего мужа. Так что коробку от пистолета я возьму с собой для экспертизы.
        — Спасибо, что сказали, подполковник. А теперь я хотела бы остаться одна.
        — Конечно. Мы поговорим позже.
        Балабанов зашел в кабинет и, взяв салфетку со стола, положил футляр в полиэтиленовый пакет. Направляясь к воротам, он встретил Ксению. Девушка поздоровалась.
        — Опять вы у нас. Что на этот раз стряслось?
        — Позволь полюбопытствовать, Ксения. Твоего нового дружка не Григорием зовут?
        — Докопались все же. Только он ни в чем не виноват. А была я в охотничьем домике отца в горах. Пока меня не пришили. А потом плюнула и вот решила вернуться домой.
        — Здесь нет никакой охраны. Даже двери не закрываются.
        — От пули не увернешься, как говорил мой отец. Телохранители — это выброшенные на ветер деньги.
        — Алеша с тобой был в охотничьем домике?
        Ксюша наморщила лоб.
        — Кто это вам сказал?
        — Не Гриша. Но то, что Гриша вынимал ему пулю из груди, в этом я не сомневаюсь. Почерк его знаю.
        Девушка напряглась.
        — А про пулю вы откуда знаете?
        — Давай договоримся. Вопросы задаю я. Отвечай.
        — Когда мы с Гришей пришли на дачу, то Алешка там уже был со своей новой подружкой. О ране наплел какую-то небылицу. Я не поверила. Он вообще любит приврать. Я поняла лишь одно: стрелявшего он не видел. Ночь, темно.
        — Должен был видеть. Стреляли в упор спереди. Считай, лицом к лицу.
        — Я же говорю, он врет. Вы сами его допрашивайте.
        — А где его подружка?
        — Шурка, что ли? Понятия не имею. Она же курортница. С родителями приехала. Вроде бы дикарями. Значит, у частников живет. Я не расспрашивала. У него каждую неделю новая пассия. Сезон долгий. Одни приезжают, другие уезжают. Смазливая мордашка, как у всех. Шаблон. В памяти не откладывается. А позавчера он с ней уехал. Мою машину забрал. Точнее, Дианкину. Мы же с ней поменялись на несчастье.
        — А что Алеша мог делать у Лангемака?
        — Это у Рубена, что ли? А где еще денег взять? Мать выдает нам по сто долларов каждое первое число. На день хватает. Но не больше. А что это вы Алешкой заинтересовались. Натворил чего?
        — Лангемак его убил.
        Глаза Ксении стали еще больше. Из них полились слезы, но лицо не изменилось, а превратилось в маску. Несколько секунд она с ужасом смотрела подполковнику в глаза, будто ждала извинения за глупую шутку, а потом пулей побежала к дому.
        Идиотское задание. Но кто же еще, если не он. «Иди и расскажи родне о случившемся». Попробуй не подчинись. Слава богу, еще дочь жива. Надо бы прислать сюда несколько толковых ребят, чтобы за домом присмотрели, пока всю семью в расход не пустили.
        Балабанов хотел поговорить с Еланской о присланном ей пальце мужа. Но до этого дело не дошло. А если это правда, значит, Суконников мертв.
        Бандитские разборки тут ни при чем. Когда убивают банкира, а следом директора престижного клуба, тут задействованы тузы, а не шестерки. Балабанову не давали покоя сбежавшие генералы. Они могут быть в городе, несмотря на опасность и узнаваемость. И приехали они сюда не за своим барахлишком, а ради мести. Эти люди не умеют прощать обид. Еланская тоже числилась в его списке, но о ней он не мог ничего сказать. Красивая, элегантная женщина. Это все, что он о ней знал. Запрос из Москвы до сих пор не пришел. Что важно: она не поменяла фамилию, выйдя замуж. Значит, ей скрывать нечего. Или Еланская не ее девичья фамилия. Вероятно, она не ходила в девках до тридцати лет, а уже была замужем до того, как встретила Суконникова. Надо поискать Еланского в архивах. Возможно, она носит фамилию первого мужа. Как он сразу не догадался.
        Балабанов все еще стоял на месте. Очнувшись, быстрым шагом направился к воротам.
        ГЛАВА 4
        1
        В свои восемьдесят шесть лет дед Митяй сохранил живой ум, хорошую реакцию и умение радоваться жизни. Его дочь жила с мужем по соседству и приходила готовить отцу. Все остальное по дому он делал сам. Настоящий живчик, подвижный, суетливый и веселый. Ну а гостям он всегда рад, вот только к нему никто давно не ходит.
        А тут двойной праздник. Фимка привел журналиста из Москвы, который заинтересовался историей князей Салтыковых.
        — Знаете, мой отец вел дневник. В начале прошлого века это было модно. Стиль был другим. Автор не записывал хронологию событий, а высказывал свое мнение и впечатление. Иногда не понятно, о чем идет речь. Но сам-то он знал и многое мне объяснял. Я был любопытным парнем. И грамоте меня отец обучил. По старой методе, как его учили. В школу пришел, а мне там делать нечего. Меня во второй класс с порога взяли. Папаша мой княжескую выправку имел. На их корнях воспитывался, а корни не вырубить.
        — А дневник у вас уцелел?  — спросил Григорий.
        — Берегу как зеницу ока. Из дома выносить не дам, а здесь читайте.
        — Мы принесем портативный ксерокс и сделаем с него копию. А что будет непонятным, к вам обратимся. Скажите, любезный Дмитрий Николаевич, а что вам известно о судьбе князей? На чем их история закончилась?
        — Две дочери успели уехать заблаговременно. Елизавета и Александра. Их посадили на пароход за неделю до прихода красных. Их тетка уехала на Капри лечиться. Но так там и осталась. Богатая женщина. Могла себе позволить и виллу построить на острове. Вроде бы ей писали, и она ждала сестер. Оба брата остались с матерью. Но уехать не успели. Когда красные ворвались в дом, то никого не нашли. Это и понятно. Там в стенах тайные проходы. Дом с двойным дном. Сейчас…
        Старик встал, подошел к шкафу и с нижней полки достал папку на тесемочках. В ней лежала книжка, очень потрепанная, но в кожаном переплете. Он открыл ее и пролистал.
        — Украла, чертовка!  — сказал он с печалью в голосе.
        — О чем вы?  — переспросил Ефим.
        — Тут схема дома лежала. Очень подробная. Отец рисовал. В ней все ходы, проходы и потайные двери в стенах были обозначены. Заходила тут ко мне одна краля из исторического музея. Только она в руках дневник держала.
        — Давно заходила?  — спросил Гриша.
        — Да нет. В начале ноября. Красивая такая, любезная. Усадьбой интересовалась. Хотела ее внести в статус памятников архитектуры.
        Ефим порылся в карманах и достал конверт с фотографиями. Выбрал одну из них и показал старику.
        — Эта барышня вас навещала?
        Тот долго вглядывался, потом кивнул.
        — Она. Только ко мне она пришла брюнеткой и в очках.
        Гриша глянул на снимок. На нем была изображена Соня.
        — Мы знаем эту женщину. От нее ни вреда, ни пользы. Но схему вы наверняка на память знаете. В доме есть склеп. А под ним есть помещения?
        — Должны быть,  — сказал Митяй.  — Вот только на схеме они не обозначены. Ее же рисовал отец, а он не мог знать всего. Если собрать все ценности в доме, то понадобится поезд. А красным ничего не досталось. Один сервиз на двадцать четыре персоны из китайского фарфора династии Мин чего стоит. Его императрица Екатерина подарила своей фрейлине княгине Салтыковой за службу отечеству. Семья очень дорожила этим подарком. Сто восемьдесят шесть предметов в чемодан не положишь. А золотые каминные часы швейцарских мастеров весом в два пуда… Я уж не говорю о табакерках Фаберже и прочей мелочи. Среди прочего имелся кулон с бриллиантом в двести двадцать карат. Такого даже в императорской семье не было. Трофей. Турецкий султан подарил, сдавая ключи от крепости во вторую русско-турецкую войну, когда Ушаков разбил весь турецкий флот. А золотая сабля, преподнесенная генералом Скобелевым Денису Салтыкову! Там на эфесе изумрудов больше, чем поместится в руке. Из дамасской стали. Не затупляется. Князья жили в музее. А новой власти достался шиш с маслом. Все проходы мой отец еще в двадцатые годы облазил. Тогда и схему
составил. Там даже в потайных комнатах пусто. Ни черта он не нашел. Куда все делось? Вывезти не могли. Впереди море, но весь берег патрулируется. На воде военные катера. За спиной горы. Так в горы такой груз не поднимешь, да и кто тебя туда пустит. По документации чекистов офицеры высшего ранга в плен не попадали. И солдаты таких людей не расстреливали на улице, как о них говорят теперь. Смекалистые мужики служили у Фрунзе. А деревенский мужик свой расчет понимает. Князь Андрей был генерал-лейтенантом. И погоны он не сорвал бы ради спасения шкуры. Честь тогда стоила дороже золота. Мамаша их тоже простушкой не была. Во время Первой мировой войны в особняке госпиталь открыла и раненых перевязывала. Двумя медалями награждена. А по жизни все были милыми приветливыми людьми. Вот отца моего из помоев вытащили. Не то бы подох с голодухи.
        — У семьи Салтыковых было две усадьбы. В одной сейчас располагается отель «Источник». Там в свое время жил младший сын княгини, и по идее у них тоже есть склеп и потайные ходы. Почему там никто не ищет сокровища?
        — Потому что это поздняя постройка. Идею потайных ходов взяли с западных образцов. Тогда это было модно. Чертежи князь Борис привез из Англии. По ним и строили. А в малой усадьбе есть склеп. Это уж так положено. Вот только входа нет. Заколотили новые владельцы.
        — Вы это точно знаете?
        — Да. Сам видел. Дочь меня к ним в ресторан водила на свой день рождения. Дальняя угловая стена. Вход был там. А теперь везде деревянные панели. Так что ресторан находится над склепом. Но кому он сейчас нужен? Костям князей почести отдавать? Эта девушка с фотографии тоже про склеп спрашивала. Но ее больше интересовали чердаки и подвалы. Она очень удивилась, узнав, что в малой усадьбе нет никаких хитростей. Особняк сам по себе неплохой, но ценности не представляет. Сокровища в нем не спрячешь. Их тут же найдут.
        — Ладно. Спасибо. Но мы еще к вам вернемся. Копию сделаем на ваших глазах. Так, чтобы ничего не пропало больше,  — улыбнулся Григорий.
        Оба приятеля вышли на улицу в задумчивости.
        — Я думал, тебя Соня интересует, а не мифические сокровища.
        — Сокровища интересуют Соню. Она знает, где искать. Мне в руки попал список этих богатств. Старик назвал лишь несколько предметов из этого списка. В одном он прав. Вывезти все это добро будет нелегко. Главной помехой могут стать хозяева. Их надо убрать. Отца уже нет. Остались сын, дочь и мать. В сына стреляли, на дочь тоже покушались.
        — А мать можно оставить на закуску. Соня дает ей лекарства и делает уколы.
        — Это не Соня, а монстр какой-то. Ты сам-то веришь в сказанное? А при чем тут Колпакчи? Чем он помешал?
        — Тем, что слишком много знал. Возможно, он знал, как погиб Суконников. Свидетели Соне не нужны. Я думаю, она сделала его своим любовником. Так ей было легче к нему подобраться. К тому же он развелся с женой три месяца назад. На все эти вопросы есть ответы у адвоката Суконникова.
        — Так он тебе и ответил. Не дождешься.
        — А мы попробуем. Надо лишь сделать несколько снимков с видеопленки. Рубен Лангемак не мог не знать, что творится в соседнем генеральском доме. Тем более что там бывала Еланская.
        — Жидкие аргументы.
        — А мы их преподнесем с довеском.
        2
        Северный район города не пользовался популярностью. Очень далеко от моря и обратно надо идти в гору после утомительного времяпровождения на пляже. Здесь стояли старые пятиэтажки с крошечными квартирками.
        Елена Макаровна Еланская наняла такси, проехалась по магазинам и поняла, что за ней никто не следит. Только после этого поехала в Северный район. Она отпустила такси и еще два квартала прошла пешком. На скромно одетую женщину в темных очках никто не обратил внимания. Она зашла в подъезд, поднялась на один этаж и долго вглядывалась в окно, рассматривая прохожих. Ничего подозрительного. Тогда она поднялась еще на два этажа и трижды нажала кнопку звонка. Дверь открылась не сразу. На пороге стоял крепкого сложения мужчина лет пятидесяти с посеребренными висками.
        Елена вошла, захлопнула за собой дверь, и они обнялись.
        — Не ждал. Почему не позвонила?
        — Мой мобильник могут прослушивать. Сегодня у меня мент был, тот, что занял должность твоего заместителя. Кошмар, Кузьма! В городе начался какой-то беспредел. Ночью убит мой адвокат Рубен и мой сын Алешка. Якобы они стреляли друг в друга. Я не знаю, что думать. Сейф Лангемака пуст. А в нем хранились дарственная на дом и все мои важные бумаги. Я осталась ни с чем. У меня даже ксерокопий нет.
        — Это Кешкина работа.
        — Он что, рехнулся? Собственного сына застрелил. Хотя у него из стола пропал пистолет. Кто же еще мог его взять?
        Мужчина сел на диван и налил себе водки. Она последовала за ним.
        Квартира выглядела убого. Тут даже мебели не было, но на полу стоял новый телевизор, видимо купленный жильцом.
        — Упустил гада,  — стиснув зубы, процедил Кузьма.  — Он же все понял и ждал нас. Поэтому теперь и прикинулся покойником. А через пару месяцев объявится как ни в чем не бывало и скажет, будто по делам уезжал. С женой развелся, оттого и писем ей не писал. Из банка уволился. Свободный человек. Но он где-то здесь затаился. Рядышком. Мой нос его чует. Я это понял, как только Мерзоев исчез. Он его шлепнул. Теперь моя очередь. Мы один на один остались. Кто первый. Либо я его, либо он меня. Без твоей помощи мне не обойтись, Лена.
        — Двери дома открыты. Охраны нет. Но он не приходит. Догадывается. А если Егор Мерзоев попал в его лапы, то знает, что ты рядом. Но Колпакчи он не мог убить. Миша был его преданным псом. И потом, не в его стиле резать людям глотки.
        — Ты знаешь, это не мы. Мишка отстегивал нам долю и не мешал. К тому же только он мог достать шикарных баб для твоего проекта. Я все для тебя делал, лишь бы ты была довольной. Деньги вкладывал в твою студию. Ты должна найти Кешку. Кто первый выстрелит, тот и прав. Ради этого и вернулся.
        — Ты можешь вернуться официально. У тебя еще остались связи. У МВД нет к тебе претензий. Не считая кляузы Иннокентия. Но никто не может его допросить и потребовать доказательств. Для всех он мертв. Я с тобой на Кипр не поеду. Мой дом здесь. Теперь еще и клуб принадлежит мне. И свой проект я возобновлю. Девочки у меня по струнке ходить будут. Я крепко сижу на якоре. Может, правда вернешься?
        — Сначала я разберусь с Иннокентием. Потом подумаем.
        Елена взяла сумочку со стула и ушла, хлопнув дверью.
        3
        Еще одна очень привлекательная женщина сегодня посетила одинокого мужчину. Самое удивительное в том, что он тоже снимал жилье в Северном районе и жил через два дома от генерала Борового. Соне очень повезло, что она не наткнулась на свою хозяйку. Они обе приехали на такси с интервалом в десять минут. Задержись Лена у окна подъезда чуть дольше, она непременно заметила бы желтое такси. Такое совпадение было не случайно. Генерал Боровой и Иннокентий Суконников были людьми публичными. Их каждый горожанин знал в лицо. А тут обитали чужаки. В основном гастарбайтеры, как их принято называть, со всех южных республик.
        Соня приехала к Иннокентию Суконникову. Живому и здоровому. Из дома он выходил только по ночам и тут же садился в машину. За ним всегда приезжал один и тот же шофер на скромной «четверке» с двигателем «Фиата». Под капотом машина сильно отличалась от заводской и внешностью, и мощностью. Возвращался в свое убежище Суконников под утро, сделав все свои дела. Он был очень осторожным человеком и умел рассчитывать все ходы наперед. Первая сцена имела точное повторение предыдущей. Закодированные звонки в дверь, объятия на пороге и такая же не обустроенная квартира.
        — Ты хорошеешь с каждым днем,  — произнес ласково Суконников.
        — Но это не прибавляет мне денег.
        — Станешь моей женой, и деньги у тебя будут.
        — Пока жива твоя жена сегодняшняя, я за тебя не выйду.
        — Но мы же уже развелись,  — возмутился Иннокентий.
        Соня достала из сумочки большой конверт и бросила его на стол.
        — В конверте фотографии. Этого человека зовут Вадим. Там все написано. Ты жил все это время на его даче в Подмосковье. Билет на поезд в Москву прокомпостирован. Проводница помнит тебя в лицо. Вадим историк. Ты у него интересовался историей князей Салтыковых. Тебе же надо чем-то время занять, раз ты стал бездельником. Твое письмо из Москвы опустят по моему сигналу. И учти, Кеша. Твоя жена очень опасная женщина. Пока она жива, я за тебя не выйду.
        Соня закурила и отошла к окну.
        — Далась тебе эта шлюха. Я знал о каждом ее шаге. У меня есть свой человек в ее клане. В полицию она не пойдет. Новое руководство взяток не берет. Я проверял. А почему бы тебе самой не заняться Еленой? У тебя получится. Ты женщина тоже не из слабых.
        Девушка продолжала смотреть в окно и курить.
