Демоны зимних ночей Антон Леонтьев
        # Ранним осенним утром 1903 года на площади у собора Святого Иоанна установили гильотину. На помост взошла прекрасная маркиза-отравительница Маргарита Вальтруа..
        После казни маркизы ее дочерей отдали в приют, где их пути надолго разошлись. Мари взяла к себе бездетная семья сестры великого князя, и она купалась в любви и роскоши. Марго же прошла все круги ада: она жила у распутного священника, потом попала на каторгу за убийство, которого не совершала, и была приговорена к расстрелу. Спасла ее мадам Цирцея, содержательница пансиона для девушек. Вот только обучала она своих воспитанниц вовсе не хорошим манерам, а искусству воровства и мошенничества. Марго оказалась ее самой талантливой ученицей. А вскоре у нее появилась напарница Мари... Сестры воссоединились, и вскоре по всему миру прокатилась цепь дерзких ограблений. Комиссар полиции Феликс Дежьен дал себе слово во что бы то ни стало поймать неуловимых преступниц. Однажды он столкнулся с Марго лицом к лицу, но та умудрилась сбежать прямо из-под носа сыщика. После этой встречи они оба потеряли покой...
        Антон Валерьевич Леонтьев
        Демоны зимних ночей
        КОСТА-БЬЯНКСКАЯ ГАЗЕТА «EL MERCURIO DE ELPARAНSO», 30 СЕНТЯБРЯ 1903 ГОДА:
        ВЫНЕСЕН ПРИГОВОР МАРКИЗЕ-ОТРАВИТЕЛЬНИЦЕ!
        МАРИ-МАРГАРИТА ДЕ ВАЛЬТРУА ПОЛУЧИЛА ПО ЗАСЛУГАМ!
        КАЗНЬ НАЗНАЧЕНА НА 4 ОКТЯБРЯ!
        - Убийца, убийца, убийца! - Гул толпы все нарастает. Ваш покорный слуга находится около здания криминального суда Великого княжества Бертранского. Из-за поворота показывается черный экипаж.
        Люди взволнованы. В глазах большинства из них мелькают ненависть и злость. Еще бы, ведь именно по вине той, что находится в карете, крошечное княжество на Лазурном побережье стало ареной одного из самых шумных судебных процессов начала ХХ века.
        Карета останавливается, усатые жандармы теснят зевак. Дверь распахивается, и появляется она. Она - позор нации, как заявила одна из бертранских газет. Она - исчадие ада, как утверждает прокурор. Она - ангел тьмы, как судачат в толпе.
        Она, маркиза Мари-Маргарита де Вальтруа, которую обвиняют в отравлении восемнадцати человек!
        - Убийца, убийца, убийца! - Голоса сливаются воедино. Женщина, что шествует к зданию суда, удивительно красива - нежная белая кожа, черные волосы и синие глаза. Она облачена в тюремное платье мышиного цвета и белый чепец. Маркиза де Вальтруа высоко держит голову, а на ее устах играет торжествующая улыбка.
        Крики замирают, появление подсудимой электризует толпу. А вашего покорного слугу до костей продирает мороз: эта женщина не испытывает ни малейшего чувства раскаяния. А ведь в ее вине не приходится сомневаться! Химическая экспертиза установила, что большая часть несчастных скончалась от огромной дозы так называемого «poudre de succession», «порошка наследства», инфернального изобретения прелестной аристократки.
        Она чрезвычайно грациозна и ведет себя так, как будто находится на великосветском приеме, а не у здания криминального суда. Слышится истошный крик: «Убийца! Убийца! Убийца!»
        Маркиза поворачивает голову и с улыбкой смотрит на священника, который произнес это. Святой отец опускает глаза и смолкает. Мари-Маргарита посылает ему воздушный поцелуй!
        О, ваш покорный слуга может себе представить, почему эта обольстительница сумела безнаказанно совершать злодеяния в течение почти тринадцати лет. Эту женщину обожали, перед ней преклоняли колени, по ней сходили с ума. Она была замужем шесть раз, и пять из шести ее супругов были, как теперь известно, отравлены Мари-Маргаритой. Помимо них, жертвами коварной маркизы стали как минимум еще тринадцать человек - мадам де Вальтруа опробовала действенность новых ядов на нищих и бездомных, которые почитали ее святой и питались в столовой, организованной ею на деньги супруга. На самом же деле время от времени она подмешивала в пищу отраву, дабы испытать на живых людях, как на подопытных грызунах, эффективность очередного токсина.
        Маркиза, это эфемерное создание, похожа на безвинную жертву судебного произвола, и будь я на месте присяжных, то вынес бы вердикт: «Невиновна!»
        Но она виновна! И маркиза знает это лучше, чем кто бы то ни было! Она сама призналась в совершенных преступлениях: разумеется, не в припадке раскаяния (вряд ли это чувство знакомо прелестной маркизе), а под давлением неопровержимых улик и свидетельства ее любовника и подручного Жана Лареми.
        И вот маркиза переступает порог старинного здания. Ваш покорный слуга спешит вслед за ней - в отличие от сотен зевак, у меня есть официальное разрешение, которое дозволяет мне присутствовать на процессе против маркизы-отравительницы.
        Интерес к ее преступлениям и к личности самой Мари-Маргариты поистине колоссальный. По всей Европе только и говорят, что об этом сенсационном деле. В зале суда присутствуют мои коллеги-репортеры ведущих изданий Старого Света. Кроме того, есть журналисты из Америки, Российской империи и даже Персии и Японии!
        Я спешу подняться по узкой витой лестнице на балкон, где располагаются места зрителей и представителей прессы. Когда я занимаю кресло, раздается голос:
«Встать, суд идет!»
        Все, следуя этой команде, поднимаются. Подсудимая, не отрываясь, следит за тем, как появляется судья: полный седой господин с роскошными бакенбардами в стиле кайзера Франца Иосифа. Посланец Фемиды облачен в длинную алую тогу, на голове завитой парик.
        Судья опускается в массивное кресло, удар деревянного молоточка оповещает всех присутствующих, что последнее заседание в процессе маркизы де Вальтруа открыто.
        - Обвиняемая, - судья обращает свои слова к маркизе, - перед началом прений сторон вам предоставляется последнее слово.
        Адвокат маркизы что-то шепчет своей подопечной, Мари-Маргарита качает головой и хмурит брови. Законник явно против того, чтобы маркиза воспользовалась предоставленной возможностью и обратилась к высокочтимому суду.
        - Ваша честь, я хочу сказать несколько слов. - Голос маркизы де Вальтруа, звонкий и чистый, разносится под сводами зала судебных заседаний.
        - Прошу вас. - Судья снова ударяет молоточком.
        Маркиза с неподражаемой грацией (и кто бы мог подумать, что ее отец был мелким железнодорожным чиновником, а мать - дочкой булочника) поднимается со скамьи подсудимых. Воцаряется тишина.
        Мы, репортеры, стараемся уловить каждое слово, следим за каждым жестом маркизы. Все, что будет сказано ею сейчас, уже этим вечером появится в экстренных выпусках трех десятков наиболее известных газет всего мира.
        - Дамы и господа, досточтимый суд, ваша честь! - маркиза совершенно спокойна, и в который раз ваш покорный слуга ловит себя на мысли, что эта женщина не может быть виновной в тех ужасных преступлениях, в которых ее обвиняют.
        - Волей судьбы я оказалась здесь, всеми презираемая и ненавидимая. Прокурор пытается убедить вас в том, что я, Мари-Маргарита де Вальтруа, являюсь новой маркизой де Бринвильер[Французская аристократка (1630-1676), отравившая ради наследства мужа, отца, двух братьев и сестру и еще не менее пары десятков человек; была обезглавлена в правление Людовика XIV.] или графиней Элизабетой Батори. А человек, которого я любила и продолжаю, несмотря на его предательство, любить, обвиняет меня в совершении множества убийств!
        Голос маркизы дрожит, на глазах блестят слезы. Ваш покорный слуга чувствует ком в горле.
        - Да, я преступила человеческий и божий закон, - говорит маркиза де Вальтруа. - И современная наука смогла неопровержимо доказать это! Я не собираюсь отрицать очевидное!
        Маркиза пытается сыграть на чувствах и собственном обаянии. У нее это получалось, и не раз. После смерти ее третьего мужа маркизу едва не уличили в отравлении, однако Мари-Маргарита сумела очаровать сначала врача, а затем инспектора полиции, и те, убежденные в том, что такая дама просто не может быть преступницей, пошли у нее на поводу, и кара пала на голову невиновного. В течение последующих восьми лет погибло еще как минимум десять человек!
        - Вы можете спросить меня: ради чего? Ради чего я совершала все эти ужасные преступления? Прокурор пытается убедить вас в том, что основной движущей силой моих поступков было сребролюбие.
        Маркиза хладнокровно устраняла всех, кто находился на ее пути к богатству. Почти все мужья завещали Мари-Маргарите солидное состояние, и, чтобы не делиться деньгами с прочими наследниками, она пускала в ход «порошок наследства».
        - Но это не так! Клянусь всеми святыми, что это наветы и ложь! Если я и убивала, то только по одной причине - из-за любви!
        Маркиза делает эффектную паузу и замирает. Я вижу, что слова подсудимой произвели впечатление на многих. На многих, но не на всех. Судья зевает и поглаживает бакенбарды. А ведь именно от его решения зависит дальнейшая судьба маркизы. Получит ли она двадцать лет каторги, пожизненное заключение в страшном замке-тюрьме Святая Берта - неприступном месте заточения, откуда никто и никогда не сбегал, или...
        Или бертранская юстиция в первый раз за многовековую историю вынесет смертный приговор женщине! Мари-Маргарита де Вальтруа знает, что в этом случае ей грозит смерть под ножом гильотины.
        - Любовь, вот что двигало мной. Я полюбила Жана Лареми, который предал меня и пытается купить ценой предательства себе жизнь. Он, выступая в суде, пытался представить все таким образом, будто все эти годы находился под моим влиянием и исполнял мою злую волю! Он лжет! Жан намеренно обманул вас, заявив под присягой все, что требовал от него прокурор, ожидая, что тот сохранит моему возлюбленному жизнь в обмен за предательство и лжесвидетельство!
        Прокурор, сухопарый господин в золоченых очках, более похожий на профессора энтомологии, чем на представителя правосудия, тотчас взвивается и протестует. Но судья отклоняет протест!
        Маркиза, довольная тем, что ей позволено продолжить речь, вещает:
        - Именно Жан Лареми, человек, которого я люблю, виноват во всем! Это он подал мне мысль о том, что если мой первый супруг, маркиз де Вальтруа, скончается, то я получу в наследство замок, обширные угодья и триста тысяч франков.
        Маркиза пытается убедить всех в том, что она является жертвой зловещего плана, разработанного ее любовником Жаном Лареми. Этот человек всего несколько дней назад давал показания как главный свидетель обвинения и произвел на вашего покорного слугу жалкое впечатление.
        В отличие от маркизы, которая в течение всего процесса держится крайне собранно и с величайшим достоинством, ее любовник и сообщник был на грани истерики, обвинял во всем маркизу и публично заявил, что никогда не любил ее, потому что, цитирую его, «любить такое исчадие ада, как Мари-Маргарита, не в состоянии ни один добрый христианин».
        Наконец подсудимая прибегает к последнему средству. Ее длань взмывает вверх, к балкону, где находится публика. Мы все знаем, на кого указывает маркиза.
        Две девочки, одна лет трех-четырех, другая, восьми месяцев от роду, на руках кормилицы, находятся там. Дочки маркизы де Вальтруа.
        - Ради них, только ради них я решилась на эти ужасные преступления! - Мари-Маргарита начинает плакать. - Я хотела, чтобы мои дочери ни в чем не нуждались. Я никогда не думала о собственной выгоде!
        Позволю себе заметить, что в словах и заверениях маркизы нет ни слова правды. Не исключаю, однако, что даже такая мать, как она, любит своих чад, но сейчас Мари-Маргарита использует невинных созданий, дабы добиться милостивого для себя приговора. Маркизу арестовали, когда она была на восьмом месяце беременности. Отцом девочек, по всей видимости, является Жан Лареми, хотя он отрицает это. Маркиза же заявляет, что родила дочерей от своего последнего, шестого, мужа.
        Бедные дети, какая судьба их ожидает? Лицо старшей дочери, Маргариты, непроницаемо. Девочка, несмотря на свой юный возраст, хорошо понимает, что происходит в зале суда. Ее младшая сестра, Мари, разумеется, ничего не осознает.
        - Я невиновна! - такими словами заключает свою пафосную речь маркиза. - Всевышний свидетель тому, что я раскаиваюсь в своих многочисленных грехах и взываю к вашему милосердию! Вы не можете оставить двух малюток, которых я люблю сильнее всего на этом свете, без матери. Я невиновна!
        Маркиза использовала все свои чары обольщения и красноречия, чтобы вымолить у суда нужный ей приговор. Мари-Маргарита не хочет умирать, она не желает отправляться в царство теней вслед за восемнадцатью лишенными ею жизни жертвами. Восемнадцать - но никто не сомневается, что на самом деле их количество было куда больше! Маркиза известна тем, что основала приют для обездоленных и убогих, где регулярно подавался горячий обед для всех нуждающихся. Нередко случалось, что после трапезы в приюте тот или иной бродяга или нищенка внезапно умирали. Но кого интересовала судьба несчастных «отверженных»? По слухам, маркиза практиковала на бедолагах новые способы отравления и испытывала, как страшно это ни звучит, новые яды. Фирменным блюдом в этом богоугодном заведении был так называемый «паштет де Вальтруа»: деликатес, сдобренный смертельной порцией мышьяка или свинца.
        Наконец слово получил прокурор. И аура невиновной жертвы судебного произвола рассеивается. Обвинитель рутинно перечисляет имена жертв маркизы и завершает свою речь призывом:
        - Всякое преступление должно быть наказано!
        Адвокат пытается сгладить неприятное впечатление от речи прокурора, но это ему не удается. Он, как и маркиза, обвинил во всех грехах Жана Лареми. Но поверит ли этому суд?
        - Суд удаляется на совещание! - разносится по залу. Объявляется перерыв. Маркиза осталась сидеть на своем месте. Ваш покорный слуга замечает, как Мария-Маргарита шепчет молитву. Но что ответит бог на ее мольбы? Раскаивается ли она в том, что совершила, или только пытается избежать смерти?
        Наступает вечер, и лучи заходящего солнца проникают в зал через витражное стекло. Толпа на улице не расходится, все ждут решения суда. Мне стало известно, что делаются ставки: пять к одному, что женщина впервые в истории Великого княжества Бертранского будет приговорена к смертной казни.
        При этом важную роль играет тот факт, что подсудимая - маркиза, представительница одного из самых знатных родов Бертрана. Готово ли правосудие к тому, чтобы вынести ей смертный приговор?
        Начавшийся три года назад двадцатый век призван стать эрой либерализма и милосердия. В Европе ведутся споры о том, имеет ли государство право лишать жизни преступников, пусть и столь ужасных, как маркиза де Вальтруа. Не буду скрывать, что я тоже сделал ставку: я рассчитываю на то, что маркиза получит пожизненное заключение в Святой Берте и это станет достаточным для нее наказанием. Древний замок возвышается на скале в бухте княжества, и условия содержания в нем весьма суровы. У Мари-Маргариты будет возможность в течение долгих лет поразмыслить над своими ошибками и открыть сердце богу.
        Кроме того, нельзя забывать и о позиции верховной власти: великий князь Мишель-Оноре II, который взошел на трон всего четыре года назад, для многих олицетворяет начало новой эпохи. Молодой и чрезвычайно популярный среди подданных княжества властелин не раз заявлял и делами доказывал, что он стремится модернизировать средневековую систему правосудия в стране. Его цель - построить как можно больше школ и больниц и ликвидировать тюрьмы. В случае вынесения смертного приговора маркизе он, как сюзерен, обладает правом помилования. Это не значит, что маркиза выйдет на свободу: но, вместо того чтобы отправиться на эшафот, она окажется в Святой Берте до конца дней своих.
        То, что Мишель-Оноре готов активно использовать свое право помилования, доказывают процессы последних лет. Во многих случаях смертная казнь по его указу была заменена пожизненным заключением.
        И вот наступает финал этой трагедии. На улице давно царит ночь, зал освещен новомодными электрическими фонарями. Появляется председательствующий судья. Он отсутствовал более трех часов. Все едины в том, что чем больше времени требуется на вынесение приговора, тем милосерднее он будет.
        Три часа - много это или мало? На предыдущих процессах, завершившихся смертными приговорами, суду требовалось не более получаса, чтобы отправить преступников на эшафот. Таким образом, ваш покорный слуга все больше и больше утверждается в мысли, что маркиза будет приговорена к пожизненному заключению.
        Все поднимаются, судья раскрывает бархатную папку цвета крови и провозглашает:
        - «Сего дня, тридцатого сентября года тысяча девятьсот третьего от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа, криминальный суд Великого княжества Бертранского выносит окончательный и не подлежащий пересмотру приговор по делу маркизы Мари-Маргариты де Вальтруа, обвиняемой в совершении восемнадцати намеренных убийств посредством яда. Доказательства вины обвиняемой суд счел убедительными, кроме того, имеется признание самой обвиняемой и ее сообщника Жана Лареми. У суда не осталось ни малейшего сомнения в том, что обвиняемая полностью осознавала, что совершает, и имела представление о непосредственных результатах своих деяний. Смягчающим обстоятельством в этом деле является наличие у обвиняемой двух детей».
        Судья отрывается от чтения приговора и смотрит на маркизу. Присутствие духа на мгновение покидает Мари-Маргариту. Бледность заливает ее лицо, в глазах вспыхивает тревога.
        - «Однако не подлежит никакому сомнению, что обвиняемая не испытывала в течение тринадцати лет, на протяжении которых она практиковала убийства при помощи яда, ни малейшего раскаяния, и не будь она схвачена, то продолжала бы заниматься этими богомерзкими деяниями и по сей день. Исходя из этого, суд принял единственно возможное в данной ситуации решение...»
        Все уже понимают, каким будет приговор. Маркиза поворачивается к своему адвокату и что-то быстро говорит ему, затем поднимает взгляд к балкону, где находятся две ее дочери. Мари-Маргарита держится великолепно. Ваш покорный слуга видел многих людей, которым выносился смертный приговор, все они были мужчины, и ни один из них не вел себя столь собранно и достойно, как маркиза-отравительница.
        - «Суд приговаривает маркизу Мари-Маргариту де Вальтруа, урожденную Фуко, к смертной казни посредством гильотинирования!»
        Судья с треском закрывает папку, затем ударяет молоточком и произносит:
        - Процесс объявляется закрытым!
        Все потрясены решением суда, хотя оно и не стало неожиданностью. Даже те, кто требовал смертного приговора, стараются не смотреть на маркизу. Едва судья покидает зал, к Мари-Маргарите подходят два дюжих жандарма. Маркиза с улыбкой выходит из зала.
        В здание суда проникают крики с улицы. Толпа радостно гогочет: только что стало известно, что маркизу приговорили к гильотине. Ваш покорный слуга бросается к витражному окну и, несмотря на запрет, распахивает его.
        Площадь перед зданием суда освещена газовыми фонарями и факелами, которые держат в руках многие из собравшихся. Маркиза медленно идет к черной тюремной карете.
        - Убийца, убийца, убийца! - вопят люди. Маркиза никак не реагирует на издевки толпы.
        Она понимает, что ее единственная надежда - великий князь Мишель-Оноре. Наверняка тот уже знает о вердикте суда, поэтому интригой последующих дней станет вопрос: подпишет ли он помилование маркизе или нет?
        Во тьме мои глаза различают деревянные конструкции на площади Святого Иоанна, подле самого большого бертранского собора. Это - эшафот, который два дня назад начали сооружать сноровистые плотники.
        Эшафот, на котором, если великий князь не помилует маркизу де Вальтруа, будет установлена «старая дама», как зловеще-ласково именуют гильотину.
        Эшафот, на котором будет обезглавлена Мари-Маргарита.
        - Убийца, убийца, убийца! - Толпа опьянена чувством вседозволенности и торжества. В маркизу летят гнилые овощи и яйца. Жандармы безуспешно пытаются призвать разошедшихся буржуа к порядку.
        Дверь кареты распахивается, маркиза, перед тем как ступить на подножку, внезапно оборачивается. Вопли как по команде стихают. Мари-Маргарита улыбается, и эта улыбка вызывает у меня страх.
        Маркиза запрокидывает голову и смотрит на небо. Затем переводит взгляд на здание суда. Она смотрит прямо на меня!
        Секунда - и наваждение исчезает. Жандарм подталкивает маркизу, и она оказывается в чреве кареты. Толпа снова начинает бесноваться и вопить.
        Так кто же она, Мари-Маргарита де Вальтруа? Несчастная жертва или не ведающая жалости убийца? Или: и то, и другое? Я испытываю разочарование от вердикта суда.
        Карета трогается с места, жандармы теснят запрудивших площадь людей. Я закрываю створки витражного окна. Зал заседания практически пуст. Только плачет старшая дочь маркизы, которая, видимо, понимает, что никогда больше не увидит свою матушку.
        - Убийца, убийца, убийца!

* * *
        Мари-Маргарита Фуко появилась на свет 4 марта 1875 года. Мари, как ласково звали ее родители, была живым и непосредственным ребенком. Отец не чаял в ней души, она была его любимицей.
        К пятнадцати годам из озорной девчушки она превратилась в очаровательную девушку. У Мари было много поклонников, и родители настоятельно рекомендовали ей наконец сделать выбор.
        - Например, Анри, у него отец - известный адвокат, - убеждал ее отец.
        - Зачем мне Анри? - отвечала Мари. - Он толстый, лицо в угрях.
        - Ну тогда доктор Антуан, - встревала с советами матушка. - Мари, подумай, тебе уже шестнадцать!
        - Этот ваш доктор Антуан старше меня на тридцать лет! Не хочу!
        - Ну, может быть, Жак-Луи? - Отец перебирал одного за другим ухажеров Мари.
        - Еще чего! Он нищий!
        - Так кто же тебе нужен, дочка? - потерял в конце концов терпение месье Фуко.
        Мари подумала и ответила:
        - Красивый, молодой и богатый!
        - Тогда придется ждать до второго пришествия, - вздохнула мадам Фуко и заявила мужу, что не имеет ничего против, если дочь отправится в монастырь.
        Мари знала, что даже при всей ее красоте у нее не много шансов отыскать того самого принца, о котором она мечтает. Ее отец работает на железной дороге, и ладно был бы крупным чиновником в министерстве или фабрикантом мягких вагонов: месье Фуко исполнял обязанности кондуктора. Особых денег эта работа не давала и, помимо всего прочего, была чрезвычайно изматывающей и нервной.
        Зато матушка надеялась на то, что ее престарелый и зажиточный отец-булочник вот-вот скончается и его смерть принесет им финансовую независимость. Мари подслушала как-то разговор между родителями. Матушка строила грандиозные планы и планировала путешествие в Париж, а отец мечтал о том, что, когда ему достанется прибыльное предприятие тестя, он бросит опостылевшую работу на железной дороге.
        - Только вот твой папаша все не собирается отдавать богу душу, - сказал он жене.
        Матушка горестно согласилась:
        - Ему восемьдесят три, и он протянет еще лет пятнадцать. А на днях заявил мне, что на свой столетний юбилей хочет получить огромный кремовый торт!
        Дедушка Мари обожал сладости. Мари представила себе, что произойдет, когда матушка унаследует шикарный дом деда и его деньги! Отец предполагал, а матушка была уверена, что ее отец скопил никак не меньше полумиллиона.
        Полмиллиона франков! Это поистине фантастическая сумма! Они сразу станут богачами! Но противный дедушка... Вообще-то Мари его любила, он всегда давал ей то пять, до десять франков, когда она навещала его (потому-то девушка так часто и захаживала к старику в гости), но он в самом деле еще крепкий и ладный! Встает полчетвертого утра, сам ворочает тяжеленные противни, и ни на что не жалуется, кроме легкого ревматизма и застарелой желудочной язвы.
        Мари представила себе, что будет, если дед... Если ее любимый дедушка вдруг скончается! Ему ведь восемьдесят три! А он желает дотянуть до ста. Когда на последнем дне рождении матушка пожелала ему справить свой вековой юбилей, хитрый старик ответил:
        - Дочь моя, зачем же ограничивать господа в его милости!
        А его отец, прадед Мари, дотянул до ста пяти лет. Неужели ей придется ждать еще долгие двадцать лет? Когда дедушка скончается, ей будет под сорок! Сорок лет - почти старуха! И зачем ей тогда деньги, наряды и драгоценности! Они нужны ей сейчас!
        В газете Мари наткнулась на статью о некой американке, которая при помощи мышьяка отправила на тот свет своего мужа-дантиста, его родителей и старшую сестру. Помимо крупного наследства, она получила за каждого из них выплаты от страховой компании. Если бы не скоропостижная смерть нового мужа, тоже застрахованного на сто тысяч долларов, и не запоздалые подозрения полиции, эта дама так бы и жила в свое удовольствие. Ее судили и приговорили к пожизненному заключению.
        Мари поймала себя на мысли, что фантазирует на тему того, как бы поступила она сама на месте этой американки. Если бы та не польстилась на страховой полис, то так и осталась бы на свободе с солидным капиталом.
        Значит, сделала для себя вывод девушка, важнее всего - не попадаться! Мари внимательно прочитала статью, узнала, что заокеанская «черная вдова» отравила мужа и его родственников мышьяком, который ее супруг использовал в лечебных целях как стоматолог.
        А где возьмет мышьяк она? Мари отыскала яд в лавке бакалейщика, где приобрела его как средство для борьбы с крысами.
        - Столько грызунов в подвале у дедушки развелось, - улыбаясь продавцу, пояснила она. - Вот он и хочет их уморить!
        Мари, конечно же, не сказала, что это она хочет уморить, и вовсе не крыс, а самого дедушку. Ему и так восемьдесят три, он многое повидал, многое пережил...
        Мари воспринимала это как игру. Она купила чудные пирожные, любимые дедушкины, разноцветные безе и бланманже. Мышьяк, как было написано в газете, обладает специфическим горьким вкусом, поэтому американка всыпала его в приторный черничный ликер, которым и попотчевала мужа, свекра, свекровь и свояченицу.
        Сладкие пирожные наверняка скроют вкус яда! Мари навестила деда - старик был в великолепном расположении духа и чрезвычайно обрадовался визиту любимой внучки.
        - Дедушка, это для тебя, - Мари протянула старику коробочку с пирожными. Тот был тронут до глубины души. Он тут же полакомился сладостями. Мари, сославшись на то, что у нее не так много времени, ушла восвояси.
        А поздно вечером матушке сообщили, что ее отец скончался. Доктор Антуан (тот самый, за которого родители хотели сосватать Мари) заявил, что причиной смерти стало прободение язвы желудка. Мари нашла в кухне остатки пирожных и благоразумно их уничтожила. Никто и предположить не мог, что это она убила дедушку!

* * *
        НЕКРОЛОГ В БЕРТРАНСКОЙ ГАЗЕТЕ «LA VOIX DU BERTRAND», 8 АПРЕЛЯ 1890 ГОДА:

«Requiescat in pace![Да почиет в мире! (лат.)]
        На восемьдесят четвертом году жизни, после долгой и продолжительной болезни, усоп Поль-Люк Фуко, возлюбленный отец, добрейший дед и праведный христианин.
        Господь призвал его к себе после благочестивой и исполненной мирских добродетелей жизни.
        Скорбь осиротевших родных безгранична, вера в милость господню безмерна!
        Отпевание состоится 14 апреля в капелле Св. Михаила».

* * *
        К разочарованию мадам Фуко, старик отписал практически все свое имущество старшим сыновьям, дочь получила пейзаж, исполненный ее папашей сорок лет назад, его старую трубку и вышитый бисером кисет. «Любимая внучка Мари» по завещанию стала владелицей дедушкиной канарейки и трехсот франков.
        Так Мари впервые задумалась о том, что, во-первых, смерть может приносить деньги, а во-вторых, не всегда они достаются тем, кто в них более всего нуждается.
        Мари все ждала, что вскроются новые подробности смерти дедушки, что полиция арестует ее, старика выкопают из могилы и подвергнут экспертизе.
        Ничего подобного не произошло. Смерть восьмидесятитрехлетнего старца никого не озаботила. Мари подумывала о том, чтобы угостить пирожными с мышьяком дядек, но, узнав, что в случае их смерти, лавка отойдет ее кузенам, оставила эту затею. Не травить же всю семью, в конце-то концов!
        На триста франков Мари приобрела роскошное платье и отправилась на бал, который раз в год устраивался в великокняжеском дворце для дочерей и жен мещан и буржуа.
        Мари сразу поняла, что ее платье за триста франков, которое она считала верхом изящества и самым прелестным нарядом, который она когда-либо видела, заметно проигрывает по сравнению с туалетами других барышень.
        Пары кружились под чудесные венские вальсы, Мари с завистью разглядывала богато одетых девиц, которые щебетали с молодыми военными или сыновьями банкиров. На нее никто не обращал внимания! Она что, так весь бал и простоит около мраморной колонны?

«Чертов дед, - подумала Мари, - и почему он оказался таким жадюгой?» Она рассчитывала получить после его смерти несоизмеримо больше!
        - Разрешите пригласить вас на танец, - услышала девушка старческий голос. Она заметила невысокого полного господина лет шестидесяти с лишним. Судя по всему, он был достаточно богатым: дорогой костюм, сверкающие ордена, горделивый взгляд. Старик сразу же не понравился Мари.
        - Маркиз де Вальтруа, - представился незнакомец и прикоснулся сухими губами к ручке Мари. - Вы прелестны, как капля утренней росы на лепестке лотоса!
        Ага, за ней ухаживает маркиз! Мари натужно улыбнулась, и аристократ увлек ее за собой.
        Маркиз шептал ей комплименты и жеманно хихикал, Мари делала вид, что наслаждается его обществом. Она выудила из старика, что он вдовец, кроме того, у него имеется замок на границе Бертрана и Франции, к которому прилегают леса и поля. Маркиз не нуждался в деньгах, он не скрывал, что является обладателем крупного состояния.
        - Мари, дитя мое, вы - самая прелестная дебютантка на этом балу, - прошептал на прощание де Вальтруа.
        Сказка закончилась, и хотя маркиз походил не на прекрасного юного принца, а скорее на злого древнего чародея, Мари рассталась с ним с большой неохотой. Де Вальтруа рассказывал ей о том, что проводит три месяца в Бертране, затем, на зиму, перебирается в Париж, оставшиеся полгода путешествует по миру: у него имелась собственная яхта!
        На мгновение Мари представила себя в обществе маркиза. Она - его жена! У нее будет пара сотен шикарных платьев, шкатулка с фамильными драгоценностями, она навсегда забудет о прозябании в унылой бедности и о пресной гороховой похлебке.
        Вот она возлежит на шелковой софе, в руках у нее бульварный роман, в будуар, оглядываясь по сторонам, проскальзывает темноволосый красавец, они сливаются в поцелуе, его рука скользит по ее телу, и... и...
        И откуда ни возьмись появляется старый маркиз, который каркающим голосом оповещает:
        - Мари, ты изменила мне! Я разведусь с тобой, и ты не получишь ни сантима! Вон из моего замка!
        Мари знала, что никогда не станет женой маркиза де Вальтруа. Что ж, мечты так и останутся мечтами. Дрянной дедушка, и отчего он оказался таким скупердяем?
        Через два дня перед их домом остановился блестящий экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей. В гости пожаловал маркиз де Вальтруа. Мари, узревшая визитера со второго этажа, моментально бросилась на кровать. Что старику надо?
        Спустя несколько минут девушка услышала торопливые шаги на лестнице и стук в дверь.
        - Мари, - произнесла испуганным голосом матушка, - прошу тебя, оденься и спустись вниз! Тебя хочет видеть его сиятельство господин маркиз де Вальтруа!
        - У меня болит голова! - ответила Мари.
        Матушка заохала:
        - Мари, он просит твоей руки!
        Маркиз пожаловал к ним домой, чтобы просить ее руки? Но разве такое бывает? Она совершенно не знает его, он старше ее на пятьдесят лет и годится ей не то что в отцы, а в дедушки. И в то же время...
        У де Вальтруа есть замок, он чрезвычайно богатый и влиятельный человек. И кто знает, возможно, ему осталось совсем немного на этом свете!
        - Мари, - услышала девушка материнский вздох, - дочка, не заставляй маркиза ждать! Это редкостная удача! Батюшка уже дал ему свое согласие!
        Мари перестала мечтать. Значит, решено! Она станет маркизой! Мари-Маргарита де Вальтруа! О, ведь именно к этому она и стремилась!
        Девушка спустилась вниз. Маркиз вел неторопливую беседу с месье Фуко. Мари вздохнула: аристократ был еще страшнее, чем он ей запомнился. Ниже ее на голову, с впалой грудью и большим животом, обвислым морщинистым лицом, зеленоватой кожей и узенькими водянистыми глазками. Седые жидкие волосы едва прикрывали череп сановного гостя. Завидев невесту, маркиз с необычайной резвостью подскочил и расплылся в улыбке.
        - Дорогая Мари, - прикладываясь к ее руке, произнес де Вальтруа, - я уже имел честь беседовать с вашими родителями. Я прибыл для того, чтобы испросить их соизволения на свадьбу! Я полюбил вас, Мари! А вы? Любите ли вы меня?
        Мари уставилась на маркиза, больше похожего на сухопутную черепаху. Жених внушал ей отвращение. В то же время она вспомнила о старинном замке и колоссальном богатстве де Вальтруа.
        - О, маркиз, я люблю вас больше жизни! - произнесла она с надрывом. - Батюшка, матушка, благословите нас!
        Умиленные родители дали свое согласие на скорый брак Мари и маркиза. Свадьба прошла в замке де Вальтруа: Мари не могла поверить, что скоро станет владелицей всего этого. Маркиз заказал ей платье у лучших парижских модисток, а перед венчанием преподнес невесте бриллиантовое ожерелье.
        - Оно принадлежало моей матушке, - сказал де Вальтруа.
        Мари как завороженная смотрела на сверкающие камни.
        Не колеблясь ни секунды, Мари ответила на вопрос священника, согласна ли она взять в мужья Франсуа Рени Шарля-Альберта де Вальтруа, энергичным «да»!

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LA VOIX DU BERTRAND», 17 СЕНТЯБРЯ 1891 ГОДА:
        КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ:
        ДРЯХЛЫЙ МАРКИЗ ДЕ ВАЛЬТРУА БЕРЕТ В ЖЕНЫ 16-ЛЕТНЮЮ МЕЩАНКУ!

«Сочетание браком престарелого маркиза де Вальтруа и юной Мари-Маргариты Фуко, без сомнения, стало самым шумным событием уходящего сезона. Один лишь факт, что маркиз - богатейший помещик княжества, а его будущая супруга - дочь мещанина, придает этому союзу пикантность, не говоря уже о колоссальной разнице в возрасте, составляющей едва ли не полвека. Маркиз де Вальтруа слывет волокитой и ловеласом, поэтому предположение о том, что его молодая супруга (третья по счету) будет счастлива, вряд ли сбудется...»

* * *
        Их свадьба стала подлинной сенсацией. Еще бы, последний отпрыск одного из самых знатных дворянских родов княжества взял в жены молодую мещанку. Мари предпочитала не думать о том, что ее отец работает на железной дороге, а матушка ведет домашнее хозяйство. Она теперь маркиза!
        После шумного торжества и бала под сводами старинного рыцарского замка молодожены удалились в опочивальню. Мари имела представление о том, что последует за бракосочетанием. Родители никогда не говорили с ней «об этом», они и не подозревали, что их дочь знает куда больше, чем им кажется!
        В огромной и холодной опочивальне стояла большая кровать с балдахином. Маркиз полез к жене со слюнявыми поцелуями. Мари закрыла глаза. Ей хотелось оттолкнуть от себя старика, но она понимала, что полностью зависит от супруга.
        Маркиз повалил ее на кровать, Мари судорожно вздохнула. Ей не пришлось долго мучиться, запал маркиза быстро иссяк, и он отвалился от нее и захрапел. Мари лежала во тьме и горько думала о том, что представляла себе первую брачную ночь несколько иначе.
        - Мне нужен наследник! - заявил ей на следующее утро маркиз. Он был женат два раза, обе его супруги скончались: одна - от туберкулеза, другая - в результате несчастного случая, упав с лошади.
        Де Вальтруа было далеко за шестьдесят, и его волновало то, что у него нет сына. Сына, который бы унаследовал все его состояние и титул. Мари прозрела - маркиз не любит ее.
        Она его, впрочем, тоже. Галантный и ласковый ухажер исчез, уступив место сварливому и скупому старику. Маркиз продолжал вести светский образ жизни, часто бывал при великокняжеском дворе, тратил огромные суммы на собственный туалет и, как вскоре узнала Мари, содержал нескольких мотовок-любовниц и охотно посещал бордели.
        Стоило молодой маркизе заикнуться о том, что она тоже хочет поехать в Париж, или быть представленной великому князю и его супруге, или отправиться вместе с мужем в круиз по Средиземному морю, как де Вальтруа с визгом ответствовал:
        - Мари, твоя задача - родить мне двух... нет, лучше трех... четырех сыновей! Дочери не в счет! Вот когда родишь, тогда и получишь возможность развлекаться. Не забывай, что ты моя жена и обязана выполнять все мои приказы!
        Мари возненавидела мужа. Он без зазрения совести спускал за вечер в казино несколько тысяч франков, его любовницы щеголяли в великолепных нарядах и сверкали раритетными самоцветами, а она, законная жена, сиднем сидела в плохо протопленном, сыром замке (фамильное гнездо де Вальтруа располагалось в болотистой местности). Ей приходилось довольствоваться старыми, абсолютно немодными нарядами, принадлежавшими двум покойным супругам маркиза. Муж выдавал ей в месяц для ведения хозяйства двести франков, а затем скрупулезно проверял записи в книге расходов, постоянно пеняя Мари на неумение экономить и слишком дорогие покупки.
        Мари думала, что, выйдя замуж за маркиза, окажется в сказке; на самом деле ее унылая и лишенная удовольствий жизнь больше походила на тюремное заключение. Она проклинала тот момент, когда познакомилась с маркизом. Ей хотелось сбежать из замка, но она знала, что это невозможно. Де Вальтруа силой вернет ее обратно.
        Развод? Церковь ни за что не признает развода, тем более что маркиз знаком с архиепископами и кардиналами, и они никогда не дадут разрешения на расторжение брака. И что ей делать? Маркиз, несмотря на свои хронические заболевания, постоянное несварение желудка, подагру и сердечную жабу, протянет еще много лет.
        Мари задумалась. А вот если бы ее драгоценный супруг скончался. Ведь с ним, как и с любимым дедушкой, может произойти что-то ужасное, и тогда Бертран понесет непоправимую утрату: маркиз де Вальтруа отправится в мир иной!
        - Ты все еще не беременна! Ты что, бесплодна? - ругался маркиз, который раз в неделю, по субботам, выполнял супружеский долг. Мари не побоялась сказать мужу, что, вероятнее всего, дело не в ней, а в нем.
        - Ты что, с ума сошла! - взъярился маркиз и ударил ее по лицу. - У меня пятеро незаконнорожденных детей, но мне нужен официальный наследник!
        После этого разговора муж начал выполнять супружеские обязанности два раза в неделю. Родители изредка навещали дочь в замке, и Мари делала вид, что совершенно счастлива. На самом деле она как-то раз забралась на самую высокую башню и посмотрела вниз, на острые камни. Мелькнула мысль: а не лучше ли броситься головой вниз? Тогда всем мучениям настанет конец!
        Маркиз обожал лошадей, и после покупки очередного рысака, который обошелся ему в тридцать пять тысяч франков, он нанял нового конюха. Мари не любила ездить верхом, она помнила о судьбе своей предшественницы и была знакома со сплетнями о том, что маркиз в припадке гнева стегнул хлыстом лошадь, на которой сидела его жена. Кобыла понесла и сбросила несчастную маркизу, которая сломала хребет и умерла той же ночью.
        Зато ей нравилось бродить по конюшне, беседовать с лошадьми, гладить их по шелковистой коже и кормить с руки. Мари казалось, что благородные животные понимают ее беды, и от этих монологов ей становилось легче.
        Как-то, излив лошадям душу, она услышала шорох и, обернувшись, наткнулась на нового конюха. Молодой человек притаился и внимал ее жалобам.
        - Как вы смеете! - воскликнула в гневе Мари. Она смутилась, поняв, что слуга слышал ее жалобы на черствость маркиза и их унылую супружескую жизнь.
        - Госпожа маркиза, мне очень жаль, что я стал невольным свидетелем вашего печального монолога, - произнес конюх, и Мари отметила, что он очень даже недурен собой: статный, с хорошей фигурой, тонкими чертами лица и вьющимися черными волосами. Она внезапно вспомнила, что его зовут Жан.
        - Жан Лареми к вашим услугам, - сказал конюх.
        Мари выбежала из конюшни. Что позволяет себе этот наглец! Как он смеет подслушивать ее жалобы на жизнь. А что, если... если он расскажет обо всем маркизу? Мари в последнее время пришлось убедиться в том, что у мужа тяжелая рука. Несколько раз она пыталась отвертеться от опостылевших ей супружеских обязанностей под предлогом того, что у нее болит голова, но маркиз, ничего не слушая, силой принуждал ее к соитию.
        Мари, не выдержав, обернулась. Конюх Жан смотрел ей вслед и улыбался. Мари поклялась, что расскажет обо всем маркизу, и тот велит наказать распоясавшегося простолюдина, но она этого не сделала.
        Вечером, после скудной трапезы (отварная жилистая курица, похлебка из чечевицы, кислое красное вино и пирог из яблок-падалицы), маркиз, только что прибывший из Парижа, где развлекался с субретками и спускал деньги, в который раз сказал:
        - Мари, я не понимаю, что с тобой! Я надлежащим образом исполняю супружеский долг, а ты до сих пор не понесла! Я говорил с доктором, он осмотрит тебя!
        Краска стыда залила лицо Мари. Муж не хочет понять, что не ее в этом вина! Поэтому, недолго думая, она сказала:
        - Это излишне, Франсуа. Я... я не хотела пока говорить тебе, желала сделать это сюрпризом... Я жду ребенка!
        Маркиз расплылся в чернозубой улыбке и воскликнул:
        - О, Мари, это великолепная новость! Будет непременно мальчик! Но ты уверена, что это не ошибка?
        - Уверена, - упрямо произнесла Мари.
        Она была готова лгать, лишь бы муж отстал от нее и не пришлось подвергаться унизительной и, что самое главное, бессмысленной процедуре медицинского осмотра. Она слышала, как служанки в замке шептались о том, что его сиятельство маркиз давно утратил мужскую силу вследствие не знающего удержу пьянства и почтенного возраста.
        Мари думала, что теперь муж оставит ее в покое, но ошиблась. Старик поцеловал жену и сказал:
        - А сейчас мы отправимся в опочивальню, моя дорогая!
        Лежа с закрытыми глазами на спине и дожидаясь, когда же наконец маркиз насытится, Мари представляла себе конюха Жана. И о чем она думает? Ведь это так низко и мерзко!
        Отдуваясь и фыркая, маркиз сполз с Мари и сказал:
        - Ну, теперь я уверен, что у меня будет мальчик, дорогая! Ты заслужила подарок! Я умею быть щедрым, ты ведь это знаешь!
        Мари ожидала, что муж преподнесет ей драгоценность или позволит заказать у модисток несколько платьев. Вместо этого маркиз де Вальтруа велел достать из подвала старинную дубовую люльку с гербом.
        - В ней покоился я, и мой отец, и мой дед! - сказал он. - Это станет великолепным подарком для моего сына, Мари!
        На следующий день маркиз отбыл к великокняжескому двору. Мари отправилась на конюшню. Жан Лареми, заметив ее, улыбнулся. Мари ощутила, что ее бросило в жар. Она мечтала о том...
        О том, что вместо мужа на супружеском ложе вместе с нею окажется конюх!
        Мари подумала о том, что рано или поздно придется сказать маркизу: ребенка не будет. Конечно же, он разъярится, возможно, изобьет ее.
        - Госпожа маркиза, могу ли я помочь вам? - спросил Жан.
        Мари ответила:
        - Я хочу прокатиться верхом! Подготовьте мне лошадь!
        Конюх не выказал удивления. Мари и сама не понимала, отчего это она решила совершить конную прогулку.
        Жан помог ей взобраться на лошадь, и Мари почувствовала, как его руки прикоснулись к ее бедру.
        - Госпожа маркиза, разрешите мне сопровождать вас, - сказал Жан. - Если с вами что-то случится, господин маркиз накажет меня.
        Мари разрешила. Жан взял под уздцы лошадь, и они отправились в лес. Мари никак не могла успокоиться, перед ней все время возникала одна и та же картина: она и этот конюх предаются греху в супружеской спальне. Жан, казалось, чувствовал пристальный взгляд хозяйки и читал ее мысли.
        Прогулка подошла к концу, конюх помог Мари спешиться. Как будто случайно его рука задержалась на ее талии, а их губы встретились. Жан поцеловал ее. Мари оцепенела! Ей следует дать мерзавцу пощечину, а затем немедленно уволить! Но вместо этого она обхватила шею конюха руками. Как же его поцелуи отличаются от слюнявых прикосновений дрожащих губ Франсуа!
        Услышав шаги, Мари отпрянула от Жана. Появился другой конюх. Мари с небрежением проговорила:
        - Благодарю вас!
        Молодой человек склонился до земли и прошептал:
        - Всегда рад услужить вам, госпожа маркиза!
        Мари заперлась в своей комнате, легла в кровать и попыталась забыть о том, что произошло. Вместо этого она представляла себе, что могло бы случиться, если бы им не помешали. Сначала Жан целует ее, затем его рука оказывается у нее на груди...
        Она приказала себе немедленно забыть о непристойных вещах, но даже во сне ей привиделся конюх. Мари приняла решение, что попросит мужа, как только он вернется в замок, уволить Жана Лареми.

* * *
        Вместо этого на следующий день она отправилась в конюшню. Жан, с обнаженным торсом, разбрасывал вилами сено. Мари бросило в жар, и вместо того, чтобы отвести взгляд, она уставилась на Лареми. Как разительно отличается он от старого и дряблого маркиза! Какие у него мускулистые руки...
        Заметив хозяйку, конюх остановился. Мари старалась не смотреть на его смуглое и сверкающее от пота тело. Жан в отличие от нее не был смущен.
        - Госпожа маркиза, смею предположить, что вы хотите снова совершить конную прогулку? - спросил он дерзко, и Мари услышала в его словах издевку. Кто он такой, этот Жан Лареми, что себе позволяет! Она - супруга сиятельного маркиза де Вальтруа...
        - Да! - ответила Мари. Жан нарочито медленно натянул рубаху, а затем привел кобылу и помог Мари забраться на нее.
        Мари была разочарована. Конюх даже не попытался поцеловать ее или прикоснуться к ней! Неужели она ошиблась?
        Они снова отправились в лес. Жан шел, не оглядываясь. Внезапно он остановился, лошадь послушно замерла.
        - Госпожа маркиза, вы несчастливы с мужем? - спросил Жан. Мари не знала, как реагировать на его вопрос. Это переходит все границы!
        Неожиданно она расплакалась. Жан помог ей сойти с лошади и поцеловал. Она не сопротивлялась. Затем он увлек ее в чащу, и там, на поляне, она и согрешила с Жаном.
        Через полчаса госпожа маркиза, задумчивая и с блаженной улыбкой на лице, вернулась к замку. Лошадь под уздцы вел конюх Жан. Со стороны все выглядело благочинно и невинно.
        С той поры Мари необычайно полюбила конные прогулки. Это заметил маркиз, однако он и не подозревал, что является подоплекой внезапной страсти супруги к лошадям.
        - Я читала, дорогой, что подобный моцион чрезвычайно полезен для будущей матери, - сказала Мари. Она усердно готовилась к рождению ребенка: регулярные прогулки в обществе красавца Жана привели к тому, что у нее начал расти живот.
        Маркиз был на седьмом небе от счастья. Мари грустила, что в последнее время муж все реже уезжает и оставляет ее одну. Врач сказал, что конные прогулки необходимо на время прекратить. Маркиза была безутешна: она утратила возможность встречаться с Жаном!
        Роды прошли на удивление легко, маркиз де Вальтруа, держа в руках синеглазого малыша с черными волосами, заявил:
        - Черт возьми, он похож на моего батюшку, Мари!
        Она-то знала, что ребенок, которого нарекли Клодом Франсуа Луи Мари, на самом деле - вылитая копия конюха Жана. Маркиз, получив наследника, пустился во все тяжкие. Он отсутствовал неделями, возвращаясь в замок без гроша в кармане. Мари знала, что муж спускает состояние в обществе продажных девиц, но она не имела ничего против того, чтобы Франсуа как можно реже появлялся в родовом гнезде.
        Ей была невыносима мысль о том, что конные прогулки отложены до весны. Маркиз, вбив себе в голову, что жена должна немедленно забеременеть и родить ему второго сына, снова и снова навещал ее в супружеской спальне. Мари тосковала по крепким объятиям конюха Жана и его мускулистому телу.
        Наконец муж отправился в длительную поездку за границу: великий князь Бертранский послал его с особым поручением в Лондон. По приказу маркизы конюх Жан зимой получил работу в замке: Мари задумала разбирать старинную библиотеку семейства де Вальтруа, и молодой человек охотно ей в этом помогал.
        Мари стала замечать, как улыбаются служанки, когда видят ее вместе с Жаном, но ей было решительно наплевать на это. Конюх навещал ее на супружеском ложе, и Мари чувствовала, что счастлива.
        Маркиз вернулся внезапно и едва не застал Жана вместе с Мари. Видимо, кто-то послал де Вальтруа анонимное письмо. Маркиз был в ярости. Он обвинил Мари в супружеской измене и рассчитал Жана, пригрозив, что если тот не уберется со двора сию минуту, то он застрелит его.
        - Мари, ты мне изменяешь! - бушевал супруг.
        Он не слушал ее оправданий и твердых заверений в том, что это наветы завистников и врагов. Маркиз избил Мари и заявил, что отныне она не имеет права покидать свою комнату. Он приставил к ней в соглядатаи двух хитрых старух, своих незамужних кузин.
        Мари была в отчаянии. Неужели все закончилось и следующие годы ей предстоит провести в заточении, под неусыпным надзором вездесущих дуэний? О, если бы маркиз умер...
        Мари во что бы то ни стало хотела увидеть Жана, но ей не дозволялось выходить из комнаты. Она нашла шкатулку, на дне которой лежал конверт с серым порошком. Дедушка после того, как откушал пирожных, приправленных этим составом, скончался в течение нескольких часов.
        Значит, скончается и Франсуа! Старый маркиз контролировал каждый ее шаг. Жизнь с ним и до этого была несладкой, теперь же она сделалась ужасной. Мари уговорила мужа отужинать с ней. Она разыграла раскаявшуюся жену. Де Вальтруа с недоверием относился к супруге, но все же принял ее приглашение.
        Стол накрыли в холодном зале, маркиз и Мари сидели за столом друг напротив друга на расстоянии десяти метров. Когда настала очередь десерта, Мари сказала:
        - Дорогой, я приготовила твой любимый ежевичный пудинг! Ты пальчики оближешь, уверяю тебя!
        Часом ранее Мари, которой маркиз разрешил покинуть спальню, побывала на кухне и, улучив момент, бросила в миску с мукой остатки серого порошка. Де Вальтруа, как и ее покойный дедушка, был знатным сластеной.
        Маркиз с большим удовольствием откушал пудинг, похвалил ужин и сказал, потирая живот:
        - Мари, в последнее время между нами было много недоразумений, но я решил, что мы должны попытаться начать все заново. Я хочу еще одного сына!
        - Конечно, Франсуа, - ответила Мари и поцеловала мужа.
        Он пожаловался на тяжесть в желудке и легкое жжение, Мари, попеняв супругу на бледный вид, сказала, что самое время отправиться в опочивальню. Она наблюдала за маркизом. Он кривился от боли, однако подобные приступы мучили его уже давно.
        Муж быстро заснул, Мари все сидела перед зеркалом, расчесывая длинные волосы. Неужели яд за прошедшие два года утратил свои токсичные свойства? Она читала, что император Наполеон после поражения в битве при Ватерлоо хотел отравиться и даже принял изрядную дозу цианистого калия, которая находилась у него в перстне, но, кроме рези в желудке и поноса, ничего не заработал: яд разложился и стал безвредной субстанцией.
        Мари смотрела в зеркало, в котором отражался спящий маркиз. Внезапно она услышала протяжный стон. Де Вальтруа открыл глаза и прошептал:
        - Мари, у меня горит в желудке... Прошу тебя, доктора...
        Он попытался привстать, но силы покинули его. Мари отвернулась, услышав икоту. Мужа вывернуло прямо на простыни. Мари почувствовала тонкий аромат чеснока. Вот он, признак отравления мышьяком!
        - Дорогой, не стоит беспокоиться, это обычное пищевое отравление. - Мари подошла к маркизу. Старик был жалок, его бледные пальцы судорожно вцепились в простыни.
        - Мари... доктора... немедленно. - Голос де Вальтруа слабел с каждой секундой.
        Мари и не думала звать помощь. В спальню постучали: это была одна из кузин Франсуа.
        - У вас все в порядке, я слышала крики и стоны? - осведомилась дуэнья.
        Мари грубо ответила:
        - Мадемуазель, убирайтесь к себе в спальню и не беспокойте нас! Сейчас половина второго ночи! У нас все в полном порядке!
        Маркиз тяжело дышал, зеленоватого оттенка кожа лоснилась от пота. Мари с любопытством посмотрела на мужа. Ей еще никогда не доводилось присутствовать при чьей-либо кончине. В том, что де Вальтруа умирает, она не сомневалась. Значит, яд все еще действует!
        - Мари, почему ты... доктор... позови моих кузин...
        - Дорогой, - заботливо произнесла Мари, - все обойдется, я уверена, что нам не стоит поднимать тревогу. Это несварение желудка, тебе нужно внимательнее следить за тем, что ты ешь, Франсуа!
        - Это ты... ты... Мари, отравила меня! Я понял, этот ужин... ты подсыпала мне отравы в еду! Ты и твой любовник... Мне следовало убить вас обоих...
        Мари снова уселась перед зеркалом и принялась расчесывать волосы. Маркиз сыпал проклятиями, но голос его слабел. Она старалась не смотреть на мужа. Что поделать, он сам виноват в том, что произошло. Он содержит дюжину любовниц, тратит деньги на шлюх, а ей отказывает в небольшой плотской радости.
        - Мари... Я проклинаю тебя! Желаю, чтобы твоя голова покатилась с плахи!
        Маркиз захрипел, его снова вырвало. Мари поджала губы. Какая мерзость! И почему смерть так неприглядна? Впрочем, таково действие мышьяка, он обезвоживает и иссушает организм. Говорят, что сейчас есть масса растительных ядов, следы которых в организме не в состоянии обнаружить ни один ученый-химик.
        Маркиз скончался через четверть часа. Мари все сидела и расчесывала волосы. Когда стоны и хрипы стихли, она подошла к кровати. Постель и пол были заляпаны рвотной массой и кровью. Такое сразу же вызовет подозрение!
        Накинув шлафрок, Мари вышла из спальни. Любопытные старухи, не подчинившись ее требованию, роились у двери.
        - Мари, в чем дело! Что с нашим милым Франсуа!
        - Мой муж умер, - сказала, держа в руке свечу, Мари. Старухи перекрестились и пожелали видеть покойника.
        - Нет! - оттолкнула их в сторону Мари. - Мадемуазель, не забывайте, что теперь замок принадлежит мне и вы пребываете здесь из моей милости. Впрочем, после похорон Франсуа попрошу вас отправиться восвояси. Я не желаю больше терпеть ваше общество!
        Мари захлопнула дверь спальни и заперла ее на ключ. Спустившись вниз, она разбудила Альбертину, одну из наиболее преданных служанок, и сказала:
        - Принеси в мою спальню таз с горячей водой и тряпки! Немедленно!
        При помощи Альбертины она вычистила кровать и обтерла труп, затем заменила белье. Покойник выглядел вполне пристойно: следов насильственной смерти не осталось. Мари проветрила спальню и зажгла ароматизированные свечи.
        Кузины маркиза, увидев покойника, начали голосить. Под утро Мари послала за врачом. Тот, поверив рассказу безутешной вдовы, поверхностно осмотрел тело и констатировал смерть от удара.

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LES ECHOS» О СМЕРТИ МАРКИЗА ДЕ ВАЛЬТРУА, 22 АВГУСТА 1893 ГОДА:
        СМЕРТЬ В ЗАМКЕ НА БОЛОТАХ:
        МАРКИЗ ДЕ ВАЛЬТРУА СТАЛ ЖЕРТВОЙ СОБСТВЕННЫХ ПОРОКОВ

«...кончина пожилого аристократа, последовавшая прошедшей ночью, не вызывает ни слез ни печали - от болезней, вызванных излишествами и распутством, скончался деспотичный, полубезумный представитель некогда блестящего рода, и вряд ли кто-либо, за исключением юной вдовы, будет скорбеть из-за смерти маркиза де Вальтруа...»

* * *
        Маркиза погребли в семейном склепе. Сразу после похорон Мари выставила вон кузин Франсуа, а затем послала за Жаном. Тот прохлаждался без работы в соседней деревушке. Лареми не сомневался в том, что Мари убила маркиза. Он с полным правом поселился в замке, и молодые люди предались любви на ложе, где несколькими днями ранее скончался от отравления мышьяком маркиз де Вальтруа.
        - Мари, я люблю тебя! - прошептал, целуя юную вдову, конюх.
        - О, Жан, я тоже люблю тебя! - ответила Мари.
        - Но тебе надо быть осторожной, дорогая, - заметил он. - Нельзя, чтобы пошли слухи о том, что ты сразу после смерти мужа нашла утешение в моих объятиях. Полиция в любой момент может приказать эксгумировать тело де Вальтруа, и тогда в его организме найдут убойную дозу яда. А за это светит как минимум двадцать лет каторги!
        Мари беспечно ответила:
        - О, не стоит беспокоиться, мой милый Жан! Я и сама поняла, что мышьяк - далеко не лучший яд!
        Служанка Альбертина, которая знала многие опасные подробности кончины старого маркиза, через две недели стала жертвой зверского преступления. Когда она вечером возвращалась в замок через лес, на нее напали грабители и перерезали ей горло. Смерть несчастной никого особенно не взволновала, время от времени подобные преступления происходили.
        В ночь убийства Альбертины Жан Лареми вернулся в замок окровавленный, Мари собственноручно отмыла его, а одежду они сожгли в камине. Нож, которым Жан перерезал служанке горло, покоился на дне выгребной ямы.
        По завещанию маркиза его супруга получала замок, прилегающие к нему угодья и почти триста тысяч франков наличными. Мари не могла поверить своему счастью - ее мечты сбылись! Она наконец-то стала богатой, а рядом с ней был человек, которого она любит. Жан Лареми...
        Вдова не соблюдала положенный траур, наоборот, едва ли не через неделю после кончины де Вальтруа маркиза появилась в свете, удивив всех изяществом нарядов и небывалыми драгоценностями. Мари наслаждалась вниманием к собственной персоне. Ей ведь всего восемнадцать! О том, что на ее совести смерть трех человек, она предпочитала не думать.
        Жан настаивал на том, чтобы они поженились. Мари колебалась: она - маркиза, а кто такой ее любовник? Подобный мезальянс вызовет пересуды и возбудит подозрения. Мари и так не нравилось, что за ее спиной шушукались, а кое-кто намекал: смерть старого маркиза была насильственной!
        Мари де Вальтруа стала открытием великокняжеского сезона. Она принимала комплименты и ухаживания, и когда молодой Луи, единственный сын банкира Созаро и наследник всех его капиталов, сделал ей предложение, она, недолго думая, согласилась.
        При этом она руководствовалась необходимостью заботиться о хлебе насущном - наследство маркиза таяло, как мартовский снег, только на ведение хозяйства в родовом замке уходила прорва денег. Жан тоже не стеснял себя в расходах, и настал момент, когда от трехсот тысяч не осталось и следа.
        Новое замужество оказалось подарком небес. Луи был полной противоположностью маркиза де Вальтруа: молодой, красивый и заботливый. Такого принца когда-то она и ждала, но с тех пор много воды утекло...
        Луи любил Мари и был готов отдать жизнь, чтобы сделать ее счастливой. Он однажды заявил жене об этом.
        - Ты действительно так думаешь, Луи? - спросила в задумчивости Мари. Муж с пылкостью подтвердил, что это так и есть.

«Он готов отдать ради меня жизнь», - подумала Мари. Она не могла сказать, что испытывает к Луи антипатию или ненавидит его. Муж ей нравился, он ни разу не повысил на нее голос, оплачивал все ее прихоти и с радостью усыновил маленького Клода Франсуа.
        И все же... Мари не хватало Жана. Она сумела сделать так, чтобы супруг взял Лареми в качестве лакея. Но возможности предаваться прежним забавам у них не было - Луи никуда не уезжал, в принадлежащем ему банке бывал несколько раз в неделю, спешно возвращаясь домой, чтобы посвятить себя без остатка молодой супруге и сыну.
        Вскоре Созаро завел разговор о том, что им необходим собственный ребенок. Мари не без чувства брезгливости вспомнила о девяти месяцах беременности, которые считала бесцельно растраченным временем, но ответила, что тоже желает малыша.
        Жан попался на мелкой краже, его судили и отправили на полгода в тюрьму. Мари была безутешна. Ее дорогой Лареми оказался за решеткой! Она даже несколько раз навещала его, и муж был весьма этим удивлен и даже раздражен.
        - Мари, - заявил Луи Созаро, - я прекрасно понимаю, что ты, милосердная христианка, желаешь добра несчастному, но это вовсе не значит, что нужно навещать его в Святой Берте! В конце концов, он понес заслуженное наказание. И подумай, что скажут другие!
        Мари пришлось отказаться от поездок в тюрьму. Луи никак не мог выбросить из головы затею с ребенком и вскоре преподнес жене подарок: поездку по городам Италии.
        - Это станет нашим вторым медовым месяцем, Мари, - убеждал ее молодой банкир, - и я знаю, что наш сын будет зачат в Венеции или во Флоренции!
        Раньше Мари была бы непременно рада подобному презенту, она давно мечтала посмотреть мир, пожить в роскошных отелях, побывать на прославленных курортах. Но как она оставит Жана! Он гниет в тесной камере, которую делит с насильником малолетних, женоубийцей и фальшивомонетчиком, получает три раза в день постную похлебку и кусок черствого хлеба, а она отправится с мужем в тур по Итальянскому королевству!
        Мари подумалось - а ведь все может закончиться таким же образом, как и в случае с бедным маркизом де Вальтруа. Луи двадцать пять, но люди умирают и в таком возрасте от внезапной и, казалось бы, беспричинной смерти. И если муж скончается вдали от Бертрана, то и задавать вопросов никто не будет! И вообще, лучше, если произойдет несчастный случай!
        Поэтому Мари, которая скептически относилась к идее мужа о путешествии, вдруг сказала, что согласна. Луи поцеловал ее и ответил, что немедленно займется устройством их «второго медового месяца».
        В то время как супруг заказывал номера в самых роскошных итальянских отелях и улаживал прочие формальности, Мари отправилась на прогулку. До этого она внимательно изучила несколько книг по медицине и токсикологии. Она уяснила, что, помимо мышьяка, существует масса ядов, которые лишают человека жизни быстро, безболезненно и, что самое важное, не оставляя следов. Современная наука уже разработала способ для определения того, находится ли в организме жертвы мышьяк или нет. А вот исследование растительных ядов только началось.
        Мари посетила несколько модных лавок, полностью обновила гардероб для предстоящего путешествия, не забыв прикупить черное платье с черной шляпкой и вуалью - когда Луи скончается в одном из итальянских отелей, у нее должен быть соответствующий событию наряд.
        Затем она отправилась в аптеку. Мари купила пузырек с настойкой южноамериканского яда, выделяемого лягушкой пипой коста-бьянкской.
        - Это великолепное средство от бессонницы, не так ли? - осведомилась она.
        Аптекарь возразил, сказав, что секрет пипы коста-бьянкской - быстродействующий яд, который в малых дозах используется при снятии острых приступов артрита и ревматизма.
        - Ах, ну конечно же, именно поэтому мой любимый дядюшка и просил купить ему эти капли! - с ангельской улыбкой заметила Мари. - Бедняжка так страдает от прострела!
        - Вы должны наносить настойку исключительно на здоровую кожу, - предупредил ее аптекарь. - Если секрет пипы коста-бьянкской проникнет в кровь, а для этого достаточно крошечного, глазом не видимого повреждения кожи, то в течение очень короткого времени он вызовет сердечный коллапс и парализует легкие, его действие очень похоже на знаменитый яд кураре. Индейцы до сих пор смазывают этим ядом стрелы перед охотой.
        - Ах, значит, яд опасен, если попадет в кровь? - нахмурилась Мари.
        Аптекарь пояснил:
        - Именно так, а если, к примеру, случайно выпить настойку, то ничего не случится, конечно, если у вас нет язвы желудка...
        Заплатив изрядную сумму, Мари поблагодарила говорливого аптекаря и отправилась обратно в отель. В руке, обтянутой тонкой шелковой перчаткой, она зажала темный пузырек. По дороге домой в экипаже она осторожно открыла его и понюхала - настойка имела слабый аромат спирта. Ну что же, Луи ей симпатичен, но любит она Жана! К тому времени, когда она с телом мужа вернется в Бертран (хотя нет, лучше всего будет похоронить Луи в Италии), Жан выйдет из Святой Берты. Она во второй раз станет молодой и, что самое важное, богатой вдовой, и тогда ничто не будет мешать ее счастью с Лареми. Это последнее убийство, которое она совершит. Все же убивать - это грех, как учит церковь, а Мари посещала воскресную мессу и раз в месяц исповедовалась. Священнику, разумеется, незачем знать о том, как умерли дедушка и маркиз де Вальтруа, а вот в остальном можно и покаяться.
        Луи и Мари провели несколько незабываемых дней в Генуе, затем побывали в Венеции, где к их услугам был целый палаццо. Они катались на гондоле по узким каналам, и Луи заказал супруге ночную серенаду в исполнении лучших музыкантов. Мари была польщена - бедняжка Созаро действительно любит ее. Они могли бы жить счастливо еще лет пятьдесят, но что поделаешь, у каждого своя судьба...
        Муж не отказывал ей ни в единой прихоти, Мари скупала наряды чемоданами, а драгоценности уже не помещались в объемном кофре из змеиной кожи. Наконец, через три недели они прибыли во Флоренцию. Их ждал целый этаж самой известной гостиницы города. Мари чувствовала, что порядком устала от постоянного созерцания памятников архитектуры, нежностей со стороны Луи и его любовных излияний. Ее тянуло обратно, в Бертран, но им предстояло еще около двух месяцев шатаний по Италии.
        - Скажи, дорогая, тебе ведь хорошо со мной? - спросил ее Луи, и Мари елейно ответила:
        - Мой милый, это самое незабываемое время в моей жизни!
        - О, Мари, - прошептал со слезами на глазах Созаро, - я так люблю тебя, я готов отдать богу душу ради тебя!
        Мари подумала, что это неплохая идея. Тем же вечером, после утомительного приема во дворце у какого-то герцога, она решила воплотить ее в жизнь. Точнее, в смерть. Оставив мужа мирно спать, она прошла в большую ванную, заперла ее изнутри и вытащила из недр несессера пузырек с лягушачьим ядом, на котором предусмотрительно поместила наклейку: «Касторовое масло». Итак, настала пора действовать!
        Она покрутила в руках позолоченный набор для бритья. Затем натянула кожаные перчатки, обмакнула опасную бритву в ядовитую настойку и оросила ею помазок для бритья. Яд проникнет в кровь еще до завтрака, и никто не заподозрит отравления!
        Мари вернулась обратно к мужу и поцеловала его в лоб. Луи придется умереть, но она устроит ему похороны по высшему разряду!
        Проснувшись на следующее утро, она увидела, что мужа в постели нет. Мари проскользнула в ванную комнату и увидела, как он взбивает в чашечке из оникса радужную мыльную пену.
        - Дорогой, разреши мне, - промурлыкала она и поцеловала мужа. Луи расплылся в улыбке и стал с энтузиазмом рассказывать Мари о том, что он запланировал на этот день.
        - К завтраку нас ждет градоначальник, - вещал муж, а Мари, вытащив пузырек с секретом пипы коста-бьянкской, ловким жестом опрокинула остатки яда в чашечку с мыльной пеной, - он хорошо знал моего покойного отца...
        Мари - воплощение любящей жены! - протянула супругу плошку с пеной. Луи, насвистывая, стал намыливать щеки. В его руке сверкнула позолоченная опасная бритва. Мари вздохнула и, пожелав мужу еще раз доброго утра, отправилась переодеваться.
        Луи вернулся через десять минут. Супруга не без удовлетворения отметила две еле заметные ссадины - на подбородке и левой щеке. Луи, как это часто бывает, порезался во время бритья, а, стало быть, яд проник в кровь! Мари с неподдельной тревогой заметила:
        - Дорогой, ты выглядишь больным. Что с тобой?
        Молодой банкир, бледный и с испариной на лбу, сказал:
        - Странно, Мари, но у меня разрывается голова. Еще пять минут назад все было в полном порядке, а потом вдруг закололо в висках.
        - Наверное, это от переутомления, - сказала Мари и обняла супруга. - Думаю, нам придется отложить визит к флорентийскому мэру. Тебе необходимо прилечь, дорогой!
        - Нет! - заявил Луи. - Это будет расценено как бестактность или оскорбление. Нас ждут, Мари, поэтому, прошу тебя, переоденься!
        Спустя полчаса они вышли на улицу, где их ждал экипаж. Луи то и дело потирал лоб. Мари заметила, что мужа слегка качает. Какой все же он упрямый! Мог бы умереть в отеле, а так скончается в доме здешнего градоначальника или вообще в карете!
        Мари подготовила почву для «неожиданной» смерти Луи - на протяжении предыдущих дней она то и дело вставляла в разговор с прочими постояльцами отеля, отдыхающими и знакомыми, что у Луи больное сердце и врачи предписывают ему полный покой, а ее муж пренебрегает этими рекомендациями.
        Когда Луи скончается, все будут уверены, что это вполне естественный результат его небрежного отношения к собственному здоровью.
        - Дорогой, и все же давай отменим визит, - попыталась переубедить мужа Мари.
        Луи тихим голосом ответил:
        - Все будет в полном порядке, милая, у меня только рябит в глазах и во всем теле ужасная слабость. Уверен, что две-три чашки крепкого кофе поставят меня на ноги.
        - Тебе виднее, дорогой, - сказала Мари, и экипаж понес их к дому градоначальника.
        Луи скончался по пути. Когда карета остановилась перед трехэтажным особняком с белыми колоннами, Мари знала, что муж мертв. Созаро с открытыми глазами сидел в углу. На всякий случай она попыталась нащупать у него пульс. Их встречал мэр с супругой.
        - Как я рада вас видеть, - прощебетала Мари. Галантный флорентинец подал ей руку, помогая выбраться из экипажа. - Мой супруг сегодня с утра чувствует себя неважно, вы же знаете, у него больное сердце. Ах, Луи, просыпайся, мы приехали!
        Ей не пришлось разыгрывать отчаяние, Мари чрезвычайно натурально скорбела по своему второму мужу. Смерть молодого наследника миллионов возбудила всеобщий интерес, однако нашлась дюжина свидетелей, которые подтвердили, что Луи Созаро страдал неизлечимым пороком сердца и в его кончине, собственно, не было ничего неожиданного.
        Врач удовлетворился поверхностным осмотром, тем более что ничто не указывало на насильственную смерть, несчастный даже не успел позавтракать в день своей кончины.

* * *
        Мари облачилась в черный шелк и нашла, что траур ей чрезвычайно к лицу. Луи похоронили во Флоренции, и в Бертран она вернулась девятнадцатилетней вдовой.
        Все деньги Луи достались ей, Жана Лареми выпустили из тюрьмы, и у них началась беззаботная жизнь.
        - Только подумай, он оставил почти полтора миллиона! Нам хватит этого на целую вечность! - восторгалась Мари. - Это не идет ни в какое сравнение с жалкими тремястами тысячами франков, которые завещал мне маркиз. Кстати, Жан, я уже нашла покупателя на замок де Вальтруа, за него дают не более ста двадцати тысяч, сбыть с рук развалину, в которой даже нормального отопления и туалетных комнат нет, чрезвычайно сложно!
        Жан Лареми, проведя в тюрьме шесть месяцев, познакомился с проворовавшимся аптекарем, который открыл ему некоторые секреты мастерства отравителей. Аптекарь зарабатывал на жизнь в том числе и тем, что продавал из-под полы яды и делал по заказу адские субстанции.
        - Жан, нам это больше не понадобится! - сказала Мари. - Мы чертовски богаты, и все преступления остались в прошлом!
        Последующие два года они провели за границей, где усердно тратили наследство Луи Созаро. Жан оказался завзятым картежником и мог за ночь спустить до ста тысяч франков. С таким разгульным образом жизни полтора миллиона превратились в пшик очень быстро.
        Настал момент, когда денег для оплаты счетов не стало и банк отказал маркизе де Вальтруа в кредите.
        - Жан, мы снова нищие, - воскликнула Мари, - ну, или почти нищие! Мне придется продавать драгоценности, а я этого не хочу! За что господь так несправедлив к нам? И во всем виноват ты со своей тягой к азартным играм!
        Жан поколачивал Мари, однако это не мешало ей нежно его любить. Именно Лареми, словно предчувствуя грядущую финансовую несостоятельность, настоял на том, чтобы они не оформляли официальных отношений. Он выступал в роли ее личного секретаря.
        Ударом для Мари стала и смерть ее малолетнего сына Клода Франсуа. Мальчик слег с дифтерией, и через три дня его не стало. Смерть ребенка оставила Жана равнодушным, Мари восприняла ее как кару небес.
        - Это расплата за наши злодеяния! - вопила она, мечась по меблированным комнатам, куда они переехали, не в состоянии дальше оплачивать аренду шикарной виллы. - Жан, мы преступили божий закон и теперь несем за это заслуженное наказание!
        Лареми грубо схватил плачущую Мари за локоть и влепил ей звонкую оплеуху.
        - Запомни, я не имею к этому никакого отношения, - произнес он. - Это ты отравила маркиза, ты отправила на тот свет и сына банкира.
        - Зато ты прирезал служанку, - попыталась заикнуться Мари, и Жан изо всей силы ударил ее по лицу.
        - Дура, не смей больше говорить об этом, - прошипел он в лицо любовнице. - Если выкопать твоих мужей, в их останках обнаружатся следы яда, и это будет прямым доказательством того, что они стали жертвами убийства. А смерть Альбертины - всего лишь разбойное нападение. Никто и никогда не докажет, что это я перерезал дурочке глотку в темном лесу. Она была уверена, что я приглашаю ее на свидание...
        Мари зарыдала, сама не зная, отчего именно: то ли ее так угнетала потеря сына, которого она, вообще-то, не любила и воспитанием которого занимались многочисленные бонны и гувернантки, то ли ее ввергала в ужас перспектива нищей жизни, то ли она никак не могла привыкнуть к тому, что Жан разительно переменился и из чуткого любовника превратился в пьяного дебошира.
        Лареми прикрикнул на нее:
        - Если мы будем держаться вместе, Мари, то никто и никогда не сможет разоблачить нас! Ты же убедилась, что совершить убийство и выйти сухой из воды до смешного легко!
        - Но, дорогой, как мы будем жить? У нас нет денег! Скоро нас попросят и отсюда, из этой дыры, и что тогда, неужели придется отправиться на улицу? О, и зачем я продала замок де Вальтруа, он все равно принес сущие гроши, ты спустил их в течение двух месяцев за ломберным столом!
        Жан снова ударил Мари: его костистая ладонь рассекла ей губу, она закричала:
        - Ну вот, опять будет синяк! Жан, какой ты неловкий!
        Лареми отхлебнул из горлышка бутылки приличную порцию коньяку, утерся рукавом и произнес:
        - Мари, ты должна снова выйти замуж!
        - Но за кого? И зачем? - спросила та. Жан ничего не ответил, и Мари все поняла.
        - Ты хочешь, чтобы я снова... Чтобы... мой муж... скончался, оставив мне все деньги в наследство? Но Жан, мы же решили, что никогда больше не будем убивать!
        - Ты решила, что не будешь убивать, а я не имею к смертям твоих супругов ни малейшего отношения, - проревел Лареми. - Или ты это не усвоила? Каким еще образом ты хочешь раздобыть денег?
        Мари задумалась: Жан прав! Нехорошо, конечно, лишать жизни собственных мужей, но другого пути у них нет. Ей представилась страшная картина: она, без гроша в кармане, с парой чемоданов, набитых старомодными платьями, возвращается в отчий дом. Что может быть ужаснее! Она - маркиза де Вальтруа, над ней будут смеяться, ее будут унижать!
        - Ну что, до тебя дошло? - спросил Жан и привлек к себе Мари. Иногда он умел быть чрезвычайно нежным, как в старые добрые времена. - Мы немедленно займемся поисками подходящего мужа. А я возобновлю знакомство со своим сокамерником, ну, тем самым аптекарем. Он достанет любой яд!
        Мари была убеждена: ее громкий титул, молодость и красота пленят любого мужчину. Дождавшись, пока с лица сойдут синяки, она отправилась на очередной бал. С разочарованием ей пришлось убедиться, что мужчины готовы флиртовать с ней, говорить фривольные комплименты и восторгаться ее туалетами, но никто не собирается делать ей предложение руки и сердца.
        - Милочка, - объяснила ей пожилая баронесса, - мужчины вас боятся! Два ваших супруга скончались через весьма короткое время после заключения брака. Говорят, что у вас дурной глаз!
        Мари пришлось продавать драгоценности, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Наконец ювелир-еврей получил от нее браслет с изумрудами и сапфирами - последнюю вещицу, которая хранилась в кофре из змеиной кожи.
        - Жан, что нам делать! - заломив руки, плакала Мари. - Мне скоро двадцать один год, в свете блистают девчушки много младше меня, кому-то я кажусь старухой! И слухи, слухи... У меня было около трех десятков предложений стать любовницей, но что это даст? Завещание все равно составлено не на мое имя, а в пользу законной жены и многочисленных отпрысков.
        - Бертран - это деревня, - подвел итог Жан. - Здесь нам делать нечего. Мы должны как можно быстрее уехать отсюда.
        - Но куда, Жан, в Рим? Может быть, в Париж? Или в Берлин?
        Лареми покачал головой и ответил:
        - Я уже заказал два билета на «Кронос» из Саутгемптома в Нью-Йорк. Это самый большой и современный пароход в мире! Новый Свет ждет нас, моя дорогая, и я уверен, что там ты найдешь свое счастье! За океаном полно миллионеров, которые только и ждут того, чтобы заполучить в жены настоящую маркизу, причем такую прелестную, как ты. Эти янки - ужасные снобы, им, потомкам безродных эмигрантов, хочется украсить фамильное древо старинным европейским титулом.