        — Тебе я алиби сделала. А кто сделает мне? Я в доме одна, делаю уколы Лене и даю ей таблетки. Нянька. Врагов она себе еще не нажила. Хочешь сделать меня подозреваемой номер один? А потом я выхожу за тебя замуж, и ты даришь мне ее дом. Теперь усадьба принадлежит ей. Ты в собственном доме не хозяин. Но если она умрет, то усадьба вернется ее бывшему владельцу. А тут и ты приезжаешь из длительного отпуска.
        — Если она возобновит свой порнобизнес, то наживет огромную кучу врагов. Теперь клуб принадлежит ей. Стриптизерш вновь придется снимать в порнухе. Они получают за съемки гроши. Их такса не больше, чем выручка уличной шлюхи. Но проститутки торгуют лишь телом. А здесь надо играть страсти. Выкладываться по полной. Мало того, твою задницу и морду тиражируют. У меня есть записи. Но хуже всего другое. Ее последняя поездка в Швецию не была прогулкой. Она открыла там свой сайт. Платный. Ее видео будут смотреть по Интернету. А это машина, делающая деньги.
        — Порнухой давно никого не удивишь.
        — Все зависит от качества. А у нее нюх на такие вещи. Она знает, как приманить публику.
        — Мы не о том говорим, Кеша,  — холодно сказала Соня.  — Меня не интересует бизнес твоей жены. Я хочу, чтобы она исчезла навсегда. Тогда ты меня получишь в подарочной упаковке…  — На секунду Соня замолкла.  — А ну-ка подойди сюда. Быстро.
        Суконников подошел к окну и увидел бывшую жену. Такси в этом районе было не найти, и она пешком шла к автобусной остановке, периодически оглядываясь.
        — Я понял. Кузьма где-то здесь.
        — Думаешь, она к нему приезжала?
        — А кто еще может сидеть в этой дыре. Вот он и должен развязать мне руки. Значит, Кузьма прячется от меня, а я от него. Такая игра может продлиться вечность. Надо проследить за Еленой.
        — Как? Ты думаешь, твоя жена простушка?
        — Не надо следить за ней от дома. Надо ждать ее здесь.
        — На улице ни души. Все на работе. Семейные здесь не живут,  — возразила Соня.
        — Тут есть пара неплохих магазинчиков. Там работяги к вечеру толпами собираются. В такое время и я хожу в магазин. Думаю, Кузьма делает то же самое. Лишь по счастливой случайности мы не встретились. В магазине подрабатывают два пацана лет по двенадцать. Вот их и надо использовать.
        — Мне нужно подумать над твоим предложением. Неплохо бы сантехника пустить по квартирам,  — Соня кивнула на протечку в углу потолка,  — обычного парня с инструментами и хорошей памятью. И сделать это вечером, когда все дома.
        — Кузьма дверь не откроет.
        — Значит, его квартиру надо взять на заметку. Большинство и вовсе замков не имеют. Люди живут открыто, и красть у них нечего. Ладно. На сегодня все. Мне пора возвращаться. Я должна приехать домой раньше Елены.
        — Я рассчитывал на то, что мы побудем вместе.
        — Выходной у меня был вчера. Я занималась твоими делами. Ты слишком требователен для своего положения. Когда станешь свободным, тогда и будем развлекаться.
        Соня подошла к двери и бросила на прощание:
        — А почему бы тебе не попросить свою дочь заняться поисками Кузьмы Борового? Она же знает, что ты жив.
        Суконников так опешил, что даже не попрощался. Соня ушла.
        4
        У Елены Макаровны состоялась еще одна встреча в тихом уютном винном погребке. Тут подавали местное вино, но приличного качества.
        Она сидела за столиком и цедила из граненого стакана мутновато-красный напиток. Странный каприз для женщины, владеющей винным подвалом с коллекционными винами и домом, полным хрустальных бокалов.
        Паша Курехин немного опоздал на свидание. Лена не придала этому значения.
        — Я знаю одно потайное местечко в горах. Там есть скрытая пещера,  — начала она без вступлений.  — А в ней клетки. Добротные, большие, ну прямо для тигров. Когда-то туда загоняли ягнят, которых потом использовали для приманки на орлов. Хорошие орлы всегда были в цене.
        — Что ты еще задумала, Лена?
        — У полиции кружится голова. Они все еще не поняли нашей специфики. На улицу выгнали лучших сыскарей. Хотела бы я видеть мента, не берущего взяток.
        — Вот они-то теперь и заняли руководящие места,  — ухмыльнулся Паша.
        — Имела честь их видеть. Нет, Павлик. Они у нас не приживутся. Я подумала о том, что у курортников могут пропадать дети. Девочки лет четырнадцати. Я тут прогулялась по пляжам. Их так много, с такими чудными попочками. И я видела, как на них мужики пялятся. У них слюни текут. Если нам достать пять-шесть таких особей, то мы сможем снимать хиты.
        — Ты хочешь возобновить работу студии?
        — Да. И сделать тебя своим партнером. Вместо зарплаты будешь получать тридцать процентов прибыли. Уверяю тебя, это большие деньги. Но вместо изношенных шлюх будем снимать детей.
        — Ты точно сумасшедшая. По стране прокатилась волна борьбы с педофилами. Людей ни за что сажают. Как ты себе это представляешь?
        — Не всех придется красть. Сегодняшние девочки сами вприпрыжку побегут. Это я в двадцать лет девственность потеряла. А нынешние…. Им все интересно попробовать. Не договорюсь по-хорошему, будешь хватать их в охапку, в машину и в клетку. Через пару дней станут шелковыми. У меня все продумано.
        — Считай, что я тебя не слышал.
        — Забыл, сколько ты мне должен?  — мило улыбнулась Елена.  — А если я твои расписки отнесу в суд? А может быть, тебе показать запись, где ты трахаешь четырнадцатилетнюю девочку?
        Паша заметался, пытаясь показать жестами, чтобы она замолчала.
        — За камерой стояла я, а ты в кадре потел. Я хорошо запомнила это кино. За него заплатили в пять раз дороже.
        — Не будь сволочью. Ты нас наркотой накачала. Заткнись.
        — У видеопленки анализ крови не возьмешь. Но съемку к делу подошьют. А меня ты ни на чем не подцепишь. Свидетель Колпакчи мертв. Свидетель Боровой в бегах. Моя причастность к грязному кино не доказуема. Твое участие доказано. Ты меня знаешь, мой милый мальчик. Если я чего-то задумала, иду до конца.
        — Ты настоящий монстр!
        — А когда ты залезал ко мне в постель, то говорил, будто я самая красивая женщина в мире. Ну как тут верить мужчинам. Нет, верить им нельзя. Их надо использовать. С этого и начнем. Завтра в девять приедешь в закрытом «уазике» к городскому пляжу. Он самый многолюдный. Там яблоку негде упасть. Охота началась. Будь готов.
        Лена допила вино, встала и ушла.
        Паша окончательно поник. У него даже слезы выступили.
        5
        Крутясь как белка в колесе, Гриша уже успел забыть о существовании Лизы. Но, похоже, она его караулила. Не успел он вернуться в свой номер, как она тут же появилась. Черт! А он, наивный, рассчитывал выспаться. Ничего не выйдет.
        — Ты хоть что-то узнал?
        Он посмотрел на часы.
        — Половина второго ночи…  — Услышав собственные слова, ему пришла мысль.  — Кое-что узнал. Время подходящее. Правда, моя идея не безопасна. Ты постоишь на шухере.
        — Я плохо понимаю жаргон.  — Лиза стояла, прислонившись к двери.
        — Вот так и будешь стоять, только не здесь, а в зале ресторана. И еще. У тебя есть водка? Надо бы хлопнуть по стаканчику для храбрости.
        — Есть коньяк. Ты алкоголик?
        — На последней стадии. Но без выпивки я засну на ходу и упаду, наделав много шума. Принеси коньяк, а заодно осмотрись. Нам свидетели не нужны.
        — Хозяева в десять уже спят.
        — И не спорь. Привыкай исполнять приказы молча. Командую парадом я.
        Лиза вышла из комнаты и вернулась через пятнадцать минут. Ей пришлось будить командующего парадом, так как тот уже храпел.
        Лиза исчерпала все свои ресурсы. В городе не нашлось даже следа Сониного присутствия. Неприступный вид женщины отпугивал от нее людей, и с ней никто не хотел общаться. Вся надежда сконцентрировалась на Григории, которого она не смущала. Он вел себя с ней как с надоевшей любовницей. Такого себе никто не позволял. Сначала ее это шокировало, а потом даже понравилось. Каждый день он возвращался поздно ночью. Однажды ее посетила бредовая идея. А если пойти к нему в номер, раздеться и лечь в его постель? Она даже испугалась собственных мыслей, но они превратились в навязчивую идею. И сейчас она пришла не из-за Сони, найти которую уже не рассчитывала. А пришла как женщина к мужчине. У Лизы был свой конек. Ее фигура. На нее клюют все мужчины. Гриша, как лапотный хам, однажды ей сказал: «Не ходи ко мне по ночам в длинной юбке. Тем более что меня ты всегда застаешь в трусах». Конечно, он уже забыл, что ляпнул спьяну, но она обрезала одну из своих юбок и подшила руками. При этом смеялась. Сорокалетняя баба занимается такими глупостями. Сегодня она пришла в короткой юбке. Но он этого не заметил и потребовал
выпивку. Хорошо, что в комнате стоял полумрак от ночника, и он не видел, как она краснеет.
        Лиза поставила коньяк на стол и сама уселась, положив ногу на ногу. Юбка задралась еще выше. Голова ничего не соображала. Что делает, дура!
        Гриша глянул на сидящую на столе даму и сказал:
        — Ты забыла распустить волосы. У тебя вид учительницы, пытающейся совратить учеников.
        Она молча распустила волосы. Они оказались длиннее, чем он думал, а Лиза даже помолодела.
        Он разлил коньяк по стаканам, и они выпили. Причем по приличной дозе.
        — Ну, партнерша, а теперь пошли. Делу время, потехе час.
        Он направился к двери, а ей захотелось завыть. Но Лиза подчинилась.
        В отеле стояла гробовая тишина. Ковровые дорожки смягчали их шаги. Гриша остановился и снял с Лизы туфли на шпильках, которые она сдуру надела. Его рука словно невзначай проехалась по ее ноге.
        — Неси в руках. Так будет тише.
        Лиза стиснула зубы и пошла за ним следом.
        Перед входом в ресторан они остановились.
        — Стой здесь и следи за атасом.
        — За кем?
        — За тем, чтобы нам не мешали. Надо проверить стены в дальнем углу. Я думаю, что одна из панелей должна двигаться и там есть проход.
        — Ты издеваешься надо мной?
        — Тихо, милая. Тихо. Покричим в другом месте. А сейчас я говорю очень серьезно.
        В общем-то Гриша и сам к своей идее относился скептично. Просто ему не хотелось оставаться с Лизой наедине. Она женщина настойчивая, с характером, а он не умеет таким отказывать. Тем более что ее ноги были чертовски соблазнительны.
        Она осталась стоять в проходе, а он прошел в угол и начал тихонечко простукивать стену. Одна панель звучала глухо. Он ощупал ее и снизу обнаружил кнопку. Панель размером чуть меньше обычной двери медленно отъехала в сторону, как двери в вагоне метро. Все оказалось примитивно просто. Он махнул Лизе, и она подошла.
        — Бог мой! Что это?
        — Княжеский склеп. Я думаю, здесь немало секретов. Заходи. С другой стороны тоже есть кнопка.
        Внутри стояла кромешная тьма. Григорий воспользовался зажигалкой. Она мало чем могла им помочь. Две-три ступени под ногами еще было видно, а дальше темнота. Они спустились вниз. Лиза наткнулась на столик, и что-то упало. Это был старый медный подсвечник. На их счастье, свечи, а точнее огарки, торчали из гнезд. Зажгли. Стало значительно светлее. Склеп не отличался от того, какой Гриша видел в большой усадьбе, но саркофагов здесь было только три. Ни на одном из них не стояло имен. Гладкие мраморные плиты.
        — В одном из этих ящиков мы можем обнаружить труп твоей племянницы.
        Лиза вздрогнула.
        — Ты спятил?
        — Нет. Но тогда зачем они оставили проход сюда? Мало того, никто о нем не знает. Отличный холодный подвал под носом с кухней, а они рыли новый погреб для продуктов в дворовой пристройке, где сами живут. Дорогое удовольствие, и это с их-то скромными доходами.
        — Ты пытаешься меня напугать?  — подрагивающим голосом спросила Лиза.
        Он передал ей подсвечник.
        — Держи. Будешь мне светить. И только без истерик.
        Опыт у него уже имелся, но, к сожалению, фомки под рукой не оказалось. Гриша начал со средней могилы и, приложив все силы, начал сдвигать плиту. Вдруг она пошла как по маслу, съехала на край, упала на землю и раскололась на три части. Из саркофага на волю вырвался кошмарный запах. Настоящее зловоние. Лиза отпрянула назад, а Гриша заткнул себе нос. Он так ничего и не смог увидеть. Вырвав у женщины подсвечник, он подошел к могиле и заглянул в нее.
        Зрелище было ужасным. Саркофаг оказался полон разложившихся трупов. Все, что Гриша смог разглядеть, так это современную женскую одежду. На одной из покойниц была надета униформа горничной, но вся испачканная темно-бурыми пятнами.
        На верхней площадке лестницы зажегся фонарь. Им только сюрпризов со стороны не хватало. И опять пистолет остался под подушкой. Вечно отлынивает от работы.
        Не прошло и нескольких секунд, как внизу появился официант Гера с бейсбольной битой в руках. Двухметровый гигант решил разобраться сам, не прибегая к посторонней помощи. Гриша оттолкнул от себя Лизу, чтобы остаться в тени. Женщина упала и привлекла внимание Геры. Гриша воспользовался шансом и ударом ноги выбил биту из рук официанта.
        Вот тут все и началось. Гера и впрямь обладал недюжинной силой, но Григорий был чертовски ловок и имел хороший опыт в схватках. Главное — не подставить противнику шею. Он ее просто переломит. Первая атака Геры сорвалась. Гриша, подставив колено, схватил гиганта за плечи, упал на спину и перевернул через себя. Но тот моментально вскочил на ноги. От его кулака-кувалды Грише удалось увернуться и головой снизу врезать сопернику в подбородок. Получилось. Пару нижних зубов он точно потерял. Но это лишь разозлило Геру. Тут Грише не повезло. Парень наступил ему на ногу и толкнул. Лодыжка хрустнула. Не перелом конечно, но растяжение связок обеспечено. С другой стороны, оказавшись на полу, он сумел дотянуться до биты, и когда Гера попытался оседлать лежачего противника, чтобы придушить, получил достойный отпор. Крепкий удар битой пришелся ему по уху. Гера взвыл, вскочил на ноги и помчался наверх.
        Лиза стояла, прижавшись к стене, в ее глазах застыл ужас. Она все еще держала подсвечник в руках. Горящий фонарь валялся на полу. Его трогать нельзя. На нем отпечатки. Гера пришел сюда в одной майке, и его тело было разрисовано татуировками. Этот парень сидел, а значит, его не трудно будет опознать.
        — Ты не поможешь мне подняться?  — спросил он наконец.
        Лиза подала ему свою дрожащую руку. Гриша встал. Дня три точно хромать будет. Нога нестерпимо болела.
        — Беги в свой номер, Лиза, и звони в полицию. Спроси подполковника Балабанова. Пусть срочно выезжает с опергруппой к отелю «Источник».
        — Все спят.
        — Они менты. Выполняй.
        — Он же наверху.
        — Дура! Они ноги уносят. Их надо брать.
        Лиза побежала наверх, но там и застряла.
        — Мы заперты!  — крикнула она.
        — Тут нет замков. Толкай дверь. Панель тонкая, как фанера.
        Гриша на одной ноге допрыгал до верхней площадки, и они вдвоем отодвинули дверь, но не до конца.
        Прямо напротив дверей ресторана находился центральный вход. Сквозь стеклянные двери они увидели горящие фары и услышали гул мотора.
        — Ушли сволочи!
        6
        Сегодня все читали курортную газету. Сенсаций в таких городках и так не много, а тут такая новость. Конечно, никто не напугался, но любопытство захватывало. Людям надоело однообразие, хотелось чего-то жареного.
        Паша Курехин читал газету за рулем крытого «уазика», остановившись возле киоска с мороженым. Такие машины часто подвозят продукты к пляжным торговым точкам, и он ни у кого не вызывал подозрений.
        Статья была помещена на первой полосе, и в ней пестрели фотографии трех мужчин.
        «Сегодня ночью полицейскими был проверен отель “Источник”, который на данный момент опечатан. В подвале старого особняка найдены семь трупов молодых девушек. Все они погибли насильственной смертью. Сейчас над телами работают эксперты. Анализы ДНК делаются не быстро. Но тут надо вспомнить о нескольких исчезнувших горничных отеля. Девушки заканчивали сезон, но домой не возвращались. Хозяин отеля, некий Аркадий Николаевич Кушнир, его снимок размещен внизу, уверял родственников, будто девушки получили полный расчет и уехали. Доказать обратное родственники не могли. Надо понять схему найма на работу. “Источнику” требовались девушки-сироты, одинокие. Почему? Все просто. Таких не ищут. Но некоторые свободолюбивые барышни обманывали своих нанимателей. Одна несовершеннолетняя киевлянка сбежала из дома и представилась сиротой. Даже ее отец, депутат Рады, не смог найти дочь. Теперь тайна злополучного отеля раскрыта. К великому сожалению, преступникам удалось скрыться. Мы разместили их снимки для горожан и гостей курорта. Тех, кто их встретит, просим тут же сообщить в полицию и не предпринимать попыток к
самостоятельному задержанию. Они очень опасны и могут быть вооружены. Убить человека, чтобы не платить ему грошовую зарплату, для этих подонков ничего не стоит. Помните! Им терять нечего. Полиции удалось задержать лишь дочь владельца отеля. Но она психически не здорова и ее показания ничего следствию не дают. Главарем банды можно считать Аркадия Кушнира, владельца отеля. С ним работали сын, Федор Кушнир, и официант Герман Зудин. Последний трижды судим и находится в федеральном розыске за изнасилование несовершеннолетней после побега из колонии строгого режима. Все трое скрылись с места преступления на крытом фургоне «Фольксваген» серого цвета. В спешке они оставили свои паспорта. Значит, вероятнее всего, они не найдут лазейки и будут прятаться в городе. Поимка опасных преступников — вопрос времени. Дороги перекрыты. Уйти от правосудия им не удастся. Полицейские патрули усилены. Желаем всем приятного отдыха!»