* * *
        РОССИЙСКАЯ ГАЗЕТА «МОСКОВСКИЕ ВЕДОМОСТИ» О ЛАЙНЕРЕ «КРОНОС», 4 ДЕКАБРЯ 1895 ГОДА:
        ВЕЛИКАН МОРЕЙ:
        ГИГАНТ «КРОНОС» ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПЕРВОЕ ПЛАВАНИЕ!

«Построенный на верфи «Харланд энд Вольф» в Белфасте, лайнер «Кронос» является самым крупным в мире. Стоимость этого корабля-голиафа приближается к колоссальной сумме в шесть миллионов английских фунтов... Над рождением сего «покорителя вод морских» в течение двух лет беспрерывно трудились три тысячи человек. Каждый из трех двигателей «Кроноса» занимает почти три складских помещения. Вес корабля - 62
000 тонн, а длина эквивалентна протяженности четырех городских кварталов. Его высота от ходового мостика до киля подобна высоте небоскреба! Вызывающа роскошь, с которой обставлен «новый Ноев ковчег»: первый класс имеет огромный салон отдыха, курительную комнату, большой приемный зал, два теннисных корта и читальню. Обеденный салон по высоте занимает три палубы и увенчан куполом - шедевром бельгийских мастеров, выполненным из прозрачнейшего и наипрочнейшего хрусталя. На нижних палубах устроены турецкие бани с плавательным бассейном и гимнастическим залом. Сливки европейского и американского общества почитают за свою кровную обязанность заказать билеты на «Кронос» и отправиться в путешествие из Нью-Йорка в Саутгемптон или в обратном направлении. «Кронос» - это плавучий Вавилон! Недаром корабль получил гордое имя греческого бога времени, ибо «Кронос» не боится ничего - ни бурь, ни пиратов, ни времени! Он - непотопляем!»

* * *
        Мари насладилась путешествием через Атлантику. Она чувствовала, что находится в своей стихии: на последние деньги Жан заказал две каюты первого класса, они вращались в самом изысканном обществе. Маркизу де Вальтруа сопровождал ее «кузен» граф Жан де Лареми. Благо, что Жан умел схватывать все на лету, и Мари не пришлось долго биться над хорошими манерами «господина графа». На «Кроносе» их окружали люди, ворочавшие многими миллионами.
        - Это Джейкоб Пи Лейстрейд, - указал Жан на невысокого господина со щеточкой седых усов и в полосатом костюме, - самый богатый человек Америки. Ему принадлежит трест, занимающийся прокладкой железных дорог по всему континенту, три подводных кабеля между Старым и Новым Светом, десять страховых компаний и четыре банка.
        - Он миллионер? - с благоговением спросила Мари.
        Жан криво усмехнулся:
        - Мистер Лейстрейд - миллиардер. Лайнер «Кронос», на котором мы сейчас плывем, принадлежит ему, он сошел со стропил его верфи, застрахован его компанией, и рекламу этому гиганту океана делают газеты, являющиеся его собственностью.
        - Увы, он женат, - добавил Жан. Мари заметила рядом с миллиардером высокую меланхоличную даму в потрясающем наряде и с жемчугами небывалых размеров вокруг дряблой шеи.
        - Жена - не самое большое препятствие, но у Лейстрейда восемь детей, и его империя поделена между ними.
        - Ах, как жаль, - пригорюнилась Мари, но Жан успокоил ее:
        - Не стоит расстраиваться, милая моя, Америка - это настоящий кладезь богачей!
        Жан оказался прав. По прибытии в Нью-Йорк Мари и ее «кузен» приняли приглашение мистера и миссис Хоунтроуп, с которыми познакомились на «Кроносе». Богатые американцы, владельцы торговой компании и нефтяных вышек, были в восторге от бертранской маркизы и ее двоюродного брата. Плененные изысканными манерами и титулами, они пригласили милых европейцев к себе в гости, предоставив в их пользование домик для гостей на территории обширного поместья на Лонг-Айленде.
        - У нас все равно нет денег на отель, - сказал Жан. - А Хоунтроупы помогут нам завязать знакомства среди представителей нью-йоркского общества.
        Мари великолепно играла роль юной вдовы-аристократки, которая в сопровождении кузена прибыла в Америку, дабы прийти в себя после неожиданной смерти своего супруга-маркиза. О том, что у нее имелся еще один муж, также скоропостижно скончавшийся, Мари предпочитала не упоминать.
        Маркиза де Вальтруа произвела фурор и вскоре нашла себе подходящего кандидата в супруги. Им оказался Томас Колчестер, богатый промышленник из Филадельфии. Он подходил по всем параметрам: пятьдесят восемь лет, владелец многомиллионного состояния, вдовец, детей нет. Двухметровый гигант с громовым голосом и гривой рыжих волос вызывал у Мари отвращение: он обожал пиво и глупые шутки. Но Жан быстро убедил ее, что Колчестер тот, кто им нужен.
        - Я выяснил, в случае его смерти мы заграбастаем не меньше пятнадцати миллионов долларов! Подумай только, Мари! Этих денег нам точно хватит до конца жизни! У него нет ни единого наследника, и ты, как его жена, получишь все! Колчестер страдает сахарным диабетом, и, несмотря на то что производит впечатление здоровяка, на самом деле тяжело больной человек. Его смерть через пару месяцев никого не насторожит!
        Мари не потребовалось идти на особые ухищрения, чтобы заставить Томаса сделать ей предложение. Он на коленях просил ее руки и преподнес свадебный подарок - кольцо с розовой жемчужиной.
        Свадьбу сыграли в Нью-Йорке, а затем молодожены отправились в турне по Соединенным Штатам. Жан сопровождал их, и когда Колчестер засыпал, Мари навещала любовника в его номере.
        - Я больше не могу! - жаловалась на мужа маркиза. - Он рыгает за столом, чавкает и не умеет держать вилку! Его отец был мошенником и умер в тюрьме!
        - Зато его сын добился успеха и богат до чертиков, - успокаивал ее Жан. - Потерпи немного, если Колчестер скончается через неделю после свадьбы, это вызовет подозрения. Необходимо подготовить благодатную почву.
        Прибыв в Филадельфию, в особняк, забитый пыльными и безвкусными вещами, Мари начала изображать преданную и любящую жену. На публике она преданно смотрела в глаза Томасу, твердила на плохом английском всем, что безумно «happy with my little Tom» [Счастлива с малышом Томом (англ.).] , и обязательно вставляла фразу о том, что ее супруг небрежно относится к своему здоровью и сахарной болезни.
        Наконец, выждав почти полтора года, Жан счел, что настал момент для кончины третьего супруга Мари. Он протянул «любимой кузине» порошок, похожий на тальк.
        - «Пудра наследства», - не без ехидства заметил Лареми, - ее изготовил мой знакомый аптекарь. Это идеальное средство для убийства. Подсыпь это своему благоверному в тарелку с супом, и мы получим все его денежки!
        Мари так и сделала. За ужином Томас восторгался тыквенным супом, который был сдобрен лошадиной дозой яда. В три часа ночи особняк содрогнулся от мощного рыка. Мари, которая в последние несколько недель под предлогом неважного самочувствия перебралась в отдельную спальню, поняла, что яд подействовал. Вообще-то она рассчитывала на то, что обнаружит супруга утром мертвым, а вместо этого он перебудил весь особняк.
        Она заспешила в спальню к Томасу. Колчестер корчился на ковре и орал:
        - О, у меня кипит в желудке! Черт возьми, что же это такое! Срочно доктора!
        Набежавшая прислуга не дала Мари возможности изолировать мужа и обречь его на неминуемую кончину. Кто-то уже послал за врачом. Мари встретила медика в холле и сказала:
        - Мне кажется, что Томас помутился рассудком. Наверняка это острый приступ сахарного диабета!
        Врач, который обнаружил американца в бессознательном состоянии, заметил:
        - Это совсем не похоже на приступ сахарного диабета, миссис Колчестер. Я бы сказал, что это... отравление!
        - Отравление? - испуганно пробормотала Мари.
        Этого только не хватало! Ведь аптекарь обещал, что яд подействует очень быстро и не вызовет никаких нежелательных и подозрительных симптомов. А врач говорит об отравлении.
        Прибыл и «любимый кузен» Жан, который, как мог, утешал Мари. Томас скончался только ранним утром. Доктор немедленно информировал полицию и высказал свои подозрения. Мари тряслась от страха, когда узнала, что тело супруга увезли на вскрытие.
        - Они найдут в его теле яд, Жан! - кричала она, запершись с любовником в кабинете мужа. - И им не составит труда понять, кто же отравил Томаса!
        Жан опасливо оглянулся на дверь и прошептал:
        - Мари, не кричи так громко! Аптекарь уверял меня, что яд нельзя обнаружить. Все обойдется!
        Утром следующего дня, когда весть о том, что Томас Колчестер стал жертвой отравления, разнеслась по всему городу, в особняк пожаловали высокие полицейские чины. Мари, облаченная в черное платье, нервно теребила бриллиантовую брошь. По лицам незваных гостей она видела, что дело плохо.
        - Миссис Колчестер, - сказал начальник полиции, - мы вынуждены сообщить вам ужасную новость. Ваш супруг, достопочтенный Томас Колчестер, стал жертвой гнусного убийства!
        - Не может быть! - воскликнул «кузен» Жан, который присутствовал при конфиденциальном разговоре, не желая оставлять ни на минуту без присмотра
«несчастную вдову».
        - К сожалению, это так, мистер граф, - сказал главный патологоанатом Филадельфии. - Я лично проводил вскрытие...
        - Ах! - Мари закатила глаза и сделала вид, что брякнулась в обморок.
        Жан с негодованием воскликнул:
        - Какая бестактность и черствость! Как вы можете в присутствии моей кузины, которая понесла столь тяжелую утрату, вести речь о таких ужасных вещах!
        Мари привели в чувство при помощи нюхательной соли. Полулежа на кушетке, она срывающимся голосом произнесла:
        - Прошу вас, продолжайте, я хочу знать всю правду!
        - А правда такова, миссис Колчестер, - заявил патологоанатом, - что ваш супруг был отравлен смесью таллия, свинца и болиголова. Убойная штука, скажу я вам, впервые сталкиваюсь с подобным.
        - Вы уверены? - с тревогой спросил «граф» Жан. - Возможно, это несчастный случай..
        - Сомневаюсь, - ответил глава городской полиции, - кто-то изготовил эту токсическую смесь и намеренно подбросил ее в пищу мистера Колчестера. И мы приложим все усилия, чтобы выяснить, кто именно! Вы ведь не возражаете, миссис Колчестер, чтобы мы провели в вашем особняке обыск?
        Мари в ужасе уставилась на полицейского. Тот, не мигая, смотрел на нее. Он знает! Он все знает!
        - Это неслыханно! - побелев, запричитал «кузен» вдовы. - Что вы себе позволяете, ведь пойдут слухи...
        - Слухи уже пошли, - отрезал шеф полиции, - и в ваших же интересах, господин граф, убедить свою кузину согласиться на обыск особняка. Уверяю вас, я могу добиться ордера от судьи, но одно дело, если вы добровольно позволите нам осмотреть дом и выйти на след убийцы, и совсем другое, когда санкцию дает судья. Вам ведь нечего скрывать от нас?
        - Подождите хотя бы до похорон, - залепетала Мари. В шкатулке на ее туалетном столике лежал конверт с остатками «порошка наследства».
        - Думаю, дорогая кузина, господа совершенно правы, нам необходимо разрешить им провести обыск немедленно, - сказал весомо Лареми. Мари ничего не понимала. Или Жан хочет, чтобы ее через полчаса арестовали как мужеубийцу?
        - Повторяю, кузина, вы должны дать согласие. - Жан стиснул локоток Мари. Она закивала головой и выдавила из себя: - Господа, вы можете делать все, что считаете нужным!
        - А вам, милая кузина, необходим бокал минеральной воды, я принесу, - сказал Лареми и выскользнул из комнаты. Он вернулся через пять минут. Полицейские тем временем начали обыск. Мари лежала на кушетке и дрожала.
        - Что ты наделал, - прошептала она. - Жан, это наш конец!
        Лареми потрепал ее по щеке и ответил с самодовольной улыбкой:
        - Милая кузина, не стоит так волноваться, уверяю тебя, что нам нечего бояться!
        Раздался топот, дверь в гостиную распахнулась, на пороге возник шеф полиции с сияющей физиономией. В руках он держал небольшой конверт с остатками порошка.
        - Миссис Колчестер, мы нашли важнейшую улику! Доктор уверен, что в этом конверте - остатки яда, которым отравили вашего супруга.
        Мари сделалось дурно. Если бы не Жан, который разрешил полиции провести обыск, то все бы обошлось! Она прошептала:
        - Я уверена, что для этого найдется самое невинное объяснение... Все дело в том, что...
        У нее пересохло в горле. Шеф полиции, словно этого не замечая, продолжил:
        - Убийца схвачена! Благодарю вас, миссис Колчестер, вы и ваш кузен, мистер граф, оказали неоценимую помощь следствию!
        Мари решительно ничего не понимала. Что имеет в виду полицейский? Судя по всему, он не собирается ее арестовывать, но если он говорит, что убийца схвачена...
        - Кто бы мог предположить, что мистер Колчестер будет отравлен вашей горничной! - продолжал начальник полиции. - Это уникальный случай!
        Жан кашлянул и заметил:
        - Я должен кое-что сообщить вам, уважаемый шериф. Несколько дней назад я стал свидетелем бурной сцены между этой самой горничной и мистером Колчестером. Бессовестная девица требовала от него... у меня не поворачивается язык произнести это в присутствии моей любезной кузины... Но ради торжества правосудия я готов на все! Так вот, она хотела, чтобы Томас немедленно развелся с моей кузиной и женился на ней, в противном случае она заявляла, что или обнародует их любовную связь, или... Или убьет его!
        Мари не верила своим ушам. И как яд оказался у горничной? Ее осенило - Жан подсунул девушке конверт, когда выходил, чтобы принести бокал воды. Мари бросило в жар, а затем в холод.
        Лареми как ни в чем не бывало продолжал:
        - Шериф, я готов сделать официальное заявление и выступить в качестве свидетеля обвинения. Мне ужасно жаль дорогую кузину, но, похоже, она - единственная, кто не знал, что мистер Колчестер заводит на стороне интрижки и флиртует с горничной!
        Шериф погладил усы и произнес:
        - Мистер граф, опираясь на ваше свидетельство, прокуратуре не составит труда выиграть процесс. Я приношу вам самые глубочайшие соболезнования и благодарю за неоценимую помощь следствию!
        Полицейские распрощались и удалились. Жан, заняв позицию около окна, комментировал происходящее:
        - Они выводят горничную, она плачет и кричит... На руках у несчастной наручники. Сомнений нет, дорогая кузина, что эта мерзавка отравила вашего разлюбезного супруга.
        - Но ведь из-за нас в тюрьму отправится невинный человек, - в страхе произнесла Мари. - Жан, может быть...
        Лареми со смешком заявил:
        - Ты предпочтешь рассказать полиции правду? Тогда на месте этой горничной окажешься ты, разлюбезная моя кузина. Никто не будет церемониться с тобой, тебя приговорят к многим годам каторги, а то и к смерти.
        Мари заплакала. Ей было жаль бедняжку горничную, но Жан был абсолютно прав. У них нет другого выхода: если бы полиция не «наткнулась» на улики в комнате служанки, она бы всерьез принялась за обработку вдовы покойного. А так следствие завершилось, не успев и начаться.

* * *
        АМЕРИКАНСКАЯ ГАЗЕТА «PHILADELPHIA CHRONICLE», 16 МАЯ 1897 ГОДА:
        МЕСТЬ ПОДЛОЙ ГОРНИЧНОЙ:
        СЛУЖАНКА ОТРАВЛЯЕТ ХОЗЯИНА!

«Молодая и безутешная вдова, миссис Колчестер, до замужества - маркиза де Вальтруа, со скорбным негодованием поведала нам о страшном злодеянии, которое учинила в ее доме ревнивая горничная. Бесстыжая девица попыталась соблазнить мистера Колчестера и, получив отпор, прибегла к помощи поистине убойного аргумента - яда! Шокированная общественность требует для отравительницы самого жесткого наказания!»

* * *
        Жан сдержал свое слово и выступил свидетелем обвинения на шумном процессе. Никто не поверил горничной, которая сквозь слезы твердила одно и то же - она никогда не состояла в любовной связи с хозяином и не думала отравлять его. Предыдущая хозяйка, на которую работала девушка, подлила масла в огонь, заявив, что уволила ее из-за того, что та приставала к ее старшему сыну и подворовывала. Этого вполне хватило, чтобы двенадцать присяжных вынесли единодушный приговор: «Виновна». Суд отметил особую циничность преступления и приговорил девицу к тридцати пяти годам тюремного заключения. Спустя полгода несчастная скончалась от воспаления легких.
        Горничная стала еще одной жертвой на пути преступной парочки к вожделенному богатству. Каково же было разочарование Жана и Мари, когда адвокаты огласили завещание усопшего мистера Колчестера.
        Все свое состояние он отписал нескольким приютам для бездомных и филантропическим организациям. «Милая супруга Мари» получала небольшую ежегодную ренту, а также огромный и аляповатый портрет матушки мистера Колчестера.
        Жан был вне себя, он, как разъяренный тигр, ходил по комнате из угла в угол и поливал грязью покойного Колчестера. Мари методично пересчитывала деньги: их капитала хватит всего на три месяца привычной жизни, а затем наступят тяжелые времена.
        - Судьба словно смеется над нами! - сказал Лареми. - Мари, нам нужно действовать!
        Они немедленно принялись за поиски четвертого супруга. Маркиза де Вальтруа и ее
«кузен», «граф» де Лареми, покинули Филадельфию и отправились в столицу Америки, город Вашингтон. Газеты взахлеб писали о несчастной, понесшей трагическую потерю бертранской аристократке, отмечая ее «непередаваемую» красоту и «европейский» шарм.
        Мари и Жан регулярно появлялись на всех значимых приемах, их цель была найти новую жертву. Как назло, жених никак не объявлялся. Деньги стремительно подходили к концу, Мари думала над тем, что совсем скоро придется возвращаться в Европу - причем не на роскошном лайнере в каюте первого класса, а на переполненном старом корыте в трюме ниже ватерлинии.
        На последнем званом ужине Мари судорожно осматривалась в поисках человека, который смог бы принести ей и Жану избавление от нищеты и финансовую независимость. Все мало-мальски богатые американские сенаторы были давно женаты, и никто из них не хотел разводиться ради маркизы из Европы.
        - Ваше сиятельство, - услышала она французскую речь и обернулась. Перед ней замер худощавый, облаченный во все черное мужчина лет пятидесяти. - Разрешите выразить мне соболезнования в связи с постигшей вас утратой. Шарль Буарже к вашим услугам!
        Буарже оказался послом Бертрана в Новом Свете. Он весь вечер проговорил с Мари, и она была уверена - посол на нее клюнул! Шарль не был женат, поэтому неудивительно, что обратил внимание на знаменитую соотечественницу.
        Мари, в совершенстве владевшей искусством обольщения, не составило труда вскружить голову незадачливому послу, и три месяца спустя, не дожидаясь завершения траура по Томасу Колчестеру, они сыграли пышную свадьбу.
        Мари сделалась госпожой посольшей и переехала в роскошный особняк - дипломатическую миссию Великого княжества Бертранского. Ее «кузен» Жан получил место личного секретаря посла. Первым делом мошенники убедились в том, что Буарже составил завещание в пользу жены. Он не был богатым человеком, и его смерть могла принести им не более ста тысяч франков.
        - Как мы измельчали! - стенала Мари. - Этих ста тысяч хватит едва ли на полгода! А что дальше, Жан?
        Лареми предложил хитроумную комбинацию: Мари окольными разговорами склонила посла к тому, чтобы он застраховал свою жизнь в ее пользу на миллион. Однако возникло непредвиденное препятствие: полис не выплачивался в случае убийства и самоубийства.
        - Никто не должен заподозрить в смерти Шарля злого умысла, - размышлял Жан. - У тебя не так давно скончался очередной супруг, и новая смерть обязательно вызовет недоверие и подозрения.
        - Но что ты предлагаешь? - спросила Мари. Жан изложил ей свой план. Он был до гениального прост.
        - Твой супруг-посол должен скончаться далеко от Америки, - заявил Жан.
        Мари недоверчиво спросила:
        - Но как это сделать?

«Кузен» пояснил:
        - О, нет ничего невозможного, Мари. Кажется, через месяц твой благоверный собирается в Бертран для консультаций с великим князем. Думаю, самое время тебе в очередной раз надеть траур!
        Шарль заказал билеты на «Кронос», сетуя, что его дорогая жена по состоянию здоровья не может отправиться в путешествие. Мари протянула мужу пузырек с желатиновыми капсулами.
        - Дорогой, это новое патентованное средство, которое как рукой снимает желудочные колики. Надо принимать по одной утром и вечером.
        Почти все капсулы, за исключением нескольких на самом верху, были нашпигованы стрихнином. Жан верно рассчитал, что, если господин посол скончается по пути в Европу или даже уже прибыв в Бертран, никто не посмеет связать его кончину с женой, оставшейся за тысячи миль в Америке.
        - Как я тебя люблю, дорогая! - сказал Шарль, целуя жену. Мари даже всплакнула - Буарже ей нравился, но им с Жаном требовалась миллионная страховка.
        - Я вернусь через три недели, и мы снова будем наслаждаться семейным счастьем! - произнес посол, и Мари воскликнула:
        - Доброго пути, мой любимый. И не забудь ради меня регулярно принимать желудочные капсулы!
        Больше мужа Мари никогда не увидела. Два дня спустя вышли экстренные выпуски газет с аршинными заголовками.

* * *
        БРИТАНСКАЯ ГАЗЕТА «THE TIMES», 9 НОЯБРЯ 1898 ГОДА:

«КРОНОС» ЗАТОНУЛ!
        БОЛЕЕ ДВЕНАДЦАТИ СОТЕН ЖЕРТВ!
        САМЫЙ БОЛЬШОЙ КОРАБЛЬ ПОКОИТСЯ НА ДНЕ АТЛАНТИКИ НА ГЛУБИНЕ 63 000 ФУТОВ!

«Непотопляемый лайнер отправился на дно! «Кронос» стал жертвой гигантского айсберга! Мир ужаснулся: тысяча двести жертв в результате самой крупной катастрофы на море!»

* * *
        Лайнер напоролся в тумане на ледяную гору и затонул в Атлантике, унеся жизнь многих пассажиров. В числе без вести пропавших был и Шарль Буарже, посол Великого княжества Бертранского в Соединенных Штатах. Мари так и не узнала, скончался ли ее супруг от капсулы со стрихнином, утонул или погиб от переохлаждения в ледяных водах океана - неделю спустя, когда окончательно стало ясно, что в числе двухсот спасшихся Шарля нет, она предъявила страховому обществу требование о выплате миллиона долларов.
        Но страховая компания разорилась, потому что и прочие родственники погибших желали получить весомые выплаты. Директор общества объявил о финансовой несостоятельности и пустил себе пулю в лоб.
        - Мы снова остались ни с чем! - вопила Мари. - Шарль завещал мне все свое состояние, но это всего лишь сто тысяч франков. Жан, нам нет счастья в Америке, я хочу немедленно вернуться в Европу!
        Они снова оказались в Бертране. Мари подвела неутешительный итог: ей почти двадцать четыре, она четырежды вдова, а денег как не было, так и нет! И ко всему этому она еще и беременна!
        Жан не хотел ребенка, но поделать ничего не мог. Мари знала, что это - отпрыск Лареми, однако во избежание скандала заявила, что беременна от покойного Шарля. В феврале 1899 года она родила девочку, которую нарекли Маргаритой.
        Мари сняла небольшую виллу на окраине княжества и попыталась изображать из себя заботливую мать. Ее хватило ненадолго. Заботы о малышке Маргарите тяготили Мари, ей хотелось развлечений, балов и новых нарядов.
        Ее регулярно навещал епископ Бертранский, который крестил Маргариту. А однажды святой отец сразил Мари признанием:
        - Маркиза, я вас люблю!
        Он был готов сложить с себя церковный сан, чтобы иметь возможность жениться на Мари. Жан одобрил эту идею.
        - Епископ - наследник крупного состояния, Мари, у него не меньше трех миллионов. Если он сам плывет к нам в руки, то глупо не воспользоваться подобной возможностью.
        Весть о том, что епископ Бертранский покидает лоно церкви и женится на скандально известной маркизе де Вальтруа, стала сенсацией. Жители княжества разделились на два лагеря - одни проклинали Мари, называя ее ведьмой и обвиняя в том, что она околдовала кроткого священника, другие поддерживали, заявляя, что настала пора женского равноправия и прошло время церковных догм.

* * *
        ВАТИКАНСКАЯ ГАЗЕТА «L’OSSERVATORE ROMANO» О СЛОЖЕНИИ ЕПИСКОПОМ Д’АРБИНЬЯКОМ ЦЕРКОВНОГО САНА, 1 ИЮНЯ 1900 ГОДА:
        ИЗ ПАВЛА В САВЛЫ!

«Подобный прискорбный инцидент вызывает горечь, непонимание и даже негодование - как может служитель господа отказаться от своей высокой миссии, поддавшись мирским соблазнам и женским чарам? Его святейшество папа Лев XIII рассматривает возможность отлучения бывшего епископа от церкви...»

* * *
        Бывший епископ, в миру Антуан д’Арбиньяк, вместе со своей женой и падчерицей поселился на вилле недалеко от великокняжеского дворца. Молодой властелин Бертрана, Мишель-Оноре II, проводил политику отделения церкви от государства и покровительствовал сбросившему ризы прелату.
        Мари занялась богоугодными делами, открыла столовую для нуждающихся, где те могли получить миску с горячим супом или кружку какао. Вместе с Жаном они планировали очередную смерть - экс-епископ выполнил свою роль, отписал все свое состояние супруге, и никто и ничто не могло помешать Мари после его кончины сделаться чрезвычайно богатой вдовой.
        Перед тем как отравить д’Арбиньяка, Мари опробовала различные яды на нищих, которые питались в столовой. Смерть нескольких бродяг не привлекла особого внимания, зато она знала, какая отрава действует быстрее всего и не оставляет следов.
        Бывший епископ стал личностью поистине легендарной, люди по-прежнему видели в нем церковного иерарха и почитали едва ли не за святого. Мари, его жена, тяготилась подобной ролью, и более всего ее злило, что Антуан без зазрения совести тратит деньги направо и налево, помогая всем, кто только обращается к нему за помощью.
        - Дорогая, - сказал он как-то, - я хочу пожертвовать двести тысяч на обустройство приюта для сирот. Ты ведь не возражаешь?
        Мари, чувствуя, что находится на гране обморока, проскрипела:
        - Антуан, прошу тебя, хорошенько подумай, прежде чем идти на такой шаг! Двести тысяч - это огромная сумма, поэтому...
        - О, ты права, моя любимая жена! - воскликнул бывший епископ. - Сумма большая, но недостаточная! Я пожертвую полмиллиона! Мари, как ты добра и прозорлива! Я каждый день благодарю господа за то, что он послал мне тебя!
        Мари была вынуждена наблюдать за тем, как Антуан д’Арбиньяк отписал полмиллиона франков детскому приюту.
        - Жан, - торопила она любовника, - так не может больше продолжаться, вскоре он приведет к нам в дом прокаженных и сумасшедших и заявит, что им там самое место! Нам надо немедленно действовать!
        Экс-епископ пил на ночь теплое молоко.
        - Дорогой, - протягивая мужу стакан, сказала Мари, - вот твой любимый напиток.
        Она наблюдала за тем, как Антуан осушил его до дна. А следующим утром она обнаружила в кровати рядом с собой бездыханное тело. Горе подданных Бертрана не поддавалось описанию: все, от мала до велика, скорбели, когда узнали о внезапной смерти бывшего епископа. Врачи констатировали сердечную недостаточность, а Мари со слезами на глазах во время похорон заявила:
        - В который раз подтвердилась мудрость, что господь забирает к себе самых лучших в расцвете сил!
        Ее ожидания оправдались - ей достались остатки состояния д’Арбиньяка. Мари была разочарована, она получила меньше миллиона. Этих денег хватило на два с половиной года развеселого существования.
        Наконец настал момент, когда Жан Лареми, снова просаживавший в рулетку и покер огромные суммы, сказал:
        - Мари, у меня на примете есть новый супруг, директор игорного траста. Он очень богатый человек, думаю, после его смерти нам не придется больше заботиться о куске хлеба. Ему принадлежит три самых крупных казино в Бертране, а их ежегодный оборот - многие миллионы франков.
        Мари снова отправилась на охоту. Господин директор игорного траста был непоседливым, желчным человечком. Он едва доставал Мари до плеча своей макушкой, увенчанной подозрительно черными волосами, которые оказались париком. Завоевать его внимание было не так-то просто: все пятьдесят пять лет своей жизни он посвятил выстраиванию империи казино, и времени интересоваться матримониальными вопросами у него просто не было. Он всегда куда-то спешил, даже ел на ходу и не мог усидеть на месте более трех секунд.
        И все же через полгода отчаянных усилий директор сделал Мари предложение: голоском-стаккато, подпрыгивая и вертясь во все стороны, он заявил:
        - Милая, вы должны стать моей женой! Венчание через две недели, займитесь этим, а мне пора!
        И он, как шарик в рулетке, укатился прочь. Мари была довольна, на этот раз Жан оказался прав: месье директор был одним из самых богатых людей княжества. Его смерть принесет ей не только изрядное наследство, но и контрольный пакет акций игорного траста, который контролирует самые прибыльные казино Бертрана.
        - Мы не успеем потратить все деньги, потому что глупые и охочие до легкой наживы люди будут постоянно оставлять в принадлежащих нам заведениях все новые и новые миллионы, - радовался Жан.
        Мари ощутила признаки новой беременности. И опять отцом ребенка был Лареми: у ее супруга не оставалось времени на интимное общение. Мари правильно рассудила, что если директор скончается в то время, когда она будет ходить с большим животом, то это только поможет ей отвести от себя подозрения.
        Отравить мужа оказалось нелегко. Он практически не бывал дома, проводя дни и ночи в казино и контролируя безотказную работу созданной им империи развлечений. Поэтому Мари послала мужу кусок торта, нашпигованный строфантином.
        Но вместо супруга скончался один из его помощников, который съел торт: у господина директора даже на это не было времени, и он оставил сдобную отраву у себя в кабинете.
        Мари возлагала большие надежды на празднование дня рождения мужа, она подсыпала ему в шампанское цианистый калий, но супруг, выслушав тост в свою честь, и не подумал отхлебнуть из бокала, а, поставив его на стол, произнес:
        - Милая, я в восхищении от твоих стараний, но мне пора!
        На третий раз все получилось. Муж с легким сердечным приступом слег на несколько дней, а заботливая жена кормила его куриным бульончиком. Ложку за ложкой она запихнула в директора игорного траста убойную дозу настойки белладонны. Через два часа Мари в шестой раз сделалась вдовой.
        По привычке облачившись в черное и утирая сухие глаза платочком, она выслушивала монолог доктора, который убеждал ее, что симптомы смерти ее супруга не похожи на кончину от сердечного приступа.
        - О, если это не сердечный приступ, значит, что-то иное, например, удар или больные почки, - сказала Мари, не сомневаясь, что ей и в этот раз удастся выйти сухой из воды. В конце концов, у нее была обширная практика в области отравлений.
        - Я думаю, что это нечто иное, - сказал доктор и добавил: - Например, отравление! Поэтому я не могу подписать свидетельство о смерти вашего супруга, пока не будет произведена детальная экспертиза.
        - Ах, какой кошмар! - закатила глаза Мари. - Вы хотите разрезать несчастного! Ведь и так понятно, что его смерть - это результат постоянных перегрузок! Организм просто не выдержал такого ритма жизни!
        Появился «кузен» Жан, который взял доктора под руку и сказал:
        - Моя дорогая кузина хотела сказать, что полностью поддерживает ваше намерение позволить истине восторжествовать. Но перед тем, как вы отправитесь в морг, господин доктор, не откажитесь ли отобедать с нами?
        На свою беду, доктор не отказался. Мари поставила перед ним тарелку с грибным супом (он содержал по большей части бледные поганки) и сказала:
        - Приятного аппетита, господин доктор!
        Несчастный эскулап скончался за столом, так и не докушав грибной супчик. Мари заявила прислуге, что господину доктору стало плохо.
        - Наверняка он принял близко к сердцу кончину моего возлюбленного мужа. Какое горе, какое горе!
        Но, несмотря на красноречие Жана, полиция не пожелала довольствоваться таким нелепым объяснением второй смерти в особняке маркизы де Вальтруа в течение одних суток. Мари, на восьмом месяце беременности, металась по вилле, уничтожая улики, пока полицейские совещались в столовой, осматривая тело доктора.
        Затем наступило затишье. Мари и Жан перевели дух. Полиция заявила, что доктор, и в этом нет ничего удивительного, скончался от застарелой болезни сердца.
        - Ура, дорогая моя! - Лареми похлопал Мари по округлившемуся животу. - Это наше последнее преступление. Ты выйдешь замуж в седьмой раз, и на этот раз за меня. Но учти, милая, я не люблю грибной суп!

* * *
        Их арестовали два дня спустя глубокой ночью. Мари проснулась от оглушительного стука и грубого, навевающего ужас крика:
        - Немедленно открыть, полиция!
        В спальне, где она и Жан нежились под одним одеялом, вдруг возникли облаченные в темно-зеленую форму с золотыми пуговицами чиновники полицейского ведомства. Мари, набросив на себя халат, дрожала от страха. Жан, бледный и с горящим взором, путано объяснял, что зашел к «кузине» всего на минутку, чтобы узнать, «как у нее дела».
        - И поэтому вы оказались в кровати у маркизы де Вальтруа? - осведомился с циничной улыбкой один из чиновников и протянул Мари лист бумаги, под которым стояла размашистая чернильная подпись.
        - Постановлением генерального прокурора Великого княжества Бертранского вы, мадам де Вальтруа, и вы, месье Лареми, незаконно именующий себя графом де Лареми, подлежите аресту по обвинению в убийстве господина директора игорного траста Доминико Феррата и доктора медицины Лодовико Чичиньоли! Вас надлежит доставить в полицейский участок, где вы будете подвергнуты допросу!
        Мари никак не могла поверить, что всему настал конец. Она надеялась: арест окажется ошибкой, их отпустят, и начнется прежняя беззаботная жизнь. Вместо этого ее поместили в тесную вонючую камеру, а затем в течение десяти часов допрашивали пятеро следователей. И только то, что она упала в обморок, прервало истязание.
        У Мари случились преждевременные роды, тюремный врач помог появиться на свет еще одной дочери. Ребенка она не видела, его сразу унесли прочь.
        - Я хочу видеть мою дочь! - кричала Мари.
        Следователь отвечал:
        - Если хотите видеть дочь, признайтесь во всех совершенных преступлениях.
        - Я не совершала никаких преступлений, - твердила Мари, которая, казалось, и сама уверовала в это. Она никогда не рассматривала то, что делала, с точки зрения закона. Ей просто хотелось получить деньги очередного мужа, и она избавлялась от него, как от надоедливой мухи.
        - Не совершали? - изумленно повторил следователь. - А ваш любовник и сообщник Жан Лареми утверждает обратное. Экспертиза показала, что ваш последний супруг, господин директор игорного траста, был отравлен! На днях будет произведена эксгумация тел бывшего епископа д’Арбиньяка, а также второго супруга, банкира Луи Созаро. Касательно кончины вашего первого мужа, маркиза де Вальтруа, у нас имеются показания двух его кузин, которые под присягой подтвердили, что в ночь, когда он испустил дух, они слышали крики и стоны и видели, как вы со служанкой, кстати, позднее кем-то убитой, уничтожали следы преступления. А ваш американский супруг Томас Колчестер? То, что он стал жертвой отравления, хорошо известно, но вы отправили на каторгу и обрекли на мучительную смерть несчастную и ни в чем не повинную, оклеветанную девушку! Кроме того, вы убили доктора, который был готов вскрыть ваши злодеяния. Маркиза, вы - глубоко безнравственная и падшая женщина! У вас есть шанс сохранить себе жизнь, если вы немедленно во всем признаетесь!
        Мари, которая находилась в полубессознательном состоянии после тяжелых родов, призналась во всем. Ее перевели в тюрьму, Святую Берту, одинокий замок на голой скале, расположенный на крошечном островке в бухте княжества. Она поняла, что стала знаменитостью: десятки женщин, которые отбывали там наказание за жуткие преступления наподобие мужеубийства, подпольных абортов и проституции, относились к ней с благоговением и небывалым уважением.
        Еще бы, ведь это «та самая» маркиза де Вальтруа, «черная вдова», порождение сатаны и убийца восемнадцати человек! Следствие было уверено, что на самом деле жертв куда больше, но доказать это оно было не в состоянии.
        Мари встретилась с Жаном на очной ставке: из самоуверенного молодого красавца с черными усами и офицерской статью он превратился в седого, косматого, заросшего клочковатой бородой старика, который твердил, что ни в чем не виновен.
        - Это все она, она, она! Убийца! Это она соблазнила меня, с этого все и началось! Она! Поверьте и сохраните мне жизнь! Она заключила союз с нечистым! Уверен, она бы и меня отравила!
        Жан указывал на нее трясущимся пальцем с крючковатым желтым ногтем и, пуская изо рта слюни, валил все грехи на Мари. Она так и не поняла - то ли он действительно тронулся рассудком, то ли так убедительно играл роль буйнопомешанного, желая избежать гильотины.
        Гильотина - вот о чем шептались в Святой Берте. «Старая мадам» ждет свою подружку - еще никогда доселе в Бертране не казнили женщину. И все шло к тому, что Мари-Маргарита де Вальтруа станет первой, чья тонкая шейка хрустнет под трехсоткилограммовым лезвием.
        Мари держалась вызывающе. Она поняла, что терять ей нечего. Она и так вошла в историю, газеты всего мира писали о ней, на Лазурное побережье пожаловало не меньше ста репортеров из сорока стран, чтобы лично наблюдать за грандиозным судебным процессом.
        Публика была в восхищении от обвиняемой. Казалось, люди пленены ее многочисленными преступлениями, а по княжеству прокатилась волна отравлений: многие женщины, подражая маркизе, избавлялись от опостылевших супругов, престарелых родителей и несносных соседей.
        Мари приняла приговор безропотно. Она знала, что остается последняя инстанция - великий князь Мишель-Оноре, который слывет либералом. Он может помиловать ее и даровать ей жизнь: но что это за жизнь в Святой Берте в течение последующих сорока или пятидесяти лет?
        Более всего Мари угнетало то, что она не может видеться с дочерьми. Раньше она не уделяла им должного внимания, но теперь ей хотелось прижать девочек к груди и просто помолчать. Следователи объявили, что она лишается материнских прав, а дети передаются в ведение Министерства социальных реформ.
        - Вы не имеете права видеть их, маркиза, - было заявлено ей. - Государство приложит все усилия для того, чтобы девочки обрели новые семьи и навсегда забыли о том, что у них была преступная мать!
        После оглашения смертного приговора Мари доставили в Святую Берту и заперли в одиночной камере. Привилегия обреченных на свидание со «старой мадам» заключалась в том, что зарешеченные окна «каменного мешка» выходили на княжество. Мари видела сверкающие дворцы, виллы и казино.
        Ведь все это могло бы принадлежать ей! Но вместо роскошной жизни ей суждена смерть. Она не боялась гильотины, ей было невыносимо больно сознавать, что ее дочери, Маргарита и Мари, вырастут без нее и никогда не узнают, кем была их мать. Но, может быть, это и к лучшему?

* * *
        Миновало три дня. Ранним утром, когда сизый туман окутал остров и заползал в камеры, а кости ломило от сырости и октябрьского холода, тяжелая железная дверь камеры с пронзительным скрипом распахнулась. Мари всю ночь не могла сомкнуть глаз и задремала только на рассвете.
        На пороге возник директор тюрьмы в сопровождении охранников.
        - Госпожа маркиза де Вальтруа, вам известно, что сегодня в полдень состоится ваша казнь? Сейчас вам подадут завтрак, а затем помогут одеться. У вас имеется последнее желание?
        Мари содрогнулась. Пришла пора умирать!
        - Я хочу провести хотя бы пять минут наедине с моими дочерьми, - произнесла она внезапно севшим голосом.
        Директор тюрьмы качнул головой и ответил:
        - Это невозможно. Однако... Ваши дочери будут присутствовать во время процедуры...
        - Нет, я не хочу, не желаю, запретите это! - взмолилась Мари.
        - Таково постановление суда, и не в моих силах его отменить, - сказал директор. Он потрепал Мари по плечу и добавил: - Мужайтесь, госпожа маркиза. У вас все еще есть последний шанс - его высочество великий князь Бертранский Мишель-Оноре с супругой будут присутствовать при приведении приговора в исполнение, а это значит, что он в любой момент может остановить казнь и помиловать вас!
        Мари подали ее последний завтрак: вместо обычного ржаного хлеба и плохо проваренного зеленого картофеля, перемешанного с рыбьей чешуей и костями, перед ней стояла фарфоровая тарелочка с тремя булочками, мармелад, сливочное масло, сыр
«Пармезан» и серебряный кофейник, наполненный ароматным напитком.
        На грубый лежак положили накрахмаленное белое платье и черный чепец. Одежда приговоренной к смерти!
        - Желаю вам приятного аппетита! - произнес директор тюрьмы и удалился. Железная дверь за ним захлопнулась, и Мари с тоской посмотрела на поднос с завтраком.
        Ее последним завтраком. Или все же великий князь Мишель-Оноре помилует ее?

* * *
        КОСТА-БЬЯНКСКАЯ ГАЗЕТА «EL MERCURIO DE ELPARAНSO», 4 ОКТЯБРЯ 1903 ГОДА:
        КАЗНЬ МАРКИЗЫ МАРИ-МАРГАРИТЫ ДЕ ВАЛЬТРУА!
        БУДЕТ ЛИ ПОМИЛОВАНА ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ ОТРАВИТЕЛЬНИЦА?

«Стоит чудесный день, какой часто выдается на Лазурном побережье в начале октября. Солнце разогнало густой утренний туман, мерно плещется море. Пора отдыха и неги. На сегодня назначена казнь маркизы Мари-Маргариты де Вальтруа и ее сообщника Жана Лареми.
        Ваш покорный слуга присутствует на площади подле собора Святого Иоанна: светломраморная громада устремлена в небо, сверкают золотые кресты. Святой Иоанн считается небесным патроном Бертрана и династии Гримбургов - Иоанном звался первый великий князь, коронованный в 1329 году. Площадь в форме морской звезды оцеплена конными полицейскими. Поглазеть на кровавую казнь собралось не менее пяти тысяч человек: если учесть, что население крошечного княжества всего семь тысяч, то можно представить, какое значение предается сегодняшнему событию.
        Публика в нетерпении. Я нахожусь в секторе для представителей прессы. Получить пропуск и оказаться свидетелем казни было не так-то просто: можно подумать, что ожидается какое-то важное и памятное событие в истории княжества, а не мрачная и трагическая церемония приведения в исполнение смертного приговора.
        Посреди площади расположен деревянный помост, задрапированный черной тканью. На нем возвышается она - «старая дама». Гильотина представляет собой сооружение в виде большого прямоугольника; косое лезвие нестерпимо сверкает в лучах солнца.
        Что выражают лица бертранцев? Каково их отношение к предстоящему действу? Разумеется, они полны негодования и справедливого гнева по отношению к маркизе, вина которой полностью доказана и не вызывает ни малейшего сомнения. Казни проводятся два раза в год - поздней весной и ранней осенью. Но еще ни разу на эшафот не поднималась женщина, тем более столь прелестная и титулованная, как маркиза де Вальтруа.
        Я вижу радость, сомнение и жалость. Значит ли это, что подданные великого князя Мишеля-Оноре подспудно ждут помилования маркизы? Это не будет означать, что она получит свободу; напротив, ей придется провести остаток жизни в страшной тюрьме-замке Святая Берта.
        Великий князь почтил своим присутствием церемонию казни, и это внушает надежду поборникам отмены кровавой церемонии. За три года своего правления (Мишель-Оноре Второй Гримбург-Сфорца д’Анжу Валуа взошел на престол 8 августа 1899 года после кончины своего отца, Виктора Третьего, правившего княжеством без малого пятьдесят лет) он успел доказать всему миру, что способен проявлять милосердие и сострадание и что его правление ознаменовало собой не только начало нового века, но и начало новой эпохи в истории страны. Он часто прибегает к праву помилования, придерживаясь точки зрения, что любой человек, в том числе и закоренелый преступник, имеет право на жизнь и на раскаяние.
        Его княжеское высочество находится в особой ложе, украшенной пурпурным бархатом с золотым гербом династии - замершим в прыжке крылатым львом. В распоряжении вашего покорного слуги находится крошечный театральный бинокль, который позволяет во всех деталях рассмотреть властелина кукольного княжества.
        Мишелю-Оноре двадцать семь лет. Это статный, с военной выправкой молодой человек: темные вьющиеся волосы, высокий чистый лоб и римский нос (форма носа - это фамильная гордость средиземноморской династии; по легенде, они унаследовали ее от императора Карла Великого) выдают в нем одного из Гримбургов. Он облачен в парадную военную форму: князь имеет звание генерала и верховного главнокомандующего войсками страны. Отмечу, что в течение последних четырехсот лет Бертран ни разу не участвовал в активном вооруженном противостоянии.
        Блестят золотые эполеты, грудь украшают многочисленные ордена, белый мундир пересекает алая муаровая лента. Мишель-Оноре задумчив и спокоен. Он понимает, что его слово - последнее в разыгрывающейся драме.
        Возле венценосного супруга находится великая княгиня Элен, урожденная Елена Павловна из рода Романовых, троюродная сестра нынешнего русского императора Николая Второго. Свадьба Мишеля-Оноре и близкой родственницы властелина самой большой и богатой страны мира пять лет назад привлекла всеобщее внимание, и ваш покорный слуга делал подробный репортаж с церемонии бракосочетания и последующих помпезных торжеств.
        Елена Павловна, прелестная и грациозная представительница европейской аристократии и мать будущего великого князя Виктора Четвертого, которому месяц назад исполнилось три года, является всеобщей любимицей. Она давно завоевала сердца подданных княжества, каждый раз, когда она появляется на балконе дворца или выходит в народ, ее встречают одобрительными криками и приветствиями.
        Великая княгиня на два года моложе своего коронованного супруга. Лицом она напоминает знаменитую Сикстинскую мадонну кисти гениального Рафаэля. Бесспорно, это самая красивая монархиня Старого Света: высокая, с гордой статью, темными волосами и чуть раскосыми изумрудными глазами. Ее высочество облачена в газовое платье черного цвета, что выражает несомненную скорбь и ее личное отношение к происходящему. Вокруг шеи вьется драгоценное ожерелье из черного жемчуга, а в волосах сверкает низкая диадема из уральских бриллиантов и бирманских сапфиров. Княгиня обмахивается большим веером из страусиных перьев, хотя сегодня совсем не душно. Она волнуется, и это волнение передается всем окружающим.
        Елена Павловна провела детство и юность при дворе в далеком Санкт-Петербурге. С Мишелем-Оноре, тогда наследником престола, она познакомилась на бриллиантовом юбилее восшествия на престол королевы Виктории, они сразу полюбили друг друга: неудивительно, что спустя всего несколько месяцев было объявлено о помолвке, и потребовалось меньше года, дабы принцесса из загадочной России и будущий владетельный князь крошечной страны Средиземноморья заключили брачный союз.
        Единственная проблема молодой княгини заключалась в том, что ей требовалось перейти из православия в католичество, и расставание с верой предков далось ей нелегко. Но, следуя принципу, что Париж стоит мессы, а корона Бертрана - тем более, Елена Павловна посетила в Ватикане святейшего папу Льва Тринадцатого, где имела продолжительную беседу с девяностолетним понтификом. Видимо, он нашел убедительные слова, и русская княжна приняла обряд католического крещения.
        Ваш покорный слуга только что упомянул, что великий князь Мишель-Оноре женат на русской принцессе Элен, а ее родной брат, князь Кирилл Павлович, взял несколько лет назад в супруги единственную сестру бертранского монарха Шарлотту-Агнес. Таким образом Гримбурги и Романовы породнились еще раз.
        Старший брат Елены Павловны заключил брачный союз с младшей сестрой Мишеля-Оноре. Великокняжеская чета обитает то в Париже (Кирилл Павлович слывет русофобом и поклонником всего заграничного и, кроме того, является одним из самых усердных критиков самодержавного режима своего троюродного брата, императора Николая, выступая в поддержку конституционной монархии по принципу английской или бертранской), то в Петербурге: и там, и здесь они живут в обставленных с византийской роскошью дворцах.
        Кирилл Павлович, тридцати лет от роду, является тринадцатым в иерархии престолонаследования империи Романовых. Шанс, что он когда-либо станет русским царем, равен нулю, и он понимает это как никто другой. Поэтому он и ведет блестящую светскую жизнь, его холостяцкие эскапады и шумные вечеринки в свое время были лакомым кусочком для пронырливых журналистов. Впрочем, надо отдать должное целебному воздействию на его привычки женитьбы на бертранской княжне: Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович являются образцовой парой, они нежно и преданно любят друг друга, и их семейную жизнь не омрачает ни один скандал.
        Русский великий князь, одетый, как и его бертранский зять, в сверкающую гала-униформу, очень похож на свою сестру Элен: те же черные напомаженные волосы, классические черты лица и печать величия на всем облике. Однако, если приглядеться, то можно заметить, что лицо князя выражает скуку и легкое презрение к окружающим, капризная линия рта и чуть срезанный подбородок выдают склонность Кирилла Павловича к опасным увлечениям и сладострастию, а небольшие холеные усики и косые бакенбарды по последней английской моде делают его похожим на бездумного щеголя.
        Его супруга, двадцатитрехлетняя Шарлотта-Агнес, урожденная княжна Гримбург, находится по правую руку от мужа. Она, как обычно, задумчива и печальна: ваш покорный слуга помнит ее веселой и озорной шалуньей, которая охотно предавалась детским проказам и забавным играм. Конечно, с той поры прошло более десяти лет, и она разительно переменилась. Эти годы принесли много перемен: скончался ее горячо любимый отец, великий князь Виктор III, на престол взошел ее старший брат Мишель-Оноре, она познакомилась во время официального визита в Петербург с Кириллом Павловичем, затем там же, в русской столице, сыграли свадьбу.
        Шарлотта-Агнес вступила в брак в возрасте неполных девятнадцати лет, и за эти четыре года ей пришлось многое испытать: она произвела на свет двух мертворожденных младенцев. Это был настоящий удар для хрупкой княгини, которая страстно желает стать матерью, однако то ли природа, то ли господь бог никак не могут исполнить это сокровенное и, казалось бы, столь простое желание.
        Супруга русского князя, как и Елена Павловна, облачена в черное платье, однако из украшений у нее только золотой обруч с вкраплениями кровавых рубинов в волосах. Княгиня то и дело обращается к своему супругу, а тот с ленивой улыбкой и гримасой пресыщенности что-то ей отвечает.
        И вот слышится гул, который, подобно волне, катится по людской массе, что собралась на площади возле собора Святого Иоанна. Ваш покорный слуга устремляет свой взор на улицу, которая поднимается от набережной: видна черная карета, запряженная двумя серыми лошадьми.
        Это значит, что маркиза де Вальтруа с минуты на минуту окажется на эшафоте! Наступает кульминация, люди вертят головами, вспыхивают драки из-за права протиснуться ближе к коридору, который конные и пешие полицейские образовали для кареты с приговоренной к смерти.
        Великий князь Мишель-Оноре кладет руку на эфес сабли, притороченной золотым кушаком к его парадной форме, к нему почтительно обращается премьер-министр, низенький старичок с ухоженной седой эспаньолкой, в цивильном костюме и с орденом Богородицы, высшей наградой княжества.
        Глава кабинета правительства наверняка адресует великому князю все тот же вопрос, что занимает и всех нас: будет ли помилована Мари-Маргарита де Вальтруа. Вашему покорному слуге видно, как Елена Павловна с мольбой во взоре апеллирует к супругу, к разговору подключается ее брат, Кирилл Павлович. Его узкие губы расплываются в циничной улыбке, сверкают ровные белоснежные зубы, Романов делает изящный жест рукой, затянутой в лайковую перчатку: проводит указательным пальцем по шее. Значит ли это, что он выступает за приведение в исполнение смертного приговора? Или таким образом он напоминает порфироносному родственнику, что именно от его решения зависит судьба женщины, совершившей полторы дюжины убийств? Никто не может знать, о чем переговариваются Мишель-Оноре, Елена Павловна и Кирилл Павлович. Шарлотта-Агнес безучастно взирает на людскую толпу: создается впечатление, что она возносит к богу молитву!
        Тем временем карета достигает площади у собора, до моих ушей доносится стук колес по неровной булыжной мостовой. Слышны исступленные крики:
        - Убийца, убийца, убийца!
        Однако большая часть собравшихся молчит и в ужасе следит за прибытием смертницы. Бертранцы, как свидетельствуют мои наблюдения, народ вовсе не кровожадный, и если публичное усекновение головы кому-то и доставляет наслаждение, то таких считаные единицы.
        Карета замирает, двое дюжих жандармов распахивают забранную металлической решеткой дверцу, и появляется та, ради которой и собрались все эти тысячи зрителей.
        Маркиза де Вальтруа являет собой воплощение совершеннейшей невинности. Вашему покорному слуге понятно, почему ей эти долгие годы удавалось не возбуждать подозрений и находить все новых и новых кандидатов в мужья, затем без малейших колебаний ею же и отравленных.
        Мари-Маргарита облачена в простое белое платье и черный чепец. Мне неизвестно, кто изобрел подобный наряд для приговоренных к смерти, он больше похож на праздничное одеяние крестьян. Призван ли белый цвет символизировать очищение души от скверны преступных помыслов или кто-то воспринимает казнь как забаву?
        Лицо маркизы выражает сосредоточенность, и, тут я не ошибусь, раскаяние чуждо ей. Мари-Маргарита с легкостью покидает карету и замирает на секунду, всматриваясь в черную громаду эшафота и ажурные балки гильотины.
        - Убийца! Поделом тебе! Ведьма! Сдохни, отравительница!
        Нестройные мужские голоса, по большей части пьяные, доносятся со всех сторон. Маркиза с гордо поднятой головой шествует к лобному месту. Внезапно в воздухе мелькает что-то черное, и в спину Мари-Маргариты ударяется окоченевший трупик вороны. Маркиза замирает.
        Мертвую птицу швырнул в нее молодой человек, похожий на подмастерье, лет восемнадцати: он находится в первом ряду, его красное, лоснящееся от пота лицо выражает высшую степень ненависти.
        - Сдохни, отравительница! - кричит он срывающимся на фальцет голосом и потрясает кулаками. - Пусть тебе отрубят голову! Убийца!
        Мари-Маргарита, к всеобщему изумлению, подходит к своему хулителю. Жандармы в растерянности, они не знают, как поступить. Молодой человек отшатывается: как и все трусы, он храбр, пока жертва его оскорблений находится на почтительном расстоянии. Маркиза улыбается, а затем ее тонкая ладонь со свистом ударяет по щеке юного поборника смертной казни.
        Никто не ожидал подобного исхода дела, голова молодого человека дергается, не удержав равновесия, он оседает на соседей, которые едва успевают подхватить его. Крики смолкают, все потрясены поступком той, чья голова, возможно, всего через несколько минут упадет в корзину с опилками.
        Круглое лицо молодого человека наливается багрянцем, он держится за щеку, как будто его пронзила внезапная зубная боль. Он трясет соломенными волосами, неловко поднимается, и площадь снова оглашается его истошным криком:
        - Убийца, отравительница, ведьма!
        Мари-Маргарита отворачивается от него, и жестом, полным невыносимой брезгливости, вытирает ладонь, которой она ударила юного хама, о белоснежный подол платья. Этот поступок производит еще большее впечатление на толпу, чем пощечина. Маркиза недвусмысленно показывает всем, каково ее мнение о беснующихся зрителях.
        Молодой человек с пеной у рта продолжает вопить, но его крики не производят того впечатления, на которое он рассчитывал: все видят, что он всего лишь пьяный и невоспитанный мещанин, которого прелестная маркиза только что подвергла прилюдной и постыдной экзекуции.
        Великий князь Мишель-Оноре хмурит брови и кусает губы. Кирилл Павлович гортанно смеется и несколько раз ударяет ладонью о ладонь - он аплодирует смелому поступку маркизы де Вальтруа!
        Мари-Маргарита отказывается от помощи жандармов, которые хотят помочь ей при подъеме по крутой лестнице, ведущей на эшафот. Она подбирает полы платья, и всем становится видно, что ее тонкие ножки обуты в грубые деревянные башмаки. С непередаваемым изяществом маркиза взбегает (!) ввысь, как будто торопится навстречу собственной смерти: я чувствую, что кровь ударяет мне в лицо - впечатление такое, словно мы находимся не на публичной казни, а в великокняжеском дворце на балу, и приговоренная к гильотине поднимается не по шатающейся лестнице в белом наряде смертницы, а летит по мраморным ступеням в бальном платье, боясь опоздать к котильону. Наверное, когда-то именно так поднималась по лестнице эшафота королева Мария-Антуанетта, прекрасно понимая, что часы отсчитывают последние секунды ее бренного существования.
        Маркиза оказывается на эшафоте, и тут самообладание впервые изменяет ей. В непосредственной близи от нее возвышается «старая дама»: на самом деле эта гильотина изготовлена специально для казни Мари-Маргариты де Вальтруа и ее сообщника Жана Лареми, и ее острый нож до сих пор не заливала кровь ни одной жертвы.
        Мари-Маргарита бледнеет и чуть заметно пошатывается, а по толпе пролетает стон - я уверен, что почти все сочувствуют прелестной отравительнице и разделяют ее ужас. К маркизе подходит палач - высоченный мужчина, облаченный в темный костюм. Его лицо не закрывает колпак или маска с прорезями для глаз, но это только усиливает контраст между его ординарной внешностью и той ролью, которую ему предстоит сыграть в судьбе несчастной маркизы.
        Палач - мужчина лет пятидесяти с длинными седыми волосами и костистым бледным лицом, является выходцем из семьи, которая на протяжении многих столетий занималась тем, что приводила в исполнение смертные приговоры и помогала грешникам уйти в мир иной. У его предков было куда больше работы: они усердно рубили головы, заливали в глотку раскаленный свинец, сдирали кожу, вешали, колесовали, четвертовали, опускали в котел с кипящим маслом, сажали на кол и возводили на костер своих жертв.
        Нынешнему палачу приходится всего дважды в год приводить в действие гильотину: столь современное средство лишения жизни людей применяется в Великом княжестве Бертранском чуть больше ста лет, с начала прошлого века, когда войска революционной Франции под предводительством генерала Бонапарта заняли страну, ликвидировали монархию и заменили старинные способы казни гильотиной. Через несколько лет генерал Бонапарт превратился в императора Наполеона, и вместо отправленных в изгнание Гримбургов трон княжества занял один из его многочисленных родственников. После окончательного поражения тирана великокняжеская династия вернулась из английской ссылки, упразднила почти все нововведения узурпатора, однако не тронула гильотину, сочтя ее вполне приемлемой для наказания нераскаявшихся разбойников.
        Маркиза отбегает в сторону, палач следует за ней. Мы становимся свидетелем ужасной игры в «кошки-мышки»: жертва убегает от палача, понимая, что обречена. Мари-Маргарита оказывается в руках палача, и тот указывает ей на низкую табуретку на краю эшафота. Маркиза покорно опускается на нее.
        Она будет казнена после Жана Лареми. Тем временем появляется и вторая карета, которая доставляет ее сообщника и многолетнего любовника. Лареми ведет себя на редкость малодушно, когда дверца кареты распахивается, он не желает выходить наружу. Двум жандармам приходится силой вытаскивать его на свет божий.
        За три месяца судебного разбирательства он превратился из тридцатилетнего красавца в длиннобородого старика с сумасшедшим взглядом. Жан облачен в белый костюм, на голове черная косынка, которая делает его похожим на сказочного пирата.
        Лареми отчаянно сопротивляется, ему удается укусить одного из жандармов, и тот на секунду отпускает его. Пользуясь этим, Жан пытается бежать, но куда он может скрыться? На площади не менее двух сотен полицейских, практически все, кто охраняет незыблемость бертранских законов и осуществление правосудия.
        Толпа улюлюкает и хохочет, Лареми не вызывает у нее ни сочувствия, ни уважения. Несчастный, как затравленная собака, мечется по коридору, оцепленному полицейскими, его со всех сторон окружают. Жан что-то нечленораздельно кричит, падает на колени и начинает выть. Эта сцена заставляет кровь заледенеть в жилах - человек не может издавать такие звуки, это вопли животного!
        Жандармы хватают Лареми и волокут его к эшафоту. Он не желает идти самостоятельно, его ноги висят как плети, седая голова с клочковатой бородой болтается, как у куклы, и ваш покорный слуга ловит себя на мысли, что еще немного - и эта голова, как мяч, отлетит в сторону, отделенная от туловища тяжелым ножом «старой дамы».
        Лареми снова пытается укусить жандарма, лягается, воет. Его волокут по лестнице вверх и опускают на дощатый пол. Несчастный сжимается в комок и плачет! Его крики разносятся по площади.
        Великая княгиня Елена Павловна закрывает уши, Шарлотта-Агнес прижимает к груди молитвенно сложенные руки. Кирилл Павлович усмехается, великий князь Мишель-Оноре отдает краткое распоряжение премьер-министру.
        Тем временем к визжащему и утратившему всяческий человеческий облик Жану Лареми подходит палач. Он, как черная цапля, склоняется над беднягой, и тот мгновенно затихает. Палач обладает гипнотическим воздействием на жертву, он рывком ставит на ноги Лареми. Жан беззвучно трясется, и ваш покорный слуга видит, как доски пола под ногами Лареми темнеют и становятся мокрыми: приговоренный от страха не может сдержать естественные рефлексы.
        Премьер-министр машет большим черным платком, это сигнал для палача, что великий князь отклоняет помилование. Будь платок белым, это бы значило, что Лареми получит взамен смертной казни пожизненное заключение. Таков старинный закон, который до сих пор неукоснительно соблюдается в Бертране, и премьер-министр обязан присутствовать на совершении всех казней и иметь в левом кармане белый, а в правом - черный платок.
        Итак, участь любовника и сообщника маркизы де Вальтруа решена. Мари-Маргарита, выпрямив спину, сидит на грубом табурете, как будто на троне перед своими подданными, а не на эшафоте в ожидании казни.
        Лареми, прекрасно осведомленный, что означает взмах черным платком, падает на колени. Палач хватает его под мышки и волочет к гильотине. Лареми не сопротивляется, он знает, что это не принесет избавления.
        Палач обращается с ним как с ребенком. Говорят, что в семействе палача наперечет знают всех несчастных, которые приняли смерть из его рук в течение многих лет. Жан Лареми тоже войдет в фамильную летопись.
        Осужденного укрепляют на особой доске при помощи кожаных ремней. Видно, что Лареми трясется от страха. Палач подходит к гильотине и ставит напротив нее плетеную корзину с опилками. К казни все готово.
        Часы показывают одиннадцать часов пятьдесят минут. Толпа стихает. Палач обводит собравшихся взглядом. Великий князь Мишель-Оноре отворачивается, его примеру следуют Мария Павловна и Шарлотта-Агнес. Кирилл Павлович, все еще улыбаясь, фыркает.
        Молниеносным движением руки палач приводит в движение челюсть гильотины, и за долю секунды косой металлический нож падает вниз. Голова, как по волшебству, отскакивает от туловища и попадает точно в корзину. Крови на удивление немного, только лезвие окрасилось в багровые тона.
        Толпа снова начинает вопить, приветствуя казнь. Палач сноровистыми движениями отстегивает тело, жандармы помогают ему отнести обезглавленного Лареми к телеге, которая стоит около эшафота, туда же ставят и корзину с головой и накрывают все это рогожей.
        Мари-Маргарита поднимается. Всем своим видом она выказывает нетерпение, как будто торопится умереть. Маркиза смеется! Невероятно, но это так! Жандармы в спешном порядке забрасывают песком пятна крови, а палач протирает лезвие и отводит рычаг - нож медленно поднимается вверх.
        Каким будет решение великого князя? Елена Павловна что-то говорит мужу, а затем прикасается к его локтю, словно пытаясь убедить его в собственной правоте. Сестра Мишеля-Оноре, Шарлотта-Агнес, едва ли не плачет. А Кирилл Павлович роняет несколько слов и небрежным жестом указывает куда-то вдаль.
        Следуя его жесту, я вижу женщину, около которой стоит маленькая девочка в коричневом платьице и чепчике. На руках женщина держит младенца. По постановлению суда дочери маркизы, Маргарита четырех с половиной лет и Мари восьми месяцев, присутствуют при экзекуции. Дети толком не понимают, что происходит: Мари вертит головой и пускает пузыри, Маргарита, нахохлившись, смотрит в землю. Она, конечно, не имеет представления, что такое смертная казнь, но всеобщая атмосфера животной ненависти и садистского наслаждения не оставляет старшую девочку равнодушной.
        Мари-Маргарита оборачивается и смотрит на дочерей. Затем переводит взгляд на великокняжескую ложу. Мишель-Оноре II на секунду встречается с маркизой взором - и боязливо отводит глаза, как будто не она, а он является приговоренным к смерти.
        До вашего покорного слуги доносится французская речь - Гримбурги и Романовы никак не могут прийти к единому мнению относительно судьбы маркизы де Вальтруа. Великий князь Бертранский запрокидывает голову и закрывает глаза, подзывая слабым движением руки премьер-министра.
        Все следят за Мишелем-Оноре, пытаясь понять, что же он только что сказал:
«Казнить» или «Помиловать»? Глава кабинета министров судорожно глотает и поднимает руку.
        Белый платок! Великий князь проявил сострадание и решил, что одной смерти достаточно - хотя, будем честны, Лареми, только что потерявший голову под ножом гильотины, виноват несоизмеримо меньше, чем помилованная маркиза де Вальтруа. И тем не менее ей дарована жизнь!
        Мари-Маргарита вздыхает, ее плечи опускаются, видно, что маркиза, внешне столь собранная, поражена благородным решением великого князя и до чрезвычайности рада тому, что она останется в живых.
        Собравшиеся на площади кричат, но это не выражение недовольства, наоборот, подданные великого князя выражают небывалую поддержку его христианскому решению.
        Но что такое? В великокняжеской ложе царит легкая паника. Кирилл Павлович злобно усмехается и цедит сквозь зубы в адрес премьер-министра явно нечто нелицеприятное. Великий князь Мишель-Оноре, не обращая внимания на протесты Елены Павловны и Шарлотты-Агнес, выхватывает из кармана сюртука главы правительства другой платок.
        В воздух взмывает черный платок! Насколько мне известно, такого в истории Бертрана еще не бывало: премьер от волнения ошибся и поднял не тот платок, тем самым даровав приговоренной к смерти право на жизнь. Но Мишель-Оноре Гримбург, нарушая вековые традиции, которые призывают главу государства уступать право подачи сигнала премьеру, сам размахивает платком.
        Палач в легком замешательстве. Великий князь, который обычно сохраняет в подобных ситуациях спокойствие, яростно машет черным платком, а потом раздается надменный голос Кирилла Павловича, который на великолепном французском провозглашает:
        - Милейший, господин премьер-министр ошибся. Маркизе надлежит умереть. Приводите приговор в исполнение как можно быстрее!
        Мишель-Оноре швыряет черный платок, и тот плавно пикирует с великокняжеской трибуны куда-то вниз. Роковая ошибка! Великий князь имел возможность подтвердить свою приверженность либеральным ценностям, но он решил иначе - маркиза отправится на гильотину!
        Мари-Маргарита замирает, складывается впечатление, что ее поразила молния. Палач подходит к ней и хочет, как и Жана Лареми, оттащить к «старой даме», но маркиза де Вальтруа удостаивает его презрительным взглядом и неспешно шествует к гильотине.
        Около машины смерти она оборачивается и смотрит в последний раз на дочерей. Старшая Маргарита плачет, и даже младшая начинает кричать. Маркиза переводит взгляд на великокняжескую ложу и посылает воздушный поцелуй великому князю! Небывалая дерзость и тягчайшее нарушение придворного этикета!
        Это ли не достойный ответ смертницы! Этим легким движением она намеренно оскорбляет высшую власть Бертрана и выражает несогласие с ее жестоким решением. Маркиза грациозно опускается на колени.
        Палач укрепляет ее на доске. Великий князь Мишель-Оноре хочет, как и в первый раз, отвернуться, но его жена Елена Павловна удерживает коронованного мужа за локоть и заставляет стать свидетелем казни, предотвратить которую было его законным правом.
        Жандарм ставит новую корзину с опилками, палач чуть пододвигает ее: ему ли не знать, где именно она должна стоять, чтобы точно принять в себя отрубленную голову!
        Толпа смолкает. Мне думается, что люди, проникшиеся уважением к мужеству маркизы, с радостью поддержали бы ее помилование.
        Нож тонко свистит в воздухе, и через какую-то долю секунды голова прелестной отравительницы покоится в корзине. Зеваки кричат, но это скорее выражение неодобрения, чем согласия с решением Мишеля-Оноре.
        Великий князь с супругой в сопровождении Кирилла Павловича и Шарлотты-Агнес, не дожидаясь, пока отдельные вопли перерастут в шквал негативных эмоций, спешно покидают трибуну.
        Тело Мари-Маргариты оттаскивают на телегу, где покоится обезглавленный Жан Лареми, туда же ставят и корзину с ее головой, в которой некогда зрели коварные и безжалостные замыслы, приведшие к отравлению восемнадцати человек.
        Полдень. Часы на соборе Святого Иоанна начинают играть затейливый мотив, затем разносятся гулкие двенадцать ударов.
        Дочерей маркизы, громко плачущих, уводят. Так завершила свой бренный путь Мари-Маргарита де Вальтруа.
        Народ Бертрана безмолвствует».

* * *
        - Милый Мишель, у вас на Ривьере октябрь всегда прелестен, не так ли? - произнес Кирилл Павлович, обращаясь к великому князю Бертранскому. После казни Гримбурги и Романовы спешно вернулись во дворец. Елена Павловна и Шарлотта-Агнес немедленно сказались больными и, оставив мужчин наедине, заперлись в своих комнатах.
        Мишель-Оноре, стоявший у окна, наблюдал за толпой, которая все не желала расходиться. Великий князь был задумчив: ему нелегко далось решение об отклонении помилования маркизы де Вальтруа. Жена и сестра выступали за то, чтобы оставить ее в живых, но Мишель-Оноре, взвесив все «за» и «против», решил проявить государственный подход к делу. Мари-Маргарита - жуткая убийца, и, даровав ей жизнь, он позволил бы чувствам одержать верх над доводами рассудка.
        Они находились в Малахитовой гостиной великокняжеского дворца - стены ее облицованы зеленым самоцветом, на постаментах возвышается несколько огромных малахитовых ваз, подаренных русским императором.
        Кирилла Павловича, казалось, совершенно не заботило произошедшее. Мишель-Оноре, взглянув на родственника, произнес:
        - Возможно, мне следовало оставить ее в живых...
        - Ничего подобного, - полируя безупречные ногти, заявил Кирилл Павлович. - Мишель, вы не должны поддаваться чувствам, вы - государь, не забывайте! Народ любит жестокость, только так можно держать его в узде. Маркиза заслужила гильотину!
        Мишель-Оноре не разделял его точку зрения. Но в любом случае сейчас было уже поздно мучиться вопросом о том, следовало ли ему помиловать маркизу или нет.
        - Давайте оставим эту тему, Кирилл, - произнес со вздохом великий князь. Он отошел от окна и даже задернул портьеру, чтобы не видеть толпу людей, запрудивших площадь. Теперь он их не видел, но слышал: с улицы в великокняжеский дворец долетали крики и ругательства.
        - Как желаете, Мишель, - зевнул Кирилл Павлович. Он развалился в золоченом кресле и продолжал полировать ногти. - Вам следует как можно чаще устраивать подобные развлечения, это будоражит кровь и куда лучше опостылевшей оперы или скучного балета!
        Мишель-Оноре вздрогнул. Его всегда смущали взгляды Кирилла Павловича. Он убедился, что внешность утонченного аристократа скрывает на самом деле жестокого и распутного негодяя.
        - Кирилл, я хочу поговорить с вами о Шарлотте, - сказал Мишель-Оноре. Он готовился к этой беседе, но так и не знал, с чего начать.
        Кирилл Павлович встрепенулся, его тонкие губы дрогнули, он с кривой усмешкой произнес:
        - Дорогой Мишель, в чем, собственно, дело? Шарлотта, как обычно, нажаловалась вам на то, что крайне несчастлива в браке? Вы не должны воспринимать близко к сердцу ее стенания, вы же знаете, что два выкидыша сделали ее очень истеричной!
        Мишель-Оноре нахмурился. Он обожал младшую сестру и искренне желал ей счастья, когда дал согласие на ее брак с Кириллом Павловичем. Это была несомненная удача - троюродный брат русского царя просит руки Шарлотты. Мишель-Оноре всем сердцем любил свою супругу Элен и не мог понять, отчего она так упорно отговаривала его от затеи с бракосочетанием Шарлотты и ее старшего брата.
        Кирилл Павлович был молод, красив и богат. Последнее сыграло немаловажную роль - династия Гримбургов, в отличие от Романовых, не обладала нескончаемыми запасами природных богатств, у них не было бескрайних лесов, полей, рек и озер: территория княжества была меньше десяти квадратных километров. Основную прибыль приносили многочисленные казино, но и те по большей части находились в руках нескольких ушлых коммерсантов. После смерти отца Мишель-Оноре узнал истинное положение вещей - они бедны, как церковные мыши! Даже дворец и сокровища короны давно заложены, и, чтобы исправить финансовую ситуацию, ему требовалась богатая невеста.
        Таковой оказалась княжна Елена Павловна: при помощи ее многомиллионного приданого Мишель-Оноре разделался с долгами и начал осуществление некоторых социальных реформ в Бертране. Поэтому, когда старший брат жены, владелец еще большего состояния, Кирилл, попросил руки Шарлотты, Мишель-Оноре, недолго думая, согласился.
        Кирилл Павлович был отпрыском одного из самых достойных правящих домов Европы, Шарлотта моментально прониклась к нему нежными чувствами, да и жених проявил максимум галантности и нежности. Гримбурги понимали, что Кирилл Павлович никогда не сможет занять русский трон, но и шансы у Шарлотты найти себе жениха из числа реальных кандидатов в государи были ничтожны. Несмотря на ее пышный титул, ей грозила судьба старой девы. Мишель-Оноре с ужасом думал о том, что сестра, чего доброго, выйдет замуж за богатого выскочку или безродного нувориша. Этот мезальянс вызовет толки и сплетни среди прочих владетельных родов Старого Света. Кирилл Павлович был идеальной кандидатурой.
        Мишель-Оноре хорошо помнил разговор с женой, которая настойчиво отговаривала его от затеи с браком Шарлотты и Кирилла. Она убеждала мужа, что Кирилл - не пара его сестре.
        - Он пошел в деда, такой же необузданный и жестокий, - призналась Елена Павловна мужу.
        Мишель-Оноре возразил:
        - Среди Гримбургов тоже встречались психопаты, дорогая. Например, мой тезка Мишель-Оноре Первый отличался буйным нравом и заслужил прозвище Безумный.
        - Мишель, ты ничего не понимаешь! - крикнула тогда Элен. И все же великий князь прислушался к жене и обратился в детективное агентство в Париже, чтобы ему раскопали подноготную Кирилла Павловича.
        То, что содержалось в досье, поколебало уверенность Мишеля-Оноре в необходимости брачного союза между Шарлоттой и Кириллом. Русский аристократ оказался замешанным в ряде сомнительных и непристойных скандалов, он предавался ужасным порокам и был завсегдатаем самых непристойных распутных заведений французской столицы. Кирилл Павлович считался «паршивой овцой» среди Романовых, однако это не мешало ему быть одним из самых богатых людей в империи.
        Великий князь благоразумно скрыл от сестры, которая от галантного и остроумного жениха потеряла голову, все нелицеприятные факты. Мишель-Оноре дал свое согласие на брак, и Шарлотта вышла замуж за Кирилла.
        Молодожены переехали в Париж, и едва ли не сразу Мишель-Оноре стал получать полные невыносимого трагизма и печали письма сестры. Кирилла Павловича заботило одно - по его мнению, настала пора жениться, и он не мог позволить себе остаться холостяком. Шарлотта редко видела мужа, который почти все время проводил в компании сомнительных друзей и совсем не уделял ей внимания. Его не интересовали страдания юной жены и то, что она не в состоянии выносить ребенка - после второго выкидыша врачи вынесли неумолимый вердикт: еще одна беременность, вероятнее всего, снова закончится гибелью ребенка, но, помимо этого, может стоить жизни Шарлотте-Агнес.
        - Так о чем вы хотели поговорить со мной, Мишель? - любезно-светским тоном спросил Кирилл Павлович.
        Великий князь осторожно сказал:
        - Кирилл, Шарлотта глубоко несчастна в браке. Не далее как вчера вечером у нас был с ней долгий разговор о вас...
        - Неужели? - холодно заметил Кирилл Павлович.
        Он в раздражении постучал длинными наманикюренными ногтями по подлокотнику кресла и проронил:
        - Если у Шарлотты и у меня есть какие-то проблемы в браке, то, дорогой Мишель, вас они не касаются!
        Великий князь, сдерживая охватившую его ярость, сказал:
        - Кирилл, вы недостойно ведете себя! Ваши противоестественные привычки позорят нашу семью! Шарлотта...
        - Что Шарлотта? - грубо прервал его Кирилл Павлович.
        Он поднялся на ноги и заявил:
        - Моя личная жизнь является моим личным делом, Мишель. Я не лезу к вам и Элен с советами о том, что вам нужно делать. Попрошу и вас оставить меня и Шарлотту в покое.
        - Я раскаиваюсь в том, что позволил сестре выйти за вас замуж, Кирилл. - Мишель-Оноре произнес то, что давно мучило его.
        Кирилл Павлович усмехнулся:
        - Если бы не наши миллионы, которые вы получили в качестве приданого, ваше миленькое княжество пошло бы с молотка еще пять лет назад. Мишель, не забывайте об этом!
        - И все же, Кирилл, - сказал Мишель-Оноре, - Шарлотте всего двадцать три, но она уже знает, что у нее никогда не будет детей...
        - Меня это не смущает, - отозвался Романов. - Возможно, это даже и к лучшему. Не представляю себя в роли отца.
        - Речь идет не о вас, Мишель! - воскликнул великий князь. - Шарлотта страдает, и ваше поведение и недостойные привычки только усугубляют ее боль!
        Кирилл Павлович ответил:
        - Мишель, меня утомляет эта тема. Мне жаль Шарлотту, но не моя вина, что у нее не может быть детей. Теперь я прошу извинить меня...
        Он удалился, оставив великого князя наедине со своим мыслями. Едва Кирилл Павлович скрылся, в Малахитовую гостиную вбежала заплаканная Шарлотта-Агнес.
        - Я все слышала! - произнесла она. - Мишель, он даже не пытается ничего скрывать! О, как я его ненавижу! Он ужасный человек, Мишель!
        Великий князь обнял сестру и попытался успокоить:
        - Шарлотта, ты ведь понимаешь, что о разводе не может быть и речи. Тем более ты говорила, что он не бьет тебя...
        Шарлотта высвободилась из объятий брата и крикнула:
        - Ты думаешь, что только побои могут сделать женщину несчастной? Он издевается над моими чувствами, Кирилл цинично дает понять, что абсолютно ко мне равнодушен, более того, я вынуждена терпеть, как его любовники...
        - Тише! - властно произнес Мишель-Оноре и прикрыл дверь. Он опасался, что любопытные и вездесущие лакеи могут подслушать его разговор с сестрой - и через день в желтом листке где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке появится разоблачительная статья об удивительных нравах в августейшем семействе.
        Шарлотта топнула ножкой и сказала:
        - Мишель, только не говори мне, что ты ничего не знаешь! Ты знал все с самого начала, еще до того, как он сделал мне предложение! Ты знал, но предпочел игнорировать правду! Тебе были нужны миллионы Кирилла! Еще бы, ведь на кону стояла судьба княжества, а Бертран для тебя важнее счастья собственной сестры!
        Великий князь привлек к себе плачущую Шарлотту, поцеловал и постарался успокоить ее. Ему было невыносимо наблюдать за ее страданиями. Но что он мог поделать?
        - Ты ведь знаешь, что семейная жизнь наших родителей тоже была далека от идеальной, - прошептал, гладя сестру по шелковистым волосам, великий князь. - У отца был настоящий гарем, а мама увлеклась мистицизмом...
        Шарлотта сквозь слезы произнесла:
        - Мишель, мой брак с Кириллом длится чуть более трех лет, но я не могу представить себе, что впереди еще тридцать или сорок! Я чувствую, что... что скоро умру!
        И она снова заплакала. Великий князь, как мог, утешал ее. Ему было до крайности жаль сестру, но и помочь ей он был не в состоянии.
        - Шарлотта, о разводе не может быть и речи, - повторил он, когда сестра в который раз завела речь о том, что не хочет жить с Кириллом Павловичем, - это нанесет страшный удар по престижу нашей династии.
        - А кроме того, лишит вас возможности то и дело запускать руку в мой кошелек, - раздался вкрадчивый голос. Шарлотта вздрогнула: на пороге Малахитовой гостиной, зажав в руке крошечную турецкую папиросу, стоял Кирилл Павлович.
        - Вы забыли, что в любом дворце у стен имеются уши, - усмехаясь, произнес Романов. - Шарлотта, мне надоели твои вечные слезы и стенания. Я уже сказал вашей сестре, Мишель, что не буду иметь ничего против, если она обзаведется ухажером!
        - Кирилл, ты отвратителен! - закричала Шарлотта.
        Ухмыляющийся Кирилл Павлович ответил:
        - Отнюдь, моя дорогая. Просто я считаю, что каждый заслуживает того, к чему он сам приговорил себя. Я вполне доволен своим образом жизни, вы же не обладаете достаточным умом и смелостью сделать так, чтобы и ваше существование приносило вам пользу и радость.
        - Вы забываетесь, Кирилл! - произнес Мишель-Оноре. - Мало того, что ваши противоестественные наклонности делают несчастной мою сестру, но вы совершенно серьезно предлагаете ей завести любовника!
        - Только не стройте из себя оскорбленную невинность, - затянувшись папиросой, сказал Кирилл Павлович. - Ваш батюшка, покойный великий князь Виктор Третий, обманывал вашу матушку, покойную великую княгиню Матильду, в течение всех пятидесяти с лишним лет их совместной жизни. Сколько у вас сводных братьев и сестер, Мишель? Дюжина? Две? Три?
        Шарлотта прильнула к Мишелю-Оноре, словно желая найти в его объятиях защиту.
        - А вы сами, милый князь, не будете же вы отрицать, что предаетесь на стороне кое-каким невинным шалостям? - заявил Кирилл Павлович.
        Мишель-Оноре вздрогнул и, бледнея, проронил:
        - Вы сошли с ума, Кирилл, я не позволю...
        Кирилл Павлович захохотал:
        - Мишель, более всего меня умиляют люди, которые обвиняют других в распутстве, во всех смертных грехах и призывают к благочестию и покаянию, - и вот выясняется, что эти святоши на самом деле ничуть не лучше тех, кого критикуют, а зачастую и хуже!
        Шарлотта в ужасе посмотрела на мужа, а затем перевела взгляд на брата.
        - Мишель, о чем это он? Ты же не позволишь, чтобы Кирилл бросался беспочвенными обвинениями...
        - Дорогая, неужели ты еще не поняла, что я никогда не бросаюсь обвинениями, тем более беспочвенными, - промурлыкал Кирилл Павлович и, подойдя к жене, поцеловал ее щеку. Шарлотта-Агнес попыталась отстраниться.
        - Ваш брат изменяет моей любимой сестре Элен, однако я не делаю из этого трагедии, - сказал Кирилл Павлович. - Ведь так, ваше высочество?
        - Мишель, скажи мне, что это наветы! - закричала Шарлотта. - Кирилл - искусный лжец, ему нельзя верить, он находит садистское удовольствие в том, чтобы причинять другим душевную боль...
        Мишель-Оноре молчал и, отстранив сестру, уселся в кресло.
        - Это хуже, чем наветы, моя дорогая жена, это чистейшая правда, - улыбаясь, заявил Кирилл Павлович. - Твой венценосный братец позволил себе нанять ищеек, чтобы те представили ему всю мою подноготную перед тем, как мы поженились. Я же решил не оставаться в долгу и обратился в то же самое детективное агентство, дабы сыщики выяснили все подробности личной жизни великого князя Бертранского. Ты не поверишь, в Париже за деньги можно найти абсолютно все! Никакого почтения перед титулами и общественным положением...
        - Кирилл, я не хочу, чтобы вы обсуждали мою личную жизнь в присутствии Шарлотты-Агнес, - произнес уставшим голосом Мишель-Оноре. За окнами дворца сгущались сумерки, крики толпы наконец-то стихли.
        Кирилл Павлович злобно парировал:
        - Вы не гнушались тем, чтобы следить за мной и выворачивать наизнанку мою личную жизнь, Мишель, так что и вам придется отпить из чаши с цикутой. Шарлотта, твой дорогой и высокоморальный братец содержит любовницу из числа мещанок, она, кстати, не так давно родила ему сына...
        - Хватит! - закричал Мишель-Оноре.
        Кирилл Павлович добавил:
        - Не я начал этот разговор, Мишель, и не мне его заканчивать. Поэтому советую вам бросить мысли о разводе! Этому не бывать! Если Шарлотта решится на то, чтобы публично копаться в моем грязном белье, я не останусь в долгу!
        Великий князь, обхватив голову руками, простонал:
        - Кирилл, какой же вы мерзавец!
        - И вот еще что, - добавил Кирилл Павлович. - Вам не стоит забывать, что половина казино в Бертране - моя собственность. Я разрушу ваше финансовое благополучие, которое зиждется на моих деньгах. Поэтому, дорогая Шарлотта, оставь мысли о разводе! Покойной ночи!
        Кирилл Павлович скрылся. Шарлотта в потрясении пробормотала:
        - Мишель, скажи мне, что все это ложь! Я не верю Кириллу!
        - Это правда, - ответил тихо великий князь. - Я люблю Элен, однако... Однако я люблю и Марго! Я не могу оставить ни одну, ни другую!
        - Значит, у тебя есть внебрачный ребенок, - в задумчивости произнесла Шарлотта-Агнес. Внезапно она опустилась перед братом на колени и сказала: - Мишель, разреши мне усыновить его! Я буду любить его, как сына! Ты же знаешь, что мне отказано в счастье сделаться матерью, но я чувствую, что сойду с ума, если у меня не появится малыш.
        - Шарлотта, это невозможно! - ответил Мишель-Оноре. - Нет, нет и нет!
        - Кирилл прав, ты ничем не отличаешься от него! - закричала Шарлотта. - О боже, как ты жесток, Мишель! Тебе ничего не стоило помиловать сегодня несчастную маркизу! Ты ведь знаешь, что сделал двух несчастных детей сиротами, забрав у них мать...
        Шарлотта осеклась, словно наткнувшись на занимательную мысль.
        - Дорогая сестра, я не могу позволить тебе усыновить моего ребенка от Марго, - примирительно произнес Мишель-Оноре, - она обожает мальчишку: мы назвали его в честь моего деда. Конечно, он никогда не получит таких блестящих возможностей, как мой сын от Элен, наследник престола и будущий правитель княжества, но я позабочусь о том, чтобы он стал уважаемым человеком!
        Шарлотта не слушала брата. Мысль, которая несколькими секундами ранее пришла ей в голову, была столь потрясающей и прекрасной...
        - Мишель, - выдохнула Шарлотта. - Ты ведь воплощаешь в жизнь программу по борьбе с детской беспризорностью и сиротством...
        - Ты права, - ответил несколько удивленный неожиданной сменой темы Мишель-Оноре, - в княжестве есть изрядное количество детей без родителей, и мое заветное желание - найти для каждого из них семью!
        - У маркизы де Вальтруа остались две дочери, - сказала Шарлотта. - Старшей, если я не ошибаюсь, три или четыре года, а младшей восемь месяцев. Крошку зовут Мари!
        - Да, вроде бы ты права, - подтвердил Мишель-Оноре. - Девочки после... смерти матери находятся на полном попечении Министерства социальных реформ. Мы приложим все усилия для того, чтобы они обрели семейный кров...
        - Мари наверняка чудесный ребенок, - как в трансе, продолжала Шарлотта-Агнес. - Ей восемь месяцев, она еще ничегошеньки не понимает. Ее старшая сестра наверняка уже знает, как ее зовут и кто ее родители, а вот Мари...
        - Шарлотта, что ты задумала? - спросил с беспокойством Мишель-Оноре. Он хорошо знал сестру: она всегда была склонна к авантюрам, причем если Шарлотта приняла решение, то никакая сила была не в состоянии убедить ее в противном.
        - Я удочерю Мари, - заявила Шарлотта.
        - Что? - в полнейшем изумлении воскликнул великий князь. - Шарлотта, ты в своем уме? Это самая бредовая идея, которую я слышал...
        - Я удочерю Мари, - как будто не слыша реплики брата, продолжала сестра. - Разумеется, я не смогу выдать ее за свою дочь, и делать этого не собираюсь. Ты призываешь проявлять милосердие к сиротам - так почему этого не могу сделать я? Девочка еще слишком маленькая, чтобы сохранить воспоминания о своей несчастной матери и прежней жизни. Что ее ждет? Ее отдадут в приют или найдут неизвестно какую семью. А так я сделаюсь ее матушкой!
        - Шарлотта, я не дам на это своего согласия, - вздохнул Мишель-Оноре. - Представляешь, какой разразится скандал, если станет известно, что моя сестра, супруга великого князя Романова, берет в свою семью дочь маркизы де Вальтруа!
        - Никто об этом не узнает, - сказала Шарлотта. - Мишель, ты поможешь мне все устроить! Кириллу совершенно наплевать на то, будут у нас дети или нет, его это не занимает. Зато это волнует меня! Моя жизнь наполнится смыслом! Я буду любить малышку, как родную! Она станет настоящей принцессой!
        - Еще ни одна правящая династия не усыновляла чужого ребенка, - в нерешительности возразил Мишель-Оноре.
        - Начинается двадцатый век, Мишель! - закричала Шарлотта-Агнес. - Век, который станет самым потрясающим и самым человеколюбивым за всю историю цивилизации! Неужели ребенку, неповинному в судьбе своей матери, будет отказано в праве на счастье только из-за того, что он - не голубых кровей?
        Мишель-Оноре не нашелся, что возразить: сестра говорила так вдохновенно и увлеченно, что он боялся снова ввергнуть ее в депрессию. Всего полчаса назад Шарлотта выглядела угнетенной, до крайности несчастной и умирающей. А сейчас глаза ее сверкают, щеки налились румянцем, она строит планы на будущее и забыла о том, что хотела разводиться с Кириллом. Если ее брачный союз с Романовым и его деньгами можно купить только ценой удочерения Мари де Вальтруа...
        - Шарлотта, давай поговорим об этом завтра, такое решение не принимается под влиянием моментального импульса, - сказал великий князь. - И вообще, ты ведь не знаешь, какова будет реакция Кирилла...
        Мишель-Оноре надеялся, что Шарлотта перегорит желанием взять чужого ребенка. Это ведь неслыханно - Гримбурги и Романовы усыновляют отпрыска маркизы-отравительницы, закончившей свою жизнь под ножом гильотины.
        - Мишель, если ты думаешь, что я передумаю, то ошибаешься. - Шарлотта-Агнес была полна решимости. - Мари станет моей дочерью, и мне все равно, как к этому отнесется Кирилл. Он будет вести свою жизнь, полную разврата и сладострастия, я же воспитаю Мари! О Мари! Я хочу немедленно видеть ее!
        Мишель-Оноре впервые пожалел о том, что не помиловал маркизу де Вальтруа. Останься она жива, Шарлотта не смогла бы удочерить эту самую Мари. Он был уверен, что если не завтра, то уж через неделю сестра точно забудет об этой сумасшедшей идее как о неисполнимой блажи.
        Великий князь ошибся.

* * *
        НОРВЕЖСКАЯ ГАЗЕТА «AFTENPOSTEN», 10 АПРЕЛЯ 1904 ГОДА:

«Британская империя и Французская республика заключили соглашение в сфере экономического и военно-политического сотрудничества. Сей документ, кулуарно именуемый «Entente cordial», служит мирному разрешению противоречий между двумя европейскими державами. Так, Альбион гарантировал Парижу невмешательство в дела Марокко при условии того, что на берегу, лежащем против английского Гибралтара, не будут возведены военные укрепления, и согласился на нейтралитет Суэцкого канала. Елисейский дворец, в свою очередь, отказался от требований, связанных с определением срока прекращения английской оккупации Египта...»

* * *
        - Какое прелестное дитя, - всплеснула руками мадемуазель Селина.
        Падре Тибери пошевелил кустистыми бровями и заметил:
        - Это дочь маркизы де Вальтруа!
        - Не может быть! - Мадемуазель Селина склонилась над девочкой, сидевшей на соломенной подстилке, и просюсюкала: - Милочка, как тебя зовут?
        - Маргарита! - девочка уже привыкла к тому, что время от времени ее навещают дяди и тети, интересующиеся ее именем.
        После казни маркизы де Вальтруа ее дочерей определили в центральный приют Бертрана. Родители девочек погибли на эшафоте, а другие родственники не желали и слышать о «дочерях отравительницы».
        Центральный приют Бертрана представлял собой унылое казенное здание из серого кирпича с остроконечной крышей из красной черепицы. Маргарита знала, что у нее есть младшая сестренка, она смутно помнила красивую молодую женщину, которую называла «мама», а также страшный день, когда им пришлось долго-долго стоять на площади, запруженной множеством людей.
        Маргарита провела в приюте около полугода. Она не знала, что произошло с ее младшей сестрой (кажется, ее зовут Мари), но это особенно и не занимало ее. Дети обитали в сырых комнатах с низким потолком, за ними надзирали суровые воспитательницы, вечно недовольные крошечным жалованьем, которое выплачивало им Министерство социальных реформ. Маргарита быстро привыкла к суровым окрикам, она знала, что если не выполнять то, что от нее требуют воспитательницы, то можно остаться без обеда и провести полдня на коленях в часовне перед фреской с изображением Богоматери.
        Девочка безропотно поглощала чечевичный суп и тыквенную кашу, играла с другими детьми в большой комнате на каменном полу, устланном соломой, и мечтала о том, что ее скоро заберет мама.
        - Нет у тебя никакой матери, - заявила ей как-то воспитательница. - Ей отрубили голову!
        Маргарита начала кричать, она не могла поверить, что у нее нет мамы.
        - Твоя мама - преступница, она отравила много людей, - сказала Маргарите одна из девочек. - Как я тебе завидую! Я же вообще не знаю, кто моя родительница, меня нашли в корзине с картофелем на рынке.
        Маргарита была уверена, что воспитательницы намеренно лгут, а девочка ошибается. Ее мама жива, и она обязательно вернется за ней! Надо только подождать!
        Но эта дама решительно не походила на маму. Долговязая, нескладная, с длиннющим острым носом, седыми буклями и огромной родинкой, похожей на землянику, над верхней губой. Мадемуазель Селина потрепала Маргариту по щеке и сказала:
        - Падре, даже дети таких чудовищ, каким была ее мать, заслуживают милости божьей!
        Падре Тибери, низенький плотный священник с красным носом запойного пьяницы и с необычайно лохматыми седыми бровями, сложив руки на животе, ответил:
        - О, дочь моя, вы правы!
        Обратившись к воспитательнице, которая ждала их решения, он быстро спросил:
        - Так сколько мы получим за удочерение?
        - Вам будут платить по двести франков в год, пока девочке не исполнится десять, затем по двести пятьдесят до восемнадцати лет, - сказала воспитательница. - Соглашайтесь, это выгодное предложение! Его высочество великий князь чрезвычайно щедр!
        Мадемуазель Селина шевелила губами, пытаясь понять, сколько же они с падре заработают, если удочерят ребенка. Социальная программа княжества, призванная бороться с детской беспризорностью и сиротством, стала притчей во языцех. По всему Бертрану только и говорили о том, что правительство платит большие деньги, если ты берешь к себе в семью ребенка из приюта. Мадемуазель Селина знала многих, кто взял малышей и получал солидную прибавку к прочим доходам.
        - Двести франков, не так уж много, - теребя массивный золотой крест, сияющий на пузе, пророкотал падре Тибери. - Сколько с девчонкой будет мороки, надо же кормить ее, поить и одевать!
        - Заставьте ее работать! - предложила воспитательница. - Не растите ее маленькой лентяйкой. Пусть по дому убирается, хозяйство ведет.
        - Двести франков, - поджала губы мадемуазель Селина. - Я знаю людей, которые получают по триста! Я тоже хочу за девчонку по триста в год!
        - Опоздали, - с плохо скрываемым злорадством заметила воспитательница, - триста было до прошлого месяца, сейчас выплату урезали. Но вы берите, берите, не торгуйтесь, говорят, что скоро вообще будут по сто пятьдесят давать!
        Воспитательница была кровно заинтересована в том, чтобы сбыть ребенка - за каждый случай усыновления приют получал премию в сто франков, половина этой суммы шла в карман той самой даме, что сумела склонить колеблющихся взрослых к тому, чтобы взять малыша.
        - Деточка, ты хочешь к нам? - спросила мадемуазель Селина, теребя Маргариту за волосы. Вдруг женщина вскрикнула - Маргарита впилась ей в ладонь острыми зубами!
        - Боже мой, боже мой! - заголосила мадемуазель Селина. - У нее, может быть, бешенство?
        - Дети совершенно здоровы, - сказала воспитательница и оттрепала за уши Маргариту. - Маленькая мерзавка иногда ведет себя вызывающе. У нее явная тяга к противлению закону, как и у ее матери!
        Одумавшись и поняв, что сказала лишнее, воспитательница продолжила:
        - Впрочем, девочка работящая и сообразительная. Не пожалеете, если ее возьмете. И подумайте - двести франков в год! На ребенка будет уходить едва ли половина, а все остальное - ваша чистая прибыль!
        Падре Тибери совещался с укушенной мадемуазель Селиной.
        - Девчонка мне не нравится, - говорила та, - падре, давайте выберем другую!
        - Дочь моя, мы, как смиренные христиане, не должны бояться трудностей, которые уготавливает нам господь. - И священник добавил вполголоса: - Выплаты за девчонку помогут нам наконец-то подлатать крышу! И вообще, дочь моя, я хочу поставить себе в дом телефонный аппарат!
        Мадемуазель Селина с сомнением заметила:
        - Боюсь, падре, проблем мы не оберемся с этой девчонкой. А что, если она пойдет в мать?
        - Пути господни неисповедимы, - ответил падре Тибери и, обращаясь к воспитательнице, которая усердно подслушивала их разговор и про себя ругала
«чертову девчонку», выходка которой могла лишить ее целых пятидесяти франков, провозгласил: - Дочь моя, мы решили, что должны предоставить возможность этому ребенку войти в паству Иисусову! Мадемуазель Селина и я приняли решение взять на воспитание бедную дочь маркизы де Вальтруа.
        - И кстати, когда выплатят годовой взнос? - осведомилась мадемуазель Селина.
        Падре и его экономка, выправив в течение получаса все необходимые бумаги, получив две хрустящие фиолетовые банкноты по сто франков, отправились на окраину Бертрана. Они обитали в небольшой деревушке, где Тибери был кюре, а мадемуазель Селина вела его хозяйство.
        - Это твоя комната, Маргарита. - Экономка провела девочку в чулан, на полу которого лежал дырявый старый тюфяк. - Здесь в самом деле прелестно! О таком в приюте ты могла только мечтать!
        Падре и мадемуазель усадили девочку за один с собой стол: экономка поставила перед священником огромную тарелку с половиной жареного зайца, блюдо с паштетом из телячьей печенки, кастрюльку с пюре и овощным рагу, кувшинчик с клюквенным морсом и нежное розовое суфле, увенчанное вишенкой. У голодной Маргариты свело сладкой судорогой желудок. Улыбаясь, Селина пододвинула девочке блюдце с жареной костлявой рыбешкой и ломтем черного хлеба.
        - А, тебе еще чего-то хочется? - спросила добрая экономка. - Конечно, мы не позволим тебе остаться голодной, деточка! Но запомни, чревоугодие - один из страшных грехов!
        Селина положила перед Маргаритой большую проросшую луковицу и назидательно сказала:
        - После того, как падре и я откушаем, ты вымоешь посуду и разберешь святому отцу кровать. Пора приниматься за дело, Маргарита! Запомни, ты должна быть благодарна падре за его добрую душу! Мы вернем тебя в лоно католической матери-церкви!
        Маргарите пришлось довольствоваться краюшкой хлеба и рыбиной и зажевать обиду горькой луковицей.
        В первую ночь Маргарита никак не могла заснуть - ей все чудилось, что дверь откроется и в чулан, ставший ее спальней, войдет мама: ее настоящая мама! Девочку разбудил скрипучий голос мадемуазель Селины:
        - Дорогая, подъем! Нечего нежиться, это тебе не приют, где ты могла днями напролет бездельничать! Пора отрабатывать те деньги, которые мы тратим на тебя!
        Маргарита нехотя открыла глаза. Мадемуазель, шмыгая длинным носом, стояла около нее. Девочке пришлось подчиниться командирскому тону Селины. Было шесть часов утра. Мадемуазель провела ее на кухню и, указав на огромную чугунную плиту, заявила:
        - Итак, вычисти ее! Падре обожает порядок!
        Пришлось подчиниться воле «новых родителей». Селину и падре Тибери совсем не смущал нежный возраст Маргариты. Мадемуазель так ей и заявила:
        - Я в твои годы уже вовсю работала! Лень - мать всех грехов! Ты же знаешь, что падре и я любим тебя и заботимся о твоей бессмертной душе! Давай же, давай, немедленно принимайся за работу!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN», 31 МАРТА 1905 ГОДА:
        ДОРОЖНЫЙ МОНСТР ЗАМЕНЯЕТ 8 ЛОШАДЕЙ И ДВИЖЕТСЯ СО СКОРОСТЬЮ 50 КИЛОМЕТРОВ В ЧАС!

«Всеобщее удивление и восхищение вызвал представленный на выставке изобретений, на днях прошедшей в нашей столице, автомобиль «Сизер-Нодэн». Новинкой стало гениальное решение конструкторов, а именно независимая подвеска передних колес на вертикальных стойках и поперечной рессоре, располагающаяся перед радиатором, и подвеска задних колес на полуэллиптических рессорах. Сногсшибательны и прочие параметры этого чудо-автомобиля: одноцилиндровый двигатель с боковыми клапанами, рабочим объемом в целых 942 см3 и небывалой мощностью в 8 лошадиных сил! Удивительны и механическая трехступенчатая коробка передач, и барабанные тормоза на задних колесах. Автомобиль имеет открытый двухместный кузов и развивает гигантскую скорость до 50 километров в час!»

* * *
        Маргарита быстро научилась вставать рано утром, готовить завтрак, накрывать на стол. Селина требовала, чтобы она вела себя как можно тише: «У падре чрезвычайно чуткий сон, ты можешь разбудить его, если будешь слишком громко передвигать кастрюли!»
        Проснувшись, священник выходил к столу и вкушал обильную трапезу. Едва только он вытирал губы салфеткой, как следовал грозный окрик мадемуазель Селины:
        - Маргарита, нечего прохлаждаться!
        Экономка контролировала каждый шаг девочки, вечно ее поучая, отчитывая за любую неловкость и жалуясь на ее нерасторопность.
        - Господи, Маргарита, какие у тебя кривые руки! Ты снова разбила тарелку! Ты уже переколотила посуды на сто франков! Учти, даже такому ангельскому терпению, как у меня, придет когда-нибудь конец!
        Падре выступал против телесных наказаний, однако не имел ничего против, если Маргариту время от времени, для профилактики, запирали в подвале, где она должна была на коленях отмаливать свои грехи. Девочка до ужаса боялась темных помещений, ей все мерещилось, что на нее нападут чудовища, но Селина и слышать ничего не хотела. Она тащила плачущую Маргариту за руку, распахивала дверь подвала и по ступенькам вела девочку вниз.
        - Страшилища и чудовища существуют только в твоем воображении, Марго! Это твои грехи! И чтобы разделаться с ними, молись и думай о том, как ты нагрубила падре! Ты обидела святого отца! И это после всего того, что мы сделали для тебя!
        Вскоре Маргарита свыклась с тем, что ее запирают в темном подвале, и со временем страх перед темнотой пропал. Она отсыпалась и приходила в себя после тяжелой работы по дому и, слыша поворот ключа и торопливые шаги мадемуазель по каменной лестнице, мгновенно принимала смиренную коленопреклоненную позу и начинала громогласно читать молитву.
        Так прошло два с половиной года. Экономка давала девочке все больше и больше поручений. Селина обленилась, перестала вставать рано по утрам, предпочитала дрыхнуть на мягкой перине и вставать к завтраку - ее и падре Тибери ждали свежие рогалики и ароматный кофе. Святой отец был чрезвычайно доволен тем, что дочка маркизы-отравительницы перевоспиталась и стала человеком!
        Наспех позавтракав, Маргарите надлежало заправить постели священника и экономки, натаскать из колодца воды, если стояла зима - разгрести снег во дворе. Падре считал, что лишняя образованность ввергает человека в искушение и приносит вред, поэтому сам обучал Маргариту грамоте и письму. Она знала, что падре не любит дважды повторять одно и то же, поэтому ей приходилось на лету схватывать то, что вещал важным тоном священник.
        Потом под предводительством Селины они отправлялись на рынок: Маргариты тащила огромную корзинку с покупками. Экономка то и дело останавливалась для того, чтобы поболтать с соседками и приятельницами, каждый раз указывала на девочку и, качая длинным носом, жаловалась:
        - Вы только подумайте, мы тратим на нее столько сил и денег, а из нее растет маленькая бездельница!
        По возвращении домой следовало приниматься за приготовление обеда - этим ведала Селина, а Маргарита убиралась по дому. Падре возвращался из церкви около двух, следовал все тот же ритуал: молитва и трапеза в кругу семьи. Маргарита, которой никогда ничего не доставалось из тех вкусностей, что поглощали священник и Селина, убирала тарелки и мыла посуду.
        Как только у девочки выдавалась свободная минутка, Селина кричала:
        - Марго, ты опять ничего не делаешь? Я так и знала, что ты отлыниваешь от своих обязанностей! Ну-ка принеси дров! И разбери на чердаке!
        Маргарита возненавидела лицемерного падре, который делал вид, что не замечает, как Селина использует ее в качестве рабыни, и саму экономку, вечно жалующуюся на
«беспредельную грубость» и «поразительную лень» воспитанницы. Девочка мечтала о том, что одним прекрасным днем наступит избавление: например, в дом проберутся бандиты и перережут глотки священнику и мадемуазель! Она знала, что думать так грех, но поделать с собой ничего не могла.
        Как-то ночью, отправившись на кухню, чтобы утолить жажду, Марго стала свидетельницей пикантной сцены: мадемуазель Селина, облаченная в длинную до пят ночную рубашку, проскользнула в комнату падре. Маргарита осторожно подошла к двери и прислушалась. До нее донесся приглушенный смех и звук поцелуев. Несмотря на юный возраст, девочка поняла, что мадемуазель и святой отец предаются тяжкому греху. Вообще-то падре был обязан соблюдать обет безбрачия, а мадемуазель Селина постоянно твердила, что в свои сорок семь лет она - девица и девицей останется. Действительность выглядела иначе.
        Маргарита росла внешне покорной и затурканной девочкой, а на самом деле она лелеяла планы побега. Она покинет падре и мадемуазель, и они не смогут найти ее и заставить работать!
        Она понимала, что все это - бесплодные мечты. Она никогда не сможет убежать от священника и экономки. Селина разленилась, поручая ей все больше и больше обязанностей по дому. С ужасом Маргарита думала о том, что скоро ей придется регулярно наведываться в прачечную.
        Как-то приход падре Тибери навестил епископ. По этому случаю мадемуазель Селина нарядилась в красивое платье и отправилась вместе с Маргаритой в церковь. Там собралась вся деревня. Епископ давал благословения и выражал свое восхищение работой падре.
        - А это кто такая? - ласково обратился к Маргарите прелат, облаченный в алый шелк.
        Мадемуазель Селина, наморщив длинный нос, с благоговением произнесла:
        - Это наша воспитанница Марго, святой отец! Мы для нее как родители!
        Селина пихнула девочку в спину, Маргарита покорно кивнула головой. Епископ погладил ее по голове и стал превозносить святость падре Тибери и его экономки. Селина расплылась в улыбке и с видом раннехристианской мученицы принимала незаслуженные похвалы.
        - Деточка, тебе хорошо живется у падре? - спросил епископ у Маргариты.
        Та ответила:
        - О да, святой отец, падре и мадемуазель чрезвычайно добры, они заботятся обо мне, как настоящие родители! Я каждый день молюсь за них!
        Марго на самом деле каждый день поминала в молитвах отца Тибери и Селину, желая им проказы, поноса и лишаев.
        - Великолепно, великолепно, - твердил епископ. - Я доложу о вас в Рим его святейшеству.
        Падре возвел глаза к потолку церкви, мадемуазель Селина всхлипнула от избытка чувств. Епископ продолжал:
        - И тебя не обижают, не заставляют много работать?
        - О, что вы, святой отец, я практически ничего не делаю, и это для меня в радость! - Маргарита твердила заученные фразы.
        - Ну что же, дитя мое, я вижу, что тебе крайне повезло! - подвел итог епископ.
        Он уже собирался покинуть церковь, однако заметил, что девочка хочет сказать ему еще что-то. Марго переминалась с ноги на ногу, весь ее вид выражал полнейшее смущение и растерянность.
        - Милая, у тебя есть какое-то сокровенное желание? - спросил епископ. - Говори, я обязательно помогу тебе!
        Маргарита посмотрела по сторонам - их обступили плотным кольцом жители деревушки.
        С непередаваемым простодушием девочка выпалила:
        - Святой отец, я никак не могу спать по ночам из-за того, что мадемуазель тайком приходит в спальню к падре и они вместе громко стонут, визжат и смеются. Скажите им, чтобы они вели себя потише!
        На мгновение в церкви воцарилась небывалая тишина. Марго увидела вытянувшееся лицо епископа, посиневший нос мадемуазель Селины и побелевшую физиономию падре Тибери. Вся деревня слышала ее слова!

* * *
        НЕМЕЦКАЯ ГАЗЕТА «DEUTSCHE АLLGEMEINE ZEITUNG», 13 МАРТА 1906 ГОДА:

«Нравы, что царят в католической церкви, лишний раз доказывают: целибат - серьезное испытание, выдерживает кое далеко не каждый. Так, кюре Т. из крошечного княжества Бертранского недавно был лишен прихода по личному приказу его святейшества Пия X за то, что в течение долгих лет состоял в преступной и греховной, с точки зрения Ватикана, связи со своей экономкой, мадемуазель С.».

* * *
        ШВЕДСКАЯ ГАЗЕТА «EXPRESSEN», 20 АПРЕЛЯ 1906 ГОДА:
        УЖАСНОЕ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ В АМЕРИКЕ!

«18 апреля 1906 г. в 5 час. 14 мин. в калифорнийском городе Сан-Франциско произошло землетрясение силой 8,25 балла по шкале Рихтера. Сгорело 500 жилых кварталов - около 28 000 зданий, в огне погибло 452 человека. Одним из очевидцев этого небывалого разгула стихии стал известный итальянский тенор Э. Карузо, к счастью, при землетрясении ничуть не пострадавший. Синьор Карузо был обнаружен в полуразрушенной гостинице с мокрым полотенцем на голове. Землетрясение не вывело его из равновесия и не лишило чувства юмора: обеспокоенных почитателей он встретил следующей репликой: «Взгляните, господа, что происходит, если я буду брать верхние ноты!»

* * *
        После разразившегося скандала, в результате коего падре сослали в монастырь, а мадемуазель Селина в спешном порядке тайно бежала в неизвестном направлении, Марго направили в детский приют. Там она пробыла несколько месяцев, пока не нашлась новая семья, готовая ее удочерить.
        Ее родителями стала чета Филиппетти: мадам Филиппетти, великанша с громовым голосом, и папаша Филиппетти, под стать своей супруге, грузный господин гигантского роста. Они долго расспрашивали детей и, узнав, что Маргарита умеет управляться по хозяйству, проревели:
        - Именно она нам и нужна!
        Филиппетти содержали постоялый двор «Золотой телец». У них было восемь детей, которые до ужаса походили на родителей - такие же громогласные, упитанные и наглые. Маргарита не могла понять, для чего семейству, в котором и так есть восемь детей, требуется еще один ребенок. Впрочем, она недолго мучила себя подобными вопросами, Филиппетти относились к ней как к дочери, не делая различий между Марго и собственными отпрысками.
        Мадам Филиппетти раздавала направо и налево увесистые подзатыльники, именовала детей «придурками», «божьим наказанием», «воронятами», «какашками» и «швабрами», папаша обожал темное пиво и свиной окорок, а за обеденным столом устраивал состязание - кто громче всех рыгнет и пустит ветры.
        Семейство отличалось простыми манерами и потрясающей дремучестью. Марго быстро свыклась с нравами на постоялом дворе: ведь отныне Филиппетти станут ее родными!
        От Маргариты требовалось выполнять легкую работу по дому, и после рабства у падре и мадемуазель Селины жизнь у Филиппетти казалась ей раем. Сводные братья и сестры относились к ней, как к одной из своих, и Марго поняла, что нашла подлинную семью.
        Постоялый двор «Золотой телец», расположенный на пересечении нескольких дорог из Бертрана во Францию, Италию и Австро-Венгрию, был чрезвычайно популярен. Трактир был всегда забит путешественниками, а отбивные котлеты и наваристые супы, которые готовила мадам Филиппетти, пользовались огромным спросом. Семейство, как убедилась Маргарита, было далеко не из бедных: однажды в чулане она наткнулась на ящик, до краев заполненный монетами, банкнотами, часами, запонками, золотыми цепочками и драгоценностями. Когда она спросила папашу Филиппетти, откуда все это, он прогоготал:
        - Марго, господь добр к нам, и мы пользуемся его добротой!
        Так пролетели два года. Марго наслаждалась относительной свободой, сдружилась с юными Филиппетти и уже представить себе не могла, как это она раньше жила без них.
        Ее внимание как-то привлек один из постояльцев, пожилой господин с серебряными часами в виде черепахи с рубиновыми глазами. Каково же было удивление Марго, когда на следующий день она увидела эти самые часы в кармане старшего сына Филиппетти.
        - Я купил их у старика, - заявил тот, когда Марго спросила, откуда у него занятная вещица. - Ему требовались деньги, почему бы не воспользоваться подвернувшейся возможностью?
        Маргарите показалось это подозрительным - гость не производил впечатление нуждающегося человека, наоборот, он сорил деньгами и рассказывал всем, что недавно получил крупное наследство, и его кошелек распух от стофранковых купюр.
        Больше этого постояльца Маргарита не видела, хотя он восторгался чудными отбивными, которые приготовила мамаша Филиппетти, и во всеуслышание заявлял, что обязательно посетит «Золотой телец» еще раз.
        Маргарита знала, что на постоялом дворе есть два места, куда ни она, ни младшие дети не имели доступа - чердак и погреб. Мамаша и папаша Филиппетти вечно закрывали их на висячие замки, а ключи таскали на поясе. Еще Марго поражало то, что они сами никогда не питаются теми мясными вкусностями, которые шкворчат на сковородках и подаются гостям. Мадам Филиппетти готовила для семьи отдельно.
        Гордостью семейства был выводок свиней - огромных, постоянно голодных и чрезвычайно злобных. Хрюши обитали в загоне, и в обязанности Марго входило два раза в день кормить их. Она до ужаса боялась свиней: те с визгом и грозным хрюканьем кидались к девочке, стоило ей появиться с ведрами, полными помоев и объедков. Свиньи были на редкость кровожадными. Марго увидела, как однажды они набросились на несчастную курицу, которую угораздило забрести в загон, - через минуту от той не осталось и перышка, жирные твари слопали ее в два счета. Маргарита знала, что по ночам мамаша и папаша Филиппетти кормят свиней чем-то особым - противное хрюканье разносилось в полночный час особенно громко.
        Как-то, подав одному из постояльцев тарелку с ароматным супом, Маргарита услышала изумленный крик. Гость в ужасе таращился на ногтевую фалангу человеческого пальца, которая плавала у него в ложке. Мгновенно появился папаша Филиппетти и потащил куда-то гостя. Когда Марго спросила, что с ним случилось, папаша ответил:
        - Он перепил немного, вот и пришлось вывести его на улицу!
        О человеческом пальце в тарелке Марго предпочла не спрашивать. Той же ночью, когда все семейство уснуло, она пробралась к мамаше и папаше Филиппетти и стащила у них ключи. Девочка заглянула на чердак - просторное помещение было заставлено ящиками, коробками и мешками с одеждой, обувью, сумками и чемоданами. Все это, как была уверена Марго, принадлежало одиноким и богатым путешественникам, которые становились жертвами кровожадной семейки. Остановившись, на свое горе, в гостеприимном и хлебосольном «Золотом тельце», они уже больше никогда не покидали постоялый двор живыми.
        В погребе девочку ждало страшное открытие; она уже давно удивлялась тому, как Филиппетти могут ежедневно потчевать гостей великолепным жарким, вкусными котлетами и знаменитыми на весь Бертран супами, ведь разжиревших свиней забивали нечасто. Папаша Филиппетти как-то оговорился, что он время от времени «ходит на охоту», и Марго подумала, что тот занимается браконьерством в соседнем лесу, принадлежащем герцогу.
        Правда оказалась куда ужаснее: на крюках в погребе висели туши, но не свиные, а человеческие. Не мудрствуя лукаво, Филиппетти наладили прибыльный бизнес - грабили и убивали постояльцев, мясо которых шло потом на изготовление супов и котлет.
        Той же ночью Маргарита бежала из «Золотого тельца». В полиции никто не хотел верить ее сбивчивому и фантастическому рассказу - семейство Филиппетти считалось богобоязненным, папаша и мамаша каждое воскресенье со всем своим выводком показывались в церкви. Кроме того, Филиппетти приобрели много друзей благодаря тому, что сбывали по дешевке мясо - у них закупал его и глава местной жандармерии, и священник, и мельник, и прочие влиятельные лица.
        Чтобы успокоить несносную девчонку и выбить из нее дурь, на постоялый двор отправилось несколько полицейских, которым Марго и показала содержимое чердака и погреба.

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LES ECHOS», 5 НОЯБРЯ 1909 ГОДА:

«Процесс над семейством Филиппетти, обвиняемым в многочисленных убийствах, грабежах и поощрении каннибализма, занимает умы обывателей: еще бы, на протяжении едва ли не двадцати лет, сами того не ведая, человеческим мясом питались сотни достопочтенных подданных его высочества великого князя Мишеля-Оноре и граждане Французской республики. Остатки тел несчастных жертв убийцы регулярно скармливали прожорливым свиньям, которые по вине своих хозяев превратились в людоедов. Не сомневаемся, что столь вопиющее судебное разбирательство сделает имя «Филиппетти» нарицательным, как это произошло в свое время с несносным семейством Хулигэн в Британии!»

* * *
        Всех Филиппетти арестовали, разразился небывалый судебный процесс. Папаша и мамаша и не думали отпираться, сознавшись более чем в семидесяти убийствах. Они занимались этим промыслом как минимум двадцать лет, на чердаке обнаружили одежду трехсот без вести пропавших путников. Княжество было потрясено, шептались, что Филиппетти кормили человечиной всю деревню, к ним даже приезжали из соседней Франции, чтобы закупить мясо по низким ценам.
        Мамашу и папашу Филиппетти, а также двух их старших сыновей, которые принимали непосредственное участие в повальных убийствах постояльцев, гильотинировали. Маргариту снова отправили в детский приют.
        На этот раз она провела там почти три года, пока не нашлось новое семейство, изъявившее желание удочерить ее. Скрипач Джоакомо Казороли и его супруга Луиза были полной противоположностью Филиппетти.
        Казороли имел огромный особняк в Бертране, постоянно гастролировал по Европе и Америке и считался гордостью княжества. Луиза, утонченная, изнеженная особа, рядившаяся в шелка и курившая тонкие папиросы в янтарном мундштуке, была в восторге от Маргариты.
        - Мне нужна дочь, точно такая, как ты, милочка! Я уверена, что стану образцовой матерью! И вообще, зови меня Бу-Бу!
        Луиза наняла для Марго учителей, пыталась привить ей любовь к музыке; девочка жила, как маленькая принцесса, у нее имелась отдельная комната, оклеенная веселенькими обоями в цветочек, и масса дорогих игрушек. Бу-Бу категорически запретила Маргарите и думать о работе по дому.
        - Я знаю, милая, что твои предыдущие родители были подлинными чудовищами! Но со мной все будет по-другому! Я стану тебе не только матерью, но и сестрой!
        На самом же деле Бу-Бу не хотела ограничиваться ролью сестры. Однажды, когда великий скрипач уехал по специальному приглашению английского короля в Лондон, Луиза забралась в кровать к Марго и, прижавшись к ней, промурлыкала:
        - Дорогая, настал момент, когда я должна научить тебя кое-чему сногсшибательному!
        Почувствовав, что горячие руки похотливой Бу-Бу скользят по ее телу (Марго начала превращаться из девочки в девушку), она стала отчаянно чесаться. Бу-Бу с испугом спросила:
        - Что это с тобой, детка?
        - Мне кажется, что блохи, - ответила Марго, и следующим же утром была отправлена обратно в приют.
        Марго поняла - обзавестись настоящей семьей ей не суждено. И все же она думала о том, что когда-нибудь станет счастливой. Она знала, кем была ее мать, - Маргарита разыскала пожелтевшие газеты, в которых подробно описывался процесс над маркизой де Вальтруа. Она узнала, что у нее есть младшая сестра Мари, но никто не мог сказать, что с ней случилось.
        Маргарита превратилась в нескладного подростка, а большинство потенциальных родителей желали получить ребенка, больше похожего на куклу, - розового, как поросенок, с бездумными глазками и добрым нравом.
        Как-то приют посетила странная процессия - впереди, опираясь на резную трость, тяжело переваливаясь с боку на бок, шла полная старуха, вся в черном, со сверкающей бриллиантовой брошью под тремя подбородками. За ней семенило несколько служанок - одна держала в руках крошечную лохматую собачку, другая тащила корзинку с провизией, третья несла шотландский плед и грелку.
        Старуха подошла к Маргарите, пребольно потянула ее за ухо, велела открыть рот, а затем заставила несколько раз присесть.
        - Ну что же, я тебя возьму, - заявила она. - Мне нужна компаньонка!
        Старуху звали мадам Шанталь, от покойного мужа она унаследовала большое состояние, которое тратила на благотворительность и помощь нуждающимся. Марго стала одной из
«компаньонок», но на самом деле в ее обязанности входило потакать капризам мадам Шанталь и выслушивать ее бесконечные рассказы о давно минувшей молодости, когда
«все были благочестивыми, не то что сейчас» и «люди почитали десять заповедей».
        - Марго, не читай, как пономарь, я не для этого взяла тебя из приюта! - кричала старуха, а, если что, то могла и угостить тяжелой тростью по спине.
        - Марго, ты почему все еще дрыхнешь! Кто рано встает, тому бог подает!
        - Марго, не перечь мне, ты - воплощенный дух противоречия! И не груби!

* * *
        Мучения Маргариты закончились через полтора года, когда она обнаружила мадам Шанталь в гардеробной мертвой. Пришлось снова возвращаться в приют. Марго было почти пятнадцать, она понимала, что еще немного - и ей придется начинать самостоятельную жизнь. Государство заботилось о ней до шестнадцати лет, затем молодых людей отправляли на все четыре стороны, предварительно выдав им десять франков и Новый Завет, отпечатанный на папиросной бумаге.
        Марго думала о том, что ее ждет в недалеком будущем. Наняться в служанки и терпеть издевательства, причуды и капризы хозяев, которые могут в любой момент выбросить тебя на улицу? Найти мужа, который станет обеспечивать тебя, а ты нарожаешь ему десяток-другой детишек?
        Она знала, что ей вряд ли суждена иная участь. По ночам Маргарита тайком от воспитательниц вытаскивала из-под матраса вырезки из старых газет и в который раз перечитывала описания судебного процесса и казни маркизы де Вальтруа.
        Месье и мадам Осори были вполне нормальными людьми. Мадам, женщина лет сорока, сразу понравилась Маргарите своей улыбкой и неспешными манерами. Месье, крупный фабрикант военной амуниции, походил на доброго гнома - невысокий, с седой бородой и великолепным чувством юмора.
        - Дорогая, - сказала Марго мадам Осори, - наша единственная дочь умерла несколько лет назад от воспаления легких, поэтому мы хотим, чтобы ты стала нашим ребенком!
        Они взяли ее к себе в дом, Маргарита получила отдельную комнату, мадам и месье, позволившие называть себя «мама» и «папа», накупили девушке нарядов и настояли на том, чтобы она наверстала упущенное в области образования.
        Маргарита ждала подвоха - она хлебнула достаточно горя со всеми своими предыдущими семьями. Но Осори любили ее, более того, мадам относилась к Марго как к дочери, месье не забывал каждую пятницу давать ей по двадцать франков - «на шпильки», как он говорил.
        Девушка привязалась к приемным родителям и время от времени ловила себя на мысли, что совершенно счастлива. Осори были весьма состоятельными людьми, они ни в чем не отказывали Марго.
        Пролетели осень и зима, наступила весна. Как-то майским вечером, когда месье Осори вернулся с фабрики, его, как обычно, ждали пирожные и кофе. Мадам поставила перед супругом фарфоровую чашечку и пододвинула блюдо со сладостями. Месье Осори откушал и, пожаловавшись на тяжесть в желудке, отправился к себе в кабинет.
        Спустя полчаса Марго, которая вышивала, встрепенулась - до нее донеслись возбужденные голоса и крики. Она поспешила в кабинет месье Осори. Несчастный фабрикант распростерся на зеленом ковре, горлом у него шла темная кровь, он хрипел и пытался что-то сказать. Мадам Осори, плача и причитая, пыталась помочь мужу, суетились служанки и дворецкий, наконец вошел срочно вызванный по телефону доктор.
        Он склонился над месье Осори, но помочь умирающему не мог. Фабрикант скончался через десять минут. Марго была опечалена - она успела привязаться к месье Осори. Что же с ним случилось?
        Она подслушала разговор, который состоялся между мадам Осори и доктором. Тот, расхаживая по гостиной, говорил:
        - Я уверен, что смерть вашего супруга вызвана отравлением. Да, да, скорее всего, был использован мышьяк!
        Мадам Осори скорбным голосом ответила, что не может в это поверить.
        - Я не подпишу свидетельства о смерти без предварительного вскрытия, - заявил врач. - И кстати, мадам Осори, если не ошибаюсь, ваша приемная дочь, мадмуазель Маргарита, на самом деле отпрыск маркизы де Вальтруа и Жана Лареми? Маркиза, как мне хорошо помнится, любила подсыпать ничего не подозревающим жертвам яд в чашку кофе!
        Маргарита обмерла. Доктор подозревает ее в том, что она отравила месье Осори! Но ведь она любила его как отца! Она не имеет ни малейшего отношения к произошедшей трагедии!
        На следующий день в особняке появились полицейские. У них имелся ордер на обыск. Мадам Осори была глубоко шокирована предположением, что ее муж стал жертвой преступления и что одним из наиболее вероятных кандидатов в убийцы является приемная дочь.
        В платяном шкафу Марго обнаружился пузырек, завернутый в старый шарф. Пузырек был полон белым, слабо пахнущим чесноком порошком.
        - Уверен, что это и есть мышьяк, которым отравили месье Осори, - понюхав порошок, сказал следователь и взглядом, полным подозрения, уставился на Марго.
        Она пыталась оправдаться, заявив, что не имеет понятия, как пузырек с мышьяком оказался у нее в комнате, но ей никто не поверил.

* * *
        БЕРТРАНСКИЙ БУЛЬВАРНЫЙ ЛИСТОК «LE SOIR», 19 МАЯ 1914 ГОДА:
        ЯБЛОКО ОТ ЯБЛОНИ...

«Дочь маркизы де Вальтруа принялась за смертельное ремесло матери-отравительницы! Юная Маргарита без малейших угрызений совести отравила приемного родителя!»

* * *
        Под давлением улик Марго арестовали. Она не могла поверить, что это происходит с ней. Девушка напрасно заявляла, что не имеет к смерти фабриканта ни малейшего отношения. Состоялся суд, который вынес ей приговор «Виновна». Ее приговорили к двадцати годам каторги.
        После вынесения приговора Марго навестила мадам Осори. Маргарита была поражена: из скромной, одетой в простое темное платьишко серой мышки с собранными на затылке узлом волосами она превратилась в светскую красавицу: стройную фигурку приемной матери облегало изумительное черное платье, сшитое явно на заказ у лучшего портного. Мадам куталась в невесомые соболиные меха, а на пальцах, в ушах и вокруг шеи сверкали крупные бриллианты.
        - Марго, я так тебе благодарна, - с улыбкой сказала мадам Осори. - Извини, что так получилось, но ты помогла мне избавиться от мужа! Как же я его ненавидела! А теперь все его состояние и фабрика, приносящая большую прибыль, досталась единственной наследнице - мне!
        Марго все поняла - мадам Осари, давно мечтавшая стать состоятельной вдовой, претворила в жизнь коварный план. Она убедила мужа в необходимости взять в семью девушку из приюта и остановила свой выбор не на ком-то, а на дочери маркизы-отравительницы. В течение нескольких месяцев она разыгрывала заботливую мать, а потом отравила месье Осари, свалив всю вину на Маргариту. Именно мадам подложила ей пузырек с мышьяком.
        - Как вы могли! - пробормотала потрясенная Маргарита.
        Мадам Осари кротко ответила:
        - Марго, ты оказалась идеальной кандидатурой.
        - Я всем расскажу, я заявлю, что это вы истинная убийца... - Девушка, плача, сама не верила в то, что говорит.
        Вдова фабриканта проронила:
        - Ты - дочь маркизы де Вальтруа, тебя приговорили к двадцати годам каторги, тебе никто не поверит. Я - несчастная вдова, к которой все испытывают сочувствие и сострадание. Прощай, Марго!
        Маргарита попыталась сообщить надзирателям о том, что ей необходимо побеседовать с прокурором или судьей, но никто не воспринимал требования подлой убийцы-отравительницы всерьез. Марго с ужасом подумала, что ее ожидает. Суд вынес приговор - ей грозит даже не тюрьма Святая Берта, а каторга! Туда ссылают наиболее страшных и социально опасных личностей.
        Через неделю после оглашения приговора Маргариту в числе прочих заключенных погрузили в тюремные кареты, которые доставили их на каторгу. Это было живописное местечко у самого моря, они работали в мраморных каменоломнях. Заключенные-мужчины высекали громадные глыбы, а заключенные-женщины полировали их. Средняя продолжительность жизни на каторге составляла тридцать лет.
        Марго отвели место в одном из женских бараков, выделили унылую форму темно-синего цвета и обрили наголо, безжалостно срезав чудные черные волосы тупой бритвой.
        Заключенные вставали в половине шестого, после этого следовал завтрак - водянистая несоленая пшенная каша, кусок заплесневелого хлеба, чашка бурды, гордо и без всяких на то оснований именуемой какао. После этого конвоиры сопровождали мужчин в карьер, где те принимались за работу, женщины же следовали на большую площадь. Туда свозили мраморные блоки, которые следовало полировать.
        Работа длилась до полудня, затем объявлялся перерыв на сорок минут, в течение которого приговоренные имели возможность пообедать. Отдыха не было, тот, кто отлынивал от работы, подвергался суровому наказанию. Только вечером, около половины восьмого, раздавался протяжный гудок, который означал конец рабочего дня.
        Первая неделя показалась Маргарите бесконечной. Она не могла поверить, что ей надлежит провести здесь целых двадцать лет. Подруги по несчастью ее успокоили:
        - Не думай об этом, никто из тех, кто получил большие сроки, не дотягивает до освобождения. Каторга, которой сейчас по приказу великого князя заменяют смертную казнь, на самом деле куда бесчеловечнее и ужаснее ее.
        Марго работала от заката до рассвета, стараясь не думать о том, что раньше у нее была иная жизнь. Едва ли не ежедневно она видела, как происходят несчастные случаи: глыба срывалась и придавливала кого-нибудь из заключенных, или осколки мрамора уродовали и ослепляли полировальщиц. Те, кому посчастливилось избежать смерти и увечий, были приговорены к неизменному туберкулезу - женщинам не выдавали масок, поэтому все, кто провел на каторге несколько лет, обязательно заболевали.
        Ни за что не падать духом - таков был девиз Маргариты. Она два раза в неделю писала прошения о пересмотре дела, которые направляла великому князю, генеральному прокурору и министру юстиции. Она ждала, что вот-вот придет ответ и власти обратят внимание на царящее беззаконие. Она описывала ужасные условия каторги, сообщала о неудовлетворительном питании и опасности заболеть туберкулезом.
        - Наивная ты, Марго, - сказала ей как-то одна из женщин, - все ждешь ответа, а его не будет!
        - Почему? - удивилась Маргарита. - Великий князь не может игнорировать подобные послания! Он наверняка не знает, что здесь происходит!
        - Не знает? - расхохоталась товарка. - Куда там! Он посещал каторгу несколько лет назад и нашел, что заключенные обеспечены всем необходимым и вполне довольны жизнью. И кто тебе сказал, что он получит твои письма? Наверняка надзиратели передают послания начальству, которое их уничтожает! Запомни, мы все тут умрем, и ты в том числе!
        Неужели ее письма не доходят ни до министра, ни до великого князя, думала Маргарита. Она постепенно начала терять надежду. Значит, ей суждено умереть за преступление, которого она не совершала!
        В середине августа 1914 года все бараки облетела невероятная новость - в Европе началась кровопролитная война, в которую вовлечены практически все государства, в том числе и Бертран. Заключенные шептались, слухи множились и обретали совершенно небывалые формы: вроде бы великий князь бежал из страны или, наоборот, арестован и расстрелян, и теперь Бертран станет одной из провинций Германии. Никто не знал, что правда, а что ложь, но, судя по суете среди конвоиров и начальства, над княжеством нависла смертельная угроза.

* * *
        НЕМЕЦКАЯ ГАЗЕТА «BERLINER ZEITUNG» ОБ ОККУПАЦИИ БЕРТРАНА, 7 СЕНТЯБРЯ 1914 ГОДА:

«Безоговорочная и позорная капитуляция бертранской армии (если ее вообще можно назвать таковой) открывает новую эру в истории этого франкофильского княжества: эру господства победоносной Германии и несокрушимого тевтонского духа!»

* * *
        Отгрузка мрамора прекратилась, и паровоз, который обычно три раза в неделю забирал отполированные блоки, не появлялся. Заключенные объявили забастовку - дело неслыханное в истории бертранской каторги. Начальство, которое раньше не спустило бы подобного и приняло бы самые суровые меры, вдруг согласилось с их требованиями - отменить работу в каменоломнях, улучшить рацион питания и предоставить желающим возможность встретиться с родственниками.
        До последнего не дошло - на каторгу пожаловали представители оккупационных войск германского кайзера. Заключенных выстроили на площади, они видели, как распахиваются ворота и въезжает длинный, приземистый, похожий на тупоносого крокодила черный автомобиль с откидным верхом. В авто находились крупные немецкие военные, судя по красивой форме и знакам отличия, полковники и генералы.
        Начальник каторги суетился, он подскочил к немцам и открыл дверцу автомобиля. Первым из него вышел высокий пузатый военный - на его груди звенели и тряслись Железные кресты, а лицо выражало безмерную брезгливость.
        Вслед за автомобилем промаршировали немецкие солдаты в остроконечных касках и с винтовками. Маргарита испытывала смешанные чувства. С одной стороны, она была безумно рада тому, что получила временную передышку. С другой - самые невеселые предположения подтвердились: немцы захватили крошечное княжество на Средиземноморском побережье.
        Генерал вальяжно прохаживался по площади, ритмично ударяя плеткой по сверкающему голенищу кожаного сапога, начальник каторги, как побитая собачонка, бегал за ним и что-то объяснял срывающимся, истеричным голосом. Заключенным доставляло небывалое удовольствие наблюдать, как их всесильный хозяин, который не знал жалости и мог сам ударить или даже убить того, кто ему не нравится, пресмыкается и заискивает. К всеобщему удовольствию, генерал отмахнулся от начальника, как от назойливой мухи, и того немедленно схватили два рослых солдата.
        Толпа загудела, кто-то громко сказал:
        - И пусть паршивого пса расстреляют, он этого заслуживает!
        Генерал махнул плеткой, немцы выстроились в колонну. Нацепив пенсне, генерал вышел на середину площади, за ним последовал один из адъютантов. Немец лающим голосом сыпал фразами, адъютант переводил их на французский.
        - Заключенные! Я, генерал победоносной армии немецкого кайзера Вильгельма Второго, барон Готтхард фон Ланштайн, довожу до вашего сведения, что войска бывшего великого князя Бертранского Мишеля-Оноре сдались без боя, а глава вашего государства принял все условия капитуляции, предложенные ему германским рейхом. Это событие имело место две недели назад. Отныне Бертран становится провинцией Германии!
        Среди заключенных раздались крики, солдаты вскинули ружья, генерал продолжил:
        - В мою задачу входит обеспечение порядка в местах, где отбывают наказание преступники. Однако, как известно, германское правосудие и юридическая система являются самыми совершенными во всем мире, поэтому мне поручено взять под свой контроль пересмотр ваших дел!
        Маргарита не могла поверить тому, что слышала - неужели понадобилось, чтобы Бертран потерял независимость и оказался под пятой немецких оккупантов, чтобы наконец кто-то принял решение пересмотреть дела каторжан?
        - По сведениям, находящимся в моем распоряжении, многие из вас были несправедливо приговорены к отбытию наказания в этом ужасном месте. Германское правительство и кайзер лично выступают против использования людей, пусть и провинившихся перед обществом, в качестве древнеегипетских рабов. Я приказываю немедленно запретить работу в каменоломнях!
        Раздались одобрительные крики, генерал самодовольно усмехнулся, ему нравилось выражение верноподданнических чувств.
        - Но это не значит, что те из вас, кто заслуживает изоляции и многолетнего наказания, получит свободу. Дело каждого заключенного будет рассмотрено мною лично, а также неподкупными и принципиальными немецкими юристами. Осужденные напрасно будут немедленно освобождены, а преступники останутся в местах заключения до полного отбытия вынесенного приговора!
        Маргарита почувствовала, что ее шатает. Она, как и все заключенные, искренне верила в то, что освобождение не за горами.
        Генерал фон Ланштайн, хлопнув плеткой по сапогу, проревел:
        - Вы становитесь подданными германского рейха, и к вам будут применяться немецкие законы. Тот, кто посмеет оказать нам сопротивление, будет расстрелян. Тот, кто выкажет неповиновение или неуважение, будет расстрелян. Тот, кто проявит несогласие или станет помогать партизанам и повстанцам, будет расстрелян.
        На этом обращение представителя оккупационной власти завершилось. Заключенных развели по баракам, и там всю ночь напролет обсуждалась только одна тема - когда же каторжанам предоставят свободу. Никто из них, даже самые матерые и закоренелые преступники, на совести которых были многочисленные жертвы, не сомневался, что отбывает наказание незаслуженно и что немецкий военный суд обязательно их освободит.
        Скоро восторги по поводу порабощения Бертрана немцами поутихли. Тевтонские завоеватели не скрывали, что в их цели входит вывезти из княжества как можно больше ценностей. Работу в каменоломнях возобновили, и заключенные трудились с пяти утра до девяти вечера без перерыва - немцы эшелонами отправляли к себе на родину тонны бертранского мрамора, знаменитого на весь мир своим непередаваемым зеленоватым оттенком.
        Бывший начальник каторги был публично расстрелян, так как, окончательно потеряв голову, влепил генералу фон Ланштайну пощечину. Немцы не церемонились, тот, кто пытался бунтовать или хотя бы выражал недовольство качеством еды и жаловался, что при оккупантах во много раз хуже, чем раньше, тотчас умирал.
        Странное дело, но немецкий суд на самом деле пересматривал дела. Пересмотр приговора суда в отношении Маргариты был назначен на конец декабря. Девушка простудилась и предстала перед судьями с хлюпающим носом и слезящимися глазами.
        Судьи - пятеро полковников и генерал-председатель - внимательно выслушали ее сбивчивый рассказ, затем Готтхард фон Ланштайн зашелестел бумагами - Маргарита увидела папку с собственным именем.
        - Суд выносит решение о вашем немедленном освобождении, - произнес переводчик. Маргарита, которая была уверена, что ее снова отправят в барак, едва не упала в обморок. - Однако вам надлежит работать в качестве горничной в доме генерала фон Ланштайна!
        Маргарита заметила, что генерал внимательно ее изучает. Ей не понравилось надменное выражение его холеного лица и сладострастная усмешка.
        - Вы признаетесь невиновной в отравлении господина Осори! - пролаял переводчик. - Его вдова, которая поставляла амуницию армии Франции, преступница и предательница, была расстреляна по приговору военного суда!
        Вот оно что, поняла Маргарита. Ей почему-то не было жаль несчастную мадам Осори. Получается, что ей повезло - если бы она осталась на свободе и унаследовала фабрику, немцы ее тоже расстреляли бы, обвинив в работе на армию противника! Она не могла поверить, что сфабрикованный судебный процесс и каторга спасли ей жизнь!
        Девушку отвели в соседнее помещение, где на лавке, не веря своему счастью, сидели еще несколько человек, помилованных немцами. Им выдали цивильную одежду и поручили их заботам парикмахера. Потом к ним подлетело несколько журналистов, сделавших массу снимков при помощи огромного фотоаппарата со слепящей вспышкой.
        - Сегодня же во всех газетах Германии и Бертрана появятся статьи о том, что немецкие судьи исправляют грубые ошибки, допущенные местной судебной системой!
        Маргарита поняла - их освободили не потому, что они невиновны, а с целью рекламного и пропагандистского хода, чтобы лишний раз заявить на весь мир о мирных намерениях германского рейха и превознести до небес его юристов.
        Как она узнала позднее, каторгу покинуло не более двадцати пяти человек, зато добавилось около пяти сотен новых заключенных - добыча редких пород мрамора была весьма рентабельным предприятием, и немцы ни за что не хотели упускать возможность обогащения.
        Марго выдали новый паспорт и бумаги, в которых значилось, что она, Маргарита де Вальтруа, освобождена по милостивому решению новой власти. Ей было отказано в праве покидать Бертран, да и сделать это было невозможно: все княжество представляло собой некое подобие каторги. Улицы патрулировали немецкие солдаты, а все десять квадратных километров Бертрана оцепили колючей проволокой. Великого князя с семьей держали в изоляции во дворце: Мишель-Оноре все еще считался номинальным главой государства, хотя на самом деле всеми делами заправлял Готтхард фон Ланштайн и ему подобные.
        Как ей и предписывалось, Маргарита начала работать в замке, где некогда проживали родичи великого князя, а теперь обосновался генерал фон Ланштайн. Обязанности горничной во многом напоминали каторгу: вставать надо было в пять утра, ложиться позволяли не раньше полуночи. Генерал постоянно давал балы и приемы. Марго сбивалась с ног, смертельно уставала и мечтала о том, чтобы все побыстрее закончилось.
        Однажды генерал вызвал ее к себе в кабинет. Она была уверена, что за этим последуют разнос и увольнение, которое закончится возвращением на каторгу - фон Ланштайн слыл чрезвычайно капризным и жестоким.
        Маргарита, облаченная в черное платье, белый передник и чепчик, осторожно постучала в резную дверь кабинета. Раздался громовой голос, велевший ей войти. Генерал в шелковом восточном халате, с дымящейся трубкой в руке сидел в кресле и наслаждался «Героической симфонией» Бетховена, которая доносилась из раструба патефона. Остановив пластинку, генерал уставился на девушку.
        Его взгляд пробирал до костей, Марго сделалось неуютно. Она и раньше замечала непонятное внимание к себе со стороны генерала: он трепал ее по щеке, легонько ударял и даже пытался поцеловать. Многие из служанок, в первую очередь молодые и красивые, а генерал следил за тем, чтобы в его резиденции работали именно такие, жаловались на приставания со стороны влиятельного немца.
        Маргарита знала, что фон Ланштайн женат, но его супруга, огромная фотография которой украшала его письменный стол (выпученные рыбьи глаза, жабий рот и оттопыренные ослиные уши) осталась в Берлине, и барон не спешил приглашать жену в Бертран.
        Зато у него имелась любовница, знаменитая бертранская актриса, дама крикливая, страстная и нервная. Она царила в особняке, закатывала генералу истерики и даже, по свидетельствам кое-кого из прислуги, била могущественного военного. Генерал недавно с ней расстался, несмотря на угрозы со стороны актрисы застрелить сначала его, а потом себя.
        - Тебя зовут Марго? - пролаял по-французски генерал, и Маргарита не сразу разобрала, что он говорит, таким сильным был его немецкий акцент. Фон Ланштайн повторил вопрос, и девушка быстро кивнула.
        Генерал завел патефон, полилась пронзительная музыка великого немецкого композитора. Фон Ланштайн подошел к Маргарите и спросил:
        - Правда восхитительно?
        Марго ничего не успела ответить, потому что он впился ей в губы мокрым поцелуем. Девушка попыталась отбиться, но генерал был сильнее.
        Фон Ланштайн отвалился от нее столь же неожиданно, как и набросился. Он произнес:
        - Ты мне подходишь! И скажи, твоя мать - та самая отравительница маркиза де Вальтруа?
        Марго пришлось подтвердить это. Генерал мечтательно заявил:
        - Такая женщина мне и нужна! Помню, с каким трепетом я читал отчеты в газетах о процессе над ней. Там упоминались две малолетние дочери маркизы-отравительницы. И ты - одна из них! Кто бы мог подумать!
        Генерал снова бросился на Марго, она зажмурила глаза и не сопротивлялась. От него пахло табаком, тонкими духами и коньяком. Фон Ланштайн уселся обратно в кресло и произнес:
        - Тебе нравится работать горничной?
        Маргарита, запинаясь, стала говорить о том, что служить в доме такого выдающегося человека, коим является барон Готтхард фон Ланштайн, один из гениальнейших военных стратегов столетия, для нее подлинная честь и...
        - Оставь это, - генерал махнул трубкой, зажатой в руке.
        - Тебе что, нравится вставать в пять утра, драить все семьдесят восемь комнат во дворце, протирать четыреста бюстов, заводить сто пятьдесят часов, поливать через день восемьсот растений, стирать сто моих рубашек, обслуживать десятки гостей и отправляться в постель около полуночи?
        Генерал, как было известно Марго, обожал цифры. Что она могла ответить на его вопрос? Сказать, что ненавидит работу в особняке и думает о том, как отсюда удрать?
        - Знаю, что ты мечтаешь о другом, - произнес генерал. - Как, впрочем, и я! Хочешь получить иную работу, легкую и приятную?
        Марго молчала. Она уже догадывалась, о какой работе идет речь. Ей были известны несколько девушек, что трудились горничными, а потом согласились стать любовницами генерала. Долго в этой роли они не продержались, несносная и ревнивая актриса, постоянная пассия Готтхарда фон Ланштайна, выжила их. В качестве вознаграждения за любовные утехи они получили солидные денежные отступные и уютные домишки у моря.
        - Знаю, что хочешь. - Генерал снова оказался подле Марго. - Надо быть дурой, чтобы отказаться от этого! Я давно приметил тебя, еще на каторге, когда под моим руководством суд принял решение даровать тебе свободу. Скажу честно, мне наплевать, отравила ты того фабриканта или нет, я выпустил тебя с каторги, чтобы..
        Генерал расхохотался и потрепал Марго по щеке.
        - Сегодня вечером я жду тебя у себя в спальне, - приказал он. - И учти, если ты не появишься, я велю отправить тебя обратно на каторгу... Нет, расстрелять как французскую шпионку!
        Он велел ей покинуть кабинет. Итак, предложение генерала было недвусмысленным - или она становится его любовницей, или заплатит за свою строптивость жизнью. Фон Ланштайн вызывал у нее отвращение, но это не повод, чтобы умирать.
        Поэтому, как ей и было приказано, в полночь, когда в особняке стало тихо, она подошла к спальне генерала. Дверь была приоткрыта, Марго увидела большую кровать с шелковым пологом. Девушка ступила на пушистый алый ковер.
        Появился немец. Потирая руки в предвкушении оргии, он сказал:
        - Дорогая, я рад, что твой разум взял верх над эмоциями. Я устал от своей истеричной любовницы, наконец-то мне удалось спровадить ее за границу. У нас бездна времени, чтобы сделать друг друга счастливыми!
        Фон Ланштайн подошел к ней и стал целовать. Маргарита, стиснув зубы, терпела, немец все больше и больше распалялся. Наконец он произнес:
        - Отправляйся в ванную! У тебя пять минут, я жду!
        И он указал на кровать. Маргарита обреченно поплелась в ванную. Ну что же, если другого выхода нет... Она купит себе относительную свободу, став на несколько недель любовницей Готтхарда. Он быстро к ней охладеет, даст ей отставку, а вместе с ней весомую сумму и домик. Только бы продержаться эти несколько недель!
        Марго медленно разделась - в зеркале она видела отражение прелестной девушки с замученным и испуганным личиком и идеальной фигурой.
        - Марго, я тебя жду! - раздался рык генерала. - Не заставляй меня повторять еще раз, это может плохо для тебя закончиться!
        Маргарита начала молиться - пусть бог избавит ее от необходимости спать с генералом. Она готова заплатить за это любую цену!
        - Марго, я в нетерпении! - закричал фон Ланштайн. - Или ты хочешь, чтобы я применил силу?
        Следом за этим грянул выстрел. Маргарита похолодела - генерал был вздорным и упрямым человеком, к тому же чрезвычайно жестоким. Он вполне может заставить ее под дулом пистолета спать с ним!
        Маргарита приоткрыла дверь. Спальня была освещена множеством свечей - генерал позаботился об интимной обстановке. Но, о ужас, фон Ланштайн распластался на кровати - и, судя по всему, он был мертв. Кровь растекалась по белым простыням, да и выжить с развороченной головой немец не мог!
        Около кровати, одной рукой разведя полог, а в другой зажав дымящийся «браунинг», застыла любовница генерала, та самая актриса, которую он якобы спровадил за границу. Высокогрудая, облаченная во все черное дама патетически воскликнула:
        - Готтхард, ты хотел избавиться от меня, но я тебе не позволю! Мы всегда будем вместе - в жизни и в смерти!
        Актриса поднесла к виску пистолет, грянул второй выстрел. Пистолет упал на ковер. Маргарита отчаянно завопила. Она бросилась к женщине - та, как и фон Ланштайн, не подавала ни малейших признаков жизни. Марго попыталась нащупать пульс и только измазалась в крови.
        - Господин генерал, придите в себя, скажите, что с вами все в порядке. - Марго трясла фон Ланштайна, понимая, что это не поможет. И генерал, и его любовница скончались.
        Что же ей делать? Два выстрела наверняка перебудили весь особняк, через несколько секунд в спальню ворвутся охранники и адъютанты генерала. Марго схватила пистолет и бросилась в ванную комнату. Немедленно одеться и бежать через окно! Но спальня расположена на третьем этаже, внизу - парк, ей придется прыгать...
        Топот, крики и ругань оглушили ее. Марго слышала, как трещит под напором извне запертая дверь ванной, как она слетает с петель, как влетают перепуганные военные. И она, голая, перемазанная в крови, с пистолетом в руке, стоит около распахнутого окна и плачет.
        Ее арестовали, обвинив в убийстве генерала Готтхарда фон Ланштайна и его любовницы. Напрасно Маргарита пыталась уверить всех, что ни в чем не виновата. Ее не слушали, было достаточно того, что она уже отбывала срок на каторге за отравление фабриканта Осори. Марго заключили под стражу и посадили в карцер.