        Павел отбросил газету. Крытый фургон использовать нельзя. Будут проверять. Надо менять тактику и работать в открытую.
        Боковая дверь открылась, и вошла Елена с очаровательной молоденькой блондинкой лет пятнадцати. Несмотря на парик и темные очки, Лену можно было узнать.
        — А это, Верочка, наш фотограф. Познакомься, Слава, девушку зовут Верочка, и она мечтает увидеть свою фотографию на обложке глянцевого журнала. Не здешняя, к сожалению. Приплыла с друзьями на морском трамвайчике из Тисы. Это в сорока километрах от нас. Решили здесь отметить день рождения подруги, а вечером посмотреть знаменитый стриптиз-клуб. Но я думаю, до вечера мы успеем сделать фотопробы.
        — Конечно,  — улыбнулся Паша.
        — Ее дружки уже нализались пива, и на солнышке их развезло. Уснули прямо на песке.
        Паша завел двигатель, и они тронулись с места.
        — Почитай утреннюю газету.  — Он не знал, как Лена представилась девушке, если его назвала Славой.  — Там есть любопытные кусочки. Например, про «Фольксваген». А почему бы нам не пересесть в одну из твоих шикарных машин. Подумай.
        — А где мы будем делать фотопробы?  — спросила девочка.
        Она была на удивление спокойна и мило улыбалась. Никого не надо хватать в охапку. Никто не собирался кричать. А если таких крошек сажать в «Мерседес» и предлагать им холодную кока-колу, то они будут на седьмом небе.
        — Будем снимать в горах. На фоне моря и дикой природы. Тебе там очень понравится.
        — Верочка, а у тебя есть красивые подружки, которые хотят сниматься?  — спросила Елена.
        — Все без исключения. Даже Анюта.
        — А почему «даже»?
        — Потому что она себя снимает голую на веб-камеру и записывает на компьютер. А потом меняется записями с мальчиками, с которыми не прочь переспать.
        Тут ни у Елены, ни уж тем более у Паши не нашлось слов.
        — А ты бы смогла сниматься в порнофильмах?  — после паузы спросила Елена.
        — Все зависит от гонорара. Мой парень снял нас на камеру в постели. Так это же не порнуха, а одна стыдоба. После этого мне смотреть на него было противно. Ущербный хлюпик с потной рожей. В таких вещах должен быть свой возбуждающий шарм. Изюминка. Я видела достойные образцы. У нас есть одна подружка, которая нос от такого кино воротит. Так она же страшна как смертный грех. До сих пор в девочках ходит.
        «Верочка врет,  — подумал Паша.  — Она тоже еще пьяненькая. Слишком свободно себя чувствует. Но не все же ложь. Тему она знает. Надо понимать, что порно смотрят не только взрослые. Малолеткам это интересней. Им все интересно, что нельзя».
        — Разворачивайся, Паша.  — Лена вдруг назвала его настоящим именем.  — Едем на студию.
        — А как мы туда попадем?  — спросил он.
        — У меня есть ключ. Я хочу проверить Верочку. А вдруг она нам врет.
        — Вы это о чем?  — спросила девушка.
        Еланская открыла сумочку и достала из нее триста долларов.
        — Такой гонорар тебя устроит? Ты ведь еще не актриса, а ученица.
        Павел с трудом развернулся на горной дороге. До пещеры с клетками оставалось меньше километра.
        7
        В чем была, в том ее и привезли в управление. Лиза кошмарно себя чувствовала в мини-юбке, да еще разорванной вдоль правого бедра. Получился разрез до пояса, который она придерживала рукой. Да и яркий макияж, рассчитанный под полумрак, утром выглядел вульгарно.
        — Вы хотели поговорить со мной наедине, Елизавета Николаевна. Я вас слушаю,  — начал разговор Балабанов.
        — Как они смогли узнать, что мы вошли в склеп?
        — Все очень просто. В наличниках за панелью стояли фотоэлементы. Как в столичном метро. Но они не срабатывали на закрытие прохода, а подавали сигнал в комнату официанта. Меня другой вопрос интересует. С Григорием все понятно. Он журналист. Его работа — везде свой нос совать. Но что вас заставило спускаться в склеп?
        — Я здесь в командировке.  — Она достала визитную карточку и подала Балабанову.
        Он прочитал:
        — Детективное бюро «Красный крест» при Министерстве здравоохранения. Любопытный документ.
        — Мы ищем опасных больных. Разносчиков СПИДа, к примеру. На этот раз у меня необычная работа. Видимо, у главврача есть хорошие связи. Я ищу тридцатилетнюю женщину, сбежавшую из психбольницы, из специзолятора. Как ей удалось сбежать — для всех остается тайной. Она осуждена за убийство мужа. Он того стоил. Но это мое мнение. Дело в том, что до совершения преступления она уже дважды лежала в психушке. Шизофрения. Около года назад ее след был обнаружен здесь. А Гриша даже с ней встречался. Она не сумасшедшая в общепринятом смысле. Вы даже не заподозрите ее в недуге, общаясь с ней. Но год назад она тоже работала горничной в отеле «Источник» и в ноябре пропала. Бесследно. Паспорта у нее нет. Всем она представляется Соней. На самом деле ее зовут Мариной. Марина Игнатьевна Покровская. У меня есть ее анализ ДНК и даже отпечатки пальцев. Ее тело может быть среди трупов девушек. Я не знаю, какую цель она преследует, но ее появление здесь не случайно. Такие люди всегда живут какой-то немыслимой идеей. Ее единственная подруга по больнице сожгла свой дом с детьми и старой матерью, после чего объявила себя
свободной. Причем она к этому акту долго готовилась. Заказала и повесила на окна железные ставни. Потом заменила дверь. Каждую неделю покупала канистру, наполняла ее бензином на заправке и тащила домой. Их насчитали двенадцать. И однажды ночью повесила замок на дверь и на все ставни, после чего подожгла дом. На ворота изнутри тоже повесила три замка, чтобы пожарные не подобрались к дому. Он сгорел в считаные минуты. И никто из соседей не назвал ее сумасшедшей. Она со всеми дружила и была очень любезной. Если Соня жива и до сих пор гуляет на свободе, от нее можно чего угодно ожидать. Ее след случайно обнаружил один из врачей — фотографию Сони выставили в витрине фотостудии. Она действительно очень яркая женщина. В конверте есть ее фотография. Я прошу вас известить меня первой, как только вы получите результаты анализов. Ну а Григорию о нашем разговоре ничего знать не надо. Как он узнал о склепе, я не знаю. Но в поисках Сони я ни на кого кроме него не могу рассчитывать. У него есть хватка. И он очень целеустремленный человек.
        — Хорошо. Я вас понял, госпожа детектив.
        — Спасибо. Я рассчитываю на понимание.
        Лиза встала и, прикрывая свой экстравагантный разрез на юбке, вышла из кабинета.
        8
        Ксюша пришла на съемную квартиру зареванной. Гриша нашел хороший угол и достаточно недорого. Гостиницу опечатали, так что в любом случае надо было искать новое жилье. В то, что девушка переедет к нему, он не очень верил. Поболтали, помечтали и больше к теме не возвращались. Конечно, он был в Ксюшу немного влюблен. Но думать о чем-то серьезном не приходилось. Слишком большая разница в возрасте. Отпуск кончится, и он уедет. Точка. Надо уметь ставить точки и не возвращаться к прошлому. Хватит. Уже научен. Здоровый взрослый мужик, прошедший огонь, воду и медные трубы, а наивен как ребенок. Пора бы повзрослеть и поумнеть.
        Девушка принесла с собой несколько бутылок вина из винного погреба.
        Они выпили за помин души, не чокаясь.
        — Я догадываюсь, кто это сделал,  — неожиданно заявила Ксения.
        — Ну, выкладывай свои догадки. Ты у нас барышня смышленая, к тебе надо прислушиваться.
        — Не ерничай, Гришаня. Тут призраки воюют, и не нам с ними тягаться.
        — Да бог с тобой. Я и вправду доверяю твоей интуиции.
        — Алешку и Лангемака убил генерал Кузьма Боровой. Кстати, его дача через забор от дачи Рубена. Увидел, как приехал Алешка, так тут же и воспользовался моментом. А потом дуэль инсценировал. Он же опытный мент. Знает, как это сделать.
        — А зачем ему все это нужно? К тому же, как я слышал, он удрал за границу.
        Ксения наполнила стаканы вином.
        — Давай выпьем, и я тебе кое-что скажу.
        Выпили.
        — Я нашла на даче труп. Оттого так была напугана и боялась там оставаться. Еще немного, и я тебя не дождалась бы. Когда Алешка с Шуркой уехали, да еще мою машину забрали, я начала вздрагивать от каждого шороха. На следующее утро мне послышался звук мотора. Я схватила карабин и спряталась на участке за кустами смородины. Притаилась и ждала. Как ты понимаешь, траву там никто не выкашивает. Я об крапиву себе все ноги обожгла. Но рядом был клочок вскопанной земли. Метра два на полтора. Ну точно как могила, только без холмика. У меня тут же родилась мысль, что именно здесь закопали отца. А где ему еще прятаться? Только в охотничьем домике. Дорогу сюда знают единицы. Колпакчи в том числе. Он мог выдать отца, если его напугали, а потом убили, чтобы молчал. Я пошла в сарай, взяла лопату и начала раскапывать могилу. Труп лежал на небольшой глубине. Его только сверху землей присыпали. Все делалось в спешке. Но это был не отец, а генерал Егор Мерзоев. Заместитель Кузьмы Борового, начальника управления полиции. Бывшего. А бывшими их сделал отец. Он подал докладную записку в Министерство внутренних дел и
приложил документы, из которых было понятно, какие бешеные деньги генералы переводили через банк отца на офшорные счета за границу и с какой периодичностью. Генералов тут же сняли с работы, и началось следствие. Отец нанял телохранителей. Да, в общем-то, он их не очень-то боялся. Без погон они как змеи без жала. Кузьма и Егор тут же сели на свои яхты и вышли в море. Но отец не поверил в их бегство. А связи ему помогли выяснить, что ни один из них не переходил границу. Вот тогда отец исчез. Прятался он в охотничьем домике. Но Егор Мерзоев достал адрес. Вот схема, как найти дом. Я нашла ее в кармане убитого. Нарисована перьевой ручкой. Такие есть в чернильном приборе Колпакчи. Но, как я понимаю, отец ждал гостей. У генерала грудь порвана зарядом картечи. Таких патронов у нас целый арсенал. Я осмотрела карабин. Он вонял порохом, при том что отец всегда чистил оружие и хранил его в идеальном состоянии. Со стены исчезло тульское ружье. Двустволка. Мне не понятно несколько эпизодов. Лангемак, наш адвокат, убит выстрелом картечи. Но стрелял не Алешка. Я думаю, он поехал к Рубену за деньгами. Отец сына не
убьет. В руках у Алешки нашли карабин. Но он не наш. Наш я спрятала под террасой, когда мы с тобой уходили с дачи. Отец мог взять двустволку и сделать из нее обрез. Да и то глупо. У него есть пистолет. Я уверена, что адвоката и Алешку убил Кузьма. Но почему он не пришел в охотничий домик вместе с Егором? Почему послал его одного? Отец очень опытный охотник и прекрасный психолог. Он мог предположить, что кто-то его сдаст, и был готов к встрече. Теперь Кузьма мстит. Отца достать не может, так сначала, как он думал, убил дочь, а потом сына.
        — Однако твоя мачеха его не боится. Живет нараспашку. Я попал в ваш дом без проблем.
        — Ее Кузьма не тронет. Она его любовница. Вот почему отец с ней развелся и почему заложил генералов. Он же с ними дружил, потому и знал о них все. Вот только однажды он получил диск с записями и фотографии, где его любимая жена наставляет ему рога у него же дома с его же другом. Кто прислал материал, до сих пор не известно. Мачехе он его не показывал, а просто обрубил все концы. Никто не думал, что война превратится в долгий кровопролитный процесс.
        — А твоя мачеха могла убить Колпакчи?
        — Возможно. Если ее там видели, то полиции об этом рассказывать не стали бы. Никто не хочет терять работу. Теперь она станет хозяйкой клуба. Ее доля составляет большую часть. А теперь и доля дяди Миши к ней перейдет. Все, кому надо, в клубе об этом знают. И первое, что она сделает, повысит всем зарплату. За умение держать язык за зубами.
        — Да, девочка моя, многое ты знаешь.
        — Вот поэтому в доме без охраны жить не буду. Если Кузьма в городе, то он уже от моей матери знает, что убита в машине не я, а моя подруга. У Кузьмы полно киллеров. Новый начальник управления половину сотрудников выкинул на улицу. Чем ребятам без образования заняться? Они только и умеют, что купоны стричь с нищего населения. Тут каждый сдает угол на сезон, а налоги платить никто не хочет. Обдираловка. А менты берут недорого, но с каждого. И им платят. Теперь им никто ни за что не платит. А народ их ненавидит. Вот кем воспользуется Кузьма. Не будет же генерал сам руки пачкать. Да и опасно ему людям на глаза попадаться.
        — Но их яхты ушли в море и обратно не возвращались.
        — Яхты ушли. Но без них. У каждого есть команда. Отогнали куда-нибудь подальше от любопытных глаз. Вот и все. И главное. Кузьма без Елены никуда не уедет. Вот только он ей без власти и погон больше не нужен. Его она держит в качестве сторожевого пса. Она не знает, чего ей ждать от отца. Но если отец знает, что Кузьма в городе, он домой не вернется. Кузьму из обреза не шлепнешь. Этот волчара сам кому хочешь глотку перегрызет. Вот Леночка и живет нараспашку. И это очень смахивает на ловушку. Значит, Боровой рядом. Мол, только сунься.
        — Опасный блеф!  — протянул слова Григорий.
        — Думаешь? А ты ее найди в доме. Я как-то зашла к ней ночью, хотела снотворного попросить. А в постели кукла. Мы все лишь с виду спокойны. А на самом деле каждый живет в страхе. Вор может порадоваться добыче, попав в нашу усадьбу. Но не убийца. Он никого не найдет, если только сам живым выйдет. Читал сегодняшнюю газету? Так вот, у нас тоже есть склеп. Есть где трупы прятать.
        Гриша не стал говорить подруге, что статью он сам написал ночью в полиции и ее тут же отвезли в типографию.
        — Так, значит, дуэль еще не закончена?  — спросил он.
        — А как ты думаешь, если все главные герои по-прежнему на арене.
        Ксюша скинула с себя платье и налила еще вина.
        — Выпьем. Пока я с тобой, мне ничего не страшно.
        Они выпили, и девушка прыгнула к нему на колени.
        9
        Облава на стриптизерш ничего не дала. Адреса на фотографиях, переданных Балабанову Гришей, принадлежали девушкам из клуба. Колпакчи оплачивал им жилье, находящееся поблизости от работы, вот и все. Всех пятерых застали дома. У трех девушек в постели находились мужчины. Но они были вправе приглашать к себе гостей и даже спать с ними. Обвинить в проституции их невозможно. Скорее это выглядело психологической атакой, но не более того. Правда, в одной квартире полицию ждал сюрприз. На кухне под столом прятался Аркадий Кушнир. Прыгать с шестого этажа хозяин отеля «Источник» не решился.
        Мужчин отпустили, а девушек и разыскиваемого преступника отвезли в управление. Шел седьмой час утра. Балабанов один вел допросы. Начали с Насти. Той девушки, у которой нашли бывшего хозяина отеля.
        — Давно он у вас обосновался?
        — Вчера пришел. Заплатил за постой. Я к себе никого не вожу. Так что Аркаша мне не мешал.
        — Вы знаете о том, что он в розыске?
        — Понятия не имею. Газет не читаю. Времени нет.
        Девушка вела себя уверенно, держалась развязно, и, похоже, ее ничего не пугало.
        — Давно вы с ним знакомы?
        — Два года. Работала у него горничной. Однажды встретила Колпакчи. Совершенно случайно. В магазине. Он ко мне пристал как банный лист. Я приехала из Кубани. Денег заработать. Колпакчи обещал золотые горы. Я отвела его к Аркадию, и Миша меня купил у него как игрушку. А ведь Аркаша не заплатил мне ни копейки за два месяца работы. Он у девушек отнимает паспорта, чтобы не сбежали, и расплачивается с ними в конце сезона. Все, что мы имели, это бесплатное питание и униформу горничных, уже заношенную кем-то. Да и работка не сахар. Но Аркаша человек не вредный. Относился к нам по-доброму. Вот я его и приютила. Мне он сказал, будто его сын из дома выгнал. Я поверила. Этот человек на все способен. Он же всех девчонок перетрахал. Жена от него сбежала, так он как с цепи сорвался. Жаловаться некому. Полиция куплена, а Аркаша с сыном не спорил. Тот и убить может.
        — Колпакчи только вас выкупил из отеля или были другие горничные, которыми он интересовался?  — задал вопрос подполковник.
        — В стриптиз-клубе таких нет. Но я видела пару раз Кушнира в нашем заведении. Возможно, он приходил к Мише с предложениями. В зале он не сидел и на помост не заглядывался. Значит, приходил по делу.
        — Хорошо. Идите. Но вас еще вызовут.
        — А что он натворил?  — поинтересовалась Настя.  — Мне трудно себе представить Аркашу в роли преступника.
        — Почитайте газеты. Там все сказано. А у меня нет времени на пересказ.
        Задержанного привели в наручниках. Кушнир выглядел подавленным и разбитым.
        — Я тут ни при чем. Это все Федька творил и его подручный Гера. Я просто молчал.
        — Молчание тоже наказуемо. Разберемся. Далеко они без паспортов не уйдут. Но почему вы разделились? Одна команда как никак.
        — Не разделились. Они меня из машины выбросили как мешок с мусором…
        — Давайте по делу. Пять девушек опознаны. Остались две. Конкретный вопрос. Среди них есть Соня? Вы знаете, о ком я говорю.
        — Соня?  — Кушнир горько ухмыльнулся.  — Нет. Такую голыми руками не возьмешь. К тому же Федька был в нее влюблен. Она и со мной не брезговала спать. А потом обоим нам показала фотографии с животиком и объявила, что один из нас должен на ней жениться. Ей без разницы кто. Она хотела стать хозяйкой отеля. Может быть, я и женился, если бы она с Федькой не спала. Да и он взял бы ее в жены. Но считал, что она и дальше будет со мной спать. Тогда я тут же переписал завещание на дочь. Иначе Федька меня убил бы. Но все кончилось еще хуже. Думаю, Соня проникла в склеп и нашла там трупы. Федька ее застукал, но у нее был пистолет. Она прострелила ему ногу. Он до сих пор хромает. Могла и убить. А потом исчезла. Последний раз ее видела моя дочь на набережной вместе с банкиром Юрием Скляровым. От животика и следа не осталось. Но в полицию она заявлений не подавала. Похоже, мы ее больше не интересовали. И никто бы не решился связываться с заместителем Иннокентия Суконникова. Мы заткнулись, но и она помалкивала. Полагаю, что Соня жива и здорова. И я не завидую тому, кто ей будет угрожать. Она умеет защищаться.
Паспорта погибших девушек лежат в надежном месте. Я их вам отдам и готов сотрудничать со следствием. Первую девушку изнасиловал Федька. Тогда Гера ему сказал: «Они не должны уехать. Всех похороним здесь. Но сначала пусть отработают положенный срок». И вот тогда Федька вспомнил про склеп, на который мы наткнулись при ремонте здания. Потом он всех девушек насиловал. И каждой обещал жениться и сделать ее хозяйкой гостиницы. И дурехи верили в его сказки. Тех, кто отказывался, я передавал Колпакчи. От него никто сбежать не мог. Капризных и непослушных он сажал в клетку и морил голодом. У него свой зоопарк где-то в горах.
        Балабанов взял листок бумаги со стола, просмотрел его и спросил:
        — В городе пропали две девушки. Одной четырнадцать лет, другой шестнадцать. Исчезли прямо с пляжа. И это началось через день после побега вашего сына и его приятеля. Что скажете?
        Подумав, Кушнир ответил:
        — Федька трус по натуре. Гера же очень хитрый и ловкий мужик. Он имеет большое влияние на сына и мог пойти на такой шаг. Но это же глупо. Они видные молодые мужики. Рослые, сильные. Зачем им выкрадывать девочек. Любая женщина сама за ними пойдет.
        — Куда?  — спросил Балабанов.
        — В зоопарк. Дело в том, что Геру нашел Колпакчи в своей пещере в горах. Тот случайно на нее наткнулся, прячась после побега. В то время там никого не было, а Миша привез туда провинившуюся девушку. Естественно, с вооруженной охраной. Геру взяли. Но когда Колпакчи узнал кто он, то не стал сдавать его полиции, а предложил мне. В телохранители зэк не годился. У Миши в охране все из бывших ментов. Он держал марку. Я взял Геру на своих условиях. За харчи. А Гера хотел пересидеть где-то пару лет. За это я обещал ему чистый паспорт. При Кузьме Боровом надежные документы не были проблемой. Я думаю, Федька с Герой нашли убежище в горах. Но где находится пещера, мне не известно. Я даже этим не интересовался.
        — Почему они выбросили вас из машины?  — спросил подполковник.
        — Сочли меня обузой. Я ведь все равно не знаю их планов. Меня поймают и всех собак навешают на меня. Они в этом уверены. Им надо тихо отсидеться до конца сезона, а потом с общим потоком отъезжающих проскочить все кордоны.
        Балабанов вызвал конвой и велел увести задержанного. К нему тут же зашел капитан Угрюмов, вернувшийся из командировки.
        — Здравия желаю, товарищ подполковник.
        — Наконец-то, Вася. Ну что интересного нарыл?
        — Не очень много.  — Капитан подошел к столу и сел.  — Обе яхты стоят на приколе. Я нашел ребят, которые бортовали их. С борта сошла только команда. Четыре человека с каждой. А по спискам команды этих яхт состоят из пяти человек. Ушли все. За имущество никто не отвечает. Стоянка оплачена до сентября. Но в этом случае все важные узлы зачехляются. Никаких чехлов нет. Смазка не проведена. Заходи и бери что хочешь. А там есть что взять. Другими словами, суда пришли в Туапсе без хозяев. Список состава команд надо искать здесь. Мне известны лишь имена капитанов. Оба тем же вечером купили билеты на проходящий поезд. Уехали в нашем направлении. Могли бы нанять микроавтобус. Видимо, денег пожалели. Это все. Вывод прост. Генералы не уезжали из города, а лишь сделали отвлекающий маневр. С их-то связями они могли узнать, кто их заложил в министерстве. Если Суконников считал, будто они удрали, то он мертв. Если он раскусил их блеф с отъездом, то он жив. Теперь надо ждать, чей труп мы найдем первым. Два опытных генерала полиции против хитрого и расчетливого банкира. Колпакчи мог убить любой из них. Или
Суконников заткнул рот директору клуба, так как он мог его выдать, или генералы пытались выбить из него правду, но, не добившись своего, убрали свидетеля.
        — Убиты адвокат Суконникова Лангемак и сын Суконникова Алексей. Вряд ли отец стрелял в сына. Спектакль разыгран не очень удачно. По версии убийцы между ними разыгралась дуэль. Мальчишка пришел к адвокату с карабином, заряженным картечью. Потребовал открыть сейф. Но у Рубена в сейфе лежал пистолет. Практически они выстрелили одновременно. Оба наповал. Расстояние между стрелками около трех метров. На рубашке парня найдены следы пороха. Стреляли в упор. Есть мелочи и несоответствия. О чем настоящий убийца не знал или не принял во внимание: адвокат имел очень плохое зрение и не мог так точно выстрелить. Генералы такую ошибку не допустили бы. Следующее. Пистолет, который нашли в руках адвоката, принадлежал Иннокентию Суконникову. Предполагалось, что пистолет в законсервированном состоянии лежит в столе банкира. Но его там не оказалось. На месте преступления найдены следы от женских туфель. Это понятно. Кто-то должен был унести содержимое сейфа. Подружку Алексея мы так и не нашли. Знаем, что ее зовут Шурой. Она приезжая. К тому же в городе похищены две малолетки. Девочки исчезли бесследно. Полагаю, их
украли двое выродков. Некий Федор Кушнир и беглый зэк Герман Зудин. В отеле «Источник» найден склеп. Здание постройки тысяча девятьсот одиннадцатого года. Принадлежало князьям Салтыковым. В склепе обнаружено семь трупов бывших горничных. Работа Федора и Геры, которым удалось сбежать. Вот такие дела, Вася.
        — Мне надо все переварить,  — ответил Угрюмов.  — Всего сразу не охватишь.
        — Ладно, иди отдыхай. Завтра свободен. Выспись, а потом я заряжу тебя по полной. Работы невпроворот.
        — У меня не все, Тимур. Мы произвели обыск на обеих яхтах. Ничего особенного не нашли. Я задел случайно колпачок на перилах палубы. Они никелированные трубчатые вдоль всех бортов. На носу и корме трубы обрываются, и на них надеты пластиковые колпачки, чтобы вода не затекала в перила. Везде они сидели крепко, хрен сорвешь, а этот сам отлетел. Так вот. Внутри я нашел кассету с пленкой для фотоаппарата. Судя по изогнутому кончику пленки, торчащему из кассеты, пленка уже побывала в аппарате и была отснята. Непонятно, кто и зачем ее спрятал в тайник. Думаю, что гостей при выходе на берег обыскивали, а отснятый материал отбирали. Одно мне понятно. Фотограф был знаком с правилами и порядками. Второе. Он мог зайти на яхту в отсутствие хозяина, чтобы забрать пленку. Третье. Судя по колпачку, его часто снимали и надевали. Он разболтался. Значит, тайником пользовались не раз и не два. Мы проявили пленку. И вот результат.
        Угрюмов достал из папки конверт, в котором лежали снимки.
        — Я их разложил так, как они были сняты. С первого кадра до последнего.
        Все фотографии были сделаны с высоким качеством и в цвете.
        — Лаборант сказал, что фотографировал профессионал. При таком слабом освещении очень трудно добиться хороших результатов. Все негативы получились безукоризненными. Первый снимок мы не смогли расшифровать. Что-то похожее на зрительный зал. Люди сидят в креслах и на что-то смотрят. Вроде как на стриптиз в клубе. Но это не клуб. За их спинами кирпичная стена и нет никаких столиков. Но тут мы видим трех знакомых нам людей. Михаила Колпакчи, Елену Еланскую в креслах, а за спиной Колпакчи стоит его телохранитель Тарас Цикуба. Тот, что обнаружил труп хозяина и вызвал нас. Рядом сидят стриптизерши. Но они абсолютно голые. Очевидно, это какой-то кастинг. Но при чем тут Еланская?
        — Теперь, Вася, клуб принадлежит ей. Но я не слышал ни от кого, будто она им интересуется. Мы задержали сегодня несколько девушек, допросил я пока одну из них. Среди них есть и эта брюнеточка с этого снимка,  — задумчиво протянул Балабанов.  — Может, она даст комментарии к этой фотографии?
        — Хорошо бы. Такой снимок только один. Вероятно, была целая серия таких снимков, но они, похоже, остались на предыдущей пленке. Когда пленка кончилась, фотограф зарядил новую и сделал этот снимок. Следующие пять кадров снимались через иллюминатор яхты. Это каюта Кузьмы Борового, а женщина, с которой он занимается любовью,  — Елена Еланская, жена Иннокентия Суконникова. Я думаю, что фотограф делал эти снимки для мужа или для шантажа.
        — Нет, Вася,  — возразил Балабанов.  — Фотограф человек свой, если Кузьма приглашал его на яхту. Тут и дураку стало бы понятно, кто мог сделать такие снимки. Покажи он фотки Суконникову, тот бы их забрал как доказательства, а шантажировать любовницу генерала полиции глупо. Он и дня не прожил бы. Думаю, что этот парень собирал досье. Выжидал момент. Но, поняв, что генералы не уехали, не стал доставать свой архив. А уж он-то точно знает, кто уехал, а кто нет. Либо его уже убрали. Такой свидетель никому не нужен.
        Балабанов нажал на кнопку, и в кабинет вошел лейтенант с повязкой «помощник дежурного».
        — Приведи ко мне Таисию Сидюхину. Высокая брюнетка.
        — Понял. Разрешите исполнить?
        — Действуй.
        Девушка мало отличалась поведением от предыдущей. Смелая, самоуверенная и гордая. Складывалось впечатление, будто за ними стоит всемогущая сила, способная их всех защитить.
        — Мы уже два часа здесь, начальничек. У тебя нет полномочий вытаскивать нас из постели и тащить в контору, да еще в обезьяннике держать.
        — Я подумаю, отпускать тебя или нет.  — Балабанов надел маску насмешника. Мол, теперь он хозяин города, а все остальные пешки.  — Но сначала ты мне прокомментируешь несколько фотографий.
        Девушка увидела на столе с десяток снимков, но они лежали обратной стороной кверху. Подполковник взял верхний снимок и перевернул.
        Она увидела зрителей в зале и прекрасно поняла, где это снято. Лицо ее побледнело, а тон стал более мягким.
        — А что тут скрывать? Думаете, мы по своей воле в порнухе снимались? Попробуй, откажись. Тут же в зоопарк отправят на неделю.
        — Кто деньги платил?  — спросил Балабанов.
        — Миша платил. Гроши. А сам греб лопатой.
        — Все девушки участвовали?
        — Пятерых точно видела. Нас на бригады разбили. Так, чтобы были выходные и мы могли выспаться.
        — Ты, я вижу, в зоопарке была?
        — Все мы через него прошли.
        — Место определить можешь?
        — Нет. И где этот подвал,  — она кивнула на фотографию,  — я тоже не знаю. Нас возили в крытом железном фургоне без окон. От клуба до подвала минут десять ехали, а до зоопарка около часа. Все время в гору. В машине трясло. Камней много. Нам надели мешки на головы, но когда приехали, у меня мешок упал. Все, что я запомнила, так это мачты. Зоопарк находится на одном уровне с яхт-клубом, но намного выше.
        — Что в пещере?
        — Ничего. Узкий проход и клетки по сторонам. Много. На всех хватит. Два метра на два. И еще навозом воняет, вот мы и прозвали тюрьму зоопарком. Клетки не чистят. Неделю в такой посидишь, так потом сутки в ванне отмокаешь. Да и то не отмоешься. Ведро духов надо на себя вылить, чтобы клиенты клуба от тебя не шарахались.
        — Кто возил вас на съемки?
        — Послушный раб Мишки Колпакчи. Тарас Цикуба. Вот он на фотографии за его спиной стоит. Чья машина, не знаю. Обычный «уазик» с глухим салоном. К Тарасу у нас нет претензий. Он относился к нам по-доброму. А с Дианкой, той, что погибла, даже роман завел. Тихий паренек.
        — В тихом омуте черти водятся. Важно другое. Он знал, как найти зоопарк и где находится студия.
        — Конечно. Вот только вы его найдите сначала. Главбух его уволил. Похоже, парень уехал. Дина погибла. Чего ему делать здесь?
        Балабанов вернулся к фотографии.
        — Кто мог сделать такой снимок? Это же не для нас делали.
        — Кроме Пашки никто не мог снять. Только он стоял впереди с камерой и треногой.
        — Пашка оператор?
        — Да. Молодой совсем. Пашкой его Колпакчи называл. Больше никто о нем ничего не знает. Я даже его голоса не слышала. Иногда его отпускали, но он уходил без сопровождения, глаза ему не завязывали, когда подводили к лестнице. Двадцать шесть ступенек и очень крутых. Этажа два. Думаю, что это жилой дом.
        — С чего ты так решила?
        — Запах жареной курицы унюхала. Значит, там есть кухня. А потом дверь, крыльцо с шестью ступеньками и у крыльца машина. Пока проходишь этот короткий участок, чувствуешь запах цветов. Это сад.
        — Кто же вел съемку, когда Пашку отпускали?
        — Елена Макаровна. Она вставала за камеру. Режиссировал Миша Колпакчи. Но она то и дело его подзывала и что-то шептала на ухо. Он только кивал, а потом менял мизансцены.
        — Значит, он исполнял ее инструкции.
        — Вероятно. Она вообще баба очень умная. К нам относится хорошо, приветливо. Несколько раз репетировала с нами новые номера в клубе. Женщина с фантазией. Кто-то говорил, будто она раньше была гимнасткой. Двигается она шикарно. У нас так не получается.
        — Ваше участие в съемках оговаривалось?
        — Да. В контракте указано участие в эротических шоу. Расплывчато. А потом тебе поясняют, что съемка тоже шоу. И тебе начисляют дополнительные бонусы в размере ста долларов. Сейчас шлюхи с улицы больше зарабатывают. Но Колпакчи сдох, и съемки кончились.
        — Кто же будет вашим новым хозяином?  — спросил Балабанов.
        — Без понятия. Главное, чтобы он не знал, где находится зоопарк.
        — Почему вы не уходите?
        — Куда?  — Девушка рассмеялась.  — Машка, к примеру, приехала из Винницы. Вся ее семья безработные. Сидят у нее на шее. Мать, брат, его жена и двое племянников. И все ей завидуют. Я из Гомеля. У нас не лучше. Две дурехи попытались бежать. А потом их в кювете нашли. Машина сбила. Но на опознание нас не вызывали. Колпакчи нам заметку из газеты прочел, а потом фотографии показал изуродованных трупов. Но не газетные снимки, а сделанные на месте преступления фотографом. Цветные, хорошего качества. Больше никто о побеге не задумывался.
        — Повторите свои показания под протокол?  — спросил подполковник.
        — И не мечтай, начальник. А потом, кого ты ловить собираешься? Нас? Так мы все здесь. Ну, можешь оштрафовать нас за проституцию. И все. Что дальше? Колпакчи подох. К Елене Макаровне вы на кривой козе не подъедете, да и обвинить ее не в чем. Она зритель. Вот только адрес подвала от нее узнаете. Но думаю, что там уже нет никаких следов. Вычистили.
        — Хорошо, Таисия. Я прикажу всех вас освободить. Мы только зря время теряем.
        — Наконец-то понял.
        Девушка улыбнулась, встала и, покачивая бедрами, направилась к двери.
        — Об этой пещере должен знать еще кто-то,  — предположил Угрюмов.
        — Возможно,  — согласился Балабанов.  — Нам нужны точные ориентиры. Облавы тут не уместны. Если, как думает Кушнир, Гера и Федька скрываются там, то они заметят нас первыми. В пещеру надо идти ночью. А это означает, что мы идем брать преступников и прекрасно ориентируемся на месте. У нас есть преимущество. У беглецов нет оружия. В спешке они даже паспорта не взяли. Но я не исключаю, что у них есть тайник в укромном месте.