* * *
        ПРОНЕМЕЦКАЯ ГАЗЕТА БЕРТРАНА «DAS DEUTSCHE BERTRAND», 12 ФЕВРАЛЯ 1915 ГОДА:

«Подлое убийство французской шпионкой доблестного генерала Г. фон Ланштайна лишний раз доказывает - силы так называемой Антанты истощены, и единственная надежда
«союзников» - террор, распространение хаоса и беззаконие! Глава немецкого протектората Бертрана заявил, что преступница будет предана военно-полевому суду и покарана по всей строгости закона!»

* * *
        Процесс состоялся через день. Обвинения гласили: шпионаж в пользу французской разведки, убийство генерала фон Ланштайна и его секретарши (ни о какой любовнице речи не шло) и попытка дестабилизации обстановки в Бертране. Обвиняемой слова не предоставили, процесс шел на немецком языке, переводчика не было. Пятеро судей быстро зачитали на двух языках приговор, вынесенный заранее, - Маргариту де Вальтруа приговаривали к смертной казни через расстрел. Приговор надлежало привести в исполнение в течение двадцати четырех часов.
        Маргарита пыталась протестовать, но ее никто не слушал. Она заявила, что невиновна и что истинной убийцей генерала была его любовница, застрелившаяся сразу же после совершения преступления, но ее слова были обращены к пустым креслам - судьи, вынеся ей приговор, спешно покинули зал заседания.
        Девушку отвезли в тюрьму военной комендатуры, во внутреннем дворе которой проходили расстрелы. Маргарита в последний раз смотрела на улицы Бертрана. Ее бил озноб и терзало отчаяние. Наверное, подумалось ей, так же чувствовала себя и маркиза де Вальтруа, ее мать, в тот день, когда несчастную вели на эшафот. Маргарита знала - в отличие от матери у нее нет ни малейшего шанса получить помилование. Немецкое командование чрезвычайно серьезно относилось ко всем случаям так называемой диверсионной деятельности, и, кроме того, все думают, что именно она застрелила генерала фон Ланштайна! Возможно, судьи не уверены в ее виновности, но в условиях военных действий ее расстрел решили использовать как акт устрашения и возмездия.
        Маргарита хмуро улыбнулась: второй раз за последний год ее обвиняют в преступлении, которого она не совершала, и второй раз ее признают виновной! Но вместо каторги теперь ее ждет всего через несколько часов пуля в затылок!
        Ее заперли в тесную камеру, Марго потеряла счет времени. Потом раскрылась дверь, возник католический священник в черной сутане с Библией в руках.
        - Дочь моя, у вас есть последняя возможность исповедоваться и причаститься, - сказал он. Марго оцепенела - перед ней стоял падре Тибери.
        За прошедшие годы он постарел, обрюзг, еще больше растолстел, а нос его приобрел угрожающий багрово-лиловый оттенок - скорее всего, падре после крушения своей карьеры сделался ярым поклонником Бахуса. Подслеповатый капеллан наверняка не узнал ее!
        Маргарита сказала:
        - Я ни в чем не виновна!
        - Дочь моя, мы все грешны, - залепетал падре Тибери, - и перед тем как вы покинете этот мир, вы должны покаяться в совершенных грехах!
        - Если я и сделаю это, то без вас, падре, - ответила Маргарита. Она помнила, как священник и востроносая мадемуазель Селина использовали ее, малышку, в качестве бесплатной рабочей силы.
        - Да будет господь милостив к вам, грешнице! - лицемерно заявил кюре, который был грешником куда более закоренелым, чем Марго, и удалился. Маргарита считала минуты - сколько ей еще осталось жить: час, полчаса?
        Дверь снова заскрежетала, Маргарита поняла, что это пришли за ней. Расстрел - казнь быстрая. Она не успеет ничего почувствовать, как все закончится. Она окажется на небе, где встретится с мамочкой!
        В камеру вместо конвоиров вошла странная посетительница. Красивая женщина лет сорока (хотя она умело скрывала возраст), в черном элегантном пальто с соболиным воротником и соболиной же муфтой стояла перед Марго. Дама заметила:
        - Какие мерзкие условия! Впрочем, чего ожидать от камеры смертников!
        Особа подошла к Маргарите - девушка разглядела выбивающиеся из-под огромной шляпы с белым страусиным пером светлые локоны, ощутила аромат терпких духов. Дама рукой в кожаной перчатке бесцеремонно схватила Маргариту за подбородок.
        - Отличный экземпляр, - будто оценивая кобылу, процедила она.
        - Что вы делаете! - закричала Марго. - Оставьте меня в покое! Я хочу умереть!
        Дама гортанно рассмеялась, достала из сумочки изящный золотой портсигар, выудила папиросу, чиркнула серная спичка, мелькнул огонек. Пустив Марго в лицо клубы едкого дыма, особа заметила:
        - Позволь тебе не поверить, Марго. Желание умереть является для человека ненормальным, более того, преступным. Скажу тебе, что каждому, кто хочет умереть, надо предоставить такую возможность. Уверена, что девяносто девять человек из ста на коленях будут умолять сохранить им жизнь.
        Марго, сидевшая на корточках в углу камеры, с любопытством уставилась на посетительницу. Кто она такая, какая-нибудь зануда из благотворительного общества, что ведет душеспасительные беседы с приговоренными к расстрелу? Судя по дорогому наряду, изысканным манерам и золотому портсигару, она не из таких - дамы-душеспасительницы рядятся в проеденные молью вещи и не курят!
        - Меня зовут мадам Цирцея, - словно прочитав мысли Марго, заметила дама. Маргарита вздрогнула.
        Особа пояснила:
        - Вопрос, кто же я такая, возникает сразу, едва я прихожу к таким, как ты, Марго. Кто я такая? Твой ангел-хранитель. Ты ведь веришь в то, что у каждого человека есть своей ангел-хранитель, который появляется в минуты отчаяния и безысходности?
        - Не верю, - буркнула Марго. - Существуй ангел-хранитель, он должен был явиться ко мне уже пять тысяч раз. Где он был, когда казнили мою маму? Куда он смотрел, когда меня разлучили с сестрой? О чем он думал, когда меня отдавали в одну семью за другой, и каждый раз я оказывалась снова в приюте. Он что, заснул, когда меня обвинили в отравлении месье Осори и отправили на каторгу? Или, может, он заткнул уши, когда эта сумасшедшая застрелила генерала фон Ланштайна, а затем пустила себе пулю в висок? Где он, этот ангел-хранитель? Меня сегодня на рассвете расстреляют, так что, мадам, благодарю вас за проповедь, но оставьте меня в покое и убирайтесь восвояси!
        - Упряма, иронична и озлобленна, - дама беседовала с самой собой. - Да, да, правильный выбор, такая девчонка мне нужна!
        Маргарита закричала:
        - Не желаю вас видеть! Вы явились, чтобы издеваться надо мной! Какое вы имеете право!
        Дама, с сожалением поглядев на нее, заметила:
        - Девочка, ты не понимаешь, что произойдет через несколько часов - тебя расстреляют. Или ты не хочешь жить?
        - Зачем вы обещаете то, чего никогда не сможете выполнить! - произнесла Маргарита. - Немецкий суд приговорил меня к расстрелу за шпионаж, и приговор будет приведен в исполнение. Никто, повторяю, никто, не в состоянии помочь мне!
        Мадам Цирцея ласково ответила:
        - Понимаешь, Марго, для меня нет ничего невозможного. Я сумею спасти тебя от смерти. Ты начнешь совершенно иную жизнь. Для всего остального мира ты будешь мертва - расстреляна в соответствии с вердиктом военного суда.
        - Но что вы хотите взамен? - спросила Маргарита. - Я не верю в ваши добрые намерения. Наверняка за всем этим кроется подвох! Да кто вы такая, чтобы спасти меня от смерти?
        - Я уже сказала, меня зовут мадам Цирцея, - повторила дама. - И у меня много чрезвычайно влиятельных друзей. Марго, у тебя мало времени - решайся! Да, тебе придется отблагодарить меня за то, что я помогу тебе бежать из камеры смертников. Твое нынешнее незавидное положение показывает, что ты не в состоянии сама распоряжаться своей судьбой, Марго. Поэтому эту обязанность возьму на себя я!
        Маргарита ничего не понимала. Чего надобно этой богатой и сумасшедшей особе, и как она вообще оказалась в тюрьме? Получается, что она не врет - в камеру смертников не пропустят любого с улицы, у нее на самом деле должны иметься связи и покровители.
        - Ну что, ты приняла решение? - спросила дама.
        Маргарита, поколебавшись, произнесла:
        - А вы не обманываете меня, когда говорите, что... что спасете? Но как вы это сделаете, это совершенно невозможно. Даже если меня и помилуют, то отправят в тюрьму или на каторгу...
        - Предоставь мне решать эту задачу и не забивай свою прелестную головку всякими глупостями, - рассмеялась мадам Цирцея. Она решительным жестом загасила сигарету и протянула Марго руку в перчатке: - Идем со мной, Маргарита!
        Девушка, понимая, что ей терять нечего, схватилась за ее ладонь. Эта дама окончательно лишилась рассудка! Она что, предлагает им выйти из тюрьмы вот так просто, как будто они покидают театр или синематограф? Ведь в коридоре - с десяток охранников, их немедленно задержат или, даже если безумный план удастся, немедленно объявят в розыск!
        Однако странное чувство подсказывало Марго, что она поступает верно. Не может же быть, чтобы столь элегантная и богатая особа, каковой, несомненно, является эта неведомая мадам Цирцея, намеренно ввергла себя в неприятности. Ведь за помощь в организации побега «французской шпионке» и «убийце немецкого генерала» ей грозит многолетнее тюремное заключение, а возможно, и расстрел!
        Мадам Цирцея сжала ладонь Маргариты, в глазах посетительницы вспыхнул странный огонь, она произнесла:
        - Запомни, Марго, я всегда добиваюсь того, что мне нужно. Нет силы, способной остановить меня! А ты мне нужна, девочка! Ты не понимаешь, какой потенциал кроется в тебе! Но об этом мы поговорим позже!
        Дама толкнула железную дверь камеры, и они оказались в коридоре, который освещали гудящие яркие лампы. Маргарита зажмурилась, не столько из-за режущего глаза света, сколько от ужаса, охватившего ее. На что она решилась! Эта особа сумасшедшая! Или провокатор! Немцы намеренно подослали к ней эту мадам Цирцею, чтобы спровоцировать побег, а затем... затем застрелить ее, Марго, где-нибудь в коридоре!
        Маргарита попыталась высвободить ладонь, но мадам Цирцея крепко держала ее. Девушка пролепетала:
        - Отпустите меня, прошу вас! Я хочу обратно в камеру!
        Мадам Цирцея обернулась, в ее узких зеленых глазах сверкнул гнев, она ответила:
        - Запомни, никогда не пытайся идти на попятный, приступив к исполнению своего плана! Куда ты хочешь, Марго, обратно в камеру смертников? У тебя остается не более двух часов - затем поставят «шпионку» лицом к кирпичной стене, с глазами, завязанными черной косынкой, и без сантиментов расстреляют.
        Она потянула девушку за собой. Маргарита повиновалась - нет, эта женщина не может обманывать, она истово верит в то, что говорит. Но где же конвоиры и охранники, которые обычно патрулируют тюрьму и заглядывают каждые десять минут в «глазок» камеры?
        Коридор, стены которого были выкрашены мышиной краской, был пуст, словно они находились не в гарнизонной тюрьме, а в полночь на кладбище. Ни единой живой души! Только гудение и потрескивание ламп и стоны в камерах - заключенных терзали ночные кошмары.
        - Не бойся, - смягчившись, произнесла мадам Цирцея, - и доверься мне. На самом деле бежать отсюда очень легко!
        Они миновали коридор и оказались перед железной решеткой. Так и есть, на этом путешествие закончилось, подумала в отчаянии Маргарита. Решетка всегда закрыта, если кто-то из конвоиров оставит ее незапертой, его обвинят в измене германскому рейху и расстреляют.
        Мадам Цирцея дотронулась до решетки, и та с тихим скрипом подалась под ее рукой. Марго не верила собственным глазам - ее спасительница волшебница?
        Они прошли в другой коридор, который, как и предыдущий, был абсолютно пуст и завершался еще одной решеткой. Та была закрыта, но в замке торчал ключ! Мадам Цирцея повернула его, запор щелкнул, и они перешли в третий коридор.
        - Такого не бывает! - прошептала Маргарита. - Охранники никогда не оставляют ключи в замках!
        - Марго, запомни, что в жизни нет ничего невозможного, - рассмеялась мадам Цирцея. - Я убедилась в этом очень давно, придется и тебе понять это! Ну вот, мы и у цели!
        Маргарита все еще не понимала, как они выберутся из тюрьмы. Даже если учесть, что им сказочно повезло и они миновали две решетки, впереди - пост охраны, а дальше - комната, полная немцев! И они никогда не бывают пусты, никогда!
        Видимо, даже такая чародейка, как мадам Цирцея, знала это. Поэтому они не отправились по коридору, в конце которого раздавалась гортанная речь и глупый смех охранников. Вместо этого они очутились перед железной дверью в стене. Мадам Цирцея потянула ее на себя - дверь распахнулась, в лицо Марго ударил холодный ветер, перемешанный с дождем. Они очутились на улице!
        - Осторожнее, придется прыгать, - предупредила Марго мадам Цирцея и отпустила ее ладонь. Маргарита последовала за мадам - и приземлилась во внутреннем дворе тюрьмы. Под ногами хлюпнула грязь. Мадам указала на мрачную и выщербленную кирпичную стену:
        - Если бы ты не согласилась, Марго, то тебя расстреляли бы именно здесь! Нам надо спешить, я, конечно же, волшебница, но и мои чары когда-нибудь рассеиваются! Живее, живее!
        Под проливным дождем, который мгновенно намочил тонкую тюремную одежду, они заспешили через внутренний тюремный дворик. Маргарита не могла отвести взгляд от кирпичной стены. Они так близки к тому, чтобы оказаться на свободе! Еще совсем немного...
        Они очутились перед последними воротами - высотой в три человеческих роста, увенчанными железными пиками и колючей проволокой. Через такие не перелезет никакой даже самый талантливый акробат или канатоходец!
        Это и не потребовалось, ворота были открыты. Марго задалась вопросом - как мадам Цирцее удалось сделать так, чтобы им на пути не попался ни один немецкий солдат, не окликнул ни один из охранников, и при этом все ворота, двери и решетки были открыты? Это чудо - или...
        - Деньги, Марго! - кратко пояснила мадам. - Деньги творят чудеса, причем такие, перед которыми греческие мифы и библейские легенды меркнут, как фонарь на солнце. Все очень просто - звонкие золотые монеты все еще в ходу и открывают любые двери, даже железные ворота военной тюрьмы и камеры приговоренных к смерти!
        Они выскользнули за ворота и оказались на улице. Холодный февральский дождь лупил по лицу, но Марго не замечала этого. Она свободна! Точнее, она во власти мадам Цирцеи! Та сжимала ладонь Маргариты, словно боясь потерять девушку.
        - Нас ждет экипаж! - крикнула мадам. Женщины ускорили шаг и свернули за угол - Маргарита разглядела темную карету, которая стояла в проулке. На козлах восседал громадный, облаченный во все черное и с черным цилиндром на голове человек - или это вовсе и не человек? Маргарите представилось, что на самом деле мадам Цирцея - привидение, а каретой, запряженной шестеркой черных лошадей, управляет посланец ада.
        Раздался пронзительный свист. Маргарита повернула голову и увидела немецкого солдата, который спешил к ним. Заметила его и мадам Цирцея. Она приказала:
        - Молчи и не говори ни слова, ты поняла?
        Солдат, срывая на ходу со спины винтовку, завопил на отвратительном французском, пересыпая его немецкими ругательствами:
        - Стоять, кто вы такие? Предъявить документы! Или я буду стрелять!
        Мадам Цирцея одарила охранника обворожительной улыбкой и произнесла:
        - Мой дорогой и бравый солдат великого немецкого кайзера Вильгельма, вы в чем-то нас подозреваете?
        Ласковый тон смутил пруссака, Маргарита видела, что он колеблется.
        - Я - мадам Цирцея, вы ведь были вчера вечером на представлении моего варьете? Ну конечно же, я вас помню, разве можно забыть такое мужественное лицо!
        - Мадам Цирцея, - пробормотал солдат. На мгновение его лицо приняло блаженное выражение, однако потом он рявкнул: - Ну и что с того, что вы мадам Цирцея? Отчего вы шляетесь около гарнизонной тюрьмы? И кто эта девица?
        Он направил штык винтовки в сторону обомлевшей Маргариты. Мадам властным тоном рявкнула:
        - Солдат, вы что, пьяны? Вы разве забыли, что я нахожусь в Бертране по личному приглашению генерала Бламберга? Он - мой старый друг, и мне достаточно одного слова во время ужина с ним, а я, знаете ли, частенько ужинаю с генералом, чтобы вас отдали под суд! Вы забываетесь!
        Винтовка в руках солдата задрожала, он неуверенно произнес:
        - Отдан приказ проявлять бдительность, на рассвете будет расстреляна французская шпионка, которая убила генерала фон Ланштайна и его секретаршу.
        - Мы не имеем к этому ни малейшего отношения, - сказала Маргарита.
        Солдат встрепенулся, его физиономия засветилась недоверием. Мадам Цирцея сдавила ладонь девушки и прошептала:
        - Я же велела тебе молчать!
        - Кто она такая, документы! - проревел немец. - Ты не похожа на даму из высшего общества! На тебе тюремная одежда!
        - Это моя племянница, вы не понимаете, у вас будут крупные неприятности, - заявила мадам.
        Пруссак потянулся к свистку, который болтался у него на шее. Марго поняла - он позовет на помощь своих товарищей, их схватят, а, возможно, расстреляют на месте!
        - Ну что же, вы не оставляете мне иного выбора, - произнесла мадам Цирцея. Раздался сухой, короткий выстрел, звук его слился с шумом дождя. Марго увидела, как солдат качнулся и стал оседать на мокрый тротуар. На груди пруссака расплывалось кровавое пятно, которое росло с каждой секундой.
        Мадам спрятала в муфту крошечный пистолет и сказала:
        - Марго, а теперь нам следует убраться как можно быстрее!
        Маргарита не могла поверить - ее спутница застрелила человека! И произошло это так легко и быстро, как будто для мадам Цирцеи убить ближнего своего было... было привычным занятием! Мадам потянула Марго за собой.
        - Или ты хочешь остаться около здания тюрьмы? - спросила она. - Если солдат не вернется через пять минут, его товарищи выйдут на улицу и наткнутся на тело. Будет объявлена тревога, границу немедленно перекроют!
        Маргарита побежала к карете. Мадам Цирцея крикнула кучеру:
        - Жорж, убери тело! Пусть думают, что он отправился в бордель или дезертировал!
        Кучер спрыгнул с козел - плащ развевался у него за спиной, как крылья. Марго увидела рыжие бакенбарды и пронзительные темные глаза. Он поднял тело бездыханного солдата, как будто это был невесомый манекен, оглянулся по сторонам, скрылся на соседней улице. Мадам открыла дверцу экипажа и сказала:
        - Жорж сейчас вернется, Марго, повода для беспокойства нет!
        Они очутились в салоне кареты, обитом зеленым бархатом. Маргарита, с которой в три ручья стекали потоки воды, опустилась на мягкое сиденье. Неужели все, что произошло в течение последнего получаса, правда, а не сон?
        Через стекло двери мелькнула физиономия кучера, он пробасил:
        - Мадам, я кинул тело в сточную канаву и забросал сверху ветками и мусором. В ближайшие несколько часов, да при таком ливне, его не найдут.
        - Пока канава не выйдет из берегов и не зальет тротуар, - заметила мадам.
        Ее тон поразил девушку - Цирцея совершенно не раскаивалась в том, что убила человека, она уже забыла об этом.
        - Нескольких часов нам хватит, чтобы покинуть прелестный Бертран, - снимая шляпу с поникшим от проливного дождя страусиным пером, сказала мадам Цирцея. Жорж вскочил на козлы, Марго услышала, как кнут со свистом разрезает воздух. Кони заржали, и экипаж рванул с места.
        - Ну вот, ты и на свободе, - улыбнулась мадам.
        Карета неслась по улицам княжества, лицо мадам то освещалось косыми лучами фонарей, то снова оказывалось в темноте. Марго сделалось страшно. К кому она попала?
        - Тебе не стоит бояться меня, - заявила Цирцея. - Я не умею колдовать, хотя многие в этом уверены. Мы станем подругами, Марго. Но учти...
        Цирцея сделала паузу, и Маргарита вспомнила, как та без колебания спустила курок и убила солдата. Да, на пути у такой женщины лучше не становиться, она всегда получает то, к чему стремится, в этом Цирцея права...
        - Но учти, Марго, что отныне я буду определять твою жизнь! Ты обязана мне тем, что сидишь сейчас в карете, которая везет нас в лучший отель княжества, а не ждешь в камере минуты, когда тебя выведут во двор и поставят около кирпичной стены.
        - Но если мой побег обнаружат, если вскроется, что вы были последней посетительницей... - начала Марго.
        Цирцея достала портсигар, во тьме взвился рубиновый огонек, мадам ответила:
        - Ничего не вскроется! Запомни, если на этом свете и есть человек, который творит чудеса, то это я! Тебе не о чем беспокоиться!
        - А как же солдат, тот самый, что... - Марго запнулась.
        Цирцея небрежно заметила:
        - Ах, бедолага, которого мне пришлось застрелить? Я всегда ношу при себе оружие, пистолет очень удобно прятать в муфте. А насчет солдата - скорее всего, сочтут, что он стал жертвой уличных грабителей. Не думай об этом, девочка, радуйся тому, что у тебя начинается новая жизнь!
        Но Маргарита испытывала неясную тревогу. Для чего незнакомая ей мадам Цирцея рискует собственной свободой и жизнью и спасает «французскую шпионку» за несколько часов до расстрела? Впрочем, решила девушка, жизнь учит, что иногда лучше не знать ответы на все интересующие тебя вопросы.
        Карета замерла перед сияющим зданием у самого моря - Марго узнала фешенебельный отель «Mирабо». Похожий на старинный замок, «Мирабо» был самым дорогим в Бертране, несколько лет назад, перед самой войной, когда люди только и делали, что предавались развлечениям и расшвыривали деньги, его выстроили британские и американские инвесторы. Странное дело, но кровопролитная и бессмысленная резня в Европе не только не уменьшила поток желающих отдохнуть в Бертране и посетить казино, но, наоборот, он увеличился в несколько раз. Все, кто наживался на войне и чужих смертях, съезжались в княжество, и немецкая оккупационная власть, получающая процент с прибыли от всех отелей и игорных домов, с радостью принимала гостей, пусть и подданных враждебных государств.
        - Мы приехали, - сказала мадам Цирцея.
        Маргарита робко произнесла:
        - Я вам очень благодарна за то, что вы спасли меня, мне пора!
        Девушка хотела выйти из кареты, но Цирцея поймала ее за руку. Тон мадам переменился, тонкие губы искривились, Марго почувствовала железную хватку Цирцеи.
        - Маргарита, ты никуда не пойдешь! Я вытащила тебя из камеры смертников вовсе не для того, чтобы через десять минут тебя арестовал на улице немецкий патруль. Куда ты пойдешь? Ты - преступница, шпионка, убийца! Тебе не выбраться из Бертрана, у тебя нет ни денег, ни документов.
        Марго понимала, что мадам Цирцея права.
        - Ты поедешь со мной в Париж, - распорядилась та. - Там тебя никто не знает, там я помогу тебе начать новую жизнь. Но учти, девочка, новая жизнь - это работа на меня! Не советую пытаться удрать или играть по собственным правилам, иначе...
        Сверкнул крошечный пистолет.
        - Однако я уверена, что мы найдем общий язык, - мадам Цирцея снова превратилась в милую и добрую даму. - Я никогда не ошибаюсь в людях, Марго, я и чувствую, что мы сработаемся! А теперь в путь!
        Кучер Жорж распахнул дверцу. Он накинул на плечи Марго свой огромный плащ.
        - Не следует привлекать всеобщее внимание твоей тюремной одеждой, - пояснила Цирцея.
        Они направились в отель. Засуетились швейцары, которые угодливо распахнули сразу несколько огромных зонтов, слуги в ливреях с поклонами отворили стеклянные двери. Марго зажмурилась - такого великолепия она еще не видывала!
        Холл «Mирабо» был отделан позолотой, мрамором, а стены задрапированы синим китайским шелком. В глубоких креслах сидели и мирно беседовали, потягивая коньяк из пузатых бокалов, седые господа во фраках, немецкие офицеры с бренчащими наградами и юркие молодые люди с напомаженными волосами, в смокингах и лакированных туфлях. Дамы, облаченные в роскошные наряды, сверкающие драгоценностями, принимали комплименты, смеялись и выговаривали нерасторопным горничным.
        - Мадам Цирцея, - бросился к вошедшим невысокий толстый господин с тараканьими усами и воздел к небу руки - все десять пальцев были унизаны разноцветными перстнями. - Что за погода в княжестве! Вы промокли с ног до головы!
        Марго поняла, что это директор отеля.
        - Я сегодня уезжаю, - произнесла царственным тоном Цирцея.
        Директор запричитал:
        - Мы теряем такую знаменитую и выгодную клиентку, мадам!
        - Моя племянница Марго и я ночным скорым поездом отправляемся в Париж, - заметила мадам. - Подготовьте счет!
        Маргарита старалась не вертеть головой. Она попала в высший свет Бертрана. Если бы эти дамы и господа знали, кто она на самом деле и что всего сорок минут назад она сидела в камере смертников в ожидании расстрела...
        Миновав огромный холл, Цирцея и Марго остановились перед одним из лифтов. Смуглый бой в сверкающей униформе и смешной шапочке, походящей на турецкую феску, распахнул узорчатую решетку. Лифт вознес их на последний этаж.
        Мадам Цирцея занимала самые роскошные и дорогие апартаменты - пять комнат с двумя ванными, зимним садом и бассейном.
        Оказавшись в номере, Цирцея скинула промокшее пальто и велела Маргарите переодеться:
        - Открой в моей спальне шкаф, выбирай любое из платьев. Учти, мы выходим через двадцать минут!
        Подчинившись ее приказанию, Марго переоделась (гардероб спасительницы насчитывал никак не меньше полусотни платьев, десяти пальто и двух дюжин шляпок). Когда Марго вновь предстала перед Цирцеей, та одобрительно заметила:
        - Ну что ж, теперь тебя не узнать!
        Она протянула Марго бокал с шампанским и сказала:
        - За твою новую жизнь, девочка! Приветствую тебя в семье мадам Цирцеи!
        Она исчезла в ванной комнате, Марго осталась одна. Девушка подошла к двери и попыталась открыть ее - безрезультатно! После этого она пробралась в кабинет и начала рыться в ящиках стола - ни единой бумаги! Ее внимание привлек большой портфель с монограммой «MC». Марго нажала на кнопку замка - не поддается!
        - Браво, браво, браво! - услышала она знакомый голос и в страхе обернулась. Мадам Цирцея, в новом платье, вытирала мокрые волосы полотенцем.
        - Я... Вы не думайте... Мне очень жаль... - лепетала девушка.
        Цирцея прервала ее и заметила:
        - Марго, запомни, никогда не оправдывайся! Если попадешься с поличным, веди себя так, чтобы твоему визави стало стыдно только за мысль о том, что он заподозрил тебя в столь неблагородных намерениях! Тебе понадобилось пять минут, дабы заняться портфелем. Неплохо, черт побери! Я довольна тобой!
        Маргарита растерялась - чего же хочет от нее эта Цирцея. Мадам подошла к столу, сняла с шеи золотую цепочку с крошечным ключиком и сказала:
        - Я всегда ношу его с собой, Марго. По-другому вскрыть портфель не получится, замок сработан гениальным швейцарским мастером.
        Она вытащила из портфеля пачку банкнот (Маргарита еще никогда не видела столько денег) и темно-зеленую книжицу. Цирцея протянула ее Марго. Девушка раскрыла ее - и не поверила собственным глазам.
        Паспорт гражданки Французской республики Маргариты Фуко, со всеми необходимыми подписями и печатями. Марго вчиталась - описание внешности владелицы один в один совпадает с ее собственной.
        - Отныне ты зовешься Маргаритой Фуко, - заявила мадам Цирцея. - В Бертране тебе делать нечего, твое будущее - в моем пансионе в Париже! Запомни, если вдруг спросят на границе, ты - моя племянница!
        Через пятнадцать минут явился Жорж, который один за другим снес вниз все чемоданы хозяйки. Их ждал быстроходный автомобиль. Ливень усилился, казалось, что разверзлись хляби небесные и наступал новый всемирный потоп.
        В шесть утра Маргарита и мадам Цирцея расположились в отдельном купе мягкого вагона спецпоезда, кучер Жорж отправился в третий класс.
        - Вообще-то на нем имеют право ездить дипломаты, но для нас было сделано исключение, - пояснила мадам Цирцея. - После начала войны сообщение между Францией и оккупированным бошами Бертраном прервано. Но, как я тебе говорила, в мире нет ничего невозможного!
        Маргарита утонула в мягком кресле, ее неудержимо клонило в сон. Она закрыла глаза, когда поезд стоял еще в Бертране, а проснулась от оглушительного гудка - состав мчался во тьме по направлению к Парижу. Марго прильнула к окну, за которым бушевала стихия. Неужели она избежала смерти?
        - Ваши документы, дамы. - Дверь купе отошла в сторону, и перед Марго и Цирцеей возник молодой немецкий офицер в сопровождении двух солдат с винтовками.
        Цирцея протянула ему два паспорта и пояснила:
        - Моя племянница и я приехали в Бертран на похороны дорогой тетушки. Она скончалась в возрасте девяноста семи лет! Бедняжка так хотела отметить столетний юбилей!
        Марго поразилась - Цирцея, которая на самом деле была отчаянной, циничной и хладнокровной особой, разыгрывала из себя взбалмошную и глуповатую француженку. Офицер внимательно изучил паспорта, переводя взгляд с Маргариты на мадам. Девушка испугалась - сейчас все раскроется, он узнает в ней беглую «шпионку» и «убийцу». И тогда не поможет и крошечный пистолет, который Цирцея прятала в муфточке!
        - Прошу вас, мадам, прошу вас, мадемуазель. - Офицер вернул им документы и скрылся. Марго с шумом вздохнула.
        Мадам Цирцея сказала:
        - Девочка, учти, в твоей жизни отныне будет так много различной лжи, постоянных проверок и поддельных документов, которые по качеству иногда лучше настоящих, что не станет времени принимать все близко к сердцу!
        Маргарита задумалась: для чего Цирцея вызволила ее из тюрьмы? Она говорила что-то о пансионе. Девушку прошиб холодный пот - так и есть, она попала в руки сводницы и содержательницы борделя! Теперь мадам потребует от нее отрабатывать долг, сделаться продажной девкой и отдаваться богатым господам!
        Вошел проводник, который предложил дамам свежие газеты. Цирцея выбрала «Голос Бертрана» и протянула его Марго. Жирные черные буквы экстренного выпуска складывались в страшные слова.

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LA VOIX DU BERTRAND», 18 ФЕВРАЛЯ 1915 ГОДА:

«Приведен в исполнение смертный приговор в отношении французской шпионки и убийцы генерала Готтхарда фон Ланштайна. Маргарита де Вальтруа, дочь маркизы-отравительницы, была расстреляна сегодня в четыре часа ночи в полном соответствии с приговором справедливого германского суда».

* * *
        - Но как такое может быть! - вскричала Марго. - Ведь заголовок должен гласить:
«Подлая убийца немецкого генерала и французская шпионка Маргарита де Вальтруа исчезла из тюрьмы накануне приведения в исполнение смертного приговора!»
        - Марго, ты расстреляна, - отозвалась Цирцея. - Пришлось, конечно, затратить на это кое-какие деньги, но пруссаки сами никогда не признаются, что ты ускользнула у них из-под носа. Ты мертва, что тебе еще надо? Сохрани эту газету на память!
        Поезд прибыл в Париж около восьми утра. Мадам встречала кавалькада автомобилей, которые доставили ее, Маргариту и пятнадцать чемоданов на уютную виллу в пригороде Сен-Жермен.
        Вывеска на воротах особняка гласила: «Пансион мадам Цирцеи». Автомобили миновали высоченные чугунные ворота, проехали по старинному парку и остановились около трехэтажного дома в раннеклассическом стиле.
        Цирцея взяла Марго за руку и сказала:
        - Девочка, отныне это твой дом!
        Их встречали воспитанницы мадам - милые девушки в простых платьицах. Они не походили на развязных шлюх - а ведь если Цирцея содержит вертеп, то девицы должны выглядеть совсем по-другому!
        Мадам провела Марго на третий этаж, показала ей комнату: кровать, стол, стул, книжная полка, ванная и туалет.
        - Добро пожаловать домой, Марго! - сказала она. - Приди в себя, отдохни, а затем нам предстоит серьезный разговор.
        Цирцея, не слушая вопросов Марго, вышла. В замке лязгнул ключ, девушка потянула ручку и поняла, что ее заперли. Маргарита увидела, что окна комнаты забраны мелкой решеткой. Это настоящая тюрьма! Значит, она права в своем предположении, что Цирцея владелица борделя! Ей доводилось слышать о том, что такие вот разлюбезные и деловые дамочки содержат «пансионы», «сиротские дома» и «школы»: за благопристойным фасадом и невинной вывеской скрываются разврат и похоть. Неопытных девиц держат под замком, а по вечерам в особняк наведываются состоятельные и порочные господа, которые предаются с несчастными жертвами пороку!
        И все эти «мадам Цирцеи», как злобные паучихи, сосут из девиц кровь и зарабатывают огромные деньги. Марго решила, что ни за что не согласится на роль проститутки. Пусть лучше Цирцея сдаст ее обратно немцам или применит свой пистолетик!
        Маргарита была так взволнована всем происходящим, что, повалившись на кровать, решила подумать над планом побега. Вместо этого она заснула. Когда Марго открыла глаза, то обнаружила на столе поднос с завтраком. Девушка подкрепилась и стала ждать.
        Она нападет на Цирцею, когда та появится в комнате! Огреет по голове стулом или подносом и скроется из этого «пансиона». Нет, лучше заставит мадам дать ей несколько пачек денег - Цирцея, судя по всему, живет припеваючи, эксплуатируя рабынь!
        Дверь бесшумно открылась, появился знакомый Марго Жорж - на этот раз великан был в темном костюме, а не в одеянии кучера.
        - Тебя ждет мадам, - сказал он зловеще. Марго поняла - Цирцея будет склонять ее к тому, чтобы принять предложение работать в ее борделе! Поэтому и послала Жоржа, еще бы, этот башибузук на кого угодно нагонит страху!
        Маргарита последовала за Жоржем. Она видела, как распахиваются двери многочисленных комнат и девицы с любопытством таращатся на нее. До Марго донеслось:
        - Новенькая, новенькая!
        Еще бы, думают, что она станет одной из них. Как бы не так, она не желает играть роль «падшей женщины»!
        Жорж отконвоировал Маргариту в кабинет мадам Цирцеи. Та, в светло-сиреневом платье, в очках в золоченой оправе, сидела за массивным столом и изучала бумаги.
        - Добрый день, - улыбнулась Цирцея. Маргарита испытала чувство запоздалой благодарности - как-никак эта особа спасла ее от смерти.
        - Я вижу, что ты выспалась, теперь самое время ответить на все твои вопросы, - сказала Цирцея.
        - Я и так все знаю! - крикнула Марго.
        Мадам усмехнулась и сняла очки:
        - О, и что же тебе известно, девочка?
        - У вас никакой не пансион, а жуткий притон-бордель! - закричала Маргарита. Терять ей все равно нечего, пусть Цирцея знает, что она в курсе происходящего. - Вы похищаете девушек, держите их силой и делаете из них шлюх. Как вам не стыдно!
        Цирцея расхохоталась:
        - Марго, тебя никто не держит! Если хочешь, можешь идти на все четыре стороны. Но прежде чем ты примешь решение, позволь поведать тебе о том, на чем специализируется мой пансион.
        Она указала Марго на кресло, та нехотя присела. Цирцея протянула девушке стопку газет. Ничего не понимая, Маргарита принялась их просматривать. Первые полосы разнообразных европейских изданий гласили: «Ограбление века! В Лондоне исчезла бриллиантовая диадема герцогини Корнуэльской», «Неизвестные грабители обчистили виллу владельца концерна «Крупп». Похищены ценные бумаги и драгоценности на три миллиона рейхсмарок», «Скорый поезд из Марселя в Париж подвергся нападению: из почтового вагона пропал миллион франков».
        - И зачем вы мне это суете? - спросила несколько обескураженная Маргарита. - Что это значит?
        Цирцея, забрав у нее газеты, ответила:
        - Ты уверена, что я содержу бордель. Ты права, мой пансион - не заведение для благородных девиц, как это значится в бумагах и на вывеске. Но и не бордель, как ты подумала, Марго! Ты наверняка и сама обратила внимание, что деньги в этом мире очень часто лежат под ногами, и задача умного - поднять их и положить к себе в карман. Именно этим мы и занимаемся!
        Маргарита ничего не понимала. Что имеет в виду мадам Цирцея? Или это ее очередная уловка, при помощи которой она хочет провести ее?
        - Ах, девочка, я вижу, что ты мне не веришь, - вздохнула Цирцея. - Ну что ж, недоверие и сомнения - первая реакция на мои слова. Марго, я предлагаю тебе остаться в моем пансионе. Я чувствую в тебе талант! Ты станешь моей лучшей ученицей! Еще бы, ведь твоя матушка была самой маркизой де Вальтруа!
        Марго спросила:
        - Чего вы хотите, мадам? Моя мать закончила жизнь на эшафоте. Вы и мне уготовили подобную участь?
        Цирцея рассмеялась:
        - О нет, девочка, за пятнадцать лет существования моего пансиона всего три воспитанницы попались с поличным, и тех я вытащила из тюрьмы в два счета! Мои девушки - слишком умные и ловкие для того, чтобы позволить полиции арестовать себя.
        - Так чем же вы занимаетесь? - не выдержала Маргарита. - И что мне предлагаете?
        Мадам Цирцея ответила:
        - Я предлагаю тебе, девочка, войти в нашу дружную семью. Уверяю, что раскаиваться тебе не придется. Потребуется некоторое время, чтобы ты овладела навыками, но я чувствую, что ты станешь знаменитой! Тебе суждена великолепная карьера! Карьера мошенницы и воровки!
        Маргарита едва не поперхнулась. Что имеет в виду эта странная женщина?
        - Неужели все эти газетные заголовки... - начала она.
        Цирцея подтвердила:
        - Да, девочка, все эти ограбления - дело рук моих воспитанниц. Разумеется, это только вершина айсберга! В действительности мои девочки совершили куда больше ограблений, но не все они удостоились первых полос в газетах! Не всегда получается завладеть диадемой английской герцогини или узнать, какой поезд транспортирует миллион франков! Но, уверяю тебя, в этом подлунном мире все еще деньги определяют ритм жизни, поэтому я щедро оплачиваю своих информаторов! А девочки помогают глупцам избавиться от имеющихся у них ценностей - к нашей взаимной выгоде!
        - Но полиция... - произнесла Маргарита. - Сыщики, Сюрте...
        - Не стоит беспокоиться! - заявила мадам Цирцея. - Никто и не подозревает, что мои милые овечки-воспитанницы, которые вращаются в самом изысканном обществе, на самом деле - воровки! Каждый раз, когда происходит очередное ограбление, тщательно, кстати, планируемое лично мной, возникают версии, что это гастролеры из Америки, сбежавшие из тюрьмы гангстеры, но никто и помыслить не может, что это юные воспитанницы пансиона мадам Цирцеи!
        Заметив, что Марго колеблется, мадам подошла к девушке и потрепала ее по плечу:
        - Когда мои умницы достигают тридцатилетнего возраста, они получают щедрые отступные и отправляются на покой. Ты сможешь купить себе небольшой особнячок, выйти замуж и начать тихую семейную жизнь, Марго! Тебе никогда не придется заботиться о деньгах - я не забываю своих воспитанниц! Решайся! Это уникальный шанс! Вместе мы добьемся очень многого!
        Марго энергично кивнула и заявила:
        - А если я не хочу, мадам, я могу идти? Вы не обманываете?
        Цирцея нахмурилась и ответила:
        - Я не буду удерживать тебя, Маргарита, но твоя судьба вызывает у меня сочувствие. У тебя нет ни денег, ни документов - или ты думаешь, что я отдам тебе паспорт на имя Марго Фуко? Он обошелся мне в крупную сумму! У тебя не будет другого выхода, как... как продавать свое тело! А ведь этого ты так боялась, девочка! Оставайся!
        Марго поняла, что мадам Цирцея права. Ей некуда идти, у нее нет дома, где ее ждут родители, она совершенно одна на белом свете.
        - А вы не обманываете, и когда мне исполнится тридцать, я получу от вас достаточно денег, чтобы купить собственный дом и начать новую жизнь? - мечтательно произнесла девушка.
        Мадам Цирцея чересчур поспешно уверила:
        - Я никогда не лгу, моя дорогая! Значит, ты остаешься?
        Марго вспомнила, что ее дважды обвинили в преступлениях, которые она не совершала. Газеты сообщили о ее расстреле, значит, в природе она не существует. У нее нет ни денег, ни документов, и если она уйдет из пансиона, то придется ночевать под мостом и зарабатывать на кусок хлеба самым ужасным образом.
        - Я остаюсь, - ответила Марго. Но что ее ждет в будущем?
        Мадам Цирцея, в зеленых глазах которой вспыхнуло адское пламя, проворковала:
        - Я рада, девочка, что ты сделала правильный выбор! Ты не разочаруешься, что приняла мое предложение. Итак, тебе придется многому научиться...

* * *
        КАНАДСКАЯ ГАЗЕТА «THE GAZETTE», 25 АПРЕЛЯ 1915 ГОДА:
        НЕМЦЫ ИСПОЛЬЗУЮТ ЯДОВИТЫЙ ГАЗ!
        ВОЙНА В ЕВРОПЕ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ БЕСЧЕЛОВЕЧНОЙ!
        ХЛОРНАЯ АТАКА УБИЛА 5000 СОЛДАТ!

«22 апреля в 17 часов со стороны немецких позиций севернее бельгийского города Ипра на фронте между пунктами Бакштуте и Лангенмарк появился серо-зеленый туман, накрывший через несколько минут опорные пункты французских войск. Как выяснилось позже, немецкое командование отдало бесчеловечный приказ впервые за всю историю военных действий использовать так называемое оружие массового поражения - ядовитый и вызывающий в течение нескольких секунд асфиксию хлор! Всего в течение пяти минут немцы выпустили из 5730 баллонов примерно 180 тонн хлора. В результате газовой атаки было поражено 15 тысяч человек, из которых пять тысяч погибли в течение следующих суток...»

* * *
        Мари с самого детства знала, что Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович - не ее родители. Они удочерили ее, когда она была еще крошкой. Много раз она задавала один и тот же вопрос: «Кто я?»
        И каждый раз Шарлотта-Агнес отвечала, что ее родители - богатые и родовитые французы, которые стали жертвой несчастного случая.
        - Они любили тебя, Мари, а я была лучшей подругой твоей матушки, - уверяла ее Шарлотта-Агнес. - Она словно предчувствовала свою смерть и просила меня позаботиться о дочурке...
        Кирилл Павлович обычно в таких случаях хмыкал или странно смеялся. Впрочем, Мари не обращала на это внимания - она никогда не называла его отцом, а обращалась исключительно на «вы» и титуловала «ваша светлость».
        Шарлотта-Агнес стала для нее мамой. Мари только изредка думала о том, что когда-то давным-давно у нее были другие родители, которые любили ее. Какими они были? Не все ли равно?
        - Мари, тебе не надо вспоминать о той трагедии, которая унесла в могилу твоих родителей, - внушала ей Шарлотта-Агнес.
        Мари спросила:
        - А что произошло?
        Шарлотта-Агнес не сразу нашлась, что ответить, а потом выпалила:
        - Поезд сошел с рельсов, и они погибли... Да-да, так и было! Но я не хочу говорить о катастрофе, Мари, это такая драма!
        Повзрослев, Мари пыталась узнать, кем были ее настоящие родители. Чем больше неправды она слышала, тем сильнее становилось ее желание докопаться до истины.
        Шарлотта-Агнес была несчастлива в браке, и Мари, младшая дочь казненной маркизы де Вальтруа, придала ее существованию смысл. Кирилл Павлович не возражал против удочерения Мари: он и не знал, чьей дочерью является девочка! Его занимало только одно - он не хотел, чтобы фамилию Романовых носила «безродная побирушка». Шарлотта-Агнес уверила его, что родители Мари были аристократами, и больше к этому вопросу он не возвращался.
        То, что ее муж совершенно к ней равнодушен, молодая великая княгиня из Бертрана поняла в первую брачную ночь. Кирилл Павлович механически выполнял супружеские обязанности, а затем исчезал на несколько дней. Шарлотта-Агнес вначале до слез любила мужа, затем неистово возненавидела его, через несколько лет они стали совершенно чужими людьми.
        На публике они разыгрывали влюбленную молодую пару, хотя на самом деле могли не разговаривать неделями. Кирилл вращался в блестящем парижском обществе, слыл остроумцем и ходоком, по ночам посещал подпольные заведения с дурной репутацией. Шарлотта-Агнес напрасно ждала его в постели, она знала, что муж к ней не вернется.
        Гибель двух так и не родившихся детей усугубила ситуацию, Шарлотта-Агнес попеременно думала о разводе и о монастыре. Кто бы мог подумать, что она, наследница великокняжеского титула, супруга русского аристократа, купающегося в деньгах, на самом деле несчастлива! Кириллу было все равно, будут у них дети или нет, он считал, что все малыши одинаковы - крикливые, не дают спать и требуют постоянной опеки.
        Шарлотта-Агнес пыталась изложить свои невеселые мысли брату, Мишелю-Оноре, но тот отказывался понимать ее. Она знала, что страна в финансовом отношении зависит от милости Кирилла, и стоит ей проявить характер, как это нанесет вред Бертрану. Такого брат допустить не мог.
        - Шарлотта, умоляю тебя, забудь о разводе! Мало того, что это породит массу пересудов, еще бы, сестра великого князя Бертранского, как обыкновенная купчиха, расторгает брак с одним из Романовых, это вызовет гнев Кирилла! Он дал ясно понять, что не хочет разводиться с тобой!
        - Я нужна ему, чтобы создавать видимость счастливой семьи, а на самом деле за пышным фасадом царят уныние и запустение, - жаловалась брату Шарлотта-Агнес. Мишель-Оноре отказался поддержать ее идею о разводе.
        Шарлотта-Агнес часто думала об одном: если она умрет, никто по этому поводу не опечалится. Мишель-Оноре будет рад, что скандала не произошло, Кирилл продолжит развеселую ночную жизнь, а ее погребут в фамильной усыпальнице Гримбургов - опустят в кованом гробу на дно мрачного сырого склепа в соборе Святого Иоанна...
        Шарлотта терзалась мыслью о том, каким образом уйти из жизни, и остановила свой выбор на яде. Газеты в то время сообщали о маркизе де Вальтруа, которая при помощи порошков и настоек отправила к праотцам восемнадцать человек. Никто и не заподозрил, что на самом деле это убийства!
        Так произойдет и с ней - подумают, что это одна из ранних и нелепых смертей, которые случаются даже в венценосных семьях. Шарлотте-Агнес не хотелось умирать, но иного выхода для себя она не видела!
        Казнь маркизы де Вальтруа произвела на нее неизгладимое впечатление. Несчастной отрубили голову, и ее брат не помиловал маркизу! А ведь у нее остались две малолетние дочурки...
        Мишель-Оноре сопротивлялся, когда сестра сообщила ему о намерении удочерить Мари де Вальтруа. Но Шарлотта умела настоять на своем. Кирилл же в ответ на ее вопрос, не против ли он появления в их семье ребенка, заявил:
        - Милая Шарлотта, если учесть, что я не был в супружеской спальне около трех лет, твоя беременность станет вторым чудом со времен сошествия на Деву Марию Святого Духа!
        Шарлотта-Агнес в сопровождении брата навестила девочку в приюте. Она станет для нее матерью! Мари никогда не узнает, что она - отпрыск злосчастной маркизы-отравительницы!
        Мишель-Оноре сделал так, чтобы никто не пронюхал, кто на самом деле удочерил Мари. Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович отбыли в Париж, а через два дня во французскую столицу доставили малышку.
        - И это моя дочь? - с легким отвращением рассматривая ребенка в лорнет, заявил Кирилл Павлович. - Шарлотта, я запрещаю ей называть меня отцом! И к чему эта мелодрама? В конце концов, что напишут в газетах?
        Весть о том, что великокняжеское семейство взяло на воспитание чужого ребенка, наделало много шуму: еще бы, это было так необычно! Кирилл Павлович и Мишель-Оноре приложили все усилия, чтобы бульварные листки не досаждали молодой матери. Новость вызвала сначала удивление, а потом одобрение.
        Ее жизнь обрела смысл, и Шарлотта-Агнес забыла о том, что совсем недавно думала о смерти. Она оказалась великолепной матерью: несмотря на то что у нее под рукой находилась целая армия сиделок, нянек и гувернанток, она вскакивала с постели и мчалась к малышке, стоило той заплакать во сне.
        Кирилл Павлович, который не скрывал, что никогда не сможет назвать Мари дочерью, настоял, чтобы жена и падчерица уехали из Парижа. Большую часть года Шарлотта-Агнес и Мари проводили в России, в Царском Селе.
        Кирилл Павлович обладал колоссальными богатствами. Шарлотту-Агнес и Мари ждал старинный особняк, больше походящий на дворец, с мраморными колоннами и запущенным садом. Эта дача, как именовался особняк, была когда-то выстроена Екатериной: она подарила его одному из своих любовников.
        Шарлотта-Агнес тосковала по Бертрану, который не навещала уже много лет, и Мари росла настоящей русской девочкой: она болтала на варварском языке столь же свободно, как изъяснялась по-французски и по-английски, ходила по грибы и резвилась со сверстниками.
        Быть может, это и есть счастье, наблюдая за Мари, думала Шарлотта-Агнес. Она привыкла к тому, что с мужем они видятся всего несколько дней в году, когда он приезжает на родину или они отправляются на Рождество в Париж.
        Когда разразилась война, Кирилл Павлович настоял на том, чтобы жена и «эта девчонка» не подвергали себя опасности и не пересекали границу. Шарлотта-Агнес знала, что Кирилл, себялюбец и эгоист, заботится не о них, намеренно отдаляет их от себя, чтобы без проблем предаваться порочной жизни.
        Бертран в течение всего нескольких часов был оккупирован немецкими войсками, и Шарлотта-Агнес порывалась поехать на родину, но затем поняла, что не имеет права оставить Мари одну. Ее брат, Мишель-Оноре, его супруга Елена Павловна и их сын и принц Виктор находились под домашним арестом во дворце, однако германский кайзер заявил, что династия Гримбургов не будет ущемлена в правах и никто не посягает на их власть.
        Мари выросла и превратилась в тонкую изящную девушку, которая внешне все более напоминала свою мать, маркизу де Вальтруа. Шарлотта-Агнес решила, что никогда не откроет приемной дочери правду.
        Изредка в Александрийском дворце, загородной резиденции российского императора, устраивали приемы и балы. Шарлотта-Агнес вместе с Мари посещала их и поразилась - ее дочь как две капли воды походила на великую княжну Анастасию!

* * *
        АМЕРИКАНСКАЯ ГАЗЕТА «THE NEW YORK TIMES», 17 МАРТА 1917 ГОДА:
        РЕВОЛЮЦИЯ В РОССИИ!
        РУССКИЙ ЦАРЬ НИКОЛАЙ ОТРЕКСЯ ОТ ПРЕСТОЛА!
        ЕГО МЛАДШИЙ БРАТ КНЯЗЬ МИХАИЛ НЕ ПОЖЕЛАЛ ПРИНЯТЬ КОРОНУ!
        РОССИЯ СТАЛА РЕСПУБЛИКОЙ!

«15 марта, после того, как к нему прибыла делегация депутатов Государственной думы, русский император Николай Второй подписал отречение от престола за себя и своего сына, кронпринца Алексея. В течение последующих суток номинальным главой государства являлся князь Михаил, младший брат отрекшегося царя. Но и он отказался от русского трона, тем самым положив конец тысячелетней русской монархии и трехсотлетнему владычеству династии Романовых, могущество которой еще совсем недавно, во время помпезных торжеств в 1913 году, казалось абсолютно незыблемым. Таким образом, стихийные волнения в столице империи Петрограде (бывшем Петербурге) стали прологом к очередной русской революции. Вся исполнительная власть в государстве перешла к Временному правительству, главой которого стал князь Львов. Союзников волнует вопрос - будет ли новая, демократическая Россия продолжать военные действия против Германии и ее сателлитов?»

* * *
        Весть о том, что царь отрекся и Россия стала республикой, застала Шарлотту-Агнес врасплох. Она уделяла мало внимания политическим событиям, сетовала на бессмысленную и тянувшуюся третий год войну и мечтала о том, что когда-нибудь навестит любимый Бертран.
        Она послала мужу в Париж телеграмму, спрашивая, что же им делать. Кирилл Павлович, который находился в весьма натянутых отношениях со своим троюродным братом императором Николаем, ответил через неделю: «Азиатская Россия получила то, что заслуживает. Оставайтесь во дворце. Еду».
        Кирилл Павлович через неделю появился в Царском Селе - во френче защитного цвета, без погон и аксельбантов, и с красным бантом в петлице. Он поддерживал крушение монархии и не скрывал собственных амбиций.
        - Никки погубила мягкотелость и потакание Аликс и Гришке, - прохаживаясь по пустынным залам дворца, рассуждал он. - Не думаю, что республика долго продержится! Реставрация монархии неминуема! Но Никки и его отпрыски утеряли моральное право на русскую корону!
        Кирилл Павлович лелеял мечту, которую он похоронил уже давно, - самому сделаться самодержцем всероссийским! Он участвовал в работе Временного правительства, но, не получив желаемый пост министра, быстро разочаровался в политической деятельности.
        - Эти балаболы похуже прежних, - заявил он в начале лета. - Я отправляюсь в Париж, вы пока оставайтесь в России. Я сообщу, когда вы можете присоединиться ко мне!
        Мари чувствовала, что Кирилл Павлович старается всеми способами отделаться от нее и Шарлотты-Агнес. Девушка успокаивала себя мыслью о том, что еще немного, и все будет как прежде.
        Вместо этого в начале августа разнесся слух о том, что императора и его семейство отправили в Тобольск, мотивируя это соображениями безопасности - немцы продвигались к Петербургу, и многие верили, что Россия проиграла войну.

* * *
        ПОДПОЛЬНАЯ КОСТА-БЬЯНКСКАЯ ГАЗЕТА «LA REVOLUCION», 10 НОЯБРЯ 1917 ГОДА:
        ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!
        РОССИЯ НАЧИНАЕТ СТРОИТЬ КОММУНИЗМ!
        СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ В ПЕТРОГРАДЕ!

«Свершилось! Два дня назад диктат тиранов и богачей, кровопийц трудового народа и попов, аристократии и капиталистов рухнул - прогнившая система продемонстрировала свою совершенную нежизнеспособность. Ее сменила власть Советов - Россия стала первым в мире государством, где вся полнота полномочий принадлежит рабочим и крестьянам! Мировая революция не за горами! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

* * *
        Вскоре кануло в Лету и Временное правительство, ему на смену пришли большевики. Шарлотта-Агнес никак не могла взять в толк, что это такое.
        - Если власть Советов - это когда преданные слуги, к которым мы относились, как к членам семьи и платили им больше, чем следует, в одночасье заявляют, что не намерены гнуть спину на эксплуататоров рабочего класса, и сбегают, прихватив столовое серебро и наличные деньги, то я против такой власти! - Шарлотта-Агнес никак не могла успокоиться, обнаружив морозным утром, что в громадном особняке остались только она и Мари.
        Шарлотта-Агнес послала телеграмму в Париж, однако ей сказали, что нет никакой гарантии, что Кирилл Павлович получит ее. Непонятные субъекты - бородатые солдаты в грязных шинелях, мужики и бабы с неподъемными мешками, бывшие лакеи - грабили соседние виллы. Шарлотта-Агнес вооружилась секатором и заявила, что никому не позволит ворваться к ним в дом.
        Они заперлись в спальне, занавесили окна и начали зашивать в одежду драгоценности. Шарлотта твердила о том, что они должны срочно покинуть страну.
        Им пришлось подчиниться грубой силе, когда появились представители новой власти и, предъявив отпечатанный на машинке приказ о конфискации особняка и всего имущества, выставили Шарлотту и Мари вон.
        - Ну что, милашка, прошли ваши времена, - нагло ухмыльнувшись, заявил один из солдат. Он подмигнул Мари и попытался ее ущипнуть.
        Шарлотта-Агнес вспылила, тогда солдат наставил на нее винтовку и сказал:
        - Что, буржуазия, против воли народа идешь? Да я вас сейчас просто так хлопну!
        Разошедшегося солдата успокоил один из комиссаров - Мари узнала в нем бывшего гувернера с соседней дачи графа Томского. Он позволил Шарлотте и Мари взять с собой несколько платьев и теплых вещей. На ночь глядя, под завывания январской метели, они покинули Царское Село. В фибровом чемоданчике лежали платья с вшитыми в пояса драгоценностями.
        В Петрограде царили паника и голод. Новая власть беспощадно расправлялась с мародерами и спекулянтами, однако это не улучшало ситуацию.
        Шарлотта-Агнес надеялась, что им окажут помощь в посольстве Бертрана, но они наткнулись на особняк с заколоченными дверями и пустыми глазницами окон: дипломатическая миссия прекратила существование.
        В марте 1918 года официально объявлено, что Советская Россия, заключив с Германией сепаратный мир, выходит из войны в одностороннем порядке.
        - Несчастная страна! - воскликнула Шарлотта-Агнес, когда узнала, что большевики подарили кайзеру Украину и Прибалтику. - Мари, мы должны выбраться в Париж!
        Путем неимоверных ухищрений и подкупа (пришлось продать кое-что из драгоценностей за смешную цену, на черном рынке был переизбыток бриллиантов, которые котировались теперь гораздо ниже муки и мяса) Шарлотта-Агнес достала билеты на поезд, который шел в Польшу.
        - Из Варшавы мы попадем в Париж! - уверяла она Мари. - Кирилл ждет нас, я в этом уверена! Он непременно оказал бы нам помощь, если б мог!

* * *
        Посадка на поезд больше походила на штурм Бастилии - уехать из Петрограда хотели очень многие. Шарлотту и Мари едва не задавили, они вскочили на подножку поезда в тот момент, когда состав, набирая скорость, оторвался от платформы Варшавского вокзала.
        Их места оказались заняты, пришлось расположиться в тамбуре. Шарлотта-Агнес была счастлива. Она бредила Парижем и считала часы, которые остались до того, как они вернутся к прежней жизни.
        Поезд застрял где-то в глуши, на ничейной территории - уже вроде не Россия, но еще, кажется, не Польша. По вагонам пробежал слух, что из-за обильного снегопада пути завалило, и временно движение приостановлено.
        Слышались выстрелы и крики, Шарлотта-Агнес прижала к себе Мари и твердила:
        - Все будет хорошо, девочка моя! Мы почти у цели!
        В вагоне появились небритые мужчины, одетые в странную военную форму - никаких знаков отличия, то ли белые, то ли красные. Их предводитель, высокий и красивый человек в кожаном пальто и меховой шапке набекрень, поигрывая «маузером», сказал:
        - По моему приказу в поезде будет проведен обыск! Перед тем, как вы покинете территорию страны, вам надлежит сдать все имеющиеся ценности и деньги. Тот, кто не подчинится приказу, будет расстрелян!
        - Позвольте, милостивый государь, но кто вы такой и по какому праву подвергаете нас, мирных пассажиров, противозаконному террору? - задал вопрос профессор права Петроградского университета в пальто с тяжелым бобровым воротником. - Прошу вас предъявить документы! Согласно каким законам вы изымаете у нас личные вещи? Это же произвол!
        Прищурившись и сплюнув на ботинки профессору, вожак бандитов сказал:
        - По какому праву, спрашиваешь, гнида? Произвол, говоришь, буржуй? Петро, объясни ему, по какому праву!
        Он повернулся к одному из бородачей. Тот без колебаний выстрелил профессору в живот. Наблюдавшие за ужасной сценой пассажиры ахнули. Предводитель заявил:
        - Ну что, еще вопросы есть? Кто хочет остаться в живых, тот сам отдаст нам все свои пожитки!
        Нападавшие, которые были ни красными, ни белыми, а представителями одной из многочисленных банд грабителей, принялись вытряхивать из кофров и баулов вещи. Настала очередь Шарлотты-Агнес и Мари. Девушка покорно распахнула чемодан, один из бандитов поддел штыком платья и процедил:
        - И что, это все, бабы? Не может быть! Сейчас устроим нательный обыск!
        Шарлотта-Агнес побледнела и выкрикнула:
        - Как вы смеете! Я - сестра великого князя Бертранского, мой муж - троюродный брат императора Николая!
        Бандит подозвал сообщников и, ткнув в Шарлотту-Агнес грязным пальцем, заявил:
        - Эта лопочет о том, что она родственница императора. Ее надо обыскать с пристрастием!
        Мари и Шарлотту-Агнес выпихнули из вагона. Стояла удивительная ночь: черное небо с россыпью звезд, а под ним - бескрайние снежные просторы. Появился вожак грабителей. Он схватил одно из платьев, прощупал пояс, штыком разорвал его. На снег посыпались бриллианты, жемчужины, сапфиры и рубины.
        - Ты что, пыталась от нас это утаить? - спросил предводитель. - Тебе же сказали, тетка, если хочешь жить, добровольно отдавай все, что есть. А ты правда сестра царя?
        Шарлотта-Агнес ничего не отвечала. Один из солдат сорвал с нее полушубок.
        - Раздевайся, тварь, - заявил вожак.
        Мари заплакала и попыталась воззвать к жалости бандитов:
        - Это моя мама, она не в себе, помутилась рассудком. Прошу вас, отпустите нас! Заберите драгоценности, но позвольте нам уйти!
        - Э, нет, - сказал вожак. - Твоя мамаша пыталась нас обмануть, да и не похожи вы на простых людишек. Она не врет, когда говорит, что вы родственники царя! Раздевайся!
        Шарлотта-Агнес дрожащими руками расстегнула шерстяное платье и медленно сняла его. Солдаты заулюлюкали. Вожак распорол пояс и вытащил длинную нить изумрудов.
        - Так, так, вот еще кое-что, - заявил он. - Ну, что остановилась, продолжай!
        Шарлотта, окруженная дюжиной гогочущих бандитов, была в одном исподнем. Мари закричала:
        - Поверьте мне, у нас больше ничего нет! Мы все вам отдали!
        - Не верится чего-то, - произнес предводитель. - А ты, милашка, небось тоже прячешь камешки! Ну-ка, сымай одежку! У тебя, кроме брюликов, есть еще кой-чего, что мне ой как нравится! А тетку забирайте!
        Сопротивляющуюся Шарлотту-Агнес трое солдат потащили прочь. Мари скинула шубку и платье. Холод сковал ее тело. Обнаружив в поясе драгоценные камни, вожак прошептал:
        - Пыталась меня обмануть, барышня? Хотела оставить брюлики себе?
        Мари услышала приглушенный вопль Шарлотты-Агнес и гогот бандитов.
        - У тебя есть только одна возможность искупить вину, - вожак подошел к девушке и изо всей силы ударил ее по лицу. Он схватил ее за плечо и бросил на снег. Мари понимала, что ее ждет. Она оттолкнула навалившегося на нее бандита, а когда тот снова бросился на нее, впилась зубами ему в щеку.
        Разбойник завопил, в его руке сверкнул пистолет, он дважды выстрелил. Мари ощутила резкую боль, и тьма накрыла ее сознание.
        Она пришла в себя оттого, что кто-то пытался ее перевернуть. Мари застонала, раздался испуганный голос:
        - Боже, она жива!
        Мелькнули растрепанная седая борода и перекошенное лицо женщины в шерстяном платке. Мари, едва разлепив губы, выдавила из себя:
        - Моя мама, что с ней...
        - Давай, давай, на сани ее клади! И шубой накрой! Ой, бедняжечка, что с ней изверги сотворили!
        Мари с трудом повернула голову - темная громада поезда исчезла. Значит, грабители, выпотрошив пассажиров, позволили составу продолжить путь. А она и Шарлотта-Агнес остались здесь, где-то на краю земли.
        - Что с мамой, прошу вас, она там, - Мари хотела указать куда солдаты уволокли Шарлотту, но рука не подчинялась ей.
        - Убили они твою мамку, - сказал спаситель. - Там вон она, голая и окровавленная, на снегу лежит. Это все Васька Пепел, гореть ему в аду синим пламенем! Зверствует, грабит, насильничает, поезда останавливает, дань собирает! Тут на путях не меньше двух дюжин мертвяков валяется!
        Мари пыталась что-то сказать, но у нее не получалось. Как такое может быть - мать не могла погибнуть! Во всяком случае, таким ужасным образом - изнасилованная бандитами и заколотая штыками на снегу где-то между Россией и Польшей.
        - Я хочу... умереть, - просипела Мари и закрыла глаза в полной уверенности, что жить ей осталось недолго. Если реальность столь страшна, то она не хочет жить. Она умрет и встретится с Шарлоттой-Агнес, и они будут счастливы, как были счастливы раньше!
        Она не умерла. Крестьянская чета выходила Мари, заболевшую тифом и нервной горячкой. Ей повезло, в нее дважды выстрелили, затем многократно изнасиловали, а под конец кто-то пытался удушить ее и проткнул грудь в пяти местах штыком. Девушка была на грани жизни и смерти, и не появись Федор и Василиса, которые промышляли тем, что раздевали мертвецов, Мари замерзла бы в ту бесконечную и полную страданий январскую ночь.

* * *
        На ноги Мари поднялась через месяц, и Василиса провела ее к скромной могиле, в которой покоилась Шарлотта-Агнес.
        - Оставайся у нас, - уговаривал ее Федор. - У нас были дочка да два сына, все умерли. Станешь нам как родная, Маша!
        Раны на теле постепенно зажили, к весне Мари обрела прежние силы. Смотрясь в кособокое зеркало, она не могла узнать себя, прежнюю красавицу и хохотушку, в этой худой девице с черными кругами под глазами и короткими темными волосами.
        Быть может, ей остаться у гостеприимных крестьян, которые спасли ее и полюбили как дочь? Прежняя жизнь останется в прошлом. Мари знала, что кошмарные воспоминания никогда не покинут ее. Она пытается убежать от самой себя, но рано или поздно поймет, что это невозможно...
        Мари приняла решение - Шарлотта-Агнес хотела оказаться в Париже, но попасть во Францию ей не суждено, сестра великого князя Бертранского и супруга троюродного брата последнего русского царя нашла упокоение на заброшенном сельском кладбище под православным крестом. Мари решила, что исполнит желание Шарлотты и доберется до Парижа. Василиса и Федор долго горевали, когда Мари сказала им, что продолжит свое путешествие. Федор отвез ее на ближайшую станцию и посадил на поезд до Варшавы.
        В польской столице Мари провела почти полгода - железнодорожное сообщение с Францией было прервано, и добраться до Парижа возможности не было. Только когда в начале ноября 1918 года разнеслась долгожданная весть о том, что война наконец закончилась - немецкое правительство подписало акт о капитуляции и признании собственного поражения в Компьенском лесу, снова пустили составы по ветке Варшава-Париж.
        В середине декабря Мари попала во Францию. У нее сохранился старый конверт с адресом особняка, принадлежащего Кириллу Павловичу. Она наняла экипаж, и тот доставил ее к дворцу отчима.
        Мари - изможденная, с растрепанными волосами, в старой юбке, полушубке, купленном на блошином рынке, и нелепой шляпке, подошла к воротам дворца. Что она скажет Кириллу Павловичу? Он никогда не уделял ей должного внимания, и с момента, когда они виделись в последний раз, прошло почти два года! Правильно ли она сделала, что приехала в Париж. Может быть, ей стоило начать новую жизнь вдали от прошлого?
        Она позвонила, пришлось долго ждать: наконец появился высокомерный дворецкий в золоченой ливрее. Презрительно оглядев Мари, он процедил:
        - Что вам надо?
        - Я... - Голос Мари сорвался. - Я хочу видеть его светлость князя Кирилла Павловича...
        - Его светлость никого не принимает, - дворецкий брезгливо скривил губы. - В особенности попрошаек и нищенок. Идите прочь!
        - Я - Мари, его падчерица, - прошептала девушка. - Прошу вас, доложите обо мне Кириллу Павловичу, он наверняка ждет меня...
        Дворецкий взвизгнул:
        - Ты слышала, что я сказал, мошенница? Ее светлость княжна Мари погибла! Ее убили чертовы большевики! Не смей тревожить Кирилла Павловича! А ну-ка уноси отсюда ноги, иначе я вызову полицию!
        - Поверьте, я и есть Мари, - по щекам девушки катились слезы. - Я и Шарлотта-Агнес... Поезд остановился где-то между Россией и Польшей... Бандиты... Они выволокли нас из вагона... Отняли драгоценности... Изнасиловали и убили Шарлотту... Мне повезло... Меня выходила крестьянская чета...
        Дворецкий не слушал ее, он закричал ей в лицо:
        - Что, думаешь таким незамысловатым трюком выманить денег у его светлости? Имеются свидетельства многих уважаемых людей, которые ехали в одном поезде с их светлостью княгиней Шарлоттой-Агнес и юной княжной Мари, и ты наверняка прочитала об этом в газете или услышала от кого-то! Вот и решила на этом поживиться! Обеих несчастных большевики ограбили, истязали и под конец убили! Так что убирайся, или я сию минуту вызову полицию, и тебя запрут в камере за мошенничество! Ишь, развелось вас, самозванок! Одних чудом спасшихся из ипатьевского подвала царских дочерей - две дюжины! Убирайся, кому я сказал! Его светлости для тебя нет и не будет!
        Не слушая жалобных объяснений Мари, дворецкий скрылся в особняке. Он и вызовет полицию, если она рискнет позвонить еще раз. Она для всех умерла! Еще бы, ведь последний раз Кирилл Павлович видел ее весной 1917 года!
        Мари решила, что обязательно встретится с отчимом. Конечно, за эти годы она изменилась - из беззаботной и веселой девицы превратилась в печальную и плохо одетую эмигрантку. Но Кирилл Павлович узнает ее!
        Ей пришлось ждать несколько часов на морозе - наконец показался черный автомобиль, который подъехал к воротам дворца. Шофер выскочил из салона, чтобы открыть ворота, Мари подлетела к машине и распахнула дверцу.
        Кирилл Павлович, во фраке, с орхидеей в петлице, развалившийся на кожаном сиденье, воззрился на нее с неподдельным возмущением. Он курил короткую турецкую папиросу - судя по всему, повеса прибыл с очередного великосветского приема. Великий князь произнес:
        - Милочка, я не подаю нищим! И немедленно закройте дверь, иначе я заявлю на вас в полицию!
        К Мари подлетели растерянный шофер и трясущийся дворецкий.
        - Ваша светлость, извините, эта сумасшедшая не причинила вам вред? Она караулила вас около дворца, хотя я велел ей убираться! Донимает вас нелепыми просьбами!
        Дворецкий изо всех сил толкнул девушку, та поскользнулась и упала на снег. Великий князь появился из салона. Он подошел к Мари и, протянув ей мелкую ассигнацию, сказал:
        - Милочка, возьмите! Однако прошу вас впредь не околачиваться около моего особняка!
        Мари повернула голову и сказала по-русски:
        - Кирилл Павлович, неужели и вы не узнаете меня. Я - ваша падчерица Мари! Я спаслась и приехала в Париж!
        Великий князь побледнел, недокуренная папироса выпала из его бледных пальцев, он прошептал:
        - Мари, неужели это вы? Не может быть! Боже мой, это в самом деле вы! Но где моя супруга, где Шарлотта-Агнес? До нас дошли ужасные слухи о том, что вы стали жертвой зверств большевиков...
        Кирилл Павлович помог ей подняться, Мари заметила выражение ужаса на лице шофера и дворецкого. Великий князь заботливо усадил ее в салон автомобиля.
        - Ах, Мари, как вы изменились! Из ребенка вы превратились в женщину! И эта ужасная мещанская одежда! А ваши чудесные длинные волосы! Так где же Шарлотта-Агнес?
        - Ее убили, - произнесла тихо Мари. - Но вовсе не большевики, а бандиты, которые не имеют отношения ни к одной из воюющих сторон.
        - Значит, бедняжка Шарлотта-Агнес... - трагическим тоном протянул Кирилл Павлович. В его голосе Мари уловила не столько скорбь, сколько облегчение и даже триумф. Нет, нет, ей это только показалось!
        - Она покоится на сельском кладбище, - пояснила Мари. - Кирилл Павлович, вы же не выставите меня на улицу?
        Великий князь шокированно воскликнул:
        - О, Мари, за кого вы меня принимаете? Разумеется, нет! Вы - моя... хм... падчерица, поэтому... Но, скажу честно, за эти годы я привык к тому, что вы и Шарлотта-Агнес находитесь в России, однако...
        Мари вспомнила - отношения между князем и княгиней были более чем прохладные, Кирилл Павлович не скрывал, что женился на Шарлотте только чтобы скрыть свои противоестественные наклонности.
        - Но, думаю, на какое-то время вы сможете остаться в особняке, - продолжил великий князь. - Однако скажите, Мари, что вам известно о гибели несчастного Никки и Аликс со всей семьей в Екатеринбурге? Если смерти избежали вы, то вполне возможно, что и одна из дочерей царя... Хотя нет, нет, нет!
        Мари не понимала, отчего Кирилла Павловича интересует эта тема. Девушка чувствовала себя уставшей: наконец, она в Париже! Теперь все будет хорошо! Или нет?
        Автомобиль тем временем проехал через парк и остановился около дворца. Трясущийся дворецкий распахнул дверь и, низко кланяясь, прогнусавил, обращаясь к Мари:
        - Ваша светлость, добро пожаловать домой!
        Мари оказалась в мраморном холле, за ней последовал Кирилл Павлович.
        - Милая, вы займете апартаменты для гостей на втором этаже, - распорядился он.
        Мари хотела рассказать отчиму обо всем, что приключилось с ней, но он, воздев к небу холеные руки, прошептал:
        - О, Мари, избавьте меня от леденящих кровь подробностей! Я каждый день возношу молитвы всевышнему за то, что испокон века живу в Париже! Здесь нет бородатых большевиков, здесь на меня никто не покушается, в Париже сохранилась цивилизация, не то что в немытой России! В отличие от очень многих, я полностью сохранил мои капиталы и в войну даже приумножил их - я не доверяю европейским банкам, моими деньгами распоряжаются американские финансисты. Pauvre, pauvre Russie!
[Несчастная, несчастная Россия!]

* * *
        Мари приняла ванну - в первый раз за два года. К ней были приставлены несколько камеристок и горничных, которые помогли ей одеться. Девушка не могла поверить - у нее снова мягкая чистая постель, шелковые платья, золоченые гребешки и хрустальные флаконы с кельнской водой.
        Смотрясь в зеркало, Мари вспомнила о смерти Шарлотты-Агнес. Бедная мама, она не заслужила столь жестокую смерть! Почему судьба была так к ней несправедлива?
        Дворецкий почтительно пригласил Мари к позднему ужину. В роскошной Овальной гостиной был накрыт огромный стол: белоснежная скатерть, оплывающие в бронзовых канделябрах свечи, китайский фарфор, серебряные ножи и вилки, бокалы из горного хрусталя. Кирилл Павлович ждал ее.
        - Дорогая, - указывая на сидевшего напротив него молодого человека слащавой наружности, начал Кирилл Павлович, - это Артюр, мой...
        Великий князь запнулся, гость глуповатым голоском подсказал:
        - Личный секретарь, Кирри!
        Артюр залился тонким звонким смехом, Кирилл Павлович сказал:
        - Да, Артюр - мой личный секретарь, Мари. Он живет во дворце и помогает мне работать над каталогизацией библиотеки и сортировкой бумаг...
        - В особенности у тебя в спальне! - хихикнул Артюр и снова засмеялся. - А это твоя прелестная падчерица? Вы чудом спаслись от большевиков? О, как занимательно, расскажите нам об этом!
        Сославшись на головную боль и усталость, Мари вышла из столовой. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она слышала неприятный смех Артюра. Ей стало все понятно: пока Шарлотта-Агнес и она сама жили в России, Кирилл Павлович предавался распутной жизни.
        Мари заперлась у себя в комнате и попыталась заснуть. Страшные воспоминания не шли у нее из головы. Ради чего она приехала в Париж? Что ее ждет? И есть ли у нее будущее?
        Именно об этом Кирилл Павлович и пожелал говорить с ней следующим утром. Великий князь принял ее в своем кабинете - вездесущий Артюр был тут как тут.
        - Быть может, ваш секретарь оставит нас? - спросила Мари.
        Молодой человек томно ответил:
        - Дорогая, у Кирри нет от меня секретов, ведь так?
        Великий князь кашлянул и попросил Артюра выйти. Тот надул губы и заявил:
        - Кирри, не будь таким букой! Если заявилась твоя падчерица, это ведь не значит, что мы перестанем жить как раньше!
        Когда молодой человек вышел из кабинета, Кирилл Павлович сказал:
        - Мари, я подумал, что оставаться в Париже - не самое для вас лучшее. Немецкая оккупация Бертрана закончилась, наверное, вы хотите отправиться на родину. Хотя сомневаюсь, что ваш дядя, Мишель-Оноре, будет рад видеть свою единственную... гм..
        племянницу.
        Мари поняла - отчим пытается избавиться от нее. Девушка ответила:
        - Нет, мне хорошо и в Париже. Думаю, что задержусь здесь надолго! И не кажется ли вам, Кирилл Павлович, что ваш личный секретарь ведет себя слишком вызывающе?
        Лицо Кирилла Павловича побагровело, он отчеканил:
        - Мари, это не ваше дело! Вы - не моя родная дочь, Шарлотта-Агнес взяла вас из приюта, и у меня нет никаких перед вами обязательств!
        Мари осталась в парижском особняке великого князя. Кирилл Павлович не скрывал, что Артюр, который официально числился секретарем, на самом деле был его любовником. Девушка раздумывала над словами отчима - наверное, ей лучше все же уехать в Бертран. С Кириллом Павловичем ее ничто не связывало, он - совершенно чужой для нее человек. Однако великий князь внезапно изменил свое решение и упросил падчерицу остаться в Париже. Мари сочла, что эта внезапная вспышка родственных чувств - запоздалое раскаяние. Правду ей выложил Артюр.
        - Кирри станет русским царем! - в упоении щебетал молодой человек. - Сомнений нет, слава богу, что сумасшедшие большевики расстреляли всю императорскую семью, и, таким образом, Кирри принадлежат все права на корону Романовых! О, об этом скоро официально объявят. Но не думай, Мари, у тебя не будет прав на престол - твои родители неизвестны, тебя из жалости взяли из сиротского приюта!
        Кирилл Павлович, который давно лелеял затаенную мечту об императорском титуле, начал проявлять небывалую активность. В Париж прибывало все больше и больше эмигрантов, в том числе офицеры Белой армии, которые утверждали, что царь Николай, царица Александра, наследник престола Алексей и четыре великие княжны стали жертвами новой власти и были зверски убиты. Младший брат царя Михаил, по слухам, тоже лишился жизни.
        Между оставшимися в живых Романовыми разгорелась нешуточная склока. Кирилл Павлович был уверен - именно он является прямым наследником последнего императора.
        - Вы только подумайте, они не собираются признавать моих законных прав только из-за того, что моя мать была католичкой! - возмущался великий князь. Его матушка, княгиня Елизавета Александровна, была одной из представительниц династии Бурбонов. Она вышла замуж за отца Кирилла Павловича, Павла Сергеевича, но отказалась сменить веру.
        Кирилл Павлович нанял самых пронырливых парижских адвокатов и был уверен, что рано или поздно его права на русский престол подтвердит суд.
        - Большевистский режим долго не продержится, - повторял вслед за ним Артюр. - Он падет к следующей весне или, уж точно, к лету! Монархию восстановят, и Кирилла коронуют! Но вообще-то я не хочу ехать в Россию, мне так нравится Париж!
        Мари требовалась Кириллу Павловичу в качестве декорации - если раньше он не стеснялся появляться в парижском обществе и на приемах в сопровождении Артюра, то отныне это стало для него невозможным.
        - Мы должны соблюдать рамки протокола, поэтому, Мари, ты будешь сопровождать меня! Все должны видеть, что я - единственно возможный претендент на русский трон!
        Великий князь объявил себя императором Кириллом Первым. Его манифест и указы мало кто воспринимал всерьез, за исключением самого Кирилла Павловича. Он перессорился со всеми родственниками, которые не желали признавать его новым царем. Зато многие парижские газеты (в первую очередь «желтая» пресса) именовали его «новым русским царем в эмиграции», а на приемах великий князь общался только с теми, кто обращался к нему как к «его императорскому величеству».
        Мари была невыносима подобная роль, тем более что едва «император» оказывался в особняке, как его встречал Артюр, требовавший от «милого Кирри» как минимум великокняжеского титула.
        Один прием следовал за другим, Мари раздаривала улыбки и не запоминала лица. В октябре 1921 года противостояние между Кириллом Павловичем и кланом Романовых достигло апогея. Кирилл Павлович отказался подчиниться грозным требованиям многочисленных родственников, которые запрещали ему именовать себя царем. Наоборот, он ждал со дня на день падения советского режима и строил планы о том, как перестроит резиденции в Царском Селе и Петербурге.

* * *
        Мари была вынуждена сопровождать отчима в Гранд-опера - Кирилл Павлович охотно показывался в свете и позировал перед репортерами и фотографами. Он сделал ставку на общественное мнение: если все уверятся в мысли, что он - новый русский император, то никакие родственники не убедят людей в обратном.
        Публика встретила Кирилла Павловича аплодисментами. Он, разодетый в белый генеральский мундир с голубой Андреевской лентой и орденами, занял ложу для почетных гостей. Мари, как требовал того протокол, следовала на шаг позади отчима.
        Кирилл Павлович был в прекрасном расположении духа. После того, как «Турандот» подошла к концу, он под овации зала встал с кресла и с гордо поднятой головой внимал рукоплещущей толпе. Кто-то затянул «Боже, царя храни», разрозненные голоса подхватили старый российский гимн, и вот уже почти весь партер оказывал Кириллу Павловичу почести как главе России.
        - Ну что же, еще немного, и меня официально признают императором, - посвятил приемную дочь в свои планы Кирилл Павлович. - Вы получите титул великой княжны. Ах, Мари, я так счастлив!
        Они покинули ликующий зал и спустились по мраморной лестнице в холл. Мари чувствовала на себе любопытные взгляды. Ей хотелось как можно быстрее оказаться в особняке и перестать быть частью этого фарса.
        - Мари, что с вами? - надменно произнес Кирилл Павлович. - Не нравится отведенная вам роль? Если так, то я не неволю вас! И кстати, сейчас меня ждут репортеры, можете не сопровождать меня.
        Собственное величие ударило ему в голову. Кирилл Павлович ревностно следил за публикацией собственных фотографий в газетах и журналах. Заметив, что, когда Мари появляется с ним, основное внимание уделяется не ему, хозяину земли русской, а безродной девчонке, он запретил ей выходить к журналистам. «Императора» у здания Гранд-опера ждал роскошный автомобиль.
        Кирилл Павлович замер на ступенях, защелкали вспышки, посыпались вопросы. Мари отвернулась - она устала от дешевого цирка, который организовал отчим. Похоже, настало время уезжать из Парижа. Она так и скажет Кириллу Павловичу. Значит, она свободна! Наследница престола из нее не получится. Ну что ж, придется привыкать к другой роли.

«Император» охотно информировал прессу о своих планах. Мари вышла из здания оперы и, никем не замеченная, спустилась к автомобилю. Шофер распахнул перед ней дверцу. Мари покачала головой и пошла прочь. Для нее все закончилось. Или, может быть, не начиналось?
        Заслышав вопли, Мари повернулась. Расталкивая репортеров, к ее отчиму пробирался странного вида субъект. К нему бросились полицейские.
        - Это очередной умалишенный, - донеслись до Мари слова Кирилла Павловича. - Господа, подобный инцидент не стоит вашего внимания, продолжим интервью...
        Субъект вырвался из рук полицейских и заорал:
        - Смерть тиранам! Да здравствует мировая революция! Свобода, единство и братство!
        С этими словами он выхватил из кармана пальто сверток - серая бумага, бечевка. Репортеры замерли. Мари видела, как нападавший с диким хохотом швырнул сверток в Кирилла Павловича, бледный «император» уставился на пакет, который приземлился у его ног. Оттуда повалил едкий черный дым, журналисты с воплями побежали прочь. Кирилл Павлович вскрикнул, попытался заслониться рукой...
        Последовавший за этим мощный взрыв перевернул автомобиль «русского царя». Взрывная волна сбила Мари с ног, улицу заволокло гарью и пылью. Вопили люди, стонали раненые, слышались беспорядочные свистки полицейских. Мари с трудом поднялась на ноги - у нее кровоточили разодранные ладони.
        На том месте, где несколькими секундами ранее возвышалась импозантная фигура нового русского императора, зияла глубокая черная воронка. От самого Кирилла Павловича, как, впрочем, и от его убийцы и части репортеров бульварной прессы ничего не осталось.
        Кто-то истошно закричал, указывая куда-то в небо. Мари посмотрела в указанном направлении - и увидела на фонарном столбе окровавленную ленту ордена Андрея Первозванного.
        Девушка ощутила дурноту и, сделав несколько шагов, потеряла сознание. В себя она пришла в больнице - в результате террористического акта, помимо Кирилла Павловича, который оказался в эпицентре мощного взрыва, погибли семь человек и более пятидесяти получили ранения и увечья. От великого князя остались только ошметки парадной офицерской формы и чудом уцелевшая Андреевская лента, повисшая на фонарном столбе.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN» ОБ УБИЙСТВЕ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КИРИЛЛА ПАВЛОВИЧА, 31 ОКТЯБРЯ 1921 ГОДА:

«ГРОМКАЯ» СЛАВА НЕСОСТОЯВШЕГОСЯ РУССКОГО ИМПЕРАТОРА:
        АНАРХИСТ ВЗРЫВАЕТ КИРИЛЛА ПАВЛОВИЧА РОМАНОВА!

«...сила разорвавшейся бомбы (два с половиной фунта жидкого нитроглицерина) была такова, что великого князя, уже видевшего себя русским царем с короной Романовых на голове, разорвало в буквальном смысле слова в клочья. Месье Морис С., жилец одного из близлежащих домов, доставил в полицию мужской сапог, в котором находилась человеческая ступня: эту страшную находку почтенный буржуа обнаружил на собственном балконе. И сапог, и ступня принадлежат несостоявшемуся русскому императору Кириллу Первому...»

* * *
        Убийство наиболее вероятного претендента на вакантный русский престол наделало много шума. Террористом оказался студент Сорбонны, увлеченный коммунистическими идеями. Он преклонялся перед вождями русской революции и решил уничтожить
«императора», чтобы тот не сплотил вокруг себя силы, способные начать войну против Советской России.
        Мари выписали из больницы следующим утром. Все газеты сообщали об ужасном террористическом акте и выдвигали свои предположения относительно того, кто станет новым императором.
        В особняке девушку встретил заплаканный Артюр. Он получил от полиции сапог Кирилла Павловича и носился с ним, как с драгоценной реликвией.
        - Мари, ты должна была защитить своего царя! О, если бы я только был подле Кирилла! Что же теперь будет?
        Оглашение завещания Кирилла Павловича состоялось через неделю после церемонии пышных похорон. Газеты отмечали пикантную подробность - в гробу лежала окровавленная Андреевская лента и сапог: больше от «императора» ничего не осталось.
        Кирилл Павлович обладал огромными капиталами. Все движимое и недвижимое имущество он завещал своему «личному секретарю» Артюру. Молодой человек, закатив к потолку наполнившиеся влагой глаза, прошептал:
        - О, я знал, что император не забудет обо мне и после смерти!
        Мари не получила ничего, ее имя вообще не упоминалось в завещании. Когда адвокаты покинули особняк, Артюр заявил:
        - Мари, я не собираюсь торопить тебя, но... Думаю, тебе лучше всего съехать отсюда сегодня, ну, так и быть, завтра!
        На прощание Артюр протянул Мари две бумажки по сто франков и медальон с изображением Кирилла Павловича. Девушка сняла крошечный темный угол на мансарде в доме по Рю Мартель. Что ей делать? Отправиться в Бертран, где правят Мишель-Оноре и родная сестра Кирилла Павловича?
        Мари решила остаться в Париже. Она не собирается ни у кого клянчить денег и становиться бедной родственницей. Настало время начать новую жизнь!
        Новая жизнь оказалась вовсе не такой, какой Мари ее представляла. Двести франков закончились очень быстро - ведь помимо комнатушки ей приходилось питаться и одеваться, а наступали холода.
        Она думала, что найдет работу секретарши или журналистки - ее приняли в нескольких редакциях, внимательно выслушали, а на следующий день эти издания выпустили сенсационные статьи «Откровения дочери убитого императора» и «Принцесса оказалась на улице».
        Комнатку Мари осаждали настырные репортеры. Хозяин, не выдержав, выставил девушку на улицу.
        - Мне не нравится, что они донимают меня и жильцов, - заявил он. - Если вы русская принцесса, то поищите себе подходящий дворец!
        Мари пришлось прятаться от «желтой» прессы, и через несколько недель от нее отстали, о ней забыли, ее предоставили самой себе. Найти работу оказалось непросто. Мари то и дело сталкивалась с петербургскими знакомыми - генерал Станевич батрачил швейцаром в отеле «Ритц», графиня Ульрих перебивалась стенографией, семейство золотопромышленника Дольгарина открыло мастерскую по пошиву одежды.
        Прошло три месяца, и когда Мари предложили работу горничной (хозяйка, пожилая парижанка, долго пытала ее, проверяя, в самом ли деле Мари - падчерица «того самого взорванного русского царя»), девушка моментально согласилась.
        Мадам Совари принадлежало несколько фабрик по производству кондитерских изделий. Она гордилась тем, что стала миллионершей.
        - Я начинала в прачечной, - заявила она Мари, - мой отец был нищим бретонским крестьянином, у меня, в отличие от вас, милочка, не было ни фамильного состояния, ни аристократического происхождения. Вы должны научиться работать!
        Мадам Совари и две ее дочери всячески шпыняли Мари, и девушка поняла - ее взяли горничной только для того, чтобы говорить знакомым:
        - Дорогая, знаешь, кто заправляет мне постель и чистит ковры? Та самая Мари, падчерица убитого императора!
        Многие из любопытных навещали мадам Совари, чтобы взглянуть на Мари. Ей было до слез обидно, но она не могла бросить работу.
        От рассвета до заката Мари и десять других горничных наводили порядок в огромном особняке. Мадам Совари была чрезвычайно придирчивой, заглядывала в поисках пыли под каждую кровать, постоянно жаловалась на нерасторопность и глупость прислуги.
        Мари смирилась с тем, что проведет остаток жизни в горничных. Мадам не такая уж и строгая, иногда бывает весьма милой, особенно когда вспоминает о молодости. Ее дочери немного капризные, могут ударить по лицу, если подашь им не то платье или слишком холодное или слишком горячее какао, но это ничего. Платит мадам не очень много, это и понятно: Париж переполнен рабочей силой - масса эмигрантов из России, еще больше девиц из провинциальной Франции, которые, как бабочки на свет, слетелись в столицу в поисках лучшей доли.
        Мадам Совари обожала давать приемы, желая продемонстрировать всем богатство и могущество, которых она достигла. После таких обедов служанкам и горничным милостиво дозволялось лакомиться тем, что не доели господа. Как-то Мари столкнулась с Артюром: тот сорил деньгами, которые достались ему по завещанию Кирилла Павловича. Молодой человек сделал вид, что не узнал Мари. Когда она подавала ему кофе, он намеренно толкнул ее. Горячий напиток выплеснулся на белоснежную манишку.
        - Мари! - в ярости закричала мадам Совари.
        Артюр злобно улыбнулся и, отшвырнув смятую салфетку, произнес:
        - Мадам, у вас чрезвычайно неловкая прислуга. Мне пора!
        Хозяйка вытащила Мари в коридор и обрушила на нее град оплеух.
        - Дрянь, мерзавка, тупица, неловкая гусыня, идиотка! - визжала мадам. - Тоже мне, принцесса на горошине! Он - почетный гость, возможный жених для одной из моих дочерей, а ты облила его кофе. Ты уволена!
        Мстительный и мелочный Артюр этого и добивался, поняла Мари.
        - Уволена, слышишь, принцесса? Выметайся из моего дома сейчас же, или я вызову полицию, и тебя упекут в каталажку!
        Мадам Совари задыхалась, выплевывая ругательства: утонченная и изнеженная столичная дама уступила место визгливой и грубой торговке.
        - Вынуждена вас разочаровать, мадам, - сказала Мари. - Ваши планы выдать одну из дочек замуж за Артюра вряд ли сбудутся - он был любовником моего отчима!
        Оставив мадам с выпученными глазами и открытым ртом посреди коридора, Мари наскоро собрала вещи и покинула особняк. У нее было около двадцати франков, этого хватит на неделю, а что дальше?
        Мари брела по улице - справа и слева от нее возвышались громады особняков. Те, кто живет там, не ведают нужды и не знают забот. Почему на ее долю выпало столько несчастий? Мадам Совари позаботится о том, чтобы она не нашла себе работы.
        Поддавшись внезапному импульсу, Мари перелезла через ограду одного из особняков - в отличие от остальных, окна в нем не светились. Хозяева в отъезде! Она не воровка, она только возьмет немного еды и денег.
        Мари обошла особняк - никого. Разбив чемоданом окно, она влезла на кухню. В животе заурчало, когда девушка наткнулась на головку сыра и свешивающийся с потолка свиной окорок. Она ведь с утра ничего не ела. И хозяева не будут против, если она позаимствует совсем немного.
        Она с наслаждением вонзила зубы в ломоть окорока. Девушка и не услышала, как дверь на кухню распахнулась. Сверкнула свеча, кто-то провизжал:
        - Стоять или я стреляю! У меня ружье!
        Владельцы особняка были в отъезде, но старый дворецкий охранял дом. Услышав звон бьющегося стекла, он схватил ружье и вызвал по телефону полицию. Мари арестовали на кухне, она так и не успела толком перекусить.
        Она пыталась объяснить, что у нее и в мыслях не было ничего плохого, но никто не слушал девушку. Мари забрал полицейский фургон, который доставил ее в участок. Последовала рутинная процедура снятия отпечатков пальцев - при помощи валика Мари вымазали ладони черной краской и приложили их к бумаге, сделали фотографии - анфас и в профиль, завели протокол.
        - Ого, да ты, оказывается, та самая русская княжна, о которой писали в газетах, - присвистнул усатый добряк-полицейский, когда узнал, кем является задержанная. - И как ты до такого докатилась?
        Спустя час участок кишел репортерами, которые желали сфотографировать
«принцессу-воровку». Полицейские вяло сопротивлялись, но, умасленные деньгами, позволили щелкнуть Мари в тюремной камере на фоне серых стен и тараканов.
        Следствия как такового не было - Мари два дня пробыла в каталажке, затем ее в числе других арестованных отвезли в суд. Вокруг здания толпились любопытные зеваки и вездесущие репортеры. Мари зажмурилась - ее закидали вопросами и засняли в различных ракурсах.

* * *
        ЗАГОЛОВОК ФРАНЦУЗСКОЙ ГАЗЕТЫ «LE PARISIEN», 12 ФЕВРАЛЯ 1922 ГОДА:

«РУССКАЯ КНЯЖНА - МЕЛКАЯ ВОРОВКА!»

* * *
        Процесс по обвинению Мари в воровстве длился недолго. К своему удивлению, она обнаружила в зале суда мадам Совари и Артюра. Ее сердце радостно забилось - они наверняка пришли, чтобы обелить ее в своих показаниях!
        Как бы не так: мадам Совари, пылая праведным гневом, живописала характер и привычки своей бывшей горничной. Мари узнала, что была невропаткой, алкоголичкой, мелкой воровкой и грубиянкой.
        - У меня постоянно пропадали деньги и драгоценности, - врала, не краснея, бывшая хозяйка, - и вообще, я уволила подсудимую после того, как застала ее с поличным - она рылась в вещах моих гостей. Вы только подумайте! Я относилась к ней как родная мать, позволила ей жить в собственном доме, а она, она...
        Мадам Совари даже расплакалась, и судья принес ей свои извинения за необходимость давать показания. Лицемерка, утерев одутловатое лицо платком, обвинила Мари в новых грехах. Она не сказала ни единого слова в защиту девушки, клеймила ее как только могла и под конец потребовала пожизненного заключения.
        - Она - закоренелая воровка! Такую не исправит несколько лет тюрьмы, ее надо навсегда изолировать от общества!
        Масла в огонь подлил и Артюр, доложивший о несносном характере Мари.
        - Я познакомился с подсудимой в ту пору, когда она терроризировала моего несчастного... друга и хозяина великого князя Кирилла Павловича. Девица заявилась откуда-то из России, уж очень все это подозрительно, я уверен, что на самом деле она - тайная большевистская шпионка! Кирри... Прошу прощения, его светлость намеренно ничего не оставил своей падчерице, он знал ее злобную и преступную натуру. И вообще, кто она такая? Ее родители никому не известны, не исключено, что они были злодеями!
        Мари попыталась возразить, но никто не стал ее слушать. Судья лишил девушку слова и вынес приговор:
        - По причине большой социальной опасности, которую представляет подсудимая, и ее давней склонности к противоправным деяниям она приговаривается к десяти годам тюрьмы!
        Мари ахнула - она не рассчитывала, что судья воспримет всерьез небылицы мадам Совари и ложь Артюра.
        - Но я всего лишь была голодной! - закричала Мари. - Я признаю вину, но десять лет... За что?
        Ее вывели на улицу, усадили в фургон и доставили в одну из парижских тюрем. Мари никак не могла поверить, что все случившееся - правда. Из-за несчастного окорока ей дали десять лет тюрьмы!
        Мари улеглась на деревянный настил, именуемый кроватью, и попыталась заснуть. Перед глазами проходили картины прошлой жизни. Как же ей хочется вернуться в прежние времена!
        Она проснулась от громких голосов - надзиратель кричал ей в ухо:
        - Подымайся, тебя хотят видеть!
        Заспанную Мари доставили в комнату для свиданий. Кто пришел навестить ее в тюрьме, ведь у нее не осталось ни одного родственника или знакомого - те, что были раньше, предпочли как можно быстрее забыть о ней.
        Мари уселась на кособокую скамейку. Через металлическую решетку, которая отделяла ее от смежной комнаты для гостей, она увидела элегантно одетую даму лет сорока. Та ласково улыбнулась и произнесла:
        - Добрый день, Мари! Меня зовут мадам Цирцея, и я хочу тебе помочь...

* * *
        АНГЛИЙСКАЯ ГАЗЕТА «DAILY MIRROR», 5 МАРТА 1919 ГОДА:
        МОШЕННИЦА-ГУВЕРНАНТКА ПОХИЩАЕТ «ШИВУ»!
        СКАНДАЛ В БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ АНГЛИЙСКОГО ЛОРДА!
        ПОЛИЦИЯ ТЕРЯЕТСЯ В ЗАГАДКАХ, СКОТЛЕНД-ЯРД НЕ В СОСТОЯНИИ НАЙТИ ПРЕСТУПНИЦУ!

«Дерзкое ограбление потрясло всю Британскую империю: жертвой неизвестной мошенницы стал лорд Джонатан Уильям Пэмборью, бывший министр заморской торговли в правительстве его величества Георга V. Поместье лорда Пэмборью в Суссексе стало местом дерзкого преступления. Два месяца назад лорд нанял для своих младших отпрысков - семилетнего сына и десятилетней дочери - гувернантку, которая предоставила ему великолепные рекомендации, подписанные маркизом Леруа, маршалом Нуаре и госпожой Бальтазар д’Эрми. Как выяснилось сейчас, на самом деле эта особа никогда не работала у упомянутых уважаемых и достойных господ; все рекомендации были поддельными. Лорд Пэмборью был доволен работой лжегувернантки, которая, надо признать, с похвальным рвением выполняла возложенные на нее функции по воспитанию детей. Тем больше было удивление, когда три дня назад девица бесследно исчезла из поместья. Сначала заподозрили, что она стала жертвой преступления, и только спустя сутки стало ясно, что на самом деле жертвой преступления стал лорд Пэмборью и его супруга. Из несгораемого шкафа в кабинете лорда были похищены фамильные
драгоценности, акции и наличные деньги - общая стоимость воровской добычи не поддается точному исчислению. Два месяца, которые мошенница провела в доме лорда Пэмборью, она использовала для того, чтобы узнать шифр и в итоге совершить беспардонное ограбление. Полиция ведет интенсивные поиски мошенницы, однако складывается впечатление, что в преступлении замешана целая банда: скорее всего, запоминающаяся внешность так называемой гувернантки (волнистые рыжие волосы, крючковатый нос, родимое пятно на щеке, большие очки в оправе из панциря морской черепахи) являются частью маскарада. Как на самом деле выглядит ловкая воровка, можно только догадываться. Ссылаясь на чувствительную кожу, «гувернантка» не снимала перчатки даже за столом, поэтому в распоряжении полиции нет ни единого отпечатка пальцев преступницы. Лорд Пэмборью и его семья в шоке от произошедшего. Известно, что в числе похищенных драгоценностей находится звездчатый сапфир
«Шива», привезенный отцом нынешнего лорда из Индии в сороковых годах прошлого столетия: треугольный камень весом в семьдесят пять каратов, уникальный по своей чистоте и густоте цвета, был когда-то вставлен в трон золотой статуи магараджи Брашмипутры и застрахован на небывалую сумму в миллион фунтов стерлингов. К расследованию и поискам «гувернантки», ее сообщников и драгоценной добычи подключился Скотленд-Ярд».

* * *
        Дав согласие работать на мадам Цирцею, Марго не подозревала, что ей придется постигнуть искусство мошенничества во всех деталях.
        - Запомни, девочка, - внушала ей мадам, - мне не нужны рядовые преступницы, которые попадутся на первой же краже. Воровство - это искусство!
        Маргарита познакомилась с девушками, которые обитали в пансионе. Все они когда-то оказались в сложной жизненной ситуации, многих Цирцея вытащила из тюрьмы, а некоторых, как Марго, спасла от смертной казни.
        - Ошибку может сделать каждый, - говорила мадам, - но только единожды! Больше вы никогда не окажетесь в тюрьме! И это зависит только от вас! Я помогу вам разработать преступление, но если вы провалите его осуществление, пеняйте на себя!
        Пансион представлял собой занятное заведение. Девушки изучали иностранные языки, им прививали хорошие манеры, они играли в камерном театре. Когда пансион время от времени посещали высокие проверяющие и меценаты (мадам Цирцея получала деньги как от государства, так и от благотворительных организаций), то их восторгу не было предела: вчерашние преступницы и побирушки демонстрировали завидные таланты. Ни у кого не возникало и тени подозрения, что на самом деле это ширма, за которой мадам Цирцея выстраивает преступный синдикат.
        - Без знаний иностранных языков вы пропадете, - заявляла она, - мы не ограничиваемся делами во Франции или Бертране. Настанет время, когда о наших преступлениях будут писать газеты всего мира!
        Марго не понимала, что именно толкает мадам Цирцею на организацию и осуществление дерзких преступлений: жажда денег или желание прославиться. Мадам поведала девушке о том, с чего все началось.
        - Я родилась в цирковой семье. Мы много путешествовали по Европе, все время в разъездах, на гастролях. Моим домом были фургоны, моими друзьями - акробаты, клоуны и иллюзионисты. Я выступала на арене, была воздушной гимнасткой. И однажды. . Я оступилась и упала - врачи сказали, что я больше не смогу ходить. Я не могла поверить, что в возрасте двадцати лет стала калекой! Приложив все усилия, я добилась невозможного - как видишь, доктора ошиблись в своем прогнозе. Мне потребовалось три года, чтобы подняться на ноги и сделать первый шаг, и еще три, чтобы заново научиться ходить. Я так хотела снова вернуться в цирк, это было моей сокровенной мечтой. Мечты, девочка, вот что заставляет нас жить и двигаться вперед! Но цирковая карьера для меня закончилась. Я не знала, что делать и как жить дальше. Я попыталась организовать свою цирковую труппу, но потерпела неудачу. Мне стало ясно: без денег в этом мире долго не протянешь. Поэтому я решила... решила забирать деньги у тех, у кого их и так в избытке!
        Маргарита знала, что большую часть заработанного мадам Цирцея обращает в ценные бумаги, что позволяет ей вести достойный образ жизни.

* * *
        НЕМЕЦКАЯ ГАЗЕТА «MUCHENER ABENDBLATT», 28 ФЕВРАЛЯ 1920 ГОДА:
        ВИЗИТ СТАРОЙ ДАМЫ

«Кто бы мог подумать, что пожилая, богато одетая дама, которая вчера посетила ювелирный салон «Мендельсон и сын» на Принцрегентштрассе в баварской столице, на самом деле вовсе не американская миллионерша Нэнси Воннегут, визиту которой радовались мюнхенцы. Миллионерша оказалась самозванкой, но это стало известно только после разыгравшейся трагедии. Владелец ювелирного салона, который был польщен вниманием со стороны «заморской гостьи», считающейся самой богатой женщиной Нового Света, рассчитывал на большой куш, который, однако, получил не он, а банда ловких мошенников. «Миллионерша из Америки» остановилась в самом роскошном мюнхенском отеле, сняла самый большой номер и передвигалась по городу исключительно на трех «Мерседесах-Бенц»: ни один из счетов не был оплачен, и все задействованные фирмы вынуждены с горечью признать, что, как и ювелирный салон
«Мендельсон и сын», стали жертвами надувательства. Никто, разумеется, не спрашивал документов у «миллионерши», весь Мюнхен, как оказалось, попался на удочку - некто распустил слухи, проникшие в бульварные листки, затем подхваченные и серьезными изданиями, о том, что «сама Нэнси Воннегут, владелица золотых приисков и корабельной флотилии», посещает родной город, который покинула много лет назад в возрасте пятнадцати лет. Когда в Мюнхене появилась дама, претендующая на право именоваться Нэнси Воннегут, ни у кого не возникло и тени сомнений. А зря! Это лишний раз доказывает, что за блеском фальшивого титула на самом деле может скрываться крошка Цахес. Поэтому, когда «Нэнси Воннегут» (истинная Нэнси находится сейчас в Европе, но не в Германии, а в Нидерландах, и собирается посетить родной Мюнхен только на следующей неделе) заявилась в знаменитый ювелирный салон, владелец предложил на выбор «американской миллионерше», изъявившей желание
«пополнить свою шкатулку с драгоценностями», несколько уникальных бриллиантовых колье. «Нэнси» решила приобрести все пять - их общая стоимость составляет около полумиллиона долларов! Счастливый владелец получил чек на эту сумму, подписанный лично «американской гостьей», - чек, как мы теперь знаем, оказавшийся фальшивым. Затем «миллионерша» в сопровождении многочисленной челяди погрузилась вместе с пятью бриллиантовыми колье в автомобиль и была такова - больше никто не видел ни ее, ни взятых напрокат таксомоторов, ни, разумеется, бесценных ожерелий.
«Миллионерша» словно в воздухе растворилась, и полиция напрасно ищет пожилую особу с орлиным носом и величественной седой прической - наверняка это был грим, который позволил мошеннице добиться уникального сходства с подлинной Нэнси Воннегут. Это лишний раз подтверждает предположение о том, что за этим преступлением скрывается международный преступный синдикат. Полиция ведет усиленные поиски, которые, скорее всего, не увенчаются успехом. Владелец ювелирного салона «Мендельсон и сын» объявил о предстоящем банкротстве».

* * *
        Только через полгода мадам Цирцея сочла, что Марго может начать занятия «по специальности». Под этим подразумевалось, что настала пора осваивать нелегкое ремесло воровки и мошенницы.
        В пансионе, как в обычной школе, имелось несколько классов - в первом учили, как залезать в карман и обчищать лавку, во втором - как соблазнять мужчин и надувать банкиров, в третьем - как выдавать себя за особу голубых кровей и взламывать сейфы. Маргарита не могла поверить, что милые, кроткие девушки на самом деле - матерые воровки, безжалостные сердцеедки и отпетые мошенницы.
        - Тебе не требуется проливать кровь, чтобы добиться богатства и уважения, - вещала мадам Цирцея. - Тот, кто идет на убийство, вызывает жалость: всегда можно добиться желаемого при помощи хорошо разработанного плана и ловкости рук.
        Марго оказалась способной ученицей. Мадам Цирцея была довольна ее успехами. Она постоянно искала новых подопечных, просматривала газеты и обращала внимание на статьи о девушках, попавших в тюрьму, посещала места каторги и публичные дома. У мадам имелась сеть разветвленной агентуры, и при помощи денег она всегда добивалась чего хотела.
        - Я убедилась, девочка, что все люди одинаковы - у каждого есть своя цена, и вопрос только в том, какая. За твой побег из камеры смертников мне пришлось выложить крупную сумму, но я не жалею, Марго. Ты станешь поистине великой мошенницей! Я давно ждала этого момента - мне нужна такая, как ты...
        Мадам Цирцея умела не только раздаривать похвалы, но и строго карать тех, кто провинился. Девушкам было запрещено без особого на то разрешения покидать пансион и общаться с внешним миром, а те из них, кто позволял себе завести легкую интрижку или выказать желание выйти замуж, на несколько недель исчезали и возвращались задумчивые и забывшие о несбыточных планах.
        - Она сажает их в подвал, - докладывала Марго ее единственная подруга Клотильда. - Не дает есть и пить! Там холодно и крысы! Говорят... говорят, что, когда одна из девиц и после этого не передумала и сбежала, Цирцея нашла ее и... и убила!
        Клотильда, восемнадцатилетняя крестьянская дочка с простоватым некрасивым лицом, носом-картошкой и соломенными волосами, привязалась к Маргарите как к старшей сестре. Мадам Цирцея нашла ее в борделе - девушка приехала в Париж, собираясь сделать карьеру и стать актрисой кинематографа. Ей пришлось быстро забыть об этих мечтах, у нее не было ни подходящей внешности, ни таланта, и в итоге она приземлилась в доме терпимости... Цирцея, которая могла в считаные секунды определить, подходит ли та или иная девушка для ее пансиона, выкупила Клотильду - и не ошиблась. Клотильда великолепно играла роли глуповатых матрон, пустоголовых крестьянок и честных экономок - никто не мог заподозрить, что на самом деле она первоклассная мошенница.
        Мадам Цирцея не поощряла дружбу между девушками, справедливо полагая, что это может навредить ей самой и ее бизнесу. Голландка Мими, рыжеволосая ведьмочка с зелеными глазами и способностями гипнотизерши, любимица Цирцеи, ревностно следила за товарками. Мими и Марго невзлюбили друг друга с первой секунды - Мими видела в Марго опасную конкурентку (до этого «звездой» пансиона считалась именно она), Марго не могла без возмущения наблюдать, как голландка отчаянно интригует и задирает девушек.
        Это противостояние не раз приводило к стычкам, а однажды Марго и Мими подрались: все остальные девушки в восторге наблюдали за тем, как они катались по полу, выдирая друг у друга волосы и норовя выцарапать глаза. Мадам Цирцея не вмешивалась, и постепенно обитательницы пансиона разделились на два непримиримых лагеря - в одном предводительствовала Мими, другой возглавляла Марго. Мадам использовала их вражду, чтобы укреплять свой авторитет и лучше контролировать подопечных.
        - Марго, я слышала, как Мими обещала убить тебя, - доложила Маргарите верная Клотильда. - Она ненавидит тебя! Ты не должна ей доверять!
        - Не беспокойся, у нее ничего не получится, - со смехом сказала та. - И не слушай, что она болтает.
        - Но, Марго, - возражала Клотильда, - ты бы видела ее в тот момент, когда она говорила, что... что перережет тебе горло! Не забывай, Цирцея нашла ее в приюте для малолетних преступниц, Мими зарезала во сне тетушку, которая ее воспитывала, - причем без всяких причин, старушка любила мерзавку всем сердцем и относилась как к родной дочери. Мими говорит, что сделала это... просто так! Она - сумасшедшая!
        - А я - французская шпионка и дочь маркизы-отравительницы, или ты забыла? - ответила Марго. - Клотильда, не думай о ней, она трусливая, как крыса, и никогда не посмеет поднять на меня руку!
        И все же Марго знала, что Мими только и ждет удобного случая, чтобы избавиться от соперницы, причем она была готова пойти и на убийство, чтобы осуществить задуманное.

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LES ECHOS», 11 ИЮЛЯ 1921 ГОДА:
        ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ, ИЛИ ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ДОВЕРЯТЬ ГЕРЦОГИНЯМ

«Наглые преступники, жертвами которых стали за последние несколько лет жители многих европейских городов, добрались и до курортов Великого княжества Бертранского. На этот раз уловка, при помощи которой в руках грабителей оказалась добыча стоимостью почти в четверть миллиона франков, поражает своей простотой и результативностью. Многие из почтенных дам и господ, проводивших летний отдых на Средиземноморье, получили приглашения на прием, устраиваемый герцогиней Виндзорской. Преступники в который раз сыграли на человеческом тщеславии, блеске титулов и позорном преклонении перед мнимым величием - несмотря на то, что никто из приглашенных (а в их число вошли промышленник Жак Старенье, владелец военных заводов, прима-балерина и любовница последнего русского царя великая Ольга Ставрова, эксцентричный миллионер Алексис де Шандрэ и другие уважаемые и, что немаловажно, чрезвычайно богатые люди, именуемые «столпами общества») не был ранее представлен герцогине и никогда с ней не встречался, все пятьдесят пять приглашенных не преминули явиться по указанному адресу вечером 10 июля. На роскошной вилле в
фешенебельном квартале Бертрана их ожидала вышколенная прислуга (не имеющая к мошенникам ни малейшего отношения - она была нанята за день до приема и получила огромный гонорар). Следуя указаниям «герцогини», которая
«вот-вот» должна была прибыть, гостей проводили в бальный зал, где подавали шампанское и пирожные эклеры. Когда прибыли последние гости и все приглашенные оказались на вилле, в легком недоумении сетуя на отсутствие хозяйки дома, мышеловка захлопнулась. Появились вооруженные люди в масках, которые под угрозой применения оружия заставили приглашенных дам отдать драгоценности и избавили мужчин от кошельков и золотых часов. Никто не обратил внимания на то, что окна и двери виллы были укреплены металлическими решетками. После того, как все ценности перешли в собственность разбойников, оные ретировались, оставив гостей в доме взаперти, где они и были обнаружены только на следующее утро соседями, привлеченными истошными воплями и богохульными проклятиями, доносившимися с виллы
«герцогини». К тому времени грабителей и след простыл. Скоординированность действий и четко продуманный план мошеннической акции наводит на мысль, что за этим сенсационным ограблением стоит международная корпорация воров и бандитов. Нашим читателям будет небезынтересно узнать, что настоящая герцогиня Виндзорская, двоюродная сестра покойной королевы Виктории, на самом деле проживает в собственном замке на берегу одного из озер в Шотландии и не имеет ни малейшего отношения к имевшему место безобразию: в прошлом месяце ей исполнилось 99 лет».

* * *
        Маргарита поочередно прошла все ступени обучения, и наконец мадам Цирцея сказала:
        - Теперь я уверена, что ты станешь выдающейся мошенницей, девочка! Я никогда не ошибаюсь в людях. Пора тебе приниматься за работу!
        Первые дела были неинтересными, о них никто не сообщал в газетах на первых полосах и не восторгался виртуозностью грабителей. Марго поначалу поручали обчистить модную лавку или обмануть нерасторопного буржуа. Она же мечтала о грандиозной афере. Мадам Цирцея хотела убедиться, что девушка готова к серьезным делам. Только два года спустя она вызвала к себе Маргариту и сказала:
        - Я уверена, что пробил твой час, девочка! У меня есть для тебя особое дело! Благодаря ему ты станешь знаменитой!
        Она пододвинула Марго кожаную папку с бумагами и газетными вырезками. Девушка бегло их просмотрела. В них шла речь об американском миллионере Джозефе Пи Моргенштерне-младшем и его коллекции древнеегипетских ценностей.
        - Моргенштерн-младший давно живет в Париже, - сказала мадам Цирцея. - Он только что вернулся из Долины Царей, где спонсируемая им экспедиция обнаружила гробницу фараона Аменхатона. Моргенштерн буквально бредит всем, что имеет отношение к пирамидам и фараонам. Он наследник империи по производству одежды, купается в деньгах, но не в этом суть.
        Марго изучила статьи: археологическая экспедиция Британского музея под руководством знаменитого профессора Оксфордского университета Герберта Килмера после пяти лет упорных и бесплодных поисков наткнулась на захоронение фараона Аменхатона. Моргенштерн потратил более двух миллионов долларов, он верил в успех, и его ожидания оправдались.
        - Аменхатон был незначительным древнеегипетским царем Восемнадцатой династии, - пояснила мадам Цирцея. - Он правил не более семи или восьми лет и скончался в двадцать два года. Самое удивительное, что никто не мог сказать, где же он похоронен. Профессор Килмер обнаружил его усыпальницу под входом в гробницу фараона Тутмоса Пятого: поэтому никто в течение многих десятилетий не мог и предположить, что одна гробница находится буквально под другой. Ученых ждало великое потрясение - когда они расчистили от мусора, песка и щебня вход в гробницу, то поняли, что совершили революционное открытие в египтологии. Печати на дверях усыпальницы юного фараона были не тронуты! Это значило, что могила не подверглась нападению грабителей. Когда профессор Килмер пробил брешь в двери и первым вошел в гробницу, Моргенштерн, с нетерпением ожидавший вердикта ученого, спросил, что тот видит. Ответ профессора стал легендарным:
        - О, я попал в страну чудес!
        Газеты с восторгом перечисляли трофеи экспедиции - десятки алебастровых сосудов, трон фараона, его охотничью колесницу... Но самое удивительное ждало исследователей в небольшой камере, где стоял саркофаг. Мумия фараона Аменхатона покоилась в пяти гробах, которые были вставлены один в другой, и последний из них представлял подлинное произведение искусства - он был сделан из чистого золота и украшен самоцветами.
        - Лицо мертвого фараона покрывала уникальная золотая маска, равной которой нет ни в одном из музеев мира! - заявила Цирцея. - Согласно местным законам, археологи не имеют права вывозить с территории Египта драгоценные артефакты, но Моргенштерн добился своего - золотая посмертная маска фараона Аменхатона украшает его коллекцию в парижском особняке. И именно она является твоей целью, Марго!
        Цирцея положила перед девушкой большую фотографию маски - несмотря на то что изображение было черно-белым, Марго как зачарованная смотрела на произведение древнего искусства.
        - Я знаю нескольких коллекционеров, которые продадут дьяволу душу за то, чтобы получить эту реликвию. Деньги для них - понятие второстепенное, они заплатят и миллион, и два миллиона долларов, лишь бы завладеть маской. Их не смущает то, что они никогда не смогут выставлять ее публично и будут вынуждены любоваться этим произведением искусства в одиночестве. Итак, Марго...
        Мадам Цирцея строго взглянула на девушку.
        - Я уверена, что у тебя получится. Я не поручила бы никому иному это дело, оно ждало именно тебя! Я знаю, что ты - самая способная и одаренная из моих учениц. Похитить посмертную маску будет нелегко. В своем особняке Моргенштерн оборудовал настоящий бункер, где хранятся все его ценности. У тебя будет время и возможность найти слабое место в системе охраны. Отныне ты - гувернантка единственной дочери Моргенштерна Валери. Жена миллионера погибла в автокатастрофе несколько лет назад, когда девочка была совсем крошкой. Отец в ней души не чает, поэтому выписал из Швейцарии знаменитую мадемуазель Леклерк - она считается чем-то вроде божества среди воспитательниц. Мне удалось сделать так, чтобы мадемуазель не получила письма господина миллионера, поэтому неделю назад она приняла приглашение чилийского вице-президента и отправилась в Южную Америку прививать его многочисленным отпрыскам хорошие манеры и навыки этикета. А вот ты... Прошу прощения, «мадемуазель Леклерк» появится в Париже - в особняке Джозефа Пи Моргенштерна-младшего! Тебе придется немного изменить внешность, но он не знает, как выглядит
подлинная гувернантка. Он уже получил ответ с заверениями, что
«мадемуазель Леклерк» несказанно рада принять столь почетное приглашение и пожалует к ним в следующий понедельник! Поэтому, девочка, за работу!
        Марго с энтузиазмом принялась за выполнение первого крупного дела. Мадам Цирцея и волшебный гримерный чемоданчик изменили ее внешность до неузнаваемости. Она превратилась в сухую и чопорную особу лет сорока с небольшим: острый нос, бесцветные волосы, очки в металлической оправе, большая бородавка на левой щеке и маленькая - над правой бровью. «Мадемуазель Леклерк» была готова приступить к исполнению обязанностей гувернантки в доме миллионера!

* * *
        АМЕРИКАНСКАЯ ГАЗЕТА «THE BOSTON GLOBE», 14 ЯНВАРЯ 1922 ГОДА:

«Кто бы мог подумать, что щупальца европейской преступности доберутся и до Нового Света. Американская полиция напрасно надеется поймать мошенницу, которая облегчила казну Нового Орлеана на двести тысяч долларов. Мошенница, выдававшая себя за представительницу благородной филантропической организации «Армия спасения», появилась в мэрии Нового Орлеана позавчера около полудня якобы затем, чтобы собрать пожертвования. Даму описывают как особу лет шестидесяти пяти, представительной и благочестивой внешности, вызывающей полное доверие - наверняка мошенница переоделась, и ее подлинное лицо совершенно не схоже с ликом «посланницы
«Армии спасения». Получив небольшое пожертвование, визитерша пожаловалась на страшную духоту, покачнулась и повалилась без сознания на пол. Только сейчас ясно, что на самом деле это было не естественное человеческое недомогание, а часть спектакля. Дама начала биться в конвульсиях, на губах у нее показалась пена. Испуганные работники мэрии решили, что имеют дело с приступом эпилепсии, вызванным необычайно жаркой погодой, царившей в городе у Мексиканского залива. Пока
«несчастной» оказывали посильную помощь, пытались привести в чувство, переносили ее на кушетку и т. п., из хранилища мэрии исчезло пять мешков с наличностью. Затем пропала и сама «больная». В свете произошедшего ошеломленный мэр назначил награду в десять тысяч долларов, которая будет выплачена любому, кто поможет напасть на след мошенников. Не вызывает сомнений тот факт, что «представительница «Армии спасения» работала вкупе с несколькими сообщниками, которые поразительно быстро и бесшумно вскрыли сейфовую комнату, пока работники мэрии пытались оказать помощь
«занедужившей даме». Сомнительно, однако, что воры будут пойманы - если это все те же мошенники, которые совершили ряд дерзких ограблений в Европе и ни разу не попались, шансы американской полиции найти виновных равны нулю».

* * *
        И все же Маргарита волновалась, когда экипаж доставил ее к старинному особняку, который принадлежал Джозефу Моргенштерну. Вдруг ее разоблачат? Миллионер знает, что многие охотятся за сокровищами его коллекции, он крайне подозрителен и недоверчив. И вообще, как она сможет похитить погребальную маску фараона?
        Но она великолепно справилась со своей ролью. Миллионер встретил «мадемуазель Леклерк» на пороге дома и провозгласил:
        - Добро пожаловать, мы вас давно ждем!
        Из-за спины Моргенштерна выглядывала шестилетняя девчушка. Мари потрепала ее по волосам и сказала:
        - Дорогая, я очень рада познакомиться с тобой! Уверена, что мы подружимся!
        Мари отвели отдельную комнатку, и она принялась за исполнение обязанностей. Ей ничего не стоило растопить сердце Валери (девочка была страшно одинока и тосковала по погибшей матери), а Моргенштерн был в восторге от «милой мадемуазель Леклерк». Через два с половиной месяца миллионер заявил:
        - Мадемуазель, я вижу, что вы именно тот человек, которому я могу доверять! Вам наверняка известно, что в моем доме расположен подземный музей, где хранятся редкостные экспонаты. Вы хотите взглянуть на них?
        Сердце Марго учащенно забилось, она давно пыталась найти возможность проникнуть в музей: тот располагался в подвале, за несколькими стальными решетками и был снабжен самой современной системой безопасности.
        - Думаю, что вашей дочери, мистер Моргенштерн, будет полезно приобщиться к древней истории, - ответила она. Джозеф не должен заподозрить, что ее цель - обчистить музей!
        - Вы правы, - заметил миллионер. - Позовите Валери, и я покажу вам обеим сокровища Египта!
        Моргенштерн провел их в свой кабинет, сдвинул с места мраморного ангелочка, украшавшего камин, одна из стен повернулась вокруг своей оси, и открылся вход в подвал. Словно невзначай Маргарита спросила:
        - Вы не боитесь проникновения взломщиков? Вас ведь могут ограбить!
        - О, это невозможно! - рассмеялся миллионер. - Мой музей оборудован сигнализацией - если кто-то попытается вскрыть хотя бы одну из решеток, в полиции раздастся телефонный звонок, и бравые ребята прибудут к моему дому меньше чем через три минуты. Никто, уверяю вас, мадемуазель Леклерк, никто и никогда не отнимет у меня эти сокровища!
        Тем временем Моргенштерн отпер металлическую решетку, и по каменной лестнице они спустились вниз.
        - Этот бункер обошелся мне в миллион долларов, но я не жалею затраченных денег. Ни один из современных музеев не располагает столь совершенной системой защиты! Я сплю совершенно спокойно и знаю, что ни один вор не проникнет сюда, мадемуазель Леклерк!

«Мадемуазель Леклерк» внимательно следила за всеми действиями миллионера - ага, на стене, за картиной, располагается кнопка для отключения сигнализации, а ключи он постоянно носит с собой...
        - Папа, папа, здесь так красиво, как будто мы оказались в пещере Али-Бабы! - закричала Валери, когда последняя дверь - толщиной в полтора метра, изготовленная по уникальным чертежам в Англии, - бесшумно отошла в сторону.
        Марго на мгновение зажмурилась, ей показалась, что еще чуть-чуть, и она ослепнет. Всюду сияло золото: Моргенштерн провел ее и Валери по комнатам, заставленным драгоценной утварью, продемонстрировал саркофаг и несколько мумий, разрешил подержать скарабеев из лазурита и сердолика.
        - А теперь, мадемуазель Леклерк, вы увидите то, что доступно далеко не каждому, - с волнением в голосе произнес миллионер. Они подошли к бронированной двери, Моргенштерн начал набирать комбинацию из чисел и букв.
        Валери теребила отца за рукав и спрашивала с испугом в голосе, ходит ли по ночам мумия. Марго удалось подсмотреть почти весь код - кроме двух последних цифр.
        - Прошу вас, - Моргенштерн гостеприимным жестом пригласил «мадемуазель Леклерк» в святая святых подземного музея. Они попали в небольшую комнату, посреди которой возвышалась стеклянная колонна.
        - Этот бокс, в котором хранится гордость моей коллекции, устоит перед прямым обстрелом крупнокалиберной артиллерии, - похвастался Моргенштерн. - Никто и никогда не лишит меня этого чуда. Взгляните на него!
        Под стеклом тускло мерцала золотая погребальная маска фараона Аменхатона. Миллионер предупредил:
        - Не вздумайте прикоснуться к стенду, иначе сработает сигнализация. Эта маска бесценна! Мне стоило невероятных усилий вывезти ее из Египта, но теперь она - венец моей коллекции!
        На следующий день за ужином Марго подсыпала в бокал Джозефа Моргенштерна снотворное. Через несколько минут миллионер начал клевать носом и, зевая, произнес:
        - Прошу прощения, но я сегодня чертовски устал.
        Маргарита уложила Валери в постель и на цыпочках подошла к комнате миллионера. Приоткрыв дверь, она убедилась, что тот громогласно храпит. Она вывернула карманы его брюк. Связка ключей выпала на ковер. Наставала пора действовать!
        Марго с трудом дождалась, пока пробьет полночь, спустилась на первый этаж и, убедившись, что особняк погрузился в сон, отправилась в кабинет миллионера. Она похитит маску и скроется.
        Едва Маргарита толкнула дверь, как по всему дому разнесся оглушительный трезвон: загудели и запищали сирены сигнализации. Марго в панике отскочила в сторону - Моргенштерн ничего не говорил о том, что и его кабинет оснащен системой безопасности. Через несколько секунд раздались шаги, и из кабинета вылетели два человека, одетых во все черное.
        Грабители! Они пытались проникнуть в подземный музей! Не колеблясь ни секунды, Марго схватила подвернувшуюся под руку кочергу и кинулась на одного из воров. Его дружок бросился наутек. Спустя минуту появились заспанные слуги.
        - Он пытался ограбить мистера Моргенштерна, - указывая на распластавшегося на полу грабителя, которого она оглушила ударом кочерги по голове, заявила Маргарита.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE FIGARO», 24 АПРЕЛЯ 1923 ГОДА:
        ТРЕСТ, КОТОРЫЙ ЛОПНУЛ

«Французская столица, доселе ни разу не становившаяся жертвой неизвестных мошенников, вошла в список так называемых «обманутых городов». Ни для кого не является секретом, что на протяжении ряда лет в Европе и Америке действует неуловимая банда грабителей, совершившая массу головокружительных преступлений, о которых мы своевременно и полно докладывали нашим читателям. Полиция различных стран делает громкие заявления о том, что мошенники понесут наказание и сядут на скамью подсудимых, но, кажется, этим словам не верят не только простые граждане, но и сами сыщики. Ни один из грабителей так и не был пойман. Париж зря надеялся на то, что он застрахован от мошеннических акций. На этот раз преступники прибегли к новой практике - им, по всей видимости, хорошо известно, что полиция настороженно относится к «визитам» известных личностей, приглашениям на прием к таинственным богачам и тщательно контролирует отели, в которых случаются пожары, - ведь может статься, что на самом деле это хитроумный план, цель которого - похитить, ограбить и обмануть. Но даже то, что французская полиция громогласно рапортовала
общественности о принятых мерах по борьбе с возможными мошенничествами и о создании в Сюрте особого отдела, занимающегося поиском грабителей, не предотвратило нового громкого преступления. Многие из парижан (и, что смешно и постыдно, в том числе господин министр юстиции, как стало известно нашей газете) оказались в числе жертв грандиозного надувательства. На протяжении трех с половиной месяцев многие парижские газеты, в том числе и наша, публиковали объявления, рекламирующие трест «Изумруд». Наша незримая помощь в оболванивании парижан объясняется тем, что никто не мог заподозрить простую и столь жестокую истину: на самом деле никого «треста «Изумруд» в природе не существует, а за этой вывеской скрываются неуловимые до сих пор мошенники. Наша газета не снимает с себя ответственности за распространение оказавшихся ложными сведений (впрочем, в наши задачи не входит проверять правдивость всех публикуемых рекламных объявлений и чистоту помыслов лиц, которые оплачивают эти объявления звонкой монетой), но задается вопросом: как такое стало возможным? В течение трех с половиной месяцев на Рю де Лилль
располагался так называемый трест «Изумруд», который продавал паи на участие в разработке изумрудных рудников в далекой южноамериканской Республике Коста-Бьянка якобы по поручению тамошнего правительства. Всем, кто желал вложить деньги, были обещаны триста процентов годовых и выдавались скрепленные подписями и печатями бумаги. Самое интересное, что подобная деятельность находилась под особым покровительством Министерства юстиции, и тот факт, что господин министр лично дал зеленый свет тресту «Изумруд» (получив взамен семь тысяч акций, оказавшихся не более чем разноцветными фантиками), наводит на размышления о продажности государственных чиновников и их стремлении извлечь выгоду из своего высокого положения. Господин министр отказывается комментировать произошедшее: скорее всего, он и сам поверил сладким речам учредителей треста «Изумруд» и рассчитывал на скорую и, что гораздо важнее, колоссальную прибыль. Жертвами мошенников стали как минимум сорок тысяч парижан - в обмен на свои кровные деньги они получили акции, общий номинал которых равняется трем с половиной миллионам франков. Когда же появились
первые критические замечания в адрес треста «Изумруд», а посольство Коста-Бьянки издало коммюнике, в котором извещалось, что южноамериканская республика и ее правительство не имеют никакого отношения к происходящей финансовой вакханалии и не ведут никаких работ по освоению новых изумрудных месторождений «в дебрях Амазонии» - тем более что река Амазонка вообще не протекает по территории Коста-Бьянки! - тогда толпы разъяренных вкладчиков, понявших наконец, что их элементарно обманули, взяли штурмом головной офис треста
«Изумруд». Но там не оказалось ни одного работника (хотя накануне все еще бойко шла продажа новых акций), ни многочисленных мешков с деньгами. Трест лопнул, его учредители сбежали, прихватив всю наличность. Итоги этой истории, корни которой - человеческая алчность, глупость и чванство, следующие: министр юстиции заявил о своей отставке, а полиция провозгласила, что первоочередной задачей всех стран, ставших жертвами мошенников, является объединение усилий для их поимки. На этой неделе пройдут многосторонние консультации представителей полицейских ведомств европейских стран. Поиск грабителей во Франции и в Бертране поручен молодому комиссару Феликсу Дежьену, который считается одним из самых перспективных и неподкупных служак Сюрте. Комиссар Дежьен отличился в деле о зверском убийстве жены испанского посла графини д’Альвари, когда вычислил и арестовал убийцу в течение двух дней. Он - восходящая звезда криминальной полиции и надежда не только Франции и Великого княжества Бертранского, но и всей Европы. Комиссар Феликс Дежьен, гений сыска, собирается положить конец разгулу преступности и мошенничества.
Весь вопрос в том, справится ли он с поставленной задачей».

* * *
        Прибыла полиция. Перед Марго возник молодой, облаченный в серый плащ и широкополую шляпу темноволосый комиссар с волевым подбородком, серыми глазами и тонкими усиками. Он представился:
        - Феликс Дежьен, мадемуазель, я занимаюсь расследованием ограблений и мошеннических акций.
        Марго вспомнила - этот самый Дежьен, невзирая на молодые годы, считается самым талантливым сыщиком во Франции и, возможно, во всей Европе. Именно ему поручили выследить и усадить на скамью подсудимых «представителей международного гангстерского синдиката», но вряд ли он мог себе представить, что за всеми этими преступлениями стоит пансион мадам Цирцеи, а одна из его противниц находится прямо перед ним!
        - Рада познакомиться с вами, господин комиссар, читала о вас много хорошего, - произнесла Марго.
        Взглянув на грабителя и кочергу, которую Маргарита все еще сжимала в руке, Дежьен заметил:
        - А вы храбрая женщина, мадемуазель! Скажите, как же вы раньше всех оказались в столь поздний час около кабинета господина Моргенштерна?
        Марго с готовностью ответила:
        - О, комиссар, я старая женщина и страдаю бессонницей, знаете ли, это наследственное, моя дорогая матушка тоже этим мучилась. Вот я и решила спуститься вниз, дабы найти в прекрасной библиотеке господина Моргенштерна что-нибудь занятное для ночного чтения. И тут раздались завывания сигнализации!
        Комиссар, склонив набок голову, сказал:
        - Мадемуазель Леклерк, я уверен, если бы не вы, то грабители скрылись бы. Но вот что странно, если не ошибаюсь, библиотека располагается в противоположном крыле особняка?
        Марго замялась. Комиссар Дежьен с легкой улыбкой наблюдал за ней, и Маргарита вдруг ощутила страх. Этот прыткий полицейский уличил ее во лжи!
        На ее счастье, появился встревоженный и еще толком не пришедший в себя Джозеф Моргенштерн. Он влетел в кабинет, Марго и комиссар Дежьен последовали за ним. Они увидели зияющее в стене отверстие - грабители сумели найти вход в подвал, но они не предполагали, что там их ожидает досадный сюрприз - сигнализация. Миллионер шарил в кармане брюк, пытаясь найти ключи.
        - Где же они, ничего не понимаю, как такое может быть, они всегда при мне, - бормотал он. Марго сжимала связку в кулаке. Раскрылась дверь, в кабинет вбежала плачущая Валери. Воспользовавшись тем, что внимание присутствующих обратилось на девочку, Марго бросила ключи на ковер. Связка глухо звякнула - комиссар Дежьен, похожий на гончую собаку, моментально повернулся.
        - Ага, вот и ваши ключи, мистер Моргенштерн, - сказал он, поддевая ногой связку.
        - Я наверняка выронил их, - сказал миллионер и потянулся к ним.
        - Странно, - нахмурил брови комиссар. - Но вы никак не могли выронить их, вы же стояли в двух метрах отсюда, а до меня явственно донесся звук падающей связки. Как они оказались здесь? Прошу вас их не трогать, думаю, будет разумно снять с ключей отпечатки пальцев и сравнить их с отпечатками грабителя, которого остановили вы, мадемуазель Леклерк!
        Комиссар Дежьен посмотрел на Марго, и что-то в его взгляде ей не понравилось. Он ей не верит! Более того, он ее подозревает!
        - Или даже с отпечатками всех, кто обитает в вашем особняке, - продолжил полицейский.
        Маргарита похолодела: если Дежьен обнаружит на ключах ее отпечатки, то как она сможет объяснить, почему они там оказались?
        - Прошу вас, - Маргарита нагнулась, схватила связку и протянула их миллионеру. Комиссар в раздражении сказал:
        - Мадемуазель, я же просил вас не трогать ключи! Вы уничтожили отпечатки пальцев, а это чрезвычайно важные улики!
        - О, прошу прощения, я немного глуховата на правое ухо, - закудахтала «мадемуазель Леклерк».
        Моргенштерн в раздражении заявил:
        - Комиссар, это неслыханно! Никто из моих слуг не имеет отношения к этому неудавшемуся ограблению! Если бы не смелые действия мадемуазель Леклерк, грабители скрылись бы без следа! А так в ваших руках, один из разбойников! Уверен, что он выдаст своего сообщника!
        Марго взяла на руки хнычущую Валери и, извинившись, направилась к двери.
        - Мадемуазель, я хотел бы с вами поговорить, - раздался голос комиссара Дежьена.
        - Я всегда к вашим услугам, комиссар, - ответила Марго, - но давайте перенесем это на завтра, я чрезвычайно устала и хочу спать...
        - Вы же страдаете бессонницей?
        Но Марго уже выскользнула из кабинета. Дежьен ей не нравился, он подозревает буквально каждого, от него не ускользает ни единая мелочь.
        На следующий день в особняк заявились репортеры всех ведущих парижских изданий. Джозеф Моргенштерн хотел, чтобы фотографии «доблестной швейцарки» появились в газетах. Марго сопротивлялась как могла, но ничего не могла поделать. Присутствовавший при этом комиссар Дежьен сказал:
        - Ваша скромность, мадемуазель, восхищает меня, но скажите, отчего вы так упорно сопротивляетесь тому, чтобы газеты поместили ваши фотографии.
        - Я... Мне... Скромность - самая важная черта в характере, - не так быстро нашлась с ответом Марго.
        - Похвально, похвально, мадемуазель, - комиссар внушал Маргарите страх.
        Он все еще подозревает ее, но в чем? Грабители пойманы - задержанный вор содействовал задержанию своего товарища, из подземного музея ничего не похищено, у взломщиков не было времени, чтобы вскрыть металлическую дверь. И все равно Дежьен ей не доверяет!
        - Вы считаетесь одной из лучших гувернанток в мире, - продолжал комиссар. - Но я почему-то думал, что вы находитесь сейчас в Южной Америке. Я позвонил в ваш родной Люцерн, и мне ответили, что мадемуазель Леклерк отбыла в Чили!
        - Я, и вы в этом правы, получила приглашение от вице-президента Чили, но, когда садилась на пароход, прочитала телеграмму от мистера Моргенштерна и решила, что должна принять именно его предложение!
        - Вот оно что, - протянул комиссар. - Ну что же, мадемуазель, вы чрезвычайно храбрая женщина! Рад за господина Моргенштерна и его дочку!
        Когда Дежьен ушел, Маргарита ощутила, что еще чуть-чуть - и она лишится сознания. Молодой комиссар был безжалостен и подверг ее настоящему допросу. Похоже, он сомневается в том, что она - та, за кого себя выдает!
        Зато Джозеф Моргенштерн был на седьмом небе от счастья. Он гордился тем, что система сигнализации предотвратила попытку ограбления его музея.
        - Мадемуазель Леклерк, я чрезвычайно вам благодарен, поэтому примите от меня этот скромный дар. - Он протянул Марго конверт с деньгами.
        - Мистер Моргенштерн, я и так получаю больше чем достаточно, - ответила Марго. Миллионер расчувствовался и сказал:
        - Ах, милая мадемуазель Леклерк, я заказал три дополнительные решетки для моего музея! Мне надо быть уверенным в том, что никто и никогда не лишит меня египетских сокровищ!
        Марго поняла: она не сможет похитить маску фараона Аменхатона. Ее первая самостоятельная работа завершится полнейшей неудачей. Единственное, чем она может гордиться, так это физиономией «мадемуазель Леклерк», которая появится во всех газетах!
        - Я понял, что вы тот самый человек, которому можно доверять без оглядки, - произнес миллионер. - И я открою вам секрет: знаете, почему я не опасаюсь того, что погребальную маску Аменхатона похитят из музея?
        Марго пожала плечами:
        - Потому что вы оснастили его самой совершенной сигнализацией!
        Моргенштерн закурил сигару и с таинственным блеском в глазах прошептал:
        - О, вовсе не из-за сигнализации! Я не боюсь, что маску похитят потому, что она находится не в музее!
        - Но как же так? - с удивлением спросила «мадемуазель Леклерк». - Ведь вы сами показывали мне бронированную комнату, в которой хранится маска!
        - Превосходная позолоченная копия, - сказал миллионер. - Я знаю, что многие охотятся за маской, и они никогда не оставят попытки похитить ее из моего музея! Какая бы великолепная сигнализация ни была, все равно найдутся грабители, которые смогут вывести ее из строя. Рано или поздно я лишусь своего сокровища! Ведь я уезжаю на многомесячные раскопки в Египет, особняк пустует, у грабителей имеется превосходная возможность проникнуть в музей! Поэтому я и храню там искусную подделку, которую не каждый эксперт в состоянии распознать, а подлинник...
        Марго затаила дыхание. Вот он, ее шанс!
        - А подлинник находится в комнате моей дочери Валери! - провозгласил Моргенштерн. - Я прячу ее в шкафу с игрушками, там имеется потайное отделение. Хотите взглянуть на настоящую погребальную маску?
        Они направились в детскую комнату, миллионер распахнул шкаф, нажал на потайную кнопку - стенная панель отошла в сторону, обнажая небольшую нишу.
        - Вот она, маска фараона Аменхатона, - благоговейно произнес Моргенштерн.
        Той же ночью Марго скрылась из парижского особняка, прихватив драгоценную реликвию. На следующий день все газеты сообщили об «ограблении века». Комиссар Дежьен заявил, что связался с Чили и узнал, что подлинная мадемуазель Леклерк уже три месяца находится в Южной Америке. В распоряжении полиции были фотографии мошенницы, но, судя по всему, она была загримирована до неузнаваемости.

«Я не успокоюсь, пока не найду эту самозваную гувернантку и не отправлю ее в тюрьму», - процитировали все газеты обещание комиссара Дежьена.
        Погребальную маску получил норвежский магнат, который заплатил за нее мадам Цирцее два с половиной миллиона франков.
        - Это была великолепная работа, девочка, - похвалила ее хозяйка пансиона. - Пока что тебе надо отдохнуть, но у меня есть интересное для тебя предложение!
        Марго знала, что комиссар Дежьен прикладывает все усилия, чтобы найти ее, она же не могла забыть красивого полицейского. Она так часто упоминала его имя, что верная Клотильда заявила:
        - Марго, душка, ты часом в него не влюбилась?
        В пансионе появились новые воспитанницы, одной из них стала восемнадцатилетняя Мари. Марго обратила внимание на то, что они похожи с ней до чрезвычайности.
        - Вы как сестры, - сказала в шутку Клотильда. Марго задумалась - ведь у нее была младшая сестра. Но как много времени прошло с той поры!
        Марго взяла Мари под свою опеку и оградила от нападок и оскорблений со стороны Мими: та любила «учить жизни» вновь прибывших, запугивать и оскорблять тех, кто не мог дать ей отпора.
        Мари рассказала историю своей жизни: Маргарита поразилась тому, что девушка не знает, кто является ее настоящими родителями.

* * *
        Так прошло полгода. В конце 1923 года мадам Цирцея вызвала к себе Марго. К своему неудовольствию, девушка обнаружила в кабинете и Мими.
        - Я решила, что настала пора дать вам общее дело, - сказала мадам. - Так я могу быть уверена, что вы не сбежите от меня, прихватив добычу.
        Не так давно пара девиц, ограбившая богатого промышленника, решила не возвращаться в пансион, а пустилась в бега вместе с драгоценностями на четверть миллиона франков. Мадам Цирцея не прощала предательства и жестоко покарала девушек: ей не составило труда вычислить, где те скрываются, и в газетах появилась заметка о
«зверском убийстве двух постоялиц провинциального отеля».
        - Я буду внимательно следить за ней, - сказала, ухмыляясь, Мими и ткнула пальцем в Маргариту. - И если она попытается удрать, то я...
        Голландка провела ребром ладони по горлу и грубо захохотала.
        - Вы отправитесь в Бельгию, - пояснила мадам Цирцея. - В монастырь Воскресшего Лазаря...
        - Куда, к сестрам Христовым? - загоготала Мими. - Но, мадам, я еще не получила от жизни все удовольствия!
        Цирцея нахмурилась:
        - Твоя проблема, Мими, состоит в том, что ты не умеешь слушать. Монастырь знаменит тем, что там имеется золотой крест, украшенный рубинами и бриллиантами, старинная средневековая реликвия. Он хранится в сокровищнице, проникнуть в которую невозможно, но раз в год, на Рождество, крест выставляется на всеобщее обозрение, и к нему допускаются паломники: согласно легенде тот, кто приложится к нему устами, получит отпущение всех грехов. Я поручаю вам доставить мне этот крест!
        Двумя днями позже Мими и Марго отправились в Бельгию. Паровоз довез их до Брюсселя, оттуда они добрались до отдаленного монастыря Воскресшего Лазаря. Чтобы не привлекать внимания, они переоделись в монахинь. Мими забавляла новая роль:
        - Только подумай, я - и монашка! Вот уж никогда не могла себе представить подобного!
        Мать настоятельница приняла «сестер ордена Святой Женевьевы», отвела им келью и пригласила принять участие в торжественной мессе по случаю выноса креста из сокровищницы.
        Утром следующего дня Марго и Мими стали свидетельницами того, как под величественную органную музыку и песнопения огромный золотой крест, сияющий кровавыми и прозрачными камнями, водрузили подле алтаря.
        Марго делала вид, что усердно молится. Ее внимание привлек посетитель: молодой мужчина в сером плаще и широкополой шляпе. Девушку как током ударило - комиссар Феликс Дежьен! Но что он делает в бельгийском монастыре?
        После службы мать настоятельница пригласила «дорогих сестер» к своему столу. Комиссар был тут как тут.
        - Разрешите вам представить, сестры, это - господин Феликс Дежьен, самый проницательный полицейский во всей Европе, - сказала аббатиса.
        Марго вознесла господу благодарность за то, что ее лицо скрыто черным капюшоном. Дежьен видел ее в облике «мадемуазель Леклерк», но кто знает, он ведь может узнать ее...
        - Зачем вы пожаловали в монастырь, комиссар? - грубовато спросила Мими. - Воров ловить?
        Дежьен ответил с усмешкой:
        - Вы попали в точку, сестра. По моим сведениям, один из заокеанских коллекционеров предметов церковной утвари не так давно хвастался, что скоро получит из Бельгии золотой крест, принадлежащий монастырю Воскресшего Лазаря. Это значит, что на него работают грабители, которые хотят похитить реликвию. Украсть крест можно только в течение трех дней в году, когда он выставляется на всеобщее обозрение. Вот почему я и оказался здесь!
        - Комиссар, похоже, вы думаете, что сможете остановить грабителей? - самоуверенность Мими не знала границ. - Тот, кто задумал похитить крест, непременно это сделает!
        - Я тоже так считаю, - ответил Дежьен. - Но, клянусь, увезти крест им не удастся! А что думаете об этом вы, сестра?
        Он обратился к Марго, которая, потупив взор, молча сидела за столом. Она прошептала:
        - О, я думаю, что все находится в руках господа, комиссар!
        - Ваш голос кажется мне знакомым, - произнес Феликс Дежьен. - Мы уже встречались, сестра?
        - О нет, комиссар, мы провели последние годы в монастыре Святой Женевьевы, - вставила Мими.
        - Ах неужели? - вскинул брови Дежьен. - Надо же, я хорошо знаю тамошнюю мать настоятельницу, аббатису Франсуазу. Как ее здоровье, она по-прежнему мучается артритом и ревматизмом?
        - Святая мать приемлет страдания как истинная христианка, - вздохнула Мими. - Но мы молимся по три раза в день за ее здоровье, так ведь, сестра?
        Марго кивнула. Не хватало еще, чтобы комиссар Дежьен вспомнил, откуда ему знаком ее голос.
        Комиссар кашлянул и сказал:
        - Вынужден вас разочаровать, но ваши молитвы вряд ли возымеют эффект. Аббатиса Франсуаза скончалась три года назад, и если вы - сестры из монастыря Святой Женевьевы, то должны знать об этом!