        — Послушай, Тимур, меня никто не знает. Я человек не засвеченный. А если мне накинуть на плечо ружьишко и отправиться в горы? Охотник-одиночка. Никаких облав. И даже если они меня засекут, то что сделают?
        — Прибьют. Им свидетели не нужны. Терять-то уже нечего. Семь трупов на них висит. Неоправданный риск.
        — А оправданные риски бывают? Работа у нас такая.
        Подполковник тяжело вздохнул.
        ГЛАВА 5
        1
        Под террасой карабина не оказалось. Его кто-то спер. Гриша задумался. О том, что пойдет в охотничий домик, он Ксюше не сказал. Просто хотел увидеть все своими глазами. Могилу генерала нашел. Здесь все совпадало. Правда, раскапывать ее не стал. Но куда делся карабин? Девушка спрятала его под террасу. Но тут даже следов не осталось. Он по-пластунски облазил все. Это странно. В дом никто не заходил. Об этом говорила ниточка, которую Гриша незаметно натянул на дверь в самом низу. Заметить ее невозможно, но если открыть дверь, она оторвется. Нитка оставалась на месте. К тому же никто не знает этого адреса. В горы даже бомжи не ходят. Здесь поживиться нечем. Но человек, пришедший сюда, не стал вламываться в дом, а полез под него, будто знал о карабине. А был ли карабин вообще? Он его видел трижды. В последний раз в руках Ксении, когда пришел к ней после долгого отсутствия. Она вышла из дома с ружьем. Именно. Он мог принять ружье за карабин, так как не вглядывался в него. Просто знал, что оно есть и заряжено, а о том, что в доме есть другие ружья, не подумал. И еще. Ксения ни разу не говорила, будто
пользовалась карабином. Это он у нее спросил, куда она дела карабин, а она ответила, что забросила его под террасу. Значит, в любом случае какое-то ружье там должно лежать. Ничего нет. Она соврала, лишь бы избавиться от глупых вопросов.
        Ключа от дома у Гриши не было. Он решил проверить окна. Первые два окна были заперты на щеколды. Он сам закрывал их и лазеек не оставил. Но ему казалось, будто в доме кто-то побывал. Навязчивая идея. Но даже она требует проверки. Четвертая по счету фрамуга поддалась. Одна рама открылась, и тут раздался сухой выстрел. Пуля угодила рядом с его головой, но чуть выше, и вонзилась в стойку рамы. Гриша тут же упал на землю и откатился в сторону. Стреляли из пистолета и достаточно метко, учитывая, что до забора метров пятнадцать. Стрелок засел за забором. Из-за кустарника, высаженного вокруг дома, он видел перед собой газон до самой ограды, а дальше пролесок. Зачем стрелку понадобилась такая спешка? Он мог подпустить его ближе и влепить пулю в упор. Поторопился, потому что боялся проникновения чужака в дом. Значит, он уже в нем был и оставил следы, а то и свою визитную карточку, это и заставило его выстрелить. В доме полно оружия. Попав туда, Гриша понял бы, что здесь кто-то побывал, и, вооружившись, приступил бы к поиску. А это уже поединок. Но один промах ничего не значит. Он не уйдет, пока не доведет
дело до конца.
        Гриша примерно просчитал, где мог залечь стрелок. Пуля угодила в раму по прямой, иначе бы щепки посыпались. Он находится напротив окна. Ладушки. Пора познакомиться. Он прополз, скрываемый кустарником, вокруг дома, встал и пробежал до противоположного конца участка, перемахнул ограду и зашел в лес. Теперь надо вновь обойти дом, но уже короткими перебежками, от дерева к дереву. На этот раз он свой пистолет не забыл. Может, хоть раз в жизни пригодится. Противник видел, как он упал, но не знает, попал он в цель или нет. Он должен выдержать паузу и только потом обдумать следующий маневр. Все внимание на кусты, за которые упала цель. Он ничего не видит. Только в такой момент его можно застать врасплох.
        У Гриши уже был опыт в вопросах окружения противника. Но если он соперничает с опытным охотником, то может и проиграть игру в прятки. Он взял большой радиус, чтобы просматривать те же деревья. Теперь он вышел на нужную позицию. С этого места он видит то самое окно, в которое угодила пуля. Стрелок мог решить, будто попал в цель. Падение на землю выглядело убедительно. Надолго ли у него хватит терпения томить себя в ожидании? Григорий тихо подкрадывался к забору, держа пистолет наготове. Напряжение нарастало. В один из моментов он замер. В трех метрах от него, прямо по ходу, с земли поднялся человек с оружием в руках. Он стоял к нему спиной. Все внимание сконцентрировал на участке. Нервы сдали. Не терпится узнать результат. Гриша прицелился, подумал, что надо стрелять в руку, но так и не смог нажать на спусковой крючок. Вместо этого он как пантера бросился вперед и что было силы толкнул парня в спину. Оружие выпало из его рук, а сам он с силой врезался в забор и едва не повалил его. Парня отпружинило, как мячик, и он упал на спину, потеряв сознание. Гриша поднял его пистолет и убрал за пояс.
        Теперь можно и познакомиться со своим убийцей. Григорий обошел его и глянул на знакомое лицо. Этого парня звали Тарас Цикуба. Личный телохранитель Михаила Колпакчи. А он-то его искал. Вот и встретились. Теперь парню придется ответить на его вопросы. Боевой пистолет хороший аргумент.
        Тарас начал приходить в себя.
        2
        Их застукали во время перевязки. Удар биты пришелся по уху Гере, оно и спасло ему жизнь, не то бы полголовы снесло. Ухо уже не восстановить. В лепешку, но, во всяком случае, не кровоточило, да и боль улеглась. Федор делал ему перевязку.
        Эти двое, что вошли, очевидно, ждали удобного момента. Женщина и парень. У нее в руках был пистолет, а у него охотничье ружье.
        — Не шевелитесь!  — крикнул парень.  — В стволах картечь. На куски порвет.
        Женщина не произнесла ни слова. Она выстрелила, и недопитая бутылка водки, стоящая на земле, разлетелась на куски. Один из осколков впился Гере в бровь. Он лишь поморщился и вынул стекло. Тут же потекла кровь, заливая правый глаз. В руке Гера держал вату и тут же прижал ее к ране.
        — Я не намерена сдавать вас ментам,  — тихо заговорила женщина приятным низким голосом.  — Вы будете работать на меня. Если вы мне понравитесь, я вывезу вас из города. Месячный контракт. Вместо денег жратва и водка. Не надо будет рисковать и спускаться по ночам в город за харчами.
        Силы были неравными. Приходилось слушаться. Эта бабенка может в лоб стрельнуть и вряд ли промахнется. Гера знал, на что способны женщины. Из-за них он и сидел трижды. А мужиков не боялся, даже вооруженных. Неподалеку стояло два подсвечника, по три свечи в каждом. До одного он мог дотянуться ногой, до второго никак. А Федька его маневра не поймет. Гости стояли метрах в трех в узком проходе. Лиц они не видели. При наличии оружия можно было бы рискнуть, но не с пустыми руками лезть на пулю. Этой ночью Гера не только ходил за продуктами, но и мента глушанул в переулке. А у того в кобуре вместо пистолета бутерброды лежали. И если взвесить ситуацию, то нет гарантии, что все свечи загаснут. От пули еще можно увернуться, но от картечи бесполезно.
        — Мы согласны, хозяйка. А что делать-то?
        — Потом узнаете, а пока занимайте клетки. Один любую правую, другой левую. Будете капризничать, надену наручники.
        — Да мы и так послушные, но клетки в дерьме.
        — Вы дерьмо повонючее. О ваших делах уже весь город знает. Фотографии на всех столбах висят. Думаете, вам простят склеп с трупами? Марш в клетки!
        О статье в газете ни Федя, ни Гера не слышали. На курорте не принято рекламировать преступления. Людей можно напугать. Но эта баба знала подробности. Откуда, если не из газет.
        Пришлось подчиниться, и оба беглеца разбрелись по клеткам. Парень с карабином исчез и вернулся с замками. Надежные запоры, такой шпилькой не откроешь. Но время для попытки у них будет. Эти гости здесь недолго пробудут.
        Замки повесили. Теперь они стали настоящими пленниками, и свобода превратилась в условность. Через десять минут в пещеру внесли девушку. Парень тащил ее на руках. Она была без сознания. Ее он тоже занес в клетку и запер, а через несколько минут принес еще одну и тоже под замок. Их чем-то напоили, и они отключились. Лиц пленниц разглядеть не удалось. Темно. Но волосы у обеих были длинными, одна светленькая, другая темненькая, обе в одинаковых халатиках.
        — До встречи, господа убийцы,  — усмехаясь, произнесла женщина.  — Очень скоро мы встретимся вновь.
        Парень загасил свечи, и они ушли.
        — Ну что, Гера,  — подал ноющий голос Федор.  — Это конец?
        — Я думаю, что нет. Нас бы шлепнули и выбросили. Догадываюсь, кто это может быть. В этой пещере меня Колпакчи со своими головорезами нашел. Он тоже не стал со мной разделываться, а продал твоему отцу. Это его пещера. Думаю, что эта баба с парнем работают на нового хозяина клуба. Но я никогда не задумывался, где он таких клевых телок для стриптиза берет. Теперь понял. Девчонок выкрадывают и сажают на иглу. А потом они сами на все готовы ради дозы. Ты видел? Эти девчонки сюда не своими ногами пришли. Слишком рано мы с тобой расслабились. Они же на машине приехали, а мы даже не слышали. А вот теперь думай, какую участь они нам готовят.
        — Даже не представляю. Но если они людей похищают, значит, ментам нас не сдадут. А если приехали на машине, то им не трудно было бы вывезти из пещеры два наших трупа. Однако мы живы.
        Сколько бы арестанты ни гадали, они даже предположить не могли, чем им придется заняться. Паша тоже плохо себе представлял, какую пользу могут принести беглые убийцы. Возвращаясь в город, он переоделся в униформу шофера, везущего высокопоставленную персону. Так оно и было. Автомобили экстра-класса здесь были редкостью, тем более с местными номерами. Машину уважаемой Елены Макаровны все полицейские знали и даже ей честь отдавали. Вот только затонированные окна не позволяли видеть саму хозяйку.
        — Ломаешь себе голову, Паша?
        — Да уж.
        — Чего надо нам? Хорошее добротное кино с хорошими девочками, за которое не жалко и денег заплатить. То же самое от нас ждет потребитель. Но нам еще нужна безопасность, так как мы добиваемся нужных результатов преступным путем. Теперь мы будем снимать кино в пещере. Перевезем всю аппаратуру из подвала сюда.
        — Затратно. Потребуется покупать мощные аккумуляторы для освещения, которые будут требовать постоянной подзарядки.
        — Значит, купим. Зато артистов с места на место перевозить не надо. Они всегда под рукой. Если нас остановят с девочкой в машине, нам конец. А если с аккумулятором, то и внимания не обратят. Подвал Борового стал опасен. К тому же он в городе, и, думаю, что менты об этом догадываются. За его домом могут установить наблюдение, как это в свое время сделал наш адвокат Лангемак, живущий через забор. Так он меня и поймал в объектив. Правда, теперь он об этом никому уже не расскажет. Но все это мелочи, Паша. Ты неплохой артист. Хорошо получаешься в кадре. Особенно в первой своей пор…
        — Ну, хватит об этом. Мы же договорились.
        — Ладно, ладно. Однако однообразие надоедает. Так вот, партнершами новых девочек мы сделаем Геру и Федора. Они настоящие мужики. Не зря же горничных убивали. Я уверена, что полицейские их подозревают в похищениях девушек. Так это надо доказать. А чем съемка не доказательство? Они их выкрали, затащили в пещеру и пользовались ими в свое удовольствие.
        — Но с девочками познакомилась ты. Или они, как Верочка, кончат свои дни?
        — Забудь о Верочке. Ее даже не ищут. Она слишком много врала. Пьяная шалашовка. А как до дела дошло, так в истерику. Но для кино это даже лучше. В этом есть свой шарм, когда они сопротивляются и плачут. Мужиков это возбуждает. И я не против повторить эти эксперименты с новенькими. Но их партнером будешь не ты, а убийцы. Потом девочки бесследно исчезают, а преступников ловят или они погибают. Полиция получает диски с фильмами, где отражена истина. А кто снимал кино, для всех останется тайной.
        Паша рассмеялся.
        — Для этого есть свой жанр, называется «подглядка». Не надо снимать их в лоб. Надо сделать зрителя подглядывающим за событиями. Это даже интересней. А менты сочтут, будто оператор прятался от бандитов.
        — Мысль неплохая,  — согласилась Елена.  — И такой вариант попробуем. Надо экспериментировать. Спрос покажет, что лучше. Первооткрывателями мы не станем, как «Плейбой», но свою лепту внесем.
        Машина подъезжала к даче Борового.
        3
        Две очень милые и чем-то похожие девушки сидели в обычном полуподвальном кафе под названием «Погребок» и пили вино. Одна выглядела лет на тридцать, вторая не дотягивала и до двадцати. Скорее всего, они были сестрами. Вероятно, так думали мужчины, бросавшие на них похотливые взгляды. Один попробовал с ними познакомиться, но услышал такой отборный мат в свой адрес, что онемел от растерянности. Больше к ним никто не приставал. А девушки продолжали свою милую, тихую беседу.
        Молоденькая достала из сумочки золотой портсигар и перламутровую зажигалку, отделанную золотом, с инициалами «А.С.». Закурив, девушка положила предметы на стол. Вторая тут же начала их рассматривать.
        — Где ты это взяла?
        — Я знаю местечко, где горы похожего барахла. Это то, что ты ищешь? Угадала? Вот только, милая Сонечка, ты союзников подбираешь себе не тех. Они тебе ничем не помогут. Мой папочка сделал большую глупость, что распространил слух о своей смерти. Струсил. Поторопился. Крыша поехала. Он банкрот. Тебе ничего не достанется. Он тебе мозги полоскает. И то только потому, что ему некому доверять. И в этом есть свой смысл. Сейчас его любая собака предаст. Даже если его убьют, то труп окажется неопознанным. Ведь настоящий Иннокентий Суконников мертв. А фальшивое свидетельство о смерти еще не опротестовано. Оно выдано официально на основании справки от врача, констатирующего смерть. А эту справку потеряли, и даже врача, выдавшего ее, не могут найти. Отец продал свой пакет акций банка Генриху Зельцеру. Но он не мог обналичить такую сумму денег, и она осталась в банке на депозите.
        — Все правильно,  — улыбнулась Соня.  — Через какое-то время он вернется в город, а деньги вернутся к нему.
        — Это ты, наивная, так полагаешь. Я тебе покажу ксерокопию первого завещания.  — Ксюша достала из сумочки конверт, где лежало несколько листов бумаги.  — Вот оно. Здесь отец завещает все свое движимое и недвижимое имущество жене, Елене Макаровне Еланской. После развода с Леночкой отец написал второе завещание, где все свое состояние оставляет детям. Я его видела, но теперь оно бесследно исчезло. Скорее всего, Еланская его уничтожила, войдя в сговор с семейным адвокатом. Алешка его убил. И правильно сделал. Но и сам погиб по собственной глупости и неопытности. Содержимое сейфа унесла Шурка. Его очередная пассия. Но я ее все равно найду. Она с родителями только приехала, и уедут они не скоро. Но речь не о ней. В сейфе адвоката ничего интересного быть не могло. Важно другое. В действие вступает первое завещание. Мачеха подсуетилась. Она не дождалась вступления завещания в силу, а сторговалась с небезызвестным тебе Юрием Скляровым и перевела отцовский депозит на себя. Возможно, Скляров получит с этой сделки свои проценты. Ты слушай меня дальше, Соня. Я знаю, что говорю, я закончила экономический
колледж с отличием. И отцу с бумагами помогала, пока мальчиками не интересовалась. Самое паршивое во всей этой истории то, что вернувшегося отца никто не опознает. У него даже паспорта нет. Его уничтожили после смерти. Он живой труп. Прямо как по Толстому. Мачеха же самая богатая женщина на побережье. В полиции отца не знают. С новым руководством он даже не общался. Скляров, отдавший деньги матери, тоже открестится от покойничка. Колпакчи мертв. Генералы, которые, как я понимаю, в городе, его злейшие враги. Кто еще? Генрих Зельцер? Нет. Он в грязные дела не впутывается. Скоро выборы мэра, и он своего шанса не упустит. Ты? Ты нелегалка. Я знаю, что мачеха тебе делала паспорт через Кузьму Борового. Этим и держит тебя на коротком поводке. Потому ты ей служишь, изображая верную собачонку. В итоге, как теперь стало ясно, ты сделала ставку на труп. И что бы он тебе ни обещал — все блеф. Возвращение отца ничего не изменит.
        — Ты умная девушка, Ксюша. Хорошо. А теперь давай разберемся. Зачем ты прочитала мне эту познавательную лекцию?
        — Для информации. Сейчас у меня есть парень. Он дружит с новыми ментами. Такому человеку поверят. Он мое алиби. Ты должна убить Леночку Еланскую. Этой ночью. Тогда ты получишь все, что я нашла,  — Ксения постучала острым ноготком по портсигару.  — Я княжескими побрякушками не интересуюсь. Слишком опасное дело. Кому я продам саблю с бриллиантовым эфесом? Ее только в музей сдать можно. Сдать, а не продать. У нас не Лувр и музеи денег не имеют.
        — Ты видела эту саблю?  — Соня выпучила свои и без того огромные глазищи на Ксюшу.
        Девушка достала из сумки второй конверт.