* * *
        ИТАЛЬЯНСКАЯ ГАЗЕТА «IL CORRIERE DELLA SERA», 19 ДЕКАБРЯ 1923 ГОДА:

«На этот раз мошенническая акция была разыграна как по нотам в лучшем отеле Неаполя. Многочисленные и весьма состоятельные гости в панике покинули свои комнаты, когда вчера утром услышали истошные вопли: «Пожар!», «Пожар!», почувствовали запах гари и увидели клубы дыма, который заполнял коридоры отеля. Несмотря на ранний час, все постояльцы, опасавшиеся за собственную жизнь, в течение нескольких минут покинули отель. И никто из них не подумал о сохранности собственных вещей! Напрасно управляющий пытался успокоить гостей, уверяя, что повода для паники нет, - к отелю одна за другой прибывали пожарные команды, которые смело бросались на тушение пожара. Пожара, которого в природе не было! Некто использовал дымовые шашки, обычно находящие применение в театральных постановках и при съемке фильмов, чтобы создать иллюзию пожара - иллюзию столь убедительную, что триста семьдесят восемь человек в одном исподнем высыпали на улицу в шесть часов утра. К счастью, никто особенно не пострадал - одна дама заработала сердечный приступ, несколько гостей получили ушибы и синяки. Преждевременной оказалась радость гостей,
через полтора часа после объявленной тревоги получивших возможность вернуться в свои номера: почти каждый недосчитался чего-либо ценного и дорогостоящего. Подлинный шок испытал управляющий, когда обнаружил, что сейф отеля, в котором многие из постояльцев хранили драгоценности и наличность, пуст! Под видом прибывших пожарных мошенники обчистили номера и были таковы. Владельцы отеля заявили, что наймут лучших итальянских детективов, дабы те отыскали гениальных воров. Общая сумма ущерба составляет более одного миллиона долларов».

* * *
        Мими, побледнев, уставилась на комиссара: она не рассчитывала, что все обернется подобным образом. Маргарита, которая с ужасом считала тянувшиеся секунды, подумала, что сейчас Дежьен их арестует и она снова окажется в тюрьме!
        - О, уважаемый комиссар, - услышала она собственный голос: насмешливый и такой чужой. - Видимо, произошла ошибка. Где расположен монастырь Святой Женевьевы, настоятельницу которого вы так хорошо знаете?
        - Под Парижем, - ответил Феликс Дежьен.
        - Я так и думала, - продолжала Маргарита. - Но монастырь, в котором мы служим господу, находится в Великом княжестве Бертранском! И наша мать настоятельница пребывает в добром здравии!
        Комиссар улыбнулся и произнес:
        - Вы уверены, сестра? Я хорошо знаю все монастыри княжества, их не так уж много, и мне кажется, что среди них нет...
        - Вы ошибаетесь, - перебила его Маргарита, - наш монастырь известен не каждому, но, поверьте, он существует на самом деле! А сейчас нам пора, не так ли, сестра?
        Она толкнула локтем в бок застывшую Мими, и та наконец пришла в себя и подтвердила:
        - Да, конечно, нам пора, было чрезвычайно приятно познакомиться с вами, господин комиссар...
        - Вы уже покидаете нас? - протянул Дежьен. - Как жаль, сестры, что насущные дела лишают нас вашего общества! Или вы собрались обратно в Бертран? В таком случае передавайте пламенный привет вашей матери настоятельнице! В ближайшее время я навещу вас!
        - Будем рады, комиссар, - выпалила Маргарита и вылетела из трапезной.
        - Он нас подозревает! - завопила Мими, когда они кубарем скатились по лестнице. - Проклятый сыщик, чтобы его черт побрал!
        Почтенные монахини в ужасе смотрели на богохульствующую «сестру». Мими дрожала, было заметно, что эта история не прошла для нее даром.
        - Я еду обратно в Париж, - заявила она Маргарите. - Здесь нам делать нечего! Оставаться после случившегося в монастыре - чистое самоубийство! Этот комиссар - хитрый парень, он не позволит нам ни на шаг приблизиться к золотому кресту!
        - А я думаю, что еще рано сдаваться, - возразила Маргарита.
        Мими завизжала:
        - Ты хочешь, чтобы нас взяли под стражу? Да он в два счета выяснит, что никакие мы не монахини, наверняка сейчас комиссар звонит в Бертран, чтобы узнать, есть там монастырь Святой Женевьевы или нет, и когда он узнает, что такого нет...
        - Такой есть, - ответила Маргарита. Ее начала раздражать истерика Мими. - Я выросла в княжестве, не забывай об этом!
        Разошедшаяся Мими завопила:
        - Ну и что из этого! Мы не сможем украсть крест, ты это понимаешь! Можешь оставаться, если хочешь, а я следующим же поездом отправляюсь в Париж! И вообще скажу мадам Цирцее, что твое упрямство и глупость едва не провалили все!
        - Как знаешь, - ответила смиренно Маргарита. - Когда я привезу в Париж крест, Цирцея не станет тебя и слушать!
        Фыркнув, Мими удалилась. Она Марго не поверила - при сложившихся обстоятельствах о похищении драгоценного креста не могло быть и речи. Если в монастыре находится сам комиссар Феликс Дежьен, ни один из мошенников, даже самый ловкий, не в состоянии осуществить задуманное.
        Маргарита сняла номер в гостинице, расположенной в близлежащей деревушке. Каким же образом она украдет крест? Или Мими права, и не остается ничего другого, как признать поражение и вернуться ни с чем к мадам Цирцее?

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE JOUR», 6 ИЮЛЯ 1924 ГОДА:
        ОЛИМПИАДА НАЧАЛАСЬ!

«Вчера в Париже прошла торжественная церемония открытия VII летних Олимпийских игр. В международных состязаниях принимает участие рекордное количество спортсменов - 3075!»

* * *
        На следующее утро под видом паломницы Маргарита отправилась в монастырь. Золотой крест сиял на алтаре: около него застыли два дюжих полицейских, а комиссар Дежьен сам внимательно изучал лица всех, кто желал пройти в церковь. Марго повезло - Дежьен не узнал ее, ведь она приложила все усилия, чтобы походить на небогатую пожилую даму из провинции.
        Но крест! Похитить его невозможно! Даже если в монастырь вломится банда грабителей, вооруженных до зубов, они не смогут одержать победу над двумя десятками полицейских, которые охраняют монастырь. Маргарита ощутила досаду: она не позволит Феликсу Дежьену расстроить ее планы.
        Вернувшись в гостиницу, она заказала разговор с монастырем Воскресшего Лазаря. Когда ее соединили, она попросила к телефону заместителя комиссара.
        - У меня имеется информация, что две мошенницы, которые вчера пытались выдать себя за монахинь, отбыли на поезде в Брюссель, - грубым голосом произнесла Маргарита. - Если комиссар хочет их задержать, ему надо поторопиться!
        Звонок возымел действие - через десять минут автомобиль, в котором находились Феликс Дежьен и его заместитель, покинул пределы монастыря. Маргарита выждала для верности полчаса и снова позвонила в монастырь.
        - Это комиссар Дежьен! - не терпящим возражений грубым голосом заявила она. - Мы вот-вот схватим мошенниц, однако существует опасность того, что их сообщницы попытаются похитить крест. Поэтому под мою личную ответственность реликвия будет транспортирована в банк!
        Сразу после звонка перед монастырем затормозил таксомотор, из которого выпрыгнул молодцеватый бельгийский полицейский. Его сопровождал невысокий банковский служащий. Их провели к матери настоятельнице, которая вручила им крест.
        - Сестра, не сомневайтесь, комиссар Дежьен приложит все усилия для того, чтобы реликвия не попала в руки бандитов, - сказал представитель банка. Он распахнул вместительный чемодан, в который бережно уложили золотой крест.
        По пути на вокзал Маргарита заплатила крестьянам, согласившимся сыграть роль полицейских, по триста франков и ближайшим поездом отбыла в Париж. Когда она достигла французской столицы, все газеты сообщали о дерзком преступлении, предотвратить которое не смог даже сам комиссар Дежьен: пока он напрасно мчался в Брюссель, чтобы задержать мошенниц, те, прикрываясь его именем, скрылись в неизвестном направлении с монастырской реликвией.
        Мадам Цирцея была чрезвычайно довольна Маргаритой.
        - Девочка, ты радуешь меня все больше и больше, - сказала она, когда Марго вручила ей золотой крест. - Мими уверяла меня, что тебя арестуют, но я знала: ты осталась, чтобы привезти мне крест!
        Успех в деле с крестом сделал Марго чрезвычайно популярной среди воспитанниц пансиона. Те, кто раньше был на стороне Мими, напрашивались ей в подруги. Голландка была вне себя, старая вражда вспыхнула с новой силой.
        Когда Мими попыталась ударить Маргариту, та перехватила ее руку и спокойно сказала:
        - Если ты еще раз попытаешься сделать это, тебе несдобровать. Запомни, твое время прошло!
        Клотильда в восторге докладывала:
        - Мими сегодня ревела в подушку, она никак не может смириться с тем, что ты лишила ее власти, Марго!
        - Мне ее жаль, - ответила та. - Но она сама виновата в том, что произошло!
        Маргарита внимательно следила за карьерой комиссара Дежьена и собирала вырезки из газет, в которых сообщалось о молодом полицейском. Мадам Цирцея все чаще и чаще упоминала его имя.
        - Этот Дежьен вознамерился выследить нас! - заявила она. - Его цель - усадить нас всех в тюрьму! Ничего из этого не выйдет! Он еще не представляет, с кем имеет дело!
        Маргарита любовалась на фотографии Дежьена и думала о том, что рано или поздно она снова встретится с ним. Это произошло через пять месяцев: мадам Цирцея вызвала к себе Марго и сказала:
        - У меня есть для тебя новое дело, девочка!
        История с похищением золотого креста позволила Маргарите больше не участвовать в простых и примитивных мошенничествах. Цирцея задействовала свою любимую воспитанницу только тогда, когда требовалось проявить недюжинную смекалку и преступную фантазию.

* * *
        АНГЛИЙСКАЯ ГАЗЕТА «LONDON EVENING STANDARD», 7 АВГУСТА 1924 ГОДА:
        РУБИКОН ПЕРЕЙДЕН, И ЖРЕБИЙ БРОШЕН: «ЦЕЗАРЬ» БУДЕТ ПРОДАН!

«...финансовая ситуация такова, что лорду Карлайлу, задолжавшему кредиторам более двух миллионов фунтов, не остается ничего другого, как пустить с молотка фамильные драгоценности, в том числе и знаменитый желтый бриллиант «Цезарь», который, согласно красивому преданию, украшал грудь египетской царицы Клеопатры в тот день, когда она покончила с собой, запустив руку в корзину с коброй. По сведениям нашей газеты, особую заинтересованность в приобретении уникального камня проявила американская кинозвезда с французскими корнями Вера Палеолог, обладательница одной из лучших коллекций драгоценностей в Европе...»

* * *
        - Желтый бриллиант «Цезарь», - провозгласила Цирцея и пододвинула к Марго стопку газет. Та так и думала, что ей поручат заняться этим делом. Последние два месяца все только и говорили, что о знаменитом драгоценном камне и его владельце.
        - Этот бриллиант стоит миллионы, - пояснила мадам, - и уже имеется человек, который готов выложить за него гору наличности. Вся проблема в том, девочка, как достать бриллиант!
        По легенде, желтый бриллиант принадлежал когда-то римскому полководцу, поэтому и получил столь громкое имя. Сейчас он был во владении эксцентричного английского лорда, который находился на грани банкротства и искал покупателя для уникального камня.
        - По моим сведениям, знаменитая актриса Вера Палеолог, которая собирается купить этот бриллиант, - добавила мадам Цирцея, - прибудет послезавтра на яхту лорда, совершающую сейчас круиз по Эгейскому морю. Думаю, что в моих силах сделать так, чтобы актриса немного задержалась, а вместо нее на яхту пожалуешь ты, Марго!
        При помощи искусного грима мадам Цирцея добилась поразительного сходства: Марго превратилась в капризную блондинку с пухлыми губами и крошечной родинкой в уголке левого глаза - из зеркала на нее смотрело знаменитое на весь мир лицо американской актрисы Веры Палеолог.
        Марго взошла на борт яхты в Афинах, где по случаю визита знаменитой американки был организован пышный прием. К счастью, никто из гостей лорда не знал Веру Палеолог, а видел ее только на экране. Облаченная в черное платье и шляпку, которая скрывала ее лицо, Марго принимала комплименты и раздаривала улыбки.
        - Мисс Палеолог, я чрезвычайно польщен вашим визитом, - сказал хозяин, представляя
«актрису» изысканному обществу, которое собралось на яхте.
        Марго безупречно играла отведенную ей роль. Если никто не знает, как должна вести себя всемирно известная актриса, то никто и не заподозрит в ней самозванку!
        - Ах, я забыл представить вас еще одному гостю, - произнес лорд и подвел ее к мужчине, курившему тонкую папиросу. Гость повернулся - Марго похолодела, узнав комиссара Дежьена: плащ и широкополая шляпа уступили место смокингу и белой гвоздике в петлице.
        - Комиссар Феликс Дежьен, - сказал лорд, указывая на полицейского. Марго едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. И как он здесь оказался!
        - Рад с вами познакомиться, госпожа Палеолог, - произнес Дежьен и склонился над ее рукой. Марго в отчаянии заметила, что от цепкого взгляда комиссара не ускользнуло - она волнуется, и ее пальчики дрожат.
        - Говорят, что вы прибыли сюда с единственной целью - купить желтый бриллиант
«Цезарь», - сказал комиссар. - Я уверен, что многие из преступников лелеют мечту заполучить этот камень, поэтому я и здесь.
        - Я благодарна вам, комиссар, - проговорила Маргарита.
        Дежьен мгновенно нахмурился. Подхватив под руку хозяина яхты, Марго ретировалась. Она снова выдала себя! Дежьен помнит ее голос, и, как ни старайся изменить интонации и тембр, полицейский все равно узнает ее!
        Дежьен последовал за ней и, улучив момент, когда лорд отвернулся, произнес:
        - Госпожа Палеолог, разрешите предложить вам шампанского!
        Он протянул Марго узкий бокал и продолжил:
        - Вы так бледны, наверняка хотите глотнуть свежего воздуха! Давайте выйдем на палубу!
        Марго пришлось подчиниться. Стояла летняя ночь, Марго поежилась - но не от холода, а от страха. Комиссар поднял голову и воскликнул:
        - Посмотрите на небо, госпожа Палеолог! Оно напоминает мне черный бархат в лавке ювелира - черный бархат, на котором рассыпаны сверкающие бриллианты!
        Маргарита пошатнулась. Бокал с тонким звоном упал на деревянный настил палубы. Дежьен улыбнулся:
        - О, мадам, вы, как я вижу, взволнованы? Наверняка предстоящая покупка бриллианта
«Цезарь» вывела вас из равновесия! Не боитесь ли вы грабителей?
        Марго поняла - комиссар, как обычно, подозревает всех и каждого, и его разговор - это игра в «кошки-мышки».
        - Если рядом вы, комиссар, то я ничего не боюсь, - прошептала Маргарита.
        - Я уверен, что видел вас раньше, - заметил комиссар. - И мне кажется, что я знаю, где именно, сударыня!
        - Ну конечно, в кинотеатре, - ответила Маргарита. - Ведь я снялась в двадцати пяти фильмах, комиссар, а вы, смею предположить, заядлый киноман!
        Страх исчез, уступив место азарту. Если Дежьен не смог остановить ее раньше, то не сможет и сейчас!
        - У меня нет времени для просмотра кинематографических новинок, мадам, - ответил Дежьен. - И мне почему-то кажется, что вас я видел в совершенно ином месте! Знаете, почему я здесь? Я не хочу, чтобы бриллиант «Цезарь» был похищен ловкими и изобретательными мошенниками, которые вот уже несколько лет путешествуют по всему миру и совершают одно за другим дерзкие преступления. Я дал себе клятву, что посажу эту шайку в тюрьму! И не успокоюсь, пока не выполню задуманное!
        Марго лукаво взглянула на него и сказала:
        - Не успокоитесь, комиссар? Я и не предполагала, господин полицейский, что вы такой безжалостный! Неужели вы не испытываете сострадания к несчастным, которые, возможно, не по собственной воле и в результате страшных обстоятельств вынуждены нарушать закон?
        - Дело не в сострадании, мадам, - ответил комиссар, - с самого детства я ненавижу несправедливость, я видел, как моя мать... как мой отец бросил ее на произвол судьбы... Нам пришлось несладко. И я знаю, что даже отчаявшийся человек остается человеком. Я никогда не понимал логику преступников - они стараются оправдать себя сложившимися обстоятельствами, трудным детством, слабой волей... Человек должен оставаться человеком, мадам, и если он не в состоянии, то я буду пресекать это!
        Что это, угроза или философские размышления? Марго посмотрела на Дежьена - молодой комиссар был задумчив. Облокотившись о поручни, он, казалось, грезил.
        - Поэтому, мадам, если вы вдруг захотите преступить закон, советую вам трижды подумать, прежде чем сделать это. Везение небезгранично, и когда-нибудь наступит пора расплаты за совершенное!
        - Ах, вот вы где! - раздался голос хозяина яхты. Лорд подхватил под руку Маргариту и произнес многозначительно: - Госпожа Палеолог, думаю, наш доблестный комиссар, который призван охранять вас и меня от происков бандитов и помешать им украсть
«Цезарь», не будет возражать, если я похищу вас у него.
        - Запомните, мадам, что я никогда не отступаю. - Дежьен на прощание поцеловал Маргарите руку.
        - Ваши слова заставили меня содрогнуться, - ответила Марго. - Вы подали мне отличную идею: в следующем году я обязательно сыграю мошенницу! Прощайте, господин комиссар!
        Дежьен не ответил. Марго так и не поняла - узнал он ее или нет. Видимо, комиссар сообразил, что, если он будет уверять всех, будто Вера Палеолог не та, за кого себя выдает, а мошенница, никто ему не поверит.
        Или он не раскусил ее?
        - Мадам, наш «император» ждет вас. - Лорд увлек Марго в свой кабинет, обставленный с поразительной роскошью. - Вы же знаете, что кредиторы не дают мне спокойно спать, требуют оплаты долгов, и, если через неделю я не подпишу первый чек, они конфискуют мою яхту!
        Лорд запер дверь, опустил шторы и открыл сейф. Он достал небольшую сафьяновую коробочку. Маргарита залюбовалась овальным желтым бриллиантом, который лучился всеми цветами радуги.
        - Вот он, мой «Цезарь», - с гордостью проговорил лорд. - Я согласен на вашу цену, мадам: полтора миллиона долларов меня устраивают. Когда я смогу получить деньги?
        - Завтра, милорд, - ответила Маргарита. - Но вы разрешите мне забрать камень уже сегодня?
        - О, ну естественно, - рассмеялся Карлайл. - Даже надумай вы обмануть меня, мадам, вы все равно не сможете сбежать - Вера Палеолог слишком хорошо известна всему миру!
        Маргарита опустила футляр с бесценным бриллиантом в сумочку и взглянула на часы.
        - Почти полночь, - произнесла она. - Вы говорили, что яхта пристанет к одному из необитаемых островов.
        - Да, ровно через пятнадцать минут, - ответил лорд. - Мы устроим там замечательный праздник с фейерверком и фокстротом!
        Яхта бросила якорь около крошечного каменистого клочка суши, гости высыпали на берег, взревел патефон, захлопали пробки от бутылок шампанского, праздник начался.
        Маргарита, воспользовавшись всеобщей неразберихой, скрылась во тьме.
        - Мадам! - услышала она призывный голос комиссара Дежьена. - Я хотел бы поговорить с вами! Мне кажется, что мы не завершили наш разговор! Я телеграфировал с яхты в Рим, и мне сообщили, что госпожа Вера Палеолог находится в итальянской столице!
        Марго убыстрила шаг, то и дело спотыкаясь о камни. Дежьен думает, что она у него в руках! Как бы не так!
        - Мадам! Куда же вы! У вас нет другого выхода, как отдать мне бриллиант! Я ценю вашу изобретательность, ведь мы уже не раз сталкивались с вами - вы наверняка помните Джозефа Моргенштерна и золотую маску фараона Аменхатона. Вы изумительно сыграли тогда роль гувернантки «мадам Леклерк» и сумели уйти с добычей!
        Веселящееся общество осталось далеко позади. Маргарита бежала по острову, Дежьен неотступно следовал за ней.
        - Второй раз мы столкнулись с вами в монастыре Воскресшего Лазаря, и вы проявили преступный гений, когда обвели вокруг пальца меня - меня, Феликса Дежьена! До вас это не удавалось никому, мадам! Но в этот раз вы сами загнали себя в ловушку. Вы не сможете убежать от меня, потому что вам придется вернуться на яхту, где я вас и арестую!
        Маргарита остановилась, из тьмы на нее вылетел комиссар Дежьен.
        - Разумно, что вы решили сдаться, - сказал он. - Поверьте мне, это лучше для вас самой.
        - Неужели? - прошептала Маргарита. Повинуясь внезапному импульсу, она поцеловала Феликса Дежьена. Комиссар остолбенел.
        - Прощайте! - сказала она. - Вы еще долгие годы будете гордиться тем, что вас поцеловала сама Вера Палеолог.
        - Но это безумие! - закричал Дежьен. - Другого пути, как вернуться на яхту, у вас нет! Это необитаемый островок в Эгейском море! Когда взойдет солнце, мне не составит труда найти вас!
        Марго бежала на мигающий у воды свет фонаря. Она услышала рокот пропеллера. Это была ее идея - скрыться с острова на гидросамолете, новейшем изобретении немецких инженеров, который ждал ее уже несколько часов.
        - Стойте! - закричал Дежьен. - У меня есть оружие, не вынуждайте применять его!
        Маргарита вскочила в кабину самолета, тот моментально пришел в движение и заскользил по воде. Марго видела комиссара, размахивающего пистолетом и пытающегося остановить самолет.
        Она достала сафьяновую коробочку и раскрыла ее. Желтый бриллиант тускло переливался в лучах полной луны. Дежьен не мог и предположить, что она и в этот раз одержит верх!
        Секунду спустя самолет, разогнавшись по водной поверхности, взмыл в ночное небо. Маргарита помахала рукой оставшемуся на острове комиссару - впрочем, он наверняка ее не видит!
        Прибыв в Париж, она приобрела билет на один из фильмов с Верой Палеолог и послала его Феликсу Дежьену, приложив записку со словами: «Вам стоит найти время и насладиться моей игрой. «Император» передает вам привет».

* * *
        Мадам Цирцея все больше и больше доверяла Маргарите. Клотильда с завистью говорила:
        - Как же я хочу стать такой, как ты, Марго!
        А Мари как-то призналась:
        - Марго, я хочу, чтобы ты стала моей старшей сестрой!
        Маргарита время от времени думала о том, что ожидает ее в будущем. Год сменяется годом, неужели комиссар Дежьен прав: весь смысл ее существования - это очередное преступление.
        - Не задумывайся над этим, девочка, - успокоила ее мадам Цирцея, - а лучше послушай, какое дело предстоит тебе через месяц...
        Маргарита знала, что комиссар Дежьен охотится за ней. Она часто видела во сне одну и ту же сцену: прощальный поцелуй перед тем, как самолет уносит ее прочь с острова. Папка, в которой хранились статьи об успехах комиссара, постепенно распухала. Но Марго знала - Дежьен не успокоится, пока не поймает ее!
        Противостояние между ней и комиссаром превратилось в странное развлечение. Никто, кроме них двоих, не знал об этом. После очередного дела Маргарита посылала комиссару небольшой сувенир, а Дежьен заявлял во всеуслышание, что прикладывает все усилия для поимки банды мошенников.
        На какое-то время мадам Цирцея заморозила деятельность в Европе, и ее пансион отправился в турне по Северной и Южной Америке.
        - Твой следующий объект - миллиардер Джордж Уитни III, - когда они прибыли в Нью-Йорк, сказала мадам. - В его портфеле находятся секретные бумаги, которые очень интересуют одного из моих клиентов. Вся беда в том, что он никогда с ним не расстается и даже в кровать отправляется вместе с портфелем - держит его под подушкой!
        Марго, которая устроилась к миллиардеру секретаршей, попыталась очаровать его, но была вынуждена признать свое поражение: того занимали только банковские сводки, курсы акций и колебания цен на золото.
        Зато его сын и наследник, Джордж Уитни IV, проявил к Маргарите неподдельный интерес. Молодой человек (полноватый, с нарождающейся лысиной, в ортопедическом ботинке) был в восторге от «мисс Маргариты».
        - Я люблю вас, - признался он ей и преподнес кольцо с черной жемчужиной, - и хочу, чтобы вы стали моей женой!
        Марго не рассчитывала на подобный поворот событий. Потрепав сына миллиардера по пухлой щеке, она сказала:
        - О, Джордж, вы просто чудо! Я выйду за вас замуж, если вы докажете, что любите меня. Я не уверена в ваших чувствах, поэтому подвергну вас испытанию!
        - Ну конечно, - заявил готовый на все ради «мисс Маргариты» отпрыск миллиардера. - Вы хотите одеваться у известных модельеров, обладать самыми дорогими драгоценностями?..
        - Нет, милый Джордж, - ответила Марго. - Принесите мне портфель вашего папы. Тогда я буду знать, что вы любите меня, и я могу стать вашей женой!
        Сынок миллиардера задумался. Он боялся отца пуще всего, но «мисс Маргарита»...
        - И тогда вы выйдете за меня замуж? - Джордж Уитни IV зажмурился от восторга.
        - Хоть завтра, - уверила его Марго. - Но сначала портфель!
        Джордж принес ей портфель и сказал:
        - Я вытащил его из-под подушки, когда папочка принимал ванну. Так когда мы поженимся?
        Обручальное кольцо, которое сын миллиардера преподнес ей, Маргарита отослала в Париж на имя комиссара Феликса Дежьена.

* * *
        АНГЛИЙСКАЯ ГАЗЕТА «DAILY MIRROR», 2 ДЕКАБРЯ 1925 ГОДА:

«Грандиозное событие для всех библиофилов произойдет на этой неделе в Лондоне: с молотка будут распроданы разнообразные книжные раритеты, в том числе драгоценные инкунабулы. В их число входит и знаменитая Библия, изданная в 1497 году и снабженная толкованиями известного богослова Николая де Лира...»

* * *
        Через полтора года Марго снова столкнулась с комиссаром. Это произошло в Лондоне, где проходил уникальный книжный аукцион. Маргарита в сопровождении Клотильды и Мари прибыла в английскую столицу под именем герцогини Ришелье. Она знала, что Дежьен будет присутствовать во время продажи Библии де Лира - за этим раритетом XV века охотились не только коллекционеры, но и грабители.
        Аукцион проходил в старинном зале. Маргариту, укутанную в несколько пледов, осторожно ввезла в инвалидном кресле сиделка - Клотильда. Марго сразу узнала комиссара Дежьена, который изучал лицо каждого из входящих.
        - Мадам, - он склонился перед «герцогиней Ришелье», - ваш каталог!
        Он протянул ей каталог аукциона. Клотильда ответила:
        - Наша дорогая госпожа так больна, так больна, однако она пожелала присутствовать на аукционе!
        Дежьен любезно произнес:
        - Прошу вас, мадам!
        Марго поняла, что комиссар ее не узнал: она изображала восьмидесятилетнюю старуху, никто не мог заподозрить, что «герцогиня» - это мошенница!
        Аукцион начался. Когда на продажу выставили Библию, таблички с номерами взлетали одна за другой. Марго не торопилась.
        - Двести тысяч... Триста тысяч... Полмиллиона!
        - Марго, - шепнула ей Клотильда, - еще немного, и Библию получат другие!
        Маргарита заметила, что комиссар внимательно наблюдает за ней. От него не ускользнуло, как панибратски общается с «герцогиней» одна из «сиделок».
        - Шестьсот тысяч, семьсот тысяч, восемьсот тысяч...
        Эту сумму предложил коллекционер из Австралии.
        - Восемьсот тысяч раз, восемьсот тысяч два...
        Деревянный молоточек завис в воздухе. Кашляя и охая, Маргарита подняла табличку.
        - Новое предложение! - встрепенулся аукционер. - Какова будет сумма, предложенная госпожой герцогиней Ришелье?
        - Миллион! - крикнула Клотильда.
        По залу прокатился вздох восхищения и восторга.
        - Миллион фунтов стерлингов - сумма госпожи герцогини! - вскричал аукционер. - Итак, дамы и господа, кто рискнет заплатить больше?
        Комиссар Дежьен скрылся из зала. Марго поняла - он решил проверить личность
«герцогини».
        - ...Миллион фунтов стерлингов три! - удар молоточка сделал Маргариту новой владелицей Библии.
        Когда аукцион завершился, появился комиссар Дежьен. Он подошел к «герцогине Ришелье» и сказал:
        - Мадам, думаю, что вы заинтересованы в абсолютной безопасности. В моем распоряжении находится информация, согласно которой приобретенную вами Библию намерена похитить банда мошенников! Я предлагаю вам охрану из нескольких полицейских!
        Маргарита что-то прошепелявила, Клотильда с достоинством ответила:
        - Ее светлость приносит вам свою благодарность, комиссар, но мы не нуждаемся в охране!

«Герцогиня» подписала чек на миллион фунтов стерлингов. Владелец аукциона поднял трубку телефона и связался с банком.
        - Все в полном порядке, - сказал он, - я только что говорил с директором парижского отделения, он заверил меня, что немедленно переведет деньги в Лондон.
        Маргарита получила металлический ящик, на дне которого покоилась драгоценная Библия. Когда «герцогиня» и «сиделка» вернулись в отель, их встретила радостная Мари.
        - Все прошло, как нельзя лучше, - доложила она. - Я была на коммутаторе и перехватила звонок в Париж.
        И она пробасила:
        - О да, разумеется, у мадам герцогини есть на счету миллион, мы немедленно отправим его в Лондон!
        - А теперь нам надо как можно быстрее убраться отсюда, пока владелец аукциона не понял, что миллиона ему не видать, как своих ушей, - сказала Маргарита. - Пароход сегодня вечером!
        В дверь осторожно постучали. Вошедший портье сказал:
        - Вы были так добры ко мне и не жалели чаевых... Комиссар Феликс Дежьен только что прибыл в отель в сопровождении целой команды полицейских. Они пока препираются с директором, но через пять минут будут здесь! Они хотят арестовать госпожу герцогиню!
        Клотильда заломила руки:
        - Он нас вычислил, Марго! Что нам делать?
        Она отодвинула портьеру и завопила:
        - Вся улица заполнена полицейскими! Мы не сможем сбежать!
        - Не стоит паниковать, - подумав, сказала Маргарита. Она повернулась к ничего не понимающему портье и спросила: - Ты ведь можешь достать все, что угодно?
        - Да, - в растерянности произнес тот.
        Маргарита подала ему пачку банкнот и сказала:
        - Тогда в течение пяти минут ты должен достать для меня вот что...
        ...В дверь номера «герцогини Ришелье» забарабанили, и раздался грубый голос:
        - Полиция, немедленно откройте!
        Прошло несколько минут, прежде чем заплаканная Клотильда соизволила распахнуть дверь. В номер ввалилось несколько лондонских полицейских, сопровождаемых комиссаром Дежьеном.
        - Я хочу видеть госпожу герцогиню, - заявил он. - Причем немедленно!
        Клотильда разразилась рыданиями, Дежьен удивленно посмотрел на нее.
        - Повторяю, я хочу видеть госпожу герцогиню! У меня есть основания подозревать, что она - не та, за кого себя выдает! Прошу вас проводить меня к ней, или я буду вынужден применить силу!
        Плачущая Клотильда прошептала:
        - О, вы пришли слишком поздно, слишком поздно! Госпожа герцогиня... Она... Буквально час назад...
        - Да что с ней такое произошло! - воскликнул Дежьен и прошел в зал.
        Его глазам предстала удивительная и зловещая картина - везде горели свечи, а посреди комнаты возвышался массивный гроб. Комиссар в недоумении уставился на рыдающую Клотильду, подвывающую Мари и спросил:
        - Что здесь происходит!
        - Госпожа герцогиня скончалась! - ответила Клотильда и залилась слезами. - Бедняжка переволновалась на аукционе, и едва мы оказались в отеле...
        Притихшие полицейские толпились на пороге комнаты. Дежьен молча подошел к гробу - в нем покоилась старая герцогиня, умиротворенная, с закрытыми глазами и с Библией в руках.
        - Это были ее последние слова, - простонала Клотильда, - она хотела, чтобы ее погребли вместе с этой книгой!
        Дежьен обернулся, полицейские боязливо смотрели по сторонам и шептались.
        - Приношу свои извинения, - буркнул комиссар. - Произошла нелепая ошибка, в которой виноват только я. Передавайте самые искренние соболезнования родственникам госпожи герцогини!
        С этими словами он покинул номер. Как только дверь за Феликсом Дежьеном и сопровождавшими его полицейскими закрылась, из гроба раздался голос:
        - Мари, Клотильда, помогите мне отсюда вылезти, а то спина ужасно затекла!
        Маргарита, сыгравшая роль усопшей герцогини Ришелье, выпрыгнула из гроба и заметила:
        - Мне в какой-то момент даже стало жаль комиссара, он был так смущен и сбит с толку! Какое все же счастье, что в современных отелях можно достать буквально все, причем в течение нескольких минут!
        Из Парижа она послала комиссару Дежьену приглашение на погребение герцогини Ришелье.
        Молодой комиссар все больше и больше занимал Маргариту. Не проходило и дня, чтобы она не думала о нем. Отправляясь на совершение очередной аферы, она тайно рассчитывала на то, что Дежьен окажется там и она сможет его увидеть.
        - Матерь божья, да ты ж влюбилась! - сказала ей Клотильда. - Кто бы мог подумать, Марго! Если Цирцея узнает, что ты ведешь с Дежьеном опасную игру, она запретит тебе принимать участие в ограблениях!
        - Что ты такое говоришь! - ответила Маргарита. - Я - влюбилась в Дежьена? С чего это? Я его и знать-то не знаю! Тем более он наш противник!
        - Видимо, поэтому и влюбилась, - парировала Клотильда. - Эх, Марго, неужели мы будем заниматься этим до конца жизни? Я иногда думаю о том, что другие девицы нашего возраста ведут совершенно другую жизнь. Они выходят замуж, воспитывают детей, у них есть прелестные домики и верные мужья...
        Мадам Цирцея, которая обещала, что каждая из девушек получит свою долю прибыли, заявляла, что те должны лучше трудиться: денег никто из них так и не видел.
        - Я часто думаю о том, что... есть и другая жизнь! - с горечью призналась Клотильда. - Марго, может, мы скроемся из пансиона?
        Она и сама знала, что это несбыточная мечта. Цирцея внимательно следила за своими воспитанницами и нещадно карала тех, кто ей не повиновался.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «L’EPOQUE» О ВИЗИТЕ ИНДИЙСКОГО МАГАРАДЖИ, 12 ИЮЛЯ 1926 ГОДА:
        МАГАРАДЖА В ПАРИЖЕ!

«...парижане были потрясены невероятным и поистине сказочным зрелищем - выездом магараджи Яравиндры. О, жителей нашей столицы, привыкших к разного рода чудесам, излишествам и эксцентричным выходкам, не так-то легко потрясти, но индийскому князю это удалось. Еще бы, кого может оставить равнодушным процессия из пяти белых сиамских слонов, сверкающих золотом и драгоценной сбруей. Вчера все Елисейские Поля оказались парализованными из-за того, что его высочество решил «прокатиться с ветерком». Владетельный Яравиндра, считающийся одним из самых богатых людей Британской Индии и, возможно, всего мира, восседал, подобно изваянию языческого бога, под огромным палантином, расшитым рубинами, изумрудами и отборным жемчугом. Грудь магараджи украшало уникальное ожерелье, изготовленное по заказу фирмой
«Картье»: князь привез в Париж сундук, до краев заполненный редкостными драгоценными камнями...»

* * *
        Летом 1926 года Париж облетела удивительная новость - в Европу прибыл магараджа Яравиндра, чрезвычайно богатый индус. Мадам Цирцея вызвала к себе Маргариту и сказала:
        - Это твое дело, девочка!
        - Но, мадам, - ответила Маргарита, - другие девушки и я хотим знать... Когда вы сдержите обещание: вы же говорили, что каждая из нас через несколько лет получит свободу и достаточно денег, чтобы начать новую жизнь...
        Цирцея нахмурилась и ответила:
        - Девочка, ты, кажется, пытаешься проявить неповиновение? И подбиваешь на это других!
        Мадам вплотную подошла к ней, Маргарита взглянула в изумрудные глаза Цирцеи.
        - Я только хотела знать, когда мы получим то, что вы обещали, - голос девушки дрогнул.
        Цирцея грубо схватила ее за волосы и крикнула:
        - Никогда! Я спасла тебе и всем остальным жизнь, вытащила вас из тюрьмы, и ваша задача - делать то, что я скажу! Я доверяла тебе, Марго, но, вижу, ты возомнила, что всемогуща! Две недели в карцере пойдут тебе на пользу!
        Она нажала кнопку звонка, появился дворецкий Жорж, который отвел сопротивляющуюся девушку в подвал. Марго знала, что непокорных Цирцея запирала там, но не могла предположить, что ей самой придется испытать это.
        Жорж впихнул Марго в сырую маленькую комнатку без окон, звякнул замок, Маргарита осталась в карцере. Она почувствовала пронзительный холод. На ощупь она опустилась на мокрый пол.
        Сколько продолжалось ее заключение, она толком не знала. Через некоторое время ей сделалось страшно, Маргарита попыталась кричать, но быстро усвоила, что это не поможет. Она сбила кулаки в кровь, барабаня по железной двери, но никто не отзывался и не хотел ей помочь.
        Жажда была страшнее голода. Мари слизывала влагу со стен, мысли ее путались. На мгновение ей показалось, что дверь камеры открылась и на пороге возник комиссар Дежьен. Нет, это галлюцинации... Одна из девиц, которая пробыла в карцере несколько недель, сошла с ума. Неужели и ее ожидает безумие?
        Дрожа и коченея, Маргарита сидела на полу в ожидании смерти. О ней все забыли, Цирцея решила уморить ее в карцере. Но она хочет жить!
        Дверь распахнулась, нестерпимо яркий свет залил камеру. Марго зажмурилась.
        - Подымайся, - раздался голос Жоржа. - Мадам желает тебя видеть! Надеюсь, что ты одумалась, потому что, если это не так, ты проведешь в карцере еще три дня!
        Прошло всего три дня? Маргарита не могла в это поверить - ей показалось, что миновал месяц или даже год. Дворецкий подхватил обессилевшую девушку и доставил ее в кабинет к мадам Цирцее.
        У Маргариты заурчало в животе, когда она увидела тарелку с дымящимся супом, стоявшую перед Цирцеей. Та ласково заметила:
        - Девочка, ты голодна? Еще бы, три долгих дня в ужасном подвале, без еды и воды! Но прежде чем ты получишь ложку супа, я хочу узнать, признаешь ли ты свои ошибки?
        Марго старалась не смотреть на еду, но аппетитный аромат так и щекотал ноздри!
        - Я не слышу ответа! - произнесла мадам. - Девочка, если ты все еще намерена бунтовать и подбивать на это других, то я прикажу Жоржу бросить тебя обратно в подвал, и на этот раз ты больше никогда не увидишь солнечный свет! Твои мучения будут ужасны - ты умрешь в карцере от голода и жажды! Это случится не так быстро, в течение недели, и каждую секунду из этих семи дней ты будешь раскаиваться в том, что посмела спорить со мной!
        Цирцея говорила о страшных вещах спокойным тоном. Маргарита прошептала:
        - Я согласна, мадам... Я ошибалась...
        - Ну вот и хорошо, - Цирцея обняла ее, - я же знала, что ты разумная девочка!
        Марго понадобилось две недели, чтобы прийти в себя после заключения в карцере. Клотильда и Мари уговаривали ее забыть обо всем.
        - Цирцея опасна, она в курсе всего, что происходит в пансионе, - вещала Клотильда. - Мими старается вернуть ее расположение, поэтому докладывает обо всех разговорах!
        - Марго, я так боялась, что потеряю тебя, - призналась Мари. - Мадам Цирцея всемогуща, мы не сможем победить ее!

«Как бы не так», - подумала Маргарита! Она изображала раскаявшуюся грешницу, а в действительности думала о том, как бы сбежать из пансиона. На этот раз победу одержала Цирцея, но пробьет и ее час! Марго уяснила, что не стоит вступать в открытую конфронтацию с хозяйкой пансиона - это может иметь самые плачевные последствия.
        Мадам Цирцея снова вызвала к себе Маргариту и спросила:
        - Девочка, думаю, что ты собралась с силами и готова выслушать меня, ведь так?
        Она внимательно смотрела на Марго. Та ответила:
        - Мадам, я поняла, что мое место - в вашем пансионе, я больше никогда не повторю своей ошибки...
        - Вот и хорошо, - смягчилась Цирцея, - Мими старается уверить меня, что ты ждешь подходящего момента, чтобы сбежать, но я не верю ей. Мими ненавидит тебя, она никак не может признать, что именно ты - моя лучшая ученица!
        Цирцея подала Маргарите стопку газет.
        - Пока ты прохлаждалась в карцере, магараджа наделал много шуму. Он прибыл в Париж с пятью женами и тремя белыми слонами, вчера на Елисейских Полях можно было видеть странную процессию: выезд Яравиндры. Он - самый богатый из индусов, ему принадлежат несметные сокровища! Знаешь, зачем они пожаловал в Париж?
        Маргарита пожала плечами. Какое ей дело до причуд магараджи!
        - Он привез с собой сундук, до краев заполненный драгоценными камнями, - ответила Цирцея. - По его заказу лучшие парижские ювелиры сделают несколько уникальных ожерелий для торжественных церемоний. Как ты понимаешь, я не могу упустить подобную возможность, девочка! Яравиндра не обеднеет, если лишится этого сундука, в Индии у него в сто раз больше камней!
        Марго поняла - от нее требуется ограбить магараджу.
        - Но все дело усложняет то, что наш старый знакомый комиссар Дежьен взял под личный контроль визит Яравиндры, - заявила Цирцея. - Он справедливо полагает, что тот и его сундук с сокровищами находятся в опасности. Комиссар так и заявил в интервью: «Если магараджу ограбят, я уйду в отставку!»
        - Магараджа купил роскошную виллу, сокровища он хранит в особой комнате...
        Цирцея замолчала. Маргарита почувствовала, что мадам чего-то недоговаривает.
        - Но почему вы хотите, чтобы именно я занялась этим делом? - спросила Маргарита. - Любая из девушек может проникнуть на виллу магараджи и умыкнуть сундук с сокровищами.
        Цирцея ответила:
        - Все дело в том, что индус не доверяет полиции и сигнализации, пускай даже самой современной. В комнате, где он держит драгоценности, есть особые сторожа...
        - Кто именно? Полицейские, телохранители, сам комиссар Дежьен?
        - Если бы так, - вздохнула мадам Цирцея. - Магараджа заявил, что любого человека можно подкупить, обмануть или убить! Поэтому он выбрал совсем других стражей для своих сокровищ!
        Цирцея указала Маргарите на одну из статей в газете. Девушка прочла заголовок:
«Ограбление виллы магараджи Яравиндры провалилось. Один грабитель скончался на месте, другой в страхе бежал, но был задержан полицией».
        - Кобры! - воскликнула Маргарита, пробежав статью глазами. - Он запустил в комнату трех змей!
        - Вот именно, три индийские кобры! - ответила Цирцея. - Будь это хитроумные замки, бдительные полицейские или швейцарские сейфы, любая из моих девушек справилась бы с этим. Но на дело, где требуется особый подход, я зову тебя, Марго!
        Маргарита задумалась - каким же образом она сможет вынести сокровища из помещения, в котором драгоценности охраняют три полутораметровые кобры, чей укус убивает в течение минуты.
        - Я уверена, девочка, что ты не огорчишь меня, - заметила мадам. - И не думай чудить! Я же знаю, как дороги тебе дурочка Клотильда и простушка Мари...
        - Что вы имеете в виду? - произнесла Марго. - Вы не посмеете...
        Цирцея звонко рассмеялась и закурила:
        - Дорогая, я же умею читать мысли, ты разве забыла? Ты похожа на меня - такая же упрямая, храбрая и ловкая. Я никогда не отступаю, ты - тоже! Я знаю, что карцер не выбил из тебя дурных мыслей, поэтому ты должна знать: если полиция тебя арестует или ты скроешься с драгоценностями магараджи, Клотильде и Мари придется несладко.
        - Вы не посмеете. - Марго почувствовала, как слезы наворачиваются у нее на глаза. - Мадам Цирцея, вы обещали мне...
        - Я не считаю нужным сдерживать все те обещания, которые давала девчонкам наподобие тебя, - зло заметила Цирцея. - Ты достанешь мне сокровища магараджи, и, пока ты будешь заниматься этим делом, Клотильда и Мари останутся в пансионе - это будет гарантией того, что ты не сбежишь, Марго!
        Маргарита подчинилась приказанию мадам. Она не может бросить на произвол судьбы Мари и Клотильду. Но когда-нибудь настанет момент, и они втроем одержат верх над Цирцеей!
        Под видом нищенки Маргарита побывала около особняка магараджи. Проникнуть в дом не составит труда, у входа дежурят двое полицейских, но это не проблема. Вот как справиться с тремя кобрами?

* * *
        Через два дня, глубокой ночью, Маргарита перебралась через забор и оказалась в саду виллы. Она бесшумно проникла в особняк. Магараджа и его жены были на приеме, ей никто не помешает. Девушка поднялась на чердак.
        Вот она, комната, в которой находятся сокровища индийского князя. Маргарита при помощи отмычки вскрыла дверь и замерла - до ее ушей донеслось шипение.
        Большой сундук стоял в углу, на его крышке, свернувшись кольцами, лежала змея. Еще две ползли к Маргарите, которая посмела нарушить их покой. Одна из кобр сделала стойку, ее капюшон раздулся, змея распахнула пасть и замерла.
        Маргарита осторожно сняла с плеча мешок, развязала его и высыпала содержимое на пол. Три дюжины мышей с писком заметались по комнате. Змеи мгновенно потеряли к Маргарите интерес и устроили охоту на грызунов.
        Спустя полчаса Марго снова вошла в комнату - раздувшиеся кобры мирно дремали в углу, не обращая на вторжение ни малейшего внимания. Насытившиеся змеи, как узнала Марго из лекции по герпетологии в Сорбонне, которую посетила накануне, совершенно неопасны и крайне миролюбивы. Кобр по личному распоряжению магараджи не кормили, поэтому Маргарита и прихватила с собой мышей.
        Девушка подошла к сундуку, открыла его и опустошила, переложив драгоценные камни в заплечный мешок.
        Когда она перелезла через забор, ее остановил окрик:
        - Стоять, что вы здесь делаете?
        К ней спешил один из полицейских, совершавших обход. Маргарита замерла. И как ее угораздило попасться так глупо?
        - Кто вы такая? - спросил он. - Что вы делаете около виллы магараджи?
        Еще мгновение, поняла Маргарита, и полицейский ее задержит. А когда он найдет в мешке драгоценности, то немедленно доложит об этом комиссару Дежьену.
        - Кто я такая? - спросила Маргарита в возмущении. - Капрал, как вы можете задавать подобные вопросы! Я сообщу начальству о том, что вы меня не узнали!
        Полицейский произнес:
        - Мадам, вы задержаны около виллы магараджи, мне приказано останавливать каждого, кто вызывает сомнения!
        - Комиссар Дежьен будет вне себя, когда узнает, как вы со мной обошлись! - заявила Маргарита. Имя всесильного сыщика произвело на капрала впечатление, он с опаской поинтересовался: - Но, мадам, кто вы, собственно, такая?
        - Я - жена комиссара Дежьена! - выпалила Маргарита. - И если вы немедленно меня не отпустите, у вас будут большие неприятности!
        Полицейский растерялся, Маргарита быстро ретировалась. На следующий день газеты вышли с аршинными заголовками: «Лжежена комиссара Дежьена ограбила магараджу».
        Маргарита послала комиссару телеграмму с единственным вопросом: «Когда ты уйдешь в отставку, о дорогой супруг?»
        Комиссар не сдержал своего обещания и в отставку не подал. Маргариту все больше и больше занимала личность Дежьена. Она знала, что ведет опасную игру, но поцелуй, которым она одарила комиссара, никак не шел у нее из головы.
        - Марго, ты сумасшедшая! - воскликнула Клотильда, когда узнала, что задумала подруга. - Цирцея снимет с тебя голову, когда узнает, что ты...
        - Она не узнает, - успокоила Клотильду Маргарита.
        - Но это так опасно! - ужаснулась Мари. - Ты ведь пошутила, когда сказала, что хочешь проникнуть в квартиру к Дежьену!
        - Это опасно, - согласилась Маргарита, - но я не шучу!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN», 14 АВГУСТА 1926 ГОДА:

«Грядущий сезон сулит новые веяния в моде: писком сезона станут обтягивающие, дерзкие дамские одеяния, которые подчеркивают женственность, придают силуэту грациозность и гибкость и делают дам более сексуальными...»

* * *
        Она решила посетить жилище комиссара - разумеется, в отсутствие хозяина. Он обитал в старинном доме, где снимал мансарду. Маргарита вскрыла дверь за десять секунд - Дежьен не заботился о собственной безопасности.
        - Итак, господин комиссар, - проходя в коридор, произнесла Маргарита. - Значит, здесь вы и обитаете...
        В квартире царил типичный холостяцкий беспорядок. Маргарита обыскала ящики письменного стола и нашла несколько папок с вырезками. Все они были посвящены ограблениям, которые совершили воспитанницы мадам Цирцеи.
        А вот еще одна папка, в ней все письма и телеграммы, которые она отправляла Дежьену. Он их не уничтожил, а хранит как реликвии!
        Внимание Маргариты привлекла фотография в серебряной рамке на столе. Она запечатлела красивую и печальную женщину, чем-то неуловимо похожую на комиссара Дежьена. Марго взяла фотографию в руки - ее пальцы нащупали на обратной стороне рамки конверт.
        Маргарита извлекла пожелтевшее послание. Надпись на конверте гласила: «Моему любимому сыну Феликсу».
        Ага, тайны комиссара Дежьена! Отметя сомнения, Марго вытащила из конверта небольшой лист, покрытый тонкими завитушками фиолетовых чернил.

* * *
        ПИСЬМО МАДАМ ДЕЖЬЕН СЫНУ ФЕЛИКСУ БЫЛО ДАТИРОВАНО 17 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА:

«Мой возлюбленный сын!
        Я знаю, что жить мне остается недолго, страшная и неизлечимая болезнь забирает мои силы, и вскорости я покину этот бренный мир.
        Ты должен знать, что моей отрадой и надеждой, моим единственным утешением все эти годы был ты, Феликс!
        Сейчас ты находишься вдали от меня, в Париже, где прилежно учишься и не знаешь о моей болезни - я так хочу, и ты простишь меня за это! Письмо ты получишь вместе с вестью о том, что господь призвал меня к себе.
        Но прежде чем отойду в мир иной, я хочу открыть тебе имя твоего отца. Я всегда говорила, что он был моряком и погиб еще до твоего рождения в пучинах океана.
        Я лгала. Твой отец жив, более того, он знает о твоем существовании, но в силу своего положения в обществе не может открыто заявить о том, что ты - его сын.
        Твоего отца зовут Мишель-Оноре, и он - великий князь Бертранский. Когда-то я работала во дворце горничной и поддалась на уговоры молодого князя, сделавшись его любовницей. Плодом этой любви стал ты, Феликс.
        После твоего рождения Мишель-Оноре щедро обеспечил меня (именно его дары, а не наследство «тетушек» и «дядюшек» позволили нам долгие годы жить безбедно) и настоял на том, чтобы мы покинули Бертран.
        Я подчинилась, ибо любила Мишеля-Оноре, хотя понимала, что никогда не стану его законной женой, а ты - наследником престола. У него была и есть супруга, русская княжна, и еще сын Виктор, твой сводный брат, который и наденет когда-нибудь корону Гримбургов и будет именоваться «его светлостью великим князем Бертранским».
        Ты же лишен и семейного имени, и части колоссального состояния. Я обещала Мишелю-Оноре, что буду блюсти тайну твоего появления на свет, но сейчас, на пороге вечности, я нарушаю эту клятву. Знаю, Феликс, что ты никогда не воспользуешься этим письмом в корыстных и низких целях. Но и лишить тебя правды я не в силах.
        Покидая сей мир, я хочу сказать, что люблю тебя, сын мой, и верю, что ты будешь счастлив в отличие от своей неразумной матери...»

* * *
        Маргарита несколько раз перечитала предсмертное послание мадам Дежьен. Выходит, Феликс - сын того человека, который отправил на гильотину ее маму, маркизу де Вальтруа! Дежьен - отпрыск презренного Мишеля-Оноре, и, обводя вокруг пальца Феликса, она мстит за свою мамочку!
        Марго изучила книжные полки (комиссар предпочитал французскую классику и дешевые детективы), открыла платяной шкаф - и замерла.
        На створке шкафа висел ее портрет. Маргарита увидела собственное лицо, нарисованное углем талантливым художником. Она заметила инициалы. FD.
        Значит, художник - не кто иной, как сам Феликс Дежьен! Получается, что не только она бредит комиссаром, но и тот не может забыть их встречи! Но что за нонсенс - внебрачный сын убийцы влюбился в дочь жертвы своего отца!
        Марго услышала, как во входной двери поворачивается ключ. Хозяин вернулся! Дежьен никогда не приходит домой, как она узнала, раньше восьми вечера, а часы показывают только половину пятого. Маргарита нырнула в шкаф и затаилась.
        Она могла наблюдать за тем, что происходит в квартире через не до конца прикрытую дверцу. Появился Дежьен, как обычно, в сером плаще и широкополой шляпе. Маргарита затаила дыхание. И как такое могло получиться, что она оказалась пленницей комиссара? Не хватало еще, чтобы он подошел к шкафу, раскрыл его и обнаружил ее...
        К своему ужасу, Марго увидела, что комиссар решил поступить именно так: он медленно подошел к шкафу, в задумчивости постоял около него. Рука его легла на ручку, Марго зажмурилась.
        - Не думаю, что вам удобно сидеть в шкафу, - услышала она насмешливый голос Дежьена. Марго чихнула. Что она наделала!
        - Выходите, я вас жду! - продолжал Дежьен. - Можете быть спокойны, я не арестую вас!
        Смущенная Маргарита вылезла из шкафа. Комиссар произнес:
        - Добрый вечер, мадемуазель! Как вы прикажете мне вас называть - Вера Палеолог, герцогиня Ришелье или «дорогая супруга»?
        - Как вы узнали, что я... - Маргарита запнулась.
        Судя по всему, Дежьен не намеревался надевать на нее наручники и тащить в тюрьму.
        - Что вы проникли в мою квартиру и сидите в шкафу? - спросил тот с улыбкой. - Я предполагал, что вы, мадемуазель, рано или поздно навестите мою скромную квартиру. Этажом ниже живет мадам Сюзанна, в свои восемьдесят пять лет она увлеченно следит за тем, что происходит в нашем доме и на улице, она постоянно сидит у окна с биноклем в руках. И когда она увидела прекрасную незнакомку, которая подымается ко мне на мансарду, хотя я в это время, как известно, нахожусь на работе, она позвонила мне и предупредила о долгожданном визите. Вы, мадемуазель, упустили из виду, что спрятаться в моем жилище можно только в двух местах - в ванной или в шкафу. Я заглянул в ванную, вас там не было, следовательно, вы притаились среди моих костюмов.
        - Вы чертовски проницательны, комиссар, - сказала Маргарита. - Прошу прощения, что без спроса проникла в вашу квартиру...
        - О, не стоит извинений, это ведь для вас вполне привычно, - успокоил ее Дежьен.
        Маргарита одарила его улыбкой и спросила:
        - Думаю, мне пора!
        - Вынужден вас разочаровать, - сказал Феликс Дежьен. Марго поняла - полицейский и не думает ее отпускать.
        - Вы арестуете меня? - спросила она.
        Дежьен ответил:
        - А разве вы этого не заслуживаете, мадемуазель? Я застал вас в собственной квартире, вы сидели в шкафу, надеясь, наверное, что сможете остаться незамеченной. Зачем вы проникли ко мне?
        - Я хотела... хотела познакомиться с вами, - заявила Маргарита.
        Комиссар хмыкнул:
        - Не самый лучший способ знакомиться с хозяином, когда того нет дома. Но я тоже давно хочу узнать как можно больше о вас, мадемуазель. Я приглашаю вас в ресторан!
        Маргарита подумала, что ослышалась.
        - А потом? - осторожно спросила она. - Вы позволите мне удалиться?
        - Мадемуазель, мой долг полицейского велит арестовать вас, - сказал Феликс Дежьен, - но я не сделаю этого. Я знаю, что вы чрезвычайно ловкая мошенница, но доказать это я не в состоянии! За проникновение в мою квартиру вы много не получите, уверен, что у вас окажется красноречивый адвокат, жалостливый рассказ которого о судьбе несчастной девушки заставит судей плакать...
        - Что вы об этом знаете! - воскликнула Маргарита. - Вы думаете, что я пошла на преступления ради собственной выгоды? Вы ошибаетесь!
        Комиссар ответил:
        - Об этом мы и поговорим в ресторане, мадемуазель... Быть может, вы раскроете мне свое имя?
        - Маргарита...
        - Мою матушку звали Маргарита, - ответил Дежьен.
        - Ту самую, что зачала вас от Мишеля-Оноре? - вырвалось у Марго.
        Она тут же пожалела о своих опрометчивых словах. Дежьен побледнел, повернулся к столу и взял в руки фотографию матери.
        - Вы посмели прочесть ее письмо? - спросил он упавшим голосом.
        - Если вы меня не отпустите, комиссар, то я... заявлю на весь мир о том, что вы сын великого князя Бертранского! - выпалила Маргарита, хотя знала, что не сделает ничего подобного, даже если Дежьен отправит ее в тюрьму. Комиссар взглянул на Маргариту и произнес:
        - Подарите мне один вечер!
        Они отправились в тихий ресторанчик. Маргарита думала, что со стороны они выглядят как влюбленная парочка или... как муж и жена! Вряд ли кто-то может себе представить, что импозантный молодой мужчина - это комиссар полиции, а его спутница - воровка, которую он ловит в течение нескольких лет.
        Феликс Дежьен оказался великолепным рассказчиком, и Маргарита на какое-то время забыла, какие обстоятельства свели их вместе.
        Его мать умерла от скоротечного рака, не дожив до тридцати пяти. Феликс был в то время в Марселе, где учился в престижной военно-морской школе. Когда он получил письмо от матери, то выбрал полицейскую стезю - он знал, что место в школе ему обеспечило незримое покровительство Мишеля-Оноре Бертранского.
        Марго стало жаль Дежьена. Из-за этих Гримбургов судьба не сложилась не только у нее, но и у комиссара! Кто бы мог подумать, что властелин кукольного княжества виноват не только в ее бедах, но и в несчастьях Феликса, своего родного сына!
        - Я предлагаю забыть о вашем прошлом, - сказал комиссар, - если вы пообещаете мне, что прекратите заниматься тем, что практиковали до сегодняшнего дня, то я обещаю - вы сможете начать новую жизнь!
        Начать новую жизнь! Марго сухо ответила:
        - Комиссар, я ценю ваше щедрое предложение, но...
        - Я так и знал, - ответил Дежьен. - Но вы же знаете, что везение, которое сопровождало вас все это время, скоро закончится. Стоит вам совершить ошибку, и вы окажетесь в тюрьме. И тогда никто не спасет вас, даже я!
        Маргарита поднялась:
        - Благодарю вас за незабываемый ужин, комиссар...
        - Называйте меня Феликс, - сказал Дежьен.
        - Мне пора. - Марго направилась к выходу. Позволит ли он ей уйти или нет?
        - Маргарита! - крикнул комиссар. Она обернулась.
        - Вы уверены, что вам пора? - Феликс оказался около нее. Он нежно прикоснулся к ее руке.

* * *
        В пансион она вернулась на следующее утро. Дворецкий Жорж, завидев ее, бесцеремонно схватил Маргариту за локоть и гаркнул:
        - Мадам ждет тебя!
        Цирцея, как тигр в клетке, кружившая по кабинету, увидев Маргариту, радостно воскликнула:
        - Девочка, ты вернулась!
        Но радость тут же уступила место негодованию:
        - Я думала, ты сбежала, Маргарита! Тебе прекрасно известно, что моим воспитанницам возбраняется ночевать вне пансиона! Где ты была, Марго?
        Маргариту не напугали вопли Цирцеи.
        - Ты слышишь, о чем я тебя спрашиваю! - Мадам подскочила к девушке и закатила ей оплеуху.
        Маргарита никак на нее не отреагировала.
        - Я велю отправить тебя в карцер, ты проведешь там две, нет, три недели, месяц...
        - Вы этого не сделаете, - спокойным тоном ответила Марго. Цирцея уставилась на нее.
        - Это еще почему? - спросила она. - Мне не нравится, как ты говоришь со мной, девочка!
        - Если вы хотите, чтобы я осталась в пансионе, мадам, вам придется забыть о карцере, - заявила Марго. - Это мое условие, вы слышите?
        Цирцея побледнела, схватила золотой портсигар, попыталась трясущимися руками вынуть папиросу, но вместо этого уронила его, и папиросы разлетелись по столу.
        - Я не позволю обращаться с собой и с другими, как с животными, мадам, - продолжала Маргарита. - Вы обещали, что мы получим свободу и деньги, но все это было ложью. Я в вашем пансионе уже почти десять лет, думаю, что вам стоит задуматься над выполнением обещаний, мадам!
        - Мне все ясно, - прошипела мадам. - Ты влюбилась, девочка! Вот почему ты так говоришь со мной, вот почему ты бунтуешь!
        Цирцея взяла со стола папиросу, не торопясь, зажгла ее и затянулась. Усевшись в кресло, мадам, снова обретшая былую невозмутимость, внезапно сказала:
        - Будь по-твоему! Ты отработаешь на меня еще один год...
        - Но, мадам!
        - Не спорь, ровно год с сегодняшнего дня! И получишь свободу! Я обещаю, что сдержу слово!
        - Я хочу, чтобы и остальные девушки перестали быть вашими пленницами! - крикнула Маргарита.
        Цирцея рассмеялась:
        - Ты ставишь мне условия, Марго? Я вижу, что ты повзрослела, девочка! Я знала, что не смогу совладать с тобой! Тебе нужны эта дурочка Клотильда и хныкалка Мари? Они получат свободу! Но не раньше, чем через год!
        - Вы не лжете, мадам? - спросила Марго.
        Цирцея поперхнулась дымом и просипела:
        - Да, ты повзрослела. Мне будет тяжело расстаться с тобой, девочка, однако ничего не поделаешь! Но этот год станет самым грандиозным! Я обещаю тебе!
        Мадам рассмеялась, и что-то в ее циничном смехе смутило Марго. Она вылетела из кабинета и бросилась к Клотильде.
        - Марго, как я хочу, чтобы этот год пролетел как можно быстрее! - воскликнула Клотильда, когда та рассказала ей о беседе с мадам Цирцеей.
        - И мы начнем новую жизнь! - никак не могла успокоиться Мари. - Пансион останется в прошлом!
        Маргарита думала о том, что через год - триста шестьдесят пять дней! - она станет свободной! И тогда никто не помешает ее счастью с Феликсом. Ведь он любит ее! Он признался ей в этом прошлой ночью, которую она провела с ним. Он умолял ее бросить ремесло воровки, она так и сделает - через год!
        Весть о том, что мадам Цирцея обещала Маргарите свободу, вызвала зависть и обиды. Больше всех бушевала Мими.
        - Это ничтожество Марго, она не заслуживает свободы! Получается, что мы, как рабыни, будем гнуть спины на Цирцею, а она вместе со своими подружками отправится восвояси!
        Марго в упоении считала каждый день. Двенадцать месяцев, пятьдесят две недели, триста шестьдесят пять дней. Клотильда фантазировала, представляя, что ждет их после того, как они покинут пансион мадам.
        - Мы уедем из Франции... Хотя нет, останемся, но покинем Париж... У нас будут деньги, чтобы купить собственный дом, Марго? О, ну когда же это произойдет!
        Цирцея без зазрения совести заставляла Маргариту, Клотильду и Мари совершать одно ограбление за другим. В течение полугода девушки совершили пять налетов. Цирцея требовала еще и еще.
        Маргарита постоянно сталкивалась с комиссаром Дежьеном. Феликс упорно преследовал ее, но она каждый раз оказывалась хитрее.

* * *
        ПАРИЖСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN» О «БАЛЕ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ», 4 МАЯ 1927 ГОДА:
        БАЛ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ В ГРАНД-ОПЕРА!
        УСТРОИТЕЛИ ХОТЯТ ЗАТМИТЬ БЛЕСК ВЕРСАЛЯ, РОСКОШЬ ВИЗАНТИИ И ВЕЛИЧИЕ ПЕТЕРБУРГА!

«Семь тощих лет бесповоротно закончились - наступают семь жирных лет! Веселье, шампанское и еще раз веселье - таков лейтмотив небывалого события, пышно и со всем основанием названного «Бал драгоценностей». Принять в нем участие смогут только те дамы и господа, которые украсят свои вечерние наряды сверкающими самоцветами. Но далеко не каждый камень будет допущен в святая святых - сия вакханалия вкуса и кошелька пройдет под крышей Гранд-опера! Если супруги нуворишей или чиновников тешат себя мыслью, что, нацепив пару бериллов, топазов или аметистов, они смогут оказаться в обществе сильных мира сего, то их ждет разочарование. К участию в бале будут допущены только те, кто украсит свои наряды «минералами-аристократами» - бриллиантами, рубинами, изумрудами, сапфирами, а также жемчугом. Чем больше камни и больше их стоимость, тем выше шансы получить пальму первенства в этом соревновании человеческого тщеславия и безудержного мотовства. Дабы исключить из участия в «бале драгоценностей» субъектов, на чьей груди сверкают стразы или
«второсортные» камни, наряду с полицейскими на входе в Гранд-опера будут дежурить опытные ювелиры, кои смогут отделить «зерна от плевел», вернее, подлинные драгоценности от подделок или их дешевых собратьев...»

* * *
        По Парижу разнеслась сенсационная новость: «Бал драгоценностей», даваемый крупными промышленниками, посетит великая княжна Анастасия, чудом спасшаяся от рук большевиков. Маргарита решила не упускать прекрасную возможность и лишить драгоценностей дам, которые пожалуют на бал. Комиссар Дежьен заявил в интервью, что не позволит мошенникам сорвать прием.
        Маргарита знала, что эти слова обращены в первую очередь к ней. Феликс Дежьен никогда не оставит попытки усадить ее на скамью подсудимых, но она не могла забыть их последней встречи.
        Любит она его или нет? Или любит он ее? Не может быть, чтобы Дежьен сделал ей предложение руки и сердца! Доблестный комиссар полиции женится на воровке и мошеннице!
        Бал был в самом разгаре, когда доложили о приезде великой княжны Анастасии. Весь Париж только и говорил о том, что дочь последнего русского царя, потерявшая память и снова ее обретшая, путешествует по столицам Европы в сопровождении верной камеристки и личной секретарши. Многие верили в чудо и заявляли, что Анастасия спаслась самым удивительным образом, кто-то был убежден, что в действительности она - обманщица и самозванка.
        - Ее императорское высочество великая княжна Анастасия! - разнеслось по залу. Гости стихли, с любопытством ожидая появления знаменитой гостьи. В зал вошла высокая молодая дама, облаченная в сверкающее серебристое платье с длинным шлейфом и увенчанная жемчужной диадемой. К всеобщему разочарованию, лицо Анастасии было скрыто густой белой вуалью.
        Великая княжна держалась отстраненно, нехотя перебрасываясь с собеседниками одной-двумя фразами по-французски или по-немецки. Она говорила с непередаваемым, чарующим русским акцентом, что лишний раз доказывало - это и есть младшая дочь российского императора, которую провидение спасло от страшной смерти в подвале дома Ипатьева.
        Остановившись около хозяйки приема, Анастасия пробормотала:
        - Мадам, какое чудное у вас колье, оно наверняка дорого стоит!
        Жена промышленника, польщенная вниманием именитой гостьи, сказала:
        - О, ваше высочество, я сочту за честь преподнести его вам в качестве подарка!
        Великая княжна с достоинством ответила:
        - Империя не забудет вашего поступка, мадам! Это колье будет продано, а вырученные средства пойдут на помощь нуждающимся представителям русской аристократии. Я, дочь царя, не могу спокойно наблюдать за тем, как бывшие придворные прозябают в бедности!
        Анастасия обернулась к сопровождавшей ее секретарше и сказала:
        - Мадам делает нам щедрый подарок, забери колье!
        Хозяйка сняла с шеи бриллиантовое ожерелье и протянула его великой княжне. Та алчно схватила драгоценность и передала секретарше. Помощница мгновенно спрятала его в сумочку.
        - Мадам, я благодарю вас от лица всего императорского дома, - сказала Анастасия. - А сейчас нам пора, меня ждет господин президент республики...
        Анастасия направилась к выходу, но дорогу ей преградили двое статных мужчин.
        - Мадам, прошу вас задержаться, - раздался громкий голос, и к Анастасии подошел комиссар Дежьен. - Думаю, у вас нет нужды покидать прием так рано!
        - Как вы смеете! - Голос великой княжны сорвался на крик. - Я дочь русского царя и не потерплю столь несносного обращения со мной!
        Привлеченные скандалом гости наблюдали за перепалкой между Анастасией и Феликсом Дежьеном. Музыка стихла, взволнованный промышленник попытался сгладить ситуацию:
        - Комиссар, в чем дело, ее императорское высочество покидает прием, чтобы встретиться с французским президентом, а вы чините ей препятствия! Это недопустимо!
        - Мадам, - избегая титула «ваше императорское высочество», заявил Дежьен, - если это так, прошу показать содержимое вашей сумочки!
        Гости зашумели, неслыханная дерзость! Комиссар вышел за рамки дозволенного!
        - Как вы можете, господин комиссар! - воскликнул промышленник. - Вы ставите меня в чрезвычайно неловкое положение, великая княжна прибыла в Париж...
        - Великая княжна Анастасия, если она вообще имеет отношение к русскому императорскому дому, находится сейчас в Стокгольме, - ответил комиссар. - На мой запрос пришло подтверждение из Швеции, в данный момент ее императорское высочество заперлась в номере отеля и никого не принимает. Если это так, то каким образом Анастасия оказалась в Париже, у вас на приеме?
        Дочь царя покачнулась, как будто эта новость застала ее врасплох, и выпалила:
        - Комиссар, как вы смеете сомневаться в том, что я... что я и есть Анастасия!
        - Все дело в том, мадам, - ответил Дежьен, - что на всех приемах, почетной гостьей которых вы были, исчезали драгоценности!
        - Что вы себе позволяете! - Голос Анастасии задрожал. - Это совпадение, не более того!
        - Я в этом не уверен, - ответил Дежьен. - Мадам, мне кажется, что вы воспользовались именем великой княжны Анастасии, которая находится сейчас в Швеции, и решили совершить очередное ограбление!
        Ахи и охи со всех сторон были ответом на предположение комиссара. Анастасия заявила:
        - Я подам на вас в суд! Как вы смеете подозревать меня в причастности к этим преступлениям!
        - Значит, вы утверждаете, что не имеете к ним никакого отношения? - спросил Дежьен.
        Все напряженно ждали ответа Анастасии. Великая княжна молчала.
        - Так да или нет, ваше императорское высочество? - настаивал на своем Дежьен. Он кивнул своим подчиненным, и те конфисковали у отчаянно сопротивляющейся секретарши Анастасии бальную сумочку.
        - Я не позволю обижать мою верную прислугу! - завопила Анастасия и разразилась проклятиями. Выяснилось, что великая княжна знакома со многими крепкими выражениями, которые настоящие принцессы никогда не употребляют. Пропал и ее русский акцент: Анастасия говорила на чистом французском с марсельским акцентом.
        Полицейские открыли сумочку «верной секретарши» и выудили оттуда сверкающее бриллиантовое колье.
        - Но это я преподнесла ожерелье великой княжне, - пришла на выручку хозяйка приема.
        - А как насчет этого, мадам? - комиссар вытащил из сумочки еще несколько ожерелий, брошей и браслетов. - Подозреваю, что, пока «ее императорское высочество» мило беседовала с вами и другими гостями, ее помощница изымала драгоценности у ничего не подозревающих дам!
        Послышались крики:
        - О, мое изумрудное ожерелье, оно исчезло... Куда запропастился мой сапфировый браслет... Две рубиновые броши и алмазный аграф...
        Анастасия бросилась на Дежьена:
        - Мерзавец, ты поплатишься за это!
        - Ах, какой скандал, - прошептал хозяин приема. - Об этом напишут во всех завтрашних газетах! И это произошло в моем доме!

«Великой княжне» скрутили руки, она брыкалась и выплевывала проклятия в адрес комиссара Дежьена.
        - Мадемуазель Маргарита, я же сказал, что если вы не остановитесь, то рано или поздно я упеку вас за решетку! - провозгласил Феликс Дежьен. - Как только я услышал о визите великой княжны Анастасии, то понял: вы сыграете ее роль и явитесь на бал! И я оказался прав! Драгоценностей, которые нашли в вашей сумочке, с лихвой хватит, чтобы арестовать вас и отправить в тюрьму!
        Комиссар поманил к себе пальцем нескольких репортеров, те сфотографировали его с драгоценностями в руках и «великую княжну Анастасию» в наручниках.
        - Так и пишите, господа, - Дежьен диктовал журналистам, - отныне Париж и прочие европейские столицы могут спасть спокойно - мною задержана опасная преступница и мошенница по имени Маргарита, которая в течение нескольких лет совершала оставшиеся безнаказанными ограбления по всему миру. Именно она похитила у меня из-под носа посмертную маску фараона Аменхатона, именно она сыграла роль герцогини Ришелье, именно она украла сокровища магараджи из комнаты, которую охраняли три королевские кобры! Но сегодня она потерпела поражение! Я, комиссар Феликс Дежьен, задержал ее с поличным!
        Раздались громовые аплодисменты, гости приветствовали комиссара.
        - Ты за это поплатишься, - прошептала «Анастасия».
        Дежьен потрепал ее по плечу и столь же тихо сказал:
        - Маргарита, я не забыл нашей последней встречи, но я же предупреждал: если вы не перестанете заниматься грабежами, я приложу все усилия, чтобы арестовать вас. Это мой долг, несмотря на то, что я, кажется, вас люблю! С этой минуты для вас начинается новая жизнь!
        Комиссар сорвал с лица «Анастасии» вуаль, засверкали фотовспышки, Дежьен мило улыбался, позируя репортерам. Затем он посмотрел на арестованную - и побледнел.
        - Но вы не Маргарита! - изменившимся голосом произнес он.
        Дама, которая прятала лицо под вуалью, нисколько не походила на Марго: узкое лошадиное лицо, выпирающие желтые зубы, блеклые медные волосы и припухшие крошечные глазки.
        - Я же сказала, что мое имя - Анастасия! - «Княжна» снова заговорила с иностранным акцентом и обрела величие истинной представительницы дома Романовых. - И я не понимаю, по какому праву вы меня задержали! Все драгоценности, что вы обнаружили в моей сумочке, - это добровольные пожертвования!
        - Но где же Маргарита? - тихо произнес остолбеневший Дежьен. - Этого не может быть, она не могла пренебречь этим балом!
        К Дежьену подбежал один из полицейских и шепнул ему что-то на ухо. Комиссар повернулся к арестованной и с раздражением сказал:
        - Как только что сообщили из Марселя, мадам, ваше подлинное имя - Жанна Дюбуа, вас опознали по полицейской картотеке, ваш отец - шкипер, и вы в течение нескольких лет занимались торговлей собственным телом. Никакая вы не Анастасия! Подлинная княжна, если она тоже не самозванка, находится в Швеции!
        - Зато это имя позволило мне собрать у здешних лопухов груду побрякушек. -
«Анастасия» снова исчезла, уступив место марсельской проститутке.
        Навострившие уши репортеры строчили в блокноты, сверкали вспышки. Комиссар заслонил лицо и сказал:
        - Господа, довольно! Произошло недоразумение! Я приношу свои самые искренние извинения...
        - Но мое жемчужное ожерелье! - раздался капризный голос одной из дам. - Его забрала у меня миловидная особа, которая представилась помощницей великой княжны.
        - И моя бриллиантовая тиара! И браслет с изумрудами и рубинами!
        Комиссар уставился на «Анастасию», та высокомерно произнесла:
        - Кажется, уважаемый, вы сели в лужу!
        - Перекрыть все выходы, никого не выпускать из зала, подвергнуть всех, в первую очередь прислугу, нательному обыску! - Приказания Дежьена сыпались как горох. - Она здесь, она где-то рядом!
        Не обращая внимания на обезумевших от сенсационного развития событий журналистов, Дежьен крикнул на весь зал:
        - Маргарита, я знаю, что вы здесь! Учтите, что вам не удастся выскользнуть из особняка! Я вас арестую!
        - Мне почему-то кажется, комиссар, что вашей Маргариты давно и след простыл, - произнесла «великая княжна Анастасия». - Вот чертовка, она использовала мое присутствие, чтобы обстряпать собственные делишки! Эх, комиссар, не повезло тебе!
        Несмотря на меры, принятые Феликсом Дежьеном, обнаружить среди гостей Маргариту ему не удалось. На следующий день, когда парижские газеты доложили о ляпе, допущенном комиссаром, Марго прислала ему сапфировый браслет с запиской: «Дорогой Феликс, не всегда следует обращать внимание на принцесс, иногда я бываю и горничной. Ваша Маргарита».
        - Комиссар и представить себе не мог, что, пока он позировал перед журналистами, упиваясь собственным успехом и считая, что марсельская «Анастасия» - это я, мы давно скрылись, - смеялась Маргарита.
        - Наивные парижанки, они с таким рвением отдавали мне свои драгоценности, когда я под видом помощницы великой княжны собирала их побрякушки, - вторила ей Мари. - Они и представить не могли, что эта «Анастасия» - тоже аферистка!
        - Они видели «дочь царя», которая фланирует среди гостей, знали, что она собирает драгоценности в качестве пожертвований, и у них не возникало никаких сомнений, дамы добровольно вручали мне свои бриллианты, - подытожила Клотильда.
        Маргарита получила от произошедшего небывалое удовольствие. Что ж, она убедилась в том, что Феликс испытывает к ней странные чувства - любовь, смешанную с ненавистью. Он обожает ее как женщину, но ненавидит как мошенницу.

* * *
        ПОРТУГАЛЬСКАЯ ГАЗЕТА «AVANZA», 23 МАЯ 1927 ГОДА:
        АТЛАНТИКА ПОКОРЕНА!

«Американский летчик Чарльз А. Линдберг совершил первый в истории воздухоплавания беспосадочный перелет через Атлантический океан, преодолев на одномоторном самолете «The Spirit of St. Louis» за 33 с половиной часа расстояние от Парижа до Нью-Йорка!»

* * *
        В конце сентября Мари и Маргарита наведались в Бертран. Они проникли в великокняжеский дворец - венценосная чета отбыла с официальным визитом за океан, резиденция пустовала, и мадам Цирцея дала девушкам задание похитить фамильные драгоценности Гримбургов.
        - Я ведь когда-то была одной из них, - сказала Мари, когда они проходили по галерее, увешанной портретами членов династии.
        - Ты никогда об этом не рассказывала, - ответила Маргарита. Свет фонаря уперся в изображение красивой моложавой дамы с тонкими чертами лица, в розовом платье, с жемчугами вокруг шеи.
        - Это Шарлотта-Агнес, родная сестра нынешнего великого князя Мишеля-Оноре, - произнесла с горечью Мари. - Она воспитала меня!
        - Ты что, ее дочь? - удивилась Маргарита. - Но если ты - племянница великого князя, то почему очутилась в пансионе Цирцеи?
        - Я звала Шарлотту-Агнес мамой, - пояснила Мари, - но я не была ее дочерью. Она взяла меня на воспитание, когда я была совсем крошкой.
        - Тебе повезло, - прошептала Марго. - Моей матерью была маркиза де Вальтруа, ты наверняка слышала о ней, отравительница, которую гильотинировали по приказу Мишеля-Оноре! Он мог помиловать ее, но не сделал этого! Я с большим удовольствием лишу его фамильных драгоценностей, мне давно хотелось поквитаться с ним за то, что он махнул тогда черным, а не белым платком...
        Дробь барабанов, крики толпы, черный платок... Марго зажмурилась. Диковинное воспоминание, больше похожее на обрывок страшного сна, мелькнуло у нее перед глазами.
        - Ты ведь знаешь, что у меня была младшая сестра, и ее, как тебя, звали Мари, - продолжала Марго. Они шли по темным коридорам дворца. - Она умерла еще совсем малышкой.
        - Шарлотта-Агнес как-то сказала мне, что у меня была старшая сестра, - добавила Мари. - Но, сколько я ее ни спрашивала, она так и не раскрыла мне тайну моего происхождения, сказала только, что мои родители были аристократами, которые погибли во время нелепого несчастного случая.
        - Тссс! - Марго приложила к губам палец и прислушалась.
        До девушек донесся скрежещущий звук. Они нырнули в нишу, где белели мраморные изваяния греческих богинь.
        - Наверняка стража обходит дворец, - прошептала Мари.
        - Не может быть, - ответила Маргарита, - когда великокняжеская семья уезжает, дворец запирают, и только внизу остаются несколько человек, но они не обходят все семьсот или сколько там комнат.
        Мари схватила Маргариту за руку и простонала:
        - Мне страшно, Марго!
        Маргарита и сама чувствовала, что кожа у нее покрылась мурашками. Цирцея уверяла, что дворец Гримбургов - легкая добыча, в него очень просто проникнуть незамеченными и взломать сейф в покоях Мишеля-Оноре.
        - Ой, кто это! - Мари в ужасе указала на фигуру, которая появилась в коридоре. Марго увидела человека, облаченного в ржавые рыцарские доспехи. Он держал в руке свечу и, громыхая, шел прямо на них.
        Звон и скрежет разносились по коридору, рыцарь оказался около ниши, в которой затаились девушки. Маргарита увидела, как пришелец поднял вверх свечу и посветил ею прямо в лицо Мари. Девушка начала визжать, и Марго закрыла ей ладонью рот.
        - Что ты делаешь, он ведь сейчас нас обнаружит!
        Присмотревшись, Маргарита заметила, что свеча, которую рыцарь держал в руке, давно превратилась в огарок, а вся правая половина доспехов представляет собой панцирь из воска. Свеча, тая, капала и капала на металл. Но сколько же лет рыцарь путешествует по дворцу и не снимает доспехи? Пять, десять или... пятьсот?
        Маргарита почувствовала, что Мари медленно оседает на пол. Бедняжка потеряла сознание! Марго крикнула:
        - Ну что вам надо? Хотите нас арестовать? Так давайте, только перестаньте пугать!
        Рыцарь ничего не ответил. Забрало его шлема скрипнуло и пошло вверх. Маргарита завопила - на нее скалился белый безглазый череп. Рыцарь вытянул руку со свечой, намереваясь ткнуть ее в лицо Марго, та взвыла и толкнула рыцаря. Тот пошатнулся и упал - доспехи разлетелись, и Маргарита увидела, что внутри железного одеяния был скелет!
        - Марго, что это такое? - Мари начала приходить в себя. Ее веки затрепетали; увидев рыцаря, она завизжала.
        - Судя по всему, один из полуночных обитателей дворца Гримбургов, - сказала Маргарита. Она все еще испытывала страх, но любопытство пересилило. Она склонилась над вылетевшим из шлема черепом.
        - Это же призрак! - простонала Мари.
        - Призраки бесплотные, а тут внутри кости, - сказала Марго. - Кажется, этот бедняга ходит по коридорам дворца уже в течение нескольких столетий. Вот почему Гримбурги не тратятся на охрану!
        Панцирь дернулся, шлем, как намагниченный, подпрыгнул. Мари охнула, Марго отшатнулась. Девушки увидели, как рассыпавшиеся доспехи, подчиняясь неведомой силе, начали собираться воедино.
        - Бежим скорее, он нас убьет! - застонала Мари.
        Марго ответила:
        - Призраки не убивают, запомни это. И кроме того, нам ли бояться старую консервную банку? Мы пришли, чтобы конфисковать у Гримбургов драгоценности, и, клянусь, мы это сделаем и никакое привидение нам не помешает.
        Марго схватила шлем с черепом и потянула за собой Мари.
        - Что ты наделала! - Мари едва не плакала. - Положи на место!
        - Как бы не так! - сказала Марго и повернулась к рыцарю, который пытался подняться с пола. Она потрясла шлемом и сказала: - Если хочешь получить это обратно, оставь нас в покое! Мы долго не задержимся. Ты понял?
        Словно в ответ в вытянутой руке рыцаря вспыхнула свеча. Мари побежала по коридору, Марго поспешила за ней.
        - Похоже, наш призрак окончательно потерял сегодня голову, - сказала она, вертя в руках шлем. Она подошла к большой напольной вазе и кинула его внутрь.
        - Ему придется помучиться, вытаскивая череп отсюда, - сказала Марго. - А нам пора заняться делом. Не забывай, зачем мы приехали в Бертран!
        Девушки отыскали кабинет Мишеля-Оноре, при помощи отмычки открыли массивную, украшенную позолотой дверь. Марго присвистнула, когда они переступили через порог.
        - Мрамор, малахит, хрустальные люстры, зеркала, - сказала она и уселась в большое кресло с вензелем Гримбургов. - Вот это жизнь! Ну что же, ваше княжеское высочество, посмотрим, где вы храните свои драгоценности!

* * *
        Сейф располагался за парадным портретом самого князя. Марго разложила на столе инструменты, предназначенные для взлома несгораемых шкафов.
        - Старая конструкция, самая надежная, - сказала она, осмотрев сейф и замок. - Я с такими уже имела дело!
        Четверть часа спустя сейф жалобно пискнул, Марго распахнула дверцу и торжествующе сказала:
        - Прошу вас, мадемуазель Мари!
        Она вынула один за другим футляры с драгоценностями, вытряхнула содержимое на стол.
        - Что вы желаете? - дурачилась она, подавая Мари одну сверкающую безделушку за другой. - Примерьте изумрудное колье, оно вам к лицу! Или нет, эта рубиновая диадема так изумительно подходит к вашему платью. Ого, какой бриллиант!
        На дне сейфа Маргарита обнаружила бумаги - акции, финансовые отчеты и контракты.
        - Цирцея велела нам брать только драгоценности, это мы захватим для себя, - сказала Марго, запихивая бумаги в мешок. - Мари, нам ведь осталось всего два месяца, и тогда мы получим долгожданную свободу!
        Они покинули кабинет великого князя Бертранского. Мари с испугом заявила:
        - Я не хочу возвращаться обратно тем же путем, Марго! Там ведь призрак!
        - Не беспокойся, думаю, у него есть чем заняться! - Марго подхватила подругу под руку. В коридоре они наткнулись на рыцаря - он производил страшное впечатление: без головы, со свечой в руке, призрак стоял перед китайской вазой, в которой покоилась его голова. Он не шевельнулся, когда девушки проскользнули мимо него.
        В поезде до Парижа Маргарита изучила документы, которые обнаружила в сейфе великокняжеского дворца.
        - Жаль, что эти акции мы не сможем продать, они все - на имя Гримбургов, - с досадой проговорила она, выбрасывая бесполезные бумажки. - А это - контракты, подтверждающие право собственности великокняжеской семьи на два казино и несколько замков.
        Она подумала, что Феликс Дежьен имеет законное право на часть этого богатства. Но родной отец предпочел забыть о сыне, и только из-за того, что его мать - горничная.
        Марго листала бумаги, Мари восторгалась похищенными драгоценностями.
        - А это что такое? - нахмурилась Маргарита, когда раскрыла серую папку, содержавшую пожелтевшие газетные вырезки. Ей сразу бросилась в глаза дата - 4 октября 1903 года. День, когда казнили ее мать, маркизу Мари-Маргариту де Вальтруа.
        - Зачем великий князь хранит в сейфе статьи, посвященные казни моей матери? - пробормотала Маргарита. - Или он испытывает чувство запоздалого раскаяния, что не помиловал ее?
        Вырезки жгли ей ладони. Марго почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. На дне папки она нашла странный документ - свидетельство об удочерении, подписанное самим великим князем.
        Маргарита вчиталась в строчки, выведенные поблекшими сиреневыми чернилами: «Мари де Вальтруа, младшая дочь казненной маркизы Мари-Маргариты де Вальтруа...»
        - Боже мой! - воскликнула она. - Мари, я обнаружила свидетельство об удочерении своей младшей сестры! Как же я мечтала об этом!
        - Я рада за тебя и за нее, - произнесла Мари. - Обещай, что ты обязательно меня с ней познакомишь!
        Марго дочитала документ до конца, отложила его в сторону и посмотрела в окно мчащегося поезда.
        - Ну что, теперь ты знаешь, кто взял на воспитание твою сестру? - с любопытством спросила Мари.
        Марго ответила:
        - Да, теперь знаю. Думаю, и тебе следует это знать.
        Она прочитала: «Мари де Вальтруа, младшая дочь казненной маркизы Мари-Маргариты де Вальтруа, по повелению великого князя Мишеля-Оноре передается в руки Шарлотты-Агнес, урожденной великой княжны Бертранской, супруги его высочества Кирилла Павловича. Надлежащий акт удочерения является государственной тайной и не подлежит разглашению».
        - Подписано - Мишель-Оноре II, датировано 9 октября 1903 года, всего через несколько дней после того, как... как моя мама была казнена, - завершила Марго.
        Мари выхватила у нее документ.
        - Но что же получается, - сказала она в потрясении, - выходит, той самой девочкой, которую в свою семью взяли Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович, была...
        - Ты! - выдохнула Маргарита.
        В ушах у нее предательски звенело, перед глазами мелькали красные и черные круги. Она хотела найти сестру и не предполагала, что уже нашла ее!
        - Мари, твоей матерью, как и моей, была маркиза-отравительница, - сказала Марго. - Я помню тот ужасный день, когда нас заставили присутствовать на ее казни. Тебе было восемь месяцев... Ты что-то чувствовала и начала плакать, нас увели... Больше я тебя не видела! Но мне сказали... сказали, что ты умерла!
        Мари заплакала, Маргарита прижала ее к себе и попыталась утешить.
        - Но это нечестно, Марго, меня забрала к себе Шарлотта-Агнес, я ни в чем не знала нужды, я купалась в роскоши и богатстве, а ты...
        Маргарита хмыкнула:
        - Я побывала в семье распутного священника и у людоедов, меня обвинили в убийстве, которого я не совершала, и отправили на каторгу, признали невиновной, чтобы затем приговорить к расстрелу. В общем, ничего страшного не произошло!
        Гладя рыдающую Мари по голове, Марго приговаривала:
        - Обещаю тебе, сестра, что еще два месяца - и мы расстанемся с пансионом мадам Цирцеи! Она не посмеет нарушить своего обещания!
        - И что тогда? - Мари перестала плакать.
        Марго достала носовой платок, вытерла сестре глаза и ответила:
        - О, потом начнется та жизнь, которой мы были лишены многие годы! Ты скоро найдешь доброго и любящего тебя мужа и сделаешь меня теткой!
        - А ты, Марго? - Мари прижалась к старшей сестре. - Что будет с тобой?
        Маргарита рассмеялась:
        - Я стану самим воплощением благопристойности и мещанства, Мари! Возможно даже, что доблестный комиссар Дежьен перестанет преследовать меня и на коленях упросит стать его женой! И, черт возьми, я соглашусь!
        - Я так рада, мы всем должны рассказать о том, что... - начала Мари.
        Маргарита прервала ее:
        - Никто не должен знать об этом, разве что Клотильда! Цирцея не преминет использовать это против нас, поэтому храни молчание! И кстати, убери драгоценности с сиденья, а то я представляю себе физиономию проводника, если он зайдет и увидит все это великолепие в нашем купе!

* * *
        БЕРТРАНСКАЯ ГАЗЕТА «LES ECHOS» ОБ ОГРАБЛЕНИИ ВЕЛИКОКНЯЖЕСКОГО ДВОРЦА, 27 СЕНТЯБРЯ
1927 ГОДА:
        И ДАЖЕ ПРИЗРАК НЕ ОСТАНОВИЛ ГРАБИТЕЛЕЙ:
        ДРАГОЦЕННОСТИ ГРИМБУРГОВ ПОХИЩЕНЫ!

«...был мастерски вскрыт сейф в кабинете великого князя Мишеля-Оноре и похищены драгоценности, являющиеся собственностью венценосной четы. Можно только радоваться тому, что нетронутыми оказались сокровища короны, хранящиеся в особой бронированной комнате...»

* * *
        Незадолго до Рождества мадам Цирцея вызвала к себе Маргариту. Та уже знала, о чем пойдет речь. Дымя тонкой сигаретой в мундштуке из слоновой кости, мадам заявила:
        - Что же, девочка, я очень довольна успехами этого года! Ты оправдала мое доверие, настал и мой черед расплатиться с тобой сполна! Ты, Клотильда и Мари совершите последнее преступление - и можете быть свободны!
        Маргарита, которая втайне рассчитывала на подобные слова, недоверчиво произнесла:
        - Мадам, вы не обманываете?
        Цирцея расхохоталась:
        - О нет, я никогда не обманываю. Клянусь своей жизнью, что вы получите свободу после того, как выполните то, о чем я попрошу вас.
        Маргарите не понравилась ехидная улыбка Цирцеи и ее слишком уж сладкий голосок, но ведь это последнее дело! Еще неделя - и они уедут из Парижа прочь.
        Они вместе с вновь обретенной сестрой, малышкой Мари, поселятся в провинции, возможно, купят небольшой домик у моря и заживут счастливо и спокойно. Разве может быть что-то лучше, чем мирное существование вдали от Парижа? Соседи будут знать их как двух милых и тихих сестер, и никто не заподозрит, что они когда-то занимались ограблениями и мошенничеством. Мари уже мечтала, как заведет садик и огород, несколько несушек и свинок. Клотильда заявила, что присоединится к ним, - и они втроем начнут новую жизнь, так непохожую на ту, что ведут сейчас!
        - Для тебя, девочка, это задание - проще простого, - заявила мадам Цирцея и положила перед Маргаритой несколько листов. - Я уверена, что ты и твои подруги, как обычно, окажетесь на высоте! Вам предстоит ограбить дом владельца крупного немецкого военного концерна: он хранит в сейфе чертежи новейшей подводной лодки, и кое-кто из конкурентов готов выложить за них целый миллион франков.
        - И это все? - спросила удивленная Маргарита. Она не могла поверить, что это ограбление, не требующее ни смекалки, ни хитрости, ни изворотливости, Цирцея поручает ей, Мари и Клотильде.
        - Да, это все, девочка, - ответила с непонятной усмешкой мадам. - Доставьте мне эти чертежи - и мы расстанемся! Сейф, который вам предстоит взломать, находится в спальне, он новейшей конструкции, но вы справитесь! Важно, что он не подключен к сигнализации. Так что, пока одна из вас будет отвлекать хозяина дома, две другие смогут раздобыть чертежи.
        Девушки той же ночью выехали в Берлин. Им не составило труда разыскать в предместье немецкой столицы огромный особняк, больше напоминающий средневековый замок - резиденцию герра Леопольда фон Штрауса, основателя и бессменного владельца концерна «Штраус», который специализировался на выпуске дальнобойных пушек, смертельного газа, быстроходных самолетов и непотопляемых крейсеров.
        Герр фон Штраус давал прием в честь дня рождения своей супруги. Под фальшивыми именами, выдав себя за представительниц благородных швейцарских семейств, Марго, Мари и Клотильда проникли на виллу.
        Гости собрались в Зеркальном зале, который был точной копией такого же зала в Версале. Герр фон Штраус, невысокий человечек с жидкими светлыми волосами и прозрачными голубыми глазами и его супруга - высокая и большегрудая особа, увешанная бриллиантами размером с грецкий орех, приветствовали гостей.
        Вход в апартаменты хозяев был закрыт, его стерегли дюжие охранники с непроницаемыми лицами. Герр фон Штраус не хотел, чтобы гости, даже случайно, оказались там, где их не ждут.
        Выйдя на террасу, Маргарита заметила, что стены замка увиты плющом. Выбрав удачный момент, она ловко вскарабкалась по живой «лестнице» на второй этаж. Мари последовала за ней, Клотильда уселась на террасе с вазочкой фруктового мороженого, изображая утомленную танцами гостью, в действительности же она контролировала ситуацию, а также перемещение охранников и хозяев дома.
        Как и говорила Цирцея, вмонтированный в стену бронированный сейф девушки обнаружили в спальне фрау фон Штраус. Он располагался в шкафу: панель, приводимая в движение тайной кнопкой, отходила в сторону, обнажая дверцы сейфа.
        - Одна из последних конструкций, - сказала, осмотрев сейф, Марго. Мари выложила на кровать инструменты, необходимые для взлома. Маргарита приступила к работе.
        Полчаса спустя дверца сейфа тихонько щелкнула, Маргарита в удовлетворении произнесла:
        - Я его открыла, Мари! Берем документы и убегаем!
        Но едва она распахнула дверцу, раздалось завывание сирен. Мари выронила из рук отмычку и произнесла в ужасе:
        - Марго, что случилось?
        Сестра ответила:
        - Сработала сигнализация, хотя Цирцея уверяла меня, что сейф не подключен ни к какой системе охраны!
        Мари выглянула в окно и доложила:
        - Клотильда машет руками, внизу паника. О, я вижу, как сюда бегут охранники! Марго, они сейчас нас схватят!
        Маргарита раскрыла сейф и произнесла:
        - Здесь нет никаких чертежей, только драгоценности и пачки денег! Не понимаю, отчего Цирцея была так уверена, что нам нужен сейф в спальне, в доме наверняка есть еще один, в кабинете хозяина!
        Она вытащила деньги и драгоценности, Мари завопила:
        - Но, Марго, прошу тебя, не время думать о добыче! Охранники через минуту будут здесь!
        Маргарита оценила ситуацию и ответила:
        - Мари, не паникуй! Не нравится мне все это, создается впечатление, что Цирцея намеренно снабдила нас неточными данными, чтобы сработала сигнализация и нас арестовали.
        В коридоре раздался топот, Мари бросилась к двери и успела повернуть ключ в тот самый момент, когда кто-то попытался вломиться в спальню. Раздались вопли и ругательства.
        - Немедленно открыть! - завизжал один из охранников. - Воры все еще там! Мы применим оружие!
        Маргарита выглянула из окна: внизу собралась толпа гостей, которые в возбуждении переговаривались и обсуждали происходящее. Клотильда в числе первых стояла у самой стены.
        - Если мы спустимся вниз, нас непременно задержат, - сказала Мари. Марго ответила: - Тогда мы не будем спускаться, а поднимемся... Вперед, на крышу!
        Когда девушки с акробатической ловкостью лезли на крышу, гости кричали и улюлюкали.
        - Вам не удастся сбежать! - грохотал голос герра фон Штрауса. - Немедленно сдавайтесь, воровки, иначе вы будете убиты! Полиция прибудет через три минуты!
        Марго распахнула мешок и высыпала драгоценности и деньги на крышу. Она взяла в руки пачку купюр, разорвала бумажную обертку и пересчитала.
        - Марго, что ты делаешь! - взмолилась Мари. - Не время считать деньги, мы ведь все равно лишимся этой добычи...
        - Ты права, - ответила Марго и вручила сестре несколько пачек денег и груду драгоценностей. - Мы их лишимся, и это спасет нам жизни!
        К замку подлетели полицейские автомобили, из них высыпало подкрепление. Минуту спустя весь сад виллы был оцеплен. Мари горестно вздохнула:
        - Я чувствовала, что мои мечты никогда не сбудутся, Марго! Здесь не меньше трех десятков полицейских и пять дюжин гостей, и все они готовы растерзать нас, едва мы спустимся вниз.
        - Сдавайтесь! - голосил герр фон Штраус. - У вас нет другого выхода! Обещаю, что мы проявим к вам милосердие! Вас не убьют, а посадят пожизненно в тюрьму!
        - Как бы не так, - фыркнула Маргарита и велела Мари: - Сбрасывай деньги и драгоценности вниз!
        - Что? - изумилась Мари, думая, что ослышалась или старшая сестра помутилась рассудком. - Ты хочешь, чтобы я сбросила это вниз?
        - Ну, разумеется, хочу, - ответила Маргарита. - Тяжелые побрякушки упадут в сад, а легкие ассигнации ветер подхватит и разнесет по всему кварталу. Люди не сумеют устоять перед таким искушением, Мари!
        Она первой изящным жестом швырнула пачку банкнот в воздух. Гости разноголосо закричали, когда увидели, что на них струится денежный дождь. Мари с любопытством взглянула вниз: полицейские оттесняли гостей, то и дело вспыхивали драки и стычки, каждый старался урвать как можно больше.
        - Не жадничай! - закричала Мари и, смеясь, швырнула еще одну пачку денег. Ветер подхватил бумажки и вынес их за территорию виллы, обрушив на головы полицейских за забором.
        - А теперь драгоценности! - закричала Маргарита и начала метать в толпу колье, браслеты и броши.
        - Это мое! - метался между алчно вопящими гостями и полицейскими герр фон Штраус. Его жена бегала за ним и умоляла что-нибудь сделать и спасти «ее бриллиантики».
        - Вот теперь самое время, - сказала Марго и быстро спустилась обратно в спальню. Мари последовала за ней. В комнате никого не оказалось, охранники были внизу, дрались за спикировавшие с неба деньги и драгоценности. Девушки вскоре очутились в саду, где присоединились к дерущимся.
        Увидев Мари и Маргариту, Клотильда радостно воскликнула:
        - Я уже думала, что они вас арестуют!
        - Наша задача - как можно быстрее убраться отсюда, - перебила ее Маргарита. - Пока безумие не прошло, мы должны сбежать!
        Они проскользнули мимо полицейских, которые не обращали ни на кого внимания, мимо отчаянно лупящих друг друга охранников и гостей, на четвереньках ползавших по земле в поисках драгоценностей и денег.
        - Но почему сработала сигнализация? - спросила Клотильда, когда они оказались в поезде, который увозил их в Париж. - Марго, ты сделала что-то не так?
        Маргарита ответила:
        - Я действовала так, как мне говорила мадам Цирцея. Она уверяла, что сейф не подключен к сигнализации...
        - Она обманула! - ахнула Мари. - Но, Марго, для чего ей это? Ведь мы - лучшие ее воспитанницы!
        - Поэтому она и подставила нас, - заметила Клотильда, - мадам не хотела давать нам свободу и предпочла, чтобы ее лучшие воспитанницы сидели в тюрьме, а не вели обыкновенное существование. Или... или она рассчитывала на то, что нас застрелят при попытке к бегству?
        Марго призналась:
        - Уверена, что Цирцея обо всем знала и намеренно не сказала ничего о сигнализации. Нас арестовали бы в Берлине, судили бы педантичные немцы и отправили бы в местную тюрьму. Цирцея все рассчитала!
        - Это значит, что мы больше не вернемся к ней, - сказала Клотильда. - Она предала нас, потому что не хотела отпускать на свободу, наша договоренность с ней потеряла силу!

* * *
        Около особняка, в котором располагался пансион мадам Цирцеи, девушки оказались ранним утром. Серая предрассветная мгла окутывала виллу. Марго указала на призрачный свет в одном из окон и сказала:
        - Это кабинет Цирцеи, она не спит! Думаю, нам есть, о чем с ней поговорить! Но я сделаю это одна! Цирцея слишком опасна и изворотлива, чтобы мы втроем отправились в ее логово!
        Оставив Клотильду и Мари у ворот, Маргарита прошла в дом. Она пробыла в пансионе много лет, и вот наступил день, когда она скажет Цирцее: «Прощай!»
        Девушка осторожно подошла к кабинету мадам и замерла.
        - Входи, девочка! - услышала она насмешливый голос.
        Маргарита подчинилась требованию и толкнула дверь. Мадам Цирцея в шелковом халате и с неизменным длинным мундштуком, в котором тлела папироса, сидела в кресле и просматривала бумаги.
        - С возвращением из Берлина тебя, Марго, - сказала Цирцея с наглой ухмылкой. - Но где же твои подружки, почему они не пришли ко мне, чтобы отчитаться в осуществлении успешной операции?
        Маргарита подошла к креслу, в котором сидела Цирцея, и сказала:
        - Мадам, вам отлично известно, что нас едва не арестовали!
        - Еще бы, - ответила Цирцея. - В вечерних газетах только и пишут, что о дерзком ограблении виллы герра фон Штрауса: преступницы раскидали с крыши деньги и драгоценности и спаслись от полиции. Умно, ничего не скажешь, умно, девочка! Я горжусь тобой! За годы, проведенные в моем пансионе, ты из неопытной и робкой дурочки превратилась в умную, знающую себе цену женщину.
        Мадам Цирцея затянулась и продолжила:
        - Но всему приходит конец, я знала, что ты уйдешь от меня, и это пугало меня. Твои сногсшибательные ограбления позволили мне безбедно жить, и я страшилась этого момента, девочка...
        - Мадам, зачем вы это сделали? - спросила Маргарита. - Вы обещали отпустить меня, теперь я понимаю, что в течение этого года вы намеренно поручали мне самые сложные дела, надеясь, что я допущу ошибку и попаду в руки полиции.
        Цирцея рассмеялась:
        - О, ты чрезвычайно проницательна, дорогая! Но ведь не французской полиции тебе надо опасаться, твой друг и любовник комиссар Дежьен благоволит к нашей маленькой воровке! Если бы вас задержали в Берлине, то следующей же ночью вас троих - тебя, Мари и Клотильду - застрелили бы при попытке к бегству! Ты же знаешь, у меня везде есть свои люди. Вы слишком много знаете, а я не люблю оставлять свидетелей! Ну ладно, оставим это, лучше скажи мне, что ты намерена сделать, когда... когда получишь свободу?
        - Вас это не касается, мадам, - ответила Маргарита. - Я начну новую жизнь, надо мной не будет тяготеть прошлое. Мне жаль вас - вы были готовы нас убить, чтобы... чтобы помешать стать счастливыми!
        - Не будет тяготеть прошлое! - отшвырнув в раздражении мундштук, заявила Цирцея. - Запомни, ты не сможешь убежать от своего прошлого! Твоя мать была отравительницей и отправила на тот свет полторы дюжины людей, за что ей отрубили голову - и поделом! Я в тот день была в Бертране, специально приехала, чтобы присутствовать на казни маркизы де Вальтруа! И я помню маленькую хнычущую девчонку, которая была вынуждена наблюдать за тем, как ее мать отправляют на гильотину!
        - Вы больны, мадам, - сказала спокойно Маргарита. - И если думаете, что у вас получится вывести меня из равновесия, то ошибаетесь. Вы утеряли силу надо мной! Я сама распоряжаюсь собственной судьбой!
        Цирцея подскочила, бумаги рассыпались по ковру, она изо всей силы ударила Марго по щеке.
        - Я, и только я распоряжаюсь твоей судьбой, мерзавка! Если бы не я, ты давно гнила бы в земле, или забыла, что тебе грозил расстрел за шпионаж? Скажу по секрету, приговор военного суда все еще действителен. Немцы тогда скрыли твое исчезновение, оповестив всех и вся, что приговор приведен в исполнение, но ведь ты исчезла из камеры смертников! Кое-кого в Берлине заинтересует информация о том, что маленькая подлая шпионка, которая к тому же при побеге убила немецкого солдата, пытается начать новую жизнь!
        - И вы сделаете это, мадам? - спросила Маргарита.
        Цирцея загрохотала:
        - О, я сделаю это, девочка! Я сделаю с величайшим удовольствием! Я не позволю тебе начать новую жизнь! Ты недостойна... Ты... Ты...
        Мадам подошла к бару, плеснула в бокал коньяку и залпом выпила.
        - У вас ничего не получится, - сказала Марго. - Я знаю слишком много ваших секретов, и если меня арестуют, то я не премину сообщить о том, откуда у вас деньги, которые позволяют вести безбедную жизнь, мадам!
        Цирцея выпустила из рук бокал с коньяком.
        - Ах, ты еще и шантажистка, девочка! Вижу, что мои уроки ты усвоила в совершенстве! Но ты права, Марго, твой арест нанесет удар в первую очередь по моему благосостоянию. И знаешь, что я подумала? Лучше всего, если ты никогда не сможешь рассказать о том, что знаешь! Тогда я буду совершенно спокойна!
        Цирцея подошла к двери смежной комнаты, раскрыла ее - оттуда вылетела голландка Мими. В руках она держала кривой нож.
        - Привет, Марго, - прошипела девица. - Мадам мне сказала, что ты намереваешься сегодня покинуть нас? Так знай, что мы действительно видимся в последний раз - я тебя убью!
        Цирцея поморщилась:
        - Мими, прошу тебя, сделай все быстро и без большого количества крови - не порти ковер! Я же позабочусь о твоих подружках Мари и Клотильде, которые ждут тебя где-то рядом. - И она выскочила из комнаты.
        Мими кинулась на Марго, та отступила: в глазах ее противницы сверкало безумие и жажда расправы.
        - О, как давно я мечтала, что всажу тебе в горло нож! - просипела Мими. - Ты ведь знаешь, что моя любимая тетушка скончалась как-то ночью из-за того, что я неосторожно играла с ножом!
        Мими захихикала.
        Марго отступила к стене и ответила:
        - Всем известно, Мими, что ты намеренно убила ее.
        - Ты права, - облизнулась голландка. Длинные рыжие волосы рассыпались по плечам, она походила на ведьму. - Тетушка мне надоела, заставляла молиться по пять раз в день, говорила, что единственный для меня выход - уйти в монастырь. Она мне осточертела, старая святоша!
        Мими хихикнула, и Маргарита поняла - девица сошла с ума! И мадам Цирцея использует в своих низких целях безумную Мими!
        - Ты мне тоже осточертела, - продолжала голландка, подступая к Марго все ближе и ближе. - Я мечтала, что всажу тебе в глотку нож, и ты истечешь кровью у меня на глазах! До того, как ты появилась в пансионе, все повиновались мне! Ты отобрала у меня эту власть!
        - Мими, - попыталась образумить девицу Маргарита, - после того, как ты убьешь меня, Цирцея сдаст тебя полиции.
        - Неправда! - завопила безумная. - Мадам сказала, что я - ее лучшая ученица! Она гордится мной, она любит меня...
        Марго уперлась спиной в стену. Отступать дальше было некуда. Мими с хохотом ринулась на нее. Длинные пальцы сумасшедшей впились ей в горло, мелькнуло кривое лезвие. Маргарита изо всех сил лягнула Мими. Та упала на спину, нож приземлился в камин.
        - Что ты наделала! - взвыла Мими и, схватив каминные щипцы, начала ворошить ими дрова. - Или думаешь, что сможешь удрать?
        Марго дернула дверь: Цирцея ее заперла! Мими выгребла на пол горящие угли, пламя перекинулось на бумаги, пропитанные коньяком. Вспыхнул ковер, огонь побежал по портьерам и обитым шелком стенам.
        - Вот он! - Мими схватила нож и, взвыв от боли, моментально выпустила его. - Ах, как он раскалился!
        С кочергой в руках она бросилась на Маргариту. Той удалось увернуться от удара, который разбил чернильный набор, украшавший стол. Гудело пламя, дым заполнял комнату.
        - Мими, мы должны выбраться отсюда! - кашляя, закричала Маргарита. - Или обе погибнем!
        Отбросив кочергу, Мими повалила Марго на пол и принялась душить.
        - Мы умрем, и что из этого! - вопила она. Ее длинные ногти впились в горло Марго.
        Маргарита чувствовала, что теряет силы. Кабинет был заполнен дымом, огонь взял их в кольцо. Мими хохотала и что-то кричала. Из последних сил Марго нащупала на полу бутылку и ударила ею по голове Мими.
        Голландка отлетела в сторону, по ее пышной рыжей шевелюре растекся коньяк. В ту же секунду ее волосы вспыхнули. Мими заорала нечеловеческим голосом. Маргарита видела, как огонь пожирает лицо сумасшедшей. Марго подхватила кочергу, подбежала к двери и выбила ее. В лицо ей хлынул холодный чистый воздух. Из кабинета доносились ужасные крики заживо сгорающей Мими.
        По коридорам метались воспитанницы пансиона в ночных рубашках и пижамах. Маргарита приказала:
        - Все немедленно в сад! Начался пожар!
        К ней метнулась мадам Цирцея. В ее руках был небольшой дамский пистолет с инкрустированной перламутром ручкой.
        - Что ты наделала, мерзавка! - завопила Цирцея. - Мой кабинет и потайная комната, там хранятся все мои деньги и ценные бумаги!
        Она выстрелила. Пуля попала в стену, Марго повалила мадам и вырвала у нее пистолет.
        - Покиньте особняк, он сгорит! - сказала Маргарита. - Мадам, придите в себя!
        - Мои деньги, мои бумаги, драгоценности! - Цирцея отпихнула Марго и бросилась в кабинет. Едва она исчезла в горящем помещении, послышался скрежет - начал обваливаться верхний этаж.
        Маргарита вылетела в сад. На глаза ей попалась плачущая Мари.
        - О, Маргарита, с тобой все в порядке? А где Клотильда!
        - Разве она не ждет меня здесь? - спросила Марго. Мари в отчаянии заломила руки: - Да нет же, когда из пансиона начали выбегать кричащие девушки, она бросилась тебе на подмогу!
        Маргарита посмотрела на особняк, объятый пламенем. Вдали завывали пожарные машины. Девушка побежала к центральному входу, попала в холл, заполненный едким дымом.
        - Клотильда! - закричала она. - Ты где, прошу тебя, откликнись!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE RЙPUBLICAIN LORRAIN», 24 ДЕКАБРЯ 1927 ГОДА:
        ПАНСИОН МАДАМ ЦИРЦЕИ СГОРЕЛ ДОТЛА!

«Жертвами пожара, до основания разрушившего пансион мадам Цирцеи, богоугодное заведение, в котором молодые девицы, оставшиеся без родителей и средств к существованию, стараниями хозяйки превращались в благородных дам, стало не менее дюжины человек. Большинство из воспитанниц отделалось легким испугом и незначительными ожогами, другие же, как основательница заведения, мадам Цирцея, ее верные ученицы Мими и Клотильда, а также дворецкий Жорж, бесследно сгинули в пламени. Что произойдет с оставшимися в живых девушками после этого досадного инцидента, до сих пор неясно...»

* * *
        Маргарита пришла в себя в больнице. Около ее кровати сидела Мари. Заметив, что сестра открыла глаза, она радостно воскликнула:
        - Марго, с тобой все в порядке?
        - Где Клотильда? - прошептала Маргарита, чувствуя, что не может нормально говорить. Появился строгий доктор, который велел ей молчать.
        - Вы повредили голосовые связки при пожаре, наглотались дыма, и вам нужен полнейший покой, - сказал он. - Вы потеряли сознание, и это редкостная удача, что прибывшие пожарные обнаружили и вытащили вас. Еще бы десять-двадцать секунд, и вы, как и многие из девушек, задохнулись бы!
        Пожар полностью разрушил пансион мадам Цирцеи. Среди без вести пропавших была сама хозяйка, ее верный дворецкий Жорж, голландка Мими и Клотильда. Маргарита поняла - все они погибли. Мари, как могла, успокаивала сестру.
        - Девушек из пансиона увезли в разные больницы, - говорила она, - наверняка Клотильда скоро отыщется.
        Но Клотильда не отыскалась. В больнице Маргариту навестил комиссар Дежьен.
        - Ваше прибыльное предприятие закрылось, - сказал он. - И вы еще легко отделались, Марго! Впрочем, этого и следовало ожидать - рано или поздно каждый несет наказание за совершенные преступления!
        Менее всего в тот момент Маргарите хотелось слышать назидательные проповеди Дежьена.
        - Я не хочу вас видеть! - написала на листке Марго. - Убирайтесь прочь!
        - Марго... - начал комиссар. Он запнулся, слова давались ему нелегко: - Я хочу сказать... сказать, что... что ты для меня...
        В палату вошла медсестра, и Дежьен смолк, так и не завершив путаной фразы. На его обычно бледных щеках играл болезненный румянец. Через минуту комиссар, не попрощавшись, скрылся.
        - Зачем ты прогнала Дежьена, - пыталась добиться от сестры объяснений Мари. - Он ведь хочет помочь нам! И вообще, мне кажется, что он тебя любит!
        Любит ли он ее? Маргарита не знала. Быть может, Мари и права. Она же не имеет права любить его! Дежьен - враг! И вообще, необходимо забыть обо всем, что было между ними!
        Новый год начался с похорон: на пепелище обнаружили останки двенадцати человек, опознать которых врачи были не в состоянии. Марго никак не могла смириться с тем, что Клотильда, верная и добрая подруга, погибла.
        В середине января Марго собрала оставшихся в живых воспитанниц пансиона мадам Цирцеи и сказала:
        - Отныне каждая из вас становится свободной!
        - Но что мы будем делать? - испугались девушки. Выяснилось, что они обладают большими познаниями в грабежах и разбоях, но совершенно не приспособлены к обычной жизни.
        - Марго, может быть, не стоит так торопиться с закрытием пансиона, - сказала Мари.
        Маргарита упрямо воскликнула:
        - Что ты предлагаешь? Ведь мы так ждали этого момента, и вот он наступил! Весь мир лежит у наших ног, Мари...
        Сестра ответила:
        - Но это всего на несколько месяцев, Марго! При пожаре сгорело все, что держала в потайной комнате мадам Цирцея, в том числе деньги и ценные бумаги, а драгоценности с пепелища растащили. Ни одна из девушек не сможет начать новую жизнь, это утопия!
        Маргарита ничего не желала слышать. Вместе с сестрой она переехала в меблированные комнаты. У них не было ни денег, ни документов.
        - Я совсем не так представляла себе нашу новую жизнь! - жаловалась Мари. - Мне уже приходилось нищенствовать, Марго, и в этом нет ничего хорошего!

* * *
        Февраль в Париже выдался на редкость холодным и вьюжным. Зима была безжалостна к бездомным и бедным. Квартирка, в которой они жили, не отапливалась. С большим трудом Марго нашла работу в булочной.
        Как-то она увидела нищенку, которая схватила круассан и бросилась бежать. Хозяин велел Марго поймать воровку. Она настигла ее на следующей улице - нищенка поскользнулась и подвернула ногу.
        - Селин? - изумилась Марго, всматриваясь в лицо воровки. Это была одна из воспитанниц пансиона мадам Цирцеи. - Это ты?
        Селин, трясясь от страха и холода, ответила:
        - Марго, не выдавай меня хозяину! Мне нечего есть, я не нашла работу, не знаю, что мне делать!
        Марго заметила спешащего к ним булочника. Шепнув Селин свой адрес, Маргарита подала ей круассан и сказала:
        - Мари сейчас дома, иди к ней, она тебя накормит!
        Булочник в ярости набросился на Марго:
        - Я видел, как ты беседовала с этой воровкой и отпустила ее! Да ты с ней заодно! Мне не нужна помощница, которая дружит с бандитами! Ты уволена!
        Лоснящееся лицо булочника выражало крайнюю степень недовольства и праведный гнев.
        - Но, месье, - залепетала Марго, - у меня и моей младшей сестры совсем нет денег, если мы не заплатим за комнату, нас выбросят на улицу...
        Не слушая ее, булочник зашагал обратно в лавку. Марго осталась на морозе, в легком платьице и без гроша в кармане. Когда она вернулась в меблированные комнаты, то обнаружила Мари, которая отпаивала Селин горячим чаем.
        - У нее жар, - шепнула ей сестра. - Наверняка бедняжка подхватила воспаление легких! А у нас нет денег, чтобы купить лекарства.
        Ночью Селин стало хуже, она впала в забытье. Приглашенный доктор констатировал двухстороннюю пневмонию. Он выписал рецепт, заметив, что лекарство стоит около пятидесяти франков.
        - Но у нас нет и десяти франков! - воскликнула Мари. - Прошу вас, месье доктор, помогите нашей подруге!
        Врач смерил девушку презрительным взглядом и сказал:
        - Вообще-то вы должны мне тридцать франков за визит, но, так и быть, я прощу вам этот долг. Учтите, что никто из моих коллег не возьмется за лечение вашей подруги без соответствующего гонорара. И я не хочу быть исключением!
        Маргарите захотелось вырвать у доктора саквояж, в котором тот держал лекарства. Но если она сделает это, медик вызовет полицию и обвинит ее в нападении...
        - Вам необходимо поместить вашу подругу в больницу, - захлопывая саквояж, заявил доктор. - Могу порекомендовать вам своего друга профессора Тиртаретти, он поставит на ноги вашу подругу в два счета! Но это будет стоить денег! Советую вам не терять времени, потому что еще день-два, и она умрет.
        Доктор удалился, оставив сестер наедине с умирающей Селин.
        Маргарита слышала, как Селин кашляет и хрипит и, не выдержав, схватила пальто.
        - Марго, ты куда? - спросила ее Мари. - Не оставляй меня одну, я боюсь, что Селин не дотянет до утра!
        Маргарита отправилась к ближайшей аптеке. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, она отыскала в канаве булыжник и со всего размаха швырнула его в витрину. Стекло с шумом обрушилось в снег, Маргарита шагнула в аптеку.
        На полках темнели пузырьки с микстурами, настойками и притирками. Марго отыскала лекарство, о котором говорил врач. В металлическом ящичке под кассой она обнаружила триста франков.
        Марго отправилась на квартиру к месье доктору. Ее долго не хотели пускать в прихожую, прислуга отказывалась будить хозяина. Пригрозив, что она перебьет в квартире все стекла, Маргарита добилась своего: через четверть часа к ней вышел зевающий эскулап в теплом фланелевом халате и восточных тапочках с загнутыми носами на голую ногу.
        - Милочка, сейчас половина четвертого утра, вы отобрали у меня как минимум три с половиной часа здорового сна! - сказал врач с обличительным пафосом. - Я же осмотрел вашу подругу, ей, увы, помочь нельзя!
        - Вы говорили, что у вас имеется профессор, который вылечит Селин в два счета! - заявила Маргарита. Ее раздражали заспанный доктор, его полная экономка, полная глупая служанка и полное равнодушие.
        - Профессор Тиртаретти - светило в области легочных заболеваний, - снисходительно ответил врач. - Но чтобы получить у него консультацию и тем более стать его пациентом, требуются деньги, милочка! А у вас их нет! Так что убирайтесь прочь и позвольте мне мирно поспать!
        Маргарита с большим удовольствием угостила бы доктора тумаками. Вместо этого она кратко спросила:
        - Сколько стоит консультация у вашего профессора?
        - Милочка, - медик стал тяготиться беседой. - У вас столько нет! Профессор - специалист мировой величины, он...
        - Мне плевать, кто и что ваш профессор, - схватив доктора за отвороты халата, сказала Маргарита. - Я спрашиваю вас, сколько он берет за лечение!
        Врач проблеял:
        - Что вы себе позволяете, мадемуазель! Я позову полицию... Вам нечего соваться к профессору, если у вас нет двухсот пятидесяти франков за первый прием!
        Маргарита швырнула в лицо доктору купюры и сказала:
        - Вот вам деньги! А теперь немедленно звоните своему профессору, я хочу, чтобы он спас Селин!
        Доктор удивленно воззрился на смятые франки и пробормотал:
        - Я не желаю знать, милочка, откуда вы ночью взяли такую крупную сумму. Но будь по-вашему. И не забывайте, вы должны мне пятьдесят... нет, сто франков за нарушение моего покоя и за то, что я определю вас к профессору Тиртаретти.
        - Не беспокойтесь, месье доктор, - сказала Маргарита, - вы сполна получите все, что вам причитается!
        Через день Селин, попавшая в руки кудесника профессора Тиртаретти, пошла на поправку, а еще через две недели полностью выздоровела. Лечение обошлось в полторы тысячи франков, которые Маргарита заплатила.
        - Но откуда у тебя такие деньги? - спросила ее Селин, когда ее выписали из больницы.
        Марго ответила:
        - Я не забыла еще старое ремесло! И кстати, ты знаешь, как найти других девушек из пансиона мадам Цирцеи? Им ведь всем несладко приходится!
        Три дня спустя пятнадцать девушек собрались в меблированных комнатах Марго и Мари.
        - Я вижу, что новая жизнь оказалась не тем, о чем вы мечтали, - сказала Маргарита. - И у меня будет к вам предложение...
        Девушки переглянулись. Марго продолжила:
        - Я хочу организовать пансион, который мы можем назвать... Ну почему бы и нет -
«Пансион мадам Маргариты». Вы еще не утеряли навыки, которые приобрели в заведении Цирцеи. А это значит, что мы можем снова попытать счастья вместе!
        Мари воскликнула:
        - Марго, но ты же не хотела возвращаться к прежней жизни!
        - Иного пути у нас нет, - ответила та. - Мы никому не нужны, и единственный путь - это заняться тем, что мы умеем. Но при Цирцее девушки ничего не получали, работали на мадам, как на каторге. Теперь все изменится! Каждая из вас, отработав пять лет, сможет приобрести дом и вернуться к нормальному существованию!
        Девушки радостно загалдели. Предложение Марго было немедленно принято.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN», 1 МАРТА 1928 ГОДА:
        ФЕНИКС ВОЗРОЖДАЕТСЯ ИЗ ПЕПЛА!

«Всяческих похвал заслуживают упорство и энтузиазм, которые проявляют бывшие воспитанницы пансиона мадам Цирцеи, сгоревшего в конце прошлого года. Девушки, оставшиеся без крова и средств к существованию, общими усилиями решили возродить свою alma mater. Отныне пансионом будет управлять одна из бывших учениц, Маргарита Фуко, которая заявила, что готова приложить все усилия, дабы затмить славу заведения-предшественника...»

* * *
        В течение последующих двух месяцев пришлось поработать: на окраине Парижа Маргарита на деньги от ограбления одного фабриканта купила обветшалый особняк, который общими усилиями привели в порядок. Девушки с энтузиазмом принялись за работу: выносили старую мебель, мыли окна, клеили обои. Настал день, когда на витых воротах появилась золоченая вывеска: «Пансион мадам Маргариты».
        - Официально мы будем заниматься благотворительностью, - пояснила Марго, - и половину нашей добычи получат детские приюты и церкви. Дело за малым - набрать новых воспитанниц!
        Во всех французских газетах появились объявления, которые гласили: «Пансион мадам Маргариты ищет тебя - если ты одинока, у тебя нет денег и тебе требуется помощь, то мы предоставим кров, горячую пищу и надежду! С нами ты обретешь будущее и забудешь о проблемах! Обращайся в пансион мадам Маргариты, мы ждем тебя!»
        В пансион потянулись бродяжки, бездомные, нищие и обездоленные со всей Франции. Марго помогла всем, но в первую очередь отбирались те девушки, которые имели особые таланты - перевоплощения, обмана, убеждения. Маргарита приказала, чтобы каждый, кто нуждается в помощи, получал в пансионе немного денег, еду и ласку.
        По Парижу распространились удивительные слухи, и Марго стала лучшей подругой отверженных и обиженных судьбой. Она основала две ночлежки и три бесплатные столовые. О ней начали писать в газетах, именуя «героиней» и «святой Маргаритой».
        - Если бы они знали, чем мы занимаемся! - смеялась она.
        Но имелся один человек, который был великолепно осведомлен об истинном положении вещей и профиле пансиона. Комиссар Дежьен навестил как-то Марго.
        - О, комиссар, прошу вас, мы давно вас ждем! - Маргарита была сама любезность. - Хотите, я покажу вам наши классы?
        Она провела Феликса Дежьена по кабинетам, в которых девушки и девочки под надзором воспитательниц занимались вышивкой, домашним хозяйством и чтением Библии: восемьдесят процентов пансионерок не были посвящены в истинные дела «мадам Маргариты» и бесплатно получали солидное образование.
        - Я вижу, что вы создали очень убедительную видимость того, что пансион занимается благими делами, - заметил Дежьен.
        Марго изумленно пробормотала:
        - Но, комиссар, как вы можете! На что вы намекаете?
        - А на то, о чем знает весь криминальный Париж: ваше заведение делает из девушек воровок, мошенниц и грабительниц! Вы прикрываетесь добрыми делами, помощью обездоленным и сиротам, Маргарита! Это же безнравственно!
        Она вспыхнула:
        - Безнравственно, комиссар? Да что вы об этом знаете? Вы выросли в обеспеченной семье, у вас имелась любящая мать, вам никогда не приходилось испытывать нужду! А у тех девушек, которые живут в пансионе, ничего этого нет! Я помогаю им встать на ноги и обрести будущее!
        Дежьен хмыкнул:
        - Вы торгуете преступлениями, Маргарита. Я обещал, что арестую вас, и я сделаю это! Каждая из девиц, что живет у вас, причастна к одному или даже нескольким грабежам!
        - Ну что же, комиссар, - ответила она, - если вы в этом уверены, то закройте пансион! Думаю, что у вас ничего не получится! Быть может, девушки и преступают закон, но именно вы своей лицемерной позицией вынуждаете их на это!
        Дежьен ответил:
        - Маргарита, запомните, что я сказал. Вы ходите по лезвию бритвы! Мадам Цирцея, ваша наставница и предшественница, погибла: это ожидает и вас! Вы загубите собственную душу!
        - Не вам об этом рассуждать, комиссар! - упрямо проговорила Маргарита. - Мне нечего стыдиться, каждая из девушек пребывает в пансионе добровольно! Я никого не держу, и они могут в любой момент уйти! Но не делают этого! Ко мне стоят очереди желающих!
        - Маргарита, пока у меня нет доказательств, что вы занимаетесь преступлениями, - с угрозой в голосе произнес Дежьен. - Я не упущу вас из виду, буду постоянно рядом и когда-нибудь надену на вас наручники!
        - Дорогой комиссар, о чем это вы? - с притворным ужасом произнесла Марго. - Мы не занимаемся ничем противозаконным, а если вам так показалось, то вы ошибаетесь! Дверь прямо за вами! Всего хорошего!
        Дежьен внезапно пробормотал:
        - Маргарита, я все еще... я все еще испытываю к вам...
        - Если вы испытываете ко мне хоть что-то, то оставьте пансион в покое! - закричала Марго. - Но вы этого не сделаете, господин комиссар! Еще бы, для вас закон превыше всего, и вы готовы разрушить человеческие судьбы в угоду абстрактным идеалам! У вас это не получится, Феликс! А теперь уходите и не возвращайтесь без ордера на обыск!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE TEMPS», 22 СЕНТЯБРЯ 1928 ГОДА:
        БЕНЕФИС МАДАМ ДЮБАРРИ:

135 ЛЕТ ПОСЛЕ КАЗНИ ЗНАМЕНИТОЙ КУРТИЗАНКИ БЕСЦЕННОЕ КОЛЬЕ БУДЕТ ПРЕДСТАВЛЕНО ПАРИЖСКОЙ ПУБЛИКЕ

«На грядущей неделе ювелирная фирма «Картье» устраивает в Париже выставку драгоценностей. Вниманию публики будут представлены изделия разнообразных эпох и небывалой ценности. Центром экспозиции станет колье мадам Дюбарри, выполненное в конце восемнадцатого века: его стоимость приближается к трем миллионам франков. В связи с предстоящим событием комиссар Феликс Дежьен будет лично обеспечивать сохранность экспонатов».

* * *
        Маргарита навестила Дежьена в рабочем кабинете. Визит молодой, одетой по последней моде дамы (черное пальто с соболиной оторочкой, шляпка-колокол, платье изумрудного шелка) всполошил весь участок. Марго потребовала проводить ее к Дежьену.
        Она попала в небольшой, заваленный бумагами и книгами кабинет. Марго поморщилась:
        - Боже, господин комиссар, как у вас накурено!
        - Чем обязан? - сухо произнес Дежьен.
        - О, я смотрю, вы пытаетесь напасть на след грабителей, которые обчистили особняк американского посла? - с притворным ужасом произнесла Маргарита, указывая на заголовок газеты. - И как, успехи имеются?
        Побелев, Дежьен ответил:
        - Марго, нет смысла ломать комедию! Я знаю, что это ваши воспитанницы совершили ограбление!
        - Неужели? - Она всплеснула руками и округлила глаза. - Но, дорогой Феликс, если это так, то милости прошу - арестуйте меня прямо сейчас!
        - Вы прекрасно знаете, что никаких улик нет, - заявил Дежьен. - Ваши девицы - настоящие профессионалки!
        - Мой пансион славится тем, что в него попадают только лучшие, - с гордостью ответила Марго. - Но, комиссар, разрешите мне сделать вам заманчивое предложение. Не хотите ли посетить со мной магазин «Картье», где глазам публики представлено ожерелье мадам Дюбарри?
        Марго лукаво посмотрела на Дежьена, комиссар грохнул кулаком по письменному столу:
        - Вот что вы задумали, чертовка! Собираетесь украсть колье! И у вас хватило наглости заявиться ко мне и открыто говорить об этом?
        Марго подошла к Дежьену и положила ему на лоб ладонь:
        - Феликс, вроде бы жара у вас нет! Значит, галлюцинации и бред! Вот почему вы обвиняете меня бог знает в чем! Как вы можете говорить такое! Я хочу вспомнить старые добрые времена, ведь когда-то, Феликс, вы говорили, что любите меня!
        Дежьен побледнел и пробормотал:
        - Маргарита, забудьте о своем пансионе, закройте его и... выходите за меня замуж!
        - Ах, неужели! - Марго бросилась Дежьену на шею. - Дорогой господин комиссар, я так счастлива, так счастлива!
        - Марго, - целуя и гладя ее, бормотал комиссар. - Я ведь по тебе схожу с ума, я не могу без тебя, а ты... Ты играешь с моими чувствами!
        - Дорогой Феликс! - отвечала Марго. - Я не могу поверить, что вы сделали мне предложение! Но представьте, какой будет мезальянс - комиссар криминальной полиции женится на предводительнице банды грабительниц!
        - Дорогая, не думай об этом! - вздохнул Дежьен. - После нашей свадьбы...
        - Свадьбы? - сказала изменившимся голосом Маргарита. Феликс отпрянул от нее. - Теперь я понимаю, отчего вы преследуете меня, комиссар, - произнесла Маргарита с дьявольским блеском в глазах. - Вы, как мальчишка, влюбились в меня!
        - Но, Марго, ведь только что ты была согласна, я слышал... - Суровый комиссар едва ли не умолял ее.
        Маргарита провела пальчиком по щеке Дежьена и сказала:
        - Комиссар, вам придется немного подождать, прежде чем я скажу «да». Вы ослышались, я и не собиралась принимать ваше предложение!
        Дежьен заскрипел зубами, его лицо пылало.
        - Чертовка, - выдавил он из себя, - вы играете со мной! Я изливаю перед вами душу, а вы издеваетесь!
        - Ну что вы, комиссар! - воскликнула Марго. - Давайте договоримся так - если вам удастся поймать меня, то я, так и быть, стану вашей женой!
        Она рассмеялась, Феликс Дежьен простонал:
        - Маргарита, я думаю о тебе по ночам, стоит мне сомкнуть глаза, как я вижу тебя.
        - О да, это серьезно! - сказала Маргарита. - Поэтому, комиссар, приглашаю вас на ужин после удачного ограбления!
        - Этому ограблению не бывать! - заявил Дежьен. - Марго, запомни, я не допущу, чтобы ты или твои девицы похитили колье мадам Дюбарри.
        - Посмотрим, - ответила Марго и поцеловала его. - Я вас жду сегодня вечером, комиссар! Мы посетим с вами место будущего преступления!
        Подчиняясь неведомой силе, Дежьен тем же вечером пожаловал в салон «Картье», где было выставлено драгоценное ожерелье. Марго встретила его в вечернем туалете - в плотно облегающем платье, похожем на золотистую рыбью чешую, она была обворожительна.
        - Милый комиссар, как чудесно, что вы нашли для меня время. - Марго подала Феликсу руку. Ему не оставалось ничего другого, как запечатлеть на ней поцелуй. - Я жду вас, комиссар, - проворковала Марго. - И согласитесь, из нас получилась бы прекрасная пара!
        Она потянула Дежьена к стеклянному кубу, который возвышался посреди салона. Вокруг него толпились богато одетые гости, созерцавшие одно из наиболее совершенных творений ювелирного искусства.
        На черном бархате, сверкая и переливаясь, лежало роскошное ожерелье.
        - Вы же знаете его историю, комиссар, - спросила Мари и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Престарелый король Людовик Пятнадцатый потерял голову из-за молоденькой графини Дюбарри, которая стала его фавориткой. В отличие от своей предшественницы мадам де Помпадур она не стремилась к политическому влиянию, позволяя королю засыпать себя подарками, она стала чрезвычайно богатой дамой! Это колье было изготовлено по личному распоряжению Людовика в 1771 году: взгляните на индийские бриллианты в золотой оправе, на синие сапфиры в виде бутонов цветков, цейлонские рубины и черные жемчужины. Ожерелья, равного по красоте и изяществу тому, что лежит перед нами, вы больше нигде не найдете! И кстати, комиссар, как вы думаете, оно подойдет мне? Увы, колье не продается, оно было приобретено фирмой
«Картье» и отныне хранится в неприступных сейфах. Нам сказочно повезло, что ожерелье выставили на всеобщее обозрение!
        - И не думайте, - сказал комиссар. - У вас ничего не выйдет, Маргарита! Если мне не изменяет память, первая владелица колье завершила свою жизнь не самым лучшим образом: во времена революции ей отрубили голову!
        Легкое облачко досады на секунду затмило чистый лик Марго.
        - Это господин Модьен, - позвала она сухопарого человека в черном костюме. - Один из директоров фирмы «Картье». Разрешите представить вам комиссара Феликса Дежьена. Он специально прибыл в ваш салон, чтобы убедиться в наличии великолепной системы охраны!
        - О, комиссар, вам не стоит беспокоиться, - заверил его месье Модьен. - Мы благодарны парижской полиции за особое внимание к нашей экспозиции, но, уверяю вас, ни один из грабителей не в состоянии похитить ожерелье!
        - Мне кажется, что я знаком с одним человеком, способным на это! - медленно проговорил Дежьен и бросил взгляд в сторону Маргариты.
        Та взяла под руку директора.
        - И все же, милый господин Модьен, неужели в вашей превосходной системе нет ни единого слабого звена?
        Директор рассмеялся и промолвил:
        - О, вы правы, мадам, слабое звено есть, но я не имею права рассказывать об этом даже столь прелестным гостьям, как вы!
        - В таком случае я предоставлю в ваше распоряжение лучших полицейских, - сказал Дежьен. - С сегодняшнего дня около вашего салона будут дежурить мои люди!
        - Замечательно, комиссар! - Маргарита захлопала в ладоши. - Но скажите, месье директор, вы же имеете дело с драгоценностями уже более сорока лет: если кто-то захочет похитить некий предмет, спасет ли от кражи самая современная сигнализация и лучшие парижские шпики?
        Господин Модьен улыбнулся:
        - Мадам, мой опыт подсказывает - если грабители остановили свой выбор на, скажем, колье мадам Дюбарри, то ни одна сила в мире не сможет им воспрепятствовать. Вопрос времени, когда они сделают это, сейчас или через пять лет. Поэтому я чрезвычайно польщен предложением комиссара Дежьена!
        - Я не позволю, чтобы вы лишились ожерелья! - заверил директора комиссар.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN» ОБ ОГРАБЛЕНИИ САЛОНА КАРТЬЕ, 28 СЕНТЯБРЯ 1928 ГОДА:

«Парижская полиция в очередной раз позволила мошенникам обвести себя вокруг пальца. По распоряжению комиссара Феликса Дежьена, который известен своей бескомпромиссной позицией в отношении преступников, салон-магазин «Картье» на Елисейских Полях был взят полицейскими силами под особую охрану. Видимо, комиссар исходил из того, что грабители попытаются похитить бесценное ожерелье мадам Дюбарри, которое выставлено на всеобщее обозрение в рамках двухнедельной экспозиции драгоценностей. Столь ретивая забота о шедевре ювелирного искусства, который был застрахован на два миллиона франков, более чем похвальна, но возникает вопрос - отчего другие филиалы «Картье» также не оказались в поле зрения комиссара Дежьена? Прошлой ночью в салоне, где дежурил сам комиссар, несколько раз сработала сигнализация - как выяснилось, некто (скорее всего, ребенок или подвыпивший парижанин) кидал в витрины камешки, что и привело к тревожной ночи. Однако, пока комиссар и практически вся парижская полиция восемь раз выезжали к центральному филиалу, без охраны остались другие магазины, где были выставлены, может быть, не столь
ценные и знаменитые, но тем не менее весьма дорогостоящие исторические украшения. За одну ночь были ограблены четыре магазина, общая сумма похищенного приближается к двум миллионам франков. Грабители добились своего - полиция под руководством комиссара Дежьена напрасно пыталась задержать фантом и оберегала, как зеницу ока, ожерелье мадам Дюбарри, упустив из виду, что преступники и не собирались похищать его. Попытки ограбления были имитированы и нацелены на то, чтобы отвлечь внимание служителей порядка. Комиссар Дежьен отказался от комментариев и проигнорировал вопросы репортеров, которые хотели знать, признает ли он, что виной всему были дезинформация и неслаженные действия столичной полиции. Кто стоит за преступлениями, несложно догадаться: после недолгого перерыва международный синдикат грабителей, штаб-квартира которого, если верить слухам, находится в Париже, снова принялся за работу. Остается только надеяться, что в следующий раз комиссар Дежьен не позволит бандитам так легко обмануть себя и помешает совершению очередного преступления».

* * *
        Феликс Дежьен был вне себя - Маргарита обвела его вокруг пальца, как мальчишку! Пока он с командой полицейских сидел в салоне «Картье», а еще несколько десятков служак мерзли на улице в ожидании грабителей, Марго и ее воспитанницы обчистили четыре магазина! И после этого у нее хватило наглости прислать ему приглашение в ресторан!
        Комиссар и сам не мог сказать, почему он отправился на встречу с Марго. Хотя все ясно: он ее любит, и Маргарита это знает! И как такое могло случиться! Он, гроза преступного мира, гениальный сыщик и педантичный полицейский, влюбился в грабительницу и воровку!
        Марго встретила его очаровательной улыбкой и сказала:
        - Дорогой Феликс, вы не устали после бессонной ночи? Какая жалость, что наша доблестная полиция не смогла предотвратить новое преступление! Говорят, что вас на ковер вызывал министр внутренних дел, получивший взбучку от премьера, которого пропесочил сам президент республики! Это правда?
        Дежьен засопел. Ему не хотелось и вспоминать о тех оскорблениях, которые вылились на его голову из уст министра. И самое обидное, что тот был совершенно прав, и комиссар не мог ему ни возразить, ни оправдаться! Он сел в галошу, его провели, как мальчишку, он позволил сделать из себя всеобщее посмешище! Хуже того - он влюбился! Комиссар считал, что чувства никогда не должны затмевать разум. Но эта прелестная воровка... Все началось несколько лет назад, переросло в легкий флирт, который завершился полнейшей его капитуляцией. Он, комиссар полиции Феликс Дежьен, не спит ночами, потому что думает о Маргарите!
        - Правда, - ответил он скупо. - Ты наверняка гордишься собой!
        - О, комиссар, я вам сочувствую, - ответила Маргарита. - Вы такой бледный, вам надо подкрепиться. Позвольте предложить вам праздничный ужин!
        Заскользили официанты, как по волшебству появилась бутылка старого бургундского. Марго провозгласила тост:
        - За вас, доблестный страж порядка!
        Ужин был отменный. Вздохнув, Феликс Дежьен принялся за угря в молочном соусе. Маргарита имеет над ним непонятную, страшную власть. Раньше он думал, что сумеет в любой момент выкинуть ее из головы, но ничего не получилось!
        - Феликс, - произнесла интимным шепотом Марго. - Кажется, я могу быть вам полезной: мне совершенно случайно стало известно, какое преступление планируют бандиты.
        - Совершенно случайно! - воскликнул Дежьен. - Как бы не так, Марго! Ты сама и планируешь ограбления, а твои ученицы их осуществляют! И тебе доставляет удовольствие мучить меня.
        - Комиссар! - шокированно воскликнула Маргарита. - Я содержу пансион, в котором воспитываются сироты! Вы не смеете подозревать меня в ужасных преступлениях, к которым я не имею ни малейшего отношения!
        Дежьен понимал, что Марго издевается над ним. Почему она это делает? Внезапно ему показалось, что ответ очевиден - она тоже любит его! Но боится в этом признаться!
        - Так вот, комиссар, через три месяца в бернский банк «Кредит Сюисс» доставят часть золотого запаса южноамериканской Республики Коста-Бьянка. Вам, думаю, известна нестабильная политическая и экономическая ситуация в этой чудесной стране: один путч следует за другим, банковский кризис сменяется инфляцией. Неудивительно, что нынешнее правительство республики приняло решение поместить слитки золота стоимостью в несколько десятков миллионов долларов в надежный швейцарский банк - они должны быть уверены, что никакой диктатор-президент не объявит их своей собственностью и золото не похитят...
        Последние слова Марго выделила голосом. Дежьен заявил:
        - Маргарита, ну это уж слишком! Ты ставишь меня в известность о предстоящем ограблении, как будто это игра!
        - А разве нет, Феликс? - спросила Маргарита.
        Комиссар швырнул на тарелку нож и вилку и крикнул:
        - Марго, это чудовищно! Ты думаешь, что снова сможешь обмануть меня? Наверняка в то время, пока я буду, как цербер, сидеть в Швейцарии, ты осуществишь ограбление где-нибудь в Бертране!
        - Я всегда играю по правилам, - сказала Марго. - Комиссар, я не говорила вам, что хочу похитить ожерелье, это вы почему-то сделали такой парадоксальный вывод. Теперь же я утверждаю, что золотой запас Коста-Бьянки будет похищен!
        Дежьен смял салфетку и спросил:
        - Значит, ты уверена, что сумеешь победить?
        - Иначе бы, комиссар, я не сидела с вами за одним столом, - последовал ответ.
        Феликс на мгновение прикрыл глаза. Что за женщина! Он никогда не мог и представить, что влюбится в воровку! Если Дежьен и думал о семейной жизни, то супруга представлялось ему доброй, хозяйственной особой, задача которой - нянчить многочисленных детей и ставить перед ним тарелку с горячим супом, когда он будет возвращаться с работы.
        - За ваше здоровье, комиссар! - произнесла Маргарита и подняла бокал.
        Дежьен сказал:
        - Марго, тебе это не удастся!
        - Вы много раз уверяли, что сумеете предотвратить то или иное преступление, комиссар, - заметила, поднимаясь, Марго. - Мне кажется, что вы ошибетесь и в этот раз! И допейте вино, оно прояснит ваши мысли!
        Дежьен еще долго сидел за столиком в ресторане, кусая губы и вспоминая о Маргарите. Что скажет начальство, если он женится на ней? Его не поймут, возможно, попросят уйти в отставку.
        Одним глотком Феликс осушил бокал и поперхнулся. Боже, что эта чертовка подсыпала в вино? Дежьен выплюнул на ладонь лучистый круглый камешек. Подоспел встревоженный метрдотель, который хотел знать, не требуется ли господину комиссару медицинская помощь.
        Отослав метрдотеля, Дежьен рассмотрел камень. Бриллиант в полтора карата, один из тех, что Марго и ее воспитанницы похитили из ювелирных салонов. Она бросает ему вызов! Положив бриллиант на тарелку вместо чаевых (официант будет наверняка доволен), Дежьен зашагал к выходу. Он схватит Марго с поличным!

* * *
        ШВЕЙЦАРСКАЯ ГАЗЕТА «BERNER ZEITUNG», 10 АПРЕЛЯ 1929 ГОДА:

«Комиссар французской полиции Феликс Дежьен прибыл в Берн. Объектом его пристального внимания стал скорый поезд, в одном из бронированных вагонов которого в Швейцарию переправлялись золотые слитки, являющиеся собственностью Республики Коста-Бьянка. Комиссар сопровождает поезд до места назначения».

* * *
        - Никто не в состоянии похитить золото из нашего банка! - заверил Дежьена один из директоров «Кредит Сюисс». - Комиссар, взгляните на эти двери, они сделаны из бронированной стали толщиной в два метра! Часовые замки невозможно взломать!
        Дежьен осмотрел подвалы банка. Директор прав: никто, даже Маргарита, не проникнет сюда! Но зачем она сказала ему о том, что хочет похитить золото? И, что важнее, как она намеревается сделать это? Марго приехала в город, поселилась в самом роскошном отеле, но, судя по всему, не предпринимает ни малейшей попытки ограбить банк.
        Директор захлопнул огромную круглую дверь, замки тихо щелкнули.
        - Сегодня пятница, - сказал он. - До утра понедельника никто не будет иметь доступа к хранилищу! Комиссар, вы можете спать спокойно!
        Дежьена терзали кошмары, он бесцельно прошлялся по Берну два дня. Вечером в воскресенье он не выдержал и отправился в отель, где поселилась Марго. Он встретил ее в холле, где она дирижировала выносом многочисленных чемоданов, саквояжей и кофров.
        - Комиссар, какое совпадение! - воскликнула она. - Вы тоже в Швейцарии? Разрешите спросить, какими судьбами?
        Дежьен схватил ее за локоть и прошептал в лицо:
        - Марго, ответь мне, для чего ты заставила меня приехать в Берн?
        - Я вас не заставляла, господин комиссар, - ответила она. - И немедленно отпустите меня, на нас смотрят! Не забывайте, я приличная дама!
        - Ты и не думала похищать золото из банка! - заключил Дежьен. - Но, ради всего святого, что ты делаешь в Швейцарии?
        - Моим воспитанницам нужно увидеть мир, - сказала Маргарита. - Бедняжки не могут все время сидеть в Париже! И кроме того, у меня здесь имеется кое-какая недвижимость...
        Дежьен увидел, как один из носильщиков споткнулся - чемодан с глухим стуком упал на ковер.
        - Что в чемоданах? - в волнении спросил Дежьен.
        Марго, закатив глаза, ответила:
        - О, комиссар, какой вы подозрительный! Открою вам секрет - там золото Коста-Бьянки!
        - Не может быть! - Дежьен на глазах изумленных жильцов отеля распахнул чемодан: его взору предстал ворох женского белья и книги.
        - Комиссар, ваше поведение становится несносным, - заявила Маргарита. - Я буду жаловаться вашему начальству!
        - Марго, где золото? - завопил Дежьен, отшвыривая в сторону чемодан. Та пожала плечами и с непередаваемым простодушием ответила:
        - Я думаю, в банке, комиссар! А теперь, если ваш интерес к моему нижнему белью окончательно исчерпан, я еду на вокзал.

* * *
        ШВЕЙЦАРСКАЯ ГАЗЕТА «SCHWEIZERISCHE АLLGEMEINE VOLKSZEITUNG» О ПОХИЩЕНИИ ЗОЛОТОГО ЗАПАСА КОСТА-БЬЯНКИ, 15 АПРЕЛЯ 1929 ГОДА:

«Швейцарские банки потеряли репутацию непреступных бастионов, заполненных несметными сокровищами. Когда в минувший понедельник работники «Кредит Сюисс», как это и бывает, открыли хранилище, в которое накануне были доставлены золотые слитки из Южной Америки, их ожидало страшное зрелище: одна из стен была разобрана, а золото бесследно исчезло! Комиссар Феликс Дежьен, находящийся в Берне, установил, что в подвалы банка преступники проникли из соседнего дома, который некоторое время назад был куплен неким французским предпринимателем. Особняк был отремонтирован и заново покрашен, на окнах появились шторы и горшочки с геранью, но никто не заподозрил, что это - декорация, цель которой сбить с толку и усыпить бдительность полиции. Чтобы разобрать кирпичные стены и похитить золотые слитки, бандитам потребовалось два дня упорного труда. Примечательно, что в пустом доме был обнаружен золотой слиток - своего рода прощальный подарок гангстеров. Велико было удивление полиции и самого комиссара Дежьена, когда установили, на чье имя был приобретен особняк, из которого мошенники пробрались в хранилище банка. Договор
купли-продажи подписан самим Феликсом Дежьеном! Мы не сомневаемся в том, что доблестный парижский комиссар не имеет отношения к этому ограблению: бандиты использовали его имя, и это следует расценивать как вызов, брошенный в лицо Дежьену. Комиссар в спешном порядке отбыл в Париж».

* * *
        Маргарита получала огромное удовольствие от игры с Феликсом. Он пять раз в течение двух месяцев заявлялся с обыском в пансион, и каждый раз уходил ни с чем. Мари даже как-то сказала сестре:
        - Мне его жаль, Марго!
        - Зато мне нет, - ответила Маргарита, хотя это было не так. Дежьен любит ее, а она его? К своему ужасу, она поняла, что не мыслит своей жизни без комиссара.