        — Глянь. Тут опись всех предметов с фамильной печатью князей Салтыковых. Целая стопка бумаги.
        Соня с жадностью начала просматривать список. Он соответствовал тому, который она однажды видела, но тот был не полным.
        — Черт! Но где же ты все это нашла? Я облазила всю усадьбу вдоль и поперек. Пусто.
        Девушка вырвала список из рук Сони и убрала в сумку.
        — Это твой гонорар. Берешься за дело?
        — Но меня тут же схватят. Я ближе всех нахожусь к хозяйке, и у меня нет алиби.
        — Где ты прикончишь мачеху, не имеет значения. Труп запихнешь в ее же машину и отвезешь в горы. Машину мачехи не останавливают. Дорогу я тебе нарисую. Если Елену найдут там, никакое алиби тебе не понадобится. Но будь очень осторожной. Хищников там хватает.
        — А тебе это зачем?  — спросила Соня.  — Почему ты уверена, что никто не подумает, что и дочь причастна к убийству?
        — Вот! Наконец-то ты произнесла нужное слово,  — Ксюша даже рассмеялась.  — А ведь я ее дочь по документам. В чем-то Еланская женщина очень умная. Творческая, увлекающаяся натура. Обожает искусство. И каждое ее произведение должно стать гениальным творением. Открытием, если хочешь. Живопись ее уже не удовлетворяет. Чтобы делать на ней деньги, надо подписываться чужими именами. Ван Гог, Сислей, Модильяни. А ей хочется внести свой вклад. Личный. И чем больше у нее появлялось денег, тем больше росли амбиции. Я следила за ней последние две недели после исчезновения отца. Я знаю о ее задумках, и это отведет от всех любые подозрения.
        Ксюша положила на стол черный целлофановый пакет.
        — Здесь пистолет, мощный фонарь и шапка-маска. И надень на себя брюки и свитер. Так, чтобы никто не понял, женщина ты или мужчина. И поменьше рот разевай. У тебя хоть приятный, но женский голос. Подробный план мы еще обсудим.
        Соня налила полный бокал вина и выпила его залпом.
        — Что тебя так обрадовало в слове «дочь»?
        — А то. Еланская нас официально усыновила. Меня и Лешку. Но успела забыть об этой мелочи. Тут никакого завещания не требуется. Ее состояние переходит к ближайшим родственникам. У нее никого не осталось кроме меня. Я единственная наследница. Вот почему алиби нужно в первую очередь мне. В любом убийстве главное мотив. У тебя его нет, а у меня есть.
        — А что ты намерена делать с отцом?
        — Ничего. Он как змея без жала и меня не волнует. Меня интересует только один музыкант. Нищий. И если я вложу деньги в его раскрутку, то он на мне женится. Ради него я готова горы свернуть. И сверну, если у меня будут деньги. Мне хватит наследства мачехи. На всю жизнь хватит.
        — А твое поступление в институт?
        — Обойдусь. У меня и без института башка варит. Это лишь блеф для родителей, чтобы от них смотаться. Но сейчас они уже мне не хозяева. Я поставила на них крест.
        Соня немного подумала, сощурив глаза, и сказала:
        — Пиши расписку. Слов можно сказать сколько угодно, но мне нужны письменные заверения.
        — Расписку?  — удивилась Ксюша.
        — Конечно. Тогда я возьмусь за работу. И все сделаю согласно твоему плану. Итак: «Я, Ксения Иннокентьевна Суконникова, нанимаю горничную нашего дома Софью Кайранскую для убийства своей матери Елены Макаровны Еланской. В качестве вознаграждения предлагаю ей все богатства, принадлежащие князьям Салтыковым, которые ныне найдены на принадлежащей мне территории и считаются моей собственностью. Дарственная на богатство и список прилагаются. Подписано собственноручно Ксенией Суконниковой». Дата и подпись.
        Ксюша даже не думала, а достала лист бумаги, ручку и попросила продиктовать текст еще раз.
        Соня получила расписку и тут же убрала ее.
        — А может быть, Лена и впрямь твоя мать? Ты такая же решительная и отчаянная, как она.
        — Училась у нее жить, а у отца думать. Это не все, Соня. Теперь ты пиши обязательства по выполнению заказа. Начнешь со слов «Я обязуюсь…». А то ты мою расписочку припрячешь, а ничего не сделаешь. Мне тоже нужны гарантии.
        Отпираться не имело смысла. Соня согласилась. Так они повязали друг друга путами. Со стороны девушки выглядели очень приятными и хорошенькими. Что бы о них подумали, услышав их нежную беседу. Один, попытавшийся помешать их уединению, до сих пор в себя не пришел.
        4
        Машину обнаружил браконьер. Ловил форель в горной речке сетями. Позвонил в полицию с заправочной станции, чтобы не засветить свой сотовый телефон. Балабанов с бригадой выехал на место.
        Машину столкнули с горной дороги под откос, и она должна была утонуть в реке, но застряла на полпути между деревьями. Труп девушки лежал на заднем сиденье со связанными руками за спиной и с пулевым отверстием во лбу. Стреляли в упор.
        — Это сделал тот, кто вел машину,  — сказал криминалист.
        — Уверен?  — спросил подполковник.
        — Если бы с ней кто-то рядом сидел, то есть сопровождающий, то зачем ей руки связывать. И еще вокруг рта клей от липкой ленты и волоски над губой вырваны. Рот ей заклеили лентой, но потом ее сорвали. Это может говорить о том, что пленницу везли через город, и она могла кричать.
        — На вид ей лет семнадцать,  — предположил эксперт.  — Мне покоя не дает пулевое отверстие. Калибр семь шестьдесят два. Точно таким же выстрелом была убита Дина.
        — Долго соображаешь, Палыч,  — вмешался Балабанов.  — Машина принадлежит Дине. Ее «девятка». По словам Ксении, на этой машине она приехала в охотничий домик отца. Там застала раненого брата с его подружкой Шурой. Девушка не местная, а курортница. Прошло три дня, но никто о ее пропаже не заявлял. Адрес неизвестен. Мой знакомый журналист из Москвы эти факты подтвердил. Это он удалил пулю из тела Алексея. На следующий день Алеша стал чувствовать себя лучше. Они забрали машину у Ксении и уехали в город. А потом он с девушкой пришел к адвокату Лангемаку с карабином. То ли грабить, то ли мстить. Произошла перестрелка. Оба погибли, а девушка исчезла с содержимым сейфа. Теперь мы находим ее мертвой. Никаких вещей. Ни папок, ни сумочки, ни документов. И что характерно, на ней даже туфель нет, которые оставили следы возле дома адвоката. А размерчик ноги тот же. Тридцать шестой.
        — Да и смерть произошла примерно в тот же день. По трупным пятнам видно,  — добавил эксперт.
        — С ними был третий, который ждал в машине, пока они разбирались с адвокатом. Я не думаю, чтобы девушка после такого стресса могла сесть за руль да еще остановиться и подсадить попутчика. Нет. Девушка знала, кто ее ждет в машине. Но таких свидетелей, как она, не отпускают. Думаю, с ними был человек, которого интересовало содержимое сейфа,  — сделал свой вывод Балабанов.
        — И кто же им мог быть?  — спросил криминалист.
        — Елена Еланская,  — неуверенно предположил Балабанов.  — Мы допросили Юрия Андреевича Склярова. На сегодняшний день он управляет банком Суконникова. Скользкий тип. По его словам, Рубен Лангемак не брезговал шантажом. Документы адвокат хранил в своем сейфе. Так принято и надежно. Хитрость заключается в том, что Суконников оставил два завещания. Первое на жену, второе на детей. Так вот. Второе пропало, а первое Елена передала в банк, чтобы заполучить разрешение пользоваться счетами мужа. Свидетельство о смерти у нее тоже есть. Каким образом завещание попало к ней в руки? Только через адвоката.
        — Я не очень верю в твою версию, Тимур — сказал криминалист.  — Дети терпеть не могли мачеху. С какой радости Алеша возьмет в руки оружие и пойдет бороться за ее интересы?
        — Ты не прав. Сын был ее любимчиком,  — не согласился Балабанов.  — Это с дочкой они не находили общего языка. Думаю, что именно Алешка доставал для нее кокаин.
        — Так, ребята,  — строго сказал криминалист,  — отвалите от машины. Дайте мне следы собрать. Вы, конечно, народ умный, но простых вещей не видите. Машина слетела с дороги, промчалась по склону метров двадцать и врезалась. Весь передок превратился в лепешку. А девушка даже с сиденья не скатилась, и на ней нет ни одной раны, кроме пулевой. Ее убили раньше падения автомобиля, и сваливалась машина пустой. По идее, девчонка от такого удара должна была вылететь через ветровое стекло и валяться в самом низу у реки, если бы не утонула.
        — Похоже на правду. Тут и трава примята рядом с задней дверцей. Девчонку застрелили наверху, а потом дотащили волоком до машины и запихнули на заднее сиденье. На спине у трупа полно травы.
        — Нужно сделать вскрытие. Вызывай труповозку, Тимур,  — сказал эксперт.
        5
        Когда Ксюша вернулась домой, Гриша спал, не раздевшись, с раскинутыми в стороны руками. Французское вино слишком убойное. Особенно если в него добавлять сильное снотворное, украденное у Еланской. Девушка осторожно положила портсигар с зажигалкой на место, а список спрятала в его сумку, туда, где он и лежал. Гриша ее алиби и ему поверят. Главные события произойдут этой ночью. Ксюша разделась и легла к нему под бочок. Проснутся они вместе и, вероятно, очень скоро. Гриша спал уже три часа, а дозу она подсыпала ему небольшую. К тому же парень проголодался. Девушке будет чем его порадовать. Она зашла в ресторан с кастрюлькой, купленной в хозяйственном магазине, и сложила в нее четыре порции отменного бараньего рагу. Дома она поставила кастрюльку на плиту. Вот чем она занималась, пока он спал. Мясо до сих пор оставалось еще теплым.
        Очевидно, он почувствовал ее теплые нежные руки и проснулся. Он улыбнулся. Потянувшись, Гриша обнял девушку. Она сделала вид, будто тоже только что проснулась.
        — Ну вот, сам выспался, а мне не дал.
        — Кто же тебе мешал?
        — Я же хозяйство веду. Забыл? Мне кормить тебя надо. Кастрюля на плите. Еще теплая. Думаю, тебе моя стряпня понравится.
        Есть и вправду хотелось. Еда остынет, а Ксюша нет. Сначала надо поесть. Ему очень не хотелось отрываться от девушки, но он заставил себя встать. Мир уже перевернулся. Он приехал сюда искать другую девушку, а нашел Ксюшу. Гриша уже не мог себя остановить. Он влюбился. И зная свою натуру, понимал, как глубоко она засела в его сердце. Он так же понимал, что не может требовать от нее взаимности. Увлечение девушки скоро пройдет. Она слишком независима, избалована и к тому же богата. Перед ней весь мир.
        «К тому же еще и обманщица»,  — подумал Гриша, выйдя на кухню. Газовая плита сильно коптила, а кастрюлька на ней стояла чистенькая. Он приподнял ее и увидел прилепленный ко дну ценник. Не важно. Во всяком случае, она хочет ему понравиться. Сообразительный ребенок. С фантазией. Да и умна не по возрасту. Но иногда такие наивные ошибки допускает, что диву даешься.
        Он сам оторвал ценник и вернулся в комнату.
        — Это шедевр. Давай жрать. Я готов съесть слона.
        — Я бы приготовила, но он в эту убогую нору не влез.
        Момент, который он будет вспоминать всю жизнь. Они едят прекрасную еду, перед ним сидит обнаженная красавица, а на столе стоят бутылки с французским вином.
        — Кажется, я закончил свое расследование относительно убийства Михаила Колпакчи. Осталось найти главного свидетеля, и в деле можно поставить точку. Но я уже знаю, где его искать.
        — Серьезно?  — удивилась девушка.  — А ну-ка расскажи. Мне очень интересно, как нас с тобой в лужу посадили.
        — Все шито белыми нитками. Убийцу пропустил Тарас Цикуба. Телохранитель Колпакчи. Где его найти, я тоже знаю. Дело в том, что Цикуба сам был соучастником убийства. Но лишь соучастником. Что он сделал, имея доступ в кабинет хозяина? Подвесил беспроводную камеру к потолку. Идея-то поначалу была простой. С помощью камеры просматривался сейф. И благодаря этому он мог узнать код замка. Полиции он его назвал. Это стало первой ошибкой Тараса. Мол, код сейфа известен каждой собаке. Ничего подобного. Настоящих цифр не знал никто. Опрос работников клуба это доказал. Его сообщник сидел в машине перед клубом, наблюдал и вел запись. Так они узнали код. Но на этом не остановились, а решили продолжить съемку. Так у них появилась запись самого убийства в деталях. Вот она-то и есть главный козырь. Мне лишь остается ее найти.
        — Ну прямо шпионский роман,  — засмеялась Ксюша.  — И что? Полиция ищет этих ребят?
        — Полиция ничего не знает. Пока у меня нет фактов на руках, я ничего не говорил Балабанову. Поймать убийцу — дело моей чести, если я нахожусь в числе подозреваемых. Думаю, что завтра же и приступлю к делу.
        — Да? А я на тебя рассчитывала.
        — Ты это о чем?
        — Хочу, чтобы ты сыграл роль моего адвоката. А заодно станешь свидетелем. Мы должны поехать в банк к его управляющему господину Склярову Юрию Андреевичу. Меня интересует, как к нему попало завещание моего отца, где все имущество переходит в руки мачехи. Существует второе завещание. Отец его составил после развода с Еланской. По нему все состояние остается детям. И Скляров об этом знает, так как исполнял роль нотариуса. На документе стоит его подпись.
        — Стоит ли беспокоиться? Отец твой жив. Поймают генералов, и он вернется.
        — Только как он докажет, что он Иннокентий Суконников?
        — Мэр подтвердит. Они же были друзьями,  — возразил Гриша.
        — Мэр клонится по ветру. Против мачехи он не пойдет, если она уже захватила все сочные куски пирога.
        — Есть такая немаловажная деталь, как медицинская карта. Ее сдали в архив, но могут и запросить назад. Группа крови, зубы, шрамы и, наконец, характерные болезни. Но самое главное в другом. В досье полиции есть его отпечатки пальцев. Всех банковских служащих в обязательном порядке дактилоскопируют. Страховая компания требует. На случай ограбления.
        — Хорошо. Я буду только рада возвращению отца. Я его очень люблю. Он единственный, кто меня понимал. Но эту гниду Склярова мне не терпится вывести на чистую воду.
        — Да я не возражаю. Можем съездить в банк.
        Девушка улыбнулась и обняла Гришу. Он начал таять.
        6
        Ефим уже не ждал Пашу Курехина, а тот вдруг появился.
        — Черт! Где тебя носило? Тебе же, вероятно, нужен твой магнитофон?
        Оглядевшись по сторонам, Павел вошел в дом и запер за собой дверь.
        — Черт с ним с магнитофоном. У меня к тебе дело, Фима. Я в таком дерьме погряз, что сам перестал понимать, где правда, а где вымысел.
        Он заглянул за занавеску, потом в соседнюю комнату.
        — Никого нет?
        — Так восьмой час уже, все разошлись.
        — Вот видишь, я даже времени не знаю. На улице светло как днем. Возле моего дома двое подозрительных типов болтаются. Не знаю, кто они. То ли полицейские опера, то ли бандиты. Думаю, что Лена нашла мне замену и решила меня убрать.
        — Какая Лена? Ты это о чем?
        — Еланская. Жена покойного Суконникова. Она заправляет порнобизнесом, а я работаю на нее оператором и всю эту мерзость снимаю. Раньше делал это под допингом. Травка всякая, дурь, кока, но сейчас нельзя. Артисты опасные. Могут прибить. Их она посадит на иглу, так же как и девочек, которые совсем еще дети. А эта сука сама удовольствие получает от того, что смотрит. У меня скоро крыша поедет, и я решил бежать. К чертовой матери, подальше из этих мест.
        — Зачем же ты подвязался на такое дело?  — удивился Ефим.
        — Потому что у нее есть записи с моим участием в оргиях с малолеткой. Ее накачали наркотиками, а потом снимали. Елена снимала. Ее на экране нет. Зато я и еще два дурака есть. И всё в деталях. Так она меня повязала.
        — У тебя есть доказательства против нее?  — спросил Ефим.
        — Вот кассета последней съемки. Я постарался сделать так, чтобы и она попала в кадр. Она велела мне смонтировать все и принести ей готовый фильм на диске. Сейчас она мне уже доверяет. Я обещал ей все сделать к завтрашнему дню. Но к этому времени я буду уже далеко. Сдашь пленку ментам не раньше завтрашнего вечера. Тут приложена записочка, как найти нашу съемочную площадку. Я нарисовал. Артисты на месте. Заперты в клетках. Она выводит их парами под дулом пистолета. Вторая пленка заснята во время убийства Колпакчи. Там даже комментарии не потребуются. Все наглядно.
        Паша поставил на стол пакет с ручками.
        — Это все. И не задавай мне больше вопросов, Фима. Я устал и до смерти напуган. Я уже отправил ментам одну пленку, как Дина отвлекала дежурного по видеонаблюдению от экранов. А они не среагировали. Могли бы меня вычислить. Но не стали. Я их не интересую. Так что помощи мне ждать не приходится.
        В глазах Паши читалась напуганность, а устал он так, что даже говорил с трудом. Ефим заподозрил, что его старый приятель отходит от наркотиков и ему нужна новая доза. Если так, то ему конец. У Паши тряслись руки, и это было первым признаком его заболевания.
        — Ты сумеешь выйти из города? Или тебе помочь? У соседа есть упряжка с двуколкой. Он на ней туристов возит. Могу одолжить.