* * *
        АМЕРИКАНСКАЯ ГАЗЕТА «MIAMI HERALD», 4 МАЯ 1929 ГОДА:

«Хотели бы вы обитать в болоте, кишащем аллигаторами? Ответ вполне очевиден - вряд ли здравомыслящий человек захочет выстроить дом в подобном месте. И все же нашлось не менее трех с половиной тысяч американцев, которые попытались сделать именно это! Справедливости ради нужно сказать, что они ничего не подозревали: их облапошили! Когда в городе Бангор, расположенном в Новой Англии, открылась компания, торгующая земельными участками в солнечной Флориде, многие доверчивые граждане подписали контракты и заплатили немалые суммы за право обладания территориями на юге страны. Счастливчикам вручались карты, на которых были отмечены их владения, и никто не мог и предположить, что все это - обман, фальшивка и блеф. Мошенничество раскрылось, когда один из покупателей, лелеявший планы строительства особняка на берегу Мексиканского залива, не поленился и отправился во Флориду. Каково же было его удивление, когда вместо обещанного золотопесчаного берега он обнаружил непроходимые флоридские болота, единственными обитателями которых были крокодилы! Возмущенный американец позвонил в компанию и потребовал объяснений.
Его уверили, что произошла досадная ошибка, и попросили зайти в офис за получением документов с новыми, правильными, координатами. Успокоенный покупатель так и поступил - и не смог обнаружить офиса компании, которая надула многих доверчивых американцев! Мошенники, поняв, что обман раскрылся, как в воду канули, прихватив с собой около полутора миллионов долларов. Покупатели остались на бобах - юристы признали, что те являются законными владельцами топей, кишащих крокодилами, во Флориде. Полиция установила, что помещение, в котором располагалась фирма, снималось на имя некоего француза Феликса Дежьена».

* * *
        Каждый раз Марго удавалось оставлять комиссара Дежьена в дураках. Она поняла, что состязание с судьбой превратилось для нее в некое подобие наркотика. Дежьен воспринимал это так же: его главной задачей стала поимка Маргариты с поличным.
        Летом 1929 года в Париж пожаловал герцословацкий король Кароль, который совершал свадебное путешествие в обществе своей супруги, королевы Зои, бывшей греческой принцессы. Дежьен появился в пансионе и сказал:
        - Марго, ты не посмеешь совершить кражу из отеля «Ритц», где остановилась королевская чета!
        - О, комиссар, о чем вы говорите! - с притворным возмущением воскликнула та. - Я не занимаюсь ничем подобным! Но говорят, что драгоценности, которые молодая королева получила в подарок от своего мужа, стоят целое состояние! И она взяла их с собой! Какое непростительное легкомыслие!
        Дежьен отчеканил:
        - Мне поручено обеспечить охрану короля и королевы, и я намерен выполнить свой долг!
        - Ах, комиссар, - сказала Маргарита, - я уверена, что вы справитесь с поставленной задачей!

* * *
        АВСТРИЙСКАЯ ГАЗЕТА «DER STANDARD» О ВИЗИТЕ ГЕРЦОСЛОВАЦКОГО КОРОЛЯ И КОРОЛЕВЫ В ПАРИЖ, 13 ИЮЛЯ 1929 ГОДА:

«Когда Кароль VII Любомирович, правитель горной Герцословакии, страны на побережье Адриатического моря, вместе со своей юной женой, красавицей Зоей, в рамках европейского турне прибыл в Париж, чтобы насладиться медовым месяцем (свадьба состоялась всего две недели назад), министерство внутренних дел приложило все усилия, чтобы сделать их визит незабываемым. Так и произошло! Даже знаменитый комиссар Феликс Дежьен не смог остановить грабителей, которые похитили у королевы Зои, урожденной принцессы греческой, шкатулку эбенового дерева, до краев заполненную фамильными драгоценностями. В субботу вечером в честь королевской четы был устроен прием в отеле, куда пожаловали самые достойные люди Франции. Король и королева, которые поражали своей простотой и грацией, беседовали с премьер-министром, министром здравоохранения, директором Лувра, а также с представительницами благотворительных организаций и сиротских приютов. Присутствовала и мадам Маргарита Фуко, известная своей филантропической деятельностью и прославившимся на весь Париж пансионом для девушек. По завершении приема небо озарилось радугой - это был
небывалый фейерверк, который привел всех в восхищение. Как только король и королева удалились в свои апартаменты, разразился скандал: обнаружилась пропажа шкатулки с драгоценностями. По предположению полиции, кражу совершила некая особа, выдававшая себя за горничную и проникшая в номер, где обитали Кароль и Зоя. Комиссар Дежьен заявил, что знает, кто стоит за преступлением, и пообещал отыскать драгоценности в течение двадцати четырех часов. По его утверждению, вором является один из гостей, который присутствовал на приеме».

* * *
        Маргарита нежилась в огромной мраморной купели, заполненной пеной, когда в ванную комнату влетела взволнованная Мари.
        - Марго, они здесь! Дежьен с командой полицейских и ордером на обыск! Они желают видеть тебя!
        Вслед за девушкой в ванную вошел Феликс Дежьен. Маргарита возмущенно воскликнула:
        - Что вы себе позволяете, комиссар!
        - Нет, это что ты себе позволяешь, Марго! - закричал Дежьен. - Ты была на приеме, после которого у герцословацкой четы пропали драгоценности. Я так и знал, что ты обязательно выкинешь фокус! Но на этот раз у тебя ничего не получится! Придется отвечать за преступление!
        - И что вы намерены делать, комиссар? - спросила Маргарита.
        Дежьен в ярости ответил:
        - Обыскать особняк! И если будет найдено хотя бы одно из украшений, которое принадлежит королеве Герцословакии, тебе не поздоровится, Марго! Советую отдать их по доброй воле!
        Ничего не отвечая, Маргарита поднялась из ванны. Дежьен отвел глаза - Марго была абсолютно нагой.
        - Комиссар, не могли бы вы подать мне полотенце? - произнесла она и брызнула в лицо оторопевшему Феликсу пеной. Дежьен развернулся и пулей вылетел из ванной.
        Обыск длился восемь часов и завершился под утро. Полицейские простучали стены, осмотрели сад, ища следы свежевзрытой земли, все воспитанницы были подвергнуты нательному обыску.
        - Безрезультатно! - констатировала Маргарита, которая, кутаясь в халат, просидела все время на софе. - Комиссар, вы побывали на чердаке? И отодрали плитку на кухне? А помойное ведро не забыли? Мари, принеси комиссару помойное ведро, он его лично проинспектирует!
        Дежьен был вне себя. Эта нахалка, которую он любит, еще и издевается над ним!
        - Я знаю, что драгоценности где-то в доме, ты бы не рискнула спрятать их вне пансиона, да у тебя и не было времени, за тобой же следили - ты приехала прямиком из отеля сюда! Отвечай мне, где они!
        - Не понимаю, что вы имеете в виду! - сказала Марго и посмотрела на часы. - Комиссар, не кажется ли вам, что полиции пора покинуть мой пансион? Вы и так регулярно тревожите нас, но я беседовала с господином министром, и он пообещал, что положит конец вашим нападкам!
        Дежьен подскочил к ней. Его лицо было перекошено злобой, он выпалил:
        - Учти, Марго, я этого так не оставлю! Тебе придется сполна заплатить за то, что ты совершила! Ты потеряешь самое ценное, чем так дорожишь!
        Когда полиция, так ничего и не обнаружив, удалилась, Мари с любопытством спросила:
        - Марго, скажи, где ты укрыла драгоценности? Я же видела, как ты принесла шкатулку с драгоценностями, но спрятать ее нелегко!
        Маргарита поманила сестру в ванную комнату. Купель была до краев заполнена мутной холодной водой. Закатав рукав халата, Маргарита достала со дна шкатулку.
        - Комиссар не догадался заглянуть на дно ванны, - произнесла она и открыла шкатулку. Засверкали фамильные бриллианты Любомировичей.
        - Марго, но что он имел в виду, когда угрожал тебе? - поинтересовалась Мари.

* * *
        Месяц спустя Марго узнала, что скрывали угрозы Феликса Дежьена. У нее в пансионе появилась новая воспитанница Амелия, которая схватывала все на лету и напоминала Марго саму себя десять лет назад.
        Маргарита посвятила ее во все тонкости воровских наук. А через два дня в пансионе появился Феликс Дежьен.
        - Комиссар, снова вы? - сказала Марго, встречая полицейского. - Ну как, вы нашли драгоценности герцословацкого короля?
        - Мне известно, что кто-то начал их распродавать в Амстердаме и Антверпене, - мрачно ответил Дежьен. - Ты гордишься собой, Маргарита, думаешь, что сумела обмануть меня? Взгляни на это!
        Он швырнул ей в лицо лист бумаги. Она пробежала его глазами и похолодела.
        - Ордер на арест всех, кто живет в твоем пансионе! - ликующе заявил Дежьен. - У меня есть неопровержимые доказательства того, что ты готовишь преступников!
        Маргарита была уверена - никто из ее девушек не работает на полицию и не поставляет сведения Дежьену.
        - Ты мучительно пытаешься понять, кто тебя предал? - спросил Дежьен. - Малышка Амелия, твоя любимая ученица, работает на меня! И она готова выступить перед судом!

* * *
        ПАРИЖСКАЯ ГАЗЕТА «LE FIGARO», 16 АВГУСТА 1929 ГОДА:

«Вчера вечером в Париже были арестованы воспитанницы так называемого «пансиона мадам Маргариты» во главе с его основательницей Маргаритой Фуко. Комиссар Дежьен оповестил общественность, что задержанные являются опасными преступницами и мошенницами, а пансион - замаскированной школой воровок. Арестованные отрицают свою вину, но у комиссара имеется главный свидетель обвинения - одна из воспитанниц, на самом деле - осведомительница полиции».

* * *
        Суд вызвал повышенный интерес со стороны публики. Маргарита отклонила все предъявленные обвинения, девушки вторили ей. Выступила Амелия, которая в подробностях рассказала, как «мадам Маргарита» обучала ее воровской премудрости. Марго защищали лучшие парижские адвокаты. Они утверждали, что процесс - личная месть комиссара Дежьена, который в течение многих лет ведет охоту на их клиентку.
        Решение суда ожидалось с большим волнением. Каждая из сторон была уверена, что именно ее аргументы станут решающими.
        - «...обвиняемые признаются виновными в попытке планирования преступлений... - зачитал приговор судья. Дежьен не скрывал радости, - ...но не было предоставлено ни единого факта, который бы свидетельствовал об осуществлении планируемых преступлений, - продолжал судья. - Обвинение строится на домыслах, слухах и показаниях единственной свидетельницы, являющейся к тому же полицейской осведомительницей. Поэтому госпожа Маргарита Фуко приговаривается к штрафу в размере десяти тысяч франков и двухмесячному тюремному заключению за неуважение к закону, ее пансион подлежит немедленному закрытию, и она лишается права впредь заниматься воспитанием девиц!»
        Дежьен попытался протестовать, но суд, вынеся половинчатое решение, удалился. Марго отправилась в тюрьму, где отбыла тридцать дней и вышла на свободу. У ворот ее встречали девушки - воспитанницы пансиона.
        - Мадам, они выгнали нас на улицу! - жаловались они. - Мы не знаем, что нам делать! Нам было так хорошо у вас!
        Маргарита приняла решение. Она заявила:
        - Каждая из вас, как я и обещала, получит свою долю. Деньги и ценности хранятся в банке! Суммы с лихвой хватит, чтобы вы купили дом и припеваючи жили!
        Она так и сделала. Девушки обрели свободу и финансовую независимость. Маргарита вместе с Мари поселилась в небольшом отеле.
        - Значит, пансион закрыт? - спросила Мари.
        Марго ответила:
        - Настало время уехать из Франции. У нас есть деньги, мы отправимся в Южную Америку. Ты давно мечтала жить на берегу ленивого и теплого океана!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN», 24 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА:
        ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО НА РЮ ДЕ ПЕТИ ЭКЮРИ!

«Сегодня рано утром месье Кристиан Дажу, возвращавшийся домой после ночной смены, сделал ужасную находку: недалеко от своего дома, в сточной канаве, он заметил человеческое тело. Не подозревая ничего дурного и уверенный, что несчастный, напившись, крепко спит, он позвал полицию. Та установила, что речь идет об ужасном преступлении, жертвой которого стала Мари Ф. Девушка лежала лицом вниз в грязной канаве - некто напал на нее и задушил голыми руками. Причина преступления пока неясна: Мари Ф. не была подвергнута сексуальному насилию или ограблена, скорее всего, убийца - психически ненормальный субъект, который получает удовольствие от самого факта насилия. Убийца, обладавший невероятной физической силой (шейные позвонки бедняжки сломаны во многих местах), взял локон волос Мари Ф. По всей видимости, девушка была убита не на улице, а в другом месте, а ее тело подброшено в канаву, чтобы сбить полицию со следа».

* * *
        Маргарита, вернувшись в отель (она покупала билеты на пароход до Южной Америки для сестры и себя), обнаружила на столе записку. По-детски крупным почерком Мари написала: «Марго, я вернусь поздно, со мной хотел увидеться комиссар Дежьен. М.».
        Что понадобилось Феликсу от ее сестры? Он никак не может оставить их в покое? Маргарита хотела дождаться сестру, но заснула в кресле. Утром, открыв глаза, она позвала:
        - Мари, ты уже вернулась?
        Но сестры все еще не было. Маргарита забеспокоилась. Сестра не появилась ни в полдень, ни под вечер. Не находя себе места от беспокойства, Марго попыталась дозвониться до Дежьена - того не было ни дома, ни на работе.
        Наконец комиссар навестил ее. Казалось, он постарел на десяток лет. Дежьен старался не смотреть ей в глаза.
        - Где Мари! - закричала Маргарита. - Я знаю, что она была у тебя! Что с ней произошло?
        Дежьен медленно произнес:
        - Марго, мы нашли твою сестру. Она мертва!
        - Что? - Маргарита не могла поверить, что это правда. Слова Дежьена казались ей дурной шуткой.
        - Ее тело сейчас в морге, - продолжал комиссар, и Марго заметила кривую, внушающую ужас улыбку-гримасу на его лице. - Мари нашли утром в сточной канаве. Убийца задушил ее...
        - Кто это? - помертвевшими губами спросила Маргарита.
        Дежьен скорбно пожал плечами:
        - Какой-нибудь псих, Марго. Не думаю, что мы сможем его найти.
        - Она встречалась с тобой, ведь так? - Маргарита смотрела в глаза Дежьену. - Что произошло, скажи мне, Феликс!
        Комиссар, не выдержав ее взгляда, промолвил:
        - Я хотел поговорить с ней, она должна была убедить тебя не уезжать из Парижа... Я не хочу, чтобы ты... Но это теперь неважно... Мы расстались около половины одиннадцатого...
        - Я тебе не верю! - закричала Маргарита. - Скажи мне правду, умоляю!
        Дежьен ссутулился и сказал:
        - Марго, это и есть правда!
        - Ты убил Мари! - в ужасе произнесла Маргарита. - Боже мой, ты задушил ее, потому что решил украсть у меня самое дорогое, чем я обладаю!
        Комиссар облизал губы и прошептал:
        - Марго, ты сошла с ума! Я непричастен к ее смерти! Я...
        Он запнулся и смолк.
        - Это ты сошел с ума, Феликс! - закричала Маргарита. - Ты ненавидишь меня! Ты задушил бедняжку Мари и явился ко мне, чтобы насладиться своим триумфом. Ну что же, ты победил!
        Она бросилась на Дежьена с кулаками.
        Комиссар схватил Марго за руки и, тяжело дыша, проговорил:
        - Маргарита, мне очень жаль, но ты сама виновата в том, что произошло. Твоя сестра... Мне правда жаль...
        На похоронах Мари было только два человека - Маргарита и священник. Марго в последний раз поцеловала сестру в мраморный холодный лоб и слушала глубокий и тихий голос священника. Феликс убил Мари, она в этом не сомневалась. Никто ей не поверит, если она обвинит комиссара полиции в совершении жуткого преступления.

* * *
        ЛИХТЕНШТЕЙНСКАЯ ГАЗЕТА «LIECHTENSTEINER VOLKSBLATT», 30 ОКТЯБРЯ 1929 ГОДА:
        КОШМАРНЫЙ КРАХ НА УОЛЛ-СТРИТ!
        БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫЙ БАНКОВСКИЙ КРИЗИС В США НАБИРАЕТ ОБОРОТЫ!
        ЦЕПЬ БАНКРОТСТВ НЕСКОНЧАЕМА!

«Минувший четверг, 24 октября, стал поистине черным для воротил Нью-Йоркской фондовой биржи. В этот день котировки многих акций упали до рекордно низкой отметки, что положило начало банкротствам и панике. Казалось, что это - временное явление и ситуация постепенно стабилизируется, и все вернется на круги своя. Как бы не так! Вчерашний день, вторник, 29 октября, стал своего рода Апокалипсисом, предвестником Страшного суда и подтвердил самые пессимистичные прогнозы: турбуленции на бирже не были единичным явлением, это - предтеча новой эры! Эры финансовой несостоятельности, банкротств и самоубийств. Вчера на Нью-Йоркской бирже было предложено к продаже рекордно-пугающее число акций - 16 миллионов, которые мало кто захочет приобрести, и это значит, что акции - не более чем цветные бумажки! Тот, кто вверил им свою судьбу и свои надежды, были жестоко наказаны. Стоимость акций компании «United Cigar» в течение дня упала со 113 с половиной до 4 долларов за штуку! Три человека свели счеты с жизнью, выбросившись из окон небоскребов. Создается впечатление, что «Титаник» золотой экономики, беззаботной жизни и
прибыльных операций на бирже неминуемо идет ко дну! «Черный вторник», как прогнозируют специалисты, может положить начало биржевому коллапсу и спаду экономической активности не только в Америке, но и в Европе и Азии...»

* * *
        Мари убили, пансион закрылся, ничего не осталось. Маргарита сдала билеты на пароход, который отправился в трансатлантическое плавание без нее. Она заперлась в номере, приказав никого к себе не пускать. Никто и не хотел ее видеть - за исключением комиссара Дежьена.
        Убийца ее сестры желает насладиться своим триумфом. Он не мог уличить ее в преступлениях, поэтому решил уничтожить ее морально. И она его любит! Да, да, любит этого монстра! Ей хотелось выйти на улицу и закричать: «Старший комиссар Феликс Дежьен - убийца! Я люблю убийцу своей сестры!»

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LA TRIBUNE», 3 НОЯБРЯ 1929 ГОДА:

«Комиссар Феликс Дежьен получил из рук президента республики орден Почетного легиона за грандиозные успехи в борьбе с преступностью. Вслед за этим ему было присвоено звание старшего комиссара полиции. Ходят слухи, что в недалеком будущем Дежьен станет одним из помощников министра внутренних дел. Феликс Дежьен - принципиальный борец с преступностью и не останавливается ни перед чем, ведь единственная его цель, по собственным словам, безоговорочное торжество справедливости».

* * *
        В газетах Марго наткнулась на заметку о том, что в Париже находится граф Шарль-Этьен дю ля Прэ, наследник огромного состояния. Старший комиссар Дежьен заверял читателей, что охрана спокойствия графа - одна из наиболее важных задач парижской полиции. Дю ля Прэ был приглашен на торжественный обед к президенту.
        Маргарита смяла и разорвала газету. Этот граф так важен Дежьену? Нет ничего проще - она ограбит аристократа! Это не принесет ей утешения и не утолит боль, но она должна хоть как-то отомстить Феликсу!
        Граф обитал в небольшой вилле, выстроенной архитекторами-авангардистами. Марго проникла в темный дом и обнаружила сейф в библиотеке за старинной гравюрой, изображавшей сожжение еретика на костре. Внутри она нашла пачки денег и документы.
        Марго расплакалась. Она швырнула добычу на пол и, усевшись в кресло, дала волю чувствам. Так больше не может продолжаться! Она не мыслит своего существования без Мари! Но сестра - мертва!
        За окнами замелькали разноцветные огни, послышались протяжные полицейские сирены. Маргарита бросилась прочь из кабинета - наверняка сейф был оснащен особой сигнализацией, которая подает сигнал в полицейский участок.
        В дверь особняка стучали, она задрожала под натиском извне - Марго увидела, как в холл ввалились полицейские, возглавляемые старшим комиссаром Дежьеном.
        - Ах, Марго? - сказал он, ничуть не удивившись. - Ты и не пытаешься убежать? Я давно мечтал о том, что арестую тебя на месте преступления, и вот это сбылось!
        Дежьен подошел к ней и отнял мешок с деньгами.
        - Так, так, ты наведалась на виллу графа дю ля Прэ и решила, что, как водится, сумеешь ускользнуть? Марго, ты арестована!
        - Я думаю, комиссар, что вы ошибаетесь! - раздался голос откуда-то сверху. Маргарита повернула голову и увидела на верхних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, высокого мужчину во фраке.
        - Кто вы такой, ее сообщник? - хмыкнул Дежьен.
        Незнакомец махнул рукой (сверкнул старинный перстень с круглым сапфиром) и властно ответил:
        - Мое имя - Шарль-Этьен, граф дю ля Прэ! И я - хозяин этой виллы, комиссар!
        - Старший комиссар! - пробормотал Дежьен. - Не имею чести знать вас, господин граф, но мы только что задержали в вашем доме эту воровку, - он указал на Маргариту. - Не извольте беспокоиться, мы сейчас же удалимся и не будем мешать вам!
        - Вы и не мешаете, - сбегая по лестнице, сказал граф. Иссиня-черные волосы, серые глаза, бледная кожа - он до чрезвычайности походил на одного из своих пращуров, чей портрет висел в холле.
        - Эта грабительница вскрыла ваш сейф, господин граф, - продолжал старший комиссар Дежьен. - Она, к своему несчастью, не знала, что вы находитесь дома.
        - Вы правы, - ответил дю ля Прэ. - Я получил приглашение от господина президента на торжественный прием, но чуть задержался.
        Дежьен надел на Марго наручники и сказал:
        - Мы удаляемся, господин граф, и воровку, которая потревожила вас, забираем с собой!
        - Воровку? - произнес граф, и его тонкие брови взлетели вверх. - Но кого вы имеете в виду? Прошу вас немедленно отпустить мадемуазель... мадемуазель...
        - Маргариту, - подсказала Марго.
        Дежьен решительно ничего не понимал. Он проворчал:
        - Господин граф, я понимаю, что вы находитесь под сильным впечатлением от приезда полиции, но эта мадемуазель, да будет вам известно, на протяжении многих лет занимается мошенничествами, грабежами и воровством. Я давно охочусь за ней, и мне посчастливилось схватить ее с поличным на месте преступления!
        - Но где вы видите место преступления? - изумился граф.
        - Не разыгрывайте комедию, граф, - проскрипел зубами Дежьен. - Мы прибыли сюда, когда сработала сигнализация в вашем кабинете. Мадемуазель не подозревала, что ваш сейф соединен с телефонной станцией, которая передает нам звуковой сигнал, если кто-то попытается несанкционированно вскрыть его.
        Граф рассмеялся, показав безупречно белые зубы.
        - Ах, старший комиссар, вы проявили недюжинное рвение, я сообщу господину президенту, что он может гордиться вами. Но, уверяю вас, произошла страшная ошибка. Эта дама - мадемуазель Маргарита - не воровка и не грабительница...
        - Еще чего, - сказал Дежьен. - Она и воровка, и грабительница, и мне непонятно, господин граф, отчего...
        - Она - моя секретарша, - перебил его дю ля Прэ.
        Маргарита остолбенела. Отчего хозяин виллы, на территорию которой она вторглась, пытается выгородить ее?
        - Секретарша? - Старший комиссар Дежьен был ошеломлен не меньше самой Марго. Он ткнул пальцем в нее и переспросил:
        - Она - ваша секретарша, граф?
        - А что, этого не может быть? - спросил тот надменным тоном. - Мадемуазель... Маргарита работает у меня с... сегодняшнего утра! Я нанял ее, старший комиссар! Вполне объяснимо, что она случайно привела в действие сигнализацию, так как... я забыл ей сказать о ней!
        Дежьен прищурился:
        - Если это так, господин граф, то отчего ваш сейф вскрыт при помощи воровских инструментов, которые обнаружили в мешке мадемуазель Маргариты?
        Граф дю ля Прэ в раздражении заявил:
        - Вам недостаточно моего слова? Мадемуазель Маргарита - моя секретраша, и я прошу вас покинуть виллу. Если вы этого не сделаете, я сообщу обо всем господину президенту, который является старинным другом нашего семейства.
        - Не верю ни единому вашему слову, - произнес Феликс Дежьен. - Следуя неизвестным целям, вы, господин граф, выгораживаете эту так называемую секретаршу, которая известна мне как воровка и взломщица экстра-класса. Вы совершаете большую ошибку, говоря неправду!
        Граф высокомерно проговорил:
        - Комиссар, пардон, старший комиссар, я тороплюсь на прием к президенту, и мадемуазель Маргарита будет сопровождать меня. Снимите с нее наручники и убирайтесь восвояси. Я ценю ваше рвение, но, уверяю вас, произошла чудовищная ошибка!
        Дежьен нехотя подчинился требованию графа.
        - Желаю вам и вашей секретарше всего самого хорошего, - сказал он, покидая с командой полицейских виллу.
        Маргарита произнесла:
        - Благодарю вас, граф...
        - О, для меня это честь, мадемуазель! - Граф прикоснулся губами к руке Маргариты. - Неважно, как вы оказались на вилле, но, надеюсь, вы не откажетесь сопровождать меня на прием к президенту?
        - У меня нет подходящего платья, - сказала Марго.
        Граф рассмеялся:
        - По пути мы заедем в модную лавку, и вы выберете себе все, что пожелаете!
        - Боюсь, что лавки закрыты, граф, - сказала Маргарита, которая не рассчитывала, что вечер завершится посещением Елисейского дворца (она склонялась к мысли, что отправится в тюремную камеру).
        Граф усмехнулся:
        - Для меня, мадемуазель, не существует слова «нет». Если я захочу, то лавка будет открыта ради вас до утра, а господин президент начнет ужин без нас!
        - В таком случае, господин граф, нам пора в путь! - произнесла Маргарита. Слова графа напомнили ей кредо покойной мадам Цирцеи - та тоже не знала слова «нет».
        Граф дю ля Прэ сам вел автомобиль - итальянскую модель, предназначенную для гонок и сделанную, как он признался, в единственном экземпляре.
        - Я люблю риск, мадемуазель, - не соблюдая правил дорожного движения, признался граф. - И вы, как я понимаю, тоже.
        Имя графа дю ля Прэ распахивало все двери - их ждали в салоне мадам Коко Шанель, которая лично посоветовала Марго остановить выбор на вечернем платье цвета морской волны.
        В салоне «Картье» их принял один из директоров - с поклонами и подобострастной улыбкой он приветствовал графа.
        - Нам требуется что-нибудь для званого вечера, - заявил дю ля Прэ.
        Перед ними разложили раскрытые бархатные футляры с колье. Граф поморщился:
        - Нет, не это. Вы как-то выставляли ожерелье мадам Дюбарри, я хочу купить его!
        - Месье граф, оно не продается, - осторожно заметил директор. - Ожерелье входит в собрание раритетов нашей фирмы.
        Граф нетерпеливо бросил:
        - Сколько?
        - Но вам, как нашему постоянному клиенту, мы можем дать его в аренду на один вечер, причем совершенно бесплатно, - предложил ювелир.
        Драгоценное ожерелье украсило шейку Марго. И пусть она его не похитила, но за последние сто с лишним лет она была первой женщиной, которая надела его.
        На прием в Елисейский дворец они опоздали на сорок минут. Марго едва поспевала за графом. Дю ля Прэ представил ее президенту и его супруге, Маргарита увидела сильных мира сего, чьи имена регулярно мелькали в газетах и по радио.
        - Граф, кто ваша очаровательная спутница? - спросила жена президента.
        - Моя невеста, - небрежно ответил тот.
        Поздно ночью, мчась по пустынным улицам Парижа в автомобиле графа, Маргарита никак не могла поверить, что все это происходит с ней.
        - Завтра все бульварные газеты выйдут с заголовками, что вы намереваетесь жениться, граф, - сказала Маргарита, когда после бешеной гонки они прибыли обратно на виллу. - С вашей стороны было крайне опрометчиво представлять меня своей невестой.
        - Ну не секретаршей же или тем более воровкой, которая пыталась меня ограбить, - ответил граф дю ля Прэ. - Мадемуазель, я намереваюсь жениться, поэтому мне не страшны газетные заголовки.
        - И кто же ваша избранница? - задала вопрос Маргарита.
        Граф распахнул перед ней дверь особняка и, пропуская вперед, лениво произнес:
        - Вы!
        - Я! - изумилась она.
        - Да, вы, - ответил граф. - И свадьба состоится через месяц!
        - Вы шутите, граф, - предположила Маргарита. - Мы же познакомились с вами всего несколько часов назад, причем при весьма странных обстоятельствах.
        - Я никогда не шучу, - необычайно серьезным тоном ответил граф дю ля Прэ. - Как только я увидел вас, сразу понял, что вы та женщина, которая мне нужна! Поэтому не вижу причин медлить со свадьбой!
        Маргарита, не веря собственным ушам, посмотрела на графа. Он и правда не шутит!
        - А что будет, если я отвечу вам отказом? Вы отпустите меня?
        Дю ля Прэ расхохотался, и от его смеха Марго сделалось страшно:
        - Думаю, этот пронырливый комиссар, с которым, как мне кажется, вас связывает нечто большее, чем отношения полицейского и воровки, будет рад, если я переменю показания и заявлю, что вы - никакая не секретарша, а банальная мошенница.
        Граф замолчал, а затем добавил:
        - Конечно же, это неправда, мадемуазель! Я никогда не посмею сдать вас в руки полиции. Вы станете моей женой, ведь так?
        Дю ля Прэ взял ее за руку, и Маргарита почувствовала могильный холод его ладони. Длинные ногти впились ей в кожу. На секунду лицо графа превратилось в безумную маску - или это всего лишь причудливая игра света и теней?
        - Ведь так? - Ногти впивались в кожу все глубже.
        Маргарита попыталась вырвать руку, но хватка у графа была железной. Она подумала, что никто и никогда не заинтересуется ее судьбой, если она вдруг бесследно исчезнет.
        - Да, граф, я стану вашей женой! - ответила Марго, желая только одного - успокоить дю ля Прэ. Прошла невыносимо долгая секунда.
        Граф отпустил ее и тоном галантного кавалера заметил:
        - Я знал, что вы не откажете мне в таком пустяке, Маргарита. Вы наверняка считаете меня сумасшедшим. Так думают многие: но следуйте за мной, вам надо кое-что увидеть!
        Шарль-Этьен потащил Маргариту за собой. Они оказались около портретов, которые, как поняла Марго, изображали предков графа. Дю ля Прэ исчез и вернулся через минуту со свечой.
        - Маргарита, здесь - десять поколений моих достопочтенных пращуров, - сказал он и поднес свечу к одному из портретов. Из золоченой рамы на нее смотрел надменный пожилой кардинал.
        - Это Доменик дю ля Прэ, достигший высот в церковной иерархии и едва не избранный папой на конклаве в 1534 году, - произнес граф.
        Пламя свечи качнулось, и Маргарите показалось, что кардинал усмехнулся.
        - А здесь изображен Луи дю ля Прэ, верный слуга короля Генриха Третьего, - сказал Шарль-Этьен и поднес свечу к изображению светского щеголя, одетого по моде давно минувшей эпохи. Марго почудилось, что вельможа ей подмигнул.
        Граф цепко держал ее руку, они шли вдоль портретов славных и достопочтенных представителей рода дю ля Прэ. Наконец они оказались возле картин, которые висели на некотором отдалении от других. Шарль-Этьен осветил свечой полотно - и Марго поразилась: на нее смотрел ее спутник! Посадка головы, холодный блеск в глазах, вьющиеся волосы - средневековому художнику позировал сам Шарль-Этьен!
        Человек, изображенный на картине, был облачен в пышный мундир и графскую мантию. Что-то не нравилось Марго в его облике, но она не могла сказать, что именно. Внезапно она поняла - этот субъект олицетворял собой жестокость и зло.
        - Мой тезка Шарль-Этьен дю ля Прэ, - прошептал граф. - Блестящий дипломат и полководец, жил на рубеже шестнадцатого и семнадцатого веков. Он - самый выдающийся представитель нашего семейства. А вот и его супруга!
        Он поднес свечу к соседнему портрету, и Марго ахнула. Из золоченой рамы на нее смотрела собственная копия: величественная дама в старинном платье, с прической, украшенной цветами и драгоценностями, и с веером в руке выглядела, как ее сестра-близняшка.
        - Маргарита дю ля Прэ, - сказал Шарль-Этьен. - Светская красавица, о которой современники слагали оды и говорили, что она - самая прелестная дама в королевстве.
        Граф обернулся к Марго, его глаза горели.
        - Я знал, что встречу тебя, - произнес он странно изменившимся тоном. - Едва я увидел тебя, сразу понял: ты - абсолютная копия Маргариты! И тебя зовут точно так же! Ты должна стать моей женой!
        Пламя свечи погасло, Маргарита почувствовала, как граф дю ля Прэ прикоснулся к ее щеке. Его пальцы скользили по коже. Шарль-Этьен сказал:
        - Маргарита, стань моей женой! Мы скроемся из Парижа, города порока и разврата, здесь тебе грозит опасность! Мы уедем в мой фамильный замок и будем счастливы!
        Марго, как завороженная, ничего не отвечала. Пальцы графа оказались на ее шее. Внезапно Маргарите сделалось страшно.
        - Граф, мне пора, я... - сказала она, и дю ля Прэ сжал ее горло.
        Маргарита почувствовала, что ей трудно дышать. Губы Шарля-Этьена прикоснулись к ее губам, он прошептал:
        - Милая Марго, я так долго ждал тебя! Ты ведь не откажешься от моего предложения? Я не приму твоего «нет»!
        Его пальцы все сильнее и сильнее сжимали горло Маргариты. Она попыталась закричать, но не смогла. Она прошептала из последних сил:
        - Я... я согласна...
        - Вот и хорошо! - граф ослабил хватку и поцеловал ее. - Мы завтра же уедем из Парижа, дорогая!

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE PARISIEN», 8 ДЕКАБРЯ 1929 ГОДА:

«Слухи подтвердились: граф Шарль-Этьен дю ля Прэ, наследник одного из самых знатных аристократических родов и владелец колоссального состояния, женится на Маргарите Фуко, которая не так давно находилась под судом по обвинению в мошенничестве и воровстве. Как помнят наши читатели, следствию не удалось доказать ее причастность к ряду ловких краж, поэтому мадемуазель Фуко отделалась штрафом и месяцем тюремного заключения. Этот брачный союз вызывает много вопросов, и первый из них: отчего граф решился на мезальянс? Любовь ли это, как утверждают некоторые из изданий, или что-то иное? Говорят, что жених и невеста знакомы всего несколько дней, и их первая встреча произошла при весьма странных обстоятельствах - будущая графиня дю ля Прэ, по непроверенным слухам, была задержана полицией при попытке ограбления особняка графа. Венчание состоится в родовом замке его сиятельства, расположенном на границе с Испанией, в Пиренеях».

* * *
        Маргарита не могла сказать, какие именно чувства она испытывает к Шарлю-Этьену. Он завалил ее драгоценными подарками, ему было наплевать на ее прошлое. Но Марго не могла сказать - любит ли он ее и она его.
        Замок графа располагался в горах и походил на сказочную обитель, в которой обитают дракон и принцесса. Когда автомобиль вывернул из-за поворота, в лучах заходящего солнца Маргарита увидела устремленный в небо каменный колосс.
        - Замок начали строить мои предки в десятом веке, - сказал граф. - Мне пришлось затратить уйму денег, чтобы привести его в порядок. Представь себе, всего пять лет назад там не было ни водопровода, ни центрального отопления, ни электросети!
        Они пересекли пропасть по навесному мосту, и, едва автомобиль оказался во внутреннем дворе, загремели цепи - мост начал подниматься, полностью отрезая их от внешнего мира.
        - Я не хочу, чтобы нас тревожили, Марго, - пояснил граф. - Наш замок славен тем, что врагам не удалось взять его штурмом: он стоит на одинокой скале, а вокруг него - пропасть! Попасть в замок можно только по навесному мосту!

«И покинуть его - тоже», - мелькнула у Марго мысль. Их встречала челядь - горничные, дворецкий, повара. Они приветствовали графа глубокими поклонами. Маргарита поразилось - это выглядело очень странно и архаично.
        - Я требую от слуг полнейшего повиновения и совершеннейшей лояльности, - сказал Шарль-Этьен, когда они ступили под своды замка. - Они знают, что тот, кто ослушается моего приказа, будет покаран!
        - И что с ним произойдет? - спросила Маргарита.
        Граф улыбнулся:
        - Раньше бы слугу, который противится желаниям сюзерена, сбросили в пропасть, так поступали мои дед и отец, но времена изменились. Я уволю его!
        Замок показался Маргарите огромным лабиринтом: она запуталась в хитросплетениях коридоров, потеряла счет комнатам, не могла отличить одно крыло от другого. Ее комната располагалась в самой высокой башне замка - из окна Марго могла взирать на пропасть и покрытые вечными снегами горы.
        Первая ночь прошла беспокойно. Шарль-Этьен настоял на том, чтобы у них были раздельные спальни. Марго все время казалось, что кто-то ходит по коридору. Она завернулась в одеяло и пыталась успокоить себя, внушая, что это - кто-то из слуг. Маргарита забылась тяжелым сном под утро, а когда взглянула на себя в зеркало, одеваясь к завтраку, то увидела, что ночью некто срезал у нее локон.
        - Я разыщу наглеца, - сказал граф, когда Маргарита сообщила ему об этом странном инциденте. - И он понесет за это наказание!
        Завтракали, обедали и ужинали они в огромной трапезной: Маргарита представляла себе, что когда-то, много столетий назад, тут пировали шумные рыцари-крестоносцы. Она и Шарль-Этьен сидели друг напротив друга за двадцатиметровым столом.
        Свадьба прошла более чем буднично: в замок приехали представитель мэра и священник, в течение двадцати минут они совершили два обряда - светский и церковный, и Маргарита превратилась в графиню дю ля Прэ.
        - У меня есть для тебя подарок, - сказал Шарль-Этьен, когда они снова остались одни. Он преподнес супруге сафьяновый футляр. Раскрыв его, Маргарита обнаружила потрясающей красоты рубиновое ожерелье. Драгоценность показалась ей знакомой - оно украшало шею пращурки Шарля-Этьена, столь похожей на нее саму.
        - Это фамильная реликвия, - сказал граф. - Оно было куплено Шарлем-Этьеном для своей Маргариты. Когда она умерла, это ожерелье украшало ее шею!
        Он помог Марго надеть колье: она почувствовала, как ногти графа царапают ее кожу. Маргарита вспомнила, как он едва не задушил ее около портретов.
        - А что с ними произошло? - спросила она.
        Ожерелье выпало из рук графа, он сухо ответил:
        - Они давно мертвы, Марго! Но запомни, он ее любил!
        Маргарите запомнилась первая брачная ночь - граф был невероятно с ней нежен, и ей даже показалось, что она сможет полюбить его. Проснулась Марго от того, что кто-то склонился над ней - крик застыл у нее в горле.
        С ножницами в руках около нее стоял Шарль-Этьен. Марго поняла - не кто-то из слуг, а он сам отрезал у нее прядь волос. Зачем он это делает, подумала она. Шарль-Этьен походил на сомнамбулу: она проследила - муж вышел из ее спальни, но направился не к себе в комнату, а пошел куда-то по коридору.
        Утром Маргарита пожаловалась ему, что кто-то снова отрезал у нее прядь волос. Дю ля Прэ отреагировал на это так, словно не имеет к этому ни малейшего отношения.
        - Я немедленно проведу допрос и узнаю, кто это сделал! - заявил он. Маргарите сделалось страшно.
        Муж не хотел, чтобы они вместе покидали замок, хотя сам он время от времени уезжал в Париж по делам. Маргарита просила несколько раз, чтобы он взял ее с собой, но Шарль-Этьен всегда находил предлог, чтобы она осталась дома.
        Ее поразило, что в замке не было ни единого телефона. Если что-то случится, она не сможет позвать на помощь.
        - Это твой дом, запомни, Марго, - сказал ей граф. - С тобой здесь ничего не может случиться, дорогая!
        От скуки Маргарита перерыла библиотеку, в которой было никак не меньше двадцати тысяч томов. Она наткнулась на хронику 1582 года, в которой описывалась казнь одного из представителей рода дю ля Прэ. Маргарита вчиталась в готические буквы: на эшафот возводили графа Шарля-Этьена! Его обвиняли в убийстве собственной жены и еще двадцати пяти девушек, которых вельможа задушил.

* * *
        ИЗ СЕМЕЙНОЙ ХРОНИКИ РОДА ДЮ ЛЯ ПРЭ, 1582 ГОД:

«...королевские следователи, прибывшие из далекого Парижа в замок графа, обнаружили в подвалах ужасную картину - каменные казематы были заполнены мертвыми телами умерщвленных девиц, и число жертв было более двух дюжин...
        ...граф, один из первых вельмож королевства, был предан суду, как светскому, так и церковному, и обе инстанции нашли его безоговорочно виновным. Сам граф не выказал ни малейшего раскаяния, ибо душой его давно владели демоны и бесы...
        ...его величество выбрал для грешника милосердную казнь: граф дю ля Прэ был приговорен к сожжению на костре, что и произошло 10 августа года 1582 от РХ на Гревской площади в столице королевства...»

* * *
        Маргарита поразилась тому, что муж никогда не говорил об этом. Оказывается, один из его предков был жестоким убийцей! Впрочем, как и ее мать, маркиза де Вальтруа.
        Они жили обособленно и уединенно. Постепенно Маргарита привыкла к подобному существованию; в июне 1930 года она ощутила первые признаки беременности. Шарль-Этьен был вне себя от радости.
        - Дорогая моя, ты подаришь мне сына! - ликовал граф. - Как я люблю тебя и нашего будущего отпрыска!
        Граф все чаще и чаще отлучался из замка. Маргарите стало любопытно - чем именно занимается ее супруг. Она сомневалась в том, что он ездит в Париж. Как-то, пользуясь его отсутствием, она пробралась в кабинет, хотя Шарль-Этьен запрещал рыться в его вещах. Она не обнаружила в ящиках стола ничего подозрительного, а вот сейф, вмонтированный в стену, привлек ее внимание.
        Конструкция замка была простой, и Маргарита легко вскрыла его. Она увидела папку, и ничего более. Почему-то Шарль-Этьен хранил взаперти вырезки из газет, к каждой из которых был прикреплен локон волос. Это удивило Марго, и она вчиталась.

«Задушенная крестьянка найдена в стоге сена...», «Дочь кузнеца обнаружена в ручье - мертвой...», «Убийство двух монахинь около стен монастыря...»

«Зачем Шарль-Этьен собирает эти заметки», - мелькнула у Марго мысль. Газеты сообщали об ужасных преступлениях, жертвами которых стали молодые женщины. На протяжении пятнадцати лет кто-то душил девушек по всей Франции.
        Папка выпала у Марго из рук, когда она наткнулась на заметку: «Зверское убийство в Париже!»
        Речь шла о Мари! Ее сестре, которую убил Феликс Дежьен... Или комиссар непричастен к ее смерти?
        К газетной вырезке был прикреплен локон - это были волосы Мари! Маргарита похолодела. Негнущимися пальцами она собрала разлетевшиеся по полу заметки, положила их обратно в папку и заперла в сейфе.
        Шарль-Этьен так гордился, что походит на своего предка, казненного за убийства! А что, если он и сам - убийца?
        Маргарита бросилась в спальню. Как она не поняла этого раньше! Он женился на ней из-за того, что она так похожа на графиню, которая стала жертвой своего жестокого мужа!
        Шарль-Этьен убил никак не меньше сорока девушек, в том числе и ее сестру! Она вышла замуж за чудовище! И ждет от него ребенка!
        Марго с тоской посмотрела на унылый горный пейзаж, который расстилался за окном. Слугам отдан приказ никого не выпускать из замка, пока не вернется хозяин.
        Дю ля Прэ появился через три дня. Марго была уверена - он не ездит в Париж, а отправляется на охоту! После каждой такой поездки в папке появляется новая заметка с локоном волос, который он забрал у очередной жертвы. Шарль-Этьен зашел к ней в спальню, Марго укрылась одеялом, чувствуя, как дрожь пробирает ее до костей.
        Хлопнула дверь, она услышала резкий голос мужа:
        - Маргарита, нам надо поговорить!
        Она повернулась и увидела гримасу гнева на красивом лице мужа.
        - Ты копалась в моих бумагах! - закричал он.
        Маргарита попыталась возразить, но Шарль-Этьен ее не слушал.
        - Не обманывай меня. - Граф подскочил к ней. - Ты открыла мой сейф! Ну конечно, кто бы из слуг рискнул это сделать! А ты, бывшая воровка, решила проникнуть в мои секреты. Ты довольна?
        - Шарль, - сказала Маргарита. - Эти вырезки... Неужели ты... Ты... убийца!
        Граф дю ля Прэ тихо ответил:
        - Маргарита, ты ничего не понимаешь! Я не убивал... Я... повиновался внутреннему голосу...
        - Шарль, ты болен, - прошептала Марго.
        Дю ля Прэ схватил ее за горло. Она захрипела и попробовала сопротивляться, но Шарль-Этьен был намного сильнее.
        - Твой ребенок, Шарль! - простонала Маргарита.
        Граф отпустил ее и прошипел:
        - Я оставлю тебя в живых, но только до того момента, пока на свет не появится мой сын. Мой предок убил свою жену, и я совершу то же самое!
        Ее муж безумен! И как она могла не понять этого раньше! Он убил Мари и других ни в чем не повинных девушек и убьет еще многих, в том числе - и ее саму.
        Маргариту заперли в спальне, позволяя ей выходить на свежий воздух всего на полчаса в день. Слуги были беспредельно преданы своему хозяину. Марго думала о том, что произойдет, когда она разродится: Шарль-Этьен отнимет у нее ребенка, а ее саму...
        Он ее убьет! При его могуществе и богатстве несложно будет убедить врачей, что жена скончалась от родовой горячки или у нее отказало сердце. Муж навещал ее раз в неделю. Его интересовала не Маргарита, а его отпрыск.
        Марго пыталась подкупить слуг или воззвать к их совести и человеколюбию, но те делали вид, что не понимают, чего хочет от них графиня. Наступило лето, и Маргарита получила возможность выходить в крошечный садик каждый день.
        Приближались роды. А это значило, что шли последние недели ее жизни. Сбежать из замка дю ля Прэ можно только по воздуху - от остального мира Марго отделяла глубокая пропасть.

* * *
        Гуляя по садику, Маргарита заметила яркие красные ягоды. Она украдкой посмотрела на двух служанок, которые следовали за ней. Их приставил к ней Шарль-Этьен. Служанки болтали, не обращая внимания на госпожу графиню: они знали, что она не сможет сбежать.
        Марго опустилась на траву. Эти ягоды были ей знакомы. Их называют «ведьмины глаза» - ее мать, маркиза де Вальтруа, сушила их, а потом добавляла в свой «порошок наследства».
        Незаметным движением Маргарита сорвала ядовитые плоды. В спальне она спрятала их под кровать. Они должны высохнуть!
        Через неделю ягоды сморщились и побурели. Марго растолкла их вилкой. Некогда ее родительница отправила на тот свет несколько человек при помощи «ведьминых глаз». А разве ее муж не заслужил смерти?
        Когда Шарль-Этьен навестил Маргариту, она молитвенно произнесла:
        - Дорогой, я понимаю, что дни мои сочтены, поэтому не откажи мне в последней просьбе!
        - Что ты хочешь? - грубо спросил граф.
        Маргарита ответила:
        - Отужинать с тобой, Шарль!
        Дю ля Прэ внимательно посмотрел на жену, а затем сказал:
        - Я согласен!
        - Но только не в трапезной, а в спальне, - попросила Маргарита.
        Муж вернулся вечером в сопровождении слуг, которые несли серебряные тарелки, дымящиеся блюда и бутылки вина. Сноровистый дворецкий втащил небольшой столик, и Маргарита оказалась лицом к лицу с убийцей Мари.
        - Шарль, - сказала она. - Ты любишь меня?
        Граф побледнел и ответил:
        - Марго, не пытайся изменить свою судьбу! Ты умрешь сразу после того, как подаришь мне наследника!
        Маргарита подошла к мужу, поцеловала его и произнесла:
        - Будь по-твоему, Шарль! А теперь выпей со мной за здоровье нашего сына!
        Дю ля Прэ не обратил внимания на то, что Марго бросила ему в бокал, до краев наполненный похожим на густую кровь вином, щепотку смертоносного порошка. Граф пригубил вино и молча принялся за еду.
        Через полчаса бокал был пуст. Шарль-Этьен позвал слуг, и те убрали пустую посуду. Маргарита улеглась в кровать. Она отравила Шарля-Этьена, и яд должен подействовать в течение нескольких часов!
        Крики слуг разбудили ее, когда уже рассвело. В комнату влетел дворецкий и, заикаясь, произнес:
        - Госпожа графиня, господин граф...
        Маргарита оттолкнула растерявшегося слугу и прошествовала в спальню мужа. Шарль-Этьен лежал на спине с открытыми глазами - он был мертв. Марго заявила:
        - Господин граф скончался, какая жалость! Я намерена покинуть замок как можно быстрее, готовьте автомобиль!
        - Но приказ господина графа, - залепетал дворецкий, - вам запрещено...
        - Тот, кто отдал приказ, теперь находится в аду, - ответила Маргарита. - Отныне вы подчиняетесь мне! Я не желаю оставаться в замке ни минуты!
        Слуги подчинились. Маргарита в последний раз посмотрела на мертвого Шарля-Этьена и вышла вон.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LA JOURN?E PARISIENNE», 31 ИЮЛЯ 1930 ГОДА:

«Грандиозный процесс открывается сегодня в Париже. На скамье подсудимых находится вдова графа Шарля-Этьена дю ля Прэ. Ее обвиняют в убийстве собственного мужа! Граф скончался три недели назад в возрасте тридцати семи лет, совершенно неожиданно и беспричинно. Молодая графиня, женитьба на которой графа дю ля Прэ произвела сенсацию семь месяцев назад, подозревается следствием в отравлении мужа так называемыми «ведьмиными глазами», чрезвычайно токсичными ягодами, содержащими алкалоид гиосциамин. Экспертиза пришла к неопровержимому выводу, что граф дю ля Прэ был лишен жизни именно при помощи этих ягод. Поспешное бегство графини, находящейся на сносях, и ее нежелание сотрудничать со следствием подтверждают самые худшие опасения - она виновна!»

* * *
        Маргарита вышла из тюремного автомобиля, который доставил ее из тюрьмы Шерш-Миди к зданию уголовного суда. Едва она ступила на тротуар, как до ее слуха донеслось:
        - Убийца, убийца, убийца!
        Она знала, в каком тоне пишут о ней газеты. Ее называют «порождением сатаны»,
«Лилит-мужеубийцей» и «дочерью маркизы де Вальтруа». О, знали бы эти ретивые писаки, что это - не цветистое сравнение и не колкая метафора, а самая что ни на есть горькая правда.
        Именно так и шествовала на эшафот ее матушка, маркиза Мари-Маргарита де Вальтруа, мимо беснующихся зевак и мещан. Маргарита с гордо поднятой головой проследовала в зал судебных заседаний.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LA JOURNЕ?E PARISIENNE» О ПРОЦЕССЕ НАД МАРГАРИТОЙ ДЮ ЛЯ ПРЭ, 2 АВГУСТА 1930 ГОДА:

«Наши читатели получают самые свежие новости из зала суда, где разбирается едва ли не самое шумное дело последних десятилетий - убийство графа дю ля Прэ. Молодой аристократ, богач и красавец, стал жертвой собственной жены, и в этом ни у кого нет сомнений. Графиня Маргарита дю ля Прэ и не думает отрицать, что подсыпала в бокал с вином адский порошок из «ведьминых глаз», что и привело к смерти ее супруга через несколько часов во сне. Пикантность всему действу придает то обстоятельство, что молодая графиня носит под сердцем ребенка того самого человека, который был убит ею столь хладнокровно и жестоко.
        В неказистом сером платьице подсудимая выглядит невинной жертвой, каковой она и пытается представить себя присяжным и судье. Ее адвокат и сама графиня настаивают на версии «убийство в целях самообороны» - Маргарита дю ля Прэ утверждает, что ее муж - безумец и маньяк, на счету которого несколько десятков удушенных девушек, в том числе и сестра подсудимой, Мари.
        Именно это, а также то, что граф якобы намеревался убить ее саму, как только она разродится, и побудило Маргариту дю ля Прэ совершить ужасное деяние. С шокирующими подробностями обвинений из уст самой подсудимой наши читатели имели возможность ознакомиться во вчерашнем выпуске: они смехотворны, фантастичны и бездоказательны. Никто и никогда не поверит, что граф дю ля Прэ, человек, без сомнения, эксцентричный, причастен к тем злодеянием, в которых обвиняет его подсудимая, пытаясь выгородить саму себя.
        Слуги графа, допрошенные полицией с пристрастием, заявляют, что молодая госпожа лжет, и у нас нет оснований не верить дюжине человек, предпочтя их показаниям голословные утверждения одной-единственной авантюристки.
        По словам графини (которая, кстати, уже находилась в поле зрения юстиции по подозрению в мошенничестве и организации грабежей), ее муж хранил в сейфе вырезки обо всех совершенных им убийствах, к каждой из которых были приложены локоны, отрезанные им у жертв.
        При обыске, проведенном в замке графа дю ля Прэ, в сейфе ничего подобного обнаружено не было. Нет сомнений, что подобных вырезок из газет с локонами жертв никогда и не существовало, и это - неуклюжая попытка графини сделать свою версию событий более или менее достоверной.
        Согласно заключению видных психиатров (к сведению читателей, венский профессор Зигмунд Фрейд проявил к этому делу особый интерес и прибыл в Париж, дабы присутствовать на всех судебных заседаниях) графиня вменяема и в полной мере осознавала и осознает последствия своих поступков.
        В случае признания Маргариты дю ля Прэ виновной ей, вероятно, грозит смертная казнь: от гильотины несчастную убийцу может спасти только ее беременность. На завтра в суд вызван один из главных свидетелей обвинения - старший комиссар Феликс Дежьен, который может пролить свет на прошлое графини-отравительницы».

* * *
        - В качестве свидетеля вызывается старший комиссар Дежьен! - провозгласил прокурор, облаченный в красную мантию.
        Вслед за этими словами в зале суда появился Феликс. Маргарита старалась не смотреть на него. Его показания подпишут ей смертный приговор. Она видела, что присяжные не доверяют ей, они считают ее хладнокровной убийцей: обвинитель настаивал на том, что она отравила мужа из желания заполучить его немалое состояние. Слуги отстаивали честь покойного графа, а вырезки из газет, которые могли подтвердить правоту ее слов, бесследно исчезли из сейфа.
        Дежьена привели к присяге, он опустился в свидетельское кресло.
        - Итак, господин старший комиссар, - начал прокурор, - давно ли вы знакомы с обвиняемой, Маргаритой Фуко, в замужестве графиней дю ля Прэ?
        - Несколько лет, - ответил Дежьен.
        - И при каких обстоятельствах произошло ваше знакомство? - продолжил обвинитель.
        Маргарита заметила, что Дежьен колеблется. Скажет ли он правду или промолчит?
        - Госпожа графиня проникла в мою квартиру, - вызвав ропот в публике, ответил Феликс.
        Прокурор радостно потер руки и уточнил:
        - Она проникла в вашу квартиру? И как она это сделала, скажите на милость?
        - Открыв дверь при помощи отмычки, - пояснил Дежьен.
        Присяжные переглянулись, на их вытянутых лицах легко читалось отвращение к подсудимой. Марго опустила голову. Феликс никак не может простить ей того, что она обвинила его в убийстве Мари. Или... Или он не может простить ей брака с графом дю ля Прэ?
        Комиссар тем временем продолжал:
        - Кроме того, обвиняемая много раз попадала в поле зрения полиция в связи с ограблениями, к которым была причастна.
        Взвился адвокат Маргариты, который заявил протест.
        - Это досужие домыслы, ничем к тому же не доказанные! - воскликнул он.
        Прокурор хищно улыбнулся и спросил:
        - Господин старший комиссар, можете ли вы доказать свои слова? В чем конкретно обвиняется подсудимая?
        Маргарита закрыла глаза. Она слышала, как Дежьен монотонно перечислил ограбления, к которым она была причастна. Присяжные выпучили глаза и ловили каждое слово Дежьена.
        - Великолепно! - ликующе заявил прокурор.
        Он повернулся к присяжным и важно заметил:
        - Дамы и господа, прошу учесть показания господина старшего комиссара. Он под присягой подтверждает, что обвиняемая уже давно является закоренелой преступницей, и убийство мужа - вполне закономерный для нее шаг! Вполне очевидно, что и замуж за графа дю ля Прэ она вышла с единственной целью - заполучить его миллионное наследство!
        Марго поняла: присяжные вынесут ей обвинительный приговор. Для них она - воровка, мошенница, грабительница, которая пошла на убийство ради денег.
        - И всяческие попытки госпожи графини обелиться и свалить вину на покойного мужа, который якобы был жестоким маньяком, обречены на провал! - заключил прокурор. - Маргарита Фуко, она же графиня дю ля Прэ, виновна, и нет ни единого смягчающего обстоятельства, которое бы заслуживало вашего внимания, дамы и господа! Да, да, тот факт, что госпожа графиня беременна, только усугубляет преступление, которое она совершила, - мадам дю ля Прэ знала, на что идет, и была готова рисковать жизнью неродившегося ребенка! Это ужасно!
        Голос прокурора звенел от возбуждения. Марго знала - обвинительный приговор у него в кармане. Присяжные признают ее виновной в намеренном убийстве, и ее отправят на гильотину! Ей позволят родить, а потом убьют. О, и почему судьба любит подобные зловещие шутки - она, как и ее мать, маркиза де Вальтруа, завершит свой земной путь на эшафоте!
        - Прошу прощения, - раздался вдруг голос старшего комиссара Дежьена, - но вы не совсем правы, господин прокурор.
        Обвинитель резво обернулся, улыбка сползла с его торжествующего лица.
        - Я хотел бы сделать заявление, которое прольет совершенно особый свет на дело об отравлении графа дю ля Прэ, - продолжил Дежьен.
        Чувствуя опасность, прокурор заявил, обращаясь к судье:
        - Не вижу необходимости выслушивать заявление свидетеля! Господин старший комиссар уже просветил нас касательно прошлого мадам графини и ее истинных намерений!
        - Заявляю протест! - воскликнул адвокат Маргариты. - Господин Дежьен хочет сообщить нечто важное, и это может кардинально повлиять на ход процесса и судьбу моей клиентки. Прошу суд заслушать его!
        Судья провозгласил:
        - Господин старший комиссар, вы можете говорить!
        - Я могу представить суду доказательства, подтверждающие версию госпожи графини, - сказал Дежьен.
        Зал загудел, прокурор еще раз попытался избавиться от ставшего внезапно неугодным свидетеля обвинения.
        - Вношу протест! Старший комиссар не вел расследование причин смерти графа дю ля Прэ, поэтому он не уполномочен делать по этому поводу каких бы то ни было заявлений!
        Судья с усмешкой ответил:
        - Не вы ли, господин прокурор, вызвали старшего комиссара для того, чтобы он поведал нам «всю правду». Господин Дежьен - личность известная и заслуживает абсолютного доверия, поэтому мы выслушаем его!
        Откашлявшись, Феликс Дежьен сказал:
        - Защита настаивает на том, что госпожа графиня совершила убийство в целях самообороны...
        - Нам это известно! - вставил прокурор. - Доводы защиты не выдерживают никакой критики, нет ни единого доказательства, подтверждающего правоту этой нелепой версии!
        - Доказательства есть, - заметил Дежьен и обратился к судье: - Прошу разрешения представить их присяжным и вам, ваша честь!
        Зря прокурор пытался убедить судью, что принимать доказательства не следует. Тот согласился с адвокатом, который настаивал на том, что показания старшего комиссара Дежьена обладают чрезвычайной важностью.
        - Я провел расследование обстоятельств смерти Мари Фуко, сестры обвиняемой, а также некоторых девушек, которые стали жертвами маньяка-душителя, - заявил Дежьен. - Вне всяких сомнений, эти убийства совершены одним и тем же лицом!
        - И что из этого? - закричал прокурор, который не мог допустить, чтобы самый ценный свидетель обвинения давал показания в пользу Маргариты. - Это не доказывает, что убийцей, как утверждает госпожа дю ля Прэ, был ее покойный супруг!
        Феликс Дежьен продолжил:
        - Я внимательно изучил дела: за последние пятнадцать лет по всей Франции было совершено не меньше тридцати пяти подобных преступлений - жертвами становились молодые девицы в возрасте пятнадцати - двадцати пяти лет. Все они были задушены, причем задушены идентичным способом, как установили медики: некто нападал на них сзади и душил голыми руками, ломая при этом шейные позвонки! Судя по всему, убийцей был рослый и сильный мужчина!
        - Таковых во Франции миллионы! - заявил прокурор. - Ваша честь, это возмутительно! Старший комиссар пытается ввести суд в заблуждение!
        Судья ответил:
        - Господин прокурор, вы сами настояли на приведении к присяге господина Дежьена, и пока он не сообщит все, что ему известно по этому делу или делам, имеющим к нему непосредственное отношение, он не покинет свидетельского места. Продолжайте!
        - У всех девушек отсутствовал локон волос, отрезанный, по всей вероятности, убийцей, - сказал Дежьен. - Ни одна из них не была подвергнута сексуальному насилию. Это значит, что мы имеем дело с психически нездоровым субъектом, который крайне опасен...
        Присяжные ловили каждое слово старшего комиссара.
        - Бездоказательный бред! - возопил прокурор. - Это сговор! Старший комиссар лжет..
        Судья прервал истерику обвинителя:
        - Господин прокурор, у нас нет причин сомневаться в правдивости слов господина Дежьена. Предупреждаю вас - если вы не успокоитесь и не позволите ему давать показания, я распоряжусь вывести вас из зала суда!
        - На одежде жертв были найдены многочисленные отпечатки пальцев, - сказал Дежьен. - Но они не значились в нашей картотеке. Однако я сравнил отпечатки пальцев покойного графа дю ля Прэ с отпечатками таинственного убийцы...
        Он сделал паузу. Весь зал затаил дыхание.
        - И во всех случаях они совпали, - невозмутимо продолжал комиссар. - Заявление графини о том, что ее муж был убийцей, достоверно. Граф дю ля Прэ совершил десятки убийств, и вполне вероятно, что он хотел избавиться и от своей молодой жены: вспомните, что его предок уже обвинялся в массовых злодеяниях и был казнен!
        Слова Дежьена вызвали крики в зале, присутствовавшие репортеры выбежали прочь, дабы немедленно связаться с редакциями и передать сенсационную новость.
        Маргарита с благодарностью посмотрела на Феликса. Комиссар спас ее, хотя мог промолчать - и тогда бы ее приговорили к смертной казни!
        Судья застучал молоточком, призывая к порядку. Прокурор сидел за столом, обхватив голову руками. Присяжные шумно переговаривались, обсуждая невероятные показания старшего комиссара Дежьена.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LE FIGARO» О ПРОЦЕССЕ НАД МАРГАРИТОЙ ДЮ ЛЯ ПРЭ, 4 АВГУСТА 1930 ГОДА:

«Совершенно неожиданный поворот принял процесс по делу графини дю ля Прэ после вчерашнего выступления старшего комиссара Дежьена. Он представил доказательства того, что графиня не обманывала, когда говорила о своем покойном муже как о жестоком и вызывающем отвращение убийце, лишившем жизни более трех десятков женщин. Защита настаивает на полном оправдании графини дю ля Прэ и ее немедленном освобождении из-под стражи. Вынесение приговора ожидается завтра пополудни».

* * *
        Маргарита поняла, каков вердикт, когда увидела возвращающихся присяжных. На их лицах играли улыбки, а один даже приветливо кивнул ей.
        - Невиновна! - был единодушный приговор. Маргарита в изнеможении опустилась на стул. Адвокат принимал поздравления и позировал перед журналистами.
        - Марго! - услышала она знакомый голос.
        Перед ней стоял Феликс Дежьен.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «L’HUMANIT?», 15 АВГУСТА 1930 ГОДА:
        СТАРШИЙ КОМИССАР ДЕЖЬЕН ПОДАЕТ В ОТСТАВКУ!

«Старший комиссар парижской полиции Дежьен подает в отставку, а графиня дю ля Прэ выходит за него замуж! Невероятные события последовали за вынесением оправдательного приговора в процессе Маргариты дю ля Прэ. Дежьен сделал ей предложение, на которое графиня ответила согласием! Одновременно с этим старший комиссар подал заявление об уходе из полиции».

* * *
        Маргарита родила мальчика, которого назвали Феликсом. Дежьен по собственному желанию бросил работу в полиции. Единственным наследником всех богатств покойного графа дю ля Прэ был признан его новорожденный сын, опекуншей до совершеннолетия которого стала Марго. Внезапное богатство позволило молодоженам приобрести старинную усадьбу на Атлантическом побережье и зажить, не зная забот.
        Каждый день приносил Марго радость: у нее были любимый сын и любимый муж. Страшное прошлое ушло без возврата.
        Маргарита дала мужу торжественную клятву, что никогда и ни при каких обстоятельствах не вернется к ремеслу воровки.
        Когда-то она ненавидела Феликса за то, что он преследовал ее, за то, что он оказался сыном великого князя Мишеля-Оноре, отправившего на смерть ее мать, за то, что он, как ошибочно представлялось ей когда-то, имел отношение к смерти Мари.
        Феликс-младший, здоровый и проказливый малыш, был любимцем отца и матери. Маргарита решила, что не будет скрывать от сына его происхождение - он узнает, кем был его отец, граф дю ля Прэ.
        Несколько раз Маргарита порывалась рассказать мужу правду о себе, но решила, что делать этого не стоит. К чему ему знать, каково ее настоящее имя и что бабка ее сына - маркиза де Вальтруа.

* * *
        Пятого ноября 1932 года Маргарита вернулась в поместье поздно вечером. Она была в Париже, где улаживала некоторые хозяйственные дела. Она предвкушала, что вот-вот окажется дома, где ее встретят два Феликса - муж и сын.
        Она не забеспокоилась даже тогда, когда увидела неосвещенные окна особняка: давно наступила ночь, и обычно дом сиял огнями.
        - Я вернулась! - проходя в холл, сказала Маргарита. Ответа не было. Только тогда она поняла, что произошло нечто страшное. Она бросилась в гостиную - разбито панорамное стекло, перевернута мебель. На кухне она обнаружила одну из служанок - девушка была мертва, кто-то перерезал ей горло.
        А в кабинете... Феликс лежал на ковре. Маргарита бросилась к мужу - он тяжело дышал, на груди расплылось кровавое пятно.
        - Милый, что случилось? - целуя Феликса в лоб, закричала Марго. - И где наш сын?
        - Она... она увела его с собой... - прошептал Дежьен. - Они отправились к скалам..
        Дежьен потерял сознание. Маргарита закричала и бросилась к телефонному аппарату. Трубка молчала: кто-то перерезал провод.
        Маргарита выбежала на улицу. Ветер швырнул ей в лицо капли дождя: надвигалась буря. Кто эта «она»? И где ее сын?
        Марго бросилась через поле к скалам: их темные громады подпирали небо на краю плато, за которым следовал обрыв, уводящий к неистовому и бушующему океану.
        Она заметила две фигуры - женскую, в черном плаще, и детскую, в пижамке, у нее на руках. Хлынул ливень, сверкали молнии. Маргарита крикнула:
        - Кто ты такая, ответь мне! И почему ты украла моего сына?
        - Марго, я вернулась! - раздался каркающий голос.
        Капюшон слетел с головы похитительницы, и в призрачном свете молний Маргарита увидела лысый череп, обтянутый воспаленной кожей. Ее сын был в руках монстра, привидения, фантома.
        - Не узнаешь? - продолжала жуткая особа, прижимая к себе плачущего Феликса. - Еще бы, меня сложно узнать в таком виде, Марго! Когда-то я была совсем другой: красивой и молодой! Но ты украла у меня все! И мои роскошные рыжие волосы...
        Чудовище расхохоталось, Маргарита узнала смех - он принадлежал той, что была мертва несколько лет. Голландка Мими!
        - Ты узнала меня! - завопила Мими. - Марго, ведь я не погибла на пожаре, меня отвезли в одну из больниц, где я находилась на грани жизни и смерти почти два месяца. Обо мне все забыли, меня все бросили! Я выжила, но лучше бы я умерла! Мое лицо... Ты украла его у меня, Марго!
        Безумная Мими металась на краю скалы. Марго крикнула:
        - Мне очень жаль... Но мой сын ни в чем не виноват! Отдай мне его, прошу тебя!
        - Ты поплатишься за то, что стала счастливой! - орала Мими. - Меня запихнули в психушку, так как врачи уверяли, что я лишилась рассудка! Все эти годы я хотела только одного - покарать тебя! Ты всегда была лучше меня, Марго! Я следила за процессом над тобой и молила бога и дьявола, чтобы тебя отправили на плаху! Но тебя оправдали! Ты вышла замуж за этого комиссара, родила ребенка... Почему я лишена такого счастья, Марго?
        Маргарита ступила на скользкие камни. Она слышала плач Феликса. Мими завизжала:
        - Не подходи, Марго! Я давно планировала побег из сумасшедшего дома, и вот - мне это удалось! Я нашла тебя! Ты должна страдать, как страдаю я!
        - Мими, пожалуйста, отдай мне Феликса, - протягивая к обезумевшей голландке руки, произнесла Маргарита. - Я знаю, что ты не хочешь причинить ему боль и страдания...
        - Нет, хочу! - закричала Мими. - Ты не заслужила счастливой жизни! Я хочу, чтобы ты увидела, как гибнет твой ребенок, и мучилась этим до тех пор, пока сама не окажешься в аду!
        Маргарита бросилась к безумной...
        С ужасом она увидела, как голландка сделала шаг назад - и ее поглотила черная пустота, раскинувшаяся у нее за спиной. Небо рассек зигзаг молнии: скала была пуста.
        - Мама! - раздался из бездны отчаянный крик Феликса.
        Маргарита опустилась под проливным дождем на камни. Крик сына все еще стоял у нее в ушах. Неужели все, что произошло, расплата за ее преступления? Она поднялась и, шатаясь, подошла к обрыву. Где-то там, внизу, ее сын. Всего один шаг, и она будет с ним.

* * *
        ФРАНЦУЗСКАЯ ГАЗЕТА «LIB?RATION», 6 НОЯБРЯ 1932 ГОДА:
        УМАЛИШЕННАЯ УЧИНЯЕТ БОЙНЮ!
        МАРГАРИТА ДЕЖЬЕН ЛИШАЕТСЯ СЫНА!
        ЗАПОЗДАЛОЕ ВОЗМЕЗДИЕ?

«Страшная трагедия разыгралась в деревушке Сен-Ларье у Бискайского залива. Жертвой ужасного преступления стала семья бывшего старшего комиссара полиции Феликса Дежьена и его супруги Маргариты, некогда обвинявшейся в отравлении бывшего мужа графа Шарля-Этьена дю ля Прэ. Сумасшедшая особа, сбежавшая из психиатрической клиники, пыталась застрелить Феликса Дежьена, который получил серьезные ранения и сейчас находится в больнице в критическом состоянии, напала на слуг (тяжело ранила двоих из них) и похитила маленького Феликса - сына Маргариты Дежьен и графа дю ля Прэ. Тела умалишенной убийцы Мими и ее последней жертвы, Феликса двух с половиной лет, были найдены у подножия скал. Мотивы, которые привели к столь страшному злодеянию, пока что остаются нераскрытыми».

* * *
        Дождь лил и в ту субботу, когда на местном кладбище хоронили маленького Феликса. Маргарита безучастно смотрела на полированную крышку гроба и представляла себе, что все могло обернуться совершенно иначе.
        Она могла не поехать в Париж и остаться дома… Она могла в последний момент выхватить Феликса, и Мими рухнула бы в пропасть одна… Она…
        От самоубийства Марго спасло то, что она лишилась сознания - полиция обнаружила ее на скалах через двадцать минут. Сейчас муж крепко держал ее под руку, и Маргарита знала: если бы умер и он, то умерла бы и она сама.
        Маргарита и Феликс побрели с кладбища. Они вернутся в осиротевший дом, где их встретит тишина. Сегодня ночью она доведет до конца то, что ей не удалось. Зачем жить? Всего одно мгновение - и она встретится с сыном!
        Маргарита в сопровождении Дежьена миновала кладбищенские ворота.
        - Мадам, месье, прошу вас, подайте хотя бы сантим, - услышала она хриплый голосок. Марго обернулась и заметила чумазую девочку лет пяти: бедняжка с кружкой в руке замерла около ворот.
        Маргарита пошла дальше. В этом мире столько боли и страданий…
        - Мадам! - голос маленькой нищенки стих.
        Маргарита вернулась к девочке и сказала:
        - Сейчас у меня нет денег на подаяние, но я могу накормить тебя!
        Оловянная кружка, которую сжимала в посиневших ладошках девочка, была полна дождевой воды.
        - Мадам, вы очень добры, - прошептала малышка.
        - А где твои родители? - спросила Марго.
        - У меня их никогда не было, - серьезно ответила девочка. - Меня нашли на мусорной куче.
        - У каждого есть родители, - ответила Маргарита, борясь со слезами. Если она вернется домой и покончит с собой - разве от этого станет кому-нибудь лучше? Мир останется жестоким, а девочка будет стоять под дождем в ожидании милостыни. И кроме того, у нее есть Феликс!
        - Как тебя зовут? - спросила она, опускаясь на колени перед нищенкой.
        - Мари, - ответила та.
        Марго обняла девочку. Она не знала, знак ли это свыше или случайность.
        - Послушай, Мари, - сказала она, беря девочку за руку. - Я знаю, где твои родители. Они ждут тебя.
        Феликс, стоявший рядом, положил жене руку на плечо. Марго обернулась и увидела улыбку в его взгляде.
        - Правда? - Лицо девочки задрожало. - Вы не обманываете, мадам, не обманываете, месье?
        - Да, да, - ответила Марго. - Я приведу тебя к ним, они живут неподалеку в большом доме. Они будут любить тебя, они потеряли тебя, долго искали и наконец нашли.
        - У них наверняка есть семья, - с сомнением проговорила девочка. - И дети. Я им не нужна.
        - Я знаю твою маму и твоего отца, - Маргарита поцеловала Мари. - У них никого нет, потому что все эти годы они ждали только тебя!
        - Я поняла, - прошептала девочка, - вы, мадам, и есть моя мама, ведь так? А вы, месье, мой папа?
        Холодный ноябрьский ливень сменился градом. Маргарита поцеловала девочку, прижала к себе и произнесла:
        - Да, моя дорогая, а теперь нам пора домой. Нас ждет горячий ужин!

* * *
        КОСТА-БЬЯНКСКАЯ ГАЗЕТА «EL MERCURIO DE ELPARAISO», 31 ЯНВАРЯ 1933 ГОДА:
        ГЛАВА НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТОВ НАЗНАЧЕН КАНЦЛЕРОМ!
        АВСТРИЕЦ ВОЗГЛАВИТ ГЕРМАНИЮ!
        АДОЛЬФ ГИТЛЕР У ВЛАСТИ!

«30 января после неожиданной отставки кабинета генерала Курта фон Шляйхера указом рейхспрезидента Пауля фон Гинденбурга рейхсканцлером назначен глава национал-социалистической партии Адольф Гитлер. Новый председатель правительства Германии призван разрешить насущные проблемы страны - побороть шестимиллионную безработицу и возродить немецкую экономику, серьезно пострадавшую в результате международного экономического кризиса. Вне всяких сомнений, одной из основных задач рейхсканцлера А. Гитлера станет сохранение демократических завоеваний Веймарской республики и поддержание столь хрупкого мира на Европейском континенте…
        notes
        Примечания

1
        Французская аристократка (1630-1676), отравившая ради наследства мужа, отца, двух братьев и сестру и еще не менее пары десятков человек; была обезглавлена в правление Людовика XIV.

2
        Да почиет в мире! (лат.)

3
        Счастлива с малышом Томом (англ.).

4
        Несчастная, несчастная Россия!