        — Сделай милость, Фима. Не то упаду. Мне бы только из этого проклятого омута выбраться. А там я на свободе.  — После этих слов Павел упал.
        7
        Соня обладала удивительным хладнокровием и терпением. Она умела добиваться своего и никогда не торопила событий. Время все расставляло по своим местам. Елена, как всегда, выпила снотворное и уснула. Соня надела резиновые хирургические перчатки, взяла пистолет и выстрелила хозяйке в висок через клеенку, чтобы не забрызгаться кровью, и тут же обмотала ей голову. Подушку придется выбросить, но не сейчас.
        В доме никого и выстрела никто не слышал. Пистолет Соня положила в сумку хозяйки, надела перед зеркалом рыжий парик и платье Елены. Она не торопилась. У нее на все времени хватит.
        На улице светила луна и дул свежий летний ветерок. Вряд ли ее кто-то мог видеть, но она направилась к гаражу походкой хозяйки. Они ничем не отличались друг от друга, если не знать, что одна из них мертва. Соня выгнала из гаража «Майбах» Еланской и заехала за дом к заднему крыльцу. Труп лежал у двери. С трудом она забросила его в багажник. Подслеповатый сторож открыл хозяйке ворота. Ему и в голову не могло прийти, будто за рулем сидит другая женщина. Кругом тишина. Соня обратила внимание на стоящую по другую сторону улицы машину. В ней кто-то находился. Возможно, слежка началась за Еланской. Но он не успеет развернуться, надо ехать ему навстречу. Девушка свернула и прибавила газу. В узких улочках легко затеряться.
        У дежурного в управлении сработала рация.
        — «Первый», говорит «восьмой». Еланская опять выехала из дома. Поехала в сторону шоссе. Третий раз уже выезжает по ночам за последнюю неделю.
        — Оставайся на месте. Догнать не сможешь, а лишний шум нам не нужен. Чужаков нет?
        — Чисто. Но в двух окнах дома горит свет.
        — Горничные. Вернется, сообщи.
        — Понял. Отбой.

* * *
        Ефим не стал брать двуколку у соседа. Проблему решили проще. Паша дозвонился Кате из стриптиз-клуба. Девушка жила за городом в том самом направлении, куда он собирался ехать. А главное, все гаишники ее знали. Через оцепление они проедут. Катя согласилась вывезти Павла. Во всяком случае, теперь некому стоять перед камерой, а значит, съемок не будет.
        Она приехала достаточно быстро, сели в машину и вперед.
        — Ты точно решил сорваться, Паша?
        — У Еланской крыша поехала. Раньше можно было испугом отделаться, а теперь тюрьмой. Лена на детей переключилась. Хана. Слушай меня, Фима,  — быстро заговорил Павел.  — В доме Колпакчи есть сарай. Там его две машины стоят. В запаске от «Мерседеса» лежит пятьдесят DVD дисков. Это последний заказ, который он не успел передать дилерам. Менты тайник не нашли. Я проверял. Сожги колесо вместе с дисками. С них-то все и началось. Диски размножал я. Других нет. А отснятая пленка у Еланской. Где она спрятана, я не знаю. Так она меня держала на крючке.
        — Почему ты сам этого не сделал?
        — Струсил. Я не знаю, что со мной делается.
        На посту их тормознули. Павел притворился спящим, Катя быстро нашла общий язык с гаишниками, но и фотографа служители порядка узнали. Кто только ни посещал его ателье. Пронесло.
        Город остался позади.

* * *
        Страшно было заходить в черную дыру, полную затаившейся тишины. Соня собралась с духом и вошла. Не доезжая до пещеры, она остановилась и переоделась. Черные брюки, кожаная куртка и вязаная маска на лице. Она ступала тихо, крадучись, как кошка, но нервы сдали, и Соня включила фонарь. Еще бы пару шагов и наткнулась бы на клетку. В пещере с грубо отесанными стенами стояло шесть клеток, четыре из которых были заняты. Двоих пленников она узнала. Самые отпетые негодяи. Тогда ей чудом удалось выжить. Они еще долго ее искали, но она сумела их обхитрить. Оба начали загораживаться руками от яркого света фонаря. Они не видели, кто стоял за слепящим глаза лучом.
        В других клетках сидели две девчонки. В их глазах читался ужас и страх. Они даже не плакали, а лишь застыли как каменные куклы. Никто не шевелился. Вдруг Гера вскочил и бросился на клетку, просунув руки сквозь прутья, но дотянуться до фонаря не смог. Соня достала из-за пояса пистолет и выстрелила в лицо зверю в клетке. Следующую пулю она пустила в голову Федора. Теперь они не опасны.
        — Да сохранит меня Господь,  — прошептала она.  — Они свое получили.
        Одна из девочек вскрикнула и тут же замолкла. Опять тишина. Соня вернулась к машине, достала труп из багажника и за ноги заволокла его в пещеру. В глубине оказалась небольшая круглая площадка с установленной камерой и световыми приборами. На полу лежал надувной диван. Соня зажгла свечи. Тут их оказалось много. В пещере стало светлее. Труп она усадила на стул и сунула пистолет в правую руку Еланской.
        — Ну вот, господа, теперь все дома,  — прошептала Соня.
        Проходя мимо клеток с девчонками, тихо обронила:
        — Вас скоро освободят.
        Машина стояла возле пещеры. Соня вновь переоделась и сняла перчатки. Она свою грязную работу выполнила. Осталось решить, как быть с Иннокентием Суконниковым.
        8
        Звонок разбудил их во втором часу ночи. Первой проснулась Ксюша и нащупала телефон на тумбочке.
        — Черт! Кто это еще?
        От ее звонкого голоса проснулся Гриша.
        — Тихо, тихо, не кричи. Говори толком, что случилось?
        С минуту она молча слушала.
        — Где его берлога?  — спросила она тихо. После молчания добавила: — Оставайся на месте. Мы сейчас приедем. Просто сядь и сиди. Ничего не трогай. Мой друг нам поможет.
        Девушка положила трубку.
        — Куда ты собралась?  — спросил Григорий, продирая глаза.
        — Соня убила моего отца. Нам надо что-то делать.
        — Он же уже умер.
        — Вот это и надо доказать. Улица Пестеля, дом три, шестой этаж, двадцать восьмая квартира. Северный район. Надо поторопиться.
        Возле подъезда стоял «Фольксваген-универсал», машина, на которой девушка ездила последние три дня. Хорошо, когда у тебя гаражи ломятся от автомобилей.
        Гриша взял тряпку и протер стекла. Сейчас ему предстояло встретиться с Соней. Настал ответственный момент. Поздновато, но лучше так, чем вовсе забыть о существовании друг друга.
        — Почему она позвонила тебе?  — спросил Гриша.
        — Это она мне сказала, что отец жив и что он в городе, я знаю об их связи.
        — И какой ей резон его убивать?
        — Я, так же как и ты, ничего не знаю.
        Ксюша села за руль. Они тронулись.
        — Я уже привыкла к мысли, будто он мертв. Мне даже плакать не хочется. Его надо похоронить. Предать земле как полагается.
        — Где?  — спросил Григорий.
        — В его собственной могиле. Положим его в его же гроб.
        — Заново копать могилу?
        — Ну что ты как ребенок, Гриша? Дело на труп открывать? А девчонку за это посадят. Покойника убила. Где бы лопаты взять?
        — На кладбище полно лопат. Оно не охраняется. С похоронами проблем не будет. Как мы его вниз спустим с шестого этажа? Там же люди живут.
        — Гастарбайтеры. Им в пять вставать надо, они уже в десять дрыхнут,  — уверенно заявила девушка.
        — Не нравится мне вся эта история,  — помолчав, сказал Гриша.
        — А я от нее в восторге! У тебя есть идея получше? Даже если Соньку не заподозрят, на мачеху убийство свалят. Может, она и ни при чем, но следствие мне не нужно. Хватит уже. Сколько можно.
        — А может, Кузьма Боровой нашел твоего отца?  — предположил Григорий.
        — Давай перестанем гадать на кофейной гуще. Надо решить проблему и забыть о ней.
        Машина затормозила на пустой мрачной улице перед старым домом.
        — Вероятно, это здесь.
        Когда дверь квартиры открылась, оба гостя вздрогнули. Перед ними стояла Елена Еланская. Все замерли.
        — Я не твоя мать, Ксюша,  — тихо произнесла женщина.
        Грим сделан профессионально. Парик, одежда, рост, все совпадало, кроме цвета глаз. Теперь и Гриша узнал Соню.
        — Заходите. Не стойте на пороге.
        Они вошли. Мужчина сидел на диване с пистолетом в правой руке и с дыркой в виске. Гриша достал платок и тут же взял пистолет, убрав его в карман. Как бы он еще раз не выстрелил.
        Соня выглядела спокойной, даже равнодушной, и не удивилась появлению Григория. Не узнать его она не могла, если только у нее крышу не снесло.
        — Как это случилось?  — спросила Ксения.
        — Не знаю. Я пришла, он был мертвым. Так вот и сидел. Я ничего не трогала. Замок не поврежден. Он сам открыл дверь убийце. Чужой человек не мог сюда попасть. Меня он опознавал по звонкам. Когда я пришла, дверь была приоткрыта. Уходя, убийца ее не захлопнул. Очевидно, хотел, чтобы труп был найден.
        — А к чему вы так вырядились?  — поинтересовался Гриша.
        — Жена здесь бывала. Только в другом доме. Мы ее видели в окно. Где-то рядом прячется Кузьма Боровой. Больше ей не к кому приходить. Не тот район, чтобы сюда в гости к друзьям приезжать. А мой вид вас не должен смущать. За домом Еланской следят. Полиция не может понять, почему Еланскую никто не трогает. Лена дома. Спит мертвым сном. Я даю ей психотропные лекарства. В них я знаю толк. Она не проснется до утра. Я надеваю ее платье, парик, делаю грим и на ее машине выезжаю из ворот. Меня видят, но принимают за хозяйку. Следить за ней не рискуют. Я еду на вокзал и оставляю машину на платной стоянке, после чего беру такси и приезжаю к Иннокентию. Не первый раз уже. Холодильник ломится от продуктов, привезенных мной. Могла бы его убить двумя неделями ранее. Он сидит под замком и носа высунуть боится.
        — На улице ни души,  — сказала Ксения.  — Его надо выносить. Кладбище — лучший вариант для захоронения. Ты, Соня, возвращайся домой. Мы сами справимся с задачей. Не надо ломать сценарий, который прошел не одну проверку. Созвонимся завтра утром. Пора действовать. Светает слишком рано.
        Девушки спускались первыми. Гриша отставал на один пролет позади и тащил на плече труп.
        — Какого черта тебя сюда понесло?  — тихо спросила Ксения.
        — Я же прикончила Лену. Все соответствовало твоему плану. Но дело в том, что твой отец мне дал то же самое задание. Я хотела ему сказать, что выполнила его. Я все еще рассчитывала на его помощь.
        — Дура! Тебе надо на время исчезнуть.
        — Нет. Пока не получу своего, никуда не исчезну.
        — Ладно. Черт с тобой. Но учти, если меня сдашь, то тебе не жить. Про мою расписку забудь. Чернила испарились. У тебя остался чистый лист бумаги.
        Соня побледнела, но промолчала.
        Труп загрузили в багажник и уехали.
        Все шло чисто, план должен сработать. Оставалась самая неприятная процедура. Вторые похороны Иннокентия Суконникова. Никакой новой идеи у Григория не появилось. Придется хоронить.

* * *
        Когда Соня вошла в спальню и включила свет, ее ударило током. Не в прямом, а в переносном смысле. В комнате находились полицейские. Среди них подполковник Балабанов. Женщину тут же схватили за руки и надели на нее наручники. Она даже не вскрикнула.
        — Убирать надо за собой,  — сказал Балабанов.  — Подушка в крови, ковер у заднего крыльца тоже в крови. Очень грубая работа. К тому же кроме вас из дома никто не выходил. Сами расскажете или предпочитаете молчать?
        — Я ничего не помню,  — тихо ответила Соня, оставаясь в одежде покойной Еланской.
        — Удобная позиция. Только мы можем повернуть ее по-своему. Вы же гуляете по поддельному паспорту, сделанному вам с помощью Елены Еланской. Признаем его действительным. Тогда вас будут судить как обычную убийцу. В случае чистосердечного признания мы можем доказать, что вы Марина Игнатьевна Покровская, сбежавшая из московской психиатрической больницы, и водрузить вас на место. Что лучше? Пожизненное или психбольница, из которой есть надежда выйти на свободу?
        — Кажется, я начинаю что-то вспоминать.

* * *
        Домой они возвращались в кошмарном виде. Оба грязные, с комьями земли на одежде. Ночные похороны — дело не легкое. Теперь следовало переодеться. Им еще в банк идти надо.
        Больше трех часов они спали. Когда Ксюша проснулась, Гриша уже оделся, будто на парад собрался. Костюм, галстук, выбритое лицо и зачесанные волосы.
        — Бог мой, ты сам на себя не похож,  — удивилась она.  — Сразу стал таким солидным.
        — Тебе я тоже не советую идти в банк в маечке.
        Ксюша его послушалась. Надела белое платье нормальной длины, белые перчатки и белую шляпу, сделанную из декоративной соломки, с огромными полями.
        — И ты стала солидней, повзрослела. Если на тебя надеть черные очки, будешь похожа на Соню.
        Почему он это сказал, подумал Гриша и тут же вспомнил фотографию Сони на набережной рядом со Скляровым. То же платье, шляпа, очки и белые перчатки по локоть. Ксюша превратилась в Соню, и только родная мать их могла различить.
        — А почему нет? Кстати, это ее платье. У меня таких нет. Я же обычный сорванец и солидность мне ни к чему.
        — Мы похожи на жениха и невесту,  — рассмеялся Гриша.  — Нам пора. Это же банк. А там любят точность.
        Доехали нормально, зашли тихо, сели в спецлифт, где над каждой кнопкой располагалась скважина для ключа. Ключ у Ксюши нашелся. Когда она его повернула, все кнопки зажглись. Девушка нажала на тринадцатый этаж.
        — Откуда он у тебя?
        — Отцовский. В столе нашла. Я же здесь бывала раньше.
        В коридоре тринадцатого этажа никого не было. В приемной Склярова на столе секретарши стояла табличка: «Перерыв до 14 часов».
        — Никого нет?  — спросил Григорий.
        — Это секретарши нет. А нас ждут.
        В кабинете тоже никого не было.
        — Сейчас придет. Подождем на балконе. Я хочу покурить. Немного волнуюсь. С банкирами нелегко договариваться.
        Они прошли через огромный кабинет и вышли на балкон. Тут дул крепкий ветерок. Гриша подошел к перилам и глянул вниз.
        — Дурацкие сетки. Падающего все равно не спасут.
        — Не хочешь попробовать?
        Он оглянулся. Ксюша стояла в дверном проеме с его пистолетом в руках, направленным ему в грудь.
        — Стой и не шевелись. У меня к тебе есть только один вопрос. Сегодня ты встречаешься с Пашкой Курехиным. Где? И что он тебе обещал? Я слышала ваш разговор вчера по телефону.
        Пожалуй, он переборщил, изображая разговор с пустой трубкой. Рано он ее напугал.
        — Он обещал передать мне какую-то пленку с записью. Договорились на пять часов в пивной «Золотой гусь».
        — Там слишком многолюдно.
        — А мне народ не мешает. Убери пистолет. Не делай глупостей. Иначе у тебя не останется шансов.
        — Встреча назначена здесь. Но не мне, а Соне. Она обещала прийти с тобой, так как ты один знаешь, где зарыты сокровища. Сторговаться с тобой может только Скляров. И он согласился. Но вы не сговорились. Однако под дулом пистолета ты назвал им место тайника. Соне нужна усадьба без хозяев и горничных. А ты стал жертвой ее навязчивой идеи.
        — Отца убила ты. Когда мы поехали к нему, у твоей машины еще не остыл двигатель. А я спал благодаря таблеткам, украденным у твоей мачехи. Соня хорошо разбирается в психотропных лекарствах. Только ты и Соня знали нужный сигнал в его квартиру. Тебе он открыл, увидев твою машину в окно. Это было ошибкой с его стороны. И только тебя он мог подпустить так близко. Я проспал. Опять меня сгубило снотворное. Хотел за тобой проследить и найти твоего отца. Он был обречен, как только ты узнала о его отпечатках, имеющихся в МВД. Это блеф, Ксюша. Никто у банкиров отпечатки не берет. Ты впустую убила своего отца.
        — Какой же ты болтун, Гриша!
        Ксения выстрелила. Пуля угодила парню прямо в сердце. Его отбросило назад, он перевернулся через перила и полетел вниз. Девушка не стала подходить к краю. Она подошла к столу и положила оружие в верхний ящик. Благодаря перчаткам ее отпечатков на пистолете не осталось. Стрелки часов указывали на половину второго. Сотрудники вернутся с обеда через полчаса. Девушка села в служебный лифт и спустилась вниз, не забыв надеть темные очки.
        На улице уже собралась толпа, и сотни глаз смотрели вверх. Там между пятым и шестым этажами в сетке застрял человек. Он был неподвижен. Сетка его не отпружинила, а порвалась и зацепила его за одежду своими острыми концами. Минуты две Ксюша наблюдала за кошмарным зрелищем, потом неторопливо ушла.
        9
        Информации в газетах было слишком мало, чтобы сделать конкретные выводы. Коротко сообщили о трех трупах, найденных в горах, среди которых одна женщина, и о двух найденных девочках, пропавших ранее. О гибели журналиста из Москвы, упавшего с балкона банка. Об аресте прислуги, работавшей в доме известной предпринимательницы. Ни имен, ни времени ареста. А еще Ксюша так и не нашла Пашу Курехина. Он исчез.
        Главное позади. Ее никто не ищет. А найти ее не трудно. Ксюша не скрывалась. Она сутки сидела в съемной квартире, где жила с Гришей, и за ней никто не пришел. Из дома выходила только за газетами. Если Соню арестовали, никто не сможет обвинить ее в убийстве. У нее нет мотива. Ей платили хорошие деньги и не угрожали увольнением. Вторая горничная это подтвердит. Скляров скажет, что ждал визита Сони с ее парнем в два часа дня. У него наверняка есть алиби. Он ходит обедать в ресторан со своей секретаршей. О Соне Ксения знала все. О ее болезни и бегстве из психбольницы. Она будет молчать. Отец в могиле, мачеха сдохла, и брата нет. Ксюша единственная наследница. Завещание у Склярова. Он скажет, что Ксюша о нем не знала и верила, будто все получит Еланская. А потому ни в чьей гибели не была заинтересована. Скляров за свою уловку получит четверть ее наследства. Гриша уже никогда не заговорит. Он-то оказался умнее остальных. Но с ним не удалось бы сторговаться. И зачем он ей нужен? Пора сваливать. Она уедет к своему Димке. Сейчас он в Саратове с оркестром. А потом девушку объявят наследницей, и она станет
миллионершей. Вот тогда можно и вернуться. С удивленным лицом, разумеется. Через полгодика. К тому времени нераскрытые дела сдадут в архив. Точка.

* * *
        Как-то нелепо все получилось. Едет человек по горной дороге, сплошные повороты. До аэропорта осталось полсотни километров, билет уже в кармане. И вдруг… Поначалу Ксюша проехала мимо, но потом, оглянувшись, резко затормозила. Произошло невероятное. Он шел по дороге. Живой, здоровый, с рюкзаком за плечами и все такой же красивый. Она закрыла глаза, тряхнула головой и вновь их открыла. Да, это был он. Гриша.
        Ксения взглянула на дорогу. Справа скала, слева крутой, поросший кустарником обрыв. Падение — смерть. Ей стало страшно. Каждая секунда дорога.
        Она выскочила из автомобиля и достала двустволку из багажника.
        — Стой, не шевелись!
        Он поднял голову и увидел ее.
        — Опять ты? Не надоело в людей стрелять?
        — Жаль времени у меня на тебя нет. Прощай.
        Ксюша пальнула из двух стволов сразу. Грохот, дым рассеялся, но он все еще стоял и усмехался.
        — Патроны тебе ночью подменили. Картечи в них нет. Пустышки.
        Из-за угла появились две полицейские машины. Ксюша выронила ружье, но отпечатки на нем остались. Она слишком растерялась, чтобы оказывать сопротивление или бежать. Оживший мертвец и нестреляющее ружье.
        Девушке надели наручники и посадили в машину. Гриша сел во вторую, вместе с Балабановым.
        — Вам еще нужны доказательства?  — спросил Григорий.
        — Уже хватит. И охота тебе столько раз рисковать жизнью?
        — Ну, какой это риск? Меня спас твой сверхтонкий пуленепробиваемый жилет. Правда, ребро пострадало, но до свадьбы заживет.
        — Она могла и в голову пальнуть,  — раздраженно сказал подполковник.
        — Не стала бы. Все трупы, найденные тобой, с дыркой в голове. На время убийства у Сони есть алиби. И Ксения знала об этом. А ей надо было ее под монастырь подвести. Значит, и выстрел должен выглядеть не похожим. Она же не знала о ночном аресте Сони. В этом случае у Сони железное алиби.
        10
        Ефим показал необычным зрителям один из пятидесяти дисков, остальные уничтожил, и об их существовании пока никто не догадывался.
        — Еланская накачивала свою дочь наркотиками. Девушка легко согласилась. Она находилась в трансе после отъезда своего парня. Того интересовали только деньги,  — комментировал Ефим.  — А потом Елена устроила эту оргию, в которой участвовали все. Сначала девчонку трахнул Колпакчи. Вторым стал Пашка. За камерой стояла сама хозяйка порнобригады. Третьим стал пьяный родной брат Ксюши Алексей. Эта пара ей больше всех понравилась. Так Еланской пришла идея о создании детской порноиндустрии. Ксюша ничего, по сути, не помнила. Просто ей приснился страшный сон. Все бы сошло на нет. Но тут произошли неожиданные события. Девушка знала о связи матери с Кузьмой Боровым. Об этом ей сказал Михаил Колпакчи. Мол, держись отца. Он скоро бросит Ленку, и тебе все достанется. Ксюша сообразила, что к чему, и рассказала все отцу. Мало того что он развелся, но и завещание переписал, а на Борового составил кляузу в министерство. Война началась. Следующую ошибку делает Елена. Она показывает Ксюше кино, где дочка выступает в роли порнозвезды. И объясняет девочке, будто тираж уже готов, через несколько дней его сможет
посмотреть любой пользователь Интернета. А главный подарочек она пошлет ее любимому Димочке, потому что знает весь график его гастролей.
        Ксюша начинает действовать. Первое. Она знает, кто ее насиловал, и возненавидела этих людей. Особенно своего брата. Имя Пашки Курехина ей было не известно. Она дружит с одной из девушек Колпакчи Дианой. А та собирается выйти замуж за телохранителя Колпакчи Тараса Цикубу. Дальше он сам расскажет.
        Цикуба сидел в наручниках. Этого фильма он не видел, но слышал о нем.
        — Я не знал об участии Пашки в этой порнухе,  — покачал головой Цикуба.  — Поэтому он и не хотел знакомиться с Ксенией. Она бы его узнала. Ксения обратилась к Дине, рассказала о фильме и попросила помочь. Она хотела отомстить Мише. Речь шла об убийстве. Мы же в нем участвовали как сообщники, но грязную работу она брала на себя. Нам было предложено по десять тысяч долларов. С такими деньгами мы могли бы уехать из города. Динка мечтала удрать. Но Миша всех держал в ежовых рукавицах. Задумка Ксюши давала нам деньги и избавление от Колпакчи, который по-хорошему никогда бы не отпустил Динку. Она считалась одной из лучших стриптизерш. Мы согласились. Но я решил подстраховаться и отснять весь процесс убийства на пленку. Мы с Пашкой вместе учились, и в электронике я тоже соображал.
        День выбрали подходящий. Колпакчи предупредил, кого он ждет. Мне он сказал, будто завтра должны приехать оптовики. Я знал, кто это. Они скупают отснятую порнуху и всегда появляются после часа ночи. Значит, дело надо провернуть до их появления. Я не видел, как пришел Колпакчи. Ксения была уже готова. О ноже в чернильном приборе она знала. Еланская хвалилась образцом перед тем, как подарить его Мише. Вопрос оружия был решен. Код сейфа мы уже знали по наблюдениям с видеокамеры, которую я установил за неделю до убийства. Ксения пришла в назначенный час. Передала нам деньги. Двадцать тысяч. Пашка о деньгах ничего не знал. Дина занялась оператором из пункта наблюдения, который был в нее влюблен. Я пропустил Ксению в кабинет, Паша сидел в машине и снимал. Пленка у вас на столе. Прошло семь минут, и тут появился курьер. Я был уверен, что с Колпакчи все кончено. Но дисков в сейфе не оказалась. Там было всего пять пробных копий. Вот почему Ксения задержалась в кабинете.
        — Это верно,  — кивнул Григорий.  — Так мы с ней и познакомились, а потом Ксения довезла меня до отеля. Я проверял ее сумочку. Там лежало несколько дисков. Я принял их за музыкальные, но искал оружие и не обратил на них внимания.
        — Потом Динка поехала к Ксюше оправдываться. Мол, если дисков нет,  — продолжил Тарас,  — то, значит, и оптовикам они не достались. Они даже в клуб не заходили, а тут же уехали. Клуб был забит полицейскими.
        — А Ксения прочитала записку, лежащую на столе. Там был написан адрес коммерсанта из отеля «Дагомыс»,  — продолжил Григорий.  — Он стал следующей жертвой. Так она пыталась отвлечь внимание. И ей это удалось. А потом она увидела меня вместе с Балабановым и решила, что я, наивный парень, могу стать для нее хорошим алиби, если мне полиция доверяет. Одна безнаказанность порождает следующее преступление. А когда к ней приехала Дина, Ксюша решила убрать свидетелей. Не сама, а подключить к делу брата, предъявив ему диски с записями. Парень наверняка страшно напугался и стал верным рабом сестры. Он чувствовал себя виноватым.
        — Но это же всего лишь догадка,  — возразил Балабанов.
        — Отнюдь,  — улыбнулся Григорий.  — Вы провели анализы оружейного масла. Я знаком со всеми результатами и читал ваши отчеты. Масло есть в футляре, найденном в столе Суконникова, в сумочке Дины и на ее руке. На ладони адвоката. И теперь уже доказано, что следы оставлены одним и тем же оружием. Пистолетом «Беретта». Баллистическая экспертиза тоже проводилась. Этот пистолет из стола Суконникова могли взять три человека: Еланская, Ксения или Соня. Но если следы от масла вы нашли на руках Дины и в ее сумочке, то пистолет «Беретта» попал к ней от подруги, а не от Сони или Еланской. Ксюша вооружила брата пистолетом «ТТ», а Диану «Береттой». Ксении все равно было, кто из них погибнет. Хоть оба одновременно. Но одного из них ждала смерть. Это Алексей поджидал Дину на повороте к плато, поставив машину по центру улицы. Девушка едва не врезалась в препятствие, вывернула руль и угодила в столб. Она осталась живой. Алексей подошел к машине, но Дина успела достать оружие и сумела его ранить, он же выстрелил ей в висок. По Алешкиной легенде в него стреляли из проезжающей машины. Я лично извлекал пулю от пистолета
«Беретта» из его груди. К счастью, я ее сохранил и она у вас. К тому же у него остались следы от пороховых ожогов. А значит, стреляли в упор. Вот и вся разгадка. Первую дуэль Алеша выиграл, но получил ранение. Вторую проиграл и погиб от этого же пистолета. Ксюша забрала у брата все оружие. По всей вероятности, чтобы его уничтожить. Вот почему к адвокату они отправились с карабином. После извлечения пули на даче, я уехал в город. Следом за мной уезжают и они. По предположению Ксении, если от Колпакчи уже ничего не получить, то остаются два человека, у которых мачеха может хранить оригинал пленки, с которой делается тираж. Это заместитель отца Скляров либо адвокат Лангемак. В доме Еланская не рискнет держать компромат, а Скляров не в курсе событий и ему такой материал не доверят. Но сначала надо убрать лишнего свидетеля. Ксюша завозит ребят на глухую дорогу и стреляет в Шуру из «ТТ». Этот пистолет участвует в большинстве эпизодов. Теперь Алешка окончательно повязан с сестрой. Дальше работает моя фантазия журналиста и отчеты экспертов, с которыми я знаком. Ксения прячет труп девушки в кустах, прихватив
ее туфли. Правда, они меньше на два размера. Но ради дела можно и потерпеть. Они приезжают к Лангемаку с оружием. Ксения требует открыть сейф. Рубен подчиняется. Она стреляет в него из карабина. Но вместо пленки находит два завещания отца. Делить наследство с братом-насильником девушка не собирается. Пуля из «Беретты» летит в Алексея. Напомню, Ксения отличный стрелок, с детства ходила с отцом на охоту, а Рубен без очков с двух метров ничего не видел. Покончив со всеми, она возвращается в машину и уезжает к месту убийства Шуры. Машину пускает под откос, труп Шуры дотаскивает до машины и запихивает его на заднее сиденье.
        — Она делает лишнюю работу,  — сказал Балабанов.
        — Согласен. Нервничает. Могла бы убить Шуру и после адвоката. Но тогда ей пришлось бы следить за двоими. Вряд ли Алеша собирался убивать адвоката, а Шурка могла бы поднять крик. Ксении пришлось вернуться в горы, но без брата. Будь он рядом, то отнес бы Шуру в машину на руках. А труп волокли. Это есть в ваших отчетах. Спуск к шоссе покрыт щебенкой и гравием. С босыми ногами идти не комфортно. Вот почему она забрала туфли Шуры с собой. Доковыляла. Мои подозрения подтвердились. Когда она спала, я осмотрел ее ноги. Они прилично пострадали после ее вылазки.
        — Что же ты умалчиваешь историю с цементным заводом?  — спросил полковник Визгунов.
        — Эпизод, не стоящий внимания, Андрей Борисович. Ксении надо было проверить меня. Стоит ли продолжать со мной роман, или с меня хватит. Я нашел тот самый «уазик», который увез Ксению на завод. Это машина Тараса Цикубы. Он хотел меня пугнуть, но сам попался. Пусть и рассказывает. Хорошо, что на меня напоролся. Ксюша бы его не пощадила.
        Тарас понял, что Гриша промолчит про выстрел из пистолета. Он даже вздохнул.
        — Она меня вычислила после убийства Дины. И пришла с «ТТ» по мою душу. Я понял, что мне конец. Тогда я рассказал ей о присутствии третьего. О записи убийства Колпакчи. Если она меня убьет, то мой друг отдаст пленку вам. Она поверила. Я ей показал фотографии, сделанные с видеокамеры на потолке, и ее снимки с ножом в руках. Она сказала, что теперь я буду ее рабом или сдохну. И я ей поверил. Ксюше требовался подручный. Когда Гриша уснул на поляне от снотворного, смешанного с вином, Ксения подала мне сигнал. Я заехал на поляну, она села в машину, и мы уехали на цементный завод. Там я ее связал. Но обещал за ней вернуться вечером. Я был уверен, что ее никто не найдет и Ксения не выживет. Я бежал и возвращаться не собирался. Спрятался в горах на даче мэра. Там же и оставил свою машину. Но тогда я еще не знал, что дача Суконникова совсем рядом. Охотничий домик. Мэр с семьей отдыхает в Греции, и на его даче я чувствовал себя спокойно. Я даже не предполагал, что Григорий может найти Ксению. Фантастика. Слишком легко. Ксения ничего не боялась. Смелая девка и очень рисковая. Увидел я ее в тот момент, когда
гулял по лесу, а она, ее брат и еще какая-то девушка садились в потрепанную «девятку». В этот день был убит адвокат Лангемак. У Ксении в руках находился карабин, и я залег в кустах. Вот откуда Григорий узнал, что они уехали втроем после его отъезда, а потом сделал свои выводы. Я с ними согласен. Ксения очень опасна. Он в этом убедился. Она на все способна. А когда он меня поймал, я привел его на дачу к мэру. Там он узнал мой «уазик» по необычной резине и спросил меня про завод. Я все и выложил. Потом расспрашивал о даче генерала Борового. И там я бывал. Возил девушек на съемки по приказу Колпакчи.
        — Так чего же ты ждал от нее?  — удивился Визгунов, глядя на Григория.
        — Я знал, что она будет в меня стрелять. Мы обсуждали этот вопрос с Балабановым. Решили Ксению пока не трогать. Не хватало доказательств. Это Тимур выдал мне бронежилет. Но я не думал, что это произойдет в банке. Жилет меня спас. Я был уверен, что в голову Ксения не выстрелит. Таким способом были убиты все остальные. А так как для всех в меня должна была стрелять Соня, значит, и почерк должен был быть другим. Ксюша очень хорошо под нее загримировалась. И стреляла не в голову, а в сердце.
        — Не Соня, а Марина Покровская. Сейчас она дает признательные показания. Из этого «ТТ» убито шесть человек. Диана, Шура, Еланская, Гера, Федор и Суконников,  — сделал вывод Балабанов.  — И наверняка Суконникова убила Соня. Почему ты стал сомневаться в очевидном?
        — Нет,  — покачал головой Гриша.  — Суконникова убила дочь. Я спал под парами снотворного, а Ксюша поехала к пещере и оказалась там раньше Сони, спрятав машину в кустах. Соня, сделав свое дело, оставила пистолет в пещере и уехала. Ксюша проверяет проделанную работу, забирает пистолет и едет к отцу. Тот рад видеть любимую дочку, но вместо поцелуя получает пулю в лоб. Идея Ксении мне понятна. После убийства отца она уходит, не закрыв дверь. На следующий день найдут застрелившегося мужчину. Полиция сделает вывод: Суконников убил свою ополоумевшую жену и всех остальных, после чего застрелился сам. Но неожиданный приезд Сони к Суконникову все испортил. Когда мы приехали на квартиру, где прятался Суконников, я успел забрать пистолет. Ксюша осталась без оружия. Она рассчитывала на мой пистолет. И я дал ей возможность украсть его. Ради дела я шел на риск. И он себя оправдал. Ксения невероятно талантливый преступник. С очень богатой фантазией. Особенно ей удавались криминальные истории. Все покрыто мраком. Одна сказка страшнее другой. Но то, что сама выделывала, ни в одни рамки не лезет. Безысходная
чернота.
        Гриша достал из кармана золотой портсигар и закурил от перламутровой зажигалки.
        Визгунов взял портсигар в руки.
        — Княжеский?
        — Разумеется,  — кивнул Григорий.  — У меня около тонны этих побрякушек, а наследников нет. Могу отдать за двадцатипятипроцентное вознаграждение. Но это для меня, а для вас я припас другой сюрприз. Весь архив МВД. Тоже не хило. А?
        — И всего-то за девять дней отпуска?  — хмыкнул Балабанов.  — Отыскал сокровища князей, выловил всех преступников и нашел архив МВД. Пустячок, конечно. Со всяким бывает.
        — И тебе ли говорить о мраке?  — хмыкнул Визгунов.  — Настоящий мрак!
        Все улыбнулись, а потом рассмеялись, будто весь день анекдоты травили. И даже Тарас, сидящий в наручниках, загоготал. Вот работенка-то!